воздуха парковки, подойдешь к своей машине. Практически смутные
образы, всего лишь инстинктивный толчок к тому, что облачено в обложку
счастья. Каждый вечер одни и те же, ничего не значащие десять минут чистого
ожидания.
12 января.
По телевизору показывают репортаж о приюте для малолетних
правонарушителей в Марк - ан - Борель на севере Франции. Здесь содержатся
одни лишь юноши, взятые на попечение до пяти часов и свободные затем в
течение всего вечера. Они не знают, чем заняться, курят в комнатах коноплю:
" одна затяжка и все ОК". Они никогда не говорят о школе, как будто бы она
никогда не существовала в их жизни. Некоторые не умеют читать. Многие не
ведают, что писать нужно с верхней части страницы тетради, они же начинают
писать с середины, снизу, везде. Они говорят, что высшее благо - это
позабавиться (попортить машины и т.д.) и не быть застигнутым врасплох. Они
убеждены, что в будущем будут думать, что провели свою юность с большой
пользой (если быть молодым - это делать домашние задания, не валяя при этом
дурака, то это - не настоящая жизнь). "Валять дурака" - это синоним к
"получать наслаждение". В первую очередь они хотят жить не для блага, а для
удовольствия: совершать легкие преступления, принимать наркотики, и т.д.. И
здесь сложно сделать вывод, кто наиболее ужасен в своей массе: эти молодые
люди или же маркиз де Сад, произведения которого претендуют на некоторый
эстетизм.
15 января.
На платформе станции Сержи, внизу указательной таблички написано :
МОСТ КАРДИНЕТ. Здесь не останавливается ни один поезд.
15 февраля.
Д. говорит и магазинах Сержи, возвращаясь оттуда в одежде "от кутюр".
На нем свитер фирмы " Marks & Spencer " которым он хвалится. "Лакосты" я
передал своей дочери", - говорит он, склоняя марку любимой им одежды, как
название какого-нибудь предмета. Он не знает, что представители
привилегированного класса не носят больше "Лакост" с тех пор, как в нем
стала щеголять "молодежь из пригорода". Если ему сказать - то, вероятно, это
глубоко его заденет. Марка одежды - это показатель, благодаря которому люди
относят себя к определенному сословию, нишу которого они намерены занять.
(Воспоминание об С, переодевающегося однажды вечером, гордо перечисляя
со своим славянским акцентом каждый предмет одежды, который он одевал:
рубашка от "Черутти", галстук от "Диор", брюки от "Сэн - Лорана", ремень от
"Ланвено", и т.д. Словно части доспехов, торжественно надеваемые
средневековым рыцарем. Под одеждой он носил белую майку и семейные трусы,
согласно традиции стран восточной Европы.
24 марта.
Журналист распространяет результаты опроса общественного мнения: 42
процента опрошенных французов ответили, что "слишком много арабов", добавляя
при этом, что все чаще и чаще можно услышать расистские высказывания. Фраза
"слишком много арабов" - единственная по-настоящему запоминающаяся. Если
заменить арабов на евреев, то можно заметить, что различие между 1999 и 1939
годами не так уж и велико. Этот опрос, а также способ его подачи хитрым
образом оправдывают расизм. В нашем сознании то, что является всего лишь
общественным мнением, становится правдой.
27 марта.
НАТО решило вмешаться в урегулирование "сербского вопроса". Как обычно,
впечатление того, что не знаешь, что законно, а что нет. И вот, вечером, я
снова вижу Белград : большая площадь, кафе, полное посетителей, цыганские
дети, бегающие от одного стола к другому, которых никто не прогоняет
(патернализм, уверенность в своем превосходстве или же благодушие?).
Белград рано утром. Цепь автобусов, в которые поднимаются люди,
знающие, что сегодня с ними воюют. У меня не осталось ни образов, ни
воспоминаний, касающихся Косово.
6 апреля.
В течение всей ночи Белград и другие сербские города подвергались
бомбардировке. В это же время сербские войска продолжали спокойно творить
бесчинства в Косово, побуждали косоваров к бегству. Страшная смертельная
хореография в вертикальном и горизонтальном направлениях на разделенных
сценах. Можно представить себе, что натовские бомбы бесконечно будут падать
на головы мирных сербов, а сербские солдаты будут подталкивать население
косовских албанцев на путь изгнания, выстраивая их в длинные когорты.
