Лайош Мештерхази. Загадка Прометея

---------------------------------------------------------------
 Mesterh\'azi Lajos. A PROM\'ETHEUSZ --- REJT\'ELY. Budapest, 1973
 Перевод с венгерского Е.И. Малыхиной
 Изд. Лайош Мештерхази. Избранное. -- М.: Прогресс, 1977
 OCR: Black Pirat
---------------------------------------------------------------

        Слово к советским читателям

     Для венгерского  писателя быть переведенным на русский язык --- большое
событие.  Вы  это  поймете,  если  вспомните,  что  во  всем  огромном  мире
венгерским  языком владеет лишь около пятнадцати миллионов человек. Наш язык
---  прекрасный, но доступный,  увы, столь немногим ---  крайне ограничивает
радиус действия нашей литературы. Окном в мировую  литературу, с тех пор как
существует венгерская литература,  был  для  нас  перевод:  мы переводили на
родной  язык все самое ценное, от античности до наших  дней. Сами же,  чтобы
выйти к миру, располагали  вместо  двери  разве  что  узенькой щелкой. Дверь
перед венгерской литературой распахнуло социалистическое содружество, точнее
---   русский   язык.   Язык  международный.  Один  из   официальных  языков
межнационального общения и в то же время --- что  в данном случае еще важнее
--- литературный  международный язык, поколениями великих  русских поэтов  и
прозаиков  отшлифованный  до совершенства. Поэтому перевод  на русский  язык
произведения  венгерского  автора  означает  не  только  тираж,  многократно
превышающий  тиражи, возможные у  нас,  ---  благодаря  русскому  языку  это
произведение становится литературным явлением в любом уголке земного шара.
     Нужны  ли слова, чтобы объяснить, с  каким  волнением  выхожу я к  этой
поистине необъятной аудитории?
     Мое  волнение  тем больше,  что из всех моих произведений я  люблю этот
роман особенно.  В каком-то смысле он стал квинтэссенцией всех моих раздумий
и  творческих устремлений.  И,  помимо  прочего, присущая  мне склонность  к
иронии нашла  в нем естественный выход:  "рационалистический" анализ мифов и
легенд  как  реально существовавшей  действительности  предоставлял  к  тому
неограниченные  возможности.  В  стране  Гоголя,  думается  мне, эта  ирония
полюбится читателям. Что же до  меня, то я пользуюсь ею не только ради вящей
"занимательности" (которая, впрочем, тоже  важный фактор) --- я убежден, что
ироническая интонация способна  придать особенную  значимость и  действенную
силу серьезному содержанию произведения. А  в  "Прометее", по замыслу моему,
сказка повествует о вещах весьма серьезных.
     На  моей родине  меня  знают  как  писателя  современной,  злободневной
тематики. Поэтому мое обращение к событиям далекой  древности  поначалу было
встречено с некоторым недоумением. Микены бронзового века  --- да еще  бог в
главной роли! (Или ---  полубог?  Ведь  очень возможно, что на самом-то деле
главный герой  здесь  Геракл, а  не  Прометей...) Но вскоре  критика  ---  к
искренней  моей  радости  ---  единодушно  заговорила   об  актуальности,  о
сегодняшности романа. И, надеюсь, не только из-за  шутливых моих отступлений
и ссылок, но прежде всего  потому, что актуальны и сегодняшни те моральные и
философские проблемы,  которые  я исследую.  Добавлю  только,  что  не  один
злободневный  вопрос  прояснил  для  себя, работая над "Загадкой  Прометея".
(Очевидно, я не рожден "чистым теоретиком": явления, доступные воображению и
чувству,  говорят  мне  больше,  чем  отвлеченные  категории.  Но  ведь  это
свойственно, пожалуй, многим, очень многим.)
     Я писатель и  потому  не стану  отпираться: конечно,  я жажду успеха. И
тоже  хочу,  насколько  возможно,  доступными  мне  средствами  внести  свою
скромную лепту в улучшение, совершенствование жизни на земле.  Достигнуть же
этого  я  смогу  лишь в  том  случае, если  читателю по душе  придется  мною
написанное,  если  он  пойдет  со  мной  "рука  об  руку". Да  послужит  это
оправданием моему тщеславию!
     Итак, мой "Прометей" входит сейчас в  ту дверь, что отворяет перед  ним
русский  язык. Что мне остается? Я  закрываю  глаза и, затаив дыхание,  жду,
как-то он будет принят. Поручаю себя доброжелательности читателя.
     <i>Лайош Мештерхази</i>

        Загадка Прометея

     Она  занимает  меня  издавна,  можно сказать,  с  самого  детства,  а в
последнее  время  не дает  мне  покоя ни днем, как  говорится,  ни ночью.  Я
начинаю  понимать  изобретателей,  их маниакальную  борьбу  с равнодушием  и
недомыслием, их вопли "эврика!", которыми они, нигде не добившись признания,
оглашают  улицы и перекрестки. И считают  непроходимой  глупостью,  что  мир
продолжает жить по старинке, а людей, как и прежде, волнуют лишь собственные
пустячные делишки, одни лишь смеха достойные мелочи.
     Так  же  и я:  со  всеми друзьями и знакомыми  говорю  теперь  только о
Прометее, да что говорю --- пишу!
     А  между тем, право же, никто не относится с таким почтением,  как я, к
предубежденности,  никто  более меня  не  заботится о  душевном  спокойствии
ближних,  о  том,  например,  чтобы не приходилось  им  соскребать  и наново
переписывать однажды  ловко пришлепнутые  ярлыки. Если  меня, скажем, числят
писателем, "ангажированным на темы дня", значит, мне следует писать только и
исключительно  на темы дня. И поберечь для  снов, одиноких раздумий или,  на
крайний случай, для узкого семейного круга то, что  еще  теплится  во мне от
взращенного некогда юнца филолога. Ибо  негоже быть иным --- не тем, за кого
тебя принимают, даже если  ты в чем-то  иной. Короче говоря, я сопротивлялся
долго, не хотел  писать  того, за что  сейчас принимаюсь, сказать по правде,
вообще ничего  не хотел писать --- в  конце концов,  я же не дилетант, чтобы
находить  радость в  этой работе  без  крайней необходимости. И  вот,  после
стольких обоснований и доводов --- все же пишу.
     Ибо я открыл загадку Прометея.
     Нет, не разгадку ее, об этом пока еще нет речи. Только загадку. И какую
волнующую загадку! Впрочем, вы сами в том убедитесь. Просто непостижимо: как
это никто никогда не замечал ее, а если замечал --- как мог о ней молчать?!
     Кто  такой   Прометей,  знает  каждый  школьник.   Герой  из  греческой
мифологии, укравший  для людей огонь  с неба и  в наказание по велению Зевса
прикованный Гефестом к  скале на  Кавказе, куда ежедневно  прилетал орел (по
некоторым  источникам  --- гриф), дабы вновь и вновь раздирать не успевавшие
затянуться раны  героя и клевать ему печень. Так  продолжалось очень  долго,
пока оказавшийся в тех краях Геракл не сразил орла, разбил оковы и освободил
Прометея.
     До  сих  пор  все  ясно.  А вот  дальше  ---  загадка! Что  произошло с
Прометеем потом? Ведь что-то с ним происходило, это очевидно. Но как, почему
мог потонуть в тумане, исчезнуть из памяти его образ и все, что случилось  с
ним в  дальнейшем?!  Мы  знаем, а если кто и  не  знает, то я еще вернусь  к
этому: Прометей  был величайшим благодетелем  человечества.  Так почему же в
античном  мире не назвали по нему  ни  единой звезды (орел,  что  клевал ему
печень, заслужил эту честь!), почему нет ни  храма, ни  хотя  бы жертвенника
или источника,  рощи, посвященных его памяти? А  между тем огромное звездное
небо  полным-полно  совсем  незначительными  подчас персонажами мифологии  и
легенд,  некоторым  же  звездам  и вовсе  достались  названия тех  или  иных
предметов обихода.
     Возьмем  общеизвестный пример. Он  показывает, сколь скрупулезно точной
могла быть общая память человечества! Венец, полученный Ариадной от Диониса,
и  поныне одно из самых характерных и привлекающих взоры созвездий. А теперь
вспомним --- ну кто такая, собственно  говоря, была Ариадна? Какой совершила
подвиг? Дочь Миноса, подросток, она по-детски влюбилась в Тесея. Да и почему
бы ей не влюбиться? Тесей был пригожий молодой человек, герой, обреченный на
смерть,  к тому  же иностранец. И, по свидетельству  ряда источников, ловкий
сердцеед, умевший объясняться с женщинами. Он немного приударил за Ариадной.
То ли за неимением лучшего, поскольку Федра была в то время  совсем дитя; то
ли --- вполне может статься --- ему и тогда, собственно, нравилась Федра, но
он   воспользовался  известной  и   в  наши  времена  безошибочной  тактикой
"подогревать, оставляя", то есть ухаживал за Ариадной затем, чтобы возбудить
в  Федре ревность, заинтересовать  собой. Возможно, наконец, --- и мы  можем
считать это наиболее вероятным --- он знал, что в его распоряжении времени в
обрез, поэтому умной, гордой, прекрасной  Федре  (да ведь кем и был-то еще в
те  времена  сам   Тесей,   его   даже   в  Афинах  не  называли  иначе  как
"перекати-поле"!)   предпочел  более   податливую  Ариадну,  которая  быстро
воспламенилась (вот  уж,  истинно, вся в  матушку!) и чувства свои  выражала
весьма  откровенно, попросту говоря, навязывалась. Нам следует  знать также,
коль  скоро  уж  мы  решили  присмотреться   к  этой  истории  поближе,  что
пресловутый моток  ниток вовсе  не  изобретение Ариадны. Отнюдь нет! Это был
самый  что  ни  на  есть  привычный  предмет  обихода  в  доме,  простейшая,
банальнейшая уловка, ну, как в наши дни --- ключ, подсунутый под половичок у
двери. Сейчас  поясню  для тех,  кто, может быть, не сразу  уловил мою мысль
(очень уж привычно звучит, не правда ли, --- "нить Ариадны"!). Итак: для нас
и вообще для всех посторонних Минотавр --- чудовище. Но для  семьи,  как  ни
верти, он все-таки член семьи. Коль  скоро Пасифаю не прикончили сразу после
ее  скотства  с быком.  Ибо, с  каким бы пониманием, с каким бы либерализмом
(все же недопустимым!) ни относились мы к сексуальной свободе, к различным в
этой области аберрациям ---  и  особенно,  когда  речь  идет  о женщинах, да
притом о деле столь давнем, --- но то, что  сотворила Пасифая, все-таки есть
скотство. С  любой  точки зрения.  Скотство  по  отношению к Миносу, который
слыл, судя  по самым различным источникам, исключительно порядочным, умным и
справедливым правителем. Скотство по отношению к семье: мать двух прелестных
детей, к тому же девочек! Скотство  даже по  отношению к быку: как мы знаем,
ненасытная тварь (просто не могу охарактеризовать эту даму иначе) спряталась
в выдолбленной из дерева корове, иными словами, надула также  беднягу  быка,
этого, хотя  и дурного нравом, но, по сути дела, чистого помыслами исполина!
Повторяю, если Пасифаю все  же не забили насмерть, если, напротив, позволили
произвести на  свет плод отвратительного  прелюбодеяния ---  получеловека  с
бычьей  головой,  ---  тогда  уж, верно, уразумели  и  то, что  сам-то  этот
несчастный  в деле сем  неповинен и, пусть  укрытый  от злых  людских глаз в
лабиринте, он тем не  менее  --- член семьи,  сводный брат  царских дочерей;
одним словом, за  ним надо присматривать, обихаживать, кормить его, наконец.
Что  же  до  семи  афинских  юношей  и  семи  афинских  девушек,  то  весьма
сомнительно, чтобы это была вся  пища Минотавра за девять лет  --- да  этого
просто быть не  может! (Человек с бычьей головой, как бы он мог бычьим своим
разумением распределить на столько  времени эти  четырнадцать принесенных  в
жертву существ!) Следовательно, в течение  девяти  "пустых"  лет приходилось
регулярно поставлять ему пропитание, а также ---  говорить об этом  неловко,
но, да  простит меня читатель,  дело-то ведь житейское --- время  от времени
менять  ему подстилку. Иными словами, члены семьи и, разумеется,  доверенные
слуги  постоянно  посещали   лабиринт,  а  значит,  постоянно   пользовались
пресловутым клубком ниток. Его прихватывали и  те из  них,  кто очень хорошо
знал дорогу  ---  лабиринт все-таки  лабиринт! Так  в  наши  дни  даже самый
опытный  электромонтер   пристегивает  предохранительный  пояс,  работая  на
высоте.  Иначе  говоря,  моток  ниток не изобретение Ариадны, пользование им
было строжайше  предписано в доме Миноса во  избежание  несчастных  случаев.
Ариадна  всего лишь влюбилась в  Тесея  и посвятила возлюбленного в домашнюю
хитрость. Вот  и в Пеште, даже  в  наши дни,  встречаются иной  раз  девицы,
способные  при первом же удобном случае выдать  кому  попало семейную тайну:
ключ,  мол, у  нас  всегда  под половичком  у двери.  И  мужчина,  даже  наш
современный  мужчина,  далеко  не  всегда  отвечает  на  легкомыслие  девицы
притязанием на  пожизненную  ее  преданность.  Тесей тоже  не  захотел раз и
навсегда связать себя  с  Ариадной. И  молод он был для женитьбы, а  тут еще
квартирный  вопрос  (жил-то он  вместе с мачехой, особой  ядовитой  почти  в
прямом   смысле  слова).  Итак,  герой  поблагодарил   Ариадну  за  приятное
приключение и вернулся на  корабль.  Вернее сказать, даже не поблагодарил, а
просто вернулся на корабль и уплыл восвояси. Что и как там было после того с
Ариадной, бог знает --- нам известно только, что она предалась питию, как то
нередко   случается   с   подобного  рода   женщинами,   ---  иными  словами
(воспользуемся  утонченной   формулировкой   легенды),  "стала  возлюбленной
Диониса".
