с на закладку новой очереди городка... На трибуне появился Юрий Алексеевич Гагарин. Его t,~H приветствовали долгими горячими аплодисментами. Наконец зал смолк. - Горжусь вами, строители. Мой отец плотник, немало на Гжатчине домов срубил. Да и дом, где мы жили с матерью, сделан его руками. Думаю, что профессия строителей скоро пополнится нами - космонавтами. Будем в космосе возводить города и заводы. Вскоре большая группа строителей первой очереди городка по ходатайству С. П. Королева получила премии от Госкомитета, куда входило КБ. А городок продолжал строиться. Однажды Сергей Павлович принял участие в закладке нового многоэтажного дома. Возвращаясь вместе с замом в КБ, Сергей Павлович пожаловался: - Нина Ивановна просит меня, а я все забываю. Кое-какой ремонт московского дома надо бы сделать. Пошли кого-нибудь, пусть посмотрит, составит смету. - Завтра же и пошлю, - ответил заместитель. - Но без моей команды работы не начинайте, - попросил Королев. - Я должен раньше знать, в какую копейку все это мне обойдется. - Сергей Павлович! При нашпх-то миллионах! - Вы не поняли меня. Весь ремонт за мой счет. Ясно? - Но государство подарило вам этот дом... - Вот именно. И потому ремонтировать должен за свои деньги. Как все. Через несколько дней, получив смету на ремонтные работы, Королев написал заявление председателю Госкомитета, которому подчинялось КБ: "Прошу Вашего разрешения на проведение отдельных работ, главным образом ремонтного характера, в занимаемом мною доме No 2/28 по 6-му Останкинскому переулку силами нашего производства с оплатой всех затрат мною в установленном порядке". Невольно бросается в глаза еще один факт скромности Сергея Павловича. Он не называет дом "мой", а считает, что лишь "занимает" его. Только получив разрешение, Королев позволил начать в доме ремонт. Однажды, направляясь на работу, Сергей Павлович попросил водителя задержать машину возле ВДНХ, где завершалось строительство обелиска "Космос". Обойдя всю стройку, уже на выходе встретил скульптора Фай-дыша. Поздоровавшись, спросил: - Как с памятником Циолковскому, Андрей Петрович? - Полностью готов. - Где же он, не вижу? - Я не рискнул его привезти сюда. Как только установят стелу, тогда... - Разумно. Когда наметили открывать обелиск? - В канун праздника Октября, если успеем. 4 ноября 1964 года, в день торжественного открытия композиции "Космос", Сергей Павлович приехал домой пораньше. Пообедав и немного отдохнув, он подошел к окну спальни, из которого хорошо виден обелиск, на вершине его поблескивала в лучах солнца серебристая ракета. Хотя она не воспроизводила в точности ни одну из конкретных конструкций, а была лишь символом баллистических ракет, Сергей Павлович долго стоял молча, вспоминая первые шаги отечественного ракетостроения. - Ты не опоздаешь? - спросила Нина Ивановна. - А ты разве не пойдешь? - Нет. Я лучше побуду в саду. Мне это полезнее. Пойдем провожу. Королеву понадобилось всего пятнадцать минут, чтобы дойти до места. Там, возле памятника К. Э. Циолковскому, собралась не одна сотня людей - ученые, специалисты, космонавты. Поздоровавшись со знакомыми, он подошел к экипажу "Восхода", крепко пожал всем руки. Феоктистову и Титову напомнил, что их ждет коллектив ТАСС. - Не подведите. Я обещал. К Королеву приблизились авторы композиции "Космос" М. О. Барщ, А. П. Файдыш и А. Н. Колчин. Ученый, поздравив их с праздником, заметил: <- Ваша композиция - начало космосианы в искусстве. Появились стихи, песни, первые повести и романы, будут созданы живописные полотна, скульптура. Все это впереди. Открылся митинг. В нем принял участие и Л. И. Брежнев. Сергей Павлович внимательно выслушал выступление президента Академии наук СССР М. В. Келдыша, потом Ю. А. Гагарина. "Все верно говорят, но как-то буднично. Можно бы найти и другие, возвышенные сло- ва. Сегодня это уместно. Вот на гранитном пьедестале хорошие слова высечены, - подумал Сергей Павлович и повторил уже запомнившиеся стихи Николая Грибачева: И наши тем награждены усилья, Что, поборов бесправие и тьму, Мы отковали пламенные крылья Себе, стране и веку своему". Увидев, что к нему пробираются генералы Н. П. Ка-мшин и Н. Ф. Кузнецов, направился к ним, взял под руки и чуть отвел в сторону. - Праздник праздником, но пора и о деле подумать. Как идет подготовка к очередной работе? - обратился к ним Королев. - Не тяжело ли Беляеву? Все-таки сорок? Леонова попридержите, очень подвижен, эмоционален. А в общем-то, "лед" и "пламень" уравновесят друг друга. - Я думаю так же, - согласился Кузнецов. Мало кто из присутствующих на этом митинге понял бы, о чем говорили эти трое, даже если бы услышали случайно их разговор. Готовилось новое космическое путешествие, и, как всегда, ему суждено стать новым событием в освоении космоса, событием столь дерзновенным, что превзойдет многие смелые фантазии. Сергей Павлович, специалисты задумали на этот раз осуществить выход человека из космического корабля в открытый космос, плавание в нем, используя недлинный фал, соединенный с "Восходом". Конечно, как всегда, нашлись противники, скептики, отрицавшие необходимость или хотя бы преждевременность нового эксперимента. При официальном обсуждении програмы полета "Восхода-2" Сергей Павлович сказал своим оппонентам: - Летая в космосе, нельзя не выходить в космос, как, плавая, скажем, в океане, нельзя бояться упасть за борт и не учиться плавать. Надо смотреть вперед. Одновременно с изучением космоса неминуемо освоение и использование его возможностей в интересах науки, хозяйственной деятельности людей. - А разве мы сможем из самого космического пространства извлекать хозяйственную выгоду? - спросил кто-то язвительным голосом. - Будем, но не сегодня, а вот то, что космонавт, вы- шедший в космос, обязан уметь выполнять все необходимые ремонтно-производственные работы по кораблю, вплоть до того, чтобы произвести нужную сварку и так далее, уже сегодня абсолютно очевидно. Я уже говорил об этом с академиком Патоном. Наконец, нецелесообразна дорогостоящие космические системы поднимать на несколько суток в космос, наверное, их надо запускать на орбиту и оставлять там на весьма длительное время. - Вы предлагаете ремонт космических систем непосредственно в космосе, ну а люди-то как же? - pai-дался все тот же голос. - Корабли будут обеспечены всем необходимым для жизни экипажа. Между землей и орбитальной станцией смогут курсировать простейшие корабли, что-то вроде космических такси, доставляя сменные экипажи, оборудование, продукты. Кроме того, нельзя не предусматривать и аварийные ситуации, когда экипаж одного из кораблей окажется вынужденным перейти на борт другого. Хорошо, если удастся их со-сты-ко-вать, а если нет, то людям придется переходить через открытый космос. - Послушали вас, как будто фантастическую книгу прочли. - Чтобы все это стало реальностью, я и настаиваю на новом эксперименте. Главный конструктор всегда думал об огромных затратах на создание ракетной и космической техники, предпринимал все возможное, чтобы уменьшить их. В тетради "для себя" у Королева есть и такие строки: "Конечно, нужна типизация кабин, ракетных блоков, спускаемых аппаратов танкеров, основных систем на борту и аппаратуры, вообще разного бортового оборудования и т. д. Надо разработать и стандартизовать схему и конструкцию стыковки, причаливания, крепления, шлюзования и т. д.". В другом, более раннем документе Главный конструктор, предлагая выбрать для эксплуатации наиболее рациональный вариант ракеты, исходил из следующего: "В производстве будет находиться один тип серийной ракеты... а не несколько типов на разные дистанции, что весьма важно для промышленности. Однообразие типов ракет приводит к дешевизне, упрощает обучение персонала и обслуживание ракет. Большие удобства будут достигнуты и при транспортировке..." Подготовка к полету шла полным ходом. В конструкцию корабля "Восход" вносились существенные допол- нения. Специалисты создавали шлюзовую систему, необходимую для выхода в открытое пространство. А на предприятии, где разрабатывали космическую одежду, "шили" необычный скафандр, в котором человек; покинув борг корабля, мог бы жить, работать непосредственно в космической бездне. Сергей Павлович уделял подготовке "Восхода" особое внимание и нередко первую половину дня обычно проводил у проектантов. Темп работ не устраивал Главного. Он заметил, что телефонные звонки, порой не имеющие никакого отношения к делу, отрывают исполнителей от обсуждения технических вопросов, мешают работе. Сергей Павлович запретил телефонные разговоры в утренние часы. Но под разными предлогами они продолжались. Терпение Главного лопнуло, и он решил преподать всем урок научной организации труда. Однажды в рабочую комнату проектантов "Восхода" вошел неизвестный человек, молча отключил все телефоны, сложил их в большой мешок и ушел. Отсутствие телефонной связи в наш век! Стало расти количество нерешенных вопросов, судьба которых зависела от двух минут телефонного разговора. И только спустя несколько дней "урок" закончился, телефоны проектантам возвратили. Но одновременно последовал официальный приказ, запрещающий сотрудникам вести телефонные разговоры с кем бы то ни было до 11.30. Эти часы отводились только для творческой работы. Решение это принесло желаемые плоды. Подготовка "Восхода" к полету стала еще интенсивнее и закончилась в срок. В один из зимних дней группа космонавтов приехала в КБ. Были среди них и Павел Беляев, Алексей Леонов, Евгений Хрунов. Встретил их сам Сергей Павлович, предложил пройти в сборочный цех. Там летчики увидели знакомый уже макет корабля "Восход". Но сбоку у него появилась какая-то камера. - Это, друзья, шлюз, - заметив удивление космонавтов, подсказал С. П. Королев. - Через него придется выходить из кабины корабля в открытый космос. ' Ближе всех подошел к шлюзу Алексей Леонов. Стоял, прикидывая в уме, что к чему. - Алексей Архипович, - услышал он голос академика, - можете надеть скафандр и попробовать совершить первый выход. Тут только Леонов заметил скафандр, который внеш-432 не существенно отличался от тех, в которых космонавты уже совершали полеты. Летчику помогли облачиться в него, и под руководством Сергея Павловича Леонов начал репетицию выхода в космос через шлюз. На это ушло около двух часов. Закончив работать, Леонов не скрыл: - Дело непривычное. Порядком устал. Сергей Павлович тут же спросил: - Что скажете, ваши замечания? - Прежде чем начать "выход" и "вход", надо составить четкий план всей операции, - ответил космонавт. - Очень хорошо, вот и начинайте работать. Вскоре в Звездном городке основные и дублирующие экипажи начали готовиться к осуществлению столь необычного эксперимента. По предложению С. П. Королева и Н. Ф. Кузнецова командиром основного экипажа утвердили самого старшего в отряде Павла Ивановича Беляева, он уже более двадцати лет прослужил в Советской Армии, успел повоевать с Японией, окончить Военно-воздушную академию. Его напарник - тридцатилетний летчик Алексей Архипович Леонов, пять лет ждавший своего часа. Он - слушатель четвертого курса Военно-воздушной инженерной академии имени П. Е. Жуковского, человек живой, веселый, особенно увлекающийся спортом и живописью. Убедившись, что все идет в желаемом порядке: эксперимент по выходу в открытый космос утвержден, экипажи отобраны и готовятся, корабль переоснащен и практически готов к полету, Сергей Павлович решил осуществить свою давнюю мечту и съездить в Киев, в город своего детства и юности. Осенний Киев встретил Королевых пасмурной погодой. Сергей Павлович, едва устроившись в гостинице, позвонил своему дальнему родственнику по матери Александру Николаевичу Лазаренко, который когда-то учился в Киевском политехническом институте. Хотел узнать, где похоронен его отец. Но тот не знал, и это естественно: Павел Яковлевич в семье Москаленко-Лазаренко чуть ли не предан анафеме. Сергей Павлович вышел на балкон, смотрел вдаль, ничего не видя... Ему живо представился заброшенный холмик с полусгнившим деревянным крестом. Стало не по себе. "Отец, вот я и приехал к тебе, хотя и с большим