Сергей Иванов. Пока стоит лес  * ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ВТОРЖЕНИЕ *  1 Развалившись в водительском кресле, Герд с ленивой ухмылкой наблюдал за прохождением колонны. Батальон Вепрей, лучший в десантном корпусе, даже среди здешнего буйства красок и форм ухитрялся соблюдать четкий, радующий глаз строй. Когда последняя машина скрылась за деревьями, улыбка сошла с лица Герда. Некоторое время он еще смотрел, как колышутся потревоженные "единорогами" ветки, потом захлопнул колпак и завел мотор. Шестиногий "жук" сорвался с места и резво побежал по проложенной батальоном просеке, прыгая через расправляющиеся кусты, ныряя под неспешно уступавшие дорогу ветви. Следовало торопиться: лес восстанавливался с поразительной быстротой. Пальцы Герда привычно летали по клавишам пульта, а сам он угрюмо смотрел вперед, пытаясь задавить в себе злость. Настроение, однако, оставалось таким же беспросветно пасмурным, каким стало в тот момент, когда командир преподнес ему эту великолепную, откормленную, вывалянную в навозе свинью. Приветливый наш комбат, думал Герд, отец родной, скорпион ласковый... Чем же это я тебе не угодил? Послать лучшего разведчика в тыл с трофеями - будто вислоносого обозника!.. Или я тоже стал слишком хорош для тебя? Шорох в багажнике прервал тягостные мысли. Оглянувшись, Герд увидел копну медных волос, под которой мерцали в сумраке огромные глаза. Совсем здорово! Он и думать забыл о девчонке-туземке, захваченной прошлой ночью лагерными постовыми. Батальонные Псы провели уже с ней предварительную беседу, но, хотя ее вопли разносились по всему лагерю, не добились ничего стоящего - все та же невразумительная лопотня о лесных духах и неминуемом возмездии. Против воли Герд пристальнее вгляделся в этот странный лес, в котором плотно стояли исполинские деревья, погрузившись основаниями в пышную листву нижнего яруса, а по их колоннообразным стволам и могучим шевелящимся ветвям неторопливо ползали бесчисленные лианы. Все здесь двигалось, дышало, шуршало. Уже через полчаса Герд потерял след батальона и продолжил путь, доверившись интуиции и, в меньшей степени, памяти. Пока вторжение развивалось безупречно. Первая же волна имперского десанта смела с побережья редкую цепь туземных деревень, предав их огню и развеяв жителей по лесам. Закрепившись на берегу, батальоны разделились и широким веером устремились в глубь материка. Но пока, на вторые сутки наступления, Вепри ни разу не столкнулись с противником. Следы присутствия туземцев встречались достаточно часто, дважды батальон натыкался на их поселения, но сами аборигены словно растворились в зарослях. В их крохотных, причудливо расцвеченных хижинах обнаруживалось немало занятных вещей, но ничего похожего на оружие. Весь день батальон беспрепятственно продвигался по намеченному маршруту, на ходу подбирая все, что могло бы заинтересовать будущих колонизаторов. И теперь вся эта дребедень, гордо именуемая трофеями, была свалена в багажнике Гердова вездехода. С разбегу "жук" перемахнул ствол упавшего дерева, ловко приземлился, пружиня членистыми ногами, и... не встретил опоры. Грунт под ним подался, и машина тяжело ухнула во тьму. Что-то с силой ударило в днище, на секунду задержав падение и швырнув Герда лицом о стекло, затем вездеход снова провалился, содрогнулся и медленно опрокинулся на колпак. Герд с трудом поднялся, ошалело озираясь. Ситуация, как из анекдота: подергивая лапами, "жук" разлегся на дне глубокой ямы, из центра которой торчало толстенное, заостренное на конце бревно. Это я лихо угодил! - размышлял Герд, разглядывая далекое светлое пятно над головой. Ай да туземцы! Хорошо потрудились, на славу сработали ловушку!.. Осторожно он потрогал ушибленный лоб. Еще один довод в пользу соблюдения устава, ибо сказано: "при передвижении по вражеской территории обязательным является пристегивание к креслу посредством страховочных ремней." Улегшись спиной на колпак, Герд уперся ногами в кресло и заставил "жука" вернуться в естественное положение - лапами вниз. Выключил мотор и сразу услышал тихий плач. - Это что за скулеж? - пробормотал Герд удивленно, но тут же сообразил, что опять забыл про дикарку. Шагнув к багажнику, он выволок из-под груды сорванных с мест пластиковых ящиков невредимую, но насмерть перепуганную, зареванную девчонку. Влепив ей затрещину, чтобы заткнулась, Герд вернулся к пульту. Надо выбираться, подумал он. И выбираться самому: помощи ждать неоткуда. Он обернулся: девчонка еще всхлипывала, зажав обеими руками рот. - Эй, ты! - позвал Герд раздраженно, подкрепив слова жестом. - Иди сюда! Она сжалась и присела, пытаясь спрятаться. - Ну, живо! Не отрывая от него глаз, дикарка перебралась в кабину, приблизилась. Сжав ладонью ее худое плечо, Герд толкнул девчонку в соседнее кресло, пристегнул ремнем. - Ну, малыш, - сказал он машине, - давай! "Жук" задрожал, просыпаясь, приподнялся на лапах и полез на отвесную стену. Но лишь только задние его лапы оторвались ото дна, как он медленно сполз вниз, увлекая за собой лавины песка. И последующие попытки не имели успеха. Раз за разом вездеход шел на приступ, но все было напрасно: песчаный грунт не держал тяжелой машины. Что ж, подумал Герд, переквалифицируемся в землекопы. Это долгий путь: подкапываться под стену, - но не зимовать же здесь? Герд покосился на дикарку. Забыв про страх, возбужденно горя глазищами, она всем сердцем переживала за воюющего со стеной "жука". - Дурочка! - сказал он устало. - Тебе-то что до этого? Девочка радостно улыбнулась, произнесла что-то певуче. Пожав плечами, Герд снова положил руки на пульт. - Эй! - позвала туземка. Он повернул голову: - Ну? Девочка указала на кол и повела рукой вверх, сжимая и разжимая ладонь. - Что? - спросил Герд. И вдруг понял. Что же это делается! - поразился он. Эдак скоро и "жук" начнет мне советы давать. Зачем я ему тогда нужен буду? Девочка смущенно потупила глаза. Качая головой, Герд взялся за управление. "Жук" обхватил лапами столб и уверенно пополз вверх. Вскарабкавшись на острие, он пару секунд побалансировал, приноравливаясь, затем вдруг резко оттолкнулся, пролетел над ямой и упал на край. Песок под задними лапами обвалился, вездеход накренило, но передние уже вцепились в кусты и рывком вытянули машину в безопасное место. Маневр был проделан виртуозно. - А? - не без самодовольства спросил Герд. - Ого! - отозвалась дикарка, расстегивая на себе ремни и втягивая ноги в кресло. 2 "Жук" вырвался из густого переплетения кустов и веток на относительно разреженный участок, и Герд придержал машину, осматриваясь. Место было знакомым. Батальон проходил здесь вчера, хотя ни одного следа в память об этом факте лес не сохранил. "Если я ничего не путаю, - сказал себе Герд, пуская "жука" вперед, - до заставы еще час-полтора ходу. Сдам груз и обратно - до заката обернусь, утру нос комбату!.." Что-то тускло блеснуло в стороне. Бросив туда взгляд, Герд торопливо повернул вездеход: под громадным стволом упавшего дерева распластался раздавленный "жук". Удар, как видно, был страшен: колпак рассыпался по траве мелкими прозрачными осколками, платформа расплющена в блин. Герд остановил машину, вглядываясь. Помощь оказывать было некому. Не мешало хотя бы выяснить номер части... Девочка что-то промурлыкала. - Что? - Нет, - сказала она. - Нельзя! - Не выходить? Мне вот тоже не хочется. Прищурясь, Герд разглядывал ближние кусты. Вокруг было тихо, но что-то в этой тишине настораживало - выработанный за годы инстинкт предупреждал об опасности. Не отрывая глаз от зарослей, Герд стал осторожно раздвигать створки люка. Ветка напротив шевельнулась, и Герд рывком захлопнул щель. Невольно отпрянул, когда прямо перед ним в колпак тяжело ударил дротик. Герд усмехнулся: "во время одиночных рейдов запрещается: а) выходить из боевых машин..." Поневоле научишься уважать устав. Но какого черта!.. Что может быть за рейд в собственном тылу? Герд навел на заросли станковый лучемет и выпустил несколько полновесных зарядов. Ветви вспыхнули, но вяло. И быстро погасли. Интересно, подумал Герд, за какое время лес залечит эту рану? В то, что ему удалось посчитаться с туземцами, Герд верил слабо: эти мастера по устраиванию ловушек вряд ли бы стали дожидаться его молний. Герд продолжил путь, гадая, какие сюрпризы могут ждать его впереди. Застава была устроена на просторной поляне и выглядела внушительно: приземистый, собранный из стальных сегментов купол с единственным бронированным входом и обращенными во все стороны бойницами. Память не подвела Герда - он вышел точно к заставе. И сразу остановил "жука", настороженно озираясь. С самим зданием ничего не случилось, по крайней мере внешне. Однако вход в купол был распахнут настежь, а перед ним лежал на спине солдат, из груди которого торчали два погрузившихся до середины дротика. Удивительно было, как щуплые туземцы ухитрялись метать дротики с такой чудовищной силой, что пробивали насквозь испытанные в десятках войн латы. Герд направил "жука" к зияющему провалу входа, перед трупом опустил вездеход платформой на траву и выключил двигатель. С минуту сидел неподвижно, прислушиваясь и оглядываясь. Место вполне подходило для засады, а служить мишенью Герду не хотелось. Однако другого способа прояснить ситуацию на ум не приходило. Что ж, встречайте! Распахнув люк, Герд пригнулся и нырнул головой вперед в здание. Упав на сжимавшие оружие кулаки, он перекатился на ноги и бесшумно прыгнул в сторону, спиной к стене, выставив перед собой лучемет. Но стрелять было не в кого. На полу вповалку лежали солдаты. Скрюченные тела, искаженные удушьем лица - это походило на последствия газовой атаки. Совсем здорово! Мягко ступая, Герд прошел в ангар, заглянул в кабину "единорога". В кресле водителя обмяк, уронив голову на грудь, взводный Лэнк. Еще один солдат скорчился на полу, цепляясь окоченевшими пальцами за крышку двигателя. Взвод в полном составе - не ушел ни один! Герд обвел глазами стены, покрытые ржавым налетом. Да, это газы - и задерживаться здесь не стоит. Рассчитаемся позже. Он вернулся в жилой отсек и, вздрогнув, вскинул лучемет: на пороге купола, четко выделяясь в светлом проеме, застыла тонкая фигура туземца. Узнав дикарку, Герд отвел оружие. Явилась! - подумал он со странным разочарованием. Вполне могла улизнуть, пока я занимался тут разбирательством. Герд шагнул вперед, и девочка подняла на него блестящие от слез глаза. Ее припухлые губы трепетали, будто она силилась что-то сказать. - Нравится? - жестко спросил Герд. - Ладно, не трясись, не трону! Поездка затягивается, подумал он мрачно. Придется везти трофеи на базу. - Живо в кабину! - приказал он. - И без фокусов, не то пятки подпалю. Боязливо оглядываясь, девочка поспешила к "жуку", проворно забралась внутрь. - Скройся с глаз! - крикнул Герд, махнув рукой. Живая мордашка дикарки немедленно исчезла в глубине кабины. Глубоко вздохнув, Герд рванулся вперед. И тут же засвистели, застучали о стену дротики. Герд с силой оттолкнулся и полетел руками вперед в люк... И в этот момент мир взорвался в его глазах. Рухнувшее на пол кабины тело уже не испытывало ни горечи, ни злости - ничего. 