лнии, а они вращались винтом, захлебываясь от ливня, который все хлестал и хлестал. Вдруг их обдало огненным жаром, и они едва не сгорели от вспышки молнии, а потом угодили под град - с неба падали огромные льдышки-сосульки длиною чуть ли не с копье, и под их ударами Дракон начал стремительно терять высоту. Но вот он опять взмыл вверх, и его стало кидать из стороны в сторону - бой Великанов за господство все разгорался. - Держись крепче! - отчаянно крикнул Фалькор, когда очередной порыв ветра опрокинул его на спину. Но Атрейо сорвался и полетел вниз. Он падал, падал бесконечно долго, пока не потерял сознание. Очнувшись на мягком песке, он услышал тихий плеск волн, а приподняв голову, увидел, что лежит на берегу. Прибой, видно, вынес его на сушу. Море было спокойно, и ничто не напоминало о недавней схватке Ветров Великанов. А может, он теперь совсем в другом месте, далеко от боя Ветров? Берег был плоский - ни скал, ни холмов, только несколько корявых, суковатых деревьев, похожих на когтистые лапы, выступали из мглы. Атрейо сел. В нескольких шагах от себя он увидел свой красный плащ. Он подполз к нему, набросил его на плечи и, к своему великому удивлению, обнаружил, что плащ почти сухой. Выходит, он уже давно здесь лежит. Как он сюда попал? Почему не утонул? Из глубины сознания всплыло какое-то смутное воспоминание о чьих-то руках, которые его несли. И странные поющие голоса: "Бедный мальчик, красивый мальчик! Держите его! Не дайте ему уйти под воду!" Впрочем, возможно, это пели волны. А может быть, его спасли русалки и водяные? Скорее всего, они увидели на нем Амулет и вынесли на берег. И Атрейо машинально поднял руку, чтобы его потрогать. Амулета не было! И цепочки на шее тоже не было! Он потерял Знак. - Фалькор! - крикнул он что было мочи, вскочив на ноги. Он метался по берегу и кричал: - Фалькор! Фалькор! Где ты? Но Фалькор не отзывался. Не слышно было ни единого звука, кроме равномерного, неторопливого плеска волн, набегающих на песчаный берег. Кто знает, куда Ветры Великаны задули Белого Дракона! Быть может, Фалькор искал своего маленького хозяина совсем в другой стороне, далеко отсюда. А может, Дракона уже нет в живых. Теперь Атрейо был не всадником, мчащимся верхом на Драконе, не посланцем Девочки Королевы, а всего лишь одиноким мальчиком, заброшенным бог весть куда. Башенные часы пробили шесть. Уже сильно стемнело. Дождь перестал барабанить по крыше. Стало тихо. Бастиан смотрел на пламя свечей. Вдруг он вздрогнул, потому что невдалеке скрипнули половицы. Ему показалось, что он улавливает чье-то прерывистое дыхание. Он набрал воздуху в легкие, чтобы на миг замереть, и прислушался. Свечи отбрасывали на старый мат лишь небольшой круг света, весь огромный чердак был погружен во тьму. Ну разве сейчас не раздались чьи-то тихие шаги по лестнице? Не повернулась медленно ручка двери? И снова заскрипели половицы. Уж не обитают ли здесь привидения? - Глупости! - произнес шепотом Бастиан. - Никаких привидений не существует. Это всем известно. Но почему же люди столько рассказывают о них? Быть может, все, кто утверждают, что привидений нет, делают это только из страха признать, что они есть? Атрейо закутался в свой плащ - он вдруг озяб - и двинулся в путь. Он шел и шел в густом тумане, а местность вокруг совсем не менялась. Все та же плоская равнина с торчащими кое-где кривыми деревцами, вот только, пожалуй, кустов между деревьями постепенно становилось все больше - казалось, они вырезаны из ржавой жести, да и на ощупь их листья были такими жесткими. Надо было глядеть в оба, чтобы не оцарапаться. Примерно через час Атрейо вышел к дороге, вымощенной каменными плитами неправильной формы, и решительно свернул на нее: ведь куда-то она должна привести. Но оказалось, что удобнее идти не по неровным камням, а по пыльной обочине. Дорога эта почему-то была проложена не прямо, а вилась змейкой, хотя ни холмов, ни водоемов на пути не было, Видно, в этих краях все шло вкривь и вкось. Вскоре до него издалека донеслись какие-то странные звуки, похожие на конский топот. Звуки приближались. Слышалась словно бы глухая дробь огромного барабана с пронзительным посвистом флейт и резким перезвоном колокольцев. Атрейо притаился за кустами у дороги и стал ждать. Постепенно чудная музыка становилась все громче, и вот, наконец, из тумана вынырнули первые фигуры. Они двигались словно в танце, но это не был веселый, изящный танец, напротив, они мерзко кривлялись, как-то уродливо дергались, катались по земле, будто припадочные, елозили на четвереньках, потом разом вскакивали на ноги и прыгали, как безумные. Но при этом ничего не было слышно, кроме барабанной дроби, пронзительного свиста, звяканья колокольцев, прерывистого дыхания и стонов. Пляшущей толпе, казалось, нет конца. Атрейо разглядел теперь лица этих жутких танцоров: все они были серые, как пепел, пот струился по ним ручьями, а глаза сверкали лихорадочным блеском. Некоторые стегали себя плетьми. "Они и вправду безумные", - подумал Атрейо, и по спине его забегали мурашки. Он сообразил, что это дикая процессия злобных ночных духов, домовых и привидений. Были среди них и вампиры, да и ведьмы тоже - старые, горбатые, с клочковатыми бородами и несколько молодых, красивых на вид, но яростных, словно бешеные псы. Атрейо понял, что попал в ту часть Фантазии, которую населяли обитатели Тьмы. Будь у него ОРИН, он не колеблясь вышел бы к ним, чтобы выяснить, что здесь происходит. Но теперь он предпочел обождать, пока эта бес- новатая процессия прошла мимо и последний гнусный прыгун исчез в густом тумане. Только тогда отважился Атрейо снова выйти на дорогу. "Пойти мне вслед за всей этой нечистью или нет?" - раздумывал он. Он был в нерешительности. Да и вообще не знал, что ему делать. Тут он в первый раз почувствовал, как ему не хватает Амулета Девочки Королевы, каким он стал беспомощным без него. И вовсе не потому, что Блеск защищал его от опасностей - ведь все равно ему приходилось преодолевать трудности и лишения, страх и одиночество, рассчитывая только на свои силы. Но пока Атрейо носил Знак, он не сомневался в том, как ему следует поступать. Словно волшебный компас, Знак всегда направлял его волю, помогая сделать безошибочный выбор и принять верное решение. А теперь все изменилось - теперь уже не было больше таинственной силы, которая его вела. Только чтобы не стоять на месте в оцепенении, он приказал себе двинуться следом за выходцами из царства Тьмы. Глухая барабанная дробь все еще доносилась издалека. И пока он плелся за ними, на значительном расстоянии от тех, кто замыкал процессию, - за этим он строго следил, - он пытался обдумать свое положение. Почему, ах почему он не послушался Фалькора, когда тот посоветовал лететь к Девочке Королеве? Он передал бы ей весть, которую поведала ему Эйулала, и вернул бы ей Амулет. Без ОРИНА и без Фалькора ему теперь до нее не добраться, и до последней минуты своей жизни она будет ждать его и надеяться, что он придет, что он спасет и ее, и Фантазию, - но тщетно! Это было ужасно, но еще ужаснее было то, что он узнал от Ветров Великанов: Фантазия не имеет границ. Раз невозможно выбраться из Фантазии, значит, невозможно и позвать на помощь человеческого ребенка, который находится где-то во Внешнем Мире. Именно потому, что Фантазии нет конца, конец ее неотвратим! Он шел в тумане, спотыкаясь о неровный булыжник, и в его памяти снова звучал нежный голос Эйулалы. И вдруг в его сердце вспыхнула крошечная искорка надежды. В давние времена люди часто приходили в Фантазию, чтобы придумывать все новые, прекрасные имена для Девочки Королевы. Ведь про это пела Эйулала. Значит, все же есть путь, ведущий из одного Мира в другой! "Им близко до нас. Нам до них далеко!" Да, так пела Эйулала. Дело в том, что человеческие дети давно уже забыли эту дорогу. Но разве не может случиться, что хоть один, один-единственный ребенок все же ее вспомнит? Атрейо уже нисколько не волновало, что для него нет никакой надежды попасть во Внешний Мир. Важно только одно: чтобы кто-нибудь из человеческих детей услышал зов Фантазии и пошел на ее зов, как бывало во все времена. И кто знает, может, какой-то мальчишка все же услышал этот зов и уже в пути! - Да, да! - закричал Бастиан. И сам испугался своего громкого крика. - Я пришел бы вам на помощь, если б только знал, как это сделать! - уже тише добавил он. - Я не знаю дороги, Атрейо! В самом деле, не знаю! Глухой бой барабанов и пронзительный посвист дудочек затих вдали, и тогда Атрейо, сам не заметив как, нагнал жуткую процессию и едва не наступил на пятки гнусному прыгуну, замыкавшему шествие. Атрейо шел босиком и ступал бесшумно, но вовсе не потому никто не обратил на него никакого внимания. Даже если б он громко топал, шагая в кованых сапогах, и орал во всю глотку, никто и тогда не заметил бы его присутствия. И вдруг все эти странные создания, двигавшиеся до тех пор рядами, рассыпались по заболоченному лугу, поросшему серой травой. Одни стояли, слегка раскачиваясь, другие словно окаменели, третьи сидели на корточках, но глаза всех, как бы невидящие, хотя по-прежнему лихорадочно блестящие, были устремлены в одну точку. И тут Атрейо увидел, куда они глядят в оцепенении: по ту сторону луга простиралось НИЧТО. Это НИЧТО было точно таким же, как Атрейо увидел его тогда в лесу у Троллей, забравшись на дерево, а потом на равнине, где стояли магические Ворота Южного Оракула, и когда летел в поднебесье, обхватив руками шею Дракона Фалькора, но до сих пор он глядел на него только издали. А сейчас приблизился почти вплотную. НИЧТО тянулось от края до края земли, вдоль горизонта, оно было огромным и медленно, медленно, но неумолимо приближалось. Атрейо наблюдал, как замершая на болоте нечисть начинала дергаться, уставившись в НИЧТО. Все они корчились в страшных судорогах, рты их растягивались в ужасающих гримасах, словно для безумного хохота или вопля, но при этом вокруг царила мертвая тишина. И вдруг, будто опавшие листья, подхваченные порывом ветра, они понеслись прямо к НИЧТО. Кто скатывался туда, кто прыгал, кто нырял с разбега - и все исчезали. Не успел последний из обитателей Тьмы бесшумно и бесследно пропасть, как Атрейо с ужасом заметил, что и сам он тоже какими-то резкими рывками неуклонно приближается к НИЧТО. Он чувствовал, что его все больше захватывает желание двинуться вслед за ними. Атрейо собрал всю свою волю, чтобы побороть это влечение. Прежде всего он заставил себя стоять на месте. Потом ценою огромных усилий ему удалось наконец повернуться спиной к НИЧТО и потихоньку двинуться назад, с великим трудом преодолевая невообразимо мощную тягу. Когда же он почувствовал, что сопротивление НИЧТО стало ослабевать, он со всех ног бросился прочь от этого страшного места. Он спотыкался на неровно вымощенной дороге, падал, но тут же вскакивал и бежал дальше, не думая о том, куда она его приведет. Он бежал, следуя всем странным извивам дороги, не смея сойти на обочину, бежал, не останавливаясь, пока из тумана не проступила высокая, черная как сажа, городская стена. Над ней возвышалось несколько кривых башен, отчетливо видных на фоне серого неба. Деревянные городские ворота были прогнившие и трухлявые, их створки, висевшие на ржавых петлях, совсем перекосились. Атрейо вошел в город. На чердаке становилось все холоднее. Бастиан так окоченел, что стал дрожать. А вдруг он простудится и заболеет? Что тогда с ним будет? Он может схватить воспаление легких, как Вилли, мальчик из их класса. И тогда он умрет здесь, на чердаке, совсем один. Никому и в голову не придет сюда заглянуть, чтобы ему помочь. Как бы он был теперь рад, если б отец нашел его и спас. Но самому пойти домой - нет, этого он не мог! Уж лучше умереть! Бастиан принес еще несколько солдатских одеял, укутался в них, укрылся, подоткнул их со всех сторон. Ему стало теплее. IX. Город Призраков Над морской пучиной, будто бронзовый колокол, гудел голос Фалькора: - Атрейо! Где ты? Атрейо! Уже давным-давно Ветры Великаны прекратили свою игру - они померились силами и разлетелись в разные стороны. Когда- нибудь они снова встретятся - здесь ли, в другом ли