опозданием, - прошептал Сергей Павлович. - Но моей вины тут нет. И все же - прости меня. Я не осуждаю 28 А. Романов 433 мать, понимаю: в жизни всякое бывает, сам расстался с первой женой. Но зачем она лишила меня счастья общаться с тобой? Я ведь чувствовал, что вокруг твоего имени существует какая-то неправда. О тебе никогда не говорили в доме, не справляли ежегодных поминок, как по деду Миколе. Я смутно догадывался, что ты жив. Помню, как-то спросил у бабушки, когда та высаживала цветы на могиле деда: "А где могилка папы?" Та ничего не ответила, но брать на кладбище перестала. Правду не могла сказать, а врать не любила. Прости еще раз, отец. Я тогда твердо решил, что ты жив. Я понял, что это подразумевают тебя, когда в семье говорят: "Он - вспыльчивый не в меру, себялюбивый человек, тиран и деспот". - Сережа, что с тобой? О чем задумался? - тронула за плечо мужа Нина Ивановна. - Я прошу у отца прощенья. Сожалею, что я ничего не пытался о нем узнать. Только в 1937 году бабушка рассказала мне немного об отце. "Твой отец, Сергунька, был хорошим человеком. Горяч был - верно. Но разумом бог не обидел. И на доброту был щедр. Скуповат немного - жизнь научила", - сказала она тогда. Помню, я сел к бабушке на кровать, обнял ее за плечи и спросил: "Он очень виноват перед мамой?" - "Никогда, внук, не называй отца "Он". Любил Павел Яковлевич, царство ему небесное, твою мать и тебя больше всего на свете. Мы с отцом во всем виноваты - выдали дочь замуж без ее желания. А без любви что за жизнь. Ты уж сам муж и отец", - ответила бабушка. Потом она погладила меня по голове, словно мне было десять лет, и неизвестно откуда вытащила небольшой сверток, развернула его и подала мне фотографию. Я сразу понял, что это мой отец. И знаешь, Нина, я увидел, что похож на него. Отцу на фотографии было лет тридцать, почти столько же, сколько и мне в ту пору, когда я впервые увидел этот снимок. А бабушка еще сказала: "В детстве обличием ты больше походил на мать, а сейчас - вылитый Павел Яковлевич. А уж характеры у вас - как две вишенки с одной веточки". - Что-нибудь о его жизни тебе известно? Помнится, ты просил кого-то разузнать... - Да разве я тебе не рассказывал? Отец всю жизнь оставался преподавателем русского языка и литературы в той самой киевской школе, в которую его приняли после отъезда из Житомира. С радостью встретив Октябрь-434 скую революцию, он всего себя без остатка посвятил просвещению детей бывших бедняков. Особенно тяжело ему пришлось в первые годы после революции. Одна власть сменялась другой, Украину пытались оторвать от России, а отец не переставал говорить на своих уроках новым воспитанникам о славной вековой дружбе двух народов - русских и украинцев. Об этом узнали... и Павел Яковлевич едва не лишился службы. К счастью, через несколько дней Красная Армия выбила "друзей" украинского народа за пределы Родины. Не знал Сергей Павлович, что отец его женился второй раз и душа в душу жил со своей супругой Марией Харитоновной до самой кончины. В 1925 году в семье родился сын, названный Николаем. Через несколько лет Павел Яковлевич умер. Мать не смогла дать сыну высшего образования, о чем мечтал отец. Говорят, что он внешне тоже был похож на отца, только глаза у него были материнские - серо-синие, с веселой искоркой. Судьба Николая Королева сложилась трагически. В 1941 году Киев оккупировали войска фашистской Германии. Невыносимо трудной стала жизнь семьи. Многих юношей и девушек угнали на каторжные работы. Среди них оказался и шестнадцатилетний Николай. Попал на военный завод. Там примкнул к движению Сопротивления и, выданный провокаторами, был казнен со своими товарищами. ...С Днепра подул порывистый ветер. Он раскидал тучи, и вот уже над древним городом светит яркое солнце. Сергей Павлович все стоял, ничего не замечая, погрузившись в свои мысли. Ему вспомнился приезд из Одессы в Киев на учебу. "Да знал бы я, что где-то в этом городе живет мой отец, нашел бы дорогу к нему. А знал ли он, что я в Киеве? Нет, конечно, не знал. Да, бабушка говорила, что много позже отец прочел в газете заметку о состязаниях планеристов в Крыму, увидел мое фото и подпись "Сергей Королев". Догадался, что это его сын, хотел приехать в Москву, но уже тяжело болел. Послал мне письмо, приглашал приехать в Киев, но письмо попало к матери. А было ли оно единственным? Кто теперь скажет?.." Нина Ивановна, стоявшая рядом, сердцем поняла, какие мысли одолевают мужа, и решила отвлечь его от тяжких воспоминаний. - Сережа! Тучи уже разошлись. Солнце-то какое. 28* Поедем, покажи мне Киев. А могилу отца мы обязательно найдем '. Поездка по городу рассеяла мрачные мысли Королева. Нина Ивановна и Сергей Павлович долго стояли на Владимирской горке, любуясь прекрасной панорамой города. Потом побывали у памятника гетману Богдану Хмельницкому, горячему поборнику дружбы народов Ук-раны и России. Восхищение у обоих вызвали знаменитые фрески Софийского собора, проехали возле политехнического института, два курса которого закончил Королев. К концу экскурсии по Киеву Королев повеселел: "Было бы время съездить в Житомир, посмотреть на домик, где родился, где сделал первые шаги по родной земле, увидел солнце..." - Романтик ты, Сергей! К марту 1965 года "Восход-2" прошел все наземные испытания, экипаж закончил тренировки, сдал экзамен. Королев работал на космодроме, куда за несколько дней до полета приехали Павел Беляев и Алексей Леонов. Накануне старта, 17 марта, Королев еще раз зашел в гагаринский домик, где жил экипаж в предполетные сутки. Неторопливо сняв в прихожей темно-синее рати-новое' пальто, в котором всегда зимой ездил на космодром, повесив на вешалку пыжиковую шапку-ушанку, Сергей Павлович прошел в гостиную и тяжело сел на стул, что стоял возле круглого стола. Космонавты заметили: Главный выглядел очень устало. Да и не удивительно, если с 8 утра до 12 ночи на ногах. - Снег-то на улице. Вот тебе и март, - сказал Королев, поздоровавшись. - Ну как настроение? - Отлично, - четко, по-военному ответил Павел Беляев. - А если просто по-человечески? - переспросил академик. Ему явно не понравился слишком официальный ответ. - Все нормально, Сергей Павлович, - поддержал своего командира Алексей Леонов. - Вот карандаши цветные заточил, готовлюсь порисовать.. Чтобы все цвета космоса... Сейчас бы километров десять на лыжах махануть... "' ' Нина Ивановна сдержала слово: с помощью родственников П. Я. Королева она нашла на Лукьяновском кладбище могилу отца Сергея Павловича и возложила цветы. - Ну-ну, - Сергей Павлович улыбнулся одними глазами и, чуть склонив голову набок, цепко взглянул вначале на Леонова, потом на Беляева. Космонавты поняли: предстоит деловой разговор. - Подготовка к старту проходит нормально. Были кое-какие неполадки, - не скрыл ученый, - они устранены, - секунду помолчал и, подойдя к главной теме беседы, еще раз напомнил: - Полет и сам эксперимент по выходу сложны. От вас требуем четкого выполнения программы. - Главный сделал снова паузу. - Вам самим следует учитывать все обстоятельства и принимать разумные решения. Всего на Земле предусмотреть невозможно. Повторяю, мы об этом не раз говорили во время тренировок: надо действовать по обстоятельствам. Земля, конечно, останется вашим советчиком, но на корабле - и собственная жизнь, и судьба эксперимента в ваших руках. Сергей Павлович перевел дыхание, подумал, затем нащупал в кармане трубочку валидола, с которым не расставался, но в последнюю секунду решил не прибегать к его помощи. - Если заметите неполадки, все может быть, не лезьте на рожон. Вы меня поняли? - строго предупредил Главный конструктор. - Науке не нужны рекорды, нужен серьезный научный эксперимент. Вы понимаете, как много мы ждем от него. То, что мы проведем завтра, откроет целое направление в космических исследованиях. Королев встал, взглянул на книги, что лежали на столе, потом строго, тоном приказа произнес: - Ложитесь-ка спать, "орелики". Завтра у вас сложная работа, - и ушел. - Ну что ты о лыжах... - упрекнул Леонова Павел Иванович. - Да я так, для разрядки. Выглядит он... одни глаза. Утро 18 марта - день старта - выдалось по-весеннему ярким и солнечным. Снежная вуаль, покрывшая вчера степь, исчезла с первыми солнечными лучами. Обнажилась серовато-коричневая неприветливая земля. Провожая у ракеты экипаж "Восхода-2", Королев по очереди обнял космонавтов и, подтолкнув чуть Леонова к ракете, сказал: - Ты, Алеша, только выйди из корабля, а потом войди в него. И пусть тебе дует попутный солнечный ветер. ...К моменту начала эксперимента по выходу человека в космос члены Государственной комиссии собрались на КП связи, где уже установили "космические" телевизионные установки. С. П. Королев сидел рядом с дежурным оператором. К нему присоединились М. В. Келдыш, Н. А. Пилюгин, В. В. Ларин, В. П. Бармин, А. М. Исаев ц Г. И. Северин - конструктор корабельного шлюза и "ле-оновского" скафандра с автоматической системой жизнеобеспечения. - Внимание! - предупредил дежурный оператор. - "Восход" приближается к территории Советского Союза. 11 часов 30 минут. Еще секунды, и на втором витке полета на экранах возникло изображение "Восхода", правда, не такое резкое, как хотелось бы. Хорошо видно шлюзовое устройство. Вот в нем показались руки, потом голова Леонова. С орбиты доносится: "Не торопись, Леша, делай, как учили, - советовал Беляев. - Пошел! - И снова вдогонку: - Не торопись, Леша!" И вот Леонов уже за обрезом шлюза в открытом космосе. Корабль между тем мчится над планетой со скоростью около восьми километров в секунду. - Пульс у Леонова? - потребовал Королев у теле-метриста. - Сто шестьдесят! - Да-а! Не позавидуешь! Стоявший рядом с Главным В. В. Парин взял руку Королева. Сергей Павлович хотел было отдернуть ее, но увидев, что это Василий Васильевич, смирился. - Э, батенька мой, да у вас, Сергей Павлович, пульс чуть-чуть не все сто выбивает, - недовольно пробурчал Парин и, достав из кармана какую-то таблетку, молча дал ее Королеву. Тот так же молча положил лекарство в рот и снова впился глазами в экран телевизора. Наконец из космоса раздались долгожданные слова, обращенные ко всем людям Земли: - Че-ло-век вы-шел в кос-ми-чес-кое про-стран-ство! - Павел Беляев еще раз повторил: - Че-ло-век вы-шел в кос-ми-чес-кое про-стран-с.тво! Всем, кто находился в этот момент на пункте связи, стало хорошо видно, как Леонов на небольшом расстоянии плывет вслед за кораблем. " - Смотри-ка, повернулся! - не выдержав, воскликнул кто-то. - Развел руками, плавает! Все это видели на экранах телевизоров и миллионы наших сограждан, и телезрители многих стран планеты. - Первые шаги вне кабины корабля сделаны! - с нескрываемой гордостью воскликнул С. П. Королев. - Поздравляю с выходом человека в космос! Леоновские минуты в открытом космосе войдут в историю мировой космонавтики! - а про себя подумал: "Вот так же когда-нибудь из лунного корабля выйдет космонавт, твердо ступит на загадочную поверхность Луны. Обязательно ступит!" На память пришли запомнившиеся слова из песенки Бориса Мокроусова: ...