узнает Сэма Фэйкса. Другие символы тоже превратились в имена: Эд Варган, смешавшийся с любопытной идеей разницы в размерах; и Бертрам Смит, ассоциирующийся с жестокостью, свойственной плотоядным вампирам. Хотя были и отличия; Бартон однажды проникал в сознание ласки в момент пира, этот яркий экстатический поток тогда почти испугал его. Смит был интеллигентен, хотя он, подобно остальным, обладал тем же исключительным качеством - каким же? "Темнота. Извращение. Слепота." "Да, - думала Сью, - они слепы. Ослеплены паранойей. Они вообще не могут видеть этот мир таким, каков он есть." И представление Мелиссой этой троицы: маленькие злобные существа, бегущие с оскаленными зубами через мрак. Бартон понял, что она отождествила их с мышами; она боялась мышей, они были для нее куда ужаснее, чем насекомые и змеи. Что же, он мог понять боязнь; он сам больше всего боялся огня. Большинство Болди были в той или иной степени поражены неврозом страха - расплата за повышенную чувствительность сознания. "Я должен действовать быстро, - подумал он. - Раз они переговариваются, они могут затаиться. Я должен покончить с ними разом. Они могут читать ваши мысли?" "Они даже не знают о существовании Мелиссы Карр." "Но если один из них будет убит, они станут осторожными. Ты должна оставаться в безопасности. Где ты?" (Отказ, определенный отказ.) "Было бы лучше сказать мне, тогда..." "Никто не сможет найти меня до тех пор, пока я не думаю о своем местонахождении." - Для телепатии не существует указательных пальцев. Она выразила идею, означавшую больше, чем телепатия; это был символ всей расы и ее единства. "Ты можешь узнать, где Варган и Смит?" "Конечно; они свободно общаются на своей личной длине волны. Варган в Рэйе, Смит в Гуроне." "Как тебе удается ловить эту волну?" "Загадка." - Беспомощное пожатие плечами. - "Врожденное?" "Когда один из них умрет, - подумал Бартон, - остальные будут настороже. Слушай внимательно. Будь всегда готова передать их планы. Они не должны спастись." Мелисса подумала о трех маленьких, серых, злобных существах, торопливо бегущих по полу. Бартон мрачно усмехнулся. "Смотри, как они бегут, - сказал он ей. - Смотри, куда они бегут". - Его рука коснулась кинжала. Кинжал был небольшим, но и его хватит. Данных было немного. Мелисса передала некоторые перехваченные ею мысли параноиков, и Бартон понял, что угроза параноиков реальна. В будущем они станут опасными для всех мутантов. В эту эру дуэлей смерть одного человека почти ничего не значила, но рисковать счастьем целой расы - это тактика сумасшедшего. Не был понятен и мотив. Явная злость? Это было нелогично, а параноики всегда логичны, хотя все их построения возводятся на ложном фундаменте. Не хватало единственной нити, которая могла прояснить смысл. Опыт натуралиста тоже не помог Бартону. Животные не организуют саботажа. И птицы не загрязняют своих гнезд. После того, как Мелисса покинула их, Сью дала волю нетерпению. - Я хочу помочь, - сказала она, на сей раз вслух. - Должен быть путь. - Но его нет. Ты же сама говорила, что тут потребуются весьма специфичные навыки. Ты - биолог. У тебя реакция похуже, чем у меня, и если бы ты оказалась одна, то мое внимание было бы отвлечено. А мне нужно сосредоточиться. - Так ты их убьешь? - Конечно, я убью их. Хорошо, что их только трое, как сказала Мелисса. Она не лгала; я мог бы засвидетельствовать. - О, она честна, - согласилась Сью. - Но она определенно что-то скрывает. Бартон пожал плечами. - Это неважно. Чего это требует, так это немедленных действий. Я не могу вести долгого расследования. Если я вызову какие-то мысли или вопросы в умах обычных людей, параноики заинтересуются. Я должен уничтожить этих мерзавцев прежде, чем распространится инфекция. Болди-параноиков, которые присоединились бы к подобному движению, если бы они могли владеть секретным диапазоном. - Так что же мне делать? - Это неважно, - сказал Бартон, - сейчас. Ты свое дело сделала. Теперь моя очередь. Они оба поднялись. На улице он оставил ее, многозначительно пожав ей руку. Вокруг них в ярком свете крутилась небрежная вечерняя жизнь городка - символ всеобщей сложной системы проверки и баланса, которая удерживала цивилизацию единой. Цивилизацию, которая терпела Болди и, пускай не очень охотно, но давала им шанс обрести свое спасение. Они оба думали об одном и том же: как легко эта привычная толчея может превратиться в жаждущую крови стаю. Так уже случалось прежде, когда Болди были в диковинку, и эта опасность все еще тлела. И Бартон пошел один, неся в себе молчаливый приказ расы - сделать то, к чему он готовился с самого своего рождения. Важна была раса, а не отдельная личность. Его вертолет был уже готов, и он вылетел в Галилео на побережье Атлантики, все еще думая о том, что ему нужно сделать. Он настолько погрузился в собственные мысли, что только автопилот спасал его от столкновений с другими вертолетами. Но наконец на горизонте замерцали огни города ученых. Галилео, как и большинство научных центров, был крупнее большинства поселений. Ученые - народ мирный, и ни одному научному центру не грозило уничтожение. В знаменитой своими энергетическими станциями Ниагаре народу жило побольше, но Галилео превосходил ее по площади. Из опасности некоторых экспериментов город раскинулся на много миль, чем здорово отличался от обычно плотных компактных поселений Америки. Поэтому здесь был и наземный транспорт, столь непривычный в других местах. Бартон направился к коттеджу Дэнхема - в этой индивидуалистической, хотя и взаимозависимой культуре, конечно, не было многоквартирных домов - и удачно застал его дома. Дэнхем был мягким круглолицым Болди, чьи парики с каждым годом становились все более седыми, а нынешний был и вовсе белым. Он тепло приветствовал Бартона, но только вслух, потому что на улице были люди, а Болди были тактичны в проявлении своей силы. - Дэйв! Я не знал, что ты вернулся. Как Африка? - Жара! И я целых шесть месяцев не играл в скип-гандбол. Наверное, порядочно ослабел. - По тебе этого не скажешь, - заметил Дэнхем, окинув его завистливым взглядом. - Заходи. Выпьем? За коктейлем они болтали о разной чепухе, если не считать, что при этом ртов они не открывали. Бартон все время помнил о том, что привело его сюда и старался не рассказывать Дэнхему слишком много, особенно из-за того, что здесь, в Галилео, был Сэм Фэйкс, и поэтому разговор вертелся вокруг да около, ни к чему не приводя. Это оказалось несколько сложнее, чем он себе представлял. В конце концов они оказались в игровой комнате и, оставшись в шортах, встали перед вертикальной стеной с многочисленными неровностями, состоящей из беспорядочно двигающихся сегментов. И они играли в скип-гандбол. Можно было заранее сказать, насколько тяжело было Дэнхему принимать мяч, но к тому же не было никакого способа угадать, куда мяч отскочит. Оба достаточно напрыгались, выдержав основательное испытание, и ведя во время игры телепатическую беседу. Дэнхем признался, что он все же больше любит играть в кости. Или в рулетку. В них он мог играть со своими друзьями - обычными людьми, а вот бридж или покер - ох! Кто же станет играть в покер с телепатом? То ли дело игры, где все строится на везении или обычной физической силе. "Да, - согласился Бартон, - но таких игр не так уж много. Борьба или бокс требовали тактического мышления. Но многие олимпийские виды спорта вроде толкания ядра, прыжков в высоту, бега - были вполне доступны. Многие... в которых не было поединка с соперником. Любая "военная" игра вроде шахмат была невозможна." "Да, - подумал Дэнхем, - твое призвание сродни игре в войну." "Игра в охоту?" - Бартон порылся в своей памяти, остановившись на сытом тигре, апатичном, и с глубоким сознанием мощи, как у тихо гудящей динамо-машины. Он легко связал этот образ с голодом и еще с чем-то смутным и бесформенным, родственным символу, которым Мелисса обозначала Сэма Фэйкса. Созданный им мысленный образ настолько напоминал Фэйкса, насколько один музыкальный аккорд может быть созвучен другому. Если Дэнхем вообще знал Фэйкса, то он должен был отозваться. И он отозвался. Восторг охватил Бартона, когда в грудах хлама в сознании Дэнхема он отыскал случайные обрывки ассоциаций. Перед ним возник образ толстого переводчика-недоучки, иногда работавшего с учеными различных языковых групп. Бартон поспешно переключился на другую тему, так что Дэнхем не придал особой важности этой чисто мнемонической идее. Спустя некоторое время Бартон решил уйти. Он позволил Дэнхему выиграть, и тот настолько обрадовался, что принял извинения Бартона по поводу назначенной встречи безо всякого скептицизма. Действительно, человек, только что вернувшийся в Америку после шести месяцев жизни в джунглях, вправе рассчитывать на что-нибудь более интересное, чем скип-гандбол. И со стороны Бартона было так любезно заглянуть... Бартон бродил по гладко вымощенным улицам парков, позволяя своему восприимчивому сознанию впитывать кипящие вокруг мысли. Теперь он знал, что надо искать, и это оказалось несложно, потребуется только терпение. На него обрушилась беспорядочная мозаика обрывочной информации. И Бартон сделал то, к чему Болди прибегали крайне редко - он послал наводящий вопрос в мысли обычных людей. Без этого ему было не обойтись, ведь Бартон мог читать только те мысли, которые лежали на поверхности сознания. А для того, чтобы внедрить в сознании обычного человека даже короткий стимулирующий импульс, потребовалось довольно заметное усилие. Люди в большинстве своем не являются телепатами и пытаться мысленно общаться с ними это все равно что проталкивать иголку между плотно подогнанными черепицами. При определенных условиях люди могут принимать мысли, но не в состоянии отличить их от своих собственных. Бартон вспотел, пока сделал это. Однако ему удалось узнать многое. Более того, он сделал это так незаметно, что даже сам Фэйкс, обнаружь он подобные мысли, ничего бы не заподозрил. Многие люди в этот вечер подумали о Фэйксе - в этом не было ничего необычного - но только не для Бартона, складывающего эту мозаику. Кусочек отсюда и кусочек отсюда. Наконец картина была завершена: переводчик, искажающий оттенки смысла - что-то вроде разговора жителя Тибета и бенгальца с американским химиком-физиологом. Это было нетрудно, поскольку ученые, погруженные в работу, не обращали внимания на тонкости человеческого общения, и это привело к тому, что здесь, в Галилео, зарождалось нечто, что в конце концов вызовет беду. Каким образом - этого, конечно, не знал еще сам Фэйкс - но его поверхностных технических знаний оказалось достаточно, чтобы приостановить работы. Оттенок смысла в сознании одного человека, слегка искаженный в сознании другого, когда требовалось полное совпадение - все это говорило Бартону, что Фэйкс предавал расу. Кроме того, он узнал, где жил Фэйкс. Теперь, стоя перед бунгало этого человека, он пробовал связаться с Мелиссой Карр. Ее мысль почти тотчас коснулась его в обычном диапазоне связи. "Действуй осторожно, - приказал он. - Используй общие рассуждения". - Он вновь ощутил ее женственность, мягкость вьющихся полос и по-детски круглые щеки. Сквозь прохладный свежий ветер ночи принес с собой мимолетный аромат духов. (Согласие.) "Не могла бы ты быстро засечь для меня остальных? Причем точно?" "Да. В..." "Оставайся включенной... сама знаешь во что..." Снова согласие и та же нежная женственная застенчивость, мягкая и удивительно привлекательная. Она немного боялась. Бартон почувствовал это и испытал сильное желание защитить ее. В его сознании начал формироваться образ Мелиссы Карр, хотя он знал, что это предубеждение. Мысленные и зрительные образы могут очень сильно различаться. Но ему казалось, что у Мелиссы маленькое треугольное лицо, хрупкое и с тонкими чертами, и что это лицо обрамлено блестящими и черными как смоль волосами. Ему казалось, что он видит ее черты изнутри, выворачивая обычную процедуру, когда лицо человека помогает сформировать мнение о его внутреннем мире. Как она это делает? Он удивлялся этому счастливому