твиях ядерного взрыва. Генерал вспомнил вселяющий трепет огненный шар, вспыхнувший в мирном небе Южного полушария. И не расслышал вопроса адмирала Хейльмана. - Извини, Отто, - проговорил он, - я что-то задумался. - Сколько времени потребуется, чтобы получить одобрение на план "Троица"? - Это ты про нас? - с недоверием спросил О'Тул. - Конечно. - Представить даже не могу, - торопливо отозвался генерал. - Мы запаслись этим оружием лишь для того, чтобы противодействовать открыто враждебным акциям раман. Базовый сценарий - неспровоцированное нападение на Землю, предпринятое инопланетным кораблем с помощью оружия, превосходящего все наши технологические возможности. Но сейчас ситуация совершенно другая. Германский адмирал поглядел на американского коллегу. - Никому и померещиться не могло, что Рама ляжет на курс, чреватый столкновением с Землей, - ответил Хейльман. - Если он не изменит своей траектории, то проделает в земной коре колоссальную дыру и поднимет такую пыль, что на несколько лет во всем мире наступит зима... Во всяком случае, так говорят ученые. - Но это же нелепо, - возразил О'Тул. - Ты тоже слыхал все эти разговоры во время конференции. Никто, в ком есть хоть капля разума, не считает, что Рама и в самом деле столкнется с Землей. - Соударение - это только одна из возможностей. А как бы ты сам поступил, если бы находился во главе генерального штаба? Уничтожение Рамы дает нам надежду на безопасность. Никто ничего не теряет. В явном потрясении Майкл О'Тул извинился и отправился в свою комнату. Впервые за все время участия в экспедиции О'Тул подумал, что, возможно, вот-вот получит приказ воспользоваться своим кодом, чтобы привести оружие в действие. Никогда еще, даже на миг, не думал он, что бомбы в металлических контейнерах в кормовой части военного корабля могут послужить чем-то, кроме средства против страхов, одолевающих гражданских политиканов. Садясь за терминал компьютера в своей комнате, озабоченный О'Тул припомнил слова Армандо Урбины, мексиканского борца за мир, выступавшего за полное уничтожение ядерного арсенала СОП. "Как показали нам Рим и Дамаск, - сказал сеньор Урбина, - если оружие существует, им можно воспользоваться. И только когда его не будет, мы сможем гарантировать, что ни один человек не падет жертвой ядерного уничтожения". Ричард Уэйкфилд не возвратился до наступления ночи. Станция радиорелейной связи в лагере "Бета" была выведена из строя бурей. На "Ньютоне" следили по телеметрии за вскрытием Цилиндрического моря и началом урагана, когда она перестала передавать сигналы, и уже на половине пути по Центральной равнине Ричард вышел из зоны слышимости. Последний его разговор с Яношем Табори, вызвавшимся посидеть на связи, был типичным для Уэйкфилда. Доносящийся из Рамы сигнал заметно ослабевал, и Янош с обычным легкомыслием поинтересовался, как поминать Ричарда перед "почитателями его", если "Великий Галактический Упырь все же пожрет его душу". - Скажи им, что я погиб по глупости, потому что слишком полюбил Раму. - Что это? - удивился Отто Хейльман. Адмирал пришел переговорить с Яношем о каких-то технических проблемах. - Убил таки, - произнес Янош, без успеха пытаясь вновь обнаружить сигнал. - Кого убил, кто убил... о чем вы? - Пустяки, - ответил Янош, поворачиваясь вместе с креслом и взмывая в воздух. - Чем могу вам служить, герр адмирал? По поводу опоздания Ричарда особой тревоги не проявили, пока после очередного рассвета на Раме не прошло несколько часов. Остававшиеся на "Ньютоне" космонавты полагали, что весь вечер Уэйкфилд провел за каким-то делом ("Наверное, чинил станцию "Бета", - предположил Янош), потерял счет времени и решил не рисковать в одиночестве. Но, когда он не вернулся и утром, члены экипажа помрачнели. - Не знаю, почему мы не хотим признать этого, - вдруг нарушила молчание за обедом Ирина Тургенева. - Уэйкфилд тоже не вернется. То, что погубило Такагиси и де Жарден, доберется и до него. - Не смеши, Ирина, - с пылом возразил Янош. - Да, - заметила она, - ты так говорил всякий раз. С самого начала, когда под ножом умер генерал Борзов. И когда якобы по несчастной случайности краб искрошил Уилсона. И когда пропала космонавт де Жарден... - Совпадение, - воскликнул Янош, - не более чем совпадение! - Янош, ты глуп! - крикнула Ирина. - Ты веришь всем и всему. Надо взорвать эту штуковину на мелкие части, пока не случилось... - Тише, тише, прекратите, - громко вмешался Дэвид Браун, чтобы остановить ссору коллег из Восточной Европы. - Не надо больше, - добавил генерал О'Тул. - Все и так нервничают. Ссориться нет никакой необходимости. - Ну кто пойдет искать Ричарда? - не обращаясь ни к кому конкретно, спросил эмоциональный Янош. - Надо быть безумцем... - начала возражать Ирина. - Нет! - твердо вмешался адмирал Хейльман. - Я предупреждал его, что он предпринимает эту вылазку без официального разрешения, на свой страх и риск. К тому же доктор Браун и оба пилота полагают, что с оставшимися членами экипажа мы едва сумеем довести до Земли оба корабля, даже принимая в расчет Уэйкфилда. Рисковать больше нельзя. За столом воцарилось долгое и скорбное молчание. - Я хотел сказать всем, что обед закончен, - проговорил Дэвид Браун, поднимаясь со стула, - однако, мне кажется, что следует это сделать на оптимистической нотке. Час назад получен приказ. Мы отправляемся на Землю в день Н-14 [за 14 дней до запланированного отбытия], примерно через неделю. До тех пор отдыхаем, тренируемся перед полетом, обеспечиваем функционирование всех технических систем "Ньютона". Космонавты Тургенева, Сабатини и Яманака отвечали возгласами одобрения. - Если мы больше не собираемся посещать Раму, - спросил Янош, - зачем так долго ждать? Трех-четырех дней на подготовку хватит с избытком. - Насколько мне известно, - произнес доктор Браун, - у обоих наших военных коллег есть особое задание, на которое и уйдут три ближайших дня; мы тоже поможем. - Он поглядел на Отто Хейльмана. - Вы собираетесь давать пояснения? Адмирал Хейльман поднялся. - Сперва мне необходимо обсудить подробности с генералом О'Тулом, - с медью в голосе проговорил он. - Утром мы все объясним экипажу. О'Тулу не нужно было видеть приказа, двадцать минут назад полученного Хейльманом. Он заранее знал его текст. В соответствии с назначенной процедурой в нем было только три слова: "_Исполняйте план "Троица"_. 54. ОДНАЖДЫ ГЕРОЙ Майкл О'Тул не мог уснуть. Он крутился, вертелся, включал и выключал свою любимую музыку, напрасно твердил "Богородице Дево" и "Отче наш". Ничто не помогало. Нужно было отвлечься, позабыть об ответственности, даруя душе успокоение. "ИСПОЛНЯЙТЕ ПЛАН "ТРОИЦА" - именно в этих словах он видел истинные причины своего беспокойства. Что там бишь... С помощью системы дистанционного управления открыть контейнеры, извлечь из них заряды - размером с холодильник, - проверить подсистемы, поместить бомбы в специальную гондолу, доставить к входному шлюзу Рамы, переместить к грузовому лифту. "Что еще?" - думал он. Одна малость, которая не займет больше минуты, но тем не менее Самая важная. С помощью пары клавиатур, размещенной на боковой поверхности бомбы, они с адмиралом должны были ввести на каждый заряд определенный числовой код, без которого их нельзя было активировать. Иначе бомба навечно останется инертной. Когда-то в военном штабе СОП в Амстердаме на дебаты по поводу включения ядерных зарядов в ограниченную весовую сводку "Ньютона" потратили несколько недель. Потом проголосовали. Было решено снабдить корабли "Ньютона" ядерными зарядами, однако, чтобы уменьшить общее беспокойство, следовало обеспечить самые тщательные меры безопасности на случай непредусмотренного срабатывания. Чтобы избежать возмущения, на том же совещании договорились строго засекретить уже сам факт размещения на "Ньютоне" ядерного оружия. О нем не знали даже гражданские члены экипажа. До старта "Ньютона" секретная рабочая группа по обеспечению безопасности "Троицы" встречалась семь раз в четырех разных местах. Во избежание возможного воздействия электронных помех решили активацию ядерного оружия производить вручную. Таким путем добились того, чтобы никакой лунатик на Земле или ошалевший на "Ньютоне" космонавт не мог с помощью простых электронных средств привести оружие в готовность. Возглавляющий штаб СОП, блестящий, но бесстрастный служака Кадзуо Норимото выразил свою озабоченность - отсутствие электронного управления заставляло в излишней мере полагаться на членов экипажа. Переубедили его следующим аргументом: куда надежнее полагаться на военный персонал "Ньютона", чем опасаться, что какой-нибудь террорист или фанатик сумеет выяснить код активации. Но что, если запаникует уже один из военных? Как защитить систему от односторонних действий члена экипажа? Когда дискуссия завершилась, была принята простейшая мера безопасности - включить в состав экспедиции троих военных. Каждый из них будет знать собственный код активации. Чтобы привести ядерное устройство в рабочее состояние, достаточно вручную ввести две из трех длинных строчек цифр. Так можно защититься и от чересчур норовистого офицера, и от труса. Надежность, казалось, была обеспечена. "Но нынешней ситуации все-таки не предусмотрели, - думал О'Тул, лежа в постели. - При любых опасных событиях, военных или гражданских, каждый из нас должен был назначить себе заместителя и передать ему код. Но кто мог подумать, что аппендэктомия - это опасно? Код Валерия умер вместе с ним. Итак, теперь для этого нужны мы оба: я и Отто". Перевернувшись на живот, О'Тул зарылся лицом в подушку. Теперь он уже отчетливо понимал, почему все еще не спит. "Бомбы нельзя будет использовать, если я не введу свой код". Он вспомнил, как вместе с Борзовым и Хейльманом ужинал на военном корабле во время безмятежного приближения к Раме. "Все уравновешено и тщательно сбалансирование, - усмехнулся советский генерал, - нас и выбирали соответствующим образом. Отто нажмет на курок при первых же признаках опасности, а вы, Майкл, будете страдать из-за моральных аспектов. Стало быть, решать мне". "Но ты мертв, - ответил ему теперь О'Тул, - и мы получили приказ активировать бомбы". Встав с постели, генерал подошел к столу. Как и всегда, когда предстояло принимать сложное решение, О'Тул извлек из кармана небольшой электронный блокнот и сделал две короткие записи: в пользу выполнения приказа о разрушении Рамы и против него. Строго логических причин возражать против приказа у него не было - огромный корабль скорее всего представлял собой безжизненную машину, трое его коллег почти наверняка погибли. Земле грозила глобальная катастрофа. И все же О'Тул колебался. Откровенно разрушительная враждебность подобного акта оскорбляла его чувства. Он вернулся к постели и вновь улегся на спину. Боже, взмолился он, обратив взгляд к потолку. - "Как мне правильно поступить в этой ситуации? Яви свою волю, покажи мне истинный путь". Через тридцать секунд после звонка будильника в дверь Отто Хейльмана тихо постучали. Вошел генерал О'Тул. Американец был уже в повседневной одежде. - Рановато ты, Майкл, - пробормотал адмирал, протягивая руку к утреннему кофе, который уже пять минут готовила автоматическая кофеварка. - Я хотел бы переговорить с тобой, - приветливо произнес О'Тул и сделал любезную паузу, чтобы Хейльман взял кофе. - Что у тебя? - спросил адмирал. - Я хочу, чтобы ты отменил утреннее совещание. - Почему? - ответил Хейльман. - Нам необходима кое-какая помощь от членов экипажа, мы вчера уже говорили об этом. Чем дольше будем тянуть с началом развертывания, тем позже придется улетать. - Я еще не готов, - отозвался О'Тул. Чело адмирала Хейльмана нахмурилось. Пригубив кофе, он долгим взглядом окинул своего компаньона. - Понимаю, - невозмутимо произнес он. - И что же тебе потребуется, чтобы дозреть? - Мне нужно поговорить с кем-нибудь. Например, с генералом Норимото. Я желаю знать причины, по которым мы хотим уничтожить Раму. Я не забыл, о чем мы с тобой разговаривали вчера, но я хочу слышать причины из уст отдавшего этот приказ. - Офицер обязан исполнять приказы. И права задавать вопросы в уставе не предусмо... - Отто, все это я понимаю, - перебил его О'Тул. - Но мы ведь не на поле боя. Я не отказываюсь выполнять