и. Таких маленьких людей,  как эти,  ни  в
Индии, ни в какой самой дикой стране не видано было.
     Оставим это царство, рассказывать тут больше нечего. Расскажем о другом
царстве, Самара [Самудра].

        ГЛАВА CLXVII
     Здесь описывается царство Самара [Самудра]
     Как выйдешь  из Басмы  [Песанган],  тут царство  Самара, на  том  самом
острове, где я, Марко Поло, прожил пять месяцев за непогодою; мешала она нам
плыть  дальше. Полярная звезда здесь совсем  не видна, да северо-западная ни
мало, ни много не видна. Живут тут идолопоклонники, говорят, что  подвластны
великому хану; а царь у них сильный, богатый.
     Прожили мы здесь  пять месяцев вот как: вышли на берег и выстроили себе
крепости из лесу; там и жили, потому что  боялись этих  злых людей; жрут они
людей, как звери.
     Рыба здесь самая лучшая в свете. Пшеницы у них нет, едят они рис.  Вино
у них  вот  какое: есть  у них особенные дерева:  срежут они ветку  с такого
дерева, под тот нарез, откуда ветка была срезана, ставят большой горшок, и в
один день и в одну ночь горшок наполняется, и вино то вкусное. Дерева похожи
на маленькие финиковые [пальмы]; и много в них того хорошего вина, о котором
я  рассказывал. Вот еще что: если срежут ветку и вино не  потечет, то  берут
воду и поливают корни; и  через  малое время вино из  веток  опять  потечет.
Бывает оно красным и белым. Индийских [кокосовых] орехов, больших, хороших и
дурных, тут много.
     Всякое мясо тут едят, и хорошее, и дурное.
     Рассказали  вам  об  этом  царстве,  оставим  его  и  опишем   Даграиан
[Индрагири?].

        ГЛАВА CLXVIII
     Здесь описывается царство Даграиан [Индрагири?]
     Даграиан особенное  царство, и язык тут  свой особливый; оно  на том же
острове,  и  есть там  свой царь. Народ  здесь  очень дикий;  почитает  себя
подвластным великому хану.  Здешние люди идолопоклонники, и вот какой дурной
обычай у них: когда кто, мужчина или женщина, заболеет, родные зовут магов и
просят узнать, выздоровеет  ли  больной;  маги  колдовством  да через  своих
идолов узнают, выздоровеет ли он, или  помрет; и  вот тогда родные призывают
людей,  чтобы взяли они  умирающего, положили бы ему что-нибудь  на  рот,  и
задохся  бы он оттого; а  как  помрет  он, родные его  жарят; сойдутся все и
съедают его  всего,  даже  мозг  в костях, чтобы  ничего не оставалось. Если
что-нибудь останется,  говорят они, так черви заведутся  и пропадут  оттого,
что жрать им нечего, а на душе покойника  грех будет и вред ей; поэтому-то и
съедают  они покойника. А как поедят, соберут  кости, сложат  их  в ящичек и
несут в горы, в пещеры,  в такое место, где ни зверь, ни какой злодей  их не
тронет,  там  и повесят.  Скажу  вам  еще,  коли  могут,  так  берут в  плен
иноземцев, а если те не могут выкупиться, они их убивают и съедают. Обычаи и
нравы тут очень скверные.
     Рассказал вам об этом царстве, оставим это и опишем Лабри.

        ГЛАВА CLXIX
     Здесь описывается царство Лабрин [Лямури]
     В царстве  Ланбри свой царь; он говорит,  что подвластен великому хану.
Живут тут идолопокдонники. Много здесь бразильского дерева, камфоры и всяких
дорогих пряностей. Бразильское дерево, скажу вам, они сеют, а  как покажется
росток, они его вырывают и  сажают в другое  место, где  и оставляют на  три
года, а потом вырывают со всеми корнями. Семена  эти, скажу вам  по истинной
правде, привезли мы в Венецию и посеяли кх, да от холоду ничего не родилось.
     Расскажу вам  еще вот о  какой диковине:  в этом царстве,  по  истинной
правде, есть люди с немохнатыми хвостами, длиною в пядь. Их тут много, живут
они в горах, а  не  в городах. Хвост у  них толстый, как собачий.  Много тут
единорогов и всякой дичины, звериной и птичьей.
     Рассказывали вам о Ланбри, пойдем дальше и опишем Фансур [Барус].

        ГЛАВА CLXX
     Здесь описывается царство Фансур [Барус]
     В царстве Фансур  свой царь; живут  тут идолопоклонники и считают  себя
подданными великого хана.  Царство это на том же острове. Родится  тут самая
лучшая камфора; продается она на вес золота. Здесь нет ни пшеницы, ни других
хлебов; люди едят рис да молоко; есть у них и то древесное [пальмовое] вино,
о котором я уже  говорил. Вот  еще о  какой диковине нужно упомянуть: в этом
царстве есть мука из дерев. Добывают ее вот как: есть тут особенные, большие
и толстые деревья, и полны они муки. Кора  у них тонкая, а внутри одна мука;
из нее они делают вкусное тесто. Много раз мы его пробовали и ели.
     Рассказали вам  о царствах в  этой части  острова, а о прочих, в других
частях, ничего не скажем,  там  мы  не были;  а так как мы  там  не были, то
оставим это и расскажем об очень маленьком острове Гавениспола.

        ГЛАВА CLXXI
     Здесь описывается остров Некаран [Никобар]
     На  север от Явы и  от царства Ланбри [Лямури]  в  ста пятидесяти милях
есть два  острова;  один из них  зовется Некуверан. Царя тут  нет,  и  народ
словно  звери:  и  мужчины,  и  женщины  ходят  голыми  и  совсем  ничем  не
прикрываются; они идолопоклонники.  Во всех их лесах, скажу вам,  большие  и
дорогие деревья. Есть  у  них красное  сандальное дерево,  индийские  орехи,
гвоздика, бразильское дерево и множество других хороших деревьев.
     Больше нечего рассказывать, а потому пойдем отсюда и расскажем о другом
острове, Ангаман [Андаман].

        ГЛАВА СLХХII
     Здесь описывается остров Агаман [Андижан]
     Ангаман очень большой остров. Царя тут нет. Живут  тут идолопоклонники,
и они  словно дикие звери. Следует упомянуть в  нашей книге об  одних людях:
знайте, по истинной правде, у всех здешних жителей и головы, и зубы, и глаза
собачьи; у всех них головы совсем как у большой собаки. Много тут пряностей.
Злые тут люди; иноземцев,  коль поймают, поедают.  Едят они молоко  и всякое
мясо. А здешние плоды не такие, как у нас.
     Рассказали об этих разных народах, опишем теперь  другие и расскажем об
острове Цейлоне.
     Псоглавцы (средневековый рисунок)

        ГЛАВА CLXXIII
     Здесь описывается остров Цейлон
     От острова Ангаман [Андаман] на юго-запад в тысяче милях остров Цейлон,
поистине  самый  большой  в свете.  В округе две тысячи четыреста  миль, а в
старину он был  еще  больше,  три тысячи шестьсот миль: так это  значится на
карте здешних мореходов. Дует здесь сильный северный ветер,  и большая часть
острова от того потоплена, и стал он меньше, чем в старину.
     Расскажем  вам  о  делах  этого  острова.  Есть тут  царь,  зовется  он
Сендемаин; народ идолопоклонники и никому дани не платит. Ходят они  нагишом
и  прикрывают одни срамные части. Из хлебов у них только  рис; водится у них
сезам, из  него они  делают  мясо. Едят  молоко,  мясо и рис; есть  тут и то
[пальмовое]  вино,  о  котором  я  рассказывал.  Есть   у  них  очень  много
бразильского дерева, лучшего в мире.
     Оставим это и расскажем о  самой дорогой в свете вещи. Самые дорогие  и
самые  красивые рубины родятся тут;  нигде таких не родится;  водятся  здесь
сапфиры, топазы, аметисты и много всяких дорогих каменьев.
     Самый красивый в свете рубин у здешнего царя; такого никто не видел, да
и увидеть трудно; он вот какой: в длину он с пядь, а толщиною в человеческую
руку. На вид  самая яркая  в свете вещь, без всяких  крапин,  и красен,  как
огонь, а дорог так, что на деньги его  не купить.  Великий хан, скажу вам по
правде, присылал  к этому царю  своих гонцов и  наказывал  о  том, что хочет
купить тот рубин:  коль  царь пожелает его отдать, так  великий хан прикажет
ему уплатить то, что стоит большой город. Царь отвечал, что не отдаст рубина
ни  за что на свете: рубин тот дедовский, и ни за какую цену в  свете его не
уступит. Люди тут не мужественны, слабы и трусливы. Случится надобность, они
нанимают воинов в других странах и у сарацин.
     Больше  нечего  рассказывать, а  потому  пойдем  вперед  и расскажем  о
Маабаре [Коромандельском береге].

