пад через Сибре. Захват Бастони был очень важен. Находясь в руках противника, этот населенный пункт мешал нашему продвижению на запад, срывал функционирование нашей системы снабжения и сковывал значительные немецкие силы. По этой причине было крайне важно захватить его без промедления. Даже до начала боев за город мы сомневались, достаточно ли у нас войск для одновременного выполнения двух задач - продвижения вперед и обеспечения нашего южного фланга. Блокада Бастони означала еще больший расход наших и без того незначительных ресурсов. В то же время, находясь в руках американцев, Бастонь, как магнит, притягивала бы силы противника и тем самым представляла бы для нас постоянную угрозу. А если бы противнику удалось деблокировать осажденные там войска, город стал бы превосходным плацдармом, откуда можно было угрожать всей нашей наступающей группировке. С другой стороны, бросив в бой все силы 47-го танкового корпуса для захвата Бастони, мы (в лучшем случае временно) отказались бы от продвижения на запад. Поэтому командование 5-й танковой армии приняло решение силами 2-й танковой дивизии взять Новиль и затем продолжать наступление на запад. 47-му же танковому корпусу 20 декабря был отдан приказ бросить учебную танковую дивизию в повторную атаку Бастони с востока. Задачей 26-й пехотной дивизии народного ополчения было продолжать наступление на Бастонь с захваченных ранее рубежей. Пройдя через дорогу Новиль-Бастонь, дивизия должна была атаковать Бастонь с севера. Командующий войсками Западного фронта предложил, чтобы соединения, которые по плану "решения малых задач" должны были действовать на правом фланге наших наступающих войск, были переброшены сюда из района Гейленкирхена для наступления в направлении на г. Маастрихт и район восточнее этого населенного пункта. Гитлер отверг это предложение. Более того, он приказал перебросить две танковые дивизии 47-го корпуса из района Гейленкирхена в Арденны. Этот приказ теперь и выполнялся. В тот момент, когда ко мне явился командир 9-й танковой дивизии, его соединение, которому следовало соединиться с 47-м танковым корпусом, было растянуто на стокилометровом участке дороги. Командир дивизии не знал, когда и где дивизия сможет заправить танки горючим для завершения марша. 20 декабря 2-я танковая дивизия захватила Новиль и Фой. В полночь дивизия достигла Ортенвиля, где она захватила неповрежденный мост через р. Урт. Оставив заслоны, дивизия продолжала продвижение на запад. За это время учебная танковая дивизия заняла Биксори. Однако 26-я пехотная дивизия народного ополчения встретила сильное сопротивление противника и не смогла продолжать продвижение. Наступление из Неффе на Мои совершенно не имело успеха. Был захвачен Варден, но противник продолжал упорно и мужественно оборонять Марви. Сопротивление противника к югу от Бастони было, очевидно, не таким сильным, как к востоку от города. 21 декабря погода улучшилась, и над обоими танковыми корпусами в первый раз появились истребители-бомбардировщики противника, пока, впрочем, в незначительном количестве. 2-я танковая дивизия испытывала теперь недостаток горючего и могла передвигаться только на ограниченные расстояния. Она расширила захваченный ею плацдарм от р. Урт до Теннвиля. После ожесточенных боев 26-й пехотной дивизии народного ополчения удалось захватить Сибре. Однако главные силы, наносившие удар по Бастони с севера и востока, не продвигались. Окружение Бастони было теперь почти завершено - остался лишь коридор между Шаном и Сеноншаном. В этот день в Бастонь был направлен с парламентерским флагом офицер учебной танковой дивизии, который вручил осажденным требование о капитуляции города. Это было сделано без моей санкции. Я считал ультиматум бесцельным, так как при отклонении нашего требования о капитуляции у нас не было средств заставить противника принять его. У нашей артиллерии не хватало боеприпасов, чтобы создать достаточную плотность огня при обстреле города. Когда я встретился с командиром корпуса и он сообщил мне о посылке парламентера, отменять приказ было поздно, так как парламентер уже выехал. Наше требование о капитуляции было отклонено. Вечером 21 декабря в донесениях нашей разведки еще не сообщалось о движении свежих сил противника с запада, направлявшихся против наших двух головных танковых дивизий. 