Петр Павлович Ершов. Конек-Горбунок

 
  • Петр Павлович Ершов. Конек-Горбунок

    * ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *

    * ЧАСТЬ ВТОРАЯ *

    * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ *

  • ОБЪЯСНЕНИЕ УСТАРЕВШИХ СЛОВ И ВЫРАЖЕНИЙ
  • О СКАЗКЕ "КОНЕК-ГОРБУНОК" И ЕЕ АВТОРЕ



  •       OCR Кудрявцев Г.Г.
          Государственное издательсво детской литературы
          Министерства просвещения РСФСР. М.- Л. 1964.



          ershov5_1.jpg
          ershov5_2.jpg

    * ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *



          ershov5_3.jpg


          ershov5_4.jpg
          Начинает сказка сказываться
          ershov5_6.jpg
          ershov5_7.jpg


          За горами, за лесами,
          За широкими морями,
          Не на небе -- на земле
          Жил старик в одном селе.
          У старинушки три сына:
          Старший умный был детина,

          Средний сын и так и сяк,
          Младший вовсе был дурак.
          Братья сеяли пшеницу
          Да возили в град-столицу:
          Знать, столица та была
          Недалече от села.
          Там пшеницу продавали,
          Деньги счетом принимали
          И с набитою сумой
          Возвращалися домой.




          ershov5_9.jpg
          В долгом времени аль вскоре
          Приключилося им горе:
          Кто-то в поле стал ходить
          И пшеницу шевелить.
          Мужички такой печали
          Отродяся не видали;
          Стали думать да гадать --
          Как бы вора соглядать;
          Наконец себе смекнули,
          Чтоб стоять на карауле,
          Хлеб ночами поберечь,
          Злого вора подстеречь.
          ershov5_10.jpg
          Вот, как стало лишь смеркаться,
          Начал старший брат сбираться:
          Вынул вилы и топор
          И отправился в дозор.

          ershov5_11.jpg

          Ночь ненастная настала,
          На него боязнь напала,
          И со страхов наш мужик
          Закопался под сенник.
          Ночь проходит, день приходит;
          С сенника дозорный сходит
          И, облив себя водой,
          Стал стучаться под избой:
          "Эй вы, сонные тетери!
          Отпирайте брату двери,
          Под дождем я весь промок
          С головы до самых ног".
          Братья двери отворили,
          Караульщика впустили,
          Стали спрашивать его:
          Не видал ли он чего?
          Караульщик помолился,
          Вправо, влево поклонился
          И, прокашлявшись, сказал:
          "Всю я ноченьку не спал;
          На мое ж притом несчастье,
          Было страшное ненастье:


          Дождь вот так ливмя и лил,
          Рубашонку всю смочил.
          Уж куда как было скучно!..
          Впрочем, все благополучно".
          Похвалил его отец:
          "Ты, Данило, молодец!
          Ты вот, так сказать, примерно,
          Сослужил мне службу верно,
          То есть, будучи при всем,
          Не ударил в грязь лицом".
          ershov5_12.jpg

          Стало сызнова смеркаться;
          Средний брат пошел сбираться:
          Взял и вилы и топор
          И отправился в дозор.
          Ночь холодная настала,
          Дрожь на малого напала,
          Зубы начали плясать;
          Он ударился бежать --
          ershov5_13.jpg

          И всю ночь ходил дозором
          У соседки под забором.
          Жутко было молодцу!
          Но вот утро. Он к крыльцу:
          "Эй вы, сони! Что вы спите!
          Брату двери отоприте;
          Ночью страшный был мороз,--
          До животиков промерз".
          Братья двери отворили,
          Караульщика впустили,
          Стали спрашивать его:
          Не видал ли он чего?
          Караульщик помолился,
          Вправо, влево поклонился
          И сквозь зубы отвечал:
          "Всю я ноченьку не спал,
          Да, к моей судьбе несчастной,
          Ночью холод был ужасный,
          До сердцов меня пробрал;
          Всю я ночку проскакал;
          Слишком было несподручно...
          Впрочем, все благополучно".
          И ему сказал отец:
          "Ты, Гаврило, молодец!"
          ershov5_14.jpg

          Стало в третий раз смеркаться,
          Надо младшему сбираться;
          Он и усом не ведет,
          На печи в углу поет
          Изо всей дурацкой мочи:
          "Распрекрасные вы очи!"

          ershov5_15.jpg

          Братья ну ему пенять,
          Стали в поле погонять,
          Но сколь долго ни кричали,
          Только голос потеряли:
          Он ни с места. Наконец
          Подошел к нему отец,
          Говорит ему: "Послушай,
          Побегай в дозор, Ванюша.
          Я куплю тебе лубков,
          Дам гороху и бобов".
          Тут Иван с печи слезает,
          Малахай свой надевает,

          ershov5_16.jpg

          Хлеб за пазуху кладет,
          Караул держать идет.
          ershov5_17.jpg
          Поле все Иван обходит,
          Озираючись кругом,
          И садится под кустом;
          Звезды на небе считает
          Да краюшку уплетает.


          Вдруг о полночь конь заржал...
          Караульщик наш привстал,
          Посмотрел под рукавицу
          И увидел кобылицу.
          Кобылица та была
          Вся, как зимний снег, бела,
          Грива в землю, золотая,
          В мелки кольца завитая.
          "Эхе-хе! так вот какой
          Наш воришко!.. Но, постой,
          Я шутить ведь, не умею,
          Разом сяду те на шею.
          Вишь, какая саранча!"
          И, минуту улуча,
          К кобылице подбегает,
          За волнистый хвост хватает
          И прыгнул к ней на хребет --
          Только задом наперед.
          Кобылица молодая,
          Очью бешено сверкая,
          Змеем голову свила
          И пустилась, как стрела.
          Вьется кругом над полями,
          Виснет пластью надо рвами,
          Мчится скоком по горам,
          Ходит дыбом по лесам,
          Хочет силой аль обманом,
          Лишь бы справиться с Иваном.
          Но Иван и сам не прост --
          Крепко держится за хвост.
          ershov5_18.jpg

          Наконец она устала.
          "Ну, Иван, -- ему сказала,--
          Коль умел ты усидеть,
          Так тебе мной и владеть.
          Дай мне место для покою
          Да ухаживай за мною
          Сколько смыслишь. Да смотри:
          По три утренни зари
          Выпущай меня на волю
          Погулять по чисту полю.
          По исходе же трех дней
          Двух рожу тебе коней --
          Да таких, каких поныне
          Не бывало и в помине;
          Да еще рожу конька
          Ростом только в три вершка,
          На спине с двумя горбами
          Да с аршинными ушами.
          Двух коней, коль хошь, продай,
          Но конька не отдавай
          Ни за пояс, ни за шапку,
          Ни за черную, слышь, бабку.
          На земле и под землей
          Он товарищ будет твой:
          Он зимой тебя согреет,
          Летом холодом обвеет,
          В голод хлебом угостит,
          В жажду медом напоит.
          Я же снова выйду в поле
          Силы пробовать на воле".
          ershov5_19.jpg

          "Ладно", -- думает Иван
          И в пастуший балаган
          Кобылицу загоняет,
          Дверь рогожей закрывает
          И, лишь только рассвело,
          Отправляется в село,
          Напевая громко песню:
          "Ходил молодец на Пресню".
          ershov5_20.jpg
          Вот он всходит на крыльцо,
          Вот хватает за кольцо,
          Что есть силы в дверь стучится,
          Чуть что кровля не валится,
          И кричит на весь базар,
          Словно сделался пожар.
          Братья с лавок поскакали,
          Заикаяся вскричали:
          "Кто стучится сильно так?" --
          "Это я, Иван-дурак!"
          Братья двери отворили,
          Дурака в избу впустили
          И давай его ругать, --
          Как он смел их так пугать!
          А Иван наш, не снимая
          Ни лаптей, ни малахая,
          Отправляется на печь
          И ведет оттуда речь
          Про ночное похожденье,
          Всем ушам на удивленье:

          ershov5_21.jpg

          "Всю я ноченьку не спал,
          Звезды на небе считал;
          Месяц, ровно, тоже светил, -
          Я порядком не приметил.
          Вдруг приходит дьявол сам,
          С бородою и с усам;
          Рожа словно как у кошки,
          А глаза-то-что те плошки!
          Вот и стал тот черт скакать
          И зерно хвостом сбивать.
          Я шутить ведь не умею --
          И вскочи ему на шею.


          Уж таскал же он, таскал,
          Чуть башки мне не сломал,
          Но и я ведь сам не промах,
          Слышь, держал его как в жомах.
          Бился, бился мой хитрец
          И взмолился наконец:
          "Не губи меня со света!
          Целый год тебе за это
          Обещаюсь смирно жить,
          Православных не мутить".
          Я, слышь, слов-то не померил,
          Да чертенку и поверил".
          Тут рассказчик замолчал,
          Позевнул и задремал.
          Братья, сколько ни серчали,
          Не смогли -- захохотали,
          Ухватившись под бока,
          Над рассказом дурака.
          Сам старик не мог сдержаться,
          Чтоб до слез не посмеяться,
          Хоть смеяться -- так оно
          Старикам уж и грешно.
          ershov5_22.jpg
          Много ль времени аль мало
          С этой ночи пробежало,--
          Я про это ничего
          Не слыхал ни от кого.
          Ну, да что нам в том за дело,
          Год ли, два ли пролетело, --


          Ведь за ними не бежать...
          Станем сказку продолжать.
          ershov5_23.jpg
          Ну-с, так вот что! Раз Данило
          (В праздник, помнится, то было),
          Натянувшись зельно пьян,
          Затащился в балаган.
          Что ж он видит? -- Прекрасивых
          Двух коней золотогривых
          Да игрушечку-конька
          Ростом только в три вершка,
          На спине с двумя горбами
          Да с аршинными ушами.
          "Хм! Теперь-то я узнал,
          Для чего здесь дурень спал!" --
          Говорит себе Данило...
          Чудо разом хмель посбило;
          Вот Данило в дом бежит
          И Гавриле говорит:
          "Посмотри, каких красивых
          Двух коней золотогривых
          Наш дурак себе достал:
          Ты и слыхом не слыхал".
          И Данило да Гаврило,
          Что в ногах их мочи было,
          По крапиве прямиком
          Так и дуют босиком.
          ershov5_24.jpg

          Спотыкнувшися три раза,
          Починивши оба глаза,
          Потирая здесь и там,
          Входят братья к двум коням.
          Кони ржали и храпели,
          Очи яхонтом горели;
          В мелки кольца завитой,
          Хвост струился золотой,
          И алмазные копыты
          Крупным жемчугом обиты.
          Любо-дорого смотреть!
          Лишь царю б на них сидеть!
          Братья так на них смотрели,
          Что чуть-чуть не окривели.
          "Где он это их достал? --
          Старший среднему сказал. --
          Но давно уж речь ведется,
          Что лишь дурням клад дается,
          Ты ж хоть лоб себе разбей,
          Так не выбьешь двух рублей.
          Ну, Гаврило, в ту седмицу
          Отведем-ка их в столицу;
          Там боярам продадим,
          Деньги ровно поделим.
          А с деньжонками, сам знаешь,
          И попьешь и погуляешь,
          Только хлопни по мешку.
          А благому дураку
          Недостанет ведь догадки,
          Где гостят его лошадки;
          Пусть их ищет там и сям.
          Ну, приятель, по рукам!"
          Братья разом согласились,
          Обнялись, перекрестились


          И вернулися домой,
          Говоря промеж собой
          Про коней и про пирушку
          И про чудную зверушку.
          ershov5_25.jpg
          Время катит чередом,
          Час за часом, день за днем.
          И на первую седмицу
          Братья едут в град-столицу,
          Чтоб товар свой там продать
          И на пристани узнать,
          Не пришли ли с кораблями
          Немцы в город за холстами
          И нейдет ли царь Салтан
          Басурманить христиан.
          Вот иконам помолились,
          У отца благословились,
          Взяли двух коней тайком
          И отправились тишком.
          ershov5_26.jpg
          Вечер к ночи пробирался;
          На ночлег Иван собрался;
          Вдоль по улице идет,
          Ест краюшку да поет.
          Вот он поля достигает,
          Руки в боки подпирает


