е. Ужасная метель продолжалась всю ночь. Сна не было ни в одном глазу, был только страшный пронизывающий холод. Снег и ветер, сырая обледенелая одежда. Эти муки становились невыносимы. Все тело ломи- ло, суставы скрипели от сырости. Лишь к рассвету сон все же сморил меня. Я провалился в него, словно в пропасть. Утро пришло с ярким солнцем. Ветер разогнал тучи, и солнце без малейших помех начало отогревать наши промерзшие тела и души. Вер- шина ожила. Солдаты принялись окапываться, строить укрепления, разыскивать вещи. Нашелся в снегу и мой брошенный на бегу вещмешок, а недалеко от него станок от АГС. Вчера стреляли без него с камня. Внизу в ущелье виднелся кишлак, в который вечером ушли "духи", но никакого движения не было. Видно смотались еще до рассвета. Ротный один взвод поднял повыше по склону, другой спустил пониже. Систему обороны создали, но патроновто нет. Несколько минут и нас сметут как пыль. - $ Ротный! Что комбат сказал? спросил я у сидевшего за радиостан- цией командира. Да ни хрена хорошего! Не отходить! Сидеть, держаться, скоро бу- дут разведчики с боеприпасами. Третья рота в буране ушла в сторону и теперь собирает свои заблудившиеся взводы. Ну, Женька! Как же так? Опытный офицер ведь? Кто их знает как. Может, заблудились. Может, испугались. Да в принципе, опасность, я думаю, миновала. "Духам" не до нас: раненые, убитые. Боеприпасы за два дня боев тоже, наверное, на исходе. Поскольку они не знают, что с патронами в роте совсем "жопа", думаю, они сегодня не сунутся. Мы не трусы, а боевое подразделение, они это поняли. А вертушки? удивился я. Почему вертолетом не забросить нам помощь? Вертолетчики после обстрелов из ДШК не хотят сюда соваться. Тем более что ни убитых, ни раненых тут нет. Сейчас позавтракаем и будем наблюдать за окрестностями, греясь на солнышке. Я жевал сухарь и ковырялся в банке с кашей, наблюдая за часовым. Колесо маячил по склону, уже который час. Часовой! Я! Пойди сюда, дружище. Да. Слушаю. Мокрый, грязный, измученный солдат с тоской смотрел мне в глаза. Колесо, ты чего маячишь третий час по сопке? Я на посту. А смена каждый час. За кого стоишь? Ни за кого. За себя. Я не устал. Кто с тобой на посту должен стать по часам. Хафизов, Хайтбаев, Керимов. Понятно. "Мафия узбекская." Сержанта ко мне. Быстро. Мухой! Да я ничего, постою... Я же сказал: мухой! Сержанта сюда. Сержант, не спеша, озираясь и ругаясь про себя, приблизился. На руках надеты кожаные перчатки, толстый воротник свитера вылез из х/б. Одет не по форме, выделывается. Да, слушаю. Не понял, повтори. Слюшаю, что нада? Ты еще и хамишь? Коротким ударом в зубы свалил наглеца с ног в снег. - - Сволочь! Чего ты, мразь, выпендриваешься? Вчера взводного бро- сили, трусы поганые, сбежали. Ты побежал первый, а сегодня над солда- том молодым издеваешься, который честно бился. Сержант, что-то бормоча на родном языке, поднялся и угрожающе зашипел. Ну прямо как змея. - Не шипи, скотина. На пост заступаешь, Хайтбаев, сейчас же и до вечера. - Убью! прошипел, злобно сверкая глазами, этот недоносок. Он потянул на себя автомат, но ударом ботинка в пах я его сшиб в снег и придавил грудь каблуком. Я все сильнее вдавливал его в снег. Сержант шипел, хрипел, выл и извивался. Несколько ударов по почкам и голове его успокоили. Опомнился. - Встать! Сволочь! Будешь рыпаться пристрелю как собаку, и спи- шем на боевые потери! С сегодняшнего дня ты не младший сержант, а в полку приказ на тебя оформлю. И не таких обламывали. Марш на пост, сволочь! Колесников наблюдал за происходящим в стороне и явно был рад такому исходу, хотя и напуган. Уже бывший сержант угрюмо побрел к своим землякам, испуганно наблюдавшим за нашей "милой" беседой. - Хафизов, Керимов! Ко мне! Солдаты дружно затрусили в мою сторону. - Итак, трусы и бездельники! Скоро у вас начнется новая жизнь. Можно сказать, она уже началась. Получите нового зам. комвзвода, и "мафии" землячества в роте не будет. Сходи, Хафизов, обрадуй Алимова и Исакова. А потом как обрадуешь на пост, к трупу главаря. А ты, Керимов, на пост к обрыву. Ночь делите на троих, а Колесо отдыхает за сегодняшнюю ночь. Исполнять! Грусть и печаль появилась на лицах "азиатов". Меня радовало их уныние. Борьба с ними в роте велась, но пока успехов было мало. Воевать они не любили и не хотели, работать тоже. А вот покурить, поспать, пожрать, что-нибудь спереть мастера. Готовы болтать на своем языке "хала-бала" целыми днями. Главное бездельничать и отлынивать от работы. Наблюдатели заметили подмогу. Медленно передвигая ноги в глубо- ком снегу, брела цепочка бойцов. Вскоре первый выбрался к нам на вершину. - Встречайте спасителей, радостно прокричал Мачану, сержант-мол- даванин. Подкрепление прибыло! - Устали ждать! ответил им ротный. - & Торопились, как могли. Несли очень много, ответил командир разведвзвода старший лейтенант Коля Пыж. Разведчики! Герои! Спасли первую роту, с пафосом произнес Острогин. Мужественная разведка выручила зачуханную пехоту! поддержал иронию взводного Кавун. Ладно, ладно, хватит. Делите патроны и гранаты, вот лента к "Уте- су" и лента к АГС, смущенно проговорил Николай. Сибирский богатырь, пулеметчик Гостенков, по кличке Папа, вынул из мешка два цинка с патронами. Ого! Ватников высыпал несколько гранат и положил две мухи. Два чеченца выложили из мешков по цинку патронов 7,62 к пулеметам ПК. Тарчук раздал патроны снайперам, а зам. комвзвода высыпал сигнальные ракеты. Взводный также принес на себе цинк патронов для ПК. Два таджика положили на снег ящик с двумя цинками 5,45 мм автоматными патронами. Боеприпасы поделили по взводам, и все вокруг защелкали, заряжая магазины. Это уже кое-что, можно еще раз повоевать. Хватит часа на полтора на два боя. Следующим утром пришла команда возвращаться к батальону. Уще- лье прочесали разведбат и саперы, понаставили мин-ловушек. Пора к своим. Наконец-то. Я с командиром и разведчик пошли посмотреть на убитого главаря. Его документы уже давно были у нас. Автомат АКМ подарили разведчи- ку Пыжу. Иван! Посмотри! У "духа" ушей нет. А они были? усмехнулся ротный. Издеваешься? Угу. Их нужно у дембелей искать. Ларик или Васька срезали. Тро- фей! Думаю: не найти их, прячут всегда хорошо, черти! Главное, чтобы на строевом смотре каком-нибудь не всплыли перед проверяющими на- чальниками! Что будем делать? Уходить. Больше ничего. Развязывать нагрудник у трупа я не захотел, надо "духа" тогда пере- ворачивать. Ротный финкой срезал веревки и протянул нагрудник мне: Держи, Ник, на память! А то твой ведь весь разорванный, старый. Под тело я заложил Ф-1 с выдернутым из запала кольцом. Пусть забирают вместе с сюрпризом, иронически произнес Иван, наблюдая за моими действиями. Растешь прямо на глазах. - Забирать обязательно придут, где-нибудь тут и похоронят поближе к Аллаху. Если повезет, сразу еще похоронят кого-нибудь с помощью твоей "эФ-ки", заулыбался разведчик Пыж. Нагрудник был весь залит кровью, но новенький, пакистанский. Да и кровь чужая вражеская. Одеты они все были с иголочки, вооружены, экипированы тоже хорошо. Не простая банда, задумчиво произнес Пыж. Ну, все! Снимаемся отсюда, скомандовал ротный. Ты, Пыж, налегке, поэтому нас прикрывай. А когда мы спустимся, снимайся с горки и ты. Вот и вновь тяжелая дорога. Теперь по колено в снегу опять рабо- тать вьючными животными. В конце дня мы выбрались к указанному району, но батальона там уже не было. Нас встретил лишь один взвод третьей роты, который страховал наш отход. Пять минут привал, и снова в путь. Наша рота, взвод третьей роты и разведвзвод спускались ниже по хребту, все ниже и ниже. Снег все тоньше и тоньше, все теплее и теплее воздух. Бушлаты сняты и привязаны к мешкам. Морозов уже не предвидется, но есть люди слегка обмороженные в первую ночь после боя. Солнце в зените, жара и обмороженные лица, руки и ноги солдат. Парадокс! Натыкаемся на стадо "зеленых" это солдаты афганской армии. Гряз- ные и замученные, сидят у костров, что-то едят. Несколько мешков с крупами, луком и рисом лежат на земле, а рядом связанные овцы. Это будущий шашлык и плов. Афганцы дружески помахали руками, поздо- ровались. К нам подошел их командир, старый знакомый, он сносно болтал по-русски. Ваш батальон уже ушел дальше, опять догонять! Роту пригласили поесть, но надо двигаться. Некогда. Как радушный хозяин, командир батальона "сарбозов" показал рукой на несколько не- больших горок консервов. Возьмите себе, солдаты мои брать не хотят этот сухой паек. Видите сами продуктов у нас много, а это все пропадет. Вот спасибо, друг! Консервы возьмем, поблагодарил ротный и обнял его за плечи, а тебе от нас тоже подарок. И Иван подарил афганскому комбату трофейную финку. Вань! Ты чего отдал финку "зеленому"? Лучше бы мне подарил, возмутился я. Она мне уже не сгодится! Сейчас домой, а там замена. Ну, а этот "братан" нам гору консервов дарит, а я в долгу остаться не могу. - Банки были болгарские мясо с бобами, мясо с картофелем, мясо с овощами! У нас таких никогда не было. Бойцы дружно высыпали остат- ки банок с перловкой из мешков и разбирали новое невиданное угоще- ние. Ура! Дойдя до новой задачи, рота просидела на месте три дня, поглощая консервы и нахваливая Минконсервовощплодпром Болгарии. Наконец- то все обошлось без стрельбы. Хоть три дня спокойных. Весь батальон спускался по хребту к инженерно-саперному полку. Вокруг были растяжки, много "сюрпризов". Возле них стояли саперы с указками, колонна шла медленно, собираясь невольно возле этих указок. Солдаты перешагивали через растяжки и быстро шли дальше, вновь ску- чиваясь у следующей из них. Так мы преодолели по узкой тропе несколь- ко проходов. Метрах в тридцати шел майор Подорожник и группа уп- равления батальона. Разведчики передвигались за управлением, за ними наша рота. Перешагивая через проводки, я чувствовал, как сердце замирало, ноги и грудь становились холодными, в висках молотом стучала кровь. Задел провод и прыгающая смерть, мина-лягушка, начиненная множеством рваных металлических осколков, взлетит и взорвется. Разорвут тишину стоны и крики. Не дай бог. Не дай бог. Вдруг впереди раздался громкий щелчок, и в небо взлетел цилиндри- ческий предмет, послышался хлопок, и предмет развалился в воздухе. Чудо. Мина была старая, не сработала. Все инстинктивно присели, затем встали и, матерясь, пошли дальше. В стороне от тропы комбат "молотил" солдата, зацепившего растяжку. - Ватников, сволочь! Мудило. Из-за тебя чуть несколько десятков человек не пострадало! Разведчик хренов! Пыж! В наряд его по роте на семь суток! Пыж грустно забрал у Ватникова автомат, повесил на свое плечо. Солдат совсем ослаб и морально, и физически. - Шагай, вояка! Тело солдата, шаркая сапогами, побрело по хребту. Что-то в нем надломилось. Губы тряслись, глаза пустые. Никого не видит. Руки дро- жат, ноги подкашиваются. Не человек робот , а еще спортсменом был Вот так чуть-чуть не достала людей смерть, когда уже все было позади. На броне роту встретили как героев. Командир полка обнял Кавуна и всех офицеров по очереди. - Иван! Герои! Офицеров к орденам, отличившихся солдат тоже. Медалей не жалеть! Лично тебя к "Знамени". Заслужили! По данным - разведки, вы больше двадцати трупов организовали "духам" за два дня. Расчихвостили "черных призраков" спецназ "духовский". Командарм лично благодарность объявил всей роте! Герои! - Мы ходили как чумные от знаков внимания. Все из управления полка жали нам руки, начальники хлопали по плечу, выражая восхи- щение. Комсомолец батальона, дважды контуженый прапорщик Колобков, подбежал ко мне и обнял. - Молодец! Наслышан о тебе лично! Не подвел! Уважаю! Перестал в моих глазах быть салагой. - Ловлю на слове! - Да, объявляю на весь полк! Замполит первой роты боевик, а не "зелень"! Я с блаженством влез на БМП и лег на башню, пушка между ног, голова между люков. Вперед! Домой! Живыми! Возвращаемся в "дурдом". Лишь бы ненадолго. Осеннее утро до восхода солнца совсем не ласковое. Дрожь про- бирает все части тела. Воздух наполнен влагой. Хорошего настроения и так нет, а от вездесущей сырости становится еще грустнее. Однако первые лучи солнца, спускающиеся в долину из-за горных вершин, облегчают страдания души. Боевая задача обрадовала еще больше. За- сесть на ближайшей вершине невысокого хребта и прикрывать проход автоколонны. Роты