что ли, следовало? Ну конечно! Алло, это не Отец ли? Мы тут пришли вас слегка убивать. Н-да... Однако я коснулся чего-то крупного. И важного. Но зондирование провалилось с позором. Внутрь-то меня впустили, но показали только то, что хотели, ни битом больше. Зато меня выпотрошили на славу, до самых глубин. Если уж рефлексы в ход пошли... Нет, вру! Память-то у меня заблокирована - от Андра - так, на всякий случай: не каждый уверен в себе настолько, чтобы выставлять напоказ все нутро. И если уж Андр с этим запретом считается, значит, блок не так уж плох... и есть надежда, что память-то моя драгоценная как раз осталась вне досягаемости. Оттого-то, наверно, и расшалился так хозяин лабиринта - пришлось прощупывать меня косвенными методами. Ай-да я! Научился-таки ставить блоки. В чем же дело? Заблокировать все мыслимые рефлексы - и вперед, к победе... Стоп, задний ход! С чего это я распетушился? Ну интересно, да, - сумел-таки этот мерзавец меня заинтриговать. Но, как это принято спрашивать у нас, у боевиков, имеет ли вся эта белиберда отношение к главной цели нашего похода? Так что же это за Многоруки? Какие-то ущербные существа, биороботы, запрограммированные таинственными Создателями на уничтожение. И форма!.. Уж не знаю, на кого похожи сами Создатели, но для своих убийц они, видимо, за основу взяли подходящий вид головоногих... Мало, мало информации! Кто такие Создатели? Были ли они приматами, не поделившими сферу обитания с родственным видом разумных, или это тоже головоноги, вознамерившиеся завоевать сушу, предварительно очистив ее от Чужаков? И что стало с "Ним" потом? Ох, мать честная! Не хочется, но придется, видно, сунуться в эту дыру еще раз... тем более что выбирать-то не из чего, здесь хоть что-то можно узнать... Разбудить, что ли, Андра? Без скептика в нашем деле нельзя. Я ведь могу зарваться, есть такой грех, а Андр меня приземлит, он это умеет, гад... "Звал?" - осведомился вдруг ровный голос Андра. Андрей хихикнул. "Уж и не знаю, что блокировать, - ответил он. - Какая трогательная взаимная чуткость!.. Ладно, сейчас прибуду". Он уложил свое ноющее, пострадавшее за чужие грехи тело на диван, закрыл глаза и увидел перед собой Андра - в его всегдашнем чудовищном кресле, отрицающем всякий комфорт. Развалясь в шезлонге, Андрей заказал воздуху расслабляющий массаж и только после этого спросил: "Ну и что ты об этом думаешь?" "Это похоже на сон", - осторожно ответил Андр. "Да? А сам-то ты в это веришь? Слава богу, я знаю цену таким снам!" "Если это не сон, тем хуже. Значит, ты нарвался на сумасшедшего". "Видишь ли, с тех пор, как я сам сошел с ума, эти психи стали мне как родные". "По-моему, ты собираешься наведаться туда еще раз". "Непременно! Но мне нужна твоя помощь". Андр усмехнулся: "Мир перевернулся: не так давно просил о помощи я". "И я тебе не отказал, верно? Ну так вот, я хочу попрактиковаться в установке психоблоков. И ты будешь мне спарринг-партнером". "Ладно, раз уж ты видишь в этом смысл. Только..." "...не забывай о главном! - подхватил Андрей. - Родной мой, как можно! Я же теперь ни о чем другом и думать не могу - чистый фанатик, ей-богу!" 4 Дверь с визгом влетела в стену, уступая могучему рывку, и в келью ввалился квадратный тяжелорукий верзила. Рухнув в кресло, он забросил ноги в замызганных сапогах на кушетку и удовлетворенно рыгнул, обегая маленькими зоркими глазками комнату. - Стучать надо, - сказал Андр. Верзила осклабился, широко разверзнув пасть. Зубы присутствовали не все, но и без того их было слишком много, они не умещались во рту, выпирая под разными углами. - Жрешь? - прогудел верзила, продолжая ухмыляться. - Не много тебе? Перегнувшись через подлокотник, он протянул было громадную грязную пятерню к тарелке Андра, но тот коротко рубанул ребром ладони по нахальным пальцам, впечатав их в столешницу, и верзила, охнув, убрал руку, по пути прихватив здоровенный ломоть хлеба. За неполные две недели этот храмовник, Стэн, надоел Андру сверх всякой меры. По несчастливому стечению обстоятельств они оказались в одной смене, и после каждой ежедекадной "промывки мозгов" Стэн в первый же день безошибочно определял сильнейшего в смене, немедленно затевал с ним жестокую драку и, оказавшись в очередной раз битым, с первобытным простодушием начинал набиваться Андру в друзья. - Намахались! - невнятно говорил Стэн, с нетерпеливым чавканьем уплетая хлеб. - И не надоест Старшим - откуда столько усердия? - Ты бы в душевую сходил, - проворчал Андр, брезгливо отодвигая тарелку от вылетавших изо рта храмовника крошек. - Задохнуться можно! - Чего там! - махнул рукой Стэн. - И так обсохну, а девкам слаще. Или ты Данку предлагаешь? Ну не жмись, одолжи на часок! - Обойдешься. - Да, я зачем пришел! - вспомнил Стэн. - Поздравить. Ага. С повышением тебя! - Тебе что, голову на спарринге зашибли? - Говорю тебе, слух верный! Со следующего цикла ты - Старший. - Ладно, - равнодушно повел плечом Андр. - Ты-то тут причем? - А как же! Отметить надо? Потом ты со мной знаться не захочешь. - Ты и сейчас мне даром не нужен. Стэн гулко хохотнул, волосатой лапищей поскреб бычью шею и предложил: - Двинули в "Чистилище"? Девки там - мороз по коже! - В самый раз заразу подхватить. И не устал ты? - Мне бы в производители! - мечтательно произнес Стэн. - Так нет, этим чертовым жрецам - сморчкам жеванным - что-то там во мне не подходит. - Больно вонюч, - предположил Андр. По некоторым признакам Андр подозревал Стэна в поощряемой жрецами склонности к фискальству. В этом дикаре, видимо, прекрасно уживались искреннее почитание сильнейшего с самой черной завистью к нему. И потому не стоило давать доносчику повода для недоумения. - Ладно, сходим, - сказал Андр, отодвигая тарелку, остатки с которой немедленно подмел Стэн. - Только, конечно, не в "Чистилище". Он стукнул кулаком в стену, и возникший, будто по волшебству, служка принялся убирать со стола. Стэн следил за красивым подростком, задумчиво ощерясь, что свидетельствовало о созревании - в очередной раз - в его дремучем мозгу идеи махнуться служками. - Так и пойдешь? - спросил Андр, обрывая недооформившуюся цепочку мыслей. - Переоделся бы. - Сойдет и так! - хрипло сказал Стэн. - Выпить бы... Мальчик поднял глаза на Андра - он кивнул. Служка исчез за дверью, через минуту возник снова - с кувшином в руке. Выхватив у него кувшин, Стэн запрокинул голову, и в чудовищную пасть хлынула могучая струя пива. Опорожнив сосуд, Стэн оглушительно чихнул, вытер рукавом губы и провозгласил: - Намнем бока придуркам беспамятным! Чтоб не зарились на наши шлемы! Противоамнезийные шлемы храмовников действительно были предметом вожделения всех прочих монахов Столицы: считалось престижным иметь долгую - втрое дольше обычной - память. - Проштрафишься да загремишь из Столицы - тоже память отшибет, - отозвался Андр, натягивая кожаные перчатки, чтобы не ободрать кулаки в неизбежной потасовке. Драки в столице скорее поощрялись, возбранялось лишь применять в них оружие. За соблюдением этого запрета следили очень строго и не один Служитель был переведен на несколько разрядов ниже за чрезмерную, в ущерб исполнительности, агрессивность. Хотя и голыми руками убивали немало. - Катись! - велел Андр, кивнув на дверь. - Подождешь внизу. Еще раз оглядев комнату (явно на предмет: чего спереть), Стэн с сожалением вздохнул, и, нагнув голову, нырнул в дверной проем. - Завтра подниму вас рано, - сказал Андр служке, предусмотрительно запиравшему за Стэном дверь. - Предупреди Дану. Мальчик ушел. Андр откинулся в кресле, глядя через стол в темнеющее окно. "Будем развлекаться, - произнес он мысленно, - раз уж больше нечем заняться". "Надо ждать, - немедленно откликнулся двойник. - Это твои слова". "Обживались мы достаточно - пора действовать. Все нити сходятся на Отце. И он рядом. Рукой можно достать. Или клинком". "Будто не знаешь, как плотно охраняет себя Отец! Подкрадываться к этому зверю надо очень осторожно. И лучше - через черный ход". "Тебе еще не наскучили психофокусы? Ладно бы сам играл..." "Андр, дружище, а чего же ты хотел? Рискуем мы одинаково, почему же право на решение должно быть только у тебя?" "Ты мешаешь мне! Я рассчитывал занять у тебя силы, а не..." "...трусости, верно? Знаешь, по-моему, ты так стремишься проникнуть в Храм вовсе не потому, что это нужно Движению, - просто тебе не терпится свести с Отцом счеты. Разве не так? Несчастный ты человек, Андр, никого ты не любишь. Ты себя не любишь". "Не твое дело! - резко сказал Андр. - Куда лезешь?" "Думаешь, я тебя зондировал? - грустно спросил Андрей. - Ошибаешься, я только делаю выводы. Или нельзя?" "Сколько угодно, - ответил Андр. - Делай. А я пока прогуляюсь в молельню. Каждому свое". Скоростным лифтом Андр спустился к проходной, за которой уже изнывал от нетерпения Стэн, меряя широкими шагами улицу. Переглянувшись, они зашагали по широкому тротуару мимо заброшенных, разграбленных домов, в тени которых еще белели кое-где кости, оставшиеся с тех первых, самых страшных месяцев узаконенного Культа, когда противников режима убивали прямо на улицах, без суда и следствия. Лишенный жителей, город умирал. Только немногие здания, из числа самых добротных, использовались под монастыри, да еще в нескольких местах, наспех расчищенных от старой застройки, теснились уродливые бараки работников. Внезапно Стэн нарушил дистанцию комфорта, определяемую их взаимным доверием, и Андр подобрался, помня о тех неспровоцированных нападениях, которые храмовник время от времени предпринимал с коварством и настойчивостью самца-бабуина, оспаривающего у вожака власть. - Может, все-таки завернем на окраину? - негромко спросил Стэн, положив руку Андру на плечо. - Развеемся как следует, а? В его глубоко посаженных глазах чистым и невозмутимым пламенем горела неистребимая жажда убийства: в окраинные молельни было проще пронести оружие. - Убери лапу! - велел Андр. - И катись хоть в ад! Ухмыльнувшись, Стэн отступил, беспечно поддел носком сапога выкатившийся на середину тротуара череп, чуть подбросил его и хлестким ударом ноги отправил в темную дыру окна. - Ладно, - сказал он, - уговорил. Идем в "Центральную". По мере приближения к главной молельне Столицы тротуар заполнялся Служителями. По двое-трое возникали они из переулков, направляясь в ту же сторону, что и Андр со Стэном. У последнего их появление вызывало воодушевление. Гогоча, он обменивался громогласными непристойностями с товарищами по ордену, изобретательно и злобно издевался над другими монахами, но те предпочитали отмалчиваться: храмовников побаивались. У входа в молельню Стэн, двинув мощным плечом, отшвырнул от двери рослого Служителя в рясе оружейного надсмотрщика, злорадно гоготнул и нырнул в узкий лаз. Рассвирепевший надсмотрщик выхватил клинок и ринулся было следом, но Андр рефлекторно бросил руку наперерез. Детина врезался в стену и осел на ступеньки, ошалело тряся головой и с трудом выталкивая ругательства из разбитого рта. Его товарищи, враждебно ворча, посторонились, и Андр вступил в молельню. Сдав служкам оружие и плащи - в обмен на банальные жетоны, храмовники протиснулись мимо четырех здоровенных, вооруженных секирами привратников, цепко ощупывающих глазами, а иногда и руками, все подозрительные неровности на одежде входящих, и очутились в громадном кольцеобразном зале, пол которого сначала полого спускался к центру, а затем вдруг круто вздымался к далекому потолку, образуя грандиозный, увитый лестницами конус. Оглядевшись, Стэн подкрался к приглянувшемуся ему столику, оккупированному полудюжиной окраинных монахов, вышиб ногой стул из-под одного из них и вызывающе захохотал. Он мало чем рисковал: в "Центральной" всегда было полно храмовников, а клановая взаимовыручка в орденах соблюдалась свято, забывались все внутренние распри. Монахи убрались, и Стэн самодовольно расселся, взмахами громадной руки подзывая Андра. Нехотя тот подошел и опустился рядом. В пространстве зала уже ритмично бухали басы негромкой пока музыки, ноздри дразнил аромат бодрящего газа, рассеянного в воздухе. Зал постепенно заполнялся нетерпеливой, шумной, драчливой толпой, возбужденной