22 декабря активность американской авиации начала расти. Учебная танковая дивизия, продвигаясь в направлении Рошфора, подошла к Сен-Губеру, который был захвачен в течение следующей ночи. В середине дня отдельные машины на дороге Ремишампань-Море попали под обстрел и были подожжены огнем танков и противотанковых орудий, находившихся недалеко от того места, где дорогу пересекало шоссе Бастонь - Во-ле-Розьер. Выяснилось, что прорвавшаяся с юга небольшая группа войск противника держит под огнем перекрестки дорог с позиций в нескольких стах метрах к северу от Петит-Розьер. Танки учебной танковой дивизии вынудили противника отойти. Я наблюдал за этим боем, находясь в то время в передовых частях этой дивизии. Из штаба 7-й армии поступило донесение, что в течение дня 5-я воздушнодесантная дивизия подвергалась неоднократным атакам американских разведывательных частей, подходивших с юга. Однако в донесениях из дивизии указывалось, что причин для тревоги нет. Части прикрытия этой дивизии продвинулись вперед и заняли новый рубеж к югу от дороги Шомон - Ремуавиль, а ее передовые части находились в Либрамоне и вблизи него. 26-я пехотная дивизия народного ополчения продолжала наступление, медленно продвигаясь к Бастони. В течение дня вспыхивали сильные бои, и подразделения дивизии в отдельные моменты оказывались в критическом положении. 21 и 22 декабря американская авиация сбрасывала грузы гарнизону Бастони. Так как небо в то время очищалось от облаков, нам были хорошо видны спускющиеся к противнику парашюты с грузами. Вечером 22 декабря американские войска предприняли из Бастони ряд контратак. Собрав все свои резервы, мы с трудом сумели отбить их. Храбро сражавшаяся 26-я пехотная дивизия народного ополчения за несколько последних дней понесла тяжелые потери, и ее боеспособность в значительной степени уменьшилась. Трудно сказать, был ли целью этих контратак противника выход из окружения. Возможно, гарнизон Бастони пытался соединиться со своими войсками, наступавшими с юга и теперь оказывавшими заметное давление на наши части. Выйдя из окружения, гарнизон Бастони, очевидно, должен был атаковать выдвинувшиеся фланги танковых дивизий 5-й танковой армии, которые все еще продолжали продвижение на запад. Во всяком случае именно с таким впечатлением покидал я сильно обстреливаемый противником район юго-западнее Бастони. С вечера 22 декабря обстановка в районе Бастони изменилась коренным образом: осаждающие войска сами перешли к обороне. Высшая точка в развитии нашего наступления Когда 22 декабря 2-я танковая дивизия прорвала линию заслонов противника на участке Марш-Рошфор в районе Харжимон и вечером этого же дня заняла Хассон-виль и Жамоденн, казалось, создались условия для успешного продвижения этой дивизии к переправам через р. Маас в районе г. Динан и около него. Общая обстановка, в которой происходило наше наступление, делала такое продвижение опасным. 2-я и 116-я танковые дивизии, которые должны были образовать ударную группу, при этом продвижении вырвались бы далеко вперед. 6-я танковая армия СС застряла и все еще не могла сдвинуться с места. Противник увеличивал натиск на 7-ю армию, перед которой была поставлена задача прикрывать наш южный фланг. 7-я армия попала под удар 3-й американской армии и вынуждена была отойти в центре и на левом фланге. Между правым флангом 5-й танковой армии и 6-й танковой армией СС возник большой разрыв, что заставило нас отвести правый фланг. Теперь мы больше не могли рассчитывать на прикрытие войсками 7-й армии, наступавшими на юг и запад. Судя по донесениям, с юга подходили новые дивизии 3-й американской армии. Модель, имея в виду, вероятно, план "решения малых задач", сторонником которого он всегда был, придавал захвату Бастони очень важное значение и настаивал, чтобы 5-я танковая армия при любых обстоятельствах заняла город. Эту задачу моя армия просто