, образованный,
талантливый, принципиальный и смелый. Я не разделяю его антимарксистских
взглядов, но ему была присуща смелость, подлинная демократичность, честность
и объективность. Он давал глубокий анализ ситуации в стране и в мире. Он
единственный предоставлял слово и врагу своего патрона Гусинского
Березовскому, который, по словам генерала Коржакова, даже хотел Гусинского
убить, и Зюганову с Жириновским, отмечая при этом способность Жириновского к
прогнозам. Он часто беседовал с Р. Аушевым, который ясней всех видел
ситуацию в Чечне (во время войны). Позже выяснилось, что Киселев был боец по
натуре: он до конца боролся, пока это было возможно, за НТВ. Когда решили
этот канал разогнать, он собрал огромный митинг сторонников канала в
Останкино. Кто-то из толпы даже предложил выпустить народные акции, которые
раскупили бы тысячи, сотни тысяч и обеспечили финансовую независимость
канала. Если бы не малодушие Т. Митковой и поддержавшего ее сотрудника
Киселева, Л. Парфенова, как знать? тогда(!) они еще могли бы и победить.
Талантливые журналисты Л. Парфенов, С. Шустер, С. Сорокина, Михаил Осокин и
мн. другие, сделали канал лучшим. Это признавали все. И сейчас еще говорят о
"том, старом НТВ". Его разгром был первой и самой значительной потерей.
Гусинский открыл еще семь или восемь каналов НТВ -- спорт, кино и др.,
которые живут до сих пор. Первым начал снимать российские сериалы,
"Бандитский Петербург" (если не ошибаюсь). Они начали вытеснять
латиноамериканские, сыгравшие в период тяжелого душевного смятения,
угнетавшего всех, роль сказок для взрослых. Сейчас есть наши сериалы по
150-250 серий -- кошмар бездарности и бессмысленности, но тогда это было
возвращение своего кино.
Исчезли с экрана "Свобода слова" С. Шустера до последней передачи не
сдавшегося и не изменившего тона. На ТВЦ исчезла "Особая папка" Леонида
Млечина.*) Исчезла С. Сорокина со своим чаще всего безобидным talk-show,
исчезла программа "Совершенно секретно". Исчезли Л. Парфенов, М. Осокин.
Почти исчез Л. Млечин.*) На канале "Ностальгия" выдавили Ал. Политковского
из его программы "Было время", в которую он приглашал очень интересных,
умных, много знающих людей. На похоронах А. Политковской у Н. Сванидзе
вырвалось: "Она делала то, что мы все боимся делать": согрешил и покаялся. И
то хорошо. Остались ручные: В. Соловьев ("К барьеру"), "сдавшийся" Н.
Сванидзе, В. Познер. Иногда он дает что-то содержательное.**) Есть еще В.
Третьяков на канале "Культура" с программой "Что делать?". Умные передачи
остались. Но проблемных, информативных, бойцовских -- не стало! Осталась М.
Максимовская с программой "Неделя": ей почему-то разрешают то, чего не
разрешают больше никому.
Самое главное: в СМИ не стало оппозиции (на TV по крайней мере). Власть
не хочет понимать, что честные, умные оппоненты ей нужны. Что от их
отсутствия она теряет. Она не хочет знать иное мнение -- ей достаточно
своего. Конечно, слов нет, информационные программы не такие безликие,
серые, скучные и зажатые, как почти все в советское время. Пока, во всяком
случае!
Между тем, для борьбы с коррупцией и разоблачения мафиозных связей
необходимы журналистские расследования, выступления следователей, как
когда-то Т. Гдляна и Н. Иванова. Сейчас их информацию задним числом
дезавуируют. Что ж -- надо давать слово и оппонентам: пусть будет открытый
спор.
_______________
*) Точней, после летней паузы 2009 г. он снова появился, но уже не тот.
**) После летних каникул исчезли и "Времена", и "К барьеру", и "Что
делать?".
Главное -- независимый, неподкупный суд. Самое действенное оружие
против мафии и коррупции. Надо, чтобы земля горела у них под ногами.
Где ж их взять? -- возразят. Нет сомнений, в России найдется когорта
честных, талантливых следователей и судей. Тот же Казанник. Он был молод
двадцать лет назад -- еще не совсем стар сейчас. Среди окончивших
университеты в том же Омске, Екатеринбурге, в Москве, С. Петербурге -- там,
где сохранились высокопрофессиональные юридические школы -- много, очень
много найдется честных и талантливых, преданных своей стране юристов.
Готовых на риск ради выздоровления своей страны. Выше я писала, что
коррумпированные юристы -- послушны. Но верно и наоборот: послушные открыты
для коррупции. Юрист, громко читающий в зале суда неправый или селективный
приговор: "мы судим этого, отлично зная, что можно судить всех остальных
(как было с олигархами М. Ходорковским и П. Лебедевым). а других трогать не
будем -- не велено!" Это человек разложившийся, к борьбе с коррупцией не
пригодный. Это юристы из взаимозаменяемых: "Сегодня я тебя сужу, а завтра,
как знать, ты будешь судить меня".
_______________
Выводы? Первый -- демократия (без кавычек) необходима обществу. Без нее
невозможен контроль за всеми ветвями власти.
Второй. Сравнивая институты демократии в сегодняшней России и в СССР
приходишь к горькому выводу: "игра" в демократию, в ее институты -- свободы,
суд, выборы и т.д. продолжается. Нет! Не такая открытая, наглая, бесстыдная,
не такая унылая и серая, но продолжается. И это главный тормоз развития
страны.
5.5. Какую идеологию мы получили?
Исторически в каждом обществе существует господствующая идеология,
которую разделяет большинство. И пока это так, общество устойчиво. В средние
века -- это была абсолютная монархия и неразрывная с ней церковь --
католическая, православная или ислам. Нарождающаяся буржуазия реформировала
католицизм, внеся в него свои идеалы -- честный труд, бережливость,
скромность, добродетельная жизнь. Протестантизм оказал влияние на
католичество, которое к концу эпохи Возрождения погрязло в роскоши и
разврате.
В XVIII в. просветители дали миру новые идеалы -- отмена крепостного
права, свобода, просвещение, отделение церкви от государства... Эти идеалы
питали буржуазно-демократические революции конца XVIII- середины XIX вв. во
Франции и других странах Европы и в США. Место монархии заняла выборная
власть, отменили титулы и сословия, отделили церковь от государства и школу
от церкви. Церковь заняла свою нишу -- духовного пастыря. Гражданам
предоставили базовые свободы. Эта идеология стимулировала бурное развитие
этих государств.
В XIX в. К. Маркс и Ф. Энгельс, осуществив социально-экономический
анализ, доказали неизбежность смены капиталистической общественной формации
новой, которую они назвали коммунистической. Теория подтвердилась: рост
промышленности, индустриализация, рост численности и самосознания
пролетариата, его движение и растущая роль.
XX в. остался в истории как век войн и революций, мощного столкновения
идеологий капитализма и социализма. Глубокие кризисы капитализма породили
то, чего Маркс и Энгельс не ожидали: идеологию национализма и его крайнего
выражения -- фашизма. Яд этой идеологии сохранился и после разгрома
гитлеризма.
Россия оставалась абсолютной монархией, неразрывной с церковью, дольше,
примерно, на 130 лет, чем большинство стран Европы, и отстала с демократией
более чем на век. Но случилось так, что социалистическая революция победила
именно в России. Русскому и всем другим российским народам выпало переходить
к социализму, минуя опыт буржуазной демократии. К демократии не привык никто
-- ни народ, ни элита, в том числе революционная(!). В теории -- да! Они
были готовы. Но опыта и, самое главное и важнейшее - традиций(!)
демократических отношений в ней не было. Зато сильны были традиции сильной
авторитарной власти опирающейся на иерархию чиновничества. "В России две
напасти: внизу власть тьмы, а наверху -- тьма власти" -- тьма чиновников с
глубоко укоренившимися традициями казнокрадства и мздоимства -- снизу
доверху.
Общество, не имевшее сложившихся традиций демократии,*) не было готово
к самоуправлению. Когда В.И. Ленин говорил, что кухарка станет управлять
государством, он имел в виду не бархатное кресло в Думе, а то, что снизу
человек, обладающий способностями руководить и преданностью делу,
выдвинется, станет учиться, работать в сельсовете, в райсовете и т.д. и
проявит то, что в нем было задавлено жизнью. Во время революции и сразу
после нее это подтверждалось тысячи раз на разных уровнях.
В итоге: "власть тьмы" победили. Уровень образования в СССР был лучший
в мире. А вот "тьму власти" победить не смогли. Именно в этом был (и
остается только усиливаясь) корень зла. Власть традиционно формировалась
сверху вниз. А должна была -- снизу вверх. Именно это было главное. И, увы,
остается по сию пору.
Ельцинская "демократия" выродилась не родившись. Ей помешали безумные
идеи раздачи собственности. Вместо того чтобы родить хозяина, они родили
взбесившегося обывателя и алчного чиновника.
Весь мир видел в СССР родину социализма -- свое будущее: нам
сочувствовали и помогали трудящиеся в Европе и в Америке, даже в отсталом
Китае. Когда всем стало ясно, что наш социализм -- это система насилия, в
ней нет свободы, что к тому же она малоэффективна и стала быстро отставать
-- отвернулись.
_______________
*) Эти традиции отчасти были в форме земства и в форме общины. Но не
они получили расширение и рост вверх.
Не только от СССР, но и от социализма. Создать социализм "с
человеческим лицом" пытались в Чехословакии! Но не удалось -- СССР задавил
эту попытку танками! Интерес и стремление к социализму в мире ослабели. Они
оживляются в периоды повторяющихся кризисов капиталистической системы.
В самом СССР идеология социализма была принята большинством -- она была
господствующей. Противоречие между справедливой теорией и такой далекой от
нее практикой ощущалось мыслящими людьми всех классов и слоев населения. Для
большинства -- это означало неприятие практики, но не теории. Я уже писала
выше о равнодушии, которое усилилось в Брежневскую эпоху обмещанивания. И
все-таки, преобладающее большинство населения выросло и жило с этой
идеологией.*)
Как же удалось за каких-то 10-15 лет перевернуть на 1800 это сознание?
Во-первых, может быть это не так или не совсем так. Вот прошла акция --
"Имя -- Россия". В ней участвовало 500 тыс. чел. (3,5% населения). Как
теперь выражаются -- "не факт", что выборка репрезентативна, а сам результат
не подтасован. Дальше. Выступление митрополита Смоленского Кирилла с
апологией Александра Невского было увлекательным. И хотя его апология
преимущества татарского ига перед западным влиянием не нова и имела в России
множество противников, видевших в "татарщине" причины многих бед России, оно
эмоционально заражало слушателей. Остальных я не слышала, но о Столыпине
только в колокола не звонят -- даже ребенок усвоил, что если бы его не
убили, то он спас бы Россию от большевиков. О популярности Сталина,
занявшего III место и его глубоких причинах я уже писала. Петр Великий и
В.И. Ленин на V и VI местах. Я не слышала, что говорил о В.И. Ленине
Г.Зюганов, но это и не нужно, зная его абсолютную неспособность убеждать и
увлекать. Шестое место при тех мощных усилиях, которые официальная
пропаганда прилагает, чтобы скомпрометировать, уничтожить в глазах людей,
уличить в самых фантастических подлостях, в самых низменных побуждениях, в
невежестве... Шестое место -- неожиданный успех! До окончания акции
проскользнуло, что Ленин на III месте. Так что может быть и фальсификация.
VI место -- это, кроме зюгановцев и макашовцев, голоса, людей с иммунитетом
к дешевой пропаганде, которых не сбили с толку.
Наступление идет не только на коммунистов и их идеи. Очевидно, памятуя
об известных словах Ленина о декабристах, Герцене и народовольцах -- как о
предшественниках коммунистов, яростно дискредитируют всех великих русских
демократов: при этом используется все, в том числе их исторические
противники из числа их реакционных современников.