предвкушением сильных ощущений. Среди всех выделялись габаритами и буйством храмовники - горилловое племя, признавшее своим и Андра. Почувствовав, как в нем снова вскипает ненависть, Андр отвернулся к стенам, где на множестве ярких экранов томно танцевали и умело раздевались, демонстрировали прелести и полное отсутствие стыдливости - создавали настроение - многочисленные неоновые красотки с чувственно искаженными пропорциями. Но и это красочное изобилие сейчас раздражало Андра. Вдруг экраны потухли - все разом, и наступившая темнота обозначила в потолке, по периметру исполинской колонны, бледные пятна люков. Гул толпы оборвался, Служители запрокинули головы, цепенея в ожидании. Свет в люках постепенно усиливался вместе со звуками жутковатой мелодии, нарастающий ритм которой почти физически ударял по нервам. Внезапно свет ненадолго померк, заслоненный выползающим из люков облаком, клубы которого медленно и тяжело покатились по склону конуса и накрыли людей, расползшись по залу белесым туманом. И сразу ярче стали краски, зажигательней музыка, возбужденней толпа. Вот уже кто-то стал напевать музыке в такт, кто-то заливисто хохотал, кто-то испускал бессмысленные пронзительные вопли. "Начинается! - прошептал Андрей. - Ты хотел знать, в чем сила Отца? Вот тебе и ответ: он сумел разбудить в людях зверство. Ты не пробовал сразиться с многоголовой гидрой?" Вытянув шею и почти перестав дышать, Андр завороженно следил за сатанеющей толпой, чувствуя, как изнутри поднимается что-то темное и страшное: всплывает, почуяв слабину клетки, его персональный Зверь. Рядом бешеным быком ревел Стэн, остервенело колотя пудовым кулаком по столешнице и сотрясая ножищами пол. Остальные тоже стремительно теряли остатки человеческого, приходя в дикое исступление, когда хочется рвать, бить, насиловать, когда полностью снимаются внутренние запреты и вырываются на волю темные страсти. "Подменить?" - осторожно спросил Второй. "Обойдусь", - с усилием ответил Андр. Вспыхнули прожекторы, залив слепящим светом лестницы, по которым уже спускались навстречу ликующему реву толпы, пританцовывая и нестройно подвывая гремящей музыке, вереницы одурманенных, полубезумных Служительниц. "Ну, дальше без меня, - предупредил Андрей. - Насмотрелся - хватит". Этот чистоплюй всегда оставлял на долю Андра самую грязь. На этот раз Андрей отыскал зону твердости почти сразу. Он только начал свое обычное осторожное кружение вокруг исполинской сферы, еще не зная, что предпримет сегодня, как вдруг эта казавшаяся неколебимой твердыня ринулась на него - невероятным, мгновенным скачком. Но удара он не ощутил, только сознание на миг затуманилось. Когда мир восстановил четкость, Андрей обнаружил себя в небольшой круглой комнате. Он стоял спиной к стене, голыми лопатками ощущая шершавый камень и пытаясь обуздать страх и ярость, распиравшие нутро. А посередине комнаты, на возвышении, на чем-то пушистом и упругом, похожем на огромную смятую подушку, удобно расположилась тонкая смуглая девушка, в которой все было слегка чересчур: пугающе правильное лицо, слишком длинные ноги и шея, неправдоподобно узкая, будто стянутая невидимым корсетом талия, неприлично тяжелая грудь и огромная копна иссиня-черных волос. И однако же в этом постоянном переборе ощущалась завораживающая гармония, безупречное, идеальное равновесие. Она была прекрасна - без преувеличения, но почему-то это обрамленное легкой бижутерией великолепие вызывало у Андрея гадливый ужас, словно под роскошной оболочкой он угадывал что-то отвратительное, чужое, змеиное. Покусывая губу, девушка разглядывала гостя с безучастным интересом, будто диковинного зверя. Андрей чувствовал себя парализованным, распластанным по стене немигающим взглядом ее огромных глаз, затененных пушистыми ресницами, - будто два провала в ничто. - С прибытием! - наконец промурлыкала незнакомка с радушием поднаторевшей на людоедстве тигрицы. - Надоело ждать, пока ты на что-то решишься. Отвечать Андрею не хотелось, словно он надеялся спастись, выдав себя за труп. С трудом он заставил себя отлепиться от стены и шагнуть вперед, ощутив при этом некоторое облегчение: худо-бедно, но его психоблоки действовали, сейчас он способен был себя контролировать. - Где это я? - промямлил он и поморщился: начало куда как оригинальное! - У меня, - ответила девушка. - Разве неясно? Их глаза находились на одном уровне, что не мешало ей смотреть на Андрея, будто на копошащегося далеко внизу муравья. Он пожал плечами и огляделся. Кругом серый грубый камень. Ни дверей, ни окон, ни углов. - Какая программа? - спросил он, избегая ее глаз. - Развлекай, хозяйка! - Я? - удивилась девушка. - И кто же тебя сюда звал? - Только не говори, что в первый раз вход разблокировался случайно, - проворчал он неуступчиво. Девушка шевельнулась, и под атласной кожей заструились мышцы - не по-женски сухие, но изумительной формы и упругости. - Соскучился по лабиринту? - ее нежные припухлые губы искривила улыбка, долженствующая, по-видимому, означать веселость. - Можно повторить игру. - Можно, - согласился Андрей, теряя осторожность. - Только поменяемся ролями. Хотя куда тебе - с таким-то бюстом!.. - Ты неучтив, - заметила она бесстрастно. - Это поправимо. Пронзительная боль вдруг обожгла все его тело, судороги вывернули суставы. Захлебнувшись в крике, он опрокинулся на пол, корчась, как раздавленный червяк. Боль схлынула так же внезапно, как и захлестнула. С минуту Андрей лежал неподвижно, дыша тяжело и прерывисто, затем уперся дрожащими руками в неправдоподобно пушистый ковер, тяжело сел, вытер со лба холодный пот. - Достаточно? - осведомилась девушка мелодичным голосом. - Усвоил урок? - Идиотка! - с трудом разжал губы Андрей. - Плевал я на твои... Боль снова скрутила его - он вцепился зубами в руку, чтобы не кричать. - Ну как? - спросила она с вялым любопытством. - К дьяволу!.. И опять выворачивающая душу боль. - Что ж, поиграем, - сказала девушка. - Ты ведь не торопишься? Андрей рванулся к ней, но при первом же шаге судороги швырнули его на пол. Сцепив зубы, Андрей не издал больше ни звука, игнорируя вопросы и замечания. Но каждый раз, когда боль отпускала его, он бросался вперед - на шаг, на сантиметр, почти не надеясь, не веря, что достигнет цели, что сможет вцепиться в свою мучительницу. Он забыл все, боль вытравила все мысли и чувства, остались только ненависть и упрямство. Андрей сам не ожидал в себе столько силы, и прошло немало времени, прежде чем он не смог подняться. Оскалив зубы, он неуклюже ворочался перед грациозно свернувшейся в кресле девушкой, пытаясь встать, но пол под ним качался, будто палуба в шторм, руки подгибались. Кажется, он почти мечтал о смерти, избавившей бы его от унижения. - Ну нет! - возразила девушка. - Зачем портить игру? Внутри его черепа словно разорвалась бомба, и Андрей полетел в бездонную пропасть забвения. Тянулись годы, века, тысячелетия - Он ждал, почти без надежды. Жизнь едва теплилась в Нем, мысли дремали, питая себя воспоминаниями и неясным предчувствием грядущего. Иногда - Он не знал, как часто - мозг пробуждался и разбрасывал на сотни километров незримую сеть сенсоров, ища ростки постороннего разума. И, не находя их, вновь засыпал - все глубже, все прочнее, медленно погружаясь в небытие. Последний Его сон, почти равный смерти, длился, наверное, сотни тысячелетий, ибо когда Он очнулся, то сразу ощутил, как словно множество тончайших игл впилось в мозг - бесспорный признак вновь народившегося разума, многочисленного и уже достаточно развитого. Уколы невидимых игл вызывали раздражение, но, в то же время, вливали в Него жизнь, толкали на поиски и уничтожение источников беспокойства, обещали новые века разрушительной активности. Постепенно Он оживал, копя холодную ярость против своих невольных мучителей, регистрируя особенно яркие всплески мозговой деятельности, которые необходимо было пресечь в первую очередь. И, накопив достаточно сил, Он двинулся на людей. Его появление, сам вид Его исполинской шестирукой фигуры, перемещавшейся со стремительностью тысячекратно увеличенного тарантула, Его безмолвие и беспощадность, Его неодолимость - все это наводило ужас на жителей предгорья. Он приводил в запустение целые районы, безраздельно властвовал на огромной территории. Люди были наблюдательны, они догадались соотнести набеги чудовища с деятельностью своих выдающихся умов, но - как это часто бывало и будет - выводы сделали ошибочные, возложив ответственность за все беды на собственных же мудрецов, преследуя и уничтожая их, тем самым помогая Ему в исполнении Предназначения. Но люди были куда агрессивнее и жизнеспособнее тех видов разумных, с которыми Ему доводилось иметь дело до сих пор. Все чаще оказываемое Ему сопротивление становилось опасным, все чаще Ему приходилось отступать, залечивая раны, регенерируя утраченные конечности. Скоро на Него устроили настоящую охоту, проводившуюся с неослабным упорством и изобретательностью. И Он снова удалился в горные пустыни, ибо после страсти к разрушению главной Его побудительной силой был инстинкт самосохранения. Долгие годы провел Он вдали от людей, терпеливый как всегда, скрупулезно переплавляя свое тело в человеческую форму, изучаемую по трупам случайных путников, неосторожно забредавших в Его владения - предусмотрительные Создатели наделили Его и способностью к мимикрии. Только таким образом Он смог бы не только выжить, но и продолжить главное, единственное дело Его жизни. И когда Он вернулся, люди приняли Его за своего, может быть, топорно сработанного, но вполне заурядного соплеменника. И Он оказался в родной стихии. Пригревшее Его племя было молодым, яростным и жестоким - с ходу Он окунулся в нескончаемую череду войн и набегов. Кругом пылали города, умирали люди - Он шагал сквозь дым, вопли и смерть с вросшим в руку, проржавелым от крови клинком, наливаясь силой и свирепой радостью от великолепного обилия повсюду злобы и страха, познавая новый для Него мир людей, совершенствуясь, организуя вокруг все большие отряды себе подобных, сея ужас и разрушение в несравнимых с прежними масштабах, почти всегда побеждая, но иногда спасаясь бегством или укрываясь среди трупов, сам превращаясь в холодное безжизненное тело и терпеливо снося глумления врагов, чтобы затем возродиться снова - победоносным и неистребимым, словно демон зла. Это была Его растянувшаяся на тысячелетия молодость - беспечная и буйная. Однако Он взрослел, набирался опыта и знаний, а вместе с Ним росло и углублялось Его понимание Предначертания. Теперь Он не видел смысла в уничтожении всех, помня, какой бесконечной мукой это обернулось для Него однажды. Да и вряд ли Он был на это способен - один против неисчислимого множества, хотя иногда неослабевающее упорство людей в уничтожении себе подобных наводило Его на мысль, что уцелел еще кто-то из Многоруков. И с веками все большее, гурманское наслаждение находил Он в мучениях не тела, но духа, и поэтому постепенно стал склоняться к психологическому террору - тем более, что средства уничтожения непрерывно совершенствовались и соответственно росла вероятность Его гибели. А жить Он хотел больше чем когда-либо - эта Его потребность с возрастом только прибывала. И еще долгие века Он находился в первых рядах врагов свободомыслия, способствуя созданию мощного аппарата подавления, пугая даже религиозных фанатиков своей беспощадной непримиримостью к любым отклонениям от церковных догм, в полной безопасности пытая и сжигая еретиков, иноверцев, просто инакомыслящих. Но чем дальше, тем больше Его удручала тщетность собственных усилий. Мощная река человеческого прогресса безостановочно катила вперед, играючи снося воздвигаемые Им преграды, какими бы прочными они Ему ни казались, преодолевая пороги вспыхивающих то там, то здесь рецидивов средневекового зверства, медленно, но неуклонно отходя от первобытной свирепости в сторону всеобщего гуманизма. И, экстраполировав в будущее подмеченные тенденции, Он всерьез забеспокоился о том времени, когда люди изживут в себе звериное настолько, что Ему не на что будет опереться, и Он зачахнет, навсегда уйдет