Пэлем Грэнвил Вудхауз. Без замены штрафом
 ---------------------------------------------------------------
 © Copyright P.G.Wodehouse "Without the Option" (1925)
 © Copyright Перевод Е. Толкачева (1928)
 Origin: The Russian Wodehouse Society (wodehouse.ru) ? http://wodehouse.ru/ ---------------------------------------------------------------

 Судья надел пенсне, долго его поправлял, потом посмотрел на нас и сообщил нам дурные новости:
 - Подсудимый Вустер, - сказал он (о, кто сможет описать мои ощущения в этот миг!), - приговаривается к уплате штрафа в пять фунтов.
 - Великолепно! - воскликнул я. - Я готов хоть сейчас.
 Я был очень рад ликвидировать неприятности с правосудием за столь умеренную плату. Я окинул взглядом море голов в судебном зале и, как на островке спасения, остановил свой взгляд на Дживсе.
 - Послушайте, Дживс! - крикнул я. - Есть у вас пять фунтов?
 - Не переговариваться с публикой! - остановил меня судебный пристав.
 - То есть как это? Должен же я достать деньги! Есть пять фунтов, Дживс?
 - Есть, сэр.
 - Прекрасно.
 - Вы что, друг подсудимого? - уставился на него судья.
 - Его покорный слуга, ваша милость.
 - Тогда внесите штраф клерку.
 - Хорошо, ваша милость.
 Судья кивнул головой в мою сторону. В средние века после этого жеста с заключенного снимали восемнадцать тонн цепей и испанские сапоги, наскоро вставляли остатки костей и выпускали на свидание с любящей семьей. Увы, теперь это делается гораздо менее торжественно!
 Судья опять надел свое пенсне и грозно взглянул на Сиппи.
 - Хуже обстоит дело другого подсудимого, - продолжал судья. - Он совершил нападение на полисмена при исполнении им своих служебных обязанностей. Согласно показаниям полисмена, подсудимый нанес ему удар в область желудка и препятствовал ему выполнять свой долг. Я допускаю, что в день гребных состязаний между университетами Кембриджа и Оксфорда позволительно несколько более развязное поведение, чем обычно, но такое вопиющее хулиганство не может быть оправдано ничем. Посему вышеназванный подсудимый приговаривается к лишению свободы на тридцать дней без замены штрафом.
 - Нет, позвольте! Я не согласен, - протестовал бедняга Сиппи.
 - Молчание! - возгласил судебный пристав.
 - Следующее дело! - бесстрастно объявил судья.

 Насколько мне не изменяет память, дело было так.
 Раз в году я обычно забываю обо всем на свете и вспоминаю дни прошедшей юности. Это бывает в день гонок между Оксфордом и Кембриджем. И вот в такой день я встретился на улице с Сиппи, как раз напротив "Ампира".
 Сиппи выглядел почему-то очень мрачно.
 - Берти, - говорил он, когда мы с ним шли к Пиккадилли, - моя душа изныла. (Сиппи считает себя писателем, хотя живет на средства старой тетки, и говорит, особенно если выпьет, высоким стилем.) Я не могу преодолеть свою тоску.
 - Что с тобой, дружище?
 - Завтра я должен ехать и провести три недели с абсолютными идиотами - друзьями моей тетки Веры. Она желает, чтобы я непременно присутствовал.
 - Кто же эти друзья тетки? - сочувственно осведомился я.
 - Некие Прингли. Я не видел их с десятилетнего возраста, но сохранил о них самые отвратительные воспоминания.
 - Дело скверно. Неудивительно, что ты пал духом.
 - Весь мир против меня, - жаловался Сиппи. - Что я могу сделать?
 Тогда мне в голову пришла гениальная идея.
 - Вот что, старина, - сказал я. - Тебе нужно раздобыть полицейский шлем.
 - Шлем? Зачем, Берти?
 - Я бы на твоем месте не стал терять даром времени, вышел бы на середину улицы и взял бы шлем у полисмена.
 - Да, но там внутри голова. Что мне с нею делать?
 - Ну так что же?
 Сиппи задумался.
