- сказал Бастиан и похлопал Атрейо по плечу. - Что сталось с Великанами? - спросил Атрейо. - Пустые орехи! - снисходительно бросил Бастиан. - А где же тут Ксайда? - Наверху, в своем Волшебном Зале, -ответил Атрейо. - Пошли со мной! - сказал Бастиан. Он накинул на плечи серебряный плащ, который отдал ему Атрейо, и они стали взбираться по широкой каменной лестнице, ведущей в верхние этажи здания. Фалькор шагал по ступеням вслед за ними. Когда Бастиан в окружении своих соратников вошел в Волшебный Зал, Ксайда поднялась с трона из красных кораллов. Она была гораздо выше Бастиана и очень красива. На ней было длинное одеяние из фиолетового шелка, а ее огненно-красные волосы были уложены в высокую прическу: хитросплетение больших кос и маленьких косичек. Лицо у нее было бледное, как мрамор, и такие же бледные тонкие руки с длинными пальцами. Взгляд ее приводил в замешательство. В нем было что-то очень странное и смущающее. Бастиан не сразу разглядел, что причиной тому ее разноцветные глаза - один зеленый, другой красный. Казалось, она боится Бастиана - она дрожала. Бастиан встретился с ней взглядом, и она опустила глаза с длинными ресницами. Зал наполняли причудливые предметы непонятного назначения: большие глобусы с нарисованными на них картинами, звездные часы с маятником, подвешенные к потолку. Повсюду стояли дорогие курильницы, украшенные драгоценными камнями. Из них поднимались облака густого разноцветного дыма. Дым, как туман, стелился по полу и выползал из дверей зала. Бастиан пока еще не сказал ни слова. И Ксайду это, как видно, привело в замешательство. Она вдруг бросилась к нему и упала перед ним на колени. Потом взяла его ногу и поставила себе на голову. - Мой Господин и Повелитель, - произнесла она глубоким бархатным голосом, словно окутанным легкой дымкой, - никто не может тебе противостоять здесь, в Фантазии. Ты могущественнее всех магов и опаснее всех демонов. Если бы ты пожелал отомстить мне за то, что я по глупости не понимала твоего величия, ты мог бы просто раздавить меня ногой. Я заслужила твой гнев. Но если ты хочешь явить твое столь прославленное великодушие и по отношению к недостойной, то выслушай меня! Я покоряюсь тебе и клянусь служить как послушная рабыня, всем, что я могу и чем владею, и подчиняться во всем. Я буду смиренной твоей ученицей, буду читать по глазам и тут же исполнять любое твое желание. Я раскаиваюсь в моих прежних дурных намерениях и молю тебя о помиловании. - Встань, Ксайда! - сказал Бастиан. Он гневался на нее, но речь волшебницы ему понравилась. Если она и впрямь решилась пойти против него лишь по неведению, если она и вправду так горько раскаивается, то было бы недостойно ее за это наказывать. А теперь она даже готова учиться у него и угадывать все его желания. Так есть ли причина отказать в ее просьбе? Ксайда поднялась с пола и стояла теперь перед ним, низко опустив голову. - Ты будешь мне подчиняться? - спросил он. - Даже если тебе будет тяжело выполнять то, что я прикажу? Подчиняться безропотно и беспрекословно? - О да, мой Господин и Повелитель, - отвечала Ксайда, - и ты увидишь, что мы одолеем все и всего добьемся, если объединим мое волшебное искусство с твоей силой и властью. - Хорошо, - ответил Бастиан, - в таком случае я беру тебя к себе на службу. Ты покинешь этот Замок и пойдешь со мной к Башне Слоновой Кости, где я собираюсь встретиться с Девочкой Королевой. Глаза Ксайды на долю секунды загорелись красно-зеленым огнем, но она тут же опустила ресницы и сказала: - Я покоряюсь, о мой Господин и Повелитель! Они все вместе спустились по лестнице и вышли из Замка. - Нам надо прежде всего разыскать наших спутников, - решил Бастиан, - кто знает, где они теперь! - Не очень далеко отсюда, - сказала Ксайда. - Я немного помогла им сбиться с пути. - В последний раз, - сказал Бастиан. - В последний раз, мой Господин, - повторила она. - Но как же мы туда пойдем? Ночью, по этому лесу? - Мы полетим на Фалькоре, - заявил Бастиан. - Он достаточно силен, чтобы поднять в воздух нас троих. Фалькор посмотрел на Бастиана. Его глаза, рубиново-красные шары, сверкали. - Да, я достаточно силен, Бастиан Бальтазар Багс, - прогремел он, и в голосе его звучала бронза, - но я отказываюсь лететь, если она на меня сядет. - И все-таки ты полетишь, - сказал Бастиан, - потому что я тебе это приказываю! Дракон Счастья поглядел на Атрейо, и тот украдкой кивнул ему. Но Бастиан это заметил. Они сели на спину Фалькора втроем, и он тут же поднялся ввысь. - Куда? - спросил он. - Прямо вперед, - сказала Ксайда. - Куда? - переспросил Фалькор, будто и не слыхал ее приказа. - Вперед! - крикнул Бастиан. - Ты прекрасно все понял! - Ладно, лети, - тихо сказал Атрейо, и Фалькор подчинился. Немного погодя - уже начинало светать - они увидели внизу костры бивуака, и Дракон Счастья приземлился. За это время к каравану присоединились новые посланцы и многие из них разбили принесенные с собой палатки. Лагерь походил на настоящий городок: палатки выстроились рядами, словно улицы, по краю леса орхидей, на широкой опушке, поросшей цветами. - Сколько же нас теперь? - осведомился Бастиан. Синий Джинн, который в его отсутствие возглавлял процессию и явился сейчас приветствовать Бастиана и прибывших с ним, разъяснил, что точно сосчитать участников шествия пока не удалось, но их уже наверняка не меньше тысячи. Однако есть одно довольно странное обстоятельство. Вскоре после того, как караван расположился на привал, еще до полуночи, к лагерю приблизились пять Великанов в черной броне. Правда, они вели себя мирно и остановились в сторонке. Никто, конечно, не решился к ним подойти. Они несут большой паланкин из красных кораллов. Но в нем никто не сидит - он пустой. - Это мои носильщики, - сказала Ксайда, просительно взглянув на Бастиана. - Я выслала их вперед вчера вечером. Это самый приятный способ путешествовать. Если только ты разрешишь мне, мой Господин. - Мне это не нравится, - вмешался Атрейо. - А почему? - спросил Бастиан. - Что ты имеешь против? - Она может путешествовать, как ей угодно, - резко сказал Атрейо. - Но она выслала паланкин уже вчера вечером. Значит, она заранее знала, что явится сюда. Таков был ее план, Бастиан. Твоя победа - на самом деле поражение. Она нарочно дала себя победить, чтобы на свой лад тебя завоевать. - Прекрати! - крикнул Бастиан, покраснев от гнева. - Я не спрашиваю твоего мнения! Хватит с меня твоих поучений! А теперь ты еще берешься оспаривать мою победу и выставлять на посмешище мое великодушие! Атрейо хотел было что-то возразить, но Бастиан закричал на него: - Заткнись! И оставь меня в покое! Если вам с Фалькором не нравится, что я делаю, можете идти своей дорогой! На все четыре стороны! Я вас не держу! Вы мне надоели! Бастиан скрестил руки на груди и повернулся спиной к Атрейо. Толпа вокруг него затаила дыхание. Некоторое время Атрейо стоял, словно застыв, молча, выпрямившись во весь рост. Никогда еще Бастиан не отчитывал его при других. Ему так сдавило горло, что он с трудом мог дышать. Он подождал еще немного, но Бастиан не повернулся к нему лицом, и тогда он медленно побрел прочь. Фалькор последовал за ним. Ксайда улыбалась. Это была недобрая улыбка. А у Бастиана в эту минуту окончательно стерлось воспоминание о том, что в своем Человеческом Мире он был ребенком. XXI. Звездный Монастырь Все новые и новые посланцы изо всех стран Фантазии присоединялись к каравану, шедшему во главе с Бастианом к Башне Слоновой Кости. Считать участников этого похода было бесполезно, потому что едва успевали пересчитать идущих, как к ним присоединялись все новые путники. Этот многотысячный караван каждое утро приходил в движение и трогался в путь, а когда останавливался на привал, то выстраивал невиданный палаточный город - самый странный, какой только можно вообразить. Спутники Бастиана сильно отличались друг от друга не только внешним видом, но и величиной. Поэтому некоторые палатки были размером с цирковой балаган, а другие с наперсток. Так же и повозки, тележки, коляски, тачки, на которых путешествовали посланники стран Фантазии, имели самую разнообразную форму, и описать их всех нет ни малейшей возможности. Тут были и самые обыкновенные телеги, кареты, фургоны, экипажи, и нелепые перекатывающиеся бочки, и подпрыгивающие шары, и какие-то чудные сосуды, передвигавшиеся на собственных ножках, и ползающие цистерны, цилиндры, ящички, шкатулки, футляры, садки. Для Бастиана тоже расставляли палатку, и палатка эта была самая роскошная из всех - в форме маленького дома, из блестящего, богатого красками шелка, с картинами, вышитыми серебром и золотом. На крыше ее развевался флаг, украшенный гербом в виде подсвечника. Пол этого шатра был выстлан мягкими одеялами и подушками. Где бы ни разбивал лагерь караван, в центре его всегда возвышался шатер. А Синий Джинн, ставший тем временем камердинером и телохранителем Бастиана, стоял перед входом на страже. Атрейо и Фалькор все еще находились среди спутников Бастиана, но после того, как он при всех отругал их, еще ни разу он не сказал им ни слова. Бастиан втайне ждал, что Атрейо сдастся и попросит у него прощения. Но Атрейо, видимо, и не думал этого делать. Да и Фалькор вроде бы не был расположен относиться к Бастиану с большим почтением. Вот как раз этому-то, считал Бастиан, они и должны научиться! Если спор идет о том, кто дольше выдержит, то им придется согласиться, что воля у Бастиана железная. Но когда они сдадутся, он встретит их с распростертыми объятиями. Атрейо встанет перед ним на колени, но он поднимет его и скажет: "Ты не должен стоять на коленях, Атрейо, потому что ты был и останешься моим другом"... Но пока что Атрейо и Фалькор плелись в самом хвосте каравана. Фалькор, казалось, вообще разучился летать и шел пешком, а Атрейо шагал с ним рядом, низко опустив голову. Если раньше они летели в авангарде каравана, чтобы осмотреть местность, то теперь тащились, как арьергард, позади всех. Бастиана это не радовало, но он ничего не мог изменить. Когда караван был в пути, Бастиан обычно скакал впереди на лошачихе Йихе. Но все чаще случалось, что ему надоедало ехать верхом, и тогда он на время переходил в паланкин Ксайды. Она принимала его с большими почестями и, предоставив ему самое удобное место, садилась у его ног. И всегда у нее была наготове интересная тема для разговора, и никогда она не расспрашивала о его прошлом в Человеческом Мире, с тех пор как заметила, что ему неприятно об этом говорить. Она почти непрерывно курила кальян, стоявший с ней рядом, - трубка его была похожа на смарагдово-ядовито-зеленую гадюку, а мундштук, который она держала длинными мраморно-белыми пальцами, напоминал змеиную голову. Когда она затягивалась, казалось, будто она целует змею. Облачко дыма, которое она с наслаждением выпускала изо рта и из носа, при каждой затяжке меняло цвет: то оно было голубым, то желтым, то розовым, то зеленым, то лиловым. - Я давно хотел спросить тебя, Ксайда... - сказал Бастиан в одно из таких посещений, в раздумье глядя на Великанов в черных панцирях (те все несли и несли паланкин, шагая в ногу мерным механическим шагом). - Твоя рабыня слушает, - вкрадчиво ответила Ксайда. - Когда я победил твоих Великанов, - продолжал Бастиан, - оказалось, что они состоят только из доспехов. Внутри они пустые. Что же приводит их в движение? - Моя воля, - улыбнулась Ксайда. - Именно потому, что они пусты, они послушны моей воле. Моя воля может управлять всем, что пусто. Она внимательно смотрела на Бастиана своими разноцветными глазами. Бастиан чувствовал, что его тревожит ее взгляд... Но вот уже она опустила длинные ресницы. - А я тоже мог бы управлять ими? Моей волей? - О, конечно, мой Господин и Повелитель. В сто раз лучше, чем я! Потому что я ведь по сравнению с тобой просто ничтожество. Хочешь попробовать? - Не сейчас, - сказал Бастиан. Ему вдруг стало как-то не по себе. - В другой раз. - Неужели тебе больше нравится трястись на старой лошачихе, - продолжала Ксайда, - чем предоставить роботам, управляемым твоей волей, нести себя в паланкине? - Йиха радуется, когда я на ней еду, - сказал Бастиан, нахмурившись. - Она