случаю, пересекая улицу. Она единственная в мире могла принимать эту длину волны. (Барьер!) Теперь он стоял на крыльце перед закрытой дверью. Сквозь волокнистую фанеру проникли сомнение и вопрос, коснувшиеся его сознания и метнувшиеся прочь. Человек в доме мгновенно установил собственный барьер. Отлично. Пока в сознании существовал подобный барьер, Фэйкс, возможно, не мог общаться с другими параноиками на своей особой волне. Или... или мог? Бартон шагнул к круглому окошку. Через поляроидное стекло он ничего разглядеть не смог. Настороженно оглянувшись по сторонам, он поднял ногу и выбил стекло. Он осторожно ступил в проем, оказавшись в неплохо обставленной комнате, где у стены, глядя на него, замер толстяк. Чисто мужская обстановка комнаты подсказала ему, что Фэйкс, вероятно, жил один - обычное дело для параноиков, которые требовали от жены полного подчинения. Фэйкс никогда не женился бы на Болди, а ни одна обычная женщина не смогла бы долго жить с ним. Лет двадцать назад Фэйкс должно быть не носил парика, но с тех пор подобные люди стали осторожнее. Его парик был светло-желтым, что выглядело странным при его тяжелом красном лице. Неожиданно с сознания Фэйкса соскользнул покров, обнажив тревожный и пустой разум, и Бартон послушал срочное предостережение Мелиссы, заставившее его вздрогнуть. Он предупреждает остальных... Бартон сорвал с пояса кинжал и прыгнул вперед. Барьер Фэйкса возник вновь, с той же быстротой, с которой его собственное оружие оказалось в его толстой руке. При поединке с другим телепатом было просто необходимо удерживать свое сознание закрытым, и тогда ваши намерения не будут предугаданы. Как только Фэйкс почувствовал серьезную угрозу для себя, он больше не решился опустить барьер. Бартон сдвинулся с места с расчетливо-настороженными глазами, какими он наблюдал бы за извивающимся капюшоном кобры. Он положил большой палец на рукоять кинжала, держа клинок на уровне бедра. Толстяк отступил от стены, выжидательно покачиваясь на носках. Однако все оказалось слишком просто. Чтобы предупредить удар этого неуклюжего воина, телепатия не потребовалась. С хирургической аккуратностью Бартон убрал свой кинжал в ножны, затем убедился, что Фэйкс перед смертью не связывался со своими коллегами. Потом, удовлетворенный, он вышел из дома через переднюю дверь и спокойно направился к транспортной дороге. Вот и все. Он послал мысль на поиски Мелиссы. Где-то далеко в скрывавшей все тьме она услышала и откликнулась. "Они получили вызов Фэйкса?" "Нет. Нет, ты был слишком быстр, а они не ожидали от него вызова." "Хорошо. Тогда теперь Варган и Смит." "Сегодня ночью?" "Да." "Хорошо. Правда, скорее всего завтра ты еще не сможешь меня увидеть." "Почему?" "Потому. Варган в Рэйе." "Слушай. Это важно. Если их всего трое, то хорошо. Но если они постараются связаться с остальными, непременно сообщи мне." "Да. Вот и все..." - но лицо Мелиссы преследовало его, пока Бартон вел свой вертолет сквозь ночь на северо-запад. Его нисколько не волновало, что он совершил убийство. Он вообще смотрел на это по-другому. Что ж, в том, как Болди относились к предательству расы, чувствовалась примесь фанатизма. Но это не было обычным предательством. Средства связи, открытые Фэйксом и его сообщниками, были самой смертельной угрозой для расы из всех, когда-либо существовавших - куда страшнее, чем суды Линча через несколько десятилетий после Взрыва. Бартон погрузился в мысленные образы, которые всегда преобладали во время охоты. Сейчас дичью для него был человек, правда, гораздо более хищный, чем плотоядные звери джунглей. Звери убивали, чтобы есть. Это был чистый дарвинизм и основной закон природы. Но эти трое параноиков полностью нарушили другой основной закон: неприкосновенность себе подобных. Они угрожали им. "В любой новой культуре обязательно возникает конфликт, - думал Бартон, наблюдая за смутными огнями, мерцающими далеко внизу, мириадами огней разбросанных по Америке городов. - И Болди определенно обладали этой культурой. Она была еще в зачаточном состоянии, как и сама мутация, двигавшаяся к конечному положению, еще совершенно непостижимому. Но это был первый реальный шаг вперед, который человечество сделало за миллион лет. В прошлом мутации были слабы и обречены на неудачу. Сейчас, ускорившись от жесткого излучения, правильная мутация открыла перед человечеством множество дверей. И возле каждой двери поджидали скрытые ловушки. Различают основные и вторичные, привнесенные характеристики. Для Болди вторичным было отсутствие волос, но могло быть и что-то скрытое, что проявится в третьем или четвертом поколении. Этот необычный способ субтелепатического общения - был ли он естественным? В случае с Мелиссой это выглядело так, хотя это могла быть уловка Фэйкса и остальных. Если так, значит в каждом Болди заложены скрытые возможности. И это означало действительную опасность. Это был настоящий очаг заражения. Могли быть заражены здоровые клетки. Секрет мог распространиться, и Бартон представил себе абсолютно секретную подпольную сеть параноиков, общающихся в полной тайне, планирующих все что угодно. Мысль была не из приятных. Хотел бы он знать, сколько социально-активных Болди могли бы сражаться с такой угрозой. Немногие; они не были подготовлены к войне. Атомные бомбы сделали войну невозможной, но появился новый вид сражения. То, что сделало бомбы полезными через пропаганду страха - необходимость централизации прежде чем может быть организована какая-либо группа - было неприменимо. Ведь не будет смысла объединяться, если параноики смогут общаться ежеминутно и тайно. Слепая удача выступила в лице Мелиссы, но нельзя было зависеть от удачи." Его коснулась мысль Мелиссы. "Варган связался со Смитом; Смит вылетел в Рэй." "Что им известно?" "Варган велел Смиту прибыть немедленно. И все." "В Рэй?" "Должно быть, новое место встречи." - Он дал указания. - "Она передала их Бартону." "О'кей. Продолжай слушать." Озадаченный и слегка встревоженный Бартон повел вертолет быстрее. Теперь он мчался на север к озеру Эри, минуя Конестогу. До Рэйя лететь недолго. Но вдруг Фэйксу удалось предупредить их? Для телепатического послания требуется мгновение. Возможно, Варган получил от толстяка SOS. И если Фэйкс сообщил своим сообщникам, что его убил Болди, и почему он это сделал... Бартон пожал плечами. Тогда они будут ждать его. Они будут знать, что Фэйкс мертв. Если он только успел связаться с ними и установить мысленный контакт, то они будут знать. Этот... хаос мыслей... когда жизнь покидает тело - его невозможно ни с чем спутать. Сейчас, пытаясь отыскать Фэйкса, они неизменно будут натыкаться на явную пустоту, что-то вроде пустоты в эфире, словно воздух еще не успел заполнить место, где еще час назад был человек. Ошибка исключалась; ни один телепат сознательно не нарушил бы этой дрожащей паузы. Но она бы вторгалась в каждый восприимчивый ум, оказавшийся поблизости, и среди живущих в городке Болди разлетелась бы безмолвная весть. Один из Нас умер. Да, Варган и Смит знали об этом. Но, по всей вероятности, они еще не знали как он умер. Это мог быть несчастный случай, это могла быть естественная смерть. Это могло быть убийство. Они будут действовать согласно предположению, что это было именно убийство. Они будут ждать. Ближайшая к месту его назначения посадочная площадка в Рэйе была пуста, и когда он приземлился, там только мигали автоматические посадочные огни. Указания Мелиссы были точны. Он прошел полмили по дороге, свернул в узкую улочку, где лунный свет создавал сверхъестественные блики на колеблющихся листьях, и остановился перед неосвященным коттеджем. "Входи". - Это был Варган, с погруженным в сознание ощущением разницы в размере, подобно образу под потоком воды. Входи. Но Варган не знал Бартона; его излучение было слепо и содержало лишь сознание, что на улочке перед коттеджем ждет Болди. Зажегся свет. Дверь открылась. На пороге показался черный силуэт маленького человечка, вряд ли выше пяти футов, с необычно большой головой. Это не ловушка? Ловушка здесь была, но только в численном превосходстве. Бартон ощутил, что на его вопрос ответили. Варган отошел в сторону, пропуская более высокого человека, и Бартон оказался в комнате, разглядывая противника. У Варгана было изможденное настороженное лицо и глаза навыкате. Его как-то по-мышиному коричневый парик был в беспорядке. Он носил контактные линзы, отражавшие свет подобно глазам рептилий, и некоторое время он критическим взглядом оценивал Бартона. Потом он улыбнулся. - Хорошо, - сказал он вслух. - Проходи, садись. - В воздухе висела презрительная мысль. Разговаривать вслух с другим Болди, когда не требовалась осторожность, было оскорбительно снисходительным, но Бартон не был удивлен. "Параноик", - подумал он. "Что означает сверхчеловек!" - откликнулась мысль Варгана. Открылась дверь кухни, и вошел Бертрам Смит, красивый светловолосый гигант с бледно-голубыми глазами и бесстрастным лицом. Он нес поднос с бутылками, бокалами и льдом. Он кивнул Бартону. - Варган хотел поговорить с тобой, - сказал он. - Не вижу смысла в этом, но... - Что случилось с Фэйксом? - спросил Варган. - Не беспокойся. Сперва выпей. "Яд?" (Искреннее опровержение) "Мы сильнее тебя..." Бартон взял бокал и уселся на неудобный стул; он не собирался слишком расслабляться. Его разум был насторожен, хотя он понимал бессмысленность выставляемой защиты. Варган, ссутулившись, погрузил свое тело гнома в кресло и отхлебнул ликер. Его взгляд был неподвижен. - Так что там с Фэйксом? - Я убил его, - сказал Бартон. - Он был самым слабым из всех нас... "Всех?" "Нас троих..." "Хорошо. Осталось только двое." Варган ухмыльнулся. - Ты уверен, что можешь убить нас, а мы уверены, что можем убить тебя. А поскольку наше секретное оружие неощутимо - а самоуверенность не может быть измерена со стороны - мы можем разговаривать на равных. Как ты узнал о наших средствах связи? Он не мог спрятать мысль о Мелиссе Карр. Разум временами бывает слишком своеволен. - Нам придется убить и ее. И ту, другую женщину - Сью Коннот, о которой он думал, - сказал Смит. Было бессмысленно поддерживать бесполезную защиту. Бартон коснулся сознания Мелиссы. "Они знают. Слушай. Если они используют тайный диапазон, немедленно сообщи мне." - Немедленно - это очень быстро, - сказал Варган. - Мысль быстра. - Ладно. Ты недооцениваешь нас. Фэйкс вступил в нашу группу очень недавно; он был тугодумом, и оказался для тебя легкой добычей. "Наше сознание тренировано лучше и быстрее твоего". - Это была догадка; он не мог знать этого наверняка. Мешал эгоизм. - Ты думаешь, - спросил Бартон, - что сумеешь выйти сухим из воды после всего, что ты задумал? - Да, - сказал Смит, и в его сознании подобно солнечному свету вспыхнул огонь фанатизма. - Мы должны. - Хорошо. Что вы собираетесь сделать? - Защитить расу, - сказал Варган. - Но активно, а не пассивно. Истинные Болди, - он продолжал использовать это понятие, хотя сам носил парик, - не желают кланяться перед низшей расой, homo sapiens. - Старый софизм. Кто сказал, что Болди - это homo superior? У них просто есть дополнительное чувство. - Это единственное, что отличает человека от зверя. Дополнительное чувство. Здравый смысл. А теперь рождается новая раса. Раса телепатов. Может быть, следующая раса будет обладать предвидением. Я не знаю. Но я знаю, что Болди - это будущее мира. Бог не дал бы нам нашу мощь, если бы не предполагал, что мы ее используем. Это была просто дуэль, и в то же время нечто большее. Бартон настойчиво задавал вопросы - причин тому было множество. - Ты пытаешься убедить меня? - Конечно. Чем больше людей к нам присоединится, тем быстрее мы вырастем. Если ты скажешь "нет", мы убьем тебя. Именно здесь, среди подобных тонкостей, таилась возможность мысленной секретности. Семантика никогда не смогла бы уловить различие безусловных мнений. - Каков ваш план? - Расширение, - Варган взъерошил свой неряшливый парик. - И полная секретность, конечно. Направленный саботаж - мы только начинаем это делать. В конце концов это будет