Давид Фридман. Мендель Маранц (1898-1936) Перевод П.Охрименко D. Fridman, 1926 Mendel Marantz ОГЛАВЛЕНИЕ Восстание Зельды Мендель Маранц - домашняя хозяйка Ш. Узурпатор IV. Бернард Шнапс V. Серебряный дворец с золотым куполом VI. Мендель Маранц меняет квартиру VII. Что за спешка? VIII. Ах, Оскар! IХ. Жизнь - любовь X. Зельда совещается с профессором ХI Испытание Акционерное общество "Надельсон и Шнапс" Домик на две квартиры Соломон выбирает себе мать Мендель Маранц отдыхает Болезнь Мильтона Жертва XVIII. Мендель Маранц возвращается XIX. Сумерки и рассвет I. ВОССТАНИЕ ЗЕЛЬДЫ. - Каждому нужны деньги. Деньги! Что такое деньги? Болезнь, которую каждый хочет схватить, но не распространять. Не унывай, Зельда! Пойдет еще и наше времечко! Я еще буду домовладельцем на Риверсайд Драйв. У нас еще будет собственный дом... - На кладбище! - добавила Зельда с горечью. - Не так скоро, не так скоро, - сказал Мендель, прихлебывая чай. - Не гадай духом, Зельда! Ты никогда не можешь сказать наперед! Что такое жизнь? Качели. Сегодня ты беден, а завтра... - Подохнешь с голоду! - пробурчала Зельда, свирепо налегая на рубашку, которую она стирала. Быстрым движением она вдруг отбросила рубашку, вытерла руки о передник, и подбоченившись, повернулась к Менделю. - Ты все хочешь, чтобы я молчала? Стой тут, как дура, у корыта, с утра до вечера; работай как лошадь; стряпай, стирай, шей, штопай, убирай квартиру, и ради чего? Разве ради этого я бежала с тобой из дома богатого отца? Скажи - ты на мне женился или взял меня за прислугу? - Я украл тебя. А теперь расплачиваюсь. Не беспокойся, Зельда, твой отец не дурак. Он притворялся, что ничего не видит, когда мы задумали бежать. Мы влюбились, а ему было это на руку. Он дешево отделался. Что такое влюбленность? Мыльный пузырь. На него приятно смотреть, но он быстро лопается. - Довольно, довольно! Знаем вас хорошо, мистер Мендель Маранц! Ты мне зубы не заговаривай, мне это уже надоело. Ты вбил себе в голову, что ты важный барин и не должен работать. Сарра проливает пот на фабрике, Хими продает газеты на улице, Натан бегает с телеграммами. А ты что делаешь? Сидишь себе, как король, попиваешь чай, шутишь, знать ничего не знаешь. Наверное, ждешь, когда подрастут Джекки, Ленка и Сэмми, чтобы и их послать на фабрику. Мендель пожал плечами. - Что такое женский язык? Хвостик маленькой собачонки. Он постоянно болтается. - Я знаю, о чем говорю. Для тебя работа - смерть. Ты любишь сидеть, закрыв глаза, с папироской в зубах, и строить разные планы, как разбогатеть. Но, как видно, скорей ты сойдешь с ума... - Зельда, ты уже старуха. Ты ничего не понимаешь. Мне нужно только одну капельку счастья, и эта капля скрасит океан наших бед. Пусть только пройдет хотя бы одно мое изобретение, и вот тебе -никому из нас не нужно больше работать. Сарра получит приданое. Что такое приданое? Плата за мужа. Мы переедем на другую квартиру. Довольно нам жить на этом рыбном рынке. Что такое успех в жизни? Пятая Авеню. Что такое неудача? Пятый этаж! Подожди, Зельда, я еще буду знаменитым изобретателем, и мы будем богаты! Ты только подожди! - А кто до того времени будет давать нам на хлеб? Ты лучше запомни, Мендель, что я тебе скажу: выбрось ты эти глупости из головы. - Сама ты - глупости! Ты и твои родственники! Вы все думаете, что у меня здесь - вода- сказал он, указывая на лоб. - Нет, Зельда, у меня здесь самые настоящие мозги. У меня здесь идеи, планы, машины. Мой мозг все время работает, строит планы, изобретает. Я не могу спать, не могу есть, не могу работать. А ты говоришь - выбрось из головы. Эх, ты, Зельда! Мендель взволнованно зашагал по комнате. - Я знаю, что вы все завидуете мне. У твоего брата, Морица, - обувная фабрика, у другого брата - контора, а сестра Дора замужем за богачом. Но ни у кого из них нет мозгов. Вот им и завидно. Зельда молчала, нервно покусывая губы. Много лет уже слышит она от Менделя те же слова, то же хвастовство своим умом, а в результате ей все больше и больше приходится работать дома, а детям - на фабрике. У Менделя Маранца, наверное даже, есть мозги. Иначе, как бы он мог жить не работая? Он всегда разбивает ее своим красноречием и всегда заминает дело. И каждый раз ему удается заразить ее своими мечтами, и она опять терпеливо работает, а он продолжает мечтать. Так было тогда, когда у них была кондитерская лавочка; так же было в ту пору, когда они держали зеленную палатку, которую сменила тележка, так оно и теперь, когда у них ничего нет. По профессии - механик, по своим наклонностям - изобретатель и по природе - мечтатель, Мендель презирал всякую постоянную работу. За короткое время он перебрал десятки мест: от страхового агента до ночного сторожа, и придумал по крайней мере, сотню разных изобретений, которые должны были облагодетельствовать человечество. Но ни одно из них пока не получило надлежащего признания, и меньше всего, конечно, со стороны Зельды. И все-таки он не хотел браться за работу, а продолжал изобретать. Он и в самом деле верил в свои силы. В этом и заключалась вся эта трагедия. Все гении непоколебимо убеждены в своем величии. Равно как и все маньяки. И Зельда никак не могла решить, к какому разряду принадлежал ее Мендель. Но она была уверена, что их семье грозит крах. Мендель может смотреть на это легко, но ей виднее. Она видела не раз, как разорялись соседи и как рассыпались их семьи. Она знала многих мужчин, которые, подобно Менделю, начинали с безвредных мечтаний и напрасных надежд, а кончали тем, что становились игроками, пьяницами и даже хуже того. - Ты помнишь, что было с резником? Каждый день у него был новый план, как сделаться миллионером, а жена нажила себе чахотку, работая на фабрике. Она умерла, детей забрали в сиротский приют, а он все еще мечтал о миллионах. Он снял палатку на рынке, начал торговать кофе и потерял все до последнего цента. Тогда он начал выдавать всем чеки с надписью „Рокфеллер", и его поместили в „Белльвью". А Дитенфас, а Карниоль? Разве они не были похожи на тебя, как две капли воды? Одному жена с горя выжгла глаза, а другой умничал, умничал - и теперь в тюрьме... Лучшее умничанье - это работа. Знай - работай и добьется чего тебе нужно. А если будешь выдумывать!.. Зельда хорошо знала, что в таких случаях бывает. Лучше бы ей не знать совсем. - Ты б лучше придумал что-нибудь такое, что заставило бы тебя работать, - посоветовала она. - Другой с твоим умом уже составил бы себе состояние, а ты хотя бы добывал себе на хлеб. - Ум для мысли. Деньги могут зарабатывать и дураки. Потому-то твои родственники и богачи. - Опять ты за свое, - устало сказала она, чувствуя, что он опять хочет обойти ее. - Какая тебе польза от твоих шуток? Ты шутишь и голодаешь. Счастье еще, что Сарра работает. Если б не она, нас бы давно выбросили на улицу. В это время вошла Сарра. Она была очень бледна и казалась убитой горем. Бросив шляпу на кушетку, она устало опустилась на стул. Зельда была так изумлена, что не могла сказать ни слова. Она не ожидала Сарру раньше шести часов, а теперь было всего лишь половина второго. Страшная мысль промелькнула у нее в голове. Сарра сидела потупив глаза. Тяжелое молчание воцарилось в комнате. Потом Сарра попыталась что-то сказать. Но слова не шли у нее с языка, хотя Зельда поняла ее и без слов. „Фабрика стала. Рабочие получают расчет... И Сарра..." То, чего она больше всего боялась, случилось. Семья Маранцев очутилась теперь на краю пропасти. Зельда была подавлена мыслью о завтрашнем дне. Сарра рассеянно смотрела перед собой, подперев щеку кулаком. Мендель перестал курить, чтобы не так обращать на себя внимание. Четыре женских глаза, однако, перенеслись на него. Зельда начала первая. - Теперь я больше не буду терпеть. Или ты завтра же отправляешься на работу, или уходишь от нас совсем мистер Мендель Маранц! Для Менделя это было не ново. Такие кризисы. случались и раньше. Иногда он отделывался шуткой, иногда - обещанием, а то просто притворялся, что работает, пока в доме не наступал мир. Но на этот раз лицо Зельды не обещало ничего хорошего. Он видел, что его может спасти только работа, но она же и погубит его. Заставить его работать постоянно - это все равно, что запрячь льва в телегу. Его ум не привык идти по готовым путям. За какую бы работу он ни брался, он тотчас же начинал придумывать машину, которая выполняла бы за него эту работу. Голова его всегда была полна идей, ум его поглощал всю его энергию. Для того, чтобы работать, ему нужно было перестать думать. А это для него было все равно, что перестать дышать. Праздность была такой же неотъемлемой частью его натуры, как трудолюбие - натуры Зельды. - Я не приспособлен к труду, - сказал он наконец, - то есть к простому труду. Одни работают руками, другие - ногами. Я работаю головой. А ты, как видно, хочешь чтобы я работал, как сапожник Симон, который по целым дням загоняет в каблук гвозди, пока не загонит себя в могилу. Раз, два, три - и у меня готова машина, которая забивает гвозди, режет кожу, прилаживает каблуки, накладывает заплаты. А я сижу и смеюсь над всем миром. Я не могу работать, как другие, а другие не могут работать, как я. - Ты опять хочешь доказать мне, что ночь это день, а черное - белое, но это тебе не удастся. Теперь у нас в доме будет такой порядок: кто не работает, тот - не ест. Ест тот, кто работает. Если ты можешь придумать, как достать себе хлеба - твое счастье. А я не допущу, чтобы мои дети голодали. С этого дня я буду отцом, хозяином в доме. Раз ты не хочешь работать, то я найду себе работу. Мендель не верил. - Что такое женщина? - думал он. - Много грома и мало дождя. Но тут полил такой дождь, какого он совсем и не ожидал. - Завтра утром я пойду работать в швейную мастерскую. Ты, Сарра, пойдешь со мной. Я научу тебя настоящему делу. Повернувшись к Менделю, она сказала с насмешкой: - Ты считаешь, что моя работа в доме - игра? Хорошо! Теперь ты будешь сидеть дома и играть, как я играла. Ты хочешь есть? Приготовь себе. Ты думаешь, работа по хозяйству - пустяки. Вот теперь ты увидишь. Нужно собрать детей в школу, подняться на крышу - развесить белье, спуститься с пятого этажа с помойным ведром, сходить в лавку за продовольствием, постирать белье, заштопать чулки, погладить, помыть пол, убрать в квартире. Ну вот! Теперь ты будешь играть и развлекаться, а я буду зарабатывать на хлеб. Мендель знал, что Зельда уже давно носит семейные штаны, но он думал, что она будет носить и юбку. Однако, ее твердое решение разочаровало его. Он никогда не подозревал, что тут же в квартире, рядом с ним, столько работы, и что теперь вся эта работа может свалиться на него. Он, конечно, не станет ее делать... Но все-таки... - Что такое женщина? - подумал он. - Молния. На нее приятно смотреть, пока она тебя не ударит. II. МЕНДЕЛЬ МАРАНЦ - ДОМАШНЯЯ ХОЗЯЙКА. На следующее утро Мендель узнал, что такое „перпетуум мобиле". Квартирой овладели дети. Ему приходилось то и дело уклоняться от летавших по комнате подушек, перескакивать через опрокинутые стулья, скользить по сальным отбросам, выброшенным из помойного ведра. В кофе у него оказалась соль, на сиденьи под ним - что-то поострее. Он вынужден был переходить с места на место, чтобы спасаться от летавших во все стороны предметов, и натыкался на другие предметы. Он не хотел иметь никакого дела с хозяйством, но хозяйство имело дело с ним. Дети, невидимому сразу составили себе представление, что вместе с матерью из дома ушел всякий закон и порядок. И Мендель никак не мог внушить им другую мысль. Задать трепку Лене, потом Джекки, потом Сэмми - ему казалось страшной скукой. Лучше было бы отослать их в школу. Но раньше ведь их нужно умыть, одеть и накормить. Он уже схватил шляпу и хотел бежать на улицу. Но что он будет делать на улице? Мендель остановился, заскрежетал зубами и принялся за работу. Он так сильно тер мылом лицо Джекки, что оно стало похоже на морковь. - Что такое жена? - бормотал он, - Телескоп! Она помогает тебе видеть звезды. - Сэмми, никогда не женись! - сказал он обращаясь к мальчику. - Что такое брак? Сначала кольцо на пальце, потом - на