     Возможно,  я  несколько  заострил всю  историю,  несколько кощунственно
пошутил над  трагедией  несчастной девочки,  но  что же делать,  ведь  такие
трагедии случаются  буквально на  каждом  шагу. Девочку эту я от души жалею,
однако особого  почтения  к ней не испытываю, да  и с чего бы? А рассказал о
ней лишь для примера: вон какое прекрасное созвездие --- Северная Корона ---
досталось в  память  Ариадны!  А  какие празднества устраивали  в  ее  честь
кое-где в Греции и на островах, поклонялись ей, словно богине! (Уж не слился
ли  ее  образ  с богиней плодородия, носившей похожее имя? Что ж,  это  тоже
весьма и весьма характерно!)
     Прометею же не досталось ничего. Ничего!
     Или припомним другое: из  дюжины  главных богов греко-римской мифологии
кое-кто здравствует и поныне, причем  не только на небе, но здесь, на земле,
в нашей повседневной жизни. На  целом ряде языков, которыми пользуются сотни
миллионов людей в Европе и Америке, понедельник --- это день Луны или Дианы,
вторник  ---  Марса, среда --- Меркурия,  четверг ---  Юпитера,  пятница ---
Венеры. До  сих пор!  А сколько  античных  богов живет  в наших  пословицах,
поговорках! ("Что  дозволено Юпитеру...",  "Фигура  Юноны", "Прекрасен,  как
Аполлон" и так далее.)
     Прометей? Прометея нет.
     Наиобразованнейший  классик-филолог  не  в  состоянии  был  бы  с  ходу
перечислить армию  богов  рангом поменьше, полубогов и богов  отчасти, затем
местных божков, обитавших в пещерах, горах, лесах, водах --- словом, повсюду
в известном  тогда  мире; наконец, семейных  богов, богов домашнего очага...
всем  им, всем без  исключения, поклонялись --- временно либо  постоянно ---
большие  или  меньшие   группы  людей,  городов,   стран;   их  воплощали  в
скульптурах,  совершали  в  их  честь культовые  обряды  и жертвоприношения.
Сказать,  что  их  был  миллион,  мало. (В <i>одном  только</i> Риме  <i>одних  только</i>
домашних божков насчитывалось несколько миллионов.)
     Но в честь  Прометея, величайшего благодетеля человечества --- это не я
его  так  называю,   это  признают  решительно  все   на  протяжении  многих
тысячелетий! --- в честь Прометея памятников не сооружали и не совершали ему
жертвоприношений.
     Вернее,  так:  если  его  все-таки  изображали,  то  лишь  затем, чтобы
показать, сколь могущественны боги и  сколь ужасно их мщение. И даже  просто
путали, как  ни чудовищно это звучит, с  записными, отъявленными мерзавцами.
Правда, одно скульптурное изображение --- одно-единственное  ---  мы  все же
могли бы отнести на  его счет, но  тотчас выясняется: нет, оно посвящено  не
ему, а снова все тому же Зевсу: чтобы высечь огонь, он прибегает к молнии!
     Эпоха романтизма словно бы притронулась слегка к этой загадке. Я имею в
виду, например, Г?те, Байрона, Бетховена, а также и молодого Маркса, который
первую свою  работу  посвятил Прометею.  Преклоняюсь  перед  этими  гениями.
Однако проблему Прометея --- да не прозвучат мои слова непочтительно! ---  и
они  трактовали несколько  своеобразно. Как и все  те, кто письменно,  устно
либо  средствами  искусства  изображает  Прометея  человеком  ---   символом
Человека, восстающего против богов и самой природы. Да, это выглядело бы так
же, как если  бы, скажем, тысячелетия спустя память людская изобразила того,
кто разделил  между  крестьянами  землю Калкаполны *  /* Имеется в виду граф
Михай Каройи (1875--1955),  в октябре 1918  года возглавивший  правительство
буржуазной  республики и  первым осуществивший в своем имении  в  Калкаполне
подготовленную его правительством  земельную  реформу.  ---  Здесь  и  далее
примечания   переводчиков.   */,  босоногим  батраком,   как   изображен  на
ходмоз?вашархейском  памятнике  Янош  Санто  Ковач  * /*  Санто  Ковач  Янош
(1852--1908)  ---   видный  деятель  аграрно-социалистического   движения  в
Венгрии. */. А не тем, кем он был: самым крупным землевладельцем Венгрии.
     Нет, Прометей был не человек, он был бог.
     И среди  богов не последний.  Ибо род свой вел от самой  старшей линии.
Позвольте воспроизвести эту историю для тех,  кто, может быть, подзабыл  ее:
вначале была  Гея, Мать-Земля, и Уран, Свод небесный. От их брака явились  к
жизни сперва различные чудища --- сторукие великаны, одноглазые великаны ---
и,  наконец,  первые человеку подобные  существа --- титаны и титанши. Самый
старший был Япет, самый младший ---  Крон. Гея и Крон, мы  знаем, обошлись с
Ураном  весьма  круто.  Как вскоре и с  самим Кроном ---  его  сын  Зевс.  А
перворожденным сыном первого титана Япета  был Прометей. Конечно, по  логике
матриархата --- и сказки, --- нет ничего особенного в  том,  что наследником
становится самый младший отпрыск. Но при этом, во-первых, наследницей должна
бы   стать  девочка.  Во-вторых,  Зевс  сам  же   боролся   за  установление
патриархата,  сам утвердил  власть  Отца на Олимпе.  Иначе  говоря,  по  его
собственной  логике, богоначальником  должен был стать  двоюродный брат его,
Прометей. (Иное дело, что Прометей --- как мы еще увидим --- вовсе не жаждал
властвовать.)
     Короче говоря, сколь ни прекрасно, сколь ни вдохновительно  изображение
Прометея Человеком,  упорным, стремящимся к небу,  восстающим  против  самой
природы Человеком, --- оно ошибочно в самой своей основе.
     Как ошибочно и отождествление Прометея с Люцифером. Я понимаю, аналогия
напрашивается  сама собой:  этот --- "принесший  огонь", тот ---  "принесший
свет". Однако хочу  сразу оговориться и в ходе дальнейшего исследования буду
напоминать  неоднократно,  что есть  в филологии важное  правило: к  слишком
напрашивающимся параллелям следует относиться особенно  недоверчиво. В самом
деле! Люцифер --- восставший ангел. Прометей --- напротив, совершенно лоялен
и хотя без подобострастия, но самым  действенным образом поддерживает Зевса.
Далее,  Люцифер, принеся свет,  желал  человеку зла: плод Древа познания ---
это пот лица нашего, родовые муки, тысячи болезней, смерть. Прометей спрятал
болезни и беды в крепко запертом ящике, когда же --- не по его вине  --- они
были высвобождены и обрушились на  нас, даровал  нам огонь  и ремесла, чтобы
спасти  наш  беззащитный  род,  затерянный  среди  более  приспособленных  к
самообороне обитателей Земли. Любопытно, однако,  насколько больше повезло с
людской благодарностью  даже  Люциферу, нежели Прометею! Черт-то он черт, но
ведь были даже религии, приверженцы  которых поклонялись Люциферу, одни  ---
как главному божеству, другие ---  как  дурному, но равноместному сотоварищу
всеблагого бога.  Почитал  Люцифера Заратустра, поклонялся  ему  в молодости
святой Августин, поклонялись ему альбигойцы, богумилы --- словом, христиане!
     И еще  одно,  просто мимоходом:  достойные всяческого  уважения попытки
романтиков реабилитировать Прометея все же, как мы видели, не попали в цель:
они лишили Прометея  его божественного сана. Точно так же промахнулся  и тот
ученый,  который  назвал  ---  из  самых   лучших  побуждений!  ---  останки
найденного  в  Африке  первобытного  человека  Australopithecus  Prometheus,
поскольку  он  уже  пользовался  огнем. Вскоре  выяснилось,  что  находка  к
Australopithecus  Prometheus'у,  то есть  Обезьяне  Южной,  вообще  не имеет
никакого  отношения,  так  как  это  был  Homo  Erectus,  то  есть  Человек.
Выяснилось далее, что в то время, к которому относится находка, Homo Erectus
везде в Древнем мире, от Пекина до  Вертешс?л?ша *  /* Селение на территории
Венгрии.  */,  уже добрых  два тысячелетия пользовался огнем.  Фатально,  не
правда ли?
     Как видно, при таком опоздании выразить благодарность и преклонение уже
невозможно  без  подобных  промашек.  (Спешу  оговориться:  я-то   вовсе  не
реабилитировать  хочу  Прометея!  Я  просто  веду исследование,  объективное
исследование в  связи с некоей загадкой.)  Да,  благодарность и  преклонение
следовало выражать тогда  и там, где и когда происходили  самые события. Так
почему же все-таки нет святилища Прометея, почему не он бог из богов, почему
он  и не был никогда объектом религиозного  поклонения? И еще вопрос, с виду
сюда не  относящийся: что, собственно, случилось с Прометеем после того, как
Геракл освободил  его? На первый взгляд  это вопрос самостоятельный,  однако
можно не сомневаться: он  связан  с  предыдущим  и  даже в  каком-то  смысле
тождествен ему.
     Что-то особенное совершил Прометей в ту пору --- или, напротив, чего-то
не совершил!  Попробуем рассмотреть по  порядку,  как и что было с ним после
его  освобождения,  ---  тогда,  быть может, нам  удастся напасть  на след и
отыскать ответ, то есть разгадать загадку до конца.

        Призыв к читателю

     После  того как  я рассказал, о  чем, в сущности, пойдет здесь речь и в
какой  путь, полный неизведанного, я пускаюсь, позвольте мне воззвать --- за
неимением  соответствующего  божества  ---  к  Читателю,  к  его,  Читателя,
проницательности. Не к разуму, а именно к проницательности я взываю.
     Видите ли, за последнее время я  много  раздумывал об этих вещах... Как
знать, не состоит ли трагедия Прометея, где-то на самой ее глубине, именно в
том,  что не сумел он  (будучи недостаточно  сведущ  в  делах  человеческих)
должным  образом  разграничить разум  и проницательность.  Нельзя  и  нам  с
помощью  разума --- ratio --- подходить к этому, в относительной целостности
сохранившемуся, волнующему эпизоду нашей древней истории. Ибо, приближаясь к
нему  лишь с помощью  разума,  мы будем от  него  отдаляться! У нас  немного
данных  для  раскрытия  загадки Прометея. Хотя,  как мы увидим, их  все-таки
больше, чем это кажется на  первый взгляд. Изучив предварительно материал, я
нашел достаточно опорных точек для того, чтобы рискнуть взяться за  разгадку
этой таинственной истории строго филологическими методами. Более того, и я и
Читатель,  пожелавший  вместе со  мною  отправиться  в  путь,  должны  будем
придерживаться этих методов исследования неукоснительно.
     Традиция,  именуемая  "мифологией",  неоднородна.  Одна  ее  часть  ---
сказка.  Не  только   самые  первые  сказители,  но  и  те,  что  продолжали
складывать, формировать ее, передавая  из уст в уста, знали, что это сказка,
так и  рассказывали. Даже если в  сказке появлялись боги и  вся  она в целом
учила  богопочитанию и богобоязненности.  Возьмем  хотя  бы историю  Арахны!
Человек, разумеется, издревле  знал пауков,  их  образ жизни,  знал, как они
ткут свою  паутину  и  для  чего  паутина им  служит,  --- все  это он  знал
бесконечно  раньше,  чем  присочинил историю  Арахны.  О том, что  жила-была
однажды некая дева, и умела она ткать столь искусно, что не было ей соперниц
среди  смертных;  тогда  она  вызвала  на  состязание  самое  Афину.  Богиня
выиграла, надо полагать,  со значительным опережением, Арахну же в наказание
за  самонадеянность превратила  в  паука.  Сказка  превосходная,  но  только
сказка, и тот, кто выдумал ее, знал это. Одним  словом, к уздечке  --- коня:
что-то  разбудило  фантазию человека,  и  родилась сказка.  Некоторая ---  и
немалая  ---  часть  мифологии  именно  такова:   явления  природы,  обычаи,
происхождение  которых  терялось в  тумане  времен,  тревожили  воображение,
рождали выдумки. (Как если бы о масках,  которыми сербы  под Мохачем испокон
веков провожают зиму на масленицу,  кто-то сказал, будто их придумали, чтобы
пугать турок. Между тем турок и  в помине не было в  тех  краях, когда маски
уже существовали.)
     Другая  часть мифологических сказаний  --- аллегория. Здесь,  но только
здесь,  уместен рационалистический  подход: в конце  концов,  аллегория есть
творение  разума. Для  объяснения  того  или иного явления,  для иллюстрации
нравственной истины изобреталась определенная система символов. Это нетрудно
проследить  и по  некоторым  напластованиям  мифа  о  Прометее. (А  также по
историям о Прометее, созданным уже в новое время.)
     Ну,  например: существует версия, утверждающая,  что  человека сотворил
Прометей; тело будто  бы слепил  из  земли, потом украл с неба огонь, и стал
огонь душой  человека.  Здесь перемешано многое: шумеро-аккадская легенда  о
сотворении человека,  огонь как символ души, наконец, раннее осознание того,
что Энгельс сформулировал в  словах: "Человека  создал труд".  Более поздним
напластованием надо  признать  и сказание о том,  что  Прометей  якобы украл
огонь у Аполлона,  вернее,  у Гелиоса,  да  еще с помощью  Афины.  Аллегория
очевидна: богиня Разума поддерживает предприятие, в результате коего Человек
становится обладателем частицы Солнечной стихии --- огня.
     Да   и   самое   слово   "украл"   уже    элемент   чужеродный,   чисто
рационалистический --- попытка найти причину к имеющемуся "следствию".