        ГЛАВА CLXXIV
     Здесь описывается большая область Маабар [Коромандельский берег]
     На западе  от  Цейлона  в  шестидесяти милях  большая  область  Маабар;
называется  она Великой Индией; это лучшая часть Индии, на  твердой земле. В
этой области пять царей; все они кровные братья; о каждом скажем особливо.
     Страна эта самая славная и самая богатая в свете,  и по правде сказать,
так вот почему:  в  конце области  царствует  один  из братьев  Сендер-банди
Давар.  В  царстве  его  водится  прекрасный и крупный  жемчуг; отыскивают и
собирают его так: в  том море, между островом и твердою землей, есть пролив,
и  повсюду он не  глубже  десяти или двенадцати шагов, а  в ином месте и  не
более двух.  Тут-то  и  ловится жемчуг, и  вот  как это делается:  начиная с
апреля и до половины  мая плавают они туда на больших и малых судах, сначала
пристанут  к  Бетталару, а  потом  идут  в  море,  за  шестьдесят  миль, там
становятся на якорях, пересаживаются в маленькие  лодки; тут начинается лов.
Много здесь  купцов; составляют  они  общества, нанимают  людей  и платят им
жалованье, с апреля до половины мая, во все время лова. А налог купцы платят
вот какой: прежде всего царю дают десятую долю;  платят  они еще  и тем, кто
заколдовывает рыбу, чтобы не вредила она людям, ныряющим в воду за жемчугом.
Им  они дают двадцатую долю. Абривамаины заколдовывают рыбу на день, а ночью
заговор  не  действует, и рыба  делает,  что хочет;  абрайамаины  [брахманы]
заколдовывают всех зверей,  всех птиц и всех животных.  Нанятые купцами люди
садятся в маленькие лодки  и оттуда  ныряют под  воду, иной уйдет вглубь  на
четыре шага, а то на пять, и так до двенадцати, и  сколько вытерпят, столько
времени  и  остаются  там;  на  дне  морском  они  подбирают  раковины,  что
называются морскими устрицами. В этих устрицах находится жемчуг всех  родов,
крупный и мелкий; жемчужины в мясе этих раковин. Вот так они ловят жемчуг; и
не пересказать, какое его тут  множество. Здешний жемчуг расходится по всему
свету.  Собирает с него  здешний царь большой налог и великое богатство. А с
половины мая, скажу вам по правде, больших раковин с жемчугом уже более нет;
подальше, в трехстах милях,  они есть, и ловят их там с сентября до половины
октября.
     Во всей стране Маабар никто не умеет  кроить и  шить;  круглый год люди
ходят тут нагишом.  Погода тут завсегда славная, и  не  холодно, и не жарко,
поэтому-то  и  ходят  они  голыми;  одни срамные  части  закрывают  лоскутом
полотна. Как другие, так и царь ходит, но  есть на нем вот еще что; ходит он
голым,  только свои срамные части  хорошим полотном  прикрывает, да на шее у
него ожерелье из драгоценных камней; тут и рубины,  и сапфиры, и изумруды, и
другие дорогие камни. Стбит это ожерелье дорого. У царя на шее еще шнурок из
тонкого шелку  шаг  в  длину,  и на том  шнуре сто четыре крупных и красивых
жемчужины да рубины  дорогой  цены. А  сто четыре  камня на  том  шнуре  вот
почему: по их закону и обычаю каждый день, утром и вечером, следует  сказать
сто четыре молитвы в  честь идолов; так делали другие цари, его  деды, так и
ему завещали исполнять; потому-то царь носит сто  четыре камня  на  шее.  На
руках у царя по три золотых запястья с дорогими камнями и с крупным жемчугом
высокой  ценности; а  на  ногах  у царя по  три  таких же  золотых  кольца с
дорогими  каменьями  и  жемчужинами.  Просто  удивительно,  сколько  славных
жемчужин  и  дорогих каменьев  на этом  царе! Да  как вам сказать? Камни  да
жемчужины, что на царе, сказать по  правде,  стоят побольше  иного  хорошего
города.  Чего  все это  стоит,  ни счесть, ни  пересказать никто  не  может.
Неудивительно,  что  на  нем  всего  этого столько:  все эти дорогие камни и
жемчуги в его же царстве находятся. Скажу вам еще, никто не смеет вывезти из
этого царства ни одного большого и дорогого камня и ни одной жемчужины весом
свыше пол sale. Каждый год царь  объявляет по  своему царству, чтобы  все, у
кого хорошие жемчужины  и дорогие камни, приносили их ко двору, двойная цена
будет  за них  платиться. В  этом  царстве  такой обычай, за  хорошие  камни
платится  вдвое;  и  купцы, и все,  у кого хорошие  и красивые камни, охотно
несут их  ко  двору:  там за  них хорошо  платят;  оттого-то  у  царя  такое
богатство и так много дорогих камней.
     Расскажу вам теперь  о других  диковинках; у царя пятьсот законных жен.
Увидит он красивую женщину  или девушку, и коль она ему понравится, берет он
ее себе. Случилось  здесь вот  что: увидел царь у брата красавицу-жену, взял
ее себе и не отпускал. А брат был человек умный, стерпел и шума не поднимал.
У царя есть и другая диковина: много у него верных слуг, да таких, что верны
ему, по их словам, и в здешнем мире, и за гробом. Служат они царю при дворе,
ездят с ним, всегда около него; куда бы ни пошел царь, они за ним; в царстве
у них большая  власть. Помрет  царь, и когда тело его  сжигается на  большом
костре, все князья, что были его верными друзьями, бросаются  в огонь, там и
сжигаются, чтобы  не  расставаться с  ним на том свете.  Вот еще  какой  тут
обычай: когда после  царя останется большое богатство, сын ни за что в свете
не  тронет его,  а  говорит: "Досталось мне отцовское  царство и весь народ,
могу, так же  как и он,  нажить богатство".  Так-то  здешние цари не  тратят
своих богатств,  один  другому передают  их; каждый  копит; потому-то  здесь
такое великое богатство.
     Кони  здесь  не  водятся  и весь годовой  доход  или  большая его часть
расходуется  на  покупку лошадей, и вот как  это делается:  купцы из Курмоза
[Ормуз], Киша [Кейс], Дуфара [Зафар],  Соера [Эс-Сохар], Адена и из всех тех
областей,  где  много коней, ратных  и  всяких других, закупают там  хороших
лошадей,  ставят  их  на  суда и  привозят  их  этому  царю  и  его  четырем
братьям-царям;  продают  они  их  по  пятьсот  золотых  sale  каждого,   что
составляет более ста  серебряных марок. Ежегодно  царь  покупает  тысячи две
коней и побольше; столько же покупают братья; а к концу года и ста  коней  у
них  не  остается,  остальные  околевают;  коновалов у  них  нет, ходить  за
лошадьми не умеют, от  дурного ухода и падеж на коней; а купцы, что привозят
коней  на продажу, коновалов сюда  не пускают  и  с  собой  их не  привозят;
желательно им, чтобы кони не водились у царей.
     В этом царстве вот еще какой обычай: если  кто учинит какое злодейство,
за  что  смерть  полагается,  и царь прикажет его  казнить, объявляет  тогда
приговоренный к  смерти, что желает сам себя убить в честь идолов и из любви
к ним. Царь соглашается,  и вот тогда родные и друзья преступника сажают его
на колесницу, дают ему двенадцать ножей, возят по всему городу и возглашают:
"Сей храбрец пожелал сам себя убить из любви к таким-то идолам". Вот так-то,
как я рассказал, носят  они его по всему городу, а как  придут к тому месту,
где  расправа чинится, приговоренный к смерти берет нож и громко кричит: "Из
любви к таким-то идолам убиваю себя". После того берет нож и перерезает одну
руку, а потом другим ножом другую руку; третий нож всаживает в живот. Что же
вам  еще сказать?  Режет он себя  ножами до  тех пор,  пока не помрет, а как
помрет, родные в великой радости сжигают его тело.
     Расскажу вам и о другом обычае в том же царстве: когда кто умрет и тело
его сжигают, жена  бросается в огонь и вместе с  мужем сжигается;  таких жен
много  похваляют.  Сказать по правде, много жен  делают то, что я вам сейчас
рассказал.
     Здешний народ молится идолам, а многие быку; бык,  говорят  они,  самая
славная тварь.  Мясо его  ни за  что в свете не станут есть, и никто никаким
образом не убьет его.
     Есть тут особенные люди, зовутся они  гун;  едят они говядину,  но быка
убивать  не смеют; коль бык сам собою пал  или другой кто его зарезал, тогда
они его мясо едят. Свои дома они мажут бычачьим жиром.
     Есть у них вот  еще какой обычай:  и царь,  и его князья, да и все люди
сидят на земле; а спросишь их, почему они не сядут попочетнее, отвечают они,
что на  земле  сидеть  всего  почетнее: из  земли мы вышли,  туда  вернемся;
слишком много почтить землю никто не может, и никто не смеет ее презирать.
     Гои [парии], скажу вам, что едят мясо павших быков, суть те самые люди,
чьи предки убили апостола св. Фому. Все эти гои, скажу вам еще, в  то место,
где покоится тело св. Фомы, входить не  могут, и десяти и двадцати человекам
не удержать одного гоя  в  том месте, где  покоится тело  св.  Фомы; по силе
святого тела не приемлет их то место.
     Кроме рису, другого хлеба в этом царстве нет.
     Еще об одной диковине нужно рассказать: знайте, тут от сильного жеребца
да сильной кобылы  --  жеребенок  с кривыми ногами,  ни  на  что не годен, а
ездить на нем нельзя.
     Здешние люди на войну ходят с копьями и пиками, совсем голые; ни удали,
ни храбрости у них нет;  слабы они и трусы. Ни зверей, ни скота они не бьют,
а захочется им  баранины поесть, или другого  мяса,  или птицы, так  убивать
заставляют сарацин или других людей не их веры и обычая. Есть у них  и такой
еще  обычай:  каждый  день дважды, утром  и вечером, все мужчины  и  женщины
моются и,  не омывшись,  не станут  ни есть, ни пить; а кто дважды в день не
моется,  тех они почитают за еретиков. В этом  царстве убийц, воров и вообще
всех преступников судят  строго. Вина не пьют многие, а кто пьет или по морю
плавает, порукою быть не может; кто в море ушел, говорят они, тот отчаянный.
А сластолюбие за грех не почитают.
     И такая тут жара, просто диво! Поэтому-то народ и ходит нагишом.
     Дожди  бывают  только в июне, июле и  августе, они  освежают воздух; не
будь их, стояла бы тут такая  жара, какой никому не вынести; от дождей и нет
тут такой жары.
     Есть у  них много сведущих  в  физиономике: по  виду узнают  человека и
женщину,  их  хорошие и  дурные свойства; что  значит повстречать  зверя или
птицу, толкуют хорошо. В приметы никто в свете больше их не верит; знают они
и хорошие, и дурные. Пошел ли кто в дорогу и заслышал скворца, коль это  ему
показалось за хорошую примету, он идет  далее, а если нет, так он  присядет,
не то и совсем вернется.
     В этом царстве, скажу вам еще, как только родится ребенок, мальчик  или
девочка, тотчас  отец или  мать  приказывают записать его рождение  -- день,
месяц,  в какую луну и в какой  час, и все это оттого, что  крепко  верят  в
астрономию да в  тех  звездочетов, кто  знает колдовство,  магию, геомантию.
Есть тут и в астрономии сведущие.
     В этом царстве и во всей Индии звери и птицы на наших не похожи. Только
перепел такой же, как у  нас, а все другое на наше  не похоже. Скажу вам, по
истинной правде, есть у них летучие мыши; птицы эти  летают по ночам, и  без
перьев  и  крыльев; они  с  ястреба;  а  ястреба здесь  черны, как вороны, и
гораздо больше наших; летают быстро и для охоты хороши.
     Вот еще о  чем нужно рассказать:  лошадей  своих,  знайте,  они  кормят
жареным мясом  с  рисом и  с другими приправами.  В монастырях  у них  много
идолов, мужского и женского  пола; много девок отдаются  идолам,  и делается
это так: родители отдают девку тому идолу, кому они всегда больше молятся; а
как отдадут девку, всякий раз, как монахам  идольского монастыря понадобятся
подаренные идолам девки, они приходят в  монастырь потешать идолов, сойдутся
туда и  начинают петь, плясать и пировать.  Таких  девок много; сходятся они
много раз в неделю и в месяц. Те же девки носят еду идолам, кому они отданы.
Еду они носят и идола угощают вот так: наготовят мяса, всякой другой вкусной
еды  и понесут своему идолу в монастырь, расставят еду на столе  перед ним и
дадут ей постоять  некоторое время,  а сами меж тем  поют,  пляшут  и,  если
можно, тешатся;  а как  пройдет  столько  времени,  сколько  нужно  большому
господину, чтобы поесть,  тогда девки говорят, что  дух идола  съел сущность
еды,  возьмут яства и начинают вместе весело  пировать, а после  того каждая
идет  к себе домой. Так  девка  живет, пока какой-нибудь князь не возьмет ее
замуж; а девок этих, что все так делают, как я вам рассказал, в этом царстве
много. О делах, нравах и обычаях этого царства порассказали довольно; теперь
пойдем отсюда и опишем другое царство, Мутифили [Телингана].

        ГЛАВА CLXXV
     Здесь описывается царство Мосул [Телингана]
     На север  от Менебара, за тысячу миль --  царство  Мутфили; правит  тут
мудрая царица. Сорок лет тому назад умер царь, ее супруг, и так как она мужа
сильно любила и всех благ ему  желала, то и  объявила,  что богу не  угодно,
чтобы  она замуж выходила, ибо тот, кого она  больше себя любила,  помер. По
этому самому она и не выходила замуж.
     Все эти  сорок лет правила царица мудро, по правде и по справедливости;
точно так управлял  ее  супруг. Никогда ни одного  царя и ни одну  царицу не
любили так, как ее.
     Живут тут идолопоклонники и дани никому не платят. Едят тут рис, мясо и
молоко. В этом царстве находят алмазы, и, скажу вам, вот как: много тут гор,
где находят, как вы услышите, алмазы.  Пойдет дождь, вода  и потечет ручьями
по  горам да по  большим пещерам, а как перестанет и только что вода сойдет,
идут люди искать алмазы в тех самых руслах, что вода понаделала, и много  их
находят.  А  летом, когда тут  нет ни  капли воды,  много алмазов находят  в
горах; но жара тогда  тут нестерпимая. В  этих горах, скажу вам, больших  да
толстых змей многое  множество,  и  ходят туда  люди  с  опасностью, но если
могут, так все-таки идут и находят там большие и крупные алмазы. Змеи, скажу
вам,  злые  и  очень ядовитые;  в  те  пещеры,  где  они  водятся,  люди  не
осмеливаются ходить, а  алмазы добываются оттуда другим способом.  Есть  тут
большая, глубокая долина, а кругом  в  скалах пещеры;  ходить туда  никто не
осмеливается, и люди делают  вот  что: берут  они куски  мяса и бросают их в
глубокую долину; мясо попадает на множество алмазов, и они пристают к нему.
     В этих  горах водится множество  белых  орлов, что  ловят змей; завидит
орел мясо в глубокой долине, спускается туда, схватит его и потащит в другое
место; а люди между тем пристально смотрят, куда орел  полетел, и как только
он усядется и  станет клевать мясо, начинают  они кричать  что есть мочи,  а
орел боится, чтобы  его невзначай не схватили,  бросит мясо и улетит. Тут-то
люди подбегают к мясу и находят в нем довольно-таки алмазов. Добывают алмазы
и другим  еще способом:  орел с  мясом клюет  и  алмазы, а потом ночью,  как
вернется к себе,  вместе  с пометом выбрасывает  те алмазы, что клевал; люди
ходят  туда, подбирают орлиный помет и много алмазов  находят в  нем. Тремя,
как вы  слышали,  способами  добывают алмазы. Нигде в свете,  только  в этом
царстве водятся алмазы;  их  тут много,  и все  хорошие.  Не  думайте, чтобы
лучшие  алмазы шли в наши христианские  страны; несут  их к великому хану, к
царям, князьям  здешних стран  и  царств;  у  них  большие  богатства, они и
скупают  все дорогие  камни. Рассказал  вам об алмазах, опишу теперь другое.
Ткут здесь отличный б о к о р а н,  самый красивый и  самый тонкий  в свете,
самый дорогой и словно как из овечьей шерсти. Все цари или  царицы одеваются
в него,  так  он красив  и наряден. Скота, всяких харчей тут много, и  самые
большие в свете  здесь бараны. ,  Больше  говорить  нечего, пойдем из  этого
царства и расскажем о том месте, где покоятся мощи св. Фомы, апостола.

        ГЛАВА CLXXVI
     Здесь описывается то место, где покоятся мощи св. Фомы, апостола
     Мощи св. Фомы в области Меабар, в  маленьком городке, куда  никто, даже
купцы не заходят,  товаров на  вывоз отсюда мало. Место глухое,  но  много и
христиан, и сарацин паломничает  сюда. Здешние сарацины,  скажу  вам, в  св.
Фому  верят крепко; рассказывают, что  он был  сарацином,  великим пророком;
называют его а н а и р а н ; это значит святой человек.
     Расскажу вам вот о каком чуде: христианские паломники берут землю в том
самом  месте, где  святой  опочил,  и эту  землю они приносят к себе: у кого
лихорадка, четырехдневная или трехдневная, или всякая  другая, тому они дают
испить [воды] с той землей; и больной, как только напьется, исцеляется. И то
же самое со всяким больным. А земля, знайте, красная.
     Расскажу вам еще об  одном великом чуде, что случилось в 1288 г. по  Р.
X. У  одного здешнего князя было  много  рису, и насыпал он его во все  дома
кругом  церкви.  Христиане, сторожившие церковь и  святые  мощи,  видя,  что
князь-язычник засыпает рис  в те дома  и  паломникам негде будет приставать,
очень  прогневались; стали они его просить, чтобы не делал он этого; а князь
был жестокий, гордый, просьбы их  не послушал и  против их воли, а по своему
желанию, все дома  наполнил  рисом. И  как только он это  сделал, вот  какое
великое чудо  сотворилось: в ту самую  ночь явился  ему  св. Фома с  вилами.
Приставил святой вилы к горлу князя, да и говорит ему:
     "О имя рек! Коль не опорожнишь моих домов, то злою смертью помрешь!"
     Сказал это святой да вилами  и сдавил сильно  горло  князю;  почудилась
князю сильная боль, чуть не умер; а св. Фома после того ушел. Поднялся князь
ранехонько и приказал опорожнить все дома; рассказал он, как являлся ему св.
Фома, и  почиталось  то  за  великое  чудо.  Возрадовались  и  возвеселились
христиане;  славили и  благодарили св. Фому  много; благословляли  его  имя.
Чудеса тут творятся ежегодно;  и  всякий, кто услышит  о  них,  признает  их
великими; калеки и расслабленные христиане исцеляются тут.
     Расскажем вам теперь о том, как св. Фома был убит. Был святой вне своей
обители, в  лесу, и молился он там Господу  Богу,  а кругом него  было много
павлинов; павлинов здесь больше,  нежели где-либо в свете. Молится святой, а
какой-то язычник из роду  и племени  гуи  пустил из  лука в  павлина стрелу,
около святого; не  видел он святого и  метил в павлина, а поранил  святого в
правый бок; а святой, пораненный, потихоньку стал славословить Создателя; от
этой раны и скончался.
     Но  прежде  нежели  он пришел сюда, много народу обратил он в  Нубии. В
свое время и в  своем месте  расскажем вам по порядку, в этой же книге,  как
все это случилось.
     Новорожденных  раз  в неделю  мажут  здесь сезамовым маслом, чтобы  они
чернели;  они  и  родятся  черными, но чем  чернее человек,  тем красивее он
почитается. Своих  богов и  идолов они  изображают и рисуют  черными, чертей
белыми, как снег. Бог, говорят они, и все его  святые  черны; это про своего
бога и  про  своих святых  они  говорят; а черти, говорят,  белы; поэтому  и
рисуют  их  такими,  как вы  слышали.  Идолов,  скажу  вам  еще,  они  также
изображают черными.
     Здешние люди в быка крепко верят и святым его почитают, а потому, когда
идут  на  войну, то  берут  волос  от  тех  диких  быков,  о которых  я  вам
рассказывал в другом месте. Конный навязывает те волосы на шею своей лошади,
а пеший  на щит,  не  то на  шею;  и верят,  что  те волосы  спасут  их,  из
трудностей выведут. Все, кто на войну идет, делают это; потому-то волосы эти
дороги. У кого их нет, тот в себе не уверен.
     Пойдем отсюда и расскажем вам об области абруемаинов [брахманов].

