е все, что было предназначено для коров, которые появятся впоследствии. Под холмом находятся животные, которых волшебник научил новой игре. Там тигр-всех-тогдашних-тигров, улыбающийся костям-всех-тогдашних-костей, лось-всех-тогдашних-лосей и попугай-всех-тогдашних-попугаев. Остальные животные за холмом, и потому я не нарисовал их. Домик на холме - это единственная в ту пору постройка. Старый Волшебник сделал его, чтоб человек знал, как устраивать жилье. Вокруг остроконечного пригорка обвилась змея-всех-тогдашних-змей, которая разговаривает с обезьяной-всех-тогдашних-обезьян; обезьяна дразнит змею, а змея дразнит обезьяну. Человек сосредоточился на беседе с Волшебником, а девочка смотрит, как Пау Амма убегает. Возвышение над водой - это и есть Пау Амма. В те времена он был не простым крабом, а королем крабов. Оттого и вид у него совсем другой. За человеком видны какие-то клетушки - это великий лабиринт, куда он войдет, когда окончит свою беседу с Волшебником. На камне под ногою человека волшебный знак*. Внизу я нарисовал три волшебных цветка, окутанных облаком. Вся эта картинка сказочная и волшебная. } * На камне выдолблена свастика. Современные дети называют ее "фашистский знак", потому что фашисты изображали его на своих знаменах, танках, самолетах. Однако в древние, первобытные времена свастика была символом плодородия и солнца, и, конечно, она не имеет никакого отношения к злодеяниям фашистов. - Паях кун, - ответил Старый Волшебник. Он дохнул на песчинки и камешки, упавшие в море, и они превратились в группу островов: Борнео, Целебес, Суматру, Яву и другие, или, иначе, в Малайский архипелаг. Вы можете найти его на карте, милые мои. Случайно, на берегу реки Перак, Старый Волшебник встретил Человека и спросил его: - Скажи, сын Адама, все ли животные повинуются тебе? - Все, - ответил Человек. - А земля повинуется тебе? - Да. - А море повинуется тебе? - Нет, - ответил Человек. - Раз днем и другой раз ночью море набегает на реку Перак и гонит пресную воду в глубину леса, а вода заливает мое жилище. Раз днем и другой раз ночью море отступает назад и забирает с собою всю воду реки. На дне ее остается только грязь, и тогда моя лодка садится на мель. Не ты ли научил море такой игре? - Вовсе нет, - ответил Старый Волшебник. - Это какая-то новая и притом нехорошая игра. - Посмотри! - воскликнул Человек. В эту минуту море подкатилось к устью реки Перак и отогнало назад воду, которая вышла из берегов и затопила лес на далекое пространство, добравшись даже до жилища человека. - Тут что-то неладно. Спусти-ка свою лодку. Поедем и посмотрим, кто там играет с морем, - сказал Старый Волшебник. Они сели в лодку. С ними поехала и маленькая девочка. Человек захватил свой крис - кривой, изогнутый кинжал с острым лезвием, и они от- правились по реке Перак. Море только начало отступать, и лодка проскочила из устья реки Перак мимо Селангора, Малаки, Сингапура и острова Бинтанг с такой быстротой, словно ее кто-то тянул за веревку. Старый Волшебник встал и крикнул: - Эй вы, звери, птицы и рыбы, которых я учил каждого своей игре, кто из вас играет с морем? Все звери, птицы и рыбы в один голос ответили: - Старый Волшебник, мы играем в те игры, которым ты нас научил, и не только мы сами, но даже дети-наших-детей. Никто из нас не играет с морем. В это время над водою взошла полная, круглая луна. Волшебник спросил у горбатого старика, который сидит на луне и плетет невод, надеясь когда-нибудь поймать им весь мир. - Эй, рыбак с луны, это ты балуешься с морем? - Нет, - ответил рыбак. - Я плету невод, которым надеюсь когда- нибудь поймать весь мир. А с морем я и не думаю баловаться. Потом показалась на луне крыса, которая всегда перегрызает невод старого рыбака, когда он уже почти готов. Старый Волшебник спросил ее: - Эй, крыса с луны, это ты играешь с морем? Крыса ответила: - У меня и без того много дела. Видишь, я перегрызаю невод, который плетет этот старый рыбак. Я не играю с морем. И она продолжала грызть невод. Тогда маленькая девочка протянула свои пухлые смуглые ручонки, украшенные браслетами из великолепных белых раковин, и сказала: - О, Старый Волшебник! Когда в самом начале мира ты разговаривал с моим отцом, а я сидела у него на плечах, звери приходили к тебе и ты учил их играть. Но один зверь самовольно ушел в море, не дождавшись, чтобы ты показал ему игру. Старый Волшебник сказал: - Вот умная девочка, видела и молчала. Какой из себя был этот зверь? - Круглый и плоский. Глаза у него на подставочках, ходит он бочком, а на спине носит панцирь. Старый Волшебник сказал: - Вот умная девочка, говорит правду. Теперь я знаю, куда девался Пау Амма. Дай-ка мне весло. Он взял весло, но грести не пришлось. Лодка сама плыла по течению мимо островов, пока не доплыла до места, которое называется Пусат-Тасек - сердце моря. Там в углублении есть Чудесное Дерево Паух Янгги, на котором растут волшебные орехи-двоешки. Старый Волшебник погрузил руку до самого плеча в теплую воду и под корнями Чудесного Дерева нащупал широкую спину краба. От его прикосновения Пау Амма зашевелился, и все море поднялось подобно тому, как поднимается вода в сосуде, если туда опустить руку. - Ага! - воскликнул Старый Волшебник. - Теперь я знаю, кто играет с морем. И он громко спросил: - Что ты там делаешь, Пау Амма? Пау Амма, сидя глубоко под водою, ответил: - Один раз днем и один раз ночью я выхожу искать себе пропитание. Один раз днем и один раз ночью я возвращаюсь домой. Оставь меня в покое. Но Старый Волшебник сказал: - Послушай, Пау Амма, когда ты выходишь из норки, то вся вода моря вливается в Пусат-Тасек, а берега всех островов обнажаются. Маленькие рыбки от этого умирают, а раджа Моянг Кабан, король слонов, пачкает себе ноги в грязи. Когда ты возвращаешься в Пусат-Тасек и усаживаешься на место, то вода в море поднимается, затопляет добрую половину маленьких островов и заливает дом Человека, а раджа Абдуллах, король крокодилов, захлебывается соленой водой. Пау Амма, сидя глубоко в воде, ответил: - Я не знал, что это так серьезно. Теперь я буду выходить семь раз в день, чтобы вода всегда была в движении. Старый Волшебник сказал: - Я не могу заставить тебя играть в ту игру, Пау Амма, которая была для тебя предназначена, потому что ты с самого начала убежал от меня. Но если не боишься, то выйди на минутку, мы об этом поговорим. - Ничего я не боюсь, - ответил Пау Амма и показался на поверхности моря, залитой лунным светом. В мире не было другого такого огромного зверя, как Пау Амма, потому что он был не простой краб, а царь всех крабов. Одной стороной панциря он коснулся берега в Сараваке, а другой стороною - берега в Паханге. Ростом он был больше, чем дым от трех вулканов. Когда он карабкался по