 - Я думаю, что ты прав, - произнес он, наконец. - Удивительно, как я сам не подумал об этом. Итак, ты мне советуешь взять шлем?
 - Советую.
 - Хорошо, я так и сделаю, - согласился Сиппи.
 Вот почему я вышел из суда свободным человеком, а Оливер Рандольф Сипперлей, юноша двадцати пяти лет, перед которым открывалась блестящая карьера, по моей вине попал в тюрьму. Я счел своим долгом навестить узника. Сиппи сидел, опустив голову, в камере с чисто выбеленными стенами и с деревянной скамьей.
 - Ну, как дела, старина? - соболезнующе спросил я.
 - Я разорен, - ответил Сиппи жалобно.
 - Ерунда, дело не так уж плохо. Ты очень хорошо сделал, что не открыл своего настоящего имени. Твоя фамилия не попадет в газеты.
 - Это мне все равно. Меня беспокоит одно: как смогу я провести три недели у Принглей, находясь в тюрьме?
 - Но ты же сам говорил, что не хочешь ехать!
 - Дело не в моем хотенье, глупая башка! Я должен ехать. Если я не поеду, тетка начнет меня разыскивать и узнает, что меня приговорили на тридцать дней без замены штрафом.
 - Н-да, - сказал я, - дело серьезное, и самим нам не найти выхода. Мы должны спросить совета у Дживса.
 Я утешил его, как мог, и отправился домой.
 - Дживс, - начал я. - Мне надо вам сказать нечто очень важное и существенное. Как вам известно, мистер Сипперлей...
 - Да, сэр?
 - Сидит.
 - Сэр?
 - Сидит в тюрьме.
 - В самом деле, сэр?
 - Сидит благодаря мне. Это я спьяна посоветовал ему снять с полисмена шлем.
 - Неужели, сэр?
 - У вас однообразные реплики, Дживс. У меня и так голова трещит от всей этой истории. Будьте любезны, кивайте, когда нужно, и только.
 Я закрыл глаза и стал излагать ему факты.
 - Начать с того, Дживс, что мистер Сипперлей находится в полной материальной зависимости от своей тетки Веры...
 - Мисс Сипперлей из Паддока, Беклей-на-Муре, в Йоркшире, сэр?
 - Она самая. Вы с ней знакомы?
 - Не имею чести, сэр. Но мой кузен, живущий в Паддоке, немного знает ее. Он ее аттестовал как весьма властную и поспешную на решения, сэр... Но прошу прощения, сэр, я должен только кивать головой.
 - Правильно, Дживс, но теперь уже поздно.
 И я сам кивнул головой. Я не выспался, и на меня по временам нападала летаргия.
 - Да, сэр?
 - Ах, да, да! - встрепенулся я. - На чем мы остановились?
 - На материальной зависимости мистера Сипперлея, сэр, от его тетки.
 - Правильно. Вы понимаете, Дживс, что он должен быть почтительным племянником.
 Дживс кивнул головой в знак согласия.

 - Теперь дальше. Слушайте внимательно. Недавно она предлагала Сиппи выступить в качестве певца на деревенском концерте, и он не мог отказаться. Вы меня понимаете, Дживс?
 Дживс кивнул головой.
 - Что ему оставалось делать, Дживс? Он написал ей, что рад бы был выступить на ее концерте, но, к несчастью, редактор поручил ему написать серию очерков о Кембридже; он должен уехать не меньше, чем на три недели. Понятно?
 Дживс кивнул головой.
 - Тогда, Дживс, мисс Сипперлей ответила ему, что она понимает, что сперва долг, а потом уже удовольствие, - причем под удовольствием она подразумевала пение Сиппи. Но в Кембридже пусть он остановится у ее друзей Принглей. Она написала им, чтобы они ждали ее племянника к двадцать восьмому. А теперь мистер Сипперлей в тюрьме. Что делать? Я на вас надеюсь, Дживс.
 - Постараюсь оправдать ваше доверие, сэр.
 - Постарайтесь, Дживс. Закройте шторы, потушите свет, дайте мне туфли, выдумывайте план, и я буду вас слушать хоть два часа. Если кто-нибудь придет, сообщите, что я умер.