          И с прискочкой, словно пан,
          Боком входит в балаган.
          ershov5_27.jpg
          Все по-прежнему стояло,
          Но коней как не бывало;
          Лишь игрушка-горбунок
          У его вертелся ног,
          Хлопал с радости ушами
          Да приплясывал ногами.
          Как завоет тут Иван,
          Опершись о балаган:
          "Ой вы, кони буры-сивы,
          Добры кони златогривы!
          Я ль вас, други, не ласкал,
          Да какой вас черт украл?
          Чтоб пропасть ему, собаке!
          Чтоб издохнуть в буераке!
          Чтоб ему на том свету
          Провалиться на мосту!
          Ой вы, кони буры-сивы,
          Добры кони златогривы!"
          ershov5_28.jpg
          Тут конек ему заржал.
          "Не тужи, Иван, -- сказал, --
          Велика беда, не спорю,
          Но могу помочь я горю.

          ershov5_29.jpg

          Ты на черта не клепли:
          Братья коников свели.
          Ну, да что болтать пустое,
          Будь, Иванушка, в покое.
          На меня скорей садись,
          Только знай себе держись;
          Я хоть росту небольшого,
          Да сменю коня другого:
          Как пущусь да побегу,
          Так и беса настигу".
          ershov5_30.jpg
          Тут конек пред ним ложится;
          На конька Иван садится,
          Уши в загреби берет,
          Что есть мочушки ревет.
          Горбунок-конек встряхнулся,
          Встал на лапки, встрепенулся,
          Хлопнул гривкой, захрапел
          И стрелою полетел;
          Только пыльными клубами
          Вихорь вился под ногами.
          И в два мига, коль не в миг,
          Наш Иван воров настиг.
          ershov5_31.jpg
          Братья, то есть, испугались,
          Зачесались и замялись.

          ershov5_32.jpg
          А Иван им стал кричать:
          "Стыдно, братья, воровать!
          Хоть Ивана вы умнее,
          Да Иван-то вас честнее:
          Он у вас коней не крал".
          Старший, корчась, тут сказал:
          "Дорогой наш брат Иваша,
          Что переться -- дело наше!
          Но возьми же ты в расчет
          Некорыстный наш живот.


          Сколь пшеницы мы ни сеем,
          Чуть насущный хлеб имеем.
          А коли неурожай,
          Так хоть в петлю полезай!
          Вот в такой большой печали
          Мы с Гаврилой толковали
          Всю намеднишнюю ночь --
          Чем бы горюшку помочь?
          Так и этак мы вершили,
          Наконец вот так решили:
          Чтоб продать твоих коньков
          Хоть за тысячу рублев.
          А в спасибо, молвить к слову,
          Привезти тебе обнову --
          Красну шапку с позвонком
          Да сапожки с каблучком.
          Да к тому ж старик неможет,
          Работать уже не может;
          А ведь надо ж мыкать век, --
          Сам ты умный человек!" --
          "Ну, коль этак, так ступайте, --
          Говорит Иван, -- продайте
          Златогривых два коня,
          Да возьмите ж и меня".
          Братья больно покосились,
          Да нельзя же! согласились.
          ershov5_33.jpg
          Стало на небе темнеть;
          Воздух начал холодеть;
          Вот, чтоб им не заблудиться,
          Решено остановиться.


          Под навесами ветвей
          Привязали всех коней,
          Принесли с естным лукошко,
          Опохмелились немножко
          И пошли, что боже даст,
          Кто во что из них горазд.
          ershov5_34.jpg
          Вот Данило вдруг приметил,
          Что огонь вдали засветил.
          На Гаврилу он взглянул,
          Левым глазом подмигнул
          И прикашлянул легонько,
          Указав огонь тихонько;
          Тут в затылке почесал,
          "Эх, как темно! -- он сказал. --
          Хоть бы месяц этак в шутку
          К нам проглянул на минутку,
          Все бы легче. А теперь,
          Право, хуже мы тетерь...
          Да постой-ка... мне сдается,
          Что дымок там светлый вьется...
          Видишь, эвон!.. Так и есть!..
          Вот бы курево развесть!
          Чудо было б!.. А послушай,
          Побегай-ка, брат Ванюша!
          А, признаться, у меня
          Ни огнива, ни кремня".
          Сам же думает Данило:
          "Чтоб тебя там задавило!"
          А Гаврило говорит:
          "Кто-петь знает, что горит!


          Коль станичники пристали
          Поминай его, как звали!"
          ershov5_35.jpg
          Все пустяк для дурака.
          Он садится на конька,
          Бьет в круты бока ногами,
          Теребит его руками,
          Изо всех горланит сил...
          Конь взвился, и след простыл.
          "Буди с нами крестна сила! --
          Закричал тогда Гаврило,
          Оградясь крестом святым. --
          Что за бес такой под ним!"
          ershov5_36.jpg
          Огонек горит светлее,
          Горбунок бежит скорее.
          Вот уж он перед огнем.
          Светит поле словно днем;
          Чудный свет кругом струится,
          Но не греет, не дымится.
          Диву дался тут Иван.
          "Что, -- сказал он, -- за шайтан!
          Шапок с пять найдется свету,
          А тепла и дыму нету;
          Эко чудо-огонек!"

          ershov5_37.jpg

          Говорит ему конек:
          "Вот уж есть чему дивиться!
          Тут лежит перо Жар-птицы,
          Но для счастья своего
          Не бери себе его.
          Много, много непокою
          Принесет оно с собою". --
          "Говори ты! Как не так!" --
          Про себя ворчит дурак;
          И, подняв перо Жар-птицы,
          Завернул его в тряпицы,
          Тряпки в шапку положил
          И конька поворотил.
          Вот он к братьям приезжает
          И на спрос их отвечает:
          "Как туда я доскакал,
          Пень горелый увидал;
          Уж над ним я бился, бился,
          Так что чуть не надсадился;
          Раздувал его я с час --
          Нет ведь, черт возьми, угас!"
          Братья целу ночь не спали,
          Над Иваном хохотали;
          А Иван под воз присел,
          Вплоть до утра прохрапел.
          ershov5_38.jpg
          Тут коней они впрягали
          И в столицу приезжали,


          Становились в конный ряд,
          Супротив больших палат.
          ershov5_39.jpg
          В той столице был обычай:
          Коль не скажет городничий --
          Ничего не покупать,
          Ничего не продавать.
          Вот обедня наступает;
          Городничий выезжает
          В туфлях, в шапке меховой,
          С сотней стражи городской.
          Рядом едет с ним глашатый,
          Длинноусый, бородатый;
          Он в злату трубу трубит,
          Громким голосом кричит:
          "Гости! Лавки отпирайте,
          Покупайте, продавайте.
          А надсмотрщикам сидеть
          Подле лавок и смотреть,
          Чтобы не было содому,
          Ни давежа, ни погрому,
          И чтобы никой урод
          Не обманывал народ!"
          Гости лавки отпирают,
          Люд крещеный закликают:
          "Эй, честные господа,
          К нам пожалуйте сюда!
          Как у нас ли тары-бары,
          Всяки разные товары!"
          Покупальщики идут,
          У гостей товар берут;

          ershov5_40.jpg
          Гости денежки считают
          Да надсмотрщикам мигают.
          ershov5_41.jpg
          Между тем градской отряд
          Приезжает в конный ряд;
          Смотрит -- давка от народу.
          Нет ни выходу ни входу;
          Так кишмя вот и кишат,
          И смеются, и кричат.
          Городничий удивился,
          Что народ развеселился,
          И приказ отряду дал,
          Чтоб дорогу прочищал.

          ershov5_42.jpg
          "Эй! вы, черти босоноги!
          Прочь с дороги! прочь с дороги!"
          Закричали усачи
          И ударили в бичи.
          Тут народ зашевелился,
          Шапки снял и расступился.
          ershov5_43.jpg
          Пред глазами конный ряд;
          Два коня в ряду стоят,
          Молодые, вороные,
          Вьются гривы золотые,
          В мелки кольца завитой,
          Хвост струится золотой...


          Наш старик, сколь ни был пылок,
          Долго тер себе затылок.
          "Чуден, -- молвил, -- божий свет,
          Уж каких чудес в нем нет!"
          Весь отряд тут поклонился,
          Мудрой речи подивился.
          Городничий между тем
          Наказал престрого всем,
          Чтоб коней не покупали,
          Не зевали, не кричали;
          Что он едет ко двору
          Доложить о всем царю.
          И, оставив часть отряда,
          Он поехал для доклада.
          ershov5_44.jpg
          Приезжает во дворец.
          "Ты помилуй, царь-отец!--
          Городничий восклицает
          И всем телом упадает. --
          Не вели меня казнить,
          Прикажи мне говорить!"
          Царь изволил молвить: "Ладно,
          Говори, да только складно". --
          "Как умею, расскажу:
          Городничим я служу;
          Верой-правдой исправляю
          Эту должность..." -- "Знаю, знаю!" --
          "Вот сегодня, взяв отряд,
          Я поехал в конный ряд.
          Приезжаю -- тьма народу!
          Ну, ни выходу ни входу.

          ershov5_45.jpg

          Что тут делать?.. Приказал
          Гнать народ, чтоб не мешал.
          Так и сталось, царь-надежа!
          И поехал я -- и что же?
          Предо мною конный ряд;
          Два коня в ряду стоят,
          Молодые, вороные,
          Вьются гривы золотые,
          В мелки кольца завитой,
          Хвост струится золотой,
          И алмазные копыты
          Крупным жемчугом обиты".
          ershov5_46.jpg
          Царь не мог тут усидеть.
          "Надо коней поглядеть, --
          Говорит он, -- да не худо
          И завесть такое чудо.
          Гей, повозку мне!" И вот
          Уж повозка у ворот.
          Царь умылся, нарядился
          И на рынок покатился;
          За царем стрельцов отряд.
          ershov5_47.jpg
          Вот он въехал в конный ряд.
          На колени все тут пали
          И "ура" царю кричали.
          Царь раскланялся и вмиг


          Молодцом с повозки прыг...
          Глаз своих с коней не сводит,
          Справа, слева к ним заходит,
          Словом ласковым зовет,
          По спине их тихо бьет,
          Треплет шею их крутую,
          Гладит гриву золотую,
          И, довольно засмотрясь,
          Он спросил, оборотясь
          К окружавшим: "Эй, ребята!
          Чьи такие жеребята?
          Кто хозяин?" Тут Иван,
          Руки в боки, словно пан,
          Из-за братьев выступает
          И, надувшись, отвечает:
          "Эта пара, царь, моя,
          И хозяин -- тоже я". --
          "Ну, я пару покупаю!
          Продаешь ты?" -- "Нет, меняю". --
          "Что в промен берешь добра?" --
          "Два-пять шапок серебра". --
          "То есть, это будет десять".
          Царь тотчас велел отвесить
          И, по милости своей,
          Дал в прибавок пять рублей.
          Царь-то был великодушный!
          ershov5_48.jpg
          Повели коней в конюшни
          Десять конюхов седых,
          Все в нашивках золотых,


          Все с цветными кушаками
          И с сафьянными бичами.
          Но дорогой, как на смех,
          Кони с ног их сбили всех,
          Все уздечки разорвали
          И к Ивану прибежали.
          ershov5_49.jpg
          Царь отправился назад,
          Говорит ему: "Ну, брат,
          Пара нашим не дается;
          Делать нечего, придется
          Во дворце тебе служить.
          Будешь в золоте ходить,
          В красно платье наряжаться,
          Словно в масле сыр кататься,
          Всю конюшенну мою
          Я в приказ тебе даю,
          Царско слово в том порука.
          Что, согласен?" -- "Эка штука!
          Во дворце я буду жить,
          Буду в золоте ходить,
          В красно платье наряжаться,
          Словно в масле сыр кататься,
          Весь конюшенный завод
          Царь в приказ мне отдает;
          То есть, я из огорода
          Стану царский воевода.
          Чудно дело! Так и быть,
          Стану, царь, тебе служить.


