Конева о нанесении вспомогательного удара из района г. Санок силами одного из стрелковых корпусов 4-го Украинского фронта, и пообещал дать соответствующее распоряжение. Просьба передать нам 1-й Чехословацкий армейский корпус, находившийся тогда в составе 4-го Украинского фронта, также была удовлетворена. Попрощавшись с Верховным, Иван Степанович подвел меня к карте и продолжил изложение цели операции. В заключение он поставил армии задачу, которая в целом состояла в том, чтобы выйти на словацкую территорию и соединиться со словацкими частями и партизанами, ведущими борьбу с немецкими захватчиками. Возвратившись в тот же вечер к себе, я рассказал обо всем этом члену Военного совета Ф. И. Олейнику. Затем поставил задачи начальнику штаба В. Ф. Воробьеву, начальникам родов войск и служб. Так мы начали готовить наступательную операцию. К тому времени 38-я армия по-прежнему имела в своем составе три стрелковых корпуса - 52, 101 и 67-й. Ими командовали генерал-майор С. М. Бушев, генерал-лейтенант А. Л. Бондарев и генерал-майор И. С. Шмыго. В составе первого из этих корпусов были три дивизии: 304-я полковника А. С. Гальцева, 305-я полковника А. Ф. Васильева и 340-я генерал-майора Ф. Н. Пархоменко. Корпус генерала Бондарева имел 70-ю гвардейскую, 183-ю и 211-ю стрелковые дивизии, которыми командовали генерал-майор И. А. Гусев, полковник Л. Д. Василевский и подполковник И. П. Елин. В корпус генерала Шмыго входили 140-я (командир генерал-майор А. Я. Киселев), 121-я (командир полковник П. М. Доценко) и 241-я (командир полковник Т. А. Андриенко) стрелковые дивизии. Учитывая минимальный срок, предоставленный для подготовки к наступлению, мы стремились в первую очередь доукомплектовать войска. Одновременно с приемом пополнения ускоренно велось его обучение. Характер боевой подготовки личного состава определялся своеобразием и сложностью, а главное - новизной поставленной нам задачи. Необычным в предстоящей операции был прежде всего горный театр. Он был незнаком и войскам нашей армии, и ее командованию. Все предшествующие три с лишним года войны мы сражались на равнинной местности. Привычными и понятными были степи и леса, где армия сначала умело оборонялась, а затем стремительно наступала и морозной зимой, и в летний зной, и в распутицу, форсируя многочисленные малые и большие реки. Всему этому мы научились. Теперь предстояло приобрести опыт действий в горах. И не на полигонах - для этого не оставалось времени, а в боях с противником. Нас ожидало наступление на юг. А там высились хребты покрытых лесом гор. И чем дальше, тем выше были их вершины, \434\ окутанные дымкой облаков. Казалось, перед нами была невиданная стена толщиной в десятки и сотни километров. Ее не подорвешь, чтобы расчистить себе путь, и тем более не перепрыгнешь. Не могло быть и речи об обходе гор, их нужно было брать ударом в лоб. Ведь к этому и сводился вынужденный характер решений, принятых Ставкой и командующим фронтом. И надо было при любых условиях выполнить поставленную задачу, преодолев для этого и Карпаты и, несомненно, ожидавшее нас упорное сопротивление врага, чья оборона в условиях гор наверняка была особенно мощной. II Горная война! О ней писал еще Ф. Энгельс. Но он говорил о войнах прошлого. А их, разумеется, многое отличало от нашего времени, когда воюющие стороны оперировали миллионными армиями и сплошные линии фронтов пересекали целые континенты. В этих условиях наступательные боевые действия в горах являлись лишь отдельными эпизодами. Опыта их ведения, в частности, в Карпатах, не дала нам первая мировая война. Тогда через эти горы прорвалась только дивизия генерала Корнилова, известного впоследствии в качестве злейшего врага молодого Советского государства. Но и она в районе Ужгорода была окружена и взята в плен противником. Вторая мировая война ничего не прибавила к этому "опыту" до сентября 1944 г., кроме борьбы на Кавказе, где мы вначале оборонялись, а потом перешли в наступление. 4 сентября я получил директиву фронта, в которой задачи, ставившиеся армии, были конкретизированы. Они состояли в следующем: 1. Наступать группировкой в составе шести стрелковых дивизий, 1-го чехословацкого, 1-го гвардейского кавалерийского и 25-го танкового корпусов, усиленной 17-й артиллерийской дивизией прорыва, двумя бригадами PC "M-31", двумя полками PC "M-13". 2. Прорвать оборону противника на участке Непля, Оджиконь, развить наступление в направлении Поток, Дукля, Тылява, Прешов, после чего соединиться с повстанцами на территории Словакии. 3. Для прорыва вражеской обороны иметь в первом эшелоне четыре стрелковые дивизии, а во втором эшелоне - две. Для развития прорыва в дальнейшем использовать кавалерийский, танковый и чехословацкий армейский корпуса. 4. В первый день операции выйти на рубеж Ясло, Осек, Кобыляны, Ивонич, Взянка, во второй - с рубежа Змигруд Новы, Дукля ввести перечисленные выше корпуса и, стремительно развивая наступление, на третий день достичь границы Словакии, на пятый - овладеть ст. Любовня, Сабиновом и Прешовом. \435\ 5. По мере развития наступления организовать прочную оборону справа по рубежу Шебне, Ясло, Осек, Смерековец, Тыляч тремя стрелковыми дивизиями. Охватывая Кросно с запада, свернуть оборону противника влево, в направлении Ясьлиска, и установить взаимодействие с частями 1-й гвардейской армии, которые будут наступать из района Санок на Команьча. Далее командующий фронтом отводил для артиллерийской подготовки два часа, требуя провести ее по методу, который он указал мне лично. О нем я расскажу ниже. Той же директивой было приказано командующему 2-й воздушной армией прикрыть наступающие войска истребительной авиацией и содействовать наступлению штурмовым авиационным корпусом. Итак, нам предстояло наступать через ту часть Карпат, которая называется Восточными Бескидами. Это горная цепь высотой до 700 м, протянувшаяся с северо-запада на юго-восток. Наиболее доступным для движения войск был признан Дуклинский перевал на высоте 502 м, через который проходит шоссе Кросно-Прешов. Здесь много речек и ручьев, вливающихся в конечном итоге в Вислу на севере и Дунай на юге. Их каменистые русла лежат в узких долинах. Даже при незначительных осадках уровень воды в них быстро повышается. Обильные же осенние дожди превращают их в бурные горные потоки, несущие множество камней и начисто сносящие хрупкие мосты. Самыми серьезными водными преградами могли стать для нас реки Вислок, Ясюлька и Ондава. Они не шире 100-150 м, но расположены в узких долинах и глубоких ущельях, увеличивающих трудности форсирования. Картина будет неполной, если не учесть плохо развитую дорожную сеть. На северных склонах Карпат на 10-15 км фронта приходилась одна дорога, а в глубине гор - еще меньше. Шоссе при ширине не более 6 м и крутизне подъема в 10-15o, а местами до 20-30o, могло обеспечить весьма невысокие темпы передвижения войск. Грунтовые же дороги оказались малопригодными даже для гужевого транспорта. Во время дождей они быстро раскисали и превращались в сплошное месиво. Условия театра боевых действий благоприятствовали обороняющемуся противнику. Тем более, что немецко-фашистское командование готовилось любой ценой удержать Восточные Бескиды. Их оперативное значение было чрезвычайно велико. Они прикрывали кратчайший путь из районов Западной Украины и Польши в Восточную Словакию и Венгрию. И нашего удара отсюда гитлеровцы страшились даже позднее, когда войска 2-го Украинского фронта вступили в Венгрию с востока и подошли к Будапешту. Гитлеровское командование заблаговременно создавало прочную оборону в Восточных Бескидах. По его приказу две словацкие дивизии еще в мае 1944 г. начали здесь инженерные работы. \436\ Наиболее сильная полоса создавалась вдоль Главного Карпатского хребта, но к августу она не была полностью готова. Поэтому отступавшие немецко-фашистские войска заняли другой рубеж - в предгорьях Карпат, на линии Гоголув, левый берег р. Вислок, Кросно, Беско, Санок. Здесь и проходил теперь передний край главной полосы обороны противника, которую он продолжал усиленно укреплять. К началу нашего наступления она состояла из двух позиций. Первая включала систему опорных пунктов, оборудованных на выгодных в тактическом отношении высотах и в крупных населенных пунктах. Промежутки прикрывались на отдельных участках траншеями в две-три линии, соединенными ходами сообщения и проволочными заграждениями в один-два кола. В сильный опорный пункт был превращен г. Кросно, являвшийся крупным узлом дорог. Враг опоясал его сплошной траншеей, подступы на важных направлениях заминировал, улицы перекрыл баррикадами. В подвалах каменных домов были установлены пулеметные гнезда, отдельные дома и перекрестки заминированы. Широко использовались "сюрпризы" из мин и фаустпатронов. Прочно укрепили гитлеровцы и район населенных пунктов Беско и Сенява, находившихся на левом фланге нашей армии. Они прикрывали горные проходы, ведущие во фланг и тыл кросненской группировки. В 8-15 км от переднего края в конце августа начались работы по оборудованию второй полосы обороны. Она проходила по северным склонам горного хребта. Здесь, на высотах, и были оборудованы опорные пункты, состоявшие из отдельных окопов и траншей. Наконец, был еще и промежуточный рубеж, для создания которого гитлеровцы согнали местное население. Он тянулся в 16-20 км от переднего края главной полосы обороны, по линии Ясло, Змигруд Новы, Лыса Гура, Дукля и далее на юго-восток. Все эти населенные пункты были превращены в сильные узлы обороны. Наиболее мощный из них находился в населенном пункте Дукля. Он-то и прикрывал шоссе, ведущее на одноименный перевал через Карпаты. Устойчивость обороны в значительной степени усиливалась условиями горно-лесистой местности, о которых уже сказано. Шоссе и основные грунтовые дороги, вдоль которых должны были двигаться советские войска, противник заминировал, установил деревянные и каменные завалы, а мосты подготовил к взрыву. Характер района предстоящих боевых действий снижал наступательные возможности наших войск. Если же учесть, что войска 38-й армии получили малообученное пополнение буквально накануне наступления, то легко представить возникшие трудности как при подготовке, так и особенно в процессе боевых действий. Уже в ходе операции приходилось учить войска извлекать даже \437\ из таких условий местности выгоды для уничтожения противника и решительного продвижения вперед. Характер местности, усложнявший ведение боя и операции в целом, предъявлял также повышенные требования к организации взаимодействия и управления войсками. Если пехота с пулеметами и минометами могла наступать в любых направлениях и рассчитывать на поддержку и сопровождение полковой артиллерии на конной тяге, то артиллерия средних и крупных калибров на механической тяге требовала дорог с твердым покрытием и с небольшими подъемами. И то, что их не хватало, вело к сокращению возможности маневра, снижало эффективность огня. Даже ведение артиллерийской разведки и выбор огневых позиций превратились в трудные проблемы. О танках и говорить нечего: они могли двигаться только по дорогам и долинам, в основном в колонне. Конечно, все эти трудности стали очевидны для нас в полном объеме уже в ходе операции. Однако основные из них были ясны и перед ее началом. Знали мы и о силах противостоявшего врага. В первых числах сентября на кросно-дуклинском направлении, в полосе 38-й армии, оборонялись 545, 208, 68-я пехотные дивизии и несколько отдельных батальонов, в том числе один из состава 96-й пехотной дивизии, противостоявшей нашему левому соседу - соединениям 1-й гвардейской армии. Все войска противника находились в главной полосе обороны, имевшей глубину 6-7 км. Наиболее плотные группировки враг создал на флангах. Несколько слабее были его силы в центре, где оборонялась 208-я пехотная дивизия. При всем том тактические резервы противника были не так уж сильны, а оперативные заняты подавлением народного восстания в Словакии. Впрочем, не исключалась переброска резервов с соседних участков, расположенных севернее Карпат, где наши войска везде перешли к обороне. Анализ всех обстоятельств привел нас к выводу, что" несмотря на трудности, мы добьемся успеха при прорыве обороны и действиях в глубине. Этому должны были способствовать скрытная подготовка операции, внезапность удара, максимально возможные темпы наступления. В таком духе давал мне наставления командующий фронтом, так думало и командование армии. Однако в действительности все оказалось гораздо сложнее. Но не будем забегать вперед. Обдумывая предстоявшую операцию, я понимал, что выполнение задачи зависело от быстроты разгрома врага в предгорьях Карпат, стремительности удара подвижными соединениями - кавалерийским и танковым корпусами. Мы должны были упредить противника в занятии укреплений Дуклинского перевала, чтобы: своевременно выйти в районы, контролируемые восставшими словаками. Глубина операции равнялась 90 км, и мы должны \438\ были за 5 дней преодолеть это расстояние. Средний темп наступления стрелковых корпусов составлял 18 км, а танкового - до 25 км. В целом темпы были высокие, но реальные и вполне достижимые. Важным звеном плана, облегчавшим его выполнение, являлось предполагаемое встречное наступление 1-й и 2-й словацких дивизий к перевалам Карпатского хребта. Принятое мною решение в соответствии с планом предусматривало двухэшелонное оперативное построение армии: в первом все три стрелковых корпуса, во втором - приданный нам 1-й Чехословацкий армейский корпус. 