большое дело. А сейчас мы заняты тем, что можем сделать... - Саботаж - а что вы можете предложить взамен? Волна необычайной самоуверенности накатила на Бартона. - Нас самих. Мы - homo superior. Когда наша раса сбросит с себя иго рабства обычных людей, мы сможем отправиться к звездам, стоит нам только захотеть этого! - Рабства? Я смотрю на это иначе. - Ты-то нет. Ты привык к кашке, которой тебя кормят эти трусы. Это нелогично. Это неверно и неестественно. Когда возникает новая раса, она должна править. - Помнишь те прежние суды Линча? - спросил Бартон. - Конечно, - кивнул Варган. - У людей есть единственное преимущество перед нами: численность. И они организованы. Весь фокус в том, чтобы разрушить эту организацию. На чем она основана? - На общении. - Которое опирается на технику. Весь мир - это ритмично работающая машина с человечеством в водительской кабине. Если машина сломается... - И вы можете это сделать? - засмеялся Бартон. И снова огонь фанатизма вспыхнул в мозгу Смита. "Сотня... тысяча обыкновенных людей... не стоят одного из нас!" - Ладно, - трезво сказал Варган, - десять человек могут линчевать Болди, если они не дезорганизованы и не находятся в условиях социального хаоса. И именно это должны сделать мы. Полный социальный хаос. Наша цель - полное разорение. Когда люди потерпят крах, мы возьмем верх. - Сколько это займет времени? Миллион лет? - Могло бы, - сказал Варган, - если бы не были телепатами, и если бы у нас не было тайного диапазона. Здесь, правда, потребуется время для освоения, но этому может научиться практически любой Болди. Но мы осторожны; среди нас не будет предателей. Да и откуда им взяться? Они не могли появиться. Мысль сомнения, предательства могла быть прочитана. Это будет абсолютно защищенная организация. Варган кивнул. - Ты понимаешь? Тысячи Болди, в тайне готовящих катастрофу, саботирующих, где нужно - убивающих, и всегда, всегда находящихся вне подозрения. - Что ж, на этот счет у вас есть интуиция, - сказал Бартон. - Даже эта тень может оказаться роковой. - Я знаю это. - (Гнев.) - Люди терпят нас, пусть. Пусть. Придет время, и мы займем место, которое принадлежит нам по праву. - Со временем мы так или иначе его займем. Кроме того, мы - незванные гости в мире обычных людей. Люди признали нас. И в конце концов мы получим их полное доверие и понимание. - И - навечно - жизнь на терпении, беспомощным меньшинством? Поедая крохи, которые наши "меньшие братья" соизволят бросить нам - если мы оближем их ботинки? - И многие Болди недовольны? - Достаточно. - Они были бы недовольны даже в раю. Подавляющее большинство приспособилось. Я получил работу, которую хотел... - Неужели? И тебя никогда не раздражало то, как люди смотрели на тебя, когда узнавали, что ты - Болди? - Абсолютное счастье - вещь невозможная. Конечно, мир Болди будет в некотором смысле более приятен, но от этого не уйдешь. И полно миров, которые в конце концов станут достижимыми. Например Венера. - Поэтому мы сидим и ждем межпланетных путешествий, - передразнил его Варган. - И что тогда? И появятся лозунги. Земля - для людей. Никаких Болди на Венере. Ты глупец. Тебе никогда не приходило в голову, что Болди - новая раса? - Он взглянул на Бартона. - Я вижу, что приходило. Каждый из нас думает об одном и том же. Но нас приучили подавлять свои мысли. Слушай. Какое испытание может быть для новой расы? Она должна быть способна преобладать. И мы можем; у нас есть сила, которую не в состоянии постичь ни один обычный человек. Мы словно боги, играющие людей - из-за того, что это приятно людям. - Мы не боги. - По сравнению с людьми - мы боги. Неужели ты доволен, когда воспитываешь своих детей в страхе, учишь их никогда не нападать на своих низших собратьев, заставляя их носить... парики? - Рука Варгана метнулась к голове, пальцы судорожно сжались. - Это клеймо нашей трусости. День, когда мы сможем ходить без волос в мире безволосых - тогда мы вступим в права как наследники. Хорошо. Спроси себя - можешь ли ты сказать, что я неправ? - Нет, - сказал Бартон. - Может быть, ты и прав. Но ты - жалкий одиночка; риск слишком велик. Раз уж ты заговорил о детях, то мог бы добавить постскриптум насчет линчеваний. Это не так приятно. Может, ты и выкрутишься, но полной уверенности у тебя нет. А это чистое сумасшествие. Ты не признаешь аргументы, которые могут поколебать ваш план. Если возникнет хотя бы шепот об этом, то любой Болди - в парике он или без него, будет уничтожен. Люди не согласятся на меньшее ради своего спасения. И я не могу винить их. Я допускаю, что вы следуете логике - в некоторой степени. И вы опасны, поскольку у вас есть тайный телепатический диапазон. Но вы - параноики, а это значит, что вы слепы. В целом, мы получаем то, что хотим, и из-за того, что несколько параноиков-Болди недовольны, вы провозглашаете себя спасителями расы. Если бы ваша идея смогла распространиться... - Она нашла бы плодородную почву, не так ли? - Недовольных среди Болди хватает, - согласился Бартон. - Я тоже мог бы оказаться одним из них, если бы не нашел свой путь в жизни. Он немного засомневался. Его работа в джунглях была захватывающей, но каково было бы вернуться с нее в культуру, полностью принадлежащую Болди? В мир, свою принадлежность к которому он ощущал как никто другой из телепатов - сейчас и всегда? Бартон отвернулся от миража. И тотчас предупреждающая мысль Мелиссы настойчиво прорвалась в его мозг, быстрее, чем вскрик; и Бартон отреагировал столь же быстро, он вскочил на ноги и, защищаясь, поднял стул. Он не уловил команды Варгана; она была передана в тайном диапазоне, но брошенный Смитом нож лязгнул по пластиковому сидению стула и отскочил к одной из стен. Варган будет атаковать, пока Смит вернет себе оружие. Мелисса боялась; она отпрянула от мысли о насилии и необузданно вздымающихся в комнате чувств, но ее мысль непреклонно стучалась в сознание Бартона. Он рванулся к упавшему кинжалу в тот момент, когда к нему подбежал Варган. Теперь они оба были на обычном телепатическом диапазоне, но с некоторой разницей. От одного человека Бартон мог обороняться. Или от двух людей, действующих вместе. Но это было предусмотрено. Смит дрался независимо, как и Варган. Два потока мыслей обрушивались на мозг Бартона. Варган сосредоточился на дуэли: влево, вправо, ложный выпад, еще один. Бартон был достаточно натренирован, чтобы противостоять одному противнику, но сейчас Смит поднял брошенный стул и приближался, держа его в руке. Выставить стул вперед и вниз... нет, вверх... нет... При маневрировании всегда есть два варианта мысли - преобладающий и рецессивный. И только один из них истинный. Но Варган и Смит пытались действовать полностью импульсивно, нарочно замутняя свое сознание, чтобы сбить Бартона с толку. Это у них получалось. И они часто переходили на тайный диапазон, так что мысли-предупреждения Мелиссы добавляли неразберихи. Теперь Смит снова завладел своим кинжалом. С грохотом опрокинулся стол. Роковая мысль Бартона о том, что его противники естественно будут действовать вместе, привела к тому, что лезвие вражеского кинжала проткнуло его рукав, и из глубокого пореза потекла кровь. В джунглях, где все решают эмоции, страсть, инстинкт, Бартон бывал столь же обескуражен, но тогда ему на помощь приходила мощь его разума. Здесь же его противниками были не безмозглые звери, а очень умные хищники. Тяжелый удушливый привкус крови во рту вызывал тошноту. Собранный, настороженный Бартон продолжал отступать, не желая оказаться зажатым между двумя врагами. Внезапно Мелисса крикнула: "Бросок!" - и Варган со Смитом одновременно бросились на него; лезвия их кинжалов сверкали сквозь кровавые пятна. "Сердце - ключица - удар сверху - финт..." Вихрь запутанных и бессмысленно яростных мыслей захватил его. Он повернулся лицом к Смиту, понял свою ошибку, но увернуться не успел. Кинжал Варгана вонзился в его левый бицепс. И этот удар означал, что Бартон проиграл; он не мог противостоять двум параноикам. Он прыгнул к стулу, думая использовать его как щит, но в последний момент, прежде, чем его мысли могли быть прочитаны, с силой швырнул его в люминесцентный светильник. Послышался звон разбитого стекла, трубка лопнула. В темноте Бартон бросился к двери. Они знали, что он собирается сделать, и ждали его; они знали, что его прорыв будет полностью зависеть от его стремительности. Но остановить его они не могли. Он ткнулся лицом в чье-то колено и ошеломленно удалил вправо и влево почти не думая. Возможно, именно это и спасло его. Он прорвался, думая о вертолете. Теперь ему нужно бегство и помощь. Он уловил мысль Варгана: "Кратчайший путь." "Спасибо", - усмехнулся он. Кратчайший путь позволил ему выиграть время, к тому же он бегал быстро. И все еще не было никакого плана. Он и не пытался об этом думать. Бегство и помощь; детали потом. Параноики мчались за ним по пятам. "Брось, он все равно прорвался. Бери мой вертолет." "Хорошо. Мы его выследим." Они куда-то исчезли. Бартон чувствовал, как их короткие вопросы касались его сознания, и сосредоточился на беге. Теперь ему не так-то просто будет скрыться от параноиков - они знали его. Больше они не выпустят его сознание. На посадочной площадке виднелся только его вертолет. Бартон забрался в него и повел машину на юго-запад, куда вела его смутная мысль Сью Коннот. Мелисса не могла ему помочь; он понятия не имел, где она сейчас. Но Сью была в Конестоге, и между ними... Конечно, ее тоже необходимо предупредить. Он потянулся к ее сознанию сквозь мили темноты. "Что случилось?" "Вооружись. Защищай себя. Я вступаю в дело", - сказал он ей. "План..." "Не надо ничего придумывать. Они узнают." Появилась Мелисса, с почти ощущаемым страхом в мыслях. "Чем я могу помочь?" "Не обнаруживай свое местоположение. Если у нас ничего не выйдет, расскажи правду другим Болди. Этих параноиков необходимо уничтожить." Сью: "Могу я перехватить их вертолет?" "Нет. Даже не пытайся. Они преследуют, но не догоняют." Гротескный силуэт преследующего вертолета, серебрящегося в лунном свете, летел по следам Бартона. Бартон соорудил на руке импровизированную повязку. Немного подумав, он обмотал левое плечо полосами плотной ткани, вырванными из одежды. Это послужит щитом, если... Он не смел продумывать свою тактику; это было бы роковым шагом. Телепатам нельзя играть в шахматы или другие военные игры, ведь они автоматически выдадут себя. Вот скип-гандбол - другое дело, но в этой игре был переменный фактор - подвижная доска. Если бы ему удалось внести случайный фактор... "И какой же?" - коснулся его настойчивый вопрос Варгана. Бартон вздрогнул. Ему нужно так или иначе действовать импульсно, без какого-либо предварительно задуманного плана. Иначе проигрыш неизбежен. Он позвал Мелиссу. "Они используют тайный диапазон?" "Нет." "Если мы проиграем, все придется делать тебе. Варган и Смит должны умереть. Это более важно, чем просто убить трех человек. Если другие параноики подхватят эту идею, если они освоят тайный диапазон, это движение самоубийц разрастется. И когда-нибудь об этом непременно узнают обычные люди. Для всех Болди на Земле это будет означать гибель. Потому что люди не оставят нам ни единого шанса. Если мы не сможем остановить параноиков, всей расе придет конец." Сияли огни Конестоги. И никакого плана. И никаких мыслей об этом. "Должен быть выход, - подзуживал его Варган. - Какой?" Вмешалась Сью: "Я поднимаю свой вертолет." Внизу был зоопарк, сейчас темный, если не считать серебряного лунного света. Другая машина, сверкая огнями, поднялась на перехват. Мысль Сью: "Я пойду на таран..." "Глупышка, - мысленно ответил Бартон. - Ты предупреждаешь их!" - Но тут же новая идея неожиданно вспыхнула у него в мозгу; его реакция была мгновенной. Механизм управления действует медленнее. Решив опуститься пониже, чтобы избежать столкновения со Сью, Варган оказался слишком близко от Бартона. Руки Бартона надавили на рычаги. Варган тотчас уловил эту мысль. Но его вертолет не мог реагировать мгновенно. Летающие машины с треском сцепились, ударясь бортами в