сопровождал стихотворение заглавием: "Подражание Анакреону". Имеется в виду ода Анакреона "К африканской кобылице". * Ее глаза. Ответ Вяземскому на его стихотворение "Черные очи", воспевающее Ал. Ос. Россет, впоследствии Смирнову (см. стих. "В альбом А.О.Смирновой" ("В тревоге пестрой и бесплодной..."), 1832). Пушкин противопоставляет ее глазам глаза Олениной. Ангел Рафаэля // Так созерцает божество - на картине "Сикстинская мадонна". * "Не пой, красавица, при мне...". Обращено к Олениной (см. прим. к стих. "То Dawe Esqr"), бравшей уроки пения у Глинки. Грузинская мелодия, которую она напевала, была привезена с Кавказа Грибоедовым и использована Глинкой в его романсе на эти стихи. Пушкин вспоминает в стихотворении о своем пребывании летом 1820 г. на Северном Кавказе с семьей Раевских. Далекая бедная дева - вероятно, M. H. Раевская, которая, став женой декабриста С. Г. Волконского, поехала за ним на каторгу в Сибирь. Вслед за первой строфой в рукописи была еще одна: Напоминают мне оне Кавказа гордые вершины, Лихих чеченцев на коне И закубанские равнины. * К Языкову ("К тебе сбирался я давно..."). Шутливое послание Языкову написано в день отъезда за границу H. Д. Киселева (см. следующее прим.). Путь его лежал через Дерпт, где жил Языков. Тобой воспетый Киселев - у Языкова есть четыре послания H. Д. Киселеву, с которым он учился в Дерптском университете. Гербовые заботы - заботы о долгах (долговые обязательства оформлялись на особой, гербовой бумаге). H. Д. Киселеву ("Ищи в чужом краю..."). Киселев, Николай Дмитриевич (1802-1869) - молодой дипломат, с которым Пушкин дружески общался в 1828 г. Вписано в день отъезда Киселева за границу в его записную книжку, под автопортретом Пушкина. * Портрет. * Наперсник. "Счастлив, кто избран своенpавно...". Обращено к Аграфене Федоровне Закревской (1800-1879), которая была известна своей страстностью и презрением к предрассудкам. * Предчувствие ("Снова тучи надо мною..."). Связано, по-видимому, с последним этапом дела об "Андрее Шенье", когда оно рассматривалось в Сенате (11 июня 1828 г.) и в Государственном Совете (28 июня). О заседаниях этих Пушкину известно не было, но он не мог не заметить отчужденного отношения к нему людей, причастных к правительству, в первую очередь отца Олениной, который в качестве статс-секретаря департамента гражданских и уголовных дел Сената участвовал в заседании 11 июня. Мой ангел - Оленина. * Утопленник. Пушкин сопровождал заглавие при первой публикации подзаголовком "Простонародная песня", а в Собрании своих стихотворений (в оглавлении) - "Простонародная сказка". "Рифма, звучная подруга...". О, когда бы ты явилась // В дни, как на небе толпилась // Олимпийская семья - античная поэзия не знала рифмы. Так поведали бы миру... - далее Пушкин создает миф в духе античной мифологии о рождении Рифмы (ср. ниже стих. "Рифма", 1830). Гезиод - один из древнейших поэтов Греции (VIII в. до н. э.). Омир - Гомер. * "Ворон к ворону летит...". В рукописи и в печати (в оглавлении) Пушкиным названо: "Шотландская песня", в первой публикации - "Два ворона". Стихотворение является вольным переводом шотландской народной баллады из сборника: "Chants populaires des Frontières M éridionales de l'Ecosse, recueillis et commentés par Sir Walter Scott, traduits de l'anglais par M. Artaud". Paris. 1826 ("Народные песни шотландского порубежья, собранные и объясненные г. Вальтером Скоттом, переведенные с английского г. Арто". Париж. 1826). Книга имелась в библиотеке Пушкина. * "Город пышный, город бедный...". Обращено к Олениной. Написано осенью перед отъездом в Михайловское. Оленина записала в своем дневнике о вечере 5 сентября 1828 г.: "Прощаясь, Пушкин мне сказал, что он должен уехать в свое имение, если, впрочем, у него хватит духу, - прибавил он с чувством" ("Пушкин. Исследования и материалы", т. II, М.-Л. 1958, стр. 273). 19 октября 1828 ("Усердно помолившись богу..."). Написано в день лицейской годовщины. Прямо с собрания Пушкин уехал в Михайловское. "В прохладе сладостной фонтанов...". Прозорливый и крылатый поэт - вероятно, Адам Мицкевич. Чудная сторона - Литва. Косматыми назвал поэт литовцев по их косматой рысьей шапке (ср. "Сто лет минуло, как тевтон..."). * Ответ Катенину ("Напрасно, пламенный поэт..."). К П. А. Катенину обращено стихотворение 1821 г. "Катенину" (см. т. 1); его творчеству посвящена рецензия "Сочинения и переводы Павла Катенина" (см. т. 6). В марте 1828 г. Катенин отправил Пушкину свою стихотворную повесть "Старая быль" и послание с посвящением ему "Старой были". "И повесть и приписка сделаны, во-первых (то есть прежде всего. - Т. Ц.), для тебя..." - писал Катенин (см. Акад. изд. Собр. соч. Пушкина, т. XIV, стр. 8). В "Старой были" рассказывается о состязании при дворе Киевского князя Владимира двух певцов - грека и русского. Половину повести составляет льстивая песнь грека, обращенная к князю. Князь награждает грека первой наградой - персидским конем и оружием, а русского певца-воина, который, по предложению князя, отказался от состязания, за его военные заслуги - кубком, добытым на войне. В содержании песни грека можно обнаружить намек на содержание "Стансов" Пушкина, которое толкуется Катениным ложно (см. прим. к стих. "Стансы"). В послании Катенина эти намеки более скрыты и осложнены тем, что Пушкин оказывается наследником певца-воина, кубок которого теперь попал к нему. Однако питье в этом кубке заворожено, пить из него опасно. Поэтому Катенин предлагает Пушкину выпить из его, катенинской, чаши, символизирующей свободолюбивую поэзию. В своем "Ответе Катенину" Пушкин отражает эти намеки (см. об этом подробно в книге Ю. Н. Тынянова "Архаисты и новаторы", Л. 1929, стр. 160-177). "Ответ Катенину" Пушкин напечатал вместе со "Старой былью" в "Северных цветах"; посланье же Катенина печатать не стал. Не пью, любезный мой сосед - из стихотворения Державина "Два соседа". Лавр Корнеля или Тасса - Катенин переводил этих писателей. *Ответ А. И. Готовцовой ("И недоверчиво и жадно..."). Готовцова, Анна Ивановна, впоследствии Корнилова, - поэтесса, печатавшая в 20-30-х гг. свои стихи в альманахах. Пушкин отвечает на ее восторженное послание "А. С. Пушкину", заканчивающееся стихами: Несправедлив твой приговор; Но порицать тебя не смеем; Мы гению простить умеем - Молчанье выразит укор. 26 ноября, посылая Дельвигу для его альманаха "Северные цветы" это стихотворение, Пушкин писал: "Вот тебе ответ Готовцовой... Как ты находишь ces petits vers froids et coulants?..1) Да в чем она меня и впрямь упрекает?.. Господь ее знает!" (см. т. 9). Возможно, что Готовцова упрекала Пушкина за заметку "Жалуются на равнодушие русских женщин к нашей поэзии..." (см. "Отрывки из писем, мысли и замечания" - т. 6) или же за строфы из "Евгения Онегина" - "Женщины" (т. 4, "Из ранних редакций"). И то и другое было напечатано незадолго до послания Готовцовой "А. С. Пушкину". 1) эти холодные и гладкие стишки (франц. - слова Вольтера). * Поэт и толпа. Стихотворение, названное в печати "Чернь", было переименовано Пушкиным в 1836 г. для нового издания. Направлено отчасти против "строгих Аристархов", советовавших Пушкину "преподавать уроки нравственности" (см. "Московский вестник", 1828, э 1, стр. 69, где приведены эти и другие "странные требования", предъявляемые Пушкину рецензентами его произведений). Но главными претендентами на руководство поэзией Пушкина были официальные деятели, желавшие использовать перо Пушкина для выражения интересов чуждой ему идеологии. Эти покушения на его творчество и вызвали столь решительную и гневную филиппику, превратно толкуемую некоторыми критиками как проповедь "чистого искусства". Procul este profan - восклицание жреца <в действительности это слова Кумской Сивиллы, жрицы и пророчицы. - И. П.> из 6-й песни "Энеиды" Вергилия. Первоначальный набросок к стихотворению: Толпа холодная поэта окружала И равнодушные хвалы ему жужжала, Но равнодушно ей, задумчив, он внимал И звучной лирою рассеянно бряцал. В рукописи стихотворения в последней речи поэта вместо стиха "Довольно с вас, рабов безумных!" были стихи: Довольно с вас! Поэт ли будет Возиться с вами сгоряча И лиру гордую забудет Для гнусной розги палача! Певцу ль казнить, клеймить безумных? 1)Прочь, непосвященные (лат.) "Пожалуй, Федоров, ко мне не приходи...". Эпиграмма на литератора Бориса Михайловича Федорова (1794-1875), составителя скучнейших назидательных книжек для детей. * E. H. Ушаковой ("Вы избалованы природой..."). Обращено к Елизавете Николаевне Ушаковой (1810-1872). Для стихотворения поэт использовал первое четверостишие мадригала, предназначавшегося Олениной (1828), но не обработанного и не переданного ей. Вот его текст: Вы избалованы природой, Она пристрастна к вам была, И наша страстная хвала Вам кажется докучной модой. Вы сами знаете давно, Что вас хвалить немудрено, Что ваши взоры - сердцу жалы, Что ваши ножки очень малы, Что вы чувствительны, остры, Что вы умны, что вы добры, Что можно вас любить сердечно. Но вы не знаете, конечно, Что и болтливая молва Порою правды не умалит, Что иногда и сердце хвалит, Хоть и кружится голова. Пресненское поле - Ушаковы жили на Пресне, тогда еще не застроенной. E. П. Полторацкой ("Когда помилует нас бог..."). Четверостишие сообщила в печати А. П. Керн. "...я никогда не забуду его игривой веселости, его детского смеха...", - вспоминает она. "В подобном расположении духа он раз пришел ко мне и, застав меня за письмом к меньшой сестре моей в Малороссию, приписал в нем: Когда помилует нас бог", и т. д. ("Пушкин в воспоминаниях и рассказах современников", Л. 1936, стр. 334-335). * "Подъезжая под Ижоpы...". Обращено к шестнадцатилетней Екатерине Васильевне Вельяшевой, двоюродной сестре Ал. Н. Вульф, которую Пушкин встретил в Малинниках, Тверском имении Вульфов. Ижоры - последняя станция на пути из Торжка в Петербург. * Приметы ("Я ехал к вам..."). К кому обращено стихотворение, точно неизвестно. Эпитафия младенцу. Младенец - сын Марии Николаевны и Сергея Григорьевича Волконских, Николай. Годовалый ребенок был оставлен матерью у родных мужа, когда она уезжала в Сибирь вслед за ним, сосланным на каторгу. Спустя год мальчик умер. Еще через год Пушкиным написана эпитафия, по просьбе деда ребенка, генерала Н. Н. Раевского. Эпитафия была выбита на гранитном саркофаге, установленном на могиле мальчика, в Александро-Невской лавре в Петербурге. Кроме стихов, на надгробии нет ничего. Изгнание земное - одно из основных понятий христианского вероучения; смысл, который вложил поэт в эти слова, - ссылка на каторгу отца младенца, декабриста, и добровольное изгнание матери, разделившей судьбу мужа. Н. Н. Раевский писал 2 марта 1829 г. дочери в Сибирь: "Хотя письмо мое, друг мой Машенька, несколько заставит тебя поплакать, но эти слезы будут не без удовольствия: посылаю тебе надпись надгробную сыну твоему, сделанную Пушкиным; он подобного ничего не сделал в свой век...". "Это будет вырезано на мраморной доске". Волконская отвечала отцу: "Я читала и перечитывала, дорогой папа, эпитафию моему дорогому ангелочку. Она прекрасна, сжата, полна мыслей, за которыми слышится очень многое. Как же я должна быть благодарна автору; дорогой папа, возьмите на себя труд выразить ему мою признательность...". И еще раз вернулась M. H. Волконская к этому стихотворению в письме к брату Н. Н. Раевскому: "В моем положении никогда нельзя быть уверенной, что доставишь удовольствие, напоминая о себе. Тем не менее скажи обо мне А. С. Поручаю тебе повторить ему мою признательность за эпитафию Николино. Слова утешения материнскому горю, которые он смог найти, - выражение его таланта и умения чувствовать" ("Литературное наследство", т. 60, кн. 1, 1956, стр. 405-406). * "Кто на снегах возрастил Феокритовы нежные розы?..". Написано по поводу выхода в свет "Стихотворений барона Дельвига", 1829. Феокрит (III в. до н. э.) - греческий поэт, создатель жанра буколик или идиллий - произведений, посвященных сельской