          Только, чур, со мной не драться
          И давать мне высыпаться,
          А не то я был таков!"
          ershov5_50.jpg
          Тут он кликнул скакунов
          И пошел вдоль по столице,
          Сам махая рукавицей,
          И под песню дурака
          Кони пляшут трепака;
          А конек его -- горбатко --
          Так и ломится вприсядку,
          К удивленью людям всем.
          ershov5_51.jpg
          Два же брата между тем
          Деньги царски получили,
          В опояски их зашили,
          Постучали ендовой
          И отправились домой.
          Дома дружно поделились,
          Оба враз они женились,
          Стали жить да поживать
          Да Ивана поминать.
          ershov5_52.jpg
          Но теперь мы их оставим,
          Снова сказкой позабавим
          Православных христиан,
          Что наделал наш Иван,


          Находясь во службе царской,
          При конюшне государской;
          Как в суседки он попал,
          Как перо свое проспал,
          Как хитро поймал Жар-птицу,
          Как похитил Царь-девицу,
          Как он ездил за кольцом,
          Как был на небе послом,
          Как он в солнцевом селенье
          Киту выпросил прощенье;
          Как, к числу других затей,
          Спас он тридцать кораблей;
          Как в котлах он не сварился,
          Как красавцем учинился;
          Словом: наша речь о том,
          Как он сделался царем.
          ershov5_53.jpg

    * ЧАСТЬ ВТОРАЯ *



          ershov5_54.jpg
          Скоро сказка сказывается, А не скоро дело делается
          ershov5_56.jpg

          Зачинается рассказ
          От Ивановых проказ,
          И от сивка, и от бурка,
          И от вещего коурка.
          Козы на море ушли;
          Горы лесом поросли;


          Конь с златой узды срывался,
          Прямо к солнцу поднимался;
          Лес стоячий под ногой,
          Сбоку облак громовой;
          Ходит облак и сверкает,
          Гром по небу рассыпает.
          Это присказка: пожди,
          Сказка будет впереди.
          Как на море-окияне
          И на острове Буяне
          Новый гроб в лесу стоит,
          В гробе девица лежит;
          Соловей над гробом свищет;
          Черный зверь в дубраве рыщет,
          Это присказка, а вот --
          Сказка чередом пойдет.
          ershov5_58.jpg
          Ну, так видите ль, миряне,
          Православны христиане,
          Наш удалый молодец
          Затесался во дворец;
          При конюшне царской служит
          И нисколько не потужит
          Он о братьях, об отце
          В государевом дворце.
          Да и что ему до братьев?
          У Ивана красных платьев,
          Красных шапок, сапогов
          Чуть не десять коробов;


          Ест он сладко, спит он столько,
          Что раздолье, да и только!
          ershov5_59.jpg
          Вот неделей через пять
          Начал спальник примечать...
          Надо молвить, этот спальник
          До Ивана был начальник
          Над конюшней надо всей,
          Из боярских слыл детей;
          Так не диво, что он злился
          На Ивана и божился,
          Хоть пропасть, а пришлеца
          Потурить вон из дворца.
          Но, лукавство сокрывая,
          Он для всякого случая
          Притворился, плут, глухим,
          Близоруким и немым;
          Сам же думает: "Постой-ка,
          Я те двину, неумойка!"
          ershov5_60.jpg
          Так неделей через пять
          Спальник начал примечать,
          Что Иван коней не холит,
          И не чистит, и не школит;
          Но при всем том два коня
          Словно лишь из-под гребня:
          Чисто-начисто обмыты,
          Гривы в косы перевиты,


          Челки собраны в пучок,
          Шерсть -- ну, лоснится, как шелк;
          В стойлах -- свежая пшеница,
          Словно тут же и родится,
          И в чанах больших сыта
          Будто только налита.
          "Что за притча тут такая? --
          Спальник думает вздыхая. --
          Уж не ходит ли, постой,
          К нам проказник-домовой?
          Дай-ка я подкараулю,
          А нешто, так я и пулю,
          Не смигнув, умею слить,--
          Лишь бы дурня уходить.
          Донесу я в думе царской,
          Что конюший государской --
          Басурманин, ворожей,
          Чернокнижник и злодей;
          Что он с бесом хлеб-соль водит,
          В церковь божию не ходит,
          Католицкий держит крест
          И постами мясо ест".
          ershov5_61.jpg
          В тот же вечер этот спальник,
          Прежний конюших начальник,
          В стойлы спрятался тайком
          И обсыпался овсом.
          ershov5_62.jpg

          Вот и полночь наступила.
          У него в груди заныло:
          Он ни жив ни мертв лежит,
          Сам молитвы все творит.
          Ждет суседки... Чу! в сам-деле,
          Двери глухо заскрыпели,
          Кони топнули, и вот
          Входит старый коновод.
          Дверь задвижкой запирает,
          Шапку бережно скидает,
          На окно ее кладет
          И из шапки той берет
          В три завернутый тряпицы
          Царский клад -- перо Жар-птицы.
          ershov5_63.jpg


          Свет такой тут заблистал,
          Что чуть спальник не вскричал,
          И от страху так забился,
          Что овес с него свалился.
          Но суседке невдомек!
          Он кладет перо в сусек,
          Чистить коней начинает,
          Умывает, убирает,
          Гривы длинные плетет,
          Разны песенки поет.
          А меж тем, свернувшись клубом,
          Поколачивая зубом,
          Смотрит спальник, чуть живой,
          Что тут деет домовой.
          Что за бес! Нешто нарочно
          Прирядился плут полночный:
          Нет рогов, ни бороды,
          Ражий парень, хоть куды!
          Волос гладкий, сбоку ленты,
          На рубашке прозументы,
          Сапоги как ал сафьян, --
          Ну, точнехонько Иван.
          Что за диво? Смотрит снова
          Наш глазей на домового...
          "Э! так вот что! -- наконец
          Проворчал себе хитрец, --
          Ладно, завтра ж царь узнает,
          Что твой глупый ум скрывает.
          Подожди лишь только дня,
          Будешь помнить ты меня!"
          А Иван, совсем не зная,
          Что ему беда такая
          Угрожает, все плетет
          Гривы в косы да поет.


          А убрав их, в оба чана
          Нацедил сыты медвяной
          И насыпал дополна
          Белоярова пшена.
          Тут, зевнув, перо Жар-птицы
          Завернул опять в тряпицы,
          Шапку под ухо -- и лег
          У коней близ задних ног.
          ershov5_64.jpg
          Только начало зориться,
          Спальник начал шевелиться,
          И, услыша, что Иван
          Так храпит, как Еруслан,
          Он тихонько вниз слезает
          И к Ивану подползает,
          Пальцы в шапку запустил,
          Хвать перо -- и след простыл.
          ershov5_65.jpg
          Царь лишь только пробудился,
          Спальник наш к нему явился,
          Стукнул крепко об пол лбом
          И запел царю потом:
          "Я с повинной головою,
          Царь, явился пред тобою,


          Не вели меня казнить,
          Прикажи мне говорить". --
          "Говори, не прибавляя, --
          Царь сказал ему зевая.
          Если ж ты да будешь врать,
          То кнута не миновать".
          Спальник наш, собравшись с силой,
          Говорит царю: "Помилуй!
          Вот те истинный Христос,
          Справедлив мой, царь, донос.
          Наш Иван, то всякий знает,
          От тебя, отец скрывает,
          Но не злато, не сребро --
          Жароптицево перо..." --
          "Жароптицево?.. Проклятый!
          И он смел такой богатый...
          Погоди же ты, злодей!
          Не минуешь ты плетей!.." --
          "Да и то ль еще он знает! --
          Спальник тихо продолжает
          Изогнувшися. -- Добро!
          Пусть имел бы он перо;
          Да и самую Жар-птицу
          Во твою, отец, светлицу,
          Коль приказ изволишь дать,
          Похваляется достать".
          И доносчик с этим словом,
          Скрючась обручем таловым,
          Ко кровати подошел,
          Подал клад -- и снова в пол.
          ershov5_66.jpg
          ershov5_67.jpg

          Царь смотрел и дивовался,
          Гладил бороду, смеялся
          И скусил пера конец.
          Тут, уклав его в ларец,
          Закричал (от нетерпенья),
          Подтвердив свое веленье
          Быстрым взмахом кулака:
          "Гей! позвать мне дурака!"
          ershov5_68.jpg


          И посыльные дворяна
          Побежали по Ивана,
          Но, столкнувшись все в углу,
          Растянулись на полу.
          Царь тем много любовался
          И до колотья смеялся.
          А дворяна, усмотря,
          Что смешно то для царя,
          Меж собой перемигнулись
          И вдругоредь растянулись.
          Царь тем так доволен был,
          Что их шапкой наградил.
          Тут посыльные дворяна
          Вновь пустились звать Ивана
          И на этот уже раз
          Обошлися без проказ.
          ershov5_69.jpg
          Вот к конюшне прибегают,
          Двери настежь отворяют
          И ногами дурака
          Ну толкать во все бока.
          С полчаса над ним возились,
          Но его не добудились.
          Наконец уж рядовой
          Разбудил его метлой.
          ershov5_70.jpg
          ershov5_71.jpg

          "Что за челядь тут такая? --
          Говорит Иван вставая. --
          Как хвачу я вас бичом,
          Так не станете потом
          Без пути будить Ивана".
          Говорят ему дворяна:
          "Царь изволил приказать
          Нам тебя к нему позвать". --
          "Царь?.. Ну ладно! Вот сряжуся
          И тотчас к нему явлюся", --
          Говорит послам Иван.


          Тут надел он свой кафтан,
          Опояской подвязался,
          Приумылся, причесался,
          Кнут свой сбоку прицепил,
          Словно утица поплыл.
          ershov5_72.jpg
          Вот Иван к царю явился,
          Поклонился, подбодрился,
          Крякнул дважды и спросил:
          "А пошто меня будил?"
          Царь, прищурясь глазом левым,
          Закричал к нему со гневом,
          Приподнявшися: "Молчать!
          Ты мне должен отвечать:
          В силу коего указа
          Скрыл от нашего ты глаза
          Наше царское добро --
          Жароптицево перо?
          Что я -- царь али боярин?
          Отвечай сейчас, татарин!"
          Тут Иван, махнув рукой,
          Говорит царю: "Постой!
          Я те шапки ровно не дал,
          Как же ты о том проведал?
          Что ты -- ажно ты пророк?
          Ну, да что, сади в острог,
          Прикажи сейчас хоть в палки --
          Нет пера, да и шабалки!.." --
          "Отвечай же! запорю!.." --
          "Я те толком говорю:


          Нет пера! Да, слышь, откуда
          Мне достать такое чудо?"
          Царь с кровати тут вскочил
          И ларец с пером открыл.
          "Что? Ты смел еще переться?
          Да уж нет, не отвертеться!
          Это что? А?" Тут Иван
          Задрожал, как лист в буран,
          Шапку выронил с испуга.
          "Что, приятель, видно, туго? --
          Молвил царь. -- Постой-ка, брат!.." --
          "Ох, помилуй, виноват!
          Отпусти вину Ивану,
          Я вперед уж врать не стану".
          И, закутавшись в полу,
          Растянулся на полу.
          "Ну, для первого случаю
          Я вину тебе прощаю, --
          Царь Ивану говорит. --
          Я, помилуй бог, сердит!
          И с сердцов иной порою
          Чуб сниму и с головою.
          Так вот, видишь, я каков!
          Но, сказать без дальних слов,
          Я узнал, что ты Жар-птицу
          В нашу царскую светлицу,
          Если б вздумал приказать,
          Похваляешься достать.
          Ну, смотри ж, не отпирайся
          И достать ее старайся".
          Тут Иван волчком вскочил.
          "Я того не говорил! --
          Закричал он утираясь. --
          О пере не запираюсь,


          Но о птице, как ты хошь,
          Ты напраслину ведешь".
          Царь, затрясши бородою:
          "Что? Рядиться мне с тобою! --
          Закричал он. -- Но смотри,
          Если ты недели в три
          Не достанешь мне Жар-птицу
          В нашу царскую светлицу,
          То, клянуся бородой,
          Ты поплатишься со мной:
          На правеж -- в решетку -- на кол!
          Вон, холоп!" Иван заплакал
          И пошел на сеновал,
          Где конек его лежал.
          ershov5_73.jpg
          Горбунок, его почуя,
          Дрягнул было плясовую;
          Но, как слезы увидал,
          Сам чуть-чуть не зарыдал.
          "Что, Иванушка, невесел?
          Что головушку повесил? --
          Говорит ему конек,
          У его вертяся ног. --
          Не утайся предо мною,
          Все скажи, что за душою.
          Я помочь тебе готов.
          Аль, мой милый, нездоров?
          Аль попался к лиходею?"
          Пал Иван к коньку на шею,
          Обнимал и целовал.