 - Умерли, сэр?
 - Да, умер.
 Я проснулся только вечером. На мой звонок явился Дживс.
 - Я заходил дважды, сэр, но вы спали, и я не хотел вас беспокоить.
 - И хорошо сделали, Дживс. Ну?
 - Я тщательно обдумал все, сэр, и вижу лишь один выход.
 - Довольно и одного. Какой же?
 - Вы должны ехать в Кембридж вместо мистера Сипперлея, сэр.
 Я с изумлением уставился на него.
 - Дживс, - сердито сказал я, - вы говорите вздор!
 - Я не вижу никакого другого выхода, сэр.
 - Подумайте! Даже я, после суда и бессонной ночи, вижу всю непригодность вашего предложения. Как я могу заменить Сиппи? Ведь они меня не знают совсем.
 - Тем лучше, сэр. Вы поедете в качестве мистера Сипперлея, сэр.
 Это уже слишком!
 - Дживс, - сказал я чуть ли не со слезами, - вы сами должны понимать, что это ерунда.
 - Я полагаю, сэр, что это самый практичный план. Пока вы спали, сэр, я навестил мистера Сипперлея, и он меня информировал, что профессор Прингль и его супруга не видели его с десятилетнего возраста.
 - Верно, он мне сам это говорил. Но они засыплют меня вопросами о моей, то есть его тетке. Что я буду отвечать?
 - Мистер Сипперлей любезно сообщил мне все сведения о мисс Сипперлей, и я записал. Я думаю, вы сможете ответить на все вопросы, сэр.
 Дживс обладает дьявольской способностью убеждать. На этот раз он убеждал меня целых пятнадцать минут, пока не добился своего
 - Смею заметить, сэр, что вы должны выехать как можно скорее, во избежание неприятных разговоров.
 - Каких разговоров?
 - За последний час, сэр, миссис Грегсон трижды звонила вам по телефону, желая говорить с вами. Я не осмелился сказать ей, что вы скоропостижно скончались, во избежание недоразумений.
 - Тетя Агата! - побледнел я.
 - Да, сэр. Из ее слов я мог заключить, что она читала газеты с отчетом о разборе вашего дела.
 Куда угодно, хоть к черту на кулички, только не к тете Агате!
 - Дживс, - сразу согласился я, - довольно слов, надо действовать! Скорей укладывайте вещи!
 - Есть, сэр.
 - Посмотрите, когда идет ближайший поезд на Кембридж.
 - Через сорок минут, сэр.
 - Вызовите такси.
 - Ждет у подъезда.
 - Отлично, - сказал я. - Едем!

 Дача Принглей находится в двух милях от Кембриджа по Трэмпингтонской дороге. Я приехал как раз к обеду.
 Я старался держаться весело и беззаботно, чтобы заглушить внутреннюю тревогу.
 Сиппи описывал мне Принглей как самых старомодных людей Англии, и я увидел, что он прав. Сам профессор Прингль был худой, 'лысый и унылый старик с одним бычачьим глазом, а у миссис Прингль был вид женщины, получившей дурные известия в 1900 году, да так и застывшей в своей скорби. Я уже оправился от испуга, когда меня представили двум старухам в чепцах.
 - Вы, наверно, помните мою маму, - печально сказал профессор, подводя меня к первой развалине.
 - О, да! - пробормотал я, стараясь улыбнуться.
 - ...и мою тетю, - вздохнул профессор, точно с каждой минутой дела шли все хуже и хуже.
 - О, да! - пропел я, подходя ко второй развалине.
 - Только сегодня утром они вспоминали вас, - вздохнул профессор, теряя всякую надежду.
 Пауза. Глаза обеих развалин устремлены на меня, как глаза призраков у Эдгара По, и я чувствовал, как исчезает моя жизнерадостность.
 - Я помню Оливера, - проскрипела первая руина. - Он был милым ребенком. Как жаль! Как жаль!
 Это было, по ее мнению, весьма тактичное выступление, чтобы подбодрить молодого гостя.
 - И я помню Оливера, - прошамкала вторая руина, смотря на меня так, как судья смотрел на Сиппи. - Очень шаловливый мальчик! Он мучил мою кошку.