ветвям Чудесного Дерева, то оторвал один из волшебных орехов-двоешек, которые возвращают людям молодость. Девочка заметила, что орех плывет рядом с лодкой, выловила его и попробовала расколоть своими золотыми ножничками. - Ну теперь, Пау Амма, поколдуй, - предложил Старый Волшебник. - Покажи нам свое могущество. Пау Амма вращал глазами и потрясал ножками, но только взбаламутил море. Сделать он ничего не мог, потому что был не более как крабом, хотя и царем крабов. Старый Волшебник засмеялся. - Могущества что-то не видно, Пау Амма, - сказал он. - Давай-ка теперь я попробую. { Это краб Пау Амма, ростом с дым трех вулканов. Он выходит на поверхность воды, но так как он сам громаден, то я не нарисовал здесь вулканов. Пау Амма пытается сделать какое-нибудь чудо, но тщетно, потому что он лишь глупый старый краб и ничего сделать не может. Вы видите, он весь состоит из ножек, брюшка и пустой скорлупы. Лодка здесь та самая, на которой ехали Человек с дочуркою и Старый Волшебник. Море все черное и бурное, так как Пау Амма только что покинул Пусат-Тасек. Самый Пусат-Тасек внизу, и потому я его не нарисовал. Человек грозит крабу своим извилистым крисом. Девочка спокойно сидит посреди лодки. Она знает, что с папой ей нечего бояться. Старый Волшебник стоит на конце лодки и собирается колдовать. Волшебная подушка его осталась на берегу. Одежду он снял, чтобы не замочить в воде, а волшебного облака тоже не взял, чтобы оно своей тяжестью не перевернуло лодку. Возле лодки вы видите нечто, тоже похожее на лодку, - это так называемый противовес. Он привязан к лодке и не дает ей перевернуться. Лодка выдолблена из цельного бревна, и на одном ее конце лежит весло. } Он шевельнул рукой, даже не всей рукой, а только мизинцем левой руки - и вдруг, представьте себе, милые мои, твердый синевато-зеленый панцирь отвалился со спины краба, как ореховая скорлупа, а сам Пау Амма сделался мягким и нежным, как молоденькие крабы, которых иногда можно видеть на морском берегу. - Куда ж девалось все твое могущество? - спросил Старый Волшебник. - Не сказать ли мне Человеку, чтобы он разрезал тебя своим крисом? Не потребовать ли, чтобы раджа Моянг Кабан, царь слонов, проколол тебя своими клыками или чтобы раджа Абдуллах, царь крокодилов, перекусил тебя пополам? Пау Амма ответил: - Мне стыдно! Отдай мне назад мой панцирь и отпусти меня в Пусат- Тасек. Я буду выходить только раз в день и один раз ночью за пищей. Старый Волшебник сказал: - Нет, Пау Амма, я не отдам тебе твоего панциря, потому что ты будешь расти и набираться сил и, пожалуй, возгордишься до того, что, забыв обещание, опять начнешь играть с морем. Пау Амма сказал на это: - Что же мне делать? Я так велик, что могу спрятаться только в Пусат-Тасек, а если я без панциря пойду в другое место, то меня съедят акулы. Если же я в таком виде спущусь в Пусат-Тасек, то там я хоть и буду цел, но не смогу достать себе пищи и умру с голоду. Он жалобно махал ножками и стонал. - Слушай, Пау Амма, - сказал Старый Волшебник. - Я не могу заставить тебя играть в ту игру, для которой ты был предназначен, потому что ты с самого начала убежал от меня. Но если хочешь, я сделаю так, чтобы каждый камень, каждая ямка, каждый пучок водорослей в море был для тебя и твоих детей не менее надежным убежищем, чем Пусат-Тасек. Пау Амма сказал: - Хорошо, но я сразу не могу решиться. Видишь, вот человек, который тогда разговаривал с тобою. Если б он не отвлек твоего внимания, мне не надоело бы дожидаться, я не убежал бы в море и беды со мною не случилось бы. Что же он для меня сделает? Человек сказал: - Если хочешь, я сделаю, чтобы тебе и твоим детям жилось одинаково хорошо и в воде, и на суше. Ты найдешь приют и тут, и там. Пау Амма сказал: - Я еще не могу решиться. Видишь, вот девочка, которая видела, как я убегал. Если бы она тогда же об этом сказала, Волшебник позвал бы меня назад и беды тсо мною не случилось бы. Что же она для меня сделает? Маленькая девочка сказала: - Я сейчас ем вкусный орех. Если хочешь, я отдам тебе свои острые старые ножницы, которыми я его расколола. Тогда ты со своими детьми, выйдя на берег, сможешь целый день кушать кокосовые орехи. Можешь также ножницами вырыть себе новый Пусат-Тасек, если на том месте не будет камней. А если земля окажется очень твердой, то те же ножницы помогут тебе взобраться на дерево. Пау Амма сказал: - Я еще не могу решиться. Пока тело у меня мягкое, все это мне без надобности. Верни мне мой панцирь, Старый Волшебник, и тогда я буду играть в твою игру. Старый Волшебник сказал: - Я тебе его возвращу, но лишь на одиннадцать месяцев в году. На двенадцатый месяц он всегда будет делаться мягким, чтобы напомнить тебе и твоим детям, как я умею колдовать. Это тебе не даст возгордиться, Пау Амма. Я боюсь, что иначе, странствуя по морю и по суше, ты сделаешься заносчивым; а если вдобавок будешь лазить по деревьям, щелкать орехи и рыть ямки ножницами, то сделаешься слишком жадным. Пау Амма подумал немного и сказал: - Я решаюсь и принимаю ваши дары. Тогда Старый Волшебник двинул правой рукой, всеми пятью пальцами правой руки. И вдруг, милые мои, Пау Амма стал уменьшаться, уменьшаться, пока не превратился в маленького зеленоватого краба, который плыл рядом с лодкой и кричал тоненьким голосом: - Дайте мне ножницы! Девочка схватила его рукою, положила на дно лодки и дала ему ножницы. Он стал размахивать ими в воздухе, открывать, закрывать, постуки- вать, приговаривая: - Я могу раскалывать орехи! Я могу раскалывать раковины! Я могу рыть ямки! Я могу лазить на деревья! Я могу дышать и на суше! Я могу найти себе безопасный Пусат-Тасек и под каждым камнем! Вот не знал, что я такой важный! Кун? - Паях кун, - со смехом ответил Старый Волшебник. А маленький Пау Амма через борт лодки бросился в море. Он был теперь так мал, что мог бы скрыться под тенью сухого листа на суше или под раковинкой на дне морском. - Хорошо это? - спросил Старый Волшебник. - Да, - ответил Человек. - Но теперь мы должны возвратиться в Перак, и грести всю дорогу будет трудненько. Если бы мы подождали, пока Пау Амма выйдет из своего убежища и затем опять спрячется в Пусат-Тасек, то вода сама донесла бы нас до дому. - Ты очень ленив, - сказал Старый Волшебник. - И дети твои тоже будут ленивы. Это будут самые ленивые люди на свете. Их даже назовут Малайцами, то есть лентяями. Он поднял палец к луне и сказал: - Эй, рыбак! Здесь есть Человек, который ленится грести домой. Дотащи его лодку своим неводом. - Нет, - возразил Человек. - Если уж мне суждено быть ленивым до конца жизни, то пусть море два раза в сутки работает на меня. Тогда мне не придется грести. Старый Волшебник засмеялся и сказал: - Паях кун! Крыса на луне перестала грызть невод, а рыбак спустил