приказ, просто я хочу убедиться... - Генерал умолк и отвернулся. - В чем убедиться? - спросил Хейльман. О'Тул глубоко вздохнул. - В том, что я поступаю правильно. Собрание экипажа "Ньютона" отменили, договорились о телепереговорах с Норимото. В Амстердаме была уже глубокая ночь. Чтобы раскодировать шифровку и вручить начальнику штаба СОП, потребовалось известное время. В своей обычной манере генерал Норимото запросил несколько часов на подготовку, чтобы согласовать со штабом содержание своего ответа О'Тулу. Генерал О'Тул и адмирал Хейльман уже сидели вдвоем в центре управления военного корабля, когда началась передача. Генерал Норимото был облачен в парадный мундир. Без улыбки он приветствовал офицеров "Ньютона". Потом водрузил на нос очки и зачитал подготовленный текст: - Генерал О'Тул, мы внимательно рассмотрели вопросы, пересланные вами во время последней связи. Все ваши вопросы были обсуждены на Земле, прежде чем мы приняли решение задействовать план "Троица". В связи с чрезвычайными мерами, отраженными в рабочих протоколах МКА-СОП, офицеры "Ньютона" временно находятся в распоряжении моего штаба, и в настоящее время я являюсь вашим прямым начальником. Переданное вам сообщение следует считать приказом. - На устах генерала Норимото промелькнула тень улыбки. - Тем не менее, - продолжал он читать, - в связи с важным значением действий, требуемых от вас в приказе, и обнаруженным вами явным беспокойством об их последствиях, мы подготовили три положения, которые должны помочь вам понять мотивы нашего решения. Во-первых, нам не известно, враждебен Рама или нет. Средств получения дополнительной информации по данному вопросу не существует. Во-вторых, Рама стремительно приближается к Земле. Он может или столкнуться с нашей родной планетой, или приступить к враждебным действиям, оказавшись возле нее, или облагодетельствовать нас неизвестным способом. В-третьих, исполнив план "Троица", когда Рама будет находиться еще в десяти или более днях полета от Земли, мы гарантируем безопасность планеты независимо от намерений и будущих действий Рамы. Генерал сделал самую короткую паузу. - У меня все, - заключил он. - Приступайте к исполнению плана "Троица". Изображение исчезло с экрана. - Ты удовлетворен? - спросил адмирал Хейльман. - Наверное, да, - вздохнул О'Тул. - Ничего нового я не услышал, впрочем, едва ли на это можно было надеяться. Адмирал Хейльман поглядел на часы. - Мы потеряли почти целый день. Собираем экипаж после обеда? - Не стоит, - возразил О'Тул. - Размышления измотали меня, ночью мне так и не удалось заснуть. Подождем лучше до утра. - Хорошо, - помедлив, проговорил Хейльман. Он встал и положил руку на плечо О'Тула. - Приступаем сразу же после завтрака. На утреннее собрание экипажа О'Тул не пришел. Он позвонил Хейльману и попросил провести обсуждение без него. Извинился под предлогом острого желудочного расстройства, сомневаясь, впрочем, что Хейльман поверит такой отговорке. Однако это было не существенно. За ходом совещания О'Тул следил по телевизору, не вмешиваясь и не добавляя ничего. Наличие на "Ньютоне" ядерного арсенала не слишком удивило космонавтов. Хейльман подробно объяснил, что необходимо делать, и заручился поддержкой Яманаки и Табори, как и предусматривал они с О'Тулом. Потом адмирал описал последовательность действий на ближайшие семьдесят два часа, в результате которой ядерные заряды должны были оказаться внутри Рамы. Итак, космонавтам оставалось трое суток на подготовку к отбытию. - А когда взорвутся бомбы? - взволнованно поинтересовался Янош Табори, когда адмирал Хейльман закончил. - Они установлены на взрыв через шестьдесят часов с момента нашего отбытия. В соответствии с аналитической моделью через двенадцать часов мы выйдем за радиус разлета осколков, но для обеспечения безопасности мы наметили, что заряды не могут взорваться раньше, чем мы удалимся на двадцать пять часов полета... Если наш отлет задержится, время взрыва можно будет изменить электронными средствами. - Это вселяет надежды, - заметил Янош. - Есть еще вопросы? - спросил Хейльман. - Один, - проговорил Янош. - Не следует ли нам, оказавшись с этими штуковинами внутри Рамы, поинтересоваться участью пропавших друзей, вдруг они бродят... - Времени у нас мало, космонавт Табори, - ответил Хейльман. - На одно только размещение зарядов внутри Рамы уйдет несколько часов. К несчастью, из-за задержек с началом исполнения приказа нам придется размещать заряды в темноте. "Отлично, - думал О'Тул в своей комнате. - Хоть в этом нет моей вины". В целом адмирал Хейльман великолепно провел собрание. "Спасибо ему... что ничего не сказал им о кодах. Наверное, полагает, что я справлюсь с собой. Возможно, он прав". О'Тул вздремнул и проснулся уже после ленча с чувством волчьего голода. В столовой не осталось никого, кроме Франчески Сабатини. Она допивала кофе. И изучала какие-то технические данные, пользуясь экраном своего компьютера. - Ну как, Майкл, вам лучше? - спросила журналистка, увидев генерала. Он кивнул. - Что вы читаете? - поинтересовался О'Тул. - Описание исполнительных программ, - ответила Франческа. - Дэвида очень тревожит, что без Уэйкфилда мы не сможем даже проверить, нормально ли функционирует программное обеспечение на "Ньютоне". Я сейчас пытаюсь понять, как считывать распечатку автодиагностики. - Фью, - присвистнул О'Тул. - Нелегкое дело для журналистки. - Особых сложностей я не обнаружила, - рассмеялась Франческа. - Все очень логично. Я еще подумаю, не пойти ли теперь в инженеры. Сделав себе сандвич и прихватив пакет молока, О'Тул присоединился к Франческе. Она положила ладонь на его предплечье. - Кстати, о дальнейшей карьере... Вы, Майкл, еще не думали об этом? Он вопросительно поглядел на нее. - О чем вы? - Друг мой, обычное дело у журналистов: мои обязанности противоречат чувствам. О'Тул перестал жевать. - Хейльман сказал вам? Она кивнула. - Майкл, я не дура. И рано или поздно все узнала бы самостоятельно. Это целая повесть. Наверное, самая значительная во всей нашей истории. Я уже вижу заголовок ночных новостей на экране: "Американский генерал отказывается выполнить приказ и разрушить Раму. Включайтесь в пять утра". Генерал перешел к обороне. - Я не отказываюсь. План "Троица" предусматривает установку кодов лишь после того, как заряды будут извлечены из контейнеров... - ...И подготовлены к размещению в гондолах, - закончила за него фразу Франческа. - До этого момента еще восемнадцать часов. Скорее всего завтра утром... Я намерена запечатлеть историческое событие. - Она встала. - Майкл, чтобы вы не удивлялись, ваш разговор с Норимото я нигде не упоминала, в свои мемуары я его, конечно, внесу, но они будут опубликованы не раньше чем через пять лет. Повернувшись, Франческа поглядела прямо в глаза О'Тулу. - За одну ночь вы можете превратиться из национального героя в ничтожество. Друг мой, я надеюсь, что к своему решению вы отнесетесь с очень большой осторожностью. 55. ГЛАС СВ.МИКЕЛЯ Утро генерал О'Тул провел в комнате, наблюдая по телевизору, как Табори и Яманака проверяют ядерные заряды. Его освободили от участия в проверке по той же причине - предполагаемому расстройству желудка. Дело шло на удивление бесхитростно и прямолинейно, никто бы и не заподозрил, что эти люди намереваются уничтожить самое впечатляющее создание инженерной мысли, представшее перед глазами человечества. Перед обедом О'Тул заказал разговор с женой. "Ньютон" быстро приближался к Земле, и время запаздывания уже сократилось до трех минут. Снова стала возможной старомодная двусторонняя беседа. Он сердечно поговорил с Катлин о мирском. О'Тул уже подумывал поделиться с женой терзающей его моральной проблемой, но понял, что передачу с видеотелефона легко подслушать, и решил воздержаться. Оба порадовались скорой встрече. Обедал генерал вместе со всеми. Янош впал в многословие и развлекал прочих россказнями о целом дне, проведенном им с "пульками" - так он настойчиво именовал бомбы. - Был такой момент, - говорил Янош Франческе, не перестававшей смеяться после начала повествования, - все пульки были закреплены на полу и стояли рядком, как фишки домино. Яманака едва не обделался со страху. Я толкнул их и они попадали во все стороны. То-то шуму было. Хиро уже решил, что они взорвутся. - А вы не опасались повредить важные компоненты? - осведомился Дэвид Браун. - Ни капли, - ответил Янош. - В руководствах, которыми снабдил меня Отто, сказано, что их не повредишь, даже если сбросишь с какой-нибудь башни. Кстати, - добавил он, - они ведь и не заряжены. Так, герр адмирал? Хейльман кивнул, и Янош завел новую побасенку. Генерал О'Тул погрузился в раздумья, всеми силами стараясь не связывать металлические объекты с тем грибовидным облаком над Тихим океаном... Его размышления нарушила Франческа. - Майкл, вас срочно вызывают к телефону. Через пять минут вас соединят с президентом Босуэллом. Разговор за столом умолк. - Вот, - проговорил Янош с ухмылкой, - теперь понятно, генерал, что вы у нас за персона. "Молоток" Босуэлл не станет разговаривать со всяким. Вежливо откланявшись, О'Тул направился от стола в свою комнату. "Он знает, - думал О'Тул, ожидая звонка. - Не может не знать. Это же президент Соединенных Штатов". О'Тул всегда ценил бейсбол, и его любимой командой были "Бостонские красные гетры". В разгар Великого хаоса в 2141 году бейсбольные команды разом обанкротились, но уже через четыре года новые владельцы наладили дело в лигах. В 2148 году, когда Майклу было шесть, отец взял его с собой на матч "Красных гетр" и "Гаванского урагана". Тогда эта любовь и запала в душу О'Тула. Шерман Босуэлл, могучий левша, первый опорный игрок "Красных гетр", выступал в команде с 2172 по 2187 год. Он пользовался огромной популярностью. Мальчишка с Миссури, естественная скромность и старомодная склонность к тяжелой работе выделяли его из числа прочих, как и 527 очков, заработанных им за шестнадцать лет в высшей лиге. В последний год бейсбольной карьеры его постигло страшное горе: катаясь на лодке, утонула жена, и непреклонное намерение Шермана в одиночку воспитывать детей повсюду воспринимали с одобрением. Когда через три года он женился на Линде Блэк, очаровательной дочери губернатора Техаса, многие поняли, что Шерман подумывает о политической карьере. Вверх он взлетел с головокружительной быстротой: помощник губернатора, губернатор, претендент на место президента. В Белый дом он был избран абсолютным большинством в 2196 году; ожидалось, что на предстоящих выборах 2200 года он сокрушит соперника из Христианско-консервативной партии. - Привет, генерал О'Тул, - поздоровался появившийся на экране человек в синем костюме. - Говорит Шерман Босуэлл, ваш президент. Президент не пользовался шпаргалкой. Он сидел в простом кресле, склонившись вперед, опустив локти на бедра и соединив перед собой руки. Говорил он так, словно бы они с О'Тулом сидели в чьей-то гостиной. - Я с огромным интересом следил за вашей экспедицией, и моя семья тоже, Линда и четверо ребятишек... с самого ее начала. Но _особое_ волнение вызвали последние недели, когда трагедии дождем посыпались на вас и ваших отважных коллег. Боже, Боже... Разве можно было даже предположить, что могут существовать такие объекты, как Рама. Это поистине ошеломляющее... Во всяком случае, мне известно от нашего представителя в СОП, что вы получили приказ взорвать Раму. Конечно, я понимаю, что подобные решения легко не даются, что они ложатся тяжелым грузом на плечи людей вроде вас. Тем не менее я убежден, что такой поступок вполне оправдан. Да, сэр, я в этом уверен. Даже моя дочь Куртни - ей восемь - почти каждую ночь просыпается в страхе. Мы все следили за вами, когда вы ловили _того самого краба_... это было ужасно. А теперь Куртни знает - об этом телевидение широко оповещало, - что Рама летит _прямо_ к Земле и ей страшно. Жутко. Она полагает, что все эти крабы расползутся по Земле и изрубят ее вместе с подружками, как журналиста Уилсона. Генерал, я говорю вам все это потому, что понимаю, перед каким важным решением вы оказались. И до меня дошли слухи, что вы испытываете нерешительность, вам жаль этот огромный корабль со всеми его чудесами. Генерал, я рассказал Куртни о вас и уверил ее, что