 - У тети Джен прекрасная память, несмотря на ее 87 лет, - с печальной гордостью шепнул профессор.
 - Что ты говоришь там? - подозрительно спросила вторая развалина.
 - Я сказал, что у вас прекрасная память, - всхлипнул профессор.
 - Ага! - она опять грозно взглянула на меня. - Он гонял мою бедную кошечку по саду и стрелял в нее из лука.
 В этот момент из-под кушетки вылезла кошка и приблизилась ко мне. Я нагнулся, чтобы почесать ей за ухом. Старуха испустила душераздирающий вопль:
 - Держите! Держите его!
 Она бросилась вслед с удивительной для ее лет резвостью, подхватила кошку и яростно посмотрела на меня.
 - Я очень люблю кошек, - оправдывался я. Симпатии присутствующих были явно не на моей стороне. В этот момент в комнату вошла девушка.
 - Моя дочь Элоиза, - сказал профессор скорбно, точно это сообщение причиняло ему боль.
 Вам, вероятно, приходилось видеть лица, перед которыми вдруг столбенеешь. Однажды, играя в гольф в Шотландии, я в отеле столкнулся с дамой, как две капли воды похожей на мою тетю Агату. А в другой раз я опрометью вылетел ночью из ресторана, потому что метрдотель был вылитый дяди Перси.
 Ну, так Элоиза Прингль была точной копией Гонории Глоссоп.
 Не помню, рассказывал ли я вам о Гонории, дочери доктора Родрика Глоссопа. Меня хотели на ней женить, и ее отцу пришло в голову, что я интересный объект для экспериментов с пчелиным ядом. С тех пор при одном воспоминании о Гонории я просыпаюсь в холодном поту.
 - Как поживаете? - растерянно пробормотал я.
 - Здравствуйте!
 Даже и голос Гонории! Такой же властный, похожий на голос укротительницы львов. Я попятился назад. Пронзительный визг огласил комнату. За ним раздался вопль негодования. Я обернулся и увидел, что тетя Джен с воплями лезет под кушетку, куда скрылась раздавленная мною кошка. Старуха бросила на меня такой взгляд, что я почувствовал, что мои худшие предположения начинают сбываться.
 К счастью, в этот момент подали обед.
 - Дживс, - говорил я вечером, - я человек не робкий, но чувствую, что ничего хорошего из этого не выйдет.
 - Вы недовольны своим визитом, сэр?
 - Недоволен, Дживс. Вы видели мисс Прингль?
 - Да, сэр, издалека.
 - Самое лучшее смотреть на нее издали. Вы хорошо ее рассмотрели?
 - Да, сэр.
 - Она вам напоминает кого-нибудь?
 - У нее удивительное сходство с мисс Глоссоп, ее кузиной, сэр.
 - Ее кузиной?! Значит...
 - Да, сэр, миссис Прингль - урожденная мисс Блаттервик, младшая из двух сестер. Старшая вышла замуж за сэра Родрика Глоссопа.
 - Теперь я понимаю причину сходства...
 - Да, сэр.
 - Сходство поразительное, Дживс, даже голос похож.
 - Да, сэр? Я не слышал, как говорит мисс Прингль.
 - Не много потеряли, Дживс. Я нахожу, что и самоотверженность имеет свои границы. Я, пожалуй, вынесу профессора с женой, с двумя развалинами. Но ежедневно встречаться с мисс Элоизой и вместо вина пить за столом лимонад - свыше моих сил! Что мне делать, Дживс?
 - Я полагаю, что вы должны по возможности избегать общества мисс Прингль, сэр.
 - Я тоже так думаю, - ответил я.
 Легко сказать: избегать встреч с женщиной! А если вы живете в одном доме, и она совсем не хочет избегать встреч с вами, - что тогда? Скоро я заметил, что она настойчиво ищет моего общества.
 Она из той породы девушек, с которыми случайно сталкиваешься на лестнице и в коридорах. Я входил в комнату, через минуту появлялась и она. Стоило мне спуститься в сад, она выпрыгивала из-за куста или смущенно поднималась со скамейки. Через десять дней я чувствовал себя затравленным.
