отным экраном. - Хорошо, - наконец проговорил он. - Скорее даже отлично... Никаких нарушений. Просто сердце работает с перебоями, чего и следует ожидать в таком возрасте. - А мне можно поглядеть? - поинтересовалась Николь, увидев монитор. Орел вручил ей приборчик. - Итак, - сказала она, - эта штуковина получает сигналы из моего сердца... но что именно означают эти завитушки и странные символы на экране? - В твое тело введено около тысячи крохотных зондов, более чем половина из них располагается в области сердца. Они не только измеряют критические характеристики сердца и прочих органов, но и регулируют кровообращение и усвоение кислорода. Некоторые из зондов даже помогают органам нормально функционировать... На экране ты видишь суммарные данные за конкретный временной интервал. Их обрабатывает и передает процессор, расположенный внутри твоего тела. Николь нахмурилась. - Не надо было спрашивать. Нечему радоваться... Зачем вы натолкали в меня весь этот электронный мусор? - Зонды, вообще-то говоря, не электронные, - возразил Орел, - во всяком случае, в том смысле, в каком вы, люди, понимаете это слово. И они абсолютно необходимы на этом этапе твоей жизни. Без них ты не прожила бы даже дня... Николь поглядела на Орла. - Почему же тогда нельзя было позволить мне умереть? - спросила она. - Или у вас есть какие-то цели, оправдывающие подобные усилия? Быть может, я что-то должна еще сделать для вас? - Быть может, - ответил Орел. - Но что, если мы просто хотели предоставить тебе возможность еще раз увидеть свою семью и друзей? - Трудно поверить, что мои желания могут что-либо значить в вашей иерархии ценностей. Орел промолчал. Он подошел к чемодану, оставленному на полу возле стола, и возвратился с зеркалом, влажной тканью, простым синим платьем и сумочкой с косметикой. Николь сняла белый ночной халат, который был на ней, обтерлась полотенцем и одела платье. Она глубоко вздохнула, принимая от Орла зеркало. - Вот уж это я совершенно не готова увидеть, - проговорила она с нервной улыбкой. Николь не смогла бы узнать лицо, представшее перед ней в зеркале, не подготовься она к этому заранее. Вся кожа была покрыта сетью мешочков и морщин. Волосы, даже брови и ресницы, стали либо белыми, либо серыми. Николь захотелось заплакать, и она с трудом сдержала слезы. "Боже, - подумала она, - какая старуха... неужели это действительно я?" Она поглядела на свое лицо в зеркало, вспоминая черты той очаровательной женщины, которой была когда-то. Там и сям она еще могла видеть остатки прежней красоты, однако надо было знать, где искать. Николь вдруг вспомнила некий давний случай, когда она подростком вместе с отцом гуляла по сельской дороге возле их дома в Бовуа. К ним приближалась старуха с палочкой, и Николь попросила отца перейти на другую сторону, чтобы обойти ее стороной. - Почему? - удивился отец. - Потому что я не хочу видеть ее, - проговорила Николь. - Она стара и уродлива... От нее у меня мурашки по коже. - Когда-нибудь и ты станешь старухой, - ответил отец, отказавшись перейти дорогу. "А теперь я сама стара и уродлива, - подумала Николь. - У меня от себя самой мурашки по коже". Она вернула зеркало Орлу. - Ты предупреждал меня, - сказала она скорбно. - Нужно было прислушаться. - Конечно, ты потрясена. Ты не видела себя шестнадцать лет. Но люди с трудом примиряются со старостью, даже когда стареют день ото дня. - Он протянул ей сумочку с косметикой. - Нет, спасибо, - Николь решительно отодвинула ее. - Ситуация безнадежна. С этим лицом ничего не сделал бы даже Микеланджело. - Как хочешь. Но у тебя будет гость, и по-моему лучше приготовиться. - Гость! - проговорила Николь с тревогой и возбуждением. - У меня будет гость... Кто же? - она потянулась к зеркалу и косметике. - Это сюрприз, - ответил Орел. - Жди через несколько минут. Николь посмотрела в зеркало, подкрасила губы, расчесала седые волосы и расправила ресницы. Закончив, бросила в зеркало неодобрительный взгляд. - Ничего большего я не могу сделать, - сказала она столько же самой себе, сколько и Орлу. Через несколько минут Орел направился к двери, и вернулся из коридора с октопауком. Николь еще издали заметила ярко-синие тона, нарушающие ровные рамки. - Здравствуй, Николь, как ты себя чувствуешь? - спросила октопаучиха. - _Синий Доктор_! - взволнованно вскрикнула Николь. Синий Доктор, поднеся монитор к телу Николь, проговорила: - Я буду с тобой, пока ты не окрепнешь. У Орла есть более важные дела. На крошечном экране друг друга сменяли цветовые полосы. - Не понимаю, - Николь глядела на устройство сверху вниз. - Когда этой вещицей пользовался Орел, на экране были завитушки и какие-то непонятные символы. - О, это их специальный технический язык, - отозвалась Синий Доктор. - Он невероятно точен, куда там нашему цветовому... Но я, естественно, не могу пользоваться им... Однако это устройство работает на многих языках. Можно переключить даже на английский. - Ну а как же ты разговариваешь с Орлом, когда меня нет рядом? - спросила Николь. - Мы оба пользуемся цветовой речью, - ответила Синий Доктор. - Полосы пробегают по его лбу слева направо. - Ты шутишь? - поразилась Николь, пытаясь представить себе Орла с цветовыми полосами на лбу. - Вовсе нет. Орел - существо удивительное. С птицами он бормочет и кричит, с мирмикотами визжит и посвистывает... Николь никогда не видела слово "мирмикот" в цветовом языке. Когда она попросила пояснений, Синий Доктор сообщила, что шестеро этих странных созданий теперь обитают в Гранд-отеле, еще четверо вот-вот должны появиться из созревающих манно-дынь. - Хотя октопауки и люди проспали весь долгий путь, - проговорила Синий Доктор, - манно-дыням позволили развиться до мирмикотов и ватного материала. Теперь подрастает следующее поколение. Синий Доктор опустила устройство на стол. - Итак, что скажешь мне сегодня, доктор? - спросила Николь. - К тебе возвращаются силы, - ответила октопаучиха. - Но ты жива лишь потому, что в твоем организме находятся зонды. И скоро надо будет подумать... - ...о замене сердца... знаю, - сказала Николь. - Может, это странно, но идея не кажется мне привлекательной... Не знаю почему, но я против нее: быть может, потому, что пока не вижу, зачем мне жить... Вот если бы Ричард был со мной... На мгновение ей вновь представился видеозал, последние моменты жизни Ричарда в замедленной съемке. Она не вспомнила об этом моменте после пробуждения. - А можно мне задать личный вопрос? - спросила Николь. - Пожалуйста, - отозвалась октопаучиха. - Мы вместе видели смерть Ричарда и Арчи, - проговорила Николь. - Я была потрясена и ни о чем более не могла думать. Вместе с Ричардом погиб Арчи, ты прожила с ним всю жизнь. И все же это ты сидела возле меня и утешала... Неужели ты не ощущала утраты и горя? Синий Доктор ответила не сразу. - Нас, октопауков, от рождения приучают скрывать эмоции, как вы их зовете. Альтернаты, наоборот, подвержены разным чувствам. Но те из нас... - Прошу прощения, - мягко перебила ее Николь, прикасаясь к щупальцу коллеги. - Меня интересует не медицинская сторона, я спрашиваю как подругу. Короткая пурпурная вспышка, затем синяя медленно обежали голову доктора. - Да, я ощущаю потерю. Но я знала, что это должно случиться... Рано или поздно. Когда Арчи вступил в военный отряд, терминация сделалась неизбежной... К тому же, в тот момент я была обязана помочь тебе. Дверь в комнату открылась и внутрь вошел Орел с большой коробкой, заполненной едой, одеждой и различным оборудованием. Он сообщил Николь, что принес ей космический костюм и что она в "ближайшем будущем выйдет из своего помещения. - Синий Доктор утверждает, что ты умеешь говорить и на их языке, - игриво промолвила Николь. - Я бы хотела увидеть, как это делается. - Что именно ты хочешь узнать от меня? - спросил Орел ровными узкими цветовыми полосами, возникавшими на левой стороне его лба и перебегавшими направо. - Довольно, - усмехнулась Николь. - Ты и вправду удивителен. Николь стояла на полу гигантской фабрики и смотрела на пирамиду перед собой. Справа от нее, менее чем в километре, группа биотов, в том числе пара огромных бульдозеров, возводила высокую гору. - Зачем вы делаете все это? - проговорила Николь в крошечный микрофон внутри своего шлема. - Это часть следующего цикла, - ответил Орел. - Мы решили, что подобная конструкция увеличит вероятность получения результата, на который мы рассчитываем. - Итак, вы обнаружили новых космоплавателей? - На этот вопрос я не могу дать ответа. Моя работа не связана с очередным полетом Рамы. - Но ты ведь говорил мне, что в конструкцию корабля вносятся лишь самые необходимые изменения. - Ничем не могу помочь. Садись в вездеход, мы с Синим Доктором отвезем тебя поближе к горе. Октопаучиха казалась странной в космическом костюме. Николь даже расхохоталась, впервые увидев Синего Доктора в облегающем, как перчатка, белом костюме, покрывающем полное тело и восемь щупалец. Ее голову прикрывал прозрачный шлем, не мешавший понимать цветовую речь. - Когда мы впервые вышли наружу... я была удивлена, - сказала Николь Синему Доктору, когда открытый вездеход направился по равнине к горе. - Нет, это недостаточно сильное слово... И ты, и Орел говорили мне, что мы находились на заводе, что Раму готовят к новому путешествию, но подобного я не ожидала. - Пирамида возводилась, - перебил ее Орел, сидевший на месте водителя, - пока ты спала - не нарушая всего, что окружало тебя. Если бы мы не сумели сделать этого, пришлось бы разбудить тебя куда раньше. - Неужели тебя не удивляет все это? - Николь по-прежнему обращалась к Синему Доктору. - Неужели вы не задумывались над тем, кто затеял весь этот великий проект? Те, кто в силах создать искусственные существа, подобные Орлу? Я просто не могу представить... - А нам это дается без всякого труда, - ответила октопаучиха. - Помни, мы знали о высших существах с самого начала своего существования, ведь разумом нас наделили Предтечи, изменившие наши гены. Поэтому в нашей истории просто не могло быть периода, когда мы посмели бы считать себя вершиной жизни... верхом совершенства. - Теперь так не будет и у нас, - вслух подумала Николь. - История человечества, каким бы путем она ни пошла дальше, претерпела глубокие и необратимые изменения. - Необязательно, - возразил с переднего сиденья Орел. - Собранные нами данные свидетельствуют о том, что контакт с нами не оказывает значительного воздействия на некоторые виды. Наши эксперименты учитывают такую возможность. Контакт совершается за конечный временной интервал с небольшим процентом всего населения. Непрерывного взаимодействия нет, если только изучаемый вид сам не предпринимает нужные для этого действия... Я, например, сомневаюсь в том, что жизнь на Земле в этот самый момент многим отличается от той, какой была бы, если бы Рама не посетил вашу Солнечную систему. Николь наклонилась вперед. - Вы уже знаете это? - спросила она. - Или просто догадываетесь? Ответ Орла был уклончив. - Безусловно, ваша история изменилась после прилета Рамы, - проговорил он. - И если б контакта не было, целого ряда важных событий не произошло бы. Но лет через сто или пятьсот... насколько будет отличаться Земля от той, какой она могла быть? - Но представление человечества о себе должно перемениться, - возразила Николь. - Ведь знание того, что во Вселенной существует или существовал в какую-то далекую эпоху разум, способный создать межпланетный автоматический корабль величиной с очень большой город, нельзя отбросить как незначительный факт... Понимание этого меняет опыт всего человечества, его религию, философию, даже основы биологии... - Рад слышать, - перебил ее Орел, - что, по крайней мере отчасти, твой оптимизм и идеализм уцелели после всех лет... Вспомни, однако, как вели себя люди в Новом Эдеме, _зная_, что живут внутри поселения, созданного для них внеземлянами. Ведь им говорили - и не только вы, - что за ними ведется постоянное наблюдение. Но даже зная, что инопланетяне, какими бы они ни были, не намереваются вмешиваться в повседневную деятельность людей, ваши родичи не стерпели самого их присутствия. Вездеход подъехал к основанию горы. - Я хотела побывать здесь, - проговорила Синий Доктор, - из любопытства... У нас нет