ьше, чем предписанной в Уставе гарнизонной и караульной службы пользы. Приедет проверяющий, Тобик хвостом замашет, в великой радости притащит из-за кинобудки конскую ногу. Его самого не успели съесть, вот он и отплатил за добро. Начальником того несчастного караула был сержант Конев. Шутили: "Конь убил коня". Я солдат потом спрашивал: - Что с собакой сделали? - Конев приказал содрать шкуру с живого и жарить на медленном огне. лейтенант Гена Арбузов до службы в армии, грабил проходящие товарные поезда, научил солдат ловить овец, обрезал участок внешнего периметра ограждения между двумя столбами и устанавливал съемный забор. Снизу приподнимал палкой, к палке привязан шнур метров десять-пятнадцать. Солдат прятался в яме или за ракетным оголовьем. Овцы проходили внутрь, и ловушка захлопывалась. Овцы: - Бе-е-е... Казах подъезжает на коне: - Вах - вах- вах! Офицер выходит, посылает кочевника матом. На заборе написано: "Шикни пиниздер", в данном случае это означает: "Стой, стрелять буду". Поехал искать правду, да где ее найдешь в пустыне, кто тебя пустит в чапане к военной власти? Правда, когда на станции съели корову, я разобрался, и стребовал с виновных восемьсот рублей. Мое великодушие не знало пределов. Корове той цена рублей двести. Солдаты опять попались на том, что все несъеденное зарыли в песок, правда глубоко, метра на полтора, но не учли мух. Я был беспощаден: - Или дисбат, или восемьсот рублей! Казах мне потом руки целовал. Случись в карауле какое-нибудь ЧП, например, стрельба, не спеши, жди, может у соседа что-то похуже случится или помоги ему. Помню, что-то такое произошло. Прапорщик Козятинский предложил: - Давайте в соседнюю роту спирт подкинем. Утром идешь к начальнику штаба, видишь, как командира роты пинками гонят в штаб. Вопрос "Кому первому идти?" решается сам собой. - Да иди ты на хуй, не до тебя! Пинками же пригнали и дневального. Тот в слезах объясняет: - Нашли (спирт - Ред.) в бытовке. Кто ему поверит? А сказал бы что-нибудь невероятное, мол, на спиртохранилище взяли - перекинул бы на начальство тыла или нерадивого начальника ГСМ капитана - пропойцу Маленького. Он никогда бы не доказал, что караул выставил. В армии к проштрафившемуся коллеге относятся с "сочувствием". - У Лукшина солдат повесился! Все к нему. С ехидством интересуются, даже те, кто ни Лукшина, ни солдата не знал: - А что, у тебя солдат повесился? - Да идите вы... Все знают, теперь можно учений месяц не проводить, все начальники там будут, в комиссии по повешению.. Однажды мы заступали в караул. В суматохе сборов дневальные поставили железный ящик с шестью автоматами, хорошо еще без патронов, не в свою машину. Им все равно, тем более, что оружие не их. У КПП стояли две ГАЗ-66. Одна вскоре отъехала. Я хватился: - Где оружие?! Бегом в роту. - Кто выносил, куда ставил? Солдаты злобно не сознаются, что было две машины и поставили "не в ту". "Главного подозреваемого" - водителя, били ногами, пока тот не упомянул о второй ГАЗ-66. - Откуда машина, какие номера? - Не знаю. Наконец один солдатик радостно возвопил: - Это мой зема с 32-й площадки! Я прыгнул в машину - и туда. - Машина только что уехала на 10-ю площадку. Ну, думаю, пропал. Это поедут в город на ТЗБ, там точно просекут, что в ящике и или выбросят со страху или продадут промышленникам.. Помчались за ними, догнали на третьем подъеме. Остановили. В кабине прапорщик узнал что случилось, побелел. - Я и не видел, что они туда поставили. - Смотреть сука надо, что тебе в машиу ложат , гандон штопаный! Из случившегося извлекли выводы, перестали оставлять машину для караула на КПП, подъезжали к казарме. Без подобных эксцессов жизнь на посту протекает монотонно. Прежде часовой ходил по периметру, что само по себе было чревато многими опасностями - может и сбежать. Хуже всего, если солдат сбежит из караула. Начинается "ловля блох" в пустыне. Шансы поймать минимальные: прыгнул в товарняк - и домой. Потом родители его привозят, начинает гнусавить: "били". Кто его там бил, ну так маленько. Можно подумать его на гражданке не были?... Наконец додумались ставить в караул на вышку по два человека и запирать снаружи. Разводящий ведет его на вышку, запирает на ключ, ключ несет в караульное помещение. Службу несли по очереди, по пять-шесть часов, на протяжении трех-четырех дней. Караульный сидит в кресле, пулемет на замке, ключ в сейфе. Основная задача - заранее засечь машину начальника караула. С этой целью применялись всевозможные технические ухищрения. Например, километрах в двух от караульного помещения вкапывали под дорогой две пружинящие доски с контактами - найти в пустыне кабель подходящей длины проблем не составляло. Переезжающая машина включала сирену, все просыпались и успевали разбежаться по местам. Обычно телефоны выводились из строя буквально всеми караульными и всяческими способами., отсутствие связи - отсутствие контроля. Бывало едешь мимо чужого караула, "хрясь" - оторвал трубку у наружного телефона. То же сосед делает и с твоим. Солдаты способны вывести из строя любые средства связи. Дать ему радиостанцию Р-105, начнет гнать в эфир что не попадя. В карауле мы обычно слушали подрывные радиоголоса, тот "Голос свободной Азии". Если забросить антенну на периметр - слышимость великолепная. Служба отличалась монотонностью, разве что каптер развозит хлеб, воду, газеты. Они бы с удовольствием чем-нибудь позаражались, лишь бы в госпиталь лечь. В сооружениях нового типа всю смену запирали в потерну, под землю, на кодозамковое устройство. Бронеколпак без окон, пулемет ПКТ, боеприпасы под замком. Как-то один "сообразил", высунул ногу из огневого сооружения и отстрелил себе палец. С пулеметами была отдельная история. Когда устанавливали бронеколпаки, с них сразу сняли ПНВ (прицелы ночного видения), солдатам они ни к чему. В броне прорезали отверстия и приварили кронштейны под пехотные пулеметы ПК. Только спустя какое-то время на складе инженерного имущества обнаружились ящики с ПКТ - валялись буквально под открытым небом. Они поступили в комплекте с колпаками, а не через РАО. После случая членовредительства стали закрывать в сейф и сами пулеметы. И ничего, враг так и не напал. Часового закрывали на вышке снаружи, пока один не сгорел при курении. Уснул и бушлат загорелся от бичка.. После этого перестали, ставить и часовых. Попробуйте "снять" часового ночью, когда он испуган, зол, не выспался, голоден, и патрон в патроннике. Диверсанты знают об этом и не рискуют соваться на охраняемые объекты. Разводящий подойти боится, вызывает свистом: а вдруг он там спит за складом с оружием наизготовку. Я видел, как один такой кричал и стрелял, с испуга выпустил все тридцать патронов, палец от спускового крючка отодрать не могли. Даже я, будучи дежурным по части, проверять караулы ночью не совался. На моей памяти, часового на посту удалось снять только раз - собакам. У каждого караула кормится их по несколько штук. Дело было зимой, в снегу вырыли тоннель, и по нему в караульном тулупе поверх шинели ходил часовой. Если кому-то довелось носить это необъятное сооружение из овчины, он уже понял, что произошло. Часовой играл с собаками, и одна из них, схватив за полу, повалила беднягу. Подняться самостоятельно он был уже не в силах, стал звать на помощь. Иногда пребывание на посту обостряет в человеке его природные качества солдата. Генерал Лавриненко как-то поведал совершенно невероятную историю. На одном из артиллерийских складов вспыхнул пожар, два дня рвались снаряды. На третий, хотя канонада все еще продолжалась, Лавриненко подъехал на танке разузнать обстановку. Только открыл башенный люк, как кто-то открыл по нему огонь. Стреляли прицельно, одиночными выстрелами. Оказалось - часовой. Так как он не был сменен или снят "хотя бы и жизни его угрожала опасность", солдатик пролежал все это время в окопе, но пост не покинул. И, как предписывает устав гарнизонной и караульной службы (я его до сих пор наизусть помню), начал отражать нападение на вверенный ему объект. Вокруг рвутся снаряды, а он кричит танку: - Стой, стрелять буду! И стреляет по люку. Пули об крышку - "дзынь", "дзынь"... Вернулись за начальником караула. Тот попытался снять часового с поста через мегафон. Солдатик ему: - Высунь голову! Парню дали медаль "За отвагу". Но такое случается редко. У нас один сбил метеорологический зонд. Звонит с поста: - На объект летит шар! - Какой шар? - Здоровенный! - Сбить. Огонь! - Та-та-та. Сбил! Ветром понесло, застрял в "колючке". Через два часа приезжают какие-то дяди. Оказалось: накануне старта выпускают зонд - наблюдать состояние атмосферы. А мы эту коробку с приборами еще ногами пинали. А чего его на охраняемый объект занесло? Старт космического корабля был задержан на несколько часов, теперь уже "пинали" начальника караула: - Ну, солдат - дурак, а ты? Под землей сидел, не мог выйти посмотреть? Зато полиэтиленовой пленки осталось - море, ее потом на теплицы растащили. Начальствующие лица и сами склонны к совершению ЧП. "Бахур" заступил дежурным по караулу, четыре дня пил, найти не могли - сообщники его скрывали. Потом убыл на площадку к "промышленникам". Оттуда принесли весть: пьет, грозит из окна пистолетом. "Синклит" в составе командира, замполита и начальника штаба стал подговаривать особиста: - Тебе по должности положено, ты его можешь даже убить. - Я бы рад, но в этом нет предмета государственной безопасности. Послали Кожина, как никак "Бахур" его подчиненный. Он потом рассказывал: - Захожу: в комнате, кроме "Бахура", две голые бабы, на столе арбуз и магазин от пистолета. Кожин подумал, что оружие не заряжено, схватил "Боба", смело взялся выкручивать руку. Оказалось, на столе лежал запасной магазин, грянул выстрел. Хорошо, ни в кого не попало. Только "Бахуру" в потасовке сломали палец. Он потом демонстративно его носил и честь не отдавал. В карауле практически всегда стреляют по-дурному. Один, как сейчас помню, рыжий такой, закосил, повредился рассудком - враги атаковали позицию. Он и перед этим косил по-черному, делая вид, что не разбирается во времени. Полтора часа отражал, строчил из РПД, пока патроны не кончились. Еще два часа на всякий случай ждали. После этого пулеметы позакрывали в сейфы, от греха подальше. Начали разбираться, оказалось - у него отец поп. Особиста драли, как помойного кота - пропустил социально чуждый элемент. Если в карауле не случилось убийства или самоубийства, все происшествия скрывались от начальства. Как-то случилась коллективная пьянка, караул украл спирт, пережрались. Под горячую руку подвернулся проверяющий, стали на него кидаться. Он достал пистолет, выстрелил в потолок, положил нападавших на землю. Все было бы хорошо, но в армии есть беспринципные и принципиальные. Последние - хуже империалистов. Как ему начальство на "разборке" втолковывало: - Ты видел, что пьяные, повернулся бы и уехал. К утру проспятся. Майор "стоял" на подполковничьей должности и мог пожаловаться только ночью своей жене, а не докладывать об увиденном безобразии и беспорядке. Инициативного отодрали и отпустили - что с него взять? Начали драть меня: проверили тетрадь индивидуальных бесед, журнал инструктажа перед караулом, журнал боевой подготовки. Из первоначальных обвинений осталась только "личная недисциплинированность солдат из-за упущения в воспитательной работе". Мол, "невыдержанность майора спровоцировала". Тогда боролись с правдоискателями , а страдали командиры. Я к тому времени пять лет командовал ротой, мог и рапорт на стол положить. Где они ротного найдут, когда все хотят инженерами быть? Вкатили выговор "за несвоевременный подвоз питьевой воды". "Выговор, не туберкулез - к организму не пристает." - говаривал Боря Лопаткин. И то: созданная нами система подготовки не привела к трагическим последствиям. "Спирт солдаты нашли, ну выпили, но ракету из строя не вывели". А где солдаты взяли спирт? Про меня забыли и пошли по другому пути. Мало того, что у Гриднева украли четыре литра спирта, его еще и отодрали за то, что хранил его в неположенном месте (а скорее за то, что утаил от начальства). Если подчиненные допекут, я мог