Счастья большего ради Лунный мир обживем, Там березки посадим, Соловьев разведем... Будет все по-земному, И любовь и весна, Только жаль, что в окно к нам Не заглянет луна... Дождавшись, когда Леонов вернулся в корабль, Королев подошел к Северину, пожал руку: - Спасибо, Гай Ильич! Твой шлюз и скафандр оправдали наши надежды. - Отдав распоряжение Центру управления полетом о тщательном контроле служб за ходом эксперимента, Королев пошел к ожидавшим его журналистам. Кажется, со времени полета Юрия Гагарина наша планета не знала другого события в космосе, которое заставило бы землян так волноваться и гордиться своим сыном. Уже вечером этого дня телетайпы, радио принесли на космодром первые отклики на новый научный эксперимент. Их здесь ждали с нетерпением. - Посмотрите, Сергей Павлович! - предложил Главному один из его ближайших сотрудников. - Пресса Англии, Франции, Индии, Польши, Чехословакии... Академик молча просмотрел газеты. - Это пока публицистика, - резюмировал он. - Нам с вами необходима научная, техническая оценка. А есть что-нибудь более существенное? - Организация Объединенных Наций закончила рассмотрение вопроса о запрещении использования космоса, Луны и планет в военных целях, - неторопливо прочитал В. И. Кузнецов. - Знаю. Это исключительной важности проблема, - несколько помрачнев, сказал Королев. - Не дай-то бог, чтобы еще Луна и планеты стали предлогом для ссоры народов. Этого допустить нельзя. - Вот любопытное высказывание английского астронома Бернарда Ловелла, - раздался голос, - "русские опередили американцев". - Ну и что, у нас свои возможности, у США своя программа, - заметил трезво мыслящий Мишин. - Да и в конечном счете разве так важно, кто впереди? - Верно, верно, Василий Павлович, - подхватил Королев. - Не кружится ли у нас голова, друзья мои? Хотя мы и опережаем американцев в этом вопросе, но и отмахиваться от их опыта нельзя. Америка - страна техническая, ресурсы ее огромны. И минувшая война на ее территорию не заходила. Богатая страна. И народ ее талантлив. Чуть поморгаем - и нас могут обойти. Но отставать нам нельзя. Полет "Восхода" продолжался строго по графику. Настолько все шло хорошо, что Королев позволил. себе раньше обычного пойти отдохнуть. Его примеру последовали все другие, кроме дежурной смены на КП связи. По программе полета посадка корабля в заданном районе намечена на утренние часы 19 марта. На КП связи космодрома, как всегда, к назначенному времени собрались члены Государственной комиссии, к микрофону подсел С. П. Королев. - Я - "Заря", - обратился он по радиосвязи к экипажу "Восхода", - "Алмазы", приготовьтесь к завершающему этапу полета на 17-м витке. В соответствии с программой с Земли скоро будут даны все необходимые команды. Как поняли меня? - Я - "Алмаз", - раздался ответ Беляева. - Вас понял. Приступаем к завершающей операции. На борт "Восхода" с узла КП пошли короткие и четкие команды, необходимые для успешной посадки. - Команда пять прошла, - прозвучал голос оператора-контролера. - Выдать команду шесть. - Есть выдать команду шесть. - Команда... Команда шесть не прошла. Не прошла, - дрогнувшим голосом сообщил контролер. - Возможно, что-то с системой ориентации, - вслух подумал Раушенбах. Кровь отхлынула от лица Королева. Еще не осознав до конца, что произошло, он сердцем почувствовал неладное. "Не включилась тормозная... значит, нет спуска..." С трудом разжав до боли стиснутые зубы, глухо потребовал: - Связь! - Есть связь, Сергей Павлович, - откликнулся Гагарин. - Я - "Заря"! "Алмаз"! Я - "Заря"! - Я - "Алмаз". Слышу вас хорошо, - неторопливо, как на тренировках, ответил командир "Восхода" Павел Беляев. Он сразу понял, что команду на спуск корабельная автоматика не приняла. Готовимся ко второму варианту посадки. Как поняли, "Заря"? Спокойные, ровные, будто ничего не случилось, голоса переговаривающихся космонавтов вывели Главного из секундного оцепенения. Мысль его лихорадочно заработала: "Переход на ручное управление... Другого выхода нет... Какой виток? Желательно на следующем... Сместится район посадки... Это не страшно..." Вслух Сергей Павлович бросил только две фразы: - Как учили! На следующем витке! - Есть, понятно! - принял команду Гагарин и как можно спокойно передал экипажу: - Паша! Как учили. На восемнадцатом витке. - И, взглянув на Сергея Павловича и Мстислава Всеволодовича, добавил: - Так решила Государственная комиссия. Переговорную трубку взял Королев: - Все будет хорошо, - в голосе его слышалась твердость. - Ждем вас на Земле! На этом сеанс радиосвязи закончился. До следующего - около часа. Все, кто находился на командном пункте связи космодрома, разом заговорили. Каждый пытался высказать свое предположение о причинах случившегося. - Может быть, сама тормозная? - Раушенбах прав! - раздраженно согласился Главный и вышел из пункта связи. За ним пошли другие члены Государственной комиссии. И только придя в свой кабинет, С. П. Королев дал волю чувствам: - Сколько раз испытывали эту чертову систему ориентации. На тебе, забарахлила, - нервничал Главный. - Пустяковая, совсем пустяковая. Нет, в нашем деле нет мелочей. Все знали, что надежности техники, тщательной ее проверке С. П. Королев придавал исключительное значение. Не раз он говорил своим сотрудникам: "Даже тогда, когда, казалось бы, все проверено и перепроверено, остается доля риска, и она не дает покоя". Но в самых сложных ситуациях он оставался собранным, деловым, не допускал ни малейшего повода для паники. Но сегодняшняя неполадка - серьезное ЧП в космосе. Несколько успокоившись, Сергей Павлович начал рассуждать вслух: - Ориентация... Что же с ней случилось, надо же ведь, а? Корабль, как конь без узды, не хочет свернуть с дороги. Техника!.. Вот тебе и ориентация! Не дай бог, если в другую сторону махнет... - Есть же ручная система ориентации, - напомнил Пилюгин. - А если и она... - мрачно отозвался Главный. - Будем надеяться на лучшее, - поддержал Келдыш. - Одна беда всегда ведет за собой другую. Не дай-то бог, еще сама тормозная заупрямится, - не успокаивался Королев. - Есть же резервная, - вмешался председатель комиссии Тюлин, сдерживая Королева. - АО людях вы забыли? Это ведь люди, а не роботы... Небольшой стресс может погубить все .. - Все это так, - поддержал Королева кто-то из членов Госкомиссии. - Надо быть готовым ко всему... - Что значит "ко всему"? - вдруг возмутился Сергей Павлович. - Я ни минуты не сомневаюсь ни в технике, ни тем более в людях. Я рассуждал вообще. У Павла Ивановича железная выдержка. Как он говорил оттуда, из космоса, вы слышали? Позавидуешь! Под стать ему и Леонов. Верно я говорю? - Полностью согласен с вами, Сергей Павлович, - летчики не подведут, - поспешил ответить маршал авиации Руденко. - Спасибо, Сергей Игнатьевич, за поддержку, - ответил Королев, - а то некоторые стали сомневаться, заговорили о каком-то "стрессе", - через силу улыбнулся Королев и снова обратился к членам комиссии: - Судя по расчетам, место посадки "Восхода" намного сместится в район Урала. Необходимо отдать нужные указания летчикам и всей группе встречи. Сергей Павлович остался в кабинете один. И тут ему вспомнились его собственные строки, написанные Нине Ивановне незадолго до старта: "Мы стараемся все делать не торопясь, основательно. Наш главный девиз: "беречь людей". Дай-то бог нам сил и умения достигнуть этого всегда, что, впрочем, противно закону познания жизни. И все же я верю в лучшее, хотя все мои усилия, и мой разум, и опыт направлены на то, чтобы предупредить, предугадать как раз то худшее, что подстерегает нас на каждом шагу в неизведанное..." - Вот оно, предчувствие, - произнес тихо Главный. - Что это за чувство? Кто знает? В эти часы трудно было всем. На 18-м витке командир корабля Павел Беляев вручную сориентировал корабль в пространстве. Проверив точность ориентации по показаниям приборов, включил тормозную двигательную установку. Она сработала, и корабль пошел на встречу с Землей. Он приземлился на Урале в таежном труднодоступном районе Пермской области. Через несколько часов ТАСС передавало: "19 марта в 12 часов 02 минуты по московскому времени космический корабль "Восход-2", пилотируемый экипажем в составе командира корабля полковника Беляева Павла Ивановича и второго пилота подполковника Леонова Алексея Архиповича, благополучно приземлился. Посадка произведена командиром корабля полковником Беляевым с использованием системы ручного управления". Сергей Павлович после посадки сразу связался с экипажем "Восхода" и поздравил его с успехом. Потом вызвал к себе специалистов, ответственных за работу бортовых устройств. - Разобраться в причинах. Доложить мне. Будем обсуждать на Совете главных. - Но и так все ясно, - попытался смягчить гнев Главного инженер Б. В. Раушенбах. - Вам все ясно, а мне нет! Кто конкретный виновник, вы? И быть бы буре, если бы в эту минуту не вошел А. Ф. Богомолов, специалист по космотелевидению. Радостный, а потому и не заметив, что Королев разгневан, буквально сунул Главному в руки еще не просохший фотоснимок, полученный с орбиты, о "прогулке" Леонова в космосе. - Вы только взгляните, Сергей Павлович, - все этапы и неплохое изображение... Королев впился в снимок. Сомкнувшиеся было на лбу брови разошлись, и чем дальше он рассматривал фотографию, тем светлее становилось его лицо. - Молодцы! Порадовали меня, Алексей Федорович. Это же убедительнейший документ. Отпечатайте побольше и раздайте участникам свершения. Прекрасный сувенир... Как вы смотрите, Борис Викторович?! Часы, прошедшие до приземления "Восхода", не прошли бесследно для Главного. На висках Сергея Павловича появилось больше седины, возле глаз стала плотнее паутина морщинок, а у рта чуть глубже складки. Многие запомнили, что перед заседанием Госкомиссии Королев пошутил: "А теперь принесите для нас полкило валидола". Американские ученые, надеявшиеся, что их соотечественник первым осуществит выход в космос в процессе подготовки полета на Луну, были сейчас крайне огорчены, узнав о советском достижении. Но не признать успеха советской космонавтики они не могли. Исполнительный директор Национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства доктор Уэлш заявил журналистам: "Мы ожидали, что русские сделают что-то сенсационное, и теперь мы дождались". Март, триумфальный март. Он придал Сергею Павловичу новые силы. Преодолевая недуг и усталость, словно торопясь сделать как можно больше, он весь этот 1965 год много дней работал на Байконуре. Здесь Главный руководил запуском автоматических станций "Луна" и "Зонд", провожал в далекий путь автоматические межпланетные станции "Венера" в надежде, что они разгадают тайны утренней красавицы. С. П. Королев все больше занимался спутниками народнохозяйственного значения "Молния" и . "Метеор", хотя последний разрабатывал другой коллектив. Но властителем дум Главного конструктора оставался все-таки новый космический корабль "Союз" и возможность провести на нем и первые технологические исследования. Осенью 1965 года, после полета "Восхода-2", Сергей Павлович пригласил к себе в ОКБ директора Института электросварки АН УССР академика Бориса Евгеньевича Патона: хотел узнать из первых рук, как идут дела по договору о творческом сотрудничестве между КБ и институтом, заключенному еще в 1964 году. Началась встреча необычно: посмотрели документальный фильм "Спутник связи "Молния" на орбите". Королев сам давал пояснения: - По нашим расчетам, "Молния" вышла на орбиту с аногеем в 40 тысяч километров. Да, именно с такой высоты спутник связи "видит" практически всю советскую территорию, обеспечивает двустороннюю передачу сигналов "Земля - "Молния" - Земля". - Телефон, телеграф, телевидение?! - Да, такова техническая задача. Вскоре над Землей мы создадим систему из трех спутников. Этим обеспечим непрерывную круглосуточную связь. - Это чудо, чудо! Как я понимаю, Сергей Павлович, "Молния" - это первая заявка на служение космоса и вашей техники непосредственно потребностям людей. - Да, это так. В этом первейшая общечеловеческая цель изучения и освоения внеземного пространства. Думаю, что космические средства связи серьезно послужат хозяйственным нуждам землян и духовному сближению народов. - Вот тогда скептики навсегда будут посрамлены. - Не очень уверен, Борис Евгеньевич. Эта когорта людей вечна, как Вселенная. - Королев неожиданно рассмеялся. - Я иногда даже благодарен им. Не будь их, с кем бороться, спорить? А без борьбы мнений нет истины. Так ведь? - Так-то оно так, - возразил Патон. - Вот если бы маловеры своим скудоумием не укорачивали нам жизнь. Она, к сожалению, всегда одна, - взглянул на часы: - Сергей Павлович, я столько отнял у вас времени... - Вы сегодня мой гость. Нина Ивановна строго-настрого наказала без вас не приезжать... Да обо всем дома и поговорим. - Ну коль так, я в вашем распоряжении, - сдался Патон. ...