жизни, пастушеских стихотворений. Дельвиг был автором многих идиллий, о которых Пушкин писал: "Идиллии Дельвига - для меня удивительны. Какую силу воображения должно иметь, дабы так совершенно перенестись из XIX столетия в золотой век..." и т. д. (см. "Отрывки из писем, мысли и замечания" - т. 6). Это - первое стихотворение Пушкина, написанное элегическим дистихом (сочетание гекзаметра и пентаметра). Едва ли этот размер не является у Пушкина отзвуком элегических дистихов Дельвига. В первой публикации стихотворение называлось "Загадка". Загадка, Сфинкс, Эдип - образы одного из древнегреческих мифов. Сфинкс, изображавшийся львом с женской головой и грудью, подстерегал проходящих мимо его пещеры, задавал загадку и убивал неотгадавших. В случае разрешения загадки Сфинкс должен был умертвить себя. Загадку разрешил Эдип, и Сфинкс бросился со скалы. *"На холмах Грузии лежит ночная мгла...". Пушкин сопровождал стихотворение в печати заглавием (или подзаголовком) "Отрывок". Приводим первую черновую редакцию: Все тихо - на Кавказ идет ночная мгла, Восходят звезды надо мною. Мне грустно и легко - печаль моя светла, Печаль моя полна тобою - Тобой, одной тобой - унынья моего Ничто не мучит, не тревожит, И сердце вновь горит и любит оттого, Что не любить оно не может. Прошли за днями дни. Сокрылось много лет. Где вы, бесценные созданья? Иные далеко, иных уж в мире нет, Со мной одни воспоминанья. Я твой по-прежнему, тебя люблю я вновь И без надежд и без желаний. Как пламень жертвенный, чиста моя любовь И нежность девственных мечтаний. Стихи датированы в рукописи 15 мая; они написаны в Георгиевске, на Северном Кавказе; холмы Грузии и Арагва внесены в текст позднее. Стихотворение обращено к M. H. Волконской, с которой поэт общался на Северном Кавказе в 1820 г. В. Ф. Вяземская летом 1830 г. переслала стихотворение (в таком виде, в каком оно было вскоре напечатано) в Сибирь М. H. Волконской, которой она, со слов Пушкина, сообщила, что стихи обращены к его невесте, H. H. Гончаровой. Волконская не усомнилась в этом утверждении. Некоторые исследователи также приняли утверждение Вяземской, хотя ему противоречат слова: "Я твой по-прежнему, тебя люблю я вновь" и один из вариантов: "Я снова юн и твой", они не могли быть обращены к шестнадцатилетней Гончаровой, с которой Пушкин познакомился только в 1828 г. * Калмычке. Стихотворение имеет в автографе помету "22 мая. Кап-Кой". Кап-Кой - старое осетинское название Владикавказа. О встрече с калмычкой, которой посвящено это послание, Пушкин рассказал в "Путешествии в Арзрум" (гл. I). ...похвальная привычка... - Пушкин вспоминает свое пребывание в цыганском таборе под Кишиневом. "Сен-Мар" - роман (1826) Альфреда де Виньи. Ma dov'e <Правильное написание: Ma dov'è. - И. П.> - ария из оперы Галуппи (1703-1785) по трагедии Метастазио "Покинутая Дидона" (опера Галуппи, приглашенного Екатериной II в 1766 г. в Россию, исполнялась в Петербурге). 1) Но где (итал.). "Жил на свете рыцарь бедный...". Стихотворение, названное Пушкиным в одном из автографов "Легенда", в сокращенном виде было включено в драму "Сцены из рыцарских времен" (см. т. 4). 1) Радуйся, матерь божия (лат.). 2) Свет небес, святая роза (лат.). *Из Гафиза ("Не пленяйся бранной славой..."). В беловом автографе озаглавлено: "Шеерь I. Фаргат-Беку". Так названо и в двух пушкинских списках произведений, намеченных для напечатания в третьей части "Стихотворений" поэта. Шеер - по-азербайджански значит "стихотворение". Возможно, что стихотворение это должно было открывать цикл кавказских стихотворений Пушкина. Заглавие "Из Гафиза", введенное Пушкиным для печати, указывает мнимый источник: у Гафиза (персидского поэта XIV в.), в духе которого написано стихотворение, аналогичного произведения нет. Карабахская толпа. Карабах - горная страна на Южном Кавказе, славящаяся разводимой там породой лошадей; 1-й конный мусульманский полк русской армии, в котором служил Фаргат-Бек, был набран из карабахских всадников. Азраил - ангел смерти в мусульманской мифологии. * Олегов щит. Вызвано Адрианопольским миром, завершившим русско-турецкую войну 1828-1829 гг. Во время этой войны русские войска, перейдя в июле 1829 г. Балканы, 8 августа взяли Адрианополь (в 240 км к северо-западу от Константинополя), где 2 сентября 1829 г. был заключен мир. Первая строфа посвящена походу киевского князя Олега (воинственный варяг) на Византию (907). Ты пригвоздил свой щит булатный // На цареградских воротах - стихи эти восходят к летописи: "повесил щит свой на вратах в знак победы и ушел из Царьграда". Смысл второй строфы, а потому и всего стихотворения - неясен. Многочисленные толкования его, существующие в литературе, - неубедительны. "Зорю бьют... из рук моих...". Написано под впечатлением внезапного звука "зори", барабанного боя, в военном лагере на Кавказе. Звуки эти напомнили поэту "зори", слышанные им в лицейские годы, в Царском Селе, - они доносились до лицея из казарм или с дворцовой караульни. "Был и я среди донцов...". Стихам соответствует записанный в "Путевых записках" 1829 г. (использованных в "Путешествии в Арзрум") разговор донских казаков о том, как быть с женой, если она родила в отсутствие мужа (см. т. 5, "Из ранних редакций"). * Дон. Пушкин выехал из Арзрума до того, как русские войска выступили обратно в Россию, и потому поэт является к берегам Дона как вестник победы. Сохранился рассказ, свидетельствующий, что стихотворение написано Пушкиным под непосредственным впечатлением увиденного Дона, на обратном пути с Кавказа ("Знамя коммунизма", 21 июля 1957 г., Новочеркасск). *"3има, что делать нам в деревне? Я встречаю...". Написано в Старицком уезде Тверской губ., в селе Павловском П. И. Вульфа, дяди друзей Пушкина. Поэт гостил у него по дороге из Москвы (после возвращения из Арзрума) в Петербург. * Зимнее утро. Написано на другой день там же. В первоначальном черновике последний стих 4-й строфы читался: "Коня черкасского запречь". Он был заменен окончательным вариантом - "Кобылку бурую запречь", - что характеризует работу Пушкина по созданию реалистического стиля. Воспоминания в Царском Селе ("Воспоминаньями смущенный..."). Написано той же строфой, как и одноименное стихотворение 1814 г. (см. т. 1). Воспоминания и в новом стихотворении посвящены главным образом Отечественной войне 1812 г., проходившим через Царское Село войскам и ополчению (брадатая пехота). Отрок библии - блудный сын, который, по библейскому рассказу, покинул родительский дом, но, проведя ряд лет в порочной жизни, с раскаянием вернулся под родной кров. Перун кагульских берегов - гр. П. А. Румянцов-Задунайский. Могучий вождь полуночного флага - гр. А. Г. Орлов-Чесменский. Наваринский Ганнибал - И. А. Ганнибал (см. "Моя родословная"). Стихотворение печатается по недоработанному, обильно правленному черновику. В быстро написанных последних строфах есть недописанные и предположительно читаемые слова; в шестой строфе: "с детских лет", "бесновался", "Отчизну", "летят"; в следующей полустрофе: "И негодуя мы и детство"; в предпоследнем стихе: "Литвы". * "Поедем, я готов; куда бы вы, друзья...". Связано с чувством Пушкина к Н. Н. Гончаровой, к которой он сватался в апреле 1829 г., но получил неопределенный ответ ее матери. Н. Н. встретила поэта, вернувшегося из Арзрумского похода, очень холодно. При первой публикации Пушкин назвал стихотворение "Элегическим отрывком". Строка тире, поставленных вслед за последним стихом, заставляет предполагать, что стихотворение действительно является отрывком. В первой рукописи элегии (единственной рукописи, дошедшей до нас) вслед за текстом, появившимся в печати, имеется лишь один стих: Но полно, разорву оковы я любви... С просьбой о заграничной поездке, которая упоминается в стихотворении, Пушкин обратился спустя две недели (7 января 1830 г.) к Бенкендорфу. Однако Николай I отказал, о чем известил поэта Бенкендорф 17 января 1830 г. * "Брожу ли я вдоль улиц шумных...". В первой редакции элегия имела такое начало: Кружусь ли я в толпе мятежной, Вкушаю ль сладостный покой, Но мысль о смерти неизбежной Всегда близка, всегда со мной. После стиха "Мой примет охладелый прах" следовала еще одна строфа: Вотще! Судьбы не переломит Воображенья суета, Но не вотще меня знакомит С могилой ясная мечта. * Кавказ. В этом и трех следующих стихотворениях отражены впечатления от путешествия по Кавказу в мае - августе 1829 г. В перебеленной рукописи (утраченной после 1908 г.) вслед за заключительной строфой и датой под нею начата была еще одна строфа: Так буйную вольность законы теснят, Так дикое племя под властью тоскует, Так ныне безмолвный Кавказ негодует, Так чуждые силы его тяготят... Будь эта строфа дописана и введена в текст - она превратила бы лирическое стихотворение с кавказским пейзажем (ср. пейзажи Кавказа в первой главе "Путешествия в Арзрум", т. 5) в стихотворение гражданское, выражающее протест против царского колониализма. * Обвал. Ср. "Путешествие в Арзрум", глава I (см. т. 5). * Монастырь на Казбеке. Монастырь, описанный и в главе V "Путешествия в Арзрум" (см. т. 5) - старинная церковь Цминда Самеба. * Делибаш. Делибаш - конный солдат турецкой армии (по-турецки буквально: отчаянная голова). Под текстом стихотворения в рукописи помета: "Сыганлу". Пушкин был в Саганлу 13 июня 1829 г. и участвовал в сражении. Картина боя нарисована в главе III "Путешествия в Арзрум" (см. т. 5). * "Когда твои младые лета...". По свидетельству друзей Пушкина Нащокина и Плетнева, стихотворение относится к гр. А. Ф. Закревской (см. выше стихотворения 1828 г.: "Портрет", "Наперсник", "Счастлив, кто избран своенравно..."). К бюсту завоевателя. Обращено к бюсту Александра I, выполненному датским скульптором Бертелем Торвальдсеном (1770-1844) с натуры в октябре 1820 г. в Варшаве. Стихотворению соответствует прозаическая заметка: "Торвальдсен, делая бюст известного человека, удивлялся странному разделению лица, впрочем прекрасного - верх нахмуренный, грозный, низ же выражающий всегдашнюю улыбку. - Это не нравилось Торвальдсену. Questa è una bruta figura"1) (см. т. 6). Существует и рисунок Пушкина, изобразившего по памяти бюст Александра I работы Торвальдсена: в нем еще сильное подчеркнута противоречивость выражения лица императора. Стихотворение является острой художественной характеристикой Александра I, повторенной в эпитете "лукавый" в начале Х главы "Евгения Онегина". Пушкин думал, вероятно, напечатать стихотворение, - он подбирал к нему заглавие, чтобы отвести сопоставление с русским царем: "Кумир Наполеона", "Бюст Наполеонов" и, наконец, безличное, "Бюст завоевателя". Кому возражает поэт в стихотворении - неизвестно. 