его до самого моря и потянул всю глубокую воду мимо острова Бинтанга, мимо Сингапура, мимо Малакки, мимо Селан-гора, пока лодка опять не вошла в устье реки Перак. - Кун? - спросил рыбак с луны. - Паях кун, - ответил Старый Волшебник. - Отныне не забывай два раза в день и два раза в ночь тащить море, чтобы ленивому малайцу не нужно было грести. Да смотри, не слишком усердствуй, а то и тебе от меня до- станется. Они возвратились по домам и легли спать, милые мои. Теперь слушайте внимательно! С того самого дня и поныне луна всегда толкает море взад и вперед и производит так называемый прилив и отлив. Иногда рыбак поусердствует и так поднимет воду, что получается разлив. Иногда же он недостаточно ее поднимет, и она стоит низко. Но большею частью он все-таки работает исправно, потому что боится Старого Волшебника. А Пау Амма? Если вы пойдете на берег, милые мои, то можете увидеть, как его дети роют себе маленький Пусат-Тасек под каждым камешком, под каждой былинкой на песчаной отмели. Вы увидите, как они размахивают своими маленькими ножницами; а в некоторых странах они живут на суше и карабкаются по пальмам, чтобы кушать кокосовые орехи, как это им обещала дочь Человека. Но раз в году все крабы теряют свой твердый панцирь, и кожа у них делается мягкой. Тогда они вспоминают о могуществе Старого Волшебника. Как бы то ни было, не следует охотиться за молоденькими крабами и убивать их на том только основании, что старый Пау Амма в свое время вел себя нехорошо. Да! Дети Пау Амма ужасно не любят, когда их вытаскивают из их маленьких Пусат-Тасеков и приносят домой в стеклянных баночках. Вот почему они стараются зацепить своими клешнями-ножницами тех, кто их ловит. И по- делом! КАК КОТ ГУЛЯЛ, ГДЕ ЕМУ ВЗДУМАЕТСЯ Слушайте внимательно, милые мои! То, что я расскажу вам, случилось давным-давно, когда человек еще не приручил животных и все они были дикими. Собака была дикая, лошадь была дикая, корова была дикая, овца была дикая, свинья была дикая, и эти дикие животные бродили по сырому дикому лесу. Но самым диким из них был кот. Он гулял один, где ему вздумается, и место для него не имело значения. Разумеется, и человек тоже был диким, совсем диким. Он даже не пытался усовершенствоваться, пока не встретил женщину, которая ему сказала, что ей вовсе не нравится такая дикая жизнь. Она разыскала хорошую сухую пещеру, где можно было поселиться, чтоб уж не ночевать под открытым небом на куче сырых листьев. Пол пещеры она посыпала чистым песком, устроила очаг и развела на нем огонь. Затем она завесила вход в пещеру сухой конской шкурой хвостом вниз и сказала человеку: - Вытирай ноги, голубчик, когда входишь. Мы заведем у себя порядок. В тот день, милые мои, они ели мясо дикой овцы, зажаренное на горячих каменьях и приправленное диким чесноком и диким перцем; дикую утку, фаршированную диким рисом и дикими кореньями; мозговые кости дикого быка; дикие вишни и дикие гранаты. Плотно пообедав, человек лег спать около огня и чувствовал себя счастливым. Женщина еще сидела и расчесывала волосы. Потом она взяла большую плоскую кость от бараньей лопатки и стала ее разглядывать. Подбросив топлива в огонь, она принялась колдовать, и это было первое в мире колдовство. Все дикие животные вышли из сырого дикого леса и, собравшись в кучку, издали поглядывали на огонь, недоумевая, что это за штука. Дикая лошадь топнула своим диким копытом и сказала: - О друзья мои и враги мои! Зачем мужчина и женщина зажгли такой яркий свет в пещере, и не будет ли нам от этого беды? Дикая собака потянула воздух своим диким носом и, почуяв запах жареной баранины, сказала: - Пойду-ка я посмотрю. Кажется, там что-то вкусное. Кот, пойдем со мной! - Нет! - ответил кот. - Я привык гулять один, где мне вздумается, и с тобой не пойду. - В таком случае нашей дружбе конец, - сказала дикая собака и направилась к пещере. Не успела она отойти на несколько шагов, как кот подумал: "Мне ведь все равно, где гулять. Отчего бы мне тоже не пойти посмотреть? А уйду я оттуда, когда мне вздумается". Он неслышными шагами прокрался вслед за собакой и так притаился, что мог все слышать. Когда дикая собака добралась до входа в пещеру, то отодвинула мордой сухую конскую шкуру и стала вдыхать чудный запах жареной баранины. Женщина, разглядывавшая баранью лопатку, услышала, как она подошла, и тогда сказала со смехом: - Ага, вот первый. Что тебе нужно, дикий зверь из дикого леса? Дикая собака ответила: - О мой враг и жена моего врага, что это так вкусно пахнет в диком лесу? Женщина бросила дикой собаке жареную баранью кость и сказала: - Дикий зверь из дикого леса, возьми и попробуй! Дикая собака принялась грызть кость, которая оказалась вкуснее всего того, что ей когда-либо приходилось есть. Покончив с костью, она сказала: - О мой враг и жена моего врага, дай еще! Женщина ответила: - Дикий зверь из дикого леса, помогай моему мужу охотиться днем, а ночью стереги пещеру, тогда я буду давать тебе сколько угодно костей. - А, вот что! - сказал кот, подслушавший весь разговор. - Умная женщина, спору нет, но я еще умнее. Дикая собака вползла в пещеру, положила голову на колени женщине и сказала: - О мой друг и жена моего друга, я обещаю днем помогать твоему мужу на охоте, а ночью стеречь пещеру. "Ну и глупая же собака!" - сказал про себя кот, услышав такие речи. Он ушел обратно в сырой дикий лес, помахивая своим диким хвостом и гуляя по диким тропинкам, но никому ничего не сказал. Проснувшись, мужчина спросил: - Что здесь нужно дикой собаке? { Это пещера, в которой жил первобытный человек со своей женой. Пещера была совсем недурна, и в ней было гораздо теплее, чем можно думать по виду. У человека был челнок. Он привязан к колышку на берегу и погружен в воду для того, чтобы дерево, из которого он сделан, разбухло. Поперек реки протянут невод для ловли лососей. От самого берега до входа в пещеру лежат гладкие чистенькие камни для того, чтобы мужчина и женщина не пачкали себе ноги в песке, когда ходят по воду. Вдали на берегу вы видите черненькие штучки, похожие на жуков, - это засохшие деревья из дикого леса, принесенные рекою. Мужчина и женщина вытаскивали их из воды, сушили и резали на дрова. Я не нарисовал конской шкуры у входа в пещеру, потому что женщина сняла ее, чтобы вычистить. Черточки на песке между пещерой и рекой - это следы ног мужчины и женщины. Мужчина и женщина сидят в пещере и обедают. Когда у них появился ребенок, они перебрались в другую, более удобную пещеру, потому что ребенок подползал к реке и часто падал в воду, а собаке приходилось его оттуда вытаскивать. } Женщина ответила: - Теперь это уже не дикая собака, а наш лучший друг. Она будет нашим другом всегда, всегда, всегда. Возьми ее с собою, когда пойдешь на