отбор лучшего, а считая своим долгом представить здесь весь сохранившийся материал (который в своей совокупности и дает верное понятие о лицейской поэзии, вообще о постепенном развитии дарования каждого из авторов в стенах лицея), я приведу здесь - в дополнение к уже напечатанным и описанным выше произведениям - все новое, дошедшее в отдельных списках - с перечислением уже известного, чтобы дать возможность правильно судить о сохранившихся итогах лицейского поэтического творчества каждого из товарищей и собратьев Пушкина по музе'. Начну с Илличевского, как едва ли не с самого (после Пушкина) деятельного и плодовитого лицейского стихотворца и считавшегося в первое время "соперником" Пушкина. Стихотворения Илличевского2 К сожалению, за неимением дат у значительной части его лицейских пьес, мы не имеем возможности распределить их все в более или менее точном хронологическом порядке. Лишь приблизительный хронологический порядок предлагается в каждой из трех групп дошедших до нас стихов. 1. Стихотворения, приложенные автором к его письмам к Фуссу. Все эти стихотворения, числом 9, перенумерованные (на последней страничке каждого) чернилами той же рукой, что отметила NoNo самых писем, т.е. по всей вероятности самим П. Н. Фуссом и, очевидно, по мере получения писем, т. е. в хронологическом порядке. Об иных из них есть упоминания и в самих письмах. Одно из них ("Ода на взятие Парижа") приведена уже мною в отделе стихотворений на заданные темы. 1 Разумеется, тут идет речь лишь о стихах, дошедших с именами авторов. Почти все стихотворство в лицейских журналах - анонимно, иногда коллективно, и потому должно быть поставлено особо. 2 Печатая свои мелкие стихи в 1827 г. под заглавием "Опыты в антологическом роде" (СПб. 1827), Илличевский не внес в это издание ничего из известных его лицейских пьес. 213 Акростих1 Прошение твое днесь исполняю я, Елико ты смешен, вряд сам ли чорт возможет Таким, каков еси, разрисовать тебя. Расслабленный совсем, чуть дышит, еле ходит, От слабости чуть-чуть не падает стоя, Верь мне, как на тебя смотрю, то плачу я. Эпиграмма2 Гуляй, mon Prince, на что учиться! От книг беги, как от беды; Разве должно над книгой биться? Чорт с ней. Сиятельный ведь ты: Алмазы, денежки имеешь, Как с сим чинов не получать? Охота ж в Pension езжать? Ведь ты parler Frangais умеешь! Мальчик на столе. Своей величине ребенок удивлялся На столике, и там с весельем улыбался; Но папенька его, услышав то, сказал: Сойди-ка со стола, то будешь столько ж мал. Здесь мальчик богача того изображает, Который о себе излишнее мечтает. 1 На оборотной стороне листка пометка No I, 1811 г. - имеется в виду какой-то Петров. 2 Акростих (Горчаков). Эта и последующие две пьесы ("Мальчик на столе" и "Дуб") написаны на листке маленького формата, на котором пометка No 2, 1811 г. 214 Дуб Свирепый, бурный Аквилон, Во время хладной, мрачной ночи Вон вырвал дуб большой, короче Он доказал ему, сколь ветр могущ, силен. С порывом ветра дуб, упавши, Собою малые деревья поломал И распростерт на них, как бы гигант, лежал, Кой выбился из сил, свою честь защищавши. Лиса, которая нору свою имела Оттоль недалеко, по утру дуб узрела. Ах, что за дерево! вскричала тут она, Какая быть могла б тому вина, Что я его, хотя частехонько видала, Но чтоб столь велико оно было - не знала? Дуб1 Свирепый Аквилон, во время бурной ночи, Ревел в лесу густом; Деревья слабые лишались скоро мочи И падали на холм; Один лишь твердый дуб, природу озирая, Средь гибели всеобщей сей, Борею угрожал, ветвями потрясая; Сражался долго с ним он крепостью своей, Но, наконец, и сам, всей твердости лишенный, Упал, И, среди рощи разрушенной, Как грозный исполин, лежал. Поутру ясный день, как прежде, воссиял; Запели птичек хоры, И звери дикие, оставя мрачны норы, Светила ясного спешили зреть восход. 1 На листке пометка: No 3. 1812г., эта басня приложена к письму (No 3), от 25 апреля 1812г. 215 Лисе случилось дуб увидеть на дороге: "Ах! вскрикнула она: хотя ценю пороки "И все достоинства и всех обманов ход, "Но я не думала, чтобы сей дуб высокий "Был так велик - когда, каков на деле есть. Достоинства людей по смерти лучше знают, При жизни получить чтоб похвалу иль честь, Употребляют лесть, По смерти лишь талант, как должно, уважают. Извини, друг мой! другую пришлю после1: я ее хочу поправить; правда и эта не слишком хороша. А. И. Следующая пьеса "Ода на взятие Парижа" (с пометкой No 4, 1814 г.), сохранившаяся в другом списке с исправлениями Кошанского, помещена уже выше среди стихотворений на заданные темы (стр. 130). Цефиз2 (Идиллия, подражание Клейсту). "Филинт! драгой Филинт! тебя ли обретаю? "Тебя ли ко груди с восторгом прижимаю? "О радость! счастие! пребудь благословен "Тот час, тот день, "Пребудь минута та на век благословенной, "В которой снова возвращен "Ты дружбе и любви на родине священной! "Давно уже, давно отечески брега "Оставил ты; давно уж мы тебя не зрели; "И лета многие в разлуке пролетели, "И Крона быстрого нещадная рука "На голову твою насыпала снега, "Морщины на челе твоем напечатлела!... 1 В следующем письме Илличевского говорится: "Скажу тебе новость: нам позволили теперь сочинять, и мы начали периоды; вследствие чего посылаю тебе 2 мои басни и желаю, чтоб они тебе понравились". 2 На последней странице листа пометка: No 5. 1814 г. ' "Но вот повеял ветр! вот роща зашумела! "Она зовет тебя под тень свою; приди, "Вкуси покоя сладость, "И силы спелыми плодами подкрепи, "И позабудь на час свою унылу старость, "Всех смертных горестный удел!" Так говорил Цефиз, когда увидел друга, С которым дни младенчества провел. Восседши посреди покрыта дерном луга, На мягком берегу прозрачного ручья, Под корнем дерева, которое склоня Широки ветви над водами, Питало странника обильными плодами И в дол бросало тень кудрявой густотой, Друзья весь вечер проводили В беседе, в радости: они счастливы были Воспоминанием... мечтой... О сладкая мечта! не ты ли услаждаешь Всю горесть наших дней, не ты ли их златишь? Ты прошлое стократ прелестней представляешь И настоящее тем сладостней творишь. Меж тем на западе погас палящий день; По легким облакам лилась с востока тень, И ночь влекла друзей к покою. Филинт с дрожащею в очах слезою То дерево благословил, Под коего гостеприимной тенью Отраду счастия вкусил. "Оно твое, Цефиз воскликнул в умиленьи: "Оно твое, прими подарок сей, прими! "Доколе буду жив, труды и попеченье "Я приложу о нем! Ни зноя, ни зимы "Не допущу к нему, от бурь его укрою: "Пусть осенью оно златою "Подаст тебе румяный плод!" Они расстались. Круглый год, Как быстрая река, промчался: Филинт скончался. И дерево уже не для него 216 217 Плоды румяны приносило, Не для него уже и солнце восходило! Под корнем дерева того, Где сладкий час они свиданья проводили, Цефиз гирляндами усыпал гроб его И предал персть его могиле; И севши на могильный холм, Оплакал смерть его, но не жалел о нем; Ах! он завидовал Филинту, Завидовал в душе своей: Он добродетельно провел теченье дней, И добродетельно наследовал кончину! С тех самых пор, едва луна На небе голубом являлась, Едва окрестная страна В одежду мрака облекалась: На гроб Филинта поспешал Цефиз с расстроенной душою, О друге там воспоминал И камень омочал слезою. Когда ж не веял тихий ветр И лист в лесу не колыхался, Нежнее лир из земных недр Какой-то голос раздавался... Безвестный глас, священный стон: Признательность, казалось, он Нес дружбе плачущей, стенящей и унылой Во тьме полунощи, над тихою могилой. И небеса на плод Цефизовых садов Благословение излили; И дружбы дерево от ветра и громов И зноя осенили. Творен, который все хранит, Кто злых и добрых дел Свидетель, Забудет ли когда достойно наградить Признательность и добродетель? Весенний Вечер1 (Перевод из ill песни: Le printemps d'un proscrit. Poeme de Michaud). Летящий сонм часов в теченьи увлекая, Уж солнце катится, на запад поспешая. Уснувший ветерок во глубине холмов Подъемлется, летит, порхает меж цветов; Там ветви рощицы тенистой колыхает И росу на поля с деревьев отряхает, Тут зеркало струит спокойныя реки И клонит над водой шумящи тростники. Приметно день растет и небо тмится мглою. О рощи тихие! убежище покою! Примите странника под кров своих ветвей, Да счастие вкушу давнопрошедших дней. И да в последний раз (о сладкая отрада!) Внемлю певцам лесов и реву водопада. День умирающий с вершины дальних гор На юные цветы бросает нежный взор. Одеты сумраком, окрестные дубравы Склонили над рекой верхи свои кудрявы; И волны, разостлав обширность вод своих, В прозрачности зыбей изображают их. Но бледный свет еще сквозь рощу проницает; Зажженное стекло пожара вид являет; И аспид, отразив блеск солнечных лучей, Блестящей кажется лазурью для очей. Но что? какое вдруг божественное пенье Приводит дух в восторг и сладкое забвенье? Так! это ты поешь, певец весенних дней? Твой глас приятнее и трель твоя звучней, Когда под сению рождающейся нощи К гармонии своей склоняешь холмы, рощи... В безмолвии меж тем паук и там и сям Раскидывает сеть по ветвям, по цветам; Пчела, плененная лугов благоуханьем И тихим ветерка гонимая дыханьем, С пометкой No 6, 1815 г. 218 219 Летает, носится, сбирая сладкий сок, С листочков на листки, с цветочка на цветок; То вдруг, оставя их, по воздуху кружится, Последним блеском дня желая насладиться, Пустынный перепел в тоске подобно мне Унылым голосом приносит дань весне. Без друга горлица на дереве стенает И эхо дальнее о милом вопрошает. Кузнечик, притаясь в зеленой мураве, Стучит под листьями кустарника в траве; А кролик, вышедши из норки сокровенной, Играет в рощице, росою окропленной; Но вдруг раздался гром из густоты леска: Несчастной жертвой стал искусного стрелка. Когда, простершися по голубому своду, Густая ночь покров опустит на природу, От суеты гонясь за новой суетой, Градские жители шумящею толпой Стремятся в те места, где действие искусства Обворожает взор и восхищает чувства. Там тысяча везде расставленных огней Напоминают день, сокрытый от очей; Там сера загорясь, пурпуровой стезею, Со треском возносясь, стремится к эмпирею, Зажегши воздух весь, сверкает в облаках, Гремит и сыплется в бесчисленных звездах; То вдруг подъемлется блестящими столпами, То вдруг свергается лазурными волнами, То кажется рекой, которая со скал Катит со громом вниз пылающий кристал. Но ах! возможно ли сравнить сие с прелестной Красою, коею блистает свод небесный, Когда в час вечера на крыльях ветерка Колеблются грядой златые облака? Воображение на них опочивает; Несчетны призраки оно из них рождает: То сильного Царя, который весь (в) огне Летит по небесам на пламенном коне; То с громом молнии Гиганта в грозной брани, Вознесша на Олимп свои могучи длани; То пышные дворцы, то темные леса, То целы воинства, покрывши небеса, Которые, сразясь на облаках летящих, Друг в друга сыплют огнь с мечей своих блестящих. О древний Оссиан! О Бард геройских лет! К коль сладостным мечтам твой глас меня влечет! Когда седой туман, восстав со дна пучины, Широкой грудию возляжет на долины; Ты, сев на мшистый холм под кровом ив густых, Поешь бессмертные дела отцев своих. Покрыло ль облако вершину мрачна бора, Ты зришь летящу тень Фингала иль Тренмора; Дерев ли густоту вечерний ветр потряс, Ты слышишь плачущей Итоны томный глас; Свист ветра, шум лесов, о берег бьющи волны, Утесы дикие, час полночи безмолвны, Все, словом, все тогда родит в душе твоей Воспоминания героев и вождей, Сподвижников твоих побед во днях минувших, Давно в сырой земле спокойным сном уснувших. Кто может