рдана. В сочетании с Иерусалимской и Хевронской операциями взятие Шхема должно было привести к переходу всего Западного берега в руки Израиля. * Наблус. В понедельник в 17.25 одна из моторизованных пехотных бригад Элазара, усиленная танками, пересекла северную границу Иордании, чтобы овладеть Дженином и подавить иорданскую дальнобойную артиллерию, которая угрожала крупной израильской авиационной базе в Рамат-Давиде. Во вторник в 2.00 ночи эти войска вступили в бой с 25-й пехотной бригадой иорданцев в холмистом районе к северо-западу от Дженина. Израильтянам, по их данным, удалось сильно обескровить два иорданских батальона и целиком уничтожить третий. "Мы атаковали их ночью, а ночью невозможно брать пленных", - объяснял генерал Элазар. Вскоре после рассвета другое израильское пехотное соединение подошло к Дженину и заняло город. Иорданцы, располагавшие 30 танками "Паттон М-47" в районе Дженина, а у моста Дамиа через Иортая - двумя батальонами 40-й танковой бригады с 88 танками "Паттон", имели незначительное численное превосходство над израильтянами с их 100 танками. Поэтому израильтяне симулировали боевую активность в районе израильского города Бейт-Шеан, неподалеку от северной границы с Иорданией, и заставили иорданцев распылить свои силы - выслать батальон 40-й танковой бригады к этому пункту. Тем временем израильская танковая бригада прорвала фронт к северу от Дженина и в понедельник ночью прошла по холмистой местности на восток, чтобы овладеть Шхемом с тыла. Один батальон 40-й иорданской танковой бригады, размещенной у моста Дамиа, был переброшен в обход Шхема к частям Арабского легиона, отражавшим натиск израильтян в районе Дженина. Иорданцы намеревались остановить быстрое израильское наступление в Кабатии, севернее Шхема, но когда они подошли к городу, израильтяне были уже там и, опираясь на оборонительные позиции, успешно отразили иорданские атаки. Другой батальон 40-й танковой бригады, введенный израильтянами в заблуждение, сначала двинулся на Бейт-Шеан. Когда он повернул обратно к Шхему, израильское танковое соединение уже овладело городом с севера. "Иорданцам не удалось выяснить направление нашего главного удара", - заметил впоследствии генерал Элазар. Израильские "Миражи", "Мистеры" и небольшие учебные самолеты "Фуга-Магистер" день и ночь непрерывно обстреливали своими ракетами боевые порядки иорданцев. Хотя авиация оказалась не очень эффективной против танков и, как это часто случается в высокоманевренной войне, она неоднократно обрушивала удары на свои собственные войска и машины, многие узкие тропы, петляющие среди иорданских холмов, стали непроходимыми в результате ее налетов. Это сильно ограничивало передвижение иорданских бронетанковых частей, доставку боеприпасов и подкрепления. У многих иорданских танков кончилось горючее: другие машины были покинуты экипажами или стали легкой добычей израильских танков, так как дороги для наступления или отхода были забиты искореженными иорданскими машинами. Таким образом израильтяне уничтожили 45 танков противника и захватили 40-50 совершенно исправных танков, покинутых своими экипажами. По словам генерала Элазара, 25-я пехотная и 40-я танковая иорданские бригады лишились большей части своей техники и личного состава. Он полагает, что иорданцы потеряли в северной части Западного берега убитыми, ранеными и пленными 3 тысячи человек. Когда войска Элазара занимали северные районы, а парашютисты Моты очищали от последних снайперов Иерусалим, механизированная бригада Ури спускалась с плато в районе Рамаллы и Шхема к реке Иордан и бесплодным берегам Мертвого моря, лежащим несколько сот футов ниже уровня моря. Из доклада Ури: Мы продолжали продвигаться на Иерихон. У нас было несколько рупоров - все, что нам требовалось. При спуске к Иерихону должно пройти порядочное время, прежде чем вы его внезапно увидите. Дорога трудная. В пути мы не встретили сопротивления, но наш разведывательный отряд, который шел в 10 километрах впереди нашей бригады, заметил вдали разбитые "Паттоны". Каждый, кто бродил этой дорогой, знает, как внезапно открывается панорама Иерихона и Мертвого моря. Мы продвигались в двух направлениях. Один батальон атаковал полицейскую станцию, наиболее укрепленный пункт в Иерихоне, другой, прибегнув к той же тактике, какую мы применили в Рамалле, пересек город и вернулся, подавляя всякое сопротивление на своем пути. Всю ночь стреляли снайперы и происходило передвижение иорданских частей, но с наступлением утра мы вновь прочесали город, после чего все стихло. Затем мы спустились к Мертвому морю, где некогда был наш кибуц, но от него не осталось камня на камне. Тем временем несколько западнее израильские войска заняли города Туль Карм и Калькилию, лежащие неподалеку от иордано-израильской границы. Это были пункты, откуда подвергались сильному обстрелу Тель-Авив и прибрежная низина. В этих городах израильские солдаты не обременяли себя излишней щепетильностью в отношении арабской частной собственности. Впоследствии многие дома были взорваны, в других домах был произведен разгром. Практически Калькилию сравняли с землей. Тем не менее через дней десять Моше Даян, сияя благожелательностью, торжественно вернул все, что осталось от города, его обитателям, пообещав им также помощь на восстановление. Израильские войска под командованием полковника Амитая, командующего иерусалимским сектором, захватили южную часть территории Западного берега. В среду утром в 10 часов, когда Мота и его парашютисты готовились к прорыву в Старый Город, полковник Амитай сосредоточил свои силы около Рамат-Рахели, и в 14.00 они атаковали иорданские позиции к югу от Иерусалима. Оттуда они двинулись на Вифлеем и Хеврон. Они заняли эти города к вечеру, встретив очень слабое сопротивление. Уже в полдень иорданские войска покинули окрестности Хеврона. Полное превосходство в воздухе, которого добилась в понедельник израильская авиация, бесспорно, сыграло первостепенную роль в победе Израиля. С первого же дня войны иорданские солдаты, подобно своим товарищам в Синае и Сирии, оказались на фронте без какого-либо прикрытия и без активной поддержки с воздуха. Невозможно сражаться на открытой местности в течение нескольких дней, подвергаясь днем и ночью беспрерывным бомбежкам и обстрелу авиацией противника. Иордания, армия которой численно и по качеству вооружения заметно уступала армиям ее арабских союзников, была единственной страной, сражавшейся с Израилем и причинившей ему урон. Ни египтяне, ни сирийцы не предприняли ни одного сколько-нибудь значительного наступательного действия на протяжении всей войны, кроме довольно безрезультатного обстрела израильских сельскохозяйственных поселений из дальнобойных орудий со своей территории. Иордания, которая пожертвовала своими интересами во имя долга, подчиняясь диктату арабского национализма, была единственной страной из десятка арабских стран, объявивших войну Израилю, которая вела себя с честью на поле боя. Но иорданцы столкнулись с непреодолимыми трудностями и должны были противостоять без какой-либо помощи извне противнику, силы которого в несколько раз превосходили их собственные. Это была неравная борьба. Потери Иордании были огромны. Несколько тысяч иорданцев были убиты, страна лишилась почти половины своей территории, в частности Иерусалима и Святых Мест, таящих огромные потенциальные возможности для развития туризма, и большей части своих плодородных земель. Итак, к вечеру 7 июня в руках израильтян оказался город царя Давида Иерусалим, город Авраама Хеврон и вся Святая Земля. За несколько недель до начала войны редко можно было встретить еврея, который верил бы, что ему суждено когда-нибудь увидеть эти места. Для евреев всего мира, особенно для тех, кто приехал поселиться в Израиле, это было исполнением вековых чаяний. После войны бригадный генерал Эзер Вейцман заметил одному из авторов этой книги: "Вы должны понять, почему Израиль создан здесь, а не в Уганде или Канаде. Мы никогда не могли бы сражаться так, как мы сражались, за еврейское государство, созданное в какой-нибудь другой части света. Иерусалим, Западный берег Иордана и фактически вся Палестина имеют очень глубокое значение для нас. Это - основа сионизма". Глава восьмая. РЕАКЦИЯ МИРА Проснувшись в понедельник 5 июня, Европа узнала, что Израиль воюет со своими арабскими соседями. До тех, кто оказался замешанным в конфликт, находясь по ту сторону Атлантики, эта новость дошла в менее удобное время. В 2.50 ночи специальный помощник президента Джонсона по вопросам национальной безопасности Уолт Ростоу был поднят с постели дежурным Белого дома. В 4.30 Ростоу уже был на своем служебном посту в Белом доме и разбудил президента. Вскоре после рассвета в Пентагоне заработал русский телетайп. Это было послание Кремля. Текст был немедленно переведен и передан в оперативный зал Белого дома. Ответственные лица администрации были застигнуты врасплох, ибо это был первый случай введения в действие "горячей линии", со времени ее установления в августе 1963 года, после кубинского кризиса. В течение последующей недели происходил обмен десятками посланий. Косыгин уведомил Джонсона, что Россия против войны на Ближнем Востоке и не намерена вмешиваться в нее, если США также останутся в стороне. Косыгин дал понять, что две сверхдержавы могут сотрудничать в деле восстановления мира. Хотя Джонсону вручили послание в спальне, он тут же набросал ответ. Дин Раек уже прибыл в Белый дом. В 5.55 секретарь по делам печати Джордж Кристиан сделал от имени Белого дома первое заявление о войне. Он сказал: Соединенные Штаты приложат все силы, чтобы добиться прекращения военных действий и положить начало мирному развитию и процветанию всех стран района. Мы призываем стороны конфликта поддерживать Совет Безопасности в его стремлении немедленно установить перемирие. В 8.15 Раск, Макнамара, Ростоу и Кристиан присутствовали на первом официальном политическом совещании с Джонсоном. Они обсуждали перспективы сотрудничества с Советским Союзом в деле установления перемирия. Позже в то же утро Джонсон отозвал Макджорджа Банди с его поста директора фонда Форда и включил его в число ответственных за политическую линию США. В кратком заявлении секретаря по делам печати государственного департамента Роберта Макклоски, сделанном в полдень, было сказано, что "США останутся нейтральными в помыслах, словах и действиях". Заявление было сделано по инициативе Раска и Ростоу и предварительно согласовано с ними. Но оно вызвало сильное недовольство еврейской общины и многих американских политиков; Джонсон вскоре понял, что допустил грубый политический промах. Немного позднее, в первый день войны, репортеры спрашивали, не означает ли заявление Макклоски о нейтралитете, что Израиль брошен на произвол судьбы. Джонсон вызвал Раска и поручил ему сделать новое заявление, в котором Соединенные Штаты должны были предстать как "невоюющая сторона". Раск заявил: Я хочу подчеркнуть, что в любом своем значении слово "нейтральный", которое символизирует великий принцип международного права, не подразумевает безразличия, тем более безразличие недопустимо для нас, так как, подписав Устав Организации Объединенных Наций и являясь одним из постоянных членов Совета Безопасности, мы приняли очень серьезное обязательство делать все возможное для поддержания мира и безопасности во всем мире. Разумеется, с начала и до конца конфликта все стороны, в том числе Россия, Египет и Израиль, знали, что США никогда не будут сидеть сложа руки, если над Израилем нависнет угроза уничтожения. В палате общин Джордж Браун заявил, что главная цель Англии заключается в том, чтобы как можно скорее добиться соглашения о прекращении огня. Его заявление, что "Англия стремится к тому, чтобы не принять чью-либо сторону" в конфликте, встретило единодушное одобрение депутатов. Он уклонился от ответа на вопрос, какая страна первой начала войну. Эммануэль Шинуелл, который, как и другие парламентарии, продолжал сомневаться в исходе войны на Ближнем Востоке, предостерег, что если Совету Безопасности не удастся установить перемирие, то арабские страны могут сокрушить Израиль. В Москву известие о начале войны