растянулись в цепочки и поползли в горы в разные стороны, как ручейки, извиваясь по складкам хребтов. Мы прошли мимо развалин придорожной халупы. Все двери выбиты, ворота поко- сились, стены обрушены во многих местах. Деревья засохли, колодец завален, пыль, да песок с глиной. Пахнет смертью. В овражке перевер- нутый, давным-давно сгоревший БРДМ, на обочине лежат на боку два закопченных "наливняка". Засада. Смерть. Когда это произошло? Пять лет назад? Год? Кто знает. То ли "духи" отомстили за развалины, то ли наши превратили дома в руины, отомстив за засаду. Вот мы тут и будем сидеть, чтоб техника прошла без потерь. Броня встала вдоль дороги, а мы марш-марш наверх. Подъем невысокий, всего метров триста. Это радует, потому что утренней прохлады как никогда и не бывало. За полчаса солнце растопило росу, высушило воздух и начало жестоко припекать. Сразу стало тяжело двигаться, пехота пыхтела под тяжестью снаряжения. Идти вверх всего ничего, а пока поднимались тельняшка мокрая насквозь от пота. На вершине узкого каменистого хребта площадок, годных для лаге- ря, было совсем мало. Взводы расползлись по точкам и распределились по постам. Третья рота ушла в глубину горного массива, а на соседней господствующей высоте засел комбат с управлением батальона и взво- дом связи, вокруг него отдельные взводы: АГС и разведчики. Дорога блестящей полосой лежала у подножия, влево бежала в Ка- бул, вправо туда, где я еще не бывал, на Баракибарак. Разведрота, танки, самоходки и наша техника стали сползать с доро- ги по проселку в долину. Вдалеке виднелся кишлак, к нему-то разведка и пошла. Артиллерия произвела несколько залпов, минометчики, танкисты и БМП "обработали" окраину. Затем все стихло, и часа два ни стрельбы, ни движения. Пусть "духи" лучше уйдут по кяризам, чем мы будем гонять их по кишлаку, теряя бойцов. А в колодцах их будут травить дымами. - # Итак, внизу тишина, наверху у нас тоже тишь и гладь. За ротного в рейде Грошиков. Еще в полку он, смеясь, клятвенно обещал, что в этот раз, если в меня стрельнет, то наверняка попадет. Кавун слегка приболел. И в этот раз взводных опять некомплект, поэтому я не остался на КП роты, а командую вторым взводом. Бойцы организовали завтрак. Я съел из баночки разогретую кашу, попил из другой баночки чай и в СПС на боковую. Солнце палит. День кажется бесконечным. Горячий, тягучий. Мину- ты идут за минутами, которые нехотя складываются в долгие часы. Зной, зной, зной. Ни дуновенья ветерка. И это называется октябрь. Я уже весь коричневый от палящих лучей. В полдень подошел ко мне сержант и сказал, что взводный лейтенант Корнилов зовет в гости. Лениво поднимаюсь. Послать к черту и лежать дальше? Смертельно надоело бездельничать. Бока от камней болят. Взял кроссовки и пере- брался по каменной гряде к площадке, где расположился лейтенант. Чего тебе, взводяга? спросил я у Корнилова. А поболтать, з-замполит? О чем? Ну, в смысле анекдотов. Думать надо, а мозги уже растаяли. Наверное, ни армейских, ни политических, ни про Чапаева даже не вспомню. А я про это и не люблю. Я люблю про "б-баб-с". У него была дурацкая привычка в разговоре сдваивать согласные. Саня, про "баб-с" это лишнее возбуждение твоего неокрепшего ума при нашей импотентной жизни. Давай лучше чайку попьем, да на горы посмотрим. И потоскуем. Как это на горы потоскуем? А ты посмотри, какое зыбкое знойное воздушное марево стоит над горами. Над морем в зной тоже такое марево. Вот сиди на камушке и представляй. К-короче, предлагаешь мечтать. Точно. Предлагаю. Мы сели на раскаленные камни сидишь как на сковородке. Не- удобно мечтать. Исаков, принеси-ка, б-будь любезен, б-бронежилет. Зачем? Т-товарищ с-солдат. Я сказал б-быстро! Пока я твое мясистое мур- ло не намял. Солдат что-то забормотал по-своему, непонятное, и нехотя побрел к нам, волоча по камням бронник. - $ - С-солдат, поаккуратней с имуществом. И еще раз скажешь свое "ананенский джаляп", так этот "джаляп" в т-твоих зубах и застрянет. П-понял? - Так точно, ответил солдат уже без злобы и с заискиванием смот- рел на взводного. - Вот т-так и смотри л-ласково и п-преданно в глаза к-командиру. Шагай на пост, с-смени Джураева. Мы уселись на развернутый бронник, а снайпер побрел уныло на пост, продолжая что-то бормотать. - Вот в-видишь идет и бубнит, весь с-свет ругает и себя за дерзость и нас за то, что не вовремя и не там сели п-помечтать. - Год только прослужил, а видишь, Саша, пытается зубы показать. - Вырвем. За спиной что-то заурчало. Мы оглянулись и посмотрели вниз на шоссе. По бетонке растянулась колонна КАМАЗов "наливняков". Впе- реди шел БРДМ, который внезапно открыл огонь из пулемета по нашим позициям. Я, Александр, солдаты, сержант все дружно рухнули за кам- ни в мертвое непростреливаемое пространство. А эта сволочь продолжа- ла поливать по нам свинцовым дождем. Колонна была наша, а не афганская, поэтому стрелять не стали в ответ, да и для этого еще до оружия надо добраться. Кругом пули свис- тят и визжат. - Пусти ракету, дескать, мы свои, а то этот мудак не успокоится. Там ведь внизу старые "горелики" валяются, вот он для острастки и долбит поверху, на всякий случай. Корнилов прополз к "эСПСу" и пустил две ракеты, кинул мне "дым" и "факел". Я их быстро зажег, но пулеметчик то ли не видел их, то ли не верил, что на вершине наш пост, продолжал молотить. Корнилов вышел на ротно- го, тот на комбата, комбат на нас. Мы объяснили, что тут творится, что за стрельба. Комбат доложил в штаб полка. БРДМ стрелять закончил и умчался вслед колонне. Мы успокоились и сели вновь позагорать. Со сторо- ны Кабула в небе медленно приближалась пара вертушек "Ми-8". Вдруг вертолет, летевший впереди, пустил ракеты по нашей высоте. "Нурсы" вонзились в камни, метров на десять пониже лежанки. Солдаты и мы с взводным запрыгнули в считанные секунды в СПСы. Вторая серия ракет прошла там, где мы только что отдыхали, к ракетам добавил- ся и пулеметный огонь. Черт! Точно попали. Кучно стреляют! Все позиции батальона заволокло клубами дыма, это солдаты подали сигналы, что на горах свои. По ротам комбат начал запрашивать, все ли целы. Удивительно, но все. Никого не зацепило. Вертушки сделали еще два круга и улетели вслед за колонной. - - Все этот козел из БРДМа на нас вертолеты сопровождения напра- вил! Наверняка, сказал я. - Д-да уж, больше некому. По нему из гранатомета в ответ надо было дать, но потом не д-докажешь, что не в-верблюд. - Еще интереснее было бы вертушку завалить. Чего они, бараны, без разбора молотят? Неужели не знают, что операция армейская проводит- ся? Ты представь, Саша, первые ракеты пришли бы метров на десять выше легли бы все. Тут такая тушенка была бы!.. Фарш из нас тобой и всего взвода. - Н-не хочу быть ни "фаршем", ни "паштетом", ни "рагу"! Хочу домой ж-живым, а не в ящике. - Н-да козлизм! Не так "духи" опасны, как свои. - Да уж, кому как не тебе это знать. Вообще от тебя, Ник, н-надо подальше держаться. Ты п-пули притягиваешь. Иди-ка к себе. Отдыхай. - Ну, спасибо, за гостеприимство! Нет, мил-человек, я от тебя не уйду без чая. - Джураев! Б-быстро лейтенанту кружку чая, он нас покидает. Д-да поскорее, а то штурмовики еще прилетят. Б-без тебя было т-так тихо и спокойно. А я еще хотел, дурак, с т-тобой в карты поиграть. Н-нет уж лучше посплю. Солдат вскипятил чай в банке из-под компота, принес сухарь и саха- рок. Я с наслаждением все выпил, съел, потянулся - Саня, а может, в картишки? - Н-нет, нет уж. Иди, иди. От тебя одни н-неприятности. Забросив автомат за спину и повесив на грудь лифчик с магазинами, я побрел к себе. Проверил бойцов, поменял молодых часовых на старо- служащих, прилег на спальник, прижавшись к камням. Сверху сержант над ними растянул плащ-палатку. Прямые лучи не палили, но от духоты можно было задохнуться. Вода во фляжке такая теплая, что лучше и не пить. Сон опрокинул в пропасть забытья, но чей-то противный голос вернул меня к реальности. - Товарищ лейтенант! Ротный зовет! меня за ногу теребил унылый солдат. Грязные потоки пота струйками стекали по его лицу. - Солдат! Ты почему такой грязный? Салфетка есть освежающая? - Есть. - Ну так, физиономию и руки протри. А то так заразу какую-нибудь быстро подхватишь. Ты Свекольников или привидение? - Так точно! Свекольников! - Хочешь быть здоровым и выжить "не чмырей", "не будь чмошни- ком", а то задолбят сержанты и старослужащие. Ты, наверное, бывший студент? - & - Да, почти год учился, пока не забрали. А в Афган я добровольцем, сам рапорт писал. - Придурок! - Почему? - Потому что, значит, не я один такой чокнутый "дятел". Есть еще добровольцы на этой войне. Солдатик грустно засмеялся. - Как зовут тебя, не помню? - Витька. - Эх, Витька-Витька, Виктор победитель! Мойся, стирайся, не уны- вай, не отчаивайся, и все будет хорошо. Домой вместе уедем. Понял? - Понял, товарищ лейтенант! - Чего тебе от меня надо? - Командир роты зовет. - В Кабул? В медсанбат? К своей малярийной инфекции? - Нет, на высоту, на КП роты. - На высоте сидит зам.комроты. Но вообще, ты прав, в данный момент он ротный. "И. О. ротного" не звучит, а зам. комроты не понятно, ведь я тоже зам. ротного. - Вы же замполит? - Эх, Витька, это и есть зам, но только по политической части. - Понятно, а я думал, как это "замполит"? - Не поймешь: где тебя готовили и чему учили? Ни стрелять не уме- ешь, ни обратиться, как положено. Чего это "длинному" нужно от меня? - Не знаю, он не сказал. А мы вместо подготовки в Туркмении дома строили. - Да это я так, сам с собой рассуждаю. Знаю сам, как обучают, участвовал в этом процессе. Ну, иди, скажи: сейчас приду. Грошиков встретил меня радостно. - Ник! Жив и не ранен! Везучий! Как они все старались и лупили по тебе. Живучий, гад! - А ты что хотел, что б попали? - Что ты, что ты! Собирать тебя надо было бы по частям. Вниз тащить. Головная боль только лишняя и морока. Живи. - Сволочь ты! Вместо сочувствия издеваешься. - Почему же издеваюсь? Я откровенно рад, что ты жив и не являешь- ся в данную минуту "грузом 200". - А уж как я этому рад, ты и представить не можешь. Это ты, наверное, их на нас навел. Самому до меня не дострелить, да и из вертолета ракетой надежнее! - Х-ха-ха-ха! Молодец, не унываешь. Но тебе везет. Не убьют бу- дешь жить! Точно! Это я тебе говорю. Чаю хочешь? - - Чаю, чаю. Надоело уже чай хлебать. - Ну, извини, водки нет! - Да не люблю я эту заразу. Я коньяк люблю. - Вот еще и носом крутит коньяк подавай. - Но ведь и водки у тебя нет, да и в этом пекле водку пить самоубийство! - Баночку сока хочешь в виде премии за живучесть? - Конечно, хочу! Спрашиваешь. Грошиков достал из мешка стограммовую баночку яблочного сока, пробил дырки, и мы распили ее на двоих. Вдруг раздался сильный грохот. В долине, где ползала наша техника, к небу взметнулся столб черного дыма и пыли. Сергей схватил наушники радиостанции и стал напряженно вслушиваться в эфир. Повернувшись ко мне, с побледневшим лицом произнес: - МТЛБ на куски. Старший лейтенант Быковский и еще два "каран- даша". Всех грохнуло. Фугас! Суки! Давай дуй к взводу, комбат будет по точкам на связь выходить. Быстрее. Я бежал к взводу и соображал: "Сашка! Сашка! Мы ведь почти вместе в полк приехали. Такой здоровый парень, жизнерадостный! И вот его нет. А ведь еще пару дней назад за одним столом завтракали в столовке, анекдоты травили. Фугас заложили солидный метров на трид- цать столб дыма поднялся". Комбат спросил, как обстановка, как дела, как самочувствие после обстрела вертолетами. Приказал усилить наблюдение, повысить бдитель- ность и т. д. и т. п. Ночь прошла спокойно, день тоже. Сходил к Корнилову, поиграли в карты, поболтали. - С-слушай, Ника, душа требует разрядки. Пострелять что ли в уще- лье? А то по нам лупили, а мы даже ни р-разу не выстрелили. - Давай сделаем так: часов в двенадцать ночи из всех стволов жахнем в ущелье. Сначала я, потом ты поддержишь. Для успокоения нервов. А то у меня на душе так гадко. - Д-давай. Повеселимся. Ровно в полночь со всех постов принялись молотить в ущелье, с Саниной задачи также присоединились все огневые точки. Постреляли минут пять, пустили для вида пару осветительных ракет. Тут на связь вышел комбат. - Что за стрельба? - Да часовой что-то в лощине заметил, ответил я. - Ну, так вот, в пять часов сбор, на точке оставить по одному бойцу тебе и соседу. Проходишь