Федор Федорович Сигаев вскоре после того, как застал свою жену на месте
преступления,  стоял  в  оружейном  магазине  Шмукс  и  Ко  и  выбирал  себе
подходящий  револьвер.  Лицо  его  выражало  гнев,  скорбь  и  бесповоротную
решимость.
     "Я знаю, что мне делать...- думал он.- Семейные основы поруганы,  честь
затоптана в грязь, порок торжествует, а потому я, как  гражданин  и  честный
человек, должен явиться мстителем. Сначала убью  ее  и  любовника,  а  потом
себя..."
     Он еще не выбрал револьвера и никого еще не убил,  но  его  воображение
уже рисовало три окровавленных трупа,  разможженные  черепа,  текущий  мозг,
сумятицу, толпу зевак, вскрытие... С злорадством оскорбленного  человека  он
воображал себе ужас родни и публики, агонию изменницы и мысленно  уже  читал
передовые статьи, трактующие о разложении семейных основ.
     Приказчик магазина - подвижная, французистая  фигурка  с  брюшком  и  в
белом жилете - раскладывал перед ним  револьверы  и,  почтительно  улыбаясь,
шаркая ножками, говорил:
     - Я советовал бы  вам,  мсье,  взять  вот  этот  прекрасный  револьвер.
Система  Смит  и  Вессон.  Последнее  слово  огнестрельный  науки.  Тройного
действия, с экстрактором, бьет на шестьсот шагов, центрального боя. Обращаю,
мсье, ваше внимание  на  чистоту  отделки.  Самая  модная  система,  мсье...
Ежедневно продаем по десятку для разбойников,  волков  и  любовников.  Очень
верный и сильный бой, бьет на большой дистанции и  убивает  навылет  жену  и
любовника. Что касается самоубийц, то, мсье, я не знаю лучшей системы...
     Приказчик поднимал и опускал курки, дышал  на  стволы,  прицеливался  и
делал вид, что задыхается от восторга. Глядя на его восхищенное лицо,  можно
было подумать, что сам он охотно пустил бы себе пулю в лоб, если  бы  только
обладал револьвером такой прекрасной системы, как Смит и Вессон.
     - А какая цена?- спросил Сигаев.
     - Сорок пять рублей, мсье.
     - Гм!.. Для меня это дорого!
     - В таком случае, мсье, я предложу вам другой системы, подешевле.  Вот,
не угодно ли посмотреть? Выбор у нас громадный, на разные цены...  Например,
этот револьвер  системы  Лефоше  стоит  только  восемнадцать  рублей,  но...
(приказчик презрительно поморщился)... но, мсье, эта система  уже  устарела.
Ее покупают теперь только умственные пролетарии и  психопатки.  Застрелиться
или убить жену из Лефоше считается теперь знаком дурного тона.  Хороший  тон
признает только Смита и Вессон.
     - Мне нет надобности ни стреляться, ни убивать,угрюмо солгал Сигаев.- Я
покупаю это просто для дачи... пугать воров...
     - Нам нет дела, для чего вы покупаете,-  улыбнулся  приказчик,  скромно
опуская глаза.- Если бы в каждом случае  мы  доискивались  причин,  то  нам,
мсье, пришлось бы закрыть магазин. Для  пуганья  воров  Лефоше  не  годится,
мсье, потому что он издает негромкий, глухой звук,  а  я  предложил  бы  вам
обыкновенный капсюльный пистолет Мортимера, так называемый дуэльный...
     "А не вызвать ли мне его на дуэль?- мелькнуло в голове Сигаева.Впрочем,
много чести... Таких скотов убивают, как собак..."
     Приказчик, грациозно поворачиваясь  и  семеня  ножками,  не  переставая
улыбаться и болтать, положил перед ним целую кучу револьверов. Аппетитнее  и
внушительнее всех выглядел Смит и Вессон. Сигаев взял в руки один  револьвер
этой системы, тупо уставился на него и погрузился  в  раздумье.  Воображение
его рисовало, как он размозжает черепа, как кровь рекою  течет  по  ковру  и
паркету, как дрыгает ногой умирающая изменница... Но для его негодующей души
было мало этого. Кровавые картины, вопль  и  ужас  его  не  удовлетворяли...
Нужно было придумать что-нибудь более ужасное.
     "Вот что, я убью его и себя,- придумал он,- а ее  оставлю  жить.  Пусть
она чахнет от угрызений  совести  и  презрения  окружающих.  Это  для  такой
нервной натуры, как она, гораздо мучительнее смерти..."
     И он представил себе свои похороны: он, оскорбленный, лежит в гробу,  с
кроткой улыбкой на устах, а она, бледная,  замученная  угрызениями  совести,
идет за гробом, как Ниобея, и  не  знает,  куда  деваться  от  уничтожающих,
презрительных взглядов, какие бросает на нее возмущенная толпа...
     - Я вижу, мсье, что вам нравится Смит и  Вессон,перебил  приказчик  его
мечтания.- Если он кажется вам дорог, то извольте, я уступлю пять  рублей...
Впрочем, у нас еще есть другие системы, подешевле.
     Французистая фигурка грациозно повернулась и достала с полок еще дюжину
футляров с револьверами.