подлинно без умиленья зреть Сию простертую по небу мрака сеть, Сие смешение сиянья с темнотою, Боренье солнечных лучей с вечерней мглою, Свет умирающий на теме снежных гор, Угрюмой синевой одетый дальний бор, Туманы по полям простерши влажны крыла И запад весь в огне и яркое светило В рубиновом венце, в порфире золотой, И день, час от часу тонущий в тьме густой. Ирин1 (Идиллия, подражание Клейсту). В прекрасный летний день, вечернею порой, Воссевши в легкий челн и сына взяв с собой, По светлу озеру, по вод равнине скляной, 1 На задней обложке целой тетрадки, в которую вписано это стихотворение, имеется подпись (очевидно Фусса): Neujahrsgeschenk. No 7, 1815 г. 220 221 Поплыл седой Ирин ко ближним островам, Дабы в густой тростник, шумящий по брегам, Рыбачью кинуть сеть. Меж тем, в дали туманной, На самом западе румяная заря Светило дневное спешила скрыть в моря. От зарева ее кругом пылала бездна, И яркой полосой покрылись небеса. "О! как страна сия волшебна и прекрасна! "О, как божественна природы красота!" (Воскликнул юноша, душою восхищенный, Родителем своим из детства наученный Дивиться чудесам прелестным естества, Дивиться мудрости и славе Божества). "Взгляни на лебедя: надмен красой своею, "Красивый белизной, отваги гордой полн, "В сияньи златоярких волн Он, крылья распустя, согнув дугою шею, "Плывет; "Багряная струя за ним ложится в след. "Но обрати глаза на вкруг лежащи виды. "Какое зрелище открылось пред тобой! "Тут холмы злачные, там дикие стремнины, "Здесь мягкой муравой одетые долины, "Там роща темная, шумяща над рекой. "Обворожают взор и дух пленяют твой! "А тамо ветерок прохладный и игривый "Колеблет и гнетет колосья тучной нивы, "И жатва золотом струится, как волной; "А тут высокие утесы, возносящи "Надменные хребты свои до снежных туч, "Зари бледнеющей и в море заходящей "Последний отражают луч. "О, несравненная и дивная картина! "Природа щедрая! прекрасная Богиня! "Не ты ль, не ты ль даришь нам прелестью своей "Златое счастие и радость ясных дней?" - Ты прав! ты прав, - вещал Ирин, прервавши сына: Одна природа нас счастливыми творит, Коль свято честности уставы наблюдаем, Страстям противимся, пороки побеждаем, Коль правда нашими устами говорит. О сын! любезный сын! увы! быть может, скоро Оставлю я сей свет... и боле не узрю; Оставлю и тебя, и во страну, в которой Награда ждет меня, душою воспарю: Люби, мой друг, люби святую добродетель, Люби ее отца и матери нежней! Будь только добрых дел содетель: С веселым радуйся, с печальным слезы лей; Для бедных не жалей ни злата, ни совета; Имеешь малое, и малое отдай; Трудом и ревностью содействуй благу света! Но никогда себе награды не желай. Сноси ты клеветы, обиды равнодушно, Прощай врагам своим и помышляй о Том, Кому на небесах и в мире все послушно, Кто правит всем и кто премудр и благ во всем. За правду, за Него ты не страшись гоненья; Страшись одних позорных дел. Богатство, слава, честь не стоят попеченья: Спокойство наш удел! Спокойство лишь одно приятно, вожделенно! Так мыслил я всегда; так мысля, поседел; Так мысля, целый век я свой провел блаженно! Уж близок мой конец, уж восемьдесят крат Природы видел я блистательный наряд, И снова зрел луга, красы своей лишенны, Увядшие поля и рощи обнаженны Вкруг хижины моей; но дни мои, весне Подобно золотой, промчались в тишине На лоне радости, спокойствия и счастья... Но ах!., и юная весна не без ненастья! Кто в мире роковых ударов избежал? Увы, давно ль, давно ль похитила судьбина Другого у меня любезнейшего сына? Давно ли в горести я слезы проливал? Ах! для меня тогда и ясное светило Во тьме являлося, во тьме и заходило! 222 223 Давно ль, воспомню я, среди спокойных волн Меня внезапу ветр и буря заставали И в гневе ярых сил мой легкий, утлый челн То вдруг в бездонну хлябь, то вдруг до туч кидали? Во мраке запада сверкал багровый луч, И страшный гром, гремя по ребрам черных туч, Из края в край небес пылающих катился; Сокрылись рыб стада морей во глубину; Один лишь я во мгле ревущих волн носился, И каждую считал чудовищем волну, И в ужасе везде лишь видел смерть одну! Но Бог в знак тишины простер свою десницу; Исчезли облака и яркую денницу Явили в небесах, и разъяренный вал, Ударясь о брега, в последний восстенал; И воды, отразясь, блеснули жидким златом, Повеял по волнам усталым тихий ветр; И рыбы, появись игривым шумным стадом Из глубины морей, из тихих водных недр, Сребристой чешуей лоснясь, блестя, сверкая, Взыграли в радости по влаге голубой... Все возвестило мир, отраду и покой! Прошедши ужасы и бедства забывая, На солнце красное с восторгом я взирал И к Богу, моему Спасителю, взывая, Восхитился душой и слезы проливал... Но вот уже меня могила ожидает, Могила, тихое пристанище пловцов! Отрадно к ней мудрец желанье простирает; Он видит в ней от бурь житейских верный кров, Спокоен, радостен, безоблачен и ясен Последний будет час счастливых дней моих; Как утро вешнее, величествен, прекрасен; Как полдень летния погоды, светл и тих, О, старости моей отрада! сын бесценный! Будь добродетели любитель неизменный! Да видя красоту души твоей благой, Сойду в безмолвный гроб нетрепетной ногой! При сем, на грудь отца склоняся в умиленьи, 224 Воскликнул юноша: "Нет! нет! родитель мой! "Ты не умрешь еще: Святое Провиденье "Тебя мне сохранит в отраду, в утешенье". И слезы полились из глаз его рекой. Меж тем на озеро спустилась ночь со мглой, И светлая луна в сиянии багряном Из моря выплыла, одетая туманом; И старец, кинув сеть по шумным тростникам, Спокойно полетел к домашним берегам. Прошла весна и вновь она явилась в поле; Но старца мудрого уж не застала боле. Давно уж нежный сын оплакал смерть его: Какой-то дивный страх, какой-то хлад священный Он в сердце чувствовал, как скоро вид бесценный Ирина мудрого являлся пред него. Как заповеди, чтил отцовски наставленья, Как полевой цветок, вдали от света цвел, И счастие в простой природе он обрел, И неба на него сошло благословенье, И целый век его подобился весне, Цветущей в радости и в мирной тишине. Следующая пьеса -два отрывка из комедии в 5 действиях, переведенной с французского - соч Du Cerceau "Григорий или герцог Бургундский^. \) Отрывок из комедии: Григорий. (Действие 1. Явление 2). Валер, офицер и Карманьол, слуга его (отрывок заключает в себе диалог этих 2-х лиц)2. 2) Второй отрывок из комедии: Григорий. (Действие 2. Явление 3). Григорий, спящий в креслах, - потом Оргон, придворный (отрывок побольше первого; диалог двух названных лиц}3 1 О ней и ее содержании и о своем переводе ее (предприятии, которое заставило потом автора жалеть о потраченном труде) Илличевский подробно пишет Фуссу в письмах от 28 ноября и 12 декабря 1815г. См. выше. - Печатать эти отрывки не находим нужным г На листке пометка N"8, 1815 г. 3 На задн. странице пометка: No 9, г 1815 Тут же карандашом по-немецки (вероятно Фуссом) набросан какой-то список или оглавление (пьес?). 8 Зак. 689 225 Мадагаскарскис песни1 I Победитель Кто дерзкий вызвать смел на битву Ампанани? Уже копье блестит в его могучей длани - Ужасен быстрый ход - ужасен, грозен взор. Прелестный сын его, как кедр зеленых гор, Стремится вместе с ним, закону битв покорный. О ветры бурные! щадите кедр нагорный. Бесчислен сонм врагов - несметна мочь его - Но сильный вождь в толпе лишь ищет одного; Обрел - уже в полях крутится подвиг брани. Враг первый поразил ударом Ампанани, Но Ампанани кровь без мщенья не течет: Погибни, юноша, во цвете славных лет! Погиб - и в строй врагов помчалося смятенье, Страх объял души всех и трепет все сердца: Так в бурный час грозы колеблются леса. Им бремя меч и щит - им бегство все спасенье, Но смерть находит их и средь родимых стен - И домы их во прах и чады их во плен! И победители с полей войны кровавой Текут в домы свои с веселием и славой. Добыча их - стада отличныя волной, Отвагой пленники и девы красотой. Повсюду слышен стон; Невинность, ты едина Смеешься всякий час - и в узах властелина! II Гостеприимство Цвет любови - Нагандова, Прелесть сердца и очей! Отведи сего младова Гостя к хижине своей. 1 С пометкой в конце' No 10, 1816 г. 226 Не богатыми коврами Ложе радости покрой, Но весенними цветами, Равными тебе красой. И со груди белоснежной Скинь стыдливости покров; Пусть узрит с улыбкой нежной Он в глазах твоих любовь. Если ж пламенно желанье Огнь зажжет в его крови, Сладко дай ему лобзанье С тихим трепетом любви. Если ж он в час томной лени Скажет: время нам заснуть! Сядь к нему ты на колени И склонись лицом на грудь. И пусть будет он счастливым, Пусть твой будет сладок сон... Но уже лучом стыдливым Светит утра небосклон, - Встань, проснись, беспечна младость! Долго ль счастью ждать конца? В юноше блистает радость, В деве томность и краса. К этим посланным автором своему старому товарищу произведениям следует присоединить ряд стихотворных обращений Илличевского к Фуссу в самих письмах. (См. выше письма: 1-ое (9 февр. 1812 г.), 8-е (2 ноября 1814г.), 9-ое (10 дек. 1814г.), 10-е (25 февр. 1815г.), 11-е (21 июня 1815г.), 13-е (22 сент. 1815г.) и 20-е (28 февр. 1816г.)). 2. В листках "Лицейской Антологии", сборнике, составленном самим Илличевским, находятся несколько мелких его стихов (эпиграммы), в своем месте приведенные: "Куда спесив учтивый Брут", "На музыканта", "Еще на Тучкову", ("Зачем об инвалидной доле"). Ему же вероятно принадлежат: Двустишие ("Ты знаешь- этого урода") и "Другоезавещание". В Матюшкинской тетради помещены те же две эпиграммы: "На музыканта" и "На Пучкову". В тетрадях Грота помещены - в отделе "ненапечатанных" пьес: 1. Надежда. 2. К Надежде. 3. Перерождение. 4. От живописца. 5. В 8' 227 альбом Малиновскому. В отделе напечатанных: "Роза" (в "Кабинете Ас-пазии" 1815 г.). Нельзя не вспомнить здесь еще об одном из самых ранних (быть может, одном из первых) стихотворений Илличевского, помещенном в 1-м лицейском журнале (1811 г.) "Вестник" под названием "Сила времени", которое читатель найдет ниже в отделе "журналов". Наконец отдельно, сохранилось еще среди смеси лицейских стихов несколько маленьких пьес, принадлежащих также к самым ранним опытам Илличевского (вероятно, еще 1811 года) и писанных тем же детским почерком, что и первые его детские стихи (1811-12г.), посланные при письмах к Фуссу. Стихотворение "Добродетель" с отзывом Кошанского было уже напечатано выше. Другие два без подписи, но по почерку -ему принадлежащие, следуют здесь. Оба они без заглавия, а в первом узнаем франц. пьесу, переводом которой отличился Кюхельбекер в "Вестнике" (ниже, стр. 260)'. 1 Звонящий колокол, всеобщий ужас, страх Влечет к себе народ рассеянный в лесах. Воззри, великий Бог, на сонмы их просящи В моленьи искреннем за все труды наград. Прости им. Но, увы, вдруг ниспадает град И побивает их класы в полях лежащи. Лето, знойна дщерь природы Идет к нам в страну; Жар несносный, с бледным видом, Следует за ним. Весна убегает из наших полей; Зефиры, утехи толпятся за ней; 1 Есть в бумагах еще пьеса "Гроза", с именем Илличевского (в конце в скобках), она писана очень дурным и нетвердым почерком, и с поправками - несомненно Илличевского. Основной почерк нельзя не признать за почерк Кюхельбекера, а потому и относим ее к стихотворениям этого последнего. - Эта пьеса Илличевского, принадлежащая по-видимому к более позднему периоду, вошла в число "национальных песен" (она помещена в этом разряде в журн. "Мудрец-поэт*, см. ниже) и была очень популярна. О ней читаем в протоколе лицейской годовщины 1828 г .