шее. Лена, перестань тянуть Джекки за волосы. Ну точь в точь - мать. Не делай этого, Сэмми. Разве скатерть - носовой платок? Ой, маленькие дети - маленькие заботы; большие дети -большие заботы. Что такое дети? Страхование жизни. Когда-нибудь они отблагодарят тебя за все, но тогда ты уже будешь в могиле. А все-таки ты их любишь. Такова уж жизнь. Ты знаешь, что она тяжела, и все-таки цепляешься за нее. В конце концов, что такое жизнь? Путешествие. Что такое смерть? Цель. Что такое мужчина? Пассажир. Что такое женщина? Багаж. - Джекки, противный мальчишка! Не плачь, Лена. Он не нарочно. Вот тебе яблоко. Идите в школу. Сэмми, нельзя ездить по перилам. Смотрите под ноги, дети. На лестнице, в одном месте, нет ступеньки. Кто это плачет? Джекки, отдай ей обратно яблоко! О, Господи, совсем замучался! Мендель, усталый, измученный, опустился на стул. - Я уже как будто начал работать, - с удивлением подумал он. - Если так будет дальше, я не выдержу. Но это было лишь начало испытаний Менделя Маранца. Роль женщины и женский труд нисколько не прельщали его. В квартире был такой беспорядок, как в день переезда. Кровати были опрокинуты, на столе и на полу валялись объедки, буфет был открыт, посуда свалена в раковину на кухне, пыль лежала на всем. Зельда теперь наглядно показала мужу, что ее присутствие и ее услуги играли немалую роль в его жизненных удобствах. Но разве он в этом сомневался? Зачем ей понадобилось такое доказательство? - Зельда, стакан чаю, - говорил он, и горячий чай сразу появлялись перед ним. - Зельда, сквозняк. Закрой окно! - И мгновенно сквозняк прекращался. - Зельда! - звал он жену, вытянувшись в кресле, и... Но зачем мучить себя тем, чего больше нет? Когда вечером после работы Зельда вернулась домой, надеясь на ужин, она нашла в квартире ужасный беспорядок. Все это, конечно, сделали дети. Кошка сидела на столе, а Джекки лежал под столом, и Лена нажимала на него ногой. Один глаз у Сэмми был подбит: Хими запустил в него блюдечком. Все было не на месте. Кухонные столы и табуретки стояли в столовой, подушки валялись на кухне. Менделя нигде не было видно. - Где папа? - строго спросила она, предварительно успокоив детей тумаками. - Все в доме вверх ногами. Он наверное за весь день не брал ничего в руки. Боже мой, я сойду с ума с таким мужем! Резкий звук падающей посуды заставил Зельду броситься на кухню. Мендель, стоя одной ногой на раковине, другой на плите, искал что-то на полке. Осколки от тарелок, кастрюли и тряпки валялись на полу. - Что тебе там нужно? - закричала она, вспыхнув от гнева. Мендель повернул голову в ее сторону. Отдышавшись, он сказал: - Йод. - Какой йод? Зачем йод? - спросила она. Все еще крича на него, она начинала беспокоится. - Небольшая царапина, - пояснил он, не двигаясь с места. - Палец как-то попал в мясорубку. - Ой! Какой ты, Мендель, неловкий! А что это за тряпки и вода на полу? - Хочу приложить компресс к ноге. Я поскользнулся, и на меня упала газовая плитка. Вывихнул ногу. Суп был очень хороший, но горячий. Может быть, у тебя есть что-нибудь от ожогов? Зельда еще больше забеспокоилась. - Чего же ты лезешь на стенку? Ложись в постель. На тебе лица нет. Она тяжело вздохнула и покачала головой. - Ничего не поделаешь, ведь он - мужчина, - рассуждала она. - Чего можно ожидать от него? Она продолжала ворчать, но уже нежно ухаживала за ним. - Как же так? Изобретатель, а не знаешь, как зажечь газовую плиту. Человек, который не может помочь сам себе, никому не поможет. Помолчав, она добавила: - Может быть, мне лучше оставаться дома? - Может быть, - пробормотал он. Зельда не знала, что сказать дальше. - А что будет, если я останусь дома? - спросила она. - Будет лучше. - Это я знаю. Ну а ты? - Я поправлюсь. - И?.. Она ожидала, что он не только поправится, но и исправится. - Если я поправлюсь, я буду здоров. Что такое здоровье? Сад. Что такое болезнь? Могила. Что такое хорошая жена? Садовник. Что такое плохая жена? Могильщик. - Он никогда не исправится, - подумала она, махнув рукой. Наконец она решила: - Не так все это страшно. Он от этого не умрет, а мы будем живы. Он будет привыкать к работе, а я буду кормить семью. И опыт продолжался. Этот опыт тяжело сказывался на Менделе, еще тяже лее на Сарре и тяжелее всего на Зельде. Но время умерило протесты Менделя и улучшило его работу. Зельда была удивлена, видя, что он меняется и привыкает к новым условиям. Это почти пугало ее. На самом деле она не имела в виду, чтобы этот радикальный опыт был продолжительным. Она думала, что Мендель, день ото дня будет протестовать все больше и больше, пока не скажет: - Мне надоело это рабство. Я лучше согласен работать. Но вместо этого, он, казалось, полюбил работу по хозяйству. Зельде все меньше и меньше приходилось работать, когда она возвращалась домой. Правда, его работа была груба и неряшлива. Он чистил посуду щеткой, а потом уже мыл ее. Заметал сор под стол. Варил суп в кофейнике, вытирал пол какой-нибудь юбкой или кофтой. Но, по мере улучшения работы Менделя, Зельда становилась все более и более удрученной. Иногда ей было прямо-таки завидно. - Вор! - хотелось закричать ей. - Уходи из моей кухни! Давай сюда мой фартук и больше не подходи к моей работе! Ибо она теперь была не больше, как жильцом в , доме, которого терпят лишь потому, что он исправно платит за стол и квартиру. Детей она видела только по вечерам, причем они так пристально смотрели на мать, словно не узнавали ее. За столом дети обращались только к отцу. - Папа, Сэмми взял мою ложку! - А ты возьми его, - наставлял Мендель. - Папа, я хочу мяса. - Бери мое. - Па, Лена стащила мой хлеб. - Стащи у нее. - Суп горячий не могу кушать, - жаловался Джекки, показывая отцу обожженный язык. - Подлей воды из-под крана, - советовал отец. Зельда сидела за столом, как чужая. Дети не обращали на нее никакого внимания. Она попыталась вмешаться. - Не лей воды в суп, Джекки. Лучше подуй на него. Но мальчик сполз со стула, не обращая внимания на мать, вылез из-за стола и вскоре вернулся, весело неся чашку холодной воды. Ее материнский инстинкт запротестовал. - Не надо! - крикнула она, когда он поднес чашку к тарелке с гороховым супом. Но мальчик, взглянув на отца, смело вылил воду в суп. Зельда ударила его по руке. Чашка упала и покатилась по столу. Это вызвало неловкое, напряженное молчание. Джекки расплакался. Он подбежал к отцу и уткнулся ему лицом в колени. Лена из сочувствия начала хныкать. Что-то оборвалось в душе Зельды. Аппетит сразу пропал. Она встала из за стола, прошла в спальню и заперлась там. Ей не хотелось, чтобы дети слышали как она плачет. Все случилось совсем не так, как она хотела! Вместо того, чтобы заставить Менделя работать, она сама попала в какую-то ссылку. Если бы только можно было исправить это дело! Она попробует уговорить Менделя. - Мендель, я опять буду работать по дому, а ты будешь сидеть на кушетке, заложив руки за голову, смотреть в окно и мечтать о своих изобретениях. Но Мендель отрицательно покачал головой. - Для тебя будет тяжело. - галантно сказал он. - Ничего, Мендель, я справлюсь. - Но мне будет жалко тебя. - Ты скоро привыкнешь. - Нет! Домашняя работа не для женщин. Мудрец говорит: „Будь добр со своей женой и корми своих детей". Это значит, что муж должен сам убирать квартиру и готовить обед для детей. Что такое жена? Солдат. Ее место на поле сражения. Что такое муж? Генерал. Он должен сидеть дома. Зельда была не на шутку опечалила. - Так вот это - то будущее о котором ты мечтал? - издевалась она. - Быть прачкой и кухаркой! Фу! Постыдись, Мендель. Подумай о том, что говорят соседи. Они даже не могут понять, кто из нас муж, кто жена. Мендель спокойно свертывал папиросу. В ее гневе он слышал жалобную ноту. Это ему нравилось. - Разве не ты сама заставила меня сидеть дома и работать? Вот, я и работаю! Что такое работа? Удовольствие. Если знаешь как... Он чиркнул спичкой и закурил. Зельда тяжело опустилась на стул. „Работа - удовольствие", - звучало у нее в ушах. -Быть может, ему нравится быть одному лома. Или, быть может... быть может?.. Удовольствие! А что такое удовольствие? - подумала она. Внезапно пришедшая ей в голову мысль чуть не заставила ее вскрикнуть. Так вот в чем дело! Она давно подозревала кое что, но ЭТО не пришло бы ей в голову никогда в жизни. Те половые щетки, что она нашла третьего дня под кроватью, и швабра в ведре, - ведь это все чужое. Где он мог их взять? Она, кажется, видела их где-то. Ах, да - у жены дворника! - Не удивительно, что ему так нравится сидеть дома, - подумала она. - А я и забыла об этом. Мендель не зря полюбил работу. Ее подозрение было основано лишь на предположении, но вместе с тем отдельные эпизоды соединились в одно целое, образуя яркую картину, не предвещавшую ничего хорошего. III. УЗУРПАТОР Однажды, вернувшись с работы, она застала Менделя сидящим на окне с папиросой в зубах. Скрестив ноги под фартуком и сложив руки на коленях, он мечтательно глядел в окно. Зельда удивленно посмотрела вокруг. В квартире порядок, на кухне - чистота, белье высушено и выглажено, чисто вымытый пол прямо блестит. Самая образцовая хозяйка не сумела бы сделать лучше. Так рано, и уже сделана вся работа! Да еще как! - Сарра, я хотела бы знать, кто все это сделал? - сказала она, обращаясь к дочери. - А ты думаешь, кто? - невинно спросила Сарра. - Разве ты никогда не замечала, как она на меня смотрит? - воскликнула Зельда. - Всегда смеется мне в глаза. Недаром она говорит соседям: „Какая она дура - сама работает, а муж развлекается". Недаром! - О чем ты говоришь, мама? - удивленно спросила Сарра. - Ни о чем! Твой милый папаша хорошо сам знает. Она все это делает. Ривка - жена дворника. Я знаю эту птицу, я не раз замечала, как она строит Менделю глазки. Она старше меня на четыре года, но красится, как вывеска, всегда взбивает волосы и думает, что мужчины от нее без ума. Спроси отца. Ему все это известно. Мендель сидел, как огорошенный. И только удивленно таращил глаза. - Довольно притворяться! - вскрикнула Зельда. - Знаем вас, мужчин, хорошо. Я работаю, как лошадь, а эта паршивая... Помни, мистер Маранц, что ты еще пожалеешь! - сквозь слезы выкрикнула она, размахивая кулаком под самым носом Менделя, и вышла из комнаты. Менделю было жалко ее. Он повернул удивленное лицо к Сарре. - Когда в доме все было вверх ногами, она говорила, что я сведу ее с ума. Теперь, когда в доме порядок, она меня сводит с ума. Что такое жена? Эпидемия. Если она не разразится тут, она разразится там. На другой день Зельда не могла спокойно работать. Ей хотелось бросить работу, уйти домой и поймать их вместе - Менделя и Ривку, - выцарапать глаза старой мегере, вырвать волосы. Но она решила выждать. Ведь Мендель, наверное, ожидает нападения и скажет Ривке, чтобы она пока не приходила. И она решила действовать хитро. Она сделает вид, что все забыла и простила. Вечером, на площадке четвертого этажа она столкнулась с Ривкой, спускавшейся с пятого этажа. На пятом этаже было всего две квартиры. В одной жила миссис Цвак - вдова, ненавидевшая Ривку и никогда не пускавшая ее к себе в квартиру, а другой - Мендель Маранц с семьей. Откуда же шла Ривка? В квартире у себя Зельда нашла тот же порядок, ту же чистоту. Говоря по правде, она сама не могла бы убрать так чисто. Квартира блестела, как зеркало. Было ясно, что все это сделала та злая ведьма, которую она повстречала на лестнице. Всю ночь Зельда не могла заснуть. А на работе у нее трещала голова, глаза застилало туманом, и она не могла шить. Разные мысли лезли ей в голову. Если бы все дело заключалось только в Менделе, то она, не задумываясь, ушла бы от него. Но дети! Дочь-невеста и целая куча малышей. Что скажут люди? А Мендель? Она не простит ему ни за что на свете. Так вот почему у него такая чистота и порядок! Вот почему он говорит, что работа для него удовольствие! Судя по работе, которую для него выполняла Ривка, Зельда считала, что их любовь развивается с угрожающей быстротой. Она рисовала себе разные картины измены: Мендель вертится около Ривки, пятидесятилетней мегеры, в то время, как та моет