1-й гвардейский кавалерийский и 25-й танковый корпуса, также прибывавшие в состав армии, предназначались в качестве подвижной группы для расчленения вражеской группировки и стремительного наступления к перевалам через Карпаты. Они, как уже отмечено, должны были вводиться в прорыв на второй день операции. Прорыв обороны противника должны были осуществить все три стрелковых корпуса. На 8-километровом участке фронта на дуклинском направлении сосредоточивалась ударная группировка в составе шести стрелковых дивизий: четыре в первом эшелоне и две - во втором. Там же, в центре оперативного построения армии, располагались штатная и приданная артиллерия и минометы. Их общая плотность должна была составить до 140 стволов на 1 км фронта. После уточнения задачи войскам армии было приказано в первый день операции выйти на рубеж Секлювка-Гурна, Ясло, Ленжины, Ленки, ст. Рыманув, на третий - достичь населенных пунктов Бартне, Радоцина, Кружлова, на пятый - ст. Любовня, Савинов, Прешов, Ганушовце. 52-му стрелковому корпусу генерал-майора С. М. Бушева предписывалось перейти в наступление своим левым флангом - 305-й стрелковой дивизией полковника А. Ф. Васильева в первом эшелоне и 340-й стрелковой дивизией генерал-майора Ф. Н. Пархоменко - во втором. Прорвав оборону противника на фронте иск. Хшонстувка, Байды, корпус должен был выполнить ближайшую задачу - овладеть населенными пунктами Бжезувка, Тарновец. Прикрыть действия этих войск было приказано силами двух стрелковых полков 304-й стрелковой дивизии полковника А. С. Гальцева на участке Опашенка, Непля. Третьим же овладеть Хшонстувкой и Шебне для обеспечения правого фланга 305-й стрелковой дивизии. К исходу первого дня корпусу предстояло ударом с юговостока овладеть г. Яспо и выйти на рубеж Секлювка-Гурна, Ясло, Зажече, Ленжины. В дальнейшем он должен был наступать в общем направлении на Смерековец, Тылич, развертываясь по восточному берегу р. Вислок до Маркушки и далее до Бартне и Смерековца фронтом на запад и северо-запад для прикрытия справа главной группировки армии. При этом генералу \439\ С. М. Бушеву предписывалось 340-ю стрелковую дивизию ввести в бой из-за левого фланга 305-й стрелковой дивизии с рубежа Будзиш, Ящев в направлении Потакувки. 101-й стрелковый корпус генерал-лейтенанта А. Л. Бондарева получил приказ наступать также двумя эшелонами: в первом 70-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора И. А. Гусева и 183-я стрелковая дивизия полковника Л. Д. Василевского, во втором - 211-я стрелковая дивизия подполковника И. П. Елина. Он должен был прорвать оборону на участке высота 276,0, Оджиконь. Ближайшая задача - овладеть рубежом Порембы, Свежова Польска. 211-я стрелковая дивизия вводилась из-за правого фланга корпуса в общем направлении Поток, Поляны. К исходу первого дня войскам генерала Бондарева предписывалось выйти на фронт Токи, Рувне, второго - достичь Ростайни, Цехани, Гуты Поляньской, третьего - овладеть рубежом Здыня Бехеров, Смилно, Дубова. 67-й стрелковый корпус генерал-майора И. С. Шмыго должен был действовать, прикрываясь слева 140-й стрелковой дивизией генерал-майора А. Я. Киселева и 121-й стрелковой дивизией полковника П. М. Доценко на рубеже Спорне, Саночек. Правофланговой же 241-й стрелковой дивизии полковника Т. А. Андриенко предстояло прорвать оборону на участке Оджиконь, Турошувка, обойти с запада и юго-запада г. Кросно и овладеть им. А к исходу дня достичь рубежа Ветшно, Иванич, ст. Рыманув. В дальнейшем корпусу приказывалось наступать в общем направлении на Ясьлиску, нанося удар правым флангом, и к исходу второго дня операции выйти на рубеж Ясьлиска, Суровица, третьего - на линию Мергешка, Вислова, Букова Горка. За его правым флангом предстояло продвигаться в направлении Кросно, Головенки, Дукля 1-му Чехословацкому армейскому корпусу под командованием генерала Кратохвила, назначенному во второй эшелон. Последний с выходом частей 101-го стрелкового корпуса в район Дукли должен был с рубежа Ивля, Ясенка наступать на Тыляву, Ладомирову, Гипальтовце, с тем чтобы к исходу второго для операции выйти к Вилынне, Тыляве, \440\ а к исходу третьего - на рубеж Яркова Воля, Ниж. Свидник. С утра второго дня наступления, с выходом пехоты к населенным пунктам Токи, Ленки, намечалось с рубежа м. Змигруд Новы, Глайске ввести в прорыв 1-й гвардейский кавкорпус. Действуя в общем направлении на Кремину, Бардеву, он должен был к вечеру достичь района Радоцина, Комлоша, Зборов, Никола, а сутки спустя через Бардеву, Тарнов, Малцов выйти к Мушине, ст. Любовня, Плавнице, Русковоле, захватив переправы через р. Попрад. От 25-го танкового корпуса генерал-майора Ф. Г. Аникушкина приказ требовал войти в прорыв одновременно с кавкорпусом, но с рубежа Ивля, Дукля и после выхода пехоты к Ясло, Кобыляны. Он имел задачу нанести удар в направлении Ладомирова, Прешова и стремительным броском к концу того же дня выйти к Выш. Свиднику, Ладомирове, а к концу следующего - в район Слов, Раславице, Копривница и затем овладеть Прешовом. На период прорыва обороны противника приказывалось привлечь всю артиллерию 1-го гвардейского кавалерийского, 25-го танкового и 1-го Чехословацкого армейского корпусов. Исходное положение для наступления войска должны были занять в ночь на 7 сентября. III Таким образом, для подготовки операции войска армии имели, если даже считать с момента моего возвращения с командного пункта маршала И. С. Конева, всего лишь пять суток, а со времени получения директивы фронта еще меньше - четыре дня. Сделать же нужно было много. К тому же выявился ряд дополнительных трудностей. Одна их них заключалась в нехватке танков непосредственной поддержки пехоты, ставшей слабым местом в боевых порядках. Из штатных средств армия имела 12-й гвардейский танковый и 349-й гвардейский тяжелый самоходно-артиллерийский полки, но в них насчитывалось только 22 бронеединицы. Пришлось пойти на вынужденную меру - взять 25 из 86 имевшихся танков и самоходно-артиллерийских установок 25-го танкового корпуса, предназначенного для развития успеха. Но и после этого мы смогли дивизиям первого эшелона дать лишь по 12 танков. Такое количество, если учесть, что каждая из них имела 2-километровый участок фронта, не могло сыграть существенной роли при прорыве вражеской обороны. Чтобы восполнить этот пробел, было решено сформировать в них по два штурмовых батальона. Они должны были после окончания артиллерийской подготовки действовать, впереди боевых порядков, ворвавшись на передний край противника, захватить важнейшие опорные пункты и ликвидировать таким образом возможный разрыв между окончанием артиллерийской \441\ подготовки и началом атаки главных сил. Штурмовым батальонам и были приданы танки непосредственной поддержки пехоты для усиления их огневой мощи. Вообще же бронетанковых войск у нас было мало. Из имевшихся в них в целом 108 бронеединиц 47, как сказано выше, было выделено для непосредственной поддержки пехоты. Таким образом, для развития успеха в глубине оставалось всего 33 танка и 28 самоходно-артиллерийских установок. К этим трудностям несколько позднее добавились и другие, вызванные тем, что штаб 25-го танкового корпуса недостаточно внимательно и четко провел разведку маршрутов выдвижения с исходных позиций. Особые надежды мы возлагали на "бога войны". Советская артиллерия, заслуженно получившая этот титул, полностью оправдала его своими великолепными действиями во всех операциях Великой Отечественной войны. Она вместе с минометами уничтожала живую силу и технику противника, разрушала инженерные сооружения, короче, расчищала дорогу и обеспечивала действия всех остальных наземных войск. Ее залпы воодушевляли пехотинцев и танкистов. И чем чаще они раздавались, чем большие опустошения производили в стане врага, тем быстрее и успешнее советские войска продвигались вперед. И в Карпатско-Дуклинской операции ей была отведена ведущая роль. 82,2% всей имеющейся артиллерии мы расположили на направлении главного удара, большей частью в полосе наступления 101-го стрелкового корпуса. Основная ее масса в период операции была сосредоточена в группах поддержки пехоты и в дивизионных артиллерийских группах. Это должно было обеспечить самостоятельность действий стрелковых полков и дивизий, столь необходимую при наступлении в горно-лесистой местности. Учитывая ограниченное количество дорог, мы только в дивизиях создали противотанковые артиллерийские резервы, предназначавшиеся для отражения контратак танков противника. Во время же артиллерийской подготовки и они привлекались для ведения огня прямой наводкой по целям, выявленным на переднем крае вражеской обороны. Кроме того, в армии были созданы две артиллерийские группы, из которых одна включала все соединения и части реактивной артиллерии, а другая - ствольную артиллерию крупных калибров. Для артиллерийской подготовки привлекалось 1517 орудий и минометов из имевшихся 1724. Артиллерийскую поддержку атаки планировалось осуществить методом огневого вала в сочетании с последовательным сосредоточением огня, ведущегося в течение часа по рубежам, расположенным в 100 м один от другого, всего на глубину 1,5 км. На всю операцию выделялось 2,8 боекомплекта. Неплохо спланировали авиационное обеспечение. Количество самолето-вылетов штурмовиков, бомбардировщиков, ночных \442\ бомбардировщиков и истребителей было определено на каждым день операции. Таким образом, многое давало уверенность в том, что в установленный пятидневный срок армия сумеет преодолеть Карпаты и соединиться со словацкими повстанцами. Залогом успеха должны были стать скрытное сосредоточение войск, внезапность первоначального удара, разгром вражеских войск в тактической зоне обороны и непрерывность наступления подвижных соединений. Верой в успешное выполнение новой задачи были охвачены все воины армии. В тот период мы переживали большую радость по поводу завершавшегося освобождения родной земли. Это чувство дополнялось сознанием предстоявшей нам, как и всей Красной Армии, высокой освободительной миссии в отношении всех порабощенных народов Европы. И потому с особым подъемом была встречена в соединениях и частях весть о том, что первый шаг в этом направлении предстоит сделать нашей 38-й армии. Когда же стало известно, что мы идем на выручку к словацким повстанцам, то еще большее воодушевление охватило войска. Огромную по масштабам и содержанию деятельность в короткий период подготовки к операции развернули политсостав, партийные и комсомольские организации фронта под руководством начальника политуправления фронта генерала С. С. Шатилова. Они сделали все для того, чтобы каждый наш воин знал и понимал сущность предстоящей операции и свою непосредственную задачу. 