да расправить  крылья и  улететь.  Он уже предвкушал, как вытянется
лицо бедняги!
     Тем временем упорный слуга все полз и полз по стене  и наконец добрался
до самого  окошка, Рассмеялся Локи, расправил крылья  и хотел было взлететь,
но  вдруг почувствовал, что  ноги его пристали  к подоконнику! Он не в силах
был даже шевельнуться и, разумеется, был немедленно пойман.
     Увидев глаза сокола,  Гейрред  сразу же почувствовал,  что перед ним не
обычная птица, и спросил его, кто он такой на самом деле. Локи, понимая, что
снова навлек беду на асов, смущенно молчал.
     Он не мог скинуть соколиное оперение и признаться, кто он, ибо в лучшем
случае  ему позволили бы уйти, но драгоценное оперение  Фрейи тогда было  бы
утрачено навеки. Поэтому он предпочел молчать.
     Видя,  что  сокол  оказался   в   затруднительном   положении,  Гейрред
расхохотался. Но в  конце концов,  поскольку тот продолжал  молчать, великан
рассвирепел  и запер Локи в сундук, сказав, что он будет  сидеть там до  тех
пор, пока не надумает раскрыть рот или, вернее, клюв.
     Долго крепился Локи. Быть может, он надеялся, что кто-нибудь из Асгарда
придет  ему на помощь. Но этого не  случилось, поскольку его  отсутствия там
просто-напросто не заметили. Три месяца продержался Локи, не имея  во рту за
все это время ни глотка воды, ни крошки хлеба. Но пришел конец его терпению,
и он закричал, что согласен говорить. Так Гейрред узнал, кто он такой.
     Хитрый  Гейрред  пообещал Локи  отпустить  его  на  свободу,  если  тот
поклянется  привести к  нему Тора  без его молота,  рукавиц и пояса силы! Он
считал, что легко  справится с ним,  безоружным. А Тор, несомненно, был  для
него гораздо более желанной добычей, чем Локи!
     Локи пообещал ему сделать все, что в его силах. И действительно, как ни
странно, ему  удалось заманить  безоружного Тора в Ётунхейм.  Сам Локи жутко
нервничал, ибо понимал,  что если  с  Тором что-то  случится, то  и  сам  он
пропал. Во всяком случае, путь обратно в Асгард тогда ему будет заказан!  Но
тут ему, как бывало всегда, повезло!
     По  дороге  к  Гейрреду Тор  и  Локи остановились на ночлег у великанши
Грид. Когда-то она была  возлюбленной Одина  и  родила ему сына Видара, того
самого, что  живет теперь  в лесном краю Види. К асам она  всегда относилась
неплохо. Они  с  Тором долго  беседовали  о Гейрреде. Грид не любила  его  и
надеялась, что  Тор с ним справится. Но поскольку у него не было с собой его
молота, она  одолжила  ему  свой  пояс  силы, железные рукавицы и посох, что
зовется посохом Грид.
     Если бы  она  захотела  тогда,  она  могла  бы шутя  пристукнуть  Тора,
поскольку он был совсем беззащитен и сопровождал его одни лишь Локи. Но, как
видишь, она не воспользовалась этим, а, наоборот, помогла ему.
     На следующее утро Тор и Локи снова отправились в путь и вскоре дошли до
реки Вимур  --  величайшей из всех рек.  Течение в ней быстрое  и необычайно
бурное.  Но  ничего  не поделаешь, им необходимо было  перебраться на другой
берег. Тор собрался с мужеством,  опоясался поясом силы и, опираясь на посох
Грид, ступил  в воду. Локи  изо всех сил  цеплялся за пояс  Тора,  поскольку
течение было таким сильным, что его чуть было сразу не унесло.
     Поначалу все шло неплохо, но, когда они  добрались до середины и попали
на самую стремнину, Тор почувствовал, что еще немного -- и  он  не выдержит:
ведь ему приходилось  тащить  за собой и Локи. Они  остановились. Вода между
тем все прибывала и прибывала.
     Мощный поток кипел вокруг них, струи перекатывались через плечи Тора, и
лишь голова  его  возвышалась нал  водой. Локи отчаянно барахтался и едва не
утонул.
     Осмотрелся Тор по сторонам и вдруг  увидел, что из расщелины гор <b>в</b> реку
стекает  мощный  водопад.  Упершись  ногами  в  края  расщелины, там  стояла
великанша Гьяльп,  дочь  Гейрреда.  Сама она  была  огромной,  как  скала, а
водопад,  стекавший  в реку, на самом деле был ее  мочой.  Потому-то  так  и
поднялась вода.
     Выловил  тогда Тор  со дна  большой камень и  швырнул  его в  Гьяльп со
словами: "Будет в устье запруда!" И попал прямо в цель.
     Скоро  вода  пошла на убыль, и течение ослабело. Опираясь на посох, Тор
добрался до противоположного берега и, ухватившись за деревце рябины, росшее
там, выбрался из потока. Отсюда и пошла поговорка: "Рябина спасла Тора".
     Тор с Локи двинулись дальше. Когда они пришли  наконец к дому Гейрреда,
их поместили на ночлег в козий хлев.  "Ведь  Тор  же  к  козлам привык",  --
дерзко пошутил Гейрред.
     Тор  промолчал, ибо  знал, что  ничего  другого от великанов  ждать  не
приходится. Усталый, опустился он на скамью, стоящую в хлеву. Но не успел он
сесть, как  скамья  начала подниматься к самой  крыше. К счастью,  в руках у
Тора был посох Грид. Чтобы не оказаться прижатым к крыше, уперся Тор посохом
в стропила и поставил скамью на место.
     Тут раздался жуткий  шум,  треск и  грохот, послышались душераздирающие
женские вопли. Оказалось, что под скамьей прятались две дочери Гейрреда; Тор
переломил спины им обеим.
     Узнав об  этом,  Гейрред пришел в ярость и  велел привести Тора  в свою
палату -- теперь-то он рассчитается с ним сполна за все!
     Посреди  палаты,  в которую привели Тора,  пылал  огромный костер.  Как
только  Тор  вошел, Гейрред  щипцами выхватил из  огня  раскаленный  болт  и
швырнул его в Тора.
     Но на Торе были железные рукавицы  Грид,  и он легко перехватил болт  я
воздухе,  не  обжегшись. Гейрред,  чтобы  защититься,  отскочил за  железный
столб. Тор метнул болт ему вдогонку с такой силой, что  он пробил насквозь и
столб, и Гейрреда, и стену дома, вылетел далеко за ворота и ушел в землю.
     Так честь  Асгарда была спасена,  а  Тор и Локи смогли снова  вернуться
домой.  Но, надо сказать, в тот раз  она висела на волоске,  и все кончилось
хорошо лишь  благодаря тем  самым  доспехам  Грид,  которые  ты  только  что
опробовал, -- закончил Улль.
     Эрик тяжело вздохнул: интересно, а сумел бы он справиться со всем этим,
случись ему оказаться в  Ётунхейме  одинокому  и беззащитному?  "Нет,  такая
задача  была бы  совершенно  невыполнимой, по крайней  мере  для  меня",  --
подумал он.
     Труд ласково улыбнулась мальчику и взяла его за руку.