охоту. На следующий день женщина нарезала несколько охапок свежей душистой травы с пойменного луга и высушила ее у огня, так что она благоухала как недавно скошенное сено. Потом она села у входа в пещеру, нарезала ремней из конской шкуры и сплела недоуздок. Все время она смотрела на баранью лопатку и колдовала. Это было второе в мире колдо- вство. А в диком лесу все дикие звери недоумевали, что случилось с дикой собакой. Наконец дикая лошадь топнула ногой и сказала: - Пойду посмотрю, отчего не возвращается дикая собака. Кот, пойдем со мной! - Нет, - ответил кот. - Я гуляю один, где мне вздумается, и хожу, куда сам захочу. Не пойду я с тобой. Тем не менее он тихонько прокрался за дикой лошадью и так притаился, чтобы не проронить ни слова. Когда женщина услыхала топот дикой лошади, которая зацепилась своей длинной гривой, то засмеялась и сказала: - Вот и второй. Дикий зверь из дикого леса, что тебе нужно? Дикая лошадь сказала: - О мой враг и жена моего врага, где дикая собака? Женщина опять засмеялась и, взглянув на баранью лопатку, сказала: - Дикий зверь из дикого леса, ты сюда пришел не ради дикой собаки, а ради этой сочной травы. Дикая лошадь, спотыкаясь и цепляясь своей длинной гривой, призналась: - Правда твоя. Дай мне травы. Женщина сказала: - Дикий зверь из дикого леса, нагни свою дикую голову и надень то, что я тебе приготовила. Тогда ты будешь получать чудную траву три раза в день. - А! - сказал кот, подслушавший весь разговор. - Умная женщина, спору нет, а я все-таки умнее. Дикая лошадь нагнула свою дикую голову, и женщина надела на нее плетеный недоуздок. Тяжело переводя дух, дикая лошадь сказала: - О моя госпожа и жена моего господина! Я буду тебе служить ради этой чудной травы. - Ага, вот что! - сказал кот, подслушавший весь разговор. - Ну и глупа же лошадь. Он вернулся назад в сырой дикий лес, помахивая своим диким хвостом и гуляя по диким тропинкам, но никому ничего не сказал. Когда мужчина и собака пришли с охоты, то мужчина спросил: - Что здесь нужно дикой лошади? Женщина ответила: - Теперь это уж не дикая лошадь, а наш первый слуга. Она будет перевозить нас с места на место всегда, всегда, всегда! Поезжай на ней верхом, когда отправишься на охоту. На другой день и дикая корова, задрав вверх свою дикую голову, чтобы не зацепиться своими дикими рогами за дикие деревья, пошла к пещере. За нею отправился кот и спрятался, как и в оба предыдущих раза. Все случилось так, как и раньше. Дикая корова обещала женщине отдавать свое молоко в обмен на чудную траву, а кот вернулся в сырой дикий лес, помахивая своим диким хвостом и гуляя по диким тропинкам, как бывало и прежде, но никому ничего не сказал. Когда человек, лошадь и собака возвратились домой с охоты и предложили обычные вопросы, то женщина ответила: - Теперь это уже не дикая корова, а наша кормилица. Она будет давать нам теплое белое молоко всегда, всегда, всегда! И пока ты будешь ходить на охоту с первым другом и первым слугой, я буду заботиться о ней. На другой день кот притаился и высматривал, не пройдет ли еще кто-нибудь из диких зверей к пещере, но никто не вышел из сырого дикого леса, и кот один прогуливался в этой стороне. Он увидел, как женщина подоила корову, видел, как горел огонек внутри пещеры, и чуял запах теплого белого молока. Приблизившись, он спросил: - О мой враг и жена моего врага! Куда девалась дикая корова? Женщина засмеялась и сказала: - Дикий зверь из дикого леса, ступай назад, откуда пришел. Я уже заплела волосы и спрятала волшебную баранью лопатку. Нам в пещере больше не нужно ни друзей, ни слуг. Кот ответил: - Я не друг и не слуга. Я кот, который гуляет один, где ему вздумается. Теперь мне вздумалось прийти к вам в пещеру. Женщина сказала: - Отчего же ты не пришел в первый вечер с первым другом? Кот очень рассердился и спросил: - Разве дикая собака уже что-нибудь наговорила тебе про меня? Женщина засмеялась и ответила: - Ты гуляешь один, где тебе вздумается, и место для тебя не имеет значения. Ты нам не друг и не слуга, как ты сам сказал. Ну и ступай, гуляй, где знаешь. { Здесь изображен кот, который любил гулять один, где ему вздумается. Он ходит по сырому дикому лесу, помахивая хвостом. На рисунке больше ничего нет, кроме нескольких поганок, которые выросли потому, что лес был очень сырой. То, что вы видите на ветках, не птицы, а мох. Он вырос потому, что в лесу было очень сыро. Под большой картинкой нарисована пещера, в которую мужчина и женщина переселились после того, как у них появился ребенок. Они жили в пещере летом и посеяли около нее пшеницу. Мужчина едет верхом на лошади, чтобы разыскать корову и привести в пещеру, где ее будут доить. Он поднял руку и зовет собаку, которая переплыла через речку, отыскивая кроликов.} Кот прикинулся огорченным и сказал: - Неужели я никогда не войду в пещеру? Неужели я никогда не буду греться у огня? Неужели я никогда не буду пить теплого белого молока? Ты очень умная и очень красивая женщина. Ты не должна быть жестокой даже к коту. Женщина сказала: - Я знала, что я умна, но не знала, что я красива. Давай заключим договор. Если я когда-нибудь хоть раз тебя похвалю, то ты можешь войти в пещеру. - А если два раза? - спросил кот. - Вряд ли это случится, - ответила женщина. - Но если я два раза тебя похвалю, то ты можешь греться в пещере. - А если похвалишь три раза? - спросил кот. - Вряд ли это случится, - ответила женщина. - Но если я три раза тебя похвалю, то ты можешь три раза в день пить теплое белое молоко всегда, всегда, всегда! Кот выгнул спину и сказал: - Пусть же шкура, завешивающая вход в пещеру, и очаг в глубине пещеры, и крынки молока на очаге будут свидетелями того, что сказала жена моего врага. Он ушел обратно в сырой дикий лес, помахивая своим диким хвостом и гуляя по диким тропинкам. Вечером, когда мужчина, лошадь и собака вернулись с охоты, женщина не рассказала им о своем договоре, так как опасалась, что они его не одобрят. Кот до тех пор гулял в сыром диком лесу, пока женщина совершенно не забыла про него. Только маленькая летучая мышь, свешивавшаяся головою вниз с потолка пещеры, знала, где скрывается кот. Каждый вечер летучая мышь летала к нему и рассказывала все новости. Однажды летучая мышь сообщила: - В пещере появился маленький ребенок. Он совсем новенький, розовый, пухленький. И женщина его очень любит. - Ага! - сказал кот, навострив уши. - А что любит ребенок? - Он любит все мягкое, пушистое, - ответила летучая мышь. - Он любит, засыпая, держать в ручонках что-нибудь теплое. Он любит, чтоб с ним играли. - Ага! - сказал кот, навострив уши. - Теперь наступило мое время. Вечером кот прошел через сырой дикий лес и спрятался около пещеры. На рассвете мужчина с собакой и лошадью отправился на