ему посуду и стирает белье. Помешивая белье в котле, она, наверное, толкает его локтем в бок и говорит: - Мендель, мой милый, что же ты равнодушен к моей красоте? А Мендель, прижимаясь к ней отвечает: - Что такое красота? Вино. Чем старее, тем лучше. - Затем, положив голову ей на грудь, он, наверное, скажет нежно: - А ты - толстушка. Приятно обнимать тебя. Затем Ривка прижмется головой к его груди, посмотрит на него своими дьявольскими глазами и начнет шептать: - Люби! Люби меня, Мендель. Я - твоя! А Мендель, крепко упираясь ногами в пол, чтобы сдержать тяжесть ее тела, обнимет ее в страстном порыве, шепча: - Что такое любовь? Метла. Она сметает тебя с лица земли... Не будучи в состоянии дольше владеть собой, Зельда, в одиннадцать часов ушла домой. Тяжело дыша, она подбежала к дому. Поднимаясь по лестнице, она несколько раз споткнулась. Наконец, подошла к двери и прислушалась. Что это? Как будто разговор? Нет, это ее воображение. Нет, разговор. Сперва мужской голос, потом - женский, затем - смех. Толкнув дверь, она влетела в комнату и застыла на месте. Перед ней стояла Ривка. Стоит и смеется прямо ей в глаза. Тут же стоит Мендель. Но еще тут же стоит дворник - муж Ривки. И еще два человека! В цилиндрах, сюртуках и лакированных штиблетах. Наверное - сыщики, которых привел дворник, чтобы уличить жену в неверности и арестовать Менделя. А вот еще Мортон, племянник Менделя - Адвокат. - Ой! И адвокат... Ну, теперь все пропало! - простонала она. Зельда чуть не упала в обморок, но тут к ней подошел Мендель взял ее за руку и сказал: - Это моя жена. Она во всем виновата. Заставила меня сделать это. - Вы сейчас поедете с нами, - сказал один из джентльменов в цилиндрах, обращаясь к Менделю. - Скажите мне, скажите, в чем тут дело? - воскликнула, наконец, Зельда. - Мне нужно ехать с ними, - сказал Мендель. - Но ты можешь спросить Ривку, - добавил он многозначительно. - Ей все известно. Мендель, его племянник и оба незнакомца ушли, прежде, чем она успела опомниться. С горящими глазами она повернулась к Ривке-потаскухе. - Я хотела бы, чтобы и моего мужа взяли туда, куда взяли твоего, - начала Ривка. - Ты сама не знаешь, что у тебя за муж. О нем теперь будут писать в газетах. Он здесь что-то делал. Эти мужчины только таращили глаза и прыгали, как сумасшедшие. - Что же такое он сделал? - спросила Зельда, вся настораживаясь. - Наверное, ты тут замешана. - Я? А он говорит, что ты. Я только привела сюда этих людей. Они постучали к нам в двери и спросили: „Здесь живет мистер Мендель Маранц? Покажите нам его квартиру". Я и привела их к вам. - А зачем ты их привела? Зачем? Разве ты не видишь, что это шпионы? - набросилась на нее Зельда. - Как я могу сказать, кто они? Когда они вошли, твой муж побелел, как молоко. „Вы тот, кто это сделал?" - спросили они. А он весь задрожал и сказал„Да". Зельда заломила руки. - Зачем он сказал „Да?" Зачем! - Потому что это правда, - пояснила Ривка. - Что правда? - Что он сделал это. - А что он сделал, что? Я с ума сойду тут с тобой. Почему ты не говоришь мне? - Я уже все тебе сказала. - Когда ты мне сказала? Когда? Ты говоришь и говоришь, а ничего нельзя понять. Что тут случилось? Что им тут было нужно? Почему твой муж был тут? Почему ты тут? Почему все тут? В чем тут вообще дело? - О, Господи! Что с тобой? - нетерпеливо воскликнула Ривка. - Иди сюда, открой глаза, и, может, тогда сама увидишь. И она потащила Зельду на кухню. - Видишь это? - спросила она, указывая на какую-то массу, покрытую холстом посреди кухни. - Что я вижу? - нетерпеливо сказала Зельда. - Тряпки я вижу, вот и все. - Да, а что под тряпками? - упорствовала Ривка. Она приподняла холстину. Зельда в изумлении застыла на месте. Глаза ее расширились, в лицо бросилась краска. Она вся закипела от негодования. - Нечего дурачить меня! - закричала она, наступая на Ривку. - Что ты мне показываешь?! Что? Жестянку из под золы на колесах! Но при чем тут мой муж? Ты думаешь, я не знаю? Ты показываешь мне это, чтобы я забыла о том! У Ривки от волнения на лбу выступил пот. Она вытерла его фартуком. - Ты не понимаешь, о чем я говорю, я не понимаю, о чем ты говоришь. Тут все перепуталось. Где ты видишь жестянку из под золы? Это совсем не жестянка. Может быть, это и похоже на жестянку, но только это не жестянка. Я желала бы всем своим родственникам таких жестянок. Это самое большое чудо на свете! Зельда с трудом держалась на ногах. Голова ее кружилась. - Но что же это, что, спрашиваю я тебя? - проговорила она, тяжело дыша. - Тут - все! - торжественно сказала Ривка. - Мы все видели это - мой муж Шмериль, я сама и другие люди. А твой муж показывал. Он заведет эту жестянку, как граммофон, и она начинает играть. Тарелки кладутся в нее грязные, а выходят чистые, как после бани. Видишь вот это? На этих ремешках держатся тарелки. Они входят сзади, а выходят спереди. Потом он снимает ящик с ножек, ставит его на пол, вынимает ремни и вставляет вот эту доску со щетками и губками, поворачивает ручку, и ящик начинает ездить по полу, как автомобиль, и так скребет и моет пол, что он весь блестит. Мы стояли и смотрели и не верили своим глазам. Затем твой муж переворачивает ящик, опять ставит его на ножки, вынимает доску со щетками и вставляет какую-то машинку с трубками, колесиками и всем, что нужно, заводит эту машинку, наливает воды и бросает туда грязное белье. Там что-то шипит, трещит и полощется, а потом смотришь - оттуда выходит белье, чистенькое и аккуратное, как сосиски, и тебе только остается его развесить. Вот какая это жестянка! Тебе не надо больше работать! Она сама работает. Ой, я тоже хотела бы завести себе такую жестянку! Изумленная Зельда безмолвно глядела на стоявшее перед ней чудовище. Она узнала колеса от старой детской коляски, ножки от кухонного стола, ручку от печки. Так вот кто был ее соперницей, захватчицей ее прав! - В пять минут этот ящик делает больше работы, чем я за целый день, - продолжала Ривка. - Они называют это как-то чудно - ком-бини-рован-ный прибор для домашнего хозяйства. Он чистит и моет все. Люди, которые тут были, говорят, что они наделают миллионы таких ящиков. Вы теперь будете богаты, миссис Маранц! Кто бы мог подумать, что вы разбогатеете от уборки чужих квартир. Я убираю чужие квартиры вот уже двадцать лет, и никогда мне это и в голову не приходило. Ваше счастье! Зельда была страшно пристыжена. Вечером она не могла взглянуть Менделю в глаза. - А я все время думала, что это Ривка, - кротко сказала она. - Ой, Мендель, ты теперь будешь считать меня такой дурой! - Ничего, Зельда, ничего. Если бы не ты, то этого не было бы. Ты заставила меня додуматься... - О нет, Мендель, - сказала она ласковым голосом, - это все твоя лень. Ты потому придумал машину, что ленился работать. - Что такое жена? Рентгеновские лучи. Она видит тебя всего насквозь! IV. БЕРНАРД ШНАПС. - Бернард, ты думаешь, что ложь для тебя выгодна, и что ты умеешь лгать. Но ты ошибаешься. Что такое ложь? Мул. Когда тебе особенно нужно, он не двигается с места. Почему ты, Бернард, вздумал вдруг отдать нам визит, не поленившись, даже подняться на пятый этаж? Разве ты не знал нашего адреса раньше, когда мы были бедными? Что такое родственник? Близорукий. Он видит тебя только тогда, когда ты - большой человек. Где был Бернард Шнапс, знаменитый маклер, в ту пору, когда у нас было нечем заплатить за квартиру? А теперь он предлагает мне целое имение в Калифорнии! - Не имение, а виллу! - Что бы там ни было, можешь оставить его себе, - решительно сказал Мендель, поднимаясь со стула. Бернард умоляюще посмотрел на Зельду, свою сестру. Ее молчаливое негодование вылилось в потоке слов. - Ты, Мендель, как видно, думаешь, что у тебя вместе с деньгами завелись и мозги. И ты, как видно, думаешь, что мы всегда будем жить на этом рыбном рынке, на пятом этаже - семь душ, в трех комнатах, - как кошки на крыше! - Мы уже привыкли к этому, - сказал Мендель. - Что такое привычка? Жена? Ее легко приобрести, но трудно от нее избавиться. - Довольно тебе отделываться шутками! Ты смешон и без них! - Воскликнула Зельда, наступая на Менделя, который попятился в угол. - Сегодня же мы должны выбраться отсюда! До вечера еще далеко. Мы должны переехать на другую квартиру, вот и весь разговор! Бернард повел речь дипломатически. - Я такой человек - я не люблю уговаривать. Если ты хочешь купить - покупай; если нет - почему? Ведь ты, Мендель, теперь большой человек. Твое изобретение - комбинированный прибор для домашнего хозяйства, который моет полы и посуду и стирает белье - распространяется по домам, как пожар в лесу. Ты должен жить так, как подобает при твоем новом положении! Ты теперь добился большой славы, сделался знаменитым изобретателем! Поверь моему слову. Мендель пожал плечами. - Что такое слава? Лестница. Чем выше поднимаешься по ней, тем сильнее она шатается. Я не хочу упасть и сломать себе шею. Для этого нужно быть честолюбивым. А что такое честолюбие? Черный кофе. Оно не дает тебе спать. А мне как раз хочется спать, - добавил он, зевая и поглядывая на часы. - Но как ты можешь спать в такой квартире? упорствовал Бернард, не оставляя мысли о продаже Менделю виллы в Калифорнии. - Такой знаменитый человек, как ты. если он хочет хорошо жить и спать, должен иметь, по крайней мере, четыре собственных дома! Для каждого сезона отдельный дом. Виллу в Калифорнии. Зимнюю дачу во Флориде. Летнюю - в Канаде. И постоянный дом на Пятой Авеню в Нью-Йорке. Мендель почесал в затылке. - Ты, как видно, забываешь, что я только отец семьи, а не командир армии! Зачем мне весь материк? Чего я стану бегать с места на место, как сумасшедший? Не успею я приехать в одно место, а мне уже надо укладываться и ехать в другое! Сегодня мы тут, а завтра уже надо быть в Калифорнии. Нет, спасибо! Брать на свою голову такую заботу! Что такое забота? Средство для укрепления волос. От него лысеют! Четыре дома в четырех концах земли! Безумие! Каждый раз скакать из Калифорнии на улицу Питт в Нью-Йорк, когда тебе захочется съесть кусок селедки! - Неужели к этому ведет богатство? - продолжал Мендель, сердито шагая по комнате. - Я должен переезжать с места на место, и всю жизнь проводить в поездах, как кондуктор! Не-ет! Три комнаты на верхнем этаже - вот все, что мне нужно! Зельда угрожающе двинулась к Менделю. Сарра, испугавшись, попыталась удержать ее, но мать вырвала у нее из рук фартук, за который она ухватилась. - Пусти! - сердито сказала она. - Я должна показать ему раз и навсегда. Когда мы были бедными, я еще могла кое-как с ним поговорить. Но с тех пор, как мы разбогатели, он не дает мне сказать ни слова. Он всегда хочет отличаться от всех. А кто от этого страдает? Семья! Но теперь я твердо решила, или быть хозяйкой в доме, или ничем! - решительно заявила она, обращаясь к Бернарду, в надежде встретить у него поддержку. - Я говорю ему: „Мендель, посмотри на Крауссов. Разве Сигизмунд Краусс не торговал раньше солеными огурцами на Скаммел Стрит? А теперь? Вся его семья живет на Риверсайд Драйв, и у них три шофера, слуги и собачки для детей. А семья Гассенхейма, банкира! Раньше он продавал одну шифскарту в месяц, да торговал запонками на рынке. А теперь? Видные люди в обществе! У них целая ферма на Пятой Авеню и дом на Долгом Острове*, а когда им нужно принять ванну, они едут в Европу! Вот как у людей! - говорю я ему. - Разве не все богатые люди бросили этот рыбный рынок и теперь блистают в обществе? И мы тоже не должны отставать от них. А он на все мои слова отвечает одним словом: „Бобы"! Он поймал где-то слово: „Бобы"! Что бы я ни сказала, он сейчас же „Бобы"! Вот тут и поговори с человеком, который набит бобами! Бернард уже давно слушал сестру с нетерпением. ------ * Зельда, конечно перепутала: Она хотела сказать: У них дом на Пятой Авеню и ферма на Долгом Острове. (прим. переводчика). - Зельда, ты совсем повернула не туда! Мы говорим о виллах и домах, а ты вдруг про какие-то бобы! При чем тут бобы? Тебе нужен новый дом, не так ли? Вот и говори о доме. Повернувшись к Менделю, он сказал с улыбкой: - Мендель, она права! Тебе нужно жить