3 Первое, что он почувствовал, вернувшись в сознание, - раскалывающую голову боль. Заскрипев зубами, Герд потянулся руками к вискам и открыл глаза. Он лежал на полу внутри неторопливо ковыляющего по лесной тропе вездехода. За пультом сидела девочка-туземка и, сосредоточенно нахмурив брови, нажимала тонкими пальцами клавиши. Герд долго и тупо смотрел на нее, потом попытался подняться и зарычал от боли. Девочка обернулась, на лице вспыхнула радостная улыбка. - Уже? - спросила она. - Хорошо! Придерживаясь руками за борт, Герд двинулся к пульту. Повинуясь его жесту, туземка освободила кресло, и он сел за управление. "Жук" выровнялся, пошел уверенней. Сверившись с компасом, Герд убедился, что вездеход направляется куда и надо - к побережью. - Ты где обучилась вождению? Девочка застенчиво улыбнулась. - Ну? - Смотрела, - ответила она. - Это просто. - Конечно, просто! - согласился Герд. - У нас на это уходит всего месяца четыре. Он повернул голову проверить, закрыт ли колпак, и снова скривился от боли. "Бедная моя голова! Что же ей так сегодня достается?". Колпак был закрыт, и сделал это не Герд. - Идиотка! - сказал он сквозь боль. - Ты что, не понимаешь, зачем я тебя везу? Не ответив, девочка шагнула за спину Герда, откинула его голову к себе на живот и принялась осторожно массировать узкими ладонями. Ощущение было приятным: боль постепенно отпускала, растворяясь в волнах тепла. Герд расслабился, двигались только пальцы на пульте. И глаза. Сначала он скосил их на зеркало, разглядывая то место, где еще горело воспоминание об ударе, но где не было теперь ни синяка, ни ссадины. Затем - на помятый, окровавленный шлем, подрагивающий на полке. Счастье, что дротик шел по касательной, подумал Герд. Хорош бы я был - с дырой в голове... Но где же все-таки рана? Боль уходила, возвращались ясность и мрачность мыслей. Положение было безвыходным. Отпустить спасшую его туземку он не мог: в армии тоже не через все можно переступить. С другой стороны, - что бесчестней неоплаченного долга? - Мало мне было забот! - хмуро произнес Герд. - Ну и что мне теперь с тобой делать? - Не знаю, - беспечно откликнулась девочка. Отпустив голову Герда, она с ногами забралась в кресло. - В ящичке сладости, - сказал он. - Развлекайся! Глаза девочки загорелись любопытством. А не водит ли она меня за нос? - вдруг подумал Герд. Когда ее вчера захватили, она не понимала ни слова. Но что понадобилось ей на базе? Смешно наморщив нос, девочка лизнула розовым язычком конфету. Замерла, вслушиваясь в себя. Лизнула еще. - Эх ты! - сказал Герд тихо. - Зверек пушистый, непуганый... Как с такими воевать? - подумал он. И как они с нами воюют? Почему, разорви меня Ветер, до сих пор мы не видели ни одного воина? Да и как могут получиться приличные солдаты из хрупких телом и духом? Но кто тогда с нами воюет? Герд снова посмотрел на туземку. Девочка уже спала, гибко свернувшись в кресле. Кожа ее будто светилась в сумраке кабины. Припомню я это комбату! - свирепея, подумал Герд. Псов ему мало? Скоро Вепри будут пленных допрашивать!.. Раздвинув последние ветки, "жук" оставил наконец за собой этот сумрачный, душный, загроможденный лес, в котором не было ни порядка, ни симметрии, и затанцевал на месте, радуясь простору и солнцу. Местность здесь полого спускалась к берегу, где в четкий геометрический рисунок выстроились корпуса главной базы имперского десанта. Девочка проснулась и, оглядевшись, тихо засмеялась. Решившись, Герд тронул клавиши. Набирая скорость, "жук" побежал вниз, к воротам базы. 4 С дежурным офицером Герду не повезло: им оказался полковник Агр - один из тех высокородных расчетливых карьеристов, чье быстрое продвижение по службе гарантировалось родичами в верхах. Правда, среди штабных полковник слыл отчаянным дуэлянтом, но во всех схватках он не получил ни единой приличной царапины, что удивительно. Равнодушно выслушав Герда, Агр расписался в получении трофеев и взмахом руки отпустил его. - Один вопрос, полковник, - сказал Герд, не шелохнувшись. - Что будет с туземкой? - Как обычно, - рассеянно отозвался Агр, делая пометки в списках. - Пропустим через анализатор. На Герда он не смотрел. - У меня к вам просьба. - Что такое? - Агр поднял голову. - Говорите! - Личная просьба, - Герд покосился на подпиравших стену постовых, но полковник не пожелал его понять. - Говорите же! - потребовал он нетерпеливо. - У меня мало времени. Будем проще, подумал Герд. Опять же времени у него мало... - Запишите девчонку как трофей... - Что?! - ...и отдайте ее мне. - На ночь? - догадался Агр, скривив тонкие губы. - Вам что же, мой милый, дня не хватило? - На год, - сказал Герд. - Это для начала. - Да вы в своем уме? - Я обязан ей. К тому же она наверняка ничего не знает. - Взводный Герд! - рявкнул Агр. - У солдат Империи не бывает обязательств перед ее врагами! - Да, я слышал, - отозвался Герд. - Мы неплохо устроились, верно? Он уже понял, что полковник упустил свой единственный шанс. Оставалось ждать, пока это дойдет и до Агра. Полковник разглядывал Герда прищуренными глазами. - Идите! - сказал он наконец. - Считайте, что я ничего не слышал. Не то, полковник, не то! Да и поздно. - Что еще? - Дело в том, - медленно произнес Герд, - что я ее отпустил. Можете передать меня Псам. - Великолепно! - сказал Агр, поднимаясь, - глаза его блеснули злорадством. - Великолепно, взводный Герд! Дурак ты, полковник! - почти сочувственно подумал Герд. - Чему радуешься? - Но прежде, - продолжил он, - нам будет о чем потолковать. - Забываетесь, взводный! - Разве? - Взять его! - быстро сказал полковник, и постовые бросились к Герду. Два неповоротливых рыхляка против Вепря? Смех! Он уложил их в два удара, без ненужной жестокости и с точной дозировкой - минут на двадцать. Поднял глаза на Агра: - Ну? Или предпочитаете, чтобы я отрезал вам уши? - Сопляк! - прошипел полковник, вырывая меч из ножен. После первых же ударов Агр ощутил разницу между штабными дуэлянтами и настоящей боевой машиной, но продолжал яростно и упорно драться за жизнь, пока клинок Герда не разорвал ему горло. Мельком взглянув на то, что минуту назад было полковником Агром, Герд аккуратно вытер меч о портьеру, быстро и тщательно связал постовых и покинул здание. Забравшись в кабину "жука", неспешно проехал через лагерь. Без осложнений миновал контрольный пункт. Спустя несколько минут заросли поглотили машину, и Герд позволил себе расслабиться. - Как тебя зовут? - спросил он, не поворачивая головы. - Ну, иди сюда! От багажника прошлепали к соседнему креслу легкие шаги. Девочка возвращалась на привычное место неохотно, словно опять стала бояться Герда. Или учуяла запах свежей крови? - Уэ, - ответила она тихо. Двубуквенность императрицы - вот так-то! А может, и в самом деле? - Кажется, ты разочарована? На другое рассчитывала? Она неопределенно повела плечами. "Жук" выбрался на лесную тропу и ходко побежал по зеленому коридору. "Самое гиблое место! - подумал Герд. - Здесь они нас и ждут". Но сворачивать не стал. Девочка вдруг беззвучно заплакала. Задрожали длинные ресницы, затряслись худенькие плечи. С чего это ее разобрало? - удивился Герд, но выяснять не стал: хватало забот и без того. А, собственно, отчего шум? - спросил он себя. Конечно, сегодняшние шалости даром мне не пройдут: Агр - человек со связями... был. Но под горячую руку я не попал и завтра уже буду в батальоне. А там что мне могут сделать? Ну, сцепился со старшим при исполнении - про Уэ в этой кутерьме вообще вряд ли вспомнят. Пожалуй, добавят букву, а? Ну и ладно! Зато... Протяжный скрип заставил его повернуть голову: исполинский ствол рушился на тропу. "Жук" отчаянно затормозил, взрыв лапами грунт, и прыгнул назад, вылетев из-под самого дерева. Не дают скучать, подумал Герд, посылая машину вперед. И так близко от базы! Наглеют туземцы. - Где тебя высадить? - спросил он у Уэ. - Не знаю. - Думаешь, я без тебя заскучаю? - Не знаю, - повторила она упрямо. Герд вдруг заметил, что в лесу стало темней. А черноту здешней ночи он успел уже оценить. - Здесь заночуем? - спросил он. - Сказал! - возмутилась Уэ и потянулась к пульту. Усмехнувшись, Герд убрал руки с клавиш. Девочка вывела вездеход на обширный каменистый пустырь и опустила брюхом на грунт почти в центре. Герд не возражал, надеясь, что вездесущие туземцы сейчас за ними не следят, а если и бросят любопытствующий взгляд на эту лесную плешь, то примут "жук" за один из валунов, обильно разбросанных вокруг. Пробравшись в глубь кабины, Герд сбросил с себя доспехи, втиснулся в крохотную душевую и с наслаждением смыл с себя пот, пыль и грязь этого долгого дня, потом его сменила под душем Уэ, а он раскатал на полу тощий матрас и осторожно вытянулся на нем, заложив руки за голову. Слишком возбужденный, чтобы заснуть сразу, Герд стал развивать мелькнувшую в голове мысль об оборотнях. А что, если туземцы способны из созданий кротких и хрупких превращаться в беспощадных, неукротимых, мощных бойцов? Бред, конечно, но разве мало удивляла его сегодня Уэ? Увлекшись, Герд начал прикидывать, как будет реагировать, если сейчас из душевой вырвется хищное стремительное существо, и с изумлением обнаружил, что не испытывает никакого желания сопротивляться. Вообще ничего не хотелось. Кажется, машина стала давать сбои! Уэ выпорхнула из душевой, смеясь, тряхнула волосами, послав вокруг брызги. Вдруг оборвала смех, опустилась коленями на матрас, склонилась над ним. - Ну, что? - спросил Герд. На его глаза легли прохладные ладони. - Спать! - строго велела Уэ. - Спи. Все заботы и тяготы показались вдруг Герду мелкими, далекими, и он заснул - крепко и без сновидений. Ночь прошла спокойно. Герд проснулся с рассветом и, наскоро перекусив, сел за управление. Уэ поднялась только для того, чтобы перебраться в кресло, где снова заснула, свернувшись по обыкновению в клубок. Это показалось Герду подозрительным: кажется, малышка не всю ночь провела в вездеходе. Куда она могла ходить? Потом ему стало не до подозрений: слишком много внимания забирала дорога. Почему-то стало трудней продираться через лес - будто не по этим местам Герд проезжал уже дважды. 5 Выскочив на одну из редких полян, "жук" остановился, нетерпеливо перебирая лапами. Посреди поляны громоздился огромный валун, на вершине которого блаженно развалился человек, подставив нагое тело солнцу. Из всех виденных Гердом туземцев этот разительно выделялся темной кожей и могучим телосложением. "Жук" осторожно двинулся вперед, и сразу, как назло, под его лапой хрустнула ветка. Туземец повернул лицо на звук, вдруг сорвался с места и громадным прыжком ринулся в заросли. Мелькнула широкая спина, вскинулись мускулистые руки, - и он исчез. Мгновением позже "жук" бросился в погоню. Захлестали по колпаку ветки, замелькали стволы. Согнувшись над пультом, Герд выхватывал в листве мелькание стремительной фигуры. Бегать туземец умел, но ведь не быстрее "жука"? Лишь бы кто-то из двоих не провалился снова под землю!.. Внезапно заросли раздвинулись, и вездеход круто затормозил, упершись в отвесную каменную стену, расколотую по центру узким ущельем. Густая его тень и поглотила беглеца - все же тот переиграл простодушного "жука"... Впрочем, ущелье могло и не быть сквозным. Втиснувшись вездеходом вглубь - насколько возможно, Герд опустил на лицо забрало, выбрался наружу и спрыгнул на камень. Это могло оказаться ловушкой, но Герду было все равно. Туземец ждал его за первым же поворотом: лицо по глаза закрыто тряпкой, в руке меч - отличный огрский клинок. Усмехнувшись, Герд обнажил свой. Дикарь шагнул вперед, взмахнул мечом. Герд уклонился, второй удар блокировал клинком. Воин-туземец мягко отскочил, но тут же снова ринулся вперед, исполнив безукоризненную по технике серию выпадов, которые Герд парировал с удивившим его самого хладнокровием, вынудив противника отступить. - Достаточно? - спросил Герд. - Или что-то не ясно? - Кончай игру! - процедил туземец, бросаясь на него. Да, это был боец - Агру не чета! Таких единицы в армии, если не во всей Империи. И он мог бы драться с Гердом на равных, но не нагишом же! В результате жаркой, но короткой схватки меч дикаря разлетелся надвое, а сам он был опрокинут на спину ударом бронированного кулака. Герд встал над ним, направив острие клинка в обнаженную грудь. Дикарь даже не пытался подняться или закрыться, ожидая последнего удара. - Остыл? - спросил Герд. - Поговорим? Дикарь медленно сел. - Что ж, - выговорил он с трудом, - теперь можно и поговорить. Потирая грудь, он поднялся, отшвырнул в сторону сломанный меч. - Тряпка не мешает? - полюбопытствовал Герд. - Нет, - угрюмо ответил дикарь. - Я к ней привык. Хмыкнув, Герд бросил меч в ножны и поднял забрало. - Что, Дан, - спросил он, - в дезертиры подался? - Это мое дело, Герд! - срывая с лица тряпку, ответил Дан - бывший батальонный инженер, бывший Вепрь. - Так уж и твое, - усомнился Герд. - А что на это скажет наш славный комбат Чак?.. Кстати, где он? Дан вдруг засмеялся, отрывисто и страшно. - Где батальон? - резко спросил Герд. - Хватит ржать! Смех оборвался. - Хочешь