мимо него, и все вместе на мое КП. Полная - выкладка, ничего не оставлять. Развеетесь, прогуляетесь, заодно и прове- рите, что в лощине творится. Времени на передвижение один час. Опоздаете будете тренироваться. Сейчас оружие почистить. Прием. - Вас поняли, вздохнул я и отправился к Корнилову. - Ну, попали, завтра "вдует" на всю катушку. Короче, говорим, что тебе тоже было видно какое-то движение. - Да, понятно-понятно. Почудилось, согласился Сашка. - Почудилось, причудилось, привиделось. Но вот, скажу тебе: пару магази- нов выпустил, швырнул гранату, хоть знал, что никого внизу нет, а чуть-чуть на душе после гибели наших полегчало. Вроде как будто кого-то завалили. - Мне т-тоже полегче стало. Ну что, утром в путь? - Жди, только не стреляй в меня! В пять утра бойцы засуетились, подгоняемые двумя сержантами. Все барахло сложили еще с ночи. Осталось только бушлаты да плащ-накидки приторочить к мешкам. И в путь. В предрассветных сумерках идти неудобно. Кроссовки скользят по сырым камням, идем, то и дело спотыкаясь и чертыхаясь. Дубино костерил на чем свет стоит себя, солдат, комбата. Меня так- тично не упоминал. Корнилов с взводом уже ждал, сидя на мешках. - Ну, погнали? - П-погнали. Нам еще повезло, что КП было в принципе рядом. На высоту впере- ди нас я послал в дозор двух бойцов. Под их прикрытием поднялись, затем спустились и вновь поднялись. Забрезжил рассвет, лучи солнца играли на вершинах. Еще не жарко, но уже не прохладно. По склону, поднимаясь к лежбищу управления, мы брели под насмешливыми взгля- дами охранения. На камнях укрытия сидели и пили чай командир взвода связи и прапорщик, начальник батальонного медпункта. Прапорщик Айзенберг почесал переносицу, снял с длинного носа очки, подул, протер их и, усмехаясь, спросил: - Ну что, соколы-орлы, запыхались? - Да, есть немного. Доложи комбату прибыли, тяжело выдохнул я. - Босс сказал не беспокоить. Встретить вас и засечь время прибы- тия. Уложились вовремя. Передаю приказ: вернуться на позиции, органи- зовать наблюдение, осмотреть склоны, собрать трупы врагов. Если обна- ружатся. Больше не чудить. Это все. - Т-так, Папа, так его звали все офицеры, а лекарство от нервов, грамм двести, девяносто шести процентного, не выделишь? - Нет, не выделю. Кто лечится даром, тот лечится даром. Как ска- зал комбат: "Гуляйте в зад". Могу дать из сострадания сигаретку. Спасибо, не курю. Я тоже не курю, подал голос Сашка, но рюмку хряпну. А как же борьба с алкоголизмом? Согласно постановлению ЦК КПСС и Правительства в Советском Союзе весь народ в едином порыве начал борьбу с пьянством. Так это в Советском Союзе. Вот как приедем в него, так и начнем бороться, засмеялся Сашка. Мы дружно посмеялись, перекинулись еще парой фраз. Ну ладно, Сашка! Бежим отсюда, пока командир не проснулся и воспитывать не начал. А чего тебя воспитывать? Ты же замом его числишься в этом рейде. Штатный Сидоренко болен, так что воспитывать будут только взводного, улыбнулся в усы связист, старший лейтенант Чичин. Н-ну, я так и знал. Снова взводный крайний. Маленького все обидеть норовят. Все, быстро сматываемся, пробормотал Сашка. И мы уныло побрели обратно на задачи. Солнце начало припекать, чтоб не "свариться", нужно было спешить. x x x Несколько дней мы медленно "варились" и "поджаривались" под палящим солнцем, а по ночам пробивала дрожь от холода. В горах стояла тишина. Время от времени что-то происходило в эфире, нас это не касалось. Техника вся работала в кишлаках, поддерживая десантников местной бригады. Однажды рано утром получили приказ на спуск. Бро- ня, бросок к площадке подскока и вертушками в горы. Едва высади- лись, как по площадке ударили из "эРэСов". Реактивные снаряды с ка- кой-то крыши пускали по наклонной доске. Рассредоточившись, установили пулеметы и АГС, минометы, и из всего, что стреляло, рота принялась молотить по кишлаку. "Духи", навер- ное, уже и пожалели, что связались с нами. У роты и задачи не было чесать "зеленку", сами нарвались. "Духи" отвечали огнем из стрелкового оружия "эРэСы", наверное, кончились. "Утесом" мы придавили всех, кто пытался бегать по кишлаку. Грошиков подозвал меня к себе: Ники! Возьми пулеметчика Мурзаилова и держи под контролем ручей. К тебе со всех взводов спустятся за водой. Смотри, чтоб не обо- шли и не накрыли. У нас все внимание на кишлак, будь осторожен. Водой-то нас не успели снабдить, а что будет дальше не известно. - - Все понял, шеф! Если что, спасайте! - Спасем, спасем. Я подполз к камням, за которыми лежал пулеметчик. Солдат время от времени пускал короткие прицельные очереди и что-то бурчал на родном языке. - О чем говоришь, Саид? - Ни о чем, это я пою, товаришш лэйтенант. - Н-да. Довольно оригинальное пение, гортанное. Песня горца? - Да, я в горах вирос и всо время жил. - Ну и молодец. Бери пулемет и патроны и за мной к ручью. Приказ ротного. Родничок будем прикрывать. - Хорошо, товаришш лэйтенант. Вода это хорошо! Этот верзила, заросший щетиной, с обветренным с детства горными ветрами лицом был похож на снежного человека. Только вместо дубины на плече нес пулемет ПК, который в его руках был не больше карабина. Настоящий "ети". Мы собрали свои фляжки для воды и быстро спустились к роднику. Утолив жажду горной водичкой из родника и наполнив фляжки, прилег- ли за бугорок. Вскоре начали спускаться один за другим солдаты на водопой, обвешанные пустыми флягами и РД. Впереди шел Витька Свекольников, нагрудника или подсумка с мага- зинами на ремне у него почему-то не было. - Солдат! Ты почему без патронов? - Как без патронов? У меня магазин в автомате. Я взялся за магазин и отсоединил его от автомата. В рожке торчал один патрон, второй в патроннике. Я хлопнул два раза магазином ему по лбу. - Ты что, гад, делаешь. Идет бой, а ты ходишь без патронов! Теперь у тебя не автомат, а дубинка. Бегом в гору, за патронами! Еще три перепачканных солдата дружно засмеялись. - Чего ржете? Колесо, у тебя где патроны? - В магазине, гордо произнес солдат и отстегнул его от автомата. Патронов в магазине не было вообще. Солдат побледнел и, повер- нувшись, рванул в гору. Догнав его в два прыжка, я влепил ему звонкого пинка под зад, отчего тот получил ускорение и перешел на бег на четы- рех конечностях. - Кайрымов, автомат к осмотру! (Чего смотреть два патрона.) Я зло посмотрел в его глупое лицо. - Кругом! Бегом! Пинок ускорил и его движение. Мурзаилов, лежа у пулемета, издавал гортанные звуки, напоминающие рычание льва, но это был всего лишь смех. У Алимова в снайперской винтовке был также только один патрон. И все. Две затрещины и на гору вернулись все посыльные без воды. Через пятнадцать минут водоносы пришли, обвешанные подсумка- ми или торчащими изо всех карманов магазинами. - Быстро набирать воду и помыться! Вы что думаете: это моя глупая прихоть? Без патронов спускаетесь, а если мы на засаду нарвемся? Год назад в батальоне из третьей роты одиннадцать осло...бов, вот также за водичкой спускались налегке. Яйца их и уши у "духов" до сих пор в трофеях. - Да тут же рядом, начал оправдываться Алимов. - Рядом не рядом, но вы бы и дальше так же пошли бы. Магазин пристегнут, а что в нем неважно. Один рожок полный, а это на две минуты легкой перестрелки. А что дальше? - Воду тяжело нести, фляжек много, вздохнул Свекольников. - А твое тело тащить будет еще тяжелей. Запомнить на будущее: патронов много не бывает, лучше подсумок с магазинами на боку бьет по яйцам, чем без подсумка и без яиц! Солдаты затравленно и уныло смотрели на меня. Царегородцев явно готов был от усталости умереть на месте. Но что поделать: им нужно учиться воевать, чтобы выжить в течение этих двух лет в боевом батальоне. - Всем помыться еще раз хорошенько и наверх. - Да что мыться снова! Пока в гору залезешь, перепачкаешься, вздохнул Царегородцев. - Царь, мыться, мыться, чтоб быть на человека похожим, иначе в раз желтуху или еще что подцепишь и в госпиталь загремишь. - Да уж, чем по горам таскаться под пулями, лучше в госпитале болеть, промямлил Царегородцев. - Дурак ты, братец. Здоровье потеряешь не вернешь. А здесь школа жизни. Через полгода будет полегче. Терпи. По взводам вперед! Солдатики ополоснули руки, лица и побрели в горку, а чуть позже и мы с Мурзаиловым. - Нэ переживайте, товаришш лэйтенант. Молодые, глупые. Повою- ют немного поймут. Нэ поймут умрут. На вершине заканчивалась суета с разбором фляжек. - Ник! Нам задача: пройти сквозь кишлак, взять пленных и трофеи. Все хибары сжечь. Ты идешь в замыкании. Кишлак небольшой, работы нам на часик. Как мы его пройдем, быстро спускайся и бегом по вон той дорожке к нам. Сигнал красная ракета. Дарю тебе Мурзаилова с пулеметом. Наблюдайте вокруг. Наши далеко. С той стороны броня подойдет, на ней и уедем. Район "духовский" не спать, а то всем крышка. Ни тебя, ни нас вытащить будет невозможно. - Рота спустилась в долину при огневой поддержке моего взвода и принялась прочесывать кишлачок. Там было всего-то с десяток домов, и через пару часов из всех дворов появились дым и огонь. Время от времени слышны были одиночные выстрелы, короткие очереди или взрывы гранат. Вдруг земля в нескольких местах на хребте вздыбилась от разрывов мин. Раздался треск очередей с вершины невдалеке. - Мурзаилов! Видишь, откуда бьют? - Да, вижу. - Вот и стреляй короткими очередями туда, экономь патроны. При- жми минометчиков, не давай стрелять. Я взял радиостанцию и передал, что нас обрабатывают "духи". По высоте и дальше за ней ударила полковая артиллерия. Накрыли гаубицы кого или нет неизвестно. Мне дали сигнал, и мы помчались к своим. Через кишлак бежали, не задерживаясь. Вдоль дувалов и в арыке лежали несколько трупов мужчин. У дороги валялась лошадь, а за ней и всадник в неестественной позе. Вот и не ускакал. Трупный запах начинал витать в воздухе. Быстро! Было жарко, однако. Броня подошла к окраине кишлака, и рота усаживалась на БМП. Возле командирской машины стояли семеро бородатых и небородатых аборигенов, положив руки за голову. - Вот, видел, замполит, сколько наловили? улыбался Сергей. Сей- час их разведке сдадим, пусть морочатся. Подгоняемые прикладами и пинками пленники влезли на бронемашины, и колонна быстро двину- лась к полковому лагерю. Когда сидишь на башне и твои ноги отдыхают, когда пыльный ветер обдувает твое лицо, когда много еды, воды, становишься почти счастли- вым. Можно даже подремать, помечтать, пофилософствовать. Например, какого черта я здесь забыл? За каким хреном меня сюда занесло? Ведь полстраны и знать не знает, где этот Афганистан. А что мы здесь воюем, вообще, почти никто в Союзе не знает. В газетах написано, что я и мои солдаты сажаем деревья, строим школы, восстанавливаем дома и мечети, помогаем убирать урожай. Сколько же урожая я помог собрать, давя гусеницами виноградни- ки, а как удобно ремонтировать жилье, стреляя по нему из гранатомета. Радости у местных жителей от моего присутствия не наблюдалось, глаза счастьем не светились. Никто нам был не рад. Я совсем не так себе представлял все это. Интернациональная помощь это как война в Испании, где полми- ра помогало в борьбе с фашизмом. А что тут? Мы воюем с местным населением, а также добровольцами или наемниками со всего света. Негры, арабы, европейцы А успехи - # наши такие же, как и успехи американцев во Вьетнаме. Чем больше вою- ем, тем больше воюют против нас. На место убитого отца встает сын, за погибшего брата мстит младший брат. Так может продолжаться до беско- нечности. За пять лет ситуация только ухудшилась. Контроль осуществлял- ся за шестнадцатьюдвадцатью процентами территории страны, да и то только там, где находились военные городки, посты и заставы. В официальной пропаганде, которую я толкаю на политзанятиях, го- ворилось: если бы мы сюда не вошли, то в Афган вошли бы американцы. Это, конечно, вряд ли, а если бы и вошли, то по горам вместо меня ползали бы Биллы и Джоны. Хотя им Вьетнама по самые гланды хватило. Вероятно, Брежневу и компании захотелось расширить лагерь соци- ализма. Экзотического социализма, в условиях средневековья. Есть же социализм в Туркмении и Таджикистане. Почему бы не построить его еще в одной азиатской стране? А то, как же так: Ленин, Сталин, Хрущев лагерь расширяли, а при товарище Брежневе все по-прежнему. Ну, а затем генсеки стали умирать один за другим, совсем