комнаты и коридоры. - Что и требовалось доказать. Выходит, теперь его можно приманивать не только диланами. Кем же? На Псов Герд, конечно, не позарится, даже сейчас. Вепри себя дискредитировали - в его глазах. Н-да... Как ни жаль, остается только Кэролл. Бедная девочка, все шишки на нее!" Рэй вызвал Турга и распорядился: - Кэролл - в пыточную. Пусть думает, будто вы интригуете против меня. Вопросы соответствующие. - Я понял, солнцеликий. - Пытать без жалости, но если вы хоть что-нибудь ей повредите, я вас живьем зажарю, ясно? - У нее крепкое сердце? - Она выдержит, иди! "А ловушки на этот раз я расставлю лично, - подумал Рэй. - И теперь будем зверя убивать. Сразу. Без душеспасительных бесед". 2 Дан с сожалением наблюдал, как треугольная спина Рэя растворяется в сумраке хода, и боролся с искушением пустить в нее стрелу. Как бы все упростилось! И кто придумал, будто парламентеров нельзя убивать? Ладно бы - званых, но ведь являются без приглашения, Ветер бы их разорвал, а ты тут скрипи зубами, унимай зуд в пальцах... Ах, принципы, принципы, дорого же за вас приходится платить! Как бы устроиться так, чтобы честность стала выгодной? Впрочем, не переживай. Если бы Рэй не знал, с кем имеет дело, то не стал бы подставляться, к тому же его доспехи наверняка рассчитаны на прямое попадание стрелы... хотя всегда остается шанс. Но какой расточительной бывает природа! Я и сам не обделен, но этот Рэй - что за конструкция! Какой костяк, какие формы!.. То, на что у нас с Гердом ушли тысячи часов тренировок, в Рэе присутствует изначально... И что за голос, с ума сойти! Ум, обаяние, артистизм - все при нем. И все же, и все же... Почему-то мне неприятны и это красивое лицо, и эта улыбка... Уж не наловчился ли я воспринимать красоту в комплексе - от вывески до нутра? Может, поэтому так сводят с ума диланки? Так чего же Рэй добивается? (Только постараемся не проецировать себя на других - так ничего не поймешь?) Угадать несложно: власти над миром. Но зачем? Самоутверждаться ему ни к чему, он и без того убежден в своей исключительности, да так оно и есть, если честно... Хе, есть подсказка! Почему сочинители так трясутся над своим ремеслом? Да ведь они уподобляют себя богам, манипулируя фантомами! Они - создатели и вершители судеб, они упиваются этим... Рэй - игрок, вот в чем дело! А чем выше власть, тем крупнее игра и, стало быть, тем острее наслаждение. Но он-то жонглирует не фантомами... Черт возьми, да Рэй пробивается к рангу живого бога - вот это размах! Ну хорошо, цель ясна, а вот как насчет средств? Ведь Рэй - прагматик, за миражом не погонится. Понятно, он хочет изменить структуру Системы, но каким образом? В нормальных условиях Система сторонится диктата, и это естественно: ни одна диктатура не способна развиваться долго, даже диктатура большинства. Элементы Системы должны быть свободны в пределах, допускаемых общежитием. Иначе - застой и деградация. При соблюдении некоторых правил любой индивид вхож в Систему, но без его согласия Система в него не войдет - повторяю, в обычных условиях. Да и зачем? Свои поступки туземцы нормируют сами и куда жестче любой внешней силы. Да, но теперь-то ситуация изменилась: баланс нарушен. Сначала мы, неустрашимые олухи, спровоцировали у Леса древний рефлекс, и он стряхнул нас с себя, будто горсть блох. А затем - не успели еще диланы успокоить потревоженного исполина, как за него принялись Псы, умело направляемые Рэем. И возникло противоречие - между прекраснодушием диланов и стремлением Системы себя сохранить. Противоречие, неразрешимое в рамках данной структуры. И пробудились первородные инстинкты Системы. Каковы же будут последствия? Плохо дело, ребята! Похоже, Рэй знает то, о чем мне приходится только догадываться, и значит, он погрузился в информационный банк Системы глубже меня. Что и неудивительно при его степени самоизоляции: уж он-то не рискует раствориться. Думай, Дан, думай! После такой длительной спячки боевые навыки Леса вряд ли сохранились в полной мере, что-то неминуемо должно было исказиться. Что? Проклятье, что-то забрезжило, ухватить не могу! Тупица, кретин, чего стоят твои хваленые мозги, если... Вот! Когда не было еще диланов, когда Лес не имел ни разума, ни морали, тогда он функционировал директивно, то есть существовал центр управления, которому подчинялось все. Да, существовал! А теперь отмер за ненадобностью, причем первым, как самый сложный элемент той, старой Системы. Но инстинкты-то сохранились и теперь, пробуждаясь, ищут хозяина. А Рэй тут как тут - вот он я, готов служить! И если бы не Герд... Дан повернул голову и нашел глазами Герда. Тот изваянием застыл неподалеку, почти невидимый в гуще веток, привалившись, по обыкновению, спиной к стволу. Как медленно умирают привычки! Не оставлять тыл незащищенным - это у Вепрей в крови. - Ты не думал над тем, куда идут туземцы? - спросил Дан. - В чем их смысл? Ну да, радоваться жизни и любви, танцевать и петь, ублажать глаза и слух, фантазировать, творить, пестовать таланты и доброту - все это, конечно, славно, но достаточно ли для поддержания Системы? Устойчивость возможна только в движении, а куда стремятся диланы? Ты - знаешь? После паузы Герд откликнулся: - Это так важно? - Но интересно же знать, за какие идеалы идешь на смерть! Герд скользнул взглядом по скальной стене с чернеющими кое-где пятнами пещер и опустил тяжелые веки, снова превратившись в изваяние - ни вздоха, ни жеста. Дану это не понравилось, он продолжал настойчиво: - Нет, ты послушай! Единственная достойная разума цель - познание, не согласен? Но мне кажется, что такой грандиозной исследовательской машине, какой является Система, на этом материке делать уже нечего. Недаром же она протянула щупальца к нашим землям? Герд то ли спал, то ли погрузился в транс - его неподвижность становилась неестественной. И однако Дан надеялся, что разведчик его слышит. - Как ни смешно, но мы, огры, видимо, нужны Системе больше, чем она нам. Мы для нее - мостик к другим мирам, ведь сам-то Лес врос корнями в эту землю, а