там, где есть общество. Улица Питт не для тебя! Здесь не может быть двух мнений: да или нет! Вопрос стоит так: тебе нужно и ты должен! Я такой человек - я люблю родственников! Я хочу устроить тебя так, чтобы ты помнил меня всю жизнь. - Я верю тебе, - сказал Мендель, чиркнув серной спичкой о подошву своего башмака. - Но ради чего я должен менять квартиру? Ради общества? Бобы! Бернард и Зельда удивленно переглянулись. Мендель закурил папиросу. - Зачем мне общество? Что у меня общего с Крауссами, Гасенхеймами и Розенвальдами? Если мы поселимся рядом с Сигизмундом Крауссом, то мне придется одеваться, как официанту, ходить с палкой, как калеке, и гулять позади маленькой собачки, как слепцу. И это ты называешь жизнью? Что такое жизнь? Короткая прогулка перед долгим отдыхом. Зачем делать ее еще короче? Здесь, на улице Питт, я сам себе господин. Когда я прохожу по улице, кушая яблоко, я слышу, как все шепчутся: „Знаете, кто это идет? Это Мендель Маранц, великий изобретатель! Он, может быть, даже миллионер!" Они смотрят на меня, как на Рокфеллера! Что такое слава? Бинокль. Она увеличивает тебя в два раза. Те самые люди, которые раньше называли меня лентяем, теперь заглядывают мне в глаза, чтобы я сказал им что-нибудь или пожал руку. Что такое удовольствие? Стоять на горе. Весь мир у тебя под ногами. Здесь, на улице Питт, я стою, как на горе. На Пятой Авеню я буду, как в подвале. Здесь я - миллионер. Там я - ничто! Что такое жена? Сыщик. Она всегда ловит не того, кого надо. При чем тут бедная Ривка? Когда ты чем-нибудь недовольна, всегда у тебя виновата Ривка! Мне становится жалко ее, и если так будет дальше, то я и в самом деле могу полюбить ее! - Довольно тебе разыгрывать из себя ангела, - насмешливо сказала Зельда. - Тут совсем не жалость! Может быть, раньше я и ошибалась, но теперь я уже хорошо знаю! Мне хочется выцарапать ей глаза, когда я иду с тобой по улице, и она смотрит на тебя. Она думает, я не замечаю, она думает... Знаешь, Бернард, иногда мне так тяжело, что вот взяла бы и выбросилась в это окно! - горько сказала она, обращаясь к брату. Бернард вскочил на ноги с выражением отчаяния на лице. - Какое отношение это имеет к дому? - простонал он, хлопая себя по бедрам. - Каждую минуту ты примешиваешь то, чего не надо. То одно, то другое; то бобы, то Ривка! Когда вы думаете покупать дом? В следующем году? Я такой человек - я люблю: раз, два, три! Да или нет? - Разве ты не видишь, что „да"? - важно сказала Зельда. - Мы переедем без него! Бернард стоял в нерешительности. - Я не могу так хорошо видеть, как ты, - заявил он, удивленно глядя на нее. - А кто будет платить? Я такой человек - я человек дела. Почему вам не переехать всем вместе?.. Хорошо! Если вы не хотите покупать четыре дома сразу, купите один. А потом, может быть... - Вот в том-то и беда, сказал Мендель. - Что такое, дом? Шляпа. Для каждого сезона нужна другая. Если я куплю один дом, придется покупать все четыре. Нужно будет держаться моды. А что такое мода? Палка. Можно обойтись и без нее. Бернард от усталости еле держался на ногах. Он схватился за голову, чтобы не упасть. - Какой же будет конец всему этому? - простонал он, сожалея о потерянном времени и беря шляпу и трость. Мендель потушил папиросу о подошву башмака. Затем посмотрел на жалкого Бернарда, он сказал со вздохом: - Я сам куплю себе дом. Кругленький, низенький Бернард, не удержавшись на ногах, упал в кресло. Его трость и шляпа полетели на пол. - Ч-ч-что? - с трудом выговорил он, дико поводя глазами. - Если я уйду отсюда живым, то, значит, я крепкий, как железо! Весь вечер просидел тут, чтобы услышать, наконец, такие слова! Лучше бы мне оглохнуть! Но Зельда и Сарра были очень удивлены и обрадованы. Сарра схватила мать за талию и быстро закружилась с ней по комнате. - Уходи, уходи! - бормотала Зельда, сердясь и радуясь. - Дом еще не куплен. Я знаю, что за этим еще что-нибудь скрывается. - Ты скрываешься за этим, - устало сказал Мендель. - Я скорее согласен иметь дом, чем головную боль. Что такое жена? Зубной врач. Она действует на нервы. Бернард встал, намереваясь уйти. - Ну, хорошо, Мендель, заходи ко мне в понедельник в четыре часа, и я тебе продам дом, - быстро проговорил он, боясь, что его опять перебьют. У меня на примете не дом, а настоящий дворец, рядом с Центральным парком. Как раз то, что тебе надо. В этом доме один маклер спасался от своей семьи. Там есть бассейн для купанья, карточные столы, оранжерея, сады и картинная галерея! - А есть там кухня? - с беспокойством в голосе спросила Зельда. - И раковина для стирки белья? - Ну, а как же? - важно сказал Бернард. - И танцевальный зал, и биллиардная, и лифты, и комнаты для солнечных ванн! - Как? Прямо в доме танцевальный зал? - ужаснулась Зельда. - Как же там спать по ночам? - Глупая! - успокоительно сказал Бернард, боясь, что опять начнется спор. - Подожди, скоро увидишь сама! Сразу умрешь на месте! Он быстро пожал руки Зельде и Сарре, поздравляя их. - Ну-с, мазел-тов! - воскликнул он. - Переезжайте в счастливый час и не забудьте, что Оскар Гассенхейм живет как раз напротив! Я еще потанцую на свадьбе, - весело добавил он, ущипнув Сарру за щеку. - Итак, Мендель, - понедельник, четыре часа! Мазел-тов! Бернарда проводили в коридор две счастливые, сияющие от радости женщины, которые смеялись и плакали, и посылали ему вслед свои благословения. Мендель стоял в дверях, заложив руки в карманы. „Что такое родственник? - размышлял он. - Доктор! Он берет за визит!" V. СЕРЕБРЯНЫЙ ДВОРЕЦ С ЗОЛОТЫМ КУПОЛОМ. Все время до понедельника в доме Маранцев царила напряженная, нервная атмосфера. Всякий звук раздражал Зельду и заставлял Сарру вскакивать со стула. Джекки задали трепку, чтобы он не хлопал дверьми. Лену заперли в спальне, чтобы она не шаркала ногами. Натану не дали ужинать за то, что он стучал ящиками, открывая и закрывая комод. Мендель каждый день уходил из дома. Зельда с Саррой ходили осматривать дом. Но они не осмелились войти в него. Они только смотрели на него с другой стороны улицы. Стоя неподвижно на одном месте, они целый час безмолвно любовались этим домом. Какой дом! Это был город, страна, целый мир, а не дом! И без кирпичей. Представьте себе - дом без кирпичей. Один мрамор! Прекрасный, белый, с прослойками мрамор! С чудесными статуями, фигурами и колоннами. И без пожарных лестниц. Одни лишь широкие каменные ступеньки и обвитые зеленью балконы. И без окон! Вы слышите? Без окон! Одни только стеклянные двери с золотыми ручками. И без крыши! А только с раскрашенным блестящим куполом, слепившим глаза. И вместо водопровода -кристальный фонтан среди цветочных клумб! Какой дом! Какой дом! Целых три ночи ни мать, ни дочь не могли спать. Какой новый, неведомый мир был раскрыт перед ними этим домом! Какое величие, красота и комфорт! Моя посуду в раковине, Зельда размышляла: „И как это я могла раньше выносить такую жизнь? Еще неделя такой жизни, и я была бы в могиле". Вынося ведро с отбросами в мусорный ящик на пожарной лестнице, она бормотала с отвращением: - Фью! И как только люди могут выносить такую жизнь? - И все время перед ней стоял новый дом. Серебряный дворец с золотым куполом! - Дай бог ему здоровья, моему брату Бернарду, -вздыхала она - Он знает, как люди должны жить! А что это за жизнь здесь? Набиты, как селедки в бочке, в этих дрянных домишках, вместе с ручными тележками, мусорными ящиками и курятниками! И она презрительно посмотрела в окно на грязный двор, заваленный отбросами, на жалкий забор, увешанный разным тряпьем, на котором сидели худые, облезлые кошки. - Неужели у людей нет глаз, что они не видят всего этого? - мрачно думала она. - И все они воображают, что живут! Слепцы! Сбились в одну кучу, как мухи в мусорном ящике! - И она опять вспомнила свой новый дом. Серебряный дворец с золотым куполом, с кристальным фонтаном посреди цветочных клумб! - Я не сплю, не ем и не знаю, в каком мире я живу, ожидая того дня, когда мы переедем, - призналась она своей дочери Сарре. - Я тоже, - пробормотала Сарра. Понедельник. Четыре часа. Сарра и Зельда сидят у окна и смотрят на шумную улицу, напротив рыбного рынка. Какими безобразными и противными кажутся все дома! Какими жалкими, худыми выглядят люди, толкущиеся на этом рынке! Как все шумно, грязно и противно! И какой совершенно другой мир на Вест-Сайде, около центрального парка! Пять часов. Скоро на улице покажется Мендель. Как всегда он будет идти своей медленной ленивой походкой. Даже теперь, неся в кармане ключ к новому дому, к новой жизни, он не будет спешить и, вероятно, остановится у кондитерского ларька, чтобы выпить стакан содовой воды и поболтать с продавцом. - Что такое жажда? Закон о запрещении спиртных напитков. От него только больше хочется пить. Шесть часов. Дети просят есть. Но они должны ждать. Многие годы Зельда и ее дети ждали. Страдая от бедности, голода и болезней, они дожидалась этого дня. Как часто они находились на краю гибели! А теперь у них будет собственный дом. Как часто им приходилось голодать и ложиться рано спать, чтобы заглушить мучивший их голод! Но то был лишь пост перед большим праздником, перед настоящим пиршеством! Половина седьмого. - Может быть, он еще едет, - думала Зельда. -Или, может быть, он торгуется, или может быть, заблудился, или... Внезапно раздался сильный стук в дверь. Обе женщины замерли на своих стульях. Ни одна из них не могла ответить на стук. Но дверь вдруг распахнулась, и в комнату ворвался Бернард Шнапс. Губы у него посинели от злости, он тяжело дышал, брызгал слюной и размахивал тростью. - Где он - обманщик? - гневно кричал Бернард, бегая по комнате. - Что это еще за насмешка? За что он меня считает? За кого? Что я такое для него?.. Кто? Он остановился, чтобы отдышаться, затем продолжал. - Я такой человек - я не люблю родственников. Они сейчас же начинают думать, что ты добиваешься от них денег! И они правы! Я не уступлю ни одного цента! Зельда бледная и испуганная, не знала, что сказать. Она была захвачена лишь одной мыслью. - Купили дом? - чуть слышно произнесла она. - Ну, конечно, да! - воскликнул Бернард с насмешкой в голосе. - Разве ты не видишь? Он вот здесь у меня - в кармане! Вот почему я так счастлива. Зельда прижалась к спинке стула, чтобы не упасть. - Что! Значит, не купили дома? - воскликнула Сарра, с ужасом глядя на Бернарда. - Ну конечно, нет! Раньше надо иметь деньги, а потом уже покупать. Я сидел там, как дурак, и ждал, и ждал, и ждал... Думал лопнул от нетерпения! А он так и не пришел! - Куда же он ушел, если его там не было? - растерянно оказала Зельда. - Я думала, Мендель пошел вместе с тобой. - Ты кого спрашиваешь - меня? Пожалуйста, не смеши меня так сильно! Она спрашивает меня, где ее Мендель. Но где бы он ни был, если он думает, что я из-за него лишусь комиссионных, то, значит, он еще не знает Бернарда Шнапса. Я такой человек - я люблю работать из-за любви к делу! Но мне должны платить. Мое время - деньги. И даже не мои деньги! Он стукнул тростью об пол, как бы подчеркивая свои слова. - Я еще тогда говорил тебе, Зельда, - смотри, за кого ты выходишь замуж! А теперь ты видишь, что я был прав! На него нельзя даже положиться, если он назначает тебе свидание. Я не удивлюсь, если окажется, что он сбежал совсем вместе с деньгами и, может быть, даже с женой дворника, вот с той самой Ривкой! Зельда побледнела. - Бернард, ты с ума сошел! - сказала она, настораживаясь. - Ты сумасшедший, лунатик! Лучше прикуси себе язык! - Вот увидишь! - воскликнул Бернард. - Мы прождем здесь всю ночь, а он не придет. Он больше не вернется. Сарра, испугавшись за мать, сидевшую с выражением ужаса на лице, умоляюще обратилась к Бернарду. - Дядя, вы сами не знаете, что говорите. - Ну, а если он убежал, - упорствовал Бернард, - то куда же он девался, обманщик? - Он здесь, - спокойно сказал Мендель, похлопывая Бернарда по плечу. Мендель уже давно стоял за дверью и терпеливо ждал, когда Бернард кончит. Бернард отскочил, словно его ударили. Он был так изумлен, что сразу ничего не мог сообразить. Затем разразился настоящим взрывом негодования. - Что за манера! - закричал он. - Подслушивать, стоя за спиной. - Папа! вскричала Сарра. - Фу! - воскликнула Зельда, изумленная до крайности при виде Менделя. - Где ты был все это время? - начала она сердитым голосом. - Мы думали, что тебя где-нибудь убили или еще что-нибудь такое. А ты, как видно, весь день проспал в парке! Мендель спокойно снял с себя пальто, как если бы ничего не случилось. - Я ходил покупать дом, - хладнокровно сказал он. - Покупать дом! - как эхо повторила Зельда. - Это ложь! - закричал Бернард. - А разве вы не хотели, чтобы я купил дом? - спросил Мендель удивленным голосом. - Я вас, друзья, не понимаю! То вы не давали мне жить, требуя, чтобы я купил дом, а теперь не даете жить, - чтоб я не покупал! Что такое семья? Яд. Как не принимай его - все равно не сладко. - Значит, ты на самом деле купил дом? - в один голос спросили Зельда и Сарра, сияя от радости. - Я не верю этому, - осторожно сказал Бернард. „Я знаю Менделя с его шутками!" - подумал он. - Сколько ты заплатил? - Не спрашивай, - вздохнул Мендель. „Обманщик, он совсем не покупал!" - подумал Бернард, но вслух он продолжал. - Все-таки, сколько? - Слишком дорого! - А что ты называешь „слишком дорого"? - Очень дорого. „Я знаю, что он не купил дома, - думал Бернард, -но с Менделем ни в чем нельзя быть особенно уверенным", - Говори же немножко яснее, - умолял он. -Скажи мне точно, какая цифра? - Что такое цифры? Веснушки. Они ничего не значат. - Я не об этом спрашиваю тебя. - сказал Бернард, слегка улыбаясь. - Я спрашиваю, какую цену ты дал? - Какую было нужно. Что такое цена? Лекарство. Его не легко проглотить. „Какой обманщик! Я уверен, что он купил дом, - решил Бернард, и теперь старается заговорить зубы. И все-таки, кто его знает?"