лорка ткнулась носом в пляж у Абердина, и Струан спрыгнул в мелкую воду, Фонг -- рядом с ним. Часом раньше Тай-Пэн тайно высадил своих людей западнее деревни и расставил их вокруг колодца. Теперь он молча поднимался по пляжу к назначенному в записке месту встречи. Фонг нес фонарь, он заметно нервничал. Луна совсем скрылась за низкими облаками, однако немного ее холодного света все-таки просачивалось сквозь их плотную завесу. В воздухе тяжело пахло водорослями, гниющими на обнажившихся с отливом камнях. Сотни сампанов в узкой бухте напоминали скопище сонных древесных жуков; зеленоватые блики покачивались на их твердых округлых спинах. Тьму прорезал только свет фонаря в руке Фонга. В ночной тишине не раздавалось ни звука, кроме неизбежной возни рыскавших в поисках пищи собак. Деревня на берегу выглядела не менее зловеще. Добравшись до развилки тропы, Струан стал всматриваться в ночь. Он чувствовал, что из сампанов за ним наблюдает много глаз. Проверив, легко ли вынимаются из-за пояса пистолеты, Струан шагнул в сторону, благоразумно выйдя из круга света фонаря, который Фонг поставил на колодец. Тишина стала еще более глубокой. Вдруг Фонг замер и вытянул вперед дрожащую руку. За самой развилкой поперек тропинки лежал мешок. Он выглядел, как самый обычный мешок для риса. С пистолетами наготове, Струан сделал знак Фонгу идти вперед, не доверяя ему. Фонг подчинился, дрожа от страха. Когда они приблизились к мешку, Струан швырнул Фонгу кинжал, рукояткой вперед. -- Открой. Фонг опустился на колени и вспорол мешковину. У него вырвался вздох ужаса, и он отпрянул назад. В мешке лежал Скраггер. У него не было ни рук, ни ног, ни глаз, ни языка, все четыре культи были залиты смолой. -- Добрейший вечерок, приятель! -- Злобный, леденящий душу хохот By Квока докатился до них откуда-то из глубины ночи, и Струан вскочил на ноги. Ему показалось, что хохот раздался со стороны сампанов. -- Что тебе нужно, исчадие ада? -- крикнул в темноту Струан. Гортанный голос быстро протараторил что-то по-китайски, и Фонг побледнел. Потом сдавленно крикнул что-то в ответ. -- Что он сказал? -- Он... By Квок говорит, я должен ходить... туда -- Стой где стоишь, -- приказал Струан. -- Что тебе нужно, Квок? -- прокричал он, вглядываясь в сампаны. -- Тебя живым! За Кимой, клянусь Богом! Будь ты проклят. Ты и твои проклятые фрегаты! Темные фигуры отделились от сампанов и бросились вверх по холму, вооруженные копьями и абордажными саблями. Струан подождал, пока первый из пиратов будет хорошо виден, потом уложил его выстрелом из пистолета. Немедленно затрещали мушкеты притаившейся в засаде команды Струана. Раздались дикие вопли, и первая волна из двадцати-тридцати пиратов была уничтожена. По тропинке наверх с криком устремилась новая толпа головорезов. Следующий мушкетный залп разнес их в клочья, но четыре пирата добрались до колодца. Струан зарубил одного, Фонг -- другого, мушкетные пули прикончили остальных. Вновь настала тишина. -- Чума на тебя, приятель! -- И на тебя, By Квок! -- проревел в ответ Струан. -- Мой флот выходит против "Льва и Дракона"! -- Выбирайся из своей крысиной норы, становись со мной лицом к лицу, и я прикончу тебя сейчас. Мразь! -- Когда я тебя поймаю, ты умрешь точно так же, приятель. По конечности в неделю. Этот ублюдок прожил пять, шесть недель, но ты будешь умирать целый год, готов поклясться. Встретимся один на один через год, если не раньше! -- Снова злобный смех, потом -- молчание. Струан почувствовал искушение поджечь все сампаны, но он знал, что там сейчас сотни рыбаков, женщин и детей. Он опустил глаза на вспоротый мешок. -- Ты понесешь его, Фонг. Возвращайтесь к лорке, ребята! -- крикнул он своим людям в окружавшую его темноту. Он прикрывал Фонга всю дорогу назад. Когда лорка достаточно отдалилась от берега. Струан обвязал мешок цепью, прочел над ним молитву и опустил в черную бездну. Он видел, как мешок исчез под водой, оставив после себя маленький кружок морской пены. Струану очень хотелось рассказать Скраггеру о своем прощании с его сыновьями. На Вампоа он передал их на руки капитану с письмами к агентам "Благородного Дома" в Лондоне, которых он сделал ответственными за мальчиков и их обучение. -- Ну что ж, удачи вам, ребятки. Когда приеду домой, я зайду навестить вас. -- Можно мне поговорить с вами, ваша милость, наедине? -- спросил маленький Фред, стараясь не расплакаться. -- Конечно, дружок. Пойдем со мной. -- Струан отвел его в каюту. Берт, евразиец, забеспокоился, оставшись один, a By Пак изо всех сил вцепился в руку Берта. -- Я слушаю, Фред, -- сказал Струан, когда они с мальчиком остались одни. -- Мой папа сказал, чтобы нам непременно дали правильное имя, раньше чем мы поплывем домой, ваша милость. -- Да, парень. Оно значится в ваших бумагах. Я говорил тебе об этом вчера вечером. Разве ты не помнишь? -- Прошу прощения, нет, ваша милость. Я забыл. Можно нам его снова узнать, пожалуйста? -- Ты Фредерик МакСтруан, -- ответил он, потому что мальчишка ему понравился, а клановое имя было хорошим именем. -- А Берт, он Берт Чен. -- О, -- сказал малыш. -- Да, теперь я вспомнил. Только почему мы разные? Я и мой братец? -- Ну, -- ответил Струан, взъерошив ему волосы и вспомнив вдруг с пронзительной болью своих собственных сыновей, которых он потерял. -- У вас ведь разные мамы, верно? Вот поэтому и имена разные. -- Да. Но мы же братцы, ваша милость, -- сказал Фред, и глаза его наполнились слезами. -- Прошу прощения, можно нам так, чтобы имя было одинаковое? Чен -- очень хорошее, красивое имя. Фредерик Чен хорошо