В.И.Беляев. Огонь, вода и медные трубы --------------------------------------------------------------- © Copyright В.И.Беляев From: anatol-dol(a)rambler.ru Date: 03 May 2007 --------------------------------------------------------------- Москва, 2007 год. ПОСВЯЩАЕТСЯ светлой памяти незабвенной, горячо любимой супруги Шаманиной Валентины Митрофановны ОТ АВТОРА, Дорогой, читатель. Вы держите в руках воспоминания старого солдата. Желание записать события, участником, которых был автор этих строк, появилось еще в студенческие годы, но далее отдельных набросков дело не пошло. Повседневные заботы не давали возможности выполнить эту работу. В начале несколько слов о названии воспоминаний. Автору буквально пришлось пройти через пылающее пшеничное поле, тонуть в реке при переправе и участвовать в параде Победы на Красной площади в Москве. Когда происходило то, что здесь описывается, все воспринималось, как само собой разумеющееся. Прошли годы, появилось много публикаций о прошедшей войне и, мне стало ясно, что эти воспоминания тоже будут интересны многим читателям. К тому же, при выступлении перед молодежью, меня радовал их неподдельный интерес к тем далеким событиям. Для меня пребывание на фронте -- это бои, вылазки к передовой противника, разведки чаще всего неудачные. Все воспоминания связаны с окопами, крысами, вшами с гибелью моих товарищей на минах или повисших на немецком проволочном заграждении. Вот это и заставило меня сесть за компьютер. Все, описываемое в воспоминаниях, излагается с максимальной точностью. Успехи на войне даются нелегко. Были неудачи, просчеты. Никакого бахвальства здесь нет Названия рек, городов и деревень приводятся только в тех случаях, когда есть полная уверенность в том, что эти названия совершенно точные. Если такой уверенности нет, то автор, сам того не желая, может допустить неточность при их упоминании, что обязательно вызвало бы недовольство читателей. Имена и фамилии, которые упоминаются, не всегда являются подлинными, несмотря на то, что они мне точно известны, так как. некоторые факты будут неприятны для участников событий или их родственникам. В ряде случаев, когда нужно изложить свое понимание каких либо событий или проблем, применяется диалоговая форма повествования. Часто, мое толкование может существенно отличаться от общепринятого, мне это известно, но приводится моя точка зрения. Молодому читателю будут непонятны отдельные термины, сокращения, которые были общепринятыми в то время. Это обстоятельство учтено и приводится их расшифровка. Ну, а такие понятия, как "дефицит" может просто не уложиться в сознании читателя, привыкшего к изобилию продуктов питания, товаров и услуг. Появление дефицитных товаров вызывало огромные очереди. В моем родном городе Уфе при продаже галош в давке были насмерть задавлены два человека.. Автор является очень впечатлительным человеком и все, что здесь изложено, прочно врезались в память. К тому же, во многих случаях, существовала реальная угроза гибели. Поэтому забыть эти события невозможно. При работе над текстом, закрываю глаза и, перед моим мысленным взором, проплывают события тех времен так явственно, что создается впечатление, как будто все происходит в данный момент. В воспоминаниях встречаются подробности, которые не всем интересны. Мне это точно известно, тем не менее, они имеются. Эти воспоминания обо мне и для меня, а поэтому мне дорого все. Кроме того, предвижу, что большая часть читателей, по всей вероятности, не знает многого из того, что надо знать для лучшего понимания происходивших событий. Не надо удивляться тому, что на опасные дела меня посылали чаще, чем других. Ларчик просто открывается. Дело в том, что мой отец был арестован в 1937 году, как "враг народа" В этом качестве он пребывал до 1958 года, когда. соответствующими судебными органами, было вынесено решение о прекращении производства дела за отсутствием состава преступления. Ниже соответствующий документ воспроизведен дословно. Несправедливые обвинения отца очень отрицательно сказались на моей судьбе. В отношении меня была не то, чтобы враждебность, но какая -- то настороженность и, если такой человек погибнет, ничего не поделаешь -- война! Объект моих воспоминаний, за редким исключением, очень узок. Все события происходят в роте.. В тексте встречаются ссылки на Боевой устав пехоты (БУП), а в ряде случаев приводятся цитаты из него Автор расстался с военной службой в апреле 1948 года и с тех пор устав никогда не брал в руки. Естественно, у читателя возникнет вопрос, точны ли эти цитаты. Они являются совершенно точными. Перед службой в армии, мною было прочитано много литературы о великом русском полководце А. В. Суворове. В его сочинении "Наука побеждать" содержится такое поучение потомкам: "О, воин, службою живущий, читай устав на сон грядущий, а паки ото сна восстав, читай усиленно устав!" Слово "паки" вышло из употребления. Иногда в литературе встречается словосочетание "паче чаяния", но это бывает крайне редко. Компьютер, который и использую для набора текста, слово "паки" подчеркнул зеленой линией, что означает стилистическую ошибку. Ну, а, что мне делать? Не исправлять же текст великого полководца! Мною беспрекословно выполнялось это наставление великого полководца, кроме того при обучении в военном училище от нас требовали заучивать отдельные положения Боевого Устава наизусть . В БУПе крупным шрифтом выделено такое положение: "БОЙ САМОЕ БОЛЬШОЕ ИСПЫТАНИЕ МОРАЛЬНЫХ, ФИЗИЧЕСКИХ КАЧЕСТВ И ВЫДЕРЖКИ БОЙЦА. ЧАСТО В БОЙ ПРИХОДИТЬСЯ ВСТУПАТЬ ПОСЛЕ ДЛИТЕЛЬНОГО И УТОМИТЕЛЬНОГО МАРША И ВЕСТИ ЕГО В ТЕЧЕНИЕ НЕСКОЛЬКИХ СУТОК ДНЁМ И НОЧЬЮ. ПОЭТОМУ, ЧТОБЫ ВЫПОЛНИТЬ СВОЮ ЗАДАЧУ В БОЮ, БОЕЦ КРАСНОЙ АРМИИ ДОЛЖЕН БЫТЬ..." Читатель убедится в правоте этого положения. В тексте много отступлений. от основного изложения. В ряде случаев приводятся песни тех лет или отрывки из них. Убежден, что все они давно забыты! Делается это для того, чтобы читатель проникся духом того времени. С детства у меня сложилась любовь к поэзии. Чтение стихов доставляло мне огромное удовольствие. Некоторые из них мною заучивались наизусть. Этому помогала моя замечательная память. Отрывки этих стихотворений приводятся в тексте. Но, как говориться, аппетит приходят во время еды. На третий год работы над воспоминаниями начал листать произведения поэтов -- классиков и то, что по моим понятиям, подходило по смыслу, включалось в текст или использовалось в качестве эпиграфов. Повествование ведется от первого лица. Так проще излагать события. Итак, читатель, перед тобой исповедь старого солдата. ГЛАВА ПЕРВАЯ. НА МАРШЕ Идут они. Кругом земля родная, Сентябрьский отблеск Солнца на штыках Идут они и, может быть, не знают Что каждый шаг останется в веках. Отчизна вкруг. Ее поля и скаты Поля, поля, небес поблекший шелк. Идут они, и, словно бы с плаката Правофланговый на землю сошел. (Поэт Александр Прокофьев.) Долго думал с чего начать повествование о своем пребывании на фронте и ничего другого не нашел, как изложить все в той последовательности, в которой происходили описываемые события. Началось все с марша на фронт. С этого и начну свое повествование Обычно войска, направляющиеся на фронт, формируются в подразделения, которые называются маршевыми ротами. Численность их довольно большая до 250 человек. Командует ротой офицер в звании лейтенант или старший лейтенант. Наша маршевая рота насчитывала 225 человек, пять двухосных товарных вагонов. В каждом вагоне 45 бойцов. Наш воинский эшелон двигался 5 суток от небольшого уральского городка Бузулук, в котором находилось наше 2ое Астраханское военно -- пехотное училища сокращенно 2 АВПУ, до того пункта, куда еще можно доехать поездом. Мы высадились в поле недалеко от города Козельска. Раздалась команда подходить и получать сухой поек на весь марш. Поек выдавал старшина, который позже стал генералом, но также по вопросам обеспечения войск всем необходимым. Мы встретились с ним, по прошествии десятилетий и, мне стало понятно, что вопросы снабжения были у него в крови. Он, видимо, при появлении на свет был на это запрограммирован. .Нам сообщили, что продолжительность марша 5 дней и за это время мы должны пройти 120 километров. Двигаться мы будем по ночам, чтобы вражеская авиаразведка нас не засекла. Днем мы будем отдыхать скрытно в лесу, если будет возможность, то на берегу реки. Это не тяжелый марш, а курорт! Но в действительности все было не так, а как в песне: Марка Бернеса: "Шли мы дни и ночи, тяжко было очень..." На 5 дней каждому было выдано: три с половиной копченой селедки довольно крупных размеров (в то время селедку не только солили, но и коптили), 7 ржаных сухарей и 25 кусочков сахара. Чтобы читатель уяснил насколько это ничтожно, сразу укажу размеры этих продуктов. Если поперек буханки ржаного хлеба отрезать ломоть толщиной 1 см и высушить его -- это и будет один сухарь. Сахар на фронте шел кубиками, размером 1 куб см. Это был американский сахар, так как наш рафинад был большего размера. На земле была насыпана горка соли и, было объявлено, что, каждый может брать ее. Мне еще со слов моей мамы было известно, что без соли жить невозможно. Насыпал соль в банку из под консервов, завязал ее тряпочкой и, убрал в вещмешок. Кроме меня, соль никто не взял. Впоследствии снабжать солью роту пришлось мне.. Имея отличные оценки по арифметике в школе, мне было нетрудно сообразить, что в день можно съедать не более 0,7 селедки, чуть больше одного сухаря и 5 кусочков сахара. Не так жирно для молодого парня, совершающего 120 километровый марш по тяжелым дорогам войны. Было ясно, что идти придется впроголодь. Это меня не особенно беспокоило. В то время дефицит продуктов питания, был привычным явлением. Сталин приучил народ к полуголодной жизни, но чувство голода не покидало меня в течение всего марша. После получения пайков, рота построилась в колонну по три и двинулась вперед навстречу боям, смертям, увечьям. Идет по дороге 225 молодых безусых парней. День клонится к вечеру и начинает казаться, что не будет конца этой дороге. Видимо, здесь, в свое время, шли ожесточенные бои. Невдалеке от железной дороги, там, где мы высадились, белел ДОТ (долговременная огневая точка). Он был железобетонным и имел форму цилиндра с плоской крышей. Ударяясь о цилиндрическую поверхность, снаряды отлетали рикошетом. Чтобы просветить читателя в этом вопросе сообщу, что были ДОТы и в форме полушария. Здесь нужно пояснить, что кроме ДОТов, были еще ДЗОТы -- дерево -- земляная огневая точка. Совсем недавно, в статье о столице Албании Тиране сообщалось, что там много железо-бетонных ДЗОТов. Этот ляпсус автор статьи допустил из -- за незнания того, что изложено выше. В начале марша по дороге деревень не было. Торчали жерди, к которым были прибиты фанерки с названиями населенных пунктов. Было ясно, что бои здесь шли давно и, время стерло все разрушения. Пытаться увидеть деревню или, хотя бы печные трубы, было бесполезно -- ровное поле, поросшее бурьяном. Такой унылый пейзаж угнетающе действовал на психику. На фронте никогда не говорил себе, что после войны сделаю вот то или это. Всегда, мысленно, делал оговорку, "если останусь живой!" В этот раз, впервые подумал про себя, если останусь живой, то потом не сумею даже рассказать по какой дороге мы шли. Надо запомнить названия некоторых деревень. Читаю "Ожигово", "Волосово" Два названия запомнил и это хорошо! Двигались всю ночь, а под утро была подана команда: можно отдохнуть лежа. В армии это означает, что можно поспать. Однако, долго спать нам не дали.. Шла Курская битва. Наши войска вели наступательные боевые действия, а в наступлении всегда большие потери. Требовалось пополнение живой силы, а мы, как раз таким пополнением были В нашей маршевой роте были курсанты многих пехотных училищ. Вспоминаю, что наш эшелон имел длительную остановку на станции Узловая, около Тулы. Железнодорожных путей там видимо -- невидимо и все они были забиты воинскими эшелонами. Вблизи железнодорожных путей зияла огромная воронка от авиационной бомбы, но пути разрушены не были. Фрицы промахнулись. Мы бегали от одного