вое раздираемого металла. Уцелевшие системы безопасности успели сработать, но только малая высота спасла Бартона и его врагов от смерти. Они рухнули на центральную площадь зоопарка, недалеко от бассейна с акулой. Варган уловил работу мысли Бартона и немедленно приказал Смиту: "Убей его! Скорее!" Бартон выбрался из-под обломков. Он чувствовал, что над ним, готовый приземлиться, висит вертолет Сью, и передал ей: "Включи все огни. Как можно больше света. Разбуди животных." Увернувшись от двух фигур, приближавшихся к нему, он сорвал повязку с раненой руки и дал запаху крови распространиться в воздухе. И закричал. С вертолета Сью ударили лучи света, заглядывая в клетки ослепительным сиянием. "Убей его! - думал Варган. - Скорее!" Послышался астматический кашель льва. Бартон обогнул бассейн и перебросил через ограждение пропитанную кровью повязку. Огромная акула пробудилась, вызвав рябь и пену на поверхности воды. И от клеток и бассейна, от животных, проснувшихся среди хаоса света, запаха крови и крика, пришел недостающий случайный фактор. Сью включила сирену, и ее вой разорвал ночь. Повсюду мелькали беспорядочные блики света. Бартон увидел, как остановился и потряс головой Смит. Варган, сжав зубы, бежал вперед, но и его тоже трясло. Их мысли смешались. Это уже была не игра в шахматы. Это был скип-гандбол, с совершенно диким переменным фактором. Ведь зверей нельзя назвать по-настоящему разумными. У них есть инстинкт, страсть и первобытно-могучая дикая мощь. Даже обычных людей пугает рев голодного льва. А Болди... То, что исходило из огромного бассейна, было хуже всего. Это потрясло даже Бартона. Всякое общение между параноиками было невозможно, даже думать среди этого животного буйства мысленного голода и ярости, разливавшейся в ночи, они могли с трудом. И они больше не могли читать мысли Бартона. Они были похожи на людей, пойманных слепящими лучами прожекторов. Они были телепатически ослеплены. Но Бартон, привыкший иметь дело с животными, лучше сохранял контроль. Происходящее не было приятным и для него. Лишь то, что он привык к тиграм, акулам, львам и волкам, давало ему что-то вроде защиты от мыслей хищников. Он ощутил испуганное, паническое бегство Мелиссы, знал, что Сью, кусая губы, отчаянно пытается сохранить контроль над собой. Но в радиусе полумили от этой телепатической Ниагары мысленная связь была невозможна, если не считать некоторые весьма своеобразные типы сознания. У Бартона был именно такой тип сознания. Он мог читать мысли Варгана и Смита, они не могли читать его мысли. Он выиграл дуэль. Ему пришлось убить обоих до того, как подоспела помощь. Тайну параноиков нужно было скрыть навсегда. И острое лезвие его кинжала сделало свое дело. Смит умер молча. Гаснущее сознание Варгана исторгло отчаянный страстный крик: "Глупец! Чтобы уничтожить собственную расу..." Наступила тишина, смолкла сирена, погасли прожектора. Лишь кричали животные, и бурлила вода в бассейне. - Они замнут это дело, - сказал Бартон. - Со вчерашнего дня я немало сделал для этого. На мое счастье среди высших чинов юстиции есть несколько Болди. Я даже им мало что рассказал, но они уловили основную идею. Это будет рассматриваться как личная дуэль. А дуэли, во всяком случае, законны. В озере Огайо отражалось полуденное солнце. Порывистый ветер покачивал маленькую лодку, и Сью переложила румпель в ответ на мысль Бартона. Под килем шептались волны. - Но я не могу разыскать Мелиссу, - добавил он. Сью промолчала. Он посмотрел на нее. - Ты с ней сегодня разговаривала. Почему я не могу этого? - Она... это сложно, - сказала Сью. - Давай не будем об этом? - Нет. - Потом... где-нибудь через неделю... Он вспоминал скромную, женственную мягкость Мелиссы и ее испуганное бегство прошлой ночью. - Я хочу убедиться, что с ней все в порядке. - Нет, - сказала Сью, пытаясь спрятать мысль. Ей это почти удалось, но... нечто - ключ, подсказка - проступило в ее сознании. - Искаженное сознание? - взглянул на нее Бартон. - Как же она смогла... - Дэйв, - сказала Сью, пожалуйста, не трогай ее сейчас. Ей бы этого не хотелось... Но в его руках был ключ, и перед ним была запертая дверь. Бартон автоматически послал мысль, мысль исследующую, вопросительную. И где-то очень далеко что-то шевельнулось в ответ. "Мелисса?" Сью молча разглядывала румпель. Казалось, прошла вечность, когда Бартон пошевелился. Его лицо окаменело, вокруг рта легли новые морщины. - Ты знала? - спросил он. - До сегодняшнего дня нет, - ответила Сью. Почему-то никто из них сейчас не хотел пользоваться телепатией. - Это... эти события в зоопарке, должно быть, сделали это. - Это не навсегда. Это может быть циклично. - Значит именно поэтому она могла принимать тайный диапазон, - выдохнул Бартон. - Мутация... временами слишком близко подходит к краю. - Он посмотрел на свою дрожащую руку. - Ее разум - вот какой был ее разум! - Это периодически повторяется, - тихо сказала Сью. - Я боюсь теперь только одного - не проговорится ли она? Ведь кто-нибудь сможет использовать ее мысли... - Бояться нечего, - сказал Бартон. - Я достаточно долго оставался в ее сознании, чтобы в этом убедиться. Иначе бы мне там нечего было бы делать. В таком состоянии она не помнит того, что происходило с ней в период просветления. Губы Сью шевельнулись. - Она не знает, что безумна. Просто чувствует, что что-то плохо. И именно поэтому она бы не сказала нам, где она. О... Дэйв! Так много нас, так много мутантов теряют свой жизненный путь! Это страшная плата. Он еле заметно кивнул, взгляд его был мрачным. Платить приходилось все равно. Тем более, если эта плата обещала мутантам безопасность... А вот безопасности она как раз и не обещала. И Бартон понял, что в жизни расы Болди завершалась целая эра. Еще вчера ему казалось, что перед ним открыта дорога. Но потом в самом сердце его расы проявилось зло, это зло угрожало миру до тех пор, пока одна из рас не исчезла бы полностью с лица Земли. То, на чем сегодня споткнулись несколько телепатов, в будущем будет ждать и остальных. Может быть, подобное случалось и раньше. И нельзя было позволить этому развиться. О, сын человеческий, я послал стража в дом Израэля. "Сейчас мы должны быть настороже, - думал он. - Все время настороже." И внезапно он понял, что за последние несколько часов его развитие сделало огромный шаг вперед. Прежде у него не было цели, он был открыт любой возможности, которая громче других постучалась бы в двери его сознания. Потом он нашел работу, для которой был пригоден, и в этом удобном приспособлении к миру посчитал себя взрослым. До вчерашнего дня - до сегодняшнего дня. Охотиться на животных было недостаточно. Перед ним лежало огромное поле деятельности, которого он еще не мог представить себе полностью, хотя контуры его были очерчены очень четко. С такой работой одному не справиться. Нужны будут люди. Много людей. Теперь потребуется постоянная бдительность по всему миру. Сегодня, наверное, впервые за почти две тысячи лет, ожили Крестоносцы. "Странно, - подумал он, - что предупредила их сумасшедшая женщина. Значит даже сумасшедший не был бесполезным для прогресса расы. Странно, что в этой стычке так тесно сплелись все три группы мутантов. Сумасшедшие, разумные и разумные-параноики. И ведь даже в смертельной схватке все три линии переплетались друг с другом." Он посмотрел на Сью. Их мысли потянулись навстречу и соприкоснулись, в глубокой теплой уверенности встречи не осталось места для сомнений и сожалений. Что же, этого у них не отнять никому. И за это стоило заплатить любую цену, которую потребует от них будущее - за это ощущение надежного союза, сквозь любую тьму, через многие мили. Огонь в сердце не угаснет, пока жив будет хоть один Болди. ТРИ Шел снег. Не было ничего, кроме снега. Кружащиеся белые хлопья полностью закрыли весь мир. До сих пор, даже оторванный от своей расы, я чувствовал под ногами твердую землю и видел над головой горную гряду. Теперь же я был полностью отрезан и одинок. Я не мог ничего делать. Я закутался в свои одеяла и ждал. Воздух был немного теплее, но не холод убил меня - это было бы одиночество. Мне казалось, что вся моя прошлая жизнь была сном, и что не существует ничего, кроме меня самого. Мысли начали свой бессмысленный хоровод. Я не мог остановить их. Я знал, что был почти у края жизни. Снег бессмысленно кружился вокруг меня, и мои мысли тоже кружились, и ничто не могло их остановить. Зацепиться было не за что. Кроме прошлого. Я снова повернул мысли вспять, пытаясь отыскать какую-нибудь точку опоры. Время после Бартона, пока Бартон еще был жив. Время Мак-Ни и Линкольна Коуди. Одна непроверенная история из Ключевых Жизней, всего час из жизни Мак-Ни, который не видел никто из телепатов, и который был восполнен только по предположениям. Но телепаты, хорошо знавшие Мак-Ни, вполне могли дополнить недостающие детали. В этой истории Льва и Единорога не было пропусков. Я растворился в прошлом и в сознании Мак-Ни, забыв на время снег и одиночество, отыскивая необходимое мне в прошлом, когда Мак-Ни ждал, что параноик Сергей Кэллахан войдет в его дом... ЛЕВ И ЕДИНОРОГ Самый лучший способ сохранить тайну - это не знать ее. Мак-Ни просвистел несколько тактов из Грига, и эти колебания вызвали срабатывание тонкой автоматики. Унылый янтарь стен и потолка сменился ледяной прозрачностью. Поляризационный кристалл проделывал чудеса с красным сиянием заката над Кэтскиллзом. Необъятный купол голубого безоблачного неба опрокинулся над головой. Но вертолет Бартона уже прилетел, и скоро должен был появиться и Кэллахан. То, что Кэллахан не побоялся прилететь, причем в одиночку, делала опасность ужасающе реальной. Двадцать лет назад чтобы покончить с этим дело было достаточно кинжала. Но Бартон не постоянно пользовался сталью и, хотя он и не терпел полной неудачи, успеха он тоже не добивался. Угроза росла. Стоя у своего стола, Мак-Ни провел рукой по лбу и с удивлением посмотрел на свою мокрую ладонь. Перенапряжение. Результат отчаянной напряженной попытки вступить в контакт с Кэллаханом, и удивление от того, как это оказалось легко. И еще Бартон в роли катализатора - ну прямо мангуст и змея. Стычки произойти не должно - пока. Бартон постарается удержаться от убийства Кэллахана. У гидры более ста голов и к тому же - Мощь. В этом и был основной риск - в секретном оружии безумных телепатов. Но они не были сумасшедшими. Параноики, холодные логики, чье безумие состояло только в одном - в слепой извращенной ненависти к обычным людям. Прошло двадцать, тридцать, может быть, сорок лет - нет, они не выросли - но организовались настолько, что к сегодняшнему дню раковые клетки были разбросаны по всем городам Америки от Модока и Америкэн Ган до Рокси и оконечности Флориды. "Я стар, - думал Мак-Ни. - Сорок два года, но я чувствую себя стариком. Светлая мечта с которой - она гаснет, залитая кошмаром." Он взглянул в зеркало. Он был ширококостным, широкоплечим, но мягким. Его глаза были слишком кроткими, не готовыми к бою. Его волосы - парик, который носили все телепаты - пока еще был темным, но он собирался вскоре купить седеющий. Он устал. Он приехал сюда в отпуск из Ниагары, одного из научных центров, но отпуска от секретной работы не было. Это была работа, которой занимались многие Болди, и о которой не подозревал ни один обычный человек - комбинация политики и истребления. Ведь параноикам-Болди нельзя было позволить выжить. Это было аксиомой. За хребтом лежал город. Взгляд Мак-Ни прошелся вниз через рощи елей и сумаха к запруде на ручье, где в тени откосов пряталась форель. Он открыл часть стены, чтобы впустить свежий воздух. Машинально просвистел мотивчик, включавший ультразвук, чтобы удержать москитов на почтительном расстоянии. На мощеной дорожке он увидел стройную нарядную фигурку в светлых брюках и блузке и узнал Алексу, свою приемную дочь. Сильный семейный инстинкт Болди сделал усыновление привычным явлением. Угасающий солнечный свет горел на ее блестящем парике. Он послал мысль вниз. "Думал, что ты в деревне. Марианна ушла на шоу." Она уловила