поступило в 10.47 по московскому времени. Передав это важное сообщение, советское радио и органы информации в продолжение всего дня обвиняли Израиль в агрессии против ОАР. Ночью ТАСС заявило, что советское правительство осудило израильскую агрессию и потребовало от Израиля прекращения военных действий. Оно также утверждало, что советское правительство "оставляет за собой право предпринять любые шаги, которые могут потребовать обстановка". В Объединенных Нациях Россия пыталась добиться осуждения Израиля как агрессора, тогда как Великобритания и США предложили обратиться с прямым и настоятельным призывом немедленно прекратить военные действия. Но если три великие державы поступали в соответствии с принципами своей политики, то четвертая великая держава - Франция - не в первый раз за последние годы поразила всех политических ясновидцев. Ожидали, что она не изменит своему прежнему произраильскому курсу: фактически израильские военно-воздушные силы были укомплектованы самолетами французского производства. Когда вести о войне достигли Парижа, французское общественное мнение среагировало на них стихийным изъявлением симпатии к Израилю. Даже правые, придерживавшиеся традиции антисемитских взглядов, проснулись на другой день страстными сионистами. Ветераны кампании "За французский Алжир" прошли парадным маршем по бульварам, скандируя "Израиль победит" в том же самом ритме, в каком они некогда выкрикивали "Алжир французский". Но французское правительство хранило многозначительное молчание, несмотря на произраильские демонстрации. Де Голль заявил, что Франция придает меньшее значение узам, связывающим ее с Израилем, чем своим давним и тщательно оберегаемым интересам на Ближнем Востоке. Чтобы не подвергать эти интересы опасности, она должна занимать подчеркнуто нейтральную позицию. Фактически де Голль был раздражен тем, что Эвен, посетив Париж на пути в Израиль, пренебрег его советом не проявлять инициативы. Французскую позицию хорошо сформулировал ведущий французский политический комментатор Эдуард Саблиер в программе Би-би-си, транслировавшейся 7 июня по телевидению. Бесспорно, что между позицией нынешнего правительства и позицией правительства Ги Молле в 1956 году нет ничего общего... ширится пропасть между безразличием правительства де Голля к правам Израиля на существование и очень страстной поддержкой (90 процентов) этих прав французским народом. Однако нейтралитет де Голля был изменен оговоркой, что Франция осудит ту сторону, которая нападет первой. Так как некоторое время было неясно, кто сделал первый выстрел, то эта декларация, подобно многим другим заявлениям загадочного президента, мало что объясняла. Премьер-министр де Голля Жорж Помпиду, который ранее служил директором банка Ротшильда в Париже, был, подобно своим патронам, пламенным сионистом. Он делал все, что было в его силах, чтобы обеспечить доставку в Израиль максимального количества оружия. Поскольку президент наложил эмбарго на дальнейшую поставку оружия, то, во избежание осложнений, некоторые запасные части к самолетам доставлялись в Израиль воздушным путем не из Франции, а из Голландии. Президент Тито случайно оказался 5 июня в Вене. Будучи старым другом полковника Насера, он недвусмысленно дал понять, что считает Израиль агрессором. Он был первым коммунистическим деятелем, который высказался по этому вопросу. Он торжественно обещал оказать полную поддержку арабским странам в их "справедливой борьбе с Израилем". Его дружба с Насером началась в середине 50-х годов, когда была сделана попытка создать блок неприсоединившихся стран, в числе которых были Индия, Югославия и Египет. В тот же понедельник одиннадцать арабских стран - Иордания, Сирия, Ливан, Ирак, Саудовская Аравия, Кувейт, Алжир, Марокко, Йемен, Судан и Тунис - объявили о своей солидарности с Насером. Из этих стран только одна Иордания с самого начала войны приняла активное участие в войне с Израилем. Король Хусейн оказался вовлеченным в конфликт против своей воли, уступив давлению арабского мира. Но его армия сыграла в войне почетную роль. Король Хусейн сражался с энергией и упорством. Сирия, которая, несмотря на свою наибольшую враждебность к Израилю, ограничилась в первые два-три дня военных действий обстрелом израильских поселений из дальнобойных орудий, была жестоко наказана за свое бездействие. Ливан располагал незначительным военным потенциалом и благоразумно не принимал активного участия в войне. По утверждению ливанских пилотов, им удалось сбить один реактивный израильский военный самолет над Ливаном. Ирак перед войной послал дивизию и 150 танков в Иорданию. Хотя никто не видел иракских солдат на поле боя, они еще долгое время после прекращения огня оставались в Иордании нежеланными гостями. Ирак объявил войну Израилю и предупредил, что оказание его врагу помощи любой страной будет рассматриваться как акт агрессии против Ирака. Согласно багдадской версии, иракская авиация уничтожила во время налета на одну базу 7 израильских самолетов и бомбардировала Тель-Авив. Оба этих сообщения оказались вымыслом. Король Саудовской Аравии Фейсал, которого в Париже угощали апельсиновым соком, а в Лондоне королева и британское правительство, желавшее заключить сделку на продажу оружия на 150 миллионов фунтов стерлингов, почтили званым обедом, направил Насеру послание с обещанием поддержки. Радио Мекка сообщило, что войска Саудовской Аравии вступили в Иорданию, чтобы "сражаться на стороне арабских братьев". Однако эти доблестные воины оставались незамеченными Израилем в течение всей кампании. Король Фейсал благоразумно пребывал в Европе до 21 июня. Эмир Кувейта шейх Сабах провозгласил "оборонительную войну между Кувейтом и сионистскими бандами в оккупированной Палестине". Он заявил: "Настал час жертвы". Еще перед войной он откомандировал в Египет воинский отряд для обороны Шарм а-Шейха. Богатые арабские страны на словах оказывают большую помощь палестинским беженцам, на деле же они проявляют традиционное нежелание помочь им материально. Но для ведения войны Кувейт незамедлительно предложил финансовую помощь Египту, Ираку, Иордании и Сирии. Эта помощь выразилась в сумме 60 миллионов фунтов стерлингов. Потом Египту и Иордании было предоставлено дополнительно еще 8 миллионов фунтов стерлингов. Поскольку Кувейт входит в стерлинговую зону, то это означало снятие им средств с лондонских счетов, и его щедрость в сочетании со всеобщим паническим страхом перед войной привела, как и следовало ожидать, к падению курса фунта стерлингов, что и сказалось через короткое время. Другие арабские страны ограничили свою помощь Насеру демонстрациями перед американскими и английскими посольствами и их культурными центрами, а также попытками нанести им материальный ущерб. В египетской столице, однако, в первый день войны еще не было паники. "Нью-Йорк таймс" поместил 5 июня на первой странице переданную днем раньше из Каира по телеграфу корреспонденцию Джеймса Рестона: Вызывающий озабоченность фатализм, по-видимому, распространяется в этом городе. Каир не хочет войны и, бесспорно, не подготовлен к ней. Но он уже согласился с возможностью и даже вероятностью войны, он, как видно, потерял контроль над положением. Судя по общему тону статьи, Рестон был, очевидно, убежден, что окружение Насера проявит больше благоразумия, чем можно было предположить на основании пропагандистских заявлений. "Они сами утверждают, что хотят не "уничтожить Израиль, а предъявить ему ряд требований". По словам Рестона, у него создалось впечатление, что Каир не так заинтересован в соблюдении законов судоходства, как "в общем урегулировании, которое приведет к радикальному изменению отношений между арабскими странами и Израилем". Он писал далее, не указывая источника своей информации, что действия египтян здесь (в Шарм а-Шейхе) были навязаны Генеральным Секретарем ООН У Таном, который настаивал на выводе всех войск ООН со всех наблюдательных постов, в том числе и с тех, с которых осуществлялось наблюдение за Тиранскими проливами. "По словам египтян, - писал Рестон, - они не собираются эвакуироваться". Эта статья подтверждает мнение, что в Америке начал создаваться общественный климат ("Нью-Йорк Таймс" придерживалась решительно пацифистской позиции), при котором дальнейшее промедление израильтян могло усилить вес проарабских элементов. Возможно, это был второй фактор в расчетах Тель-Авива. x x x Значительное число английских и американских корреспондентов в Каире испытали на себе все последствия неудачной и проигранной кампании. В конце концов их выслали, заставив пройти через оскорбления и унижения. Даже на третий день войны в Каир поступала очень скудная информация. Из сводок египетского верховного командования можно было сделать два вывода: во-первых, что войска ОАР отошли ко второй линии обороны и, во-вторых, что "объединенные арабские силы были выведены из Шарм а-Шейха, чтобы присоединиться к главным силам ОАР". Американским журналистам приказали оставаться в гостинице "Нил", где их держали под полуофициальным арестом. Английские корреспонденты могли еще работать, но и они чувствовали, что атмосфера вокруг них сгущается. Цензура еще действовала в разумных рамках, ибо фактически все, выраженное в тактичной форме, разрешалось. Но достоверная информация была недоступна. Несколько раз давались сигналы воздушной тревоги, за которыми не следовали налеты. Не было вестей с фронта. Каирцы не отходили от приемников, слушая краткие сводки, перемежаемые военными маршами. Это была чистая пропаганда. В понедельник передали, что сбито 23, а затем 42 израильских самолета. Одна из трудностей, с которой столкнулись пропагандисты, заключалась в том, что они получали скудную информацию из армейских ставок. Фактически, помимо этих данных, им послали только две директивы в первый день войны. Народ чувствовал возбуждение и вместе с тем облегчение, что ожиданию пришел конец. Не происходило еще никаких антизападных выступлений. Тем временем рабочие с величайшей поспешностью выполняли программу гражданской обороны. Затемнения, которые проводились отчасти путем прекращения подачи энергии, соблюдались населением с почти маниакальной педантичностью и были замечательно эффективны. В понедельник ночью израильтяне повторили свои воздушные налеты, но только на аэродромы. Египтяне выпустили несколько русских ракет СА-2 по противнику в первый день и большое количество во вторник и среду ночью. Очевидно, у них не было недостатка в ракетах, особенно в районе аэродрома Каир Западный, но этот вид оружия оказался неэффективным для борьбы с самолетами, пролетавшими низко над землей. Уже в понедельник утром египетские ВВС были практически уничтожены и война проиграна, по крайней мере, Египтом. Но египетский народ этого не знал. Также и западные страны, не имея достоверной информации, еще не пришли к этому очевидному выводу. Правда, англичанин, который включил дома свой приемник, уже к обеду в первый день войны мог понять, что египетская авиация прекратила свое существование, ибо не поступило ни одного сообщения о том, что хотя бы одна бомба упала на Тель-Авив, который являлся весьма уязвимой и незащищенной целью. Можно было возразить, что Каир также не подвергался бомбардировке, но никто и не считал израильтян способными на такую операцию. В течение первых четырех дней военных действий арабская пресса и радио, особенно в Каире, вели непрерывную пропагандистскую кампанию. Мухаммед Хайкал, главный редактор газеты "Аль-Ахрам", человек близкий к Насеру и египетскому верховному командованию, писал 6 июня в статье на эту тему, что американские и английские самолеты создали над Израилем авиационное прикрытие, и это дало возможность израильским ВВС перейти в наступление. 