охоту. Женщина была занята стряпней, а ребенок все время кричал и отрывал ее от дела. Женщина попробовала вынести его из пещеры. Она положила его на земле и, чтобы занять его, дала ему горсть камешков. Однако ребенок не унимался. Тогда кот вышел из засады и стал гладить ребенка по щеке своей бархатной лапкой. Кот терся об его пухлые ножки и щекотал ему шейку хвостом. Ребенок засмеялся. Женщина услышала его смех и улыбнулась. Маленькая летучая мышь, прицепившаяся у входа в пещеру, сказала: - О моя хозяйка, жена моего хозяина и мать сына моего хозяина! Дикий зверь из дикого леса прекрасно играет с твоим ребенком. - Спасибо этому дикому зверю, кто бы он ни был, - ответила женщина, не отрываясь от работы. - Я сегодня очень занята, и он мне оказал большую услугу. В ту же минуту, в ту же секунду, милые мои, хлоп! - конская шкура, повешенная хвостом вниз у входа в пещеру, с шумом упала, так как она была свидетельницей договора между женщиной и котом. Пока женщина поднимала ее, кот успел прошмыгнуть в пещеру. - Вот и я, враг мой, жена моего врага и мать моего врага! - сказал кот. - Ты меня похвалила, и теперь я могу сидеть в пещере всегда, всегда, всегда! А все же я кот, который гуляет, где ему вздумается. Женщина очень рассердилась, крепко стиснула губы, взяла свою прялку и села прясть. А ребенок плакал, потому что кот ушел. Мать никак не могла его успокоить. Он барахтался, дрыгал ножками и весь посинел от крика. - О мой враг, жена моего врага и мать моего врага! - сказал кот. - Возьми пасму своей пряжи, привяжи ее к веретену и потащи по полу. Я покажу тебе колдовство, от которого твой ребенок засмеется так же громко, как теперь плачет. - Я это сделаю потому, что уж не знаю, как унять ребенка, - сказала женщина, - но тебя-то я, конечно, не поблагодарю. Она привязала нитку к маленькому глиняному веретену и потащила его по полу, а кот бежал за ним, подбрасывая его лапками, кувыркался, заки- дывал его на спину, ложился на него, делал вид, что потерял его, и потом опять ловил его, пока ребенок не стал хохотать так же громко, как прежде плакал. Он пополз за котом и катался с ним по пещере, а когда устал, то задремал, обхватив кота ручонками. - Теперь, - сказал кот, - я спою ребенку песенку, чтоб он спал часок-другой. И он стал мурлыкать тихо и громко, громко и тихо, пока ребенок не уснул крепким сном. Женщина, улыбаясь, смотрела на них обоих и наконец сказала: - Вот так прелесть. Да ты молодец, кот! В ту же минуту, в ту же секунду, милые мои, пуфф! - дым от очага стал клубиться по пещере, так как он был свидетелем договора между женщиной и котом. Когда дым рассеялся, то оказалось, что кот с удобством расположился у огня. - Вот и я, враг мой, жена моего врага и мать моего врага! Ты во второй раз похвалила меня. Теперь я могу греться у огня в пещере всегда, всегда, всегда! А все-таки я кот, который гуляет, где ему вздумается. Женщина очень-очень рассердилась, распустила волосы, подбросила топлива в огонь, достала широкую кость от бараньей лопатки и стала кол- довать, чтобы как-нибудь не похвалить кота в третий раз. Это было колдовство без пения, милые мои, молчаливое колдовство. Мало-помалу в пещере наступила такая тишина, что маленькая мышка решилась выползти из своей норки в углу и пробежать по полу. - О мой враг, жена моего врага и мать моего врага! Неужели ты своим колдовством вызвала эту мышку? - спросил кот. - Конечно нет. Ай-ай-ай! - воскликнула женщина, роняя кость и поспешно заплетая косы, чтобы мышь как-нибудь не взбежала по ним. - А что, если я съем мышь? - сказал кот, внимательно наблюдавший за нею. - Мне от этого не будет вреда? - Нет, - ответила женщина, заплетая косу. - Ешь скорее. Я тебе буду очень благодарна. Кот одним прыжком поймал мышь, и женщина сказала: - Тысячу раз благодарю тебя. Даже наш первый друг не так проворен, чтобы ловить мышей. Вероятно, ты очень умен. В ту же минуту, в ту же секунду, милые мои, трах! - крынка молока, стоявшая на очаге, раскололась пополам, так как она была свидетельницей договора между женщиной и котом. Когда женщина вскочила со скамейки, на которой сидела, кот уже лакал теплое белое молоко, оставшееся в одном из черепков. - Вот и я, враг мой, жена моего врага и мать моего врага! - сказал кот. - Ты три раза похвалила меня. Теперь я могу три раза в день пить теплое белое молоко всегда, всегда, всегда! А все-таки я кот, который гуляет, где ему вздумается. Женщина засмеялась и поставила перед котом чашку теплого белого молока. При этом она сказала: - О кот, ты умен, как человек, но все-таки помни, что договор ты заключал только со мной, и я не знаю, как к нему отнесутся мужчина и собака, когда возвратятся домой. - А мне что за дело? - сказал кот. - Раз я могу сидеть в пещере у огня и трижды в день получать теплое белое молоко, то мне совершенно безразлично, что скажут мужчина или собака. Вечером, когда мужчина и собака возвратились в пещеру, женщина рассказала им о своем договоре, а кот, сидя у огня, ухмылялся. Мужчина сказал: - Прекрасно, но он не заключал договора со мною и с другими людьми, которые будут жить после меня. Затем человек снял свои кожаные сапоги, положил свой каменный топорик, принес полено и секиру* (всего пять предметов) и, разместив их в один ряд, сказал: - Теперь мы заключим с тобою договор. Если ты не будешь ловить мышей в пещере всегда, всегда, всегда, то я буду бросать в тебя эти пять предметов, как только тебя завижу. То же самое будут делать все мужчины после меня. - Ах! - воскликнула женщина. - Какой умный этот кот, но мой муж все-таки умнее. Кот осмотрел все пять предметов (они выглядели довольно опасными) и сказал: - Я буду ловить мышей в пещере всегда, всегда, всегда! А все-таки я кот, который гуляет, где ему вздумается. - Только не тогда, когда я близко, - возразил человек. - Если б ты не сказал последних слов, то я убрал бы эти вещи навсегда, навсегда, навсегда! А теперь я буду бросать в тебя сапоги и топорик (всего три предмета), как только встречусь с тобой. И так будут делать все мужчины после меня. * Секира - это топор в виде полумесяца, насаженный на топорище или древко. Затем собака сказала: - Постой! Ты еще не заключал договора со мною и со всеми собаками, которые будут жить после меня. Оскалив зубы, она продолжала: - Если ты не будешь ласков с ребенком, пока я в пещере, всегда, всегда, всегда, то я буду гоняться за тобою и поймаю тебя, а когда поймаю - укушу. И так будут делать все собаки после меня. - Ах! - воскликнула женщина. - Какой умный этот кот, но собака умнее его. Кот сосчитал зубы собаки (они выглядели очень острыми) и сказал: - Я буду ласков с ребенком всегда, всегда, всегда, если он не будет слишком сильно тянуть меня за хвост. А все-таки я кот, который