     Прометей был бог,  он  имел  столь  же  свободный  доступ  к  огню  ---
"небесному огню",  если угодно, ---  как  и любой  другой  небожитель, уж во
всяком случае не менее свободный,  чем  божество младше его  по  возрасту  и
рангу  --- Афина, коей он же и помог в свое время появиться на свет. Если бы
его  "преступлением"  была  именно  кража,  наказание не оказалось  бы столь
жестоким.  Мы ведь знаем,  что  кое-кто  ---  а  именно Гермес  ---  однажды
действительно  обокрал  Аполлона. И  что же? Аполлон,  "самый человечный  из
богов", лишь посмеялся. Если бы соучастницей "преступления" была Афина, гнев
Зевса, очевидно, обрушился  бы  и на нее.  Или  Афина  смягчила бы наказание
Прометею. (Таким правом обладал каждый из богов!) Однако  ни о чем  подобном
мы не знаем.
     История Прометея --- традиция очень-очень  древняя. И,  если мы хотим в
ней  разобраться,  надо  отбросить  все  более  поздние,  рационалистические
привески, принять ее такой, какой рассказывалась  она  нашими предками. Теми
предками,  для  которых огонь  действительно  означал огонь  и  ремесло было
ремеслом в самом прямом смысле слова; предками, которые с помощью одних лишь
органов   чувств,    без   какого-либо   процеживания   сквозь   разум,   не
угадывали-подразумевали,  но  <i>видели</i>  в  яростно  клубящейся  грозовой  туче
взлохмаченного гневного Зевса; не верили, что видят,  а действительно <i>видели</i>
в  блистающей молнии  выкованный Гефестом перун Зевесов и  не искали никаких
человечьим  умом  постижимых причинно-следственных  связей  между  поступком
Прометея и обрушенным на  него наказанием. И однако же в примитивности своей
они видели гораздо глубже!
     Нет, они не испытывали нужды в легенде о сотворении человека Прометеем,
да и не стали бы отделять таким способом человека от животных, в которых еще
почитали своих  непосредственных предков.  (Следовательно, видели в животном
мире  нечто,  много-много  тысячелетий  спустя  с   превеликими  трудностями
подтвержденное наукой. Как и в богах своих видели что-то такое, к чему наука
начинает  подступаться только сейчас.) Относительно  же  сотворения мира они
без  всяких  ухищрений  угадали то, что  выразила  некогда,  у начал  нашего
летосчисления, философия: боги, олицетворяющие явления  природы,  сами  суть
эти  явления,   "причина"   же  их  ---  либо  некий  человеческими  мерками
неизмеримый  Мировой Дух, Mens  Mundi,  --- сказать  о котором  нечего,  ибо
невыразимо  сие   человечьим  словом,  человечьей   мыслью,  ---  либо,  что
практически то же  самое,  Закон Материи,  Natura Naturans. Поэтому примем к
сведению: по сравнению с интуицией давних-давних наших предков  и  наш разум
еще не приблизился существенно  к  некоторым особо отдаленным истинам. (Так,
каковы новейшие наши  познания относительно  сотворения  мира? Что-то где-то
взорвалось однажды, не в первый и не в последний  раз,  разлетелось брызгами
во все  стороны,  мы  же в одной  из  капель этой  Разбрызганности, в капле,
именуемой нами  Млечным Путем  и  состоящей из двухсот  примерно  миллиардов
звезд  и  еще  во  много  крат  большего  числа планет,  на  одной  планете,
вращающейся вокруг одной из звезд,  посреди  всевозможных  перипетий,  какие
случались  за минувшие сотни и сотни  миллионов лет, стали тем, чем являемся
ныне. Но что оно было --- то, что взорвалось однажды, и почему  взорвалось и
во что в конце концов превратится?)
     Итак,  повторю  еще раз: если мы  хотим отыскать путь к разгадке тайны,
окружающей Прометея, необходимо разобрать этот миф буквально, притом в самом
древнем его варианте.
     Был среди  богов некий  бог, который увидел,  что  один род  населивших
Землю живых существ не имеет --- то ли  по изначальному недосмотру Эпиметея,
то ли  по  иной причине ---  ни  когтей,  хоть  чего-то стоивших в борьбе за
существование, ни  клыков, ни силы особенной, ни достаточно быстрых  ног, ни
защитного  панциря,  ни  способности  к   мимикрии,  так  что  существо  это
беспомощно и  совершенно  беззащитно; у него  остается  единственный  способ
выжить ---  овладеть  огнем.  (То  есть  он  должен  научиться  пользоваться
инородным  и  могучим  орудием,  а  для этого  его  необходимо одарить еще и
сноровкой,  способностями к различным ремеслам.) И бог сотворил это диво, ни
раньше,  ни позже ни одному другому  животному недоступное: нашелся человек,
самый первый, кто не побежал с паническим воплем прочь от зажженного молнией
леса,  а сумел  взять огонь  в руки, собрать, раздуть,  сумел приспособить к
своим нуждам эту ужасную стихию опустошения.
     Давайте  же  попробуем  именно  так  рассмотреть,  исследовать  историю
Прометея! Буквально, слово за слово, без каких-либо аллегорий и сомнительных
параллелей.  Ведь  аллегории  дали  бы  нам  лишь  весьма  доступные,  но  в
действительности касающиеся самой поверхности вещей общие
     места.  А  ложные  параллели  повели  бы ложным путем, и  не  только  в
осмыслении загадки Прометея, но в понимании сущности человека и мира вообще.
Даже  если с помощью какой-то параллели мы по  видимости  перевели бы миф на
"язык  разума".  Ибо  на  сей раз  в мифе больше  подлинности, чем  в  любых
выкладках разума.
     Вот  почему  я обращаюсь к <i>проницательности</i> Читателя и покорнейше прошу
забыть  о  том,  что  он  обладает еще  и  разумом.  Уверяю,  что  благодаря
проницательности   ---  Читатель  убедится  в  том  сам  ---  ему  откроется
гораздо-гораздо больше.

        Когда?

     Время освобождения  Прометея мы можем установить с  точностью буквально
до одного года. В самом деле, ведь фигура Геракла возникла  не из  тонущих в
тумане предвечных времен, он жил в четко определяемый исторический период  и
принадлежал к поколению, предшествовавшему Троянской войне.
     По  свидетельству  "Илиады"  ---  которая,  если  сбросить   со  счетов
естественные  для ее  иронической  манеры  гиперболы, содержит поразительной
точности  исторические  сведения,  --- в  войске ахейцев  сражался один  сын
Геракла Тлеполем и два  его  внука  ---  Антиф  и  Фидипп. Внуки  прибыли из
Эврипилоса  во  главе  войска, приплывшего  на  тридцати  кораблях. Тлеполем
явился  под Трою  с  родосцами.  Убив родича,  он  бежал  на Родос от  мести
остальных сыновей Геракла. (Важный для дальнейшего изложения факт: остальные
Гераклиды,  а  было  их  великое  множество,  в Троянской  войне участия  не
принимали!)
     Геракл  на  костре  сделал  завещание   в  пользу  Филоктета.  Согласно
некоторым   летописцам  более   позднего   времени,   Филоктет  был   просто
"мальчик-пастух",  который  "случайно  проходил мимо и внял просьбам  зажечь
костер  под   живым  еще  Гераклом,   поскольку  друзья   героя  на  это  не
соглашались". Другая традиция называет Филоктета боевым товарищем Геракла...
Эта  версия убедительна. Во-первых, право  поджечь костер  --- особая честь,
принадлежащая  самому  любимому и  близкому человеку. Во-вторых, Геракл, сын
бога-отца,  должен  был  собственными  ногами  взойти   на  костер  ---  эта
мучительная смерть  была непременным  условием  причисления  к сонму  богов.
Отравленный кровью Несса  умирающий герой исполнил древний священный обряд и
воспользовался   при  этом  помощью,  конечно   же,  не  первого  случайного
прохожего.  Среди прочего  добра Геракл  завещал  Филоктету  знаменитые свои
стрелы,  смоченные в крови Лернейской  гидры. Далее:  Филоктету  принадлежит
ключевая  роль  в  цикле  легенд, связанных с Троей.  Согласно  предсказанию
богов,  без  стрел  Геракла Троя  не могла  быть  взята.  Ахейцы сделали все
возможное, чтобы втянуть Филоктета  в свой  поход, а потом, когда он заболел
на Лемносе, доставить его  к стенам  осажденной крепости. Болезнь,  по одной
версии, приключилась от укуса змеи, по другой --- от стрелы Геракла, коей он
ненароком  поцарапал  себе ногу; впрочем, обе версии сходятся  в  одном  ---
Филоктет был наказан за то, что предал Геракла, (Тоже  важный мотив; позднее
мы  выясним,  в  чем именно  состояло это предательство!) Во  всяком случае,
Гомер с  помощью  целого ряда фактов доказывает, что  Филоктет был  если  не
богатый царь, то уж, конечно, и не случайный, "мимо проходивший" пастушонок.
Он явился под Трою на семи кораблях; его помощником был брат Аякса-младшего;
наконец,  Парис  гибнет от его  руки. Да и  отец Филоктета не кто  иной, как
Пэант,  убивший  критского медного  человека,  аргонавт, участник нескольких
походов Геракла.
     Образ Геракла  связан с троянским  циклом  и  непосредственно. Крепость
была  разрушена   землетрясением.  Для  восстановления  ее  царь   Лаомедонт
заключает  соглашение  с  впавшими  в  это  время  в  немилость Аполлоном  и
Посейдоном. Оба бога  добросовестно выполняют  договор: они  возводят пышный
город, окружают его  неодолимыми стенами. (Точнее: чтобы город не был совсем
уж неодолимым, то есть не  мог бы противиться богам,  они привлекли к работе
святого  царя  мирмидонцев,  Эака эгинского ---  он-то и  возводит  западный
участок  стены, слабое место Трои.) Однако  Лаомедонт отказывается выплатить
богам то, что причиталось с него по соглашению. Он запирается в неприступной
своей  крепости, богам  же велит передать: в конечном  счете они  обязаны по
приказу Зевса служить  ему бесплатно,  поэтому не получат с него ни ломаного
гроша,  а если уж будут докучать,  так  он велит отрезать им уши и продаст в
рабство --- вон в порту стоит  несколько финикийских  судов! Тут разъяренный
Аполлон выпустил  стрелу, и  город  охватила  тяжкая  повальная  болезнь,  а
Посейдон послал на берег  морское чудище, которое  потребовало в виде выкупа
дочь (или внучку) Лаомедонта, малолетнюю  еще Гесиону. (Последнее, возможно,
чужеродный  мотив; он  встречается  на  восемь  столетий ранее  в  легенде о
Персее,  а также  позднее, в целом ряде  других сказаний.) Во всяком случае,
освободил город ---  от  чудища  ли, от  иной ли какой  напасти  ---  именно
Геракл, причем  опять  за  оговоренную  заранее плату.  Геракл отправился  с
аргонавтами в  Колхиду. Путешествие  это ---  после  распада  международного
мореходного союза, в период  разгула пиратства, --- было предприятием весьма
серьезным, активно послужившим политике мира. Однако  молодые мореходы очень
уж  безобразничали,  хулиганили, огорчая  тем  почти  сорокалетнего Геракла,
который  и  вообще был  поборником  строгих  нравов. У  Босфора  он  с  ними
расстался. По правде  сказать, только до сих  пор и  был ему интересен  этот
путь: удастся ли мирно миновать тесный пролив? Возвращаясь домой, он как раз
вовремя подоспел к Трое, чтобы помочь городу. Но Лаомедонт обманул и его. Не
заплатил  за  подмогу. Тогда Геракл атаковал город, Лаомедонта прикончил,  а
престолонаследника,  юного Приама,  захватил и увел в  свой шатер; вернул он
его троянцам на этот раз лишь за особенно большой выкуп. Тогда-то и началось
царствование Приама, окончившееся, как мы знаем, падением Трои, когда был он
уже глубоким старцем.
     Я мог бы и продолжать, ведь мы располагаем  множеством сведений об этой
не  столь уж  отдаленной  от нас эпохе.  (По  сути  дела, все мифологические
сюжеты  разыгрываются  в  XIII  веке  до  нашей  эры.)  Но,  полагаю,  всего
вышесказанного довольно, чтобы убедиться:  Геракл  принадлежал  к поколению,
предшествовавшему Троянской войне.
     В таком  случае  посмотрим, когда же, собственно,  случилась  Троянская
война?
     С  тех  пор  как  Шлиман  успешно  раскопал  у  Дарданелл  скрытые  под
Гиссарлыкским холмом руины и целая армия ученых исследовала его раскопки, мы
знаем,  что Троя --- это древний город, девять раз отстраивавшийся заново на
собственных развалинах.  В  течение  третьего тысячелетия  он  был  разрушен
четырежды;  в четвертый  раз его,  надо полагать, подожгли  и  покорили  уже
хетты. Одна из  более поздних  его  формаций, так  называемая  "Троя-VI" ---
самый богатый и  неприступный по тем временам  город в  Малой Азии,  как это
можно   установить   по   развалинам,   ---   была   разрушена,  несомненно,
землетрясением. Это и  могла быть Троя  Лаомедонта.  Вновь  выстроенная, так
называемая "Троя-VII/A" стала жертвой осады и пожара, по Шлиману, около 1200
года до нашей эры. Эта дата совпадает со временем  гибели Хеттского царства,
а  также с данными,  которые  сохранили для нас архивные  материалы Египта о
вторжении в Азию Ахейского союза --- о "походе народов моря". Таким образом,
"Троя-VII/A", без сомнения, тождественна Приамовой Трое, Трое Гомера.
     А вот  еще одна  веха ---  греческая традиция, так называемое  "локрово
проклятье".  Когда  греки  овладели Троей,  Аяке,  сын Оилея,  Аякс-младший,
обесчестил Кассандру в храме, перед статуей богини. Дабы  умилостивить богов
за поругание святыни,  локры  дали обет  ежегодно  на протяжении тысячи  лет
совершать жертвоприношения  в Трое.  (Поначалу то были кровавые человеческие
жертвы, позднее все  свелось к веселому обряду,  вроде храмового праздника.)