8 июня, на четвертый день войны, когда израильские силы уже достигли канала, египетская "Иджипшн газетт" вышла под заголовком "Арабские войска наносят урон израильтянам". В статье говорилось: Под ударами арабских войск противник понес вчера большие потери на всех фронтах. В своей вчерашней вечерней сводке ставка верховного командования вооруженных сил ОАР сообщила, что "самолеты ОАР нанесли большой урон израильской танковой бригаде, проводившей операцию по доставке боеприпасов и горючего в районе Хатмии... Вооруженные силы ОАР сбили также 23 самолета противника над Синаем, Суэцом и Шарм а-Шейхом и уничтожили отряд израильских парашютистов, сброшенных над второй линией обороны в Синае... Вчера было отмечено попадание снаряда в дом израильского президента Шазара в результате интенсивного обстрела, который возобновился с нескольких артиллерийских позиций иорданцев в районе Иерусалима. Сообщается, что дом пострадал. Неизвестно, где находился президент Шазар в это время. Полагают, что он был в бомбоубежище. Само собой разумеется, эти сообщения были вымышленными. Потерпев жестокое поражение на суше, на море и в воздухе, Египет согласился 8 июня прекратить огонь. Но еще замечательнее было сообщение, появившееся на другой день, 9 июня, в "Иджипшн газетт" под огромным заголовком "Израильтяне терпят новые поражения на всех фронтах. ОАР наносит ответные удары". Петитом было набрано единственное достоверное сообщение: "Египет согласился на прекращение огня". Но основная масса египтян, в числе которых были сотни тысяч тех, кто потом неистовствовал на улицах Каира, требуя, чтобы Насер взял назад свою отставку, держалась в полном неведении о том, что произошло на фронте. Как добропорядочным гражданам, им даже в голову не могла прийти мысль попытаться понять слова Насера о "резком отпоре", с которым столкнулись египтяне. Те, кто хотел бы задать этот вопрос, не осмеливались. Полиция, сила более эффективная, чем армия, позаботилась об этом. Номера телефонов, по которым обывателей призывали незамедлительно доносить о любых пораженческих разговорах или "подозрительном поведении", печатались в газетах на видном месте. ОАР располагал совершенным аппаратом полицейского государства. Туманные и осторожные сводки египетского военного командования наводили послушные египетские массы на мысль, что положение было незавидным. Тем не менее большинство египтян, вероятно, до настоящего времени не осознали, какое сокрушительное поражение потерпела их армия. Несмотря на циничную подтасовку фактов и замалчивание масштаба потерь, жестокая правда о войне не может быть скрыта от тех египетских семей, сыновья которых навсегда остались на поле боя. Питер Гопкирк был прав, когда писал в газете "Таймс" 16 июня: От Насера теперь можно ожидать отвлекающих маневров, в частности нахождения новых и воскрешения старых козлов отпущения, устройства арабских конференций на высшем уровне и всевозможных других трюков, в которых он поднаторел за долгие годы своего правления. Не желая признать своего разгрома, арабское верховное командование в конце войны начало распространять версию, будто 32 американских самолета прибыли в Израиль со своей ливийской базы Уилус и что английские "Канберры" участвовали в понедельник утром в бомбардировках египетских позиций на Синайском полуострове. Те жители Англии, которые следили за ходом войны по радио и телевидению, должно быть, были удивлены происходящим, ибо Би-би-си изо всех сил стремилось соблюдать такой же нейтралитет, какой, по утверждению Макклоски, соблюдала Америка. Дать правильную оценку событиям можно было, только предположив в отличие от Би-би-си, что израильские сведения носят более достоверный характер, чем арабские. Израиль утверждал, что в понедельник утром 5 июня он уничтожил 374 арабских самолета и во вторник - 15. Знаменательное падение числа уничтоженных самолетов, очевидно, вызвано отсутствием объектов для бомбардировки. В действительности эти цифры были преуменьшены. Для тех, однако, кто знал, что израильтяне гораздо более способны управлять сложной техникой, чем арабы, израильские данные казались вполне вероятными. Первым человеком, сообщившим об израильской победе, одержанной в понедельник, был иерусалимский корреспондент Би-би-си Майкл Элкинс. В последних известиях, передаваемых в 10 часов вечера, было приведено следующее неподтвержденное сообщение (при этом Би-би-си подчеркнуло слово "неподтвержденное"): Израилю потребовалось меньше 15 часов с момента начала военных действий, чтобы выиграть войну. Египет перестал быть военной силой... Это самая молниеносная война, какую знает современная история... Би-би-си, однако, не изменило своему скепсису. Так же отнесся к этим сообщениям Джон Додд из известной своей туманностью газеты "Сан", когда на другое утро он изложил свое далеко не проницательное мнение: Я остаюсь при своем мнении... Нет ничего, что могло бы поставить под сомнение скрупулезную объективность Би-би-си, кроме сообщения Элкинса. Репортеры сбились с ног, стремясь получить интервью у арабских студентов, которое уравновесило бы выступление члена парламента Барнета Дженнера на сионистском митинге. Они сфотографировали арабских послов, чтобы компенсировать зрителю короткое интервью с еврейскими писателями. В общем и целом, это была вечерняя программа, которой Би-би-си может гордиться. Но разве долг прессы, телевидения и радио проявлять полнейшее беспристрастие при распределении места и времени, уделяемых каждой стороне? Их задачей является установление истины и, когда их корреспондентам это удается, органы информации должны признать эту истину и поддержать этих корреспондентов, даже если это не вызовет прилива гордости у м-ра Додда. В печать начали просачиваться сведения об истинном положении вещей. 7 июня "Таймс" поместила следующую корреспонденцию Николаев Герберта из Иерусалима: Во вторник, вскоре после рассвета, израильская авиация предприняла массированный налет на иорданские позиции неподалеку от больницы Августы Виктории на горе Скопус, откуда подвергалась обстрелу израильская больница "Хадасса". Истребители-бомбардировщики "Мистер" летали на небольшой высоте, и бомбы, сброшенные ими, взрывались только через несколько секунд, когда самолеты делали новый заход над Святым Городом. Иорданская зенитная артиллерия вела беспорядочный огонь, израильские самолеты беспрепятственно летали над всем районом. Они пропадали из виду, спускаясь ниже холмов Иорданского плоскогорья, прочесывали и бомбили иорданские позиции. Ни разу за все 24 часа, прошедшие с начала войны, в воздухе не показался ни один иорданский самолет. До наступления сумерек израильские "Миражи" и "Мистеры" сделали десятки вылетов. Один "Мираж" был подбит и упал в Иорданскую долину. Уже раньше арабская молодежь с горечью спрашивала: "Где же сто миллионов арабов? Где иорданская авиация?" Амманскому аэропорту причинены большие повреждения в результате налета израильских реактивных истребителей. Взлетно-посадочные полосы выведены из строя, и три или четыре самолета уничтожены на земле. В их числе один "Хокер-Хантер" иорданских ВВС, одна двухмоторная машина английского атташе и один самолет командующего войсками ООН генерала Одда Булля. Неизвестно, какой ущерб причинен военной части аэропорта, но поднимавшиеся над складами с горючим столбы пламени красноречиво свидетельствовали о том, что он был значительный. В конце того же дня "Ивнинг ньюс" сообщила: "Израильтяне на канале... Шарм а-Шейх взят". x x x Хотя египтяне не предприняли наступления на поле боя, к дипломатической войне они отнеслись со всей серьезностью. Английские консульства в Александрии и Порт-Саиде были подожжены. Обвинение в тайном сговоре с Израилем, разрисованное красноречивыми подробностями, послужило предлогом для разрыва дипломатических отношений с Соединенными Штатами. С Лондоном Каир уже раньше порвал отношения из-за Родезии. Теперь были немедленно прекращены контакты с Вашингтоном. Эти шаги были усилены заявлением 6 июня о закрытии Суэцкого канала. Египет и другие арабские страны выступили за прекращение поставок нефти Западу. Мнимый сговор между Израилем, Англией и США был главной темой дипломатических бесед, проводившихся во вторник в кулуарах ООН. (О происхождении этой утки и разговоре по радио между Насером и Хусейном рассказано в четвертой главе). Пропагандистская ложь Насера начала вызывать раздражение у Кремля. Египетскому послу в Москве был оказан советскими руководителями холодный прием. Ему было разрешено устроить пресс-конференцию, на которой он повторил свои голословные заявления об участии британской и американской авиации в налетах на Египет. Примечательно, что в русской прессе это место из отчета о пресс-конференции было опущено. Одним из мотивов фабрикации этой фальшивки была надежда на прямую советскую интервенцию. Но советские руководители заявили египетскому и другим арабским послам в Москве, что эта история является полнейшим вымыслом, и русские не имеют к нему никакого отношения. Главы арабских дипломатических миссий в Москве созвали пресс-конференцию, на которой русские журналисты прослушали записанное на пленку заявление каирского радио. ТАСС и московское радио сообщили о пресс-конференции, но опустили все ссылки на это заявление. В Вашингтоне царило относительное спокойствие, пока арабская ложь не вызвала раздражения. Глубокой ночью 6 июня государственный департамент вызвал египетского посла, чтобы вручить ему ноту протеста. Дин Раск покинул оперативный отдел государственного департамента и появился перед телевизионными камерами и с гневом опроверг египетское обвинение. Эксперты Пентагона пришли тем временем к выводу, что Израиль выиграет войну. "Нью стейтсмен" напечатал 9 июня статью Эндрю Копкинда, в ней, в частности, говорится: Сообщения о превосходстве израильских вооруженных сил не были преувеличены. Президент Джонсон знал, что может позволить себе многозначительно улыбаться, предоставив воевать Даяну. По утверждению Уильяма Бичера, выступившего 7 июня со статьей в газете "Нью-Йорк таймс", некоторые эксперты считали, что Израиль сможет где-нибудь "прорвать египетскую оборону в Синае в одном или двух направлениях в течение 7-10 дней". ЦРУ также делало президенту Джонсону обнадеживающие доклады. Вероятно, русские уже осмыслили масштабы израильской победы. Этим можно объяснить, почему после 36 часов войны Косыгин направил по прямому проводу послание Джонсону, в котором говорилось, что Россия готова согласиться на прекращение огня без предварительных условий. Федоренко получил инструкцию голосовать за первую резолюцию Совета Безопасности о прекращении огня, не настаивая на включении в резолюцию пункта об отходе враждующих сторон к линиям 1956 года или об осуждении Израиля. Выступая в тот же вечер по телевидению, президент Джонсон заявил, что русская позиция открывает обнадеживающий путь к устранению опасности на Ближнем Востоке. В палате общин во вторник Гарольд Вильсон сделал заявление по поводу мнимого участия английских авианосцев в военных действиях. Он сообщил, что в этом районе было только два английских корабля этого типа и что как "Викториас" на Мальте, так и "Гермес" в Адене находились на расстоянии более 1000 миль от театра военных действий. Служа само по себе свидетельством ничтожных возможностей британской военно-морской авиации, это заявление звучало тем не менее весьма убедительно. Вильсон объявил о введении 24-часового эмбарго на поставку английского оружия на Ближний Восток. Этот срок должен был быть продлен в случае присоединения к Англии других стран, чего, однако, не произошло. Вильсон не смог представить палате общин картину военных действий. Если бы он читал депеши министерства иностранных дел с присущим ему усердием, он мог бы дать более содержательный отчет о происходящем. "Самые серьезные бои на суше, - сказал он, - по-видимому, происходят на египетско-израильской границе, но информация о них неопределенна и противоречива". Как заявил специалист по Ближнему Востоку из Института стратегических исследований Джоффри Кемп в радиопрограмме Би-би-си в десять часов, большинство наблюдателей в тот вечер пришло к выводу, что египетские войска ведут арьергардные бои. Но Том Литтл из ближневосточного отдела Би-би-си сразу же после возвращения из поездки по странам Ближнего Востока продолжал призывать к осторожной оценке событий: Я всегда исходил из предпосылки, что президент Насер понимал невозможность защищать полосу Газы и что израильтяне выйдут к морю. Поэтому появившееся сегодня вечером сообщение о начавшемся египетском наступлении на Северный Негев мне кажется правильным. В