гордится, что может меня везти. - Так, значит, ты скачешь на ней верхом ради нее самой? - А почему бы и нет? Что тут плохого? Ксайда выпустила изо рта зеленую струйку дыма. - О, ничего, мой Господин! Разве может быть плохо то, что делаешь ты? - К чему ты клонишь, Ксайда? - Ты слишком много думаешь о других, мой Господин и Повелитель, - прошептала она, склонив набок огненно-рыжую голову. - Но никто не достоин отвлекать твое внимание от твоего собственного, исключительно важного развития. Если ты на меня не рассердишься, о Господин, я решусь дать тебе совет: больше думай о своем совершенствовании! - Но какое отношение это имеет к старой Йихе? - Почти никакого, мой Господин. Почти совсем никакого. Только она не достойна такого всадника, как ты. Мне обидно видеть тебя на... столь ничтожном скакуне. Все твои спутники удивляются, глядя, как ты скачешь на ней верхом. Один только ты, мой Господин и Повелитель, не знаешь, какого почета заслуживаешь! Бастиан ничего не сказал, но слова Ксайды произвели на него сильное впечатление. Когда караван во главе с Бастианом верхом на Йихе проходил на другой день по цветущей долине, пробираясь сквозь заросли благоухающей сирени, росшей здесь небольшими островками, Бастиан решил во время полуденного привала принять предложение Ксайды. - Послушай, Йиха, - сказал он, погладив лошачиху. - Настало время, когда нам придется расстаться. Йиха издала жалобный крик. - Но почему же, мой Господин? - печально спросила она. - Разве я плохо несла свою службу? - Из ее темных глаз текли слезы. - Нет, нет, - поспешно возразил Бастиан, стараясь ее утешить. - Наоборот, весь этот долгий путь ты так осторожно меня везла, была так терпелива и послушна, что я хочу тебя вознаградить. - Не надо мне никакой другой награды, - возразила Йиха. - Только бы и дальше служить тебе. Чего еще я могу пожелать? Лишь бы ты на мне все ехал да ехал! - Но разве ты не говорила, - продолжал Бастиан, - что тебе грустно, потому что у таких, как ты, не бывает детей? - Да, - огорченно отвечала Йиха, - ведь я, когда совсем состарюсь, рассказывала бы им об этих днях. - Хорошо, - сказал Бастиан. - Тогда я поведаю тебе одну историю, и она должна сбыться, стать правдой. Но только тебе одной. Потому что она - твоя. И тут он стал шептать в длинное ухо Йихи: - Недалеко отсюда в зарослях сирени ждет тебя отец твоего сына. Это белый жеребец с крыльями из лебяжьих перьев. Его грива и хвост так длинны, что метут землю. Вот уже много дней он следует за нами, потому что любит тебя неземной любовью. - Меня?! - воскликнула Йиха чуть ли не с испугом. - Но ведь я просто самка лошака и уже не так молода! - Для него, - тихо сказал Бастиан, - ты самое прекрасное создание Фантазии. Как раз потому, что ты такая, какая ты есть. И может быть, еще потому, что ты носила меня на своей спине. Но он очень застенчив и не решается к нам приблизиться на глазах у этой огромной толпы. Придется тебе самой пойти к нему, иначе он умрет от тоски. - Боже мой, неужели с ним так плохо? - растерянно сказала Йиха. - Да, - прошептал Бастиан ей в ухо, - и потому я прощаюсь с тобой, Йиха. Беги к нему, и ты его найдешь. Йиха сделала несколько шагов, потом снова вернулась к Бастиану. - По правде сказать, - вздохнула она, - я немного боюсь. - Мужайся, - подбодрил ее Бастиан, улыбнувшись, - и не забудь рассказать обо мне твоим детям и внукам. - Спасибо, Господин, - ответила Йиха. Ответ ее был прост, как всегда. Бастиан долго смотрел ей вслед, слушал, как она удаляется, цокая копытами, и не чувствовал радости. Он вошел в свой роскошный шатер, лег на мягкие подушки и стал глядеть в потолок. Снова и снова повторял он себе, что исполнил самое заветное желание Йихи. Но мрачное настроение не проходило. Да, многое зависит от того, когда и почему делаешь кому-нибудь приятное. Но это касалось только Бастиана. А Йиха и в самом деле нашла белоснежного крылатого жеребца и справила с ним свадьбу. И потом у них родился сын, белый крылатый лошак, которого назвали Патаплан. Впоследствии он стал знаменит и о нем много говорили в Фантазии. Но это уже совсем другая история, и мы расскажем ее как-нибудь в другой раз. С этого времени Бастиан стал путешествовать в паланкине Ксайды. Она даже предложила ему ехать в одиночестве - а она, мол, пойдет рядом пешком, чтобы предоставить ему как можно больше удобств. Но Бастиан не захотел принять от нее такую жертву. И вот они сидели теперь вдвоем в просторном коралловом паланкине, который плыл впереди процессии. Бастиан был немного расстроен и раздражен на Ксайду за то, что она дала ему совет расстаться с Йихой. И Ксайда скоро это почувствовала: его односложные ответы очень затрудняли беседу. Чтобы его подбодрить, она весело сказала: - Я хочу сделать тебе подарок, мой Господин и Повелитель, если ты окажешь мне милость его принять. Она вытащила из-под подушки сиденья небольшую шкатулку, украшенную драгоценностями. Бастиан выпрямился и вопросительно посмотрел на Ксайду. Раскрыв шкатулку, она достала из нее тоненький поясок, похожий на цепочку из подвижных бусин прозрачного стекла. - Что это? - спросил Бастиан. Пояс дребезжал и тихонько звякал в ее руке. - Это Пояс-Невидимка. Того, кто его наденет, он делает невидимым. Но ты, мой Господин, должен дать ему имя, чтобы он тебя слушался. Бастиан внимательно рассмотрел Пояс и сказал: - Пояс Гемаль. - Ну, теперь он твой, - кивнула Ксайда с улыбкой. Взяв у нее Пояс, Бастиан в нерешительности держал его в руках. - А ты не хочешь сразу его испробовать? - спросила Ксайда. - Убедиться в его возможностях? Бастиан надел Пояс и почувствовал, что он как раз по нему - словно на заказ. Только увидеть самого себя он уже не мог. Это было крайне неприятное ощущение. Он попробовал тут же расстегнуть застежку, но это ему не удалось: он не видел ни Пояса, ни своих собственных рук. - Помоги мне, - еле выговорил он, задыхаясь. Он вдруг испугался, что никогда больше не сможет снять с себя этот Пояс Гемаль и навсегда останется невидимкой. - Сперва надо научиться с ним обращаться, -сказала Ксайда. - Со мной было то же самое, мой Господин и Повелитель. Разреши мне тебе помочь! Она протянула руку, сделала какое-то движение в воздухе, и застежка мгновенно расстегнулась. Бастиан снова увидел самого себя. Он вздохнул с облегчением и рассмеялся. Ксайда тоже улыбнулась и затянулась дымом из мундштука с головкой змеи. Все-таки ей удалось отвлечь его от раздумий и настроить на другие мысли! - Ну, вот ты и защищен ото всех бед и напастей, - мягко заметила она. - А для меня это значит больше, чем я могу тебе сказать, мой Господин и Повелитель! - Ото всех бед и напастей? - переспросил Бастиан, все еще немного растерянный. - А разве мне грозит беда? - О, никому тебя не одолеть, если ты поведешь себя мудро, - прошептала Ксайда. - Опасность только в тебе самом. И потому-то так трудно тебя от нее защитить! - Как это - во мне самом? - удивился Бастиан. - Быть мудрым значит быть выше всего. Никого не ненавидеть и никого не любить. Но тебе, мой Господин, небезразлична дружба. Твое сердце не охладело, не потеряло способности к состраданию, не стало как снежная вершина горы. И пока это так, кто-нибудь может причинить тебе зло. - Кого ты имеешь в виду? - Того, к кому ты все еще благоволишь, мой Господин, несмотря на всю его самонадеянность и наглость. - Кто это? Выражайся точнее. - Дерзкий и непочтительный маленький дикарь из племени Зеленокожих, Господин. - Атрейо? - Да. А с ним и его Фалькор, потерявший стыд и совесть. - И они-то хотят причинить мне зло? - Бастиан чуть не рассмеялся. Ксайда сидела молча, опустив голову. - Этому я не верю и никогда не поверю, - заявил Бастиан. - И не хочу больше слышать об этом. Ксайда не отвечала. Только опустила голову еще ниже. После долгого молчания Бастиан спросил: - И что же, по-твоему, замышляет против меня Атрейо? - Мой Господин, - прошептала Ксайда, - я жалею, что заговорила об этом! Считай, что я тебе ничего не сказала. - Нет уж, теперь выкладывай все! - крикнул Бастиан. - И не говори намеками! Что ты знаешь? - Я дрожу от твоего гнева, мой Господин, - пролепетала Ксайда. Она и в самом деле дрожала всем телом. - Но даже под страхом смерти я скажу тебе всю правду: Атрейо задумал забрать у тебя Знак Девочки Королевы. Потихоньку или силой. На мгновение у Бастиана перехватило дыхание. - Ты можешь это доказать? - спросил он хрипло. Ксайда отрицательно покачала головой и пробормотала: - Мои знания не из тех, что требуют доказательств. - Тогда держи их при себе, - сказал Бастиан, покраснев от гнева. - И не клевещи на самого честного и храброго юношу во всей Фантазии! С этими словами он выпрыгнул из паланкина и быстро пошел вперед. Ксайда в задумчивости постукивала пальцами по змеиной головке своей курильницы. Ее зелено-красные глаза вспыхивали и мерцали. Но вскоре она снова улыбнулась и сказала, выпуская изо рта фиолетовый дым: - Ну что ж, ты еще в этом убедишься, мой Господин и Повелитель. Пояс Гемаль тебе это докажет. Когда караван расположился на ночлег, Бастиан вошел в свой шатер, приказав Илуану, Синему Джинну, никого не впускать, и уж ни в коем случае Ксайду. Ему хотелось побыть одному и все обдумать. Конечно, то, что волшебница сказала про Атрейо, даже недостойно размышлений. Но его мысли занимало другое: ее слова о мудрости, брошенные как бы между прочим. Как много он пережил: страхи и радости, печали и торжество победы. Не успевало сбыться одно его желание, как он уже торопил другое, ни на минуту не зная покоя. Ничто его не удовлетворяло. Но быть мудрым значит быть выше всего, выше радостей и страданий, выше страха и сострадания, тщеславия и обид. Быть мудрым значит стоять надо всем, никого не ненавидеть и никого не любить, а к неприязни других, как и к их привязанности, относиться с полным равнодушием. Кто поистине мудр, тот ничего не принимает близко к сердцу. Он недосягаем, и ничто не может его задеть. Да, быть таким! Это достойно стать его последним желанием! И оно приведет его к Истинному Желанию, о котором говорил Граограман. Теперь наконец он понял, что тот имел в виду. И он пожелал стать великим мудрецом, самым мудрым во всей Фантазии! Немного погодя он вышел из шатра. Царила глубокая тишина. Светил месяц, и только теперь Бастиан обратил внимание на окрестности. Палаточный городок расположился в котловине, окруженной со всех сторон горами причудливой формы. В долине взгляд еще различал небольшие рощицы и кустарник, но на склонах гор растительность становилась все более скудной, а еще выше вообще ничего не росло. Скалистые вершины вздымались ввысь, образуя разнообразные фигуры, словно созданные рукою скульптора-великана. Ветер стих, не оставив на небе ни облачка. Звезды ясно сияли, и казалось, они ближе к земле. Высоко-высоко, на вершине самой высокой горы, Бастиан вдруг заметил что-то вроде строения с куполом. Оттуда падала узкая полоска света. Там, видно, кто-то жил. - Я тоже это заметил, мой Господин, - раздался клекочущий голос Илуана. Он стоял на посту возле входа в шатер. - Что бы там могло быть? Не успел он это сказать, как издалека долетел какой-то странный клич, похожий на крик совы, но гораздо мощнее и протяжнее: "Угу-гу-гу!". Клич прозвучал снова и снова, но теперь уже подхваченный многими голосами. Это и в самом деле оказались совы. Их было шесть, как вскоре смог разглядеть Бастиан. Они приближались, слетев с горной вершины, на которой стояло увенчанное куполом строение. Они парили в воздухе на неподвижных крыльях, и по мере их приближения становилось все яснее, какие они огромные. Они летели с невероятной скоростью, глаза их светились, уши с пушистыми кисточками стояли торчком. Их полет был совершенно бесшумен. Когда они приземлялись перед шатром Бастиана, не слышно было даже легкого шороха маховых перьев. И вот они сидели на земле, ростом больше Бастиана, вертя во все стороны головой с огромными круглыми глазами. Бастиан подошел поближе. - Кто вы такие и кого ищете? - Нас послала Ушту, Мать Предчувствий, - отвечала одна из сов. - Мы летучие посланцы Звездного Монастыря Гигам. - Что это за монастырь? - спросил Бастиан. - Это