обветша- ло руководство страны. А что делать с этой войной никто не решил. Не до того, не успевали. Пришел к власти, опубликовал мемуары и умер. Да и наша военная верхушка просто так войну не отдаст. Долж- ности, звания, награды. Одних героев-генералов уже не один десяток. Стрелки на карте в уютном кабинете рисовать не в атаки ходить и под бомбежкой трястись. Небольшая война самое выгодное дело для высокого командования из министерства и генштаба: уважение появля- ется у руководства страной (не даром хлеб едят, деньги получают), растет военный бюджет. В общем, за непонятные высокие идеи отдува- ются солдаты и младшие офицеры. Вот теперь Сашку Быковского и экипаж МТЛБ сожрал молох войны... Руки грязные, рот забит пылью и песком, потное тело чешется, помыться бы... Несбыточная мечта... И несбывшаяся. Пока доползли до своих, уже стемнело, полевую баню свернули. Вот так всегда: все для тыла, все для штабов, все для победы. А для фронта... Рано утром роты подтянулись к вертолетной площадке. Успели толь- ко пополнить запас патронов и гранат, получить паек на трое суток, набрать воды во фляжки. Офицеры и сержанты шумят на солдат, я тоже внес свой вклад в суету, подогнав несколько бойцов легкими затрещинами. Не успеваем, поэтому торопимся. Поздоровавшись с разведчиками, вдруг заметил висящего на дверце БМП одного из вчерашних наших пленников. - $ Он стоял на цыпочках, голова свесилась на грудь, руки были скруче- ны за спиной, а от связанных запястий была протянута петля на шею. Легкий ветерок шевелил на голове волосы и бороду. Что с ним, Петро? спросил я у взводного-разведчика. Злой был очень и ругался, подвесили к дверце, надо было на цы- почках стоять. А он, гад, ругался и плевался. Ну, я ему и дал по "кокам". Зачем он встал на ноги, так ведь дышать невозможно, ухмыляясь, ответил Турецкий. Ну, вы живодеры! Ладно-ладно, умник, пойди с ними поговори по-хорошему, может, чего расскажут. Этот как встал на ноги и захрипел, так остальные напере- бой все рассказывать начали. Хотя бы сняли его, а то завоняет и закоченеет. Ваш "дух" вы и снимайте. Нам он уже ни к чему. Да пошел ты к черту! я сплюнул в песок, и, закинув поудобнее автомат через плечо, двинулся за ротой. Рядом проходил афганский батальон. "Зеленые" с ужасом смотрели на подвешенного. Мусульманин не должен быть повешенным к Алла- ху не попадешь в рай. Их командор что-то громко говорил нашему командиру полка, оживленно жестикулируя. Подполковник, как африканский носорог, налетел на командира разведроты. Мудаки! Вы что вытворяете?! Почему "дух" на БМП висит на все- общее обозрение?! с этими словами "кэп" врубил разведчику мощную оплеуху. Галеева назначили ротным неделю назад, это был его первый рейд и такой прокол. Ты что, всех нас под монастырь подвести хочешь, п...к х...в? Царандовец доложит в штаб, что мы тут над пленным зверствуем, и ты с роты слетишь, а я с полка! Я тебя в порошок сотру, морду разобью, б.., п...ст. Далее нецензурная брань продолжалась минут пять. Все это время командир тряс Сашку Галеева за грудки с такой силой, что его голова раскачивалась, как маятник. Ротный был на две головы выше, да и подбородок поднимал вверх, поэтому дать по физиономии командир никак не мог, а мог только треснуть пару раз в грудь. Офицеры-разведчики пулей метнулись за БМП и наблюдали, высу- нув головы, как жирафы. Два разведчика подбежали и, срезав веревку, оттащили труп к ложби- не. Через пару минут над телом возвышалась груда камней. Вот теперь порядок. Вертолеты садились и улетали с площадки один за другим. - Пригнувшись и закрываясь от пыли, мы заскочили в вертолет. Борт взвился в воздух, и началась болтанка. Он летел по ущелью, раскачива- ясь из стороны в сторону, с борта на борт. Я сидел, вцепившись рука- ми в сидение, бойцы испуганно смотрели в иллюминаторы, снайперу не хватило места, и он лежал на мешке, катаясь по днищу и глупо улыбаясь. Каменистая площадка в обрамлении гигантских валунов была до- вольно унылой. Роте повезло: задача стояла самая легкая. Все три точки совсем рядом. Одно угнетало и не радовало. В помощь и для контроля был придан зам. комбата Лонгинов, по кличке Ходячий Бронежилет. Этот высокий и стройный капитан на боевых действиях почему-то никогда не снимал с себя бронежилет. В горах он носил легкий вариант, а в "зелен- ке" и на броне тяжелый бронник, вооружался с ног до головы, таскал почти "цинк" патронов, кучу гранат. Спортсмен, любитель альпинизма, "деревянный по пояс", он нагнал на роту тоску и уныние. Только его нам не хватало для полного счастья. Он сразу же принялся энергично подавлять ротного. Сергей заметно психовал и, отозвав офицеров в сто- рону, развернув для вида карту, начал давать указания: Мужики! Этот "дятел" сейчас будет мозги всем нам пудрить, а потом комбату все недостатки доложит. Чтоб на постах солдаты были в касках и все в бронниках! Особенно в бронниках! И чтоб по точкам не бродили, не загорали. Ясно! Все по точкам! Что оставалось делать? Только выругаться и выдвинуться по задачам. Не успел я со своим взводом занять точку, как был вызван на КП роты с парой солдат. На высоте в командирском укреплении стоял, широко расставив ноги, зам. комбата. В тельняшке и бронежилете, с биноклем на груди он смотрелся очень внушительно. Ну и чудак! Товарищ лейтенант! Очень медленно ходим! Приказы надо выпол- нять побыстрее, возмутился капитан Лонгинов. Да я и так весь вспотел, так торопился. Потеем мы все, а ваши шуточки сейчас из вас выйдут с очень большим потом. И нечего ухмыляться. Взять одного сапера, пулеметчи- ка, санинструктора. Степан при этих словах громко выдохнул и зама- терился. Еще четырех солдат и пройти через кишлак. Восемь человек вполне достаточно! Кишлачок просматривается с гор полностью, мы вас, если что, прикроем. Займитесь делом, найдите что-нибудь. Нужны тро- феи, результаты. Взвод АГС и вторая рота миномет нашли. Поработайте, чтоб не только языком молоть! А я языком не мелю попусту, а с взводом работаю, да еще за батальон отдуваюсь. - & Вы это можете мне не говорить, за кого вы работаете. Это ж надо так умудряться: исполнять три должности и ничего не делать? Это не вам судить, делаю или нет. Но-но, не хамить. А я и не хамлю. А как исполняющий обязанности замполита батальона считаю, что я работаю как замполит роты хорошо. И хотел бы получить задачу от командира роты. Во как! Завышенная самооценка у некоторых. Посмотрим, какой результат будет в "зеленке". Время на выход тридцать минут. Уточняйте задачу у командира. За его спиной активно жестикулировал Грошиков. Он тряс кулаком, делал большие круглые глаза и строил мне страшные рожи. Лонгинов, он же Бронежилет, оглянулся и возмутился: Вы что, товарищ старший лейтенант, паясничаете за моей спиной? Я не паясничаю, а замполиту батальона внушения делаю. Ну, это не замполит батальона, а случайность и недоразумение. Между прочим, эта случайность из рейда в рейд с нами ходит, а что-то наш штатный зам с батальоном в горы не поднимается. Разговорчики! Выполняйте распоряжение! Сергей отвел меня в сторону и сказал тихим успокаивающим голосом: Ника! Не обращай внимание, не кипятись. Он ищет повода до тебя докопаться. Главное не нарвись на засаду, не влезьте на мины. Сапер везде впереди! Я думаю, там ничего нет, но если что найдешь молодец, будь постоянно на связи, почаще выходи в эфир с докладами, и Бронежилет будет счастлив. Серега! Дай ПК, а то нас маловато, а прикрытие с гор это для зеленых дураков, как я. Но я кое-что уже понимаю. Там ведь, если что случится, вы нам толком не поможете. Только разве что трупы собрать. Потом. Ладно, давай аккуратнее. Серега похлопал меня по плечу и по- шел к Бронежилету. Почему я? Почему этот заносчивый капитан меня так всегда достает? Откуда такая неприязнь? Я, правда, никогда в долгу не остаюсь, но что противопоставить заму комбата? Кишлак был небольшой, вытянутый вдоль ручья, полтора десятка дворов. Ряды виноградников, немного ухоженных террас с клевером, пшеницей, кукурузой, коноплей. Жителей не было. Дом за домом мы осматривали местность, и не было ни души, ни оружия, ни боеприпасов, ни животных. Ничего. В центре стоял самый большой "дувал", росли орешник, шелковица, яблони. Это оказался "дукан". Много мешков с сахаром и мукой, ящики с чаем, корзины с яблоками. - Сержант под прилавком нашел автомат и радостный подбежал ко мне с находкой. - Вот нашел, товарищ лейтенант, я такой и не видел ни разу. Это был итальянский автомат "Берета" и магазин патронов к нему. Больше ничего, кроме двух старых ружей (мультуков) и сабли, в деревне не нашлось. Бронежилет находкам обрадовался, доложил о результатах в полк и приказал: - Сжечь все, что горит, раз есть оружие, значит, есть и "духи". Под- жечь склад с продовольствием и возвращаться "на базу". Легко сказать "сжечь все, что горит". А чему тут гореть? Разве что соломе. Сараи с сеном загорелись быстро, соломенные крыши тоже. Склад продуктовый подорвал сапер тротиловой шашкой, пластидом сва- лили огромный старый орешник, ну это уже из баловства. Когда мы поднялись наверх, Бронежилет подпрыгивал от счастья. - Где трофеи? воскликнул Лонгинов и, схватив автомат, принялся заряжать, разряжать, разбирать, собирать, щелкать всем, что щелкает. Поставил вертикально пару камней на валуне и стал стрелять, пока не кончились патроны. - Молодец, лейтенант, молодец, замполит! Можем, когда стараемся! - А мы всегда стараемся! - Не оговаривайся. Даже поощрение в штыки принимаешь, зам- полит! - Товарищ капитан! Я солдат все время учу, что нет такого обраще- ния, как "замполит", а есть "товарищ лейтенант". - Ступай к взводу, а то снова меня заведешь, настроение испор- тишь, рявкнул Лонгинов. За его спиной Серега опять махал руками, качал головой и делал круглые глаза. Я развернулся и, забрав своих солдат, ушел во взвод. Говорить с ним бесполезно, лучше пойти поспать. Единственный плюс от этого прочесывания поели плов, попили чай, виноград, орехи, ябло- ки скрасили сухой паек. Теперь лечь и выспаться. Выспаться не удалось. Рано утром рота получила задачу пройти по хребту вдоль всего ущелья двадцать километров и соединиться с афганс- ким батальоном. Пока "зеленые" будут работать внизу, нам оседлать высоты и прикрывать сверху. Как назло день выдался жарким, солнце нещадно пекло, а укрыться негде. Мой взвод отправили снова в ущелье продвигаться вдоль ручья и осматривать дома, а остальная часть роты шла по горам. Первый двор пустой, второй тоже, третий, четвертый, в пятом воро- та оказались заперты, и на стук вышел белобородый старик. Сержант Худайбердыев схватил деда за бороду: - Аксакал душман! Анайнский джаляп. Это было узбекское не- цензурное выражение. - Стой-стой, убери руки! Только получив пинка под зад, сержант выпустил старика и начал кричать: - Товарищ лейтенант! За что? Они все "духи". Его надо пристрелить. - Не ушел, значит, не "дух". Да он к тому же старый. - Да они все на вид старые, а ему наверняка всего лет пятьдесят. Не ушел, значит, шпион. Пока мы ругались, дед упал в ноги и что-то кричал, воздев руки к небу, слезы текли из глаз по щекам. Я поднял его за руку, похлопал по спине. Видно, понял, что солдаты могут пристрелить, а, почувствовав во мне начальника, он что-то быстро затараторил: - Командор... командор... командор. Это все, что было понятно. - Успокойся, дед, шагай во двор, подтолкнул я его легонько за ворота. Бойцы уже суетились во дворе, заглядывая во все двери, во все сараи, подвалы, кяризы. - Ханумки! радостно закричал один из узбеков. - А ну, назад, всем во двор и выйти за ворота. - Нужно под паранджу заглянуть! Может, это и не бабы, а "духи" маскируются, кипятился Худайбердыев, а то мы отойдем, а нам в спину стрелять начнут. - Нам начнут стрелять в спину, если ты к женщинам лезть будешь. Сержант сердито сопел, видно, очень хотел аборигенок посмотреть и пощупать. Только-только выгнав солдат со двора и успокоив старика при помощи таджика-переводчика, я вдруг за забором услышал дикий смех и свист. Худайназаров скакал на беломбелом жеребце, другой солдат тащил ишака за ухо. Аксакал стал причитать и, схватив меня за руку, что-то быстро говорить. - Мурзаилов! Успокой его. Скажи: никуда мы не заберем скотину. Эй вы, балбесы! Отпустите животных, мы уходим. Надо своих догонять. - Товарищ лейтенант! Надо с собой коня и ишака забрать. Пусть