гор... в нашей области на Раме. А во времена моей молодости там, где я жила, их почти не было... Мне хотелось постоять на вершине... - Я приказал одному из больших бульдозеров доставить нас на вершину, - ответил Орел. - Наше путешествие займет десять минут... Испугаться будет несложно - подъем крут, но абсолютно безопасен, если вы не забудете пристегнуться. Николь все-таки еще не чересчур одряхлела, чтобы не насладиться зрелищем и подъемом. Бульдозер был с целый дом, однако удобных сидений для пассажиров в нем не предусмотрели, иногда он дергался, но открывавшийся сверху вид, безусловно, стоил хлопот. Гора оказалась больше километра в высоту и почти десять километров по окружности. Пока бульдозер поднимался по склону горы, Николь разглядывала пирамиду, в которой еще недавно пребывала. Во всех направлениях до горизонта располагались сооружения неизвестного назначения. "Итак, все начинается сначала, - подумала Николь. - Перестроенный Рама вновь отправится к другой звездной системе, и что же он обнаружит? Какие космоплаватели будут ходить здесь? Кто взойдет на эту гору?" Бульдозер выехал на плоскую возвышенность, и трое пассажиров высадились. Зрелище захватывало. Обозревая сцену, Николь вспомнила о потрясении, испытанном во время первого путешествия внутрь Рамы; тогда она спускалась на кресельном лифте, и перед ней открывались просторы инопланетного мира. "Благодарю тебя, - подумала она, в уме обращаясь к Орлу, - за то, что ты сохранил мне жизнь. Ты был прав. Уже одно это переживание и все воспоминания, которые оно пробудило, стоят перенесенных неприятных мгновений". Поглядев вокруг, метрах в двадцати от себя Николь заметила небольшие существа, порхавшие между красных веток каких-то странных кустов. Она подошла поближе и накрыла одно из летающих созданий рукой. С виду оно походило на мотылек. Крылья украшал пестрый узор, лишенный для глаз Николь симметрии и всякого порядка. Она выпустила его, поймала другое существо. Узор на крыльях раманской бабочки оказался совершенно иным, но тем не менее столь же пестрым и причудливым. Орел и Синий Доктор шли возле нее. Николь показала им существо. - Летучий биот, - ответил Орел без дополнительных комментариев. Николь подивилась крошечному созданию. "Нечто удивительное случается каждый день, - вспомнила она слова Ричарда. - Каждый день напоминает человеку о том, какое это счастье - жить". 2 Когда пара биотов вошла в ее комнату, Николь только что вышла из ванной. Первым шел краб, за ним - огромный игрушечный грузовик. Краб с помощью своих могучих клешней и разнообразного запаса всяческих вспомогательных устройств разрезал контейнер, в котором спала Николь, на удобные для перевозки куски и погрузил их в кузов автомобиля. Менее чем через минуту направившись к выходу, краб прихватил белую ванну и все оставшиеся стулья, бросив их поверх прочего груза в кузов. Напоследок он уложил себе на спину стол и покинул опустевшую комнату следом за биотом-грузовиком. Николь расправила одежду. - Никогда не забуду первого краба, которого увидела здесь, - сказала она своим двум спутникам. - Изображение возникло на огромном экране в рубке управления "Ньютона", это было столько лет назад. Мы все тогда перепугались. - Итак, настал день, - проговорила Синий Доктор цветовыми полосами несколько секунд спустя. - Готова ли ты к переезду в Гранд-отель? - Наверное, нет, - улыбнулась Николь. - Судя по тому, что говорили вы с Орлом, там у меня не будет уединения. - Твоя семья и друзья с нетерпением ждут тебя, - отозвался Орел. - Я посетил их вчера и известил о твоем скором прибытии... Ты будешь жить в одной комнате с Максом, Эпониной, Элли, Мариусом и Никки. Патрик, Наи, Бенджи, Кеплер и Мария располагаются рядом... Я уже объяснял тебе на прошлой неделе, что после всеобщего пробуждения Патрик и Наи относятся к Марии как к собственной дочери... Они знают, что ты спасла Марию во время бомбардировки... - Едва ли слово "спасла" здесь уместно, - промолвила Николь, ясно вспоминая последние часы, проведенные ею на прежнем Раме. - Я просто подобрала ее, потому что некому было приглядеть за ней. Любой на моем месте поступил бы так же. - Ты спасла ей жизнь, - произнес Орел. - Примерно через час после того, как вы с девочкой оставили зоопарк, три большие бомбы разрушили его помещение и две прилегающие к нему секции. Мария, безусловно, погибла бы, если бы ты не услышала ее. - Теперь она прекрасная и умная молодая женщина, - сказала Синий Доктор. - Я встречалась с ней несколько недель назад. Элли утверждает, что Мария невероятно энергична. Судя по ее словам, она первой поднимается утром и последней укладывается спать... "Подобно Кэти, - не могла не подумать Николь. - Кто ты, Мария? - удивилась она. - Почему тебя послали в мою жизнь именно в этот момент?" - ...Элли также сказала мне, что Мария и Никки неразлучны, - продолжала Синий Доктор. - Они занимаются вместе, едят вместе и все время разговаривают... Никки рассказала Марии все, что знала о тебе. - Вряд ли это возможно, - улыбнулась Николь. - Никки не было и четырех, когда я в последний раз видела ее. Дети людей обычно не сохраняют столь ранних воспоминаний... - Если только они не проводят во сне последующие пятнадцать лет, - ответил Орел. - Кеплер и Галилей также весьма отчетливо помнят свои прежние дни... но мы можем поговорить в пути. Пора уходить. Орел помог Николь и Синему Доктору надеть скафандры, подхватил чемоданчик с пожитками Николь. - Я уложил твою аптечку вместе с одеждой, как и косметику, которой ты пользовалась последние несколько дней, - проговорил он. - Мою аптечку? - переспросила Николь и расхохоталась. - Боже, я почти забыла... она же была со мной, когда я нашла Марию. Спасибо. Трое вышли из комнаты, располагавшейся на нижнем этаже большой пирамиды. Несколько минут спустя они прошли под огромной аркой наружу. Тут в ярком свете, которым была залита фабрика, их ожидал вездеход. - Нам потребуется около получаса, чтобы добраться до скоростных лифтов, - объявил Орел. - Наш челнок находится у причала на самом верхнем уровне. Когда вездеход двинулся прочь, Николь огляделась и кинула прощальный взгляд назад. За пирамидой высилась высокая гора, на которую они поднимались три дня назад. - Итак, ты действительно не представляешь, зачем потребовались здесь биоты-бабочки? - проговорила Николь в микрофон. - Нет, - ответил Орел. - Мое предназначение - работать с людьми. Николь продолжала глядеть назад. Вездеход миновал забор из десяти или двенадцати высоких жердей, связанных поверху, в середине и внизу проволокой. "И все это тоже часть нового Рамы", - подумала Николь. И вдруг она поняла, что теперь ей предстоит оставите мир Рамы в последний раз. Сильная печаль охватила ее. "Этот мир был моим домом, - сказала она себе. - И я оставляю его навсегда". - Возможно ли, - спросила Николь, не поворачивая головы, - повидать другие части Рамы, прежде чем мы оставим его навсегда? - Зачем? - поинтересовался Орел. - Я и сама не совсем понимаю... Быть может, просто хочется лишний час предаться воспоминаниям. - Обе чаши и Северный полуцилиндр полностью перестроены - ты не узнаешь их. Цилиндрическое море осушено и демонтировано. Даже Нью-Йорк уже разбирается... - Но ведь он еще не полностью разобран, не так ли? - спросила Николь. - Нет, пока нет, - ответил Орел. - Что, если мы съездим туда ненадолго? "Пожалуйста, не откажи в любезности старой женщине, - подумала Николь. - Даже если она сама не понимает себя". - Ну хорошо, - согласился Орел. - Но путь будет долгим. Нью-Йорк располагается в другой части завода. Они стояли на парапете возле вершины одного из высоких небоскребов. Большая часть Нью-Йорка исчезла, строения рушились, превращаясь в груды развалин, под натиском жуткой мощи огромных биотов. Во все стороны от площади было видно лишь двадцать или тридцать зданий. - Здесь располагались три подземелья под городом, - объясняла Николь Синему Доктору. - В одном жили мы, в другом - птицы, а в третьем обитали ваши сородичи... Я находилась внутри птичьего подземелья, когда Ричард явился, чтобы спасти меня... - Николь смолкла, припомнив, что уже рассказывала эту повесть Синему Доктору, а октопауки, как известно, ничего не забывают. - Тебе не скучно? - спросила она. - Пожалуйста, продолжай, - ответила октопаучиха. - Но за все время, проведенное нами на острове, никто так и не узнал, что в здания можно войти. Разве не удивительно? О как бы мне хотелось, чтобы Ричард был сейчас жив... вот бы увидеть его лицо, когда Орел открыл дверь в октаэдр. Ричард был бы потрясен... - Как бы то ни было, - продолжила Николь, - Ричард вернулся внутрь Рамы, чтобы отыскать меня... а потом мы полюбили друг друга и придумали, как спастись с острова с помощью птиц... Такое славное было время и так давно... Николь шагнула вперед, обеими руками взялась за поручень и огляделась. Умственным взором она видела Нью-Йорк, каким он был прежде. "Там были набережные, а за ними Цилиндрическое море... а где-то посреди этих уродливых груд металла находились тот самый амбар и та яма, в которой я едва не умерла". К ее собственному удивлению глаза вдруг наполнились слезами, выкатившимися на щеки. Она не оборачивалась. "Пятеро из шести моих детей родились здесь, - думала Николь, - под этой почвой. Здесь, возле нашего подземелья, мы нашли Ричарда после долгого отсутствия. Он был в забытьи". Воспоминания одно из другим сами собой вторгались в реальность, каждое причиняло неуловимую душевную боль и вызывало новый поток слез. Николь не могла успокоиться. Она то вновь спускалась в логово октопауков, чтобы спасти свою Кэти, то снова ощущала восторг и радость, пролетая над Цилиндрическим морем в упряжи, которую держали три птицы. "Мы обязаны умирать, - решила Николь, вытирая глаза тыльной стороной ладони, - воспоминания не оставляют места в наших мозгах для чего-либо нового". Поглядев на разрушенный Нью-Йорк, Николь воскресила в своей памяти его давнишний облик, и ей вдруг вспомнилась еще более ранняя пора в ее жизни... холодный осенний вечер в Бовуа, один из последних дней, проведенных на Земле; они с Женевьевой уже собирались в Давос покататься на лыжах. Николь сидела с отцом и дочерью перед камином. В этот вечер Пьер был очень задумчив. Он рассказывал Николь и Женевьеве о том, как ухаживал за матерью Николь. Позже, лежа в постели, Женевьева спросила мать: - Почему дедушка так много говорит о том, что случилось давным-давно? - Потому что это важно для него, - ответила Николь. "Простите меня, - думала Николь, глядя на небоскребы. - Простите меня, все старики, чьи рассказы я пропускала мимо ушей. Я не хотела быть грубой и невнимательной. Я просто не понимала, что значит - быть старым". Николь вздохнула и обернулась. - Все в порядке? - спросила Синий Доктор. Она кивнула. - Благодарю тебя за это, - дрожащим голосом Николь обратилась к Орлу. - Ну, теперь я готова в путь. Она увидела огни, едва их маленький челнок оставил ангар. Хотя они светились в сотне километров от нее, вид их был великолепен - на фоне черноты и далеких звезд. - У этого Узла есть дополнительный комплекс, - проговорил Орел, - он образует идеальный тетраэдр. Узел возле Сириуса, который вы посетили, не располагал модулем познания. Николь, затаив дыхание, глядела из окна челнока. Освещенное сооружение, медленно поворачивавшееся вдали, казалось нереальным, плодом ее воображения. В углах его располагались четыре сферы, соединенные друг с другом шестью линейными транспортными коридорами. Каждая из сфер имела совершенно одинаковый размер, как и все шесть длинных тонких линий, протянувшихся между ними. Издали свет делал Узел единым целым: он казался огромным тетраэдром, горящим в небесной тьме. - Как прекрасно! - произнесла Николь, не в силах найти подходящие слова, чтобы выразить свой трепет. - Ты увидишь его с обсервационной палубы, - проговорила Синий Доктор, сидевшая возле нее. - Зрелище ослепительное. Корабль расположен достаточно близко, и поэтому можно различить огни внутри сфер, даже провожать взглядом аппараты, мчащиеся по транспортным коридорам... Многие из обитателей Гранд-отеля часами стоят на палубе, развлекаясь догадками относительно смысла деятельности этих движущихся огней. По рукам Николь пробежали мурашки, пока она молча разглядывала Узел. Она услыхала далекий голос Франчески Сабатини, читавшей стихотворение, которое Николь заучила еще школьницей: Тигр, о тигр, светло горящий В глубине полночной чащи, Кем задуман огневой, Соразмерный образ твой? [У.