пиз...и. -- Вот не верит, Туркмен скажи ему. -- Да, да, голос Америки уже объявил в эфир, -- подтвердил Туркмен. Рядом с нами появился Урал, он тоже был заспанный, глаза его, и без того узкие, стали еще уже. -- Дайте воды, наверх лезть неохота, -- промямлил Урал, еле ворочая языком. -- Сапог спит? -- спросил я Урала. -- Да спит, калымит так, что хрен разбудишь. Да дайте же воды! -- Там фляга валяется, где-то возле движков, иди попей пока она холодная, недавно из родника набрали, -- предложил ему Хасан и, достав чарс, стал забивать косяк. Урал пополз к движкам искать флягу, примерно через минуту из отсека донеслись маты. -- Ну вот и Татарин воду попробовал, теперь, Туркмен, твоя очередь, -- сказал я. -- Нет не угадали, у меня вот фляга с нормальной водой, -- Туркмен достал из под сидения флягу и, повертев этой флягой у нас перед глазами, засунул ее обратно. -- Че за х....ня? -- карабкаясь к нам воскликнул Урал. -- Это вода такая, с хлоркой называется, -- ответил я. -- Чья это фляга. Черт возьми? -- опять спросил Урал. -- Сапога, чья же еще. -- А-а, ну тогда ясно. -- Туркмен ты будешь чарс? -- спросил Хасан, прикурив косяк. -- Давай, немного хапну. Туркмен сделал несколько затяжек и протянул сигарету обратно. -- Да кури, я два забил, -- отмахнулся Хасан и взорвал второй косяк. -- Вот черт, опять обкуримся как суки, -- сказал я, беря косяк у Туркмена. Мы вчетвером выкурили два косяка и прибалдели капитально, я провел рукой по голове, там ничего не было, блин, всегда так, как обкуришься, так кажется, что на голове шапка надета. Я посмотрел на пацанов: Туркмен с невозмутимым видом крутил баранку, Хасан сидел и скалился во весь рот, Урал с довольной "миной" лупал глазами. Я смотрел на них и думал, как мы стали близки друг другу за время службы, и как хорошо, что мы вместе, едем вот так в БТРе по этой проклятой афганской земле, обдолбленые, в насквозь пропотевшем ХБ, с потрескавшимися от ветра и палящего солнца лицами, небритые и немытые, но живые. Жаль, что нет с нами Качка, но Качок хоть живой, пусть ранен, но живой, а вот Пипка уже нет, и никогда мы больше с ним не встретимся, разве, что на том свете. Пипок был не в нашем экипаже, и поэтому мне казалось, что Пипок живой и катит в своей БМПшке где-то рядом, а то, что его убили, это просто страшный сон. Как хотелось верить, что это был всего лишь сон. -- И что там сказали эти буржуи, что это я за рулем был, да? -- спросил Хасан, вспомнив недавний разговор насчет Иранской прогулки. -- Ну, так прямо не сказали, но это ведь не трудно выяснить. Международный скандал поднялся, ротного уже арестовали. Мы все скажем, что спали и ничего не знали, а тебе -- труба. Наденут на тебя наручники, и покатишь ты по этапу. Хотя нет, по законам военного времени тебя расстреляют, прямо возле БТРа. Так что считай, что ты выкурил свой последний косяк, и помолись перед смертью. Может тебе муллу позвать, он отходняк прочитает? -- Да хоть папу римского, мне похеру. -- А ты татарин чего уставился, тебе ваще пиз...ец, ты там пол Ирана из пулемета завалил, когда случайно на спуск нажал, -- подколол я Урала. -- Да пошел ты, Юрка, гонишь всякую ху...ню, -- сказал Урал и повалился на сидение в отсеке. -- Слушай, Хасан, ты же мусульманин? -- спросил я. -- А че, ты сомневаешься, да? -- А в Аллаха ты веришь? -- Да он в Будду верит, Аллах че, у Аллаха две руки и он за раз всего лишь один косяк забить может, а вот у Будды шесть рук, тот за раз сразу три заколачивает, -- ляпнул Туркмен. Мы все заржали так, что аж Сапог проснулся и уставился на нас в непонятках. -- Туркмен, ну ты и сморозил, а главное прям в точку попал, -- я закатывался и не мог остановиться. -- Юрка, на, сядь за руль, а то я уже запарился, пойду в отсек поваляюсь немного, -- предложил Туркмен вставая из сидения. -- Дай я поеду, -- подпрыгнул Хасан и полез на место Туркмена. -- Да пошел ты, на ишаке сначала научись ездить, -- ответил Туркмен и оттолкнул его рукой. Я стал перелазить на место Туркмена, когда Туркмен убрал ногу с педали газа, БТР замедлил ход. Садясь на его место, я резко надавил на педаль -- БТР дернулся, и чуть не стукнулся в машину, идущую впереди нас, я чуть сбросил газ. -- Осторожно, а то скажут, что уснули, -- предостерег меня Туркмен, и завалился на десантное сидение, а Хасан в это время запрыгнул в командирское кресло. Я закурил сигарету и начал подстраиваться под скорость колонны, чтоб не въехать во впереди идущий БТР, или чтоб сзади идущий БТР не долбанул нас. В окно практически ничего не было видно из-за пыли, временами ее сдувало ветром и показывался зад впереди идущего БТРа. Управлять машиной в таких условиях было трудно, если брать в расчет, что я не водила. -- Ну как? -- спросил Хасан. -- Видимость нуль, машину веду по приборам, -- ответил я ему. Я по раскумарке прикололся к управлению машины, и уже не слышал, о чем там болтали пацаны. Глаза мои были прикованы к окошку, где иногда на пару секунд появлялся передний БТР, а уши мои были заняты монотонным гулом движков. Я опять представил себя в космическом корабле, только вместо синевы космоса передо мной виднелась серая масса пыли. Докурив сигарету, я несколько раз ткнул окурком в лобовое стекло в разных местах, представляя, что это звезды, виднеющиеся в иллюминатор моего корабля. Я бы еще долго так прикалывался, если бы сзади не послышались сигналы машин, и не раздалась автоматная очередь. Я очнулся от мечтаний и заметил, что пыли в окне не видно, а передо мной простираются афганские просторы с виднеющимися вдалеке горами, и несколько точек на лобовом стекле, якобы звезды. Нажав на тормоз я остановил машину, колонны впереди не было, тьфу черт, вот я замкнул. -- Что такое? -- спросил Хасан. -- Да х...й его знает, сейчас посмотрим, -- ответил я, и открыв крышку люка высунулся из него. Колонна стояла в полукилометрах от нашего БТРа, а точнее -- это наш БТР стоял в полукилометре от колонны. Из командирского люка высунулся Туркмен. -- Юра, ты че? -- удивленно спросил он. -- Да замкнул короче, колонна свернула, а я прямо поехал. -- Да вы меня уже заеб...ли вместе с Хасаном, лучше я Сапога надрочу за рулем сидеть, -- начал возмущаться Туркмен. -- Да ладно, Туркмен, не разоряйся, я че, спецом что ли. -- Спецом, не спецом, а разбираться с шакалами сам сейчас будешь, вон, смотри -- комбат кулаками машет, вылезай давай, сядешь, когда растормозишься. Я перелез на командирское сидение, а Туркмен сел за руль и, развернув БТР, направил его в сторону колонны. Подъезжая к колонне, я вылез из люка на броню, и приготовился получать пизд...лей в случае чего. Комбат спрыгнул с брони и подбежал к нашему БТРу. Мимо меня пронесся шквал отборных матов, из которых я понял, что мы и уснули и замкнули, и еще много чего в этом роде. -- Это я был за рулем товарищ майор, задумался немного и не заметил, как колонна свернула, -- начал я оправдываться заплетающимся от сушняка языком. -- Я сейчас так пере....бу автоматом по твоей думалке, что она у тебя через жопу вылетит, еще одна такая запарка, и вы у меня пешком за колонной бежать будете. Комбат, погрозив нам кулаком, развернулся и направился в сторону своего БТРа, а ротный, сидя на броне своей машины, показывал нам непристойные жесты, сопровождая их беззвучным шевелением губ. Что он имел ввиду, нетрудно было догадаться, все остальные, кто на броне, кто из люков, наблюдали за этой сценой и прикалывались над нами. Спустя время мы пристроились на свое место, и колонна двинулась дальше. Я перевел дух, как все-таки мне повезло, что комбат в данный момент был не пьяный, а уж как он по пьяни челюсти крушит, это я знал не понаслышке. -- Ну что водила, прокатнулся? -- со смехом спросил меня Хасан, когда я залез в БТР. -- Нас здесь двое таких, так что не очень то прикалывайся, -- ответил я ему и повалился на десантное сидение. -- Я думал комбат тебе по башке настучит, -- сказал Урал. -- А ты Татарин был бы рад посмотреть, как комбат меня метелит. -- И не только я. -- Хасан, надо было тебя подставить на этот раз, а то ведь, когда ты нас в Иран завез, я за тебя от ротного по роже получил. -- Ну а чего ты на броню выскочил и начал кричать, "это я ехал, это я ехал!" -- ответил Хасан. -- Следующий раз буду кричать, что это ты ехал. -- А вот х...й вам обоим, следующий раз вы за руль не сядете, можете и не мечтать, -- ляпнул Туркмен. -- Я сяду, -- вмешался Урал. -- Ну уж нет, тебя только здесь не хватало, хватит мне и этих двух дураков. -- Жрать когда будем, меня уже голодняк пробивает, -- предложил я пацанам. -- Сапог доставай сухпайки, хавать будем! -- крикнул Хасан Сапогу. -- И слетай на броню, воды зачерпни, -- добавил я. -- А че будем хавать? -- спросил Сапог. -- Две банки тушенки и три каши достань, -- предложил я Сапогу. Сапог достал банки из коробок и открыл их, потом он залез на броню и набрал в котелок воды. Мы размешали в воде сахар, так как вскипятить воду для чая не было возможности, и приготовились к обеду. Поев каши с тушенкой и запив все это сладкой водой, мы повалились кто куда. Хасан развалился в командирском сидении, Урал с Сапогом уселись в отсек на десантное сидение и о чем-то стали болтать. Я тоже приготовился завалиться на десантное сидение, но Туркмен меня окликнул: -- Юра садись за руль, я посплю. -- А не боишься, что я опять запарюсь? -- Да ладно, не выпендривайся, садись, не Хасану же руль давать. -- А почему мне не поехать, Юрке, значит, можно, а мне нет, да? -- спросил с возмущением Хасан. -- Юрка один раз запарился, к тому же он в Иран еще не заезжал, вот когда заедет, тогда и ему тоже больше руль не дам. В Иране мы не окажемся? -- спросил Туркмен, глядя на меня. -- Нет, в Иране мы уже были, теперь в Пакистан поедем, -- ответил я. -- Ну, до Пакистана еще далеко, так что садись давай. Я опять перелез за управление, а Туркмен полез в отсек спать, Хасан, успокоившись, немного посидел молча и закемарил, свесив голову на грудь. Проехав около часа в раздумьях я почувствовал, что кто-то меня тычет в правую руку, я посмотрел на Хасана, он показывал мне жестами, дай, мол, я поеду. -- Ну на езжай, мне не жалко, -- ответил я ему и мы поменялись местами, я перелез на командирское сидение. У Хасана была слабость управлять техникой, он всегда рвался порулить, иногда он ходил к своему земляку на танк, и там у механика выпрашивал рычаги управления, ему не важно чем управлять лишь бы по рулить. Мы проехали чуть больше часа, вдруг где-то впереди раздался глухой хлопок, колонна сразу остановилась, потом раздался еще один взрыв чуть ближе к нам, сопровождаемый пулеметной очередью, но стреляли не из колонны. Я сразу прыгнул за башенные пулеметы, а Хасан напялил шлемофон и стал слушать эфир, Урал схватил гранатомет и открыл десантный люк, Туркмен взял ручной пулемет. Развернув пулеметы в сторону выстрелов, я заметил небольшую сопку: до нее было примерно с полкилометра. Скорее всего, духи палили из-за этой сопки, больше не откуда. Ни гор, ни зеленки поблизости не было, вокруг простиралась полустепь-полупустыня, кишлаков поблизости тоже не было видно, только за сопкой справа от нас была низина, но что в ней, видно не было, может, там был кишлак может зеленка, а ближайшие горы были за этой низиной километрах в десяти от нас. Я выстрелил короткой очередью по сопке, духов видно не было, да они и не дураки, чтоб мелькать на виду у нас, из колонны уже велся обстрел из пулеметов и автоматов. -- Ну, че там базарят? -- спустя время спросил я. -- Танк подорвался на фугасе, а из-за сопки духи обстреляли комбатовский БТР, командир приказал прекратить огонь, БМПшки уже туда ломанулись, сейчас погонят нашу роту, -- ответил Хасан. -- Какой танк подорвался? -- Второй, кто-то из танкистов ранен, в этом экипаже два моих земляка, я пойду схожу туда. Хасан, бросив шлемофон, схватил автомат и выскочил в люк, я тоже выглянул из люка -- Хасан бежал в сторону танкистов. Мимо нас промелькнула "таблетка", направляясь в сторону впереди идущих танков. Две БМПшки отделились от колонны и помчались в сторону сопки, это был разведвзвод. Танки несколько раз влупили по сопке из пушек. -- Третья рота, быстрее к сопке! -- крикнул ротный, и его БТР, выехав с колонны, направился туда. -- Ну вот, чуть что, так сразу третья рота, -- возмутился я и залез в отсек. Туркмен прыгнул за руль, а я расположился за башенными пулеметами и стал наблюдать в прицел за БМПшками, они в это время подъезжали к сопке. Вдруг одну БМПшку развернуло на 90 градусов, и она остановилась, разведчики попрыгали с брони, а вторая БМПшка, обогнув сопку, скрылась за ней. Мы проскочили мимо стоявшей БМПшки, экипаж крутился возле нее, вроде все живые, там же был и летеха с разведвзвода. -- Че там такое? -- спросил я Туркмена. -- Разулась, наверно из гранатомета по гусянке ебан...