сделать пребывание в карауле невыносимым. Лафа кончалась. Я в каждый караул ставил по прапорщику, на постах стояли по шесть часов. Включал световые сигналы... "Разбирался" так, что писали рапорты: "Прошу перевести меня...". Подобные просьбы оставляли без ответа. "Ракету не взорвете, шахту не откроете, ебите друг друга в жопу". Жизнь подтвердила мою правоту. Морально-психологический климат в караулах был вполне сносным. Обстановка редко накалялась до критической. Я как раз ел в карауле. Слышу - автоматная очередь, влетает прапорщик, весь в крови, - и ко мне: - А-а-а! - Кто тебя убил или ранил?! - Там солдат в карауле застрелился. - Как он себя хуйнул? - Где-то патронов пять вогнал. Думаю: хрен с ним, за прапорщика пришлось бы больше отвечать. На месте происшествия две смены - одна в курилке, другая в машине. Кто хотел, тот мог и убить. У меня один вопрос: как он попал в караул? Я ставил в караул земляков одного призыва. Солдаты прояснили ситуацию: - Он ебнутый! - Почему не доложили? Солдаты испуганы - одного рвет, другой в обмороке. Лежит человек, шея и зазубрины вместо головы, глаз на люстре висит (солдаты говорили - моргал), судорги волнами... Как он долго умирал, минут 20! Хорошо прапорщик додумался: - Одевай ОЗК, противогаз... Психологически важно, чтобы между человеком и останками, которые он убирает была какая-то преграда. Кровавые тряпки потом сожгли. Достать новый ОЗК не проблема: дам команду каптеру, в соседней роте и сопрет. Звоню командиру полка, докладываю. Он: - У тебя патронов до хуя, чтобы ты к моему приезду застрелился. - Тогда я вас сначала порешу. Потом он у меня при случае не раз интересовался: - Ты бы меня точно застрелил? - Из пулемета. Спасла меня мать покойного. Приехала в часть и с порога: - Он покончил с собой? Оказалось, он на гражданке раз пять покушался. Мать в армию отправила, думала - вылечат. Врачу Коле Ковалеву - служебное несоответствие. Другой вздумал стреляться. Две пули 7,62 прошли навылет, одна выше, другая ниже сердца. Спасла пачка писем (солдат всегда носит с собой всякую гадость - засаленные письма, записные книжки...). Пороховые газы не прорвались в раневой канал, только легкое отстрелил, - отрезали и комиссовали. Я принял радикальные меры, чтобы вырвать у него нужную объяснительную. Он еще лежал в реанимации , как я ворвался с ней к замполиту: - Как ты ее у него взял? - Иглу (капельницу - Ред.) вытаскивал из носа. Однажды солдат в карауле, заступив на пост, убил сержанта. Свидетелей не было. Он его вынес из караульного помещения и закопал на периметре, благо, в распоряжении было целых шесть часов. Так как яма получилась небольшая и ноги покойного в ней не помещались, он их отрубил по колени и положил ему под мышки. Сам вернулся на пост и в положенное время поднял шум: почему его не меняют? Поискали сержанта, а т.к. его нигде не нашли, то доложили дежурному по караулам: мол, сбежал, падла. Объявили розыск, естественно никого не нашли, дома он так и не объявился. Родители подали заявление в милицию, военная прокуратура была вынуждена вести следствие из-за того, что родители очень уж плотно насели. "Да не мог он дезертировать за полгода до дембеля". Следствие велось два года, из Москвы приходили стандартные ответы: "Внимательно осмотрите место происшествия". Какой-то спец понял: тело в пустыне за шесть часов далеко не унесешь, да и казахи нашли бы за периметром. В состоянии аффекта человек долго не будет шататься с трупом на горбу. Несмотря на это, место происшествия все равно не осматривали. Как оно водится в армии, пошлют какого-нибудь Гену Арбузова, он выйдет, покурит, залезет на "карпом", окинет пустыню орлиным взором и ляжет на матрас загорать дальше. Депеши приходили из Москвы раза три в год, пока, наконец, не явился следователь по особо важным делам. Он бы вряд ли приехал, но заодно надо было расследовать хищение двух пистолетов. "Пинкертон" обошел вокруг поста: - Копайте здесь. Действительно, на этом месте трава выглядела как-то погуще и позеленее. Солдаты кинулись отрывать лопаты с пожарного щита, те, как и топоры, были прибиты гвоздями, чтобы солдаты не воспользовались. (Некоторые начальники шли еще дальше: находили умельцев, умудрявшихся рисовать пожарный инвентарь с пугающим правдоподобием.) Как бы там ни было, но копали недолго, на глубине одного штыка нашли мумию. Сверху в целлофановом пакете лежали и документы. Убийца за прошедшие годы успел жениться. Когда за ним пришла милиция - сразу все понял и заорал : - Я не хотел!!! А не приедь "Пинкертон"? "Яйцеголовые" Военный институт им. Можайского, в просторечии "Можайка", гнал сплошной брак и славился количеством "тронутых". Они даже и не скрывали: - Я, когда учился, зимой голым на льдине плавал. Если бы я курсантом в Ростове залез на льдину, даже в шинели, меня бы в клетке показывали, а им все сходило с рук. Это настораживало, да что там - пугало. По этой причине заведение даже понизили в статусе из военного училища до военного института, что в то время было неслыханным. Если в обычных военных училищах на протяжении всего курса учебы добросовестно изучали один ракетный комплекс, и следует признать, знали его досконально, то в "Можайке", под предлогом того, что вся аппаратура командно-измерительных комплексов штучной сборки, обучали чему-то абстрактному, вроде физики или кибернетики. Появлялась такая публика в войсках с бранными словами "ЭВМ", "алгоритм"... И это в то время, когда сам начфин, основной математик в полку, гордился тем, что никогда на калькуляторе не считал, а только на счетах или в столбик. ЭВМ, которую показывали нам в училище, размещалась в двух комнатах. Ожидали два часа: машина свистела, лампочки мигали, наконец, на выходе появилась перфолента с изображением Эйнштейна. Казалось бы, умнейшая машина, а выключить было нельзя - стиралась память. Разделение между "яйцеголовыми" и нормальными офицерами начиналось уже в мотовозе. Те ездили в отдельном вагоне, не пили, норовили книжки читать, в то время как наших, бывало, вытаскивали из мотовоза готовыми. Офицеров из вычислительного центра даже собаки кусали. Ясно, что их неудовлетворенность жизнью принимала самые причудливые формы. В стремлении уволиться из армии и уехать с космодрома они доходили до всякого. Андрей Куршев сломал совершенно секретный замок, решил усовершенствовать аппаратуру пуска, по счастливой случайности ее не сжег. Начальник штаба плакал, поставили Куршева помощником начальника БПК, под начало прапорщика. Там он пристрастился воровать лампы из телевизоров, где бы ни появлялся - все за ним следили. Холодильник оклеил черной пленкой, поставил в шкаф. Замполит пришел проверять быт. Увидел черный холодильник в шкафу для одежды и сдали Андрюшу в ПСО (психо-санитарное отделение), чего он так и добивался. Из ПСО был один путь - на гражданку, да еще со снятием с воинского учета. Куршев заделался телемастером в ателье. Другой "питерец" заступил помощником дежурного по части, додумались дать ему пистолет. Учинил стрельбу в штабе: нарисовал на доске портреты командира и замов и открыл огонь. Тоже списали через "дурку"... Начальник тыла радовался: - А в меня не попал! Старший лейтенант Агапов, женоподобный инженер расчета пуска, на б/д свитера вязал (хотя кому, вроде не замужем)... Кочетов, когда подошла "развозка", чтобы занять место, оттолкнул командира полка. Командир сделал тому резонное замечание: - Выйдите, товарищ старший лейтенант. - Га-га-га, что я, дурак?! - Сидите, товарищ старший лейтенант. Тоже в Москву уехал, сейчас генерал российской армии. Под стать "ленинградцам" были и их жены. Вырванные из привычного круга жизни, они, случалось, пускались во все тяжкие. Одна так и заявляла: "кому хочу - тому даю". "Папа" Синицин показывал пальцем на офицера, женатого на этой спортсменке, и загадывал всем одну загадку: "Как он проходит через КПП, не задевая головой стен"? Когда слушатели вопрошали: "Почему"? - отвечал: "А у него вот такие рога"! - и подробно рассказывал о похождениях его жены, как будто сам был их участником. Авторитет папы в этих делах был непререкаем - все ему верили на слово... Попасть в когорту "яйцеголовых" нужно было суметь, или просто везло. Прослужить от лейтенанта до майора, не имея подчиненных, а следовательно, и взысканий. А нет взысканий - есть продвижение по службе. В ракетном полку было столько офицеров, что подчиненных на всех практически не хватало, чем прохиндеи и пользовались. Отсутствие личного состава имело и обратную сторону. На полигоне ты без него - не человек . Приходит такой, прости Господи, майор-испытатель к себе на объект, сам двери ключом открывает. А мне навстречу из караулки выбегают, докладывают. Я падаю на кровать, мне сразу обед подают, а он чайку просит - погреться. У таких брали в долг и не отдавали. Это считалось доблестью. Как-то один прицепился ко мне. Я был вне себя от возмущения: - Деньги тебе! Уже полгода прошло, а ты все помнишь. Пора бы и забыть. Я немилосердно грабил их каптерки на стартах. Расстреливал из пистолета замки, или солдаты стреляли по стеклоблокам из автомата. Обиженные прибегали жаловаться, но понимания у начальства, как правило, не находили. - Дурак, из какого автомата он стрелял? Ты бреши, да не заговаривайся! - У меня стрелянные гильзы есть! - А ну, дай сюда! Это твои недисциплинированные солдаты влезли. Потом такой долго сокрушался: "Зачем я жаловался, мне же в академию поступать?!" Нарядов "яйцеголовые" боялись, как чумы. Я ставил их с субботы на воскресенье и в праздники. Умные были, схемы читали, телевизоры чинили... Были мастера сделать автоматическую сигнализацию в оружейке - практически вечную, на ракетном аккумуляторе. Рылись на свалках, собирали какие-то запчасти. Дежурили по МИКу (монтажно-испытательному корпусу), запирались там на ночь, читали схемы и балдели, так как солдат туда не пускали. С ними "яйцеголовые" были на "Вы", отчего те мигом наглели и зазнавались. Их (яйцеголовых - Авт.) даже официантки презирали - те ходили в перемазанных технических костюмах. - Что Вы размазываете пюре по тарелке? - Жрать захочешь - соскоблишь! Шли в академию, откуда выходили такими же чмошными полковниками. Помню Труничева. Матня штанов на заду как висела до колен, так и висит. Уши под папахой книзу отогнуты. - Здравствуйте, товарищи! Ему даже не отвечали, строй невнятно мычал. Как-то патруль во главе с одним таким "яйцеголовым" подполковником из НИИ застукал в городе пьяного прапорщика. Загнали его в парк культуры и отдыха. Прапорщик, не будь дурак, влез на вышку для прыжков в воду и оттуда орет начальнику патруля: - Товарищ подполковник, я вас официально предупреждаю, что не умею плавать! Отойдите на триста метров! "Яйцеголовый" без опыта строевой службы конечно же испугался. Один такой изобретатель пришел на КПП в спортивном костюме и фуражке, в руке вместо дипломата - мусорное ведро. Не посмотрели, что "научный сотрудник" - сразу уволили. Лучше бы он пил! Такие мечтали свалить в Перхушково в НИИ и творить там чудеса ракетной техники. ВОЛОНТЕРЫ. Волонтеры были "бичом Божьим". Их приезд в часть командиры ожидали с ужасом. Своим видом и замашками они наводили панику на командиров подразделений, куда направлялись для дальнейшего прохождения службы. Вот, в ком проявлялась лютейшая ненависть к милитаризму. Мужики, лет под тридцать, обремененные семейными и квартирными проблемами, после окончания военной кафедры должны были служить два года офицерами. Командир не имел на них никаких средств воздействия: Их нельзя было выгнать из армии, в партии они не состояли, а прочие наказания переносили стоически. Один командир грозил волонтеру: - Я на тебя напишу аттестацию! Тот долго не понимал о чем речь, а когда ему объяснили - рассмеялся командиру прямо в лицо. - У меня на заводе зарплата сто тридцать рублей, живу у тещи и на хрен мне ваша аттестация! Военную форму они презирали, никто ее не гладил и не чистил, даже не стирали. Лева пришел на развод в мятой рубашке без погон. Командир оторопел: - Чего ты, Лева? - Что, я Вам таким не нравлюсь, товарищ полковник? За систематическую пьянку и дебоши в общежитии Леву