1) Вот грубая физиономия (итал.). * Эпиграмма ("Журналами обиженный жестоко..."). Направлена против М. Т. Каченовского. Имеется в виду его донос на цензора, разрешившего к печати статью, в которой будто бы были не литературные, а личные выпады (личность) против Каченовского. Об этой истории см. статью Пушкина "Отрывок из литературных летописей" (т. 6). "Поэт-игрок, о Беверлей-Гораций...". Ответ на послание Великопольского к Пушкину (см. выше прим. к "Посланию к Великопольскому, сочинителю "Сатиры на игроков", 1828). На строки послания Великопольского: Глава "Онегина" вторая Съезжала скромно на тузе. Пушкин отвечает заключительными стихами эпиграммы. Беверлей - герой мелодрамы Сорена "Беверлей" (1768), страстный игрок. * Эпиграмма ("Там, где древний Кочерговский..."). Направлена против Каченовского. Шарль Роллен (1661-1741) - французский историк; имеются в виду переводы Тредьяковским его "Древней истории", вышедшей в 13-ти томах, и "Римской истории" Роллена и Кревье (в 16-ти томах). Пушкин называет Тредьяковского древний Кочерговский (изменение - ради печати - фамилии Каченовского), а Каченовского - дней новейших Тредьяковский, не в первый раз объединяя эти два имени (см. эпиграмму 1825 г., "Литературное известие", напечатанную в 1829 г.). Смысл эпиграммы в том, что "дурень", сказочный персонаж, делает все невпопад: к солнцу становится спиной (в данном случае: к истинному уму, знанию, науке), прыскает мертвою водой, которая, по сказочным представлениям, не может возвратить к жизни мертвое тело (то есть журнал Каченовского "Вестник Европы"). В то же время, с помощью живой воды, он оживляет давно вышедшую из употребления букву ижица (намек на архаическую реформу правописания "Вестника Европы"). К стиху Под холодный вестник свой в том же номере "Московского телеграфа", где напечатана эпиграмма (чтобы отрезать Каченовскому пути к жалобе), было дано "исправление опечатки": "Вместо Вестник следует читать Веник". * "Как сатирой безымянной...". Эпиграммы Пушкина на Каченовского "Журналами обиженный жестоко..." и "Там, где древний Кочерговский..." вызвали отклик "Вестника Европы": в девятой книжке журнала в статье о "Полтаве" было сказано, что Пушкин "ударился в язвительные стишонки и ругательства". Статья была подписана "С патриарших прудов" (псевдоним Надеждина), но отвечал за нее Каченовский как редактор журнала, поэтому новую эпиграмму поэт направил против него. Сатирой безымянной - Пушкин ни в одной из напечатанных эпиграмм прямо Каченовского не называет, последний стих "Литературного известия" в печати появился в таком виде: "Чтоб подоспел Михайло *.........." (в альманахе "Подснежник") и "Чтоб подоспел ***" (в "Стихотворениях Александра Пушкина"). * "Счастлив ты в прелестных дурах...". Возможно, стихотворение является дружеской эпиграммой на офицера Руфина Ивановича Дорохова (ум. в 1852 г.), известного повесу и дуэлянта, писавшего стихи и рисовавшего. С ним Пушкин встречался на Кавказе. St.-Priest - гр. Сен-При, Эммануил Карлович (1806-1828), светский карикатурист. Нелединский - кн. Нелединский-Мелецкий, Юрий Александрович (1752-1828), поэт, автор сентиментальных подражаний народным песням. "Надеясь на мое презренье...". Эпиграмма вызвана фразой критика Николая Ивановича Надеждина (1804-1856) в его статье о "Полтаве": "...ежели певцу Полтавы вздумается швырнуть в меня эпиграммой - то это будет для меня незаслуженное удовольствие" ("Вестник Европы", 1829, э 9). Седой зоил - Каченовский. * Сапожник (Притча). Эпиграмма на Н. И. Надеждина, вызванная его статьей против "Полтавы". В рукописи эпиграф: "Но видно по всему, что он семинарист. Дмитриев" (измененная цитата из перевода Дмитриева сцены "Триссотин и Вадиус" комедии Мольера "Ученые женщины"; у Дмитриева: "Но видно по стихам, что он семинарист"). Надеждин окончил духовную семинарию. Заключительные стихи соответствуют аналогичным высказываниям Пушкина в критической прозе (см. "Опровержение на критики", 1830, т. 6). Эпиграмма воспроизводит рассказ Плиния Старшего (знаменитого римского писателя I в.) в книге "Естественная история" об Апеллесе (греческом живописце IV в. до н. э.). * Эпиграмма ("Седой Свистов! ты царствовал со славой..."). Эпиграмма на Надеждина, выступавшего в печати не только как критик, но и как стихотворец. Стихи его, печатавшиеся в "Вестнике Европы" (1828), архаистичны и тяжеловесны, часто просто косноязычны. Сопоставление Надеждина с Хвостовым (Является младой его наследник) объясняется, может быть, не только общими чертами их стихотворства, но и тем, что Хвостов в свое время оказывал молодому Надеждину покровительство, на что Надеждин ответил благодарственным посланием. * Эпиграмма ("Мальчишка Фебу гимн поднес..."). Эпиграмма на Надеждина, выступившего с грубыми выпадами против "Полтавы" ("Вестник Европы", 1829, э 8-9). Говоря о рано обнаружившемся даре Пушкина, он вспоминает басню В. Л. Пушкина, "в коей Аполлон вершит суд свой над одним пятнадцатилетним поэтом". Пушкин предлагает сравнить суд Феба над пятнадцатилетним поэтом и взрослым болваном (семинаристом, автором лакейских диссертаций); все это прозрачные намеки на Надеждина, окончившего духовную семинарию. Лакейскими диссертациями называет Пушкин ученые статьи Надеждина в "Вестнике Европы" (намекая на то, что Надеждин - лакей Каченовского, издателя журнала). Среди этих статей были и отрывки из его диссертации, еще не изданной тогда (ср. также слова Пушкина о Надеждине в статье "Общество московских литераторов", т. 6, и эпиграмму "Надеясь на мое презренье...", см. выше). * Собрание насекомых. Эпиграмма на современных литераторов. Печаталась Пушкиным с заменой фамилий звездочками по числу слогов. Автографы до нас не дошли. В копиях фамилии подставлены по-разному: так, вместо Глинка в ст. 6 встречается фамилия: Олин; вместо Олин в ст. 9 встречается: Рюмин, Глинка и Т-в (Тютчев?); вместо Раич в ст. 10 встречается: Борька (то есть Федоров). В "Вестнике Европы" появилась пародия на "Собрание насекомых", в которой на место звездочек были подставлены названия произведений Пушкина. В "Московском телеграфе" пародия за подписью "Обезьянин" метила во всех сотрудников "Литературной газеты" (см. "Опровержение на критики", раздел "Сам съешь..." - т. 6). Пушкин перепечатал свою эпиграмму в "Литературной газете" (1830, э 43) с некоторыми изменениями в тексте (по сравнению с первой публикацией в альманахе "Подснежник" на 1830 г.). Вслед за текстом в газете была помещена анонимная заметка, принадлежащая перу Пушкина (см. т. 6). * Циклоп ("Язык и ум теряя разом..."). Написано по просьбе внучки Кутузова, гр. Ек. Фед. Тизенгаузен. Она готовилась участвовать в костюме циклопа (мифического одноглазого великана) в костюмированном бале 4 января 1830 г. в Аничковом дворце, по случаю заключения мира с Турцией. Все участники вечера должны были выступить со стихотворным приветствием императорской чете, написанным от имени изображаемого лица (см. письмо Пушкина от 1 января 1830 г.; т. 9). * "Что в имени тебе моем...". Написано 5 января 1830 г. в ответ на просьбу красавицы польки Каролины Собаньской вписать ей в альбом свое имя. Пушкин познакомился с ней в феврале 1821 г. в Киеве, а позднее встречался в Одессе и в Петербурге. О чувстве поэта к Собаньской свидетельствуют два письма к ней, написанные 2 февраля 1830 г. (см. т. 9). * Ответ ("Я вас узнал, о мой оракул..."). Обращено к Ек. Ник. Ушаковой в ответ на не дошедшее до нас письмо. Город чопорный, унылый - Петербург. Пресня - район на окраине Москвы, где жили Ушаковы. * "В часы забав иль праздной скуки...". Ответ митрополиту Филарету (1782-1867), который, прочитав стихотворение Пушкина "Дар напрасный, дар случайный...", написал нравоучительное возражение в стихах ("Не напрасно, не случайно..."). "Стихи христианина, русского архиерея, в ответ на скептические куплеты! Да ведь это в самом деле находка!" - писал Пушкин в первой половине января 1830 г. E. M. Хитрово (подлинник на французском языке, см. т. 9). * Сонет ("Суровый Дант не презирал сонета..."). Эпиграф взят из сонета Уордсворта (1770-1850), на мотивы которого написан пушкинский сонет. Упомянув, вслед за английским поэтом, крупнейших поэтов, писавших стихотворения в сонетной форме (Данте, Петрарка, Шекспир и Камоэнс), Пушкин отбросил названных Уордсвортом Тасса, Спенсера и Мильтона, вместо которых ввел самого Уордсворта, Дельвига и Мицкевича как автора "Крымских сонетов". 1) Не презирай сонета, критик. Вордсворт (англ.). * К вельможе. Послание к кн. Николаю Борисовичу Юсупову (1751-1831), одному из последних деятелей XVIII в., рассказы которых любил слушать Пушкин. Вызвано приглашением Юсупова посетить его в его подмосковном имении Архангельском. Увижу сей дворец... - дом в Архангельском. Посланник молодой увенчанной жены - Юсупов был посланником в Сардинии, Неаполе и Венеции в царствование Екатерины II. Циник поседелый - Вольтер, живший в Швейцарии, в Фернее. Армида молодая - Мария-Антуанетта, французская королева, казненная в 1793 г. Трианон - дворец в Версале, любимая резиденция Марии-Антуанетты. Двойственный собор - английский парламент с двумя палатами - представительной нижней палатой и аристократической палатой лордов. Вихорь бури, падение всего... И мрачным ужасом смененные забавы - революция 1789-1793 гг.; ужас - буквальный перевод политического термина "террор". Речь идет о годах якобинской диктатуры. Гром новой славы - царствование Наполеона. Доныне странствует с кладбища на кладбище - Вольтер был сначала похоронен на кладбище монастыря Сельер, откуда прах его в 1791 г. был перенесен в Пантеон. При реставрации Бурбонов прах Вольтера был вывезен из Пантеона. Алябьева, Александра Васильевна (1812-1891) - московская красавица. Гончарова, Наталья Николаевна - невеста Пушкина. В печати эти фамилии были заменены А*** и ***. В черновом тексте, после стихов о Марии-Антуанетте, следовали не вошедшие в окончательный текст стихи: Ты знал сей пышный двор, и вдруг, пленясь Наукой, Помчался ты туда, где наш Гигант сторукой Наш Петр, оставя трон, поденный взял топор. Там музы важные составили твой двор. * Новоселье (стр. 293). Обращено, вероятно, к Михаилу Петровичу Погодину, редактору "Московского вестника", историку, критику, профессору Московского университета, с которым у Пушкина с 1826 г., на почве сотрудничества в "Московском вестнике", установились хорошие отношения. 26 апреля 1830 г. Пушкин оставил у Погодина записку: "Пушкин приходил поздравить вас с новосельем" (см. т. 9). "Когда в объятия мои...". Обращено к невесте Пушкина, Наталии Николаевне Гончаровой (1812-1863). * Поэту. Сонет, написанный 1 июля 1830 г., является, очевидно, плодом размышлений о непонимании и враждебности прессы, обрушившейся на Пушкина в 1830 г. Стихотворение входит в ряд аналогичных по мыслям произведений: "Разговор книгопродавца с поэтом", 1824; "Поэт и толпа", 1828; "Ответ анониму", 1830; "Эхо", 1831; заключительные строки стихотворения "Я памятник себе воздвиг нерукотворный...", 1836. * Mадона. Обращено к невесте, H. H. Гончаровой. Та же картина ("Мадонна" итальянского мастера, приписывавшаяся Рафаэлю и продававшаяся в Петербурге) упоминается в письме Пушкина от 30 июля 1830 г. к невесте: "Часами простаиваю перед белокурой мадоной, похожей на вас как две капли воды; я бы купил ее, если бы она не стоила 40000 рублей" (подлинник на французском языке; см. т. 9). * Бесы. В черновой рукописи предпоследняя строфа вместо "Бесконечны, безобразны..." начиналась так: Что за звуки!.. аль бесенок В люльке охает, больной, Или плачется козленок У котлов перед сестрой? Среди вариантов этих последних стихов было: Аль Аленушку козленок Призывает пред бедой? В этих черновых стихах - образы народной "Сказки про братца Иванушку и про сестрицу его Аленушку". * Ответ анониму ("О, кто бы ни был ты, чье ласковое пенье..."). Ответ на большое анонимное послание, начинающееся стихами: Олимпа девы встрепенулись! Сердца их с горести сомкнулись - муз тревожит, что поэт, счастливый в любви, перестанет творить. Заканчивается послание стихами, вызвавшими ответ Пушкина: Уймите дух свой сокрушенный, О музы! Друг ваш вожделенный Небесным пламенем горит: Источник новых откровений Залогом будет вдохновений - И снова гений воспарит. Первая редакция "Ответа анониму" первоначально кончалась на стихе 12 и содержала только слова благодарности неизвестному доброжелателю. Но затем поэт написал и вторую часть стихотворения, в которой вновь говорит о непонимании и равнодушии холодной толпы к поэту. Под анонимом скрывался Иван Александрович Гульянов (1789-1841), египтолог, член Российской Академии, впоследствии знакомый Пушкина. * Труд. Стихотворение связано с окончанием "Евгения Онегина". Первоначально между 1-м и 2-м стихами были еще слова: Тихо кладу я перо, тихо лампаду гашу. Что ж не вкушает душа ожидаемых ею восторгов? * Царскосельская статуя. Напечатано первой среди четырех "Анфологических эпиграмм" ("Царскосельская статуя", "Отрок", "Рифма", "Труд") в последнем выпуске альманаха "Северные цветы" на 1832 г. Альманах был, в сущности, данью памяти умершего 14 января 1831 г. друга Пушкина - Дельвига, издавшего шесть выпусков "Северных цветов" (с 1825 по 1830 г.). <В 1830 г. Дельвиг напечатал 7-й выпуск - "Северные цветы на 1831 год". - И. П.