эшелона к другому, знакомились. Здесь была представлена вся страна. Слышны были наименования военных училищ: 2ое Астраханское наше, Новосибирское, Томское и других. Один из бойцов сказал, что в сторонке стоит вагон с пленным немцем. Мы все стайкой бросились туда. В двухосном товарном вагоне дверь была отодвинута в сторону. У дверного проема стоял боец с винтовкой и примкнутым штыком. В вагоне мы увидели высокого, худощавого офицера в очень добротном обмундировании из тонкой шерстяной ткани цвета хаки. Он нервно ходил по вагону и, было видно, что наше любопытство ему неприятно. Повернувшись к нам спиной, он ушел в дальний угол вагона. Это был первый плененный враг, увиденный мною. Почему использовано слово "враг", а не немец? Потому что у немцев такого обмундирования не было. Смотрю на него и думаю: "Вот какой наш враг". Раздалась команда: "По вагонам!" и мы побежали к своим эшелонам. Надо отметить, что во время войны в стране действовали очень строгие правила гигиены. Думаю, этим объясняется то, что не было такой болезни как тиф. В гражданскую войну много людей умирало от него. В воинских частях, расположенных в тылу, систематически производились осмотры на вшивость. Чтобы не произносить этот неблагозвучный термин использовалось название "Осмотр по форме 20". Для этого рота, без гимнастерок, выстраивалась в две шеренги. Старшина командовал: -- "Приготовится к осмотру по форме 20!" Стоящие в строю, снимали нижние рубашки до рукавов и выворачивали их наизнанку. Старшина проходил вдоль строя и , бойцов, у которых обнаруживалась на рубашке живность, отправляли в санпропускник. Надо сказать, что у меня живность находили крайне редко не потому, что чистюля, Вши любят жирную кожу, а у меня она не просто сухая , а сверхсухая до сих пор. Это была одна из причин раннего облысения. Наш эшелон шел через Пензу. Все военнослужащие, независимо от того, были они сформированы в команды или ехали одиночками, обязательно должны были пройти санитарную обработку в пензенском санпропускнике, расположенном возле вокзала. Он представлял собой баню, при которой была, так называемая, "жарилка", то есть камера для "прожаривания" (интенсивного прогрева) носильных вещей военных. Пока военные мылись в бане, все их носильные вещи прогревались при очень высокой температуре в этой "жарилке". Когда мы получили, обмундирование и белье, то они были настолько горячими, что пришлось подождать, пока они остынут Жарилки, вроде пензенской, были во всех гарнизонах и даже при воинских частях. Даже на фронте, в боевых условиях, устраивали такие жарилки. Обычно это была кабина квадратного сечения. Материалом для жарилки служили жерди. Кабину обертывали брезентом.. В верхней части на жердях развешивалось обмундирование и белье. Внизу горел костер. Комендант пензенского санпропускника лично проверял всех поименно (по списку) и двигаться дальше, без этой гигиенической обработки, было невозможно Войска шли сплошным потоком и, санпропускник работал круглые сутки. Через Пензу ехала команда женщин, медичек, 6 человек. Им не выдавали билеты на дальнейший проезд без справки из санпропускника. Освободить баню для их санобработки было невозможно. Это вызвало бы пробку на железной дороге. Положение усугублялось тем, что опоздание в свою часть более, чем на 24 часа,, рассматривалось, как дезертирство. За это в военное время полагался расстрел. Чтобы не подводить этих женщин под трибунал, комендант разрешил им помыться в бане вместе с мужчинами в трусиках и лифчиках. Мылись эти девушки вместе с нашей ротой, Они заняли две скамейки в уголке и большую часть времени мыли головы. Потом бойцы между собой говорили, что нельзя тратить столько времени на мытье головы. Все пришли к выводу, что лучше ходить стрижеными под машинку. В раздевалке девушки также расположились в углу. Чтобы сменить мокрое белье, в котором они мылись, на сухое, две из них устроили из каких --то тряпок занавеску. Оттуда, они выходили полностью обмундированными с расчесанными волосами. Любо-дорого смотреть! Чтобы пройти из своего угла к выходу из предбаника, девушки шли мимо нас, как сквозь строй. Видно было, что им неприятно идти мимо молодых парней, которых они только что видели в голом виде. Ну, а что делать? Они шли, виновато опустив головы. Мы же, как истинные джентльмены, делали вид, что ничего из ряда вон выходящего не произошло. Мытье в бане с женщинами вызвало много пересудов в наших рядах. Мы невольно сравнивали наши тела с их телами. Это сравнение было явно не в нашу пользу. Мы были высокими, костлявыми, угловатыми. Острые локти и коленки, выступающие ребра, мышцы угадывались под кожей. Иное дело женщины. Они были гладенькими до такой степени, что один боец, Витька Ордынцев, назвал их "обтекаемыми, как крыло самолета". Большинство с ним не согласилось. Крыло самолета ровное на всем протяжении, а у них имеются неровности и спереди и сзади. Нам было удивительно и обидно, что женщины не обращали ни малейшего внимания на нас Нашей маршевой роте поспать дали только три часа.. После подъема и завтрака команда: "Выходи стоиться! В колонну по три, становись!" При каждом перекусе съедаю одну треть от дневной нормы, о которой сообщал ранее. Этого так мало, что, кажется, совсем не ел, но чувство дисциплины берет верх. Позднее оказалось, что таким дисциплинированным был только автор этих строк. Все остальные съели поек за два, три приема. И вот наступил момент, когда ротный скомандовал строиться. Стою на дороге один одинешенек. Все остальные бойцы, как сидели на обочине дороги, так и остались сидеть. Ни один не шевельнулся. Это была сидячая забастовка. Совсем не исключительное явление в армии. Мне после ранения приходилось участвовать в подобных акциях. -- Команда была: строится! Немедленно всем на дорогу и встать в строй! -- заорал страшным голосом ротный. -- .Голодные мы! -- раздались нестройные голоса Вдруг меня осенило, штрейкбрехер! Немедленно уселся рядом с другими бойцами. Когда же все договорились и почему мне ничего не известно об этой своеобразной забастовке? Такая моя не информированность возникала довольно часто и позже. У меня сложилось такое впечатление, что моя жизнь протекает в каком -- то другом мире или в другом измерении. Почему, не знаю? Было видно, что ротный нервничает. Не знает, что делать. Не отдать же под трибунал всех бойцов -- 225 человек! Прошелся по дороге вправо, влево. Остановился перед сидящими бойцами и объявил. -- В 15 километрах отсюда пункт, где все получат продовольствие. Каждый может добираться сам, кто как сможет. Недалеко от этого места дорога раздваивается. Нужно двигаться по правой дороге. Проедите деревню Шваново, затем деревню Сапово, а дальше пешком. Слева от дороги, в лесу, пункт питания. Все! Ротный выкрутился из положения, но правильны ли его действия? Для ответа на это вопрос приведу отрывок из воспоминаний сослуживца по дивизии Горбатова П.В.(комсорг батальона). "Так однажды, поздно вечером, когда мы пришли в какую -- то незанятую никакими подразделениями деревню и остановились на кратковременный привал для отдыха, рота устроила сидячую забастовку, категорически отказываясь следовать дальше, требуя ночлега. Но график и маршрут движения, утвержденный командованием, это приказ и его никто не волен изменить. Несколько раз командир роты подавал команду::-"Рота в колонну повзводно, становись!", а командиры взводов дублировали эти команды, ни один из наших подопечных даже не пошевелился. Командир роты имел определенный опыт обращения с подобной публикой, на разговоры и убеждения времени тратить не стал. Он хорошо знал бесполезность обращения сразу ко всем, знал он и повадки истинных заговорщиков и заводил, которые всегда стремились быть в глазах начальства безупречными и исполнительными в силу своей подлой натуры и хитрости и, в то же время, держали в страхе и в повиновении наиболее слабых. Командир приказал подать команду мне, а сам стоял вблизи тех, кто, по его мнению, был зачинщиком неповиновения. После очередной команды, он, обращаясь только, к одному спрашивал: -- "Команду слышал? Почему не выполняешь?" Каждый понимал, что такая постановка вопроса очень опасна, Это уже неповиновение, отказ выполнять приказ в условиях фронта. И лучше всех понимал тот, к кому непосредственно были обращены подобные вопросы., тем более, что эти вопросы сопровождались резким и сильным ударом кулаком в лицо. После повторения подобной процедуры еще несколько раз над другими, рота дисциплинированно построилась и мы продолжали путь." Читатель видит, что действия ротного во втором случае были более эффективными. Но вернемся к нашему повествованию. Надо сказать, что фронтовая дорога это сплошной поток грузовиков, особенно в период наступления наших войск. Дистанция между машинами, примерно, метров. 50.или 100. Они везут на фронт боеприпасы, продовольствие, обмундирование и многое другое. В обратном направлении тоже бесконечная лента машин. Они идут либо порожняком, либо везут раненных лошадей. Перевозка раненных лошадей в кузовах грузовиков было довольно распространенным явлением. Мне, молодому парню, вскочить в кузов грузовика не представляло никакого труда. В кузове оказались ящики со снарядами. Все бы хорошо, но на развилке дорог, грузовик поехал по левому ответвлению. Пришлось выпрыгнуть из кузова на землю и возвращаться назад к развилке. В те годы это не представляло никакого труда. Сейчас вспоминаю и, даже не верится, что такое возможно! Запрыгнуть в кузов на ходу автомашины! На следующем грузовике проехал деревню Шваново, затем Сапово. Надо бы выпрыгнуть, как указал ротный, да уж очень приятно ехать, а не идти! От Сапово проехал совсем немного, как увидел слева, из леса, выскочили бойцы и стали подавать мне знаки. Выпрыгиваю из машины и оказываюсь в придорожном лесу. Там давали поистине царские угощения: хлеб, сало и еще чего, уж и не помню! После того, как мы поели и, получили продукты на дальнейший марш, идти стало сразу веселее. Даже новые силы появились и усталость, как рукой, сняло. Потом снова построение и марш. Двигались мы, по выжженной земле, днем и ночью Ландшафт изменился. Было очевидно, что здесь недавно шли бои. Появились печные трубы и горы обугленных бревен. Это означало, что мы приближаемся к передовой. Время еще не успело стереть следы боев. Порой, становилось тяжело на душе от непрерывного созерцания печных труб и обгорелых бревен. Жителей мы тоже не встречали. Безжизненная пустыня расстилалась перед нами. Иногда казалось, что еще немного и сойдешь с ума от этого зрелища! Когда мы совершали марш, то произошло много интересного. Вот одна из этих историй. На обочине шоссе, по которому двигалась наша маршевая рота, сидел одинокий гармонист. Он играл для проходивших колонн, какие -- то нехитрые мелодии. Одним нравилось идти под музыку. Один боец, из нашей маршевой роты. даже сказал:- "Братцы, какая нам выпала честь! На фронт идем под музыку!" Другие не обращали на гармониста никакого внимания. Так и сидел бы гармонист, наигрывая свои мелодии, если бы в колонне не оказался профессиональный музыкант. Он обратил внимание на неестественные звуки, издаваемые гармонью. Вышел из строя, взял у гармониста музыкальный инструмент и поразился его тяжести. Оказалось, что этот гармонист -- немецкий разведчик, а внутри гармони спрятан радиопередатчик. По рации передавалась полная информация о войсках, которые двигались по дороге. Были вызваны контрразведчики из Особого отдела и "гармониста" отвезли куда надо. Другой случай, который нам стал известен, по рассказам очевидцев. В поле, в стороне от разрушенной деревушки, виднелся небольшой холмик, в то время развороченный нашей артиллерией. А произошло здесь вот что. В свое время, недалеко от этого места, находился наблюдательный пункт (НП) артиллерийского полка Резерва Главного Командования (РГК). Как правило, такие полки вооружены мощными .152 миллиметровыми орудиями. Остановлюсь поподробнее. Такое орудие весит 7,5 тонн. Ствол с амортизатором -- 3,5 тонны, Лафет, к которому крепятся ствол и щит весит 4 тонны. Для того, чтобы привести орудие в боевое состояние, артиллеристы разводят станины в стороны. Каждая весит, чуть меньше двух тонн. По штатному расписанию на обслуживание орудия полагалось 11 человек, но фактически было 7 или 8 .