звучит, Тай-Пэн. Поэтому Струан переписал документы, и капитан заверил его подпись. -- Вот, ребятки, теперь вы оба МакСтруаны. Альберт и Фредерик МакСтруаны. И они заплакали от радости и прижались к нему, обняв своими ручонками. Струан спустился вниз и постарался уснуть. Но сон бежал от него. Смерть Скраггера не шла у него из головы. Он знал, что это была излюбленная пытка By Фан Чоя, отца By Квока и деда By Пака. Жертве, назначенной к расчленению, давали три дня на то, чтобы выбрать, какая из конечностей будет отрублена первой. И на третью ночь к нему подсылали его друга, который тайно извещал его, что помощь близка и спасение рядом. Поэтому несчастный выбирал ту из рук или ног, без которой, как ему казалось, он смог бы обойтись лучше всего, пока не подоспеет помощь. Когда смола заживляла культю, беднягу заставляли выбирать еще одну конечность, снова обещая ему быструю помощь, которая так никогда и не приходила. Только очень сильные люди могли выжить, потеряв две конечности. Струан встал с койки и поднялся на палубу. Ветер чуть-чуть посвежел, и пелена облаков стала толще: луна скрылась полностью. Волнение на море усилилось, но не настолько, чтобы представлять опасность для корабля. -- Завтра дождь, мистер Струан, -- сказал Кьюдахи. -- Да,-- ответил он. Струан устремил взгляд на восток, подставив лицо ветру. Он чувствовал, что море неотрывно следит за ним. -- Верховная госпожа, -- сказала А Сам, будя Мэй-мэй легким прикосновением. -- Катер Отца приближается. -- Лим Дин приготовил ему ванну? -- Да, Мать. Он поднялся наверх, чтобы приветствовать Отца. -- Ты можешь вернуться в постель, А Сам. -- Мне разбудить Вторую Мать? -- Йин-си, свернувшись калачиком, спала в кровати у стены. -- Нет. Иди спать. Но сначала подай мне щетку и гребень и проследи, чтобы Лим Дин приготовил завтрак на случай, если Отец голоден. Мэй-мэй на минуту опустилась назад на подушки, вспоминая то, что рассказал ей Гордон Чен. Этот грязный убийца, черепашье дерьмо! Подумать только! Он обвинил моего сына в связи с тайным обществом! Ему заплатили больше чем достаточно, чтобы он держал язык за зубами и умер тихо. Какой болван! Она осторожно встала с постели. Первые несколько секунд ее ноги дрожали и подгибались. Потом она перестала качаться и встала прямо. -- О, -- сказала она, -- так гораздо лучше. -- Она подошла к зеркалу и придирчиво себя рассмотрела: -- Ты выглядишь как старуха, -- упрекнула она свое отражение. -- Вовсе нет. И вы не должны вставать с постели, -- проговорила Йин-си, садясь на своей кровати. -- Позвольте мне расчесать ваши волосы. Отец вернулся? Я так рада, что вам лучше. Вы действительно выглядите очень хорошо. -- Спасибо, Сестра. Его катер как раз приближается -- Мэй-мэй дала Йин-си расчесать ей волосы и заплести их в косу. -- Спасибо, дорогая. Она надушилась и вернулась в постель, чувствуя себя посвежевшей. Дверь открылась, и в каюту на цыпочках вошел Струан. -- Что ты делаешь так поздно? Почему не спишь? -- спросил он. -- Я хотела убедиться, что с тобой все хорошо. Твоя ванна готова. И завтрак тоже. Я очень рада, что ты вернулся целый и невредимый! -- Я, пожалуй, посплю несколько часов. Ты тоже ложись, девочка, и мы вместе позавтракаем, когда я проснусь. Я предупредил Лим Дина, чтобы он будил меня, только если возникнет что-то срочное. Он коснулся ее губ легким поцелуем, немного смущаясь присутствием Йин-си, Мэй-мэй заметила это и улыбнулась про себя. Какие все-таки непостижимые люди эти варвары! Струан чуть заметно кивнул Йин-си и вышел из каюты. -- Послушай, дорогая Сестра, -- сказала Мэй-мэй, когда уверилась, что Струан не может ее слышать. -- Вымойся в душистой воде и, когда Отец будет глубоко спать, заберись к нему в постель и будь с ним. -- Но, Верховная госпожа, я уверена, что Отец никак не показал своего желания взять меня к себе. Я наблюдала за ним очень внимательно. Если я приду незваной, я... он может очень рассердиться и прогнать меня, и тогда я сильно потеряю лицо перед вами и перед ним. -- Ты просто должна понять, что варвары очень отличаются от нас, Йин-си. У них нет понятия о "лице", как у нас, -- совсем никакого. А теперь сделай так, как я скажу. Сейчас он примет ванну и пойдет спать. Подожди один час. Потом иди к нему. Если он проснется и прикажет тебе уйти, просто будь терпелива и скажи, -- она перешла на английский, -- "Верховная госпожа послала меня". Йин-си повторила несколько раз незнакомые слова и запомнила их. -- Если это не поможет, возвращайся сюда, -- продолжала Мэй-мэй. -- Ты ни чуточки не потеряешь лица, я обещаю тебе. Не бойся. Я много знаю об Отце и о том, как он понимает "лицо". Мы ни в коем случае не можем допустить, чтобы он ходил в эти грязные бордели. Безобразник, вчера вечером он отправился прямиком в один из них. -- О, нет! -- воскликнула Йин-си. -- Мы ужасно потеряли лицо. О боги. Я, должно быть, внушаю Отцу отвращение. Наверное, вам лучше продать меня могильщику. -- Ха! -- фыркнула Мэй-мэй. -- Уж я бы показала ему, если бы была здорова. Не волнуйся, Йин-си. Он ведь даже еще не видел тебя. Говорю же тебе, он варвар. Это отвратительная манера ходить по притонам, когда здесь есть ты или даже А Сам. -- Я совершенно согласна. О, дурной человек! -- Они все дурные люди, дорогая, -- сказала Мэй-мэй. -- Я надеюсь, он так устал, что не прогонит тебя, как я ожидаю. Просто усни в его постели. С Отцом нам приходится все делать очень постепенно. Даже в его годы он еще очень стеснителен во всем, что касается любви. -- Он знает, что я не девственница? -- Йин-си гладила голову Мэй-мэй. -- Он