наконец посадили на "губу" - терпение начальника лопнуло. Но не тут-то было: Лева потребовал, чтобы его опохмелили. Комендант отказал. Тогда он заявил: - У меня язва, я хуй буду есть вашу пищу. Через сутки комендант выбил Леву с "губы" пинками. Некоторые требовали адвоката, чем повергали коменданта в смятение. Кончилось тем, что комендатура отказывалась принимать волонтеров, а на сдающих их командиров накладывались дополнительные наряды. Леву засунули в автороту командиром взвода, где он так ни разу и не появился. А если бы и появился, то его бы в расположение не пустили - не хватало, чтобы напоил еще и солдат. После того, как Леву выгнали за дебош из общаги, ему пришлось предоставить отдельную однокомнатную квартиру. Подселить его ни к кому не решились, а советский офицер, даже двухгодичник, не мог "бомжевать". На родине Лева обитал в тещиной квартире, проживал в проходной комнате. Из родни еще имел безумного брата. Не мудрено, что он мечтал решить свои жилищные проблемы насильственным путем и не раз надоедал мне просьбой: - Дай мне Ф-1. Мне тоже попытались всучить одного выпускника Куйбышевского авиационного института. Заходит - фуражка на затылке, космы на плечах, левая рука у козырька: - Я к вам назначен зампотехом. Я даже не удостоил его ответом. - Дневальный! Больше его сюда не пускай, еще украдет чего. После того, как я в очередной раз возмутился неправильным распределением нарядов, начальник штаба ехидно заметил: - Я же тебе давал зампотеха. - А вы себе его возьмите ПНШ (помощником начальника штаба). - Да ты что, ебнулся? Поэтому, чтобы не терять боеготовность, на все закрыли глаза и молчаливо согласились, что двухгодичники будут приходить в часть только за получкой. Что они исправно и делали двадцать четыре раза. Это была такая глупость - призывать женатых мужиков в армию, если они до двадцати пяти лет умудрялись от нее "закосить". При Горбачеве их всех, наконец, повыгоняли из армии. Только Путин рискнул повторить путь советской системы и призвал двадцать тысяч офицеров запаса, чтобы они довершили начатый чеченцами развал армии. "Бумажный тигр" Я ни одного дня не верил в существование ракетно-ядерного щита Родины. Еще лейтенантом меня грыз скепсис, когда я видел, как пьяные капитаны доставляли эти "изделия" с завода. Ракеты прибывали железнодорожным транспортом. Возили их грубо и примитивно, под зеленым водонепроницаемым брезентом. Теоретически, все "изделия" полагалось возить в замаскированных вагонах нескольких видов, внешне напоминающих пассажирские, грузовые или рефрижераторы. В Днепропетровске, в составе промышленного полка ВВ, имелась рота ССГ - специального сопровождения грузов. Караул был переодет в обычную армейскую форму - для маскировки. Но этой чести удостаивалась под конец существования СССР разве что "особо секретная" техника космического предназначения. К нам ракету привозили четыре "ВОХРовца", вооруженные револьверами "Смит-Вессон". К вагонам с "изделиями" норовили прицепить и обычные грузовые вагоны с дефицитным грузом: мукой, сахаром, спиртным, мясными консервами... В советское время на станциях грузы разворовывали нещадно, они могли попросту не дойти до места назначения. А караул, сопровождающий все военные грузы, мог обеспечить какую никакую сохранность и соседних вагонов. Однажды мне самому довелось транспортировать подобное "изделие" из Челябинска до Читы. Вагон был замаскирован под теплушку. Караул состоял из четырех бойцов. На каждой станции я выставлял одного человека. В соседнем вагоне везли вино из Молдавии. Дед, сопровождающий груз, сделал мне интересное предложение: - Переходи ко мне, здесь тепло, жратвы сколько хочешь. Буду тебя кормить и поить всю дорогу. Только на каждой станции перекрывай караулом два вагона. А "пилить" предстояло одиннадцать дней. Я согласился. Весть о грузе вина, передаваемая железнодорожниками из уст в уста, опережала нас. На каждой станции народ рвался к вожделенному вагону. Боец передергивал затвор. - Стой, стрелять буду! Жаждущие отступали. Деду хорошо, мне хорошо. Раз пошел посмотреть, как там караул. Смотрю, у них полно жратвы, даже мясо. Интересно, откуда? Оказалось, проявили солдатскую смекалку и сообразительность. Изготовили из стальной проволоки крючок метра два длиной и цепляли им сумки у рабочих путейцев. Дело было летом, и те оставляли принесенные из дому обеды прямо у колеи, на которой работали. Террористов в то время не опасались, проблему составлял сам караул. Попадая на вокзалы крупных городов, личный состав не мог совладать с соблазном побродить по городским улицам. Для этого надлежало каким-то образом на время избавиться от оружия. Оставить кого-то одного сторожить автоматы было невозможно, как в загадке про волка, козу и капусту. Оставалось передать его на хранение. (От этого вопиющего нарушения Устава гарнизонной и караульной службы его безымянные творцы переворачивались в гробах.) Сдать оружие в военную комендатуру - еще куда ни шло, но одни долбоебы умудрились сдать его в вокзальную милицию. Милиционеры приняли автоматы охотно, но выдать их наотрез отказались - добыча была уже вписана в книгу изъятия оружия. Вырвать его из цепких лап МВД не представлялось никакой возможности. Дошло до Москвы. О новостях в данной области мы обычно узнавали из зачитываемых на разводе приказов. Некоторые додумывались запихивать автоматы со скрученными прикладами в ячейки автоматических камер хранения. Однажды их обнаружили при досмотре. Караулы перевооружили карабинами СКС и снабдили их громоздкими ящиками для переноски оружия в общественных местах. Изумленные пассажиры на московских вокзалах и посетители близлежащих вино-водочных магазинов могли наблюдать замызганных солдат с железными ящиками на плечах. На разгрузке, как всегда, начиналась нестыковка: нужно было заехать в торец и выставить платформу напротив вагона с точностью до миллиметра с помощью ломов и монтировок, т.к. гидравлика тягача давно была выведена из строя. Следовало не забыть заклинить колеса вагона подручными средствами, чтобы не потащить вагон следом за контейнером. Стоял еб, гик и свист, как при штурме татарами Золотых ворот. Все контролеры к этому времени предусмотрительно сматывались. Самым старшим при этой операции оставался старший лейтенант Николаев. Пока солдаты перетаскивали ракету, он ходил вокруг с монтировкой, подбадривая нерадивых, и бдительно наблюдал, чтобы не украли тент. Его могли порезать и продать казахам. За тент, стоивший до хрена, могли и голову снять (это же не ракета, его не спишешь). Ткань тонкая, с одной стороны прорезиненная, солдаты мне нашили из нее палаток. Однажды я поставил их на стрельбище. Тут, как на зло, мимо проезжал генерал Ковальчук, начальник РИЧ: - Еб твою мать, палаточный городок, откуда такой материал? Теперь ясно, кто тенты ворует. Я отрекся: - Хуй его знает, товарищ генерал, откуда у них палатки. Лучше получить за плохой контроль, чем за них выплачивать. Солдаты подтвердили: - Мы нашли в камышах, хотели посмотреть, что это такое. Я их учил ни в чем не признаваться. Если схватят за руку, - рука, мол, не моя. Палатки Ковальчук забрал себе, я их так и не увидел. А материал был отличный - итальянский, ядовито-зеленого цвета, тонкий, как болонья, только не промокает и клеится бензином Б-70. Кроме палаток, из него получались отличные лодки, вместимостью человек на восемь. "Жабой" - полчаса накачивать, а свернутая умещалась в рюкзаке. Большой мастер их изготовлять был прапорщик Чирков. На этом он и держался: ходит, бывало, по площадке пьяный, а выгони его - кто лодки будет клеить? Начальники Чиркова отсылали его лодки своим начальникам в Перхушково, и не один благодаря им туда перевелся впоследствии. Чирков гордился: - Мои лодки на ВДНХ! О расстоянии до Москвы он имел самое смутное представление: - До Москвы самолетом лететь полтора часа, а до Уфы я за час доезжаю. На вопрос: - А ну, расскажи, Шура, как ты ездишь? Чирков охотно поддавался: - Сажусь в вагон, выпиваю фляжку спирта, просыпаюсь в Оренбурге, пятнадцать минут на то, чтобы пересесть в поезд до Уфы, потом опять выпить и проснуться в Уфе. А еще он был заместителем секретаря парторганизации Фирсова, такого же алкаша, как и сам Чирков. На доставку ракеты отводилось четыре часа - окно между полетами спутников-шпионов. До старта километров двадцать ракету везли автотранспортом: впереди комендантская машина, за ней - "Урал"-камикадзе - блокировать, чтобы никто не врезался в лоб МАЗу. Дороги в пустыне - на высоких насыпях, не дай Бог кувыркнется МАЗ в пустой ракете 80 тонн весу, упадет, погнется - всем тюрьма. Дым стоит, как-будто жгут резину. Вся эта музыка въезжает на старт. Время установки ракеты в шахту также определялось окном между полетами американских спутников-шпионов. Если не уложатся, командира могли снять с должности. Поэтому специалисты-ракетчики, ставившие ракету в шахту, пользовались определенным иммунитетом. Когда ракету опускают в шахту при страшных порывах ветра, его сила, умноженная на парусность ракеты может сломать установщик. Едва ракета скрывается в шахте, все облегченно вздыхают, но ненадолго. Налетают заправщики (ох и рвань! кто в фуфайке, кто в сапогах, разноязыкая сволочь - по-русски никто не понимает, а тронь такого - сунет портянку в шланг). Стоят машины-дозаторы, через них от цистерны топливо закачивают в ракету. Попади в дозатор тряпка - кто разберется, чья? А тебя тут же под барабанный бой... Если ракета будет приведена в негодность, командира полка могли тогда даже расстрелять. Именно на старте я впервые увидел спутниковые телефоны, по ним докладывали в Военный отдел ЦК о ходе работ. Выездной сессии военного трибунала полтора часа полета от Москвы, и еще три минуты, чтобы "тройка" вынесла приговор. Здесь бы перед строем и расстреляли. Управились бы за два часа, вместе с похоронами за барханом. На старте крутятся командир части и особист, вооруженные пистолетами. У начальника караула приказ - при возникновении внештатной ситуации, например, при непроизвольном включении двигателей, первым делом расстрелять ракету из пулемета "при попытке к бегству". Первоначально в Р-1, как и ФАУ-2 в качестве топлива использовали спирт и жидкий кислород в качестве окислителя. Но заливать спирт вместо керосина оказалось хлопотно. Емкость бака ФАУ-2 составляла 3900 кг "вещества Б". Гептил - несимметричный диметилгидразин - долгое время служил основным топливом в боевых ракетах шахтного базирования. Советские специалисты не смогли синтезировать симметричный, как американцы. По сравнению с американским, советский гептил был более ядовит. Капля на ведро воды составляет опасную для жизни концентрацию (куда там никотину, грамм которого, как нас учили, убивает лошадь). При отравлении гептилом немедленно поражаются печень и костный мозг, начинается белокровие. На полигон гептил привозили в сравнительно небольших количествах, так как ракеты на нем запускала только одна часть. Космические - заправлялись жидким кислородом и керосином, а моряки запускали твердотопливные. К слову, советским специалистам до последнего времени не удавалось преодолеть проблему слеживания порохов при хранении и добиться равномерности их горения. Основным источником утечки, кроме взрывов, конечно, служили металлорукава. Трубопровод - металлорукав казался чудом современной технологии: нержавейка, сваренная с алюминием, гофрированная оплетенная сталь. Тогда это впечатляло, сейчас такие на сливных бачках унитазов импортного производства. При пуске они (металлорукава - не унитазы) отстреливались и автоматически заглушались изнутри. Оставшийся гептил надлежало нейтрализовать промыванием в замкнутой системе. Теоретически спиртом, а в реальности - водой. Гептил обладает способностью впитываться в металл - через неделю свежепромытый шланг опять оказывается зараженным. При попадании на грунт - впитывается в почву, а так как пары гептила легче воздуха, они образовывают облака розового цвета. Утром испарившийся гептил выпадает с росой, образуя настоящие газовые болота, опасеные 3-4 суток. Его запах перебивается "бурым газом" двуокисью азота. На этом