мне  сейчас нужно  будет поддержать его,  потому  что  если
пойдут реформы в России, то пойдут они и в других республиках.
     -- Ключевой вопрос состоит в следующем, -- прервал Буш, --  считаете ли
вы, что Россия, Ельцин стремятся  захватить Центр? Чего  они хотят? Хотят ли
они  еще  более  сузить  роль  Центра,  вашу роль?  Это затрудняет  для  нас
определение позиций. Нам нелегко разобраться в ситуации.
     Горбачев  признал,  что  такие попытки имеют место. Но  он убежден, что
Россия нуждается в новом союзном Центре. Это единственная законная форма для
осуществления  ведущей  роли  России   в  союзе  республик.  Они  не  примут
непосредственного руководства со стороны России. Вот почему они выступают за
союзный  Центр. Большинство  из  них за  всенародные  выборы президента. Мне
казалось,  что у меня с Ельциным было  понимание на этот счет. Но  последняя
его речь вызывает разочарование. Если он изолирует Россию, разрушит Союз, то
это будет иметь разрушительные  последствия и для  России. Я, говорил М. С.,
сохраняю  оптимизм.  Продолжаю  работать   с  республиками  совместно  и  по
отдельности. И  хочу подчеркнуть: сегодня это фундаментальный,  судьбоносный
вопрос не  только для  нас, но и для  Запада, для США. Вам предстоит сделать
стратегический выбор. Сейчас  необходима поддержка продолжению курса реформ,
ибо от этого зависит будущее  Союза,  такого Союза,  который, как я убежден,
нужен и Соединенным Штатам, и другим странам.
     Перейдя на конкретику,  М. С. просил  решить вопрос о продовольственном
кредите в 3,5 миллиарда долларов и о платежах по  задолженностям. Для  этого
последнего  необходима  срочная  помощь наличными  в  размере 370  миллионов
долларов плюс  финансовый кредит  от  Саудовской  Аравии и  Южной  Кореи  (1
миллиард).
     -- Думаю,  все мы  понимаем,  --  нажимал М. С.,  -- что поставлено  на
карту. Что произойдет с Союзом -- будет иметь последствия для всего мирового
процесса...
     В  ответ  Буш  произнес многозначительную  речь,  которую я  постараюсь
воспроизвести детально (тем более при  записи  мне помогало то, что я слышал
сказанное сначала по-английски, потом в переводе).
     -- Я  буду  предельно откровенен, -- начал Буш. -- Надеюсь,  ты  знаешь
позицию  нашего правительства:  мы  поддерживаем  Центр. Не  отказываясь  от
контактов с республиками, мы  выступаем в поддержку Центра и тебя лично. Еще
до путча  я  выступил с речью  на Украине, которая стоила  мне  определенных
политических издержек  дома.  Меня  критиковали за  то, что я якобы "продал"
Украину.   Конечно,  этого  не  было.  Но   я  выступил   против  бездумного
национализма.
     Мы поддерживали и  поддерживаем  контакты с Ельциным, с  руководителями
других республик, но  делаем  это  не за твоей спиной. Я  задал свой  вопрос
потому, что  в конгрессе  и  в администрации  многие  удивлены его речью, не
могут понять, что  она означает. С этим связан и вопрос о кредитоспособности
Советского Союза.
     Согласно нашему законодательству я  должен удостоверить конгресс в том,
что  наши  заемщики  кредитоспособны.  Я  не  могу обойти требование  нашего
законодательства.  Мы  считаем,  что можем сейчас  пойти  вам  навстречу  по
кредитам,  хотя и не в полной мере. Но нам необходимо иметь уверенность, что
республики полностью  понимают свою ответственность. Мы хотим вам помочь, но
нам   нужны  определенные   дополнительные  гарантии,   касающиеся   позиций
республик.
     --  Давайте  говорить откровенно,  --  прерывает  Горбачев,  --  10--15
миллиардов долларов -- это не такая уж огромная сумма, чтобы мы не смогли ее
вернуть.  Если  сейчас  мы с  вами просчитаемся,  то  со  временем  придется
заплатить  гораздо более  высокую  цену,  речь  идет не  о  чем-то  обычном,
рутинном.  Речь  идет  об   огромной  стране,   которая  переживает  великие
трансформации,  и здесь рутинные подходы неприемлемы, и ссылки на конгресс и
экспертов меня не убеждают. Необходимо политическое решение.
     "Я хочу заверить тебя в нашем понимании, --  говорит  Буш.  -- Я именно
потому еще раз спрашиваю: считаешь ли ты  возможным возврат  к тоталитарному
режиму? Это было бы плохо для всего мира, для США. Ибо это положило бы конец
нашему плодотворному сотрудничеству".
     -- Именно поэтому сейчас  необходимы конкретные  действия, -- подхватил
М. С.
     -- Тем не менее мне приходится учитывать и общественное мнение у нас, в
США. Я не  могу спорить с той цифрой потребностей в продовольствии,  которую
ты назвал. Но мы не можем в полной мере удовлетворить эту просьбу. Сейчас мы
можем  принять  решение  лишь  о выделении  сельскохозяйственного кредита  в
размере 1,5 миллиарда  долларов, причем часть его предоставляется сейчас же,
а часть  -- после  первого  января.  Мы надеемся, что это поможет вам пройти
период, в ходе  которого окончательно определятся отношения между  Центром и
республиками.  Ты  знаешь, как решительно  выступил  в  поддержку Советского
Союза министр  финансов Брейди на  сессии МВФ в Бангкоке,  это даже  вызвало
недовольство  других членов "семерки". Если ты  сейчас предпочитаешь,  чтобы
этот вопрос не обсуждался  публично, давай так и  сделаем. Полтора миллиарда
--  это максимум на  данный момент. К вопросу о сельскохозяйственном кредите
можно было бы вернуться позднее, когда прояснится степень участия республик.
Но данная сумма позволяет начать процесс.
     Я  не хотел  бы, чтобы объявление о  сумме,  которая  может  показаться
недостаточной, вызвало у вас трудности  дома.  Может быть, лучше ни о чем не
объявлять,  но это максимум, который мы  можем выделить на  данный момент. И
хотя  госсекретарь  Бейкер  иногда  творит  чудеса  в конгрессе,  надо  быть
реалистами.
     После заверений М. С. взял слово Джеймс Бейкер:
     -- Позвольте сделать заявление общего  характера.  Я думаю, ты  знаешь,
что  мы поддерживаем и будем стремиться впредь  поддерживать ваши  усилия по
реформированию Советского Союза.  Ты знаешь, что мы воздействовали на других
доноров,  в  частности Саудовскую Аравию. Президент  фактически пошел на то,
что предоставляются непосредственно государственные кредиты США, то есть они
гарантируются  полностью.   Мы  считаем  сейчас  необходимым  иметь  подписи
республик  под  кредитными  документами,  это  даст  президенту  юридическое
основание ставить вопрос перед конгрессом.
     В  настоящий  момент  мы  можем  выделить  примерно  полтора  миллиарда
долларов.  250 миллионов  --  в виде дара по линии продовольственной помощи,
которая предоставляется бесплатно, остальное --  кредитные гарантии.  Из них
250 миллионов в данный момент и миллиард -- через 60 дней. Вот что мы сможем
сделать сейчас.
     Что  касается новых проектов  по продовольствию, будем их осуществлять,
но  они  не  имеют быстрого эффекта. Мы понимаем,  что  наше предложение  не
полностью покрывает  ваши  потребности, но в данных обстоятельствах это  то,
что  мы  можем  сделать. Тебе я  скажу  одну вещь, которую  не может сказать
президент. Ты  знаешь, что  мы  были в  контакте  с тобой в июне этого года,
когда  пошли  слухи  о  павловском  перевороте.  Мы  подчеркивали тогда, что
заинтересованы в стабильности Советского Союза, в том, чтобы советский народ
сам  определил  свое будущее. И мы  считаем,  что это значительный аргумент,
показывающий, что  мы  понимаем необходимость Центра. На прошлой  неделе  мы
получили тревожные  сигналы  о  содержании предстоящей  речи Ельцина,  в том
числе  о  том, что  там будет призыв к ликвидации МИД СССР, заявление о том,
что Россия будет защищать  русские меньшинства, где бы  они ни находились, и
т. п. Мы обратились к официальным лицам РСФСР  и поставили вопрос  так:  что
происходит,   почему   накануне   мирной   конференции   по   урегулированию
арабо-израильского  конфликта делается такой  шаг?  Это подорвало бы  усилия
Советского Союза. Мы выразили надежду, что этого не произойдет. Нас удивило,
что  в  вопросе  о  меньшинствах не  было никакого упоминания  хельсинкского
процесса. Очевидно, в республиках возникнет сейчас озабоченность, и со своей
стороны  постараемся  что-то  сделать,  не исключено,  что  сможем  каким-то
образом помочь тебе. Нам было бы интересно  получить конкретную информацию о
том,  что  является  в  речи  отходом  от договоренностей,  достигнутых  при
выработке Союзного договора.
     -- Ельцин звонил мне  накануне своего выступления в парламенте России и
ничего не сказал о том, что в речи будут спорные положения, -- заметил Буш.
     -- Он говорил только о хорошем, -- добавил Бейкер,
     --  Вы  должны учитывать, --  пояснил М.  С., -- руководители республик
хотят продемонстрировать, что у них есть  контакты с  президентом США, хотят
разыграть эту карту  для  удовлетворения своих  амбиций. Я  думаю, мы сможем
выровнять ситуацию, это  будет  непростая  задача. Но  именно поэтому я  так
настойчиво  ставлю   вопрос   о  продовольственных  кредитах   и  финансовой
поддержке. Сейчас я в этом нуждаюсь.
     --  Я только просил бы тебя  учитывать, что  для меня  ситуация  сейчас
иная,  чем  прежде. Я,  конечно,  буду говорить  с  нашим  представителем  в
"семерке", -- подвел итог Буш.
     Горбачев  поднял  в  конце  вопрос  об односторонней инициативе Буша  и
сокращении вооружений.  Буш поинтересовался: получил ли Горбачев его  письмо
на этот счет?
     -- Да, -- ответил М. С., -- считаю его очень конструктивным и полезным.
     Сообщил,   что    подготовлена   встречная    инициатива,    одобренная
Государственным советом, и передал американцам ее содержание.
     Прилагаю эту бумагу.
     Потом  была  совместная  пресс-конференция.  Буш  старался  не показать
разность "весовых  категорий", а М. С. -- не  из  тех,  кто "позволил" бы...
Держался как ни  в  чем не бывало,  но  "реалистично". И в общем на этот раз
выступал на пресс-конференциях и в интервью удачно.
     Ужин у короля (+Буш и Гонсалес). До сих  пор  не может М. С. опомниться
от  впечатлений: они возмущались  речью Ельцина на съезде в Кремле. И давали
понять,  что  без  Горбачева  им  трудно  представить  себе  то, что  раньше
называлось "Советский Союз".
     Потом  --  на несколько  часов  в сопровождении  наследного  принца  --
Барселона: олимпийские сооружения, дом Пабло Пикассо. Оттуда -- во Францию.
     Поездка в Латче (30 октября) -- президентский хуторок Франсуа Миттерана
в Пиренеях. Событие замечательное во многих отношениях. По прошествии недели
я  заглянул  в свои записи  и  вижу,  что  там много  смахивает  если не  на
завещание, то  на  напутствие политическим потомкам.  И  обязан, что  сумею,
воспроизвести.
     Перелет  из  Барселоны был кратким. С  аэродрома  ехали  по красивейшим
местам  предгорьев. Кстати, мимо Биорицца, где бывал 20 лет  назад, во время
первого  своего посещения Франции... На вечерней встрече,  устроенной  тогда
для нас  пятерых советских местной ячейкой компартии,  пришлось  произносить
экспромтом  речь  по-французски, чему удивился  сам  и удивил своих  коллег.
Очень был,  помню, собой доволен. Не узнал я города издали: теперь он больше
смахивает на индустриальный центр, а тогда был курортный тихий городок.
     Машины  свернули  с  шоссе  в  лес.   Пошла  узенькая  дорога,  сначала
асфальтированная, потом (так показалось) просто грунтовая -- для деревенских
телег. Ветки кустов хлестали по  стеклам машины. Минут через  10--15 выехали
на  полянку.  Огородная  ограда  из  слег,  какая бывает  в  наших небогатых
деревеньках  вокруг  изб.  Три хатки  -- иначе я  их  назвать не  могу:  под
соломой,  приземистые,  с маленькими  окошечками.  Сыро  вокруг,  сумеречно,
зелено, прохладно, ходят козы и куры. Возле "хат" развесистые деревья.
     Нас было всего несколько человек с Горбачевым: Раиса Максимовна, Андрей
Грачев, я, переводчик  и охрана. Остальные  сопровождавшие его на Мадридскую
конференцию улетели в  Москву прямо  из Испании или  оставлены были по  пути
недалеко от Латче -- в районном городке Сустоне.
     Миттеран  вышел  навстречу.  Поводил  по  своим  "владениям",  с  явным
удовольствием рассказывая, откуда у него такой семейный хутор, основанный аж
в  1793 году и купленный им  у крестьянина 28 лет назад. Он предпочитает его
трем другим "соответствующим" его рангу загородным резиденциям.  "Иногда, --
говорит,-- туда выезжал (я обратил  внимание на прошедшее время глагола) для
приема  иностранных  гостей.  Может,  мои  преемники  будут  более   активно
использовать  эти официальные резиденции. Пока же их  персонал не знает, чем
заняться".
     Раису  Максимовну увела мадам. Президенты, два помощника  и  переводчик
уединились в хате -- шале,  олицетворяющем кабинет: мягкие диваны  и кресла,
несколько книжных полок, камин.
     Протокольные  шутки.  Миттеран   объяснил,  как  он  представляет  себе
"программу" их общения.  Предупредил, что утром Горбачева с Раисой  разбудят
петухи. (Я потом заходил в комнатушку, которую им отвели на ночлег, -- очень
напоминало мне закуток в деревенских избах, где в детстве "на даче" проводил
я свои летние каникулы.)
     Пошел разговор  (дальше буду  цитировать  свои пометки).  Горбачев стал
рассказывать  о Мадридской конференции, поздравил Миттерана как одного из ее
инициаторов.  Ф.М. (далее  для  краткости  буду  их  обозначать  инициалами)
прервал, посожалев, что она состоялась  не по формуле, которую он предлагал:
пять  постоянных  членов СБ ООН под эгидой ООН.  Тогда  были  бы  поставлены
вопросы "по  сути  дела"  (оккупированные территории, израильские поселения,
западный берег  р.  Иордан,  сектор  Газа,  деление  Иерусалима...).  Это не
произошло из-за "слишком тесных связей" между Израилем и США. Шамир не хочет
участия  европейцев,  потому  что  они   поддерживают  отношения  с  ООП.  И
получилось, что конференция ограничилась лишь вопросом процедуры (дальнейших
переговоров)...  Но  и  это  уже  хорошо.  Тот  факт,  что есть  место,  где
противники могут говорить  -- а они, кстати,  обожают  поговорить,  и  те, и
другие, -- это уже достижение, -- заключил Ф. М.
     М. С. рассказал о трудностях подготовки:  до последнего момента не было
уверенности, явятся ли палестинцы. Условились с Бушем и Бейкером "давить" на
Шамира,  рассказал, как он сам  на встрече с израильским премьером  уламывал
его "занимать конструктивную позицию".
     Ему, Горбачеву, понравился разговор с Шамиром в Мадриде,  откровенный и
доброжелательный.  Правильно,  что он озабочен поставками  оружия на Ближний
Восток, просил, чтоб СССР прекратил их, на что М. С. возразил: тогда пусть и
США это сделают, с чем Шамир согласился. Понравилось М. С., что израильтянин
не  ограничился  темой  конференции,  а  заговорил  о  крупных  региональных
проблемах  --  энергетике,  пресной   воде,  экологической  опасности  --  и
рассчитывает в этом на связи с СССР.
     Итоговое впечатление М. С. от Шамира: он хочет править бал во всем этом
процессе. Но так не получится.
     Ф.М.  выразил  готовность  помогать "процессу",  если  с Францией будут
консультироваться. Но  он скорее пессимист: "Мы  имеем дело  с фанатизмом, с
фанатизмом с обеих сторон, а его трудно урезонить".
     -- Там два вида фанатизма, -- откомментировал М. С.
     --  Нет, это один сорт.  Тем более что  и темперамент у них похожий, --
возразил француз  и  вдруг попросил Горбачева  рассказать, что  происходит у
него "дома".
     --У нас сейчас самый критический этап, -- говорил М. С.  -- Он наступил
раньше,  чем рассчитывали. Были готовы программы движения  к рынку, к новому
Союзу, проект реформирования партии. Потому я и не покидал пост Генерального
секретаря: нельзя было бросать эту силу в том  ее состоянии. Но августовский
путч  все  сломал, разорвал механизмы власти, внес  сумятицу  в политический
процесс.
     Так что, с  одной стороны, мы имели  победу  демократии, а с другой  --
усугубление всех противоречий. После путча усилился сепаратизм. Определенные
силы воспользовались этим,  чтобы еще  больше  подорвать внутренние связи  в
стране.
     Многое от России  зависит.  Удалось с помощью  Государственного  совета
снять некоторое напряжение,  в  том числе  вокруг Ельцина.  И  это позволило
выйти на подписание Экономического соглашения. Сейчас проблема --  выход  на
Союзный договор. С Ельциным договорились (вместе готовили проект), но у него
очень  сложное окружение. Ему подкидывают и то, и  другое, затрудняют выбор.
Преобладают те возле него,  кто считает, что Россия  должна сбросить с  себя
бремя бывших союзных республик.
     В позиции  Ельцина столько условий  выхода на Союзный договор,  а нужен
переговорный процесс  -- не ультиматумы. Таким  путем проблем не решить. Да,
Ельцин выступает за решительность в проведении реформ, и в основном это идет
в русле  того, что я предлагаю. Но  нельзя  действовать,  невзирая на другие
республики: это не политика.  Нельзя провоцировать отторжение. 75  миллионов
живут у нас за пределами своих  республик.  Разделение  труда такое, что все
зависят друг от друга. Это касается не только экономики и экологии, тут -- и
наука, и культура, и человеческие связи.
     В  контексте  мировой ситуации я вопрос ставлю  так:  заинтересован  ли
Запад,   окружающий  мир  в   том,   чтобы  Союз  остался?  Реформированный,
демократический, динамичный, экономически здоровый, то есть совсем новый, но
-- Союз.
     -- Что я об этом думаю, -- начал отвечать Ф.М.
     -- Вы уже осуществили решающие  действия -- уничтожили систему, которая
давно не работала. И второе ваше действие -- это стремление решить проблему:
Союз и  республики. Сложилось  определенное  умонастроение,  которое создает
центробежную тенденцию. Извне ее поощряют. Позиция же Франции состоит в том,
чтобы не  поддаваться конъюнктурным  обстоятельствам. Я рассуждаю совершенно
холодно: в интересах Франции, чтобы на востоке Европы существовала целостная
сила.  Если  будет распад, если  вернемся к тому, что  было у  вас  до Петра
Великого,  --  это  историческая  катастрофа  и это  противоречит  интересам
Франции.
     Вековая история учит нас тому, что для Франции необходим союзник, чтобы
можно было  обеспечивать  европейский баланс.  Любой  распад  целостности на
Востоке несет  нестабильность.  Вот почему  мы не хотим  и не будем поощрять
сепаратистские амбиции.
     И еще. Мы  большие друзья сегодняшних немцев, но очень опасно,  если на
севере от Германии и на востоке от Германии было бы мягкое подбрюшье. Потому
что всегда у немцев будет соблазн проникнуть на этих направлениях.
     -- И не потребуется применения  военной  силы.  Это будет экономическая
империя со всеми вытекающими последствиями, -- добавил М. С.
     -- Что мы можем получить? -- продолжал Миттеран. -- Вокруг Германии ряд
небольших государств, а дальше -- вакуум. Это опасно.  Я из тех,  кто желает
иметь в вашем лице сильного партнера -- новый Союз. Если дело пойдет так, то
мои  отдаленные  преемники  должны  будут  установить  прочные  отношения  с
Россией,  ибо  это --  самое мощное, что  останется  от старого Союза. Но до
этого мы все  можем  оказаться в стадии анархии. Я за то, чтобы за 2--3 года
ваша  страна  восстановилась  на   федеративно-демократической  основе.  Это
наилучший  выход   для  всей   остальной  Европы.  Вы,  господин   Горбачев,
руководствуетесь соображениями  патриота  своей  страны.  Я в данном  случае
исхожу из констатации исторической логики в развитии нашего континента.
     -- Очень важно то, что вы говорите,  --  откликнулся  М. С. -- И важно,
что к таким же выводам пришел Гонсалес, с  которым я вчера много говорил. Он
употреблял почти те же выражения.  Вижу свой долг в том, чтобы через Союзный
договор  выйти  на  новый  Союз. И я хотел бы рассчитывать, что  на  Западе,
руководствуясь  своими  реальными  интересами,  действовали  бы  так,  чтобы
поддержать меня. А я  вижу, что кто-то присматривается,  как воспользоваться
нашим распадом.
     -- Франция  не  будет способствовать центробежным силам. И я  думаю, --
заявил Ф.М., -- на таких же позициях стоят  все старые европейские страны, у
которых давние исторические традиции и глубокий европейский опыт -- я имею в
виду Англию, Францию, Испанию, Португалию.
     -- У нас должны знать позицию главных действующих  лиц мировой политики
по этому ключевому  вопросу, -- реагировал М. С. -- Вчера вечером  испанский
король устроил ужин для меня  и Буша. Гонсалес там яростно  отстаивал  точку
зрения, похожую на  то, что вы  мне  сейчас говорили, даже несколько забыв о
протоколе и о том,  что присутствует король. Все они  в один  голос выражали
удивление  некоторыми  пассажами в  выступлении Ельцина  на Съезде  народных
депутатов России. Особенно  по поводу того, что МИД надо сократить в 10 раз,
это  значит  --  поставить  под  вопрос  саму  необходимость  механизма  для
проведения    общей,   союзной   внешней    политики.   Президент   Буш   на
пресс-конференции, еще до ужина у короля, занял очень строгую позицию и ясно
высказался в поддержку союзной политики.
     -- Это очень хорошо, --  сказал Миттеран. -- Я помню, в апреле прошлого
года мы встречались  с  Бушем  в  Майями и  зашел  разговор о  прибалтийской
проблеме.  Я  ему  сказал  тогда:  да,  Прибалтийские  страны  должны  стать
независимыми -- это  принципиальная позиция, но  не  надо  торопиться  с  их
признанием. Надо  дать Горбачеву время  для конституционных  преобразований.
Надо все делать  последовательно и постепенно, а не наоборот.  Буш поддержал
этот  подход,  хотя  ему  было  очень  трудно,  потому  что  и  конгресс,  и
общественность  требовали немедленного признания  Прибалтийских  государств.
Так что Буш хорошо понимает ситуацию.
     Буш за демократический Союз, за включение  его экономики  в мировую. Но
он  прислушивается к общественному  мнению и осторожничает, а  ему  со  всех
сторон нашептывают, мол, не проиграй, у тебя на носу выборы. Я ему все время
говорю:  новый  Союз  на  востоке  Европы  --  это  проблема,  которую  надо
рассматривать по большому счету, а не в рамках конъюнктуры. Сохранение Союза
--  это  жизненная проблема  для  Европы. Кажется,  здесь  я  нахожу  у него
понимание. Но Буш несколько нерешителен, осторожничает.
     -- Я  Бушу  неоднократно говорил, -- включился  М. С., -- что  ситуация
неординарная  и  действовать  нужно   не  рутинным  способом,  а   с  учетом
уникальности процесса. Думаю,  что я  нахожу понимание  у него.  Он все-таки
решился на предоставление большого кредита под продовольствие.
     -- Я понимаю: отказать вам в  существенной помощи сейчас -- это  значит
сделать очень хрупким весь процесс реформирования Союза.
     -- Если, -- резюмировал М. С., -- это наша общая  задача -- иметь новый
Союз как  крупнейший  оплот демократии и мира,  то  надо не мелочиться.  Тем
более  что речь идет не о  подачке: все будет возвращено. Но  мы нуждаемся в
помощи именно сейчас, именно в данный момент.
     Потом  был  перерыв.  В   соседнем  домике  раскинули  свою  аппаратуру
телевизионщики.  М. С. и Ф.М. отправились туда давать совместное интервью. Я
не пошел: там было просто негде приткнуться  так, чтоб не мешать. Заглядывал
иногда в окошечко: как они уютно там рядышком сидели в низких креслицах, два
великих  европейца конца страшного века, такие разные и такие  понятные друг
другу.
     Бродил  по  заросшим  тропинкам,  в  полной темноте:  два фонаря  возле
домиков слабо просматривались сквозь густую зелень.
     Вторая  беседа  проходила  за вечерним обедом  в  другом  шале, которое
служило спальней  и гостиной. Состав уже  "расширенный": Раиса Максимовна  и
Даниэль, ее сестра, младший сын Миттеранов, мы с Горбачевым, Пьер Морель  --
помощник Ф.М., Андрей Грачев.
     Протискивались,  извиняясь друг  перед другом,  рассаживаясь за круглым
столом в комнатке метров 14.
     Совсем по-деревенски. Делать пометки в блокноте я, естественно, не мог,
сидя за обедом рядом с французским президентом. Воспроизвел  разговор  уже в
самолете. Не  все,  наверное, запомнил и не во всем будет  дословно, тем  не
менее  за  смысл  ручаюсь.  Речь пошла  о  судьбах  Европы  --  в  контексте
югославского  кризиса  и распада  в СССР. Миттеран  произносил  целые  речи.
Горячо  подхватил мнение М. С. о том, что  плохую услугу Европе оказали  те,
кто извне поддержал центробежные силы в Югославии.
     "Сепаратизм   существовал  там  всегда,   --  в  своей  размеренной   и
внушительной манере говорил Миттеран.
     -- Но немцы сразу же  выступили за  признание независимости Словении  и
Хорватии. Я  же еще с июня  был против  независимости  этих республик. Моему
примеру последовало и  большинство других государств --  членов  ЕС.  Не  то
чтобы я отрицательно относился к самой  идее независимости, просто я исходил
из   того,   что   независимость   должна   провозглашаться  при  соблюдении
международных  договоренностей, в частности  положений Заключительного  Акта
Хельсинки,  а также  Парижской хартии  для новой Европы. По моему убеждению,
другой    вариант    --   провозглашение    независимости   под    давлением
националистических сил -- вряд ли можно приветствовать.
     Ясно, почему  немцы  придерживаются  иной  позиции:  дело  в  том,  что
Словения и Хорватия в свое время входили в состав Австро-Венгерской империи.
Помимо  немецкого   влияния  они  испытывали  на  себе  воздействие  римской
католической церкви, Ватикана.
     Я как-то обсуждал  югославскую  тематику с Мейджором.  Он спросил меня,
что будет  дальше. Я ему ответил:  Хорватия,  видимо, обратится за помощью к
вооруженным  силам  Германии,  Австрии,  Венгрии и  Турции.  Сербия, в  свою
очередь, аналогичную просьбу адресует Великобритании, России и Франции. Наши
вооруженные силы окажутся, таким образом, в Югославии, и возникнет ситуация,
как в начале первой мировой войны в 1914 году. Мейджор был  явно удивлен, он
заявил, что никуда своих солдат  отправлять не  будет. Не знаю, принял ли он
всерьез  мое заявление... Мы не  должны воссоздавать  условия соперничества,
как в начале века. Такой вариант означал бы большую драму для Европы.
     Так что сама жизнь  подводит  страны ЕС к созданию политического союза.
От истории никуда не уйти".
     "...Вы,  конечно, знаете, -- перебросил Ф.М.  мысль в другую плоскость,
-- что  американцы  испытывают соблазн расширить функции НАТО, превратить ее
скорее в политический,  нежели военный  союз. Я  на  этот счет придерживаюсь
иной точки зрения. Мне думается, что НАТО и впредь должна сохранять верность
тем основам, на которых была создана. Если бы Североатлантический альянс был
наделен функциями, в  принципе  относящимися к  ведению СБСЕ или ЕС, было бы
очень  плохо. Общеевропейский  процесс  стал возможен  во  многом  благодаря
согласованным действиям СССР и Франции. Вы, конечно же, помните, что Франция
была  практически  единственной страной,  поддерживающей  ваши  инициативы в
области  общеевропейского  сотрудничества. Наше взаимодействие дало  хороший
результат.  Так  давайте  же  не  будем допускать  ликвидацию плодов  нашего
сотрудничества. Если мы дадим НАТО чрезмерные полномочия, то государства, не
являющиеся членами НАТО,  почувствуют себя не в  своей тарелке. Упадет также
роль Парижской хартии для новой Европы".
     Откликаясь на реплику  М. С. о европейской роли США, Миттеран продолжал
свое  "эссе":  "Европа  --  это также и  Америка. Такое  положение будет еще
сохраняться какое-то время. Согласен, что США будут продолжать играть важную
роль. Это всего-навсего признание существующих реальностей. Однако в будущем
Европа должна быть в  самой Европе. При  этом важно, чтобы преобразования  в
Советском Союзе способствовали  политико-экономическому  сближению Запада  и
Востока и созданию того, что вы называете общеевропейским домом".
     --  Многое  здесь  зависит  от  того,  какой   видит  Америка   будущую
объединенную Европу и как она видит Японию, --  вступил в разговор М. С.  --
Это две ; головные боли американцев,  особенно  если  речь идет  о Европе от
Атлантики до  Урала. Это  ведь огромное пространство с почти  600 миллионами
жителей,  с  огромным научно-техническим, экономическим  и  интеллектуальным
потенциалом. Именно здесь  мы  должны  искать  "ответы  на  главные  вопросы
мировой политики.  Здесь  же и я  ответ  на позиции  разных стран в связи  с
переменами в Советском Союзе,  в том числе объяснение коррективам, , которые
наблюдаются в европейской политике ФРГ.  Я имею в виду то, что  выявилось  в
недавнем заявлении Бейкера--Геншера. Отсюда и поддержка Германией идеи новой
роли  НАТО,  о  чем  вы  говорите.  Не исключено,  что  на  этом пути  немцы
рассчитывают усилить воздействие на европейские дела, получить свободу рук в
отношении Венгрии, Австрии, Чехословакии и дальше на Восток...
     ...Мой взгляд таков, и  с ним связаны  мои  оценки на будущее. Есть две
опоры: это европейские сообщества, которые обзаводятся системой политических
институтов,  это также Союз  Суверенных Государств на основе  прежнего СССР.
Есть также  взаимодействие между  ними  в рамках,  определенных  документами
общеевропейского  процесса  и  соглашениями в области разоружения.  В  такую
концепцию вписываются роль и  присутствие  в Европе  США  и Канады.  Но  это
должна быть европейская  политика,  а  не американская  политика в отношении
Европы.
     -- Конечно, было бы важно опираться на обе эти опоры, -- поддержал идею
Ф.М. -- Но одна из  опор уже создана, что же касается другой, то неизвестно,
что с ней  все-таки происходит.  Если бы жители всех ваших  республик (а это
почти 300 миллионов) были бы Горбачевыми, то вопрос был бы решен.
     -- Хорошо, -- засмеялся М.  С., -- я так понимаю  свою задачу: мне надо
будет укреплять вторую опору.
     -- Но и мы того  же желаем, -- весело заверил его  Ф.М. -- Заметили вы,
что в  своем  выступлении перед  телекамерами  только что я  высказывался  в
пользу сильного, сплоченного,  укрепленного федеративными узами  Союза?  Это
было бы  очень  важно не только для ваших соотечественников,  но также и для
интересов Франции и Европы в  целом. Франция никогда,  ни при каких условиях
не будет поощрять разрушение Союза. При Сталине такая позиция была сопряжена
с определенными проблемами. Но даже  и  тогда во  времена де Голля и Сталина
Франция  и СССР были союзниками,  тем  более  это  важно сейчас, когда  ваша
страна становится демократической.
     Повторил: убежден, что  Европа сформируется. Вся наша политика нацелена
на то,  чтобы содействовать как можно скорее  достижению этой цели. Если это
произойдет не так быстро, как  хотелось бы,  возникнет ситуация, последствия
которой Европа будет ощущать на себе целые века.
     Потом  были веселые "кофе и коньяк" в  соседней комнате, где места всем
уже  не хватило.  Говорили о чем попало. Не замолкал М. С. Миттеран, сидя  в
большом кресле, изредка "останавливал"  беспорядочный разговор значительными
репликами  -- со  своей  благожелательно-снисходительной  улыбкой на усталом
лице.
     Ночевать мы с Андреем Грачевым уехали в Сустон, в туристскую гостиницу,
где остановились остальные из команды Горбачева. Утром вернулись вдвоем же в
Латче.   Был   еще   деловой   завтрак.   Тема  --   срочная  финансовая   и
продовольственная  помощь  СССР.  Участвовала молодая дама,  прелестная Анна
Лавержон (эксперт по этим делам, она же  "шерп"), только что  прилетевшая на
доклад президенту из Москвы.
     Вот вроде все об этой, мне кажется, весьма знаменательной  встрече двух
президентов.