вы с экипажем разнесете Раму в щепки еще задолго до приближения к Земле. Поэтому я и обратился к вам. Чтобы сообщить, что я полагаюсь на вас, и Куртни тоже. До разговора с президентом генерал О'Тул считал, что следует воспользоваться случаем и выложить свои сомнения главе американского народа. Он даже надеялся, что сумеет задать вопрос "молотку" Босуэллу: как назвать живое существо, если оно убивает, чтобы избежать риска? Однако после почти идеального по форме выступления экс-бейсболиста О'Тулу нечего было сказать. Неужели он мог отказать? Все Куртни Босуэлл на всей планете рассчитывали на него. Поспав часов пять, генерал О'Тул пробудился в три ночи. Он понимал, что ему предстоит совершить самый важный поступок в своей жизни. Ему казалось, что все его поступки, вера, карьера, даже семья - все готовило его к этому моменту. Господь доверил ему ответственнейшее решение. Но какие его действия окажутся угодными Богу? И со взмокшим лбом О'Тул преклонил колена перед висевшей над его столом картиной, на которой было изображено распятие Иисуса Христа. "Боже милостивый, - говорил он, взаправду ломая руки, - близок мой час, а я еще не знаю Твоей воли. Мне проще исполнить приказ, оправдать всеобщее ожидание. Этого ли хочешь от меня Ты? Как мне узнать это?" Закрыв глаза, О'Тул с пылом, еще не ведомым себе самому, молил, чтобы Господь наставил его. Вдруг припомнились молодые годы, когда летчик О'Тул служил во временных миротворческих силах в Гватемале. Проснувшись однажды утром, О'Тул обнаружил, что их затерявшийся в джунглях крохотный аэродром со всем гарнизоном окружен правыми террористами, собиравшимися поставить на колени еще неоперившееся демократическое правительство. Мятежникам нужны были самолеты. Взамен они обещали отпустить О'Тула вместе с его людьми. На обдумывание и молитву майору О'Тулу хватило пятнадцати минут. В последовавшей битве самолеты были уничтожены, погибла половина отряда. Однако глубоко символичное сопротивление его людей подбодрило молодое правительство не только этой страны, но и прочих центральноамериканских государств в пору, когда беднейшие страны мира отчаянно пытались преодолеть последствия разрухи. За свои подвиги в Гватемале О'Тул удостоился высшей военной награды СОП - ордена "За отличие". Спустя многие годы, на борту "Ньютона", принимать решение оказалось сложнее. В Гватемале молодому майору не приходилось думать о моральной стороне своих действий. Другое дело - приказ о разрушении Рамы. С точки зрения О'Тула, космический корабль чужаков еще не предпринимал открыто враждебных действий. В довершение всего он прекрасно понимал, что выбор именно этого решения определялся только двумя факторами: боязнью того, что Рама действительно может совершить, и всплеском ксенофобии в обществе. Не впервые страхи общества никак не сочетались с моралью. Если бы только представлять себе истинные намерения Рамы, тогда... Под картиной со сценой распятия Иисуса Христа на столе стояла небольшая статуэтка кучерявого и большеглазого молодого человека. После их свадьбы с Катлин эта фигурка св.Микеля Сиенского сопровождала О'Тула в каждой его поездке. Статуя навела генерала на мысль. Он выдвинул ящик стола и извлек из него электронную записную книжку. Включил питание и вызвал сборник проповедей св.Микеля. Под словом "Рама" генерал нашел несколько отсылок. Нужная ему была помечена жирной чертой. Это была знаменитая "Проповедь о Раме", произнесенная св.Микелем перед пятью тысячами неофитов под открытым небом за три недели до катастрофы в Риме. О'Тул приступил к чтению: "В качестве темы нашего сегодняшнего разговора я намереваюсь избрать слова сестры Джуди, предположившей на нашем совете, что внеземной космический корабль, названный Рамой, может оказаться первым провозвестником Второго пришествия Христа. Поймите, пока откровение не даровано мне; я не могу ни подтвердить этого, ни опровергнуть. Однако Господь и так дал нам понять, что вестники Его Второго пришествия должны оказаться совершенно необыкновенными, иначе люди их попросту не заметят. Что им один ангел или две трубы возглашающие. Вестники должны совершать такое, что обязательно привлечет к ним внимание. В ветхозаветных пророчествах, предсказывающих явление Господа Иисуса, есть намеки на знаки в небесах. Колесница пророка Илии была Рамой для своего времени. Говоря языком техники, устройство ее тогда столь же выходило за пределы разумения землян, как и Рама сегодня. В этом чувствуется определенная схема, симметрия, не противоречащая Божьей воле. Но явление первого корабля, первого Рамы, состоявшееся восемь лет назад, вселяет в меня известную надежду на то, что человечество осознает свои космические перспективы... первым я называю этого Раму потому, что уверен - за ним последуют другие. Слишком часто мы проявляем ограниченность, раздумывая о Боге и как следствие о собственной духовной сущности. Мы принадлежим Вселенной. Мы ее дети. И лишь случайно атомы наших тел обрели сознание именно на этой планете. Рама заставляет нас обратиться мыслью к Богу, осознать человечество как явление вселенского масштаба. В мудрости своей Господь избрал именно такого вестника. Я уже много раз говорил вам - человечество созрело для последнего преображения; оно готово уже осознать себя единым. И появление Рамы дает нам знак - пора изменить пути свои и приступить к последнему преображению". Опустив блокнот, генерал О'Тул потер глаза. Эту проповедь он читал перед аудиенцией у папы римского, но тогда она не показалась ему настолько важной, как сейчас. "Итак, кто же ты, Рама? - думал он. - Угроза для для жизни Куртни Босуэлл или вестник грядущего пришествия Христа?" За час до завтрака генерал О'Тул еще не принял решения. Он просто не представлял, каким оно будет. Дело осложнял прямой и точный приказ старшего офицера. О'Тул прекрасно знал, что, принимая присягу, он обязывался не только исполнять приказы, но и защищать всех Куртни Босуэлл, живущих на этой планете. Разве у него есть какие-нибудь доказательства того, что полученный приказ аморален настолько, чтобы им можно было пренебречь? Если Раму считать машиной, генерал О'Тул без особых колебаний решился бы уничтожить ее. В конце концов при этом рамане не погибнут. Но что там говорил Уэйкфилд? То, что этот корабль может обладать разумом, превосходящим не то что зверя - любое человеческое создание. А не может ли высокоразвитый искусственный интеллект занимать свое особое место среди тварей Божьих... быть может, и более высокое, чем у низших форм жизни? Усталость начинала одолевать генерала. О'Тул уже не в силах был сопротивляться бесконечному напору не имеющих ответа вопросов. И, не ощущая особой уверенности, решил, оставив внутреннюю борьбу, подчиниться приказу. Первым делом ему пришлось вспомнить свой опознавательный код, цепочку из 50 цифр от 0 до 9, известную лишь ему и процессорам в ядерных зарядах. Еще перед стартом с Земли О'Тул самолично записал ее в память каждого заряда. Цепочка была длинной - тем самым исключалась возможность ее определения с помощью электронного алгоритма. Каждому из офицеров экспедиции "Ньютон" рекомендовали выбрать такие цифры, чтобы код нельзя было забыть, но в не слишком уж бесхитростной последовательности... например, любой сторонний диверсант мог бы без труда воспользоваться номерами домашних телефонов. По сентиментальным причинам О'Тул решил использовать девять цифр: дату своего рождения, 29-3-42, и дату рождения жены, 7-2-46. Он прекрасно понимал, что любой шифровальщик немедленно проверит столь примитивные варианты, поэтому даты следовало скрыть посреди последовательности из пятидесяти цифр. Но как быть с остальными - их сорок одна? Число 41 интересовало его с той самой вечеринки с пивом и пиццей, состоявшейся в студенческие годы в Массачусетсом технологическом. Один из его тогдашних приятелей, блестящий молодой специалист по теории чисел, имя которого О'Тул давно позабыл, пьяным шепотом сообщил будущему генералу, что 41 - "число удивительное, это первое число в самой длинной последовательности квадратичных простых". О'Тулу так и не удалось в полной мере понять, что подразумевалось под термином "квадратичное простое". Однако он понял, не без удивления, что в последовательности 41, 43, 47, 53, 61, 71, 83, 97 каждое следующее число получалось прибавлением двойки к разности предыдущих. Последовательность простых чисел заканчивалась на сорок первом члене, оказывавшемся уже не простым числом, а именно 41х41=1681. О'Тул лишь однажды в жизни поделился этими малоизвестными сведениями с Катлин по поводу ее сорок первого дня рождения и получил такой ответ, что впредь никогда более не упоминал об этом факте. Однако для кода такая последовательность подходила, в особенности если ее слегка замаскировать. Чтобы получить свое пятидесятизначное число, О'Тул сперва записал последовательность из сорока одной цифры, каждая из которых образовывала сумму двух первых цифр в каждом числе последовательности "квадратичных простых", начиная с 41. То есть его собственный ряд начинался с "5" вместо 41, потом следовало "7" вместо 43, "1" вместо 47 (4+7=11, последняя цифра сокращалась), "8" вместо 53 и так далее. Затем цифры, входящие в две даты рождения, О'Тул распределил в соответствии с возвратной последовательностью Фибоначчи (34, 21, 13, 8, 5, 3, 2, 1, 1), определив таким способом расположение девяти дополнительных цифр в последовательности из сорока одного члена. Запомнить ее было довольно сложно, но генерал не намеревался заносить все на бумагу и брать с собой к месту активации зарядов. Если код будет записан, тогда им сможет воспользоваться любой без его на то воли: он уже не сможет изменить свое мнение. Запомнив последовательность, О'Тул уничтожил следы вычислений и направился в столовую завтракать с другими космонавтами. - Франческа, вот тебе экземпляр кода, вот вам, Ирина, последний Хиро Яманаке. Извини, Янош, - улыбнулся адмирал Хейльман, - я уже расстрелял свой боезапас. Может быть, генерал О'Тул позволит тебе ввести собственный код в одну из бомб. - Не беспокойтесь, адмирал, - сухо ответил Янош, - без некоторых привилегий я вполне могу обойтись. Хейльман сделал целое зрелище из активации зарядов. Свое пятидесятизначное число он распечатал и с удовольствием объяснял остальным космонавтам, какое хитроумие сумел проявить при составлении кода. И с непривычной открытостью он вовлекал в этот процесс весь экипаж. Франческе это нравилось. Все прекрасно смотрелось на телеэкране. О'Тул подумал, что она-то, наверное, и предложила Хейльману такой сценарий, но долго думать об этом генерал не стал. Его крайне удивляло собственное спокойствие. После долгого и мучительного поиска решения он намеревался свершить все бестрепетной рукой. Вводя свой код, адмирал Хейльман напутал, признав свое волнение. Он сказал, что забыл в каком месте цепочки находится. Проектировщики предусмотрели такую возможность и рядом с числовой клавиатурой на боку бомбы установили две лампочки, красную и зеленую. После каждых десяти цифр один из огоньков загорался, указывая, правильно ли был введен отрезок кода. Группа обеспечения безопасности возражала; по ее мнению, подобное устройство облегчало разгадывание кода - цепочку из десяти цифр угадать легче, чем из пятидесяти. Но технические испытания перед запуском подтвердили необходимость поверочных сигналов. И уже на втором десятке Хейльмана приветствовал красный огонек. - Я что-то напутал, - проговорил он с явным смущением. - Громче, - крикнула Франческа с места, откуда снимала. Ей удалось удачно выбрать точку, с которой одновременно были видны и бомбы, и гондолы для них. - Я ошибся, - объявил адмирал Хейльман. - Этот шум отвлек меня. Теперь придется переждать тридцать секунд перед следующей попыткой. Хейльман успешно ввел свой код. Второй заряд активировал Дэвид Браун - едва ли не со скукой, уж во всяком случае, он нажимал кнопки без какого бы то ни было энтузиазма. Механизм третьей бомбы взвела Ирина Тургенева, закончив процесс короткой и энергичной речью о том, что Рама должен быть уничтожен. Ни Хиро Яманака, ни Франческа не проронили ни слова. Впрочем, Франческа удивила экипаж, набрав первые три десятка цифр по памяти. Учитывая, что с кодом Хейльмана она могла ознакомиться не более часа назад и с тех пор ни минуты не провела в одиночестве, это достижение вызвало уважение. Наступил черед генерала О'Тула. Мирно улыбаясь, он шагнул к первой бомбе. Космонавты аплодировали, демонстрируя уважение к генералу и его внутренней борьбе. Он попросил всех не нарушать тишины, поскольку ему придется воспроизводить код по памяти. Потом О'Тул ввел первый десяток цифр. Зеленый огонек остановил его. И вдруг в его голове словно вспыхнула одна из фресок второго этажа усыпальницы св.