пуле- меты и миномет везут, а то мы как ишаки загружены, закричал сержант. - Папуасы! Оставьте животных! Худайбердыев! Вперед во главе ко- лонны. Прекратить мародерство. - Какой-такой мародерство? Трофеи. - Сейчас по башке обоим настучу, тебе и Алимову. Быстро с коня уходим! - Можно тогда хотя бы их застрелить? Нельзя же "духам" вьючных животных оставлять! - Эй вы, убийцы, быстро взяли мешки и бегом отсюда. Никого не убиваем, ни в кого не стреляем. Пленных не берем. Узбеки, что-то сердито говоря друг другу, побрели вдоль дувала, вверх к подножью вершины, на которую предстояло забраться. Высота неболь- шая, но метров на двести предстояло подняться. Обрадованный стари- чок, счастливый от того, что ничего не забрали и остался живой, улыба- ясь и заглядывая мне в лицо, что-то быстро говорил и гладил меня по руке. Дедок, шуруй домой. Буру бача, буру! прикрикнул я, улыбаясь, и махнул рукой в сторону дома. Аксакал принялся кланяться и что-то громко бормотать. - Мурзаилов! Что он говорит? - Он вас благодарит, весь ваш род, желает счастья и много жен. - Какой добрый и щедрый. Спасибо, жен не надо не прокормить. Главное, чтоб в спину не стреляли, когда отойдем от кишлака. Через полчаса, забравшись на высоту и заняв оборону, я с удоволь- ствием наблюдал за ползущими вдалеке по хребту и по склону фигурами солдат и офицеров. Особенно колоритна была фигура Бронежилета в горной экипировке с двумя автоматами и огромным рюкзаком. "Берету" он нес лично, никому не доверяя. (Оба ружья Лонгинов сломал, а саблю я забрал себе). Целый день мы брели по долине, и теперь можно было немного подремать. Добравшись до моего взвода и чуть отдышавшись, зам. комбата сразу принялся орать: - Что там за скачки были? Вы что, ковбои на родео? Никакой дис- циплины и организации! - Да все нормально. Пока я с местным населением объяснялся, эти юные натуралисты с животным миром общались. Местное население претензий не имеет, радуется жизни. - О вашем командовании и управлении взводом мы в полку погово- рим, а пока, лейтенант, занять вон то плато за высотой над кишлаком. - Это еще километра три по хребту. Я думал, что мы уже на задаче и можно готовиться к ночному отдыху. - Умничать будем в полку на подведении итогов. И умничать будут те, кто вернется живыми и здоровыми. - Постараюсь вернуться, вашими молитвами, товарищ капитан, улыбнулся я. - Ну, ухмылки ваши сейчас быстро сойдут с лица. С расчетом "Уте- са" и одним ПК через пятнадцать минут сидеть на краю хребта над кишлаком. Время пошло. Бегом! Вот сволочь. Еще и издевается. Тут ходу на полчаса, не меньше. Придется бежать. Рота села отдыхать, а мы двинулись. Четыре бойца пыхтели рядом со мной. Движению мешала трофейная сабля. Ее я ре- шил привезти в полк и повесить на стене над койкой. Сталь так себе, лезвие в зазубринах, но ручка из кости очень красивая. Вот только бежать с ней в одной руке, а с автоматом в другой очень неудобно, особенно спускаясь по каменным осыпям, петляя по тропинке, прыгая с валуна на валун. Сбежав со склона на плато, мы уже поднимались на маленький пригорок. Солнце быстро садилось за дальний горный хребет. Темнело очень быстро. В тот момент, когда, казалось, еще минута и мы на нужном пятачке, откуда-то засвистели пули, у самых ног и вокруг нас защелкали рикошеты, и донеслось гулкое эхо автоматных очередей. Все бойцы кубарем покатились за каменную гряду. - Зибоев! Откуда стреляли? - Нэ знаю, кажется, сбоку, ответил пулеметчик. Молодой младший сержант Лебедков показал рукой в сторону парал- лельной каменной гряды. - Вон пещера, может, оттуда били? Очень кучно. Пули прямо за пятками легли, в вас метили. - Ну, сержант, рывком за гряду, там оглядимся и отобьемся. Вперед! Мы вскочили и бросились к небольшим камням, за ними шел поло- гий спуск, и сбоку нас было не достать. Вновь засвистели пули, рикоше- тили от камней, я навзничь ласточкой нырнул за камни, бойцы упали рядом. Все тело от головы до пяток била нервная дрожь. - Все целы? Не ранены, не зацепило? - Целы. - Нет. - Нет, дружно забормотали и при этом заматерились солдаты. - Юра! Огонь из автоматов всем расчетом по пещере! Зибоев! С пулеметом ползи на правый фланг и молоти по всему, что зашевелится. Вчетвером начали вести огонь по пещере и вдоль всего склона. Рас- стреляв по паре магазинов, я приказал прекратить огонь. - Расчет, за мной на задачу, ползком! Быстрее! - А пулемет как же? С ним ползти, особенно со станком, неудоб- но, заныл сержант. - Ничего! Жить хочешь поползешь со станком не то что на спине, а в зубах! Со стороны Зибоева раздалось несколько очередей и радостные вопли. Я на карачках перебежал к нему и увидел, что в ущелье у большо- го валуна валялся убитый осел. В этом направлении по камням пулемет- чик и стрелял. - Что там? - "Дух" за камнем спрятался. От камня к камню перебегает. Нэ уйдешь, шайтан. Действительно, от камня к камню переползал и перебегал какой-то человек, и в конце концов спрятался за холмом. - Быстрее на задачу, мы его из "Утеса" достанем. Когда мы выскочили с пулеметчиком на склон, расчет уже собрал пулемет и приготовился к бою. - Парни, выбирайте себе мишени в этом бандитском гнезде. Все, что бегает, должно лежать! Два пулемета и два автомата принялись обрабатывать кишлак. Пер- вой упала корова, затем ишак, затем человек, затем еще человек. Зажига- тельные 12,7-миллиметровые пули подожгли несколько стогов, пару сара- ев. Постепенно мятежники открыли с нескольких точек ответный огонь. В бинокль я увидел, что большая группа мужчин убегает из кишлака в дальнее ущелье, на ходу изредка огрызаясь огнем. Должна вот-вот подойти на помощь рота, тогда будет гораздо легче все сопротивление подавить. - Зибоев и расчет "Утеса"! Огонь перенести вон в ту дальнюю лощи- ну. Видите: народ бежит? Достанем? - Достанем, успокоил меня братец-мусульманин и принялся моло- тить из ПК, посылая очередь за очередью. Вскоре закончилась лента, он быстро перезарядил и продолжил вести интенсивный огонь. НСВ стрелял реже, у нас к нему всего две ленты, и вторая уже заканчивалась. Я выбрал двор, в котором что-то копошилось, оттуда вроде стреляли, и бахнул туда из "Мухи". За спиной послышался топот приближающейся роты. Бойцы подбегали, падали на землю за камни, рассредоточивались и сразу начинали вести огонь. Я посмотрел в бинокль: в лощине лежали человек двадцать. Может, убитых или раненых, а может, кто-то и залег, замер, притворился мерт- вым.Подбежал зам. комбата и сразу заорал: - Прекратить огонь, прекратить огонь! Стоп! Стоп! - Как прекратить огонь? Эти козлы нас отметелили, мы тут как ящерицы ползали, чудом уцелели, а теперь прекратить огонь? Оттуда из распадка, где теперь только тела валяются, пять минут назад отстрели- вались. Это, кроме того, что чуть не перебили нас из пещеры, когда мы выдвигались сюда. А по вам не стреляли? удивился я. - Замполит! Кончай войну. Прости меня, засранца, но это я по тебе стрелял! заорал в ухо Грошиков. - Серега! Это уже не смешно! Как это ты стрелял? Ты что, действи- тельно, дурак?! Сергей взял меня за плечи и потащил в сторону, а Бронежилет смот- рел в бинокль и делал вид, что его произошедшее не касается. - Ты понимаешь, какая штука вышла, тихо забормотал он, про- сти меня, контуженого идиота. Этот чертов Бронежилет Ходячий смот- рел-смотрел в карту, потом уставился в бинокль и как заорет: "Духи впереди замполита, главарь с саблей!" Он же не видел ее у тебя. Ну и схватился за автомат, да давай стрелять. Я тоже не ожидал, что ты так буквально исполнишь приказ и примешься бежать. За пятнадцать минут к задаче вышел. Я подумал, от вас "духи" убегают или засаду делают. Ну, ротой и давай по тебе колотить. Твое счастье, что сразу не попали, а после того, как первыми очередями не завалили вас, я решил в бинокль посмотреть, поправку на ветер в стрельбе сделать. Смотрю: твою мать, ты мечешься. Это все сумерки плохо видно. А так, если бы не посмот- рел в бинокль, еще пара очередей и лежать бы вам всем на гребне. Все долбаный Бронежилет. Мудак, что с него возьмешь. Я с ужасом смотрел на него. Мои глаза невольно округлялись и расширялись. - Ты чего глаза выпучил? заулыбался Серега. Все уже позади. Два раза я тебя не подстрелил, но в третий раз точно дострелю, и глупо заржал. - Дурак ты и шутки дурацкие. Я из-за тебя кишлак уничтожил. Куча народа валяется, все горит, а ты ржешь! - Но они же отстреливались, значит, все было не зря, а если и зря, то не все. Ха-ха-ха. - Сволочь ты, поручик, а еще друг. Чуть не убил меня и даже не переживаешь. Гандон! - Да переживаю, переживаю. Обнял меня Грошиков и принялся мять ребра мне так, что они захрустели. Могу даже слезу пустить и на колени встать. Прошу прощения. И Серега встал на колени, головой при этом доставая до моего подбородка. - Ну, Сергей, теперь моя очередь. Молись, чтобы я промахнулся. Но это очень трудно сделать, ты ведь такой длинный. - Вот тебе и благодарность за то, что в него не попали! Бронежилет докладывал тем временем комбату обстановку в районе. - Грошиков! Уводи роту обратно на вершину хребта. Ночевка будет там. Сейчас прилетят "крокодилы", обработают кишлак, а затем будет бить артиллерия. - Рота, сбор, быстро уходим! заорал Сергей. Быстрее, быстрее, быстрее, а то еще зацепят вертолеты по ошибке. Да, это они могут, бухнут и глазом не моргнут, с такой высоты мы для них, что муравьи ползающие, свои или "духи" им не разобрать. Едва-едва рота убралась на безопасное расстояние (хотя разве можно быть в безопасности, когда в небе наши асы, уничтожающие внизу все живое), как налетели четыре вертолета и принялись сеять в долине смерть и разрушение. Хотя все, кому надо было, уже сбежали. Затем ущелье, куда убежали "духи", обработала артиллерия. Под ее грохот мы наспех построили укрепления и улеглись на ночевку. Но не тут-то было. Часа не прошло, как новый приказ: сниматься со стоянки и двигаться по хребту до ручья для соединения с афганским батальоном. Серега в задумчивости чесал череп. Н-да, ни разу еще ночью не приходилось бродить по горам. Вот, черт бы их побрал, всех штабных начальников. Без отдыха, без сна. Часов до четырех придется идти. Командиры взводов! Организовать укладку мешков, чтоб ничто не звенело, не гремело. Идти бесшумно, без криков, без матов. Ругаться только шепотом. С этой минуты вся вершина, как живая, зашипела. Солдаты, сержан- ты и офицеры шипели друг на друга. Через полчаса колонна вышла. Я теперь брел, подгоняя отстающих. В замыкании трое: я, Мурзаилов с ПК и санинструктор. Едва какой-нибудь "умирающий" солдат падал без сил, пулеметчик занимал оборону, я со Степаном приводил его в чувство. Нашатырь, вода, затрещины все, чем богаты. Времени долго отды- хать нет, отстанем заблудимся, пропадем. Бойцы роты перемещались тихо, как призраки, без шума, без стуков, без матов. Часа в три ночи мы, наконец, выбрались к ручью. Темно, не видно ни зги. Пулеметчиков разместили на высотках, сидим ждем. А вдруг вместо афганского батальона придут "духи"? Ожидание было совсем недолгим. Вскоре вдоль ручья появились тени, которые материализовались в людей. Афганцы. Знакомый по де- сантированию комбат! Наши таджики криком остановили их, и ротный пошел на переговоры. Через несколько минут Сергей вернулся. Все нормально, отличные ребята, все понимают. Комбат-молодец, у нас учился, в Ташкенте! Что он будет делать? Какой у него приказ? переспросил Бронежилет. Им приказано идти с нами и действовать вместе. Мы идем впере- ди, они за нами. Двигаем! Замполит, снова замыкаешь с пулеметчиком и санинструктором. Смотри только не уйди к "зеленым", а то обратно не примем. А ты меня еще раз с "духами" не попутай. Вот так, опять на марше в хвосте. Да еще ночью. Самое главное с ослабевшими солдатами не отстать и не потеряться. Прохладная ночь радовала душу, и идти было легко и болееменее приятно. Если только может быть приятным марш по горной местности с полной выкладкой. - $ Еще до первых лучей восходящего солнца мы вернулись на ту же точку, откуда весь предыдущий день топали по горам. Здесь ничего не изменилось. Пустые банки по всем склонам, запах человеческого кала и мочи. Хорошо бы в темноте не наступить на кучу дерьма, своеобразные мины-ловушки вокруг позиций. К этим минам на ночь добавляем сиг- нальные мины. После проверки укрытий саперами (настоящих мин нет), можно