ли, -- ответил Туркмен. БТР ротного, заехав за сопку, остановился, мы подъехали к ним и остановились рядом, дальше был крутой спуск, а внизу глубокая расщелина в несколько метров шириной, уходящая вниз по склону. Вдалеке -- километров пять от нас -- виднелся небольшой кишлак, радом было маленькое озеро и зеленка. Сверху хорошо просматривалась вся местность в низине, но на технике пробраться туда было нельзя, из-за крутого спуска, на краю которого мы стояли. Вторая БМПшка слетела со спуска и стояла, врывшись в глину рядом с расщелиной, одна ее гусянка и пара катков валялись рядом, а разведчики вели огонь из автоматов, спрятавшись за броню. Духи были в расщелине, и, судя по всему, успешно смывались, отстреливаясь от разведчиков. Ротный махнул рукой, показывая вниз, и мы, попрыгав с брони, начали спускаться с откоса. Разведчики, прекратив стрельбу, собрались в кучу, наверное, кого-то убило или ранило. Спустившись вниз, я заметил в стороне двух убитых духов, один валялся весь искореженный, наверное, ему досталось из башенной пушки БМПшки, рядом с ним валялся ручной гранатомет. -- Татарин, возьми вон духовскую трубу, прикрутишь к своей, и будет двустволка! -- крикнул я Уралу. -- Там у разведчиков что-то случилось, -- сказал Урал, показывая в их сторону. -- Да вижу, сейчас узнаем, -- ответил я. Мы подбежали к разведчикам, Серега сидел на земле закрыв лицо руками, руки у него были в крови, рядом стояли Артиков и Царев, а Андрей сидел перед Серегой с медицинским пакетом и пытался разглядеть его рану. Андрей тщетно пытался оторвать Серегины руки от лица, тот не давался и стонал. Рядом лежал Семен с забинтованной головой, Семен был водилой на БМПшке. -- Что случилось? -- спросил я пацанов. -- Сереге вроде челюсть пулей разворотило, медиков надо, я его промедолом вмазал, но этого мало, не могу перевязать, он вцепился в лицо руками, хрен оторвешь, -- ответил Андрей. -- А с водилой что? -- опять спросил я. -- Башкой об люк ебн....лся, когда с откоса слетели, но с ним все нормально, кусок шкуры с лобешника вырвало, но череп целый. Я достал оставшуюся ампулу с морфием и протянул Андрюхе. -- На, морфием вмажь Серегу. "Баян" есть? -- Да есть, но все равно медиков надо. К нам подбежали ротный, Грек, Закиров и Хохол. -- Ну, че здесь такое? -- спросил ротный. -- Да вот пуля в челюсть попала, "таблетку" надо вызвать, -- сказал кто-то из разведчиков. -- Ну так чего же не вызовите? -- У нас в БМПшке рация не пашет. -- У них там всего одна "таблетка", она к танкистам уехала, вторую духи спалили в кишлаке, который мы чесали, да и медиков там осталось три человека, капитан, водила и сержант, -- сказал я ротному. -- Ну, давайте, берем раненых и наверх, сейчас к колонне прилетит вертушка из Шинданта, -- скомандовал ротный и спросил: -- Семенов сам может идти? -- Да я смогу, -- глухим голосом произнес Семен. -- Закиров, помоги Семенову взобраться наверх. Андрей ширнул Сереге укол в вену и перевязывал ему лицо. Замотав ему челюсть бинтом под самый нос, он взял его под руки. -- Ну, давайте, потащили, чего смотрите, -- обратился к нам Андрюха. Царев взял Серегу за ноги, и они его потащили к БТРам. -- А как вас сюда угораздило? -- спросил ротный Артикова, показывая на БМПшку. -- Из-за сопки выскочили, а тут обрыв, Семен по тормозам дал, но поздно уже было, пока очнулись, машина уже в глине торчит, и Семен на сиденьи весь в крови. Когда с откоса летели, я увидел в стороне духов человек десять, я развернул пушку и влупил по ним очередью, духи, отстреливаясь, начали прыгать в расщелину, Серега, выскочив с автоматом на броню, стал стрелять по ним, и в это время какой-то дух его прошил. Пока мы повыскакивали, духи уже смылись, вот успели только двоих замочить, остальные смотались по расщелине, -- закончил свой рассказ Артиков. -- Ну, ничего, сейчас подтянем авиацию, и пусть они перепашут эту расщелину вместе с тем кишлаком и зеленкой. Бляха-муха, вот БМПшку надо выволакивать как-то отсюда, -- высказался ротный. -- Сейчас тягач подъедет и вытащит, мало будет тягача -- танк подключим, -- предложил я. -- Бережной, какой ты умный. А трос где ты такой возьмешь? Тут метров триста, не меньше. Или, может, ты ее на горбу до откоса дотащишь? -- глядя на меня, сказал ротный. "Да, действительно, а где же такой трос то взять?" -- подумал я и спросил: -- Ну, а что тогда делать с ней? -- Взорвать ее нах...й, больше ни хрена ни чего не сделаешь. Сейчас доложу командиру, он решит. Мы взобрались наверх и стали расходиться по машинам, Серегу с Семеном посадили на БТР ротного, ротный подошел к нашему БТРу и обратился ко мне: -- Бережной, вы пока с разведчиками здесь оставайтесь, а я там решу с командованием, что делать дальше. -- Хорошо, решайте, -- ответил я и взобрался на броню. Машины нашей роты, отъехав, направились в сторону колонны, разведчики уселись в тень от БТРа, а я залез в отсек и, развернув пулеметы, направил их в сторону БМПшки, Урал с Сапогом в это время рассказывали Туркмену, что произошло внизу. -- Туркмен, надень шлемофон, может, будут вызывать, -- обратился я к Туркмену. Он надел шлемофон и стал слушать эфир. -- Не дай бог, нас сейчас погонят в тот кишлак, километров пять мотать до него, -- сказал с сожалением Урал. -- Не ссы, Татарин, не погонят, время у нас нету с этим кишлаком возится, колонна до темна должна прибыть на место, -- успокаивал я Урала. -- Да хорошо бы так, а то ведь х...й поймешь, что у них там на уме. Минут через двадцать показалась санитарная вертушка и села возле танков, потом от колонны отделились пара БТРов и БМПшка разведчиков, они направились к нам. Когда они приблизились, я заметил, что это были машины ротного и Грека, Хасан тоже ехал с ними, он сидел на броне рядом Греком, они о чем-то болтали. Первым к нам подкатила БМПшка разведчиков, летеха спрыгнул с брони и подошел к разведчикам, мы с Туркменом вылезли на броню БТРа. -- БМПшку эту будем бросать, сейчас прилетят "крокодилы" и начнут бомбить местность и БМПшку тоже разх....ярят заодно, а сейчас пойдем и снимем с нее все что надо, время у нас полчаса. Разведчики направились к БМПшке, а мы остались ждать их. Хасан запрыгнул на броню своего БТРа. -- Земляка моего ранило, -- выпалил он. -- Кого? -- спросил я. -- Шавдета, на гражданке жили рядом, даже встречались иногда, он был из соседнего аула, мы туда на танцы ходили, бывало, бакланили с ними. -- Про Серегу с Семеном слышал? -- Да я видел их, Серегу с Шавдетом погрузили в вертушку, а Семен отказался лететь, говорит, что нормально себя чувствует и в госпиталь не хочет. Блядь, Шавдета жалко, пизд...ц ему наверно. -- А че так? --Спросил Хасана Туркмен. -- Да ему по затылку траком уеб...ло, череп проломился, вроде в сознании, но это шок, а так не знаю, что будет. Капитан медиков как-то так посмотрел на него после перевязки, по лицу капитана было видно, что ничего хорошего Шавдета не ждет. -- А как это ему траком угораздило? -- По броне он в это время лазил, а в тот момент, когда мина е...нула, он на подкрылке стоял, как раз над этим катком. Если даже выживет, один х...й дураком останется. -- Да все мы дураками отсюда вернемся, кто-то больше, кто-то меньше, -- сказал Туркмен. -- Но мы-то хоть целые пока, -- сказал я, глядя на Туркмена. -- Да целые, и вроде нормальные, но это мы здесь нормальные, а там, на гражданке, мы для всех дураки, вот посмотрите, -- ответил Туркмен. -- Это почему еще? -- спросил я удивленно. -- Почему? Да потому! Вот представь, вернешься ты на гражданку, ну там встреча, пьянка и так далее. Начнешь со своими корешами о житье-бытье базарить, они будут тебе рассказывать, как они на танцах балдели, баб снимали, смеяться будут, веселится. А ты что им расскажешь? Может про то, как ты здесь пыль глотал вперемешку с песком и свинцом, да? Про выжженные кишлаки расскажешь, про эти проклятые горы. А может, ты им расскажешь, как друзей своих хоронил? Ну, может, ты им про это все и расскажешь в пьяном бреду. Но поймут ли они тебя? Да, они будут слушать тебя, развесив уши, и может даже посочувствуют, но через пять минут они про эти твои рассказы забудут. А ты сам забудешь все это когда-нибудь? Я думаю, навряд ли. А насчет баб, что ты им расскажешь? Вот твоя баба, -- Туркмен дернул за ствол моего АКСа. -- Вот ее ты каждый день обнимаешь, с ней засыпаешь, с ней просыпаешься, гладишь ее, ухаживаешь за ней, и нет для тебя ближе ничего, кроме вот этого автомата. Помните, я вам рассказывал про пацана из моего города, который пришел из Афгана в восемьдесят первом? Он по началу тоже был веселый такой, про Афган иногда рассказывал, а потом замкнулся в себе, начал бухать беспробудно, а в оконцовке пошел в горы, забрался на скалу, прыгнул с нее и разбился. Я тогда думал, что это он по пьяне замкнул, или у него крыша съехала, но теперь я понимаю, почему он это сделал. Вот так, мужики, мало с войны живым вернуться, надо еще после нее жить как-то. И молите бога, что вы родились не в этой проклятой стране, а то бы бегали сейчас по расщелинам и кяризам вон от этих вертушек, -- Туркмен показал на приближающиеся со стороны Шинданта вертушки, их было четыре. -- А кто его знает, может завтра война придет и в наш дом, -- закончил Туркмен и залез в водительский люк БТРа. Мы сидели с Хасаном и молча смотрели друг на друга. На Туркмена, бывало, находили философские заходы, я особенно не придавал значение его душевным порывам, просто мне было наплевать, что будет завтра, но в такие моменты мы не спорили с Туркменом, может потому, что в его словах все таки была доля правды. Разведчики поснимали со своей машины все необходимое и взобрались наверх, потом они погрузились в оставшуюся БМПшку, и мы двинулись к колонне. Спустя полчаса колонна двинулась дальше, уже отъезжая, мы наблюдали, как одна вертушка отделилась от остальных и, описав круг, выпустила несколько ракет в место, где находилась брошенная БМПшка, после чего она взяла курс на кишлак, догоняя своих, и скрылась из виду. ЧАЙ С КАЙФОМ Проехав несколько километров, Туркмен снова отдал мне руль и полез в отсек отдыхать, Хасан тоже завалился на десантное сидение, и вскоре они с Туркменом мирно уснули. Урал перелез на командирское сидение и, достав из кармана письма, стал их перечитывать, а Сапог, сидя на вещевом мешке, что-то шил, то ли подменную куртку от ХБшки, то ли штаны. Я глянул на Урала, читающего письма, -- меня в очередной раз взяла жуткая тоска, как все-таки много значат для солдата письма из дома, и как тоскливо, когда эти письма не получаешь; я уставился в лобовое стекло и постарался отогнать эти тоскливые мысли, но они цепко сидели у меня в голове. Не зная, как отогнать от себя эти мысли, я взял шлемофон и надел его, эфир молчал, далее я прогулялся по волнам, -- голос Америки трепался о какой-то ерунде, навроде того, что, мол, афганское правительство приняло ряд чрезвычайных мер по борьбе с мятежниками и, в общем, всякая хрень в этом роде, я снял шлемофон и бросил его на колени. Колоннна повернула немного восточнее, и пыль сдувалась ветром в сторону, теперь хорошо было видно впереди идущий БТР и ориентироваться стало легче. Но долго это не продолжалось, примерно через час колоннна опять взяла прежний курс, и снова пыль заволокла окно. К вечеру ветер стал утихать, и жара спала, колоннна въехала на горную дорогу, и километров пять мы ехали над обрывом, я поначалу хотел разбудить Туркмена, чтоб он сел за руль, но, немного подумав, не