гуляет, где ему вздумается. - Только не тогда, когда я близко, - возразила собака. - Если б ты не сказал последних слов, то я закрыла бы свою пасть навсегда, навсегда, навсегда, а теперь я буду загонять тебя на дерево, как только встречусь с тобою. И так будут делать все собаки после меня. Человек бросил в кота свои сапоги и каменный топорик (всего три предмета), и кот выбежал из пещеры, а собака загнала его на дерево. С того дня и поныне, милые мои, из пяти мужчин трое всегда бросают в кота что попадется под руку и все собаки загоняют его на дерево. Он ловит мышей и ласково обращается с детьми, если они не слишком сильно тянут его за хвост. Но исполнив свои обязанности, в свободное время, особенно когда настают лунные ночи, кот уходит и гуляет один, где ему вздумается. Он лазит по влажным диким деревьям или по влажным диким крышам, а не то отправляется в сырой дикий лес и, помахивая своим диким хвостом, бродит по диким тропинкам. КАК МОТЫЛЕК ТОПНУЛ Теперь, милые мои, я расскажу вам новенькую сказку, непохожую на прежние, сказку о мудром Сулейман-бен-Дауде. О нем уже раньше сложилось триста пятьдесят пять сказок, но моя сказка не из их числа. Это не сказка про пигалицу, которая нашла себе воду, или про потатуйку, которая своими крыльями защитила Сулеймана от зноя. Это не сказка про стеклянную мостовую, или про рубин с извилистым отверстием, или про золотые ворота султанши Балкис. Это сказка о том, как мотылек топнул. Ну, теперь слушайте внимательно! Сулейман-бен-Дауд отличался необыкновенной мудростью. Он понимал, что говорили звери, что говорили птицы, что говорили рыбы, что говорили насекомые. Он понимал, что говорили скалы глубоко под землею, когда сталкивались друг с другом и глухо стонали. Он понимал, что говорили деревья, когда утром шелестела их ли- ства. Он понимал все-все на свете. А красавица Балкис, главная султанша, почти не уступала ему в мудрости. Сулейман-бен-Дауд отличался могуществом. На третьем пальце правой руки он носил кольцо. Если он поворачивал это кольцо один раз, то к нему слетались подземные духи, готовые исполнить все его приказания. Если он поворачивал кольцо два раза, то к нему слетались небесные феи, готовые исполнить все его приказания. Если он поворачивал кольцо три раза, то перед ним являлся сам великий Азраэль с мечом и докладывал ему обо всем, что происходило в трех мирах - внизу, вверху и здесь. Однако Сулейман-бен-Дауд не был гордецом. Он очень редко выставлял себя напоказ, а если это случалось, то потом всегда раскаивался. Однажды он вздумал накормить сразу всех животных в мире. Но когда корм был заготовлен, из пучины морской появился зверь, который все сожрал в три глотка. Сулейман-бен-Дауд изумился и спросил: - Скажи, зверь, кто ты? Зверь ответил ему: - О повелитель, да продлится жизнь твоя во веки веков! Я самый маленький из тридцати тысяч братьев, а живем мы на дне морском. До нас дошел слух, что ты собираешься накормить зверей со всего мира, и братья послали меня спросить, когда будет готов обед. Сулейман-бен-Дауд изумился еще больше и сказал: - О зверь! Ты уничтожил обед, который я приготовил для всех зверей в мире. Зверь ответил: - О царь, да продолжится жизнь твоя во веки веков! Неужели ты это называешь обедом? Там, где я живу, каждый из нас на закуску съедает вдвое больше. Тогда Сулейман-бен-Дауд пал ниц и сказал: - О зверь! Я хотел устроить обед, чтобы похвастаться, какой я великий и богатый царь, а вовсе не потому, чтобы я хотел облагодетель- ствовать зверей. Теперь я пристыжен, и это послужит мне уроком. Сулейман-бен-Дауд был поистине мудрым человеком, милые мои. После того он никогда уж не забывал, что хвастаться глупо. { Здесь изображен зверь, который вышел из моря и пожрал всю еду, заготовленную Сулейман-бен-Даудом для животных всего мира. Это был очень милый зверь, и мать горячо любила его, так же как его двадцать девять тысяч девятьсот девяносто девять братьев, которые жили на дне морском. Вы уже знаете, что он был самым младшим из них, а потому его называли Малюткой Порджи. Он съел все ящики, тюки и узлы с провизией, приготовленной для всего мира, и даже не дал себе труда распаковать их или развязать веревки. Однако это ему нисколько не повредило. За ящиками видны высокие мачты кораблей Сулейман-бен-Дауда. Эти корабли подвозили новый запас провизии, когда Малютка Порджи вышел на берег. Кораблей он не съел. Они не стали разгружаться и поспешно уплыли в море, пока Малютка Порджи еще не кончил своей еды. Вы можете видеть, как несколько кораблей уплывают за спиной Порджи. Я не нарисовал Сулейман-бен-Дауда потому, что он сам в удивлении стоит перед этой картиной. Тюк, который свешивается с мачты корабля, заключает в себе свежие финики для попугаев. Как называется каждый из кораблей, я не знаю. Вот и все, что здесь нарисовано.} Это была присказка, а теперь начнется сказка. У Сулеймана было много жен - девятьсот девяносто девять, не считая красавицы Балкис. Все они жили в большом золотом дворце посреди великолепного сада с фонтанами. Сулейман-бен-Дауд вовсе не желал иметь столько жен, но в те времена обычай требовал, чтоб у всех было по нескольку жен, а у султана больше, чем у других. Одни из жен были красивы, другие нет. Некрасивые ссорились с красивыми, потом все ссорились с султаном, и это его приводило в отчаяние. Только красавица Балкис никогда не ссорилась с Сулейман-бен-Даудом. Она его слишком любила и, сидя в своих раззолоченных покоях или гуляя по дворцовому саду, не переставала думать о нем и огорчаться за него. Конечно, Сулейман мог повернуть кольцо на пальце и вызвать подземных духов, которые превратили бы всех девятьсот девяносто девять сварливых жен в белых мулов, или в борзых собак, или в гранатовые семена; но к такому решительному средству он не хотел прибегать, рассуждая, что это значило бы подчеркивать свою власть и хвастаться ею. Поэтому, когда султанши затевали ссору, он уходил подальше в сад и проклинал минуту, когда родился на свет Божий. Однажды, когда ссоры продолжались целых три недели, - ссорились между собою все девятьсот девяносто девять жен, - Сулейман-бен-Дауд, как всегда, отправился искать успокоения в роскошном саду. Под апельсинными деревьями он встретил красавицу Балкис, которая была очень огорчена тем, что султан переживает такие неприятности. Она сказала ему: - О мой повелитель, свет очей моих! Поверни кольцо на пальце и покажи этим султаншам Египта, Месопотамии, Персии и Китая, что ты могущественный и грозный властитель. Сулейман-бен-Дауд покачал головой и ответил: - О подруга моя, радость дней моих! Вспомни, как зверь вышел из моря и пристыдил меня перед всеми зверями в мире за мое тщеславие. Если я стану хвастаться своим могуществом перед султаншами