в небытие, лишившись единственного своего источника энергии - страдания разумных. Впервые пожалел Он об истреблении Создателей и их смертоносных орудий, о своем одиночестве, не позволявшем Ему развернуться с достаточным эффектом. И поэтому Он снова исчез, посвятив десятилетия поискам, по крупицам собирая мудрость исчезнувшего народа, - никогда ничего не забывая, Он знал, где искать. Одновременно Он продолжал целенаправленно, всесторонне, вплоть до самых глубинных процессов, изменять свой организм. И когда люди увидели Его снова, они узнали в нем Бога. Андрей сам толком не понял, как это у него получилось, - вообще, он уже плохо соображал. Видимо, его страстное желание вырваться воплотилось в конце концов в прозрачную непроницаемую капсулу, которую Андрей образовал вокруг себя и отчаянным усилием двинул на одну из душивших его стен. Веретенообразное тело капсулы с протяжным скрипом протиснулось сквозь камень, и стена сомкнулась - уже за спиной Андрея. Тотчас же на суденышко набросился невидимый исполин и принялся сотрясать и раскачивать его. На борта хлынул яростный ливень молний, покрыв капсулу сплошной оболочкой огня. Наверное, отсюда не было принято уходить по своей воле, но Андрей игнорировал этот разгул стихий, сконцентрировавшись на усилии, которым он поддерживал движение капсулы сквозь бесчисленные перегородки. Пронизав наконец последнюю, внешнюю, стену, капсула рванулась прочь - с ускорением, мгновенно убившим бы Андрея в вещественном мире. Через секунды негостеприимная "планета" затерялась в мерцающем тумане, еще через секунду Андрей вывалился в свою квартиру - взмокший, обессиленный, полуживой. Долго лежал, хватая ртом воздух, ощущая себя опустошенным, выжатым, как лимон, безразличным ко всему. Потом чувства стали возвращаться, и первым из всех - стыд. Боже мой! - думал он потрясенно. А ведь я готов был задушить ее собственными руками - за боль, за унижение. Какой мерзавец, а? Оказывается, таких зверюг поискать! Сколько лет добрячка из себя строил, а как тронули за сокровенное, откуда только злоба взялась?.. И как тупо, бездарно я боролся! Как баран - лбом, с разгона... Дурак! - причитал он, кусая губы. - Ох, дурак! Идиот! Заблокировался, разогнался!.. Ну чего, спрашивается, я вообще вокруг нее крутился? Облизываться можно было и на расстоянии... Не поднаторев как следует в установке блоков и - что совсем уж непростительно! - напрочь забыв о болевых рецепторах... А она мягко, ненавязчиво так напомнила. Стерва! Что она еще может? Парализовать меня, обездвижить? Надо научиться блокировать двигательные центры... и вообще - все, что можно. Не расслабляться! "Андр! - крикнул он в пустоту. - Ты смеешь спать? Чудовищно!" "Уже и на сон надо разрешения спрашивать? - отозвался хмурый голос. - Ну, в чем опять дело?" В следующий миг они смотрели друг на друга через невидимую перегородку "кабинета". "Неважно выглядишь, - заметил боевик. - Я же просил тебя не увлекаться". "Проклятье, Андр! - пожаловался Андрей. - Видишь? У меня вся рука искусана". "А у меня плечи, - сказал Андр, неловко усмехаясь. - Черт бы побрал этих бешеных кошек!" "Оставь, до них ли сейчас!.. Ну скажи, что ты думаешь о моих новых записях?" Андр пожал плечами: "Где-то я слышал про подобные бесконтактные избиения. Или убийства?" "Глаза... Ну да! Если они не только воспринимают лучи, но и испускают их... и если это излучение способно воздействовать на нервные центры..." "Ты в своем уме? Не думаешь же ты всерьез, что встречался с этой девицей? Черт побери, да взгляни же на вещи здраво!" "Если смотреть на вещи здраво, - вскипел Андрей, - то тебя, милый мой, вообще не существует, ты - мой бред, а я - нормальный шизофреник, страдающий раздвоением личности!.. Ну разумеется, все это происходило не в вещественном мире - так же, как и наши с тобой свидания. Как я понимаю, в этих сценах мое сознание конкретизирует сеансы психоконтакта с этой ведьмой". "Тогда при чем здесь чудовище?" "А ты еще не понял? Речь идет о биороботе, созданном древнейшей цивилизацией для борьбы с внешними врагами, но затем вышедшем из-под контроля. Это существо неуязвимо в атмосфере вражды и насилия, поскольку питается ненавистью и страхом, его сила растет от людских страданий... Это же предыстория Отца! Но вот зачем ее подбросили мне?" "Опомнись, парень! - повысил голос Андр. - У тебя опять разыгралась фантазия. Я не утверждаю, что это твой бред, но ведь могла бредить и девица. Галлюцинации сумасшедшей ты принимаешь за откровения". "Господи, ну и зануда! - воздел руки Андрей. - Где ты видел такой связный, логичный, аргументированный бред?" "Я не специалист по психозам. Да и ты, по-моему, тоже". "Где же я возьму тебе специалиста? - язвительно осведомился Андрей. - Приходится полагаться на собственные извилины". "В лучшем случае это приманка". "Приманкой приманивают, разве нет? Почему же тогда меня вышвырнули, как только я заглотнул первую порцию? Где логика?" "И все равно я в это не верю!" "Тогда тебе прямая дорога к Отцу, - запальчиво сказал Андрей. - Это он поделил твой народ на верующих и мыслящих. Выбирай!" "Думай, что говоришь!" - хмуро предупредил Андр. Нервы, нервы! - подумал Андрей, но остановить себя уже не мог. "А что? - сказал он, болезненно кривя губы. - Мне, кстати, не показалось, что тебе так уж претит бытие храмовника. Подумай, стоит ли месть риска? Ведь идеи тебя волнуют не слишком, разве нет?" Смуглое лицо Андра потемнело еще больше. После продолжительной паузы, к концу которой Андрей уже пожалел о сказанном, боевик сдержанно произнес: "Что-то нам стало тесно вдвоем. Может, и в самом деле лучше на время разойтись?" "Не знаю, - ответил Андрей, едва разжимая челюсти. - Надо подумать". "Ну, ты думай, а я пока посплю, - решил Андр. - Завтра все обсудим". Андр отключился, заснул почти мгновенно. Но на этот раз его ровное дыхание не помогло Андрею расслабиться. Поговорили! - думал он обиженно. - Единственный человек рядом - куда уж ближе! - и то не можем договориться. Где же тогда рассчитывать на понимание? Эх, жизнь!.. В "кабинете" ему сегодня было зябко и неприкаянно, и даже райские забавы не соблазняли. Воссоединившись с телом, Андрей тяжело поднялся и поплелся в ванную, бережно неся искусанную руку. Кое-как перевязал ее, вернулся в комнату и включил магнитофон, игнорируя ночное время. Под музыку лучше думалось, а соседи потерпят - не все же ему одному... Итак, размышлял Андрей, какая роль в игре этой приветливой садистки отводится мне? Наверняка я побывал в шкуре Отца с ее подачи, хотя за это она и покуражилась надо мной от души. Но откуда у нее эти сведения, и почему она снабжает ими меня? Что еще у нее в запасе? Андрей вздохнул: как ни дорого обходится информация, но придется, видимо, наведаться к этой стерве еще разок-другой... третий... Только чуть погодя, когда придушу в себе зверя. А ведь в каждом живет зверь, только не все об этом знают - не было случая проверить, слишком бестревожно живем, катимся по наезженной колее. Но зверь существует, он спит - годами, десятилетиями, и рано надеяться, что он околел. Потому что время от времени то одному, то другому из спокойно живущих приходится вступать со своим зверем в единоборство. И только тогда наконец выясняется, чего в нем больше - человеческого или звериного. И не дай бог, если казавшиеся ранее безобидными и даже полезными инстинкты вдруг затмевают рассудок и овладевают человеком целиком - будто вселившийся в него злой дух!..  * ЧАСТЬ ВТОРАЯ *  1 Стэн не соврал: сегодняшняя гипнопрограмма разительно отличалась от предыдущих и длилась вдвое дольше, загрузив память Андра массой разнообразных сведений, положенных Старшему Служителю ордена Храма. Проснувшись, Андр произвел беглый обзор свежеприобретенных знаний, но, как и ожидалось, почти все было ему уже известно, а остальное доверия не вызывало. Впрочем, наверняка многое задержалось в подсознании и только ждало случая, чтобы проявиться - иногда самым неожиданным образом. Наскоро прокрутив утренний ритуал: бодрящий массаж, душ, завтрак, - Андр поднялся лифтом в верхние этажи монастыря для предписанного гипнопрограммой представления магистру ордена. Судя по всему, двойник еще спал, и беспокоить его Андр не решился, помня о том глупом споре, который они затеяли минувшей ночью, - простительном для вспыльчивого, самолюбивого Андрея, но уж никак не для битого жизнью боевика. Магистр принял Андра немедленно, что не было типичным и потому настораживало. Сидя за массивным столом, под исполинским фотопортретом Отца, магистр до краев заполнял кресло своим необъятным оплывшим телом и улыбался гостю с такой теплотой, будто ждал этой встречи годы. Его лицо, странным образом сохранившее мужественные, твердые черты, было исполнено отеческой доброжелательности, и это тоже вызывало беспокойство. К чему расходовать эмоции на подчиненных? - Садись, сынок, садись, - радушно сказал магистр, кивая на стул. Андр покосился на громадную кошку, с неприятной заинтересованностью следившую за ним из-за угла, прошел к столу и сел напротив магистра. - Вот и продвинулся ты в большие начальники, - продолжал храмовник. - Быстро, верно? Хе-хе... Рад за тебя, рад. Хотя это было и не просто. Он замолчал в ожидании. И без подсказки Второго Андр догадался поблагодарить. Вряд ли это получилось у него достаточно сердечно, но магистр весело закивал: - Не стоит, малыш, не стоит... Ты мне сразу приглянулся. Когда-то и я был таким же, - магистр покачал вросшей в шлем головой. - Старею, сынок, все мы стареем... хотя откуда тебе об этом знать? - Вздохнув, магистр осторожно взял с подноса пышное многослойное пирожное, в три приема умял его и запил из объемистого бокала, предусмотрительно поставленного под торчащий из столешницы кран. Потом навалился огромным брюхом на стол. - Малыш, - заговорил он негромко, - я тебя покупаю. Видел, как ты дерешься - блеск! Ты всегда будешь со мной на выездах, станешь моей карающей рукой, моим щитом. Понимаешь ли, сынок, я нужен стране, нужен Отцу и очень не хотел бы, чтобы какой-нибудь безумец выпустил мне кишки. А ведь мне приходится много разъезжать - что делать, работа такая, жалеть себя не приходится. Вознаградив себя за самоотверженность вторым пирожным, магистр уперся в Андра вопрошающим взглядом: - Ну, что скажешь? - Как насчет тренировок? - озабоченно спросил Андр. Магистр откинулся в кресле, от души рассмеялся: - Зачем тебе, дурачок? Ты и так в тройке лучших, а первым тебе не стать никогда, - он пожал жирными плечами. - Впрочем, в свободное от праведных забот время можешь упражняться в полное свое удовольствие!.. Если захочешь, конечно. Весело расправившись с третьим пирожным, магистр продолжал: - Забот у тебя, понятно, прибавится, но по труду и награда. Слыхал о Большой Отцовской Охоте?.. А ведь я могу поставить тебя на отбор Невест! - магистр почмокал, мечтательно щурясь. - Лучшее, конечно, Отцу, но и что перепадает нам за верную службу - это, я тебе скажу, сливки! Похоже, магистр действительно очень нуждался в телохранителе. Когда-то, в первые годы Культа, он силой и жестокостью пробился к самым верхам, но с возрастом, утратив проворство, зато приумножив опыт и коварство, решился на то, что удивило бы многих. Ибо все были уверены, что уж магистр-то храмовников способен за себя постоять, иначе как он управится с охраной Отца? Впрочем, с этим магистр справлялся как раз неплохо, иначе не продержался бы столько лет на таком беспокойном посту. Андр не услышал, как отворилась дверь, но по внезапному повороту головы магистра, по изменившемуся его лицу понял, что в комнате появился третий. Магистр навалился локтями на стол, будто намереваясь подняться, но передумал и снова откинулся в кресло, улыбаясь новому гостю приветливо, но не слишком уверенно. Из угла донеслось ворчание. Не глядя, магистр сунул руку в стол и швырнул за спину увесистый шмат мяса. Кусок шлепнулся перед носом зверя, тот обнюхал его и проглотил, сразу успокоившись. Андр плавно обернулся. Новоприбывший был молод, хотя его худое лицо казалось утомленным, а взгляд - неприятен и тяжел. Несмотря на костлявость, передвигался он с легкостью