стал его будить, пусть спит, когда проснется -- сам сядет за управление. Местами дорога была настолько узкая, что камни из-под колес улетали в пропасть. Техника двигалась по горной дороге очень медленно, на поворотах танки передвигались небольшими рывками, эти пять километров мы преодолевали больше двух часов. Но вот наконец-то колоннна вышла в долину, а горы остались где-то сбоку, командир объявил в эфир, что примерно через час колоннна будет на месте. Колонна развернулась перпендикулярно горам и направилась в сторону Иранской границы. Проснулись Туркмен и Хасан, Туркмен сел за руль, а мы с Хасаном вылезли на броню, почти все экипажи БТРов сидели на броне. Ветер окончательно стих, и пыль больше не стояла столбом над колонной, солнце тоже начинало закатываться за горизонт, и жара совсем спала. На земле Афгана наступила благодать, вечерело, снаружи не холодно-не жарко, лишь изредка ощущалось легкое прохладное дуновение, очень красиво смотрелся закат солнца. На броню вылезли Урал с Сапогом, они уселись рядом с нами. -- Ну что, Сапог, как тебе видуха Афгана. Красиво? -- спросил я Сапога, показывая на зарево заката. -- Да, нормально, -- ответил Сапог. -- Э-э-х! Ну что, пацаны, может обдолбимся на фоне этой красоты?! -- воскликнул Хасан, после чего достал чарс и пару сигарет. -- Забивай, Хасан, забивай, сейчас не грех курнуть, никаких тебе обломов, ни жары, ни ветра, ни стрельбы, -- ответил я ему и спросил Сапога: -- Сапог, а давай курни немного плану, а то ведь так и не поймешь всей этой жизни до конца. -- Ну ладно, попробовать можно, -- ответил, колеблясь, Сапог. -- Курни-курни, Сапог, а то ведь не познаешь настоящего кайфа, -- добавил Хасан, забивая сигареты. -- Туркмен, а ты как насчет курехи? -- крикнул я в люк. -- Не, я не буду, мне и так ништяк. -- Ну, как хочешь, наше дело преложить. Хасан прикурил одну сигарету и передал мне, я пару раз затянулся и передал косяк Сапогу. -- На, Сапог, держи, втягивай дым вместе с воздухом. Видел, как я делал? Сапог кивнул и взял косяк, он его повертел, потом поднес к губам и начал втягивать дым. -- Сапог, ну че ты ссышь, ближе подноси "гильзу", не бойся косяк тебя не укусит, -- сказал я. Сапог затянулся и стал кашлять. -- Я же тебе говорю, с воздухом тяни, дурак. Откашлявшись, Сапог сделал еще одну затяжку, но уже послабее, выпустив дым он произнес: -- Я слышал, что с первого раза обычно не цепляет. -- Где это ты слышал? -- спросил Хасан, и затянулся дымом от второго косяка. -- На гражданке еще, -- ответил Сапог. -- Это на гражданке с первого раза не цепляет, а в Афгане цепляет еще до того, как косяк забьешь, -- сказал я, смеясь. -- Почему? -- спросил Сапог, выпуская дым, и одна бровь его резко поднялась вверх. Я заметил, что Сапога уже начало накрывать, но он об этом пока еще не знает. -- Да ты передавай косяк дальше, а то с брони свалишься, -- сказал я Сапогу. -- Че? -- Косяк, говорю, передавай Татарину. Замкнул что ли? -- А-а. А почему? -- вдруг ляпнул Сапог, отдавая косяк Уралу. -- Че почему? -- я уставился на Сапога. -- Почему в Афгане сразу цепляет? -- Потому что на гражданке беспонтовая солома, а здесь чарс. Понимаешь? -- ответил Хасан. -- А-а. -- А где твой автомат? -- спросил я Сапога. -- В БТРе. -- Ты посмотри, -- вот мой автомат, у Хасана, вон, автомат с собой, у Урала, -- я посмотрел на Урала, и не увидев у него гранатомета спросил: -- А где твоя труба, Татарин? -- Да ну ее нах...й. -- А если духи? -- Ну и х...й с ними. -- Татарин, ты че, давай тащи свою трубу сюда. -- А на хрена она мне? -- Будешь духов ею глушить, как булавой, ты же потомок Чингиз-хана. -- Да отвяжись ты, Юра, лучше Сапогу, вон, мозги парь. Сапог в это время пытался втиснуться в люк, у него это получилось, правда, с трудом, после этого мы его на броне в этот вечер больше не видели. Видно тяжко было Сапогу, на измены упал, но ничего страшного, по первой такое случается со всеми. Мы остались втроем на броне, и тут я вспомнил одну историю по гражданке. -- Пацаны, хотите, один прикол расскажу? -- Ну давай, приколи, коль не шутишь, -- прошипел Хасан. -- Один мой знакомый по гражданке рассказывал, -- он жил рядом с нашим детдомом и часто к нам забегал, его мать у нас в столовой поварихой была. Говорит, раз захотелось плану курнуть. Ну, думает, надо слетать, как стемнеет за анашой, пока бабки есть. А планом банковал на хате один барыга, жил он в соседнем квартале. Ну, тот цепляет червонец и к барыге на хату, цепанул пакет плану и пошел домой. Домой пришел, план затарил, а перед сном решил накуриться ништяк. Разделся, забил косяк, свет в комнате вырубил и пошел на балкон курить. Ну, рассказывает, курнул я косяк, походил по комнате, чую -- не цепляет ни хрена, я второй забиваю, и его тоже курнул, подождал, никакого понту. Ну, думаю, кинул меня барыга еб....ный, сейчас я с ним разберусь, беру пакет и валю к нему на хату разборки наводить. Пришел, звоню, дверь открывается, на пороге стоит этот барыга и смотрит на меня вылупив шары. Я ему пакет сую со словами: "Ты че, мол, туфту мне толкаешь, план твой ни хрена не цепляет, ты че меня за черта считаешь, что ли, на, забирай свою солому и гони мне мои бабки ". Тот подождал, пока я заткнусь, и говорит уссыкаясь: "Да ты на себя посмотри", и тычет мне пальцем в живот, я глаза опустил и оху...л, на мне были надеты всего лишь трусы и носки. Ну, ни хрена, думаю, заморочки, а я ведь почти два квартала по городу так прошагал. -- А дальше че, дальше че? -- спросил смеясь Хасан. -- Да ниче, этот барыга дал ему напрокат трикошку с рубахой и домой отправил. Колонна в это время проезжала между двумя кишлаками, жители кишлаков стояли вдоль дороги, размахивая всякой дребеденью для продажи или обмена, в основном это были чумазые бачата, некоторые из них подбегали вплотную к БТРам и что-то выкрикивали. Проезжая мимо них я развел руками и помахал, мол, ничего не надо, они корчили нам рожи, и показывали языки. Мы, глядя на них, стали закатываться смехом, эти бачата были похожи на чертиков, я даже представил их с рожками и хвостиками, ну -- натуральные чертята. Вот вырастут из этих чертят большие черти, и будут потом стрелять в нас из засады, я даже начал представлять, как эти бачата превращаются в злых и страшных душманов. Я посмотрел на свой автомат, блин, перестрелять бы их, пока еще они маленькие, промелькнула у меня в голове страшная мысль, но какая-то внутренняя сила сдерживала меня от такого безумного выпада, значит, мы еще не превратились в законченных злодеев. Минуя кишлаки, колонна направилась к горам, которые простирались вдоль границы с Ираном, но горы эти находились на афганской территории, Иран был за ними. Справа от нас был крутой спуск в низину, а примерно в километре протекала небольшая речка, рядом с речкой были брошенные огороды, которые заросли травой, немного в стороне находился небольшой разрушенный кишлак, по всему было видно, что в нем уже давно никто не живет. Подъезжая ближе к горам, технику начали расставлять на блоки, ротный нас обрадовал по рации, оказывается, наш БТР планировали поставить на крайний блок, у подножия горы, еще ротный передал, что по прибытию на место мы должны будем окопаться вместе с БТРом. Беспокоиться нам было о чем, крайний блок -- он все-таки крайний, да к тому же рядом с горой, ночью стоять наблюдающим в таком месте не очень завидная перспектива, ну да хрен на него, такое случалось уже не в первый раз, так что постоим еще, главное -- ловушек побольше наставить. Но вот мы стали подъезжать к этой горе, осталось три БТРа, наш, взводного и машина Грека. БТР взводного стал на краю спуска в долину, машина Грека отъехала на полкилометра назад и остановилась у какого-то полуразваленного дувала, мы направились к горе и стали у ее подножья, на краю спуска в низину, как и БТР взводного, который стоял напротив, примерно в километре от нас. В пятидесяти метрах от нас находился овраг, а за ним гора, овраг был небольшой -- метров тридцать шириной и примерно десять метров в глубину. Мы стали думать, как бы нам поудобнее окопаться, -- находясь на крайнем блоке, есть такая возможность выбрать, как и где тебе окапываться. Это если находишься где-то в середине, когда рядом располагаются машины комбата или замполита, вот тогда они подъезжают и начинают указывать, где копать, как копать. А наш блок был крайним, обычно на крайние блоки редко кто подъезжает, и поэтому сам себе хозяин, только рацию слушаешь, и на все указания по ней отвечаешь, "да, так точно, понял", а про себя думаешь, -- да пошли вы все, -- и делаешь по своему. -- Ну что, Хасан, где копать будем? Скоро стемнеет, а еще пожрать надо, -- спросил я. Туркмен спрыгнул с брони и сказал: -- Давай так решим, Урал с Сапогом пойдут ставить ловушки, я буду рыть ямы под колеса БТРа, а вы с Хасаном копайте вон там яму, -- Туркмен показал на яму в виде воронки, которая находилась чуть правее БТРа, метрах в двух вниз по крутому спуску в низину, и добавил: -- Потом натянем брезент, и будет как в бункере, там и будем торчать. Мы все согласились с этим предложением, действительно эта воронка была удобно расположена, оставалось только немного ее углубить и бункер готов, а кусок брезента, метра три на три, мы всегда с собой возили для подобных случаев. -- Ладно, Туркмен, так и сделаем, а завтра выкопаем каждый себе небольшие окопчики для отмазки, и можно тут жить, я думаю мы сюда надолго стали, -- ответил я Туркмену, и мы с Хасаном полезли в отсек за лопатками. Урал с Сапогом набрали гранат и, взяв катушку с веревкой, пошли к оврагу устанавливать ловушки, раньше мы натягивали медную проволоку, ее было навалом везде, но проволока эта отсвечивала при лунном свете, и ловушку можно было без труда обнаружить, поэтому мы возили для такого случая веревку. Через несколько минут все были заняты своими делами, мы с Хасаном углубляли воронку, а Туркмен копал ямы под колеса БТРа, у него была для этого случая штыковая лопата, а у нас саперные. Минут через сорок вернулись Урал с Сапогом. Туркмен уже выкопал ямы и загнал в них БТР. Я взял у него большую лопату и стал копать ей. Яма была уже почти готова, оставалось только подравнять стены и сделать ступеньки для подъема из откоса наверх, к БТРу. -- Ну как, Татарин, все готово, духи не пройдут? -- спросил я Урала. -- Не ссы, не пройдут. -- Сколько поставили? -- спросил Хасан. -- Двенадцать. -- Завтра покажите нам, где они стоят, а то кто-нибудь, не дай бог, взлетит на воздух. А сейчас хватайте лопаты и копайте, а то мы уже запарились. Урал с Сапогом спустились вниз и, взяв у нас инструмент, стали копать. -- Я спущусь к огородам и посмотрю, может, там растет какая-нибудь съедобная ху...ня, -- сказал Хасан и, взяв автомат, стал спускаться вниз к речке. Я в это время взял открытый цинк с патронами и, вытащив оттуда остатки пачек с патронами, приспособил его к разогреву каши вместо котелка. Туркмен, вытащив брезент, спустился к Уралу с Сапогом, они как раз заканчивали ровнять стены. Минут через двадцать появился Хасан, в руках у него был большой пучок какой-то зелени. Туркмен, Урал и Сапог как раз заканчивали мастрячить халабуду. -- Хасан, че за травы ты нахапал? -- спросил его я. -- Дурак, это витамины -- петрушка, лук и укроп, там этой дряни валом. -- Да ну не пи...ди. Дай посмотрю. Я глянул на эту траву -- укроп и лук среди этой зелени я узнал. -- А это че? -- я ткнул пальцем на незнакомую мне траву. -- Петрушка это, калхарь. -- А ее жрать можно? -- Да ты че, ваще тупой, петрушку ни разу не видел? -- Я слышал, что есть такая ху...