По их расчетам, срок должен  был  истечь в  264  году  до  нашей эры. Но уже
Эратосфен  вычислил,  что локры сплутовали,  "замотали" целую  сотню  лет. И
значит,  Троя  пала  в  1164  году  до  нашей эры.  Самые  последние научные
изыскания  почти  в   точности   подтверждают  данные  Эратосфена.  Методом,
основанным на анализе  распада  радиоактивного  углерода,  установлено,  что
осада Трои имела место между 1195 и 1185 годами до нашей эры. Примем это  за
основу.  Тем  более  что  такая  датировка  ближе  всего  соотносится   и  с
египетскими данными.
     Еще одно уточнение. Геракл  играет  важную  роль также  и  в дорическом
цикле легенд.  Дорийцы доказывают свое древнее право на Пелопоннес, ссылаясь
на него. Геракл во главе набранного в  Аркадии войска помог их царю Эгимию в
войне  против  лапифов.  В  благодарность  Эгимий,  как  мы  знаем,  пожелал
наградить героя,  отдал ему треть  своих владений.  Геракл  передал этот дар
одному из  сыновей, Гиллу,  рожденному дорийской  женщиной.  Позднее  Эгимий
усыновил Гилла и назначил своим наследником.  Именно Гилл возглавлял  первые
выступления  дорийцев  против  пелопоннесских  ахейцев.  Дельфийский  оракул
предсказал,  что, дождавшись "третьего плода", Гераклиды победоносно вступят
во  владение  отцовым   наследством.  Сперва   они  истолковали  пророчество
неправильно и  по прошествии  трех  лет попытались перейти  через  Истм,  но
потерпели поражение. Более того,  пал  в единоборстве и Гилл. "Третий  плод"
означал в  предсказании  третье  поколение. То  есть  овладеть  Пелопоннесом
удалось лишь правнукам  Геракла. И здесь даты совпадают.  Греческая традиция
относит  "завоевание родины"  дорийцами к восьмидесятому году после  падения
Трои.  (Дата  подозрительно круглая,  но приблизительно подтверждается также
археологическими  данными.)  Таким  образом,  первые  попытки  Гилла   могут
относиться  к  годам, непосредственно  предшествовавшим Троянской  войне, то
есть  к  самому  концу  XIII   века   до  нашей  эры.  Что  одновременно   с
достоверностью указывает и на дату смерти Геракла. Гилл и  его дорийцы, надо
думать,  не  медлили,  во  всяком   случае,  тотчас  явились   к  пифии   за
предсказанием, чтобы утвердить свои права.
     После всего  вышеизложенного мы  должны ответить  лишь  на два вопроса,
чтобы точно установить время освобождения Прометея, а именно:
     С каким подвигом Геракла может быть соотнесено это событие?
     И в каком порядке подвиги эти совершались?
     На первый вопрос  мифологи не дают  ответа, а если и дают, то ответы их
весьма разноречивы. Некоторые вообще обращаются с интересующим нас событием,
как,  впрочем,  и  со  многими другими  событиями в жизни  героя, словно это
мозаичный камешек: куда захотят,  туда  и  ставят.  Другие  относят  его ---
совершенно  произвольно и ошибочно ---  к наиболее насыщенному приключениями
подвигу  Геракла ---  возвращению с Герионовым стадом. (А между  тем сами же
утверждают,  что Геракл воспользовался помощью Прометея гораздо  раньше  ---
когда  добывал  яблоки  Гесперид!)  Достаточно  взглянуть  на  карту,  чтобы
убедиться: правы те, кто считает, что  Геракл обнаружил прикованного к скале
Прометея, возвращаясь  домой после войны с амазонками.  Я полагаю излишним в
данном случае ссылаться на Плутарха и его источники. Достаточно сказать: это
было единственное путешествие Геракла в район Кавказа. В каких только  краях
он не побывал, сколько земель не исходил от  Северной Европы до Египта, но в
эти места ни раньше, ни позже не забредал ни разу.
     Что же касается порядка совершения подвигов, то  тут я старался черпать
из самых  древних и самых солидных источников.  Поэтому оставил заведомо без
внимания те из  них,  например, которые устанавливают связь между  подвигами
Геракла и знаками Зодиака: не спорю, весьма привлекательная "игра ума",  но,
право  же, глупость.  Точно так же пришлось  мне  освободить сюжет  от  явно
вторичных элементов "хождения в Аид". "...И сошел он в ад, на третий же день
восстал  из мертвых..." --- это ведь  очень древний мотив в Средиземноморье,
который непременно  включали  в легенду о любом герое, от  Адониса, каким бы
именем  он ни назывался, до  Иисуса. (Этот мотив жил,  вероятно,  еще прежде
обожествленного  Зерна, в Землю  опускаемого и  в  ней возрождающегося,  жил
вместе  с  обновляющимся каждую весну  богом-Солнцем.)  А сколько  видим  мы
повсюду  таинственных  болот и  "заколдованных" пещер, и  все они,  все  ---
"врата Ада", и невозможно перечислить сонмы тех --- вплоть до венгра Л?ринца
Тара  *   /*   Тар,  Л?ринц  ---  придворный  венгерского  короля  Жигмонда,
прославившийся  многочисленными  путешествиями,  в  том  числе  и в Ирландию
(1411), где, как гласит легенда, спустись в пещеру святого Патрика,  побывал
и в аду.  */, ---  перед  кем отверзались  они  на  протяжении  неисчислимых
времен.   Итак,   я   полагаю,   вдохновляемый   также   суждениями   весьма
респектабельных античных авторов, что при описании  этого подвига речь  идет
не о Кербере, страже Преисподней (что с любой точки зрения  абсурдно, не так
ли?),  но  об  ужасных кровожадных  тварях мира  эллинского --- о знаменитых
молосских собаках. Свору этих-то собак и должен был привести Геракл в Микены
из  города Кикира,  принадлежавшего  известному  своей псарней  царю Эдонею.
Заодно герой освободил незадачливого  Тесея. (Собаки, действительно, выдрали
у  него кус  из заднего места, но я  не  потому называю его  незадачливым, а
потому, что  это было последнее приключение,  в которое его втравил друг ---
отчаянный  забияка,   бешеный   Пиритой.  Тесей  без  всякой  охоты,  просто
по-приятельски решил  помочь  ему украсть  жену Эдонея: зачем,  мол, старому
хрычу  такая красотка? Что ж, он  крепко за это поплатился. А Пиритой и того
пуще:  в  клочья  растерзали его кровожадные  царские  псы.)  В Кербере  нет
никакой необходимости: Эврисфею много ли было нужно? Конечно же, он насмерть
перепугался, когда Геракл явился с молосскими чудищами в Микены.
     Теперь  нам,  кстати, открывается возможность  отнести  этот  подвиг на
соответствующее  место. Вполне очевидно, что не он  был последним по  счету.
Это подтверждается и историей с Тесеем: ведь Пиритой был другом его  юности,
став  же  почтенным мужем  и  правителем,  Тесей  не мог более участвовать в
подобных бесчинствах.
     Сказку о схождении в Аид,  к слову сказать, упорно поддерживали афиняне
из самолюбия: целое тысячелетие мучил их стыд за предательство,  совершенное
предками. В том, что "Тесей уже  много лет был пленником  Аида", они  видели
как бы оправдание: только потому, мол, и могли Диоскуры поднять их на мятеж,
только  потому  и избрали  они жалкого демагога Менестея на  место  великого
героя, основателя их государства. Но всякий,  кому  известны участники этого
дела,  ясно видит:  при жизни Геракла никто не мог и  не посмел бы провалить
Тесея!
     Выяснив   все   это,   мы   должны   ради    установления   правильного
хронологического порядка событий принять во внимание --- помимо свидетельств
представляющихся достоверными источников --- еще две вещи.
     Во-первых, технические условия --- то есть какая требовалась подготовка
и  какое  войско  для  осуществления  каждой  отдельной  задачи.  (Очевидно,
например, что  герой, уже  пользовавшийся  широкой популярностью, мог  легче
набрать себе сподвижников, чем мало кому известный новичок.)
     Во-вторых,  существовавшие  тогда  общественные  отношения ---  то есть
истинные причины, исходя  из  которых Эврисфей  назначал Гераклу задания. Не
наобум же  посылал он  героя то сюда,  то  туда,  не затем же, чтобы  просто
свершилась воля богов и чтоб в легенде концы сошлись с концами.
     Итак, среди подвигов мы  видим  прежде всего несколько  таких,  которые
послужили  укреплению  Микен,  утверждению  их  ведущей  роли  среди  других
городов. Вот они:
     освобождение немейских медных копей и дороги, ведущей оттуда в  Микены,
от  уничтожавшего  вс?  и  вся  льва  (по  иным  толкованиям  ---  от  банды
грабителей);
     уничтожение Лернейской гидры и  Стимфалийских птиц. (Согласно  надежным
античным комментаторам, и гидра, "голова коей всякий раз вырастает  наново",
и  птицы   ---  это  скрывавшиеся   в  болотах  и  беспокоившие  окрестности
"староверы", а также их ведьмы --- жрицы, принимавшие человеческие жертвы);
     расчистка Авгиевых конюшен и заодно усмирение царя пилосского,  который
нападал на Эгея. Для этой акции потребовались уже более значительные военные
силы.  Геракл  одним ударом убил двух зайцев:  укрепил  внутреннюю и внешнюю
безопасность  союзной Элиды, а также сломил сопротивление Пилоса, убил в бою
враждебно настроенного  Нелея и одиннадцать его сыновей; пощадив же младшего
Нелеева  сына,  Нестора, и  посадив  его на  трон, он  тем  самым  заручился
верностью города Пилоса, что было для Микен весьма важно как ввиду богатства
его, так и ввиду исключительно сильного флота.
     Однако   после   этого    что-то    случилось.    Эврисфей    объявляет
недействительными  сразу  два  подвига  Геракла,  Авгий  не выплачивает  его
наемникам заранее  оговоренной платы  --- Геракла провоцируют  сразу  с двух
сторон. Быть может, в нем  уже нет нужды? Оскорбленный Геракл отправляется в
Оден  и вскоре присоединяется к  аргонавтам.  В  Малой Азии он их  покидает,
освобождает  Трою и  царевну  Гесиону, побеждает Лаомедонта, сажает на  трон
Приама.  На  обратном пути  терпит  кораблекрушение ("Сон  на  Зевса наслала
коварная  Гера, От любезного сына  взор отцов отвела..."),  высаживается  на
острове Кос, после горестных  злоключений добирается  наконец домой, в Фивы.
Между тем аргонавты уже вернулись из похода, а Медея успела даже  порвать  с
Ясоном,  Страстная  и,  судя  по  всему,  обворожительная ведьма  обхаживает
Геракла, и, кажется,  небезуспешно,  однако наш герой не  теряет головы:  не
требует  для Медеи разрешения поселиться в  Фивах. (Такое случается и в наши
дни: "Ночевать --- пожалуйста, но только без прописки".) Медея едет в Афины,
опутывает Эгея (она давно уже имеет на него виды, но сперва делает попытку с
Гераклом). А наш герой  возвращается  в Микены, чтобы  продолжить исполнение
своего обета.
     Тем  временем Эврисфею  не  до  Геракла, он  занят совсем  другим.  Чем
именно? Ответ на это нам опять дают египетские папирусы.
     Ливийцы  с  суши,  пиратские   "народы   моря"   (ахейцы   и  несколько
малоазийских племен)  со своих кораблей обрушились  на Египет.  (Это  первое
нападение "народов моря", 1229 год  до нашей эры.)  В  кровавой битве фараон
Меренптах разбил  их, греческий  лагерь и  вся флотилия в  дельте  Нила были
уничтожены.  Любопытно,  что  мировая  история  почти  не   занималась  этим
эпизодом. Что касается греков, оно и понятно: им хотелось забыть свой позор.
Однако факты  есть факты.  (Если  же кто-то сочтет,  что слова  "акайвата" и
"дануна" недостаточно убедительно говорят о том, кто были эти "народы моря",
пусть осмотрит рельефы  храма Мединет  Абу: он увидит там ни на какие другие
не похожие <i>греческие</i> шлемы с гребешками, круглые щиты, короткие обоюдоострые
<i>греческие</i> бронзовые мечи против египетских стрел.)
     Итак,  вот  ради  чего  важно  было  создать  Ахейский  союз,  усмирить
непокорный Пилос...
     А  Геракл прибыл  в Микены  в самое неудачное время,  чуть ли  не в тот
момент, когда пришло известие о  поражении. И  к тому же, надо полагать, был
восторженно встречен простым микенским людом.
     Теперь  он был уже не слуга, но  опасный  противник:  возможный  ---  и
законный! ---  претендент на престол основательно замаравшего свой авторитет
Эврисфея, вообще --- Пелопидов.
     Нужно было как-то отделаться от него!
     Вот  тут-то и последовали бессмысленные, но опасные для жизни  задания.
Критский бык. Кобылицы Диомеда. И именно здесь --- молосские  собаки. Трудно
установить  время свершения  лишь  двух подвигов: сюда  ли относятся  поимка
Керинейской лани и  охота на Эриманфского вепря, или  же  их место в  первой
группе. Однако для нашего исследования это не столь уж существенно.
     Геракл  остался  в живых. Но  между тем минуло около десяти  лет, время
достаточное,  чтобы авторитет Пелопидов  был  восстановлен  и  Ахейский союз
кое-как возобновлен. А поскольку Геракл не погиб,  напротив, его слава после
каждого успешного деяния лишь возрастала, Эврисфею ничего не оставалось, как
--- под  предлогом  новых заданий  ---  удалить  героя из Микен  на возможно
больший срок.
     Иными словами: война с амазонками, Коровы Гериона, Яблоки Гесперид.