оплот мудрости, - отвечала другая сова. - Там живут Монахи Познания. - А кто такая Ушту? - допытывался Бастиан. - Одна из троих Глубоко Мыслящих. Они втроем главенствуют над Монастырем и учат монахов познанию, - пояснила третья сова. - Мы - послы ночи и принадлежим ей. - Если бы сейчас был день, - добавила четвертая сова, - тогда бы Ширкри, Отец Обозрения, послал своих послов - это орлы. А в час сумерек, между днем и ночью, послов посылает Йизипу, Сын Разума, и его послы - лисы. - Кто они - Ширкри и Йизипу? - Двое других Глубоко Мыслящих. Они наши Старшие. - А кого вы здесь ищете? - Мы ищем Великого Всезная, - сказала шестая сова. - Троим Глубоко Мыслящим известно, что он пребывает в этом палаточном городе. И они просят у него просветления. - Великий Всезнай? - переспросил Бастиан. - Кто же это такой? - Его имя, - ответили шесть сов хором, - Бастиан Бальтазар Багс. - Вы уже нашли его, - сказал Бастиан. - Это я. Совы дружно поклонились ему до земли, и это выглядело довольно комично, несмотря на их устрашающий рост. - Трое Глубоко Мыслящих, - сказала первая сова, - смиренно и почтительно просят, чтобы ты посетил их и разрешил вопрос, который они не смогли разрешить за всю свою долгую жизнь. Бастиан в раздумье потер подбородок. - Хорошо, - сказал он, - но я возьму с собой двоих учеников. - Нас шестеро, - ответила сова. - Каждые две могут перенести одного из вас по воздуху. Бастиан обернулся к Синему Джинну: - Илуан, приведи сюда Атрейо и Ксайду. Джинн поспешно удалился. - На какой же вопрос, - поинтересовался Бастиан, - они ждут от меня ответа? - О Великий Всезнай, - отвечала одна из сов, - мы ведь всего лишь невежественные летучие посланцы и не принадлежим даже к самому низшему разряду Монахов Познания. Как же мы можем сообщить тебе вопрос, который трое Глубоко Мыслящих не смогли разрешить за всю свою долгую жизнь? Через несколько минут Илуан вернулся вместе с Атрейо и Ксайдой. Он уже объяснил им по дороге суть дела. Подойдя к Бастиану, Атрейо тихо спросил: - Почему я? - Да, - осведомилась и Ксайда, - почему он? - Это вы еще узнаете, - ответил Бастиан. Оказалось, что совы, словно бы зная все заранее, принесли с собой три трапеции. Каждые две совы вцепились когтями в веревку, на которой висела трапеция. Бастиан, Атрейо и Ксайда сели на перекладины, и огромные ночные птицы поднялись вместе с ними ввысь. Долетев до Звездного Монастыря, они увидели, что большой купол - это только верхняя часть громадного здания, состоящего из многих корпусов, соединенных друг с другом. Каждый из них имел вид шестигранника с множеством маленьких окошек. Окруженное высокой стеной, здание это возвышалось над крутым обрывом, недоступное для непрошеных гостей. В корпусах, напоминавших по форме игральную кость, находились кельи Монахов Познания, библиотеки, хозяйственные помещения и убежища для посланцев. Под большим куполом был расположен зал, в котором трое Глубоко Мыслящих читали лекции и проводили учебные занятия. Монахи Познания были фантазийцами самого разнообразного вида и происхождения. Но, поступив в монастырь, все они должны были прервать всякую связь со своей семьей и страной. Жизнь этих монахов, суровая и полная самоотречения, была целиком посвящена мудрости и познанию. И не всякого желающего принимали в эту общину. Экзамены устраивались очень трудные, и трое Глубоко Мыслящих были тут неумолимы. Так получалось, что здесь жило одновременно не больше трехсот монахов, но это были умнейшие создания во всей Фантазии. В иные времена община сокращалась и до семи фантазийцев. Но это не меняло строгих требований на экзаменах. Сейчас в Монастыре было немногим больше двухсот монахов и монахинь. Когда Бастиан в сопровождении Атрейо и Ксайды был введен в большой учебный зал, он застал здесь очень разнообразную толпу фантастических созданий. Но все они, независимо от величины и внешнего вида, одеты были в черно-коричневые монашеские рясы. Можно себе представить, как выглядели в таком одеянии уже упоминавшиеся прежде Бродячие Обломки или Мелюзга. Трое Глубоко Мыслящих фигурой напоминали человека. Но головы у них были не как у людей. У Ушту, Матери Предчувствия, было лицо совы. У Ширкри, Отца Обозрения, была голова орла, а у Йизипу, Сына Разума, - голова лисы. Они сидели на высоких каменных стульях и потому казались очень большими. Вид у них был величественный - Атрейо и даже Ксайда при виде их слегка смутились и оробели. Но Бастиан подошел к ним непринужденной походкой. В большом зале царила глубокая тишина. Ширкри, который, как видно, был самым главным из троих и сидел в середине, медленным жестом руки указал Бастиану на пустой трон, стоявший напротив. Бастиан сел. После непродолжительного молчания Ширкри начал свою речь. Он говорил тихо, но голос его звучал торжественно и значительно. - С древних времен мы размышляем о загадке нашего Мира. Йизипу решает ее иначе, чем Ушту, а ее догадка подсказывает не то, что вижу я. Но и я, в свою очередь, смотрю на это по-иному, чем думает Йизипу. Так дальше продолжаться не может. И потому мы попросили тебя. Великий Всезнай, прийти к нам и открыть нам истину. Согласен ли ты исполнить нашу просьбу? - Да, я согласен, - отвечал Бастиан. - Так слушай же, Великий Всезнай, наш вопрос. Что такое Фантазия? Бастиан немного помолчал и сказал: - Фантазия - это История, Конца Которой Нет. - Дай нам время, чтобы понять твой ответ, - попросил Ширкри. - Встретимся здесь завтра ночью в тот же час. Трое Глубоко Мыслящих и Монахи Познания молча поднялись. Все вышли из зала. Бастиана, Атрейо и Ксайду проводили в кельи для гостей, где каждого ожидала скромная трапеза. На деревянных топчанах лежали простые грубошерстные одеяла. Бастиана и Атрейо вполне устраивала такая постель, но Ксайда хотела бы наколдовать себе более приятное ложе для сна. Однако ей пришлось убедиться, что в Монастыре ее волшебные чары не имеют силы. На другую ночь в тот же час все Монахи Познания и трое Глубоко Мыслящих снова собрались в Большом Зале под Куполом. Бастиан опять сел на трон, Ксайда и Атрейо встали по сторонам. На этот раз Ушту, Мать Предчувствия, обратилась к Бастиану, и взгляд ее больших совиных глаз выражал почтение и восхищение. - Мы размышляли о твоем учении. Великий Всезнай, но у нас возник новый вопрос. Если Фантазия - это, как ты говоришь, "Бесконечная История", то где же записана эта История? Бастиан опять немного помолчал, а потом ответил: - В книге с шелковым переплетом медно-красного цвета. - Дай нам время, чтобы понять твои слова, - сказала Ушту. - Встретимся здесь завтра ночью в тот же час. Дальше все происходило так же, как и в прошлую ночь. На третью ночь, когда все вновь собрались в Большом Зале под Куполом, слово взял Йизипу, Сын Разума: - Мы и на этот раз долго думали над твоим учением, Великий Всезнай. И опять мы стоим перед новым вопросом, не зная ответа. Если Мир Фантазии - это "Бесконечная История", и если эта История записана в книге с шелковым переплетом медно-красного цвета, то где же тогда эта книга? После недолгого молчания Бастиан отвечал: - На чердаке школы. - Великий Всезнай, - возразил ему Йизипу, Лисоголовый, - мы не сомневаемся в истинности того, что ты нам поведал. И все же мы просим тебя позволить нам увидать эту Истину. Ты это можешь? Бастиан немного подумал и сказал: - Пожалуй, могу. Атрейо с изумлением взглянул на Бастиана. В разноцветных глазах Ксайды тоже мелькнуло удивление. - Давайте встретимся завтра ночью в тот же час, - продолжал Бастиан, - но не здесь, а на крышах Звездного Монастыря Гигама. Но обещайте внимательно, не сводя глаз, смотреть на небо. На следующую ночь - она была такой же звездной, как и три предыдущих - все члены братства, включая троих Глубоко Мыслящих, стояли в условленный час на крышах Монастыря и, запрокинув голову, смотрели в ночное небо. Атрейо и Ксайда тоже были здесь, хотя и не знали замыслов Бастиана. Бастиан влез на самую верхушку большого купола. Стоя наверху, он огляделся вокруг и в это мгновение впервые увидел далеко на горизонте Башню Слоновой Кости, причудливо мерцающую в призрачном свете луны. Он вынул из кармана камень Аль Чахир. Камень мягко светился. Бастиан вызвал в памяти слова надписи на дверях библиотеки в Амарганте: ... Но коль имя он мое произнесет От конца к началу, задом наперед, Вмиг истрачу я свеченье на сто лет, И погаснет навсегда мой свет ! Он высоко поднял камень и крикнул: - Рихач Ла! Сразу сверкнула молния, такая яркая, что звездное небо побледнело, а космическое пространство над ним озарилось светом. И в этом пространстве высветился чердак школы с почерневшими балками. Свечение на сто лет излучилось в одно мгновение. Аль Чахир исчез без следа. Всем, и самому Бастиану, пришлось подождать, пока глаза снова привыкнут к слабому свету месяца и звезд. Потрясенные таинственным видением, представшим перед ними, все молча собрались в Большом Зале под Куполом. Последним в Зал вошел Бастиан. Монахи Познания и трое Глубоко Мыслящих поднялись при его появлении со своих мест, поклонились ему до земли и долго так и стояли, согнувшись. - Нет слов, - сказал Ширкри, - которыми я мог бы выразить тебе мою благодарность за озарение, Великий Всезнай, ибо я заметил на этом таинственном чердаке существо одного со мной вида: орла! - Ты заблуждаешься, Ширкри, - возразила ему Ушту, Мать Предчувствия, и на ее совином лице появилась легкая улыбка. - Я видала ясно, что это была сова! - Вы оба заблуждаетесь, - вмешался в разговор Йизипу, и глаза его сверкнули. - Существо это сродни мне. Это была лиса. Ширкри заклинающе поднял вверх руки. - Ну вот мы и снова вернулись к тому, от чего хотели уйти, - сказал он. - Только ты один можешь ответить нам и на этот вопрос, Великий Всезнай. Кто из нас троих прав? Бастиан снисходительно усмехнулся. - Все трое. - Дай нам время, чтобы понять твой ответ, - попросила Ушту. - Хорошо, - ответил Бастиан. - Времени для раздумий у вас будет достаточно, потому что теперь мы вас покидаем. На лицах Монахов Познания и троих Глубоко Мыслящих отразилось разочарование, но Бастиан спокойно отклонил их настоятельную просьбу остаться у них надолго, а лучше всего навсегда. И вот все Монахи Познания вместе с тремя Глубоко Мыслящими проводили Бастиана и его учеников до ворот Звездного Монастыря, а летучие посланцы перенесли всех троих обратно в палаточный город. В эту ночь в Звездном Монастыре Гигаме произошла первая серьезная размолвка между тремя Глубоко Мыслящими, а много лет спустя это разногласие привело к тому, что монашеское братство распалось, и Ушту, Мать Предчувствия, Ширкри, Отец Обозрения, и Йизипу, Сын Разума, основали каждый свой собственный монастырь. Но это уже совсем другая история, и ее мы расскажем как-нибудь в другой раз. С этой ночи Бастиан потерял все воспоминания о том, что когда-то ходил в школу. И школа, и чердак, и даже украденная книга в шелковом переплете медно-красного цвета исчезли из его памяти. Он больше не задавал себе вопроса, как он вообще попал в Фантазию. XXII. Бой за Башню Слоновой Кости Посланные вперед разведчики вернулись в лагерь и сообщили, что Башня Слоновой Кости уже совсем близко. За два, ну, самое большее, за три дня быстрого марша можно до нее дойти. Но Бастиан, казалось, был в нерешительности. Он все чаше отдавал приказ остановиться на привал, а потом вдруг командовал срываться с места и трогаться в путь. Никто во всем караване не понимал причины этого, но никто, разумеется, и не решался его спрашивать. Он стал недоступен для всех, даже для Ксайды. По лагерю ходили всякие слухи, делались различные предположения, но большинство спутников Бастиана добровольно подчинялись его противоречивым приказам. Великая мудрость - считали они - часто кажется обыкновенным созданиям необъяснимой. Даже Атрейо и Фалькор больше не понимали поведения Бастиана. И это увеличивало их беспокойство за него. В душе Бастиана боролись два чувства. Он мечтал о встрече с Лунитой. Теперь он был так знаменит и уважаем во всей Фантазии, что мог встретиться с ней как равный. Но в то же время его не оставляло беспокойство. А вдруг она потребует вернуть ОРИН? Что тогда? А если она решит