По математическим расчетам, у ракет и сербских преступников нет никакой
возможности пересечься.
Вчера в пасхальный понедельник в Нормандии, люди обедали на террасах
домов, на берегу моря. Вечером - многочасовые пробки на трассе, ведущей в
Париж. Я заметила, что в течение целого вечера даже ни разу не подумала о
войне на Балканах. Какова ценность и какая польза от такой мысли?
10 апреля.
Продолжается война на Балканах, не вызывая никакой реакции, ни наводя
ни на какие размышления, в отличие от войны в Персидском заливе восемь лет
назад. Разрушения и смерть кажутся отныне необходимым злом. Мы заставляем
также платить сербское
население наше невмешательство в Боснии. Этой войной мы наверстываем
упущенное.
Испытываешь непонятную усталость, когда слышишь и читаешь одно и тоже:
"точечные удары" НАТО по Сербии, албанские беженцы, стекающиеся в города,
названия которых нам были неизвестны еще три недели назад и кажущиеся нам
сегодня такими же родными как Сэнт - Назар и Шамбери: - Блас, Подгорица. Эта
монотонность лишает всякого интереса следить за военным спектаклем.
13 апреля.
Воскресенье. По телевизору один из представителей НАТО говорит о
военной операции на Балканах. Он очень презентабелен, элегантно одет,
одинаковые пиджак и галстук. Этот шикарный галстук - обескураживающая
деталь, нескромный признак того, что тот, кто сейчас говорит о войне,
никогда не станет тем, кто на ней воюет.
Ощущение, что я одеваюсь, ориентируясь на эту войну, возможно даже
больше на спектакль человеческих страданий, чем на картины разрушенных
мостов, взорванных поездов и т.д.
Сегодня на Франс - 2 писатели и политики спорят о войне на Балканах. В
это же самое время ТФ-1 показывает двух радующихся ведущих, спрашивающих у
молодой девушки с очаровательным гладким личиком ее размеры: "88- 65-80", -
отвечает она на одном дыхании. Один из ведущих просит ее уточнить. Она,
казалось, только этого и ждала: "88-грудь, 65-талия, 80-бедра". Она,
профессиональная ТОП - модель, рассказывает, что она испытывает, когда
поднимается на подиум, когда дефилирует. Однажды, опустив взгляд на первый
ряд, она увидела там улыбающегося ей Жан - Поля Готье. Это было ... Ей не
хватает слов. В конце передачи один из ведущих возбужденным голосом нас
предупреждает: "Запомните хорошенько это имя - Жюли! Вы еще услышите о ней!"
Аплодисменты. Нужно допустить тот факт, что миф, в котором главные ценности
- это красота и успех, продолжает функционировать
14 апреля.
Перед светофором на перекрестке с Национальным шоссе. Под падающим
снегом какой-то мужчина просил милостыню.
Двадцатый день войны. Посылки с гуманитарной помощью прибывают для
депортированных косоваров и миллионы людей предлагают принять у себя
беженцев. Массовый исход косовских албанцев потрясает воображение:
внезапный, всеобщий, безнаказуемый по единственной причине - Милошевич. Это
несчастье, за которое жертвы не несут никакой ответственности и от которого
им некуда скрыться. Трагедия в совершенном государстве (Ануй утверждал, что
с ней мы спокойны), где женщины носят косынки и длинные юбки, как в прошлом
носили наши крестьяне.
Бездомные, безработные, нищие не вызывают у нас ничего, кроме
безразличия. Именно эта внутренняя изолированная боль не является
представлением, в результате которого мы сомневаемся, что жертвы здесь
абсолютно не причем (все-таки есть же ночлежки, чтобы поспать, есть работа,
если хорошо поискать и т.д.) Это несчастье требует чего-то иного, нежели
посылку с гуманитарным грузом.
18 июня.
Закончилась война на Балканах. Телевизионные дебаты о законности
бомбардировок, картины массового исхода беженцев оставлены теперь в далеком
прошлом. Эта война была для нас, по сути, ничем.
Теперь на стене привокзальной парковки огромными буквами написано:
ЛЕЙЛА, Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ.
11 августа.