38-я армия в тот момент находилась в районе, где сходились границы Советского Союза, Румынии, Венгрии, Чехословакии и Польши. Он отличался неповторимым своеобразием политических, национальных, культурных отношений и этнографических особенностей. Там проживали украинцы, венгры, словаки, чехи, поляки. Все они долгие годы были порабощены немецким фашизмом, ненавидели гитлеровцев, вели с ними скрытую и открытую борьбу, но не смогли объединить усилия и самостоятельно добиться освобождения от фашистского ига. \443\ Надо сказать, что это обстоятельство сразу подметили наши воины. Здесь, да и повсюду, где им пришлось сражаться за пределами Родины, они невольно сравнивали порядки и условия в этих местах с великими завоеваниями своего социалистического государства, где мудрая политика ленинской партии, жизненность ее идей сплотили все наши народы в единую братскую семью, сумевшую не только выстоять против сильного и жестокого врага, но и очистить от него родную землю и прийти на помощь другим порабощенным народам. Естественно, возникало множество вопросов, и на каждый из них наши политработники должны были дать ответ. Это уже была не просто политграмота, а глубокое и всестороннее разъяснение величайших преимуществ нашего социалистического строя, во сто крат умноживших мощь Родины - и экономическую, и политическую, и оборонную, давших каждому из нас неиссякаемые силы и для мирного созидания и для разгрома врага. От политработников в эти дни потребовалось также знание истории и общественного устройства стран, на пороге которых мы стояли, раскрытия причин, приведших к тому, что их народы были преданы своими буржуазными правительствами и оказались под пятой гитлеризма. Наконец, стремясь помочь в освобождении народов Европы от гнета германского фашизма, советский воин хотел узнать, какая именно частица этой миссии выпала на его долю. Ответы на все эти вопросы дополнялись тем, что видели вокруг себя наши солдаты и офицеры. Восторженные встречи Красной Армии местным населением лучше всяких слов говорили, что оно видит в ней свою освободительницу, долгожданную и желанную. И каждый советский воин понимал, что здесь он не только солдат, но и представитель Советского государства, носитель идей нового мира, социализма, несущего всем народам освобождение от всяческого угнетения. Это сознание высокого интернационального долга ярко проявилось на митингах, проходивших в частях и подразделениях в канун наступления. Времени для долгих речей не было, и каждый говорил кратко, но с глубокой убежденностью в правоте \444\ нашего дела. Пожалуй, суть всех выступлений можно увидеть в следующих словах рядового Якобца, произнесенных им на митинге в одном из полков 305-й стрелковой дивизии: "Мы должны помочь словацкому народу, чтобы его восстание фашисты не смогли подавить и потопить в крови". Кто-кто, а 305-я стрелковая дивизия хорошо знала, как умеют зверски расправляться гитлеровцы. Здесь хорошо помнили трагический эпизод 18 января 1943 г., в дни Острогожско-Россошанской наступательной операции. 305-я стрелковая дивизия действовала тогда в составе 40-й армии, которой я в то время командовал. Наступление закончилось полным разгромом немецких, итальянских и венгерских войск на Дону южнее Воронежа. Но в ходе боев, конечно, случалось и нашим воинам попадать в опасное положение. Так произошло с группой бойцов 1002-го стрелкового полка 305-й стрелковой дивизии во главе с агитатором полка капитаном И. С. Обловым. Группа успешно выполнила приказ командира, уничтожив вражеские пулеметы, мешавшие продвижению вперед, но вскоре в с. Алексеевке оказалась на пути двух отступавших фашистских полков и была окружена. В ходе ожесточенного боя оставшиеся в живых пять наших воинов уничтожили до 200 гитлеровцев, но, получив тяжелые ранения и израсходовав боеприпасы, были захвачены в плен. На допросе, когда враги потребовали сведений о Красной Армии, капитан Облов ответил: - Коммунист не может стать предателем. Это же повторили все попавшие в плен бойцы. И тогда гитлеровцы разожгли на улице костер и по одному бросили в него раненых воинов. Герои умерли страшной смертью, но ни один из них не стал предателем. Об этом рассказали местные жители через несколько часов, когда фашисты были выбиты из села. Еще тлел костер, на котором погибли верные сыны Родины. Их тела были в таком ужасном состоянии, что среди них однополчане смогли опознать лишь капитана Ивана Сергеевича Облова, уроженца с. Горки Ковровского района Ивановской области. Он работал слесарем, а потом \445\ председателем заводского комитета на московском заводе "Калибр", учился в Промышленной академии, по окончании которой стал парторгом ЦК партии на одном из заводов Москвы. Со дня гибели И. С. Облова и его товарищей прошло почти 20 месяцев. За это время в дивизии появились новые командир полковник А. Ф. Васильев и начальник политотдела подполковник А. Д. Галкин, сменилось и командование полка. Дивизия прошла большой победный путь от Дона до Карпат. И все это время в сердцах се воинов горел неугасимый огонь отмщения за зверски уничтоженных товарищей, за все то горе, что принесли гитлеровцы. Свой счет врагу дивизия вела и здесь, у Карпат. На стене дома, в котором разместился ее штаб, висел транспарант с надписью: "Прочти! Запомни! В этом селе немецкие захватчики расстреляли 52 мирных жителя, угнали в рабство 205 человек..." Искоренить фашизм! - с этой думой готовился к наступлению весь личный состав армии. Солдаты и офицеры делали все, чтобы обеспечить выполнение предстоящей задачи. И хотя не было у них опыта ведения боевых действий в горах и даже не успели они получить необходимое для этого оснащение - вьючный транспорт, носилки, лямки, канаты и т. п., воины армии, охваченные высоким наступательным порывом, настойчиво готовились к новой схватке с врагом. Важное значение для осуществления плана операции имело ожидаемое встречное наступление Восточно-Словацкого корпуса на Дуклинский и Лупковский перевалы. Мы верили, что, появись в тылу оборонявшихся немецко-фашистских войск тридцатитысячный, хорошо вооруженный словацкий корпус, и никакая оборона не устоит против двухстороннего удара. Ведь что касается словаков, то в этой операции им предстояло сражаться за свои коренные национальные интересы. Поэтому даже с учетом того, что этот корпус, по сравнению с советскими войсками, имел меньший опыт ведения боевых действий, можно было не сомневаться, что запланированное взаимодействие помешает немецко-фашистскому командованию своевременно оказать помощь своим войскам в Восточных Бескидах. Следовательно, войска 38-й армии окажутся на перевалах раньше, чем враг перебросит сюда войска с других участков фронта, и это приведет к разгрому противника в короткий срок. Атака войск 38-й армии началась 8 сентября в 8 часов 45 минут. Ей предшествовала 125-минутная артиллерийская подготовка. Непосредственно перед атакой был совершен огневой налет длительностью 15 минут, характеризовавшийся большой плотностью огня в полосе переднего края. Она была достигнута сочетанием удара артиллерии непосредственной поддержки с залпами PC. Чтобы не дать противнику возможности засечь момент перехода от артиллерийской подготовки к атаке пехоты и танков и сопровождению их огнем, треть орудий за две \446\ минуты до этого перенесли огонь с атакуемого рубежа на 100 м дальше, на следующий рубеж. То же самое по мере движения пехоты и танков НПП к рубежу атаки сделала и остальная часть артиллерии. В момент броска к переднему краю весь ее огонь в течение двух минут наращивался на следующем рубеже. Затем все повторялось: орудия и минометы вновь перенесли огонь еще на 100 м в глубину. По этому методу так называемого "сползающего" огня в течение одного часа огневому удару подверглись последовательно 15 рубежей с находящимися там опорными пунктами и скоплениями войск противника. Так наша артиллерия мощной огневой поддержкой сопровождала пехоту и танки, как и планировалось, на глубину 1,5 км. Первую траншею вначале атаковали уже упоминавшиеся восемь штурмовых батальонов с танками НПП. За ними двигались цепи остальных частей дивизий первого эшелона. И спустя час вклинились в оборону противника на 1,5 км. Таким образом, первоначальный удар пехоты с танками и артиллерии был в полном смысле синхронным. Дальнейшее движение атакующих обеспечивалось методом последовательного сосредоточения огня по узлам, опорным пунктам и скоплениям живой силы противника. Далее действия атакующих были не менее успешными. За два с половиной часа боя штурмовые батальоны продвинулись на 6- 8 км и овладели всей первой позицией. В полдень они находились уже за второй позицией главной полосы обороны противника. Во избежание возможных случайностей, способных снизить темп наступления, и учитывая недостаток танков НПП, я еще в первой половине дня приказал командиру 25-го танкового корпуса выдвинуть передовые отряды для поддержки действий дивизий первого эшелона. Одновременно ему было дано указание приступить к выдвижению главных сил корпуса. Начали выдвигаться на исходный рубеж ввода в прорыв также 1-й гвардейский кавалерийский и 1-й Чехословацкий армейский корпуса. Но прорыв осуществлялся успешно только на узком центральном участке фронта наступления армии, где была сосредоточена мощная ударная группировка. На флангах же, имевших слабые силы артиллерии и растянутые стрелковые соединения, которые не обладали достаточными возможностями для прорыва вражеской обороны, успех не был достигнут. Так, на правом фланге 304-я стрелковая дивизия не смогла продвинуться, и потому 305-я стрелковая дивизия вынуждена была развертываться фронтом на запад. Однако она и там к вечеру встретила организованное сопротивление, которое не смогла преодолеть. Лишь введенная в бой командиром 52-го стрелкового корпуса 340-я стрелковая дивизия форсировала р. Ясюльку и продвинулась дальше к югу. \447 - карта; 448\ 67-й стрелковый корпус, действовавший на левом фланге, не смог захватить г. Кросно. Бой за город принял затяжной характер. Корпус же не имел второго эшелона и потому не мог наращивать силу удара. Это лишило нас лучших дорог в полосе прорыва. Выдвигавшиеся корпуса подвижной группы и второго эшелона армии вынуждены были двигаться вслед за первым эшелоном, что привело к перегрузке дорог, к сковыванию маневра. Замедление марша ставило под угрозу срыва план одновременного ввода в сражение указанных корпусов, а это, в свою очередь, грозило потерей темпа развития операции с утра следующего дня. IV В течение ночи обстановка резко ухудшилась. Немецко-фашистское командование опасалось выхода советских войск в районы, контролируемые повстанцами в Словакии, и дальнейшего прорыва в Венгрию. Оно еще надеялось создать новый фронт в Южных Карпатах и остановить войска 2-го Украинского фронта, удержав в своих руках позиции на Балканах и в Дунайском бассейне. Наступление же 38-й армии угрожало не только потерей всего этого, но и захватом коммуникаций находившихся там фашистских войск. Поэтому вражеское командование после первых же донесений о нашем ударе приступило к срочной переброске в полосу наступления 38-й армии значительных сил с других участков фронта. В первый день нашего наступления сюда были спешно направлены 1-я танковая дивизия из района сандомирского плацдарма, 8-я танковая дивизия из района Кракова, 338-й пехотный полк 208-й пехотной дивизии и разведывательный отряд 68-й пехотной дивизии. Две последние части, прибывшие из Словакии, где они сражались против восставших, уже вечером 8 сентября вступили в бой в районе шоссе, идущего на Дуклю. В район прорыва из полосы 4-го Украинского фронта прибыла 75-я пехотная дивизия. Захваченные вскоре пленные сообщили, что она совершила изнурительный марш и на рассвете 9 сентября была введена в бой с задачей отбросить прорвавшиеся части Красной Армии к северу и восстановить положение западнее и юго-западнее г. Кросно. Но это было только начало. Вскоре переброска сил и средств противника приняла еще большие размеры. В связи с этим целесообразно рассмотреть еще один важный вопрос. Явилось ли начало Дуклинской наступательной операции неожиданностью для вражеского командования и как отразилась