Микеля в Риме. Молодой человек в голубом одеянии, подняв глаза к небесам, стоял на ступенях памятника Виктору Эммануилу, и генерал О'Тул услышал голос, четкий и различимый. Он произнес одно только слово: "Нет". Генерал повернулся к космонавтам. - Кто это говорил? - спросил он. Присутствующие качали головами, озадаченный О'Тул обернулся к бомбе и попытался вспомнить следующие десять цифр. Но это уже не удалось. Сердце колотилось, ум повторял: "Что это был за голос?" И решимость исполнить свой долг испарилась. Глубоко вздохнув, Майкл О'Тул повернулся и направился к выходу из огромного отсека. Когда он проходил мимо ошеломленных коллег, адмирал Хейльман завопил: - Что вы делаете? - Возвращаюсь в свою каюту, - ответил О'Тул, не меняя шага. - Вы решили не активировать бомбы? - спросил позади доктор Браун. - Нет, во всяком случае, пока. 56. ОТВЕТ НА МОЛИТВУ Остаток дня О'Тул провел в своей каюте. Через часок после состоявшейся попытки О'Тула ввести код к нему заглянул Отто Хейльман. Поговорив о том о сем - в подобных разговорах адмирал бывал просто жуток, - он затронул интересовавший всех вопрос. - Ты уже в состоянии продолжить активацию зарядов? О'Тул качнул головой. - Так мне казалось с утра, Отто, но... - Продолжать не было необходимости. Хейльман поднялся из кресла. - Я приказал Яманаке доставить две первые пульки в проходы внутри Рамы. К обеду они будут там, если ты передумаешь. Остальные на время оставим в трюме. - Несколько секунд он разглядывал коллегу. - Надеюсь, Майкл, что ты придешь в чувство пораньше. В штаб-квартире и так уже шум. Когда через два часа явилась со своей камерой Франческа, из ее слов стало ясно, что, во всяком случае, среди экипажа полагают, что генерал сделался жертвой сильного нервного напряжения. О'Тулу не следует возражать и делать заявлений, экипаж этого не потерпит, поскольку тогда в сравнении их действия покажутся неприглядными. Нет, конечно нет, виноваты разгулявшиеся нервишки. - Я запретила всем беспокоить вас, - сочувственно проговорила Франческа. Пока ее глаза обегали комнату, тележурналистка уже намечала в уме план интервью. - Сегодня сюда звонят не переставая, в особенности после того, как я передала на Землю утреннюю сцену. - Она подошла к столу, оглядывая находящиеся на нем предметы. - Это и есть Микель Сиенский? - спросила Франческа, взяв небольшую фигурку. О'Тул выдавил улыбку. - Да, - ответил он. - Надеюсь, персона на кресте вам более знакома. - Знакома, достаточно знакома... Майкл, вы понимаете, что теперь будет? Мне хотелось бы в этом интервью представить вас в самом выгодном свете. Я не собираюсь особо жалеть вас, просто хочу, чтобы все волки внизу услыхали вашу часть повести... - А им уже потребовалась моя шкура? - перебил ее О'Тул. - О, да, - ответила она. - И ярость против вас будет усиливаться чем дольше вы протянете с активацией бомб. - Но почему? - возмутился О'Тул. - Я же не совершил никакого преступления. Просто я на время задержал активацию оружия, разрушительная мощь которого превосходит... - Это не важно, - возразила Франческа. - В _их_ глазах вы не выполнили своей обязанности, не защитили людей, обитающих на планете Земля. Они испуганы. А весь этот внеземной хлам их не интересует. Им обещали, что Рама будет уничтожен, а теперь вы отказываетесь избавить их от кошмара. - Кошмара, - пробормотал О'Тул. - И Босуэлл тоже... - Вы что-то сказали о президенте Босуэлле? - осведомилась Франческа. - Нет, ничего, - О'Тул отвернулся от ее прощупывающих глаз. - Ну что еще? - спросил он нетерпеливо. - Я уже говорила, что хочу, чтобы вы выглядели как можно лучше. Причешитесь, наденьте выглаженный мундир, а не летный комбинезон. Я подгримирую ваше лицо, чтобы вы не показались на экране таким бледным. - Она повернулась к столу. - Семейные фото мы поставим поближе к Иисусу и Микелю. Продумайте, что вы будете говорить. Я, конечно, спрошу вас о причине утреннего отказа активировать бомбы. Франческа подошла ближе и стала, положив ладонь на плечо О'Тулу. - Начну я с того, что причина всему в излишнем нервном напряжении. Я не хочу, чтобы вы сами говорили это, однако вам не повредит, если вы продемонстрируете некоторую слабость. Так вас лучше поймут, в особенности в родной стране. Пока Франческа завершала приготовления к интервью, генерал О'Тул наконец шевельнулся. - А без этого нельзя обойтись? - спросил он, ощущая все большее беспокойство, пока журналистка орудовала в его комнате. - Как вам угодно, если хотите сойти за Бенедикта Арнольда [Бенедикт Арнольд (1741-1801) - генерал времен Американской революции, продал британской армии военную информацию, тем самым запятнав репутацию храброго воина], - резко ответила она. Перед обедом заглянул Янош Табори. - Отлично вышло у вас это интервью с Франческой, - солгал он. - Во всяком случае, вы затронули ряд моральных аспектов, которые нам еще не приходили в голову. - Какая глупость с моей стороны обращаться ко всей этой философской чуши, - раздраженно отмахнулся О'Тул. - Мне следовало бы воспользоваться советом Франчески и все валить на усталость. - Ну, Майкл, - проговорил Янош, - сделанного не воротишь. Я пришел к вам не затем, чтобы обсуждать события минувшего дня. Не сомневаюсь, вы все пережили заново уже несколько раз. Я пришел узнать, не нужна ли вам моя помощь. - Едва ли, Янош, - ответил О'Тул. - Однако я благодарен вам за предложение. В разговоре наступила долгая пауза. Наконец Янош поднялся и побрел к двери. - И что вы теперь будете делать? - спросил он, оказавшись возле выхода. - Хотелось бы знать. Ничего не могу придумать. Космический комплекс в составе Рамы и "Ньютона" несся к Земле. С каждым новым днем яснее становилась опасность: огромный цилиндр двигался с гиперболической скоростью, катастрофа будет невероятной, если не состоится коррекция. Ориентировочная точка соударения лежала в штате Тамилнад на юге Индии, неподалеку от города Мадурай. Каждый вечер по телевизору выступали физики, разъясняя грядущие события. Об ударных волнах и выброшенном грунте рассуждали на вечеринках. Пресса во всем винила Майкла О'Тула. Франческа не ошиблась. Гнев всего мира обрушился на американского генерала. Предлагали предать его военно-полевому суду прямо на "Ньютоне" и расстрелять за невыполнение приказа. Забыта была долгая его жизнь, прежние заслуги и самоотверженность. Катлин О'Тул пришлось оставить семейные апартаменты в Бостоне и укрыться у приятельницы в Мейне. Нерешительность изводила и самого генерала. Он понимал, что отказом активировать бомбы губит и собственную семью, и карьеру. Но каждый раз, когда ему удавалось убедить себя в необходимости подчиниться приказу, в ушах раздавалось все то же громкое и властное "Нет". Во время последнего интервью с Франческой - за день до того, как научный корабль отбыл к Земле, - генерал уже был на пределе. Франческа задавала крутые вопросы. Она спросила его, почему Рама еще не сделал коррекции, если внеземной корабль собирается выходить на орбиту. В ответ генерал взвился и принялся объяснять, что самым эффективным способом перехода на другую орбиту является аэродинамическое торможение в атмосфере. Она дала ему шанс обосновать свое утверждение, рассказать, как в этом случае следует ориентировать Раму на подлете к Земле. О'Тул ничего не ответил. Просто сидел, рассеянно глядя на нее. Генерал выбрался из комнаты на прощальный обед в последний вечер перед отлетом Брауна, Сабатини, Табори и Тургеневой на Землю. Его присутствие испортило им трапезу. Ирина была нелюбезна, наговорила резкостей, даже отказалась сесть рядом. Дэвид Браун игнорировал его вообще и принялся пространно разглагольствовать о лаборатории, которую построят в Техасе для изучения пойманного биота. Лишь Франческа и Табори проявляли некоторое дружелюбие. Так что О'Тул сразу же после обеда направился к себе, ни с кем не простившись официально. На следующее утро, менее чем через час после отлета научного корабля, О'Тул связался с адмиралом Хейльманом и попросил разрешения встретиться с ним. - Значит, передумали наконец? - взволнованно проговорил немец, когда генерал вошел в его кабинет. - Хорошо. Еще не поздно. У нас осталось двенадцать дней. Бомбы можно будет взорвать даже через девять. - Отто, я приближаюсь к решению, но еще не пришел к нему. Я все обдумал и хочу, во-первых, переговорить с папой Иоанном Павлом и, во-вторых, самому войти внутрь Рамы. - Дерьмо, - отозвался Хейльман. - Опять сначала. Наверное, надо... - Отто, вы не понимаете, - ответил американец, глядя на своего коллегу. - Это правильно. Если во время моего разговора с папой или выхода на Раму случится нечто неожиданное, я введу код в ту же минуту, как только окажусь в коридоре. - Вы в этом уверены? - спросил Хейльман. - Даю слово. В своей долгой и эмоциональной исповеди перед папой генерал О'Тул не скрывал ничего. Он прекрасно понимал, что все сказанное им записывается, но это больше не сдерживало его. Важно было одно: если он активирует бомбы, то лишь в полной внутренней убежденности. Он нетерпеливо ожидал ответа. Наконец папа Иоанн Павел V появился на экране, он сидел в той же комнате, где после Рождества давал аудиенцию О'Тулу. В правой руке папы был маленький электронный блокнот, куда он время от времени поглядывал. - Сын мой, я молился за вас, - начал папа на идеальном английском, - в особенности в эти последние дни вашего смятения. Я не могу сказать вам, что делать. Я не могу ответить на ваш главный вопрос. Остается лишь вместе надеяться, что Господь в своей премудрости даст недвусмысленный ответ на вашу молитву. Прочие ваши вопросы я могу прокомментировать в надежде, что мои замечания помогут вам... Не берусь утверждать, что услышанный вами голос действительно принадлежал св.Микелю и что вы имели по-настоящему духовный опыт. Могу лишь заверить, что в практике человечества существует некая область, именуемая духовной, которую нельзя объяснить в рамках рационального или научного подхода. Свет небесный ослепил Савла Тарсийского, чтобы обратить его в христианство и сделать его апостолом Павлом. Голос, который вы слышали, мог принадлежать и св.Микелю. Решать вам. Как мы с вами говорили три месяца назад, конечно. Бог создал и раман, кем бы они ни были. Но Он сотворил и бактерии, и вирусы, что вызывают страдания и смерть людей. И люди не смогут восславить своего Творца ни как вид, ни по отдельности, если погибнет человечество. Я сомневаюсь в том, что Господь ждет от нас уклонения от действий, когда опасность грозит уже самому существованию человечества. Куда сложнее другой вопрос: не является ли Рама провозвестником Второго пришествия Христа? Ряд священников нашей церкви соглашаются со св.