Сергей Павлович и Борис Евгеньевич по крутой деревянной лестнице поднялись на второй этаж в домашний кабинет. Хозяин нащупал рукой выключатель. Мяг- л кий свет залил всю комнату: книжный стеллаж во всю ; стену, большую пальму у окна, письменный стол и пряс--ставленные к нему глубокие кожаные кресла. Сели-| друг против друга. - И дома работаете, Сергей Павлович? - заметив на стене коричневую доску со следами мела, спросил' '< гость. - Да разве можно выключиться, если весь черепок забит делами?.. Хочешь, да не получается. А надо бы... - Может, наши физиологи со временем создадут такое устройство - отключать мозг от всех дел, хотя бы часа на четыре-пять... - Это идея, Борис Евгеньевич, - весело подхватил шутку Королев. - Продам ее при встрече Александру Александровичу Вишневскому. Он мой должник. Мы по его заказу искусственное сердце делаем... - Сердце! Интересно. Ракеты и сердце, - крайне изумился Патон. Как-то сам собой разговор зашел об Украине, где родился Сергей Павлович, прожил нелегкие годы детства и юности, где его позвало к себе небо, где познал первое прекрасное чувство любви. - Часто, думая о родных местах, закрываю глаза, и передо мной - не знающие границ хлебные поля. Дует ветерок, и мне кажется, что это не поле, а ласковое море с отливающими на солнце золотистыми волнами. Даже в юности стихи написал: И нивы злато редкое, У хаты тополя, И счастье молодецкое Родит Земля... - Красочнее других воспел хлебное поле наш великий земляк - Александр Довженко. Вспомните его кинофильм "Земля", - отозвался Патон. - То было. Теперь от "царицы полей" опомниться не можем - лучшие земли съела. Твердые пшеницы - под корень. Наши агрономы все еще в слезах ходят... До всего было дело двум ученым, жившим жизнью своей страны, думами и чаяниями народа, его радостями и печалями. В их размышлениях как в зеркале отражалось все происходящее вокруг в шестидесятые годы. Вместе со всеми они гордились подвигом целинников и строителей космодрома, атомных ледоколов и станций... Но казалось, что порой в угоду сиюминутным задачам недооцениваются фундаментальные науки. - Помните, как умы доморвщвяными идеями забивали? С генетикой так расправились, что все еще не может встать на ноги, - печально произнес Патон. - Я знал братьев Вавиловых. Сергей Иванович понимал ракетчиков и много помогал нам, особенно когда стал президентом Академии наук... А вот о кукурузе, - горько рассмеялся Королев, вспомнив один рассказ. - "Царица полей" не только поля под себя нодмяла, ио судьбы людей исковеркала. Расскажу вам небольшую историю. Слышал я ее из уст самого потерпевшего - председателя колхоза из Кировской области. Фамилию не помню. Все его звали Егорычем. Навязали ему сверху такой план посева кукурузы, что ве осталось места под овес. "А у меня, - говорил председатель, - лошади от кукурузы морду воротят. Им подавай овес". Егорыч и схитрил. Засеял несколько гектаров овсом, а кругом его оградил кукурузой. Та на счастье вымахала в сажею., скрыла все. На второй год - тот же фокус. Но подвела его кукуруза - едва от земли на метр поднялась, а овес - в сажень. Увидел это уполномоченный из района. Взяли у нашего председателя партбилет. Все это я говорю вот к чему: и я прикрываю свой задел "кукурузой". А почему? Не в плате. - А все-таки, Сергей Павлович, что подразумевается под вашим "овсом"? - Лунная программа. Точнее та ее часть, которая предусматривает высадку человека. По секрету скажу, что она почти разработана. Да кое-что делаем и практически. Корабль "Союз", который мы строим, несложно модернизировать под пилотируемый "Лунник". Идет конструирование Н-1. Ее цель - поднимать в космос массы до ста тонн. А пока придется использовать ракету-носитель "Протон" конструктора Владимира Николаевича Челомея. Вы его знаете. Она может вывести на орбиту полезный вес до восемнадцати тонн. С нее специальный модуль нашей конструкции вынесет "Лунник" с двумя космонавтами на траекторию облета Лувы, это только начало. Одного облета нам мало. Важнейший шаг - высадка человека на Луну. Порядок тут такой: лунный орбитальный корабль (ЛОК) выводится с околоземной орбп-ты на окололунаую. Там от него отстыковывается посадочный корабль и прилуняется. Совершив короткую прогулку и взяв с собой "лунный камень", человек возвра- щается в корабль и включает двигательную установку. Подъем Стыковка с ЛОК и старт в сторону Земли... Скоро сказка сказывается, да долго делается. Ракета "Протон" для этой цели не годится. Вот для чего мы задумали тяжелую ракету Н-1. Вы знаете, Борис Евгеньевич, наш общий знакомый Глушко строить двигатели для нее отказался. История рассудит, кто из нас прав. (Впоследствии В. П. Глушко понял правоту Королева. На созданной под его руководством универсальной транспортной космической системе "Энергия - Буран" нашли применение сверхмощные кислородно-керосиновые и кислородно-водородные двигатели. - А. Р.). Вся надежда на Николая Дмитриевича, взявшегося за новое дело. Я очень верю в него и в его коллектив. Но усложнилась вся работа. Обеспечить надежность действия каждого из тридцати двигателей первой ступени Н-1 не просто... Сергей Павлович поднялся с кресла, подошел к окну, что во всю стену кабинета, отдернул штору и, показывая Патону на плывущую по звездному небу Луну, с грустью продолжал: - А она ведь ждет человека! - помолчал, потом вернулся к креслу, оперся руками на спинку. - А "овсом" называю лунный проект потому, что идет 1965 год, а все еще нет утверждающих решений высших инстанций. Наш план - 1968 год. А между тем американцы занимаются Луной с гагаринского года, не пожалев на ее "покорение" 25 миллиардов долларов. И достигли немалого, используя наш опыт. Очень не хотелось бы, Борис Евгеньевич, остаться позади. - Но ведь нельзя жить, не думая о завтрашнем дне, - с сердцем сказал Патон. - Как же так можно... Как-то странно мы живем. То бежим, очертя голову, то дремлем, то снова вприпрыжку. Хорошим шагом ходить разучились. По-ленински ли это? - То два обкома партии в одной области, - продолжал мысль Патона Сергей Павлович, - один для села, другой - для промышленности. То культ личности Сталина, то волюнтаризм Хрущева... Две затяжных болезни, а страдает-то от них один организм - наша Родина. - Волюнтаризм, - прервал Патон, - покоится на незнании. Знание стоит дорого, но незнание обходится намного дороже. Могущество, сосредоточенное сегодня в руках человека, настолько значительно, что пускать его в ход, не предвидя всех последствий, работать, так ска- зать, на авось попросту преступно. И особенно когда мы начинаем покорять природу. Вспомним наше гигантское искусственное море, под водой которого плодороднейшие пойменные земли, луга... Вода заросла сине-зелеными водорослями, рыба чахнет... - А если к тому, что вы сказали, приплюсовать нашу расточительность в отношении природных ресурсов, то им скоро наступит конец, - дополняет Королев. - Нет, Борис Евгеньевич, человеку без освоения богатств космоса не обойтись. Не использовать минеральные ресурсы близлежащих к Земле небесных тел и тем более солнечную энергию просто грешно. Закладывать основы внеземного производства пора уже сегодня. На строящемся корабле "Союз" имеется, как вы знаете, три отсека - два для жизни и труда человека. Один из них возможно в любое время разгерметизировать. Он-то и предназначен не только быть шлюзом для выхода в открытый космос, но и лабораторией для первых опытов по сварке, резке металлов. Какие есть возможности, Борис Евгеньевич? - Мы, как указано в договоре, работаем сейчас над установкой, назовем ее условно "Вулкан". Она малогабаритна. Начали ее испытания. Думаю, до конца этого года мы сможем показать ее вам в действии... Сергей Павлович с неослабеваемым интересом слушал несколько суховатый, деловой рассказ Патона. Его сотрудники разработали опытный стенд для проведения различных технологических экспериментов. В летающей лаборатории на самолете Ту-104 в условиях кратковременной невесомости и искусственного вакуума ведутся исследования резки, сварки и плавки металлов при помощи электронного луча, плазменной дуги низкого давления, делается попытка использовать и лучистую энергию. - Первые опыты с установкой "Вулкан" многообещающи. Но еще понадобится длительное время, чтобы теоретически обосновать экспериментальный материал. - Вот это прекрасно, утешили. Я закрываю глаза и вижу десятки различных ваших установок в космосе, выполняющих монтажные работы... Не за горами строительство больших базовых платформ - плавающих вне Земли обитаемых островов. Сергей Павлович прошелся по кабинету и размечтался... Борис Евгеньевич затаив дыхание слушал, удивля- 29 А. романов 449 ясь смелой фантазии своего собеседника. Королевские "острова" представали перед глазами его в виде поселений с небольшими заводами-автоматами, лабораториями, оранжереями, жилыми городками... И он сам, завороженный замыслами Королева, невольно ощутил своим разумом, сколь многообещающа внеземная индустрия. - В умных руках уникальный инструмент природы - "невесомость" и "глубокий вакуум", - размечтался и Патон, - могут дать людям новые материалы, - легкие и прочные, различные препараты для фармакологии. Если удастся там вне Земли выращивать хотя бы сверхчистые монокристаллы... Это же революция в электронной и приборостроительной промышленности. И тогда, Сергей Павлович, все затраты на "острова" окупятся сторицей. - Добро! Добро! - в глазах Королева появился счастливый блеск. - Для меня внеземная индустрия, конечно же, не самоцель. Следуя мыслям Циолковского, все больше прихожу к выводу: человечество, оберегая земные ресурсы от полного истощения, вынуждено будет использовать бесконечные возможности соседних небесных тел. Ну, скажем, астероидов. Вошла Нина Ивановна, прислонилась к косяку двери, ожидая, когда мужчины хотя бы прервутся на секунду. Но те не замечали ее, поглощенные беседой. - Отлично! Помимо всего, - с воодушевлением заговорил Патон, - перенос хотя бы части производства за пределы Земли оздоровит атмосферу, водоемы, почву, поможет восстановить экологическое равновесие в природе. Дышать ведь нечем, скоро пескаря в Красную книгу занесем... - Вот именно. Внеземная индустрия - величественная, труднейшая и необходимейшая цель всего человечества. - Ну что же, товарищи мужчины, кажется, совещание закончилось? - воспользовавшись паузой, посмеиваясь, спросила Нина Ивановна. - Человечество, думаю, не обидится, если я ненадолго оторву вас от вечных забот о нем. Пора за стол. Прошу, Борис Евгеньевич. - Да-да, конечно, - рассмеялся и Королев. - Со студенческих лет привык не ждать второго приглашения за стол. Глава пятая Нет преград человеческой мысли "Союзу" - быть. Вы оправдываете наши надежды. В неудержимом стремительном движении. Всегда в наших сердцах 1965 год подходил к концу. "Удачный год" - так определил для себя Главный конструктор. Человек в открытом космосе побывал. Но сейчас все силы - "Союзу". Этот новый корабль задумывался и создавался Сергеем Павловичем исподволь, без особой огласки. Он давно решил построить многоцелевой летательный аппарат, рассчитанный на многолетнюю эксплуатацию. Разработка "Союза" повлекла за собой серьезную перестройку всего производства. Особое внимание пришлось уделить развитию приборостроения. Главный конструктор расширил деловые контакты почти с тремястами предприятиями, научно-исследовательскими, конструкторскими организациями, которые помогали ОКБ совершенствовать системы автономного управления, радиоуправления кораблем, наземное оборудование п многое другое. Как идет разработка "Союза"? Все ли заказано смежникам? Какие проблемы еще не решены? С этими вопросами Главный все чаще обращался к своим заместителям и начальникам отделов. Наконец родился первый образец-макет принципиально нового корабля, и С. П. Королев пригласил к себе, как всегда, тех, кому предстояло лететь на нем. В ОКБ приехали космонавты Ю. Гагарин, В. Комаров, Г. Береговой, Б. Волынов, Е. Хрунов, Г. Шонин, А. Фи-липченко, А. Горбатко, А. Шаталов, А. Николаев и инженеры, которые готовились к работе вне Земли. - Вот это машина, - не скрывая удовольствия, воскликнул Юрий Гагарин, войдя в цех. - Посмотри, Володя, - обратился он к Комарову, - побольше двух "Вос-токов". - Это "побольше", - рассмеялся Владимир Комаров, - стоило одному из разработчиков небольшой неприятности, правда, довольно