пока слишком молод, чтобы ему требовались девственницы для возбуждения желания, дорогая Сестра. И слишком стар, чтобы у него еще оставалось терпение заново обучать девственницу искусству любви. Просто скажи ему: "Верховная госпожа послала меня". Йин-си еще раз повторила английские слова. -- Ты очень красива, Сестра. Ну, беги теперь. Подожди один час, потом иди к нему. -- Мэй-мэй закрыла глаза и, довольная, блаженно расслабилась на постели. Стоя рядом с кроватью, Йин-си широко открытыми глазами смотрела на Струана. Он глубоко спал; одна рука небрежно вытянулась поперек подушки. Окна были плотно занавешены, и свет раннего утра не проникал в каюту. Йин-си сняла пижаму и осторожно скользнула под покрывало рядом со Струаном. Теплота постели взволновала ее. Она ждала, затаив дыхание, но он не проснулся. Она пододвинулась ближе, мягко положила ладонь на его вытянутую руку и опять замерла. Он по-прежнему не просыпался. Она придвинулась еще ближе, положила руку ему на грудь и оставила ее лежать там. И стала ждать. Сквозь туманящий сон Струан чувствовал, что Мэй-мэй рядом с ним. Он вдыхал запах ее духов, ощущал теплоту ее тела, и душу его обнимал покой, потому что лихорадка осталась далеко в прошлом и она опять была здорова. Они лежали вместе, согретые солнцем, и он физически ощущал исходящую от нее силу и радость жизни. Он спросил, что подарить ей на день рождения, но она просто рассмеялась и тесно прижалась к нему под солнцем, которое было темным, необычным и нереальным, но все же прекрасным. Потом они изо всех сил приникли друг к другу, и он слушал ее счастливое щебетание, а в следующий миг они уже вместе плавали в море, и это показалось ему странным, потому что он знал, что она не умеет плавать, и он изумленно спрашивал себя, когда она успела научиться. Затем они нагие лежали рядом на пляже, соприкасаясь друг с другом всей длиной тела. Потом она начала дрожать, и его охватила паника, что у нее снова лихорадка, но тут появился монах в заскорузлой от крови рясе и с чашкой в руке, и лекарство прогнало лихорадку Мэй-мэй, а затем наступила тьма. Тучи сомкнулись над ними, и настала ночь среди дня, и Фонг кричал им из глубины волн: "Тайфун!" А потом они побежали прочь от этих туч и вместе оказались в постели, далеко от опасности. Он шевельнулся во сне. Наполовину проснувшись, он ощутил прикосновение нежного тела; его ладонь заскользила по нему, накрыла ее грудь, и он почувствовал, как дрожь пробежала по ним обоим Он лежал в полутемной комнате на пороге пробуждения. Грудь под его рукой была мягкой, и он чувствовал ладонью набухший сосок Он открыл глаза. Йин-си томно улыбнулась. Струан рывком приподнялся на локте: -- Кровь господня, какого дьявола ты здесь делаешь? Йин-си непонимающе заморгала глазами: -- Верховная гаспажа пастлала миня. -- А? -- Струан попытался обрести ясность мысли -- Верховная гаспажа пастлала миня, Тай-Пэн. -- Что? Мэй-мэй? Мэй-мэй? Она что, с ума сошла? -- Он показал рукой на дверь. -- Ну-ка, давай. Йин-си покачала головой: -- Верховная гаспажа пастлала миня. -- Мне наплевать, даже если тебя послала королева Английская! Убирайся! Йин-си надула губы -- Верховная гаспажа пастлала миня! -- упрямо повторила она, потом решительно уткнулась головой в подушку и яростно посмотрела на него снизу вверх. Струан расхохотался. Йин-си ничего не понимала О боги, Верховная госпожа была права. Варвары -- поразительный народ Но я с этой кровати не уйду! Как он смеет ходить в бордель и заставлять меня терять лицо перед Тай-тай? Что я, в конце концов, старая ведьма, до которой противно дотронуться? О нет, Тай-Пэн! Я никуда не уйду! Я очень красивая, и я Вторая Сестра и вторая госпожа в вашем доме, вот так-то! -- Клянусь всеми богами, -- сказал Тай-Пэн, приходя в себя. -- Я женюсь на Мэй-мэй, даже если это будет последнее, что я сделаю в своей жизни. И чума на них всех! Он откинулся на спину и начал размышлять о том, что он и Мэй-мэй будут делать дома в Англии. Она станет кумиром Лондона... если только не будет надевать европейских нарядов. Вместе мы устроим английскому обществу хорошую встряску. Теперь я должен торопиться домой. Возможно, мне удастся самому сокрушить министра иностранных дел! Или блокировать Уэйлена. Да. Теперь ключ к Гонконгу находится в Лондоне. Итак -- домой, и чем скорее, тем лучше. Он повернул голову на подушке и посмотрел на Йин-си. Только сейчас он по-настояшему увидел ее. Она была очень желанна. Аромат ее духов был столь же изысканным и нежным, как и ее кожа. -- Ах, девочка, нельзя так искушать человека, -- проговорил он. Она придвинулась ближе к нему. Глава 4 "Белая Ведьма" дотащилась в гавань перед самым полуднем. Клипер потерял фок-мачту, главную палубу покрывали обломки рей вперемешку со спутавшимся такелажем. Корабль медленно двигался к своей стоянке, когда к его борту подошел катер Брока. -- Клянусь Господом, кто-то заплатит мне за это, -- прорычал он, поднявшись на палубу. Глядя на порванную незарифленную парусину, запутавшуюся в фалах, он инстинктивно понял, что корабль нес слишком много парусов. -- Что случилось? -- Добрый день, сэр, -- сказал Майклмас, рослый и крепкий первый помощник со следами оспы на лице. -- Я заменил мистера Горта. До тех пор, пока вы не решите насчет капитана. -- В огромном кулаке он сжимал плеть. -- В двух часах плавания от Макао мы угодили в шквал. Этот чертов шквал едва не перевернул нас кверху килем. Унес мачту и стащил с курса на пятьдесят лиг. Брок сжал кулак и потряс им перед самым носом первого помощника. -- Ты что, не знаешь, как заранее