Мне довелось познакомиться с артиллеристом уже в мирное время. Он так надорвался на обслуживании таких орудий, что уже после войны ему пришлось сделать 12 операций грыжи. НП всегда находятся в ближнем тылу за нашим переднем краем, занятым пехотой. Местность от нашего переднего края до переднего края противника называется нейтральной полосой. Немцы всегда старались свой передний край располагать на возвышенностях, которые военные называют высотками. Наблюдательный пункт -- это глубоко врытый в землю блиндаж, с мощным в несколько накатов перекрытием. На поверхности земли этот НП выглядит, как невысокий холм с узкой щелью. Даже с близкого расстояния трудно определить, что это наблюдательный пункт. Так оборудовались НП, и у нас, и у противника. Уничтожить НП означало лишить артиллерию глаз, лишить ее способности вести эффективный огонь. Наблюдатели имели стереотрубы, артиллерийские бинокли, часы и секундомер. Им строго предписывалось записывать в журнал наблюдений все изменения, которые происходят на стороне противника. . Однажды наблюдатели увидели кота, который сидел на бугорке и, умывался. В журнал наблюдений записали это, указав место, на котором сидел кот, часы и минуты его умывания. Сменившие их наблюдатели сделали точно такую же запись, так как кот в это время снова умывался на том же месте Офицер, который просматривал журнал, обратил на это внимание. Дальнейшие рассуждения офицера были такими. Кошки живут там, где есть люди. Значит, там есть люди. Кошки умываются после еды. Значит, там люди питаются в одно и тоже время. Поскольку людей там не видно, у противника есть причины маскировать этот объект. По бугру был нанесен массированный артиллерийский налет, в результате которого был уничтожен НП противника. После этого рассказа один из бойцов сказал:- "Вот так-то, братцы и, коты нам помогают бить фрицев!" Велась также информационная война. На дороге валялось большое количество немецких листовок на русском языке. Качество печати этих листовок было очень плохим. В одних листовках призывали сдаваться в плен. Там были такие слова: -- Чтобы сдаться в плен надо идти к нашим позициям, подняв руки вверх. При этом надо выкрикивать "Штыки в землю!" или "Сталин капут!" Сообщалось, также, что листовка является пропуском для сдачи в плен. На других листовках, на одной стороне была фотография наших пленных бойцов, сидящих за обеденным столом. С другой стороны листовки был длинный перечень продуктов, которые, якобы, выдаются ежедневно нашим пленным. Там перечислялись не только хлеб, но и сахар, яйца, мясо, масло и масса других вкусных продуктов. В другой главе будет показано фактическое положение наших пленных со слов бойца, испытавшего на себе все "прелести" немецкого плена Были листовки, в которых сообщалось о советском генерале Власове, которого немцы именовали "русским генералом". Он перешел на сторону немцев. Говорилось, что этот генерал формирует Российскую освободительную армию, сокращенно РОА. Знамена в этой армии были трехцветными, как в царской России.. Предлагалось переходить на сторону немцев и вступать в эту армию.."В настоящее время в армии Власова 200 тысяч человек" --сообщалось в листовках. Уже после войны мне стало известно, что это была лож. . Только в 1944 году он сформировал дивизию. Численность дивизий составляет10 -- 12 тысяч человек. . Один великий человек написал: -- "Нигде так не врут, как на войне!" Впоследствии мне много раз приходилось убеждаться в правдивости приведенного высказывания. Подбирать эти листовки, а тем более читать их категорически запрещалось Уже после войны, один офицер рассказал мне, как его пытали в Особом отделе за то, что нашли у него обрывок немецкой листовки в полевой сумке. В этой сумке имеются гнезда для карандашей. Эти гнезда расширились от частого употребления и карандаши из них выпадали. Он подобрал на земле первую попавшую бумажку и завернул в нее карандаш. Потом, вставляя в гнездо карандаш, смял этот обрывок. Этот бумажный комочек у него нашли и для него начались "хождения по мукам." Что такое Особый отдел и, как там пытают, к сожаленю мне пришлось испытать на себе. В один из дней марша, мы остановились в одной ничем не примечательной деревушке, совершенно не разрушенной. Это вызвало у всех удивление. Ни одного жителя не было видно. Но бросилось в глаза большое количество проводов. Они тянулись от одного дома к другому и создавали самую настоящую паутину между домами. Сразу же стало ясно, что здесь находится штаб или управление какого- то соединения.. Порядок в этом управлении был жесткий -- в дневное время ни один человек не мог даже нос высунуть из дома. Ночью другое дело. Соединением назывались дивизии, бригады, корпуса. Армии, в которые входили эти соединения обычно назывались объединением. Управление более широкое понятие, чем штаб. В управление входила служба тыла и некоторые другие службы. Чувство облегчения наступило, когда мы прибыли в нашу 217ую стрелковую дивизию, располагавшуюся в лесу. Эта дивизия стала нашей средой обитания вплоть до гибели в бою всей нашей роты и моего ранения. По прибытии в дивизию нас построили на лесной поляне в две шеренги квадратом, вернее каре, лицом внутрь каре. В каре входили так называемые "покупатели". "Покупателями" назывались офицеры, которые набирали для своих подразделений пополнение. Вот в каре входит высокий худой и, видимо, нервный офицер в звании старший лейтенант. Он оказался командиром отдельной роты разведки дивизии. Забегая вперед, сообщаю, что после войны, когда мы разыскивали однополчан, он обнаружился и даже участвовал в наших встречах. -- Кто желает идти в отдельную роту разведки дивизии! Это не то, что полковая разведка, которая каждую ночь ползает на передовую противника! Выходите, что же вы стоите? Быть разведчиком почетно! О нас слагают песни и легенды. Итак -- вперед!! Вышло очень мало бойцов -- человека 2 или 3. Все понимали, что быть разведчиком очень опасно. Бойцов офицеру требовалось намного больше и, он пошел вдоль шеренг, приказывая отдельным бойцам выходить из строя. Это были, в основном стройные высокие парни. В их число я не попал. Уж очень был худым и невидным. Офицер увел пополнение своей роты. Внутрь каре вошел другой офицер. Этот стал набирать в пулеметную роту -- Кто желает бить врага из пулемета? Быть пулеметчиком почетно! Потом набирали в саперный батальон, в санинструкторы, которые должны быть в каждой роте и, еще куда -- то, уж и не помню. Оставшихся, в числе которых был и автор этих строк, распределили по полкам, батальонам, а потом по ротам. На этом и закончилось переформирование дивизии. За время войны это происходило несколько раз. Мы бывшие курсанты 2го АВПУ оказались в 740 стрелковом полку. Здесь всех нас переписали в особые книги. Делали эту работу писари, которые имелись в каждой роте, батальоне, полку. Писари всегда были рядовыми, но имели особый статус и некоторые привилегии. Писарей набирали так. Всем прибывшим бойцам давали по листу бумаги и карандаш. Затем диктовался небольшой текст. Бумажки отбирались и, бойца, у которого был наилучший почерк, делали писарем. На передовой писарь, как правило, находился в ячейке командира роты, вместе со старшиной. Институт писарей ввел император Петр Великий. Обычно его называют. Первым, но для меня он Великий. История всегда была моим самым любимым предметом. Мне было известно об огромном вкладе Петра в реформирование нашей страны. В обязанности писаря входило составление строевой записки в конце каждого дня, В этой записке указывалась общая численность роты, в том числе офицеров, младших командиров, рядовых. Из них больных столько -- то и т.д. Записка подписывалась командиром роты и отправлялась командованию батальона. Там в свою очередь составлялась строевая записка батальона, которая отправлялась в полк. Так учитывался личный состав частей и подразделений. После войны некоторые командиры рот включали в строевую записку, так называемые "мертвые души", чтобы получать на них все причитающееся довольствие. Мне после войны довелось служить под началом такого ротного. К концу формирования в нашей роте насчитывалось 96 человек Командир роты молодой лейтенант -- был в красивом новом обмундировании из шерстяной ткани, которая именовалась "диагональ" потому что рубчики у этой ткани идут не сверху вниз, а наискосок, Брюки были насыщенного синего цвета. Покрой их назывался "галифе" Эта роскошь его и погубила. Позже, когда мы оказались в непосредственной близости от противника, он высунулся из окопа по пояс. И тот час же был убит вражеским снайпером. Очень он выделялся своей красивой формой! Сразу же нам прислали другого ротного, старшего лейтенанта Сергеева, который и будет действовать до конца этого повествования. Кроме него в роте было еще два офицера. Один из них -- Колюшенко -- будет упомянут позже, а второй Попандин пробыл в роте неделю и в одном из боев был убит Вот так закончилось формирование нашей дивизии. Она была полностью подготовлена к предстоящим боям, но о боях в других главах. ГЛАВА ВТОРАЯ. ПЕРВЫЕ ДРУЗЬЯ . Таких друзей опять найдешь едва ли, Хоть велика и необъятна жизнь Мы обещаний крепких не давали И в верности друг другу не клялись., Не это дружбы настоящей мера, Пусть это так. Но между нами есть Какая-то неписанная вера И на крови замешанная честь. (Поэт Михаил Дудин "Дорога гвардии") Шла Курская битва. Наши войска наступали. Однако, этому наступлению предшествовали мощные удары немецких войск по нашим позициям в районе Курского выступа. Не все читатели, наверное, знают, что к лету 1943 года на центральном фронте наши позиции вклинивались глубоко в немецкую оборону. Образовался, так называемый "Курский выступ" или, как его еще называли "Курский носик", "Курская дуга".. В центре этого выступа находился г. Курск, на севере г. Орел (у военных -- северный фас) а на юге г. Белгород (южный фас). В этом выступе было сосредоточено огромное количество наших войск, исчисляемое миллионами человек. Вполне естественно, что противник ударами с севера и юга в основание этого выступа, пытался окружить наши войска. Этот замысел не удался. Немцы не смогли прорвать нашу глубоко -- эшелонированную оборону. Продвинуться им удалось всего на 10 -- 15 км 11 Гвардейская армия действовала на северном фасе Курского выступа и должна была прорвать немецкую оборону севернее Орла. Командовал этой армией генерал лейтенант Баграмян, который позже стал маршалом Советского Союза. . Наша дивизия входила в состав этой армии и перед нами была поставлена задача прорвать немецкую оборону и перерезать железнодорожную магистраль и шоссейную дорогу, соединяющую города Орел и Брянск. Поэтому далее все цитаты будут связаны с городом Орлом и орловским направлением военных действий. Вот, что писала наша дивизионная газета "Вперед на врага" в номере от 8 июля 1943 года От Советского Информбюро. В течение 7 июля наши войска на Орловско-Курском направлении вели упорные бои с противником, продолжавшим наступление крупными силами танков и пехоты. Наступление немцев поддерживалось большим количеством авиации, дополнительно подброшенной с других фронтов. В течение всего дня велись ожесточенные воздушные бои. На Орловско-Курском направлении все атаки противника успеха не имели. Нашими войсками на Орловско-Курском и Белгородском направлениях за день боев подбито и уничтожено до 520 немецких танков. В воздушных боях и зенитной артиллерией сбито 229 самолетов противника. Из этого сообщения читатель видит, насколько тяжелыми были бои... После этого наши войска перешли в наступление, что нашло отражение в нашей. дивизионной газете от 22 июля 1943 г. От Советского Информбюро. В течение 21 июля наши войска на Орловском направлении, преодолевая сопротивление противника, продолжали наступление и продвинулись вперед от 6 до 15 километров. Противник неоднократно контратаками пехоты и танков пытался задержать продвижение наших наступающих частей. В последующем