          "Ох, беда, конек! -- сказал. --
          Царь велит достать Жар-птицу
          В государскую светлицу.
          Что мне делать, горбунок?"
          Говорит ему конек:
          "Велика беда, не спорю;
          Но могу помочь я горю.
          Оттого беда твоя,
          Что не слушался меня:
          Помнишь, ехав в град-столицу,
          Ты нашел перо Жар-птицы;
          Я сказал тебе тогда:
          Не бери, Иван, -- беда!
          Много, много непокою
          Принесет оно с собою.
          Вот теперя ты узнал,
          Правду ль я тебе сказал.
          Но, сказать тебе по дружбе,
          Это -- службишка, не служба;
          Служба все, брат, впереди.
          Ты к царю теперь поди
          И скажи ему открыто:
          "Надо, царь, мне два корыта
          Белоярова пшена
          Да заморского вина.
          Да вели поторопиться:
          Завтра, только зазорится,
          Мы отправимся, в поход".
          ershov5_74.jpg

          Вот Иван к царю идет,
          Говорит ему открыто:
          "Надо, царь, мне два корыта
          Белоярова пшена
          Да заморского вина.
          Да вели поторопиться:
          Завтра, только зазорится,
          Мы отправимся в поход".
          Царь тотчас приказ дает,
          Чтоб посыльные дворяна
          Все сыскали для Ивана,
          Молодцом его назвал
          И "счастливый путь!" сказал.
          ershov5_75.jpg
          На другой день, утром рано,
          Разбудил конек Ивана:
          "Гей! Хозяин! Полно спать!
          Время дело исправлять!"
          Вот Иванушка поднялся,
          В путь-дорожку собирался,
          Взял корыта, и пшено,
          И заморское вино;
          Потеплее приоделся,
          На коньке своем уселся,
          Вынул хлеба ломоток
          И поехал на восток --
          Доставать тое Жар-птицу.
          ershov5_76.jpg
          ershov5_77.jpg

          Едут целую седмицу,
          Напоследок, в день осьмой,
          Приезжают в лес густой.
          Тут сказал конек Ивану:
          "Ты увидишь здесь поляну;
          На поляне той гора
          Вся из чистого сребра;
          Вот сюда то до зарницы
          Прилетают жары-птицы
          Из ручья воды испить;
          Тут и будем их ловить".
          И, окончив речь к Ивану,
          Выбегает на поляну.
          Что за поле! Зелень тут
          Словно камень-изумруд;
          Ветерок над нею веет,
          Так вот искорки и сеет;
          А по зелени цветы
          Несказанной красоты.
          А на той ли на поляне,
          Словно вал на океане,
          Возвышается гора
          Вся из чистого сребра.
          Солнце летними лучами
          Красит всю ее зарями,
          В сгибах золотом бежит,
          На верхах свечой горит.
          ershov5_78.jpg
          Вот конек по косогору
          Поднялся на эту гору,
          Версту, другу пробежал,
          Устоялся и сказал:

          ershov5_79.jpg

          "Скоро ночь, Иван, начнется,
          И тебе стеречь придется.
          Ну, в корыто лей вино
          И с вином мешай пшено.
          А чтоб быть тебе закрыту,
          Ты под то подлезь корыто,
          Втихомолку примечай,
          Да, смотри же, не зевай.
          До восхода, слышь, зарницы
          Прилетят сюда жар-птицы
          И начнут пшено клевать
          Да по-своему кричать.


          Ты, которая поближе,
          И схвати ее, смотри же!
          А поймаешь птицу-жар,
          И кричи на весь базар;
          Я тотчас к тебе явлюся".--
          "Ну, а если обожгуся?--
          Говорит коньку Иван,
          Расстилая свой кафтан. --
          Рукавички взять придется:
          Чай, плутовка больно жгется".
          Тут конек из глаз исчез,
          А Иван, кряхтя, подлез
          Под дубовое корыто
          И лежит там как убитый.
          ershov5_80.jpg

          Вот полночною порой
          Свет разлился над горой, --
          Будто полдни наступают:
          Жары-птицы налетают;
          Стали бегать и кричать
          И пшено с вином клевать.
          Наш Иван, от них закрытый,
          Смотрит птиц из-под корыта
          И толкует сам с собой,
          Разводя вот так рукой:
          "Тьфу ты, дьявольская сила!
          Эк их, дряней, привалило!

          ershov5_81.jpg

          Чай, их тут десятков с пять.
          Кабы всех переимать, --
          То-то было бы поживы!
          Неча молвить, страх красивы!
          Ножки красные у всех;
          А хвосты-то -- сущий смех!
          Чай, таких у куриц нету.
          А уж сколько, парень, свету,
          Словно батюшкина печь!"
          И, скончав такую речь,
          Сам с собою под лазейкой,
          Наш Иван ужом да змейкой


          Ко пшену с вином подполз, --
          Хвать одну из птиц за хвост.
          "Ой, Конечек-горбуночек!
          Прибегай скорей, дружочек!
          Я ведь птицу-то поймал", --
          Так Иван-дурак кричал.
          Горбунок тотчас явился.
          "Ай, хозяин, отличился! --
          Говорит ему конек. --
          Ну, скорей ее в мешок!
          Да завязывай тужее;
          А мешок привесь на шею.
          Надо нам в обратный путь". --
          "Нет, дай птиц-то мне пугнуть!
          Говорит Иван. -- Смотри-ка,
          Вишь, надселися от крика!"
          И, схвативши свой мешок,
          Хлещет вдоль и поперек.
          Ярким пламенем сверкая,
          Встрепенулася вся стая,
          Кругом огненным свилась
          И за тучи понеслась.
          А Иван наш вслед за ними
          Рукавицами своими
          Так и машет и кричит,
          Словно щелоком облит.
          Птицы в тучах потерялись;
          Наши путники собрались,
          Уложили царский клад
          И вернулися назад.


          Вот приехали в столицу.
          "Что, достал ли ты Жар-птицу?" --
          Царь Ивану говорит,
          Сам на спальника глядит.
          А уж тот, нешто от скуки,
          Искусал себе все руки.
          "Разумеется, достал", --
          Наш Иван царю сказал.
          "Где ж она?" -- "Постой немножко,
          Прикажи сперва окошко
          В почивальне затворить,
          Знашь, чтоб темень сотворить".
          ershov5_82.jpg
          Тут дворяна побежали
          И окошко затворяли.
          Вот Иван мешок на стол:
          "Ну-ка, бабушка, пошел!"
          Свет такой тут вдруг разлился,
          Что весь двор рукой закрылся.
          Царь кричит на весь базар:
          "Ахти, батюшки, пожар!
          Эй, решеточных сзывайте!
          Заливайте! Заливайте!" --
          "Это, слышь ты, не пожар,
          Это свет от птицы-жар, --
          Молвил ловчий, сам со смеху
          Надрываяся. -- Потеху
          Я привез те, осударь!"
          Говорит Ивану царь:
          "Вот люблю дружка Ванюшу!
          Взвеселил мою ты душу,


          И на радости такой --
          Будь же царский стремянной!"
          ershov5_83.jpg
          Это видя, хитрый спальник,
          Прежний конюших начальник,
          Говорит себе под нос:
          "Нет, постой, молокосос!
          Не всегда тебе случится
          Так канальски отличиться.
          Я те снова подведу,
          Мой дружочек, под беду!"
          ershov5_84.jpg
          Через три потом недели
          Вечерком одним сидели
          В царской кухне повара
          И служители двора;
          Попивали мед из жбана
          Да читали Еруслана.
          "Эх! -- один слуга сказал, --
          Как севодни я достал
          От соседа чудо-книжку!
          В ней страниц не так чтоб слишком,
          Да и сказок только пять,
          А уж сказки -- вам сказать,
          Так не можно надивиться;
          Надо ж этак умудриться!"

          ershov5_85.jpg
          Тут все в голос: "Удружи!
          Расскажи, брат, расскажи!" --
          "Ну, какую ж вы хотите?
          Пять ведь сказок; вот смотрите:
          Перва сказка о бобре,
          А вторая о царе;
          Третья... дай бог память... точно!
          О боярыне восточной;
          Вот в четвертой: князь Бобыл;
          В пятой... в пятой... эх, забыл!
          В пятой сказке говорится...
          Так в уме вот и вертится..." --


          "Ну, да брось ее!" -- "Постой!" --
          "О красотке, что ль, какой?" --
          "Точно! В пятой говорится
          О прекрасной Царь-девице.
          Ну, которую ж, друзья,
          Расскажу севодни я?" --
          "Царь-девицу! -- все кричали. --
          О царях мы уж слыхали,
          Нам красоток-то скорей!
          Их и слушать веселей".
          И слуга, усевшись важно,
          Стал рассказывать протяжно:
          ershov5_86.jpg
          "У далеких немских стран
          Есть, ребята, окиян.
          По тому ли окияну
          Ездят только басурманы;
          С православной же земли
          Не бывали николи
          Ни дворяне, ни миряне
          На поганом окияне.
          От гостей же слух идет,
          Что девица там живет;
          Но девица не простая,
          Дочь, вишь, месяцу родная,
          Да и солнышко ей брат.
          Та девица, говорят,
          Ездит в красном полушубке,
          В золотой, ребята, шлюпке


          И серебряным веслом
          Самолично правит в нем;
          Разны песни попевает
          И на гусельцах играет..."
          ershov5_87.jpg
          Спальник тут с полатей скок --
          И со всех обеих ног
          Во дворец к царю пустился
          И как раз к нему явился;
          Стукнул крепко об пол лбом
          И запел царю потом:
          "Я с повинной головою,
          Царь, явился пред тобою,
          Не вели меня казнить,
          Прикажи мне говорить!" --
          "Говори, да правду только,
          И не ври, смотри, нисколько!" --
          Царь с кровати закричал.
          Хитрый спальник отвечал:
          "Мы севодни в кухне были,
          За твое здоровье пили,
          А один из дворских слуг
          Нас забавил сказкой вслух;
          В этой сказке говорится
          О прекрасной Царь-девице.
          Вот твой царский стремянной
          Поклялся твоей брадой,
          Что он знает эту птицу, --
          Так он назвал Царь-девицу, --


