Часто они вынуждены были уходить далеко от пещеры, потому что дичь постепенно покидала места, где бродил страшный обитатель скалистой гряды. Но Ун по-прежнему мечтал о более далеких походах. Нетерпеливое любопытство не давало ему покоя. И однажды утром он сказал Зуру: -- Хорошо бы нам разведать другие земли для охоты. Многие животные, вероятно, покинут осенью эти места. Хочет ли Зур сопровождать меня по ту сторону жилища тигров? Зур никогда не отказывался следовать за своим товарищем, хотя и не обладал такой беспокойной натурой, как Ун. -- Мы должны увидеть земли, к которым стремится Большая река, -- ответил он. Молодые воины привели в порядок свое оружие, накоптили мяса, напекли съедобных корней и отправились в путь, когда солнце только показалось над противоположным беретом Большой реки. Зур покидал пещеру с грустью и сожалением. Здесь он жил в спокойствии и довольстве; здесь они с Уном заключили союз с царственным хищником... Все утро и вторую половину дня путники шли, не испытывая беспокойства. Лишь бесчисленные насекомые все время докучали им. Мириады красноголовых мух, назойливо жужжа, летели за ними, привлеченные запахом вяленого мяса. Надо было также остерегаться огромных шершней, шести семи укусов которых было достаточно, чтобы убить человека. А во время привалов -- избегать соседства с гигантскими термитниками. Было уже поздно, когда Ун и Зур добрались наконец до места слияния Большой реки с ее правым притоком. Ун хорошо знал эту небольшую, но бурную речку, ему не раз приходилось переправляться через нее. Он провел Зура сквозь лабиринт огромных валунов, и путники очутились в местах, где обычно охотились тигры. И сразу все вокруг показалось им угрожающим. Ибо лев спит днем в своем логове, а тигр рыщет повсюду и спит там, где застанет его утро, в местах, которых избегают другие хищники... Человек не в состоянии угадать намерений тигра и пройти так, чтобы не встретиться с ним. Ун и Зур шли на довольно большом расстоянии друг от друга, чтобы увеличить зону наблюдения. Присутствие травоядных успокаивало их: ни сайги, ни антилопы, ни гауры не станут спокойно пастись по соседству с тиграми. Но, когда травоядные вдруг исчезли, молодые воины встревожились. Ун решил, что безопаснее держаться как можно ближе к реке, поскольку все признаки жизни на суше исчезли, а речные воды по-прежнему кишели всевозможными живыми существами. Огромные гавиалы скользили, рассекая волны, между островками, бесчисленные стаи водоплавающих птиц копошились у берега. В тростниковых зарослях дремали гигантские питоны, свернув кольцами свои скользкие тела... -- Мы приближаемся к логовищу тигров! -- вполголоса проговорил Зур. Ун, напрягая зрение и слух, медленно продвигался вперед. Лес в этом месте почти вплотную подходил к воде, весь ощетинившийся колючками и опутанный лианами. Внезапно сын Земли остановился. -- Вот здесь тигры ходят на водопой! -- сказал он, указывая на тропу, пробитую в густом кустарнике. На сырой земле виднелись многочисленные отпечатки широких лап. Зур нагнулся, чтобы рассмотреть их получше. Острый запах ударил ему в ноздри. -- Они прошли здесь совсем недавно, -- прошептал Человек-без-плеч. Дрожь пробежала по его телу. Ун, встревоженный, снял с плеча копье. В чаще раздался треск... Оба человека замерли, неподвижные, словно стволы деревьев. Бежать было поздно. Если хищники близко, придется принимать бой. Но на тропе никто не появился, и сын Быка, втянув ноздрями слабый ветерок, прилетевший из чащи, сказал: -- Тигры еще далеко! Они снова зашагали вдоль берега, стремясь быстрее миновать опасное место. Скоро лес придвинулся вплотную к реке, и, так как на опушке он был совершенно непроходим, путники свернули вправо и углубились в бамбуковую чащу. Через некоторое время заросли поредели, и молодые воины вышли на широкую прогалину, где паслось несколько травоядных. Близился вечер, и они принялись искать место для ночлега. Но вокруг, сколько хватал глаз, не было видно ни одной скалы или возвышенности. Лес окружал прогалину со всех сторон. Скоро Зур обнаружил семь толстых бамбуков, которые росли близко друг от друга, образуя посредине нечто вроде естественного убежища. Три просвета между стволами были настолько узки, что человек не мог протиснуться между ними; сквозь два просвета Ун и Зур кое-как пролезали боком, но ни тигр, ни лев не сумели бы этого сделать. И, наконец, последние два просвета имели ширину в один шаг у основания, но постепенно суживались кверху. Надо было заделать их с помощью переплетенных ветвей и лиан до высоты, равной двойному росту Уна. Молодые воины принялись поспешно срезать лианы и молодые бамбуки. Сын Быка заготавливал и обрубал их, а Зур, как более искусный строитель, связывал бамбуки и переплетал их лианами с ловкостью, присущей людям племени Ва. Сумерки уже сгустились, когда юноши наконец закончили свою работу. Ни одна подозрительная тень не появлялась на краю прогалины. Ун и Зур развели большой костер и принялись жарить вяленое мясо и грибы. После напряженного труда ужин показался им особенно вкусным. Они испытывали гордую радость от сознания, что они -- люди. Ни одно животное -- даже из числа самых искусных строителей -- не смогло бы за столь короткий срок соорудить такое удобное и надежно защищенное от хищников убежище. Закончив ужин, друзья некоторое время сидели в задумчивости у входа в убежище. Луна взошла над равниной, в темном небе засверкали первые звезды. Зур в который раз спрашивал себя: кто зажигает каждый вечер на небе эти маленькие огни? Их слабый свет изумлял его, -- они были подобны уголькам от горящих факелов. А солнце и луна -- большие костры из толстых сучьев... Но раз они горят так долго -- значит, наверху есть кто-то, все время поддерживающий огонь? Зур силился разглядеть тех, кто подбрасывает дрова в небесные костры, и не мог понять, почему они остаются невидимыми. Он думал также о том огромном тепле, которое излучает солнце. Почему оно сильнее днем, когда солнце стоит высоко над головой, а не вечером, когда солнце делается больше и опускается ближе к земле? От таких мыслей Зур быстро уставал. Но сегодня он был поражен видом вечерних облаков, долгое время горевших на западе после того, как солнце скрылось за горизонтом. В этих облаках было больше огня, чем во всех кострах Уламров, которые они зажигали в течение целой зимы. И такой большой огонь давал меньше света и тепла, чем маленький солнечный диск! Зур вдруг испугался своих размышлений. Ни одному Уламру или Ва не приходили в голову подобные вещи. Он сказал машинально: -- Что за люди зажигают небо, когда солнце уходит? Ун сперва думал о тиграх, бродивших где-то неподалеку, затем дремота овладела им. Вопрос Зура вывел его из состояния полусна. Он не понял хорошенько, о чем говорит сын Земли. Ун знал, что Зуру приходят иногда в голову удивительные мысли, несвойственные другим людям. Повернув лицо к ночному небу, Уламр посмотрел на звезды -- Зур говорит о маленьких огнях, что светятся там, наверху? -- Нет... Зур говорит о больших огнях, желтых и красных, которые только что угасли на закате. Может, их зажигают какие-нибудь неведомые племена, более многочисленные, чем Уламры, Кэамы и Рыжие Карлики? Ун наморщил лоб. Он смутно представил себе людей, которые прятались наверху за огненными облаками, и эта мысль была ему неприятна. -- Ночь гасит небесные огни, -- ответил он сонным голосом. -- Ночь заставляет наш костер светить еще ярче. Такой ответ разочаровал Зура. Однако он продолжал еще некоторое время размышлять о небесных огнях. А Ун тут же забыл о вопросе, который совсем не интересовал его. Между тем ночной ветерок становился все прохладнее и доносил до слуха людей ночные шорохи и шумы. Неясные тени каких-то животных появлялись на краю прогалины и снова исчезали в чаще. Некоторые останавливались и смотрели издали на огонь, сверкавший все ярче в сгустившейся темноте ночи. Стайка из пяти шести дхолей приблизилась к костру, жадно вдыхая соблазнительный запах жареного мяса. Но скоро они исчезли. Внезапно две антилопы выскочили из чащи и стремительно умчались в просторы саванны. Ун вскочил на ноги, напрягая обоняние и слух. -- Пора укрыться в убежище! -- прошептал он. И добавил: -- Тигр близко! Они проскользнули между бамбуковыми стволами и очутились внутри укрытия. Густые заросли кустарников раздвинулись. В серебряном свете луны и багровых отблесках костра появился большой полосатый зверь. Он был так же велик, как лев, но ниже ростом, с более гибким и удлиненным туловищем. Уламры и Люди-без-плеч боялись тигра больше всех других хищников, ибо даже лев уступает ему в хитрости, быстроте и ярости; махайрод не встречается по ту сторону гор, а из всего племени Уламров только Нао, старому Гоуну да еще двум воинам доводилось видеть пещерного льва. Тигр шел не спеша, величественный и грозный, слегка изгибая свое длинное туловище. Увидев костер, он остановился и поднял вверх массивную голову, так что стала видна его широкая грудь, покрытая светлой шерстью. Глаза хищника вспыхнули. Такого крупного тигра Ун и Зур еще никогда не видели. И, несмотря на жгучее беспокойство, заставлявшее его кровь быстрее струиться по жилам, сын Быка невольно залюбовался могучим зверем. Ун всегда чувствовал восхищение перед силой живых существ, даже в тех случаях, когда они оказывались его смертельными врагами. Тем не менее он сказал пренебрежительно: -- Тигр во много раз слабее пещерного льва! А Зур добавил: -- Он все равно, что леопард перед нашим могучим союзником! Но оба прекрасно понимали, что для человека тигр был так же страшен, как их грозный товарищ, обитатель скалистой гряды. Постояв немного, тигр снова двинулся к костру, озадаченный и недоумевающий. Как и все дикие звери, он смертельно боялся огня. Ему довелось однажды убегать от степного пожара, зажженного молнией. Но это пламя напоминало скорее огни, которые загораются в небе, когда ночь подходит к концу... Тигр подошел так близко, что почувствовал жар, исходивший от костра. Он увидел языки пламени, лизавшие сухие сучья, услышал треск горящего дерева и гул огня. Страх охватил хищника; он повернул влево и стал обходить костер, держась на почтительном расстоянии от огня. Этот маневр привел его к группе бамбуков. Зверь одновременно увидел людей и почуял их запах. Тигр глухо зарычал, затем испустил протяжный охотничий крик, напоминающий вой дхолей. Ун, не задумываясь, ответил своим боевым кличем. Тигр вздрогнул, изумленный, и стал внимательно разглядывать невиданных противников. Они показались ему слабосильными; запах напоминал запах робких и беззащитных существ. Между тем все те, кто осмеливался противостоять хищнику, обладали исполинским ростом и колоссальной силой. Однако, будучи старым и опытным и зная, какие неожиданности скрывает подчас неведомое, тигр решил проявить осторожность. Близость огня придавала еще больше таинственности странным двуногим существам. Хищник медленно приблизился к группе бамбуков и обошел ее кругом. За долгие годы охоты в джунглях он научился безошибочно определять расстояние, отделявшее его от добычи. Это умение неизменно помогало ему настигать свою жертву, когда до нее оставался лишь один прыжок. Тигр знал также прочность бамбуковых стволов и даже не попытался пройти там, где просветы между ними были слишком узкими. Миновав их, тигр остановился перед стеной из сплетенных ветвей и, подняв когтистую лапу, попробовал разорвать тонкие лианы. Но в тот же момент копье Уна едва не задело его ноздри. Зверь отступил, глухо рыча, и остановился в нерешительности. Этот неожиданный отпор делал неведомых противников еще более непонятными. Ярость овладела хищником; хриплое дыхание с шумом вырывалось из широкой груди. Молниеносным прыжком он обрушился на зеленую стену. На этот раз копье Уна попало в цель: оно вонзилось прямо в пасть хищника. Тигр почувствовал, что стены убежища прочны, а мужество обороняющихся велико. Он снова отступил, припал к земле и стал ждать. Но час охоты еще не наступил. Тигру хотелось пить. Если бы огонь не привлек его внимания, он сперва спустился бы к водопою. Через некоторое время злоба хищника стала остывать, и он снова почувствовал ту невыносимую сухость в горле, которую могла утолить только прохладная речная вода. Протяжно зарычав, зверь поднялся на ноги, обошел два раза вокруг убежища и скрылся в густом кустарнике, где виднелся узкий проход, ведущий к реке. Ун и Зур смотрели ему вслед. -- Он вернется! -- сказал Зур. -- И, быть может, вместе с тигрицей. -- Ни одна лиана не разорвана, -- ответил Уламр. Некоторое время они тревожно размышляли о грозившей им опасности. Однако первобытные люди были не способны долго испытывать страх перед будущим. Убежище, сооруженное ими на ночь, выдержало первую атаку тигра; оно сохранит их и от всех последующих. Не было даже необходимости бодрствовать: едва они растянулись на земле, как богатырский сон овладел ими.  * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ *  Глава первая. АТАКА ТИГРА Ун проснулся в середине ночи. Луна уже скрылась за вершинами леса на западе, но ее невидимые лучи окрашивали розоватым цветом густой туман, клубившийся над деревьями. Пепельный сумрак окутывал прогалину. Костер догорал, отбрасывая слабый свет. Приподнявшись на локте, Уламр увидел вокруг лишь неподвижные, словно уснувшие, деревья. Но обоняние предупредило его о чьем-то присутствии. Вот на фоне зарослей возникла тень и остановилась у небольшой купы пальм, затем осторожно двинулась к убежищу. Ун знал, что это тигр; с тревогой и гневом следил он за приближением хищника. Но, несмотря на ужас, который внушал ему тигр, молодой воин всем своим существом жаждал схватки с ним. Разве Нао не одолел в свое время серого медведя и тигрицу? А сам Ун разве не убил махайрода, победившего носорога? Кровь бросилась в голову Уламру, но он тотчас же овладел собой. Осторожность, унаследованная от многих поколений предков, охладила его воинственный пыл. Ун прекрасно понимал, что ни Нао, ни Фаум не рискнули бы первыми напасть на тигра, разве что для спасения своей жизни. К тому же проснулся тот, кто всегда удерживал молодого Уламра от опрометчивых поступков. Человек-без-плеч поднялся с земли, посмотрел на тигра, потом на своего товарища, схватившего тяжелую палицу, и сказал: -- Тигр не нашел добычи. -- Если он подойдет к хижине, -- ответил Уламр прерывающимся от волнения голосом, -- Ун метнет в него копье и дротик. -- Опасно нанести тигру рану. Его ярость сильнее, чем ярость льва. -- А если он не захочет уйти от убежища? -- У нас есть запас пищи на два дня. -- Зато нет воды. А что, если к тигру присоединится тигрица? Зур промолчал. Он уже подумал об этом. Он знал -- хищники иногда объединяются, чтобы сообща преследовать добычу. Но, поразмыслив минуту, сказал: -- Тигр бродит один с самого вечера. Тигрица, должно быть, далеко отсюда. Ун, как всегда, мало задумывался о будущем и потому не стал настаивать на своем предположении. Все внимание его было приковано к тигру, который тем временем приблизился к бамбукам на расстояние пятидесяти шагов. В свете догоравшего костра отчетливо была видна его массивная голова с огромной пастью, окаймленной жесткой щетиной усов. Глаза сверкали еще ярче, чем в прошлый раз. Ун испытывал странную ненависть к их зеленому мерцанию; Зура при виде его охватила лихорадочная дрожь. Временами из груди зверя вырывалось низкое, протяжное рычание. Он подошел еще ближе, затем принялся кружить вокруг бамбуков с ужасающим, способным довести до отчаяния, терпением. Можно было подумать, что тигр ждет, не расширятся ли просветы между стволами, не раздвинутся ли сплетенные из ветвей и лиан зеленые стены. И каждый раз, когда зверь приближался к убежищу, оба человека вздрагивали, будто боялись, что ожидания хищника сбудутся. В конце концов тигр перестал рыскать вокруг убежища и затаился в высокой сухой траве. Положив морду на лапы, он терпеливо наблюдал за скрытыми позади бамбуков странными существами. Иногда хищник зевал, широко раскрывая пасть, и тогда при слабом свете догоравшего костра видно было, как блестят его страшные клыки... -- Он не уйдет отсюда и утром, -- мрачно сказал Ун. Зур ничего не ответил другу. Он задумчиво разглядывал две маленькие сухие ветки скипидарного дерева. Зур любил всегда иметь под руками сухую растопку. Он осторожно расколол одну веточку вдоль и принялся собирать мелкие щепки и травинки. -- Не собирается ли Зур зажечь в убежище костер? -- укоризненно спросил Ун. -- Ветра нет, земля вокруг убежища голая, а бамбуки -- молодые и зеленые. Зуру нужен только маленький огонь. Ун не стал противоречить. Он смотрел, как крохотные язычки пламени лижут сухие веточки и травинки, а его товарищ тем временем зажег на этом крошечном костре кончик смолистой ветки. Скоро она вспыхнула ярким пламенем. Тогда, подойдя к одному из просветов, сын Земли швырнул свой пылающий факел в сторону хищника. Пламя описало широкую дугу и упало в сухую траву, которой еще не успели коснуться ночные испарения. Тигр отпрянул в сторону. Огненный снаряд пронесся мимо него и исчез в гуще высоких стеблей. Ун беззвучно рассмеялся. В густой траве мерцала лишь крохотная красная точка. Тигр, успокоившись, снова улегся на землю... Подождав еще немного, Зур зажег вторую ветку. Но не успела она разгореться, как вдруг из чащи сухих стеблей взвился кверху огненный язык. Тигр снова вскочил, злобно рыча, и рванулся вперед, но в ту же минуту Зур метнул в него вторую ветку. Пылающий факел угодил прямо в грудь хищнику. Обезумев от ужаса, тигр закружился на месте, затем бросился в сторону. Но огонь с сухим потрескиванием, казалось, гнался за зверем по пятам, перепрыгивая с одного стебля на другой; затем рассыпался снопами и окутал хищника со всех сторон... Жалобно воя от боли и страха, тигр прорвался сквозь огненное кольцо и убежал. -- Он не вернется больше! -- уверенно сказал Зур. -- Ни один зверь не возвращается на то место, где его опалил огонь. Хитроумие друга восхитило Уна. Смех его не был больше беззвучным, он звенел над прогалиной, как ликующий боевой клич. -- Зур хитрее старого Гоуна, самого мудрого среди Уламров! -- воскликнул он радостно. И его мускулистая рука ласково коснулась плеча друга. Тигр действительно не приходил больше, и молодые воины спокойно проспали весь остаток ночи. Густой туман окутывал прогалину, тишина и безмолвие царили на ней до самой зари. Затем стали появляться дневные животные. Гул пробуждающейся жизни донесся с берегов Большой реки и с бесчисленных деревьев, окружавших поляну. Ун выбрался из убежища и осмотрелся. Никаких подозрительных запахов в воздухе не чувствовалось. Олени не торопясь прошли через поляну; их появление окончательно успокоило молодого охотника. Он обернулся к Зуру и сказал: -- Мы продолжим наш путь, но сначала пройдем на запад, чтобы не встретиться больше с тигром. С первыми лучами солнца они тронулись в дорогу. Ночной туман медленно таял; клочья его поднимались к бледному утреннему небу и исчезали в постепенно густевшей синеве. Травоядные стали попадаться все чаще, и молодые воины поняли, что они миновали, наконец, охотничьи владения тигров. Однако Ун с новой тревогой вдыхал горячий, неподвижный воздух. Удушливый, давящий зной окутывал деревья и кустарники; красноголовые мухи неотступно преследовали путников; солнечные лучи, проникавшие сквозь густую листву, жгли обнаженную кожу, словно укусы термитов. -- Гром будет греметь над лесом! -- сказал Зур. Ун остановился и посмотрел на запад. Впереди открывалась широкая прогалина. Над ней простиралась ярко-синяя полоса неба без единого облачка. И тем не менее оба чувствовали смутную тревогу, постепенно распространявшуюся в природе. Они шли опушками густых зарослей, стараясь держаться ближе к берегам Большой реки. К полудню гроза, казалось, все еще была далеко. Не разжигая огня, путники съели без всякого удовольствия по куску холодного мяса, зажаренного накануне, и немного отдохнули под деревом, тревожимые все теми же назойливыми насекомыми. Когда они собрались идти дальше, первые тучи стали появляться на западе. Молочная белизна постепенно заволакивала небесную лазурь. Из чащи донесся тревожный рев буйволов и жалобный крик оленя. Обеспокоенные кобры бесшумно скользили среди высоких трав. Некоторое время молодые воины были в нерешительности: продолжать ли им путь? Но окружающая местность явно не подходила для стоянки: тысячелетние деревья вздымали к небу свои гигантские кроны; почва под ними была мягкой и рыхлой. И вокруг -- никакого укрытия от надвигающейся бури, которая скоро обрушится на лесные чащи... Первые порывы ветра уже проносились над вершинами деревьев с шумом, напоминающим рев горной реки. За ними следовали минуты густой, давящей тишины. Плотная стена облаков, постепенно темнея, поднималась все выше к зениту; края ее зловеще светились. Затем яростные вспышки молний озарили мертвенным светом зеленое море деревьев... Но они рождались далеко от того места, где находились Ун и Зур, и гром еще не примешивал своего голоса к грохоту бури. Когда же стена туч достигла зенита и стала заволакивать восточную половину неба, ужас приковал к земле всех обитателей джунглей. Лишь изредка можно было увидеть испуганное животное, спешившее укрыться в своем логове, или встревоженное насекомое, не успевшее забиться в трещину древесной коры. Ун и Зур знали, как страшна для всех живых существ ярость разбушевавшихся стихий. Ун лихорадочно озирался в поисках хоть какого-нибудь укрытия, а Зур время от времени поглядывал на небо и спрашивал себя, что за чудовищные хищники прячутся там, наверху, среди клубящихся туч? Вот уже доносится издали их глухое рычание... Затем рев чудовищ сделался оглушительным, а блеск молний -- нестерпимым. Послышался постепенно нарастающий шум дождя; скоро он превратился в грохот катящихся по земле дождевых потоков. Гром непрерывно гремел над головами. Лес внезапно расступился, и путники увидели прямо перед собой большое озеро, окруженное обширными болотами. Под ветви гигантского баньяна, где остановились Ун и Зур, вполз леопард. Сверху слышались жалобные крики тонкотелов1. Ливень усилился; казалось, с неба, прорвав невидимую плотину, низвергается целый океан. Ветер налетал яростными шквалами. За один час вода в озере поднялась и наполнила до краев прибрежные болота. Скоро одно из них вышло из берегов и стало заливать опушку. 1 Тонкотелы -- ископаемые и современные обезьяны из семейства мартышковых. Ун и Зур бросились обратно в глубь леса, но вода прибывала со всех сторон; грозный рев клокочущих потоков сливался с грохотом урагана и громовыми раскатами. Молодые воины бежали наугад, не разбирая дороги, по направлению к востоку, преследуемые по пятам наводнением. Едва им удавалось увернуться от одной волны, как дорогу внезапно преграждала другая. Ун мчался, словно молодой конь, Зур следовал за ним, пригнувшись к земле. Наконец расстояние между беглецами и поднимавшейся водой стало увеличиваться, но молодые воины продолжали бежать на восток, в надежде добраться до берегов Большой реки. Они пересекали прогалины, продирались сквозь заросли бамбуков и пальм. Вышедшее из берегов болото вынудило их свернуть к северу. Гроза утихала. Ветер уже не завывал так неистово. Дождь прекратился. Ун и Зур выбежали на поляну, через которую катился бурный поток, образовавшийся после ливня, и остановились у самой воды, пытаясь определить ее глубину. Внезапно сверкнула молния и словно скосила группу эбеновых деревьев на противоположном берегу. Чье-то гибкое, длинное тело метнулось в сторону от рухнувших на землю лесных великанов. Ун и Зур сразу узнали тигра. Несколько минут хищник, обезумев от ужаса, метался по берегу, затем остановился и увидел людей. Инстинкт подсказывал Уну, что перед ними тот самый тигр, который рыскал прошлой ночью вокруг их убежища. Зур же уверился в этом, как только увидел на груди зверя рыжеватое пятно опаленной шерсти. Тигр тоже узнал своих таинственных двуногих противников, вспомнил огонь, опаливший ему грудь прошлой ночью и едва не погубивший его. По странной случайности хищник встретился снова с этими загадочными существами в ту самую минуту, когда другой, более страшный огонь уничтожил на его глазах купу эбеновых деревьев. Это заставило хищника остановиться в нерешительности. Несколько мгновений все трое стояли