        Глава 16

     На следующее утро  для  Эрика  началась  новая жизнь.  Труд отправилась
домой, и они с  Уллем остались в Таксдале одни. Поначалу, правда, Эрику было
тяжеловато,  но он  не сдавался. Он  хотел  доказать  -- и  в первую очередь
самому себе, -- что сумеет справиться с трудностями. Кроме всего прочего, он
ни за что не хотел давать кому бы то ни было повод для насмешек.
     Улль оказался  замечательным наставником -- добрым и -- если  так можно
сказать  об асе -- человечным. Под его наблюдением Эрик  мог упражняться  до
бесконечности.  Было  в  нем  что-то  такое,  чего  зачастую так не  хватало
мальчику  на  Земле.  Он  учил его духу товарищества, любовному отношению  к
своему делу,  стремлению к победе,  добиваться  которой следует, не  изнуряя
противника, а превосходя его за счет умения и красивой техники. Воспитание в
Эрике всех этих качеств, по-видимому, входило в курс обучения.
     По мере занятий между Уллем и его воспитанником возникло и росло теплое
дружеское чувство.  День и ночь они были вместе, много ходили по лесу, часто
охотились,  вместе  готовили  пищу  и  ели.  Сидя  по  вечерам  у  огня, они
рассказывали  друг  другу  истории о жизни  в  своих столь  непохожих мирах.
Рассказы  Эрика  о  жизни  на Земле представляли для Улля ничуть не  меньший
интерес,  чем его собственные истории об  обитателях Асгарда и Ётунхейма для
мальчика.
     Время  летело незаметно. По ночам Эрик, устав за день  от  упражнений и
новых  впечатлений,  спал  как  убитый.  Каждое  утро  его  поджидала  новая
программа.
     --  А теперь  давай немного побегаем,  -- предлагал Улль, и они  вместе
срывались  с места. -- Хорошо! -- кричал Улль. -- Что ж, ты  действительно в
этом силен. Только попытайся побыстрее  работать ногами и беги полегче -- на
носках! Прыгаем!  --  кричал Улль и  прыгал  сам; Эрик следовал  за ним.  --
Отлично! -- радовался Улль. -- Я так и знал, что у тебя получится. Просто ты
не верил в себя  раньше. Надо стремиться вперед всем туловищем, использовать
руки и при этом держать равновесие -- это так же важно, как толчок ногами!
     Слыша эти ободряющие возгласы,  Эрик превосходил самого себя и искренне
радовался каждому новому  успеху.  Поддержка Улля помогала  ему делать то, о
чем он раньше и мечтать не смел.
     -- Бросай! -- кричал ему Улль.
     Эрик  метал  копье  и  расщеплял прут, выбранный наставником в качестве
мишени.
     -- Здорово! -- от души ликовал Улль. -- Я и сам бы не смог лучше. Давай
снова! Продолжай! Ну-ка, еще разок!
     И Эрик метал копье, бегал, прыгал, стрелял из лука, размахивал пращой и
орудовал мечом до  полного  изнеможения. Мальчик чувствовал себя счастливым,
не  особо  задумываясь над причинами этого. Заставляя  свое тело проделывать
различные упражнения, он ощущал в себе истинное дыхание жизни.
     С  каждым днем  Эрик  заметно продвигался вперед.  Из  лука он  стрелял
теперь  не хуже  любого в Асгарде.  Посланное его  рукой копье  почти всегда
попадало в цель. Он научился прекрасно владеть пращой,  щитом и  мечом. Стал
гораздо быстрее,  сильнее  и  выносливее,  чем  прежде.  А если  и случалась
какая-нибудь неудача, ему стоило лишь  взглянуть на Улля, и он был уверен --
в следующий раз все обязательно получится. Иначе и быть не могло.
     -- Так всегда и бывает, --  с улыбкой  говорил ему Улль. -- Посмотри на
взлетающего орла. Все тело его напряжено, крылья работают изо всех сил, пока
он не поднялся достаточно высоко. Лишь достигнув облаков, он может позволить
себе  передышку,  поднять  голову  и  свободно  парить,  горделиво оглядывая
расстилающийся внизу  под ним мир.  Лишь там, в высоте,  ветер наполняет его
крылья  и держит его. Однако и орлу  это не даром дается, -- продолжал Улль.
-- И орлу приходится немало потрудиться, прежде чем он поднимется ввысь.
     Подобные слова как будто окрыляли Эрика. Сам он чувствовал, что  растет
на глазах, причем не  только в переносном, но и в буквальном смысле, И точно
-- однажды  перед  усадьбой Улля появилась Труд. Она  привезла с собой новый
костюм для него -- старый уже стал маловат.
     Девочка прискакала верхом на Ховварпнире. Мягкие волны ее длинных волос
спускались  до самой конской спины, а хвост коня, едва не  касающийся земли,
служил как бы их продолжением.
     Тот день впервые за несколько недель  оказался свободным от тренировок.
Улль  воспользовался  случаем и отправился на пир в Вальгаллу.  Эрик  с Труд
остались одни.
     Труд за  это время  тоже изменилась.  Мальчик  заметил это,  когда  вел
Ховварпнира в конюшню Улля и обнимал Труд в знак  приветствия -  он искренне
обрадовался  ее приезду. Но что именно изменилось  в ней, он  так и не  смог
понять.
     Позже, когда, вместе отправившись  на охоту, они подкрались к  косуле и
Эрик метким выстрелом -- стрела вонзилась прямо между лопаток - уложил ее на
месте, он снова заметил, что девочка как-то странно смотрит на него. Но и на
этот раз он промолчал.
     Разведя  костер,  они  поджарили  косулю  и принялись  с  удовольствием
лакомиться  сочным,  попахивающим  дымком  мясом.  Эрику приятно  было снова
оказаться наедине с Труд.
     Долгое время Труд не говорила ни слова, лишь как-то пристально смотрела
на него своими темными глазами. Вдруг, неожиданно, у нее вырвалось:
     -- Тьяльви пропал! Его нигде нет, и никто уже давно его не видел.
     --  Тьяльви!  -- Эрик  внезапно рассердился.  И  что это ей  вздумалось
сейчас  заводить  речь  об  этом  болване!  Вот  теперь бы он  мог  спокойно
посостязаться с ним в беге, если, конечно, тот бы захотел!
     --  Я серьезно, Эрик! -- тихо, но настойчиво продолжала Труд. - Его нет
в Асгарде, и Тор боится, как бы он не сбежал обратно, к себе домой!
     "Пусть этот шут бежит себе, куда хочет!" -- со злостью подумал Эрик.
     -- Он не шут, -- прервала его  мысли Труд. -- В том-то все и  дело, что
он --  не  наш! Тьяльви не ас,  он  из рода великанов,  и теперь,  вероятно,
убежал домой, к своим.  Может быть, он уже рассказал там о тебе и о том, что
ты собираешься в Ётунхейм!
     До Эрика наконец дошло!  Найти Идунн и добыть у великанов  ее яблоки он
может только при том условии,  что  в Ётунхейме не  станет известно, кто  он
такой,  и  никто  там  не  будет  его  опасаться.  А  он вскоре  уже  должен
отправляться туда!  Эрик успел уже  забыть, с какой целью прибыл  в Асгард и
сколько времени провел у Улля.
     --  Но ты  же не  можешь  отказаться  теперь! --  с  мольбой  в  голосе
воскликнула Труд. -- Ты так нужен нам, мы все верим в тебя!
     -- Да, конечно, разумеется... но...
     -- Никаких  "но"! - раздался вдруг голос  Улля.  Он,  оказывается,  уже
вернулся. - Труд права: мы любой ценой должны  вернуть  Идунн, и  ты, только
ты, можешь сделать это! Мы,  асы, слишком стары  и слабы, нас слишком хорошо
знают в Ётунхейме. Нам необходимы твоя юность и твое мужество!
     Эрик посмотрел на Улля, лицо которого озаряли отблески костра.
     - Да, но...
     -- Нет!  --  снова резко перебил его Улль. --  Никаких "да,  но..."! Ты
должен  сделать это, и если хоть немного любишь нас, то  не можешь поступить
иначе!
     Некоторое время Эрик сидел молча, уставившись в костер.
     -- Ничего, ничего! -- ласково сказал Улль,  подсаживаясь к мальчику и с
грубоватой  нежностью  обнимая его  за  плечи.  -- Я  знаю,  ты  обязательно
справишься. Кроме того, мы вовсе  не собираемся  посылать тебя  в эту  дикую
страну одного, без всякой поддержки. Ты же знаешь,  мы любим тебя, а кое-кто
даже больше остальных.
     И Улль незаметно подмигнул Труд.
     Эрик задумчиво кивнул.
     -- Да, но... -- начал было он снова.
     -- Нет, все, Эрик, прекрати! Лучше я кое-что расскажу тебе. Это рассказ
о волшебном могуществе рун и о том, чего с его помощью можно достичь.
     Ты  уже  слышал о Локи.  Так вот, он  всегда был дерзок, а временами  и
вовсе  невыносим  и постоянно придумывал все новые и  новые шутки, одна злее
другой. Они  уже давно перестали  кого-то забавлять, да и вполне может быть,
что Локи проделывал все это отнюдь не ради забавы.
     Однажды, когда Сив спала, он подкрался и обрезал ей волосы. Стыдно было
Сив ходить  остриженной наголо,  и  она  горько расплакалась. Тор,  узнав об
этом, пришел в ярость. Он поймал  Локи и пригрозил, что переломает  ему  все
кости и сделает  из них муку, если тот  не  поклянется достать для Сив новые
волосы, да не какие-нибудь, а золотые!
     Лишь после  того, как Локи  торжественно пообещал сделать  это, Тор его
отпустил.  Пошел тогда  Локи к  знакомым карликам, сыновьям Ивальди,  и они,
разумеется, за  щедрое вознаграждение, согласились  ему помочь. Больше того,
они не  только  выковали  Сив  новые  волосы,  но и  построили  удивительный
корабль, Скидбладнир, а также смастерили копье, которое зовется Гунгнир.
     Когда Локи увидел эти сокровища, глаза его загорелись. Он тут же  решил
побиться  об заклад с другим карликом, по имени Брок, что его брату, Синдри,
также искусному  мастеру, никогда не удастся сделать таких диковинок,  какие
сравнились  бы  с работой братьев Ивальди. Локи считал,  что  это совершенно
невозможно,  и  потому  смело поставил в  заклад  свою голову, что Синдри не
удастся превзойти их в кузнечном искусстве.
     Брок, как и все в Асгарде, ненавидел Локи и уговорил Синдри участвовать
в их споре. Синдри сразу же принялся за работу.
     Он  положил в горн свиную кожу и велел Броку поддувать до тех пор, пока
он, Синдри, не вернется, причем не останавливаться ни на мгновение.
     Синдри ушел; Брок добросовестно работал мехами, и пламя  в горне горело
все ярче. Локи испугался,  что проиграет пари, а вместе с ним  и собственную
голову.   Он  решил  помешать   Броку  поддувать.  Для  этого  он  обернулся
надоедливой кусачей мухой, сел Броку на руку и погрузил в нее свое жало.
     Несмотря на это, Брок продолжал работать, как прежде, не останавливаясь
ни на миг до  тех пор, пока  не пришел  брат. Синдри вынул из горна  готовую
вещь -- вепря с золотой щетиной.
     Потом Синдри положил  в горн кусок золота и велел Броку снова поддувать
без  остановки вплоть до  его прихода. Он  ушел, а Брок  раздувал и раздувал
огонь.
     Теперь Локи сел ему на шею и укусил вдвое больнее прежнего. Невзирая на
боль, Брок продолжал  работать, и, когда Синдри снова  вернулся, он вынул из
горна необыкновенной красоты золотое кольцо.
     Наконец Синдри  положил в горн железо и  велел брату раздувать  мехи из
всех сил,  сказав,  что  если он  прервется  хоть  на секунду,  то все будет
испорчено.
     Брок  качал и  качал рукоятку мехов. Пот градом катился с него. Локи не
на шутку перепугался, что проиграет, подлетел к нему и изо всех сил ужалил в
веко. Боль была страшная, кровь залила Броку  глаза,  так что  он  ничего не
видел вокруг. И пришлось ему все-таки смахнуть муху. Но в тот самый  момент,
как он отнял руку от мехов, они опали.
     Тут в кузницу вошел Синдри и извлек из горна молот. "Ты плохо поддувал!
--  вскричал он, обращаясь к  Броку. -- Верно,  слишком рано остановился,  и
рукоять  у  молота вышла  слишком  короткая. Тем  не менее  им  все же можно
пользоваться".
     Синдри  попросил  Брока  пойти с  этими вещами в  Вальгаллу,  чтобы там
решили, кто победил в споре. Брок отнес туда изготовленное Синдри, а Локи --
то,  что сделали  братья Ивальди. Асы дивились, глядя на замечательные вещи,
ничего подобного прежде в  Асгарде не бывало. Судьями решили избрать  Одина,
Тора и Фрейра.
     Копье  Гунгнир  Локи  отдал  Одину. Это самое лучшее  из всех копий  на
свете. Оно легко разит навылет любую цель, в какую бы ни попало.
     Фрейру  достался Скидбладнир  --  замечательный корабль, который, стоит
поднять на нем парус,  всегда движется в нужном направлении, даже если ветер
дует ему навстречу. А сойдя на берег, его можно свернуть как простой платок,
легко умещающийся в кармане.
     Тор получил  для Сив золотые волосы, и не успели они коснуться ее кожи,
как сразу же приросли  к ней. С  тех пор они растут подобно обычным волосам,
хотя каждый из них сделан из чистого золота.
     О таких дарах асы могли только мечтать. Интересно им было, какие же еще
более диковинные вещи мог изготовить Синдри.
     Брок отдал золотое кольцо Одину и объяснил, что называется оно Драупнир
--  "капающий", ибо каждую девятую ночь  капают из него по  восемь таких  же
колец, и так будет продолжаться до бесконечности.
     Затем он  принес вепря с золотой  щетиной  -- его  так и звали, Золотая
Щетина, -- и отдал его Фрейру. Шкура его сияет так  ярко, что, где бы  он ни
был,  даже  в  мрачном  подземном  мире,  вокруг   него  всегда  разливается
ослепительный свет. Подобно Слейпниру, он может бегать по воде и по воздуху,
и притом резвее самого быстрого коня.
     Наконец Брок  извлек молот,  который  отдал Тору. Это, конечно же,  был
Мьелльнир. Он  всегда попадает  в цель  и возвращается в руки того,  кто его
метнул.  Кроме  того,  по  желанию  хозяина  он  может уменьшаться  до таких
размеров, что его легко спрятать за пазуху.
     Асы отошли в сторонку и, посовещавшись, решили, что лучшее из всех этих
сокровищ -- молот.  Ведь, получив его, они тем самым приобретали непобедимое
оружие против великанов. Итак, Локи проиграл свой заклад.
     С одной стороны,  --  заметил  Улль,  -- его, конечно,  было  жаль, ибо
именно Локи послужил причиной того, что карлики  смастерили все эти чудесные
вещи. Но это не приняли во внимание. Брок по  праву  выиграл  голову Локи, и
никто из асов не стал ему перечить.
     Тогда  Локи надел свои  башмаки,  в которых он  мог бежать по воде и по
воздуху, и что  было сил  пустился наутек. Он бежал так  быстро, что Брок не
мог  его  поймать. Карлик  обратился  за помощью  к  Тору, и  тот на,  своей
колеснице мигом настиг беглеца.
     Когда Локи привели к  карлику, Брок  взял  большой топор, высоко поднял
его  и   приготовился  было   отрубить  Локи  голову,  но  тот   воскликнул:
"Остановись! Пусть ты  выиграл у меня мою голову, но ведь шея-то по-прежнему
принадлежит мне! Не смей ее касаться!"
     Брок рассвирепел -- вновь обманул его хитроумный Локи. В ярости схватил
он шило  своего брата,  проткнул  Локи  губы и сшил  их  прочным  ремнем. Он
считал, что  тем самым  навсегда  избавил  и себя,  и  асов  от  его гнусных
шуточек.
     К  сожалению,  -- прибавил Улль,  --  впоследствии Локи удалось порвать
ремень и снова пользоваться своим ртом, как он это делал всегда.
     Вот  такая история, -- закончил Улль  и  пристально посмотрел  Эрику  в
глаза.  --  И  я  хочу  сказать  тебе:  ты можешь  рассчитывать  на то,  что
волшебство рун и искусство карликов непременно будут  сопровождать  тебя  во
время всего твоего путешествия в Ётунхейм.