писанном рукою Пушкина: "Пели известный лицейский пэан: Лето, Знойна. NB. Пушкин-Француз открыл и согласил с ним соч Олосенька, что должно вместо общеупотребительного припена "лето знойно" петь, как выше означено" (т. е. относя знойна к "дщерь"). 228 Все, что ни было красой, все бежит; Река иссыхает, ручей не журчит, Цвет приятный трав зеленых Блекнет на лугах; Тень прохладна уж не в силах Нас от зноя скрыть. Но кинем всю горесть: все идет чредой: Жар летний, хлад зимний, приятства весной. Бог внемлет и дождю ниспасть повелит, Чтоб воздух от вредных паров освежить. Общая характеристика Илличевского была дана мною выше. Как лицейский поэт, живой и веселый товарищ, отличавшийся остроумием и находчивостью, как отличный рисовальщик-иллюстратор и карикатурист лицейских журналов, Илличевский пользовался среди товарищей большой популярностью и общими симпатиями. В бумагах 1-го курса сохранились стихи - "Хор по случаю дня рождения А. Д. Илличевского" неизвестного автора (Дельвига или Кюхельбекера?) и неизвестного года, переписанные каллиграфически (не самим ли Илл-м?) на толстой синей бумаге, в 4-ку, в которых прославляется (понятно, сверх меры) поэтический дар Илличевского. Приводим эти стихи1. Хор по случаю дня рождения почтенного поэта нашего Алексея Демиановича Илличевского Хор. Слава, честь лицейских муз, О, бессмертный Илличевский! Меж поэтами ты туз! Все гласят тебе лицейски Криком радостным: "виват! Ты родился - всякий рад!" Певец. Ты родился, и поэта Нового увидел мир, Ты рожден для славы света, Меж поэтов - богатырь! Пой, чернильница и перья, 1 Оригинал подарен мною Лицейск. Пушкинск. Музею 19 марта 1903 г. 229 Лавка, губка, мел и стол, У него все подмастерья, Мастеров он превзошел! Хор. Слава, честь лицейских муз, О, бессмертный Илличевский! Меж поэтами ты туз! Все гласят тебе лицейски Криком радостным: "виват! Ты родился - всякий рад!" Певец. Ты родился - эпиграммы Полились на весь народ; Глупые, слезливы драмы, Куча громких, мерзких од, Враль-поэт и пустомеля, - Стали свету все смешны... Он ведь посрамил Гезеля, Хуже в одах сатаны! Хор. Слава, честь лицейских муз, О, бессмертный Илличевский, и проч. Певец. Благодарностью возженны, Лавры мы, друзья, возьмем! Увенчаем! - при вселенной Песнь ему мы воспоем: Да продлится век поэта Миллион миллионов лет Он рожден для славы света, Он есть истинный поэт!! Хор. Слава, честь лицейских муз, О, бессмертный Илличевский! Меж поэтами ты туз! Все гласят тебе лицейски Криком радостным: "виват! Ты родился - всякий рад!" Стихотворения бар. Дельвига О Дельвиге, его биографии, его лицейских годах и дружбе с Пушкиным, о его лицейском творчестве писано довольно много1 и останавливаться здесь на всех этих предметах и на характеристике поэта не входит в нашу задачу, состоящую лишь в том, чтобы извлечь из материалов лицейской поэзии, имеющихся в наших руках, и перечислить все, принадлежащее перу бар. Дельвига2. По недостатку данных мы и относительно Дельвига не можем соблюсти общей сколько-нибудь точной хронологии в нашем перечне, и представляем как приведенное уже выше, так и оставшееся еще - по группам, соответствующим нашим рукописным источникам. Начнем с перечня выше напечатанных пьес (в сборниках). В Матюшкинской тетради: "К Амуру*; "Богиня Там и бог Теперь"; "Цефиз"; "Близость любовников"; "К переводчику Диона"; "Надпись на мой портрет" (эта пьеса также в "Антологии" Илличевского; "Триолет Кн. Горчакову". В тетрадях Грота: Отд. ненапечатанных стих.: "Тихая жизнь"; "Подражание I псалму"; "Застольная песнь"; "Того уж нет"; "На смерть Державина"; "В альбом Илличевскому". Отд. напечатанных: "К больному Горчакову". Кроме этих стихотворений, вошедших в сохранившуюся у нас часть лицейских сборников, в остатках лицейских бумаг сохранился на отдельных листках еще ряд пьес Дельвига, частью уже известных, частью - сколько мы знаем - не попадавших еще в печать, в большинстве в списках руки не Дельвига, а его товарищей. Приведем здесь все, в виду того, что бывшие уже в печати являются здесь в первоначальной редакции, да и числом их немного. Несколько 1 Самым подробным и обстоятельным исследованием о Дельвиге и его поэзии, служившим главным источником и пособием для всех позже о нем писавших, остаются пока известные статьи В. П. Гаевского - "Дельвиг" (по поводу Смирдинского издания его сочинений) в "Современнике" 1853 г., томы 37 и 39; 1854 г., т. 43 и 47. 2 Дельвигу, так рано умершему (1831 г.), при всей его трогательной привязанности к Лицею и ко всему лицейскому, не довелось оставить сколько-нибудь существенных воспоминаний и свидетельств о Лицее. Зато благоприятным обстоятельством для ознакомления потомства с поэзией самого Дельвига (между прочим и лицейской) было то, что после смерти Д. сохранилось три тома рукописей его, подаренных автором Плетневу, который передал их Раевскому ("Современ." 1853 г., т. 39), и ими пользовались и другие издатели. 230 231 из них придется, впрочем, только перечислить, так как их ныне не достает в нашем собрании1. Достаточно будет также только назвать здесь те пьесы, которые сохранились в отдельных списках, но вошли (в той же редакции) в одно из выше напечатанных уже собраний. Таковы пьесы: Подражание I псалму. Листок синей бумаги, автограф Илличевского; под заглавием написано в скобках и зачеркнуто: Ода Иполиту, Подпись Дельвига собственноручная. На смерть Державина. На большом листе (с двумя другими пьесами того же автора; Цефиз и Переменчивость) - неизвестного (нелицейского) почерка. Цефиз (Идиллия) - на том же листе3 Среди всех имеющихся у нас списков стихотворений Дельвига, единственным его автографом является известная сочиненная на А. Е. Измайлова Пародия на "Смальгольмского Барона" Жуковского3 До рассвета поднявшись, извозчика взял Александр Ефимыч с Песков И без отдыха гнал от Песков чрез канал В желтый дом, где живет Бирюков; Не с Цертелевым он совокупно спешил На журнальную битву вдвоем, 1 Несколько листков с этими пьесами (впрочем почти все известными) были давно как-то даны кому-то из интересовавшихся на просмотр. Не знаю, были ли они возвращены, но затем в коллекции моей их не оказалось 2 Эти большие листы, как и другие, им подобные с копиями стихотворений Пушкина принадлежали какой-то целой тетрад и-сборни icy (больш. форм, с золотым обрезом), исписанной не известным нам почерком ОнипопаликЯ. К тожеотМатюш-кина. 3 Издатель "Благонамеренного" А Е. Измайлов, у которого еще в 1818 г. были напечатаны 2 пьесы Дельвига, вообще был нерасположен к молодым поэтам новой школы ("литературным баловням", как он их прозвал) и после 1818 г. журнал его жестоко преследовал их эпиграммами Особенно доставалось бар. Дельвигу, и полагают, что закулисной причиной была обида за эту пародию. (Гаевский "Соврем." 1853 г, т. 39). 4 Измайлов. 232 Не с романтиками переведаться мнил За баллады, сонеты, путем. Но во фраке был он, был тот фрак запылен, Какой цветом - нельзя распознать; Оттопырен карман: в нем торчит, как чурбан, 20-ти фунтовая тетрадь. Вот к обеду домой возвращается он В трехэтажный Моденова дом, Его конь опенен, его Ванька хмелен, И согласно хмелен с седоком. Бирюкова он дома в тот день не застал, - Он с Красовским в Цензуре сидел, Где на Олина грозно вдвоем напирал, Где фон-Поль улыбаясь глядел. Но изорван был фрак, на манишке табак, Ерофеичем весь он облит, Не в Парнасском бою, знать в питейном дому Был квартальными больно побит. Соскочивши на Конной с саней у столба, Притаяся у будки, стоял; И три раза он кликнул Бориса раба1, Из харчевни Борис прибежал. Подойди, ты мой Борька, мой трагик смешной, И присядь ты на брюхо мое: Ты скотина, но право скотина лихой, И скотство по нутру мне твое. (Продолжение когда-нибудь)2 Б. Дельвиг. 1 Известный, но бездарный литератор, Борис Мих. Федоров (ум. 1875), слывший в тогдашних литературных кругах под кличкой "Борька"-. Вспомним эпиграмму на него, принадлежащую, кажется, также Дельвигу. Федорова Борьки Мадригалы горьки, Эпиграммы сладки, А доносы гадки. В стихотворении Пушкина "Собрание насекомых" был, вероятно, стих к нему относившийся ("Вот Борька - мелкая букашка"). См. Объяснения П. А Плетнева в "Переписке Я. К. Грота с П ", т. HI, стр. 401. 2 В "Поли. Собр Сочинений Дельвига" эта пьеса помешена лишь в извлечении. 233 Старик1 Хлоя старика седого Захотела осмеять И шепнула: дорогого Пол окошком буду ждать. Вот уж ночь; через долину То за холмом, то в кустах - Хлоя видит старичину С длинной лестницей в руках. Тихо крадется к окошку, Ставит лестницу и вмиг, Протянув с восторгом ножку, К милой полетел старик. Близок к месту дорогому На щеке дрожит слеза; Хлоя зеркало седому Прямо сунула в глаза. Но любовник спотыкнулся, Вниз со страха соскочил: Побежал, не оглянулся И забыл, зачем ходил. Хлоя по утру спросила, Что же милый не бывал Уж не я ль тебя просила, И не ты ли обещал? 1 Эта пьеса (в оригинале - без заглавия) написана рукою Яковлева, который и удостоверил это своею записью, следующею после собственноручной подписи автора: "с подлинным верно Барон Дельвиг", Эта пьеса была впервые напечатана в "Вестнике Европы* 1814 г. LXXVIII, No 22, стр. 98 234 Зубы в зубы ударяя, Он со страхом отвечал: Домовой меня, родная, У окна перепугал. Хоть не рад, а должен, деды, Вас немного побранить, Взгляньте в зеркало: вы седы - Вам ли к девушкам ходить? С подлинным верно Барон Дельвиг. Под диктант сочинителя писал Паяц Яковлев. Переменчивость1 Все изменилось, Платон! под Скипетром лютого Крона, Нет просвещенных Афин, Спарты следов не найдешь, Боги покинули Греков, Греки забыли свободу, И униженный раб точит могилу твою. Все еще мало, внемли: и Республику ты не узнаешь. Я поэт, но ее не оставляю душой. Поляк Баллада2 Бородинские долины Осребрялися луной; Громы на холмах немели, 1 Помещено рядом с "Цефизома и одой "На смерть Державина" на описанных выше листах из тетради с копиями лицейских стихотворений. Почерк неизвестный (б. м. и более поздний) 2 Это произведение Дельвига, написанное под влиянием баллад Жуковского и, кажется, еще не бывшее в печати, сохранилось в списке Илличевского, посланном к товарищу Фуссу при письме 28 февраля 1816г., в котором он говорит и об этой балладе, давая своему другу сведения о Дельвиге и его характеристику. 