те дни все работники тыла, штаба, политотдела. За время операции водители автомобильных батальонов перевезли по бездорожью на расстояние до трехсот километров около десяти тысяч тонн грузов. Это был настоящий подвиг. И все же перебои с доставкой горючего \346\ случались. И они, разумеется, сказывались на боевой работе авиации. В дни жарких боев с неослабной активностью велась партийно-политическая работа, направляемая генерал-майором авиации А. Ф. Выволокиным и полковником Я. И. Драйчуком. Именно она обеспечила высокое политико-моральное состояние частей, авангардную роль коммунистов и комсомольцев. Партийные организации умело вели агитацию и пропаганду, быстро и оперативно отмечали отличившихся в бою. Как только было получено подтверждение, что гвардии капитан Н. Белавин (33 ГШАП) уничтожил два вражеских паровоза, у командного пункта полка вскоре появился художественно оформленный плакат: портрет летчика с подписью: Паровозы вражьи бей, Штурмуй, взрывай, Как бьет их по-гвардейски Белавин Николай. Молодой летчик коммунист М. С. Камельчик при штурмовке железнодорожной станции тоже взорвал два вражеских паровоза. Об этом в тот же день рассказала листовка "Сегодня в боях". Самолет коммуниста Аврамова при подходе к цели был атакован немецкими истребителями. Воздушный стрелок Фуртакова отбила атаку, но была тяжело ранена. Умело маневрируя, младший лейтенант Аврамов все-таки ушел от "фоккеров". Когда он посадил машину и обессилевшую девушку осторожно вытащили из кабины, она была без сознания. Позже врачи сообщили, что она получила шестьдесят ран. В эскадрилье выпустили специальный боевой листок и плакат, посвященный мужественной комсомолке. О ее подвиге сообщили письмом на родину. В частях стало правилом чествование отличившихся в боях. Когда, к примеру, летчик 661-го полка капитан Рахманов совершил 500 боевых вылетов, по этому поводу в эскадрильях состоялись митинги. На родину героя отправили благодарственное письмо. Митинги в частях проводились и перед выполнением наиболее ответственных заданий. На командные пункты \347\ полков выносились боевые знамена. По возвращении летчики докладывали о результатах полета перед развернутым стягом. Командиры, политорганы, партийные организации постоянно воспитывали у личного состава ненависть к врагу, используя для этого прежде всего многочисленные факты зверств, творимых немецко-фашистскими захватчиками. Так было на советской территории, так продолжалось за рубежом. На польской земле находился один из гитлеровских лагерей смерти - Майданек. Его посетили делегации многих частей. Побывали там представители 15-го авиаполка. Своими глазами они увидели адские печи и газовые камеры, в которых фашистские изверги уничтожали людей. Как только делегация возвратилась в часть, командир приказал собрать всех на митинг. Вначале воины минутой молчания почтили память погибших в Майданеке. Затем перед товарищами выступили бойцы, сержанты и офицеры, посетившие лагерь смерти. В их кратких речах звучала ненависть к фашистским палачам, твердая решимость отомстить гитлеровцам за их страшные злодеяния. В те дни в Люблине над гитлеровскими палачами состоялся суд. Один из подсудимых, Эдмунд Польман, за полтора года лично убил около двух тысяч заключенных. Обершарфюрер Тернес ходил по Майданеку со щипцами и вырывал у своих жертв золотые зубы. Были дни, когда в лагере умерщвлялось по 18 тысяч человек. Всего в Майданеке погибло от рук фашистских палачей полтора миллиона женщин, стариков, детей, военнопленных. Командиры, политработники, партийные организации широко использовали материалы суда, чтобы вызвать у воинов еще более жгучую ненависть к фашистским вандалам, призвать их к беспощадной борьбе с врагами. Другой лагерь - Освенцим находился на юго-западе Польши. Он получил не менее страшную известность. Мне довелось побывать там самому и воочию увидеть неподдающиеся описанию следы зверств гитлеровских оккупантов. Это был настоящий комбинат пыток и смерти. Значительную часть обреченных составляли поляки, не пожелавшие мириться с "новым порядком", установленным фашистами. \348\ В основном лагере мест уже не хватало, поэтому гитлеровцы организовали его филиалы в прилегающих деревнях - Явожле, Моновице, Завишовках, Бжезниках и других. Освенцим был создан в 1941 году. Когда мне назвали цифру уничтоженных здесь людей, мурашки пробежали по телу: 4 миллиона человек 28 национальностей. Способы уничтожения людей в лагере постоянно совершенствовались. Сначала заключенных просто расстреливали. Потом эсэсовцам такой прием показался непроизводительным. Завели машины - душегубки, соорудили газовые камеры. Были построены 4 такие камеры, полтора десятка крематориев, несколько "бань", где обреченных душили газами. Последнее достижение - "электрический конвейер" смерти. Сотни людей, вступив на ленту, погибали в конвульсиях от тока высокого напряжения. А лента двигалась и доставляла трупы в крематорий. А вот еще одно изуверство, уже "спортивного" характера. На специальную площадку во дворе выгоняли 20 военнопленных, и фашистские садисты начинали бить по ним из снайперских винтовок через окно, не выходя из помещения. И только в голову. Задача: кто меньше израсходует боеприпасов, чтобы уничтожить узников до единого. Сначала упражнялся один, потом другой, третий... Таков был "новый порядок", который насаждали гитлеровские сатрапы и на оккупированных территориях Советского Союза, и в порабощенных ими странах Европы, в частности в Польше. Поистине кровь стыла в жилах, когда я видел последствия этого "нового порядка". Память о замученных в гитлеровских концлагерях звала к мщению. Только после войны стали известны точные цифры жертв немецко-фашистских оккупантов. Польша потеряла от рук гитлеровцев более 6 миллионов человек - 22 процента населения, проживавшего тогда в городах и селах страны. Причем большинство погибло не на фронтах, а в концентрационных лагерях, во время массовых расстрелов, проводимых гитлеровцами для устрашения, в тюрьмах, от эпидемий и т. д. Особенно большие жертвы понесла польская интеллигенция. За войну погибло 7500 врачей, более 6000 ученых, профессоров, учителей, более 5500 адвокатов и судей, а также 6000 католических священников. Свыше 2 500 000 \349\ поляков фашисты вывезли на принудительные работы в Германию. Если к этому добавить, что немцы разрушили почти 66 процентов промышленных предприятий, вывезли половину подвижного состава железных дорог, разрушили около 6200 школ, 25 музеев, 35 театров, нанесли огромный урон сельскому и лесному хозяйству, то станет понятно, какой колоссальный ущерб нанесли гитлеровцы Польше. Немало храбрых воздушных бойцов нашей армии погибло при освобождении Польши. Хоронили мы их с воинскими почестями. На могилах героев воины-авиаторы клялись мстить за гибель боевых друзей, не жалея ни крови своей, ни жизни. В 72-м разведывательном авиационном полку пали смертью храбрых два Героя Советского Союза - майор Виктор Гаврилович Подколоднов и капитан Владимир Антонович Смирнов. Тяжелая утрата! В части состоялся траурный митинг. Похоронили летчиков на центральной площади Ковеля. Проститься с ними собралось все местное население. Городской совет принял решение назвать две улицы именами героев. Политотдел армии послал семьям погибших письма и фотоснимки их могил. На одном из самолетов полка в память о героях было крупно выведено: "За Подколоднова и Смирнова". Когда был создан Польский комитет национального освобождения, лондонское эмигрантское правительство, боясь потерять руководство над страной, решило организовать в Варшаве восстание. Делалось это с одной целью: пока в столицу не вступили советские войска, утвердить там прежние буржуазные порядки. А потом сказать: "Власть есть, будьте добры с ней считаться". Тысячи польских патриотов, обманутых, казалось бы, благородным призывом эмигрантского правительства выступить с оружием в руках против немецко-фашистских оккупантов 2 августа 1944 года, начали возводить на улицах столицы баррикады. Но оружия у восставших не хватало. Гитлеровцы бросили против патриотов танки, артиллерию, броневики. Истекая кровью в неравной борьбе, \350\ жители Варшавы самоотверженно дрались за каждый дом, каждую улицу. Но силы их таяли, хотя отвага и мужество варшавян не знали границ. Наше командование не было поставлено в известность о том, что такое восстание готовится, и расценивало эту акцию как безрассудную честолюбивую авантюру эмигрантских властей. События в Варшаве начались в неблагоприятный для нас момент. Советские войска в сорокадневной наступательной операции понесли большие потери и не могли оказать восставшим незамедлительной помощи. Бросать измотанные, поредевшие части на такой могучий стратегический узел обороны, как Варшава, было бессмысленно. А для подтягивания резервов требовалось время. К тому же отстали тылы, питавшие фронт всем необходимым. Тем не менее наше командование из чувства солидарности с польскими патриотами решило и в трудных для себя условиях сделать все, чтобы помочь восставшим. С этой целью 47-я армия 1-го Белорусского фронта, усиленная одной польской дивизией, перешла в наступление и 14 сентября освободила предместье Варшавы - Прагу. На следующий день туда вступили части 1-й армии Войска Польского и стали готовиться к форсированию Вислы, захвату плацдармов в Варшаве. Командование фронта, стремясь усилить удары по врагу, придало 1-й польской дивизии имени Костюшко пять артиллерийских бригад, один минометный полк и, кроме того, поддержало ее действия артиллерийской бригадой и шестью артиллерийскими дивизионами из резерва Верховного Главнокомандования. Польскому соединению придавались также три инженерных батальона и батальон плавающих автомобилей. Поддержку войск с воздуха осуществляла наша воздушная армия. Польская дивизия и приданные ей советские части переправились через Вислу и захватили на противоположном берегу плацдармы. Маршал К. К. Рокоссовский после первого боя прислал на имя командира телеграмму, в которой говорилось: "Сегодня 1-я дивизия показала образцы стойкости и мужества в наступлении. Выражаю ее солдатам, унтер-офицерам и офицерам благодарность за боевые успехи и желаю дальнейших побед над нашим общим врагом - немецкими захватчиками". Но удержать плацдарм не удалось. Фашисты расчленили \351\ переправившиеся подразделения и начали прижимать их к реке. 22 сентября был передан по радио приказ об отходе. Только помощь авиации, огонь артиллерии с нашего берега спасли войска от полного истребления. В один из тех дней мне удалось быть на аэродроме, где базировались штурмовики. Возвращавшиеся с задания летчики рассказывали, что делается в Варшаве: город охвачен огнем и окутан облаками густого дыма. А вскоре в расположении наших войск появился один из польских повстанцев, которому чудом удалось переправиться через Вислу. Его доставили в штаб, и мы увидели изможденного, оборванного человека, еле стоявшего на йогах. Он-то и поведал нам о страшной трагедии Варшавы и ее жителей. - Восстание мы начали