        Глава 17

     На следующий день Труд отправилась домой. Улль пошел ее провожать, Эрик
же ограничился  рукопожатием.  Ладонь  девочки  была  теплой.  Она долго  не
выпускала руку Эрика,  весело улыбаясь ему, так что глаза ее превратились  в
узенькие щелочки.  Понемногу та беззаботная жизнь, которую  вел Эрик у Улля,
вошла в свою обычную колею.
     Иногда,   во   время  минутной   передышки,   Эрик   имел   возможность
поупражняться во владении волшебным  оружием и разными другими удивительными
вещами,  которые  находились  у  Улля. Просто  невероятно,  что  можно  было
проделывать с их  помощью. Эрика  это немало забавляло. Вот бы взять с собой
домой  все эти вещи -- то-то у всех глаза бы  на лоб полезли! Домой!  За это
время мальчик успел забыть, как далеко забросила его судьба от родительского
дома, -- с того времени, когда  он покинул его, прошло уже несколько недель!
Вообще-то  Эрик вовсе не скучал по жизни на Земле, но как же все-таки он мог
забыть? И  что  сейчас думают о нем там, дома? Наверное, уже перевернули все
вверх дном, разыскивая его. А он... однако что тут поделаешь?
     Эрик попробовал было  поговорить об этом с Уллем, но тот не воспринимал
его опасений всерьез.
     -  Успокойся! -- сказал  он. -- Ну разумеется, они прекрасно знают, где
ты: Тор наверняка сообщил им.
     -- Но в  это же  никто там не поверит! -- попытался объяснить ему Эрик.
-- Если кто-то скажет там, на Земле, что  я в Асгарде, на небе с богами, ему
просто-напросто  никто  не поверит,  а если упрямец  все же будет продолжать
настаивать, его еще, чего доброго, свяжут и запрут.
     -- Да нет же, вот увидишь, Тор сумеет их убедить, -- не сдавался Улль.
     -- Пойми, он просто не сможет!
     -- Глупости! Несомненно, он их убедит. Скажи,  ведь  ты же веришь,  что
все мы существуем?
     -- Да, конечно! Но...
     -- Вот видишь, и они тоже  вынуждены будут  поверить. Ладно, собирайся,
сейчас мы отправимся в Ноатун повидаться с  Ньердом,  а  потом прокатимся на
Скидбладнире. Фрейр разрешил мне воспользоваться им, а тебе, я вижу, как раз
не мешает переменить обстановку.
     Эрик вздохнул, красноречиво пожал плечами и последовал за ним,
     Однако, когда они прибыли в Ноатун, оказалось, что он пуст. Им пришлось
отправиться на  берег и  идти вдоль него довольно долго прежде чем они нашли
наконец  Ньерда, высокого  седого  старика,  собиравшего  янтарь  -- "золото
Севера", как он называл его.
     Янтарь  нужен был ему  для большого ожерелья, которое он хотел  сделать
для Скади, своей возлюбленной жены.
     Настроение у  него было не слишком хорошее, и  Уллю  с  Эриком так и не
удалось  его  улучшить.  Отправиться  с  ними  на  Скидбладнире  он  наотрез
отказался. Видно было, что Ньерду хочется поскорее снова остаться наедине со
своими мечтами и горестями.
     -- Образ Скади все  время стоит у меня перед глазами, -- сказал он  им.
-- Она так прекрасна! Тоска по ней змеей свернулась в моей груди, гложет мне
сердце. Лишь тот, кто знает, что такое этот  яд, в состоянии понять меня. О,
что за муку она мне причиняет! -- горестно вздохнул он.
     Улль с Эриком оставили его в покое и подошли к воде. Здесь У. извлек из
кармана аккуратно сложенный кусок  ткани в  красно-белую полоску.  Когда  ас
стал  разворачивать его, он вдруг  начал расти  прямо на  глазах, разбухать,
подобно  распускающемуся  по весне  цветку.  Из лоскута образовался  большой
полосатый парус,  а под  ним внезапно появились борта и нос корабля. Нос был
украшен  ужасной  драконьей  мордой;  над  кормой  высоко  вздымался   хвост
чудовища. Здесь же, на корме, торчало длинное рулевое весло.
     Все возникло буквально  из ничего, и Эрик онемел от изумления, созерцая
эти превращения.
     -- Как же это получается? -- восхищенно пробормотал он.
     Улль широко улыбнулся.
     -- Вот это наш Скидбладнир. Таким его сделали сыновья Ивальди, - сказал
он. --  Как построен  корабль, не знает  никто. Так что не стоит ломать себе
над этим голову. Лучше помоги-ка мне спустить его на воду.
     Эрик  и Улль  уперлись  в  борта  корабля  каждый  со  своей  стороны и
столкнули  его в море.  На борту оказалось вполне достаточно места не только
для них обоих.  По мнению Эрика,  здесь могли свободно  разместиться человек
десять, а также несколько лошадей,  оружие и разные припасы -- одним словом,
все то, что могло понадобиться в длительном путешествии.
     --  Хочешь  попробовать управлять им? -- спросил  Улль. --  Тогда  бери
весло и правь -- мы поплывем туда, куда ты захочешь!
     -- Давай  поплывем  вон к тому  островку,  -- сказал Эрик, указывая  на
темную точку в море, и  взялся за  рулевое весло. Парус сразу  же наполнился
ветром, хотя погода стояла тихая и море было почти зеркально-гладким.
     -- Неплохая мысль! Может, там  нам удастся подстрелить пару зайцев себе
на  ужин. Но только смотри,  не  вздумай плыть дальше, не то мы  попадем  на
глубину.
     Улль  улегся на  дно корабля,  устроился  поудобней и  некоторое  время
спустя заснул.
     Ситуация, <i>в</i> которой оказался Эрик, пугала  его: он  ведь никогда раньше
не  управлял  кораблем,  а  теперь  вдруг  на  него  разом  свалилась  такая
ответственность.  А что,  если  он  сделает что-то не так  или  же  случайно
произнесет какие-нибудь слова,  которые окажутся магическим  заклинанием,  а
корабль вдруг возьмет да сложится прямо здесь, посреди моря? Да  мало ли что
еще  может  случиться.  И  Эрик на  всякий  случай  решал  молчать до  конца
плавания.
     Поначалу он правил  прямо  на остров, не  смея  повернуть  весло  ни на
сантиметр  вправо  или влево. Корабль быстро мчался  к намеченной  цели.  Он
своим большим,  красиво изогнутым парусом  и драконьей  головой  на  носу он
представлял собой изумительное зрелище -- настоящий корабль викингов!
     Но  потом  Эрик понемногу освоился  и решил слегка  позабавиться. Шутки
ради он  чуть  повернул весло в сторону,  и корабль тут  же послушно изменил
курс. Однако ветер  все  так  же надувал  парус.  Эрик  еще больше развернул
корабль,  и ветер,  казалось,  повернул  вместе с ним, по-прежнему дуя им  в
спину.
     -- Невероятно! -- пробормотал он.
     Мальчик  опять повернул корабль, на этот раз  так, что тот взял курс на
берег, от которого  они отчалили. По  всем  правилам теперь ветер должен был
дуть им прямо в  лицо. Однако этого не произошло. Судно продолжало двигаться
с прежней скоростью, и ветер все так же был со стороны кормы.
     Эрик налег на весло, и корабль снова уверенно пошел  в сторону острова.
Улль между тем храпел так, что вздрагивал парус.
     Эрик наслаждался тишиной.  За исключением храпа Улля,  сюда не долетало
ни звука.
     Они были уже совсем рядом с островом,  и Эрик  решил обогнуть его.  Ему
было жаль, что плаванье их  закончилось  так быстро,  да  и Улля  будить  не
хотелось  - пусть себе  спит,  коли уж так  хочется. А обойдя остров,  можно
будет взглянуть, что расположено с другой его стороны.
     Отсюда берег, где  они  встретили  Ньерда  и  сели на  корабль, казался
тоненькой черточкой  на горизонте.  Лишь  высокие стены  Ноатуна поднимались
где-то далеко-далеко.
     Улль все так же  продолжал храпеть, и Эрик начал забавляться, направляя
корабль в одну сторону, когда он делал вдох,  и в другую, когда Улль с шумом
вдыхал.  Может, удастся заставить Улля перекатываться с боку на  бок  в такт
собственному храпу?!
     Мальчик энергично работал рулевым веслом и в конце  концов приноровился
перекладывать  судно  с  одного  борта  на  другой в  точном соответствии  с
руладами Улля.
     Остров остался уже далеко позади,  и теперь  они  забрались в  глубокие
воды,  против чего Улль предостерегал его. Да ладно,  думал Эрик, для такого
судна,  как Скидбладнир, не имеет  никакого значения, где  находиться --  на
глубине  или  на мелководье.  Ведь  корабль -- не человек, ему  безразлично,
сможет он оступиться здесь или нет!
     Вдруг  в одном месте неподалеку от корабля море покрылось мелкой рябью,
как  будто бы  откуда-то из  глубины забил подводный ключ. А может, это была
песчаная  банка  или  какой-нибудь  крошечный  островок. А  вдруг  это кит?!
Подумать только -- настоящий кит!
     Эрик никогда раньше не видел живого кита -- лишь на  картинках, в  кино
или в музее -- в виде пыльного скелета.
     Эрик  изо всех сил стал вглядываться в воду, стараясь различить, что же
там такое на самом деле. Ему показалось,  что  они приближаются к вспученной
поверхности --  или  это она  приближалась  к  судну? Пятая  ряби  двигалось
заметно быстрее корабля, и вдруг  это  нечто -- не то  остров, не то кит, не
что-то еще -- начало расти, поднимаясь из воды.
     Сначала оно поднималось медленно,  но внезапно разом взметнулось, и над
водой  показалась чудовищная  черная голова  с громадной,  широкой  пастью и
жуткими зелеными глазами. Голова была похожа на голову змеи, только во много
раз больше.
     Пасть распахнулась и обнажила длинные ряды огромных, острых как  бритва
зубов, покрытых  желтоватой слизью. Язык у чудовища был  синий, вокруг  него
пенилась  слюна;  страшилище  запрокинуло голову  назад,  и  как  показалось
мальчику, облизнулось. Послышался глухой раскатистый хохот.
     Эрик в ужасе выпустил рулевое весло и отчаянно закричал.
     Улль тотчас же проснулся и  удивленно осмотрелся  по сторонам.  Первое,
что попалось ему на глаза, был вопящий  Эрик, сидящий на дне корабля с белым
как  мел лицом;  по щекам его градом катились слезы.  Улль перевел взгляд на
парус, который теперь свисал с мачты  бессильной тряпкой. Ничего не понимая,
он обернулся и едва не уткнулся лбом в жуткие глаза чудовища, морда которого
была уже совсем рядом с бортом корабля.
     Морской змей снова выгнул  шею, откинул назад свою чудовищную  голову и
расхохотался так, что все кругом задрожало.
     - Это Мировой Змей! - едва  выдохнул Улль. - Эрик! Что ты наделал?!  Он
же  может  проглотить  нас  в один присест, а если  захочет  --  сжечь своим
огненным дыханием,  отравить ядовитой  слюной  или  разнести корабль в щепки
ударом хвоста. Что же ты натворил, парень! Ну, Эрик,  соберись  с силами! --
Улль выглядел растерянным и совершенно беспомощным. Эрик поднялся на ноги, и
Улль принялся трясти его за плечи. -- Ну давай, сделай же что-нибудь! Берись
за весло и правь! Поплыли отсюда скорей, поплыли обратно, быстро!
     Эрик  решительно взялся  за рукоять весла, налег на  нее всем  телом  и
развернул  корабль.  Парус  ожил,  затрепетал,  и судно  понеслось в сторону
берега.
     Мировой Змей, глядя им вслед, снова громко и злорадно расхохотался.
     --  Ну, что, дружочки,  -- раздался его хриплый, грубый голос, и Улля с
Эриком обдала волна зловонного дыхания, вырвавшегося из его пасти. -- Вы что
же, думаете, от меня так легко уйти? Нет уж, не выйдет!
     Змей распахнул  пасть,  и  из  нее, как  из  огнемета, вылетело  облако
пламени. Вода вокруг корабля разом вскипела, но  само судно беспрепятственно
продолжало двигаться к острову.
     Мировой Змей опять захохотал:
     -- Ха-ха-ха! -- и брызги  слюны полетели во  все  стороны. -- И  все же
кажется  мне,  что  я  вас  съем!  -- продолжал  издеваться  он.  --  Что за
непростительная глупость -- забираться  так далеко от берега? Вы что, забыли
обо мне?  Или Тор не рассказывал вам о встрече со мной, когда он в последний
раз был на рыбалке с Хюмиром?
     -- Как же, -- прокричал в ответ Эрик, -- помню, помню, он рассказывал о
тебе! Как твой лоб, небось все еще гудит  после его удара, а, червяк?! А что
случилось с бычьей головой? Ты так и сожрал ее вместе с крючком?
     --  Что-о?!  --  изумленно  взревел  Мировой  Змей.  Глаза  его  широко
распахнулись от удивления. -- Что ты сказал?
     -- Продолжай! -- шептал Эрику Улль со дна корабля. -- Продолжай! Говори
с ним! Отвлекай его внимание!
     Эрик  сам удивлялся  своей  неизвестно  откуда взявшейся  дерзости.  Он
нашарил в  кармане  обрывок завалявшегося там кожаного ремешка, вынул  его и
показал дракону.
     -- Привет тебе от твоего  братца, волка Фенрира! -- прокричал он. -- Он
себя  неплохо  чувствует,  а что воет  --  так это он, наверное, от радости.
Видишь,  у  меня тут остался кусочек тех пут, которыми он связан. Может,  ты
теперь хочешь попытаться их разорвать, а?
     -- Что-о?!
     --  Хорошо!  --  шептал  Улль, дергая  Эрика  за  штанину.  --  Хорошо!
Продолжай в том же духе!
     -- Можешь даже попробовать их на  вкус, если хочешь, но только  смотри,
осторожно, не то подавишься -- ты ведь знаешь, эти путы ох какие жесткие! --
С этими словами Эрик бросил обрывок ремня за борт.
     Мировой Змей поднял голову, но затем опустил ее к самой воде и принялся
вглядываться. Он долго не отрываясь смотрел на ремень. Глаза его скосились и
едва не сошлись  на  переносице. Эрик  видел, как  он принюхивался, раздувая
широкие ноздри.
     Тем временем Скидбладнир  несся  на всех парусах, быстро  приближаясь к
острову.  Мировой Змей  снова  повернул  к  ним свою  жуткую  морду и  вдруг
пустился в погоню за кораблем.
     Эрик видел, как извивается его спина,  оставляя  позади длинный след из
водоворотов.  Голова чудовища, грозно вздымаясь  над  водой, приближалась  с
невероятной скоростью.
     -- А-а, так ты пытаешься обмануть меня, мой мальчик? Нет, не выйдет! --
Змей разинул  огромную  пасть. Казалось,  еще  немного  --  и  он  проглотит
корабль.  -- Сейчас я вас... -- Бум!  Голова его вдруг плюхнулась в воду и с
клекотом ушла вниз. От этого места в разные стороны побежали огромные волны.
     -- Ха-ха! --  вскричал  Улль. -- Он уперся  в дно! Ха, глупый червь! --
Улль встал на ноги и от избытка чувств хлопнул Эрика по спине. -- Мы одолели
его! -- радостно воскликнул он. -- Мы победили!
     Но  Эрик  и  не  думал смотреть  на  Улля, а  тем более  разделять  его
восторги. Он внимательно следил  за Мировым  Змеем, который вновь  вынырнул,
задрал  свою  башку   высоко  над  поверхностью   воды  и  послал  им  вслед
зеленовато-желтое облако яда, а также огромную, несколько метров в диаметре,
струю огня. Но Скидбладнир  уже  выбрался далеко за пределы района  глубоких
вод, и здесь страшное оружие Мирового Змея уже не могло настичь их.
     --  Никогда больше  не появляйтесь здесь! -- в бессильной ярости кричал
им вдогонку Змей, брызгая пеной. -- Если вы когда-нибудь еще попадетесь мне,
я буду мучить вас, душить своим ядом,  жечь  огнем  до  тех пор,  пока вы не
пожалеете, что не родились в Царстве мертвых и видели свет солнца!
     Мировой Змей долго еще злобно смотрел на них, потом нырнул и скрылся  в
морской пучине.
     --  Уфф!  --  перевел дух  Улль. --  Как  же  близко он был! Ближе, чем
когда-либо!
     -- Да уж! -- также с облегчением пробормотал Эрик.
     -- Зачем ты туда полез?
     -- Да я совсем позабыл -- заигрался с рулевым веслом, и вот...
     -- Обещай мне, что никогда больше не будешь так поступать!
     -- Нет-нет, никогда! -- серьезно  отвечал  Эрик, пытаясь придать своему
голосу как можно больше убедительности.
     Немного погодя оба с облегчением рассмеялись.
     -- Не очень-то это было смешно, -- заметил наконец Улль.
     --   Да,  конечно...  Кстати,  а   тебе   хорошо  спалось?   --  лукаво
поинтересовался Эрик.
     --  Хм,   неплохо.  Мне  снилось,  что  я  попал  в  бочку  с  медом  и
перекатываюсь в ней из стороны в сторону. Меня даже чуть было не укачало.
     -- Интересно, с чего бы это? -- усмехнулся мальчик.