и грацией высококлассного бойца. И ощущалась еще в нем невероятная гибкость, будто он без труда мог почесать ногой ухо. Приблизившись, гость без церемоний развалился в кресле, прикрыл глаза и негромко сообщил: - Бруно, мне снова нужен помощник, только на этот раз - надежный и исполнительный, не из числа твоих полоумных головорезов. Открыв один глаз, гость повел им на Андра и добавил: - Этот, пожалуй, подойдет. Или я ошибаюсь? Магистр сокрушенно покачал головой. - Ты прав, как всегда, брат Ингр, - ответил он с тяжелым вздохом. - Хотя ты лишаешь орден лучшего бойца. Ингр усмехнулся краем рта. - Такова Воля, - сказал он. - Отцу, наверное, виднее? Магистр развел руками: что тут возразишь? - Я заберу его сейчас, - сказал Ингр. Расстроенно проглотив три пирожных подряд, магистр повздыхал, посопел, переведя взгляд на Андра. - Сынок, - произнес он торжественно, - с этой минуты единственный твой начальник - он, - магистр кивнул на безучастного Ингра. - Слушайся его, как меня. Более того - как Отца! - Понял, - равнодушно ответил Андр. - За мной, - вполголоса приказал Ингр, поднимаясь. Не оглянувшись, он последовал к лифту, без промедления нажал верхнюю кнопку, и Андру пришлось спешно протискиваться между смыкающимися дверями. Лифт поднял их на крышу громадного здания, где Андр еще не бывал, но Ингр не дал ему времени оглядеться. Кивком указав на небольшой вертолет, он занял одно из двух кресел в его открытой кабине, и на этот раз Андр не замешкался, опустившись в кресло почти одновременно со своим новым начальником. Вертолетик сорвался с крыши и вознесся над городом. В отличие от транспорта храмовников, этот аппарат был облегчен до предела, но его летные свойства оказались выше всяких похвал, что Андра, в общем, не удивило: продвигаясь в глубь страны, он имел не один случай убедиться в отменном качестве служительской техники - пограничники не в счет, их, похоже, использовали как ширму. И, судя по торопливости, с какой выплевывали продукцию военные заводы, судя по неослабевающей ни на день пропаганде воинствующего национализма, ни техника, ни оружие Служителей не предназначались для длительного бездействия. Любой утвердившийся авторитарный режим рано или поздно обращает свое разбухающее, ненасытное властолюбие вовне, и для понимания этого вовсе не обязательно привлекать чудовищ из бредового кошмара - с проснувшейся досадой Андр вспомнил несолидную версию Второго. - Все, что от тебя требуется, - внезапно заговорил Ингр, - это безусловное повиновение. Инициативу, вопросы оставить при себе. Андр подождал, но продолжения не последовало - рекордный по лаконичности инструктаж. - Ясно, - ответил Андр. Они уже летели над бескрайним девственным лесом - великолепным укрытием для противников режима, если бы не Котлы. - Принимай управление, - велел Ингр, отпуская рукоятки. - Держи прямо. Разбудишь через час. Пристегнувшись ремнем к креслу, он закрыл глаза и обмяк. Андр осторожно положил ладони на пульт, осознав вдруг, что в массе информации, перекачанной в него сегодняшним гипносном, оказались и разнообразные водительские навыки. Вряд ли такая избыточность полагалась всем Старшим Служителям, скорее, как Андр заподозрил с самого начала, Ингр не случайно выбрал в подручные именно его. По-видимому, с некоторых пор Андр попал в поле зрения некоей таинственной организации, которой откровенно побаивался даже Генеральный магистр храмовников. Ингр уже спал, уронив подбородок на грудь. Даже во сне его лицо сохраняло выражение непреклонности. Поглядывая на индикаторы, Андр тщетно гадал, кто мог показаться Отцу надежнее храмовников. Разве что сыскная каста жрецов? Но этих бы Бруно не испугался. Андр попробовал вызвать Андрея, но тот не ответил. Странно, пора бы ему перекипеть. Ровно через час Ингр проснулся сам, молча отобрал управление и направил вертолет вниз. Они опустились в центре лесной поляны, среди огромных деревьев, под густыми кронами которых можно было спрятать что угодно - от завода до армии. Выключив двигатель, Ингр отлепил от потолка металлическую трубку, довольно увесистую с виду, похожую на гигантский ручной фонарик с раструбом на конце, и спрыгнул на траву. - Ждать здесь, - приказал он Андру и побежал к деревьям, держа странную трубу наперевес, будто карабин. Через минуту его фигура затерялась в зарослях, и, судя по уверенности, с какой Ингр это проделал, пытаться его выслеживать было бы рискованно. Осмотревшись, Андр снова окликнул Второго - его затянувшееся молчание начинало беспокоить. Конечно, Андрей был обидчив, но отходчив и достаточно умен, чтобы не придавать значения словам, сказанным в запале. Не дай бог, если сгоряча он решился на что-то отчаянное. Когда человек старается убедить себя в собственной смелости, он способен либо на подвиг, либо на глупость... В нем вдруг всплыло новое знание. Запустив руку под сиденье, Андр обнаружил там кобуру с автоматическим огнестрелом. Бегло осмотрев и примерив оружие на ладонь, он пристегнул кобуру к поясу. Итак, нам доверят и пострелять. Интересно, в кого? Затрещали кусты. Это вовсе не походило на бесшумное скольжение Ингра, и однако же первым из зарослей выскочил он. Махнув рукой Андру, он со всех ног бросился к вертолету. А на поляну уже с торжествующим улюлюканьем вываливались монахи. Андр приподнял и повел вертолет над самой травой навстречу напарнику, свободной рукой щедро всаживая пули в руки и плечи монахов - похоже, больших любителей метать ножи в спины беглецов. Ингр прыгнул в кабину, и машина взмыла вверх. Перегнувшись через подлокотник, Ингр направил расширенный конец "фонаря" вниз, и поляна озарилась бледной вспышкой. Несколько монахов беззвучно повалились, остальные поспешно отступили под кроны деревьев. - Теплые проводы! - заметил Андр, продолжая набирать высоту. - Куда теперь? Ингр молча повернул машину, устанавливая новое направление, вяло махнул рукой: гони, мол. Укрепил свое странное оружие на прежнее место и снова заснул, удивляя даже Андра полным равнодушием к только что завершившемуся приключению и к своему спасению - вовсе не гарантированному. Вертолет продолжал полным ходом удаляться от Столицы и, судя по всему, лететь так ему предстояло еще долго, может быть - до самой границы. Странно было думать, что за несколько часов Андр может сейчас проделать - в обратном направлении - тот путь, на который у него ушли месяцы. И особенно тревожило ощущение, будто где-то там, в Столице, остался Андрей. Почему же все-таки он не откликается? Что могло с ним стрястись? Стоило Андрею уснуть, как словно бешеный смерч подхватил, закружил его и швырнул в знакомую круглую комнату, к ногам ее хозяйки. - С прибытием! - насмешливо приветствовала она гостя. - Как прошла ночь? Что за шутки? - растерянно подумал Андрей, торопливо вытряхивая из глаз остатки несостоявшегося сна. Я ведь не собирался сюда сегодня, я не готов!.. Как она меня нашла? Девушка засмеялась: - Не бойся, сейчас я не в настроении упражняться с "кнутом". Твоя очередь меня развлекать. - Одолжи мне свой "кнут", - угрюмо отозвался Андрей, - и за этим дело не станет. Он с беспокойством ощущал, как поднимается в нем тупое темное раздражение, подавить которое он не мог, как ни старался, - слишком свежо было воспоминание. Вон! - подумал он. - Немедленно вон отсюда! Пока не озверел. Поднявшись с пола, Андрей пошел вдоль стены, ощупывая ее ладонями и не обращая больше внимания на хозяйку. Она наблюдала за ним с холодным интересом, не шевелясь, только кресло плавно поворачивалось, следуя за его кружением. - Меня зовут Дейна, - заговорила вдруг она. - Мои поздравления! - буркнул Андрей, прикидывая, сможет ли сейчас соорудить защитную капсулу. Но уверенности не чувствовал: запас энергии все еще был на нуле. - Хочешь сбежать? - спросила Дейна. - Но ведь ты искал меня. - Я? - изумился Андрей. - Тебя? На кой? - Меня или чего-нибудь в этом роде. А теперь струсил? - Еще бы - до икоты! - Ты - ничтожество, слизь, мокрица, - спокойно сказала она. - Я поняла это с первой секунды. Сжав кулаки, Андрей шагнул к ней, но ткнулся в невидимую преграду. - Удивила! - сказал он с пренебрежением. - Придумай что-нибудь поновей! Неторопливо спустив ноги на пол, девушка сошла со своего пушистого пьедестала, приблизилась вплотную. - Ладно, - сказала она негромко. - Сейчас удивишься. Ее упругие мышцы сработали с внезапностью капкана. Глаз с трудом поймал движение длинной ноги, но рефлексы, въевшиеся в Андрея за сотни тренировочных часов, откликнулись мгновенно, и жестким взмахом предплечья он блокировал удар. Ногу девушки отбросило в сторону, Дейна с трудом удержала равновесие. - Попробуй еще, - предложил Андрей. - Но теперь я начну ломать кости. Непонятно улыбнувшись, она нагнулась, растирая ушибленную голень, и миролюбиво сообщила: - Ты искал дверь? Она у тебя за спиной. Дейна не лгала: повернувшись, Андрей увидел перед собой широкий проем, обрывавшийся в темноту. Но тут же настороженным слухом уловил за спиной легкий звон браслетов, рывком крутнулся, на миг упредив удар и успев направить локоть в живот летящего на него тела. Он почувствовал, как локоть глубоко вмял упругую плоть, но столкновение шатнуло его к провалу, отчаянно выброшенные в стороны руки не встретили опоры, и Андрей полетел вниз, в пустоту. Падал он недолго и приземлился удачно, спружинив конечностями. Но в следующий миг рухнувшая на плечи тяжесть ткнула его головой в камень, из глаз посыпались искры, и на секунду Андрей потерял сознание. Очнувшись, он приподнял голову и увидел Дейну. Девушка лежала рядом, неловко разбросав руки, - так близко, что он почти касался лицом ее загорелого гладкого бедра. Импульсивно он напружинил мышцы и прыгнул, подмяв под себя безвольное тело и сомкнув пальцы на высокой шее. Теперь все, подумал он злорадно, теперь никакой "кнут" не спасет! Достаточно сжать пальцы - медленно, сладостно - и он сломает эти хрупкие позвонки... Замычав, Андрей с усилием разжал пальцы и наотмашь хлестнул себя по щеке, приводя в чувство! Кто я такой, чтобы губить красоту? Кто вообще имеет на это право? Это красота зла, но лучше уж сойти с ума, чем превратить это прелестное исчадие ада в кусок мертвой плоти. Андрей отодвинулся и недоверчиво огляделся, привлеченный мерным шумом набегавшей на берег волны. Они лежали на вершине невысокой плоской скалы, выступавшей из дна мелкого озера, которое со всех сторон стискивали отвесные каменные стены. Над головой чернело небо, усыпанное блестками звезд. Свежий ночной ветер, непонятно как прорвавшийся сквозь сплошные скалы, холодил мокрое от брызг тело. А из длинной горизонтальной щели в ближней стене раз за разом с гулом вырывалась прозрачная масса воды, с двух сторон огибала приютивший людей утес, скользила, вскипая на валунах и вороша гальку по мелководью, и исчезала - наверное, в укрытых под камнями стоках. И это дикое, неприрученное место освещалось зияющим прямо в звездном куполе прямоугольником дверного проема, из которого они так лихо низверглись. Бутафория! - со злостью понял Андрей. Ну конечно! Откуда взяться здесь настоящей волне, настоящему морю? Наполняют полость водой, затем выталкивают воду поршнем - вот и волна. Но иллюзия полная. И свод выписан классно. Где, интересно, включается луна? А солнце?.. Что ж, каждый устраивается, как может. Мне-то что за дело? Мне надо действовать - и побыстрее, пока Дейна не очнулась. Это будет жестокая шутка, но здесь, видимо, других не понимают... Рывком поднявшись на ноги, Андрей спрыгнул в воду, едва доходившую ему до колен, и побежал за катившей к берегу волной. Там, сразу за клочком песчаного пляжа, темнел в стене вход в пещеру, где можно было надеяться отыскать пульт управления этим великолепным самообманом. Он долго разъезжал, без труда пронизывая границы, неуловимый и многоликий. По крупицам собирал разнородную информацию, составляя для себя грандиозную, беспрецедентную модель человеческого общества. Попутно Он разбрасывал повсюду зерна своего будущего могущества, преуспев в роли неотразимого совратителя, не оставляя без внимания ни один пригодный для засевания клочок почвы. Результатом Его многолетнего вояжа