     - Вот, мсье, цена тридцать рублей. Это недорого,  тем  более  что  курс
страшно понизился, а таможенные пошлины, мсье, повышаются каждый час.  Мсье,
клянусь богом, я консерватор, но и я уже начинаю роптать! Помилуйте, курс  и
таможенный тариф сделали то, что  теперь  оружие  могут  приобретать  только
богачи! Беднякам осталось только  тульское  оружие  и  фосфорные  спички,  а
тульское оружие - это несчастье! Стреляешь из тульского револьвера в жену, а
попадаешь себе в лопатку...
     Сигаеву вдруг стало обидно и жаль, что  он  будет  мертв  и  не  увидит
мучений изменницы. Месть тогда лишь сладка, когда имеешь возможность  видеть
и осязать ее плоды, а что толку, если он будет лежать в гробу  и  ничего  не
сознавать.
     "Не сделать ли мне так,- раздумывал он.-  Убью  его,  потом  побуду  на
похоронах, погляжу, а после похорон себя убью... Впрочем,  меня  до  похорон
арестуют и отнимут оружие... Итак: убью его, она останется в живых,  я...  я
до поры до времени не убью себя, а пойду под  арест.  Убить  себя  я  всегда
успею. Арест тем  хорош,  что  на  предварительном  дознании  я  буду  иметь
возможность раскрыть перед властью и обществом  всю  низость  ее  поведения.
Если я убью себя, то она, пожалуй, со свойственной ей лживостью и наглостью,
во всем обвинит меня, и общество оправдает ее поступок и, пожалуй, посмеется
надо мной; если же я останусь жив, то...!
     Через минуту он думал:
     "Да, если я убью себя, то, пожалуй, меня  же  обвинят  и  заподозрят  в
мелком чувстве... И к тому же за  что  себя  убивать?  Это  раз.  Во-вторых,
застрелиться - значит струсить. Итак: убью его, ее оставлю жить, сам иду под
суд. Меня будут судить, а она будет фигурировать в качестве свидетельницы...
Воображаю ее смущение, ее позор, когда ее будет  допрашивать  мой  защитник!
Симпатии суда, публики и прессы будут, конечно, на моей стороне..."
     Он размышлял, а приказчик раскладывал перед ним товар  и  считал  своим
долгом занимать покупателя.
     - Вот английские системы, недавно  только  получены,-  болтал  он.-  Но
предупреждаю, мсье, все эти системы бледнеют перед Смит и Вессон. На днях  -
вы, вероятно, уже читали - один офицер приобрел у нас револьвер системы Смит
и Вессон. Он выстрелил в любовника,  и  -  что  же  вы  думаете?пуля  прошла
навылет, пробила затем бронзовую лампу, потом рояль, а  от  рояля  рикошетом
убила болонку и контузила жену. Эффект блистательный и  делает  честь  нашей
фирме. Офицер теперь арестован... Его, конечно, обвинят и сошлют в каторжные
работы! Во-первых, у нас еще слишком устарелое законодательство;  во-вторых,
мсье, суд всегда бывает на стороне любовника. Почему? Очень просто, мсье!  И
судья, и присяжные, и прокурор, и защитник сами живут с чужими женами, и для
них будет покойнее, если в России одним мужем будет меньше. Обществу было бы
приятно, если бы правительство сослало всех мужей на Сахалин. О мсье, вы  не
знаете, какое негодование возбуждает во мне современная порча нервов! Любить
чужих жен теперь так же принято, как курить чужие папиросы  и  читать  чужие
книги. С каждым годом у нас торговля становится все хуже  и  хуже,-  это  не
значит, что любовников становится все меньше, а значит, что мужья мирятся со
своим положением и боятся суда и каторги.
     Приказчик оглянулся и прошептал:
     - А кто виноват, мсье? Правительство!
     "Идти на Сахалин из-за какой-нибудь свиньи тоже не разумно,- раздумывал
Сигаев.- Если я пойду на каторгу, то это даст только возможность жене  выйти
замуж вторично и надуть второго мужа. Она будет торжествовать... Итак: ее  я
оставлю в живых, себя не убиваю,  его...  тоже  не  убиваю.  Надо  придумать
что-нибудь более разумное и чувствительное. Буду  казнить  их  презрением  и
подниму скандальный бракоразводный процесс..."
     - Вот, мсье, еще новая система,- сказал  приказчик,  доставая  с  полки
новую дюжину.- Обращаю ваше внимание на оригинальный механизм замка...
     Сигаеву, после его решения, револьвер был уже  не  нужен,  а  приказчик
между тем, вдохновляясь все более и более, не переставал раскладывать  перед
ним свой товар. Оскорбленному мужу стало совестно, что из-за него  приказчик
даром трудился, даром восхищался, улыбался, терял время...
     - Хорошо, в таком случае...- забормотал он,- я зайду после  или...  или
пришлю кого-нибудь.
     Он не видел  выражения  лица  у  приказчика,  но,  чтобы  хоть  немного
сгладить неловкость, почувствовал необходимость купить что-нибудь. Но что же
купить? Он оглядел стены магазина, выбирая что-нибудь подешевле, и остановил
свой взгляд на зеленой сетке, висевшей около двери.
     - Это... это что такое?- спросил он.
     - Это сетка для ловли перепелов.
     - А что стоит?
     - Восемь рублей, мсье.
     - Заверните мне...
     Оскорбленный муж заплатил восемь рублей, взял сетку  и,  чувствуя  себя
еще более оскорбленным, вышел из магазина.

Популярность: 5, Last-modified: Thu, 08 Aug 2002 08:45:31 GmT