        Глава 18
     Наконец  мореплаватели  пристали  к  острову.  Пока они пришвартовывали
Скидбладнир,  на опушке леса показался высокий рыжебородый человек.  Это был
Тор.
     --  Эрик, сын человека! -- пророкотал он  своим громовым басом.  -- Ну,
знаешь ли, это тебе не твое личное маленькое озерцо,  по которому  ты можешь
преспокойно плавать,  где  придется. Это  Мировой Океан, и он  вовсе  не так
безопасен, как ты, может быть, думаешь!
     Видно было, что Тор сердит не на шутку. Эрик опустил глаза.
     -- Мы  тут  не  с  мышами и  не с воробьями  имеем  дело. Теперь-то  ты
понимаешь, насколько все серьезно?!
     Эрик молча кивнул.
     -- Обещай, что это больше никогда не повторится!
     -- Да, конечно, -- пробормотал  Эрик, -- но каким образом  тебе удалось
увидеть, что здесь происходит?
     -  Это  не  я, а Один со  своего Хлидскьяльва. Хорошо, что  пока еще он
может  видеть  на  таком расстоянии. Я  тотчас же примчался сюда и, если  бы
увидел, что с вами что-то неладно, сразу бы  пустил в ход  свой Мьелльнир. К
счастью, этого не потребовалось.
     -- Да, -- подтвердил  Улль. -- Когда по-настоящему дошло  до дела, Эрик
показал себя молодцом.
     -- Я видел, -- сказал Тор и вздохнул.  -- Ну да  ладно, хватит об этом.
Пойдем!  -- обернулся он  к Эрику.  --  Я  тебе  кое-что покажу. -- С  этими
словами он повел мальчика в глубь острова.
     Выйдя на  большую  поляну,  земля  на  которой носила  следы  огня, они
остановились. Больше всего это место было похоже на выжженное поле боя.
     -- Вот здесь мы связали  волка Фенрира, -- сказал Тор. --  Видишь,  как
сильно выгорела земля? Тут больше уже  никогда ничего  не вырастет. Вот  как
неистов был  гнев Фенрира,  когда он  обнаружил, что  лишился свободы. - Тор
топнул ногой по черной  пыльной земле. - Дети Локи --  олицетворение смерти,
насилия, злобы  и  ненависти. Противостоять  их  мощи очень  нелегко, но это
необходимо, и мы обязательно справимся! За этим-то  мы и нужны здесь. А если
все же эти силы  тьмы вырвутся на  свободу, то разразится  Рагнарок, и тогда
его  уже ничем  не остановишь. Вот против чего  ты  должен  бороться всегда,
повторяю,  всегда,  и  даже  быть  готовым   пожертвовать  собой,  если  это
потребуется!
     --  Ну  ладно тебе, хватит! --  перебил его  Улль. --  Я  проголодался.
Может, лучше поедим?
     -- Идет,  --  сказал  Тор,  снова  спускаясь  с  небес на землю. --  Не
возражаю.  Вот  только  на  охоту идти что-то не хочется, так что давайте-ка
лучше зарежем козлов.
     Тор повел  их к тому месту, где  оставил свою колесницу, и,  пока  Улль
разводил костер, зарезал своих козлов.
     При виде брызнувшей крови Эрик вздрогнул.
     -- Ты... зачем ты это делаешь?! -- попытался было остановить он Тора.
     На  лице  его ясно  читался  ужас.  Искоса взглянув  на  мальчика.  Тор
ухмыльнулся:
     -- В чем дело? Ты что, не выносишь вида крови?
     -- Да нет, но ты же  зарезал своих козлов.  Теперь тебе не на чем будет
ездить!
     -- Ничего подобного, - улыбнулся Тор. -- Не  переживай, они к этому уже
привыкли. Отправляясь в путь, всегда следует иметь с собою кое-что на черный
день.
     -- Но как же так?
     -- А  вот сам  увидишь! Когда нужно  будет  ехать,  мы  просто-напросто
соберем  все  их  кости  <i>и</i>  положим  в  шкуры.  Потом  я  взмахну  над  ними
Мьелльниром, и они снова будут живые и здоровые как ни в чем ее бывало.
     --  Хм, -- хмыкнул  Эрик.  Еще  несколько  недель назад  он в  ответ на
подобное заявление недоверчиво рассмеялся бы - что за чепуха! Теперь он стал
умнее.
     Тор быстро освежевал козлов, и вскоре они уже варились в большом  котле
над весело потрескивающим костром.
     -- Лишь  однажды с ними едва  не вышло беды, -- сказал Тор, укладываясь
на траву. Эрик, примостившись рядом, приготовился слушать эту его историю.
     Улль  тем  временем  уже  успел заснуть,  не выпуская  изо рта  длинной
соломинки. Как обычно, он оглушительно  храпел, и Тор, прежде чем приступить
к  рассказу,  тихонько  подкрался  к  нему  и перевернул  на  бок. Храп стал
несколько тише.
     Уладив это, Тор приступил к рассказу:
     -- Однажды  мы  с Локи отправились  к королю великанов Утгарда-Локи. По
дороге  мы остановились на ночлег у одного крестьянина. На ужин, как всегда,
зарезали моих козлов.
     У крестьянина этого было двое детей, ты их знаешь -- с одним из  них по
крайней мере даже встречался. Это были Тьяльви и Ресква. Они  также получили
свою долю мяса.  Поев, все мы бросили козлиные кости на шкуры -- все, кроме,
разумеется, Тьяльви. Он всегда все  делает наперекор. Он взял нож и расщепил
им бедренную  кость, чтобы достать мозг, хотя я  специально  просил  всех не
повредить кости.
     Однако Тьяльви, тайно, все же проделал это. На следующее утро, когда мы
собрались  в  путь,  я  обратил  внимание,  что  один  из   козлов  хромает.
Разумеется,  я  жутко  разозлился, кричал, ругался,  размахивал Мьелльниром.
Эгиль -- так звали крестьянина -- побледнел от страха и залез под скамью. Он
жалобно плакал и просил  пощады, обещая отдать  мне что  угодно из того, чем
владеет.
     Поначалу  я думал,  что здесь не  обошлось без  проделок Локи, но потом
Тьяльви признался,  что во  всем виноват он один --  это он расщепил одну из
костей. Тогда мы договорились с Эгилем, что в качестве выкупа за причиненный
мне ущерб я возьму с собой Тьяльви и его сестру. На том мы и порешили.
     -- А что было с Эгилем и его женой?
     --  Они отделались испугом, а потом  нарожали еще кучу детей взамен тех
двоих, что я увез. Сейчас мы с ними лучшие друзья, и Тьяльви с Ресквой часто
их навещают. Тьяльви, вероятно,  и сейчас у них -- что-то его  уже несколько
недель нигде не видно.
     Эрик неуверенно кивнул. Ему очень хотелось бы, чтобы Тор оказался прав,
однако дурные предчувствия не покидали его.
     Тор поднялся на ноги, подошел к своей колеснице и достал из нее кожаный
мех для вина. Сшитый из кожи целой свиньи, он был полон душистого меда.
     -- Хочешь попробовать? --  спросил,  подмигнув, Тор.  Эрик кивнул, и ас
протянул ему рог, до краев наполненный медом. --  Пей-пей,  это  полезно! --
улыбнувшись, сказал он.
     Эрик  отхлебнул  сладкий  крепкий  напиток.  Он   оказался  удивительно
приятным на вкус и отдавал пряностями. Действие меда сказалось моментально.
     Никогда еще Эрик не пил  так много. Голова его вдруг отяжелела, а когда
он встал, то почувствовал, что с трудом может сохранять равновесие.
     Тор  ухмыльнулся. Эрику все  это тоже показалось  чрезвычайно  смешным.
Лицо Тора в его глазах  вдруг сделалось каким-то странным, громкое бульканье
воды в котле, слышавшееся до сих пор, становилось все тише, тише...
     Эрик ничего не мог с собой поделать: губы его растянулись чуть ли не до
ушей, так что получилась даже не улыбка, а какая-то гримаса. В тот же миг он
как бы со стороны услышал собственный смех.
     Мальчик  хотел  было  присесть  на  траву,  но  тут  его качнуло,  и он
повалился  навзничь. Вставать не хотелось, и  он остался  лежать,  продолжая
потихоньку хихикать. В ушах звучал хохот Тора, такой гулкий  и  раскатистый,
как будто он раздавался из  какого-то огромного пустого зала. Постепенно он,
как бы удаляясь, звучал все глуше...
     Эрик забылся тяжелым сном, полным причудливых грез.
     --  Ну ладно! -- сказал  Тор  несколько часов спустя. -- Хватит! --  Он
решительно  потряс  мальчика  за плечо и  разбудил.  -- Нам пора  собираться
домой, скоро уже стемнеет.
     Открыв глаза, Эрик бессмысленно уставился в склонившееся над ним старое
рыжебородое лицо.
     -- Да-да, -- невнятно пробормотал он и сел. -- Сейчас иду.
     -- Ну, как спалось? -- поинтересовался Тор.
     Эрик со вздохом кивнул и слегка покраснел, глаза его блестели -- во сне
он видел Труд.
     --  Хорошо,  что  здесь нет  Труд, а  то она, пожалуй, еще  и не так бы
вспыхнула. Кстати, а козлятину-то ты так и проспал -- все уже съедено!
     Эрик снова вздохнул: он был сконфужен. Похоже, ни от кого из обитателей
Асгарда невозможно скрыть свои мысли.
     Тор рассмеялся.
     -- Не обращай внимания, --  сказал он. -- Просто постарайся ни о ком не
думать ничего дурного. Пойдем, посмотришь, как я буду творить чудеса!
     Эрик последовал за ним к тому месту, где лежали шкуры козлов. На каждой
из них горкой  были  сложены белые,  дочиста  обглоданные  кости.  Тор вынул
Мьелльнир и медленно  провел им  над  шкурами, произнеся  при  этом какие-то
странные, непонятные слова.
     В тот  же момент шкуры ожили. Кости пришли  в  движение и стали сами по
себе раскладываться  по местам. Углы шкур  вокруг них свернулись и срослись.
Потом  шкуры  расправились,  ноги козлов  вытянулись. Черепа спрятались  под
кожей голов,  рога, а затем  и  уши с хвостами  заняли свои привычные места.
Козлы  стояли  теперь  как  ни  в  чем  не  бывало  и  даже негромко блеяли,
оглядываясь на хозяина, как будто говоря ему; "Эй, приятель, мы уже готовы!"
     -  Вот   так-то,  -  весело  сказал  Тор.  -  Теперь  они  снова  могут
отправляться  в путь.  - И, похлопав  своих  скакунов  по  спинам, он  начал
запрягать их в колесницу.