... - Из твоих слов я вижу, - осторожно начал Бернард, - что ты сделал крупную сделку. И если ты, действительно, купил дом, - энергично добавил он, - то помни, что я - твой агент! - Я этого не помню, и ты лучше забудь об этом, -отрезал Мендель. „Я знал, что он купил дом! Я знал это с самого начала!" - подумал Бернард. - Что! - закричал он. - Мой родной зять хочет лишить меня комиссионных! Разве не я показал тебе дом? - Нет, не ты! - твердо сказал Мендель. Бернард и обе женщины были так поражены, что не могли сказать ни слова. Бернард, меча искры глазами, негодующе смотрел то на Менделя, то на Зельду и Сарру. Они обе явно были на его стороне. - Лгун! Убийца! - заревел он, наконец, придя в неистовство. - Прямо в глаза мне ты говоришь такие вещи! Обманщик! Жулик! В своем собственном доме ты так оскорбляешь меня! Мендель спокойно вынул портсигар из кармана. - Твой крик не поможет тебе, - сказал он спокойно. - Напрасно ты волнуешься. Что такое волнение? Музыка. От него болит голова. Тебе не следует комиссионных, и ты их не получишь. Поэтому и не беспокойся. Что такое беспокойство? Золотые прииски. Они не оплачивают себя! Он чиркнул спичкой и тихо добавил: - Того дома, который ты указал мне, я не покупал. Я купил совсем другой дом. - Другой дом! - закричала Зельда с отчаянием в голосе. Бернард и обе женщины так быстро вскочили на ноги, словно в них ударила молния. С каким-то бешенством они набросились на Менделя, образовав один дикий хор. - Другой дом! Лгун!.. Что он говорит!.. Убийца!.. Что я слышу!.. Я сойду с ума!.. Обманщик!.. Этого не может быть!.. Другой дом!.. Жулик!.. Стоя молча посредине, Мендель спокойно курил папиросу и только пожимал плечами. Когда нападавшие от усталости опустились на стулья, он пробормотал: - Что такое семья? Здание, Плохо если оно на тебя рухнет! - Другой дом! Другой дом! - стонала Зельда, и в голосе ее слышалось неутешное горе. А как ей хотелось именно тот дом! Серебряный дворец с золотым куполом! - Почему ты не купил того дома? - печально спросила она. - Потому что он недостаточно хорош! - сказал Мендель. Новый огонек вспыхнул в глазах Зельды. Ее суровое, морщинистое лицо осветилось надеждой. - Что! Ты купил лучший дом? „Не может быть, - подумала она. - Не может быть". Она не могла представить себе лучшего дома. - Ты обманываешь нас, - сказала она, недоверчиво глядя на него. - А что, - этот дом тоже недалеко от Гассенхеймов, как и тот? - Да, недалеко, - ответил Мендель. - Что такое расстояние? Пальто. Для тебя оно длинное, а для меня - короткое! Зельда сгорала от нетерпения. - Скажи мне, - этот дом такой же красивый, как и тот? - Гораздо красивее! - горячо сказал Мендель. Что такое красота? Яблоко. Ты ищешь ее снаружи, а она внутри! Зельде хотелось, чтобы он говорил более ясно. - А есть в этом доме стеклянные двери с золотыми ручками, и он тоже весь из мрамора, как и тот? - Я не помню. Мне кажется, что в этом доме есть стеклянные окна и позолоченные ящики для писем, и что дети повсюду играют в мрамор1. - Ты не понимаешь меня! - с раздражением сказала она. - Есть ли у этого дома круглая крыша из цветного стекла и цветы в саду и фонтан в углу сада? - Да, в этом доме много стекла на крыше, и цветов . в парке и рядом на углу бьют фонтаны сельтерской воды. Зельда сердито встала. ----- 1 - мрамор, а также детская игра в шарики. - Я спрашиваю тебя об улице на Вест-Сайде, около Центрального парка, а ты говоришь мне про нашу грязную улицу Питт! - Но я уже сказал тебе раньше, что я не покупаю дома на Вест-Сайде, - ответил Мендель. - А купил себе дом на улице Питт! - Что ты говоришь? - опешила Зельда? - Какой дом? - Дом, в котором мы живем, - сказал Мендель, стуча пальцем по столу. - Я купил этот дом! Зачем мне перебираться в Центральный парк и жить там с обезьянами, если тут рядом имеется такой прекрасный большой дом? Ты говоришь, три комнаты тебе недостаточно. Теперь их будет у тебя шестьдесят! Весь дом наш и даже со двором! - воскликнул он радостно. - Что такое Пятая Авеню! Молодые чурбаны. Что такое улица Питт? Простой народ. Что такое дом? Место, где стоит твоя мебель. Что такое семейный очаг? Место, где находится твое сердце. Зельда заломила руки. - Боже мой! У меня кружится голова, как колесо! - простонала она чуть не в истерике. - Что он наделал? Он сумасшедший! Купил целый рабочий дом! Он хочет запереть нас навеки в этой тюрьме! Особняк, о котором она мечтала, - серебряный дворец с золотым куполом - обрушился на нее, когда она, шатаясь, подошла к стулу и опустилась на него. Из развалин этого особняка вставал безобразный, грязный рабочий дом, насмехавшийся над ней. Нет! Никогда не примирится она с такой жизнью! Скорее она станет просить милостыню на улице, потеть на фабрике, мыть полы в чужих квартирах, но никогда не согласится быть хозяйкой-дворничихой этого дома-тюрьмы. - Скорей он сам сойдет с ума, чем сведет меня! - решила Зельда. - Идем, Сарра! Сегодня уложимся. Завтра уедем! Пусть новый хозяин дома останется один! Зельда встала и с особенным величием во всей фигуре медленно пошла в спальню. Сарра, не говоря ни слова, последовала за ней. Мендель озадаченно сморщил лоб. „Что такое жена? - размышлял он. - Народ. Он никогда не бывает доволен. Что такое муж? Король. Ему всегда угрожает опасность!". Бернард, настолько ошеломленный, что до сих пор не мог произнести ни звука, наконец, дал выход своим чувствам. - Я такой человек - я не люблю сумасшедших! На какого черта тебе понадобился этот дом? Только потому, что ты иногда ел сосиски, когда был бедным, ты согласен купить целую колбасную фабрику, когда стал богатым! Какая тебе польза от этого дома, если ты ломаешь свой семейный очаг? Подумав немного, он добавил, уже гораздо мягче: - И, во всяком случае, если тебе нужен был целый рабочий дом, то почему ты не обратился ко мне? В доме Маранцев в тот вечер царил необыкновенный хаос. Зельда кричала на детей и била их. Дети плакали и визжали. Сарра потихоньку проливала слезы. Мендель стоял у окна, заложив руки за спину и устремив взгляд в темноту. Он казался хирургом с холодным, стальным ланцетом в руках, а его семья - пациентом, стонущим под этим ланцетом. Но на одну минуту его холодное лицо утратило свою жесткость и озарилось чуть заметной улыбкой. „Что такое известный план? Операция. Сперва плохо, потом хорошо!". VI. МЕНДЕЛЬ МАРАНЦ МЕНЯЕТ КВАРТИРУ. Была последняя неделя перед Пасхой. Женщины в платках, с кожаными сумками в руках, толкались на рынке, в узких проходах между палатками и ручными тележками. Торговцы, стоя позади своих лавок на колесах, хриплым голосом выкрикивали свои товары. Фарфоровая посуда, бананы, ковры, шелка, чернослив, канделябры, куры, спички и зубочистки - все это богатство, нагроможденное кучами на прилавках и на тележках, мелькало перед жадным взором домашних хозяек. Две нарядно одетые дамы, стоя в стороне от рынка, долго смотрели на шумную, суетливую толпу. - Мадам, идем, - сказала молодая дама, вдоволь наглядевшись на расстилавшуюся перед ними картину. - Подожди минуту, - сказала ее мать, не желая уходить. - Может быть, меня кто-нибудь узнает? Прошло только семь месяцев, - вздохнула она, - а кажется, я не была здесь семь лет! - Я хотела бы знать, где тот старый дом! - сказала дочь, натягивая лайковые перчатки. - Я почти забыла, как тут идут улицы! - жеманно добавила она. - А я никогда не забуду, - ответила мать. - Вот Ридж, а вот улица Ривингтон, а дальше - Деланси. Нам нужно пройти еще один квартал и потом повернуть на улицу Питт. Зельда и ее дочь медленно пробирались сквозь шумную толпу, пока не вышли на улицу Питт. Зельда узнавала многих прохожих, но ее почти никто не узнавал. Они вошли в тот квартал, где они раньше жили, и стали искать старый дом. Они не были здесь целых семь месяцев и все это время жили с семьей Бернарда Шнапса в Седархерсте - пригороде Нью-Йорка, - ожидая, пока Мендель не передумает и не приедет к ним. Но Мендель и не думал менять своего решения и упорно продолжал жить на улице Питт. Регулярно каждую неделю в течение семи месяцев он посылал Бернарду Шнапсу деньги на содержание своей семьи, а также некоторую сумму самому Бернарду. Но сам он не собирался покидать улицу Питт. Казалось, чем богаче он становился, тем больше он цеплялся за эту улицу. Борьба между Менделем и Зельдой свелась к простому выживанию. Кто окажется слабее и сдастся в этой борьбе? Устанет ли Мендель от постоянного посещения кофеен, столовок и рыбного рынка, или Зельде и ее дочери надоест праздная жизнь, пустые удовольствия и бесплодное стремление проникнуть в „высшее общество"? По временам Зельда совершенно падала духом. Это было в те минуты, когда она вспоминала о Ривке, жене дворника. „Какая я дура", - думала она, - Может быть, Менделю это только и нужно было. Я с семьей далеко от дома - в Седархерсте, - а он с этой гадкой, бесчестной женщиной на улице Питт! И все это сделала я сама, по своей глупости!". Но она решила терпеть до конца ради Сарры. Рано или поздно, но Менделю придется бросить улицу Питт. В надежде на это Зельда и ее дочь решили нанести ему последний, сокрушительный удар. Они теперь шли к нему, чтобы попрощаться с ним. После Пасхи они покинут его надолго, быть может - навсегда! Они уедут в Европу. Таков был их план. Голос Сарры резко нарушил мечтание ее матери. - Я не вижу нигде дома, в котором мы жили! Его здесь больше нет! Они дошли до конца квартала, осмотрели все дома. Но старого, рахитичного дома, в котором они жили, нигде не было видно. Он исчез. Изумленная и сбитая с толку Зельда и ее дочь пошли обратно, одна по одну сторону улицы, другая - по другую, тщательно осматривая все дома. Но дома, который они искали не было. Он словно провалился сквозь землю. - Мама! - крикнула вдруг Сарра с другой стороны улицы. - Скорее иди сюда! Зельда испуганно побежала через улицу и, тяжело дыша, вдруг остановилась на тротуаре, словно приросла к асфальту - настолько велико было ее изумление! Втиснутый в длинный ряд серых и желтых безобразных зданий между двумя мрачными, ободранными домами, стоял пятиэтажный мраморный особняк, с роскошными мраморными лестницами, балконами, огромными окнами с золотыми ручками и жалюзями и блестящей крышей, ярко горевшей на солнце. Серебряный дом с золотым куполом! Чудесное, воздушное жилище, ярко выделявшееся среди грязных трущоб Ист Сайда. Зельда