235 И вдали шатры белели Омраченной полосой. Быстро мчалися Поляки Вдоль лесистых берегов; Ива листьями шептала И в пещерах завывала Стая дикая волков. Вот в развалинах деревня На проталине лежит. Бурные, ночлег почуя, Гривы по ветру волнуя, Искры сыпали с копыт. И стучит Поляк в избушку: "Есть ли, есть ли тут жилой?" Кто-то в окнах шевелится, И громчей Поляк стучится: "Есть ли, есть ли тут жилой?" Кто там? всадника спросила Робко девица краса. - "Эй, пусти в избу погреться: Буря свищет, дождик льется, Тьмой покрыты небеса." - Сжалься надо мной, служивый, Девица ему в ответ; Мать моя, отец убиты, 236 Здесь одна я без защиты, Страшно двери отпереть! - Что, красавица, бояться? Ведь Поляк не людоед; Стойло конь не искусает, Сбруя стопку не сломает, Стол под ранцем не падет. Дверь со скрипом отскочила: Озирается герой, Сняв большую рукавицу, Треплет красную девицу Он могучею рукой. "Сколько лет тебе, голубка?" - Вот семнадцатый к концу. "А! так скоро со свечами, Поменявшися кольцами, С суженым пойдешь к венцу. Дай же выпить за здоровье Мне невесты с женихом. До краев наполнись, чаша! Будь так жизнь приятна ваша, Будь так полон здешний дом". И под мокрой епанчою Задремал он над ковшом. Вьюга ставнями стучала, 237 И в молчании летала Стража польская кругом. За гремящей самопрялкой Страшно девице одной, Страшно в тишине глубокой, Без родных и одинокой Ей беседовать с тоской. Но забылась - сон насильно В деве побеждает страх; Колесо чуть-чуть вертится, Голова к плечу клонится, И томление в очах. С треском вспыхнула лучина; Тень мелькнула на стене; В уголку без покрывала Дева юная лежала, Улыбаясь в тихом сне. Глядь Поляк - прелестной груди Тихим трепетом дышат; Он невольно взоры мечет, Взор его желаньем блещет, Щеки пламенем горят. Цвет невинности непрочен, Как в долине василек: Часто светлыми косами Меж шумящими снопами Вянет скошенный цветок! Но злодей, чу! треск булата - Слышь к ружью! знакомый глас. Настежь дверь - как вихрь влетает В избу Русский - меч сверкает - Дерзкий! близок мститель-час. Дева трепетна, смятенна, Пробудясь кидает взгляд; Зрит, у ног Поляк сраженный Из груди окровавленной Тащит с скрежетом булат. Зрит, сама себе не верит - Взор восторгом запылал: Ты ль, мой Ангел? восклицает, - Русский меч в ножны бросает... Девицу жених обнял. Отдельно имеется еще стихотворение "К Илличевскому" (в Сибирь, относящееся, вероятно, еще к 1817г.), писанное на большом листе писарским почерком. Но мы его здесь не печатаем, ибо оно давно известно в этой самой редакции (было напечатано в 1-й раз в "Трудах Вольного Общ. Люб. Росс. Слов.", т. IV, 267). Наконец, сохранились еще на отдельных листках (ныне не находящихся в моем распоряжении, но мною отмеченных в моем описании бумаг) следующие уже известные пьесы1: На листке синей бумаги в 8° (без подписи): Застольная песнь (в печати под назв. "Дифирамб"): "Други, пусть года несутся!" К Амуру ("Еще в начале мая"). К Пастушке ("Что ты, пастушка приуныла!") (на том же листке неизвестная мне пьеса, вероятно, Дельвига: Как не так (нач.: "Фи, вы курите табак"; к сожалению, списка ее нет у нас). 1 На одном из таких листков есть пьеса "Мадригал", без подписи, отличающаяся легким стихом (несколько напоминающим Пушкинский) и весьма возможно принадлежащая Дельвигу. См. ниже в отделе пьес неизвестных авторов. 238 239 На другом листке синей бумаги в больш. 8° писанная рукою Илличевского известная пьеса Дельвига: "На смерть кучера Агафона", пародия на помещенную тут же рядом пьесу Кошанского: "На смерть графини Ожаровской. Для наглядности сравнения приводим одну пьесу за другой. На смерть графини Ожаровской2 Ни прелесть, ни краса, ни радость юных лет, Ни пламень нежного супруга, Ни сиротство детей, едва узревших свет, Ни слезы не спасли от тяжкого недуга, И Ожаровской нет... Потухла, как заря во мраке тихой ночи, Как эхо темное в пустыне соловья... О небо! со слезой к тебе подъемлю очи, И, бренный, не могу не вопрошать тебя: Ужели радостью нам льститься невозможно И в милом счастие напрасно находить. Коль лучшим существам жить в мире лучшем должно, А нам здесь слезы лить. Увы! не будешь ты всех радостей душою, Не встретишь каждого любезностью своей, И другу не вместить в себе одной весь мир: Уже не сядешь ты в мечтаньи за клавир, Твой глас волшебный не прольется, Через отверстое окно во мрак ветвей, Где твой соперник - соловей С досадою не отзовется. И нежный твой супруг сквозь слез не улыбнется. Умолкло все с тобой! Амуры слезы льют, Супруг и Грации венки на урну вьют, И оросив твой прах слезою: Почий, вешают, мир с тобою! На смерть кучера Агафона' Ни рыжая брада, ни радость старых лет, Ни дряхлая твоя супруга, Ни кони не спасли от тяжкого недуга... И Агафона нет! Потух, как от копыт огонь во мраке ночи, Как ржанье звучное усталого коня!.. О, небо! со слезой к тебе подъемлю очи, И, бренный, не могу не вопросить тебя: Ужель не вечно нам вожжами править можно, И счастие в вине напрасно находить? Иль лучшим кучерам жить в мире лучшем должно; А нам с худыми быть!.. Увы! не будешь ты потряхивать вожжею! Не будешь лошадей бить плетию своею И, усом шевеля, по-русски их бранить; Уже не станешь ты и по воду ходить! Глас молодецкий не прольется, И путник от тебя уж не зажмет ушей, И при сияньи фонарей Уж глас форейтора тебе не отзовется, И, ах! Кузьминишна сквозь слез не улыбнется! Умолкло все с тобой! Кухарки слезы льют, Супруга, конюхи венки из сена вьют, Глася отшедшему к покою: Когда ты умер - чорт с тобою! Особенно популярным произведением Дельвига из его лицейской поэзии стала его Прощальная песнь "Шесть лет промчались, как мечтанье", написанная для выпускного акта и ставшая лицейским гимном. О ее сочинении и судьбе см. у В. П. Гаевского в статье "Пушкин в Лицее" (Современник 1863, т. 97, стр. 86-87). Выше она напечатана в одном из писем Матюшкина. 1 Была напечатана в "Вести. Европы", 1814, No 23. Пародия Дельвига напечатана была в "Библиограф. Записках" 1S59, т. II, No 5, стр. 148. 2 В "Вести. Евр.". 1814, No 23. Печатный оттиск этой пьесы находится в той самой тетради Державина (No 9), где нашлись стихи Пушкина "Воспоминания в Ц. С", и стихотворение Кюхельбекера. 1 Автограф этой пьесы, с которого она напечатана в "Библиогр. Записках" принадлежал И. И. Пущину. 240 241 Стихотворения Кюхельбекера В. К. Кюхельбекер (род. 1797, ум. 1846 г.). -лицо столь всем знакомое из истории литературы той эпохи, из биографии Пушкина и из декабрьских событий 1825 года, а печальная и трагическая судьба его также настолько известна', что останавливаться здесь более подробно на его жизни и характеристике не представляется надобности. Нас интересует здесь специально то, что сохранилось от поэтической деятельности Кюхельбекера - в Лицее. "Вилы. Карл. Кюхельбекер - так характеризует его лицейский товарищ (бар. Корф),- начавший поздно учиться по-русски и от того, хотя и изучивший этот язык в совершенстве, но сохранивший в выговоре ясные следы немецкого происхождения, сверх того представлявший и по фигуре и по всем приемам живой тип немца, был предметом постоянных и неотступных насмешек целого Лицея за свои странности, неловкости и часто уморительную оригинальность. Длинный до бесконечности, притом сухой и как-то странно извивавшийся всем телом, что и навлекло ему эпитет "глиста", с эксцентрическим умом, с пылкими страстями, с необузданного вспыльчивостью, он, почти полупомешанный, всегда был готов на самые "курьезные" проделки... Он принадлежал к числу самых плодовитых наших стихотворцев, и хотя в стихах его было всегда странное направление и отчасти странный даже язык, но при всем том, как поэт, он едва ли стоял не выше Дельвига и должен был занять место непосредственно за Пушкиным"... В этой живой характеристике пристрастным увлечением является, конечно, последнее утверждение. Нельзя, разумеется, отказать Кюхельбекеру в некотором даровании, в известном поэтическом подъеме (что доказали его позднейшие опыты), но, разумеется, поэзия Дельвига была неизмеримо выше. Кюхельбекер очень рано и так сильно пристрастился к стихотворству, что над его метроманией жестоко смеялись товарищи, и вообще все время в Лицее - за свои смешные стороны - он был жертвой беспощадных эпиграмм и злых шуток. Есть известие, что в одном из лицейских стихотворных сборников большая часть стихов была на Кюхельбекера (это не дошедший до нас сборник "Жертва Мому")2. Особенно много эпиграмм на него и его стихоплетство сочинял Пушкин, который, впрочем, при всем том, очень любил и ценил его за его добрые свойства, относился к нему и в Лицее и после очень сердечно и до конца поддерживал с ним сношения и переписку. Кюхельбекер, хоть однажды и вызвавший Пушкина на дуэль за обидные по его адресу стихи, платил ему горячим дружеским чувством и благоговением перед его поэтическим гением. Ранняя страсть к стихам развилась у Кюхельбекера не без влияния Илличевского, 1 Кроме указанного выше {стр. 85), см. соч. Пушкина (изд. Литер, фонда). Еще Н. А. Гастфрейнда "Побег и поимка В. Кюхельбекера", СПб. 1904. 2 В. П. Раевский, "Современник", 1863, т. 97, стр. 147. >- 242 которого он сам считает своим учителем в этой области, как видно из его стихотворения "В альбом Илличевскому". "Не позабудь поэта, Кому ты первый путь, Путь скользкий, но прекрасный, Путь к музам указал"... В издание "Избранные стихотворения В. К. Кюхельбекера", Шо-де-фон: Ф.И.Бутурлин, Веймар, 1880, тип. Ушмана - из лицейских его стихотворений не вошло, по-видимому, ничего. Если из лицейских стихотворений Илличевского и Дельвига (не говоря уже о Пушкине) сохранилось довольно много, нельзя того же сказать о поэзии Кюхельбекера. Собственных старых бумаг его совсем не дошло, сколько мне известно, до потомства (что объясняется его мятежной, полной тревог, странствий и невзгод жизнью), а в остатках лицейского архива 1-го курса сохранилось очень незначительное количество его стихотворений и автографов, несмотря на пресловутую его плодовитость. Можно думать, что. поднимая на смех его неистовую метроманию, товарищи несколько пренебрежительно относились к его стихам, а потому и сберегли из них очень немногое, внося и в свои сборники сравнительно очень скупо образчики его поэзии. Зато о нем и на него сохранилось множество товарищеских сатир и эпиграмм. Все главное из лицейских опытов Кюхельбекера, находящееся в руках наших, уже было приведено выше. Остается перечислить их. В отделе лицейских сочинений на определенные темы помещена мною в извлечениях пьеса его "Бессмертие есть цель жизни человеческой"1 (с отношением к Наполеону и его участи), автограф которой находится в бумагах Державина и по всей вероятности был ему поднесен автором (быть может, на экзамене 1815г.). Затем имеются стихотворения Кюхельбекера: В Матюшкинской тетрадке "Дифирамб" и "Осень". В тетрадях Грота'. (В отделе ненапечатанных стих.) "Вино"; "К Радости"; "Дифирамб" ("Други, поверьте"...); "В Альбом Илличевскому". В отделе "напечатанных": "Мертвый - Живому"; "Песнь Лапландца"; "Зима"; "Кофе". Кроме этих пьес, попавших в сборники лицейские, сохранилось еще несколько автографов Кюхельбекера на отдельных листках. На одном таком листке (довольно грубой, грязноватой бумаги) помещены стихотворения: "Осень* с пометкой 23 сент. (которым начинается, как мы видели, тетрадь Матюшкина, и притом в той же самой редакции) и "Утро" с прибавлением к заглавию 26 сент. (1815г.?), которое помещаем здесь. 1 На тему о бессмертии есть у К. еще почднейшая пьеса "Бессмертие". Ср. "Избран, стихотвор. К." Веймар, 1880. 243 На другом таком же листке известная уже из тетрадей Грота пьеса "Дифирамб" {перевод из Шиллера) с пометкой под стихами: 1815 года. Еще сохранились два листка с двумя немецкими пьесами-песнями, писанными Кюхельбекером (автографы), которые тоже здесь помещаются. Упомянем, наконец, о первом по времени, крайне безграмотном, почти бессмысленном стихотворении-переводе его с французского "Отрывок из Грозы С-т Ламберта", помещенном в первом лицейском журнале "Вестник" (см. ниже), -стихотворении, над которым так смеялся Пушкин1. Утро 26-го Сентября. Хладное веянье струи на зеркало вод нагоняло. Звезды с небес укатились; в неизмеримом аэре Призрак - луна, потухая, блуждала: утренний петел Громко воскрикнул. И заря занялась и мрак облаков загорелся; Край небосклона златой полосой от земли оттенялся Ярче и ярче алелся румянец; на соснах пустынных Иней дробился. - Колокол тихо пронесся и умолк в отдаленьи: Богомолец из одинокой обители вышел; В храме моленье. Оратай коней запрягает, и солнце Медля восходит. - Вот взошло; но бледное и покрова не сняло С погруженной в туманы Природы, в тучах сокрылось. - И надо мною солнце всходило - Ах, оно скоро В тучах сокрылось! 1 Он помнил его и впоследствии, цитируя в письме к брату, 4 сент. 1822 г. ("Переписка П.", акад. изд., т. 1, стр. 51). см. В. П. Раевский, "Современн." 