          И ее, изволишь знать,
          Похваляется достать".
          Спальник стукнул об пол снова.
          "Гей, позвать мне стремяннова!" --
          Царь посыльным закричал.
          Спальник тут за печку стал.
          А посыльные дворяна
          Побежали по Ивана;
          В крепком сне его нашли
          И в рубашке привели.
          ershov5_88.jpg
          Царь так начал речь: "Послушай,
          На тебя донос, Ванюша.
          Говорят, что вот сейчас
          Похвалялся ты для нас
          Отыскать другую птицу,
          Сиречь молвить, Царь-девицу..." --
          "Что ты, что ты, бог с тобой! --
          Начал царский стремянной. --
          Чай, с просонков я, толкую,
          Штуку выкинул такую.
          Да хитри себе как хошь,
          А меня не проведешь".
          Царь, затрясши бородою:
          "Что? Рядиться мне с тобою? --
          Закричал он. -- Но смотри,
          Если ты недели в три
          Не достанешь Царь-девицу
          В нашу царскую светлицу,


          То, клянуся бородой!
          Ты поплатишься со мной!
          На правеж -- в решетку -- на кол!
          Вон, холоп!" Иван заплакал
          И пошел на сеновал,
          Где конек его лежал.
          ershov5_89.jpg
          "Что, Иванушка, невесел?
          Что головушку повесил? --
          Говорит ему конек. --
          Аль, мой милый, занемог?
          Аль попался к лиходею?"
          Пал Иван к коньку на шею,
          Обнимал и целовал.
          "Ох, беда, конек! -- сказал. --
          Царь велит в свою светлицу
          Мне достать, слышь, Царь-девицу.
          Что мне делать, горбунок?"
          Говорит ему конек:
          "Велика беда, не спорю;
          Но могу помочь я горю.
          Оттого беда твоя,
          Что не слушался меня.
          Но, сказать тебе по дружбе,
          Это -- службишка, не служба;
          Служба все, брат, впереди!
          Ты к царю теперь поди
          И скажи: "Ведь для поимки
          Надо, царь, мне две ширинки,

          ershov5_90.jpg
          Шитый золотом шатер
          Да обеденный прибор --
          Весь заморского варенья --
          И сластей для прохлажденья",
          ershov5_91.jpg
          Вот Иван к царю идет
          И такую речь ведет:
          "Для царевниной поимки
          Надо, царь, мне две ширинки,
          Шитый золотом шатер
          Да обеденный прибор --
          Весь заморского варенья --
          И сластей для прохлажденья". --


          "Вот давно бы так, чем нет", --
          Царь с кровати дал ответ
          И велел, чтобы дворяна
          Все сыскали для Ивана,
          Молодцом его назвал
          И "счастливый путь!" сказал.
          ershov5_92.jpg
          На другой день, утром рано,
          Разбудил конек Ивана:
          "Гей! Хозяин! Полно спать!
          Время дело исправлять!"
          Вот Иванушка поднялся,
          В путь-дорожку собирался,
          Взял ширинки и шатер
          Да обеденный прибор --
          Весь заморского варенья --
          И сластей для прохлажденья;
          Все в мешок дорожный склал
          И веревкой завязал,
          Потеплее приоделся,
          На коньке своем уселся;
          Вынул хлеба ломоток
          И поехал на восток
          По тое ли Царь-девицу.
          ershov5_93.jpg
          Едут целую седмицу,
          Напоследок, в день осьмой,
          Приезжают в лес густой.


          Тут сказал конек Ивану:
          "Вот дорога к окияну,
          И на нем-то круглый год
          Та красавица живет;
          Два раза она лишь сходит
          С окияна и приводит
          Долгий день на землю к нам.
          Вот увидишь завтра сам".
          И; окончив речь к Ивану,
          Выбегает к окияну,
          На котором белый вал
          Одинешенек гулял.
          Тут Иван с конька слезает,
          А конек ему вещает:
          "Ну, раскидывай шатер,
          На ширинку ставь прибор
          ershov5_94.jpg

          Из заморского варенья
          И сластей для прохлажденья.
          Сам ложися за шатром
          Да смекай себе умом.
          Видишь, шлюпка вон мелькает..
          То царевна подплывает.
          Пусть в шатер она войдет,
          Пусть покушает, попьет;
          Вот, как в гусли заиграет, --
          Знай, уж время наступает.
          Ты тотчас в шатер вбегай,
          Ту царевну сохватай
          И держи ее сильнее
          Да зови меня скорее.
          Я на первый твой приказ
          Прибегу к тебе как раз;
          И поедем... Да, смотри же,
          Ты гляди за ней поближе;
          ershov5_95.jpg

          Если ж ты ее проспишь,
          Так беды не избежишь".
          Тут конек из глаз сокрылся,
          За шатер Иван забился
          И давай диру вертеть,
          Чтоб царевну подсмотреть.
          ershov5_96.jpg
          Ясный полдень наступает;
          Царь-девица подплывает,
          Входит с гуслями в шатер
          И садится за прибор.
          "Хм! Так вот та Царь-девица!
          Как же в сказках говорится, --
          Рассуждает стремянной, --
          Что куда красна собой
          Царь-девица, так что диво!
          Эта вовсе не красива:
          И бледна-то, и тонка,
          Чай, в обхват-то три вершка;
          А ножонка-то, ножонка!
          Тьфу ты! словно у цыпленка!
          Пусть полюбится кому,
          Я и даром не возьму".
          Тут царевна заиграла
          И столь сладко припевала,
          Что Иван, не зная как,
          Прикорнулся на кулак
          И под голос тихий, стройный
          Засыпает преспокойно.
          ershov5_97.jpg

          Запад тихо догорал.
          Вдруг конек над ним заржал
          И, толкнув его копытом,
          Крикнул голосом сердитым:
          "Спи, любезный, до звезды!
          Высыпай себе беды,
          Не меня ведь вздернут на кол!"
          Тут Иванушка заплакал
          И, рыдаючи, просил,
          Чтоб конек его простил:
          "Отпусти вину Ивану,
          Я вперед уж спать не стану". --
          "Ну, уж бог тебя простит! --
          Горбунок ему кричит. --
          Все поправим, может статься,
          Только, чур, не засыпаться;
          Завтра, рано поутру,
          К златошвейному шатру
          Приплывет опять девица
          Меду сладкого напиться.
          Если ж снова ты заснешь,
          Головы уж не снесешь".
          Тут конек опять сокрылся;
          А Иван сбирать пустился
          Острых камней и гвоздей
          От разбитых кораблей
          Для того, чтоб уколоться,
          Если вновь ему вздремнется.
          ershov5_98.jpg

          На другой день, поутру,
          К златошвейному шатру
          Царь-девица подплывает,
          Шлюпку на берег бросает,
          Входит с гуслями в шатер
          И садится за прибор...
          Вот царевна заиграла
          И столь сладко припевала,
          Что Иванушке опять
          Захотелося поспать.
          "Нет, постой же ты, дрянная! --
          Говорит Иван вставая. --
          Ты в другоредь не уйдешь
          И меня не проведешь".
          Тут в шатер Иван вбегает,
          Косу длинную хватает...
          "Ой, беги, конек, беги!
          Горбунок мой, помоги!"
          Вмиг конек к нему явился.
          "Ай, хозяин, отличился!
          Ну, садись же поскорей
          Да держи ее плотней!"
          ershov5_99.jpg
          Вот столицы достигает.
          Царь к царевне выбегает,
          За белы руки берет,
          Во дворец ее ведет
          И садит за стол дубовый
          И под занавес шелковый,

          ershov5_100.jpg
          ershov5_101.jpg
          В глазки с нежностью глядит,
          Сладки речи говорит:
          "Бесподобная девица,
          Согласися быть царица!
          Я тебя едва узрел --
          Сильной страстью воскипел.
          Соколины твои очи
          Не дадут мне спать средь ночи
          И во время бела дня --
          Ох! измучают меня.
          Молви ласковое слово!
          Все для свадьбы уж готово;


          Завтра ж утром, светик мой,
          Обвенчаемся с тобой
          И начнем жить припевая".
          ershov5_102.jpg
          А царевна молодая,
          Ничего не говоря,
          Отвернулась от царя.
          Царь нисколько не сердился,
          Но сильней еще влюбился;
          На колен пред нею стал,
          Ручки нежно пожимал
          И балясы начал снова:
          "Молви ласковое слово!
          Чем тебя я огорчил?
          Али тем, что полюбил?
          "О, судьба моя плачевна!"
          Говорит ему царевна:
          "Если хочешь взять меня,
          То доставь ты мне в три дня
          Перстень мой из окияна". --
          "Гей! Позвать ко мне Ивана!" --
          Царь поспешно закричал
          И чуть сам не побежал.
          ershov5_103.jpg
          Вот Иван к царю явился,
          Царь к нему оборотился
          И сказал ему: "Иван!
          Поезжай на окиян;


          В окияне том хранится
          Перстень, слышь ты, Царь-девицы.
          Коль достанешь мне его,
          Задарю тебя всего".--
          "Я и с первой-то дороги
          Волочу насилу ноги;
          Ты опять на окиян!" --
          Говорит царю Иван.
          "Как же, плут, не торопиться:
          Видишь, я хочу жениться! --
          Царь со гневом закричал
          И ногами застучал. --
          У меня не отпирайся,
          А скорее отправляйся!"
          Тут Иван хотел идти.
          "Эй, послушай! По пути, --
          Говорит ему царица,--
          Заезжай ты поклониться
          В изумрудный терем мой
          Да скажи моей родной:
          Дочь ее узнать желает,
          Для чего она скрывает
          По три ночи, по три дня
          Лик свой ясный от меня?
          И зачем мой братец красный
          Завернулся в мрак ненастный
          И в туманной вышине
          Не пошлет луча ко мне?
          Не забудь же!" -- "Помнить буду,
          Если только не забуду;
          Да ведь надо же узнать,
          Кто те братец, кто те мать,
          Чтоб в родне-то нам не сбиться".
          Говорит ему царица:


          "Месяц -- мать мне, солнце -- брат" --
          "Да, смотри, в три дня назад!" --
          Царь-жених к тому прибавил.
          Тут Иван царя оставил
          И пошел на сеновал,
          Где конек его лежал.
          ershov5_104.jpg
          "Что, Иванушка, невесел?
          Что головушку повесил?" --
          Говорит ему конек.
          "Помоги мне, горбунок!
          Видишь, вздумал царь жениться,
          Знашь, на тоненькой царице,
          Так и шлет на окиян, --
          Говорит коньку Иван. --
          Дал мне сроку три дня только;
          Тут попробовать изволь-ка
          Перстень дьявольский достать!
          Да велела заезжать
          Эта тонкая царица
          Где-то в терем поклониться
          Солнцу, Месяцу, притом
          И спрошать кое об чем..."
          Тут конек: "Сказать по дружбе,
          Это -- службишка, не служба;
          Служба все, брат, впереди!
          Ты теперя спать поди;
          А назавтра, утром рано,
          Мы поедем к окияну".
          ershov5_105.jpg


          На другой день наш Иван,
          Взяв три луковки в карман,
          Потеплее приоделся,
          На коньке своем уселся
          И поехал в дальний путь...
          Дайте, братцы, отдохнуть!

          ershov5_106.jpg

    * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ *




          ershov5_107.jpg
          Доселева Макар огороды копал, А нынече Макар в воеводы попал.
          ershov5_109.jpg

          ershov5_110.jpgа-ра-рали, та-ра-ра!
          Вышли кони со двора;
          Вот крестьяне их поймали
          Да покрепче привязали.
          Сидит ворон на дубу,
          Он играет во трубу;


          Как во трубушку играет,
          Православных потешает:
          "Эй, послушай, люд честной!
          Жили-были муж с женой;
          Муж-то примется за шутки,
          А жена за прибаутки,
          И пойдет у них тут пир,
          Что на весь крещеный мир!"
          Это присказка ведется,
          Сказка послее начнется.
          Как у наших у ворот
          Муха песенку поет:
          "Что дадите мне за вестку?
          Бьет свекровь свою невестку:
          Посадила на шесток,
          Привязала за шнурок,
          Ручки к ножкам притянула,
          Ножку правую разула:
          "Не ходи ты по зарям!
          Не кажися молодцам!"
          Это присказка велася,
          Вот и сказка началася.
          ershov5_111.jpg
          Ну-с, так едет наш Иван
          За кольцом на окиян.
          Горбунок летит, как ветер,
          И в почин на первый вечер
          Верст сто тысяч отмахал
          И нигде не отдыхал.
          ershov5_112.jpg