        ГЛАВА CLXXVII
     Здесь описывается  область  Лар  [Конкан?],  где  абрайаманы [брахманы]
родились
     На западе от  того места, где  мощи св. Фомы  покоятся  -- область Лар,
отсюда первоначально произошли все абрайаманы  в  свете; они самые лучшие  в
свете  торговцы, честны, говорят  только правду и ни  за что не солгут. Мяса
они не едят, вина не  пьют и живут честно, по своему обычаю. Живут только со
своими женами; чужого не берут, животных не  убивают; что за грех  почитают,
того не делают. Все абрайаманы узнаются по знаку, что  на них: все они носят
на  плече  шнурок  из  бумажных  ниток  и,  продев  его  по груди  и  спине,
подвязывают под  другую руку;  где бы они ни были, по этому  знаку  всюду их
узнаешь.
     Есть тут богатый и сильный царь; охоч он покупать жемчуг и  драгоценные
камни. С  купцами  он  уговорился, за  весь  жемчуг,  что  принесут  ему  из
мабарского [Коромандельского] царства Соли, платит вдвое против того, за что
они покупали. Соли -- самая  лучшая, самая славная область во всей Индии,  и
самый лучший  жемчуг тут.  Абрайаманы ходят  в  Мабар, скупают весь  хороший
жемчуг, что там найдут, и приносят его к царю; что он стоит, то объявляют по
правде; царь платит  двойную цену, никогда  не меньше. Потому-то и  приносят
ему много хорошего и крупного жемчуга. Они  ходят  голыми и не стыдятся, они
отвечают:
     "Наги мы, потому что  ничего  в мире не вожделеем; родились  мы на свет
без  одежды,  нагими.  Не  сознаем  за  собою плотского греха,  а  потому не
стыдимся своей наготы, так точно,  как вы не стыдитесь выставлять своей руки
или своего лица. Вы прикрываете свою наготу и стыдитесь, потому что сознаете
свой плотский грех".
     Так они отвечают тем, кто их спрашивает, отчего они не стыдятся  ходить
нагишом.
     Скажу  вам  еще, никакой твари они не убивают, ни животного, ни мух, ни
блох,  ни свиней, ни червей. У  всех них, говорят  они, есть душа, и есть их
потому грешно.  Не едят они ничего зеленого,  пока не высохнет, ни травы, ни
корней; душа  во всем зеленом. Спят они на земле; ничего нет ни под ними, ни
над ними; и просто удивительно, как они не умирают, а еще долго живут.
     Есть  у  них  духовные,  что  по  монастырям  живут  и  идолам  служат.
Испытывают  их  так:  призовут  девок, что идолам подарены,  и заставляют их
обнимать  и  целовать  приставленных  к идолам;  кто  не раззадорится,  того
почитают за  доброго и удерживают при себе, а кто разъярится, того не держат
при  себе,  тотчас  изгоняют  и  говорят, что  не  хотят  держать  при  себе
сладострастного человека.
     Жестокие и вероломные они язычники. Мертвых сжигают они, по  их словам,
вот почему: если бы не сжигать мертвых тел, в них завелись бы черви, сожрали
бы те  черви все тело, из которого вышли, нечего было  бы им есть, и пропали
бы они  все,  а на  душе того, чье тело, был  бы  тяжкий  грех. Поэтому-то и
сжигают они мертвые тела. И у червей, говорят они, -- душа.
     к  Рассказали  вам  об  обычаях  этих язычников, теперь пойдем  отсюда.
Расскажем вам славную повесть: когда говорили об острове Цейлон,  так забыли
о ней. Послушайте ее, .чудесною она вам покажется.

        ГЛАВА СLХХVIII
     Остров Цейлон описывается еще раз
     Выше в  этой книге уже говорилось, что Цейлон  --  большой остров. Есть
тут  очень высокая,  крутая и скалистая гора. Взобраться на нее можно только
вот как: привешаны к горе железные  цепи, и  пристроены они так, что  по ним
люди  могут взбираться на гору. Говорят, на той горе  памятник Адама, нашего
прародителя; сарацины же рассказывают, что тут могила Адама,  а  язычники --
памятник Сергамона боркама. Сергамум был первый человек, ему первому сделали
идола;  по-ихнему  он  считался  лучшим  человеком;  его  первого они  стали
почитать за святого и сделали ему идола.
     Был  он сыном богатого  и сильного царя; жизнь вел прекрасную, ни о чем
мирском  слышать  не  хотел  и царствовать не  желал. Узнал  отец,  что  сын
царствовать  не желает и ни  о  чем  мирском слышать  не  хочет;  стало  ему
досадно, и  чего только он  не предлагал сыну;  говорил,  что венчает его на
царство и полновластным государем сделает; отдавал ему царский венец  и одно
только требовал, чтобы сын стал царем. А сын в  ответ говорил, что ничего не
желает.
     Увидел царь, что не хочет сын царствовать, разгневался и с горя чуть не
помер;  да и не  диво, другого  сына у него не было,  и некому было оставить
царство. Задумал  тогда царь такое:  решил он про себя,  что  заставит  сына
полюбить все мирское, и  возьмет царевич и венец и царство. Поселил он его в
прекрасном дворце, а в услужение приставил тридцать тысяч  красивых да милых
девиц; мужчин там не было, одни девы;  они укладывали его в постель, служили
ему за столом, по целым дням были с ним, пели ему,  плясали перед ним и, как
умели, потешали его по царскому приказу; но  и они не могли сделать царевича
сластолюбивым;  остался  он  целомудренным и жил  строже  прежнего. Жил  он,
по-ихнему, свято; был юноша  строгий; из дворца никогда не  выходил, мертвых
не видывал  и никого, кроме здоровых; не пускал к нему отец  людей старых  и
расслабленных.
     Случилось раз, что  ехал этот юноша по дороге и увидел мертвеца; ничего
такого он не видел, а потому и испугался.
     "Что это такое?" -- спросил он тех, кто был с ним.
     "Мертвец",  --  отвечали  ему. "Как, -- сказал  царевич, --  разве люди
умирают?"
     "Да, воистину умирают", -- отвечали ему.
     Ничего не сказал юноша, задумался и поехал вперед. Проехал он немного и
повстречал  старика; еле он двигался, ни единого зуба не было у него во рту,
растерял он их от старости.
     "Что  это  такое?  --  спросил  опять царевич.  --  Отчего  не может он
ходить?"
     Отвечали ему те, кто был с ним:
     "От старости не может он ходить, от старости зубы растерял".
     Услышал царевич о старости и смерти  и поехал назад во дворец. Решил он
про себя, что не будет жить в  этом злом мире, а пойдет искать того,  кто не
умирает  и  кто его сотворил.  Ушел он  из  дворца  и  от отца в  высокие  и
пустынные  горы и  прожил  там всю  жизнь честно и  целомудренно, в  великом
воздержании; будь он христианин, то стал бы великим святым у Господа  нашего
Иисуса Христа. Как умер  царевич, принесли его к отцу, и, нечего спрашивать,
увидел тот сына, которого он  любил больше самого  себя,  мертвым  и  сильно
огорчился. Много он его оплакивал, а  потом приказал сделать образ и подобие
сына  из  золота  с драгоценными  камнями,  и  велел он всем  в своей стране
почитать его за бога и молиться ему.
     Рассказывают, что умирал  царевич восемьдесят четыре раза; в первый раз
по смерти,  говорят, сделался он быком; умер еще  раз и стал конем; и умирал
он так восемьдесят четыре раза,  и всякий раз делался  или  собакою, или чем
другим, а умер в восемьдесят  четвертый раз и  стал  богом. За лучшего  и за
самого большого  бога из  всех  своих почитают его язычники. Был он, знайте,
первым идолом у язычников; другие идолы  от него произошли. Случилось это на
острове Цейлоне в Индии. Так произошли идолы.
     Язычники приходят сюда на богомолье издалека, все равно как христиане к
св.  Иакову, и рассказывают  они,  что на горе [Адамовом пике] памятник того
царевича, о котором вы слышали. И зубы, и волосы, и чаша, что тут находятся,
также того царевича;  назывался он Сергомом Боркан [Шакьямуни бурхан], а это
значит  святой  Сергомон.  Много  также  сарацин  паломничает  сюда,  а  они
рассказывают, что памятник тот -- прародителя нашего Адама, а зубы, волосы и
чаша также его.
     Слышали  вы  вот,  как язычники рассказывают, что  был тут  царевич, их
первый идол, а сарацины  говорят,  что то Адам,  наш прародитель.  Один  Бог
ведает,  кто тут был. Адама  тут не  было,  потому что писание  нашей святой
церкви говорит, что Адам был в другой части света.
     Прослышал великий  хан, что на  той горе памятник Адама и  тут же также
его зубы, волосы и  чаша,  из которой он питался. Решил великий хан, что ему
следует владеть  всем этим, и  послал он великое посольство. Случилось это в
1284  г. по Р.  X.  Что же вам  сказать?  В посольстве,  знайте, по истинной
правде, народу было  много; пустилось  оно в  путь, шло  посуху и  по морю и
добралось  до Цейлона.  Явилось  к царю  и до  тех пор выпрашивало, пока  не
получило два  больших  да  толстых коренных  зуба,  волосы и чашу. Чаша была
славная, из зеленого порфира. Достало посольство все те вещи, пошло в путь и
вернулось к своему государю. Стали послы подходить к Ганбалу [Ханбалык], где
великий хан пребывал, и послали весть, что  идут и все, зачем  посланы были,
везут.
     Приказал  тут  великий  хан всему  народу,  монахам  и всем людям  итти
навстречу мощам; а думал он, что то мощи Адама. Весь народ из  Ганбалу вышел
навстречу мощам. Приняли их монахи и понесли к великому хану. Принял великий
хан мощи с радостью, с великим почетом и торжеством. И нашли они, скажу вам,
в своих писаниях,  что в чаше той  такая  сила, коль положить  в нее еды для
одного человека, так хватит ее на пятерых. Говорил великий хан, что  испытал
он это, и все то, что вы слышали, правда. Мощи эти у великого хана, и стоили
они ему большого богатства.
     Рассказали вам по порядку и по  правде всю эту  повесть. Оставим теперь
это и расскажем о другом, а прежде всего о Кайле [Каял].

        ГЛАВА CLXXIX
     Здесь описывается знатный город Кайл [Каял]
     Кайл город большой и знатный; принадлежит он  Асчиару, старшему из пяти
братьев  царей;  тут пристанище для  всех судов, что  приходят  с запада, из
Курмоза [Ормуз], Киша [Кейс], Адена и Аравии с товарами и лошадьми; приходят
сюда купцы, потому что здесь  товарам сбыт хороший; еще  приходят сюда купцы
из разных стран закупать товары, лошадей и иное. Здешний царь очень  богат и
много дорогих камней носит на себе.
     Живет  он  честно  и царством  правит  по справедливости.  Купцов,  что
приходят  сюда  из иноземных  стран, он  не  обижает и  обходится с ними  по
справедливости;  потому-то, скажу вам, идут  сюда  купцы охотно; добрый царь
обходится с ними хорошо, а прибыль и выгода им тут большая. У  здешнего царя
более трехсот жен; а здесь у кого жен много, того и почитают много.
     Скажу  вам  еще,  случится  пяти  царям,  единородным  и  единоутробным
братьям, поссориться между собой,  и задумают они воевать между собой, тогда
вступается  их мать --  она  еще  жива  --  и не  дает  им  воевать. Не  раз
случалось, что  сыны не  хотели по ее желанию мириться и все-таки собирались
воевать; тогда брала она нож и говорила им: коли вы  не кончите раздора и не
помиритесь, то я  тотчас же убью себя,  но прежде я отрежу сосцы, что питали
вас молоком. Видят сыны такую материнскую любовь, слышат ее нежную  просьбу,
знают  они,  что  дороже  матери  ничего нет  на  свете,  сговорятся,  да  и
помирятся.  Случалось это много раз. Но, скажу вам,  когда мать помрет,  они
непременно перессорятся и разорят друг друга.
     Рассказал  вам  об этом  царе,  а теперь пойдем  отсюда  и расскажем  о
царстве Коилон [Куилон].