неподвижно. Расстояние, отделявшее людей от тигра, было слишком коротким. Приходилось принимать бой. Ун уже сорвал с плеча копье. Осторожный Зур, понимая, что на этот раз за отступлением неизбежно последует погоня, тоже приготовился к битве. Он первым метнул в тигра свое оружие. Дротик просвистел над бурлящими водами потока и вонзился в правое веко хищника... С яростным воплем зверь рванулся вперед. Но кровь, заливавшая ему глаз, помешала смертоносной точности прыжка. Длинное, гибкое тело хищника, не достигнув берега, упало в клокочущую воду. Перевернувшись несколько раз, тигр добрался до берега и зацепился за него передними лапами. Ун ринулся вперед, но его копье, вместо того чтобы вонзиться в плечо хищника, ударилось о его широкую грудь. Тигр выскочил на берег и бросился в атаку. Он заметно хромал; движения его были замедленными. Второй дротик, брошенный Зуром, впился в левый бок зверя, в то время как Ун наносил удар в затылок... Затем, высоко подняв палицы, молодые воины приготовились к решающей схватке. Тяжелый дубовый комель с размаху опустился на широкий лоб хищника. Зур, зайдя сбоку, нанес зверю удар в затылок. Когтистая лапа разорвала кожу на груди Уна, но Уламр молниеносно отпрянул в сторону, и страшные когти тигра лишь скользнули вдоль его туловища. В ту же минуту Ун нанес хищнику второй удар, на мгновение парализовавший зверя. И, прежде чем тигр успел опомниться, палица Уна в третий раз опустилась на голову хищника с такой силой, что тот упал и больше не мог подняться... Острие дротика, вонзившись прямо в сердце зверя, оборвало его жизнь. Глава вторая. ЛЕСНЫЕ ЛЮДИ Последующие дни были благоприятны для путников. Они отважно продвигались вперед по неизведанной местности, следуя течению Большой реки, которая в этих местах была широкой, словно озеро. Они ночевали в джунглях и на речном берегу, в расселине базальтового утеса и в дупле столетнего дерева, а иногда -- в непролазной чаще кустарников с такими крепкими и длинными колючками, что, прорубив в ней топорами узкий коридор и закрыв затем входное отверстие, можно было спокойно спать, не опасаясь нападения хищников. Обширное озеро преградило им путь на юг и заставило уклониться в сторону от Большой реки. Огибая его, путники очутились перед невысоким горным кряжем. Им пришлось потратить всего полдня, чтобы подняться наверх. Здесь перед ними открылся вид на широкое плоскогорье, тянувшееся с северо-востока на юго-запад и густо поросшее степными травами. Вдали синел лес. На северо-западе возвышался горный хребет, с которого стекали две реки, питавшие новое озеро. Ун и Зур добрались до леса лишь к закату солнца. Местом для ночлега они избрали глубокую расселину в порфировом утесе, закрыв вход в нее ветвями деревьев. Затем разожгли на опушке леса большой костер и поджарили на нем мясо. Здесь, на плоскогорье, не чувствовалось такой томительной жары, как внизу, на равнинах. С соседних гор дул легкий и свежий ветерок. После душных и знойных ночей на берегах Большой реки Ун и Зур наслаждались этой живительной прохладой, которая напоминала им о вечерах, проведенных с родным племенем Уламров. Чистый и свежий воздух доставлял молодым воинам такое же наслаждение, как и вкусная еда. Шелест леса походил на журчание отдаленного ручья. Из чащи изредка доносилось мяуканье хищника, зловещий хохот гиены или вой дхолей. Внезапно лес огласился пронзительными криками, и на опушке, среди древесных ветвей, замелькали странные фигуры. Они походили на собак и отчасти на Рыжих Карликов. Очень подвижные лица освещались круглыми, близко посаженными глазами. Ун и Зур сразу узнали их. Это были обезьяны-резусы, покрытые густой шерстью, зеленоватой на спине и желтоватой на груди, с лицами красными, словно заходящее солнце. Они с любопытством смотрели на огонь. Сын Земли не испытывал к ним отвращения. В каком-то смысле он считал этих обезьян подобными себе -- в той же мере, что и Рыжих Карликов. Ун разделял его убеждение. Странствуя по новым землям, путники почти каждый день встречались с этими животными и знали, что они безобидны. Однако, благодаря отдаленному сходству с Рыжими Карликами, резусы все же внушали молодым воинам смутное недоверие. В свете угасающего дня можно было разглядеть на деревьях около дюжины обезьян. Посмотрев некоторое время на огонь, резусы начинали с головокружительной быстротой прыгать с ветки на ветку и с дерева на дерево, затем останавливались и снова созерцали необычное зрелище. Наконец большой самец, ростом с взрослого волка, медленно спустился с дерева на землю и двинулся по направлению к костру. Пройдя десяток шагов, он остановился и издал нежный, жалобный звук, видимо означавший призыв. Вспомнив предательское поведение Рыжих Карликов, которые были не намного больше резусов, Ун взялся было за копье, но тут же отложил его в сторону, услышав жалобный голос обезьяны. Постояв немного, резус снова продвинулся на несколько шагов вперед. Затем остановился, по-видимому окончательно, удерживаемый на месте одновременно и страхом и любопытством. Со стороны саванны донесся протяжный вой. Три волка появились на вершине ближнего бугра. Ветер дул в их сторону, и ни люди, ни обезьяны не почуяли приближения хищников. Резус бросился обратно к опушке. Но один из волков -- самый проворный -- преградил ему дорогу, в то время как остальные окружали добычу, чтобы отрезать ее от леса. Лишь путь к огню оставался свободным. Большая обезьяна несколько мгновений стояла в растерянности, между тем как ее сородичи отчаянно кричали, Обезьяна повернула испуганное лицо к людям, увидела, что волки сжимают свой треугольник, и, обезумев, бросилась к костру... Когда резус подбежал к огню, волки почти настигали его. Обезьяна закричала раздирающим голосом: между хищниками и страшными языками пламени не оставалось свободного пространства... Повернув голову в сторону леса, резус с тоской взглянул на зеленый океан листьев, где он так легко мог ускользнуть от преследователей. Затем его полные отчаяния глаза вторично обратились к людям, моля о помощи. Зур вскочил на ноги, высоко вскинув дротик, и бросился навстречу обезьяне. Волк отступил перед странным двуногим существом. Ун, в свою очередь, поднялся во весь рост. Волки злобно завыли. Держась на почтительном расстоянии, они делали вид, что собираются перейти в атаку, свирепо рыча и скаля зубы. Ун презрительно швырнул в них камнем. Обломок базальта угодил ближайшему волку в плечо. Взвыв от боли, зверь отступил к остальным. -- Волки не заслуживают удара копьем или дротиком, -- пренебрежительно усмехнулся Уламр. Среди густых ветвей на опушке леса по-прежнему метались и кричали взволнованные обезьяны. А резус, застыв на месте, с ужасом смотрел на своих спасителей. Его длинные руки дрожали. Страх пригвоздил его к земле. Однако постепенно сердце спасенного стало биться спокойнее; круглые глаза уже с меньшим недоверием глядели на людей. Теперь резус боялся только огня и волков. Но, так как огонь костра оставался на месте и пламя было словно ограничено невидимой чертой, обезьяна понемногу перестала опасаться и огня. Отогнав хищников, Ун и Зур принялись с любопытством рассматривать своего гостя. Он сидел на земле, словно ребенок; маленькие ручки и плоская грудь дополняли сходство. -- Волки не съедят зеленого карлика! -- сказал Ун со смехом, который заставил обезьяну подскочить. -- Ун и Зур проводят его до леса! -- добавил Человек-без-плеч. Когда они подошли ближе, резус снова задрожал. Но медленные движения и ласковые голоса людей успокоили его. Резус почувствовал доверие и смутную симпатию к этим необычайным существам. Время шло. Волки все еще сидели поодаль и стерегли добычу. Но в конце концов они все же вынуждены были уйти. Их темные силуэты растаяли в вечерних сумерках. Резус не сразу покинул своих новых друзей. Он уже начал привыкать к огню. Ветер с гор становился холодным; безоблачное небо словно всасывало тепло земли в свою бездонную синюю чашу. Подражая людям, обезьяна с видимым удовольствием грелась в теплом дыхании горящего костра. Наконец резус тихо вскрикнул, пристально посмотрел на людей и побежал к лесной опушке. Ун и Зур пожалели об его уходе. На следующий день молодые воины углубились в лес. Их изумляла величина деревьев и кустарников. Змей здесь было гораздо меньше, чем на равнинах. Стаи белоголовых воронов громко каркали на вершинах деревьев. Гауры неторопливо пересекали лесные поляны и исчезали в чаще. Черные медведи показывались в развилках толстых ветвей. Иногда на склоне дня вдалеке появлялся леопард, не смея, однако, напасть на людей. Затем стали встречаться большие стаи тонкотелов с длинными хвостами и бородатыми лицами. Они свешивались гроздьями с высоких веток и пронзительно кричали, словно радуясь тому, что их так много. На четвертую ночь легкий ветерок донес до ноздрей Уна необычный запах. Со времени вступления на новую землю ни один запах не напоминал ему до такой степени запах человека. Уламр вздрогнул; беспокойство овладело им, все мускулы напряглись. Никакой другой запах -- будь то запах тигра, махайрода или даже самого пещерного льва, не мог показаться сыну Быка более пугающим. Он разбудил Зура. Оба напрягли все чувства, пытаясь разобраться в незнакомых запахах. Однако Человек-без-плеч не обладал остротой обоняния, свойственной Уламру, и мог уловить лишь смутные дуновения, тогда как Ун, расширив ноздри, вдохнул несколько раз ночной воздух и сказал уверенно: -- Запах напоминает запах Кзамов. Племя Кзамов было самым свирепым из всех известных Уну и Зуру человеческих племен. Жесткие рыжеватые волосы, напоминающие шерсть лисицы, росли пучками на их лицах и туловищах. Руки были длинными, как у Древесных людей, а ноги -- кривые и короткие, с огромными пальцами. Они съедали побежденных Уламров и уничтожили без остатка всех Людей-без-плеч, уцелевших после битвы с Рыжими Карликами. Запах постепенно слабел; таинственное существо, по-видимому, удалялось. Но затем запах опять резко усилился, и Зур, наконец, прошептал: -- Сын Быка сказал правду. Это похоже на запах Кзамов. Дыхание Уна участилось; тревога сжимала сердце. Палица лежала у его ног; он взял в руки копье, чтобы можно было сразу поразить невидимого врага. Теперь Уламр был уверен, что таинственный незнакомец не один. Запах шел одновременно с двух сторон. Он сказал раздраженно: -- Они нас видят, а мы их нет. Надо, чтобы мы тоже их увидели! Более медлительный, чем Уламр, Человек-без-плеч колебался. -- Огонь освещает нас, -- продолжал Ун. Он поднял палицу с земли. Зур попробовал еще раз всмотреться в окружающий мрак, но не сумел уловить что-либо определенное и, понимая, что неизвестные существа могут каждую минуту напасть на них врасплох, согласился с Уном. Уламр быстрым шагом двинулся в темноту. Зур следовал за ним в молчании. Пригнувшись к земле, изучая каждую неровность почвы, они останавливались по временам, и Ун, более чуткий, напрягал слух и обоняние. В одной руке он держал палицу, в другой -- копье и дротик. По мере того как они продвигались вперед, обоняние Уламра снова и снова улавливало подозрительные запахи. Скоро сын Быка убедился, что таинственных существ было только двое. Впереди, в густом кустарнике, послышался шорох. Ветки закачались. До слуха молодых воинов донесся еле уловимый звук удаляющихся шагов. Ун и Зур успели заметить смутные очертания чьей-то фигуры, однако не смогли даже определить, была ли она вертикальной. Но шаги, несомненно, принадлежали существу, передвигающемуся на двух ногах. Ни резус, ни тонкотел, ни даже гиббон не бегали таким образом. Ун сказал вполголоса: -- Это люди! Они застыли на месте, потрясенные до глубины души. Темнота сразу стала угрожающей. И внезапно перед лицом смертельной опасности Ун бросил в ночь свой боевой клич. Тогда послышались другие шаги, в стороне от первых; шаги и запах скоро ослабели и исчезли. Уламр рванулся вперед. Его остановили заросли лиан, затем непроходимое болото. Зур спросил: -- Зачем Ун испустил боевой клич? Быть может, эти люди не хотят сражаться с нами. -- Их запах подобен запаху Кзамов! -- Запах Голубых людей тоже похож на запах Кзамов. Это замечание поразило Уна. Осторожности ради он несколько минут оставался