Микелем, однако они находятся в явном меньшинстве. В основном церковь считает, что для такой роли эти корабли духовно стерильны. Конечно, мы видим настоящие чудеса техники, однако в них не ощущается той теплоты, любви... всего, что связано для нас с именем Христа-Спасителя. Поэтому религиозное предназначение Рамы кажется мне сомнительным. Но решение вам надлежит принять самостоятельно. Продолжайте молиться; я уверен, что вы понимаете необходимость этого, однако не ждите ярких проявлений Божьей воли. С каждым Он разговаривает по-разному, даже к одному и тому же человеку обращается всякий раз в иной форме. И помните об одном. Пока вы будете искать знак Божьей воли на Раме, многие земляне будут молиться за вас. Не сомневайтесь - Господь даст вам ответ; сумейте только заметить и правильно понять его. Свое обращение Иоанн Павел завершил благословением и "Отче наш". Автоматически опустившись на колени, генерал О'Тул повторял слова молитвы следом за духовным отцом. И когда экран погас, генерал обратился памятью к словам понтифика и почувствовал бодрость. "Значит, я на правильном пути, - сказал он себе. - Только не следует ждать небесных сил, сошедших во всем блеске". О'Тул оказался не готовым к такой мощной эмоциональной реакции на облик Рамы. Быть может, причиной этому был размер корабля, невероятно превосходящий все, что было построено человеком. Быть может, и долгое заточение на "Ньютоне", и душевные переживания обострили впечатления О'Тула. Но каковы бы ни были причины, генерал с трепетом оглядывал величественное зрелище, опускаясь в глубь гигантского космического корабля. Ни одна черта корабля не могла затмить прочих в мыслях О'Тула. Глаза его наполнялись слезами и горло перехватывало не однажды: когда он только начал спускаться на лифте и впервые увидел своими глазами Центральную равнину, длинные лучистые полосы на ней, приносящие свет внутрь Рамы; когда он стоял возле вездехода на берегу Цилиндрического моря и в бинокль разглядывал загадочные небоскребы Нью-Йорка; когда он не мог отвести глаз, как и все космонавты, побывавшие здесь до него, от огромных пиков и мостиков, украшавших Южную чашу. О'Тул ощущал трепет и восхищение, как на Земле, когда ему доводилось входить под своды старинных храмов Европы. Всю раманскую ночь он провел в лагере "Бета", воспользовавшись одним из домиков, оставленных космонавтами во время второй вылазки. О'Тул обнаружил написанную целых две недели назад записку Уэйкфилда. На миг он даже захотел собрать парусную лодку и заглянуть в Нью-Йорк. Но, осадив себя, О'Тул обратился к истинным целям своего визита. Сперва пришлось признать, что все это великолепие, все здешнее величие не могли послужить аргументом в ходе его оценки. Увидел ли он здесь нечто, способное заставить его отказаться от выполнения приказа? На этот вопрос приходилось отвечать "Нет", невзирая на все внутреннее сопротивление. И когда в гигантском цилиндре вновь вспыхнул свет, О'Тул был уже уверен, что активирует бомбы до нового наступления темноты на Раме. И все-таки он медлил. Объехал на вездеходе весь берег, внимательно разглядывая Нью-Йорк и прочие объекты с самых выгодных точек, не упуская из виду пятисотметровый утес на противоположной стороне моря. Вновь оказавшись в лагере "Бета", О'Тул решил подобрать кое-какие памятки, брошенные поспешно оставившим Раму экипажем. После урагана уцелело немногое, однако он сумел обнаружить всякую мелочь между ящиками с припасами. Солидно вздремнув, О'Тул направил свой вездеход к подножию кресельного лифта. Отдавая себе отчет в том, что именно предстоит сделать ему наверху, генерал преклонил колена и помолился, прежде чем направиться вверх. И в самом начале пути, еще не более чем в полукилометре над Центральной равниной, О'Тул обернулся к просторам Рамы. "Скоро все это исчезнет, - думал он. - Испепеленное солнечным жаром, созданным человеком". Его взгляд от равнины обратился к Нью-Йорку. Генерал О'Тул заметил в небе Рамы движущуюся черную точку. Дрожащими руками подносил он бинокль к глазам. Поспешно подрегулировал увеличение, и точка разделилась на три части... три птицы (три!) уголком летели на юг. О'Тул отчаянно заморгал, но видение не исчезало. В небе Рамы действительно летели три птицы! Счастье охватило О'Тула. С радостным криком он навел бинокль, следуя за птицами. Наконец они исчезли. Оставшиеся тридцать минут подъема до вершины лестницы "Альфа" показались генералу вечностью. Торопливо пересев в другое кресло, американский офицер направился внутрь Рамы. Он ужасно хотел еще раз увидеть этих птиц. "Вот бы снять их, - думал О'Тул, собираясь при необходимости съездить и на берег Цилиндрического моря. - Тогда бы я всем доказал, что в этом удивительном мире обитают и живые существа". В двух километрах над поверхностью равнины О'Тул принялся искать взглядом исчезнувших птиц. Лишь отчасти разочарованный тем, что не увидел их, опустив бинокль, готовясь спрыгнуть на землю, генерал буквально остолбенел, заметив у подножия лифта Ричарда Уэйкфилда и Николь де Жарден. По очереди стиснув обоих в могучем объятии, со слезами счастья генерал О'Тул преклонил колена на почве Рамы. - Боже милостивый, - начал он благодарственную молитву. - Боже милосердный... 57. ТРОЕ - ЭТО УЖЕ ОТРЯД Трое космонавтов проговорили едва ли не с час. Когда Николь упомянула об ужасной встрече с мертвым Такагиси, О'Тул притих на мгновение, потом покачал головой. - Здесь столько еще неясностей... - он поднял глаза вверх. - Неужели вы на самом деле злы? - свой вопрос он адресовал Раме, но, естественно, не ожидал ответа. И Ричард, и Николь одобрили проявленную генералом отвагу - его отказ активировать оружие. Решение СОП уничтожить Раму ужаснуло их обоих. - Это непростительный проступок: применить ядерное оружие против корабля инопланетян, - сказала Николь. - Я совершенно уверена, что он не враждебен нам. Не сомневаюсь - Рама лег на курс, направленный к Земле, чтобы сообщить нам нечто особенное. Ричард сделал Николь легкий упрек, считая, что она более полагается на эмоции, чем на факты. - Кстати, - добавила она, - в решении разрушить Раму есть серьезная логическая неувязка. Мы успели убедиться, что этот корабль общается со своим предшественником. У нас имеются все основания предполагать, что третий Рама может оказаться неподалеку, возможно он уже направляется сюда. Если весь этот флот потенциально враждебен Земле, нам все равно не спастись. Быть может, мы сумеем уничтожить второй корабль, но в результате этого придется иметь дело со следующим. И поскольку их технология намного превосходит нашу, целенаправленного нападения Земле не выдержать. Генерал О'Тул с восхищением глядел на Николь. - Великолепный аргумент, - проговорил он. - Как жаль, что вы не смогли участвовать в обсуждении с МКА. Нам и в голову не приходило... - А почему бы нам не договорить все на "Ньютоне"? - вдруг обеспокоился Ричард. - Судя по моим часам, через тридцать минут стемнеет и никто из нас не успеет добраться до верха лифта. В темноте, по-моему, лучше передвигаться по возможности меньше. Все три космонавта считали, что видят Раму в последний раз. Приближался миг, когда погаснет свет, и каждый из них внимательно разглядывал теряющийся вдали чудесный, нечеловеческий в своем великолепии ландшафт. Николь испытывала восторг. До того момента, когда она оказалась в подъемнике, Николь, по природе своей осторожная в надеждах, не позволяла себе помечтать о том, что ей суждено вновь обнять обожаемую Женевьеву. Теперь ей припомнились буколические виды Бовуа, и она уже начала представлять себе в подробностях встречу с дочерью и отцом. "Еще неделя, от силы дней десять", - говорила себе Николь. И на вершине лестницы она едва сдерживала ликование. На пути вверх Майкл О'Тул вновь обратился мыслью к своему решению активировать оружие. И когда вдруг, в точно известный момент, на Раме вновь воцарилась темнота, он уже решил, что следует все передать на Землю. Они немедленно обратятся к руководству МКА. Николь и Ричард расскажут обо всем, что видели, а Николь еще представит аргументы в пользу того, что разрушение Рамы явится "непростительной" ошибкой. О'Тул был уверен - в этом случае решение об активации несомненно отменят. Генерал включил фонарик как раз в тот момент, когда кресло его прибыло на самый верх лестницы. Он сошел - уже в невесомость - и остановился возле Николь. Они подождали Ричарда Уэйкфилда, а потом вышли по пандусу к проходу метрах в ста от лифта. Когда они уселись в нечто похожее на лодку и уже были готовы двинуться сквозь оболочку Рамы к "Ньютону", луч фонарика Ричарда упал на объемистый металлический объект возле стенки. - Это и есть бомба? - спросил он. Ядерное устройство напоминало огромную пулю. "Забавно, - размышляла Николь, внутренне поеживаясь. - Оно могло бы иметь любую форму, но какое отклонение психики его создателей сказалось на выборе именно этой..."' - А что это за странное хитроумное приспособление там наверху? - поинтересовался Ричард у О'Тула. Хмурясь, генерал поглядел на незнакомый предмет в самом центре освещенного пятна. - Не знаю, - признался он. - Я такого не видел. - Он выбрался из транспорта. Ричард и Николь последовали за ним. Приблизившись к бомбе, генерал О'Тул принялся изучать странное приспособление, оказавшееся над числовой клавиатурой. Уголками к поверхности устройства была прикреплена большая плоская пластина. Из-под нее, как показалось О'Тулу, выступали десять крохотных плунжеров. Наблюдение генерала подтвердилось чуть ли не через секунду, когда один из них выдвинулся, нажав на цифру "5" на клавиатуре внизу; "5" быстро сменила "7", затем последовало еще восемь цифр, зажегся зеленый огонек, извещающий об успешном прохождении первых десяти цифр кода. Через какие-то секунды аппарат вновь ввел еще десять цифр, снова вспыхнул зеленый огонек. О'Тул в ужасе замер. "Боже, - подумал он, - это же мой код! Они каким-то образом..." Впрочем, он немного успокоился, когда после третьего десятка цифр зажегся красный огонек - набранные цифры коду не соответствовали. - Очевидно, - некоторое время спустя ответил О'Тул на вопрос Ричарда, - они сляпали это приспособление, чтобы в мое отсутствие расшифровать код. Пока они узнали только два десятка цифр, но я уже испугался... - О'Тул умолк, побуждаемый к молчанию целой бурей чувств. - Значит, они полагали, что вы не вернетесь, - деловым тоном произнесла Николь. - Если это дело рук Хейльмана и Яманаки, - отозвался О'Тул, - едва ли можно вообще исключить возможность того, что такое устройство соорудили внеземляне... или даже биоты. - Вряд ли, - возразил Ричард. - Слишком уж грубая работа. - В любом случае, - проговорил О'Тул, извлекая инструменты из ранца, - рисковать я не собираюсь. В другом конце прохода уже ближе к "Ньютону" О'Тул, Уэйкфилд и де Жарден обнаружили вторую бомбу, оснащенную таким же приспособлением. Они проследили за одной из попыток определить код - неудачной, ошибка произошла на третьем десятке, - а потом обезвредили и эту машинку. Затем открыли шлюз и покинули Раму. Внутри военного корабля их никто не приветствовал. Решив, что, наверное, и Хейльман, и Яманака спят, О'Тул прямиком направился к спальням. Ему хотелось наедине переговорить с адмиралом. Но ни того, ни другого на месте не оказалось. Достаточно скоро пришедшим удалось установить: их не было ни в бытовом, ни в рабочем отсеке военного корабля. Поиски в грузовых отсеках в хвостовой части корабля тоже не принесли результата. Впрочем, тройка обнаружила, что отсутствует одна из капсул, предназначенных для полетов вне корабля. Это открытие потянуло за собой новый ряд вопросов. Зачем нужно было Хейльману и Яманаке использовать капсулу? Почему они нарушили непреложное правило, в соответствии с которым на борту "Ньютона" должен оставаться хотя бы один член экипажа? Озадаченные космонавты вернулись в центр управления, чтобы обсудить дальнейшие действия. Первым неприятные перспективы заподозрил О'Тул. - Или черт их побрал, или эти октопауки, или еще какие-нибудь биоты... В конце концов войти на борт "Ньютона" несложно, пока он не находится в режиме самозащиты. Никто из них не хотел признаваться, о чем думает. Если некто - или нечто - захватил на корабле или убил двоих коллег, значит, это самое... может обретаться неподалеку, а следовательно, в опасности и _они_ сами. - А почему не обратиться к Земле и не сообщить, что мы живы? - нарушил молчание Ричард. О'Тул улыбнулся. - Отличная мысль, - шагнув к пульту управления, генерал включил его. На экране появилась таблица. - Странно, - прокомментировал он, - выходит, что в настоящее время мы не имеем связи с Землей. Работает только низкоскоростная телеметрия. Почему изменили конфигурацию системы данных? Генерал набрал несколько простых команд, чтобы восстановить обычную многоканальную связь с Землей. По экрану монитора побежал перечень ошибок. - Дьявол! - воскликнул Ричард. - Похоже, что видеосвязь скончалась. - Он обернулся к О'Тулу. - Генерал, это по вашей части. Как можно понять все это? Генерал О'Тул отвечал с предельной серьезностью: - Ричард, мне это не нравится. Столько ошибок мне приходилось видеть только один раз - в начале наших тренировок, когда какой-то тупица позабыл загрузить программу, обеспечивающую связь. Здесь крупный