на темпах нашего наступления переброска резервов? Из всего сказанного выше явствует: да, бесспорно, тактическая внезапность была достигнута. \449\ Тот факт, что противник не ожидал нашего наступления, подтвердила также разведка боем, проведенная накануне наступления во всей полосе нашей 38-й армии и с целью маскировки одновременно во всей полосе 60-й армии. В известной степени этому способствовала и кратковременность подготовки, хотя во многом другом она, разумеется, сказалась отрицательно. Внезапность нашего удара подтвердили и пленные, захваченные в ходе боев. Вот, например, показание обер-ефрейтора 3-й роты 337-го пехотного полка 208-й пехотной дивизии: "Между солдатами все время шли разговоры о том, что русские будут наступать. Ночью было очень неспокойно, все время стреляли пулеметы и орудия. Настроение солдат было напряженным. Но, очевидно, для нашего командования сегодняшнее наступление русских оказалось неожиданным. Я думаю так потому, что никаких серьезных мер за последние дни не было предпринято для отражения этого наступления... Артиллерийская подготовка совершенно ошеломила нас. Я до сих пор не понимаю, как мы остались живы. Из окопа нельзя было поднять головы. Я сказал солдатам из моего отделения, что единственный выход для нас - это остаться в окопе, пока не придут русские, и сдаться им в плен. Один молодой парень не послушал меня и попытался убежать. Наверное, он был убит. Все остальные сдались в плен"{263}. Не берусь утверждать столь же уверенно, что наш удар был неожиданным также и в оперативном масштабе. Дело в том, что фашистское командование держало свои резервы севернее и южнее Карпат в состоянии высокой готовности. Это и понятно. Ибо в результате разгрома немецко-фашистской группировки в Румынии и успешного продвижения наших войск к восточным границам Венгрии можно было ожидать и наступления Красной Армии через Карпаты с целью выхода на Венгерскую равнину. Кроме того, резервы были наготове еще и потому, что они могли срочно потребоваться для подавления Словацкого восстания. Могут вызывать сомнение лишь действия 75-й пехотной дивизии, которая, находясь во втором эшелоне в полосе 4-го Украинского фронта в районе Турка, еще 4 сентября начала выдвигаться к северо-западу от этого города. Но это обстоятельство не дает основания полагать, что фашистское командование имело данные о предстоявшем наступлении 38-й армии и что в связи с этим оно подтягивало названную дивизию в полосу нашего удара. Ибо за первые три дня марша она продвинулась всего на 60 км и лишь 8 сентября, уже после начала нашего наступления, была по тревоге брошена в район прорыва. Это позволяет думать, что первоначально она предназначалась для использования в борьбе с восставшим словацким \450\ народом. Но не будем исходить из предположений. Обратимся к фактам. 75-я пехотная дивизия, возможно, и понадобилась бы фашистскому командованию для боев с повстанцами. Точно так же трудно было бы ему снять с внутреннего фронта в Словакии и перебросить в полосу наступления нашей 38-й армии части 68-й и 208-й пехотных дивизий, не говоря уже о других войсках, если бы... Выше уже рассказывалось о предполагавшемся участии Восточно-Словацкого корпуса в Карпатско-Дуклинской наступательной операции. Поскольку заверения полковника Тальского были учтены командующим фронтом при разработке плана наступления, следовательно, действия названного корпуса являлись одним из важных звеньев замысла операции. Ведь речь шла не более и не менее как о том, что словацкие дивизии ударят в тыл противнику и, захватив оборонительные сооружения на перевалах, окажут существенное содействие вступлению наших войск в Словакию. Что же произошло в действительности? Когда гитлеровцы обрушились на словацких повстанцев, командир Восточно-Словацкого корпуса генерал Малар, забыв свой долг, бросил войска на произвол судьбы и уехал в Братиславу. Более того, он потребовал, чтобы дивизии оставались в казармах, не поддерживая восстание и не предпринимая намеченного наступления к перевалам. Полковник Тальский не пожелал взять на себя командование корпусом и также уехал, не оставив никаких указаний. Все это тотчас же стало известно гитлеровскому командованию, и оно, предприняв наступление на дезорганизованные словацкие дивизии, разоружило их. Первое известие о трагедии Восточно-Словацкого корпуса доставили в штаб фронта руководители партизанских отрядов. Поначалу трудно было поверить в случившееся. Но вскоре сообщение полностью подтвердилось. Что можно сказать о поведении командования корпуса? Впоследствии генерал Л. Свобода, президент Чехословацкой Социалистической Республики и бывший командир 1-го Чехословацкого армейского корпуса в СССР, квалифицировал их действия, как предательство{264}. Трудно с этим не согласиться. Так вражескому командованию удалось устранить из нашего замысла наступательной операции одно из важных звеньев, от которого во многом зависел успех операции. Разоружив Восточно-Словацкий корпус, противник получил также возможность беспрепятственно перебрасывать в полосу наступления 38-й армии свои войска, причем из числа и уже действовавших против повстанцев, и еще только подтягиваемых в район восстания. \451\ Резкое изменение обстановки, происшедшее вечером 8-го и в ночь на 9 сентября, не было известно в тот момент ни командующему фронтом, ни мне. Да, в сущности, лишь очень благоприятное стечение обстоятельств могло помочь нам ночью в горах установить перегруппировку вражеских войск и его мероприятия по организации сопротивления на промежуточном рубеже. Но обстоятельства не благоприятствовали нам в этом смысле, и об увеличении сил противника мы узнали уже в ходе наступления 9 сентября. В этом отношении характерны действия 101-го стрелкового корпуса генерала Бондарева, продвинувшегося 8 сентября глубже других корпусов. Его 70-я гвардейская и 193-я стрелковые дивизии прорвали оборону на глубину 12 км. Встретив к вечеру сопротивление на высотах южнее Хоркувки и Махнувки, командир корпуса предположил, что если гитлеровцы сами не уйдут ночью, то будут легко сбиты утром следующего дня, а потому и не ввел дивизию второго эшелона. То была ошибка. К утру же обстановка еще более ухудшилась, сопротивление не только не ослабло, но и значительно возросло, так как вступили в бой резервы врага. Отсутствие сведений о прибытии последних привело к тому, что их появление не было учтено накануне при постановке армии задач на 9 сентября. Они были сформулированы \452\ следующим образом: решительно продолжая наступление главными силами стрелковых корпусов, обеспечить ввод подвижной группы в прорыв и наращивание удара вторым эшелоном, т. е. 1-м Чехословацким армейским корпусом. Итак, важнейшей задачей второго дня наступления, кроме продвижения стрелковых корпусов, являлся ввод в сражение кавалерийского, танкового и чехословацкого корпусов. Но только первый из них, да и то вначале, действовал успешно. После настойчивых атак при поддержке части сил 183-й стрелковой дивизии он сумел прорваться вдоль дороги к дер. Кобыляны. Казалось, корпус проник в глубину обороны противника. Однако вблизи упомянутой деревни он был остановлен огнем и контратаками. Танковый же корпус, как уже сказано, плохо разведал маршруты движения, и теперь это сказалось. Он задержался на переправах через р. Ясюльку и не смог обогнать пехоту. Не лучшим образом действовал и 1-й Чехословацкий армейский корпус. Его командир генерал Кратохвил еще накануне вечером, когда противник обстрелял шедшую впереди 3-ю бригаду, отправился в следовавшую за ней 1-ю бригаду генерала Л. Свободы и изменил ее маршрут. При этом им не была должным образом проанализирована обстановка. Не дал он и необходимых указаний командиру 3-й бригады. В результате бригады, вступив в бой, поменялись местами, не предусмотренными планом, что не могло не повлиять отрицательно на ввод корпуса в сражение. Генерал Кратохвил не смог организовать должным образом разведку и охранение, не увязал действия корпуса с соседями, от которых мог получить не только поддержку, но и сведения о противнике. В итоге 9 сентября 3-я бригада, подвергшаяся в районе Вроцанка внезапному удару артиллерии и минометов врага, понесла потери. В трудном положении оказалась 1-я бригада. В то время как она готовилась к наступлению, ее войска подверглись нападению частей вновь прибывшей 75-й пехотной дивизии противника, поддержанной большим количеством танков. Последние несколько потеснили бригаду в районе Махнувка. И лишь дальнейшие ее решительные действия позволили восстановить положение. Видную роль в отражении вражеских контратак здесь сыграла артиллерия, поставленная на прямую наводку. Своевременную помощь 1-й чехословацкой бригаде оказали находившиеся поблизости от нее 111-я танковая бригада 25-го танкового корпуса и дивизион капитана Н. Я. Перевозчикова из 623-го артиллерийского полка 183-й стрелковой дивизии. Решительно и смело действовал капитан Перевозчиков. Возглавив группу своих разведчиков, он договорился с танкистами о совместной поддержке чехословацкой пехоты. И вскоре танк с десантом на броне под сильным огнем на большой скорости прорвался к пехотинцам, ведущим бой. Отважная группа \453\ Перевозчикова отбросила вражескую пехоту, уже было успевшую захватить огневые позиции одной из батарей. Отбив три орудия и несколько пулеметов, разведчики во главе с командиром дивизиона открыли огонь по отступающему врагу и нанесли ему значительные потери{265}. Отразив контратаки противника, 1-я и 3-я чехословацкие бригады во второй половине дня с упорными боями продвинулись вперед на 2-3 км, заняв населенные пункты Бубрка и Вроцанка. Участником этих боев был и Мартин Дзур, ныне министр национальной обороны ЧССР. 9 сентября в наступление перешел также 107-й стрелковый корпус генерал-лейтенанта Д. В. Гордеева. Он входил в состав 1-й гвардейской армии 4-го Украинского фронта. Корпус имел задачу ударом в направлении Команьча содействовать наступлению 38-й армии. Он успешно форсировал р. Сан у г. Санок, но продвинуться смог только на 4-5 км. Каждую высоту ему приходилось брать с упорными боями. В тот день все силы 38-й армии втянулись в сражение, которое принимало все более упорный и напряженный характер. К врагу продолжали прибывать новые силы, и он непрерывно \454\ наносил контрудары. Атаки наших войск следовали одна за другой. Но так как бои постепенно перемещались в горы, удобные для обороны, то трудности наступления возрастали. За день войска продвинулись на 2-6 км. Резкого перелома боев в нашу пользу не произошло ни на флангах, ни в районе действий ударной группировки армии. И это несмотря на ввод в сражение подвижной группы и второго эшелона. Более того, темп наступления падал. Соотношение сил менялось в пользу противника. К тому же по мере продвижения вперед фронт армии растягивался. Много сил приходилось выделять для надежного прикрытия правого фланга. Двухдневные бои показали неспособность командиров 25-го танкового и 1-го Чехословацкого армейского корпусов генералов Аникушкина и Кратохвила руководить войсками. Поэтому в ночь на 10 сентября приказами командующего фронтом И. С. Конева они были отстранены от командования. Командиром 25-го танкового корпуса был назначен полковник В. Г. Петровский, 1-го Чехословацкого армейского корпуса - генерал Л. Свобода. В связи с этим вспоминается мне ночь на 10 сентября, Мы с И. С. Коневым стояли у карты боевых действий армии. Когда я доложил об обстановке, он спросил, каково мое мнение о кандидатуре генерала Л. Свободы на должность командира 1-го Чехословацкого армейского корпуса. Вопрос был вызван тем, что командующий фронтом еще мало знал его. Мне же ответить было легко. Я помнил умелые и продуманные действия Л. Свободы в качестве командира отдельного батальона в боевых действиях в марте 1943 г. под Харьковом. Хорошо знал и о том, что он успешно руководил бригадой при освобождении Киева, а затем в районе Белой Церкви. Высокие награды Советского правительства, которыми был отмечен генерал Л. Свобода, также подтверждали, что он полностью заслуживает назначения на должность командира корпуса. Иван Степанович выслушал, задумался ненадолго. И тут же попросил срочно соединить его по телефону с Верховным Главнокомандующим, Когда И. В. Сталин ответил, командующий \455\ фронтом доложил мотивы назначения генерала Л. Свободы командиром корпуса. Верховный одобрил это решение. И немедленно был издан следующий приказ: "1. Командира 1 чак бригадного генерала Кратохвила, как не справившегося с командованием корпусом, не умеющего организовать бой и твердо руководить войсками, освободить от занимаемой должности и отправить в распоряжение Ставки ВГК. В командование корпусом с 6.00 10.9.1944 г. вступить командиру 1 чех. бригады - бригадному генералу Свободе. 