стали предельное постижение расстановки сил в мире и многочисленное потомство, неудержимо поднимавшееся по свету, будто проросшие зубы дракона, - напористое, бесцеремонное, решительное, с железной уверенностью в себе и своем образе жизни, наделенное Его энергией и целеустремленностью, жадностью к жизни и способностью к адаптации. Когда Его дети полностью созревали, когда в них возникала и выходила на первый план страсть к сытой и безопасной жизни - только тогда Он давал им знать о себе и о своей безграничной власти над их судьбами. Ибо в каждого из них была встроена "железа смерти", которую они, в отличие от истинных, первородных Многоруков, не могли из себя исторгнуть - об этом Он позаботился особо, помня роковые для Создателей последствия их ошибки. И, не покушаясь на благополучие своих отпрысков, Он стал направлять их движение в этом сложном мире, организовывать их карьеру, сообразуясь с запасом их сил и возможностей, которые Он знал лучше их, со знанием обстановки, необходимые коррекции к которой поставляли они же, но в первую очередь - со своей потребностью в свежей и полной информации из жизненно важных для Него сфер науки, производства, политики. Сеть, наброшенная Им на мир, была слишком тонка, чтобы ею можно было задушить, но сведения, имевшие хоть какую-то ценность, немедленно передавались по невидимым телепатическим нитям Ему, словно пауку в засаде. Заложив основу своего будущего всезнания, Он выбрал Страну и приступил к главному делу своей жизни. В переплетении политических течений и партий Его малочисленная поначалу религиозная секта непостижимым для большинства образом стала стремительно разрастаться, затягивать в водоворот своей деятельности все большее число соперничающих группировок, обрастая, как снежный ком, сторонниками, умело играя на трусости и равнодушии толпы, поднимая со дна этого стоялого озера муть воинствующего невежества, оголтелой нетерпимости и жестокости, сдерживаемой до поры законом. В мутной воде Он чувствовал себя на порядок увереннее самых прожженных политиканов, Его многофункциональный мозг с ненасытностью губки поглощал стекавшуюся отовсюду информацию и воспроизводил ситуацию во всей сложности, чтобы затем выбрать оптимальное решение. Выдумывать ничего не приходилось, Он лишь обращался к своей совершенной памяти, хранившей многовековой опыт интриг и провокаций и услужливо предлагавшей набор подходящих к случаю ходов. С нужными партиями Он заключал "вечные и нерушимые" союзы, чтобы затем, когда станет выгодным, разорвать их с гениальной легкостью. Он убирал слишком решительных или проницательных деятелей, пытавшихся вмешаться в Его большую игру. Он лгал и предавал, устрашал и подкупал, убивал и взрывал - Он дрался за бессмертие. Ступенька за ступенькой Он выбрался на самый верх, совершив то, что до Него удавалось немногим, - сосредоточив в одном лице всю духовную и политическую власть страны, то есть достигнув власти неоспоримой, почти абсолютной. Полуденное солнце заливало горячими лучами лагуну, раскаляя воздух и камни, но Андрею не было жарко: он блаженно возлежал на пологом прибрежном валуне, и каждая накатывавшая на берег волна ласково холодила тело. Андрей мог быть доволен собой: за те минуты, на которые ему удалось нейтрализовать Дейну, он многое успел, даже исхитрился наскоро прозондировать парализованное сознание девушки, разжившись очередной порцией крайне любопытных сведений. А теперь Дейна сидела, скрючившись, на коленях в мелководье лагуны и растерянно смотрела на Андрея. Ее руки были вывернуты за спину и скручены так, что девушка едва могла шевелить пальцами, а выпрямиться ей не позволяла короткая веревка, наброшенная на шею и закрепленная на дне. Андрей соизволил наконец повернуть голову и взглянуть на девушку прямо. - Ты попалась, - сообщил он спокойно. - Я закрыл стоки и блокировал управление. Уровень воды уже поднимается. Дейна вскинулась, но веревка впилась в шею и дернула голову вниз. - Старый, испытанный способ борьбы с ведьмами, - невозмутимо продолжал Андрей. - Католики, правда, ведьм сжигали, но мои-то предки - православные. Снова Дейна отчаянно дернулась, из ее груди вырвался сдавленный стон. - Пусти! - крикнула она. - Я уничтожу тебя! - На здоровье, - не стал спорить Андрей. - А что я теряю? Да не переживай ты так - вода здесь теплая, ты даже не озябнешь. - Чего ты хочешь? Андрей спрыгнул с валуна и приблизился к девушке. - Я хочу убраться отсюда, - ответил он. - И побыстрее. Ну-ка, где здесь выход? Опустив голову, Дейна смотрела на прибывавшую воду, в широко открытых глазах разгорался ужас. Она не была труслива, возможно, она даже не боялась смерти, но ЭТО было хуже смерти. Сдавив пальцами гладкие щеки, Андрей повернул лицо девушки к себе. - Ты захлебнешься минуты через три, - сказал он. - Не упрямься, моя радость, умей проигрывать. Дейна отшатнулась, лицо сразу стало страшным от ненависти. - Мразь! - крикнула она. - Выиграл? Ты?! - она захохотала, захлебываясь водой и яростью. - Ну убей меня! Ты узнаешь смерть - изнутри, и пожалеешь, что не умер сам! Ты сгниешь здесь, если раньше не сойдешь с ума!.. И в гневе она была великолепна! Но вода поднималась, волны уже захлестывали плечи девушки. - Прощай, ласковая моя, - сказал Андрей, лицемерно вздыхая. - За меня не волнуйся: я разберу твой дом по камешку, но выберусь отсюда. Глаза Дейны горели неукротимой яростью, а волны между тем раз за разом накрывали ее с головой. - Будь проклят!.. - выплюнула она последние слова, и вода захлестнула ее лицо. Тело забилось, опрокинулось набок. Это было крушением его плана, неожиданным и полным. - Дура упрямая! - сказал Андрей с досадой и, погрузив руки в воду, развязал веревку. Перебросив девушку через плечо, будто полотенце, он отнес ее к берегу. Дейна мучительно кашляла, содрогаясь всем телом, но ее страдания не вызывали у него ничего, кроме злорадства. Уронив девушку на песок, Андрей грубыми рывками освободил ее от веревок и выпрямился, борясь с искушением пнуть Дейну в зад. Так, он заперт в этой клетке - неизвестно на сколько, а тем временем упрямец Андр пойдет до конца, теперь-то его уже ничто не остановит. И все из-за этой дурищи! В бешенстве Андрей взметнул над головой глыбу и с размаху разнес ее о валун вдребезги. Но это не убавило злости. А Дейна уже не кашляла - сидя на песке, растирала ободранные запястья и, прищурясь, разглядывала Андрея. - Ну, выскажись, - предложил он, кривя губы. - Тряпка! - сказала Дейна с презрением. - Я почти поверила, что ты мужчина, а у тебя душа раба. На! - девушка выставила длинную ногу. - Оближи мне пальцы. Тебя надо постелить на входе и вытирать о тебя ноги! - Заткнись ты, дура! - хрипло потребовал он, пытаясь совладать с новым приступом ярости. - Никогда тебе не выбраться отсюда! Ты превратишься в идиота, в слюнявого обделанного кретина! - она захохотала. - Молчи! - крикнул Андрей, теряя голову. - Дрянь! - Ты попался! - злорадствовала она. - Червяк, с кем вздумал тягаться? Вам конец - всем! Вершители судеб мира - ха! Спасители человечества! Слизняк! - она плюнула в него. Мутная волна захлестнула Андрея - будто по болоту, в котором он барахтался последние месяцы, прошел смерч, и его наконец накрыло с головой. Слепой от бешенства, он надвинулся на Дейну, на ее брезгливо улыбающееся лицо, сгреб пятерней спутанную гриву, рывком поднял девушку на ноги и придвинул к себе, злобно уставившись в ее сузившиеся от боли глаза. Девушка напряглась, будто окаменела - Андрей почувствовал, как в спину впиваются острые когти и ползут, раздирая кожу. Сатанея, сдавил Дейну так, что у нее захрустели суставы. Вдруг резко отодвинулся, сорвав с себя хищные руки, и ударил, как рубанул, - кулаком по лицу, в полную силу. Девушка упала без звука и осталась лежать в нелепой, распластанной позе - безжизненная, как кукла. Мгновенно схлынула ярость, и Андрея обожгло ужасом, словно перед ним разверзлась пропасть. Качаясь на подгибающихся ногах, он смотрел, смотрел, смотрел на блекнущее, увядающее тело Дейны... По лагуне вдруг пронесся чудовищный вопль, отозвавшийся в голове слепящей болью, и в наступившей следом мертвой, кладбищенской тишине стали происходить жуткие метаморфозы. Первым погасло солнце, затем - почти сразу - стало уходить тепло. Пока бледнели и одна за другой тухли звезды, Андрей оцепенело оглядел, как проседают и кренятся, оплывая, скалы, как мутнеет и покрывается серой пеной неподвижная вода. Потом отовсюду потянуло гнилью. Андрей наконец смог заставить себя подойти к Дейне. Опустившись на колени, он попытался приподнять ее тело, но оно так страшно провисало вокруг его рук, словно не имело костей. Терпеливо Андрей собрал эту аморфную, расползающуюся массу в некое подобие цельности, прижал к груди, как охапку тряпья, и выпрямился - уже в кромешной тьме. Усиливающиеся холод и вонь погнали его в сторону от лагуны. С трудом преодолев полосу песка, вязкого и скользкого, будто рыбья икра, Андрей ощупью забрался в глубину пещеры, опустился на колышущийся камень и скрючился, притиснув к груди ледяные останки Дейны. Андрею было безразлично, чем грозила ему гибель этого мира, он сам был наполовину труп, и ничего уже не хотелось. Внутри что-то сломалось, когда он переступил тот рубеж, за которым человек превращается в убийцу. И он молил только, чтобы все быстрее кончилось. Но агония затягивалась. Если в сплошном мраке и происходили катаклизмы, то Андрей их не ощущал. Он даже не мерз: ему с избытком хватало внутреннего тепла. И вони почти не чувствовал: видимо, притерпелся. Мало, мало!.. - шептал он исступленно, понимая, впрочем, что никому нет дела до его пошлого покаяния и безнадежной жажды искупления. А потом мрак вдруг перестал быть непроглядным. Скоро Андрей мог уже видеть, как поднимается и разглаживается просевший свод пещеры. От входа повеяло свежей горьковатостью моря, донесся осторожный плеск волн. Страшась шевельнуться, Андрей бросал по сторонам потрясенные взгляды, затем опустил глаза на Дейну, осознав вдруг, что она больше не обжигает его холодом. Ошалело он наблюдал, как расправляется и наливается упругостью тело девушки, как сходит с лица смертельная бледность и розовеют губы. Затем по телу прошла крупная дрожь, Дейна глубоко вздохнула и открыла глаза. Долго и внимательно вглядывалась в его лицо, затем с наслаждением потянулась и улыбнулась удовлетворенно. И только тогда Андрей понял, что его просто-напросто спровоцировали, провели, как младенца. Когда все вокруг наскучило и нагоняет тоску, разве плохо испытать воскрешение, даже если ради этого потребуется пройти через смерть? И с чего я, собственно, решил, что Дейну так легко убить? Живуча, как все гады... Девушка негромко рассмеялась, подтверждая его догадку. - В каждом живет зверь, - сказала она, словно цитируя его недавние мысли. - Надо только уметь его раззадорить. У нее был вид победительницы. Да по сути, так оно и было. Молча Андрей перенес девушку на огромную пушистую шкуру, устилавшую пол в одном из углов, затем вступил в просторную нишу, под миниатюрный водопад, сыпавший из темноты крупными частыми каплями. Вздохнув, запрокинул голову и закрыл глаза. Что же это было? - думал он. Не мог же я и в самом деле ее убить? К счастью ли, нет, но наши грешные тела пребывают в безопасном удалении друг от друга. Контактируют только сознания, точнее, их волевые начала - "координаторы". А на таком уровне мы лупцуем друг друга постоянно, и если бы не телепатоштучки, превращающие обычную грубость в акт садизма... Нет, ты все-таки подлец! Надругался над слабым, а теперь ищешь оправданий? Мразь!.. Н-да, надо признать, этот поход обнаружил во мне массу неожиданного, я узнал себя лучше, чем за предыдущие десятилетия. И как теперь к себе относиться? Во всяком случае, той чистоты, которая идет от неведения и, наверное, немного стоит, во мне уже не осталось. И все же интересно, что здесь происходит в действительности, вне подсознательной модели, конкретизирующей диалог наших "координаторов" в эти романтико-натуралистические приключения? И как все это видит Дейна? Нет, пожалуй, не стоит пока вникать в суть событий - не время, да и вряд ли это добавит эффективности решениям. Надо только твердо усвоить, что смерть "координатора" или даже простая его изоляция от остального сознания вызывает тяжелейший распад личности, превращает человека в идиота, и этого следует избегать всеми средствами. А главная нелепость ситуации - в том, что после случившегося ненавидеть Дейну я уже не в состоянии. Теперь эта извращенная кукла, эта садомазохистка, эта коварная ядовитая гадина мне даже симпатична. Уж трудности-то я умею себе создавать! Но как же все-таки вырваться? Время поджимает, каждый час может оказаться последним. И еще это странное ощущение надвигающейся беды. Эх, сейчас бы часок соснуть!.. 