смешной. Мне об этом рассказывали на совещании, где обсуждалась компоновка "Союза". Докладчик отстаивал минимальный объем жилого отсека корабля, фактически футляр. При этом он 29* 451 ссылался на отсутствие весового резерва ракет. Сергей Павлович, заботясь об удобствах космонавта, не согласился с проектантом. Но убедить его словами не смог. Тогда Главный встал из-за стола, отвел докладчика в угол кабинета, очертил вокруг него "пятачок" размером в днище отсека-варианта, предложенного им, и попросил его остаться там до конца совещания. - Ну и что?! - почти разом прыснули от смеха космонавты. - В конце совещания Королев спросил у докладчика: "Удобно ли? Судя по всему, ваше мнение изменилось?" Через некоторое время проектанты нашли способ уложиться в весовой дефицит. - Решение правильное, - заметил Георгий Береговой, известный летчик-испытатель, решивший стать космонавтом. - Ни от кого не тайна, что полет на "Восходе" втроем оказался сложнее, чем думалось. Похоже, в новом корабле несколько раздельных отсеков? - Разного назначения. - подтвердил Алексей Елисеев, инженер королевского ОКБ, недавно включенный в состав отряда космонавтов. Обратив внимание на раскинутые в стороны плоскости, напоминающие крылья стрекозы, склонный к шутке Виктор Горбатко не сдержался: - Крылышки-то можно бы поставить и потолще к этому фюзеляжу, того гляди обломятся. В этот момент из люка корабля появился К. П. Феоктистов. Поздоровавшись, сообщил: - Сергей Павлович немного задержится. Просил вас предупредить. Так что у вас есть время пофантазировать насчет "крылышек". А может, что-нибудь придумаете и поважнее, - без улыбки сказал инженер и ушел в другой конец цеха. Космонавты с жадностью набросились на новую машину. Стали прикидывать примерный ее вес, длину, общий объем: сосчитали количество иллюминаторов и не даметили, как подошел Главный конструктор. - Ну как? - спросил он своих гостей. Все разом повернулись к Королеву. - Трудно сразу опенить, - ответил за всех Владимир Шаталов. - И все-таки первое впечатление? - настаивал Королев. - Форма и размеры необычные, - сказал Георгий Шонин. - Иллюминаторов много, - обронил Борис Волынов. - Вы нам все расскажите сами, Сергей Павлович, - попросил дотошный Евгений Хрунов. - Успеем, Женя, - попытался погасить просьбу товарища Юрий Гагарин, жалея время Главного. - А почему "успеем", Юрий Алексеевич? - не согласился Королев и взглянул на часы. - В моем распоряжении целых двадцать пять минут. Что же я буду за хозяин, если, пригласив гостей, не угощу вас чем-нибудь новеньким? Машина, - показал на макет, - весит почти семь тонн, состоит из трех механически соединенных отсеков. Первые два - спускаемый аппарат и обитаемый орбитальный - предназначены для труда и отдыха космонавтов, а третий - приборно-агрегатный - для размещения аппаратуры и оборудования основных систем космического корабля, обеспечивающих полет по заданной орбите и проведению нужных маневров. - Сергей Павлович, взглянув на космонавтов и довольный их реакцией, уточнил: - Прежде всего новый корабль многоцелевой и многоместный. В нем смогут летать экипажи из двух и трех человек. Но новость не в этом. На "Восходах" уже работали экипажи. Новшество в другом. Корабль имеет солнечные батареи, они намного увеличат его энергетические возможности. Это, в свою очередь, позволит разместить на борту различную энергоемкую аппаратуру для самых разнообразных исследований в области геофизики, астрономии, медицины и биологии. Ресурс всех систем корабля рассчитан примерно на 17 суток. Думаю, что вас как исследователей порадует это обстоятельство. Полеты с каждым днем будут все интереснее по своему содержанию для науки и для практических нужд народа. Пожалуй, впервые Сергей Павлович заговорил с космонавтами о практической пользе космонавтики. Они знали, что их полеты в космос стоят недешево, что пройдет немало времени, прежде чем их исследования на борту кораблей принесут стране, народу, науке реальную выгоду. - Пока наша с вами работа не дает явной отдачи. Но в большой науке всегда так было и так будет. Вспомним первые самолеты. Вначале они были просто зрелищем. Сам в детстве смотрел полет замечательного русского летчика Уточкина. И за "посмотреть" платили деньги. А ныне какова авиация? Без нее никуда. Да что вам говорить, сами лучше меня знаете. А мы вот с вами, - пошутил Королев, - даже зрелища устраивать не можем. Но я верю: пройдет не так уж иного лет, и мы начнем возвращать государству, народу сторицей все, что у него взяли на космонавтику. Тогда народ нам скажет "спасибо" '. - А что за агрегат вот здесь, на торце отсека? - спросил у Главного Владимир Комаров. - Стыковочный агрегат. Важнейшее преимущество новой машины. С его помощью космический корабль может состыковаться с другим или целой космической системой. Таким образом, назначение этой машины - быть также транспортным средством. С его помощью мы освоим маршрут "Земля - Космос - Земля", сможем доставлять Не борт орбитальной станции научное оборудование в соответствии с программой полета, менять экипажи, обеспечивать их питанием, возвращать на Землю ненужное и так далее. При необходимости экипаж такого корабля сможет прийти на помощь другому. Но вот настанет день, когда с орбиты будут возить и готовую продукцию, нужную землянам. - Переждав, пока космонавты осознают только что сказанное и обменяются впечатлениями, Сергей Павлович продолжал: - Спускаемый аппарат нового корабля обладает очень нужным аэродинамическим качеством. Спуск планируется управляемым, и перегрузки на космонавта при возвращении с орбиты уменьшатся в сравнении с "Востоком" и "Восходом" примерно в два раза. - А когда, Сергей Павлович, "Союз" войдет в строй? - задал вопрос Андриян Николаев. - Через годик-два, не раньше. Корабль посложнее, и осваивать его труднее, чем прежние. Моя просьба к вам: не затягивайте с учебой. Приходите к нам и на месте изучайте отдельные узлы и системы корабля. Королев замолчал, снова окинул добрым внимательным взглядом собравшихся. Ему нравились эти ладные парни, ступившие на тернистый путь космонавтики и сейчас, словно губка, впитывающие в себя каждое его слово. Главный видел в каждом из молодых летчиков будущего открывателя новых космических путей, мужественного испытателя новой техники, талантливого исследователя Вселенной, труженика, отдающего свои знания и энергию на пользу людям. ' По подсчетам советских экономистов, теперь каждый рубль, вложенный в космонавтику в соответствии с государственными планами экономического и социального развития, возвращает обществу свыше пятнадцати рублей. Вернувшись яз цеха в кабинет, Сергей Павлович почувствовал боль в сердце. Оно в последнее время беспокоило его все чаще. "Надо лечиться, - решил Сергей Павлович. - А что же мои "сердечники"?" При ОКБ Королева уже действовало специальное конструкторское бюро по разработке медицинской аппаратуры. Его руководителем по совету Королева стал Евгении Васильевич Волчков. Он сумел привлечь к работе опытных конструкторов, талантливую молодежь - более шестидесяти человек. В числе их был и Владимир Аксенов, будущий космонавт СССР. Вскоре конструкторы создали новый вариант ИС. Эксперты-медики дали ему высокую оценку. Восемь месяцев непрерывно, без перебоев, успешно трудилось сердце, созданное разумом и руками человека, сердце, вживленное двум собакам. Это был первый в медицинской практике случай долговременной имплантации инородного тяжелого предмета в организм. Животные прекрасно себя чувствовали и погибли по причинам, не связанным с необычным опытом. В процессе использования ИС медикам стало ясно, что сердце человека, каким бы больным оно ни было, нельзя пока полностью заменить искусственным. Необходимо создать установку, хотя бы помогающую живому сердцу выполнять его работу. А. А. Вишневский обратился с новой просьбой к С. П. Королеву. В небольшом письме он с благодарностью отметил, что "общественное КБ Вашего предприятия создало ряд уникальных аппаратов", которые "с успехом были применены при лечении больных". Затем Александр Александрович попросил "возможно ускорить изготовление шести насосов (искусственное сердце), трех комплектов инструментов механического крепления "заплат" в сердце и четырех комплектов переходников...". На письме слева на углу наискосок Главный конструктор ракет и космических кораблей написал: "Т. Волчкову Е. В. Пр. Вас числа 27-28/Х дать мне необходимые данные по этому заказу. Очень бы его хотелось выполнить... 1965. Королев". Это была последняя "встреча" С. П. Королева с "сердечниками". В декабре 1965 года С. П. Королев работал на космодроме Байконур, руководил очередным запуском автоматической станции "Луна-8". Старт прошел успешно, и Главный улетел в Центр управления полетом, чтобы попытаться мягко посадить аппарат на лунную поверх- ность. Но снова неудача. Все запущенные "Лунники" пролетали мимо Селены либо разбивались о ее твердь. Королев нервничал: не рассчитывал, что потребуется так много пусков, чтобы наконец добиться желаемого. Он мечтал о дне, когда космонавты привезут ему "лунный камень", да и только ли мечтал?! "Дождусь ли я этого? Опять сердчишко барахлит. Но я еще не старик. Шансы пожить, вероятно, есть. Хоть немного. Да вот еще слабость стала наваливаться, старею", - думал Сергей Павлович, возвращаясь в Москву. Сразу же по приезде пошел к врачу. Его принял видный хирург, академик Петровский. - Совсем разболелся. Сразу все старые болячки дали о себе знать. Но каюсь, как говорит моя жена, за здоровьем не слежу. Много работаю, не гуляю, не хожу пешком. Отсюда и все беды, я думаю. Беспокоит участившееся кровотечение... Вот пришел посоветоваться. - И правильно сделали. Раздевайтесь... После беглого осмотра врач сказал: - Не волнуйтесь, ничего опасного. Но маленькую операцию придется пережить - небольшое новообразование. - Вот это новость! Что же у меня? - Я же сказал, ничего серьезного, но надо обследоваться, тогда и уточним диагноз. - У меня много дел, самый ответственный период. Откладывать нельзя! - Вам и не придется откладывать. Это лишь звучит громко - операция. В действительности пустяк. - Ну если так... - Для подтверждения диагноза придется лечь в больницу на два-три дня. Больше не задержим вас, Сергей Павлович! 14 и 17 декабря Королев провел в больнице. Исследования не показали ничего серьезного, кроме подозрительного полипа. Было решено сделать операцию. Главный вернулся к своим обычным делам. Собрал совещание специалистов, занимающихся разработкой стыковочного узла нового корабля "Союз". Выслушав подробный отчет В. С. Сыромятникова, Сергей Павлович поторопил руководителя работ. - Не за горами полетные испытания "Союза", - Королев стал прикидывать вслух. - Где-то в начале 1967 года неплохо бы провести пилотируемый полет. К этому времени нужна и ваша установка. А там года через четыре и орбитальная станция подоспеет. Сергей Павлович собрался уже ехать домой, но его остановил долгий телефонный звонок - междугородный. Снял трубку. Звонили из Киева. - Рад слышать ваш голос, Борис Евгеньевич! - узнал Королев Патона. - Да понемногу, не торопясь, поспешая. Ну, конечно же, приезжайте. Лучше до Нового года. Киевляне привезли с собой аппарат "Вулкан", предназначенный для технологических исследований в космосе. На столе у Королева разложили серебристые образцы сварных и паяных соединений металла. "Подарки" Б. Е. Патона сразу оказались в центре внимания сотрудников Главного конструктора, специально приглашенных космонавтов Гагарина, Титова, Комарова. После пояснений о принципах работы "Вулкана" 1 и просмотра киноленты первым решил "поработать" на аппарате полковник-инженер Комаров. - Оригинальное техническое решение, - похвалил он киевлян. - Удобен пульт управления экспериментом, хорошо наблюдать за ходом технологического процесса. С удовольствием испытал бы "Вулкан" в космосе. - Не возражаю, Владимир Михайлович, - ответил космонавту Королев. - Как только обкатаем корабль "Союз" на космических дорожках, начнем и технологические исследования. А вам, Константин Петрович, - обратился Главный к Феоктистову, - следует поразмыслить, может, кого-то из наших инженеров начать готовить в первые космические электросварщики. Сергей Павлович еще раз вернулся к "Вулкану", внимательно осмотрел образцы его продукции - металлические пластины, подошел к академику Патону. - Спасибо вам, Борис Евгеньевич, всем, кто создавал этот прибор. Надеюсь, ваша знаменитая фирма станет отныне главным разработчиком аппаратов для великого дела - внеземной индустрии. Еще раз спасибо от всего сердца. Последующие две недели были забиты делами до отказа. Помимо прямых, каждодневных забот, Сергей Павлович сумел прочитать рукопись книги о Ф. А. Цандере и дать автору несколько рекомендаций. Приняв уча- ' В 1968 году на борту "Сотоза-б", пилотируемого летчиком Г. С, Шониным, инженер ОКБ В. Н. Кубасов на установке "Вулкан" провел сварку, плавку различных металлов. Этим советские ученые заложили начало внеземной индустрии, идеи которой ныне успешно развиваются. стие в совещании об экспозиции павильона "Космос" на ВДНХ, он решительно высказался за ее расширение и пообещал свою помощь. Постепенно, каждый день работал над ежегодным отчетом о своей научной деятельности для Академии наук. Таково было правило, обязательное для всех академиков. 