и Сарра стояли на одном месте, не будучи в состоянии думать, говорить или понять. Им это казалось каким-то странным, непонятным сном среди бела дня, какой-то галлюцинацией, обманом зрения. Куда девался дряхлый, покосившийся рабочий дом? Куда они попали? На Вест-Сайд, около Центрального парка, или на улицу Питт? Где Мендель? И где Ривка? Боже мой! Что здесь случилось за эти короткие семь месяцев? Голова у Зельды кружилась. Она с трудом стояла на ногах. - Что это делают здесь, на улице Питт, такие важные дамы? - раздался вдруг голос позади них. Зельда обернулась и быстро схватила Сарру за руку. - Ой! - воскликнула она, страшно побледнев. - Ты напугал меня до смерти! Перед ними стоял Мендель. Он был в одной сорочке с засученными рукавами; на нем были те же помятые, старые брюки и широкие, пыльные башмаки, которые он носил еще тогда, когда они жили с ним. - Что такое жена? - были первые его слова, сказанные в виде приветствия. - Твоя тень. От нее никак не избавишься! - Не будь так уверен! - сурово сказала Зельда. - Что это еще за сумасшествие ты тут придумал? - не удержалась она, сгорая от любопытства. Мендель добродушно улыбнулся. - Ты, как видно, не узнаешь старого дома, Зельда! Иди, посмотри. Мы уже не живем не пятом этаже. Я перебрался ниже, туда, где жила Ривка! Я всегда говорил тебе, что у нее лучшая квартира во всем доме! Зельда не двигалась с места. Мендель заметил безмолвный, жгучий вопрос в ее глазах. - Ривка выбралась отсюда давно, - добавил он многозначительно. - Все прежние жильцы выехали из одного дома. Но у меня есть другие. Взгляни, Сарра! Прочитай матери, что тут написано! Он указал на бронзовую доску, прибитую к мраморной стене дома. Сарра прочла вслух: УЛИЦА ПИТТ КВАРТИРЫ ДЕ-ЛЮКС Мендель Маранц - Изобретатель - Видишь мое изобретение? - спросил Мендель, с искрой гордости в глазах, указывая на великолепное здание. - Что такое идея? Семья. Что такое ум? Почва. Что такое изобретение? Цветок. Заходите, пожалуйста, миссис Маранц, и приглашайте свою великосветскую дочь! Швейцар-негр в блестящей форме с поклоном распахнул перед ними дверь. Зельда и Сарра вытаращили глаза от удивления. - Какая роскошь! - прошептали они. Мендель провел их в огромную, прекрасно обставленную приемную и предложил присесть, указав на мягкие кресла и диваны. Но Зельда вдруг набросилась на него: - На кого ты похож? - закричала она. - Грязная рубашка и рваные штаны! Рыбный разносчик и то лучше одет. Швейцар у дверей похож на генерала, а ты - на дворника! - Значит, ты еще не видала нашего дворника! - сказал Мендель. - Он одет, как император! Такое уж правило в этом доме: жильцы носят то, что им нравится, а слуги то, что им не нравится. За это они получают особую плату. Сюда приходят фешенебельные господа с одеревеневшими шеями от высоких воротничков, с кривыми спинами от корсетов и вывихнутыми ногами от модных ботинок, а здесь ходят совсем без воротничков, в юбках, напоминающих воздушный шар, в брюках, широких, как юбки, и в башмаках, похожих на футбол. И они так рады такому одеянию, что посмеиваются над теми, кому приходится носить костюмы, сшитые по последней моде. Что такое одежда? Ручные кандалы. Чем теснее, тем хуже! - Что это за убежище для сумасшедших ты тут устроил? - воскликнула Зельда, испуганно оглядываясь вокруг. Но Мендель попытался успокоить ее. - Здесь убежище, но только не для сумасшедших, а для богатых чудаков, которые хотят отдохнуть от своего „общества". И их прет сюда столько, что я назначаю цены гораздо выше тех, что им приходится платить на Парк Авеню. Что такое удовольствие? Шампанское. Все отдашь, лишь бы достать! И большевсего сюда идут те миллионеры, которые жили здесь раньше, когда были бедными. Разбогатев, они переехали в те квартиры, где много травы и цветов, и автомобилей, и статуй, но где нет людей. Живя там и одеваясь в крахмальные сорочки с бриллиантовыми булавками, они тосковали по прежней жизни на улице Питт, где они могли носить мягкие рубашки с английскими булавками и сидеть на скамейке в маленьком парке, нередко засыпая над газетой. - Все у тебя вверх ногами! - сказала Зельда все больше и больше опасаясь, что Мендель не в своем уме. Но Сарра была очарована и с захватывающим интересом слушала отца, открывающего перед ней новый, очаровательный мир. - И мои миллионеры опять имеют возможность пойти в кофейную Берковица, где хозяин исполняет обязанности полового, а хозяйка - кухарки, и если им не нравится чай, то они сами идут на кухню и делают его по своему вкусу. И часто они заходят закусить в бакалейную лавочку Пфеффера, где едят прямо на прилавке и объедки бросают кошке на пол; и тут же они пьют яблочный квас и сами берут себе селедки прямо из бочки, и, прежде чем купить фунт сыру, пробуют десять сортов. И им нравится пойти иногда за гривенник в кино „Золотое Правило", где можно кричать на негодяя и свистать, когда обрывается лента! Что такое человеческая природа? Возлюбленная. Приятно видеть ее без всяких прикрас! - Миллионеры на улице Питт! - пробормотала Зельда еще с большим недоверием, но уже с некоторым любопытством. - Никогда в жизни этого не было! - А теперь есть, - сказал Мендель, ударяя себя по лбу. - Что такое ум? Комета Галлея. Она появляется раз в сто лет! Здесь, в моих квартирах „Де-Люкс", богатые пользуются такой же свободой, как и бедные. Они могут носить, есть и делать, что им хочется! Бедные миллионеры, приезжая сюда, пользуются настоящим отдыхом. По праздникам они приезжают сюда кучами и привозят с собой своих друзей. Особенно теперь, перед Пасхой, мы тут набиты, как сельди в бочке. Жены миллионеров сами закупают провизию на рыбном рынке, как делали это раньше. Они говорят, что это действует на нервы лучше, чем Карлсбад. А мужчины наслаждаются отдыхом. Им нравится эта простота. В конце концов, что такое высшее общество? Индюк. Он горд только до тех пор, пока ты его не съешь. Здесь все наслаждаются жизнью, а не ее мишурой. Что такое жизнь? Театр. Разные цены, но одно зрелище! - Да, много глупостей ты тут наделал! - сказала Зельда. Но ей хотелось знать, действительно ли это так? Нет ли тут хитрости со стороны Менделя? Не думает ли он сманить их сюда, на улицу Питт? Неужели он имел намерение навсегда лишить ее и Сарру великих возможностей жизни в обществе и превратить всю их семью в содержателей гостиницы и лакеев? Мендель взглянул на часы. - Скоро у нас будет ужин, - сказал он. - Пройдемте вниз. У меня там закусочная и кофейная. Вы можете перекусить, прежде чем отправиться в Седархерст. Обратно в Седархерст! Зельда и Сарра очнулись от своей чудесной иллюзии. Да, скоро они должны уезжать обратно в Седархерст. А ведь они ничего еще не сказали ему о своем намерении ехать в Европу. Все вышло совсем не так, как им хотелось. Но тем не менее, они должны выполнить свой план. За ужином они ему скажут! Закусочная и кофейная в полуподвальном помещении дома Менделя были набиты посетителями. Группы мужчин и женщин, одетых просто и даже небрежно, стояли повсюду, куря, болтая, смеясь, жестикулируя и радуясь вновь обретенной свободой. Одни сидели за столами вокруг весело шумевших самоваров, другие стояли у стены около игроков в карты и шахматы, третьи, облокотившись на прилавок, жевали сандвичи с сыром и колбасой и пили разные воды. А в углу старый граммофон с погнутой трубой наигрывал еврейские, русские и румынские народные песни, с которыми многие были знакомы еще с детства, и которые они сами распевали так часто в дни тяжелой борьбы за существование, когда они были портными, сапожниками, разносчиками и мелкими торговцами. Здесь были Глюки с Гершоном Глюком, меховым королем во главе, и известный финансист Симон Варонек, и галантерейный магнат Аарон Аш, и Бладовские, и Каны, и Кунцы! Мендель познакомил Зельду и Сарру со всеми и затем повел их в кухню, прилегавшую к кофейной, чтобы познакомить их со странным, маленьким, лысым старичком, склонившимся над кадушкой свежих огурцов. - Знаете, кто это? - торжественно воскликнул Мендель, хлопая старичка по спине. - Это Сигизмунд Краусс - король швейной промышленности, который когда-то торговал солеными огурцами на Скаммель-Стрит! - Да, - добавил он со вздохом. - Теперь уж нет таких огурцов! Соленье огурцов - искусство! Что такое гений? Железо. Оно должно быть в крови. - Это правильно, - согласился Краусс с гордостью в голосе и, вытерши руку о передник, поздоровался с Зельдой и Саррой. - Никто на всем Ист-Сайд не мог так солить огурцов, как мы с женой! Весь Нью-Йорк покупал соленье у нас! Зельда и Сарра удивленно смотрели на Сигизмунда Краусса, имя которого было известно в самых избранных кругах. А здесь он возился около кадушки и огурцами, приготовляя свежее соленье. - А вы еще не забыли, как нужно солить огурцы? - спросил Мендель. - Это никогда не забудешь, - ответил Краусс, сияя от радости. - Как вы сами, Мендель, только что сказали: „Что такое соленые огурцы?.. Они у человека в крови!". Дальше в кухне Зельда и Сарра повстречали миссис Альму Розенвальд, жену шелкового магната, суетившуюся около плиты. Она готовила для всех знаменитый „гуляш", которым она когда-то славилась на всем Ист-Сайде. Менделю пришлось поссориться с поваром, чтобы он уступил половину плиты для миссис Розенвальд. - Зельда, я так рада видеть вас, - сказала миссис Розенвальд, - но у меня нет ни минуты свободной. Приходите ко мне домой, тогда поговорим. Приводите и Сарру с собой. Моя Геральдина, кажется, ровесница Сарры. А пока - до свиданья! На прощанье женщины поцеловались. Зельда целуется с миссис Розенвальд! Но Мендель еще не кончил. - Тут один молодой человек страшно хочет познакомиться с тобой, - хитро подмигнул он, беря Сарру за подбородок. - Что такое молодой человек? Перспектива. Зельда и Сарра не смели даже догадываться. Они были слишком возбуждены и сбиты с толку достигнутыми Менделем необыкновенными успехами. А тут еще и это - молодой человек, аристократ, добивается знакомства с Саррой! Кто бы это мог быть? - Сын банкира! - воскликнул Мендель. - Ты и твоя мать встречали его неоднократно раньше - во сне! Зовут его Оскар Гассенхейм! Оскар Гассенхейм! Сарра и Зельда чуть не упали в обморок. - А теперь идемте ужинать, - сказал Мендель. - Вам ведь скоро надо ехать, так вы должны закусить на дорогу. Когда они садились за стол, к ним присоединился Бернард, приехавший в автомобиле за Зельдой и Саррой. Сидя за столом, он с удивлением слушал Зельду, которая рассказывала ему, каким образом Мендель превратил старый рабочий дом в такой прекрасный особняк. Вместо того, чтобы покупать четыре дома, разработанных во всех концах Америки, которые были бы Менделю в тягость, уверяла она, он построил роскошный особняк, который дает доход, и в который со всех сторон стекается избранное общество Нью-Йорка! Бернард сморщил лоб и почесал за ухом. - Да, это не плохая идея, - пробормотал он. - Я думаю, мне придется немедленно купить соседний дом. Я не знал, что требуются такие дома! - Можешь не беспокоиться, - сказал Мендель. Я уже веду переговоры о покупке всего квартала! - Бернард печально покачал головой. - И кто мог бы подумать, что с этим домом можно делать такие дела? Я вот занимаюсь продажей и покупкой домов тридцать четыре года и никогда мне это и в голову не приходило. Это, действительно, счастье! - Счастье? - вмешалась Сарра с дочерней гордостью. - Нет, я называю это - ум! Но Зельда хитро прищурила один глаз. - А я думаю, что тут всему виной лень! Вы не знаете Менделя. Ему лень было переезжать туда, где живут люди общества, и он придумал такой план, что эти люди сами переехали к нему. Скажи мне, Мендель, что такое лень? - Изобретение. Оно избавляет тебя от работы. После ужина Мендель вдруг засуетился. - Ну, а теперь вам пора уезжать, - сказал он. Зельда слегка вздрогнула. Она вопросительно посмотрела на Менделя, потом на Бернарда и Сарру. - Может быть, уже поздно, - неловко сказала она. - Может быть... для нас найдется постель... Для меня и для Сарры? - Вряд ли, - отрезал Мендель. Зельда подняла глаза вверх. Мендель опустил глаза. Их взгляды встретились. Они долго смотрели друг на друга