> Четыре стихотворения Пушкина написаны в любимой Дельвигом форме элегических дистихов. Из них "Царскосельская статуя" наиболее соответствовала духу подобного же стихотворения Дельвига "Надпись на статую Флорентинского Меркурия". Стихотворение Пушкина посвящено бронзовой статуе "Молочница" (на тему басни Лафонтена "Молочница и кувшин", скульптор П. П. Соколов) в Царскосельском парке, изображающей девушку над разбитым кувшином, из которого льется неиссякаемый источник. "Глухой глухого звал к суду судьи глухого..". Вольное подражание эпиграмме французского поэта Пелисона (1624-1693) "Трое глухих". Введено Пушкиным в его статью "Опыт отражения некоторых нелитературных обвинений" (1830, см. т. 6). * Дорожные жалобы. Пушкин датировал стихотворение 1829 г. Между тем в черновике есть строки: Иль как Анреп в вешней луже, Захлебнуся я в грязи, - знакомый Пушкина по Кавказу генерал-майор Р. Р. Анреп погиб весной 1830 г., зайдя в состоянии безумия в топь болота. Стихотворение, начатое, может быть, в 1829 г., написано в 1830 г. в Болдине 4 октября (эта дата в автографе), после письма к невесте от 30 сентября (в письме те же темы) (см. т. 9). Паж, или Пятнадцатый год. Керубино - паж из комедии Бомарше "Свадьба Фигаро". В рукописи после стиха "Попробуй кто меня толкнуть..." зачеркнуты стихи: Читал я Федру и Заиру, Как злой гусар сижу верхом, И показать могу я миру, Что мастерски держу рапиру И ею правлю как мячом. После стиха "Вот какова ее любовь!" зачеркнуто: Давно я только сплю и вижу, Чтоб за нее подраться мне, Вели она - весь мир обижу, Пройду от Стрельны до Парижу Один, пешком иль на коне. Упоминание Стрельны, а также Варшавской графини, замененной затем Севильской графиней, говорит о том, что и паж и его дама - определенные лица. Существует предположение, что под пажем Пушкин разумел юного брата Ал. Ос. Россет - Иосифа Иосифовича Россет (1812-1854), воспитанника пажеского корпуса, выпущенного весной 1830 г. в лейб-гвардии уланский полк, стоявший в Стрельне под Петербургом. Варшавская графиня - польская княжна Стефания Радзивилл, ближайшая подруга Ал. Ос. Россет. ...до Парижу - Радзивилл была в это время в Париже. Федра - трагедия Расина, Заира - трагедия Вольтера, в обеих разрабатывается психология любовной страсти. 1) Это возраст Керубино... (франц.) "Румяный критик мой, насмешник толстопузый...". Стихотворение представляет собой воображаемый полемический разговор с неизвестным нам критиком. Вторая часть (со стиха "Куда же ты? - в Москву...") написана спустя десять дней после первой (10 октября), на том же листке, но, может быть, не связана с замыслом "Румяного критика...". Карантин. - Осенью 1830 г. Россию охватила эпидемия холеры (см. письма Пушкина из Болдина осенью 1830 г., т. 9, а также заметку о холере, т. 7). Вокруг Болдина были установлены карантины. Как у ворот угрюмого Кавказа, // Бывало, сиживал покорный, твой слуга - на обратном пути из Арзрума в Тифлис, в июле 1829 г., Пушкин провел три дня в карантине в Гумрах (см. "Путешествие в Арзрум", глава V, т. 5). * "Я здесь, Инезилья...". Издано Пушкиным вместе с нотами М. И. Глинки, сочинившего музыку на эти стихи. Написано за месяц до "Каменного гостя", под впечатлением чтения английского поэта Барри Корнуолла. Первый стих романса Пушкина воспроизводит первый стих "Серенады" Корнуолла. Белинский, а вслед за ним и Анненков высказывали предположение, что этот испанский романс написан Пушкиным для включения в драму "Каменный гость" в качестве песни Лауры. Данных, подтверждающих это предположение, нет. * Рифма. В отличие от стихотворения 1828 г. "Рифма, звучная подруга...", где Рифма - дочь Мнемозины, богини памяти, в стихотворении 1830 г. Рифма оказывается дочерью нимфы Эхо, обреченной (по греч. мифу) повторять чужие слова. Отцом остается Аполлон (см. прим. к стих. "Рифма, звучная подруга..."). * Отрок. Стихотворение говорит о судьбе М. В. Ломоносова. * "Стамбул гяуры нынче славят...". Стихотворение, помеченное в автографе датой "17 oкт. 1830", было введено позднее в несколько ином тексте в главу V "Путешествия в Арзрум" (см. т. 5). В тексте "Путешествия" стихотворению предшествуют слова: "Вот начало сатирической поэмы, сочиненной янычаром Амином-Оглу". Эта ссылка - мнимая, стихи Пушкина оригинальны. Гяуры - презрительное название людей другой веры у магометан. Янычары - отборные привилегированные пехотные войска в султанской Турции, некогда составлявшие ее военный оплот, первоначально комплектовались из христиан, обращенных в детском возрасте в мусульманство. Часто бывали орудием при совершении дворцовых переворотов. Воспользовавшись очередным восстанием янычаров (1826), султан Махмуд II (1785-1839) уничтожил их войско и жестоко расправился с ними и их семьями. Реформы Махмуда II не встречали сочувствия в среде правоверных магометан в консервативном Арзруме. В рукописи перед стихом "Алла велик! К нам из Стамбула" зачеркнуто: В нас ум владеет плотью дикой, А покорен Корану ум, И потому пророк великой Хранит как око свой Арзрум. В черновике были еще наброски о преследовании янычар, не вошедшие в текст: Меж нами скрылся янычар, Как между братиев любимых, Что рек Аллах - спасай гонимых, Приход их - дому божий дар. * Со всех концов Везли в Стамбул мешки ушей Стихи Окровавленные зубцы везде торчали... и следующие три перенесены из незаконченного стихотворения 1827 г. "Какая ночь! Мороз трескучий...". * Герой. Пришлец сей бранный - Наполеон. С Альпов он взирает // На дно Италии святой - имеется в виду блестящий успех Бонапарта в его Итальянском походе. Тогда ли, как хватает знамя - может быть, намек на известный случай на Аркольском мосту. Иль жезл диктаторский - речь идет о государственном перевороте 18 брюмера (9 ноября 1799 г.), когда Наполеон стал первым консулом. Рать героя плещет // Перед громадой пирамид - имеется в виду победа в битве при Эмбабе 12 июля 1799 г., "близ пирамид" - "с вершины которых глядели на французов четыре тысячелетия" (Бюллетень Наполеона). Зятем кесаря на троне - имеется в виду женитьба Наполеона на дочери австрийского императора Франца I, Марии-Луизе. Одров я вижу длинный строй - посещение Бонапартом чумного госпиталя в Яффе. Мечты поэта // Историк строгий гонит вас! - Пушкин ссылается на изданные в 1829-1830 гг. "Воспоминания" Бурьена, секретаря Наполеона, в которых оспаривается рассказ о том, что Наполеон в Яффе посетил госпиталь с больными чумой. Впоследствии раскрылось, что эти мемуары были подложными, написанными бывшим дипломатом, французским журналистом Виллемаре. Последняя реплика Друга Утешься... и дата 29 сентября 1830 Москва (Пушкин был в это время в Болдине) намекают на поступок Николая I, который в этот день прибыл в холерную Москву. Четыре стиха перенесены в стихотворение "Герой" из десятой главы "Евгения Онегина" после сожжения ее (19 октября 1830 г.): первая реплика Поэта является новым вариантом начала строфы VIII десятой главы: Сей муж судьбы, сей странник бранный, Пред кем унизились цари, Сей всадник, папою венчанный, Исчезнувший, как тень зари... "В начале жизни школу помню я...". Как предполагают исследователи, начало осуществления замысла произведения из эпохи раннего итальянского Возрождения: это подсказывается впервые употребленными Пушкиным терцинами - строфой, характерной для итальянской поэзии XIV в., а также духом произведения - с его столкновением культуры католицизма с образами античной древности, созерцанием античных статуй, трактуемых как изображение "бесов". Другие исследователи видят здесь начало автобиографического повествования Пушкина, рисующего ранние годы пробуждения мысли и чувств поэта. Дельфийский идол - статуя Аполлона. Другой, женообразный, сладострастный... - статуя Венеры (женообразный - не женоподобный, Адонис, как толковали некоторые критики, а изваянный в образе женщины). * На перевод Илиады. "С чувством глубоким уважения и благодарности взираем на поэта, посвятившего гордо лучшие годы жизни исключительному труду, бескорыстным вдохновениям и совершению единого высокого подвига", - такими словами приветствовал Пушкин выход в свет труда Гнедича - перевода "Илиады" ("Литературная газета", 1830, э 2, см. т. 6). "Для берегов отчизны дальной...". Стихи связываются с памятью Амалии Ризнич (см. стих. "Под небом голубым страны своей родной...", 1826). Существует и другая гипотеза, опирающаяся на первоначальный текст первых стихов: Для берегов чужбины дальней Ты покидала край родной. Эта редакция говорит о жительнице России, уехавшей в чужую Италию. Отрывок ("Не розу пафосскую..."). Стихотворение, озаглавленное самим поэтом "Отрывок", сохранилось в беловом автографе в рукописях осени 1830 г. Роза Пафосская - символ любви, от названия города Пафоса, на острове Киферы , где, по греческому мифу, богиня любви и красоты Афродита возникла из морской пены. Роза Феосская - символ лирической поэзии, от названия древнего ионийского города Феоса (Теоса) на западном берегу Малой Азии, родом откуда был Анакреон, знаменитый древнегреческий лирик, певец любви и вина, автор гимна розе. * Из Barry Cornwall. Вольное подражание песне английского поэта Барри Корнуолла (1787-1874); первый стих этой песни взят Пушкиным в качестве эпиграфа. 1) Твое здоровье, Мери (англ.). "Пред испанкой благородной...". В рукописи начата третья строфа и зачеркнута. Ее текст: Одного люблю конечно, Отвечает им она ...... Но тайну вечно Я хранить от вас должна. Моя родословная. Ответ на обвинения Пушкина в аристократизме (в статьях Полевого и Булгарина). Идея, выраженная в стихотворении и множестве других, аналогичных высказываний Пушкина, противопоставлявшего новой знати родовитое дворянство и свой древний род в частности, состоит в том, что если предки новой знати сделали карьеру лакейством, придворной службой, перебежкой из вражеской армии и т. д. - то предки Пушкина всегда отличались независимостью, честью, воинской доблестью, верностью убеждениям, оппозиционным духом. Непосредственным поводом к написанию стихотворения послужила заметка Булгарина в фельетоне "Второе письмо из Карлова на Каменный остров" ("Северная пчела", 1830, э 94, от 7 августа) - о поэте в Испанской Америке, подражателе Байрона, который вел свою родословную от негритянского принца, тогда как на самом деле его предок был куплен шкипером за бутылку рома. Пушкин сам разъяснил спустя год в письме к Бенкендорфу от 24 ноября 1831 г. (т. 9) связь "Моей родословной" с этой статьей. В ответ Пушкин набросал эпиграмму, которая была им впоследствии прибавлена к тексту "Моей родословной" в качестве "Постскриптума"; среди стихов первого чернового варианта эпиграммы был такой отрывок: Говоришь: за бочку рома; Не завидное добро. Ты дороже, сидя дома, Продаешь свое перо. Тогда же написал Пушкин и прозаическую заметку: "В одной газете (почти официальной) сказано было..." (т. 6). В первом перебеленном автографе "Моей родословной" был эпиграф: Je suis vilain et tres vilain, Je suis vilain, vilain, vilain, vilain. Beranger {1}. Второй и третьей строфам соответствуют мысли Пушкина в незаконченной повести "Гости съезжались на дачу..." (т. 5). Стихи 5-8 имеют в виду разночинцев, получивших дворянство или на государственной службе (офицер, асессор, академик), или за особые отличия, отмеченные тем или иным орденом (Я по кресту не дворянин). Строфа Не торговал мой дед блинами... имеет резко памфлетный характер, непосредственно задевая влиятельнейших представителей правящей аристократии: торговал блинами до своего возвышения князь А. Д. Меншиков, ближайший сотрудник Петра I; правнук его, А. С. Меншиков (1787-1869), был другом Николая I, начальником главного морского штаба, членом Государственного Совета; ваксил царские сапоги граф П. П. Кутайсов, бывший камердинером Павла I; сын его, гр. П. И. Кутайсов (1782-1840), - сенатор; пел с придворными дьячками граф А. Г. Разумовский, взятый императрицей Елизаветой Петровной в любовники из простых певчих, а затем ставший ее мужем; среди многочисленного семейства Разумовских