едком фоне гептил не различим. Желтое амиловое облако не так опасно, но бежать надо все равно. Амил - окислитель гептила. При соединении желтого и розового облаков в атмосфере происходит взрыв газа. Амил имеет некоторую хозяйственную ценность. Если его раствором полить огород, кусты помидоров вырастают, как деревья. Листья огромные, концентрация нитратов еще выше. Майор Кобелев устроил на заброшенной 141-й площадке подпольную бахчу. Издали казалось, что карагач растет, подъедешь поближе - помидорные джунгли. - А что ты добавляешь? - Секрет фирмы. Я сразу заподозрил неладное. Солдаты подтвердили - поливал амилом. - Жри их сам! Кобелев норовил свой рецепт подсунуть в теплицу, чтобы быстрее росло. Послали его, агронома хренова, с такими идеями. У меня в теплице был свой угол. Солдаты нарубят камыша, зальют водой - прорастают шампиньоны... Все было нормально, пока не проросли какие-то черные поганки, падалью воняли. Лук, помидоры, огурцы, цветы... Я ни в чем не нуждался. А кто в этих теплицах работал? Мои рабы - "губари". Если мне в чем-то откажут - могли зимой и заглушку закрутить. Заправщики одеты в КР (костюм ракетчика). По виду - как водолазный, из противокислотной резины толщиной в палец, сзади - шланг для дыхания. Работали по четыре часа. Летом их постоянно обливали холодной водой, зимой - подавали в костюм теплый воздух. Через четыре часа пребывания в таком одеянии кожа становится молочно-белой, сморщенной, как после длительного пребывания в воде. Из галош выливают по два стакана пота. Все это время собравшихся на старте не кормят. Подготовка ракеты считалась боевой задачей, а по традиции, в Советской армии на фронте никого не кормили. Централизованный подвоз пищи обычно заканчивался провалом или кормлением непричастных. Поэтому его (подвоза) всячески избегали, к большой радости начальника тыла. Уезжая на старт, командир подразделения, чьи люди там работают, просительным тоном уговаривает прапорщика Смольянова: - Еб твою мать, ты не забудь нам обед принести... А у Смольянова в это время случка с какой-нибудь Манат, или он томится мыслью о задании - как не выполнить и избежать наказания, пока не схлестнется с прапорщиком Стебуновым. - А ты скажи Кобелеву, что машины не нашел. Такая отговорка весьма правдоподобна. В части, без мзды начальнику автослужбы, машину найти нельзя. Дежурная машина ЗИЛ-157 заправлялась двумя литрами бензина, чтобы доехать до хоздвора и обратно. Дежурный по части ставил ее под окном, иначе солдаты украдут и уедут к казахам. За счет заправщиков кормилась масса тыловиков. Сами они могли есть вдоволь разве что морского окуня в томатном соусе и минтая в воде (в собственном соку). На складах эти консервы ногами катали. Еще омлет из яичного порошка столетней давности с червями, повар по жаровне лопатой мешает. "Черные" этой кормежки боялись пуще смерти, еще повара-узбеки нарочно распустят слух о свинине, чтобы наряду больше досталось. Ввод полетного задания - это ритуал, смысл которого никто не понимает, он был утерян еще на пути из НИИ в полк. Начальник штаба достает из сейфа огрызок перфокарты - прессованный картон с дырочками. Вставляет его в щель блока на ракете, стоящей в шахте. Для этого комиссия опускается вниз по технологическим люкам. Вокруг шахты - комнаты, переходы, заблудиться можно. Внутри ракеты что-то трещит, через несколько минут перфокарта вылазит наружу. Рядом несколько человек с чувством исполненного долга сопят начальнику штаба в ухо. "Пошла коробочка" Существование "ядерного чемоданчика" - загадка для ракетчиков. За Устиновым, во время посещения им полигона, правда, носили похожий. Но он оказался портативным кондиционером. Здоровенный прапорщик, обливаясь потом, таскал двадцатикилограммовую коробку, обдувавшую ветхого маршала снизу до пояса холодным воздухом из трубки. Министр обороны, без письменного решения Политбюро, не мог дать команду даже на учебно-боевые пуски ракет . Сигнал, буде такой дан, проходил с центрального КП РВСН, минуя ракетные армии и дивизии, прямо на КП полков. В этом особенность советской системы боевого управления. РВСН были самой демократической структурой в Вооруженных силах СССР. По бардаку ракетный полк можно поставить рядом, разве что, с кадрированным мотопехотным: лейтенант с капитаном и капитан с подполковником были на "ты". Некоторые умудрялись посылать на хуй даже командира полка. Эта невиданная в военном быту интимность порождалась условиями службы. КП ракетного полка находится на глубине тридцати метров. Сами шахты безлюдны, только караул на поверхности. На КП, на боевом дежурстве (БД) сидят вместе три офицера: подполковник, капитан, лейтенант, соответственно, 1-й, 2-й, и 3-й номера расчета. У командира ракетного полка пять замов. При обострении обстановки, во время международных осложнений, или учебно-боевых пусках, место "первого" занимает сам командир полка. "Первый" и "второй" сидят рядом, следят друг за другом, "третий" - радист не допущен к отсеку, из которого производятся пуски, сидит подальше - на связи, спит под мерный писк морзянки. Фактически, дежурство длится с трех ночи до девяти утра, где-то после трех из Москвы начинают валом валить учебные команды. Если чем-то обидеть лейтенанта, он может уснуть и пропустить сигнал. Кому из Москвы придет служебное несоответствие? Конечно же, начальнику расчета. Начальники расчетов даже спали с лейтенантами в одних комнатах - следили, чтобы те перед БД не напивались и не резались в карты до одури. После дежурства лейтенанта некоторое время щадили, не посылали в караулы. Потом лафа с БД кончилась. Положенные четыре дня отдыха пообещали присоединить к отпуску, затем они исчезли совсем. Один лейтенант даже жаловался на партсобрании: - Меня человеком считают только на боевом дежурстве. Несшие боевое дежурство питались по летному пайку. Не представляю, как летчики после такого пайка поднимались в небо. Нам было проще - мы опускались под землю. В бараке для дежурных сил была отдельная комнатка - столовая, в которой стояли несколько общепитовских столов с оторванным гигиеническим покрытием и сломанными ножками, еще холодильник ЗИЛ, обмотанный цепью и запертый на амбарный замок. Ключ от замка хранил при себе командир полка Лемешинский, чтобы изголодавшиеся лейтенанты не съели дефициты, а именно: сыр - сухой и рассыпчатый, просроченный и перестроченный, окаменевшую сухую колбасу и , самое главное, сгущенку. Командиру и офицерам построже повар подносил тарелку с обедом обеими руками. Остальным - серой ракетной братии - в каждой руке по тарелке, большой палец с грязным нестриженным ногтем неизбежно засовывался в пищу. Солдаты на БД даже пели песню про шеф-повара Ноженко: "Не страшна нам кормежка лихая" . Особенно лихим был процесс кормежки при пересменке, когда при обычных нормах закладки народу прибавлялось раза в два. Свежеприбывшие, предварительно пообедав в части, норовили пожрать и тут, а т.к. повар ото всех не отобьется, он раз и навсегда принял соломоново решение: по мере отъедания из котла, разбавлять содержимое водой. Хватало всем, последние ели слегка подсоленную водичку с ошметками капусты. Главное - недовольных не было. Ритуал кормления был соблюден. - Личный состав кормили? - Да. И замполит отходил умиротворенный. Я верю в то, что Иисус мог двумя рыбами и пятью хлебами накормить всех. У нас в полку такое чудо совершалось как минимум два раза в неделю. Сыр повар нарезал в присутствии командира дежурных сил. Крошки собирали в миску, подавали лейтенантам по весу, те ели ложками или клевали, как куры. На БД также полагалась сметана. В меру убывания продукта в кастрюлю добавляли кефир, к концу дежурства в кастрюле оставался только он. Жизнь на БД отличалась монотонностью. Иногда ее разнообразили учебные команды. Шли они с двух ночи до шести утра, чтобы расчеты не спали и не играли в карты. Допустим, радист поймал сигнал "Монолит ХХХ". По этой команде заместитель командира полка сразу одевает пояс с пистолетом. Затем сверяет цифры сигнала с цифрами на конверте. Если те сходятся - это команда его полку. Вскрывают синий пакет, в нем - "число Зверя" - семизначная команда на пуск ракет. Оба, "первый" и "второй", набирают число на пульте. Если оно совпадает с заданным автоматике, число высвечивается на табло. В сейфе, где лежит синий пакет, автоматически открывается вторая ячейка. В ней ключ. "Первый" вставляет его в замок, "второй" одновременно нажимает кнопку на пульте - одному до кнопки и ключа не дотянуться. Вот и весь предохранитель. Если "второй" почему-то откажется, "первый" должен принудить его силой оружия. Собственно ракеты запускает автомат. Сколько произведено пусков становится ясно только тогда, когда аппаратура показывает, что ракеты ушли. Первоначально ракету выдвигали из шахты перед запуском, но такой способ старта делал ее более уязвимой. Предполагалось, что достаточно разведывательно-диверсионной группе противника, выброшенной в районе пусков подобраться к ПУ и прострелить из снайперской винтовки топливный бак, чтобы сорвать боевой пуск. Ракеты стали выстреливать из шахты. Предмет особой гордости составляла бронированная крышка шахтной ПУ. Массой в 150 тонн, она выдерживала ядерный взрыв в 20 килотонн благодаря тому, что пространство между бронеплитами было заполнено парафином, испарявшимся при ударе и поглощавшем значительное количество энергии. Советским ракетам нужно было время, чтобы раскрутились гироскопы. Во всех американских ракетах гироскопы находились в раскрученном состоянии. Ось американских гироскопов вращалась в алмазе, советских - в редкостном масле китайского репейника. В Николаевской области существовал целый совхоз по выращиванию этой стратегической культуры. Однажды я сдуру куснул такой боб - язык облез, и слюна побежала, как у бешенной собаки. Поэтому боеготовность РВСН долгое время оставалась проблематичной, что не было тайной для Хрущева, имевшего в период карибского кризиса две боеготовые ракеты средней дальности. При всем демократизме уклада внутренней службы, призрак тридцать седьмого года витал над каждым командиром РВСН. Я не раз видел, какую страшную власть имели все эти "главные конструкторы". Перед ними заискивали даже генерал-полковники: - Товарищ Уткин... И тут же, едва отойдя на шаг, остервенело орал на генерал-майоров. Что для такого Уткина командир полка? Подопытная муха-дрозофила, не более... Все командиры полков РВСН назначались Военным отделом ЦК КПСС. Подготовка ракеты к пуску контролировалась Политбюро. Командир полка исполнял приказы Партии. Как сказал начальник политотдела Кузнецкий начальнику штаба Кожину: - Вас Партия поставила, Вас Партия и снимет. И через два дня снял. Я в "секретке" читал функциональные обязанности командира дивизии, утвержденные Министром обороны и Начальником Главпура. У полка одна задача - пускать ракеты, хоть на веревке тащи в небо в определенное время. Я не помню ни одного случая нарушения графика испытательного пуска по вине части. Пуск ракеты зависел от двух вещей: поворота Земли (на жаргоне ракетчиков "довернулась" или "провернулась"), и политического момента. Цели находились или на Камчатке, или в районе острова Гуам - задрачивали американцев. На Камчатке - "били в кол", в землю вбивалась метка - точка привязки координат. Теоретически, головная часть должна была упасть в радиусе двухсот метров от нее. На практике, отклонение (в основном недолет) достигало километров триста. Если промахивались - переносили кол поближе. Стрелять в Тихий океан было опаснее, перед пусками давалось объявление: такой-то район Мирового океана опасен для мореплавания. Прикинуть по карте - площадь огромная, потому что БЧ падала куда попало. Однажды боеголовка плюхнулась на пляже одного из Гавайских островов, метрах в двадцати от берега. Если запущенная ракета падала не там, где намечалось, надлежало найти виновных. Когда запущенная нами ракета упала в Джезказганской области, полк поднялся и среди зимы обозом отправился искать. Триста километров в лютый мороз ехали со средней скоростью восемь километров в час. Быстроходные машины не могли тянуть на такой скорости, все