неподвижным, затем глубоко втянул ноздрями ночной воздух и сказал: -- Они далеко! -- Они знают лес, а мы не знаем его, -- заметил Зур. -- Мы не увидим их этой ночью. Придется ждать рассвета. Ун ничего не ответил. Он отошел в сторону и лег, прижав ухо к земле. Сразу стали явственно слышны всевозможные ночные звуки, и среди них Уламр лишь с трудом различил удаляющиеся шаги неизвестных людей. Скоро они замерли вдали. -- Лесные люди не осмелились принять бой, -- сказал Ун, поднимаясь с земли. -- А может, они отправились известить своих сородичей?.. Они вернулись к костру и подбросили хворосту в огонь. На сердце у обоих было тяжело. Но в лесу наступила тишина, и опасность вдруг показалась им очень далекой. Уламр сразу уснул, а Зур еще долго сидел у костра, задумчиво глядя на багровые отблески догорающего пламени. Утром молодые воины долго были в нерешительности: стоит ли продолжать путь или лучше вернуться обратно. Менее склонный к риску Зур мечтал снова очутиться на берегу Большой реки, по соседству с пещерным львом, союз с которым делал их неуязвимыми для всех врагов. Но Уну с его беспокойным характером претила мысль об отступлении. -- Если мы повернем обратно, Лесные люди могут последовать за нами. И кто знает -- нет ли других людей в тех лесах, где мы прошли? Зуру эти доводы показались убедительными. Он знал, что человеческим племенам свойственно передвигаться с места на место гораздо больше, чем волкам, шакалам и дхолям. Только птицы преодолевают еще более обширные пространства. Если молодые воины не встречали до сих пор на своем пути людей, это не значит, что их не было ни справа, ни слева и что они не встретят этих людей, когда пойдут обратно. Зур согласился на риск. Более предусмотрительный, чем Ун, менее склонный к битвам и схваткам, он обладал не меньшим мужеством, чем его могучий товарищ. Все сородичи Зура погибли, и, если бы не Ун, Человек-без-плеч чувствовал бы себя на земле совсем одиноким. Все радости жизни были связаны в его представлении с дружбой молодого Уламра. Зур скорее согласился бы погибнуть, чем жить без своего товарища и друга. Они двинулись дальше. День прошел без новых тревог, и, когда вечером молодые воины выбрали место для ночлега, никаких подозрительных запахов в воздухе не чувствовалось. Они находились в самой глубине леса. Видимо, в это место недавно ударила молния, которая спалила несколько деревьев и выжгла траву вокруг них. Три сланцевые глыбы, нагроможденные одна на другую, представляли надежное убежище. Надо было только закрыть вход в него колючими ветками. Ун и Зур изжарили на костре заднюю ногу оленя, мясо которого они особенно любили за нежный вкус. Поужинав, они улеглись спать под яркими звездами. Рассвет был близок, когда Ун внезапно проснулся и увидел, что Зур стоит у входа в убежище и, склонив голову набок, напряженно прислушивается. -- Зур слышит шаги тигра или льва? Зур не знал. Ему показалось, что до него снова донесся подозрительный запах. Ун, расширив ноздри, вдохнул несколько раз прохладный ночной воздух и сказал утвердительно: -- Лесные люди вернулись. Он отодвинул колючую преграду и медленно пошел по направлению к югу. Запах почти улетучился; это был лишь след, оставшийся после прохода таинственных существ. Преследовать их в темноте казалось немыслимым. Ун и Зур вернулись в убежище и стали ждать утра. Небо на востоке медленно светлело. Пепельный свет разливался по темным грядам облаков. Проснувшаяся птичка прощебетала свою первую песенку. На востоке, среди клубящихся туч, появились багровые отблески. И вдруг облака вспыхнули ярким огнем, и сквозь гигантские кроны стал виден ослепительно-алый диск солнца. Не теряя времени, Ун и Зур двинулись в путь. Они шли на юг, подгоняемые страстным желанием разгадать мучившую их загадку. Инстинкт подсказывал молодым воинам, что надо любой ценой узнать, что представляют собой неведомые существа и как обороняться от них. Лесные тропы в этой части леса, казалось, были проложены много раз проходившими здесь людьми. Ун продолжал чувствовать незнакомый запах. Долгое время запах этот оставался слабым и еле уловимым, но к середине дня вдруг резко усилился. Охваченный нетерпением, Уламр ускорил шаг. Лес постепенно редел. Открылась широкая прогалина, поросшая островками деревьев, кустарником и высокими папоротниками. Кое-где поблескивали болотца. Внезапно сын Быка вскрикнул: на влажной земле виднелись свежие следы. Можно было различить отпечаток широкой ступни с пятью пальцами, более напоминающий отпечаток человеческой ноги, чем след дриопитека. Склонившись к земле, Ун долго рассматривал следы. -- Лесные люди недалеко, -- сказал он. -- Они еще не успели добраться до конца прогалины. Молодые воины снова устремились вперед. Сердца их бились учащенно; они тщательно обследовали каждую купу деревьев, каждый куст на своем пути. Пройдя три или четыре тысячи шагов, Ун остановился и, указывая на густые заросли мастиковых деревьев, сказал вполголоса: -- Они здесь! Дрожь охватила обоих юношей. Они ничего не знали о силе противников. Уну было лишь известно, что их двое. Если у Лесных людей нет метательных снарядов для бросания дротиков, преимущество будет на стороне Уламра и Ва. -- Готов ли Зур к схватке? -- спросил Ун друга. -- Зур готов... Но сначала надо попытаться заключить союз с Лесными людьми, как некогда Люди-без-плеч заключили союз с Уламрами. -- Оба племени были врагами Рыжих Карликов! Ун вышел вперед, потому что хотел принять на себя первый удар. Страх за жизнь товарища толкал его навстречу неведомой опасности. Подойдя к зарослям мастиковых деревьев на расстояние ста шагов, молодые воины стали медленно огибать заросли, подолгу останавливаясь и внимательно изучая каждый просвет в зеленой чаще. Но ничего похожего на живое существо нельзя было разглядеть за непроницаемой завесой широких листьев. Потеряв терпение, Уламр громко крикнул: -- Лесные люди думают, что спрятались, но Ун и Зур обнаружили их убежище. Ун и Зур сильны... Они победили махайрода и убили тигра! Зеленая чаща молчала. Ни звука не донеслось в ответ -- ничего, кроме шелеста пролетающего ветерка, жужжания красноголовых мух и далекой песенки лесной пичужки. Ун снова возвысил голос: -- У людей племени Уламров чутье, как у шакалов, и слух, как у волков! Два Лесных человека прячутся среди мастиковых деревьев! Страх, осторожность или хитрость по-прежнему заставляли неизвестных хранить молчание. Ун приготовился метнуть дротик. Однако, передумав, срезал несколько тонких веток и стал подравнивать их. Зур последовал его примеру. Закончив работу, они не сразу решились перейти к действиям. Зур, как всегда, предпочитал выждать; даже Ун был полон неуверенности. Однако мысль о скрытой опасности становилась для Уламра невыносимой; он приладил одну из заготовленных веток к метательному снаряду и пустил в чащу. Ветка исчезла среди густой листвы. Трижды возобновляли молодые воины свои попытки. На четвертый раз в чаще послышался глухой крик, ветви раздвинулись, и странное волосатое существо вышло из зарослей мастиковых деревьев. Подобно Уну и Зуру, оно держалось на задних ногах; спина была согнута дугой, плечи, почти такие же узкие как у Зура, сильно наклонены вперед. Грудь выдавалась углом, как у собаки, руки казались короче, чем у обезьян. Массивную голову с громадными челюстями и низким покатым лбом украшали острые уши, одновременно напоминавшие уши шакала и уши человека. Узкая полоска длинных волос шла от лба к затылку, образуя на макушке нечто вроде гребня, по обе стороны которого торчали короткие и редкие пучки растительности. Тело было сухое и мускулистое; рост -- ниже Уламров, но выше Рыжих Карликов. В руках пришелец держал острый камень. Несколько мгновений его круглые глаза со страхом и ненавистью смотрели на молодых воинов; кожа на лбу собралась в складки. Ун и Зур внимательно рассматривали фигуру незнакомца, изучали его движения. Последние сомнения рассеялись: существо, стоявшее перед ними, безусловно было человеком. Камень, который пришелец держал в руках, носил следы грубой обработки. Лесной человек держался на ногах гораздо прямее, чем Голубые люди, и было во всех его движениях и облике нечто несомненно человеческое... Зур оставался озабоченным, но громадный Уламр, сравнив оружие незнакомца со своей тяжелой палицей, дротиками, копьем и топором, а свой исполинский рост -- с невзрачной, приземистой фигурой Лесного человека, счел превосходство над ним неоспоримым. Он сделал несколько шагов вперед по направлению к зарослям мастиковых деревьев и громко воскликнул: -- Сын Быка и сын Земли не собираются убивать Лесного человека! Хриплый голос ответил ему; голос, похожий на рычание медведя, но в котором смутно угадывались членораздельные звуки. И другой голос, не столь низкий, прозвучал вслед за первым. Из чащи зеленых ветвей появилась вторая фигура: более тщедушная, с узкой грудью, круглым животом и кривыми ногами. Женщина смотрела на молодых воинов округлившимися от страха глазами, полуоткрыв рот. Ун принялся смеяться. Он показал свое оружие, поднял огромную руку с могучими мускулами и сказал: -- Могут ли мужчина и женщина с длинными волосами противостоять сыну Быка? Смех Уна изумил незнакомцев и, видимо, уменьшил их страх. Любопытство осветило тупые лица. Зур сказал мягко: -- Почему бы волосатым людям не заключить союз с Уламром и Ва? Лес велик, и добыча обильна... Он знал, что Лесные люди не могут понять его слов, но, подобно Уну, непоколебимо верил в могущество членораздельной речи. И он не ошибался: волосатые существа прислушивались к его словам с любопытством, которое постепенно переходило в доверие... Сын Земли умолк, но Лесные люди все еще продолжали стоять, слегка наклонившись вперед, затем женщина издала несколько неясных звуков, в которых тоже чувствовался ритм человеческой речи. Ун снова засмеялся и, бросив оружие на землю, сделал знак, что не собирается воспользоваться им. Женщина тоже засмеялась хриплым, гортанным смехом, которому мужчина стал неуклюже вторить. После этого Ун и Зур двинулись к мастиковым деревьям, взяв с собой одни палицы. Они шли медленно, часто останавливаясь. Лесные люди, вздрагивая, следили за их движениями. Они дважды делали попытку убежать, но смех Уламра всякий раз удерживал их на месте. Наконец все четверо очутились в двух шагах друг от друга. Минута была тревожной и решающей. Недоверие и страх с новой силой овладели Лесными людьми. Бессознательным движением мужчина поднял руку с заостренным камнем, но Ун, снова расхохотавшись, протянул вперед свою громадную палицу: -- Что может сделать маленький камень волосатого человека против большой палицы? Сын Земли добавил протяжно: -- Ун и Зур -- не львы и не волки! Понемногу Лесные люди стали успокаиваться. И опять женщина сделала первый шаг: она робко прикоснулась к руке Зура, лепеча какие-то неясные слова. Поскольку ничего страшного при этом не произошло, женщина окончательно уверилась, что гибель не угрожает ни ей, ни ее спутнику. Зур протянул мужчине кусок сушеного мяса, который тот с жадностью съел. Ун угостил женщину съедобными кореньями. Задолго до конца дня все четверо почувствовали себя друзьями, словно провели вместе уже много месяцев. Огонь костра не испугал Лесных людей. Они с любопытством наблюдали, как пламя пожирает сухие ветки, и скоро привыкли к его теплому дыханию. К вечеру подул холодный ветер. Небо было ясным и чистым; нагретая за день земля быстро остывала, словно стремясь отдать свое тепло далеким звездам. Ун и Зур радовались, глядя, как их новые товарищи греются, сидя на корточках возле пылающего костра. Это зрелище напоминало молодым воинам о вечерах, проведенных в родном становище. Все четверо чувствовали себя гораздо увереннее оттого, что их стало больше. Зур пытался понять смысл неясных слов и жестов новых друзей. Он уже знал, что мужчину зовут Ра, а женщина отзывается на имя Вао. Зур старался выведать у них, есть ли в лесу другие люди и принадлежат ли они к одному племени. Постепенно сын Земли постигал значение невнятных ответов Лесных людей, особенно если они сопровождались выразительной мимикой и не менее выразительной жестикуляцией. В последующие дни