племянник его, Ал. Кир. Разумовский (1748-1822), был министром народного просвещения, лично хорошо известным Пушкину с лицейских времен; прыгнул из хохлов в князья А. А. Безбородко, сын малороссийского генерального писаря; он был возвышен Екатериной II, которая присвоила ему сперва графское достоинство, а затем и титул светлейшего князя; беглым солдатом австрийских пудренных дружин был дед Петра Андреевича Клейнмихеля (1793-1869), генерал-адъютанта, снискавшего расположение Аракчеева, Александра I и Николая I за действия свои по управлению военными поселениями. Содержание строф IV-VII было изложено в 1834 г. Пушкиным в т. наз. родословной Пушкиных и Ганнибалов (см. т. 7). Нижегородский мещанин - Кузьма Минин. Страдальца сын - царь Михаил Федорович Романов, отец которого, насильно постриженный Борисом Годуновым в монахи, большую часть жизни провел в плену и в ссылке. С Петром мой пращур не поладил - Федор Пушкин был казнен в 1697 г. за участие в заговоре Циклера. Князь Яков Долгорукой - см. прим. к стих. "Стансы". Мой дед, когда мятеж поднялся - Лев Александрович Пушкин за противодействие восшествию на престол Екатерины II был посажен в крепость после дворцового переворота 1762 г. Как Миних верен оставался - фельдмаршал Миних безуспешно пытался организовать сопротивление Екатерине II во время переворота 1762 г. Как и Л. А. Пушкин, он оставался сторонником Петра III. Я Пушкин просто, не Мусин - противопоставление двух ветвей одного и того же рода, одна из которых захирела, а другая, Мусины-Пушкины, получив графство, вошла в придворную аристократию. Фиглярин - прозрачное изменение фамилии Булгарина, основанное на созвучии и характеризующее Булгарина как шута, человека, лишенного чувства собственного достоинства. Это прозвище Булгарина утвердилось в эпиграммах 20-х и 30-х гг. Сей шкипер - Петр I. И был отец он Ганнибала, // Пред кем средь чесменских пучин // Громада кораблей вспылала // И пал впервые Наварин - Ганнибал, Иван Абрамович (1731-1801), генерал-поручик; в 1770 г. принял участие в морском походе в Архипелаг, возглавил покорение Наварина, взорвал на воздух весь турецкий флот, укрывшийся в Чесменской бухте. ...в семье своей почтенной - Булгарин был женат на девице из публичного дома, племяннице содержательницы этого дома. Он?.. он в Мещанской дворянин - Мещанская улица в Петербурге - средоточие публичных домов. Спустя год после написания "Моей родословной" Пушкин послал стихотворение Бенкендорфу, который сообщил поэту мнение Николая I: в стихах "много остроумия, но более всего желчи. Для чести его пера и особенно его ума будет лучше, если он не станет распространять их" (подлинник по-французски; см. Акад. изд. Собр. соч. Пушкина, т. XIV, стр. 247 и 443). 1) Я простолюдин и совсем простолюдин, Я простолюдин, простолюдин, простолюдин, простолюдин. Беранже (франц.). * Цыганы. Пушкин сопровождал в печати стихотворение указанием на мнимый источник: "С английского". Пушкин вспоминает о своем пребывании в цыганском таборе в кишиневскую пору жизни, вероятно в связи с увиденным им в 1830 г. в Болдине табором цыган. * "Не то беда, что ты поляк...". Эпиграмма вызвана фельетоном Булгарина "Анекдот" ("Северная пчела", 1830, э 30), которым тот отвечал на анонимную рецензию на его роман "Дмитрий Самозванец" (напечатанную в "Литературной газете", 1830, э 14). Булгарин заподозрил в рецензии авторство Пушкина (она принадлежала Дельвигу) и придрался к словам рецензии: "Нам приятно видеть в г. Булгарине поляка, ставящего выше всего свою нацию; но чувство патриотизма заразительно, и мы бы еще с большим удовольствием прочли повесть о тех временах, сочиненную писателем русским". "Анекдот" Булгарина начинается словами: "Известно, что в просвещенной Франции иноземцы, занимающиеся словесностью, пользуются особенным уважением туземцев". Далее следует грубый выпад против "какого-то стихотворца", упавшего в общем мнении, упрекающего автора "тем, что он не природный француз". "Булгарин изумил меня своею выходкою, - писал Пушкин Вяземскому во второй половине марта 1830 г. - сердиться нельзя, но побить его можно и, думаю, должно" (см. т. 9). Помимо эпиграммы, Пушкин "побил" Булгарина в статье о записках Видока ("Литературная газета", 1830, э 20 - см. т. 6): в характеристику Видока, французского сыщика, в прошлом уголовного преступника, Пушкин ввел ряд черт из жизни Булгарина, хорошо известного, хотя и "тайного" агента III отделения. После этой статьи Пушкина за Булгариным утвердилось прозвище Видок. Не то беда, что ты поляк - возражение на необоснованное обвинение Булгариным автора рецензии в шовинизме. Фиглярин - см. примечание к "Моей родословной". Эпиграмма Пушкина распространилась в рукописи. Булгарин напечатал ее, намеренно подставив вместо имени сыщика - Видок Фиглярин - Фаддей Булгарин. Тем самым он лишил эпиграмму политической направленности, исказив ее смысл; с другой стороны, он дал возможность обвинять Пушкина в пасквиле. Дельвиг послал в цензуру подлинный текст эпиграммы с сопровождением, где писал: "До нас дошла эпиграмма известного поэта нашего, уже искаженная до пасквиля. Вместо Видока Фиглярина, имени выдуманного, поставлены имя и фамилия г-на Булгарина, чего, как читатели наши видят, нет в настоящем списке и быть не может. Эпиграммы пишутся не на лицо, а на слабости, странности и пороки людские. Это зеркало истины, в котором Мидас может увидеть свои ослиные уши потому только, что он их имеет в самом деле". План Дельвига не удался, эпиграмма в пушкинском тексте напечатана не была. В статье "Опыт отражения некоторых нелитературных обвинений" (осенью 1830 г.) Пушкин подвел итоги этой истории (см. т. 6). * Эпиграмма ("Не то беда, Авдей Флюгарин..."). Новая эпиграмма на Булгарина, связанная с предыдущей и напечатанная Пушкиным в альманахе "Денница" на 1831 г., без подписи. Новое прозвище, которое Пушкин дает Фаддею Булгарину - Авдей Флюгарин, - еще созвучнее с его именем и не менее сильно: имеется в виду тот факт, что Булгарин переменил подданство польское на русское. К переводу Илиады. На перевод Н. И. Гнедичем "Илиады" Гомера Пушкин отозвался в печати дважды: заметкой "Илиада Гомерова, переведенная Гнедичем..." ("Литературная газета", 1830, э 2; см. т. 6) и двустишием "На перевод Илиады" (см. выше). За месяц до этого стихотворения Пушкин отдал дань природному юмору и написал эпиграмму, вызванную каламбурным стечением обстоятельств (Гомер был слеп, а Гнедич - крив). Эпиграмма в рукописи старательно зачеркнута Пушкиным. * "Перед гробницею святой...". С самого начала польского восстания (17/29 ноября 1830 г.) Пушкин с большой тревогой следил за ходом событий. Письма к друзьям отражают его опасения, что России грозит интервенция. Он считал, что "теперь время чуть ли не столь же грозное, как в 1812 году" (слова Пушкина гр. Е. Е. Комаровскому - "Русский архив", 1879, I, стр. 385). Стихотворение, посвященное М. И. Кутузову, было написано "в такую минуту, когда позволительно было пасть духом" (признание Пушкина дочери Кутузова, Е. М. Хитрово, в письме к ней от сентября 1831 г.; подлинник на французском языке; см. т. 9). Неудачи русских войск во время польского восстания и международной положение России заставляли Пушкина сравнивать переживаемое время с 1812 г. (см. прим. к стих. "Клеветникам России"). Первые три строфы были опубликованы Пушкиным в статье "Объяснение" по поводу стихотворения "Полководец", "Современник", 1836, э IV (см. т. 6). Святая гробница - гробница Кутузова в Казанском собора в Петербурге. * Клеветникам России. Стихи обращены к депутатам французской палаты и к французским журналистам, демонстративно выражавшим сочувствие польскому восстанию и призывавшим к вооруженному вмешательству в русско-польские военные действия. "Озлобленная Европа нападает покамест на Россию не оружием, но ежедневной, бешеной клеветою. - Конституционные правительства хотят мира, а молодые поколения, волнуемые журналами, требуют войны" (черновой текст письма к Бенкендорфу, написанный около 21 июля 1831 г. - подлинник на французском языке; см. Акад. изд. Собр. соч. Пушкина, т. XIV, стр. 183). (Ср. письмо от 10 ноября 1836 г. к Н. Б. Голицыну - т. 10.) В автографе стихотворения был эпиграф: "Vox et praetera nihil" {1}. Народные витии - члены французской палаты депутатов - Лафайет, Моген и др. Оставьте: это спор славян между собою... ср. письмо к Вяземскому от 1 июня 1831 г. (т. 9). Сии кровавые скрижали - многовековая борьба украинского казачества и крестьянства с шляхетской Польшей, а также польская интервенция 1610-1611 гг., когда польские войска были в Москве и горел Кремль. Прага - древнее варшавское предместье на правом берегу Вислы - связана с событиями 1794 г., когда Варшава была взята Суворовым. ...на развалинах пылающей Москвы // Мы не признали наглой воли // Того, под кем дрожали вы - то есть Наполеона. Измаильский штык - намек на взятие турецкой крепости Измаил войсками Суворова в 1790 г. 1) Звук и больше ничего (лат.). * Бородинская годовщина. Написано по поводу взятия предместья Варшавы, Праги - 26 августа 1831 г., в день годовщины Бородинского боя 1812 г. Знакомый пир их манит вновь... - имеется в виду план интервенции, предлагавшийся депутатами французской палаты (см. выше - "Клеветникам России"). Уж Польша вас не поведет - напоминание об участии Польши (Варшавского герцогства, созданного Наполеоном в 1807 г.) в войне Наполеона против России в 1812 г. Вновь наши вторглись знамена - имеется в виду взятие Варшавы Суворовым в 1794 г. Того, что старые скрижали // Хранят в преданиях немых - разорение и сожжение Москвы во время польской интервенции 1611 г. Но вы, мутители палат - речь идет о выступлениях во французской палате депутатов Могена и Лафайета, которых Пушкин разумел в стихотворении "Клеветникам России", и новых выступлениях (30 июля и 15 августа ст. ст.) Клозеля, Лараби, Одиллона-Барро и Лафайета. Подчеркнутый Пушкиным стих Больной, расслабленный колосс - очевидно, слова одного из них, пытающиеся представить Россию слабой в военном отношении (в выражении этом использован библейский образ колосса на глиняных ногах). Куда отдвинем строй твердынь?- Деятели польского восстания 1830 г. претендовали на присоединение украинских, белорусских и литовских земель. Наследие Богдана - то есть Богдана Хмельницкого, - Украина. Святыню всех своих гробов - "дело идет о могилах Ярослава и печерских угодников", - так объяснил этот стих сам Пушкин в письме к Е. М. Хитрово от середины сентября 1831 г. (подлинник на французском языке; см. т. 9). Война, и мор, и бунт - русско-турецкая война 1828-1829 гг., эпидемия холеры 1830-1831 гг. и, вероятно, восстание новгородских военных поселений летом 1831 г. Внешних бурь напор - планы интервенции. Вокруг одра, где он лежит - речь идет о И. Ф. Паскевиче (1782-1856), главнокомандующем русскими войсками, взявшими Варшаву, контуженном при штурме Праги. Кто покорил вершины Тавра (горной цепи в южной Армении), Пред кем смирилась Эривань - имеется в виду русско-персидская война 1827-1828 гг. и взятие крепости Эривани 1 октября 1827 г. Венок сплела тройная брань - Паскевич был победителем в трех войнах: русско-персидской 1827-1828 гг., русско-турецкой 1829 г. и русско-польской 1831 г. И весть триумфа твоего // И с ней летящего за Прагу // Младого внука твоего. - Донесение Паскевича о взятии Варшавы было доставлено в Петербург внуком Суворова, кн. А. А. Суворовым (1804-1882). "Чем чаще празднует лицей...". Написано к двадцатилетию открытия лицея. Шесть мест упраздненных - Пушкин не знал о смерти между 1822-1825 гг. седьмого товарища, С. Ф. Броглио; изгнанный из Италии после участия в Пьемонтском восстании 1821 г., он поехал в Грецию и умер, сражаясь за ее независимость. Там на ратном поле погиб полковник С. С. Есаков, застрелившийся после потери нескольких пушек во время польской кампании. В земле чужой погребены умершие от чахотки за границей композитор Н. А. Корсаков и П. Ф. Саврасов. От недуга скончались также Н. Г. Ржевский и К. Д. Костенский. От печали умер 14 января 1831 г. Дельвиг после потрясения, вызванного грубым выговором шефа жандармов Бенкендорфа, угрожавшего ему и его друзьям Сибирью, в связи с напечатанными в "Литературной газете" Дельвига стихами Делавиня об июльской революции во Франции. И, мнится, очередь за мной - предчувствие Пушкина сбылось: из лицеистов первого выпуска он умер первым после Дельвига. Между I и II строфами была еще одна, исключенная Пушкиным: Давно ль, друзья? Но двадцать лет Тому прошло; и что же вижу? Того царя в живых уж нет; Мы жгли Москву; был плен Парижу; Угас в тюрьме Наполеон; Воскресла греков древних слава; С престола пал другой Бурбон; Отбунтовала вновь Варшава. "И дале мы пошли - и страх обнял меня...". Стихотворение, написанное терцинами, строфами "Божественной комедии" Данте, рисует в духе Данте картины загробных мучений, на которые обречены ростовщики и жертвы следующего круга ада - сводни. Мальчику (Из Катулла). Перевод стихотворения римского лирика I в. до н. э. Катулла "Ad pocillatorem" ("Виночерпию"). Эпиграф - первый стих латинского оригинала. 