не могла выполнить, не отказавшись от достижения своей основной цели. Теперь уже можно было не сомневаться, что инициатива перешла к противнику. Между прочим, союзники не скрывали, что снимают войска с других участков Западного фронта. Наша служба радиоперехвата отмечала ход этой передислокации с большой точностью. В ночь с 22 на 23 декабря разведывательный батальон 2-й танковой дивизии продолжал продвижение. К 12.00 следующего дня этот батальон вместе с другими частями дивизии достиг Конне. Во время продвижения дивизии приходилось неоднократно сталкиваться с новыми частями противника, подходившими с севера, и выделять из состава дивизии подразделения для обеспечения ее флангов. С этой целью были оставлены подразделения в Хоне, Сансане, Пессу и Хаверсане. 23 декабря, когда противник из района Марша начал предпринимать сильные контратаки, поддерживаемые танками, обстановка еще более обострилась. Противнику удалось установить временный контроль над дорогой Банд-Харжимон. В течение дня был выдвинут один батальон для поддержки 2-й танковой дивизии, однако его сил оказалось недостаточно, чтобы улучшить обстановку. Этот батальон пришлось использовать для усиления подразделений, прикрывавших фланги дивизии. Все-таки положение на этом участке улучшилось, что дало возможность отбить новые атаки противника с юга и юго-востока. Утром разведывательный батальон уже подошел к Фой-Нотр-Дам и неожиданным ударом прорвал оборону противника. Мы захватили много автомобилей и другой техники. Другие части дивизии также продвинулись на большое расстояние. Однако вскоре давление противника с севера и северо-востока начало возрастать и продвижение пришлось приостановить. Дивизия вынуждена была разделить свои силы на две группы, действовавшие одна фронтом к западу, а другая - к югу от Конне. Войскам прикрытия и тыловым подразделениям дивизии пришлось организовать круговую оборону в различных населенных пунктах, где они выдержали ряд боев с численно превосходящими силами противника. Эти мелкие подразделения были уничтожены первыми. Две боевые группы, которые вели бой в районе Конне, сумели установить контакт и позднее соединиться. Однако недостаток горючего и боеприпасов подрывал их боеспособность. Чтобы позволить танковой армии продолжать продвижение и тем самым облегчить положение 2-й танковой дивизии, учебная танковая дивизия должна была выйти к р. Маас на следующий день, то есть 24 декабря. Согласованные усилия всех сил 5-й танковой армии и группы армий "Б" могли даже с опозданием способствовать успеху нашего наступления. Перейдем теперь к описанию действий 58-го танкового корпуса, действовавшего на центральном направлении в полосе наступления 5-й танковой армии. План предусматривал следующие задачи для соединений этого корпуса. 116-я танковая дивизия вводилась в бой южнее р. Урт, а 560-я пехотная дивизия народного ополчения - севернее этой реки, так как ее сосед справа все еще вел бой на р. Ур. 116-й танковой дивизии надлежало наступать из Уффализа на Ларош и оттуда как можно дальше на запад. Однако в ночь на 20 декабря было получено донесение о том, что мост через Урт в 5 километрах к северу от Бертони взорван. Если бы пришлось восстанавливать этот мост силами и средствами дивизии, он был бы введен в эксплуатацию в лучшем случае только к вечеру 21 декабря. Поэтому командование 5-й танковой армии отдало приказ 116-й танковой дивизии остановиться и повернуть назад. Продвинувшись в течение ночи через Уффализ к Самре, 116-я дивизия взяла его рано утром 20 декабря. В тот же вечер дивизия достигла Дошана. Мы думали, что противник на фронте 58-го танкового корпуса разгромлен и поспешно отступает, поэтому было очень важно переправу через р. Урт провести без задержки и захватить плацдарм на северном берегу, прежде чем противнику удастся создать новую оборону вдоль этой реки. Однако 21 декабря противник начал оказывать более сильное противодействие продвижению 116-й танковой дивизии. Атаки этой дивизии в направлении на Оттон были отбиты. Атакующие части вскоре сами попали под сильный огонь, который противник вел