их дружба стала еще тесней. Ни мужчина, ни женщина не испытывали больше недоверия к молодым воинам. В их сознании, более примитивном, чем сознание Уна и Зура, уже возникала привычка. Врожденная кротость и стремление к покорности сменялись у Ра и Вао свирепостью и жестокосердием лишь в минуты гнева или страха. Они охотно подчинялись физическому превосходству огромного Уламра. Слух, обоняние и зрение у Лесных людей были так же остры, как у сына Быка, и, сверх того, они, подобно леопардам, могли видеть в темноте так же хорошо, как и при свете дня. Они лазали по деревьям не хуже резусов и дриопитеков, охотно ели мясо, но умели довольствоваться листьями деревьев и кустарников, молодыми побегами, съедобными травами, кореньями и грибами. Бегали Ра и Вао не так быстро, как Ун, однако могли успешно соперничать с Зуром. У них не было другого оружия, кроме грубо обработанных, заостренных камней, которыми Лесные люди пользовались также для срезания молодых побегов или коры деревьев. Они не умели ни добывать огонь, ни сохранять его. Когда-то, в давно прошедшие времена, в лесах третичной эпохи, далекие предки Лесных людей научились произносить первые слова и грубо обтесывать острые камни. Их потомки расселились по всему свету. И, в то время как одни из них учились пользоваться огнем, а другие -- искусству добывать его с помощью кремней и сухого дерева, в то время как каменные орудия постепенно совершенствовались в искусных руках. Лесные люди, избалованные обилием пищи и легкой жизнью, продолжали оставаться на той же ступени развития, что и их далекие предки. Речь их, почти не изменившаяся на протяжении тысячелетий, оставалась примитивной, движения не становились разнообразней. И, самое главное, они плохо приспосабливались к новой обстановке, к новым условиям жизни. Однако такие, как они есть, Лесные люди умели противостоять леопардам, волкам и дхолям, которые поэтому редко нападали на них. Умение лазать по деревьям спасало их от преследования львов и тигров. Привыкнув питаться самой разнообразной пищей, Лесные люди редко испытывали чувство голода и даже зимой без особого труда разыскивали съедобные коренья и грибы. К тому же им никогда не приходилось испытывать тех ужасных холодов, которым подвергались в зимние месяцы племена Уламров, Людей-без-плеч, Рыжих Карликов и Кзамов, жившие по ту сторону гор, в странах Запада и Севера. И тем не менее племя Лесных людей, ранее населявшее многочисленные леса и джунгли, постепенно вымирало. Другие, более сильные племена, владевшие более развитой и членораздельной речью, умевшие делать более совершенные орудия и пользоваться огнем, понемногу оттесняли Лесных людей с равнин на плоскогорье. За последнее тысячелетие победители только два или три раза в сто лет поднимались сюда, но никогда не обосновывались надолго. При их появлении Лесные люди, охваченные ужасом, убегали в самые глубины леса. Это были времена тяжелых испытаний и бедствий, воспоминание о которых долго омрачало потом сознание Лесных людей, передаваясь из поколения в поколение... Ра и Вао ничего не знали об этих страшных временах. Они были молоды и еще ни разу не пострадали от нападения врагов. Как-то, подойдя к самому краю плоскогорья, они увидели внизу, на равнине, огни далеких становищ. Но память их сохранила об этом случае лишь смутное воспоминание, которое оживало теперь перед костром, зажженным Уном и Зуром. С каждым днем Зур и Вао все лучше понимали друг друга. Сын Земли узнал, что в лесу жили другие Лесные люди, и предупредил об этом Уна. Большой Уламр воспринял новость со свойственной ему беспечностью. Заключив союз с Вао и Ра, он был уверен, что ему не придется вступать в борьбу с остальными Лесными людьми, так как они, конечно, не осмелятся напасть на него. Но Зур не разделял этой уверенности. Он боялся, что Лесные люди заподозрят его и Уна в агрессивных намерениях. Однажды вечером, когда желтые язычки пламени весело плясали среди сухих сучьев, Ра и Вао, блаженствуя, сидели на корточках возле костра и, обученные Зуром, забавлялись тем, что кидали в него хворост. Охотники насадили на вертел часть туши молодой лани, и она уже начала подрумяниваться на огне, распространяя кругом дразнящий запах жареного мяса. Рядом на плоском камне пеклись грибы. Сквозь густую листву деревьев виднелся тонкий серп молодого месяца, серебрившийся среди бесчисленных звезд. Когда мясо и грибы изжарились, Ун отдал часть Ра и Вао, а остальное разделил пополам с Зуром. Хотя убежище их в этот вечер было не слишком надежным, люди чувствовали себя в безопасности. Огромные деревья с гладкими стволами окружали стоянку; ветви их начинались на такой большой высоте, что тигр не мог до них добраться, а люди всегда успели бы укрыться на деревьях прежде, чем хищник бросится в атаку. Это был тихий и спокойный час. Недоверие не разделяло больше суровых полудиких людей, готовых совместно отразить любое нападение. Внезапно Ун и Ра, а затем Вао вздрогнули. Дуновение ночного ветерка донесло незнакомый, быстро улетучившийся запах. Ра и Вао засмеялись странным смехом. Ун, встревоженный, обернулся к Зуру: -- Новые люди приближаются к нам! Зур, в свою очередь, обернулся к женщине. Нагнув голову, она напряженно всматривалась в темноту своими зоркими глазами. Зур тронул ее за плечо и знаками и словами спросил: кого она видит? Вопрос был поставлен ясно, и понять его можно было сразу. Вао, кивнув головой, протянула вперед обе руки и издала утвердительный звук. -- Ун прав, -- сказал сын Земли. -- Пришли новые Лесные люди. Уламр вскочил на ноги. Суровое лицо его выражало гнев и недоверие. Зур мрачно опустил глаза. Ра попытался ускользнуть в темноту, но голос Зура вернул его обратно. На лице Лесного человека появилось выражение неуверенности; вид был растерянный. Ему, очевидно, не терпелось бежать навстречу сородичам, но он боялся разгневать громадного Уламра. После минутного раздумья сын Быка схватил свое оружие и решительным шагом двинулся в направлении незнакомых запахов. Они становились все сильнее. Ун подсчитал, что в чаще скрывается не менее шести или семи человек. Он ускорил шаг. В пепельном свете звезд, струившемся сквозь густую листву, Уламр смутно различил несколько силуэтов, которые тотчас же растаяли во мраке. Ун со всех ног бросился за ними, но его задерживали попадавшиеся на пути кустарники. Вдруг сын Быка остановился как вкопанный: у ног его расстилалась широкая полоса воды. Лягушки прыгали со всех сторон в прибрежную тину; другие громко и встревожено квакали среди лотосов. Серебристая дорожка лунного света бежала по темной воде. На том берегу смутно вырисовывались движущиеся фигуры. Ун крикнул: -- Сын Быка и сын Земли -- союзники Лесных людей! Услышав громовой голос Уламра, беглецы оглянулись и забормотали что-то, угрожающе размахивая руками. Затем снова хотели бежать, но в эту минуту на берегу рядом с Уном появился Ра и закричал что-то своим сородичам. Он показывал на Уна, затем прижимал обе руки к груди. Визгливые голоса ответили ему нестройным хором; руки жестикулировали неустанно. Способность ясно видеть в темноте позволяла беглецам отчетливо различать фигуры и лица Уламра и Ра. Ра, в свою очередь, не упускал ничего из слов и жестов своих соплеменников. Когда на берегу появились Зур и Вао, среди Лесных людей поднялся невообразимый гам. Затем внезапно наступила тишина. -- Как удалось волосатым людям перейти болото? -- удивленно спросил Ун. Зур повернулся к Вао и постарался объяснить ей смысл вопроса. Женщина засмеялась и, схватив сына Быка за руку, потащила влево. Здесь, в прозрачной воде, он увидел убегавшую от берега сероватую дорожку. Вао, сделав ему знак, ступила на нее. Ноги ее погрузились в воду лишь по колени; затем она быстро пошла к другому берегу по этой подводной тропинке. Ун без колебания последовал за женщиной. Ра двинулся за ним; Зур замыкал шествие. Несколько мгновений Лесные люди оставались неподвижными. Затем их снова охватил страх. Одна из женщин бросилась бежать, другие последовали ее примеру. Ра что-то кричал им вслед пронзительным голосом. Один из мужчин, самый коренастый и плотный, остановился первым; за ним постепенно стали останавливаться остальные. Когда Ун вышел на берег, снова началась паника, впрочем быстро прекратившаяся. Ра, выбравшись из воды, опередил Уламра и бросился к своим. Коренастый человек ждал его. Взоры всех Лесных людей были устремлены на громадную фигуру Уламра. Те, кому случалось видеть прежде Людей огня, не могли припомнить среди них такого гиганта. Картины беспощадного истребления вставали перед округлившимися от ужаса глазами беглецов; дрожь пронизывала их тела. Но, по мере того как Ра что-то горячо объяснял им, отчаянно жестикулируя, Лесные люди успокаивались. Ун сделал шаг вперед. Коренастый невольно попятился, однако позволил Уламру положить руку на свое плечо. Зур, тем временем тоже переправившийся через болото, делал Лесным людям дружеские знаки, которым научила его Вао. И тогда ликование охватило сердца этих бедных, слабых созданий и, быть может, смутная гордость при мысли о союзе с подобным гигантом, который превосходил силой их самых свирепых и страшных врагов. Первыми вернулись женщины. Они подбежали к Уну и окружили его и Коренастого плотным кольцом. Громадный Уламр засмеялся громким и счастливым смехом, радуясь, что снова находится среди людей после стольких дней, проведенных вдали от родного становища. Глава третья. ЛЮДИ ОГНЯ Несколько недель Ун с Зуром и их новые друзья кочевали по лесу. Жизнь была легкой и привольной. Лесные люди без труда отыскивали в чаще родники и ручьи, выкапывали съедобные коренья или извлекали вкусную сердцевину из ствола саговой пальмы, чуяли издалека приближение хищников. Вечером, сидя вокруг костра, они наслаждались чувством полной безопасности. Теперь Лесные люди не боялись больше нападения диких зверей. Ун и Зур изготовили увесистые палицы и острые каменные топоры для своих новых товарищей. Вскоре Лесные люди научились довольно ловко орудовать ими и отныне, предводительствуемые громадным Уламром, готовы были дать отпор любому хищнику. Безоговорочная преданность, которую эти слабые существа испытывали к сыну Быка, граничила с обожанием. Низкорослые Лесные люди с восхищением взирали на могучий стан и мускулистые руки Уна; его громовой голос приводил их в неописуемый восторг. Вечерами, когда багровые отсветы огня плясали среди лесных трав и озаряли высокие зеленые своды, Лесные люди с радостными восклицаниями собирались вокруг сына Быка. Все, что пугало их в Людях огня, здесь, наоборот, служило гарантией безопасности. Присутствие Зура было для них почти таким же приятным. Лесные люди уже не раз успели убедиться в его изобретательности; знали, что огромный Уламр всегда прислушивается к его советам. Он лучше Уна понимал их жесты и невнятную речь. Но Зура Лесные люди любили скорее как равного себе; Уна же они боготворили, словно тот был высшим существом. По мере того как маленький отряд продвигался все дальше к югу, Лесные люди начали проявлять какую-то странную нерешительность, походившую на боязнь. Вао объяснила, что они приближаются к краю леса. Плоскогорье постепенно снижалось; климат становился жарче. Появились баньяны, пальмы, бамбуки, лианы и другие тропические растения. Как-то в послеполуденное время они подошли к краю почти вертикального обрыва. Под ними, глубоко внизу, мчался по узкому каменистому ущелью бурный поток. Противоположный берег вздымался так же круто, но был значительно ниже, чем тот, где они стояли. За ним до самого горизонта простиралась необозримая саванна, усеянная островками деревьев и кустарников. Лесные люди, укрывшись в кустах, напряженно всматривались в противоположный берег. Зур, расспросив Вао, сказал сыну Быка: -- Это край Людей огня! Ун с враждебным любопытством взглянул в сторону саванны. Зур добавил: -- Когда Люди огня приходят в лес, они убивают Лесных людей, а затем съедают их, словно оленей или антилоп. Гнев охватил Уламра. Он вспомнил свирепых людоедов Кзамов, у которых Нао когда-то похитил огонь. Место было чрезвычайно удобным для стоянки. В гранитной скале виднелась глубокая пещера, вход в которую легко было