месте - и продолжат свой вечный спор, как это повелось с незапамятных времен. Чем кончилась их последняя схватка, они уже забыли, потому что ничего не запоминали, да ничего и знать не желали, кроме своей собственной необузданной силы. И Дракон Счастья, и маленький всадник у него на спине тоже давным-давно исчезли из их памяти. Когда Атрейо сорвался и полетел в пучину, Фалькор молнией метнулся вниз, надеясь поймать мальчика на лету. Но смерч закружил Дракона, взметнул его ввысь и унес невесть куда. Когда же Фалькору удалось наконец повернуть назад, Ветры Великаны резвились уже совсем в другом месте. Фалькор был в отчаянии. Тщетно старался он найти то место, где Атрейо, как ему казалось, должен был упасть в море, но даже Белый Дракон Счастья не мог разглядеть в кипящей пене разбушевавшейся стихии крохотную точку гонимого волнами Атрейо, а тем более найти его на дне морском, если он утонул. И все же Фалькор не сдавался. Он то взлетал ввысь, чтобы обрести больший обзор, то снова спускался и парил над самыми волнами, расширяя и расширяя круги. И не переставал окликать Атрейо, все еще надеясь его найти. Он был Драконом Счастья, и потому ничто не могло поколебать его уверенности, что в конце концов все кончится хорошо. Что бы ни случилось, Фалькор не прекратит свои поиски. - Атрейо! - гудел его могучий голос, прорываясь сквозь грохот волн. - Атрейо, где ты? Атрейо шел в мертвой тишине по городу, из которого исчезли все его обитатели. Опустевший город производил гнетущее, даже жуткое впечатление. Здесь не было ни одного здания, вид которого не устрашал бы - на всем, казалось, лежит печать проклятия, словно все это дворцы злых духов и дома с привидениями. Переулки и улицы, как и все здесь, кривые, были затянуты паутиной, а из погребов и высохших колодцев поднималось одурманивающее зловонье. Сперва Атрейо с опаской перебегал от угла к углу, стараясь притаиться в нишах строений, однако вскоре убедился, что прятаться ему не от кого. Площади, улицы и в самом деле были пустынны, из зданий не доносилось ни звука. Он заглянул в несколько домов, но ничего, кроме опрокинутой мебели, разбитой посуды, разодранных занавесок - следов какого-то зловещего погрома, - не обнаружил. Нигде не было ни единого жителя. В одной комнате на столе он увидел тарелку с черной жижей, видимо с супом, и какие-то липкие ломти хлеба. Атрейо попробовал и того и другого. Еда была отвратительной, но мальчика мучил голод. Ему даже показалось, что он попал туда, куда ему надо - в самое подходящее место для тех, кто расстался со всякой надеждой. Бастиан чувствовал, что слабеет от голода. Одному Богу известно, почему именно сейчас он вспомнил, да и совсем некстати, о яблочном пироге, который пекла фрейлейн Анна. Это был самый вкусный пирог на свете. Фрейлейн Анна приходила к ним три раза в неделю, печатала на машинке то, что диктовал ей отец, и убирала комнаты. Обычно она еще и готовила что-нибудь вкусное или пекла пирог. Фрейлейн Анна была женщиной плотного телосложения и веселого, беззаботного нрава. Она громко разговаривала и много смеялась. Отец отвечал ей вежливо, но, казалось, едва замечал ее присутствие. Ей крайне редко удавалось вызвать улыбку на его мрачном лице, но когда фрейлейн Анна приходила, в доме становилось как-то светлее. Фрейлейн Анна, хотя она и не была замужем, растила маленькую дочку - девочку с изумительно красивыми белокурыми волосами. Звали ее Криста, и она была на три года моложе Бастиана. Прежде фрейлейн Анна ее почти всегда приводила с собой. Криста была очень робкой, и, когда Бастиан ей часами рассказывал свои истории, она сидела не шелохнувшись и глядела на него с изумлением. Бастиан понимал, что вызывает у девочки восхищение, и очень ее любил. Но год назад фрейлейн Анна отдала свою дочь в лесную школу-интернат, и с тех пор они почти не виделись. Бастиан не мог этого простить фрейлейн Анне, и сколько бы она ему ни объясняла, почему Кристе лучше жить там, чем дома, он всегда оставался при своем мнении. Однако, хоть Бастиан и сердился на фрейлейн Анну, отказаться от ее яблочных пирогов он был не в силах. Сейчас он с тревогой думал о том, сколько человек вообще может прожить без еды. Три дня? Или только два? Возможно, уже после двадцати четырех часов у него начнутся галлюцинации. И он стал считать, загибая пальцы, сколько часов он уже просидел на чердаке. Получалось, около десяти, а может, даже немного больше. Ах, почему он не сберег бутерброд или хотя бы яблоко! В колеблющемся свете свечей стеклянные глаза лисы, совы и огромного орла поблескивали, словно живые. Громадные тени чучел на стене чердака пугали. Башенные часы пробили семь. Атрейо вышел из дома и стал бесцельно бродить по улицам. Город показался ему очень большим. Одни кварталы состояли сплошь из маленьких домишек, таких низких, что он мог легко дотянуться до водосточного желоба на крыше, в других же возвышались громадные дворцы, фасады которых были украшены скульптурами. Однако все они изображали либо скелеты, либо химер со страшными рожами, щерившимися на одиноко бредущего путника. И вдруг Атрейо застыл как вкопанный. Где-то невдалеке раздался жуткий душераздирающий вой, надрывный жалобный стон, такой отчаянный и безнадежный, что у Атрейо защемило сердце. Всю заброшенность чудищ Тьмы, все тяготевшее над ними проклятье выражал этот хриплый вой, не прекращавшийся ни на мгновение. И многоголосое эхо отражалось от стен всех зданий, даже самых отдаленных. Атрейо стало казаться, что это воют рыскающие по округе стаи голодных волков. Недолго думая двинулся он на звук, который тем временем стал стихать, превращаясь в прерывистое всхлипывание, и в конце концов совсем пропал. Атрейо не сразу сообразил, куда идти. Миновав ворота, он оказался в узком темном дворе, пересек его, увидел еще одни ворота. И они привели его к грязной и сырой мусорной яме. У проема в стене сидел на цепи гигант-оборотень. Судя по его виду, он умирал с голоду: обтянутые шелудивой шкурой ребра можно было пересчитать все до единого, позвонки на спине выпирали как зубья пилы, а язык вывалился из полуоткрытой пасти. Атрейо не спеша пошел к нему. Когда оборотень его заметил, он резко вскинул свою могучую голову. Глаза его вспыхнули зеленым огнем. Мальчик и оборотень молча уставились друг на друга. Это длилось долго, потом оборотень негромко, но грозно взревел: - Уходи, дай мне спокойно умереть! Атрейо не сдвинулся с места. И ответил тихо: - Я услышал твой зов и пришел к тебе. Оборотень снова уронил голову. - Я никого не звал, - прохрипел он. - Это был мой предсмертный вой. - Кто ты? - спросил Атрейо и приблизился к нему еще на шаг. - Я - Гморк, оборотень. - Почему ты на цепи? - Они забыли меня, когда уходили. - Кто - они? - Те, кто посадил меня на эту цепь. - А куда они ушли? Гморк ничего не ответил. Он пристально глядел на Атрейо из-под полуприкрытых век, словно изучая его. После долгого молчания он спросил: - Ты не здешний, юный чужестранец, ты не житель этого города, этой страны. Что тебе здесь надо? Атрейо поник головой. - Сам не знаю, как я сюда попал. Как называется этот город? - Это столица одной из самых известных областей фантазии, - ответил Гморк. - Нет другого города, о котором рассказывали бы столько сказок. Ты, небось, тоже слыхал про Город Призраков, столицу Тьмы? Атрейо медленно кивнул. Гморк не отрывал от него взгляда. Он был поражен, что этот зеленокожий мальчик спокойно смотрит на него и в его больших черных глазах нет страха. - А ты? Кто ты? Атрейо ответил не сразу: - Я - Никто. - Что это значит? - Это значит, что прежде у меня было имя, но теперь его не следует больше произносить. Вот и выходит, что я - Никто. Оборотень слегка оскалился, обнажив устрашающие клыки, - видимо, так он улыбался. Кто-кто, а уж он-то все знал про самые темные стороны души и каким-то образом вдруг почувствовал, что перед ним достойный противник. - Если дело обстоит так, как ты говоришь, - прохрипел Гморк, - тогда Никто меня не услышал и Никто ко мне не подошел. И Никто со мной не разговаривает в мой смертный час. Атрейо снова кивнул. Потом спросил: - Хочешь, чтобы Никто спустил тебя с цепи? Снова в глазах оборотня вспыхнуло зеленое пламя. Он принялся чесаться, как шелудивый пес, и облизывать губы. - Ты готов это сделать?! - воскликнул он. - Спустить с цепи голодного оборотня? Да знаешь ли ты, что предлагаешь? Никто не может быть во мне уверен ! - Да, - согласился Атрейо. - А я и есть - Никто. Но почему я должен тебя бояться? Он хотел было подойти поближе к Гморку, но тот снова угрожающе зарычал. Мальчик отпрянул. - Так ты н е х о ч е ш ь, чтобы я тебя освободил? - спросил он. Оборотень - так, во всяком случае, показалось Атрейо - вдруг смертельно устал. - Тебе это не под силу, малыш. Но если бы тебе это удалось, я не поручусь, что не разорвал бы тебя в клочья. Хотя это отодвинуло бы мою смерть всего на час или два. Поэтому тебе лучше не подходить ко мне. Дай мне спокойно сдохнуть. - А может, - сказал Атрейо после паузы, хорошенько все обдумав, - я найду, что тебе дать пожрать. Я мог бы пойти в город и поискать. Гморк медленно раскрыл глаза и поглядел на мальчика. Зеленое пламя в его зрачках угасло. - Иди к черту, дурак! Хочешь продлить мне жизнь до того мига, когда сюда подступит НИЧТО, да? - Я просто подумал, - пробормотал Атрейо, - что, если я тебе принесу еду и ты не будешь голоден, я смогу подойти к тебе и спустить тебя с цепи. Только и всего. Гморк заскрежетал зубами. - Неужели ты думаешь, что я сам давным-давно не перегрыз бы эту цепь, если бы она была обыкновенной? Он вцепился в цепь и замкнул на ней свои ужасающие челюсти. Он погрыз ее, а потом выплюнул. - Это магическая цепь. И разомкнуть ее может только тот, кто меня заковал. А значит, мне не на что надеяться. - Кто же посадил тебя на цепь? Гморк стал жалобно скулить, как собака, которую бьют. Атрейо терпеливо ждал, пока он настолько успокоился, что смог ответить: - Гайа, Княгиня Тьмы. - Где она? - Она, как и все остальные жители этого города, бросилась в НИЧТО. Атрейо вспомнил толпу охваченных безумием прыгунов, которых видел сквозь туман за чертой города. - Почему? Почему они не бежали? - пробормотал он. - У них не было никакой надежды. Перед этим вы все слабаки. НИЧТО вас притягивает, никто из вас не в силах долго сопротивляться его зову. И Гморк злобно осклабился. - А ты? - спросил его Атрейо. - Ты говоришь так, будто ты к нам не относишься. - Я и не отношусь к вам. Ты про оборотней слыхал? Атрейо молча покачал головой. - Ты знаешь только фантазию, - сказал Гморк. -А ведь существуют и другие Миры. Скажем, Мир человеческих детей. Но есть существа, у которых нет своего Мира. Зато они могут переходить из одного Мира в другой. Я из их числа. В Человеческом Мире я принимаю облик человека, но я не человек. А в Фантазии я кажусь ее жителем, но я и не из ваших. Я и здесь чужак. Атрейо не спеша сел на землю и устремил взгляд своих больших темных глаз на умирающего оборотня. - А ты бывал в Мире человеческих детей? - Я много раз переходил из их Мира в ваш и из вашего в их. - Гморк, - прошептал Атрейо, губы его дрожали, и он не мог побороть эту дрожь, - ты мне не укажешь путь в Мир человеческих детей? И снова в глазах Гморка вспыхнули зеленые искры. Казалось, он смеется втихомолку. - Для тебя и тебе подобных путь туда очень прост. Тут есть только одна загвоздка: вы никогда не сможете сюда вернуться. Вам придется остаться там навсегда. Ты готов? - Что мне надо сделать? - спросил Атрейо, полный решимости. - То же самое, что многие уже совершали при тебе. Ты должен прыгнуть в НИЧТО. Но спешить тут незачем, все равно тебе этого не избежать, когда исчезнут последние области Фантазии. Атрейо встал на ноги. Гморк увидел, что мальчик весь дрожит от волнения. Так как он не знал, в чем дело, то сказал снисходительно: - Не бойся, это не больно. - Я не боюсь, - ответил ему Атрейо. - Разве я мог предположить, что именно здесь и благодаря тебе вновь обрету надежду. Глаза Гморка светились, как два узких зеленых месяца. - У тебя нет оснований для надежды, что бы ты ни имел в виду. Если ты перейдешь в Мир людей, ты уже не будешь тем, кем