Блейк, "Тигр"] "Тот ли сотворил тебя, кто сотворил агнца?" - думала Николь, глядя на медленно поворачивающийся тетраэдр. Она вспомнила полночный разговор с Майклом О'Тулом, когда они находились в Узле возле Сириуса. - Познав все это, мы должны воспринимать Бога иначе, - говорил он. - Мы должны избавить Его от наших гомоцентрических ограничений... Господа, создавшего архитекторов... авторов Узла, безусловно, развлекут наши жалкие потуги представить Его в образах, которые мы, люди, способны понять. Николь была заворожена Узлом: он неторопливо поворачивался, являя различные виды в гипнотизирующей последовательности. Прямо на ее глазах Узел сместился в позицию, где один из четырех равносторонних треугольников, образующих поверхность тетраэдра, расположился перпендикулярно направлению полета челнока. Теперь Узел виделся совершенно иным, он словно утратил глубину. Четвертая вершина, фактически располагавшаяся в тридцати километрах за плоскостью, обращенной к Николь, казалась круглым пятном в центре треугольника. Но челнок вдруг переменил направление, и Узел исчез... Николь заметила вдали одинокую светло-желтую звездочку. - Это Тау Кита, - сказал ей Орел, - звезда, очень похожая на ваше Солнце. - А почему, если не секрет, - спросила Николь, - этот Узел располагается именно здесь... в окрестностях Тау Кита? - Это временное, но оптимальное положение, - ответил Орел, - позволяет нам наилучшим образом организовать деятельность по сбору данных в этой части Галактики. Николь обняла Синего Доктора. - А ваши инженеры тоже с серьезной миной отделываются от вас цветовыми бессмысленными фразами? - она улыбнулась. - Наш хозяин только что дал нам пример подобного псевдоответа. - Мы как вид обнаруживаем больше смирения, - ответила октопаучиха. - Должно быть, потому, что помним о своем знакомстве с Предтечами. Мы не претендуем на полное понимание всего происходящего вокруг нас. - Мы очень мало говорили о твоем виде, после того как я пробудилась, - извиняясь, сказала Николь Синему Доктору, вдруг ощутив собственный эгоизм. - Конечно, я помню, что ваш прежний Верховный Оптимизатор вместе с ближайшими сотрудниками и всеми, кто участвовал в войне, был терминирован как принято у вас. Справляется ли с делами новое руководство? - Более или менее, учитывая трудности нашего быта. Джеми работает в нижнем эшелоне нового штаба и занят почти каждый час своего бодрствования. Мы еще не сумели достигнуть прежнего равновесия в нашей колонии, учитывая постоянные разногласия с внешним миром. - Большая часть которых вызвана людьми, - добавил Орел. - Мы еще продолжим, Николь, эту тему, но сейчас, наверное, самое время сказать: мы удивлены неспособностью ваших собратьев к межвидовому сосуществованию. Лишь немногие из людей способны смириться с тем, что другие виды разумных существ могут оказаться столь же важными и способными, как и они. - Я говорила тебе это давным-давно. В связи с разнообразными историческими и социологическими причинами существует множество способов, которыми люди реагируют на новые идеи и концепции. - Я знаю это, но наше общение с тобой, с твоей семьей ввело нас в заблуждение. До пробуждения всех выживших мы думали, что сумели понять причины событий в Новом Эдеме, где власть захватили агрессивные и жадные люди, а причины этой аномалии видели в конкретном составе членов колонии. Но после года взаимодействия с ними в Гранд-отеле мы решили, что внутри Рамы подобрался типичный контингент людей. - Похоже, меня ждут новые неприятности. Что еще я должна узнать по пути? - Не будем сгущать краски, - ответил Орел. - Мы теперь контролируем ситуацию. Я не сомневаюсь, что твои коллеги сами поделятся с тобой информацией... К тому же, нынешнее положение является временным, и выход из него вскоре будет найден. - Сперва, - проговорила Синий Доктор, - всех выживших на Раме II разместили в "морской звезде". В каждом луче располагались люди, октопауки и несколько наших вспомогательных животных, которым позволили существовать, учитывая их важное значение для нашей социальной системы. Но уже спустя несколько месяцев все переменилось, в первую очередь из-за постоянной враждебности и агрессивности людей... Теперь каждый вид сконцентрирован в одном районе... - Опять сегрегация, - с прискорбием заявила Николь. - Это одна из определяющих характеристик моего вида. - Межвидовые встречи происходят теперь лишь в кафетерии и в общих комнатах в центре "морской звезды", - отозвался Орел. - Более половины людей никогда не оставляют своего луча, кроме тех случаев, когда им необходимо есть, но они даже тогда изобретательно избегают любых взаимодействий... С нашей точки зрения, люди проявляют удивительную ксенофобию. И в нашем перечне космических путешественников найдется не так уж много рас, в той же мере социологически отсталых, как и ваша. Челнок повернул в другом направлении, и вновь великолепный тетраэдр заполнил весь экран. Теперь они оказались много ближе к нему. Можно было видеть многочисленные источники света внутри сфер и в длинных тонких транспортных коридорах, что их соединяли. Николь полюбовалась на представшую перед ней красоту и тяжело вздохнула. Разговор с Синим Доктором и Орлом расстроил ее. "Наверно, Ричард был прав, - подумала Николь, - увы, человечество нельзя изменить, если не стереть всю его память и не начать все заново и по-другому". Под ложечкой Николь ныло, когда челнок приближался к "морской звезде". Она велела себе не беспокоиться о разных пустяках, но тем не менее мысли про внешность все лезли в голову. Николь поглядела в зеркало, прикоснулась к лицу, не скрывая более своей тревоги. "Я стара, - подумала она. - Дети решат, что я уродлива". "Морская звезда" была отнюдь не столь велика, как Рама, оттого в ней и было так тесно. Орел объяснил ей, что подобное развитие событий было предусмотрено альтернативным планом, и Рама прибыл в Узел за несколько лет до первоначального срока. "Морская звезда", каким-то образом избежавшая перестройки, была отдана под временную гостиницу, приютившую обитателей Рамы, пока им не будет предоставлено другое место. - Мы получили строгий приказ, - сказал Орел, - и твой приход должен пройти по возможности спокойно. Нельзя допустить, чтобы твой организм излишне перенапрягался. Большой Блок и его армия уже расчистили коридоры, ведущие от причала к твоей комнате. - А ты не пойдешь со мной? - спросила Николь у Орла. - Нет, - ответил он. - У меня есть работа в Узле. - Я провожу тебя до обсервационной палубы, до входа в луч, отведенный людям, - проговорила Синий Доктор. - А там ты будешь предоставлена самой себе. К счастью, твое помещение не слишком далеко от входа в луч. Николь и Синий Доктор высадились. Орел остался в челноке. Как только Николь и Синий Доктор дошли до воздушного люка, инопланетный птицечеловек жестом распрощался с ними. Когда через несколько минут они оказались в большой комнате по другую сторону воздушного шлюза первым их приветствовал громадный робот, известный здесь под именем Большой Блок. - Здравствуйте, Николь де Жарден-Уэйкфилд. Мы рады вашему прибытию... Пожалуйста, оставьте свой скафандр на скамье справа. Большой Блок немного не дотягивал до трех метров и шириной был метра два. Он состоял из прямоугольных блоков, похожих на игрушечные кубики, в точности напоминая робота, проводившего испытания, которым Николь и ее семья подверглись в Узле возле Сириуса годы и годы назад, еще до возвращения в Солнечную систему. Робот возвышался над Николь и октопауком. - Хотя я не сомневаюсь, - проговорил Большой Блок механическим голосом, - что с вами проблем не предвидится, хочу объяснить: все команды, которые даю я или один из небольших роботов, следует выполнять неукоснительно. Мы обязаны поддерживать порядок на этом корабле. Теперь следуйте за мной... Качнувшись на шарнирах посреди тела. Большой Блок повернулся и покатил вперед на одной цилиндрической опоре. - Эта большая комната называется обсервационной палубой, - продолжил робот. - Обычно она посещается более всех остальных наших общих комнат. Мы на время освободили ее, чтобы облегчить вам путь до жилых помещений. Синий Доктор и Николь на минутку остановились перед одним из огромных окон, обращенных к Узлу. Вид был действительно потрясающим, но Николь не могла сфокусировать свое внимание на красоте и величии неземной архитектуры. Ей так не терпелось наконец увидеть свою семью и друзей. Большой Блок остался на обсервационной палубе, а Николь и ее спутница вышли в большой коридор, окружавший космический аппарат. Синий Доктор объяснила Николь, как узнавать места, где останавливаются маленькие вагончики. Октопаучиха также проинформировала Николь, что люди располагаются в третьем луче, если считать оба направления от причала челнока. Октопауки занимают два луча, расположенные по часовой стрелке от причала. - Четвертый и пятый лучи, - цветовыми полосами проговорила Синий Доктор, - сконструированы иначе. Там обитают другие расы, а также те октопауки и люди, которые помещены под стражу. - Выходит, Галилея поместили во что-то вроде тюрьмы? - спросила Николь. - Не совсем, - ответила Синий Доктор. - Просто в той части "морской звезды" постоянно находится куда больше маленьких кубико-роботов. Наполовину объехав вокруг "морской звезды", они вместе вышли из вагончика. У входа в луч, отведенный людям. Синий Доктор провела датчиком вдоль тела Николь и прочитала цветовые выходные данные на экране. Увидев первые же показания, врач запросила подробную информацию, касаясь кнопок одним из щупалец. - Что-то не так? - спросила Николь. - За последний час у тебя участилось сердцебиение, - объявила Синий Доктор. - Я хотела проверить наполнение и частоту пульса. - Я очень взволнована, - сказала Николь. - Такая реакция обычна в подобных случаях... - Я знаю, - ответила Синий Доктор, - но Орел настаивал, чтобы я была очень осторожна. - Несколько секунд на голове октопаука не появлялось цветовых полос. Синий Доктор внимательно изучала экран. - Похоже, все в порядке, - произнесла она наконец, - но, если ты почувствуешь легкую боль в груди или одышку, сразу нажимай на кнопку вызова: Николь на прощание обняла Синего Доктора. - Большое спасибо, я очень благодарна тебе. - Мне было приятно помочь. Надеюсь, что все будет в порядке. Твоя комната помечена номером 41... двадцатая дверь слева. Вагончик останавливается через каждые пять комнат. Глубоко вздохнув, Николь огляделась. Небольшой вагончик ожидая ее. Она побрела к нему, волоча ноги по полу, и махала Синему Доктору. Через минуту-другую Николь оказалась перед обычной дверью, на которой был проставлен N_41. Она постучала. Дверь немедленно отворилась, ее приветствовали пять улыбающихся лип. - Добро пожаловать в Гранд-отель! - проговорил Макс, широко ухмыляясь и разведя руками. - Входи же, моя дорогая, обними арканзасского мужичка. Вступив в комнату, Николь ощутила прикосновение к руке. - Здравствуй, мама, - сказала Элли. - Николь повернулась и поглядела на свою младшую дочь. Виски ее уже поседели, но глаза оставались столь же чистыми и искрящимися, как и прежде. - Здравствуй, Элли, - ответила Николь со слезами. Это были не последние слезы, которые она пролила за последующие несколько часов. 