тень расстройства в его сознании. "Незванные гости, Даррил?" "На час или два..." "Ясно. Сейчас самая пора цветения яблонь, а я не выношу этого запаха. Марианна приглашала меня - я еще успею на пару танцев в Сад." Он чувствовал себя несчастным, видя, как она уходит. В мире, где будут жить только телепаты, не будет необходимости в секретах и отговорках. В самом деле, в этом заключался один из недостатков придуманной параноиками системы - секретная длина волны, на которой они могли переговариваться. То, что называлось Мощью. "Это было вторичной характеристикой самой мутации, - думал Мак-Ни, - как и лысина, и еще более ограниченной. На первый взгляд, Мощью могли владеть только параноики-Болди. Что подразумевало две принципиально разные мутации. Принимая во внимание тонкое равновесие механизма сознания, в этом не было ничего невероятного." Но подлинная связь была жизненно необходима для полной жизни. Телепаты были более чувствительны, чем обычные люди; браки были крепче; дружба теплее; вся раса была единым живым организмом. Ведь никакую мысль нельзя было скрыть от зондирования. Обыкновенный Болди из вежливости удерживался от вторжения, когда сознание партнера затуманивалось, хотя в конце концов такое замутнение могло стать ненужным. В будущем не должно быть секретов. И Марианна, и Алекса знали о связи Мак-Ни с организацией, но это было молчаливое понимание. Они без слов знали, когда Мак-Ни не хотел отвечать на вопросы. И благодаря глубокому доверию, вызванному телепатическим пониманием, они воздерживались от вопросов, даже в мыслях. Алексе сейчас было двадцать. Она уже почувствовала, как относится самодостаточный мир к аутсайдерам. Потому что Болди оставались пришельцами, что бы ни делалось для рационального их восприятия. Подавляющее большинство человечества не обладало даром телепатии - и страх, недоверие и ненависть скрывались за этим гигантским трибуналом, ежедневно вершившим суд над безволосыми мутантами. Мак-Ни очень хорошо знал, что "смертная казнь" было записано в том запрещающем вердикте. И если эта власть когда-нибудь падет... Если обычные люди когда-нибудь поймут, что делают параноики... По дорожке приближался Бартон. Он шел легкой и пружинистой походкой юноши, хотя ему было уже за шестьдесят. Его парик был стального седого цвета, и Мак-Ни мог ощутить внимательную настороженность в мыслях охотника. По профессии Бартон был натуралистом, охотником на крупных хищников. Однако иногда среди этих хищников оказывался человек. "Вверх по лестнице", - подумал Мак-Ни. "Хорошо. Так что, здесь?" "Скоро прибудет Кэллахан." Их мысли не путались. Абсолютный семантический символ, означавший Кэллахана, в мыслях Мак-Ни был проще; у Бартона он был окрашен ассоциациями более чем половины жизни, проведенной в конфликте с группой, которую он ненавидел, теперь уже почти патологически. Мак-Ни не знал, что лежало за яростной ненавистью Бартона. Один или два раза он уловил туманный образ девушки, ныне мертвой, но когда-то помогавшей Бартону, но такие мысли всегда были неустойчивы, как отражения в неспокойной воде. Бартон вошел в комнату. У него было смуглое, покрытое шрамами лицо, и привычка криво улыбаться, так что гримаса была почти насмешливой. Он сел в кресло, передвинул кинжал в более удобное положение и подумал о выпивке. Мак-Ни достал шотландское виски и содовую. Солнце ушло за гору, и ветер стал прохладнее. Индукционный аппарат начал подогревать комнату. "Удачно, что ты поймал меня. Я отправлялся на север. Беда там." "С нашими?" "Как обычно." "Что на этот раз?" Мысли Бартона расширились. "Риск для Болди" (Болди без парика с бандой кочевников) (Поселения, подвергшиеся набегам) (Не носящий парика телепатически не обучен) "Без парика? Параноик?" "Ничего не знаю. Не могу связаться." "Но... кочевники?" Усмешка Бартона отразилась в мыслях. "Дикари. Я разберусь. Нельзя допустить, чтобы люди связали Нас с совершающими набеги кочевниками." Мак-Ни задумался. Прошло много времени со Взрыва, когда жесткое излучение впервые породило мутацию и принесла децентрализацию культуры. Но именно в те дни появились кочевники - недовольные, не пожелавшие присоединиться к союзам поселений, бежавшие в леса и на неосвоенные территории, и жившие там жизнью язычников - но всегда мелкими группами, опасаясь беспощадных атомных бомбардировок. Кочевников встречали не часто. Иногда с вертолета можно было мельком заметить фигуры, скрытно шагающие одной колонной через Лимберлостскую территорию, или через болота Флориды, или где-нибудь еще, где сохранились старые леса. Но жить они были вынуждены скрытно в глубине лесов. Иногда они совершали набеги на отдаленные поселения - ни так редко, впрочем, что никто не считал кочевников угрозой. Они были в лучшем случае помехой, и большей частью держались подальше от городов. Найти среди них Болди было не столько исключительным, сколько удивительным событием. Телепаты образовывали расовый союз, подразделяющийся на семейные группы. Дети, подрастая, вливались в него. Возможно что-то вроде заговора параноиков. Не знаю, какого сорта. Мак-Ни опорожнил свой бокал. "Нет смысла убивать Кэллахана, ты знаешь", - напомнил он. "Это тропизм, - мрачно ответило сознание Бартона. - Ответная реакция организма. Когда я ловлю их, я их убиваю." "Нет..." "На Них действуют определенные методы. Я использовал адреналин. Они не могут предвидеть действия неистового бойца, поскольку он сам не может их предвидеть. С Ними нельзя сражаться так, будто играешь в шахматы, Даррил. Тебе нужно заставить их умерить свои возможности. Я убивал некоторых из них, заставляя их использовать машины, которые реагируют не так быстро, как мозг. Фактически - тень горечи - мы рискуем, строя планы на будущее. Параноики могут читать наши мысли. Почему бы не убить Это?" "Потому что нам, возможно, придется идти на компромисс." Взрывная волна горячей, неистовой ярости заставила Мак-Ни содрогнуться. Протест Бартона был ошеломляюще настойчивым. Мак-Ни перевернул свой бокал, наблюдая за оседающей влагой. "Но параноики распространяется." "Тогда найди способ перехватывать их Мощь!" "Мы пытаемся. Но пока такого способа не существует.." "Найди секретный диапазон для нас." Сознание Мак-Ни подернулось пеленой тумана. Бартон мысленно посмотрел вдаль. Но он уловил обрывок чего-то. Он старался не задать вопрос, горевший внутри него. Мак-Ни пробормотал: - Еще нет, Дэйв. Я не могу даже думать об этом; ты это знаешь. Бартон кивнул. Он тоже понимал опасность предварительной разработки плана. Не было возможности выставить эффективный барьер разведке параноиков. "Не убивай Кэллахана, - умолял Мак-Ни. - Дай мне руководить." Бартон уступил. "Он приближается. Сейчас." Его более организованный мозг, натренированный чувствовать присутствие мысленного излучения, которое всегда сопровождает разум, уловил вдалеке обрывки мыслей. Мак-Ни вздохнул, опустил бокал и потер лоб. "Да... этот Болди у кочевников... Могу я привести его сюда при необходимости?" - мелькнула мысль Бартона. "Конечно." Потом возникла еще одна мысль - уверенная, сильная, спокойная. Бартон неловко пошевелился. Мак-Ни послал ответ. Через минуту Сергей Кэллахан ступил в комнату и остановился в ожидании, настороженно глядя на натуралиста. Это был стройный светловолосый человек с мягкими чертами лица и волосами настолько густыми и длинными, что они напоминали гриву. Только притворство заставляло параноиков носить парики в столь экстравагантном стиле, да еще, пожалуй, их врожденное недовольство. Он казался вполне безобидным, но Мак-Ни показалось, что в комнату вошел дикий зверь. Что в средневековье обозначали львом? плотский грех? Он не мог вспомнить. Но в сознании Бартона он уловил отголосок подобной мысли: хищник, которого следует убить! - Здравствуйте, - сказал Кэллахан, и по тому, что он говорил вслух, Мак-Ни понял, что параноик считал хозяев дома низшими существами, достойными лишь его высшего презрения. Это было характерно для параноиков. Мак-Ни поднялся; Бартон - нет. - Не хотите ли присесть? - Пожалуй, - Кэллахан завалился в кресло. - Вы - Мак-Ни. А о Бартоне я слышал. - Похоже, не без этого, - тихо сказал охотник. Мак-Ни поспешно наполнил бокалы. Бартон к выпивке не прикоснулся. Несмотря на полную тишину, в комнате присутствовало нечто, напоминающее звук в четвертом измерении. Попыток прямого телепатического общения не было, но Болди никогда не бывает в полной ментальной тишине, разве что в стратосфере. Отзвуки мыслей других людей казались отголосками забытых мелодий токкаты или фуги. Ход мыслей одного человека непроизвольно подстраивался под ход мыслей другого, подобно тому, как солдаты, совершенно не задумываясь, держат шаг. Но Кэллахан шел не в ногу, и казалось, от этого диссонанса дрожит даже воздух. Он был исключительно самоуверен. Параноики редко терзались приступами сомнения, присущими обыкновенным Болди, когда время от времени задавали себе вопрос: Уродство или правильная мутация? Но со времени взрыва сменилось лишь несколько поколений, и говорить об этом было еще рано. Биологи проводили эксперименты, досадно затрудненные недостатком возможных измерений - ведь животные не могли развить телепатических способностей! Только неповторимая коллоидная структура человеческого мозга обладала подобной скрытой способностью, даром, который до сих пор оставался тайной. Сейчас ситуация только начинала чуть-чуть проясняться. В самом начале было три отчетливо различимых типа, остававшиеся нераспознанными, пока хаос после Взрыва не упорядочился в децентрализованную структуру. Были настоящие, разумные Болди, к которым принадлежали Мак-Ни и Бартон. Были безумные отпрыски невероятно плодовитой мировой утробы, тетралогические создания, порожденные облученной радиацией плазмой клеток - двухголовые соединенные близнецы, циклопы, сиамские близнецы. Правда успокаивало то, что рождение подобных монстров почти прекратилось. Между разумными Болди и сумасшедшими телепатами существовал параноидальный вариант мутации с ее ненормальной зацикленностью на эгоизме. Поначалу параноики отказывались носить парики, и, если бы их угроза была распознана еще тогда, то их уничтожение не составило бы проблемы. Но теперь все обстояло иначе. Они стали более хитрыми. Чаще всего они ничем не отличались от обыкновенных Болди. Они искусно маскировались и защищались, и если бы не случайные промахи, Бартон и его охотники так и не смогли бы воспользоваться своими кинжалами. Война - не известная, тайная, не на жизнь а на смерть - в мире, не осознающем сверкающей во мраке смертельной схватки. Ни один обычный человек даже не подозревал о происходящем. Но Болди знали. Знал Мак-Ни, чувствуя некоторую робость от лежащей на нем ответственности. Одной из вещей, которой Болди платили за выживание, состояла в отождествлении себя, семьи и друзей со всей телепатической мутацией. Это понятие не включало параноиков - хищников, угрожавших безопасности всех Болди на Земле. Глядя на Кэллахана, Мак-Ни гадал, испытывал ли этот человек хоть какие-нибудь сомнения в себе. Скорее всего, нет. Ощущение своего более низкого положения и ущербности заставило их поклоняться своей группе из чистого эгоизма; их лозунгом было: "Мы - Сверхлюди! Все остальные ниже нас!" Они не были сверхлюдьми. Но недооценивать их было бы серьезной ошибкой. Они были безжалостны, разумны и сильны. Хотя и не настолько, как казалось им самим. Лев легко может убить дикого быка, но стадо быков может смести льва. - Если смогут его найти, - ухмыльнулся Кэллахан. Мак-Ни поморщился. - Даже лев оставляет след. Вы же знаете, что невозможно без конца разрабатывать свой план, не вызывая подозрений у людей. В мыслях Кэллахана проявилось презрение. - Они не телепаты. Даже если бы они были таковыми, у нас есть Мощь. И вы не можете ее перехватить. - Однако мы можем читать ваши мысли, - вставил словно Бартон. Его глаза сверкали. - Именно поэтому мы спутали некоторые ваши планы. - Случайность, - сказал Кэллахан, махнув рукой. - Это никак не повлияло на наши долгосрочные планы. К тому же, вы можете читать лишь