был здесь. Это и есть тайна, которой никто в Фантазии не знает, да и не может знать. Атрейо стоял перед Гморком, бессильно опустив руки. - Кем я стану там? - спросил он. - Открой мне эту тайну! Гморк долго молчал, он лежал неподвижно. Атрейо испугался, что так и не услышит ответа на свой вопрос, но вот тяжелый вздох всколыхнул грудь оборотня, и он хрипло заговорил: - За кого ты меня принимаешь, сынок? Уж не за своего ли друга? Ты бы лучше поостерегся! Я просто время с тобой убиваю. И ты уже не в силах уйти. Я держу тебя на привязи надежды. А пока я здесь болтаю, НИЧТО обтекает Город Призраков со всех сторон, и скоро, очень скоро отсюда вообще не будет выхода. И тогда ты пропал. Раз ты меня слушаешь, значит, ты решился. Но имей в виду, пока что ты еще можешь бежать. Оскал Гморка становился все более зловещим. Атрейо поколебался лишь краткий миг и тут же прошептал: - Открой мне эту тайну! Кем я там стану? И снова Гморк долго молчал. Он дышал теперь с хрипом, натужно, с трудом выталкивая из себя воздух. Но вдруг он приподнялся и сел, опершись на передние лапы, так что Атрейо пришлось поднять глаза, чтобы видеть его морду. Только теперь стало ясно, какой он огромный и страшный. - Ты видел НИЧТО, сынок? - спросил он гремящим голосом. - Сколько раз! - Ну и как оно выглядит? - Да никак. Будто ты вдруг ослеп. - Пожалуй... И когда вы, жители Фантазии, проваливаетесь в это НИЧТО, вы перестаете быть самими собой. В том Мире вы становитесь чем-то вроде заразной болезни, от которой люди теряют здравый смысл и уже не отличают кажущееся от действительности. Знаешь, как вас там называют? - Нет, - прошептал Атрейо. - Так знай: ложью! Вот как! - пролаял Гморк. Атрейо вскинул голову. Губы его побелели от ужаса. - Как это может быть? Гморк наслаждался испугом Атрейо, он явно оживился от этого разговора. Помолчав, он продолжал: - Ты спрашиваешь меня, кем ты там будешь? А здесь-то ты кто? Кто вы все, жители Фантазии? Образы, привидевшиеся во сне, поэтические вымыслы, герои истории, конца которой нет!.. Неужели ты думаешь, что ты в самом деле существуешь, сынок? Ну ладно, согласен, в своем Мире ты, может быть, и вправду существуешь. Но когда ты пройдешь через НИЧТО, ты перестанешь быть собой, тебя как такового больше не будет. Узнать тебя станет невозможно. Ты окажешься в другом Мире. Там вы все ничуть на себя не похожи, вы приносите людям иллюзии и ослепление. Угадай, сынок, чем стали жители Города Призраков, после того как очертя голову кинулись в НИЧТО? - Не знаю. - Они стали безумными мыслями, навязчивыми идеями в людских головах, чувством страха, когда бояться нечего, необоримым влечением ко всему, что порождает недуги, отчаянием, для которого нет решительно никаких причин. - Мы все в это превращаемся?! - в ужасе воскликнул Атрейо. - Нет, - сказал Гморк. - Безумие и ослепление может быть самым разным, и в зависимости от того, каковы вы здесь, в Мире Фантазии: красивые или уродливые, глупые или умные, - вы в Человеческом Мире становитесь привлекательной или отвратительной, дурацкой или мудрой ложью. - А я, - настаивал Атрейо, - чем я буду? Гморк усмехнулся. - Этого я тебе не скажу, сынок. Сам увидишь. Вернее, не увидишь, потому что тебя такого, как ты сейчас, больше не будет. Атрейо молчал и не мигая глядел на оборотня. - Вот поэтому-то люди и ненавидят Фантазию, боятся ее и всего, что с ней связано. Они хотят ее загубить. Но при этом им, видно, невдомек, что тем самым они увеличивают поток лжи, заливающий землю, этот все набухающий поток преображенных жителей Фантазии, тех, кто, словно живые трупы, притворяясь не погибшими, отравляют человеческий мозг ядом своего распада. А люди об этом и не догадываются. Ну, разве не смешно? - И там больше нет никого, кто бы нас не боялся и не ненавидел? - тихо спросил Атрейо. - Я, во всяком случае, таких не встречал, - сказал Гморк. - И это не удивительно, потому что вы сами, оказавшись там, внушаете людям, что Фантазии не существует. - Что Фантазии не существует? - повторил Атрейо в полном недоумении. - Конечно, сынок, - ответил Гморк. - Вот ты и коснулся сейчас самого главного. Ты удивлен? Ведь если люди думают, что Фантазии нет, им и в голову не придет вас посетить. И этим, если хочешь, все сказано. Ведь если люди никогда не видели вас в вашем истинном облике, такими, какие вы здесь, в Фантазии, то с родом людским можно сделать все. - Что сделать? - Да все что угодно. Они покорно подчиняются власти - ведь ничто не дает больше власти над людьми, чем ложь. Потому что люди, сынок, живут теми представлениями, которые сами себе создают. А представлениями можно ловко манипулировать. Власть над людьми - вот единственное, что имеет цену. Поэтому я всегда был на стороне власти, я верно служил ей, чтобы иметь свою долю власти над людьми, пусть совсем на другой лад, чем ты и тебе подобные. - Мне эта власть не нужна, я ее не хочу! - воскликнул Атрейо. - Не выступай, дурачок, - проворчал оборотень. - Как только настанет твой черед ринуться в НИЧТО, ты станешь безвольным, безымянным служителем Власти. Кто знает, на что ты ей сгодишься. Быть может, с твоей помощью заставят людей покупать то, что им совершенно не нужно, или ненавидеть то, чего они не знают, верить в то, что сделает их покорными, и отвергать то, что могло бы их спасти. Благодаря вам, пришельцам из Мира Фантазии, в Мире людей вершатся большие дела, развязываются войны, создаются империи... Гморк некоторое время наблюдал за мальчиком из-под полуприкрытых век и, помолчав, добавил: - Есть там, на той земле, и немало жалких болванов, которые, конечно, мнят себя семи пядей во лбу и воображают, что служат правде. Так вот, они из кожи вон лезут, чтобы даже детишек отвадить от Фантазии. Вот они-то, наверное, за тебя и ухватятся. Атрейо стоял понурив голову. Теперь он знал, почему люди не посещают больше Фантазию и уже никогда, никогда ее не посетят, а значит, и не смогут придумать новое имя для Девочки Королевы. Чем большая часть Фантазии превращалась в НИЧТО, тем мощнее становился поток лжи, хлынувшей на землю людей. А значит, с каждым мгновением уменьшалась вероятность, что найдется человеческий ребенок, который придет в Фантазию и спасет Девочку Королеву. Порочный круг, из которого нет выхода. Теперь Атрейо это знал. И не только Атрейо. Знал это и Бастиан Бальтазар Багс. Он понял, что больна не только Фантазия, но и Мир людей. Оказалось, тут все взаимосвязано. Собственно говоря, он всегда это смутно чувствовал, но толком не мог объяснить, почему эта связь существует. Он никогда не хотел смириться с тем, что жизнь такая серая и однообразная, безо всяких тайн и чудес, как утверждают все те, кто неустанно твердит: "Такова жизнь". Но теперь он знал еще и другое: необходимо немедленно отправиться в Фантазию, чтобы оба мира снова стали здоровыми. Люди забыли туда дорогу из-за засилья на земле лжи и неверных представлений. Но из-за постепенной гибели Фантазии лжи накапливалось все больше и больше, и это привело ко всеобщему ослеплению. С ужасом и стыдом вспомнил Бастиан, как он сам тоже врал. Те выдуманные истории, которые он любил рассказывать, в счет не идут. Это была не ложь. Но не раз он сознательно, расчетливо врал - иногда из страха, иногда, чтобы добиться того, что хотел заполучить, а иногда просто так, для похвальбы. Каких обитателей Фантазии он тем самым уничтожил, сделал неузнаваемыми, обратив их доверие во зло? Он попытался себе представить, какими они были прежде, в своем истинном облике, но не смог. Может, как раз потому, что врал. Одно, во всяком случае, было ясно: в том, что Фантазия гибнет, есть и его доля вины. Надо что-то сделать, чтобы исправить положение. Он обязан действовать хотя бы из-за Атрейо, который готов на все, лишь бы привести его в Фантазию. Он не мог, не хотел разочаровывать Атрейо. Он обязан найти дорогу. Башенные часы пробили восемь. Оборотень по-прежнему пристально наблюдал за Атрейо. - Вот теперь ты знаешь, что нужно сделать, чтобы попасть в Мир людей, - сказал он. - Ты по-прежнему этого хочешь, сынок? Атрейо покачал головой. - Я не хочу превращаться в ложь, - пробормотал он. - Хочешь не хочешь - все равно превратишься, - сказал Гморк со злобным смешком. - А ты? - спросил Атрейо. - Почему ты здесь оказался? - У меня было задание, - неохотно ответил Гморк. - У тебя тоже? Атрейо внимательно, чуть ли не сочувственно поглядел на оборотня. - И ты его выполнил? - Нет, - проворчал Гморк, - а то бы я не сидел здесь на цепи. Сперва-то все шло совсем недурно - до тех пор, пока я не попал в этот город. Княгиня Тьмы, что здесь правит, приняла меня со всеми почестями. Она пригласила меня к себе во дворец, роскошно угощала, долго беседовала со мной и вообще вела себя так, будто она со мной заодно. Жители Города Призраков были мне, естественно, симпатичны, и чувствовал я себя здесь, так сказать, как дома. И Княгиня Тьмы на свой лад очень привлекательна - во всяком случае, вполне в моем вкусе. Она меня гладила, почесывала за ухом - это было так приятно! Никогда еще никто меня не гладил и не ласкал. Короче, я потерял голову и принялся болтать, а она меня слушала и делала вид, что восхищена мною, и тогда я в конце концов рассказал ей о моем задании. Видимо, она меня как-то усыпила, особым образом, потому что обычно я сплю очень чутко. А когда я проснулся, то обнаружил, что сижу на цепи. Княгиня Тьмы стояла передо мной. "Ты забыл, Гморк, - сказала она, - что я тоже создание Фантазии. А раз ты борешься с Фантазией, значит, ты борешься и со мной. Выходит, ты мой враг, и я тебя перехитрила. Эту цепь разомкнуть могу только я. А я отправляюсь сейчас со своими слугами и служанками в НИЧТО и никогда больше сюда не вернусь". Она повернулась и пошла прочь. Но не все последовали ее примеру. И только когда НИЧТО приблизилось к самому городу, все больше и больше его жителей стали испытывать такое влечение в него кинуться, что не могли даже сопротивляться. Сегодня, если не ошибаюсь, сдались последние. Да, я попал в западню, я слишком долго слушал Княгиню Тьмы. Но и ты угодил в такую же западню - ты меня слишком долго слушал. В эту самую минуту НИЧТО замкнуло свое кольцо вокруг города, ты пойман, и уйти тебе не удастся. - Значит, мы погибнем вместе, - сказал Атрейо. - Верно, - ответил Гморк, - но совсем по-разному, дурачок. Я умру прежде, чем сюда придет НИЧТО, а тебя оно проглотит. Это большая разница. Заключается она вот в чем: история тех, кто умрет сам по себе, на том и кончается, а твоя история вовсе не кончится, ибо ты превратишься в ложь. - Почему ты такой злой? - спросил Атрейо. - У вас был свой Мир, - мрачно сказал Гморк, - а у меня его не было. - В чем заключалось твое задание? Гморк, который до этой минуты сидел, опершись на передние лапы, растянулся на земле. Силы ему изменили. Его сиплый голос звучал теперь, как хрип. - ТЕ, кому я служу, решили уничтожить Фантазию, но обнаружили, что их план может сорваться. Они узнали, что Девочка Королева отправила в путь посланца, настоящего героя, и, судя по всему, можно было ожидать, что он сумеет вызвать в Фантазию мальчишку - человеческого ребенка... Поэтому было просто необходимо успеть его убить... Вот они и отправили меня, потому что я уже не раз бывал в Фантазии... И я почти тут же напал на его след и шел по следу денно и нощно... И стал уже его догонять... Я бродил по Болотам Печали... карабкался по Мертвым Горам, но потом, перед глубокой пропастью, над которой раскинула свою сеть Играмуль, я потерял его след, он словно растворился в воздухе... И я стал снова его искать. Ведь где-то он должен был быть! Но так я больше и не нашел его следа... В конце концов я забрел сюда... Я не выполнил моего задания. Но и он не выполнил своего: Фантазия гибнет! Зовут его, к слову сказать, Атрейо. Гморк поднял голову. Мальчик отступил на шаг и выпрямился. - Это я, - сказал он. - Я - Атрейо. По истощенному телу оборотня пробежала судорога. Потом еще и еще, с каждым разом становясь все сильнее. Из его глотки вырвался звук, похожий на хриплое покашливание, он усиливался, креп и громогласным эхом прокатился по городу, отражаясь от стен домов. Оборотень смеялся! Ничего