прежде всего с высоты к северу от Соя. Это еще более уменьшило вероятность того, что 116-й танковой дивизии удастся отбросить противника в своей полосе наступления и продвинуться дальше на северо-запад. Я считал, что на этом участке у противника были свежие силы. Однако подтвердить мое предположение захватом контрольных пленных не удалось. И все-таки приказ требовал продолжать продвижение на запад при любой обстановке. Этот приказ относился и к 58-му танковому корпусу. Развитие успеха 2-й танковой дивизии в южном направлении позволило координировать продвижение 58-го танкового корпуса вдоль южного берега р. Урт. Поэтому 116-й танковой дивизии было приказано выйти из боя 22 декабря и продвигаться вдоль южного берега в северо-западном направлении через Ларош. Мы надеялись, что на следующий день 116-я танковая дивизия продвинется через Ларош, минуя Марш, в направление на Байонвиль. Как я полагал в то время, от удачи или провала ее атаки зависело следующее решение:, если удастся выйти к р. Маас, то можно будет еще успеть повернуть два танковых корпуса на север вдоль восточного берега в соответствии со старым планом "решения малых задач", облегчив тем самым положение 6-го армейского корпуса на правом фланге 5-й танковой армии и позволив 6-й танковой армии СС достигнуть хоть каких-нибудь успехов. 23 декабря мост у Лароша, слегка поврежденный, был восстановлен саперами 116-й танковой дивизии. Почти в это же время из дивизии поступило донесение о появлении перед ее фронтом новой - 84-й американской - пехотной дивизии. Предпринятая нами 24 декабря атака в районе Вардена была отражена, так же как и атаки двух других правофланговых дивизий этого корпуса вблизи Ламормениля. Противник преградил путь 58-му танковому корпусу по всей полосе его наступления. Однако от успешной обороны противник немедленно перешел к наступлению. Тем не менее 116-я танковая дивизия вынуждена была продолжать атаки, чтобы несколько облегчить положение 2-й танковой дивизии, которая вырвалась далеко на запад. Вперед была выдвинута и бригада "Фюрербеглейт", приданная корпусу. Ее задачей было захватить высоты возле Оттона и тем самым помочь 116-й танковой дивизии, которая вела ожесточенные бои в районе Вардена. Однако в момент выдвижения для атаки бригаду остановили и повернули назад, отдав ей приказ ускоренным маршем двигаться к Бастони. В обороне - Второй этап боев за Бастонь 24 декабря одной танковой дивизии удалось продвинуться до пункта, расположенного всего в 5 километрах К востоку от Динана. Вечером того же дня стало ясно, что наше наступление достигло кульминационной точки. Мы понимали, что обстановка на флангах уже не позволит нам выполнить наши задачи. Однако дело было не только в том, что на обоих флангах наступление приостановилось и войска подвергались все более сильному воздействию противника с северо-запада, юга и юго-запада. Возможно, самым решающим фактором было изменение погоды. Начиная с 23 и 24 декабря авиация союзников могла действовать свободно. Самолеты противника находили выгодные цели во всем районе наступления. Шоссейные и железные дороги за линией фронта подвергались массированным бомбардировкам. Наша и без того неудовлетворительная система снабжения вообще перестала функционировать. Подвижность немецких войск неуклонно и быстро снижалась. Пошел снег, упала температура, немногочисленные горные дороги покрылись слоем льда, и к рассвету движение по автомобильным дорогам за линией фронта стало по существу невозможным. Все это означало неудачу нашей попытки выйти к р. Маас. Теперь основной задачей 5-й танковой армии стало сражение за Бастонь. Таков был эпилог нашего неудачного Арденнского сражения. В Бастони продолжались ожесточенные затяжные бои. В сражение вступала одна дивизия за другой. Как только новая дивизия прибывала в этот район, ее немедленно вводили в бой. Размеры этой статьи слишком ограничены, чтобы можно было сколько-нибудь подробно изложить ход боев за Бастонь. Однако нужно указать, что, когда соединения 5-й танковой армии все еще пытались продвигаться вперед, Бастонь стала своего рода