почти без оружия, - рассказывал он. - Дрались кирпичами и булыжниками. Но каждого из нас была такая ненависть к фашистам, что мы решили лучше умереть, чем склонить перед врагом голову. - Дайте нам оружие, помогите нам, - мольбой заключил свой рассказ польский патриот. О его просьбе я немедленно доложил командующему фронтом К. Рокоссовскому. От себя добавил: - Летчики готовы доставить оружие повстанцам. - Не только оружие, - сказал Рокоссовский. - Надо подбросить повстанцам и продовольствие. Ведь они же голодают. Срочно готовьте экипажи. Основную работу уже ведут летчики шестнадцатой воздушной армии генерала Руденко. Но и вам нельзя оставаться безучастными. Противовоздушная оборона противника на подступах к Варшаве оказалась на редкость сильной. Казалось, каждый квадрат неба пристрелян зенитными орудиями и пулеметными установками. И все же наши экипажи, преисполненные благородными чувствами к братьям полякам, прорывались через огневые заслоны и сбрасывали с парашютами все необходимое. Конечно, не все грузы попадали по назначению. Сверху было трудно определить, где в охваченном пожарами городе находятся повстанцы. Да и обстановка там часто менялась. Немало наших экипажей погибло тогда от вражеского зенитного огня. Не вернулся с задания и польский летчик майор Т. Вихеркевич. \352\ Вечером 11 сентября мне позвонил генерал Поплавский. - В районе Новое Бродно, - сказал он, - противник сосредоточил несколько артиллерийских батарей. Они сильно нам досаждают своим огнем. Хорошо бы сегодня ночью нанести по ним удар с воздуха. Ударить так ударить. Звоню командиру дивизии, в состав которой входил полк "Краков", и отдаю соответствующие распоряжения. Вначале был послан один По-2 - на разведку. Еще на подходе к вражеским позициям он оказался в цепких щупальцах прожекторов. Тотчас же к нему потянулись огненные трассы крупнокалиберных пулеметов. Летчику ничего не оставалось, как снизиться чуть ли не до остовов полуразрушенных зданий. Когда огонь несколько стих, "кукурузник" снова набрал высоту и сбросил над артиллерийскими позициями светящиеся бомбы. Батареи противника стали видны как на ладони. Следом за самолетом-разведчиком шла ударная группа, состоявшая из 14 машин. С высоты 1400 метров они одна за другой сбросили на цель бомбовый груз. На земле возникло несколько очагов пожаров. В эту ночь польские летчики сбросили на головы врагов семь тонн бомб. Огонь немецких орудий заметно ослаб. С 11 сентября полк "Краков" пришлось всецело переключить на переброску повстанцам оружия, боеприпасов и продовольствия. Однажды потребовалось выбросить груз не просто в заданном районе города, контролируемом варшавянами, а точно на перекрестке двух улиц - Аллеи Иерусалимские и Маршалковская. Вызываю полковника А. Ромейко и спрашиваю: - Есть среди польских летчиков или штурманов человек, хорошо знающий Варшаву? - Конечно есть, - бодро ответил Ромейко. - Александр Даниляк, к примеру. Он жил в Варшаве. - Пошлите его на первом же самолете. Пусть отыщет этот перекресток и сбросит туда мешки с продовольствием. Ошибки допустить нельзя. Успешно выполнить задание этому летчику во многом помогло то, что перекресток улиц оказался хорошо освещен огнем пылающих зданий. \353\ Следом за Даниляком вылетели экипажи, возглавляемые Брайцевичем, Юзефом Яцевичем, Лукаичуком, Французом п другими польскими пилотами. До рассвета экипажи сумели сбросить восставшим 87 мешков с продовольствием и 12 ящиков с боеприпасами. В следующую ночь авиационный полк "Краков" доставил повстанцам 12 тонн продовольствия. И так было много раз. Мы по праву гордились отважными польскими летчиками, такими, как капитаны Февральский и Тышкевич, лейтенанты Жижневский, Грабовский, Даниляк, Яцевич, Якубек, Рудницкий, Гостилинский. Всяческой похвалы заслуживали начальник штаба полка подполковник Моковоз, штурман Карпинский, инженер Роговский и многие другие. Отважно громили врага, помогая повстанцам Варшавы, летчики-штурмовики. Двум из них - Г. В. Крамарчуку и Н. М. Китаеву - было присвоено звание Героя Советского Союза. В боях за столицу Польши отличились и летчики полка, которым командовал майор Воробьев. На подвиги их вдохновлял "летающий комиссар", то есть заместитель командира по политчасти капитан Виктор Васюк. Oi совершил свыше ста вылетов только, в район Варшавы, сбрасывая повстанцам продовольствие и боеприпасы. Отмечая доблесть и отвагу советского офицера-политработника, польское правительство наградило В. И. Васюка орденами "Виритути Милитари" и "Серебряный крест". Советские и польские летчики совершили 2243 вылета и доставили повстанцам 156 минометов, 505 противотанковых ружей, 2667 автоматов и винтовок, 41780 гранат, 3 млн. патронов, 113 тонн продовольствия, 500 кг медикаментов. Тем не менее положение восставших с каждым днем становилось все тяжелее. Истекая кровью, они бились из последних сил. Улицы Варшавы были усеяны трупами. Советское командование предложило руководителям восстания вывести свои отряды к Висле. Операцию предполагалось провести под прикрытием нашей авиации и огня артиллерии. Но Бур-Коморовский отверг это предложение и 2 октября подписал акт о капитуляции. - Какой подлец! - возмущался Корчиц, прилетевший к нам по каким-то неотложным делам. - Ведь мог же спасти людей, мог, но не захотел. \354\ Так закончилась кровавая авантюра эмигрантского правительства Польши. Варшавское восстание явилось актом неслыханного предательства польской реакции. 17 января 1945 года Красная Армия совместно с частями 1-й армии Войска Польского освободила многострадальную Варшаву. Поспешно покидая город, немецко-фашистские войска взрывали уцелевшие дома, расстреливали всех оставшихся в живых и не успевших эвакуироваться или спрятаться. Мне довелось побывать в Варшаве сразу после ее освобождения. Автомашина с трудом пробиралась через груды битого кирпича и скрюченного огнем металла. Огромный город, казалось, побывал в эпицентре невероятной силы землетрясения. Проезжая мимо огромного обвалившегося дома, я заметил в оконном проеме первого этажа какую-то фигуру. Увидев нас, человек со взлохмаченной головой поспешно скрылся. - А ну-ка сбегай, разузнай, что за человек, - попросил я шофера. Минут через пять солдат вернулся и привел с собой насмерть перепуганную седую женщину. Она боязливо озиралась и никак не могла поверить, что фашистов в городе уже нет, что кошмар кончился. Потом пришла в себя и навзрыд заплакала. Старая полька рассказала, что мужа ее оккупанты расстреляли еще осенью 1939 года, дочь и внучку отправили на каторгу в Германию. О зяте она вообще ничего не знала с начала войны. Из квартиры фашисты выгнали ее, и все эти годы она ютилась по чужим углам. А когда отступающие оккупанты взорвали дом, в котором она жила у знакомых людей, у нее не осталось никакого пристанища. Пока я разговаривал со старушкой, подошло еще несколько до крайности изможденных и оборванных женщин. Они-то и поведали нам, в каком неописуемом кошмаре жили все эти годы. Фашисты поляков за людей не считали, сотнями расстреливали и вешали для устрашения остальных. Понравилась кому-нибудь из гитлеровских молодчиков квартира, и жильцов немедленно выбрасывали на улицу. Детей ли, стариков, больных - им было безразлично. \355\ - Как раз вот на этой улице, - сказала одна из женщин, вытянув руку, - фашисты незадолго до отступления связали группу захваченных ими повстанцев колючей проволокой, а потом проехали по ним танком. Ой, пане генерал, как страшно было смотреть. На земле осталось месиво из раздавленных тел. Кровь стыла в жилах, когда я слушал горькие причитания безутешных женщин, потерявших все: кров, родных, близких. Стремительно продвигаясь вперед. Красная Армия в боевом содружестве с польскими войсками освободила от гитлеровцев всю Восточную Польшу от Буга до Вислы. Возрождающаяся из огня и пепла республика под руководством Польского комитета национального освобождения приступила к восстановительным работам. Одновременно она создала свою регулярную армию (Войско Польское) и военно-воздушные силы. Предстояла еще упорная борьба за освобождение от захватчиков остальной территории польского государства. И в этой борьбе вместе с Красной Армией самоотверженно дрались сыны и дочери молодой Польской Народной Республики, ее родившиеся в жестоких боях вооруженные силы. \356\ НАРОДНОЕ ВОЙСКО Как создавалась новая польская армия? Какой путь борьбы и побед она прошла? Какова роль Советского Союза в становлении вооруженных сил Польской Народной Республики? Эти вопросы заслуживают того, чтобы на них ответить подробнее. В годы войны в Советском Союзе оказалось немало граждан польской национальности. Многие из них покинули родину в сентябре 1939 года, когда полчища гитлеровцев вторглись на территорию Польши. Наша страна окружила беженцев заботой и вниманием, предоставила им кров и работу. Уже в самом начале Великой Отечественной войны в советские правительственные органы посыпались письма от польских патриотов-эмигрантов. Они просили выдать им оружие и послать на фронт, горели желанием беспощадно драться с немецко-фашистскими захватчиками. Весной 1943 года группа польских коммунистов организовала Союз польских патриотов в СССР. Он и явился инициатором создания новой польской армии. Идя навстречу Союзу польских патриотов, Государственный Комитет Обороны СССР 6 мая 1943 года принял постановление о формировании на территории нашей страны 1-й польской дивизии им. Тадеуша Костюшко, ставшей ядром будущей польской армии, Наша страна приняла на себя все расходы, связанные с созданием дивизии, вооружением, обмундированием и содержанием ее личного состава. Союз польских патриотов, располагая сведениями о месте жительства своих соотечественников в Советском Союзе, выступил с ходатайством о призыве их и направлении в польские формирования. Многие поляки стали сами подавать заявления о зачислении их в дивизию им. Тадеуша Костюшко. \357\ Создаваемые части ощущали острую нужду в командных кадрах. Как позже отмечалось в одном из приказов главнокомандующего Войском Польским, "11 тысяч польских офицеров немцы уничтожили в Катыни, десятки тысяч заточили в концлагеря. Многих офицеров Андерс увел в пески Ирана". Советское правительство и здесь пошло навстречу патриотам Польши. В их соединение было направлено немало наших опытных офицеров, преимущественно поляков по национальности. На формирование, вооружение и обучение первой польской дивизии ушло немного времени. В командование соединением вступил полковник Зигмунд Берлинг, бывший начальник штаба 5-й дивизии армии Андерса, отказавшийся в 1942 году следовать с ним в Иран. Начальником штаба стал полковник А. Т. Савицкий, командующим артиллерией полковник В. М. Бевзюк. Оба они являлись офицерами Красной Армии. Во второй половине 1943 года 1-я польская дивизия им. Тадеуша Костюшко выступила на фронт и 12 октября в составе 33-й армии приняла боевое крещение под белорусским местечком Ленино. В первых же сражениях ее солдаты и офицеры проявили доблесть и отвагу. Смертью храбрых пали тогда заместитель командира батальона коммунист Роман Пазиньский, офицер-политработник Мечислав Калиновский, стрелок роты автоматчиков 19-летняя патриотка Анеля Кживонь и другие. 