изложении читатель узнает о наступлении и продвижении вперед наших войск и, в частности, нашей роты, о контратаках противника. Наступление осуществляется двумя эшелонами. Первый эшелон находится в непосредственном соприкосновении с противником, а второй -- движется за первым. И первый эшелон, и второй находятся в зоне боя, то есть не далее 5 -- 7 км от переднего края. Войска, которые находятся в зоне боя, в любой момент могут попасть под артиллерийский или пулеметный огонь противника. В этом мы неоднократно убеждались. Как указывалось выше, дивизии на фронте входят в состав корпуса или армии. Армия это крупное объединение войск. В нее входит несколько воинских соединений: дивизий или корпусов. Основные силы армии (80 -- 90%) находятся вне зоны боя. Из оставшихся 10 -- 20%, как правило, только одна рота (100 человек) находится в непосредственном соприкосновении с противником. Далее будут описаны случаи, когда таким подразделением была наша рота. Продвижение на запад не было непрерывным. Продвинувшись на небольшое расстояние, мы останавливались, окапывались. Если было темное время суток, то обязательно выставлялись часовые. Иногда, в течение одного дня, мы несколько раз меняли позиции и, каждый раз выкапывали окопчики полного профиля "Профиль" -- это военный термин и означает определенные размеры: глубину, ширину по верху и по дну, предписанные Уставом инженерных войск Красной Армии (так называлась в то время наша армия, Потом ее стали называть "Советской"). Были дни, когда мы 9 раз меняли позицию и каждый раз отрывали окопы глубиной полтора метра. Руки наши были покрыты мозолями. В один из первых дней пребывания в роте, появился молодой офицер -- младший лейтенант. Он сразу подошел ко мне и, без обиняков, представился комсоргом батальона, Завьяловым, объявив, что он вводит меня в состав бюро комсомольской организации батальона. Мне поручается сектор работы с несоюзной молодежью. На войне руководящие органы партийных и комсомольских организаций не избираются на собраниях, как в тылу, а назначаются. В комсомол меня приняли три или четыре месяца тому назад, во время обучения в пехотном училище. Никогда никаких поручений по общественной работе мне никто не давал. А тут сразу, нежданно. негаданно, на меня свалилась такая ответственность. Мне очень понравилось быть комсомольским начальником. До этого времени мне никем не приходилось руководить. С чувством гордости радостно отвечаю: "Есть!" -- В вашей роте два бойца не состоят в комсомоле, Гуляев и Петров. Надо поработать с ними, то есть растолковать значение комсомола, и вовлечь их в наши ряды. Действуй! -- Есть! Постараюсь как можно скорее их вовлечь, Так началась моя политическая работа в роте. Позже, вспоминая об этой "работе", остается только поражаться примитивности своих действий. Ну, а чего же можно было бы ожидать от семнадцатилетнего паренька? Впрочем, читатель и сам убедится в этом. С Петровым проблем почти не было. Ходил за ним, по пятам и, все время уговаривал вступить в комсомол. Наконец он не выдержал и, в сердцах, сказал: "Надоел ты мне! Записывай!" А вот Гуляев оказался орешком покрепче. Никак не удавалось его вовлечь. Уж и объяснял ему, что не мне это надо, от меня требуют. Ни в какую! Извелся весь! На мой вопрос, почему он не хочет вступать в комсомол -- Гуляев издавал какие -- то нечленораздельные звуки, похожие на мычание, или заявлял, что ему бабушка не разрешает. Комсорг батальона при каждой встрече задавал один и тот же вопрос о Гуляеве, а так как мне нечего было ему сказать, то начинался длинный разговор о том, что является большой ошибкой с моей стороны недооценка важности роста комсомольских рядов. И вот наступил момент, когда Гуляев, в сердцах, дал волю своим эмоциям. -- Ну, что ты пристал ко мне, прихвостень начальников. Ты думаешь, что, пресмыкаясь перед ними, сохранишь себе жизнь? Как бы не так! Как раз наоборот. Я давно заметил, что тебе чаще, чем другим, дают опасные задания. Когда он произносил эту тираду, то всем своим видом и тоном показывал мне свое глубочайшее презрение. На его лице не трудно было прочитать выражение брезгливости. Ростом он был немного ниже меня, но в это время Гуляев ухитрился смотреть на меня сверху вниз. Мне пришлось проглотить обиду и сказать, как можно более спокойным тоном. . -- А, ты не подумал, что это происходит по другой причине? -- Интересно, по какой же? В этот раз в свои слова он вложил весь скепсис, на который был способен. Тяжко вздохнув, начинаю свое грустное повествование. -- Дело в том, что перед тобой сын "врага народа". Такой ярлык мне приклеили в июле 37 года, когда был арестован и посажен мой отец. В глазах Гуляева появилось искреннее любопытство. Он даже от нетерпения заерзал на месте и спросил. -- Кем же был твой отец? Поди, большим начальником. Ведь таких сажали тогда! -- Опять неверно! Мой отец был рядовым служащим. В то время, не имело значения, какой пост занимает человек. Надо было выполнять план по борьбе с врагами народа. Вот тебе мой рассказ. Стараюсь говорить не спеша, взвешивая каждое слово. Мне было ясно, что от того, как будет изложена моя история, будут зависеть наши отношения в будущем. Ни в коем случае не следовало показать себя ущербным или еще каким-либо способом пытаться вызвать у него жалость. Мой рассказ начался так. -- Они приехали поздней ночью. Один в командирской форме с кубарями на петлицах. Другой рядовой с винтовкой и примкнутым штыком. Разбудили всю семью. Нас согнали в столовую и посадили тесной кучкой у стены. Моя старшая сестра Надежда, студентка пединститута, довольно решительно потребовала, чтобы мне разрешили спать. Видно было, что обыскивающий колеблется, но сестра сказала, что мне нет и 12 лет и в таком возрасте ребенок должен спать. Обыскивающий согласился, но мне в это время стало ясно, что наступил трагический момент в жизни всей нашей семьи, поэтому от сна отказался. Начался обыск. Перевернули все: постели, постельное белье из комода, матрасы, подушки, одеяла. Добрались и до буфета, выгребли всю посуду, перелистали все книги, простучали все стены, слазали в подвал, который мы называли подпол. -- А чего искали? Говорили об этом или нет? -- Ни одного слова! Особый интерес у них вызвали семейные фото, которых у нас было много. Среди них были фото жениха моей старшей сестры. Она попросила не трогать эти фотографии. На это обыскивающий сказал, что эти фото его особенно интересуют. Стало ясно, что он полный профан в своем деле. -- Ну и чего же нашли? -- А ничего! -- А потом, как? -- Отца забрали, то есть увезли, и мы получили его письмо из, так называемого, "Волголага", где он трудился на строительстве канала Москва -- Волга. Термин "Волголаг" расшифровывается, как Волжский лагерь. Через пару лет мы случайно узнали о том, что отец обморозился и умер. После ареста отца и пошла кличка "Сын врага народа", которая и поныне сопровождает меня всюду и, надо сказать, портит мне жизнь. Глаза Гуляева округлились от распиравшего его любопытства. -- Ты, что же можешь привести пример? Расскажи! -- Ах, тебе нужен пример. Если так, пожалуйста. Самый последний. -- После призыва в армию меня направили во 2ое Астраханское военно -- пехотное училище (сокращенно 2ое АВПУ). К городу Астрахань оно никакого отношения не имеет, так как находилось в небольшом городке Бузулуке.. В одной роте со мной был соседский мальчишка Юрка Аникин. К нему приехал его отец в командирской форме с желтыми погонами, которые только что ввели. При встрече с ротным, он и рассказал, о моем отце. -- А что было потом? -- Построили роту. Мне была подана команда, выйти из строя. Командир роты, старший лейтенант Голубков, сказал, что вот перед вами стоит сын врага народа. Все стали меня рассматривать. Ведь перед ними стоял не кто иной, а потенциальный враг. Командир роты обратился ко мне -- Расскажи своим товарищам, за что посадили отца? -- Не знаю! Нам ничего не сказали, хотя мама ходила в НКВД и пыталась, хоть, что-то -- разузнать. Бесполезно! (НКВД расшифровывается так Народный комиссариат внутренних дел.) В то время, термина "министерство" еще не было.. -- И где же сейчас твой отец? -- Ты бы видел, как командир роты хищно оскалился при этом вопросе. Ему доставляло удовольствие унижать меня. -- Он обморозился на работе и умер в 39 году -- при этих словах низко опускаю голову. Если бы ты знал, каким унизительным и тяжелым для меня была эта экзекуция! -- Нет! Он не умер! Он убит при попытке к бегству! Становись в строй и веди себя тише воды и ниже травы! Всегда помни, кто ты есть! Гуляев задумался и тихо сказал мне на ухо: -- И вот, после всего этого, ты должен идти на немецкие окопы и орать не своим голосом; "Ура!" Вот поэтому я и не хочу вступать в твой комсомол. Не дай Бог попадем в плен. Я чистенький! В комсомоле не состоял. Не то, что ты со своим рвением. Понял, что, тебя ждет? -- Как не понять! Какой же тут может быть выход? Совершенно очевидно, что есть два решения: не идти в бой -- пристрелят, как труса, или идти в бой... -- Да, да!-- перебил меня Гуляев -- и погибнуть от пули немцев! -- В бою можно погибнуть, можно стать инвалидом, но можно и выжить! Помню, как в третьем классе, перед нами выступал участник гражданской войны. Он все рассказывал о походах Антанты. Мы считали, что это имя какой -- то вредной женщины и громко возмущались действиями этой бабы. Но дело не в том, что он говорил, а в том, что он остался живым. И таких участников гражданской войны немало. Отвоевались и живут! -- Ха, ха! Не живут, а существуют. Правильно я говорю? -- Может ты и прав, Гуляев. Что касается моего рвения в комсомольской работе, думаю, что выход из положения один -- не попасть в плен. -- Тебя обстоятельства боя могут и не спросить -- хочешь ты в плен или не хочешь? Ну, например, ранение или контузия! Потерял сознание -- очнулся в плену! -- Частенько думаю на эту тему. Моя еще одна старшая сестра Софья, перед моим призывом в армию, побегала в поисках способа, как избежать службы в армии. Что ты думаешь? Нашла! От такого поворота Гуляев даже подпрыгнул на месте. -- Что же это было, если не секрет? -- Какой секрет -- дело прошлое! Было место кочегара на паровозе или чертежника в одном конструкторском бюро оборонного значения. Там предоставлялась броня от военной службы и, отоваривались все продуктовые карточки. Последнее очень важно! Ведь у других -- то все карточки, кроме хлебной, пропадали. Сам знаешь. -- Что же ты не воспользовался этой возможностью? Теперь мне было ясно, что от моего ответа зависят наши дальнейшие отношения. Мне было нужно позарез, чтобы они были доверительными. Ответ мой был таким. -- Подумал, что последнее дело увиливать от армейской службы. Что, если другие тоже будут увиливать? Ведь это конец для народа, страны! -- Зря волновался! У народа никогда не будет конца. У отдельного человека -- да! А народ будет жить вечно. Вот посмотри в Европе. Франция признала свое поражение, а французский народ живет! -- Отвечу тебе твоими же словами -- не живет, а существует в нищете. Но то французы, а с нами немцы замыслили поступить совсем по -- варварски. Первое -- уменьшить численность нашего населения со 170 миллионов до пятидесяти. Второе -- переселить остатки нашего народа за Урал. На лице собеседника появилось выражения недоумения, сомнении и недоверия одновременно. Мне стало понятно, что ему незнаком план Розенберга -- идеолога фашистской Германии.. -- А кем заселить европейскую часть нашей страны? -- Сюда переселить поляков, чехов, словаков и другие народы, а их земли заселить немцами Москве фрицы приготовили совсем тяжкую участь. Ее планировалось превратить в море...