сдать меня Псам? - сказал Дан, усмехаясь. - Иди, поищи их! Сжав кулак, Герд шагнул вперед. Дан насмешливо улыбался. - Не будь скотиной, Дан! - хрипло попросил Герд. - Что с ребятами? Вызов потух в глазах Дана, улыбка увяла. - Нет больше Вепрей, - ответил он неохотно. - Вечная нам память! - Говори! Дан пожал плечами: - Да уж была потеха! Для начала нас разметало водяным валом - будто плотину прорвало. Треть машин перевернуло сразу - пустяк, верно?.. Если бы работали двигатели. - Что? - Моторы не заводились - ни один. Потом и мы почувствовали... Это была газовая атака: похоже, нас накрыло углекислотой - поэтому отказали машины, задыхались люди... - Что было дальше? - Дротики. Они посыпались на нас отовсюду, били в вездеходы, в барахтавшихся солдат... И тогда я понял, что пора уносить ноги, сбросил латы и - в воду. Через минуту поток унес меня далеко. - Кто-нибудь еще уцелел? - Никого пока не встречал, но, думаю, спаслось все же немало. Не самый же я умный в батальоне? - Туземцев так и не увидел? - Кого? - удивился Дан. - Да они-то тебе на что? - А по-твоему, дротики могут летать сами по себе? Прищурив на Герда дерзкие глаза, инженер покачал головой. - Бедняга Герд! - сказал он. - Ты все еще озабочен поисками врага?.. Я бы показал, где растут эти самые "дротики", если бы не опасался за целостность твоих доспехов. - Растут? - тупо спросил Герд. - Ты не болен? Дан сочувственно усмехнулся. - Продолжай! - А ты осматривал упавшие деревья, Герд? Они ведь не подпилены, не подрублены - нет, у них корни выворочены из почвы! А кто здесь, если не лес, способен так мощно влиять на атмосферу? - Но это же бред! Мы не можем воевать с лесом. - Еще бы: решившись на такое, Империя увязнет здесь по уши! - А туземцы? - вспомнил Герд. - Они же тут живут? - И очень неплохо, - подтвердил Дан. - Но ведь здешний лес воюет вовсе не с людьми, а лишь с носителями огня и металла. Вспомни нашу природу: много ли от нее осталось? Этот лес умнее наших, быстрее соображает. А главное, он способен на активную оборону. - Хорошая штука - образование, - заметил Герд. - Береги голову, Дан, не подставляй зря под удары. - Спасибо, - кивнул Дан. - Впредь буду осмотрительней. - Уж постарайся! И объясни, кстати, почему ты убегал? - Ну, не дожидаться же, пока для полной ясности в меня всадят заряд? У нас такое не редкость. - Прибереги это объяснение для Псов, - посоветовал Герд. - А мне скажи правду. После паузы Дан ответил: - Откровенно говоря, я считаю, что Империи пойдет на пользу хороший щелчок по носу, ибо она снова пытается заглотнуть больше, чем может переварить. Но с меня лично хватит и сегодняшней ночи. - Ты легко отделался - другим может повезти меньше. - Все равно поздно что-то менять: военную машину не остановить. - И поэтому ты решил здесь поселиться? - Что же, пока мне тут нравится. - Мухи не кусают? - Представь себе - нет! И крупных хищников не видно: похоже, лесу выгодно сотрудничать с людьми. - С туземцами, - поправил Герд. - А чем мы хуже? - У нас зубы устроены иначе, - объяснил Герд. - Мы привыкли есть мясо. Хочешь, чтобы мы превратились в травоядных? А как быть с зубами, Дан? Инженер пожал плечами. - Дело твое, - сказал он. - Но тогда советую поспешить. Не представляю, что здесь начнется, когда лес проснется окончательно! - Не волнуйся, тебя же это не коснется! Ешь фрукты, загорай. Наслаждайся жизнью. Вернувшись в кабину, Герд развернул "жука" и сразу набрал скорость. Дан прав, думал он. Как мне это раньше в голову не пришло? Теперь все становится на места, все объясняется. Что же делать? Лес пробуждается... Что будет, когда эта махина развернется на всю мощь? Пока не поздно, надо остановить армию... Но как? К вечеру доберусь до базы, а что потом? Если меня станут слушать, если поверят, если сразу разошлют посыльных... Поздно! К тому времени некого будет отзывать - Дан опять прав! Герд остановил машину и повернулся к Уэ. - Я возвращаюсь, - сказал он. - Прощай! Глаза девочки немедленно наполнились слезами. - Все, уходи! Она не шелохнулась. - Я сказал - вон! - Не уйду, - едва слышно ответила она. - Убирайся! - рявкнул он. - Или я тебя выброшу! - Ты дурак, Герд, - всхлипнула девочка. - Ты пропадешь! - Тебе-то что? Ну, сама уйдешь? Закусив губу, Уэ вцепилась руками в подлокотники, отчаянно напряглась. Некоторое время Герд с вялым интересом наблюдал за ней, потом отвернулся к пульту. В конце концов, это не мое дело, подумал он. Каждый волен выбирать свою судьбу, свою смерть. 6 С каждой минутой "жуку" становилось все труднее продираться сквозь лес. Деревья будто сдвигались плотнее, выстраивались нескончаемыми рядами колонн. Уступавшие прежде дорогу ветви теперь тянулись к вездеходу, цепляясь за выступы на корпусе, загораживая проход, заслоняя обзор. Но больше всего досаждали лианы. До сих пор Герд не представлял, как много их в лесу, но сейчас они, казалось, спустились все разом в нижний ярус леса, образовав непроходимую, бесконечную сеть. "Жук" рвал их ударами передних лап, бросался с разбегу грудью, но часто переплетение лиан становилось настолько густым, что Герду приходилось пускать в ход станковый лучемет. Заряды он старался беречь, помня, что путь впереди долгий, и время от времени сворачивал в сторону в поисках зарослей пореже. И тогда замечал, что и лианы, и ветки вытянулись в одном направлении - вдоль побережья, преграждая путь надвигающейся с моря опасности. Энергия в станковом лучемете кончилась раньше, чем Герд ожидал. Еще быстрее разрядились полевой и личный. Теперь все чаще Герду приходилось покидать вездеход и прорубать дорогу мечом. Это был трудный, медленный и опасный способ - иногда свист дротиков вынуждал Герда падать в хищно цеплявшуюся за латы траву и откатываться к "жуку", иногда он отступал, чувствуя надвигающееся удушье. Все это время Уэ покорно и молча следила за Гердом из кресла водителя. И неизменно приходила ему на помощь, заслоняя корпусом "жука" от дротиков или захлопывая колпак после слишком уж поспешного возвращения Герда. Скоро он уже рубил лианы почти без перерывов, час за часом. "Жук" полз за ним - подвижная крепость, в которой он укрывался от опасности. Не хватало воздуха, ныли плечи и поясница. Герд уже не верил в успех: простой расчет показывал, что при таком темпе до берега не добраться и за двое суток, - но прекратить работу страшился. Когда стало темнеть, он сдался и на предельной скорости погнал "жука" параллельно берегу в слабой надежде, что исполинский лес может где-нибудь прерваться. Я обречен, думал Герд, мы все обречены! Выхода нет, я его не вижу! Куда идти, что делать? Через несколько часов непобедимая армия великой Империи перестанет существовать - этот лес-чудовище сотрет нас в пыль, растопчет, как муравьев, небрежно и походя... Деревья расступились, открыв огромный, поросший ярко-зеленой травой луг. "Жук" с готовностью ринулся вперед. - Не надо! - крикнула Уэ, рванувшись к пульту, но Герд оттолкнул ее руки. Машина повернула и понеслась вдоль зарослей по странно ровному, уходящему к горизонту полю. Герд бросал по сторонам тревожные взгляды, стараясь выжать из вездехода все. В другое время он не сунулся бы сюда и за плату, но сейчас выбора не оставалось. В конце концов, должно же ему хоть в чем-то повезти? Не прошло и десяти минут, как ситуация определилась. Поверхность, по которой так легко и радостно гнал "жук", стала стремительно размягчаться, пока не превратилась в смрадное болото. Судорожно перебирая лапами, "жук" пытался выбраться из трясины. Кабина ходуном ходила от отчаянных толчков, но машина почти не продвигалась, все глубже проваливаясь в вязкое месиво. - Уходим, - сказала Уэ. - Быстро! Выругавшись, Герд распахнул колпак - Уэ уже тянула его наружу. Выбравшись на платформу, Герд огляделся, сдавил пальцами тонкую талию девушки и, рванув всем телом, бросил ее далеко в сторону - туда, где почва казалась еще надежной. Затем прыгнул в кабину, к управлению, на помощь изнемогающему в борьбе "жуку". Упрямо наклонив голову, Герд сражался с болотом. Прекрасно! - думал он с мрачным удовлетворением. Все проблемы решились сами. Вот где нашла меня смерть!.. Краем глаза Герд видел Уэ, мечущуюся в растерянности по краю топи. Странно, но больше всего ему сейчас хотелось, чтобы она ушла. Или хотя бы отвернулась. Но он знал, что и этому последнему его желанию не суждено сбыться. Скорее бы все кончилось! И вдруг Уэ сделала шаг к вездеходу. Затем другой... третий... С каждым шагом она проваливалась в трясину все глубже. Оцепенев, Герд вглядывался в поднятое к нему лицо, белое и бесстрашное, не решаясь поверить, что если он сейчас же, немедленно, не оставит вездеход, то Уэ утопит себя в болоте. - Я сейчас, - забормотал он, с лихорадочной торопливостью выбираясь из кабины, - сейчас... Подожди! Взмахнув руками, он прыгнул. Распластавшись, упал в жидкую вонючую грязь и пополз в сторону от обреченного вездехода. Выбравшись из трясины, Герд опустился в траву, лицом к быстро погружавшемуся, безотказному своему "жуку". Откуда-то издалека, с края пустыря, прилетел дротик. В двух шагах от Герда он с хлюпаньем упал в жижу, затонул. Все зря! - думал Герд, угрюмо наблюдая за гибнущим "жуком". Достойнее было бы утопиться. Я - как этот дротик на излете... Уэ встала перед ним на колени, заглянула в лицо. - Погоди, - сказал он. - Сейчас. Болото с шумом сомкнулось над вездеходом. Все. Конец. Почувствовав, что почва под ним разжижается, Герд поднялся, вопросительно посмотрел на Уэ. - Да, - подтвердила девушка. Он разделся, аккуратно складывая доспехи на траву. Поколебавшись, шагнул в грязь, отыскал дротик. Взяв Герда за руку, Уэ повела его через луг к зарослям. Когда Герд оглянулся, трясина уже поглотила доспехи.  * ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ГОН *  1 Герда разбудил собственный стон. Выругавшись одними губами, он оглянулся на Уэ. Но девушка продолжала спать, только нежное ее лицо еще корежили кошмары Герда. Осторожно он попытался высвободиться, но Уэ лишь крепче сжала руки, и стало ясно, что теперь проснулась и она. - Я не хочу спать, - сказал Герд. Не открывая глаз, девушка отрицательно замотала головой, и тотчас веки его налились тяжестью. - Оставь! - недовольно буркнул он. Уэ сразу отпустила его и села, обеспокоенно заглядывая в лицо. Отвернувшись, Герд выбрался из постели и сильно, с хрустом, потянулся. Все же он выспался - наконец-то! А теперь инстинкт гнал его дальше. - Тебе опять снилась смерть, - сообщила Уэ, - будто он сам не помнил. - Что будем делать? - откликнулся Герд. - Разве... Девушка вдруг метнулась к нему, прижалась - и раздражение исчезло, не оформившись. Удивительное дело: они проводили вместе день за днем, месяц за месяцем, и однако же Уэ не становилась ему в тягость. Наоборот, Герд начинал скучать по диланке, даже когда разлука длилась час, - это он-то! Подхватив девушку на сгиб локтя, Герд вышел из Дома. Было темно и тихо - Лес спал. - Тише, малыш, тише, успокойся! - шепнула Уэ ему на ухо. - Опасности нет. Удивленно хмыкнув на "малыша", Герд зашагал к реке, привычно сторонясь тропинок и прощупывая глазами кусты. Ему надоело прятаться и убегать, надоели бесконечные засады и налеты, быстротечные и яростные, будто встречный таран. Рано или поздно его прикончат, как достали уже многих. Это тупое свирепое стадо, увлекаемое неодолимой инерцией, умело быть настойчивым. В другой ситуации Герд с охотой и восторгом принял бы бой, но рядом с маленькой туземкой он переставал быть солдатом. - С ними надо говорить, - простодушно продолжала Уэ. - Они не понимают. - Ваши уже пытались, - сдерживая злость, ответил Герд. - Вам мало? - Мало ИМ - надо еще. Девочка была невообразимо, запредельно умна, и Герд уже с этим смирился. Но в некоторых вопросах Уэ проявляла наивность, граничащую с идиотизмом. - И еще, - подхватил он. - И еще, и еще, и еще - пока у вас не останется никого! - Они поймут, - убежденно возразила Уэ. - Ты же понял? - Вот что они поймут! - бешено сказал Герд, вскидывая перед собой кулак. Уэ терпеливо вздохнула и потерлась носом о его скулу. Заросли наконец разомкнулись, и Герд вступил