---------------------------------------------------------------
     © Copyright Игорь Гергенредер
     Email: igor.hergenroether@epost.de
     Date: 25 Jun 2001
---------------------------------------------------------------


       Из книги сказов "Пинской - неизменно Пинской!"


     Пинской  узнал,  как действуют в  советской стране  дельцы-теневики.  И
таким же заделался. Стал по Уралу одним  из первых. Создает подпольные цеха,
управляет  трестами,  которых  нет, а он  от  министерств  получает  на  них
огромные капиталы. Купается в деньгах и ведет блестящую жизнь. Каждое утро у
его изголовья стоят и издают  аромат горные синие тюльпаны: накануне вечером
их срезают на Памире и самолетом доставляют в Свердловск.
     Одет Пинской  всегда с иголочки,  обувается  он в  ботинки  на  высоком
каблуке, чтобы быть выше своих ста семидесяти трех. Этот темно-русый мужчина
с  синими  глазами  носит косую  челку с  зачесом налево и  бакенбарды,  его
шелковистые усики  словно  проведены тонкой кисточкой, под носом свежевыбрит
треугольничек вершиной кверху.
     Жены виднейших начальников втихаря крутят с ним. Пинского приглашает на
чай и на  польский  банчок начальник военного  округа. Но,  однако, какая-то
часть души у Пинского остается незапятнанной. Глядь, он идет с базара, а два
здоровенных носильщика прут за ним  дорогие фрукты. Пинской раздает их плохо
одетым детям, ведь им недоступно даже яблоко.
     Однажды,  после  раздачи  фруктов,  зашел  он  на главпочтамт  - кто-то
прислал  должок.  Пинской  протянул  в окошко бланк  перевода,  а  кассирша,
молоденькая девушка, сидит  заплаканная. Он к ней  в своей неизменно изящной
манере:
     - Могу я чем-то помочь, Ирочка?
     Та отсчитывает ему деньги и не отвечает.
     - Ирочка, я перед вами ни в  чем  не  провинился. А кто провинился  - я
хочу знать!
     - Не спрашивайте меня, Константин Павлович!
     Он смотрит на часы:
     - Через семь минут у вас перерыв. Я подожду - и мы поговорим.
     Девушка смахивает слезы и говорит "нет". Пинской с улыбкой и с отзвуком
металла:
     - Никаких увиливаний!
     Дождался ее и приглашает обедать, хоть она и нервно упрямится. Привел в
заведение, закрытое для  других, здесь жарятся цыплята табака: вкусный запах
дразнит  и  возбуждает. Пинской полил цыпленка соусом ткемали  с базиликом и
красным перцем, заставил девушку выпить  сухого вина и буквально кладет ей в
рот  соблазнительную курятину. Когда она стала есть, волнуясь все меньше, он
напомнил ей свои вопросы.
     Оказалось  -  она   ужасно  переживает   не  за  себя.  С  ее  подругой
случилось...
     - Мы  с ней, Константин Павлович, снимаем маленькую комнатку. Обе мы не
свердловские, а приехали из поселка. Она -  милая, красивая, но - заикается.
За это я ее жалею. Она работает в парикмахерской на Исетской набережной.
     Тут девушка мнется, смущается до помидорного цвета лица:
     - Это случилось вчера вечером, после окончания рабочего дня...
     -  Вашу подругу  ограбили? -  говорит Пинской  и думает,  сколько  дать
денег.
     Но девушка  мотает головой, лезет в ридикюль за платочком,  слезы так и
текут.
     Грубо  говоря,  подругу обули.  И вот каким  образом. По вечерней улице
топал  мужик большой  уверенности в  себе. Хам, а уж  бабник -  прожженный и
свихнутый. Зырк-зырк  по окнам: авось-де усеку раздетую? Глядит - яркий свет
в парикмахерской, дверь - стеклянная.  За дверью девушка в белом халатике  -
нагнулась: выметает волосы из-под кресла. В парикмахерской уж никого нет.
     Мужик зашел и, как это беззастенчиво называют, цап ее за булочку. А они
у нее хорошо развитые, круглые, а гладкие -  мрамор! Она выпрямилась, как от
удара электричеством,  лицо  и  глаза  горят обидой.  Хочет  выразить  этому
подонку, что не испорченная и что она - на работе!
     - Я, - кричит, - парикма...хер! - заикнулась бедная.