     <i>3 ноября</i>
     Эти дни, наверное,  все-таки решающие. Проснувшийся и проспавшийся, как
следует попивший в отпуске Ельцин  показал себя в полном объеме. И следовало
ожидать...  Только М.  С.  не ожидал, все думал, что на уговорах  и "хорошем
отношении" можно его "канализировать", как он любит выражаться.
     Доклад  Ельцина  на Съезде  депутатов РСФСР  -- это, конечно,  прорыв к
новой стране, к  новому обществу. Хотя все идеи и все замыслы выхода  именно
"к этому" заложены  в "философии" горбачевской  перестройки.  Но  сам  он не
сумел вовремя порвать со своими  привычками, хотя и не раз признавался: "Все
мы  из прошлого"...  Увы! Не у  всех хватило  силы порвать с этим прошлым до
конца, а главное -- вовремя!
     Ельцин, порвав, окружил  себя людьми разных мотиваций --  карьеристами,
нахалами, прохвостами,  искренними  демократами,  настоящими интеллигентами,
умелыми  администраторами,  новыми  хозяйственниками  и   старыми  тоже,  но
перестроившимися,  и  сумел  их  употребить на  разрыв  с эпохой  1917  года
окончательно.
     Его доклад -- это или грудь в крестах, или голова в кустах. Но в России
всегда так делались большие дела.  М. С. дальше Мирабо не пошел. Этот выйдет
в  Наполеоны, перешагнув  через  дантонизм,  робеспьеризм, барассизм  и даже
через "бешеных"...
     Он бросил народу надежду... Это признак харизмы, при всей примитивности
его как личности... Как личность --  он  посредственность  и серость, но как
"вождь" в данной конкретной ситуации -- то, что надо.
     И  ставка -- на Россию.  Опять и  опять  повторяю: историческая  ошибка
Горбачева --  что  он, повязанный  психологией "интернационализма", не понял
роли России. Сочувствую ему сейчас по-человечески. Он инстинктивно понимает,
что не только бессмысленно себя сейчас противопоставлять Ельцину, но с точки
зрения  интересов  страны  просто нельзя.  У  него  нет  альтернативы...  Ни
Явлинский, ни Госсовет, ни МЭК -- не альтернатива.
     Выход  в  иррационализме  русской  консолидации, в  сплачивающем  людей
отчаянии.
     Когда  раньше Москва  оказывалась  без  хлеба и молока,  люди орали  на
Горбачева.  В эти дни  нет совсем  ни того, ни  другого, а люди сплачиваются
вокруг Ельцина и Попова!
     Ельцин заявил: МИД сократить в  10 раз!  Почему  в 10, а не в 2, в 5, в
20? Не важно: смысл  -- ликвидировать  это  дорогое  центральное  ведомство,
последнюю опору реальной деятельности Горбачева... И Козырев, "созвав" своих
коллег из  республик на совещание, открытым текстом говорит:  нет Союза, нет
президента.  Ему оставляем протокольные  функции.  Ельцин еще весной сказал,
что  "оставим  Горбачеву   "вот  столечко",  хотя  он  хочет  вот  столько!"
(показывает руками)... Его место -- как у британской королевы. Ельцин достиг
теперь и этой цели.
     На Смоленской паника: кто на поклон к Козыреву, кто -- в СП (совместные
предприятия), кто на демонстрации протеста... И т. д.
     Ягодин (министр  образования) звонит:  Лазарев  (Минфин  РСФСР)  закрыл
счета  для   вузов  союзного  подчинения  (МГУ,  Бауманский,  Менделеевский,
Педагогический, МАИ,  МЭИ и т. п.!) -- сотни  тысяч студентов не получили за
октябрь стипендии! Будет,  мол, "Тяньаньмынь"... Говорю  об этом  М.  С.  Не
знаю,  что он предпримет. Я это к тому  -- какие  уже пошли  действия! Вроде
провокация... но вроде бы и "логично"!
     Явлинский  сообщает,  что  с  4  ноября  Внешэкономбанк   объявит  себя
банкротом: ему  нечем  оплачивать  пребывание за  границей  наших посольств,
торгпредств и прочих представителей -- домой не на что будет вернуться... М.
С.  поручает  мне писать  Мейджору, координатору "семерки":  "Дорогой  Джон!
Спасай!"...
     Завтра  Госсовет. Будет опять толковище  о Союзном договоре и о  судьбе
МИДа, т.  е. "общей внешней  политике". Написал  М. С. тезисы по  МИДовскому
вопросу.
     Что-то будет? Да ничего не  будет в пользу М.  С., даже если разойдутся
миром. Ельцин на  Съезде получил авторитарные  полномочия. Он  обещал народу
летом улучшение. И он пойдет напролом, не оглядываясь ни на Кравчуков, ни на
Назарбаевых,  а  Горбачева будет  терпеть  пока  на  обочине. Он  ему уже не
помеха. Но поскольку Горбачева уважают на Западе, зачем его так уж  обижать!
Пусть себе суетится в тех  пределах, сколько Ельцин  даст  на это  из своего
бюджета.
     Даже, думаю,  завтра он опять  отмолчится на  Госсовете: мол, играйте в
свои игры, они уже никого  не интересуют!  Даже 100 000 союзных  чиновников,
теряющих работу, ничего уже от Госсовета и Горбачева не ждут!
     Между  прочим,  Бейкер  Павлу  Палажченко в  Мадриде  на  ухо,  уже  на
лестнице,  пробросил: берите полтора миллиарда -- живые деньги, берите, пока
не передумали. Мало? Но больше не можем. М. С. рассказал об этом встречающим
во  Внуково  (Силаев,  Яковлев  и  т.  д.)  --  и  ничего! Даже наши банкиры
Московский (фамилия)  и Геращенко не знают об этом и не потянулись  за  ними
сразу, хотя уже  4 ноября  грозит  банкротство, а  письмо Мейджору  поручено
написать мне.  То есть мы даже не  можем  действовать по принципу  "спасение
утопающих -- дело рук  самих утопающих", когда нам уже брошен хотя и дохлый,
но спасательный круг.
     Беда М. С., что он не создал аппарат взамен политбюровскому, болдинский
ориентирован работать совсем иначе... Он  все думал приспособить партаппарат
для новой своей власти, но есть законы революций!
     Вечером  телефонный перезвон  М.С. с Колем  о МИДе, о Госсовете, о сыне
Коля,  который попал в  катастрофу, о полутора миллиардах  и "SOS" Мейджору.
Попытки  связаться с Явлинским, но так и не нашли его "в гостях"; то же -- с
Московским: наши  банкиры не торопятся спасать  страну,  кто-то другой, мол,
позаботится...  Словом, нервотрепка  у  телефона. А потом с  Митькой слушали
Моцарта на лазерном диске.
     Вышла книга "Августовский путч"...  Перечитал вчера статью,  написанную
там,  в  "Заре"...  Исторически она  Должна  бы  (если  кто  будет  читать!)
заинтересовать больше, чем написанное о самом путче и  его последствиях: это
уже съедено, "проехали"... в ельцинскую эпоху!