_______________
*) Большинство противников социализма и марксизма вышли из их искренних
сторонников: В.Аксенов, В. Солоухин, Л. Копелев и др., а также диссиденты --
Б. Шрагин, например, автор интересной книги "Противостояние духа" и многие,
многие другие (если не все!). Даже идейный вдохновитель диссиденства, враг
социализма А. Солженицын до войны, во всяком случае, врагом не был. Сейчас
масс-медиа вбивают в головы населению, что революцию и советскую власть
всегда и все ненавидели. Ложь, как средство обработки мозгов, они
унаследовали у тех, кого так яростно отрицают.
Как самое мощное оружие против революционеров используют Ф.М.
Достоевского и его роман "Бесы". Созданные Достоевским образы-открытия, те
коллизии, которые он провидел, те мысли, которые он вложил в уста героев --
предмет для глубокого социально-психологического анализа и
предостережение(!) тем, кто живет, мыслит, а -- главное -- действует, но не
дубина, которой бьют по голове инакомыслящих.
Не только Достоевский. Л.Н. Толстой тоже был противником революции. Два
величайших художника России и мира -- оба были против. Но совершенно
по-разному.
Л.Н. Толстой обладал уникальным свойством бесстрашно смотреть на жизнь
и ясно видеть то, на что он смотрел. Он видел благородство, бескорыстие,
самоотверженность революционеров -- людей, чьих взглядов он, как и
Достоевский, не разделял. Он понимал, что их возмущает, против чего они
протестуют и борются, понимал причины назревающего народного гнева и то, что
революция надвигается. Он гневно выступал против Столыпина (победителя
акции). Он сочувствовал революционерам ("Воскресение"). Все дело в том, что
он был убежден: революционный путь неверный -- за него будет заплачена
непомерная цена губительная для тех целей, во имя которых она совершается.
Толстой был человек огромных страстей -- сродни библейским пророкам. Он
страстно верил в возможность путем непротивления злу насилием пробудить в
противнике его лучшие чувства, обезоружить и победить без крови. Эта идея, я
уже об этом писала, доказала свою реальность в движении М. Ганди. Но она так
же доказала (пока, во всяком случае), что ее возможности ограниченны (А
какая идея доказала, что ее возможно целиком воплотить в жизнь? Пока ни одна
-- от Христа до Маркса). Л.Н. Толстой был убежден, что альтернатива его
учению о непротивлении злу насилием -- гражданская война и что она не может
привести к рождению мира добра и справедливости. И он был прав.
Иначе Достоевский. Если Толстой проповедовал, Достоевский исследовал. В
этом он ближе к К. Марксу. Маркс исследовал общество и законы его развития и
пришел к выводу, что история общества -- это история борьбы классов, в
которой революции играют роль повивальной бабки, принимающей рождение нового
общества. Ф.М. Достоевский исследовал эти же процессы на уровне микрокосма
-- человека, находящегося в условиях борьбы: его страсти, драмы, трагедии,
ужасы.
Бессмысленно задавать вопрос -- кто из них прав? Правы оба. Каждый в
предмете своего анализа.
Как лабораторный исследователь Достоевский брал "лабораторные срезы" с
мировоззрения прототипов своих героев и исследовал их как препараты через
микроскоп, через увеличительное стекло, которое позволило ему обнаружить то,
что таит страшные и трагические психологические опасности -- бездны. Страсть
исследователя микрокосма влекла Достоевского в его анализе до логического, а
точней -- психологического предела. Он сам знал за собой эту свою
особенность -- во всем доходить до предела. В этом была и сила и слабость
его гения.
Но была у Достоевского и другая черта: в реальном человеке он умел
видеть и любить целое(!). Так, исследуя в "Бесах" взятый от Белинского
"препарат", самого В.Г. Белинского революционного демократа он всю жизнь
помнил с глубокой благодарностью, несмотря на то, что Белинский позже
охладел к нему. Всю жизнь он помнил то счастье, которое он испытал в ранней
молодости, когда отнес Некрасову в "Современник" свою первую повесть "Бедные
люди". Некрасов прочел ее и побежал к Белинскому. Наутро он пришел к
Достоевскому, чтобы сказать ему, что он -- второй Гоголь! В этой, еще слабой
юношеской повести, они с Белинским, преданные Богу Русской Литературы,
увидели необыкновенный талант. Достоевский помнил (всю жизнь) счастье и
восторг того мгновения. И всю жизнь был благодарен Белинскому. Читая "Бесы"
Достоевского, это необходимо помнить. Без этого нельзя понять "Бесы".
Лабораторный препарат и его художественное исследование и реальные люди, в
которых он умел видеть и любить целое! Он был страстно влюблен в нигилистку
и революционерку А.В. Корвин-Круковскую, сестру С. Ковалевской. Это тоже
была любовь к целому -- живой женщине, а не к препарату нигилизма.
Достоевский -- бог Солженицына. Но Солженицын злобно ненавидел А.Т.
Твардовского, несмотря на то, что Твардовский сделал для него гораздо
больше, чем Белинский и Некрасов для Достоевского: Некрасов просто напечатал
в "Современнике" повесть Достоевского, а Твардовский самоотверженно, можно
сказать -- героически, боролся с властью за разрешение на публикацию романа
"Раковый корпус", потерял в этой борьбе свое главное в жизни детище --
"Новый мир" и вскоре после этого умер. Ни гения Достоевского, ни его
благородства в "Великом писателе Земли Русской" нет.*) В. Я. Лакшин в своих
воспоминаниях об Александре Трифоновиче пишет, как Твардовский раздраженно
сказал ему о Солженицыне -- "нельзя же так упорно ненавидеть!" (цит. по
памяти).
Возвращаясь к Достоевскому: гениальный писатель не может, по-моему,
быть ни бесполезным, ни вредным. Психологическое исследование Достоевским
того разрушительного влияния, которое могут оказать на человека крайности
революционной борьбы, очень важно для человечества и, прежде всего, для
самих революционеров. Только с помощью этого исследования можно полностью
понять загадочное поведение революционеров-большевиков в тридцатые годы -- и
палачей, и их жертв. Эти психологические загадки ждут своего Достоевского
для их разъяснения. Думается, что он уже родился -- дистанция в 60-70 лет
дает на это надежду.
Мне кажется тайна скрыта в неясности границ между словами: "Можно,
Нужно, Нельзя, Необходимо". "Во имя революции можно все!" -- это максима
большевиков, несмотря на то, что они понимали опасность и официально от-
_______________
*) Эти строчки написаны за три года до смерти А.И. Солженицына. Их надо
было бы убрать, если бы не то, что они типичны для борьбы в наше время.
Западники и славянофилы умели уважать и ценить друг друга. Почвенники и их
противники выражают первобытную злобу и яростное "большевистское" отрицание.
В том числе к тем, кто умер более ста лет назад. Отношение А.И. к
Твардовскому в этом смысле типично.
вергали формулу Макиавелли -- "Цель оправдывает средства". В пылу
борьбы они об этом не хотели думать. Антитеза этой максиме -- "Пусть все
погибнет, но этого нельзя!" Она выше сил революционеров: "Как это -- пусть
все погибнет?!" Для революционеров это совершенно невозможно. В пылу борьбы
они согласны платить любую цену!
Но есть антитеза, на которую возразить невозможно: "Все обречено на
гибель, если это можно!". После краха якобинской диктатуры и реставрации
Бурбонов, а теперь после краха СССР и дискредитации идей социализма и
коммунизма, этот антитезис получил неопровержимое доказательство. Но задолго
до этого эту истину вскрыл Достоевский.
Только так я могу объяснить сговор палачей с их жертвами: "Во имя
интересов революции вы должны признать, что вы шпионы, вредители, враги
народа! Иначе мир увидит наши разногласия. Это скомпрометирует революцию в
глазах мирового пролетариата, а это означает неизбежное поражение нашей
борьбы". Только единицы нашли в себе силы -- духовные и интеллектуальные,
чтобы не побояться выступить против "своих". Я знаю только о двоих: о
Ф.Раскольникове и Л.Д. Троцком. Конечно, было много других, о которых я
просто не знаю. Они не соглашались. Боролись.
Огромное большинство соглашалось: жизнь ничто в сравнении с Великой
Революцией. Даже их собственная жизнь. Что уж говорить о тех, кто не был
членом "ордена" большевиков, таких как И. Мандельштам, Д. Лихачев и др.?
Они-то были "виноваты"(!) -- не состояли в "ордене".
Таково значение идеологии. Так далеко -- в бездну -- может она завести.
Это -- с прямопротивоположных позиций доказали в XX в. национал-социализм и
большевизм. Очевидно, как важно быть осторожным с этой материей. Идеалы
социализма повержены! Сторонников у него почти не осталось, а противники
торжествуют на всех фронтах! Так кажется. Но думаю, что это не так. Это еще
не конец.*) Это не означает, что социализм -- бред, что Маркс и Энгельс
сильны только как ученые-экономисты и социологи, что революцию и память о
ней надо опустить в могилу, закопать и поскорей забыть. Из-за краха СССР
капитализм не стал лучше, а его конец не перестал -- сейчас, в 2009 г., это
очевидно -- быть неизбежным. Еще недавно могло казаться, что современный
капитализм разрешает (или начинает разрешать) все проблемы: индустриальное
общество замещается постиндустриальным; растет уровень жизни трудящихся;
средние (благополучные) классы составляют большинство (а как же низшие?);
идеи Маркса о едином мировом хозяйстве реализуются без кровавых и в корне
порочных революционных потрясений путем глобализации.
Глобализация -- главная примета современности. Она заключается в том,
что транснациональные корпорации (ТНК), как это кажется, не нарушая мира,
эко-
_______________
*) Кризис XII 2008 г. привел в движение трудящиеся массы. Во Франции
многомиллионные демонстрации, в том числе под звуки обновленной (не
государственного гимна Франции) Марсельезы, и портретами Маркса, Энгельса,
Ленина(!). Но не Сталина! В Германии снова пишут о великом гении К. Марксе,
гордости немецкого народа!, и читают "Капитал" и др. Еще не вечер!
Капитализм в тупике. Это ясно.
номическим путем сметают границы, проникают во все страны света и
"цивилизуют" их. ТНК около сорока тысяч. Сто крупнейших из них обладают
совокупным капиталом в 1,4 триллиона долларов (в среднем 14 млрд. каждая).
Весь мир летает на их самолетах, ездит на их автомобилях, стирает их
порошками, пользуется их электроникой и программными продуктами, использует
их косметику и фармацевтические препараты и т.д., и т.д., и т.д. "Но их
качество выше! Они лучше!" -- возмущается их покорный потребитель.
Во-первых, это ему внушили путем маркетингового насилия -- рекламы.
Если бы так же "раскрутили" хоть бы наши пельменные, блинные, грузинские
чебуречные или азиатские шашлычные -- чем они хуже гамбургеров и
McDonalds'-ов?
Во-вторых. Если говорить о технике, то развивающимся (не говоря о
слаборазвитых) странам, не хватает (пока!) капиталов, чтобы вкладывать в
научные исследования и проектные разработки, они не имеют возможности
платить сотрудникам таких организаций столько, сколько ТНК платит своим. У
них нет средств для оснащения современным оборудованием своих лабораторий...
Из этих стран происходит "утечка мозгов": бедные их лишаются, богатые --
приобретают, не давая развиваться бедным.
Наконец ТНК проникают во все страны, обладающие природными ресурсами, и
используют их, отнюдь не обогащая доноров. Это реальные проблемы подъема
развивающихся стран, не говоря о слаборазвитых: им нужна помощь!
Казалось бы, именно для этого созданы международные институты:
международный валютный фонд (МВФ), Всемирный банк развития, Всемирная
торговая организация (ВТО), организация экономического сотрудничества и
развития (ОЭСР) и др. Все дело в том, что все эти организации (кроме МВФ)
созданы ТНК, их цель -- свободное продвижение их капитала по всему миру,
естественно, прежде всего, в их интересах. Развивать страны, в которые они
проникают, для них не цель, а побочный эффект. МВФ создан при ООН, но если в
самой ООН принят принцип голосования: одна страна -- один голос, то в МВФ
голосуют как в акционерных обществах -- капиталом. Так США имеют в нем --
20%, а все страны семерки -- 45% голосов. Казалось бы -- это справедливо!