253 человека были удостоены советских и польских наград, а В. Высоцкий и Анеля Кживонь стали Героями Советского Союза. В боях под Ленино, по существу, родилась ратная слава создаваемого Войска Польского. Здесь окрепла боевая дружба двух народов. Не случайно в ознаменование этой битвы в Польской Народной Республике потом была учреждена медаль "Отличившимся на поле славы", а 12 октября стало национальным праздником - Днем Войска Польского. Число поляков, желавших с оружием в руках сражаться против гитлеровских захватчиков, с каждым днем росло. Поэтому 1-ю польскую пехотную дивизию вскоре развернули в армейский корпус. Организацией корпуса руководил генерал Кароль Сверчевский - один из выдающихся сынов своего народа. \358\ Как и многие другие поляки-интернационалисты, он в годы гражданской войны в России сражался в рядах Красной Армии, во время войны в Испании дрался с франкистами. Тогда он под именем "генерала Вальтера" командовал 35-й интернациональной бригадой. Сверчевский был выдающимся государственным и военным деятелем, сделавшим немало для укрепления дружбы между советским и польским народами. Мне не раз приходилось встречаться с ним. Пожилой генерал поражал всех неистощимой жизнерадостностью и кипучей энергией. Он мечтал видеть свою родину сильной и независимой, радовался тому, как быстро росли и крепли польские вооруженные силы. Но предательская пуля оборвала жизнь патриота. Сверчевский был убит выстрелом из-за угла уже на родной земле, когда ехал инспектировать одну из воинских частей. Случилось это после войны. В памяти польского и советского народов он навсегда остался героем. В состав корпуса, который формировал К. Сверчевский, наряду с 1-й дивизией им. Тадеуша Костюшко вошли 2-я пехотная дивизия им. Ярослава Домбровского, артиллерийская и танковая бригады, запасный полк, семь отдельных батальонов (моторазведывательный, саперный, женский, пехотный, связи, парашютно-десантный, унтер-офицерский (учебный), два подвижных полевых госпиталя, офицерские школы и обслуживающие подразделения. Подготовка командиров взводов для общевойсковых частей проводилась при Рязанском пехотном училище, а для специальных подразделений - при Московском инженерном, 3-м Саратовском бронетанковом, Орджоникидзеградском автомобильном, Тамбовском артиллерийском техническом и других училищах. В польских частях наряду с боевой подготовкой большое внимание уделялось политическому воспитанию военнослужащих. С этой целью был создан политпросветаппарат, укомплектованный исключительно офицерами-поляками. В январе 1944 года в состав корпуса вошла 3-я пехотная дивизия им. Траугутта. 3. Берлинг стал командиром корпуса, а генералы К. Сверчевский и Б. Полторжицкий - его заместителями. Начальником штаба назначили генерала Б. Теневича, командирами пехотных дивизий - генералов В, Бевзюка, А. Савицкого и полковника \359\ С. Галицкого, танковую бригаду возглавил полковник И. Межицан, артиллерию корпуса - полковник А. Подзелевский. К тому времени Великая Отечественная война вступила в новую фазу. Советские войска, победоносно наступая на всех фронтах, изгнали врага из пределов своей Родины. Происходила консолидация сил в самой Польше. В новогоднюю ночь 1944 года в глубоком подполье была создана Крайова Рада Народова - высший представительный орган страны. В январе 1945 года она направила в Москву свою делегацию. В заявлении ее представителей говорилось: "Мы хотели бы, чтобы русский народ знал, какое глубокое различие существует между реакционной польской фашистской кликой и польским народом. Польский народ хочет дружбы и самых добрых отношений со своим великим соседом. Он питает чувство огромной благодарности к Красной Армии, которая беспощадно громит немецких захватчиков, извечных врагов славян, угрожающих самому существованию Польши и польского народа". По мере нашего продвижения вперед возможности для пополнения польских войск все время возрастали. Поэтому в марте 1944 года было принято решение развернуть 1-й польский армейский корпус в 1-ю Польскую армию. Началось формирование танкового корпуса, 4, 5 и 6-й пехотных и зенитно-артиллерийской дивизий, артиллерийской, кавалерийской, инженерно-саперной бригад и других частей. 1-я Польская армия формировалась в районах Сум и Житомира. Для ускорения комплектования ее создаются запасные части. Открывается ряд польских военных учебных заведений: объединенное военное училище и высшая школа в Рязани, спецкурсы в Москве по подготовке офицеров, занимающихся политико-просветительной работой, и ряд других. Командные кадры для наших друзей готовились и в советских военно-учебных заведениях. Общая численность польских войск к июлю 1944 года достигла 92 964 человек. Летом 1944 года Красная Армия в боевом содружестве с польскими войсками форсировала Западный Буг и освободила ряд городов. 24 июля 1944 года наше правительство заявило: "Советские войска вступили в пределы Польши, преисполненные одной решимостью - разгромить \360\ вражескую германскую армию и помочь польскому народу в деле его освобождения от ига немецких захватчиков и восстановления независимой, сильной и демократической Польши. Советское правительство не намерено устанавливать на территории Польши органов своей администрации, считая это делом польского народа". 21 июля 1944 года на освобожденной территории Польши по инициативе Польской рабочей партии создается центральный орган народной власти - Польский комитет национального освобождения. Верховным органом народной Польши - Крайовой Радой Народовой - принимается декрет об объединении отрядов Армии Людовой и 1-й Польской армии в единое Войско Польское. Главнокомандующим его назначается бывший командующий Армии Людовой генерал М. Роля-Жимерский, заместителями- генерал дивизии 3. Берлинг и генерал бригады А. Завадский. Командующим 1-й армией Войска Польского становится мой друг и боевой соратник по Северо-Западному и 1-му Белорусскому фронтам генерал В. Корчиц. Так возникли новые вооруженные силы, коренным образом отличавшиеся от старых, стоявших на защите буржуазно-помещичьего строя. Родилась армия нового типа, армия рабочих и крестьян, выражавшая кровные интересы польских трудящихся, несущая им избавление от немецко-фашистской оккупации. Армия воспитывалась на идеях марксизма-ленинизма, в духе дружбы и братства с Советским Союзом. В жестоких сражениях с врагом она перенимала богатейший боевой опыт Красной Армии. Мы ей оказывали всестороннюю помощь. В беседе с польскими руководителями 15 ноября 1944 года И. В. Сталин сказал: "Польша должна быть независимым демократическим государством. Она должна иметь сильную армию, которая в союзе с Красной Армией стояла бы на страже демократии, безопасности и мира". Родившись в огне сражений, Войско Польское мужало и крепло и в дальнейшем стало могучим стражем свободы и независимости Польской Народной Республики, верным боевым союзником армий стран Варшавского Договора. В августе 1944 года Главный штаб формирования польских вооруженных сил переехал из Житомира в Люблин. В освобожденные районы Польши передислоцировались \361\ и сформированные в СССР части. Там под руководством генерала К. Сверчевского было создано полевое управление 2-й армии Войска Польского, которой с сентября 1944 года стал командовать генерал С. Поплавский. Началось создание и 3-й армии, но из-за недостатка офицерских кадров это мероприятие пришлось на время отложить. На заключительном этапе войны, в боях за освобождение Польши и в Берлинской операции, вместе с советскими войсками принимали активное участие две армии Войска Польского, а также танковый корпус и авиационные части, сформированные в Советском Союзе. 23 февраля 1946 года военные руководители Польши, поздравляя наши Вооруженные Силы с праздником, отмечали, что своим возникновением, развитием и успехами Войско Польское обязано прежде всего братской помощи Красной Армии. В приказе главнокомандующего маршала Польши М. Жимерского говорилось: "Воины Красной Армии, проходящие службу в Войске Польском! Польский народ по достоинству оценивает ваши огромные заслуги и никогда их не забудет. Далеко от родных мест, от родных и близких вы строили и строите основы возрождаемого Войска Польского, выполняете задание исторического значения, возносите живой памятник братства народам СССР и Польши, дружбы, которая станет одной из основ мира во всем мире и развития обеих стран". Всем советским военнослужащим, находящимся в составе Войска Польского, объявлялась благодарность, и они награждались "Крестом за заслуги". Не могу не вспомнить в этой связи проникновенные строки поэта Люциана Шенвальда, бывшего воина 1-й польской дивизии им. Тадеуша Костюшко: В том наша гордость, И честь и сила, Что кровь нашу дружбу В боях оросила, Что в воронке от бомбы, В окопчике узком Один хлеб ели - Поляк и русский. Польская народная армия, в том числе и ее военно-воздушные силы, рождалась в горниле боев. Но, может \362\ быть, именно эти суровые условия ускорили ее закалку, позволили воинам Войска Польского в короткое время освоить с помощью наших бойцов, командиров и поли г-работников трудную науку побеждать. Формирование в Советском Союзе польских авиационных частей велось параллельно с созданием 1-й пехотной дивизии, то есть с лета 1943 года. В июле - сентябре поднялась, как говорится, на крыло 1-я отдельная истребительная авиационная эскадрилья, получившая, как и 1-я пехотная дивизия, имя Тадеуша Костюшко. Комплектование и обучение летного состава проводилось на подмосковном аэродроме на самолетах Як-1. Там же готовился и 1-й учебно-тренировочный отряд. В августе на базе эскадрильи, в связи с формированием польского армейского корпуса, создается 1-й отдельный истребительный авиационный полк "Варшава". Командиром его стал капитан Т. Вихеркевич, бывший кадровый офицер польской армии, летчик. Начальником штаба назначили майора А. Миклашевича, тоже поляка, офицера Красной Армии с 1918 года. В декабре 1943 года Вихеркевича сменил подполковник И. Талдыкин, а позже руководство полком принял на себя майор В. Гашин. Его заместителем по политико-просветительной части работал капитан Медард Конечный, бывший летчик польских ВВС. Комплектование и обучение личного состава полка "Варшава" проходило с большими трудностями. Готовых летчиков-инструкторов польской национальности не было. Почти всех довоенных авиаторов предатель Андерс в 1942 году вывел вместе с армией на Ближний Восток. Поэтому теперь авиацию пришлось создавать заново, брать пехотинцев и учить их летному делу. В решении этой сложной и трудной задачи полякам большую помощь оказали наши инструкторы-летчики. К осени 1944 года истребительный авиаполк "Варшава" был полностью укомплектован и обучен. 23 августа он вместе с 3-м польским штурмовым авиационным полком уже участвовал в боях в районе г. Варки. 