     Он  слышит:  "Хер!"  Радостно  щерится, расстегнул ширинку и  выпростал
орудие похабства: конечно, мол, не без хера! Девушка отпрянула от него, даже
и смотреть не хочет. Выкрикнула с заиканьем:
     - Не оскор...блять!
     Он пришел в безобразный восторг:
     -  Б...?  Тогда тем более... -  скок к ней, облапил - и спускать  с нее
трусики.
     Она хвать со столика  флакон  тройного одеколона -  бац  по лбу! Флакон
вдребезги. Мужик шатнулся, трясет башкой - и сам стал заикаться:
     - Ты не пси...хуй!
     А  девушка решила,  бедняжка: теперь  он ее и передразнивает! Оттого ей
еще больнее. Она хочет крикнуть ему: "Передразнивать-то зачем?!" Но заиканье
одолело. Выговаривает:
     - Перед... перед... - и не может договорить.
     Мужик набычился:
     - Передом так  передом, хотя раком было б лучше! - повалил ее на пол и,
как ни билась, скомкал иллюзии.
     До того она  была  действительно девушкой без  натяжек,  вела замкнутый
образ жизни.
     Пинской  выслушал рассказ, особенно  последние слова  -  сидит мрачный.
Перед ним стакан картлинского вина, но он не пьет, а спрашивает рассказчицу:
обращались  ли в  милицию?  И узнает,  что мусоров  вызвали прохожие,  они с
тротуара усекли завершение случая.  Мусорам подали так, будто парикмахерша и
завлекла.   Какой,   мол,   сопротивляться,   когда  даже   свет   выключить
поленилась?..  Ее  могут  посадить   на  пятнадцать   суток:  за   нарушение
общественного порядка.
     Пинской погладил рассказчицу по приятной ручке.
     - Я сделаю, что  этого не будет, Ирочка! И разберусь с проходимцем. Мне
его разыщут.
     - Его искать - дойти до площади Ленина. На Доске Почета красуется.
     Проходимец-то -  Иван Лохин с Уралмаша, Герой Социалистического  Труда.
Терся  в подхалимах у  секретаря парткома,  и тот представил эту шестерку  к
ордену.  А  орден  прикалывал сам  кремлевский  хозяин.  Лохин в  Свердловск
вернулся - не узнать. До  того охамел: может на детской площадке в песочницу
помочиться или к  встречному менту обратиться  на "ты".  Обком окружает  его
заботой, на всех заседаниях он сидит в почетном президиуме.
     Ну, и ушел с головой в беспримерный разврат. То в трамвае на конечной
     остановке вступает  в  связь  с  вагоновожатой. То в  кино  на  дневном
сеансе,  когда  зрителей  мало,  осуществляет  на  заднем  ряду  близость  с
билетершей...
     Все  это   Пинской   узнал   после   разговора  с  Ирочкой,   кассиршей
главпочтамта. Узнает и хмурится  от негодования.  И чем больше  негодования,
тем  глубже  зов артистизма.  А на артистизм Пинской  душевнее всего  швырял
деньги. Масса людей балдела от его щедрости. Сколько  их рвалось вежливо ему
помочь.
     Вызвал он кое-кого на дом:
     - Чем в эти дни занимается Лохин?
     Ему  стали перечислять. И, между прочим,  рассказывают...  В  ресторане
гостиницы  "Большой  Урал"  процветает пихаловка.  И  где?  В помещении  для
разделки  мясных  туш, рядом с кухней.  Завзалом - баба видная, балконистая,
ляжки - шик! И шеф-повар, бугай. Уж они и на столах разделочных, и стоя... А
то бросят на пол клеенок толстым слоем: и на клеенках!
     Завзалом -  злобучая до озверенья.  Чуть у повара передышка по кухне  -
вызывает на контакт...
     Про это  пронюхал Иван Лохин. Крадком, крадком со двора  -  в  закоулки
ресторана... И созерцает, паскудник.
     Конечно,  его замечали, но  кому надо связываться?  Ну и вроде не видят
его.  А  он  прятался в  служебной раздевалке.  Из нее дверь - в разделочное
помещение. Лохин  дверь тихонько приотворит: пасть  ощерит -  эх-ма, толчки!
лютая подмашка!
     Хвастал  дружкам, что  соблазнит  эту  завзалом, уведет  ее  у  повара.
Непомерно превозносил своего гололобого.
     Да... Что делается средь бела дня, когда в ресторане люди обедают.