Ведь страны-доноры вкладывают то, что заработано их народами! Но так ли это?
Их ли народами? Точней -- только ли их народами?
Бескорыстная помощь не в природе капитала, но капиталовложения в иные
страны должны быть, как минимум, взаимовыгодны: принося прибыль донорам, они
должны обеспечивать развитие этих стран. Помочь этим странам сократить
разрыв между ними. На деле это не так. В лучшем случае -- не совсем так.
Пропасть, которая разделяет развитые и слаборазвитые, богатые и бедные
страны, не только не сокращается -- она увеличивается.
"Шоковая терапия" Егора Тимуровича Гайдара проводилась под прямым
руководством советников МВФ. Об ее последствиях мы знаем не понаслышке:
развал всех отраслей народного хозяйства, увеличение зависимости от импорта
продовольствия, физический износ оборудования во всех отраслях, в том числе
в городском и железнодорожном транспорте. Отличные военные самолеты
производят на экспорт: для приобретения их для своей армии нет средств.
Появились сверхбогатые, и угрожающе выросло число бедных людей. Зато
выросли, как грибы, банки, "обменники", предприятия торговли и жидкий слой
"среднего класса" -- тех, кто работает, главным образом на них.
То же было в Чили во время диктатуры Пиночета (одно время у нас
восхищались "Чилийским чудом" и его создателем генералом). За 15 лет
"помощи" МВФ, обнищание населения выросло втрое.*) В развивающихся странах
что-то медленно меняется за счет обнищания их населения, а в странах-донорах
быстро растет экономика, и богатеют ТНК: разрыв между ними не сокращается, а
растет как между медленно идущим и быстро бегущим. Внутри развитых стран --
растет разрыв в оплате труда руководства ТНК и рядовых его работников... Это
относится и к США, где к тому же отмечается абсолютное снижение уровня
реальной зарплаты.**)
Между тем современные технологии, в том числе информационные,
автоматизация производства увеличивают реальные богатства современного
общества: растет объем производства самых разных продуктов, с ошеломляющей
скоростью появляются все новые ее виды, в том числе предметы массового
потребления. За счет тех же факторов снижаются затраты на производство --
себестоимость продукции. Это богатство распределяется все с большим
уродством. Дело в том, что ТНК богатеют не только за счет создания реальных
ценностей, но, в еще большей степени, за счет перераспределения прибыли из
сферы производства в пользу торговых и финансовых операций, в том числе в
пользу доходов от спекуляций. Иначе говоря, прибыль, создаваемую в сфере
производства, извлекают спекулянты путем спекуляций. Так, мировая торговля
товарами и услугами растет вдвое быстрей, чем объем их производства. Как это
возможно?! На товарных (фьючерсных) биржах торгуют не самим товаром, а
контрактами на их покупку и продажу. Только 3-5% контрактов завершаются
товарообменом. Остальные -- это спекуляции контрактами на фьючерсных биржах,
которые позволяют игрокам извлекать прибыль, созданную в сфере производства.
В еще большей степени это относится к финансовым операциям -- торговле
валютой и международными ценными бумагами. Известны случаи, когда
предприниматели останавливают процветающее производство, увольняют рабочих,
симулируя банкротство, с единственной целью -- обрушить котировки акций
своих предприятий на фондовых биржах с тем, чтобы скупить их по дешевой
цене, а потом, когда акция закончится, и котировки взлетят -- продать и
огрести, по сути, даровую прибыль. Так предприниматели получают от
финансовых операций прибыли больше, а главное -- легче, чем от самого
производства или его модернизации. В эту пропасть утекает прибыль от
создания реальных богатств, создаваемых интеллектом и трудом.
В декабре 2008 г. в США начался финансовый кризис как результат финан-
_______________
*) См. подробней журнал "Альтернативы", No3, 2002 г. Статья
"Антиглобалистское движение и его перспективы в России".
**) Там же.
совых спекуляций банков в сфере ипотечного кредитования. Эта сфера
глобальная и кризис очень быстро перерос в мировой экономический. Кризисы и
для современного капитализма не новость. Они регулярно повторяются
(предыдущие были в 1992-93 гг., и в конце девяностых), но они имели
локальный характер. Нынешний кризис по своим масштабам близок к Великой
Депрессии -- катастрофе 1929-1934 гг. -- он охватил весь мир и обнаружил
много зияющих пустот в фундаменте экономики. Так обанкротился владелец
одного из крупнейших состояний в мире (63,5·109 дол.), кредитовавший
правительства многих стран. Его состояние оказалось пирамидой, построенной
на пустом месте, аналогичной пресловутой МММ Мавроди в 90-х годах в России.
Мавроди не лгал, говоря, что ему помешали, а он мог бы обогатить своих
акционеров и стать миллиардером. Из ничего! Поражает вот что: публика (те же
акционеры) считают несправедливым конец Мавроди, не видя в этом ничего
зазорного: человек умеет рассчитывать свою игру, как игрок в покер и
зарабатывать -- молодец!
Соседство слов -- "игра" и "работа" говорит об утрате реальных
представлений о том, "как государство богатеет и чем живет, и почему не
нужно золота ему, когда простой продукт имеет". К. Маркса восхищало, что
А.С. Пушкин не просто читал Адама Смита, но адекватно понял сущность
экономики и богатства. В СССР это изучали в курсе политэкономии во всех
институтах и даже в техникумах, знали все или почти все. И это очень важно
не только для понимания того, что такое афера, но и для понимания проблем
современного капитала, который стал не эффективным.
Если прекратить растрату труда и природных ресурсов не только на войны,
но и на непрерывную к ним подготовку -- на вооружения, которые быстро
устаревают -- и их уничтожают; на их научные исследования, разработку
изготовление, хранение и уничтожение -- колоссальная растрата интеллекта и
труда, не говоря уже об экологических бедах и их последствиях, то уже при
достигнутом уровне развития науки и производства вполне можно удовлетворить
в полной мере современные потребности людей, включая быт, здравоохранение,
образование, культуру. Помочь в развитии слаборазвитым странам так, чтобы
(не извлекая выгоду, как это делают ТНК) они встали вровень с развитыми. Для
этого не нужно отдать последнюю рубашку. Нужно только разумно использовать
уже имеющиеся научные достижения, материальные ресурсы и труд, прекратить
спекуляции, которые как пылесос, высасывают труд миллионов, чтобы сделать
невообразимо богатыми тысячи. К этому я еще вернусь в "Заключении". В тексте
русской революционной "Марсельезы" пели: "... голодай, чтоб в игре биржевой
они совесть и честь продавали и глумились они над тобой!" Мнс-ы и их
сообщество над такими словами только смеются. Между тем экономист Д. Тобин
подсчитал масштабы этих доходов, о чем дальше.
Судьба коммунистической идеологии на родине социалистической революции
оказалась трагической. Недавно я случайно увидела фильм "Мы из Кронштадта"
-- такой накал страстей, такое напряжение духовного подъема нельзя
придумать. Но даже, если представить, что это фантазия -- кто стал бы так
сопереживать в то время, когда все это еще было свежо в памяти? Или
"Броненосец Потемкин"? У Фейхтвангера ("Успех") нацистский бонза еще до
победы Гитлера смотрит в кинотеатре этот фильм и заражается возмущением,
когда крупным планом показывают червей, кишащих в мясе, которым кормили
матросов, волнением и, наконец, торжеством, когда восстание удается. Только
правда реальной жизни (в том числе трагическая) может питать подлинное
искусство и вызывать такой глубокий отклик.
Опошление великой трагедии, о чем я уже писала -- самый ужасный и,
простите за тавтологию -- трагический финал коммунистической идеологии. Да,
"От великого до смешного -- один шаг!" Но не от великого до пошлого! Между
ними -- пропасть. Через эту пропасть переползают по прутику только такие
убогие люди, как макашевцы; искажают -- такие искренние коммунисты как
В.Алкснис, и продолжают изучать и развивать во всем мире подлинные
марксисты, такие как редакторы и авторы журналов "Альтернативы", "Свободное
слово" и их единомышленники. Их не так мало. Есть они и в коммунистических и
социал-демократических партиях, но реального влияния на существующую
действительность они не оказывают. Пока. Будем на это надеяться.
Независимо от коммунистического движения, глобализация вызвала в мире
движение антиглобалистов: "... впервые за многие годы снизу(!) возникло
массовое интернациональное движение солидарности, имеющее стойкий
антикапиталистический характер. Именно антикапиталистический, поскольку под
сомнение взята главная причина экономических и социальных потрясений --
свободное хождение капитала".*) Это общественное движение, а не политическая
партия. Характерные черты этого движения в том, что, во-первых,
антиглобалистские организации, входящие в движение, возникают (снизу!) для
решения какой-либо конкретной задачи (см. дальше об АТТАК); во-вторых, самые
разные организации объединяет то, что все они видят угрозу в глобализа-ции
-- в транснациональных корпорациях и их институтах (МВФ, ВТО и т.д.);
в-третьих, все они против того, чтобы судьбы всего мира решали руководители
нескольких самых богатых стран. В этом они видят угрозу своим экономическим
и общедемократическим целям и своему развитию. Прежде чем рассматривать
особенности их организации, рассмотрим, как возникает и меняется
антиглобалистская организация на примере одной из самых крупных -- АТТАК
(аббревиатура, которая в переводе с французского означает: "Действия за
налог Тобина в помощь гражданам"). Американский экономист, лауреат
Нобелевской премии Дж. Тобин подсчитал, что, если обложить минимальным
налогом от 0,01% -- минимум, и до 0,05% -- максимум, все спекулятивные
операции, то будет получена сумма, достаточная для того, чтобы за 10 лет
обеспечить все население земли базисными продуктами питания и минимумом
образования и здравоохранения -- пять десятитысячных максимум 0,0005! АТТАК
_______________
*) "Антиглобалистское движение и его перспективы в России". К. Клеман
(Франция), О. Шеин (Россия), К. Агитон (Франция). Журнал "Альтернативы",
No3, 2002 г., стр. 111. выделено мной -- Е.А.
организовалась во Франции для борьбы за введение этого налога. Позже
они расширили круг своих интересов и занимаются многими проблемами: запретом
офшорных зон (зон, в которых не взимают налогов с капитала), переустройством
принципов работы ВТО и другими проблемами.
Организации АТТАК распространились во многих странах (США, Франция,
Англия, Аргентина, Бразилия, Канада, Бельгия, Италия, Швеция и др.). Они
есть и в России -- в Москве, Ярославле, Нижнем Новгороде, Воронеже,
Новосибирске и др. Есть и в Казахстане. Каждая организация автономна.
Местные комитеты АТТАК разрабатывают свои планы сами, исходя из своих
возможностей и своих приоритетов(!), а национальные -- занимаются
координацией их деятельности. Это пример демократической организации, пример
самодеятельности -- инициативы идут снизу, оттуда, где проблемы очевидны.
Другое направление деятельности АТТАК -- научные исследования. Они
выпускают десятки брошюр о ВТО, ТНК, о финансовых спекуляциях, об офшорных
зонах и проч. Третье направление -- поддержка самых разных инициатив других
организаций АТТАК на местном, национальном и международном уровне. Наконец,
четвертое -- международная солидарность -- обмен информацией, материальная
помощь, международные встречи организаций АТТАК разных стран.
К более радикальным антиглобалистским организациям можно отнести
движение безземельных крестьян в Бразилии и в др. латиноамериканских
странах, которые захватывают пустующие земли и основывают на них
сельхозкооперативы (очень успешные!).
Антиглобалистское движение развивается, что привело к сближению с ним
Международную конфедерацию свободных профсоюзов (МКСП).
Особый интерес представляет характер организации антиглобалистского
движения: каждая организация, входящая в движение (повторяюсь) --
самостоятельна. Их объединяет в Движение то, что все эти (разные!)