     К  концу   столетия  события  очень  сгущаются.  Когда  я  составил  их
хронологию, показалось, будто до отказа набил книгами длинную-длинную полку.
Война с амазонками пришлась на 1219 --- 1218 годы до нашей эры.
     Гераклу было  тогда, по моим расчетам, пятьдесят один --- пятьдесят два
года.
     Переход  --- с  войском  --- в  Скифию, землю  амазонок, через  Царство
хеттское,  пребывавшее тогда  в крайне  анархическом состоянии,  был  весьма
сложным предприятием, требующим большого организаторского таланта, зрелости,
житейского   опыта.  Оно  требовало  также,  как  мы   увидим,   незаурядных
дипломатических способностей.
     Мы можем,  повторю здесь еще  раз,  принять за верное, что освобождение
Прометея случилось не по дороге в Скифию, а уже после победоносной войны, на
обратном  пути  к дому.  Ведь  освободить кого-то  от цепей  после  стольких
мучений  ---  это  еще  не  все.  Нужно и как-то наладить  дальнейшую  жизнь
освобожденного. Если  бы  Прометей был освобожден  по  дороге  в Скифию, он,
очевидно,  двинулся бы  вместе  с воинами  и так или  иначе принял участие в
войне с  амазонками. Чему, несомненно, остался бы  какой-то след. (Помнят же
люди,  как  он помог Гераклу перехитрить  Гесперид!)  А кроме  того, Геракл,
спеша  на  войну, выбрал, надо  полагать, путь  более привычный --- то  есть
подошел к степной равнине на  юге нынешнего Советского Союза, которая и была
страной амазонок,  по берегу Черного моря, либо приплыл на кораблях. Зато на
обратном пути, после победы, они скорей могли позволить себе некоторый крюк,
предприняв переход через Кавказский хребет.
     На основании этих данных мы  можем с  наибольшей  степенью  вероятности
отнести освобождение  Прометея к 1218 году до нашей эры. И вряд  ли ошибемся
на год-другой в ту или иную сторону!

        С каких пор?

     Итак,  одну дату  мы знаем, можно сказать, точно --- тем более что речь
идет о событиях столь  далеких. Теперь встает другой вопрос: когда  началась
Прометеева пытка?
     Однако  попутно  нам  следует   прежде  всего   установить:   до  коих,
собственно,  пор  живут  бессмертные  боги?  Очевидно  же,  что  определение
"бессмертный"  не точно.  Нам известны  отец и мать каждого  бога,  известны
обстоятельства  их  рождения,  --- но  может  ли  быть  бессмертным  однажды
рожденный?! Где есть  начало, там самой сущностью является изменение; то же,
что обязано своим существованием изменению,  должно  закономерно  достичь  и
конечного  изменения, которое  затрагивает  уже самое существование.  Только
неизменная,  то  есть  при  всех  изменениях  неизменно   сохраняющая   свое
существование-сущность субстанция --- называем  ли мы  ее материей или духом
---  может оставаться  тем,  что суще всегда, и вечно пребывать в настоящем,
никогда  не начинаясь и, следовательно, никогда  не кончаясь. Значит, если в
античном  мире говорили  о  бессмертии богов, то этим хотели  сказать  всего
лишь, что боги живут чрезвычайно долго.
     О смерти одного из греческих богов Плутарх, как он полагал, имел точные
сведения. По его словам, некий мореплаватель по  имени Фамус, проплывая мимо
Пакса, слышал горькие стенания и крик: "Фамус!  Великий Пан умер!" Филология
давно уже установила, что это одно из самых одиозных заблуждений античности:
на   острове    просто-напросто    совершался   посвященный    многоименному
Фамусу-Таммузу-Адонаю  обряд  вроде   нашей  "страстной   пятницы"  ("Thamos
panmegas  tethneke!"   ---   "Могущественный  Таммуз   умер!")  Так   шофер,
повстречавшись в пути с крестным ходом, мог бы явиться в Пешт с "сенсацией":
"В  Мартонвашаре  воскрес  Христос,  люди  все вышли  на  улицу,  волнуются,
кричат!"  Кстати  сказать,  Пан,  божество   сельских  мест,  был  одним  из
долгожителей  среди богов  (чистый воздух, отсутствие стрессовых воздействий
большого города). Что же, "кого хоронят до времени, тот живет долго"...
     Век  у  олимпийцев  был  весьма  различен.  Нельзя  даже  утверждать  с
точностью, будто жили  они  до  тех  пор,  пока  получали  жертвоприношения.
Похоже,  например,   что  Зевс  умер  за  несколько  десятилетий  до  начала
христианства. Его уже не  принимали  всерьез, не  считали главным божеством;
Исида и  другие  пользовались  куда  большим почетом; одним  словом, он либо
умер,  либо,  глубоко одряхлев, был  при  смерти. Что же до  Аполлона, то мы
знаем  из  письменных источников, что его  видели даже  в VII веке, то  есть
много спустя после победы христианства, видели  и  встречались с ним: он пас
скот в  Австрии.  (Это звучит достоверно, пастушествовать  он  любил, еще во
времена Трои тем  увлекался.) Правда, христиане уже  считали  его  дьяволом,
злым искусителем, хотя и не сохранилось никаких  упоминаний о том,  чтобы он
кого-либо  обидел. Однако начиная с VIII столетия  мы  более ничего о нем не
знаем, так что, по всей вероятности, умер и он. Мои изыскания убеждают меня,
что из  олимпийцев он жил дольше всех, однако это вовсе не значит, будто его
жизнь  была самой долгой.  Напротив! Ведь он был  сыном Латоны, а Латона ---
жрица  Геры.  Зевс не стал  превращаться ни в быка, ни в  лебедя, ни  во что
иное, и  к помощи  денег  прибегать ему  не  понадобилось, как в  истории  с
Данаей,  он решил  пленить Латону в своем собственном мужском обличье, и это
ему  удалось.  А  поскольку  речь идет о  жрице --- да еще  о жрице  грозной
Зевсовой супруги! ---  победа может  означать только одно: Зевс уже составил
себе имя, уже слыл  человеком будущего (прошу прощения --- богом  будущего).
Таким  образом,  мы  можем  отнести  это  событие к  началу так  называемого
среднеэлладского периода, из чего следует, что Аполлон жил около трех  тысяч
лет.  (Относительно  самых  младших  богов   ---  Гермеса,  Диониса  ---  от
высказываний воздержусь: в их смерти я не уверен.)
     Итак, вкратце: продолжительность  жизни богов была весьма различна, но,
по человеческим меркам, даже самые  недолговечные из  них жили  очень долго.
Однако,  в  конце концов, и они умирали. Вспомним хотя  бы  самых  древних и
самых  великих:  Уран был послан  в  Тартар  Кроном, Крон ---  Зевсом; иначе
говоря,  их возможно  было убить, они  были  смертны.  Следовательно,  слова
"бессмертные  боги" в античных текстах ---  просто своего  рода обязательная
формула  вежливости.  Равно  как: "мудрый  отец  народа",  "любимый  вождь",
"дражайшие друзья мои", "единственная моя любовь".
     Иной вопрос, насколько  можем мы доверять  генеалогии и счету времени в
те эпохи, когда человечество еще не обладало чувством истории. Когда прошлое
представлялось  неким монолитным  единством. В этом, и только в этом, нельзя
приравнивать образ мышления человека древности к  образу  мышления нынешнего
человека. Современный человек жаждет постоянно ощущать историю. Он буквально
не  в  состоянии вынести,  чтобы  на  протяжении десятилетия  в его жизни не
произошло никаких  изменений,  на протяжении двух лег не изменилась мода или
характер  и  форма   предметов  обихода.  Нынешний  человек  живет  в  эпоху
сверхисторизма; так и кажется: он столь сильно жаждет видеть себя в истории,
что  сама история за ним не поспевает. Предки же наши жили иначе, их  моды и
утварь  почти  не  претерпевали изменений  не  только за  годы,  но  даже за
тысячелетия. Естественно,  что при  таких обстоятельствах в  их памяти отец,
дед, прадед, прапрадед не  существовали отдельно, были только  отец и предок
или оба они  в одном  лице.  И, желая сказать  о событии, случившемся  очень
давно, они говорили: тому тысяча лет. Или --- со священной цифрою "три": три
тысячи лет. Если же речь  заходила о  совсем уж давних ---  давних-предавних
делах, то говорилось: это было тридцать тысяч лет тому назад. Вот и все!
     Не  следует забывать:  историзм,  ощущение  истории  --- весьма  новая,
совсем недавно зародившаяся  у нас способность, ей  всего-то, можно сказать,
сотня-другая  лет. Далее:  психологи с  помощью  экспериментов доказали, что
конкретное ощущение  числа  у среднего человека, по  существу,  не превышает
сотни.  Уже "тысяча" воспринимается либо как целое,  либо как десять раз  по
сто. Тот, кто "тысячу"  представляет  себе, скажем, кубометром воды (то есть
тысячей   литров),  уже   человек  с   "математическим  мышлением".  Возраст
человечества ---  это  такое  число,  которое  оставляет  далеко позади  все
границы числовой фантазии. Религиозный еврей даже  в наше время свято верит,
что  те  пять тысяч  сколько-то лет, которыми  он  обозначает нынешнюю дату,
исчисляются  от сотворения мира. (Впрочем, есть у человека и некоторое право
на  такое  сгущение событий:  ведь за девять месяцев в материнском чреве  он
проходит те полтора миллиарда  лет, что минули  от первичной клетки до наших
дней!)
     Куда я клоню, вдаваясь в эти рассуждения?
     По  моему  мнению,  Прометей  дал  человеку   огонь   семьсот-восемьсот
тысячелетий, или, округляя, миллион лет тому назад. Именно столько --- минус
три  тысячи сто девяносто лет  (1218  лет до нашей эры  плюс 1972 года нашей
эры)  ---  и  провел  он,  прикованный к  скале. Следовательно,  без  малого
семьсот-восемьсот  тысячелетий,  то есть  около миллиона лет.  Греческие  же
письменные источники,  которыми  я  пользуюсь, говорят  всего-навсего о трех
тысячелетиях или, самое большее, о тридцати тысячах лет.
     Далее:  согласно  одному  из вариантов  предания, единственными людьми,
пережившими великий потоп, были Девкалион,  сын Прометея,  и  Пирра ---  его
дочь (по  другой  версии,  дочь  Эпиметея,  брата  Прометея). Таким образом,
выходит,  будто  Прометей  жил  в  эпоху,  непосредственно  предшествовавшую
потопу.  Эта несообразность возмутительна,  ибо  может ввести  в заблуждение
даже ученых. То есть подвести к ложному выводу,  будто бы Прометей дал огонь
ближайшему  нашему  предку  ---  Homo   sapiens  diluvialis  ("Кроманьонцу",
"Ориньяку").  И  по  случайности  это  произошло  ---   если  произошло  ---
действительно  тридцать  тысяч лет  назад. В  середине последней,  Вюрмской,
эпохи  оледенения,  когда  неандерталец уже  смешался, растворился или погиб
(причем, вполне  вероятно, во множестве  и главным образом во время потопа),
наш вид оказался единовластным.
     Я желал бы опровергнуть эту версию самым решительным образом.
     Во-первых,  Homo sapiens diluvialis также  не с неба свалился,  у  него
были предки.
     Во-вторых,  его  предки к тому  времени сотни тысячелетий  пользовались
огнем, более того, уже добрых сто тысяч лет они умели разводить его. Богу не
было никакой надобности красть для них огонь с неба.
     И наконец, главное: Девкалион и Пирра не могли быть детьми  Прометея. В
самом  деле:  мыслимо  ли,  чтобы  ближайшие  отпрыски  объявленного  тяжким
преступником  и жестоко наказанного бога так полюбились Зевсу? Чтобы он спас
от потопа  единственно и  только их?!  Таких чудес не бывает! Мы отлично это
знаем; в самых разных уголовных делах, известных нам из истории, особенно же
в политических  делах подобного  рода ---  тому примеров  множество  и  даже
свежайших! ---  дети, если только не они явились доносителями, ни  при каких
обстоятельствах   не  могут  стать  столь   исключительно   любезны   сердцу
властителя. Но если бы  Девкалион донес на Прометея за кражу огня, отголосок
этого непременно остался бы в мифологии. Однако его нет. Следовательно,  это
"указание" относительно примерной даты преступления  Прометея и его возраста
ложное ---  мы не  должны  принимать  его  в  расчет. Перед нами такая  игра
логики, такие параллели, при которых за ошибочной посылкой следует ошибочный
вывод; если "Прометей сотворил человека" (что  неверно), тогда "после Потопа
его дети сотворили человека заново".
     (Nota bene, прежде чем раздастся  протест ученых: я  знаю, что  человек
хранит память  о целой серии потопов, ведь период  истории  Земли, именуемый
нами дилювиальным,  продолжался  миллион лет. В него  входили четыре больших
периода оледенения и соответственно четыре великих  периода таяния льдов ---
с  определенными  колебаниями,  разумеется:  с  более   теплыми  годами  или
столетиями  в  период  оледенения  благодаря  высвобожденному  в  результате
замерзания  воды количеству  тепла и  более  холодными  годами-столетиями  в
периоды  таяния как  результат поглощения  тепла в процессе таяния. В данном
случае   под   Потопом   с  большой  буквы  подразумевается   предпоследний,
следовавший за  оледенением Рисса,  и, вероятно, самый ужасный  потоп. Перед
тем  большую часть  Европы накрыло чуть ли не двухкилометровым слоем ледяное
покрывало, чем одновременно объясняется и  страшное понижение  уровня воды в
морях. Толстое ледяное покрывало вобрало в себя столько воды, что Каспийское
море исчезло. Черное и  даже Средиземное моря стали мелководными внутренними
водоемами,  из  Азии  в  Америку  можно было  пройти  посуху. После этого  и
случился великий Потоп, когда  уровень  моря  так  повысился, что  Норвегия,
например, отделилась от материка!)