3 Комната оказалась квадратной, со стороной примерно в семь метров. Вдоль дальней стены располагались удобства: раковины, душ и туалет. Рядом с дверью устроили большой открытый гардероб, куда складывали всю их одежду и прочие пожитки. На ночь для сна на полу раскладывались матрасы, которые днем убирались на полки. Первую ночь Николь спала между Элли и Никки; Макс, Эпонина и Мариус улеглись на противоположной стороне комнаты возле стола и шести стульев, составлявших всю мебель в этом жилом помещении. Николь была настолько утомлена, что уснула немедленно - еще до того как выключили свет и все закончили приготовления ко сну. Проспав без сновидений часов пять, Николь вдруг проснулась, на миг позабыв, где находится. Лежа во тьме и в молчании, Николь припомнила события предыдущего вечера. Тогда ее переполняли эмоции, поэтому она даже не имела времени разобраться в своей реакции на то, что видела и слышала. Вскоре после того как Николь вошла в комнату, Никки отправилась в соседнюю комнату. И все следующие два часа в комнате находилось одиннадцать человек, причем трое или четверо разговаривали одновременно. За эти два часа Николь успела поговорить с каждым, но было просто невозможно обсудить что-нибудь подробно. Четверо молодых - Кеплер, Мариус, Никки и Мария - держались очень застенчиво. Мария, чьи обворожительные синие глаза так контрастировали с медной кожей и длинными черными волосами, вежливо поблагодарила Николь за спасение. Она также призналась, что не помнит ничего, что было с ней до того, как она проснулась. Во время короткой беседы с бабушкой Никки нервничала. Николь показалось, что в глазах внучки промелькнул даже страх; однако Элли позже заверила мать в том, что это скорее всего был трепет: о Николь ей успели порассказать столько, что Никки явно ждала встречи с ожившей легендой. Оба молодых человека держались вежливо, но сдержанно. И только раз за весь вечер Николь заметила на себе пристальный взгляд Кеплера. Пришлось напомнить себе, что она была первой, действительно старой женщиной, которую видели юноши. "Молодым в особенности трудно, - подумала Николь, - иметь дело с одряхлевшей женщиной... подобный облик совершенно не отвечает их фантазиям о нежной половине рода человеческого". Бенджи приветствовал Николь широким объятием. Обхватив сильными руками, он приподнял ее и радостно завопил: - Ма-ма, ма-ма! - Бенджи казался вполне благополучным. Николь с удивлением обнаружила, что волосы на лбу его поредели... на взгляд сын был явно не молод. Она сказала себе, что удивляться не следует: ведь ему теперь около сорока. Патрик и Элли приветствовали мать очень тепло. Элли выглядела усталой, но, с ее слов, все это вызвано тем, что день выдался трудным. Дочь объяснила Николь, что в Гранд-отеле занимается стимуляцией межвидового общения. - Я делаю все, что могу, - проговорила она, - поскольку я разговариваю на языке октопауков... Надеюсь, когда к тебе вернутся силы, ты поможешь мне. Патрик негромко сообщил Николь, что тревожится за Наи. - Все эти трудности с Галилеем разрывают ее сердце, мама. Она вне себя: эти кирпичеголовые, как мы их зовем, забрали от нас Галилея без особых объяснений и, как бы сказать... без церемоний. Она сердится, потому что ей не позволяют проводить с ним более двух часов в день... Не сомневаюсь, она хочет попросить у тебя помощи. Наи переменилась. Искры и мягкость оставили ее глаза; начиная с первых слов, она держалась необычно жестко. - Мы здесь обитаем в самом худшем полицейском государстве, Николь, - проговорила Наи. - Здесь куда хуже, чем под Накамурой. После того как вы устроитесь, я многое расскажу вам. Макс Паккетт и его восхитительная француженка-жена Эпонина постарели, как и все вокруг, но было ясно, что они любят друг друга и своего сына Мариуса и любовь придает им силы. Эпонина пожала плечами, когда Николь спросила, стесняют ли их подобные жилищные условия. - Не очень, - ответила она. - Не забудь, девочкой я воспитывалась в детском приюте в Лиможе... К тому же, я так рада, что осталась жива и мы с Максом и Мариусом вместе. Мне уже столько лет, а ведь я даже не надеялась дожить до седых волос. Макс остался прежним ругателем и весельчаком. Только волосы его теперь тоже поседели, и походка сделалась не столь упругой, но Николь видела по его глазам, что и он доволен жизнью. - Тут в курительную ходит один парень, с которым у меня разговоры, - сказал Маке Николь, - между прочим, твой большой почитатель... Он каким-то образом избежал смерти, а вот жена его нет... Во всяком случае, - Макс снова ухмыльнулся, - рассчитываю вас познакомить при первой же возможности... он чуть помоложе тебя, но проблем, конечно, не будет... Николь спросила Макса о причинах сложных взаимоотношений между людьми и октопауками. - Дело в том, что, хотя война закончилась пятнадцать или шестнадцать лет назад, за прошедшие годы гнев людей не смягчился. Каждый человек кого-нибудь потерял: друга, родственника или соседа... Как они могут забыть, что мор этот вызвали октопауки? - Защищаясь от людей, - заметила Николь. - Но это мало кто понимает. Быть может, многие еще верят тому, что им вдалбливали при Накамуре, а не "официальной" истории войны, которую поведал нам твой друг Орел вскоре после того, как мы перебрались сюда... Правда состоит в том, что большая часть людей ненавидит и страшится октопауков. Лишь двадцать процентов выживших пытались хоть как-то общаться. Невзирая на отчаянные старания Элли, люди не хотят ничего знать об октопауках. Многие люди собраны в нашем луче... к несчастью, теснота еще больше усугубляет положение дел. Николь повернулась на бок. Элли спала лицом к ней. Веки дочери подрагивали. "Ей снится сон, - подумала Николь, - надеюсь, не о Роберте..." Она вновь припомнила свою встречу с семьей и друзьями. "Полагаю, что Орел знает, зачем я еще нужна ему. Но даже если у него нет для меня конкретного поручения... я еще не стала беспомощным инвалидом и могу помочь". - Ну, начнем знакомиться с Гранд-отелем, - сказал Макс Николь. - Каждый раз, когда я направляюсь в кафетерий, я напоминаю себе День Изобилия в Изумрудном городе... Эти странные создания, которые приходят с октопауками, быть может, и восхищают ум, но мне чертовски спокойней, когда их нет рядом. - А нельзя ли подождать нашего времени, папа? - спросил Мариус. - Никки боится игуан. Они пялят на нас свои желтые глаза и так мерзко чавкают за едой. - Сын, - ответил Макс, - вы с Никки можете дождаться наступления отведенного людям времени. Но Николь хочет завтракать со всеми обитателями "звезды". Для нее это принципиально важно... Мы с твоей матерью собираемся проводить ее, чтобы она не заблудилась на пути в кафетерий. - Не надо заботиться обо мне, - проговорила Николь. - Я и Элли или Патрик... - Ерунда, - перебил ее Макс. - Мы с Эпониной с удовольствием, присоединимся к тебе... К тому же Патрик отправился вместе с Наи на свидание с. Галилеем, Элли еще в комнате отдыха, а Бенджи читает с Кеплером и Марией. - Макс, я благодарна тебе, - промолвила Николь. - Важно правильно поставить себя с самого начала... Орел и Синий Доктор не рассказывали мне о неприятностях... - Ничего особенного объяснять не нужно, - ответил Макс. - А вчера вечером, когда ты уснула, я так и сказал мамзельке: дескать, не сомневаюсь в том, что ты будешь общаться со всеми. - И он расхохотался. - Не забудь, мы прекрасно знаем тебя. К ним присоединилась Эпонина, и они вышли в коридор. Он был по большей части пуст. Слева к ним от середины "звезды" направлялась горстка людей, еще группа мужчин и женщин стояла у входа в луч. Им пришлось подождать две-три минуты, прежде чем появился вагончик. Когда они подъехали к последней остановке. Макс нагнулся к Николь. - Там, у входа в луч, стоят двое, - проговорил он, - не просто развлечения ради... Это активисты Совета... очень осведомленные и деловые. Спускаясь из вагончика, Николь приняла предложенную Максом руку. - Чего же они добиваются? - шепнула она, заметив, что пара направилась к ним. - Пес их знает, - буркнул Макс. - Сами скажут. - Добрый день, Макс... Привет, Эпонина, - проговорил тучный, едва переваливший за сорок мужчина. - Он поглядел на Николь и расплылся в широкой улыбке политикана. - Должно быть, вы и есть Николь Уэйкфилд, - он протянул руку. - Мы так много слыхали о вас... Здравствуйте... здравствуйте... я - Стивен Ковальский. - А я - Рене Дюпон, - произнесла женщина, также протягивая руку Николь. Обменявшись несколькими любезностями, мистер Ковальский спросил Макса, что они собираются делать. - Мы с миссис Уэйкфилд едем перекусить, - непринужденно ответил Макс. - Но ведь сейчас еще общее время, - человек, улыбнувшись, посмотрел на часы. - Почему бы вам не подождать еще сорок пять минут, тогда мы с Рене присоединимся к вам... Как членам Совета, нам бы очень хотелось переговорить с миссис Уэйкфилд о наших делах... Совет хотел бы заслушать ее в самое ближайшее время. - Спасибо за предложение, Стивен, - сказал Макс. - Но мы голодны и хотим немедленно поесть. Чело мистера Ковальского нахмурилось. - На вашем месте, Макс, я бы этого не делал. После вчерашнего случая в плавательном бассейне повсюду такая напряженность. Совет единогласно проголосовал за бойкот всех коллективных мероприятий в ближайшие два дня... Эмили особенно подчеркнула, что Большой Блок забрал Гарланда на проверку и не принял никаких дисциплинарных мер против агрессора-октопаука; словом, уже четыре раза подряд кирпичеголовые решили не в нашу пользу. - Не надо, Стивен, - возразил Макс, - я слыхал все подробности вчера за обедом... Гарланд задержался в бассейне на пятнадцать минут _после_ окончания отведенного нам времени. И он первым вцепился в октопаука. - Но тот преднамеренно, учинил провокацию, - вступила в разговор Рене Дюпон. - В бассейне было всего три октопаука... зачем одному из них понадобилось пересекать дорожку, по которой плыл Гарланд. - К тому же, - отозвался Стивен, - как мы говорили вчера на заседании Совета, нас волнуют не оба участника этого конкретного инцидента. Мы намереваемся выступить с общим заявлением, чтобы кирпичеголовые и октопауки знали, что среди людей существует единое мнение. Совет проведет специальную сессию и уже сегодня вечером составит список наших претензий... Макс начинал сердиться. - Спасибо за информацию, Стивен, - сказал он отрывисто. - А теперь, если ты шагнешь в сторону, мы охотно отправимся есть. - Вы делаете ошибку, - заявил мистер Ковальский. Кроме вас, в кафетерии людей не будет... и, уж конечно, мы сообщим о вашем поступке всем членам Совета. - Валяй! - ответил Макс. Эпонина, Николь и Макс вышли в главный коридор, огибающий центральную часть "морской звезды". - Что представляет собой Совет? - спросила Николь. - Это группа, добровольно вызвавшаяся представлять интересы всех людей, - проговорил Макс. - Сперва от них были одни неприятности, но за последние несколько месяцев они сумели завоевать кое-какой авторитет... Они даже завлекли в свои ряды бедняжку Наи, посулив ей уладить вопрос с Галилеем. В двадцати метрах справа от них остановился большой вагончик, из него вышла пара игуан. Два кубико-робота, державшиеся в сторонке, вышли в коридор, разделяя людей и странных животных со страшными зубами. Пока игуаны шествовали вдоль стены, Николь вспомнила нападение на Никки в День Изобилия. - Почему они здесь, Макс? - поинтересовалась Николь. - Я полагала, что для этого они чересчур агрессивны... - Большой Блок и Орел объясняли общему собранию людей целых два раза, что игуаны играют важную роль в производстве растения, поставляющего какой-то там баррикан, без которого общество октопауков рухнет... Мы не знаем, как там обстоит дело, но я помню, что для этого процесса огромное значение имеют свежие яйца игуан... Орел всегда подчеркивал, что в Гранд-отеле находится минимальное количество игуан. Они оказались перед входом в кафетерий. - А не случалось ли уже неприятностей с игуанами? - спросила Николь. - Случалось, - ответил Макс. - Они могут быть опасными, как ты помнишь, но, если разобраться во всей этой чепухе, которой спекулирует Совет, нетрудно понять, что неспровоцированных нападений со стороны игуан почти не было... В основном в них повинны люди... Кстати, наш милый Галилей однажды вечером в кафетерии убил двоих в очередном припадке ярости. Макс заметил, как взволновалась Николь. - Не хотелось бы выносить сор из избы, - проговорил он, покачивая головой, - но вопрос о Галилее расколол наше маленькое семейство... Я обещал Эпонине, что не буду говорить с тобой об этом прежде Наи. Небольшие кубико-роботы внешне напоминали Большого Блока. Дюжина их выдавала пищу, шесть или восемь стояли, окружив зал. Когда Николь и ее друзья вошли, весь зал занимали четыреста или пятьсот октопауков, включая двух огромных наполненных и восемьдесят москитоморфов, кишевших в уголке. Многие из них повернулись, чтобы поглядеть на Макса, Эпонину и Николь. Игуаны, сидевшие не так далеко от раздачи, перестали есть и с опаской уставились