разглядеть шквал в открытом мере? Не знаешь, что в это время года надо брать рифы на парусах? -- Знаю, мистер Брок, -- без страха ответил Майклмас. -- Но шквал-то налетел с подветренной стороны. Не ругайте меня за шквал, клянусь Богом! Кулак Брока отбросил его к фальшборту, и Майклмас без сознания сполз на палубу. -- Пенниуорт! -- проревел Брок второму помощнику, приземистому молодому силачу. -- Ты назначаешься капитаном до дальнейших распоряжений. Выводи штормовые якоря. Погода портится к чертям. -- Он увидел на юте Кулума. Моряки спешили убраться с его дороги, пока он пробирался через груды порванных снастей и поднимался по короткому трапу. Наконец его гигантская фигура выросла перед молодым Струаном. -- Доброе утро, мистер Брок. Я хотел бы... -- Где миссис Брок? -- Внизу, сэр. Мистер Майклмас был не виноват. И я хотел... -- Заткнись! -- прорычал Брок и пренебрежительно повернулся к -нему спиной. Кулум вскипел при таком оскорблении: Брок никогда бы не повернулся спиной к Тай-Пэну. -- Корабль покидать запрещаю! -- прокричал Брок. -- Немедленно наведи здесь порядок, Пенниуорт, или отправишься на берег следом за этим содомитом Майклмасом. Уберите его к чертям с моего клипера! -- Он круто повернулся назад к Кулуму: -- Скоро я с тобой поговорю! -- Я бы хотел поговорить прямо сейчас. -- Еще одно слово, прежде чем я буду готов, и я сотру тебя в порошок. Кулум последовал за Броком вниз и пожалел, что рядом нет Тай-Пэна. О Боже, как я смогу справиться с этим человеком? И почему нам обязательно нужно было попасть в этот проклятый шквал? Тесс стояла у двери своей каюты. Она робко улыбнулась и сделала книксен, но Брок прошел мимо, открыл дверь главной каюты и с треском захлопнул ее за собой. -- О, дорогой, да поможет нам Господь, -- сквозь слезы сказала Тесс Кулуму. -- Не волнуйся. С нами все будет в порядке. -- Кулум старался, чтобы голос его звучал ровно; ему отчаянно хотелось иметь под рукой пистолет. Он подошел к кофель-план-ке, выдернул из нее кофель-нагель и жестом показал Тесс, чтобы она вернулась в каюту. -- Не тревожься. Он дал священную клятву. Он обещал. -- Давай убежим, пока еще есть возможность, -- взмолилась она. -- Теперь бежать нельзя, дорогая. Не тревожься. Лучше все решить сейчас. Мы должны поговорить с ним. -- Стало быть, ты проворонила Тесс и позволила этому щенку одурачить тебя, а? -- говорил Брок. -- Да. -- Лиза пыталась сдержать охватившую ее панику. -- Я приглядывала за ней, как положено, и я никогда не думала, что... но они сбежали, и это моя вина. Только они женаты, дружок, и мы ничего не... -- Это уж мне решать, клянусь Богом! Что произошло с Гортом? Она рассказала ему все, что знала. -- Горт сам вызвал Дирка Струана,-- повторила она. Ее сердце сжималось от страха. Не только за себя, но еще больше за Тесс и Кулума. И за мужа. Если Тайлер вот так выйдет против этого дьявола, он не жилец на этом свете. -- Это все Горт, Тайлер. Он называл Тай-Пэна ужасными именами. И ударил его плетью. Прямо на глазах у всех ударил. Я говорила Горту подождать -- приехать сюда и послушать, что ты скажешь, -- но он ударил меня и ушел. -- Что?! Она убрала волосы, открыв правое ухо. Оно раздулось и почернело, внутри запеклась кровь. -- До сих пор болит так, что просто ужас -- Она расстегнула блузку. На груди темнели огромные кровоподтеки.-- Он сделал это. Твой сын. Он сущий дьявол, и ты сам это знаешь. -- Господи, Лиза. Если он... если бы я знал... тогда оно и к лучшему, что он умер. Но не от руки наемного бандита и не без почетного поединка, клянусь Богом. С искаженным от гнева и боли лицом, он подставил кружку под бочонок с элем, и Лиза возблагодарила Бога за то, что у нее хватило предвидения сменить старый бочонок на свежий. -- Доктор уверен насчет женской болезни? У этого юного мерзавца? -- Болезни у него нет, и он не мерзавец. Он твой зять. -- Знаю. Будь он проклят! -- Тайлер, прости их. Я умоляю тебя. Он славный юноша и ужасно любит Тесс, и она так счастлива, и... -- Придержи язык! -- Брок залпом проглотил пиво и со стуком поставил кружку на стол. -- Это все дело рук Дирка. Я знаю Мне назло! Сначала он задумал убить моего старшего сына, а потом отнял у меня радость выдать мою дочку замуж честь по чести. Будь он проклят! Даже это Струан отнял у меня! -- Он запустил кружкой в перегородку. -- Мы похороним Горта в море сегодня. -- Тайлер. милый, -- начала Лиза. Она коснулась его руки. -- Тайлер. милый, это еще не все. Я должна сказать тебе что-то. Ты должен простить их... тебе есть что прощать. Нагрек... -- А? -- Горт рассказал мне, что ты и он сделали с Нагреком. Это ужасно, но он... он заслужил такой конец. Потому что он спал с Тесс. По-настоящему. Но Кулум не знает, кажется. И твоя дочь спасена от ужасной участи. Мышцы вокруг пустой глазницы Брока начали бешено подергиваться: -- Что ты сказала? -- Это правда, Тайлер, -- ответила Лиза, и ее боль прорвалась наружу. -- По крайней мере, дай им шанс. Ты же поклялся перед Богом. И Бог помог нам с Тесс, дружок. Прости их. -- Она обхватила голову руками и разрыдалась. Губы Брока шевелились, но из них не вылетало ни звука. Он грузно поднялся на ноги, пересек коридор и в следующую секунду уже стоял перед Кулумом и Тесс. Он увидел ужас в глазах Тесс. Это причинило ему боль и ожесточило его. -- Ты решила пойти против моего желания. Три месяца, я сказал. Но ты... -- О, Па... о, Па... -- Мистер Брок. Позвольте, я... -- Закрой рот. Скоро ты получишь слово! Но ты, Тесс, предпочла сбежать, как дешевая красотка. Очень хорошо. Попрощайся со своей матерью. Ты навсегда