послать его назад, в тот Мир, о котором он уже едва помнит? Он не желал возвращаться! И он хотел, чтобы Знак остался у него навсегда! Но тут ему приходило в голову, что она ведь вовсе и не говорила, будто дает его на время. Может, она задумала оставить его у Бастиана, пока он сам не захочет его отдать. А может, и вообще подарила, и теперь Знак принадлежит ему навеки. В такие минуты он еле мог дождаться, когда увидит ее снова. Он подгонял шествие, чтобы как можно скорее очутиться у нее в Башне. Но вскоре его снова одолевали сомнения, и тогда он приказывал сделать привал, чтобы поразмыслить и понять, на что же он может рассчитывать. Так, то быстрым маршем, почти бегом, то останавливаясь на многочасовой привал, караван добрался до знаменитого Лабиринта - огромного цветущего сада в широкой долине, со множеством переплетающихся дорожек и запутанных узких тропинок. На горизонте сияла волшебной белизной Башня Слоновой Кости, вздымаясь ввысь под золотым мерцанием вечернего неба. Все фантастическое шествие и сам Бастиан застыли в глубоком молчании, наслаждаясь неописуемой красотой этого зрелища. Даже на лице Ксайды появилось выражение удивления, но тут же исчезло. Атрейо и Фалькор, стоявшие позади всех, вспомнили, что, когда они были здесь в последний раз, Лабиринт, разъеденный смертельной болезнью Пустоты, выглядел совсем по-иному. Теперь тут все цвело, светилось и было прекраснее, чем когда-либо раньше. Бастиан решил в этот день не идти дальше, и караван остановился на ночной привал. Бастиан выслал вперед нескольких послов, чтобы передать Луните привет и предупредить, что на следующий день он собирается прибыть в Башню Слоновой Кости. Затем прилег на подушки в своем шатре и попытался уснуть. Но все вертелся с боку на бок и никак не мог успокоиться: его одолевали тревоги и опасения. Он еще не знал, что эта ночь будет самой худшей из всех проведенных им в Фантазии ночей. Около полуночи он задремал наконец неглубоким беспокойным сном, и вдруг его разбудил взволнованный шепот перед входом в шатер. Он поднялся и вышел. - Что случилось? - строго спросил он. - Вот этот посол, - ответил Илуан, Синий Джинн, - утверждает, будто принес тебе столь важное известие, что с ним нельзя ждать до утра. Посол, которого Илуан поднял вверх, держа за шиворот, был маленький Быстрячок, существо, похожее на кролика, с ярким разноцветным оперением вместо меха. Быстрячки - самые быстроногие бегуны во всей Фантазии. Они могут преодолевать огромные расстояния с такой скоростью, что их самих при этом невозможно разглядеть и лишь по облачку взметнувшейся пыли заметно, что они пробежали мимо. Как раз из-за этой особенности Быстрячок и был выбран послом. Он пробежал все расстояние до Башни Слоновой Кости и обратно и еще не мог отдышаться, когда Джинн поставил его на свою ладонь перед Бастианом. - Прости меня, о Господин, - запыхавшись, проговорил Быстрячок и несколько раз низко поклонился, - прости, что я решаюсь помешать твоему отдыху, но ты бы по праву на меня разгневался, если бы я этого не сделал. Девочки Королевы с незапамятных времен нет в Башне Слоновой Кости, и никому не известно, где она пребывает. Бастиан почувствовал, что сердце его заполнила холодная пустота. - Ты, очевидно, ошибся. Этого не может быть. - Другие послы подтвердят тебе это, когда вернутся, Господин. Бастиан помолчал немного, потом глухо произнес: - Спасибо, ты свободен.- Он повернулся и пошел в свой шатер. Сев на постель и уронив голову на руки, он стал напряженно думать. Нет, не может быть, чтобы Лунита не знала, сколько дней он уже в пути и куда идет. Видно, она не захотела еще раз увидеться с ним... А может, с ней что-то случилось? Нет, это исключено: здесь, в ее владениях, с ней, с Девочкой Королевой, ничего не может случиться. Но в Башне ее нет, а это значит, что он не должен возвращать ей ОРИН. И все же он чувствовал горькое разочарование от того, что никогда больше ее не увидит. Но почему? Какая у нее причина так поступать? Он не находил этому объяснения. Нет, это очень обидно. И тут ему вспомнились слова Атрейо и Фалькора: Девочку Королеву можно встретить только один-единственный раз. Эти печальные мысли навели его на воспоминания об Атрейо и Фалькоре. Он почувствовал, что соскучился по ним. Ему захотелось поговорить с другом, высказать ему все. И ему пришла в голову идея: надеть Пояс Гемаль и явиться к ним невидимкой. Так он сможет побыть вместе с ними, и это немного его утешит. Но в то же время он не унизит себя, не обратится к ним первый. Он быстро раскрыл украшенную драгоценностями шкатулку, вынул Пояс Гемаль и опоясался. Снова, как и в первый раз, его охватило неприятное чувство, когда он вдруг перестал себя видеть. Подождав немного, чтобы привыкнуть к этому ощущению, он вышел из шатра и стал бродить по палаточному городу в поисках Атрейо и Фалькора. Повсюду слышался взволнованный шепот и шушуканье. Какие-то похожие на тени фигуры то и дело шмыгали между палатками. То тут, то там собирались кучками, тихо беседуя, участники шествия. Тем временем возвратились и другие послы, и известие о том, что Лунита исчезла из Башни Слоновой Кости, быстро разнеслось по всему лагерю. Бастиан переходил от палатки к палатке, но все никак не мог найти тех, кого искал. Атрейо и Фалькор расположились на самом краю лагеря, под цветущим розмариновым деревом. Атрейо сидел, поджав ноги и скрестив руки на груди, и глядел с окаменевшим лицом в сторону Башни Слоновой Кости. Дракон Счастья лежал рядом с ним на земле, примостив свою огромную голову возле его ног. - Это была моя последняя надежда, - сказал Атрейо. - Я думал: "А вдруг она сделает для него исключение и возьмет у него ОРИН". Но надежда моя не сбылась. - Она знает, что делает, - ответил Фалькор. В этот момент Бастиан нашел их и незаметно приблизился. - Но все ли ей известно? - пробормотал Атрейо. - Ему нельзя больше владеть ОРИНОМ. - Добровольно он его не отдаст. - Я должен его забрать, - ответил Атрейо. Бастиан почувствовал, что земля уходит у него из-под ног. - Да, если ты заберешь у него Амулет, он не сможет принудить тебя отдать его назад, - услышал он голос Фалькора. - Этого я не знаю, - ответил Атрейо. - Его сила и волшебный меч остаются еще при нем. - Но Знак будет защищать тебя даже от него, - возразил Фалькор. - Нет, - сказал Атрейо, - не думаю. Это, наверно, не так. - А помнишь, - продолжал Фалькор с горьким смешком, - он сам тебе его предлагал, когда вы встретились в Амарганте. И ты отказался. Атрейо кивнул: - Тогда я еще не знал, как это может обернуться. - Какой же у тебя теперь выход? - спросил Фалькор. - Что ты можешь сделать, чтобы забрать у него ОРИН? - Мне придется его украсть, - ответил Атрейо. Фалькор поднял голову. Своими рубиново-красными сверкающими шарами он, не отрываясь, глядел на Атрейо, а тот, опустив глаза, тихо повторил: - Да, мне придется его украсть. Другого выхода нет. Наступила зловещая тишина. Потом Фалькор спросил: - А когда? - Еще этой ночью, - ответил Атрейо, - утром может оказаться, что уже слишком поздно. Бастиан больше не хотел слушать. Он медленно пошел прочь. Он ничего не чувствовал, кроме бесконечной холодной пустоты. Теперь ему было все безразлично, как тогда говорила Ксайда. Он вошел в свой шатер и снял Пояс Гемаль. Потом выслал Синего Джинна Илуана позвать трех рыцарей - Избальда, Икриона и Идорна. Пока он, ожидая их прихода, шагал перед шатром взад и вперед, ему вдруг пришло в голову, что ведь Ксайда все это ему тогда предсказала. Он не хотел ей верить, а теперь вот волей-неволей пришлось самому убедиться. Ксайда была правдива и говорила с ним честно. Только она одна по- настоящему ему предана. Теперь он это знал. Но ведь еще неизвестно, осуществит ли Атрейо свой план. Может, он просто на минуту так подумал, а потом и сам устыдился. Что ж, Бастиан не напомнит ему об этом ни единым словом, хотя в дружбе он навсегда разочаровался. Все уже в прошлом. Когда три рыцаря вошли в шатер, он заявил им, что у него есть основание принять самые срочные меры: этой ночью в его шатер может прокрасться вор. Поэтому он просит рыцарей стоять на страже и, как только появится вор, тут же его схватить и взять под арест, кем бы он ни оказался. Рыцари Избальд, Идорн и Икрион расположились в шатре со всеми удобствами, а Бастиан отправился к Ксайде. Она спала глубоким сном в своем коралловом паланкине, а пятеро черных жесткокрылых Броневеликанов стояли вокруг него прямо и неподвижно. В темноте казалось, что это обломки скалы. - Я хочу, чтобы вы мне подчинились, - негромко приказал Бастиан. Все пятеро тут же повернули к нему свои железные лица. - Приказывай нам, Господин нашей Госпожи, - сказал один из них железным голосом. - Вы справитесь с Драконом Фалькором? - спросил Бастиан. - Это зависит от воли того, кто нами управляет, - ответил железный голос. - Такова моя воля. - Тогда мы справимся с чем угодно, - прозвучало в ответ. - Ладно, раз так, шагайте к нему! - И Бастиан указал рукой направление. - Если Атрейо уйдет, возьмите Фалькора под стражу! Но оставайтесь там. Я позову вас, если надо будет его доставить. - Это мы с удовольствием, Господин нашей Госпожи! - ответил железный голос. Пятеро Броневеликанов бесшумно зашагали в ногу. Ксайда злобно улыбнулась во сне. Бастиан вернулся к своему шатру. Но перед входом он в нерешительности остановился. Если Атрейо и вправду попробует совершить кражу, ему не хотелось бы присутствовать при его аресте. Уже забрезжил рассвет. Бастиан сел под деревом неподалеку от шатра и стал ждать, закутавшись в серебряный плащ. Время тянулось бесконечно медленно. Но вот небо стало понемногу светлеть - наступало утро. У Бастиана уже появилась надежда, что Атрейо отказался от своего намерения. Вдруг он услышал шум и громкие возгласы, долетавшие из шатра. И тут же Атрейо вывели в кандалах. Его вел Икрион, а два других рыцаря шли за ним следом. Бастиан устало поднялся и прислонился к дереву. - Значит, все-таки так! - проговорил он негромко. Потом он пошел к своему шатру. Он не хотел смотреть на Атрейо. Тот тоже шел, низко опустив голову. - Илуан, - сказал Бастиан Синему Джинну, стоявшему у входа, - разбуди лагерь по тревоге. Пусть все здесь соберутся. А Черные Броневеликаны пускай приведут Фалькора. Джинн издал резкий орлиный клекот и поспешил исполнять приказ. Повсюду, где он проходил, начиналось движение в больших и малых шатрах и палатках. - Он вообще не сопротивлялся, - пробурчал Икрион, кивнув в сторону Атрейо, стоявшего неподвижно, с низко опущенной головой. Бастиан отвернулся и сел на камень. Когда пятеро Броневеликанов привели Фалькора, вокруг роскошного шатра Бастиана уже собралась толпа. При звуке металлических шагов толпа расступилась и освободила проход. Фалькор не был связан, Броневеликаны его даже не касались - они только шли рядом, по обе стороны от него, с обнаженными мечами. - Он вообще не защищался, Господин нашей Госпожи, - сказал один из них железным голосом, когда шествие остановилось перед Бастианом. Фалькор лег на землю у ног Атрейо и закрыл глаза. Наступила томительная тишина, длившаяся очень долго. Подходили опоздавшие из ночного лагеря. Через головы стоящих впереди они старались разглядеть, что происходит возле шатра. Но Ксайды среди них не было. Она так и не появилась - единственная из всего каравана. Шепот и шушуканье постепенно стихли. Все взоры были устремлены на Атрейо и Бастиана. Их неподвижные фигуры в слабом утреннем свете казались застывшей картиной в серо-белых тонах. Наконец Бастиан поднялся. - Атрейо, - сказал он, - ты хотел украсть у меня ОРИН, Знак Власти Девочки Королевы, чтобы его присвоить. А ты, Фалькор, знал об этом и потворствовал его замыслу. Итак, оба вы не только предали нашу давнюю дружбу, но и задумали совершить тягчайшее преступление против воли Луниты, давшей мне этот Знак. Признаете ли вы себя виновными? Атрейо посмотрел на Бастиана долгим взглядом, потом кивнул. У Бастиана перехватило дыхание. Он два раза начинал следующую фразу, прежде чем смог ее выговорить: - Я помню, Атрейо, что именно ты привел меня к Девочке Королеве. Я помню песнь Фалькора в Амарганте. Поэтому я хочу