диланы слишком одомашнились в здешней стерильности, чтобы стать первопроходцами... Нет, Герд, я понимаю, что Система не хочет никого завоевывать, ее интересуют только знания, но много ли можно достичь одними наблюдениями? Да и невмешательство - до каких границ может оно простираться? Предоставить нам без помех пожирать друг друга - не слишком ли это даже для диланов? Наверняка они захотят помочь, но вот чем? Впрочем, как раз это мы уже видели, и не приведи бог этому повториться в масштабах планеты! Герд вдруг спросил, не открывая глаз: - Тебе нужна сила? Дан озадаченно ответил: - Конечно. - Зачем? - Чтобы посылать всех к дьяволу! Герд кивнул и снова погрузился в молчание. И больше Дан не решился его тревожить, потому что обратил наконец внимание на тени, мелькавшие по лицу Герда едва заметно, но жутко. И пальцы, пальцы - что скрючило их так жестоко? По сердцу вдруг резануло жалостью. Кого жалеешь, славный Дан, уж не себя ли? Сколько ни упирайся, но ведь и тебе придется пройти этот путь - сквозь боль и страх, через кошмары и сомнения. Собственно, ты уже идешь, хотя Герд и здесь опередил всех, как и подобает разведчику. Да, дружище: Герд - это ты, только чуть позже. Ты уж смирись... Напротив, в овальной дыре входа, почудилось движение, и Дан рефлекторно вскинул игломет. Из пещеры беззвучно вывалилась мохнатая фигура и, плавно кувыркаясь, полетела к подножию скалы. - Мешал?! - болезненно вскрикнул Герд, вдруг очнувшись. - Да противно же смотреть! - отозвался Дан, про себя чертыхнувшись: уж эти мне рефлексы, чтоб им!.. - Тупари! Здешний климат благодатен для человека - голого, разумеется, - так нет, извольте видеть, эти придурки втиснулись в меха и латы, потеют, преют, смердят, но из своих скорлуп - ни ногой! Но Герд уже снова обмяк, закрыв глаза, и Дан вздохнул с облегчением. Проклятие небесам, да он куда ближе к диланам, чем я думал! Началось с запрета на убийство, а теперь он уже и Псов жалеет. И что дальше? Ох, Герд, Герд, куда мы с тобой катимся! Вздохнув вторично, Дан опасливо отложил в сторону игломет и посмотрел вниз, где из высокой травы едва виднелась ребристая крыша "единорога", проеденная Лесом почти насквозь. Надо же, кто-то ухитрился добраться и сюда! Где они теперь, живы ли? Дану вдруг захотелось порыться в чреве вездехода, хотя по опыту он знал, что в таких чащобах не сохраняется ничего: металл ржавеет, остальное гниет. Только в тех редких местах, куда Лес не мог добраться, получалось разжиться чем-нибудь стоящим. Однако желание помародерствовать не проходило. Ну, хоть взглянуть... Еще раз обернувшись на Герда, Дан неслышно спустился к "единорогу", заглянул в кабину. По крайней мере трое огров остались здесь навечно: два полуистлевших скелета Дан обнаружил в десантном отсеке, еще один - в кресле водителя. Ну что, парни, успокоились наконец? А ведь какой порыв был! Казалось, еще чуть - и свершится вековая мечта нации о мировом господстве. И тогда... Что? Ну что? Мы убедимся в своей исключительности? Мы сможем вечно жрать за чужой счет? Великие Духи, ну как, каким образом такая пошлая, примитивная, банальнейшая идея захватила умы миллионов? Десятилетиями мы строили Империю, не замечая, как с каждой завоеванной страной, с каждым этажом здание раскачивается все опаснее, что катастрофа неизбежна. Откуда эта тоска по власти? И чем плюгавей человечишка, тем больше у него амбиций, тем сладостнее он втаптывает в грязь ближних, как будто унижение других возвышает его. А в крайнем случае - можно отыграться и на природе. Ну, допустим, человек - царь природы. Но кто вам сказал, что у царей одни права?.. Забраться внутрь "единорога" Дан не решился: слишком уж ветхим там все выглядело. Мысленно пожелав останкам экипажа вечного покоя и недолгой памяти потомков, он вернулся на свой наблюдательный пункт и огляделся. Но перемен не обнаружил. Похоже, Герд даже не заметил его отсутствия, и такое небрежение показалось Дану обидным, хотя его же самого эта обида насмешила: с каких это пор истинные стали нуждаться в чьем-либо обществе, кроме женского? Всегда мы были одиночками, презирая толпу и стадность, а объединялись только при совпадении интересов... Погоди, в этом что-то есть! Стадность... стая... Псы! Что с ними-то здесь произошло? Эта растерянность - откуда? Ну, щелкнули по носу - с кем не бывает? В Логове и не такое случалось - и без последствий. Клянусь Горой, там же озверелость всегда на подъеме! Их убиваешь - десятками, а они прут, прут - рожи перекошены, на губах пена... Эффект толпы, вот что это такое! Но эффект, многократно усиленный Лесом. Как же я этого не видел? Это же очевидно, смотрите! Псы тоже вошли в Лес, пусть на самый примитивный, звериный уровень, - Лес принял их, не смог не принять. И они образовали свою систему, враждебную Лесу, но паразитирующую на нем. А ведь это зацепка! Почему человек так меняется в толпе? Больше ли - меньше, но меняются все. В чем же дело? Как набор индивидуальностей превращается в безликую массу? Что же, мысль стоит развить. Итак, сгоняем людей в толпу, и что происходит? Среди множества настроений неминуемо начинает преобладать одно, присущее большинству либо внушенное извне, - мощное, подминающее под себя остальные, задающее РЕЗОНАНСНУЮ эмоцию. Настраиваясь на нее, человек в толпе ощущает прилив энергии, ему легко и радостно поступать в унисон со всеми, не думая и не сомневаясь. Но горе тому, кто попытается бороться за себя! Каждый шаг, каждая мысль будут даваться ему с трудом и болью - многие ли на такое отважатся? Вот почему Рэй сделал ставку на Псов: их куда легче сплотить в Стаю, они не растеряли первородной стадности, не заиндивидуализировались. И в этом единстве - главная их сила. Но ведь единство можно и нарушить? Кажется, Рэй просчитался, изолировав эту команду Псов от Стаи. Понятно, что он хотел выманить Герда из Леса, но подставился сам. А если попытаться расшатать Стаю через Систему? Но одному мне это дело не поднять. Хотел бы я знать, чем занят сейчас Герд!.. Осторожно Дан вошел в Систему и выстроил в себе крупномасштабную психокарту - все побережье всплыло из тьмы перед его закрытыми глазами. Сейчас его не интересовали Псы - он искал "огоньки" иного рода, искал страдальцев, мучительно и трудно менявших кожу, а затем и плоть, но не уходивших еще дальше в гордый, высокомерный индивидуализм, а пытавшихся, подобно Герду и Дану, понять себя и мир, достичь истины. Их оставалось немного (Рэй и тут постарался себя обезопасить), но они были, и пришла пора собрать их вместе. 