1863, т. 97, стр. 140. 244 Die Verwandten und das Liebchen1 Singe Lerche, sing1 ein Liedchen mir Sing' im Lenze, sing' in hoher Luft: - Im Gefangniss sitzt ein junges Blut Ein Gesell, ein Bursche brav und gut; Einen Briefer seinen Aeltern schreibt: "Du mein Vater, du mein gnad'ger Herr, Meine Mutter, meine gutige - 0 befreit, befreit mich euren Sohn!" Und die Aeltern, - sie verstossen ihn, Und die ganze Freundschaft sagt ihm ab, "Denn in unserm Hause haben wir Weder Dieb' noch Rauber je gehabt." Sing' doch Lerche sing' ein Liedchen mir Sing1 im Lenze, sing1 in hoher Luft, - Im Gefangniss sitzt ein junges Blut, Der Gesell1 der Bursche brav und gut, Einen Briefer seinem Madchen schreibt: "Schones Madchen. gutes (weiches) Herz, Du mein Liebchen, Liebchen hold und treu, Kauf mich deinen Trautgeliebten frei!" Und es ruft das schone Madchen aus: "Ach ihr Zofen, ihr Gespielinnen Und du Amme, meine Warterin! Bringt mir, bringt mir mein golden Schlusselchen, Schliesset mein geschmiedet Kastchen auf, Nehmt rnir meine Barschaft schnell heraus: Kaufet den Gcsellen hold und treu, Kauft, ach kauft mir den Geliebten frei!"2 1 Помарки в тексте свидетельствуют, что это, если не сочинение, то переложение Кюхельбекера. 2 Родственники и возлюбленная Пой, жаворонок, пой мне песенку, Пой весною, пой высоко в небе: - В тюрьме сидит юноша, 245 Der Kosak und das Madchen1 D. K. Auf und fort der Donau zu! Lebe wohl feins Liebchen du! Tummle, tummle dich mem Rappe, Strecke dich mein Ross! D. M. Wart, Kosak, о warte noch! Denk einmal, bedenk dich noch. Du verlasst dein trautes Liebchen! S1 Liebchen weint so sehr. Парень храбрый и славный: Он пишет письмо своим родителям: "О, мой отец, мой милостивый государь, Моя мать, моя любезная - Вызволите меня, вашего сына!" И родители - они отвергают его И отказывают ему в каком бы то ни было участии: "В нашем доме не было никогда Ни воров, ни разбойников". Пой, жаворонок, пой мне песенку, Пой весною, пой высоко в небе: - В тюрьме сидит юноша, Парень храбрый и славный- Он пишет письмо своей девушке: "Прекрасная девушка, доброе (мягкое) сердце, О, моя возлюбленная, возлюбленная милая и верная, Выкупи меня, твоего дорогого любезного на свободу!" И восклицает прекрасная девушка: "Ах, вы, служанки, вы, подружки, И ты, кормилица, няня моя! Принесите мне, принесите мне мой золотой ключик Отоприте мой кованый сундучок, Выньте быстрее мои деньги: Выкупите парня милого и верного, Выкупите, ах, выкупите моего любезного на свободу 1 И в этой пьесе есть помарки и поправки - На том же листке (синей бумаги) карандашом приписано, но другой рукой, французское стихотворение, происхождение которого нам совсем неизвестно. См. ниже. 246 D. К. Wein, doch Madchen nicht so sehr, Ring die Hand' umsonst nicht mehr! Harre mein: ich kehre wieder, Bring viel Ruhm und Ehr. D. M. Nichts ist Ehr und Ruhm fur mich Ach, ich wimsch und will nur dich! Sei nur du gesund, mein Trauter, Und nichts kummert mich! Наконец, нижеследующее стихотворение (хотя под ним в скобках и стоит имя Илличевского, но не им подписанное), должно быть по почерку приписано Кюхельбекеру же, но относится без сомнения к первым его опытам, а поправки в нем (в 2-3-х местах замена целых стихов) несомненно принадлежат Илличевскому (имя которого, как исправителя-учителя поставил автор). Вспомним, что Кюхельбекер считал своим руководителем в первых шагах своего поэтического поприща - именно Илличевского, которому и давал, вероятно, исправлять свои вирши. Казак и девушка К, На Дон, за Дон' Прощай, моя нежная возлюбленная! Спеши, спеши, мой вороной, Лети, лети мой конь! Д. Подожди, казак, подожди немного' Подумай, одумайся Ты оставляешь свою верную возлюбленную, Возлюбленную, так сильно плачущую. К, Не плачь так сильно, девушка, Не ломай больше напрасно руки! Жди меня, и я вернусь Со славой и честью. Д. Слава и чес гь для меня ничто. Я хочу и желаю только тебя! Будь только здоров, мой дорогой, И не печаль меня1 (нем ) 247 Гроза На небе, в воздухе, от зноя раскаленном, Явились облака, которы постепенно1 Чернели, - наконец затмили свет дневной собой2. Ударил гром в дали и волны закипели, Потрясся воздух весь, покрылось небо мглой И вдоль холмов листы дубравы зашумели. Раздался томный гул в пещерах и горах,3 Природу всю объял безмолвный трепет, страх, Земля в безмолвии последствий ожидает, И горы мрачные завеса сокрывает. (Илличевский). Произведениями Илличевского, Дельвига и Кюхельбекера почти исчерпывается стихотворное содержание сохранившегося лицейского архива4. Известно, что, кроме названных товарищей Пушкина, писали стихи еще некоторые другие, напр , Яковлев (особенно басни) и Корсаков, но их стихов за подписью автора в нашей коллекции не сохранилось, кроме попавшего в один из сборников уже приведенного выше стихотворения Корсакова "Наташа", Между тем среди сохранившихся на отдельных листках стихотворных набросков есть несколько безыменных, для приурочения которых к тому или другому автору у нас прямых и несомненных указаний или признаков не имеется. Таковы, во 1-х, анонимные пьесы на тех листках, которые описаны в моих бумагах, но не имеются налицо. Это 1) пьеса (может быть Дельвига, ибо она последняя на листке с его 3-мя известными пьесами) "Как не так", начинают.: "Фи, Вы курите табак". Во 2) на особом мал. листке синей бумаги "Песня", (автограф Илличевского), начинающаяся так: ' У автора стояло "На небе голубом, в двух точках отдаленных Явились в воздухе две тучи раскаленны". 2 Здесь был стих: "И солнца яркого закрыли свет дневной собой". 3 Стояло: И потряслась земля, раздался гул в горах. 4 Если не считать анонимного стихотворства лицейских журналов и так назыв. "национальных песен". "Пригорки, рощи и долины Свидетели печальных дней". и в 3) на маленьком листке белой бумаги - пьеса "Мадригал", которую (как списанную мною) и привожу здесь и которую, как уже заметил выше, склонен приписать б. Дельвигу, хоть не могу не признаться, что есть в ней что-то напоминающее образы и характер Пушкинского стиха. Мадригал Могу ли я забыть то сладкое мгновенье, Когда я Вами жил и видел только Вас - И вальса в бешеном круженьи Завидовал свободе дерзких глаз. Я умолял: постой, веселое мгновенье! Вели, чтоб быстрый вальс вертелся не вертясь, Чтоб я не опускал с прекрасной вечно глаз И чтоб забвение крылом покрыло нас. Стихотворения неизвестных авторов Заметим, вот несколько других безыменных пьес, между которыми есть писанные знакомыми нам почерками, но авторы которых все же неизвестны, ибо лицейские стихотворцы сплошь и рядом записывали и переписывали также стихи своих товарищей. Бородинское сражение1 Идут войска уж на сраженье С обеих поровну сторон Повсюду страшное смятенье, Французов душат, как ворон. Но что? они уже сразились, Друг друга колют, режут, бьют, 1 Писано рукою, если не ошибаюсь, Кюхельбекера - раннего времени; судя по сюжету, относится к 1813 г. (после Бородинской битвы) Эта и следующая пьеса писаны на двух сторонах листка синей бумаги и 4-ку. 248 249 Лучи от дыму все затмились, Нагайки там казаки вьют, Ружье солдат приготовляет: Кладет туда он свой патрон. Прикладывается, стреляет, И пули свищут с всех сторон. Там от артиллерийских пушек Солдат валятся целый ряд, В лесах не слышно уж кукушек И целый в плен берут отряд, Но клик всерадостный взывает От Русских воинов: ура! Трикратно эхо повторяет Сей глас - ура! ура! ура! Описание паясов1 Здесь над паясами главою Поставлен без царя Тырков: Являет всем пример собою И у него паясам кров. Министр в Лицее преизвестный Есть Яковлев комедиант, Поэт Олесинка известный2 У Тырко-Синуса Драбант. Комовский - маленькая птичка, И смотрит точно как лисичка, Костенский же со славой там С ерышей-гришею толкует, А Мясоедов вальсирует И нос возносит к небесам. 1 Тем же почерком (вероятно, Кюхельбекера) Та же пьеса, несколько в иной, исправленной редакции - имеется в журнале "Мудрец-Поэт", см. ниже. Надо думать, что эти шуточные стихи - коллективного сочинения (подобно "национальным песням"); в них выводится ряд лицеистов, особенно любивших, вероятно, попаясничать и подурить, и во главе их Тырков и известный шутник и мимик Яковлев. 2 Илличевский. 250 А там высокий и рогатый, Как башня, Маслов выстает И с ним Вольховский шут идет Бояцинька черноусатый... На светлый праздник Воскресения Господа нашего Иисуса Христа1 Грядите, Христиане, в храмы, Воспойте гимн вы там святый И глас раздастся между вами: Да будь благословен Грядый! От смерти вечной днесь спасенны, Возжгите в сердце фимиам, Моленья ваши вознесенны Да внидут в светлый Божий храм. О Боже! наших дней хранитель, Столь милосерден твой завет! Твой сын священную обитель Оставил, нас спасти грядет. Сошел с небесного престола, Быть чтобы в цепи заключен, Быть жертвой злобы и крамола, Быть на мученья осужден. И се грядет на заколенье В смиренья ризу облечен, Зрит слабых смертных ослепленье 1 Пьеса писана рукою Яковлева и вероятно и сочинена им. На месте подписи - какая-то цифра, кажется 13, где перечеркнуто потом 3 и поставлено 4. Если это так, то- принимая, что эти стихи писаны не ранее 1814-15 года - авторство Яковлева подтверждается, ибо он по порядку комнат со времени поступления в 1814 г. второго курса, имел No 13 (как видим из списка Корфа, сохранившего нам в "Дневнике" этот порядок). No 14 принадлежал Корсакову, который быть может участвовал в сочинении этих стихов? 25! И будучи на крест введен, Невинны взоры обращает К отца небесна алтарю И умирая, он вешает: О чадах гибельных молю. * * * Скончался он - и солнце скрыло Во мгле блестящий, светлый лик И сколь Творец оно явило В могуществе своем велик: Земля на оси вкруг трясется, Объял природу смертный сон, Там в трепете народ мятется Отчаян испускает стон... Но се восстал, воскрес наш Бог И солнце правды воссияло! Вознесся Он в небес чертог, Где славу все Его являло. Исчезла тьма, простерся свет И озарился крест лучами, Исполнен Божеский завет, И Благодать Его над нами. Прими, Господь, наши моленья, И в горняя услышь наш глас Нисшли на нас благословенье, На нас, что смертию Ты спас! Да сердцем чисты мы пребудем, Егда придешь во славе Ты, И если благость мы забудем, Спаси, настави, Трисвятый! Наконец, вот стихотворение, написанное карандашом на листке одного из немецких автографов Кюхельбекера1. 1 Ни происхождение, ни автор этого стихотворения нам неизвестны; также и почерк. Кажется, из лицейских 1-го курса французские стихи писал только Пушкин. Tous les jours il me regardait Et je le regardais de meme, Un jour il me dit qu'il m'aimait Et je repondis - je vous aime. Puis apres lui dis-je entre nous - II faut savoir a qui Ton parle, Monsieur, comment vous nommez vous? Et il repondit: je suis Charles. II est tout simple et sans faso Et sa figure est si gentille Et quoique ce fut un gar^on, II est sage comme une fille. J'y pense avec contentement, Avec plaisir aussi j'en parle, - Non, je n'aurai jamais d'amants, Je ne veux que mon ami Charles.1 1 Целыми днями он смотрел на меня, И я тоже смотрел на него. Однажды он мне сказал, что любит меня И я ответил - я вас люблю. Потом ему я сказал между нами - Надо знать, к кому обращаешься, Сударь, как вас зовут? И он ответил, я - Шарль Он совсем простой и не задается, И его лицо так миловидно, И хотя он создан мальчиком, Он паинька, как девочка. Я думаю об этом с удовольствием И с радостью об этом говорю Нет, у меня никогда не будет возлюбленных, Я не хочу никого, кроме моего друга Шарля. 