ня, но ни разу не видел. -- Ну так на, смотри, -- Хасан ткнул мне пучком в рожу. -- Дай попробую. Я оторвал листочек и пожевал его, вкус мне показался каким-то странным. -- Тьфу, камыш какой-то, -- я выплюнул остатки петрушки. -- Да ты не шаришь, если ее добавить в пищу, она вкусная. -- Туркмен! -- крикнул я. -- Ну, че тебе? -- Туркмен направился к нам, за ним подошли Урал с Сапогом. -- Посмотри, Хасан вон травы какой-то припер, говорит петрушка. Туркмен, Урал и Сапог посмотрели на пучок. -- Вот укроп и лук, -- проговорил Урал, показывая пальцем. -- Да я, Татарин, и без тебя знаю, что это такое. Ты мне скажи, что вот это за трава? -- Похожа на петрушку, -- ответил Урал и, отщипнув листочек, начал его жевать. -- Да, это петрушка, чего там пробовать, -- подтвердил Туркмен. -- Да-да, петрушка, --с казал Урал. -- А ты знаешь, что это такое? -- я посмотрел на Сапога. -- Петрушка, у нас дома растет такая, -- ответил Сапог. -- Выходит, я один дурак среди вас. -- Конечно, дурак, чего здесь удивительного, -- заявил Хасан. -- А помидоры там растут, или огурцы? -- спросил Урал. -- Ага, и бананы тоже есть, вон -- пальмы торчат. Видишь? -- Ну ладно, хорошь пизд...ть, жрать пора готовить. Сапог сломай пару ящиков из под цинков, костер будем разводить, -- предложил я. Пока Сапог орудовал с дровами, мы открыли банки с кашей, и вывалили эту кашу в цинк, а сверху набросали половину нарезанной зелени. Урал в это время выкопал небольшую ямку для костра и, положив в нее дрова, мы разожгли их бензином и стали готовить ужин, рядом в кашей мы подвесили котелок с водой для чая. Пока готовился ужин, Хасан усердно забивал косяк, -- если кто и забывал про чарс, то Хасан помнил об это всегда. За БТРом послышался гул моторов, и через минуту появилась машина ротного, ротный сидел на броне, глаза его блестели, наверное, браги хапнул или еще чего. Голова Петрухи торчала из водительского люка, рожа его тоже сияла, но явно от другого кайфа, больше на БТРе никого видно не было. -- Ну, как успехи, воины?! -- крикнул ротный. -- Да нормально, командир, ужин вот готовим, -- ответил Хасан, пряча в ладони незабитый косяк. -- А это что за хибара неуставная? -- ротный показал пальцем на нашу яму под брезентом. -- Окоп, товарищ старший лейтенант, -- ответил я. -- Я ща вас похороню в этом окопе. Вы че, хотите, чтоб меня комбат вые....ал за эту вашу ху...ню? Короче, следующий раз приезжаю, и вижу выкопанные окопы. Понятно? Если вы забыли как окапываться, будем тренироваться. Ясно? -- Все ясно, командир! -- браво ответил Хасан. -- А ты, таджик хитромудрый, будешь дох...я пиз...еть, заставлю траншею рыть, вон до той горы. Пока ротный с Хасаном препирались, ко мне подошел Петруха и тихонько произнес заплетающимся языком: -- Юра, у нас чай есть с кайфом. -- Какой чай с кайфом? -- удивленно спросил я. -- Чай, заварка. Понимаешь? Голос его был каким-то странным, говорил он со слегка заметной растяжкой и наслаждением, как будто на голой бабе лежал. -- Ни х...я не понимаю, ты про че гонишь, Петруха? -- Чай мы в караване взяли, два мешка. Помнишь тот караван с ранеными духами? -- Ну. -- Так вот, чай мы в этом караване взяли, два мешка. -- Да че ты заладил, чай два мешка, чай два мешка. Чего чай два мешка? -- Чай этот с кайфом. -- Не понял, Петруха, че ты паришься, объясни толком. -- Да заеб...л ты, Юра, чай, говорю, у нас есть с кайфом каким-то, мы сами не знали, взяли его просто так, а когда заварили и выпили, то улетели все. Понял? Я до сих пор балдею. -- Да ну, не может быть, я такое первый раз слышу. -- И мы тоже оху...ли. -- Ротный знает? -- Нет, он не пил, они с Греком брагу квасят со вчерашнего дня. -- Где этот чай, в БТРе? -- Да, здесь. -- Тогда отсыпьте немного. -- Да забирайте мешок, нахрена нам столько. -- А еще кто-нибудь знает кроме вас? -- Нет, мы сами его час назад попробовали. Блин, вот такая вещь, я отвечаю! -- Да я вижу по твоей роже. Давай, короче, кончай пизд...ть, мешок тащи. Мы с Петрухой направились к БТРу. -- Петруха, погнали к Греку! -- крикнул ротный. -- Сейчас чай пацанам выкину. -- Быстрее давай, заеб...ли вы со своим чаем, я его щас ваще весь выкину нах...й! -- кричал ротный. Петруха запрыгнул на броню, достал из-за баков с водой целлофановый мешок с чаем, бросил на землю, махнул нам рукой, и они укатили в сторону, где стояла машина Грека. Мешок -- это, конечно, громко сказано, скорее всего, это был небольшой тюк, ведра на два заварки, но для нас этого было больше чем достаточно. На этом тюке было приклеено что-то вроде этикетки, на которой была надпись арабскими иероглифами. Я подошел к этому тюку и, немного надорвав целлофан, взял оттуда щепотку заварки: на вид это была обычная заварка, похожая на индийскую, запах, вроде, тоже чая, я пожевал немного этой заварки, ну что сказать, чай как чай, и ничего более. Ко мне подошли пацаны. -- Че эт такое? -- одновременно спросили Хасан с Туркменом. -- Чай, -- спокойно ответил я. -- Какой еще чай? -- спросил Хасан. -- Петруха нам задарил этот тюк, говорит, что с каравана взяли. -- А на хрена нам столько чая? -- спросил с удивлением Урал. -- Как на хрена, пить будем, -- ответил я ему. -- Юра, правда, на хрена Петруха нам припер этот мешок, он че, гонит что ли? -- опять поинтересовался Туркмен. -- В общем так, Хасан, -- тебя касается. Я сейчас скажу, что это за чай, только, Хасан, обещай, что ты его потом за ночь не схаваешь. -- Да че я, корова что ли, траву эту хавать. -- А мы вот его сейчас заварим и попьем, а потом видно будет. И если Петруха не пизд...т, то чарс нам больше не нужен будет. Ясно? -- Да ни черта ничего не ясно, объясни толком, че за ху...ню ты городишь. Ну чай, это понятно, а при чем здесь чарс? -- удивился Хасан. -- Хасан, давай заварим и попьем, а потом видно будет, я пока сам ни хрена не пойму. Петруха говорит, что они от него улетели капитально и уже час тащатся. -- От чего, от чая? -- поразился Туркмен, и все остальные тоже посмотрели на меня как на дурака. -- Ну, дослужились пацаны, уже от чая прутся, -- промолвил Хасан с ухмылкой. -- Петруха говорит, что этот чай с кайфом каким-то. Понял ты, дубина таджикская? -- Это ты, Юра, дубина, Петруха тебя подъеб...ул по раскумарке, а ты нам тут эту туфту прогоняешь. -- Да че мы зря порожняки гоняем, давайте заварим и проверим, -- я взял тюк и потащил его к нашему БТРу. Вода в котелке в это время начинала закипать. Я про себя подумал -- ну, сука Петруха, если подколол меня насчет чая, по башке получит, гад. Надрезав в мешке с заваркой дырку побольше, я взял оттуда полную жменю заварки и бросил в котелок, подумав, что если кайфа не будет, то хоть чифиру нахлебаемся. -- Юра, ты че делаешь, куда ты навалил столько заварки?! -- тряс косяком перед моим лицом Хасан. В котелке начала подыматься пена от заварки, я схватил тряпку и снял котелок с огня. -- Хасан, не мешай, лучше за кашей, вон, смотри, а то сгорит, и костер пора тушить, темнеет, вон, сейчас какой-нибудь душара из трубы шарахнет, и придется на том свете чифирить. У-ух, прохладно становится. Сапог, доставай бушлаты, ложки, кружки и сухари тащи! -- крикнул я. Сапог полез в люк и стал выкидывать бушлаты, потом он притащил все остальное, мы приоделись, затушили костер, и расселись вокруг цинка с кашей. -- Ну че, может сначала чайку Петрухиного похлебаем? -- предложил я. -- Давай, наливай, -- ответил Туркмен, подвигая ко мне свою кружку, все остальные тоже поставили рядом свои кружки. Я налил всем по полкружки чая, он был темного цвета, в общем, заварился капитально. -- Пускай остынет, давай пока косяк курнем, -- заявил Хасан. -- Спрячь свой косяк, а то чая не поймем, давайте похаваем сначала, а чай пока остынет, -- предложил я. Хасан добавил в кашу остатки нарезанной зелени, и мы, похватав ложки, принялись за трапезу. Покончив с кашей, мы принялись за чай, он был горьким от излишка заварки. -- Может, водой разбавим, а то пить невозможно, -- сказал Урал. -- Дурак ты, Татарин, кто ж чай сырой водой разбавляет, пей так, -- ответил я ему. Отхлебав половину налитого в кружку чая, я почувствовал какое-то странное состояние, мне становилось как-то легко, кайф был мягким и приятным, вокруг все казалось интересным. Это был не такой кайф, как от чарса, ничего не давило на голову, не было сушняка, я не делал ни каких резких движений, даже наоборот -- движения мои были слегка замедленными и плавными, голова работала на удивление ясно. Все происходящее вокруг казалось плавной и приятной мелодией, даже выстрелы из блоков не раздражали, очереди из автоматов и пулеметов отдавались в голове слегка замедленным эхом. Никакой усталости не чувствовалось, все как рукой сняло. Блин, что за канитель подогнал нам Петруха, довольно таки неплохая штука. Я посмотрел на пацанов, они все как на подбор блаженно улыбались. -- Это опиум, бля буду, этот чай с опиумом замешан, я узнаю этот кайф, -- пролепетал Хасан. -- Ну еще бы ты не знал, что это за кайф, ты спец по любому кайфу, -- ответил я Хасану. -- А мне наплевать, что это за кайф, но заеб...сь-то как, -- пропел Урал. -- Прикиньте, пацаны, у нас этого кайфа целый тюк, я просто глазам своим не верю, -- сказал Хасан с радостным видом. -- Короче, никому не говорим, не дай бог, прознают в полку про это, тогда целая очередь будет стоять возле нашего блока, и в оконцовке шакалы заберут все, -- заявил Туркмен. -- А мы никому ничего не скажем, а если узнают, скажем выпили все, а если не поверят, скажем Хасан сожрал, тогда поверят точно, Хасана в полку все знают, -- сказал я. -- А я точно все сожру, сожру -- как пить дать, -- ляпнул Хасан. -- Короче, так -- Хасана наблюдающим не оставлять, и как минимум двоим круглосуточно за ним наблюдать, -- провозгласил с подколкой Туркмен. Сапог тем временем сидел тише воды ниже травы, он только улыбался, медленно переводя взгляд то на одного из нас, то на другого, в зависимости от того, кто начинал говорить. -- Хоть бы духи не обломали, -- произнес с сожалением Урал. -- Да я тогда снесу нах...й эти горы вместе с духами, -- заявил я. -- Пацаны, только не увлекайтесь, а то улетим капитально, я знаю эту вещь, кайф должен быть в меру, остальное допьем позже, а сейчас надо подумать, кто и когда наблюдающим будет стоять. Как, с десяти начнем, как обычно? -- предложил Туркмен. Туркмен всегда в подобных случаях выписывал нам тормоза. Как хорошо, что хоть один был с понятием в нашем экипаже, иначе все эти кайфовки могли когда-нибудь нам боком вылезти. Хоть "замком" был и Хасан, но в экипаже, да и в роте тоже, слушались больше Туркмена. Ротный это тоже знал, он не раз уговаривал его на должность замком взвода, но Туркмен не соглашался, ему больше нравилось быть водилой в нашем экипаже. Да ротный слишком и не напирал, он знал, если Туркмен сказал нет, значит -- нет, а если надо было что-нибудь серьезное поручить экипажу, то ротный и так в большинстве случаев обращался к Туркмену. А что касается кайфа вообще, то это была одна из тех немногих отдушин в этом аду, надо же было как-то отвлечься, хотя бы для того, чтоб не сойти с ума. Офицеры разряжались спиртным, ну и кайфом тоже многие младшие офицеры баловались, да и некоторые старшие были ни без греха. Мы же в основном расслаблялись разным кайфом, ну иногда спиртным при случае, вот так и протекала наша служба для тех, кто еще оставался жив в этой проклятой стране. -- Давайте я первый буду, -- предложил я и посмотрел на часы, время было пол девятого. -- Я тебя сменю, -- сказал Хасан. -- Нет, первый пусть стоит Сапог, мы еще спать в это время не будем, а потом Юра, ты его сменишь, ну и так далее, -- спокойно сказал Туркмен. -- Ну хорошо, я не против, остальные, думаю, тоже, -- ответил я Туркмену. Все согласились с этим предложением, Сапог все-таки первый раз в рейде, поэтому ему и стоять наблюдающим с десяти часов до полпервого, спать в это время не сильно тянет, хреново тому, кто попадал под утро, в это время самый сон, на этот раз последним стоять выпало Уралу. Мы стояли по два с половиной часа, и как раз получалось до восьми утра. -- Ну что, может, в картишки перекинемся. Хасан тащи карты! -- крикнул я Хасану, он в это время шарился по отсеку БТРа. -- В че играем? -- спросил Урал, потирая руки. -- В тысячу неохота, там писанина запарит. Может в очко? -- спросил я. -- Да ну это очко, давайте просто в дурака скинемся, -- предложил Туркмен. -- Ну, че решили? -- спросил, подойдя, Хасан, в руках у него была колода карт. -- В дурака давай, там меньше думать надо, а то под кайфом мозгами шевелить неохота. -- Ну, давайте в дурака, -- сказал Хасан, и стал раздавать карты. Мы увлеклись игрой в карты, и просидели за ними часа два, после чего я предложил: -- Может, чайку хапнем? -- Блин, разогреть бы его, жаль, что стемнело, -- сказал с сожалением Хасан. -- А давай в халабуде нашей небольшой костер разведем? -- предложил я. -- Отсвечивать будет, -- сказал Туркмен. -- Да не будет. Думаешь, духи заметят? -- Если духи не заметят, то шакалы увидят, все равно пиз...