более ужасного Атрейо не довелось слышать ни прежде, ни потом. И вдруг все оборвалось. Гморк умер. Атрейо долго стоял не двигаясь. Потом он подошел к мертвому оборотню - зачем, он и сам не знал, - нагнулся над его головой и коснулся рукой его взъерошенной черной шерсти. И в тот же миг челюсти Гморка разомкнулись и схватили мальчика за ногу. Даже после смерти в нем еще жило зло. В отчаянии Атрейо пытался разжать его челюсти. Все было напрасно. Будто стальные шурупы, держали огромные клыки Гморка его ногу. В полном бессилии Атрейо рухнул рядом с мертвым оборотнем на грязную землю. А НИЧТО безудержно и бесшумно, пядь за пядью подступало со всех сторон от высокой черной стены, окружающей город. X. Полет к Башне Слоновой Кости В тот самый миг, когда Атрейо вошел сквозь мрачные ворота в Город Призраков и начал свое странствие по кривым улочкам, которое завершилось роковым образом на грязном заднем дворе, Фалькор, Белый Дракон Счастья, обнаружил нечто весьма удивительное. Он все еще продолжал неутомимо искать своего маленького Господина и друга. И потому поднялся высоко в облака и сквозь разрывы тумана оглядывал местность. Куда ни глянь, всюду простиралось море, которое теперь медленно успокаивалось после страшного шторма, взбаламутившего его до дна. И вдруг Фалькор увидел вдали что-то совсем непонятное - будто золотой луч света в море то вспыхивал, то гас, то вспыхивал, то гас. И самое странное было то, что луч этот, казалось, был направлен прямо на него, Фалькора. Он рванулся в ту сторону, и, когда долетел до места, где вспыхивал луч, оказалось, что луч этот исходит из самой глубины, может быть, даже со дна морского. Драконы Счастья - мы уже говорили об этом - создания стихии воздуха и огня. Вода для них не только враждебная, но и опасная стихия... В ней они могут просто угаснуть, как пламя, если до этого не задохнутся, потому что дышат воздухом всем телом, вернее, ста тысячами перламутровых чешуек. И питаются они тоже воздухом и теплом, никакой другой пищи им не надо. Но без воздуха и тепла им долго не прожить. Фалькор был растерян. Он ведь даже не знал, что там, в глубине, так странно сверкает и имеет ли это какое-нибудь отношение к Атрейо. Однако долго раздумывать он не стал, а взлетел, как мог, высоко, прижал лапы к туловищу, вытянулся всем корпусом и бросился вниз головой в воду. Раздался невообразимый всплеск, и вода гигантским фонтаном взметнулась ввысь. От удара об воду Фалькор едва не лишился чувств, но все же заставил себя открыть свои красные, как рубины, глаза. Теперь блестящий предмет был совсем близко от него, но еще глубоко, примерно на расстоянии двойной длины его тела. Вода обтекала Дракона, и на поверхности всего его туловища появились, словно жемчужинки, пузырьки воздуха, какие бывают в кастрюле с водой перед тем, как она закипит. Но сам он похолодел и ослабел. Собрав последние силы, он нырнул еще глубже - и увидел, откуда исходит луч. Предмет этот был так близко, что он смог до него дотянуться. Это был ОРИН! По какому-то счастливому случаю Амулет зацепился за ветку коралла, растущего на подводной скале, не то бы он утонул в бездонной пучине моря. Фалькор отцепил ОРИН и надел его себе не шею, чтобы не уронить, потому что чувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Когда Дракон Счастья пришел в себя, он сперва не мог сообразить, что происходит. С изумлением он обнаружил, что снова летит по воздуху над морем. Причем летит в определенном направлении и с удивительной быстротой - куда быстрее, чем это ему под силу. Он попытался замедлить полет, но оказалось, что тело его ему больше не повинуется. Им завладела другая, куда более могучая воля, и теперь она его направляла. Эта воля исходила от ОРИНА, который висел у него на шее. Лишь к концу дня, когда уже сгущались сумерки, Фалькор увидел вдалеке берег. Впрочем, разглядеть прибрежный ландшафт он не смог, казалось, он тонул в тумане. Но, когда Фалькор подлетел поближе, он обнаружил, что большая часть земли здесь стала уже добычей НИЧТО и глядеть в ту сторону он не может - ему казалось, что он слепнет, и от этого болели глаза. Будь на то его воля, он немедленно повернул бы назад. Но таинственная сила Амулета заставляла его лететь дальше. И вскоре он понял, в чем дело: посреди этого бескрайнего НИЧТО он вдруг заметил маленький островок, на котором громоздились дома с остроконечными крышами и косыми башнями. Фалькор догадывался, кого он там найдет, и теперь его гнала к цели не только могучая воля Амулета, но и его собственная. В узком заднем дворе, где Атрейо лежал рядом с мертвым оборотнем, было уже совсем темно. Серый сумрачный свет, сочившийся в колодец двора, образованный стенами тесно прижатых друг к другу домов, едва позволял отличить светлое тело мальчика от обросшего черным мехом мертвого чудовища. И чем темнее становилось, тем больше они сливались в единое целое. Атрейо давно уже даже не пытался высвободить ногу из стальных челюстей волка. Он был в полуобморочном состоянии, и ему все виделось море травы и красный буйвол, в которого он так и не пустил стрелу. Он звал своих сверстников и товарищей по охоте - все они, наверное, уже стали настоящими охотниками, - но никто не откликался на его зов. Только огромный буйвол неподвижно стоял перед ним и глядел на него в упор. Атрейо позвал Артакса, своего коня. Но и он не прибежал на зов, и ржания его тоже не было слышно. Тогда он стал звать Девочку Королеву, но тщетно. Да ему и нечего было ей сказать. Он не стал охотником, он не был больше ее посланцем, он был никто. Атрейо сдался. Но тут он почувствовал еще и другое: НИЧТО! Оно, видно, подступило уже совсем близко. Да, Атрейо снова ощутил неодолимую силу его притяжения. Эта тяга была похожа на головокружение. Он приподнялся и со стоном потянул свою ногу. Но челюсти, держащие ее мертвой хваткой, не разжались. И это было счастьем. Потому что, если бы Атрейо не удержали на месте зубы Гморка, Фалькор прилетел бы слишком поздно. Мгновение спустя Атрейо вдруг услышал медный гул - то был голос Дракона Счастья, прямо над ним: - Атрейо! Ты здесь? Атрейо! - Фалькор! - крикнул Атрейо. Он сложил руки рупором и закричал, повернув голову к небу: - Я здесь! Фалькор! Фалькор! Помоги мне! Я здесь! Он все кричал и кричал и вдруг увидел белое извивающееся тело Фалькора. Будто молния, рассек он темное небо. Сперва оно мелькнуло вдали, на большой высоте, потом - ниже. Атрейо кричал, а Дракон Счастья отвечал ему своим гулким, как бронзовый колокол, голосом. Наконец летевший в небе высмотрел того, кто лежал на земле и казался сверху не больше маленького жучка, притулившегося в темной ямке. Фалькор попытался приземлиться, но двор был слишком узким, а ночь уже спустилась над городом, и он, снижая высоту, задел выступающий фронтон одного из домов. И тут же с таким грохотом, будто грянул гром, обломились балки, подпиравшие крышу. Фалькор почувствовал жгучую боль - острый конек вонзился в его тело и нанес ему глубокую рану. Вместо того чтобы со свойственным ему изяществом опуститься на землю, он упал в колодец двора и тяжело шлепнулся в грязь рядом с Атрейо и мертвым Гморком. Дракон Счастья отряхнулся, как собака, выходящая из воды, чихнул и прогудел: - Наконец-то! Так вот где ты пропадаешь! Все-таки я успел вовремя прилететь! Атрейо ничего не сказал в ответ. Он только обхватил руками шею Фалькора и уткнулся лицом в его серебристо-белую гриву. - Давай залезай ко мне на спину! Нам нельзя терять время! Атрейо лишь покачал головой. И только тогда Фалькор увидел, что оборотень вцепился зубами в ногу Атрейо. - С этим мы сейчас справимся, - успокоил он Атрейо, вращая рубиновыми глазами. - Не волнуйся! Он схватил голову оборотня обеими лапами и попытался разжать его челюсти, но не смог хоть чуть-чуть раздвинуть клыки. Фалькор сопел и пыхтел от напряжения, но все было зря. И ему не удалось бы спасти своего маленького друга, если бы не счастливый случай. Но Драконам Счастья всегда улыбается счастье, а заодно и тем, к кому они расположены. Когда Фалькор, вконец обессилев, наклонился, чтобы вблизи получше разглядеть, как бы разжать челюсти Гморка, Амулет, болтавшийся у него на шее, случайно коснулся лба оборотня. И в тот же миг пасть сама раскрылась, освободив ногу Атрейо. - Ой! - воскликнул Фалькор. - Ты видел? Атрейо ему не ответил. - Что случилось? - спросил Фалькор. - Где ты? Он стал шарить в темноте лапами, ища своего друга, но тут же убедился, что тот исчез. И пока он пытался разглядеть что-нибудь в ночном мраке, освещая его своими рдеющими красными глазами, он и сам почувствовал тот зов, который увлек от него Атрейо, как только разжалась челюсть оборотня, - сила притяжения все приближающегося НИЧТО была неодолима. Но ОРИН надежно защищал Фалькора. А вот Атрейо, хоть он и сопротивлялся, как мог, хоть и напрягал свою волю до предела, был обречен. Он отбивался изо всех сил, упирался ногами, стараясь не сдвинуться с места, но его руки и ноги повиновались уже не ему, а этому могучему зову. Еще несколько шагов, и он пропал бы. Но в самый последний миг над ним, как вспышка молнии, пронесся Фалькор. Он схватил его за талию, рванул ввысь и умчался с ним вдаль по ночному темному небу. Башенные часы пробили девять. Ни Фалькор, ни Атрейо не могли потом вспомнить, долго ли они летели в этой непроглядной тьме, вправду ли это была всего лишь одна ночь. Быть может, для них тогда прекратился бег времени и они неподвижно висели в черном безмолвии. Во всяком случае, это была самая длинная ночь не только в жизни Атрейо, но и в жизни Фалькора. Хоть он был и намного старше. Однако даже самой длинной и самой темной ночи все-таки приходит конец. И когда вдруг забрезжил бледный рассвет, оба они увидали вдали, как раз у линии горизонта, Башню Слоновой Кости. Здесь нам придется ненадолго прервать наш рассказ, чтобы объяснить особенность географии Фантазии. Страны и моря, горы и реки расположены там совсем по-другому, чем в Мире людей, и нарисовать эту карту было бы невозможно, поскольку нельзя твердо сказать, какая страна с какой граничит. Даже запад и восток, север и юг там меняют расположение в зависимости от того, где ты находишься, а лето и зима, день и ночь чередуются по-разному в разных местах. Из знойной раскаленной пустыни, например, путник сразу же может попасть на арктические снежные просторы. В Фантазии нет расстояний, которые можно было бы измерить, и поэтому слова "близко" и "далеко" не имеют привычного смысла. Все зависит от настроения и желания того, кто отправляется в путь. Поскольку Фантазия не знает границ, ее центром можно считать любую точку - смотря по тому, кто направляется в центр. И вот там, в самом центре Фантазии, стоит Башня Слоновой Кости. Атрейо, к своему великому удивлению, вдруг понял, что сидит верхом на Драконе Счастья, хотя совершенно не мог вспомнить, как он здесь оказался. Последнее, что осталось у него в памяти, был момент, когда Дракон подхватил его и рванул вверх. Атрейо стало зябко, он натянул на себя развевающийся на ветру плащ и вдруг заметил, что плащ стал серым. Потом он обнаружил, что его кожа и волосы тоже потеряли цвет. А когда совсем рассвело, он увидел, что и с Фалькором дело обстоит не лучше. Дракон походил теперь на серую полосу тумана и казался таким же призрачным - оба они побывали у самого края НИЧТО. - Атрейо, мой маленький Господин, - тихо сказал Дракон Счастья, - твоя рана очень болит? - Нет, - ответил Атрейо, - я не чувствую боли. - У тебя жар? - Нет, Фалькор, не думаю. Почему ты меня об этом спрашиваешь? - Я чувствую, как ты дрожишь, - ответил Дракон. - А что на свете может заставить Атрейо дрожать? Атрейо помолчал и лишь потом ответил: - Мы скоро долетим. И тогда мне придется сказать Девочке Королеве, что спасения нет. Из всего, что выпало на мою долю, это самое тяжелое. - Да, - сказал Фалькор еще тише, - это правда. Они молча полетели дальше - к Башне Слоновой Кости. Некоторое время спустя Дракон спросил: - Ты ее когда-нибудь видел? - Кого? - Девочку Королеву, или, вернее, Златоглазую Повелительницу Желаний - так к ней надо обращаться, когда с ней разговариваешь. - Нет, я ее никогда не