     <i>5 ноября, вторник</i>
     Сегодня у Горбачева  был Престон. Подписали соглашение о сотрудничестве
с  МБРР --  вроде  от имени Союза, который  все газеты и другие  СМИ  у  нас
называют уже бывшим, в то время как главы иностранных государств поздравляют
"СССР" с 74-й годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции!
     Вчера был  Госсовет. Взволнованная вводная  речь Горбачева "о  текущем,
тяжелейшем  моменте",   но  главы  суверенных  государств  (бывших   союзных
республик)  отказались ее обсуждать... Он  их  настойчиво  призывал к обмену
мнениями и к "совместной работе"... Отмалчивались... А Ельцин, опоздавший на
15 минут, грубо потребовал "идти по повестке дня".
     Повестка дня  включала вопрос об исполнении  Экономического соглашения,
по которому ничего не делается... Меморандум о внешних долгах, на который М.
С. всем ссылался  в Мадриде и в Латче, оказался подписанным лишь наполовину:
Муталибов  и Каримов  заявили, что не  они должны  платить,  а им  еще Центр
должен заплатить... И как Явлинский  их ни призывал не следовать большевикам
1917 года, заявившим, что царь брал долги, пусть и платит, -- не вняли...
     Упразднено около 80 союзных министерств, около 50000 чиновников в одной
только Москве к 15 ноября окажутся на улице.
     Геращенко   закрыл   счета   (вслед   за   студентами  и   профессорами
университетов) государственным чиновникам. Я, например, сегодня зарплаты уже
не получил.
     Горбачеву на закрытой части Госсовета удалось отстоять МИД (не в 10 раз
сократить, по  Ельцину, а на 1/з),  МВД и единые  Вооруженные Силы. По МИДу,
наверное, подействовала его информация о позиции Буша, Гонсалеса, Миттерана.
     Сегодня в этом же духе я дал сообщение в  ТАСС о "желании Запада" иметь
дело с Союзом и об ужасе перед требованием упразднить МИД.
     Сегодня мы (я, Игнатенко, Грачев) уговорили наконец М. С. дать интервью
Би-би-си Маше Слоним -- к серии "2-я русская революция". Он был великолепен.
Говорил  1,5 часа...  Ярок,  определенен,  красноречив, глубок, искренен, не
сорвался ни в языке, ни в оценках даже Лигаче-ва и Ельцина. Поразительно. Мы
потом его очень хвалили и даже выпили за это джину.
     Но сразу после  этого  Трубин  (Генпрокурор) сообщил ему, что  один  из
юристов возбудил  против  него  уголовное дело  по статье  64  -- за  измену
Родине: отторжение территорий (Латвия, Литва, Эстония). Он стал хвататься за
трубку,  хотел  звонить  одному,  другому:  остановить  "Правду",   где  это
собрались печатать,  запретить, рассыпать  набор, предупредить... Словом, из
него лез  генсек: как осмелились! Не окажись мы втроем рядом -- быть беде...
Мы в один голос: это же  сюжет для раздела "Рога  и копыта" в юмористическом
журнале. Он успокоился, поехал лечить зубы.