252 ЛИЦЕЙСКИЕ "НАЦИОНАЛЬНЫЕ ПЕСНИ" Третьим видом лицейского стихотворства, рядом с сочинениями на определенные или заданные темы и с опытами свободного творчества или сочинительства,- были плоды, так сказать, анонимного или коллективного авторства, - это так называемые "национальные песни" (оригинальное для того времени название!) К ним по происхождению и характеру примыкают разные сатирические и шуточные пьесы, эпиграммы, эпитафии, акростихи, которыми изобиловали лицейские журналы. Сказанное бар. М. А. Корфом об одном акростихе, что "он едва ли имел законного отца", можно без натяжки применить к большей части этих произведений. "Такие пьесы, говорит М А., равно как и то, что мы называли национальными песнями, импровизировались у нас обыкновенно изустно целой толпою, и уже потом их кто-либо записывал для памяти"1. Они исполнялись лицеистами хором и пользовались у них огромной популярностью. Что касается их названия ("национальные"), то его всего вероятнее объяснить тем, что у воспитанников Лицея того времени было в большом ходу, как это видно из их рукописных журналов (см. особенно журналы III-го курса, в Приложениях) изображать свой Лицей (в его описаниях) в виде как бы государства (республики) или города, подразделяя их еще на кварталы, а обитателей (воспитанников) на нации и т. п., откуда и их песни-импровизации получили кличку "национальных". По свидетельству Пущина, и сам Пушкин принимал участие в сочинении национальных песен (как и в лицейских журналах). Известно, что в сохранившихся набросках его лицейских записок (вслед за программой задуманной им "картины Царского Села") записано им несколько куплетов из одной такой особенно популярной национальной песни, с указаниями, кого именно тот или иной куплет имеет в виду. Тут приведено всего 16 куплетов, начинающихся такою записью поэта: "Вчера не тушил свечек; за то пели куплеты на голос: "бери себе повесу". Запишу сколько могу упомнить...".5 В виду всего этого, да и сами по себе, по своей жизненности и своему бытовому и биографическому характеру, эти национальные песни представляют значительный интерес. Они сочинялись и распевались - по поводу всяких, как повседневных фактов и обычаев, так и выходивших из ряду явлений и эпизодов школьной жизни Лицея и особенностей быта его воспитанников; в них выдвигались, конечно, их забавные сто- 1 Грот, "Пушкин", стр. 227. 2 См "Ценная находка. Вновь найденные рукописи А. С. Пушкина", Д. Сапож-никова, изд. "Русск. Обозрения", СПб. 1899г. стр 19-22. 254 роны и черты, осмеивались часто очень зло и метко смешные слабости и недостатки как преподавателей и наставников, так и товарищей. Так напр, в них нередко выводились их привычки и излюбленные прибаутки и словечки. При существовавшей в Лицее свободе и отсутствии строгой дисциплины эти песни певались часто чуть ли не в присутствии педагогов, к которым относились те или другие куплеты. Конечно, очень многое в этих песнях для нас уже непонятно: соль многих выходок и намеков пропала навсегда. Но тем не менее, благодаря записанным своевременно некоторым коментариям современников, кое-что нашло себе объяснение, и из этого живого источника историк старого Лицея может почерпнуть не одну любопытную черту и характерную мелочь. До сих пор эти песни сообщались в статьях и материалах о Лицее только в извлечениях, в отрывках, впрочем наиболее существенных и любопытных. Пора их опубликовать целиком, т.е. по крайней мере все что из них сохранилось в нашем лицейском архиве. Они дошли до нас во 1-х в особой тетрадке (из двух сшитых листков синей, довольно грубой бумаги), с заглавием "Национальные песни", а во 2-х в известных журналах "Лицейский Мудрец" и "Мудрец-поэт". Большая часть этих песен записаны в первой, отдельной рукописи. Чтобы представить все дошедшее до нас вместе, не раздробляя этого материала, я здесь же дополню имеющееся в особой рукописи -тем, что оказывается сверх того в названных журналах. Отдельная рукопись-тетрадка не имеет никакой даты, к определить сколько-нибудь точно время ее написания нет возможности. Но по многим соображениям, ее скорее всего можно отнести к эпохе 1813-1815 гг. Писана она несколькими почерками, а именно большая часть текста - почерком Комовского, затем Кюхельбекера, Илличевского, и еще одною не известною мне рукою. НАЦИОНАЛЬНЫЕ ПЕСНИ I1 В Лицейской зале тишина - Диковинка меж нами, - Друзья, к нам лезет сатана С лакрицей за зубами2 Друзья, сберемтеся гурьбой - Дружнее в руки палку, Лакрицу сплюснем за щекой, Дадим Австрийцу свалку. И кто последний в классах врет, Не зная век урока, Победа! первый заорет, На немца3 глянув с бока. Но кто немецких бредней том Покроет вечной пылью? Пелецкий, пастырь душ с крестом, Иконников с бутылью4 1 Эта песня имеется и в журнале ("Лиц. Мудрец"). Она сочинена на лицейских наставников, главным образом, на исправлявшего (по смерти Малиновского) должность директора Гауэншильда, немца-австрийца. По словам Корфа, дающего ему очень нелестную характеристику, его ненавидели в Лицее, чему де доказательством служит и эта песня, которая "певалась хором на голос "Певца в стане русских воинов" без всякого секрета и только что не самому г. в лицо. Первые четыре стиха пелись adagio и sotto voce потом темп ускорялся, а с ним возвышались и голоса, которые, наконец, переходили в совершенную бурю". - Мы уже знаем, что эти песни сочинялись сообща. Матюшкин, передавая о том Я. К. Гроту ("Пушкин" etc., стр. 37), признавал себя автором стиха об Иконникове. 2 Гауэншильд имел привычку всегда жевать лакрицу. 3 В журналах слово это оба раза заменено словом бес. 4 Март. Степ. ПилецкиЙ (Урбанович), первый инспектор классов в Лицее, католик, мистик и фанатик (о нем см Записку М. А. Корфа). Об Иконникове см. выше, стр. 105. 256 С жидовской рожей эконом, Наш Эйлер знаменитый1; Зернов с преломленным носом2, С бородкою небритой. С очками лысый Соколов3 И Гакен криворотый4 Докажут силу кулаков, - И немца за вороты. 25 Аполлон, напившись пьян, Пел однажды на скрыпице Музе, чистенькой девице: Тран, тран, тран. Позабыв сады свои, И вином разгоряченный, Пел Сатир воспламененный: Три, ти, ти, ти, ти. А Француз и Мусульман6 Феба, Сатира черты, Вдруг запел нам: "Тран, тран, тран, Три, ти, ти, ти, ти." 1 Леонт. Карл. Эйлер, племянник знаменитого академика, был по свидетельству Я. К. Грота, честнейший человек 2 Помощник гувернера, см. о нем нелестный отзыв Корфа (Грот, стр. 293). 3 Ключник при экономе. 4 Гувернер, приставленный для упражнения во французском языке, но сам в нем слабый (Корф). 5 Этой пьесы нет в журналах. Для объяснения ее у нас нет определенных указаний Вероятно, это шутка над лицейскими поэтами. 6 Не разумеются ли здесь Пушкин и Дельвиг (в другой песне он, кажется, - "Султан*)? 257 Пусть кто хочет отличайся, За тран, трак, три, ти ругайся, Я Царя себе ищу Где Царь? Где Царь? Ах, когда его сыщу? Пусть кто хочет отличайся, И паясом представляйся, А я Ферзь себе ищу. Где Ферзь? Где Ферзь? Ах, когда ее сыщу? Пусть кто хочет отличайся, И точеньем занимайся, Я ладью себе ищу. Где ладья? Где ладья? Ах, когда ее сыщу? Пусть кто хочет отличайся, На гору Парнас взмощайся, Я коня себе ищу. Где конь? Где конь? Ах, когда его сыщу? Пусть кто хочет отличайся, И Кабулом забавляйся. Я слона себе ищу. Где слон? Где слон? Ах, когда его сыщу? Пусть кто хочет отличайся, И с Моргаевым сражайся, Пешку я себе ищу, Где она? где она? Ах, когда ее сыщу? 1 Эта пьеса, как и несколько следующих, имеется в журн. "Мудрец-Поэт" (ч. I). Повод ее сочинения нам неизвестен. 258 Блажен, кто диалог не учит И за таблицей вслед нейдет; Тот счастье вечное получит, В Лицее доле проживет. Кто с рисом пирожки вкушает, Печенку с квасом и блины; от боле брюхо набивает, И редко к доктору ходи. Как лексикон он растолстеет, Который Гейм нам написал, Или как бочка расширеет, Мамона мученик сказал: "Не тако с вами нечестивы, "Не тако будете вы жить, "Не тако будете счастливы, "Век целый будете учить!" Блажен муж, иже Сидит к кафедре ближе;3 Как лексикон, Растолстеет он. 1 Имеется в том же журнале ("Мудрец-Поэт"), 2 Имеется также в журнале ("Мудрец-Поэт"). 3 Пущин в "Записках" своих приводит двустишие Пушкина: "Блажен муж, иже Сидит к каше ближе", сказанное им по поводу наказания, постигшего его товарищей за известную историю с гоголем-моголем. 259 Не тако с вами - С первыми скамьями, Но яко скелет Будете худеть. Лето, знойна дщерь природы Идет к нам в страну; Жар несносный, с бледным видом, Следует за ним; Весна убегает из наших полей; Зефиры, утехи толпятся за ней; Все, что ни было красой, - все бежит; Река иссыхает, ручей не журчит, Цвет приятных трав зеленых Блекнет на лугах. Тень прохладна уж не в силах Нас от зноя скрыть! Но кинем всю горесть; все идет чередой, Жар летний, хлад зимний, приятства весной. Бог внемлет и литься дождю повелит, Чтоб воздух от вредных паров освежить. 72 Полно Д... (Дельвиг), не мори Ты людей стихами; Ждут нас кофе, сухари Феб теперь не с нами. Разрешаю, век ленись; Попусту хлопочешь, 1 Следующие 5 пьес (от No 6 до 10) извлекаются из названного журнала, где они стоят под NoNo 4-8. - Это первое есть стихотворение Илличевского, ставшее очень популярной песнью, не забытой и по выходе из Лицея. См. выше, стр. 228. 2 Срв. В. П. Гаевского о Дельвиге и его лени, "Современн." 1853, ст 1-ая (стр. 69 и 78) и ст. 2-ая (стр. 8-9). 260 Спи, любезный, не учись, Делай, что ты хочешь. В классах рифмы прибирай; С чашкой здесь дружися. С Вилей1 - Клопштока читай, С нами - веселися. 82 Ах! тошно мне На чужой скамье! Все не мило, Все постыло, К... (Кюхельбекера) там нет! К....... там нет, - Не глядел бы я на свет; Все скамейки, Все линейки О потере мне твердят. Ответ Ах! не скучно мне На чужой скамье! И все мило, Не постыло, К.......здесь нет. К.......здесь нет, Я гляжу на белый свет: Все скамейки, Все линейки Мне о радости твердят. Пусть несчастный человек Без таланта, бейся век, Чтобы взять уже под старость С музы чистый поцелуй, 1 В. К. Кюхельбекер. 2 Одна из многочисленных шуточных выходок на Кюхельбекера, отголоском которой был известный стих Пушкина: "Так было мне, мои друзья, и Кгохельбекерно и тошно!" В. П. Гаевский ("Современн." 1863, т. 97, стр 149) привел один куплет этой песни. 3 Едва ли также не на Кюхельбекера. 261 Тьфу и, фуй, фуй! Что за радость! Я не пью Парнасских вод, Не пишу гремящих од. Ах! не в рифмах жизни сладость! Всяк на Феба лучше плюй: Тьфуй, фуй, фуй! Что за радость? 10' Физика, к тебе стремлюся, Наизусть тебя учу, Я тобою вознесуся Перво место получу. Хоть соскучу, хоть поплачу, Сидя за громадой книг, Хоть здоровие потрачу, Буду первый ученик. 11 (6 -в особ, рукоп.)2 Суворов наш3: Ура! марш, марш! Кричит, верхом на стуле. Но вот Гарпей: Он шесть грошей Пять лет как трет в шкатуле. Большой Жано] Мильон бонмо Без умыслу проворит. А наш Француз? Свой хвалит вкус И м......у порит. Вот пышка мой В глазу рукой Копает, глядя в книгу; Сухой скелет, Старик в сто лет, В углу кусает фигу. 1 Физику (как и математику) преподавал в Лицее Карцов. В старших классах никто уже не интересовался и не занимался этими предметами (приводя в отчаянье преподавателя), за исключением Вольховского, с которым одним только и приходилось заниматься Карцеву (об этом подробно у М. А. Корфа, см. Грот, "Пушкин etc.", стр. 228-230). Быть может, к Вольховскому, шедшему вообще первым, и относится эта песня. 2 Этой песни, посвященной всем лицеистам (каждому - три стиха), нет в журналах и, сколько мне известно, она нигде не печаталась даже в выдержках. 1 "Суворочкой" звали Вольховского. 