среду, на третий день войны, когда израильские войска овладели всем Синаем и заняли Иерусалим, Египет сфабриковал новые доказательства "сговора". Министр иностранных дел Махмуд Риад привел в качестве "доказательства" признание израильского пилота Авраама Шелона. По новой версии, 17 английских бомбардировщиков, прибывших непосредственно перед израильским налетом на Аджлунский аэродром, были использованы для обстрела военных объектов в Сирии и Египте. В действительности же Аджлун - иорданская радиолокационная станция. Египетская газета "Аль-Ахрам" сообщила, что иорданская радиолокационная станция засекла самолеты, поднявшиеся с двух авианосцев, стоявших у израильского побережья. Риад также утверждал, что у пленных израильских пилотов были карты, изготовленные в Уайтхолле. Помимо Египта, новый раунд дипломатической войны провели четыре нефтедобывающие страны - Саудовская Аравия, Ливия, Бахрейн и Катар, - которые прекратили поставки нефти в Англию и Соединенные Штаты. В Нью-Йорке не прекращались словопрения. Советский делегат Федоренко поспешил представить Совету Безопасности резолюцию с требованием о прекращении огня 7 июня с 8 часов вечера по гринвичскому времени. Это предложение было единогласно принято. Аба Эвен сказал, что Израиль будет соблюдать это соглашение, если арабы последуют его примеру. Русское правительство предупредило Израиль о том, что немедленно отзовет своих представителей из Тель-Авива, если он откажется выполнить предыдущую резолюцию. Но израильтяне уже чувствовали себя достаточно уверенными в исходе войны, чтобы сразу же сделать достоянием гласности масштабы своей победы и, в частности, подробности о результатах бомбардировок. Генерал Рабин объявил, что Израиль овладел Синаем, Шарм а-Шейхом, Иерусалимом и Западным берегом Иордана. Когда толпы евреев устремились через ворота Мандельбаума в Старый Город, чтобы увидеть Стену Плача, семена будущего раздора были посеяны генералом Даяном. Он сказал: "Мы искренне протягиваем руку мира нашим арабским братьям, но мы вернулись в Иерусалим, чтобы никогда больше не покидать его". Египет, Сирия и Ирак отклонили предложение прекратить огонь. Сирийцы даже утверждали, что они преследуют израильтян, которые отходят к Назарету.* Король Иордании Хусейн выступил с заявлением, транслировавшимся непосредственно с линии фронта: "Мы будем сражаться до последнего дыхания, пока мы стоим перед Богом. Мы омоем Святую Землю последней каплей своей крови". Но через полчаса иорданский премьер-министр Саад Джума сообщил, что его страна согласилась прекратить военные действия. Британское правительство было серьезно обеспокоено уязвимостью Иордании, опасаясь, что Хусейн будет лишен власти. В ту ночь распространились слухи о его бегстве в Рим. * Нацерет. В ответ на заявление Насера о закрытии канала, Джордж Браун сказал, что этот шаг египтян не выведет его из состояния равновесия. Отвечая на запрос Дункана Сандиса в палате общин о мерах, которые правительство намерено принять, чтобы добиться возобновления судоходства по этой водной магистрали, Джордж Браун заметил: Достопочтенный джентльмен страстно желает, чтобы канал был вновь открыт... Я могу только сказать, что, с моей точки зрения, это связано с подписанием перемирия и переговорами об урегулировании во всем районе. Но до сегодняшнего дня мистеру Брауну не удалось открыть канал, и его не очень досаждают просьбами о посредничестве в урегулировании. x x x В четверг, вскоре после 10 часов утра, президент Джонсон получил ужасное известие, что в результате атаки, произведенной израильскими ВВС неподалеку от синайского побережья на американское разведывательное судно "Либерти", 34 человека убиты и 75 ранены. Так как самолеты VI флота немедленно вылетели к месту происшествия, Джонсон счел необходимым известить об этом Косыгина по прямому проводу. Когда это послание было уже отправлено, Израиль сообщил, что произошло недоразумение и принес извинение. И это было передано по телетайпу. В Средиземном море произошел еще один инцидент: два советских боевых корабля - эсминец и небольшое патрульное судно - начали беспокоить авианосцы американского VI флота. По-видимому, русские решили оказать на американцев давление с тем, чтобы те прекратили поиски советской подводной лодки, которая, как подозревали американцы, находилась в районе боевых действий. В палате общин мистер Хит спросил премьер-министра, что предпринимается для установления прямого провода между Москвой и Лондоном. М-р Вильсон ответил: Прямой связи нет, но я надеюсь, вы будете рады узнать, что между г-ном Косыгиным и мною происходит на этой неделе очень интенсивный личный обмен мнениями при посредничестве посла. Джордж Браун признал, что, поскольку русские не дали положительного ответа на английское предложение прекратить поставки оружия, Великобритания отказалась от эмбарго. Вечером 8 июля, когда делегаты в Совете Безопасности были уже внутренне подготовлены к длительному выступлению Эль-Кони, председательствующий представитель Дании Ганс Табор объявил, что он вообще не предоставит египтянину слова. Затем У Тан зачитал послание Эль-Кони, в котором сообщалось, что Египет согласится на прекращение огня, если оно будет выполняться обеими сторонами. Для делегатов арабских стран и советского представителя Федоренко заявление Эль-Кони явилось полной неожиданностью. Оно было сделано в разгар конфликта между Соединенными Штатами и Советским Союзом, которые предложили два совершенно различных проекта резолюции о прекращении огня. Г-н Федоренко, пытаясь улучшить то печальное положение, в котором оказалась советская дипломатия, обрушился на Израиль. Экстремистские круги Тель-Авива, очевидно опьянены своими временными успехами. Они даже ставят свои условия мира... Израиль несет всю полноту ответственности за совершенные им преступления. Он должен быть наказан со всей строгостью. Подобные речи, отличающиеся только нюансами, произносились в Совете Безопасности в течение всей недели и последующего периода обвинений и контробвинений. Глава девятая. СИНАЙ: В КОГТЯХ СМЕРТИ В ночь на среду генерал Таль встретился с генералом Иоффе в Джебель Либни, чтобы согласовать планы на следующий этап кампании. Авангард бронетанкового соединения Таля, продвигавшийся форсированным маршем по северной прибрежной дороге, за неполные двое суток после начала войны достиг Суэцкого канала. В ту ночь со вторника на среду солдатам Иоффе удалось в Джебель Либни урвать несколько часов для сна - первого с начала войны. Даже сам Иоффе смог прикорнуть на часок, с 8 до 9 вечера, впервые после субботней ночи. С наступлением темноты из пустыни потянуло холодом. Иоффе дремал на водительском месте своего танка, который еще не успел остыть после дня работы. Но долго спать ему не пришлось: вскоре он проснулся, прослушал сообщения по радио и пробежал поступившие донесения разведки и другие материалы. В течение нескольких часов он бодрствовал, поглощая один стакан чая с лимоном за другим. Наконец, в 2 часа ночи прибыл Таль. Особое внимание оба генерала уделили уточнению разграничительных линий между их районами действия, чтобы избежать столкновений. "Мы с Талем служили в Британской армии и знаем дело", - заметил, улыбаясь Иоффе. У них также остались страшные воспоминания о 1956 годе, когда израильская рота была истреблена своими же товарищами. Бригадный генерал Авраам Иоффе, высокий общительный человек, говорит о себе, что он "сложен, как танк", и это, возможно, желательно для командующего танковой дивизией. За три недели до начала войны Иоффе занимался во Франции вопросами охраны природы. С того времени как два года назад ушел в отставку, он посвятил себя этому делу. В Джебель Либни было принято решение, что войска Таля направятся по северной дороге через Бир Гифгафу, чтобы преградить арабам дорогу через высоты к Исмаилии, тогда как войска Иоффе, продвигаясь по южной дороге к перевалу Митле, перережут единственную дорогу отхода к каналу для автомашин. Тогда же они решили предпринять совместную наступательную операцию на рассвете в то же утро: Таль должен был атаковать египетские позиции в Бир Хаме, в десяти милях западнее Джебель Либни, а войска Иоффе - вступить в соприкосновение с противником в районе Бир Хасне. Совершив ночной марш и заняв на рассвете Бир Хаму, войска Таля уничтожили при этом несколько египетских самоходных орудий СУ-100 - тяжелых противотанковых пушек, называемых "смерть танкам". Следуя за бригадой резервистов, продвигавшейся в авангарде, войска Таля оказались на дороге на запад, к Бир Гифгафе. В пути они попали в засаду, устроенную египетскими танками Т-55, самыми современными из всех машин, участвовавших в войне. Только ценой потери нескольких своих танков, израильтяне смогли прорваться через засаду и продолжить продвижение к Бир Гифгафе. Тем временем в 4.00 авангард танковой бригады Иоффе двинулся на Бир Хасне, которым он овладел в 9.00. Иоффе так описывает действия своих войск, выполнивших эту задачу: Мы, словно безумные, ринулись в межгорный проход, называемый перевалом Митле. Это слово известно всему Израилю. Одиннадцать лет до этого перевал был занят парашютистами под командованием генерала Шарона. Он тянется на 23 километра, и кто владеет им, фактически является хозяином всех подступов к каналу. Приказано было окружить неприятельские силы и задержать их отступление к каналу. Из Бир Хасне два батальона израильских танков под командованием полковника Иски устремились на запад, чтобы перерезать линию отхода египтян к Бир Тамаде - пункту, господствующему над подступами к перевалу Митле и к северной горной дороге. Между тем на юге, в районе Шарм а-Шейха, египетские войска оставили мыс, возвышающийся над Тиранскими проливами, за два часа до переброски израильтянами сюда из Эйлата по воздуху и морем своих ударных войск. В среду в 11.00 бело-голубой флаг со звездой Давида реял над проливами и быстроходный израильский торпедный катер прошел по узкому заливу. Это было первое израильское судно, которое прошло через проливы, закрытые Насером ровно две недели назад. Танкисты Иски достигли Митле в среду в 18.00 - через неполных 60 часов после пересечения ими границы Израиля. Многие машины, подвозившие припасы, в частности горючее, были уничтожены в пути египтянами, и в 15 или 20 километрах от перевала у половины израильских танков кончилось горючее. Не желая бросать на произвол судьбы 7 из своих 14 танков, танкисты Иски прикрепили их стальными тросами к тем танкам, у которых еще имелось горючее. Так они доползли под ураганным огнем противника до перевала и заняли позиции. Даже те танки, которые шли на буксире, не прекращали огня. У Митле в одном танке, у которого еще было горючее, заклинило башню от прямого попадания египетского снаряда, но он продолжал наводить свою пушку на движущиеся египетские танки, умело маневрируя на своих гусеницах. Танку приходилось делать не менее двух прицельных выстрелов, чтобы попасть в цель. Тем временем генерал Таль расположил два танковых батальона севернее Бир Гифгафы, блокировал дорогу из Бир Тамады в Исмаилию и послал батальон легких французских танков на возвышенность в 10 милях к западу, чтобы не допустить подхода египетских подкреплений из района канала. Главной задачей Таля было навязать бой египетским танкам. Три израильские дивизии готовили смертельный удар противнику: Таль и Иоффе перерезали дороги, а Шарон загонял египтян в ловушку. x x x В среду с наступлением темноты войска Шарона проделали две трети своего пути от Абу Агейлы до Нахла. Этот трудный и медленный переход вел по вади* через пустыню. В среднем израильтяне прошли большую часть расстояния со скоростью не более 3 миль в час. Продолжая свой марш ночью, одно подразделение Шарона наткнулось на минное поле и потеряло один бронетранспортер. Шарон приостановил продвижение и в четверг с двух до четырех часов утра, пока саперы расчищали проходы в минном поле, он в его люди спали как мертвые. * Русло высохшего ручья. x x x Возобновив на заре продвижение, они внезапно наткнулись на бригаду танков "Сталин" - самых тяжелых машин, с которыми им пришлось иметь дело в пустыне. За танками стояло несколько тяжелых самоходных орудий. Израильские танки устремились в атаку, но египетские не тронулись с места. Израильтяне не верили своим глазам: все танки были в полной исправности, но покинуты всеми экипажами. Позднее, когда бои прекратились, Шарон встретился с командиром этой части бригадным генералом Ахмедом Абд эль-Наби, взятым в плен. Его привезли на командный пункт генерала Шарона в Бир Гифгафе: Египтянин вручил ему свою визитную карточку. Эль-Наби объяснил, что, не веря в успех сопротивления (хотя он не имел представления о размерах израильских сил), он решил со всеми своими людьми бежать, не задерживаясь даже для подрыва своих танков. "Вы расстроили все мои планы", - произнес он с горечью. Египетские командиры, очевидно, могли действовать только по заранее разработанным планам. Эль-Наби сказал, что он был сильно встревожен, когда во вторник ночью услышал грохот большого соединения танков, проходившего где-то поблизости от его части. В действительности это была египетская танковая бригада, продвигавшаяся на восток. В среду ночью эль-Наби снова услышал шум надвигающихся танков. На этот раз он был осведомлен об израильском наступлении через Абу Агейлу и Бир Хасне, и, полагая, что его собираются атаковать, он решил покинуть все свои танки и артиллерию и отвести своих солдат на полугусеничных транспортерах на запад, в Бир Тамаду, которая, по его мнению, была еще в руках египтян. "Вы ошиблись", - с усмешкой заметил Шарон, - "наши ребята были уже там". После стычки с израильтянами эль-Наби бросил свои войска и втроем - вместе с подполковником и майором - бежали пешком на юго-запад. 