26 декабря Сергей Павлович вместе с женой приехал в Звездный городок. Его сюда давно приглашали. Нину Ивановну взяли в "плен" жены космонавтов, а Королев пошел осматривать служебный "отсек" в сопровождении начальника Центра подготовки космонавтов генерала Н. Ф. Кузнецова и его заместителя, полковника Ю. А. Гагарина. Дольше всего Сергей Павлович задержался в тренажерном корпусе. Главный подошел к кораблю-тренажеру "Союз" и стал наблюдать за показаниями приборов. - Кто в корабле? - Владимир Комаров', - ответил инструктор, - отрабатываем ориентацию корабля для спуска. Королев знал, что Комаров готовился к полету на корабле "Союз". Таково пожелание самого Сергея Павловича. Он исключительно высоко ценил инженерные знания космонавта, видел в нем первоклассного испытателя. Получив разрешение инструктора "вмешаться" в тренировку, Королев подошел к микрофону: - Я - "Заря", как слышите меня? Не ожидая услышать знакомый глуховатый голос Главного конструктора, Комаров секунду молчал, потом четко ответил: - "Зарю" слышу отлично. Прием. - Доброе утро, Владимир Михайлович! Как самочувствие, тренировка? - Доброе утро, Сергей Павлович, - и дальше будто рапорт: - Самочувствие отличное, все идет строго по плану. - Желаю вам успеха! - Спасибо. - С Комаровым работать одно. удовольствие, - сказал инструктор. - Инженер есть инженер. ' Первый полет "Союза", пилотируемого Владимиром Комаровым, состоялся в апреле 1967 года. Из-за производственного дефекта и отказа парашютной системы полет закончился трагически: космонавт погиб. - А как учатся другие ваши ветераны? - поинтересовался Королев. - Успешно, Сергей Павлович, - ответил Гагарин. - Но трудновато... земных перегрузок много. Вскоре в тренажерном корпусе, несмотря на воскресный день, с молчаливого согласия начальства собрался почти весь отряд космонавтов. Сергей Павлович сел за стол, взглянул на собравшихся и сразу обратил внимание, что подавляющее большинство летчиков - новички - хотя и молодежь, но старше тех, кого отбирали в гагаринский набор космонавтов. Узнав, что все они, как правило, имеют высшее, да еще инженерное образование - окончили учебные академии, - остался очень доволен, но предупредил; - Прочные знания, упорный повседневный труд, который до дна обнажит человеческую душу, и высокая дисциплина - вот что следует положить в основу подготовки к полетам. Кто рассчитывает на легкий триумф - с теми нам не по пути. Кто мыслит иначе, таким советую не тратить попусту время, не занимать место других, более достойных. Космонавты много слышали о суровости, строгости Главного конструктора, но не думали, что первая встреча с ним начнется с назидания, и внутренне огорчились. Это не мог не почувствовать и Королев. - Ну что, "орелики"! Загрустили! - И по-доброму улыбнулся. - Это я строг для порядка... А если по-человечески, я очень рад, что встретился с вами. Уверен, что из вас в Центре выкуют прекрасных специалистов и вы оправдаете наши надежды. Космонавтика ждет вас. - Увидев, что космонавты немного повеселели, добавил: - Мы работаем строго по плану. Создаем новую технику, на смену ей готовим новейшую. В этом суть технического прогресса. Смотрите: корабль "Восток" еще не ушел в прошлое, а на смену ему пришел "Восход". Сейчас полным ходом идет работа над новым, более совершенным летательным аппаратом "Союз". Вскоре появится и первая орбитальная станция - думаю, в ближайшее пятилетие '. Ее примерный объем около ста кубических метров. В ней смогут одновременно работать до шести космонавтов. Это уже орбитальная научная лаборатория, ' Станция "Салют", оснащенная стыковочным узлом, стартовала в космос в апреле 1971 года. оснащенная современным исследовательским оборудованием. Ее вес составит около девятнадцати тонн. О многом мог бы поведать Королев своим юным соратникам, но подумал: "Не рано ли, да и пусть дойдут своим умом". Но на прощание посоветовал: - Не забывайте советоваться с Циолковским, Кондратюком и Цандером. Мало читать их только теоретические труды, надо знать их мировоззрение, размышления, их философско-социологические идеи... Я их перечитываю с карандашом в руках. Гений Циолковского многогранен и не до конца познан. Кто из вас знает, что говорил Горький о Константине Эдуардовиче? - Королев окинул взглядом притихших космонавтов. - Значит, никто! Жаль! Я вам напомню: "Замечательный ум его по-настоящему оценят много позднее... Современникам трудновато представить, что он сделал для человечества". Ну что ж, пожалуй, будем заканчивать нашу встречу. И пусть, друзья, солнечный ветер потуже надувает паруса ваших космических кораблей. Перспективы освоения космоса безграничны, как сама Вселенная. Не забывайте наш девиз: "Не останавливаясь, вперед!" А это значит ускорение всего: мысли и дел. Чтобы вывести корабль на орбиту, нужно придать ему необходимое ускорение. И нам в повседневной жизни не следует забывать об ускорении- Без него в науке и технике начинается застой. Страшнее этой болезни ничего нет. Своим потомкам мы обязаны оставить хорошее наследство. Наше общество подобно многоступенчатой ракете, которая непрерывно движется в будущее, наращивая темп, отбрасывая по пути все лишнее. Каждый космический год - это новый шаг отечественной науки по пути познания сокровенных тайн природы. Великий Циолковский говорил: "Невозможное сегодня становится возможным завтра". Вся история развития космонавтики подтверждает правоту этих слов. То, что казалось несбыточным на протяжении веков, что еще вчера было лишь дерзновенной мечтой, сегодня становится реальной задачей, а завтра - свершением. Нет преград человеческой мысли! Сергей Павлович вернулся в Москву в хорошем настроении. Встреча с космонавтами всегда для него желанна. На следующий день, как всегда, пришел в ОКБ. Возле кабинета его дожидался помощник с папкой в руках. - Много срочного, Виктор Васильевич? - на ходу спросил Королев. - Пакет из казанского архива. Ответы на ваш запрос. Они вошли в кабинет. Сергей Павлович стал просматривать бумаги. Помощник продолжал докладывать: - Звонил академик Глушко, просил напомнить о завтрашней встрече. Спрашивал академик Пилюгин, сказал, что позвонит к вам домой. Профессор Бармин просил его не искать, он уехал на космодром. Вот, пожалуй, и все. Совсем недавно звонила Наталья Сергеевна. - Спасибо, - и, передав помощнику папку с документами, объяснил: - Те, что подписаны красным карандашом, отослать утром. Несколько документов в министерство отвезите сами, остальные - как обычно. - Хорошо, - и уже на выходе из комнаты помощник сообщил, что два раза спрашивал врач. И что он будет ждать звонка утром. Настроение разом испортилось. Недуг все чаще мешал работать. Решил посоветоваться с дочерью, все-таки свой врач. Встречался с Наташей редко. Он занят, и у нее дел хватает. Наталья Сергеевна окончила медицинский институт, вышла замуж, родила сына, черноголового и темноглазого, как дед. У каждого из них своя жизнь. Иногда Сергей Павлович с тоской думал, что мало общается со своей Наталкой. "Но я ли только виноват? Моя любовь к дочери безгранична". Взял телефонную трубку. - Не балуешь отца звонками, - начал он разговор с дочерью. - И внука давно не видел. Приходила? Меня не было?.. Двери ведь всегда настежь... Так что в воскресенье, как правило, дома, отсыпаюсь за всю неделю. Да-да... Согласен. Ты ведь у меня врач, что посоветуешь? Собираюсь лечь в больницу. И так, кажется, все запустил. Не хотелось бы так начинать Новый год, да что поделаешь. Надо, говорят врачи, немного подремонтиро-ваться. Хорошо бы лет на десяток... Столько дел. Значит, советуешь... Ну, еще встретимся. А пока с наступающим Новым тебя годом, Наталка. Мои самые добрые пожелания тебе, всем окружающим тебя. Ну, спасибо, спасибо! Взглянул на часы. Маленькая стрелка остановилась на двадцати. Пора домой. Настроение по-прежнему неважное. Больница есть больница. Взял пакет, присланный из Казани. В нем несколько копий документов, относящихся к казанскому периоду его работы. Эти материалы напомнили Королеву о давней задумке - напи- сать труд по ракетостроению, обобщить накопленный опыт, заглянуть в будущее. "Кому как не мне, заняться этим важным делом. А время есть? Его-то как раз всегда и не хватает", - размышлял Сергей Павлович и прошел в соседнюю комнату, достал две папки. Первое, что бросилось в глаза, надпись: "1953 г.". Двенадцать лет прошло, с досадой подумал Королев и, словно оправдываясь перед самим собой, произнес вслух: - Не без дела же сидел. - И стал читать рабочий план четырехтомного труда. "Давно я должен был этим заняться. Ведь сколько лет подбираю различные материалы. Вон моя другая пометка еще с 1959 года. С тех пор сколько всего изменилось, как ракетная техника шагнула вперед. Стыдно, стыдно. Последний раз я внес исправления в заметки 17 января этого года. В первый том необходимо добавить раздел с анализом энергетических возможностей различных ракетных двигателей... Стенограммы лекций в МВТУ тоже надо бы пересмотреть и включить в книгу..." Сергей Павлович захлопнул папки. Посидел в тишине. /'Но успеваю, не успею. Может, передать практические дела молодым, а самому сесть за обобщение накопленного опыта? - повел внутренний монолог Королев. - Талантливых людей в конструкторском бюро много. Я не сомневаюсь в них. Нет, не хватит духу оторваться от конкретных дел, - признался сам себе конструктор. - Засесть в кабинете один на один с самим собой?! Нет, это не по мне. Вот лет через десять..." Встал, положил документы в сейф, вернулся в кабинет, позвонил домой. - Еду, - сказал Сергей Павлович, услышав в трубке голос жены. - Чертовски устал. - Положил трубку и, подвинув к себе настольный календарь, написал: "Статью для "Правды". Главный вышел, сел в машину, хотел отдохнуть немного дорогой, не вышло. Отвлечься от дел не удалось. "Скоро предстоит запуск девятой автоматической станции к Луне. Все предыдущие пуски проанализированы самым тщательным образом. И все-таки что-то не ладилось. Сегодня на заседании Совета главных конструкторов, кажется, найдена причина. Чувство уверенности владело всем существом Главного. Интуиция? Она редко подводила его. А мысли уже неслись дальше, в завтра. "Он сделал верно, что передал "автоматические" "Лунники" в КБ Бабакина". Королев верил в Георгия Николаевича, его талант. "Отныне ов сможет полностью посвятите себя пилотируемым полетам. Теперь все внимание новому варианту "Союза" - кораблю для облет" Луны. который сначала испытаем как беспилотный "Зонд". С ним он связывал далеко идущие планы. Их разделял и Совет главных конструкторов. По замыслу "Зонд" - это многоцелевой корабль. Он, как строящийся "Союз", имеет три отсека - приборно-агрегатный, бытовой и спускаемый. Их объем и масса почти одинаковы. Конечно, вывести в сторону Луны более шести тонн - понадобится другой носитель. Он есть. А как возвратить "Зонд" после облета Луны на Землю?.. Вторая космическая скорость не шутка. Свыше 11 километров в секунду. Представить трудно! А сколько ума потребовала разработка систем навигации и управления! Но облет Луны - это полдела... Надо, чтобы нога человека ступила на лунную твердь. Это будет началом "межпланетных сообщений". ...