даровать вам жизнь. Даровать жизнь вору и его подручному. Располагайте ею по своему усмотрению. Но от меня уходите. Чем дальше, тем лучше. И никогда больше не смейте являться мне на глаза. Я изгоняю вас навсегда. Я никогда вас не знал! Он кивнул Икриону, чтобы тот снял с Атрейо кандалы, отвернулся и снова сел на камень. Долгое время Атрейо стоял, не двигаясь с места, потом посмотрел на Бастиана. Казалось, он хочет ему что-то сказать. Но, видимо, передумал. Наклонившись к Фалькору, он шепнул ему что-то на ухо. Дракон Счастья открыл глаза и выпрямился. Атрейо вскочил ему на спину, и Фалькор поднялся ввысь. Он летел прямо навстречу светлеющему небу и, хотя в движениях его чувствовалась усталость и какая-то тяжесть, за несколько мгновений исчез вдали. Бастиан встал, вошел в свой шатер, бросился на постель. - Вот теперь ты достиг истинного величия, - тихо проговорил мягкий вкрадчивый голос. - Теперь тебя ничто уже больше не трогает и не задевает. Ты недосягаем. Бастиан сел на постели. Это была Ксайда, это она говорила. Она сидела, съежившись, в самом темном углу шатра. - Ты? - спросил Бастиан. - Как ты сюда проникла? Ксайда улыбнулась. - Никакая стража, Господин и Повелитель, не может меня задержать. Это может сделать только твой приказ. Ты меня прогоняешь? Бастиан снова лег и закрыл глаза. Через некоторое время он пробормотал: - Мне все равно. Оставайся или уходи! Она долго наблюдала за ним из-под полуопущенных век. Потом поинтересовалась: - О чем ты думаешь, мой Господин и Повелитель? Бастиан отвернулся и ничего не ответил. Ксайде было ясно, что сейчас ни в коем случае нельзя оставлять его одного, предоставив самому себе. еще немного - и он ускользнет из ее сетей. Надо утешить и подбодрить его, но, конечно, на особый лад. Надо, чтобы он пошел дальше по тому пути, который она для него выбрала. И на этот раз не отделаешься волшебным подарком или каким-нибудь простым трюком. Придется прибегнуть к более сильному средству. К самому сильному из всего, что ей подвластно, - к тайным желаниям Бастиана. Она села рядом с ним и шепнула ему на ухо: - Когда же ты, мой Господин и Повелитель, двинешься к Башне Слоновой Кости? - Не знаю, - сказал Бастиан, уткнувшись в подушки. - Я не знаю, что мне там делать, если там нет Луниты. Я вообще больше не знаю, что мне делать. - Ты мог бы подождать там Девочку Королеву. Бастиан повернулся лицом к Ксайде: - А ты думаешь, она вернется? Ему пришлось еще раз повторить свой вопрос, прежде чем Ксайда ответила с некоторым сомнением: - Нет, не думаю. Я думаю, она навсегда покинула Фантазию и оставила тебя своим наследником, мой Господин и Повелитель. Бастиан медленно выпрямился. Он смотрел в двуцветные глаза Ксайды, и прошло еще много времени, прежде чем он понял, что она ему сказала. - Меня? - медленно проговорил он. На щеках его появились красные пятна. - Тебя так сильно пугает эта мысль? - прошептала Ксайда. - Она ведь оставила тебе Знак своей Власти. Она оставила тебе все свои владения. Теперь ты будешь Мальчиком Королем, мой Господин и Повелитель. И это твое законное право. Ты не только спас Фантазию, когда явился сюда. Ты все это сотворил! Мы все, и даже я сама, - твои творения! Ты Великий Всезнай! Почему же тебя пугает возможность взять власть, которая принадлежит тебе по праву? Пока она говорила, глаза Бастиана заблестели холодным блеском. А она рассказывала ему о новой, совсем новой Фантазии, о таком Мире, который во всех мельчайших подробностях создан по вкусу Бастиана и отвечает его тайным желаниям, где он по своему капризу может создавать и уничтожать, где нет для него никаких границ и условий, где каждое создание, доброе или злое, красивое или уродливое, глупое или мудрое, возникает лишь по его желанию, а он почетно и таинственно властвует надо всем и по своей прихоти управляет судьбами в вечной игре, решая участь каждого по своему произволу. - Только тогда, - заключила она, - ты будешь действительно свободен, свободен от всего, что тебя ущемляет, свободен делать все, что хочешь. А разве ты не хотел найти свое Истинное Желание? Вот оно, это оно и есть! В то же утро лагерь поднялся с места, и многотысячный караван под предводительством Бастиана и Ксайды, плывущих впереди в коралловом паланкине, пустился в путь к Башне Слоновой Кости. Бесконечная колонна тянулась по запутанным путям Лабиринта. И, когда под вечер ее первые ряды достигли Башни Слоновой Кости, хвост лишь перешел границу цветущего сада. Прием, оказанный Бастиану, был таким торжественным, о каком он мог только мечтать. Здесь были все, кто принадлежал ко двору и к свите Девочки Королевы. На зубчатых стенах и крышах дворца стояли стражники-гномы и, изо всех сил надувая щеки, трубили в блестящие трубы. Жонглеры показывали фокусы. Звездочеты предсказывали Бастиану счастье и величие. Кондитеры пекли торты высотой с гору. А министры, придворные, сановники и вельможи шли рядом с коралловым паланкином, провожая его в сутолоке и давке толпы по главной улице, которая становилась все уже и уже, как бы закручиваясь в спираль вокруг Башни Слоновой Кости, похожей по форме на огромную кеглю, - туда, где большие ворота вели внутрь дворца. Бастиан в сопровождении Ксайды и всех вельмож и сановников поднялся по белоснежным ступеням широкой лестницы, прошел по всем залам и коридорам и через вторые ворота дворца. Поднимаясь все выше и выше, миновав зимний сад, где стояли звери, цветы и деревья из слоновой кости, перебравшись по высоким мостикам, он дошел наконец до самых последних ворот. Пройдя через них, он хотел проникнуть в павильон в виде цветка магнолии, венчающий верхушку башни. Но оказалось, что цветок закрыт, словно на ночь, а последний отрезок пути, ведущий к нему наверх, - без выступов, без ступеней и так крут и гладок, что никто не может по нему взобраться. Бастиан вспомнил, что и тяжело раненый Атрейо не мог тогда взойти наверх, во всяком случае самостоятельно, своими силами. Потому что никто из поднявшихся туда не знает, как это ему удалось. Это может быть только даровано. Но ведь Бастиан не Атрейо. Если это должно быть даровано как милость, то отныне дарить эту милость будет сам Бастиан. И он никому не даст задержать себя на этом пути. - Зовите сюда мастеров - резчиков и плотников! - приказал он. - Пусть вырубят ступени на этой гладкой поверхности! Или сколотят лестницу! Или придумают еще что другое! Я желаю занять свое место там, наверху! - Господин, - осмелился возразить ему старейший советник, - там, наверху, обитает наша Златоглазая Повелительница Желаний, когда она здесь, у нас. - Делайте, что я повелел! - прикрикнул на него Бастиан. Вельможи и советники побледнели и отступили назад. Но они подчинились, призвали мастеров, и те, вооружившись тяжелыми молотками и стамесками, резцами, зубилами и долотами, принялись за работу. Однако, как они ни старались, какие усилия ни прилагали, им не удалось выбить из крутого склона даже самого маленького кусочка. Зубила, долота и стамески выпадали у них из рук, и на гладкой поверхности не оставалось ни единой царапины. - Придумайте что-нибудь еще! - сказал Бастиан и отвернулся с недовольным видом. - Я желаю взойти наверх. Но помните, что мое терпение скоро иссякнет! Он спустился вниз и вместе со своей свитой, в которую входили Ксайда, рыцари Избальд, Икрион и Идорн, а также Синий Джинн Илуан, обошел все апартаменты дворца и дворцовых построек и вступил во владение ими. В ту же ночь он созвал на совет всех вельмож и сановников, министров и придворных, служивших до тех пор Девочке Королеве. Заседание проходило в том самом большом круглом зале, где однажды собирался консилиум врачей. Бастиан сообщил собравшимся, что Златоглазая Повелительница Желаний передала ему, Бастиану Бальтазару Багсу, всю власть над бесконечным Миром Фантазии и отныне он займет ее место. Он призвал их присягнуть ему в полном и беспрекословном подчинении. - Даже в том случае, и как раз особенно тогда, - прибавил он, - когда мои решения будут для вас до времени непостижимы. Потому что я не такой, как вы, я вам не ровня. Потом он назначил срок коронации: ровно через семьдесят семь дней он коронуется Мальчиком Королем Фантазии. Это будет такое пышное торжество, какого никогда еще не бывало даже здесь. Надо сейчас же отправить послов во все страны Фантазии, ибо он хочет, чтобы каждый народ прислал своего представителя на праздник коронации. На этом Бастиан закончил свою речь и удалился, оставив сановников и вельмож в полной растерянности Они не знали, как отнестись к тому, что они услышали. Все это звучало для них так чудовищно, что сначала они долго стояли молча, втянув голову в плечи. Потом начали тихо переговариваться и после обмена мнениями, длившегося несколько часов, пришли к решению, что обязаны следовать указаниям Бастиана, поскольку он является носителем Знака Власти Девочки Королевы и это обязывает их к послушанию. Независимо от того, в самом ли деле Лунита передала всю власть Бастиану, или же это происшествие - одно из непостижимых проявлений ее воли. Итак, послы были высланы и все другие распоряжения Бастиана тоже старательно выполнены. Сам он, впрочем, ни о чем больше не беспокоился. Все заботы о подготовке праздника коронации он предоставил Ксайде. А уж она знала, как занять приготовлениями весь двор Башни Слоновой Кости. Теперь ни у кого из вельмож, сановников и придворных не оставалось времени на размышления. Бастиан же все последующие дни и недели неподвижно сидел в том зале, который сам для себя выбрал. Он глядел в одну точку и ничего не предпринимал. Он хотел бы еще чего-нибудь пожелать или придумать какую-нибудь историю, чтобы она его развлекла, но ничего не приходило в голову. Он чувствовал себя опустошенным. И вдруг у него возникла идея: он мог бы пожелать увидеть Луниту и приманить ее своим желанием. Если он и в самом деле теперь всемогущ, если все его желания превращаются в действительность, то и она будет ему послушна и подвластна. До полуночи сидел он и тихонько шептал: - Лунита, приди! Ты должна прийти. Я приказываю, повелеваю тебе прийти! И представлял себе ее взгляд. Словно светящееся сокровище, он озарял и согревал его душу. Но она не пришла. И чем настойчивее Бастиан пробовал принудить ее явиться, тем все больше меркло воспоминание об этом свечении, пока душа его не погрузилась во тьму. Он уговаривал себя, что все тут же вернется к нему, как только он займет свое законное место в Павильоне Магнолии. Снова и снова подбегал он к мастеровым и ремесленникам, подгонял их то угрозами, то обещаниями, но, что бы они ни делали, все оказывалось напрасным. Лестницы ломались, стальные гвозди гнулись, долота, резцы и стамески раскалывались. Рыцари Икрион, Избальд и Идорн, с которыми Бастиан обычно охотно беседовал и играл в разные игры, теперь были мало на что способны. Они обнаружили в подвалах Башни Слоновой Кости винный погреб и проводили там все свое время. День и ночь пили, играли, горланили разудалые песни или ссорились и ругались друг с другом, при этом нередко обнажая мечи. Иногда они, нетвердо держась на ногах, разгуливали по главной улице дворца и приставали к феям, сильфидам, русалкам и другим обитательницам Башни Слоновой Кости. - Чего же ты хочешь. Господин? - говорили они, когда Бастиан призывал их к порядку. - Поручи нам какое-нибудь дело, дай задание! Но Бастиану ничего не приходило в голову, и он уговаривал их подождать до коронации, хотя и сам толком не знал, что может после нее измениться. Погода становилась все более хмурой. Закаты, похожие на расплавленное золото, появлялись на небе все реже и реже. Оно почти всегда было затянуто тучами. Воздух стал удушливым, ветер не шелестел листвой. Приближался день коронации. Послы, направленные в разные страны Фантазии, вернулись назад. Многие из них привели с собой представителей фантастических племен и народов, но иные возвращались ни с чем и сообщали, что жители той страны, куда они были посланы, наотрез отказались участвовать в церемонии. Вообще во многих местностях существуют и тайные противники Бастиана, и открытые бунтари и мятежники. Бастиан слушал эти сообщения, словно застыв, и