защищать от врагов. Перед пещерой находилась открытая площадка, где можно было развести костер. Плотная стена деревьев делала его невидимым с другого берега. Ун и Зур с помощью Лесных людей принялись укреплять вход в пещеру, и к вечеру она уже могла выдержать нападение как четвероногих, так и двуногих врагов. Сын Быка с довольным видом осмотрел результаты своей работы и сказал: -- Ун, Зур и Лесные люди теперь сильнее Людей огня! И он засмеялся своим громким, торжествующим смехом, который скоро передался всем остальным. Заходящее солнце отражало в бурных водах горного потока свой багровый диск. Облака пылали сказочными красками. Затем краски потускнели, и огонь костра в наступивших сумерках показался людям прекрасным. Свежий ветерок раздувал яркое пламя, сухие сучья весело трещали, искры летели к темному небу. Целая туша оленя жарилась на ужин для всего отряда. Лесные люди, руководимые Зуром, пекли на плоских камнях свои бобы, коренья и грибы. Трапеза уже подходила к концу, когда Ра, сидевший ближе других к обрыву, внезапно вскочил на ноги, бормоча неясные слова. Рука его указывала на противоположный берег. Ун и Зур пробрались сквозь чащу к самому краю обрыва, выглянули из-за деревьев и невольно вздрогнули: слева от их стоянки, на противоположном берегу, мерцал огонек... Скоро пламя разгорелось, багровые языки взвились к ночному небу. Красноватый дым стелился по земле. Пламя росло и ширилось, побеждая темноту. Отсветы его озаряли степь далеко вокруг. Видно было, как вокруг огня суетятся люди; в колеблющемся свете костра их силуэты казались то черными, то медно-красными. Постепенно все Лесные люди присоединились к Уну. Осторожно раздвинув густые ветви, они горящими глазами следили за движениями своих вековечных врагов, временами вздрагивая от страха. Самые старые вспоминали паническое бегство сквозь густой лес, трупы сородичей, зверски убитых ударом копья или каменного топора... Когда костер Людей огня разгорелся, Ун смог подробно рассмотреть вражеское становище. Он увидел, как Люди огня насаживали на заостренные палки куски мяса и жарили их на горячих углях. Врагов было семеро; все мужчины. Вероятно, это был охотничий отряд, наподобие тех, которые существовали у многих первобытных племен: и у Кзамов, и у Рыжих Карликов, и у самих Уламров, а в прежние времена -- и у Людей-без-плеч. Один из охотников обжигал на огне острие деревянного копья, чтобы сделать его более твердым. Казалось, Люди огня не догадывались о наличии другого костра на противоположном берегу. Стоянка их была расположена ниже стоянки Уна и Зура; вдобавок заросли деревьев образовывали перед костром почти непроницаемую завесу. Но скоро Ун понял, что Люди огня все же что-то заметили: время от времени то один, то другой охотник поворачивал голову к обрыву и пристально смотрел вверх. -- Они видят свет нашего костра! -- догадался Зур. Спокойствие врагов удивляло его. Вероятно, Люди огня думали, что в пещере находится другой охотничий отряд их племени. Зур стал расспрашивать Вао. Она показала рукой на реку сначала вверх, затем вниз по течению, и объяснила, что переправы нигде поблизости нет; течение такое бурное и стремительное, что ни человек, ни зверь не могут перебраться через поток вплавь. Нужно идти всю ночь до утра, чтобы достигнуть вражеского лагеря. Таким образом, на короткое время обе стороны могли чувствовать себя в полной безопасности. Долго еще наблюдал Ун за этими существами, которые по образу жизни и развитию были ближе к Уламрам, чем Лесные люди, но вместе с тем так сильно напоминали исконных противников его племени -- свирепых людоедов Кзамов. Несмотря на разделявшее их расстояние, сын Быка отчетливо видел короткие кривые ноги и удлиненные туловища Людей огня, но не мог рассмотреть достаточно ясно их головы, более массивные, чем у Кзамов, с мощными челюстями и громадными надбровными дугами. -- Люди огня не нападут на нас этой ночью, -- сказал он наконец. -- Осмелятся ли они напасть завтра? В мужественном сердце громадного Уламра не было страха перед грядущей схваткой. Он верил в победу. Пусть Лесные люди физически слабее своих противников, но зато их значительно больше. Кроме того, сын Быка рассчитывал на свою собственную силу и на хитроумие Человека-без-плеч. Он спросил: -- Есть ли у Людей огня копья и дротики? Зур снова обратился к Вао. Некоторое время женщина силилась понять смысл вопроса, затем, в свою очередь, стала расспрашивать самого старого из своих сородичей. -- Они бросают камни, -- сказал Зур, когда разобрался, наконец, в беспорядочных словах и жестах Лесных людей. -- И не умеют добывать огонь! -- торжествующе воскликнул сын Быка. И он указал на два маленьких огонька, мерцавших на некотором расстоянии от большого костра. Если убить этот огонь, как некогда враги убили огонь Уламров (до того, как Нао узнал секрет добывания его от племени Ва), Люди огня будут вынуждены вернуться к своим сородичам... Ночь прошла спокойно. Ун, вставший на стражу первым, мог с легкостью следить за всеми действиями противника, поскольку луна в этот вечер зашла позднее, чем в предыдущий. Вместе с Уламром бодрствовали, сменяя друг друга, двое Лесных людей. Когда Зур, после полуночи, в свою очередь стал на стражу, луна уже скрылась за горизонтом. Костер на том берегу угасал, бросая вокруг лишь слабые отблески. Все вражеские воины спали; только караульный бодрствовал. Видно было, как тень его двигалась взад и вперед в полумраке. Вскоре Зур перестал различать движения караульного, но зоркие глаза Ра продолжали следить за противником, несмотря на расстояние и сгустившуюся темноту... Медленно текли ночные часы. Мириады небесных светил тихо склонялись к западу; другие непрерывно появлялись на восточной половине неба и поднимались к зениту. Только одна красная звезда неподвижно мерцала на севере. Перед самым рассветом густой туман, поднявшись с поверхности реки, постепенно заволок противоположный берег. Стоянка Людей огня стала невидимой. Уже совсем рассвело, но туман не рассеивался. Утренний ветерок иногда разрывал его, восходящее солнце понемногу растапливало плотную белую пелену. Очертания противоположного берега выступали все явственнее. Сначала показались верхушки деревьев, затем медленно стал открываться береговой откос... Жалобный вопль вырвался из уст Лесных людей. Вражеского отряда на противоположном берегу больше не было. Только кучка золы да несколько обгорелых головешек указывали место его ночной стоянки. Глава четвертая. НЕВИДИМЫЙ ВРАГ Большую часть дня Ун и Зур вместе со всеми Лесными людьми потратили на укрепление своего убежища, стараясь сделать его неприступным для врагов. Те средства защиты, которые могли обезопасить пещеру от хищных зверей, были явно недостаточны против двуногих врагов. Хищники ведь в конце концов всегда уходят. А Уламр и Человек-без-плеч хорошо знали, что Кзамы и Рыжие Карлики были способны держать осаду в продолжение многих недель. После полудня охотники убили несколько антилоп, мясо которых закоптили на костре. Лесные люди набрали много съедобных растений. Суровые условия жизни приучили первобытных людей быть постоянно настороже. К счастью, их убежище было расположено так удачно, что враги не могли подобраться к нему незамеченными. На юге подступы к убежищу преграждала река и обрывистые береговые скалы; на востоке -- обширная пустошь; на западе -- непроходимое болото. Враги могли напасть только со стороны леса, который начинался позади пещеры на севере. Однако и здесь между лесной опушкой и входом в пещеру лежало открытое пространство, за которым осажденным удобно было наблюдать. Таким образом противник не мог захватить Уна и его союзников врасплох. Для того чтобы достигнуть убежища, Люди огня должны были пройти от пятисот до девятисот шагов по открытому месту под обстрелом дротиков и копий. До самого вечера ни один подозрительный запах не возвестил о приближении неприятеля. В сумерках Лесные люди, рассыпавшись цепью, обследовали местность вокруг пещеры. Ун поднимался на самые высокие скалы. Но Людей огня нигде не было видно. Если они и находились где-нибудь поблизости, то предпочитали держаться на недосягаемом расстоянии. Постепенно к Уну вернулась его обычная уверенность в себе. -- Людей огня было только семь, сказал он Зуру. -- Они ушли. Он хотел сказать, что, увидев большой костер, Люди огня побоялись натолкнуться на многочисленный и боеспособный отряд и отступили. Но Зур продолжал тревожиться. -- Если Люди огня не пришли сейчас, -- ответил он Уну, -- значит, они отправились за подкреплением. -- Их становище далеко! -- беззаботно сказал Уламр. -- Зачем им возвращаться? -- Затем, что Лесные люди не зажигают костров. Люди огня захотят узнать, что за новые существа появились в лесу. Ответ Зура заставил Уна задуматься. Однако, расставив караульных так, чтобы исключить всякую возможность внезапного нападения, сын Быка снова успокоился. Как всегда, он встал на стражу первым. Луна, более полная и яркая, чем в предыдущий вечер, должна была зайти лишь к середине ночи. Это обстоятельство, благоприятное для Уна и Зура, мало интересовало их союзников, которые видели в темноте так же ясно, как днем. Ночной мрак скорее давал им преимущество перед неприятелем. Торжественную тишину ночи лишь изредка нарушал голос хищника, вышедшего на охоту. Сидя около огня, Ун погрузился в полудремотное состояние. Остальные дозорные, казалось, тоже дремали, однако малейший подозрительный запах или шорох заставил бы их мгновенно вскочить на ноги. Слух и обоняние у Лесных людей были не менее острыми, чем у дхолей. Луна уже прошла в небе две трети своего пути, когда Ун внезапно поднял голову. Он увидел костер, превратившийся в груду раскаленных углей, и машинально подбросил в него дров. Затем втянул ноздрями воздух и тревожно посмотрел на остальных дозорных. Двое уже вскочили на ноги; через мгновение к ним присоединился третий. Слабые запахи шли со стороны леса. Они до такой степени напоминали запах Лесных людей, что Ун подумал, не приближаются ли к пещере их новые сородичи. Он повернулся к Ра. Лесной человек, напрягая слух, широко раздувая ноздри, смотрел в ночной мрак округлившимися от ужаса глазами. Дрожь пробегала по его плечам. Когда Ун подошел, Ра протянул руку в сторону леса, бормоча какие-то отрывочные, неясные слова. И Ун понял: Люди огня пришли. Скрытые в глубине леса, они видели костер, видели Уламра и его союзников, сами же оставались невидимыми. О внезапном нападении не могло быть и речи. Земля вокруг пещеры поросла густой, но низкой травой, среди которой лишь кое-где возвышались одинокие деревья и кусты. В пепельном свете луны зоркие глаза Уна видели все детали окружающей обстановки. Гнев разгорался в его сердце, потому что Люди огня переправились через реку и, обогнув пустошь, готовились атаковать убежище Лесных людей, доказав тем самым свою дерзость и откровенно враждебные намерения. Прежде чем разбудить Зура, Уламр попытался разобраться в запахах и определить, хотя бы приблизительно, число врагов. Уну очень хотелось выманить Людей огня из леса: раз они умеют только кидать камни, сын Быка сможет ранить или даже убить нескольких противников прежде, чем они приблизятся настолько, чтобы поразить его самого. Между тем Лесные люди один за другим выбегали из пещеры: обоняние предупредило их о том, что враг близко. Зур выбежал вместе с ними. Он сразу понял грозящую опасность. Огромный Уламр всматривался поочередно то в своих союзников, то в темную массу деревьев. Врагов, скрывающихся за ними, не должно быть более семи. А у Лесных людей -- восемь взрослых мужчин и четыре женщины, почти равные им по силе. И затем, разумеется, Ун и Зур. Если Лесные люди проявят мужество, превосходство будет явно на их стороне. Но скоро Уламр убедился, что большинство его союзников охвачено непобедимым, паническим страхом и едва ли устоит перед решительной атакой врагов. Только Коренастый, Вао, Ра и еще один юноша с темными глазами держались мужественно. -- Врагов столько же, сколько мы видели вчера вокруг костра? -- спросил Зур. -- Их не должно быть больше, -- ответил Уламр. -- Пора подать сигнал к бою? Но Зур предпочитал мирные переговоры