енное условие. Не прольется больше кровь в Пачилане. Кровь Палачинов будет последней. -- Все сделаем, что прикажешь, только бы умереть, не умирая,-- зачастил Читалан с растущей надеждой,-- и клятву исполним, и с жизнью не расстанемся... Латачин хранил молчание. Морока и Магвохмелюль были ему подозрительны. Он стиснул челюсти и прикусил мысль. Смело Палачины убивают, да несмело умирают -- она всегда так говорила. Этот болтун в душу лезет, хочет внушить нам, будто умрем мы, но не умрем. Это он так говорит, чтобы смелости нам хватило убить друг друга. Биение сердца прострочило ему губы. Наконец он смог вымолвить: -- Со своей стороны, благодарю, но не нуждаюсь и согласия не даю. Представление какое-то, а не поединок. Противно. Убивать так убивать. -- Попробовать-то можно, что мы теряем...-- прошептал Чи-талан, душа которого упрямо не лежала к смерти. -- Все потеряем...-- послышался голос Латачина,железный, жесткий голос,-- все потеряем, если каждого лгуна слушать станем! Морока скакала, пританцовывала, и неизвестно было, какую же из двух ног приклеила она слюной, смешанной с землей. -- Ладно уж,-- бросил Латачин -- чудесное водворение на место отрезанной обезьяньей ноги обескураживало его,-- послушаем, как это можно умереть, не умирая на самом деле... -- Цыц, Морока! -- прикрикнул Магвохмелюль на неугомонную обезьяну.-- В богини не прошла, балериной заделалась,-- пояснил он, улыбаясь, после чего черты лица его отвердели, и торжественно, в каменной неподвижности сообщил он Палачинам, что даст им два талисмана, по одному на каждого, с помощью которых смогут они возвращаться к жизни из океана субстанций. -- Инстинкт самосохранения,--продолжил Магвохмелюль.-- это великий немой пес, верный страж плоти человека, его тела, его сохранности, он и предупреждает об опасности, и с пеной у рта бросается на защиту; после инстинкта самосохранения идет науаль, то бишь дух -- покровитель души человека, его двойник, животное, которое всегда его поддерживает, никогда с ним не расстается и сопутствует ему и после смерти; и, наконец, за науалем идет огненная стихия субстанций -- основа основ жизни, сокровенный трепет бытия, другими словами, тонус. Немного помолчав, он заговорил снова. -- У этого господина,-- повернулся он к Латачину, у которого от гнева глаза горели черным огнем,-- у этого господина тонус минеральный, ему соответствует -- и я ему вручаю -- хрупкий талисман из талька в виде многослойного зеркала снов. Каждый лепесток сохраняет свою силу в течение девяти веков, девятисот лет. Пройдут девять веков, и Латачин должен будет оторвать использованный лепесток, чтобы жить дальше в недрах минеральной субстанции. Триста миллионов тальковых зеркальных лепестков, считая только первый слой, вырвут его тень из ночной тьмы. Магвохмелюль положил руку на плечо Читалана: -- А вот у приятеля нашего -- тонус растительный. В этом кусочке корня сейбы, который я вручаю ему, содержится талисман зеленой воды, древесной крови, чтобы плавал он после смерти в зеленой крови земли и возвращался, когда захочет, в свою телесную оболочку. Силой моих талисманов будут живы Палачины в сокровенной глубине своих субстанций, камнем будет Латачин. деревом -- Читалан. -- Давай талисманы, давай! -- с надеждой и требовательно воскликнули Палачины. -- Но простейшая энергия, более сильная, однако, чем инстинкт самосохранения и дух-покровитель, сможет спасти вас от небытия при условии, что, приняв форму минерала и дерева, сохраните вы себя в целости. Для этого найдете вы самую глухую чащобу, самый глубокий овраг, где никто до вас дотронуться не сможет, никогда не расстанетесь и поклянетесь, что ваша кровь -- последняя, что в Пачилане прольется. -- Да будет так, разрази нас Акус Великая! -- получив талисманы, поклялись Палачины вслед исчезнувшим Мороке и Магвох-мелюлю, которому отдали они в уплату за секрет выживания унизанные драгоценностями мертвые руки Бешеной Удавки. Черным-черно на площади Пачилана от множества голов. Дуэль дуэлей. Все: церковный фасад и колокольня, окна и крыши домов, деревья, все -- одна сплошная голова. Самые именитые жители расположились на своих балконах. На перекрестках -- всадники со шпораами, звучащими сонным дождем. Вдоль