Египта, Месопотамии, Персии и Китая только потому, что они изводят меня своими ссорами, то мне будет еще стыднее. Красавица Балкис спросила: - О мой повелитель, сокровище души моей! Что ж ты будешь делать? Сулейман-бен-Дауд ответил: - О подруга моя, утеха моего сердца! Я покорюсь своей судьбе и постараюсь терпеливо выносить вечные ссоры девятисот девяноста девяти жен. Он еще гулял некоторое время между лилиями, розами, каннами и душистым имбирем, а потом сел отдохнуть под своим любимым камфарным деревом. А Балкис спряталась в чаще пестролистных бамбуков, высоких ирисов и красных лилий, росших около камфарного дерева, чтобы быть поближе к своему горячо любимому мужу. Вдруг под дерево прилетели два мотылька, ссорясь между собою. Сулейман-бен-Дауд услыхал, как один из них сказал другому: - Удивляюсь, как ты позволяешь себе говорить со мной таким образом. Разве ты не знаешь, что стоит мне топнуть ногою - и весь дворец Сулейман-бен-Дауда вместе с этим роскошным садом мгновенно исчезнет с лица земли? Сулейман-бен-Дауд забыл о своих девятистах девяноста девяти сварливых женах. Хвастовство мотылька очень его рассмешило, и он до того хохотал, что камфарное дерево затряслось. Протянув палец, он сказал: - Иди-ка сюда, малютка. Мотылек страшно испугался, но все-таки полетел на руку султана и сел, похлопывая крылышками. Сулейман-бен-Дауд наклонился к нему и тихонько шепнул: - Послушай, малютка, ведь ты знаешь, что, сколько бы ты ни топал, ты даже не пригнешь к земле самой тоненькой травки. Зачем же ты рассказываешь небылицы своей жене? Ведь эта бабочка, вероятно, твоя жена? Мотылек взглянул на Сулейман-бен-Дауда и увидел, что глаза мудрого царя блестят, как звезды в морозную ночь. Он собрал всю свою храбрость, склонил голову набок и сказал: - О царь, да продлится жизнь твоя вовеки! Это действительно моя жена. А ты знаешь, что такое жены?! Сулейман-бен-Дауд украдкой улыбнулся и сказал: - Знаю, братец. - Нужно поддерживать свое достоинство, - объяснял мотылек. - Жена целое утро ссорилась со мной. Я сказал это, чтоб ее успокоить. Сулейман-бен-Дауд заметил: - Дай Бог, чтобы это ее успокоило. Ну, теперь лети к ней, братец. Я послушаю, что ты ей скажешь. Мотылек полетел к своей жене, которая вся трепетала, сидя на листике. Она воскликнула: - Он тебя слышал?! Сам Сулейман-бен-Дауд тебя слышал! - Конечно, слышал, - ответил мотылек. - Я сам хотел, чтобы он меня слышал. - А что же он сказал? Что? Говори скорее. - Гм! - ответил мотылек, напуская на себя важность. - Между нами, милая моя, - он очень испугался, но я его не осуждаю. Дворец ему, видно, стоил больших денег, к тому же и апельсины скоро созреют; вот он просил меня не топать ногою, и я обещал, что не топну. - Господи! - воскликнула бабочка и совершенно притихла. А Сулейман-бен-Дауд хохотал до слез, так его рассмешило бесстыдство негодного мотылька. Красавица Балкис стояла среди красных лилий и тоже улыбалась, потому что слышала весь их разговор. Она думала: "Если я буду умно держать себя, то спасу моего повелителя от неприятностей с этими сварливыми султаншами". Она протянула палец и тихонько шепнула бабочке: - Иди сюда, малютка. Бабочка, жена мотылька, испуганно вспорхнула и села на белую руку Балкис. Балкис нагнула свою чудную головку и спросила шепотом: - Скажи, малютка, ты веришь тому, что сказал тебе сейчас твой муж? Бабочка взглянула на Балкис и увидела, что глаза красавицы султанши сияют, как глубокое море, в котором отражаются звезды. Она набра- лась храбрости и сказала: - О султанша, да сохранится твоя красота во веки веков! Ты ведь знаешь, какие бывают мужья! Султанша Балкис, мудрая Балкис, приложила пальцы к губам, чтобы скрыть улыбку, и ответила: - Знаю, сестрица. - Они сердятся из-за всякого пустяка, - говорила бабочка, быстро помахивая крылышками, - а мы должны им угождать. Им наполовину нельзя верить. Муж думает убедить меня, что он может, топнув ногою, стереть с лица земли Сулейманов дворец. Я этому не придаю никакого значения, а завтра он сам забудет свои слова. - Ты права, сестрица, - сказала Балкис. - И в следующий раз, когда он будет хвастать, попробуй поймать его на слове, попроси его топнуть ногой. Посмотрим, что из этого выйдет. Мы ведь знаем, какие бывают мужья, - не правда ли? Не мешает его пристыдить. Бабочка улетела к своему супругу, и через пять минут они ссорились пуще прежнего. - Помни, - кричал мотылек, - помни, что случится, если я топну ногой! - Я тебе ни капельки не верю, - возражала бабочка. - Вот попробуй, топни нарочно, сейчас топни. - Я обещал Сулейман-бен-Дауду не делать этого и не хочу нарушать своего слова. - Беды не будет, если его нарушишь, - сказала бабочка. - Сколько бы ты ни топал, ты не пригнешь даже травинки к земле. Ну и топни нарочно. Сулейман-бен-Дауд, сидя под камфарным деревом, слышал каждое слово и так хохотал, как ему до тех пор еще никогда не случалось. Он забыл о своих султаншах, он забыл о звере, который вышел из пучины морской, он забыл обо всем и хохотал, потому что ему было весело. А Балкис среди цветов улыбалась, радуясь тому, что ее дорогой супруг развеселился. Мотылек, очень взволнованный и разгоряченный, стремительно прилетел под тень камфарного дерева и сказал Сулейману: - Она хочет, чтобы я топнул! Она хочет посмотреть, что из этого выйдет! О Сулейман-бен-Дауд, ты знаешь, что я похвастался. Теперь она уже не поверит ни одному моему слову. Она всю жизнь будет смеяться надо мною. - Нет, братец, - ответил Сулейман-бен-Дауд. - Мы сделаем так, чтобы она больше не смеялась над тобою. Он повернул кольцо на пальце, - не для того, чтобы похвалиться своим могуществом, а для того, чтобы помочь мотыльку, - и вмиг перед ним явились из-под земли четыре грозных духа. - Рабы! - сказал Сулейман-бен-Дауд. - Когда этот господин на моем пальце (наглый мотылек все еще сидел на его руке) топнет левой передней ногой, вы унесите мой дворец и сады в грозовой туче. Когда он опять топнет, вы все водворите на прежнее место. - Теперь, братец, - сказал он, - лети к своей жене и топай на здоровье. Мотылек полетел к жене, которая кричала: - Я требую, чтобы ты это сделал, требую! Топни, говорю тебе! Топни, топни! В это время Балкис увидела, как четыре могучих духа взялись за четыре угла сада, посреди которого стоял дворец, и от радости даже захлопала в ладоши. "Наконец-то, - подумала она, - Сулейман-бен-Дауд ради мотылька делает то, что давно должен был сделать ради собственного благополучия. Теперь, по крайней мере, сварливые султанши будут достаточно напуганы". Мотылек топнул ногой. Духи подхватили дворец и сады и подняли их на тысячу миль над землею. Послышался ужасный раскат грома, и все скрылось в непроглядной тьме. Бабочка затрепетала и воскликнула: - О, я больше не