          Подъезжая к окияну,
          Говорит конек Ивану:
          "Ну, Иванушка, смотри,
          Вот минутки через три
          Мы приедем на поляну --
          Прямо к морю-окияну;
          Поперек его лежит
          Чудо-юдо рыба-кит;
          Десять лет уж он страдает,
          А доселева не знает,
          Чем прощенье получить;
          Он учнет тебя просить,
          Чтоб ты в солнцевом селенье
          Попросил ему прощенье;
          Ты исполнить обещай,
          Да, смотри ж, не забывай!"
          ershov5_113.jpg
          Вот въезжают на поляну
          Прямо к морю-окияну;
          Поперек его лежит
          Чудо-юдо рыба-кит.
          Все бока его изрыты,
          Частоколы в ребра вбиты,
          На хвосте сыр-бор шумит,
          На спине село стоит;
          Мужички на губе пашут,
          Между глаз мальчишки пляшут,
          А в дубраве, меж усов,
          Ищут девушки грибов.
          ershov5_114.jpg


          Вот конек бежит по киту,
          По костям стучит копытом.
          Чудо-юдо рыба-кит
          Так проезжим говорит,
          Рот широкий отворяя,
          Тяжко, горько воздыхая:
          "Путь-дорога, господа!
          Вы откуда, и куда?" --
          "Мы послы от Царь-девицы,
          Едем оба из столицы, --
          Говорит киту конек, --
          К солнцу прямо на восток,
          Во хоромы золотые". --
          "Так нельзя ль, отцы родные,
          Вам у солнышка спросить:
          Долго ль мне в опале быть,
          И за кои прегрешенья
          Я терплю беды-мученья?" --
          "Ладно, ладно, рыба-кит!" --
          Наш Иван ему кричит.
          "Будь отец мне милосердный!
          Вишь, как мучуся я, бедный!
          Десять лет уж тут лежу...
          Я и сам те услужу!.." --
          Кит Ивана умоляет,
          Сам же горько воздыхает.
          "Ладно-ладно, рыба-кит!" --
          Наш Иван ему кричит.
          Тут конек под ним забился,
          Прыг на берег -- и пустился,
          Только видно, как песок
          Вьется вихорем у ног.
          ershov5_115.jpg
          ershov5_116.jpg


          Едут близко ли, далеко,
          Едут низко ли, высоко
          И увидели ль кого --
          Я не знаю ничего.
          Скоро сказка говорится,
          Дело мешкотно творится.
          Только, братцы, я узнал,
          Что конек туда вбежал,
          Где (я слышал стороною)
          Небо сходится с землею,
          Где крестьянки лен прядут,
          Прялки на небо кладут.
          ershov5_117.jpg
          Тут Иван с землей простился
          И на небе очутился
          И поехал, будто князь,
          Шапка набок, подбодрясь.
          "Эко диво! эко диво!
          Наше царство хоть красиво, --
          Говорит коньку Иван.
          Средь лазоревых полян, --
          А как с небом-то сравнится,
          Так под стельку не годится.
          Что земля-то!.. ведь она
          И черна-то и грязна;
          Здесь земля-то голубая,
          А уж светлая какая!..
          Посмотри-ка, горбунок,
          Видишь, вон где, на восток,

          ershov5_118.jpg


          Словно светится зарница...
          Чай, небесная светлица...
          Что-то больно высока!" --
          Так спросил Иван конька.
          "Это терем Царь-девицы,
          Нашей будущей царицы, --
          Горбунок ему кричит, --
          По ночам здесь солнце спит,
          А полуденной порою
          Месяц входит для покою".
          ershov5_119.jpg
          Подъезжают; у ворот
          Из столбов хрустальный свод;
          Все столбы те завитые
          Хитро в змейки золотые;
          На верхушках три звезды,
          Вокруг терема сады;
          На серебряных там ветках
          В раззолоченных во клетках
          Птицы райские живут,
          Песни царские поют.
          А ведь терем с теремами
          Будто город с деревнями;
          А на тереме из звезд --
          Православный русский крест.
          ershov5_120.jpg

          Вот конек во двор въезжает;
          Наш Иван с него слезает,
          В терем к Месяцу идет
          И такую речь ведет:
          "Здравствуй, Месяц Месяцович!
          Я -- Иванушка Петрович,
          Из далеких я сторон
          И привез тебе поклон". --
          "Сядь, Иванушка Петрович, --
          Молвил Месяц Месяцович, --
          И поведай мне вину
          В нашу светлую страну
          Твоего с земли прихода;
          Из какого ты народа,
          Как попал ты в этот край, --
          Все скажи мне, не утаи", --
          "Я с земли пришел Землянской,
          Из страны ведь христианской, --
          Говорит, садясь, Иван, --
          Переехал окиян
          С порученьем от царицы --
          В светлый терем поклониться
          И сказать вот так, постой:
          "Ты скажи моей родной:
          Дочь ее узнать желает,
          Для чего она скрывает
          По три ночи, по три дня
          Лик какой-то от меня;
          И зачем мой братец красный
          Завернулся в мрак ненастный
          И в туманной вышине
          Не пошлет луча ко мне?"
          Так, кажися? -- Мастерица
          Говорить красно царица;


          Не припомнишь все сполна,
          Что сказала мне она". --
          "А какая то царица?" --
          "Это, знаешь, Царь-девица". --
          "Царь-девица?.. Так она,
          Что ль, тобой увезена?" --
          Вскрикнул Месяц Месяцович.
          А Иванушка Петрович
          Говорит: "Известно, мной!
          Вишь, я царский стремянной;
          Ну, так царь меня отправил,
          Чтобы я ее доставил
          В три недели во дворец;
          А не то меня, отец,
          Посадить грозился на кол".
          Месяц с радости заплакал,
          Ну Ивана обнимать,
          Целовать и миловать.
          "Ах, Иванушка Петрович! --
          Молвил Месяц Месяцович. --
          Ты принес такую весть,
          Что не знаю, чем и счесть!
          А уж мы как горевали,
          Что царевну потеряли!..
          Оттого-то, видишь, я
          По три ночи, по три дня
          В темном облаке ходила,
          Все грустила да грустила,
          Трое суток не спала.
          Крошки хлеба не брала,
          Оттого-то сын мой красный
          Завернулся в мрак ненастный,
          Луч свой жаркий погасил,
          Миру божью не светил:

          ershov5_121.jpg

          Все грустил, вишь, по сестрице,
          Той ли красной Царь-девице.
          Что, здорова ли она?
          Не грустна ли, не больна?" --
          "Всем бы, кажется, красотка,
          Да у ней, кажись, сухотка:
          Ну, как спичка, слышь, тонка,
          Чай, в обхват-то три вершка;
          Вот как замуж-то поспеет,
          Так небось и потолстеет:
          Царь, слышь, женится на ней".
          Месяц вскрикнул: "Ах, злодей!


          Вздумал в семьдесят жениться
          На молоденькой девице!
          Да стою я крепко в том --
          Просидит он женихом!
          Вишь, что старый хрен затеял:
          Хочет жать там, где не сеял!
          Полно, лаком больно стал!"
          Тут Иван опять сказал:
          "Есть еще к тебе прошенье,
          То о китовом прощенье...
          Есть, вишь, море; чудо-кит
          Поперек его лежит:
          Все бока его изрыты,
          Частоколы в ребра вбиты...
          Он, бедняк, меня прошал,
          Чтобы я тебя спрошал:
          Скоро ль кончится мученье?
          Чем сыскать ему прощенье?
          И на что он тут лежит?"
          Месяц ясный говорит:
          "Он за то несет мученье,
          Что без божия веленья
          Проглотил среди морей
          Три десятка кораблей.
          Если даст он им свободу,
          Снимет бог с него невзгоду,
          Вмиг все раны заживит,
          Долгим веком наградит".
          ershov5_122.jpg

          Тут Иванушка поднялся,
          С светлым месяцем прощался,
          Крепко шею обнимал,
          Трижды в щеки целовал.
          "Ну, Иванушка Петрович! --
          Молвил Месяц Месяцович. --
          Благодарствую тебя
          За сынка и за себя.
          Отнеси благословенье
          Нашей дочке в утешенье
          И скажи моей родной:
          "Мать твоя всегда с тобой;
          Полно плакать и крушиться:
          Скоро грусть твоя решится, --
          И не старый, с бородой,
          А красавец молодой
          Поведет тебя к налою".
          Ну, прощай же! Бог с тобою!"
          Поклонившись, как умел,
          На конька Иван тут сел,
          Свистнул, будто витязь знатный,
          И пустился в путь обратный.
          ershov5_123.jpg
          На другой день наш Иван
          Вновь пришел на окиян.
          Вот конек бежит по киту,
          По костям стучит копытом.
          Чудо-юдо рыба-кит
          Так, вздохнувши, говорит:


          "Что, отцы, мое прошенье?
          Получу ль когда прощенье?" --
          "Погоди ты, рыба-кит!" --
          Тут конек ему кричит.
          ershov5_124.jpg
          Вот в село он прибегает,
          Мужиков к себе сзывает,
          Черной гривкою трясет
          И такую речь ведет:
          "Эй, послушайте, миряне,
          Православны христиане!
          Коль не хочет кто из вас
          К водяному сесть в приказ,
          Убирайся вмиг отсюда.
          Здесь тотчас случится чудо:
          Море сильно закипит,
          Повернется рыба-кит..."
          Тут крестьяне и миряне,
          Православны христиане,
          Закричали: "Быть бедам!"
          И пустились по домам.
          Все телеги собирали;
          В них, не мешкая, поклали
          Все, что было живота,
          И оставили кита.
          Утро с полднем повстречалось,
          А в селе уж не осталось
          Ни одной души живой,
          Словно шел Мамай войной!
          ershov5_125.jpg
          ershov5_126.jpg

          Тут конек на хвост вбегает,
          К перьям близко прилегает
          И что мочи есть кричит:
          "Чудо-юдо рыба-кит!
          Оттого твои мученья,
          Что без божия веленья
          Проглотил ты средь морей
          Три десятка кораблей.
          Если дашь ты им свободу,
          Снимет бог с тебя невзгоду,
          Вмиг все раны заживит,
          Долгим веком наградит".
          И, окончив речь такую,
          Закусил узду стальную,
          Понатужился -- и вмиг
          На далекий берег прыг.
          ershov5_127.jpg
          ershov5_128.jpg

          Чудо-кит зашевелился,
          Словно холм поворотился,
          Начал море волновать
          И из челюстей бросать
          Корабли за кораблями
          С парусами и гребцами.
          ershov5_129.jpg
          Тут поднялся шум такой,
          Что проснулся царь морской:
          В пушки медные палили,
          В трубы кованы трубили;
          Белый парус поднялся,
          Флаг на мачте развился;
          Поп с причетом всем служебным
          Пел на палубе молебны;


          А гребцов веселый ряд
          Грянул песню наподхват:
          "Как по моречку, по морю,
          По широкому раздолью,
          Что по самый край земли,
          Выбегают корабли..."
          ershov5_130.jpg
          Волны моря заклубились,
          Корабли из глаз сокрылись.
          Чудо-юдо рыба-кит
          Громким голосом кричит,
          Рот широкий отворяя,
          Плесом волны разбивая:
          "Чем вам, други, услужить?
          Чем за службу наградить?
          Надо ль раковин цветистых?
          Надо ль рыбок золотистых?
          Надо ль крупных жемчугов?
          Все достать для вас готов!" --
          "Нет, кит-рыба, нам в награду
          Ничего того не надо, --
          Говорит ему Иван, --
          Лучше перстень нам достань --
          Перстень, знаешь, Царь-девицы,
          Нашей будущей царицы". --
          "Ладно, ладно! Для дружка
          И сережку из ушка!
          Отыщу я до зарницы
          Перстень красной Царь-девицы",-


          Кит Ивану отвечал
          И, как ключ, на дно упал.
          ershov5_131.jpg
          Вот он плесом ударяет,
          Громким голосом сзывает
          Осетриный весь народ
          И такую речь ведет:
          "Вы достаньте до зарницы
          Перстень красной Царь-девицы,
          Скрытый в ящичке на дне.
          Кто его доставит мне,
          Награжу того я чином:
          Будет думным дворянином.
          Если ж умный мой приказ
          Не исполните... я вас!"
          Осетры тут поклонились
          И в порядке удалились.
          ershov5_132.jpg
          Через несколько часов
          Двое белых осетров
          К киту медленно подплыли
          И смиренно говорили:
          "Царь великий! не гневись!
          Мы все море уж, кажись,
          Исходили и изрыли,
          Но и знаку не открыли.