3 октября 1944 года полк "Варшава" включили в формировавшуюся тогда 4-ю смешанную польскую авиадивизию. В апреле 1944 года у нас началось формирование 2-го польского авиаполка ночных бомбардировщиков "Краков", оснащенного самолетами По-2. Командиром части назначили \363\ бывшего начальника боевой подготовки ВВС Северо-Кавказского военного округа полковника И. И. Смагу, поляка по национальности. Впоследствии его заменил майор С. В. Воробьев. Заместителем командира по политико-просветительной части здесь долгое время работал капитан Вальнер, бывший боец интернациональной бригады, воевавший в Испании. Подготовка летчиков-ночников закончилась в августе 1944 года, и полк в составе 32 экипажей отбыл в Войско Польское. Припоминается факт, о котором мне как-то рассказал И. И. Смага. В период формирования в полк вместе с другими польскими патриотами, горевшими желанием драться с врагом, прибыл парнишка, сын железнодорожника. - Как твоя фамилия?- спросил его командир полка. - Каминский. - А что ты собираешься у нас делать? - Учиться на летчика. - Э, малый, - ответил ему Смага. - Ты уже опоздал, да и годами не вышел. Но парень оказался настойчивым. Пришлось уступить его слезной просьбе. Только стал он не летчиком, а механиком самолета и прошел с полком весь путь до Берлина. Когда война закончилась, командование полка направило Ф. Каминского в летное училище. Но и тут он опоздал. - Что мне с вами делать?- развел руками начальник училища, - Впрочем, сделаю скидку, как боевому товарищу. Одновременно со 2-м начал формироваться 3-й польский штурмовой авиаполк, основу которого составил 611-й штурмовой авиаполк 6-й воздушной армии (командир полка подполковник И. Я. Миронов). Он, как и первых два, вошел в 4-ю польскую смешанную авиадивизию. В апреле 1944 года в управлении польской армии уже появился отдел ВВС. В июле того же года начало создаваться управление военно-воздушных сил Войска Польского, а 3 октября Ставка, по согласованию с новым польским правительством, приступила к формированию военно-воздушных сил. Основу ВВС составили управление 6-й воздушной армии и несколько ее авиационных частей. Меня назначили командующим, генерал-майора авиации К. Д. Дмитриева- моим заместителем по боевой подготовке, генерал-майора авиации К. И. Тельнова - начальником штаба. Заместителем командующего по \364\ политико-просветительной части стал генерал-майор авиации А. Ф. Выволокин, начальником политотдела полковник Я. И. Драйчук, главным инженером генерал-майор инженерно-авиационной службы В. Н. Кобликов, начальником отдела кадров подполковник Б. А. Карчемный. На всех этих товарищей можно было смело положиться. Они превосходно знали свое дело, и я ни на минуту не сомневался, что с их помощью, при горячем участии польских партийных и военных руководителей, мы успешно решим задачу формирования польских ВВС, а также сумеем подготовить руководящие кадры для польской авиации. Ставка, командование Красной Армии делали все для того, чтобы помочь польскому правительству как можно быстрее создать боеспособные военно-воздушные силы республики. Несколько позже в руководстве авиацией Войска Польского произошли некоторые изменения. Заместителем командующего по политико-просветительной части стал полковник Конрад Светлик, а в ноябре его сменил полковник Сергей Минорский (ныне он доктор технических наук). Заместителем командующего по летной части назначили Михаила Якубика. Начальником штаба ВВС вместо К. И. Тельнова стал генерал Александр Ромейко. В тот период, когда в Польше создавались авиационные училища, в районе Харькова велось формирование 1-го польского смешанного авиационного корпуса в составе 1-й бомбардировочной, 2-й штурмовой и 3-й истребительной авиационных дивизий. Командиром корпуса назначили опытного военачальника и политработника, участника боев в Испании, бывшего командира 9-й гвардейской штурмовой авиадивизии генерал-майора авиации Ф. А. Агальцова, ставшего впоследствии маршалом авиации. Начальником штаба у него был полковник А. С. Дземешкевич, заместителем по политико-просветительной части полковник Л. А. Дубровин. Корпус принял участие в боевых действиях в конце войны и внес достойный вклад в нашу победу. В его частях служило немало летчиков-поляков. В январе 1945 года 3-я польская истребительная авиадивизия под командованием полковника И. Хлусовича \365\ перелетела на освобожденную территорию своей страны. В состав ВВС Войска Польского входила и 4-я смешанная авиадивизия, которой командовал волевой и храбрый советский офицер - полковник Г. П. Турыкин. Он хорошо проявил себя в Варшавской, Померанской и Берлинской операциях, героически погиб и похоронен в г. Быдгощ. 1-й польской бомбардировочной авиадивизией, состоявшей из трех полков, командовал подполковник М. И. Мартынов. В феврале 1945 года эта дивизия приземлилась на аэродром Родзынь и вошла в состав Войска Польского. Она имела 108 самолетов и 98 подготовленных к боевым действиям экипажей. 2-я польская штурмовая авиадивизия, насчитывавшая 110 боевых самолетов, после укомплектования и соответствующей подготовки в марте 1945 года прибыла на Лод-зинский аэродром и поступила в распоряжение ВВС Войска Польского. Командовал ею полковник Ш. А. Дзама-швили. В марте 1945 года мы дополнительно сформировали для наших друзей два полка (18-й и 19-й) ночных бомбардировщиков. Перед началом формирования ВВС Польши руководителей польского государства и представителей военного командования, в том числе и меня, пригласили в Москву. В кабинете И. В. Сталина собрались члены Государственного Комитета Обороны СССР, а также президент Крайо-вой Рады Народовой Б. Берут, главнокомандующий Войска Польского М. Жимерский, начальник главного штаба В. Корчиц, командующий 1-й армией С. Поплавский, командующий 2-й армией К. Сверчевский и другие официальные лица. Шел обстоятельный разговор об укреплении вооруженных сил Польши в целом, их участии в заключительных операциях войны. Раскуривая трубку, И. В. Сталин неторопливо ходил вдоль стола, за которым сидели собравшиеся, и высказывал свои соображения о будущем демократической Польши, организации ее вооруженных сил. Он обстоятельно и четко определил, с чего, по его мнению, следует начать. Речь пошла о демократических преобразованиях в стране, \366\ только что освободившейся от гитлеровской оккупации, об укреплении молодых вооруженных сил Польши, о помощи Советского Союза, без которой почти дотла разрушенная страна не могла быстро подняться на ноги. Демократическому переустройству Польши, организации ее армии, в частности военно-воздушных сил, Сталин уделял пристальное внимание. Со всеми принципиальными вопросами, касающимися комплектования Войска Польского, обеспечения его техникой, вооружением, обмундированием и т. д., государственные и военные руководители Польши обращались лично к нему. Я не помню случая, чтобы Сталин отказал им в чем-либо, урезал их просьбы. Все заявки обычно удовлетворялись полностью. Сталин отлично понимал, что начисто разграбленная гитлеровцами Польша не в состоянии самостоятельно оснастить возрожденную армию и авиацию. У нее не было ни материальной базы, ни кадров, ни средств. А интересы окончательного разгрома врага и дальнейшего обеспечения безопасности народной республики требовали принятия решительных мер. За время командования военно-воздушными силами Войска Польского мне вместе с руководителями польского государства и его вооруженных сил доводилось не раз бывать на приемах у Сталина. Разговор происходил, как правило, в присутствии членов Государственного Комитета Обороны. С удовлетворением могу отметить, что к нашим просьбам, предложениям Верховный Главнокомандующий относился с большим вниманием, решал их незамедлительно. Помню, по какой-то причине задержалась доставка обмундирования для личного состава ВВС, находившегося в Польше. Шла война, транспорт был занят перевозкой войск, боевой техники, боеприпасов. Мы отлично сознавали это и тем не менее не пожелали скрывать истинное положение дел. Сталин встал из-за стола, неторопливо прошелся по кабинету и, обращаясь к начальнику тыла Красной Армии, строго спросил: - В чем дело, товарищ Хрулев? А. В. Хрулев, как мне казалось, начал убедительно объяснять причины задержки. \367\ Сталин, продолжая ходить, терпеливо слушал его, затем вдруг остановился напротив и тоном, не допускающим возражений, сказал: - Это не оправдание, товарищ Хрулев. Войска, находящиеся в Польше, обмундированием обеспечить немедленно. Сделав несколько шагов по кабинету, он снова обернулся в сторону продолжавшего стоять генерала Хрулева и добавил с укоризной: - Неужели вы не понимаете, где и в каких условиях находятся наши товарищи? Мы можем иногда поступиться чем-то внутри своей страны. Но за рубежом советский солдат должен выглядеть образцово, в том числе и внешне. На него смотрят как на освободителя. Когда я вернулся в Замостье, где располагался наш штаб, обмундирование было уже на месте. В объединенной авиационной школе, которую мы организовали, сразу же начались интенсивные полеты. Летное обучение, разумеется, требовало немалых материальных затрат. В частности, большая потребность была в запасных частях для самолетов. Кобликов как-то пожаловался мне: - Нужна ваша помощь, товарищ командующий. Чуть ли не каждый день ругаюсь по телефону с начальником инженерной службы ВВС в Москве, пишу заявки на запчасти, а получаем их мизерное количество. Я прекрасно отдавал себе отчет, что кроме нас органы снабжения ВВС ежедневно теребят воздушные армии действующих фронтов. Им в запчастях не откажешь: они бьют врага, а училищам остаются крохи. Тем не менее я попросил Кобликова составить официальную заявку на техническое имущество, обосновать ее и при очередной беседе польских государственных и военных деятелей со Сталиным не преминул доложить, как обстоит дело с самолетами и запасными частями. На этот раз Сталин не стал никого распекать. Ему было хорошо известно, что с запасными частями для самолетов дело обстоит действительно туго. И все же он предложил принять нашу заявку и лично проследить, чтобы она была полностью удовлетворена. - Товарищу Полынину, - кивнул он в мою сторону- трудно оттуда следить, что и как здесь делается. \368\ Поэтому возьмите контроль за обеспечением польских ВВС на себя. Должен сказать, что после этого разговора серьезных затруднений с техническим обеспечением мы не испытывали. Польские авиационные училища снабжались всем необходимым наравне с частями действующих войск. Вскоре после войны государственных и военных руководителей Польши, в том числе и меня, снова пригласили в Москву. В кабинете Сталина находились члены Государственного Комитета Обороны. Состоялся обстоятельный разговор о дальнейшем укреплении польских вооруженных сил. Особое внимание было обращено на подготовку кадров для авиации, бронетанковых войск, артиллерия. Сталин неторопливо прохаживался вдоль стола, за которым сидели собравшиеся, и высказывал свои соображения о настоящем и будущем Польской республики и ео вооруженных сил. - Мы хотим видеть