уйдешь из нашей жизни и отправишься на берег с мужем. -- О, Па, пожалуйста, выслушай. -- Отправляйся! Я хочу поговорить с ним. -- Я не уйду! -- закричала Тесс в истерике. Она схватила кофель-нагель. -- Ты не тронешь его. Я убью тебя! Он выхватил кофель-нагель у нее из рук прежде, чем она даже успела сообразить, что он сделал какое-то движение. -- Вон, и на берег. -- Брок видел себя словно в кошмарном сне. Он всем сердцем хотел простить, хотел, чтобы она обняла его, но какая-то черная, порочная тень его самого гнала его вперед, не давая остановиться, и он не мог ей противиться. -- Вон, клянусь Богом! -- Все хорошо, дорогая, -- сказал Кулум. -- Иди и собирай вещи. Двигаясь спиной вперед, она вышла из каюты и заторопилась прочь. Брок пинком закрыл за ней дверь. -- Я поклялся дать тебе довольно места и спокойную гавань. Но это было, когда ты собирался жениться как положено. -- Выслушайте, мистер Брок... -- Нет, это ты послушай, клянусь Богом, а не то я раздавлю тебя, как клопа. -- Из угла его рта спустилась ниточка слюны. -- Я спросил тебя честно, как мужчина мужчину, устраивают ли тебя три месяца. Ты сказал, да. Но ты нарушил свое слово. Я же сказал: "Будь откровенен, парень". Кулум промолчал. Он молился, чтобы у него достало сил, и понимал, что проиграл свой поединок с Броком. Но он еще попробует, клянусь Богом, он еще попробует... -- Нарушил или нет? -- Да. -- Тогда, думается мне, я свободен от своей клятвы. -- Могу я говорить теперь? -- Я не закончил. Но, даже хотя ты пошел обманным путем, вы женаты. Ты ответишь мне на один вопрос? Как перед Богом? Тогда мы будем квиты. -- Конечно. -- Кулум хотел рассказать Броку о болезни, о публичном доме, о главной причине всего случившегося. -- Как перед Богом? -- Да. Мне нечего скрывать, и... Брок оборвал его: -- Это твой отец подстроил все это? Подбросил тебе мысль о побеге? Зная, что этим взбесит Горта? Зная, чго это выведет Горта из себя настолько, что он публично вызовет его на дуэль, и твой отец сможет драться с ним по всем правилам? Ты ходил пьяным в бордель, не зная, где ты и с кем ты? Тебе не нужно отвечать. Это написано у тебя на лице. -- Да... но вы должны выслушать меня. Есть много... -- Ты получишь от меня свою безопасную гавань. Но я говорю тебе прямо: я объявляю войну твоему отцу. Я объявляю войну "Благородному Дому". Я не успокоюсь, пока не разорю его. Отныне твоя единственная гавань будет с "Броком и Сыновьями". Только там, Кулум трижды проклятый Струан! А до того дня ты для меня не существуешь. Ни ты, ни Тесс. Он распахнул дверь. -- Вы не выслушали мою сторону! -- крикнул Кулум. -- Это нечестно! -- Не говори мне о честности, -- ответил Брок.-- Я спросил тебя прямо в глаза. Три месяца! Я сказал: "Будь откровенен, парень". Но ты все же нарушил свое слово. Для меня ты человек без чести, клянусь Богом! Он ушел, а Кулум стоял и смотрел ему вслед, раздираемый болью и облегчением, стыдом и ненавистью -- Вы несправедливы, -- произнес он, и звук собственного голоса был ему мучителен. Брок вышел на палубу; команда благоразумно держалась от него подальше. -- Пенниуорт! Второй помощник отвернулся от матросов, разбиравших под его присмотром реи, порванные паруса и снасти, и, тяжело переставляя ноги, подошел к Броку. -- Разыщи Струана, -- сказал Брок -- Скажи ему, что я буду ждать его в Счастливой Долине На полпути между его причалом и моим. -- Он вдруг замолчал, и его лицо искривила холодная усмешка. -- Нет. На круглом холме в Счастливой Долине. Да. Его который был холм. Скажи ему, я буду ждать его на круглом холме в Счастливой Долине... как он хотел выйти против Горта. Понятно? -- Да, сэр. -- Пенниуорт закусил губу. -- Слушаюсь, сэр. -- И если ты шепнешь об этом кому-нибудь, кроме него, клянусь Господом Богом, я отрежу тебе все, что делает тебя мужчиной. -- Брок начал спускаться по трапу. -- Кто будет заниматься наведением порядка на корабле, сэр? -- Ты. Ты -- капитан "Белой Ведьмы". После того, как передашь мое послание. Струан разглядывал Йин-си. Она лежала рядом и все еще спала. Он сравнил ее с Мэй-мэй. А Мэй-мэй -- с другой китайской любовницей, которая была у него много лет назад. А потом всех их трех -- с Рональдой, своей единственной женой. Такие разные. И вместе с тем во многом такие похожие. И он задумался, почему каждая из трех восточных женщин возбуждала его больше, чем Рональда, которая была его любовью -- до тех пор, пока он не узнал Мэй-мэй. И он спросил себя, что такое любовь. Он знал, что все китаянки имеют между собой много общего: невероятную шелковистость кожи, веселый нрав, преданность и такое неукротимое стремление наслаждаться всеми радостями земной жизни, какого он никогда и нигде до них не встречал. Но Мэй-мэй значительно превосходила остальных двух. Она была совершенна. Он ласково коснулся Йин-си. Девушка пошевелилась, но не проснулась. Струан осторожно выскользнул из кровати и подошел к окнам, чтобы взглянуть на небо. Тучи сгустились. Он оделся и спустился вниз. -- Итак, -- сказала Мэй-мэй. Она сидела на постели -- воплощенная изысканность во всем. -- Итак, -- сказал он. -- Где моя Сестра? -- "Верховная гаспажа пастлала миня". -- Ха! -- воскликнула Мэй-мэй, тряхнув головой. -- Ты просто сладострастная ипокритность и ты больше не обожаешь свою старую Мать. -- Это правда, -- поддразнил ее Струан. Она казалась ему прекрасней, чем когда-либо, и осунувшееся после болезни лицо нисколько ее не портило. -- Думаю, я теперь соберу твои вещи и выгоню тебя из дома! -- Ай-й-йа! Попробуй, увидишь, как мне все равно! Он рассмеялся и поднял ее