на людей. Николь была удивлена изобилием предлагаемой еды. Она выбрала рыбу с картошкой, какой-то плод, к которому привыкла у октопауков, и мед с привкусом апельсина. - Откуда же поступает вся эта свежая пища? - спросила она у Макса, когда они уселись за длинным пустым столом. Макс указал вверх. - На этом корабле есть второй уровень, там и выращивают пищу... Питание очень хорошее, хотя Совет жаловался на отсутствие мяса. Николь дважды испробовала кушанье. - Должен предупредить тебя, - тихо проговорил Макс, наклонившись к ней через стол, - к нам направляется пара октопауков. Николь оглянулась. Пауки действительно приближались. Уголком глаза Николь также заметила Большого Блока, сделавшего шаг к их столу. - Привет, Николь, - цветовые полосы побежали вокруг головы первого октопаука. - Я помогал Синему Доктору в госпитале Изумрудного города. Хотелось бы еще раз поблагодарить за твою помощь... Николь попыталась разглядеть какую-нибудь знакомую отметину. - Прости, - сказала она дружелюбным тоном, - что-то не узнаю... - Ты звала меня Молочным, поскольку в то время я выздоравливал после операции на линзе, и в ней было много белой жидкости... - Ах да, - улыбнулась Николь. - Теперь я вспомнила, Молочный... Кажется, мы однажды беседовали о старости? Как я помню, ты не очень-то верил, что люди живут до старости независимо от того, полезны они или нет, и умирают естественной смертью. - Правильно, - ответил Молочный. - Я не хотел мешать вам обедать, но мой друг жаждал встречи с тобой. - Чтобы поблагодарить, - проговорил его спутник, - за все хорошее... Синий Доктор утверждает, что ты была примером для всех нас... С мест начали подниматься другие октопауки. За первыми двумя образовалась цепочка. На их головах прочитывались цветные слова благодарности. Николь была глубоко тронута. По предложению Макса она встала и заговорила, обращаясь ко всей цепочке: - Спасибо всем вам за теплый прием. Мне он действительно нужен... Надеюсь, что сумею переговорить со всеми, пока мы живем здесь вместе. Посмотрев направо вдоль линии октопауков, Николь заметила возле себя Элли и Никки. - Я пришла, как только узнала, что ты здесь, - Элли подошла к матери и поцеловала ее в щеку. - Могла бы и догадаться заранее, - она улыбнулась, обнимая Николь. - Я люблю тебя, мама. Мне так не хватало тебя. - Я объяснила Совету, - проговорила Наи, - что вы только что появились здесь и еще не понимаете причин бойкота. Думаю, они удовлетворены. Наи открыла дверь, и Николь последовала за ней в прачечную. С помощью сушильных и стиральных машин, которые они видели в Новом Эдеме, инопланетяне, спешно организовавшие Гранд-отель, устроили возле кафетерия прачечную самообслуживания. В большой комнате находилось еще две женщины. Наи преднамеренно отправилась в дальний угол комнаты, чтобы переговорить с Николь с глазу на глаз. - Я попросила вас сходить со мной сюда сегодня, - промолвила Наи, приступая к сортировке белья, - потому что хочу переговорить о Галилее... - Она помедлила в нерешительности. - Простите меня, Николь, но я - заинтересованная сторона... и я не уверена... - Что ж тут странного, Наи, - негромко ответила Николь. - Я понимаю... Не забудь, что я тоже мать. - Николь, я в отчаянии, - продолжала Наи. - Я нуждаюсь в вашей помощи... Ни одно из прежних событий в моей жизни, даже убийство Кэндзи, не повлияло на меня подобным образом... Беспокойство за сына снедает меня, даже медитация не приносит мне мира. Наи разделила одежду на три кучки. Она положила их в три различные стиральные машины и вернулась к Николь. - Видите ли, я первой соглашусь, что поведение Галилея заслуживает осуждения... после долгого сна, когда нас перевели сюда, он очень медленно начинал сходиться с остальными... Он не пожелал посещать занятия, которые Патрик, Элли, Эпонина и я устроили для детей, и ничего не делал по дому... Галилей стал мрачным и грубил всем, кроме Марии. Он никогда не разговаривал со мной о своих чувствах... Ему нравилось только ходить в физкультурный зал и наращивать мускулы... в конце концов он очень возгордился своей физической силой. Наи помедлила какое-то мгновение. - Николь, Галилей у меня неплохой, - извиняясь, проговорила она. - Он просто ничего не понял... Он отправился спать в шестилетнем возрасте, а проснулся в двадцать один - с телом и желаниями молодого человека... Она смолкла. Слезы наполнили ее глаза. - Разве мог он _понять_, как следует поступать... - с трудом выговорила Наи. Николь протянула ей обе руки, но Наи отклонила объятия. - Я старалась как могла, но ничем не сумела помочь ему, - печальным тоном продолжала Наи. - Просто не знаю, _что_ делать... я боюсь, что теперь уже слишком поздно. Николь вспомнила собственные бессонные ночи в Новом Эдеме, бесконечные слезы о Кэти. - Я все понимаю, Наи, - проговорила она негромко. - В самом деле понимаю. - Один только раз, - произнесла Наи после паузы, - сумела я заглянуть под холодную маску, которую Галилей носит с такой гордостью... Это было посреди ночи, после случая с Марией, он как раз вернулся от Большого Блока. Мы были вдвоем в коридоре. Он плакал и колотил по стене... - Я же не хотел причинять ей боль, мама, поверь мне, - кричал он. - Я люблю Марию... Я просто не мог остановиться. - А что случилось с Галилеем и Марией? - спросила Николь, когда Наи умолкла на несколько секунд. - Я ничего не слышала. - О! - ответила Наи с удивлением. - А я не сомневалась, что вам уже рассказали обо всем. - Она помедлила. - Макс сказал мне, что Галилей пытался изнасиловать Марию и, должно быть, справился бы с ней, если бы в комнату не влетел Бенджи и не растащил их... Позже Макс признался мне, что, кажется, переусердствовал в словах, но Галилей, безусловно, переступил границы приличия... Сын мне сказал, что Мария поощряла его, по крайней мере вначале, и что они просто повалились на пол... Если верить Галилею, она охотно содействовала ему, пока он не начал стаскивать с нее трусы, тогда и началась борьба... Наи попыталась успокоиться. - Завершение истории, как ее ни излагать, не очень приятное... Галилей не отрицает, что ударил Марию несколько раз, она закричала, а потом он придавил ее к полу и занялся трусами... Дверь-то он запер. Бенджи выломал ее плечом, прежде чем наброситься на Галилея... Из-за шума и ущерба, нанесенного оборудованию, Большой Блок явился немедленно, а с ним и куча свидетелей... В глазах Наи стояли слезы. - Наверное, это было ужасно, - проговорила Николь. - Эта ночь сломала всю мою жизнь, - ответила Наи. - Все винили Галилея. Большой Блок взял его на контроль, а потом вернул в семью. Тут и Макс, и Патрик, и даже Кеплер, его родной брат, решили, что наказание оказалось слишком легким. И с тех пор, когда я пытаюсь просто намекнуть, _просто намекнуть_, что очаровательная крошка Мария _могла быть_ отчасти виновной в случившемся, все заявляют мне, что я "необъективна" и "слепо верю сыну"... - Мария превосходно сыграла свою роль, - продолжала Наи с нескрываемой горечью в голосе. - Потом уж только она призналась, что по собственной воле целовалась с Галилеем ("Не впервые, уже случалось", - сказала она). Но настаивала, что начала сопротивляться, _прежде чем_ он повалил ее на пол. После случившегося Мария проплакала целый час. Она едва могла говорить. Все пытались утешить ее, в том числе и Патрик. И, прежде чем она сумела сказать что-нибудь, все уже были убеждены, что Марию винить не в чем. Тихо зазвенел колокольчик, отмечая окончание стирки. Наи неторопливо поднялась, подошла к машинам и переложила вещи в пару сушильных аппаратов. - Все мы согласились, что Марии следует переехать в соседнюю комнату - к Максу, Эпонине и Элли, - начала Наи. - Я подумала, что время залечит раны. Я ошиблась: все, кроме меня, относились отрицательно к Галилею. Кеплер даже не разговаривал с братом. Патрик держался вежливо, но отстранение. Галилей углубился в себя, перестал посещать занятия и большую часть времени проводил в атлетическом зале. - Около пяти месяцев назад я отправилась к Марии и просто молила ее помочь Галилею... Я унижалась, Николь. Вот я, взрослая женщина, молила эту девицу... Сперва я по очереди просила Патрика, Эпонину и Элли походатайствовать за меня перед Марией. Наконец, она согласилась переговорить с Галилеем, - с горечью произнесла Наи, - но только после того, как мне пришлось выслушать попреки: дескать, она чувствует себя опозоренной после нападения. Еще она потребовала, чтобы Галилей перед встречей принес извинения в письменном виде и чтобы я сама присутствовала во время их разговора, дабы исключить неприятный поворот событий. Наи покачала головой. - А теперь я спрашиваю тебя, Николь: откуда у шестнадцатилетней девчонки, проспавшей всю свою жизнь кроме двух лет, берутся подобные причуды? Наверное, это кто-то из взрослых, скорее всего Макс или Эпонина, советует ей, как себя вести. Мария _хотела_ унизить меня и заставить Галилея страдать. И в этом она преуспела. - Я знаю, что подобное прозвучит неожиданно, - Николь впервые заговорила за долгие минуты, - но мне приводилось встречать людей, невероятно одаренных от природы, интуитивно знавших в весьма раннем возрасте, как поступать в любой ситуации. Быть может, и Мария из таких? Наи игнорировала ее комментарий. - Встреча прошла очень гладко. Галилей не ершился, Мария приняла извинения, которые он написал. И следующие несколько недель старалась привлекать Галилея ко всем занятиям молодежи... Но он все равно чужой среди них. Это могла ощутить даже я, возможно, и он тоже. - А потом тот день в кафетерии, когда они сидели впятером; все остальные уже поели и отправились в комнату. Тут за их стол уселась пара игуан. Если верить Кеплеру, они вели себя преднамеренно отвратительно... засовывали головы в миски и с шумом втягивали в себя извивающихся червей, которых так обожают, а затем своими желтыми бусинами пялились на девиц, в особенности на Марию. Никки сказала, что сыта, и Мария ее поддержала. Тут Галилей вскочил с места и, шагнув в сторону игуан, крикнул: "Эй, убирайтесь!", или что-то в этом роде. Когда они не пошевелились, он сделал еще один шаг. Тут одна из игуан бросилась на него. Галилей схватил ее за шею и яростно встряхнул, сломав при этом ей шею. Она умерла. Вторая игуана схватила Галилея за руку своими жуткими зубами. Прежде чем кирпичеголовые сумели навести порядок, Галилей до смерти забил игуану о крышку стола. Закончила свое повествование Наи на удивление спокойно. - Три часа спустя они увели Галилея. Большой Блок явился в нашу комнату и объявил, что Галилей будет переведен в другую часть космического корабля. Когда я спросила о причинах, глава кирпичеголовых сказал мне ту самую фразу, которой отвечает мне всякий раз, когда я повторяю вопрос: "Поведение вашего сына неприемлемо для жизни здесь". Новая последовательность коротких звонков, засвидетельствовала что с сушкой закончено. Николь помогла Наи разложить одежду на длинном столе. - Для посещений мне отведено два часа в день. Галилей слишком горд, чтобы жаловаться, но я вижу, как он страдает... Совет включил Галилея в список пяти людей, задерживаемых без веских причин. Но я не знаю, насколько серьезно отнеслись кирпичеголовые к их жалобе. Наи сложила одежду и положила ладонь на руку Николь. - Вот почему я прошу вашей помощи, - проговорила она. - В иерархии чужаков Орел стоит даже выше Большого Блока. Но Орел - ваш близкий знакомый. Не походатайствуете ли вы перед ним за Галилея?.. Прошу вас. - Так надо! - сказала Николь Элли, забирая свои пожитки из шкафа. - Я должна была с самого начала поселиться в той комнате. - Мы переговорили обо всем, прежде чем ты пришла к нам, - промолвила Элли, - но Наи решила принять Марию, и та согласилась, чтобы ты могла побыть здесь со мной и Никки. - Тем не менее... - опустив вещи на стол, Николь поглядела на дочь. - Знаешь, Элли, я провела здесь всего лишь несколько дней, но мне кажется невероятно странным, насколько все вы здесь поглощены повседневными заботами... Я имею в виду не только Наи и ее проблемы. Люди, с которыми мне довелось общаться, - и в кафетерии, и в общих комнатах, - на редкость мало думают и говорят о том, что здесь творится _на самом деле_. Лишь двое задавали мне вопросы об Орле. А вчера на