организации отвергают глобализацию, господство ТНК и стремятся соединиться в
единую сеть. Особый интерес представляет принцип существования этой сети:
"Он подразумевает, что единой организации нет, что каждая часть сохраняет
самостоятельность, при этом координируя свои действия с другими, обмениваясь
информацией и вырабатывая общую стратегию". Никакого централизма! Важная
отличительная черта движения -- терпимость к самым разным его течениям.
Между тем в анитиглобалистское движение входят очень разные течения: те, кто
хочет только реформировать капиталистическую систему, и те, кто хочет
создать новое, более совершенное общество; те, кто признает только мирные
методы борьбы, и те, кто не исключает радикальные средства; те, кто "за", и
те, кто "против" присутствия в движении бедных слоев населения и бедных
стран и др.
Как же может при таких различиях существовать движение как целое? Все
эти разные течения объединяет общая цель -- борьба против глобализации.
"Проблемы решаются диалектическим способом -- не отрицая противоречия, но
при этом, пытаясь их совместить и "двигаться вперед"*) к общей цели(!). Эта
цель заставляет их искать и находить общие решения.
Терпимость -- удивительное качество антиглобалистского движения,
которое коренным образом отличает его организацию от организации
большевистксой партии, как можно судить по указанной статье и еще больше --
по дискуссии, которая проходила в институте РАН ("философские среды") под
названием "Антиглобализм как он есть". В особенности по докладу и
выступлениям профессора А.В. Бузгалина. Становится понятно, почему движение
имеет широкую социальную базу -- от крестьян до авторитетных ученых, от
молодежи (студенты, рабочие) до вполне зрелых людей, от марксистов до
христианских гуманистов и т.д. Это позволило марксисту А. Бузгалину
предположить, что "... речь идет о попытке шага в новый тип культуры и
идей".**) Меня поразил тот дух свободы, я даже сказала бы -- радостного
чувства свободы, который так выразительно, так ярко передан в выступлении А.
Бузгалина и в ходе этой дискуссии.
"Серьезные люди" типа Е.Т. Гайдара, которого никакие катастрофы не
останавливают и никакие результаты не смущают, или А.Б. Чубайса,
проделавшего серьезный путь от бескорыстного реформатора либерального толка
до вполне современного российского бизнесмена -- относятся к
антиглобалистскому движению как к несерьезному: "Глобализация -- объективный
процесс. Человечество идет к единству!"
И это верно! Это видели почти за более ста пятьдесяти лет до этого К.
Маркс и Ф.Энгельс. Именно они были первыми глобалистами. Они видели единство
интересов мирового капитала и противоположное ему единство, неразрывность
интересов рабочего класса всего мира и выдвинули свой лозунг "Пролетарии
всех стран, соединяйтесь!" То, что этот процесс глобализации капитал
повернул себе на пользу, дела не меняет. Глобализация власти капитала не
может победить потому, что она противоречит интересам населения планеты и
препятствует возможности его (населения планеты) развития. Российские
марксисты, увидевшие в глобализации современную форму противостояния между
трудом и капиталом, называют антиглобалистское движение более точно --
альтерглобалистское: глобализация труда, как альтернатива глобализации
капитала. Не только труда пролетариата (точней -- рабочих), но труда всех,
кто живет на зарплату, зависит от капитала и расплачивается в прямом и
переносном смысле за финансовые спекуляции и кризисы, в том числе своей
свободой и жизнью.
Власти капиталистических стран, по-видимому, тоже не придавали (и не
придают) серьезного значения антиглобалистскому (альтерглобалистскому)
движению, но его масштаб вынуждает их с ним считаться.
Впервые это случилось, когда антиглобадистам удалось сорвать
"Многостороннее соглашение об инвестициях", которое давало ТНК свободу
скупать в
_______________
*) Там же, стр. 112-113. Везде подч. мной -- Е.А.
**) Там же, стр. 152. Подчеркнуто мной -- Е.А.
других странах землю, природные ресурсы, услуги -- на 20 лет (срок
соглашения), фактически выводя их из-под контроля государств, которые это
соглашение подписывали. Антиглобалисты достали и опубликовали
предварительный текст этого соглашения. Поднялся шум, после чего многие
страны (Франция в том числе) отказались его подписать.
В 1999 г. в Сиэтле (США) первая крупная демонстрация антиглобалистов
типа АТТАК сорвала переговоры о свободе торговли услугами (транспорт,
коммунальное хозяйство, образование, здравоохранение, телекоммуникации и
др.). Соглашение включало право ВТО судить о приемлемости тех правил,
которые государства (подписавшие это соглашение) устанавливали для себя.
Такая победа больше не повторялась по простой причине -- после Сиэтла
подобные соглашения стали заключаться в странах, где демонстрации были
запрещены.
Помимо демонстраций формой альтерглобалистского движения являются
всемирные социальные форумы. Они проходили в Нью-Йорке, Порту Аллегри
(Бразилия), Генуе и Флоренции (Италия). На форум во Флоренции съехались
представители самых разных движений (Зеленые, профсоюзы и др.) из многих
стран мира. В том числе профсоюзная и антиглобалистская из России.
Организаторы (всего около 100 тыс. человек) ожидали, что в демонстрации
примет участие тысяч пятьсот человек. Участвовало более миллиона.
Очень важно отметить, что демонстрации антиглобалистов проходят очень
организованно: они возникают снизу, ими никто не командует: никто не бьет
автомобилей, не громит магазины (чего боялись их хозяева), не поджигает
покрышки и пр. Этот новый дух свободы, культуры поражал участников, тем
более, что поведение людей не было следствием чьей-то организующей воли.*)
Оно было свободное.
Выше я писала о том, что в современную эпоху революции, как способ
преобразования общества, по-видимому, невозможны. В приведенных выше словах
А.В. Бузгалина содержится предчувствие новых путей, и новых методов движения
к новому обществу. Субъективное ли это ощущение или в его основе в наше
время заложены объективные факторы? Время покажет.
Маркс жил задолго до постиндустриальной эпохи, но точно ее предвидел,
когда писал, что при коммунизме труд будет свободный, в том числе от
необходимости трудиться ради средств к существованию. Он станет свободным
выбором человека. Это начинает сбываться. Постиндустриальное
автоматизированное производство освобождает человека от тяжелого,
бессодержательного или монотонного труда. Мало того. Меняется характер
организации самого производства: новые технологии позволяют на самом высоком
техническом и
технологическом уровне создавать сложнейшую продукцию на малых и
средних предприятиях, которые кооперируются со многими другими. Когда-
_______________
*) В 2009 г. в Лондоне на саммите двадцати наиболее развитых экономик,
весь мир видел это воочию. Погиб один человек, но не по вине
антиглобалистов.
нибудь предприятия-монстры, на которых работают 200-300 тыс. человек,
да и цеха с 1000-2000 чел. работающих, где люди в процессе труда разобщены,
уйдут в прошлое.
В малых и даже в средних предприятиях характер общения в гораздо
большей степени личностный, товарищеский. Терпимость и уважение к
инакомыслию приобретают гораздо большее значение, наполняются новым
содержанием. Общение становится более человечным. Эти качества в
антиглобалистском движении, в этой связи, приобретают не случайный характер.
Создание общественного движения в форме сети свободных организаций,
координирующих свои действия для достижения конкретных целей, где
нетерпимости противопоставляется терпимость, свобода от ожесточения. Когда
никто никого не подавляет, не изобличает, не уничтожает, наконец,
закономерно. Кто не с нами, совсем не обязательно против нас, если они
разделяют иные взгляды! Это более живое, динамичное, человечное сообщество!
Большевики для руководства революционным процессом, а потом и страной,
создали партию нового типа, в которой основополагающим был принцип
"демократического централизма" -- меньшинство должно неукоснительно
подчиняться большинству. Железная дисциплина! Я уже писала, -- нетерпимость,
даже фанатизм считались достоинством, признаком преданности делу. Это
погубило не только партию, но и ее идеологию.
Кажется парадоксальным, что производство созрело для коммунистического
общества, а коммунистическая идеология и ее носители -- компартии, теряют
свои роль и значение. Но парадокс кажущийся. Такое свободное, терпимое и
широкое движение как антиглобалистское могло возникнуть только в
постиндустриальную эпоху информационных технологий. Наряду с широкими
возможностями капитала уродовать, оболванивать и развращать молодежь,
обучать убивать (как убивают соучеников в школе, растлевают порнографией и
привлекают дешевым потребительством), наряду с этим информационные
технологии открывают возможности свободного общения, обмена идеями,
знаниями, планами, мнениями для людей, имеющих доступ в интернет -- а сейчас
их большинство. В том числе пробуждают интерес и потребность участвовать в
процессе преобразования уродливо устроенного мира. Так что созрело не только
коммунистическое производство, но и идеология коммунистов приобретает новый
характер, новые импульсы и новые возможности -- более свободные.
Так какую же идеологию мы получили?
Возвращаясь в прошлое. Коммунистическая идеология, вопреки сталинизму,
продолжала жить. В шестидесятые годы она пережила подлинный подъем, который
показал, что ее дух не был задавлен, она еще могла развиваться. В
Брежневскую эпоху ее почву подмыло обмещанивание. Об этом подробно написано
в разделе "Как это было". Она сохранялась в эту эпоху, как ставший
традиционным для народа, привычный образ мыслей -- бездумно. Так мне
кажется. Мало кто сознательно и твердо, как младореформаторы, хотел
разрушения советской системы. Но мало кто готов был так же сознательно и
твердо ее защищать. Для этого нужны были условия. Во-первых -- лидеры, как
это было в шестидесятые. Все дело было в том, что лидеры созрели у
разрушителей. Не бог весть какие -- мнс-ы. (Куда им до шестидесятников!)
Зато у них (так случилось, а могло и не случиться!), нашелся мощный
покровитель, к тому же стоящий у власти! А у сторонников обновления
социализма не оказалось ни тех, ни другого.
Когда все это было еще неясно, О. Табаков как-то сказал (на TV), что
т.к. новых лидеров -- это очевидно -- нет, то лидерами предстоит стать им --
его поколению, шестидесятникам! Он был готов! Сейчас и он, и Г. Волчек,
вписались (как многие и многие) в век коммерциализации. Это преображение
было бы даже любопытно наблюдать, если бы не было так больно, и так
безнадежно.
Все созрело, чтобы под напором, система рухнула, а идеология была
отброшена как смятая обертка. Напор сил созрел в крупных центрах (Москва,
Ленинград, Киев и др.), в значительной степени в мещанской среде, жаждавшей
не свободы и демократии, как этого хотела интеллигенция, многотысячными
митингами встречавшая Ельцина, а свободы "жить хорошо" -- как на Западе!
Парадоксально, но на этих митингах мнс-ов, ставших победителями(!), сколько
помнится, слышно не было. Победу им подарили подлинные демократы,
заплатившие за нее нищетой в 90-х годах.
Напор был мощный! Социализм -- больной, изуродованный, но имевший в
своем фундаменте так много прекрасного, рухнул. И увлек за собой
коммунистическое движение на Западе, разочаровавшееся в идеологии, которая
не выдержала проверки жизнью.
Казалось бы, естественным, если бы в СССР возродилась в крестьянской
(интеллигентской) среде идеология социалистов-революционеров (эсэр-ов), а в
рабочей (социал-демократов) -- меньшевиков, на худой конец
буржуазно-демократическая... Ничего подобного! Откуда?! Их с корнями
выдрали, вытравили и давно о них забыли.
Ветром занесло не имевшую в СССР никаких корней идеологию современных
либералов, сторонников глобализации, транснациональных корпораций и их
институтов, которую несчастные мнс-ы, "бернары", вбили в голову Ельцина,
окружившего себя их тесным кольцом. Принеся чудовищные бедствия, эта
идеология провалилась и была отвергнута большинством народа окончательно и
бесповоротно, поскольку их попытка потерпела фиаско.
Коммунистическая идеология, с ее мощным научным фундаментом не может
быть похоронена средствами массовой информации. Она продолжает жить во всем
мире скромной кабинетной жизнью (на университетских кафедрах, в НИИ, в
газетах, в небольших партиях, где ищут новых путей развития в новых,
изменившихся условиях). Она ищет союзников в антиглобалистском движении, она
еще вернется в обновленном виде: ее создали великие умы, которые не умирают
так просто -- их корни в живой почве. Об этом в заключении.