ы получим, -- ляпнул Урал. -- Да ладно, чего вы шугаетесь, не холодный же хлебать, да и разбавить его кипятком не мешало бы. Давай так -- кто первый в карты проиграет, тот и чай подогревает, -- внес я предложение. -- Ну ладно, давай, Юра, раздавай, -- согласился Туркмен. Первым вылетел Урал, он молча встал и пошел готовить кипяток. Полкотелка воды закипели быстро, мы добавили в кружки с крепким кайф-чаем кипятка, и стали его не спеша хлебать. Около двенадцати часов пацаны накайфовавшись, стали собираться спать. -- Сапог иди спи, я постою, все равно через полчаса менять тебя. Взяв автомат и подсумок я взобрался на броню и стал наблюдать за ракетами и трассерами, летящими с наших блоков, под кайфом было интересно наблюдать за этим зрелищем. Утром мы все проснулись, это значило, что ночь прошла спокойно, а больше нам ничего и не надо. Главным для каждого из нас было утром проснуться живым. МАЛЕНЬКАЯ ПРОГУЛКА ПО ОКРЕСТНОСТЯМ Проснувшись, я посмотрел на часы, они показывали начало восьмого, оглядевшись вокруг себя, я заметил, что пацаны еще спали, напротив лежал Туркмен на десантном сидении, на полу отсека лежали Хасан с Сапогом, укрывшись бушлатами. С наружи БТРа что-то гремело, наверное, это Урал чай кипятил. Я поднялся, и осторожно, чтоб не разбудить пацанов, вылез на броню, солнце уже встало из-за горизонта, но жара еще не наступила, ветра тоже не было, "афганец" начинает задувать часам к девяти, вокруг было тихо и спокойно, стрельба из блоков тоже не велась. Я глянул вниз и удивился, недалеко от БТРа вместо Урала был Хасан, он чего-то колдовал над стопкой дров, рядом с ним стоял котелок с водой. - Хасан, ты чего там колдуешь? - Огонь развожу, не видишь что ли. - А чего это ты вдруг спохватился? Обычно тебя хрен заставишь, чего-нибудь сделать, а тут ты сам соскочил, и еще костер разводишь. А-а-а, понятно! Я совсем забыл, ты, наверное, чайку захотел хапнуть? А чего косяк-то не забиваешь? Косяк-то легче забить, чем воду вскипятить. - А я вот чаю захотел. Ясно? - Ну, еще бы не ясно было, все яснее ясного. - Юра, пошел ты на х...й! Из люка появилась голова Туркмена, он посмотрел на меня сонными глазами, и спросил: - Че вы орете? - Туркмен, скажи, ты видел хоть раз Хасана, с утра по раньше разжигающего костер, чтоб вскипятить нам чаю? - Нет, первый раз вижу, - ответил Туркмен. - Даже Сапогу не доверяет, и Татарину не дал достоять до восьми, прикинь, - сказал я, глядя на Туркмена. - Я сейчас себе кружку запарю, а вам х...й, - ляпнул Хасан. - Все, молчу-молчу, Хасан. Только ответь мне одно, ты теперь вот так каждое утро будешь нам чай запаривать? - продолжал я подкалывать Хасана. - Да, каждое утро буду кипятить! И даже в постель подавать. Теперь доволен? - ответил Хасан, продолжая разжигать костер. - Пока чай не кончится, - поправил Туркмен. - Слушай Туркмен, если Хасан таким темпом будет суетиться, то чаю надолго не хватит. В это время на броне появился Урал и, потирая свои глазные щелки, направился с котелком к баку с водой. - Пошли Юра, тоже умоемся, - махнул мне рукой Туркмен. После того как мы немного умылись, я обратился к Уралу: - Слушай, Татарин, ты еще не забыл, где ловушки стоят-то? - Да вроде нет, - ответил Урал. - Давай готовься, сейчас покажешь нам места, не будем же мы целыми днями БТР охранять. - А че готовиться, пошли покажу. - Хасан, буди Сапога, пусть он чай готовит. Пойдем сейчас с Уралом, он нам покажет, где ловушки стоят, - крикнул я Хасану. - Ну так и разбуди его сам, - ответил Хасан. Из люка показалась заспанная физиономия Сапога. - О, Сапог, а мы тебя будить собрались. Ну как ты, нормально, или еще летаешь после вчерашнего? - спросил я Сапога. - Да вроде нормально, - промямлил Сапог. - Давай готовь чай, Хасан вон костер уже распалил, а мы пойдем прогуляемся. - Только под БТР не ссать, отойдите вон в сторону, - крикнул Туркмен, увидев, как Урал пристраивается к колесу. - Да пошли, по дороге отольем, - обратился я к пацанам, и не спеша направился в сторону оврага. - Юра, куда ты поскакал вперед всех, взлететь на воздух хочешь? - крикнул мне Хасан. - А че такое?! Татарин, вы разве возле БТРа гранат натыкали? - спросил я удивленно. - Да не слушай ты этого Таджика. Иди-иди, там они, дальше, - махнул мне рукой Урал. Мы стали приближаться к оврагу, я замедлил шаг и, поравнявшись с пацанами, вопросительно посмотрел на Урала. - Так, готовьтесь, скоро будет первая, - ответил Урал и, прибавив шаг, вышел вперед. Тут мне приспичило по маленькому, и я отошел немного в сторону. Расстегивая ширинку, я по привычке посмотрел под ноги, и вдруг от неожиданности чуть не обоссался. Рядом с моими ногами, сантиметрах в пяти, на земле лежала веревка, она была не натянута как обычно, а просто лежала. Посмотрев в сторону, я увидел торчащую из земли чеку от гранаты Ф-1, а к ее кольцу был привязан конец этой самой веревки, мне на мгновение показалось, что волосы мои встают дыбом, а может быть они и действительно вставали дыбом, в Афгане такое не редкость. Я отпрыгнул назад и закричал: - Стойте все! Татарин, сука! Я тебя сейчас пристрелю, козел! Все резко остановились и посмотрели на меня. - Ну х...ли ты на меня пялишься, мудило?! Че это такое? Е... твою мать! - я тыкал палцем в сторону поставленной ловушки, а сам тем временем напряженно смотрел на Урала. Урал аж побледнел от страха и, заикаясь, произнес: - Ю-ю-ра - Юра, осторожней! Я совсем забыл, черт возьми, это Сапог там поставил последнюю ловушку, она последняя оставалась, мы не знали, куда ее воткнуть, хотели обратно унести, но потом я сказал ему, "давай ставь здесь". Юра, извини, я совсем забыл. Я смотрел на Урала, от стресса у меня тряслись руки, и сердце бешено колотилось. А Урал все оправдывался, но я его уже не слушал. Туркмен с Хасаном перепугано смотрели то на меня, то на Урала, они ведь тоже находились недалеко от гранаты, метрах в трех-четырех, не больше. У меня же в данный момент было сильное желание взять свой автомат за ствол и со всего размаху наеб...уть им Татарина по башке, но каким-то чудом я сдержался. - Да ну его на х...й! Я дальше не пойду, да нахрена мне такое надо! - кричал Хасан, размахивая руками, потом он схватил Урала за грудки и начал трясти, крича ему в лицо: - Ну ты че, козел еб....нный, ох...ел ваще?! Я тебе сейчас эту гранату в жопу запихаю! Туркмен стоял и ничего не говорил, но по нему было видно, что дать по башке Уралу он тоже был бы не против. Понаблюдав немного, как Хасан трясет Урала, Туркмен схватил его за плечо и дернул со словами: - Ну, все, хватит! А то сейчас друг-друга передолбим. Брось его Хасан, он сам перепугался, может даже больше чем мы. Я начал немного приходить в себя, трясучка прошла, хотя сердце все еще колотилось в бешеном ритме. Успокоившись, я осторожно подошел к гранате и разогнул концы шплинта, чтоб случайно не вылетело кольцо, после чего я натянул веревку, завязав ее за колышек, потом, подойдя к гранате, аккуратно выпрямил концы шплинта. - Ну, ты даешь, Урал, если б еще шаг... Ну а натягивать веревку через жопу ты научил Сапога? - спросил я, глядя на перепуганного Урала. - Да не знаю, я сам проверял, как он ставит ловушки, только вот эту последнюю он сам ставил, мы уже возвращались и он по быстрому ее забацал, - ответил Урал. - Ну че, так и будем стоять как дураки? Пошли дальше смотреть, не знаю как вы, а я лично вот эту запомнил хорошо. Ну, давай, Урал, веди нас дальше, - сказал я, глядя на Урала. - Только на этот раз мы пойдем за тобой цепочкой, - заявил Хасан. Через несколько метров Урал остановился и показал пальцем на расставленные ловушки. Мы взглянули в сторону, куда показывал Урал, ловушки были натянуты в два ряда вдоль оврага. Потом он показал на край склона и произнес: - Первые две вон там, а последние возле того куста, - Урал показал на видневшийся метрах в ста от нас небольшой куст. - Урал, здесь точно все, или есть еще где-нибудь? - спросил с недоверием Туркмен. - Да, да, на этот раз точно, - ответил Урал. - Может, ту снимем вообще, нахрен она там стоит? - спросил Хасан, показывая в сторону ловушки, на которую я чуть не нарвался. - Да пусть стоит, че она тебе мешает, что ли? - ответил я Хасану. - Ну ладно, пусть торчит. Пошли обратно, чай наверно уже готов, - предложил Хасан и направился к БТРу. Мы тоже не стали задерживаться и молча пошли вслед за Хасаном. Подойдя к БТРу, мы уселись в тени, Сапог в это время засыпал заварку в котелок. - Сапог! Я на твоей тупорылой ловушке чуть не подорвался, - крикнул я Сапогу. Сапог вопросительно посмотрел на меня. - Ловушку помнишь, которую ты через жопу поставил? - А да, я торопился, и не успел веревку натянуть, - ответил Сапог. - Ну ты нашел место, куда ее воткнуть, - промолвил Хасан. - Да мы ее не хотели вообще ставить, а потом Урал сказал, "ставь здесь", и сам пошел к БТРу, ну я по быстрому ее и поставил. - Жрать будем? - спросил Хасан. - Я не хочу, - ответил Туркмен. - Я тоже не буду, чай попьем с сахаром и сухарями. Чем тебе не жратва? - сказал я, глядя на Хасана. - Ладно, погрызем сухари, я не против, - ответил Хасан. Сапог разлил чай в кружки и поставил их возле нас, потом спросил: - Консервы открывать? - Нет, мы не будем, если хочешь жрать, то открой себе, - предложил я Сапогу. - Нет, я тоже не буду, - ответил тот. - Тогда тащи сахар и сухари, - попросил я Сапога. Сапог исчез в отсеке и через минуту показался с двумя пакетами сухарей и пачкой быстрорастворимого сахара. Мы, разобрав сухари и сахар, принялись за чай, хорошая штука этот чай, с одной стороны жажду утоляешь, с другой кайф ловишь. Через несколько минут мы прибалдевшие сидели и весело болтали, даже Сапог, который в недавнем прошлом от кайфа замыкался, сейчас понемногу разговорился. Мы еще с часик перекинулись в картишки, за это время солнце поднялось выше и стало ощутимо припекать, понемногу разгулялся ветер "афганец". Туркмен с Хасаном спустились в капонир под брезентом, который мы вырыли, Урал, расстелив одеяло, завалился в тень от БТРа и собрался по всей вероятности немного поспать, а я и Сапог остались сидеть, где сидели. - Я наверно отойду и немного постреляю по горам из автомата, - сказал Сапог, посмотрев на меня. - Иди, если делать нехер. Только отойди подальше, чтоб не тарахтеть под боком, пацаны, вроде, дрыхнуть собрались, не обламывай их, - ответил я ему. Сапог взяв автомат и подсумок, побрел куда-то в сторону, а я, посидев немного, встал и решил сходить к арыку простирнуть ХБшку, которая стояла как кол от пота и пыли. Закинув в карманы пару гранат от подствольника, пару РГДшек и одну эФку, я пристегнул к автомату связку из двух магазинов и, захватив кусок мыла, направился вниз по склону в сторону арыка. Поравнявшись с капониром, я негромко окликнул пацанов: - Туркмен, Хасан, вы спите? - Да, спим, чего зря спрашивать, - промямлил Туркмен. - Я пойду хэбэшку простирну. Вы не хотите, заодно искупнемся? - Не, потом, лучше под вечер, - опять ответил Туркмен. - Юра, ну че доеб....лся, иди куда шел, - начал возмущаться Хасан. В это время в стороне раздались две короткие очереди из автомата. - Ну кому там делать нех...