20 июня в интервью с Чарлзом Мором, опубликованном в "Нью-Йорк таймсе", эль-Наби на вопрос, почему он не уничтожил свои танки, сказал: "Мне было приказано отступать, я не получил инструкций уничтожить танки... Если бы я подорвал мои танки, евреи могли бы обнаружить меня. Подорвать танк - значит вызвать страшный грохот". Эль-Наби рассказал, что вначале они отступали "в образцовом порядке": еще сохранилось деление на части и соблюдалась дисциплина. Трудности начались на перекрестке дорог в центре пустыни, когда они наткнулись, по его утверждению, на "засаду" или дорожный заслон противника. "Из-за этой засады мы должны были разбиться на группы и разойтись в разные стороны, держа общий курс на юг к перевалу Митле", - рассказал бригадный генерал. Но почему он не прорвался через эту засаду? "Это было невозможно", - ответил он. Присутствовавший израильский капитан вмешался: "Почему? Какими силами и оружием мы располагали, по вашему мнению, в этой дорожной засаде?" - "Я слышал стрельбу из легких пулеметов, но подумал, что стреляли также из тяжелых пулеметов". Израильский капитан возвел глаза и руки к небу: "У вас была целая бригада, а наш заслон состоял из небольших сил". "Вы правы, - ответил эль-Наби, - но не следует забывать, что мы остались без танков"... У перевала Митле 125-я египетская бригада распалась, по словам ее командира, не войдя в соприкосновение с противником. "Добравшись до Митле, бригада перестала быть организованным соединением, - объяснил египтянин. - Каждый стремился только спасти свою шкуру. Все машины были брошены, и люди пошли пешком на запад через горы". Многие египтяне бросили свое оружие, шлемы и часть обмундирования. "Я потерял свой чемодан, который месяцем раньше купил в Лондоне, и свой радиотранзистор", - сказал эль-Наби с огорчением. Он не запасся водой и едой и пустился в путь без провожатых: упущение, причину которого он не мог указать. Его спросили, пытался ли он взять с собой нескольких солдат. Его ответ: "Нет. Как я уже сказал, каждый спасал только свою шкуру". Бригадный генерал три дня брел без воды, пока не добрался до Рас Судра. Он шел по дороге и ему посчастливилось: его подобрал, как он сказал, "очень милый израильский майор и патруль". "Они были очень добры ко мне, - заметил он. - Они вызвали скорую помощь и дали мне выспаться в пути. Я был в очень плохой форме. Они проявили большую доброту". - "Как бы вы поступили с нами?" - спросил с некоторой суровостью израильский капитан. Уловив скрытый смысл вопроса, эль-Наби почувствовал себя задетым и выпрямился на своей койке: "У меня не было инструкции обращаться плохо с израильскими военнопленными", - сухо ответил он. Встретившись с эль-Наби после войны, Шарон спросил его, какие беседы вел он со своими людьми в предвоенные дни. Эль-Наби ответил, что ему и в голову не могло прийти беседовать со своими подчиненными. "В этом как раз и состоит разница между нами", - заметил Шарон. "Я часами беседую со своими солдатами о войне и о предстоящих боях. Я отношусь с большим уважением к своим людям, а египетские офицеры презирают своих солдат. Я считаю, что египтяне - хорошие солдаты. Они простые и малокультурные, но выносливые и дисциплинированные люди. Они хорошие артиллеристы, хорошие саперы и хорошие стрелки, но их офицеры - дерьмо. Их офицеры воюют только по заранее разработанному плану. Если не считать минного поля между Бир Хасне и Нахлом, которое было, вероятно, заложено до войны, египетские офицеры после нашего прорыва не устанавливали мин и не делали засад на всем пути нашего продвижения. Но немало солдат, в частности у Митле, где мы преградили им путь к отходу, бились на смерть, пытаясь прорваться на запад к каналу. Так же они сражались в 1948 году у Фелуджи, в 30 милях южнее Тель-Авива. Кстати, в тех боях участвовал молодой офицер Насер". Шарон продолжал: "Даже у Кусеймы (одна из первых павших египетских позиций) египетские офицеры с криком "Спасайся, кто может" вскакивали в первый попавшийся джип или транспортер и бросали своих солдат на произвол судьбы. Мы проезжали мимо одного египетского солдата, который, сидя на обочине дороги, повторял с плачем: "Они бросили меня, они бросили меня". "Ни один израильский офицер никогда не поступил бы так. Наши офицеры всегда подают команду не "вперед", а "за мной". По этой причине обычно 20 процентов наших общих потерь составляют офицеры. (В войне 1967 года 23 процента павших были офицеры). "По рассказам пленных египетских солдат, - добавил Шарон, - им говорили, что, вступив в Израиль, они будут убивать мужчин, насиловать женщин. Быть может, это выгодная философия для наступающих, но она явно не подходит в отступлении. Тогда вы забываете о том, чтобы насиловать чужих жен, и хотите оказаться со своей собственной женой дома, на берегу Нила". x x x Оставив египетские танки в тылу в пустыне, силы Шарона продолжали свое наступление к Нахлу. Шарон рассказывает: Мы узнали, что наши войска выступили из Кунтиллы и овладели Бир Тамадой, и что египетская бригада, защищавшая этот пункт, отошла к Нахлу. Я принял решение как можно скорее взять Нахл и выделить танки, чтобы устроить засаду отступающей египетской бригаде. Я послал одного из своих офицеров с заданием установить местонахождение египтян. Он доложил, что основные силы противника находятся лишь в 3 милях от Нахла: передовые отряды египетской бригады уже прошли через Нахл, когда мы подходили. Я расположил два танковых батальона на восточной окраине Нахла: один из батальонов был развернут к востоку, преграждая путь идущим оттуда египетским войскам, другой батальон, расположенный на правом фланге нашей танковой группировки, развернут к северу. Я распорядился, чтобы они быстро устроили засаду и приказал танкистам подпустить противника на расстояние 200 ярдов, чтобы в ловушку попало как можно больше машин. Я был тогда в 7 милях к северо-востоку от Нахла с батальоном моторизованной пехоты и одним танком и двинулся на юго-восток к месту в 10 милях восточнее Нахла, чтобы выйти в тыл египетской колонне. Следуя приказу, наши танки в засаде подпустили египтян на расстояние 200 ярдов; в первые же минуты нашим огнем были выведены из строя 9 египетских танков Т-54. Со своей моторизованной пехотой я вышел к дороге и наткнулся на 6 египетских танков "Центурион", которые обстреляли нас. Я вызвал нашу авиацию, и три из этих шести машин были сожжены напалмом. Затем командир пехотного батальона махнул рукой, и весь батальон бросился за ним и уничтожил три остальных танка. После этого мы атаковали египтян с тыла. С 10.00 часов до 14.30 мы уничтожили 50 Т-54 и "Центурионов", два артиллерийских дивизиона, противотанковые и зенитные батареи и более 300 автомашин. Противник потерял тысячу человек. Это была поистине "Долина смерти". Выехав оттуда, я почувствовал, что состарился. Сотни убитых; повсюду горящие танки. У каждого было чувство, что человек - ничто. Из-под гусениц танков вздымался песчаный вихр. Стоял страшный шум. Грохот орудий и танков сливался с треском наших вертолетов, эвакуировавших раненых, и ревом тяжелых транспортных самолетов "Стратокруйзер", сбрасывавших нам на парашютах горючее, воду и боеприпасы. Между тем стрельба и бои продолжались, вражеские машины с горючим и боеприпасами взрывались и горели. Везде валялись трупы. x x x Пытаясь вырваться из израильского окружения и выйти на дорогу на Исмаилию, египтяне продвигались в северном направлении. Их моторизованная бригада столкнулась с двумя батальонами бригады резервистов Таля, которые заняли позиции у дороги в нескольких милях к северу от Бир Гифгафы. Египтяне предприняли координированную атаку несколькими танками Т-54, наступавшими с запада, их уцелевшие самолеты совершили несколько налетов. Двум батальонам Таля удалось отстоять свои позиции и нанести большой урон живой силе противника. Правда, при этом египтяне едва не подавили сопротивление израильских легких танков, размещенных на холмах в 10 милях западнее Бир Гифгафы. В наступившей темноте 40 египетских Т-54, двигавшихся из района Исмаилии на выручку своим окруженным товарищам, наткнулись на слабый израильский заслон из нескольких легких танков. Как египтяне, так и израильтяне были застигнуты врасплох, и они обменялись огнем с расстояния 20 ярдов. Израильтяне стояли лагерем, разместив вокруг него свои легкие танки и сгруппировав в центре полугусеничные транспортеры с горючим, боеприпасами и продовольствием. Завязался тяжелый бой. Бронебойные снаряды из легких израильских танков были бессильны и отскакивали от тяжелой брони египетских Т-54. В начале боя египтяне поразили прямым попаданием самоходную минометную установку со снарядами. Машина взорвалась и вывела из строя семь других полугусеничных транспортеров и один легкий танк. Двадцать израильтян были убиты на месте. После этого прямым попаданием были уничтожены два других израильских танка. 19-летний парашютист, попавший на фронт прямо со школьной скамьи, рассказывает: В полночь нас разбудил рев и лязг приближающихся танков. На нас двигались более 40 египетских машин с включенными передними фарами. Противник открыл огонь, и почти сразу же один из наших транспортеров с боеприпасами был подбит и взорвался. Вой был жестокий. Вдруг я почувствовал, что моя правая рука взмокла и что я не могу больше стрелять из своей винтовки. Только тогда я понял, что ранен. Я сам туго перевязал правую руку и после этого стал на некоторое время связным. Когда пришел полугусеничный транспортер для эвакуации раненых, мне удалось взобраться на него. Но вскоре на нем скопилось много людей с более серьезными ранениями, чем у меня, и я слез с машины и бежал рядом с ней. Она выглядела, словно гора мяса. Я счел более безопасным бежать рядом с транспортером. Стрельба не прекращалась, но бронетранспортер обеспечивал меня некоторым прикрытием. Миновав два пункта сбора раненых, парашютист добрался до полевого госпиталя в Эль-Арише в 10.30 утра, т.