        ГЛАВА CLXXX
     Здесь описывается царство Коиллон [Куилон]
     Царство   Ксилум   в   пятистах   милях   на   юго-запад,   от   Мабара
[Коромандельского берега]. Живут тут идолопоклонники, но есть и христиане  и
жиды. Язык у  них свой собственный. Царь дани никому не платит. Расскажу вам
обо  всем,  что  здесь есть  и  что  здесь  родится.  Водится  тут  отличное
бразильское дерево и много яерцу; собирают его в мае, июне  и июле; перечные
дерева  сажают, их  поливают, и они домашние. Хорошего  индиго  у них много;
добывают его из травы; собирают,  кладут в большой сосуд, наливают туда воды
и оставляют так, пока трава не разварится; а потом выставляют  на  солнце; а
солнце жарит, кипятит воду и сгущает, и выходит индиго, каким вы его знаете.
Здесь, скажу  вам,  очень жарко;  солнце палит  так, что еле-еле  вытерпишь;
опустишь яйцо в реку, не успеешь отойти, оно сварилось.
     Приходят сюда купцы  на  своих судах из  Манги  [Манзи],  из Аравии, из
Леванта; торгуют здесь тем, что  из своих стран привезли, а  здешние  товары
увозят на своих судах.
     Разных зверей тут много;  на зверей других стран они не похожи. Водятся
тут  совсем  черные  львы  [пантеры]  без всяких  отметок;  есть тут  разные
попугаи; есть и  как снег белые, с красными ножками и с красным клювом; есть
также  красные и белые попугаи, самые  красивые в  свете. Есть тут  и  очень
маленькие,  также очень  красивые.  Водятся здесь  павлины; они и  больше, и
красивее наших, и на вид совсем другие. И куры  у них не такие, как у нас. И
что  еще вам сказать? Все у них не так,  как у нас; все лучше  и красивее. И
плоды их  не похожи на наши, и  звери, и птицы, от большой  здешней жары. Из
хлебов  у них только  один  рис.  Вино  они делают из сахару, питье хорошее;
пьянеет  от него человек скорее, чем от виноградного.  Всяких харчей, всего,
что нужно для жизни, у них обилие, и все дешево. А из хлебов у них один рис.
     Мужчины  и женщины черны,  ходят нагишом, только  немного  прикрываются
красивыми  тканями. Никакого сластолюбия, никакой плотской похоти за грех не
почитают. Женятся они вот как: в  жены берут двоюродных сестер; женятся и на
отцовой жене, когда тот помрет, и на братниной. По всей Индии такой обычай.
     Рассказал вам об одной части этого царства; больше нечего рассказывать,
а потому пойдем отсюда и расскажем о Комари [Коморин].

        ГЛАВА CLXXXI
     Здесь описывается город Комари [Коморин]
     Комари индийская  страна; полярной  звезды тут совсем не видно; начиная
от острова  Явы  и досюда мы ее не  видели, а как выйдешь  отсюда в  море за
тридцать миль, то увидишь  ее; поднимается она  над водою на локоть.  Страна
эта дикая, неустроенная. Всяких зверей тут много, в особенности обезьян; а с
виду они  здесь на людей похожи. Разные тут удивительные gat paul, и  многое
множество львов, леопардов, медведей.
     А больше нечего  рассказывать, а потому пойдем отсюда и опишем  царство
Ели [Эли].

        ГЛАВА СLХХХП
     Здесь описывается царство Ели [Эли]
     На  запад от  Комари [Коморин] в трехстах тилях царство Ели,  тут  есть
царь. Живут тут идолопоклонники и дани никому не платят. У них свой язык. Об
их обычаях и о том, что здесь  водится, расскажем  вам понятно, и вы все это
хорошо поймете,  потому что подходим мы к странам более знакомым. Пристанища
в этом царстве нет, но  есть большая река, по которой много хороших заводей.
Перцу,  инбирю  и  других пряностей родится тут много.  Царь очень богат,  а
войска у него немного: напасть на  него нелегко; с войском сюда не пройдешь,
зла не сделаешь, оттого он никого не боится.
     Скажу вам вот еще что: если случится, что у их заводей появится судно и
не  сюда оно шло, так  они его захватывают, товары  все забирают  и говорят:
"Шел ты в другое  место, да бог  послал тебя  ко  мне,  потому-то и беру все
твое".  Забирают  все на  судне, все считают своим и  греха в этом не видят.
Случается это  всюду в  этой  части Индии.  Если  от непогоды судно забросит
туда, куда  оно не шло, его захватывают, все товары обирают, да еще говорят:
"Шли вы в другое место, да мое счастье пригнало вас сюда,  а потому все, что
у вас, я себе возьму".
     Из Манги [Манзи] и  из других стран суда  приходят летом, нагружаются в
четыре или восемь дней и как можно скорее уходят отсюда; пристани здесь нет;
оставаться тут  опасно; рейд  да песчаные отмели,  а  пристани нет.  Суда из
Манги не  так, как  другие:  рейдов не боятся,  везут  они  с  собою большие
деревянные якоря и на них устоят во всякую непогоду.
     Есть тут львы и другие хищные звери и много всякой дичины.
     Рассказали  вам  о  царстве  Ели,  а  теперь  опишем   царство  Мелибар
[Малабар].

        ГЛАВА CLXXXIII
     Здесь описывается царство Мелибар [Малабар]
     Мелибар большое  царство на западе.  Здесь  и свой  царь, и свой  язык.
Живут тут идолопоклонники, дани никому не платят. Полярная звезда тут видна;
показывается она над водой как бы на два локтя.
     Из  области Мелибар, да еще  из другой, что  подле и зовется Гузуратом,
каждый  год  более  ста  судов  выходят  другие суда сахватывать  да  купцов
грабить.  Большие они разбойники на  море; и жен, и детей берут с собою; все
лето в  плавании;  купцам они  много убытков  делают.  Иные  из  этих  судов
отделяются  от  других, плавают  и там, и  сям, выжидают,  да  подсматривают
купеческие суда  и всякие гадости  чинят.  Соберутся словно  отряд; один  от
другого станет милях в пяти; и так  расставится судов до  двадцати,  миль на
сто займут море, и как завидят судно с товарами, зажигают огни и подают друг
другу знаки; и оттого ни одному судну тут не пройти, всякое перехватят.
     Купцы знают  разбойнические  обычаи, знают, что должны  их повстречать;
снаряжаются  и изготовляются  хорошо  и  не  боятся повстречать разбойников;
защищаются храбро и разбойникам вред наносят, а все-таки и те кое-какие суда
захватывают. А захватят разбойники  какое-нибудь судно  с товарами, забирают
товары, а людям зла не делают. "Ступайте,  -- говорят им, -- добывать другое
имущество; случится, может быть, что и его нам отдадите!"
     Много тут  перцу, инбирю, корицы и всяких других пряностей; и турбит, и
индийские [кокосовые] орехи  тут есть.  Есть  у  них бокара,  самый тонкий и
самый лучший в свете. Разных дорогих товаров у них много.
     Купцы из  других стран привозят сюда  и покупают тут вот  что: привозят
они  на судах  медь;  ею  они  грузят свои суда;  привозят золотые  ткани  и
шелковые, сандал, золото, серебро, гвоздику и такие пряности, каких тут нет,
и все это выменивают на  здешние товары. Из  многих стран приходят суда и из
большой области Манги, отсюда  везут товары по разным  странам, а  потом и в
Александрию.
     Рассказали  вам о царстве  Мелибар, а  теперь пойдем  отсюда  и  опишем
царство  Гузерат. Было бы слишком долго рассказывать обо всех городах в этих
царствах. В каждом царстве городов и замков много.

        ГЛАВА CLXXXIV
     Здесь описывается
     царство Гозурат [Гуджарат]
     Гозурат также большое царство; живут здесь язычники, у них  свой царь и
свой язык; дани они никому не платят. Царство это на западе. Полярная звезда
здесь видна еще лучше, является она как бы на высоте шести локтей.
     Здешние морские разбойники самые злые  в  свете. Делают они  вот  какую
мерзость:  как  захватят  купцов,  так  начинают поить  их  морскою водою  с
тамариндами,  с чего  купцов  сильно  слабит и  совсем  опорожняет живот;  а
разбойники  соберут  испражнения да разглядывают, нет  ли там  жемчужин  или
каких дорогих камней. Они  рассказывают, что когда купцы попадаются в  плен,
то глотают жемчужины и дорогие камни, чтобы разбойники не отыскали их, и вот
поэтому-то  злодеи и поят купцов  тем  питьем, с чего у  купцов делается эта
хворость.
     Много  у них перцу,  инбирю и индиго. И хлопку также много; а хлопковые
дерева здесь большие: есть двадцатилетние, в  вышину шесть  шагов. Со старых
дерев хлопок не так хорош для пряжи, выделывают из него одеяла. Хлопок хорош
для  пряжи с молодых  дерев  до  двенадцати  лет,  а с  двенадцатилетних  до
двадцатилетних он не так хорош, как с молодых. Много кож выделывают
     здесь,  овечьих,  буйволов,  диких  быков,  единорога и  всяких  других
животных.  Много их тут выделывают; много  судов  ежегодно нагружают  ими  и
вывозят их в Аравию и в другие страны: в разные царства и страны идут отсюда
кожи. Выделывают тут много прекрасных постилок  из красной кожи с птицами  и
зверями; претонко вышивают  их золотыми и серебряными  нитками.  На  вид они
отличные; сарацины спят  на  этих кожаных постилках,  и спать на них славно.
Делают  еще  тут  прекрасные  подушки,  шитые  золотом; каждая  стоит  шесть
серебряных марок, а иная постилка стоит десять серебряных марок.
     Что еще вам сказать? Здесь лучше,  чем где-либо в свете,  выделывают из
кожи царские... и очень дорогие.
     Рассказали  вам  об этом  царстве  все  по  порядку;  теперь  пойдем  и
расскажем о других. Опишем царство Тима [Конкан].

        ГЛАВА CLXXXV
     Здесь описывается царство Тана [Конкан]
     Тана большое царство  на  западе;  очень большое  и прекрасное. Здешний
царь  никому  дани не платит; живут  тут идолопоклонники, и язык у них свой,
особенный.  Перцу  и  других  пряностей тут не  водится. Родится  тут  много
ладану,  но не белого, а  коричневого. Торговля тут большая;  много судов  и
купцов приходят  сюда;  вывозят  отсюда  разные кожи здешней  поделки, очень
красивые и добротные, много хорошего бокарана да банбасину. А купцы привозят
на судах золото,  серебро, медь и другие товары, что нужны в этом царстве, а
отсюда везут только такое, от чего ждут прибыли и выгод.
     Одно здесь нехорошо -- много разбойников выходит отсюда;  ездят  они по
морю, и купцам  большие убытки от  них. И делается  это, скажу  вам, по воле
царя; у него с разбойниками уговор: всех  захваченных лошадей должны они ему
отдавать; а лошадей захватывают они часто.
     Говорил я прежде, что по всей Индии большой  торг конями; много их сюда
привозят  на продажу,  и  мало судов без лошадей идет сюда; вот поэтому-то и
уговорился царь с разбойниками, чтобы всех захваченных лошадей отдавали ему,
а золото, серебро  и драгоценные камни оставляли себе.  Неправое и нехорошее
то дело.
     Пойдем отсюда и расскажем о царстве Канбает [Камбей].

        ГЛАВА CLXXXVI
     Здесь описывается царство Канбаот [Камбей]
     Канбаот большое царство на запад. Здесь  и  свой  царь,  и свой язык, и
дани тут никому не платят.
     Живут тут идолопоклонники. Полярную  звезду  отсюда  видно  лучше;  чем
дальше на  запад, тем лучше  ее видно. Торговля тут большая; хорошего индиго
тут много. Бокарана  и банбасина также много;  отсюда развозят  их по разным
странам и  царствам. Много торгуют здесь выделанными  кожами;  выделывают их
тут много и  так же хорошо,  как  и  в других странах.  Много  тут  и других
товаров; долго о них  рассказывать,  а потому и  не станем об этом говорить.
Много  судов с  товарами  приходят  сюда,  больше же всего привозят  золота,
серебра  и меди. Привозят сюда купцы товары своих стран, а вывозят здешние и
чают  себе от них большую прибыль и выгоду. Разбойников тут  нет;  народ тут
торговый и ремесленный; хорошие люди.
     Больше  нечего рассказывать,  поэтому  пойдем  отсюда  и  прежде  всего
расскажем о царстве Семенат [Самнат}.

        ГЛАВА CLXXXVII
     Здесь описывается царство Сетенат [Самнат]
     Семенат  большое  царство  на западе.  Живут тут идолопоклонники, у них
свой  царь и свой язык,  дани они  никому  не платят.  Разбойников  тут нет;
занимаются тут,  как подобает честным людям, торговлею и ремеслами. Торговля
тут большая;  много купцов  из разных  стран  со всякими  товарами приходят;
продают их в этом царстве, а здешние увозят. Скажу вам, люди здешние -- ярые
язычники.
     О другом нечего рассказывать, а потому  пойдем отсюда и опишем  царство
Кесмакоран [Макран].

        ГЛАВА CLXXXVIII
     Здесь описывается царство Макоран [Макран]
     В Кесмакоране и свой царь, и особенный язык. Живут тут идолопоклонники,
народ торговый и ремесленный. Рису у них много; едят они рис, мясо и молоко.
Много купцов с разными  товарами  приходят сюда, и морем, и посуху, а отсюда
вывозят здешние товары.
     Больше нечего  рассказывать. Это последнее царство в Индии, на запад  и
на  северо-запад.  Все  царства страны, начиная от  Мабара [Коромандельского
берега]  до  этого  царства,  о  которых было говорено, -- в  Великой Индии,
лучшей стране  в  свете.  Рассказывали  мы только о тех  областях и  городах
Великой  Индии, что по  морскому берегу, а  о тех, что внутри страны, мы  не
говорили, долго было бы их описывать.
     Оставим теперь эту область и  расскажем об островах,  что еще  в Индии;
начнем с двух, зовутся они Мужским и Женским.