По их замыслу, из воды будут торчать только купола церквей и колокольни. Теперь тебе понятно, почему мне было неприемлемо предложение сестры и воспользоваться броней? -- На пропаганду ты поддался -- вот что! Меня такой пропагандой с толку не сбить. Нашему народу было бы большим благом, если бы немцы одержали победу над Советским Союзом. -- Перво -- наперво, рухнул бы этот строй, эта диктатура кровавая и несправедливая. Вспомни, что творилось в нашей стране, начиная с 17-го года Гражданская война -- миллионы погибших, разрушенные города и села. А эмиграция? Из страны бежали все выдающиеся люди. А раскулачивание, которое привело к мору народа от голода! Ведь кулаки -- то были основными производителями хлеба. А массовые аресты в 37 -- 39 --х годах! -- Второе, было бы создано государство, наподобие Франции, а это привело бы к появлению частной собственности. Экономика пошла бы вверх. Вот старики рассказывают, что при царизме все было в магазинах, не то, что теперь в Советском Союзе.. Хозяевам магазинов приходилось выставлять у дверей специальных зазывал, что бы лучше покупали товары. -- Третье, не было бы в будущем войн, подобных этой. Да, что там говорить преимуществ тьма! Было видно, что он горячится. Мне было ясно, что надо охладить его пыл и вернуть из заоблачных высот на нашу грешную землю. -- По этому вопросу, Гуляев, наши пути расходятся. Твердо, всем сердцем, желаю разгрома Германии и, думаю, что после победы, правители сделают правильные выводы и те зверства, которые ты перечислил, никогда не повторятся. -- Блажен, кто верует, тепло ему на свете! -- процитировал классика Гуляев, -- Однако, я остаюсь при своем мнении. Я сгоряча высказал много крамольного. Надеюсь, что такой парень, как ты, никогда не выдаст! Разговор происходит с глазу на глаз, если ты что -- то и замыслишь, то не сможешь этого доказать, а в глазах всей роты будешь выглядеть предателем! .Ну, а с предателями, сам знаешь, как поступают! -- Зря высказываешь свои подозрения! Никогда не выдам товарища! Меня поразили его рассуждения. Мне и в голову не могли придти такие мысли.. Уже после войны я много раз вспоминал этот разговор, слово в слово, и каждый раз поражался дальновидности покойного Гуляева. Ведь все получилось, так как он говорил! Однако, вернемся к нашему повествованию Забегая вперед, скажу, что выполнить комсомольское поручение мне так и не удалось, а почему читатель узнает позже. На войне четко улавливалось различие между стариками и молодежью. Эта проблема меня очень заинтересовала. Моя мама рассказывала, каким уважением пользовались старики во время ее молодости. Больше всего меня поразил ее рассказ на эту тему. Сидят они, подростки, на бревне смеются, острят, напевают частушки. Вдруг к ним приближается пожилой человек. Все замолкают и только после того, как он пройдет мимо них, веселье продолжается.. В нашей девятой роте, от старого состава осталось несколько пожилых бойцов. Мы их называли стариками. И это правильно. Нам было, кому 18 лет, а некоторым и того меньше, как, например, мне, а им 40- 45, а то и все 50.. Отличались молодые бойцы от стариков не только внешностью, но и поведением. Даже можно сказать психология была другой. Мы были экстремистами, а старики более мягкими, человечными. Послушав наши экстремистские высказывания, один пожилой боец втолковывал мне: -- Вот тебя призвали в армию. Привезли на фронт. Вот ты и воюешь. Также и он, немец. Ему, поди, было бы сподручнее жить в семье, дома, а его заставляют воевать. Так в чем же его вина? Сам подумай! Однажды, оказался около стариков, за их спиной, и, невольно, услышал их разговор. Мимо них прошли два молодых бойца и, один из стариков сказал, кивнув головой на парней, что вот де прибыло пушечное мясо. Не пройдет и двух недель, как из них никого не останется, а они старики как были, так и будут. Меня это очень удивило и, спрашиваю, почему они так думают? -- Воевать, сынок, надо умеючи. К примеру, не надо лезть туда, куда не следует. Если приказа нет, то сиди в траншее, не рыпайся. А вообще -- то на войне надо больше головой работать. Меня поразило то, что в наступлении или под огнем противника, стариков погибало намного меньше, чем нас молодых. Первое время мне было очень тягостно, Кроме Гуляева, кругом посторонние неизвестные люди. Слушать его непрерывное брюзжание надоедало. Обмолвиться словом, поговорить не с кем. Иногда на привалах меня охватывала тоска. Размышляя над своей недолгой жизнью, прихожу к выводу, что она сложилась неудачно. В 12 лет остался без отца. А, что значит лишится отца в подростковом возрасте? Закрываю глаза и вижу его усы и добрую улыбку на лице. Он никогда не повышал голос и не наказывал меня. Приходя с работы, он брал меня под мышки и, подняв над собою, говорил: -- "Сыны, любимые победы!" Много позже узнал, что это строка из поэмы Пушкина "Полтава". Здесь подходят слова стихотворения М .Ю. Лермонтова Ужасная судьба отца и сына Жить розно и в разлуке умереть. И жребий чуждого изгнанника иметь На родине с названьем гражданина! У меня сложилось твердое убеждение, что надо подружиться с кем -- нибудь. Начал присматриваться к окружавшим меня бойцам и обратил внимание на сержанта Молчанова. Он был командиром отделения. По штатному расписанию в отделении должно быть 9 бойцов. Так как, рота была не полного состава, у него в подчинении было 5 человек. Молчанов был рослым парнем, чуть повыше меня. Он отличался хорошим телосложением, немногословностью и, главное, добросовестным отношением к службе. Ни одного раза никто не слышал, чтобы он проявил слабость или говорил о трудностях, которые выпали на нашу долю. Смотрю на него и думаю, -- Вот это парень, так парень, хорошо, если бы все были такими, как он. Другой боец, на которого нельзя было не обратить внимания, Пигольдин Когда он шел, то голову немного выдвигал вперед, как бы высматривая или вынюхивая что -- то. . Непонятно почему, но он вызывал у меня какое -- то неприятие. На вид ему было лет 30. Он был в подчинении Молчанова. С первых дней пребывания в роте, он не на шаг не отходил от Молчанова. Как только объявляли привал или мы останавливались для занятия боевых позиций, он сразу же подбегал к Молчанову. и, начинал с ним о чем -- то говорить. Если приезжала кухня, то он хватал котелок своего командира и бежал получать для него еду. Ну, а когда приходилось рыть окопчики, он опять тут, как тут. "Ты сиди, сиди! Я сам все сделаю".-- с этими словами он начинал энергично капать землю. Смотрю на все это и, диву даюсь, к чему это подхалимство? О чем можно непрерывно говорить, не умолкая ни на минуту? Молчанов, как правило, слушал молча и тем самым оправдывал свою фамилию. Было ясно, что мне с ними не по пути. По пути, не по пути, а приятеля завести надо! Нельзя было не обратить внимания еще на одного бойца Коломицына. Был он не молод. На вид ему было лет 30, а может быть и все 35. Отличался молчаливостью. Все, приказы выполнял основательно. Никогда не хныкал. К слову сказать, хныканья в роте совсем не было. Все понимали -- война!. На марше и на привалах всегда старался быть рядом с лейтенантом Колюшенко Да и лейтенант проявлял к нему особое внимание. Оба они были украинцами. Этим и объясняется их тяготение друг к другу. К такому выводу пришел, наблюдая за ними. После всех этих наблюдений мой выбор пал на молодого бойца, который еще в бане, в Перми, сказал про тех девиц, которые с нами мылись, что они "обтекаемые" Мною было принято твердое решение сблизиться, подружиться с ним ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ЛЕЙБ ГВАРДИИ РЯДОВОЙ Идем в поход неудержимой лавой И не сдержать напора, нас не счесть. Идем в поход, и это -- наше право И боевая воинская честь. (Поэт Александр Прокофьев "В поход") Итак, мой выбор пал на молодого бойца Виктора Ордынцева. Был он на полголовы ниже меня и отличался подвижностью. Улыбка никогда не сходила с его лица. Больше всего он любил острить по всякому поводу и без всякого повода. Надо сказать это у него хорошо получалось! Иногда Витька начинал декламировать стихи, а то и петь. При этом он становился так, чтобы быть в центре бойцов, немного откидывал голову назад, чуть -- чуть прикрывал глаза и, выбросив вперед правую руку, как вождь мирового пролетариата, начинал декламировать, растягивая слова. В свое исполнительское искусство он вкладывал всю свою неугомонную душу, читал с выражением, делая ударения там, где это требовалось. Вот и в этот раз он привлек к себе всеобщее внимание художественной декламацией. Она поет и звуки тают, Как поцелуи на устах, Пауза. Все взоры устремляются на него. Кто жевал, так и застыл с куском хлеба во рту. Кто чистил винтовку, так и замер в ожидании интересного продолжения о красавице -- девице. Даже Пигольдин, который, как всегда, что -- то тараторил Молчанову, примолк. А Витька продолжает А у ворот собаки лают И пенье то наводит страх. Опять пауза, а на лицах слушателей сомнение. Их лица как бы говорят: опять сострит черт эдакий! А неугомонный Витька продолжает Она поет лесные звери Все в норы прячутся скорей, Соседи закрывают двери Плюется дворник Федосей. После этих слов Витька делает паузу, чтобы последним четверостишьем окончательно убедить слушателей в непревзойденности своего таланта. Мороз по коже продирает Встают у лысых волоса И все как -- будто умоляют Не пой ты, дева красота! -- Ну ты и фрукт! Опять шутку отчебучил!-- говорит один из присутствующих стариков. А Витька с торжествующей улыбкой озирает всех и видно, как он радуется эффекту, произведенному на слушателей Много позже, перечитывая стихи М. Ю. Лермонтова, встретил две первые строчки в одном его стихотворении, а все остальное это уже народное творчество... Когда приезжала кухня, старался сесть поближе к нему. Порой заговаривал с ним. Это дало положительный результат. Вскоре мы с ним подружились и всегда оказывались рядом. Ели из одного котелка А наступление наше продолжалось.. Отступавшие фрицы уничтожали все, что не успевали вывезти или, что нельзя было вывезти. Деревни сожжены, кирпичные здания, железные дороги, мосты были взорваны. Перед тем, как уходить они расстреливали людей, не успевших спрятаться. Домашний скот, лошадей, коров, которых они не успели съесть, безжалостно уничтожали. Обычно при освобождении деревень жителей, которые оставались еще живыми, не было видно. Они куда-то прятались. Но в одной деревушке из подземелий, выползло несколько местных жителей. И уж совсем невероятное событие -- среди них оказался мужик лет за сорок. Ему тотчас же выдали обмундирование и в строй! Он стал доказывать, что освобожден от воинской службы и даже предъявил документ, как он говорил, "белый билет". В этом документе значилось, что он является инвалидом в связи с дефектом слуха, поэтому освобожден от воинской службы. Но его никто не стал слушать. Звали его Зайцев. Он всегда старался быть рядом со мной. Меня он ласково называл -- сынком. В один из первых дней пребывания в роте Зайцев подошел ко мне и, попросил: "Никогда не стрелял! Можно мне пульнуть?" "Конечно можно.-- говорю -- отойдем в сторонку". Он лег и через некоторое время раздался выстрел.. Возвращается ко мне и, потирая правое плечо, говорит: --"Бъеть! Бъеть" Это надо понимать так, что отдача винтовки при выстреле, была чувствительной. Мне пришлось растолковать ему, что при выстреле надо приклад плотно прижать к плечу тогда и бить не будет. Вот так дела -- подумалось мне. Никогда не стрелял! Вот и повоюй с такими! Слух у него был действительно слабоват и, приходилось напрягать голосовые связки, чтобы втолковать ему что -- либо. До него доходила и нормальная речь, если говорить в самое ухо. .Он был заядлым курильщиком. С табаком было плохо. В качестве курева выдавали махорку. 50 грамм или, как говорили, "осмушку".