3 Темнело. Как и сутки назад, Герд полулежал в развилке громадного дерева и созерцал, как наползает на скалы густая тень. Ночь не была здесь такой непроглядной, как в глубине Леса, даже звезды начали проступать между несущимися по небу рваными облаками. Но Герд не нуждался уже в этих жалких светильниках, теперь он прекрасно мог ориентироваться и без помощи глаз. Это было странно, но и к этому он успел привыкнуть: одним трюком больше - о чем говорить? Сейчас он мог видеть куда дальше, чем в разгар дня. Стоило чуть сконцентрироваться, и его новый, выносной "глаз" устремлялся в любую сторону и с любой скоростью, высвечивая все подробности Леса, каждую движущуюся или дремлющую тварь. Наверное, так же - не шевелясь и не размыкая век - Герд смог бы путешествовать по всему материку, если не по всей планете, но до того ли ему было сейчас? Внутри зияла такая бездна, что он испугался бы, если б умел. Какие путешествия, о чем вы? Разведчик Герд выжег себя дотла - осталась лишь оболочка, заполненная пеплом... Нет, ложь! Если бы выгорело все, ушла и бы и эта тоска, беспросветная и гнетущая, как перед смертью. Тоска одиночества. Но почему? Разве я один? Вот сидит Дан, беспечный как на пикнике, развесил по сучьям иглометы и сосредоточенно полирует ногти, аккуратист, - и не лень ему!.. А с каким вожделением разглядывал Дан спину удаляющегося Рэя - прищурясь, выискивал щели в латах, сладостно шевелил пальцами... но ведь не выстрелил, позволил Рэю уйти! Конечно, в честном поединке Дан уложил бы Верховного с превеликой охотой, не колеблясь, - он-то еще не представляет весь ужас смерти... Проклятие, проклятие воображению! Это оно заставляет примерять на себя судьбы других, против воли впихивает в чужие шкуры. Как убить, если за самой жуткой харей мерещатся десятилетия формирования и бездны возможностей - пусть нереализованных, упущенных, но ведь не умерших! И одним ударом, одним выстрелом - под откос всю эту беспредельность? Ужас, ужас!.. Но если не убью я - убьет он, и почти наверняка кого-то лучше, достойнее себя, и вряд ли одного. Где выход? Я не могу убить и не могу допустить убийство. Как сравнивать бесконечности? На уровне арифметики все просто, но меня, кажется, занесло в иные сферы - проклятие воображению!.. Кебрик, моя последняя и невольная жертва, забуду ли я тебя когда-нибудь? Ты - безмозглая машина смерти, палач, садист... ты еще мог стать человеком, но я убил тебя, подставив под стрелы, и уже ничего не поправишь! Нет, я не жалею, я и сейчас поступил бы так же, но как больно и страшно отпускать тебя в смерть!.. Да, знай Рэй, как далеко ушел я от себя прежнего, он действовал бы куда решительней. Что я могу противопоставить ему теперь? О Духи, великие и всемогущие, помогите мне не потерять себя!.. Пф-ф! Испугался! Чего тебе терять, кроме жизни, а много ли она стоит, отдельно от всего? Ты утратил смысл, когда ушла Уэ. Затем потерял силу и гордость и теперь готов рыдать, кричать, и тебе не будет стыдно. Да ты уже потерялся! Ты мелок, мелок, Герд, ты - ничтожество и мразь, у тебя не чувства, а рефлексы, будто у простейших... Нет, нельзя лгать! Ни другим, ни себе - иначе не пробиться. Мы наловчились притворяться, придумывать оправдания, прикрывать идеалами шкурность - но никогда мне не стать смиренным! Мы, огры, почти приравнявшие себя богам, - чего мы стоим? Кажется, теперь-то я это вижу, но хочу ли меняться? Я остановился посередине и оттого мучаюсь раздвоением. Когда-то я был полностью закрыт и прекрасно существовал, а сейчас достичь цельности можно только полной открытостью, никак иначе. Ничего нельзя делать наполовину, полумеры хуже бездействия. К черту полутона! Перемены должны стать необратимыми. Пусть я превращусь в придаток Системы, пусть! Хуже не будет. Но сначала я должен разыскать Уэ. Огры, вам смешно? Ущербные люди, вам этого не понять. Если вы объедините все свои привязанности - к родичам, друзьям, соплеменникам, императору, богам... что там еще? Нет, и тогда вам не представить. Уэ - это я сам. Я сросся с ней, понимаете? Опять смешно? Ну, смейтесь! А я, кажется, скоро так же срастусь и с остальными диланами, а заодно и со всем человечеством, - за какие грехи меня так наказали? Герд открыл глаза, но не увидел почти ничего. Солнце скрылось окончательно, и если бы не звезды, тьма стала бы кромешной. Разгулявшийся ветер все настойчивее прорывался в пространство между скалами и древесными исполинами, ограждавшими Лес. Ах этот ветер!.. Не он ли так ожесточил сердца огров, вынудив их укрываться среди камней и превратив каждый их день в битву за жизнь? Теперь-то мы добились многого, но не скоро еще сумеем оторваться от земли, ползаем по ней, будто гады. А может, это к лучшему? Пока мы не стали людьми, нас следует изолировать. Чем обернулась наша победа над неутихающим океаном!.. Повернув голову, Герд нашел глазами напарника. Дан с комфортом возлежал на прежнем месте и показался бы спящим - кому угодно, только не Герду, ясно видевшему, как искусно и осторожно Дан набрасывает на побережье незримую сеть, сзывая единомышленников. Который раз холодным умом Дан постиг то, к чему Герд пробивался сквозь боль и страхи. Пусть так будет и дальше! Да, ты опять угадал, Дан: Псы сильны Стаей. Это и в самом деле сверхорганизм - с общими страстями и единой целью. Беда в том, что почти для всех высших смысл и радость - раствориться в толпе, и лишь немногие стремятся к свободе. Эти последние сторонятся всего, что может сделать их зависимыми, не выносят людских скоплений, раздражаются присутствием других, избегают