        ГЛАВА CLXXXIX
     Здесь описываются острова Мужской и Женский
     В пятистах милях на юге от Кесмукарана [Макран] в  море Мужской остров.
Жители  крещеные христиане,  в вере крепки; живут по обычаям Ветхого завета:
когда  жена беременна,  пока  она не родит, муж не  живет с нею и  потом еще
сорок дней не трогает ее, а спустя сорок дней,  коль  пожелает, --  живет  с
ней.
     На этом острове ни жены, и  никакие другие женщины не  живут; живут они
на другом  острове, и зовется  он Женским. Мужья уходят  с этого острова  на
Женский и живут там три месяца: март, апрель, май.  На эти три месяца  ходят
мужья на тот остров  жить  с  женами, и  все три месяца  они наслаждаются, а
через три месяца идут к себе, на остров, и девять месяцев занимаются делом.
     Собирают здесь отличную амбру. Едят тут рис, молоко и мясо. Славные тут
рыбаки; в море, кругом острова, ловится много хорошей рыбы; ловят ее много и
сушат;  на  весь год хватает, да еще  продают. Кроме епископа, нет  над ними
государя, а  епископ  подчинен  архиепископу  Скоиры [Сокотры]. Язык  у  них
особенный.
     От этого острова до того, где жены живут, около тридцати миль. Не живут
там мужья потому, что коли стали бы круглый год с женами жить, так и жить бы
нечем  было.  Сыновей  кормят   матери  на  своем   острове,  а  минет  сыну
четырнадцать лет,  мать отсылает его к отцу, на тот остров. Вот таковы,  как
вы  слышали, нравы и обычаи на этих двух островах.  Жены,  по правде, только
детей выкармливают да плоды собирают на своем острове.
     Обо  всем рассказали,  больше  нечего говорить, а  потому пойдем с этих
островов и расскажем об острове Скара [Сокотра].

        ГЛАВА СХС
     Здесь описывается остров Скатра [Сокотра]
     На  юге  от двух  островов  в  пятистах милях остров Скотра. Живут  тут
христиане крещеные, и есть у них архиепископ. Много тут  амбры,  есть  у них
банбасина и много других товаров. Много  тут  славной, большой рыбы соленой.
Питаются они рисом и мясом да молоком; а других  хлебов у них нет. Ходят они
нагишом по  образу  да по обычаю индийских язычников. Много судов  с разными
товарами  приходят  сюда;  свои товары купцы  продают на  острове,  а отсюда
вывозят здешние и торгуют ими с большой прибылью. Все суда и купцы, что идут
в Аден, пристают к острову.
     Архиепископ их  не  сносится  с римским апостолом  [папой],  а подчинен
архиепископу  в  Бодаке  [Багдаде];  бодакский  архиепископ назначает его на
остров и  других архиепископов в разные страны света совершенно  так же, как
то делает  римский  апостол.  Все эти духовные и прелаты римской  церкви  не
повинуются, а подчиняются великому прелату в Бодаке; он у них заместо папы.
     Приходят сюда много разбойников на своих судах; после набегов стоят они
тут станом и распродают награбленное; и  бойко, скажу вам, торгуют:  здешние
христиане покупают товары,  потому  что знают, товары награблены у язычников
да у сарацин, а не у христиан.
     Когда здешний архиепископ помрет, из Бодака непременно приходит другой,
а без этого не было бы тут архиепископа.
     Здешние христиане  самые ловкие в свете колдуны. Архиепископ, по правде
сказать,  не  желает,  чтобы  они  занимались  колдовством, и упрашивает,  и
наказывает, но все это не помогает.
     "Деды наши, -- говорят они, -- в старину занимались этим, а потому и мы
станем  то же делать". я Против этого архиепископ ничего не может,  потому и
терпит;  а   христиане,  как  хотят,  так  и  колдуют.  Всякое  дело  делают
колдовством; много  дел делают, почти все, что пожелают: выйдет ли судно при
попутном  ветре и много проплывет, они нашлют  противный  ветер и вернут его
назад. Какой ветер захотят, тот и насылают; а захотят, так
     море стихнет;  и  великую бурю, и  всякий  ветер пускают в  море. Знают
много   других   диковинных   колдований;  об   них  рассказывать  нехорошо;
подивится-таки, кто о них услышит. Оставим это и не станем больше говорить.
     Больше  нечего  рассказывать  об этом острове; пойдем  отсюда и  опишем
остров Мадейгаскар [Мадагаскар].

        ГЛАВАСХСI
     Здесь описывается
     остров Мадейгаскар
     От Скотры [Сокотры] в тысяче  милях на юг остров Мадейгаскар. Живут там
сарацины, молятся  Мухаммеду. У них четыре шейха, то есть четыре старца; они
и правят всем островом. Остров этот, знайте, самый славный и самый большой В
свете.  Говорят,  в  округе  он  четыре  тысячи   миль.  Народ   торговый  и
ремесленный.
     Тут, скажу  вам, слонов больше,  нежели где-либо;  ни  в  какой  другой
стране не продается  и не покупается слоновых зубов столько, как здесь или в
Зензибаре [Занзибаре]. Едят тут только одно мясо -- верблюжье; кто не видел,
тот  и  не  поверит, сколько  верблюдов убивается ежедневно;  народ  здешний
говорит,  что верблюжье мясо  лучше и здоровее всякого другого, поэтому-то и
ест его  круглый год.  Растут  тут еще дерева  красного сандала  и  такие же
большие, как  и наши деревья;  и  много  этих  деревьев  продается  в другие
страны; их тут  леса, как  у нас леса иных диких дерев. Много  у них  амбры,
потому что много китов в здешнем  море; много здесь и кашалотов; много ловят
они и  тех, и других;  амбры у них  много,  потому что кит,  как вы  знаете,
выделяет ее.
     Есть  у них  леопарды, медведи,  львы;  многое  множество тут и  других
животных: оленей, антилоп, ланей. Много этих зверей и всякой дичины и скота.
     Есть тут разные птицы, и совсем они не похожи на наших, просто диво.
     Товаров у них много, и много судов приходят сюда со всякими товарами, с
разными  тканями,  золотыми  и шелковыми,  и с иными  товарами, о которых не
станем  говорить  здесь; все они  тут  продаются и  обмениваются  на здешние
товары. Приходят сюда купцы с нагруженными судами, продают здесь  весь груз;
нагружаются потом здешними товарами и  уходят нагруженными. Скажу вам, купцу
здесь много прибыли и большая выгода.
     А  далее  на  юг,  к  югу  от  этого  острова да  от острова  Зангибора
[Занзибара],  к другим  островам суда не  могут  плыть; сильно  тут  морское
течение на  юг, и не вернуться назад судну, поэтому-то и не ходят  туда.  Из
Мабара [от Коромандельского берега] до этого острова суда доходят в двадцать
дней,  а назад до Мабара в три  месяца,  оттого  что течение  всегда на юг и
никогда в другую сторону.
     На юге,  сказать  по истинной правде, островов много,  да суда не  идут
туда охотно, по причине здешнего течения.
     Рассказывают, что есть  там птица гриф,  появляется  в известное  время
года, и во всем гриф не  таков, как у нас думают и как его изображают; у нас
рассказывают,  что  гриф наполовину птица, а наполовину лев; и это неправда.
Те, кто его видел, рассказывают, что он совсем как орел, но только, говорят,
чрезвычайно  большой.  Кто его видел,  описывают его,  как  я  слышал,  так:
рассказывают,  что  гриф  очень  силен  и  очень  велик;  схватит   слона  и
высоко-высоко  унесет его вверх, на воздух, а потом  бросит  его на землю, и
слон разобьется; гриф тут клюет его, жрет и упитывается им. Кто видел грифа,
рассказывают еще, что если он расправит крылья, так в них тридцать шагов,  а
перья в крыльях двенадцати шагов; по длине и толщина их.
     Что сам видел, то расскажу в  другом  месте; так следует делать в нашей
книге. Вот что рассказывают о грифе, кто его видел.
     Посылал сюда  великий  хан гонцов разведать  об  этих  островах,  да  с
приказом, чтобы отпустили его гонца, что в плен был взят. Гонцы эти, да тот,
что  в  плен  был  взят, рассказывали  великому хану:  много чудес  об  этих
диковинных  островах;  принесли  они  великому  хану  зубы   дикого   кабана
необычайной  величины;  великий  хан  приказал  свесить  один,  и  весил  он
четырнадцать фунтов. Каков же был кабан с такими зубами! Рассказывали гонцы,
что  водятся там кабаны с буйвола. Жираф и диких ослов тут много. И звери, и
птицы  здешние  на наших  не  похожи,  так  что  чудно  об  этом  слушать, а
посмотреть на них, так еще диковиннее.
     О грифе вот  еще  что нужно сказать: зовут  его на  островах  руком,  а
по-нашему не называют и грифа не знают; но то гриф, судя по величине.
     Больше нечего рассказывать, пойдем и опишем остров Зангибор.

        ГЛАВА СХСII
     Здесь описывается
     остров Зангибар [Занзибар]
     Кангибар большой и  славный  остров; в округе  добрых две  тысячи миль.
Живут тут идолопоклонники;  у них и свой царь, и особенный язык; дани никому
не платят.  Люди  тут  и велики, и толсты; не так  они  высоки, как  толсты;
толсты  и  жирны так,  что кажутся великанами;  очень они  сильны; поднимает
один, что четырем только стащить, да и неудивительно, ест он за пятерых; они
совсем  черны,  ходят  нагишом,  прикрывают  только срамоту.  Волосы  у  них
курчавые, еле-еле вода их расправляет; рты у них большие, носы приплюснутые,
губы толстые, глаза большие; с виду совсем чудовища; как повстречаешь такого
в  другой  стране,  так за  черта  сочтешь.  Слонов тут  плодится  много,  и
слоновыми  зубами торгуют они  шибко. Есть у них  особенные львы,  совсем не
такие, как другие; много медведей; леопарды также родятся тут. И что вам еще
сказать? Все здешние звери не похожи на зверей  других стран. Овцы  и бараны
тут все одинаковые  и одной  масти, все  белые,  а  голова черная, и на всем
острове нет иных  баранов  и овец.  Водится тут много жирафов; красивы они с
виду, вот какие: тело, знайте,  коротенькое  и сзади приземистое, потому что
задние ноги коротенькие, а передние и шея длинны; а  голова от земли высоко,
шага на три; голова маленькая; вреда никому не делают; масть рыжая, с белыми
полосками. С виду очень красивы.
     Здешние женщины с виду  очень безобразны: рты большие, и глаза  тоже, а
носы толстые; груди у них в четыре раза толще,  нежели у наших женщин; очень
безобразны.
     Питаются они рисом да мясом с молоком  и финиками. Виноградного вина  у
них нет; делают они вино из рису с пряностями, питье хорошее.
     Торговля  здесь  большая;  купцов  приходит  сюда  много;  свои  товары
распродают  на острове, а с  собою  увозят множество слоновых зубов:  их тут
много. Амбры тут много, потому что ловится Много китов.
     Народ  здешний воинствен; в битвах дерутся отлично, храбры  и смерти не
боятся. Лошадей у них нет, дерутся они  на верблюдах и на слонах. На  слонов
ставят теремцы и прикрывают их хорошенько; взбираются туда от шестнадцати до
двадцати человек  с  пиками, мечами, камнями; дерутся  на слонах  стойко. Из
оружия у них только кожаные щиты, пики да мечи,  а  дерутся крепко.  Слонов,
когда ведут их на битву, много поят вином; напьется слон и станет горделив и
смел, а это и нужно в битве.
     Обо  всем на этом острове рассказал вам,  и о  людях, и  о зверях, и  о
товарах.  Больше нечего рассказывать. Пойдем отсюда, опишем  большую область
Абаси [Абиссиния]; но прежде поговорим еще об Индии.
     Рассказывали  мы по  правде  о  самых прекрасных  странах,  царствах  и
островах; но всей  правды  об островах  Индии  никто в свете  не  расскажет.
Рассказывал  вам  о  лучшем,  о  цвете  Индии;  те  острова,  о  которых  не
рассказывал,  похуже   описанных.  В  Индийском  море,  сказать  по  правде,
двенадцать тысяч  семьсот обитаемых и необитаемых  островов; так по картам и
писаниям опытных мореходов, что плавают тут.
     Оставим теперь Великую Индию; она  от Мабара [Коромандельского  берега]
до Кесмакоры  [Макрана]; там тринадцать больших  царств,  из  них  десять мы
описали. Малая  Индия  от Зинаба до  Монтифи; тут  восемь больших царств, не
считая тех, что на островах, а их  многое множество.  Теперь расскажем вам о
Средней Индии, Абаси.