е. через 7 часов 30 минут после ранения. Здесь ему оказали первую помощь, а затем переправили в Тель-Авив, где он провел три недели в госпитале. Батальон удерживал свои позиции в течение двух с половиной часов и отступил на один километр после получения приказа. Тем временем Таль направил в помощь батальону дивизион средних танков. Как только эти танки прибыли, командир батальона, не дожидаясь дальнейших инструкций, контратаковал противника, вернул утраченные позиции и уничтожил 10 танков Т-54. Узнав, что египтяне вновь производят перегруппировку своих войск к югу от Бир Гифгафы, чтобы осуществить прорыв, Таль бросил на юг одну танковую бригаду из Джебель Готмира, расположенного в 15 милях северо-восточное Бир Гифгафы. Эта бригада должна была атаковать египетские силы с тыла, а бригада резервистов на севере - удерживать свои позиции и блокировать пути отхода противника. В коротком и кровавом бою израильтяне уничтожили всю египетскую бригаду. Тем временем непрерывный поток египетских солдат, автомашин и бронетанковой техники устремился из Восточного и Центрального Синая к перевалу Митле. Египтяне еще не знали, что днем раньше, в результате эффективного налета израильской авиации, перевал стал непроходимым для всех видов транспорта, кроме машин на гусеничном ходу. Когда египетские машины скопились в этом пункте, израильская авиация начала непрерывно бомбить их напалмовыми в осколочными бомбами, а танковая бригада Иоффе довершила разгром. Воины Иски сражались без передышки более трех дней и двух ночей и были близки к истощению. Когда они достигли Митле, у них не было времени для перегруппировки или отдыха. Почти сразу же после их подхода к перевалу тысячи египетских солдат яростно атаковали их в надежде прорваться своими машинами и танками через перевал к каналу и спасись. В 22.00 Иска радировал в штаб дивизии, что его войска почти полностью окружены и отбивают яростные атаки противника. В полночь Иоффе приказал своей второй бригаде, присоединившейся к нему на рассвете предыдущего дня, выступить в 3.00 и прорвать кольцо, в котором оказались силы Иски в районе Митле. Проделав часть пути, эти силы, продвигавшиеся в темноте по западной дороге, вдруг обнаружили, что они сомкнулись с египетской танковой частью, следовавшей в том же направлении. Из-за темноты и пыли было невозможно отличить своих от чужих. Израильский командир велел своим людям в течение нескольких минут продолжать продвижение вместе с египтянами. Затем совершенно внезапно он приказал командирам своих танков: "Сверните резко вправо и расстреляйте все, что останется на дороге". Этот маневр был успешно осуществлен. Солдаты Иски вели героическую борьбу в течение всей ночи. Как рассказал один из них, к утру на каждый танк приходилось не больше двух орудийных снарядов и по пол-ящика пулеметных лент. К этому времени, в результате налета израильской авиации (подбившей по ошибке также 2 своих танка), египтяне бежали пешком в горы, бросая танки и машины. Иоффе так описывает события у перевала Митле: Мы стояли здесь в обороне день и ночь и следующий день, отражая атаки всех бронетанковых частей и колонн, которые, устремившись в отчаянии к каналу, нашли путь к нему отрезанным. Трудно себе представить, что та самая бригада Иски, которая выступила с израильской территории в понедельник, прошла весь этот путь и блокировала перевал. В четверг утром силы наших солдат, сражавшихся без передышки более 72 часов, были на исходе. Я должен был что-то предпринять посреди боя, что-то не совсем обычное. Я заменил одну бригаду другой, не прекращая в то же время танкового огня. Это было очень сложное задание, но парни выполнили его, и выполнили, не стреляя друг в друга. Инициатива и смекалка, проявленные не только командирами, но и экипажами танков, помогли нам избежать несчастных случаев. В одном месте перевала, где дорога проходит мимо узкой расщелины, стояло полдюжины новейших и совершенно целых египетских танков Т-55. Дорога "туда и обратно" была для них закрыта. Им некуда было отходить. Можно было видеть, как они в отчаянии пытались спуститься по отвесной скале - там они и остались, словно мухи на стене. Оставив за собой в пустыне большую часть семи разгромленных египетских дивизий, Таль и Иоффе приказали своим войскам продолжать продвижение к каналу. Под ураганным огнем египтян вторая бригада Иоффе освободила в четверг в полдень из окружения изнуренных боями солдат Иски. Главные силы этой бригады прорвались с боями к западному подъему на перевал. Танкам потребовалось почти полдня, чтобы обойти сотни египетских машин и танков, подбитых с воздуха и запрудивших в нескольких местах узкую дорогу через холмы. В этот вечер продвижение израильских танков, переваливших на западную сторону холмов и приближавшихся к каналу, было приостановлено, так как они наткнулись на две или три сильно укрепленные египетские позиции, усиленные с тыла танками. Оказавшись не в силах прорвать оборону противника до наступления темноты, израильтяне решили штурмовать позиции ночью, двинув против них танки с включенными фарами. При их приближении египтяне оставили свои позиции и бежали. В пятницу в 2.00 утра войска Иоффе вышли к Суэцкому каналу напротив Шалуфы, тогда как другая группа, также под его командованием, достигла Рас Судра, продвинувшись на юго-запад от восточного конца Митле. В то же время менее измотанные силы Иски, которые были отведены от Митле к Бир Тамаде и продвигались вдоль вади Джиди к южной оконечности Малого Горького озера, также вышли к каналу. Таль послал одну из своих танковых бригад через холмы в Исмаилию. В пути израильские танки в нескольких местах вели упорные бои с сотней египетских танков, половину которых составляли Т-55. Египтяне таким образом расположили свои танки за дюнами, что израильские машины, появлявшиеся на гребнях дюн, отстоящих друг от друга на несколько сотен ярдов, были видны, как на ладони. Израильтяне же видели только стволы вражеских орудий. Некоторые "Центурионы" Таля были поражены тремя или четырьмя прямыми попаданиями и выведены из строя. После этого египтяне отошли на 500 ярдов от дороги и устроили засаду. Меняя всякий раз свою тактику, они уничтожили еще несколько израильских танков. Это заставило израильтян прибегнуть к следующему маневру: два их танковых дивизиона продолжали осторожно продвигаться через дюны, а по дороге чуть позади колонной двигался танковый батальон и подавлял огневые точки противника, как только тот выдавал свое местонахождение. Таким образом, бронетанковая бригада Таля уничтожила около 100 египетских танков, потеряв только 10 своих, и вышла к каналу напротив Исмаилии. Первые израильские солдаты, достигшие канала, принадлежали к специальной группе, которую Таль послал из Эль-Ариша по дороге на запад, вдоль моря. Уже в ранние утренние часы в среду - через 48 часов после начала войны - они уже стояли на канале. Узнав об этом, Даян приказал им немедленно отойти на 20 миль на восток, чтобы свести к минимуму опасность вовлечения Израиля в международный конфликт из-за канала. На следующий день, когда этой группе разрешили вернуться на прежние позиции, египетские МИГи дважды атаковали ее с воздуха. Два дивизиона египетской артиллерии, которые вскоре после этого открыли огонь с противоположного берега канала, были уничтожены израильскими самолетами. В другой раз, уже после вступления в силу соглашения о прекращении огня, когда египетская артиллерия снова начала обстреливать израильские позиции вдоль канала, Таль приказал своей артиллерии обрушить огонь по Исмаилии, отвечая двумя снарядами на каждый выпущенный египтянами. "Теперь они испытали то, что годами терпели наши кибуцы на сирийской границе", - сухо заметил Таль. По словам генерала Иоффе, его дивизия за неполные 4 дня уничтожила не менее 157 танков и в трех местах вышла к каналу. Мы взяли в плен много генералов и полковников, которые совершенно свободно высказывали свои мысли. Мы помогли многим египтянам, снабдив их водой и указав дорогу к каналу. Нам было не под силу содержать целую армию египтян, и поэтому мы брали в плен не всех, помогая остальным переправиться через канал. Впервые я узнал о том, что мои люди вышли к каналу, когда один из моих командиров попросил разрешения вымыть ноги в канале. Вот когда я впервые узнал, что он на канале. Я не позволил ему, и он до сих пор ходит с немытыми ногами. Тем не менее - генерал Иоффе не знал этого - полковник Иска нарушил приказ. x x x Это была одна из самых молниеносных и решающих побед, какие когда-либо знал мир. За неполные 4 дня израильтяне разгромили гордую 100-тысячную армию египтян. Тысячи машин и 700 танков русского производства, в том числе самых современных, были захвачены или уничтожены. Качественное превосходство людского состава, а в особенности офицерского, твердое сознание израильтян, что они воюют за самое существование своей страны и за жизнь своих жен и детей, их неумолимая решимость, гибкость и быстрота в принятии решений, маневренность в сочетании с превосходной подготовкой - вот решающие факторы, которыми можно объяснить израильскую победу. Но такой быстрый и драматический результат никогда не был бы достигнут без безраздельного господства, достигнутого израильскими ВВС во всем ближневосточном воздушном пространстве. Для египетского танкиста было малоприятным переживанием пробыть четыре дня в своем танке без воздушного прикрытия, служа мишенью израильским реактивным самолетам. Даже самые доблестные и решительные армии мира не могли бы выдержать таких беспрерывных бомбардировок и обстрелов с воздуха. "Мы непрерывно бомбили их, - заявил генерал Ход, командующий израильскими ВВС. - Мы не повторили ошибки, допущенной нами в 1956 году. Тогда мы атаковали египтян с восточной стороны Синая, и они смогли вывезти большую часть своего вооружения. На этот раз мы с самого начала блокировали западные подступы к Митле, перерезали пути отхода, а затем нанесли им удар с запада на восток". К тому времени, когда в четверг поздно ночью египетское правительство согласилось на прекращение огня, немного осталось от семи полностью укомплектованных египетских дивизий в Синае, кроме тысяч солдат, этих жалких остатков армии, в одиночку или группами бредущих в Египет. Большая часть вооружения была захвачена или уничтожена. Многие египтяне-феллахи (крестьяне) из районов Дельты и берегов Нила, непривычные к ношению обуви, бросили ботинки и личное оружие, когда бежали по пустыне за запад. Пустыня и бедуины неласково встретили беглецов. Уцелевшие машины были, как правило, заняты офицерами. Покорные же крестьяне, обманутые своим правительством, одураченные и преданные безумием и честолюбием Насера, брошенные своими офицерами на милость врага и пустыни, отчаянно боролись за возвращение домой. Некоторые находили воду и еду в сотнях машин, которые громоздились на обочинах дорог, покинутые людьми, словно остатки крушения, и после многодневного перехода под губительным зноем пустыни, достигали канала. Отсюда они вплавь добирались до другого берега или сдавались в плен израильтянам, которые переправляли их на катерах из Кантары в Египет. Но многие не добрались до канала. Тот, кто летал над пустыней через неделю после войны на небольшой высоте, мог видеть их, валявшихся небольшими группами на песке, в том месте, где они упали. Некоторые лежали распростертые с обращенным к небу почти обугленным солнцем лицом. Даже для тех, кто выжил, это было страшным испытанием. Один египетский пилот, сбитый израильтянами над Синаем, провел три дня в пустыне. В среду утром он и два других пилота получили задание от самого египетского главнокомандующего фельдмаршала Амера подняться в воздух на последних трех МИГах-17, которые остались неповрежденными на авиабазе Фаид, и атаковать израильские силы в Синае. Когда его самолет был подбит, он выбросился с парашютом и приземлился в пустыне. Он освободился от своего летного костюма русского производства, который стеснял его движения и был слишком теплым для блуждания по пустыне. Вскоре он встретился с двумя другими египетскими солдатами, к которым примкнул. У них почти не было запасов воды. На следующий день они увидели джип, на котором ехал египетский офицер. Они махали ему и кричали, и машина на мгновение замедлила ход. Но она не остановилась. На второй день они встретили бедуина на верблюде и попросили у него напиться. Бедуин ответил, что неподалеку есть источник и обещал через час вернуться. Они прождали его весь день, но он не пришел. Наконец, на третий день, когда они более двух суток ничего не пили и умирали от жары и усталости, они наткнулись на израильский патруль, который взял их в плен. Заметив на дорогах Синая отбившихся - при условии, что те были без оружия и держали руки на голове, - израильтяне останавливали свои машины, чтобы дать им воды или подвезти к каналу. Вертолеты и