на руки. -- Осторожнее, Тай-Пэн. Тебе понравилась Йин-си? Я так рада, что понравилась. Я сама вижу. -- Как бы тебе понравилось быть Тай-тай? -- Что? -- Ну, если это тебя не интересует, мы не будем больше об этом говорить. -- О, нет, Тай-Пэн! Ты хочешь сказать, Тай-тай? Настоящей Тай-тай, согласно обычаю? О, ты не дразнишь меня? Пожалуйста, не дразни меня такой важной вещью. -- Я не дразню тебя, Мэй-мэй. -- Он сел на стул с нею на руках. -- Мы едем в Англию. Вместе. Мы отправимся с первым же свободным клипером и поженимся по пути домой. Через несколько месяцев. -- О, чудесно. -- Она обняла его. -- Отпусти меня на минутку. Он разжал руки, и она, слегка пошатываясь, подошла к кровати. -- Вот Видишь, я почти снова здорова. -- Давай-ка ложись в постель, -- сказал он. -- Ты правду говоришь о женитьбе? По твоим обычаям? И по моим? -- Да. И по тем, и по другим, если хочешь Она грациозно опустилась перед ним на колени и коснулась лбом ковра. -- Клянусь, я буду достойна того, чтобы стать твоей Тай-тай. Он быстро поднял ее с ковра и уложил на кровать. -- Не надо этого, девочка. -- Я низко кланяюсь тебе, потому что ты дал мне самое огромное фантастически великое лицо на земле. -- Она снова обняла его, затем отстранила немного и рассмеялась. Как тебе понравился подарок ко дню рождения, хейа? Ты поэтому женишься на своей бедной старой Матери? -- Нет и да. Просто у меня вдруг возникла такая мысль. -- Она красивая. Она мне очень благословенно нравится. Я рада, что и тебе она понравилась. -- Где ты нашла ее? -- Она была наложницей в доме мандарина, который умер шесть лет назад. Я говорила тебе, что ей восемнадцать? Для - его дома настали трудные времена, поэтому Тай-тай обратилась к брачному посреднику, чтобы он подыскал ей хорошего мужа. Я услышала о ней и побеседовала с ней. -- Когда? В Макао? -- Нет, что ты. Два, три месяца назад. -- Мэй-мэй теснее прильнула к нему. -- Я говорила с ней в Кантоне. Тай-тай Дзин-куа рассказала мне о ней. Когда я стала с ребенком, я подумала: "Ага, очень хорошо" и послала за ней. Потому что мой мужчина очень сластолюбец и вместо оставаться дома пойдет, может, в бордель. Ты обещаешь не ходить, но вчера ночью ты ходить в бордель Грязные черепашьи лепешки! -- Я ходил туда не к девушкам. Просто повидал Аристотеля. -- Ха! -- Мэй-мэй погрозила ему пальцем. -- Это ты так говоришь. Я против шлюх ничего не имею, но только не таких О, ладно, хорошо, на этот раз я тебе верю. -- Благодарю покорно. -- Йин-си особенно красивая, поэтому и борделей не надо. О, я так счастлива. Она прекрасно поег, и играет на многих инструментах, и хорошо шьет, и очень быстро учится. Я буду учить ее по-английски Она поедет с нами в Англию. И А Сам, и Лим Дин. -- Мэй-мэй слегка нахмурилась: -- Но мы будем приезжать домой в Китай? Очень часто? -- Да. Может быть. -- Хорошо. Конечно, мы будем приезжать. -- Снова безмятежная улыбка. -- Йин-си очень хорошо воспитана. С ней хорошо в постели? Глаза Струана весело прищурились: -- Я не занимался с ней любовью, если ты спрашиваешь об этом. -- Что? -- Я люблю сам выбирать, кого мне брать в постель и когда. -- Она в твоей постели, а ты не делаешь любовь? -- Да. -- Клянусь Богом, Тай-Пэн. Я тебя никогда не понимаю. Ты не желаешь ее? Нет? -- Конечно, да. Но я решил, что сегодня для этого не время. Вечером, может быть. Или завтра. Когда я решу. Не раньше. Но я ценю твою заботливость. -- Клянусь Богом, ты особенный. Или, может быть, ты просто растратил все силы с грязной шлюхой, и у тебя ничего не получилось. А? -- Не болтай глупостей. Раздался стук в дверь. -- Да? Вошел Лим Дин. -- Тай-Пэн, масса здесь. Видеть Тай-Пэн. Мозна? -- Масса какой? -- Масса Пенниуорт. Глава 5 Сидя в тени недостроенной, без крыши церкви, Брок смотрел, как Струан поднимается по тропинке, которая вела на вершину холма. Он увидел в его руке сложенный боевой цеп и на мгновение почувствовал легкую дурноту. И, однако, он был рад, что наконец-то время окончательного сведения всех счетов пришло. Он поправил ремень своего цепа, встал и вышел на открытое пространство. В левой руке он сжимал нож. Струан заметил Брока в тот момент, когда тот вышел из-под прикрытия церкви, и сразу же все, что он собирался сказать и сделать, вылетело у него из головы. Он замер на тропинке. Сейчас он помнил только одно: перед ним враг, которого он должен уничтожить. Сделав над собой усилие, Струан прогнал наваждение и продолжил путь наверх, чувствуя, как его мышцы подергиваются от желания начать. Наконец оба мужчины встали друг против друга. -- Ты подстроил побег и дуэль, так? -- прорычал Брок. -- Да. -- Струан отпустил сложенный цеп, и он с противным звяканьем повис на его руке на всю длину. Ему опять пришлось напрячься, чтобы вспомнить то, что он решил сказать. Брок сжал рукоятку своего боевого цепа, сделал небольшой шаг вперед и приготовился. Струан остался неподвижен, шевельнулись лишь глаза, следившие за противником. -- Мне жаль, что Горт умер так, как умер, -- сказал он. -- Мне бы доставило удовольствие убить его своей рукой. Брок ничего не ответил. Но незаметно перенес вес тела на другую ногу. Восточный ветер теребил его спутавшиеся волосы. В левой руке Струана появился кинжал, и он слегка присел. -- У Тесс теперь женская болезнь. Брок остановился, как вкопанный. -- Неправда. Доктор определил, что у Кулума все чисто. -- Доктора можно купить, -- хрипло отрезан Струан, чувствуя, как его охватывает жажда крови. -- Ее заразили намеренно! -- Ах, ты... -- Брок бешено взмахнул цепом и ринулся на Струана. Тяжелый металлический шар, усеянный острыми шипами, просвистел в дюйме от глаз шотландца. Струан выпрямился и ударил цепом сверху, но Брок отскочил в сторону, и они начали кружить друг около друга, как два хищных зверя. -- Горт заразил! Вот чего хотел Горт! -- выкрикнул Струан. Ему хотелось скорее покончить с разговорами.