2. Командиру корпуса генералу Свободе приказываю навести порядок в корпусе, взять твердо управление войсками корпуса в руки и решительно выполнить боевую задачу. 3. Исполнение донести. Конев. 2.15 10.9.1944 г."{266} Генерал Людвик Свобода, впоследствии выдающийся государственный и военный деятель, президент Чехословацкой Социалистической Республики, показал высокие способности и на посту командира корпуса. V В ходе двухдневных боев войска 38-й армии не смогли прорвать тактическую зону обороны, уничтожить противостоящие войска и развить стремительное наступление к перевалам Карпат. Экстренной переброской войск с других участков фронта врагу ценой больших усилий и жертв удалось затормозить продвижение нашей армии. Мы не перерезали дорогу Ясло-Змигруд Новы-Дукля, и ближайшая цель вражеского командования теперь заключалась в том, чтобы не допустить к ней советские и чехословацкие войска. Ибо это шоссе служило единственной рокадной коммуникацией, связывавшей фланговые группировки 1-й танковой армии противника, и являлось единственным и наиболее удобным путем для маневра и снабжения войск всем необходимым. Тот факт, что для гитлеровцев потеря шоссе означала бы резкое ухудшение их положения и что для нас перехват его стал бы выигрышем, предопределил характер сражения на подступах к нему. Подступы, да и само шоссе стали ареной ожесточенных и кровопролитных боев. Ввиду изменившегося соотношения сил я вынужден был отказаться от постановки глубоких задач на 10 сентября, определив их на глубину 4-8 км. 52-му, 101-му и 1-му Чехословацкому корпусам было приказано овладеть в тот день рубежом шоссе, а 67-му стрелковому корпусу - г. Кросно. Не ставя 1-му гвардейскому \456\ кавалерийскому и 25-му танковому корпусам задачу прорыва в глубину вражеской обороны, я потребовал от них наступать вместе со стрелковыми войсками. Такое решение диктовалось усилившейся угрозой на нашем правом фланге. Туда, как мы уже знали, командование 1-й танковой армии противника перебросило из Словакии части 78-й пехотной дивизии и армейский штурмовой полк, а из полосы 60-й армии - 544-ю пехотную дивизию. Оттуда и исходила теперь угроза срыва нашей наступательной операции. Командующий фронтом утвердил мое решение. В связи с усилением вражеской группировки и ее возросшим сопротивлением он приказал перебросить из своего резерва 4-й гвардейский танковый корпус генерал-лейтенанта П. П. Полубоярова на правый фланг полосы наступления 38-й армии. Утром 10 сентября после 30-минутной артиллерийской подготовки ударная группировка армии возобновила наступление. Но на всех направлениях противник встретил нас сильным огневым сопротивлением и контратаками. Особенно ожесточенными были они на правом фланге армии, на участке 52-го стрелкового корпуса. Только в первой половине дня он отразил 15 контратак. Каждая из них предпринималась силой до полка пехоты при поддержке 10-12 танков и самоходных орудий. Для их отражения пришлось перебросить на правый фланг часть артиллерии, в том числе 1663-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк и все три полка 37-й легкой артиллерийской бригады, а также гвардейские 12-й танковый и 349-й тяжелый самоходный полки. Тревожное это было утро. Легче стало к полудню, когда на правом фланге сосредоточился 4-й гвардейский танковый корпус. Хотя он имел всего лишь 59 танков и 9 самоходных орудий, но его прибытие гарантировало от возможных неожиданностей. Теперь я мог сосредоточить свое внимание на главном направлении, в частности на районе Кобыляны. Кобыляны и несколько других населенных пунктов расположены в узкой долине меж двух хребтов, вершины которых цепью тянутся на запад. В том же направлении течет небольшая речка Ленки. Ближайшие склоны голые, а дальше горы до самых вершин покрыты лесом. Много глубоких, обрывистых оврагов, на дне которых бегут ручьи. Прелестное место, особенно для отдыха! Великолепные виды с вершин! Увы, нам было не до прогулок. В моей памяти эти места остались такими, какими они были в сентябре 1944 г. Моросящий дождь, туман, словно мокрая вата, нависшая над долинами и ущельями. Глинистая почва, раскисшая от дождей и чрезвычайно затруднявшая движение транспорта и людей. Крутые склоны, с которых то и дело соскальзываешь. Вязкая почва, огромными комьями прилипающая к обуви и к колесам. \457\ Здесь и в мирной обстановке с непривычки так просто не пройдешь, особенно к населенным пунктам Баня и Лазы, расположенным на высоких склонах гор. Нашей же ударной группировке пришлось взбираться туда под огнем врага. Ей, если считать по прямой, нужно было продвинуться с боями по вышеописанной местности не менее чем на 5-б км, чтобы достичь шоссе Змигруд Новы-Дукля. Какие нужны слова, чтобы описать мужество и самоотверженность советских и чехословацких воинов, наступавших через хребет! Войска 101-го и 1-го Чехословацкого корпусов с приданными частями кавалеристов и танкистов настойчиво продвигались вперед. Отразив несколько сильных контратак и нанеся врагу тяжелые потери, они теснили его все дальше. Вот уже 101-й стрелковый корпус овладел населенным пунктом Сулистрова. Теперь он наступал вдоль дороги на Дроганову, Глойсце. Оба селения расположены в узкой долине, по которой течет р. Ивелька с притоками. Мосты отступавшие фашисты за собой взрывали. Но не это нам мешало, ведь приходилось форсировать и не такие реки. Главная трудность была в ином. Выбить противника из селения можно было действиями со скатов близлежащих гор. Но для этого следовало сначала захватить вершины, высившиеся по обе стороны населенного пункта. Взбираться же на них с пулеметами, минометами, орудиями и боеприпасами можно было только на виду у противника и под его огнем. Иногда местность позволяла обходить вершины, но все равно мы должны были и с фронта демонстрировать наступление. Так брали наши войска одну за другой горы, хотя каждая из них была в сущности крепостью. Вот когда мы учились самому трудному на войне - бою в горах. Не менее тяжел был путь 1-го Чехословацкого армейского корпуса. Имея задачу нанести удар правым флангом в направлении Палацувки, он под командованием генерала Л. Свободы выполнил ее. Решив использовать успех 183-й стрелковой дивизии, командир корпуса перегруппировал с этой целью 1-ю стрелковую бригаду в район Кобыляны. Оттуда она перешла в наступление и во второй половине дня внезапной атакой овладела населенным пунктом Палацувка. Затем бригада преодолела лес и при поддержке частей той же дивизии захватила высоту 534. Вот как рассказывал об этом впоследствии генерал Л. Свобода. "На рассвете 11 сентября 1944 года завязались кровопролитные бои советских и чехословацких войск с немецко-фашистскими захватчиками. Высота 534 стала свидетельницей чрезвычайно напряженных боев. Здесь нам пришлось испытать и пережить столько, что, пожалуй, никто из оставшихся в живых участников упомянутых боев никогда не забудет этого. ... На гребне высоты и ее склонах - десятки мертвых фашистов. Никто из наших не считал, сколько он уничтожил врагов: \458\ не до того было. Гитлеровцы сопротивлялись отчаянно. Но справедливый гнев и ненависть к врагу удесятеряли силы чехословацких воинов. Стиснув зубы, они шли на штурм высоты, которая казалась неприступной. Обороняющихся становилось все меньше и меньше, но редели и цепи наступающих. С наблюдательного пункта было видно, как чехословацкие воины поднимаются, делают короткие перебежки, падают, поднимаются и снова устремляются вперед. До гребня высоты остается несколько десятков метров. И вот уже первые воины ворвались в траншею противника. Видны лишь облачка от разрывов ручных гранат и мечущиеся в дыму человеческие фигуры. Наконец, высота взята. Кровопролитный бой на мгновение утих"{267}. Много высот в Карпатах. И выше и ниже. Но эта особая, она вошла в историю чехословацкой армии. Находясь в 2 километрах севернее шоссе Змигруд Новы-Дукля, высота 534 господствует над всей долиной, в том числе и над населенными пунктами Дукля, Теодорувка, Надоле и другими. И вот теперь, когда 1-я бригада овладела ею, все движение по шоссе оказалось под контролем ее огня. Гитлеровцы не хотели мириться с этим и с отчаянным упорством контратаковали чехословацкие части. Так роли переменились: теперь фашистам пришлось карабкаться вверх. И они карабкались. Контратаки носили столь ожесточенный характер, \459\ что вершина высоты несколько раз переходила из рук в руки. В один из моментов, когда вершиной владела чехословацкая бригада, ее главные силы спустились в долину и даже захватили Теодорувку и перерезали шоссе, за которое собственно и шла борьба. Но с наступлением темноты противник несколько раз яростно контратаковал, создав угрозу тылу бригады. Пришлось отвести ее на высоту. Напряженность боев достигла предела 12 сентября. Противник подбросил дополнительные силы, обошел вершину и прорвался в тыл, к Палацувке, но смелой контратакой был отброшен на южные склоны высоты. После этого он в течение двух часов предпринял пять контратак, каждый раз силами до полка пехоты с танками и самоходно-артиллерийскими установками. Все они были отражены общими усилиями советских и чехословацких войск. Рядом с 1-й бригадой сражались стрелковый и артиллерийский полки 183-й стрелковой дивизии, танковая и мотострелковая бригады 25-го танкового корпуса, а также один из полков 11-й гвардейской истребительно-противотанковой артиллерийской бригады. Бой при поддержке авиации в конечном итоге завершился тем, что батальон автоматчиков под командованием Героя Советского Союза старшего лейтенанта Сохор закрепился на вершине высоты. В этих боях вновь была скреплена навечно боевая дружба советских и чехословацких воинов. О многих ее проявлениях рассказал в своей книге генерал Л. Свобода. Так, вспоминая об одной из бешеных контратак врага, когда напряженность боя достигла предела, перед гитлеровцами вдруг встала стена огня и дыма от разрывов снарядов советской артиллерии и минометов. Отчетливо послышалось приближающееся русское "ура". Контратака была отбита. А был и такой случай, не забытый Л. Свободой: "Едва мы вошли в траншею на высоте, как вблизи начали рваться первые мины вражеских шестиствольных минометов. Кто-то схватил меня сзади и повалил на дно траншеи. Моя голова ткнулась в глину. На мне лежали два человека, и я не мог даже пошевельнуться. Несколько сильных взрывов, и снова тишина. Как я уже говорил, со мной шли два советских офицера. Когда стали рваться мины, они прикрыли меня своим телом. - Что это значит, товарищи? - спросил я, как только встал на ноги. - Ничего, товарищ генерал. Просто вам нельзя погибать, - ответил советский капитан"{268}. В то время когда чехословацкий корпус вел бой за высоту 534, главные события происходили в 2-3 км западнее, на участке \460\ 101-го стрелкового корпуса. Ему оставалось овладеть опорным пунктом в Глойсце, и шоссе надежно перекрывалось. Это значило, что правый фланг 1-й танковой армии противника отсекался от ее главных сил и подвергался разгрому. 