то, что находится выше сознательного порога осторожности. Мы думаем и о других вещах; помимо Завоевания. И - если уж мы идем на очередной шаг - то мы делаем его так быстро, как только возможно, чтобы снизить до минимума риск чтения его подробностей одним из предателей. - То есть мы теперь предатели, - сказал Бартон. Кэллахан взглянул на него. - Вы предатели своей расы. После Завоевания мы займемся вами. - Кстати, а что будут делать люди? - спросил Мак-Ни. - Умирать, - ответил Кэллахан. Мак-Ни потер лоб. - Вы слепы. Если Болди убьет хотя бы одного человека, то это будет несчастье, и это известно. Это может сойти с рук. После двух или трех таких смертей появятся вопросы и догадки. Прошло немало времени с тех пор, как линчевали Болди, но стоит одному толковому человеку догадаться о происходящем, появится всемирная программа, которая уничтожит всех Болди. Не забывай, нас легко узнать. - Он прикоснулся к парику. - Этого не случится. - Вы недооцениваете людей. И всегда недооценивали. - Нет, - сказал Кэллахан, - это неверно. Но вы всегда недооценивали Нас. Вы даже не знаете своих собственных способностей. - Телепатические возможности не создают суперменов. - Мы думаем не так. - Ладно, - сказал Мак-Ни, - здесь мы не можем прийти к согласию. Может быть, нам удастся это сделать на чем-нибудь другом. Бартон издал яростный звук. Кэллахан взглянул на него. - Ты сказал, что понимаешь наш план. Если так, то ты знаешь, что его нельзя остановить. Люди, которых вы так боитесь, обладают лишь двумя сильными сторонами: численностью и техникой. Если смести технику, то Мы сможем объединиться, а это все, что нам нужно. Мы, конечно, не можем сделать это сейчас из-за атомных бомб. Как только мы объединимся и обнаружим себя - хлоп! Так... - Взрыв был последней войной, - сказал Мак-Ни. - Она должна быть последней. Эта планета не переживет еще одну. - Планета может пережить. И мы можем. Человечество не смогло бы. - В Галилео нет секретного оружия, - сказал Бартон. Кэллахан усмехнулся. - А, значит вы следили за этой пропагандой, не так ли? Но множество людей уже верят в то, что Галилео превращается в угрозу. Когда-нибудь Модок или Сьерра сбросят бомбу на Галилео. Это сделаем не мы. Бомбардировку проведут люди, а не Болди. - Кто пустил этот слух? - спросил Бартон. - Будут и еще, много других. Мы посеем недоверие между городами - это долгосрочная программа плановой пропаганды. Она достигнет кульминации в новом Взрыве. Тот факт, что люди попадутся на такую чепуху, доказывает их врожденную неспособность править. Это не могло бы произойти в мире Болди. Заговорил Мак-Ни: - Новая война будет означать развитие средств подавления связи. Это будет вам на руку. Старый принцип "разделяй и властвуй". Пока радио, телевидение, вертолеты и скоростные авиалинии соединяют людей воедино, люди - единая раса. - Вы это поняли, - сказал Кэллахан. - Когда человечество станет более уязвимым, мы сможем объединиться и выйти на сцену. Существует не так уж много настоящих гениев техники, вы же знаете. Мы их потихоньку устраняем. И это нам по силам - ведь используя Мощь, мы способны объединиться мысленно, не становясь физически уязвимыми. - Если не считать Нас, - мягко заметил Бартон. Кэллахан медленно покачал головой. - Вы не убьете нас всех. Если вы меня сейчас зарежете, это ничего не изменит. Так случилось, что я координатор, но я не единственный. Конечно, вы можете отыскать некоторых из нас, но всех нас вы найти не сможете, и вы не сможете расшифровать наш код. Вот на чем вы проиграете, и всегда будете проигрывать. Бартон со злостью раздавил окурок. - Да. В этом мы можем проиграть. Но вы не выиграете. Вы не можете. Я давно предвидел грядущий погром. Если он произойдет, то будет оправдан, и я не буду сожалеть, уверенный, что он сметет и всех вас. Мы тоже погибнем, и вы будете довольны, зная, что своим эгоизмом вы уничтожили целые народы. - Меня это мало волнует, - сказал Кэллахан. - Я всегда говорил, что ваша группа была ошибкой мутации. Мы действительно супермены - не страшащиеся занять свое место во Вселенной, в то время как вы довольствуетесь крохами, которые роняет со своего стола человечество. - Кэллахан, - внезапно сказал Мак-Ни, - это самоубийство. Мы не можем... Бартон выпрыгнул из кресла и встал, широко расставив ноги, яростно озираясь. - Даррил! Не мечи бисер перед свиньями! Моему терпению есть предел! - Пожалуйста, - сказал Мак-Ни, чувствуя себя бессильным и беспомощным. - Нам нужно помнить, что мы, во всяком случае, не супермены. - Никаких компромиссов, - бросил Бартон. - Не может быть никакого примирения с этими волками. Волками - гиенами! - Компромисса не будет, - сказал Кэллахан. Он поднялся, его львиная голова темным силуэтом вырисовывалась на фоне красного неба. - Я пришел повидать тебя, Мак-Ни, по одной-единственной причине. Вы не хуже меня знаете, что люди не должны подозревать о нашем плане. Оставьте нас в покое, и они ничего не заподозрят. Но если вы будете продолжать попытки помешать нам, вы просто увеличите опасность разоблачения. Тайная война не может вечно оставаться тайной. - Если так, то ты видишь опасность, - сказал Мак-Ни. - Глупец, - почти ласково сказал Кэллахан. - Неужели вы не видите, что мы сражаемся за вас? Оставьте нас в покое. Когда люди будут стерты с лица земли, это будет мир Болди. И вы сможете найти в нем свое место. Не говори мне, что ты никогда не думал о цивилизации Болди, цельной и совершенной. - Я думал об этом, - признал Мак-Ни. - Но это не будет достигнуто вашими методами. Единственный выход здесь - постепенная ассимиляция. - Иначе говоря, мы снова вольемся в людское племя? Иначе говоря, наши дети деградируют в волосатых людей? Нет, Мак-Ни. Ты не сознаешь своей силы, но, похоже, ты не сознаешь и своей слабости. Не мешайте нам. Иначе за любой возможный погром будете отвечать вы. Мак-Ни взглянул на Бартона. Плечи его сгорбились. Он глубже забрался в кресло. - В конце концов ты прав, Дэйв, - прошептал он. - Компромисса быть не может. Они параноики. Губы Бартона расплылись в недоброй усмешке. - Убирайся, - сказал он. - Я не хочу убивать тебя сейчас. Но я знаю, кто ты такой. Не забывай об этом. Ты не проживешь долго - даю слово. - Ты можешь умереть первым, - тихо сказал Кэллахан. - Убирайся. Параноик повернулся и вышел на крыльцо. Теперь его фигура была видна внизу, прогуливающейся по дорожке. Бартон налил себе солидную порцию спиртного и выпил залпом. - Я чувствую себя грязным, - сказал он. - Может быть, это освободит меня от мерзкого привкуса. Мак-Ни неподвижно сидел в своем кресле. Бартон пристально посмотрел на темную фигуру. "Что тебя гложет?" - подумал он. "Хочется... хочется, чтобы уже сейчас был мир Болди. Земля - не место для него. Венера или даже Марс. Каллисто - где угодно. Место, где мы могли бы быть в мире. Телепаты не созданы для войны, Дэйв." "Однако вполне возможно, что это им не помешает." "Ты думаешь, что я слаб. Да, это так. Я не герой. Не крестоносец. К тому же, важнее всего микрокосм. Насколько мы можем рассчитывать на верность расе, если семья и личность должны жертвовать всем, что значит для них дом." "Паразиты должны быть уничтожены. Наши дети будут жить в лучшем мире." "Так говорили наши отцы. И где же мы?" "Нас, по крайней мере, не линчевали. - Бартон положил руку на плечо Мак-Ни. - Продолжай работать. Ищи ответ. Код параноиков должен быть разгадан. Тогда я смогу уничтожить их - всех!" Мысль Мак-Ни помрачнела. "Я чувствую, что будет погром. Не знаю когда. Но наша раса еще не пережила свой самый тяжелый кризис. Он еще впереди. Он еще впереди." "Но и ответ будет найден, - подумал Бартон. - Я ухожу. Я должен найти того Болди у кочевников." "До свидания, Дэйв." Он проводил Бартона взглядом. Дорожка опустела. Теперь он ждал, когда из города вернутся Марианна и Алекса, и впервые в жизни он не был уверен, что они вернутся. Сейчас они были среди врагов, потенциальных врагов, которые по одному слову могли перейти к казням и огню. Безопасность, за которую Болди мирно сражались из поколения в поколение, теперь ускользала из под ног. Через некоторое время Болди могли оказаться бездомными и лишенными друзей, как кочевники... Слишком гибкая цивилизация ведет к анархии, а слишком жесткая падает под ураганными ветрами перемен. Человеческая норма произвольна; столь же произвольными были и границы. В децентрализованной культуре каждый социальный организм был в большей степени способен найти себе законное место, чем это было в течение тысячелетий. Денежная система основывалась на натуральном обмене, который, в свою очередь, опирался на навыки, гений и трудоемкость. Кому-то нравилась случайная жизнь рыбака на Калифорнийском берегу; его улов мог дать ему телевизор, разработанный в Галилео человеком, который увлекался электроникой - и при этом любил рыбу. Это была гибкая культура, - но в ней имелись свои жесткие барьеры. Случались и промахи. После Взрыва антиобщественные элементы бежали от разбегающихся по Америке быстро растущих поселений в леса, где прощался индивидуализм. Здесь встречались разные типы. Бродяги и странствующие рабочие, кэджуны и кракеры <белые бедняки южных штатов>, пайзанос и лодыри из притонов - недовольные, антисоциальные, и те, кто просто не смог приспособиться к любому виду городской жизни, даже к полудеревенским условиям нынешних городков. Некоторые бездельничали, некоторые бродили по дорогам мира, все еще зависящего от наземного транспорта, некоторые были трапперами и охотниками - ведь даже во время Взрыва на американском континенте оставались обширные лесные массивы. Они ушли в леса. Те, кто с самого начала был лесным жителем, хорошо знали, как выжить, как ставить силки на птиц и ловушки на оленей и зайцев. они знали, какие ягоды собирать и какие коренья выкапывать. Остальные... В конце концов они научились или погибли. Но сначала они искали то, что считали легким путем. Они стали разбойниками, нападавшими на объединяющиеся города и выносившими оттуда добычу - еду, выпивку и женщин. Они приняли возрождение цивилизации за ее гибель. Они собирались в банды, и атомные бомбы находили свои цели, и они умирали. Через некоторое время больших групп кочевников не осталось. Единство стало небезопасным. Мало кто мог рассчитывать на соединение в сезоны северных климатических зон или в далеких районах более тропического пояса. Их жизнь напоминала жизнь первопроходцев Америки и американских индейцев. Они постоянно кочевали. Заново учились пользоваться луком и дротиком - связи с городами они не поддерживали, и достать огнестрельное оружие было нелегко. Они крутились на отмелях потока технического прогресса - отчаянные смуглые лесные люди и их жены, гордые своей независимостью и своей способностью вырвать жизнь из дикости. Им редко приходилось писать. Но они много разговаривали, и ближе к ночи, вокруг лагерных костров они пели старые песни - "Барбара Аллен", "Два ворона", "О, Сюзанна" и народные баллады, пережившие Парламенты и Сенаты. Если бы они ездили верхом, то они знали песни, основанные на ритме бега лошади; но в жизни они ходили пешком и знали маршевые песни. Джесс Джеймс Хартвелл, вождь небольшой банды кочевников, наблюдал за приготовлением медвежатины на лагерном костре, и его раскатистый бас глушился и смягчался елями, смотревшими на лагерь из-за ручья. Его скво, Мэри, тоже пела, потом к ним присоединились и остальные - охотники и их жены - поскольку больше слово "скво" не несло в себе унизительного оттенка. Отношение кочевников к своим женам было более реалистическим вариантом средневекового рыцарства. "Несите старый добрый рог, ребята, и мы споем другую песню..." За ручьем был мрак. Этим вечером они поздно нашли место для лагеря; их задержала охота на медведя, а потом пришлось долго искать свежую воду. Как всегда, когда племя было возбуждено, начались насмешки над Линкольном Коуди. Видимо, это было типично для любой группы - чувствовать ментальное различие или превосходство Болди, и компенсировать это насмешками над его очевидным физическим отличием. И все же они никогда