 - Дживс, меня затравили! - завопил я.
 - Сэр?
 - Эта женщина охотится за мной. Я никогда не бываю наедине. Старик Сиппи ехал сюда изучать кембриджские колледжи, и она меня сегодня утром протащила сквозь сорок семь колледжей! Днем я отдыхал в саду, и она появилась, как из-под земли. Вечером она загнала меня в уборную. Право, я не уверен, что, начав мыться, не обнаружу ее в своей мыльнице.
 - Это утомительно, сэр.
 - Чертовски утомительно, Дживс. Есть какое-нибудь противоядие?
 - В данный момент не имеется, сэр. По всей видимости, мисс Прингль очень заинтересована вами, сэр. Сегодня утром она задала мне ряд вопросов касательно вашего образа жизни в Лондоне, сэр.
 - Что?
 - Да, сэр.
 Я в ужасе посмотрел на него. Страшная мысль промелькнула у меня в голове, и я задрожал, как осиновый лист.
 Я вспомнил, что случилось за завтраком. Покончив с котлетами, я откинулся в кресло передохнуть перед пудингом и вдруг увидел, что Элоиза рассматривает меня весьма пристально. Тогда я не придал этому значения потому, что пудинг привлек к себе все мое внимание. Но теперь этот случай показался мне многозначительным. Да-да, именно такой взгляд был у Гонории Глоссоп за несколько дней до нашей помолвки, взгляд тигрицы, намечающей себе жертву!
 - Дживс, знаете что я думаю?
 - Сэр?
 - Слушайте внимательно, Дживс. Я не хвастун и не покоритель сердец, но почему-то в моем присутствии девушки начинают усиленно поправлять прическу и двигать бровями. Но вы же знаете, что я не поднимаю тревоги зря, не правда ли?
 - Да, сэр.
 - Но, Дживс, наукой установлено, что есть сорт девушек, питающий слабость к такому сорту молодых людей, как я.
 - Справедливо, сэр.
 - Я убежден, что обладаю не меньше, чем пятьюдесятью процентами мозгов, полагающихся нормальному человеку моего возраста. Мисс Элоиза, на мой взгляд, имеет свыше двухсот процентов. Что мне делать, Дживс?
 - Быть может, это закон природы. Равновесие сил, сэр.
 - Возможно. Но это не простая случайность, Дживс. Так было и с Гонорией Глоссоп. Она одна из умнейших девиц. Она выдрессировала меня, как собачонку.
 - По моим сведениям, сэр, мисс Прингль училась еще лучше, чем мисс Глоссоп.
 - Ну, вот видите! Дживс, она на меня смотрит!
 - Да, сэр.
 - Я встречаю ее на лестницах и в коридорах!
 - В самом деле, сэр?
 - Она рекомендует мне книги для чтения.
 - Дело плохо, сэр.
 - А сегодня за завтраком, когда я погрузился в салат, она заявила, что я не должен есть салат, потому что в нем такое же количество микробов, как в дохлой крысе. Каково? Она уже заботится о моем здоровье.
 - Полагаю, сэр, что дело серьезно.
 Я в отчаянии упал в кресло.
 - Что же делать, Дживс?
 - Мы должны подумать, сэр.
 - Думайте вы один, Дживс. Я не так скор на соображение.
 - Я постараюсь, сэр, обдумать все самым внимательным образом и смею надеяться, что найду выход.
 Раз Дживс обещал, я могу быть спокоен. Но все же положение очень серьезно.

 На следующее утро мы посетили еще шестьдесят три кембриджских колледжа, и после завтрака я заявил, что пойду в свою комнату. Забрав книгу и папиросы, я вылез в окно и спустился в сад по водосточной трубе. Я стремился пробраться в беседку, где ни одна живая душа не помешала бы мне насладиться заслуженным отдыхом.
 В саду светило солнце, цвели крокусы, и нигде не было видно Элоизы Прингль. На лужайке резвилась кошка. Я позвал ее, она большими прыжками бросилась мне навстречу. Я взял ее на руки и стал чесать ей за ухом. Вдруг раздался страшный крик, и из окна высунулась тетка Джен. Последовало общее смятение.