сбой в программах. Не могло же разом отказать столько систем, вероятность этого равна нулю. Ричард предложил О'Тулу провести стандартную самопроверку всего комплекса программ. Во время проверки диагностический блок заявил о переполнении буферной памяти ошибками еще до того, как был считан один процент всей программы. - Итак, дело в программном обеспечении, - объявил Ричард, проглядывая результаты диагностики. Он ввел ряд команд. - Придется потрудиться, чтобы выбраться из этого положения. - Минуточку, - остановила его Николь. - Не следует ли нам подвести некоторые предварительные итоги, прежде чем обращаться к частным вопросам? - Внимание обоих мужчин обратилось к ней. - Итак, на корабле отсутствуют Хейльман, Яманака и одна из капсул, - продолжила Николь, медленно обходя центр управления. - Кто-то пытался автоматически активировать обе бомбы, вынесенные в проход. Одновременно отказала система видеосвязи, прекрасно проработавшая не одну сотню дней, учитывая все предполетные тренировки... Превратилась в черт знает что. Кто-нибудь из вас может дать всему этому разумное объяснение? Наступило долгое молчание. - Вероятно, прав генерал О'Тул: на "Ньютон" совершено нападение, - предположил Ричард. - Хейльман и Яманака бежали, чтобы спастись, а чужаки преднамеренно повредили программы. Николь не была убеждена в этом. - Ничто из виденного мною здесь не свидетельствует о том, что в "Ньютоне" могли побывать какие-нибудь инопланетяне или даже биоты. И пока мы не получим свидетельств... - Может быть, Хейльман и Яманака попытались определить код генерала, - изобретал на ходу Уэйкфилд, - потом испугались и... - Тихо, тихо, - вдруг вскрикнула Николь. - С экраном что-то творится. - Мужчины обернулись как раз вовремя, чтобы увидеть появившееся на экране лицо адмирала Отто Хейльмана. - Приветствую вас, генерал О'Тул, - улыбнулся с экрана Хейльман. - Эту видеозапись вы сами включили замком шлюза "Ньютона". Космонавт Яманака и я подготовили ее прежде, чем отправиться отсюда в капсуле за три часа до дня Н-9. Приказ об эвакуации мы получили через час после того, как вы отправились внутрь Рамы. Мы тянули как только могли, однако приходится выполнять инструкции. Вам приказано действовать просто и целенаправленно. Вы должны ввести свой код в обе бомбы, находящиеся в проходе, и в три остающиеся в трюме. Не позднее чем через восемь часов после этого вы должны покинуть Раму в оставшейся капсуле. Пусть вас не беспокоят электронные устройства, работающие на внешней оболочке бомб внутри Рамы. Штаб-квартира СОП приказала нам установить их, чтобы опробовать новые особо секретные методики дешифровки. Вы обнаружите, что их несложно отключить с помощью щипцов или кусачек. На капсуле установлены дополнительные двигатели, программное обеспечение должно увести вас в безопасное место, где вы встретитесь с буксиром МКА. Вам нужно лишь набрать точное время старта. Однако предупреждаю, что новые алгоритмы управления капсулой будут действенны, _только_ если вы оставите "Ньютон" _до_ наступления дня Н-6. Потом, как мне сказали, в параметрах наведения накопятся большие ошибки и вас едва ли можно будет спасти. После небольшой паузы Хейльман с экрана продолжил: - Майкл, нельзя терять время. Активируйте оружие - и в капсулу. Мы нагрузили ее съестными припасами и всем прочим, что понадобится вам... Удачного возвращения. До встречи на Земле. 58. ВЫБОР ХОБСОНА - Уверен, что Хейльман и Яманака проявили крайнюю осторожность, - пояснил Ричард Уэйкфилд. - Они отправились отсюда пораньше, чтобы прихватить побольше припасов. На этих легких капсулах важен каждый килограмм. - _Насколько_ важен? - спросила Николь. - Неправильно рассчитав массу, легко промахнуться и проскочить мимо безопасной орбиты вокруг Земли неведомо куда, так что их никто потом не найдет. - Значит ли это, - строгим тоном проговорил О'Тул, - что лишь один из нас может воспользоваться капсулой? Ричард помедлил. - Боюсь, что так. Все зависит от времени старта. Чтобы определить точно, придется провести ряд подсчетов. Но я лично не вижу причин, мешающих нам воспользоваться большим кораблем. В конце концов я же прошел обучение на дублера пилота... Конечно, возможности маневра будут ограничены, учитывая размеры корабля, но, если сбросить все лишнее, мы сможем справиться... Однако придется все просчитать. Генерал О'Тул вместе с Ричардом поручили Николь проверить размещенные в капсуле припасы, определить, достаточно ли их, а потом оценить массу и упаковку, необходимые для жизнеобеспечения двоих или троих путешественников. Кроме того, Ричард, все еще не оставивший мысли лететь на Землю в военном корабле, попросил Николь по списку проверить, что и в каком количестве находится на "Ньютоне" и что можно выбросить. Пока О'Тул и Уэйкфилд трудились за компьютерами в центре управления, Николь в одиночку орудовала в огромном трюме. Сперва она весьма тщательно исследовала оставшуюся капсулу. Хотя эти капсулы были предназначены для перемещения в космическом пространстве, в случае необходимости ими можно было воспользоваться для спасения. За прочным лобовым иллюминатором могли разместиться два человека с недельным запасом на полках в крохотной кабине. "Но три? - спрашивала себя Николь. - Немыслимо. Третьему придется укладываться между полками. К тому же уменьшится объем необходимых припасов". Николь на миг подумала, как это можно провести на крошечной полке семь или восемь дней. "Похуже, чем в той яме в Нью-Йорке". Она проглядела припасы, поспешно накиданные в капсулу Хейльманом и Яманакой. Еды по количеству и составу примерно хватало на неделю, медицинский набор оказался прискорбно скромным. Николь сделала кое-какие заметки, постаравшись не пропустить все, что было необходимо, с ее точки зрения, для экипажа из двух человек, оценила массу вместе с упаковкой. Затем направилась через трюм. Тут ее внимание привлекли огромные пули, покоившиеся возле шлюза выброса капсул. Николь подошла к бомбам, провела рукой по полированной поверхности. "Так вот каково из себя это невероятно разрушительное оружие, - подумала она, - самое яркое достижение физики двадцатого столетия". "Что за грустная правда о нас, - размышляла Николь, минуя атомные бомбы. - К нам прибывает гость. Он не умеет говорить, но знает, где мы живем, и как только, обогнув уголок, сворачивает на нашу улицу, его безжалостно уничтожают". С чувством глубокой печали брела она к жилой части корабля. "Вечно ты ожидаешь слишком многого, - говорила себе Николь. - От себя. От тех, кого любишь. Даже от рода человеческого. А мы еще настолько незрелы". Прихлынувшая тошнота заставила Николь замереть. "Что это? - подумала она. - Бомбы вызвали у меня дурноту?" Краешком памяти Николь припомнила, что так было и пятнадцать лет назад, на втором часу полета из Лос-Анджелеса в Париж. "Не может быть. Однако придется проверить..." - Вот вторая причина, по которой мы не можем уместиться в одной капсуле. Николь, не надо унывать. Даже если бы пространство внутри капсулы могло вместить и наши тела, и необходимые припасы, топлива в ней хватит лишь на то, чтобы вывести нас на орбиту вокруг Солнца. Иными словами, шансы на спасение окажутся минимальными. - Хорошо, - ответила Николь Ричарду, пытаясь приободриться, - тогда у нас остается другой вариант. Мы можем отправиться домой на большом корабле. По моим оценкам, можно сбросить более десяти тысяч килограммов... - Боюсь, это ничего не значит, - перебил ее генерал О'Тул. Николь поглядела на Ричарда. - О чем это он? Ричард Уэйкфилд поднялся и, подойдя к Николь, взял ее руки в свои. - Они испортили и программу управления. Автоматические алгоритмы поиска многозначных чисел, которыми они воспользовались для дешифровки кода О'Тула, были наложены поверх комплексов подпрограмм видеосвязи и навигационных подпрограмм. Этот корабль более не может служить транспортным средством. Отстраненным голосом, без привычной сдержанности, генерал О'Тул проговорил: - Они начали, едва я оставил "Ньютон". Ричард прочитал буферы команд и обнаружил, что дешифровочные программы были подсоединены не позже чем через два часа после моего ухода. - Но зачем потребовалось выводить "Ньютон" из строя? - спросила Николь. - Неужели вы не поняли? - с чувством произнес О'Тул. - Произошла смена приоритетов. Для них главное было - взорвать бомбы. Жаль тратить время на путешествие радиосигналов к Земле и обратно. Поэтому они решили производить вычисления здесь - не теряя ни минуты. - Чтобы воздать должное управлению полетом, - вмешался расхаживавший по комнате Ричард, - следует признать, что полностью загруженный военный корабль "Ньютона" на деле способен к значительно меньшим изменениям орбиты, чем капсула на два человека с вспомогательным двигателем. С точки зрения МКА, ответственного за безопасность полета, приведение в неисправное состояние корабля ничуть не уменьшило риска. - Но этого в любом случае не нужно было делать, - возразил генерал. - Проклятье! Почему они не могли дождаться моего возвращения? Николь как подкошенная опустилась в ближайшее кресло. Голова ее кружилась, на миг ей стало плохо. - В чем дело? - Ричард с тревогой приблизился к ней. - Меня сегодня поташнивает. Кажется, я беременна. - Она улыбнулась изумленному Ричарду. - Бывает, что женщины беременеют и в течение девяноста дней после инъекции нейтрабриолата. Случается иногда. Я не думаю... - Поздравляю, - с внезапным энтузиазмом перебил ее О'Тул. - Вот уж не думал, что вы двое решили создать семью. - Я тоже, - ответил все еще потрясенный Ричард и, с пылом прижимая к себе Николь, повторил: - Я тоже. - Более обсуждать нечего, - подчеркнуто обратился к Ричарду генерал О'Тул. - Даже если бы Николь не понесла вашего ребенка, я все равно настоял бы на этом: в капсуле должны лететь вы с ней. Я остаюсь здесь. Это единственное разумное решение. Во-первых, все мы знаем, что нас главным образом ограничивает масса, а я самый тяжелый. Во-вторых, я стар, вы молоды. Пилотировать капсулу умеете вы, я ни разу не побывал в ней. Кстати, - добавил он сухо, - на Земле меня ожидает военный трибунал за невыполнение приказа. - Чуть помедлив, О'Тул продолжил. - Что же касается вас, моя милая доктор, не мне говорить вам о том, что это будет необычный ребенок. Первое человеческое дитя, зачатое внутри космического корабля инопланетян. - Он встал и огляделся. - А теперь предлагаю откупорить бутылку вина и отпраздновать последний вечер, проведенный вместе. Николь глядела, как О'Тул подплыл к буфету. Открыв его, генерал принялся шарить внутри. - Майкл, мне лично достаточно фруктового сока, - сказала она, - во всяком случае, не больше одной рюмки вина. - Конечно, - поспешно отозвался О'Тул. - Я на миг позабыл. Хочется как-то отпраздновать последний вечер. Я надеялся разделить... - генерал О'Тул остановил себя и доставил к столу сок и вино. Передал чашки Ричарду и Николь. - Я хотел, чтобы вы знали, - проговорил он, взяв себя в руки, - что лучшей пары, чем вы оба, я не могу себе представить. Желаю вам всяческих успехов, и особенно ребенку. Трое космонавтов молча выпили. - Итак, все, наверное, поняли? - произнес О'Тул едва слышным голосом. - Ракеты летят. Сколько у меня осталось, Ричард? - Судя по записи слов адмирала Хейльмана, я думаю, что первая достигнет Рамы через Н-5 дней. Тогда капсула окажется вне поля разлета осколков корабля. - Не понимаю, - сказала Николь, - о каких ракетах вы говорите? Ричард склонился к ней. - Мы с Майклом уверены, - серьезным тоном проговорил он, - что СОП приказал нанести по Раме ракетный удар. Они не были уверены, что генерал вернется на "Ньютон" и введет свой код в бомбы. Автоматический алгоритм поиска в лучшем случае позволит добиться успеха не скоро. Только ракетный удар может гарантировать, что Рама не погубит нашу планету. - Итак, у меня остается чуть более сорока восьми часов, чтобы привести в порядок свои взаимоотношения с Богом, - генерал О'Тул несколько секунд помедлил с ответом. - Я прожил сказочно интересную жизнь. Мне есть за что благодарить Его. И я без сожаления отдамся в руки Господни. 