Социал-демократическая идеология в России не стала популярной и не получила
признания, по-видимому, потому, что не выдвинула сильных лидеров, не создала
жизнеспособных партий, о чем уже сказано выше. То, что "Свободная Россия",
объявив себя социал-демократической, получила (и получает -- на выборах в
местные органы 2009 г.) поддержку, несомненно, результат и ее "родственных
связей" с Е.Р. Но это можно понять и так, что среди тех, кто поддерживает
власть, есть приверженцы левых взглядов(!). Самое время вернуться к
идеологии правящей партии.
Как уже говорилось, Е.Р. идеологии не имеет. Кстати, почему? Почему
правящая партия не являет обществу свое лицо? Ведь есть же у ее лидеров,
лидеров страны свои взгляды, убеждения, главное -- цели? Почему они их не
заявляют? Чего опасаются? На ум приходит только одно -- предложи они свою
идеологию в качестве официальной идеологии своей партии, она (партия) ...
распадется -- Единой России на самом деле нет. Образуется несколько партий.
Но ведь так еще хуже! В обществе нет консолидирующей силы, способной
его сплотить, той самой господствующей идеологии, которую разделяет, если не
большинство, то основная активная часть общества, способная объединить
народ. Может быть дело в том, что такой идеологии сейчас просто нет? А
придумать идеологию, которая может стать господствующей невозможно?
Между тем, отсутствие официальной идеологии не означает ее реального
отсутствия -- она присутствует "по умолчанию". Что означает эпитет "Единая"?
Что (как подразумевается) объединяет всех членов этой партии? Ключевым
понятием, думаю, является патриотизм: членов Единой России, объединяет
любовь и преданность России. Но патриотизм не идеология. Патриотизм --
эмоция. Одна из главных и сильнейших, но она не может, а если может, то
только в экстремальных условиях (война, бедствие) объединить людей разных
взглядов и только до момента разрешения ситуации. Патриотизм разный: у
Аракчеева и у декабриста Сергея Муравьева-Апостола, у А.И. Герцена,
издававшего в Лондоне "Колокол", и у Муравьева-вешателя, у П.Столыпина и у
Л.Н. Толстого, который был возмущен наступившей после революции 1905 г.
Столыпинской реакцией, написал гневную статью "Не могу молчать!" и считал,
что Столыпин губит Россию. Наконец, генералы Колчак или Деникин и
М.Тухачевский... Можно продолжать. Все они, наверное, любили Пушкина,
русский язык, московские переулки или русскую золотую осень... Они любили
Россию по-разному и по-разному видели в чем ее благо, но одинаково были
готовы жертвовать и жертвовали своей жизнью ради ее блага. Как декабристы и
Милорадович, как красноармейцы и белогвардейцы.
Нет, ключевое слово не патриотизм, а национализм. Многие искренне
считают, что это одно и то же. Считают даже, что национализм -- высшая
степень патриотизма. Выше я уже писала и о первом и о втором. Национализм
многолик, но можно выделить основные современные его течения. Державники,
империалисты -- сторонники сильного государства, мощной империи. Их можно
разделить (условно) на "красных" и "белых".
Для красных державников Держава -- это СССР и ее неумирающий вождь И.
В. Сталин. Они чтут Сталина за то, что он создал Великую Советскую Державу
(империю), которая должна была разрастись на весь мир и принести ему (миру)
идеалы коммунизма. О том, как они понимают коммунизм и путь его наступления,
я уже написала выше. Они разные. Но общее -- верность "Делу Маркса --
Энгельса -- Ленина -- Сталина". О том, что В.И. Ленин, не говоря уже о
Марксе и Энгельсе, пришли бы в негодование и с отвращением отвергли
Сталинский коммунизм, державники мысли не допускают! Там, в конце, когда
борьба закончится, наступит гармоническое общество. Или не наступит -- все
равно -- оно... справедливое(?). Или какое? Далее: носителем, опорой
коммунистического движения в мире является русский народ: в России
коммунисты победили впервые и стали (так сложилось) опорной силой его
победного шествия в мире. Именно Россия -- могущественная Держава и русский
народ -- ее главная опора должны были победить и победили бы, если бы не
предательство! Кого? Хрущева и пр.
Поколебать это убеждение невозможно. Факты -- ничего не доказывают, они
не имеют никакого значения. Поразительно -- их не видят! Вот эпизод. В 2008
г. в Барнауле КПРФ устроила празднование восьмидесятилетней годовщины
посещения Сталиным в 1928 г. Алтая в связи с тем, что крестьяне взвинтили
цены на хлеб. Устроили инсценировку: Сталин приезжает в Барнаул. Радостная
встреча вождя! Жалобы народа на рост цен на хлеб и на отсутствие твердой
власти(!). Народ обращается к вождю, прося о вмешательстве! Только один
участник действа сказал, что Сталин был тиран. Для остальных, надо полагать,
стало ясно, что последующее раскулачивание было необходимо. Было волей
народа. Какого?! Ведь Россия была крестьянской страной!
Вопрос: почему не инсценировать приезд в село отряда для
раскулачивания: вопли, мольбы, ненависть, аресты... Почему не инсценировать
выселение раскулаченных с Поволжья в Сибирь, может быть на Алтай: приезд
"раскулаченных" в теплушках. Мороз, голод. Гибель. Или голод в том же
Поволжье или в Казахстане, на Украине? Так и вижу Геннадия Андреевича -- как
он говорит о клевете... о необходимости... отрицает и талдычит: великие
достижения там-то и там-то... Но почему так уродливо развивалось народное
хозяйство? Постоянные дефициты товаров народного потребления, техническая
отсталость, пресловутый "квартирный вопрос?"... Ну, на это ответ готов!
Капиталистическое окружение, постоянная угроза... И потом -- Хрущев, Брежнев
не были достойными последователями Сталина.
Бессмысленно спрашивать -- почему же у власти оказывались недостойные?
Наконец -- почему она рухнула? И так просто, так легко? Ответ -- ее предали!
Или: не нашлось такого как Сталин! Сталин был сыном грузинского сапожника.
Он не был русским. Но это не имеет никакого значения -- он был русский
патриот! Главное это!
Белые державники до сих пор тоскуют по Российской империи с царем,
аристократией, сильной и твердой властью, где русский народ занимал свое
законное главное место, рачительно заботясь об остальных народах, где все
было гармонично и прекрасно. Прекрасно было бы вернуть эту страну. В 90-ые
годы об этом даже говорили -- примеривали корону к боковым ветвям фамилии
Романовых, приезжала княгиня Мария Владимировна, мать возможного претендента
на трон -- Георгия. Говорили даже, что Ельцину обещают пожаловать княжеский
титул. Ельцин, по-видимому, не посмел или ему хватило ума понять всю
чудовищность такого поворота: Секретарь Свердловского обкома КПСС, член ЦК
КПСС, его сиятельство князь Борис Николаевич!
Во время войны многие белоэмигранты признали в Сталине своего: он
отказался de facto от интернационализма, стал поднимать русский патриотизм,
призвал церковь.
Сейчас делают жалкие попытки, возрождают дворянское собрание, гордятся
титулами, вытащенными из нафталина. Вот Никита Сергеевич Михалков,
оказывается не только внук художника Кончаловского и правнук великого
Сурикова. Не это главное! Я уже упоминала выше -- оказывается он потомок
Миха'лки(?!), спальничего царя Алексея Михайловича. Советский детский поэт,
автор гимна Советского Союза, Секретарь Правления Союза Писателей СССР (как
таковой, конечно, член КПСС) преследовавший неправильных писателей, Б.
Пастернака в том числе, Сергей Михалков (Миха'лков), оказывается, втихаря,
гордился предком Миха'лкой, единственной заслугой и приметой которого было
родство с Романовыми(!), и, втихаря же, передал эту гордость талантливому и
вполне успешному в СССР сыну Никите.
Н.С. Михалков, привыкший гордиться знатным предком под одеялом, сейчас
гордится им вслух: теперь это стало принято! А вот высказывать
интернационалистические или коммунистические взгляды -- не принято. Тем
более спорить публично на эту тему.
В стране сохранились автономные национальные республики (национальные
округа потихоньку вливаются в области). В этих республиках, конечно, не
громогласно, но фактически расцветает татарский, башкирский, марийский,
чувашский (не говоря уже о чеченском, ингушском и др. кавказских)
национализм. Ликвидировать автономии, начать процесс обрусения, как это
делалось при царизме, где все учились на русском языке -- не решились. И не
решаются. Между тем, отсутствие воспитания духа интернационализма таит
серьезную опасность межэтнических и конфессиональных конфликтов. Только
интернациона-лизм -- воспитание априорного и подлинного уважения и признание
ценности любого этноса, любого народа, его языка, его духа и культуры,
уважения к не- му -- только он залог взаимоуважения, приязни и подлинного
мира в многонациональной стране.
Второе антикоммунистическое и националистическое направление
"почвенников" родилось в среде интеллигенции, вышедшей из деревни. В 60-е
годы они (В. Солоухин, например) были вполне советские. Но уже в 70-х годах
повернули "к почве" -- к деревне, где сохранился в чистоте русский дух,
религиозность, чистота нравов и чувств. Среди них высокоталантливые писатели
-- В.Распутин, В. Солоухин, В. Белов и др. Они, по-видимому, "вышли" из
"Матрениного двора" Солженицына, о котором я уже писала.
Ностальгия по прекрасному, увы, утраченному прошлому не новое явление.
Оно с XVIII в. было в Европе -- тоска по чистоте уходящего феодализма,
рыцарского духа и отторжение грядущего буржуазного мира. И не только
русское. У Чингиза Айтматова, сына коммуниста, погибшего в годы репрессий,
автора "Первого учителя", в повести "Белый пароход", "советскому" Оразкулу
противостоит старик Момун, воплощающий традиционный народный характер.*)
Деревенщики (почвенники) отрицают не только сталинизм, но революцию,
интернационализм и идеализируют прекрасное, чистое прошлое. Это вызывает
сожаление. И недоумение. А как же И. Тургенев, Л. Толстой, А.П. Чехов, не
говоря уже о А. Некрасове, В.Г. Короленко и мн. др., которые писали о
темноте, нищете, невежестве, бедности народа, о зверствах крепостного
права... Они что же, клеветали на свой народ -- цветом и гордостью которого
они были? В отличие от Бальзака, Мопассана или Стендаля -- великих
французов, которые -- это очевидно -- не знали и не интересовались своим
народом, русские классики, начиная с А.С. Пушкина, были глубоко народными и
активно обращались к совести просвещенных классов, требуя от них служения,
помощи и просвещения народа.
Официально национализм как будто осуждается. Скороговоркой. Но на TV в
различных talk-show свободно высказывают свои заветные мысли "патриоты" --
члены националистических партий типа "Родина" и др. Восхваляются цари. Добро
бы Петр Великий и Александр II -- освободитель, при котором, я уже писала,
были проведены (пусть не до конца) великие реформы! Но и Александр III --
миротворец и Николай II, да и Николай I... Когда Николай I умер, А.И.
Герцен, ненавидевший его всем своим существом, был счастлив. А так как он
сангвиник и бурно выражал свои чувства, английские мальчишки, очевидно желая
сделать ему приятное, бежали вслед за ним с криками: "Царь Николай умер!"
Конечно, можно заклеймить Герцена! И воздать хвалу Николаю I. Все можно!
Вопрос в том -- зачем? Это очень серьезный вопрос!
Те, кого Пушкин назвал "чернь", избивают "нерусских" -- таджиков,
кавказцев, чеченцев (а ведь последние россияне!) за то, что они торгуют на
рынках, или в кафе (Кондапога). Убивают, как убили в Петербурге девятилетнюю
таджичку. Скинхедам пеняют за их преступления, а они проводят демонстрации.