видел. - А я видел. Это было очень давно. Твой прадедушка был тогда еще ребенком. И я был тогда совсем юным Драконом по кличке Прыг-скок-по-облакам, и в голове у меня были одни только глупости. Однажды я пытался достать с неба Луну. Большая и круглая, она светила там наверху, и меня это раззадорило. Я же тебе говорю, что был еще дурак дураком. Когда я наконец понял, что лапы у меня коротки, я, как принято говорить, упал с неба на землю и, падая, пронесся мимо Башни. Лепестки Павильона Магнолии были в эту ночь раскрыты, и в их сердцевине сидела Девочка Королева. Она бросила на меня взгляд - один-единственный, но... не знаю, как тебе это объяснить - с той ночи я стал другим. - А как она выглядит? - Как маленькая девочка. Но она старше самых старых созданий Фантазии. Вернее сказать - у нее нет возраста. - Но она ведь смертельно больна, - сказал Атрейо. - Как по-твоему, я должен ее осторожно подготовить к тому, что больше нет никакой надежды? Фалькор покачал головой. - Нет, она сразу заметит любую хитрость. Ты должен сказать ей правду. - Даже если она от этого умрет? - спросил Атрейо. - Не думаю, что это случится, - сказал Фалькор. - Я знаю, ты Дракон Счастья, значит, ты прав. И они снова долгое время летели молча. На этот раз затянувшееся молчание прервал Атрейо. - Я хочу еще что-то тебя спросить, Фалькор. - Спроси! - К т о она? - Что ты имеешь в виду? - ОРИН имеет власть над всеми жителями Фантазии, независимо от того, творения они Света или Тьмы. И надо мной он тоже властен. И все же Девочка Королева никогда не пользуется своей властью. Ее словно вообще нет, и все же она во всем. Она, как мы? - Нет, - сказал Фалькор, - она не то, что мы. Она не творение Фантазии. Все мы существуем, потому что она существует. Но ее природа другая. - Что ж, тогда она... - Атрейо замялся, не сразу решившись задать свой вопрос, - тогда она как бы человеческое дитя? - Нет, - сказал Фалькор, - она не из Мира человеческих детей. - Так кто же она? - повторил свой вопрос Атрейо. Фалькор ответил не сразу. - Никто в Фантазии этого не знает, никто не может этого знать. Это самая глубокая тайна нашего Мира. Я слышал, как один мудрец говорил, что тот, кто поймет это до конца, сам задует свечу своей жизни. Не знаю, правда, какой смысл он в это вкладывал. Больше мне тебе сказать нечего. - А теперь погаснет ее жизнь и жизнь всех нас, хотя мы и не проникли в ее тайну. Фалькор промолчал, но на его львиной морде промелькнула улыбка, словно он хотел сказать: этого не случится. С этой минуты они больше не разговаривали. И вот они уже летели над Лабиринтом, широким кругом опоясывающим Башню Слоновой Кости, - над цветущей равниной со сложным переплетением дорожек, отделяющих друг от друга клумбы и лужайки. К своему ужасу, они сразу же увидели, что и здесь уже хозяйничает НИЧТО. Правда, пока оно овладело лишь небольшими участками, но яркие клумбы и кусты, растущие рядом, высохли и стали серыми. Тоненькие деревца протягивали свои кривые голые ветки к небу, к Дракону Счастья и сидящему у него на спине всаднику, словно моля о помощи. Прежде зеленые, усыпанные пестрыми цветами, лужайки поблекли, пожухли, от них подымался запах гнили и плесени. Яркую окраску сохранили только грибы с огромными шляпками и какие-то выродившиеся растения кричаще ядовитого цвета - плоды безумия и испорченности. Так живая природа Фантазии, вернее, то немногое, что еще от нее осталось, корчась в бессилии, все же судорожно сопротивлялась полному и окончательному уничтожению, теснившему ее со всех сторон. Однако в центре Лабиринта все еще сияла сказочной белизной, не тронутая разрушением, несравненно прекрасная Башня Слоновой Кости. Фалькор сперва было опустился на одну из тех нижних террас, где положено приземляться всем летающим посланцам. Но он чувствовал, что ни у него, ни у Атрейо не хватит сил подняться по длинной-предлинной спиралеобразной Главной улице, а затем на самый верх Башни. И еще ему казалось, что в этом случае можно вообще пренебречь всеми предписаниями и установленным этикетом. Он решил лететь дальше, а потом совершить вынужденную посадку. Фалькор пронесся над множеством крытых балконов, мостиков и балюстрад и в самом конце Главной улицы, прямо перед дворцом, бухнулся наземь, проскользнул вперед, перевернувшись при этом несколько раз с брюха на спину и со спины на брюхо, и наконец остановился, правда, хвостом вперед. Атрейо, который во время этого маневра плотно прижимался к Дракону, обхватив руками его шею, чтобы не упасть, теперь выпрямился и огляделся по сторонам. Он ожидал, что его торжественно встретят или хотя бы обступят слуги - в его представлении, их тут должно было находиться очень много, - чтобы спросить, кто он такой и что ему здесь надо, но, сколько он ни смотрел по сторонам, ему так и не удалось кого-либо обнаружить. Сияюще-белый дворец, казалось, вымер. "Они все сбежали, - пронеслось у него в голове, - они оставили Девочку Королеву одну? А может, она уже..." - Атрейо, - шепнул ему Фалькор, - ты должен вернуть ей ОРИН. Он снял с шеи золотую цепочку, но она выскользнула у него из лап и упала. Атрейо, забыв о своей ране, тут же спрыгнул со спины Фалькора, чтобы поднять Амулет, но упал, растянувшись во весь рост. Однако он все же схватил его и повесил себе на грудь. Потом с трудом встал, опираясь на лапу Дракона. Но Дракон Счастья ему не ответил. Он лежал, словно мертвый. Главная улица кончалась у высокой белой стены, опоясывающей дворец, она упиралась в изумительной работы резные ворота, которые стояли распахнутыми. Атрейо кое-как доковылял до ворот, вошел, держась за портал, и увидел широкую сияюще-белую лестницу, которая, казалось, уходила прямо в небо. Он стал подниматься, с трудом переступая со ступеньки на ступеньку. Его рана кровоточила. Иногда он останавливался, чтобы собраться с силами. Наконец он одолел эту нескончаемую лестницу и увидел перед собой длинную галерею. Он двинулся дальше, хватаясь за колонны. Галерея привела его во двор, где было множество фонтанов, журчала вода, сверкали декоративные пруды. Но Атрейо ничего не видел вокруг, он шел как во сне, каждый шаг стоил ему огромных усилий. И вот он оказался перед другими во- ротами, меньшими, чем первые; потом ему снова пришлось подниматься по лестнице, но она была совсем узкой, и он очутился в саду, где все: и деревья, и цветы, и звери - было вырезано из слоновой кости. Он перелез на четвереньках по нескольким горбатым мостикам без перил и увидел третьи ворота, самые маленькие из всех. Когда он прополз в них и поднял глаза, его взору представился отполированный, словно зеркало, конус из слоновой кости, на острие которого красовался слепяще-белый Павильон Магнолии. И не было ни лестницы, ни дороги, которая бы к нему вела. Атрейо закрыл лицо руками. Никто из всех, когда-либо побывавших в этом Павильоне, не мог бы сказать, как он преодолел этот последний отрезок пути. Это дается как благодать. Атрейо отвел руки от лица и увидел, что стоит перед дверью, которая ведет в Павильон. Он вошел и оказался лицом к лицу с Златоглазой Повелительницей Желаний. Она сидела, обложенная горой подушек, на высоком круглом сиденье в самой сердцевине цветка магнолии и глядела на него. И он понял: в мире нет ничего более хрупкого и драгоценного, чем она. Как тяжко она больна, было видно по ее бледному лицу - оно казалось прозрачным. Ее миндалевидные глаза отливали темным золотом. В них не было ни озабоченности, ни тревоги. Она улыбалась. Ее маленькая тоненькая фигурка была облачена в широкое шелковое одеяние такой слепящей белизны, что рядом с ней лепестки магнолии казались темными. Она выглядела как десятилетняя девочка удивительной красоты, но ее гладкие длинные волосы, ниспадавшие на плечи, были белы как снег. Бастиан испугался. В этот миг с ним случилось такое, чего он еще не переживал никогда. До сих пор он мог совершенно ясно представить себе все, что рассказывалось в "Бесконечной Истории". Конечно, в этой книге происходили весьма странные вещи, этого нельзя отрицать, но как-то их, наверно, можно было объяснить. Он видел в своем воображении, как Атрейо летит верхом на Драконе Счастья, видел Лабиринт и Башню Слоновой Кости. Но ведь все это были лишь воображаемые картины. Когда же он дочитал до того места, где речь пошла о Девочке Королеве, он на долю секунды - словно все озарила вспышка молнии - взаправду увидел ее лицо. Не в воображении, нет, а собственными глазами! И Бастиан был уверен, что это не самовнушение. Он даже успел разглядеть подробности, которых не было в книге. Вот, например, брови - словно нарисованные тушью две дуги над ее золотистыми глазами. Или маленькие уши с удлиненными мочками, и нежную шейку, и головку, чуть склоненную набок. Бастиан твердо знал, что в жизни своей не видел ничего более прекрасного, чем это лицо. И еще он почему- то знал, как ее зовут: * Лунита . У него не было ни малейшего сомнения, что это ее имя. (* вариант имени в английском переводе -MoonChild (прим. ск.) И Лунита поглядела на него - на него, Бастиана Бальтазара Багса! Она поглядела на него с таким выражением, которое он не мог передать словами. Может быть, она тоже была удивлена, увидев его. Что было в ее взгляде? Мольба? Тоска? Или... что-то еще? Он пытался припомнить выражение ее глаз, но ему это не удавалось. Впрочем, одно он знал твердо: этот взгляд пронзил его и скользнул, как луч, прямо в сердце. Бастиан и сейчас чувствовал, как ожог, весь путь ее взгляда. И еще он чувствовал, что этот взгляд в его сердце излучает свет, как драгоценное сокровище. Это было и больно, и сладостно. Даже если бы Бастиан захотел избавиться от того, что с ним случилось, он уже не мог бы этого сделать. Да он и не хотел, нет, нет! Ни за что на свете он не отдал бы это сокровище, заполнившее его сердце. Он хотел только одного: читать дальше, чтобы снова оказаться в павильоне у Луниты, снова ее увидеть. Он и не подозревал, что тем самым обрекает себя на невиданные, опаснейшие приключения. Но даже если бы он это знал, он все равно не захлопнул бы книгу и не отложил бы ее в сторону, чтобы никогда больше к ней не прикоснуться. Перелистывая страницы дрожащими пальцами, он нашел ту, на которой прервал чтение, и снова углубился в книгу. Башенные часы пробили десять. XI. Девочка Королева Не в силах произнести ни слова, Атрейо стоял и глядел на Девочку Королеву. Он не знал, что сказать, не знал, как ему себя вести. Он часто мысленно представлял себе этот момент, подбирал для него слова, но почему-то теперь все они вылетели у него из головы. Она улыбнулась ему и сказала голосом, который звучал тихо и нежно, как голос пташки, поющей во сне: - Ты вернулся из своего Великого Поиска, Атрейо? - Да, - с трудом выговорил Атрейо и опустил голову. - Серым стал твой красный плащ, - добавила она, помолчав. - Серыми стали и твои волосы, а кожа - твердой, как камень. Но все сейчас будет как прежде, и даже еще красивей. Вот увидишь. Атрейо не мог произнести ни слова, словно ему завязали рот. Он только едва заметно покачал головой. И тут снова зазвучал нежный голос: - Ты выполнил мое задание... Атрейо не понял, был ли это вопрос или утверждение. Он не смел поднять глаза, боясь прочесть ответ на ее лице. Медленно поднес он руку к цепочке с золотым Амулетом, снял его и протянул Девочке Королеве, по-прежнему не глядя на нее. Он попытался было опуститься на одно колено, как это делают посланцы в легендах и песнях, которые он слышал у себя на родине, но подвела раненая нога, и он упал, да так и остался лежать ничком перед Девочкой Королевой, уткнувшись лицом в пол. Она нагнулась, подняла ОРИН и, перебирая цепочку своими белыми пальчиками, сказала: - Ты хорошо провел Поиск. Я тобой очень довольна. - Нет! Все было зря. Спасения нет!.. Наступило долгое молчание. Атрейо прижал ладони к лицу. Он боялся, что сейчас с ее уст сорвется крик отчаяния и скорби или что она набросится на него с жестокими упреками и прогонит его в гневе. Он даже сам толком не понимал, чего ждал. Но уж, во всяком случае, не того, что услышал: она смеялась. Смеялась тихо и радостно. Атрейо сперва растерялся, он даже подумал, не сошла ли она с ума. Но