        Глава 19

     Дни шли за днями, и Эрик уже начал тяготиться своим пребыванием у Улля.
Ежедневные упражнения стали казаться  ему  неприятной рутиной, игры надоели,
радовался он все реже и реже. Мальчику хотелось  вернуться в Асгард и пожить
тамошней жизнью.  Правда,  он  почти совсем не знал ее, но тем  не менее она
казалась  ему куда полнее и интереснее его нынешней. Он также  соскучился по
Труд, хотя и избегал заговаривать об этом с Уллем.
     -- Фрейр однажды тоже был точно в таком же состоянии, как ты сейчас, --
заметил Улль как-то вечером, когда они сидели в горнице его усадьбы, у огня,
только что сытно поужинав жарким из лося.
     -- О чем это ты? -- удивился Эрик, не понимая, куда клонит Улль.
     --  Это было,  когда  Фрейр  увидел Герд и влюбился в  нее. Ну,  теперь
понимаешь?
     -- Не совсем, -- отвечал Эрик, сделав вид, что данная тема ему вовсе не
интересна.
     Улль не обратил на его слова  никакого  внимания. Он  сидел, пристально
глядя на языки пламени, лижущие толстые дубовые поленья, которые Эрик только
что подбросил в  огонь.  Мысли его, по-видимому, были  устремлены в  прошлое
Асгарда. Он продолжал:
     --  Однажды  Фрейр  тайком  пробрался на  трон Одина, Хлидскьяльв.  Ему
хотелось  узнать, какие чувства испытываешь, глядя свысока на весь мир. Один
в то время как  раз отсутствовал  -- это  была одна из его неудачных попыток
соблазнить Ринд, -- так что почти вся Вальгалла находилась, считай, в полном
распоряжении Фрейра.
     Сидеть на троне, видя все вокруг, ему очень понравилось. Действительно,
он  видел все -- от Земли до края Мирового Океана,  от вершины Иггдрасиля до
его корней. Заглянул он и в  глубь Царства мертвых, а также  в самое  сердце
Ётунхейма -- страны великанов.
     Там  в  большой  красивой усадьбе стоял  дом великана Гюмира. Поначалу,
правда, Фрейр не обратил  на  него особого внимания. Но тут он вдруг заметил
перед домом какую-то деву. Когда она подняла руки и стала отпирать двери, то
вдруг  озарилась вся  ярким сиянием,  и сияние разлилось по горам и долинам.
Фрейру показалось, что никогда еще он не встречал никого  милее и прекраснее
этой девы!
     Может, это  было  своего  рода наказание ему  за то,  что он занял трон
Одина. Как бы  там ни было,  он сразу  же покинул Вальгаллу и  побрел к себе
домой, сгорбившись  от  охватившего  его неистового  желания  обладать  этой
женщиной.
     Придя  домой, он ни  с кем не  обмолвился и  словом. Лицо  его искажала
душевная мука, он был как взбесившийся бык, много дней и ночей не пил, не ел
и не  спал. Все домашние ходили вокруг  него на цыпочках, и никто не дерзнул
заговорить с ним.
     Ньерд, его отец, не мог понять,  что произошло с сыном -- он боялся, не
заболел ли тот. Позвал он к себе Скирнира, слугу Фрейра, и спросил, не знает
ли он, что  случилось с  Фрейром, почему  он  гневается по малейшему поводу.
Скирнир ничего не мог ему сказать,  и Ньерд -- весьма обеспокоенный -- велел
ему пойти к Фрейру и спросить его самого.
     Скирнир подчинился с неохотой, ибо  опасался трепки со стороны хозяина.
Тем не менее он обещал Ньерду сделать все, что будет в его силах.
     Собравшись  с духом, он  отправился к Фрейру, и тот  неожиданно, вместо
того чтобы отругать  слугу, рассказал ему о  своей великой любви к юной деве
из рода  великанов, которую видел  всего лишь  раз, сидя  на Хлидскьяльве, и
которой, по-видимому, ему уже больше не видеть вовек.
     Рекой хлынули из уст Фрейра слова о его тоске и печали, и  под конец он
велел Скирниру  скакать к дому юной девы и  попытаться уговорить ее приехать
сюда, в Асгард.
     Скирнир долго не соглашался, поскольку не  надеялся  вернуться живым из
этой поездки. Но  в  конце  концов  Фрейру все  же удалось его уговорить. Он
позволил  Скирниру  взять  своего  коня,  который  не  боялся  ни  огня,  ни
колдовских  чар великанов, а также  пообещал,  что, когда  тот  вернется, он
отдаст  ему свой  меч-самосек, способный в руках умного  человека  разрубить
все, к чему ни прикоснется.
     Скирнир отправился  в  путь.  Опасаясь за свою жизнь, ехал  он лишь  по
ночам,  и наконец добрался до  усадьбы Гюмира. На холме перед усадьбой стоял
грозный страж, а <i>у</i> входа была привязана свора злобных псов, так что никто не
мог проникнуть внутрь  незамеченным.  Псы учуяли  Скирнира  и  подняли  лай.
Пришлось ему  открыто  объявить  о  своем  прибытии.  Подъехав к  стражу, он
спросил, каким образом он мог бы поговорить с девушкой.
     --  Если  ты собираешься сделать  это, то считай себя  уже мертвым, ибо
живым тебе к  ней не пройти. Никому не разрешено говорить с дочерью Гюмира!"
-- отвечал ему страж.
     Герд тем  временем,  слыша  собачий  лай и стук  копыт  коня  Скирнира,
позвала  служанку  и спросила, что происходит. Служанка отвечал, что у ворот
стоит какой-то незнакомец, а рядом  пасется его конь. Герд  велела  привести
Скирнира. Усадив его в горнице и напоив медом, она подождала, пока тревога в
доме улеглась, и стала расспрашивать гостя, кто он такой и зачем прибыл.
     Скирнир объяснил, что послал  его к ней Фрейр, который, раз увидев  ее,
тотчас же  безумно  влюбился.  "Если ты  согласишься стать  женой Фрейра, --
сказал  он, -- он  обещает подарить тебе блюдо с  золотыми яблоками, а также
Драупнир -- золотое кольцо, из которого каждый девятый день капает но восемь
таких же колец".
     С его стороны было,  конечно  же, неразумно обещать драгоценное  кольцо
Одина великанше, и сделал  это, лишь зная, что Один в  то  время находился в
отъезде.  Как  бы там ни было, но  Герд,  к удивлению Скирнира,  отказалась!
Золото ее не прельщало -- у нее и своего было достаточно.
     Тогда  Скирннр пригрозил  ей.  Но  и это не помогло --  хуже того,  она
рассердилась и  заявила, что  ни угрозы,  ни подарки никогда не заставят ее,
великаншу,  стать  женой   аса.  Она  велела  Скирниру  побыстрее  убираться
восвояси,  ибо  скоро  должен  был   вернуться  ее  отец,  и  тогда  ему  ни
поздоровится.
     Но  Скирнир  не  унимался  --  он  решил прибегнуть  к  самому сильному
средству,   которое   приберегал   напоследок.   Поднявшись,  он  сурово   и
торжественно  произнес: "Женщина, тебе  известны мощь и  могущество асов, и,
если ты не  смиришься, тебя ждут великие несчастья.  Кроме всего прочего, --
продолжал он, -- ты  будешь жить в том месте, где нет мужчин, нет любви, где
вокруг  себя ты будешь  видеть самые ужасные и безобразные вещи.  Пища  твоя
будет гадкой на вкус, окружать тебя будут отвратительнейшие из всех  живущих
тварей. В мрачном безумии, среди диких воплей и вечного плача будешь влачить
ты свои дни. Увядшая  и иссохшая, как осенний бурьян, будешь корчиться ты  в
муках, ниспосланных тебе в наказание за твое глупое упрямство". В довершение
всего  Скирнир  поклялся,  что все  асы  наложат  на нее  самые страшные  из
известных им заклятий.
     И  Герд  сдалась.  Против таких  угроз  она  была не в  силах устоять и
пообещала  встретиться с  Фрейром  через  девять  дней в небольшом  лесочке,
зовущемся  Баррей.  Скирнир, очень  довольный, отправился  в  обратный путь.
Фрейр, сгорая от нетерпения, встречал его  у ворот  своей  усадьбы. Не успел
Скирнир сойти с коня, как Фрейр засыпал его вопросами.
     Слуга поведал Фрейру, как в  конце концов  ему  удалось уговорить Герд.
Но,  услышав  его  рассказ,  Фрейр,  против  ожиданий,  не  обрадовался,  а,
наоборот, опечалился. "Только через девять дней! -- горестно вздохнул он. --
Нет, мне не вынести этого! Один день -- уже долгий срок, два -- еще длиннее,
а три -- это уже целая вечность! Я не могу ждать так долго!"
     Но  конечно  же, он смог,  -- усмехнулся  Улль, -- и в  результате увез
красавицу жену к себе в Альвхейм в Асгарде. С тех пор они неразлучны.  У них
родился  сын, которого назвали Фьельнир. Он сейчас  повсюду таскается с этой
девчонкой, Ресквой. Ты, должно быть, уже слышал об этом?
     Эрик со вздохом кивнул.
     В этот момент в дверях показалась Труд.
     -- О  чем это  ты  вы тут болтаете? -- спросила  она,  бросив  на Эрика
испытующий взгляд.
     -- Да так, ни о чем, -- ответил Улль.
     -- Но я  же  вижу! -- не унималась  Труд. --  Почему  вы  не хотите мне
сказать?
     -- Это  не  для девичьих  ушей!  -- продолжал  поддразнивать  ее  Улль,
насмешливо улыбаясь.
     -- Ну и глупые же вы! -- вспылила Труд и сердито села на скамью, однако
вскоре оттаяла и подсела к Эрику.  -- Посмотри, что я  тут тебе принесла! --
воскликнула она  и  положила ему  на  колени какой-то  плоский продолговатый
предмет, завернутый в шкуры.
     -- Это мне? -- удивился Эрик. -- А что это такое?
     -- То, что может тебе весьма пригодиться. Разверни и посмотри!
     Эрик взял сверток в  руки. Внутри было  что-то  длинное  и  твердое. Он
вопросительно взглянул на Улля.
     -- Но мне как будто ничего не нужно.
     --  А ты все  же посмотри. -- Труд,  казалось, с не меньшим нетерпением
ждала  реакции Эрика, чем сам  он стремился узнать, что же находится  в этом
загадочном свертке.
     Наконец мальчик развернул шкуры  и вынул из свертка кинжал. По размерам
он ничем не отличался от  обычного спайдерского<sup></sup>  ножа, однако был
гораздо  красивее. Роговую  рукоять  украшали  резные  рисунки, изображающие
мужчину  и женщину, держащих друг друга  в объятиях. Она ложилась в руку как
влитая,  будто  неизвестный  мастер  делал  ее точно  по мерке.  Ножны  были
костяные и также испещрены всевозможными фигурками и загадочными знаками.
     -- Что здесь написано? -- спросил Эрик.
     Труд протянула нож Уллю, и тот прочел:
     -- "Муддур, сделано братьями Брисингами".
     -- Что это значит? -- не понял Эрик.
     -- Муддур  -- это  клинок, точнее, его имя.  А изготовили его для  тебя
братья Брисинги.
     -- Это что же, тот  самый клинок,  над которым они трудились, когда  мы
были у них?
     Труд кивнула.
     -- Тор очень  рассердился, когда  узнал, что мы у них  побывали. Клинок
должен бы быть для тебя сюрпризом.
     -- Вот  как, -- сказал Эрик. Он снова взял в руки кинжал и вынул его из
ножен. Гладкая сталь  блеснула  в отсветах  костра. Эрик потрогал лезвие. --
Острое, -- заметил он.
     -- Еще бы! -- воскликнула Труд.
     Эрик пошарил возле камина и поднял с пола несколько лучин для растопки.
Выбрав  одну из  них, он осторожно  попробовал перерезать  ее --  нож прошел
сквозь  дерево как  сквозь масло.  "Не может быть,  наверное, палка попалась
гнилая!" -- решил мальчик.
     --  Попробуй-ка  эту,  -- сказала Труд,  подавая  ему  толстую  дубовую
колоду.
     Не успел  Эрик коснуться  ножом  поверхности  дерева, как колода тут же
развалилась  надвое!  Мальчик,  не  веря   собственным   глазам,  недоуменно
уставился на нож.
     -- Так что будь поосторожнее с пальцами, -- смеясь, посоветовал Улль.
     --  Это вовсе  ни к чему, -- заметила Труд. -- Чары Муддура таковы, что
он никогда не может порезать своего хозяина.
     -- Ты так считаешь? -- скептически хмыкнул Эрик.
     -- А ты сам попробуй!
     Мальчик  осторожно  провел  ножом  по  руке.   Теперь  лезвие  казалось
закругленным и тупым, и, чем сильнее Эрик нажимал  Муддуром, тем сильнее  он
затуплялся. Им невозможно было даже поцарапаться.
     -- Ну-ка, попытайся уколоться!
     Эрик ткнул острием ножа себе в руку. Поначалу он чувствовал  острие, но
чем сильнее давил, тем больше оно округлялось и притуплялось. В общем, с ним
происходило то же, что и с лезвием. Мальчику не удалось даже уколоться.
     Глаза Эрика засверкали.
     -- И что, можно быть уверенным, что нож всегда будет вести себя так же?
-- спросил он.
     -- Да, но лишь тогда, когда он будет в твоих руках. Он сделан для тебя,
и  только для тебя. Однако у него есть еще и другие  свойства.  Чем старше и
сильнее ты будешь становиться, тем тяжелее и длиннее будет делаться  клинок.
Кроме того,  как  я  уже сказала, ты сможешь  рассекать им все,  что  только
захочешь.
     -- Не может быть, это невероятно! -- воскликнул Эрик.
     -- Нет, может -- так сказали сделавшие его мастера.
     -- О таком оружии можно лишь  мечтать! -- восхищенно вздохнул Эрик.  --
Он почти такой же, как тот меч, что Фрейр дал Скирниру.
     -- Он лучше, гораздо  лучше и  способен на большее, ибо в нем заключены
куда  большие чары. Братья Брисинги  сказали, что  если  дела  в Асгарде  не
пойдут на лад, то это будет  последним из того, что они сделали. Они вложили
в  Муддур всю ту силу, которой обладали, поскольку от  этого зависит также и
их жизнь!
     -- Как так?
     -- Если  Асгард  погибнет, то и  они погибнут вместе  с ним. Это оружие
будет служить тебе в твоем путешествии.
     --  Какая  же еще сила заключена  в  нем, кроме  той, о которой ты  уже
рассказала?
     -- Муддур может увеличиваться в размерах в зависимости от того, с каким
врагом ты будешь иметь дело. "Чем  серьезней противник, тем  тверже и острее
клинок", -- сказали четверо братьев.
     Эрик поочередно посмотрел в глаза Труд и Уллю. Неужели же ему и вправду
придется использовать клинок? Во взгляде его промелькнул страх.
     -- Все будет в порядке, -- успокоил его Улль. -- Когда ты отправишься в
путь, никто не будет знать, что у тебя есть такой клинок. Тем более никто не
6удет знать, на что он способен. О существовании его неизвестно в Ётунхейме,
пока неизвестно...
     Эрик  почувствовал, что  ладони его  стали вдруг  влажными,  он  тяжело
вздохнул.
     Улль  поднялся и  вышел из комнаты. Некоторое время спустя он вернулся,
неся в руках какой-то пояс и пару луков.
     --  Я тоже  хочу кое-что  тебе подарить, -- сказал  он.  --  Этот  пояс
некогда принадлежал Бальдру. Серебряная пряжка принесет тебе удачу.
     Как  видишь, она сделана в  форме волчьей головы. Луки тоже пригодятся.
Скоро ты будешь  стрелять так же метко,  как и  я, и сможешь позаботиться  о
том, чтобы добывать себе пропитание в Ётунхейме.
     -- А почему их два?
     -- Если один вдруг сломается  и  нет  времени мастерить новый,  полезно
иметь другой про  запас. А вот  и стрелы к ним -- это лучшие из  всех, что у
меня есть.
     -- Спасибо, -- пробормотал Эрик, но весь  его вид говорил о том, особой
радости он вовсе не испытывал.