14 сентября после часовой артиллерийской подготовки 70-я гвардейская стрелковая дивизия штурмом овладела опорным пунктом в Глойсце, перехватила шоссе и завязала бой на северной окраине населенного пункта Ивля. Для закрепления успеха туда была послана танковая бригада. Одновременно часть сил той же дивизии совместно с 1-й гвардейской кавалерийской дивизией обходным маневром через горы вышла к населенному пункту Лыса Гура. Но полностью овладеть им они не смогли, так как отстала артиллерия. Все же в итоге в наших руках оказался 3-километровый участок шоссе. Однако нетрудно было предвидеть, что именно сюда, в район Лыса Гура, Глойсце переместится в ближайшие дни центр \461\ решающих боев, которые определят дальнейший ход операции. Вражеский фронт обороны не был прорван, но важнейшая, единственная коммуникация - шоссе Змигруд Новы-Дукля, связывавшая севернее Карпат фланги 1-й танковой армии противника, была перерезана. Положение противника от этого резко ухудшилось, и его изолированная правофланговая группировка могла быть разгромлена без надежды на помощь главных сил 1-й танковой армии. Вражескому командованию, конечно, такая перспектива не улыбалась, и оно поспешно перебрасывало крупные силы к шоссе. 8-я танковая, 78-я и 544-я пехотные дивизии выдвигались к Змигруд Новы из района Ясло. Там они ранее были сосредоточены для удара под основания прорыва в направлении Кросно. Но от этого намерения командование противника отказалось ввиду ухудшения обстановки на шоссе. Район Змигруд Новы был избран для сосредоточения войск, перебрасываемых из-под Ясло, не случайно. Это крупный узел шоссейных дорог Южной Польши. Отсюда идут дороги на север к Ясло, на запад к Горлице, на юг через Лупковский перевал в Словакию. Две дороги вели на восток через полосу наступления 38-й армии и заканчивались у шоссе Кросно-Дуклинский перевал. Одна из них шла через населенный пункт Кобыляны, другая - к Дукле. Важное значение Змигруд Новы учитывалось нами еще при разработке плана операции армии. Мы тогда предусмотрели овладение этим населенным пунктом. Однако взят он не был. Тут особенно дали себя знать последствия предательства командира Восточно-Словацкого корпуса генерала Малар. Когда уже к исходу первого дня наступления в район прорыва 38-й армии стали прибывать вражеские резервы, это привело к срыву выхода 52-го стрелкового корпуса на р. Вислока{269}, а следовательно, и овладения г. Ясло и Змигруд Новы. Последний и в дальнейшем, на протяжении всей Карпатско-Дуклинской операции оставался в руках противника, так как 38-я армия не располагала на правом фланге достаточными силами для овладения им. Нам, напротив, приходилось постоянно заботиться о прикрытии этого фланга, причем мы могли усиливать находившийся там 52-й стрелковый корпус только путем ослабления ударной группировки армии. Что же касается шоссе Змигруд Новы-Дукля, то оно, как мы уже видели, было перерезано и противник стягивал войска для контрудара с целью отбросить нас от него. Кроме вышеперечисленных, в район Змигруд Новы перебрасывались 101-я горнострелковая дивизия из Турка (полоса 4-го Украинского фронта), совершавшая марш через Словакию, а также 1-я и 8-я танковые дивизии, штурмовой полк 1-й танковой армии и \462\ артиллерийский дивизион РГК, имевший на вооружении десять 155-мм самоходных гаубиц. Оборону на Дуклинском перевале заняла 357-я пехотная дивизия, переброшенная из района борьбы против Словацкого народного восстания. Я не сомневался в том, что враг готовит контрудар. И потому, в свою очередь, перебросил к шоссе 162-ю танковую бригаду, 1244-й самоходно-артиллерийский полк и артиллерийские части, в том числе 11-ю гвардейскую истребительно-противотанковую бригаду. Противник не заставил себя долго ждать. \463\ ГЛАВА XIV. ЧЕРЕЗ ДУКЛИНСКИЙ ПЕРЕВАЛ I Середина сентября была отмечена многочисленными контратаками пехоты и танков противника. В течение двух дней враг предпринимал их 30 раз. Но все они были отражены. При этом только в первый день противник потерял 37 танков и самоходных орудий. Наши артиллеристы сражались умело и самоотверженно. Они подпускали танки на 300-400 м и затем наверняка, одним снарядом подбивали их. Следовавшие за танками автоматчики уничтожались огнем ручных пулеметов. Кстати, в те два дня мы испытали все преимущества обороняющихся в условиях горной войны. Гитлеровцы атаковали, но наши воины отражали натиск и поражали их на выбор. Фашистское командование хотело не только оттеснить нас и восстановить движение своих войск по шоссе. Оно стремилось окружить и уничтожить ударную группировку 38-й армии. Для этого контратаки производились не только вдоль шоссе на Дуклю, но и в 6 и 12 км севернее - вдоль шоссе на Кобыляны, Ветшно и в районе Лубно-Шляхецке, где проходила дорога на восток через Хоркувку на Зрецин. Замысел гитлеровцев, как видим, был тщательно продуман. Но его осуществление зависело отнюдь не от них одних. Да и не те были времена. Инициатива принадлежала нам. К тому же наша армия пришла в Карпаты с достаточным боевым опытом, который помог нам разгадать замысел противника, тем более что с подобными намерениями гитлеровского командования приходилось и раньше иметь дело не раз. Наконец, и положение наших войск в результате достигнутых успехов позволяло сорвать планы противника и продолжать решительное наступление. А успехи были уже немалые. Во-первых, мы все же расширили прорыв в сторону левого фланга, и 140-я стрелковая дивизия во взаимодействии с 12-й гвардейской танковой бригадой 4-го гвардейского танкового корпуса очистила от противника Кросно. Это улучшило коммуникации армии. Во-вторых, и между населенными пунктами Лыса Гура и Глойсце в обороне противника была пробита брешь шириной в 2 км. \464\ Здесь надо сказать, что еще за несколько дней до этого, оценив обстановку, я счел необходимым поставить войскам армии активные задачи на продолжение наступления. Решение состояло в том, чтобы прежде всего ввести в прорыв 1-й гвардейский кавалерийский корпус под командованием В. К. Баранова. Этот необычный в подобных условиях маневр, как мне представлялось, должен был застать врага врасплох. Кроме того, я ожидал, что действия кавкорпуса в оперативной глубине обороны противника приведут к дальнейшему улучшению обстановки для 38-й армии. К сожалению, как будет показано ниже, я не учел всех условий, в которых пришлось действовать кавкорпусу. Командующий фронтом одобрил это решение. Надо сказать, что Иван Степанович Конев большую часть времени находился в нашей армии и хорошо видел всю сложность обстановки. Его советы и указания, а также оказываемая им помощь играли весьма важную роль в организации и ведении всей операции. Итак, кавкорпус получил задачу наступать в направлении населенных пунктов Поляна, Кремпна и выйти на дорогу, ведущую в Словакию - в район Зборов. Вслед за ним с целью обеспечения его коммуникаций должна была продвигаться 70-я гвардейская стрелковая дивизия. Расширение участка прорыва было возложено на 25-й танковый корпус, которому для этого предстояло действовать в сторону Змигруд Новы. В ночь на 12 сентября кавалеристы начали движение на юг. Они продолжали его также весь следующий день и ночь. Но сразу же начало сказываться отсутствие хороших дорог. \465\ Вследствие этого корпус не смог провести за собой артиллерию, танки, самоходные установки и обозы. Даже 45-мм пушек, 82-мм минометов и боезапаса к ним удалось взять ограниченное количество. Этот серьезный недостаток, казалось, мог компенсироваться внезапностью наступления корпуса. Но она содействовала его успеху лишь вначале. Так, в первые же два дня корпус проник на глубину до 18 км и вышел на чехословацкую границу. Затем вновь начались осложнения. На этот раз они явились следствием неудачно сложившихся действий танковых и стрелковых войск. 25-й танковый корпус, имевший всего лишь 27 танков, утром 12 сентября перешел в наступление на Змигруд Новы через Лысу Гуру. Но к тому времени там уже сосредоточилась 1-я танковая дивизия противника, изготовившаяся к контратаке вдоль шоссе. Наши танки сорвали задуманный врагом удар по правому флангу армии. Ни в тот, ни на следующий день ни на одном участке фронта противнику не удалось добиться успеха. Все его атаки были отражены артиллерией и 25-м танковым корпусом. Но и последний не смог продвинуться вперед. Напряженность боев здесь, на направлении нашего главного удара, нараставшая с самого начала операции, 14 сентября достигла кульминационной точки. В этот день по участку, где в прорыв вошел 1-й гвардейский кавалерийский корпус, вражеское командование нанесло двухсторонний удар на Глойсце: силами 1-й танковой дивизии с пехотой со стороны Змигруд Новы и силами 8-й танковой дивизии с пехотой со стороны Ивли. Им удалось несколько потеснить малочисленный 25-й танковый корпус и подоспевшую 121-ю стрелковую дивизию, переброшенную из 67-го стрелкового корпуса после взятия Кросно, но еще не закрепившуюся здесь. В результате противник закрыл ранее образовавшуюся брешь и отрезал коммуникации, связывавшие 1-й гвардейский кавалерийский корпус с главными силами армии. Обстановка на направлении главного удара 38-й армии осложнилась. На первый взгляд могло даже показаться, что операция застопорилась и что наступающие выдохлись. \466\ В самом деле, ведь все войска армии втянулись в затяжные бои, фронт наступления растянулся. Ударная группировка была ослаблена также переброской части ее сил для обеспечения правого фланга. Туда в конечном итоге было направлено до 50% сил и средств армии. Но противник продолжал непрерывно перебрасывать резервы в полосу действий нашей армии. К рассматриваемому времени здесь были уже сосредоточены вновь прибывшие из района Радомысль (Польша) главные силы 359-й пехотной дивизии и передислоцированная из района севернее Варшавы 24-я танковая дивизия. Они также были включены в так называемую группу Пюхлера, объединявшую все немецко-фашистские войска в полосе наступления 38-й армии. Их теперь было столько, что если в начале операции мы имели общее превосходство в силах и средствах, то теперь об этом не приходилось и говорить. Наоборот, при равном соотношении численности войск противник имел, например, танков, самоходных установок и пулеметов в два с половиной раза больше, чем мы. Так что же, провал замысла операции? Нет, ни в коем случае. Анализ обстановки говорил о другом. Инициатива принадлежала нам, и советское командование знало, что нужно предпринять в условиях, когда врагу удалось временно изменить в свою пользу разрыв в соотношении сил. По приказу И. С. Конева подтягивались фронтовые резервы и включались по мере необходимости в состав армии. Так, к моменту, о котором идет речь, он передал в мое подчинение 14-ю гвардейскую и 359-ю стрелковые дивизии генерала В. В. Скрыганова и полковника П. П. Косолапова, 4-й гвардейский и 31-й танковые корпуса генерал-лейтенанта П. П. Полубоярова и генерал-майора В. Е. Григорьева. Корпуса имели соответственно лишь 59 и 58 танков. В результате армия по-прежнему обладала необходимыми силами и средствами для выполнения поставленных задач и, в частности, для поиска и реализации нового решения, соответствующего изменившейся обстановке. Из сказанного видно, что угрозы полного срыва нашего наступления не существовало. Другое дело, что обстановка действительно была сложной, напряженной. Причем при сложившемся соотношении сил исход борьбы зависел, пожалуй, от того, какая из воюющих сторон раньше найдет у противостоящих войск уязвимое место и стремительнее нанесет удар. Противник, как мы видим, искал успеха на правом фланге и в центре полосы наступления 38-й армии. Здесь, на участке Луценно, Дукля, и была сосредоточена к середине сентября основная группировка войск противника. Ей противостояли и наши главные силы -ударная группировка армии в центре и весьма значительное количество войск на правом фланге. \467\ В поисках ответа на вопрос, где находится наиболее уязвимое место у противника, мы, естественно, обратили внимание на свой левый фланг, против которого действовали всего лишь две пехотные дивизии - 68-я и 75-я. Главные силы последней оборонялись у Дукли, пытаясь в то же время многочисленными контратаками пехоты и танков с востока захватить занятый нашими частями отрезок шоссе Дукля-Змигруд Новы. Там, к востоку от Дукли, в полосе 67-го стрелкового корпуса, и находилось наиболее слабое звено в обороне противника. Правда, здесь его рубеж проходил по горному хребту, имевшему всего-навсего два узких прохода - севернее Любатувки и южнее Рыманува, где почти исключался маневр войск. Но зато овладение ими и дальнейшее движение на Ясьлиску позволяло выйти в тыл сильной