время перегревались и глохли. Полковые стратеги додумались объединить в одной колонне МАЗы, КРАЗы, УРАЛы и ГАЗ-66. Два раза возвращались в часть за харчами, вместо запланированных двух дней добирались семь. Холодина. Движок обнимешь и греешься. Напоминало финскую кампанию, хорошо - не обстреливали. Соблюдая секретность, искали дней пятнадцать, пока не сообразили расспросить казахов: - У вас тут с неба ничего не падало? - Ракета? Падала. Что еще могло упасть с неба? Последний метеорит здесь падал миллион лет назад. Нашли яму, а дальше что? Натаскали груду железяк. Поступила команда "отбой" - не наша вина. "Змея" двинулась в обратном направлении, только теперь похитрее. Все "занятые в полку", как-будто без них там обойтись не могут, сьебнули на быстроходных машинах. За сутки были дома. На замкомандира оставили МАЗы, но за две недели и они приползли. ВЗРЫВЫ С точки зрения аэродинамики полет тяжелых тел: шмеля, стрекозы, ракеты, во многих моментах остается неясным. Мои последующие объяснения крайне примитивны, что позволит сохранить интерес к их изложению. Рысканье, тангаж и крен - три основных параметра полета ракеты. Еще ускорение, показатели которого с помощью сложных исчислений превращаются в скорость. Три гироскопа в трех плоскостях выставлены на полярную звезду. В первых ракетах шахтного базирования выставляли сопла движков. Машинка гудит полдня. В шахте на боевом дежурстве находилась уже выставленная ракета. После каждого землетрясения, даже неощутимого человеком, приезжала команда заправщиков и производила проверку. В современных ракетах процесс стабилизации был записан в полетном задании и осуществлялся непосредственно после старта. Первые советские ракеты дислоцировались в Крыму с 1947г. и были нацелены на Турцию. До 50-60гг. на боевом дежурстве находились Р-1, копия Фау-2. Всех, кто имел неосторожность работать на Вернера фон Брауна, загнали в "шаражку" в Ахтубинске. Кормили там, правда, хорошо. Документация основывалась на переводах с немецкого, вся аппаратура прицеливания была немецкая, со свастикой и клеймом "Карл Цейс Иена". Прицеливание в данном случае сводилось к выставлению вертикали ракеты по мнимой оси Земли. Сам коллиматор - прибор примитивный, треугольная призма, две грани которой посеребрены, на них нанесена линия. Сверху, над коллиматором, устанавливается прибор, вроде теодолита, внутрь запускается лучик. Его отражение должно попасть на крестовину, не смещаясь в стороны. По нему и выставляли ракету. При любом отклонении ракета должна была самоликвидироваться. Но даже Р-1 с тех пор, как отпустили пленных немцев, стали летать куда попало. Пока имелись в запасе немецкие приборы, проблемы еще можно было решить, ракеты кое-как, но летали. Дальнейшее развитие ракетной техники происходило, как в Пенемюнде, по наитию. 4 октября 1960г. на 41-й площадке были принесены в жертву техническому прогрессу маршал авиации Неделин (личный друг Хрущева) и еще 150 человек. Разинув рот, маршал наблюдал, как шла заправка ракеты одновременно двумя компонентами: азотной кислотой и керосином. От него нашли только погон. Оргвыводы для оставшихся в живых участников пуска были страшными. Была радикально пересмотрена вся предстартовая подготовка. После чего рванул на старте "Титов-2", экипаж не мог открыть люк и чуть не задохнулся. Прапорщик Калигин (клички "Ух" и "Анчутка") в это время вез воду караулам и, увидев САС, с криком: "Инопланетяне!" убежал в пустыню, за что и был изгнан из армии. А мог бы перевестись в Москву, стоило только люк открыть. Наиболее сложная часть ракеты - двигатели. Сопло охлаждается топливом, при наличии микроотверстий происходит взрыв. Проверка двигателей перед стартом на стендах лишь в какой-то мере уменьшает угрозу взрыва при запуске. На советских ракетных заводах не было ОТК, возможность брака исключалась даже теоретически, так всех напугал один из творцов ракетно-космической индустрии Лаврентий Павлович Берия. Пуски ракет до постановки их на боевое дежурство осуществляли заводы-изготовители. Принималась соответствующая программа, на полигон приезжали представители промышленности. Если для "промышленников" взрыв ракеты - бедствие, то для командиров подразделений - праздник. Сидим, пьем чай, чувствуем - трясется земля, все вышли посмотреть. Неужели? Видим: да, повернула на наш старт, люди заметались... Недолетев километра два, ракета упала на автодром, завертелась, шипит, как колоссальный дракон, факел огня от двигателей метров триста. Наконец взорвалась. Поднялось розовое облако гептила. Пока все одевают противогазы, тыловики суетятся с озабоченными лицами. Несмотря на опасность движущегося в нашу сторону газового облака, хватают ротных за хоботы, срывают маски, допытываются: - Сколько у тебя окон выбило? Пиши: все! - Сколько кроватей вынес? Пиши: все поломались! Замполит в ленинской комнате собственноручно разбивал стенды. Казалось, упала антинейтронная бомба, такая напасть пришла на вещевое имущество. Даже на хоздворе за 30-40 км от эпицентра что-то пропадало и списывалось. Командир полка в обычной обстановке может списать не более 10 лопат в в месяц. На взрыв списали все. "Яйцеголовые" бегают, оправдываются, а нам, ротным, главное списать. Прапорщик, начальник продовольственного склада, списал 4,5 тонны картошки, мол, привалило взрывом. Я всю ночь вывозил машиной упавшее с неба имущество, каптер сидел на узлах. На старте, в потерне, у меня был загашник. Я предусмотрительно перегородил коридор стеной толщиной в 4 кирпича, чтобы не выбили, вварил дверь от бомбоубежища с кодозамком, еще 4 навесных. Набивали туда. К утру в казарме, кроме 10 табуреток, ничего не осталось. Я предвкушал получение оконного стекла ящиками. Были же и истинно пострадавшие. Тем, у кого поубивало солдат, было не до списания. А потребность в оконном стекле в пустыне огромная. В казармах оно билось ежедневно. Откроет солдат-дневальный окна - порывом ветра 5-6 разобьет. Или замполит затеет реконструкцию ленкомнаты. Еще можно продать в клуб. В 1987г. произошло довольно серьезное ЧП. Ракета 15А30 вышла из шахты и упала. Официально, происходил учебно-боевой пуск в сторону Камчатки. При взрыве топлива все разнесло. Самое страшное, что разбросало кассетную боевую часть БЧ. Ракеты взрывались на стартах и раньше, но таких мер безопасности, как в данном случае, не предпринимали. Обломки собирали в пустыне. Был месяц март - днем жара, ночью холод. Снег, мокрый песок, солнце... Я, как комендант, должен был отвечать за все оцепление: выставили солдат вперемежку с офицерами. Я сразу же заявил, что не намерен нести ответственность за всю эту банду. Солдаты стояли намертво, но офицеры... устали. Перепились спиртом, поели солдатские пайки, еще неделя - и они начали бы продавать государственные секреты. Я вошел внутрь оцепления вместе с полковником Труничевым и увидел то, чего нельзя было видеть. Боеголовки были заполнены магниевой стружкой - отходами токарного производства. Труничев неприлично побледнел, сказал, что "мы не туда зашли" и, мол, я ничего не понимаю. С меня взяли подписку о неразглашении. Расследовать обстоятельства и причины взрыва прибыл сам Уткин. Мы как раз устроились в полуразрушенной караулке. Половина здания сохранилась вполне сносно, зато во второй плиты перекрытия грозили упасть солдатам на головы. Паек на поисковые группы был получен, но раздать его, как водится, не успели. Те уже находились в пустыне. Поэтому мы остались в небольшой, но сплоченной компании: я, замначальника медслужбы, замполиты, старший лейтенант Юдашкин, еще какое-то РЕЗМовское чмо. На плите жарилась картошка, разогревалась тушенка. Вокруг, в предвкушении объедков: убрать тарелку, допить стопарь водки, вертелись холуи из солдат. Нас внезапно прервал стук в дверь. "Рекс" доложил: - Какой-то гражданский. Нагнать его? У меня сердце екнуло. - На чем приехал? - Вроде на "Волге". - Запускай немедленно. Я сам вышел встретить загадочного гостя. Незнакомец был одет в драповое пальто, прослужившее владельцу не менее 30 лет, в мокрую со слипшимся пухом кроличью шапку, нос изо лба. Я взглянул на удостоверение - "Член правительства"... - Я - Уткин. У Вас чайку не найдется, погреться? - Сейчас, моментально! - У Вас и спиртик есть? - Я понимаю, холодно. Может, заодно и поесть? Подчиненные по шахте лазят, а ему надоело гептил нюхать. Мы мигом освободили место за столом. Замначальника медслужбы, раскрасневшийся так, что об морду сигареты зажигать можно, долил из бутылки спирта - понравилось. Гость расстегнул пальто, присел к столу. На пиджачке с засаленным воротом - две обшарпанные звезды Героя (дубликаты). Может, он сирота был? - Место хорошее, можно я здесь свою комнату оборудую? До чего воспитанный человек! Будь на его месте кто-нибудь из военного начальства, нас бы уже выбили взашей, и мы бы за честь посчитали. - Вам и сейф освободить? Я дал команду - принесли белье первой категории, поставил дневального, приказал честь отдавать, Уткину понравилось. Спустя месяц вызывают меня в штаб: - Ты что, падла. За что тебе Уткин премию выписал на комендатуру - 1000 рублей. Может, болтал что? Пошел к начальнику финчасти, тот морду воротит. Перевод был с уведомлением о вручении, Уткин знал эти порядки. Начали меня склонять купить на казарму телевизор. - А я - беспартийный, со мной эти штучки не проходят. Мне в комендатуре телевизор не нужен. Если понадобится - Жора на стене нарисует. Было у нас так на гауптвахте: сидят солдаты в политмассовое время, "смотрят". А утром еще и содержание "новостей" спросят. Слово за слово, вырвал я эту тысячу, послал замполита в ресторан "Центральный". Начался кутеж, прапорщики заказывали блюда, названия которых в меню прочесть не могли. По пьяни женили прапорщика Шиндяпина, нашли ему какую-то из военторга. Пришла она к нему жить, сказала - беременна. Так и протянула девять месяцев, потом он ее выгнал. С этого взрыва мы жили месяц. Казахи увозили в пустыню казенное имущество караванами. Разоружение Легко было людям группенфюрера СС Каммлера запускать ракеты ФАУ-2 по Лондону, цели сравнительно большой, малоподвижной, перемещающейся навстречу ракете со скоростью вращения Земли. Пока советская межконтинентальная ракета за 45 минут доберется через Тихий океан до США, Америка вполне может "сбежать" на несколько градусов. И дорогостоящее "изделие" упадет в океан. Маршрут через Северный полюс выглядел кратчайшим, даже самолет ИЛ-62 прямым рейсом Москва-Дели летал через Северный полюс, но там были сосредоточены основные силы противоракетной обороны США - станции раннего оповещения. Поэтому в период хрущевской мегаломании специалистам пришла в головы идея создать "глобальную"ракету, боеголовка которой будет угрожать земным целям с орбиты. Трехступенчатая ракета, последнее детище уходящей эпохи, имела в длину шестьдесят метров и была оснащена моноблочной боеголовкой мощностью в 3 мегатонны. Жидкостные ракетные двигатели работали на гептиле и амиле. Ракета находилась на боевом дежурстве в шахтной ПУ, полностью готовая к пуску, в то время, как американские двухступенчатые "Титаны" (всего 54 единицы) хранились "сухими": их заправляли топливом только при подготовке к запуску с наземной ПУ. Новое оружие стало предметом гордости советского руководства: в 1966г. на полигоне тройным запуском глобальной ракеты со 142-й площадки пугали Де Голля. К слову, он оказался храбрым человеком. КП находился всего в 7км от старта и это в те времена, когда ракета могла полететь в любом направлении. Потомки не оценили святости места, обломали шифер, окрестности загадили солдаты. Несмотря на пропагандистский успех глобальных ракет, на вооружении их состояло не много, три полка: 241,242,243, в двух - по шесть и в одном - по четыре ПУ. Проблемы с ракетами возникли почти сразу же после постановки их на боевое дежурство. Никто из специалистов не мог сориентироваться, куда они упадут, не предвидел последствий их применения. Показанное Де Голлю размещение по три ПУ на одном старте, было чревато угрозой детонации. Ракеты могли треснуть и от возникающей при старте вибрации. Его запретили. Вскоре начали разрушаться