й!? Поспать ни хрена не дадут! - закричал Хасан. - Хасан, че ты орешь - дубина!? Стрельбу первый раз услышал? Ты - сука, больше спать мешаешь своим криком, - отвязался на Хасана Туркмен. - Это Сапог по горам лупит, пускай постреляет, заодно привыкнет к автомату, - сказал я и, прикурив сигарету, пошел дальше вниз по склону. - Юра, зелени нарви! - крикнул мне вдогонку Хасан. - Ладно! - ответил я и направился дальше. Внизу росла высокая, густая трава, листья ее доставали почти до колен. Приятно было идти по этой траве после надоевших скал и песка. Пройдя немного по этой траве, я забрел на брошенные огороды, они тоже были заросшие травой, но не так густо, и местами среди травы попадались стебли лука кустики укропа и так называемой петрушки, "на обратном пути надо не забыть нарвать этой зелени к обеду" - подумал я. Сразу за полосой огородов был прорыт арык, по нему текла вода, арык был шириной метра полтора-два, метров триста от арыка протекала речка, но саму речку отсюда видно не было, виднелся лишь край обрыва противоположного берега. Подходя к арыку, я почувствовал легкую прохладу, исходящую от воды, хотелось завалиться в эту траву рядом с арыком и лежать так целыми днями, один хрен на блоке больше делать нечего. На блоке стоять все же лучше чем болтаться по Афгану, трясясь в БТРе, вдобавок еще глотая эту проклятую пыль, которая будто сквозь броню просачивается, и нет от нее нигде спасения. Мало того, еще и постоянно опасаешься нарваться на засаду, или, скрипя песком на зубах, проводить эти чертовы прочески, которые без трагических приключений редко когда обходятся. На блоке конечно тоже не безопасно, особенно ночью, но все же здесь более или менее поспокойнее. Поначалу мне так и хотелось сделать, постиравшись, завалится в траву и пару часиков поспать, но я кроме духов еще боялся всяких ядовитых змей и насекомых, которых в траве было навалом, и это отбивало соблазн поваляться в прохладной траве. Змеи и всякие твари, конечно, это не самое страшное, что есть в Афгане, но я почему-то не переваривал органически этой заразы, особенно пауков. Скорпионы, те хоть под камнями сидят, а фаланги шмыгают везде и всюду. В полку на вечерней проверке, когда стоишь на улице под фонарем да еще в тапочках, то постоянно ногами дергаешь как дурак, чтоб эта тварь под штанину не залезла, эти суки на свет быстро сбегаются. Бывало, спишь в палатке, и вдруг чувствуешь сквозь сон, что какая-то тварь по телу или морде промчалась, я в таких случаях подпрыгиваю так, что чуть второй ярус кровати не сшибаю, аж вся палатка от моего крика просыпается, потом слушаю кучу матов в свой адрес от сонных пацанов. Порой мне кажется, что если, проснувшись, я увижу над собой живого духа с кинжалом, то так не испугаюсь, как этой твари. Укус фаланги, конечно не опасен для жизни, но ощущение все же неприятное. Я снял с себя всю одежду вплоть до трусов, которые тоже стояли от пота не меньше чем ХБ, сложил все содержимое карманов на кучу рядом с автоматом, который всегда лежал в подобных случаях на расстоянии вытянутой руки, и приступил к стирке. Закончив стирку, я залез в арык, воды в нем было по пояс и для того чтоб искупаться, вполне хватало. Поплескавшись минут пять, я вылез и оделся, после чего накинул на плече автомат и распихал весь арсенал по карманам, только сигареты оставил в руках чтоб не намокли. Специально сушить одежду не было смысла, от палящего солнца она и на теле высыхала минут за десять. Немного постояв, я решил сходить к речке и посмотреть, что она из себя представляет, может, удастся глушануть гранатами нескольких рыбешек на уху. Перейдя через арык, я направился к речке, с другой стороны арыка тоже были брошенные огороды, они располагались двумя полосами по обеим сторонам этого арыка. Речка была небольшая, метров пятнадцать-двадцать шириной, но течение было сильное, глушить рыбу при таком течении бесполезно, все равно не успеешь выловить. Я подошел к краю обрывистого берега и огляделся по сторонам, речка за горой сворачивала вправо. Мне стало любопытно, что же там за горой, обычно на поворотах речек бывают небольшие плеса или заводи, в таких заводях можно гранатами глушить рыбу. Бывает, что попадаются и речные крабы, при разрыве гранаты они выползают на берег, и если успеешь, можно несколько штук поймать. Я смотрел вдоль речки и думал, "сходить что ли, посмотреть", до места, где речка сворачивала, было примерно с пол километра, одному идти было как-то страшновато. Я закурил сигарету и сел на край обрыва, свесив ноги, обрыв над речкой был метра три высотой, вдруг глина подо мной обвалилась, и я полетел вниз. В воду я к счастью не залетел, между обрывом и берегом реки было расстояние метра два, сильно тоже не ушибся, только испачкался весь в глине, которая полетела мне на голову, когда я приземлился. Я встал и, отряхиваясь, посмотрел вверх, самому взобраться на трех метровую высоту возможности не было, даже если удастся зацепиться за край обрыва, то он все равно обвалится, надо теперь идти вдоль речки и искать место, где можно вылезти. Было два направления, идти вверх по реке в сторону блоков там безопаснее, или идти вниз по реке и заодно посмотреть, что там за горой, но туда идти страшновато. Немного подумав, я передернул затвор автомата и, повесив его на грудь, побрел вниз по речке. Я брел, задавая себе вопрос, "куда, черт возьми, я прусь, к тому же сам"? Но все-таки продолжал идти, по ходу поглядывал на обрыв, в надежде, что где-то он закончится, или может коряга попадется, хоть за нее зацепиться, но как назло ни того, ни другого видно не было. Я прошел уже довольно-таки приличное расстояние, по крайней мере, мне так казалось, но поворота речки все не было. Местами берег речки доходил под самый обрыв и приходилось пробираться по воде, мокрая и вязкая глина прилипала к сапожкам, было трудно шагать, часто приходилось штык-ножом счищать глину с подошв. Я уже хотел развернуться обратно, как вдруг заметил впереди что-то похожее на расщелину в обрыве и прибавил шаг. Это и точно оказалась не большая расщелина, я заглянул в нее, держа автомат наготове, оказалось, это был тот самый овраг, который находился не далеко от нашего блока, ближе к речке он сужался, и у речки заканчивался этой небольшой расщелиной. Я залез в эту расщелину, она была не широкая метр не больше, упираясь ногами в обе стенки, я взобрался наверх, торец горы, возле которой мы стояли находился как раз напротив меня. Ну, вот вроде и все, теперь можно возвращаться на блок, но меня мучило любопытство, хотелось все-таки узнать, "что же там за горой и куда сворачивает речка?" Не зря же я перся по этой липкой глине, да еще вывозился весь. Я постоял, огляделся и, закурив сигарету, пошел дальше вниз по реке, только на этот раз я шел над обрывом, сверху было видно, где сворачивает речка, к тому же до ее поворота было не так далеко. Дойдя до поворота, я убедился, что никакой заводи здесь нет, но то, что я увидел, поразило меня, такой красоты я еще не видел в Афгане. Моему взору открылась ложбина похожая на огромный котлован, она находилась между горой, у подножия которой находился я, и грядой гор простирающихся вдоль границы с Ираном. В низине виднелось озеро окруженное зеленкой, речка, извиваясь, спускалась вниз и впадала в это озеро. Скалы противоположных гор полукольцом окружали эту впадину, озеро находилось почти у их подножия, от этого озера и до места, где находился я, зеленым ковром стелилась трава, в Афгане много зелени встречается не часто , но здесь ее было в изобилии. Ветром эта местность не продувалась, в низине стояла тишина, хотя наверху ветер свистел во всей своей красе, и пыль с песком стояла столбом. Я оглядывал впадину и подножье гор, в надежде обнаружить какой-нибудь кишлак, в таких местах обязательно должно было быть поселение, ведь где вода, там и жизнь. Но сколько я ни вглядывался, ничего похожего на постройки видно не было. Расстояние до противоположных гор было большое, километра три, а может и больше, ведь когда смотришь на горы, они всегда кажутся ближе, чем есть на самом деле, да и кишлаки духи строят так, что их издалека трудно обнаружить среди гор, они как бы сливаются с этими горами. Я стоял и думал, "неплохо было бы спустится к этому озеру, давно я уже не видел красивой природы", но только не в этой желтой "пещанке", которая была на мне надета, в ней на фоне травы я буду заметен на большом расстоянии, "надо будет взять в БТРе зеленый маскхалат и прийти сюда еще раз, я все таки туда схожу, чего бы мне это не стоило", продолжал я размышлять. Еще немного постояв, я развернулся и пошел обратно к БТРУ. Наверху пыльная буря разыгралась не на шутку, и как назло ветер дул прямо в лицо, я шел с натянутой на глаза панамой, временами поворачиваясь к ветру спиной, при таком ветродуе не зарулить бы куда-нибудь не туда, я взял примерный ориентир, и продолжил движение. До своего БТРа я все же добрался, правда, с большим трудом. На этом закончилось мое небольшое ознакомление с районом, в котором находился наш блок. ЖАРЕНЫЙ БАРАН ИЛИ ПРЕРВАННЫЙ ОБЕД Когда я вернулся, рядом с БТРом никого не было, я спустился в капонир, там сидели Туркмен, Хасан и Урал. - Юра, где ты лазишь? Мы думали тебя уже духи хапнули, - сказал Хасан. Я рассказал, где меня носило, и предложил им сходить к озеру. - А далеко это озеро? - спросил Туркмен. - Километра три примерно, - ответил я. - Да ну, гонишь что ли, или тебе больше делать нехер? Лично я на дурака не похож, - возмутился Хасан. - Ну не хочешь, не ходи, я не уговариваю. Красиво там, я ох...ел, когда увидел, такое здесь я первый раз вижу, - пытался я убедить пацанов. - Да еб...л я эту твою красоту, я жить еще хочу, - опять начал возмущаться Хасан. - Да живи, кто тебя сдохнуть просит, - сказал я Хасану. - Я лично тоже не горю желанием далеко от блока отходить, на речку искупаться еще сходить можно. Там чуть в стороне к блоку взводного есть брод, туда духи баранов на водопой водят, - объявил Туркмен. - Каких еще баранов, откуда они? - спросил я, глядя на Туркмена. - Кишлак там есть за БТРом Грека, километра два отсюда, - ответил Туркмен. - Откуда ты знаешь? - опять спросил я. - Пацаны по рации сказали. Они уже ходили на речку купаться, правда комбат увидел и пи....ды им вставил, сказал, если кого увидит возле речки вы...бет, - добавил Хасан. - Нас он не увидит, тут можно по оврагу пойти, он ведет прямо к речке, а там до ложбины с озером не далеко. Давайте сходим к озеру, рыбу поглушим, духов там нету. - Откуда ты знаешь, что нету? - спросил Хасан. - Да я торчал там полчаса, если б духи были, они б меня давно усекли. - Нет, если хочешь - сам иди, а нас не агитируй, - сказал Туркмен. - Ну, не хотите не надо, а я после обеда пойду. А Сапог где? - В БТРе сидит. Что его хочешь убазарить? - спросил Урал. - Да нет, если вы не хотите, то его и подавно не заставишь. Сам пойду. - Дурак ты, Юра, - ляпнул мне Хасан. - Да не дурней тебя, - ляпнул я в ответ. - Зелени ты, конечно, не принес? - спросил Хасан. - Да пошел ты со своей зеленью, мне было не до нее. Сапога вон пошли, или сам сходи, - ответил я. В капонир залез Сапог и сообщил, что в сторону нашего блока пастух гонит отару баранов к речке. Мы все вылезли наружу и направились к БТРу, ветер наполовину стих, и пыль уже не гнало сплошной стеной, местами немного мело небольшой поземкой. Изредка порывы ветра поднимали облако, потом снова ветер стихал, его порывы были похожи на огромные и ленивые воздушные волны, а это значило, что "афганец" скоро утихнет, правда, неизвестно на какое время, бывало, что затишье продолжалось несколько дней. - Где бараны? - спросил Хасан. - Залезь на броню, оттуда видно, - ответил ему Сапог. Хасан запрыгнул на броню и крикнул: - Вон они, скоро будут напротив нас! Пошли Юра, лучше урвем у пастуха одного барана, чем по озерам шляться. Хасан спрыгнул с брони и пошел в сторону отары, теперь уже и мы заметили баранов, их было около сотни, позади баранов шел пастух. Я догнал Хасана, и мы быстрым шагом направились в сторону отары. Минут через пять мы настигли баранов и остановились, поджидая пока чабан поравняется с нами. Бараны не спеша проходили мимо, на первый взгляд они неплохо выглядели, все были крупные и с большими курдюками. - Сейчас я выберу заеб...тельского барана, - довольным голосом проговорил Хасан. - Да они здесь все заеб...тельские, - спокойно ответил я, глядя на проходящих баранов. - А я выберу самого заеб...