на двоих. Это надо понимать, как одна восьмая фунта (фунт это 400 грамм). Небольшая такая пачка в коричневой упаковке. Выдавали не регулярно и курильщики очень страдали. Это и определило особую роль махорки на войне. О ней даже песню сложили. Вот отрывки из нее (все, что удалось запомнить). Как письмо получишь от любимой Вспомнишь дальние края И закуришь, и с колечком дыма Улетает грусть твоя! Припев. Эх, махорочка, махорка Подружились мы с тобой Вдаль глядят дозоры зорко Мы готовы в бой! Мы готовы в бой! Мне, некурящему парню, эта махорка была не к чему и, это определило мое особое положение в роте. Курильщики ревниво оберегали меня от пуль и осколков. Были случаи, когда меня за гимнастерку стаскивали с бруствера со словами: -- Ты, что? Пулю снайперскую в лоб хочешь получить? Все отлично понимали, что с моим уходом на тот свет или в госпиталь из роты исчезнет дополнительная пайка махорки. Когда приносили махорку, вокруг меня возникала небольшая свалка, Все старались убедить меня, что свою пайку махорки надо отдать именно ему. Но постепенно Зайцев оттеснил их всех и, прочно завладел моим табаком. Он старался всячески завоевать мое расположение. Отдавал свой сахар. На мой категорический отказ, он в ответ убеждал меня, что сахар не ест и, даже дома, в мирное время, не ел его. Однажды, наша рота занимала позицию недалеко от болота. Зайцев принес в котелке ягоды. Кажется, эти ягоды называются морошкой. Кисленькие такие, но очень приятные. Несколько в стороне от наших позиций находилось большое картофельное поле. Картофель уже давно созрел и перезрел, но убирать его было некому. Туда за картофелем ежедневно направляли двух бойцов с мешками. Картофельное поле хорошо просматривалось противником. Заметив наших заготовителей, фрицы открывали минометный огонь. Чтобы спастись от мин, бойцы отрыли на поле два окопчика и при обстреле отлеживались в них. И вот наступила моя очередь идти за картофелем. Мы с Петровым взяли мешки и перебежками добрались до нашего правого фланга. Сплошной траншеи не было. А там за деревьями была дорога, которую наша дивизия должна была перерезать. Справа от дороги занимала позиции другая рота. Положение, при котором по обе стороны дороги находятся войска, у военных называется "оседлать дорогу" С востока дорогу оседлали мы, а с запада -- немцы. Дорога хорошо простреливалась с обеих сторон. Поэтому справедливо считалось, что дивизия задачу перерезать дорогу еще не выполнила. Вот мы с Петровым вышли на эту смертельную дорогу. По ней нужно пробежать метров 300, а затем свернуть влево на картофельное поле. Это нам удалось проделать сравнительно быстро и, мы сразу же приступили к работе. Работа спорилась и мешки были заполнены почти наполовину, когда начался минометный обстрел. В один момент мы оказались в окопчиках и терпеливо ждали окончания обстрела. После обстрела, заполнив мешки до предела, мы направились к дороге. Здесь мы увидели офицера, который ехал верхом на коне по обочине в направлении наших позиций. В это время раздался вой мины и, мы с Петровым в один миг укрылись в придорожной канаве. После взрыва мы благополучно вылезли из канавы и тут же увидели лошадь, мчащуюся по дороге без седока -- Смотри! Офицера -- то нет!.-- закричал Петров. -- Бежим к тому месту, где мы его видели до взрыва. Он, видимо, ранен. Офицера мы увидели сразу, как только подбежали к этому злополучному месту. Он лежал с открытыми глазами неподвижно. Мы сразу поняли, что он мертв. Как только мы пришли в роту, то сразу же рассказали ротному об этом происшествии. Он начал названивать по телефону. Вскоре выяснилось, что погибший был начальником штаба 755го стрелкового полка нашей дивизии. На войне полковое звено командования: командир полка, его заместители, начальник штаба полка и другие передвигались верхом на лошадях. Начиная с дивизии, командование пользовалось легковушками, как правило, это были отечественные машины марки М-1 или, как их называли в народе "эмки". Во второй половине войны появились американские виллисы. Это нашло отражение в песне фронтовых журналистов. Там есть такая строка. На виллисе дранном И с одним наганом Мы первыми въезжали в города. Перед командованием стояла задача выбить противника с этой злополучной дороги, которую бойцы уже прозвали "дорогой смерти" . Комбат капитан Рудь пришел к командиру роты. Между ними состоялся разговор. Мне удалось кое -- что из этого разговора услышать. Две стрелковые роты, которые находились правее дороги, должны в наступательном бою выбить немцев с их позиций. 766 стрелковый полк окажет помощь этим ротам фланговым ударом. Командование совершенно обосновано считало, что фрицы перейдут с правой стороны дороги на левую и, тут в наступление перейдет наша 9ая рота. Две роты правого фланга при поддержке станковых пулеметов перейдут дорогу и продолжат давление на немецкий левый фланг. А 766полк по дороге двинется в тыл немцев и создаст для них угрозу окружения. Все это поможет нашей роте продвигаться вперед. Выполнение этого плана и приведет к тому, что шоссейная дорога будет перерезана, освобождена от противника. Задача, поставленная командованием перед нашей дивизией, будет выполнен, но только в отношении шоссейной дороги. Останется еще железная дорога. С наступлением сумерек командир роты и старшина прошли вдоль наших позиций. Бойцам выдавали патроны, гранаты, индивидуальные перевязочные пакеты. Ротный приказал всем почистить и смазать оружие. За этим занятием мы провели остаток ночи. На рассвете справа от дороги и немного в тылу послышался гул, напоминающий раскаты грома. Началась артиллерийская подготовка. По обеим сторонам дороги росли деревья и мы не могли видеть этого боя, но стрельба из всех видов оружия была хорошо слышна. В полдень мы заметили оживление на позициях противника. Командир роты скомандовал: -- "Вперед!" Мы выскочили из окопов и, стреляя на ходу, устремились на немецкие позиции. С их стороны сначала слышались выстрелы, а затем огонь немцев прекратился. Рота вышла на вражеские позиции. Стало ясно, что противник отошел. Ротный приказал выходить на дорогу и строится. Колонна из серых шинелей двинулась по дороге на запад. На привалах мы с Зайцевым продолжали наши беседы Эти разговоры были для меня очень поучительными. Зайцев появился на свет еще в девятнадцатом веке и был свидетелем, иногда даже участником, событий 1917 года и последующих лет. Однажды он обратился ко мне :-Сынок, а ведь ты и не знашь, что я был коммунаром! А знашь ли ты, что такое коммуна? Недостаток образования сказывался на речи Зайцева. Будучи политически подкованным, без запинки выпалил: -- Это добровольное объединение бедняков для совместной работы и жизни в одном таком прочном коллективе, -- Правильно, кроме одного. Не было совместной работы -- А на что вы тогда жили? И вот, что мне рассказал Зайцев. В их селе были богатеи и бедняки. Богатеи с утра до ночи работали в поле или по хозяйству. В этой работе участвовала вся семья, от мала до велика. Жили они хорошо, в полном достатке. В отличие от них бедняки не работали, а, в основном, пьянствовали. Приехавшие из города большевики, создали из них "комитет бедноты", сокращенно "комбед" и объявили, что отныне вся власть в селе отдается этому комбеду, то есть этим горьким пьяницам. Все жители села должны подчиняться этому комбеду. Эти городские объявили также, что теперь все будут жить по ленинскому завету -- "Грабь награбленное!". В селе был большой и красивый дом богатых людей- помещиков, которые сразу же бежали из села. Комбед, в составе семи человек, захватил этот дом и устроил там коммуну. Выполнялось указание вождя. -- Вы жили в этом доме и обрабатывали землю помещика? -- спрашиваю его. В моем сознании не укладывалась мысль, что можно жить и не работать! -- Что жили в этом доме -- это точно, а вот обрабатывать землю... Нет! Все семь были начальниками. Один- председатель, второй -- его заместитель, третий- главный бухгалтер, четвертый -- казначей. Остальные тоже были руководителями. Кому ж работать? Да и зачем работать? Добра в этом доме было видимо- невидимо: картины, мебель, ковры и чего только там не было! Мы все это продавали и жили не так уж плохо. В свободное от торговли, еды и сна время, занимались тем, что ссорились по всякому поводу и без всякого повода. -- А чего ссориться -- то? Полный достаток. Работать не надо. Живи да радуйся! -- Например. Одному купили ботинки. Другие тут, как тут. Почему не мне? И пошло, и поехало! -- А чем же все это кончилось? -- Ясное дело, чем! Все проели, пропили и в разные стороны! Так и закончилась эта коммуна, Вот так -- то, сынок! Вот все говорят, что в стране будет коммунизм. Это я так понимаю, что снова будут коммуны. Одно только понять не могу, где взять богатые дома, чтобы опять грабить награбленное? Ведь все уже разграбили! -- Эх! Зайцев, Зайцев! Да не грабежом будут жить люди при коммунизме. -- А чем? -- Ну, я так понимаю, что всего будет так много, что всем хватит. Без грабежей! -- Совсем ты меня запутал, сынок! Не понять мне этого!. .В одной не разрушенной деревне на пороге избы показался седой, как лунь, старик. Мое внимание привлек его огромный рост и согнутая чуть ли не под прямым углом спина. Так захотелось вступить в разговор с ним, что, приблизившись, сбросил свой вещмешок, вынул и предложил ему краюху хлеба. Старик хлеб взял и сказал спасибо. Оказавшись рядом с ним, с удивлением увидел, что едва достою головой до плеча. -- Какой у вас рост? --спрашиваю. -- А рост такой, что, по молодости, не мог войти ни в одну избу. Затем он назвал свой рост в аршинах и вершках, что мне ничего не говорило. Командир роты скомандовал -- привал. Это меня обрадовало. Появилась возможность поговорить со стариком. Уселись на крыльцо и, завязался разговор. -- Большая ли у Вас семья? -- Один я одинешенек! Сам вскапываю огород, заготовляю дрова. Все делаю сам. А вот не хочешь ли ты послушать мою историю? -- Хочу, да еще как! Старик рассказал, что. все. это было еще в царское время. Его забирали в армию. -- На воинского начальника, который занимался подбором парней на военную службу, мой рост произвел большое впечатление. В предбаннике голых молодых парней, построили в одну шеренгу. Офицеры, их называли "покупателями," решали, кого куда направить. Один из них подошел ко мне и ощупал мой подбородок. Потом он посовещался с другим офицером спрашивает.: -- У тебя борода и усы растут? -- Молод я еще, а у тяти, борода и усы на загляденье! (Тятей в то время называли отца.) Посовещавшись с другими офицерами, он сказал, обращаясь к унтер -- офицеру, который находился здесь же: -- В лейб гвардии гренадерский! Унтер- офицер, здоровяк, схватил меня за плечи и, толкнув в руки другому унтеру, стоящему у двери в мойку, заорал:- В лейб гвардии гренадерский! В руки сунули кусок мыла и, открыв дверь в мойку, втолкнули меня туда. -- Из мойки мы выходили в другое помещение, в котором на лавках лежали горы белья. обмундирования и сапог. Там мы оделись во все новое красивое и маршем на железнодорожную станцию. Потом я оказался в Питере в лейб гвардии гренадерском полку. -- А как служилось -- то? -- Расскажите! -- Попал я в первую роту. Она называлась "Рота Ее Величества" Во всех лейб гвардейских полках первые роты назывались так: в одном полку -- рота Его Величества в другом, Его Высочества и так во всех полках. -- Наша рота несла караул внутри Зимнего дворца. Посты были трехсменными, круглосуточными и находились: на лестничных площадках, в коридорах, переходах из одного корпуса в другой и прочих местах. -- Порядок был такой: одни сутки в карауле, одни сутки отдыха и одни сутки занятий. А потом все с начала -- по новому заходу. За сутки караула каждому лейб гвардейцу выдавали по одному рублю. В то время это были большие деньги! За пять рублей можно было купить корову. Вот какие деньги получал я! -- А как с обмундированием? -- Обмундирование было очень красивое -- все расшито шнурами. Всем приказали отпустить бороду и усы. У тех гвардейцев, которые были не черными, перед заступлением в караул, красили черной краской не только бороду и усы, но и брови. У некоторых получалось ничего, а у других совсем безобразно. После караула мы смывали эту краску. Обмундирование служило три года. В первый год мы в новом обмундировании ходили только в караул. На второй год это обмундирование одевали только на занятия, а на третий -- работали в нем. Сижу, затаив дыхание, слушаю этот рассказ. Подумать только, передо мной сидел не только очевидец, но и участник тех далеких событий! Хотелось, как можно больше узнать о том времени. Задаю еще и еще вопросы. -- Офицеры вас не били? -- Офицеры нет! Если, что сделаешь не так, как положено, он говорит твоему соседу :-"А ну вдарь ему!"