Как это возможно? За соучастие в убийстве шести человек в 2009г. весной
судили банду. Главарю (19 лет) дали шесть лет лагеря (по одному году за
одного человека?) под тем предлогом, что в момент убийства ему не было 16
лет. Банда вела себя нагло: сидели развалившись, ничего не боялись!
Пересмеивались.
Движение "Фа" -- фашистов. Они маршируют по улицам с повязками, на
которых что-то вроде фашистских знаков. Их разгоняют. Безмерно радует, что в
ответ в Москве снизу родилось молодежное движение "Анти Фа" -- антифашистов.
Их, как говорят, 300 тысяч -- целая армия. Они активно борются с "Фа", если
власти с ними не могут совладать. Они спасают честь своего народа. Среди
них, сколько я знаю, дочь Е. Гайдара. А хочется написать -- правнучка
Аркадия Гайдара. Но... их тоже разгоняют -- они неформальное движение.
Некоторые патриоты-националисты доходят до патологической истерии --
больно смотреть. Жалкое зрелище. Не стану их называть.
Есть еще одна идеология -- м. б. распространенная шире всех. Для
точности
____________
*) Ч. Айтматов не стал ни националистом, ни коммунистом.
надо оговориться -- она была всегда. Больше! Она -- самая устойчивая.
Это идеология -- мещанство. Но прежде чем говорить о ней, остановимся на
тех, у кого, по моему убеждению -- нет идеологии: на обывателях.
В самом начале Горбачевской перестройки ослабли оковы цензуры, и
освобожденная мысль хлынула в печать. В каком-то журнале, если не ошибаюсь в
"Москве" была напечатана статья известного писателя (помню его фамилию, но
боюсь, что ошибаюсь, и потому не называю ее), где он возмущался тем, что
советская идеология оплевала обывателя: "А кто такой обыватель? Это человек,
который хочет просто "обывать" -- быть, жить. Не бороться, не стремиться к
каким-то химерам. Жить и только" (смысл статьи воспроизвожу по памяти).
Ну, и что здесь плохого?! Плохо то, что это так же невозможно, как не
думать. Попробуйте: ни о чем не думать. Не получается. Плохо то, что
обывателя с пустым местом там, где должны быть его взгляды, убеждения,
пристрастия, ничего не стоит сбить с толку. Свято место, как известно, не
бывает пусто: не сопротивляясь, он примет любые убеждения. Кто-то (кажется
Л. Троцкий) назвал фашизм обществом взбесившихся обывателей.
Солженицынская Матрена вряд ли интересовалась политикой. Тем более
философией. Но у нее были свои твердые традиционные взгляды и представления
о том, что хорошо и что плохо, что можно, а чего, ни в коем случае нельзя.
Традиционные -- значит сложившиеся в народе за тысячелетия опыта:
трудолюбия, доброты, взаимопомощи, порядочности. Это у всех народов, и
отражено в их фольклоре, в песнях, былинах и сказках. Матрена ни в коем
случае не была обывателем.
Александра Матвеевна, мать моей однокурсницы, о которой я писала выше
что она, сама того не подозревая, помогла мне пережить страшное время ("Дело
врачей") -- тоже никак не обыватель. Она, как и Матрена, никого не поучала.
Обе они, скорее всего даже поверили в гнусную инсинуацию в отношении "убийц
в белых халатах". Но это где-то там, далеко. Но то, что перед их глазами они
различают ясно: что хорошо, а что плохо, кто подлый, а кто честный, от кого
надо сторониться, а кому необходимо помочь, кого принять. Одна -- простая
крестьянка, вторая -- простая Иркутская горожанка.
Обыватель -- человек без устоев, без нравственной основы, с убогой
душой. Его ничего не стоит сбить с толку. Он мимикрирует. В обычное время он
живет незаметно. Но во времена, которые испытывают людей, он срывается с
цепи. Его несет туда, куда дует ветер. Сегодня он, вроде законопослушный
работяга, а завтра, с толпой готов убивать иностранца, который посмел
учиться у нас в университете, или инородца -- черного, чужака: "Зачем
приехал? Сиди у себя в Чечне" -- или в Азербайджане, или в Грузии. Или:
"Уезжай в свой Израиль!" как мне в электричке посоветовал сидящий за три
скамейки передо мной. Я задрожала внутренне: "Тебе не нравится жить рядом со
мной?" "Да!" -- ответил он. "Ну так уезжай сам к той самой матери". Я была в
бешенстве, но выговорить к какой именно не смогла. Он не нашел что сказать.
Обыватель не станет просто так, бескорыстно помогать соседу по квартире
или станку. Зачем ему это?
Обыватель находит защитника с неожиданной стороны. Виктор Ерофеев --
образованный, милый, интеллигентный человек. Отнюдь не шутя, он заявляет,
что не понимает, за что? Ну, за что Грибоедов так ненавидит Молчалина?
Маленького человека? Такого Акакия Акакиевича?
Гоголь не восхищался и не умилялся Акакием Акакиевичем. Он жалел его.
Сожалел об его убогой жизни, об его нищете физической и духовной и
сочувствовал ему. "Все мы вышли из "Шинели" Гоголя" означает, что Гоголь
первый, кто обратил взгляд на маленького человека. Пожалел его. Не больше!
Но и не меньше.
Уверена, Ерофееву не импонирует готовность Молчалина "угождать всем
людям без изъятья", включая заодно собаку дворника, "чтоб ласкова была", и
ухаживать за неприятной ему Софьей. Дело совсем не в том, что Ерофеев готов
сочувствовать "малым сим". Нет! Он считает, что Грибоедов оклеветал
"маленького человека", обывателя, который всего-навсего хочет хорошо жить.
Странно подозревать одного из умнейших людей своего, такого богатого
талантами времени, в том, что он не умел видеть или видел то, чего не было и
быть не могло. Скорее всего, все-таки у Ерофеева это протест против
заидеологизированности и он "дует на воду". Тогда почему не упрекнуть
Достоевского за клевету на другого "маленького человека" -- на Смердякова?
Думаю, уверена, что и Грибоедов, и Достоевский видели в своих героях не
бедного, обездоленного Акакия Акакиевича, а обывателя, алчущего стать кем-то
(Молчалин) или чем-то значительным, выдающимся, не таким как все
(Смердяков). Будучи, по сути, ничтожеством, никем, стать центром вселенной
или, по крайней мере, его "вселенной" -- общества. Обыватель Молчалин готов
распластаться, обыватель Смердяков -- восстать против морали, против всего
человечества. Смердяков, искушаемый братом (это главное!) -- взбесившийся
обыватель. Предтеча искушаемых Гитлером обывателей, поверивших, что они
сверхчеловеки -- выше всех уже по факту своего рождения. Они не убивали
себя, может быть, только потому, что их было много, они подпирали друг друга
плечами, были частью толпы, массы и могли не задумываться (в отличие от
Смердякова).
Обыватель, именно обыватель -- без убеждений, устоев, цели, смысла --
то пустое место, которое готово чем-то наполниться. "Все позволено", --
говорят ему, и он становится общественно опасным.
Предвижу возражение... Да! И в Красную Армию шел обыватель, наполнялся
верой в новый мир, в котором он станет всем. Потом мог служить и в ЧК, быть
палачом. Обыватель -- нормальный и психически, и умственно человек. Он пуст.
Его можно и нужно наполнить -- мыслями, эмоциями, знаниями. А до этого он
может и убивать, и грабить.
Среди воспитанников А.С. Макаренко, думаю, не выросло обывателей
потому, что им внушили: обыватель -- пустой человек. Это плохо. Убого.
Опасно. Нужно приносить людям пользу, нужно любить и уважать тех, кто живет
и трудится рядом с тобой! Никто не хочет быть убогим.
В другой передаче "Апокриф" Ерофеев обсуждал -- кто такой мещанин.
Искали этимологию этого слова -- польское "място" -- город. Мещанин --
горожанин. Но это слово имеет вполне определенный, давно (до советского
времени) и глубоко исследованный в русской литературе и Н. Лесковым, и А.П.
Чеховым, и М. Горьким, позже -- М. Зощенко смысл.
Обыватель -- сырой материал. Мещанин -- вполне готовый продукт. У него
твердые убеждения, сформированное мировоззрение, система ценностей. Бетонной
крепости и незыблемости этих убеждений можно только позавидовать!
Мне кажется, для мещанина главная ценность -- удобство. Удобная работа
-- неутомительная и выгодная; удобная жена -- недурна собой, а лучше --
красивая, но не слишком, чтоб жить спокойно. Имеет специальность и работает
(а как же? на одну зарплату не проживешь); все делает по хозяйству, не
ссорится, не "возникает" (чудесный, выразительный сленг советских времен, к
сожалению уже ушел, как многие другие), не изменяет мужу, или, на худой
конец, так, чтоб муж не знал. Обратный вариант -- удобный муж: хорошо
зарабатывает и (или) имеет престижную работу (важно для современных мещан),
помогает жене -- там: магазины, уборка, дети, все несет в семью -- а как же?
Не пьет, само собой не изменяет. Это идеал (Такие сокровища надо еще
поискать!). Удобная книга (спектакль, фильм) -- не заумная и обязательно с
хорошим концом, чтоб зря-то не расстраиваться! Жизнь и так полна
переживаний! Для жены -- женские романы (эти записанные мечты тетенек о
любви, которой по-правде не бывает). Для мужа -- боевики, крутые детективы,
истории об успешном бизнесе. Одним словом -- жизнь должна быть удобной. Речь
не об олигархах. Нет! Наоборот! Там свои заморочки -- убьют, посадят... Нет!
Все хорошо в меру. Тихо, мирно. Удобно. За это можно и побороться, если
другого выхода нет. А уж защищать эту жизнь -- это святое.
Друзей у мещанина нет. Но даже если он имеет друга, то в опасной
ситуации от него необходимо отмежеваться: иначе сам пропадешь! А это уже
чересчур. Дружба, как говорится, дружбой... И Бог должен быть удобный --
"чего с нас, малых сих, спрашивать?" Не сильно обременять и требовать.
Конечно, мещанин не штамповка. Это набросок с замшелого мещанина. А он
бывает разный: глупый и очень даже умный, добрый и злой, даже способный на
поступок. В определенных, конечно, пределах. Он может быть труслив от
природы, а может быть очень смелый. От природы.
Мещанство -- не врожденное качество. Это вот именно идеология. Глупый
мещанин абсолютно уверен, что все живут, мыслят и чувствуют так же, как он.
Просто "строят из себя". Он не может вообразить, что могут быть иные люди:
"Э-это философия!" -- отметает он все, что ему чуждо, недоступно, но главное
-- неудобно. Он не может понять -- зачем все это может быть человеку нужно?!
Философия -- синоним пустопорожнего умствования, далекого от жизни. Умный
мещанин проявляет живой интерес и к людям, и к книгам, даже к идеям. К
политике, если она его интересует. Но абстрактно. Пока это ему ничем не
грозит. Действия, поступки -- это, простите, нет! -- непреклонно отстраняет
он все, что грозит ему неудобством.
Мещанин может быть и благородным и подлым. Зависит и от природы и от
обстоятельств. Как сказал М. Светлов в советское время: "порядочный человек
тот, кто делает подлость без удовольствия": жалеет, мучается, ненавидит тех,
кто его понуждает, сострадает жертвам, но... делает! А как иначе?
Мещанин может быть похож на интеллигента: живо интересоваться
литературой, даже философией, любить Гумилева, читать Монтескье. Но это игра
ума (куда денешься, если он есть?), но не более. К жизни это отношения не
имеет. Иначе -- он не мещанин.
У Л. Толстого Левин, мучаясь противоречием между тем, что ждали от
крестьянской реформы и тем, что неожиданно получили, едет к "прогрессивному"
помещику, который заводит хозяйство на английский манер, как мы бы сейчас
сказали "по новым технологиям". Тот живо обсуждает со своими гостями свои
достижения, но когда Левин спрашивает его о крестьянах, которые -- для
Левина это очевидно -- стали после освобождения работать хуже, у помещика в
глазах как бы захлопывается какая-то дверь: он не хочет видеть, знать,
думать о неудобном. Помещик -- дворянин. Может быть знатный. Но по духу он
-- мещанин. Мещанство -- не сословный признак. Это мировоззрение. Идеология.