        ГЛАВА СХСIII
     Здесь начинается об Абасии [Абиссинии], что в Средней Индии
     Абасия, знайте, большая область в Средней  Индии. Самый сильный  царь в
этой  области --  христианин;  все другие  подчинены ему;  их  шестеро, трое
христиан и трое сарацин. У здешних христиан на  лице три знака, один знак от
лба до средины  носа, да по знаку на каждой  щеке;  метят  они знаки горячим
железом, и это их крещение: после крещения водою делают вот эти знаки, и для
красоты, и как завершение крещения. Есть тут жиды,  и  у  них  по  знаку  на
каждой щеке; а у сарацин только один знак, от лба до  середины носа. Великий
царь  живет по середине области, а  сарацины  живут в сторону Адена.  В этой
области проповедовал  св. Фома, апостол;  после  того  как он  обратил  этот
народ, ушел он в Мабар [Коромандельский берег], где и помер; там его мощи, о
чем мы говорили в этой  книге раньше. fi--  Здесь храбрых воинов и всадников
много,  и коней  у них много;  воюют они, знайте,  и с султаном Адена,  и  с
султаном Нубии, и с другими народами.
     Расскажу  вам любопытное  дело, что случилось здесь в 1288  г. по Р. X.
Христианский  царь,  что владел областью  Абаси,  захотел итти на богомолье,
помолиться Христову  гробу в Иерусалим.  Говорили ему бояре, что опасно итти
туда,  и советовали послать епископа или другого прелата. Послушался царь их
совета, призвал епископа, человека святой жизни, и  сказал, чтобы шел по его
желанию  вместо  него  в Иерусалим  помолиться  гробу Господа  нашего Иисуса
Христа. Отвечал епископ,  что государево приказание исполнит.  Наказывал ему
царь, чтобы как можно скорее собирался и шел в дорогу.
     И  что  же  вам сказать?  Простился  епископ с  царем, собрался и пошел
богомольцем  в путь.  Шел он  по  морю  и посуху и дошел до Иерусалима; идет
прямо  к  святому  гробу,  молится  и  поклоняется   святыне,  как  подобает
христианину. Сделал  он  большие вклады от имени пославшего его царя. И  как
кончил епископ все  то,  зачем туда ходил, сделал  все  хорошо  и  умно, как
умному человеку подобает, и пошел назад  он  со своими. Шел,  шел  он, да  и
пришел в  Аден; а в этом  царстве христиан, знайте, ненавидят, не  желают их
пускать сюда и почитают за смертельных врагов.
     Узнал султан аденский,  что  епископ --  христианин,  посланец великого
царя Абасии.  Приказал он  его схватить  и допросить,  христианин ли он.  По
правде  отвечал  епископ.  Говорил тогда  султан: "Если  епископ  не  примет
Мухаммедова закона,  то будет посрамлен и обесчещен", --  а епископ отвечал,
что не  сделает  этого, хотя  бы  умереть  приходилось. Услышал  султан этот
ответ,  разгневался  и  велел обрезать епископа. Схватили епископа несколько
человек и обрезали, как  сарацина. Говорил тут султан, что посрамил епископа
для того,  чтоб осмеять царя,  его государя, и показать ему свое  презрение.
После  этих  слов  отпустил  султан   епископа.   Горевал  епископ  от  того
посрамления сильно, одним только и утешался -- принял  он  посрамление из-за
веры Христовой, и Господь Бог вознаградит за это его душу на том свете.
     Скажу без лишних слов, знайте, по правде, как только епископ  излечился
и мог  ехать верхом, пустился он в  дорогу  со  своими спутниками;  шел и по
морю, и посуху и пришел в Абасию к царю, своему господину. Увидел его  царь,
обрадовался и пир задал, а потом стал расспрашивать о  святом гробе. Епископ
рассказал всю правду;  а царь был  верующим и  почитал все  это  за святыню.
Рассказал епископ все  о святом  гробе,  а  потом стал говорить  о том,  как
аденский султан приказал его обрезать, осмеял и осрамил его.
     Услышал царь, как епископ его был посрамлен и  ему самому оказано такое
презрение,  разгневался сильно, чуть не помер от  скорби.  Громко сказал он,
слышали  все  крутом,  что  не станет  и венца  носить,  и не  будет страною
править, пока не отомстит так, что весь свет об этом заговорит.
     И что вам сказать? Знайте, по правде,  снарядил царь множество конных и
пеших,  многое  множество  слонов, хорошо  вооруженных и с  теремцами,  и на
каждом было добрых двадцать человек.  Снарядился  со  всеми своими людьми  и
пошел в поход;  шли до тех пор, пока  не  пришли в царство Аден.  А тамошний
царь  со  множеством сарацин, конных и  пеших, чтобы защищать свою  землю  и
врага к себе не пускать, заперся в крепости.
     Случилось, что царь Абасии со всеми своими  войсками пришел к той самой
крепости, где был сильный враг. Началась тут битва жестокая  и злая, и вышло
так, что  сарацинские цари, а  было  их тут  трое,  не  смогли противостоять
великой  силе царя Абасии; было у  него много храбрых  воинов,  да христиане
храбрее сарацин; повернули  сарацины вспять, а  христианский  царь со своими
воинами  взошел в  Аденское царство. Много сарацин  тут перебито было. И что
еще вам сказать?
     Знайте, по истинной правде, как взошел царь Абасии со своими воинами  в
Аденское царство, сарацины укрепились в  трех-четырех местах, да не вышло из
этого ничего, побили их, и много их номерло.
     Оставался христианский  царь  во вражьей  земле около двух  месяцев,  в
разор ее разорил,  перебил многое  множество сарацин; и сказал он тогда, что
отомстил за посрамление своего епископа и может с честью вернуться домой,  в
свою  землю.  Скажу вам еще,  что не мог он больше разорять врага: много там
крепких  мест,  где  и  немного  людей  смогли бы  много  зла ему  наделать;
потому-то  вышел  он  из Аденского царства,  пустился в путь назад,  шел, не
останавливаясь,  пока не пришел  в свою страну, в Абасию.  Так-то  царь  зло
отомстил собакам-сарацинам  за  епископа; и не  счесть,  сколько их побито и
померло;  много  стран  было   разорено,   да  и  неудивительно:  не  должны
собаки-сарацины брать верх над христианами.
     Оставим это и расскажем прежде всего о самой области Абасии. Знайте, по
истинной  правде, богата она всякими продовольствиями.  Питаются тут  рисом,
мясом,  молоком и  сезамом.  Есть  у  них  слоны,  но не  родятся они тут, а
привозят  их с островов другой Индии; жирафы  же  тут родятся, и их много, и
львов, леопардов и медведей также много; много тут и иных зверей; совсем они
не похожи на наших. Родятся тут дикие ослы, и много тут птиц разных,  совсем
особливых. Есть у них куры, самые красивые в свете, а также большие страусы,
не меньше осла.  Много тут всяких  зверей, о которых  ничего здесь не скажу,
потому что долго о них  рассказывать, но знайте, что всякой дичины, звериной
и птичьей, здесь обилие. Есть тут много  красивых попугаев и разных обезьян;
есть и гатпаулы, и гатмаимоны; с виду они очень похожи на человека.
     Не станем больше об этом говорить и уйдем отсюда; но скажем еще кое-что
об Абасии. Знайте, по истинной правде,  что в Абасии много городов и замков,
и  купцы  торгуют  тут  шибко.   Много  прекрасных  бамбасинов  и  бокаранов
изготовляется тут.
     Многое  и  другое  тут  есть, да  в  нашей  книге  об  этом не  следует
рассказывать, а потому пойдем отсюда и расскажем об Адене.

        ГЛАВА CXCIV
     Здесь начинается об области Аден
     В  Аденской  области есть  государь,  и зовется он  Суданом  [султаном]
Адена. Живут  тут сарацины,  молятся  Мухаммеду, а христиан ненавидят. Много
тут  городов и замков, и  есть  пристанище, куда приходят суда с товарами из
Индии;  много купцов приходят  сюда.  Тут они перегружают товары  с  больших
судов на малые, и эти малые суда плывут по реке семь дней, а через семь дней
берут товары с судов, вьючат их на верблюдов и везут их еще тридцать дней. А
через  тридцать дней  находится  река Александрия; по этой реке товары легко
сплавляются до  Александрии.  Вот  так-то,  этим путем  получают  сарацины в
Александрии  и  перец,  и  пряности,   и  дорогие  товары;  другого  пути  в
Александрию нет.
     Из  Адена  много купеческих судов с разными  товарами идут  к  островам
Индии. Везут  из этой пристани в Индию  много красивых да  дорогих  арабских
скакунов;  и большая купцам прибыль от  этого товара;  в  Индии продают  они
хорошего коня за сто серебряных марок и дороже.
     Судану аденскому большой доход и много  богатства от пошлины с  судов и
купцов, бывающих здесь. От этой  пошлины, что собирает он с приходящих в его
землю купцов, стал он самым богатым царем в свете.
     Сделал он такое дело,  от  которого христианам  было много вреда: когда
вавилонский  судан  пошел на Акру, взял ее  и христиан  разорил,  этот самый
судан аденский посылал в  помощь вавилонскому из своих воинов тридцать тысяч
конных да добрых сорок тысяч верблюдов; и была то сарацинам большая подмога,
а христианам от того вред; и сделал это судан аденский по злобе на христиан,
а  не  из желания добра судану  вавилонскому  и не из  любви к нему. Оставим
этого Судана и расскажем вам о большом  аденском городе, где царь маленький;
он на  северо-западе в четырехстах  милях от Адена и зовется Ешер.  Есть тут
государь,  и правит  он страною  по  справедливости. Много  городов и замков
подчинены ему.  А сам  он  подвластен  судану аденскому. Живут тут сарацины,
молятся Мухаммеду. В городе прекрасное пристанище:  много судов  и  купцов с
разными товарами приходят  сюда  из Индии, и много их  идут отсюда  в Индию.
Отсюда  вывозят в  Индию много  хороших  скакунов и добрых  коней  на всякую
упряжку; кони дорогие, высокой цены; большая выгода и большая прибыль купцам
от этого товара.
     Родится здесь много хорошего, белого ладану и фиников.  Из хлебов у них
только рис,  да и того немного; привозят сюда хлеб из других стран и продают
с большою выгодою.  Рыбы большой у них обилие;  и такое тут множество  рыбы,
что за один  венецианский  грош можно  купить две больших [?]. Питаются  они
рисом, мясом и  финиками; виноградного вина у них нет;  вино  они делают  из
сахара, риса и фиников. Вот какая тут диковина: есть  у  них овцы без ушей и
без ушных дырок, а  там, где ушам следовало быть, там у овцы рожки. Они малы
и красивы.
     Вот еще чему  вы подивитесь: вся  их  скотина, бараны,  быки, верблюды,
кони, ест рыбу; то  ее корм. Во всей этой  стране нет травы; то самое  сухое
место  в  свете.  А  рыба,  что  ест  скотина,  очень  маленькая;  и  просто
удивительно,  сколько ее  ловится в марте, апреле и  в мае.  Они  ее  сушат,
сохраняют  в домах и  круглый год кормят ею скот. Скажу вам еще, скот  ест и
живую рыбу, прямо из воды. Много у них большой, хорошей рыбы, и дешевая она;
они ее сушат; режут  ее на куски,  весом в фунт, сушат  на  солнце, хранят в
домах и круглый год едят, как сухари.
     А ладан -- его тут много -- царь покупает до десяти золотых безантов за
кантер, а сам  продает народу и пришлым купцам по сорока безантов за кантер;
с ладана царю большой доход и большая прибыль.
     Больше нечего рассказывать; поэтому  пойдем отсюда и опишем город Дуфар
[Зафар].

        ГЛАВА CXCV
     Здесь описывается город Дуфар [Зафар]
     Дуфар красивый город, большой и величественный; от Ешера [Эш-Шихр] он в
пятистах  милях  на  северо-запад.  Живут тут сарацины и молятся  Мухаммеду.
Правит  у  них князь, султану  аденскому  подвластный.  Город  этот, знайте,
принадлежит  к Аденской  области. Тут  прекрасное пристанище; приходит  сюда
множество купеческих судов  с  разными товарами.  Вывозят  отсюда  в  другие
страны много арабских  скакунов; купцам этот торг выгоден и прибылен. Городу
подчинены другие города и многие замки.
     Родится  здесь  много  хорошего  ладану.  Деревья  не  очень велики,  с
маленькие  елки; надрезают их  ножом во многих местах,  и  из этих  надрезов
выходит  ладан; выходит  он из дерева и  сам собой, без надрезов, от великой
здешней жары. Привозят сюда много хороших скакунов из Аравии, а отсюда купцы
везут их на судах в Индию и получают большую прибыль и выгоду.
     Больше  нечего говорить,  а потому пойдем отсюда  и  расскажем о заливе
Калату.
     Сбор ладана в Аравии (французский рисунок XVI в.)

        ГЛАВА CXCVI
     Здесь описывается
     город Калату [Калъхат]
     Калату  большой  город  в  заливе  того  же  имени;  от  Дуфара  он  на
северо-запад  в  шестистах  милях.  То  знатный  морской  город.  Живут  там
сарацины, молятся Мухаммеду; они подчинены Кормозу [Ормузу]; всякий раз, как
мелик Кормоза  воюет  с  кем-нибудь посильней  его,  он  приходит сюда:  тут
крепость, мелик [владетель]  ничего и не боится. Хлебов у них  нет; привозят
им хлеб из других мест; привозят его купцы на своих судах.
     Тут прекрасное  пристанище,  и  много  судов  приходят  сюда с  разными
товарами из  Индии и торгуют здесь хорошо, потому что из этого города товары
и  пряности везутся  внутрь страны, по  многим  городам  и замкам. Вывозится
отсюда в Индию много хороших скакунов, а купцам  от этого большая выгода. Из
этой страны  и из других, о которых я вам  рассказывал прежде, много хороших
лошадей вывозятся в Индию; так много, что и не счесть.
     Город этот при входе в залив Калату; без их воли ни одно судно не может
ни  взойти, ни выйти  из залива. Много раз здешнего мелика сильно притесняли
судан  крерманский  [султан  Керманский], его  государь;  потребует судан от
курмозского мелика дань или  иной  какой  налог, а тот отназывается платить;
пошлет судан войска вымогать  дань; а мелик тогда уходит из Курмоза, садится
на суда  и приплывает в этот город, тут и живет, ни одному  судну прохода не
дает; а Судану крерманскому от того большой убыток, и начинает он мириться с
курмозским медиком, соглашается на меньшее против того, что сперва требовал.
Скажу  вам еще, у  курмозского мелика есть замок посильнее  города и получше
еще защищает залив и море.
     Жители здесь, сказать по истинной  правде, питаются финиками и  соленою
рыбой, ее у них вдоволь; а кто познатнее и побогаче, тот ест и получше.
     Рассказал вам об этом городе  Калату, о заливе, о здешних делах; теперь
пойдем отсюда и расскажем о Курмозе. От города Калату в трехстах милях между
севером   и  северо-западом   город  Курмоз;  а   в   пятистах  милях  между
северо-западом и западом Киш [Кейс]. Но оставим Киш и расскажем о Курмозе.

        ГЛАВА CXCVII
     Здесь описывается город Курмоз [Ормуз]
     Курмоз большой и славный город у моря. Тут есть мелик, и много  городов
и  замков подчинены ему.  Живут здесь сарацины, Мухаммеду  молятся. Жара тут
сильная,  и потому-то здешний народ устроил свои дома со сквозниками,  чтобы
ветер дул; откуда дует ветер, туда  они и ставят сквозник и пускают ветер  в
дом; и все потому, что жара сильная, невтерпеж.
     И о Кише [Кейсе], и о Крермане [Кермане] мы говорили уже прежде, но так
как шли мы  другими путями, то следовало бы еще раз вернуться сюда. Обо всех
здешних  делах было уже говорено, а  потому  пойдем отсюда и расскажем вам о
Великой Турции [Туркестане].