     <i>8 ноября</i>
     Второй  день праздника... Вчера  утром в насмешку  по  ТВ  показали  "7
ноября на Красной площади  в 1980 году". Брежнев, Устинов, Суслов, Пономарев
и Горбачев... на  2-м плане! Издевательство: ужасаешься тому, что  мы в этом
жили... Но жили же! Горько!
     Были с Нелей на теннисе -- кубок Кремля. Потом -- 70-летие  Плама. Были
там  родственники из  Калининграда, которые  органично живут  с литовцами  и
прекрасно  себя в их среде чувствуют, "ставят даже в пример" их образ жизни.
Сожалеют, что Литве не дали независимость два года назад.
     Работал. Написал  письмо  Бушу  от М. С.,  которое повезет  Яковлев:  с
лекциями  и  во  главе  "группы  по  стратегической  стабильности".  Пытался
закончить письмо-инструкцию  для наших  послов в странах "семерки", чтоб они
не  очень якшались с  посланцами наших  суверенных "новогосударств", чтоб не
мешали делать новый  Союз. Но плохо  получается. Да и уверен, что никуда это
не пойдет.

     <i>9 ноября</i>
     В  странном  полусне  я провел ночь.  Только в нем я проникся тем,  что
услышал по ТВ  вчера вечером:  Ельцин  ввел чрезвычайное положение  в Чечне,
назначил  Бурбулиса  своим  первым  замом  в  правительстве  России, Кравчук
заявил, что Центр окончательно себя исчерпал и ни о каком политическом союзе
речи быть не  может. Украина будет самостоятельной. Выразил уверенность, что
на референдуме 85 % проголосуют за это! Ну и т.д.
     Что это означает? Что Россия взяла курс по Бурбулису: единая, неделимая
и без  всяких  этих,  которые  самостоятельными  хотят быть, --  сбросить их
бремя! Что править будут в России железной рукой  во имя демократии и рынка.
И что Украина уйдет...  А  за Крым  + Севастополь им придется  иметь  дело с
Бурбулисом.
     Плюс  казачество.  Вчера  же  по  ТВ  показали  их  "всесоюзный" слет в
Ставрополе! Поклялись служить России, как века назад... А в Санкт-Петербурге
побывал  наследник престола: это "цирк" какой-то.  Но и  с помощью таких вот
приемчиков приучают к "новой жизни"... на фоне того, что гроб с телом Ленина
уже предложили  из-за  границы  купить  за 14 миллионов  долларов. И  ахнули
только   старухи.   Православие   нагло   шагает   по   мозгам   --  глупым,
невежественным, угрюмым и отчаявшимся.
     А Горбачев в полном "офсайде". Не  нужен ни для  чего, хотя и старается
изо  всех  сил  получить   продовольствие   и  кредиты  от   своих  западных
"партнеров"... Но  в той разрухе, какая пошла, эту каплю в  океане никто  не
почувствует и уж во всяком случае не поставят это ему в заслугу...
     Но  почему сон = ночь?.. Потому что я вдруг остро почувствовал: все это
касается меня лично... Я  остаюсь нужен  только  Горбачеву, который сам  уже
никому не  нужен.  И  поэтому  надо  скорее  жить...  Читал  вчера  "Истоки"
Алданова, "Жизнь  Арсеньева"  Бунина... и перечитывал его  же  --  "Окаянные
дни"...
     Разобраться надо с женщинами: где игра  -- и стоит ли продолжать, а где
единственная опора жизни, смысл ее...

     <i>10 ноября</i>
     Вчера М.  С.  вызвал по  текущим  делам.  Захожу  -- он  на  телефонах:
Баранников,  Шапошников,  Бакатин...  Договаривается  не  накапливать  и  не
пускать в ход войска в Чечне, то есть блокировать исполнение указа Ельцина о
чрезвычайном положении. В перерывах между звонками кроет матом: "Что делает,
что делает! Это же --  сотни  убитых, если  началось  бы! Мне  сообщают, что
представитель,  который  был  им  назначен  туда, отказался  выполнять  свою
роль... Парламент  (антидудаевский)  --  тоже. Все  фракции  и  группировки,
которые   там  дискутировали,  дрались   между  собой,  объединились  против
"русских". Боевики уже собирают женщин и детей, чтоб пустить их впереди себя
при  подходе войск! Идиоты!"  Баранников, Бакатин, Шапошников полностью "за"
позицию Горбачева... Предлагают варианты, как не допустить стычки...
     Говорит мне: "Только  что разговаривал с Б. Н. Через  несколько  секунд
понял,  что говорить бесполезно:  вдребадан, лыка не вяжет". При мне  звонит
Хасбулатову, тот требует "навести порядок"! М.  С. ему: не дергайся. Я, мол,
хотел предложить собраться сейчас всем,  кому положено, но Б.Н. "не в себе",
завтра в 10 соберемся.
     Звонит  Руцкой, бурно что-то доказывает. М. С.  отнял  от уха  трубку и
читает  бумаги на столе.  Минут 10 так "слушал"! Потом  говорит:  Александр,
успокойся,  ты  не  на  фронте  --   "обложить  со  стороны  гор,  окружить,
блокировать,  чтоб  ни  один чеченец не  прополз, Дудаева  арестовать,  этих
изолировать -- ты что? Не сечешь, чем это кончится?.. У меня вот информация,
что никто в Чечне указ Ельцина не поддерживает. Все объединились против вас,
не сходи с ума". Руцкой опять долго бурно говорит. Горбачеву это  надоедает:
"Ладно, пока".  Кладет трубку. Мне: хороший,  честный  парень, но к политике
таких близко нельзя подпускать.
     Пришел  Яковлев.  Пересели  за  круглый  стол,  за  кофе.  М.  С.  стал
рассказывать о своем "ставропольском" опыте общения с кавказцами.  Рефреном:
"Идиоты. Что  же это за политика?! Хотят власть показать, проучить Татарию и
башкир... Получат почище Карабаха". Поговорили о  Бурбулисе, который  теперь
будет определять российскую политику.
     М. С.: "Меня вот что беспокоит. Кажется, окружение сознательно спаивает
Ельцина. И мы можем нарваться на очень серьезный оборот дела: они сделают из
него слепое орудие"...
     Потом  "правил"  написанное  мною письмо Бушу,  которое должен  повезти
Яковлев...  Вычеркивал  мои "ради  дипломатии" хвалы и  комплименты в  адрес
Яковлева.  Тот ухмылялся:  я, мол,  принес вам  то, что Анатолий написал, ни
слова  не добавил. Вычеркнул и элегантную  критику республиканских  лидеров,
которые (как я написал) еще "только учатся международной ответственности".
     Сказал, что во вторник соберет помощников и советников, всех  расставит
по местам. Сказал, что назначит меня "специальным помощником"...
     Вроде уговорил его сделать Брутенца советником и забрать от меня. Пусть
будет -- а lа Загладив, но по Востоку.
     Уговорили  его пойти на презентацию книги (12.Х1). Пофантазировал,  что
он там скажет.
     Потом  перешел  вдруг  на  личное:  ты,  вот он  (показывает  на меня и
Яковлева) и Вадим тоже (Бакатин)... надо вместе додержаться.
     Вообще  он опять выглядел "нужным стране". "Ляп" Ельцина с чрезвычайкой
для Чечни вдохновил его, хотя сказал нам: буду его спасать, нельзя, чтоб это
ударило по его авторитету.
     Пробросил  фразу,  из   которой   я  понял,  что  Силаев  не  останется
руководителем МЭК...  Наверное, Ельцин,  который его убрал от себя,  против!
Мне  еще в  Мадриде  Лукин  намекнул:  как  можно,  чтоб фактически  союзное
правительство  возглавлял  человек, отторгнутый  Россией? Значит, М. С.  его
"бросит",  хотя  Силаев  "в России" работал на  Горбачева.  Вот так у нас  и
получается: еще один усиливающий оппозицию к М. С., -- Силаев ведь  не один,
за ним  целый клан, и они  будут  оправдывать свою  враждебность  моральными
мотивами.
     Шел долго до Кремля. Зашел в кабинет -- и сразу бумаги и звонки.
     Неля, Измайлово,  ярмарка = шмотня,  мало  интересного. Сырость, промок
основательно.  Вернулись: я  -- в Кремль,  она -- домой. Одиноко  ей. Начала
жаловаться, долго терпела и не роптала.

     <i>11 ноября</i>
     Российский  парламент  не только отменил  указ Ельцина по Чечне,  но  и
назначил комиссию для расследования, как этот указ мог появиться.
     Удар или  щелчок? Думаю,  однако, щелчок:  российской  толпе  Чечня  до
лампочки... Она  (в отношении Ельцина) еще подождет -- как будет насчет цен,
хлеба и молока!!
     М.  С.  так и  не  удалось  вчера провести совещание  по  Чечне  с его,
Ельцина, участием! Пил до и все "праздники". Впрочем, Панкин  сегодня  был у
него:  получил  одобрение  проекта  "Министерства  внешних  сношений".  Толя
Ковалев ходил с проектом на консультацию к Шеварднадзе.
     В  "Новом  времени"  статья о  том,  что  Бейкер еще  20 июня в Берлине
сообщил Бессмертных о заговоре и тот известил М. С. В связи со статьей пошел
слух, что бумажечку с этим известием Черняев спрятал в ящик...
     Такой вот  домысел в серьезном журнале! До  чего ж  примитивны эти наши
демократическо-сенсационные  аналитики, как  поверхностно  берут  -- в  духе
Агаты  Кристи. А дело-то и проще, и  психологичнее. Не  было заговора,  было
намерение и расчет на то, что Горбачева можно будет втянуть... Был сговор за
3--4  дня  до  18 августа,  не дальше. И  как только М. С.  "дал отлуп", все
посыпалось. ГКЧП по природе  своей, по своему составу изначально не способен
был  "сыграть  в Пиночета"!! Было  старое мышление  и убежденность,  что все
нормальные должны  так  думать.  Нормальных  у нас,  в  самом деле,  десятки
миллионов по всей стране, они действительно  готовы были послушно пойти и за
ГКЧП... Но такие дела делаются сотнями, а не миллионами...
     Был  у М. С. Ваттани (помощник Андреотти), рассказывал  о сессии НАТО в
Риме 7--8-го числа. Действительно, фиксация политики "новой эпохи".  Так это
и оценил  М. С. Только составные этой эпохи не те, что он полагает... Тут он
диаметрально расходился с натовцами во главе с Бушем: у них исчез противник,
а  с  точки зрения М.  С. --  у  них появился  новый  партнер,  столь  же (в
перспективе) мощный.
     М. С.  после встречи с  губернаторами  США сорвался  в Колонный зал  на
170-летие Достоевского, где доклад делает Карякин. Юрка и меня звал... Мне и
хотелось...  и нет. Публика "мешала". М. С. туда пошел:  это --  "по  линии"
Фонда культуры, то есть Раисы Максимовны.

     <i>13 ноября</i>
     Вчера состоялась презентация "Августовского  путча".  Пресс-центр  МИДа
полон: дипломаты, общественные деятели, журналисты.
     Выступал  он  хорошо.  Вопросы  были достойные.  Отвечал  находчиво.  А
главное, Горбачев высказывал свое мнение о самых важных сейчас вещах: судьба
Союза,  новая  структура общества,  новые слои,  их взаимодействие,  свобода
крестьянина, опасность  сепаратизма.  Но, вернувшись к себе, узнаю, что Егор
Яковлев (ТВ)  распорядился дать во "Времени" об этом важном событии сюжет на
2--3 минуты. Ищу Яковлева, дозваниваюсь до его шофера в машине. Тот говорит:
Егор  Владимирович  заезжал в  Дом кино, теперь уехал на "частной машине" --
куда, не знаю, велел сказать, чтоб "не искал до утра".
     М.  С.  названивает,  спрашивает:  как  его  подают?..  Мы  с  Грачевым
добрались до Лазуткина (зам. Яковлева  по ТВ). Уговариваем его дать отдельно
-- после "Времени". Он это делает...
     А  утром узнаю,  что взбешенный "нарушением приказа" Яковлев потребовал
отставки  Лазуткина.  Звоню М. С.,  он  приглашает  к  себе  Яковлева... Час
беседуют. Когда  Егор выходил,  я видел его в приемной: "довольный", значит,
М. С. опять "достиг компромисса".
     Мы  с  Грачевым и Игнатенко обзваниваем газеты,  чтоб они  опубликовали
выступление  Горбачева  на презентации  книги.  Результат:  "Известия"  дали
только его ответ по Чечено-Ингушетии. И то для того, чтоб натравить  на него
Ельцина...  И ни одна другая газета даже не упомянула  о событии, о том, что
президент говорил, оценивая положение в стране.
     Накануне утром (такое редко бывает) он собрал помощников  и советников.
Распределил  роли. Речь  зашла  и  об информационной блокаде  президента.  И
свелось к тому, что М. С.  раздраженно заявил: ельцинское окружение "бегает"
по микрофонам, а вы сидите по кабинетам, привыкли, как в ЦК, -- все, что "от
нас исходит", печатается без разговоров!
     Демонстрация бессилия... Хотя он все время  себя "допингует" апелляцией
к истории, которая "возьмет свое".
     Завтра Госсовет... И боюсь, как бы там не нанесли "последний" удар, тем
более что  в  Верховном  Совете  обнаружили, что  госаппарату нечем  платить
зарплату: 30 миллиардов,  которые М. С.  запросил,  можно сделать только  на
печатном станке.
     Союзный договор,  который  будет  на повестке дня  в Н.-Огареве, --  не
пройдет: прочел я новый вариант. Но Кравчук вообще не приедет... и никто  не
приедет от Украины. Ревенко каждого из президентов  долго упрашивал явиться,
но  к  вечеру еще было не  ясно,  явятся  ли!  Все это выглядит арьергардной
затеей...