привязанностей. Но разве свобода - в изоляции? Разорвать стадные путы, подняться над толпой - зачем? Чтобы забыть родство с людьми? Или это переход к новому качеству общности? Дан, насмешливый друг мой, ты сумел победить в себе эгоизм - многие ли способны на такое? И не говорите мне о "боевом братстве": оно лишь повышает выживаемость на пути к общей цели, а стоит интересам пересечься... Прощай, Дан. Скоро рядом с тобой будут друзья. Если меня что-то еще и удерживало здесь, так это боязнь оставить тебя одного. Удачи тебе, Дан! Прости. Герд будто разжал пальцы, и мощным течением его повлекло в Систему. Ставший уже привычным внешний Круг он пролетел за секунды и стал стремительно погружаться все глубже, глубже... Вот здесь, Рэй, ты еще не был. И не будешь. Сколько ни маскируйся. Лес выталкивает тебя, как пробку, - ты инороден ему. Не понимаешь? Мне жаль тебя, Рэй... Голоса, замолчите! Я не хочу никого слышать, оставьте меня! Я ищу Уэ, вы ее не видели? Нет? Ну так проваливайте!.. Да, и ты тоже, Голос Уэ. Прости, но она нужна мне живой... Боль! Герд врезался в эту невозможную, всепоглощающую муку, словно комета, и заскрежетал зубами, все тело скрутило судорогами. Да откуда же столько? Вот он - пик страдания, предел терпимого! - думал он ежеминутно, но дальше каждый раз становилось еще хуже. Духи, за что? Ну виноват, виноват!.. Я сеял и умножал зло, да! Но это же чересчур, меня раздавит этот груз! Мыслимое ли дело - терпеть за всех сразу?.. Сколько можно, прекратите!.. Ну, я прошу... Уэ, девочка моя, сжалься! Я же с ума сойду, какая боль... Что вы со мной делаете? Перестаньте, перестаньте, перестаньте!.. Что? Я не оглядываюсь, нет! Я иду... иду... Мне нечего терять, я ничего не страшусь... Дьявольщина, вы ослепили меня! Что это? Уберите свет, я ничего не вижу!.. Тише, тише, не мешайте... что... что... Уэ, ты? Да не мешайте же!.. Уэ, малыш мой, не ускользай, у меня больше нет сил... Слышишь меня? Уэ! Уэ!!.. Да-да, это я... я... Я с тобой. Если это смерть - пусть. Я с тобой. Боги, наконец-то! Я с тобой. 4 Родон проснулся, будто его включили. Рывком сел, стискивая рукоять меча и обегая глазами темное нутро хижины. Пол покрывала пышная шерсть - так плотно лежали на нем Псы, вразнобой всхрапывая. Но душно не было, словно работал мощный кондиционер. Чертова конура! Родон напрягся, раздувая ноздри. Толчками вскипела ярость, путая мысли, в клочья разрывая логику. Трусливые ничтожества, мразь! - вспыхивало в мозгу. Маразмирующие бессильные старикашки! Зажравшиеся боровы! Предатели! Гореть мне в аду, если сегодня же я не напьюсь вашей крови!.. С рычанием Родон пнул в бок ближнего Пса. Вскинувшись, Пес пихнул соседа, тот - следующего, и пол зашевелился, вспучился, развалился на фрагменты. Один за другим Псы подключались к бушующей ненависти Родона, усиливая и умножая ее, и поднимались, мерцая сквозь прорези шлемов настороженными глазами. Не Псы - Волкодавы, отобранные за силу и свирепость, закованные в стальные латы, увешанные стальными же мечами, ножами и иглометами, готовые на все! Неистовая их ярость сорвала Родона с места, бросила к двери. Бесшумно они выплеснулись в ночь, сомкнувшись в плотный строй, и двинулись к центру Логова. Спали все или почти все - во всяком случае, на пути им не встретилось ни солдата. Отряд откликался на команды слаженно, как единый организм, - собственно, так оно и было. Сблизившись с гроздью командирских хижин, они раздвинулись в цепь и выпустили залп, превратив часовых в иглокожих. Разбившись на группы, Волкодавы с воем ворвались в дома, убивая всех. Сам Родон зарубил троих, самых ненавистных, вкладывая в удары ненужную силу, будто мстя за месяцы вынужденного бездействия. Выскочив на воздух, Родон пронзительно свистнул, созывая отряд. - Руби корни! - пролаял он неутоленно. - Хватит слюнтяйства! Всех отступников, хлипаков, болтунов - к дьяволу! Волкодавы согласно взревели и разбежались по Логову. Момент был выбран идеально: рассеянный спектр немногих бодрствующих без труда давился объединенной яростью путчистов, а вялое со сна сознание остальных сразу при пробуждении захватывалось Резонансом. Пытавшиеся сохранить волю немедленно выдавали себя болезненной заторможенностью и вырезались без хлопот. Независимо от реакции подлежали ликвидации калеки и слабосильные. Чистка готовилась давно и проводилась основательно. Через час все было кончено. Трупы вчерашних соратников, не сумевших влиться в новый хор, десятками сваливали в мусоросборники и наспех забрасывали землей, не обращая внимания на густой листопад, разразившийся вдруг с помертвелых, застывших навсегда веток. Затем Волкодавы приволокли громоздкие ящики с металлооружием, накопленным в тайне от чрезмерно осторожных, ныне свергнутых Вожаков, и теперь некому было его пугаться. Псы перевооружались с энтузиазмом, и если бы не жесткий надзор Волкодавов, дело дошло бы до драки. Разумеется, всем не хватило, но достойных не обделили, а число тяжеловооруженных Волкодавов, своей личной гвардии, Родон довел до двух сотен. Выстроив солдат в громадный квадрат, он произнес краткую, но зажигательную речь, усилив Резонанс знанием основных положений Идеи и взвинтив воодушевление Стаи почти до безумия. Затем распахнулись ворота Логова, и Псы могучим потоком хлынули через притихший Лес в сторону лагеря Вепрей. Мерный топот тысяч ног отзывался в душе Родона ликующим барабанным ритмом, его переполнял восторг. Учитель, я сделал это! Я стал искрой, воспламенившей грозный пожар! Мы сметем отступников, покорим Лес, и тогда Ты взойдешь на трон! Но захватить Вепрей врасплох не удалось, лагерь оказался пуст. Эти хваленые "неустрашимые" воины уклонились от боя, позорно бежали! Ублюдки, твари презренные!.. С негодующим воем Псы обрушились на покинутый лагерь, круша все. И в своем ослеплении не сразу заметили, как чьи-то стрелы, неслышно выскальзывая из непроницаемой листвы, методично успокаивают одного беснующегося Пса за другим. Громовым ревом Родон сомкнул вокруг себя Волкодавов и направил ярость Стаи за пределы