Неотъемлемая составляющая личности. Отсутствие идеологии -- это тоже
идеология, как уже упоминалось -- идеология обывателя.
Обыватель страшней мещанина. У мещанина есть устои, взгляды. Как бы ни
повернулась жизнь, он трезво видит -- где подлость, где низость, где
жестокость. Он не будет вмешиваться, если это грозит ему неприятностями, тем
более -- бедой, но он знает цену людям и жизни. Как дедушка в "Детстве"
Горького -- "Эх, вы-и-и!", скажет он. Обыватель как перекати-поле.
Конформист. Подует ветер и понесет его куда угодно: в нравственную пропасть,
но может быть и на высоту.
У многих, если не у большинства людей, воспитанных в советское время,
было сложившееся убеждение, что в жизни человека должна быть цель. Ее надо
искать и найти. В ней заключается главный смысл жизни. Смысла и цели жизни
во все времена искали выдающиеся люди. В советское время это занятие
считалось естественным и важным для всех людей. Что в этом плохого? То, что
воспитатели и руководители лицемерно говорили все то, что было положено? Но
грех говорить, что все. У меня были разные учителя: никакие, злобные, оттого
что несчастные старухи, и прекрасные, которых я вспоминаю с благодарностью и
больше -- с нежностью. То же у моего сына. Советская (официальная) идеология
включала такие ценности, как труд на пользу общества, образованность, широту
интересов, культуру и коллективизм.
Можно, конечно, сказать, что это было суесловие. Но это неправда. В
Москве все было выражено ярче: интеллигенция была самым активным,
оппозиционно настроенным к системе слоем общества, но и мещанство было более
махровым. Пруд пруди племянников и племянниц, среди которых обмещанивание
распространялось как ветрянка. Но ведь были еще Сибирь, Дальний Восток.
Меньше -- Урал. Ветрянка там тоже была, но не эпидемия. Может быть, поэтому
люди там не хотят так легко сжигать то, чему поклонялись. Недаром (по кадрам
TV) в Хабаровске, Владивостоке, наверное, и в Иркутске (я в Иркутске не
видела) на прежнем месте оставили памятники Ленина, а в Москве и вокруг --
снесли или перенесли подальше. Там перед крахом не так все прогнило.
Мещанство было всегда. Думаю, оно вечно. Но сейчас, как мне кажется,
оно культивируется, рекрутируется, его признают и уважают. Оно -- опора
общества.
Я отнесла к советской идеологии коллективизм. Кто сейчас над ним только
не издевается. Почему? Его принято смешивать с серостью, уравнительностью,
все под одну линейку, из одной миски деревянной ложкой щи хлебать...
Коллективизм есть в семье. Есть семьи, в которых братья и сестры еле
выносят друг друга, мечтают уехать подальше от родителей. Но есть и другие.
Те, которые Л.Н. Толстой называл "счастливые". "Похожие друг на друга" тем,
что там люди родные по духу. Их соединяет любовь, взаимопонимание,
непреходящий интерес друг к другу, забота и преданность. Но это же в
настоящих коллективах, где людей соединяет общее дело. Одни из лучших
страниц мировой литературы у Л. Н. Толстого: Левин косит вместе с
крестьянами луг. Коллективный труд. Между ними возникает какая-то особая
общность, удовольствие от того как ловко, споро у них получается,
"вместеделанье", желание быть не хуже соседа. Это чувствовал человек (Левин
альтер-эго Льва Николаевича), умевший и привыкший работать один за своим
столом.
Коллективный труд везде -- в минипекарне, в швейной мастерской, в КБ,
рождает самые разные нити, которые связывают людей. В семидесятые годы
социолог в Новосибирске писала о войне, которую начальник большого цеха вел
с группой рабочих-станочников. Несколько человек рабочих, работавших рядом
(но каждый сам по себе) каждые два (или три -- не помню) часа останавливали
станки, кипятили в трехлитровый банке чай и 10 минут вместе пили чай.
Начальник цеха требовал, чтобы они это прекратили. Они упрямо делали
по-своему. Социолог объяснила начальнику, что они устают от своей
изолированности, монотонной работы. Что общение им необходимо. Кстати,
сейчас они бы не посмели, т.к. их просто выгнали бы. В развитых странах
страх так потерять работу ушел в прошлое. Сейчас есть много (десятки)
социологических теорий, которые помогают управленцам (менеджменту)
стимулировать активность рабочих и их сотрудничество с менеджером.
Общение важно всем, кто работает вместе. Когда я захожу на чужую
кафедру, чтобы раздеться перед занятием, мгновенно чувствую, есть здесь
коллектив или сюда забегают на перерыв чужие друг другу люди. В первом
случае мне сразу становится легко и удобно, во втором -- не проходит
неловкость, я спешу уйти.
Когда спускают со стапелей корабль или сходит с конвейера первый
(стотысячный или миллионный автомобиль) -- это праздник и все спешат побыть
на нем. Здесь нет ни грамма формализма или притворства. Социологи называют
это чувством сопричастности: главный конструктор и его шофер, рабочие и
гардеробщицы чувствуют свою сопричастность к чему-то значительному, понимают
друг друга.
Сейчас стало бесспорным, что коллективизм -- плебейское чувство или --
это вообще вымысел; нет никакого коллективизма, одно притворство! Каждый
исходит их своих интересов.
Иное дело индивидуализм. Его тоже, увы, понимают вульгарно, убого:
Индивидуализм -- значит каждый за себя -- без притворства, откровенно.
Каждый отвечает только за себя, работает и получает столько, сколько он
стоит. Он -- личность. Так представляют себе у нас знаменитый английский
индивидуализм в противовес русскому коллективизму.
Во-первых: Ну и что? Да, английский индивидуализм. Национальная
традиция самоуважения и самодостаточности. Да, русский коллективизм. Он был
не чужд Л.Н. Толстому. Этим все сказано. Коллективизм не только круговая
порука в общине, это и взаимопомощь, взаимовыручка. В этом может быть много
доброты, искренности.
У англичан нет потребности в ощущении себя членом коллектива? Думаю,
что это не так. Но если даже так -- на здоровье. А у нас есть традиция,
потребность, самоощущение себя членом коллектива.
А во-вторых. То, как большинство понимает индивидуализм -- примитивно и
совсем не привлекательно. Прочтите, если не читали, стихотворение Р.
Киплинга "Если...", обращенное к сыну. Это гимн к индивидуализму, как его
понимал Киплинг.
Совсем не то, что известное: "Пусть весь мир перевернется, а мне, чтобы
чай пить". В этом индивидуализме -- требования к себе, уважение к другим,
сила, мужество и еще раз -- требования к себе. Коллективизм, пожалуй,
попроще?
x x x
Так же как мещанство, вечна интеллигенция. Когда-то моя институтская
подруга Верочка Бойко нашла у А.И. Герцена слова о том, что интеллигента
отличают обширные знания и привычка мыслить. Нас заворожила эта привычка
мыслить. Теперь, прожив жизнь, я думаю, что обязательна именно она. Что
касается образованности, она важна, очень(!), но не она главное.
Интеллигента отличает терпимость, интерес к людям, к жизни. В семидесятые
годы в ЛФИ (Ленинград), где я защищала диссертацию, на кафедре меня удивило
то, что желая сказать хорошее о человеке, отмечают его доброжелательность.
Доброжелательность -- важная, очень(!) черта интеллигента. Иммунитет к
конформизму -- самостоятельность мнений, независимость: вот мы и вернулись к
привычке мыслить. Независимо от того, кто он -- коммунист, монархист,
анархист, социал-демократ, аполитичный человек -- у интеллигентов много
общего: их нельзя оболванить, склонить к подлости. Иначе они не
интеллигенты. Если наступит то, что Маркс назвал коммунизмом, то само
общество будет воспитывать эти черты: терпимость, доброжелательность,
самоуважение и уважение к людям. Почему, спросите вы? Потому что общество
будет устроено так, что не будет поощрять, даже требовать от человека
бороться за деньги, за благополучие, за власть, за имущество, не будет
разжигать потребительство.
Я вижу как смеется над этими словами... скажем вежливо так -- скептик.
Нет, я не считаю, что коммунизм будет идеальным обществом. В людях
достаточно заложено всего(!), в том числе жадность, трусость, лень,
эгоцентризм и м.б. главный порок -- зависть. Они не исчезнут. Но если сорняк
растет в питательной почве, он вырастает с дерево, а если почва для него
скудная, да если его еще походя вовремя выдернуть, я думаю, что эти уродства
не будут, по крайней мере, довлеть над обществом. Но об этом в "Заключении"
-- мы подошли к нему.
Заключение.
Я начала эту книгу с того, что социализма у нас не было. Добавим: в
окружении рыночных стран быть не могло, даже если бы Россия была самой
развитой страной в мире. Социалистическое общество как переходная ступень к
бестоварному коммунистическому не может существовать изолированно от мира, и
в окружении рыночных стран переход к бестоварному производству невозможен.
В.И. Ленин и другие марксисты-теоретики это знали. Их цель была в том, чтобы
продержаться до наступления революции хотя бы в нескольких развитых странах
Европы. Сложилось так, что они потерпели поражение.
Но великие социальные завоевания были! Возможно ли было их сохранить и
развивать общество под эгидой социалистической власти так, чтобы стать
примером для других стран, потянуть их за собой?
Вначале советская власть была примером, к ней с надеждой было
приковано! внимание всего мира. Ей бескорыстно помогали коммунисты и
демократы других стран. Это длилось до тех пор, пока она не утратила всю
свою привлекательность и не стала символом бесправия, подавления свободы и
потерпела сокрушительный крах, в том числе по этой причине.
Могло ли быть иначе? Были ли альтернативы? Это вопрос, требующий
изучения и анализа множества внешних и внутренних факторов. Но кое-что
очевидно.
Я уже писала что, когда стало ясно, что советская Россия осталась одна,
В.И. Ленин повернул в сторону компромисса с буржуазией: внутренней -- НЭП,
опора на мелкое и среднее предпринимательство, как сказали бы мы теперь, и
внешней -- ввоз крупного капитала из-за рубежа, концессии, необходимые для
восстановления и развития экономики -- индустриализации.
Повторюсь: максимализм, рожденный победой революции, под руководством
Сталина привел к отказу от любых компромиссов: НЭП задушили уже к концу
двадцатых годов, от концессий отказались. Средства для развития взяли из
единственного оставшегося источника -- крестьянского производства, а так как
добровольно отдавать последнее крестьянин не хотел, забирать силой. Это
удалось ценой насилия и террора. Вспомним, как Д.Б. Рязанов мучил студентов,
доказывая им фактами, что якобинский террор был обоснован реальной борьбой
за полное достижение целей антифеодальной революции. То, что ценой террора
это им не удалось, большевикам казалось преодолимым: они верили, что им это
удастся.
Из якобинской диктатуры надо было извлечь совсем другой урок: средства,
которые использовали якобинцы -- зверский террор, погубили их цели -- они
потерпели поражение. Большевики повторили их роковую ошибку. Хотя монархия в
России не была восстановлена, и революция казалось выжила, но социализма не
получилось -- спустя 70 лет наступил крах. Выше я писала, что в ходе
гражданской войны террор был неизбежен, он был обоюдный, но его надо было
своевременно прекратить. Историки проанализируют, когда наступил тот момент,
та точка, когда от него можно и нужно было отказаться в пользу
сотрудничества, реализации завоеванной свободы и терпимости. Вместо того,
чтобы искать и уничтожать врагов, сосредоточить все усилия на привлечении
соратников, союзников или хотя бы попутчиков.
Фанатизм, нетерпимость и жестокость революции отталкивали, и это
понятно. Но великие (неслыханные) социальные завоевания и культурные
начинания -- привлекали! Назову несколько имен.
Академик И. Павлов решительно не принял новую власть, демонстративно
резко выступал против нее, но к 1922 году подобрел к ней и говорил, что
хотел бы увидеть результаты ее усилий. Его счастье, что он не дожил до 30х
годов.