тельского. - Пусть хоть какого-нибудь даст. - Кто!? Да я ему, душаре вонючему башку отрежу! Он сейчас мне всех баранов отдаст и еще спасибо скажет! - возмутился Хасан. - Потом сам будешь наблюдающим ночью стоять. - Да не ссы ты, Юра. Кто он такой? - Кто бы ни был, а убивать его не стоит. - Да кто собирается его убивать, если он по хорошему барана даст, то пусть живет себе спокойно. - А если не даст? - Даст, жить захочет - даст. Пока мы болтали, пастух уже оказался напротив и, не обращая на нас внимания, продолжал идти дальше с таким видом, будто нас не замечает. Хасан окликнул его, пастух остановился. Хасан махнул ему рукой, чтоб тот подошел. Чабан постоял немного, потом медленно направился в нашу сторону, судя по его поведению, особой радости от встречи с нами он не испытывал. С виду он казался дряхлым стариком, но как часто таких вот дряхлых стариков приходилось встречать в горах с буром или гранатометом, и бегали эти дедки по скалам не хуже горных козлов. Одет он был в выцветшие шаровары и сарбосовский китель, на голове была намотана чалма. Хасан обратился к нему на таджикском языке, чабан начал что-то возбужденно отвечать, показывая рукой в сторону Грековского блока. Хасан, перебив чабана, стал на него кричать, а я стоял и наблюдал за ними. Мне было тревожно за Хасана, в таком возбуждении он мог вытворить все что угодно. Вдруг Хасан резко вытащил штык-нож из сапожка и приставил его к горлу чабана. Вот этого я и боялся и, подскочив к ним, схватил Хасана за руку, в которой он держал нож. - Э, Хасан, ты че делаешь, оставь этого деда в покое. - Юра, уйди нах...й! Не лезь, я сам разберусь с этим чертом. Он ох...ел ваще. - Да знаю я твои разборки, сейчас завалишь его, а потом жди подлян от этих духов. Бараны в это время продолжали идти дальше, и отошли от нас метров на пятьдесят, приближаясь к спуску в низину. Хасан что-то крикнул чабану в лицо и, убрав нож от его горла, резко оттолкнул его, старик сделал пару резких шагов назад и чуть было не сел на задницу. После чего Хасан заткнул нож на место, вскинул автомат, передернул затвор и выпустил очередь по отаре баранов. Несколько крайних баранов повалились на землю, остальные с криком побежали дальше к речке. Я заметил, что два барана лежали и трепыхались в пыли, два лежали без движения, а один, прихрамывая на заднюю ногу, с криком бежал за отарой. - Хасан, ты че делаешь - придурок!? - воскликнул я. - Я бля сейчас все стадо перестреляю, и этого придурка пристрелю. - Да объясни ты, че происходит? - Не хочет давать по-хорошему, говорит, "на вас баранов не напасешься, если каждому давать, то баранов на всех не хватит", жалуется, что Грек одного барана забрал у него. "Ну слава богу", подумал я, хоть пастуха Хасан не пристрелил. Чабан в это время что-то кричал, размахивая руками, постоянно вспоминая Аллаха. - Че он кричит? - спросил я Хасана. - Наверно хочет, чтоб я его застрелил, - сказал Хасан и ткнул дуло автомата в лицо пастуху. Тот мгновенно заткнулся и уставился перепуганным взглядом в Хасана. - Хасан только не убивай его, ну тебя нахер. - Это будет от него зависеть, он кричит, что пожалуется нашему командиру на то, что мы издеваемся над мирными жителями и грабим их. Сейчас я ему пожалуюсь, рожа ох....евшая. Сзади послышались шаги, я обернулся и увидел Туркмена. Теперь я был за Хасана спокоен, Туркмен не даст ему напороть глупостей. - Что за стрельба у вас тут!? - крикнул, приближаясь к нам, Туркмен. - Да вон, Хасан рога мочит, - ответил я. - Хасан, че такое? - спросил Туркмен. - Че такое, че такое! Козел этот ох...ел ваще. По-хорошему барана дать не хочет, да и еще угрожает - душара вонючий. А откуда я знаю, может он дух, может он специально тут ходит и высматривает наши блоки, - рассуждал Хасан, тыкая чабана в грудь стволом автомата. - Вон кто-то уже к нам едет, - сказал я пацанам, показывая на полосу пыли. - Если это пьяный комбат, то пиз...ы получим, если замполит, то будем слушать лекцию о мародерстве среди советских военнослужащих, - выразил свою мысль Туркмен. - Пусть уж лучше пьяный комбат, чем этот проповедник, - сказал я. - А если это командир? - спросил Хасан. - Не, командир не приедет, у него без нас делов хватает, - ответил Туркмен. - Черт, смотрите, там два БТРа, сейчас и пиз...ы получим, и лекцию послушаем, - сделал я заключение. - Я потом этого урода точно пристрелю, когда он обратно будет идти, - не унимался Хасан. - Слушай Хасан, хорош париться! Тебе же говорят, что потом духи из этого кишлака подляны нам начнут строить, и блок Грека пострадает в первую очередь, они ближе всех к кишлаку стоят. Че, хочешь мужиков подставить, да? - пытался я убедить Хасана. - Да ладно, пошел он нах...й этот дух, не буду я его трогать, - ляпнул Хасан. - Да уж сделай одолжение, - сказал с издевкой Туркмен. БТРы подъехали ближе, и стало видно, что первым ехал комбат, а за ним ротный. Чабан, заметив на БТРах офицеров, немного успокоился. - Ротный с комбатом едут, - сказал Хасан. - Без тебя видим, - ответил я. Мы стояли в ряд и ждали приближающиеся машины, пастух стоял немного в стороне, и поглядывал то на нас, то на подъезжающие БТРЫ. Вот подкатил БТР комбата и, развернувшись к нам боком, остановился, за ним подъехал БТР ротного. Комбат к нашему счастью, был трезв как стеклышко, он спрыгнул на землю и спросил: - Ну, что у вас здесь за ху...ня? - Да вот, пастуха остановили, товарищ майор, пытался пройти через блоки, - ответил Хасан. - А что за стрельба? - опять спросил комбат. Тут подбежал чабан, он остановился между нами и комбатом, и начал что-то возбужденно говорить, показывая на Хасана, потом он стал изображать жестами стрельбу и показывать пальцем в сторону отары, которая уже спустилась в низину и подходила к реке. Хасан что- то крикнул чабану, но тот продолжал тараторить и размахивать руками, всем видом показывая свое недовольство по отношению к нам. - Гараев, скажи ему, пусть заткнется! - крикнул с брони ротный. Хасан стал что-то объяснять чабану, но тот ни как ни унимался. - Да у...би ты ему прикладом по башке, наконец! - не выдержав, крикнул комбат. Хасан откинул приклад и сделал шаг к чабану, который, моментально сообразив, в чем дело, сразу заткнулся. - Баранов вы пох...ярили? - спросил Комбат. - Да, товарищ майор, - ответил негромко Хасан. - Мудаки, вашу мать. Савин, разбирайся сам со своими долбае....ами! - крикнул комбат, после чего запрыгнул на броню, что-то сказал своему водиле и показал пальцем в сторону валяющихся баранов. БТР комбата отъехал, а мы стояли и наблюдали за ним. - Комбат сам за баранами приехал, - сказал я. - Всех, я думаю, не заберет, - отозвался Туркмен. - Вы, товарищ старший лейтенант, тоже за бараном приехали? - спросил Хасан. - Приехал может и не за бараном, но уеду с бараном, - ответил ротный. Машина комбата остановилась, из люка выскочил водила и закинул на броню пару баранов, после чего они спокойно укатили. - Так, разбираться с вами не х...й, все равно до вас дураков ни черта не доходит. Гараев, сколько баранов прибил? - спросил ротный. - Четырех, - буркнул Хасан. - Одного я забираю, а один вам останется, это вам за проявленную инициативу. Пастуха не трогайте. Гараев, ты понял, что я сказал? - А че сразу Гараев? - возмутился Хасан. - Заткнись, и не выводи меня. Я еще раз повторяю для долбое...ов, пастуха не трогать. Гараев, ты меня понял? - Да понял я все, - огрызнулся Хасан. - Ну вот и молодец, а сейчас забирайте своего барана и валите на блок. Нурлан, проследи за этим долбаем, чтоб он пастуха не трогал, а то я этого придурка знаю, - сказал напоследок ротный и показал Петрухе двигать вперед. Петруха, показав нам язык, нырнул в люк, и они тоже укатили, не забыв между тем прихватить по пути третьего барана. - Молодец, Хасан, всем угодил, кроме чабана, но он не в счет, - сказал Туркмен, хлопая Хасана по плечу. - Ну че, так и будем здесь стоять? Пошли, заберем этого дохлого барана, которого нам оставили шакалы и сваливаем отсюда, - предложил я. - У сука! - замахнулся Хасан на чабана, и мы пошли за бараном. Чабан шел молча за нами. Мы подошли к барану, отара в это время давно уже стояла у реки и бараны, толпясь у берега, утоляли жажду. Хасан, поглядев на убитого барана, сказал: - Комбат сука, двух живых захапал, ротный из двух оставшихся выбрал барана пожирнее и поцелее, а этот - самый задроченный и размоченный - остался нам, и все из-за этого урода. Хасан со злостью посмотрел вслед уходящему пастуху, который, постоянно оглядываясь, спешно перебирал ногами, направляясь к отаре. - А чего тебе не нравится? Хороший жирный баран, правда, ты ему кишки разворотил, а так, я бы не сказал, что он такой уж задроченный, - сделал я заключение, разглядывая барана. - Да нормальный баран, давай, хватаем его и потащили, - сказал Туркмен и, наклонившись, схватил барана за заднюю ногу. Хасан взялся за переднюю, и они потащили барана к блоку, а я пошел за ними. - Юра, на, забери наши стволы, болтаются и мешают тащить, один хрен порожняком идешь, - обратился ко мне Хасан. Хасан с Туркменом остановились и, положив барана на землю, сняли автоматы. - Ни хрена блин, тяжелая туша, килограмм за пятьдесят потянет, - ляпнул Хасан, вытирая пот со лба. - А ты боялся, что тебе мяса не хватит, половина еще пропадет, - сказал я, подойдя к ним. - Не пропадет, будет лишнее - отдадим на блок взводного, - предложил Туркмен. - Х...й вот этому взводному, - возмутился Хасан. - Там не один только взводный, так что не жмись, - сказал Туркмен и добавил: - Ну пошли давай, время идет а я жрать хочу. Я забрал автоматы и повесил их на плечо, после чего мы продолжили путь дальше. Подходя к блоку, мы увидели, как навстречу нам вышел Урал. Увидев барана, он расплылся в довольной улыбке. - О, Татарин появился, а довольный какой, он чует мясо за километр, - сказал я. - А че стреляли? - крикнул нам Урал. - Саид, почему седло в говне? Стреляли! - подколол я Урала. - Че, комбат приезжал, да? - опять спросил Урал. - И комбат приезжал, и ротный приезжал, всех баранов разобрали и свалили, - ответил Хасан. - Пи...ды вам не дали? - Говорят же тебе, баранами откупились. Дрова готовьте с Сапогом, барана жарить будем, Хасан сейчас нам его разделает, - сказал я Уралу. - Какой базар, все будет на мази! - воскликнул Урал. - Я сейчас вам такое блюдо забацаю из этого мяса, пальцы проглотите, главное разделать эту тушу, а дальше дело техники, - воскликнул Хасан с довольным видом. - Сейчас бы кишмишовки к такому обеду, или браги накрайняк, - сказал я вздохнув. - Неплохо бы, да нету, - добавил Туркмен с сожалением. Хасан в это время приспосабливал барана к разделке. Он подвешивал его за ноги к передку БТРа, и был полностью увлечен этим делом, напевая чего-то себе под нос, а Сапог рыл яму под бараном, чтоб потом закопать в ней кишки. Урал готовил дрова, разбирая ящики из-под боеприпасов. Я взялся разжигать костер, чтоб вскипятить воду для чая, а Туркмен сидел возле переднего колеса и о чем-то думал. - Слушай, Туркмен, есть идея, - оторвал я Туркмена от мыслей. - Ну, говори. - Залезь на волну, пробей, у кого бухалово есть, поменяем на мясо или на чай. - Да ну Юра, ты че? Блоки стоят друг от друга на полкилометра. Кто пойдет? - А зачем ходить, съездишь. - Кто - я? - Ну, хочешь, я смотаюсь. - Спалят же. - Да ты придумай чего-нибудь, ну давай я скажу, что пулемет у меня заклинило и надо в ремроту сгонять. Ты че, не знаешь, как шакалам по ушам проехать? - Ну х...й с ним, попробую, а то действительно, такая хавка и без пойла, - сказал Туркмен подымаясь. - На Грека блок попробуй пробиться, и с ним побазарить, у него наверняка есть. - С Греком сам базарить будешь, вы же с ним корешитесь. - Позовешь, если они на связи будут, я сам побазарю. Туркмен запрыгнул в люк, а я продолжил дальше готовить чай. Время шло к обеду, солнце висело над головой, и жара стояла невыносимая, да еще костер рядом, хотя было непонятно, откуда больше палит, или сверху от солнца, или от костра напротив. Я вскипятил чай, кинул в котелок заварки и потушил костер, потом сел перекурить в тень от БТРа. Хасан в это время снял шкуру с барана и вынимал из него внутренности; Урал, наломав дров крутился возле Хасана и давал ему советы. - Печень, сердце, легкие оставляй, заделаем каордак, - говорил Урал Хасану. - Какой еще камурдак? - спросил Хасан. - Это вареные внутренности, каордак называются. - Да пошел ты нах...