 - Ничего, ничего, - пробормотал я, выпустил из рук кошку, которая галопом понеслась в кусты, и, с трудом поборов искушение запустить кирпичом в ее хозяйку, продолжал свой путь к беседке.
 Только что я успел закурить, как на мою книжку упала тень и передо мной появилась мисс Элоиза.
 - А, вот вы где, - сказала она и, сев рядом со мною, выдернула у меня изо рта папиросу и выбросила ее за дверь. - Вы всегда курите, - заметила она тоном молодой невесты. - Я не хочу, чтобы вы курили. Вам вредно. Потом, вам нельзя сидеть тут без пальто, вы можете простудиться. Ах, вам необходимо иметь человека, который бы заботился о вас!
 - У меня есть Дживс.
 - Я его не люблю, - возразила она.
 - Почему?
 - Не знаю. Я надеюсь, что вы его отпустите.
 Я похолодел от страха. Гонория тоже невзлюбила Дживса и требовала его увольнения.
 - Что вы читаете?
 Она взяла мою книгу и поморщилась. Книга была детективным романом "Кровавое преступление". Элоиза перелистала ее.
 - Неужели вам нравится такая ерунда? - презрительно сказала она и вдруг вскрикнула: - Боже мой!
 - Что случилось?
 - Вы знаете Берти Вустера?
 На книге было написано мое имя.
 - Да... немного...
 - Как это ужасно! Я удивляюсь, что у вас такие друзья. Ведь он круглый дурак! Он был недолгое время женихом моей кузины Гонории, и свадьба расстроилась потому, что он оказался полусумасшедшим. Дядя Родрик расскажет вам об этом. И часто вы с ним встречаетесь?
 - Не очень.
 - На днях я читала в газетах, что он судился за какой-то скандал на улице.
 - Я слышал.
 Она посмотрела на меня ласковым материнским взором.
 - Он, наверно, дурно влияет на вас. Я хочу, чтобы вы с ним порвали. Вы сделаете это... для меня?
 - Да...
 В этот момент старый кот Кутберт, которому, видно, надоело сидеть в кустах, вошел в беседку и прыгнул ко мне на колени.
 Я очень ему обрадовался - все-таки я не совсем с ней наедине.
 - Славный кот, - сказал я весело.
 - Вы порвете с Вустером? - настойчиво повторила Элоиза.
 - Это... не так легко...
 - Глупости. Немного силы воли. Дядя Родрик говорит, что это неисправимый шалопай.
 Я бы тоже порассказал кое-что про дядю Родрика, если бы мог.
 - Вы очень изменились после нашей. последней встречи, - вкрадчиво сказала Элоиза и, наклонившись, стала почесывать коту другое ухо. - Помните, когда мы играли детьми, вы мне говорили, что когда вырастете большой, то сделаете мне...
 - Неужели говорил?
 - Как вы мучились, когда я рассердилась и не позволила вам поцеловать меня.
 Она явно лгала, но это ничуть не улучшало мое положение. Я отодвинулся и еще усерднее гладил кота.
 И вдруг... Вы знаете, что происходит в театре, если среди спектакля вдруг крикнут "пожар"? Подобная же паника овладела мною, когда я вдруг почувствовал, что ко мне прижалось теплое плечо и моей щеки коснулся локон мисс Элоизы. Очевидно, она собирается вызвать меня на поцелуй!
 - Неужели? - хрипло пробормотал я.
 - Неужели вы забыли?
 Элоиза взглянула мне прямо в глаза. Я поспешил зажмуриться. И когда за дверями раздался голос старухи: "Отдайте мою кошку!" - я открыл глаза. Тетя Джен, моя спасительница, глядела на меня так, точно застала меня за вскрытием живота старого Кутберта.
 Я воспользовался замешательством и скрылся. Уже за дверью я снова услышал голос старухи:
 - Он стрелял из лука в моего Тибби!
 Что ответила ей Элоиза, я не слышал.