Польщу сильной и независимой,-говорил он. - Для этого она должна иметь свою сильную армию и флот. Мы пошли навстречу просьбе польского правительства, дали ему необходимое вооружение, свои кадрЫь Польским войскам довелось принять участие на заключительном этапе войны. Дрались они хорошо. Сейчас, когда война закончилась, мы должны помочь Польше еще больше укрепить ее армию, подготовить военные кадры, и прежде всего кадры офицерского состава. Помолчав немного, он негромко, словно размышляя вслух, продолжал: - Нам не безразлично, кто будет стоять во главе частей и соединений польской армии. Это должны быть люди, преданные новому демократическому строю, способные постоять за интересы своего народа, показавшие себя в боях. Потом подошел к столу, сел в кресло, выбил пепел из трубки в пепельницу. - Дело это нелегкое, понимаю, - заговорил он снова. - Для авиации, танковых войск придется переучивать людей из пехоты. Но разве у нас когда-то не так было? Сколько лихих конников стали прекрасными летчиками, танкистами и артиллеристами? \369\ А тем нашим офицерам и генералам, которые находятся в Войске Польском, - продолжал он, - надо уже сейчас готовить себе замену из польских товарищей. Наши военные, конечно, стремятся на родину. Это понятно. Такая война закончилась! Но надо убедить людей, что помощь друзьям - наш почетный долг. Беседа у Сталина была непродолжительной, но дала всем пай четкое представление о характере дальнейшей работы, о задачах, которые предстоит решать. Запомнилось выступление Сталина на приеме, устроенном по случаю подписания с Польшей Договора о дружбе, взаимопомощи и послевоенном сотрудничестве. Было это 1 апреля 1945 года. С польской стороны на торжественном акте присутствовали Б. Берут, Осубка-Морав-ский, М. Жимерский, К. Сверчевский, С. Поплавский, В. Корчйц и другие товарищи. Был там и я. В своей речи И. В. Сталин дал обстоятельную оценку наших отношений с Польшей в недалеком прошлом и теперь. - Новая, демократическая Польша, - сказал он в заключение, - имеет в лице Советского Союза надежного друга. Дружба между советским и польским народами скреплена кровью, совместно пролитой в боях с врагом. Взволнованную речь произнес тогда и польский президент Болеслав Берут. С первых же дней у нас с ним сложились хорошие, теплые отношения, основанные на, взаимном доверии. Я, как командующий ВВС, нередко обращался к Беруту с вопросами, зависящими только от его компетенции, и всегда находил должное понимание и поддержку. А вопросов таких возникало немало. Тут и расширение аэродромной сети, связанное с отводом для нее новых земель, капитальное строительство, подготовка кадров. Секретарем у Берута работала на редкость учтивая и сердечная пожилая женщина по имени Ванда. Бывало, позвонишь ей и скажешь: вечером надо переговорить с президентом. - Одну минуточку, - отвечает Ванда. - Сейчас доложу товарищу Беруту. Проходит минута-другая, и в трубке слышится участливый голос: - Хорошо, приезжайте. Берут, добродушный по характеру человек, обычно выходил из-за стола, улыбаясь, жал руку, внимательно \370\ выслушивал все просьбы и тут же безо всяких проволочек принимал решение. В одном случае позвонит кому-то по телефону, в другом сделает пометку в своем блокноте. Берут был не только дальновидным политическим и государственным деятелем, но и интересным собеседником. Он тонко разбирался в противоречивых явлениях послевоенной жизни Польши, умел быстро разглядеть тайные пружины, используемые против нового социального строя реакционной эмиграцией. На эти темы мне не раз приходилось с ним беседовать. Польские авиационные части, сформированные в Советском Союзе, вступили в бой, когда наша армия заканчивала освобождение родной земли от интервентов. В полную силу они развернулись при форсировании Западного Буга и на своей территории. В боях за Варшаву польские летчики совершили в общей сложности 3937 самолето-вылетов, в Восточно-Померанской операции - 1401, при форсировании Одера и в боях за Берлин - 4492. Общий итог - 9830 вылетов. За время боев польские летчики уничтожили немало морских транспортов и барж врага, артиллерийских орудий, минометов, автомашин, танков, бронетранспортеров и самолетов. Это довольно весомый вклад в нашу общую победу. Боевую доблесть польских летчиков 6 раз отмечал в своих приказах Верховный Главнокомандующий. К концу войны польские ВВС представляли довольно внушительную силу. Они уже имели несколько сот боевых самолетов, хорошо оборудованные мастерские для их ремонта, средства связи и т. д. Советский Союз не скупился снабжать братьев по оружию необходимой техникой. Им передали кроме самолетов 386 моторов, 115 радиостанций, 1386 автомашин, комплекты различного оборудования и запасных частей, авиаремонтные мастерские и т. д. Одновременно советские власти предоставили в распоряжение польского командования технические описания своей материальной части, инструкции по эксплуатации, технологии ремонта и многое другое. Если к этому добавить множество аэродромов, которые были нами восстановлены и построены, а потом безвозмездно переданы Польше, сотни летчиков, штурманов, техников и других авиаспециалистов, подготовленных в организованных нами школах \371\ и училищах, то особенно рельефно обозначится та огромная помощь, которую оказали мы соседям и друзьям в создании их авиации. Помощь Польше в строительстве вооруженных сил проявлялась и во многом другом. В ходе войны правительство СССР передало в распоряжение Войска Польского необходимое количество стрелкового вооружения, артиллерии, танков, автомашин, боеприпасов, горючего, продовольствия и обмундирования. А какой мерой измерить наш боевой опыт, которым мы щедро делились с нашими друзьями! По просьбе польской стороны для временного прохождения службы в Войске Польском советское командование направило тысячи военнослужащих Красной Армии. Многие из них, в том числе 2 генерала, погибли в боях, сражаясь в рядах Войска Польского. В 1945 году В. Гомулка в беседе с И. В. Сталиным спросил его: - Сколько мы должны платить Советскому Союзу за вооружение, которое получила Польша? - За кровь нет платы. Союзники кровью не торгуют, - ответил Сталин. \372\ ФИНАЛ Мы понимали, что судьба гитлеровской Германии уже предрешена и тяжелейшая кровопролитная война подходит к концу. Но ясно сознавали и то, что смертельно раненный зверь будет огрызаться еще отчаяннее. Потребуются еще немалые усилия и жертвы, чтобы добить его окончательно. Советские войска двинулись на столицу фашистской Германии - Берлин. Как известно, в этой крупнейшей по своим масштабам операции участвовало три фронта: 1-й белорусский (командующий Маршал Советского Союза Г. К. Жуков), 1-й Украинский (Маршал Советского Союза И. С. Конев), 2-й Белорусский фронт (Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский). Их поддерживали четыре воздушные армии: 16-я (командующий генерал-полковник авиации С. И. Руденко), 2-я (генерал-полковник авиации С. А. Красовский), 4-я (генерал-полковник авиации К А. Вершинин) и 18-я воздушная армия дальней авиации (Главный маршал авиации А. Е. Голованов). Рука об руку с советскими войсками сражались и две армии Войска Польского. 2-я (командующий генерал дивизии К. Сверчевский) входила в состав 1-го Украинского фронта, а 1-я (генерал дивизии С. Поплавский) наступала на правом крыле 1-го Белорусского фронта. Эту армию поддерживала основными силами авиация Войска Польского. Перед 1-м Белорусским фронтом стояла задача разгромить противника, оборонявшего восточные подступы к столице фашистской Германии, и овладеть Берлином. Из районов севернее и южнее Кюстрина наносились два вспомогательных удара. Первый - силами 61-й армии генерал-полковника П. А. Белова и 1-й армии Войска Польского в общем направлении на Эберсвальде, Зандау; \373\ второй - силами 69-й армии генерал-лейтенанта В. Я. Колпакчи и 33-й армии генерал-полковника В. Д. Цветаева в общем направлении на Фюрстенвальде, Бранденбург. Вначале нам казалось, что достаточно одной 4-й польской смешанной авиадивизии, чтобы поддержать главные силы армии. Соединение было полнокровное, укомплектовано опытным летным составом. Но первоначальное решение вскоре пришлось изменить. Командующего 1-й Польской армией генерала С. Поплавского и меня вызвал к себе маршал Г. К. Жуков и сказал: - Противник делает последнюю ставку на Одер. Если ему удастся задержать нас на этом водном рубеже, война может затянуться. Такого допустить нельзя. Поэтому всемерно усильте авиационную поддержку наступающих. От командующего фронтом мы тут же направились на командный пункт генерала С. Поплавского и там в деталях обсудили порядок взаимодействия. Было решено привлечь еще две дивизии (штурмовую и истребительную) 1-го польского смешанного авиакорпуса. Для руководства создали оперативную группу. В нее кроме меня вошли генералы Тельнов, Кобликов, Дмитриев, Выволокин, Драйчук, Лебедев, Рабинович, Щипин, полковник Кадазанович и другие. В течение четырех дней мы закончили перегонку самолетов на передовые аэродромы, подвезли запасы горючего, боеприпасы и т. д. Чтобы представить объем работ, связанных с материально-техническим обеспечением, приведу несколько цифр. По нашим подсчетам, на 10 дней боевой работы авиаполка при двух вылетах в сутки всем составом требовалось завезти на аэродром: 866 тонн горючего, 1200 тонн авиабомб, более одного миллиона снарядов и патронов. Для их перевозки пришлось выделить 1038 трехтонных автомашин. А ведь нужно подвезти еще и продовольствие, вещевое имущество, запчасти. Это, повторяю, только для одного полка. У нас были задействованы три дивизии. Как тут снова не помянешь добрым словом наших славных тыловиков. За короткий срок они доставили на аэродром все необходимое. Даже запас создали. 24 апреля авиация приступила к боевой работе. Сопротивление врага в воздухе было незначительным, зато \374\ нам серьезно досаждала зенитная артиллерия. При появлении наших самолетов над западным берегом Одера небо буквально пылало от разрывов снарядов. Правда, у нас уже был немалый опыт борьбы с этими средствами. В каждой вылетающей на задание группе имелись экипажи, специально выделенные для подавления огня зениток. Как ни сопротивлялись гитлеровцы, им не удалось сдержать высокого наступательного порыва наших войск. Польские авиационные части наносили бомбовые удары по узлам сопротивления противника, штурмовали его отступающие колонны, надежно прикрывали части своей армии от вражеских ударов с воздуха. Они разрушали также переправы через Шпрее в районе франкфуртско-губенской группировки противника, лишая ее тем самым возможности отхода на запад. И снова здесь отличились штурмовики капитана Далидяна, истребители Габиса и многие другие польские авиаторы. Продвижение оказалось настолько стремительным, что за десять дней нам пришлось девять раз переносить свой командный пункт. 