обсервационной палубе целая дюжина людей смотрела на этот ошеломляющий тетраэдр, но никто не пожелал поинтересоваться, _кто_ построил его и зачем. Элли расхохоталась. - Мы провели здесь уже целый год, мама. Эти вопросы занимали всех очень давно, они не сходили с языка не одну неделю, но никто так и не получил удовлетворительных ответов. Человеческая природа велит забыть о вопросе, если на него нет подходящего ответа. Она собрала вещи матери. - Мы попросили всех разойтись и дать тебе подремать. В течение ближайших двух часов в комнате не будет никого. _Пожалуйста_, мама, воспользуйся этой возможностью... Вчера вечером перед уходом Синий Доктор сказала мне, что твое сердце обнаруживает признаки усталости, несмотря на все вспомогательные зонды. - Безусловно, мистер Ковальский без всякого удовольствия, - прокомментировала Николь, - впустил октопаука к нам. - Я объяснила ему причины. Большой Блок повторил. Не беспокойся об этом. - Спасибо тебе, Элли, - проговорила Николь и поцеловала дочь в щеку. 4 - Мама, ты готова? - спросила Элли, появляясь в дверях. - Кажется, да, - ответила Николь. - Но чувствую себя просто глупо. Если не считать вчерашней партии с тобой и Максом, я не играла в бридж уж и не знаю сколько лет. Элли усмехнулась. - Дело не в том, мама, как хорошо ты играешь. Мы же вчера все обсудили. Макс и Эпонина ожидали в коридоре на трамвайной остановке. - Сегодняшний день обещает быть интересным, - сказал Макс, приветствуя Николь. - Интересно, сколько еще явится человек. Вчера Совет проголосовал за продление бойкота еще на три дня. Хотя Большой Блок учел перечень всех жалоб и даже уговорил октопауков, которых в восемь раз больше, чем людей, выделить землянам достаточно времени для исключительного пользования общественными помещениями, Совет все же решил, что не добился адекватной реакции. На заседании Совета обсуждали меры по ужесточению бойкота. Некоторые из наиболее красноречивых ораторов потребовали установить наказание для игнорирующих резолюцию о бойкоте. В конце концов собрание постановило, что порученцам Совета следует активно заняться теми людьми, которые пренебрегают рекомендациями и продолжают встречаться с другими видами разумных существ. Поезд в главном коридоре оказался почти пуст. Полдюжины октопауков занимали первый вагон, во втором располагались три или четыре октопаука и парочка игуан. Кроме Николь и ее друзей, других землян в трамвае не было. - Три недели назад до последнего обострения напряженности, - проговорила Элли, - еженедельный турнир по бриджу мы проводили на двадцати трех столах. На мой взгляд, достаточно весомая цифра. В среднем со стороны людей каждую неделю приходило пять-шесть новых спортсменов. - Но Элли, - спросила Николь, когда трамвай остановился и еще пара октопауков поднялась в их вагон, - как вам пришла в голову идея проводить эти соревнования по бриджу? Когда ты сказала, что собираешься играть в карты с октопауками, я решила, что дочь моя лишилась рассудка. Элли расхохоталась. - Ну что ж, как только мы здесь поселились, я поняла, что следует придумать какое-нибудь совместное занятие. Люди просто не хотели подходить к октопаукам, чтобы начать с ними разговор, даже если рядом находились переводчики - я или кирпичеголовый... Игры создавали какой-то стимул для встреч... На время это удалось, но тут же стало ясно, что не существует такой игры, в которой самый способный человек может составить конкуренцию октопауку, даже с гандикапом... - В конце первого месяца, - перебил ее Макс, - я играл в шахматы с твоей подружкой Синим Доктором... Она дала мне фору - ладью и две пешки, а потом ободрала как липку... Очень унылая перспектива... - Последний удар нанес наш первый турнир по скраблу [игра в слова], - продолжила Элли. - Октопауки взяли все призы, хотя мы пользовались только английскими словами! Вот тогда-то я и поняла, что надо придумать такую игру, в которой люди и октопауки не будут играть друг _против_ друга... Бридж предоставил идеальную возможность. Каждая пара состояла из одного человека и октопаука. У партнеров нет необходимости общаться. Я подготовила карты с символами, понятными на обоих языках; во всяком случае, даже самый тупой человек способен за один урок заучить цифры октопауков от одного до семи и их символы для четырех мастей... Все сработало просто великолепно. Николь покачала головой. - Я все-таки думаю, что ты свихнулась, - сказала она с улыбкой, - хотя признаю безусловный талант и артистизм. В карточном зале рекреационного комплекса ко времени начала турнира по бриджу находилось всего лишь четырнадцать человек. Элли разделила их на две отдельные группы: в одной пары были смешанными, в другой составлены только из октопауков. Синий Доктор играла вместе с Николь. Они согласились, что будут играть в пять карт - один из шести вариантов, предусмотренных Элли, - и уселись за стол возле двери. Сидения для октопауков были выше, чем для людей, и поэтому партнеры оказались лицом к лицу... Николь никогда не была хорошим игроком в бридж. Она научилась играть еще в студенческие годы в Турском университете, когда отец, озабоченный отсутствием у нее друзей, посоветовал дочери активнее общаться с товарищами. Николь приводилось играть в бридж и в Новом Эдеме. Тогда эта игра в первый год после высадки охватила поселение как эпидемия. Однако, невзирая на естественную наклонность к игре и победе, Николь всегда полагала, что бридж занимает слишком много времени и существуют другие, более важные вещи. С самого начала Николь было ясно, что Синий Доктор, как и другие пауки, оказавшиеся за столом партнерами людей в смешанных парах, были превосходными игроками. Во втором круге Синий Доктор получила три взятки без козырей, что вообще крайне трудно, обнаруживая выучку профессионального игрока "в бридж. - Сыграно великолепно, - заметила Николь, обращаясь к партнерше, после того как Синий Доктор оставила их соперников без взятки. - Все просто, если угадаешь, как легли карты, - ответила Синий Доктор. Ловкость, с которой октопауки оперировали колодой, потрясала. Они перебирали карты двумя последними сегментами конечностей, а перед собой держали карты тремя щупальцами - два по бокам, одно посередине; карты на стол октопаук выкладывал щупальцем, ближе всего расположенным к нужной карте. Между партиями Николь и Синий Доктор обычно оживленно беседовали. Синий Доктор как раз сообщила Николь, что последнее решение Совета озадачило нового Верховного Оптимизатора, когда дверь в карточный зал отворилась и внутрь вошли трое людей, за которыми следовали Большой Блок и один из кирпичеголовых поменьше. Предводительствовала людьми женщина, в которой Николь узнала Эмили Бронсон, президента Совета. Она оглядела комнату и направилась к столу Николь. Карты были только что розданы - недавно все поменялись местами, и к Николь с Синим Доктором присоединился октопаук Молочный вместе с партнершей, приятного вида женщиной средних лет по имени Маргарет. - Маргарет Янг, я удивлена вашим присутствием здесь, - проговорила Эмили Бронсон. - Разве вы не _слышали_, что Совет продлил бойкот на сегодняшний вечер? Двое мужчин, вошедших в комнату вместе с миссис Бронсон, одним из которых был Гарланд, герой инцидента в бассейне, последовали за ней к столу Николь. Все трое стали возле Маргарет. - Эмили... простите, - Маргарет потупила взгляд. - Но вы знаете, как я люблю бридж... - Сейчас решается более серьезный вопрос, чем игра, - произнесла миссис Бронсон. Встав из-за ближайшего столика, Элли Попросила Большого Блока не допустить срыва игры. Но Эмили Бронсон поторопилась. - Все находящиеся здесь люди, - проговорила она громко, - обнаруживают свою нелояльность. Если вы немедленно уйдете, Совет забудет про вашу выходку... но если и после предупреждения... Большой Блок проинформировал миссис Бронсон, что она и ее приятели в самом деле мешают игре. Когда члены Совета направились к выходу, более чем половина людей поднялась из-за столов. - Какая гадость! - раздался удивительно четкий и сильный голос. Опираясь о стол одной рукой, Николь встала. - Садитесь, - сказала она тем же тоном. - И не позволяйте манипулировать собой людишкам, ничего не знающим, кроме ненависти. Все игроки возвратились на свои места. - Заткнись, старуха! - в гневе бросила Эмили Бронсон от выхода. - Не вмешивайся не в свое дело. - Большой Блок выставил ее и компаньонов за дверь. - Миссис Уэйкфилд, а вы не знаете, что представляют собой эти предметы? - Не лучше, чем ты, Мария, - ответила Николь. - Возможно, эти вещи имели особое значение для твоей матери. Тогда я решила, что серебряный цилиндр, вшитый ей под кожу, был чем-то вроде инвентарного номера. Но никто из хранителей зоопарка не пережил бомбардировку, о нем вообще сохранилось очень мало материала, и мы едва ли сумеем подтвердить мою гипотезу. - А что такое гипотеза? - спросила девушка. - Так называется произвольное предположение относительно сути случившегося, если у Тебя нет оснований для точного ответа, - проговорила Николь. - Кстати, признаюсь, твой английский весьма впечатляет меня. - Спасибо, миссис Уэйкфилд. Николь и Мария сидели в нише возле обсервационной палубы и потягивали фруктовый сок. Хотя Николь провела в Гранд-отеле уже неделю, она впервые осталась с глазу на глаз с девушкой, которую обнаружила в руинах зоопарка октопауков шестнадцать лет назад. - А моя мама действительно была красавицей? - спросила Мария. - Видная женщина, это я помню, - ответила Николь, - хотя в такой-то темноте судить было трудновато. - Кожа у нее того же цвета, что и у тебя, быть может, чуть посветлее... стройная такая. По-моему, ей было лет тридцать пять или даже меньше. - А как насчет отца? - Никаких свидетельств его пребывания там я не заметила. Конечно, в подобных обстоятельствах было не до внимательности... Он мог отправиться в Альтернативный Домен в поисках помощи. Ограда вокруг вашего помещения была разрушена при бомбардировке. Когда мы проснулись следующим утром, я боялась, что твой отец ищет тебя. Но, потом убедила себя в том, что, судя по вашему быту, вы с матерью жили вдвоем. - Итак, вы предполагаете, что отец к тому времени уже умер? - застенчиво спросила Мария. - Возможно, - ответила Николь. - Но не обязательно... Я имела в виду другое: просто мне показалось, что кроме вас двоих там никто не жил. Мария отпила сока, и за столиком установилось недолгое молчание. - Недавно, вы, когда мы стояли с Максом и Эпониной, сказали мне, миссис Уэйкфилд, - наконец проговорила девушка, - что, возможно, мои отец и мать были похищены октопауками из места, называемого Авалоном... Я не совсем поняла ваши слова... Николь улыбнулась Марии. - Мне нравится твоя вежливость, Мария, - начала она. - Но ты уже стала членом нашего семейства, а поэтому ты можешь звать меня просто Николь. - Память ее вернулась в Новый Эдем, в далекие времена... и Николь не сразу вспомнила, что девушка ожидает ответа на свой вопрос. - Авалоном называли поселок, расположенный снаружи Нового Эдема, на темной и холодной Центральной равнине. Правительство колонии построило его для карантина: туда поместили людей, зараженных смертоносным вирусом RV-41. После сооружения Авалона диктатор Нового Эдема Накамура убедил сенат разместить в Авалоне всех, кто мешал ему, в частности тех, кто протестовал против проводимых им реформ, а также психически больных или умственно отсталых людей... - Не очень уютное место... - отозвалась Мария. "Бенджи провел там больше года, - думала Николь. - Он никогда не вспоминает о том времени". Она ощутила свою вину... жаль, что не удалось обстоятельно переговорить с Бенджи после пробуждения. "Но он никогда не жаловался". И Николь заставила себя вернуться к разговору. "У нас, стариков, мысли вечно улетают неизвестно куда, - сказала она себе. - Все, что мы видим и слышим, навевает столько воспоминаний". - Я уже успела кое-что проверить, - проговорила Николь. - Увы, вся администрация Авалона умерла в войну... Я описала внешность твоей матери нескольким людям, хорошо знакомым с Авалоном, но никто из них не помнит ее. - Вы считаете, что она была умственно отсталой? - спросила Мария. - Этого нельзя исключить, - ответила Николь, - однако скорее всего мы этого никогда не узнаем... Твое