лагеря. Немедленно тысячи стрел пронизали окрестные кроны. Если Вепри и не погибли, то отступили - в любом случае, преследовать их было бессмысленно. Снова Псы образовали плотный, укрытый рядами щитов строй и полились через Лес, будто колонна муравьев. Стрелы продолжали сыпаться на них из зарослей, не нанося, впрочем, заметного урона, но вызывая десятикратно усиленную ответную стрельбу, брань и хохот: под силу ли горстке Вепрей остановить многотысячную армию Псов? И все же они попытались, безумцы! Что они выгадывали этим отчаянным боем? При всей своей спеси рассчитывать на победу они не могли - какая, к дьяволу, победа при стократном перевесе Псов! Славы возжаждали? Но кто о них узнает? Или они мстили за порушенный лагерь? Вепри выбрали отличное место. Тропа, которой следовали Псы, извивалась через непролазную чащобу, и за одним из поворотов колонна уперлась в цепочку безмолвных воинов. Их было всего десятка два-три, и, хотя все они выделялись статью, а их доспехи отблескивали металлом (вот как, и они догадались!), преграда показалась смехотворной. С гоготом и улюлюканьем Псы накатились на Вепрей, но в последнюю секунду те вдруг слаженно отступили, из травы вынырнули массивные наклонные пики, и лавина Псов с размаху налетела на частокол. Вопли и проклятья заглушили боевой клич, но инерция Стаи оказалась велика, поток перехлестнул частокол, завалил телами и второй, и третий (когда они успели?) и наконец достиг цепи Вепрей. Но теперь их стало больше - вдвое, втрое! - они перегораживали всю ширину тропы и стояли плотно, плечом к плечу, в два ряда. И заработала мясорубка! Немногие из Псов умели драться на мечах профессионально, тем более в строю, и даже их неубывающая ярость не помогала против холодной решимости и высокой выучки Вепрей. Медленно отступая, они оставляли за собой груды окровавленных тел, а сами не теряли почти никого. Каждые несколько минут ряды Вепрей четко менялись местами, и в таком режиме они могли сражаться часами. Родону не потребовалось много времени, чтобы понять это. Он наблюдал битву с восторгом и яростью, невольно сожалея, что такие великолепные бойцы ему неподвластны, враждебны. Оглянувшись на нетерпеливо рычащих, рвущихся в бой Волкодавов, Родон взревел и махнул рукой. Следом за ним более двух сотен закованных в сталь великанов прорвались сквозь неистовую толпу Псов и обрушились на строй Вепрей. И перед этим бешеным натиском дрогнули неустрашимые гордецы. Попятился, заколыхался строй... но устоял. Плотнее сомкнулись ряды, стремительней замелькали клинки, и Волкодавы, один за другим, стали падать на траву, скользкую от крови Псов. Оказалось, только Родон да еще с десяток могли биться с Вепрями на равных. Но этого не хватило, чтобы пробить брешь в стене, о которую бессмысленно разбивались волны Псов. И поняв безнадежность фронтального штурма, Родон скомандовал отход. Неохотно Волкодавы отхлынули от строя Вепрей, за ними последовали и остальные Псы. Сейчас же над колонной завизжали и зашелестели стрелы, но Вепри будто ждали этого, мгновенно укрывшись за валунами, очень кстати случившимися за их спинами. Да, место они выбрали удачно. И воевать умели. Выходит, не такие уж они безумцы? Ворча и огрызаясь, колонна отступила еще дальше, втянувшись за поворот, потому что теперь стали стрелять Вепри, а делали они это столь же мастерски, как и все остальное. Стало совсем тихо, как в Лесу бывает только ночью, только кряхтели и стонали раненые, да негромко переругивались Псы, распаренные и запыхавшиеся, но готовые снова вступить в битву по первому сигналу. И этот неукротимый боевой дух был точным отражением настроения Родона. Он не был обескуражен неудачей - скорее раззадорен. Недаром Учитель выбрал его из тысяч: наталкиваясь на препятствие, Родон не успокаивался, пока не преодолевал его. Мысль Родона была быстра, хотя и поверхностна, никогда он не упорствовал в ошибках и был неутолим в поисках новых решений. Но что делать теперь? Можно было попытаться обойти Вепрей с флангов, но даже если заросли и проходимы для небольших групп, разбивать Стаю опасно: только вместе Псы непобедимы и бесстрашны - на расстоянии Резонанс слабеет, монолит рушится. Достаточно и того, что Родон рискнул ядром армии, опорой Резонанса - своими Волкодавами, бросив их в эту отчаянную атаку. Но мастерство есть мастерство, и на одной ярости его не одолеть. Что ж, впредь будем умнее! Присев на камень, Родон снял шлем и мохнатым рукавом вытер пот со стриженой головы. Снова вставил череп в стальной футляр и огляделся. Только сейчас он заметил, что с деревьев снова стали осыпаться листья: похоже, жесткие игры огров пришлись Лесу не по нутру. Тем лучше, за голыми ветками Вепрям не укрыться. И не сбежать, когда мы выковыряем их из-за валунов. Родон вскочил, будто подброшенный пружиной, и в сопровождении десятка отборных Волкодавов прошел в голову колонны, под прикрытием щитов выглянул за поворот. Сейчас же по щитам застучали нечастые выверенные стрелы, но Родон не обращал на них внимания, вглядываясь в укрепления Вепрей. Валунов там было немного, и они не казались массивными - наверное, сами Вепри и прикатили их на тропу. От стрел валуны спасали, но и только. Ну что, Учитель, пора? - спросил Родон. И сам же ответил: да, затягивать дальше опасно. Сейчас главное - время! - Лучников ко мне! - приказал Родон, злорадно скалясь. - И принесите ящики! Будто в зеркале, его усмешка отразилась на лицах Волкодавов. Через пару минут они вернулись с несколькими небольшими контейнерами, в которых хранились зажигательные стрелы. Построив стенку из плотно сомкнутых щитов, Псы снова выдвинулись за поворот и стали забрасывать позиции Вепрей пылающими стрелами. Стрел было немного, но каждая несла с собой пузырек с горючей смесью, и трава, листья вокруг Вепрей начали воспламеняться. Особой опасности в этом не было: Лес не допустит пожара, - но именно Реакции Леса Родон и добивался. Узнать ее было даже важнее, чем победить Вепрей. Чем Лес отзовется? Удушающей углекислотой? Но ведь там же