     Существует мнение, будто Прометей дал человечеству не  огонь,  а умение
разводить его. Впервые научился высекать огонь неандерталец, и произошло это
примерно  сто тысяч  лет назад.  Таким  образом выходит,  что  Прометей  был
прикован  к скале приблизительно девяносто шесть тысяч восемьсот десять лет.
Очень было бы соблазнительно связать эту параболу  с великолепной сентенцией
Энгельса о том, что  человек, претворивший в огонь  энергию движения, сумел,
создав паровую машину,  претворить тепловую энергию в двигательную. Но какой
ошибкой было бы  полагать,  что  в  этой  сентенции  Энгельс  определяет две
крайние точки развития  человека!  Прометей  был много раньше, Прометей  дал
человеку  огонь  и вместе  с ним ремесла; высекать  огонь  ---  владея таким
подарком --- человек научился уже сам!
     Поговаривают иной раз, будто Прометей научил  человека плавить  металл.
Металлами, в  том виде, в каком  они  встречаются  в природе, мы  пользуемся
восемь --- десять тысячелетий; плавить и отливать их умеем пять-шесть  тысяч
лет.  Вот и выходит, что Прометей  протомился в плену три тысячи  лет. Если,
конечно,  кому-то  от  этого спокойнее!  А то  ведь  можно пойти  и  дальше:
предположим, что "Принесший огонь" действительно,  научил человека обработке
железа, иными словами,  доменному делу --- то есть специфическому применению
огня. Поскольку первые железные отливки относятся  как раз к тем критическим
десятилетиям,   на  которые  падает  приблизительно   и  время  освобождения
Прометея, то  в этом  случае  можно  было бы  допустить, что его приковали к
кавказской скале всего лишь на несколько лет  или  десятков лет. Так-то  оно
так, да не совсем!
     Ну, допустим:  Прометей  был попросту  изобретателем  железоплавильного
дела  и таким  образом одарил  человечество лишь термохимическим применением
огня, за что  боги или иные власти  предержащие назначили ему наказание.  Но
коль скоро мы  рассматриваем эту  проблему столь рационалистически, тогда уж
будем  последовательно  рационалистичны! Почему  нужно  было наказать  столь
жестоко  того,  кто  изобрел  выплавку  железа?  Или  тогда уже  существовал
какой-нибудь  стальной,  медный или  оловянный  трест?  (Известно ведь,  как
расправляются  иной раз с  нынешними  изобретателями, если  они представляют
угрозу для монополии.) Но ничего подобного  тогда не существовало. Да если б
и существовало!  Были же еще и дорийцы, они  превосходно умели  использовать
железо и сталь  в  историческом,  можно сказать, масштабе. "Ага,  ---  сразу
отвечает ratio,  ---  а ведь  Геракл-то  был  ставленником  дорийцев!"  "Наш
человек  в  Микенах", как  говорится. Но  если так,  то произошло  вот  что:
микенские  бронзовые  магнаты  бросили   Прометея   в  тюрьму,   а   Геракл,
представлявший интересы  дорийцев,  освободил его. Можно пойти и  дальше (уж
если  гусь,  так  пусть  будет  жирный!):  Геракл,  сторонник  революционных
преобразований,  встал  на  сторону   Прометея  против   всего,  что  мешало
прогрессу. Нет, все  это очень  уж хромает!  И по-прежнему остается открытым
вопрос:  что все-таки сталось  с освобожденным Прометеем? Почему не было ---
именно  после  этого,  именно  среди  дорийцев,  а  поскольку  дорийцы  были
гегемонами, то  вообще  среди  греков --- хотя  бы  самого скромного, самого
крошечного  культа  Прометея?  Не  говорите  мне, что  такое  столько раз уж
случалось:  революция  побеждала,  новый  революционный  порядок  становился
государственным строем, и  наследники  преспокойно  отрекались  от  наследия
революционеров. Да,  да, да, это верно! Однако тогда-то и сооружались целыми
сериями  храмы, конвейерным способом воздвигались  памятники. А вот Прометею
вовсе ничего  не досталось от подобных  щедрот, исследованиями не обнаружено
ни единого сооружения в этом роде.
     Надо сказать,  что  все эти  "толкования"  рождались  для  того,  чтобы
сделать доступной для  "трезвого  разума" меру  страданий Прометея.  Ибо, не
правда ли, "семьсот ---  восемьсот тысячелетий,  а  тем более миллион лет...
это все-таки  слишком, это попросту невозможно". "Но почему? --- спрашиваю я
с  полным правом. --- А  сто  тысяч,  тридцать  тысяч,  три тысячи лет, даже
всего-навсего три года --- это "возможно"? Да если б меня вот так  приковали
и орел клевал  мою печень, я и трех дней не выдержал бы! И любезный Читатель
--- тоже. Как и те, кто придумывает рациональные "толкования"".
     К  счастью,  есть  на свете  еще и  наука;  помимо "рацио"  и "здравого
смысла",  есть  еще  и интеллект, одаряющий  той проницательностью,  которая
способна  привести   нас  к   полному  пониманию  вещей.   Достаточно  бегло
просмотреть предание о Прометее, чтобы убедиться: это очень древняя история,
гораздо более  древняя, чем девяносто  девять  процентов всей мифологии, чем
использование  человеком  железа,  да не  только железа,  а  любого  металла
вообще. Она относится к  тем временам, когда человек еще  не видел,  да и не
слишком доискивался отдаленных  причинных  связей.  (Полагая,  например, что
тарелку-землю держит на себе слон, а слон стоит на спине еще  более сильного
животного, гигантской  черепахи, он не допытывался, на чем  же,  собственно,
стоит черепаха.  Зная,  что  отцом Зевса был Крон, а отцом  Крона  --- Уран,
матерью же --- Гея,  не  спрашивал, кто были отцы-матери Геи и  Урана.)  Это
были  времена,  когда  отношения  человека  с природой  определялись  еще  в
значительной мере роком.
     Так примем же всерьез эту историю! Прометей принес Человеку (не украл!)
огонь с неба, а с ним даровал  и ремесла,  чтобы Человек мог выжить. Зевс за
это  рассердился на него и покарал  невиданно жестоко. Почему? Он не  хотел,
чтобы Человек  выжил. Почему? Просто так.  Потому что он был Зевс. Здесь нет
олицетворения и нет  символа.  Мы должны принять это в  самом  прямом смысле
слова.
     А вот после этого нам следует задать науке вопрос:
     Было ли в  древней  истории  Человека  такое мгновение, "когда  Зевс не
хотел,  чтоб  Человек   ---  был",  когда  всей   цепи   развития   угрожало
окончательное истребление? Была ли какая-то  связь между огнем и тем фактом,
что человечество выжило?
     Ответ на оба эти вопроса --- безусловное "да".
     В самом деле, посмотрим!
     Древнейший  известный  нам предок  наш  ---  дриопитек;  это  общий наш
прародитель   с  гориллой,  шимпанзе,  орангутаном.  В  середине  третичного
периода,   двадцать-тридцать  миллионов  лет  назад,   он  уже   пользовался
некоторыми орудиями --- камнями, палицами. Как и многие  породы обезьян. Это
не привилегия Человека! Он как будто даже хранил свои орудия.
     Пять-шесть  миллионов лет  назад мы  встречаемся  с  уже  упоминавшимся
австралопитеком. Одна из  ветвей  его на заре четвертичного периода, то есть
между двумя с половиной миллионами и одним миллионом семьюстами тысячами лет
--- "Homo habilis". Я беру научное  наименование в кавычки: в сущности,  это
еще не  человек, а обезьяна.  Правда, он  уже приспосабливает орудия к своим
нуждам, иначе  говоря,  хотя и на  очень примитивной ступени, но  пользуется
инструментом.
     Все эти наши предки обитали в Юго-Западной Африке, И нигде больше.
     И  вдруг  они  исчезают из  наших  глаз на целый  миллион лет. Мы ищем,
исследуем каждый  возможный след. Их нет. Ни в прежнем районе обитания, ни в
другом месте.
     Но вот семьсот тысяч  лет тому назад они  неожиданно,  словно карстовый
ручей, возникают вновь.  Причем в  самых разных местах,  от Чжоукоудянь, что
недалеко от  Пекина, до  Вертешс?лл?ша  ---  в Азии, Африке, Европе, по всей
территории  древнего  мира.  И, несмотря  на  принятое ранее  (неправильное)
наименование  --- питекантроп, --- это уже не  "обезьяночеловек", а человек.
Правильное научное его наименование: Homo erectus.
     Загадочная история. Однако таинственный миллион  лет весьма убедительно
раскрывается  следующей научной  гипотезой:  Homo habilis  с его  черепом  в
семьсот кубических сантиметров еще и сегодня занял бы  весьма почетное место
в животном мире; несомненно,  что в  духовном  смысле  он был самым развитым
существом  своей эпохи. И в то  же  время  самым несовершенным. Цикл полного
развития  в  соотношении со  средней  продолжительностью  жизни  был слишком
затяжной,  ритм  размножения  --- замедленный.  В  наиболее  удачные периоды
численность  его  могла  достигнуть  сотни  тысяч,  но в  периоды  стихийных
бедствий, эпидемий,  голода она снижалась до двух-трех тысяч. Иными словами,
этот род жил  под постоянной угрозой полного  вымирания; точно так же, как в
наше время --- человекообразные обезьяны.
     Вот так и шел наш предок навстречу бесчисленным  невзгодам, в том числе
четырем мучительно  долгим периодам оледенения! Да еще по каким-то  причинам
--- хищники, болезни, стихийные бедствия --- ему  пришлось покинуть исконные
места расселения со сравнительно приемлемым климатом!
     Совершенно ясно: этот род был обречен на вымирание.
     И  все-таки не вымер! Напротив!  Миллион дет спустя  он возникает перед
нами  опять.  Несколько измененным. Он  потерял зубы и когти хищника, размер
его  черепа уже литровый и даже,  как у Шамуэля  Вертешс?лл?шского  * /* Так
шутливо именуют  обнаруженный под  Вертешс?лл?шем  скелет древнего человека.
*/,  почти  нынешний:  тысяча  четыреста   кубических  сантиметров.  Что  же
произошло  за  этот миллион  лет, какое  фатальное, можно сказать,  "высшего
порядка" вмешательство, какое чудо?
     Ответ может быть только один: Homo erectus уже пользовался огнем! Речь,
таким образом, не о том,  что  Прометей  научил Человека плавить металл  или
добывать  огонь. Нет,  мы должны осознать --- на этот раз  уже и  при  свете
науки, --- что Прометей в самом прямом смысле слова дал  Человеку огонь, ибо
пожалел это  несчастное,  обреченное на  погибель  существо, оказавшееся без
малого бионегативной мутацией. И с помощью огня спас ему жизнь.
     За это  и  покарал  его  Зевс столь ужасно. Повелел  приковать к скале,
повелел, чтоб орел день за днем терзал ему печень. На протяжении семисот ---
восьмисот  тысячелетий  по  меньшей мере.  А  еще  вернее будет  сказать: на
протяжении миллиона лет.
     Ибо Зевс хотел погубить Человека. Он хотел предоставить его собственной
судьбе, а это и значит: хотел погубить.
     Почему?  Может быть,  Человек  тотчас  стал  устраивать лесные  пожары,
бездушно расхищать  живую природу  Зевсову?  Возможно. Может  быть, Зевс был
особенно  дальновиден (более дальновиден, чем сам Прометей, промыслитель)  и
боялся, что в конечном итоге Человек погубит весь мир, если мир когда-нибудь
(пусть  много  позже  Зев-совой смерти) попадет ему в  руки?  Возможно. Быть
может, и вовсе нет никакой  другой причины,  кроме той, что  делает Человека
отвратительным  для всех  прочих живых существ:  невыносимая  вонь  от него?
Возможно.
     Лучше уж нам  удовлетвориться объяснением самого мифа: просто так! Зевс
--- это Зевс. И причинной связи нет.
     Но  Прометей  спас Человека,  подарив  ему  огонь.  Почему? Потому  что
пожалел его. И только.
     Прометей  спас  Человека, дав ему огонь, и заплатил за  это чудовищными
страданиями, растянувшимися на семьсот --- восемьсот тысячелетий, вернее ---
на миллион лет (а что еще выпало на его долю после освобождения!).
     Спас  не наукой металлургии,  не наукой добывать огонь, а просто  самим
огнем, одно лишь пользование которым означает уже и овладение ремеслами.
     Человек --- и антропология  подтверждает это,  не  оставляя ни малейших
сомнений, --- стал Человеком не тогда, когда овладел умением плавить металлы
или хотя бы разводить огонь. Человек стал Человеком, когда попросту научился
использовать  для чего бы то ни  было  огонь, встречавшийся  в природе.  Для
защиты от холода, для  защиты от  нападения хищников. Он оказался  на  Земле
единственным живым существом,  которое  не боится огня, не бежит  от  огня с
паническими  воплями. Напротив,  идет к нему!  И, как ни  ужасен  чудовищный
саблезубый тигр, как  ни кровожаден и  силен пещерный медведь --- пятилетний
человеческий  детеныш берет в ручонки дымящуюся, рассыпающую искры головешку
и тем обороняет себя от врагов. Гонит прочь и саблезубого тигра, и пещерного
медведя.  Не случайно  самый  древний, самый первый  наш  предок,  в  ученом
наименовании которого уже нет и намека на обезьяну, тот предок, который, вне
всяких сомнений, Homo, что подтверждает каждая деталь  его скелета, --- этот
предок во всех раскопках неизменно обнаруживается вместе со следами огня. Со
следами огня и орудиями, изготовленными сознательно. К слову сказать, только
с каменными  орудиями.  Его деревянные  инструменты истлели:  ведь  рукоятки
орудий  труда,  палицы, рычаги, копья  изготовлялись  из дерева,  и закалял,
заострял их наш предок также с помощью огня; истлели и кожи, звериные шкуры,
для упрочения,  дубления которых  нашему  предку также служил огонь, вернее,
продукт огня --- дым.  Все это исчезло, но оно было  там, где остались следы
огня: это с уверенностью можно сказать по другим находкам.