ожерелье как ничто другое дает возможность установить личность твоей матери. Она явно входила в орден католической церкви, основанный Святым Микелем Сиенским... Элли утверждает, что на борту есть микаэлиты... Я намереваюсь переговорить с ними, как только представится случай... Николь смолкла, обернулась лицом к обсервационной палубе, где поднялась какая-то суматоха. Люди и октопауки показывали на окна, отчаянно жестикулировали. Пара людей бросилась в коридор - очевидно, чтобы пригласить остальных понаблюдать за происходящим. Оставив столик, Николь и Мария направились по ступенькам на палубу и заглянули в большое окно. Там, за светящимся тетраэдром, к Узлу медленно приближался огромный космический корабль с плоской палубой, похожий на авианосец. Николь и Мария глядели несколько минут, космический аппарат делался все больше и больше. - Что это? - спросила Мария. - Не имею представления, - ответила Николь. Обсервационная палуба быстро заполнялась. Двери постоянно открывались, в комнату входили все новые и новые люди, октопауки, игуаны, пришло даже двое птиц. Толпа начинала нажимать на Николь и Марию. Плоский, как стол, аппарат был удивительно длинным - длиннее, чем транспортный коридор, соединяющий сферы Узла. По его поверхности было разбросано несколько дюжин больших прозрачных "пузырей". Он остановился возле одной из сфер и выпустил длинную прозрачную трубку, точно вошедшую сбоку. На палубе была сумятица. Все толкались, стараясь пробиться к окну. В невесомости пара игуан поползла по окну, к ним быстро присоединилось десять-двадцать человек. Теснота угнетала Николь, и она попыталась уйти подальше. Но сделать это было трудно: Николь толкали со всех сторон. Она упустила руку Марии. По толпе пробежала волна, и Николь боком ударилась о стену, ощутив острую боль. В суете она могла бы упасть и заработать новую травму, но Большой Блок и кирпичеголовые, вступив в толпу, навели в ней порядок. Когда Большой Блок добрался до нее, Николь чувствовала себя весьма скверно. Боль в левом бедре сделалась непереносимой. Идти она не могла. - Все это старость, - проговорил Орел. - Надо быть поосторожнее. - В комнате находились только они с Николь, остальные завтракали. - Мне не нравится подобная хрупкость, - промолвила Николь. - И я не хочу осторожничать, боясь новой травмы. - Бедро заживет, но не сразу. Тебе повезло - всего лишь сильный ушиб, а не перелом. В твоем возрасте сломанное бедро может сделать человека инвалидом до конца его дней. - Благодарю, утешил, - Николь пила кофе, лежа на своем матрасе; под ее голову было подложено несколько подушек. - Ну, хватит обо мне, давай перейдем к более важным вещам... Для чего предназначен этот плоский космический аппарат? - Люди уже начали его звать Носителем, - произнес Орел. - Вполне подходящее имя. - Вот что, - сказала Николь с раздражением после непродолжительной паузы. - Не надо играть со мной в молчанку. Я лежу здесь, накачанная лекарствами, мне и без того больно... Зачем мне еще напрягаться, вытягивая из тебя информацию? - Нынешняя фаза операции заканчивается, - проговорил инопланетянин. - Некоторые из вас будут перемещены на Носитель, остальных перевезут в Узел. - А что будет потом? - спросила Николь. - Как будут решать - кому куда идти? - Пока я еще не могу сказать об этом, - ответил Орел. - Но гарантирую - тебя ждет Узел... Однако, если ты расскажешь об этом кому-нибудь еще, учти - больше я не стану делиться подобными сведениями... Мы хотим, чтобы переход был осуществлен подобающим образом... - Вы всегда хотите, чтобы все происходило подобающим образом... - Чуть переменив позу, Николь охнула. - Откровенно говоря, не вижу в этих словах особенной информации. - Ты знаешь теперь больше, чем все остальные. - Не многим больше, - буркнула Николь, отпивая кофе. - Кстати, а у вас там, в Узле, не найдется таких докторов, которым стоит лишь помахать волшебной палочкой над этим синяком, и он исчезнет? - Нет, но если хочешь, мы можем подготовить тебе новое бедро. Конечно, ты назовешь его псевдобедром. Николь покачала головой и дернулась, задев ногу чашкой. - Скверная штука старость, - проговорила она. - Мне очень жаль, - ответил Орел, поднимаясь. - Я навещу тебя при первой возможности... - Постой, - перебила его Николь. - У меня есть к тебе одно дело... Наи просила меня походатайствовать перед вами за Галилея... Она хочет, чтобы его вернули в семью. - Теперь это ни к чему. Вы все оставите этот корабль через четыре-пять дней. До свидания, Николь. Не пытайся ходить, пользуйся той каталкой, которую я привез. Травма не заживет, если не разгрузить ногу. 5 Было раннее утро, и многие люди еще не проснулись. Николь провела уже полчаса в длинном коридоре, экспериментируя с управлением на ручке своего кресла-каталки, и к немалому удивлению обнаружила, что оно способно перемещаться быстро и плавно. Проезжая мимо конференц-зала в середине километрового коридора, Николь принялась гадать, какого рода устройства спрятаны в металлической коробке под ее креслом. "Ричарду такая каталка понравилась бы, - подумала она. - Он наверняка захотел бы разобрать ее на части". Николь обогнала группу людей, разминавшихся по утру. Она усмехнулась, когда пара бегунов уступила ей путь. "Должно быть, весьма странный вид, - решила она, - седовласая старуха, несущаяся в кресле по коридору". Она развернулась, миновав небольшой трамвайчик, в котором несколько пассажиров ехали к раннему завтраку. Николь все продолжала давить на кнопку ускорения, пока наконец, до нее не дошло, что кресло движется быстрее, чем трамвайчик. Пассажиры с удивлением смотрели, как она обгоняла их. Николь помахала им и ухмыльнулась. Но мгновения спустя, когда в сотне метров перед ней внезапно отворилась дверь и в коридор вышли две женщины, Николь поняла, что подобные упражнения небезопасны. Она замедлила движение, все еще радуясь скорости. Возвращаясь в собственные апартаменты, Николь увидела Орла, стоявшего там, где луч сливался с кольцевым коридором, окружавшим сердцевину "морской звезды". Она подъехала к инопланетянину. - Развлекаешься, - заметил Орел. - Возможно, - усмехнулась Николь. - Просто фантастическая игрушка. Едва не забыла о боли в бедре. - А как ты спала? - осведомился Орел. - Спасибо, намного лучше, - ответила Николь. - Сегодня по твоей рекомендации я спала на здоровом боку. Вчерашнее лекарство тоже в значительной мере уменьшило неудобства. Орел махнул рукой в направлении ниши с другой стороны коридора. - Не посидеть ли нам, - сказал инопланетянин. - Нужно переговорить с глазу на глаз. Николь направила свое кресло поперек коридора к невысокому пандусу. Орел, шедший позади нее, указал ей, куда ехать. Поскольку около дюжины октопауков уже занимали комнату. Орел и Николь выбрали себе место справа, где можно было остаться вдвоем. - Носитель завершает свои работы в Узле, - проговорил Орел. - Через двенадцать часов он сделает здесь короткую остановку и примет новых пассажиров... завтра я объявлю, кто будет переведен на Носитель. Инопланетянин повернулся и поглядел на Николь своими внимательными синими глазами. - Кое-кто из людей, вероятно, будет недоволен моим объявлением... Когда было принято решение разделить ваш вид на две отдельные группы, я сразу понял, что разделить вас так, чтобы все были довольны, никак не удастся... И я бы хотел, чтобы ты по возможности помогла нам сгладить процесс. Николь разглядывала удивительное лицо и глаза своего инопланетного друга. Она подумала, что уже встречалась с подобным взглядом. "Это было в Узле, когда меня просили сделать видеопередачу". - И что же ты от меня хочешь? - спросила Николь. - Мы решили допустить известную гибкость в этом процессе. Хотя каждый, кто будет переведен на Носитель, _обязан_ принять свое назначение, кое-кому из приписанных к Узлу мы предоставим возможность для повторного обсуждения данного вопроса или позволим действовать по своему усмотрению. Оба аппарата расстанутся навсегда, и в случае сильных эмоциональных привязанностей мы бы не хотели... - Итак, - перебила его Николь, - вы намереваетесь разделить семьи? - Да, такое возможно, - ответил Орел. - В ряде случаев один из супругов приписан к Носителю, а партнер остается в Узле. Есть и случаи, когда будут разделяться родители и дети... - Иисусе! - воскликнула Николь. - С чего это вы вдруг решили, что имеете право разделить жену и мужа, привыкших друг к другу, и при этом рассчитываете на согласие с их стороны?.. Хорошо, если подобное объявление не приведет к открытому бунту. Орел помедлил несколько секунд. - В нашем решении нет ничего произвольного. Многие месяцы мы изучали всю информацию по каждому созданию, ныне проживающему в "морской звезде", в том числе и сведения, полученные с Рамы... К Узлу приписаны те, кто соответствует критериям, необходимым для пребывания в нем. - И каковы же ваши критерии? - быстро спросила Николь. - Я могу сказать тебе лишь то, что Узел представляет собой место обитания многих видов... Личности, обладающие ограниченной приспособляемостью к другим разумным существам, приписаны к Носителю. - Выходит, - проговорила Николь немного погодя, - что некоторые из обитателей Нового Эдема, по каким-то причинам отвергнуты вами как непригодные... - Если я правильно понимаю тебя, - перебил ее Орел, - ты хочешь сказать, что мы разделяем группы на основании каких-то достоинств. Нет, это не совсем так; мы рассчитываем, что члены каждой группы в конечном счете окажутся счастливее именно в тех условиях, где им предстоит жить. - Даже без супругов и детей? - спросила Николь. Она нахмурилась. - Иногда мне кажется, что вы так и не сумели по-настоящему понять, чем именно вызваны те или иные поступки людей... Эмоциональные привязанности, если использовать ваши слова, обычно являются самым важным компонентом счастья любого человека... - Мы знаем это, - проговорил Орел, - и внимательно анализируем каждый конкретный случай нарушения семейных связей, а потому допускаем и некоторые поправки. С нашей точки зрения, все предлагаемые варианты разделения семей, которых не так уж много для подобного разговора, обосновываются результатами наблюдений. Николь поглядела на Орла и затрясла головой. - Почему же ты прежде молчал об этом? Упоминая о будущих перемещениях, ты ни разу даже не намекнул, что нас разделят на две группы..." - Мы решили пойти на эту меру недавно. Не забудь: наше вмешательство в развитие событий на Раме заставило обратиться к запасному варианту плана... И как только разделение стало неизбежным, мы не захотели менять статус-кво... - Дерьмо! - вдруг не сдержалась Николь. - Не верю даже на миг. Вы все _знали_ давным-давно... просто не хотели выслушивать возражения... - С помощью пульта управления на ручке кресла Николь развернула свое транспортное средство. - Нет! - твердо произнесла она. - В этом вопросе я вам не помощница... Кроме того, вы скомпрометировали меня тем, что не сказали правду заранее... Она нажала на кнопку и направилась к главному коридору. - Могу ли я чем-нибудь изменить твое мнение? - спросил Орел, последовав за ней. Николь остановилась. - Я могу представить только один сценарий, в котором помощь с моей стороны возможна... Почему бы вам не рассказать людям о разнице условий жизни в обеих группах? Пусть каждый человек решает Сам за себя. - Увы, мы не можем этого сделать, - проговорил Орел. - Тогда не рассчитывай на меня, - ответила Николь, включая коляску. До дверей своей комнаты Николь добралась в скверном настроении. Она потянулась к замку и набрала цифровую комбинацию. - Патрик и мама ищут вас, - проговорил Кеплер, встречая ее. - Они встревожились, когда не нашли вас в коридоре. Николь въехала в комнату, минуя молодого человека. Из ванной вышел Бенджи, завернутый в полотенце. - Привет, ма-ма, - он широко улыбнулся и, заметив недовольство на лице Николь, заторопился к ней. - Что случи-лось? Ты не упа-ла? - Нет, Бенджи. Со мной все в порядке... Поговорила с Орлом и расстроилась. - А о чем? - спросил Бенджи, беря ее за руку. - Скажу тебе позже, - промолвила Николь, немного поколебавшись. - Когда ты вытрешься и оденешься. Бенджи улыбнулся и, поцеловав мать, направился в ванную. Гнетущее чувство, которое Николь испытала во время разговора с