боевым действиям. Помолчав немного, он сказал: -- Лес велик... Добычи хватит на всех. Может ли Зур поговорить сначала с Людьми огня? Несмотря на возрастающее раздражение, Ун принял предложение друга. И Зур, возвысив голос, заговорил протяжно и раздельно: -- Сын Быка и сын Земли никогда не враждовали с Людьми огня. Они не противники им! Лес хранил молчание. Уламр, в свою очередь, крикнул: -- Ун убил красного зверя! Ун и Зур победили тигра! У нас есть тяжелые палицы, острые копья и дротики! Если Люди огня вступят с нами в бой, ни один из них не вернется к своему становищу! Все то же молчание было ему ответом; лишь слабый ночной ветерок шелестел в густой листве. Ун сделал сотню шагов в сторону леса, и голос его зазвучал еще громче: -- Почему Люди огня не хотят ответить? Теперь, когда он подошел ближе к опушке, сын Быка явственнее различал незнакомые запахи. И, зная, что враги следят за ним из темноты, он почувствовал, как гнев с новой силой охватывает его. Ударив себя кулаком в грудь, огромный Уламр закричал оглушительным голосом: -- Ун перебьет вас всех! Он отдаст ваше мясо гиенам! Гул прокатился под темными сводами деревьев. Ун продвинулся еще на сто шагов. Он был всего лишь в трехстах шагах от опушки. Крикнув Зуру, чтобы тот не вздумал следовать за ним, Уламр снова пригрозил невидимым врагам: -- Сын Быка разобьет ваши головы! Он надеялся, что враги, увидев его одного так близко, обнаружат, наконец, себя. Запахи на мгновение усилились, но затем стали слабеть и удаляться. Ун, пробежав еще полтораста шагов, остановился, выпрямившись во весь рост. Теперь с помощью метательного снаряда он мог метнуть дротик до самой опушки. Вдруг позади послышались отчаянные крики Лесных людей. Слева, из-за выдвинувшегося вперед куста, выскочили три человека и бросились наперерез, видимо желая отрезать Уна от остальных. Видя эго, Уламр пренебрежительно рассмеялся и не спеша повернул обратно; на ходу он вложил дротик в метательный снаряд. Но в эту минуту справа появились еще трое Людей огня. Ужас объял Лесных людей... Половина их обратилась в бегство. Однако Ра, Коренастый, юноша с темными глазами и один из стариков остались на месте. Вао даже бросилась вдогонку за убегавшей в лес женщиной, пытаясь вернуть ее обратно. Между тем обе группы врагов стремились соединиться, чтобы отрезать Уна от его соратников. Уламр поднял руку -- дротик, свистя, пронесся по воздуху и впился в плечо одного из нападающих. В ту же минуту Зур, размахивая копьем, бросился вперед, сопровождаемый Ра. Пораженные тем, что Уламр нанес удар с такого большого расстояния, изумленные видом Зура, который вел за собой в атаку Лесных людей, и опасаясь новой неожиданности, Люди огня поспешно отступили под своды леса. Те, что нападали справа, уходя, захватили в плен Вао.  * ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ *  Глава первая. ПОГОНЯ Передышка была короткой. Ра стонал от горя и ярости. Сын Быка переживал похищение Вао, как личное поражение. Даже Зур забыл свою привычную осторожность. И они впятером бросились в погоню. Ветер переменился. Запахи врагов на какое-то время перестали быть ощутимыми. Когда же они вновь были обнаружены, Люди огня успели удалиться на значительное расстояние. Следы шли сквозь густую чащу или через топкие болота, где можно было продвигаться лишь с большим трудом. Однако, покружив немного, преследователи напали, наконец, на верный путь. Вскоре лес кончился. Перед ними простиралась унылая равнина, и на востоке, на расстоянии двух тысяч шагов, виднелся огонь костра. На камне возле огня сидел человек, видимо дозорный. Заметив выбежавших из леса людей, он вскочил на ноги. В тот же момент у костра появились Люди огня, тащившие за собой Вао. Их было пятеро. Шестой с трудом плелся позади, держась рукой за плечо. Ун со всех ног ринулся вперед. Но, пробежав полторы тысячи шагов, внезапно остановился, вскрикнув от досады. Перед ним была пропасть -- широкая расселина в почве, на дне которой шумела вода. Люди огня встретили появление Уламра насмешливыми выкриками и презрительным смехом. Расстояние, отделявшее Уна от вражеского костра, было раза в четыре больше предела досягаемости метательного снаряда. Обескураженный, сын Быка неподвижно стоял на краю расселины. Люди огня столпились вокруг костра, уверенные в своем превосходстве, полные презрения к соратникам Уна. Лесных людей они считали менее опасными, чем шакалов. Зур казался жалким с его узким туловищем и короткими руками. Только громадный Уламр внушал Людям огня опасение. Но разве сами они, еще никем не побежденные, не обладали поистине медвежьей силой? Менее высокий, чем Ун, вождь Людей огня был так же широк в плечах, с длинными руками, способными задушить леопарда... Зловеще ухмыляясь, он повернул к Уламру свое широкое лицо с низким лбом и массивными челюстями... Вокруг костра там и сям были разбросаны громадные гранитные глыбы, делавшие позицию Людей огня неприступной. Все преимущества, кроме оружия, были на их стороне. Ун хорошо понимал это, а осторожный Зур -- еще лучше. Но оба были возбуждены до последней степени. Сын Земли успел привязаться к Вао; Уламр же не мог примириться с мыслью о своей неудаче. Мрак сгущался вокруг них; багровый шар луны уже тонул в черной туче, поднимавшейся с запада. Резкий ветер, усиливаясь, налетал порывами. Внезапно сын Быка решился. Он побежал вдоль края расселины и снова вошел в лес. Через две тысячи шагов расселина сузилась, затем исчезла. -- Я пойду один, -- сказал Ун своим спутникам. -- Следуйте за мной издали, пока костер не окажется на виду. Люди огня не захватят меня. Они бегают недостаточно быстро! Очутившись снова на равнине, Ун убедился, что Люди огня не трогались с места. Трое из них, укрывшись среди гранитных глыб, наблюдали за местностью; остальные расположились вокруг костра. Все были вооружены топорами, копьями и камнями для метания. Усидев Уна, враги завыли, словно дхоли. Вождь, взмахнув копьем, подал сигнал к атаке. Уламр замедлил шаг. Он хорошо понимал, что ему нечего и думать о нападении. -- Если вы отпустите Вао, -- крикнул он, -- мы дадим вам вернуться в места вашей охоты! Люди огня не поняли, разумеется, слов Уна, но его жесты, одинаковые у всех первобытных людей, ясно означали, что Уламр требует возврата пленницы. Грубый смех прозвучал в ответ. Вождь схватил Вао за волосы и, оглушив ударом кулака, свалил на землю. Затем, указывая на неподвижное тело пленницы, на огонь костра и на свои челюсти, дал понять, что Люди огня собираются изжарить Вао и съесть ее... Ун прыгнул вперед, как леопард. Люди огня укрылись за гранитными глыбами. Тем временем подоспел Зур. Когда оба товарища приблизились к врагам на расстояние действия метательного снаряда, сын Земли сказал: -- Пусть Ун идет вправо. Тогда некоторые из тех, кто прячется среди камней, станут видны. Уламр описал вокруг костра широкий полукруг. Два Человека огня, обнаруженные им, попытались спрятаться, но дротик просвистел в воздухе, и жалобный крик зазвенел над равниной. Сын Земли, в свою очередь, метнул дротик. Второй воин, раненный в бедро, упал на землю. -- У Людей огня теперь трое раненых! -- торжествующе воскликнул Ун. Черная стена грозовых туч росла на западе. Луна скрылась за непроницаемой пеленой облаков, и местность освещалась лишь слабыми отблесками угасавшего костра да ослепительными вспышками молний. Люди огня, сделавшись невидимыми в темноте, стали недосягаемыми для копий и дротиков. И Ун, и Зур, и все Лесные люди понимали, что бессмысленно атаковать врагов, скрытых во тьме среди каменных глыб... В таинственной поступи приближающейся грозы внезапно наступила пауза. Ветер стих, грома еще не было слышно. Животные, притаившиеся в лесной чаще, не подавали голоса. Но вот тучи взревели, словно стадо разъяренных буйволов, и первые тяжелые капли дождя упали на землю. Ярость охватила людоедов: их огонь может погибнуть! Им не уберечь его в своих плетенках под проливным дождем. Вождь вполголоса отдал приказание, и Люди огня с единодушным воплем ринулись в атаку. Четверо, в том числе двое раненых, бросились к Зуру и Лесным людям, а широкоплечий вождь и самый сильный из воинов -- к Уну. Два дротика просвистели в воздухе, затем еще два, но темнота и стремительные движения противников помешали им достичь цели. Желая выиграть время для метания копий, Ун отступил к реке, а Зур и Лесные люди -- к опушке. Однако копья, брошенные почти наугад в сгустившейся темноте, лишь слегка оцарапали врагов. Люди огня, торжествующе крича, ускорили свой бег. Ун продолжал отступать к реке; Зур и Лесные люди уже достигли опушки, когда чудовищный ливень внезапно обрушился с неба, словно тысяча горных потоков. Костер стал гаснуть, бросая вокруг дрожащие отсветы. Раненный в бедро воин оставался один во вражеском лагере, укрывая плетенки с драгоценным огнем под каменными глыбами. Зур и его соратники были окружены врагами. Темноглазый юноша, обезумев от ужаса, хотел укрыться в ветвях огромного дуба, но удар вражеского топора раскроил ему череп... Ра и Коренастый мужественно отбивались палицами, которые вырезал для них Ун. Сын Земли ударом топора уложил на месте раненного в плечо воина, но второй, зайдя сзади, схватил Зура за шею и свалил наземь. Увидев, что расстояние между ним и нападающими не превышает пятнадцати шагов, сын Быка рванулся вперед. Тремя громадными прыжками он настиг врагов и обрушил на них свою страшную палицу. Первый удар переломил копье; второй раскроил череп. Вождь людоедов и Уламр очутились лицом к лицу -- два гиганта, приготовившиеся к смертельной схватке. Фигура вождя напоминала одновременно медведя и дикого кабана; туловище было покрыто густой рыжеватой шерстью, глаза горели огнем, как у дикого зверя... Высокий и стройный, с широкими плечами и выпуклой грудью, не имевшей сходства с грудью какого бы то ни было животного, крепко стоя на длинных прямых ногах, Ун держал двумя руками массивную палицу. Противник его был вооружен копьем эбенового дерева, тяжелым и очень острым, способным пробить грудную клетку и раздробить кости. Первым нанес удар людоед, но его копье лишь слегка задело руку Уламра. Ун, в свою очередь, опустил тяжелую палицу. Удар пришелся по земле: противник успел отскочить в сторону, рыча от ярости. Широкое лицо его выражало насмешку и лютую, кровожадную злобу. На минуту оба отступили, подстерегая движения противника. Низвергавшиеся с неба водяные потоки окутывали их плотной пеленой. Последние отблески гаснущего костра озаряли страшную картину. Оба чувствовали, что смерть стоит рядом; они слышали ее голос в раскатах грома и содрогании земли под ногами. Ун снова перешел в наступление. Тяжелая палица опустилась еще раз, оцарапав бедро противника, в то время как острие эбенового копья разорвало кожу на плече Уламра. Затем все смешалось в рукопашной схватке. Вражеское копье коснулось груди Уна -- он отпрянул назад. Кровь текла из обеих ран. С яростным воплем сын Быка схватил левой рукой копье противника, а правой нанес сокрушительный удар. Вождь как подкошенный рухнул на землю с разбитым черепом... x x x Костер погас. Непроглядный мрак поглотил все окружающее. Гроза утихала. Редкие молнии едва пробивали тяжелую толщу туч. Ун тщетно искал в потемках Зура и Лесных людей. Ветер и дождь рассеивали все запахи. -- Где прячется Зур? -- кричал он в темноту. -- Сын Быка уничтожил всех врагов! Далекий голос ответил ему; он доносился со стороны леса и совсем не походил на голос Человека-без-плеч. Ун продвигался ощупью во тьме или мчался вперед при вспышках молний. Когда он добрался, наконец, до опушки леса, перед ним на мгновение вырос силуэт Ра, но тут же снова исчез во мраке. Лесной человек бормотал какие-то невнятные слова, и Ун с трудом понял, что Зур исчез. Выразительный жест Ра, который удалось разглядеть при вспышке молнии, наглядно подтвердил его слова. Прошло немного времени, и Коренастый, в свою очередь, появился из тьмы. То, что он пытался сказать, было еще менее понятным, чем речь Ра. Действовать было невозможно. Дождь лил без конца, окутывая непроницаемой пеленой измученных людей. Огромный Уламр испытал этой ночью самое большое горе в своей жизни. Хриплые