     Пинской слушает, слушает.  И мигает одному-второму, третьему человечку,
какие  всегда  к  его  услугам.  Затем  вызывает  гримера  из  театра  юного
зрителя...
     Скоро  директору  гостиницы  "Большой  Урал"  следует  звонок: "С  вами
говорят из обкома. Сегодня у  вас ужинает важный гость. Чтобы слова "нет" он
не  слышал!" Директор: "Ага,  ага..." - трубку  аж  в  ухо  вдавил и ножками
сучит.
     Не  успел  трубку  положить, междугородка звонит: "Кремль. Уже отужинал
гость?"  Директор  буркалы   выпучил  и  с  задыхом:  "Ждем!  Подготавливаем
прием..." - "Смотрите! Это дипломат  из важной азиатской страны, родной брат
ее президента".
     И  пошел напряг наивысшего градуса. Директор гостиницы  берет за  горло
директора ресторана:
     - Подведешь, сука, -  вместе сядем!  Но и в  тюряге я тебя в  покое  не
оставлю. Найму зеков - ручку от швабры вопрут тебе под копчик!
     Директор ресторана бежит  в свой кабинет, зовет шеф-повара:  так и так,
вот  какого ожидаем гостя! Гляди: если мне  сидеть - и  тебя посажу! Подмажу
ментам: еще до суда надуют тебя паром через мочевое отверстие.
     Повар  - мужик  серьезный:  умеет не  только  бабу  по  пять  раз кряду
увалять, но и в своем  деле кумекает. Ху ли, де,  волнуетесь?  Нету на свете
такого, чего бы я не сварил или не зажарил.
     Директор на кресле елозит:
     - Ну, ну... а захочет он, к примеру, козье вымя с гренками?
     - Да хоть бычий хвост с хреном!
     - Угу, угу, а дичь? Будет, в случае чего, седло косули с клюквой?
     Повар:
     - Да хоть медвежья селезенка с лимоном!
     Успокоил директора, в кухню ушел. А тут завзалом загляни: подмигивает -
жду, мол, в разделочной...
     Тем моментом  в ресторан  заваливает  иностранец -  одет  с шиком, лицо
смуглое,  борода  черная  как  битум,  пенсне  золотое. Подле  него шестерит
навроде секретаря,  а по бокам  топают два мордоворота.  Директор  навстречу
иностранцу на полусогнутых, усаживает его за лучший столик. Секретарь важно:
гость,  мол, говорит  по-русски. Он учился  в  Москве и  даже был  женат  на
советской женщине. Она ошиблась, тогда с ней пришлось пошутить...
     После этих слов секретарь хихикнул. Директор смотрит: гость улыбается -
и как зальется! Аж пританцовывает.
     А тот поднял руку, указательным пальцем подвигал:
     - Я не люблю билядства!
     Директор:
     - Да!  да! Совершенно верно! Ваши слова  занесем в книгу  для  почетных
гостей .
     Подает  меню. Иностранец  читает, читает - ничего не говорит. Директора
начинают прошибать пот и трясучка.
     - Простите, - бормочет, - в меню не все содержится. Не желаете барсучьи
мозги, жаренные с перепелиными яйцами?
     Иностранец на это бросает презрительное "нет". Директора оглоушило.
     - А-а... - хрипит, - а-аа... - вдруг как заорет: - А не хотите кильку с
кислой  капустой? Нет?! А наше  фирменное  -  только  к праздникам подаем  -
паштет из селедочных глаз?
     Гость указательным пальцем двиг-двиг.
     - Что я тут смотрел, что слышал - ничего не хочу. Хочу местное, особое!
Почему не вижу? Позови повара.
     А  шеф-повар в разделочной - на полу-то, на клеенках! - завзалом е...т.
У нее ноги к ушам задрались - он пружинит на  ее ляжках упитанных: вваливает
ей  косых и отрывистых. Тут  в дверь -  барабанная дробь. Повар  матернулся,
брюки подтянул - к начальству.
     Иностранец сидит строгий,  глядит на  директора - тот  навытяжку. Рядом
повар стоит насупленный.
     - Почему зажимаете самую  уральскую вещь? - задает иностранец вопрос  с
тяжелым  чувством  обиды.  Покрутил  на  пальце  перстень  с  бриллиантом  и
усмехается: - А может, вы взяты по лимиту?  Вместо тех знающих, кто по зонам
с аминем лег?