спать. Блаженство. Завтрак. Баночка с компотом, еще меньших размеров баночка со свининой, сухарь, галета, кружка чая. Те, кто курят, закурили. У кого есть сигарета сигарету, у кого нет целой сигареты курит окурок или "бы- чок", свой или чужой. Если дадут. Какое счастье быть некурящим. Смеш- но и одновременно грустно наблюдать, как боец-связист нашел несколь- ко совсем мелких-мелких окурков, распотрошил их, собрал в кучку и свернул из газетки самокрутку. В роте некурящих мало. Я, Острогин, Степа санинструктор и Витька Свекольников. Все остальные мучаются и страдают. Страдают оттого, что курят всякую дрянь и часто. На марше дымят, на привалах дымят, а когда лежат на горе, так от безделья курят почти каждые пятнадцать минут. Закурят и тоскуют по дому, задумчи- вые и печальные. Как старики на завалинке в деревне. В ущелье вошла разведрота, и афганцы, весело помахав нам на про- щанье, спустились к ним. Вскоре все скрылись в ущелье, ушли в кишлак вправо по ручью, туда, где находилось большое скопление домов, которые мы не проверяли. Через час из-за горной гряды показались дымы. Что-то подожгли, очень хорошо горело. Вскоре раздались выстрелы, взрывы. Серега вдруг выскочил из "эСПСа" и, громко матерясь, начал коман- довать. Я подбежал к нему. - Что случилось? - Беда с разведкой! Засада! У них куча раненых. Берем НСВ и ПК, санинструктора, твой взвод. Тебя, само собой. Товарищ капитан, вы ротой покомандуете без меня? это уже Бронежилету. - Покомандую. А надо ли самому, может, замполита хватит с коман- диром ГПВ? - Нет, не хватит. Я там нужнее. Опыт великое дело! На сборы три минуты, брать только боеприпасы и воду. Вниз, вверх и мы оседлали гребень. Пулеметы установлены, "Утес" собран. Взводный Голубев зарядил его и стал прицеливаться. На противо- положном склоне вокруг пещеры лежали раненые разведчики. Из пещеры велась стрельба. Разведка была зажата так, что голову не поднять. Скальная стена нависала над ущельем, узкая тропка стелилась вплотную к ней. Ране- ных не вытащишь. Ведь стрелял "дух" и вправо, и влево. Просто беда! - % Пулеметам огонь по всем дырам: непонятно, откуда он бьет. Автоматчику, снайперу всем огонь! Огонь! зло орал Грошиков. Бешеный огонь заставил "духа" или "духов" заткнуться и затихнуть. Разведка, что у вас? запросил по связи Сергей. Засада! ответил Галеев. Это я вижу, как дела? Шестеро ранено, один убит. Прижали нас на тропе. Головы не поднять. Видите: две щели в камнях? Видим. Вот оттуда "дух" и бьет. Он стоит, обложен камнями достать тяжело. Прикройте нас пулеметным огнем, сейчас взводный по верхнему козырьку подползет, тогда прекратите стрельбу. Турецкий бросит гранату сверху, только так можно "духа" достать. Не зацепите Петра. Мы принялись стрелять, не жалея патронов. Пулеметы били по рас- щелинам очень точно, но, несмотря на наш бешеный огонь, афганец продолжал "огрызаться". Я посмотрел в бинокль: взводный подползал по каменному козырь- ку все ближе и ближе. Прекратить стрельбу! заорал Серега. Петя подполз совсем близко и бросил в пещерку одну за другой две гранаты. Бах, бах!!! Солдаты подбежали к пещере и снизу за ноги потяну- ли стрелка. Вытащить никак не получалось. Наконец выдернули и давай его пинать. До нас доносились мат и дикие вопли солдат и мятежника. Удивительно, но он, несмотря на множество ранений, был еще жив. Два разведчика, матерясь, распороли афганцу живот ножами и бросили тело в ущелье. Эхо донесло что-то гортанное нечленораздельное. Взяв санинструктора и пехоту, мы отправились вниз, сверху нас прикрывали пулеметы. Один взводный и шесть солдат были серьезно ранены. Перевязали их наспех и потащили наверх на площадку. Пеще- ра, где засел мятежник, оказалась складом, а он его охранником смер- тником. Из склада вынесли более сотни реактивных снарядов и множе- ство выстрелов к гранатометам, патроны, мины. Саперы все это добро перед отходом подорвали, когда все уже вернулись на хребет. Прилетев- ший вертолет забрал погибшего и раненых. Разведчики заняли площад- ку, а мы обнялись на прощание и ушли обратно к себе. Весь вечер, пока не заснул, перед глазами стояли израненные тела разведчиков и окровавленный афганец, звереющие солдаты, кромсавшие тело столько бед принесшего врага. Утром роту с площадки сняли вертолеты. Вот и все, возвращаемся в полк. Броня ждет команды начать движение, выстроившись в ротные колонны. - & Полк стоял вдоль речушки, протекающей в зарослях кустарника. Я подошел к пологому берегу помыть руки. Разулся и, блаженствуя, подер- жал ноги в мутной грязной воде. Грязной, но прохладной. Приятно. Огляделся вокруг: на том берегу и справа, и слева стояли афганцы и поили скот, женщины полоскали белье, мылись. На нашем берегу солда- ты умывались, стирали носки, портянки. И то, что сверху по течению воду пили овцы, нисколько не смущало женщин, невозмутимо стираю- щих белье. Я вернулся к машинам, офицеры и прапорщики роты стояли круж- ком и о чем-то оживленно беседовали, громко смеялись. - Над чем ржем, отцы-командиры? предчувствуя, что надо мной, поинтересовался я у толпы. - Над тем, как ты саблю трофейную сломал, ответил взводный Эдик. - Вот смеху-то было бы, если бы тупой Бронежилет нас там завалил. - Это точно. Тебе нужно держаться подальше от Грошикова, улыб- нулся Острогин. - Насколько подальше? На дальность прямого выстрела из АКМ или на пушечный выстрел? - Ну, что-то близкое к пушечному выстрелу. Главное, чтоб он по ошибке вертушки не навел. Ха-ха,- засмеялся командир ГПВ, ему еще полгода служить, так что все это время ты в зоне повышенного риска. - Да, уж точно! Он в меня стреляет чаще, чем "духи"! - Эй, солдат, окликнул Эдуард Свекольникова, водички принеси. Бегом! Довольно неприятный тип этот Эдик. Грубый и хамоватый с солда- тами, наглый и надменный с офицерами. Ярко выраженный карьерист, по трупам пойдет. Здоровый, как буйвол, с широким торсом и мощны- ми руками. "Супермен" хренов. Солдатик очень быстро вернулся с фляжкой и протянул ее команди- ру взвода. Грымов сделал три больших глотка и сморщился. Передал фляжку Острогину, Серега взял ее и собрался было глотнуть. Но не успел. - Витька! А ты откуда воду принес? Не из речки случайно? заорал на него я. - Из речки, глупо улыбнулся солдат. - Н-да, там ты видел, какая вода течет? Острогин с фляжкой в руке молча и тупо смотрел на бойца. - Видел, ответил чумазый Свекольников. - Ну, какая она? спросил Сергей угрожающе. - Грязная... - А какого же черта ты ее набрал и пить даешь? Эдик, в речке той и ноги моют бойцы, и носки стирают, а местные скотину поят и белье стирают. Сплошной гепатит с холерой вперемешку. Эдик мгновенно стал белый, как мел. - Убью! Убью, гад такой! Солдата как ветром сдуло, от греха подальше. - Итак, Эдик, выбирай: малярия, гепатит или холера, засмеялся техник. Острогин, все еще державший фляжку в руках, зашвырнул ее в кусты. - Серега, не разбрасывайся ротным имуществом,- крикнул весело Грошиков, болеть ведь не тебе же! Болеть, действительно, пришлось не Острогину. Болеть пришлось Эдику. Болеть долго и серьезно. Гепатит оказался очень "жестким", в тяжелой форме. Витькина ли фляга воды свалила его, или в горах зараза прилипла неизвестно, но только на пару месяцев взводного мы лиши- лись. И так с офицерами в роте был постоянный некомплект, настоя- щий проходной двор, а тут еще такая нелепость. Больше всего страдал Свекольников: боялся возвращения лейтенанта, переживал и мучался от того, что выступил в роли "отравителя", и от страха расплаты, которая может наступить после выписки из госпиталя офицера. Мы же отнеслись ко всему философски. А, может, Грымову повезло. А то завалили бы вдруг "духи" за эти месяцы. Мишенью-то Эдик был уж очень большой и приметной. С каждой минутой я все больше и больше ненавидел идущего впере- ди меня сержанта. Парень был из тех, на ком "природа отдыхала". Малень- кого роста, рыжеватый, с веснушками, которых хватило бы на пятерых, с торчащими ушами, кривоногий. Вещмешок отвис и при ходьбе стучал ему по заду, сапоги явно на пару размеров велики, и поэтому он шлепал ими, запинался, спотыкался. Мы с ним все больше отставали от роты, уходящей быстрее и быстрее с хребта в район, где стоит наша техника. Автомат у бойца висел на одном плече, на другом он нес ствол от пулеме- та НСВ "Утес". Силуэты солдат начинали таять в раскаленном мареве воздуха. Разрыв между нами и ротой все увеличивался. Два часа я его подгонял пинками и матами, но это помогало все меньше, скоро нас нагонят "духи", и тогда нам крышка, как только они выйдут на прицель- ную дальность, так здесь мы и ляжем. Умирать сегодня не хотелось. - Эй, сержант, отдай ствол, а то скоро умрешь совсем. И какой "козел" поставил тебя учиться в учебке на пулеметчика? хрипло прого- ворил я. - Я не виноват: куда послали, там и служил, ответил сержантик. В глазах его была затравленность, переходящая в ужас, он начинал понимать гибельность нашего положения. Связи у нас нет, рота быстро движется к технике, а я и этот "осколок" ползем как черепахи. Как всегда в мою задачу входит собирать, подгонять и выводить отстающих доходяг. Сейчас мне достался молодой сержант из гранато- метно-пулеметного взвода Юра Юревич. Это его первый рейд. - Товарищ лейтенант, я не виноват, это старшина дал мне таки велыки сапоги. Я ему говорыл, что они хлябают, а он сказал: дру- гих няма. - Ладно, "бульба" недоделанная, хватай автомат и бегом, как можешь. Глаза его радостно загорелись. Мое решение сержанта очень обрадо- вало, однако скорости ему не прибавило. Теперь мешал вещмешок, кото- рый почему-то все ниже отвисал, автомат болтался и цеплял ноги. Юра все свои усилия сосредоточил на борьбе с ним. - "Бульбаш", ты не надейся, что я и автомат за тебя понесу, у меня всего две руки, два плеча. - Да я ничего и не думаю, задыхаясь, ответил Юревич, но в серых глазах мелькнула наглая надежда (подлая мыслишка). - "! Стоп! Быстро переобувайся и перебери вещмешок. Он вытряхнул все из мешка: две минометные мины в самом низу, четыре гранаты, мешочек с патронами, сверху одежда и пара банок сух- пая, пустые фляги. Меняем все местами, и мины в самый верх. Быстрее перематы- вай портянки. Я посмотрел в сторону вершины хребта, уже были видны фигуры наших преследователей. Пора чуть охладить их пыл. Дав длинную оче- редь для острастки пусть не спешат догнал сержанта. Бегом, бегом, пехота зачуханная! Мать твою! И в довершение тирады дал ему под зад "сочного" пинка. Сержант приободрился и поскакал гораздо резвее. Теперь со стволом пулемета уже не успевал я. Тельняшка мокрая насквозь, рюкзак хоть и полупустой, а остатки боезапаса все же тянут плечи. К земле давил двенадцатикилог- раммовый ствол. Как он его нес пятнадцать километров? Теперь мне предстоит с ним бег с хребта! Дышать все тяжелее. Черт меня дернул на эту войну. Где были мозги? Доброволец хренов. Так и пропаду ни за что. Хорошо, если легко, а если с мучениями? Солнце медленно садилось и палило не так ужасно, как в полдень, но все равно палило. Хотелось пить, но воды не было. Кончилась еще утром. Мои семенящие шаги и легкая трусца Юревича, его надрывное дыхание и мое, слившиеся в один хрип. Загнанные боевые лошади. Ког- да же ротный заметит, что мы гибельно отстали? А, может, видит, мате- рит, но надеется, что успеем уйти, не хочет всех угробить? Сзади послышались первые выстрелы, очереди пока не долетали, но так долго не может продолжаться. Проклятый ствол! Снова переходим на бег. Выстрелы придают ускорение. Хочется жить. Впереди возникла гряда небольших камней, ствол с плеча очередь по горному склону повыше и еще одна поближе. Меняю пустой мага- зин в лифчикнагрудник, полный в автомат. Теперь ствол пулемета в руку, автомат на плечо, легче не становится, вновь ствол на плечо. Чтоб треснул тот, кто придумал такой тяжелый пулемет, хорошо хоть он раз- борный. Быстро догоняю Юревича, руки для подзатыльника заняты, потому вновь ускоряющий пинок. Это действует, но только минут на пять. Главное, чтоб он не упал и не отказался идти. Тогда "кранты", его не бросишь, сил тащить нет нагонят быстро. Финалом будет короткая перестрелка, и придется себя любимого подорвать гранатой. А не хочется. Прямо жутко не хочется. Юрик, милый, давай скачками, быстрее! Пошел на хрен с подско- ком. Жить не хочешь что ли? - "" Умоляющие глаза на грязном лице говорили, что хочет, но почти не может хотеть жить. Больше всего бесили эти хлюпающие сапоги, в кото- рых он был как мальчик-с-пальчик и кот в сапогах одновременно. Пули внезапно зарылись в каменистый склон совсем рядом. Вот это уже совсем плохо. Это уже полный абздец. Как они быстро бегут, гады. Видимо, налегке. Но эта "духовская" очередь придала силы и сержанту, и мне. Минут пятнадцать мы неслись как метеоры, с хрипом, с клекотом рваного дыхания в горле, слюна пересохла в запекшейся глотке. Сердце бешено рвалось из груди. Молотом бьет пульс в висках, ноги как чугунные, но бежать необходимо. Проклятый ствол! Бросить нельзя: пулемет без него кусок железа, а запасного ствола в горах нет. Не останавливаясь, разворачиваюсь и пячусь. Даю очередь вдоль скло- на из автомата, зажатого прикладом под мышкой, не прицельно, но пусть "духи" сильно не спешат. До меня долетел вопль дикой радости Юревича. Наши! Вижу наших! Скорее, товарищ лейтенант! Два бойца сидели и ждали нас на склоне, который резко переходил в обрыв к горной речушке. Это был Дубино, земляк моего сержанта-недотепы, и Саид с пулеме- том ПК. Рота нашла брод и перебиралась через реку. АГС, поставленный на вершине с другой стороны каньона, издал несколько хлопающих звуков. Ротный нас прикрывал, это уже хорошо, просто отлично. Живем! Вот почему рота пропала из виду, они были в ущелье, и я их не видел. Дубино набросился на Юревича. Ну, ты, уе...