стоны, похожие на подавленные рыдания, вырывались из его груди; слезы текли по щекам, смешиваясь с дождевыми струями. Все его прошлое было связано с Зуром. Он полюбил его с тоге самого дня, когда Нао привел последнего Человека-без-плеч из страны Рыжих Карликов. И, оттого что Зур предпочитал Уна всем остальным людям, сын Быка тоже любил его больше, чем кого бы то ни было... Напряженно вглядываясь в темноту, Ун время от времени бросал в непроглядную ночь громкий призывный клич, и всякий раз в сердце его пробуждалась новая надежда. Медленно текли ночные часы. Дождь наконец прекратился. Слабый свет разлился на востоке. В серых сумерках рассвета стал виден труп Человека огня, убитого Зуром. Рядом лежал молодой соратник Уна с разбитой головой. Немного подальше валялись тела вражеского воина и вождя. У погасшего костра стонал раненный в бедро Человек огня. Вао, слабая и дрожащая, сидела, скорчившись, около гранитной глыбы. Она так долго пробыла без сознания, что не слышала криков Уна и Ра. Увидев своего спутника и громадного Уламра, женщина засмеялась тихим, счастливым смехом. Раненый воин бросился к ногам Уна, моля о пощаде. Но Ра и Коренастый, подбежав, поспешно прикончили врага. Вид этого зрелища возмутил великодушного Уламра, хотя он отчетливо сознавал, что таков жестокий закон войны. Вао понимала жесты Уна лучше, чем Ра, и помнила несколько слов, которым научил ее Зур. Она выслушала Коренастого и Ра и дала понять Уламру, что Люди огня увели Зура в лес. Дождь мешал Лесным людям ясно видеть в темноте, и они не сумели проследить, в каком направлении скрылись враги. Ра заблудился во мраке, так же как и Коренастый, который вдобавок был ранен и временами терял сознание. Судьба Зура, таким образом, оставалась неизвестной. Надежда и отчаяние сменялись в душе Уна. Все утро он тщетно искал следы похитителей. Если среди их запахов он не различит запаха Зура, значит Человек-без-плеч мертв. Лесные люди рассыпались по лесу в поисках утерянного следа. Вчерашние беглецы постепенно возвращались и присоединялись к ним. В конце концов было решено, что часть Лесных людей пойдет к верховьям реки, а другая спустится вниз по течению с тем, чтобы перейти реку вброд. Ун присоединился к последним. Они шли весь день, не отдыхая, и к вечеру переправились через реку... Внезапно Вао остановилась и радостно вскрикнула: след был найден! На глинистой почве ясно виднелись отпечатки ног; среди запахов врагов отчетливо различался запах Зура. Бурная радость вспыхнула в сердце Уламра, но тут же сменилась страхом и неуверенностью: след не был свежим. Люди огня прошли здесь еще утром, и догнать их раньше завтрашнего дня не представлялось возможным. И, самое главное, -- надо было, чтобы Ун пустился в погоню один. Лесные люди не смогли бы следовать за ним даже издали. Они не были приспособлены к столь быстрой ходьбе. Ун проверил, в порядке ли его оружие: три дротика, подобранные на месте боя, два копья, топор и палица. Не забыл он и про кремни, с помощью которых высекал огонь. Минуту он стоял неподвижно, с бьющимся сердцем, чувствуя смутную нежность к этим слабым, плохо вооруженным людям с их невнятной речью и примитивными жестами. Они охотились вместе с ним, грелись у его костра, а некоторые проявили подлинное мужество в борьбе с людоедами. -- Ра, Вао и все Лесные люди -- друзья Уна! -- сказал Уламр ласково. -- Но Люди огня ушли далеко вперед и двигаются быстро. Ун один может догнать их! Вао поняла его слова и передала их своим соплеменникам. Уныние овладело Лесными людьми. Когда Ун стал подниматься вверх по речному откосу, Вао заплакала, а Ра закричал, словно раненый дхоль. Они проводили Уламра до самого гребня откоса, откуда снова начиналось плоскогорье. Ун побежал с быстротой волка. Лесные люди жалобно окликнули его, и Уламр, обернувшись, постарался утешить их: -- Сын Быка скоро вернется к Лесным людям! И он помчался во всю прыть дальше. Временами след делался почти неразличимым, затем снова, появлялся. В местах, где Люди огня останавливались на отдых и где земля хорошо сохраняла их запах, Ун всегда находил пучки трав, которые Зур, видимо, долго держал в руках, а затем бросал на землю. Ун восхищался хитроумием друга. Его удивляло только, почему Люди огня оставляли в живых своего пленника, раз он не мог двигаться так быстро, как они, и лишь замедлял их бегство. Ун не останавливался на отдых до самого вечера и даже с наступлением темноты продолжал упорно идти по следу при свете луны и звезд. Но, когда он, совершенно измученный, улегся, наконец, на отдых среди скал, он был еще далек от цели. На рассвете Ун обогнул маленькое озеро и снова углубился в лес. Несколько раз он терял след, затем вновь отыскивал его. Но вскоре после полудня, когда Ун собрался немного отдохнуть, след стал совершенно отчетливым. Число Людей огня удвоилось. Видимо, небольшой охотничий отряд присоединился к вражеским воинам, уводившим Зура. Ун мог даже определить путь, по которому пришли вновь прибывшие. Теперь Уламру предстоял бой с шестью противниками. К тому же он приближался к землям, где жило племя Людей огня... Силы были слишком неравными, и борьба казалась немыслимой. Любой другой Уламр -- за исключением Нао и Уна -- отказался бы в таких условиях от дальнейшего преследования. Но чувство более сильное, чем инстинкт самосохранения, заставляло Уна идти дальше. Он надеялся на свои ноги, быстрые, как у кулана. Никогда коротконогим Людям огня не догнать его! Второй день погони близился к концу. И вдруг след исчез! Ун потерял его при переправе через речку. Ун долго и безуспешно искал потерянный след. Вечер давно наступил, а сыну Быка все не удавалось обнаружить хотя бы слабый запах Людей огня. Ун шел по открытой местности, широкие лужайки сменялись небольшими рощицами. Внезапно до ноздрей Уламра донеслись запахи, усиленные благоприятным ветерком. Это были, несомненно, запахи Людей огня, но Уну почему-то показалось, что он чувствует какое-то отличие. И ни один из этих запахов не свидетельствовал о присутствии Зура. Ун осторожно прокрался вперед среди густых кустарников и бамбуковых зарослей, пересек ползком большую поляну и неожиданно очутился рядом с теми, кого выслеживал... Звук человеческого голоса заставил его вздрогнуть. Две коренастые фигуры внезапно выросли перед ним. Ун не обнаружил своевременно их близости, так как ветер относил запахи в другую сторону. Его заметили. Надо было приготовиться к бою. Луна, уже поднявшаяся довольно высоко, ярко освещала обе фигуры, и Ун с удивлением увидел, что это не мужчины, а женщины. Низкорослые, коротконогие, с широкими, как у Людей огня, лицами, они были вооружены тяжелыми и длинными копьями. Женщины племени Уламров обычно не владели оружием. И, хотя Ун встретил среди Лесных людей несколько женщин, почти равных мужчинам по силе и отваге, он все же изумился, видя этих незнакомок в угрожающей позе. Сам он никакой вражды к ним не испытывал. -- Ун пришел не для того, чтобы убивать женщин, -- сказал он миролюбиво. Женщины прислушивались к звукам чужого голоса, искаженные злобой лица постепенно смягчались. Желая успокоить их окончательно, громадный Уламр принялся смеяться. Затем он медленно подошел к незнакомкам, волоча палицу по земле. Одна из женщин попятилась, затем прыгнула в сторону, и обе пустились бежать, не то испугавшись, не то желая предупредить своих соплеменников. Однако их короткие ноги не могли соперничать с длинными ногами Уламра. Ун легко догнал обеих женщин, затем перегнал их. Тогда, став бок о бок и выставив вперед копья, они стали ждать... Ун небрежно помахал палицей. -- Палица без труда переломит копья! -- пробормотал он. Движением, скорее вызванным страхом, чем враждебными намерениями, одна из женщин внезапно метнула в него копье. Ун легко отбил его, отломил острие и, не отвечая на удар, заговорил снова: -- Почему вы нападаете на сына Быка? Женщины поняли, что Уламр щадит их, и смотрели на него ошеломленные. Доверие рождалось понемногу в их сердцах. Первая опустила копье и стала делать мирные знаки, которые другая принялась усердно повторять. Затем они зашагали дальше. Сын Быка последовал за ними, надеясь, в случае какой-нибудь ловушки, на свою силу и быстроту. Пройдя против ветра около четырех тысяч шагов, они добрались, наконец, до небольшой лужайки, густо поросшей папоротниками. Здесь, при свете луны, Ун увидел других женщин. При появлении Уламра женщины вскочили на ноги, оживленно жестикулируя и выкрикивая какие-то слова, на которые спутницы Уна отвечали резкими, отрывистыми восклицаниями. На мгновение Уламр остановился в нерешительности, опасаясь ловушки или предательства. Дорога была свободна -- он еще имел возможность бежать. Но какая-то странная апатия, рожденная усталостью, одиночеством и горем, удержала Уна на месте. Когда он снова почувствовал беспокойство, было уже поздно. Женщины окружили его тесным кольцом. Их было двенадцать вместе с теми, которые привели Уна. Несколько подростков -- мальчиков и девочек -- стояли тут же. Два или три совсем маленьких ребенка спали на земле. Это были в большинстве своем молодые женщины крепкого телосложения, с широкими лицами и массивными челюстями. Но одна из них заставила Уна вздрогнуть. Высокая, стройная и гибкая, она напомнила ему дочерей Гаммлы -- самых красивых девушек племени Уламров. Густые блестящие волосы падали волнами на ее плечи. Зубы белели, словно перламутр, при свете луны. Сердце Уна сжалось от неведомого доселе волнения, Он не мог отвести глаз от нежного лица незнакомки... Женщины еще теснее сомкнули круг. Одна из них, по-видимому старшая, с мускулистыми руками и массивными плечами, стояла прямо против Уна и что-то говорила ему. У нее было широкое, энергичное лицо и умные глаза. Ун понял, что женщина предлагает ему союз и дружбу. Ничего не зная о существовании племен, где мужчины и женщины жили отдельно друг от друга, он стал озираться по сторонам, ища глазами мужчин. Не обнаружив ни одного, Уламр кивнул головой в знак согласия. Женщины радостно засмеялись, сопровождая свой смех знаками дружбы, которые Уламр понимал лучше, чем неясные жесты Лесных людей. Однако женщины продолжали оставаться изумленными. Никогда еще воин такого роста и телосложения, с речью столь отличной от их собственной, не появлялся среди них. До сих пор им были знакомы лишь три человеческих племени: Люди огня, охотничий отряд которых держал в плену Зура; Лесные люди, которых женщины видели редко и с которыми никогда не враждовали, и люди их собственного племени, где мужчины и женщины, по суровым обычаям предков, жили раздельно большую часть года. Даже если бы Ун принадлежал к их племени, женщины в обычных условиях прогнали бы его или подвергли суровым испытаниям. Но сейчас они переживали тяжелое время, часть племени погибла при наводнении, часть была уничтожена Людьми огня; большинство детей умерло. В довершение всех несчастий они потеряли огонь и теперь скитались, жалкие и беспомощные, угнетенные сознанием собственного бессилия и полные ненависти к врагам. Поэтому они рады были заключить союз с высоким, широкоплечим иноземцем, сильным и могучим, словно гаял. Столпившись вокруг Уламра, женщины пытались понять его жесты и слова, научить чужеземца своей речи. В конце концов они догадались, что Ун разыскивает след товарища, уведенного в плен Людьми огня, и обрадовались, что противниками Уламра были те самые люди, которых они все смертельно ненавидели. Поняв, что женщины лишились огня, Ун принялся собирать сухую траву и хворост. Затем с помощью своих кремней заставил огонь родиться. Слабый язычок пламени вспыхнул на кончике сухой ветки. С воплями восторга самые молодые из женщин принялись прыгать вокруг огня, выкрикивая слова, которые подхватили все другие, повторяя их хором, в такт прыжкам. Когда же костер разгорелся и животворное тепло распространилось вокруг, восклицания и прыжки стали неистовыми... Одна только девушка с нежным лицом не кричала и не прыгала вместе с остальными. Сидя у костра, она с безмолвным восхищением смотрела то на огонь, то на высокого незнакомца. Иногда она что-то тихо говорила низким, грудным голосом с робким выражением радости в больших темных глазах.