2 В столицу Андр возвращался совершенно дезориентированным. За прошедшие сутки они с Ингром неплохо сработались, совершив ряд бессмысленных, вредных и даже, с точки зрения любого правоверного Служителя, подрывных акций, в числе прочего - контрабанда через пограничные горы огромного тюка, едва осиленного их вертолетиком. Причем предварительно Ингр хладнокровно и без тени жалости истребил охрану Котла своим чудо-"фонарем", а затем, что вообще не лезло ни в какие рамки, подорвал и сам Котел. Ингр словно задался целью возможно полнее озадачить Андра или же проверить, чего в нем больше - исполнительности или благонадежности. Смутно Андр чувствовал, что Ингр остался доволен помощником - значит, исполнительность он ставил выше? Когда внизу замелькали ряды домов, освещенные косыми лучами восходящего солнца, Ингр отобрал у Андра управление и направил вертолет к Храму - громадному зданию, похожему сверху на выползающую из горы исполинскую улитку. Аппарат спланировал на крохотную площадку, что даже при замечательной маневренности машины было верхом дерзости или расчетливости, и Ингр легко спрыгнул на бетон. - Огнестрел оставь, - бросил он Андру и исчез в темноте прохода. Отстегнув кобуру, Андр последовал за ним. Эта часть Храма была Андру совершенно незнакома, но он не успел увидеть много - в следующую минуту они оказались в просторном зале, позади полутора десятков напряженно застывших людей, облаченных в мантии Генеральных магистров. И здесь Андр впервые и совершенно неожиданно для себя увидел Отца - громадного, божественно прекрасного, удивительно похожего на свои величественные портреты. Отец занимал небольшую нишу, драпированную черным бархатом, и, что было известно немногим, отгороженную от зала прозрачной пуленепробиваемой "пленкой". От прямого нападения владыку защищала цепочка из полудюжины тяжеловооруженных телохранителей - изуверов в последней стадии религиозного фанатизма, готовых на смерть по первому знаку Отца, но глухих к словам любого другого. - Я недоволен вами, дети мои! - чарующим голосом вещал Отец, улыбаясь приветливо и снисходительно. - Вы обленились, погрязли в обжорстве и прелюбодеянии, забыли о долге, о своем высоком Предначертании и святых обязанностях, возложенных Мною на вас. Ингр флегматично огляделся, выбрал место поуютнее и прикорнул в кресле, по своему обыкновению. Андр опустился рядом, слушая. - Мне приходится напомнить вам, что если в кратчайший срок мы не оснастим нашу армию - разумеется, лучшую в мире, ибо за ней стою Я, - самым совершенным оружием и в изобилии, то истинная Вера не станет таковой для всех и мир погибнет в невежестве и смуте, не озаренный светом Истины!.. Никол, чадо неразумное, повторяю последний раз: не устранишь перебои в работе оружейных заводов, Я тебе голову расшибу, понял Меня? Один из магистров, мясистый и приземистый, лиловый от ужаса, с трудом кивнул. - Не жалейте людских ресурсов, дети мои! - воззвал Отец. - Великие цели требуют великих жертв, и наш народ готов к таким жертвам, а если отдельные отщепенцы не проявят должного энтузиазма, мы и для них найдем достойное применение - на границе и в рудниках, увы, высокая смертность, да и жрецам постоянно не хватает материала, я уже не говорю о Питомниках... Запомните это! Отец обвел магистров кротким взглядом, и те по очереди костенели перед холодным сиянием его прекрасных глаз. Андр прикинул, какие у него шансы, если он рванет сейчас к Отцовой нише. Шансов выходило немного, даже если бы у него было оружие. - Пункт второй, - мягко продолжал Отец. - Наша пропаганда недостаточно эффективна. Я не говорю о Служителях, они преданы и горят рвением, но на то они и получают от Меня все, чего заслуживают истинно верующие, а если Я и забуду снабдить их необходимым, никто им не препятствует взять самим - страна у нас богатая. Но массы!.. Я приблизил вас к себе, потому что разглядел в вас усердие и энергичность, но если вы не будете постоянно упражнять свои мозги, Я лишу вас своей милости - вашей памяти, этого вы хотите? Магистры усердно и энергично замотали головами. - Ну так старайтесь, дети мои! Народ должен любить Меня, восторгаться Мною - вопреки временным трудностям, вопреки тому, что неослабный груз обязанностей не позволяет Мне появляться перед ним во плоти. Народ должен непоколебимо верить в свое великое Предначертание - неизбежно великое, ибо он первым приобщился к живительному роднику истинной Веры... надо чаще менять тексты, поскольку при бесконечном повторении утомляется даже подкорка, и менять на лучшие, ибо нет предела совершенствованию. Это вам ясно? Я предельно упростил структуру нашего общества. Теперь оно, как муравейник, делится на два основных класса: Служителей - проводников моей воли - и работников. Но страна не муравейник, и люди руководствуются не одними инстинктами - можно об этом скорбеть, но глупо этого не учитывать. И потому особое значение приобретает умение внушать. Я дал людям Идею, но им этого мало, они хотят жить в сытости и благополучии, они имеют на это право. И мы должны если и не обеспечить им это, то, по крайней мере, создать у них иллюзию такого существования. Пункт третий: из рук вон плохо ведется борьба со смутьянами. Мы загнали их на окраины, ну а дальше? Конечно, их так называемое "движение" смехотворно в сравнении с нашим - могучим и праведным, но пока что им удалось остановить расширение нашего жизненного пространства, а это недопустимо!.. Весь наш аппарат не может сладить с горсткой безбожников? Меня это беспокоит, дети мои, прошу учесть. Учесть и активизироваться. Я не поручусь, что они не нашли способ проникать в глубь страны, а это уже опасно - опасно для Веры!.. А кстати, нет ли и среди вас лазутчиков "Движения"? И снова магистры поочередно напрягались под лучезарным взглядом Отца. - Если вы и дальше будете служить Мне с прежней тупостью и ленью, - печально добавил Отец, - Я, пожалуй, подумаю, не обратиться ли с предложением союза к Борцам, чтобы заменить своих бездарных слуг на более расторопных. Магистры осторожно завздыхали, по залу будто ветерок прошелестел. - И последнее: отбор Невест проводится без должной жесткости. Даже Мне поставляют с дефектами - плаксивых, безвольных. Повторяю: Мне безразлично их отношение к власти, к Вере, даже лично ко Мне - пусть они ненавидят Меня, пусть их трясет от отвращения, но волевой потенциал Невест не должен уступать физическому. Отбирайте таких девиц, а остальное предоставьте Мне и Производителям. Любовь мы внушим потом - не им, так их потомству, на то и существуют Питомники. Мне нужны мощные, свирепые, неукротимые воины. Умники Мне без пользы, мозги солдат должны быть способны посредничать между их мышцами и Мною, большего не требуется. Избыток воображения губителен для боевого духа нации, и вольнодумцев следует истреблять безжалостно, вместе с потомством. Ибо свободомыслие заразно, и бороться с ним следует так же, как с любой другой заразой, - выжигать в корне. Мне нужны готовые знания, а не те, кто их производит. В стране должен быть один свободно мыслящий мозг - Мой. А знаниями Я вас обеспечу, не сомневайтесь. Благословив присутствующих движением бледной кисти, Отец растворился во мраке ниши, будто и не он это был, а его голограмма. Магистры разом поднялись и устремились к выходу, растягиваясь в цепочку. - Бруно тебя выведет, - не открывая глаз, сказал Ингр. - Завтра с рассветом жди меня на крыше. Он явно не собирался подниматься. Кивнув, Андр пошел следом за магистрами, высматривая среди них грузную фигуру храмовника. Когда Андрей проснулся, снаружи, судя по проникавшему в его берлогу свету, по-прежнему был разгар дня. Спал Андрей недолго, но с толком - сейчас он до краев был заряжен дерзкой, звенящей силой. Еще несколько минут он нежился в постели, ощущая себя - наконец-то! - хозяином положения и понимая, что на этот раз его не удержат никакие стены. Андрей даже не стал окружать себя защитной капсулой - просто чуть напрягся и снова стал призрачным и безынерционным, каким был вне конкретизирующего сознания Дейны. Плавно поднял себя в воздух и вплыл в стену. На миг зрение затуманилось, он без труда пронизал камень... и оказался в точно такой же пещерке, словно неощутимая сила развернула его в стене. Недоумевая, Андрей предпринял еще несколько попыток, с неизменной легкостью погружаясь в скалу и так же неизменно возвращаясь обратно. Скорее озадаченный, чем напуганный, Андрей вернул телу материальность и направился к выходу, намереваясь выяснить, когда хозяйке дома наскучит наконец с ним забавляться. Он вышел на берег и остановился, щурясь от нестерпимо яркого света. За время его сна пейзаж чудесным образом преобразился: сейчас лагуну до краев заполняла зеленовато-прозрачная вода и солнечные лучи, отражаясь от искристой глади, дрожали бликами в тени камней. Противоположная берегу скала пропала, будто и не было, и там до самого горизонта простиралась зеркальная поверхность штилевого моря, и невозможно было определить, где настоящая вода переходит в мираж. Давешний плоский валун едва выступал над водой, и на его покатой вершине безжизненно распласталось бронзовое тело Дейны. Чувствуя, что уже начинает плавиться под этим тропическим солнцем, Андрей упал в прохладно-свежайшую воду, в несколько взмахов достиг валуна и растянулся на горячем камне рядом с девушкой. Дейна отреагировала на его появление лишь тем, что вяло перевернулась на спину, дотянувшись ступнями до воды и закинув руки за голову. И снова превратилась в изваяние, насквозь прокаленное солнцем. Андрей разглядывал девушку с любопытством. Что-то изменилось в ней. Она уже не пугала неизведанностью, и даже к ее очевидным и многочисленным порокам он относился теперь на удивление снисходительно, будто к своим. - Недурно ты обставилась, - заговорил Андрей, шевеля в воде ногами. - Стоит кое-что перенять. Одного не пойму: вам что, в ваших субтропиках - солнца не хватает? Спечься же можно!.. А хочешь ко мне в гости? Дейна открыла глаз, повела им на Андрея, негромко фыркнула. - Н-да... И что сие означает? - Ах, отстань! - досадливо отозвалась она. - Радуйся жизни молча. Тебе осталось ее на один глоток. - А тебе? - быстро спросил Андрей, но ответа не удостоился. - Если я так тебя утомил, чего же ты в меня вцепилась? На безрыбье, что ли? Вздохнув, Дейна отвернула лицо. - Послушай, - сказал он настойчиво, - после всех скандалов и дрязг не мешало бы нам наконец объясниться, разве нет? Мы ведь схлестнулись по-крупному и узнали друг друга ближе некуда - будто заслуженная супружеская пара. Но откуда ты взялась? И кто ты есть? Девушка молчала, словно не слышала. Или ей вздумалось заснуть? В Андрее шевельнулись отголоски недавнего безумия. Шевельнулись и пропали, задавленные непроходящим и пронзительным чувством вины. - Ну да, на прямые вопросы нам не позволяет отвечать гордость, - заговорил он снова. - И скучно это, верно? Но черт побери, будь же последовательна! Думаешь, я не понимаю, отчего ты устроила этот мини-ньюди-пляж? Откройся же до конца! Дейна медленно распахнула глаза. - Я тебе зачем-то нужен, да? Ну так скажи прямо! - Чушь! - сказала она тихо. - Что мне скрывать? Андрей надвинулся на девушку и погрузился взглядом в ее глаза-провалы, бесстрашно исследуя самые их глубины. День вокруг померк. И в устройстве государственной машины Ему не пришлось ничего изобретать: все уже было когда-то, где-то. Он только слегка видоизменил старые рецепты - с учетом своих