наблюдательные самолеты также получили указание искать египетских солдат. Обнаружив их, что случалось нечасто, пилоты сбрасывали им воду. Израильтяне не могли взять их всех в плен, но помогали им добраться до канала. Тем, кто умел плавать, предлагали переплыть на другой берег в месте, где ширина канала не превышала 100 ярдов. Одна группа египтян, успевшая проплыть половину пути была скошена с западного берега канала пулеметным огнем их соотечественников. Это видели некоторые иностранные журналисты. Трудно понять мотивы такого поступка: возможно, что Насер и высшие офицеры египетской армии, желая навеки похоронить правду о разгроме своей армии в песках Синая, не хотели допустить их возвращения. Переправа военнопленных впоследствии осуществлялась на более регулярной основе. Их перевозили на двух небольших катерах из Кантары на египетскую сторону канала, где их помещали в лагеря, оцепленные колючей проволокой. Однако израильтяне взяли в плен большое количество египетских офицеров, в том числе генералов. Их общее число доходило до 5 тысяч, и израильтяне пытались обменять их на 10 своих соотечественников, которые содержались в египетском плену. Когда вопрос об обмене военнопленными стал актуальным, египтяне не переставали торговаться. Глава десятая. ГОЛАНСКИЕ ВЫСОТЫ Сирия присоединилась к войне против Израиля на суше только во вторник 6 июня. Для израильтян было неожиданностью, что эта наиболее крикливая и враждебная Израилю арабская страна не выступила в понедельник. По мнению бригадного генерала Элазара, причина этой нерешительности сирийцев заключалась в раздражении, с которым они встретили союз, заключенный за две недели до начала войны между Египтом и Иорданией. Кроме того, сирийцы выжидали результатов военных действий на Синайском полуострове, прежде чем испытать свое собственное военное счастье. Очевидно, они, подобно иорданцам за день до этого, поверили лжи, распространенной Каиром, и открыли огонь из своих позиций в горах по всей пограничной полосе - от самой южной точки на берегу Тивериадского озера* до Баниаса, у подножия горы Хермон. * Озеро Кинерет. В начале июня израильтяне заметили концентрацию крупных сирийских сил в районе таможни, против израильской деревни Мишмар ха-Ярден. В состав этих войск входили несколько пехотных, одна танковая и одна моторизованная бригада. Большое число сирийских танковых частей было сосредоточено также на пограничной дороге из Кунейтры к таможне. Израильтяне сочли это достаточным доказательством того, что сирийцы готовят наступательную операцию. Захваченные израильтянами при взятии Кунейтры документы подтвердили намерения сирийцев прорваться в Израиль в трех направлениях. Главный удар они намеревались нанести в направлении Хайфы через Мишмар ха-Ярден. Из этого же направления другая группа сирийских войск должна была повернуть и начать наступление на Назарет. Целью второго удара было продвижение на Афулу через Тель-Кацир на южной оконечности Тивериадского озера и долину реки Иордан. Третье направление сирийских войск пролегало по плану через территорию Ливана к городу Акре. Однако в ходе войны сирийцы осуществили только три атаки, да и то местного значения, каждую силами одного пехотного батальона, усиленного 1520 танками. Атаки были направлены против израильских поселений Тель-Дан, кибуц Дан в Шеар-Ишув - крайнего пункта на северо-востоке страны. Это произошло 6 июня. "По моему мнению, - заявил впоследствии генерал Элазар, - эти атаки были маневрами с целью привлечения наших сил к этому району и, возможно, для достижения незначительных территориальных успехов. Это дало бы противнику повод бахвалиться тем, что ему удалось овладеть одним или двумя нашими поселениями". Израильтяне оставались в обороне в течение первой половины недели и, начиная со вторника, подвергались интенсивному артиллерийскому обстрелу с Голанских высот. По словам генерала Элазара, на протяжении первых трех дней обстрела израильтяне ни разу не ответили на огонь противника, чтобы не выдать своих позиций, так как вся местность хорошо просматривалась сирийцами, разместившимися на высотах. Сами израильтяне не могли засечь (разве что с воздуха) позиции, с которых сирийцы вели огонь. С понедельника вся израильская авиация была занята уничтожением египетских, иорданских и сирийских военно-воздушных сил. Во вторник и среду ее усилия были направлены на выведение из строя танков и на прикрытие с воздуха наступающих израильских войск в Синае и в районах западнее Иордана. Но уже в четверг, пятницу и субботу она смогла обратить всю свою мощь против Сирии. На протяжении 19 лет сирийцы неустанно трудились над сооружением севернее Тивериадского озера большой "линии Мажино" из подземных бункеров, вкопанных танков и орудийных гнезд вдоль горной цепи, господствующей над израильскими долинами на западе. Генерал Пелед, командир одной из дивизий, подчиненных Элазару, рассказывал: "Эти укрепления уходили на 10 с лишним миль в глубину. Не было так называемых, первой, второй и третьей линии обороны: только сплошные укрепления и огневые позиции ряд за рядом". По словам генерала Элазара, сирийцы могли обрушить на израильтян более 10 тонн снарядов в минуту из 265 орудий, сосредоточенных вдоль горной цепи. Он исключил из этой цифры ракеты из русских "катюш" на собственной тяге. Каждая такая установка снабжена пусковым устройством и может выпустить 24 ракеты в минуту. Элазар заметил, что ракеты с 10-мильным радиусом действия и боевым зарядом в 10-15 фунтов, не обладая большой прицельной точностью, все же поражают значительную площадь. Впоследствии израильтяне обнаружили на Голанских высотах среди трофеев русские 130-миллиметровые орудия последнего образца с дальнобойностью 16 миль. На них была выбита дата выпуска: "1966". В горах было также установлено 200 зенитных орудий. В четверг 8 июня израильская авиация обрушилась всей своей мощью на эти огневые позиции. Командующий израильскими ВВС генерал Ход рассказывает об этой операции: "Мы сбрасывали бомбы с неконтактными взрывателями, которые взрывались над позициями зениток и оказывали разрушающее действие. После вывода из строя батарей зенитных орудий, израильская авиация взялась за сирийскую артиллерию, извергавшую ураганный огонь на израильские позиции и поселения в долине. В пятницу и субботу израильские самолеты беспрерывно бомбили сирийские бункеры. Бетонные стены этих бункеров были такой толщины, что израильские бомбы в 500 и 1000 фунтов не могли пробить их. Напалм также оказался неэффективным, ибо бункеры имели навесы, не допускавшие проникновения внутрь горючей смеси. Тем не менее израильские самолеты в течение всего дня с 10-минутными перерывами бомбили эти укрепления. "Мы непрерывно бомбили их, чтобы подорвать боевой дух сирийцев, - заметил генерал Ход. - Даже ночью мы не давали им спать". В субботу утром началось бегство сирийцев из бункеров. Израильские самолеты преследовали их до установленной самими израильтянами границы, проходившей в 25 милях южнее Дамаска. Генерал Элазар намеревался штурмовать Голанские высоты 6 июня, когда сирийцы начали обстреливать израильские поселения и позиции вдоль границы и, как уже писалось, трижды вторгались незначительными силами на израильскую территорию. Он был убежден, что мог достигнуть цели даже без подкрепления, которое должно было прибыть с Иорданского фронта в конце недели. Но выступление несколько раз откладывалось. Последнее решение перенести срок с четверга на пятницу было, очевидно, принято Данном по двум главным причинам: дать израильской авиации время "размягчить" сирийскую оборону и предоставить отдых войскам, переброшенным с других фронтов, где они сражались без передышки с понедельника. Бесспорно, обладая более крупными силами, израильтяне могли бы овладеть высотами за более короткий срок, а время, как знали Даян и правительство, было жизненно важным фактором. Существовала, по-видимому, и третья причина. Возможно, что в четверг рано утром, ко времени, когда планировалось начать наступление, израильтяне уже знали, что Сирия ночью должна дать ответ на призыв Организации Объединенных Наций прекратить огонь. Подвергнувшись массированному удару и теряя почву под ногами, как это случилось с Египтом, сирийцы с большей готовностью согласились бы на перемирие и впоследствии соблюдали бы соглашение. Но такой исход не устраивал израильтян, желавших довести дело до конца. Вероятно, они решили отсрочить операцию на сутки и провести ее с максимальной быстротой после того, как Сирия отвергнет или нарушит соглашение. Когда до израильских солдат, томившихся в окопах на сирийском фронте, дошла весть, что Сирия, вслед за Египтом, согласилась прекратить военные действия в 3.20 по гринвичскому времени, они были жестоко разочарованы. Один израильский парашютист так описывает свое настроение: Мы все хотели выступить против сирийцев. Мы мало думали о египтянах, испытывали определенное уважение к иорданцам, но самые большие счеты у нас были с сирийцами, которые в течение 19 лет подвергали обстрелу наши кибуцы. Так говорил один из тех, кого должны были сбросить с самолета в понедельник ночью в район Ариша в Синае. Когда же эту операцию отменили, его часть была передислоцирована на Иорданский фронт, а оттуда в среду утром - на горные склоны, возвышающиеся над Тверией на западном берегу Тивериадского озера для подготовки наступления на Сирию. Большое количество захваченных иорданских машин было присоединено к их колонне, а захваченные иорданские знамена весело развевались на их джипах и полугусеничных транспортерах. Их приветствовали по всей дороге жители деревень, мимо которых лежал их путь, им дарили цветы, сигареты и бутылки пива. Подобно тому, как Наполеон посадил по обе стороны главных дорог Франции деревья, чтобы его солдаты могли идти в тени, так израильтяне за двадцать прошедших лет посадили по два ряда деревьев по обеим сторонам дорог, чтобы замаскировать свой транспорт в случае воздушных налетов. Таким образом, западнее Тивериадского озера израильские танки были прикрыты. Тот же парашютист замечает: Сначала мы отправились в Египет, потом в Иорданию, потом в Сирию. Мы даже думали, что совершим прогулку в Ливан... Нам, парашютистам, нравится осматривать достопримечательности. Места вокруг озера Кинерет в Галилее прекрасные, иногда напоминающие Швейцарию. Мы разбили лагерь в горах около одного старого мошава.