глядел куда-то вдаль. - Со всем этим ты быстро покончишь, - заявила Ксайда, - как только станешь Королем Фантазии. - Я хочу, чтобы они желали того же, чего желаю я, - сказал Бастиан. Но Ксайда поспешила уйти, чтобы отдать новые распоряжения. И вот наконец наступил день коронации, которая, впрочем, не состоялась, а день этот вошел в историю Фантазии как дата кровавой битвы за Башню Слоновой Кости. Уже с утра небо было сплошь покрыто свинцовыми тучами - день словно и не наступал. Дрожащий полумрак лежал на всем, воздух был неподвижен и так тяжело давил, что почти невозможно было дышать. Ксайда вместе с четырнадцатью церемониймейстерами Башни Слоновой Кости подготовила на редкость богатую и разнообразную праздничную программу, по роскоши и расходам превосходившую все, что когда-либо было в Фантазии. Спозаранку на всех улицах и площадях заиграла музыка, какой никогда еще не слыхали в Башне Слоновой Кости, дикая, скрежещущая и в то же время монотонная. Каждый, кто ее слышал, начинал волей-неволей приплясывать и подскакивать. Никто не знал музыкантов в черных масках и не ведал, где раздобыла их Ксайда. Все фронтоны домов были украшены яркими флагами и флажками, но, поскольку не было ветра, все они вяло свисали с древка. Вдоль главной улицы и на крепостной стене, окружавшей дворцовый комплекс, были развешаны бесчисленные портреты, от маленьких до огромных, и на всех, повторяясь все снова и снова, было изображено одно и то же лицо. Павильон Магнолии все еще оставался неприступным. Ксайда подготовила для трона другое место. Там, где главная улица в форме спирали кончается большими воротами крепостной стены, и будет установлен трон на широких ступенях слоновой кости. Множество золотых курильниц уже курили здесь фимиам. Дым с возбуждающим и одуряющим ароматом валил клубами и, медленно стекая по ступеням на площадь, стелился по главной улице и проникал во все проулки, закоулки и помещения. Повсюду стояли Черные Броневеликаны. Никто, кроме Ксайды, не знал, как ей удалось превратить тех пятерых, что у нее еще оставались, во многие и многие сотни. С полсотни из них сидели верхом на громадных конях, тоже из черного металла, в точности повторяющих движения друг друга. Эти Всадники сопровождали трон в триумфальном шествии, которое двигалось по главной улице. Никто не знал, откуда он взялся. Огромный, словно церковный портал, он состоял из одних только зеркал разных размеров и форм. Лишь подушки сиденья были из медно-красного шелка. Удивительным образом эта блестящая, играющая лучами громада медленно скользила по спирали улицы сама собой, продвигаясь все вперед и вперед, без того чтобы ее подталкивали или везли. Казалось, в ней была своя собственная жизнь и самодвижущая сила. Когда эта сверкающая махина остановилась перед воротами Башни Слоновой Кости, Бастиан вышел из дворца и занял на ней свое место. Он выглядел среди блистающей холодной роскоши совсем крошечным, казался маленькой куклой. Толпа, запрудившая площадь перед дворцом, оцепленная Черными Всадниками, разразилась бурным ликованием. Но необъяснимым образом приветствия звучали как-то слишком визгливо и пронзительно. Затем началась самая скучная и утомительная часть торжества. Все посланцы и представители различных стран Фантазии выстроились в длинную очередь к Зеркальному Трону. Очередь эта заняла не только всю главную улицу Башни Слоновой Кости в форме спирали, но и протянулась почти по всему Саду Лабиринту. Все новые и новые послы и представители становились в хвост очереди, выстраиваясь в затылок друг другу. Каждый должен был, когда подходил его черед, пасть ниц перед троном и, трижды коснувшись лбом земли, поцеловать правую ногу Бастиана со словами: "От имени моего народа и моих собратьев я прошу Тебя, кому все мы обязаны своим существованием, короноваться Мальчиком Королем Фантазии!" Уже два или три часа длилась эта церемония, как вдруг всю длинную очередь присягающих охватила тревога. Молодой Сатир мчался по улице. Видно было, что он бежит из последних сил: он шатался, спотыкался, то и дело падал, вновь подымался и мчался дальше, пока наконец не бросился в ноги Бастиану, с трудом переводя дыхание. Бастиан нагнулся к нему и спросил: - Что случилось? Как осмелился ты помешать торжественному ритуалу? - Война, о Господин! - еле выговорил Сатир. - Атрейо собрал всех повстанцев и идет сюда с тремя армиями. Они требуют, чтобы ты отдал ОРИН, если же ты не сделаешь этого добровольно, принудят тебя силой. Воцарилась мертвая тишина. Подхлестывающая музыка и крики ликования мгновенно смолкли. Бастиан глядел прямо перед собой. Лицо его стало белым, как мел. Но к нему подскочили три рыцаря - Избальд, Икрион и Идорн. Казалось, они в преотличном расположении духа. - Наконец-то нашлось для нас дело, Господин! - кричали они, перебивая друг друга. - Предоставь это нам! Ты же не прекращай празднества! Пусть никто не мешает твоему торжеству! Мы соберем храбрецов и пойдем в бой на мятежников! Проучим так, что долго будут нас помнить! Среди присутствовавших многих тысяч фантазийцев было немало существ, совершенно непригодных к боевым действиям. Но другие, а их оказалось большинство, прекрасно владели каким-либо видом оружия: дубиной, мечом, луком, копьем или пращой - или же просто были вооружены зубами и когтями. Все они собрались вокруг трех рыцарей, и те, возглавив войско, выступили в поход. Бастиан, окруженный толпой менее боеспособных фантазийцев, остался, чтобы продолжать торжественную церемонию. Но теперь он как бы отсутствовал. Все снова и снова взгляд его обращался к горизонту, хорошо видному с трона. Огромные облака пыли, поднявшиеся там, давали представление о том, с какой военной силой наступает Атрейо. - Не беспокойся, - проговорила Ксайда, подойдя к Бастиану и встав с ним рядом. - еще не вступили в бой мои Черные Броневеликаны. Они защитят твою Башню Слоновой Кости - против них никому не устоять. Конечно, кроме тебя и твоего меча. Через несколько часов поступили первые сведения с поля боя. На стороне Атрейо боролось почти все племя Зеленокожих, а также примерно двести Кентавров, пятьдесят восемь Скалоедов, пять Драконов Счастья под предводительством Фалькора, которые то и дело пикировали с воздуха, вмешиваясь в ход сражения, целая стая гигантских Белых Орлов, прилетевших сюда со Скал Судьбы, и великое множество других созданий Фантазии. Видели там даже Единорогов. Впрочем, по численности это войско намного уступало тому, которым командовали рыцари Икрион, Избальд и Идорн. Но сражались они с такой решительностью, что все больше оттесняли к Башне Слоновой Кости армию, дравшуюся за Бастиана. Бастиан хотел было выйти и взять на себя предводительство войском, но Ксайда ему отсоветовала: - Согласись, мой Господин и Повелитель, что в твоем новом высоком положении Короля Фантазии тебе не пристало вмешиваться в борьбу. Предоставь уж это твоим верноподданным. Битва длилась до самого вечера. Каждую пядь Сада Лабиринта армия Бастиана ожесточенно защищала, и к концу дня он превратился в растоптанное кровавое поле боя. Уже начало смеркаться, когда первые ряды повстанцев дошли до подножия Башни Слоновой Кости. Вот теперь-то Ксайда и выслала своих Черных Броневеликанов, пеших и конных, и те вступили в свирепый бой с войском Атрейо. Невозможно описать во всех подробностях битву за Башню Слоновой Кости. И потому нам придется отказаться от точного отчета об этих событиях. Но еще и сегодня звучат в Фантазии песни и легенды о том дне и о той ночи, ибо каждый, кто принимал участие в знаменитой битве, мог поведать о ней что-то такое, чего не знают другие. Но все эти истории мы расскажем как-нибудь в другой раз. Некоторые легенды гласят, что на стороне Атрейо, скорее всего сражалось несколько белых магов, по силе волшебства не уступающих Ксайде, или по крайней мере один. С уверенностью этого, правда, никто сказать не может. Но не потому ли войску Атрейо удалось, несмотря на Черных Броневеликанов, захватить Башню Слоновой Кости? Однако еще вероятнее, что тут была другая причина: Атрейо боролся не за себя, а за своего друга, и он хотел его победить, чтобы спасти. Давно уже спустилась ночь, беззвездная, полная дыма и огня. Факелы, упавшие на землю, перевернутые курильницы и разбитые вдребезги лампы подожгли Башню Слоновой Кости сразу со всех сторон. Начался пожар. Бастиан, освещенный отблесками пламени, носился среди сражающихся. Их фигуры отбрасывали тени, похожие на привидения. Шум боя, бряцание оружия и крики окружали его со всех сторон. - Атрейо! - крикнул он хриплым голосом. - Атрейо! Где ты? Покажись! Выходи на бой! Но меч Зиканда оставался в ножнах, и его невозможно было вытащить. Бастиан рыскал по всем покоям дворца, перебегая из одного здания в другое. Потом он вскочил на крепостную стену в том месте, где она была наверху широкой, словно улица, и только хотел пробежать над большими воротами, под которыми, разбитый на тысячу осколков, стоял Зеркальный Трон, как вдруг увидел, что Атрейо идет по стене ему навстречу с другой стороны ворот. Атрейо держал в руке обнаженный меч. Они стояли друг против друга, глядя друг другу в глаза. Зиканда словно застыл в ножнах. Атрейо приставил к груди Бастиана острие меча. - Отдай мне Знак, - сказал он, - ради тебя самого. - Предатель! - крикнул Бастиан. - Ты мое создание! Все, что здесь есть, сотворено мною! И ты тоже! Я, я вызвал тебя из небытия! А ты еще осмеливаешься идти против меня? Становись на колени и проси прощения! - Ты обезумел, - ответил Атрейо. - Ты ничего здесь не сотворил. Ты всем обязан Девочке Королеве! Отдай мне ОРИН! - Попробуй возьми! - сказал Бастиан. - Если сможешь! Атрейо стоял в нерешительности. - Бастиан, - медленно проговорил он, - почему ты вынуждаешь меня победить тебя, ради твоего же спасения? Бастиан рванул рукоятку меча. Благодаря его огромный силе ему удалось вытащить Зиканду из ножен, хотя тот и не прыгнул сам ему в руку. Но в тот же миг раздался такой устрашающий скрежет, что сражавшиеся внизу на площади застыли на месте и посмотрели вверх на двоих стоящих над воротами. Бастиан узнал этот звук. Это было то же ужасное скрежетание, какое он слышал, когда Граограман превращался в камень. Сияние Зиканды погасло. И Бастиан вспомнил давнее предсказание Льва о том, что случится, если он обнажит меч по собственной воле. Но он не мог и не хотел идти на попятный. Он бросился на Атрейо. Тот попробовал заслониться своим мечом, но Зиканда разрубил меч Атрейо и пронзил его грудь. Из глубокой раны хлынула кровь. Атрейо отступил назад, зашатался и, споткнувшись о зубец над большими воротами, рухнул вниз. Но тут из клубов дыма выплыло, словно облако, прорезав ночь, белое пламя. Оно подхватило падающего Атрейо и унесло его вдаль. Это был Фалькор - Дракон Счастья. Бастиан отер плащом пот со лба. И вдруг он увидел, что плащ его стал черным. Черным, как ночь, все еще держа в руке меч Зиканду, он спустился с крепостной стены и вышел на опустевшую площадь. С победой Бастиана над Атрейо успех битвы мгновенно перешел на его сторону. Войско мятежников, еще минуту назад уверенное в своей победе, обратилось в бегство. Бастиану казалось, будто он в страшном сне и никак не может очнуться. Победа была ему горше полыни, и в то же время он чувствовал бурное торжество, неистовое упоение триумфом. Укутавшись в черный плащ, сжимая в руке окровавленный меч, он медленно пошел по главной улице к Башне Слоновой Кости. Она полыхала в пламени пожара, как гигантский факел. Но Бастиан шел все вперед и вперед под бушевание и вой огня, почти не чувствуя жара, пока не достиг подножия Башни. Здесь он встретил остатки своего войска - тех, кому удалось уцелеть. Они ждали его и посреди разоренного Сада Лабиринта, превратившегося в бесконечное поле боя, усеянное трупами фантазийцев. Были тут и рыцари Икрион, Избальд и Идорн, последние двое тяжело раненные. Илуан, Синий Джинн, был убит. Ксайда стояла над его трупом. Она держала в руке Пояс Гемаль. - Вот он, мой Господин и Повелитель, - сказала она, протянув Бастиану Пояс. - Это Илуан спас его для тебя. Бастиан взял Пояс, сжал его изо всех сил в кулаке, потом сунул в