1)Старого фалернского, мальчик. (лат.). В альбом А. О. Смирновой ("В тревоге пестрой и бесплодной..."). Высоко ценя ум и блестящий дар рассказчика Александры Осиповны Смирновой (рожденной Россет), Пушкин побуждал ее писать свои записки. Он подарил ей в день рождения большой альбом, на заглавном листе которого написал "Исторические записки А. О. С." и ниже - эти стихи, которые должны были служить эпиграфом к будущим запискам Смирновой. Этим объясняется то, что стихи написаны от ее имени. В альбом кж. А.Д. Абамелек ("Когда-то (помню с умиленьем)..."). Княжну Анну Давыдовну Абамелек Пушкин знал, когда ее двухлетним ребенком привозили в лицей в приемные дни - для посещения кого-то из товарищей Пушкина. Об этом и вспоминает поэт в первых стихах. Гнедичу ("С Гомером долго ты беседовал один..."). Неоконченное послание Гнедичу написано в ответ на его стихи "Пушкину по прочтении сказки его о царе Салтане и проч.". С Гомером долго ты беседовал один... - Гнедич многие годы трудился над переводом "Илиады" Гомера. Скрываться в тень долины малой - разумеются малые жанры поэзии Гнедича. На пышных играх Мельпомены - речь идет о театральной деятельности Гнедича, о его занятиях с трагической актрисой Семеновой. То Рим его зовет - возможно, что речь идет о "Подражании Горацию" (1812). То гордый Илион - Пушкин разумеет перевод Гнедичем "Илиады"; Илион - город в Малой Азии, осада которого описана в "Илиаде". То скалы старца Оссиана - имеется в виду "Последняя песнь Оссиана" (1804), написанная Гиедичем в подражание поэзии мифического шотландского барда. Вослед Бовы иль Еруслана - Гнедич интересовался русскими народными сказками, писал о необходимости их изучения и приветствовал сказку Пушкина о царе Салтане в том стихотворении, на которое Пушкин отвечает. В вариантах рукописи первоначально в последних стихах было сказано прямее: И с детской радостью меж тем внимает он О подвигах царя Салтана. * Красавица ("Все в ней гармония, все диво..."). Написано в альбом гр. Елене Михайловне Завадовской (1807-1874), считавшейся одной из первых петербургских красавиц. К*** ("Нет, нет, не должен я, не смею, не могу..."). По преданию, обращено к гр. Надежде Львовне Сологуб (1815-1903). * (Из Ксенофана Колофонского) ("Чистый лоснится пол; стеклянные чаши блистают..."). * (Из Афенея) ("Славная флейта, Феон, здесь лежит. Предводителя хоров..."). Оба стихотворения в автографе и в публикациях названы Пушкиным: "Подражания древним". В 1836 г., подготовляя однотомное Собрание своих стихотворений, Пушкин это заглавие вычеркнул. Стихотворения являются переводами из сборника "Пир мудрецов", составленного греческим ученым Афенеем (III-II в. до н. э.). Автор первого стихотворения - Ксенофан (VI-V в. до н. э.), из малоазиатского города Колофона, странствующий поэт-рапсод. Второе стихотворение приписано Афенеем греческому поэту Гедилу (III в. до н. э.). Пушкин переводил с французского перевода Лефевра. "Бог веселый винограда...". Перевод стихотворения греческого поэта Эвбула (IV в. до н. э.). Взято из того же сборника Афенея, что и предыдущие стихотворения. "Юноша! скромно пируй, и шумную Вакхову влагу...". Вероятно, оригинальное стихотворение Пушкина в стиле антологической поэзии. Вино (Ион Хиосский). Перевод стихотворения греческого поэта Иона с острова Хиос (V в. до н. э.) из того же сборника, составленного Афенеем (см. выше, прим. к стих. "Из Ксенофана Колофонского"). * Гусар. Баллада Пушкина, написанная на тему украинской сказки. "Французских рифмачей суровый судия...". Начало сатиры на современных Пушкину русских писателей. Написана в форме послания к Буало-Депрео (1636-1711), французскому поэту, автору поэмы "L'art poetique", в которой изложены основные правила поэтики классицизма. В своем отечестве престал ты быть пророком - французские романтики 20-х гг. XIX в. ниспровергли авторитет Буало. Ты слишком превознес достоинства сонета - имеется в виду стих из "L'art poetique": "Сонет без ошибки один стоит длинной поэмы". С хваленым Жуковым табачный торг завестъ - то есть заняться коммерческими делами; В. Г. Жуков - табачный фабрикант 20-30-х гг. Подписку собирать на будущие враки - Пушкин говорит о Н. А. Полевом, который объявил подписку на еще не написанную "Историю русского народа", так и не доведенную до конца. "Сват Иван, как пить мы станем...". Написано в стиле народных прибауток-поминаний, в которых неизменно фигурируют вошедшие и в стихотворение Пушкина три Матрены, Лука и Петр. *Будрыс и его сыновья. Вольный перевод баллады Мицкевича "Три Будрыса". Крыжак - рыцарь тевтонского ордена, крестоносец. * Воевода. Вольный перевод баллады Мицкевича "Дозор". "Когда б не смутное влеченье...". Стихотворение, черновой текст которого написан в октябре 1833 г. в Болдине, имело в беловом автографе, до нас не дошедшем, помету: "1833, дорога, сентябрь". Помета означает место и время встречи с неизвестной, вызвавшей стихи. "Колокольчики звенят...". Стихи представляют собой песню цыганки, написанную Пушкиным по просьбе композитора гр. Мих. Юр. Виельгорского (1788-1850) для его оперы "Цыганы" (на сюжет, не имеющий отношения к пушкинской поэме). Опера осталась незаконченной. Осень (Отрывок). После стихов - И тут ко мне идет незримый рой гостей, Знакомцы давние, плоды мечты моей. - в рукописи следовала октава, исключенная из окончательного текста: Стальные рыцари, угрюмые султаны, Монахи, карлики, арапские цари, Гречанки с четками, корсары, богдыханы, Испанцы в епанчах, жиды, богатыри, Царевны пленные и злые великаны. И вы, любимицы златой моей зари, - Вы, барышни мои, с открытыми плечами, С висками гладкими и томными очами. Последняя строфа в черновом автографе была доведена шестого стиха: Ура!.. куда же плыть?.. какие берега Теперь мы посетим: Кавказ ли колоссальный, Иль опаленные Молдавии луга, Иль скалы дикие Шотландии печальной, Или Нормандии блестящие снега, Или Швейцарии ландшафт пирамидальный? "Пора, мой друг, пора! покоя сердце просит...". В рукописи имеется план продолжения стихотворения: "Юность не имеет нужды в at home {1}, зрелый возраст ужасается своего уединения. Блажен, кто находит подругу, - тогда удались он домой. О, скоро ли перенесу я мои пенаты в деревню - поля, сад, крестьяне, книги; труды поэтические - семья, любовь etc. - религия, смерть". Обращено к жене. Написано, вероятно, летом 1834 г. в связи с неудавшейся попыткой выйти в отставку (см. письма к Бенкендорфу от 25 июня, 3 и 4 июля и письмо к Жуковскому от 4 июля; т. 10) и уехать в деревню. То же душевное состояние отразилось в письмах этого времени к жене. 1 в своем доме (англ.). "Он между нами жил...". Написано под впечатлением книги стихотворений А. Мицкевича, в которой был напечатан и сатирически окрашенный цикл стихотворений о Петербурге. Одно из них - "К русским друзьям" - является ответом на стихотворения Пушкина "Клеветникам России" и "Бородинская годовщина". Он между нами жил... и мы // Его любили - Мицкевич, высланный в Россию из Вильны за участие в студенческих кружках, жил в Петербурге, Одессе, Москве и вновь в Петербурге - в 1824-1829 гг. Он сблизился в это время с Пушкиным, декабристами Рылеевым и Бестужевым и другими русскими писателями. И ядом // Стихи свои... // Он напояет. - Пушкин отзывается здесь на строки Мицкевича: "Теперь я выливаю в мир кубок яда. Едка и жгуча горечь моей речи" ("К русским друзьям"). В рукописях Пушкина сохранились первоначальные наброски стихотворных характеристик Мицкевича: Не гость, не любопытный странник, он был изгой * На севере он гостем был печальным, Но друг другу сжали мы * Меж нас не гостем дружелюбным, Не любопытным пришлецом Явился он * Мы встретились, и были мы друзья, Хоть наши племена и враждовали. Это стихотворение Мицкевич прочитал уже после смерти Пушкина: А. И. Тургенев положил ему на кафедру в Париже, где Мицкевич читал курс славянских литератур, копию стихотворения, названного им "Голос с того света". До этого еще, в 1837 г., Мицкевич напечатал в Париже глубоко сочувственный некролог Пушкина и подписал его: "Один из друзей Пушкина". * Песни западных славян. Цикл песен западных славян создан Пушкиным на основе нескольких литературных источников; две песни, вероятно, сочинены самим поэтом. Одиннадцать песен Пушкина являются переложением песен, написанных прозой, из книги "Гузла {1}, или Избранные иллирийские стихотворения, собранные в Далмации, Боснии, Кроации и Герцеговине" ("La Guzla", 1827). Книга была издана анонимно французским писателем Проспером Мериме, который и оказался автором этой талантливой литературной мистификации. К "Гузле" восходят: "Видение короля", "Янко Марнавич", "Битва у Зеницы Великой", "Феодор и Елена", "Влах в Венеции", "Гайдук Хризич", "Похоронная песня Иакинфа Маглановича", "Марко Якубович", "Бонапарт и черногорцы", "Вурдалак", "Конь". Два стихотворения Пушкина переведены из сборника сербских народных песен, записанных и изданных крупнейшим сербским филологом Вуком Стефановичем Караджичем ("Народне серпске пjесме", т. 1, 1824) : "Соловей" (в оригинале - "Три величайших печали") и "Сестра и братья" (в оригинале - "Бог никому не остается должен"). Для "Песни о Георгии Черном" у Пушкина было не менее двух источников (см. авторское примечание 21 к "Песням западных славян"). Он мог пользоваться как изустными рассказами сербов, живших в Кишиневе, так и печатными данными; среди последних к стихотворению Пушкина ближе всех версия, записанная (в 1808 г.) историком Д. Н. Бантыш-Каменским по рассказам, слышанным им во время поездки в Сербию, и напечатанная в его "Путешествии в Молдавию, Валахию и Сербию" (М. 1810). Источники песен "Воевода Милош" и "Яныш королевич" неизвестны. Первая написана Пушкиным, вероятно, на основании книги Вука Караджича "Жизнь и подвиги князя Милоша Обреновича, верховного вождя и предводителя народа сербского", СПб. 1825. В основу песни "Яныш королевич" положен тот же сюжет, что и в драме Пушкина "Русалка". Хотя сам Пушкин говорит о "подлиннике" этой песни, последний не найден. Начав работу над "Гузлой" (не позднее 1833 г., а может быть, даже и с 1828 г.), Пушкин не сомневался в подлинносги славянских песен, помещенных в книге. Поколебал его приятель С. А. Соболевский, приехавший (в июле 1833 г.) из-за границы, где он дружил с Мериме. Соболевский обратился с письмом к Мериме (письмо это в печати неизвестно), ответ на которое Пушкин и поместил в предисловии к "Песням западных славян". Однако сочинение иллирийских песен не было ни столь легким, ни столь кратковременным делом, как пишет об этом Мериме в своем письме. Установлено, что он работал над книгой не пятнадцать дней, а около семи лет, основательно изучая фольклор южных славян. Ему удалось передать дух подлинной народной поэзии. Единственная рукопись, оставшаяся от "Песен западных славян", напечатанных самим Пушкиным, это - черновик "Соловья" и четыре первые строки сербского текста. Поэт не понял одного оборота сербского языка, и поэтому вместо текста оригинала, где "мать не женила молодого", у Пушкина появилось "Рано молодца женили". Предисловие. Мицкевич не усумнился... в подлинности, сих песен, - Пушкин имеет в виду примечание: "с сербского", сделанное Мицкевичем под его стихотворением "Морлак в Венеции", которое являлось переводом из "Гузлы" ("Гуслей") П. Мериме. Какой-то ученый немец написал о них пространную диссертацию... - Речь идет, очевидно, о книге: W. Gerhard. Serbische Volkslieder und Heldenm archen. Leipzig. 