 Несколько дней прошли спокойно. Я сравнительно редко видел Элоизу и оценил стратегические преимущества водосточной трубы перед окном: я редко выходил из дома другим путем. Мне начинало казаться, что, если так пойдет и дальше, я как-нибудь дотяну свои три недели. Однажды вечером мистер профессор, миссис профессорша, обе руины и мисс Элоиза сидели в гостиной. Кот спал на ковре, канарейка - в своей клетке. Ничто не указывало на то, что этот вечер будет для меня роковым.
 - Отлично, - весело приветствовал я общество. (Я люблю, чтобы все были веселы, и всегда первый подаю пример.)
 Мисс Элоиза вопросительно посмотрела на меня.
 - Где вы пропадали весь день? - спросила она.
 - После завтрака - в своей комнате.
 - В пять вас там не было.
 - Да, после работы я пошел прогуляться.
 - Mens sana in corpore sano, - добавил профессор.
 - Вполне понятно, - отозвался я.
 - Родрик что-то опаздывает, - вдруг объявила профессорша.
 - Какой Родрик? - пробормотал я в ужасе.
 - Брат моей жены, сэр Родрик Глоссоп, должен сегодня к обеду приехать, - подтвердил печально профессор. - Он завтра читает лекцию в Кембридже.
 Не успел я прийти в себя, как дверь распахнулась.
 - Сэр Родрик Глоссоп, - доложила горничная.
 И он вошел.
 У доктора Глоссопа огромный лысый череп и глаза навыкате, никогда не сужающиеся до нормальной величины. Неудивительно, что он внушает мне ужас.
 Сначала он меня не заметил. Он поздоровался с профессором и профессоршей, расцеловал Элоизу и почтительно склонился перед развалинами.
 - Боюсь, что я запоздал, - сказал он. - В дороге случилась поломка, и мой шофер...
 Вдруг он увидел меня и слегка вскрикнул от изумления.
 - Это... - слабо начал профессор, намереваясь представить меня.
 - Я уже знаком с мистером Вустером.
 - Это, - тянул свое профессор, - племянник мисс Сипперлей - Оливер. Вы помните мисс Сипперлей?
 - То есть как это? - пролаял сэр Родрик. Постоянная возня с сумасшедшими выработала в нем резкость. - Что вы говорите о мисс Сипперлей? Это Бертрам Вустер.
 Профессор удивленно уставился на меня. За ним - все остальные. Пренеприятное положение!
 - Дело, видите ли, в том... - начал я.
 - Он нам представился как Оливер Сипперлей, - заявил профессор.
 - Подойдите, молодой человек! - скомандовал сэр Родрик. - Насколько я понял, вы явились сюда, выдавая себя за племянника старого друга семьи?
 - Видите ли... - промямлил я.
 Сэр Родрик смерил меня с головы до ног пронзительным взглядом.
 - Он ненормален! Сумасшедший! - изрек он. - Я это сразу увидел.
 - Что он сказал? - проскрипела тетя Джен.
 - Родрик сказал, что молодой человек - сумасшедший, - крикнул ей в ухо профессор.
 - Ага, - закивала она головой. - Я тоже так думала. Он лазит по трубам.
 - По трубам?
 - По трубам. Я не раз его видела.
 Сэр Родрик свирепо засопел.
 - Он должен быть под наблюдением врача. Его нельзя оставить на свободе! Сегодня он лазит по водосточным трубам, а завтра убьет человека.
 Я не выдержал. Я должен объясниться! Все равно Сиппи пропал!
 - Позвольте мне объяснить... Сиппи просил меня поехать.
 - Что вы хотите сказать?
 - Он не мог поехать сам, потому что сидит в тюрьме из-за полицейского шлема.
 Было нелегко убедить их в правдивости моей истории, и, даже убедив их, я все же заметил, что наши отношения испорчены навсегда. Я поспешил удалиться.
 - Дживс, - сказал я, - все пропало.
 - Сэр?
 - Они знают, кто я.
 - Остается только сделать последний шаг, сэр.
 - Какой еще шаг?
 - Увидеться с мисс Сипперлей, сэр.
 - Зачем?