и затем оба расхохотались. - Я приготовил для вас квартиру No 1, - мягко сказал Мендель. - Я мог бы сдать ее четыре месяца тому назад. Но я все время ждал вас! - Ой, Мендель! - пробормотала Зельда, склоняясь головой к нему на плечо. Мендель погладил ее волосы. - Что такое жена? Ревматизм. Она то оставляет тебя, то опять приходит! VII. ЧТО ЗА СПЕШКА? Мендель сожалел о своем необдуманном поступке. Никогда не предполагал, что простое знакомство приведет к таким запутанным общественным отношениям. Он, безусловно, не станет возражать против брака Сарры с тем, кого она полюбит, но любила ли она Оскара Гассенхейма? - Зельда, что такое истинная любовь? Карета. Она устарела. Что такое современная любовь? Аэроплан. Он не всегда благополучно садится на землю. Современная девушка ищет влюбленности, а не любви. Что такое влюбленность? Воздушный шар. Чем больше его надувают, тем сильнее он лопается! Зельда, ты берешь такую здоровую девушку, как Сарра, и начинаешь отравлять ее разными фантазиями. Пусть лучше она любит человека ниже себя, чем выходить ей замуж за человека выше себя. Оскар Гас-сенхейм - птица высокого полета, а ей нужен человек! Что такое брак? Река. Упасть в нее легко, а попробуй выбраться! Что такое влюбленность? Опиум. Ты засыпаешь после него с улыбкой, а встаешь с головной болью. - Ах, оставь! Сарре не нужно влюбленности, не нужно опиума, не нужно любви! Ей нужен просто муж! И мы в состоянии найти ей хорошего мужа! -гордо добавила Зельда. - Я хотела бы, чтобы моя мать отыскала мне такого мужа, какого я нашла для Сарры. Посмотри, - Вейсы дали за своей дочкой в пять раз больше приданого, чем мы можем дать за Саррой, а что они получили? Косого мужа. - Но, наверное, его имя стоит тех денег, которые он получил за женой? - насмешливо сказал Мендель. - Что такое приданое? Удочка. На него идет только мелкая рыбка. Что такое любовь? Солнце. Ты можешь получить его даром, но не можешь купить. - У Сарры нет времени для любви, - пробормотала Зельда. - Ей уже двадцать семь! - Это ничего, - успокоительно сказал Мендель. - Что такое пожилой возраст? Предупреждение. Женщина не отрицает, а мужчина принимает. Мудрец говорит: „Женщина никогда не стара для любви, мужчина никогда не стар для брака". Кроме того, чем позже она выйдет замуж, тем меньше у нее останется времени, чтобы жалеть об этом. - Продолжай! Сиди и тешься собственными шутками, - сердито сказала Зельда. - Ты будешь сидеть и балагурить, она будет сидеть и ждать, а чем все это кончится? Ты растолстеешь, она поседеет, а я, глядя на вас обоих, сойду с ума. Сложив руки и глядя ему в лицо, она, наконец, вызывающе спросила, хочет ли он, чтобы Сарра выходила замуж, или нет? - И то и другое, - ответил Мендель. Не будучи в состоянии стоять на ногах, Зельда опустилась в кресло. Мендель продолжал: - Если она любит, пусть выходит. - Подумаешь, какой умник, - презрительно сказала Зельда, подбочениваясь, - она давно уже хочет любить. Но только ей некого. - Тогда пусть она любит себя самое и не выходит замуж. Лучше совсем не выходить замуж, чем выйти замуж и не любить. Зельду душила злоба. - Она, - твоя дочь, так же как и моя - так? Может быть, ты хочешь подождать, пока мы не будем похожи на сестер? Лет, ей уже много, а женихов пока нет ни одного. Ты всегда так любишь говорить о любви, почему же ты не найдешь ей возлюбленного? - Их не находят. Они приходят сами. Зельда опять сложила руки. На этот раз просто потому, что ей нечего было сказать. Пусть Мендель болтает, сколько ему угодно, но она тоже не будет молчать. - А что тебе еще надо? - вдруг спросила она. - Разве он ей не пара? Подумаешь, - Мендель Маранц, водопроводчик с улицы Питт, пренебрегает Соломоном Гассенхеймом - банкиром! - Ты хочешь сказать - банкротом, - поправил ее Мендель. - Неправда! - возразила Зельда. - У него просто недостает немного денег, а нам это только на руку. Если бы у него было много денег, то нам бы до него никогда не подняться. Мы немножко подвинем его в банке, он подвинет нас в обществе, а все вместе подвинем свадьбу. Вот так - одно дело должно помогать другому. Мендель печально покачал головой. - Ах, Зельда. Может быть, ты хорошо умеешь стряпать, но ты ничего не смыслишь в любви, а между тем это почти одно и то же. Что такое любовь? Кухарка. Она должна знать, что с чем соединять и как разводить огонь. Если она этого не умеет, то она заварит тебе такую кашу, какую ты хочешь заварить между Саррой и Оскаром Гассенхеймом. Ты хочешь наложить в суп всего - общество, банк, торг, - и забываешь главное - любовь! - Еще одна кухарка на мою голову! - с досадой сказала Зельда, стараясь скрыть свою растерянность. - У меня и без тебя хватает возни с кухаркой. С тех пор, как мы разбогатели, она прямо таки не пускает меня на кухню. Но к чему ты приплел сюда кухарку? - Потому что здесь идет речь о стряпне, - сказал Мендель серьезным тоном. - Существует столько же сортов любви, сколько разных меню. Но один должен быть принцип - огонь! Нельзя стряпать и нельзя любить без огня. А что такое идеальная любовь? Идеальная кухарка! Она должна смотреть, чтобы огонь не был слишком слабым, но чтоб и не горел слишком сильно. Она должна руководить огнем, чтобы получилось вкусное блюдо. Может быть, теперь ты меня понимаешь? А? - Фу? Он тут прочитал мне целую лекцию - воскликнула Зельда обиженно и встала. - Он думает, я не знаю его хитростей, - думает, я не знаю! Он пугает меня кухаркой, чтоб я забыла о женихе, которого я подыскала для Сарры. Ничего, мистер Мендель, ты меня не одурачишь! С тех пор, как мы женаты, не было ни одного дня, чтобы мы не поспорили... - ... и чтоб я не выиграл в споре! - добавил Мендель. - Так ли? - насмешливо спросила Зельда. - Может быть, ты и выигрываешь в споре, но правда всегда на моей стороне. - Не беспокойся, Зельда. Если Сарра выйдет замуж так же хорошо, как ты, то я вполне буду доволен. - Не беспокойся, Мендель, она выйдет лучше. Она научилась кое-чему на моих ошибках. - Мендель расхохотался. - Что такое брак без ошибок? Рот без зубов. Он не может сделать тебе больно, но он не дает тебе и удовольствия. В конце концов, Зельда, вот уже двадцать девять лет, как мы плетемся друг за другом. И посмотри! Мы часто ссоримся, но бывает так, что и не ссоримся; мы много страдали, но иногда и смеялись; мы делали много ошибок и спорили из-за пустяков, но мы иногда и прощали друг другу; мы болели, но были и здоровы; у нас был хлеб и одежда, а случалось, что и не было; но никогда еще мы серьезно не пожалели, что поженились, хотя мы часто говорим обратное. Я мог найти себе невесту с деньгами, ты могла выйти за человека с именем. Но я сделал ошибку, и ты сделала ошибку, и мы поженились. Что такое любовь? Слепец. Он спотыкается, даже когда идет правильным путем. Но Зельда выслушала его с недоверием. - Значит, ты хочешь, чтобы и Сарра так голодала, как мы когда-то голодали? - сердито спросила она. - Нет. Но я не хочу сказать, что если она разбогатела, то этим потеряла все свои права. Что такое богатство? Привычка. Сперва ты стремишься к нему, потом оно само стремится к тебе! Значит, если ты бедна, то ты можешь выйти замуж за того, кто тебе нравится, а если ты богата, то не можешь этого сделать: ты непременно должна купить себе мужа за деньги! Что такое брак? Парижское платье. Чем дороже ты за него заплатишь, тем меньше в нем толку. Что такое общество? Очередь на трамвай. Чем больше ты жмешь, тем больше тебя выжимают! Зельда, не нажимай! Сарра должна выйти замуж за того, кто ей понравится, а тебе должен нравиться тот, за кого она выйдет замуж. - Хорошо! Сарре нравится тот, кто нравится мне! - торжественно сказала Зельда, - а если не нравится тебе, то я тут ни при чем. Если ты хочешь знать правду, то я скажу тебе, что она его даже любит! Мендель вынул папироску изо рта. Первый раз он почувствовал.что его старуха приперла его к стенке. Но когда он смотрел в ее маленькие серые глазки, смутное подозрение родилось в его душе. - Может быть Сарра только думает, что любит его, - заговорил он медленно, пристально глядя жене в глаза, - но когда человек еще в состоянии думать, значит, он не любит уж настолько сильно. Что такое девушка? Сердце. Оно бьется, но не знает для кого. Но Зельда только пожала плечами и сказала спокойным голосом: - хочешь верь, хочешь не верь, - мне все равно. VIII. АХ, ОСКАР! Бернард Шнапс был тайным поверенным Зельды в ее сношениях с Гассенхеймами. Как опытный маклер, в течение многих лет державший контору по покупке и продаже домов, он являлся, по ее мнению, вполне подходящим лицом, чтобы вести игру с Гассенхеймами - коварным маленьким банкиром и его толстой женой. Бернард, вполне сознавая всю важность вверенной ему миссии, придал себе вид дипломата и уже сидел в салоне Гассенхеймов на Пятой Авеню, бормоча что-то с убедительным красноречием и тонкой стратегией. Но старый Соломон Гассенхейм начинал кашлять всякий раз, как только Бернард хотел что-нибудь сказать, и тогда Бернард, окончательно сбитый с толку, обратился к его жене, Деборе, которая громовым мужским голосом отвечала ему. - Я такой человек, - начал он, я люблю говорить прямо и откровенно. Да, да; нет, нет! Я смотрю вещь, и если она мне не нравится, - до свиданья! А если нравится, - сколько? Дебора удивленно посмотрела на него. - Что вы хотите сказать этим „сколько"? - Э-э-эх! - старый Гассенхейм закашлялся. - Разве ты не понимаешь? Это насчет Оскара. - Совершенно верно! - подхватил Бернард, радуясь удобному моменту. - Я об Оскаре и Сарре и об обоих вместе. Я такой человек - я люблю все делать быстро и хорошо. Я вам нравлюсь, вы мне нравитесь - конечно! Он встал, весь красный от волнения, крупные капли пота выступили у него на лбу, его пальцы победоносно играли цепочкой от часов. - Подождите минутку, мистер Шнапс, - сказала миссис Гассенхейм, уже не таким важным тоном. - Что вы спешите? Присядьте. Может быть, вы еще будете пить с нами чай. - Я такой человек - я не люблю чаю! Я люблю кончать все сразу, - заявил Бернард, боясь, что разговор опять перейдет на что-нибудь другое. - Какую замечательную девушку берет себе ваш сын! Сарра принадлежит к одному из лучших семейств на улице Питт - то есть... ну, как это называется? А какое она получила образование! Гм! Гораздо лучше моего! Но она очень скромна, как и я. Я такой человек - я не люблю хвалить себя. Пусть меня другие похвалят... Старого Гассенхейма опять начал душить кашель, но Бернард вызывающе повысил голос, чтобы заглушить его. - У нее такое лицо, - торжественно продолжал он, - что когда ее увидит какой-нибудь молодой человек, он не может ни есть, ни спать целую неделю. Вот какое у нее лицо! А как она шьет - то есть, я хочу сказать - поет! Ой! Если бы вы знали, какой у нее голос миссис Гассенхейм! Она вполне современная девочка. Она прыгает и танцует, и полирует ногти, и играет на виктроле - то есть, я хочу сказать - рояле, и если бы вы только послушали, как она говорит по-польски! - По-польски! - удивленно протянула миссис Гассенхейм. - Ха, ха, ха! - расхохотался Бернард, немного смущенный. То есть, я хочу сказать - по-французски. Она говорит на стольких языках, что она уже не может отличить один от другого, то есть, я хочу сказать - я не могу отличить. Но какая тут разница? - быстро добавил он, чтобы отвлечь их внимание. - У нее прекрасный розовый цвет лица, а это самое главное! - А фигура? - спросила миссис Гассенхейм, бросая ободряющий взгляд на Оскара, который уже начинал скучать. - Скажите нам, какая у нее фигура. - О-о, фигура*!