в реку, будто в громадный коридор с полированным, слабо светящимся полом. Когда вода поднялась до груди, Герд отпустил Уэ, и они поплыли рядом, увлекаемые быстрым течением. С легким сожалением Герд подумал, что и в этот Дом им уже не вернуться: больше трех дней они не задерживались нигде, гонимые преследователями, словно ветром листья. Великая армия огров с налета расшиблась о Лес, рассеялась, как дым, оставив ржаветь в зарослях тысячи боевых машин и неисчислимое множество доспехов, лучеметов, мечей. Но не погибла. Лишившись оружия и техники, изрядно поредев, она сумела сохранить главное - агрессивность. И теперь постепенно оправлялась от сокрушительного удара, вооружаясь дротиками и иглометами, сплачиваясь и возрождая утерянные связи, жестоко расправляясь с отступниками, походя истребляя туземцев. И лелея мечту о повторном десанте Империи, которой они, ветераны Вторжения, на блюдце поднесут покоренный и растоптанный материк. Их время еще придет, да пребудет в веках Империя!.. Герд злобно фыркнул, но тут же спохватился и завертел головой, озирая береговые заросли, сплетавшиеся над головой в сводчатый потолок. При желании перекрыть водный путь было несложно - стоило лишь забраться на ветви. Псы вонючие! - подумал Герд с ожесточением. Почему они не оставят нас в покое, мало им крови? Палачи, бешеные собаки! Да будь у меня развязаны руки!.. - Герд, - тихонько попросила Уэ. - Пожалуйста, Герд! Он обмяк, сгоняя с лица гримасу ярости. - Тут Дом рядом, - сообщила она. - Завернем? Они подгребли к берегу, выбрались на протянувшиеся к самой воде ветви. - Никого не слышно? - спросил Герд. - Тихо все, и Лес молчит. Молчит - значит, враги далеко. В смысл некоторых оборотов туземной речи Герд предпочитал не углубляться - и без того голова пухла от переизбытка новизны. Проще было принимать все на веру, тем более, что Уэ не умела лгать и почти никогда не ошибалась. Если бы не ее сверхъестественная чуткость, вряд ли бы они продержались так долго. И даже в этой ночной чаще, где мрак казался Герду абсолютным, девушка ориентировалась без затруднения. Она вывела Герда к Дому, и упругая благоухающая постель приняла их соскучившиеся друг без друга тела с обычным радушием. Они проспали почти до полудня - к счастью, Герд не утратил чувства времени даже в этом сумеречном мире, где годами можно было не видеть солнца. Проснувшись первым, он долго лежал без движения, разомлев в излучаемом малышкой тепле, любуясь удивительным ее лицом, смотреть на которое иногда было просто больно. С чего это я разоспался? - думал он лениво. Ладно - я, но Уэ - с ней-то что? Раньше казалось: она и не спит вовсе... С усилием стряхнув с себя истому, Герд приподнял голову и некоторое время добросовестно вслушивался в приглушенный стенами лесной шум. Но не обнаружил ничего настораживающего. Что будем делать? - спросил он себя. Я же чувствую: кто-то навязывает мне эту игру с гарантированным проигрышем, а как вырваться? Ну хорошо, я готов противостоять тысячам - был бы хоть шанс. Что за судьба! Во все времена люди чести жили и умирали поодиночке, зато грязь слипается мгновенно... Выходит, мерзавцы живучей? Уэ распахнула громадные глаза, засмеялась тихонько и потянулась обнять Герда. - Смогла бы ты убить? - спросил он, спугнув ее радость. Девушка отшатнулась как от удара, заморгала растерянно. - Ну представь! - продолжал Герд. - Вон там, у стены, стоит каратель и целится бросить в меня дротик, а у тебя в руке лучемет. Сможешь выстрелить? Он поступал жестоко: наверняка воображение нарисовало девочке эту картину с устрашающей яркостью и подробностями, леденящими кровь. - Я бы умерла! - выдохнула Уэ и, всхлипнув, спрятала лицо у него на груди. - После меня или до? - безжалостно уточнил Герд. Он совершенно точно знал, что Уэ готова умереть за него бессчетное число раз, но вот убить ради него она не могла. Проклятие доброте, которая не умеет себя защитить! - Ладно, отбой. - Герд зарылся лицом в копну шелковистых ее волос. - Каратель устыдился твоих слез и сбежал - бывают же чудеса! Девушка фыркнула и через минуту уже смеялась, заражая Герда весельем и подбивая его на такие выходки, каких прежде он не позволял себе даже в мыслях. Правда, Герд никогда не утруждал память знанием бесчисленных поведенческих норм и табу, совершенно убежденный, что куда достойнее полагаться на собственный кодекс чести. И только недавно он заподозрил хитрую подмену: слишком уж удачно вписывался его кодекс в нужды Империи. А вот для юной туземки словно вообще не существовало всего этого громоздкого свода правил, и ограничивала ее свободу только неисчерпаемая, непоколебимая доброта ко всему сущему - ну и чьи оковы прочней? Вспышка игривости утомила Уэ сверх ожидания, и вскоре она снова заснула, привычно свернувшись на его коленях. А Герд долго еще разглядывал девушку, завороженный чудесной отточенностью ее хрупких форм, поражаясь многоликости этой лесной колдуньи, так легко и просто перевернувшей его мир. Затем задремал и он, привалившись спиной к стене. - Слышу-у! - пропел вдруг голос Уэ, и Герд мгновенно очнулся, вслушиваясь без надежды. Таки влипли! - мелькнуло в голове. Никогда прежде их не находили так быстро. - Сколько их? - спросил он негромко. - Много, Герд. Раз, два... шесть! - Где? - Герд! - жалобно вскрикнула Уэ. - Ну пожалуйста, Герд! - Смерти моей хочешь? Ну, живо! Как и всегда, девочка уступила его нажиму. - Двое против входа, за деревьями. Трое у окон. И еще один... не вижу, он "плывет", - Уэ всхлипнула. - Проспала, я проспала, Герд! Напрягшись, Герд представил Дом сверху. Заросли подступали к нему вплотную, и каждый из атакующих мог видеть только кусок стены, не больше. Стало быть, если Герд сунется в дверь, его заметят лишь двое? Что же, это шанс. Осторожно Герд сомкнул ладони на высокой шее Уэ, поцеловал в припухшие губы (прощаясь?) и придавил пальцем артерию, милосердно избавляя девушку от дальнейшего - неизбежно кровавого - развития событий. Уложил обмякшее тело на ворсистый пол, подальше от опасных участков, и скользнул к двери. По-прежнему было тихо - даже слишком. Последнее время его враги, наученные опытом, избегали близкого боя и сейчас, скорее всего, терпеливо дожидались появления Герда, чтобы пригвоздить его к стене понадежней. Длинным прыжком Герд вырвался наружу и сразу метнулся в сторону. В косяк гулко ударил дротик: кто-то успел среагировать, но Герд уже был вне видимости и на равных с осаждающими - если бы не их число. Впрочем, было преимущество и у него: Герд лучше понимал Лес - тот был его союзником, хотя и не слишком надежным. А к каждому его предплечью крепился отличный стилет, выточенный из иголки дротикового дерева. Неслышно раздвинув ветки, Герд наконец увидел карателей. Они торопливо, но без суеты отступали от Дома, настороженно озираясь, - двое мясистых верзил, груженных дротиками и в латах из коры и кожи, щедро декорированных скальпами туземцев. Это были Псы-профессионалы - не какие-нибудь обозники-губошлепы или штабные хлыщи. Но и не Вепри. Герд прыгнул на них, выхватывая на лету стилеты. Каратели проворно обернулись, но один тут же упал, цепляясь руками за увязший в горле клинок. Второй успел замахнуться, однако Герд стремительно скользнул под разящую руку и вогнал стилет под удобно торчащий подбородок. Отскочил и без задержки снова погрузился в заросли. Все было проделано как надо, и вряд ли эта короткая расправа потревожила остальных. В самом деле, третьего Пса Герд отыскал в указанном Уэ месте. Нацелив на окно игломет, тот добросовестно сторожил момент и, наверное, даже не понял, что за тяжесть обрушилась на него сзади, потому что в следующий миг Герд отработанным ударом переправил его к предкам. И снова отступил без промедления. Пока тело слушалось безупречно. Но с каждым днем, с каждым прыжком и ударом в Герде крепла убежденность, что когда-нибудь он не сможет завершить атаку. И тогда заключительную точку в схватке поставит другой. И четвертый каратель лежал против окна, но его расслабленная поза сразу насторожила Герда. Приглядевшись, он заметил под затылком Пса аккуратное темное пятно, из которого еще лениво сочилась кровь, - именно туда метил бы и Герд, прыгнув на карателя сзади. Переместившись к третьему, последнему, окну, Герд обнаружил там еще один труп, помеченный тем же фирменным ударом. Это становилось занятным: кто-то еще вышел на охоту. И то был охотник умелый, туземцам не чета. Отступив в глубину кустов, Герд плотно сомкнул ресницы и вслушался в лесной гвалт, вылавливая в нем посторонние звуки. Он нашел их с трудом и не сразу: его конкурент умел скрываться. Но, как и раньше, ни Лес, ни слух не подвели Герда. Впрочем, он и сам не был уверен, что именно слух привел его в нужное место: одним Духам ведомо, из чего складывается интуиция разведчика, но доверять ей Герд привык. Неслышно Герд шагнул из кустов и замер. На знакомой уже полянке, над двумя неподвижными телами, стоял вполне голый человек, задумчиво почесывая лопатку острием великолепного имперского кортика. Конечно, это был не туземец - такому росту и сложению позавидовал бы любой гвардеец. - Не стыдно отбивать у меня врагов, Дан? - вкрадчиво спросил Герд. - Мало тебе своих? Повернув голову, Дан широко улыбнулся и салютовал ему клинком. - А вот и ты! - сказал он. - Давно тебя ищу. 2 Дан слегка лукавил: он действительно искал Герда, но не так уж давно. Первое время ему вообще было ни до кого - так очаровал его Лес. К счастью ли - нет, но жизнь рано избавила Дана от иллюзий. По знатности рода он не уступал самому императору и юность провел в беспечной роскоши, но высокопоставленный родитель не оставил ему в наследство ничего, кроме недоверчивого насмешливого ума да мощной взрывной мускулатуры, отшлифованной бесчисленными тренировками. Внезапная опала подкосила и разметала древний род - Дан не потерял из виду только малолетнего брата Эри, определенного указом императора в училище Стражей. Сам же Дан угодил в привилегированный корпус Вепрей - великолепных, неустрашимых и, как правило, не задерживающихся на этом свете. На крутых поворотах судьбы Дан растерял почти все стереотипы, нерушимые для большинства, и получил редкую возможность обзавестись свежим взглядом на вещи. Со временем он даже научился находить в этом вкус, хотя благоразумно не афишировал свои новые пристрастия и вообще приучал себя держаться в тени. Философский склад ума помог Дану пережить и крушение надежд, и постылую службу, и незримый надзор, в любой миг могущий обернуться арестом или тайным убийством. Лишенный права на поступок, Дан постепенно, но неизбежно превращался в созерцателя - всепонимающего и равнодушного. Он не доверял никому, друзей считал недопустимой роскошью, хотя и хотелось иногда побыть собой, выплеснуть душу - человек слаб. Но более всего в этой затянувшейся ссылке Дана тяготила скука - его высокосортные мозги работали в четверть силы, атрофируясь за ненадобностью. Вот почему к моменту катастрофы Дан оказался готов к переменам, как никто другой. Первые недели ничего не мешало Дану наслаждаться свободой и вживаться в этот удивительный, сказочный, потрясающе новый мир. Униженные катастрофой огры инстинктивно сторонились друг друга, озабоченные лишь поисками щели, где можно было переждать опасность. Этих крохотных осколков недавно грозной армии Дан не опасался: они натыкались на него и почти сразу уходили, а если кто-то вел себя недостаточно учтиво, Дан не отказывал себе в удовольствии вправить ему мозги. Впрочем, действительно вразумить огров вряд ли было возможно: поражение нагнало на них страху, но не изменило ничуть. Главные ортодоксы доблестно пали в неравной схватке со стихией, а пережившие крушение теперь слонялись по Лесу, нелюбопытные и всезнающие, и ровным счетом ничего не понимали - не желали понимать. Тупость и невежество их были неохватны, как Вселенная. Но Дану, в общем, не было до них дела. Сейчас перед ним высился Лес, и впервые Дан мог задействовать свой ум на полную мощность - он наслаждался, погрузившись в исследование этой громады. Довольно скоро Дан уяснил, что уничтоживший армию катаклизм