262 Поэт с горбом Сидит с крючком И эпиграммы точет3; Наш Карамзин* Из ста корзин Помаду смазать хочет. Вот Сибиряк5 Медведь, простак, Валяется в постели. А Дипломат Пустил заряд И брюхо трет при деле. 1 И. И. Пущин (Jeannot). 2 А. С. Пушкин. 3 Вероятно, Илличевский. 4 Д. Н. Маслов. 5 А. А. Корнилов. 263 Пушкарь Клопшток, Сморкнув в платок1, Виляет головою. Развернут Кант И модный франт2 Душит его собою. Танцует здесь Quadrille francaise, Вперед бочком на бале; А Шишкин князь, Над ним смеясь, На флейте скачет в зале. С игрушкой кись3 Кричит: ленись! Я не хочу учиться; Сосед казак4, Задав кулак, Другим еще грозится. А Меринос5, Поднявши нос, Без пары вальсирует; Косой Маркизб, Взойдя в каприз, Со птичником бушует. Но вот усач, наш швед пугач7 В сердцах мычит теленком. Мордан дьячок8 Псалма стишок Горланит поросенком. 1 Кюхельбекер. г Быть может, кн. Горчаков, которого Пушкин называл "питомцем мод". 3 Может быть Н. Г. Ржевский, известный своей леностью. 4 И В. Малиновский. 5 П. Н. Мясоедов. 6 Гр. Броглио. 7Ф. X. Стевен. 8 Бар. М. А. Корф. 264 Курносый Ken' Грядет как Феб, И поправляет роги; Рыжак Кабуд С слезами в суд Передвигает ноги. А толстый нос2 (В руках von Voss) Об немцах рассуждает, Когда лиса3 Глядит с коса И графа задирает. Пузырь Султан4 В большой стакан Свой кофий наливает. Но вот антик, Седой старик, Ударить шпорой хочет; 1 А. Д. Тырков (его звали "Курнофиус" и "Кирпичный брус"; что такое кеп - не знаем). 2 Быть может, Гревениц? 3 С. Д. Комовский. 4 Не бар. Дельвиг ли? Эта строфа имеет только три стиха. 265 А наш jeune homme1 Перед окном Виски себе ерошит. Вот Музыкант2 Комедиант Пастора представляет; А Остерман, В рогах баран, Как канцлер выступает3. 124 (7 - в рукогт.) Что за странная тревога? Судят по закону Бога. Бог вели снять нули. Аи люли, люли, люли. Этот список сущи бредни, Кто тут первый, кто последний, Все нули, все нули Аи люли, люли, люли. Покровительством Минервы Пусть Вольховский будет первый, Мы ж нули, мы нули, Аи люли, люли, люли. (см. купл. 7-ой - *). 1 молодой человек (франц.) 2 М. Л. Яковлев. 3 В этой галерее карикатурных портретов 28-ми воспитанников 1-го курса можно узнать до 20 лиц. Остаются для нас неразгаданными следующие прозвища: Гарпей, Пышка, сухой скелет, Дипломат, Шишкин-князь, Кабул (встречается и в других лиц. стихах), старик, jeune homme, Остерман. 4 Этой песни нет в журналах. Она (именно ряд куплетов из нее), но несколько в отличной редакции, напечатана Гаевским в его статье о Пушкине в Лицее, "Современник" 1863 г., т. 97, стр 396-7. 266 Пусть об нас заводят споры С Энгельгардтом Профессоры, И они ведь нули, Аи люли etc... Помогли Тыркову чорты, - Пол (?) везде он иль четвертый, Все нули, все нули, Аи люли etc... С гневным пламенем во взоре Данзас почтальон в Ижоре, Мы нули etc... *) Он дьячок у нас исправный1 И сиделец в классе славный, Мы ж нули etc. Поль2 проте(к)сией Бояров Будет юнкером гусаров, Аи нули etc. Графу3 нет большой заботы, Будь хоть юнкер он пехоты, Аи нули etc. 1 У Гаевского вместо он - Корф. Не вставил ли он сам это имя (имея в виду, прозвище Корфа - дьячок-мордан)? Но по выноске в рукописи этоткуплет - продолжение куплета о Вольховском. - О Корфе упоминается далее. 2 Мясоедов. 3 Гр. Броглио. 267 Дельвиг мыслит на досуге Можно спать и в Кременчуге, Аи нули etc. Не тужи, любезный Пущин, Б удешь в гвардию ты пущен. Аи пули etc. Просвещеньем Маслов светит, В титулярство Маслов метит, Аи нули etc. Стевен, Гревниц и Корфенок Буду(т) рыцари чухонок, Аи нули etc. 13' (8 - в рукописи) (На голос: Бери себе повесу}. (1) Предположив, и дальше, На Грацию намек, Ну-с, - Августин богослов, Профессор Буттервек. (Предположив, и дальше, На Грацию намек, 1 Из этой популярной песни в нашей особой рукописи всего 17 куплетов, ю!да как в "Лицейск. Мудреце" их 24. Притом и там и тут порядок их размещения - разный Мы печатаем их так, как они записаны в 2-х NoNo "Лицейск. Мудреца" (и в "Мудреце-Поэте"), отмечая цифрами тот порядок, в котором помещены 17 из них в нашей рукописи. 268 Над печкою богослов, А в печке Бутервек)1. (2) Потом Ниобы группа; Корреджиев тьмо-свет; Прелестна грациозность И счастлив он поэт2. (11) Потише животины! Да долго ль? говорю; Потише - Борнгольм, Борнгольм, Еще раз повторю3. (3) Какие ж вы ленивцы! Ну, на кого напасть? Да нутека, Вольховский, Вы ересь понесли4. А что читает Пушкин? Подайте-ка сюды! Ступай из класса, с Богом, Назад не приходи. (15) А слышали ль вы новость? Наш доктор стал ленив5 1 Этот вариант первого куплета имеется только в рукоп. "Лиц. Мудреца" и "Мудреца-Поэта". 2 Эти три куплета сочинены на проф Георгиевского {адъюнкта Кошанского), который, по словам М А Корфа, "не умел ничего сказать спроста и отличался самым надутым красноречием", впрочем, с этим отзывом не совсем соглашается Я. К. Грот ("Пушкин", стр. 226). 3 На проф. Кайданова (см. Записки Пушкина, также Корф, 1. С., стр. 227). 4 Этот куплет, как и следующий, на проф. Карцева (у которого занимался один только Вольховский; см. Корф, гам же). s В Записках Пушкина еще' ревнив (о лиц. докторе Пешеле) 269 Драгуна посылает1, Чтоб отпереть жену. (16) А Камараш2 взбесился, Роспини обокрал; А Фридебург свалился, А граф захохотал. (14) Наш доктор хромоглазый В банк выиграл вчера, - И следственно, гоняет Он лошадей с утра.3 (17) Скашите мне шастицы Как например: Wenn so Je weniger und desto, Die Sonne scheint also.4 Молшать! я сам фитала, Молшать! я гувернер. Молшать! ты сам сафрала; Пошалуюсь теперь.5 1 Там же: еще: "И граф послал драгуна". 2Лнцейский эконом. 3 Эти три куплета - на доктора (Мораванина родом) Пешеля, добряка и весельчака, бывшего для лицеистов вестником всяких новостей и забавлявшего их своими рассказами и анекдотами, а также своим русским говором. 4 На Шумахера - по "Запискам" Пушкина. Об этом преподавателе сведений не имеем. [Перевод: Когда так Чем меньше и тем Солнце светит, стало быть - прим. ред.] 5 На Гакена - гувернера (1813), о котором см. выше. 270 Матвеюшка! дай соли, Нет моченьки, мой свет, Служил я Государю Одиннадцать уж лет.1 (13) Bonjour, Messieurs!2 - потише, Поводьем не играй, Уж я тебя потешу, A quand 'Equitation?3 * * * (12) Лишь для безумцев, Зульма! Вино запрещено, А Вильмушке-поэту Стихи писать грешно.4 (6) Какой столичный город? Желательно бы знать; А что такое ворот? Извольте мне сказать,5 Скажите: раз,., два,., три,.. (Тут скажут все скоты:) 1 На Владиславлева, тоже гувернера (1813-1815). 'Здравствуйте, господа1 (франц) 3 В "записках" Пушкина (как у Сапожником, так и у новейших издателей) этот куплет снабжен надписью "на Лав.";ш в подлинной рукописи (если здесь не описка) вероятно читается Лее., - ибо куплет этот имеет в виду генер. Левашева, командира л.-гус. полка, руководившего ученьем лицеистов - верховой езде. См. "Записки И. И. Пущина", в кн. Л Майкова "Пушкин", стр. 67, а так же - Гаевский "Соврем." 1863 г., т. 97, стр. 390 [A quand ('Equitation? - Когда верховая езда? (прим, ред.)] 4 На В. К. Кюхельбекера. В "Записках" есть вариант: А не даны поэту Ни гений, ни вино. 5 В "Лиц. Записках" этот куплет обозначен: "На Заб. и Петр." Кто здесь разумеется - мы не знаем. 271 Да где ж ее взрости? - Да на святой Руси.1 Известен третий способ Через откупщиков. В сем случае помещик Владелец лишь земли. К возмездным договорам Относятся еще: Наем, уполномочье, Служебный договор.2 (5) Коль не придет Директор, Отставку и подам И завтра ж с kleiner3 Сашей, Отпрафлюсь и с мадам.4 Продолжение этой песни имеется в следующем No "Лицейск. Мудреца" под заголовком: "Опыт продолжения национальных песней".5 (7) Вот пирожки с капустой, - Позвольте доложить: Они немножко гнилы, Позвольте доложить. 1 На Иконникова (гувернера, в 1812 г.). 2 Оба куплета на Куницына, лучшего лицейского профессора, читавшего поли-тич. экономию и финансы. Куницын пользовался общим уважением, и пошлых выходок по его адресу лицеисты себе не позволяли. Известны лестные стихи о нем Пушкина (в Годовщине 19 окт. 1825 г.). 3 маленьким (нем.) 4 Эта строфа - на гувернера Мейера, как о том свидетельствует Малиновский в своем письме к Комовскому: вспоминая, как, бывало, гувернер этот приходил будить проспавшего Матюшкина. См. выше это письмо, стр 121. s Из этих шести куплетов пять имеются в нашей отдельной рукописи. (9) Читали ль Россиады Вы новый перевод? Прилежнее буквальность Извольте замечать. (10) Как Енисей излучист, Здесь бился Витгенштейн - Сего я полководца В газетах не видал1. (8) Где та, сударь, свобода, Что алчете зело? Молчите вы, довольно, Довольно говорю. Mon cher2, повремените Ah, nous nous connaissons3, Родительный тут падеж Monsieur, allont au Pare4. Вставайте, Herr Matuschkin, А я вам и скажу, - Ну к чорту! - Ах как можно Вы5 это и сказать6. 1 Этот и предыдущий куплеты - на Калинича, учителя чистописания и гувернера (см. Корф в кн. Я. К. Грота, стр. 235). 2 Дорогуша (франц.) 3Ах, мы знакомы (франц.) 4 Еще на Гакена, "специалиста" по французскому языку, который говорил: "allont аи pare", a deux выговаривал как dio. (Корф, в кн. Я. К. Грота, стр 23\).[Monsieur, allont аи Pare - Желая сказать "сударь, идемте в парк", Гакен вместо "идемте" говорил "идут". - прим, ред.] s В отдельной рукописи: мне. 6 Очевидно - на того же Мейера, см. выше. 272 273 141 (6 - в рукоп.) Ты был Директором лицея, Хвала, хвала тебе, Фролов2 Теперь ты ниже стал Пигмея3, Хвала, Хвала тебе, Фролов. Ты с Ожаровским4 крыс гоняешь, Тучкова5 сказки выхваляешь. Ты с Камарашем на дуэли, Ты ищешь друга в Кокюеле6 Ребята напилися ромом, Зато Фому7 прогнали с громом. Детей ты ставишь на колени, От Графа8 слушаешь ты пени; Вот Гауншильд стучится в двери, Фролов играет роль за... По повеленью мы хлебаем9, А все молитву просыпаем. 1 Этой, известной хорошо (из "Записки" М. А. Корфа и из статьи Гаевского) песни нет в лиц. журналах. Мы печатаем эту песнь, как она читается в нашей рукописи - согласно порядку строф, особо отмеченному знаками воригинале. Личность Фролова, инспектора классов, исполнявшего перед Энгельгардгом должность директора, тоже охарактеризована Корфом, и иллюстрацией к этому и является эта пьеса Приводим здесь и коментарии бар. Корфа (в кн. Грота, стр. 240-242). 2 Этот refrain повторяется после каждого стиха. 3 Это было прозвище одного из наставников. Оно встречается и в журналах 111 курса, см. Приложение. - КГ. 4 Управляющий Царским Селом. 5 У Корфа (в рукоп. записке) так же, но в кн. Я. К. Грота исправлено Чулкова. 6 Один из гувернеров - француз, которого воспитанники так не любили, что заставили его прогнать. 'Дядька, купивший ром. 8 Разумовского, министра нар. просвещения. 9 Ф. рассадил лицеистов за столом по поведению. 274 Ты первый ввел звонка тревогу И в три ряда повел нас к Богу1, Завел в Лицее чай и булки,2 Умножил классные прогулки. На верх пускал нас по билетам3, Цензуру учредил газетам, Швейцара ссоришь с юнкерами4, Нас познакомил с чубуками5. Очистил место Константину6, Левонтья чуть не выгнал в спину7, От нас не спишь за банком ночи, С людьми из всей воюешь мочи. Пред париченком8 ты в халате, Перед очками9 ты в параде; Ты в страхе хлопаешь глазами, Ты острякам грозишь тузами. Нашел ты фигуру10 в фигуре, И ум в жене, болтушке, дуре, 1 Ф. ставил их в церкви в три шеренги. 2 Т. е. возобновил их раздачу (после сбитня). 3 В комнаты воспитанников. Прежде ходили и занимались там свободно. 4 С лейб-гусарскими, которых Ф запретил пускать в Лицей. s При Ф., который целый лень курил, многие лицеисты стали курить. 6 Дядька Сазонов, известный по стихам "Л. Мудреца", оказавшийся потом убийцей. 