водоворотом, который засасывал немецкие силы, в том числе и предназначенные для выхода к р. Маас. Был такой момент, когда Бастонь связывала девять немецких дивизий. Сражение за Бастонь потребовало переброски соединений 6-й танковой армии СС на поддержку 5-й танковой армии и тем самым сорвало все наступательные планы верховного командования. Обороняя Бастонь, противник, казалось, не имел никаких шансов на успех, и все же именно сражение за этот город определило провал нашей наступательной операции. Интересно сравнить действительное количество немецких сил, сосредоточенное у Бастони, с тем составом войск, который первоначально был выделен 5-й танковой армии для ее прорыва к р. Маас. Огромные усилия, затраченные для того, чтобы захватить Бастонь, то есть на операцию, которая по сути дела не должна была повлиять на общую обстановку на фронтах, далеко превзошли те усилия, которые была бы в состоянии сделать 5-я танковая армия во время ее продвижения на запад. Согласованное наступление на Бастонь могло бы иметь успех даже сейчас, если бы только удалось за несколько дней собрать все находившиеся на этом участке силы и сразу бросить их в бой. Однако такой возможности не было. Части и соединения застревали на дорогах и прибывали в район боевых действий в неполном составе. И все-таки верховное командование настаивало на неуклонном выполнении его планов. Несмотря на изменившуюся обстановку, отдавались приказы предпринимать без соответствующей подготовки одну атаку за другой, но все эти атаки оканчивались неудачей. Только после того как наступление 1-й танковой дивизии СС на Лютрбуа с целью перерезать дорогу из Бастони на юг сорвалось, верховное командование, наконец, согласилось с точкой зрения командования группы армий "Б" и 5-й танковой армии, что атаки на этом участке ничего не могут дать, так как войска, доблесть которых была выше всяких похвал, слишком малочисленны и имеют слишком мало оружия и боеприпасов, чтобы одолеть противостоящие им силы противника. Холодный, пронизывающий ветер также причинял войскам большие неприятности, к которым добавлялись затруднения в снабжении. Теперь все старшие начальники настаивали, чтобы атаки были немедленно прекращены, а войска выведены из того глубокого выступа, который образовался в результате нашего вклинения в оборону противника. Эти просьбы основывались на нашей оценке обстановки на 29 декабря. Противник сосредоточил такие большие силы к северу и югу от этого выступа, что мы не могли и надеяться (при наличной численности и оснащении войск) предупредить прорыв на Уффализ ни на левом, ни на правом фланге. Кроме того, господство противника в воздухе ограничивало действия наших войск сумерками, а передвижение, окопные работы, снабженческие перевозки и т. д. позволяло проводить только при полной темноте. Но несмотря на серьезное ухудшение обстановки по обеим сторонам р. Урт и на правом фланге 7-й армии в районе Вильца, только после начала наступления противника верховное командование, наконец, с трудом согласилось 3 января 1945 г. разрешить отход наших войск. 12-13 января русские предприняли свое большое наступление с баруновского плацдарма {В советской военной литературе это наступление принято называть наступлением с сандомирского плацдарма Баранув - населенный пункт на восточном берегу Вислы. (Прим ред.)}. Влияние его немедленно сказалось на Западном фронте. Мы уже давно с тревогой ожидали переброски своих войск на Восток, и теперь она производилась с предельной быстротой. Туда была переброшена 6-я танковая армия СС с отдельными частями армейского подчинения, двумя штабами корпусов и четырьмя танковыми дивизиями СС, бригада "Фюрербеглейт" и гренадерская бригада, а также вся их артиллерия и переправочные средства. Нетрудно представить, как сказался отвод с фронта такой массы живой силы и техники на постоянном, катастрофическом недостатке у нас горючего. Теперь нам пришлось расплачиваться за промедление в отходе из большого выступа, который все равно в конце концов был бы нами потерян. В ставке верховного главнокомандующего не понимали, как сильно были измотаны