59. ВЕЩИЙ СОН Николь протянула руки над головой, потом в стороны, слева ладонь ее нашла Ричарда, справа - одну из емкостей с водой, слегка выступающую со стеллажей за ее спиной. - Тесновато будет, - проговорила она, устраиваясь на сиденье. - Конечно, - отвлеченным тоном произнес Ричард. Его внимание было приковано к большому дисплею перед сиденьем пилота. Он ввел несколько команд и дожидался ответа. Получив его, Ричард нахмурился. - Наверное, опять придется переложить припасы, - вздохнула Николь. Повернувшись в кресле, она поглядела на стеллажи. - Можно сократиться на четырнадцать килограммов, если наше спасение не задержится более чем на семь дней. Ричард не реагировал. - Проклятье, - пробормотал он, когда на экране появился рядок цифр. - В чем дело? - спросила Николь. - Что-то не получается, - ответил Ричард. - Навигационная программа была рассчитана на меньшую полезную нагрузку: если мы потеряем один из акселерометров, решение может не сойтись. - Николь терпеливо ждала, когда Ричард закончит объяснения. - А тогда, если у нас по пути начнется икота, придется останавливаться и перенастраивать программу. - Но ты, кажется, говорил, что топлива с избытком хватит на обоих. - Топлива-то хватит. Только в алгоритмах системы управления предусматривается, что в капсулу загружено не более ста килограммов. По существу, это один О'Тул с припасами. Николь видела озабоченное выражение на лице Ричарда. - Думаю, что все будет в порядке, - заверил он, - если не случится какой-нибудь неисправности. Однако эти капсулы ни разу не использовались в подобном режиме. В лобовое окно они заметили О'Тула, приближающегося к ним через трюм. В руке он нес какой-то небольшой предмет. Это был МБ, один из крохотных роботов Ричарда. - Я едва не забыл, что он у меня, - проговорил О'Тул, выслушав пылкую благодарность Ричарда. Широко улыбаясь, космонавт Уэйкфилд дитятей заскакал по трюму. - А я уж и не думал, что снова увижу кого-нибудь из них, - выкрикнул Ричард от боковой стены, куда занесла его радость. - Я как раз проходил мимо вашей комнаты, - откликнулся генерал О'Тул, - перед стартом научного корабля. Космонавт Табори упаковывал ваши вещи и попросил меня прихватить именно этого робота на случай, если... - Спасибо... Спасибо и вам, и Яношу, - осторожно спустившись вниз, Ричард зафиксировал ноги на полу. - Майкл, этот у меня особенный, - проговорил он, поблескивая глазами. Потом включил МБ. - Знаешь ли ты какие-нибудь сонеты Шекспира? - Есть один, его очень любит Катлин, только смогу ли я припомнить. По-моему, первая строчка "То время года видишь ты..." То время года видишь ты во мне, Когда из листьев редко где какой, Дрожа, желтеет в веток голизне, А птичий свист везде сменил покой. Во мне ты видишь бледный край небес, Где от заката памятка одна... [У.Шекспир. Сонет LXXIII] Женственный голос МБ растревожил и Николь, и О'Тула. Эти слова явно вызвали сильный отклик в душе генерала, он был глубоко растроган: в уголках глаз выступили слезы. Взяв генерала за руку, Николь сочувственно пожала ее, пока МБ доканчивал сонет. - Ты так ничего и не сказал Майклу о проблемах с пилотированием капсулы? - спросила Николь. Они с Ричардом лежали бок о бок в одной из крохотных спален на борту военного корабля. - Нет, - тихо ответил Ричард. - Не хотелось волновать его. Он думает, что мы спасемся, и я не хочу разочаровывать его. Протянув руку, Николь прикоснулась к Ричарду. - Дорогой, мы можем остаться здесь... пусть тогда Майкл уцелеет. Он повернулся к ней. Николь видела во тьме обращенные к ней глаза. - Я думал об этом. Но генерал никогда не согласится... Я даже думал отправить тебя одну. Хочешь? - Нет, - ответила Николь, недолго подумав. - Не очень. Лучше с тобой, если... - Если что? - Если действительно шансы такие неравные. Если один из нас может уцелеть, а двое почти обязательно погибнут, не так уж важно... - Точно рассчитать вероятности я не могу... - перебил ее Ричард. - Но я не думаю, что наши шансы ухудшатся, если мы полетим вместе. Мои знания о капсуле и ее оснащении могут стоить лишнего веса. Но в любом случае в капсуле мы будем чувствовать себя в большей безопасности, чем здесь. - А ты абсолютно убежден, что ракеты стартовали? - Конечно. Совершенно очевидно. Держу пари, этот вариант начали готовить сразу, как только Рама изменил курс и направился к Земле. Они вновь умолкли. Николь старалась уснуть, но безуспешно. Они решили передохнуть шесть часов перед отлетом, чтобы накопить немного сил, которые, несомненно, потребуются для утомительного путешествия. Николь никак не могла успокоиться. Ей все виделся генерал О'Тул, исчезающий в пламени огненного шара. - Чудесный человек, - очень тихо проговорила Николь. Она не знала, спит ли Ричард. - Безусловно, - так же тихо ответил Ричард. - Я завидую его внутренней силе. Просто не могу представить никого другого, кто столь охотно пожертвовал бы собственной жизнью, - он немного помедлил. - Наверное, это потому, что он так искренне верит в Бога. Для него смерть - не конец, а переход. "Я тоже способна на это, - подумала Николь. - Я могла бы отдать свою жизнь за Женевьеву. Может быть, даже за Ричарда и этого нерожденного ребенка. Вероятно, для верующего О'Тула каждый человек - член его семьи". Тем временем Ричард боролся с собственными эмоциями. Не поддался ли он эгоизму, не настояв, чтобы Николь летела одна? Действительно ли его мастерство способно скомпенсировать дополнительный риск из-за превышения полетного веса? Он постарался все забыть и подумать о другом. - А ты почти ничего не сказал мне о ребенке, - мягко проговорила Николь после очередного короткого молчания. - Просто не было времени понять, как он... или она... укладывается во все происходящее, - ответил Ричард. - Не думай, что я такой невнимательный. Знаешь, я рад. Только хочется, чтобы нас спасли, прежде чем я начну представлять себя отцом. - Он перегнулся и поцеловал ее. - А теперь, дорогая, не считай меня грубияном, но я хочу попытаться уснуть. Не исключено, что другая такая возможность у нас появится не скоро... - Конечно, - согласилась Николь. - Извини. - Ей представился младенец. "Интересно, будет он таким же умницей, как Ричард. А вдруг у ребенка будут и его длинные пальцы, и голубые глаза..." Николь лежала свернувшись в клубок в уголке неярко освещенной комнаты. Во рту отдавало вкусом манно-дыни. Странное прикосновение к плечу пробудило ее. Подняв вверх глаза, она увидела склонившуюся над собой серо-бархатную птицу. Вишневые кольца вокруг шеи светились во мраке. - Иди, - попросила птица. - Ты должна быть с нами. Николь последовала за птицей и повернула направо от вертикального коридора. Возле стены располагались другие птицы. Все они внимательно смотрели на Николь, а потом отправились следом за ней. Через некоторое время тоннель сделался большой комнатой. Лишь на дальней стене горел огонек, но в комнате было темно. В ней кто-то был, но Николь не могла видеть кто - временами неясный силуэт пересекал испускаемые огоньком лучи. Николь начала было говорить, но предводительница птиц прервала ее: - Ш-ш-ш! Они скоро придут. С противоположной стороны комнаты донесся шум - словно бы телега с деревянными колесами катила по грязной дороге. Шум приближался, птицы прижались к Николь. Через какое-то мгновение перед ними оказался огонь. Над горящей телегой высился гроб. Николь охнула. В гробу лежало тело ее матери в царственном зеленом одеянии. Огонь осветил остальных. Ричард, улыбаясь, глядел на нее, держа за ручонку маленькую смуглую девочку годиков двух от роду. Встав на колени возле огня, генерал О'Тул возносил молитву, позади него видны были самые разнообразные биоты, в том числе два-три странных силуэта, похожие на октопауков. Пламя пожрало гроб и стало лизать тело матери. Она медленно села. Когда Анави поглядела на Николь, лицо ее переменилось. На плечах Анави оказалась голова Омэ. - Роната, - четко проговорил он. - Пророчества должны исполняться. Кровь сенуфо должна уходить - к звездам. Минове останется позади. Пусть Роната странствует с теми, кто пришел издалека. А теперь иди - спасай странных и детей Ронаты. 60. ВОЗВРАЩЕНИЕ НА РАМУ "Неужели это делаю я сама", - удивлялась Николь, перегружая последнюю партию припасов в грузовой лифт наверху лестницы "Альфа". Внутри Рамы было темно. Луч ее фонарика освещал черную мглу. Сон был настолько отчетлив, что сбитая с толку Николь не могла прийти в себя еще минут пять после того, как проснулась. Даже теперь, два часа спустя, закрывая глаза, Николь видела лицо Омэ и слышала голос волхва, произносящего эти слова. "Надеюсь, Ричард не проснется, - думала Николь. - Я исчезну. И он ничего не поймет". Она вернулась к самоходной тележке и проделала еще одно путешествие через оболочку Рамы. И тридцать минут обдумывала прощание, но теперь, когда этот момент наступил, Николь не решалась начать. - Дорогой Майкл, драгоценный мой Ричард, этой ночью я видела сон... самый яркий во всей своей жизни. Мне явился старый вождь племени сенуфо по имени Омэ и объявил, что судьба моя связана с Рамой. Миновав шлюз, Николь вошла в центр управления. Села перед камерой и прочистила глотку. "Просто смешно, - думала она, включая свет, - я обезумела, наверное". Но излившаяся в видении мощь Омэ успокоила ее. И Николь немедля приступила к записи, закончив обращение следующими словами: - Мне трудно объяснить в этом коротком послании все значение, которое имеют для меня Омэ и африканская половина моего существа. Майкл, Ричард расскажет вам некоторые истории сенуфо, когда вы будете возвращаться на Землю. Достаточно сказать одно - старый шаман никогда еще меня не обманывал. Я прекрасно знаю, что приснившиеся голоса нематериальны и скорее всего созданы моим собственным подсознанием, но тем не менее решила последовать указаниям Омэ. В силу своих способностей я намереваюсь вступить в контакт с Рамой и объяснить, что близятся ракеты с ядерным оружием. Не представляю, как приступить к этому, однако у меня будет время подумать, пока я буду собирать лодку, чтобы переплыть Цилиндрическое море. Ричард, я помню, что некоторые команды с клавиатуры ведут в высшую иерархию... Мне очень трудно прощаться с вами таким образом, я хорошо понимаю, что прощального объятия этим не заменить. Но если бы вы оба не спали, то наверняка не отпустили бы меня внутрь Рамы... Ричард, я люблю тебя, не сомневайся даже на миг. Я не знаю, как это может случиться, но мы с тобой, наверное, еще встретимся. Обещаю тебе, что если переживу роды, то всегда буду рассказывать нашему ребенку о том, какой умный, веселый и нежный был у него отец. У меня есть только одна просьба. Если кто-нибудь из вас благополучно доберется до дома, а я так и не попаду на Землю, объясните, пожалуйста, Женевьеве, что случилось со мной. Расскажите ей все с самого начала. И о сне, и о фиале, и о видении... о том, что произошло на празднике поро, когда я была девочкой. Передайте ей, что я любила ее всем сердцем. Когда Николь завершила послание, по щекам ее текли слезы. Поднявшись, она перемотала ленту. Прокрутила на минуту вперед, чтобы убедиться, что запись удалась, и отправилась к шлюзу. "Боже, - подумала она, надевая шлем. - Я действительно делаю это". Спускаясь в нездешней тьме к равнине, Николь не раз пожалела о своем решении. И только высшее самообладание позволяло ей прогнать липкий страх. Усевшись на сиденье вездехода, она направилась к Цилиндрическому морю. По дороге Николь размышляла о том, как договориться с разумом, распоряжающимся на Раме. "Придется использовать картинки, - сказала она себе, - а где это будет возможно, обращаться к точному языку науки. Этому научил меня Ричард". Мысль о нем разбередила тревогу в ее сердце. "А вдруг он решит, что я его бросила? - разволновалась она. - И разве можно ожидать, что он подумает что-то еще?" Николь припомнила свое уныние и одиночество в первые дни, когда она была беременна Женевьевой... ей не с кем было тогда поделиться своими чувствами. Ее задумчивость нарушил свет. День вернулся на Раму. Как и прежде, это зрелище вновь заворожило Николь. "Есть ли что-нибудь подобное ему во всей Вселенной?" Добравшись до места, прежде бывшего лагерем "Бета", она сразу же отыскала и принялась распаковывать парусную лодку, уложенную на дно большого транспортного контейнера. С лодкой все было в порядке. За сборкой мысли Николь то и дело возвращались к решению оставить "Ньютон". Механические операции - это не ее специальность. Николь едва не впала в отчаяние, когда ей пришлось разбирать крепежный узел, на сборку которого она потратила десять минут. Это занятие напомнило ей о нескольких рождественских сочельниках в Бовуа, когда они с Пьером собирали купленные для Женевьевы игрушки. "Следовало бы принять закон, запрещающий торговать несобранными игрушками", - буркнула себе под нос Николь, изучая руководство по сборке лодки, и усмехнулась. Николь снесла корпус лодки вниз по ступеням и положила его возле воды. Основные узлы она собирала наверху утеса, где свет был ярче. Работа настолько увлекла ее, что она не услыхала шагов... И когда, стоя на коленях, повернулась на звук, то перепугалась почти насмерть. Мгновение спустя она уже обнималась и целовалась с Ричардом. - Сейчас придет и О'Тул, - произнес он, опускаясь рядом с Николь и приступая к сборке. - Сперва, когда я объяснил ему, что без тебя никуда не полечу, что без тебя мне незачем жить на Земле, он сказал, что мы оба свихнулись. Но потом мы переговорили, я объяснил, что мы, возможно, сумеем предупредить раман, и он решил провести последние часы с нами, а не дожидаться мучительной смерти в капсуле. - Но мне ты, кажется, говорил, что один пассажир должен выбраться отсюда без всяких трудностей? - Дело неясное. В систему управления заложены не программы, а сущий кошмар. Сразу видно, что их сляпали на скорую руку. Кто может быть уверен, что их хотя бы проверили? Да, у одного О'Тула шансов было бы больше, чем у нас двоих... Но не забывай, на Земле его ждут большие неприятности. Военный суд - это не шутка. - Сомневаюсь, чтобы Майкл боялся военного суда. Может быть, он считает, что таким образом избавит свою семью... Донесшийся издали крик нарушил их разговор. Генерал О'Тул махал им с приближающегося вездехода. - Не понимаю, - сказала Николь. - Как он сумел так быстро добраться сюда? Ты же шел, так ведь? Ричард расхохотался. - Конечно. Просто я оставил маяк возле подъемника. И когда добрался до лагеря "Бета", то обнаружил, что ты уже достала все детали лодки. Тогда я отослал вездеход в автоматическом режиме. - Ты рисковал. А если бы я уже успела уплыть, пока ты шел пешком? Ричард с края утеса глянул на корпус лодки вблизи воды. - Ну ты управилась даже скорее, чем я ожидал, - с ехидцей в голосе проговорил он. - Действительно, уплыла бы через часок-другой. И перехватил руку Николь возле своей щеки. Среди троих генерал О'Тул был единственным сколько-нибудь опытным мореходом. Когда они достигли середины моря, он отправил Ричарда с веслом на корму, на случай если два биота-акулы, кружившие вокруг лодки, решатся атаковать. - Не Марблхед и не Кейп, - произнес О'Тул, вглядываясь в небоскребы Нью-Йорка, - но вообще прогулка интересная. Все время Ричард без успеха пытался убедить разнервничавшуюся Николь в том, что акулы едва ли их потревожат. - В конце концов, - говорил он, - еще в ходе первой экспедиции биоты не нападали на лодки. Наверное, со мной так случилось потому, что в проекте моторки оказалась какая-то особенность. - Почему ты так уверен в этом? - спросила Николь, беспокойно поглядывая на серые тени в воде. - Зачем они увязались за нами, если не собираются нападать? - Из любопытства, - ответил Ричард. Тем не менее он вцепился в борта, когда одна из теней внезапно метнулась к лодке. Акула проплыла под суденышком и присоединилась к товарке, курсировавшей с другой стороны. - Вот видишь, - проговорил он, разжав руки, - мы для них только развлечение. Прежде чем подняться по ближайшей лестнице, они втащили лодку на берег. Генерал О'Тул еще не видел Нью-Йорк и поэтому проявлял весьма естественный интерес к увиденному. Ричард отправился вперед, чтобы скорее сесть за компьютер, а Николь тем временем провела с О'Тулом самую короткую экскурсию. К тому моменту, когда Николь и генерал добрались до Белой комнаты, Ричард мог уже доложить о некоторых успехах. - Моя гипотеза оказалась верной, - сообщил он своим спутникам. - Я уверен, что наконец обнаружил перечень всех датчиков. На борту корабля должен быть радар или что-то вроде того. Пока я пытаюсь его обнаружить, вы вдвоем можете набросать схемку, как предупредить Раму об опасности. Помните, она должна быть простой. До прибытия ракет остается скорее всего не более двадцати четырех часов. "Двадцать четыре часа, - размышляла Николь. - Всего одни сутки". Она поглядела на Ричарда, склонившегося над пультом, потом на генерала О'Тула, разглядывавшего сваленные в один из углов черные предметы. Мгновенная симпатия к обоим мужчинам сменилась острым приступом страха. Перед ней вновь предстала ждущая их участь. "Неужели завтра мы все погибнем?" - спросила она себя. 61. КОСМИЧЕСКИЙ ОСТРОВ В ОПАСНОСТИ - Нечему удивляться, - бесстрастно проговорил Ричард. Все трое сидели перед большим черным экраном. - Этого мы и ожидали. - Но все-таки надеялись ошибиться, - вмешался О'Тул. - Иногда бывает просто ужасно ощущать собственную правоту. - Ричард, а ты уверен, что эти пятнышки действительно соответствуют космическим объектам? - спросила Николь. - Можно, конечно, и усомниться. Я знаю лишь то, что мы видим показания датчиков. Поглядите, я покажу вам, как переключать поля. - На экране возник цилиндр, явно изображавший Раму, его окружали концентрические окружности. После следующей пары команд изображение на экране сменилось. Цилиндр стал уменьшаться, наконец стянулся в точку. Концентрические окружности вокруг него тоже уменьшились в размере. Наконец, с правой стороны экрана появились точки - всего шестнадцать. - Но откуда ты знаешь, что это боевые ракеты? - удивилась Николь, показывая на крохотные огоньки. - Я этого не знаю. Мне известно лишь то, что эти объекты находятся на прямой между Землей и Рамой. Возможно, перед ними мирное посольство, только что-то не верится. - Сколько еще осталось? - спросил О'Тул. - Трудно сказать точно, - ответил после паузы Ричард. - По-моему, первая окажется здесь через восемнадцать или двадцать часов. Они разошлись шире, чем я мог предположить. Если мы проследим за ними с часок, можно будет точнее оценить время встречи. Генерал О'Тул присвистнул и, помолчав несколько секунд, заговорил: - Ричард, прежде чем мы попробуем разъяснить этому кораблю, что он вот-вот подвергнется ядерному нападению, можете ли вы ответить на один простой вопрос? - Постараюсь. - Почему вы считаете, что Рама способен защитить себя от приближающихся ракет, даже если мы сумеем предупредить его об опасности? Последовало долгое молчание, наконец Ричард проговорил: - А вы помните, Майкл, наш разговор о религии, когда мы летели с вами из Лондона в Токио? - Это когда я читал Евсевия? - Кажется. Вы тогда начали рассказывать мне о ранней истории Христианства... Тогда посреди разговора я вдруг спросил вас, почему вы верите в Бога. Вы помните свой ответ? - Конечно. То же самое я сказал своему старшему сыну, когда в восемнадцать лет он объявил себя атеистом. - Эти ваши слова сейчас полностью соответствуют моему чувству. Мы знаем, что для создания Рамы использовалась невероятно развитая технология. И его творцы, несомненно, предусмотрели и средства отражения атак неприятелей... Кто знает, быть может, этот огромный корабль обладает могучими двигателями - пусть мы еще не обнаружили их - и в состоянии свернуть в сторону. Держу пари... - Минуточку, - вмешалась Николь. - Я с вами в Токио не летала. Ричард, ну как, Майкл ответил на твой вопрос? Несколько секунд мужчины глядели друг на друга. Наконец генерал О'Тул произнес: - Размышления и наблюдения привели меня к вере. - Первая часть вашего плана проста, и я согласен с подходом, но пока еще не представляю, каким образом можно описать исход или как связать цепную ядерную реакцию с приближающимися ракетами. - Мы с Майклом обдумаем это, пока ты займешься графическим воплощением первой части. Майкл утверждает, что достаточно хорошо помнит ядерную физику. - Не забудьте, что следует обойтись по возможности меньшим количеством допущений. Необходимо, чтобы в любой части послания все было четко определено. В этот момент О'Тула не было с ними. После двух часов напряженной работы генерал вышел в тоннель - минут за пять до этого разговора. Отсутствие генерала вдруг обеспокоило коллег. - В ванную пошел, наверное, - сказал Ричард. - А если заблудился? - проговорила Николь. Отправившись ко входу в Белую комнату, Ричард крикнул в коридор. - Эй, Майкл О'Тул! С вами все в порядке? - Да, - раздался голос со стороны лестницы. - Не могли бы вы с Николь подойти ко мне на минутку? - Что случилось? - спросил Ричард через несколько секунд, когда они с Николь присоединились к генералу у подножия лестницы. - Кто построил все это? - О'Тул обратил глаза к высокому потолку над собой. - Зачем все это сделано? - Неизвестно, - нетерпеливо ответил Ричард. - Не думаю, чтобы нам удалось понять это в ближайшие несколько минут или даже часов. Может быть, лучше поработаем... - Выслушайте меня, - твердо перебил его О'Тул. - Я должен обсудить этот вопрос, прежде чем мы продолжим. - Ричард и Николь, примолкнув, слушали генерала. - Мы с вами сломя голову кинулись предупреждать тот разум, что управляет кораблем. Предположим, что мы сумеем это сделать, и Рама предпримет меры, чтобы защитить себя. Как узнать, правильно мы поступаем? Не предаем ли мы свой собственный род? Генерал О'Тул обвел рукой просторную полость, в которой находился. - Всему этому должны быть причины, здесь чувствуется неведомый нам грандиозный план. Зачем они оставили копии вещей первой экспедиции в Белой комнате? Почему рамане пригласили нас вступить с ними в контакт? Кто или что есть птицы и октопауки? - Он покачал головой, раздираемый всеми не имеющими ответа вопросами. - Да, я испытывал неуверенность, когда речь зашла о разрушении Рамы, но я в равной степени сомневаюсь, стоит ли нам посылать предупреждение. Что, если из-за предпринятых нами действий Рама избежит ядерной атаки, но уничтожит Землю? - Майкл, это весьма маловероятная перспектива. Первый Рама проплыл через Солнечную систему... - Минуточку, Николь, если ты не против, - мягко прервал ее Ричард. - Позволь мне попытаться ответить генералу. Он подошел к О'Тулу и положил руку ему на плечо. - Майкл, с самого начала нашего знакомства меня более всего потрясла в вас способность различать вопросы, на которые мы можем дать точный логичный и научный ответ, и вопросы, к которым сложно даже подступить. У нас нет никакой возможности постичь, что сейчас думает и делает Рама. Для этого нам не хватает данных. Это все равно как решать систему линейных уравнений, когда переменных больше, чем самих уравнений. В этом случае правильные решения образуют многочисленные гиперповерхности. О'Тул улыбнулся и покачал головой. Ричард продолжил: - Пока нам известно, что к Раме приближается целая армада ракет. Скорее всего они вооружены ядерными боеголовками. Зная все это, мы должны сделать выбор: предупреждать нам корабль или нет. - Достав свой небольшой компьютер, Ричард подошел к О'Тулу. - Всю проблему можно представить в виде матрицы 3х2. Предположим, что исходящую от Рамы угрозу можно классифицировать по трем степеням: корабль или совсем не опасен, или постоянно настроен враждебно, или нападает лишь в качестве ответной меры. Пусть эти три ситуации представляют собой ряды матрицы. Теперь рассмотрим интересующее нас решение. Мы можем или предупредить их, или не предупреждать вовсе. Отметим, что смысл имеет только _состоявшееся_ предупреждение. Итак, в матрице два столбца - Рама предупрежден и не предупрежден. О'Тул и Николь глядели через плечо Ричарда, набиравшего матрицу и воспроизводящего ее на мониторе. - Если теперь проанализировать шесть событий, представленных отдельными элементами в матрице, и попытаться определить некоторые вероятности, можно получить информацию, способствующую принятию Правильного решения. Вы согласны со мной? Генерал О'Тул кивнул, удивляясь тому, как быстро и точно Ричард упорядочил всю дилемму. - Исход во втором ряду не зависит от того, предупреждаем мы их или нет, - предположила Николь. - Если Рама враждебно настроен против людей, то высший уровень технологии делает несущественным наличие или отсутствие предупреждения. Рано или поздно этот кор