нет, это не был смех сумасшедшей. Потом она сказала: - Но ты же привел его с собой. Атрейо поднял голову: - Кого? - Нашего спасителя. Он вопрошающе заглянул ей в глаза, но не прочел там ничего, кроме ясности и радости. Она опять засмеялась. - Ты выполнил задание. Я благодарю тебя за все, что ты совершил. Он покачал головой. - Златоглазая Повелительница Желаний, - начал он, запинаясь и впервые употребляя официальное обращение, которое ему подсказал Фалькор, - я... нет, я в самом деле не понимаю, что ты имеешь в виду. - Это я вижу, - сказала она, - но понимаешь ты это или нет, задание свое ты выполнил. А ведь это главное, не правда ли? Атрейо молчал. Он не знал, что спросить. Он уставился на Девочку Королеву, открыв рот от удивления. - Я его видела, - продолжала она. - И он на меня посмотрел. - Когда это было? - Только что, когда ты вошел. Ты привел его с собой. Атрейо невольно огляделся по сторонам. - Где же он? Здесь никого нет, кроме тебя и меня. - О, есть еще многое, чего ты не видишь, - сказала она, - но ты уж мне поверь. Он еще не в моем Мире, а в своем. Только наши Миры сейчас так близки, что мы можем увидеть друг друга, когда тонкая стенка между ними становится на миг прозрачной. Скоро он будет у нас и назовет меня моим новым именем, которое только он один и может мне дать. Тогда я выздоровею и Фантазия тоже. Пока Девочка Королева говорила, Атрейо с трудом поднялся на ноги. Он вскинул голову, чтобы еще раз поглядеть на нее - она сидела в своем высоком круглом кресле. Голос его звучал хрипло, когда он спросил: - Ты что, уже знала ту весть, которую я должен был тебе сообщить? То, что мне поведала Древняя Морла в Болотах Печали, и то, во что меня посвятил таинственный голос Эйулалы у Южного Оракула, - все это ты уже знаешь? - Да, - сказала она, - я знала это еще до того, как послала тебя на Великий Поиск. У Атрейо пересохло в горле. - Знала? - переспросил он наконец с трудом. - Тогда почему же ты послала меня на Поиск? Чего ты ждала от меня? - Только того, что ты сделал. - Что я сделал... - медленно повторил Атрейо. Он гневно прищурил глаза. - Но в таком случае все было лишено смысла. Ты зря отправила меня на Великий Поиск. Я не раз слышал, что твои решения подчас непонятны. Возможно, это и так. И все же после всего, что мне пришлось пережить, трудно смириться с тем, что ты просто сыграла со мной шутку. Глаза Девочки Королевы потемнели. - Я вовсе не шутила с тобой, Атрейо, - сказала она очень серьезно. - Я прекрасно знаю, чем тебе обязана. Все, что ты проделал, было необходимо. Я послала тебя на Великий Поиск не ради той вести, которую ты пытался для меня добыть, а потому, что это был единственный способ позвать сюда нашего избавителя. Ведь он принимал участие во всем, что тебе довелось пережить, он прошел вместе с тобой весь этот нелегкий путь. Ты слышал его испуганный крик, когда стоял над глубокой пропастью и разговаривал с Играмуль, ты видел его, когда проходил через Ворота Волшебного Зеркала. Ты вошел в его образ и взял его с собой, и он последовал за тобой, потому что увидел себя твоими глазами. И сейчас он тоже слышит каждое наше слово. И знает, что мы говорим о нем, ждем его и на него надеемся. И, быть может, он теперь понимает, что все тяготы и опасности, которые выпали на твою долю, ты принял из-за него и что вся Фантазия его зовет. Атрейо все еще мрачно смотрел в одну точку, однако гневные складки у его глаз стали постепенно разглаживаться. - Откуда ты все это знаешь? - спросил он наконец. - И про крик у пропасти, и про отражение в Волшебном Зеркале? Или все это было тобой предопределено? Девочка Королева, сжимавшая до той минуты ОРИН в руке, повесила его себе на шею и сказала: - Разве ты не носил все время Знак Власти? Разве ты не знал, что благодаря ему я все время была с тобой? - Не все время, - возразил Атрейо. - Я его потерял. - Да, тогда ты и в самом деле был один, - сказала она. - Расскажи мне, что произошло за то время? Атрейо поведал ей все, что ему пришлось пережить. - Теперь я знаю, почему ты стал серым, - сказала Девочка Королева. - Ты слишком близко подошел к НИЧТО. - Гморк уверял меня, будто жители Фантазии становятся ложью, когда их поглощает НИЧТО. Неужели это правда? - спросил Атрейо. - Да, это правда, - сказала Девочка Королева, и ее золотистые глаза потемнели. - Все ложные мысли, все земные обманы и заблуждения были когда-то созданиями Фантазии. Ложь из того же материала, что и они, но они утратили свою истинную сущность. Узнать их невозможно. И все же Гморк сказал тебе лишь полуправду, ничего другого и нельзя было ожидать от такого двуличного существа, как он. Есть два пути, чтобы преодолеть границу между Фантазией и Миром людей. Один из них истинный, а другой - ложный. Насильственно перетаскивать создания Фантазии в Мир людей - это ложный путь. А истинный - это когда человеческие дети сами приходят в наш Мир. Все, кто побывал у нас, узнали и что-то такое, чего нельзя узнать больше нигде, и вернулись в свой Мир уже не теми, какими были. Они прозрели, увидев всех нас в нашем истинном облике. Поэтому они и на свой Мир, и на своих соплеменников стали смотреть другими глазами. И в том, что им прежде казалось унылой повседневностью, им вдруг открылись чудеса и тайны. Вот почему они охотно отправлялись к нам, в Фантазию. И чем более богатым и цветущим становится благодаря этому наш Мир, тем меньше лжи будет накапливаться в их Мире, и тем он будет лучше. Наши Миры разрушают друг друга, а ведь они могли бы друг друга укреплять. - А как это началось? - спросил Атрейо, помолчав. Он думал. - Бедствие обрушилось на оба эти Мира, оттого что постепенно все стало превращаться в свою противоположность, - ответила Девочка Королева. - И вот то, от чего можно было прозреть, теперь лишь ослепляет, а то, что способно было породить новое, несет уничтожение. Спасти наши Миры могут только человеческие дети. Для этого достаточно прийти сюда хоть одному, одному-единственному, и дать мне новое имя. И он придет. Атрейо молчал. - Теперь ты понимаешь, Атрейо, почему тебе надо было проделать все то, что ты проделал? - спросила Девочка Королева. - Только длинная история, полная приключений, чудес и опасностей, дала возможность привести ко мне нашего спасителя. Это и была твоя история. Атрейо сидел погруженный в свои мысли. Наконец он кивнул: - Теперь я понимаю, Златоглавая Повелительница Желаний. Благодарю тебя за то, что ты выбрала меня. Прости мне мой гнев. - Ты и не мог всего этого понять, - кротко сказала она. - Это тоже было необходимо. Атрейо снова кивнул и, помолчав, признался: - Я очень устал. - Ты сделал все, что надо. Хочешь отдохнуть? - Еще нет. Сперва я хочу пережить счастливый конец моей истории. Если все так, как ты сказала, и я выполнил мое задание, то почему Спаситель Фантазии все еще не пришел? Чего он ждет? Бастиан почувствовал, что от волнения у него вспотели ладони. - Я не могу, - сказал он, - я не знаю, что мне надо сделать. И имя, которое пришло мне на ум, быть может, совсем не то. - Можно задать тебе еще вопрос? - спросил Атрейо. Она улыбнулась и кивнула. - Почему ты выздоровеешь, только если тебе дадут новое имя? - Верное имя придает всем существам и вещам реальность, - сказала она. - А неверное делает все ненастоящим, неподлинным. Это и есть ложь. - Может быть, наш спаситель еще не знает твоего настоящего имени? - Нет, знает, - ответила она. И они снова замолчали. - Да, - произнес вслух Бастиан, - я его знаю. Оно мне сразу пришло на ум, как только я тебя увидел. Но я не знаю, что мне надо делать. Атрейо поглядел на Девочку Королеву. - Может быть, он хочет прийти, но не знает, как это сделать? - Делать ничего не надо, - ответила она. - Он должен произнести мое новое имя, которое известно лишь ему одному. Вот и все. Сердце Бастиана учащенно забилось. Может, попробовать? А если не получится? Вдруг он ошибается? А если они говорят вовсе не о нем, а о ком-то другом? Как ему узнать, в самом ли деле они имеют в виду его? - Неужели, - снова заговорил Атрейо, - он все еще не понимает, что речь идет о нем, а не о ком-то другом? - Нет, - сказала Девочка Королева, - он не может быть настолько тупым. Ведь он получил уже столько знаков. "Сейчас попробую", - решил Бастиан. Но он не смог произнести ее имя. А что, если все получится? Тогда он каким-то образом окажется в Фантазии. Может быть, он при этом перевоплотится? Каким он станет? А вдруг будет больно или он потеряет всю свою силу? А вправду ли ему хочется попасть в Фантазию? Да, он желал бы быть в одном Мире с Атрейо и Девочкой Королевой, но ему совсем не улыбается оказаться бок о бок со всеми чудовищами, которыми там кишмя кишит. - Может, ему не хватает мужества? - Мужества? Разве нужно мужество, чтобы произнести мое имя? - Тогда я вижу лишь одну причину, которая, возможно, его удерживает. - Какую? Атрейо не сразу решился ответить: - Он просто не хочет. Его не тревожит ни твоя судьба, ни судьба Фантазии. Мы ему безразличны. - Нет, нет! - крикнул Бастиан. - Вы ошибаетесь! Не надо так обо мне думать, прошу вас! Вы меня слышите? Атрейо, это не так! - Он обещал мне прийти, - сказала Девочка Королева. - Я прочла это в его глазах. - Да, это верно! - крикнул Бастиан. - Я сейчас приду, мне только надо еще раз все хорошенько обдумать. Это не так-то просто. Атрейо опустил голову, они снова молча ждали. Ждали долго, но спаситель не появлялся, и ничто не говорило о том, что он готов сюда явиться. Бастиан представил себе, как это будет, если он вдруг явится перед ними - толстяк с кривыми ногами и бледным одутловатым лицом. Он прямо видел гримасу разочарования на лице Девочки Королевы, слышал, как она бросит с презрением: - А тебе что тут надо? Атрейо, может быть, даже засмеется. И от стыда Бастиан стал красным как рак. Она, конечно, ждет появления героя, принца или кого-нибудь еще в этом роде. Они не должны его увидеть. Это совершенно невозможно. Он готов стерпеть что угодно, только не это! Когда Девочка Королева подняла наконец глаза, выражение ее лица было уже совсем другим. Атрейо даже испугался - таким значительным и строгим стал ее взгляд. И он сразу вспомнил, где он видел такое выражение лица. У сфинксов! - Остается последнее средство, - сказала она, - но мне не хотелось бы к нему прибегать. Я надеялась, что он не заставит меня это сделать. - Какое средство? - спросил Атрейо почему-то шепотом. - Знает он это или нет, но он уже попал в "Бесконечную Историю". Теперь он не волен из нее выйти, не имеет на это права. Он обещал мне прийти и должен сдержать свое обещание. Но мне одной с этим не справиться. - Кто во всей огромной Фантазии может сделать то, чего не можешь ты?! - воскликнул Атрейо. - Только одно создание, - ответила она, - и то, лишь если захочет. Это Старик с Блуждающей Горы. Атрейо с изумлением посмотрел на Девочку Королеву. - Старик с Блуждающей Горы? - переспросил он. - Уж не хочешь ли ты сказать, что он и вправду существует? - А ты сомневался? - Старухи у меня на родине рассказывают о нем маленьким детям, если они себя плохо ведут и не слушаются. Они говорят, что он записывает в свою книгу все поступки, мысли и чувства каждого из нас и записи его остаются навечно. Это прекрасные или дурные истории, смотря по тому, кто что заслужил. Когда я был маленьким, я тоже в это верил, но потом решил, что все это сказочки - пугать детей. - Со сказочками не так-то все просто, - улыбнулась она. - А ты что, его знаешь? - допытывался Атрейо. - Ты его видела? Она покачала головой. - Если я его найду, это будет наша первая встреча. - У нас еще говорят, - продолжил Атрейо, - что никто никогда не знает, где сейчас Гора Старика - он появляется неожиданно то тут, то там, и встретить его можно только случайно или по велению судьбы. - Верно, - сказала Девочка Королева. - Старика с Блуждающей Горы искать нельзя. Его можно только найти. - И ты тоже не можешь его искать? - И я тоже. - А если ты его не найдешь? - Если он существует, я его найду, - сказала она, таинственно улыбаясь. - А если я его найду, значит, он существует. Атрейо не понял ее ответа. И спросил нерешительно: - Он что, как ты? - Он как я, - ответила она, - потому