люди!.. Ну? Нет, конечно, это вода! Будто неистовый ливень обрушился на Вепрей, со всех ветвей заструились потоки. Над валунами взметнулись густые клубы пара, и сразу же, не дожидаясь команды, вперед устремились нетерпеливые Псы. Настал час расплаты! И Родон разразился презрительным хохотом, торжествуя и злорадствуя. Ничтожный, жалкий, бессильный Лесишко! Тебе ли тягаться с нами? Учитель прав, тысячу раз прав: отторжения не будет. Поздно! - Вперед! - заорал Родон, потрясая мечом. - Вперед, Стая! Ничто не устоит перед тобой! Сотня за сотней Псы растворялись в белом тумане, словно погружались в небытие... Вздор! - одернул себя Родон. Что за мысли? Мы сломали Вепрей, Лес беспомощен перед нами! Кто сможет нам противостоять? Кто? 5 Герд всплывал к поверхности, пронизывая Круг за Кругом, словно двигался от сердцевины ствола наружу. За сотни миллионов лет этих кругов наросло неисчислимое множество, вникнуть в каждый не хватило бы и жизни, а Герд пробыл здесь меньше суток, нахватался самого насущного, наскоро подлечил душевные травмы и теперь торопился в явь, потому что дальше медлить было невозможно. Во внешнем Круге пришлось задержаться: будто тысячи нитей затянули поверхность, и они не пропускали Герда, наивно воображая себя неодолимой преградой. Эту хлипкую сеть легко было разорвать в клочья, но Герд покружил немного, нашел прореху и протиснулся, не потревожив нитей. Открыл глаза и наткнулся на неподвижный взгляд Дана. После сумеречных глубин Системы даже приглушенный дневной свет показался слепящим. - Здоров же ты спать! - промямлил Дан низким, тягучим, невообразимо медленным голосом и отстранился - плавно, осторожно, будто опасаясь в себе что-то повредить. - Я уже и не надеялся... Озадаченный, Герд поднял брови. Странно застыв лицом, Дан повел ладонью в сторону, словно на что-то указывая. Потом ладонь остановилась, но с нее волшебным образом вдруг сорвались легкие скорлупки и полетели - так же плавно, замедленно, непонятно... Герд улыбался: глупец! Конечно же, дело вовсе не в Дане - во мне. Ускорилось восприятие, мысли понеслись вскачь. Теперь я включен в Систему, включен по-настоящему, и все мои связи замыкаются через Лес, минуя медлительные нейроны. Секунды уплотнились в десять, двадцать раз... и так же удлинилась жизнь? В самом деле, разве протяженность жизни определяется не числом вмещаемых в нее мыслей и поступков? Не потому ли в детстве дни тянутся бесконечно, что нервные волокна короче и подвижней? Значит, теперь я могу прожить тысячу лет... психолет?.. даже ничего в себе не меняя? А ведь Лес принялся уже и за мое тело - что-то там происходит, пока глубоко и неявно. Естественно: приходится подстраивать его к возросшему темпу жизни - мощности-то возросли многократно. И об энергии теперь заботиться не придется - пока стоит Лес. Ах, какой скачок! - почему же это меня не радует? Дан терпеливо ждал ответа, и на его лице еще не проступило ни удивления, ни тревоги: выходит, все размышления Герда уместились в секунду-две? - Я нашел Уэ, - сказал Герд, стараясь приноровиться к темпу речи Дана. - Ты оказался прав: ее забрал Лес. И опоздай он хоть на немного, я бы ее уморил. Последние слова он выговорил почти не напрягаясь, блокировав внешние закоротки и соскользнув на несколько секунд к прежним своим скоростям. Но лишь на несколько секунд. Герд ждал новых слов Дана, думая: ну что за мука иметь дело с человеком иного жизненного ритма! Уэ, девочка моя, как же ты со мной настрадалась! Если уж интеллектуал Дан кажется мне теперь рекордсменом среди тугодумов... - Рад за тебя, - наконец вымолвил Дан, - но поиски затянулись. Еще час-другой, и нас захлестнет Стая взбесившихся Псов. Пора уносить ноги, Герд! - Все знаю, - сказал Герд грустно: в самом деле, много ли радости - знать все? - Сработал психозаряд, заложенный Рэем в Логове, - объяснил он. - Такая уж у него манера обеспечивать тылы. В который раз выгода одного перевешивает судьбы тысяч? - подумал Герд. Что хуже - стадность или равнодушие? - Но ведь это не все? - спросил Дан нетерпеливо. - Весь Лес гудит! Что-то между Псами и Вепрями, верно? Герд кивнул, загоняя внутрь тоску. Будет еще время оплакать эти смерти - бессмысленные, нелепые. Ах, если бы я прошел этот путь быстрее!.. Но тогда и Рэй не стал бы тянуть. - И чья взяла? - Глаза Дана вспыхнули азартом. Похоже, и он был бы не прочь размять кости в строю Вепрей, отражая наскоки бесноватых Псов - волна за волной... Ох, детство, детство! Завидую? Вряд ли. - Вепри отступили, потери минимальные, - ответил Герд. - А теперь к делу, Дан! Как тебе известно, в пещере сейчас около трех десятков отборных фанатиков, а таких бедолаг, как мы с тобой, здесь скоро будет почти вдвое больше, так? - Ну, - согласился Дан удивленно. - Помнишь, мы говорили о разрушении стереотипов? Попробуй, теперь это возможно. Дан смотрел на него изумленно и долго, даже если сделать поправку на замедление. Наконец его прорвало: - О чем ты, Герд? Разве ты не понял, сюда идут Псы! - Это моя забота, не отвлекайся на ерунду. - Но их тысячи! Герд терпеливо вздохнул. - Не ты ли говорил, что здесь неуместны военные мерки? - спросил он. - Успокойся, Дан, ведь это даже не Стая - стадо. Они полагают, в этом их сила, но мне есть чем их удивить. Кивнув на прощанье, Герд соскользнул по лиане на дно Леса и побежал, заново обучаясь пользоваться телом. Сейчас его скорость сдерживалась лишь инерцией и прочностью связок, но тело следовало поберечь, если он хочет пережить ближайший час. И все же - быстрее, быстрее! Эти дуралеи слишком понадеялись на свою "Идею", хотя кое в чем они, безусловно, правы: прошли те времена, когда огры были для Системы инородными вкраплениями, - теперь Лес не отмахнется от них так же походя. Но у всякого терпения существуют границы, и чересчур опасно определять их экспериментально. Свое появление Герд обставил с должным эффектом: сначала поперек тропы, прямо перед передовым охранением Псов, с грохотом обрушилось исполинское дерево - из отживших свое; затем на его ствол упал вертикальный