7 Также дядька - Кемсрский (поляк), порядочный плут, но любимый лицеиста-(о нем в Записках Пущина, стр. 21). 8 Гувернер Эбергардт (в рыжем парике) был еще глупее Калинича. 9 Энгелыардтом. 10 так Ф. выговаривал это слово. 275 Кадетских хвалишь грамотеев1, Твой друг и барин Аракчеев. Но все ли только петь Фролова? Хвала, хвала тебе, Фролов! Французским забросал Вальвиля2, Эмилией зовешь Эмиля3, Медали в вечной ты надежде, Ты математиком был прежде. Ты подарил нас кислым квасом, За ужином мычишь ты басом, Яды Австриец4 подпускает, Фролов в ответ рукой мотает. (На Золотарева). Давайте петь Золотарева1, Хвала, хвала Золотарев! Ты выдумал похабны яства, Запрятал в пироги лекарства, Тебя трясут за бакенбарду, Ты спину гнешь и Эбергарду, Искал Владимира в петлицу, Набрел на Зассову сестрицу - В петлицу влез 3-в. Для мест с герольдией сносился, Сменить Захарова5 просился; Хотел убить Наполеонку И без штанов оставил Лонку6. Кадет секал на барабане, Статьи умножил в Алкоране7, Министр позд(н)енько спохватился, Фролова лист оборотился, Тебе в лицо поют куплеты, Прими же милостиво эти. 1 Он служил раньше при каком-то кадетском корпусе. 2 Учительфехтования. 3 Ф., как полный невежда, воображал, что Эмиль Руссо - женщина. 4 Вероятно, Гауэншильд (или может быть Камараш?). 5 Захаров, тогда советник царскосельского дворцового правления. 6 Именье Ф (в Смол, губ.), откуда он бежал при приближении французов. " 7 Ссылаясь на Алкоран, как на закон нравственности, он приписывал Магомеду то, что ему и не снилось. 276 15 (в рукоп. 7-я)1 Я во Питере бывал, Из Царского туда езжал1 Перс я роцом4 И походом Я на Выборгской бывал. Я дежурный когда5, Надеваю фрак тогда; 1 Золотарев - помощник эконома, пользовавшийся плохой репутацией (по отзыву Корфа - хуже жида). 2 На учителя рисования и гувернера С. Г. Чирикос*. (В журналах ее нет). Она напечатана в "Записке" Корфа, где имеется и характеристика Ч-а, которого в Лицее все любили (см. "Пушкин" Грота, стр. 233-234, и в других частях книги). Сообщаем и примечания Корфа 3 Тогда между Царским и столицей была прегадкая мостовая, и поездка туда "для таких филистеров, как Чириков, считалась почти 1еркулесонеким подвигом". 4 Ч. считал свой род происходящим из Персии, и в физиономии своей он имел что-то восточное. 5 "Гувенеры дежурили при нас, говорит М. А. Корф, через день и проводили с нами целые сутки, имея, впрочем, право раздеваться и ложиться на ночь, но с обязанностью обойти несколько раз коридор, по обеим сторонам которого расположены были наши комнаты. В этих комнатах верхняя половина дверей была с решеткою, завешенною только до половины, так что, несколько приподнявшись, можно было видеть, что мы делали и ночью. Вне дежурства гувернеры были совершенно свободны и могли вставать утром, когда хотели. К этому обстоятельству относится следующая строфа". 277 Недсжурный - Так мишурный Надеваю свой халат. Вот уж девять бьет часов, Я от сна встаю здоров. Позеваю, Позываю Всех Матвеев, слуг моих1. И кривой ко мне идет И казенный чай несет, И подносит, Выпить просит И себе остатков ждет. Когда в халате я хожу, Порядок в доме завожу; Крыс пугаю, Обдуваю В шашки в деньги я детей. А во фраке как хожу, Дома целый день сижу. Идут в садик, Так я дядек Посылаю за себя. 16' (по рукописи - 8-я) Вот припрятав свой парик, Задремал уж наш старик. Скинул шапку, Надел тряпку, Воображает, что колпак. 17 (по рукописи - 9-я) Вот Эбергард, смотрите господа! С Кавказских гор прилетел сюда. По Грузинскому Эбергард уставу В Лицее хочет ввести мудрую расправу Р(ы)жий парик Глуп старик, Не по нашему, не по нашему ты нраву, Убирайся за заставу! 1 Эти две последние пьески на вышеупомянутого гувернера Эбергардта (Г. М.), бывшего очень недолго в Лицее и удаленного, по-видимому, по желанию воспитанников. 1 Между дядьками было двое Матвеев, из которых один кривой. Дядьки прислуживали и гувернерам, жившим в Лицее Квартира Чирикова была в верхнем этаже галереи, соединявшей Лицей с дворцом 278 Лицейские журналы Лицейские рукописные журналы, о которых упоминалось уже не раз, были одним из самых характерных и излюбленных видов литературной производительности питомцев I курса за первые 4 года (1811-1815) пребывания их в Лицее и одним из ярких выражений лицейских ежедневных интересов и внутренней интимной жизни и взаимных отношений воспитанников, а равно отношения их к наставникам и окружающей внешней жизни. Понятно, что для бытописателя и историка Лицея сохранившиеся остатки этих журналов не могут не представлять значительного интереса, и их "совершенно местный и слишком личный характер" отнюдь не делает их "незанимательными", как выразился о них почтенный бытописатель Лицея1. Правда, в содержании их много местами ребяческого, пустого и школьнического, иногда даже грубоватого и - пожалуй - тривиального (что слишком естественно и понятно),2 но много в них и такого, что дает выгодное понятие о развитии, вкусах, интересах, умственных занятиях и начитанности юношей, издававших эти журналы и принимавших в них участие. Известно, что в них не считали ниже себя участвовать (впрочем, всегда анонимно) лучшие лицейские поэты, не исключая и самого Пушкина, который в одной из вычеркнутых первоначальных строф стихотворения 19 октября (1825) вспомнил и о лицейских журналах: И наш словарь, и плески мирной славы И критики "лицейских мудрецов". Все это заставляет отнестись к этому виду лицейской литературы с не меньшим вниманием, чем к другим, и налагает обязанность познакомить читателей наших целиком со всем, что дошло до нас от лицейских журналов. Главнейший из них важен еще и в другом отношении: своими чрезвычайно живо и искусно исполненными иллюстрациями-карикатурами (работы мастера на это Илличевского) - на товарищей и наставников. Эти бойкие и забавные рисунки, нарисованные акварелью (которых, к сожалению, мы не можем передать здесь в подлинном виде в красках), могут служить также любопытным материалом для изображения лицейского быта и товарищеских отношений. Иллюстрации, говорят, были и в других, не дошедших до нас журналах. 1 В. П. Раевский, "Современ.", 1863, т. 97, стр 148 1 Сами воспитанники (напр., Корф) считали их "очень неважными, потому что они писались в первые годы лицейской жизни". 283 Издание воспитанниками учебного заведения своих рукописных газет или журналов не было явлением исключительно или специально лицейским. Оно было в обычаях тогдашних школ (закрытых); в лицее оно возникло сразу и привилось естественно, а благоприятные условия для литературных занятий вообще в этом заведении - помогли пышно рас-цвесть этой журнальной деятельности. Рукописные журналы продолжали потом издаваться и на следующих курсах, особенно на некоторых, и из посвященной {ниже в Приложениях) журналам III-го курса статьи можно видеть, насколько на первых курсах была в ходу и популярна эта школьная журналистика1. Лицей открылся в октябре 1811 г., и в том же полугодии образовалось, по предложению М. С. Пилецкого, среди воспитанников литературное общество или кружок, а уже к началу декабря относится уцелевший 1-ый No газеты или журнала Вестник. Но и этот журнал был по-видимому не первым опытом, ибо в нем есть указание на издание "Сарско-Сельские Лицейские газеты", под редакцией Корсакова. Кроме того, сохранился еще листок какого-то неизвестного издания со стихами, принадлежащий без сомнения, судя по детскости почерка и содержания, также к самым первым опытам этого рода. Опишем и воспроизведем здесь все сохранившееся в нашем архиве. По имеющимся указаниям как современников, так и тех, кто пользовался остатками лицейского архива 1 курса, известные в дошедших рукописях или только по названию журналы хронологически распределяются в таком порядке: В 1811г.: 1) Сарско-Сельские Лицейские газеты издат. Корсаков2. 2) Императорского Сарско-Сельского Лицея Вестник сохранился неоконченный 1-ый No, неизвестно чьей рукой писанный, но, очевидно, кем-то, нетвердым в русском языке и очень малограмотным. 3) Неизвестное издание, из которого сохранился лишь один листок со стихами, писанный, по-видимому, Кюхельбекером. В следующем 1812г. возникли два журнала: 1. "Дляудовольствия и пользы"1, по сообщению В. П. Гаевского {"Пушкин" etc., Современн. 1863, т. 97, стр. 141), неизвестно, откуда почерпнутому, продолжался и в 1813 г. и вышел в числе 12 нумеров; издателями его были: Вольховский, Есаков, Илличевский, Кюхельбекер, Маслов и Яковлев Этот журнал не сохранился, но дошло до нас -в виде небольшой тетрадки (из плохой желтоватой бумаги) "Прибавление к 4 нумеру журнала для удовольствия и пользы", заключающее в себе небольшое патриотическое сочинение одного из воспитанников "Слова истинного Русского, 1813" (см. ниже). 2. "Неопытное перо", от которого, к сожалению, ничего не сохра- ' Процветала она видимо и на VI курсе, где усердным издателем был мой отец. См ь Приложениях, 10 них узнаем из журнала "Вестник". 3 Название взято от известных, журнала А. Баренцева "Жур. для пользы и удовольствия" (1805 г.), и сборника "В удовольствие и пользу" (1810), см. Гаевский (там же) 284 нилось и который, по признанию М.А. Корфа1, был, "самым аристократическим". По словам Гаевского (там же), этот журнал издавался Пушкиным, Дельвигом и Корсаковым (характерно название для таких издателей!) и вышел в нескольких нумерах; в нем было помещено стихотворение "Роза" Пушкина, о происхождении которого (на заданную Кошанским тему) рассказывает Пущин в своих "Записках". В 1813, по прекращении этих журналов, возник новый под названием "Юные Пловцы" (иногда его называют "Пловец"), которого издателями были, согласно Гаевскому, Пушкин, Дельвиг, Илличевский, Кюхельбекер и Яковлев. От него (вышло всего 2 номера) также не осталось ничего, но о содержании его дошло до нас свидетельство в сохранившемся письме гувернера Иконникова к издателям этого журнала, делающем честь этому загубившему себя несчастною страстью (к вину) педагогу, поощрявшему юных лицеистов - и по разлуке с ними - к литературным занятиям. Это письмо печатается ниже. В 1813-м же году, как сообщает Гаевский, со слов М.Л.Яковлева, последовало запрещение издавать журналы, как занятие, отвлекавшее воспитанников от ученья, - и действительно, некоторое время повиди-мому не возникало новых журналов; но вероятно запрещение это было постепенно забыто, и вскоре после того3 стал выходить самый известный лицейский журнал "Лицейский Мудрец", из которого дошло до нас четыре номера за 1815 год (в переплетенном альбомчике). Суля по сообщенным выше сведениям, этот журнал содержанием своим наверно уступал двум утраченным; он грубее и пошлее: Корф его назвал наиболее "площадным", но зато иллюстрации его очень хороши и типичны. Во всяком случае надо благодарить судьбу и за то, что сохранился хоть этот любопытнейший образчик лицейской журналистики. Однакож, с именем "Мудреца" существовал у первенцев Лицея не один только этот "Лиц. Мудрец". Издавался одновременно еще стихотворный "Мудрец", в который входило особо все стихотворное содержание "Лиц. Мудреца". Это был журнал (или периодический сборник)5 "Мудрец-Поэт или Лицейская Антология". Сохранились, по счастью, две его тетрадки, из которых вторая представляет в точности повторение стихотворного содержания известных нам NoNo "Лиц. Мудреца". Первая же не имеет двойника и очевидно есть тоже стихотворная выборка или экцерпт из соответственных NoNo основного журнала. Таким образом, из этих дошедших до нас двух тетрадей "Мудреца-Поэта" подлежит опубликованию здесь только первая, а