 - Я полагаю, сэр, что лучше вам самому предупредить ее о случившемся, прежде чем она услышит об этом в превратном освещении. Вы должны сделать все, что в ваших силах, для бедного мистера Сипперлея.
 - Да, конечно... Если вы думаете, что так лучше...
 - Я надеюсь, что мисс Сипперлей сменит гнев на милость.
 - Вы думаете?
 - Да, сэр. Нужно только проехать сто пятьдесят миль. Я уже заказал автомобиль, сэр.
 Быть за полтораста миль от профессора, от развалин, особенно от мисс Элоизы! Какое счастье!

 Паддок, Беклей-на-Муре, находится почти рядом с деревней. На следующее утро, после завтрака в деревенской гостинице, я отправился туда. Две недели пребывания у мисс Элоизы закалили меня. И потом, какова бы ни показалась мисс Сипперлей, она все же не сравняется с сэром Родриком Глоссопом!
 В саду я заметил старушку с лейкой и направился прямо к ней.
 - Мисс Сипперлей? - спросил я.
 - Кто вы такой?
 - Вустер. Друг вашего племянника Оливера. Я привез известие о нем.
 - Что с ним случилось?
 Дело, очевидно, приближалось к развязке, и требовалась особая осторожность.
 - Должен предупредить вас, что это тяжелое известие, - осторожно начал я.
 - Оливер болен?
 Она испугалась, следовательно, в ней остались человеческие чувства.
 - О, нет, он не болен. Но с ним случилось маленькое несчастье. Он в тюрьме.
 - Где?
 - В тюрьме.
 - В тюрьме?
 - Увы, по моей вине. Мы гуляли по улице в ночь университетских гонок, и я посоветовал ему снять шлем с полисмена.
 - Не понимаю...
 - Ему это показалось забавным. Он сорвал шлем с полисмена и подрался с ним.
 - С полисменом?
 - Он ударил его в живот.
 - Мой племянник Оливер... Полисмена?.. В живот?
 - Да, в живот. А наутро судья присудил его на тридцать дней без замены штрафом.
 Я ожидал, что старуха рассердится, но вместо этого она вдруг принялась хохотать, как сумасшедшая. Хорошо, что сэр Родрик находился за полтораста миль отсюда. Иначе он запрятал бы ее в сумасшедший дом.
 - Вы очень огорчены? - осторожно спросил я.
 - Огорчена? В жизни моей не слышала такой уморительной штуки! Я им горжусь.
 - Чудесно...
 - Если бы каждый молодой человек бил полисмена в живот, Англия стала бы лучшей страной в мире.

 - Дживс, - сказал я, возвратившись в гостиницу. - Все в порядке. Но я никак не пойму, почему так случилось.
 - А что произошло у мисс Сипперлей, сэр?
 - Я ей рассказал, что Сиппи попал в тюрьму, а старуха стала хохотать и объявила, что гордится своим племянником.
 - Мне кажется, я могу объяснить эксцентричное поведение мисс Сипперлей, сэр. Мисс Сипперлей только что имела столкновение с здешним констеблем, сэр, и теперь она питает предубеждение против полиции вообще.
 - Вот как? Почему же?
 - Констебль за последние десять дней составил не меньше трех протоколов на мисс Сипперлей: за быструю езду, за прогулку с собакой без ошейника, за невычищенные дымоходы. Мисс Сипперлей возмущена поведением констебля и теперь ненавидит всю полицию.
 - Удивительно повезло, Дживс.
 - Да, сэр.
 - Откуда вы все это знаете?
 - От самого констебля, сэр. Это мой кузен.
 - Дживс! Это вы все устроили! Вы его подкупили?
 - О, нет, сэр. Но на прошлой неделе, в день рождения я сделал ему маленький подарок. Я всегда любил Эгберта.
 - Сколько?
 - Около пяти фунтов, сэр.
 Я полез в карман.
 - Получите. И еще пять за вашу находчивость.
 - Очень благодарен, сэр.
 - Дживс, вы необыкновенный человек. Кстати, вы ничего не будете иметь против, если я немного попою на радостях?
 - Пожалуйста, сэр.
 The Russian Wodehouse Society ? http://wodehouse.ru/