наши войска. Физически и морально они были утомлены даже больше, чем мы считали, и уже не могли успешно бороться с крепкой американской армией, отлично снабжаемой боевой техникой и продовольствием. Полученное в январе пополнение ни качественно, ни количественно не соответствовало требованиям войск. В состав пополнения входили главным образом пожилые люди, ограниченно годные к службе и плохо обученные. Военная промышленность Германии разрушалась под нарастающими ударами бомбардировочной авиации союзников. В середине января были потеряны промышленные районы Верхней Силезии. Вскоре это стало сказываться на снабжении вооружением, боеприпасами и всеми видами военного имущества. Следя за непрерывным ростом сил противника, которые накапливались для нового удара, солдаты на Западном фронте теряли веру в победу. Потеряв веру, они утратили и наступательный порыв, хотя продолжали выполнять свой долг. Эта преданность войск до конца была, пожалуй, самым замечательным явлением последних месяцев войны. Заключение В течение пяти недель наши войска как в наступлении, так и в обороне сражались с удивительным мужеством и упорством, без отдыха, в чрезвычайно тяжелых условиях. На эти почти сверхчеловеческие усилия их воодушевляла вера в то, что, жертвуя собой, они выиграют нашим политическим руководителям время для завершения войны. Несмотря на преданность войск, наступление провалилось. Уже через несколько дней после начала наступления стало ясно, что оно закончится неудачей. Цель была слишком отдаленной, а силы наступающих войск совершенно не соответствовали поставленным перед ними задачам. Чтобы обеспечить стремительное и энергичное развитие успеха после прорыва, наши войска были недостаточно эшелонированы в глубину. В то же время мы не могли обеспечить фланги наших наступающих группировок, не взяв для этого части и соединения из состава сил, предназначенных для быстрого продвижения к р. Маас. 7-я армия была слишком слабой, чтобы выполнить свои ближайшие задачи - прикрыть южный фланг двух танковых армий и выделить специальные силы для наступления на Люксембург. 7-я армия не смогла удовлетворительно выполнить ни одной из этих двух задач. А ведь успешное продвижение 7-й армии имело важное значение для левого крыла 5-й танковой армии. Общая нехватка сил имела еще одно серьезное последствие. Не было установлено определенного направления главного удара. Настойчивое стремление во что бы то ни стало выполнить первоначально поставленную задачу, несомненно, было ошибкой. Ошибочными были также организация и тактика наших войск. Верховное командование, не знавшее обстановки на фронте и проявлявшее повышенное и неуместное упрямство в своих требованиях выполнять его приказы со скрупулезной точностью, уже не обладало необходимой оперативностью и не могло согласовывать ход операций с конкретной обстановкой. В конечном итоге это вина Гитлера. Когда выяснилось, что на самом деле мы не располагаем всеми теми дивизиями, которые намечались для Арденнского наступления 1944 г., нужно было изменить план действий с учетом слабых сил, находившихся в нашем распоряжении. И далее, как только стало очевидно, что мы не можем больше продолжать наступление, следовало своевременно принять решение о переходе к обороне и отойти на исходные позиции. С моей точки зрения, наше поражение вызвали три основных фактора: 1. Противник гораздо быстрее, чем предполагало наше верховное командование, реагировал на наступление, начатое 16 декабря. 2. Контрмеры противника были согласованы и осуществлялись по единому плану. 