1-я армия вышла на побережье Балтийского моря на участке Кольберг, Дееп. Главное управление по политико-просветительной работе выпустило тогда листовку под названием "Войско Польское у Балтики". Текст ее заканчивался призывом: "Плечом к плечу с Красной Армией - вперед на Щецин и Берлин!" Взаимодействие авиации с сухопутными войсками на заключительном этапе войны было доведено до совершенства. Задачи своим частям мы ставили на сутки. Но вскоре пришлось отказаться от такой практики. Быстро меняющаяся обстановка на фронте потребовала более гибкого управления авиацией. И командиры авиачастей стали ставить задачи на каждый вылет, не боялись даже находящиеся в воздухе самолеты перенацеливать на другие объекты. 27 апреля, например, авиация наносила бомбовые и штурмовые удары по целям, расположенным непосредственно перед фронтом 1-й Польской армии, в частности в районе Дехтов, где противник оказывал особенно упорное сопротивление. Но вскоре бомбардировщиков и штурмовиков пришлось направить на узлы обороны, расположенные в районах Фербеллин, Протцен, Лен-Туке, Фризак, Брекцен, Вильхов, Нойруппин. 3 мая части 1-й армии при поддержке авиации с ходу \375\ форсировали р. Хафель, выбили гитлеровцев с занимаемого ими рубежа и вышли на р. Эльба, где и соединились с войсками союзников. С 24 апреля по 3 мая авиация Войска Польского произвела 2282 боевых вылета и обеспечила армии успешное выполнение поставленных задач. Командующий 1-й армией объявил авиаторам благодарность. Вместе с советскими воздушными бойцами отличились тогда и многие польские. В моих фронтовых записях значатся имена многих таких авиаторов. Коротко о некоторых из них. Подпоручник Э. Хромы в авиационном полку был, пожалуй, самым молодым. Но он уже успел совершить несколько десятков боевых вылетов и по праву считался ветераном. Среди товарищей Хромы выделялся необыкновенным хладнокровием и мужеством. В воздушных боях он был дважды ранен, не раз возвращался на машине, изрешеченной осколками снарядов. За мужество и отвагу Э. Хромы был награжден "Крестом храбрых" и советским орденом Красной Звезды. Летчик-истребитель В. Калиновский прибыл на фронт на завершающем этапе войны. За короткое время совершил 136 боевых вылетов, зарекомендовал себя храбрым воздушным бойцом. Над междуречьем Вислы и Одера Калиновский сбил 8 вражеских самолетов и был удостоен ордена "Виртути Милитари" ("Воинская доблесть"). Советское правительство наградило его орденом Отечественной войны 2-й степени и медалью "За отвагу". Поручник С. Лобецкий и хорунжий Ю. Чавницкий тоже были смелыми летчиками-истребителями. Их наградили орденами "Крест храбрых". Формирование польского объединенного училища и 15-го запасного авиаполка началось в ноябре 1944 года. Оно проходило на базе 6-й школы первоначального обучения летчиков (начальник - полковник Голобородько), которую мы передали друзьям со всеми самолетами и автотранспортом. Туда была направлена большая группа наших опытных преподавателей и инструкторов. 1 января 1945 года училище было уже готово к приему курсантов. Отбор кандидатов для обучения проходил нелегко. Польское правительство делало ставку на то, чтобы будущие \376\ кадры ВВС Войска Польского состояли из рабочих, трудового крестьянства, интеллигенции, преданных новому демократическому строю, своей партии, способные постоять за интересы народа. Бывая у нас, руководители Войска Польского все время подчеркивали эту мысль. Они оказали нам большую помощь в комплектовании училища. Для отбора кандидатов в училище создали мандатную комиссию. В ее состав вошел и опытный польский политработник Михаляк. Но среди рабочей и крестьянской молодежи было очень трудно найти людей грамотных, способных в короткие сроки освоить сложную авиационную технику. Прежнее буржуазно-помещичье правительство Польши не заботилось об образовании трудящихся. Большинству кандидатов приходилось делать скидку: иного выхода не было. Практика оправдала такое снисхождение. Принятые в училище юноши пробелы в общеобразовательной подготовке компенсировали усидчивостью и старанием. Впоследствии они стали хорошими летчиками, опытными авиаспециалистами. Выпускники отчетливо сознавали, что отныне они будут служить трудовому народу, из которого вышли сами. Подготовка военных кадров серьезно осложнялась незнанием нашими офицерами польского языка. - А ведь этот пробел надобно устранить, - убежденно сказал мне как-то Яков Иванович. - Язык вполне можно осилить. Было бы желание. - А кто, - спрашиваю, - будет руководить занятиями? - Есть такой человек. Драйчук заглянул в записную книжку и сказал: - Ковальский, местный учитель. Зигмунд Ковальский, в прошлом офицер царской армии, для нас действительно оказался находкой. Он прекрасно знал и русский и польский языки, а главное - ревностно взялся за наше обучение. Месяца через два мы, занимаясь по вечерам, уже могли более-менее сносно объясняться по-польски. Однажды я спросил учителя: - Как местное население отзывается о нашей армии? Ковальский подумал с минуту и сказал: \377\ - Хочу рассказать вам один случай, выводы делайте сами. Когда Красная Армия вошла в город, жители нашего дома бросились в подвал. Немцы, отступая, строчили из автоматов по каждому, кто попадется на глаза. Подбежал один из них к подвалу, где мы находились, и выпустил в темноту очередь. Кто-то дико вскрикнул. Одну женщину фашист убил наповал, другую тяжело ранил. Потом слышим скрежет танков по мостовой и крики "ура!". Сидим ни живы ни мертвы, думаем, как же русские к нам отнесутся. И вот сверху раздается громкий властный голос: "Кто здесь? Выходи". Поскольку я знаю русский язык, то первым поднялся по ступенькам, приготовившись к самому худшему. Выхожу из подвала и вижу советского сержанта с автоматом. Говорю ему: - Здесь мирные жители. - А немцы есть? - Нет, - отвечаю. - Тогда сидите, - приказал сержант, - Слышите, какая стрельба на улице? Чего доброго убить могут... Спустился я к своим и тут же рассказал о разговоре с сержантом. Глаза у женщин сразу посветлели, Страх прошел. А когда выстрелы смолкли, все выбежали на улицу и бросились обнимать советских солдат. А наши освободители детишкам подарки в руки суют - кто хлеб, кто сахар... В апреле 1945 года в связи с возросшими потребностями в авиационных кадрах объединенное авиационное училище разделили на два. Летное училище, которым остался командовать генерал-майор авиации И. И. Смага, обосновалось в Демблине, а авиационно-техническое, возглавляемое инженер-полковником П. С. Беликовым, - в местечке Бернерово под Варшавой. При училищах были созданы курсы переподготовки офицеров, причем не только для ВВС, но и для других родов войск. Образовались также школы младших авиаспециалистов. На 1 мая 1945 года в военно-учебных заведениях ВВС Войска Польского работало 498 советских офицеров. Назову лишь некоторых из них: помощники начальников училищ по летной подготовке А. О. Дубровский и Борткевич, старший преподаватель связи майор Рябинин, преподаватель тактики старший лейтенант Внуков, начальник \378\ цикла авиасвязи подполковник Шилов, преподаватель воздушной стрельбы майор Мурашов, преподаватель аэронавигации капитан Коржов, старший преподаватель политподготовки капитан Федербуш, Дополняя работу училищ и школ, советские командиры готовили себе замену. Польские офицеры сначала были у них дублерами, а затем, освоив специальность, вступали в должность. В процессе обучения крепла дружба между нашими и польскими военными. С начала организации по март 1945 года училища и школы младших специалистов подготовили и выпустили 1768 авиаторов-поляков, в том числе 209 летчиков, 127 штурманов и воздушных стрелков-радистов, 329 механиков и 1103 младших авиаспециалиста. Благодаря энергичным и бескорыстным усилиям Советского правительства польская авиация за короткий срок превратилась в грозную для врагов силу. Молодая республика обрела свои надежные, крепкие крылья. Наша помощь Польше не ограничивалась созданием боевых авиационных частей и подготовкой кадров для них. По предложению Советского государства правительство молодой демократической республики приняло специальное постановление об организации гражданского воздушного флота и открытии трех воздушных линий. Были составлены штаты аэропортов, намечены трассы воздушных линий, сделаны расчеты на расход горючего и смазочных материалов. В апреле 1945 года в Польше были сданы в эксплуатацию две воздушные линии. По мере создания и укрепления ВВС и гражданского воздушного флота, подготовки кадров для них советские офицеры постепенно высвобождались и возвращались на Родину. Но подготовленных в училищах польских специалистов все же не хватало, и департаменту кадров министерства национальной обороны приходилось для доукомплектования частей брать офицеров из пехоты. В этом деле иногда допускались промахи. Учитывая специфику авиации, мы просили укрепить политуправление ВВС Войска Польского и политаппарат авиационных частей зрелыми, надежными в идейном отношении людьми, способными на деле проводить политику Польской рабочей партии, готовить из военнослужащих стойких защитников народной Польши. \379\ Должен сказать, что нашу озабоченность о кадрах с должным вниманием восприняли и министерство национальной обороны, и Главное политическое управление Войска Польского. Допущенные промахи впоследствии были выправлены. С главнокомандующим Войска Польского М. Жимерским у нас с первых дней установились добрые взаимоотношения. Он чутко откликался на наши просьбы, и не было случая, чтобы отклонил какое-то предложение. Наша первая встреча с ним на польской земле произошла в Люблине, вскоре после того, как я был назначен командующим ВВС Войска Польского. Когда я вошел к нему в кабинет, он встал из-за стола, по-дружески поздоровался и с большим вниманием выслушал мой доклад о составе ВВС Войска Польского и организации авиационных училищ. - От желающих вступить в армию нет отбоя, - сказал с удовлетворением Жимерский. - Люди так настрадались при немцах, так рвутся в бой, что, если бы у нас были свои подготовленные офицерские кадры, мы могли уже сейчас развернуть массовую армию. Но кадры, кадры, - заключил он с досадой. - У нас это самое узкое место. Да, с командными и особенно с политическими кадрами в армии Польши дело в тот момент обстояло действительно туго. И не оставалось ничего другого, как готовить их в спешном порядке. - Тут ваша помощь, дорогие советские товарищи, - заявил М. Жимерский, - для нас просто бесценна. В тот вечер мы говорили и о других делах. Жимерский подкупал своей простотой, твердой убежденностью в том, что в самые ближайшие годы Польша будет иметь свою сильную, хорошо оснащенную народную армию. У Жимерского я познакомился с его заместителем генералом Александром Завадским. Он недавно вышел из тюрьмы, куда заточили его гитлеровцы. Завадский был сильно истощен, но в глазах блестел неистребимый дух бойца, чувствовалась большая сила воли. Позже Завадский не раз бывал у нас, помогал советом и делом в формировании польских авиачастей, в подготовке для них квалифицированных кадров. Накануне нового, 1945 года я пригласил М. Жимерского и А. Завадского приехать к нам в Замостье, \380\ познакомиться с училищем, организацией учебной работы. Прибыли они не одни, а вместе с генералами М. Спыхальским, В. Корчицем и командующим бронетанковыми войсками Д. Мостовенко. Высокие гости осмотрели учебные классы, общежития, побеседовали с нашими офицерами - преподавателями и инструкторами, со своими соотечественниками-курсантами. - Когда вы успели перестроить эти казармы? - залюбовавшись благоустроенными помещениями, спросил М. Жимерский. - Ведь здесь раньше стоял, кажется, кавалерийский полк? - Совершенно верно, - отвечаю. - Это работа нашего инженера. - И я представил Жимерскому командира инженерного батальона подполковника Ворону. - Эти казармы он строил еще в 1914 году. Теперь вот ему же довелось переделывать их под учебные классы. - Так сколько же вам лет, товарищ Ворона?