что он во всем моя противоположность. Атрейо стало ясно, что больше он ничего от нее не добьется. К тому же его беспокоило еще и другое. - Ты смертельно больна, Златоглазая Повелительница Желаний, - сказал он почти строго. - И одной тебе далеко не уйти. Как я вижу, твои слуги и свита бросили тебя на произвол судьбы. Фалькор и я будем рады сопровождать тебя, куда пожелаешь, хотя, по правде сказать, я не знаю, хватит ли у Фалькора сил на новое путешествие. Да вот еще... моя рана... Ты сама могла убедиться, что я не твердо стою на ногах. - Спасибо, Атрейо, - ответила она, - спасибо за твое предложение. Ты смелый и верный. Но у меня и в мыслях не было отправиться в путь вместе с вами. Старика с Блуждающей Горы можно встретить только один на один. А Фалькор сейчас находится вовсе не там, где ты его оставил. Он в таком месте, где его раны затянутся и он сразу почувствует прилив сил. И ты, Атрейо, тоже скоро там будешь. Она играла пальцами с Амулетом. - Что это за место? - Тебе этого пока не надо знать. Тебя туда переправят во сне. Настанет день, когда ты узнаешь, где был. - Да что ты, как я могу спать, - вырвалось у Атрейо (от горя он забыл всякую почтительность), - когда знаю, что каждую минуту ты можешь умереть! Девочка Королева снова тихо рассмеялась. - Я не так уж всеми покинута, как ты думаешь. Я ведь тебе говорила, что ты многого не видишь. Мои Семь Сил всегда остаются со мной, их нельзя у меня отнять, как у тебя твои воспоминания, или твое мужество, или твои мысли. Ты их не видишь и не слышишь, но вот и сейчас они все при мне. Три из них я оставляю тебе и Фалькору, чтобы они о вас позаботились. Четыре возьму с собой, они будут меня сопровождать. А ты, Атрейо, можешь спокойно спать. При этих словах вся усталость, которая накопилась у Атрейо за время Великого Поиска, окутала его, будто темная вуаль. Но это была не тяжелая, как камень, усталость изнеможения, а неодолимая потребность глубокого, долгого сна. Он хотел еще так о многом расспросить Златоглазую Повелительницу Желаний, но последними своими словами она словно заставила замереть все его желания, оставив только одно - желание спать. Глаза его закрылись, и он, не меняя позы, как сидел, провалился в темноту. Башенные часы пробили одиннадцать. Словно издалека до него донесся голос Девочки Королевы - она тихо отдала какой-то приказ, и он почувствовал, как чьи-то могучие руки поднимают его и куда-то несут. Сколько времени он пробыл в темноте и тепле, он не знал, но, видимо, долго. Потом, уже много часов спустя, он ощутил в полусне живительную влагу на своих пересохших губах - освежающий напиток тек тоненькой струйкой ему в рот. Разглядеть Атрейо почти ничего не мог, но находился он, как ему показалось, в какой-то пещере, и стены ее были из чистого золота. Увидел он, что и Белый Дракон Счастья лежит с ним рядом. И еще увидел или скорей догадался, что в середине пещеры бьет ключ и его обвили две змеи, вцепившиеся друг другу в хвост, - одна светлая, другая темная... Но тут невидимая рука коснулась его глаз. Ему стало несказанно хорошо, и он снова погрузился в глубокий сон без сновидений. В тот час Девочка Королева покинула Башню Слоновой Кости. Она лежала на мягких шелковых подушках в хрустальном паланкине, и несли его четверо ее невидимых слуг - казалось, что паланкин медленно парит над аллеей. Они прошли по Лабиринту, вернее, по тому, что от него еще сохранилось, и часто им приходилось идти в обход - ведь многие дорожки упирались теперь в НИЧТО. Выйдя на равнину, невидимые слуги остановились. Они, видно, ожидали приказа. Девочка Королева приподнялась на подушках и поглядела назад, на Башню Слоновой Кости. - Идите дальше! Идите куда глаза глядят! - сказала она, снова откинувшись на подушки. От порыва ветра взметнулись ее длинные белоснежные волосы. Они развевались, словно флаг. XII. Старик с Блуждающей Горы По отвесным, испещренным расщелинами склонам громыхали лавины, снежные бури неистовствовали в узких ущельях между закованными в лед скалистыми гребнями гор, залетали в пещеры и пропасти и, с диким воем вырываясь на простор, вновь обрушивались на гигантские ледники. Однако в том краю это была обычная погода. Ведь Горы Судьбы - так называлась горная цепь - были самыми высокими и могучими во всей Фантазии, а их главная вершина упиралась прямо в небо, не в переносном, а в буквальном смысле слова. Даже отважные покорители снежных вершин не решались подниматься на те заоблачные ледники. Вернее, с тех пор как один смельчак все-таки взобрался на главную вершину Гор Судьбы, прошло столько лет, что все уже успели об этом позабыть. Таков был один из непостижимых законов, которых немало в Фантазии: Горы Судьбы могут быть покорены еще раз, только когда решительно все забудут, что этот подвиг однажды был уже свершен, и не сохранится ни памятника, ни другого свидетельства о нем с упоминанием имени героя. А значит, тот, кто на это отважится, всегда будет первым. Здесь, на такой высоте, не было ничего живого, кроме огромных облезлых снеговиков, если их вообще можно считать живыми - ведь передвигались они невообразимо медленно: на один шаг у них уходили годы, а на небольшую прогулку - века. Ясно, что общаться они могли только с себе подобными и не имели ни малейшего представления об остальных созданиях Фантазии. Они считали себя единственными обитателями вселенной. И потому с великим недоумением пялили они глаза на крошечную точку там, внизу, которая поднималась по прихотливым извилистым тропинкам, по, казалось бы, недоступным расселинам в обледенелых отвесных склонах, по зубчатым, как пилы, гребням, - поднималась неуклонно, обходя бездонные трещины в ледниках и каменные разломы и все приближаясь к вершине. А точкой этой был хрустальный паланкин, в котором лежала Девочка Королева, и несли его, как мы уже знаем, ее четыре Невидимые Силы. Да и сам паланкин был едва различим на фоне ледяных гор, потому что хрусталь сливался со льдом, а одежды и волосы Девочки Королевы были белым-белы, как покрывавший все вокруг снег. Девочка Королева была в пути уже много дней и ночей. Под проливным дождем и под палящим солнцем, в полной темноте и при ярком лунном свете несли четыре Невидимые Силы ее хрустальный паланкин, поднимаясь все выше и выше, как она и приказывала - куда глаза глядят. Она не ведала разницы между тем, что можно вынести, и тем, что поистине невыносимо, точно так же как принимала все-все, что существует в ее Мире, - мрак и свет, прекрасное и ужасное. Она заранее приготовилась к любым испытаниям, потому что Старика с Блуждающей Горы можно было найти где угодно либо не найти вовсе. И все же путь, который выбрали ее четыре Невидимые Силы, не был произволен. Все чаще НИЧТО, успевшее поглотить уже целые области, оставляло им лишь одну-единственную тропинку, которая еще куда-то вела. Иногда они едва успевали пройти через мост, пещеру или ворота, как все это тут же поглощало НИЧТО. Случалось им и скользить по глади озера или же покачиваться на волнах морского залива, потому что носильщики паланкина ходили по воде, словно посуху. Так они в конце концов поднялись в царство ледяных вершин Гор Судьбы и продолжали неуклонно, не ведая усталости, подниматься все выше и выше. И пока Девочка Королева не давала нового приказа, ее носильщики продолжали идти вперед. А она лежала, откинувшись на подушки, с закрытыми глазами, не двигаясь. Она давно уже так лежала. Последние слова, которые она произнесла, были: "Идите куда глаза глядят". Таков был ее приказ при выходе из Лабиринта. Паланкин парил теперь в таком узком ущелье между двумя высоченными скалистыми стенами, что казалось, он вот-вот застрянет. Ущелье было засыпано мягким пушистым снегом, однако Невидимые Силы не проваливались и даже не оставляли следов. В глубине ущелья было совсем темно - дневной свет проникал сюда лишь через узкую щель где-то там, в вышине, но чем выше они поднимались, тем ярче освещала паланкин полоска дневного света. И вдруг стены ущелья как бы раскинулись в стороны и взгляду открылось широкое сверкающе-белое необозримое пространство. Это и была вершина Гор Судьбы, но не в форме конуса, как большинство вершин, - она представляла собой огромное, величиной, наверно, с целую страну, горное плато. Посредине этого сверкающего белого поля возвышалась небольшая горка весьма своеобразного вида. По форме она напоминала Башню Слоновой Кости, только была ярко-синего цвета и состояла из множества зубцов, подобных огромным сосулькам, устремленным острием в небо. Три таких зубца, поднимаясь от середины горки, служили подставкой Яйцу величиной с дом. Яйцо окружали еще более крупные синие зубцы вроде труб гигантского органа - они-то и образовывали вершину. В Яйце было круглое отверстие - то ли дверь, то ли окно. В этом отверстии вдруг появилось чье-то лицо, и глаза незнакомца уставились на паланкин. Девочка Королева, словно почувствовав этот взгляд, подняла ресницы и поглядела вверх. - Стоп! - тихо приказала она. Невидимые слуги остановились. Девочка Королева приподнялась на подушках. - Это он, - сказала она. - Последнюю часть пути к нему я должна пройти сама. Ждите меня здесь, что бы ни случилось. Лицо в круглом люке Яйца исчезло. Девочка Королева вышла из паланкина и направилась к Яйцу. Идти ей было мучительно больно, ведь она шла босиком, а снег покрылся тоненькой жесткой ледяной коркой. При каждом шаге, пробивая ее, она проваливалась и ранила свои нежные ножки. Обжигающий холодный ветер трепал ее белоснежные волосы и одежду. Наконец она добралась до синей горки и остановилась. Из круглого темного отверстия огромного Яйца стала спускаться вниз длинная лестница, куда более длинная, чем могла бы поместиться в этом Яйце. Наконец она коснулась подножия синей горы, и когда Девочка Королева ухватилась за нее рукой, она увидела, что стремянка эта сплетена из перевитых букв, а каждая перекладина представляет собой строчку. Девочка Королева стала подниматься вверх и, перебираясь с перекладины на перекладину, читала слова: Вернись, вернись! Уйди, уйди! Ко мне наверх не восходи! И впредь не будет наших встреч! Спустись и Старцу не перечь! Я много выставил преград, Уйди, уйди! Вернись назад! Поверь, поверь мне, старику: Тебе не место наверху! Не спорь со старым мудрецом: Нельзя началу стать концом! Спустись, спустись и вверх не лезь! Знай: ждет тебя смятенье здесь! Она остановилась, чтобы передохнуть, и взглянула вверх. До Яйца было еще очень, очень далеко, она не добралась и до середины лестницы. - Старик с Блуждающей Горы, - сказала она громко, - если бы ты не хотел, чтобы мы встретились, ты не спустил бы мне эту лестницу. Твой запрет и привел меня к тебе. И она снова стала подниматься. Твои творенья, жизнь твою Вношу я в летопись мою, И что в движенье было, Все буквами застыло. Ко мне наверх ты не стремись, Сулит несчастье эта высь! Ведь здесь конец твоих начал, Я стар и малым не бывал, Как я, тебе не стать такой, Ты - пробужденье, я - покой, Живому права не дано Знать, как оно погребено. Вскоре ей опять пришлось остановиться, чтобы перевести дух. Она взобралась уже очень высоко, и лестница раскачивалась от шквалов начавшейся снежной бури, как тонкая ветка. Но Девочка Королева все продолжала карабкаться вверх, крепко держась за обледенелые буквы перекладин. Но у тебя охоты нет Послушать лестницы совет, И раз уж то, что не должно Случиться, вышло все равно, Тебя сдержать я не могу, Ну что ж, будь гостьей старику! Преодолев последние перекладины, она тихо вздохнула и оглядела себя - широкое белое одеяние было изорвано в клочья, лоскутки висели на завитках букв этой удивительной лестницы. То, что буквы оказались так ей враждебны, не удивило ее - неприязнь была взаимной. Девочка Королева постояла перед Яйцом, вернее, перед круглым люком в нем, к которому крепилась стремянка, и шагнула внутрь. И в тот же миг люк за ней захлопнулся. Она не обернулась, а застыла в темноте и ждала, что же произойдет. Однако долгое время не происходило ничего. - Вот я и здесь, - тихо сказала Девочка Королева. Ее голос отозвался глухим эхом, будто она говорила в большом пустом зале. А может, это был другой, куда