-- Ты слышишь? Все это дело рук Горта! У Брока тяжело стучало в висках. Он не мог ни о чем думать, видя перед собой только врага, на которого он должен напасть и убить. Снова вспыхнула короткая яростная схватка, и опять они попытались достать друг друга цепами. Брок парировал удар кинжалом. Струан увернулся от ответного выпада, отскочил на безопасное расстояние и понял, что еще немного, и он потеряет контроль над собой. -- Горт специально заразил их женской болезнью! -- Ты лжешь, будь ты проклят! -- Брок медленно двинулся по кругу, не сводя взгляда со Струана. -- Горт опоил Кулума. Подсыпал ему афродизиак. Горт заплатил хозяйке притона, чтобы Кулума положили с больной женщиной. Он хотел заразить Кулума! Все это твой проклятый сын. Ты слышишь? -- Лжец! -- Но по милости Божьей Кулум не заразился -- я сказал это только затем, чтобы ты понял, почему я хотел убить Горта. Кулум здоров. И Тесс тоже. -- Что? -- Да. Это правда. И Бог мне свидетель. -- Дьявол! Богохульник! Ты лжешь перед Богом! Струан сделал ложный выпад, Брок отскочил назад и угрожающе поднял цеп. Но Струан не стал наносить удар. Он вошел в открытую дверь недостроенной церкви и встал перед алтарем. -- Перед лицом Господа клянусь, что все это правда! Он повернулся, и в этот миг самообладание изменило ему. Все звуки словно провалились куда-то, в мире не осталось ничего, кроме Брока и безумной жажды убийства. Он двинулся по проходу к двери -- медленно, очень медленно. -- Горт насмерть замучил проститутку в Макао и еще одну здесь, на Гонконге, -- прошипел он. -- Вот тебе другая правда. Его крови нет на моих руках, но твоя будет. Брок отступил с порога, ни на секунду не сводя горящего взгляда с лица Струана. Ветер упал, и он знал, что это странно, необычайно странно. Но не стал обращать внимания. -- Тогда... тогда у тебя были основания, -- тяжело выговорил Брок. -- Я... беру назад свои слова. У тебя была причина, клянусь Богом. -- Теперь он был снаружи перед церковью. Здесь он остановился, словно загнанный зверь. -- Я беру назад все, что говорил по поводу Горта. Но это ничего не решает между тобой и мной. -- Ярость на Горта, на Струана, на безвозвратно ушедшие годы обожгла его, словно огнем, и он понял, что теперь должен только драться, бить и убивать. Чтобы остаться в живых. Внезапно его щеки коснулось дуновение нового ветра. В одно мгновение голова его прояснилась. Он повернулся и, прищурившись, посмотрел на материк. Неожиданность этого движения застала Струана врасплох, и он замер в нерешительности. -- Ветер переменился, -- прохрипел Брок. -- А? -- Струан постарался сосредоточиться и шагнул назад, не доверяя ему. Теперь они оба смотрели в сторону Большого Китая, напряженно прислушиваясь, пробуя ветер. Он дул с севера. Слабо, но безошибочно. -- Может быть, шквал, -- произнес Брок, и звук собственного голоса резанул его, как нож; сердце бешено колотилось в груди, вся сила ушла из его тела. -- Только не с севера! -- возразил Струан, чувствуя себя столь же опустошенным. О Господи, на миг я превратился в зверя. Не переменись так внезапно ветер... -- Тайфун! Они посмотрели на гавань. Джонки и сампаны торопились к берегу. -- Да, -- кивнул Струан. -- Но это была правда. Про Горта. Брок почувствовал вкус желчи во рту и сплюнул. -- Я прошу извинения за Горта. Да. Он сам во всем виноват, он мертв, и покончим на этом. -- Где я совершил ошибку, где потерял его, спрашивал он себя. Где? -- Что сделано, то сделано. Я сказал тебе все, что хотел сказать еще тогда, в поселении. Да, я был неправ, вызвав тебя сегодня, но я все сказал тебе тогда в Кантоне, и я не отрекаюсь от своих слов. Я не переменюсь, пока не переменишься ты. Но в тот день, когда ты выйдешь против меня с кошкой в руке, между нами все решится до конца. Ты сам выберешь этот день, как я и сказал тогда. Ты согласен? Струан ощущал странную легкость в голове. -- Согласен. -- Он отступил на шаг, снял с руки боевой цеп и вложил нож в ножны, недоверчиво следя за Броком. Брок тоже убрал свое оружие. -- И ты простишь Кулума и Тесс? -- Между ними и мной все сказано: для меня они все равно как умерли. До тех пор, пока Кулум не будет частью "Брока и Сыновей", а "Брок и Сыновья" не станут "Благородным Домом" и я -- Тай-Пэном "Благородного Дома". Струан уронил свой цеп на землю, и Брок сделал то же самое. Они оба быстрым шагом покинули холм, спускаясь по разным тропинкам. Глава 6 Весь тот день северный ветер набирал силу. К наступлению ночи Куинз Таун приготовился к урагану, как только мог. Окна закрыли ставнями, двери забаррикадировали, а те, кто предусмотрительно вырыли в своих домах подвалы, благословляли свой йосс. Все, кто ютились во временных или передвижных жилищах, искали убежища в более прочных постройках. Но прочных зданий было мало -- за исключением тех, что стояли в Счастливой Долине. А очень немногие были готовы пойти на риск отравиться ночными газами, даже хотя все уже прочли в сегодняшнем выпуске "Ориэнтл Тайме" о том, что найдено лекарство, которое излечивает малярию. Ибо сегодня хинную кору достать было невозможно. Все люки на кораблях были задраены, и все имевшиеся якоря были глубоко посажены в морское дно. Корабли развели как можно дальше друг от друга, давая им максимальное пространство для раскачивания, когда