А.С. Макаренко сражался с фанатизмом и узостью дам из наркомпроса (Н.К.
Крупской в том числе), но возможность воспитания детей, оставшихся без дома
и семьи, на новых демократических и коллективистских основах, увлекала и
держала его.
Еще один, поразивший меня, пример. Я читала, как встретили во Франции
детей профессоров с знаменитого "парохода философов": Белоэмигрантские
барышни выражали им свое сочувствие по поводу того ужаса, который им
пришлось пережить в лапах диких большевиков. Дочка, если не ошибаюсь,
Бердяева возражала, что в Москве в полном расцвете МХАТ, родились и
продолжают появляться новые театры, студии, концерты. Новые художники. Ей
было жаль уезжать из Советской России! Таких потенциальных союзников и
сторонников было много. Надо было не отталкивать, а привлекать их, дорожить
их готовностью сотрудничать и прислушиваться к их доводам, к тому, что они
думали и писали. Вместо того, чтобы насилием бороться с религией, можно было
и среди священнослужителей находить союзников, привлекая их близостью
нравственных идеалов коммунизма и христианства, не искоренять религию грубой
силой, а относиться к ней терпимо.
Потрясающий по своей нетерпимости лозунг: "Кто не с нами, тот против
нас" принес неисчислимое зло, оттолкнул тех, кто становился или мог стать
сторонником, и развращал малокультурных, не имеющих нравственного стержня,
сторонников революции и новой жизни.
Выше я писала об ожесточении с обеих сторон в ходе революции. Но после
того как гражданская война окончилась победой, серьезных усилий к миру с
теми, кого называли "попутчиками", всерьез не прилагали. Это психологически
объяснимо, но это было трагической ошибкой.
И все-таки! Главной причиной провала нашего социализма была форма
собственности.*) К. Маркс убедительно доказал, что исторически(!) смена
общественно-экономических формаций связана со сменой форм собственности:
когда они устаревали, падала эффективность производства, возникала
социальная смута, они становились тормозом развития общества. Но на смену
капиталистической частной собственности, ставшей неэффективной, порождающей
общественные конфликты, в СССР пришла не общественная собственность, о
которой писал К. Маркс и Ф. Энгельс, а государственная: хозяйствующие
субъекты в промышленности, сельском хозяйстве, транспорте и др., так же как
в образовании и здравоохранении, собственностью только владели.
Распоряжались ею государственные чиновники. Они решали главные (по
Самуэльсону) вопросы -- "что, как и для кого производить". Чиновники,
оторванные от живого производства, имевшие дело только с плоским отражением
живой жизни в бумагах, не знали ни того, ни тех, кем и чем они
распоряжались. Это приводило к ситуациям абсурда, о которых я писала выше. Я
назвала эту систему системой "перевернутой пирамиды" -- выстроенная как
вертикаль управления сверху вниз, она наталкивалась на сопротивление
реальной жизни. Снизу приноравливались к нелепым командам и правилам, идущим
сверху, и оборачивали их себе на пользу -- "брали свое". Получалось, что
никто всерьез не заинтересован, точней -- не может (даже если хочет) быть
заинтересован в эффективности производства, и потому ее (эффективности) быть
не могло.
Отделение распоряжения от владения и наоборот, владения от распоряжения
-- нелепость. Здесь был корень, из которого неизбежно должна была вырасти (и
выросла!) бюрократическая система, а с ней -- безответственность.
Возникнув, бюрократия начинает функционировать по своим законам.
Социологи доказали, что если организация насчитывает 2000 чел. и более, она
может быть полностью загружена, платить чиновникам премиальные и
сверхурочные за составление, рассмотрение и утверждение планов, отчетов,
приказов и распоряжений и при этом на выходе не давать обществу ничего. Это
в лучшем случае. Повторюсь: мнение о том, что все дело в отсутствии хозяина
абсолютно верное. Выше я пыталась доказать, что хозяином средств
производства в обществе, которое идет к социализму, д.б. трудовые коллективы
-- те кто работает.
Общественная форма собственности не должна фетишизироваться. Там, где
частные сельские хозяйства, магазины, кафе, транспортные средства, даже
научные коллективы, более эффективны, они должны иметь право на
существование. Общественная собственность не самоцель. Она нужна постольку,
поскольку она дает более высокие результаты или открывает новые возможности.
Иначе, зачем она?
Поначалу государственная собственность открыла дорогу совершенно новым
возможностям и направлениям в экономике: впервые был разработан на-
_______________
*) Так же как сейчас "прихватизация" -- главная причина провала
демократического переворота!
роднохозяйственный план (ГОЭЛРО -- план электрификации России), позже
-- планы первых пятилеток, обеспечили рост в СССР в период Великой
Депрессии. Советский экономист Вас. Леонтьев, не согласный с методологией
разработки этих планов в СССР, уехал в США, где через 40 или 50 лет
разработал межотраслевые балансы для Ю.Кореи и стран Юго-Вост. Азии, за что
получил Нобелевскую премию. Может быть стоило учесть его доводы у нас, и
тогда наши планы не выродились бы? Если бы экономическая наука была более
гибкой, не такой заидеологизированной, может быть, он нашел бы внерыночные
или компромиссные методы оценки спроса при разработке отраслевых и
межотраслевых балансов? Но начинал он эту работу у нас.
Я так же уже писала, в те же двадцатые годы экономист В. Канторович
тоже впервые в мире использовал матметоды в экономике: начал строить
оптимизационные модели, которые положили начало оптимизации расхода
материальных, энергетических и трудовых ресурсов. И тоже -- они не нашли
широкого применения у нас (перевернутой пирамиде они были ни к чему). Спустя
многие десятилетия подобные модели создал американский математик-экономист,
за что он получил Нобелевскую премию, а вместе с ним, как первопроходец,
Вит. Канторович. Я уже писала, что он предложил методологию расчета
противозатратных цен, которые имели все основания стать инструментом решения
главной проблемы советской экономики -- повышения ее эффективности. Они тоже
не были востребованы, а в рыночных странах роль формирования цен играют
биржи.
Академик Н.И. Вавилов на базе своего института растениеводства (я о нем
писала выше) развернул по всему Советскому Союзу сеть сортоиспытательных
станций, разрабатывавших районированные сорта семян и снабжавших ими все
сельхозпредприятия. Аналогично в животноводстве -- развернули сеть племенных
хозяйств.
Все это было возможно в масштабах страны только на базе общественной
собственности. Можно продолжать перечень возможностей, которые были, но
эффективно не использовались. Почему?
Бюрократическая система, повторюсь, выросшая на базе государственной, а
не общественной собственности, оказалась невосприимчивой к достижениям
науки, что стало одной из главных причин краха советской системы.
Самостоятельные предприятия, на базе общественной (коллективной
)собственности были бы кровно заинтересованы в инновациях -- от них зависело
бы благополучие их благополучие, в конечном счете -- тире благополучие всего
общества. Это могло стать мощным стимулом развития науки: подлинного спроса
на ее достижения во всех, а не только в оборонных отрослях, где был
заинтересованный хозяин -- государство.
С другой стороны эффективность каждой организации зависит от
эффективности экономики в целом, частью которой она является. Они
взаимозависимы. Это видно на примере современного капитализма: спекуляция в
банковской сфере бьют по предприятиям. Государство и предприятие -- единая
система. Поэтому в социалистической экономике открытость, честный и гласный
учет, глубокий анализ с использованием современных методов, творческое
планирование -- неотъемлимые условия успеха каждой организации, каждой
отрасли и народного хозяйства в целом. Права советской плановой системы не
говорит о порочности этой системы в принципе.
В бюрократической системе можно не отличать поражения от побед -- все
потонет и скроется в бюрократическом болоте.
Общественная собственность, если бы она не была подменена
государственной, могла стать основой подлинной демократией в обществе. При
социализме от демократии зависит гораздо больше, чем при социализме, не
говоря о "нашем" социализме. Потому что он самоуправляемая система.
Несовместимая с бюрократией -- с одной стороны, и невозможна без демократии
-- с другой. Самостоятельными, и, что еще важней, ответственными
хозяйственными и научными организациями командовать невозможно.
В то же время эффективность отдельных организаций зависит от
эффективности экономики в целом, как системы. Они взаимозависимы. Поэтому
открытость, честный, гласный учет и анализ, взаимоконтроль -- т.е.
демократия в управлении народным хозяйством -- неотъемлемые условия успеха и
каждой организации, и народным хозяйством в целом.
В бюрократической системе можно не отличать "поражений от побед" -- все
потонет и скроется в бюрократическом болоте. Общественная собственность,
если бы она не была подменена государственной, должна была стать базой
подлинной демократии в обществе.
При социализме (без кавычек) от демократии зависит гораздо больше, чем
при капитализме, не говоря о нашем "социализме". Почему? Потому что
социальная система на базе реальной общественной собственности --
самоуправляемая система. Гарри Трумэн, став президентом, поставил на
письменном столе табличку с надписью "Больше вину сваливать не на кого". От
активности граждан при социализме, от эффективности их институтов зависит
жизнь общества и каждого его члена: "Больше вину сваливать не на кого --
сами выбирали эту власть". А это может быть так только в том случае, если ее
выбирали всерьез -- законодательную, исполнительную, судебную -- на местном,
региональном и государственном (пока оно сохраняется) уровнях. Выбирали и
контролировали! Свобода формирования партий, общественных движений, свобода
печати, контролирующей власть, свободный суд, свобода волеизъявления,
уличных шествий и забастовок. Это жизненно важно, если общество
самоуправляемо.
"Инициатива наказуема" -- эту истину в СССР сформулировали снизу. При
социализме (без кавычек) инициатива -- основа демократии и наоборот.
Таковы атрибуты социалистической демократии. У нас был шанс. Случилось
так, что мы не сумели его использовать. Потеряли. Насовсем? Неизвестно. Все
еще может быть.
О коммунизме. Сейчас о коммунизме говорят только с иронией, как о бреде
старика Маркса и его друга. О сказочке. Притом глупой, вздорной,
противоестественной -- это самое главное!
Любопытно, что в СССР привычным был вопрос: "Ты веришь в коммунизм?"
Звучало -- как в царствие небесное, в рай на земле. Разница заключалась в
том, что проверить есть, ли рай на небесах, невозможно, в отличие от рая на
земле, в который сейчас больше не верит никто.
И правильно делают. Рая на земле никогда не будет. Хотя бы потому, что
люди не ангелы. Но общество, которое Маркс и Энгельс назвали
коммунистическим, по многим признакам, как ни странно это звучит,
по-видимому приближается. Это объективный вопреки всему(!) идущий процесс.
За прошедшие 130-150 лет общественное производство изменилось
неузнаваемо. Материальная база коммунистического общества уже созрела или
приближается к зрелости.
Если, как рассчитал Д. Тобин (см. выше) максимум пяти десятитысячной
(0,05%) доли прибыли, получаемой только от финансовых спекуляций(!)
достаточно, чтобы за десять лет удовлетворить базовые потребности всего
человечества, очевидно -- уровень развития производительных сил уже сейчас
позволяет обеспечить высокое качество жизни всему населению земли. При
некоторых условиях. Что такое "высокое качество жизни"? И что это за
условия?
Высокое качество жизни включает -- освобождение человека от тяжелого,
изнурительного и вредного, лишенного содержания, отупляющего труда;
экологически чистые продукты питания и воду; комфортабельное экологичное
жилье; удобную, красивую и экологичную одежду; высокое качество доступного
всем образования, здравоохранения и отдыха; подлинную культуру; науку,
служащую на благо общества и его развития: "Можно добавить то, что предвидел
Циолковский: освоение космоса -- околосолнечной системы". Каковы эти
условия? Уже сейчас для решения этих проблем имеются колоссальные ресурсы.
Дело в том, чтобы их использовать во благо общества. И человека!
Остановимся только на трех главных источниках, способных обеспечить
достижение этих целей сегодня.
Первый. Он очевиден для всех -- устранение угрозы войн и глобальных
конфликтов. Колоссальные ресурсы человечество расходует, соревнуясь в
создании все бол