1828. (В. Геpxapд, Сербские народные песни и сказания о героях, Лейпциг, 1828). Эта книга представляет собой перевод сербских народных песен, а также "Гузлы" Мериме, к которому приложен обширный "глоссариум" (словарь). 1 Точнее: "Гусли". 1)Гузла, или сборник иллирийских стихотворений, собранных в Далмации, Боснии, Хорватии и Герцеговине (франц.). 2) Париж, 18 января 1835. Я думал, милостивый государь, что у Гузлы было только семь читателей, в том числе вы, я и корректор: с большим удовольствием узнаю, что могу причислить к ним еще двух, что составляет в итоге приличное число девять и подтверждает поговорку - никто не пророк в своем отечестве. Буду отвечать на ваши вопросы чистосердечно, Гузлу я написал по двум мотивам, - во-первых, я хотел посмеяться над "местным колоритом", в который мы слепо ударились в лето от рождества Христова 1827. Для объяснения второго мотива мне необходимо рассказать вам следующую историю. В том же 1827 году мы с одним из моих друзей задумали путешествие по Италии. Мы набрасывали карандашом по карте наш маршрут. Так мы прибыли в Венецию - разумеется, на карте - где нам надоели встречавшиеся англичане и немцы, и я предложил отправиться в Триест, а оттуда в Рагузу. Предложение было принято, но кошельки наши были почти пусты, и эта "несравненная скорбь", как говорил Рабле, остановила нас на полдороге. Тогда я предложил сначала описать наше путешествие, продать книгопродавцу и вырученные деньги употребить на то, чтобы проверить, во многом ли мы ошиблись. На себя я взял собирание народных песен и перевод их; мне было выражено недоверие, но на другой же день я доставил моему товарищу но путешествию пять или шесть переводов. Осень я провел в деревне. Завтрак у нас был в полдень, я же вставал в десять часов; выкурив одну или две сигары и не зная, что делать до прихода дам в гостиную, я писал балладу. Из них составился томик, который я издал под большим секретом, и мистифицировал им двух или трех лиц. Вот мои источники, откуда я почерпнул этот столь превознесенный "местный колорит": во-первых, небольшая брошюра одного французского консула в Банялуке. Ее заглавие я позабыл, но дать о ней понятие нетрудно. Автор старается доказать, что босняки - настоящие свиньи, и приводит этому довольно убедительные доводы. Местами он употребляет иллирийские слова, чтобы выставить напоказ свои знания (на самом деле, быть может, он знал но больше моего). Я старательно собрал все эти слова и поместил их в примечания. Затем я прочел главу: De'costumi dei Morlachi1) из "Путешествия по Далмации" Фортиса. Там я нашел текст и перевод чисто иллирийской заплачки жены Ассана-Аги; но песня эта переведена стихами. Мне стоило большого труда получить построчный перевод, для чего приходилось сопоставлять повторяющиеся слова самого подлинника с переложением аббата Фортиса. При некотором терпении я получил дословный перевод, но относительно некоторых мест все еще затруднялся. Я обратился к одному из моих друзей, знающему по-русски, прочел ему подлинник, выговаривая его на итальянский манер, и он почти вполне понял его. Замечательно, что Нодье, откопавший Фортиса и балладу Ассана-Аги и переведший со стихотворного перевода аббата, еще более опоэтизировав его в своей прозе, - прокричал на всех перекрестках, что я обокрал его. Вот первый стих в иллирийском тексте: "Scto se bieli u gorje zeicnoï"2), Фортис перевел: "Che mai biancheggia nel verde Bosco"3). Нодье перевел Bosco - зеленеющая равнина; он промахнулся, потому что, как мне объяснили, gorje означает: гора. Вот и вся история. Передайте г. Пушкину мои извинения. Я горжусь и стыжусь вместе с тем, что и он попался, и пр. <(франц.)> 1) О нравах морлаков (итал.). 2) Что белеет на горе зеленой (серб.). 3) Что же белеет в зеленой роще (итал.). 3)Заметка об Иакинфе Маглановиче. Иакинф Магланович - единственный мне знакомый гусляр, который в то же время был поэтом; большинство гусляров повторяют старые песни или самое большее - сочиняют подражания, заимствуя стихов двадцать из одной баллады, столько же из другой и связывая все это при помощи скверных стихов собственного изделия. Поэт наш родился в Звониграде, как он сам говорит об этом в балладе "Боярышник рода Велико". Он был сын сапожника, и его родители, по-видимому, не сильно беспокоились о его образовании, ибо он не умеет ни читать, пи писать. В возрасте восьми лет он был похищен чинженегами, или цыганами. Эти люди увели его в Боснию, где и обучили своим штукам и без труда обратили его в магометанство, исповедываемое большинством среди них1). Один "айан", или старшина, в Ливно отобрал его у цыган и взял себе в услужение, где он и пробыл несколько лет. Ему было пятнадцать лет, когда один католический монах обратил его в христианство, рискуя быть посаженным на кол в случае обнаружения этого, ибо турки отнюдь не поощряют миссионерской деятельности. Юный Иакинф недолго задумывался над тем, чтобы покинуть своего хозяина, достаточно сурового, как и большинство босняков; но, уходя из его дома, он задумал отмстить за дурное обращение. Однажды ночью, в в грозу, он ушел из Ливно, захватив с собой шубу и саблю хозяина, с несколькими цехинами, какие ему удалось похитить. Монах, окрестивший его, сопровождал его в бегстве, совершенном, вероятно, по его совету. От Ливно до Синя, в Далмации, не больше чем миль двенадцать. Беглецы скоро прибыли туда, под покровительство венецианского правительства, в безопасности от преследований айана. Здесь-то Магланович сочинил свою первую песню; он воспел свое бегство в балладе, которая привлекла внимание некоторых, и с нее-то началась его известность2). Но он был без средств к существованию, а по природе своей не слишком был расположен к труду. Благодаря морлацкому гостеприимству некоторое время он жил на подаяния сельских жителей, отплачивая им пением какой-нибудь заученной им старой песни. Вскоре он сам сочинил несколько новых песен на случай свадеб и погребений, и его присутствие стало настолько необходимым, что праздник был не в праздник, если на нем не было Маглановича с его гузлой. Так он жил в окрестностях Синя, мало беспокоясь о своих родных, судьба которых ему доныне осталась неизвестной, так как со дня похищения он ни разу не бывал в Звониграде. В двадцать пять лет это был красивый молодой человек, сильный, ловкий, прекрасный охотник и сверх того знаменитый поэт и музыкант; его уважали все, в особенности девушки. Та, которой он отдавал предпочтение, звалась Марией и была дочерью богатого морлака но имени Злариновича. Он легко добился взаимности и, по обычаю, похитил ее. У него был соперник но имени Ульян, нечто вроде местного сеньора, который заранее проведал о похищении. Иллирийские нравы таковы, что отвергнутый любовник легко утешается и не косится на своего счастливого соперника; но этот Ульян решил ревновать и препятствовать счастью Маглановича. В ночь похищения он явился с двумя слугами в ту минуту, когда Мария уже села на лошадь, чтобы следовать за возлюбленным. Ульян угрожающим голосом приказал остановиться. Соперники, по обычаю, были вооружены. Магланович выстрелил первый и убил сеньора Ульяна. Если бы у него была семья, то она поддержала бы его, и он не покинул бы страны из-за таких пустяков; но он был одинок, против него - готовая на месть вся семья убитого. Он быстро пришел к решению и скрылся с женой в горах, где присоединился к гайдукам3). Он долго жил с ними и далее был ранен в лицо при схватке с пандурами4). Наконец, заработав кое-какие деньги, как я полагаю, не особенно честным способом, он оставил горы, купил скот и поселился в Каттаро с женой и детьми. Дом его около Смоковича, на берегу речонки или потока, впадающего в озеро Врана. Жена и дети заняты коровами и фермой; он же вечпо в разъездах; часто посещает он своих старинных друзей гайдуков, но не принимает уже участия в их опасном промысле. Я встретил его в Заре впервые в 1816 г. В то время я свободно говорил по-иллирииски и сильно желал услышать какого-нибудь известного поэта. Мой друг, уважаемый воевода Николай ***, встретил в Белграде - месте своего жительства - Иакинфа Маглановпча, ему ранее известного, я, зная, что он направлялся в Зару, снабдил его письмом ко мне. Он писал мне, что если я желаю послушать гусляра, то должен сперва подпоить его; ибо вдохновение на него сходило лишь тогда, когда он бывал почти пьян. Иакинфу было в то время около шестидесяти лет. Это - высокий человек, еще крепкий и сильный для своего возраста, широкоплечий, с необычайно толстой шеей; лицо его удивительно загорелое, глаза маленькие и слегка приподнятые по углам, орлиный нос, довольно красный от крепких напитков, длинные белые усы и густые черные брови, все это вместе дает образ, незабываемый для того, кто видел его хоть раз. Прибавьте к тому длинный шрам через бровь и вдоль щеки. Непостижимо, как он не лишился глаза при таком ранении. Голова у него была бритая, по почти всеобщему обычаю, и послал он черную барашковую шапку; платье его было очень поношенное, но притом весьма опрятное. Войдя ко мне в комнату, он передал мне письмо воеводы и присел без стеснения. Когда я прочел письмо, он сказал тоном довольно презрительного сомнения: - Так вы говорите по-иллирийски. - Я отвечал немедленно на этом языке, что достаточно понимаю по-иллирийски, чтобы оценить его песни, которые мне очень хвалили. - Ладно, ладно, - отвечал он, - но я хочу есть и пить; я буду петь, когда поем. - Мы вместе пообедали. Мне показалось, что он голодал по меньшей мере дня четыре, с такой жадностью он ел. По совету воеводы, я подливал ему, и друзья мои, которые, услышав о его приходе, пришли ко мне, наполняли его стакан ежеминутно. Мы надеялись, что когда этот необычайный голод и жажда будут удовлетворены, наш гость соблаговолит нам что-нибудь спеть. Но ожидания наши оказались напрасны. Вдруг он встал из-за стола и, опустившись на ковер у огня (дело было в декабре), заснул в пять минут, и не было никакой возможности разбудить его. Я был удачливее в другой раз: я постарался напоить его лишь настолько, чтобы воодушевить его, и тогда он спел мне много баллад, находящихся в этом сборнике. Должно быть, голос его был прежде хорош, но тогда он был немного разбит. Когда он пел, играя па гузле, глаза его оживали, и лицо принимало выражение дикой красоты, которую художники охотно заносят на полотно. Он расстался со мною довольно странным способом: пять дней жил он у меня и па шестой утром ушел, и я тщетно ждал его до вечера. Мне сказали, что он ушел из Зары к себе домой; но в то же время я заметил исчезновение пары английских пистолетов, которые, до его поспешного ухода, висели у меня в комнате. Я должен добавить к его чести, что он мог равным образом унести и мой кошелек, и золотые часы, которые были раз в десять дороже, чем взятые им пистолеты. В 1817 году я провел два дня в его доме, где он принял меня, выказав живейшую радость. Жена его и все дети и внуки окружили меня н обнимали, а когда я ушел от них, старший сын служил мне проводником в горах в течение нескольких дней, причем невозможно было уговорить его принять какое бы то ни было вознаграждение (франц.). 1) Все эти подробности были сообщены мне в 1817 году самим Маглановичем. 2) Я тщетно разыскивал эту балладу. Сам Магланович ее забыл или, может быть, стыдился петь мне первый свой поэтический опыт. 3) Род разбойников. 