        Глава 20

     --  Этот нож -- знак того, что скоро уже тебе надо будет отправляться в
путь, -- сказал Улль.
     Эрик посмотрел на Труд. Глаза девочки блестели. Разумеется, Эрику очень
хотелось бы, чтобы она или Улль сопровождали его. Каково будет  ему одному в
этом  странном,  загадочном   мире,   а  тем   более  в  Ётунхейме,  который
представлялся   мальчику  своего   рода   преддверием  ада,  где  может<i><sup>
</sup></i>случиться все, что угодно? Как сможет он в одиночку противостоять<sup>
</sup>страшным, отвратительным великанам со всеми их колдовскими чарами?
     Улль прервал его размышления.
     --  Я успел полюбить тебя, -- сказал он, -- и буду очень скучать, когда
ты уедешь.
     Эрик промолчал.  Он сидел, уронив руки на колени, И рассеянно поигрывал
своим  новым ножом.  Что тут  говорить?  Он чувствовал на себе взгляды обоих
собеседников. Взяв  нож за  ручку,  он опустил  его острием к полу  и разжал
пальцы, желая посмотреть, как он вонзится в половицу.
     Тяжелый нож, свистнув, рассек воздух, с треском пробил дерево и скрылся
в образовавшейся дыре.
     -- Эрик, Эрик! -- Улль укоризненно покачал головой. --  Я  знаю, каково
тебе сейчас. Ведь ты же не ас, не такой, как все мы. Ты -- человек, со всеми
присущими ему  слабостями  и  недостатками, и я прекрасно  понимаю,  что  ты
боишься. Но пойми,  мы здесь, в Асгарде, страшимся того же, чего  боишься  и
ты, страшимся и боремся против этого. Скажи, ведь тебе не хотелось бы, чтобы
настало  такое время, когда все мечты  и надежды угаснут,  умрут  под тяжким
бременем   всепоглощающего   ужаса,  бессмысленного   насилия,   бесцельного
разрушения, вечной войны  на истребление всего  живого  -- то есть то время,
которому имя Рагнарок?!
     Эрик кивнул.
     -- Я  знаю  также, что может случиться с тобой во  время путешествия по
Ётунхейму,  и, поверь,  понимаю  твой  страх,  -- продолжал  Улль.  --  Если
Рагнарок все же наступит -- хотя все мы надеемся,  что этого не случится, --
не  спасется никто. Однако останутся мифы о  нас. Хоть мы и сойдем в мрачное
Царство  мертвых, истории, саги о нас  будут живы всегда. Так предначертано,
что, несмотря на нашу гибель и лежащий в руинах Асгард, память о нас никогда
не угаснет в сознании  людей и  будет передаваться из поколения в поколение.
Знай же, Эрик: против всего этого и выходишь ты сегодня на  бой! Сражаясь за
нас, ты сражаешься и за себя!
     Сильный раскат грома прервал его слова. Тьму за окном прорезали длинные
прямые  молнии.  Хлынул  дождь.  Несколько  мгновений спустя дверь  с  шумом
распахнулась. На пороге  стоял высокий  рыжебородый старик. Эрик узнал в нем
отца Труд.
     --  Где  ты, Эрик -- сын человека?  -- прогремел Тор,  смахивая с  лица
дождевые капли.
     Эрик поднялся на ноги.
     -- Я  вижу, ты  вырос за  последнее  время. Ну,  как  он, выдержит?  --
спросил Тор Улля.
     Улль кивнул.
     -- Я сделал все, что было в  моих  силах, и надеюсь: он справится.  Тор
вновь перевел взгляд на Эрика.
     <i>--</i> Ты уже опробовал нож?
     -- Да, - смущенно ответил  мальчик, стараясь ногой прикрыть отверстие в
полу.
     -- Впредь будь осторожней, когда выпускаешь его из рук!  --  нахмурился
Тор. -- Я  тоже однажды лишился  своего молота -- это было весьма неприятно.
Собственно  говоря, это  было ужасно.  Чтобы его вернуть, мне даже  пришлось
пойти на страшное унижение  -- переодеться в женское платье. Жуткая история!
- при воспоминании о ней Тора даже всего передернуло. -- Однако сейчас самое
время выпить чего-нибудь -- я промок до нитки.
     --  Да-да,  конечно,  скорей  проходи к  огню  и  обсушись,  прежде чем
продолжишь  рассказ.  -- Улль  прикрыл  дверь,  за  которой  вовсю  бушевала
непогода, и протянул Тору огромную чашу меда. Любой другой, выпив ее залпом,
замертво рухнул бы на пол. Тор  же  лишь  слегка крякнул, одним  богатырским
глотком осушив чашу.
     --  Спасибо, -- пробормотал он,  глядя, как  Улль снова наполняет ее до
краев.  -- Ты, можно сказать, вернул меня к жизни. -- Он опять  повернулся к
Эрику. -- Да, так вот я и говорю, -- начал он, поглаживая себя по животу, --
нехорошо лишаться своего оружия. Без  него чувствуешь себя  жалким и слабым.
Как я уже сказал, однажды кто-то стащил у меня мой молот, Я пришел  в ярость
и,  чтобы дать выход своему гневу, вышел на двор и принялся крушить огромные
камни.
     -- Да уж, что было, то было, -- вставила Труд.
     -- Хм, да... Прежде всего я накинулся на Локи, ибо  был уверен, что это
он взял молот. Но Локи поклялся, что  он здесь ни при чем, и, чтобы доказать
свою невиновность, взял у Фрейи ее соколиное оперение и отправился на поиски
молота.
     Вылетев из  Асгарда,  Локи  пересек горы  и направился в  Ётунхейм.  Он
залетел так далеко, что едва не достиг края неба.
     Там в седловине между двумя скалами сидел король великанов Трюм. Был он
огромным и могучим и в  своем убежище меж скал чувствовал себя, как видно, в
полной безопасности -- спокойно  плел из золотого шнура  сворку для собак  и
расчесывал гриву коню. Еще до того, как Локи приблизился, Трюм  узнал его и,
ухмыляясь,  спросил,  как  обстоят  дела  в  Асгарде  и  что заставило  Локи
забраться так далеко от дома.
     "Плохи  у нас дела, --  отвечал  Локи, -- Тор потерял свой молот. Чтобы
вернуть его, я и прилетел сюда".
     Трюм расхохотался, и  по выражению  его  лица Локи  понял, что  молот у
него.
     --  Что ж,  верно, -- признался Трюм,  -- это я взял  молот.  Сейчас он
спрятан на глубине  восьми миль  под землей. И  отдам я  его не  раньше, чем
получу от  вас в жены красавицу Фрейю. Привезите ее  ко мне, и Тор  сразу же
получит обратно свое оружие".
     Узнав,  что  хотел, Локи стрелой полетел обратно и вскоре был у меня, в
Трудвангаре.
     "Ну  что, выяснил  что-нибудь? -- спросил я его. --  Говори прежде, чем
сядешь,  ибо сидящий часто забывает  то, что хотел сказать, а  уж лежащий  и
вовсе может солгать!"
     Локи рассказал все, что знал, и лишь тогда позволил я ему спуститься на
землю  и  снять  с  себя соколиное  оперение Фрейи.  Потом мы  вместе с  ним
отправились  к Фрейе и поведали  ей обо всем.  Она всегда была  охотница  до
мужского пола,  и мы  полагали,  что от  небольшого  приключения  с  королем
великанов с нее не убудет!
     Но  она  неожиданно заупрямилась.  Больше  того --  будто  совсем  баба
рехнулась.  Весь  Фолькванг  дрожал, в такую  она  впала ярость.  Шея  у нее
настолько раздулась от злобного  крика, что ожерелье  Брисингов  порвалось и
упало на землю.
     "Нет!  -- кричала она. -- Ни  за что!"  -- и  видно было, что с ней уже
ничего не поделаешь.
     Как тут поступить? Я отправился  за  советом к Хеймдаллю в его владения
Химинбьерг, что расположены у моста Бивреста.
     Эрик   кивнул.   Он   вспомнил   седого   полупьяного   светлого   аса,
встретившегося им по дороге в Асгард.
     -- Я  рассказал ему о создавшемся положении. Он предложил вместо  Фрейи
самому ехать к Трюму, переодевшись в женское платье.
     Можешь  себе представить,  как  я  разозлился.  Но  ничего  другого  не
оставалось. И  вот взял я у Фрейи ее ожерелье, чтобы Трюм без оглядки принял
меня за нее, и напялил  на  себя  кучу тряпок, позаимствованных у  Сив. Локи
сунул мне  под платье  два больших камня,  которые  должны  были  изображать
груди, а рыжие кудри мои  спрятал под шалью.  Венчала этот маскарад красивая
свадебная фата.
     Локи, глядя на меня, не мог сдержать улыбки, да и то сказать -- являл я
собою  в  тот момент поистине ужасное зрелище.  "Голь на  выдумки хитра", --
фыркнул Локи, и, будь у  меня мой  молот,  он бы тут же  получил  по  лбу. К
сожалению,  я был  безоружен. Кроме  того, слишком  уж серьезной  была  наша
задача, чтобы ссориться по пустякам. Прав был Локи, когда говорил, что, если
я  не  верну свой  Мьелльнир как можно, скорее, все  великаны  вторгнутся  в
пределы Асгарда.
     И хотя  все  в Асгарде  потешались надо  мной, пришлось мне  мо терпеть
обиду. Однако я решил, что  раз переоделся я, то следует переодеться и Локи!
Видишь  ли,  я полагал,  что он может  мне пригодиться, и хотел взять  его с
собой под видом служанки.  Кроме всего прочего не  повредит иметь рядом хоть
какого-никакого  помощника,  когда  собираешься  играть  незнакомую  роль  и
добровольно  без оружия  лезть  прямо в львиное  логово. Если львы  окажутся
голодны,  всегда можно  пожертвовать своим спутником, а самому  в это  время
преспокойно  смыться!  --  Тор  расхохотался,  чрезвычайно  довольный  своей
шуткой.
     Труд возмущенно хмыкнула.
     -- Вот, значит, пошли мы на луг и стали запрягать козлов в колесницу. В
таком виде они не узнали меня -- мне пришлось даже прикрикнуть на них, чтобы
они  повиновались. Как бы  там ни  было, мы тронулись в  путь,  и  скоро уже
грохот нашей колесницы раздавался над Ётунхеймом.
     Великанам  издали было нас слышно, и Трюм  начал готовиться к  свадьбе.
"Все есть у меня, --  бубнил он, -- несметные сокровища, золоторогие коровы,
мощные  быки, одного лишь не хватает -- Фрейи. И вот, слышу я, едет и она ко
мне. Вставайте  же, великаны,  устилайте скамьи мягкой  соломой и  посыпайте
полы чистым песком -- будет у нас великий пир!"
     Приветливо встретили великаны нас с  Локи  и провели в просторный  зал.
Слуги  внесли  еду  и  напитки. В  пути  я  сильно проголодался  и сразу  же
набросился на еду. Я съел целого быка, восемь жирных лососей и все сладости,
предназначенные  для женщин.  Кроме  того,  все это я  запил тремя бочонками
меда.
     -- Да уж, папочка,  умеренностью ты никогда не отличался, -- язвительно
вставила Труд.
     Тор с шумом втянул в себя остатки меда и налил себе новую порцию.
     --  Что ж,  -- продолжал  он,  утирая усы,  -- Трюм  действительно  был
удивлен -- у него прямо глаза на лоб полезли. "Никогда не видел я, -- сказал
он, -- чтобы невеста столько пила и ела!"
     Локи  тут же  нашелся.  "Все это потому,  -- сказал он,  --  что  Фрейя
проголодалась. Восемь  дней  она  практически  ничего  не ела и не пила, так
хотелось ей поскорее увидеть своего жениха".
     Трюм самодовольно засмеялся и  тряхнул своей глупой башкой бы, ему было
куда как приятно слышать это!
     Локи  старался  изо  всех сил, играя свою  роль.  Он знал, что  рискует
собственной жизнью, если вдруг у нас  что-то сорвется -- и  правда, все чуть
было не сорвалось. Вскоре Трюм воспылал страстью и приподнял край моей фаты,
намереваясь поцеловать меня.
     Я едва сдержался, чтобы не боднуть его головой. Да и взгляд  у меня при
этом был, вероятно, весьма злобным. Трюм это заметил.
     "Никогда еще не видел я, чтобы у невесты был такой взгляд. Кажется, что
глаза ее  так и мечут молнии!" -- испуганно  промолвил он, отшатнулся и даже
отошел на всякий случай в глубь зала.
     Но  Локи  и  здесь отговорился  тем, что  Фрейя не спала  восемь  дней,
стремясь поскорее прибыть к жениху.
     В этот  момент  в зал пришла  сестра  Трюма  и  стала требовать  с  нас
подарки. Была она очень безобразной и жадности непомерной.  Она сказала, что
не  быть нам  с нею  друзьями, если  она не  получит от меня  того, чего она
хочет. А требовала  она ни больше ни  меньше, как ожерелье Брисингов, взятое
мною у Фрейи.
     К счастью, к тому времени Трюм уже полностью пришел в себя, оправившись
от неожиданности.  Он заявил, что  сперва -- свадьба,  а подарки потом! Трюм
приказал принести Мьелльнир,  чтобы  клятва его была соблюдена и мы могли бы
принести друг другу обет, освященный Вар.
     -- Вар -- одна из асинь здесь, в Асгарде, которая следит за исполнением
обетов, данных друг другу мужчинами и женщинами, -- пояснила Труд.
     -- Ну да,  -- нетерпеливо махнул  рукой  Тор, -- впрочем, это  не имеет
особого  значения, ибо рассказ  мой подходит к самому веселому моменту --  в
зал  внесли Мьелльнир. Ха! Быстрее молнии прыгнул я к нему, выхватил у слуг,
и первым, кого я стукнул по лбу, был, разумеется, Трюм. Затем настал черед и
его отвратительной сестрицы. Все его родные и близкие отведали моей стальной
колотушки!  Покончив с  ними,  мы  с  Локи  отправились домой. -- Тор  снова
хлопнул  себя  по  животу.  --  Так вот,  я  и  говорю,  мой  мальчик,  будь
поаккуратней со своим ножом.  Как  ты  знаешь, братья Брисинги  сделали  его
специально для тебя!
     Эрик кивнул.
     -- А теперь могу тебя порадовать --  может статься, когда  придет время
отправляться  в  путь,  ты  получишь кое-кого  в  провожатые.  --  Тор хитро
усмехнулся в усы. Тяжело опустившись  на скамью, он осушил  еще  одну  чарку
меда. Труд вышла на улицу. Дождь уже перестал,  из  раскрытой двери потянуло
приятной свежестью. Немного погодя девочка  вернулась,  неся в руках нож  --
она отыскала его под домом.
     -- Спасибо, -- поблагодарил ее Эрик, вкладывая клинок в ножны.
     -- Но-но, -- шутливо подмигнул им Тор. -- Что за парочка -- чуть только
отвернешься, а они уже любезничают! Подождать  не можете,  что ли?  Идите-ка
лучше собирайтесь. Нам пора обратно в Вальгаллу.