буду! И зачем я так говорила?! Верни на место сады, милый мой супруг! Я обещаю, что больше никогда не стану тебе перечить. Мотылек испугался не меньше своей жены, а Сулейман-бен-Дауд так хохотал, что несколько минут не мог вымолвить ни слова. Наконец он перевел дух и шепнул мотыльку: - Топни опять, братец, верни мне дворец, о величайший из волшебников! - Да, верни ему дворец! - сказала бабочка, порхавшая в темноте, как моль. - Отдай ему дворец и не прибегай больше к такому ужасному колдовству! - Хорошо, милая, - ответил мотылек с напускной храбростью. - Ты сама видишь, к чему привели твои придирки. Мне-то, конечно, все равно. Я привык и не к такому колдовству, но ради тебя и Сулейман-бен-Дауда я готов поставить дворец на место. Он снова топнул ногой, и в ту же самую минуту духи бережно опустили дворец на землю. Солнце ярко освещало темную листву апельсинных деревьев, птицы пели, а бабочка лежала под камфарным деревом, еле двигая крылышками и твердила взволнованным голосом: - Я больше не буду! Я больше не буду! Сулейман-бен-Дауд от смеха не мог говорить. Он погрозил пальцем мотыльку и, заикаясь, прошептал: - Ах ты, чародей! К чему ты вернул мне дворец, если я должен лопнуть от смеха? { На этой картинке изображены четыре быстрокрылых духа, которые поднимают на воздух дворец Сулейман-бен-Дауда в ту самую минуту, как мотылек топнул ногой. Сады, дворцы и окружающие постройки были подняты на воздух, словно на подносе, а на их месте в земле осталась глубокая яма, полная пыли и дыма. В правом углу картины, около зверя, который похож на льва, вы увидите Сулейман-бен-Дауда с волшебной палочкой в руке. Зверь, похожий на льва, и есть лев, высеченный из камня, а предмет, похожий на крынку молока, на самом деле угол храма или другого здания. Сулейман-бен- Дауд перешел туда, чтобы быть в стороне от пыли и дыма, когда духи умчали дворец. Я не знаю, как звали духов. Они были слугами волшебного кольца, принадлежавшего Сулейман-бен-Дауду, и сменялись почти ежедневно. Принадлежали они к числу самых обыкновенных быстрокрылых духов. Внизу картины изображен добрый дух по имени Акред. Он занимался тем, что кормил мелких морских рыбок три раза в день. Крылья у него были из чистой меди. Я его нарисовал, чтобы показать вам, как выглядят добрые духи. Он не помогал поднимать дворец, так как в это время кормил рыбок в Аравийском море. } Вдруг послышался страшный шум. Это девятьсот девяносто девять султанш с криком и визгом выбежали из дворца, созывая своих детей. Они сбегали с мраморной лестницы по сто в ряд и спешили к фонтану. Мудрая Балкис пошла им навстречу и спросила: - Что с вами случилось, султанши? Они остановились на широких мраморных ступенях по сто в ряд и крикнули: - Что случилось? Мы мирно жили в своем золотом дворце, как вдруг дворец исчез, и мы очутились в непроглядной тьме. Грянул гром, и во тьме стали сновать духи. Вот что случилось, старшая султанша! Такого испуга нам еще никогда не приходилось переживать. Тогда красавица Балкис, по мудрости почти не уступавшая самому Сулейман-бен-Дауду, сказала: - Успокойтесь, султанши! Один мотылек пожаловался на свою жену за то, что она с ним ссорилась. Наш повелитель Сулейман-бен-Дауд счел нужным дать ей урок смирения и покорности, так как эти добродетели высоко ценятся в мире бабочек. Ей возразила египетская султанша, дочь фараона: - Не может быть, чтоб наш дворец взлетел на воздух, словно песчинка, из-за какой-то бабочки. Нет, вероятно, Сулейман-бен-Дауд умер и сама природа громом и тьмою возвестила нам об этом. Балкис тряхнула головою и сказала султаншам: - Идите, смотрите. Они спустились с мраморных ступеней по сто в ряд и под камфарным деревом увидели мудрейшего из земных владык. Сулейман-бен-Дауд все еще заливался от смеха. На каждой руке он держал по бабочке, и султанши слышали, как он говорил: - О жена моего воздушного брата! Помни, что ты должна угождать мужу, иначе он опять топнет ногой. Ты сама убедилась, что он великий волшебник. Недаром же он похитил дворец самого Сулейман-бен-Дауда. Ступайте же с миром, дети мои. Он поцеловал им крылышки, и они улетели. Тогда все султанши, за исключением красавицы Балкис, которая стояла в стороне и улыбалась, упали ниц, мысленно рассуждая: "Если все это случилось из-за того, что один мотылек недоволен своей женой, то что ж будет с нами, когда мы непрестанно надоедаем нашему повелителю своими ссорами и криком?" Они накинули покрывала, зажали рты руками и на цыпочках побежали обратно во дворец. Тогда красавица Балкис вышла из-за высоких красных лилий под тень камфарного дерева, положила руку на плечо Сулейман-бен-Дауда и сказала: - О мой повелитель и сокровище моей души! Радуйся! Султанши Египта, Эфиопии, Абиссинии, Персии, Индии и Китая получили хороший урок, которого они не забудут. Сулейман-бен-Дауд, издали наблюдая за бабочками, порхавшими на солнце, сказал: - О моя подруга и алмаз моего счастья! Я не заметил, как это случилось. Ведь я все время шутил с мотыльком. Он подробно рассказал Балкис историю с мотыльком. Нежная, любящая Балкис ответила: - О мой повелитель и владыка дней моих! Я спряталась за камфарным деревом и все видела. Это я научила бабочку, чтобы она заставила мотылька топнуть. Я надеялась, что мой повелитель в шутку сотворит какое-нибудь великое колдовство, а султанши при виде этого испугаются и притихнут. И она рассказала ему все, что султанши говорили, видели и думали. Сулейман-бен-Дауд протянул ей руки и весело сказал: - О подруга моя и услада дней моих! Знай, что если б я совершил это колдовство из гордости или гнева, то был бы так же пристыжен, как тогда, когда я хотел накормить всех зверей в мире. Но, благодаря твоей мудрости, я совершил колдовство ради шутки, чтобы потешить мотылька. Оказывается, что я в то же время избавился от неприятностей с моими сварливыми женами. Скажи же мне, подруга моя и сердце моего сердца, откуда ты почерпнула такую мудрость? Султанша Балкис, красивая и стройная, взглянула прямо в глаза Сулейман-бен-Дауду и, склонив головку набок, как та бабочка, ответила: - Во-первых, я люблю тебя, мой повелитель. Во-вторых, я хорошо знаю женский характер. Они возвратились во дворец и жили счастливо до конца дней своих. А ведь правда, Балкис ловко придумала? *************************************************** ( У меня имеется, эта книга в doc файле - с иллюстрациями автора. Картинки весьма оригинальные. Но! Общий объем этого файла - более 15 мегабайт. Это и есть причина, по которой данный текст остался без иллюстраций. Описания картинок, данные автором выделены скобками { }. Более известное название " Как кот гулял, где ему вздумается " - " Кот, который гулял сам по себе. " - Nve , tropican@mail.ru - прим. скан.) = = = = = = = = = =