й со своим кардаком, я сам знаю, что делать с бараном. Я подошел к ним и стал смотреть, как Хасан орудует ножом, у него был дукановский нож-складешок, хороший нож, ручной работы. Видно было, что Хасан не новичок в разделке баранов, орудовал он быстро и ладно. - О, уже мухи появились. Откуда только эти суки берутся? Вроде не было их, и вдруг появились, - удивился я. - Жрать тоже хотят, - ответил Урал. - Нет, я понимаю, что они жрать хотят, но ведь нет вокруг поблизости ничего, ни кишлаков, ни помоек. Откуда они берутся? В это время из люка вылез Туркмен. - Ну че, пробил что ни будь? - спросил я Туркмена. - У танкистов есть кишмишовка, и брага тоже есть, они согласны обменять на мясо. - Во заеб...сь! А где они стоят? - спросил я обрадовавшись. - Далеко, ехать надо. - Ну так поехали, какой базар, - сказал я и обратился к Хасану: - Тебе еще долго? - Да нет, ху...ня осталась, сейчас потащим мыть в арык. - Я сам смотаюсь, если что, скажу - движок барахлит, в ремроту еду за деталью, да, в общем, найду, что сказать. Мяса мне отрежьте. - Сколько они хотят? - спросил Хасан. - Да ляжку заднюю отметель и хватит им. - А у кого там кишмишовка? - спросил Хасан. - У земы твоего, у кого же еще, - ответил Туркмен. - Вот сука, а мне сказал, что нету. - За просто так, конечно нету, - сказал я Хасану. Хасан отрезал ляжку от барана и передал Туркмену, потом они с Сапогом сняли барана с БТРа и потащили к арыку мыть, Туркмен укатил к танкистам, а я взял лопату и стал закапывать яму с кишками. - А как будем жарить? - спросил Урал, подойдя ко мне. - А х...й его знает, Хасан вон грозился приготовить, пусть сам и думает. Закопав яму, я подошел к котелку и налил себе немного чая. - Татарин, чая хочешь?! - крикнул я. - Налей немного. Налив еще в одну кружку чая, я протянул ее Уралу. Мы уселись на ящики с патронами и молча попивали чай, поджидая остальных. Примерно через полчаса появились Хасан с Сапогом, они промыли разделанную тушу барана и нарвали зелени. Мы с Уралом слегка раскумаренные от чая сидели и наблюдали, как Хасан собирается приспосабливать барана. Урал, немного посидев, встал и пошел в капонир, а у меня под кайфом появилось желание поболтать с кем-нибудь, и я начал приставать к Хасану. - А как ты его жарить собрался, целиком или по кускам? - спросил я Хасана. - На две части разрежу. - А на че ты их насадишь? - На х...й! - Че ты подкалываешь, я серьезно ведь спрашиваю. - Свяжу проволокой три монтировки и привяжу к ним полтуши. - Ты смотри, умный таджик, я б не догадался. Ну, давай готовь. - Костер лучше разведи, - обратился ко мне Хасан. - Костер не проблема, ты барана приделай сначала. А вторую половину куда денем? - Завтра зажарим. - Мясо до завтра пропадет. Ты че, Хасан? - Не пропадет, мы его в воду опустим. - Куда, в бак что ли? - В арык, дубина. Юра, отъеб....сь, не мешай готовить, - сказал напоследок Хасан, ковыряясь в мясе. - Тебе чаю не налить, Хасан? - предложил я. - Не надо, я косяк курнул. - А че так? - От чая расслабуха, его лучше пить, когда делать нечего. Послышался гул моторов и показался наш БТР, Туркмен заехал на свое место и заглушил движки. - Ну че, взял? - спросил я у появившегося из люка Туркмена. - Конечно, взял. - Сколько? - опять спросил я. - Две фляжки полутора литровые. - Чего, браги? - Да браги. - А кишмишовки, че, не взял что ли? - спросил Урал, подойдя к нам. - У них одна бутылка кишмишовки была, я полбутылки вылил во фляжки с брагой, чтоб крепче была, а то брага еще не совсем готовая, - ответил Туркмен и спрыгнул с брони. - Ну и правильно сделал, - сказал я. Хасан в это время лазил по отсеку БТРа, и гремел какими-то железяками. - Че он там ищет? - спросил меня Туркмен. - Монтировки. - Нах....я? - Барана на них насадить хочет. - Я трубу привез, у ремротовских взял, на броне вон лежит. Хасан вылез из десантного люка, держа в руке две плоские монтировки. - Хасан брось эти монтировки, я трубу привез, специально для этого. - Где труба? - спросил Хасан. - На броне вон лежит. Хасан запрыгнул на броню и взял трубу. - О, как раз что надо! - воскликнул он и спрыгнул на землю. - Надо только расплющить ее немного в середине, чтоб она не проворачивалась, когда барана жарить будем, - предложил я. - Да я знаю, что делать, ваше дело жрать, а уж как приготовить это мое дело, - сказал Хасан. Хасан,взяв Сапога в помощь, отправился готовить барана, а мы, завалившись в тень БТРа, стали ждать, когда приготовится мясо. Меня начало клонить в сон, и я не противясь этому, мирно уснул. Проснулся я от звука летящих вертушек, в нос мне ударил запах жареного мяса, и тут же начал проявляться голод. Я лежа смотрел в небо: со стороны границы с Ираном, как раз оттуда, где я утром обнаружил озеро, летели две вертушки. Это были "крокодилы", шли они на низкой высоте и, пролетев чуть в стороне от нашего блока, взяли направление в сторону, где находился БТР командира. Я огляделся вокруг себя, пацаны все столпились вокруг костра с жарившимся мясом и о чем-то болтали. Поднявшись на ноги, я направился к ним, Сапога среди них не было, "наверное, спит", подумал я. - О, Юра проснулся, а тебе мяса не досталось, - сказал Урал, первым заметивший меня. - Что за вертушки? - спросил я, подсев к остальным. - А х...й их знает, - ответил Хасан. - А Сапог где? - спросил я пацанов. - Пошел за солью к Греку, - ответил Хасан. - А че, у нас соли нету? - Есть, но мало. - Когда готово будет, может уже пора? - спросил я Хасана, и достав штык-нож, ткнул им в жарившееся мясо. - Не трогай, еще не готово, и ваще, руки помой сначала, - ответил Хасан и убрал мою руку. - Блин, вот обожремся сегодня мяса, - довольным голосом заявил Урал. - А ты Татарин, давно уже свежего барана не хавал? - спросил я. - Уже забыл, когда в последний раз это было. - А в прошлом году, на блоке под Гератом? Не помнишь что ли? - спросил его Туркмен. - Меня тогда не было. - А, точно, ты же в госпитале валялся. Пока мы болтали, вернулся Сапог, он подошел к нам и протянул Хасану пакетик из бумаги. Хасан взял у него из рук пакет и спросил: - Там уже сожрали барана? - Нет еще, когда я подошел, они только начинали. Там взводный сидит, брагу с Греком квасят. - Тебе хоть дали мяса попробовать? - спросил я. - Да, немного дали. - А браги налили? - спросил Хасан. - Нет, не налили, - улыбаясь, ответил Сапог. - А кто барана у них готовил? - Не знаю, - ответил Сапог. - Грек сам, наверное, готовил, больше там некому, - сказал я. - Так, ну можно сказать, что почти готово. Солите мясо сами, - объявил Хасан. - Сапог, тащи флягу с брагой и батоны, - попросил я Сапога. Мы достали штык-ножи и принялись отрезать кусочки от жареного барана. Сапог, расстелив кусок брезента, положил на него батоны и разлил бражку в кружки - роскошный обед начался. Мы выпили по кружке браги и принялись за мясо, нахваливая Хасана. Мясо было хорошо прожарено, к тому же Хасан полил его жидкостью из разогретой свиной тушенки. В прикуску с зеленью это мясо казалось для нас самой вкусной едой на свете, если еще учесть то, что мы были изрядно голодные, потому как утром не позавтракали. Вдруг рядом послышался гул моторов, мы по быстрому убрали брагу с поля зрения и стали ждать гостей, жуя мясо с батоном. - Сапог, налей в кружки чая, быстро, а то брагой прет, - сказал я. Сапог сбегал за котелком и плеснул всем по полкружки чая. Спустя минуту из-за нашего БТРа выехала машина ротного, сам ротный сидел на броне, мы все как по команде повернули головы в сторону подъехавшего БТРа. - Почему на рации ни кого нет?! - крикнул ротный. - А что такое случилось? - спросил я. - Ни х...я ни кого нет на рации, мотаюсь как дурак по блокам, е.... вашу мать! Готовьтесь по быстрому, сейчас выходим в горы. Вертушки засекли караван, направляется из Ирана и движется в нашу сторону, надо его перехватить. Ну, давайте, заканчивайте свою пирушку и готовьте оружие. БТРы с водилами останутся на блоках, пойдет только наша рота. Бл...дь, еще к Греку ехать, тоже них...я ни кого на рации нет! - крикнул ротный, и они укатили, так же быстро, как и появились. - Ну я х...ею! - крикнул, вставая, Хасан с набитым ртом. На ходу толкая в рот куски мяса, мы, матерясь и проклиная весь белый свет, начали готовиться к выходу, а Туркмен запрыгнул в люк слушать эфир и ждать дальнейших команд. Облом был капитальный, но нам было не привыкать к подобным кайфоломкам. Мясо мы решили доесть, когда вернемся обратно, а сейчас надо было по быстрому затариваться боеприпасами и ждать команды. Что ни говори, а мы тут были не на курорте, и поэтому все давно привыкли к тому, что в любой момент может прерваться все - отдых, сон, обед и даже жизнь. ЛЕЙЛА Начались спешные сборы, каждый из нас суетился, готовил оружие и боеприпасы к выходу. Все было везде разбросано в беспорядке, бронежилеты и "лифчики" валялись в отсеке БТРА, цинки с патронами валялись вокруг БТРа, фляжки под воду, вообще не понять где находились. Но как бы там ни было, через минут десять мы все же собрались и были готовы к выходу. - Туркмен, выуди что-нибудь из эфира! - крикнул я в люк, взобравшись на броню. - Да не пойму ни хрена. Летчики точно не знают, караван это был или просто банда, видели какое-то передвижение людей с верблюдами, человек пятнадцать примерно. Пытались их атаковать, но те обстреляли вертолеты и скрылись в ущелье, - ответил Туркмен, высунувшись из люка. - Уж лучше караван, чем банда, - сказал я, разглядывая автомат. - А еще лучше, знать наверняка, караван это или банда, - промолвил Туркмен и, надев шлемофон, опустился на сидение. - Мужики, надо боеприпасов побольше взять, - обратился я к пацанам. - А че такое? - спросил Хасан. - Возможно, это не караван, а банда. Ты же знаешь, из Ирана к нам забрасывают не просто духов с бурами. Есть вероятность напороться спецов, и выход этот может надолго затянуться, - ответил я. Хотя мы изрядно затарились, но лишнее взять с собой не мешало. Я дополнительно нацепил на себя подсумок от РПК, закинул в него шесть пачек патронов для автомата и несколько гранат для подствольника. Немного подумав, я взял еще пару гранат Ф-1 и засунул их в карманы штанов, гранаты эти мешали в карманах, но то, что лишними они не будут, это я знал точно. Я еще раз проверил снаряжение, вроде все на месте, и тут мой взгляд упал на целлофановый мешок с чаем, лежащий возле водяных баков на броне БТРа. Я еще на гражданке слышал, что зеки на этапах, где нет возможности запарить чифир, жуют сухой чай, сглатывая слюну. Я залез на броню, достал листок, свернул из него кулек и насыпал в него заварки. Хасан, затарившись сам, снаряжал Сапога, он проверял его боекомплект и давал какие-то наставления, потом, увидев меня на броне, спросил: - Юра, чего ты там копошишься? - Воду набираю во флягу, - ответил я. Мне не хотелось пока говорить Хасану, что я чай беру, потом подрочу его при случае. Из люка показался Туркмен: - Готовьтесь, сюда едут четыре БТРа с нашей роты. - Мы готовы. Татарин возьми РПКа на всякий случай! - крикнул я Уралу. - Так к нему "магазинов" нету, вы же их на свои автоматы разобрали, - ответил с возмущением в голосе Урал, уставившись на меня. - Возьми автоматные. Какая на х...й разница?! - ответил я ему. - А где они? - В пи....де! Ты че, Урал, с неба свалился?! Кроме своей еб....ной "трубы" больше ни хрена не знаешь. В отсеке валяются два полных подсумка. Давай быстрее, вон машины наши сюда ломятся. И ночной прицел зацепи по ходу, может заночевать в горах придется! - крикнул я. Урал, не долго думая, исчез в отсеке. В нашу сторону на всех парах летели четыре БТРа, бойцы и офицеры сидели на броне. Это были машины ротного, Грека, нашего взводного и один БТР с третьего взвода. Погибшего командира третьего взвода прапорщика Приходько замещал замполит роты, молодой лейтенант по фамилии Кашкин, мы все называли его Пупсик, у него было лицо ребенка, как на картинке из детского питания "МАЛЫШ". Подъехав к нашему блоку БТРы остановились, все, кто сидел на броне, спрыгнули на землю. К нам подошел ротный: - Вы готовы? - спросил он. - Да, готовы, - ответил я и спрыгнул с брони. - Выдвигаемся! - крикнул ротный и, махнув рукой, легким бегом направился в сторону оврага. Все остальные двин