был чисто рефлекторной реакцией Леса на вторжение, и эта лавина смертей больше потрясла как раз туземцев, которые безуспешно пытались предотвратить катастрофу. Оказалось, кстати, что туземцы (или диланы, как они себя называли) накрепко связаны с Лесом в единую Систему - исполинский организм, которому они служили разумом. Но, как и в любом организме, значительная доля глубинных процессов в Системе не зависела от воли диланов - это и погубило огров, зато, может быть, спасло Лес. Конечно, сравнение Системы с обычным организмом было приблизительным, ибо громадные размеры и усложненность этой невероятной общности привели к появлению совершенно новых качеств, почти сверхъестественных. Гармония Системы внушала благоговейный трепет, настолько тесно переплетались здесь дикая природа и человеческий разум. Систему не тревожили капризы погоды и даже смена сезонов, под сплошной единой крышей поддерживался устойчивый микроклимат, а людям были созданы все мыслимые удобства, - вплоть до водопровода, каналов связи, транспорта. Замечательные Дома тоже оказались живыми образованиями, одной из ранних форм симбиоза диланов и Леса. Правда, теперь, когда сам Лес превратился в один огромный Дом, туземцы прекрасно обходились без хижин, предпочитая неспешно мигрировать по материку. Состав и численность этих общин непрерывно менялись, поскольку духовный контакт каждого дилана со всеми никак не сдерживался расстоянием (общелесная связь функционировала безупречно), а остальное для них, видимо, решающего значения не имело. Сам Дан поселился на отшибе и лишь изредка, пресытившись одиночеством, прибивался к ближайшей общине, чтобы получить очередную порцию туземной мудрости, а заодно - и женской ласки. В последнем диланки ему не отказывали, изумляя даже Дана полным равнодушием к формальностям, но вот выкачивать из них сведения оказалось куда сложнее. Неизменно приветливые и патологически честные, диланы отвечали далеко не на все вопросы Дана, а тем более избегали проявлять в беседах инициативу. Впрочем, причина этой сдержанности выяснилась почти сразу и оказалась вполне в духе туземной морали: по убеждению диланов, готовые знания опасны незрелому разуму, а еще губительней могли быть нарушения в темпе и последовательности обучения. Поэтому в изучении Леса Дан продвигался куда медленней, чем хотел бы, но, может, это и в самом деле было к лучшему: чрезмерная жадность еще никому не шла впрок. А кроме того, диланы и сами по себе, отдельно от Системы, могли служить замечательным объектом для исследования. Их отличия от огров были слишком разительны, чтобы тех и других можно было объединить в один биологический вид. Только Духам ведомо, сколько миллионов (или десятков миллионов, или сотен?) лет назад разошлись их пути, да и был ли у них общий сухопутный предок? Насколько Дан помнил, два главных материка планеты, Северный и Южный, еще до появления на них жизни разделял вечнобушующий океан, громадные просторы которого лишь в самые последние годы научились преодолевать подводные суда огров. Если это так, то две ветки жизни на материках развивались параллельно и совершенно изолированно друг от друга, словно на разных планетах. Судя по всему, предки диланов по всей цепочке были вегетарианцами. Покровительство Леса избавляло их от необходимости выбора в самые неблагополучные периоды, и поэтому мясоедство огров казалось диланам равносильным людоедству. Наверное, именно вегетарианство да еще единение обитателей Леса в борьбе за выживание и сформировало, в конце концов, эту чудесную кротость диланов, их неуемную доброту, распространявшуюся на все формы жизни без исключения. И неудивительно: в Лесу отсутствовала четкая грань между животными и растениями, существовал целый слой промежуточных существ, замечательно странных. Однако теперь, в изменившихся условиях, твердокаменная гуманность диланов становилась опасной для вида, если не для всей Системы, хотя винить в этом их было так же нелепо, как обвинять огров - с их полухищными предками и культом индивидуализма - в кровожадности. Каждому свой путь - плохо только, что эти пути пересеклись. Кстати, обожаемые сородичи Дана неожиданно быстро оправились от шока и стали попадать в поле его зрения все чаще. Самыми активными среди них оказались, как ни странно, Псы - каста ищеек, тюремщиков и палачей, презираемая "истинными" и ненавидимая остальными. Псы первыми начали сплачиваться в стаи, все более и более многочисленные, пока не слились в одну гигантскую Стаю. И стали рыскать по Лесу Псиные своры, собирая осколки батальонов и карая отступников. Злобные и жадные, Псы будили в Лесе такой резонанс, что отслеживать их маршруты не составляло Дану труда, так же как и отравлять им существование по мере сил. Но затем эту свирепую стихию кто-то стал направлять, с каждым днем все умелей, и тут уж Дану пришлось браться за дело всерьез и прежде всего - научиться маскироваться, ибо жить ему хотелось как никогда прежде. Впрочем, это не помешало Дану с азартом включиться в странную игру, упреждая удары таинственного противника, расстраивая его планы, но при всем том тщательно себя скрывая. Однако события в Стае развивались с головокружительной быстротой и предугадывать их становилось все трудней. Стало быть, следовало срочно менять тактику, иначе невозможно будет противостоять террору Псов, да и просто выжить, пожалуй. И тогда Дан вспомнил о Герде - точнее, о разведчике ему напомнили. После той памятной встречи Дан надолго потерял Герда из виду, но по мере развития событий Дан с нарастающим изумлением стал осознавать, что этот блистательный и знаменитый, но, в общем, малозначащий Вепрь постепенно превращается в одну из центральных фигур. Противник Дана с неослабленным упорством стремился уничтожить именно Герда, и вряд ли это было уловкой: слишком много сил бросили на это. Пока все старания были напрасны, но даже такому великолепному бойцу, как Герд, не под силу бороться с армией, пусть и изрядно пощипанной. Так же как и Дану. В этой ситуации союз двух незаурядных одиночек во много раз повышал шансы каждого на выживание и потому был оправдан. Но Герд мог думать иначе. 3 Это дупло, вознесенное на полсотни метров, оказалось уютным и даже просторным - настолько, что два огра не стесняли друг друга. А главное, здесь было спокойней: все подступы к дуплу отлично простреливались. Обложившись трофейными иглометами, Герд сидел у входа, привычно фильтруя лесной гвалт и не выпуская из вида Дана. Не то чтобы Герд так уж не доверял неожиданному гостю, но спину предпочитал не подставлять никому - если не считать Уэ, которой был обязан жизнью многократно. Но после злосчастной для карателей осады Дома маленькая диланка окончательно впала в болезненную сонливость и сейчас дремала, зябко свернувшись у Герда на коленях. - Дарю совет! - объявил Дан, будто не замечая настороженности Герда, - не тревожь страстями Лес - по этим возмущениям и находят тебя каратели. - Совет хорош, - одобрил Герд. - Главное, простой. Дан пожал широкими плечами: - Мне это средство помогает безотказно. Секунду Герд разглядывал холеное лицо этого потомственного трехбуквенного, непонятно почему навязывающего ему свою дружбу. - За этим ты и пришел - советовать? Дан ухмыльнулся, качнул головой. - Мог я соскучиться? - спросил он негромко. - Или даже захотеть помочь? - С чего вдруг? Здесь каждый - за себя. На смирном лике Дана вновь мелькнула усмешка. - Отгородился от всех стеной и считаешь - обезопасился? А ну как проломят ее?.. Впрочем, вижу, - Дан кивнул на Уэ, - монолит уже дал трещину. Ты не пробовал ужиться с туземцами? Пробовать-то Герд пробовал, но быстро понял, что жизнь на виду, без стен и штор, не для него. А затем начались набеги карателей, и подставлять диланов под их удары было бы подло. - Занятный народец, - сказал Дан, запуская руку в свою походную сумку. - Пока мы рвали друг другу глотки, они совершенствовались. - Дан извлек горсть ягод и стал кидать их по одной себе в рот. - Ты не слышал их песни? Если ЭТО можно назвать было песнями. Время от времени, под настроение, Уэ угощала Герда порцией завораживающих гармонией звуков и движений - под аккомпанемент лесного оркестра. И тогда к горлу подступал комок, грудь распирала невнятная тоска, и хотелось тут же, немедленно, сделаться добрее и чище. И огнем жгли грехи. - Между прочим, диланы на диво жизнестойки, - продолжал Дан, смакуя ягоды. - Состояние их психики всегда адекватно обстановке - они абсолютно естественны. Нам это кажется инфантильностью, а на самом деле они просто лишены нашей инерции - это высшая ступень психоорганизации! - И потому они мрут, как мухи? - сумрачно спросил Герд. - Чего стоит их совершенство, если они не способны вышвырнуть нас вон? Да если бы не Лес!.. - Он заставил себя замолчать. - Диланы раздавили бы нас за сутки, если бы смогли переступить через мораль. - Именно - они сами загнали себя в тупик! - Диланы - сознание Леса, его совесть, и потому они так уязвимы, - сказал Дан. - Но будь они иными, с кем бы ты был сейчас, Герд? - Дан хохотнул, будто всхлипнул. - Веками мы мечтали о рае, и вот дорвались, загадили мечту, надругались над святостью... - Кажется, туземцы произвели на тебя впечатление, - усмехнулся Герд. - Как и на тебя, - спокойно парировал Дан, бросив взгляд на диланку. - Кстати, не пора ли тебе определиться? - Это в чем? - Пассивная оборона неэффективна, Герд. Когда-нибудь тебе не повезет. Или же тебя доконают кошмары, и ты разучишься убивать. У Герда сузились глаза: - Что, у тебя тоже? - А ты и здесь хотел быть исключением? - засмеялся Дан. - И ведь что обидно, Герд: первыми сдают люди с воображением! - Раз так, попробую сойти за кретина. - Герд, да ты ли это! Столько смирения - откуда? - А чего ты хотел? - раздраженно спросил Герд. - Натравить меня на армию? Или я действительно похож на идиота? Это же система - громадная, отлично налаженная, несокрушимая - пережить такое!.. И люди в ней - безликие шестерни, коим положено крутиться, не раздумывая. - Например, как это делаешь ты? - У меня веская причина, - возразил Герд хмуро. - А у других? - Любой системе можно противопоставить другую, помощней. Разве ты не ощущаешь Леса, Герд? Ведь это не простой набор деревьев, это организм, и каждый агрессор, даже голый, как младенец, для него - источник болезненности. Пока Лес терпит, но не вечно же его терпение. - У него иные ритмы - пробуждение может затянуться на годы. - Ну так надо его ускорить! Или тебе не дорога Уэ? Герд подобрался, хищно оскалился, но устрашить Дана было непросто - он только благодушно улыбнулся в ответ. - Предлагаешь устроить повторное избиение огров? - сдерживаясь, спросил Герд. - Далеко же ты зашел, Дан! - Почему бы нет? Тратить жалость на Псов - вот еще! - В армии не только Псы. - Уверяю тебя, Герд, там все провоняло псиной насквозь! Не заблуждайся на этот счет: людей чести уцелело немного, последних добивают сейчас каратели. Кто не сумел ужиться с Псами - обречен, а об остальных стоит ли сожалеть? - Я не доверяю перевертышам, - произнес Герд, будто случайно уронив руку на ложе игломета. - Дан, против своих я не пойду. - В самом деле? И сколько этих "своих" ты уже уложил? - Защищаться - не значит предавать. Дан помолчал, сосредоточенно шаря в сумке. Но, видимо, запас ягод иссяк, потому что ладонь показалась наружу пустой. С сожалением вздохнув, Дан кивнул и легко поднялся. - Дозреешь - позови, - сказал он. - Думаю, ждать недолго. Скользнув мимо Герда, он исчез в проеме, и даже листья не зашуршали у него на пути - наловчился ходить вельможа, хоть сейчас в разведчики!.. Герд перевел взгляд на Уэ, заметив вдруг, как сильно девушка исхудала - до проступивших на спине ребер. Что там толковал Дан о жизнестойкости диланов? Если это и верно, то лишь на приличном удалении от огров. Наше присутствие для них губительно, слишком серьезно воспринимают они наши боевые игры... Ну почему Псы не оставляют меня в покое, на что я им сдался? Да был бы я один!.. Но Уэ, бедная девочка, - такая жизнь не для нее, надолго ее не хватит. Однако ночью и Герда ждала расплата. Снова будут взрываться