     <i>14 ноября</i>
     Сегодня  "Правда" опубликовала второй опус Большакова  с  разоблачением
г-на  Черняева  по поводу  пассажа о Миттеране в книге Горбачева... С прямым
подлогом:  даны  две  фотокопии, наложенные косо одна  на  другую.  На одной
роспись Горбачева "А.  С. Черняеву", Это на  его  статье, писанной в  Форосе
(виден  текст!),  и  подпись  относится к 15 августа, до путча...  На другой
воспроизведена  фраза  о  Миттеране.  Визуальное  впечатление,  что  подпись
авторизует текст брошюры "Августовский  путч", в то время  как она относится
совсем к другому. Нравы! Товарищи советуют не ввязываться: не трогаешь -- не
воняет!
     Были  звонки по вертушке: "Читали  "Правду"? Во! врезали  вам", "Хорошо
вас стукнули,  а?",  "Не  то еще  будет!"...  И  бросали трубку... Это -- по
правительственным телефонам! Народец!
     Весь день готовил  завтрашнюю  встречу М. С.  с мининдел Индии Соланки.
Учел  советы  моего  ученого  друга  -- Куценкова, переделывал  мидовскую  и
брутенцевскую заготовки.
     Встречался с Хьюиттом --  специальным помощником Буша. Виделись раньше,
но  поговорили  впервые.  Все о  том же  --  о  судьбе Союза,  о  намерениях
Горбачева, о национализме республик, о вооруженных силах и ядерном оружии!

     <i>15 ноября</i>
     Сегодня  с  утра  Соланки. Скучный, серый  человек. М. С. ему  объяснил
ситуацию,  призвал к терпению  и еще  беречь  накопленный при  Радживе Ганди
капитал отношений.
     Потом тот пошел к Ельцину, который министра  наставлял: не связывайтесь
с Союзом, у него ничего нет, а  у меня все -- и нефть, и машины, и оружие на
экспорт.  И у вас возьму, что России нужно.  Заключайте с нами  политический
союз,  и  все у нас с вами будет  хорошо... Нет? Не хотите? Ну и  гуляйте со
своим Горбачевым!
     И  это  после  Н.-Огарева,  после   договоренности  о  "конфедеративном
демократическом государстве".
     С утра Андрей Грачев  мне "художественно" изобразил, как и что там было
("Ванька  на  деревне"...).  А  потом  сам  М.  С.   рассказывал  еще  более
красочно... со своими жестами, выраженьицами...  Надо  бы это воспроизвести,
но сейчас -- слишком устал.

     <i>17 ноября</i>
     О Ново-Огареве. М.  С. задержал нас с Андреем у себя в  комнате и, стоя
за своим столом,  стал картинно рассказывать, что было.  А было так. М.  С.:
Ельцин начал с пошлого скандала еще до начала заседания -- "Вот вы вчера  на
презентации книги опять нападали на Россию, на ее президента". Я ему: откуда
ты взял, наоборот, защищал тебя.
     Е.: Мне рассказали. Опять вы начинаете  конфронтацию. А  без России вам
все равно никуда.
     М. С.: Да опомнись, все наоборот. Андрей, покажи ему стенограмму.
     У Андрея под рукой  ее не было, послал в Москву машину... Потом, уже на
обеде, М.  С. показал  Ельцину. Тот поглядел, отвел лист на расстояние руки,
вроде как полюбовался: "Ну, это совсем другое  дело!" (Речь шла о месте, где
М. С. говорил о Чечне.)
     М. С.  продолжал: "Я  для  себя решил (как  на  кон поставил)  добиться
главного: государство или что-то неопределенное, аморфное -- тогда  ухожу! В
проекте  Союзного договора  эта тема еще в преамбуле... И началось... Каждый
предлагал какие-то "гибкие"  термины...  Ельцин  (со слов своих бурбулисов):
"Союз с некоторыми государственными функциями"...
     Я ему: "Что это такое?"
     Е.: "А вот такое -- чтоб не было Центра".
     Я  тоже против старого Центра, но я требую, чтобы было государство,  то
есть нечто с  властными функциями. Исчерпал всю  свою аргументацию. Никто из
руководства республик, даже  Назарбаев, активно не поддерживал. А спорили мы
в основном с Ельциным".
     Присутствовавшие Кудрявцев (академик) и Яковлев (его советник по праву)
-- предложили вставить слово "конфедеративный".
     Е.: "Ну и  что! Где конфедерация, там  и федерация, и опять к Центру!..
Не пойдет".
     Кудрявцев: "Но это же демократическое образование!"
     Е.: "Ну, раз демократия, тогда можно..."
     М.   С.:   "Давайте   и   назовем:   "конфедеративное   демократическое
государство"..."
     Посудачили и согласились, на это  ушло  почти 4  часа  --  все время до
обеда.
     Андрей откомментировал поведение Ельцина так: это, знаете, как  большой
Ванька  на деревне. "Ну,  Вань,  ну, давай,  это же тебе ничего, тебе  же на
пользу..." -- "А я не хочу,  не хочу,  и все, мне это не подходит!"  -- "Ну,
Вань, подумай,  все  тебя просим, смотри, вон, люди глядят,  ждут,  от  тебя
зависит!" -- "А я не хочу". -- "Да ты подумай, ну проспишься, сам пожалеешь,
что  не  соглашался. Ну, перебрал немного...  Завтра-то все яснее будет". --
"Ладно. Согласен. Только смотрите у меня!"...
     М. С.: "Дальше  речь пошла о  властных  структурах,  о президенте. Я им
говорю: он должен  избираться народом. В ответ  все,  как один:  как же так?
Ведь в  каждом из наших  государств  будет  президент, зачем еще? Ведь тогда
двоевластие...  Я им:  "Не  двоевластие, а  четкое  разделение полномочий  и
полное распоряжение  делегированными правами и обязанностями". Они:  "Ладно,
только пусть  президента  назначают  (или  выбирают)  парламенты  суверенных
государств". Я им: "Нет... Быть куклой, свадебным генералом или чтобы каждый
ноги обтирал о президента -- на это нельзя идти. И дело не во мне. Кто бы ни
был, раз договариваемся о государстве-- субъекте международных  отношений, с
едиными  Вооруженными  Силами,  с согласованной  внешней политикой,  с общим
рынком, финансовой системой и т. д., --  должен быть  полномочный и властный
глава государства, который имеет мандат народа".
     Уломал  в конце  концов:  избирается  президент  гражданами  суверенных
государств  -- членов Союза,  а  гражданство  тройное  ("автономий",  бывших
союзных республик и  общесоюзное)...  Чтобы  человек  на  всем  пространстве
чувствовал  себя  одинаково  полноправным   --  одно   для  всех   "союзное"
гражданство. Выборы -- "по закону", т.  е.  суверенные  государства могут их
проводить по-разному, возможно, через  выборщиков. Но все равно -- мандат от
самих граждан, а не от парламентов или каких-нибудь других властей.
     Ельцин бросил реплику: это хорошо --  через выборщиков, как в  Америке!
М. С. на это заметил: не знает, что ли, что в США президент ого-го!
     Потом  в  этом  же  духе  (пошло-поехало):  каким  должен  быть   общий
парламент.   Ельцин  настаивал,  чтоб  однопалатный  --   из   делегаций  от
парламентов государств. Я круто выступил против. Ибо это опять превратило бы
президента в марионетку.  Ельцин сопротивлялся, но я его "купил":  говорю --
тогда так ведь, Борис, получится: от Туркменистана 50 депутатов и  от России
-- 50!!
     -- Что?! -- взревел Ельцин.
     -- Ну, а как же, раз ты за такой  парламент, тогда так... И знаете,  --
М.  С. смеется, -- при всех  я это  сказал, при  Ниязове  (будущий президент
Туркменистана  --  "Туркмен-баши"). И  быстро  договорились:  другая  палата
избирается всеми гражданами.
     С положением о Министерстве внешних сношений, МВД, Министерстве обороны
и о единых Вооруженных Силах справились без скандалов. Но уткнулись в бюджет
-- в запрос М. С. о 30 миллиардах на квартал до конца года. Тут опять Ельцин
начал ваньку валять: "Не дам включить печатный станок -- и все. И так деньги
ничего не стоят..." Вызвали Геращенко и других финансовых экспертов. Один за
одним Ельцину  разъясняли, что государство,  какое-никакое,  ни дня не может
существовать  без   денег.   А  денег  в  Госбанке   нет.  Ведь  что-то   от
государственных органов остается: армия остается,  Академия наук остается...
Зарплату люди должны получать, а студенты -- стипендию...
     -- Не дам, и все!.. -- реагировал Ельцин.
     Препирались два часа... В том числе уговаривали не разгонять (15 ноября
-- срок)  Министерство финансов, потому что некому  будет даже  распределять
деньги, если их дадут.
     --   Ну   ладно!   До   первого   декабря   пусть   еще   поживут!   --
облагодетельствовал Ельцин.
     Финал:  никто не захотел участвовать в  пресс-конференции --  вы,  мол,
Михаил  Сергеевич,  и  скажите  все, о  чем  договорились. Нет уж,  возражал
Горбачев, давайте вместе, если действительно договорились...
     Пошли все к  выходу, но  никакой уверенности, что они завернут к  толпе
журналистов. Однако Андрей выстроил журналистскую бригаду так, что увильнуть
было некуда.  Удалось "раствориться" только одному  -- Муталибову. Остальные
вынуждены были сказать, что "Союз будет".
     Впрочем,   на   другой  день  Ельцин  заявил,   что   не   удовлетворен
Ново-Огаревом: "Пришлось пойти на большие компромиссы, чем следовало бы".
     Журналу  "Цайт"  перед  своей  поездкой  в ФРГ  сказал: я все  проблемы
практически могу решить без Горбачева!
     М. С.  мне  "жаловался" на этот счет по телефону позавчера вечером, уже
после  интервью  "Штерну". Я  успокаивал.  Поговорили  о  "падении  нравов в
политике".  С  перестройкой  М.  С.   начал  поднимать  этическую  планку  в
политической деятельности (честность, доверие, правда, о чем договорились --
свято  и  т.  д.).  А  теперь  все  снова  вразнос,  но уже  под  прикрытием
демократии,  плюрализма  и  гласности. И зараза  эта пошла  в  международные
отношения, где М. С. создал атмосферу  доверия и верности слову.  А теперь и
Буш,  и  Миттеран,  и  Коль "под  давлением  real  politik"  изменяют  своим
заверениям  в  поддержке  его  политики,  быстро  переориентируются на новые
"реальные" центры власти -- Россию, Украину, даже Узбекистан...
     Проверкой  в  этом отношении будет  поведение  Коля с Ельциным, который
едет в Германию 21 ноября.
     С Нелей ездили в  Марьину Рощу. Ходили  по едва узнаваемым улицам моего
детства.  Купили  французский батон в конце  6-го  проезда,  где я  родился.
Постояли между гаражей на  откосе к "Виндавской ж.-д.", по которой  когда-то
ездил в Павшино на дачу, а после войны  на  лыжах --в Опалиху. Постоял возле
лужайки, где раньше  был дом, с  которым связано все:  с первых сознательных
лет  до ухода  на войну, а потом  несколько лет  и после. Прошли мимо  клуба
"Корешка" (завод вторичного алюминия, страшно тогда дымивший). Взамен его --
блочное  административное  здание... Тот был  барак, но отражал эпоху, в том
числе  первый мой пионерский отряд,  когда еще мы, не больше дюжины,  ходили
"за линию" к филиалу завода с горном  и барабаном,  в синей  форме,  и  люди
останавливались, смотрели с любопытством. Прошли мимо больницы, где родилась
Аня...  Мимо 10-й  школы --  она одиноко  стоит  среди новых зданий,  внутри
разрушена,  но двери на  замках: кто-то прибирает к рукам.  Мимо 1-й Опытной
им.  Горького  --  в  Вадковском  переулке...  Там  строительное  управление
чего-то,  а в угловом здании, где учились с  1-го по 7-й классы, -- турецкое
посольство. Мимо  2-го автобусного парка -- архитектуры  начала 30-х  годов,
мимо дома Тамары Красовской, подруги Ленки Мойсюк--красавицы из  7-го класса
(видел ее  в последний раз в сентябре  1941  года  у Красных Ворот  в  форме
медсестры). По  улице Октябрьской,  мимо дома, где в  1933--1934  годах  был
"закрытый  распределитель"  --   от  того  же   "Корешка",  мимо   ЦДКА  --с
библиотекой, где меня обхамила библиотекарша  в  1938 году. Запомнил  на всю
жизнь! Мимо гостиницы ЦДКА, где останавливались  красные  командиры -- элита
нашей тогда  "кадровой" армии.  (И  Неля, еще девчонка, со  своим отцом.) По
Екатерининскому саду -- к машине.
     Человеческая  память.  Исчезает   ли   она  со  смертью?   Или  куда-то
улетучивается,   наполняя   "ноосферу",   и,  как  в  компьютерную   память,
закладывается навечно? Неля понимает и сопереживает эту мою память.