к, не позорься, сопли в кулак и вперед! Урода! Почему ствол у лейтенанта?! И бац! затрещина. Что он мог сказать? В ответ только плачущее хмыканье. Дубино сержант поопытнее. Воюет на полгода больше чем я, бывал в переделках, и это успокаивает. Вместе уже выберемся. Саид! Прикрывай наш спуск. Три-четыре очереди, с перерывами, и затем догоняй. Пять минут на все. Не задерживайся. Юревич быстро вниз. Мне уже гораздо легче дышать и командовать. Товарищ замполит, отдайте ствол я понесу, приходит мне на помощь Дубино. Васька! Сколько раз говорить, не замполит, а товарищ лейтенант! Да какая разница. Большая! К тебе же как к сержанту обращаются, а не как к коман- диру отделения. - "# Ну и что, пусть хочь как обратятся, главное, чтоб я понял. Так положено по уставу. Ты же к ротному "ротный" не обращаешься? Нет, он в лоб даст. Вот видишь. Придется и мне тебе двинуть, может, поймешь. Да ладно, я запомнил. Не ладно, а так точно! Ты не Дубино, а дубина. Ну, так точно. Да не ну, а так точно. Ну, что вы прикапываетесь, а, товарищ замполит? Эй, Дубино, ты и есть дубина! Ну, какой ты, к черту, сержант! А я и не просился. Поставили, вот я и сержант, а вообще я пуле- метчик, учебку не заканчивал, на сержанта не напрашивался. Отставить разговорчики, сержант. Ладно, отставить так отставить, товарищ замполит. Дубино! Да что, Дубино! Дубино! Ничего, пошел вон! Бери ствол и пулей вниз за своим земляком. Товарищ замполит, подал голос пулеметчик, мене стрелять? Тьфу, еще один чудила! Этого таджика из глухого таджикского киш- лака воспитывать уже не хотелось, да и силы кончились. Стреляй! И тоже пулей вниз. Довольный, с хитрой улыбкой Саидпулеметчик выпустил очередь в сторону "духов", не целясь. Чего не целишься? А куда, я ныкого нэ выжу! Ладно. Стреляй и не залеживайся, спускайся. Мы с Дубино догнали Юревича уже в речушке. На том берегу он, виновато глядя на нас, зашмыгал носом. Васька! Отдай ствол, дальше я сам понесу. На, уе...ще, сам чуть не пропал и замполита чуть не погубил. Ну, не пропал же, не погубил же. И довольный жизнью он зашлепал по берегу со стволом на плече. На пригорке копошились несколько солдат, и цепочка вытягивалась вверх по склону. Это были в основном молодые солдаты, только при- шедшие в роту, слабые, обессилевшие, мечтавшие упасть и никуда ничего не тащить. Пушечное мясо, люди, пока мало готовые к войне. Эй вы, трупы, вперед, зарычал Дубино. Мы вдвоем принялись подгонять наверх весь этот балласт роты. На берегу с пулеметом залег Зибоев (еще один брат-мусульманин). Пулемет ПК на оставленном нами склоне строчить прекратил, Саид быстро-быстро спускался. - "$ Времени в обрез, скорей нужно уходить. В этой суетящейся толпе вдруг произошло какое-то замешательство. Идущий в цепочке солдат с гортанным криком рухнул на камни. Моментально к нему подскочил санинструктор Степан. Лежащий солдат закатил глаза, протяжно и жа- лобно застонал. Впалые щеки приобрели землистый цвет, из горла выры- вались лишь хрипы. Вдруг он громко застонал: - Ооойй! О-о! О-о-о! - Грузин, сволочь, не умирай! заорал медик. - Чмо болотное, открой глаза! рявкнул Дубино. - Дыши, дыши, гад! принялся хлопать солдата по щекам я. Дубино, я и санитар тщетно пытались привести его в чувство. Ос- тальные сели вдоль склона, испуганно и затравленно глядели на упавше- го Тетрадзе. - Колесо! крикнул я ближайшему. Бегом за водой! Степан вколол лежащему промодол, вылил на лицо и в рот флягу воды. Мы с трудом сняли с головы раскаленную каску, стащили вещевой мешок, станок от "Утеса", бронежилет, расстегнули гимнастерку. Колес- ников принес в каске воды, плеснул ее на голову и грудь. Потом принес еще раз. Грузин открыл глаза, увидел наши злые рожи и тут же снова закрыл глаза. - Ооо-о-о! - Ну, хватит, чучело, стонать! Вставай давай, вставай, не умрешь! Меня уже бесили эти стоны Пулеметчик спустился с гребня склона и залег на нашем берегу реки, надо срочно уносить ноги. - Дубино! Этих всех наверх, а я к пулеметам! Юревич со стволом резво полез по склону, чтоб не досталось снаря- жение от Тетрадзе. Всем остальным Дубино распихал станок от "Утеса", бронежилет, мешок, мины от миномета, сам взял автомат. - Наверх, быстро! Быстрее, засранцы! рявкнул сержант. У берега речушки лежали оба "брата-мусульманина" и о чем-то мир- но, как дома, беседовали на своем языке. - Мурзаилов! Ждем, как только поднимутся все доходяги, тогда уходим! Пулеметчик нехотя прервался и с уверенностью бывалого солдата на ломаном, гортанном языке, отдаленно напоминающем русскую речь, начал костерить молодежь, горы, жару, солнце. На его сером, обветрен- ном, заросшем щетиной лице появилась ободряющая улыбка. Как он умудрялся постоянно зарастать щетиной до самых глаз? Загадка. Неда- ром он памирец. По ручью никто не шел, "духов" нигде пока не видно, поэтому нужно быстрей уходить. Даем в обе стороны вдоль ручья несколько - "% длинных очередей из пулеметов и уходим. На вершине склона нагоняем выползающих измученных солдат. Смотрю на их лица, вглядываюсь в их глаза. Выдержат ли? Смертель- ная тоска и усталость. Пот струится по телам ручьями, гимнастерки белые от засохшей соли (это едкий солдатский пот). Пыльные сапоги и ботинки хлюпают растоптанными подошвами. Они карабкаются, как вьючные мулы. Хрипы, кашель, мат. Мало обстрелянная молодежь пока плохо справляется с выпавшей на ее долю войной. Ну, ничего. Через три- четыре месяца это будут нормальные солдаты те, кто выживут! Те, кто не будут стараться "закосить" и сбежать куда-нибудь в тыловое подразде- ление (в санчасть или же госпиталь). Сержанты затаскивали на вершину склона выдохшихся. Я тоже от протянутых рук не отказался. Ротный взглянул насмешливо. - Дополз? Я думал, ты пропал с этим маломерком и вертушки вызы- вать нужно. - Да, это еще ничего чуть грузин "дуба не дал". Еле-еле откачали. Давай бойцов немного разгрузим, постреляем по "духам"? - Сейчас доложу комбату обстановку и отдолбимся. - Связист! Связь с комбатом! Я пошел вдоль лежащих ничком солдат. Вроде силы их покинули, умирают и никогда не оживут, но дай команду и, проклиная все, прой- дут еще и еще много километров, сколько надо, и будут идти, пока не выйдут на задачу. А куда денешься? - Артиллерист! Ставь миномет, комбат дал добро пострелять по "ду- хам". Наводи по тому склону и вдоль хребта метров на пятьсот, расстре- ляй все мины. АГС и "Утес", лупите по той стороне ущелья, как только разглядите движенье. Огонь пятнадцатьдвадцать минут, и рвем отсюда к броне. Бойцы радостно притащили мины к расчету, а после команды взвод- ного минометчики принялись плюхать эти мины на ту сторону ущелья. Движение "духов" быстро прекратилось. АГС и "Утес" отстрелялись, оста- валось по ленте, на всякий случай. Кавун посмотрел в бинокль на результаты работы и, улыбнувшись, хлопнул меня по плечу. - Уходим! Ты вместе с Зибоевым и Мурзаиловым прикроешь роту. Через десять минут догоняй, подбирая доходяг. Пехота ушла, а мы лежали и вглядывались в противоположный бе- рег. Желания догонять "шурави" после ураганного огня у мятежников больше нет. - Убегаем, мусульмане, и быстро! Очень быстро! - "& Радостно подхватив пулеметы, солдаты побежали догонять своих, да так, что и не успеть за ними. Через тридцать минут на последнем гребне я поравнялся с ротой, перед глазами открылась необычайная картина. Огромное скопление нашей техники, которая вся в оранжевом обрамлении. Ого! Чем их повара кормили? заржал Иван. Пронесло бойцов чем-то необычайным, экзотическим. Скорей вниз, может, нам тоже этого осталось, мечтательно про- изнес я и жадно облизнул губы. Жрать хочется весь день: ни банки в мешке, ни сухаря в кармане. Ну, ты желудок, Ник! засмеялся и хлопнул меня по плечу взвод- ный Серега Острогин. Все, хватит болтать, всем быстро вниз. "Трупы" гнать, т. е. доходяг, как можно скорей, через полчаса ни одной машины там не будет, а мы начнем запрыгивать по БМП на ходу. Вперед, пехота, внизу жратва и отдых, а кто отстанет я не виноват! громко скомандовал ротный. Мы спускались все быстрее и быстрее. Бежать без мин и пулеметных лент с пустыми мешками, конечно, легче. Повстанцы были на прилич- ном расстоянии и стреляли лишь для острастки, подгоняя нашу после- днюю роту, спешащую к своим. Ну, ничего, наведем на "духов" с брони авиацию. Хватит нас гонять. Зачем мы приходили сюда, если бежим без оглядки и боимся опоз- дать? Зачем мы тут бродили десять дней? Стреляли, взрывали, сжигали? Кто, зачем и как все это планирует?.. x x x А началась эта операция красиво, как в кино. Прямо реклама совет- ской военной мощи. Нас привезли на аэродром, построили, пересчита- ли, проинструктировали, еще раз проинструктировали, еще раз пересчи- тали, проинструктировали, еще раз... Это было почти бесконечно. К вечеру транспортные самолеты стали прогревать двигатели. Старые АН-12, постепенно заполнялись тремя батальонами нашей дивизии. Стра- тегия этой операции десантирование в район Черных гор, что под Джелалабадом. Вся хитрость заключалась в скрытой и быстрой переброс- ке пехоты самолетами, а броня выдвигалась в этот район позднее. Нас бросали к границе с Пакистаном, отрезая "духам" отход, а затем мы должны были прочесывать горы и кишлаки, постепенно возвращаясь к дислокации бронегруппы. Самолеты загружались солдатами "под завязку", да не просто "под завязку", а так, что бойцы стояли один к одному, бросив в ноги мешки - "' (лететь всего минут сорок). Некоторые стояли на краю поднимающейся откидной аппарели. Наш батальон грузился последним, первая рота самой последней. Я с интересом наблюдал за этим процессом. Подгонял вместе с ротным солдат и с удивлением обнаружил, что ни мне, ни Кавуну, ни комбату и еще паре офицеров места нет в самолете, как не пытались мы туда втолкнуться. Седой генерал комдив Максимов звучно крякнув, скомандовал садиться вместе с ним в салон гермокабину. Жизнь становилась еще веселей. В забитом чреве грузового самолета, стоя и потея, я лететь со- всем не желал. Только заскочили в салон и сели в уголке, как транспор- тник тотчас же помчался по бетонке и взлетел. Почему-то в самолете раздались сразу же рычание, визги, вопли, шум, гам. На шум прямо по головам солдат бросился "бортач", через двадцать минут вернулся, трясущийся, бледный и весь взмокший. Он доложил генералу, что боковой люк начал почему-то отходить. Еле-еле притянули и закрыли. Может, на земле не закрыли хорошо, может, кто-то что-то нажал. Шутники! Кровь отхлынула от лица комдива, и он смертельно побледнел. Мы все похолодели. Если бы люк совсем отошел на вираже, выдуло бы не один десяток солдат. Отбомбился бы самолет пехотой по Кабулу. В гробовой тишине мы летели до Джелалабада и только на месте, постро- ившись и проверив людей, дали волю чувствам и матам. Эта красивая операция могла обернуться катастрофой. Набили бойцами самолеты, как селедками бочки, и доложили в Москву о выдающейся стратегичес- кой операции. Александры Македонские, Наполеоны хреновы! Наверное, керосин экономят, перевозят как скотину. Сначала разворуют все, а потом эконо- мят. Скотство! Джелалабад даже не увидели, рано-рано утром в вертушки и к грани- це в горы. Задачу поставили перед самым вылетом. Перебрасывали нас в Черные горы, где уже шел бой в укрепрайоне. Десантники и местная бригада бились, зажатые со всех сторон. Ротный пришел с совещания и застонал, заломив панаму: замена опять под угрозой! Там "мясорубка"! Штурмовик с "крокодилом" сбиты. Теперь мы пойдем штурмовать горы.