- многозначительно протянул Бернард. - На этот счет мы договоримся после. Я такой человек - я не люблю торговаться. Когда речь идет о приданом, я люблю спорт. Долларом больше, долларом меньше - какая тут для меня разница! Главное - чтоб вы были довольны. ------ *Игра слов. Английское "figure" означает „фигура" и „цифра". Бернард подразумевает: „сколько за ней приданого?" - Э-э-эх! - закашлялся старый банкир и подмигнул Бернарду. - Мы вполне довольны, мы все-таки думаем, что она гораздо лучше, чем вы ее изобразили. Бернард смутился и поспешил затушевать свое смущение улыбкой. - О, я понимаю, что вы хотите сказать. Я такой человек - я не люблю расхваливать ее. У меня правило - бери или не бери! Я никогда не навязываю. Нужно вам - берите; не хотите - пожалеете! Вот и все! Банкир и его жена встали, Бернард, сообразив, в чем дело, тоже встал. - Ну-с, как будто мы договорились обо всем, - сердечно сказал он, - только я такой человек - я никогда ни в чем не уверен. Когда они поженятся тогда уже... - Заходите еще - сказал банкир, протягивая ему свою маленькую, беленькую ручку. Бернард машинально схватился за нее. - Вы, может быть, желали бы встретиться с отцом Сарры? А? - сказал он, крепко сжимая руку старого Гассенхейма. - Это не помешало бы. У него хороший текущий счет в банке. Что вы скажете на это? А? И Бернард ушел, сияя от радости. Вечером в тот же день Бернард поведал Зельде о результатах своей важной миссии, поздравил ее, что она выбрала посредником именно его, посоветовал ей немедленно заняться приготовлениями к свадьбе. - С этими богатыми людьми так: раз, два, три - кончено! Если они кашляют и зевают и не дают тебе говорить, это значит - „да"! Если улыбаются и приглашают заходить еще, значит - „нет". Но, Зельда, сестра, ты уже предоставь все мне! Я такой человек - я люблю кончать то, что начал. Ты не беспокойся. Однако, Зельда сомневалась. Бернард был чересчур доверчив по природе, слишком большой оптимист. А этих светских людей так трудно понять. Сердце Сарры будет разбито - да и ее тоже, - если Гассенхеймы только притворяются, а потом откажут. А тут еще Мендель с его предубеждением! - Ой, сколько хлопот! Сколько беспокойства! - вздыхала Зельда, ложась вечером в постель. Она беспокойно провела ночь и проснулась раньше обыкновенного с головной болью и красными глазами. Но встала она в хорошем настроении и с новой верой в то, что Сарра и Оскар скоро будут мужем и женой. - К нам сегодня придет Оскар, вот увидишь, - сказала она за завтраком, обращаясь к дочери. Сарра задрожала от радости. - Почему ты думаешь, мама? - Мое сердце подсказывает мне, - ответила Зельда, многозначительно кивая головой. - О, а я думала, ты это знаешь наверное, - разочаровано сказала дочь. Но он явился. В половине третьего огромный лимузин остановился напротив дома Менделя Маранца, и из него вышел Оскар Гассенхейм, поцеловав на прощание даму, сидевшую рядом с ним. Он что-то сказал шоферу и помахал даме шляпой. Дама, его мать, помахала ему рукой в ответ, тяжело сдвинулась с места, усаживаясь поудобнее, и закрыла глаза, отгоняя мысли. Ее сердце учащенно билось, исполненное страха и надежды. Как часто приходилось ей провожать Оскара до дверей и как часто он не решался войти! Он давно мог бы составить себе хорошую партию. Многие девицы дрожали в его присутствии. Но он тоже дрожал; в этом была вся беда. - Образование у меня есть, - растерянно бормотал он. - Внешность есть. Все есть. Но у меня нет характера! Когда дело касается женщины!.. И он беспомощно простирал руки вперед, пожимая плечами. Но терпение и финансы старого банкира достигли той точки, что ему, наконец, пришлось сделать сыну последнее предупреждение. - Или ты должен достать себе жену, или работу, - решительно сказал старик, заглушая всякие возражения отчаянным кашлем. Оскар стоял у дверей дома Маранцев и дрожал. „Жена или работа" - звучало у него в ушах, и он размышлял, что больше пугало его. Все-таки он чувствовал, что он скорее согласен любить, чем работать. Но если бы только любовь не была таким трудным делом! Он старался подбодрить себя и решительно застегнул пуговицы своего пальто. - Вот так всегда, - бормотал он про себя. - Я не боюсь никого. Но когда дело касается женитьбы... И ему хотелось бежать. - Здравствуйте, мистер Гассенхейм! - окликнула вдруг Зельда. Она следила за ним из окна и, обеспокоенная его медлительностью, пошла ему навстречу. - Я только что собирался... войти, - чуть слышно пробормотал он. - Что-то подсказало мне, - то есть, мой брат сказал мне, что вы сегодня будете у нас. Она улыбнулась, непринужденно взяла его под руку и провела в гостиную. - Вы, может быть, хотите поговорить с Саррой наедине? Она сейчас придет. - Не к спеху, - тихо сказал Оскар, предусмотрительно окидывая взглядом помещение и ища дверь. Мендель, удобно сидевший в кресле с газетой в руках, на минуту поднял глаза, смерил взглядом Оскара и снова погрузился в чтение. Оскар сел. - Будьте так добры, миссис Маранц, - пробормотал он, - я... я хотел бы поговорить с... с мистером. - С отцом! - вскричала Зельда, беспокойно поглядывая на Менделя. - Я не знаю, о чем вы можете говорить. Что мужчины понимают в таких делах? - Видите ли, - умоляюще начал Оскар, проводя холодной рукой по потному лбу, - когда дело касается женщины... то я хотел бы поговорить с мужчиной. Зельда многозначительно повернулась к Менделю и сказала сладким голосом: - Ты ведь занят, Мендель, не так ли? Ты, кажется, с кем-то должен иметь свидание? - Что такое свидание? - добродушно сказал Мендель. - Подарок. Ты тогда дорожишь им, когда оно представляет ценность. Для такого гостя, как Оскар Гассенхейм, я согласен отказаться от всякого свидания. Принеси лучше стакан чаю, Зельда, - наш гость, как видно, замерз. - Э-э, здесь немножко холодновато, - сказал Оскар и вытер потный лоб. Побежденная Зельда, угрожающе посмотрела на Менделя и очень кротко на Оскара, неохотно удалилась из гостиной. Несколько минут царило неловкое молчание. Оскар застегивал и расстегивал пуговицы своего сюртука. - Неважно! - внезапно воскликнул он с диким выражением на лице. - Я люблю ее! Мендель поднял глаза. Оскар опустил глаза. Мендель покачал головой-. - Вы очень милый молодой человек, Оскар, но вы не знаете женщин. Может быть, потому вы такой и хороший. Что такое женщина? Ружье. С ним опасно играть. Что такое любовь? Насморк. Легко схватить его, но трудно вылечить. - Неважно! - сказал Оскар, видя перед собой образ отца. - я люблю ее! Мендель поднялся с кресла. Дело, по-видимому, было не так легко, как он думал. - Оскар, - энергично сказал он. - я говорю с вами на основании горького опыта. Что такое опыт? Полисмен. Он всегда является, когда уже поздно. До женитьбы ты думаешь о любви одно, после женитьбы совсем другое! Что такое жена? Несчастье. Если ты будешь его искать, всегда найдешь. - Неважно! - решительно сказал Оскар. - Я люблю ее! Мендель пристальнее посмотрел на молодого человека. Затем он начал говорить более медленно, немного задетый. - Что такое совет? Лекарство. Его любят давать, но не любят принимать. Вы думаете, я против вашего брака? Нет! Если она согласна, и я согласен. Оскар растеряно посмотрел на него. Потом откашлялся. - А если вы согласны, то и она будет согласна? - робко спросил он. Мендель изумленно посмотрел на него. - Послушайте, Оскар. Вы, собственно, на ком хотите жениться? В наше время на отцах уже не женятся. Вы должны идти с предложением прямо к невесте. - Кто должен идти? Я? - воскликнул Оскар. - А кто же - я? - воскликнул Мендель. - Я могу только дать вам свое благословение. А невесту вы должны взять сами. - Видите ли, я могу говорить с кем угодно, - сказал он, набираясь духу. - Но когда дело касается женщины!.. - Что такое застенчивость? Корь. Вы уже слишком стары для нее. - Кто? Я? - скептически спросил Оскар. - Только не я! У меня это с детства. Видите ли, я здоров. Я красив. Я могу говорить. Но я не знаю, что такое со мной. Когда дело касается женщины!.. - Что же мне делать? - простонал Оскар, совершенно теряясь. - Бежать с ней? - Вот именно - бежать! - решительно сказал Мендель. - Если вы не можете сказать: „Я люблю тебя", говорите „Давай убежим". Это гораздо легче, и ей больше понравится. Мендель позвал лакея, сказал ему, чтобы он доложил Сарре, а сам хорошенько встряхнул молодого человека, хлопнув его по спине ладонью, и оставил его одного. Несколько мгновений одиночества, как каменная гора, навалились на Оскара Гассенхейма, он прирос к полу, не мог двинуться с места. Тихое пение засовов, когда открылась дверь, так подействовало на него, что его сердце готово было разорваться. Но тут показалась Сарра, вся зардевшаяся и возбужденная, и Оскар, не будучи в состоянии сразу умереть или исчезнуть, замер на месте. Сарра смело подошла к нему с протянутой рукой. Оскар дрожал с головы до ног и не знал, что сказать. Затем он нерешительно взял ее руку и сжал. Сжал так, что сам весь покраснел, а Сарра побледнела. - Ах! Какой вы сильный! - сказала она, чуть не со слезами на глазах. Оскар улыбнулся, смутившись. - Гм! - пробурчал он, подыскивая слова, - Я... э-э... что такое сила? Телефон? Э-э она хорошо соединяет! - Сарра удивленно посмотрела на него. - Что вы хотите этим сказать? „А Бог его знает", - подумал Оскар вытирая лоб. - Я... я хочу сказать, - пробормотал он, - ха! ха! - сильное рукопожатие - все равно... все равно, что хорошее соединение, не так ли? - Ага, понимаю, - медленно проговорила Сарра, с трудом уловив скрытый смысл остроты. - Какой ты остроумный! - Кто? Я? - выкрикнул Оскар, отчаянно силясь что-то припомнить. - Э-э... Что такое остроумие? Смерть. Она приходит неожиданно! Сарра расхохоталась. Он ей казался очень интересным. - Вы остроумное моего отца! - воскликнула она. - Я понимаю его сразу, но у вас все гораздо глубже. При слове „отец" Оскар решил воспользоваться моментом. - Что такое отец? - грозно сказал он. - Корь? Вы уже слишком стары для него. Оскар смутился. Он силился припомнить, что он сказал. - Я... я хотел сказать, - поправился он, - что вы стары для него, но... не для меня! Сарра была страшно удивлена и... обрадована. Оскар все время говорит такие неожиданные вещи! Наступила глубокая тишина. Она чувствовала, что следующая минута будет решительной. Что он скажет? Как он все это выразит? Все пошло кругом у нее перед глазами - Оскар, комната, улица, весь мир. Она с трудом владела собой, готовясь выслушать его, а он с трудом владел собой, готовясь говорить. - Сарра, - сказал он, наконец, низким, тяжелым голосом, и она вся вздрогнула, слыша, как он произносит ее имя. - Сарра, я... я не в состоянии выразить! - простонал он, в отчаянии простирая руки вперед. Но когда он убрал руки на место, в них заключалась Сарра, которая прижималась к нему, закрыв глаза и тяжело дыша. Она его поняла! Молчание и тысяча ослепительных солнц! Затем Сарра нежно выпуталась из его окаменелых объятий и ясным взглядом посмотрела ему в глаза; оба они моргали глазами, как после солнечной ванны; затем улыбнулись друг другу, сели и вздохнули. Сидя рядом, они держали друг друга за руки. Внезапно Оскар, вспомнив что-то, отдернул свою руку, как если бы ее коснулись каленым железом! Сарра обиженно посмотрела на него. - Я никогда не держу женщину за руку, - пробормотал он. - Вы такой странный, - созналась Сарра. - Никогда нельзя узнать, что вы будете говорить в следующую минуту. - Я и сам не знаю, - пробормотал Оскар, думая о том, как бы сказать ей о побеге. - Сарра - начал он на авось, предоставив себя судьбе, - что такое зубная боль? Удобный случай! Когда он приходит, не надо его терять. Бежим со мной! - О, Оскар! - все, что могла она сказать, совершенно побежденная сложностью его речи. А Оскар вздыхал и ахал, изумленный той внезапностью, с какой он добился своей цели. „Какая магическая сила заключается в моих словах"! - думал он. И удивлялся. От „кори" - к предложению: от „зубной боли" - к „побегу". От этих словесных прыжков у "него кружилась голова. Но он упоен был своей победой. Он, Оскар, такой кроткий, который, „когда дело касается женщины!" всегда дрожал и отчаивался, теперь держал женщину в своих объятиях, ту женщину, которую он так хотел и которой, наконец, добился. А в соседней комнате, сидя в кресле и глядя в узкую щель между бархатными портьерами, Мендель наблюдал за всей этой сценой. И когда он увидел, как Оскар обнял Сарру, его лоб собрался в морщины, и он покачал головой. Заглушенный смех позади него заставил его обернуться. Радом стояла Зельда. Она тоже незаметно следила, стоя за портьерами, позади Менделя. - Ты не плохо настроил Оскара, - прошептала она с язвительной усмешкой. - Но