вражеской группировке, сосредоточенной против 101-го стрелкового корпуса. Тем самым мы могли добиться ряда выгод, а именно: расширить прорыв в сторону левого фланга, оказать помощь отрезанному врагом 1-му кавалерийскому корпусу и, наконец, сорвать готовившийся одновременный удар противника со стороны Змигруд Новы и из района Дукли. Так было принято решение перенести главные усилия армии на левый фланг. В боевом приказе войскам ставилась задача нанести удар по вражеской группировке восточнее Дукли, лишенной надежных коммуникаций с главными силами противника, и уничтожить ее. К наступлению из района Врублик-Крулевски в направлении Ясьлиски привлекался 4-й гвардейский танковый корпус, имевший 59 танков и 9 самоходных установок. Он был направлен на левый фланг армии, где должен был действовать совместно со 140-й стрелковой дивизией. Им было приказано отрезать пути отхода войск противника от Дукли на юг, в сторону перевала через Карпаты, разгромить их и захватить Ясьлиску и Тылеву, а в дальнейшем соединиться с 1-м гвардейским кавалерийским корпусом. Выполнению этого замысла должно было способствовать и наступление 1-й гвардейской армии генерал-полковника А. А. Гречко. Она наносила одновременно с нами удар на своем правом фланге у г. Санок сначала одним 107-м стрелковым корпусом, два дня спустя также 30-м, а с 14 сентября и 11-м стрелковыми корпусами. Такое наращивание сил было вызвано тем, что одного корпуса оказалось недостаточно для выполнения задачи. Противник, укрепившийся на высотах и в населенных пунктах, оказывал ожесточенное сопротивление, вследствие чего запланированный темп наступления войск нашего левого соседа не был выдержан. Возможно, в этом сказался и неуспех наступления левофланговых соединений нашей армии в первые дни операции. Впрочем, и на действия последних, в свою очередь, известное влияние оказал медленный темп продвижения правофланговых войск 1-й гвардейской армии. Во всяком случае всю первую неделю операции \468\ действия тех и других велись изолированно. Лишь к 15 сентября, когда они слились в один удар не только по цели, а также по месту и времени, возникли условия для более тесного взаимодействия. II 15 сентября бои разгорелись с новой силой. Одновременно с левофланговыми войсками перешла в наступление наша главная группировка. Однако она встретила ожесточенное сопротивление противника и большого успеха не имела, продвинувшись лишь на отдельных участках фронта на 1,5-2 км. В то же время вражеское командование, явно надеявшееся разгромить наши войска и продолжавшее с этой целью сосредоточивать силы у Змигруд Новы, предприняло наступление в районе Мысповы и к концу дня овладело этим населенным пунктом. В результате ухудшилось положение 1-го гвардейского кавалерийского корпуса. Снабжение его наземным путем прекратилось и теперь осуществлялось только транспортной авиацией. Но (Б тот же самый день мы начали расширять прорыв в сторону левого фланга. 4-й гвардейский танковый корпус генерала П. П. Полубоярова и 140-я стрелковая дивизия генерала А. Я. Киселева, сосредоточившись в районе Врублик-Крулевски, нанесли удар в направлении Рыманува, Ясьлиски. Рыманув они захватили, но прорваться вдоль дороги по узкому ущелью не смогли. Следовательно, выход в тыл вражеской группировки, сражавшейся у Дукли, не был осуществлен. Тогда я приказал генералу П. П. Полубоярову выдвинуть сильный отряд еще левее и, захватив горный проход к югу от населенного пункта Сенява, нанести оттуда удар в тыл противнику, оборонявшему ущелье южнее Рыманува. В район Сенявы была направлена 13-я гвардейская танковая бригада полковника В. Ф. Орлова. Штурмовая группа бригады ночью неожиданно для врага овладела этим населенным пунктом. Но теперь нужно было преодолеть глубокий горный проход. А для этого сил одной танковой бригады оказалось мало. В то же время для дальнейших успешных действий требовалось сковать силы противника в районе м. Рыманув. В связи с этим мною было принято решение скрытно перебросить танковый корпус и стрелковую дивизию в район Сенявы и оттуда перейти в наступление, нанося удар в тыл вражеской группировки. К тому времени по решению командующего фронтом в состав армии прибыл 31-й танковый корпус. Он также сосредоточился на левом фланге. Теперь наша ударная группа здесь стала сильнее, и ей были поставлены еще более решительные задачи. Новый боевой приказ, требовавший от ударной группировки в центре продолжать наступление в южном направлении, в сторону \469\ перевалов, одновременно предписывал ударной группе на левом фланге преодолеть горный хребет, отрезать пути отхода противника на юг и оказать помощь кавкорпусу. В приказе, в частности, говорилось: "... 3. 4 тк к рассвету 18.9.44 г. овладеть проходом в район Рудавка-Рымановска и, введя в бой весь корпус, наступать в направлении Крулик Польски, Лобатова с задачей к исходу 18.9.44 г. выйти главными силами к Дукля, Нова Весь и Завадка-Рымановска, отрезав пути отхода противника из района Дукля. 4. 31 тк с утра 18.9.44 г. стремительным ударом главных сил в направлении Вислочек, Крулик Польски, Каменка, Завадка-Рымановска по тылам дуклинской группировки противника к исходу дня выйти в район Мшана, Тылява, где соединиться с частями 1 гв. кк. Вспомогательный удар нанести в направлении Вернеювка, Поляны Суровчине, м. Ясьлиска и далее на Тылява. Сильным передовым отрядом занять Липовец, Крайна Быстра, Нижни Комарник, где соединиться с партизанским отрядом Шукаева. Для быстрейшего выполнения задачи использовать проход в районе Розтоки, занятый 2 воздушнодесантной чехословацкой бригадой. 5. 140 сд 67 ск, перегруппировав главные силы к левому флангу, наступать за 4 тк с задачей к исходу дня свернуть оборону противника и выйти в Любатова. 6. Начало наступления с исходного района Рудавка-Рымановска - 9.00 18.9.44 г. 7. Действия танкистов и пехоты должны быть смелыми и дерзкими. Опорные пункты противника обходить, оставляя небольшие блокировочные группы..."{270} Основная идея плана, как видим, состояла в том, что разгрому подвергался изолированный правый фланг 1-й танковой армии противника, а удар наносился в западном направлении с обходом вражеских войск, оборонявших горный хребет. При этом впервые осуществлялось непосредственное взаимодействие с 1-й гвардейской армией 4-го Украинского фронта. Конечно, ход боевых действий протекал не гладко. На пути танковых корпусов был 3-километровый горный проход шириной от 200 до 500 м. Преодолеть его было далеко не так просто. Гитлеровцы заминировали все это ущелье, и на его крутых склонах, покрытых лесом, устроили засады, снабдив их штурмовыми орудиями. Мосты через р. Вислок, лежавшую на нашем пути, были подготовлены врагом к взрыву. В то же время в районе Ивля командование 1-й танковой армии противника готовило новый контрудар с целью разгрома наших войск и захвата шоссе, идущего оттуда на Дуклю. Как раз \470\ к исходу 17 сентября оно закончило перегруппировку, сосредоточив у Змигруд Новы 1, 8 и 24-ю танковые дивизии, насчитывавшие до 180 танков и самоходных орудий. Там же были 78-я и 208-я пехотные дивизии. Вражеское командование торопилось. Вероятно, оно было не на шутку обеспокоено судьбой своих правофланговых соединений и потерей ближайших коммуникаций, находившихся в наших руках. Стремление овладеть коммуникациями, использовать их в целях снабжения войск изолированного фланга и восстановления маневренных возможностей и заставило его сосредоточить для этого три танковые дивизии. Но план противника был сорван в первые же часы боя. День 18 сентября начался атаками вражеских танков со стороны Змигруд Новы. Они были отбиты 101-м стрелковым корпусом. При этом основная тяжесть боя пала на артиллерию. Расчеты противотанковых орудий, установленных в опорных пунктах, метко подбивали вражеские танки и штурмовые орудия. И снова нашим верным союзником был горный рельеф. Тем самым вновь подтвердилось, что обороняться в Карпатах во много раз легче, чем наступать. В то время как восточное Змигруд Новы еще шел жаркий бой, на противоположном, левом, фланге 38-й армии начала атаку наша ударная группа. Первыми подошли к р. Вислок 237-я танковая бригада подполковника В. С. Белоусова с батальоном автоматчиков при поддержке 257-го гвардейского тяжелого самоходно-артиллерийского полка. Батальон автоматчиков переправился вброд через реку и захватил подготовленный к взрыву мост. Саперы немедленно разминировали его, и тотчас же по мосту переправились танки. Наступая вслед за автоматчиками и сломив сопротивление противника, танкисты в середине дня овладели северо-восточной окраиной населенного пункта Рудавка-Рымановска. К утру 19 сентября все танковые бригады сосредоточились в районе Тарнавки. Там они повернули фронт наступления на запад - во фланг и тыл вражеской группировке, оборонявшей высоту восточное Дукли. Наибольшего успеха левофланговая группировка 38-й армии добилась 20 сентября. 4-й гвардейский танковый корпус продвинулся на 18 км и вместе с 1-м Чехословацким армейским корпусом в этот день овладел населенным пунктом Дукля. 31-й танковый корпус продвинулся на 6-9 км. У Поляны Суровичне он встретил упорное сопротивление гитлеровцев. Отступившие сюда части противника закрепились на покрытой лесом высоте. На этот участок вражеское командование поспешно перебрасывало также 24-ю танковую дивизию. Вслед за танковыми и 1-м Чехословацким армейским корпусами на рубеж Дукля, Каменка, Поляна Суровичне вышли и стрелковые дивизии. \471\ Быстрому разгрому вражеских войск на левом фланге 38-й армии способствовал обходный маневр танковых корпусов во взаимодействии с фронтальным ударом. Кроме того, важное значение имели упорные бои правофланговых соединений 1-й гвардейской армии, которые к 20 сентября продвинулись до 20 км и вышли к населенному пункту Чертижне. Чем ближе подходили войска к перевалу, тем менее проходимой становилась местность. И тем яснее становились ошибки, допущенные при планировании и, в частности, при определении темпов продвижения войск. Ощутимее давали себя знать последствия того, что на подготовку операции мы имели крайне ограниченный срок, все сильнее сказывалось отсутствие опыта наступления в горно-лесистой местности. Например, оказалось, что в условиях гор велико значение действий вражеских резервных частей и даже таких подразделений, как рота и взвод, усиленных одним или несколькими орудиями. На равнинной местности они не оказывали существенного влияния на ход и исход боя соединений. Здесь же роты и даже взводы, занимая ущелья в глубине обороны, замедляли темп наступления наших войск при разгроме главных сил противника, предоставляли своему командованию возможность подтянуть резервы или организовать оборону на следующем горном рубеже силами отошедших частей. Отсутствие у нас опыта наступления в горах привело, в частности, и к вводу в прорыв кавалерийского корпуса. На равнинной местности это всегда приводило к коренному улучшению обстановки в пользу наступающих советских войск. Там не было случая, чтобы наши подвижные - танковые или кавалерийские - соединения, проникнув в оперативную глубину вражеской обороны, не повели за собой пехоту и артиллерию. В горных же условиях с 1-м гвардейским кавалерийским корпусом произошло иное. Он вошел в прорыв только с частью артиллерии - с 6 из 17 имевшихся в наличии 76-мм дивизионных пушек, с 14 из 26 полковых, с 12 из 32 противотанковых орудий. 