3. Когда погода прояснилась, противник снова стал господствовать в воздухе, как и во время вторжения в Нормандию. Правда, сейчас можно сказать, что контрнаступление противника началось преждевременно. Если бы противник перешел в контрнаступление чуть позже, он мог бы уничтожить в Арденнах всю нашу наступавшую группировку. Другими словами, победа противника была "обычной" в обстановке, когда потерпевшая поражение немецкая армия, несмотря на тяжелые потери, отходила на те рубежи, с которых она начала наступление. В это время союзники вынуждены были прекратить атаки по всей линии фронта на западе. Им пришлось опять отвоевывать территорию, за которую они совсем недавно сражались. Германия получила передышку. Внутренний фронт в тылу, страдавший от бомбардировочной авиации союзников, почувствовал некоторое облегчение. Однако заплатить за это пришлось такой дорогой ценой, что наступление не принесло ожидаемого результата. Последние немецкие резервы понесли огромные потери и больше не могли влиять на обстановку на Западном и Восточном фронтах. Стремительное продвижение Красной Армии свело на нет последствия передышки, достигнутой Арденнским наступлением, и сделало неизбежным быстрое окончание войны. Поэтому выигрыш времени на Западном фронте оказался обманчивым. Провал наступления отразился на моральном состоянии, а следовательно, и на поведении как армии, так и гражданского населения. Возможно, это ускорило окончание войны. Несмотря на трагический исход наступления, нельзя отрицать, что немецкие солдаты и офицеры сделали все возможное, чтобы смягчить жестокий удар, который судьба готовила Германии. Уступая противнику в численности войск и вооружения, атакующие дивизии сражались превосходно. Отрицать это - значит отнять у американцев возможность по-настоящему оценить их победу. ФИНАЛ  Генерал-лейтенант Зигфрид Вестфаль Когда в Арденнах измотанные войска группы армий "Б" отходили под натиском противника назад, на исходные позиции "Западного вала", Гитлер в своей ставке "Орлиное гнездо" близ Бад-Наугейма получил известие, которое заставило его с большой поспешностью вернуться в Берлин. Это было донесение о новом большом наступлении советских войск с баранувского плацдарма на Висле. Событиям трех последующих месяцев суждено было привести войну к концу. Окончание войны было ускорено ослаблением Восточного фронта, откуда часть войск была переброшена в Арденны, и резким спадом производства вооружения и боеприпасов. Немецкому народу, многим миллионам мужчин, женщин и детей, бежавших от Красной Армии по обледенелым дорогам Центральной Европы, последние события войны приносили только непрерывные бедствия. Русские заняли Силезию, Восточную и Западную Пруссию, Померанию и даже Бранденбург - колыбель старой империи Гогенцоллернов. Был окружен Рур. Англичане вступили в Гамбург и Киль, а американцы заняли Франкфурт-на-Майне, Штутгарт и Мюнхен. Были потеряны Саксония и Тюрингия, и передовые отряды русских встретились с американцами на Эльбе возле Магдебурга. Красная Армия заняла Берлин, и немецкие вооруженные силы, наконец, капитулировали, сложив оружие перед победоносными военачальниками противника. За последние месяцы немецкий народ испытал такие ужасные страдания и голод, что сообщение о самоубийстве Гитлера, избежавшего таким образом людского суда, не вызвало почти никакого интереса и даже не стало темой для разговоров. В то время народ находился в состоянии такой апатии и усталости, что у него оставалось только одно страстное желание - чтобы со всем этим было покончено раз и навсегда. Однако многим немцам (и притом далеко не самым худшим из моих соотечественников) пришлось вынести еще одно испытание. Этим испытанием было жестокое открытие, что все огромные жертвы и беззаветная преданность войск были напрасными, что миллионы храбрых людей рисковали своей жизнью и погибали ради дела, которое, как теперь стало ясно, было нечестивым. И неизбежно возникали вопросы. Почему война окончилась именно так? Разве нам суждено было проиграть войну, несмотря на все наши великие победы первых дней, несмотря на то, что в свое время мы были хозяевами почти всей Европы? Сейчас разумные и трезво рассуждающие немцы знают, как ответить на эти вопросы. Преступное правительство Гитлера вызвало за границей такое отвращение и ненависть, что немцы не могли и надеяться в течение длительного времени с оружием в руках угрожать всему миру. Просто мир был слишком велик. Победа немцев при таком колоссальном преимуществе их союзников в живой силе, сырьевых ресурсах и промышленной мощи стала совершенно невозможной уже тогда, когда сравнительно ограниченная война 