уникальных возможностей. На первом этапе "волею народа" и при поддержке невежественного большинства Он монополизировал производство, распространив свою власть на экономику страны и рассеяв по низовым слоям потенциально опасных Ему предпринимателей. Параллельно Он с неослабной энергией укреплял аппарат Служителей, отбирая в него самых преданных, самых исполнительных, самых жестоких. Вторым этапом для Него стало достижение полного контроля над армией, которого удалось добиться, лишь заменив большинство кадровых офицеров фанатично преданными Ему людьми. Он начал с верхов и постепенно реорганизовал армию до самого низа, устранив или ликвидировав всех, в ком хоть сколько-нибудь сомневался. И только тогда Он смог начать борьбу за монополию на знание, объявив "священную войну" интеллигентам, вольнодумцам и всем прочим, знавшим больше, чем допустимо смертному; ославив знание смертельной заразой, превращающей человека в комок нервов, в психопата и дегенерата; натравив на интеллектуалов невежд, завистников и садистов; предоставив этим подонкам полную свободу действий, гарантированную поддержкой армии. Теперь Он мог без ущерба для своей безопасности и обороноспособности государства уничтожить память почти во всех ее проявлениях, оставив обществу лишь набор самых необходимых навыков и застраховав себя таким образом от свободомыслия - главного источника нестабильности любой диктатуры. И снова вокруг бушевали огонь и смерть будто вернулись времена Его благословенной юности, снова лилась кровь, и улицы устилали трупы. Застигнутые врасплох, жертвы в большинстве случаев даже не пытались сопротивляться - раздираемые на части ревущей толпой, втаптываемые в землю, побиваемые камнями, тысячами выбрасываемые из окон на бетонные плиты тротуара или в исполинские костры, сложенные из неисчислимого множества книг. Поначалу сторонников Отца было не так много, хотя из-за пассивности остальных казалось, что они всюду. Но когда открытые противники режима были истреблены почти полностью и фанатики принялись за молчаливо недовольных - "кто не с нами, тот против нас!" - воинство "истинно верующих возросло многократно, разбухнув от трусов, поверивших наконец в пресловутую "заразность" интеллектуальности, а точнее, испугавшихся беспощадного фанатизма миссионеров новой Веры. В ходе этого третьего этапа - непродолжительного по времени, но самого трудного, критического, в благополучном исходе которого Он был уверен менее всего, - возникали разнообразные побочные трудности, почти всегда в подробностях угаданные Им в самом начале. Хотя еще до начала своей грандиозной чистки Он предусмотрительно удалил из страны всех иностранцев, кое-какие слухи все же просочились за границу. Не дожидаясь, пока вопли шокированных законников достигнут апогея, Он выступил с энергичным опровержением, мало аргументированным, но крайне эмоциональным, перемежаемым угрозами в адрес нарушителей суверенитета и обещаниями щедрых подачек самым опасным. Одновременно, с помощью своих заматерелых, но по-прежнему безотказных первенцев, Он развернул по ведущим странам мира широкую кампанию подкупа, шантажа и террора, в общепланетном масштабе применяя методы, уже опробованные Им на пути к власти. Чтобы окончательно заткнуть глотки крикунам, Он в срочном порядке заключил с сопредельными государствами бессрочные пакты о сотрудничестве и торжественно поклялся всей планете в мирном и созидательном характере своего режима, твердо усвоив из истории: чем бесстыднее ложь, тем больше доверия она вызывает. Ко времени, когда государственные мужи, сбитые с толку Его бурной и по виду не слишком осмысленной внешнеполитической деятельностью, смогли разобраться в логике происходящего, поздно было предпринимать что-либо менее радикальное, чем объявление войны. Определенные хлопоты доставили Ему и некоторые из Служителей - те, что вознеслись на гребне поднятой им мутной волны, но при этом настолько привыкли карабкаться по головам соперников, что не сумели остановиться вовремя. Он подавил и это волнение раззадоренных Им ничтожеств, беспощадно расправившись с самыми алчными и напугав остальных. В точно рассчитанный момент Он подбросил в выдыхающееся пламя общенациональной ненависти новое топливо, направив ее энергию вовне Страны, с отточенной веками умелостью разжигая в людях злобу и страх. И, доведя массовый психоз до предела, до высшей, критической точки, Он смог наконец развернуть свое великое строительство - главный Его козырь в этой грандиозной интриге. И поднялись вокруг Столицы первые Котлы, и поползли они на мир, неумолимо расширяя амнезийный круг, превращая население в бездумное стадо, обращая в прах надежды всех Его врагов. Их разъединил холод. Солнце исчезло, над почерневшим морем низко и тяжело ползли тучи, из которых сыпал колючий снег. Быстро набирал силу ветер - о валун уже разбивались первые, невысокие пока волны, обдавая людей ледяными брызгами. - Что за бедлам! - возмутился Андрей. - И это курорт? Дейна с силой оттолкнула его, расхохоталась. - Отгулялись! - выкрикнула она между приступами смеха. - Жди гостей! - Ну ты, государыня-рыбка! - рявкнул Андрей. - Без паники! Но ему самому вдруг стало страшно. Верхушки волн отливали багровым, от воды поднимался душный, тошнотворный запах. До боли знакомые симптомы... Рывком подняв девушку с камня, Андрей столкнул ее в воду, следом прыгнул сам. От холода перехватило дыхание. Они вырвались на берег, шмыгнули, спасаясь от пронизывающего ветра, в нору и зарылись в мех, прижимаясь друг к другу в тщетных попытках сохранить ускользающее тепло. - Если это контрастный душ, - выговорил, стуча зубами, Андрей, - то с контрастностью здесь перебрали! Внезапное наступление холодов отозвалось в нем затравленной яростью, направленной вовсе не против Дейны, сейчас увядшей и потускневшей, - девушка наверняка была непричастна к обледенению, так же как и к недавней неудаче его попыток вырваться. Но все эти бесчинства слишком живо напомнили Андрею некоторые - не самые приятные - места из воспоминаний Кимы. Снаружи творилось невообразимое: ветер ревел, сотрясая порывами скалу, волны таранили стену. Вода уже затопила вход и ползла по наклонному полу к осажденным. - Не спи - замерзнешь! - прокричал Андрей бессмертную фразу девушке на ухо. - Пора поднимать мосты! Дейна не реагировала, распластавшись по меху проколотым баллоном. Одной рукой Андрей поднял ее распадающееся, бескостное тело, второй стал хлестать по щекам - пока не открылись апатичные глаза. - Видишь? - показал он на прибывающую воду. Девушка слабо кивнула, и поперек прохода обрушилась громадная плита, преградив воде путь. Но это только добавило ярости взбесившемуся морю. Свод пещерки трескался и проседал под ударами, на людей уже начала сыпаться щебенка. Если это имитация, снова подумалось Андрею, то дьявольски натуральная. Трещат последние рубежи Дейниной обороны. Если я сейчас не вмешаюсь... Торопливо он образовал вокруг себя и Дейны защитную оболочку и с силой надавил на нее изнутри. Капсула стремительно разбухла, заполнив всю пещеру и подперев тугой пленкой колышущийся свод. Сразу стало тихо и покойно, воздух быстро нагревался. С сомнением вздохнув, Андрей потряс за плечо оживающую Дейну: - Не верю, чтобы в этой крепости не был предусмотрен запасной выход, - с твоим-то иезуитством!.. - Там, - вяло показала девушка, и в скале образовался узкий проем. Она уронила руку, через силу усмехнулась: - Толку!.. Ты один умный? Андрей приоткрыл в своей оболочке, против входа, компактную щель и приблизился. Ощутив телом морозность наружного воздуха, он нырнул в ход и очутился на крохотном балконе. Шагнул к перилам и вздохнул. Балкончик лепился на выступе отвесной скалы, которая просматривалась лишь на пару десятков метров - дальше стена загибалась и уходила из поля зрения. Существовали только этот кусок скалы и звездное небо, больше ничего. У пропасти, на краю которой он стоял, не было дна - внизу так же холодно и равнодушно мерцали звезды. - Говорила же: отсюда не сбежать, - прошелестел за спиной голос Дейны. Андрей обернулся. Девушка подпирала спиной косяк, зябко обхватив себя руками; по губам змеилась улыбка. Ожила! - подумал он с неприязнью. - Чему радуешься? - Утешься, - сказала Дейна. - Я в этой клетке с рождения. - Наверное, тебе здесь нравится, - отозвался он. - А у меня на клетки аллергия. Взяв девушку за плечи, Андрей втиснул ее в камень, уперся взглядом в прищуренные глаза, требуя впустить. - Хотела знать, кого я ищу? - спросил он. - Подать мне Отца! Дейна фыркнула: - Руки коротки! - Разве? Тебя-то я нашел. - Многорук закрыт для чужих. Только его дети... могут... - Например, ты? Она не ответила. - Ты зондировала его? - Да! - крикнула она. - Пусти! - И он тебе позволил? - Плевать мне на позволения!.. Он и не знал. - И ты передавала это мне. Зачем? Девушка молчала, отворачивая лицо. - Он знает обо мне? - Догадывается. - Откуда? - Не знаю. Оставь меня! Андрей отпустил ее и сумрачно спросил: - А теперь он хочет убрать нас обоих? - Да, - ответила она тихо. - Так чего мы ждем? Сматываться пора! - Как? - спросила Дейна. - Может, у тебя есть крылья? - Может быть, - ответил он. - Во всяком случае, стоит попробовать. Андрей глубоко вздохнул, решаясь... и одним движением перемахнул перила. Он пролетел несколько метров и упал на скалу - неловко, едва не расшибив затылок и проехав по камню многострадальной спиной. Приподнявшись, недоуменно оглянулся. Он сидел на вершине скалы, а в трех метрах за его спиной торчала из камня бетонная плита, из-за которой выглядывала, почему-то сильно отклонившись назад, Дейна. Впервые он увидел в ее глазах что-то похожее на растерянность. Андрей поднялся, озираясь, и в нем шевельнулась догадка. - Приди ко мне! - позвал он, притопнув ногой. - Прыгай, не бойся. Здесь невысоко. Андрей уже почти не сомневался: вблизи балкона гравиполе было ориентировано горизонтально. И на такую эффектную, но дешевую шутку купилась могущественная Дейна! - Ну, прыгай! Девушка покачала головой. - Что? - раздраженно спросил он. - Нам не по пути. - Иди один. - Испугалась? Не приближаясь, Андрей обошел балкон, и голова девушки завороженно поворачивалась вслед за ним, пока ей не пришлось запрокинуть лицо - сейчас она висела горизонтально, будто приклеившись подошвами к бетону. Андрей лег на живот и пополз ногами вперед к балкону. Почувствовав, как мягкая обволакивающая сила ухватила его за бедра и потянула вдоль камня, он стал притормаживать пальцами и продолжал ползти, пока мир не повернулся и не оказалось, что Андрей спускается по отвесной скале. - Вернулся? - спросила Дейна небрежно. - Зачем? - Да уж не за тобой, - огрызнулся Андрей. - Тоже - сокровище! Нырнув в ход, он через секунду возник снова, со шкурой в руках. Размахнувшись, бросил ее в "пропасть". - Тебе уже не пригодится, - объяснил он Дейне, пока та с невольным любопытством следила за полетом шкуры. Затем вдруг схватил девушку в охапку, швырнул через перила и мгновением позже прыгнул сам. Упав на руки, Андрей сразу вскочил, закутал оглушенную падением Дейну в мех и, поддерживая, повел по каменистому склону вниз - туда, где уже отчетливо просматривалась яркая зелень леса. 3 Разветвленная, прекрасно организованная система массажа немало значила в общегосударственной индустрии силы. Вряд ли иначе монахи смогли бы совмещать постоянную готовность к Служению с почти ежедневными оргиями, без которых жизнь показалась бы им пресной. Однако в Дане заключалось нечто большее, чем простой талант массажистки. Ее руки обладали почти сверхъестественной способностью снимать напряжение и усталость, находить и устранять боль, как бы глубоко она ни скрывалась. Девушка была чудом, безумным расточительством было держать волшебницу на положении домашнего животного, хотя здесь эта несправедливость не казалась вопиющей. Впрочем, если бы исключительность Даны открылась до ее знакомства с Андром, вряд ли она попала бы к нему. Скорее, Бруно, уверенный в своем праве на лучшие куски, забрал бы девушку себе... И все бы испортил, потому что чудеса начинались, только когда Дана симпатизировала пациенту, что даже