     Итак, Прометей был прикован  к скале, где провел круглым счетом миллион
лет ради нас, просто  ради того, чтобы мы существовали, выжили, превратились
в Человека. Это звучит абсурдно, и все-таки более разумного  толкования нет.
Он провел, прикованный к скале, круглым счетом миллион лет, когда Геракл ---
это случилось  примерно  три тысячи  сто  девяносто  лет  назад ---  наконец
освободил его.
     Слишком много? Много.
     Тридцать тысяч лет или три тысячи вероятнее?
     Повторяю, лично я --- с орлом, рвущим  мне печень, --- вряд ли выдержал
бы и три дня.
     Так какой же смысл проводить различие между невероятным и невозможным?
     Кстати сказать, даже просто ratio заставляет нас верить только и именно
этому!
     В самом деле, вряд ли можно себе представить более рациональную систему
воззрений, чем теология святого Фомы. Так вот, это и есть тот самый  случай,
когда  святой  Фома  заявляет:  "Credo  quia  absurdum"  *  /*  "Верую,  ибо
объяснения  не инеет" (лат.). */. Не  нужно забывать: Прометей --- бог, и не
какой-нибудь второразрядный бог. Он  принадлежит, причем по старшей линии, к
тому же поколению, что  и Зевс.  Быть прикованным к  скале,  выносить это  в
течение миллиона лет  (а тут еще  орел!) --- нет, на это не было бы способно
ни  одно  человечьими  мерками  измеримое  существо!  Следовательно,   факты
блистательно  подтверждают божественность  Прометея, причем  весьма  высокой
пробы.
     Теперь  любезный Читатель, разумеется, понимает, сколь умопомрачительна
глубина этой загадки, понимает, почему она не дает мне покоя уже много  лет,
тревожит даже по ночам.
     Отчего люди никогда, никак, нисколько не поклонялись Прометею?
     Оттого, что это просто миф, сказка?
     Но  я  говорю здесь  о греках, точнее  --- о микенских ахейцах, о людях
позднеэлладского периода. О тех, для кого эта сказка была действительностью,
ибо они верили в нее!
     Верили в Прометея точно так же, как в Зевса!
     Почему же они не поклонялись Прометею? А Зевсу --- поклонялись?!
     В самом начале  я  уже  выражал недоумение свое и удивление: ведь какое
репрезентативное ---  иного  слова не подберешь ---  созвездие  досталось на
небе  Ариадне! Да  и орлу, что  клевал печень Прометея, тоже. Могу добавить:
нашлось созвездие, и опять не какое-нибудь захудалое, даже для стрелы, что в
конце концов погубила этого орла!  Прометею  же не посвятили ничего. Хотя бы
самой пустяковой планетишки. Сейчас, представив вновь, что  сделал ради  нас
Прометей, я потрясен еще больше.
     А ведь при этом ---
     было   святилище,   посвященное   Атланту,   восставшему   титану,    а
величественная горная цепь и поныне носит его имя;
     было святилище --- пойдем еще дальше --- и у  Пандоры,  этого прообраза
глупых   и   зловредных   красоток,  у  Пандоры,   напустившей  на  Человека
всевозможные  несчастья  (те, что именно Прометей  запрятал в ящик, накрепко
заперев его); да, святилища Пандоры были, и не в одном месте, во многих!
     А святилища Прометея не было.
     Мы обязаны в этом разобраться. Уйти от этого мы не можем!
     Неужели  Человек   столь  забывчив?  Тот  Человек,  который  (благодаря
Прометею!)  вступил в  Нынешнюю эпоху,  оставив далеко  позади  всевозможные
прокреативные опасности, и ко времени нашей истории, к XII веку до нашей эры
--- блистательному великому  Веку Мифологии,  --- размножился на Земле почти
до двадцати миллионов. Иначе говоря, уже полностью был  подготовлен к  тому,
чтобы впредь на протяжении долгих миллионов лет ему оставалось бояться разве
что себя самого.
     Неужели Человек столь забывчив? Но почему?!

        Война с амазонками

     После путешествия на "Арго", то есть  впервые за минувшие двадцать лет,
война с амазонками была для Геракла заданием действительно по душе.
     Не только потому, что наконец-то опять настоящая заграничная, к тому же
длительная, командировка.  Мы  еще увидим, насколько он был бескорыстен, как
не умел  и не  хотел  пользоваться самыми благоприятными возможностями. Ведь
ему,  можно  сказать,  достаточно было  шевельнуть пальцем,  чтобы  получить
микенский  трон,  завладеть, причем  по праву,  и  дворцом с  его бесценными
сокровищами  и  вообще всей  Арголидой. Ему могла  бы  принадлежать солидная
часть  Северной и Средней Греции, если бы он  принял подношение дорийцев. Но
нет, даже из военной  добычи его интересовало только оружие.  Да еще лошади.
Словом,  военная экипировка. Геракл был воин. Можем  не сомневаться: он лишь
затем избрал  по окончании  войны трудный путь через  Кавказ, чтобы обменять
часть трофеев  на лошадей. К югу  и  юго-востоку  от Кавказа жили народы ---
остатки могущественного некогда  Митанни, --- занимавшиеся  коневодством. Их
великолепные  лошади (предки  нынешних арабских)  были  крупнее,  породистее
обычных на Балканах славных, но мелких лошадок.
     Геракл был воин и  к тому  же воин Зевса.  В те  времена, особенно  для
него,  это означало  высокое  и  беззаветное служение  вере. (В том столетии
подобным ему  истинным  приверженцем  дела Зевса был,  пожалуй, один  только
Аполлон.  Даже  Дионис,  увы,  поступался  иной  раз   принципами,   в   его
установлениях    явственно     проявляется     некоторая     ревизионистская
расхлябанность: так, он разрешает женщинам --- правда, с оговорками и только
в специально назначенное для того время --- раздирать мужчин  в клочья. Зато
сколь непоколебимо принципиален Геракл, с тех пор как  искупает единственное
в жизни прегрешение  ---  уже в Немее! Приютивший его  пастух  Молорх  готов
заколоть жертвенного барана, чтобы умилостивить Геру. И ведь у нашего  героя
были все основания опасаться этой богини даже больше, чем льва.  Но --- нет!
"Принеси барана в жертву Зевсу! А если не вернусь, принеси его в жертву мне,
сыну Зевсову!") Короче говоря,  новое задание Эврисфея было для него  прежде
всего  подлинным и  исключительным  служением собственным идеям: он  получил
возможность  воевать  против   "свежевательниц  мужчин",   против   женского
варварства,  и  на этот  раз  речь  шла  не  о жалких  отребьях --- ведьмах,
скрывающихся в болотах, --- а о могущественных, наводящих ужас амазонках.
     Наконец --- Геракл радовался этому, вероятно, более  всего,  ---  поход
против амазонок был в то же время  и дипломатической миссией, служением делу
мира (во  всяком  случае, того хотел и  так мыслил  наш герой), обеспечением
мира  на берегах  Эгейского моря. Нам известно,  что он  разрешил  целый ряд
династических и пограничных споров в Малой Азии. Главное же состояло  в том,
что  эта  война под водительством эллинов и  при  участии всех  ---  или  по
крайней  мере большинства --- народов Малой Азии была  великой международной
акцией. Причем  --- и это всего важнее --- акцией, предпринятой совместно  с
Троей.
     Ибо  Геракл, который,  можно сказать, всю  свою жизнь провел в  суровых
схватках, не выпуская из .рук оружия, --- Геракл был воином мира. Вообще как
ложно  мы  представляем себе его подвиги!  По-моему, виновато  в этом прежде
всего изобразительное искусство нового  времени. Возьмем хотя  бы Немейского
льва.  Пейзаж:  скалы,  кусты,  деревья,  на земле  ---  чудовищная  палица,
оказавшаяся  бесполезной, вокруг  разбросаны  стрелы,  отскочившие от  шкуры
льва, и два тела, переплетенные  в мертвой хватке: лев вонзает страшные свои
когти в спину герою...  Все это  видит зритель, рассматривающий картину,  на
самой же  картине больше никого  нет, то  есть  нет свидетелей. Или вспомним
поединок  Геракла  с  Антеем,  известный,   кажется,  всем...  Да  стоит  ли
продолжать?
     Нечто,  имеющее, вероятно,  композиционное оправдание для  живописи или
скульптуры,   но   не  имеющее  ни   малейшей  исторической   достоверности,
достоверности  вообще, так  глубоко укоренилось  уже в наших представлениях,
что весьма затрудняет трезвый ход мысли.
     А между тем хотя бы  такая простая вещь: если бы наш богоподобный герой
совершил  все эти  подвиги без свидетелей, а потом просто рассказал о них  в
Микенах, кто, в самом деле, ему  поверил бы? Я бы, например, не поверил! Что
ж из того, что он принес шкуру льва?  Небось, купил или отнял у  финикийских
торговцев!  О  подвиге  рассказано в  оригинальных  достоверных  писаниях? О
господи! А сколько было изготовлено образов бедняжки святой Терезы Лизийской
с надписью на обороте, что кусочек сукна, пришитый в уголке святой картинки,
отрезан  от  ее одежды; картинок  же этих было такое множество, что  столько
сукна не поспела бы выработать и солидная манчестерская фабрика за несколько
лет.  (У меня  самого,  например, было  их две, одну  я обменял  на  святого
Доминика.)  Конечно  же,  все  подвиги  имели  свидетелей!  На это указывает
элементарная логика. У меня по всей стране имеются добрые друзья, есть такие
и в  Геменцевом заповеднике.  Если я  попрошу  их хорошенько,  на  следующей
неделе в Пешт будет доставлена клетка с таким вепрем, с таким чудищем, какое
страшно  и  представить.  А  я стану  рассказывать,  как  самолично,  голыми
руками... ну, и так далее. В "Вечернем вестнике" я еще, может быть, сойду за
Геракла, но уже утренние газеты спросят: а кто видел?
     Итак,  подвиги Геракла имели свидетелей,  и немало. В  Микенах и других
городах Пелопоннеса  было в те времена множество  юношей,  которые  выбирали
себе  героев-кумиров и сами  рвались  на подвиги, чтобы измерить силу свою и
доблесть. Не на спортивных площадках. Всерьез.
     Таким  образом,  трудность была не в том,  чтобы  найти  спутников,  а,
напротив, в том, чтобы  удержать их в  отдалении,  ---  что  и  было заботой
Эврисфея, особенно после провала в Египте. Он сам определял в соответствии с
природой каждого задания, кто и в каком числе может  сопутствовать  Гераклу.
Уже  в истории с кобылицами Диомеда есть упоминание о том, что рядом с нашим
героем сражался  целый отряд  храбрых юношей; иначе и быть не  могло. Однако
теперь  ---  для войны  с амазонками --- требовалось уже,  как  и  положено,
настоящее войско.
     В  те времена не  существовало быстрых средств сообщения, не было  бюро
путешествий, не было гостиниц, не было "travelling cheque" * /* "Аккредитив"
(англ.).  */, потому  к  дальней поездке  ---  даже  если  речь шла просто о
поездке  ---  приходилось основательно  готовиться.  Для путешествия  посуху
требовались  вьючные животные, соответственно  провиант и фураж, нужны  были
также шатры, орудия и  инструменты,  употребляемые  в повседневной жизни, и,
следовательно,  слуги  в  необходимом  количестве.  Даже   простые  торговцы
нанимали  вооруженную   охрану.   Грабителей   вдоль  дорог  было  несметное
множество, от обыкновенных разбойников до убийц-садистов вроде Прокруста. Да
и дикого  зверья попадалось немало. В одиночестве можно  было отправиться на
прогулку самое большее за несколько километров от города. Земледелец хаживал
один разве что из усадьбы своей в село, из села в  город, но уже на ярмарку,
с товаром, и земледельцы пускались  только  караваном. Да и какие  основания
думать, будто организация общественной безопасности три-две тысячи лет назад
была лучше, чем ныне?! Никуда не годилась тогда общественная безопасность. В
разных  странах  существовали притом различные обычаи. Были, правда, города,
главным  образом в цивилизованном Средиземноморье, где путник  находился под
особым покровительством высшего местного божества; были и такие  народы (те,
что  оставались в стороне от международного общения или лишь недавно  в него
включились), которые впадали  даже  в  крайности:  у них  полагалось принять
путника в первом же доме,  куда он постучится, искупать его, накормить, а на
ночь положить с  ним  саму хозяйку, или дочь, .или какую-нибудь другую особу
из женского населения дома, которая еще могла бы сойти за подарок --- причем
иноземцу!  Но  были и другие города,  были фанатически  религиозные отсталые
народы, у которых иноземного путника по велению их бога полагалось приносить
в жертву, как, например, в Таврии.
     Ну, и помимо  всего, не надо забывать, что Геракл был  не кто-нибудь, а
сын Зевса, то есть  и по земной табели о рангах --- герцог.  Особы его ранга
даже на одинокую прогулку не выходили без соответствующего сопровождения.
     Вот  теперь  и представим себе более  или менее многолюдные, более  или
менее  дальние  походы Геракла. И  помножим на то,  что называется "войско".
Итак --- пешие воины,  воины на  боевых колесницах, телеги, обслуга (конюхи,
колесных дел мастера, оружейники, повара, медперсонал и так далее, вплоть до
маркитанток или чего-то в этом роде).
     Боевых  колесниц брали немного, только  для вождей. Амазонки  сражались
верхом на лошадях --- как утверждают, они были первым  "конным" народом, ---
эллины же употребляли лошадей только как тягловую силу, против пешего войска
боевая колесница --- преимущество, но против  конницы ---  весьма невыгодна.