и сами ракеты. Намучались мы с ними! В шахтах они находились без контейнеров, некоторые стояли "по пояс" в воде, их для пущей сохранности, заворачивали в целлофан. Если бы американцы знали... Сократили их в первую очередь. Но легко сказать: "сократить", попробуйте это сделать. Кто полезет в шахту, в которой ракета простояла десять лет? Понемногу подтекает гептил, его надо откачивать из баков... Ракетчики сразу отказывались - лучше в запас. Условия договора предусматривали и разрушение самих шахтных ПУ. Глубина шахты семьдесят метров. Один строитель полюбопытствовал - плюхнулся, как жаба. Первоначально пытались взрывать их тротилом. Начальник инженерной службы полка Веня Малыгин, ничтоже сумняшися рассчитал по таблицам необходимое количество ВВ. В подрывники он пробился из замначальника автослужбы. На этой должности он прослужил лет пятнадцать. Легендарными стали его слова: "Гололед не ебет", которыми он круглый год сопровождал отказ выдать машину. С ним не спорили, знали: бесполезно. В свободное от службы время Веня подрабатывал продажей щенков. Он имел породистую суку Альфу и однажды всучил Яшину последнего щенка из помета. Тот выглядел зверообразно, но уши у него так и не встали. Начтыла потешался над незадачливым владельцем: "Это у тебя не овчарка, а овчар". Солдаты потащили ящики в указанные места: взрывали оголовок шахты. Ожидаемого разрушения, очевиднно, ввиду слабой забивки, не последовало. Солдаты принесли мне несколько кусков несдетонировавшего тротила размером с орех. Почему, спрашивается, не применяли пластит? Может показаться невероятным, но в начале 80-х годов в ВС СССР ощущался недостаток взрывчатых веществ. Шла война в Афганистане, где их широко применяли при разрушениях. Тогда попытались совместить приятное с полезным. Одну из шахт подвергли прицельному бомбометанию с вертолета. Испытывали новый прицел. Летчик на всякий случай поднялся на высоту 600 м и промахнулся. Бомба упала в 100 м от шахты и не взорвалась. Выставили оцепление, вызвали саперов. Те успокоили: - Опасности взрыва нет... Сперва описывали вокруг бомбы круги. Постепенно страх улетучивался, стали подходить ближе. Бомба ужасно воняла мочой. Оказалось - старье, 1946г. выпуска. Взрывчатка - аммонал - за время хранения отсырела. Солдаты принесли пробы содержимого. Его потом жгли в каптерках - выкуривали насекомых. Морока с разоружением тянулась, пока не придумали деревянные хомуты на оголовки оставшихся шахт. Создавали эффект взрыва, поджигая несколько бочек с соляркой, красили под бетон и разбрасывали вокруг глыбы пенопласта так, чтобы было заметно с пролетающих по орбите американских спутников. Комисси туда предусмотрительно не допускали. Ночью, когда проницательность спутников-шпионов слабела, хомуты убирали, и шахту засыпали землей бульдозеры. С глобальными ракетами была связана еще одна неясная история. В период кубинского кризиса наращивание боевой мощи РВСН происходило самым быстрым образом. Массово создавали ложные ПУ, закапывали в землю столбы, бочки... Потом пошел слух о ракетах, оснащенных только аналогом ядерной боеголовки - "эквивалентом борта". При проверке ракет заводскими бригадами, нельзя было определить наличие или отсутствие ядерного оружия, так как контрольно-измерительные приборы выдавали одни и те же показания. Однажды я был дежурным по части и заполз к знакомому начальнику штаба РТБ (ракетной - технической бригады, не путать с ТРБ - технической ракетной базой). Он в это время тоже исполнял странные, не предусмотренные уставом, обязанности "ответственного". В бригаде на 80 офицеров числилось 20 солдат . На этот взвод был дежурный офицер и помощник дежурного, но к утру весь личный состав, как правило, напивался. Их солдат больше всех попадалось в женском общежитии. Когда мы начали "злоупотреблять", начштаба после второй рюмки проболтался. В диком порыве откровенности показал мне карточку учета радиоактивности боевой части ракеты 8К64, хранившейся на складе под сургучной печатью. За десять лет уровень радиации - 0! Я по ней стучал - звенит, как пустая бочка, разве что полиуриетаном обтянута - теплоизоляция для прохождения плотных слоев атмосферы. Невероятно, но когда эти циклопические ракеты с мегатонными боеголовками наконец сняли с боевого дежурства, то сами БЧ просто свезли на ракетно-техническую базу (РТБ), где к ним сначала приставили караул, а потом и просто дежурного солдата - сидел на стуле в проходной. Наконец солдат ушел неизвестно куда, спустя какое-то время приехала бригада с завода, боеголовки зацепили краном, кинули на платформы и увезли. Ракетно-ядерный щит Родины оказался гнилым. Да, плохие мы были "щитоносцы", но лучших-то страна не дала. И в наших рядах есть жертвы и мученики. Можем назвать поименно: "Петреня" и Белкин. НАЧХИМ Начальником химслужбы полка был Коля Баранов. С трудом дослужился до майора, но был разжалован в капитаны. Несчастья преследовали его и в личной жизни - жена откусила пол уха, так и ходил с этой "каиновой печатью". Как-то он проводил окуривание личного состава, забыл закрыть бочку с хлорпикрином. Химсклад находился в одном здании со складом КЭС. В складе КЭС образовалось газовое облако. Прапорщики там спрятали бутылку спирта, а зайти не могут. Смотрю: по очереди забегают в склад и выбегают назад, трут глаза и дико сквернословят. На одном дыхании добежать до бутылки не получается, а сходить за противогазом - ума не хватает. (Впрочем, от противогаза толку тоже было не много, солдаты, чтобы лучше дышать, вынимали клапаны.) Наконец Баранов допился. Шел развод, и тут из кустов тамариска вылазит Коля, что называется "на бровях". На глазах шестисот человек ложится калачиком под трибуной, которую я воздвиг. Последовала команда: - Унести. После этого его уволили, правда с пенсией, как участника кубинской революции. Коля был хороший начхим, не вникал в проблемы химической защиты и никого не доставал этим. За небольшую мзду легко списывал химимущество, особенно Л-1. Новый начхим Жученко сразу же занял почетное место среди "гнусных". Даже на партсобраниях у него была одна тема: о недостатках в учете и хранении противогазов. Проснется, отъебет кого-нибудь и вновь впадет в летаргию. Как-то он попался нам в гаражах - кинули его в яму под погреб. А спецмилиция туда никогда не заглядывала. Еще он торговал костюмами Л-1, менял их рыбакам на спирт или продавал за деньги. Мог всучить при получении химимущества и новый противогаз, если украдут - не рассчитаешься. За гнусный характер его назначали во все комиссии, где он отыгрывался на нас своей принципиальностью. В части Жученко начал устраивать по средам химические дни. Суть их заключалась в том, чтобы облить ОВ раздражающего действия кровати в казармах и дорожки, вымучить личный состав в противогазах на плацу в течении часа, пока идет развод. Дневальные падали, как мухи. Их под мышки тащили в санчасть с легкими химическими отравлениями. "Жучара" не унимался. Зимой идет читка приказа - все в противогазах, уши ушанок завязаны под подбородком. Стоят, слушают, как "хрюкает" начальник штаба - тоже в противогазе. Только командир полка брезговал одевать противогаз - у него и так был звероподобный вид, да и противогаза на его морду не находилось. В задних шеренгах солдаты игрались - пережимали трубки противогаза у молодых солдат. Те с выпученными глазами срывали противогазы, сержанты тут же устраивали экзекуцию. Это еще ничего! Но представьте себе автороту в противогазах! Хоботы, засаленные бушлаты... Под конец церемонии вся эта масса двигалась торжественным маршем. Стекла запотевали, никто ничего не видел, спотыкались, над строем стоял всеобщий хрюк. Ах, жаль, не додумались еще и песню исполнять в противогазах! Сейчас это выглядит дико, а для нас было обыденным. Стоишь, противогаз к морде примерзает, думаешь, когда кончится это блядство, а Жученко в это время по теплым казармам хлор-пекрин разбрызгивает. Апогеем деятельности начхима было обкуривание личного состава в химпалатке. Церемония обставлялась, как в буддийском храме. В роли Бонзы выступал замкомандира полка, потому что и Жученко было не по силам загнать личный состав в газовую камеру. На стадионе ставили прорезиненную палатку, чтобы не поддувала, обваловывали ее песком. Палатка была с тамбуром, издали напоминала хурульную кибитку. Войска стягивали на плац для заклания "Будде Майтрейе". Повзводно, гуськом, через шпалеры из офицеров и прапорщиков, подзатыльниками и пинками солдат загоняли в палатку, где нужно было продержаться в противогазе минуту. Почему минуту? Если просто задержать дыхание, то минуту не продержишься. Основная масса через 20-30 сек. с диким ревом, сорванными противогазами вылетала из палатки, размазывая по лицам сопли и слезы, чем внушала неподдельный ужас очередным идущим в палатку. Экзекуция продолжалась часа два. Кухонный наряд опасливо выглядывал из-за столовой, минует ли их чаша сия. При приближении к столовой начальствующих лиц , наряд перемещался за санчасть, а самые ушлые - за склады, пережидая там напасть. Химдень заканчивался разгромным приказом, где каждой сестре давали по серьге. Командиры и солдаты ненавидели Жученко всеми фибрами своей души. Плоды технологии. Без спирта ракета не полетит. В ВС СССР было три основных спиртопотребляющих рода войск: авиация, ракетчики, подводный флот. Один из самых глубоких и мистических ритуалов в армии - получение спирта. Человек, имевший право получать спирт, был настолько социально значим, что сейчас это можно сравнить разве что с получением зарплаты в долларах. Сам факт того, что тебе разрешено его получать, позволял плевать через нижнюю губу. У начальника склада был список лиц, которым нельзя было выдавать спирт под каким бы то ни было предлогом, даже во время боевых действий. В финчасти существовал подобный список тех, чью зарплату выдавали женам. Один майор разорялся: - Так пусть она выходит и вместо меня служит! Ритуал был неимоверно сложен: "спиртоносцы" шли с накладной к начальнику склада, но нужно было несколько лет, чтобы он начал тебя замечать и выдавать вожделенную жидкость не в литрах, а как и полагается в килограммах. Для начинающих имелась мензурка с насечками, нанесенными напильником непонятно в каких единицах. В нее из ведра лили спирт, пока начальник не говорил "хватит". Этот объем почему-то измерялся в килограммах. Получивший спирт, гордо нес его через весь городок. Это вызывало уважение: открыто шел и открыто нес. На вопросы любопытствующих, небрежно отвечаешь: - А, спирт получил. Все равно, что меня объебали. Гордость распирала, даже когда после всех усушек и утрусок из 6 кг оставалась 3-х литровая банка, на три пальца неполная. Некоторые могли прослужить в армии всю жизнь и их даже к складу не подпускали. А я еще лейтенант, и уже получаю. Знакомые смелели: - А на хвост упасть можно? - Прийдешь после мотовоза. Собственно "приходить" было особо не на что. Полученный спирт тут же делился по чинам и заслугам. У узла связи и охраны полбанки отнимал начальник штаба - на промывку пишущей машинки. Несли, как положено, "на цырлах", уже отлитый. Оставалось на троих по бутылке. Выпивали - и конец. На второй день и понятия о нем не было. Капитан, начальник ГСМ, по причине дрожания рук, не мог пить из стакана, и, будучи не в силах удержать ложку в руках, ел только твердую пищу. Утром часовой отпирал ему замок склада - открыть его сам он тоже был не в состоянии. Капитан отхлебывал из шланга, запивал из мензурки и начинал работать. Обвешивал немилосердно. Для обслуживания систем охраны на роту полагалось четыре килограмма. Он наливал трехлитровую банку и возмущаться не давал, даже не разговаривал - тут же выливал обратно и хер допросишься. Нас поражал и его калькулятор, когда в финчасти все еще пользовались счетами. Спиртохранилище размещалось в подвале. Солдаты, бывало, просились понюхать, он им позволял. Наконец я его "обуздал". Прежде часового просто выставляли перед складом, что само по себе чревато - мог и сбежать. Поступило распоряжение -установить караульную вышку. Капитан - ко мне. Я потребовал ни много ни мало, канистру спирта. Для него это