     <i>19 ноября</i>
     Вчера был на ланче у Брейтвейтов в британском посольстве. Все разговоры
-- о  нас: что-то  будет  после Госсовета  14  ноября?  Россия -- Ельцин  --
Украина... Долги -- "шерпы": они семеро как раз здесь сейчас...
     Предвидел ли М. С., что так получится с КПСС? Когда он понял, что с ней
ему не по пути?..
     Но  --  держится посол со  мной, хотя  это  едва  заметно, уже иначе: я
теперь не представляю сверхдержаву и всемирно авторитетного Горбачева.
     Сегодня  --  посол Блех... Перед визитом в  Германию Ельцина... Много я
ему  сказал...  И,  между  прочим,  конфиденциально,  сославшись на  М.  С.,
следующее: для вашего канцлера это будет  проверкой  верности его  дружбе  с
Горбачевым,  его  собственным  заявлениям о поддержке политики  Горбачева  и
целостности Союза... Не  в том дело, что сам М. С.  поддерживает в  принципе
политику Ельцина, не видит ей альтернативы  и честно спасал его  в  казусе с
Чечней! О Хонеккере. Ельцин готов  его запродать за марки или  что-то в этом
роде...  Но, если его вам выдаст  М. С., его осудят  даже  самые отъявленные
антикоммунисты, хотя Хонеккера у нас никогда никто не любил.
     М.  С. подписал  распоряжение о назначении меня "специальным помощником
по  международным  вопросам"  --  это  в  компенсацию  за  мой  отказ  стать
государственным советником.
     Сегодня эпопея с назначением Шеварднадзе министром, а Панкина -- послом
в Лондон. Звонит М. С.: соедини срочно с Мейджором (я подумал, чтоб надавить
на "семерку шерпов" в Москве)... Мейджора никак не найдут... Звонит: дай мне
твоего Брейтвейта... Отвечают: он  обедает--святое дело  для англичанина! М.
С. матерится.  Наконец находят Мейджора. Оказывается,  речь идет об агремане
(тут же!) для  Панкина. Тот обещает, вопреки  всем  дипломатическим канонам,
сделать  немедленно.  Только  вот  поговорю,  мол,  с  королевой.  Через час
позвонил мне Брейтвейт и сообщил: Ее Величество согласна!
     Все это происходило в присутствии  Шеварднадзе и Панкина, в кабинете М.
С. Панкину он предложил должность госсоветника по международным вопросам при
себе, члена Политического Консультативного Комитета. Тот, с каменным лицом и
своей выдвинутой челюстью, попросил вернуть его на посольскую работу.
     М. С. в его присутствии в трубку очень хвалил его  Мейджору:  мой друг,
замечательный человек, так много успевший за три месяца.
     В  чем же дело?  На Госсовете,  когда утверждали  Министерство  внешних
сношений,   договорились   о   Шеварднадзе...   Не  думаю,  что   инициатива
принадлежала Ельцину (его  Козырев -- мальчишка рядом с Э. А., а с  Панкиным
тот мог бы и  на равных). Это скорее всего нужно было республикам: чтоб у их
министерств был  патрон  --  фигура, а  не  "случайно выскочивший  вверх"...
Горбачеву  это  нужно тем более:  раз Э.  А. соглашается  -- это сигнал, что
союзные структуры  жизнеспособны и у  "согласованной" общей внешней политики
есть будущее. Перед Западом сейчас -- очень кстати...

     <i>21 ноября</i>
     Всего три месяца  с момента вызволения из "Зари".  Но как  же давно это
было!
     М.  С. после вчерашнего очередного  неудачного  выступления в Верховном
Совете по бюджету, над чем  сегодня откровенно издеваются  "НГ", "Российская
газета", уехал в Иркутск.
     Сегодня  положил  на  сберкнижку  (как  же  не  люблю   это  делать  --
предпочитаю заначку дома) 12 000, что копились многие годы.
     Но поговорим о Горбачеве.
     Вот с легкостью  расстался с Панкиным:  "реаль политик!" Вернул  Э. А.,
который до самого  последнего дня давал  в прессе унижающие Горбачева оценки
и,  конечно,  -- возвышающие его самого. В свое  время  он отпихнул Яковлева
(ради Лигачева  и Рыжкова) --  "реаль  политик".  Из-за нее он  держался  за
Лигачева до последнего  --  из страха потерять одну из казавшихся незыблемой
опор -- КПСС. Между  тем,  если  б  он  не тянул с 6-й статьей Конституции и
сразу  после  ее   отмены  ушел   с   генсекства,  партия  бы,  естественно,
раскололась, но была бы сохранена наиболее умная и прогрессивная ее часть --
для него  самого,  для перестройки. А так он не только всю ее потерял,  но и
сделал своим лютым врагом.
     Вот  Коль тоже делает  "реаль политик" с Ельциным. Но этика, которую М.
С. ввел  в  мировую политику, -- это  тоже реальность.  Без нее не  было  бы
доверия,  а  без  доверия  ничего  бы не  было,  в том  числе и  объединения
Германии.  Пока не заметно, чтоб до канцлера это дошло -- через Блеха или по
собственному  разумению.  Посмотрим  -- позвонит  ли  он  Горбачеву. Буш это
делал. Если нет -- скурвился.
     И дело не  в  том,  что  надо вертеться по  обстановке,  такая  планида
политика, дело  в том, что взгляд чуть подальше -- это тоже умение учитывать
реальность.
     Я  не верю, что Союз в том  виде,  в каком его хочет вот сейчас М.  С.,
жизнеспособен. И, наверное, завтра не состоится парафирование. Не говоря уже
о том, что Кравчук вчера еще во всеуслышание заявил, что никогда не подпишет
никакого Союзного договора. А народ наш уже пустил хохму: 1 ушанка (треух) +
5  тюбетеек  =  новый   Союз.  Смешно,  а  правда...  Но  в  дальнейшем,   в
дальнейшем... пойдем ведь по европейскому пути -- по пути Общего рынка.
     Однако  возможен   и   вариант  вхождения  мусульманских  республик   в
мусульманский  мир. Но  тогда в Казахстане -- война. Казаки уже готовятся. И
на Украине --  война: Крым... Нельзя его отдать: это позор для национального
самосознания  России, а  оно  --  единственная  "идейная"  опора  российской
политики. Иначе народ не выдержит экономической реформы.
     Но вернемся к Горбачеву. По навязанной ему логике (М. С.  это осознал и
поэтому взял  Э. А.) надо быстро и заметно смещаться во внешнюю  сферу... --
превращаться  в Вайцзеккера, в  Коссигу,  даже  в  "испанского  короля" -- с
армией  (очень сокращенной и профессиональной), хотя он  мало пригоден, чтоб
пользоваться почтением  у  офицерства --  не по-человечески,  а  в  кастовом
отношении... И еще дальше -- в фигуру из бывших: Жискар,  Шмидт, Киссинджер,
Вэнс,  Тэтчер... Хотя у нас это не принято,  но пусть он  проложит  дорожку.
Римский   клуб  ему  предлагает  почетное   членство,  даже  пост  почетного
председателя. Почему бы нет?!
     Если  поездка в  Иркутск (на  военные заводы  и  в  гарнизон) --  шаг в
направлении  армии,  то  это  правильный ход...  Но  надо быстрее,  надо  не
допустить, чтоб Ельцин взял русскую армию в свои руки. М. С. пусть станет ее
патроном, включая казачество... Он оттуда ведь, хотя и "инородец".
     А мне при этом что? Я обещал быть с ним до конца. Он мне это предложил,
когда я  дважды намекал о  пенсии.  В  связи с Форосом (и моим телевизионным
интервью  -- из-за Р.М.) кошка  пробежала,  холодок  было появился, но вроде
исчез... Сопротивлялся  очень  Ревенко,  чтоб  назначать  меня  "специальным
помощником по международным вопросам", но все-таки  М.  С. пошел на это... И
-- дослужу. А что, собственно, остается-то?
     Но вот в субботу приходит  ко  мне Саша Беликов -- из редакции "Красной
площади", создаваемой (уже в течение года) президентской газеты. Наконец она
начинает вроде  выходить,  хотя средств и спонсоров нет.  Предлагает, чтоб я
открыл No 1 либо статьей о Горбачеве, либо дал интервью. Думаю, откажусь...
     Не  боюсь  апологетики:  он заслужил, как  фигура  историческая для  XX
века...  Но  на  фоне навала психолого-фрейдистских  (например, в "Культуре"
проф. Белкина)  публикаций и просто желто-красной портретист-ской литературы
о нем я буду выглядеть  как прислуживающий чиновник, если не скажу всего или
почти всего того, что знаю и думаю о нем.
     Нет уж! Вот уйду на пенсию, тогда посмотрим...
     Ладно. А вчера  я  забыл  отметить два  выдающихся события.  Тамара "по
случаю" достала  35 кг  капусты на засолку и  с помощью Николая  Николаевича
довезла до  дома.  А  Лена,  подруга  Гени,  привезла  нам квашеной капусты,
свеклы, моркови, варенья и пр. из своего "имения" на Украине.
     Покончила  с собой на днях Юлия  Друнина.  Значит, на кого-то шок нашей
жизни действует так, что предпочитают хлопнуть дверью. Или крах всей прошлой
социалистической  духовности? Может быть, и не "соц.", ведь и в 30-е годы, и
в войне, и после -- в 80-е -- были же и просто жизнь, были страсти, боренья,
помыслы, был "образ жизни". Все рухнуло. А взамен совсем ничего, даже полок,
наполненных товарами.
     Поэтому и Горбачев сейчас в глазах народа -- потеря всякой надежды.

     <i>23 ноября</i>
     Вчера, пока М.  С.  в Сибири и Кыргызстане,  готовил  его интервью  для
агентства Киодо Цюсин, платформу для разговора  с Яничеком (бывшим  генсеком
Социнтерна),  приветствие  к  70-летию   Дубчека,  материал  для  встречи  с
испанскими парламентариями и к встрече с Вилаети (Иран) -- обычная служба. И
в общем в дни его отсутствия -- не погулял, как рассчитывал и ждал...
     На  телевидении   Горбачева  подают   саркастически...   Поведение  его
изображают  как  судороги,  чтоб  удержаться на  посту...  Это  особенно так
выглядело на фоне Ельцина в  Германии, где Коль обнимался  с ним так же, как
совсем недавно с Горбачевым.

     <i>24 ноября</i>
     Ждал вызова от  М. С. Не последовало  до полпервого... Будет ли  завтра
Госсовет  с  парафированием  (Союзного  договора),  что  перед  всем   миром
ангажировал М. С., -- неизвестно. И что  он будет делать, если сорвется: еще
раз заявлять, что уйдет?!
     Сейчас, в  11  вечера, "Вести"  передали  интервью М.  С.  во  Внуково.
Прилетел вчера  из Кыргызстана. Оценки  визита Ельцина в  Германию:  считает
нормальным...  И  не  надо,  мол,  противопоставлять  Россию  --  крупнейшее
государство  (!)  --  обычно  он   называл  ее  и  других  республиками,  --
цементирующее  эту огромную (помолчал) организацию (вместо слова "Союз"!). И
опять: не надо противопоставлять. Есть общие интересы и общая политика, -- а
не 12  и 8  "внешних  политик"  (это  я  ему "подбросил",  взяв из  какой-то
газеты)... И он  то и дело апеллирует к этому "образу". Грустный, усталый, в
этой своей пирожком шапке, с печальными глазами.
     Послать бы ему всех!
     Видно, мало чего привез он из Сибири и Киргизии. Завтра посмотрим.
     25  ноября Как и  следовало ожидать, парафирование Союзного  договора в
Н.-Огареве не состоялось. Что выдано Горбачевым журналистам по ТВ, известно.
Он хоть  и  срывался  -- делал хорошую мину при очень  плохой  игре. Мне  он
только  что --  уже  домой -- по телефону сказал: "Было тяжелее, чем  14-го,
изнурительная борьба, я их высек, я ушел от них..."
     Я: "Но у вас по  ТВ мелькнула было фраза, что они ощущают необходимость
кончать маневрировать... Страна больше не может терпеть..."
     М. С.: "Это я хотел бы, чтоб они это наконец ощутили".
     Я: "А кто главный [саботажник]?"
     М. С.: "Главный он и есть" (т. е. Ельцин. -- А. Ч.).
     Перед ТВ Горбачев пытался представить коллективное коммюнике о передаче
проекта в Верховные Советы республик как форму  парафирования... Но это даже
по терминологии (смыслу слова) не одно и то же.
     Уверен, что  парламенты  завалят  проект,  в лучшем  случае отложат  на
"неопределенное время".
     Горбачев  перед выбором: осуществлять угрозу  ("уйду!") или  еще тянуть
(на посмешище всем). Это не  просто  поражение, хуже: это очередное унижение
по самому главному  вопросу, на  котором еще остается  знак его власти, -- о
государственности.

     <i>26 ноября</i>
     Подробности Н.-Огарева.
     Закоперщиком  срыва  был  Ельцин.  Принес  кучу  замечаний  по  проекту
Союзного договора.
     М. С. ему говорит: как же так, мы  же прошлый  раз все согласовали? Это
наш с тобой проект был.
     Е.: "Мало ли что... Время идет. В  группах,  в комитетах ВС  обсуждали,
говорят, такой  проект не пройдет... Главный вопрос опять: не государство, а
просто Союз... Или "конфедеративный Союз".
     М. С. бросился опять доказывать. Его поддержал  только  казах, "вице" у
Назарбаева,  доктор,  юрист,  который и  применил  метафору  из  Маяковского
"облако в  штанах".  Остальные  стали жаться... Кроме  Акаева, которому было
неловко возражать: ведь М. С. только что был у него "в гостях".
     Горбачев окончательно  завелся. И  спустя почти  3  часа сказал им: как
хотите, я  ухожу.  Оставайтесь здесь без меня  и решайте. Как решите, так  и
будет...
     И ушел в свой кабинет.
     Спустя час к нему явилась "депутация": Ельцин и Шушкевич.
     Е.,   воротя   физиономию,  чуть  не   отплевываясь   (слова  Грачева),
произносит: "Вот пришли на поклон к князю, к хану..."
     М. С.: "Брось, царь Борис, давай по делу..."
     Вернулся к ним... И  договорились о совместном заявлении, которое М. С.
перед журналистами приравнял к парафированию.
     Потом, на  сверхзакрытом  заседании, речь шла  о том, как  Ельцин будет
осуществлять  свою экономическую программу. Коллеги из республик уговаривали
его:  полегче, мол,  ставишь нас  в  ужасное  положение.  Он  им: мы  и  так
опоздали, 16 декабря ввожу свободные цены.
     М. С. реагировал вяло, только предупреждал о социальном взрыве.
     Явлинский  в докладе после  реверансов насчет смелости Ельцина  сказал:
самый  главный вопрос, что вы все будете  делать  после февраля, когда народ
выйдет  на улицы. До  февраля идет инерционное  "развитие"  гибнущей  старой
системы. Но этого хватит только  до конца февраля -- потом крах. Вы готовы к
этому, вы думаете об этом? Ответа ни от кого не последовало.
     А  вечером М.  С.,  собрав  помощников  и советников  поставил  задачу:
думать, что будем делать!
     Вчера я долго разговаривал с Яковлевым,  он  вернулся из США... Пришел,
сидели часа два друг против друга. Все перебрали... И главный наш вывод: нет
альтернативы самостоятельному  прорывному  ходу России.  Горбачевские усилия
спасти Союз -- безнадежные судороги.
     И  в общем-то  все  бы  ничего,  если б  не Украина,  не Крым,  который
невозможно отдать.