не связывали Линка с городскими Болди. Многие поколения телепатов уже носили парики. и даже сам Линк не знал, что был телепатом. Он знал, что был другим, и все. Он не помнил аварии вертолета, из обломков которого вытащила его детское тельце мать Джесса Джеймса Хартвелла; привыкший к племени, он вырос как кочевник, и был принят как таковой. Но хотя они воспринимали его, как одного из них, прозвище "кожаная голова" так и вертелось на языке - тут уж не до шуток. Споем это, как мы пели это прежде, в пятьдесят тысяч голосов... ("Споем, как бывало, в пятьдесят тысяч голосов, Пока мы шли по Джорджии...") В банде Хартвелла было двадцать три человека. Много поколений назад один из его предков воевал с Великой Республиканской Армией, и шел вместе с Шерманом. А современники того солдата, чья кровь тоже текла в жилах Хартвелла, носили серую форму Конфедерации и умерли на Потомаке. Сейчас уже двадцать три кочевника-изгоя, сброшенных со счетов цивилизации, сгрудились вокруг огня и жарили медведя, которого они убили копьями и стрелами. Хор решительно взревел. "Ура! Ура! Мы несем праздник, Ура! Ура! Флаг, несущий людям свободу, И мы хором поем от Атланты до моря, Пока маршируем по Джорджии." На том месте, где была Атланта, остался лишь серый забытый шрам. Яркие чистые новые города усеивали Джорджию, и к морю и обратно, гудя, летали вертолеты. Великая Война между Штатами была воспоминанием, затуманенным более поздними обширными конфликтами. Но в этом застывшем северном лесу решительные голоса снова будили прошлое. Линк потерся плечами о грубую кору дерева и зевнул. Сейчас он жевал мундштук разбитой курительной трубки и наслаждался кратким уединением. Но он мог ощущать - чувствовать - понимать обрывки мыслей, доносившихся до него от костра в лагере. Он не знал, что это были мысли, поскольку, как он полагал, Хартвелл и остальные могли чувствовать именно такие реакции. К тому же, как всегда эта связь слегка расстроила его, и он был рад, когда что-то подсказало ему, что приближалась Кэсси. Она неслышно вышла из тени и села рядом с ним, стройная красивая девушка, на год моложе его, семнадцатилетнего. Они были женаты меньше года; Линк до сих пор удивлялся, что Кэсси могла полюбить его, несмотря на лысину и блестящий череп. Он провел пальцами по черным блестящим волосам Кэсси, наслаждаясь этим чувственным ощущением и тем, как они вились на его ладони. - Устала, дорогая? - Нет. Тебе плохо, Линк? - Пустяки, - сказал он. - Ты смешно себя вел с тех пор, как мы совершили налет на город, - пробормотала она, взяв его смуглую руку и проводя указательным пальцем по мозолистой ладони. - Ты понимаешь, что, возможно, нам не следовало этого делать. - Я не знаю, Кэсси, - он вздохнул, его рука обхватила ее талию. - Это третий набег за год... - Ты не спрашивал у Джесса Джеймса Хартвелла? - Думаешь, я должен? - Что ж, тогда, - серьезно сказала Кэсси, - тебе лучше начать думать о нашем скором уходе. Джесс не любит отсутствия аргументов. - Я тоже не люблю, - сказал Линк. - Может, набегов больше не будет, мы движемся на юг. - Во всяком случае, мы набили брюхо, и это уже больше, чем было за канадской границей. Я никогда не видела такой зимы, Линк. - Она была холодной, - признал он. - Но это не страшно. Разве что... - Что? - После набега мне хотелось побыть одному. И никому не мог сказать об этом. У меня было странное чувство. Словно голоса у меня в голове. - Это сумасшествие. Или воображение. - Я не "тронутый". Ты знаешь это, Кэсси. - И ты не куришь траву безумия. Она имела в виду марихуану, свободно росшую в отдаленных районах. Она старалась поймать его взгляд. - Расскажи мне, как это происходит, Линк. Это плохо? - Это ни хорошо, ни плохо. Все перепутано, вот и все. Это все равно, что сон, только я не сплю. Я вижу картинки. - Какие картинки, Линк? - Я не знаю, - сказал он, глядя в темноту, где бурлил и плескался ручей. - Потому что когда это происходит, то это наполовину не я. Мне становится холодно и жарко внутри. Иногда это похоже на музыку, звучащую в моей голове. Но когда мы последний раз напали на город, мне было очень плохо, милая Кэсси. - он поднял щепку и забросил ее подальше. - Я был как щепка, брошенная в воду. Все это со всех сторон навалилось на меня. Кэсси нежно поцеловала его. - Не думай об этом. У всех когда-нибудь путаются мысли. Теперь мы идем на юг, будет хорошая охота, и ты забудешь свои фантазии. - Сейчас я не могу забыть их. С тобой мне лучше просто от того, что ты рядом. Я люблю запах твоих волос, милая. - Линк прижался лицом к прохладному темному облаку волос девушки. - Ладно, тогда я их пока не буду стричь. - Лучше не надо. У тебя должно быть достаточно волос для нас обоих. - Ты думаешь, это меня волнует, Линк? Бун Карзон лыс, а между тем очень красив. - Бун старый, ему около сорока. Поэтому-то он и лысый. У него была шевелюра, когда он был молод. Кэсси вырвала немного мха и разложила его на голове Линка. Она улыбалась ему полу-насмешливо. - Как тебе это? Во всем мире не найдешь никого с такими зелеными волосами. Теперь тебе лучше? Он стряхнул мох, крепче прижал Кэсси и поцеловал ее. - Хоть бы никогда с тобой не расставаться. Когда ты рядом, я не беспокоюсь. Это все из-за набегов. - Я думаю, их больше не будет. Линк посмотрел в дымку. Его лицо, покрытое загаром и морщинами из-за его трудной жизни, неожиданно нахмурилось. Он резко поднялся. - Я предчувствую, что Джесс Джеймс Хартвелл планирует еще один. - Предчувствуешь? - Она взволнованно посмотрела на него. - Может быть, это не так. - Может быть, - с сомнением сказал Линк. - Только мои предчувствия в большинстве случаев очень точны. - Он взглянул на огонь. Расправил плечи. - Линк? - Он уже почти решил, Кэсси. Сидя и думая о еде, которую мы взяли в последнем городе. Его добыча действует на него. Я не собираюсь следовать за ним. - Тебе лучше ничего не затевать. - Я собираюсь поговорить с ним, - сказал Линк почти неслышно и двинулся в тень деревьев. Из освещенного огнем круга раздался вопросительный окрик, жуткое уханье совы, печальное и всхлипывающее. Линк понял интонацию и ответил карканьем ворона. У кочевников был свой особый язык, которым они пользовались на опасных территориях, поскольку единства племен не было, а некоторые были охотниками за скальпами. Было и несколько групп каннибалов, но этих дегенератов ненавидели и убивали все остальные при первой же возможности. Линк вошел в лагерь. Его фигура была крупной, крепкой, мускулистой, его мощная грудь вздымалась под украшенной бахромой рубашкой из оленьей шкуры, которую он обычно носил, голый череп сейчас скрывала беличья шапка. Временные жилища были уже готовы, и представляли собой навесы, крытые листвой, дававшие минимум уединения; несколько скво уже деловито занимались шитьем. У костра Бешеба Хартвелл дожаривала мясо. Джесс Джеймс Хартвелл, похожий на быка великан с крючковатым носом и покрытой шрамами щекой, наполовину выбелившей его бороду, ел мясо и бисквит с приправой, макая его в зеленый черепаховый суп - часть добычи налета. На безукоризненно белой ткани перед ним были разложены икра, сардины, улитки, чау-чау, антипасто и другие деликатесы, которые он пробовал с помощью крохотной серебряной вилочки, утонувшей в его огромной волосатой руке. - Садись, поешь, "кожаная голова", - загрохотал Хартвелл. - Где твоя скво? Она, должно быть, здорово проголодалась. - Она сейчас придет, - сказал Линк. Он не знал, что Кэсси устроилась в кустарнике, держа в руке обнаженный метательный нож. Его мысли были сосредоточены на главаре, и он сейчас мог чувствовать то, что он называл предчувствием, и что было в действительности неразвитой телепатией. Да, Хартвелл думал о новом набеге. Линк принял от Бешебы мясо. Оно не обожгло его мозолистые ладони. Он присел возле Хартвелла и впился в сочную мякоть. Его глаза не отрывались от лица бородатого человека. - Теперь мы не в Канаде, - сказал он наконец. - Становится немного теплее. Даже здесь слишком холодно. - Тогда мы займемся охотой. И скоро взойдет дикая кукуруза. У нас будет полно пищи. - Передай мне бисквиты, Бешеба. Мг-м. Чем больше мы едим, Линк, тем толще мы будем к следующей зиме. Линк показал на полотнище. - От всего этого не потолстеешь. - Так или иначе, это тоже неплохо. Попробуй эти рыбьи яйца. - Да... тьфу! Где здесь вода? Хартвелл засмеялся. Линк спросил: - Летом мы направимся на север? - мы еще не голосовали насчет этого. Я бы сказал "нет". По мне, так лучше отправиться на юг. - Там больше городов. Небезопасно продолжать налеты, Джесс. - Никто не сможет нас найти, если мы снова уйдем в леса. - У них есть ружья. - Ты испугался? - Меня ничто не испугает, - сказал Линк. - Только я вроде как знаю, что ты думаешь о новом набеге. И прошу в этом на меня не рассчитывать. Тяжелые плечи Хартвелла сгорбилась. Он потянулся за сардиной, не спеша съел ее, и потом повернул голову к парню. Его глаза были полуприкрыты. - Трус? - Но он сказал это с вопросом, и драка еще не стала неизбежной. - Ты мог видеть, как я ножом шел на гризли. - Я знаю, - сказал Хартвелл, потерев белый шрам в своей бороде. - Впрочем, парень может стать трусом. Я не говорю, что сейчас именно этот случай, пойми. Но все же, никто больше не пытается уклониться. - В тот первый набег мы голодали. Второй - ладно, это можно понять. Но я не вижу смысла в набегах только для того, чтобы ты мог есть рыбьи яйца и червяков. - Это не все, Линк. Мы взяли и одеяла. Такие вещи были нам нужны. Раз уж мы положили руку на несколько ружей... - Слишком обленился, чтобы натянуть лук? - Если ты напрашиваешься на драку, - медленно проговорил Хартвелл, - то я могу сделать тебе одолжение. Иначе - заткнись. - Хорошо. Но я ставлю тебя в известность, чтобы на меня в новых рейдах не рассчитывали. В темноте рука Кэсси стиснула рукоять кинжала. Но Хартвелл неожиданно рассмеялся и швырнул кость Линку в голову. Парень увернулся и сердито посмотрел на него. - Настанет день, когда с тебя начнет сваливаться пояс, и тогда ты иначе посмотришь на это, - сказал Хартвелл. - А сейчас забудь об этом. Зови эту свою скво и заставь ее поесть, она слишком тощая. - Он обернулся к лесу. - Кэсси! Иди сюда и попробуй этого рыбного супа. Линк отвернулся, поправляя шапку. Теперь его лицо было менее мрачным, хотя по-прежнему задумчивым. Кэсси спрятала свой кинжал в ножны и вышла к костру. Хартвелл поманил ее. - Садись, поешь это, - сказал он. Атмосфера снова стала мирной. Больше трений не возникало, хотя Линк, Кэсси это знала, был готов к драке. Но добрый юмор Хартвелла служил защитой от всего, кроме прямых нападок. Он пустил по кругу добытую им бутылку виски - редкое удовольствие, поскольку племя могло перегонять спирт только во время оседлых периодов, что случалось нечасто. Линк выпил немного. Еще долго после того, как был потушен костер и раздался храп из-под соседних навесов, он, огорченный и напряженный, лежал без сна. Что-то... кто-то... звало его. Это было как одно из его предчувствий. Это было похоже на то, что он испытывал во время налетов. Это было как близость Кэсси, и все же в этом было странное, захватывающее отличие. Он чувствовал дружественность к этому странному зову, какого он еще никогда не испытывал. Смутный и неопределимый житель глубин его сознания проснулся и ответил на зов родственного существа. Через некоторое время он приподнялся на локте и сверху посмотрел на Кэсси. Ее лицо было наполовину скрыто густой чернотой ее волос. Он слегка коснулся их, мягких, живых и теплых. Потом бесшумно выскользнул из-под навеса и замер, оглядываясь по сторонам. Слышался лишь шорох листьев и журчание ручья. Больше ничего. На земле были разбросаны пятна лунного света. Древесная крыса прошуршала в высокой траве. Воздух был очень холодным и бодрящим, его свежесть уколола щеки и глаза Линка. И внезапно ему стало страшно. Он вспомнил древние сказания. Он вспомнил сказки своей приемной матери о человеке, который мог превращаться в волка, о Вендиго, летавшем, как ветер над пустынными лесами, о Черном Человеке, скупавшим души - темные бесформенные