был удар, но иного выхода не было. Солдаты завезли части вышки, быстренько смонтировали. Я послал прапорщика за спиртом окольным путем. К ночи возвращается - глаза горят... Пришел еще один мой друган, прапорщик Чирков. - Можно я помою руки спиртом? Как в приключенческих фильмах про сокровища, я широким жестом налил стакан. - Мой! Спустя какое-то время приходит: - Я не смог его вылить. Выпил стакан. Как и все, нажитое неправедным путем, пошла эта канистра прахом, раздерибанили за три дня. Тому на - компрессы, у того - жена алкоголичка: "не могу домой вернуться..." Однажды, еще зеленым лейтенантом, я при получении разлил некую толику спирта. Начальник ГСМ на меня так посмотрел! Я для него стал хуже фашиста. Был бы у него пистолет - убил бы. Для того, чтобы раздобыть спирт, никакие усилия не считались чрезмерными. Как-то осенью шатались мы по части в спортмассовое время. Я номинально был ответственным, командовали сержанты, солдаты пинали мяч на стадионе. Вдруг Иван вспомнил: - Я два года назад в учебном корпусе закрыл в сейф канистру спирта и потерял ключ. Тут же послали солдата в автороту за лучшим сварщиком. Прямо на этаже раскочегарили газосварочный аппарат, начали резать. Главное было, чтобы спирт не нагрелся и не вспыхнул. "Батя", глядя на наши ухищрения, не стерпел: - Я бы за два года его зубами разгрыз! У него был капитальный гараж, в подвале которого стоял чан из нержавейки, размером на мешок сахара. Летом брага в гаражах поспевала за сутки. Я сам видел, как бидоны от сильного брожения движутся. Оторвался от стенки и пошел, когда остановится - можно пить. Только открывать следует осторожно, чтобы брага не залила всего с ног до головы, как Цацурина. Солдаты ставили брагу в огнетушителях. Один такой зарыли у КПП. Проверяющий обратил внимание, что над песком мухи роятся. Копнул ногой: - Что это у вас огнетушитель зако.... Не успел договорить это слово, как и его, и машину обдало брагой. Солдаты поленились - вместо того, чтобы залить в углекислотный, залили в пенный - сорвало резьбу. Мороки потом было! Щупами искали... Где в ОРМе могут напиться? Надо проверить и кислородные баллоны. Стоят в ряд пустые, из них штук пять - с брагой. Газ через трубку стравливается, чтобы отбить запах, солдаты кидают рядом тряпку с бензином. Мол, все, что горит, можно пить. Сказки! Как и о водке, очищенной марганцовкой. Ложка керосина на канистру спирта напрочь отбивает охоту. Это вам не этилен-гликоль, которого так боятся на Западе, в чем мы убедились на спирте "Рояль". Попробуйте-ка выпить водки с мочевиной. В условиях пустыни далеко не все шло легко. Лето, жара, температура коньяка градусов пятьдесят. Распили мы с прапорщиком Шишкиным бутылку коньяка за школой в позе горниста. С тех пор у меня на коньяк аллергия. Ах, если бы приучили с детства пить, как все люди - с кофе! Так же и с апельсиновой эссенцией: эссенцию пить нельзя - это же не тройной одеколон. На что уж мало аромата в кофейной (действительно, откуда в СССР кофе) - шибает ванилином. Короче, все, что предназначено для тортов, никуда не годится. А вот грушевая, яблочная - нормальные. Мы из них кальвадос делали. С "батей" Смирновым разок попытались осадить апельсиновый ароматизатор - посреди стакана образовалось оранжевое пятно. "Папа" был крепше и выпил, для меня это превратилось в пытку. Зашли в продслужбу, бабы принюхиваются: - Кто-то апельсин ел. - Не ел, а пил! Как-то прапорщики украли на ТЗБ трехлитровую банку рома - думали березовый сок. На площадку долго ехать, открыли в машине. Запах самогона в казенном продукте насторожил. Кто будет пить? Дурных не нашлось. В бане собрался синклит отпетых. Стали решать, кому дать на пробу, кого не жалко. А, давайте "Бигоса" напоим, все равно - шеф-повар. - Хочешь ебнуть? Тот аж гребанул, кинул салаты. - А вы чего не пьете? - А мы уже. - Что-то по вас не видно. Однако выпил. - А больше нет? - Нет. - Ну я побежал. Наблюдают за ним. Прошел час, а он, как ни в чем не бывало, рассекает по столовке. - А у вас еще нет? - Иди на хуй! Позвали телок из военторга, налачились. Прапора там на месте и "полегли", а одну (стояла на вторых блюдах) поволокла к мотовозу подруга, но не рассчитала сил. Спутница упала на такыр. Баба озирается по сторонам в ожидании сочувствия: - Помогите дотащить. Толпа обошла - и дальше. Там и спала, солдаты трахали всю ночь. До сухого закона 1985г. с пьянством в армии более-менее мирились. После 1986г. начались гонения, можно было и вылететь. Как правило, уже не лечили, а увольняли. НАГРАЖДЕНИЕ НЕПРИЧАСТНЫХ - столь же непременный атрибут военной жизни, как и наказание невиновных. Если бы мне дали тринадцатую зарплату, я бы обиделся. Когда к 23-му февраля читали приказ, все смеялись: - У тебя из всех видов поощрений - "снятие ранее наложенного взыскания". Иметь в подчинении личный состав - значит поставить крест на дальнейшей карьере. На строевом смотре начальник штаба ходит, ищет к чему придраться. Солдату: - Покажи номер шинели! Тот отворачивает полу шинели - ясно, что не его. С кого спросят? А все началось с того, что начальник штаба полка был ответственным дежурным. Ночью РЕЗМовцы перепились так, что дневальный обрыгал и доску с документацией. Мало того - пошли в первую роту и трахнули одного в зад. Я доложил, а начштаба: - Ты молчи, а то комиссию накличешь. Вот он и отомстил. Благо, поводов предостаточно. Не заводился "МАЗ", сперли или сел аккумулятор. У солдата нет сил завести рукой, залез на бампер и нажал ногой. Неправильная компрессия: тому сломало ногу, а командиру роты, мне, - неполное служебное соответствие. Два солдата сделали самопал и один пальнул рублеными гвоздями в сослуживца.... Больше всего я боялся, чтобы не вырубили силовой кабель. В карауле как прикуривают: вставляют в розетку два гвоздя, кладут на них бумажку с тертым графитом из карандашей. Та загорается. У одного сигарета оказалась мокрой... Я таких губ даже у негров не видел. Награждения в полку приурочивались к 7-му ноября, очередной годовщине великой октябрьской революции. С командиров расчетов по такому случаю снимали взыскания. Начпроду доставались ценные подарки в виде командирских часов. Заслужить поощрение ему было несложно: достаточно было отвезти начальнику политотдела красной рыбы. Как-то он мне жаловался: - У меня этих часов - до локтя. О порядке представления к наградам мне рассказывал один майор, член орденской комиссии. Впоследствии он спился и разбился. Случилось это по явному недосмотру начальства, отрядившего людей на его поимку. Так бы он вышел из запоя, пришел на службу и служил бы дальше. Ну трясся бы немного, кто бы в штабе заметил? А так он очнулся, слышит - двери выламывают, испугался. Куда сбежать? Додумался - на козырек над подъездом. Эту операцию он проделывал неоднократно, однако в этот раз не повезло - сорвался. Ударился головой о поливочную трубу и через три дня умер. Началось расследование. Оказалось - у него ни одного взыскания, в характеристике написано: "морально чистоплотен". Посланные друг на друга сворачивают: кто стучал, кто двери ломал - не ясно. Только полковник Уманский радостный: - Хорошо, я не поехал, хотя меня тоже посылали. Без майора дела в штабе на некоторое время застопорились. Там все из инженеров, а у него среднее образование, единственный кто в бумагах разбирался. Председатель комиссии Кузнецкий, начальник политотдела, бывало диктует покойному: - Пиши: "По итогам года, за успешные пуски и за успехи в БиПП... орден Ленина - Кузнецкому Михаилу Ивановичу, Орден Октябрьской революции - Уманскому Ивану Ивановичу (его родственнику - Авт.) и Красной Звезды - всем непричастным. Начальники боевых расчетов ничего, кроме взысканий - орденов "святого ебукентия", - не получали. Я два раза представлялся к медали "За боевые заслуги". Кончалось тем, что это представление рвали на моих глазах и объявляли взыскание. Первую медаль, не помню за что, получил Кобелев - начальник третьей команды. Спирта у него - бочки, если бы грамотней им распоряжался, получил бы орден Красной Звезды. Ему все с рук сходило, даже когда провалил пол в казарме на втором этаже (додумался бетонировать). Хорошо - днем, никого не привалило. Ко второй медали меня представили за проведение образцво-показательного занятия. Я совершил "кражу века" - увел пульт с соседнего стрельбища. Командир, как в кино, бросил: - Считай, что ты уже с медалью. Какое там! Доброжелатели раскаркались: - У него в карауле гепатит, солдаты срутся. Вычеркните его... На парткомиссию его... Что? Исключили? Раньше надо было. Кончилось тем, что при массовой раздаче медалей "70 лет Советской Армии " получил ее и я. Но не забрал, как и "За 15 лет безупречной службы". А те, что были, отдал Агапову, ему для какой-то цели не хватало. КАПТЕРКИ На боевых "стартах" можно ошалеть от обилия всяческих каптерок и сторожей. Перед тем, как заступать в караул, солдат строго-настрого инструктировали, чтобы ничего блестящего не откручивали. Сидит солдат в будке, его не кормят. Везут пищу караулам, какой-нибудь сердобольный начальник попросит: - Завези и моим. Вот он и ворует. Описать эту эпопею беспрерывного вандализма иначе, чем простым перечислением эпизодов, невозможно. Поддеть каптерку - такой шик! Как-то я сам учинил налет на каптерку майора Гриднева. Ограбили четвертую команду дочиста. Попробуйте выбить ночью из вагончика или подвала солдата-сторожа. Он прекрасно знает, что в это время поднадзорный человек и носа не высунет, на промысел выходят преступники. Остается только поджечь или вылить ведро хлор-пикрина, если сооружение капитальное. Поэтому тактика у "наездников" иная - загнать обкуренных сторожей под нары. Несколько выстрелов в воздух, молотком по стеклоблокам, закрутить двери проволокой и вперед со свистом и улюлюканьем. Влезли в потерну через кабельный люк и повыносили все дочиста. Гриднев полгода думал, что оно (имущество) у него есть, пока не увидел на одном из солдат бушлат со своим клеймом. Начал его душить, тот сознался, что ему на складе выдали. Кинулся в потерну, отворил дверь, а там одни гнутые солдатские миски (в спешке потоптали). Ходил в прединфарктном состоянии, и не пожалуешься, - "А зачем ты там хранил?" Начштаба поинтересовался - Это твои? - Я объект охраняю. Сунул под нос постовую ведомость с подписью и гербовой печатью. - Никакого люка там нет. Я сначала искал подходящие для ремонта караульного помещения стройматериалы. Но при виде столь обильной добычи вошел в раж. Чего там только не было: эпоксидка, рубероид, сломанные кровати, дырявые матрацы, ведра, кабели, парадные шинели. Сделали две ходки, гребли все подряд, солдата я проинструктировал: - Скажешь, налетели строители, отпиздили тебя, а сам плачь. Он так и доложил. Самой большой из моих авантюр была кража кранов на девятнадцать миллиметров. "Яйцеголовые" ходили, головами качали. Рядовой Каторгин только тем и занимался на посту, что расшатывал решетку. Я ему отпуск дал. Приказали мне зимой проложить траншею. Грунт мерзлый, не поддается. Спер бочек пятнадцать напалма - еле отогрели. Хозяин хватился - я ни в какую. -Мало, что "зеки"( арестованные, привлекавшиеся мною для работ) написали. Они что, отличат напалм от старых шин, которые я жег? Товарищ полковник, у меня есть версия: солдаты украли напалм, думали бензин, хотели продать казахам . В отместку "Жуку" я спалил на Гнилом озере штук двадцать-тридцать числившихся на нем БДШ (больших дымовых шашек) "Жук" бегал: - У меня БДШ спиздили! Кому они нужны? На НП, с которого в 1966г. показывали старты Де Голлю, посрывали двери, доски, линолеум, что не смогли оторвать - подожгли . На НП были установлены ценнейшие камеры, фиксировавшие пуск с 3-4 точек с интервалом 0,01 сек, чтобы в деталях установить причину возможной аварии. Я таких объективов больше нигде не видел. Боялись, что украдут. Не учли солдатскую психологию. Зачем солдату камера? Пленку еще можно порезать и вставить в погоны на "дембельской" форме. Бойцы нашли этим линзам применение - выжигали надписи ДМБ-82. Уснет "корешок", наведут ему на штаны, через секунду - волдырь. Не спасали никакие чехлы. Стеклоблоки меняли на