Машина приблизилась к обелиску "Космос". На бархате звездного неба, над домами притихшей Москвы, посеребренная Луной, поблескивала ракета. Где-то сбоку, казалось, совсем близко отливал красноватым светом Марс. "А еще - Марс, - заглядываясь на звезды, подумал Королев. - Да, полет на Марс туда и обратно займет несколько лет. Нет возможности взять на борт корабля все необходимое - воду, пищу. Прав, глубоко прав Циолковский, предложив подумать о воспроизводстве всего самого нужного на борту межпланетного корабля. Давно решено, что надо начать разработку и космической оранжереи, и космической фермы для животных и птицы. Надо бы эту задачу уточнить - имеет ли она практический смысл для экологического цикла..." Недалеко от обелиска машина круто повернула направо и въехала в тихий 6-й Останкинский переулок. Остановилась у зеленого забора, за которым виднелся небольшой белокаменный дом. Сергей Павлович вышел из машины, попрощался с водителем и, взявшись за скобу калитки, сказал, как всегда: - Завтра ровно в семь тридцать. Он любил точность во всем - ив большом, и в малом. Это знали все, от шофера до заместителей в конструкторском бюро. Двор расчищен от снега. Лунный свет падал на березы, стоявшие невдалеке от дома, на утонувшие в снегу молодые яблоньки, на тихие ели, вытянувшиеся вдоль забора. Не успел Сергей Павлович сделать и шага, как, радостно повизгивая, к ногам его бросилась собака, любимица академика. Она лизнула руку. Сергей Павлович ответил на ласку, почесав собаку за ухом. Та побежала вперед, к двери, словно намеревалась открыть ее перед хозяином. Сергей Павлович взялся за медное кольцо. Нина Ивановна, как всегда, ждала приезда мужа у входа, ее серые глаза с веселой хитринкой устремились на дверь. - Ты знаешь, Нина, задержался, - на ходу торопливо, словно извиняясь, сказал Сергей Павлович. - Совещание на Луне? - Вот видишь, ты все знаешь! - улыбнулся Сергей Павлович и, обняв жену за плечи, спросил: - Ас космодрома не звонили? Я им обещал быть дома в восемь, а сейчас все десять. - Не волнуйся, звонили, там все в порядке, "Космос" вышел на орбиту. Раздевайся. Пойду подогрею ужин. Вскоре из прихожей раздался раздраженный голос мужа: - Нина! Где же мои тапочки? Я же просил: каждой вещи свое место. Сколько раз надо говорить? - Ну, Сережа, наклонись чуть пониже. Они на обычном месте. Видишь - мыли полы, чуточку подвинули... Найдя наконец свои шлепанцы, Сергей Павлович сразу же поостыл, чувствуя себя неловко перед женой за глупую несдержанность. - Дома "наклонись", в Госплане "поклонись", в министерстве - "согнись". Целый день сегодня этой "физкультурой" занимался. - А что делают твои девятнадцать замов? - Меня-то без двух звезд на пиджаке вахтер-старушка ветхая на порог министерства не пускает. - Что-нибудь случилось, Сережа? - А! - махнул рукой Сергей Павлович. - Летит к чертовой матери лунная программа. Задел нужен, новая мощная ракета. А это деньги, деньги. Раздают деньги, материальные ресурсы по принципу: всем сестрам по серьгам. Немного Янгелю, чуть больше Челомею, у него сын у высокого начальства работал, а те крохи, что остались, - нам, головному ОКБ. А еще вчера все они соглашались работать на единую программу, а теперь каждый тянет в свою сторону, хочет вырваться вперед! Спохватившись, что снова начинает нервничать, Сер- гей Павлович сдержал себя и вроде бы ни с того ни с сего спросил: - У тебя, Нина, в холодильнике продукты запасены на сколько дней? - Собираешься в командировку? Не волнуйся, хватит. Дня на четыре-пять. Не каждый же день ходить по магазинам. - Вот именно, - весело подхватил Сергей Павлович. - И я прошу у инстанций: выделите мне средства сразу на пять-десять лет. Дайте свободу действий, не опекайте по пустякам. Распылять средства между многими КБ, чтобы каждый творил что вздумается - нет, это не разумно... Улучив момент, когда, как показалось Нине Ивановне, муж выговорился, она усадила его за кухонный стол. - Ешь, Сережа, не нервничай. Если можешь, оставляй служебные перегрузки там, за дверьми. - Извини, что делать. Они давят и днем и ночью и везде... Нина Ивановна села напротив. Последнее время муж выглядел неважно. Все чаще жаловался на болезнь, бывали и сильные кровотечения, все больше уставал. Он не умел отдыхать, как все. - Есть новые письма, журналы? - спросил Сергей Павлович. - Да, тебе принести их? - Нет, я зайду в кабинет. Надо дочитать статью. Не успел. - Ты всегда не успеваешь, - заметила жена. - Я не помню, чтобы тебе хватало суток. Не бережешь ты себя, Сергей. Тебе не сорок. Сергей Павлович молча внимательно посмотрел ей в глаза. - Петровский звонил. Настаивает... Нина Ивановна слегка вздрогнула, но не подала вида, что сама мысль об операции ее пугает. Она знала, как мужа мучает болезнь. Не первый раз он говорит с ней об этом. Сегодня Сергей Павлович, как ей показалось, более настойчиво сказал о необходимости лечь в больницу. - Надо, Сережа, - тихо ответила Нина Ивановна. - Если врачи настаивают, значит, надо. Сергей Павлович облегченно вздохнул, широко улыбнулся. Наскоро поев, он вышел из кухни. Прошел мимо бронзовой скульптуры юноши, запускающего ракету, и, опершись рукой о перила неширокой деревянной лестни- 30 А. Романов 465 цы, стал медленно подниматься на второй этаж. На середине лестницы задержался, чтобы передохнуть, и посмотрел вниз на скульптуру "К звездам". Ему нравилось это произведение Григория Постникова, подаренное ему автором и космонавтами... Поднявшись на второй этаж, Сергей Павлович подошел к столику, над которым висели портреты К. Э. Циолковского, И. В. Курчатова и С. И. Вавилова. Взяв письма, газеты и журналы, вошел в кабинет. Он бесконечно любил свое пристанище. Устроенный заботами Нины Ивановны, он ненавязчиво совмещал в себе домашний уют и деловую обстановку... Небольшая скульптура шагающего Ленина. Портреты Циолковского и Цандера. Живописный пейзаж на стене, фотография жены. Редкий день Сергей Павлович не заходил в кабинет на часок-другой, чтобы поработать, а то и просто поразмышлять в тишине. Чаще всего он занимался за просторным столом-бюро, обложив себя книгами и журналами. Любил посидеть в приставленных к нему мягких креслах, почитать журналы, просмотреть документы... Иногда стоял у доски с мелком в руках, что-то вычерчивая. Сергей Павлович сразу же сел за рабочий стол, вынул из коричневой папки листки бумаги. Гранки статьи для "Правды". В ней - итоги уходящего 1965-го, космического года. Взглянул на календарь: 28 декабря. "Надо завтра вернуть редакции", - подумал Сергей Павлович. Надев круглые очки в золотистой оправе, стал читать: "В современной науке нет отрасли, развивающейся столь же стремительно, как космические исследования. Немногим более восьми лет прошло с тех пор, как впервые во Вселенной появилось созданное человеком космическое тело - первый советский искусственный спутник Земли". Оторвавшись от текста, ученый посмотрел в окно, на котором мороз уже вывел затейливые узоры. Перевел взгляд на стену, где висела фотография третьего спутника Земли. Сергей Павлович вспомнил, что в конце статьи есть несверенная цитата Циолковского. Открыв один из ящиков стола, Королев достал стопку брошюр - сочинения Константина Эдуардовича, изданные при жизни ученого. Академик очень гордился этими книгами, идеи, заложенные в них, всегда оставались для него и путеводной звездой, и учебниками. Полистал их. Может, вспомнил свои давние встречи с калужским вдохновителем, свою юность... Взял том академического изда- ния сочинений Ковстантива Эдуардовича, положил рядом книгу, чтобы не забыть, и стал читать статью дальше. "Полет Юрия Гагарина открыл эпоху космической навигации. А эпоха работы человека в свободном космосе началась в истекшем 1965 году, в тот мартовский день, когда Алексей Леонов шагнул из шлюза в открытое пространство и свободно поплыл в нем". Прочитав фразу о значении полета "Восхода-2", ученый задумался и мысленно спросил себя: "Все ли я сказал о последнем эксперименте? Да, пожалуй, все". Но тут же решил, что надо отметить успехи американских астронавтов Ловелла, Бормана, Ширры и Стаффорда. Взял ручку и дописал: "Их почти двухнедельный полет и сближение в космосе двух кораблей - серьезное достижение". Надо отдать должное и первому французскому искусственному спутнику Земли. Ведь Франция стала третьей космической державой. А дальше сказать о задачах, выполняемых в космосе советскими спутниками. Сергей Павлович стал писать дальше: "Прилегающая к Земле область космического пространства, можно считать, основательно обжита. Спутники серии "Космос" неутомимо выполняют обширнейшую комплексную научную программу исследований..." Королев снял очки. Хотел было протереть их, но под руками ничего не оказалось, и он пошел в спальню, где оставил очечник с лоскутком замши. На обратном пути, уже в кабинете, взглянул на фотографию, на которой он запечатлен с корифеями науки Курчатовым, Келдышем и своим заместителем Мишиным. Этот уникальный снимок пошел в историю под названием "три "К". Сергей Павлович краешком губ улыбнулся, вспомнив памятный день 9 мая этого года. Праздновалось 20-летие Победы над фашизмом. Они с Ниной Ивановной стояли на трибуне Красной площади, любовались чеканным шагом слушателей военных академий. Сергей Павлович с нетерпением ждал технической части военного парада. Хотелось посмотреть, как пойдут его новые межконтинентальные баллистические ракеты на твердом топливе. И вот они появились, мощные, грозные. Все зааплодировали им, бил в ладоши и Сергей Павлович. - Себя хвалишь, - услышал он над ухом шутливый голос Пилюгина. - Нет, Николай Алексеевич! Аплодирую рабочему классу, что построил их, да ребятам, что научились запускать их. 30* - Красиво идут, - не сдержался Пилюгин. - Завтра за границей шум будет всесветский. - Пусть шумят. Наши ракеты любителям авантюр вроде холодного душа. - Марку бы надо написать на корпусе, как на самолетах, - сказал стоявший рядом ракетчик-генерал В. Ф. Толубко. - Ту, Як, МИГ. - Не понял, - откликнулся Королев. - А и понять нетрудно, - ответил Бармин. - Поставьте три К, - и тут же разъяснил: - Королев, Курчатов, Келдыш. Шутка всем понравилась. По душе она пришлась и Королеву. - Что скажете, Мстислав Всеволодович? - обратился он к Келдышу. - Мне не нравится. Разве мы одни?.. Да и звучит как-то мягко "три К". По мне лучше МБР - межконтинентальная баллистическая ракета. В этих трех буквах слышится что-то грозное... Оторвав взгляд от фотографии, Сергей Павлович пошел к столу, стал внимательно читать оставшиеся страницы: "Продолжались в истекшем году и исследования более далеких космических объектов... В первой половине ноября 1965 года были запущены к Венере две автоматические станции "Венера-2" и "Венера-3". В конце февраля - начале марта 1966 года эти станции достигнут района планеты Венера..." Сергей Павлович прервался, отложил гранки. "Да, успехи есть. Но вот с Луной не все получается. Мечта человеческая - ступить на лунную твердь. Нет, определенные достижения есть, "Лунники" летают, мы сфотографировали ее обратную сторону, которую никто из людей до сих пор не видел. Полет человека вокруг Земли - ступень к полету на Луну. Ведь для полета на Луну и обратно надо шесть-семь суток, Быковский летал пять, Леонов выходил в открытый космос, значит, можем ступить и на лунную "землю". Как-то незаметно для себя Королев снова вернулся мыслями к сегодняшнему заседанию Совета главных. Всем понравилась готовность Бабакина взяться за разработку самодвижущейся лаборатории - "Лунохода", - которая могла бы получить и передать на землю данные о физическом и химическом составе внеземной породы... А там, глядишь, научимся доставлять с Луны и планет образцы лунного грунта... Королев вспомнил правдоподобную шутку академика Виноградова: "Дайте нам щепотку лунного грунта, и мы "перевернем" всю Вселенную". И Сергей Павлович тихонько запел неизвестно откуда запомнившуюся ему песенку: Хорошо мне с тобою, Луна. Нам под солнцем плыть вместе всегда. Верный спутник землянам Луна, Нежность сеешь в людские сердца. ...