120-мм минометов он смог взять с собой 2 из 27{271}. Корпус действовал без 122-мм гаубиц: три из них, взятые в прорыв, пришлось закопать в землю из-за невозможности использовать в условиях бездорожья и отсутствия боеприпасов. Уже к концу дня 13 сентября он израсходовал скудные запасы боеприпасов, оставшиеся у него после того, как были перерезаны его коммуникации. Осуществлявшееся же снабжение воздушным путем не могло обеспечить его всем необходимым для ведения боя вследствие неблагоприятных метеорологических условий для действий авиации. Кавкорпус особенно сильно испытал на себе тяжелые условия горной местности. При весьма незначительных потерях в личном составе он лишился большого количества лошадей. Для многих из \472\ них, не привычных к горам, движение по такой местности оказалось непосильным. Падеж верховых и особенно артиллерийских и обозных лошадей достиг 37%, что, разумеется, также резко сказалось на положении кавкорпуса. Все это вместе взятое парализовало действия кавалеристов и вынудило их прорываться обратно на соединение с наступавшими войсками 38-й армии. Таким образом, рейд этого корпуса в целом не оказал сколько-нибудь существенного содействия ударной группировке 38-й армии. Из сказанного можно сделать вывод, что медленные по сравнению с намеченными темпы наступления были прежде всего результатом не учтенных при планировании операции особых, чрезвычайно сложных условий театра военных действий. Такой высокой физической нагрузки на личный состав и интенсивности использования технических средств и транспорта, какими отличалась Карпатско-Дуклинская операция, мы не знали в прошедшие годы войны. Даже форсирование Днепра и операции в период весенней распутицы, пожалуй, потребовали меньшей затраты мускульной силы воинов. III Но тяжесть борьбы не сломила упорства советских бойцов. Ими владела одна мысль - быстрее захватить Дуклинский перевал, преодолеть Карпаты и оказать помощь восставшим словакам. Политдонесения за тот период содержали многочисленные высказывания бойцов, младших командиров и офицеров всех родов войск, объединенных единой мыслью: ни горы, ни фашистские силы не остановят нашего наступления, не помешают Красной Армии помочь народам Европы в освобождении от ненавистного ига. Этой думой жило и командование армии. Мы верили, знали, что победа близка, и делали все во имя ее быстрейшего достижения. И все же нет-нет, да и бывало взгрустнется: ведь как бы там ни было, а мы не выполнили в запланированный срок поставленную задачу, не прорвались в район Словацкого народного восстания. Легко поэтому представить, как радостно было узнать, что совсем по-иному действия 38-й армии оцениваются в Москве. Об этом я узнал от Алексея Алексеевича Епишева. 22 сентября, в разгар борьбы с врагом, он возвратился в армию после лечения в госпитале и приступил к исполнению своих обязанностей члена Военного совета. Мне уже было известно, что 18 сентября Ставка Верховного Главнокомандования перебросила в помощь восстанию 1-й чехословацкий истребительный авиационный полк, а за ним и 2-ю чехословацкую воздушнодесантную бригаду{272}. Кроме 1855 солдат и \473\ офицеров, советское командование направило повстанцам более 360 т необходимых им грузов. Знал я и о том, что существенное содействие восставшим оказывали летчики 2-й воздушной армии. Они наносили бомбардировочные удары по железнодорожным узлам и скоплениям немецко-фашистских войск в Словакии. Так, 18 сентября 15 самолетов 82-го гвардейского бомбардировочного авиационного полка 1-й гвардейской бомбардировочной дивизии подвергли удару воинские эшелоны противника на ст. Прешов. Ведущий штурман полка гвардии капитан Н. В. Мамай, которому впоследствии было присвоено звание Героя Советского Союза, точно вывел самолеты на цель и провел их сквозь заградительный огонь зенитной артиллерии противника. В результате бомбардировки только прямым попаданием бомб было уничтожено около 60 вагонов с войсками, боевой техникой и различными военными грузами, а сама станция выведена из строя. Важную роль в деле помощи Словацкому народному восстанию сыграло и то, что во второй половине сентября в наступление, кроме 1-й гвардейской армии, перешли и остальные войска 4-го Украинского фронта - 18-я армия и 17-й гвардейский стрелковый корпус. И это было мне известно. Но благодаря рассказанному А. А. Епишевым все окончательно прояснилось и в данном отношении. Он сказал, что, как считают в столице, наступление 38-й армии сыграло чрезвычайно большую роль в поддержке Словацкого народного восстания. Немецко-фашистские войска, сосредоточенные против повстанцев, были срочно переброшены к северу от Карпат, в полосу нашего наступления. Это вместе с непрерывной помощью, поступавшей из Советского Союза воздушным путем, способствовало расширению района восстания, укреплению революционных органов власти и консолидации сил трудящихся Словакии. Оказалось, что особое значение в этом смысле имел первоначальный удар нашей 38-й армии и 107-го стрелкового корпуса 1-й гвардейской армии, вынудивший противника отвлечь значительные силы от действий в районе восстания. В результате положение словацких патриотов было сразу же значительно облегчено. Фашистские планы расправы над ними были сорваны. - Москва, - улыбаясь, говорил Алексей Алексеевич, - шлет в связи с этим свои поздравления 38-й армии и ее командованию, пожелание дальнейших успешных действий. Так тот день стал для меня вдвойне радостным: и Алексей Алексеевич возвратился, и мои опасения, что медленные темпы нашего наступления могли привести к ухудшению положения повстанцев, не оправдались. Напротив, оказалось, что в Москве отлично видели трудности операции и высоко оценивали действия 38-й армии по оказанию помощи Словацкому народному восстанию. И это не просто успокоило, но и исключительно воодушевляюще подействовало как на меня, так и на войска, которым мы, \474\ конечно, поспешили сообщить высокую оценку результатов их трудной борьбы с врагом. Алексей Алексеевич привез и главное - оценку наших действий на общем фоне обстановки на советско-германском фронте. Так я узнал, что Генеральный штаб и Главное политическое управление придают им важное значение уже потому, что операция, проводимая 38-й армией, способствовала созданию благоприятных перспектив для действий войск 1-го Украинского фронта севернее, а войск 2-го Украинского фронта - южнее Карпат. Выше говорилось, что наступление в Карпаты не отвечало стратегическим и оперативным замыслам советских войск и имело лишь политическую цель - помощь Словацкому народному восстанию. Поэтому Верховное Главнокомандование и запланировало тогда только частную наступательную операцию силами одной общевойсковой армии при содействии правого крыла 4-го Украинского фронта. Однако к концу сентября ее осуществление дало некоторые преимущества и в оперативном отношении. Чтобы представить это, необходимо обратиться к обстановке на ближайших к полосе 38-й армии участках советско-германского фронта. После окончания Львовско-Сандомирской наступательной операции положение сторон в полосе 1-го Украинского фронта стабилизировалось. В особенности были заинтересованы в передышке немецко-фашистские войска на краковско-силезском направлении, испытывавшие острую нужду в резервах. Но они ее не получили. И причиной тому был переход 38-й армии в наступление. Участок фронта гитлеровцев в Карпатах начал с молниеносной быстротой поглощать резервы, которые тут же перемалывались нашей армией. Таким образом, их накопление на краковско-силезском направлении было сорвано. Вражеское командование было вынуждено из 20 дивизий, оборонявшихся в полосе 1-го Украинского фронта, сосредоточить против 38-й армии до двенадцати - 68, 75, 78, 208, 357, 359, 545-ю пехотные, 1, 8, 24-ю танковые, 101-ю горнострелковую, часть сил 544-й пехотной и 1-й лыжно-егерской, а также ряд батальонов резерва главного командования. Иначе говоря, противник имел здесь около 60% всех своих сил и средств, действовавших против войск всего 1-го Украинского фронта. И это в то время, когда севернее от нас другие армии фронта удерживали сандомирский плацдарм, представляющий большую угрозу для фашистской Германии на главнейшем стратегическом направлении. Исходя из трехлетнего опыта войны, можно было предположить, что для ликвидации этого плацдарма гитлеровское командование при наличии резервов не посчиталось бы ни с какими жертвами. Но у него не оказалось необходимых сил, так как большая часть их была скована боями в Карпатах. При этом не следует забывать, что резервы остро нужны были вражескому командованию не только в Польше, но и в восточной части Венгрии, где успешно наступали войска 2-го Украинского \475\ фронта. И туда, несомненно, была бы направлена часть сил, в первую очередь танковые дивизии, если бы не проводилась Карпатско-Дуклинская наступательная операция. Именно в сковывании крупных сил противника и заключалось оперативное значение этой операции. Наша армия имела в своем составе к концу сентября только 12 ослабленных стрелковых дивизий и 3 также ослабленных танковых корпуса, которые по количеству имевшихся танков были слабее одной укомплектованной танковой бригады. У противника же было около 12 дивизий, в том числе 3 танковые, насчитывавшие 180 танков и штурмовых орудий. Алексей Алексеевич Епишев сразу же с головой окунулся в дело. И это почувствовалось во всем, особенно в еще большем развертывании политической работы в войсках армии. За действиями нашей армии в эти дни по-прежнему неослабно следил командующий фронтом. Уж кто-кто, а И. С. Конев понимал, какой выигрыш от сковывания крупных сил противника на второстепенном направлении в Карпатах получали главные силы фронта. На сандомирском плацдарме линия фронта стабилизировалась. Армии правого крыла и центра 1-го Украинского фронта создали глубоко эшелонированную оборону и в сравнительно спокойной обстановке доукомплектовывались личным составом, получали вооружение и готовились к будущим наступательным операциям. Это позволило Ивану Степановичу уделять много внимания напряженным боям в полосе 38-й армии. Он, конечно, понимал, что в ближайшее время трудно ждать здесь решающего перелома в обстановке. Но тем не менее считал необходимым продолжать Карпатско-Дуклинскую операцию. И потому, что того требовала директива Ставки о наступлении 38-й армии с целью оказать непосредственную помощь Словацкому народному восстанию, и потому что видел в этом реальную возможность продолжать сковывание в Карпатах крупных сил противника, воспрепятствовать их переброске на другие направления советско-германского фронта. Между тем с продвижением войск армии к перевалам через Главный Карпатский хребет обстановка, условия ведения боевых действий, как уже отмечено, становились все труднее. Ближайшим и удобнейшим путем в Чехословакию был для нас Дуклинский перевал. Но именно здесь мы и встретились с еще большими трудностями. Войска армии втянулись в скалистую часть Карпат. Каждая высота, которую удавалось занять гарнизонам вражеских войск, становилась крепостью, малодоступной для пехоты, не говоря уже о танках, автомашинах или орудиях на механической тяге. А таких высот со скалистыми скатами было здесь очень много. Среди первых, кто проник в скалистую зону Карпат, были воины 14-й гвардейской танковой бригады полковника А. Е. Скиданова. \476\ Они вели свои боевые машины в направлении населенного пункта Смеречне. Постепенно дорога втянулась "в горы, и тут стало ясно, что дальнейшее движение по ней возможно лишь после захвата близлежащих высот. Но как их взять? Этот вопрос задал себе и экипаж танка гвардии лейтенанта Н. Ф. Нефедова. Одного взгляда на высоты было достаточно, чтобы понять: не только лошади, но и пешему солдату не подняться по их невообразимо крутым скатам. А танку? - Надо подняться, - решили танкисты. И вот на одну из высот, на которой гитлеровцы установили противотанковые орудия, устремился танк гвардии лейтенанта Нефедова. Экипаж понимал, что успеха можно добиться лишь решительными и внезапными действиями. Механик-водитель \477\ Волочай искусно повел машину не напрямик, так как в этом случае она, пожалуй, перевернулась бы, а как бы зигзагами. Это помогло ему вывести танк к противоположным скатам высоты в тыл фашистам. Теперь наступил черед действовать стрелку гвардии сержанту Куркину. Несколькими меткими выстрелами он буквально разогнал орудийные расчеты противника. Овладев вершиной, отважный экипаж расчистил путь своей роте. А за ней двинулись вперед батальон и, наконец, вся танковая бригада. Когда требовалось, то и пешие, и конные совершали, казалось бы, невозможное. Правда, воинам дивизионной, полковой и истребительно-противотанковой артиллерии, которые также двигались этим путем, сопровождая пехоту, приходилось втаскивать на высоты орудия, впрягая в них по семь и более пар лошадей. Использовались канаты, лебедки