В двенадцать десять пополудни свет начал угасать. Большие тени
окутывали сад. Это был свет грез и прошлого. Вокруг была тишина. Напротив
террасы зашумели ветки елей, с вершины холма, словно камень, скатилась
белка. Тотчас же пришла светлая ночь и подул легкий свежий ветер. Вниз по
улице зажглись фонари. Мне показалось, что это длилось довольно долго. Я
была не уверена в том, что вижу, так как раньше никогда с этим не
сталкивалась. Свет вернулся только на следующий день.
Я продолжала смотреть, как черный диск скользит перед солнцем,
сужается. В час сорок луна окончательно закрыла солнце. То же самое чувство
скорби, что следовало в моем детстве после купленных игрушек, просмотра
фильма или дня, проведенного на берегу моря. Чувство пустоты толкало меня
наружу.
У всех в эти последние месяцы века непрерывное ощущение истории. Пьеса
вот-вот закончится и мы узнаем, кто в ней играл. Мы перейдем на Землю
.
14 августа.
Трансляция по третьему каналу "Ребенка и чар" Равеля и Колетт
задерживалась: все еще передавали новости. Ведущий говорил, что с начала 91
года, когда началась война в Персидском заливе, (возможно, мы это забыли)
полмиллиона иранских детей погибли из-за нехватки пищи и болезней. Но тут же
он, воодушевленным тоном ведущего аукциона добавляет: "но США заявляют, что
они дадут миллион долларов для нужд иракских больниц". Это составляет два
доллара на ребенка, десять или двенадцать франков, в зависимости от курса.
Затем нам показывают изображение детей, находящихся в больницах: исхудавшие,
пребывающие в состоянии прострации в своих маленьких кроватках. Чуть позже
он процитировал заявление совета безопасности ООН, утверждающего, что в
районе, где раздача продовольствия и медикаментов проводилась под контролем
этой организации, дети умирали только лишь в "двадцати процентах случаев".
Ведущий, казалось, был счастлив довести до нашего сведения столько цифр.
Затем можно было услышать мяуканье котов, жалобные стоны пасторали,
дуэт индийского чайника и английской чашки, все обаяние и непосредственность
"Ребенка и чар" в фривольной манере прошлого. Тайная мечта о богатом
западном буржуазном обществе с его толстощеким с большим крупом ребенком,
сыгранном оперной певицей, казалось карикатурным наследием.
Внешняя жизнь требует всего; большинство произведений искусства не
требует ничего.
1 сентября.
Они появляются с северо-запада из-за деревьев и административных зданий
в небе над Сержи; они делают петлю в огромном небе Уаза и направляются в
Руасси, неутомимо разрывая сентябрьский свет.
Невидимый вред от воздушного сообщения: как только заслышишь гул,
ждешь, когда звуковая волна пройдет над головой и удалится, затем ожидаешь
следующей. Так и живешь в ритме шума самолетов.
В будущем все небо станет "воздушным", поделенным на трассы, более
крупные, чем сегодня на земле, наполненное аппаратами, которые будут
сталкиваться и падать на землю, вызывая десять тысяч смертей в год вверху и
внизу. Будет царить всеобщее безразличие, как сегодня к дорожными авариями.
Здесь люди в чем-то похожи на богов.
28 октября.
Русские спокойно истребляют чеченцев. Этот факт абсолютно никого не
волнует. Действительно, существуют люди, носящие имя, которое, можно
подумать, пришло из сказки Вольтера. Уже вошло в привычку воспринимать
историю России как кровавый вымысел с ледяными степями, водными монстрами,
мумиями и шутами в качестве главных героев. То, что Ельцин является
воплощением всех трех выше перечисленных ипостасей - всего лишь топос,
ведущий к своему совершенству ; глава о чеченцев - в крови предыдущих
правителей. Своей безнаказанностью Россия должна своему мифу о народе,
живущем на краю разума, цивилизации и человечности.
4 ноября.
На вокзальной стене в Сержи мы видим полусогнутые мужские ноги в брюках
из голубого вельвета, между которыми находятся ноги женщины, одетой в платье
в мелкую темно-зеленую клетку. Женщину видно в фас, нижние пуговицы на
платье расстегнуты, обнажая ее ноги. Это - фреска "baba cool", датирующаяся
концом семидесятых годов двадцатого века, и которая скоро будет стерта во
время ремонта вокзала.
На платье женщины, в районе, где должен находиться ее детородный орган,
кто-то накапал красной краски, образовавшей темное кровавое пятно.