        ГЛАВА CXCVIII
     Здесь описывается Великая Турция [Туркестан]
     В  Великой Турции  царь Кайду [Хайду]; он  племянник великого хана, сын
сына Джагатая  [Чагатая], кровного брата великого хана. Много у него городов
и замков, и  очень он силен. Он татарин, и народ его татарский, славные  они
воины, да и неудивительно: все они к войне привычны.
     Кайду,  скажу вам, великому хану  не подчиняется  и  все с  ним  воюет.
Великая Турция  на  западе от того  пути  в Курмоз  [Ормуз],  о  котором  мы
рассказывали;  она  за рекою Ион и к северу  идет вплоть  до земель великого
хана.  Много раз бился Кайду  с войсками  великого хана. Расскажу вам об  их
распре.
     Просил  Кайду у  великого хана  своей части в завоеваниях,  что  вместе
делали,  просил он части  в областях  Катай и Манги [Манзи]. А  великий  хан
говорил ему, что готов отдать ему  часть  наравне со своими сыновьями,  если
Кайду станет к нему ходить, ко двору и в  совет, всякий раз, как ему великий
хан  прикажет; и хотел еще великий хан, чтобы Кайду повиновался ему так  же,
как другие  его сыновья и князья; тогда, говорил великий хан, и даст ему его
часть в завоеваниях, что они вместе делали, пусть только Кайду исполнит  то,
что вот вы слышали. Не верил Кайду дяде, великому хану, говорил, что никогда
к нему не пойдет, где живет, там и готов повиноваться,  а ко двору, говорил,
ни  за что в свете не пойдет; боялся он, что его  убьют  там.  Из-за этого и
поссорились  они; из-за  этой  ссоры  вышло  много больших  войн  и  больших
сражений.
     Целый год, скажу вам, войска великого хана стояли кругом царства Кайду,
чтобы ни Кайду, ни его люди не могли разорять земли  и народы великого хана.
А  Кайду все-таки делал  набеги на земли  великого  хана,  много раз бился с
войсками, что на него выходили.  Кайду,  коль  хорошенько  постарается,  так
может выставить в поле более ста тысяч всадников, все храбрецов, к войне и к
сражениям привычных.  При  нем много  князей императорского  роду,  то  есть
чингисханова. Чин-гис-хан  положил начало  империи  и первый  покорил  часть
света, потому-то я и говорю "чингисханова роду, или императорского".
     Оставим это и расскажем о битвах  царя Кайду  с воинами великого  хана.
Опишу сначала,  как они идут в сражение. У них заведено, чтобы каждый воин в
сражении  имел  шестьдесят стрел, тридцать маленьких --  метать  и  тридцать
больших, с железными широкими наконечниками;  их они бросают вблизи, в лицо,
в руки,  перерезывают ими тетивы и много вреда наносят ими друг другу; после
того  как  перестреляют все стрелы, берутся они за  мечи и  палицы и  крепко
дерутся.
     В 1266 г. по Р. X.  Кайду со своим  двоюродным  братом Жесударом набрал
большое войско, и пошли они оба на двух князей великого хана; приходились те
двоюродными братьями царю Кайду; оба владели землями  от великого хана; один
назывался  Тибай  или  Чибан;  был  он  сыном  Жагатая  [Чагатая],  крещеным
христианином и кровным братом хану Кублаю. Что же  вам сказать? Воевал Кайду
с двумя  своими  братьями;  у  тех  было также много  войска; с той и другой
стороны было  более ста  тысяч человек. Жестоко дрались обе стороны, и много
было  побито людей  с  обеих  сторон; под  конец победил царь Кайду; великое
поражение  нанес он тому войску; но братья  двоюродные царя  Кайду спаслись:
были у них хорошие кони, и унесли они их быстро.
     Так-то  вот  победил  Кайду.  Закичился  он  и  возгордился  еще  более
прежнего. Вернулся Кайду к себе и два года жил мирно, войска не собирал и не
воевал; и великий  хан в это время войска не  собирал и не  воевал. Но через
два года царь Кайду собрал большое войско, великую конную рать. Знал он, что
в  Каракороне  [Каракоруме]  находился  сын  великого хана  Номоган  и с ним
Георгий, сын сына попа Ивана, у обоих этих князей была большая конная рать.
     Что вам  еще сказать? Царь Кайду собрал  всех своих воинов и выехал  из
своего  царства  в  поход;  ехал  он по  стольку-то  в  день  и  без  всяких
приключений прибыл в Каракорону, туда, где были оба князя со  своим  великим
войском. Узнали князья, что Кайду пришел в их страну с великим войском, и не
испугались, а  храбро  стали готовиться  к войне.  Изготовились они со  всем
своим войском, а было  у них более шестидесяти тысяч конных, и пошли в поход
на врага. Шли они до тех пор, пока не пришли за десять миль от царя Кайду, и
тут в порядке стали станом. А царь Кайду,  знайте, со всем своим войском жил
в шатрах на этой самой равнине. Отдыхали обе стороны и к битве готовились.
     На третий день после прихода сына великого хана и внука попа Ивана рано
утром обе стороны вооружились и приготовились  к битве как  можно лучше; обе
стороны  были одинаково сильны, у каждой  по  шестидесяти тысяч всадников, с
мечами и палицами, да копьями. Каждая сторона  разбилась на шесть отрядов; в
каждом отряде было по нужно было прекратить бой, разъехались обе  стороны  и
вернулись в свой лагерь; усталы и утомлены были все; всякому хотелось покоя,
а не драки. Успокоились на ночь, отдыхали  от денного труда в жестокой битве
насмерть. Настало утро; услышал царь Кайду, что великий хан снарядил на него
великое войско, и  решил он  про себя,  что  не следует тут оставаться;  как
только занялась заря,  вооружился он вместе  со всеми своими, сели на коней,
да и пустились  в путь назад, к себе. Увидели сын великого хана и внук  попа
Ивана, что царь Кайду со всеми своими уходит,  не погнались за ним,  а  дали
ему уйти  спокойно: устали они сильно и утомились. А рать царя Кайду скакала
безостановочно,  пока  не  приехала   в  свое   царство,  в  Великую  Турцию
[Туркестан], в Самарканд; и тут они пожили некоторое время, не воюя.
     Оставим это и расскажем о великом подвиге дочери царя Кайду.

        ГЛАВА CXCIX
     Что сказал великий хан о вреде, сделанном царем Кайду [Хайду}
     Гневался великий хан на  Кайду, разорял  он всех  его людей и земли. Не
будь  Кайду,  говорил он, племянником, давно погиб бы он злою смертью. Из-за
родной крови великий  хан  не губит Кайду и его земли. И оттого-то  и спасся
царь Кайду от рук великого хана.

        ГЛАВА СС
     Здесь описывается сильная и храбрая дочь царя Кайду [Хайду]
     У  царя Кайду была дочь; звали ее  по-татарски Ангиарм, а по-французски
это значит светлая луна. Была она  очень сильна;  не было в целом царстве ни
юноши,  ни  витязя,  кто мог бы ее побороть; побеждала она всех.  Отец хотел
выдать ее замуж, а она этого не желала, и сказала, что не выйдет замуж, пока
не сыщется такой витязь, кто победил  бы ее; разрешил ей отец выходить замуж
по  собственному выбору;  обрадовалась царевна этому решению и возвестила по
разным странам, что выйдет за того, кто захочет с  нею  побороться и победит
ее. Узнали об этом во многих странах и землях, и много благородных юношей из
разных  стран  приходили  попытать счастье,  и  делалось  испытание вот как:
приходил  царь  в  главный покой  дворца  со  многими  людьми,  мужчинами  и
женщинами, а потом выходила на середину покоя  царская дочь,  разряженная, в
богато расшитом сандальном платье, приходил и юноша  в  сандальном наряде; и
было условлено, коль юноша ее победит, на землю повалит, то возьмет он  ее в
жены; а коль царская дочь победит витязя, проигрывает он сто  коней и отдает
их царевне.
     Таким-то образом выиграла царевна более десяти  тысяч коней, и не могла
она отыскать ни витязя, ни юноши, кто бы мог ее победить. Да и не диво: была
она красиво сложена, высокая да плотная, чуть-чуть не великанша.
     Случилось, что в 1280 г. по Р. X. пришел туда сын богатого царя; был он
молод и красив.  Было  и  много красивых товарищей, и вел он  с собою тысячу
прекрасных коней в уплату деве за свою попытку. Как пришел этот царский сын,
тут же объявил, что хочет помериться силой  с девой. Обрадовался царь Кайду;
хотелось ему, чтобы юноша женился на дочери, ибо знал, что тот сын царя...
     И  скажу  вам,  велел  царь  Кайду  сказать  дочери  тайно,  чтобы  она
поддалась;  а дочь отвечала, что ни за что в  свете этого не  сделает. И что
вам сказать?  Знайте,  собрались в большом покое и  царь,  и царица, и много
мужей и жен; пришли царская дочь и сын царя; такие оба красавца, что диво на
них глядеть. Юноша, скажу вам, был и силен, и крепок, не было ему равного по
силе.
     Вышли оба на середину покоя, народу  было тут много,  и заключили между
собой договор:  коль юноша не победит,  так проигрывает ту тысячу коней, что
привел  с  собой.  И  схватились после  того дева с  юношей; кто на  них  ни
смотрел, всякий  в  душе  желал, чтобы  юноша победил и  стал  мужем царской
дочери;  и  царь,  и  царица желали того же. Коротко сказать, схватились они
оба; один  тянет  в одну  сторону,  другая в другую; но случилось  так,  что
царская дочь победила и бросила юношу на дворцовый  пол. Так-то был побежден
царевич, и не было никого в целом покое, кто не огорчился бы этим.
     Водил, скажу вам, еще царь Кайду дочь, что  царского  сына победила, во
многие битвы, и во  всех  схватках не нашлось витязя,  кто  бы  взял над ней
верх. Не  раз,  скажу  вам, отправлялась  дева ко врагам, силою  захватывала
витязя и приводила его к своим. Случалось это много раз.
     Рассказали вам повесть о дочери Кайду, а теперь оставим это и расскажем
о другом.  Расскажем о великой  битве царя  Кайду и  Аргона  [Аргуна],  сына
Абаги, царя левантского.

        ГЛАВА CCI
     Как Абага послал на войну Аргона [Аргуни], своего сына
     Абага,  царь левантский, владел многими областями  и землями. Земли его
граничили  с землями царя  Кайду [Хайду], и было это у "древа Солнца", что в
книгах об Александре [Македонском]  зовется Сухим  древом.  Абага  для того,
чтобы  Кайду со  своим  народом  не чинил  вреда его  людям и  землям,  и не
поверите, коль услышите, чего оно стоило; и просто удивительно, как щедро он
раздавал его князьям и  витязям.  А  те,  когда увидели,  что  Акомат-солдан
раздает щедро, решили, что  хороший  он царь; все его полюбили и  желали ему
.всего лучшего; говорили, что другого царя им не нужно.
     Акомат-солдан правил хорошо, ко всем был добр; но, скажу вам, сделал он
одно  нехорошее дело,  за  что  многие  его  бранили.  Вскоре  по  воцарении
прослышал он, что  Аргон  идет с великою  ратью. Не испугался он, и  немедля
созвал он  своих  князей  и  воинов; в  одну неделю собрал он большую конную
рать; шли воины на Аргона охотно и все в один голос говорили, ничего они так
не желают, как убить Аргона или взять его в плен да измучить.

        ГЛАВА CCIII
     Как Акомат [Ахмед] со своим войском идет побеждать Аргона [Аргуна]
     Собрал Акомат-солдан добрых  шестьдесят  тысяч воинов  конных  и  пошел
навстречу Аргону  и его рати. Скакали они десять дней,  не останавливаясь, а
через десять дней узнали, что идет Аргон и близко,  за пять дней пути, и что
у  него столько же  войска.  Стал  тогда Акомат  станом  на  очень большой и
прекрасной равнине и решил  там подождать Аргона, потому что хорошо было тут
драться. Уставил он  свой стан в  порядке и  стройно, созвал совет и говорил
так:
     "Государи, --  сказал он, -- вы  знаете, почему я должен  быть владыкою
всего того, чем Абага владел:  потому что  сын я того  же  отца, что и он, и
покорял те области и  царства, чем  он владел. Правда, Аргон сын брата моего
Абаги,  но никто не скажет, что  ему принадлежит властительство; да  простят
мне те, кто так думает,  не было бы то ни разумно,  ни справедливо; отец его
владел всем этим, как  вы  знаете; справедливо, чтобы после его смерти стало
моим все то, половиною чего и  при  жизни его я должен был бы владеть, но по
доброте отдал я ему все властительство. И  так как все то правда, что  я вам
сказал, прошу  вас защищать  наше  право  против Аргона; да будут  царство и
власть  нашими;  себе  я  желаю чести  и  славы,  а  вам  прибыли,  добра  и
властительства во  всех наших  землях и областях.  Больше не стану говорить,
знаю, что вы мудры и правду любите и все сделаете, что почетно и честно".
     Замолк и  не  говорил более. Выслушали речи Акомата  князья  и витязи и
другие  люди, что тут  были, и отвечали  в один голос, что  пока,  живы,  не
выдадут его, станут ему помогать против всех врагов в свете и против Аргона;
говорили, чтобы он не боялся, Аргона они схватят и в руки ему отдадут.
     Так-то, как вы слышали,  говорил Акомат  своим людям и волю их узнал. И
желалось ему сильно, чтобы пришел Аргон со своими, и побились бы они вместе.
     Оставим Акомата и его войско и вернемся к Аргону и его людям.