Сосед размахивался сильно, но ударить старался слабо. Ведь свой брат -- товарищ! -- А как с кормежкой? -- Кормежка была отличная! Каждый день давали хороший кусок мяса на палочке, что бы довески не попадали. Кто просил мясо пожирнее, а кто попостнее. Добрым словом поминаю ту службу! -- А кого-нибудь из царской семьи Вы видели? -- Ясное дело видал, а как же! На пасху императрица приходила в нашу роту христосоваться. Недаром же мы назывались "Рота Ее Величества!" Всю роту выстраивали в две шеренги. Императрица, с фрейлинами и с корзиной фарфоровых яиц, становилась перед строем. У нас у каждого в правой руке было крашенное яичко. Далее начинался сложный церемониал. Подходишь к императрице и отдаешь его ей. Она берет его левой рукой и передает фрейлине, которая кладет яйцо в пустую корзину. Затем императрица протягивает правую руку для поцелуя. Другая фрейлина подает ей фарфоровое яйцо. Берешь его и становишься в строй. -- В том лейб гвардейском полку, где первая рота называлась: "Ротой Его Величества," на пасху приходил сам царь. Было видно, что он выпил. С каждым гвардейцем он троекратно целовался и говорил: -- "Христос воскрес!", а ему отвечали:- "Воистину воскрес!" -- И это продолжалось до той поры пока не свергли царя? -- Да! Ну, а как произошла эта самая распроклятая революция, будь она неладная, нас разогнали, а офицеров многих расстреляли. -- Как дальше сложилась Ваша судьба? -- Возвращаться домой было невозможно. Не было ни дома, ни родственников. Пошел в монастырь. А потом и его разогнали, как "очаг мракобесия". Так вот и доживаю свой век один -- одинешенек. Слава Богу, есть еще силы обслуживать самого себя Мое любопытство все еще не было удовлетворено. Следующий вопрос был таким, -- Как мы освободили вашу деревню, мне ясно. А вот, как вас оккупировали немцы, мне хотелось бы знать. Расскажите про это? Далее мне старик подробно рассказал об отступлении наших войск и наступлении противника. Немцы шли во втором эшелоне, а впереди они пустили финов и чехов, которые вели себя очень хорошо. Не было ни одного случая, что бы они кого-либо ограбили, убили, сожгли дом. А вот немцы грабили, жгли, убивали. Если у местных жителей была возможность, они призывали на помощь финов, которые заступались за местных жителей и наводили порядок. -- Вот так! А в пятом классе, когда началось преподавание немецкого языка, учительница говорила нам, что немцы культурный народ и изучение их языка позволит нам приобщиться к их культуре! . -- Упаси Бог приобщаться к их культуре! Таких злодеев свет не видывал! Малых детей отнимали у матерей и бросали в огонь! Звери, а не люди! Очень мне хотелось еще поговорить с этим невероятно интересным стариком, но прозвучала команда: -- "Строится!" и мне ничего не оставалось, как попрощаться с ним и бежать на свое место в строю. Рота двинулась вперед, оглянулся и увидел старика, стоящим на ступеньках крыльца. Он махал мне вслед рукой. Сердце мое сжалось, так стало мне горько за его судьбу! Это наступление для нашей роты не было безоблачным! Скорее наоборот! Вот такой случай. Вдруг раздалась команда ротного: -- Рота, стой! Вправо в цепь! Дорога, по которой мы шли, пролегала по пшеничному полю и команда эта означала, что мы должны развернуться в цепь на этом прекрасном поле по правую сторону дороги. Вытопчем весь хлеб! -- мелькнуло у меня в голове, но ничего не поделаешь -- война! Мы быстро выполнили команду. Ротный подал команду, Ложись! Пробежал вдоль цепи, убедился, что команда выполнена правильно и скомандовал: "Сто метров, по пластунски, вперед!" Мы проползли эти сто метров и получили приказ окопаться Здесь несколько слов надо сказать о лопате. Лопата на войне -- это жизнь! Вырыл себе окопчик и лежи спокойно. Свистят пули, рвутся снаряды, с коротким визгом проносятся их осколки, тебе все нипочем. Тебя защищает толстый слой земли. Прямые попадания снарядов или мин крайне редки. Мне известен только один такой случай. Об этом позже! Лопаты нам дали в один из первых дней пребывания в роте. Но вот беда! На роту, численностью 96 человек, досталось только четырнадцать лопат. Когда их выдавали, произошла небольшая свалка. Дальше все было по известному принципу: кто смел, тот и съел. Мне, как не смелому с самого детства, лопата не досталась. Да и в свалке мне участвовать не хотелось. С моей точки зрения это было унизительно.. Счастливчики, у которых были лопаты, начали окапываться. Далее события развивались по законам войны. Противник засек рубеж, на котором мы развернулись в цепь и, сразу же ударила его артиллерия по этому рубежу. В этом артобстреле сказалась вся немецкая аккуратность и педантизм. Сначала снаряды ложились на самом левом нашем фланге. Затем огонь был перенесен правее. Потом еще правее и так до самого правого фланга. Надо отметить, что такая система ведения огня была свойственна противнику, о чем читатель убедится позже. Этот артиллерийский обстрел был для меня первым. Громкий вой снарядов большого калибра был очень страшен. Вой каждого снаряда закачивался взрывом. Так продолжалось сравнительно долго. Но вот огонь достиг центра нашей цепи, где открыто, на поверхности земли, лежал автор этих строк.. Этот артобстрел научил меня многому. По вою снаряда можно было, сравнительно точно, определить, где разорвется снаряд. Но вот, когда снаряды стали рваться точно позади меня, впервые услыхал, что вой переходит в прерывистое шипение. Первое впечатление, как будто рвут бумагу. Такое сравнение пришло мне в то время. Вот шипение прекращается и сзади ухает взрыв. Осколки с визгом пролетают надо мной, срезая колосья пшеницы Лежу на животе, вжавшись в землю. Ладони плотно прижаты к земле, Ох, как мне хотелось, хотя бы немного, углубиться в эту матушку -- землю, стать невидимым, превратиться в пылинку! Все мое тело сжалось в тугой комок В голове только одна мысль -- авось пронесет! Надо бы молиться Господу Богу! Но куда там! Нас воспитали атеистами. Помню, еще в первом классе, нас всех записали в "Союз воинствующего безбожника" (была такая организация). Каждому ученику выдали синий членский билет этого Союза и обязали вести войну с церковью. Как вести эту борьбу мы не знали и, на всякий случай, били окна в церквях. С нас аккуратно собирали членские взносы. Мама выделяла мне на это деньги. Много позже в печати было сообщение, что на деньги, собранные этим Союзом, в Ленинграде на адмиралтейской верфи, был построен военный корабль. При взрыве каждого снаряда, земля вздрагивала. У поэта Твардовского очень удачно сказано: -- "аж подвинулась земля!" Все мои усилия вжаться в землю были бесполезными. Один осколок впился в землю рядом с указательным пальцем левой руки, сорвав кусок мышц и кожи. Больно, но терпеть можно! Сзади раздался крик: -- "Санитар, санитар!" Видимо, один из бойцов, не точно выполнил команду, отстал от общей цепи, и стал жертвой этого артобстрела! Снова команда: -- "Выходи на дорогу строиться! В колонну по три становись!" И опять марш, Рота снова движется вперед! В колонне рядом со мной идет Гуляев. Задаю ему вопрос. -- Во время артобстрела, кто звал санитара? -- А я его фамилию не знаю! -- Какое у него ранение? -- Да тяжелее не придумаешь. Обе ноги оторвало. Неизвестно выживет ли! Когда его клали в повозку, он был уже без сознания. Я уже свыкся с мыслью, что похожая участь ожидает нас всех. -- Ты пессимист, Гуляев! Надо думать о жизни, а не о смерти. -- Твоими устами да мед бы пить! Однако, поживем, увидим... Но вот командир роты командует: -- "Привал налево!" Мы рассыпались по полю, слева от дороги и, каждый занялся своим делом: один прилег, другой открыл вещмешок и достал бумагу и карандаш, чтобы написать письмо домой. Пигольдин, как всегда, уселся рядом с Молчановым и начал что -- то энергично ему втолковывать. Однако, эта идиллия, вскоре кончилась. Откуда не возьмись, на бреющем полете, над нами, появился немецкий самолет и стал нас расстреливать из пулемета. Пули с коротким свистом проносятся над головой или, попав в землю, поднимают фонтанчики земли. Мы тотчас же легли на спину и в свою очередь открыли по самолету огонь. На этот раз обошлось без потерь, а самолет улетел в сторону противника. Каждый занялся своим делом, только Витька Ордынцев слоняется среди бойцов. По хитрому прищуру глаз стало ясно -- он опять что -- то затевает. Вот он занял позицию в центре бойцов. Перебираюсь поближе к центру, Моему примеру последовало еще несколько человек. Вот все в сборе, Оглядев нас, он начинает напевать. Растягивая последние слова. в каждой строке. Как английский шкипееер, Нарвался на триии..п После короткой паузы следует продолжение уже скороговоркой Не подумайте плохого Три подводных лодки!. На лицах слушателей ухмылки, а он продолжает. В магазине Копа Выставлены жоооо.. Не подумайте плохого Желтые ботинки!. Кто -- то из слушателей говорит:- "Ну, ты же и артист!" А он продолжает. Как у тети Нади, Все дочери бляяя..эх Не подумайте плохого Бляхами торгуют!. А вот и новый куплет! Как у дяди Туяяяя..,. Вода течет с хуууу.. Не подумайте плохого С худого ботинка! Много позже мне удалось узнать, что это дореволюционные куплеты. Видимо он слышал их от стариков и запомнил. В этом сольном выступлении он весь, со своим хитрым прищуром глаз и всегда с улыбкой во все свое широкое лицо. Снова построение в походную колонну и, снова марш. Стемнело. Рота остановилась, окопалась и выставила часовых. В этот раз таким часовым пришлось быть и мне. Лейтенант Колюшенко, сказал, что пароль "Двадцать". Ну и пароль подумалось мне, но офицер разъяснил, как пользоваться этим паролем. Если кто -- то приближается, надо ему сказать: -- "Стой!" и затем назвать цифру от единицы до девятнадцати. Допустим так: -- "Стой, я восемь!" Тот, кто подходит, должен сказать: -- "Я двенадцать!" чтобы в сумме получилась двадцать. .Оказалось, что такие предосторожности были совсем не лишними, накануне, ночью, из соседней роты, фрицы уволокли двух наших бойцов. Черное ночное небо иногда было замечательным зрелищем. Вдруг, откуда -- то, в стороне и немного в тылу, в небо поднимаются четыре параллельные огненные струи. Это трассирующие пули. Надо сказать, что эти пули бывают не только огненными, но и цветными: красными, зелеными, синими Счетверенный пулемет, выпускающий вертикально вверх эти огненные змеи, при стрельбе вибрирует и они имеют форму волны. Какое великолепие! Часто в стороне от дороги виднелись огневые позиции "катюш". Официальное название этих установок "Гвардейские минометы". Это грузовик, в кузове которого находятся под острым углом к горизонту, металлические направляющие для реактивных снарядов КТ, что расшифровывается так "Костюковский термический". Первое слово в этом термине фамилия разработчика снаряда. Отсюда и произошло солдатское название этих установок -- катюши. На эти направляющие укладывается сразу несколько снарядов. При залпе слышится скрежет. Длинные черные реактивные ракеты с огненными хвостами взлетают одна за другой и несутся в сторону противника. Особенно хорошо виден этот огненный хвост в ночное время. Там, где эти снаряды рвались, в черном дыму бушевал огненный смерч. И виднелось огненное море, освещая кровавыми сполохами половину неба.. Во время этих переходов противник частенько уничтожал наши походные кухни. Котел кухни возвышается над землей значительно выше человеческого роста, так как под котлом находится топка. Еще выше поднимается над котлом кухни черная труба, из которой при варке еды вырывается дым. Это отличная цель для противника. Как -- то, в один из дней перехода, мы потеряли сразу две кухни.. Все описываемое и есть наступление наших войск! Так двигалась наша рота, попадая временами под обстрел артиллерии или огонь немецких самолетов. Остановилась рота только тогда, когда мы вновь оказались на передовой, но об этом в следующей главе ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. МЫ БЫЛИ ЧЁРНЫМИ Над нами смерть, как сон, витала Нас окружал четыре дня Поток разящего метала, Циклон ревущего огня. И даже не было в сторонке Клочка нетронутой земли, Кругом воронка на воронке, Мы только в них дышать могли. (Поэт Илья Авраменко. "Четыре дня.") Когда меня приглашают выступить перед молодежью, а время ограничено, мною всегда излагается содержание этой главы, только в несколько сокращенном виде. Начну издалека, чтобы