детские страхи превратились в реальный ночной кошмар. Он ножом убивал гризли, но еще никогда не стоял один среди ночного леса, а Зов бормотал в его сознании - безмолвно - и заставлял его кровь вскипать в пламенном отзыве. Ему было страшно, но искушение было сильнее. Он повернул на юг и вышел из лагеря. Инстинктивная выучка сделала его шаг бесшумным. Он перешел ручей, не издав сандалиями ни единого звука на камнях, и поднялся по склону. А там, сидя на пне, его ждал человек. Он сидел спиной к Линку, и не было видно ничего, кроме сгорбленных плеч и голого блестящего черепа. Линк испытал мгновенный сильный испуг, подумав, что сейчас человек обернется, и он увидит свое собственное лицо. Он тронул нож. В его мозгу хаотически нарастало смущенное движение. - Привет, Линк, - сказал тихий голос. Линк не издал ни единого звука, он знал это. Но темная фигура каким-то образом почувствовала его приближение. Черный Человек?.. - Я выгляжу черным? - спросил голос. Человек поднялся, обернулся. Он усмехался - нет, улыбался - и его лицо было темным и изможденным. Одежда на нем была городской. Но он не был Черным Человеком. У него не было раздвоенных копыт. И теплая, искренняя дружественность, незаметно исходившая от самого его присутствия, успокаивала Линка, несмотря на его подозрения. - Ты звал меня, - сказал Линк. - Я пытаюсь постичь это. Его глаза остановились на голом черепе. - Меня зовут Бартон, - сказал человек. - Дэйв Бартон. - Он поднял что-то серое - скальп? - и тщательно приладил его себе на голову. Ухмылка его стала веселой. - Без парика я чувствую себя голым. Но я должен был показать тебе, что я был... был... - Он искал слово, которое могло бы соответствовать телепатическому символу. - Что ты один из нас, - закончил он. - Я не... - Ты Болди, - сказал Бартон, - но ты не знаешь этого. Я могу прочитать это в твоих мыслях. - Прочитать мои мысли? - Линк отступил назад. - Ты знаешь, кто такие Болди? Телепаты? - Конечно, - с сомнением сказал Линк. - Я слышал рассказы. Мы немного знаем о городской жизни. Слушай, - сказал он с новым подозрением, - как ты оказался здесь? Как... - Я пришел сюда, разыскивая тебя. - Меня? Почему? Бартон терпеливо ответил: - Потому что ты один из Нас. Я вижу, мне многое нужно тебе объяснить. Возможно, с самого начала. Итак... Он говорил. Это было бы еще сложнее, не будь они оба Болди. Хотя Линк и был телепатически не обучен, он все же мог получать достаточно ментального подтверждения, чтобы прояснить вопросы в его сознании. А Бартон говорил о Взрыве, о жестком излучении - совершенно недоступно для понимания Линка, пока Бартон не использовал телепатический символизм - и, в основном, о том невероятном факте, что Линк не был просто безволосым уродом в своем племени. Есть и другие Болди, и их много. Это было важно. Поскольку Линк ощутил сопричастность. Он немного чувствовал то теплое, глубокое понимание между телепатами, тесное единство расы, чувство принадлежности, которого он никогда не испытывал. Только сейчас, наедине с Бартоном в лесу, он почувствовал более искреннюю сокровенность, чем он ощущал когда-либо прежде. Он схватывал все на лету. Он спрашивал. А через некоторое время так же поступил и Бартон. - Набеги организовывал Джесс Джеймс Хартвелл. Да, я участвовал в них. Ты имеешь в виду, что вы все носите парики? - Естественно. Это большая цивилизация, и мы принадлежим к ней. Мы часть общей картины. - И... и никто не смеется над вами, что вы лысые? - Я разве выгляжу лысым? - спросил Бартон. - Есть и недостатки. Но полно преимуществ. - Ну и ну! - Линк глубоко дышал. - Люди... того же вида... такие как ты... - Он не мог найти слов. - Обычные люди не всегда давали нам все шансы. Они немного боялись нас. Мы с детства учимся не пользоваться преимуществами нашего телепатического могущества против людей. - Да, я понял. В этом есть смысл. - Тогда ты знаешь, почему я пришел, не так ли? - Я вроде могу это понять, - медленно сказал Линк. - Эти набеги... люди могут подумать, что в этом замешаны Болди... Я - Болди! Бартон кивнул. - Кочевники - это не страшно. Мы справимся с несколькими набегами. Но чтобы один из Нас был втянут в это - это плохо. - Я сегодня ночью говорил Джессу Джеймсу Хартвеллу, что больше не буду принимать участия в набегах, - сказал Линк. - Он не будет заставлять меня. - Да... Так лучше. Слушай, Линк. Почему бы тебе не пойти со мной домой? Годы привычки заставили Линка задуматься. - Мне? Идти в город? Мы этого не делаем. - Вы? - М-мм... кочевники. Я не кочевник, да? Черт возьми, это... - он потер челюсть. - У меня все перемешалось, Бартон. - Скажу, зачем. Пойдем сейчас со мной, и ты посмотришь, как тебе понравится наша жизнь. Тебе никогда не обучали использовать свои телепатические способности, так что ты как полуслепой. Посмотри на обстановку и тогда решай, что ты хочешь делать. Едва не упомянув о Кэсси, Линк замолчал. он боялся, что если заговорит о ней, то Бартон снимет свое предложение. И, кроме всего, он же не собирается оставить Кэсси навсегда. Это займет лишь неделю или две, а потом он сможет вернуться к племени. Если бы он только мог взять Кэсси с собой... Нет. Ему почему-то было стыдно от того, что он, Болди, женился на женщине из кочевников. Хотя он конечно гордился Кэсси, да. Он бы никогда ее не оставил. Это только... Он был одинок. Он был ужасающе, ослабляюще одинок, и то, что он уловил в мыслях Бартона и словах Бартона, придало ему непреодолимую силу. Мир, к которому он принадлежал, никогда не назовет его "кожаной головой", где он никогда не почувствует преимущества бородатых мужчин племени. Собственный парик. Всего на несколько недель. Он не мог упустить шанс. Он не мог! Кэсси будет ждать его возвращения. - Я пойду с тобой, - сказал он. - Я готов идти прямо сейчас. О'кей? Но Бартон, читавший мысли Линка, поколебался прежде чем ответить. - Хорошо, - наконец сказал он. - Пойдем. Три недели спустя Бартон сидел в солярии Мак-Ни и устало прикрывал глаза рукой. - Линк женат, ты знаешь, - сказал он, - на девушке из кочевников. Он не знает, что нам это известно. - Это имеет какое-нибудь значение? - спросил Мак-Ни. Он выглядел очень усталым и озабоченным. - Думаю, нет. Но мне казалось, что из-за Алексы об этом лучше не упоминать. - У нее своя голова на плечах. И сейчас она тоже должна уже знать, что Линк женат. Она неделями занималась с ним телепатическим тренингом. - Я заметил это, когда вошел. - Да, - сказал Мак-Ни, потерев лоб. - Вот почему мы говорим вслух. Телепатические беседы отвлекают Линка, когда их несколько; он все еще не освоил избирательность. - Как тебе этот парень? - Он мне нравится. Он не... совсем такой, как я ожидал. - Он вырос среди кочевников. - Он один из Нас, - оборвал Мак-Ни. - Нет симптомов паранойи? - Определенно нет. Алекса подтверждает это. - Хорошо, - сказал Бартон. - Это придает мне уверенности. Я боялся только этого. А что до девушки-кочевницы, то она не один из Нас, и мы не можем позволить себе ослаблять расу смешанными браками с людьми. Это было аксиомой еще со времен Взрыва. Мне кажется, если Линк женится на Алексе, или на какой-нибудь девушке-Болди, то это к лучшему, и мы можем забыть о прежних затруднениях. - Это уже ее дело, - сказал Мак-Ни. - Были еще набеги кочевников? - Нет. Но это наименьшая из моих проблем. Сергей Кэллахан исчез. Я не могу его отыскать, а мне бы этого хотелось. - Только чтобы убить его? - Нет. Он должен знать других ключевых параноиков. Я хочу вычерпать из него эту информацию. Он не может постоянно держать свое сознание затуманенным - и если я хоть раз застану его там, где хочу, то у него останется мало секретов. - Наша битва обречена на проигрыш. - Разве? - Я еще не могу сказать, - сказал Мак-Ни с приглушенной силой. - Я даже не могу себе позволить думать о проблеме. Я... этот способ сработает. Есть загвоздка, единственное уравнение, которое должно быть решено. Но не сейчас. Потому что в тот момент, когда я решу его, мои мысли смогут быть прочитаны. Я должен сначала проработать все мелкие детали. Потом... - Да? Улыбка Мак-Ни была горькой. - Я не знаю. Я найду ответ. Я никогда не был ленив. - Если бы мы смогли пробить их Мощь, - сказал Бартон. - Если бы только мы смогли перехватить код параноиков... - О, - сказал Мак-Ни, - если бы у нас был собственный шифр... - не поддающийся расшифровке... - Что не может быть достигнуто механическим путем. Ни один шифр не сработал бы, поскольку нам пришлось бы помнить ключ, а наши мысли могли бы быть прочитаны параноиками. Я хочу на время забыть об этом, Дэйв. Детали - да. А сама проблема... Я... могу решить ее раньше, чем буду готов. - Параноики вовсю работают, - заметил Бартон. - Их пропаганда ширится. Разговоры о секретном оружии Галилео не смолкают. - Жители Галилео еще не выступили с опровержением? - Все не так просто. Нельзя вставать на дыбы из-за кампании слухов. Это, Даррил, то самое, что может вызвать бурю. Можно сражаться с человеком или явлением, но нельзя сражаться с ветром. Ветром, который нашептывает. - Но атомные бомбы! Во всяком случае... - Я знаю. Как всегда, какая-нибудь горячая голова в один прекрасный день испугается настолько, чтобы начать действовать. Он скажет: "У Галилео есть секретное оружие. Наша безопасность под угрозой. Они собираются напасть на нас." И тем самым ускорит события. Потом будут и другие инциденты. - И мы будем в центре событий. Мы не можем сохранять нейтралитет. Я думаю, Дэйв, рано или поздно будет погром. - Мы переживем его. - Ты так думаешь? При том, что рука каждого обыкновенного человека будет готова нанести удар по телепату - мужчине, женщине, ребенку? Пощады не будет. Нам нужен другой мир, новый мир... - С эти придется подождать до тех времен, когда у нас будут звездолеты. - А тем временем мы живем в долг. Может быть, было бы лучше раствориться среди людей. - Регресс? - Ты действительно так думаешь? Мы вроде единорога в лошадином табуне. Мы не можем рисковать использовать рог для своей защиты. Нам приходится прикидываться лошадьми. - Лев и единорог, - сказал Бартон, - дрались за корону. Ладно, Кэллахан и его параноики - это лев, конечно. Но корона? - Очевидно, - сказал Мак-Ни, - это должна быть власть. Два доминирующих вида не могут сосуществовать на одной и той же планете, или даже в одной системе. Люди и телепаты не могут поровну поделить власть. Мы уступаем новому. В конце концов мы придем к цели, поставленной Кэллаханом, но другим путем. Но не путем вырождения и подчинения людям! Наше оружие - естественный отбор. За нас - биология. Если бы мы только могли прожить в мире с людьми, пока... - ...не выживем их из городов, - закончил Бартон. - Поэтому люди не должны подозревать, что лев и единорог сражаются. И за что они сражаются. Ведь стоит им узнать, мы не переживем погром. Спасения не будет. Наша раса слаба из-за окружения и приспособления. - Меня тревожит Кэллахан, - неожиданно сказал Бартон. - Я не знаю, что он замышляет. Со временем я узнаю, но может оказаться слишком поздно. Если он что-то начнет, то это будет трудно остановить... - Я продолжу работу, - пообещал Мак-Ни. - Возможно, я скоро смогу тебе что-то дать. - Надеюсь. Ладно, сегодня вечером я лечу в Сент-Ник. Якобы чтобы проверить тамошний зоопарк. На самом деле у меня есть другие причины. Может быть, мне удастся поймать след Кэллахана. - Я провожу тебя до поселения. - Мак-Ни вместе с Бартоном направился к выходу. Они вышли на теплый весенний воздух, оглянувшись сквозь прозрачную стену на телевизор, возле которого сидели Алекса и Линк. Бартон сказал: - Во всяком случае, они не взволнованы. Мак-Ни засмеялся. - Она отсылает свою статью в "Рекордер". Алекса специалист по сердечным проблемам. Надеюсь, ей никогда не придется решать собственные! - ...если ты его любишь, говорила в микрофон Алекса, - выходи за него замуж. И если он любит тебя, то не будет возражать против психологических тестов и сопоставления листков баланса. Вы выбираете спутника на всю жизнь, и вы оба должны прочитать контракт перед тем, как его подписать. - Она напоминала кота с вымазанными