Распределили десанты по вертолетам, подали списки комбату и на загрузку. Борты уходили один за другим в мутное небо. Холодное раннее утро, голодный желудок, чужая страна и незнакомая местность все это не настраивало на веселый лад. Бомбежка была слышна даже на аэродроме, да и местная артиллерия била беспрерывно. - # Быстрый воздушный подскок на вертолетах к площадке. Выбросили нас немного в стороне от батальона, над нами возвышался какой-то бугор. Взводный Пшенкин, с которым я оказался вместе, был почти заменщик, но к нам попал после госпиталя из третьего батальона и в рейд шел в первый раз. Полтора года старший лейтенант "парился" на горной заставе. Саня! Жмем быстрее вверх, пока эта горочка пустая и, кажется, нет "духов", прокричал я сквозь шумы винтов удалявшегося вертолета. Пыль и сухая трава, поднятые вертушкой, забивали рот, нос, глаза. На плато ниже нас вертолеты садились под непрерывным огнем. Один из вертолетов улетел, оставляя за собой дымовой шлейф. Бойцы, спрыги- вая на землю, сразу вступали в бой. Вершина, которая возвышалась над остальными холмами и господствовала над плато, изрыгала плотный бесконечный пулеметный огонь по нашим позициям. Да их и позиция- ми-то трудно было назвать. Все зарывались куда могли, строили, лежа, где высадились, укрытия из камня. На укрепрайон боевиков пикировали пара за парой штурмовики, непрерывно меняя друг друга, и наносили ракетно-бомбовые удары. Однако ответный огонь по самолетам и вертолетам не стихал. В воздухе крутили карусель четыре "Ми-24", которые также били по вершине. Взвод оказался в тылу у "духов", нас они почему-то не заметили. Расчет АГС попал с нами, поэтому, разместившись на высоте, расчет быстро закрепил гранатомет на станок. Саня, "эСПСы" противника видишь? спросил я взводного. Начинай бить по ближайшему холму к нашей высотке. А, может, отсидимся? Если басмачи на нас полезут, не уйти. Где рота ведь непонятно, а рядом своих больше нет. Собьют с горки и перестреляют! Мы отсидимся, а там комбата задавят. Бьем из всех стволов. Десант из лощины выбьют и за нас возьмутся. Эй, снайпер! я подозвал молодо- го солдата, недавно прибывшего к нам с пополнением. Керимов, всех, кого увидишь на горе мочи! Не давай продвигаться к нам, чтоб никто через лощину не переполз. Всем остальным рассредоточиться. Дубино! крикнул я зам.комвзвода. Распредели солдат: двух наблю- дать за тылом, двух на левый фланг и ты с ними, двое со мной, АГС с взводным будет. И связиста ко мне! Сашка, командуй АГСом. Хорошо. Смотри, башку под пули не подставляй. По карте мы определились по местонахождению. Я вышел на связь, доложил и услышал голос ротного: Какой вас хрен туда занес? Как будешь выбираться? Мы в пяти километрах на хребте над вами. Пять километров в горах это пятнад- цать километров по равнине. Ого! - # - Не хрен занес, а вертолет "Ми-8"! "Духи" как ладони, нас пока не засекли. Закрепились, предлагаю долбануть им во фланг! - Подожди, спрошу у старшего. В разговор тут же вмешался комбат. - "Бакен-02". Это был мой позывной. Как видишь обстановку? - Вижу все очень хорошо. Внизу бой, наши прижаты. - Это я и прижат. Чем поможешь? - АГС и десять стволов, отвлеку часть огня на себя, накрою дветри точки "духов". - Помогай быстрее. Много "трехсотых" и есть "ноль двадцать пер- вые". Быстрее давай огня! Ну, вот само собой и разрешилось: вызываем огонь на себя. АГС выплюнул большинство выстрелов ленты и накрыл два укрепления "ду- хов", снайпер завалил пару "басмачей". Наш дружный огонь расшевелил этот "муравейник" напротив. Такой наглости афганцы, очевидно, не ожидали. Прямо под боком сидит группа русских и расстреливает геро- ев "моджахедов". В бинокль видно было, как мелкие отряды человек по десять перебежками двинулись к нам. Испугались окружения, канальи. Мы ведь им отход отрезали. - Бойцы, мордой в землю не зарываться! Снайпер, прикроешь меня. Я с нижнего СПСа буду бить, немного отвлеку огонь на себя, а ты их снимай по одному. Дубино, тоже прикрывай! Идея, как отвлечь на себя их внимание, была простая. Если снять у АКСУ пламегаситель, автомат стреляет в горах так громко, что кажется, это бьет пулемет ДШК. Пусть душманы подумают, что тут работает мощная огневая точка, и огонь перенесут с гребня на меня, ребятам будет легче. Укрывшись в валунах и соорудив из камней бруствер, я выпустил по направлению "духов" пару магазинов. Толку от этой пукал- ки на таком расстоянии никакого, но шума как от пушки. Моя стрельба произвела должный эффект. Что тут началось! Пули градом сыпались на валуны, с визгом улетали во все стороны рикошеты. Стрелял я, лежа, приподняв руку с автоматом. Было жутковато. Снайпер сверху время от времени производил обстрел наступающих. Василий не знаю, прицельно ли также вел ответный огонь. Не пони- мая толком, что у нас за вооружение, афганцы прекратили перебежки. Но затем, когда АГС перестал работать, они опять поползли изо всех щелей. - Взводный, что слышно? заорал я. Почему молчит АГС? Дуби- но! Там остальные живы? - Да живы мы! Взводный на связи, а у АГС кончились гранаты. "Духи" все лезут и лезут. Товарищ лейтенант, я вас прикрою, трохи, а вы выползайте, а то отрежут отход. - # Снарядив расстрелянные магазины патронами, я, как уж, выполз из своего укрытия. Хорошо, что начало смеркаться. Пули свистели, но меня вроде враг не видел, поэтому я выбрался целым. В глазах сержанта был веселый ужас. - Это було что-то, я такой стрельбы еще не слыхав. Вы прикалывае- тесь, а нам тут не меньше досталось. Они, наверное, ползут за пулеметом, трофей хотят взять, а тут всего-то АКСУ. - Васька! Стреляйте экономно, сейчас поговорю с комбатом, надо рвать когти отсюда, пока можно. Взводный лежал в окопчике и переговаривался с Кавуном по связи. Тот наблюдал нас в бинокль и ставил задачу по выходу. - Что говорит? спросил я у Пшенкина. - Все роты отползли в укрытия, надо уходить и нам, как стемнеет, если раньше не обложат со всех сторон. Можем опоздать с отходом. Авиация работать уже закончила. По укрепрайону била артиллерия, разведка и десантники отступили на ночь на дальние высотки. Мы оста- лись вблизи "духов" одни. - Ну что, Саша, добьем последнюю ленту из АГСа по "духам" и быстро уходим. Задержимся минут на десять лишних и кранты будет не выб- раться. Командуй взводом, а я и Дубино прикроем отход минут на пять! Черт, опять придется отходить в замыкании! - Ладно, только не отставай, не засиживайся: если не успеете проско- чить, то помочь тебе будет невозможно, как бы извиняясь, сказал Пшенкин. - Не отстану! Жить хочется не меньше твоего. Я переполз к валунам, за которыми укрывались зам. комвзвода с двумя бойцами. Солдаты время от времени неприцельно били вниз по склону и по противоположному холму. С каменной гряды и из распадка отвечали более интенсивным огнем: патроны враг не жалел. Темнело все быстрее. - Ну что, товаришщ лейтенант? Не долго мы тут будэмо развлекать- ся? с надеждой спросил Дубино; в глазах сержанта появилась явная тревога. - Итак, бойцы, мы с Дубино некоторое время прикрываем отход, а вы бегом к АГСу и помогайте расчету скорее его выносить. Обрадованные солдаты быстро уползли за камни на карачках, как большие пауки. - Товаришщ замполит, и мяне, и сэбэ погубите! Может, усе зараз уйдемо? - Не дрейфь, "бульба", успеем, прорвемся! Хватит болтать, заряжай магазины, оборвал я нытье сержанта. По два рожка расстреляем и драпаем. - #! Открыто "духи" не перебегали, но потихоньку перекатывались и пере- ползали все ближе. Как прекратим стрелять, поймут, что добыча уходит, и начнут преследование. Небо становилось все сумрачнее, в глубокой лощи- не слева сгущался туман. Солнце уже скрылось за хребтом, и только на западе еще оставалось чуть заметное красное свечение. Значительно похо- лодало, усилился ветер. Тоже хорошо, по холодку легче уходить. Минуты за четыре мы расстреляли плановые четыре магазина патро- нов, на всякий случай я бросил в распадок гранату. Взрыв отозвался вместе с гулким эхом криками проклятий. - Васька, хочешь жить, беги как можешь быстро. Даже еще быстрее. Мешок за спиной, полный продуктов, тянет назад, лифчикнагрудник сдавливает грудь и живот. Дышать тяжело, когда идешь, а когда бе- жишь сердце вырывается из груди. Вскоре в лощине мы нагнали свой взвод. Смеркалось. Впотьмах мы чуть не заблудились. - Саня, Сашок, это мы! громко и радостно вскрикнул я, а то ненароком, с перепугу расстреляют. - Ну, молодцы, я боялся, что вас отсекут от нас. Бег по пересеченной местности с оружием, боеприпасами, экипиров- кой да еще с автоматическим гранатометом только называется бегом. Прибавить скорость было совершенно не возможно. Оружие за расчет АГС тащили другие солдаты, а ведь у каждого еще по две минометные мины для приданного миномета. Вот она каторжная работа горной пехоты. Все свое ношу с собой и не свое тоже. Стемнело. Ночь в горах обрушивается на землю столь стремительно, что просто не успеваешь приготовиться к ее приходу. Темень хоть глаза выколи, все равно ничего не видно. Даже луны на небе не было. Шли по направлению вроде верному, но могли и сбиться. Ночь нас пока спасает, но может и предать, если заблудимся. Выпу- стишь сигнальную ракету обнаружишь себя, и можно не успеть уйти. "Духи" бегают налегке, а мы нагружены, как ишаки. Там, где полчаса были мы, уже закрепились мятежники. Они, не зная, где мы точно находимся, вели некоторое время огонь во все сторо- ны, но вскоре стрельба прекратилась. - Васька, поставь пару растяжек на тропе, приказал я зам. комвзво- да. Может, нарвутся, это их задержит. Растяжка это, когда к кольцу запала гранаты привязываешь нитку, а нитку к какому-нибудь камню или ветке. Чуть дернул ниточку, и через четыре секунды взрыв. И все же нам повезло. Минут через шесть-семь сзади раздался взрыв, затем крики и стоны. - Кому-то не подфартило, сказал Дубино. - #" Сразу после взрыва "духи" открыли ураганный огонь, стреляли не прицельно, пули свистели в воздухе, рикошетили от камней с леденящи- ми душу взвизгиваниями. Взвод уходил, пригибаясь к земле, все быстрее и быстрее, солдаты втягивали головы, испуганно озираясь. Было жутко и неприятно. Одна- ко наши растяжки рвение преследователей охладили. Огонь из автоматов не приближался. Очевидно, у них появились убитые и раненные. Может, зацепило? Вторую растяжку "духи" пока не задели: то ли не дошли, то ли сняли, то ли обошли. Ротный по связи дал ориентир: две ракеты красная и зеленая. У подножья высотки нас встретят свои. Невдалеке впереди разрезали черное небо две ракеты. Ура, мы от роты были совсем близко. Минут через пятнадцать на подъеме натолкну- лись на наше подкрепление первый взвод спустился на помощь. Все, спасены! На высотке командир роты был вместе с комбатом. Группа управле- ние батальона вышла в наше расположение. Сейчас к чему-нибудь, да и придерутся. Например, к форме. Ну, что, все целы? Что за взрыв был недавно, докладывай, "комис- сар"! рявкнул комбат. Все на месте, все целы, оружие в наличии, на растяжке "духи" подорвались, отрапортовал я ему весело. Взводный благоразумно пристроился за моей спиной. Ну Пшенкин, ну жук! Все шишки теперь мне достанутся. Комбат был службист, брюз- га и умел, даже если не за что, найти повод взгреть. Ну, у тебя и вид, "комиссар". "Комиссар" он всегда выговаривал ехидно и грассируя. Чисто партизан. Что на тебе одето и обуто?! Какой пример солдатам?! Комбат по форме одет, начштаба по форме. А в ротах что ни офицер, то нарушитель формы одежды. Все в кроссовках, в тельняшках! Ты с какого авианосца сбежал, лейтенант? начал распа- ляться майор. Брызгал ли он слюной, в темноте было не видно, но что шутовские чапаевские усы, торчащие в разные стороны, дрожали это было заметно. Батальонного замполита в горы не загонишь, а ротный замполит как анархист одет! Привест