- поинтересовался Жимерский. - Да лет уже немало, - уклончиво ответил подполковник. - Но сил пока хватает. Я счастлив, что довелось снова оказаться в тех местах, где побывал еще до революции. Раньше служил царю, теперь- своему народу. - И нашему в том числе, - добавил улыбаясь Жимерский. - Спасибо, большое спасибо. Потом мы повезли гостей на аэродром, показали им технику. - Много раз видел, как действуют ваши штурмовики и истребители в воздухе, а вот на земле встречаюсь с ними впервые, - признался Жимерский. Наши инструкторы давали подробные характеристики каждому типу самолетов, подчеркивая их простоту в эксплуатации и управлении. - Это хорошо, - заметил Жимерский. - Наши ребята быстро их освоят. Простота устройства наших самолетов, их надежность имели немаловажное значение. Сроки обучения были сжаты до предела. Тем не менее польские товарищи быстро стали полноправными хозяевами боевых машин. - Вы сейчас сами увидите, чему научились ваши курсанты, - сказал я Жимерскому. В это время по сигналу на взлетную полосу вырулил Ил-2. Издавая громоподобный гул, он быстро пошел на \381\ взлет. Набрав положенную высоту, самолет развернулся и точно пересек центр поля. - Неужели наш? - спросил Жимерский, показывая на самолет в небе. Его недоумение понять было легко. Ведь прошло совсем немного времени, как организовалось училище. - Ваш курсант, - говорю ему. Главнокомандующий удовлетворенно покачал головой. - Не думал, что за такой срок можно поставить училище на ноги. Прошу от моего имени поблагодарить ваших офицеров за усердие и старание. Потом свое мастерство в исполнении фигур высшего пилотажа на истребителях показывали наши, советские летчики-инструкторы. Гости следили за ними с восхищением. Знакомство с училищем и аэродромом затянулось допоздна. Я предложил гостям переночевать у нас и вместе встретить Новый год. Новогодний праздник встретили весело. За столом вспоминали добрые довоенные времена, наиболее яркие боевые эпизоды, шутили, смеялись, пели русские и польские песни. Такая непринужденность и теплота лучше всего способствовали взаимопониманию и сближению. Руководители Войска Польского и позже не раз бывали у нас в гостях. Они с удовлетворением отмечали, как быстро растут и крепнут военно-воздушные силы их страны. К осени 1945 года организованные нами авиационные училища и школы работали уже на полную мощность. Преподаватели и инструкторы освоились с новой для них обстановкой, стали лучше понимать польский язык. Слушатели тоже уже сносно говорили по-русски. Словом, установился тот благоприятный контакт, который позволял готовить для авиации отличные кадры. 21 июня 1945 года в Демблине состоялся первый выпуск молодых летчиков. По согласованию с польским военным командованием мы постарались придать этому событию торжественный характер. Городок, где размещалось училище, принял праздничный вид: развевались знамена, на клумбах и вдоль дорожек пестрели цветы. \382\ Поздравить первых летчиков-соотечественников с успешным окончанием учебы прибыли начальник Главного штаба Войска Польского генерал В. Корчиц, представители авиационного командования, Главного политического управления, партийных организаций и местных органов управления. Начинается ритуал посвящения вчерашних курсантов в пилоты. Проходит он весьма торжественно. Вот из строя выходит Станислав Калиновский. На нем повое, с иголочки, обмундирование, до блеска начищенные сапоги, губы плотно сжаты, в глазах и радость и неприкрытая гордость. Да и есть чем гордиться сыну простого крестьянина: отныне он становится военным летчиком, защитником неба своей Отчизны. В годы гитлеровской оккупации Станислав Калиновский сражался в партизанском отряде. В одном из боев его ранило осколком мины, и парень потерял много крови. Спас его русский партизан, случайно наткнувшийся в лесу на окровавленное тело юноши. ...Калиновский чеканным шагом подходит к столу, за которым разместились командование училища, штаба ВВС Войска Польского, гости, и опускается перед генералом на одно колено. Генерал по древнему рыцарскому обычаю кладет на его плечо обнаженную шпагу, давая этим символическим жестом понять, что отныне юноша - вооруженный защитник своего народа, опора и надежда государства. Калиновский, как клятву, произносит "Служу отчизне!" и возвращается на свое место. В числе первых выпускников-летчиков оказались тогда две девушки - сестры Ирина и Виргиния Сосновские. Должен сказать, что нам не хотелось принимать их в военную школу. Как ни говорите, а профессия летчика трудна и опасна. Правда, во время войны в составе нашей воздушной армии сражалось немало женщин. Были среди них и летчицы, и техники, и механики, не говоря уж о врачах, медсестрах, связистах. Знаю, что были женщины - танкисты, артиллеристы, лихие разведчицы. Многие из них отдали свою жизнь за Родину. Но то была война. Теперь, когда она кончилась, никакой необходимости в призыве на военную службу девушек не возникало. Но сестры Сосновские с такой мольбой упрашивали принять их учиться летному делу, что начальник училища наконец сдался. \383\ - Приму в том случае, - сказал он, - если разрешит командующий ВВС. А что мне оставалось делать? Ведь я тоже не мог принять решение самостоятельно. Речь-то шла о гражданках другой страны. При первой же возможности я доложил Жимерскому: - Две ваши девушки-сестрички со слезами на глазах умоляют принять их в военную летную школу. Как быть? - Сестрички говорите? - переспросил Жимерский, и в его черных умных глазах зажглась искра отеческой ласки. - Да ведь это же здорово! Своим примером они поднимут на добрые дела тысячи других. Потом прошелся по кабинету и, улыбнувшись, спросил: - А ваши инструкторы возьмутся их обучать? - А почему не возьмутся? - отвечаю. - Раз надо - научим. - Тогда принимайте. - И добавил:- Конечно, в порядке исключения. Ирина и Виргиния учились с похвальным старанием, и командование нередко ставило их в пример. За время учебы они повзрослели, похорошели и, по-видимому, разбередили не одно ретивое сердце своих коллег. Это были первые летчицы новой демократической Польши, и все мы горячо, от души поздравили их со званием военных пилотов. Церемониал посвящения в пилоты закончился товарищеским обедом, на котором было сказано немало хороших слов в адрес первых воздушных бойцов молодого польского государства и наших офицеров, обучавших их. Первый выпуск польских офицеров-штурманов состоялся в январе 1946 года. Прошел он, так же как и у летчиков, весьма успешно. У меня сохранились оценки, полученные курсантами на выпускных экзаменах. Самый высокий балл пришелся на долю воздушной навигации, воздушной стрельбы, бомбометания и авиасвязи, то есть как раз тех дисциплин, которые для штурманов являются профилирующими. С отличием окончили тогда училище курсанты Ящук, Каминский, Грицевич, Мандат, Попик, Малиновский. На торжественном церемониале посвящения польских юношей в офицеры присутствовали представители Главного \384\ штаба ВВС Войска Польского во главе с генералом дивизии Стрижевским и генералом бригады Ромейко. Я видел, как на торжественном обеде вчерашние курсанты подходили к начальнику учебно-летной подготовки училища полковнику Златоустову, штурману полковнику Зорину, начальнику цикла тактики подполковнику Бочарову, старшему преподавателю бомбометания подполковнику Кривченя, начальнику цикла аэронавигации майору Нигофу и другим советским офицерам и от всего сердца благодарили их за науку. Параллельно с училищем мы создали курсы, которые комплектовались из офицеров, прошедших войну в стрелковых частях. Эти курсы, в частности, окончил Ян Рачковский, ныне командующий ВВС Войска Польского. Польское правительство, командование Войска Польского высоко оценили боевые заслуги авиации в борьбе за освобождение своей страны и участие в окончательном разгроме немецко-фашистских захватчиков. 22 августа 1945 года был издан приказ, подписанный Главнокомандующим Войском Польским, который гласил: "1 сентября 1939 г. вероломным ударом гитлеровской авиации началась польско-немецкая война. Уже в первые дни и часы войны была уничтожена почти вся польская авиация. Через четыре года после сентябрьского разгрома, 1 сентября 1943 г., двинулся на фронт сформированный на советской земле 1-й истребительный авиационный полк "Варшава" - зародыш возрожденных воздушных сил Польши, двинулся для того, чтобы отомстить за сентябрьские поражения. На всех участках фронта, где дрался польский солдат, дралась и польская авиация. В сражениях за Прагу и Варшаву, Померанию и Кольберг и, наконец, в большом сражении за Берлин участвуют польские воздушные силы. В этих сражениях наши самолеты уничтожили сотни автомашин, вагонов, орудий, десятки самолетов, танков, паровозов и складов, рассеяли немало неприятельских сил. Неоднократно наши воздушные части получали благодарность в приказах Генералиссимуса Сталина. Польский народ никогда не забудет той помощи, которую оказал ему СССР и лично Генералиссимус Сталин, оснастивший нашу авиацию прекрасной техникой и давший замечательных командиров. Приказываю: \385\ 1. День 1 сентября считать праздником возрожденной польской авиации. 2. Наградить полки 4-й Померанской смешанной дивизии орденами "Виртути Милитари V класса": 1-й истребительный авиаполк; 2-й штурмовой авиаполк; 3-й штурмовой авиаполк. 3. Присвоить 2-й штурмовой авиадивизии наименование "Бранденбургской" и наградить ее крестом "Грюнвальда III класса". Присвоить 3-й истребительной авиадивизии наименование "Бранденбургской" и наградить ее крестом "Грюнвальда III класса". 4. Командующему ВВС ВП провести 2 сентября 1945 года воздушный парад с показом достижений авиации над аэродромом Мокотув. Слава героям-летчикам, павшим за освобождение Отчизны! Да здравствует возрожденная авиация демократической Польши!" О воздушном параде мы знали заранее, поэтому заблаговременно начали к нему готовиться. Составили программу, обсудили ее с командирами частей и авиаучилищ, тщательно проверили материальную часть. Каждый маневр самолетов над аэродромом, каждая пилотажная фигура, которую предстояло выполнить летчикам, были графически изображены на бумаге, сделан расчет по времени и т. д. Я уже располагал некоторым опытом организации воздушных парадов, и теперь он мне весьма пригодился. 