          Только ерш один из нас
          Совершил бы твой приказ:
          Он по всем морям гуляет,
          Так уж, верно, перстень знает;
          Но его, как бы назло,
          Уж куда-то унесло".--
          "Отыскать его в минуту
          И послать в мою каюту!" --
          Кит сердито закричал
          И усами закачал.
          ershov5_133.jpg
          Осетры тут поклонились,
          В земский суд бежать пустились
          И велели в тот же час
          От кита писать указ,
          Чтоб гонцов скорей послали
          И ерша того поймали.
          Лещ, услыша сей приказ,
          Именной писал указ;
          Сом (советником он звался)
          Под указом подписался;
          Черный рак указ сложил
          И печати приложил.
          Двух дельфинов тут призвали
          И, отдав указ, сказали,
          Чтоб, от имени царя,
          Обежали все моря
          И того ерша-гуляку,
          Крикуна и забияку,
          Где бы ни было нашли,
          К государю привели.

          ershov5_134.jpg

          Тут дельфины поклонились
          И ерша искать пустились.
          ershov5_135.jpg

          Ищут час они в морях,
          Ищут час они в реках,
          Все озера исходили,
          Все проливы переплыли,


          Не могли ерша сыскать
          И вернулися назад,
          Чуть не плача от печали...
          ershov5_136.jpg
          Вдруг дельфины услыхали
          Где-то в маленьком пруде
          Крик неслыханный в воде.
          В пруд дельфины завернули
          И на дно его нырнули, --
          Глядь: в пруде, под камышом,
          Ерш дерется с карасем.
          "Смирно! черти б вас побрали!
          Вишь, содом какой подняли,
          Словно важные бойцы!" --
          Закричали им гонцы.
          "Ну, а вам какое дело? --
          Ёрш кричит дельфинам смело. --
          Я шутить ведь не люблю,
          Разом всех переколю!" --
          "Ох ты, вечная гуляка
          И крикун и забияка!
          Все бы, дрянь, тебе гулять,
          Все бы драться да кричать.
          Дома -- нет ведь, не сидится!..
          Ну да что с тобой рядиться, --
          Вот тебе царев указ,
          Чтоб ты плыл к нему тотчас".
          ershov5_137.jpg
          ershov5_138.jpg


          Тут проказника дельфины
          Подхватили за щетины
          И отправились назад.
          Ерш ну рваться и кричать:
          "Будьте милостивы, братцы!
          Дайте чуточку подраться.
          Распроклятый тот карась
          Поносил меня вчерась
          При честном при всем собранье
          Неподобной разной бранью..."
          Долго ерш еще кричал,
          Наконец и замолчал;
          А проказника дельфины
          Все тащили за щетины,
          Ничего не говоря,
          И явились пред царя.
          ershov5_139.jpg
          ershov5_140.jpg
          "Что ты долго не являлся?
          Где ты, вражий сын, шатался?"
          Кит со гневом закричал.
          На колени ерш упал,
          И, признавшись в преступленье,
          Он молился о прощенье.
          "Ну, уж бог тебя простит! --
          Кит державный говорит. --
          Но за то твое прощенье
          Ты исполни повеленье". --


          "Рад стараться, чудо-кит!" --
          На коленях ерш пищит.
          "Ты по всем морям гуляешь,
          Так уж, верно, перстень знаешь
          Царь-девицы?" -- "Как не знать!
          Можем разом отыскать". --
          "Так ступай же поскорее
          Да сыщи его живее!"
          ershov5_141.jpg
          Тут, отдав царю поклон,
          Ерш пошел, согнувшись, вон.
          С царской дворней побранился,
          За плотвой поволочился


          И салакушкам шести
          Нос разбил он на пути.
          Совершив такое дело,
          В омут кинулся он смело
          И в подводной глубине
          Вырыл ящичек на дне --
          Пуд по крайней мере во сто.
          "О, здесь дело-то не просто!"
          И давай из всех морей
          Ерш скликать к себе сельдей.
          ershov5_142.jpg
          Сельди духом собралися,
          Сундучок тащить взялися,
          Только слышно и всего --
          "У-у-у!" да "о-о-о!"
          Но сколь сильно ни кричали,
          Животы лишь надорвали,
          А проклятый сундучок
          Не дался и на вершок.
          "Настоящие селедки!
          Вам кнута бы вместо водки!" --
          Крикнул ерш со всех сердцов
          И нырнул по осетров.
          ershov5_143.jpg
          Осетры тут приплывают
          И без крика подымают
          Крепко ввязнувший в песок
          С перстнем красный сундучок.

          ershov5_144.jpg

          "Ну, ребятушки, смотрите,
          Вы к царю теперь плывите,
          Я ж пойду теперь ко дну
          Да немножко отдохну:
          Что-то сон одолевает,
          Так глаза вот и смыкает..."
          Осетры к царю плывут,
          Ерш-гуляка прямо в пруд
          (Из которого дельфины
          Утащили за щетины),
          Чай, додраться с карасем, --
          Я не ведаю о том.
          Но теперь мы с ним простимся
          И к Ивану возвратимся.
          ershov5_145.jpg


          Тихо море-окиян.
          На песке сидит Иван,
          Ждет кита из синя моря
          И мурлыкает от горя;
          Повалившись на песок,
          Дремлет верный горбунок.
          Время к вечеру клонилось;
          Вот уж солнышко спустилось;
          Тихим пламенем горя,
          Развернулася заря.
          А кита не тут-то было.
          "Чтоб те, вора, задавило!
          Вишь, какой морской шайтан! --
          Говорит себе Иван. --
          Обещался до зарницы
          Вынесть перстень Царь-девицы,
          А доселе не сыскал,
          Окаянный зубоскал!
          А уж солнышко-то село,
          И..." Тут море закипело:
          Появился чудо-кит
          И к Ивану говорит:
          "За твое благодеянье
          Я исполнил обещанье".
          С этим словом сундучок
          Брякнул плотно на песок,
          Только берег закачался.
          "Ну, теперь я расквитался.
          Если ж вновь принужусь я,
          Позови опять меня;
          Твоего благодеянья
          Не забыть мне... До свиданья!"
          Тут кит-чудо замолчал
          И, всплеснув, на дно упал.


          Горбунок-конек проснулся,
          Встал на лапки, отряхнулся,
          На Иванушку взглянул
          И четырежды прыгнул.
          "Ай да Кит Китович! Славно!
          Долг свой выплатил исправно!
          Ну, спасибо, рыба-кит! --
          Горбунок конек кричит. --
          Что ж, хозяин, одевайся,
          В путь-дорожку отправляйся;
          Три денька ведь уж прошло:
          Завтра срочное число.
          Чай, старик уж умирает".
          Тут Ванюша отвечает:
          "Рад бы радостью поднять,
          Да ведь силы не занять!
          Сундучишко больно плотен,
          Чай, чертей в него пять сотен
          Кит проклятый насажал.
          Я уж трижды подымал;
          Тяжесть страшная такая!"
          Тут конек, не отвечая,
          Поднял ящичек ногой,
          Будто камушек какой,
          И взмахнул к себе на шею.
          "Ну, Иван, садись скорее!
          Помни, завтра минет срок,
          А обратный путь далек".
          ershov5_146.jpg
          ershov5_147.jpg


          Стал четвертый день зориться.
          Наш Иван уже в столице.
          Царь с крыльца к нему бежит.
          "Что кольцо мое?" -- кричит.
          Тут Иван с конька слезает
          И преважно отвечает:
          "Вот тебе и сундучок!
          Да вели-ка скликать полк:
          Сундучишко мал хоть на вид,
          Да и дьявола задавит".
          Царь тотчас стрельцов позвал
          И немедля приказал
          Сундучок отнесть в светлицу,
          Сам пошел по Царь-девицу.
          "Перстень твой, душа, найден, --
          Сладкогласно молвил он, --
          И теперь, примолвить снова,
          Нет препятства никакого
          Завтра утром, светик мой,
          Обвенчаться мне с тобой.
          Но не хочешь ли, дружочек,
          Свой увидеть перстенечек?
          Он в дворце моем лежит".
          Царь-девица говорит:
          "Знаю, знаю! Но, признаться,
          Нам нельзя еще венчаться". --
          "Отчего же, светик мой?
          Я люблю тебя душой;
          Мне, прости ты мою смелость,
          Страх жениться захотелось.
          Если ж ты... то я умру
          Завтра ж с горя поутру.
          Сжалься, матушка царица!"
          Говорит ему девица:


          "Но взгляни-ка, ты ведь сед;
          Мне пятнадцать только лет:
          Как же можно нам венчаться?
          Все цари начнут смеяться,
          Дед-то, скажут, внуку взял!"
          Царь со гневом закричал:
          "Пусть-ка только засмеются --
          У меня как раз свернутся:
          Все их царства полоню!
          Весь их род искореню!"
          "Пусть не станут и смеяться,
          Все не можно нам венчаться, --
          Не растут зимой цветы:
          Я красавица, а ты?..
          Чем ты можешь похвалиться?" --
          Говорит ему девица.
          "Я хоть стар, да я удал! --
          Царь царице отвечал. --
          Как немножко приберуся,
          Хоть кому так покажуся
          Разудалым молодцом.
          Ну, да что нам нужды в том?
          Лишь бы только нам жениться".
          Говорит ему девица:
          "А такая в том нужда,
          Что не выйду никогда
          За дурного, за седого,
          За беззубого такого!"
          Царь в затылке почесал
          И, нахмуряся, сказал:
          "Что ж мне делать-то, царица?
          Страх как хочется жениться;
          Ты же, ровно на беду:
          Не пойду да не пойду!" --


          "Не пойду я за седова, --
          Царь-девица молвит снова. --
          Стань, как прежде, молодец,
          Я тотчас же под венец". --
          "Вспомни, матушка царица,
          Ведь нельзя переродиться;
          Чудо бог один творит".
          Царь-девица говорит:
          "Коль себя не пожалеешь,
          Ты опять помолодеешь.
          Слушай: завтра на заре
          На широком на дворе
          Должен челядь ты заставить
          Три котла больших поставить
          И костры под них сложить.
          Первый надобно налить
          До краев водой студеной,
          А второй -- водой вареной,
          А последний -- молоком,
          Вскипятя его ключом.
          Вот, коль хочешь ты жениться
          И красавцем учиниться, --
          Ты без платья, налегке,
          Искупайся в молоке;
          Тут побудь в воде вареной,
          А потом еще в студеной,
          И скажу тебе, отец,
          Будешь знатный молодец!"
          ershov5_148.jpg
          Царь не вымолвил ни слова,
          Кликнул тотчас стремяннова.

          ershov5_149.jpg
          "Что, опять на окиян? --
          Говорит царю Иван. --
          Нет уж, дудки, ваша милость!
          Уж и то во мне все сбилось.
          Не поеду ни за что!" --
          "Нет, Иванушка, не то.
          Завтра я хочу заставить
          На дворе котлы поставить
          И костры под них сложить.
          Первый думаю налить
          До краев водой студеной,
          А второй -- водой вареной,