карман. Он обвел глазами толпу своих спутников и соратников. Их осталось немного. Всего лишь несколько сотен. Вид у них был измученный и опустошенный. Дрожащий отсвет пламени придавал этому зрелищу странный вид - казалось, это сонм привидений. Все они, не отрывая взгляда, смотрели на Башню Слоновой Кости, похожую на затухающий костер. Она рушилась, на глазах превращаясь в груду обломков. Верхушка цветка магнолии вдруг ярко вспыхнула, и лепестки раскрылись. Теперь все увидели, что Павильон пуст. Потом и его поглотило пламя. Бастиан указал мечом на груду развалин и рдеющих углей и хрипло проговорил: - Вот что натворил Атрейо. Это его рук дело. И за это я буду его преследовать, пока не разыщу хоть на краю света! Он вскочил на черного металлического коня и крикнул: - За мной! Конь взвился на дыбы, но он обуздал его своей волей, пустил галопом и поскакал в ночную тьму. XXIII. Город Бывших Королей Бастиан все скакал и скакал в кромешной тьме и был уже далеко, когда остатки его разбитого войска только еще тронулись в путь. Многие были ранены, все до предела изнурены, ни у кого не было ни громадной силы Бастиана, ни его невиданной выносливости. Даже Черные Броневеликаны на своих металлических конях с трудом двинулись вперед, а пешие никак не могли начать, как обычно, дружно шагать в ногу. Видно, воля Ксайды, которая их направляла, была на пределе. Ее коралловый паланкин погиб в пламени во время пожара Башни Слоновой Кости, и для нее сколотили новый из обломков разнообразных повозок, негодного оружия и обгорелых остатков Башни. Этот паланкин, правда, скорее походил на какой-то временный шалаш в трущобном квартале. Остальное войско, прихрамывая, тащилось следом. Даже Икрион, Избальд и Идорн, потерявшие своих коней, вынуждены были на ходу поддерживать друг друга. Никто не говорил ни слова, но все знали, что им уже никогда не догнать Бастиана. А Бастиан все скакал и скакал в кромешной тьме, черный плащ развевался и хлестал его по плечам, металлические суставы гигантского коня скрежетали во время бега при каждом его движении, мощные подковы с грохотом стучали по земле. - Но! - кричал Бастиан. - Но! Но! Но! Ему казалось, что конь скачет слишком медленно. Он хотел нагнать Атрейо и Фалькора, чего бы это ему ни стоило, даже если придется загнать это железное чудовище, называемое конем. Он жаждал мести! В этот час он был бы уже у цели своих желаний, но Атрейо сорвал все его планы. Бастиан не стал Королем Фантазии. О! Атрейо еще горько раскается! Бастиан в бешенстве погонял и погонял металлическую лошадь. Суставы ее все громче скрипели и взвизгивали, но она, подчиняясь воле всадника, убыстряла и убыстряла свой галоп. Много часов длилась эта бешеная скачка, а ночной мрак все не рассеивался. Перед глазами Бастиана снова и снова вставала объятая пламенем Башня Слоновой Кости, и он вновь и вновь переживал тот момент, когда Атрейо приставил меч к его груди, пока ему впервые не пришел в голову вопрос: почему же Атрейо после всего, что произошло, не решился его ранить и силой отнять ОРИН? И теперь Бастиан вдруг вспомнил о ране, которую он нанес Атрейо. Ему представился последний взгляд Атрейо, когда тот, шатаясь, отступил назад и рухнул вниз со стены. Бастиан вложил в заржавленные ножны Зиканду - до этой минуты он все еще им размахивал. Забрезжил рассвет, и он смог теперь разглядеть, где же он находится. Железный конь мчался вихрем по вересковой пустоши. Темные очертания можжевельника, росшего небольшими куртинами, казались застывшими группками монахов в капюшонах или волшебников в остроконечных колпаках. Повсюду валялись огромные валуны. И тут случилось неожиданное. Железный конь, летевший галопом, вдруг на всем скаку развалился на части. Бастиан грохнулся с размаху на землю и, оглушенный ударом, потеряв сознание, долго лежал неподвижно. Когда он пришел в себя и, приподнявшись, стал растирать ушибленные места, то увидел, что угодил в кустарник можжевельника. Он выбрался из зарослей ползком. Вокруг были разбросаны похожие на огромную скорлупу осколки его коня. Казалось, здесь взорвалась громадная конная статуя. Бастиан встал, накинул на плечи свой черный плащ и без цели побрел вперед, навстречу светлеющему небу. Но в кустарнике осталось лежать что-то блестящее, какая-то потерянная им вещь. Это был Пояс Гемаль. Бастиан не заметил своей утраты и потом никогда уже больше о ней не вспоминал. Илуан, Синий Джинн, напрасно спас этот Пояс из пламени. Несколько дней спустя Пояс Гемаль нашла одна сорока и, хотя понятия не имела, что это за блестящая штука, унесла его в свое гнездо. Но тут начинается совсем другая история, и ее мы расскажем как-нибудь в другой раз. Около полудня Бастиан подошел к высокому земляному валу, тянувшемуся по краю пустоши, и без труда на него взобрался. Внизу лежала большая котловина. Она напоминала не очень глубокий кратер, весь застроенный зданиями, и представляла собой что-то вроде города. Впрочем, это был самый невероятный город из всех, какие Бастиану когда-либо приходилось видеть. Тут не было ни улиц, ни площадей, ни сколько-нибудь заметного порядка в расположении домов. Строения громоздились без всякого плана и замысла, словно огромные кубики, высыпанные из гигантского мешка. Да и отдельные дома выглядели ни на что не похоже. У одних входная дверь находилась на крыше, лестницы начинались там, куда невозможно было добраться или на них пришлось бы лезть вниз головой, причем вели они в никуда и оканчивались просто в воздухе; башенки стояли здесь криво, балконы висели на стенах вертикально, окна были расположены на месте дверей, а полы на месте стен и оград. Здесь были воздушные мосты, которые обрывались на середине, словно строитель вдруг позабыл, что он хотел построить. Были башни, выгнутые, как банан, и в форме пирамиды, поставленной основанием вверх. Короче говоря, весь этот город производил впечатление безумия. Потом Бастиан увидел жителей. Это были мужчины, женщины и дети, по своему внешнему виду обыкновенные люди, однако одежда их выглядела так, словно все они потеряли разум и больше уже не могли отличать вещи, которые надевают на себя, от предметов, служащих другим целям. На головах у них были абажуры, детские ведерки для песка, супницы, коробки, картонки, бумажные пакеты, кульки и корзины для бумаг. Они кутались в скатерти, полотенца, ковры, большие куски серебряной бумаги или были одеты в бочки, бадьи, ящики. Многие из них возили за собой или толкали сзади ручные тележки и повозки, груженные всяким хламом и рухлядью. Тут были разбитые лампы, матрасы, посуда, тряпки, осколки, блестящая мишура, безделушки. Другие носили такой же хлам на спине в огромных узлах. Чем глубже Бастиан спускался в низину, чем ближе подходил к городу, тем слышнее был говор и шум, тем гуще толпа людей, снующих взад и вперед. Однако впечатление было такое, что никто из них не знает, куда и зачем он идет. Не раз Бастиан наблюдал, как человек, только что старательно толкавший свою тележку в одну сторону, вдруг начинал тащить ее в обратную, а еще мгновение спустя снова менял направление. Тем не менее все спешили, торопились, были заняты лихорадочной деятельностью. Бастиан решил заговорить с кем-нибудь из них. - Как называется этот город? Тот, кого он спросил, отпустил свою тачку, выпрямился, потер лоб, вроде бы напряженно думая, а потом пошел прочь, оставив тачку стоять на месте. Он словно забыл про нее. Но через минуту эту тачку уже подхватила какая-то женщина и с трудом куда-то ее повезла. Бастиан спросил ее, ей ли принадлежит этот хлам. Женщина на минуту остановилась, погруженная в глубокое раздумье, а потом вдруг ушла. Бастиан еще несколько раз пробовал задавать вопросы жителям города, но ни на один не получил ответа. - Пустое дело их спрашивать, - услышал он вдруг хихикающий голосок. - Они уже больше ничего не скажут. Их можно так и прозвать - Ничевошки. Бастиан обернулся на голос и увидел на выступе стены, похожем на перевернутый кверху дном балкон, маленькую серую обезьянку. На голове у зверька была черная докторская шапочка с кисточкой на длинной тесемке. Зверек что-то подсчитывал на пальцах своих ног. Потом обезьянка взглянула на Бастиана, осклабилась и сказала: - Прошу прощения, я просто наскоро кое-что вычислил. - А кто ты? - спросил Бастиан. - Меня зовут Аргакс. Очень приятно! - ответила обезьянка, приподняв свою докторскую шапочку. - А с кем имею честь? - Я - Бастиан Бальтазар Багс. - Вот-вот! - с удовлетворением заметила обезьянка. - А как называется этот город? - осведомился Бастиан. - Он, вообще-то, никак не называется, - разъяснил Аргакс, - но его можно было бы назвать, ну, скажем, Городом Бывших Королей. - Городом Бывших Королей? - встревожено переспросил Бастиан. - Но почему же?.. Я здесь не вижу никого, кто был бы похож на бывшего Короля. - Никого? - хихикнула обезьянка. - А ведь все те, кого ты здесь видишь, были в свое время Королями Фантазии или по крайней мере надеялись ими стать. Бастиан испугался. - Откуда ты это знаешь, Аргакс? Обезьянка снова приподняла свою докторскую шапочку и ухмыльнулась. - Я тут - ну, как бы получше выразиться - надзиратель, что ли, смотритель или надсмотрщик. Бастиан огляделся по сторонам. Поблизости от него какой-то старик только что выкопал яму и теперь, поставив в нее горящую свечу, начал ее закапывать. Обезьянка хихикала. - Не хотите ли. Господин, совершить небольшую экскурсию, осмотреть город? Так сказать, первое знакомство с будущим местом жительства. - Нет, - сказал Бастиан. - Что ты мелешь? Обезьянка вспрыгнула ему на плечо. - Пошли! - шепнула она ему в ухо. - Это бесплатно. Ты уже полностью заплатил за вход. И Бастиан пошел, хотя ему, честно говоря, хотелось убежать отсюда. Ему было здорово не по себе, и чувство это возрастало с каждым шагом. Наблюдая за жителями города, он установил, что они совсем не разговаривают между собой. Они вообще не обращали внимания друг на друга. Да и самих себя как бы не замечали. - Что с ними? - осведомился Бастиан. - Почему они так странно себя ведут? - Не странно, - хихикнул Аргакс ему в ухо, - а просто они такие же, как ты. Вернее, были такими же в свое время. - Что ты имеешь в виду? - Бастиан остановился. - Ты хочешь сказать, что это настоящие люди? Аргакс вдруг так развеселился, что стал скакать вверх и вниз по спине Бастиана. - Ну да, ну да! Так оно и есть! Бастиан увидел посреди дороги женщину, сидящую на земле. Она держала на коленях тарелку с горохом и старательно накалывала горошины на большую штопальную иглу. - Как они сюда попали? - спросил Бастиан. - И что здесь делают? - О, во все времена были люди, не находившие обратной дороги в свой Мир, - объяснил Аргакс. - Сперва они не хотели возвращаться, а теперь - ну, как бы это сказать? - уже не могут. Бастиан поглядел вслед маленькой девочке, которая с большим трудом толкала перед собой кукольную коляску с прямоугольными колесами. - Почему... уже не могут? - спросил он. - Они должны этого пожелать, но они истратили свое последнее желание на что-то другое. И больше ничего не желают. - Последнее желание? - прошептал Бастиан побелевшими губами. - Разве нельзя желать сколько хочешь? Аргакс опять захихикал. Он попробовал стащить с Бастиана тюрбан, чтобы поискать у него в голове. - Прекрати! - крикнул Бастиан. Он попытался сбросить с себя обезьянку, но та крепко уцепилась за его плечо и пронзительно визжала от удовольствия. - Да нет же! Нет! - взвизгивала она. - Желать можно только, пока помнишь о своем Мире. А вот эти здесь растеряли все свои воспоминания. У кого нет прошлого, у того нет и будущего. Поэтому они не стареют. Погляди-ка на них! Мог бы ты поверить, что иные из них здесь уже тысячу лет, а то и больше? Но они остаются такими, как были. Для них ничто уже не изменится, потому что не меняются они сами. Бастиан смотрел на человека, который намыливал зеркало, а потом начал его брить. Раньше это показалось бы ему смешным, но теперь по спине у него забегали мурашки. Он быстро пошел дальше и только сейчас заметил, что все глубже спускается в город. Он хотел было вернуться, но что-то тянуло его вниз, как магнит. Он побежал, пробуя