заинтриговать читателя. Как -- то мне пришлось быть на приеме у врача. Это была женщина среднего возраста. Она посмотрела на наградные колодочки, которые были на моем пиджаке, на мое лицо и спросила: -- Вы на войне были танкистом? -- Нет -- отвечаю -- был в пехоте. А почему Вы подумали, что перед Вами бывший танкист? -- Просматриваются следы ожогов на лице. -- На войне огня хватало всем, и танкистам, и пехотинцам, и летчикам. Почему на моем лице врачи видят следы ожогов, станет ясно при чтении этой главы. События, которые излагаются далее, были не только тяжелыми, но и трагическими для всего состава роты, большая часть которой погибла, Но все по порядку При прорыве немецкой обороны ожесточенный бой завязался у небольшой деревни . "Грибовы Дворы" Это название запомнилось мне на всю жизнь. Перед этим боем командир полка майор Титов зачитал нам приказ по полку на наступление. Он был написан точно в соответствии с Боевым уставом пехоты:. задача наступающих, соседи справа и слева и так далее. Запомнились слова из приказа: -- Справа наступает 766 стрелковый полк, слева река Вытебеть. Затем майор разъяснил нам, что железная дорога, идущая от Орла на запад, уже перерезана, но противник укрепился в непосредственной близости от нее у деревни Грибовы Дворы. Дорога находится под огнем противника и, пока не отбросишь его с этих позиций, о использовании дороги не может быть и речи. Мы освобождением деревни выполним эту задачу. . Следовательно, роте предстояло вести наступательный бой, а в Боевом уставе пехоты крупным шрифтом выделено такое положение: "БОЕЦ В НАСТУПАТЕЛЬНОМ БОЮ ОБЯЗАН, ДЕЙСТВУЯ, СМЕЛО И РЕШИТЕЛЬНО, ПОДАВЛЯЯ СВОИМ ОГНЁМ ОГОНЬ ПРОТИВНИКА, БЫСТРО СБЛИЗИТЬСЯ С ПРОТИВНИКОМ, ЗАБРОСАТЬ ЕГО ГРАНАТАМИ, ЗАХВАТИТЬ В ПЛЕН ИЛИ УНИЧТОЖИТЬ В РУКОПАШНОЙ СХВАТКЕ" Наш БУП предусматривает завершение наступательного боя рукопашной схваткой. Как мы выполнили это положение Устава, судить читателю В классическом наступательном бою, если его вести так, как нас обучали в военном училище, наступающее подразделение, обычно это рота, передвигаются по полю боя короткими перебежками. Эти перебежки не должны длиться более трех -- четырех секунд. Пехотинец, в боевом снаряжении, бежит со скоростью 3 метра в секунду За это время он может пробежать 10-12 метров. Если бежать более 4х секунд, то тебя подстрелят. Немцу для прицельного выстрела требуется 6 секунд. Читатель легко определит, сколько надо сделать таких перебежек, чтобы преодолеть расстояние в 600 -- 800 метров. Такое расстояние чаще всего бывает между передовыми нашей и противника. Эти перебежки вконец измотают любого, даже самого выносливого, бойца. Передвигаясь перебежками, рота сосредотачивается на рубеже атаки в 40 -- 50 метрах от передовой противника. Убедившись, что все подразделение, находятся на рубеже атаки, командир подает команду: -- "Приготовиться к атаке! Дозарядить оружие! Приготовить гранаты!" . Через некоторое время командир подает команду: -- "В атаку, вперед!" Все бойцы встают, быстрыми широкими шагами устремляются к первой траншеи противника, бросая на ходу гранаты. Вот эти 40 -- 50 метров и называются атакой, а перед этим было наступление. При обучении в военном училище, нам говорили, что бежать во время атаки не следует, так как предстоит рукопашная схватка в траншее противника и нужно беречь свои силы Как говорится, гладко было на бумаге, да забыли про овраги. В 20 -- 25 метрах от первой траншеи противника, путь атакующим, как правило, преграждает проволочное заграждение. Но это еще не все! Полоса от проволочного заграждения до траншеи противника, зачастую, минируется. Теперь читателю понятно, почему 90% наступающих погибает. Это знали все бойцы, когда готовились к бою. Война -- это, в первую очередь, бой. Артиллерия может разрушить все укрепления противника. Авиация может стереть в порошок любые его населенные пункты или сооружения. Танки проутюжат оборонительные сооружения противника. Но это еще не будет победа! О победе можно говорить только тогда, когда на позиции противника, или на, занимаемую им, территорию, ступит нога пехотинца! Это определяет роль пехоты в современной войне. Но вернемся к нашему повествованию. После того, как зачитали приказ командира полка, началась интенсивная подготовка к бою. Нам были выданы патроны, гранаты, индивидуальные перевязочные пакеты Человек я запасливый и взял два пакета. И правильно сделал! Обстановка сложилась таким образом, что оба пакета были использованы. Самое трудное на войне, что тяжело и угнетающе действует на бойца, на его психику, на его поведение -- подготовка к смертельному бою, которая более страшна, чем сам бой. Можно сказать, что это особое состояние души или понимание неизбежности и необходимости идти на смертный бой, чувство тревоги, обреченности, неизбежности смерти. Это не чувство страха. Чувство страха наступает потом, с момента соприкосновения с противником, когда видишь, как корчатся и стонут от боли твои товарищи, как застывают в неестественной позе еще недавно шутившие и балагурившие парни. Бойцы были сосредоточенными и молчаливыми. Не было никаких реплик, шуток, острот, которыми они обычно обмениваются. Перебирали свои вещмешки и выбрасывали все лишнее. Некоторые брились, так как считалось, что попасть на тот свет надо обязательно побритым. Другие сожалели, что не могут сменить белье. Даже Витька перестал улыбаться и острить. Первый и последний раз я увидел его таким мрачным и сосредоточенным. Те бойцы, которые уже приготовились к бою, уселись писать письма домой. Все знали, что в наступательном бою погибает очень много людей Шансов остаться живым совсем мало. Перед каждым боем среди нас оказывалось большое количество политработников. Также было и в этот раз. Это были и комсорги, и парторги, и замполиты всех уровней. Они вели разъяснительную работу среди нас. Часто нам рассказывали о зверствах немцев, о колодцах, заполненных трупами грудных младенцев. Все было направлено на то, чтобы вызвать ненависть к врагу. Это им удавалось. Слушая их, начинаешь понимать, что их работа совершенно необходима для боя, для победы. Политработники убеждали нас, что нужно как можно больше стрелять Вести огонь надо непрерывно, независимо от того видишь ты противника или не видишь его. Заместитель командира полка по политчасти договорился до того, что после боя, у всех, оставшихся в живых, проверят вещмешки и плохо придется тому, у кого найдут не израсходованные патроны. Слушаю его и думаю, если останутся патроны, то их можно выбросить и тем самым избежать гнева начальства. Видимо, эта мысль пришла в голову и замполиту. По выражению его лица мне стало ясно, что и он понял бессмысленность этой угрозы. Объясню читателю, почему такой ажиотаж возник вокруг необходимости вести огонь непрерывно. А.В. Суворов еще в восемнадцатом веке, во время царствования императрицы Екатерины Второй, ее еще называют Великой, в своей книге "Наука побеждать" сформулировал такое требование: -- "Стреляй редко, да метко. Штыком коли крепко. Пуля обмишулится, штык не обмишулится. Пуля -- дура, штык -- молодец!". Это положение, сформулированное великим полководцем, было совершенно оправданным 250 лет назад. Чтобы зарядить ружье (винтовок еще не было) требовалось две минуты. Естественно, во время боя, перезарядить ружье возможности не было. Солдат в то время мог только один раз выстрелить в бою. Стрелять надо было только наверняка. Шли столетия, а это положение переносилось из одного устава в другой вплоть до Отечественной войны. Армию учили беречь патроны. В отличие от нас, немцы в бою вели огонь непрерывно. Этот шквал пуль заставлял прижиматься к земле и не отвечать огнем на огонь противника, что давало ему явное преимущество. Когда это дошло до нашего командования, появилось требование не жалеть патроны. Забегая, вперед скажу, если перед боем политработники буквально кишели среди нас, то в бою их совсем не было. Улыбку вызывают стихи и песни послевоенных лет, в которых прославляется "подвиги" политработников. Например:- "Комиссар кричит: -- Вперед! Гони захватчиков ребята!" А политрук Клочков, который, якобы, командовал 28 героями -- панфиловцами! Кстати, после падения социализма в нашей стране, сообщалось, что не было их! Закусив удила, уже совсем собрался разразиться гневным памфлетом в адрес политработников. Ах! Какая возможность клеймить политработников и, тем самым, показать себя храбрецом! Даже закрыл глаза, подбирая им гневные эпитеты. Но потом подумал, а как бы сам поступил в аналогичной ситуации. Да точно также! Зачем подставлять голову под пули, если можно этого не делать. Естественное чувство страха свойственно всем. Все хотят жить. Кривят душой те, кто утверждает, что им неведом страх в бою. Однако, чувство ответственности перед людьми, обществом, Родиной сильнее страха. А еще мысль, что только мы, безусые парни, можем и должны прогнать этих захватчиков. Никто этого сделать не сможет! Только мы! Во второй половине дня рота двинулась вдоль железной дороги по направлению к Брянску, хотя до него было еще очень далеко. Это и была та железная дорога, которую наша дивизия должна была перерезать и уже перерезала. Около небольшого железнодорожного моста через ручеек, мы остановились. Видимо, командир роты ждал, когда стемнеет. Под мостом валялось большое количество немецких толовых шашек. В отличие от наших, немецкие шашки, имели цилиндрическую форму диаметром, примерно 4 см и, длинной см. 15..Они были в красной промасленной бумажной упаковке. Немцы при отступлении хотели взорвать этот мост, да не успели. Смеркалось, когда мы от моста свернули на юг почти перпендикулярно к железной дороге и, уже совсем стемнело, когда мы прошли нашу передовую. Бойцы, мимо которых мы проходили, совершенно не реагировали на нас. Один боец сидел неподвижно. Его лицо ничего не выражало. Он как бы окаменел. Рядом стоял станковый пулемет и лежал еще один боец, видимо он спал.. Обычно на фронте, когда одно воинское подразделение проходит мимо другого, всегда ищут земляков. Раздаются возгласы: "Воронежские, есть? Харьковские?...Тюменские?" За все время пребывания на фронте, мне только один раз удалось увидеть встречу двух земляков. Такая большая наша страна! В этот раз никто не искал своего земляка. Было не до земляков. Перед призывом в армию, мною было прочитано много восточных сказок, в которых герой попадает в подземное царство, где сидят заколдованные неподвижные люди. Как в тех сказках -- подумалось мне. Было непонятно, почему бойцы на передовой находятся в таком странном состоянии. Твердо решаю, что никогда не буду таким окаменелым! У меня и в мыслях не было, что после боя сам окажусь в таком же состоянии. Много позже до меня дошло, что это состояние является неизбежным для всех участников боя. Человеческая психика устает от длительного балансирования на грани жизни и смерти. Подкорка просто отключается и человек не реагирует на то, что происходит вокруг него. Исключение составляют события, которые непосредственно угрожают его жизни. Для наступающих очень важно затемно приблизится к позициям противника, как можно ближе, чтобы в бою на следующий день избежать больших потерь личного состава. Мы прошли еще довольно большое расстояние по направлению к немецкой обороне и начали бесшумно разворачиваться в цепь Кругом высокая густая пшеница, как в песне: "Кругом стоит пшеница золотая...". Не было никаких громких команд. Командир роты бегал вдоль цепи, добиваясь, чтобы расстояние между бойцами было 6-8 шагов, как того требует Устав. Не знаю почему, но моя позиция оказалась на самом левом фланге. Он всегда, наиболее, уязвим. Все бойцы это отлично понимали и всегда стремились быть поближе к центру цепи. Меня, как -- то незаметно, оттеснили на левый фланг.. Бойцы, у которых были лопаты, начали откапывать себе окопчики. Обычно они имели глубину 1,5 м, длину по росту бойца, ширина -- на поверхности земли 70 см по дну 40 см, как у траншеи. У немцев размеры траншей другие, но об этом позже. .Поскольку завтра будет бой, надо защититься от немецких пуль и осколков снарядов. Посмотрев вокруг, вижу слева от себя,