2 сентября в Польше впервые после войны состоялись большие празднества. Центральным событием явился, конечно, воздушный парад на аэродроме Мокотув близ Варшавы. Теперь уже польский народ мог по праву гордиться: у него есть своя авиация, которая за короткий срок обрела могучую силу. К тому времени на базе авиационного училища было сформировано и обучено несколько авиационных полков, укомплектованных исключительно польским персоналом. Так что было кому и было на чем демонстрировать пилотажное мастерство. Окраины широкого поля аэродрома заполнили десятки тысяч зрителей. Здесь, по существу, собралась вся Варшава. Гремит музыка, на флагштоках развеваются разноцветные полотнища. На правительственной \386\ трибуне - президент Крайовой Рады Пародовой Болеслав Берут, премьер-министр Осубка-Моравский, вице-президент Владислав Гомулка, Ю. Циранкевич, А. Завадский, начальник Главного штаба В. Корчиц, другие официальные лица польской республики, а также дипломатический корпус и многочисленные гости. В наступившей после торжественных звуков фанфар тишине к микрофону подошел Болеслав Берут. Он поздравил летчиков, техников, авиационных специалистов, весь польский парод с авиационным праздником и сказал: - Благодаря помощи Советского Союза мы создали свои боевые авиационные части, которые достойно сражались с врагом на заключительном этапе войны, участвовали в освобождении от немецко-фашистских захватчиков нашей Родины. Теперь мы за короткий срок подготовили новое поколение военно-воздушных сил и по праву гордимся своей с каждым днем крепнущей авиацией. Заключительные слова президента потонули в шумных, долго не смолкающих рукоплесканиях. Затем начался парад. Его открыло подразделение тихоходных, но сыгравших огромную роль на войне самолетов По-2. Маленькая пауза, и в небе над аэродромом стройной колонной появляются знаменитые пикирующие бомбардировщики конструкции Петлякова. Над центром аэродрома, имитируя нападение на вражеские позиции, они один за другим начинают пикировать чуть ли не до самой земли, затем с воем снова взмывают ввысь. Раздаются оглушительные взрывы, вверх поднимаются клубы огня и дыма. Рвались, конечно, не бомбы, а специальные, начиненные взрывчаткой и закопанные в землю ракеты. Но это ничуть не умаляло произведенного на зрителей эффекта. Все было как на войне. Не успел растаять гул от удалившихся пикировщиков, как на малой высоте, почти над головами зрителей пронеслись грозные штурмовики Ил-2, наводившие страх и ужас на гитлеровцев. На этих машинах советские и польские летчики громили отступавшего врага за Бугом и Вислой, наносили меткие удары бомбами и снарядами по уцелевшим опорным пунктам фашистов на окраинах сожженной и разрушенной Варшавы, добивали врага в его логове - Берлине. Нам с трибуны хорошо было видно, как в немом оцепенении замер аэродром, как многие инстинктивно \387\ пригнулись к земле, будто самолеты и впрямь намеревались нанести по зрителям удар. Да, это была сила, теперь уже своя, польская, предназначенная для защиты Родины. А вот появилась и группа истребителей. Польские летчики над центром аэродрома, свободным от зрителей, выполняют каскад фигур высшего пилотажа, приводя в восхищение варшавян. Самолеты то с ревом устремляются к земле, то стремительно взмывают вверх, плетут в небе петли, полупетли, крутят бочки, выполняют стремительные боевые развороты. Стоявший рядом со мной Б. Берут, воспользовавшись небольшой паузой, спросил удивленно: - Когда вы только успели научить наших летчиков такому мастерству? Удивиться было чему. Обычно мастера высшего пилотажа готовятся годами. А тут сумели подобрать таких ребят, которые постигли сложное искусство высшего пилотажа буквально за несколько месяцев усиленных тренировок. Следом за пилотажниками на горизонте обозначилось множество черных точек. Приближалась большая колонна транспортных крылатых кораблей. Зрители как завороженные следили за их приближением. Вот они, натужно урча моторами, уже над головами. Вдруг от впереди идущего самолета отделилась одна черная фигура, затем - другая, третья, и вскоре уже все небо расцветилось куполами парашютов. Кто-то на трибуне пробовал сосчитать их, но вскоре сбился. И не мудрено. Пятьсот парашютистов приземлились тогда на зеленом ковре аэродрома. Толпа опрокинула веревочное заграждение и устремилась к ним. Мне потом рассказывали, что многие из варшавян, присутствовавшие на празднике, не верили, что это польские парашютисты. - Русские своих солдат сбросили с самолетов, - говорили скептики. Каково же было удивление и радость варшавян, когда все пятьсот здоровых, мужественных парней в летных комбинезонах оказались их соотечественниками. Праздник под шумные рукоплескания и крики восторга закончился оригинально: над зрителями, строго выдерживая равнение, прошла группа спортивных самолетов, \388\ выписав в небе всего лишь две буквы: "Л и П". Это означало "Летництво польское" (польская авиация). Да, демократическая Польша отныне имела свою авиацию, свои летные кадры, которыми она по праву гордилась, В то время польский авиационный журнал "Крылатая Польша" редактировал майор Януш Пшимановский (ныне известный писатель, автор книги и одноименного сценария кинокартины "Четыре танкиста и собака" и соавтор сценария фильма "Вызываем огонь на себя"). С нами Пшимановский находился в тесной дружбе и широко показывал на страницах журнала жизнь и учебу польских авиаторов. Воздушному параду был тогда посвящен специальный номер. Особенно выразительными получились иллюстрации. В 1947 году, выполнив поставленную перед нами задачу, я, как и другие советские офицеры и генералы, вернулся на Родину. Свои полномочия командующего ВВС Войска Польского сдал Александру Ромейко, о котором уже рассказывалось. Это был достойный генерал, прошедший почти все ступеньки многотрудной служебной лестницы и получивший в годы войны и послевоенного строительства армии огромный опыт. Он отличался завидным человеческим обаянием, кипучей энергией и отменными организаторскими способностями. Я ни на минуту не сомневался, что он успешно справится с новыми для себя обязанностями руководителя одного из видов вооруженных сил. Для этого генерал Ромейко имел нужные и партийные и деловые качества. Способные преемники нашим офицерам и генералам подобрались в штабе ВВС и в органах политического руководства. Уезжали мы из этой страны с чувством исполненного долга. Правительство Польши, командование Войска Польского сердечно нас отблагодарили. Позже в составе советских военных делегаций мне довелось дважды побывать в этой стране. Первый раз мы ездили на празднование 20-летия Польской Народной Республики, а вторично в дни двадцатилетнего юбилея ее военно-воздушных сил. Отрадно было сознавать, что кровь, пролитая нашими воинами за освобождение Польши, \389\ труд наш, вложенный в создание вооруженных сил молодого народного государства, не пропали даром. В войну я видел пожарища Польши, снесенные с лица земли села и города, руины бывшей красавицы - Варшавы. Видел изможденные лица освобожденных из концентрационных лагерей поляков, полные страдания глаза женщин и детей, потерявших кров, родных и близких. Тогда казалось, что потребуются годы и годы, чтобы залечить страшные раны войны, заставить снова цвести и плодоносить пропитанную кровью землю, улыбаться детей. Слишком велик был ущерб, нанесенный Польше гитлеровскими бандитами. Но тогда же я видел людей, познавших подлинную свободу, ставших хозяевами своей земли, своих разрушенных дотла фабрик и заводов. На их лицах была светлая радость и вдохновение. Я видел, как они с лопатами и кирками в руках начинали разбирать руины и пепелища, возводить первые здания, распахивать первые крестьянские нивы. Народу, который особенно пострадал в минувшую войну, предстояло совершить чудо созидания. И он ее с нашей братской помощью совершил. Мы ходили по улицам Варшавы и не узнавали ее. Широкие проспекты, светлые многоэтажные жилые дома, стройные ряды молодых деревьев, всюду цветы. Дымили фабрики и заводы, перекликались гудками паровозы, всюду бурлила жизнь. Мы побывали во многих других городах и видели то же самое. Польша восстала, как Феникс из пепла. Нас приветливо встречали на предприятиях и учреждениях, выражали чувства братской любви и уважения. Побывали мы также в воинских частях, на аэродромах и в военных училищах, видели молодых, с безукоризненной строевой выправкой, солдат и офицеров - защиту и надежду народной Польши. Мне особенно приятно было встретить своих воспитанников. Многие из них стали старшими офицерами и генералами, занимали в армии видные командные и политические должности. Не встретил я только одного: старой боевой техники, на которой мы завершили войну и обучали первых польских авиаторов. На бетонированных площадках войсковых аэродромов стояли грозные современные ракетоносцы - истребители, бомбардировщики, другие типы новейших самолетов. \390\ Нам показали, чего достигли польские летчики в последние годы. Высший пилотаж, который они демонстрировали над аэродромом, у каждого из нас вызвал восхищение. Польская авиация обрела сверхзвуковые крылья, а Войско Польское в целом стало могучим щитом и мечом, способным вместе с другими вооруженными силами стран Варшавского Договора постоять за интересы социалистического лагеря. Оглядываясь на пройденный путь, я нередко задумываюсь, каким же тяжелейшим испытаниям подвергалось Советское государство на протяжении своей более чем полувековой истории: голод, разруха, неоднократный схватки с международным империализмом. И самым суровым испытанием явилась война с германским фашизмом. Но советский парод нашел в себе силы побороть все невзгоды, залечить нанесенные врагом тяжкие раны, героическим трудом возвеличить свою страну и превратить ее в могучий бастион мира на земле. И силы эти дали народу Великий Октябрь, партия Ленина. В боях с врагами мы отстаивали не только свободу и независимость своей Родины, но и бескорыстно помогали другим народам в их борьбе за национальное и социальное освобождение. И я буду счастлив, если эта книга, посвященная нашим славным авиаторам, хоть в какой-то мере поможет читателю составить представление о героических делах советских людей - патриотов и интернационалистов. СПИСОК ИЛЛЮСТРАЦИЙ 01. Полынин Федор Петрович 02. К.Д. Дмитриев 03. А.Ф. Выволокин 04. В.Н. Кобликов 05. В.В. Стороженко 06. Д.Ф. Кондратюк 07. П.А. Курочкин 08. Я.И. Дрейчук 09. И.Ф. Мотуз 10 Т.М. Фрунзе 11. Е.П. Мельников 12. Ф.А. Шинкаренко 13. Г.А. Таряник 14. И.Г. Иванов 15. С.Я. Симоненко 16. Б.И. Ковзан 17. И.М. Герман 18. А.А. Носов 19. П.М. Марютин 20. В.К. Поляков 21. И.Д. Завражнов 22. Д.Г. Денисенко 23. А.П. Ерофеевский 24. А.Б. Рабинович 25. И.И. Староконь 26. В.М. Подколоднов 27. Слева направо: А.А. Шумейко, Ф.П. Полынин, Г.А. Иванов 28. Ф.Б. Бубликов 29. Н.М. Белавин 30. В.А. Смирнов 31. Н.П. Канищев 32. А.О. Молев 33. П.Ф. Вохмянин 34. Г.А. Сухоребриков, Головачев, Г.А. Иванов 35. Болеслав Берут среди офицеров 1-й Польской армии