     <i>27 ноября</i>
     Встреча М. С. с японскими бизнесменами. Деловой разговор... Они знают о
нашей промышленности больше, чем мы сами. Но собираются с нами "работать".
     М. С. для мира  все-таки остается лидером... И надо "сместиться"  ему в
своей  президентской  роли  именно  в   эту  сторону.  Заняться  мировыми  и
"духовно"-этичес-кими   делами  современности.   А  на  "свое"  посматривать
отстраненно и время от времени предупреждать "об опасностях".
     В этом духе я и провел совещание со своими консультантами: сказал речь,
обменялись идеями, договорились, что  они составят проект имиджа Горбачева с
таким "смещением".
     Красноречивый и не очень ясный, бурный Ермонский,  деловой и осторожный
Гусенков,  активный  и много  знающий  Палажченко,  натужный  Ковалев (сын),
спокойный и скептичный Вебер, умничающий, наукообразный, самоуверенный,  но,
кажется, в самом деле "подготовленный" Кувалдин.

     <i>28 ноября</i>
     М. С.  сегодня встречался с Эрнстом  Неизвестным.  Приглашение --  "моя
работа"... По закону парности -- в No 10 "Вопросов философии" его статья...
     Вместе с Эрнстом к Горбачеву пришли Ю. Карякин, А. Грачев, В. Игнатенко
и я.
     М.  С.  открылся до предела,  будто в братском застолье.  И политически
кое-что сказал впервые... Назвал себя диссидентом с 1953 года. Эрнст с Юркой
ввалились ко мне за 3 часа до встречи, и он был у меня интереснее, чем  у М.
С.  Посмотрим,  как  отзовется  эта встреча, которую  зафиксировали  десятки
корреспондентов  и ТВ-операторов. Говорят,  Эрнст по выходе от М. С.  был "с
достоинством сдержан", без  эйфории (сам я не слышал). Хотя  даже  для  меня
самораскрытие М. С. показалось необычным... А для "постороннего"? Ведь перед
ним -- "человек века", перевернувший мир!
     М.  С.: "Если ты  (мне)  напишешь обращение  к  парламентам, может, что
получится..."
     Спровоцировал  с  Андреем  "реплику"  в адрес  Белого  дома  по  поводу
обещания США дипломатически  признать Украину после референдума 1 декабря...
МИД вновь оказался несостоятельным. (Э.А. + Петровский.)

     <i>29 ноября</i>
     День замечателен во многих отношениях. Утром я дал интервью "News week"
--  к обзорной статье к концу года  -- главным образом о мотивах действий М.
С. с марта 1985 года по настоящее время... Об его "идейной" эволюции...  Бил
по мифам и примитивам, которые мне Фрэд Коллман подкидывал. Хотя  он умный и
осведомленный.
     ВС СССР завалил чрезвычайный бюджет на конец года, и Госбанк закрыл все
платежи: армии, чиновникам, нам, грешным. Остаемся без зарплаты.
     Отправил М. С.  "разработку"  с рекомендацией --  сменить  свою  роль в
сторону  международную,  представлять  свой мировой  престиж  внутри  и  тем
держаться,  не  уповая  ни на  Союзный  договор, ни на  решения Съезда,  его
избравшего и подтверждавшего избрание после путча, ни на Конституцию СССР!
     Написал ему проект  обращения к  парламентариям --  чтоб ратифицировали
Союзный договор, хотя сам не верю в это... Слова, однако, подобрал!
     Эрнсту сказал, что разочарован его интервью: от него ждали поддержки М.
С.  "в этой  ситуации",  он нуждается  в этом.  Ответил: "Что ты, Толя, я не
проститутка, я благодарен тебе, что ты  меня с ним свел, а ему за то, что он
был так открыт и искренен". Вот так-то!
     Ельцин перевел в свою "юрисдикцию" и взял на свой кошт МВС (бывш. МИД).
Петровский мне жаловался. Я  ему "возразил": у  вас теперь есть Шеварднадзе,
пусть он и "скажет" Ельцину!
     То же, кажется, грозит и Минобороны...
     А что делать? У России есть пока чем платить, а у М. С. нет ничего!
     "Известия"  сделали  втык  помощникам,  зачем они от  имени  президента
"обидели"  Буша, который хочет дипломатически признать Украину. Риторический
вопрос  задает  газета: "Кто это из  помощников подсказал такое?"  Подсказал
Грачев, а я поддержал и сочинил сам текст.
     Совести уже у Голембиовского нет.

     <i>1 декабря 1991 года</i>
     Зимой  "не  пахнет"...  Все  теперь  не  так.  Вчера рассчитывал  иметь
спокойный  на  работе  день. С  утра  занялся  переделкой Обращения М.  С. к
парламентариям (о ратификации Союзного договора)  взамен того, что дал ему в
пятницу.
     Но сообщили -- едет, чтобы встретиться с Ельциным. Они просидели 4 часа
(с ними Бурбулис и Гайдар). Речь вели о том, что,  мол,  нельзя же оставлять
Центр без средств к существованию. До чего-то договорились...
     Но еще в  18 часов в  Ореховой комнате сидели  эксперты и формулировали
"документ".
     Из  МИДа (извиняюсь -- МВС) позвонили: Буш хочет  говорить с  М. С.  по
телефону в  16.00. Я сообщаю об этом Горбачеву. Он: "Да зачем это?!  Меня не
будет... (подумал)... Пусть соединяют туда, где я окажусь".
     Вот  такая реакция:  с одной стороны, сработал щелчок (наше с  Грачевым
сообщение  ТАСС о  намерении  признать  Украину), с другой --  он  был  зол,
обиделся... И ему неприятно было общаться с Бушем.
     Ровно в  16.00 (никуда  он не смог уехать) начался разговор. И М.  С. в
своей  обычной  "доброжелательной  и открытой" манере  стал "приветствовать"
Джорджа... ("дорогой"  и  пр.). Тот  похвалил его за  сделанное в отношениях
между Азербайджаном  и  Арменией  (решение Госсовета)  и перешел  к Украине.
Долго  объяснял  в  известном  духе...  М.  С.  в свою  очередь  внушал  ему
концепцию: "независимость же есть отделение", а отделение  -- это "Югославия
в квадрате, в 10-й степени"! Буш был очень осторожен, дважды заверял, что он
не  будет делать  ничего,  что  поставило  бы  Майкла  и  Центр  в  неловкое
положение. Однажды  даже произнес: "Это  помешало бы  процессу воссоединения
Союза".
     Было очевидно (он сказал, что  тут же будет звонить и Ельцину), что его
особенно  беспокоит  возможность  "насильственных  процессов"  из-за  Крыма,
Донбасса.  Упоминание М. С.  этой  проблемы сопровождалось  репликой Бейкера
(он, Скоукрофт и Хьюит  были на параллельных аппаратах): "Да, да, это  очень
опасно..."  Видно:  Бейкер  более  свободен  в  суждениях,  менее  подвержен
давлению всяких лоббистов, откровеннее!..
     Кончилось  тем,  что  Буш пожелал Майклу  успеха  в  многотрудном  деле
"воссоединения".
     Переводил Палажченко.  При разговоре присутствовал и Яковлев. Обсудили,
что будем давать в печать. М. С. и А.Н. говорили общие фразы, а мне пришлось
потом  выламывать  мозги,  чтоб не "запродать" Буша  и вместе с  тем  что-то
"выпустить", чтоб прищемить  Кравчука  и К°. Получилась страничка. Не  знаю,
какая на нее реакция будет.
     Яковлев сказал (надо будет разузнать подробности), что на  Политическом
консультативном  совете, который заседал в пятницу с 3 до 10  вечера, все --
Попов,  Собчак,  Явлинский,  сам  А.  П.,  Егор Яковлев  --  словом,  первое
поколение  перестройщиков, приснопамятная "регионалка"  решительно выступили
за  Союз  и  осудили  линию Ельцина, которая  ведет к  социальному взрыву  и
совершенно авторитарная-- "до хамства". Готовы  были, говорит А. П., тут  же
образовать  формальную оппозицию и сочинить декларацию, где сказать об этом.
Шаталин предложил "лично" тут  же выступить по  ТВ и "разоблачить" все  ходы
Ельцина.
     Однако  кончилось пока очень  определенным и  даже резким  выступлением
Собчака в тот же вечер по ТВ...
     Егор Яковлев  жаловался,  что ТВ у него  "отбирают", что  он там уже не
хозяин.  Правят   бал  "россияне"...  В  "Вестях"  в  пятницу   были  просто
оскорбительные в адрес М. С. пассажи насчет "украинской" его политики.
     Между  прочим,  в ворохе информации  никто  не заметил,  что  Ельцин  в
интервью  "Известиям"  25  ноября  прямо  сказал,  что не  подпишет  Союзный
договор, если этого не сделает Украина.
     Неужели  прав  М.  С.,  давно  заподозривший  сговор между  Ельциным  и
Кравчуком -- валить Союз с двух сторон?!

     <i>3 декабря</i>
     Вчера он призвал "пройтись" по тексту Обращения к парламентариям... Три
варианта  оказалось:  мой,  Шаха и Яковлева. Шахов отмел с порога, мой хотел
было принять, но Яковлев  попросил "громко прочесть" свой  -- с чувством. М.
С. ехидно на меня посматривал,  а  потом сказал: "Пусть  вот Черняев положит
его в основу и представит потом напрямую".
     Я   (тоже  ехидно  глядя   на  Сашку):  "Без   верификации  Александром
Николаевичем?.."
     Он: "Без!" (Все захохотали.)
     Вечером я  сделал симбиоз:  взял много от  Яковлева, но убрал "слюни" и
"канареечные" пассажи. М. С. принял без правки.
     Сегодня он выступил  по ТВ. Вроде бы говорил не по тексту,  живьем,  но
заглядывал. Текст разослан лично каждому парламентарию.
     Проблема:  какая газета возьмется публиковать?  Андрей  вроде  уговорил
"Известия".
     Шах представил  проект  Обращения "К  гражданам  Украины".  М.  С.  его
демонстративно разорвал: там -- "исторический выбор", "велика роль Украины",
"поздравляю с победой", "независимые, самостоятельные", "Ура!"...
     Велел мне написать: независимость -- у всех, но не все ее  превращают в
оружие против  Союза... Украинцев ждет  беда -- и тех, кто там живет,  и кто
разбросан по стране...  Русских  -- тем  более... Границы, ядерное оружие...
Словом, тревога, предупреждения и перечень последствий...
     Утром отдал ему. Он еще не определился.
     Сегодня он разговаривал с Колем  по телефону. Позвонил тот.  Об Украине
-- то же  самое. И предупреждение  -- не  суетиться с признанием, не ставить
под угрозу "по-дружески" выработанное в отношениях.
     Да... Вечером  вчера  он  говорил,  тоже  по телефону, с  Ельциным. Тот
куда-то ехал  в  машине.  Был уже пьян.  М.  С.  уговаривал его  встретиться
вдвоем, втроем +  Кравчук, вчетвером + Назарбаев. Тот  пьяно  не соглашался:
"Все равно ничего не выйдет. Украина независимая".
     -- А ты, Россия?! -- возражал М. С.
     -- Я что! Я -- Россия. Обойдемся. Ничего не выйдет с Союзом... Вот если
вернуться  к  идее  четверного  Союза:  Россия  +  Украина  +  Белоруссия  +
Казахстан?
     -- А мне где там место? Если так, я ухожу. Не буду болтаться, как говно
в  проруби. Я -- не за себя.  Но пойми: без Союза все провалитесь и погубите
все реформы. Ты определись. От нас двоих зависит все в решающей степени.
     -- Да как же без вас, Михаил Сергеевич! -- пьяно "уговаривал" Ельцин.
     -- Ну, а что же я, где... если нет Союза?..
     -- Ничего... Вы оставайтесь, -- милостиво соглашался Ельцин.
     Мы с  Яковлевым переглянулись: сколько терпения  у М.  С.! Но  и  явная
готовность уйти... Без сожаления... Без драмы... Спокойно!
     Дело, видимо, идет к этому.
     Встречался он сегодня с  Яничеком.  Тим  (Тимофеев,  директор института
рабочего  движения) навязал, а  я  Горбачева  уговорил и  отпросился, послав
вместо  себя  на беседу  Вебера -- "в порядке поощрения".  Не знаю, что  там
было. Тимофеев умолял завести гостя ко мне, я отвертелся.