4) Полицейские солдаты. (Из Анакpеона). Отрывок ("Узнают коней ретивых..."). Перевод LV оды Анакреона, греческого лирика VI-V вв. до н. э. Предназначался для включения в "Повесть из римской жизни" ("Цезарь путешествовал...") (см. т. 5). Ода LVI (Из Анакреона) ("Поредели, побелели..."). Перевод LVI оды Анакреона. Предназначался для включения в "Повесть из римской жизни" ("Цезарь путешествовал..."), куда введен с изменением последних четырех стихов (см. т. 5). Ода LVII ("Что же сухо в чаше дно?.."). Сокращенный перевод LVII оды Анакреона. * Полководец. Стихотворение посвящено памяти М. Б. Барклая де Толли (1761-1818), главнокомандующего русскими войсками в начале Отечественной войны 1812 г., выработавшего план отступления русской армии в глубь страны и руководившего (до 17 августа 1812 г.) операциями по отступлению. Появившимся в печати стихам: Там, устарелый вождь! как ратник молодой, Свинца веселый свист заслышавший впервой, Бросался ты в огонь, ища желанной смерти Вотще! - . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . в рукописи соответствуют: Там, устарелый вождь! как ратник молодой, Искал ты умереть средь сечи боевой. Вотще! Преемник твой стяжал успех, сокрытый В главе твоей. - А ты, непризнанный, забытый Виновник торжества, почил - и в смертный час С презреньем, может быть, воспоминал о нас! Стихотворение вызвало брошюру родственника М. И. Кутузова - Л. И. Голенищева-Кутузова, обвинявшего Пушкина в том, что он "позволил себе такой совершенно неприличный вымысел". Пушкин ответил пространным "Объяснением" ("Современник", 1836, э 4; см. т. 6). У русского царя в чертогах есть палата - "Военная галерея" в Зимнем дворце в Петербурге, где помещены портреты свыше трехсот генералов, участников Отечественной войны 1812 г. Портреты написаны английским художником Доу, приглашенным для этого в 1819 г. в Россию, и его помощниками. Бросался ты в огонь, ища желанной смерти. - Барклай проявил необычайную храбрость в Бородинском сражении, появляясь в самых опасных местах. Он писал Александру I: "26 августа не сбылось мое пламеннейшее желание: провидение пощадило жизнь, которая меня тяготит". *Из А. Шенье ("Покров, упитанный язвительною кровью..."). Перевод фрагмента идиллии Андрея Шенье "Oeta, mont ennobli par cette nuit ardente..." {1}. Основано на мифе о гибели Геркулеса (Геракла, Алкида, то есть внука Алкея). Кентавр, пораженный ядовитой стрелой Геракла, мстя ему перед смертью, предлагает жене Геракла, Деянире, взять его запекшейся отравленной крови. Эта кровь якобы способна вернуть любовь Геракла. Предвидя измену Геракла, Деянира посылает ему плащ, пропитанный отравленной кровью Кентавра. Не находя сил вынести мучения от яда, Геракл сжигает себя на костре. 1 Эта, гора, облагороженная той пылающей ночью...(франц.). "На Испанию родную...". Вскоре по вступлении на престол последнего короля вестготов Родериха (710-711) в Испанию явились арабы, призванные сюда, по преданию, магнатом, оскорбленным королем. Государство вестготов не имело уже силы противостоять врагам; победа арабов при Херес де ла Фронтера навсегда уничтожила вестготское царство. Король Родерих бесследно пропал; он был, вероятно, убит в сражении. Ближайшим источником стихотворения Пушкина была, по-видимому, поэма английского поэта Соути "Родрик, последний из готов" (1814). Она привлекла внимание Пушкина за много лет до написания "Родрика" (см. письмо к Гнедичу от 27 июня 1822 г.; т. 9). Пушкин использовал только две первые песни Соути, которые он передал очень сжато. Стихотворение написано в форме испанского романсеро, в то время как поэма Соути написана пятистопным рифмованным ямбом. В черновой рукописи имеются строфы, не вошедшие в окончательную редакцию. Во II части, после стихов И в пещере поселился Над могилою его следовала строфа, тут же зачеркнутая: В сокрушении глубоком День и ночь он слезы льет, День и ночь у бога молит Отпущение грехов. Ниже, после стихов И виденьями ночными Краткий сон его мутить следовало: Лишь уснет - ему приснятся Графской дочери черты, Перед ним мелькает Кава, Каву снова видит он. Очи полны думой гордой, Благородное чело, И младенчески открыто Выраженье детских уст. В III части вместо второй строфы было две: Раз несчастный, утомленный, На рассвете задремал, И господь ему виденье Благодатное послал. Видит он, - святой угодник Приближается к нему, Ризой светлою одеян И сияньем окружен. Странник. Пушкин обозначил это произведение в своих записях "Из Bunyan" (Из Беньяна). "Странник" является вольным переложением начала 1-й главы прозаического произведения "Путешествие пилигрима" английского сектанта и проповедника Джона Беньяна (1628-1688). Однако "Странник" Пушкина произведение законченное. "...Вновь я посетил...". Написано 26 сентября 1835 г. в Михайловском, куда Пушкин приехал после восьмилетнего перерыва (если не считать четырехдневного пребывания в Михайловском в мае 1835 г.). Уже старушки нет - няня Пушкина Арина Родионовна умерла в Петербурге 31 июля 1828 г. В черновых рукописях остались отрывки текста, не введенные поэтом в окончательную редакцию. После стихов Уже старушки нет - уж за стеною Не слышу я шагов ее тяжелых, Ни кропотливого ее дозора, следовало: И вечером при завыванье бури Ее рассказов, мною затверженных От малых лет, но все приятных сердцу, Как шум привычный и однообразный Любимого ручья. Вот уголок, Где для меня безмолвно протекали Часы печальных дум иль снов отрадных, Часы трудов свободно-вдохновенных. Здесь погруженный в Я размышлял о грустных заблужденьях, Об испытаньях юности моей, О строгом заслуженном осужденье, О мнимой дружбе, сердце уязвившей Мне горькою и ветреной обидой. Затем эти стихи были заменены другими: Не буду вечером под шумом бури Внимать ее рассказам, затверженным Сыздетства мной, - но все приятным сердцу, Как песни давние или страницы Любимой старой книги, в коих знаем, Какое слово где стоит. Бывало, Ее простые речи и советы И полные любови укоризны Усталое мне сердце ободряли Отрадой тихой... После стихов Меж нив златых и пажитей зеленых Оно, синея, стелется широко; следовало: Ни тяжкие суда торговли алчной, Ни корабли, носители громов, Его кормой не рассекают вод; У берегов его не видит путник Ни гавани кипящей, ни скалы, Венчанной башнями; оно синеет В своих брегах пустынных и смиренных... Вслед за последним стихом И обо мне вспомянет. - следовало окончание стихотворения: В разны годы Под вашу сень, Михайловские рощи, Являлся я; когда вы в первый раз Увидели меня, тогда я был Веселым юношей, беспечно, жадно Я приступал лишь только к жизни; годы Промчалися, и вы во мне прияли Усталого пришельца; я еще Был молод, но уже судьба и страсти Меня борьбой неравной истомили. Я зрел врага в бесстрастном судии, Изменника - в товарище, пожавшем Мне руку на пиру, - всяк предо мной Казался мне изменник или враг. Утрачена в бесплодных испытаньях Была моя неопытная младость, И бурные кипели в сердце чувства И ненависть и грезы мести бледной. Но здесь меня таинственным щитом Святое провиденье осенило, Поэзия как ангел утешитель Спасла меня, и я воскрес душой. "Я думал, сердце позабыло...". Первый черновой автограф был написан, по-видимому, в январе 1831 г., за несколько недель до свадьбы Пушкина с H. H. Гончаровой (18 февраля 1831 г.). Он был обращен к неизвестной и заключал в себе откинутые затем варианты: Тогда ли, милая, тогда ли Была явиться мне должна Когда решена? и строфу в конце стихотворения: Гляжу, предаться не дерзая Влеченью томному души, Полурасцветшая, младая, Блеснуть готовая в тиши... Вернулся поэт к этому стихотворению и обработал его в 1835 г. * На выздоровление Лукулла. Подражание латинскому. Сатира на министра народного просвещения и президента Академии наук Сергея Семеновича Уварова (1786-1855), написанная в форме оды (так называл стихотворение и сам Пушкин), В стихотворении говорится о случае, который приобрел скандальную известность. Когда один из богатейших людей России, граф Д. H. Шереметев, находился при смерти, наследник его, С. С. Уваров, женатый на двоюродной сестре Шереметева (последний женат не был и не имел прямых наследников), поспешил опечатать своей печатью имущество Шереметева, рассчитывая на огромное наследство. Однако Шереметев выздоровел. Он мнил: "Теперь уж у вельмож // Не стану нянчить ребятишек... // И воровать уже забуду // Казенные дрова". Современники свидетельствуют, что Уваров заискивал расположения министра финансов Канкрина, ласкал детей его, пользовался, в качестве президента Академии наук, бесплатно дровами академии и т. д. Жену обсчитывать не буду - Уваров был женат по расчету на богатой гр. Е. А. Разумовской. О грязной репутации Уварова см. также Дневник Пушкина (запись от февраля 1835 г.; см. т. 7) и ниже - эпиграмму "В Академии наук...". После напечатания стихотворения Пушкина вызывали для объяснений. Сохранилось его черновое письмо, по-видимому, к помощнику шефа жандармов А. H. Мордвинову от второй половины января - начала февраля 1836 г., где Пушкин писал: "Моя ода была послана в Москву без всякого объяснения. Мои друзья совсем не знали о ней. Всякого рода намеки тщательно удалены оттуда. Сатирическая часть направлена против гнусной жадности наследника, который во время болезни своего родственника приказывает уже наложить печати на имущество, которого он жаждет". "В образе низкого скупца, пройдохи, ворующего казенные дрова, подающего жене фальшивые счета, подхалима, ставшего нянькой в домах знатных вельмож, и т. д., - публика, говорят, узнала вельможу, человека богатого, человека, удостоенного важной должности". "Я прошу только, чтобы мне доказали, что я его назвал, - какая черта моей оды может быть к нему применена, или же, что я намекал..." (подлинник на французском языке; см. т. 10). * Пир Петра Первого. Этим стихотворением Пушкин открыл первую книгу организованного им в 1836 г. журнала "Современник". Содержание стихотворения - достаточно явный намек Николаю I, которого поэт еще в 1826 г. призывал: "Во всем будь пращуру подобен... // И памятью, как он, незлобен" ("Стансы"). В связи с десятилетием со времени восстания декабристов и приговора над ними Пушкин давал понять царю, что от него ждут примирения с подданными, то есть с декабристами. В стихотворении говорится о действительном случае: "Петр простил многих знатных преступников, пригласил их к своему столу и пушечной пальбой праздновал с ними примирение" ("История Петра"; см. т. 8). Брантов бот - морская лодка царя Алексея Михайловича, починенная при Петре I голландским корабельным мастером Брантом. В 1723 г. Петр I устроил боту торжественное чествование, о котором Пушкин сделал заметку в "Истории Петра", под 1723 г.: "10-го же (июля) триумф старого ботика, дедушки русского флота (см. Голикова, Ломоносова, Сумарокова etc.)" (см. т. 8). Подражание арабскому ("Отрок милый, отрок нежный..."). Заключительные строки стихотворения - перевод из "Гюлистана" Саади Ширазского: "Помню, в прежнее время я и друг мой жили будто два миндальные ореха в одной скорлупе". Первоначально первое четверостишие имело такой текст: Отрок милый, отрок нежный, Я твоя, навек ты мой; В край безлюдный, в степи снежны Я готова за тобой. "В Академии наук...". Кн. Дондуков-Корсаков, Михаил Александрович (1792 (?) - 1869), на которого написана эпиграмма, - ограниченный и невежественный человек, председатель петербургского цензурного комитета, назначенный вице-президентом Академии наук по протекции президента Уварова (см. выше "На выздоровление Лукулла"), с которым его связывали порочные отношения. Скандальное назначение Дондукова-Корсакова вызвало эпиграмму, которая в такой же мере как Дондукова-Корсакова, разила и Уварова (см. письма Пушкина к Бенкендорфу от апреля - мая 1835 г.; т. 10). Д. В. Давыдову ("Тебе, певцу, тебе, герою!.."). Стихотворение, в духе поэзии Дениса Давыдова, написано Пушкиным при посылке Д. В. Давыдову "Истории Пугачевского бунта" спустя год после выхода в свет книги, в связи с приездом Давыдова в Петербург. Тебе, певцу, тебе, герою - перевод