стряхнуть с себя надоевшую серую обезьянку, но та сидела, вцепившись, словно репей, в его плечо, и даже его подгоняла: - Но! Но! Хоп! Хоп! А ну, побыстрее! Бастиан понял, что ничто не поможет ему отделаться от назойливой обезьянки, и прекратил все попытки от нее избавиться. - И все, кто здесь есть, были раньше Королями Фантазии или хотели ими стать? - переспросил он, еле переводя дыхание. - Ясное дело, - сказал Аргакс. - Каждый, кто не находит дороги назад, рано или поздно хочет стать Королем. Не каждому это удалось, но все они об этом мечтали. Поэтому тут есть безумцы двух сортов. Но результат, можно сказать, один и тот же. - Как это - двух сортов? Объясни. Мне надо это знать, Аргакс! - Спокойнее, спокойнее! - захихикала обезьянка, крепко обхватив ногами шею Бастиана. - Одни постепенно растеряли все свои воспоминания, и, когда потеряли самое последнее, ОРИН не мог больше исполнять их желания. И тогда они пришли сюда - ну, скажем так - своим ходом. А другие, которым удалось стать Королями, тут же утратили все свои желания. И потому ОРИН уже не мог их исполнять - ведь у них, у Королей, желаний вообще больше не было. Как видишь, и то и другое кончается одинаково. И вот все они здесь. И не могут отсюда выбраться. - Так, значит, все они когда-то владели ОРИНОМ ? - Ясное дело, - ответил Аргакс. - Но об этом они давно позабыли. Да если б и помнили, это бы им ничем не помогло, бедным дурням. - А у них, - запинаясь, проговорил Бастиан, - а у них его отобрали? - Нет, - сказал Аргакс. - Когда кто-нибудь объявит себя Королем, он исчезает сам собой. Ведь это ясно как день: нельзя же Знак Власти Девочки Королевы употреблять на то, чтобы отнять у нее эту власть. Бастиан чувствовал себя так плохо, что ему хотелось хоть немного где-нибудь посидеть. Но маленькая серая обезьянка не давала ему покоя. - Нет, нет! - кричала она. - Осмотр города не закончен! Главное впереди! Шагай! Шагай дальше! Бастиан увидел мальчика, который забивал тяжелым молотом гвозди в носки, лежащие перед ним на земле. Какой-то толстяк старался наклеить почтовые марки на мыльные пузыри, и те, разумеется, тут же лопались. Но он без устали выдувал все новые и новые. - Гляди! - раздался хихикающий голос Аргакса, и Бастиан почувствовал, как тот своими обезьяньими ручками поворачивает его голову в другую сторону. - Глянь-ка вон туда! Правда ведь весело? Там стояла толпа: мужчины и женщины, старики и молодые - в каких-то чудных одеждах. Все молчали, словно наедине с собой. На земле перед ними лежало множество больших шестигранных кубиков, вроде игральных костей, и на каждой из шести сторон кубика была написана буква. Люди эти снова и снова перемешивали кубики, а потом долго на них смотрели. - Что они там делают? - прошептал Бастиан. - Что это за игра? Как она называется? - Она называется "Что Угодно", - ответил Аргакс. Он кивнул игрокам и крикнул: - Браво, детки! Так держать! Только, чур, не сдаваться! - Потом обернулся к Бастиану и зашептал ему на ухо: - Они уже ничего не могут рассказать. Потеряли дар речи. Потому я и выдумал для них эту игру. Как видишь, она их занимает. Тут все очень просто. Если ты немного подумаешь, то согласишься, что все рассказы на свете состоят, в сущности, из тридцати трех букв. Буквы-то всегда одни и те же. Меняется только их сочетание. Из букв складываются слова, из слов предложения, из предложений главы, а из глав истории. Ну-ка посмотри, что там у них получилось! АХГКОРФМВЕЙНСБ ИСМАДГИКЛЕВ УАСДФГИКЛРЕ НАКРВМФИСО - Да, да, - хихикнул Аргакс. - Так чаще всего и выходит. Но если играешь годами, тогда изредка случайно получаются и кой-какие слова. Не очень-то умные, но все-таки слова, например: "капустосор", или "лаковорот", или "колбасощетка". А если играешь сто лет, тысячу лет, сто тысяч лет, все играешь да играешь, тогда, по всей вероятности, случайно может сложиться даже стихотворение. А если играть вечно, то все стихи, все рассказы и вообще все обязательно получится, в том числе и все истории на свете и даже эта История, в которой мы с тобой сейчас беседуем. Логично, не так ли? - Чудовищно, - сказал Бастиан. - Ну, это как посмотреть! - возразил Аргакс. - Вот они явно очень увлечены. Усердствуют вовсю. Да и кроме того, а что еще нам тут с ними делать, в Фантазии? Бастиан долго смотрел на играющих, не говоря ни слова, а потом тихо спросил: - Аргакс, ты ведь знаешь, кто я такой, правда? - А как же! Кто же в Фантазии не знает твоего имени? - Ответь мне на один вопрос, Аргакс. Если бы я вчера стал Королем Фантазии, я бы тоже тут очутился? - Сегодня или завтра, - ответила обезьянка, - а может, через неделю. Во всяком случае, вскоре нашел бы сюда дорогу. - Значит, Атрейо меня спас? - Этого я не знаю, - ответил Аргакс. - А что было бы, если б ему удалось отнять у меня ОРИН? Обезьянка опять захихикала: - А тогда бы ты тоже здесь приземлился! - Почему? - Потому что ОРИН тебе нужен, чтобы найти дорогу назад. Но, честно говоря, я не верю, что тебе это еще по силам. Обезьянка похлопала в ладошки, подбросила вверх свою докторскую шапочку и ухмыльнулась. - Скажи, Аргакс, что же мне теперь делать? - Найти такое желание, которое вернет тебя в твой Мир. Бастиан опять долго молчал, потом спросил: - Аргакс, ты не можешь сказать, сколько у меня еще осталось желаний? - По-моему, совсем немного. Самое большее - еще три или четыре. А этого тебе вряд ли хватит. Ты малость опоздал - слишком поздно начал. Твой обратный путь будет теперь нелегким. Он ведет через Море Тумана - придется тебе его переплыть. Уже на это уйдет одно желание. - А потом? - Я не знаю. Никто в Фантазии не знает пути в ваш Мир. Может, тебе посчастливится найти Минроуд Йора - это последнее спасение для многих вроде тебя. Но боюсь, тебе дотуда, ну, скажем, слишком уж далеко. Хотя из Города Бывших Королей на этот раз ты, пожалуй, еще выберешься. - Спасибо, Аргакс! - тихо сказал Бастиан. Маленькая серая обезьянка осклабилась: - До свиданья, Бастиан Бальтазар Багс! С этими словами Аргакс исчез в одном из сумасшедших домов. Тюрбан Бастиана он прихватил с собой. Бастиан постоял еще немного, не двигаясь с места. То, что он узнал, привело его в такое смятение, что он никак не мог решить, что же ему теперь делать. Все его прежние планы рухнули. Он чувствовал себя так, словно внутри у него все перевернуто, вроде тех пирамид, что стояли верхушкой вниз. То, на что он надеялся и о чем мечтал, оказалось его погибелью, а то, что ненавидел, - спасением. Но одно ему было ясно: надо как можно скорее выбираться отсюда, из этого безумного города! Никогда, никогда больше он сюда не вернется! Он пустился в путь, пробираясь по запутанному лабиринту улиц с хаотическим нагромождением самых странных зданий и строений, но вскоре оказалось, что путь в город гораздо проще пути из города. Все снова и снова он терял дорогу и вот уже опять приблизился к центру. Прошло много часов, прежде чем ему удалось добраться до земляного вала. Выйдя на пустошь, он бросился бежать и бежал, пока не спустилась ночь, такая же темная, как и накануне. Утомленный и обессиленный, упал он на землю под кустом можжевельника и погрузился в глубокий сон. И во сне у него погасло воспоминание о том, что когда-то он мог фантазировать и придумывать разные истории. Всю ночь напролет он видел один и тот же сон, и сон этот никак не проходил, сновидение не исчезало и не менялось: Атрейо с кровавой раной в груди стоял и молча смотрел на него. Разбуженный ударом грома, Бастиан вскочил. Было темным-темно, но тучи, застилавшие днем все небо, казалось, пришли в бурное волнение. Это был настоящий разгул стихий. Молнии непрерывно сверкали, гром гремел и грохотал, земля дрожала, ураган завывал над пустошью и гнул к земле высокий можжевельник. Дождь застилал все вокруг серой завесой. Бастиан стоял неподвижно, закутавшись в черный плащ. Струи воды текли по его лицу. Молния ударила в узловатое дерево, росшее прямо перед Бастианом. Ствол его раскололся, ветки вспыхнули, ветер разнес вихрь искр по темной пустоши, озарив ее светом, и сразу же их погасил ливень. Чудовищный треск и грохот бросил Бастиана на колени, и тут он начал разгребать землю обеими руками. Когда яма показалась ему достаточно глубокой, он отвязал меч Зиканду от пояса и положил его на дно. - Зиканда, - сказал он негромко под гром и вой урагана, - я прощаюсь с тобой навсегда. Никогда никто не подымет тебя на своего друга. Никогда больше не придет от тебя беда. И никто тебя здесь не найдет, пока не будет забыто, что случилось из-за нас с тобой. Потом он закопал яму и заложил ее сверху мхом и ветками, чтобы никто не нашел этого места. Там и лежит меч Зиканда еще и по сей день, потому что только в далеком будущем придет человек, который возьмет его в руки без опасности для других. Но это уже совсем другая история, и мы расскажем ее как-нибудь в другой раз. Бастиан все шел и шел в темноте. К утру гроза начала стихать, ветер улегся, с деревьев еще капало, но дождь перестал. С этой ночи для Бастиана началось долгое одинокое странствие. Обратно к своим спутникам и соратникам, назад к Ксайде он больше идти не хотел. Он хотел теперь найти обратный путь в Человеческий Мир, но не знал, где и как его искать. Может быть, туда ведут какие-то ворота или надо перейти вброд какую-нибудь реку, а то и пограничный рубеж? Этого он не знал. Он знал только, что должен пожелать себе этого, но над желаниями у него ведь нет власти. Он чувствовал себя как водолаз, который ищет на дне морском затонувший корабль, а вода все снова и снова выталкивает его на поверхность. Он знал также, что у него осталось всего лишь несколько желаний, очень мало, и потому тщательно следил за тем, чтобы не воспользоваться лишний раз ОРИНОМ. Теми немногими воспоминаниями, какие у него еще остались, он может пожертвовать, только если благодаря этому приблизится к своему Миру и только тогда, когда в этом будет крайняя необходимость. Но желания нельзя вызвать по своей прихоти, так же как их нельзя подавить. Они приходят к нам из глубины глубин, как наши намерения, хорошие или плохие, и возникают незаметно. Бастиан и сам не заметил, как у него возникло новое желание и постепенно приняло четкий образ. Странствуя уже много дней и ночей, он чувствовал себя таким одиноким, что пожелал принадлежать к какому-нибудь обществу не как повелитель или победитель, не как кто-то особенный, а просто как один из многих, равный среди равных, пусть даже самый незначительный, но зато нераздельно слитый со всеми. И вот в один прекрасный день он подошел к берегу моря. Во всяком случае, так ему показалось поначалу. Это был крутой скалистый берег, и, когда он стоял на нем, перед глазами его расстилались застывшие белые волны. Только потом он заметил, что эти волны вовсе не стоят, а очень медленно движутся: тут есть и течения, и водовороты, вращающиеся почти незаметно, словно стрелки часов. Это было Море Тумана! Бастиан брел по крутому берегу. Воздух был теплый и влажный, ни ветерка. Было еще совсем рано, но солнце уже осветило белоснежную поверхность тумана, расстилавшегося до самого горизонта. К полудню он дошел до маленького городка, стоявшего на высоких сваях прямо в Море Тумана, невдалеке от берега. Длинный висячий мост соединял его с выдающимся в море скалистым выступом. Мост слегка раскачивался, когда Бастиан, ступив на него, зашагал к городу. Дома здесь были небольшие, двери, окна и лестницы - все словно сделано для детей. И в самом деле, жители города, ходившие по улицам, были ростом с ребенка: и бородатые мужчины, и женщины с высокими прическами. Бросалось в глаза, что их трудно отличить друг от друга - так они похожи. На лицах их, темно-коричневых, как влажная земля, застыло выражение мягкости и покоя. Заметив Бастиана, они кивали ему, но никто с ним не заговаривал. Они и вообще, видно, были очень молчаливы: лишь изредка на улице слышался возглас или кто-нибудь произносил одно-два слова, хотя здесь кипела жизнь. И еще. Никто тут не ходил поодиночке, все шли небольшими или даже довольно большими компаниями, взяв друг друга под руку или держась за руки. Когда Бастиан получше пригляделся к домам, он понял, что в