* Так как нам здесь предстояло ждать, то мы подвели воду из оросительного канала, соорудили душ и разместились вокруг него. Мы стали специалистами по садам и комарам. На северном берегу озера виднелись поля Альмагора, подожженные сирийскими снарядами. Ночью небо над ними было красным. * Кооперативное сельскохозяйственное поселение. Мы включили свои радиотранзисторы. Передавали, что сирийцы обстреливают наши кибуцы. Но мы видели только, как наша артиллерия в самолеты беспрерывно бомбят сирийцев. Их позиции подвергались бомбардировке в течение двух дней. Небо все время было красным. Всякий раз, когда наша артиллерия поражала какую-нибудь цель, мы все ликовали, как, думаю, еще где-нибудь в мире. Наступил и минул срок начала прекращения огня - 3.20 по гринвичскому времени. Ненадолго смолкла артиллерийская канонада, и израильтяне отозвали свои самолеты. Но вскоре все снова вернулось к "нормальному" состоянию: артиллерия возобновила огонь и немного спустя израильская авиация возобновила налеты. Какая сторона нарушила перемирие (если предположить, что нарушила только одна сторона, что само по себе вызывает сомнение), установить невозможно. Бесспорно, что израильтяне очень хотели добраться до сирийцев и что они сочли бы кампанию, законченную с ударом часов, весьма неудачной для себя. Они видели в сирийцах главных виновников ситуации, приведшей к войне. Сирийские же войска, чувствовавшие себя в безопасности под защитой укреплений и орудийных стволов, не видели основания подчиняться решению о прекращении огня, независимо от того, исходило ли оно из Нью-Йорка или от их собственного правительства. Поэтому в пятницу утром генерал Элазар получил приказ атаковать противника, и в 11.30 войска под его командованием начали молниеносное наступление. По словам генерала, сирийцы следующим образом расположили свои силы: три кадровые бригады - 11-я, 8-я и 19-я держали позиции круглый год; две пехотные бригады стояли в тылу: 90-я севернее и 32-я южнее Кунейтры. Каждой из этих пяти пехотных бригад был придан батальон танков Т-34 и самоходных установок СУ-100, а также 30 танков, которые еще раньше были вкопаны в горах. В дополнение к этому имелась еще ударная группа из двух танковых и двух моторизованных бригад, усиленных еще перед войной одной танковой и одной моторизованной бригадой. "С тех пор, как мы решили, что наиболее удобными районами для совершения прорыва являются самый северный и самый южный участки израильско-сирийской границы, мы начали проводить ложное наступление в районе Коразим, в самой северной точке Тивериадского озера", - заметил генерал Элазар. В четверг ночью под покровом темноты была сформирована воинская часть, в которую вошли мотострелки, парашютисты, танковая бригада и саперы с бульдозерами. В пятницу в 11.30 израильтяне начали наступление на Сирийском фронте в районе Кфар-Сольд. Они избрали для наступления одно из наиболее крутых и потому наименее укрепленных мест. Усиленная танками ударная пехотная группа, количественно превышавшая бригаду, начала штурм горных укреплений неподалеку от Эйн-Фите и Зауры, лежавших на уровне 1500 футов над долиной. Первыми должны были пройти бульдозеры, чтобы проложить путь танковым и моторизованным частям, следовавшим за ними. Бульдозеры, экипажи которых состояли из саперов, шли без какого-либо прикрытия. Продвигаясь зигзагами по крутым склонам, пролагая путь танкам и пехоте на транспортерах, они действовали под ураганным огнем сирийцев, обстреливавших колонну из своих танков, вкопанных в землю. Эти танки были почти неуязвимы, так как над землей возвышались только их пушки и башни. Израильтяне несли тяжелые потери. Командир батальона подполковник Мося Клейн, который вел свои войска в атаку, был убит. Его заместителя, принявшего на себя командование, вскоре постигла та же участь. Командование передавалось все ниже по рангу, по мере того как гибли другие заместители. Вкопанные сирийские танки были наконец выведены из строя израильскими пехотинцами, которые взбирались на них, открывали люки и бросали внутрь ручные гранаты. Из восьми бульдозеров, пролагавших дорогу, вернулись только пять. Но лишь некоторые водители вернулись вместе с ним. Затем пехотное соединение атаковало сирийские опорные пункты Тель-Азазият, Тель-Факр в Бурж-Бравиль. В Тель-Факре, самом укрепленном из них, разыгрались жестокие бои. Первая волна пехоты достигла позиций, огороженных колючей проволокой, некоторые солдаты второй волны прорвались через проволоку и минное поле, третья волна достигла траншей. После трехчасовой схватки, которая, по словам Элазара, велась главным образом "кулаками, ножами, зубами и прикладами", позиция была взята. Тем временем сирийская артиллерия вместо того, чтобы направить огонь на дороги, по которым продвигались израильские солдаты, продолжала по своей многолетней привычке обстреливать поселения. Артиллерийский обстрел, по-видимому, был совершенно неэффективным, ибо в кибуцах имелись надежные подземные убежища для женщин и детей, а все мужчины были в окопах. Когда война кончилась, генерал Элазар подвел итог результатам, достигнутым сирийской артиллерией за эти 4 дня беспрерывного и интенсивного огня: "205 домов, 9 курятников, 2 тракторных парка, 3 клуба, 1 столовая, 6 амбаров, 30 тракторов и 15 автомашин были поражены снарядами; 175 акров садовых насаждений и 75 акров под зерновыми культурами были выжжены; потери в людах - 2 убитых и 16 раненых, преимущественно легко" При таких жалких результатах вполне понятно раздражение, которое сирийцы вызвали у своих русских инструкторов. Однажды, в разгар боя, израильтяне перехватили радиограмму по-русски: "Прекратите обстреливать селения, стреляйте по войскам". На другом этапе было перехвачено новое шифрованное сообщение: "Черные убегают". "Возможно, это относилось к овцам", - заметил начальник израильской разведки генерал Ярив. Генерал Элазар также подтвердил факт перехвата радиосигналов на русском языке, в частности даже указаний по корректировке артиллерийского огня. Когда началось наступление израильтян на главном направлении, Элазар предпринял также на южном направлении две вспомогательные атаки в районе Гонена и Ашмуры, чтобы держать сирийцев в неведении, откуда может последовать главный удар. Эти две одновременные атаки создали прорыв, по которому другая танковая группировка израильтян продвигалась в субботу утром от Гонена к Равийе, чтобы поддержать здесь наступление. К вечеру израильтяне имели уже два плацдарма на высотах. Элазар говорил впоследствии: Мы не развивали свой успех в ту ночь, так как приходилось двигаться по отвесным и узким дорогам. Мы столкнулись со многими серьезными трудностями в этих операциях по подъему: трудностями в вождении танков и в доставке снабжения. Потребовалась ночь, чтобы мы могли перегруппировать свои силы и нанести утром свой второй удар. При сильном прикрытии с воздуха израильтяне на следующий день приступили ко второму этапу наступления, взяв направление на Кунейтру. Вновь сформированная израильская танковая группа начала на рассвете продвигаться на Тель-Тамру, тем самым облегчив бригаде "Голани" овладеть Баниасом. Прежде чем свернуть на восток, чтобы принять участие в битве за населенный пункт Масаду, бригада "Голани" очистила весь северный район вдоль сирийско-ливанской границы от сил противника. Тем временем главные силы, совершившие за день до этого прорыв, шли на Кунейтру. Танковая группа, которая прорвалась на участке вблизи Гонена, поспешно продвигалась по труднопроходимой гористой местности к Равийе. Израильским танкам пришлось преодолеть многочисленные гнезда противотанковых пушек, прежде чем повернуть на Кунейтру. Выполнив свое задание в районе Баниаса, бригада "Голани" также направилась на Кунейтру, чтобы выбить сирийцев из города. В субботу в 13.00 Кунейтра была окружена и в 14.30 взята. По прошествии 27 часов с начала сражения на Сирийском фронте, по мнению израильтян, в боях не участвовали только две бригады противника - одна танковая и одна моторизованная, - которые были размещены в районе Кунейтры, а затем, после распада сирийской армии, отступили к Дамаску, чтобы защищать столицу. Генерал Элазар сказал позднее: После взятия Кунейтры нам оставалось только внести несколько последних изменений на карту границ завоеванных территорий. Почти ничто не преграждало нам путь к Дамаску. Я думаю, что нам потребовалось бы 36 часов, чтобы войти в этот город. По оценке Элазара, 1000 сирийцев было убито и 500-600 взято в плен. Израильтяне потеряли 115 человек убитыми и 306 ранеными. По израильским оценкам, сирийцы потеряли треть из своих 300 танков, которыми они раньше располагали (40 танков попали неповрежденными в руки израильтян). Были выведены из строя свыше 50 процентов орудий восьми сирийских артиллерийских дивизионов. Оставшаяся половина артиллерийского парка была захвачена израильтянами. Ранним субботним утром другое израильское соединение под командованием бригадного генерала Пеледа пересекло сирийскую границу, начав выступление из южной точки побережья Тивериадского озера. Оно состояло из пехотных частей, бравших высоты у Тавафика, танковых сил, которым удалось пробиться из долины Ярмука вверх, парашютистов, переброшенных на вертолетах в тыл сирийцам, чтобы перерезать их коммуникационные линии. Дополнительная бронетанковая группа, которая в то утро также вступила в Сирию, продвигалась через Дабусийю, очистила этот район от войск противника и соединилась с силами Пеледа у Бутмие. Парашютист, высказывания которого уже приводились, был в числе людей генерала Пеледа, переброшенных в Сирию на вертолетах. Он дает следующее описание событий: Полет занял 6 минут. Это была чудесная прогулка, не хватало только стюардессы. Мы пролетели над сирийским зенитным орудием с прислугой из четырех солдат. Они не сделали ни одного выстрела. Такое возможно только в арабской армии. Мы приземлились на пшеничное поле и прикончили их. Мы овладели армейским лагерем около Фика. Все солдаты бежали оттуда, оставив одного часового у ворот, мы сняли его. По сравнению с иорданскими лагерями, где чувствовалось влияние прежней британской подготовки, сирийские лагеря были очень грязные. Еды не было: только шоколад и одеколон. Море одеколона. Даже танки были забиты шоколадом и одеколоном. У сирийцев отвратительные сигареты, много хуже иорданских. Но у них чудесные финики. Мы зашли в блиндаж, который, видимо, был занят двумя офицерами, ибо там лежали два матраца. От одного шло такое зловоние, что мы сожгли его. Это была очень трудная работа, ибо он не загорался и тлел долгое время, запах вызывал тошноту. В Фике к нам примкнуло несколько морских командосов. На море им нечего было делать и поэтому, желая сразиться с врагом, они оказались на суше. Через полтора часа после приземления к нам на помощь прибыла танковая колонна. Командир танка крикнул нам: "Здесь одни ослы или есть также танки?" Танков не было. В тот вечер мы слушали прогноз погоды по радио. Обычно приводятся данные по Тель-Авиву, Галилее и Негеву. Но в этой сводке говорилось также о температуре в Газе, на Западном берегу Иордана, в Кунейтре, в Синае и в Шарм а-Шейхе. Мы с ликованием встречали упоминание каждого нового места. С того места на плато, где мы находились, открывался вид на озеро Кинерет и холмы на другом берегу. Едва стемнело, во всех кибуцах зажглись огни. Освещение было более ярким, чем когда-либо за последние 19 лет. За кибуцами виднелись гора Табор и город Цфат. В кибуце Тель-Кацир тут же под нами в долине устроили гулянье, продолжавшееся до 4 часов утра. К субботнему вечеру у нас набралось много пленных. Мы усадили их на обочине дороги так, что они не могли следить за тем, что происходит на дороге. Они сидели на солнцепеке, но, к сожалению, мы не могли найти тенистого места, ибо такового не было. В воскресенье меня назначили сопровождать колонну со снабжением, и мы направились к Бутмие. На Голанском плато чудесно. Пшеница созрела для жатвы, изредка попадались помидоры и перец. Наши парни очистили от сирийцев всю горную цепь и отрезали их с тыла. Вдоль дороги валялись горы трупов: вид не из приятных. Официально Шестидневная война окончилась в субботу в 19.30 после прекращения огня, достигнутого в результате повторного призыва Совета Безопасности прекратить военные действия и согласия сирийцев и израильтян последовать этому призыву. Благодаря подвигу своей армии, беспримерному в современной истории, израильтяне, окруженные врагом, превосходящим их по количеству и качеству вооружения и обладающим абсолютным численным перевесом, вели борьбу на трех фронтах и не только выжили, но и одержали блестящую победу. Говоря словами парашютиста: Израиль интересная страна - в ней никогда не соскучишься. Началась война, через 6 дней она окончилась, и весь мир перевернулся. Глава одиннадцатая. ПОСЛЕДСТВИЯ ВОЙНЫ После прекращения огня потребовалось немного времени, чтобы весь мир осознал, что Израиль стал самой большой силой на Ближнем и Среднем Востоке. Израиль показал, что, вероятно, за исключением Турции, он обладает самой боеспособной армией в этом районе. Для страны с населением в два с половиной миллиона человек, противостоящей 40-миллионному населению арабских стран, активно участвовавших в войне, это был головокружительный успех. Ясно, что военное превосходство Израиля останется еще долгое время доминирующим фактором ближневосточной политики. Только открытая интервенция России или Соединенных Штатов - этих двух сверхдержав - может изменить такое соотношение сил. Победа Израиля означает крупное поражение не только арабского мира, но и Советского Союза. В течение последних 20 лет Советский Союз вел политическую игру на Ближнем Востоке, неуклонно преследующую цель устранить военное, политическое и экономическое влияние Англии, Франции и Соединенных Штатов и заменить его своим собственным. По иронии судьбы эта политика толкнула Советский Союз одним из первых признать Государство Израиль. Начиная с 1955 года, Советский Союз, заклю