ПШ, на цемент... Это варварство продолжалось до тех пор, пока стеклоблоки не поднялись в цене, тогда мы их начали аккуратно вынимать и продавать "Додону" в столовую. Обычные окна солдаты открывали и залазили в столовую, а решетки на окна ставить запрещалось, согласно требованиям пожарной безопасности. И не только для этого. Полы в столовой цементные, а стены крашенные, и если окна сделать из стеклоблоков, то мыть и дизенфецировать можно было с помощью пожарной машины. Это выглядело так: столовую заливали водой с пеной на два метра. Наряд с гиком и свистом сбивал пену в канализацию напором воды. Это "развлечение" длилось всю ночь. Зато было чисто, даже крысы тонули. Солдаты продают все, кроме того, что не едят казахи: пшенку, перловку, свиную тушенку, рыбу... Микросхемы продавали гражданским на золото. Изготовители ракет хорошо знали, чем из их начинки можно поживиться. Плохо то, что с космодрома домой ничего не вывезешь, даже контейнером, хоть инструментов я набрал вдоволь. Весь быт космодрома был приспособлен к стандартам космической техники. На боксах с "изделиями" висели секретные замки. Они лишь недавно появились в продаже. Разрезать такой нельзя - металл только белеет. Вскрыть отмычкой тоже, даже наплевать со злости нельзя - отверстие крышечкой закрывается. Через месяц все эти замки висели на гаражах. ЗИП к ракетам был производства ГДР, красивый, никелированный. Гаечные ключи для сборки ракет были с динамометрами, регулирующими максимальное усилие. Ракетчики обходились без них, крутили разводными на глаз. С ракетами никто особо не церемонился. Старший лейтенант Кравченко умудрился соединить разъем на 16 штекеров от системы управления с разъемом на 24 штекера от системы энергоснабжения. Восемь разъемов он согнул каблуком сапога, остальные в испуге соединились. Она бы так полетела... "РОТНОЕ ХОЗЯЙСТВО ВЕСТИ - - не мудями трясти". Механизм командования одинаков, что во взводе, что в полку. Во Внутренних войсках, где этот процесс можно наблюдать в чистом виде, и в училище, и в академии учат одному и тому же: как взводом командовать. По мере повышения растет только объем работы, но одновременно возрастает и количество подчиненных, на которых ее можно переложить... В области тактики именно рота является основным звеном. . КП батальона отстоит от позиций рот на три с половиной километра. Командир сожительствует с телефонисткой. Как это можно командовать по линиям связи! Войска тебя обойдут слева и справа и убегут. А ротные останутся, у них КП за огневой позицией. Однако командовать ротой можно не дольше пяти лет. Начинаешь глупеть, по уровню развития опускаться до рядовых . Я до сих пор назубок помню обязанности дневального - въелось в память, как репейник. Прежде, лейтенантом, я был строг, но справедлив. Мне вся бригада отдавала честь. А то, иногда можно было видеть: стоит солдат на плацу, подходит полковник, заходит с одной стороны - солдат отворачивается, заходит с другой: - Что Вы от меня хотите, товарищ полковник? Одному придурку я на боевом дежурстве засунул в ухо пистолет, взвел курок: - Я тебя сейчас пристрелю, так другим и передай. Он взглянул мне в глаза и поверил. Пошел слух. Обычно офицеры в солдатскую чайную заходить боялись. А когда я входил покупать сигареты, толчея затихала, мне сразу же давали дорогу. Зверем меня сделало командование ротой. На аттестации, бывало, глумились: "Назовите должностные обязанности ротного". А их - шесть страниц. Даже взводные-недоучки не стремились стать ротными. Так - четыре караула, а примет роту - будет шестнадцать. Взводными дадут таких же уебасов, как сам. Поэтому никто никого не подсиживал. Начальство, зная их нрав, им и роту боялось доверить. Каждый месяц крупно залетали на бытовой почве. Бахура поставили командиром роты РЕЗМ за великую лень и свирепый внешний вид. В истории ВС он был, наверное, единственным командиром роты из подводников. Когда я принял у "Боба" роту, в каптерке, на матрасе лежал сержант срочной службы, ушитый до безобразия. Они даже каптера не держали за ненадобностью. Не солдаты, а мореманы: "баталер", "камбуз", "гальюн". Глядя на "вестового", только с большим трудом можно было догадаться, что это дневальный. Открыл шкафы - висят гимнастерки п/ш со стоячими воротниками. При вступлении в должность нужно смотреть в оба, чтобы тебе не всучили "парадки" твоего соседа, а то за ночь, в твое отсутствие, вынесут. Как ни парадоксально, "парадки" были едва ли не самым ходовым товаром в армии. Они интересовали солдат, а от них, как от вируса ничего не спрячешь. Бардак продолжался, пока не разрешили увольняться в штатском. Парадки перестали воровать, когда в моду вошли кроссовки. Мода на дембельскую форму прошла, и "прапора" заскучали - только сироты увольнялись в мундире. Караул - в дымину пьяный, с оружием. В казарме ночевало человек тридцать лишних - военные строители. Надежды на командиров взводов - никакой. В ракетных войсках взводными командирами были прапорщики 11 разряда. В моем случае - Швырев, Шугаев и Шиндяпин - "Ден" (который раза два в год женился на военторговских девках). Благо, подвернулся Умаров, заросший человек, волосы не росли разве что на глазах. У нас состоялся секретный разговор: - Сколько у тебя земляков? Я их всех переведу в свою роту, назначу тебя замкомандиром взвода. Делать ничего не надо... - Я подам список, а вы подмахнете. Собрали роту, построили. А курс я прошел перед этим на 71-й площадке с мордвой. Для начала - всех переписал: "мой" - "не мой". Последним били морды в каптерке, пока не присягнут на верность. Один, Васильчук, аж обделался. - Мы тут земляки соберемся... Вместо ответа я выгнал всех на площадку заниматься строевой подготовкой. Бог миловал, вскоре роту перевели на 37-ю площадку. К новому месту дислокации личный состав гнал, как быдло. Шли с песней и вещмешками, первые три километра еще пели, а дальше брели, как оккупанты. Я их уже и вел. На новом месте за три дня провели ремонт, караульные отрывали доски с вагонов. У начальника ГСМ покрали облицовочную плитку. Жаль, потом казарма сгорела. Из старой казармы вывез все, даже стенды, но оказалось, что в новом помещении потолки в полтора раза выше. Пришлось все делать заново, а старые я от злости потоптал ногами. Зато сменщику на старом месте все пришлось оформлять самому. При передаче имущества самое главное, чтобы накопленное непосильным трудом добро не досталось твоему преемнику. Двух прапорщиков уволил: - По-вашему ничего не будет. В караулах заставил на посту стоять. Пришло пополнение - ребята из Ульяновска, ненавидевшие чеченцев. Официальный стукач выходил перед строем и громко зачитывал: - Такой-то тайно хранит фотоаппарат, другой варил чифирь, третий играл на гитаре... - Неси банку... Банку об голову, фотоаппарат об стену, гитару о спинку кровати. В столовой мои солдаты стали требовать полную пайку. Узбеки-повара были несказано возмущены. Пришлось бить узбеков. Постепенно прежнее сборище превратилось в боеспособное подразделение. Героическая личность рядовой Чашкин 120 раз делал подъем переворотом. Какая у меня была каптерка! Сейчас таких нет: ковровые дорожки, гардинки на одну треть... Я мог по трое суток не ночевать дома. Подчиненные подобострастно интересовались: - Вы сегодня идете домой? Народ хочет знать к чему готовиться. Когда я оставался в казарме, утренний осмотр начинался в 24 часа и продолжался до 3-х. Я проверял у всех ногти, яйца. Дальше - изучение обязанностей дневального и пение хором государственного гимна. - Это антисоветчина. Чечило издевается! - А у меня нет другого музыкального сопровождения, а под гитару я не буду. Приезжаешь с утра, единственная проблема, чтобы дежурный тебя не ошарашил. Как услышишь: "За время Вашего отсутствия происшествий не случилось" - все, значит дальше можешь сам контролировать ситуацию. Постоянно нужно быть зверем. Это замполиты должны любить солдата фальшивой, приторной любовью. Солдат виновен уже самим фактом своего существования. В солдатской книжке императорской японской армии говорится прямо: "Пока ты жив, ты должен быть потрясен великим императорским милосердием". Солдат должен усвоить, что когда он стоит в строю, шансов "получить" у него в 70 раз меньше. Разве, когда уж не к чему придраться: - Почему плохо подшит? А когда он ползет один, выбился из щели, как таракан, то сразу может получить в пятак (например, спинкой от кровати). На работах один уперся. Я его доской переебал. Потом вижу: что-то жрет. Я - ногой по котелку, котелок ему в морду. Сержанту: - Не кормите его и, главное, воды не давайте. Ты у меня тут всю ночь копать будешь. Подбор младших командиров очень важен. Сержант должен испытывать лютую ненависть к подчиненным. Не то, что из учебки присылают - "хороший методист". Я всегда отказывался, говорил: - Дайте мне неграмотного. Я ему нацеплю лычки, будет служить, как собака. Неизменным источником беспокойства было и ротное хозяйство, которое постоянно расхищалось и пропивалось, начиная с малого. Когда солдаты разных рот толпой валят в клуб, они снимают друг с друга панамы и срезают с поясов фляжки. Один передает другому, попробуй найти. Я не вникал. Потерял панаму - каску на голову. Да не ему, а сержанту. Ты же командир - отец для подчиненных; отдай панаму пострадавшему, а сам ходи в каске. Как правило, панамы очень быстро находились - крали у других. Украли фляжку - то же самое. Трехлитровую банку под полиэтиленовый крышкой, полную горячего чая на задницу - пусть льется. Когда эту банку виновному или потерпевшему (что одно и тоже) на голове разобьют - поймет. Рота электрических заграждений и минирования , в просторечьи "рексы", состояла из людей, в которых ключом била инициатива. Мы единственные могли выполнять все задачи, которые ставил командир полка. На вечернем разводе объявляют: - До проверки еще 12 часов. К назначенному сроку все сверкает, как у кота яйца. Солдаты сплошь кололи татуировку. Ракета в пламени, опутанная колючей проволокой. На одном я хотел срезать ее лезвием, чтобы пресечь в корне вредную привычку. Но он на виду у всех завизжал и потерял сознание. Без подразделения я был нужен, с подразделением - стали бояться. Стрельбы - на 5, политподготовка - на 2, границ не знают, империалистов не различают. Если бы мне пришла в голову идея взять Кзыл-Орду, Джусалы, Казалинск, я бы взял. И небольшими силами - одним взводом. Еще будучи старшим лейтенантом, я уже писал учебники по тактике для всего полка. К тактике меня приучил наш полководец Пихтовников. Он киряет - я пишу. Так со смешками и выучил. Опыт тактических занятий с ротой привел меня к выводу, что в пустыне разворачиваться цепью для атаки безсполезно. Я разбил отделения на две части: пока одни выдвигались вперед гуськом, другие прикрывали их огнем. Об американской тактике - секциях огня и маневра - я в то время даже не подозревал. Моими усилиями был создан класс по общевойсковой подготовке с позиционным столом, на который было нанесено размещение полка. Начальник штаба приказал его изломать, так как он выдавал реальную обстановку. Я получил штук пять взысканий "за разглашение". Этим фактом заинтересовался особый отдел. С какой целью в условиях бардака я создал боеготовое подразделение? Из "секретки" мне даже перестали выдавать карты с нанесенной обстановкой. Потом стол восстановили для каких-то показушных занятий. Поначалу я увлекся тактикой. Взводные вошли в такой раж, что на занятиях стали топить подчиненных в болоте. Солдатам и инженерная подготовка интересна (минирование, например), только бы не окопы копать. Хотя сначала и окопы с интересом копали. Замполит мне говорит: - Они тебя первого пристрелят. Я ему: - Не только не пристрелят, но еще будут стрелять во всех, в кого я прикажу. Солдат можно опускать, как угодно, кроме двух вещей: жрать, когда они голодны, и трахать баб, когда им не достается. Как-то на глазах солдат срочной службы я затащил в комендатуру одну "чипчиху" (продавщицу из "чипха" - солдатской чайной). Ничего не было, но в глазах солдат я прочитал такую злобу, что больше не рисковал этого делать. Если бы тогда довелось идти в атаку, они бы