        Глава 21

     Они  вчетвером  уселись  в  колесницу  Тора, и  козлы  дружно  натянули
поводья. Колесница взмыла в  небо и  со  своим обычным грохотом понеслась на
Таксдале, над равнинами, над лесами Види, над полями, холмами, долинами, над
горой сыновей Ивальди,  миновала Трудвангар, Фенсалир, Альвхейм, Брейдаблик,
Фолькванг и множество других крепостей и усадеб Асгарда.
     Некоторое время спустя  они были  уже вблизи Иггдрасиля. Эрик отчетливо
увидел бегающих среди  его ветвей оленей. Заметив  летящую  колесницу, олени
остановились.  Белочка  Рататоск также  замерла как  столбик, высоко  задрав
вверх  свой пушистый хвост и уставившись  на  них большими  темными глазами.
Огромный орел на вершине дерева молча застыл как изваяние. Ястреб, сидящий у
него между глаз, нервно пощипывал перья.
     Стоял приятный  теплый  вечер, и все вокруг было  погружено в  какую-то
настороженную  выжидательную  тишину.  Поле,  на  котором  ежедневно  бились
эйнхерии, к этому  часу уже обезлюдело, и как-то  непривычно было видеть его
пустым. Создавалось такое  впечатление, что все древние викинги вдруг  разом
снялись  отсюда  и  отправились  куда-то, чтобы  присутствовать  при  некоем
чрезвычайно значительном событии, Валькирий тоже нигде не было видно.
     Тор направил  козлов к Вальгалле  и подал  им знак снижаться. Вальгалла
была  освещена гораздо ярче,  чем обычно. Во всех  окнах  виднелись  горящие
факелы. У пятисот сорока ее  ворот полыхали  огромные  костры, возле которых
сновали туда-сюда, подбрасывая хворост, многочисленные слуги.
     У одних ворот стояла кучка каких-то животных, сюда-то и правил Тор.
     -- Сегодня все собрались здесь, -- прошептала Труд.
     -- Кто? -- спросил Эрик.
     -- Все асы Асгарда.
     -- Да, --  сказал Улль, -- похоже на то. Вероятно, нынче вечером должно
случиться нечто особенное.
     -- Кто знает, -- задумчиво промолвил Тор,  останавливая своих скакунов.
Все выбрались из колесницы и остановились, поправляя и отряхивая одежду. Уже
и здесь чувствовалась атмосфера торжественного  настроения, царящего сегодня
в Вальгалле. Все вокруг было залито каким-то странным золотистым сиянием.
     -- Этот  свет исходит от Золотой Щетины --  вепря  Фрейра, -- объяснила
Труд. -- А других животных ты знаешь?
     -- Да, некоторых,  -- отвечал Эрик. -- Вот эти две большие черные кошки
принадлежат  Фрейе. Тот  петух  --  Золотой  Гребешок.  Это  --  конь Одина,
Слейпнир, а рядом  с ним -- Золотая Челка,  конь Хеймдалля. Их  я раньше уже
видел, а вот того коня, поблизости от них, не знаю.
     --  Это бесстрашный  конь Фрейра, а вон и  Ховварпнир. На  нем я больше
всего люблю кататься, -- сказала Труд.
     Ховварпнир  стоял чуть поодаль  и  нетерпеливо рыл  копытом землю,  как
будто желая  показать, что с  большей охотой пустился бы сейчас вскачь,  чем
стоять вот так без дела и ждать неизвестно чего.
     Эрик и Труд подошли и ласково погладили его по бокам. Труд потянулась к
уху коня и начала что-то  нашептывать. Ховварпнир мигом успокоился, тихонько
заржал, обнюхал Эрика и отошел к другим лошадям.
     Из окна вылетели два больших ворона, сделали несколько кругов над вновь
прибывшими и вновь скрылись в Вальгалле. "Это вороны Одина, -- подумал Эрик.
-- Наверное, он послал их проследить, где Тор".
     Тор тем временем распряг козлов и пустил их пастись на лужайке.
     -- Пошли, -- позвал он путешественников, -- посмотрим, в чем там дело.
     Из  огромного зала доносился сильный шум -- слышался рев пьяных мужских
голосов, женский визг я смех, грохот сдвигаемых кубков и лязг ножен.
     Но  стоило  лишь  Тору,  Уллю,  Труд  и  Эрику  войти  внутрь,  как все
моментально стихло. В  зале установилась  мертвая  тишина, лишь  дрова  тихо
потрескивали в костре.
     В противоположном, дальнем от двери углу зала,  возвышаясь над всеми на
своем  троне,  Хлидскьяльве, сидел огромный седовласый старик с  величавой и
торжественной  осанкой  --  Один.  Подле  трона,  также гордо  выпрямившись,
облаченная в золотисто-пурпурную мантию,  стояла его жена, Фригг.  На спинке
Хлидскьяльва по обе стороны от Одина устроились его вороны, Хугин и Мунин, а
у ног главы асов лежали его волки -- Гери и Фреки.
     За двумя длинными столами, косыми  лучами расходящимися от стоявшего на
возвышении Хлидскьяльва, сидели  асы  и  асини.  Рядом  с ними за  столиками
поменьше  примостилось  множество  карликов.  Взгляды всех были  прикованы к
четырем вошедшим, медленным шагом продвигавшимся к центру зала.
     Эрик  беспокойно  озирался  по  сторонам.  За каждым  его  движением  с
пристальным  вниманием,   напряженным  любопытством   и  каким-то  тревожным
ожиданием  наблюдали сотни  пар  глаз. Мальчик  обратил  внимание,  что  все
собравшиеся  здесь смотрят главным образом на  него. Внезапно он ощутил себя
бесконечно  одиноким. "Вероятно, такое чувство испытывает подсудимый,  когда
стоит  перед судьей,  готовясь выслушать приговор", --  мелькнуло у  него  в
голове.
     Каждый шаг гулко отдавался у Эрика  в  ушах, ноги его отяжелели,  будто
налились свинцом. Он был убежден, что, появись на гладком полу хоть малейшая
неровность, он обязательно споткнется и упадет. "Если можно здесь что-нибудь
сделать не так, я обязательно это сделаю!" -- с ужасом подумал он.
     -- Успокойся, -- шепнул ему Тор. Он шел позади Эрика и положил ему руку
на  плечо.  Бок  о бок  с  мальчиком  шагала  Труд.  Ее присутствие  приятно
волновало  Эрика и отчасти придавало ему силы. Щеки девочки пылали, она шла,
гордо выпрямившись, почти под стать величавой осанке Фригг.
     Позади  всех  следовал  Улль.  Улучив  момент,  он  быстро  и  бесшумно
скользнул за один из  столов и примостился там, смешавшись с  толпой гостей.
Однако Эрик продолжал чувствовать на себе  его испытующий взгляд. Со стороны
это, вероятно, было  похоже на  то, как  учитель следит за  своим  учеником,
отвечающим на экзамене. Ладони Эрика вдруг вспотели.
     Что здесь происходит? Все выглядело так торжественно, так великолепно и
величественно. Вот это гости! Весь мир богов  Асгарда, собравшихся под одной
крышей! Все, кто мог ходить, ползать, летать, -- все были тут!
     "Эх,  если бы  кто-нибудь мог сейчас  меня увидеть! -- подумал Эрик, --
Кто-нибудь из них,  моих домашних, там, на Земле. Нет, они бы и теперь ни за
что не поверили". Чем ближе подходил мальчик к Одину, тем слабее становилась
его уверенность в  себе  --  точнее, то, что  от  нее  еще оставалось.  Эрик
чувствовал,  что  и  сам  он  как будто  уменьшается в  размерах,  тогда как
окружающие  его тысячи воинов-викингов, сидящих в  зале,  росли  на  глазах,
превращаясь  в  могучих  богатырей, грозных  воителей,  ощетинившихся  лесом
рогатых шлемов, щитов и мечей. Вместе с  тем с каждым его  шагом все большее
любопытство и почтительность читались в устремленных на него взглядах.
     Асы  и  асини, сидящие за передними столами, постепенно  также росли  и
увеличивались  до невероятных размеров,  а глаза их  сверлили  мальчика  как
острые копья.  Чем  ближе  подходил  к ним  Эрик,  тем  неумолимее и  жестче
становились эти взгляды. Даже карлики и те выглядели теперь великанами.
     --  Успокойся!  --  снова  прошептал Тор,  почувствовав,  что  мальчика
начинает бить дрожь. -- Клянусь,  ничего плохого  с тобой здесь не случится.
Подойди к Одину.
     Труд  молча вложила  свою ладонь в руку Эрика. Пальцы их переплелись, и
она  легонько погладила тыльную  сторону его  ладони своим  большим пальцем.
Эрик   почувствовал,  как  в   душе  его  поднимается  волна  самой   теплой
признательности к  Труд и ее отцу. Однако выразить ее им сейчас он  никак не
мог  -  все  в  нем  словно застыло,  он  лишь  покорно  ступал вперед,  как
заведенная  механическая кукла.  "Ничего,  -- подумал он, - ведь  Труд и Тор
могут читать  мои мысли и  наверняка поймут,  какую нежность я к  ним сейчас
испытываю". Мысль  эта молнией промелькнула  в  его  сознании  и моментально
погасла - в данный момент ей там не было места.
     Во  рту  у Эрика пересохло,  в  горле  сильно  першило.  Он хотел  было
проглотить слюну  и  не  смог  --  ее попросту не  было. На  глаза  мальчика
навернулись слезы. Взгляд его был прикован к Одину <i>--</i> он не мог отвести  его
от верховного бога, который возвышался на своем троне  над всеми остальными.
Единственный глаз Одина, в свою очередь, был устремлен прямо на мальчика. На
том месте, где должен был  быть  второй глаз,  зияла  темная дыра. Вообще во
всем зале не было теперь, пожалуй, никого, кто не смотрел бы на Эрика.
     Когда  Тор,  Эрик  и  Труд  достигли  середины  зала  и  поравнялись  с
гигантским костром, викинги один за другим начали подниматься со своих мест.
В полном молчании, внимательно и с какой-то затаенной надеждой провожали они
глазами  маленькую  группу,  шедшую  сквозь  их ряды к трону Одина. Друг  за
другом воины обнажали мечи и поднимали шиты. Послышались негромкие медленные
удары, которые постепенно перешли в  тихий, но  ритмичный стук.  Все новые и
новые бойцы покидали свои скамьи и присоединялись к поднявшимся ранее.
     Шум быстро нарастал и под конец обрушился на идущих как ревущая лавина.
Дикий, неистовый грохот заполнил все вокруг, заглушив прочие звуки.  Десятки
тысяч мечей  с размаху ударяли в щиты,  отбивая ритм  мелодии, звучащей  под
крышей Вальгаллы. Сердце гулко стучало в груди Эрика. Мальчику казалось, что
звук его ударов разносится по всему залу. И в такт все ускоряющимся с каждым
шагом  ударам сердца звучал  неистовый  грохот щитов.  Вальгалла  чествовала
Эрика!
     Грохот этот как бы проникал в тело  мальчика, заставляя его содрогаться
все сильнее и сильнее. Все  это  было  похоже на бушующее штормовое море, на
всемирный потоп, в котором ощущаются мощь и ярость бушующей стихии.
     Рот Эрика раскрылся, из него вырвался крик. Мальчик зашатался и не упал
лишь благодаря  тому,  что Тор поддержал его, потихоньку подталкивая вперед.
Крика,  однако,  никто не слышал -- все заглушал  дикий  грохот  щитов. Труд
также  выглядела потрясенной. Все кругом дрожали  от огромного  напряжения и
возбуждения.
     Наконец они достигли  помоста, на котором восседал Один.  Он поднялся и
медленно  воздел  вверх  обе  руки.  Когда  Эрик  очутился  прямо перед ним,
раздался громовой голос бога:

     <i>- Тихо!</i>
     <i>Голос Вальгаллы</i>
     <i>сказал свое слово!</i>
     <i>Тихо!</i>

     В зале  сразу же наступила тишина. Все встали, даже оба волка. Они были
так близко от Эрика,  что он  мог коснуться их рукой. Мальчик слышал тяжелое
дыхание, вырывающееся из  их пастей. Некоторое время звери  молча пристально
смотрели на  него, потом задрали морды --  и тишину  зала прорезал протяжный
печальный  вой. Отражаясь от высоких  стен Вальгаллы, ему  вторило эхо,  и в
конце концов стало казаться, что в зале воет огромная стая волков.
     Неожиданно вой  разом смолк, волки улеглись на место. Один сделал рукой
какой-то знак, и за спиной Эрика послышались шорохи, шум и облегченный шепот
-- викинги стали рассаживаться по своим местам.
     Эрик  продолжал стоять, радуясь, что Тор  и  Труд по-прежнему  остаются
рядом с ним.
     Наступило напряженное молчание, все чего-то ждали. Эрик застыл, не смея
шевельнуться. Он ощущал дыхание Тора, рука чувствовала мягкое пожатие ладони
Труд.
     Один сверху вниз посмотрел на него.

     - <i>Привет тебе! -</i>

     начал он.

     - <i>Привет тебе,</i>
     <i>Эрик</i> - <i>сын человека!</i>

     Хм. -- Один откашлялся и неуверенно осмотрелся по сторонам:

     - <i>Всюду вокруг здесь</i>
     <i>асы стоят меж людьми!</i>

     Или  же наоборот?  -- задумчиво пробормотал  он и,  снова откашлявшись,
продолжал:

     - <i>Прочно забыты</i>
     <i>старые распри.</i>
     <i>Асини,</i>
     <i>валькирии,</i>
     <i>а также и карлики.</i>
     <i>Всем вам привет!</i>
     <i>Мед стоит на столах,</i>
     <i>в самом разгаре</i>
     <i>пир наш прощальный!</i>

     Я никого не забыл? -- шепнул Один жене.
     -- Все в порядке, - успокоила его Фригг. - Кое-кого, правда, здесь нет,
но тут уже ничего не поделаешь.
     -- Ага.
     -- Ну,  давай же, продолжай! - прошипела Фригг, нетерпеливо подталкивая
Одина в спину.
     Один в третий раз откашлялся:

     - <i>Гордо когда-то вознесся</i>
     <i>Асгард под самое солнце.</i>
     <i>Как же давно это было!</i>
     <i>Холод теперь нас окутал,</i>
     <i>толпы убийц-великанов</i>
     <i>к самым стенам подступают.</i>
     <i>Птицы умолкли,</i>
     <i>свет исчезает,</i>
     <i>скрытый кровавыми тучами.</i>
     <i>Горе тебе, о Вальгалла!</i>

     Ну как? -- шепотом осведомился у жены Один.
     -- Хорошо, хорошо, -- отвечала Фригг. -- Немного банально, правда, но в
общем ничего. Продолжай!
     -- Хм...

     <i>Вижу Асгард,</i>
     <i>истекающий кровью,</i>
     <i>всюду разносится смрад</i>
     <i>разложившихся трупов.</i>

     Так лучше?
     -- Да, немного, но все это мы уже не раз слышали.
     - Ладно, ладно, хм...

     <i>Молодость Идунн пропала!</i>
     <i>След ее безнадежно потерян.</i>
     <i>Ворона зоркое око,</i>
     <i>белки пронзительный взгляд</i>
     <i>след различить тот не могут.</i>
     <i>С нею исчезла вся сила Асгарда.</i>
     <i>Ужас лишь смертный остался!</i>

     Один громко рыгнул.
     -- А дальше что?
     -- О поездке Эрика!
     -- Ах да, -- пробормотал Один, -- совсем забыл. М-м.

     <i>Долог век аса.</i>
     <i>Люди земные всегда</i>
     <i>нас почитали. Теперь же</i>
     <i>мрачный забвенья туман</i>
     <i>Асгард окутал.</i>
     <i>Голос наш смолк,</i>
     <i>сила пропала!</i>

     -- Ближе к делу, Один! -- шепнула Фригг.
     - Да-да. - Он продолжал:

     - <i>Эрик - сын человека,</i>
     <i>Тором сюда привезенный,</i>
     <i>будь же спасением асам!</i>
     <i>Ну, подойди же!</i>
     <i>Приблизься!</i>

     -- А? Что я должен сделать? -- прошептал Эрик.
     -- Подойди к нему, раз он  велит!  -- также шепотом  отвечал ему  Тор и
легонько подтолкнул мальчика в спину.
     Эрик  взобрался  на  помост и остановился  прямо  напротив  Одина между
волками. Те принялись обнюхивать его брюки.

     - <i>Вовек не порвется</i>
     <i>времени нить,</i> -

     торжественно пророкотал Один. --

     <i>Нож окровавленный</i>
     <i>свяжет с тобой нас</i>
     <i>навек воедино.</i>
     <i>Дай мне свой Муддур!</i>

     По залу  прокатился  тихий  шелест голосов. Никто не ожидал,  что прямо
сейчас на их глазах возродится этот древний и давно забытый ритуал!
     Эрик  снял с пояса нож и подал его  Одину. Тот поднял его обеими руками
над головой, как бы желая показать всем. Блики факелов и отсветы костра ярко
заиграли на лезвии. Викинги снова ударили в щиты.
     Один опустил руки, и огромный зал вновь затих.

     - <i>Эрик - сын человека,</i>
     <i>мне протяни</i>
     <i>руку, что держит клинок, -</i>
     <i>правую руку!</i>

     Эрик покорно вытянул вперед правую руку.
     Один сделал на его ладони небольшой надрез. Показалась кровь.
     -- А теперь мне! -- велел Один, возвращая мальчику нож.
     Эрик недоуменно вскинул глаза на Одина. Он что, серьезно?
     Один кивнул.
     Эрик вздрогнул всем телом, однако взял протянутый ему нож, и - странное
дело! -- как  только  рукоять легла в его ладонь, он сразу же успокоился. Он
также сделал аккуратный надрез на ладони Одина, и снова нож резал как бы сам
по себе.
     Мальчик продолжал сжимать в  руке нож,  но Один тихо произнес обращаясь
только к нему:

     - <i>Не по законам Асгарда</i>
     <i>смешивать свою кровь с тем,</i>
     <i>кто оружье, залитое кровью,</i>
     <i>в руке своей держит.</i>

     Эрик понял его и вложил нож в чехол.
     Один взял руку Эрика в свою и поднял вверх, чтобы все могли  их видеть.
Кровь из разрезов на ладонях смешалась, несколько капель ее упало на пол.
     Мечи ударили в щиты с новой силой, а  Гери и Фреки едва не передрались,
слизывая с пола кровь.
     Один пробормотал несколько  непонятных слов.  Слышали  их только Эрик и
Фригг.  "Рунические  заклинания", -- подумал Эрик. И точно,  не успели слова
Одина  смолкнуть,  как по всему  телу мальчика прокатилась  какая-то  теплая
волна. Он почувствовал небывалый  прилив сил, словно вдруг ощутил себя почти
взрослым, могучим. Теперь он уже без всякого страха взирал на бушующую толпу
в зале, смело встречал устремленные на него со всех сторон взгляды.
     Он с гордостью посмотрел на Труд. Девочка  тихо плакала, однако  голова
ее не была опушена, а заплаканные глаза, обращенные к нему, сняли.
     Один   опустил  руки.   Звуки  смолкли.  Бесшумно  скользя,  к  помосту
приблизились две валькирия. Один и Эрик протянули  им кровоточащие ладони, и
валькирии  простерли над ними свои руки. Кровь тут же  остановилась, и  раны
затянулись.  На  их месте, там, где нож коснулся кожи, остались лишь светлые
полоски <i>в</i> волос толщиной.
     -- Ступай к  ней!  -- сказал Один, подталкивая Эрика к  Труд. -- Ты  ей
сейчас нужен.
     Эрик  спустился с помоста  и  обнял  девочку за  плечи.  - Эрик  -- сын
человека! -- снова воскликнул  Один своим старческим, однако все еще звучным
голосом:
     - <i>Кровного братства узы</i>
     <i>нас меж собою связали</i>
     <i>под крышею этого дома.</i>
     <i>Пусть же потверже отныне</i>
     <i>держит рука клинок,</i>
     <i>братскою кровью омытый,</i>
     <i>смерть великанам</i>
     <i>дерзким несущий!</i>
     <i>Асгард спаси,</i>
     <i>возврати нам Идунн!</i>
     <i>Мы на тебя</i>
     <i>с надеждой взираем!</i>

     Фригг хранила молчание. Теперь, похоже, Один и сам неплохо справлялся.