более низкий голос, который ответил ей ее же словами? Мало-помалу она различила в темноте слабый красноватый лучик света. Он исходил от раскрытой книги, которая парила посреди этого яйцевидного помещения. Книга была повернута так, что можно было разглядеть переплет. Он был из шелка медно-красного цвета, и, как на Знаке Власти, который Девочка Королева носила на шее, на нем были изображены две змеи, вцепившиеся друг другу в хвост и образовавшие овал. Тут же было начертано и название книги: "БЕСКОНЕЧНАЯ ИСТОРИЯ". У Бастиана все окончательно спуталось в голове. Ведь это была та самая книга, которую он читал! Он еще раз поглядел на нее. Да, тут не может быть никаких сомнений, это та книга, которую он сейчас держит в руках. Но как она могла оказаться там, в самой себе, в книге? Девочка Королева подошла поближе и увидела за парящей книгой голову старца, чуть подсвеченную снизу, с раскрытых книжных страниц, зеленоватым светом, который исходил от сине-зеленых крупных букв. Лицо его, казалось, вырезанное из коры очень старого дерева, было испещрено морщинами. У него была длинная седая борода, а глаза сидели в глазницах так глубоко, что их и вовсе не было видно. Одет Старик был в синюю монашескую рясу с капюшоном, накинутым на голову. Он держал в руках карандаш и не отрываясь писал что-то в книге. Девочка Королева долго стояла молча и глядела на него. Собственно говоря, то, чем он занимался, нельзя было даже назвать письмом в обычном смысле этого слова - его карандаш медленно скользил по пустым страницам, а буквы и слова появлялись на них сами собой, как бы возникая из пустоты. Девочка Королева прочла, что там было написано, и это оказалось то, что происходило сейчас, в этот миг: "Девочка Королева прочла, что там было написано..." - Ты записываешь все, что происходит? - спросила она. - Наоборот, происходит все, что я записываю, - прозвучало в ответ. И она узнала этот низкий глухой голос, который вначале приняла за эхо своего собственного. Самым удивительным тут было то, что Старик с Блуждающей Горы и рта не раскрыл. Он вписал в свою книгу ее и свои слова, и она их услышала, но так, будто вспомнила, что он только что их произнес. - Ты, и я, и вся Фантазия - все-все записано в этой книге? - спросила она. Он написал, и она как бы услышала его ответ: - Не так. Эта книга и е с т ь вся Фантазия, и ты, и я. - А где эта книга? - В книге. Таков был написанный им ответ. - Значит, это лишь отражение отражения? - спросила она. И он написал, а она услышала его голос: - Что отражает зеркало, которое отражается в зеркале? Знаешь ли ты это, Златоглазая Повелительница Желаний? Девочка Королева молчала, и Старик тут же записал, что она не отвечает. Потом она тихо сказала: - Мне нужна твоя помощь. - Я знаю, - написал он. - Да, так, наверно, и должно быть, - решила она после некоторого раздумья. - Ты - Память Фантазии и знаешь все, что здесь произошло от начала всех начал и до этой минуты. Но не можешь ли ты полистать свою книгу и посмотреть, что должно произойти дальше? - Пустые страницы! - был ответ. - Я могу сказать лишь о том, что уже произошло. Ведь я прочел это, когда писал. И я это знаю, потому что прочел. А писал это, потому что это происходило. Так "Бесконечная История" пишет сама себя моей рукой. - Значит, ты не знаешь, почему я к тебе пришла? - Нет, - услышала она его глухой голос, - и я желал бы, чтобы этого не произошло. Здесь у меня все становится окончательным и неизменным - и ты тоже, Златоглазая Повелительница Желаний. Это Яйцо - твоя усыпальница и памятник тебе. Ты навсегда вошла в Память Фантазии. Отсюда нет возврата. - Всякое яйцо, - ответила Девочка Королева, - начало новой жизни. - Верно, - написал и произнес старик, - но только если разобьется его скорлупа. - Ты можешь открыть мне отверстие - ведь ты впустил меня сюда. Старик покачал головой и записал это. - Нет, это сделала ты сама своей силой. Но после того, как ты здесь оказалась, ты потеряла эту силу. Мы здесь заперты навеки. Воистину, ты не должна была сюда приходить. Это конец "Бесконечной Истории". Девочка Королева улыбнулась. Слова Старика, казалось, ничуть ее не встревожили. - Ты и я, - сказала она, - бессильны что-либо сделать. Но есть некто, кто в силах. - Положить всему новое начало, - написал Старик, - может только человеческий ребенок. - Да, - подтвердила она, - человеческий ребенок. И тут Старик с Блуждающей Горы в первый раз поднял глаза на Девочку Королеву. Ей почудилось, будто взгляд этот брошен с другого конца вселенной, в такой дали и темноте он возник. Но она не отвела своих золотых глаз и спокойно выдержала взгляд Старика. Оба застыли в молчании - это был поединок. В конце концов Старик снова склонился над своей книгой и написал: - Соблюдай границу, которую должна соблюдать. - Я ее соблюдаю, - ответила она, - но тот, о ком я говорю и кого давно уже жду, ее нарушил. Он читает книгу, которую ты пишешь, и до него доходит каждое наше слово. Значит, он с нами. - Верно, - услышала она голос Старика, а тот все писал и писал, - он тоже уже навсегда включен в "Бесконечную Историю", потому что это его собственная история. - Расскажи мне ее! - приказала Девочка Королева. - Ты ведь и есть Память Фантазии! Расскажи мне эту историю - с самого начала, слово в слово так, как ты ее писал. - Если я стану тебе ее рассказывать, мне придется писать ее заново. А все то, что я пишу, вновь свершается. - Пусть будет так! - сказала Девочка Королева. Бастиану стало как-то не по себе. Что она затевает? Это явно связано с ним. Но если даже у Старика с Блуждающей Горы задрожали руки... Старик писал и говорил: Когда История, Конца Которой Нет, Сама собой вершит движенье, Приходит вскоре в запустенье Весь Мир наш - вымышленный свет! А Девочка Королева отвечала: Но если юноша-герой Сюда прийти решится, Весенней радостной игрой Весь Мир наш озарится! - Ты воистину ужасна, - сказал и написал Старик, - ведь это означает конец без конца. Мы вступим в круг вечного повторения, и выхода из него нет. - Это для нас нет, - ответила она, и голос ее звучал совсем не нежно. Он был теперь звонким и твердым, как алмаз, - но для него есть. И только один: спасти нас всех. - Ты в самом деле хочешь отдать нашу судьбу в руки человеческого ребенка? - Да, хочу. - И она тихо добавила: - А может, ты знаешь другой выход? Долго длилось молчание, прежде чем раздался глухой голос Старика: - Нет. Он стоял, низко склонившись над книгой, в которой писал. Его лицо, закрытое капюшоном, уже нельзя было разглядеть. - Тогда выполни мою просьбу! Не заставляй меня ждать! Старик с Блуждающей Горы подчинился воле Девочки Королевы и начал рассказывать ей "Бесконечную Историю" с самого начала. И в этот миг зелено-синий отсвет, исходящий от страниц книги, изменил окраску. Он стал красноватым, как те буквы, которые появились, едва Старик начал водить своим карандашом по странице. Его монашеская ряса и капюшон были теперь медно- красного цвета. И пока он писал, звучал его глухой низкий голос. Бастиан тоже отчетливо слышал этот голос. И все же первые слова, которые произнес Старик, были непонятны. Они звучали вроде так: " Тсиникуб иквал ниязох реднаерок дарнок лрак ". "Странно, - подумал Бастиан, - почему Старик заговорил вдруг на другом языке. Может быть, это какое-то заклинание?" Голос Старика продолжал звучать, и Бастиан невольно прислушался. "Эти непонятные слова можно было прочитать на стеклянной двери маленькой книжной лавочки, но, разумеется, только если смотреть на улицу из глубины полутемного помещения. В это серое промозглое ноябрьское утро дождь лил как из ведра. Капли сбегали по изгибам букв, по стеклу, и сквозь него ничего не было видно, кроме пятнистой от сырости стены дома на противоположной стороне улицы". "Эту историю я не знаю, - подумал Бастиан, он был слегка разочарован, - и вообще ее нет в книге, которую я читаю. Теперь ясно, что я все это время ошибался. Я ведь и вправду ждал, что Старик начнет рассказывать "Бесконечную Историю" с самого начала". "Вдруг кто-то распахнул дверь, да так порывисто, что гроздь медных колокольчиков, висевшая у притолоки, яростно затрезвонила и долго не могла успокоиться. Переполох этот вызвал маленький толстый мальчик лет десяти или одиннадцати. Мокрая прядь темно-каштановых волос падала ему на глаза, с промокшего насквозь пальто капали капли. На плече у него висела школьная сумка. Мальчик был бледен, дышал прерывисто, и хотя до этой минуты, видно, очень спешил, застыл в дверном проеме, словно прирос к порогу..." Пока Бастиан это читал и одновременно слышал глухой голос Старика с Блуждающей Горы, у него гудело в ушах и рябило в глазах. Ведь то, что здесь рассказывалось, была его собственная история! И она была записана в "Бесконечной Истории". Он, Бастиан, оказался действующим лицом этой книги, а до сих пор он считал себя только ее читателем. И кто знает, может, сейчас ее читает еще и другой читатель, который тоже считает себя лишь читателем - и так до бесконечности! Бастиана охватил страх. Он чувствовал, что задыхается. Ему казалось, что он заперт в невидимой тюрьме. Ему захотелось остановиться, не читать дальше. Однако все его усилия были тщетны. Он даже зажал руками уши, но и это не помогло, потому что голос звучал в нем. Он все еще цеплялся за мысль, что это всего лишь случайное совпадение с его собственной историей - да-да, всего лишь какое-то невероятно странное совпадение, но сам уже в это не верил. А низкий голос между тем все звучал и звучал... И он четко услышал слова: " - ...Он к тому же еще и плохо воспитан!.. А известно ли вам, молодой человек, что прежде всего надлежит представиться? - Меня зовут Бастиан, - сказал мальчик, обернувшись, - Бастиан Бальтазар Багс". В этот момент Бастиан сделал весьма важное открытие: оказывается, можно быть убежденным, причем даже годами, что ты чего-то страстно желаешь, но только пока это желание остается несбыточным. А едва возникает возможность его осуществить, как хочешь лишь одного: лучше бы уж никогда этого не желать. Так, во всяком случае, случилось с Бастианом. Теперь, когда все стало неотвратимо реальным, ему больше всего хотелось удрать. Но удрать было уже невозможно. И поэтому он повел себя наподобие жука, который в минуту опасности ложится на спину, делая вид, что мертв. Он сидел не шелохнувшись, сжавшись в комочек, чтобы занимать как можно меньше места. Старик с Блуждающей Горы продолжал рассказывать и одновременно писать, как Бастиан стянул книгу, как он забрался на чердак школы и начал там ее читать. И снова Атрейо отправился на Великий Поиск, пришел к Древней Морле, увидел Фалькора в сети Играмуль, висевшей над бездной, и услышал, как Бастиан вскрикнул от страха. Снова его вылечила старая Ургула и наставил на верный путь Энгивук. Он одолел все волшебные ворота, прошел сквозь изображение Бастиана и разговаривал с Эйулалой. А потом появились Ветры Великаны, и Город Призраков, и Гморк. А потом Старик написал о спасении Атрейо и о полете к Башне Слоновой Кости. И тут же в его истории происходило все то, что пришлось пережить самому Бастиану, - и как он зажег свечи, и как увидел Девочку Королеву, и как она напрасно ждала его, и как отправилась в путь, чтобы найти Старика с Блуждающей Горы. И еще раз поднималась она по лестнице из букв и вошла в Яйцо, и снова повторился весь тот ее первый разговор со Стариком, слово в слово, и кончилось тем, что Старик с Блуждающей Горы стал писать и рассказывать "Бесконечную Историю". И тут все опять началось сначала - без всяких изменений - и снова все кончалось встречей Девочки Королевы со Стариком с Блуждающей Горы, который еще раз начал писать и рассказывать "Бесконечную Историю"... ...И так будет повторяться вечно, потому что ничто не может измениться в ходе прошедших событий. Только он один в силах тому помешать, и он должен это сделать, если не хочет сам остаться навеки в замкнутом кругу. Ему казалось, что история эта повторилась уже тысячу раз, нет, точнее, что не было больше ни сперва, ни потом, а все происходило одновременно. Теперь Бастиан понял, почему у Старика задрожали руки. Круг вечного повтора означал конец без конца! Бастиан