        ГЛАВА CCIV
     Как  Аргон  [Аргун]  совещается  с своими князьями о  битве  с Акоматом
[Ахмедом]
     Узнал наверное Аргон,  что  Акомат поджидает его в стане  с  множеством
войска, и сильно разгневался, но  решил  про себя, что  не нужно высказывать
перед врагом ни печали,  ни опасения или  страха; смалодушествуют все  люди;
храбрецом и смельчаком, говорил он, следует показаться. Созвал он всех своих
князей и мудрых людей, и собралось их много в его  ставке; а стоял он станом
отличным. Сказал он им вот что:
     "Милые братья и друзья, -- говорил он, -- вы, конечно, знаете, как отец
мой  нежно  любил  вас;  почитал  он вас  всю жизнь за братьев и сыновей; вы
помните, что бывали с ним в старину во многих битвах и помогали ему покорить
те земли, чем он владел, и знаете, что я сын того, кто вас так  любил. Я сам
люблю вас, как собственное тело. Все,  что я  говорю, правда;  справедливо и
разумно,  чтобы вы помогали мне против того,  кто  в  противность  разуму  и
истине  хочет учинить великое  зло, отнять у меня  мои земли. И  знайте еще,
воистину,  он  не  нашего  закона;  отступился  от  него,  стал  сарацином и
Мухаммеду молиться. Сами вы понимаете, достойно ли, чтобы сарацин властвовал
над  татарами.  Итак, милые братья  и друзья,  поэтому будьте  стойки  и  не
допускайте  этого. Умоляю  я всех  быть храбрыми, сколько есть  мочи, биться
смело, чтобы наша взяла, и мы, а  не сарацины победили; пусть каждый  верит,
что мы победим в битве: право на нашей стороне, а ложь на стороне врагов. Не
стану больше говорить об этом; да отличится всякий из вас".
     Замолк и больше ничего не сказал.

        ГЛАВА CCV
     как князъя отвечали
     Аргону [Аргуни]
     Когда князья и витязи, что были  тут,  выслушали  хорошие и  умные речи
Аргона, порешили они, не щадя жизни и  сколько есть мочи, стараться победить
врага. И вот среди общего молчания встал большой князь и заговорил так:
     "Славный  государь Аргон,  --  сказал он, -- хорошо  мы знаем,  что все
тобою  сказанное правда, а потому  скажу тебе напрямик, за всех твоих людей,
что пришли  сюда биться, не отступим, пока живы,  и,  не щадя  жизни, станем
биться;  и  уверены  мы, что  победим, потому  что великая  правда на  нашей
стороне, а на стороне врага ложь; поэтому мы советуем итти как  можно скорее
на врага, и прошу я товарищей отличиться так в этой битве, чтобы весь свет о
нас заговорил".
     Замолк храбрый муж и ничего больше не сказал.
     И что вам сказать? После него никто не хотел говорить, а все были с ним
согласны и ничего так не желали, как сразиться с врагом.
     На следующий день Аргон и его воины встали рано утром и, решив погубить
врага, пустились в путь. Скакали они до тех пор, пока не  достигли  равнины,
где враг  стоял в шатрах. Расположились они станом стройно  и  в порядке,  в
десяти милях от акоматова [ахмедова] стана. Как стали они тут станом, выбрал
Аргон двух  людей; верил  он  им крепко и послал их к дяде [Ахмеду] с такими
словами, как услышите дальше.
     ГЛАВА CCVI
     Как Аргон [Аргун] посылал своих гонцов - к Акомату [Ахмеду]
     Простились   мудрые  старцы  со  своим  государем,  получили   от  него
приказания и немедля пустились верхом в путь. Пришли они прямо в стан, сошли
с  коней  у  ставки Акомата; сидел он там со  множеством князей.  Знали  они
хорошо Акомата,  и он  их. Поклонились они ему  честно,  а Акомат сказал  им
весело: "Добро пожаловать"; посадил
     344
     их  пред собой в ставке. Спустя  немного встал один из гонцов и говорил
так:
     "Славный государь Акомат, -- сказал он, -- племянник твой Аргон дивится
тому, что ты сделал: отнял у него властительство,  да еще идешь биться с ним
не на живот, а  на смерть; воистину, совсем это нехорошо, не как добрый дядя
поступаешь ты.  Наказывает он тебе с нами и,  за  отца  почитая тебя,  молит
отступить  от этого дела, и  да  не будет  ни  схватки, ни злобы между вами;
говорит он, что готов тебя почитать  за старшего и за  отца, владей всей его
землей и будь царем. Вот  что наказывал с нами твой племянник, вот о  чем он
тебя просит".
     Замолкли и более ничего не сказали.
     ГЛАВА CCVII
     Как Акомат [Ахмед] отвечает
     гонцам Аргона [Аргуна]
     Выслушал Акомат, что наказывал ему Аргон, его племянник, и отвечал:
     "Господа посланцы,  --  сказал он, -- не  дело  говорит мой  племянник;
земля моя, а не его;  покорял я ее так  же точно,  как и  его  отец, поэтому
скажите моему  племяннику,  коль  он  захочет,  так  сделаю  я  его  большим
государем, дам  ему земли, и будет он вместо сына и старейшим у меня князем.
А если он этого не захочет, так пусть будет
     345
     уверен,  что постараюсь-таки  его  убить. Вот это  я готов  сделать для
моего племянника, и никакой другой уступки от меня никогда не будет". Замолк
Акомат и не сказал ничего более.  Выслушали гонцы речи султана, спросили еще
раз, не скажет ли он еще чего.
     "Ничего более, -- говорил он, -- пока я жив, не услышите от меня".
     Выслушали это гонцы, немедля пустились в путь и скакали до самого стана
своего  государя; сошли с  коней у  его  ставки и рассказали Аргону все, что
слышали от  дяди.  Выслушал  Аргон, что дядя  ему  наказывал, разгневался  и
сказал громко, так что все, кто тут был, слышали:
     "Сделал  мне дядя большое  зло, великую несправедливость;  не  хочу  ни
жить,  ни  землею владеть, коли не  отомщу  ему так,  что весь свет  об этом
заговорит".
     После этих речей говорил он своим князьям и витязям:
     "Нечего  медлить, пойдемте поскорее  убивать  изменников и  предателей;
наутро  уже  хочу напасть на них и как  можно больше перебить их". И что вам
сказать? Во всю  ночь они изготовлялись к схватке в открытом поле. А  султан
Акомат знал через соглядатаев, что  наутро  Аргон нападет на него, готовился
также и увещевал своих храбро и стойко биться.
     346
     ГЛАВА CCVIII
     Здесь описывается битва между Аргоном и Акоматом [Аргунот и Ахмедом]
     Настало утро; Аргон вооружился со всеми своими, устроил  и расставил их
для битвы умно и хорошо; умолял  он их биться храбро. Устроил все и пустился
в поход  на врага. А султан Акомат сделал то же,  расставил и  устроил своих
людей  и, не дожидаясь  Аргона, пустился  в путь со своими  воинами; немного
прошли они, как повстречали Аргона с его войском.
     Сошлись обе  рати  вместе,  и так  обеим хотелось драться,  что немедля
бросились они  друг на  друга. И видно  было,  как стрелы пускались и летали
повсюду, да так часто, словно  дождь с неба. Началась битва злая и жестокая,
падали  на  землю и валялись  витязи, слышались и крик,  и  вопль, и плач на
землю павших и  насмерть раненных. А когда  поистратили они все свои стрелы,
то схватились за мечи  и палицы и яро бросились друг на друга. Наносили друг
другу  удары  сильные  мечами острыми.  Рассекались руки  и тела, отсекались
головы. Крик,  шум был такой, что грома Божьего не услышать. В  недобрый час
для обеих сторон началась эта битва;  погибло  тут много храбрецов,  и много
жен на всю жизнь остались в слезах.
     Аргон отличился в этот день, храбро  бился, подавал добрый пример своим
людям, да ничего хороше-
     347
     го  из этого не  вышло; неудача  была ему, и судьба  была против  него;
победили его;  не выдержали его люди  и  побежали, что  есть  мочи,  вспять.
Погнался за ними Акомат со своим войском,  много их побил и  много  им вреда
наделал.  И в  этой погоне, скажу вам,  захватили Аргона  и  тотчас  бросили
гнаться за врагом: ликуя и радуясь, повернули в свой стан,  к своим  шатрам.
Приказал Акомат заковать своего племянника и хорошенько его сторожить.
     Был  Акомат  плотоугодник  и порешил  он вернуться  ко  двору, к  своим
красавицам-женам, что у него там  были; а  начальником  всего войска оставил
большого мелика [владетеля]; ему же приказал сторожить  Аргона, чтобы  берег
его,  как  собственное  тело;  говорил  он,  пусть  мелик  пойдет  ко  двору
маленькими переходами, чтобы люди не  уставали. Отвечал мелик, что государев
приказ  будет  исполнен.  Пустился  Акомат  в путь,  ко  двору,  со  многими
спутниками.
     Вот  так-то,  как  я  рассказал,  уехал  Акомат  от  своего  войска,  а
начальником  оставил мелика. А  полоненный  Аргон в цепях  горевал и  смерти
желал.
     ГЛАВА CCIX Как Аргон [Аргун] был полонен, а потом освобожден
     Пожалел об Аргоне некий престарелый, знатный  татарский князь. "Держать
своего государя в
     348
     плену, -- раздумывал он, --  великий грех  и  большое предательство"  и
решил попытаться освободить Аргона. Пошел  он тотчас  же  к другим князьям и
говорил им:
     "Грешно держать своего  государя в  плену; rib  справедливости  следует
освободить его и царем признать".
     Услышали слова  старца  другие  князья;  знали  они  его  за  разумного
человека,  знали  также,  что  правду он  говорит, согласились они с  ним  и
сказали,  что того  же  и  они  хотят.  Согласились  князья, и  тогда  Бага,
зачинщик,  Елчидай и Тоган  [Туган],  Тегана, Тага, Тиар,  Улатай и Самагар,
словом, все названные пошли к ставке, где Аргон был заключен. Пришли туда, и
Бога [Буга], главный в этом деле, заговорил так:
     "Добрый государь, -- сказал он,  -- знаем  мы хорошо, что, пленив тебя,
согрешили; хотим теперь поступить по справедливости.  Хотим тебя освободить;
будь ты нашим царем; по справедливости быть тебе царем".
     Замолчал Бога и больше ничего не сказал.
     ГЛАВА ссх
     Как Аргон [Аргун] получил царство
     Выслушал  Аргон,  что  Бога  [Буга]  говорил, и  подумал,  что  над ним
насмехаются; отвечал он с горечью:
     349
     "Добрые государи,-- сказал он,-- большой грех насмехаться надо мною; не
довольно ли вам того зла, что вы мне учинили? Мне бы быть царем вашим, а  вы
меня  пленили и заковали. Знаете вы хорошо, какой  это великий  грех и какое
большое зло;  прошу вас поэтому, идите своею дорогою и не  насмехайтесь надо
мною".
     "Добрый  государь  Аргон,  --  говорил  Бога,  --  воистину,  знай,  не
насмехаемся мы, что сказали, то правда, и клянемся тебе нашим законом".
     И поклялись все князья  признавать его царем. А Аргон им  поклялся, что
не станет им мстить за свой плен, а будет их  чтить и любить так же,  как то
делал его отец Абага. Поклялись вот так, как вы слышали, освободили Аргона и
стали ему служить, как царю. Приказал тогда Аргон пускать стрелы в ставку до
тех  пор, пока  не погибнет  тот  мелик,  что  держал  его  в  плену  и  был
начальником войска. Тотчас же  по его приказу стали пускать стрелы в ставку,
и  мелик был убит;  и  когда все это  было сделано, Аргон стал властвовать и
повелевать, как царь, и все его слушались. Знайте, что тот, кого мы называли
меликом, и  кто был убит, назывался Солдам, и  был он  после  Ако-мата самым
большим начальником.
     Так-то, как вы слышали. Аргон отобрал свое царство назад.
     ГЛАВА CCXI
     Как Аргон [Аргун] приказал убить дядю Акомата [Ахмеда]

     Почуял Аргон  свою власть,  и  приказал  он  ход  ко  двору; и  немедля
пустился в путь.
     Пировал раз  Акомат  в  своем главном  дворце; приходит к нему гонец  и
говорит:
     "Государь, везу тебе  новости;  не таких  желал  бы я; очень они  худы.
Знай, освободили  князья Аргона и  царем  его признали; убили  они  Солдана,
нашего дорогого друга; спешат сюда тебя пленить  и убить; а потому делай то,
что почитаешь для себя за лучшее".
     Сказал и замолк гонец; ничего более не го-
     ворил.
     Услышал  Акомат  слова гонца;  знал  он,  что гонец преданный  человек;
испугался он сильно и со  страху не знал, что  ему делать и говорить; но был
он человеком смелым и храбрым, оправился и сказал тому, кто принес  ему  эту
весть, чтобы не  осмеливался он никому ее  рассказывать. Отвечал гонец,  что
повинуется его велению.  Сел  тут Акомат  на коня,  собрал  тех, кому больше
всего верил, и  пустился в путь  к султану вавилонскому [египетскому], здесь
он думал спасти свою жизнь; и, кроме тех, кто с ним был, никто не знал, куда
он шел. . Через шесть дней пути пришел он к проходу;
     351
     миновать его нельзя было; а тот, кто стерег проход, узнал Акомата; знал
он также, что Акомат бежал, и решил его захватить, а сделать это легко было:
у Акомата было  немного людей. Сделал тот no-задуманному,  схватил тотчас же
Акомата.
     Умолял  его Акомат и  много богатства ему предлагал. А  тот, что проход
сторожил, был верен  Аргону и говорил, что богатства ему  не  нужно, что  не
возьмет богатства  всего мира, а выдаст его  в руки Аргона, своего законного
царя.
     И что вам сказать? Тот, кто проход стерег, как только захватил Акомата,
немедля,  тотчас  изготовился  вместе  с  провожатыми и пустился в  путь, ко
двору; вез  он  с собою  Акомата и,  чтобы  тот не бежал, стерег его крепко.
Скакали они, не останавливаясь,  вплоть до самого двора, где и нашли Аргона;
пришел Аргон туда только  за три  дня и гневался  сильно на  то,  что Акомат
убежал.
     ГЛАВА ССХП
     Как князья кланяются Аргону [Аргуну]
     Когда  тот, кто стерег проход, пришел к Аргону и привел к нему Акомата,
обрадовался сильно Аргон и  сказал дяде, что не к добру он пришел и что он с
ним поступит, как следует по разуму.
     Приказал  он увести Акомата от себя и, не раздумывая долго,  велел  его
убить и тело уничтожить. Тот, кому Аргон приказал это сделать, взял Акомата,
да  и увел его; после того никто  не