миры и гибнуть планеты, звезды и целые галактики, а он - истерзанный, оглушенный, беспомощный - будет ползти по бескрайнему хлюпающему болоту из трупов и крови, задыхаясь от смрада, вымаливая себе прощение... у кого? 4 Лес вывел Дана к ближайшей из пастбищных полян, где по грудь в высокой траве спокойно кормились могучие длинноногие лоны. Выбрав животное покрупней, Дан взобрался на его широкую спину, устроившись вполне уютно в подобии глубокого кожаного кресла. Затем повернул лона, устанавливая направление, и наподдал пятками. Флегматичный гигант сорвался с места и понесся, как ветер, - так же стремительно и плавно. При желании можно было даже вздремнуть на скаку, однако спать не хотелось: не остыли еще впечатления от разговора с Гердом. По оценкам Дана, разведчик был близок к перелому, следовало лишь чуть поднажать. Либо подтолкнуть. Спустя примерно час бешеной гонки лон вырвался на другую пастбищную поляну, мало чем отличавшуюся от первой. Одним махом Дан перелетел в седло свежего скакуна и продолжил гонку, не сбавляя скорости. На свою беду, лоны пришлись по вкусу одичавшим ограм, и те с увлечением на них охотились - если эти бойни можно было назвать охотой. Правда, находить места их пастбищ становилось все труднее: Лес (или туземцы) научился прятать этих кротких силачей, спасая их от истребления, а убийц - от перегрузки совести, если последнее было возможно. На Дана это не распространялось, поскольку у него-то хватило ума обратить свой охотничий пыл на менее полезных животин. К исходу третьего часа Дан достиг наконец пункта назначения и отпустил запыхавшегося лона, третьего по счету. Прислушиваясь к Лесу, Дан прогулялся еще немного пешком и очутился на узкой тропинке, извивающейся сквозь чащу сравнительно низкорослых деревьев. Местность здесь круто поднималась, и, чтобы не нарушить единообразие крыши, Лесу пришлось верхние, ветвистые ярусы спустить чуть ли не до земли. Дан взобрался на длинную толстую ветку, протянувшуюся вдоль самой тропинки, и сел спиной к стволу - ждать. Скоро они появились: четыре кряжистых панцирника-Пса, а между ними - маленький прямой дилан со связанными за спиной руками. Дан не стал вглядываться в широкие, тупо-сосредоточенные физиономии карателей: все они были для него на одно лицо, усредненное и невыразительное, - простые фишки в его большой игре с таинственным антагонистом. Значение имели только их физические качества, поскольку это могло повлиять на исход схватки, но и здесь Псы были как на подбор - рослые и грузные, не слишком проворные, но с мертвой хваткой. Каратели торопились: день клонился к закату, а ночевка в диком Лесу их не прельщала, хотя кого им было здесь опасаться, кроме Дана? Но днем Дан был для них даже опасней. Коротко разогнавшись Псам навстречу, Дан с силой оттолкнулся от ветви и взмахом обеих рук закрутил тело в клубок. В точно выбранный момент резко распрямился и выстрелил длинными ногами в головы передней пары Псов. Их разметало по сторонам, а Дан, приземлившись вплотную ко второй паре, единым ударом кистей разбил карателям кадыки. - Оп-ля! - удовлетворенно заключил он, озирая место. Никто не шевелился, и не удивительно: Дан не любил рисковать напрасно и потому бил без жалости, насмерть. Даже дилан застыл столбом, будто сведенный судорогой, - типичная реакция туземцев на перенапряжение психики. Дан уже сталкивался с этим раньше и знал, что диланы выходят из каталепсии сами, но тем быстрее, чем дальше отнести их от места насилия. Поэтому он поднял на плечо легкое тело, более походившее сейчас на искусно раскрашенную статую, и пружинисто зашагал вниз по тропинке - туда, откуда пришли каратели себе на беду. Дан шел, пока дилан вдруг не обмяк, расплывшись по его плечу воском и пробормотав что-то неразборчиво. Тогда Дан опустил его на траву, прислонив спиной к стволу, и сел напротив, терпеливо насвистывая. Несколько минут туземец не двигался, только чуть заметно покачивал головой, затем глубоко вздохнул, распахнул глаза и нашел взглядом Дана. - Очухался, малыш? - спросил Дан. На благодарность он не рассчитывал, уверенный, что этот спасенный, как и все предыдущие, сдался карателям сам. Эта потрясающая жертвенность туземцев была не так бессмысленна, как казалось, - своей цели они достигали, хотя для окончательного успеха их могло просто не хватить. - Ты убил их? - спросил дилан. - Надеюсь, - отозвался Дан небрежно. - Да ну их в Подземелье! Скажи лучше, как себя чувствуешь? - Болит - здесь, - туземец коснулся виска тонким пальцем. Скоро пройдет. - Ну извини, я хотел как лучше. - Да, конечно. Законов чести ты не нарушил. Дилан говорил с грустью, но без гнева, даже без осуждения. Каждый идет к цели тем путем, который определила ему Природа, и можно ли его за это винить? - Дан общался с диланами достаточно долго, чтобы в общих чертах уяснить их позицию. - Я знаю, ты не боишься пыток и смерти, - сказал он. - Но теперь это знают и Псы. Полагаешь, у них не хватит фантазии на большее? Когда перед тобою станут пытать других, может быть, самых близких тебе... - Нет смысла, - быстро возразил дилан. - Я умру раньше. - ...Или тебя заставят есть мясо... - Еще проще: для нас это - яд. - Вы горды своей косностью! - с горечью сказал Дан. - Я считал вас разумнее. - Может, ты торопишься? - мягко спросил дилан. - Подождем, Дан, - время покажет. - Кому покажет - вам? Вы не доживете. Дан привстал, дотянулся до свисавшей с дерева трубки, пару раз сильно сжал горловину и подставил рот под струю свежайшего прозрачно-голубого нектара. Утолив жажду, спросил: - Ладно, какие у тебя планы теперь? - Конечно, я возвращаюсь. - Чтобы меня не огорчать? Правильно! - Дан присел на корточки перед туземцем, заглянул в осунувшееся от недавнего потрясения лицо. - Послушай, малыш, почему бы вам не предоставить ограм разбираться между собою своими методами? - Не обижайся, Дан, - осторожно ответил дилан, - но здесь ваши методы могут не сработать. - И все же постарайтесь нам не мешать - хотя бы с месяц. Поверь мне, Псы без ваших скальпов не замерзнут. В конечном итоге наши методы могут оказаться менее болезненными. - Мы подумаем, - после продолжительной паузы произнес дилан, - с кем он советовался? Дан задумчиво посвистел, кивнул и ушел. За туземца можно было не волноваться: очухавшись, тот вернется к своим, как и обещал. А Дан снова остался один, и это его вполне устраивало, он чувствовал себя великолепно. Джунгли казались непролазными, но идти по ним было на удивление легко, будто вся эта дремучесть была бутафорией. Стволы громадных деревьев вырастали из пышного подлеска и исчезали в сплошном переплетении крон, навечно заслонивших небо. Гибкие ветки кустов предупредительно уступали дорогу, трава пружинила под ногами, душа ликовала. Свободен! - хотелось крикнуть Дану. Свободен думать и действовать, свободен от каменных нор и душных доспехов! Да разорви Ветер всех, покушающихся на эту свободу!.. Спохватившись, Дан подавил внезапно прорвавшееся раздражение: если сглупить, Лес из друга превратится в предателя, и тогда по его следу устремятся убийцы. Будем бесстрастны и рассудительны, как Божественная Ю, будем радоваться жизни и знаниям, будем наслаждаться каждой минутой!.. И будем стараться оградить себя от злобы огров и обаяния диланов, ибо такому сочетанию трудно противостоять даже Герду. Щурясь от удовольствия, Дан вспомнил жесткое лицо Герда, его колючие пронизывающие глаза, его тело, будто сплетенное из стальных пружин. Вспоминал и удивлялся: как же это я его проглядел? Ситуация!.. Великолепный, отлаженный механизм, разведчик до мозга костей, краса и гордость батальона Вепрей - и вдруг восстал, один из первых! Нет, что-то я здесь не додумал, после таких поворотов начинаешь лучше относиться к человечеству. О подобном союзнике - неукротимом, сметающем на пути преграды, идущем до конца - можно только мечтать. Обидно будет, если Герд не успеет развернуться и прежние друзья всадят ему в спину дротик. Увы, существует грань, за которой человек лишается права называться соплеменником, другом, даже родичем, разве не так? Дан вздохнул: не просто быть бесстрастным. И это - свобода? Сумерки сгущались, предвещая скорую и непроглядную тьму, - только громадноглазые диланы умели ориентироваться в Лесу ночью. Обычно Дан ночевал прямо на траве, укрывшись для страховки первым подвернувшимся одеялом-"лекарем", но сегодняшний день выдался урожайным на смерти, и о ночлеге приходилось думать загодя: кошмары никак Дана не прельщали. Высмотрев поблизости дерево-"узел", Дан взобрался по его шипастому стволу наверх и отыскал в раскидистой кроне "гнездо". С максимальной предупредительностью, ласково увещевая (не дай бог обидеть!), извлек оттуда ворчащего мохнатого гнома и легкими шлепками направил его по ветке искать новое прибежище. Проводил взглядом нескладное существо, забавно ковыляющее на кривых слабых ножках, пробормотал: "Иди-иди, разомнись!" Затем с трудом втиснул свое громоздкое по местным меркам тело в узкую щель "гнезда", осторожно погружаясь в сплетение тончайших волокон. Нити приходили в движение, окутывая его все плотнее, пока Дан не превратился в кокон, почти утратив способность двигаться. Закрыв глаза, он ждал. Все произошло, как и раньше. Сначала Дан перестал ощущать свое тело, будто границы его безмерно раздвинулись. Потом мозг захлестнул шквал информации, и опять в первые мгновения Дан растерялся, потрясенный невообразимым обилием. Пока он плохо владел искусством отбора, и выудить из потоков сведений что-либо удобоваримое было непросто, но по крайней мере здесь Дан мог отдохнуть без риска подвергнуться психообработке. Кто бы ни был инициатором этого сомнительного благодеяния, Дан предпочитал оставаться собой. 5 Комфорта в хижине хватало, но она ничем не выделялась среди прочих, и чтобы исправить этот недостаток, ее меблировали креслами, снятыми с вросших в землю вездеходов. Да и традиции следовало блюсти, по мере возможности. Хоть что-то должно же оставаться неизменным в этом суматошном мире? Повернув голову, Рэй окинул насмешливым взглядом вытянувшегося перед ним Турга. Главный Вожак Псов был угрюм, как всегда, и озлоблен, что бывало с ним часто. А кроме того, он боялся. В других обстоятельствах такой букет показался бы Рэю забавным, но сейчас это могло стать опасным. - Итак? - спросил Рэй, предвкушая ответ. - Он опять ускользнул, солнцеликий, - пробасил Тург, не поднимая глаз. - Не вернулся ни один. На лице Рэя не шевельнулся ни мускул, но он ощутил удовлетворение: есть еще люди в этом бедламе! - И это ты называешь - "ускользнуть"? - Рэй одарил Пса леденящей улыбкой. - Впредь будь точней в формулировках. Он поглядел в окно: кажется, охранник не пренебрегал службой и сторожил с должным усердием. - Мне нужна голова Герда, - сказал Рэй. - Его известность становится скандальной. Ни один отступник не должен избежать кары, а Герд уходит - раз за разом. Или я плохо вас навожу? - Ваша проницательность поражает, солнцеликий, - пробормотал Тург. - Но взамен головы изменника вы вольны взять мою, потому что Псам он не по зубам. А если и в самом деле? - спросил себя Рэй. Нельзя позволять одноклеточным привыкать к власти: слишком быстро нагуливают они аппетит. - Предлагаешь послать Вепрей? - спросил он. - Не знаю, солнцеликий. Конечно, это было бы... - Это было бы чревато, Тург! Вепри... м-м... непредсказуемы. Они полезны, но обращаться с ними следует осторожно. Рэй помолчал, прикидывая, как Герду воевалось бы с Вепрями. Вариант заманчив, но действительно рискован. Боевое братство и все такое... Может быть, позже. - Хорошо, иди, - сказал Рэй. - В конце концов, это пустяк. Склонившись, Тург попятился к выходу. Нет, решил Рэй, рано его убирать. Туповат, прямодушен, хватка бульдожья. Где сейчас найдешь ему замену? Рэй легко поднялся и закружил по комнате, разминая затекшие мышцы. А не попробовать ли самому? - весело подумал он, с удовольствием ощущая свою силу. А, Герд, что скажешь?.. Нет! - Рэй с сожалением качнул головой. Риск необязательный и, следовательно, глупый. Не будем опускаться до бравады, Верховному Правителю это не к лицу. Рей