солнечный луч, прорвавшись сквозь Лесную крышу; и в этом светящемся столбе возникла из пустоты величавая фигура - будто посланник самого Солнца. Вид незнакомца изумил Псов настолько, что они отнеслись к его странным словам со вниманием и без задержки помчались навстречу главным силам Стаи, надвигавшимся во всю ширину тропы, словно прилив. Не двигаясь с места, Герд незримо следовал за своими посыльными, пока они проталкивались через толпу к Вожаку. - Безумец! - проворчал Родон, вглядываясь в Герда поверх колышущихся шлемов. - Чего он хочет? - Чтобы мы повернули! Родон захохотал, хлопая себя ладонями по ляжкам. - Подстрелите дурака! - велел он благодушно. - Мы зажарим его к ужину. Сейчас же несколько Волкодавов вскочили на подставленные товарищами спины и одновременно разрядили иглометы. Герд уже с трудом сохранял неподвижность, переполняемый звенящей неудержимой силой, распираемый энергией. Он смотрел на лениво плывущую к нему стайку стрел и торопил их: быстрее, быстрее же, ну что вы ползете! Но вот наконец они приблизились вплотную, и на долю секунды Герд позволил себе взорваться движением, легкими тычками разбросав стрелы по сторонам, и снова застыл в оцепенении, скрестив руки на груди. Со стороны вряд ли кто-то успел отследить его взмахи - тем более удивительным должно было показаться исчезновение стрел. - Залп! - рявкнул Родон, выдирая из ножен меч. Теперь на Герда плотным шелестящим потоком надвигались тысячи стрел, и любопытно было бы вообразить, что стало бы с ним, опоздай он на долю секунды. На этот раз Герд просто сместился в сторону, пропустив мимо смертоносную тучу и щелчками отбрасывая случайные стрелы. А затем снова возник на прежнем месте, неуязвимый и безучастный, словно Дух. Вожак издал устрашающий рык, подхваченный лишь Волкодавами, - похоже, уверенность у Родона пошла на убыль. - Смять! - бешено заорал Родон, топая ногами. - Вперед! Все - вперед! Втоптать в землю!.. Однако сам он не спешил атаковать непонятную опасность: как видно, уже научился беречь себя. Герд смотрел, как накатывают на него Псы, и прикидывал, в самом ли деле они не слишком торопятся, или его снова вводит в заблуждение спрессованное время. Но и на лицах их не видно было подобающего нетерпения. Тропа перед Гердом сужалась, и здесь поток Псов ускорялся, будто река в ущелье. Не дожидаясь, пока атакующие перехлестнут ствол, Герд спрыгнул им навстречу, чуть отклонился, пропустив переднего Пса, затем обогнул следующего, и следующего, и следующего... В любой бегущей толпе, даже в несусветной толчее Псиной лавы, неизбежно остаются пустоты, и Герду не составляло труда пронизывать поток огров, не касаясь никого. Он пробирался сквозь них, словно через густой пролесок, слегка колыхавшийся от ветра. Не прошло и десяти секунд, как Герд возник из пустоты прямо перед Родоном. Вожак отшатнулся от Герда, закрываясь щитом, и в течение минуты усердно размахивал мечом - пока окончательно не удостоверился в неуязвимости противника. - Я узнал тебя! - сообщил Родон, тяжело дыша. - Ты - Герд, предатель! - Предатель чего? Прикрываясь щитом, Родон отступал. - Ну?! - крикнул он, оскалясь. - Убей меня, если сможешь! Осторожно Герд снял с его руки щит, затем отобрал и забросил подальше меч, аккуратно убрал шлем. Остановился чуть поодаль, наблюдая. Наконец-то на лице Родона проступила растерянность. Озадаченно смотрел он на свои опустевшие руки, трогал беззащитный череп. Потянулся к кинжалу, но Герд забрал его раньше, чем пальцы Вожака сомкнулись на рукояти. Что еще у него осталось? Игломет? Долой! Растерянность Родона прогрессировала, он не поспевал за ситуацией. Когда с него посыпались латы, Вожак дико вскрикнул и бросился бежать. А за ним, в нарастающей панике, спешно избавляясь от тяжелых доспехов, устремились остальные Псы. Земля гудела от топота ног, воздух сотрясали крики и ругань, но Герд надеялся, что не переусердствовал, иначе в этом вдохновенном отступлении могли кого-нибудь и затоптать. Когда последний Пес исчез за поворотом, Герд вступил в Систему, в ее внешний Круг, и несколькими мощными рывками разнес в клочья эту сеть, наброшенную на умы огров. Отныне пусть думают и решают порознь. Не нравится? Что ж поделаешь! Я ведь не дилан и поэтому могу позволить себе вмешаться, хотя бы иногда. И ведь я не навязываю вам готовых рецептов, только создаю условия. Думайте, думайте, огры! Хватит уподобляться червякам в яблоке: Лес не для бездельников, тем более - не для пачкунов! 6 С огромным усилием Рэй разомкнул веки и приподнялся на постели. Спать хотелось невыносимо, но он уже мог собой управлять. Дотянувшись до кувшина с нектаром, Рэй опрокинул его себе на голову. Сразу стало легче, теперь можно было, придерживаясь за стену, доковылять до душевой и там попытаться осмыслить происшедшее. Итак, он сидел (не лежал, нет!) на своей узкой походной кровати, привалившись спиной к стене, и размышлял... О чем? Неважно, кажется, снова о Герде... И он был вполне свеж, несмотря на полуторасуточное бодрствование, но внезапно на него обрушилась неодолимая сонливость, будто кто-то извне мощно атаковал его центры торможения. Рэй даже насторожиться не успел, и только значительно позже, уже во сне, начал бороться. И спустя невесть сколько времени сумел наконец проснуться... или его отпустили? Странные игры, к чему бы это? Уже сравнительно бодро Рэй прошел к пульту и утопил клавишу, но экран не зажегся. Закусив губу, Рэй попробовал другие кнопки - с тем же эффектом - пульт был мертв. И это тоже укладывалось в схему. Похоже, за них принялись всерьез. Аварийным подъемником Рэй отвалил от входа плиту, снял со стены фонарь и побежал по узким извилистым переходам, проверяя посты. Как и следовало ожидать, спали все - без исключения. Пинками Рэй поднимал постовых, но, просыпаясь, те не проявляли ни страха, ни раскаяния, хотя не могли не знать, что за подобную халатность их следовало зарубить на месте. Потерянно взирая на хмурое лицо Рэя, они отвечали на его вопросы - вполне здраво, но с непонятной задержкой. Обойдя всех, Рэй