Главным  оружием амазонок  были  стрелы.  Они первыми  научились  натягивать
тетиву, заводя  руку за  плечо --- по-парфянски; даже  римляне натягивали ее
только до груди, да  и вообще не часто пользовались луком. (Эллины же своими
дротиками "стреляли" дальше, чем стрелами; на пятьдесят пять --- шестьдесять
пять  метров.)  Возница  и  воин,  обслуживавшие   боевую  колесницу,  а  на
колесницах большего размера еще и третий,  оруженосец, были попросту мишенью
для стрел конников.
     Не  могло у них  быть много колесниц еще  из-за  необходимости  морской
переправы.  Существует версия,  будто они весь  путь прошли  на кораблях. Мы
вправе отбросить эту версию: каких-нибудь десять лет спустя после катастрофы
в дельте  Нила  Микены еще не могли  иметь достаточно большой  флот.  А  тех
кораблей, что имелись, Эврисфей не дал. По всей вероятности, они шли пешком,
через Дарданеллы же переправлялись на судах троянцев или иных  пропонтидских
владык. Пеший поход важен  был  и потому,  что но пути  к ним присоединялись
окрестные жители и армия все росла.
     По  тем временам для войны  против амазонок требовалось по крайней мере
десяти-пятнадцатитысячное войско.  Однако Геракл мог вывести  с  Пелопоннеса
лишь малую часть его. С одной  стороны, Эврисфей ни  за  что  не позволил бы
такому  множеству воинов собраться  иод знамена  Геракла  в самой  Греции. С
другой стороны, и Геракл не желал  этого:  пусть поход станет делом в первую
очередь  тех, кто  заинтересован в нем непосредственно, --- Приама и народов
Малой Азии. Да и неблагоразумно  было переправляться через Геллеспонт, самую
чувствительную  тогда точку мира, со столь грозными полчищами. Пребывавшие в
крайнем упадке  и именно поэтому чрезвычайно ранимые в самолюбии своем хетты
могли, чего доброго,  выступить  против них. (А ведь кто тогда  думал, что и
Микены переживают период окончательного упадка?!)
     Все  сопоставив, я полагаю, что Геракл выступил  из  Микен с двумястами
---  двумястами пятьюдесятью спутниками: скорее  посланцы "доброй воли", чем
войско. В Аттике к нему примкнули  Тесей и Теламон, затем, севернее, Пелей с
мирмидонцами. Очевидно, массами  присоединялись  фригийцы и фракийцы:  у них
были свои,  и  крупные,  счеты с  амазонками.  (Возможно, впрочем, они шли в
Малую  Азию, чтобы немного  "осмотреться". Припомним:  после падения Трои  и
распада войска ахейцев --- то  есть всего одним поколением позже  --- именно
они  окажутся  наследниками  огромного  Хеттского  царства.)  Итак,   Геракл
переправился через  Геллеспонт во главе  тысячи двухсот ---  тысячи  пятисот
воинов:  армия не слишком устрашающая для местных  жителей, но "для  почина"
вполне приличная.
     Из тысячи  двухсот  --- тысячи пятисот воинов  семь-восемь  сотен были,
вероятно, греки.  Я  выделяю их потому, что это и  будет  тот отряд, с каким
Геракл переваливал через  Кавказ, когда  повстречался с Прометеем; остальные
после победоносной  войны  ---  каждый отряд  со  своим вождем во главе  ---
кратчайшими путями устремились по домам. Не считаю я и людей Теламона. Их не
могло набраться  много:  авторитета  у  этого  авантюриста еще не  было, его
репутация да и положение оставались сомнительны. Люди его скорее походили на
дебоширов,  чем  на  закаленных  битвами  воинов.  Они   либо   отстали  под
каким-нибудь предлогом еще  в  Трое, либо  ---  что вероятнее --- Геракл сам
отправил их  назад  во время  перехода за  недисциплинированность,  грабежи,
насилия  и,  не  в последнюю  очередь, из-за  политической  ненадежности  их
предводителя.  Ему  хватало забот и с  такими  необузданными  племенами, как
сарды, филистимляне, этруски, которые пылали жаждой мести и добычи и которых
к тому же сопровождала на войну многочисленная, как  саранча, армия женщин и
детей; их-то  он  не мог отправить домой,  поскольку Малая  Азия  и была  их
домом.
     Непосредственных данных об  участии  в походе  Приама  у  нас  нет,  но
косвенным  путем мы  все же  знаем,  что  Приам  в  походе  против  амазонок
участвовал  и  что он был  в хороших  отношениях  с  Гераклом. Он  не мог не
воспользоваться  подобным  случаем  для  окончательного  сведения  счетов  с
постоянно беспокоившими его владения женщинами-воительницами.
     Участие Приама было важно для успеха этого похода с двух точек  зрения.
С одной стороны, его авторитет привел в лагерь Геракла --- причем быстро и в
большом количестве --- вождей малоазийских племен и владык других городов. С
другой стороны, у  Приама  были  деньги.  А  на  земле  хеттов  деньги  были
совершенно необходимы.
     Да, именно деньги! Ведь в Микенах, по сути дела, преобладал натуральный
обмен,  здешняя  мера  ценностей  ---  талант  (лист  меди  двадцати  девяти
килограммов весом, по форме напоминающий бычью шкуру) --- это еще не деньги,
а требующий обработки полуфабрикат. Тогда как у хеттов мина (приблизительно,
полкилограмма  серебра) и  ее  шестидесятая  доля ---  шекель  (сикль)  были
действительно деньги, с помощью которых можно было получить все, что угодно,
и все на свете уладить.
     Хетты  были воинами,  они властвовали над несколькими  дюжинами  разных
племен и городов, как в свое время римляне. Они были воины, да эпоха-то была
не  для воинов ---  эпоха Великого  перемирия,  о  котором мы  еще поговорим
подробнее. Итак, войны  больше нет, но с солдатами  --- "солью государства и
его опорой" --- нужно же было что-то  делать!  И сделали их государственными
служащими. На все административные посты --- начиная с деревенского старосты
---  поставили исключительно ветеранов.  А ветераны эти,  к  слову  сказать,
имели  все,  что угодно:  шрамы  (правда,  далеко  не  все),  многочисленные
воинские  награды, в последнее время,  впрочем, сомнительные (Рамсеса-то  II
они упустили буквально  из рук!),  кое-какие трофеи (с некоторых  пор совсем
незавидные, да и те растранжирили-растеряли), --- но чтоб у них были деньги,
состояние?..  Не  было их уже  и у самого царя в  Хаттусе. Деньги, состояния
имелись  у   нескольких   крупных   землевладельцев,  занимавшихся  военными
поставками, да еще у царьков, правителей городов.  Что  там говорить, даже у
свободных  землеробов, исхитрявшихся  по-всякому,  добра  было больше, чем у
прежде столь блистательного, а  теперь лишь  "морально  окруженного почетом"
воина.
     По случайности мы хорошо знаем хеттские  законы. И, сравнивая со стелой
Хаммурапи, должны признать: они гуманны. Здесь  нет ничего похожего, скажем,
на такое: "...если  же дом развалится и убьет сына хозяйского, схватите сына
того, кто строил дом, и  убейте!"  Никаких  таких ужасов! Собственно говоря,
хетты  знают лишь  штрафы.  Иными словами,  любое  наказание  можно заменить
деньгами. По определенной  таксе. Только  возмущение  против государственной
власти  неукоснительно  карается  смертью.  Вот  он,  девиз:  "Если  же  кто
усомнится в  судие своем..." Словом, законы, пожалуй, и  гуманные, да только
очень уж запутанные, с бесчисленными разъяснениями и дополнениями по каждому
поводу, сам-черт-ногу-сломит --- вот какие законы.
     В довершение  всего ветераны путались в своих административных функциях
и  законов  не  помнили. Хотя  что-то постепенно  зазубривали,  до  какой-то
степени  усваивали. Не знаю, существовали  ли  когда-либо в действительности
глупые полицейские, но если да, то имелись в виду, наверное, "слуги порядка"
у хеттов: кичливые, заносчивые... А уж если кто-нибудь попробует "усомниться
в судие своем"!..
     На эту тему распространяться более не стоит, не правда ли?
     Иноземец, разумеется, и вовсе не может знать бесчисленных установлений.
Не на месте паркуется со своей боевой колесницей --- плати! В городе собачий
карантин,  а  он желает  проследовать через  город  --- плати, даже если нет
собак. "По  этой дороге передвижение  с оружием запрещено" --- плати. Где бы
ни столкнулся со "слугами порядка" и пока чуют  они, что путник при деньгах,
--- плати, плати, плати. Зато деньгами все тут же и улаживается: паркуйся на
самом выезде  из  царского дворца, прогони  через  весь город  стаю  бешеных
собак,  продефилируй  по упомянутой дороге хоть  с  пушкой  ---  деньги  все
уладят. Не знаю, право, было  ли  когда-либо, есть  ли  где  на свете  такое
престранное государство, как хеттское в минус тысяча двухсотых годах.
     Итак, Гераклу  во всяком случае,  необходимы были деньги (а  значит ---
Приам,  а значит --- участие троянцев), чтобы победить амазонок и  раздобыть
пояс царицы их Ипполиты для Адметы, дочери Эврисфея. Ибо  Адмете понадобился
именно этот пояс --- вынь да положь!..
     Об  амазонках мы знаем мало. Точнее, даже  слишком много.  Знаем  такие
сказки, от которых на сто метров разит глупой суеверной сплетней.  Попробуем
же реконструировать истину, иными словами, то немногое, что возможно.
     "Амазонки"   в   греческом   употреблении   этого  слова   ---   термин
собирательный.  Так называли  в  элладскую  эпоху  племена  и союзы  племен,
которые  все  еще  жили в матриархате. Говорили,  например, и об африканских
амазонках. Наши амазонки, как я  уже упоминал, жили в степях Южной Украины и
России, в Этельк?зе * /* Популярное в Венгрии наименование междуречья Днепра
и  нижнего  Дуная.  */  (где позднее  обосновались наши венгерские  предки),
только  на гораздо большей территории. Раньше им принадлежала чуть ли не вся
Азия,   потом  хетты  оттеснили   их   за  Кавказ.  Они  занимались  кочевым
скотоводством, а в  интересующие  нас времена начали  понемногу обрабатывать
землю, используя  для этой цели собственных мужчин и даже, возможно, рабынь,
поскольку было  замечено:  захватив город или селение,  они  убивали  теперь
только мужчин, а  женщин и детей угоняли  с собой. Утверждают,  что они даже
строили города; речь  здесь идет, вероятно, о зимних их квартирах,  то  есть
поселениях, обнесенных оградой.  (Россказни вроде того, что --- среди прочих
малоазийских городов --- они основали  Эфес,  мы не  можем принять всерьез.)
Однако  главным  источником  их  национального  дохода  еще  и  в  это время
оставались  набеги.  Женщины-воительницы   нападали,  например,  на  большую
портовую  ярмарку  на  берегу  Скамандра,  где  регулярно  и  в  невероятном
многообразии встречались товары трех миров. Амазонки налетали словно ураган,
градом стрел разгоняли толпу, хватали, что могли, грузили добычу на запасных
лошадей  и к тому  времени, как  из Трои  выкатывались  по тревоге колесницы
блюстителей  порядка,  исчезали в  облаке пыли.  Догнать  же их  на тяжелых,
окованных бронзой колесницах было немыслимо! И блюстители порядка делали то,
что всегда делается в подобных случаях: посылали донесение об "имевшем место
происшествии". Если  же  отступление замедлялось из-за того, что приходилось
гнать  скот  и  пленников, и  преследователи  их  настигали,  тогда амазонки
стрелами убивали и людей и животных и  в мгновение ока исчезали. (Уже предки
наши  знали:  без риска, без потерь и на  даровщину не проживешь.)  Поистине
поразительно,  какие колоссальные территории они держали в страхе: совершали
набеги  на  коневодческие  народы Кавказа, врывались в  города на  побережье
Мраморного  моря,  переправлялись  через  заболоченные  леса в дельте Дуная,
грабили  фракийские  поселения.  Против   них  снаряжали  одну   за   другой
карательные  экспедиции, особенно  усердствовали хетты, впрочем, без видимых
успехов.  В  большинстве  случаев  каратели  обнаруживали  перед собой  лишь
бескрайнюю пустынную степь.
     Амазонки  жили в  матриархате,  иначе говоря, женщины там  были вс? ---
жрецы, судьи, главы племен и прочие чиновные лица. А также и воины.
     Тех, в ком живы еще детские иллюзии относительно Золотого века, периода
матриархата,  я  спрашиваю  обычно:  приходилось  ли  вам работать  в  таком
учреждении, организации  или  на предприятии, где личным составом заведовала
бы женщина? Знаю: обобщение возмутительно,  несправедливо, ложно. И все-таки
отмечу с нелицеприятной точностью, что восемьдесят три с  половиной процента
ответов   звучали   так:   "О-хо-хо!"   Доступные   мне  античные  источники
свидетельствуют, что амазонки  отрубали младенцам мальчикам руки и ноги.  Не
верю. Мужчины  все-таки как-то работали,  хотя и  не  приносили существенных
доходов. Вероятно, мальчикам отрезали лишь несколько пальцев на правой руке,
чтобы  они  не  могли  пользоваться луком.  Разумеется, излишки  мужчин  они
оскопляли,  а также щедро приносили мужчин в жертву своим  богам, но  тут уж
ничего не скажешь: исполнять веления веры --- похвальное и богоугодное дело.
Даже мужчины признавали это!
     Человечество  поразительно  долго,  миллионы  лет, полагало,  что  дитя
происходит исключительно  от женщины,  мужчина же не имеет к этому никакого,
ни малейшего отношения. Научные гипотезы относительно причин беременности то
и дело сменяли друг друга. Объясняли беременность купанием в открытых водах,
в  реке, в море. (Что же, бывает.) Тем, что надуло ветром. (По-моему,  чушь.
Но как же долго в нее  верили!) Тем, что женщина проглотила  целиком бобовое
зернышко. (Теперь-то мы уже знаем,  от  этого бывают  колики.)  А  если так,
зачем тогда нужен мужчина?