     Ну-ну, мол, я вот  к  чему. Если по  уральским горам все на север да на
север - будет тундра. Там из вечной мерзлоты добывали мамонтов в  прекрасной
сохранности. Раньше их мясо шло в  лучшие европейские рестораны. Но особенно
редок карликовый мамонт. Он не больше осла.
     -  Его  хобот, -  нежно  говорит  гость  и  вкусно целует  свои кончики
пальцев, -  я  и хотел попробовать. Мне сказали  - это можно найти только на
Урале.
     Директор,  морда  потная,  багровая,  вконец  обалдел.  Бормочет  дурак
дураком:
     - Сам зять Хрущева обедал, и ни х...я! Грузди заказывал...
     Гость на директора не смотрит, а секет долгим взглядом на повара. Тот -
рисковый  мужик, чисто  уральский: сетью  не  накроешь  и,  как сосенку,  не
свалишь.
     - Так это, - говорит, - вы имеете в виду наше обычное блюдо. У нас его,
почитай, весь  народ  пробует. Как его в  народе  называют  -  не  скажу,  а
официально   оно   называется:   "Карликовый   хобот   по-тюменски".   Пойду
распоряжусь.
     Топает на кухню, душит в себе нервность - глядь-поглядь на часы. Обычно
в это время Иван Лохин проникает со двора...
     Он уже и проник. Приоткрыл дверь из раздевалки, зексает в  разделочную,
а завзалом сидит на клеенках полуголая - ляжки, лицо  так и пылают. Надо же,
гадство, сорвали мужчину!
     Лохин  видит -  повара нет: ай, счастливый моментик!  Приспустил брюки,
выставил  забубенного и начинает из-за двери предъявлять... А завзалом-то  и
раньше знала,  что он подсматривает. Думала,  станешь гнать  -  шум подымет,
донесет.  Пускай, мол, зырит. Считала  его за бедного зрителя: такому только
на других глядеть и заниматься рукоблудием.
     Ну вот,  была она  к нему без интереса. А тут - на-ка!  Вон цацка какая
хитрую головку кажет! Зрачки у бабы расширились, все в ней запело. Эту  вещь
надо дегустировать непременно! Иначе - неполная ее  жизнь. Миг - и  протянет
руки, позовет человека...
     Тут в разделочную - повар на  цыпочках. Что ему позарез  нужно увидеть,
то он и увидел: высунуто из-за двери  раздевалки.  Прыг - и захлопнул дверь.
Как она  прищемит  стоячий у основания! Кулинар открыл в кранах воду: краны,
раковины, чтобы мясо и ножи мыть. Шум воды крики заглушил.
     Повар взял поварской нож - отточен острее бритвы, - дверь приоткрывает,
страдальца  вытягивает.  И  аккуратно  отрезал  по  самые  довески.  Кровища
хлынула,  Лохин в обморок,  но кому сейчас до него  забота? Вон  какой гость
блюда ждет! Быстренько отправили калеку в психушку.
     А мастер своего  дела  поджарил смачный деликатес -  подает иностранцу.
Тот осмотрел, кивает довольный:
     - Карликовый хобот - так, так...
     Знак секретарю - и повару вручается огромная сумма денег.
     Гость  хобот вилкой  потыкал,  разрезал  его  на  мелкие кусочки, полил
уксусом. Потом снимает  с пальца золотой перстень с бриллиантом, протягивает
специалисту:
     - Это вам дополнительно, чтобы скрасить маленькую неприятность...
     - Какую неприятность?
     - Которая, мне кажется, вас ждет.
     Повар  думает: "Про что это он?" Но радость и гордость отвлекли. Спешит
к  завзалом  - та  в порядок  себя  привела,  но ждет его  в таких чувствах:
клокочет вся.
     - Что - угодил?
     Он хвастать: безумно, мол, гость доволен.
     - Как хорошо прожарен хобот! И хоть карликовый, а до чего крупный! А уж
сладкий!
     Тут завзалом  -  хлесь ему по морде. Наотмашь завезла. Чуть ногти ему в
щеку не впустила.
     Он:
     - Да ты что-оо?
     Она себя окоротила, цедит сквозь зубы:
     -  Твое счастье, что иностранец-дурак не понимает  в таких хоботах! - и
глаза женщины подернулись дымкой: - Они годятся только сырые... со сметаной.


     Сказ "Карликовый хобот по-тюменски" следует вторым, после сказа "Подлый
случай", в книге "Пинской - неизменно Пинской!" (1989-93).

Популярность: 5, Last-modified: Sun, 01 Jul 2001 13:11:03 GMT