Орлом, вернулось. "О Боже, - вдруг подумала она. - Только не Бенджи. Конечно же, Орел не хотел намекнуть на предстоящую разлуку с Бенджи". Она вспомнила слова Орла про судьбу тех, кто наделен плохой приспособляемостью, и запаниковала. "Не сейчас, пожалуйста, не сейчас, после всего пережитого". Николь вспомнила давний случай - это было годы назад, когда они впервые гостили в Узле. Она была в спальне, и Бенджи пришел, чтобы выяснить, будут ли ему рады в семье, если он решит вернуться вместе со всеми в Солнечную систему. С огромным облегчением он убедился в том, что его не ждет разлука с матерью. "Бенджи и так уже достаточно много перенес, - сказала себе Николь, вспомнив, что Бенджи жил в Авалоне все то время, пока она находилась в тюрьме. - Орел должен знать это, если он и в самом деле изучал данные". Невзирая на все старания держаться спокойно, Николь не могла подавить страх и разочарование. "Лучше бы мне умереть во сне, - с горечью подумала она, опасаясь худшего. - Я не могу сейчас распрощаться с Бенджи, это разорвет его сердце и мое тоже". Единственная слезинка выкатилась из ее левого глаза и поползла по щеке. - С вами все в порядке, миссис Уэйкфилд? - взволнованно спросил Кеплер. - Да, спасибо тебе, Кеплер, - ответила Николь, вытирая лицо тыльной стороной ладони. Она улыбнулась. - Мы, старики, очень эмоциональны, - объяснила она. - Беспокоиться не о чем. В дверь постучали. Когда Кеплер открыл ее, в комнату вошли Патрик и Наи, за ними следовал Орел. - Мы обнаружили твоего приятеля в коридоре, мама, - проговорил Патрик, приветствуя ее поцелуем. - Он сказал нам, что вы с ним недавно беседовали... Мы с Наи встревожились... Орел подошел к Николь. - Есть еще один вопрос, который я хотел с тобой обсудить, - промолвил Орел. - Не могла бы ты выйти со мной наружу на пару минут? - Полагаю, что у меня нет выбора. Но я не собираюсь изменять свое мнение... Когда Орел и Николь оставили комнату, мимо них проехал полный вагончик. - Итак, что же? - с нетерпением спросила Николь. - Я хотел проинформировать тебя о том, что все различные формы сетчатых существ, а с ними и уцелевшие птицы определены в группу, которая будет переведена сегодня вечером на Носитель. Если ты по-прежнему хочешь, как говорила после своего пробуждения, вступить в контакт с сетью, пережить то, что описывал Ричард... - Скажи мне сперва вот что, - Николь с удивительной силой схватила Орла за предплечье. - Нас с Бенджи разделят? Мы с Бенджи не окажемся в разных группах того списка, который ты собираешься зачитать сегодня вечером? Орел помедлил несколько секунд. - Нет, этого не будет, - наконец проговорил он, - но я не могу раскрывать детали... Николь облегченно вздохнула. - Спасибо, - ответила она, выдавливая улыбку. Наступило долгое молчание. - Сети же, - вновь начал Орел, - станут для тебя недоступны, после того как... - Да-да. Идея прекрасная. Я очень благодарна, и мне бы хотелось пообещаться с сетью... Конечно, после завтрака... Небольшие кубико-роботы повсюду торчали в луче, отведенном птицам и сетям. Стены, тянувшиеся от пола до потолка, делили его на несколько отдельных зон. Кирпичеголовые караулили все входы и выходы, а также каждую остановку. Птицы и сети жили возле оконечности луча, в последнем из выделенных помещений. Вход охраняли и кирпичеголовые, и птицы. Оказавшись вместе с Николь у двери. Орел защебетал по-птичьи, отвечая на вопросы крылатого существа. Когда они вошли в помещение, к ним приблизился мирмикот. Он заговорил с Орлом высокочастотными импульсами, исходящими из небольшого круглого отверстия под овальными молочными глазами. Николь удивил уверенный посвист Орла. Она завороженно поглядывала на вторую пару глаз мирмикота, поднимавшуюся на стебельках в 10-12 сантиметрах над головой. Когда Орел закончил свой разговор с мирмикотом, застывшее на время шестиногое создание, напоминавшее гигантского муравья, отправилось прочь по коридору быстрой и гибкой походкой кошки. - Они знают о тебе, - проговорил Орел, - и польщены тем, что ты пришла нанести им визит. Николь поглядела на своего спутника. - _Откуда_ им знать меня? - спросила она. - Я лишь изредка встречала кое-кого из них в общественных местах и никогда не вступала в контакт... - Твой муж гостил у них... и если бы не он, ни птиц, ни сетей здесь не было бы вообще. О тебе они знают по изображениям, запечатленным внутри его памяти... - Но разве это возможно? Ричард умер шестнадцать лет назад... - Но отчет о его пребывании с ними сохраняется в недрах их коллективной памяти, - ответил Орел. - Каждый мирмикот появляется из манно-дыни, обладая значительными познаниями в ключевых областях культуры и истории... Процесс роста эмбриона происходит не только с увеличением его физического размера, но и сопровождается передачей важной информации непосредственно в мозг еще не рожденного мирмикота. - Ты хочешь сказать мне, - проговорила Николь, - что эти создания начинают учиться еще _до рождения_? И что внутри манно-дынь, которые мне приводилось есть, хранится информация, каким-то образом передающаяся нерожденным мирмикотам? - Именно так. И я не вижу причин для удивления. Физически эти существа не столь сложны, как люди. Эмбриональное развитие человека - процесс намного более тонкий. Ваш новорожденный является в мир, лишенный многих физических возможностей и атрибутов. Ваши младенцы нуждаются в старших как для выживания, так и для образования. Мирмикоты рождаются "более умными" и потому независимыми, но наделены куда меньшим потенциалом для интеллектуального развития. Они услышали пронзительный звук, исходящий от мирмикота, находившегося уже примерно в пятидесяти метрах от них по коридору. - Он зовет нас, - сказал Орел. Николь медленно направила свое кресло вперед, так чтобы Орлу было удобно идти рядом. - Ричард никогда не говорил мне, что эти создания передают информацию от поколения к поколению. - Он не знал этого. Ричард _вычислил_ их метаморфический цикл и понял, что мирмикоты передают информацию сети или паутине, зови их как хочешь... Но он не подозревал, что наиболее важные элементы их коллективной информации хранятся в манно-дынях и передаются следующему поколению... Можно не говорить, как это сложно и насколько увеличивает жизнестойкость вида. Николь была потрясена словами Орла. "Вот было бы здорово, - подумала она, - если бы человеческие дети рождались, уже зная основы нашей истории и культуры. Скажем, пусть какая-то часть плаценты содержит информацию в сжатой форме. Немыслимо? Отнюдь. Если один вид способен на это, значит и..." - Какой же объем информации передается от манно-дыни к новорожденным? - поинтересовалась Николь, когда они приблизились к ожидавшему мирмикоту. - Приблизительно одна тысячная процента всей информации, присутствующей в полностью зрелом образце, подобном тому, в котором находился Ричард. Основной функцией итоговой формы проявления этого вида являются обработка и такое сжатие информации, чтобы ее удобно было разместить в манно-дынях... Но как именно происходит процесс обработки данных, мы еще не вполне понимаем... - Через несколько минут ты встретишься с сетью, - продолжил Орел. - Случилось так, что некогда она представляла собой маленький кусок материала, в который с помощью блестящего алгоритма была вписана бездна мыслей... Мы прикинули, что в том небольшом цилиндре, который много лет назад Ричард принес в Нью-Йорк, содержалась информация, эквивалентная емкости памяти сотни взрослых людей. - Удивительно, - Николь покачала головой. - И это только начало. Каждая из четырех манно-дынь, которые вынес Ричард, также содержала свой набор сжатых данных - с известными различиями. Из них в зоопарке октопауков выросли мирмикоты. Теперь сеть содержит и их воспоминания... Полагаю, что тебя ждет настоящее приключение. Николь остановила свою коляску. - Почему ты не сказал об этом раньше? Я бы потратила больше времени на... - Этого не следовало делать, - ответил Орел. - В первую очередь тебе нужно было обжиться среди своих... Прежде ты не была готова для этой встречи. - Вы управляете мной, контролируете то, что я вижу и переживаю, - проговорила Николь без возмущения. - Быть может, - согласился Орел. Николь приближалась к сети - как это ни удивительно - со страхом. Вместе с Орлом они вступили в комнату, не столь уж отличающуюся от той, в которой обитала Николь со своей семьей. Возле стены сидела пара мирмикотов. Ватная сеть, или паутина, занимавшая процентов пятнадцать объема комнаты, размещалась в правом углу. Посреди плотного белого материала виднелся разрыв, как раз достаточный для Николь и ее коляски. Орел велел Николь закатать рукава и поднять платье до колен. - Итак, - проговорила она с легким недовольством, - оно рассчитывает, что я въеду в это пространство и дам опутать себя волокнами. - Да, - отозвался Орел. - Один из мирмикотов сказал сети, чтобы она выпустила тебя по первому требованию... Я буду здесь все время, чтобы ты не тревожилась. - Как рассказывал мне Ричард, - произнесла Николь, все еще не решаясь войти, - для того чтобы вступить с ней в контакт, ему потребовалось довольно много времени... - Теперь это не проблема, - ответил Орел. - В образце сохранилась информация о методах общения с человеческим мозгом. - Ну что ж, - Николь нервно провела рукой по волосам, - поехала. Пожелай мне удачи. Николь въехала в разрыв посреди ватного переплетения и выключила двигатель коляски. Менее чем через минуту существо окружило ее, так что она не могла даже видеть Орла. Николь попыталась успокоить себя. "Больно не будет", - сказала она себе, ощутив, как первые сотни и тысячи тоненьких волокон погружаются в кожу рук, ног, шеи и головы. Как Николь и предполагала, больше всего нитей оказалось возле головы. Она вспомнила описание Ричарда. "Отдельные волокна чрезвычайно тонки и заострены. Я даже не ощутил, что они погрузились в мое тело, пока не попытался оторвать одно из них". Николь поглядела на характерный клубок нитей в метре от ее лица. Ганглий медленно полз к ней, остальные элементы в тонкой сети также меняли положение. По спине Николь пробежал холодок. Наконец умственным взором она увидела, что находится внутри живого существа. Тут-то и начались изображения. Она сразу поняла, что существо-сеть читает ее мысли. Картинки собственной жизни в ошеломляющем темпе возникали в уме Николь, не задерживаясь настолько, чтобы пробудить чувство. В череде их не было порядка... детские блуждания по уютному лесу возле Шилли-Мазарин сменялись хохочущим лицом Марии, выслушивавшей очередное мудреное повествование Макса. "Идет стадия передачи информации, - подумала Николь, вспомнив отчет Ричарда о времени, проведенном внутри сети. - Существо копирует в себе мою память. Причем с очень высокой скоростью". Она удивилась, тому, зачем сети могут понадобиться ее воспоминания, и неожиданно увидела... самого Ричарда в просторном зале с незавершенными фресками на стенах. Четкость изображения поражала. Николь словно бы оказалась перед цветным телеэкраном, размещенным в недрах ее мозга. В зале около дюжины мирмикотов делали наброски и раскрашивали незаконченные фрески. И вся эта великолепная работа была затеяна лишь с одной целью: предоставить Ричарду информацию о том, чем он может помочь инопланетянам. Часть фресок занимало пособие по биологии, оно поясняло сущность трех форм этого вида (манно-дынь, мирмикотов и сетей) и взаимоотношений между ними. Картинки были настолько отчетливы, что Николь казалось, будто она стоит вместе с Ричардом. И потому даже испугалась, когда новая последовательность воспоминаний перенесла ее к сцене прощания между Ричардом и его проводником-мирмикотом. Ричард и мирмикот находились в тоннеле у дна бурого цилиндра. Кадры с любовью подчеркивали каждую деталь их прощания. Бородатому Ричарду явно было не слишком удобно нести оттягивавшие его рюкзак четыре тяжелые манно-дыни, два кожистых птичьих яйца и цилиндр, вырезанный из сети. Но, видя решимость в глазах Ричарда, оставившего обреченное поселение, Николь могла понять, почему этот вид считает его героем. "Рискуя своей жизнью, - напомнила она себе, - он спас их от истребления". Ум ее наполнили новые картинки. Дело происходило в зоопарке октопауков сразу же после появления на свет мирми