при ее неправдоподобной кротости не могло происходить часто в этом зверинце. И сейчас, после тщательного глубокого массажа и двухчасового дремотного парения в благоухающем растворе, Андр мог наслаждаться ощущением силы и бодрости, пронизывающим каждую его клетку, но покидать бассейн не торопился. Он лежал на поверхности, будто висел в черной пустоте, не ощущая телом жидкости, едва различая над собой силуэт Даны, неслышно шевелящейся на краю ванны: не доверяя электронике, девушка контролировала температуру раствора собственными ступнями - в любом другом такая добросовестность показалась бы избыточной. Обстановка располагала к безмятежности, однако куда ближе Андр был к отчаянию. По всем признакам, их совместное с Андреем предприятие находилось на грани катастрофы. Мало того, что Андрей молчал уже вторые сутки, то есть наверняка в своих потусторонних исканиях влетел в крупные неприятности, так сегодня, сразу после выхода из Храма, Андр обнаружил за собой такую плотную слежку, что избавиться от нее было бы невозможно, не выказав некоторые навыки, удивительные в заурядном храмовнике. Полдня они не отставали от Андра, пока он слонялся по городу, не пропуская ни одного увеселительного заведения - днем там было тихо и почти пристойно. Заботливо довели его до дверей кельи и пока визитами не беспокоили, хотя вряд ли дело тут в избытке тактичности. А кто и почему так основательно за него взялся, оставалось только гадать. Во всяком случае, обстоятельства поставили Андра перед выбором. Во-первых, можно было покорно ждать, пока за ним придут. Если у гостей хватит сноровки, они прикончат его сразу, не выпуская из бассейна. Если же нет - потеха затянется, хотя вряд ли ему позволят уйти. Путь второй: немедленно убираться из Столицы, унося ноги и все, что накопилось. В конце концов, наберется немало - вне Поля не знают и десятой доли этого. Можно даже попытаться захватить вертолет Ингра, вместе с его чудо-оружием. А если добавить сюда предположения Андрея... в которые мало кто поверит, разве что отпадут все прочие версии. Как ни забавно, но каждое новое событие подтверждает гипотезу Андрея - если не смыслом, то уровнем своей нелепости. Наконец, третий вариант: этой же ночью попытаться проникнуть в Храм, благо именно сегодня Ингр подбросил как раз те сведения, без которых эта авантюра не имела реальных шансов на успех. При некотором везении можно спланировать на вертолетную площадку, откуда уже нетрудно пробраться в покои Отца... где и нарваться на засаду. Н-да... Пожалуй, второй вариант самый разумный. Временно отступить, чтобы сохранить накопленное... Вот только как быть с ощущением острой нехватки времени? Что-то затевается - грандиозное, зловещее, - и произойдет это скоро. И что стало с Андреем? Вот задача! Итак, выгодно или нет спасать человека, ближе которого у меня нет и не будет, - мое второе и лучшее "я"? Андрей прав: я умею только использовать. Это же я затащил его в наше гнилое болото, в существовании которого он даже не был уверен и тем не менее рискнул всем - ради голой идеи. А ему было что терять - не то что мне, с детства вытравившему из себя вкус к жизни, превратившемуся в боевой автомат. И ради чего? Чтобы в критический момент не понять нешаблонного хода и оставить друга наедине с неведомой опасностью! Почему же я колеблюсь сейчас? Риск? Ерунда! Если в своих поисках Андрей напоролся на Отца - уж тот-то выпотрошит его досконально, вызнает все. И окажется, что потеряли мы больше, чем приобрели. А потому - вперед, на поиски Отца! Только там можно что-то изменить к лучшему. Нащупав в темноте гладкую щиколотку Даны, Андр подтянул себя к стенке и выбрался из бассейна. И сейчас же явственно ощутил огорчение девушки, хотя в такой темени даже он не смог бы разглядеть ее лица. Он не удивился: еще вчера обнаружил, что Андрей оставил ему ценное наследство, научив пользоваться собственными же (видимо, действительно незаурядными) сенсорными способностями. Взъерошив короткие кудри девушки, Андр так же отчетливо воспринял ее ответную благодарность. - Когда стану магистром, - сказал он, - добьюсь, чтобы массаж приравняли к Служению. Дана тихонько вздохнула, и Андр почувствовал ее недоверие. Наверное, она тоже была телепатом, даже наверняка - без этого ее целительный дар немного бы стоил. - Ну иди! - Он подтолкнул девушку к двери. Собрался Андр быстро - как обычно, самым трудным оказалось принять решение. Несколько минут постоял, слушая, у входной двери. В коридоре было тихо, и однако своим обостренным чутьем Андр ясно ощутил там чье-то присутствие. Сколько человек его сторожило, определить не удалось, но, видимо, не менее трех. Вряд ли бы они сумели его остановить, но шум сейчас был не ко времени. Неслышно Андр прошел в темную гостиную, осторожно открыл окно, оглядел далекий тротуар и черное, сплошь затянутое тучами небо. Подходящая ночка для тайных дел! - подумалось ему. Отступив в глубину комнаты, Андр разбежался и бросился головой в окно. Набрав скорость, рванул за ремни, и тотчас мощный рывок растопырил его тело: над ним со звонким хлопком развернулся пятиугольный купол планера. Андр плавно заскользил по воздуху, будто по склону горы, осторожными движениями направляя полет. Запас высоты позволял пролетать над большинством домов, и потому Андр сразу нацелил планер на Священную гору, рассчитывая максимально сократить себе пеший путь. Благополучно приземлившись на тихой и темной, как ночное ущелье, улице, Андр тщательно уложил планер в плоский, горбативший спину тюк и побежал через мертвые кварталы к горе. Менее чем через час он уже карабкался по отвесной стене, с удовлетворением ощущая в теле отменную тренированность, почти не подпорченную жизнью в душном климате равнин. Добравшись до места, перевел дух, попутно уточняя направления воздушных потоков, затем отступил от края обрыва для разбега. Ветер подхватил и понес Андра к Храму, скромно прилепившемуся к Священной горе, но быстро выраставшему, надвигавшемуся на летуна темной громадой. Накренившись, Андр заскользил в сторону, целясь на вертолетную площадку... "Разлетался! - проворчал знакомый голос. - Птичка! На сутки нельзя оставить..." Мгновенная судорога сотрясла тело Андра и пропала, унося с собой болезненное, тягостное напряжение последних дней. Плечи расправились, словно освободившись от тяжести. "Нагулялся? - спросил Андр. - Ну, куда ты вляпался на этот раз?" "Хорошо, ты еще не успел вляпаться! - огрызнулся Андрей. - Не расслабляйся, держи правее". "А в чем дело?" "На площадке тебя ждут. А дом нашпигован ловушками, даже тебе там не пройти... Окно над карнизом видишь? Двигай туда". Окно оказалось достаточно широким и к тому же гостеприимно распахнутым. Оставалось надеяться, что Андрей знает, о чем говорит. "Ну еще бы! - немедленно подтвердил Андрей. - Кстати, оцени: я все же вышел на Отца". Бесшумной тенью Андр скользнул в окно, погасил скорость и мягко спрыгнул на пол. Огляделся, готовый к любой неожиданности. Комната была большой и пустой, только на фоне одной из стен обрисовывался тонкий силуэт, показавшийся Андру знакомым. Он шагнул ближе, всматриваясь. Ну конечно, это была ночная хозяйка Андрея, хотя во плоти она заметно отличалась от своего психообраза. И одета была почти пристойно: высокие сапоги, брюки в обтяжку и короткая мохнатая куртка с капюшоном, в тени которого тревожно мерцали огромные глаза. "Вовремя я тебя перехватил! - заметил Андрей. - Ты недооценил Отца: по части провокаций с ним трудно тягаться. Так что надо быстренько убираться из Храма. Сможешь отбуксировать Дейну вниз?" "Она цепкая?" "Да уж... хватка мертвая". "Поможешь мне разогнаться". "Конечно. Только..." "Быстрее! - неожиданно вмешался в их интимный диалог напряженный женский голос. - Болтуны!" "Не сердись на нее, - попросил Андрей смущенно. - Девочка повязана с нами жизнью". Снова Андр аккуратно сложил и укрепил сзади планер. Затем к нему за спину протиснулась между ремнями Дейна, плотно обвив гибкими ногами его талию, а руками с неожиданной силой сдавив грудь - оседлала, будто детеныш обезьяны. "Поспешите, сюда идут, - сказал вдруг Андрей. - У вас секунд двадцать... девятнадцать... восемнадцать..." Под размеренный счет Второго Андр отошел в глубь комнаты, разогнался и пронизал плоскость окна секунд за семь до отмеренного Андреем срока. Разбег был хорош, и планер распахнулся как обычно, но третий за сегодняшнюю ночь полет оказался куда круче предыдущих. Андру не сразу удалось приноровиться к сместившемуся центру тяжести, хотя Дейна вела себя образцово, не тревожа его ни словом, ни вздохом, а Андрей страховал полет с безупречным, удивительным для него вниманием. Столкновение с землей не стало образцом мягкой посадки, и вряд ли Андр устоял бы на ногах, если бы не поддержка двойника. Дейна сейчас же соскользнула на бетонные плиты тротуара. "Куда теперь?" - спросил Андр, почти не сомневаясь в необходимости немедленного бегства из Столицы. "Ошибаешься, - отозвался Андрей. - Теперь-то и начинается настоящее дело. Да брось ты свой парашют, больше он нам не пригодится!" Андр освободился от ремней, скрутил планер в тугой ком и забросил в окно ближайшего дома. "Все-таки, что с тобой стряслось?" - спросил он, озираясь. "Я поднабрался сил и ума, - ответил задумчиво Андрей, - и заплатил за это душевным спокойствием. Очень прошу тебя, будь поласковей с этой чертовкой, я перед ней в долгу..." "Хватит болтать!" - раздраженно вмешалась Дейна. "Хватит так хватит, - покладисто согласился Андрей. - Андр, девочка проводит тебя к потайному ходу в Храм, а я пока отлучусь за информацией. Этот чертов Отец упирается, выдает в час по чайной ложке... И торопитесь, скоро здесь станет людно!" Все было продумано и рассчитано до мелочей. Помимо затрат, признанных Им неизбежными, - на поддержание функциональной пригодности служителей и работников, все остальные ресурсы страны были нацелены на вооружение. Питомники уже начали выдавать первые партии специализированных с рождения полуавтоматов, запрограммированных либо на работу, либо на служение. В главном, Храмовом, питомнике подрастал второй эшелон Его отпрысков - будущие командиры Священной армии, с предельно сниженной потребностью в личной безопасности, но с врожденной и усиленной воспитанием жестокостью, с въевшейся в кровь привычкой к повиновению - беспрекословному, нерассуждающему. И все они, куда жестче первого эшелона, были замкнуты на Него и приказы получали из первых рук, по самому быстрому и надежному из всех средств связи - телепатическому. Это будет костяк самой дисциплинированной и стойкой армии всех времен и народов, оснащенной лучшим в мире оружием и обеспеченной всесторонней информацией, поставляемой Его первенцами. А главным Его оружием была амнезийная "жидкость" - так считали и Его последователи, и Его бесчисленные враги. Но и здесь Он всех переиграл: Котлы лишь защищали границы и скрывали - до срока - истинные Его цели. Знали бы пресловутые "борцы", что все их потуги полностью согласуются с Его планами и что, усердствуя в уничтожении Котлов, они помогают Ему маскировать ростки чужеродной кристаллической жизни, взращенные Им в могучий подземный Лес! Придет время - и Он сам опрокинет Котлы. И тогда накопленная Лесом энергия ринется на простор, а вслед за ней на беспомощного, обеспамятевшего противника двинутся победоносные войска, послушные каждой Его мысли, утверждая Его власть на материке, а затем и на всей планете - власть беспредельную и вечную. Так будет. Если ничто не спутает Его планы, не изломает шестерни налаженного механизма. Но разве Он не все предусмотрел? За все годы Он не сделал ни единого промаха в своей большой игре... кроме, пожалуй, одного. Хотя было и у Него уязвимое место: при всей своей многофункциональности Он мог одновременно управлять только десятками, в крайнем случае - сотнями подчиненных сознаний. Этого хватало - для страны, но при увеличении масштабов неизбежно возникала нужда в промежуточных инстанциях - местных правителях, во многом подобных Ему. Сложность заключалась в том, чтобы наделить их строго дозированным могуществом, дабы не смогли они вырватьс