          А последний -- молоком,
          Вскипятя его ключом.
          Ты же должен постараться
          Пробы ради искупаться
          В этих трех больших котлах,
          В молоке и в двух водах". --
          "Вишь, откуда подъезжает! --
          Речь Иван тут начинает.
          Шпарят только поросят,
          Да индюшек, да цыплят;
          Я ведь, глянь, не поросенок,
          Не индюшка, не цыпленок.
          Вот в холодной, так оно
          Искупаться бы можно,
          А подваривать как станешь,
          Так меня и не заманишь.
          Полно, царь, хитрить, мудрить
          Да Ивана проводить!"
          Царь, затрясши бородою:
          "Что? рядиться мне с тобою! --
          Закричал он. -- Но смотри!
          Если ты в рассвет зари
          Не исполнишь повеленье, --
          Я отдам тебя в мученье,
          Прикажу тебя пытать,
          По кусочкам разрывать.
          Вон отсюда, болесть злая!"
          Тут Иванушка, рыдая,
          Поплелся на сеновал,
          Где конек его лежал.
          ershov5_150.jpg

          "Что, Иванушка, невесел?
          Что головушку повесил? --
          Говорит ему конек. --
          Чай, наш старый женишок
          Снова выкинул затею?"
          Пал Иван к коньку на шею,
          Обнимал и целовал.
          "Ох, беда, конек! -- сказал. --
          Царь вконец меня сбывает;
          Сам подумай, заставляет
          Искупаться мне в котлах,
          В молоке и в двух водах:
          Как в одной воде студеной,
          А в другой воде вареной,
          Молоко, слышь, кипяток".
          Говорит ему конек:
          "Вот уж служба так уж служба!
          Тут нужна моя вся дружба.
          Как же к слову не сказать:
          Лучше б нам пера не брать;
          От него-то, от злодея,
          Столько бед тебе на шею...
          Ну, не плачь же, бог с тобой!
          Сладим как-нибудь с бедой.
          И скорее сам я сгину,
          Чем тебя, Иван, покину.
          Слушай: завтра на заре,
          В те поры, как на дворе
          Ты разденешься, как должно,
          Ты скажи царю: "Не можно ль,
          Ваша милость, приказать
          Горбунка ко мне послать,
          Чтоб впоследни с ним проститься".
          Царь на это согласится.


          Вот как я хвостом махну,
          В те котлы мордой макну,
          На тебя два раза прысну,
          Громким посвистом присвистну,
          Ты, смотри же, не зевай:
          В молоко сперва ныряй,
          Тут в котел с водой вареной,
          А оттудова в студеной.
          А теперича молись
          Да спокойно спать ложись".
          ershov5_151.jpg
          На другой день, утром рано,
          Разбудил конек Ивана:
          "Эй, хозяин, полно спать!
          Время службу исполнять".
          Тут Ванюша почесался,
          Потянулся и поднялся,
          Помолился на забор
          И пошел к царю во двор.
          ershov5_152.jpg
          Там котлы уже кипели;
          Подле них рядком сидели
          Кучера и повара
          И служители двора;


          Дров усердно прибавляли,
          Об Иване толковали
          Втихомолку меж собой
          И смеялися порой.
          ershov5_153.jpg
          Вот и двери растворились;
          Царь с царицей появились
          И готовились с крыльца
          Посмотреть на удальца.
          "Ну, Ванюша, раздевайся
          И в котлах, брат, покупайся!" --
          Царь Ивану закричал.
          Тут Иван одежду снял,
          Ничего не отвечая.
          А царица молодая,
          Чтоб не видеть наготу,
          Завернулася в фату.
          Вот Иван к котлам поднялся,
          Глянул в них -- и зачесался.
          "Что же ты, Ванюша, стал? --
          Царь опять ему вскричал. --
          Исполняй-ка, брат, что должно!"
          Говорит Иван: "Не можно ль,
          Ваша милость, приказать
          Горбунка ко мне послать.
          Я впоследни б с ним простился".
          Царь, подумав, согласился
          И изволил приказать
          Горбунка к нему послать.
          Тут слуга конька приводит
          И к сторонке сам отходит.


          Вот конек хвостом махнул,
          В те котлы мордой макнул,
          На Ивана дважды прыснул,
          Громким посвистом присвистнул.
          На конька Иван взглянул
          И в котел тотчас нырнул,
          Тут в другой, там в третий тоже,
          И такой он стал пригожий,
          Что ни в сказке не сказать,
          Ни пером не написать!
          Вот он в платье нарядился,
          Царь-девице поклонился,
          Осмотрелся, подбодрясь,
          С важным видом, будто князь.
          ershov5_154.jpg
          "Эко диво! -- все кричали. --
          Мы и слыхом не слыхали,
          Чтобы льзя похорошеть!"
          ershov5_155.jpg
          Царь велел себя раздеть,
          Два раза перекрестился,
          Бух в котел -- и там сварился!
          ershov5_156.jpg
          ershov5_157.jpg
          ershov5_158.jpg
          Царь-девица тут встает,
          Знак к молчанью подает,
          Покрывало поднимает
          И к прислужникам вещает:
          "Царь велел вам долго жить!
          Я хочу царицей быть.
          Люба ль я вам? Отвечайте!
          Если люба, то признайте
          Володетелем всего
          И супруга моего!"
          Тут царица замолчала,
          На Ивана показала.
          ershov5_159.jpg
          ershov5_160.jpg
          "Люба, люба! -- все кричат. --
          За тебя хоть в самый ад!
          Твоего ради талана
          Признаем царя Ивана!"
          ershov5_161.jpg
          Царь царицу тут берет,
          В церковь божию ведет,
          И с невестой молодою
          Он обходит вкруг налою.
          ershov5_162.jpg

          Пушки с крепости палят;
          В трубы кованы трубят;
          Все подвалы отворяют,
          Бочки с фряжским выставляют,
          И, напившися, народ
          Что есть мочушки дерет:
          "Здравствуй, царь наш со царицей!
          С распрекрасной Царь-девицей!"
          ershov5_163.jpg
          Во дворце же пир горой:
          Вина льются там рекой;
          За дубовыми столами
          Пьют бояре со князьями.
          Сердцу любо! Я там был,
          Мед, вино и пиво пил;
          По усам хоть и бежало,
          В рот ни капли не попало.
          ershov5_164.jpg
          ershov5_165.jpg
          ershov5_166.jpg

    ОБЪЯСНЕНИЕ УСТАРЕВШИХ СЛОВ И ВЫРАЖЕНИЙ



          Ажно -- разве.
          Балаган -- здесь: шалаш, сарай.
          Балясы -- пустые разговоры, болтовня.
          Басурманин -- иноземец, человек иной веры.
          Бочки с фряжским -- бочки с заморским вином.
          Буерак -- небольшой овраг.
          Вдругоредь -- в другой раз, снова.
          Весь двор -- все приближенные царя, придворные.
          Вина -- здесь: причина,
          В приказ даю -- отдаю под надзор.
          Глазей -- человек, подсматривающий за кем-нибудь.
          Городничий -- начальник города в старину.
          Гость -- старинное название купца, торговца.
          Давеж -- давка.
          Дирочка, дира -- так произносилось да и теперь иногда произносится в некоторых местностях слово "дыра".
          Дрягнул плясовую -- пустился в пляс, заплясал.
          Еруслан -- один из героев русских народных сказок, могучий богатырь.
          Естное -- съестное.
          Живот -- здесь: имущество, добро.
          Жомы -- тиски, пресс.
          Загребь -- горсть.
          3ельно -- сильно, весьма.
          Зориться, зазориться -- светать, рассветать.
          Исправник -- начальник сельской полиции в дореволюционной России.

          ershov5_167.jpg

          К водяному сесть в приказ -- потонуть, пойти ко дну.
          Красно платье -- нарядное, красивое платье.
          Кто-петь -- здесь: кто же.
          Курево -- здесь: огонь, костер.
          Лик -- лицо.
          Лубки -- здесь: ярко раскрашенные картинки.
          Льзя -- можно.
          Малахай -- здесь: длинная широкая одежда без пояса.
          Мешкотно -- медленно.
          Настигу -- настигну, догоню.
          Не клепли -- не обвиняй напрасно, не клевещи.
          Некорыстный наш живот -- бедную нашу жизнь. Живот -- жизнь.
          Неможет -- болеет; немочь -- болеть.
          Немские страны -- иноземные страны.
          Оброк -- деньги или продукты, которые при крепостном праве крестьяне должны были отдавать своему помещику.
          Опала -- немилость царя, наказание.
          Острог -- тюрьма.
          Очью -- очами, глазами.
          Пенять -- укорять, упрекать.
          Переимать -- переловить.
          Переться -- спорить, отпираться.
          Пластью -- пластом.
          Плес -- рыбий хвост.
          Полонить -- взять в плен.
          Постучали ендовой -- выпили. Ендова -- сосуд для вина.
          Почивальня, опочивальня -- спальня.
          Принужусь -- понадоблюсь.
          Притча -- здесь: непонятное дело, странный случай.
          Прозумент (позумент) -- золотая или серебряная тесьма, которую нашивали на одежду для украшения.
          Прошал -- просил.
          Пулю слить -- налгать, пустить ложный слух.
          Ражий -- здоровый, видный, сильный.
          Решеточный -- пожарный.
          Рядиться -- торговаться, препираться, договариваться.
          Сгинуть -- погибнуть.
          Седмица -- неделя.

          ershov5_168.jpg
          Сиречь -- то есть, именно.
          Соглядать -- подсмотреть.
          Спальник -- царский слуга.
          Срочное число -- срок.
          Станичники -- здесь: разбойники.
          Стрельцы -- старинное войско.
          Стремянной -- слуга, ухаживавший за верховой лошадью гос-
          подина.
          Суседка -- домовой (сибирское название).
          Сусек -- отгороженное место для хранения овса или другого зерна.
          Сыта -- вода, подслащенная медом.
          Талан -- счастье, удача.
          Таловый -- ивовый.
          Узрел -- увидел; узреть -- увидеть.
          Учинился -- сделался.
          Фата -- женское покрывало из легкой ткани.
          Челядь -- слуги.
          Чернокнижник -- колдун.
          Шабалки -- шабаш, конец.
          Ширинка -- широкое, во всю ширину ткани, полотенце.
          Школить -- учить.
          ershov5_169.jpg
          ershov5_170.jpg

    О СКАЗКЕ "КОНЕК-ГОРБУНОК" И ЕЕ АВТОРЕ



          Автор сказки "Конек-горбунок" Петр Павлович Ершов родился в Сибири в 1815 году.
          В детстве он слушал сказки сибирских крестьян, многие запомнил на всю жизнь и сам хорошо их рассказывал.
          Ершов очень полюбил народные сказки. В них народ остроумно высмеивал своих врагов -- царя, бояр, купцов, попов, осуждал зло и стоял за правду, справедливость, добро.
          Ершов учился в Петербургском университете, когда он впервые прочитал замечательные сказки Пушкина. Они тогда только что появились.
          И он тут же задумал написать своего "Конька-горбунка" -- веселую сказку о смелом Иванушке -- крестьянском сыне, о глупом царе и о волшебном коньке-горбунке. Многое взял Ершов для "Конька-горбунка" из старинных народных сказок.
          Сказка была напечатана в 1834 году. А. С. Пушкин прочитал и с большой похвалой отозвался о "Коньке-горбунке".
          Окончив университет, Ершов вернулся из Петербурга в Сибирь, на свою родину, и там прожил всю жизнь. Много лет он был учителем гимназии города Тобольска. Ершов горячо любил свой суровый край, изучал его и хорошо знал.
          Кроме "Конька-горбунка", он написал еще несколько произведений, но они сейчас уже забыты. А "Конек-горбунок", появившись больше ста лет назад, по-прежнему остается одной из любимых сказок нашего народа.

          В. Гакина