     <i>6 декабря</i>
     День пропустишь -- исчезают из впечатлений важные вещи. Например, после
Обращения к парламентариям  он  заставил меня писать "Обращение  к гражданам
Украины". Целый вечер сидели  у него  + Яковлев и  Ревенко, который, объявив
себя "ярым  украинским  националистом", возражал против  самого такого акта:
"будет иметь обратное значение", "перебор", "вы уже не раз все сказали" и т.
д.
     Его  поддерживал Яковлев. Я отстаивал "желательность"  и исходил  не из
возможного результата (он очевиден), а из потребностей  Горбачева. Он сделал
ставку...   У   него   отняли   все:  "управлять   экономикой",  "руководить
руководителями", влиять  на прессу...  Осталась идея Союзного единения. И он
-- ее символ и проповедник. Иначе ему просто нечего делать... И это видно по
его распорядку дня. Он  ищет всяких встреч -- со своими и иностранцами. Чуть
ли не каждый день дает интервью, выходит  к журналистам после заседаний и т.
д.  Часами просиживает  с собеседниками, от которых можно что-то ждать: то с
Егором  Яковлевым, то с  А. Н. Яковлевым,  то с Грачевым и  Черняевым, то  с
Шеварднадзе...
     Сочинив "Обращение к гражданам Украины", превратившееся в заявление, от
которого он наутро тоже отказался (и я, переменив  свою точку зрения, убедил
его, что не надо), сели в том же составе готовиться к его встрече с Ельциным
(накануне завтрашней  встречи  тройки  "славянских  президентов"  в Минске).
Проигрывания вариантов  не  получилось... Он  вяло слушал,  а потом понуждал
"прослушивать"  его монологи.  И  ничего  нового -- аргументы,  аргументы  в
пользу Союза. Их  десятки,  и все  разумные  и  неопровержимые,  но всем  им
противостоит "нутряное": а мы вот хотим сами и уверены, что получится!..
     Рефрен: если не пойдут на Союз, я ухожу, мне места не остается. И рядом
план:  созвать  Госсовет,  Съезд  народных  депутатов + обратиться прямо  "К
народу" (через ТВ)... И потребовать плебисцита: вы за  Союз или нет? Все это
иллюзии. И Съезд не соберешь,  и плебисцит  не проведешь, если республики не
захотят.  Да и кто будет оплачивать? И кто  будет  реализовывать, если  даже
"да"?  Ведь уже "реальность",  что реальная власть  в руках элит: Кравчуков,
ельциных, бурбулисов.
     Я  это  ему все  открыто  говорил. Он не  утихает.  И в общем правильно
делает,   ибо   это   единственное   его   "видное"   занятие,  хотя  газеты
посмеиваются...  Впрочем, особенно в  связи с 50-летием  битвы  под Москвой,
немножко кренилось в пользу единства.
     И я сам (при всем своем неверии в Союз), когда встречался в эти два дня
с Брейтвейтом и Дюфурком, активно оперировал аргументацией Горбачева.
     Сегодня был Анталл -- венгерский премьер. Переговоры прошли  нормально,
дружественно, хотя со  скепсисом  со стороны венгра ("такой огромной страной
управлять  из  центра  нельзя"). М. С.  и  глазом не моргнул -- что поступал
неправильно,  долго отказываясь приглашать Анталла. И сделал  это только под
угрозой его  приезда в Москву  по приглашению Ельцина.  В беседе опять поток
аргументов  в пользу Союза,  еще более выразительных.  А  перед журналистами
даже  поставил  Венгрию  в  пример  Украине:   вот,   мол,  та   "поступает"
ассоциированным  членом в ЕС, а Украина не хочет быть в политическом союзе с
теми, с кем жила переплетенной столетиями!
     Ходили  возлагать венок к могиле  Неизвестного солдата  -- 50 лет битвы
под Москвой... Президент и кто? Шеварднадзе,  Яковлев,  Шапошников, Бакатин,
Примаков, Силаев, Медведев, да мы с  Грачевым  -- вот и все  приближенные  к
высшей власти, "советское (центральное) правительство" на данный момент!! Не
густо.
     Печально, однако: вспомнил, как в эти дни 50 лет назад наш 203-й лыжный
батальон в составе 1-й Ударной армии подогнали в эшелоне к Сходне -- Крюкову
(оттуда  перевезен  прах  Неизвестного солдата)...  Какой  был  мороз,  и  в
нескольких  километрах  передовая  --  стрельба,  первое  соприкосновение  с
войной. Как мать с Любой  Артишевской, первой,  несчастливой моей  женщиной,
чудом прорывались туда. И минут 20 посидели в какой-то избе, хозяйка пустила
нас.  И  как  было  неловко (Люба  уже  меня  не  любила  и  отбывала  номер
милосердия), а мать -- тоже  уже  "отрезала" меня,  но выполняла материнский
долг.  Не  помню, чтоб плакала. И простились  по-быстрому... под  пулеметный
треск, не прекращавшийся где-то совсем  рядом. Но в бой нас не  запустили, а
на другой  день  опять  в  эшелоны  -- к  Москве, на Окружную,  оттуда -- на
Савеловскую ж. д. (Ленинградская была перерезана) и на Северо-Западный фронт
под Старую Руссу -- окружать Демянск.
     Медаль  "За оборону  Москвы" мне, однако, потом дали. Вручал мой комбат
Толмачев, и мне было, помню, "не очень": вроде не за что. Хотя, впрочем, все
лето 41-го противотанковые рвы рыл под  Рославлем и т. д. и т.  д., отступая
от немцев под бомбежкой.

     <i>7 декабря</i>
     М. С.  принимал  американских бизнесменов,  которые вместе  с Велиховым
налаживают  у  нас  обучение   ребят  бизнесу.   Чудеса:  миллиарды  задаром
вкладывают в нас "акулы империализма"!
     А  М. С.  опять о своем  --  о "непредсказуемых последствиях"  распада,
отказа  от  Союза.  И  это в  тот  момент,  когда в  Минске три  "славянских
президента" этот вопрос уже решили!
     На той неделе я с М. С. вместе могу оказаться безработным.
     Тем  временем...  Послал  ему  на  подпись  договоры  СССР с Грецией  и
Финляндией, приветствие Исламской  конференции  (ОИГ) в Дакаре, обращение "К
читателям" журнала "Рынок" (организуемого "МН"), еще какую-то муру.
     Главное же, начал тезисы, которые М. С.  велел сделать  для его встречи
"1 +  4" в понедельник  (с Ельциным, Кравчуком,  Шушкевичем  и Назарбаевым).
Каждому помощнику дал такое же задание -- "по профилю"...
     Я не успел (из-за Люды). Дописал за этим столом, завтра перепечатаю.
     Однако  на  той  неделе...  Трудно  представить  себя  уже  ненужным...
Впрочем, уже и сейчас я нужен лишь лично М. С., а не политике.
     Интересно, как на это отреагируют мои женщины?!

     <i>8 декабря</i>
     Отправил фельдом  "сочинение" --  почему по соображениям  международным
нужен новый Союз. Теперь такая моя работа -- вхолостую, для него лично.
     Нет  еще  сведений  о  Бресте:  Ельцин, Кравчук, Шушкевич  (перепились,
наверное,  в Беловежской Пуще). Но по тому, что  уже наговорил Ельцин  вчера
журналистам и в белорусском парламенте, ясно: на Союз они не пойдут. И места
Горбачеву не оставят... Он,  конечно, будет тянуть, "опираясь" на то, что  у
него пока  армия (почему-то на  днях сняли Лобова, заменили Самсоновым -- из
Ленинградского  ВО).  Лобов, конечно, дуб и  из  язовского старья,  но  сама
перемена в такой момент?..
     М.  С. все "сечет"  и,  кажется, ко всему  готов. Вчера вызвал  гогот у
американцев,  сказав: "Меня  журналисты все  время  спрашивают,  президентом
какого государства вы являетесь?"
     В понедельник на "1 + 4"...  все  прояснится, ибо союзный Съезд ему  не
дадут созывать, а плебисцит откажутся проводить и финансировать.
     В  "Огоньке"  очередной словесный  "портрет" М.  С.,  написанный  неким
Леонидом Гозманом. И тут много  догадок, удачных "умозаключений", но много и
трухи...
     Люда  предложила  мне  встретиться с  двумя знакомыми  ее  голландскими
журналистками -- поговорить на эту тему...
     Между прочим...  Маша Слоним  в "МН" дала интервью -- как создавался  в
Би-би-си сериал  "Вторая русская  революция". Неприятно:  оказывается,  я  и
другие были просто объектом циничного бизнеса.  Она  хвалится, что  1,5 года
регулярно  звонила  мне в  полвосьмого  утра,  добиваясь встречи с М.  С.  О
помощниках  первых лиц  --  с пренебрежением:  они, мол,  говорили "в рамках
дозволенного". Это, значит, и обо мне! Лопухи мы, русские, доверчивые. Ничто
нас  не  учит... Может, и хорошо с  точки зрения "высокой морали", которая и
губит   нашу   историю...   Ибо   компенсируется   варварством,   грубостью,
бессмысленной жестокостью.
     И насчет морали... Брутенц навел на размышления о ней своим возмущением
по поводу поведения Красина, который заявил: никого не возьму из аппарата (к
себе  в  Фонд,  образованный вместо Ленинской  школы,  кстати, Международным
отделом ЦК), всегда, дескать, ненавидел  партаппаратчиков (хотя сам  рос там
под крылышком Пономарева!).
     Я  к  чему?  К   морали  у  меня   отношение  плевое  с  точки   зрения
обывательской. Достаточно просмотреть полностью  мой дневник, особенно в его
"женской"  части.  Но что правда --  достоинство и честь  для  меня  превыше
всего. И именно поэтому очень редко кому удавалось унизить меня. И никогда я
не делал жизнь за чей-то счет или кого-то локотком в сторону.
     Вечер.  Только  что   сообщили  по  радио:  Ельцин,  Кравчук,  Шушкевич
договорились о создании  Содружества  Независимых  Государств... И завтра (+
Назарбаев)  будут обсуждать это с  Горбачевым. Соглашение  открытое -- могут
присоединиться другие. Вот и все! Назарбаев, ' прилетев, в аэропорту сожалел
о  Союзе,  взывал  хоть  бы  оборонительный  союз  заключить,  чтоб   единое
командование оставалось...
     М.  С.  наконец  должен  решиться.  По  ТВ пропустили фрагмент  из  его
интервью украинскому корреспонденту, которое он давал вчера. И там опять: "А
кто, мол, знает, что я буду выставлять свою кандидатуру?" Опять неадекватен:
куда  выставлять?  Кто  собирается  проводить  какие-то   выборы?  О   каком
президентстве может идти речь? Для кого?..
     Словом,  я правильно говорил: Союза  не  будет. Не верил я  в это и  до
путча.
     Ездил  на работу. "Доработал" международный аспект аргументов  за  Союз
(для завтрашней встречи четырех, а может, для Госсовета).  Кому это нужно?..
Ведь уже межгосударственный договор заключен... О каком Союзном договоре они
захотят говорить? Смех!
     Решил  прогуляться по  морозцу.  Вышел к  Манежу...  Тут  наткнулся  на
тысячную демонстрацию под красными и черно-желтыми знаменами: "Руки прочь от
Ленина!", "Руки прочь от социализма", "Долой (или под  суд) изменника Родины
--  Горбачева", "С "патриотом"  Ростроповичем продаемся иудеям", "Россия для
русских" и т.  п.  Еще  против  литовцев --  за командира омоновцев, который
громил  телебашню в Вильнюсе. Всякие  "экономические требования". Сунули мне
листовку "Все на демонстрацию 22 декабря -- из голодающих очередей!!".
     Полночь.  Только  что радио  принесло весть: Ельцин,  Кравчук, Шушкевич
объявили   о   прекращении  существования  Советского   Союза  как  субъекта
международного права,  о недействительности всех законов, относящихся к нему
как  государству.  Договорились, как совместно финансировать  оборону...  Об
экономическом механизме договорятся в течение декабря.
     Перед тем  я  1,5  часа  слушал  записанное вчера  интервью  М.  С. (по
украинскому  ТВ),  где он яростно  и  страстно  доказывал,  что  "разойтись"
невозможно и  что отказ  от  Союза -- гибель для всех.  Интервьюеру-украинцу
слова не давал вставить... Обещал через головы "этих новоявленных политиков,
возникших  за  два  года"  обратиться  к  народу  и будто  у  него есть  еще
"средства, о которых он сейчас говорить не будет".
     Словом, с этого момента я живу в другом  государстве --  России, и я  в
ней уже фактически безработный.

     <i>10 декабря</i>
     Как я провел вчерашний день, когда стал "ничем"?
     Утром  в кремлевском коридоре встретил  Виктора  Кудрявцева,  Вениамина
Яковлева,  Сергея  Алексеева,  Юрия  Калмыкова -- главных правоведов. Шли от
Горбачева. Кудрявцев задержался, говорит:
     -- Михаил Сергеевич бушует, заявляет, что он уйдет, пошлет их всех и т.
д., "покажет им"... Мы его уговаривали не конфликтовать, наоборот,  сказать:
хорошо, ребята, вы прошли этап, теперь давайте обсудим, что делать дальше. В
этом  духе идем сейчас делать ему проект заявления, с которым  он собирается
выступить  после  предстоящей  его  встречи  с Ельциным и  др.  Вы, Анатолий
Сергеевич, какой точки зрения держитесь?
     -- Я за это.
     -- Так поддержите эту линию.
     -- Обязательно.
     Но, увы! Я не  был "позван" ни  лично, ни на разные совещания у него  в
течение дня.
     В 12.00 М. С. говорил  с  Ельциным. Кравчук и  Шушкевич не приехали. До
этого он  разговаривал с Назарбаевым. Потом  -- они втроем. Что там  было --
мне неизвестно. Затем по очереди были у него Набиев  (таджик), представитель
Ниязова  (туркмен).  Президенты  Акаев  и  Каримов  тоже   не  приехали.  Л.
Тер-Петросян публично  поддержал  беловежскую тройку,  приговорившую  СССР к
смерти.
     Во второй  половине  дня  он  долго  в  Ореховой  комнате  совещался  с
усеченным  Политическим  консультативным   советом:  Яковлев,   Шеварднадзе,
Бакатин,  Примаков,  В.  Яковлев, Шахназаров,  Ревенко,  кто-то  еще. Родили
заявление,  которое  и  было оглашено  диктором  в 21.00 по  ТВ. Хорошо хоть
догадались  не  выпускать  самого  М.  С.  на экран  --  было  бы  еще  одно
нравоучение...
     Объявил о  созыве  Съезда народных  депутатов, о возможном референдуме.
Ну,  об  этом  я уже здесь писал. Даже  если  народные депутаты соберут  1/5
подписей -- все равно ничего не выйдет. Николай II имел мужество отречься от
престола после  300 лет  правления династии.  М. С. никак не поймет, что его
дело сделано, давно следовало бы уходить, надо беречь достоинство и уважение
к сделанному им в истории.
     Травкин от ДПР проводит сегодня  на Манежной массовый митинг за Союз...
Может, кончится  речами... Но если пойдут  на  Белый  дом и вступит  в  дело
ельцинская полиция, тогда другое дело.
     Ничтожество Козырев на  пресс-конференции заявил:  есть  два  выхода --
самоликвидация  "союзных"  органов  (начиная с  президента)  и  добровольная
передача  имущества  или  нецивилизованный  способ  по  типу  августовского.
Грозится.  Я подумал: а за что идти на баррикады? Мы же,  команда Горбачева,
обгадились  "не  на  данном  этапе".  Конечно,  нам  отвратителен  вид  этой
интеллигентской банды вокруг Ельцина (всякие бурбулисы, Козыревы и  т.  п.),
подобно  тому  как  были  отвратительны  интеллигентным  кадетам,  эсерам  и
меньшевикам,  не  говоря о монархистах, интеллигентные большевики в  1917 --
1920 годах. Но ведь те тоже обгадились. Я не верю, что Ельцин  выведет "дело
России" на стезю, но и не вижу альтернативы "отдаться России". Союз мертв...
     Пойду  на  работу,  которой  фактически уже нет. Интересно,  как  будут
ликвидировать офисы -- так же, как ЦК КПСС в августе?

     <i>11 декабря</i>
     Нудный день.  Узнаю, что  М. С. встречается с Ельциным.  До того он дал
по