тротуаров многочисленные торговцы предлагают лимонад, закуски, кокосовые орехи, сладости, фрукты и безделушки. Многозначительная, точнее, многочихательная тишина. Несмотря на торжественность момента, все расчихались, раскашлялись и раскаркались... На площадь выходят Палачины в сопровождении толпы безучастных масок, которые несут гадючьи скелеты, безголовых петухов, бичи из кожи оцелота, нитяные клетки с крохотными птичками, овечьи шкуры, икающих птиц, погремушки гремучих змей, жертвенные ножи, выточенные из обсидиана смехом Тоиля* в форме Древа жизни, черепа, раскрашенные в сине-зелено-желтые цвета, оленьи рога... Занимают Палачины места, указанные их мачете, подброшенными в воздух и вонзившимися в землю, и раздается сразу громкий голос Читалана. Просит он, чтобы гробом был ему полый ствол дерева, в который бьют сейчас набатом сотни деревянных языков. Дать заснуть ему последним сном в барабане-туне. Пусть тун могилой гулкой ему будет. Потом заговорил Латачин. Просит он, чтобы выбили ему могилу в камне, и. не проронив больше ни слова, начинает свой последний танец. Дробь ног-ног-ног... Чин-чин-чин... Палачин-чин-чин!.. ноги-ноги-ноги... дробь ног-ног-ног... Латачин-чин-чин... чин-чин Латачин... Латачин-чин... Латачин! Лан-лан-лан... Читалан-лан-лан! -- начал Читалан свой последний танец, дробь ног-ног-ног... но прежде объявил во всеуслышание -- мачете взвились, блеснув, как рыбы на солнце,-- не на смерть идут они, а на встречу с красавицей пачиланской... ноги-ноги-ноги... дробь ног-ног-ног... Не заставил себя ждать и Латачин: -- Узел любви, связавший трех, не развязать! Назад не взять...-- откликнулось эхо. Вот что бывает, Читалан, когда двое одной суждены! Вот что бывает, Латачин, когда двое одной суждены! Ноги-ноги-ноги... ноги-ноги-ноги... дробь ног-ног-ног... удар... отбит... удар... отбит... в ударе Латачин... в ударе Читалан... скрестились мачете... дзин... дзан... удар Читалана... дзан... дзин... удар Латачина... дзан... дзин... дзан... отбит... удар Читалана... дзин... дзаи... дзин... отбит... удар Латачина... скрестились мачете... ноги-ноги-ноги... дробь ног-ног-ног... дзин... дзан... удар Па-чилана... дзан... дзин... отбил Палачин... удар... отбит... удар... отбит... бить-- не коснуться -- продлить танец...дроби ногагонию... ноги-ноги-ноги... ноги-ноги-ноги... выпад на выпад... удар на удар... дзан... дзан... отбей, Читалан... ударь, Латачин, ударь, Читалан... отбей, Латачин, отбей... ноги-ноги-ноги... ноги-ноги-ноги... ногин... оги... ногин... огин... все плывет... смертельные раны... острие в сердце... сквозь сосок... Окровавленное тряпье... всего лишь рубашки... всего лишь штаны... их пояса ярко-красные... их сандалии-кайте из кожи сыромятной... их сомбреро... Это и похоронили... их тряпки... не самих... сами они стали невидимы... Окровавленное тряпье и мачете предали дереву звон кому и скале скорбной... Дни, месяцы, годы... Читалан, ставший огромным красным дереном, и Латачин. обернувшийся горой, узнали друг друга: -- Эй там, Читалан! -- Ау, Латачин! -- Эй там, Читалан, пустишь вход свой талисман? -- Да, да, Читалан пустит в ход свой талисман! -- Эй там, Читалан, ты вернешься в Пачилан? -- Да, да, Латачин, мы вернемся, Палачин! -о .,,. .; Удар мачете расколол небо цвета черного меда. Раненные молнией красное дерево и утес не смогли пустить в ход свои талисманы и стать снова Палачинами из Пачилана. Брожение дождя. Опьянение земли. Пьяные реки выписывают зигзаги. Покачиваются пьяные деревья. Пьянея, растение становится минералом. Минералы и есть пьяные растения. Опьянев совсем, растение становится животным. Животные -- это растения в горячечном бреду... В сопровождении обезьяны, на груди которой красуются сверкающие драгоценными камнями руки Бешеной Удавки, появляется Магвохмелюль с невредимым телом той, чьи уши при жизни внимали невнятному говору вчерашних дней, губы пылали жаром настоящего, а глаза отгадывали загадки будущего. Он несет ее на руках. Она -- легче дыма, легче воды, легче воздуха, легче сна. Гроб красного дерева. Кроваво-красный утес. Узел, связавший три жизни. Когда смотрю я сны, то глаз не закрываю, а думают, я что-то знаю... Бренные звезды упали листьями ночи судьбы.