     - <i>Не одного отпускаем тебя</i>
     <i>в страну великанов,</i>
     <i>в царство мрачное Хель</i>
     <i>и к источнику мудрого Мимира.</i>
     <i>Дочь Тора Труд</i>
     <i>и Эрик - сын человека</i>
     <i>вместе поедут и также</i>
     <i>вместе вернутся.</i>
     <i>Конь удивительный Фригг</i>
     <i>принесет их домой!</i>

     Труд  вздрогнула, отерла  глаза и  удивленно посмотрела  на  Одина. Тот
улыбнулся ей.
     -- Неужели это правда? -- чуть слышно шепнула она.
     Один кивнул: да, правда!

     - <i>Капает мед</i>
     <i>из вымени Хейдрун.</i>
     <i>Асы сдвигают</i>
     <i>чаши свои</i>
     <i>в месть вас обоих!</i>
     <i>Завтра с утра</i>
     <i>в путь отправляйтесь!</i>

     Один завершил свою речь! Тяжело  опустившись  на Хлидскьяльв, торопливо
выхватил из рук слуги чашу с  медом и одним глотком осушил  ее. Долг свой он
выполнил и теперь считал, что вправе расслабиться.
     Некоторое время спустя в Вальгалле уже царило обычное веселье.



        ЧАСТЬ II

        Глава 22

     На  следующее  утро,  когда  Эрику  и  Труд  предстояло  начать  долгое
путешествие в Ётунхейм, на дворе стояла ненастная погода. Небо было затянуто
тяжелыми грозовыми  тучами, дождь лил как из ведра. Что и говорить -- погода
не особенно приятная, однако делать нечего -- пора трогаться в путь.
     Выйдя из ворот Вальгаллы, Эрик и Труд увидели Ховварпнира, поджидавшего
их. Похоже, он был весьма рад, что наконец то кому-то понадобится, и  ничего
не имел против поездки, какой бы  длительной она ни была. Фригг давно уже им
не пользовалась, а если ее служанке  Фулле понадобился бы конь,  она в любую
минуту могла попросить Одина одолжить ей Слейпнира.
     Труд уселась впереди, Эрик затянул потуже пояс Бальдра и вспрыгнул коню
на  круп.  Девочка  постоянно  возилась  с  лошадьми,  а  с  Ховварпниром --
особенно,  поэтому конь успел к ней привыкнуть. Удивительное дело, она могла
управлять им,  не прибегая  к  поводьям.  Если  нужно  было повернуть,  Труд
легонько прикасалась к шее коня, и он сразу же менял направление, Достаточно
было ей шепнуть умному животному пару слов, и он замедлял или ускорял бег.
     Ховварпнир был рослым  и необычайно сильным жеребцом. Он мог проскакать
огромное расстояние, совсем не нуждаясь в отдыхе, и с легкостью нес  на себе
обоих ребят. Если требовалось, он способен был, подобно Слейпниру, лететь по
воздуху или бежать  по воде, однако делал это лишь в том  случае,  если  ему
самому или его седоку действительно грозила серьезная опасность.
     На поясе у Эрика  висел Муддур -- нож, которым можно было разрезать все
на свете и который рос вместе со  своим владельцем. Мальчику показалось, что
с тех пор, как он его получил, нож уже успел немного увеличиться в размерах.
Захватил он с собой и оба лука, а также превосходные стрелы,  подаренные ему
Уллем.  Один  лук он  отдал  Труд  и  теперь  у  каждого  из них  за  спиной
красовалось по луку.
     Когда Улль  прощался с  ребятами у стен Вальгаллы, он дал  Эрику копье,
хорошее, легкое, как раз такое, какое было мальчику по силам.
     -- А еще на всякий случай возьми вот это, -- прибавил наставник. -- Кто
знает, а вдруг вам придется где-нибудь путешествовать по воде?
     И он протянул Эрику небольшой кожаный мешочек на ремешке, который можно
было носить на шее на манер кошелька. Мальчик заглянул внутрь и увидел кусок
материи  с  красно-белыми полосками. Это был  Скидбладнир, чудесный  корабль
Фрейра.
     -- Теперь-то я буду обращаться с ним аккуратно, -- заверил он Улля. Тор
также оторвался от пьянки в Вальгалле и вышел пожелать им счастливого пути.
     -- Присмотри там за Труд! -- сказал он Эрику, крепко пожимая ему руку.
     Эрик кивнул. Об этом Тор мог бы не говорить.
     К  той  тревоге,   какую  мальчик  испытывал  сейчас,   отправляясь   в
путешествие по этой огромной незнакомой стране, примешивалась печаль оттого,
что он вынужден был расстаться с этими двумя добрыми стариками. Он уже успел
привязаться к ним. И вот теперь они с  Труд отправляются в путь совсем одни.
Да, немалую ответственность они возложили на его плечи.
     -- Все будет в порядке, папа, - сказала Труд.
     -- Надеюсь, --  отвечал Тор, -- а теперь вам пора. Вы  должны попасть к
Хеймдаллю до наступления темноты.
     -- И помни, чему я тебя учил! -- прокричал Улль вслед Эрику.
     -- Постараюсь! -- улыбнулся Эрик и  обхватил руками талию Труд. Девочка
тронула жеребца,  и  он спокойной крупной  рысью поскакал по расстилавшемуся
перед Вальгаллой полю брани.
     Ежедневные  военные  забавы  эйнхериев   были  уже  в  разгаре,   толпы
сражающихся   воинов   сталкивались,  подобно  гигантским   волнам.  Звучали
воинственные крики, грохотали щиты, отовсюду слышался лязг мечей.
     Но стоило воинам заметить  Эрика  и Труд,  как  сражение  само  по себе
утихло.  Все эйнхерии  застыли  в каком-то  немом  благоговении,  как  будто
наступила  минута  молчания  над  могилой  павшего  героя. Некоторые из  них
стояли, как были: с отрубленными руками, ногами или головами под  мышкой, те
же, у кого головы были на месте, склонили их перед ребятами. Вид  у всех был
тревожный  и  значительный.  От  них  как   бы  исходили  мужество,  сила  и
непоколебимая вера  в то, что опасное предприятие  Эрика  и Труд обязательно
увенчается успехом.
     Их уверенность подействовала на Эрика, и он с благодарностью смотрел на
десятки тысяч людей, чья судьба теперь также зависела от  него одного. "Если
не  ради  асов, то по крайней мере ради них  я просто обязан справиться!" --
подумал он.
     -- Конечно  же, мы справимся! -- воскликнула Труд и ободряюще похлопала
Ховварпнира по холке.
     Эйнхерии ударили в щиты --  они как  бы салютовали ребятам на прощанье.
Эрик  в  этот  момент  чувствовал, вероятно,  тоже,  что  испытывают  игроки
футбольной  команды,  выбегая  на  поле  под  устремленными  на них  полными
ожидания взглядами  тысяч  болельщиков,  слыша, как шумят трибуны,  стараясь
оказать  своим  любимцам  посильную  поддержку.  Под  ложечкой   у  мальчика
засосало, в ушах оглушительно звенело.
     Труд перевела лошадь в галоп,  и они поскакали дальше. Вскоре  сзади до
них донеслись веселые воинственные крики эйнхериев.
     Миновав огромный ствол Иггдрасиля, ребята понеслись через поля, холмы и
долины и  вскоре оказались вблизи того  самого небольшого  леска,  где  Эрик
впервые остался наедине с Труд.
     -- Давай  навестим мое убежище, -- предложила Труд. -- Давненько я  там
не была, да и неплохо было бы прихватить яблочек в дорогу.
     Они оставили  Ховварпнира пастись на опушке и вступили в лес. Труд, как
и в прошлый раз, шла впереди, но сейчас уже Эрик без особых  усилий поспевал
за ней. Временами  ему даже казалось, что девочка  идет слишком  медленно --
тренировки у Улля,  несомненно, не прошли впустую.  Теперь у него было время
получше осмотреться по сторонам.
     С  деревьев капали крупные дождевые капли, и вскоре  ребята промокли до
нитки. Однако  было тепло, и ни Эрик,  ни Труд не мерзли. Казалось  бы,  лес
должен дышать  свежестью и радовать глаз зеленью молодой  листвы, но  ничего
подобного.  Не  слышно  было  и птиц, хотя для особенно для дроздов,  сейчас
настало самое время. "Что-то здесь не так", -- подумал Эрик.
     --   Мне   тоже  это  показалось,  --  встревоженно  сказала   Труд   и
остановилась. --  Тропинку теперь совсем не узнать,  -- прибавила девочка и,
пройдя чуть вперед, склонилась над поникшими и чуть ли не падающими кустами.
-- Взгляни! - вдруг воскликнула она, в  страхе отшатываясь. <i>--</i> Да они же все
порублены!
     -- Как будто войско прошло, -- заметил Эрик. Они переглянулись.
     -- Войско? При чем тут войско, какое? -- пробормотала Труд.
     -- Да нет, -- усмехнулся Эрик, -- ты  не  поняла. Просто у нас на Земле
так говорят, когда случается видеть подобного рода бессмысленные разрушения.
А так, вполне возможно, что здесь поработал кто-то в одиночку.
     -- Хм, -- хмыкнула Труд,  -- что ж, действительно меткое  выражение. От
войска и вправду ничего хорошего ждать не приходится!
     Они осторожно двинулись дальше, перебираясь через поваленные  деревья и
продираясь сквозь завалы из вырванных с корнем кустов, которые  были сложены
в огромные кучи и переплелись между собой ветвями.
     --  Я  скоро перестану различать, где мы  находимся, --  сказала  Труд,
отирая с лица дождевые капли. -- Ты узнаешь тут что-нибудь?
     Эрик пригляделся повнимательней.
     -- Слушай, а  вон  тот  холм, там,  впереди, -- разве это не  то  самое
место,  где ты  в прошлый раз рассказывала  мне, как Тор завладел бродильным
чаном Хюмира и как он поймал на крючок Мирового Змея?
     --  Да, -- ответила Труд,  облегченно вздохнув, -- похоже,  ты прав. Но
посмотри, как все переломано тут вокруг. Пойдем-ка!
     Они  перепрыгнули через  ручеек, который  теперь был  совсем затоптан и
замутился,  и подошли  к  тому месту,  которое некогда было тайным  убежищем
Труд. Мягкий  мох, устилавший здесь землю, теперь был грубо содран, особенно
досталось  той  ложбинке, в  которой  так  любила лежать  девочка. Множество
высоченных елей и сосен также было повалено.
     Труд с ужасом осматривалась по сторонам.
     -- Но почему? -- воскликнула она в отчаянии. - Почему?!
     Эрик поднял с земли несколько растоптанных полусгнивших яблок.
     -- Они уже никуда не годятся, -- сказал он.
     Труд встрепенулась.
     -- Яблонька! Где же она? Неужели тоже?..
     -- Вот она, -- сказал Эрик, указывая на кучу поломанных веток.
     -- Уничтожена! -- охнула Труд, едва не плача.
     Эрик подошел  поближе  и осмотрел  кучу.  Да, это  была она,  та  самая
яблонька. Единственное, что сохранилось, была омела -- свежая и зеленая, она
по-прежнему  росла на  своем месте как ни в чем не бывало.  При виде ее Труд
почувствовала, как по спине пробежали мурашки.
     --  Зло всегда  живет дольше, чем  добро!  -- пробормотала  она.  Эрик,
приглядевшись  повнимательней,  заметил  на  одном чурбачке, бывшем  раньше,
вероятно,   частью  ствола  яблони,  какой-то  знак.  На  коре  было  что-то
нацарапано.
     -- Смотри-ка!  --  сказал он, протягивая  кусок  дерева девочке. -- Это
похоже на молот Тора. Но не может же быть, чтобы все это натворил он!
     -- Нет-нет,  никогда! -- уверенно  отвечала Труд,  -- Он никогда не был
здесь, да и, кроме того, к чему ему вытаптывать все, словно целое войско. --
Выражение, видно, и впрямь ей понравилось.
     Эрик с любопытством  разглядывал знак. Что  это,  может,  руна?  Больше
всего это напоминает... ну да,  букву  "Т". Что означает  это "Т"? Труд? Или
что-то еще? Может, указывает на того, кто натворил все это?
     --  Тьяльви!  -- прошептала Труд.  --  Это  Тьяльви! Я  видела,  как он
выцарапывал  этот знак и в других местах. Я  абсолютно уверена -- это он! --
Труд еще раз осмотрелась по сторонам. -- Думаю, он меня теперь ненавидит, --
задумчиво сказала она.  -- Вот  уж  действительно --  от  любви до ненависти
всего лишь  один шаг,  --  пробормотала  девочка и  взглянула  на  Эрика. --
Вероятно, он и тебя здорово ненавидит!
     Эрик положил руку на рукоять своего висящего на поясе ножа.
     -- Ненависть  порождает  месть, а месть в свою  очередь снова влечет за
собой ненависть! -- нахмурился он. -- Неужели Тьяльви не понимает этого?
     -- Наверное, нет, -- сказала Труд, -- однако не стоит ему уподобляться!
Оставь в покое свой нож и пойдем отсюда! -- Она в последний раз обернулась и
взглянула  на печальную  картину разрушений.  --  Тьяльви мог бы сказать это
как-нибудь  по-другому, -- горестно прошептала она. - Но, может быть, я сама
во  всем виновата  -- нельзя разжигать костер, пламя которого потом сам не в
состоянии потушить! Ну ладно, идем!
     Некоторое  время  спустя они уже вновь  продолжали свой  путь верхом на
Ховварпнире.
     Они долго ехали молча, наконец Эрик спросил:
     -- Ты сейчас думаешь о том же, о чем и я?
     --  Да, -- ответила Труд.  <i>--</i> Тьяльви не мог повалить и  переломать все
эти деревья в одиночку, или же он должен был обладать для этого силой самого
настоящего великана, чего на самом  деле нет. А раз так,  значит, кто-то ему
помогал.
     -- То есть ты хочешь сказать, что великаны уже пробрались в Асгард?
     -- Точно. Как видишь, нам следует поторопиться.
     Ховварпнир перешел  на галоп, и вскоре они выехали за стену, окружающую
Асгард, и помчались  по Радужному  мосту, Бивресту, по направлению к усадьбе
Хеймдалля.

        Глава 23

     Эрик  с  любопытством  оглядывался по сторонам. Немало времени утекло с
того момента, когда он побывал здесь. Хоть  срок этот и исчислялся неделями,
но мальчику казалось, что прошли годы. А впрочем, неделями ли? Может, со дня
его  первого посещения Химинбьерга  минули месяцы?  Эрик совершенно  утратил
чувство времени. Но не все ли равно, ведь главное то, что здесь, в  Асгарде,
он живет настоящей, полнокровной жизнью.
     Они  проехали  мимо трупов  великанов,  убитых  Тором в прошлый раз  по
дороге  <i>в</i> Асгард. Тела  лежали там же, где застала их  смерть, но теперь они
уже  почти  совсем