1939-1940 гг. переросла в мировой конфликт, в котором Соединенные Штаты Америки и Советская Россия выступали против нас. Многие немецкие солдаты хорошо понимали это и так же мало желали этой войны, как и гражданское население Германии. Многие даже правильно предугадали ее вероятный исход, и это отнюдь не облегчало им выполнение их долга. Однако у солдат нет другого выбора, кроме выполнения своего долга. После декларации в Касабланке о том, что для союзных правительств единственным приемлемым условием будет только безоговорочная капитуляция Германии, даже те, кто был полностью осведомлен об истинной обстановке, не видели никакого выхода, кроме продолжения войны до ее горького конца. Только немногие реагировали настолько сильно, что решились на открытый мятеж. С другой стороны, в Германии сейчас есть небольшая и все уменьшающаяся группа людей, которые не научились смотреть действительности прямо в глаза. Эти люди во что бы то ни стало хотят снова поверить в возрожденную сказку 1918 г., в легенду об "ударе ножом в спину" {Легенда об "ударе ножом в спину", пущенная Людендорфом в 1918 г.., имела своей целью вину за поражение Германии в первой мировой войне переложить с истинных виновников - немецких империалистов - на германский рабочий класс, на революцию, вспыхнувшую в Германии в ноябре 1918 г. (Прим. ред.)}. Даже теперь они приписывают наше поражение измене. Но где в мире нет глупцов - людей, которые не замечают очевидных фактов, людей, которых опыт буквально ничему не научил? С этой точки зрения, роковые решения, описанные в данной книге людьми, которые знают то, о чем они пишут, вовсе не были роковыми в подлинном смысле слова. Иначе говоря, якобы не эти решения превратили верную победу немцев в несомненное поражение. Результаты различных операций в известной степени предопределяло взаимоотношение сил, и первой причиной поражений была ложная оценка наших возможностей в то время, когда принимались эти решения. Даже если бы немецкая авиация выиграла сражение за Англию, Великобритания едва ли стала бы на колени, а захват Сталинграда или своевременный отвод 6-й армии едва ли привели бы к быстрому прекращению советского сопротивления. Поражение под Эль-Аламейном в октябре-ноябре 1942 г. было неизбежным ввиду плохого материального обеспечения войск Роммеля. В этих условиях победа в Арденнах ничего не дала бы Гитлеру, разве что несколько продлила бы его земное существование. И даже поражение союзников в Нормандии - почти невероятное, если принять во внимание их подавляющее превосходство на море и в воздухе, - все равно не заставило бы англичан и американцев отказаться от новых попыток вторжения. Основным роковым решением было то, которое исходило из ошибочного предположения Гитлера, что западные державы позволят ему уничтожить Польщу, не заступившись за своего союзника. Как только было принято решение о вторжении в Польшу, решилась и наша судьба. Уроки войны 1914-1918 гг. снова повторились четверть века спустя: Германия не может выиграть войну, ведя ее более чем на одном фронте. Благодарение богу, сегодня мы научились большему. Мы усвоили более глубокую истину. Немецкий народ теперь искренне желает полного и окончательного примирения со своими бывшими врагами. Сейчас мы убеждены, что никогда больше не должны скрещивать мечи с нашими соседями. Давайте же соревноваться с ними, но только в условиях мира {Фарисейские "мирные" заявления фашистского генерала Вестфаля никого не могут ввести в заблуждение. Известно, что авантюристические правящие круги Западной Германии при явном покровительстве милитаристов США усиленно возрождают вермахт. Особенно активную роль играют при этом бывшие гитлеровские генералы, включая и самого 3. Вестфаля. (Прим. ред.)}. Мы проиграли войну. Теперь мы должны бороться только за то, чтобы завоевать любовь и уважение своих бывших врагов. Если, все вместе цивилизованные нации завоюют мир, то тогда - и в этом наше утешение - 6 миллионов немцев, павших на полях сражений или нашедших смерть под бомбами, обрушивавшимися на наши города, не напрасно принесли свои жизни в жертву родине.