Послышались шаги жены. Легко поднималась она по лестнице. Сергей Павлович всегда радовался, когда она едва слышно появлялась в двери кабинета. - Сережа! До отъезда на работу осталось семь часов. - Сейчас, сейчас! Зайди, я тебе прочитаю статью. Нина Ивановна вошла в комнату, села в кожаное кресло. Сергей Павлович сел напротив. - Вот послушай, - и начал читать. Старался это делать не монотонно, чтобы самому еще раз вникнуть в смысл написанного... "Все сказанное - увлекательные планы исследования Вселенной, это шаги в будущее. Это будущее, хотя и не столь близкое, но реальное, поскольку оно опирается на уже достигнутое..." - Ну и как? - обратился он к жене. - Не все гладко по стилю. То суховатый деловой язык, а где-то слишком много пафоса, - и рассмеялась. - Ну а впрочем, ты и сам, Сергей, такой - разностильный. - Ну и на этом спасибо, - улыбнулся Сергей Павлович. Сергей Павлович убрал в стол брошюры К. Э. Циолковского. Неожиданно с грустью сказал жене: - Ты знаешь, Нина, я как-то плохо помню внешне старика Циолковского, прошло столько лет. Но сказанное им тогда из памяти не вырубишь. - Зачем же ты, Сережа, приводил подробности встречи? - Какие там подробности, два-три штриха, другого не мог. Тихонравов провел в Калуге целый день, а написал, на мой взгляд, две скучных странички... Всю свою жизнь читал, перечитывал его труды, и Константин Эдуардович словно представал передо мной, наверное, что-то фантазировал. Мне кажется, что Циолковский всю жизнь вел меня за руку, показывая путь в завтра! Да, Нина, у нас есть конверт с маркой? Надо поздравить с Новым годом Якова Матвеевича Терентьева-.Ведь он один вз немногих еще живущих соратников Тухачевского... Я тебе рассказывал, что значила для меня их поддержка, когда мы делали первые шаги. - Оставь письмо на столе, я утром пойду и отправлю, - и, выходя из кабинета, напомнила: - Не забудь выключить свет. Вырвав из блокнота листок бумаги, Сергей Павлович начал писать. Слева в верхнем углу поставил дату "31/XII.65... Дорогой Яков Матвеевич! Шлю тебе, старому другу и товарищу, свои самые наилучшие пожелания и поздравления к Новому году..." В конце письма поделился своими заботами: "Мои планы и дела нешибко важны - буду весь январь в больнице лежать. Ничего особенного нет, но вылежать надо..." Закончил свое поздравление словами, так характерными для С. П. Королева: "Все прочее, как всегда, в неудержимом и стремительном движении..." Приняв окончательное решение лечь в больницу, С. П. Королев первые дни нового, 1966 года с утра до позднего вечера проводил в конструкторском бюро. Словно чувствуя недоброе, он старается завершить большинство дел. Написав отчет о научной деятельности за минувший год, Сергей Павлович вызвал секретаря. - Этот отчет перешлите, пожалуйста, в президиум Академии наук СССР на имя Мстислава Всеволодовича. Теперь просьба: я из больницы позвоню вам, сообщу тамошний телефон. Если появятся важные документы, поставьте меня в известность. И пригласите через полчаса всех на совещание. Когда ближайшие сотрудники Королева собрались у него в кабинете, он счел нужным очень коротко напомнить им о первоочередных работах на ближайшие полмесяца, пока будет отсутствовать. Тепло попрощавшись с товарищами, Сергей Павлович задержал первого зама. - Василий Павлович! Не думаю, что залежусь в больнице. Но сам знаешь, дел невпроворот. Ничего не откладывай на завтра, что можешь сделать сегодня. Остальных моих замов подталкивай. Я тут просмотрел первоочередные бумаги. Возьми под контроль те, что пометил красным карандашом. Из больницы позвоню, сообщу телефон. Не стесняйся, звони, а то умру от безделья. Звони... - Ну, ни пуха ви пера, - прощаясь с Главным, пожелал Мишин. - К черту, к черту! - по традиции ответил Королев. Проводив зама до двери, снова сел за просмотр текущих документов. Закончив работу с нами, пригласил помощника, передал ему стопку бумаг. - Все это, Виктор Васильевич, - соответствующим товарищам. Возьмите под контроль то, что помечено синим карандашом. Прошу найти все копии моих предложений о мирном использовании космоса, направленных академику Келдышу. Помнится, это было в марте еще 1960 года. Потом в 1963 году я дал интервью обозревателю ТАСС по поводу заключения Договора между СССР, США и Великобританией о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, в космическом пространстве и под водой. Сделайте копии этих документов. Мне они скоро понадобятся. Я вам позвоню из больницы. Утром 5 января 1966 года, перед тем, как поехать из дому в больницу, Сергей Павлович поднялся на второй этаж к книжным стеллажам, положил в небольшой чемодан несколько книг, в том числе сочинения Альберта Эйнштейна. Потом открыл гардероб, долго искал в карманах костюмов копеечки на счастье. Не нашел и расстроился. Нет, он не был суеверным, но, как многие, в трудную минуту верил в добрые приметы. Утешало сознание, что в той же больнице находится на долечивании его мать, а значит, на первых порах будет с кем поговорить. ...В первый же вечер они сидели вместе в больничной палате, вспоминая прошлое, думая о будущем. - Ты читал, Сергей, статью в "Правде" "Шаги в будущее"? - как-то спросила Мария Николаевна. - А тебе она понравилась? - вопросом на вопрос ответил Королев. - Очень. Но кто же все-таки ее написал? - допытывалась мать. - Там же стоит подпись "профессор К. Сергеев". Да и так ли важно, кто написал статью? - Королев улыбнулся одними глазами. - Главное, чтобы она была полезной. - Похоже, что ты написал? - неуверенно сказала мать. Сергей Павлович ничего не ответил. Посмотрел на мать. Казалось, возраст не тронул ее, хотя ей около восьмидесяти. - Ты когда выписываешься? - Да скоро уже. Порядком надоело, - вздохнула мать. Раздался телефонный звонок. Сергей Павлович взял трубку. - А, Юрий Алексеевич, - лицо Сергея Павловича сразу преобразилось, посветлело. - Лечусь вот1 Хотите приехать 8 января? Буду рад видеть вас. С Николаевым? Хорошо. Закажу пропуск. До свидания. Нет ничего печальнее, чем отмечать день рождения в больнице. Такое случилось с Сергеем Павловичем впервые. Двенадцатое января 1966 года. Настроение у Королева неважное, но он все-таки пытался скрыть его от родных. Нина Ивановна и Мария Николаевна делали все, чтобы отвлечь его от мрачных мыслей. - Мне бы десятка лет хватило, - пытался пошутить Сергей Павлович. - Дел-то немного: побывать на Луне, на Марсе-То и дело звонил телефон. Друзья и соратники поздравляли Королева, обещали навестить его. Постепенно настроение именинника поднялось. В глазах появился прежний блеск, который так нравился Нине Ивановне. Лицо его все чаще озаряла улыбка. Сергей Павлович даже начал шутить, подбадривая жену и мать. Когда они начали собираться домой, напомнил им, что операция назначена на 14 января. Сердце Нины Ивановны сжалось, хотя она и готовила себя к этому дню, знала, что операция, как говорили ей врачи, займет немного времени, да и оперировать решил сам Петровский, но у нее невольно вырвалось: - Послезавтра?! Сергей Павлович порывисто обнял жену и поцеловал. Она почувствовала, как учащенно бьется ее сердце. - Надо же, Нина! - В голосе обычная, не терпящая возражения твердость. Попрощавшись с матерью, Сергей Павлович попросил жену завтра навестить его. Почти весь день Сергей Павлович и Нина Ивановна провели вместе. Жена отметила про себя, что настроение у мужа радужное. Он не сомневался в исходе операции. Это настроение передалось и Нине Ивановне. Утром 14 января 1966 года без пяти восемь утра Сергей Павлович позвонил домой. - Нина- мне сделали укол. Жду тебя, как договорились... после операции. Это был последний их разговор. Сергей Павлович Королев скончался во время продолжительной операции. Трудно судить сегодня. Но вряд ли он серьезно задумывался над причинами своего многолетнего недомогания, полностью доверяясь врачам и тем более такому известному хирургу, да еще министру здравоохранения страны... Весь трагизм положения своего пациента Петровский, к сожалению, понял только на операционном столе. В этот момент он осознал, что поступил опрометчиво, доверившись заключению врачей, не перепроверив их диагноз "кровоточащий полип". - Саркома, запущеннейшая саркома... будь она проклята, - не в состоянии остановить кровотечения, трясущимися губами повторял хирург. В операционную не вошел, а вбежал Вишневский, срочно вызванный министром. Александр Александрович в мгновение оценил ситуацию. Но чем он мог помочь? На немой вопрос хирурга дал несколько советов. Наконец с трудом удалось остановить кровотечение. Более или менее в этих экстремальных условиях завершили операцию. Молча пошли, чтобы успокоить Нину Ивановну, крайне взволнованную столь продолжительной операцией. Но на полпути хирургов остановил истошный голос анестезиолога: "Сердце... сердце не слышу..." Петровский и Вишневский бросились в операционную. Сердце Королева не вынесло многочасовой нагрузки - остановилось. Александр Александрович вскрыл грудную полость и начал массировать сердце руками. Все напрасно. Вишневский стоял возле друга, напряженно, до боли в глазах смотрел на умершего, не веря в случившееся. С невероятной ясностью вспомнил свою давнюю встречу с Сергеем Павловичем и слова, брошенные им: "Мы будем работать над искусственым сердцем". И его шутку: "Первое - мое". - Все, Борис Васильевич. Это конец, - глухо произнес Вишневский. Академик Петровский молча вышел. Александр Александрович продолжал рассуждать сам с собой: "Откуда такая доверчивость и самонадеянность?.. Разве допустимы непрофессиональные исследования... Значит, проведены из рук вон плохо... И такая непредусмотрительность, - мучительно думал ученый, оглядывая операционную, в которой, судя по оснащению, можно лишь делать простейшие операции... Нелепая смерть. Но смерть... всегда нелепа". Александр Александрович, прощаясь с другом, еще раз взглянул на погибшего, рукой коснулся его холодеющего лба, закрыл лицо простыней. Сутулясь, словно неся на своих плечах непомерный груз вины, вышел в соседнюю комнату. Там академик Петровский и его ассистенты суетливо заканчивали составление медицинского заключения, обдумывая каждое слово. Глаза Вишневского застилали слезы, он как в тумане взглянул на подсунутую ему для подписи бумагу и с трудом прочитал: "...тов. С. П. Королев был болен саркомой прямой кишки. Была произведена операция". "Нет, все это как-то не так, где же вы раньше были?.. - Слезы мешали смотреть. - ...смерть наступила от сердечной недостаточности (острая ишемия миокарда...)". Вишневский с укором в упор взглянул на хирурга, что-то хотел сказать, но тот поспешно отвел глаза в сторону... - Да, Сергею Павловичу уже нечем помочь, - вслух, ни к кому не обращаясь, со вздохом, почти про себя произнес Вишневский. И поставил свою подпись. "Потом разберемся". Легенду о безымянном Главном конструкторе развеяли суровые и скорбные строки правительственного некролога, опубликованного 16 января 1966 года в центральной и зарубежной печати. Земляне узнали, что под именем таинственного Главного "скрывался" Сергей Павлович Королев. Все те воздающие должное ему добрые, прекрасные слова, что накопились в сердцах людей, к этому человеку наконец произнесены вслух и адресованы ему, Сергею Павловичу Королеву. "Сергею Королеву больше, чем кому-либо другому, принадлежит заслуга в том, что космический век стал реальностью" (Ханнес АЛЬБИН, физик, лауреат Нобелевской премии. Швеция). "В истории науки нет более высокой оценки творчества ученого, чем признание его основоположником новой области человеческих знаний. К числу таких ученых с полным правом можно отнести С. П. Королева" (А. Ю. Ишлинский, академик). "Человечество благодарно Королеву за свершенное. Получить признание человечества - значит быть по меньшей мере выдающимся деятелем науки и культуры" (Герман Оберт, один из пионеров ракетной техники. ФРГ).