ворвался в комнату Турга, надеясь хоть здесь что-то выяснить. Вожак смачно храпел, широко развалившись на лежаке. Во сне его угрюмое лицо размякло и казалось умиротворенным и ласковым, будто у доброго дедушки, - а почему нет, должны же и у Псов быть внуки? Усмехнувшись, Рэй приподнял его за шиворот и грубо встряхнул. Тург проснулся мгновенно, свирепо хрюкнул и с силой оттолкнул Рэя. - Легче, Тург! - рявкнул Рэй. - Это я. - Так что? - огрызнулся Вожак, продирая кулаком глаза. - А это - я! А ты меня, как вязанку дров!.. - Да ты спятил! - Наоборот - поумнел! - безо всякого почтения Тург сплюнул на пол, Рэю под ноги, и спросил: - Собственно, по какому праву ты тут командуешь? - По праву сильного, - холодно ответил Рэй и резко ткнул кулаком в квадратный подбородок Турга. Вожак опрокинулся на спину и захрипел, неуклюже ворочаясь. Поглаживая рукояти мечей, Рэй задумчиво оглядел взбесившегося вдруг Пса, но решил пока не добивать, чтобы позже разобраться с ним досконально. Разумеется, если это "позже" наступит. Накрепко привязав Турга к кровати, Рэй оставил его размышлять над своим опрометчивым поступком и поспешил к другому Вожаку - Вепрей. Чак не спал - потерянно озирался, приподнявшись на локтях. Выглядел он сейчас значительно бодрее, на лице не осталось даже шрамов, но переломы, к счастью, еще держали его в постели. - Вас что-то тревожит? - сдерживая нетерпение, поинтересовался Рэй. - Поделитесь, я приму меры. Как ни странно, Чак откровенно обрадовался его появлению. - Приснится же! - пробормотал он смущенно. - Это все болезнь. - Что вам снилось? Говорите же! - Странная штука, Рэй... Я видел сына - он у меня малыш совсем, поздний ребенок... может быть, поэтому я так к нему привязан... Так вот, он бежал по траве и был гол и бледен, как дилан... хотя я точно знал, что это мой сын. И я подумал... Ты прав, Рэй, я вижу в сыне продолжение себя, во многом он меня копирует, но разве точно так же не повторяемся мы в других людях? Где та грань, за которой кончается "наше" и начинается "их"? Я не вижу ее, Рэй, не вижу! Я сравниваю своего сына с каким-нибудь мальчиком-диланом... - Что?! Чак мучительно сморщил лицо, потряс головой. - Нет разницы, Рэй, нет качественной разницы, понимаешь? Они же... Ты видел их детей? - При чем здесь это? - раздраженно спросил Рэй. Вздохнув, Чак забормотал что-то невнятное, отдаленно напоминающее молитву. - Да что с тобой, Чак? Очнись наконец! Вепрь грустно посмотрел на Рэя, безнадежно махнул рукой и отвернулся к стене, доверив ему свою незащищенную спину, чего никогда бы не сделал в здравом рассудке - просто не смог бы! Что за внезапный всплеск непочтительности? - подумал Рэй недоуменно. Но Чак, по крайней мере, доброжелателен... хотя его-то я за шиворот не тряс. Снаружи донесся неясный шум. Рэй выскочил в коридор и обмер: навстречу безмятежно, будто на прогулке, шагал Герд. Он даже не удосужился обнажить клинки, хотя вдоль стен густо стояли люди Рэя (чего это они высыпали?), переговариваясь и с опасливым любопытством поглядывая на нежданного гостя. - Вот так встреча! - обрадованно произнес Рэй. - Ну-ка, Псы, все разом - куси его! Однако никто не двинулся с места. А Герд продолжал приближаться, выжидательно, но вполне хладнокровно озираясь. - Я сказал: взять! - С чего вдруг? - дерзко возразил один из Псов. - Он-то нас не трогает! Рэй грозно надвинулся на наглеца, выхватывая мечи, но Псы немедленно сомкнулись, ощетинясь клинками. Да что же это такое?! Герд наконец остановился - против Рэя, внимательно его оглядел. Подавив раздражение, Рэй бросил мечи в ножны, скрестил руки на груди и учтиво улыбнулся. С невнятным ворчанием Псы ретировались из коридора, почтительно огибая неподвижную фигуру Герда. Кажется, их не привлекала перспектива оказаться между двух огней. - Ну, хоть ты-то объяснишь мне, что происходит? - спросил Рэй. - Уж не подкупил ли ты всех? Герд молча покачал головой. - Нет? Тогда, может быть, это сродни гипнозу? Недаром же нас так разморило! Герд чуть улыбнулся - видимо, сие означало, что Рэй не так уж и неправ. - Но почему же я ничего не ощущаю? - удивился Рэй. - Что за дискриминация! - Это не гипноз, - соизволил наконец ответить Герд. - Мы только убрали стереотипы. Но вот с тобой сложнее - ты порочен изначально, физиологически. Рэй задумался: звучало это фантастично, но вполне правдоподобно. Действительно, отбери у солдат рефлексы, и что останется? - Как здоровье Чака? - спросил Герд. - Я принес ему "одеяло". - Гады живучи, - рассеянно отозвался Рэй. - Так что же, Герд, ты пришел меня убивать? - Есть возражения? - Да на здоровье! - И Рэй снова обнажил клинки. - Но чтобы избавить тебя от угрызений, я буду защищаться. Герд засмеялся и снова покачал головой. - Тогда в чем дело? - В твоей уникальности, - ответил Герд. - Второго такого законченного эгоиста не найти во всей армии! - Не терплю лести! - Тебя надо изучать, Рэй. Если продержишься год, обещаю вернуть тебя в Империю. Рэй бросил мечи на каменный пол и от души расхохотался. - Пробуй, Герд, пробуй! - весело сказал он. - Черт возьми, да ты умрешь идеалистом - это так трогательно! Он шагнул к Герду вплотную и вздрогнул от раздавшегося вдруг сзади голоса: - Аккуратнее, Рэй, - мы же не дети! Круто обернувшись, Рэй увидел Дана, ехидно улыбающегося поверх нацеленного в него игломета. - Увы, солнцеликий, - сочувственно объяснил Дан, - я промахов не делаю! И Лес меня пока не приручил. Так что будь уж так добр, освободи рукава от ножей. Рэй криво усмехнулся и разоружился окончательно. - Да на что вам Лес? - проворчал он. - У вас же не хватит фантазии распорядиться им как должно! Герд пронзил его коротким взглядом и ушел в глубь пещеры, безошибочно выбрав коридор, ведущий к пыточной. - Передай Кэролл привет от хозяина! - крикнул Рэй ему вслед. - Скоро ее навещу! Дан ухмыльнулся - похоже, его забавляла ситуация. - Не понимаю! - сказал Рэй. - Ну, получит он свою дикарку, а дальше-то что? В чем цель? - Что же, приятель, - ответил Дан, - теперь мы будем ломать над этим голову вместе.