звучно хлопнул в ладоши, и в хижине стало темней: дверной проем заслонила громадная туша Кебрика. Пригнув небольшую, поросшую густой шерстью голову, он выжидательно смотрел на Рэя, от усердия сморщив законченное в своем уродстве лицо. Эта чудовищная груда мышц была единственным существом, в преданности которого Рэй не сомневался, ибо гигант был слишком примитивен для предательства. - Охрану мне! - приказал Рэй. Кебрик мигнул, развернулся, и лагерь огласил трубный рев. Пригнув голову, Рэй шагнул из хижины, и сейчас же вокруг него сомкнулся плотный строй безмолвных и настороженных телохранителей. Стремительной поступью, возвышаясь над всеми, Рэй зашагал через лагерь, бросая по сторонам быстрые взгляды, подмечая все. В армии многое изменилось после Крушения. Как случалось в истории не однажды, катастрофа показала, кто чего стоит, расставила всех по местам, их достойным. В дни, когда все казалось потерянным, Рэй сумел сохранить трезвую голову, уцелеть и даже извлечь из ситуации выгоду, прорвавшись на самый верх и под шумок устранив прочих претендентов на пост Верховного. И во многом благодаря Рэю разрозненные банды Псов смогли организоваться в единую Стаю, заменившую прежние, чересчур самостоятельные батальоны. И теперь у огров снова появилась надежда на победу. Возле одной из стай Рэй ненадолго задержался, чтобы полюбоваться на своего тайного любимца - младшего вожака Род-дона. Этот бешеный Пес, буян и задира, по самые ноздри был заряжен бурлящей энергией. Она не давала его мышцам ни минуты покоя, постоянно толкая на авантюры, иногда бессмысленные, но чаще приносящие Род-дону выгоду: надо признать, голова у парня была, хотя использовал он ее не лучшим образом. Несмотря на молодость, именно Род-дон стал одним из первых центров конденсации рассыпавшихся по всему Лесу осколков огрской армии. Правда, чуть позже, когда напряжение пошло на спад, Род-дона сумели обскакать более опытные, поднаторевшие в интригах Псы, и в большие начальники он не попал, закрепившись во главе неполной сотни отборных верзил. Повиновались они Род-дону слепо, хотя его стая была едва ли не единственной в новой армии, где воинская муштра продолжалась без скидок. Род-дон не позволял своим парням лениться и жиреть, но гонял их со смыслом, и заботился о них, как о себе. Впрочем, Рэй ценил его за другое. Обойдя лагерь, Рэй вернулся к центру и вошел в одну из хижин, оставив охрану у входа. Окна были заколочены наглухо, но от стен исходило мягкое свечение, достаточное для ориентации. Как всегда, Кэролл встрепенулась при его появлении, заулыбалась испуганно и радостно. Остановившись на пороге, Рэй внимательно оглядел комнату, но под разбросанными на полу шкурами не смог бы укрыться и карлик, а все остальное было на виду. Задвинув дверь, Рэй тщательно запер замок. - Помоги, - велел Рэй, расстегивая застежки кольчуги. Девушка вскочила с подушек, живо подбежала, шурша прозрачными одеждами, и латы посыпались с него, будто скорлупа. Вздохнув полной грудью, Рэй покрутил плечами, с наслаждением потянулся. Кэролл сочувственно засмеялась. Шагнув в ванну, Рэй погрузился в прохладную воду, пузырящуюся горьковатым газом, и прикрыл глаза, млея от щекотания пузырьков. Мягкие ладони женщины осторожно мяли ему затылок, изгоняя усталость, проясняя мысли. Конечно, любая диланка управилась бы с массажем куда лучше, но с Кэролл было проще. Вместе с Рэем она совершила завидный скачок в карьере, продвинувшись из солисток ночного армейского балета в наложницы Верховного правителя. Для страховки Рэй убедил ее, что в случае его внезапной кончины она первой взойдет на погребальный костер, но, в общем, Кэролл была простеньким механизмом - наивные ее хитрости вызывали умиление. - Хочу есть, - объявил Рэй, и Кэролл поспешила в другой конец комнаты и присела на корточки перед нишей, доставая еду. Рэй следил за ней с нарастающим вожделением: ее смуглое тело явственно просвечивало сквозь ткань, дразня и обещая, и это было совсем не то, что откровенная нагота бледнокожих туземок, ладно скроенных, но обделенных тайной. Разбрызгивая воду, Рэй поднялся из ванны. Кэролл оглянулась, но встать ему навстречу не успела: одним движением задрав все ее платья до плеч, Рей притиснул женщину к полу. Кэролл торопливо ласкала его, тяжело дыша и вскрикивая, но сейчас ему было безразлично - в самом ли деле она испытывает пылкую страсть или лишь искусно ее имитирует. Насытившись, Рей отлепился от разгоряченного влажного тела, усмехаясь своей брезгливости: истинный, к тому же высокородный, огр даже прикосновения женщины не может выносить долго. - Ополоснись, - приказал он, принимаясь за еду. Благодарно улыбнувшись, Кэролл грациозно сбросила одежду и скользнула в воду. Безусловно, она была красива, но всему свой срок и своя мера: потом он еще намучает ее вдоволь, ибо оставлять женщину неудовлетворенной - значит толкать на предательство. Рэй снял с полки кувшин с брагой, спросил: - Пила? Кэролл кивнула. Он сделал несколько больших глотков и отставил кувшин. Голова чуть закружилась, но это скоро пройдет. Блаженно Рэй похлопал себя по животу, перевел взгляд на Кэролл и снова ощутил в себе желание. - Ну, иди! - позвал он, и Кэролл пришла, покорная и страстная, какой и надлежит быть женщине. Впрочем, может, прав Герд, и трудная победа дороже? Влюбить в себя диланку - смогу ли? А почему же нет? Он-то смог!.. Потом Рэй лежал в постели, закинув руки за голову, а Кэролл преданно (много ли стоит ее преданность?) согревала телом его колени. Скоро она заснула, усталая и умиротворенная, - Рэй же, бросив плоти подачку, как собаке кость, мог теперь размышлять без помех. Лес! - думал он с насмешливым почтением. Экая ты махина. Даже я не знаю еще всей твоей мощи. В целом мире только ты выше меня, так почему бы нам не объединиться? Пусть диланы и дальше служат тебе разумом - я же стану твоей направляющей волей, твоим указующим перстом. Я покажу тебе цель, достойную тебя, и ты достигнешь ее, потому что ничто не сможет устоять перед тобой. Только ты способен установить на планете порядок, а первым после тебя стану я. И это справедливо, ибо я действительно первый среди людей, я лучше других сумел подчинить страсти рассудку и освободиться от условностей и предубеждений. Меня распирает энергия и переполняют замыслы, моя воля безгранична. Только ты, Лес, можешь противостоять мне, но ты будешь моим союзником... Рэй улыбнулся: это молитва? Если я сумею подчинить себе Лес, то докажу, что сильнее и его. А время покажет, кто прав. Туземцы ли, спеленавшие себя моралью и не способные даже на видимость борьбы... Или кичливые аристократы, утонченно лелеющие грязные страстишки, отвыкшие мыслить и тупо повторяющие обветшалые лозунги... Псы? - это быдло, вонючее и чавкающее, глухое ко всему, кроме животных позывов... Я сильнее всех, следовательно, прав я! Слышишь меня, Герд? Я прав, а не ты, Вепрь-одиночка, потерявший голову из-за дикарки и этим сделавший себя уязвимым. Жаль, что ты не рядом, такой помощник пришелся бы мне кстати. Уж я сумел бы тебя приручить, ты ведь еще веришь в дружбу, в честь, в долг - такие люди бесценны для умного правителя!.. Жаль, жаль, Герд, что ты должен умереть, это будет потеря для меня... трудновосполнимая потеря... Рэй заснул, и ему не снилось ничего. Воображение у него было в порядке, но Рэй действительно оказался уникален: перегородка, отделявшая его от остальных, строилась на века, и даже Лес не мог ее сокрушить. 6 Привалившись спиной к неохватному стволу одинокого лесного исполина, Герд сидел на траве в самой гуще обширных зарослей кустарника, пусто глядя перед собой. Рядом безжизненно лежала Уэ. После стычки у Дома - уже четвертые сутки! - она почти не просыпалась, а в недолгие минуты просветления с трудом отвечала на тревожные вопросы Герда, глядя виновато и жалобно, отказываясь от всего, и скоро засыпала снова. Некому теперь было предупреждать Герда об опасности, потому-то он и забрался в эти кусты, поднимавшие трескучий шум, стоило кому-то в них сунуться. А что до комфорта, то с этим дело обстояло благополучно в любой точке Леса, и только привычка побуждала Герда ночевать в Домах. Но за последние месяцы ему пришлось отказаться от многих привычек, в том числе и куда более въевшихся. Вместе с армией рухнул мир, рассыпавшись на тысячи крохотных осколков, и выстроить из них новое здание казалось невозможным. Все утратило смысл: его жизнь - эта беспрерывная, веселая и яростная схватка за место под солнцем, его доблесть и слава, его гордость. За что славить, чем гордиться? Чуть сдвинулся угол зрения, и доблестный воин превратился в бешеного кровожадного зверя, заслуживающего лишь смерти. И Герд с готовностью принял бы смерть, если бы не был уверен, что Уэ не переживет его и на минуту, ибо прикипела она к нему куда прочней, чем это принято у огров. Уэ была главной нитью, связывающей Герда с жизнью, и он оберегал эту нить, как мог - но что он мог? Потребовалось бы - ради диланки Герд набросал бы гору трупов, но под этой горой она задохнется еще надежней. А он умел только убивать, другому его не учили. Девочка стала угасать давно, и только огр - истинный огр! - мог так долго этого не замечать. Уэ взвалила на узкие плечи свои непосильную ношу: самой судьбой Герд был обречен на насилие, и цепь убийств тянулась за ним жутким шлейфом. А доконали малышку его кошмары. Хватит самообмана! - сказал себе Герд. Пора определиться. С кем же я? Я не дилан и никогда им не стану - где уж мне! Я - огр, всеми своими корнями. Самый гнусный Пес ближе мне любого иноземца, разве не так? Мы - звери, да! - но разве наша вина, что некому было пестовать в нас доброту, как это произошло с диланами? И, черт возьми, мы же не безнадежны, раз способны еще замечать и ценить эту доброту. А если так, могу ли я допустить истребление диланов?.. Но повернуть против огров, изменить всему, за что дрался столько лет, переступить через кровное родство? Да пусть я стану трижды дезертиром, но предателем - нет!.. Но Уэ, что будет с ней?.. Проклятие, что делать?! Я разучился решать... Ясно одно: рай в шалаше не состоялся, самоустраниться не удалось... Пора, пора определяться!.. Герд наконец заснул и спал, как всегда, чутко, вскидывая веки на каждый шорох. Но когда его разбудили первые утренние лучи, Уэ рядом не оказалось. Ее вообще не было на пятачке вокруг дерева - она исчезла! В первые мгновения Герд растерялся, словно заблудившийся ребенок. С трудом задавив в себе желание метаться и звать, он осмотрел поляну - методично, сантиметр за сантиметром. Но как всегда, Лес не сохранил следов. Да и мог ли кто прокрасться сквозь кусты незамеченным? Оставалось дерево. Герд долго примеривался к стволу, вздымавшемуся на невообразимую высоту, гладкому и ровному, будто мраморная колонна. Попробовал стилетом на прочность, затем, набрав иголок и вооружившись короткой дубинкой, начал восхождение к далекой кроне. Работы хватило на полный день, лестница из вколоченных в дерево игл росла нестерпимо медленно. Ближе к вершине, когда Герд миновал уровень лесной крыши, стал сильно досаждать ветер, о существовании которого он уже начал забывать. К исходу дня Герд, ободранный и измученный, все же взобрался на эту сумасшедшую высоту, подобающую более горе, чем дереву. Крону составляли громадные мясистые листья - видимо, очень длинные, но сейчас скрученные в цилиндры, внутри которых, показалось Герду, дышала странная жутковатая жизнь. Но Уэ не оказалось и здесь. "Конечно, Уэ - святая, - думал Герд подавленно. - Истинно святая, без ханжества и глупости... Но не могла же она вознестись?" Отсюда Герд впервые увидел Лес сверху. Его крыша оказалась поразительно плотной и ровной, словно свежевспаханное поле. Лишь изредка в сплошной листве просматривались прорехи, из которых, как правило, вздымались к небу такие же колоссальные столбы. Озирая окрестности, Герд пропустил момент, когда порывы ветра из сильных стали шквальными, и разразившаяся гроза застала его врасплох. В первые же секунды дождя лесная крыша разгладилась почти до блеска, и вода, стекая по направляющим плоскостям, стала собираться в деревья-резервуары, расправляя прочную пленку их громадных пузырей, - почему-то Уэ нравилось наблюдать за этим снизу... Герда вдруг обожгла мысль: а ведь Уэ могла уйти и сама! Усыпила меня и ушла - очень просто... Нет! - тряхнул он головой. Так покидают опостылевших любовников имперские красотки, но для Уэ это невозможно. Она нашла бы способ меня предупредить. В густеющей темноте, оскальзываясь на мокрых иголках, Герд спустился к подножию дерева и долго стоял, прислонившись к стволу, ощущая, как стекают по телу холодные струи. Но ни они, ни предельная усталость не приносили облегчения, не могли отвлечь от смертного холода в груди... или пустоты? Нет, это была жуткая, чудовищная боль, неведомая ему прежде, от которой темнело в глазах, хотелось выть и проклинать все и всех - даже Уэ. Как Герд ни стискивал зубы, меж зубов прорывался рык - чуть слышный, но такой первобытной свирепости, что любой огр, заслышав его, счел бы за благо убраться подальше. "Драки хотели? - спрашивал Герд неизвестно у кого. - Ну так вы добились своего, раздразнили зверя... Ждите, я иду!" Дважды за короткий срок из-под его ног вышибали опору. Но если в первый раз его спасла Уэ, то теперь заполнить вакуум было нечем, разве только ненавистью. Судьба догнала его. "Уэ, как смела ты?! - безмолвно бушевал Герд. - Бросить! Меня! Одного! За что?!.." "Тише! - прошелестел чей-то призрачный голос. - Тише, мальчик мой, не надо..." Или это ему померещилось?  * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ВЫБОР *  1 - Неожиданный ход, - сочувственно произнес Дан. - Непонятно только, зачем понадобилось это панцирникам. Или они решили тебя приручить? Он удобно расположился в развилке приземистого дерева и наблюдал за Гердом прищуренными холодными глазами. - Я не мог проспать, - угрюмо возразил Герд. - От этих кустов столько треску!.. На сочувствие Дана ему было плевать, как и почти на все остальное. Сейчас его больше заботило, как затолкать поглубже эту душедробильную тоску-боль, почему-то не становившуюся слабее со временем. Внутрь, внутрь ее - подальше от чужих глаз!.. - Герд, дружище!.. Можем ли мы ручаться сейчас за свои головы, если не уверены в мышцах? - И потом, они не могли знать, что для меня Уэ, - размеренно продолжал Герд. - Просто не смогут представить. Сначала они попытались бы меня купить, запугать - нет, они ударили в точку! Они не могли знать, - повторил он, будто стараясь себя убедить. - Увы, Герд, могли: я же знал. Ударом кисти Герд снес ветку. Дерево согнулось, на траву осыпались фрукты. Дан укоризненно покачал головой, и сам Герд ощутил неловкость, но спустить пары было необходимо. - Это только вариант, - предостерег Дан. - Один из многих. - Есть и другие? Длинной рукой Дан подхватил с травы плод, вонзил зубы в сочную мякоть и прикрыл глаза, то ли смакуя, то ли размышляя. - Не исключено вмешательство туземцев, - предположил он наконец. - Ты же говорил, что девочке стало хуже? - Не в их правилах действовать тайно. - Да, но и панцирники постарались бы извлечь из ситуации максимум выгоды - к чему им одна Уэ? - А не твоя ли это работа, Дан? - вдруг спросил Герд. - Для тебя это был бы козырь! Дан засмеялся, одобрительно кивая, спросил: - Может, ты объяснишь и как я это сделал? "Так же, как и Псы", - хотел ответить Герд, но промолчал. Дан что-то не договаривал - это было ясно. Как и то, что разговорить его не удастся и под пыткой. Но к исчезновению девочки Дан вряд ли причастен: слишком хорошо знал он Герда и поостерегся бы наживать такого врага. Герд помассировал пальцами усталые, не смыкавшиеся третьи сутки глаза и спросил: - Ладно, что ты хотел мне предложить? - А, вот это интересно! - оживился Дан. - Значит, ты готов атаковать Стаю? - Да. - И, если потребуется, уничтожить ее? - Да. - Стало быть, старая дружба побоку и провались Империя в Подземелье! И все это ради маленькой туземки? - Дан покачал головой. - Сильно! - Да! - раздраженно повторил Герд. - Хватит болтовни - к делу! В бытность свою Вепрем Герд никому бы не спустил таких вольностей, но сейчас мог только имитировать гнев. "Нет, - думал он упрямо, - чего бы это ни стоило, но я приучу себя жить в одиночестве. Чтобы у огра, да еще истинного, да еще Вепря - и такое?.. Ломать, ломать себя!" - Ты не задумывался, - заговорил Дан, - отчего Лес не расправится с панцирниками? Они ведь досаждают ему нещадно, а он терпит - почему? Одно из двух: либо самоубийцы-диланы все же уговорили его сложить оружие, либо... Скорее всего, Лес уже принял в себя пришельцев и теперь пытается вылечить - как собственный больной орган. - Вылечить? Их? - Герд недоверчиво ощерился. - Но не все же они звери? И среди них есть любящие отцы, почтительные сыновья, преданные друзья... - Что не мешает им жечь и вешать! - Занятное сочетание, верно?.. Видишь ли, дружище Герд, каждый человек, любя других, в сущности любит в них себя. Да-да, именно так! Но этого "себя" надо еще уметь разглядеть. Обнаружить себя в родных и близких нетрудно, но если тебе годами внушали, будто "они" - это вовсе не "мы", а нечто совсем иное, чужеродное, абсолютно ни в чем не тождественное, - тогда нет в "них" меня и дозволено все! Не согласен? Герд не ответил, пытаясь ухватить мелькнувшую на задворках сознания мысль. В словах Дана было что-то... важное. - Выходит, они убивают от недостатка воображения? - спросил он. - Так? - Ну, не совсем. Фантазия ставит вопросы, но если существуют только готовые рецепты да устоявшиеся связи... - Постой, - сказал Герд, морща лоб. - Эти устоявшиеся связи... можно ли их разрушить? - Пожалуй. - Дан взъерошил разросшуюся шевелюру. - Они должны иметь вещественное воплощение в мозговой структуре и... - И что тогда станет с человеком? - перебил Герд. Дан смотрел на него, задумчиво дожевывая фрукт и аккуратно снимая ухоженным мизинцем капли сока с углов рта. - Если у него не сложилось цельного мировоззрения, - заговорил он медленно, - логически завязанного на самые глубинные, чувственные свойства психики... а есть лишь свод норм и правил... и вдруг его этого свода лишить... - Дан кивнул. - Видимо, человек потеряет ориентацию и пойдет вразнос - его начнет мотать из стороны в сторону, покуда не образуются новые нормативные связи, новая система ориентиров. Отбросив огрызок, Дан сорвал с ветки листок, промокнул губы. - Рефлексы, навыки - затрагиваются? - спросил Герд. - Зависит от глубины проработки - можно стереть и это. Дан покосился на рассыпанные по траве фрукты, вздохнул. - Странный разговор у нас получается, - заметил он. - Чего ты добиваешься? Герд усмехнулся краем рта: - Хочу понять себя. Зачем я, куда иду, что мною движет... Не ясно? - Отчего же, способ не нов: через себя прийти к осмыслению Вселенной. Хоть в этом богоподобные диланы уступают нам: мы-то в теории представляем, что такое совершенство, - они же органически не способны воспринять зверство и подлость. А если и поймут что-то, нам не подскажут, не снизойдут. Да, мысленно согласился Герд, диланы нам не союзники, о них лучше забыть. - Резюмирую, - жестко заговорил он. - Следует разорвать действующие в Псиных мозгах связи и создать взамен новые. Пусть каждый убийца увидит в жертве себя. В каждом зарезанном, расстрелянном, сожженном - себя, только себя! Новые связи заставят Псов видеть то, чего нет. И пусть они продолжают убивать, если не боятся обезуметь! - Все это прекрасно - в теории, - со вздохом откликнулся Дан. - Вот на практике как? - Но ты же имеешь выход на подсознание Системы? Подскажи Лесу направление, подтолкни его! Диланы этого не сделают, для них свобода воли священна. Но мы-то вылеплены из той же грязи, что и панцирники! Дан запрокинул голову, с сомнением вгляделся в сплетение веток. - Собственно, почему не попробовать? - обратился он к Лесу. - Что мы теряем? - Дан снова обратил лицо к Герду. - Но позволь, дружище, чем в это время будешь заниматься ты? - Искать Уэ. - В Логове? Герд неопределенно пожал плечами. - У тебя зуд в пятках? - осведомился Дан. - Ну так Псы тебе их поджарят - ты этого добиваешься?.. Послушай, Герд, я человек незлой, но безжалостный: ты ведь сейчас думаешь не головой, а мышцами, не исключено - ягодичными. Знаешь, к чему приводят подобные эксперименты? - Все? - спросил Герд равнодушно. - Ну да, конечно, - ворваться во вражеский стан, нарубиться всласть, отвести душу!.. - Мне нужна Уэ, - сказал Герд. - Что здесь не ясно? - Удивительно! Ты хотел понять себя? Ну так вглядись внутрь и ответь: что бы ты сделал, окажись на месте Уэ остальные диланы - все скопом. Пошел бы за них на смерть? Герд честно вслушался в себя... и не понял. Диланы были ему симпатичны, хотя и странны, он их уважал и даже жалел, но чувства были поверхностные, рассудочные... А когда думал об Уэ, внутри все переворачивалось, хотелось рубить и жечь... Дан вздохнул. - Вот смеху-то! - заметил он грустно. - Не годимся мы в рай, дружище Герд, не созрели. За свое, за кровное - в огонь, а остальные пусть выкручиваются сами. 2 Логово Псов было устроено бездарно - гнусная пародия на военный лагерь. Вместо того, чтобы обосноваться где-нибудь на пустыре, подальше от расслабляющего комфорта и в безопасности, Псы выбрали для поселения туземную деревню, укрытую, как обычно, в глубине гигантского роще-дерева, и зачем-то окружили ее халтурно выкопанным рвом и завалами из нарубленных кустов. Преодолеть это смехотворное препятствие не составляло труда - достаточно было забраться в кроны деревьев. Так Герд и поступил, благо потолок нижнего яруса был здесь невысоким. Герд не часто наведывался в верхние этажи, и каждый раз у него возникало ощущение, будто он угодил внутрь исполинского механизма, к тому же действующего. Внизу Герд уже привык к непрестанному шевелению веток, но там это не выглядело так устрашающе. Впрочем, еще раньше он убедился, что ему не грозит быть раздавленным между сдвигающимися ветвями: Лес предупредительно освобождал проход, так что при некоторой сноровке здесь можно было передвигаться почти так же быстро, как по траве. Конечно, Герд не надеялся разыскать Уэ в лагере, и все же что-то влекло его сюда, направляя движение в трехмерном лабиринте, да и выбирать было не из чего. А еще Герд ощущал здесь давящую тяжесть в груди, и это не было страхом, насколько он его помнил. Нет, это был Псиный дух - густой, душный, злобный, изгнавший из этих мест почти всю живность. Иногда в мешанине шевелящихся веток ненадолго возникали просветы, и, проходя над ними, Герд мог наблюдать лагерную жизнь. Окраины Логова кишели солдатами, и теперь, после знакомства с диланами, почти все они казались Герду неуклюжими уродами. Против ожидания, истинных оказалось здесь немало. Они еще держались особняком, но прочим ничем не выделялись - такие же голые и скудно вооруженные, как остальные, только покрепче. Здесь было грязно - обслуживающая деревню роща не справлялась с выведением отходов, и ограм пришлось выкопать огромные мусоросборники, распространявшие вокруг омерзительную вонь. В одном из них Герд наткнулся взглядом на истерзанный труп девочки-диланки, похожей на Уэ, будто ее младшая сестра, и у него свело челюсти от ненависти. Да что же они, слепые? Или просто не хотят видеть, куда сунулись поганым своим рылом? Был бы у меня сейчас лучемет!.. Но странный зов повлек Герда дальше. Вплотную к деревне начались владения Псов, и, пробираясь над скоплениями мохнатых латников, Герд удваивал осторожность, потому что почти у каждого висел на плече игломет. Волею обстоятельств из разрозненных, приданных батальонам команд Псы сплотились в одну чудовищную Стаю и теперь могли диктовать свою волю всем прочим ограм. Наконец путь Герду преградила небольшая поляна, укрытая от любопытных глаз бревенчатым частоколом. В центре, над тлеющим костром, покачивался подвешенный за локти туземец - жизнь вынудила Псов вернуться к примитивным пыткам. Ноги пленника покрывала буро-серая корка, но его лицо выражало лишь сочувствие к своим мучителям. По виду дилан казался молодым (все они походили на подростков), но, скорее всего, это был вполне зрелый мужчина, стоик и праведник, - один из многих самоубийц, безусп