ветер неожиданно упадет или сменит направление. Но находились и такие, которые говорили, что, поскольку ветер все время дует с севера, он никак не может предвещать тайфун. Никто никогда не слышал, чтобы тайфун приходил только с севера. При тайфуне ветер налетал шквалами и постоянно менял направление. Даже Струан склонялся к тому, чтобы разделить это мнение. Никогда еще барометр не стоял так высоко. А тайфун без падения барометра был делом немыслимым. Ночью с низкого серого неба стал накрапывать моросящий дождь, принесший облегчение от жары. Струан тщательно взвесил все грозящие им опасности. Будь он один, он вышел бы в море на "Китайском Облаке" и держал курс прямо на юг, пока ветер не ослабеет или не поменяет направление. Затем он выбрал бы самый безопасный путь и вырвался из тайфуна. Но некий инстинкт, который он не мог понять или объяснить, подсказывал ему, что в данной ситуации это было бы слишком рискованно. Поэтому он перевез Мэй-мэй, Йин-си, А Сам и Лим Дина в огромную покинутую факторию "Благородного Дома" в Счастливой Долине и разместил их в своих апартаментах на третьем этаже. Он рассчитывал, что дождь и ветер развеют ядовитые ночные испарения. Мэй-мэй будет в большей безопасности под защитой кирпича и камня, чем в открытом море или в погребе, а только это и имело значение. Кулум поблагодарил Струана за предложенное им в фактории место, но сказал, что они с Тесс предпочитают переждать ураган в конторе начальника гавани. Контора помещалась в приземистом сооружении из гранитных камней, и Глессинг отвел Кулуму и Тесс часть жилого помещения, устроенного тут же. Струан рассказал им о том, что произошло на холме, и что с Броком был заключен пусть шаткий, но мир. И весь день, занимаясь приготовлениями к тайфуну, который мог и не прийти, он размышлял о человеческой жестокости. -- В чем дело, Муж мой? -- спросила его Мэй-мэй. -- Не знаю. Брок, я сам, тайфун -- не знаю. Может, облака висят слишком низко. Давят. -- Я скажу тебе, в чем дело. Ты слишком много думаешь о том, что случилось -- даже хуже: ты переживаешь из-за того, что могло бы случиться. Ха! Это глупость! Будь китайцем! Я приказываю тебе! Прошлое есть прошлое. С Броком заключен мир! Не трать время, скучая по комнате, как курица, которая никак не может снести яйцо. Поешь чего-нибудь, выпей чаю и сделай любовь с Йин-си. Она рассмеялась и подозвала к себе Вторую Сестру, которая торопливо просеменила через огромную спальню, села на кровать и взяла ее за руку. -- Посмотри на нее, клянусь Богом! О, я уже давала ей хорошие наставления. Он усмехнулся, и ему стало легче. -- Вот так-то лучше, -- удовлетворенно сказала Мэй-мэй. -- Я думаю о тебе все время, ладно. Йин-си живет в соседней комнате одна. Она преданно ждет всю ночь. -- Прекрати болтать глупости. -- Он весело хмыкнул, а Мэй-мэй что-то быстро протараторила Йин-си по-китайски. Йин-си выслушала ее с огромным вниманием, потом восторженно захлопала в ладоши, лучезарно улыбнулась Струану и выскочила за дверь. -- Что ты ей сказала, Мэй-мэй? -- подозрительно спросил он. -- Я рассказала ей, как ты делаешь любовь. И как делать тебя фантастически возбужденным. И не пугаться, когда ты вскрикиваешь в конце. -- Дьявол тебя забери! Имею я право хоть на какие-то личные секреты? -- Тай-тай знает, что лучше всего для ее вспыльчивого мальчика. Йин-си ждет тебя сейчас. -- Что? -- Йин-си. Я сказала ей приготовиться. Любовь по вечерам приятна, ладно. Ты разве забыл? Струан крякнул и направился к двери. -- Премного благодарен, но я занят. Он спустился вниз и вдруг поймал себя на мысли, что настроение у него значительно поднялось. Да. Конечно это было глупо, так переживать из-за того, что осталось в прошлом. И он в который раз возблагодарил свой йосс за то, что у него есть Мэй-мэй. Брок распорядился, чтобы сломанную переднюю мачту "Белой Ведьмы" разобрали на стеньги и привязали их вдоль борта для безопасности. Команда рассортировала поломанные реи, распутала спутанный такелаж и задраила все люки. Он приказал отдать три якоря на носу и укрепил сзади парусиновый штормовой якорь, чтобы в любое время удерживать клипер носом к ветру. Весь день он чувствовал себя вялым. Голова и грудь болели, и он знал, что ночью его будут мучить кошмары. Он очень хотел напиться до бесчувствия, уйти от себя. Но понимал, что всем им грозит смертельная опасность. Он в последний раз обошел с фонарем мокрую от дождя палубу, потом спустился вниз, проведать Лизу и Лиллибет. -- Вот твой чай, милый, -- сказала Лиза. -- Тебе лучше сразу переодеться в сухое. Я все приготовила. -- Она показала на койку, где было разложено белье, и на сюртук, брюки, морскую шляпу и сапоги. -- Спасибо, милая. -- Он сел к столу и выпил свой чай. -- Па, -- спросила Лиллибет, -- ты поиграешь со мной? -- И когда Брок не ответил, потому что не слышал ее, она подергала его за мокрый рукав. -- Па, пожалуйста поиграй со мной. -- Не мешай отцу, -- сказала Лиза. -- Я поиграю с тобой. Она отвела Лиллибет в соседнюю каюту и стала читать молитву, благодаря Бога за то, что между ее мужем и Струаном установился мир. Брок рассказал ей обо всем, и целый день ее переполняло чувство благодарности к Всевышнему, услышавшему ее молитвы. Тот ветер был чудом, настоящим чудом, говорила она себе. Теперь все, что нужно, это терпение. Пройдет время, и Тайлер даст Тесс свое благословение. Лиза попросила Господа защитить Тесс и Кулума, и корабль, и всех их, потом села и начала играть с Лиллибет в крестики-нолики. Днем гроб с телом Горта погрузили на катер. Лиза и Брок вышли на нем на глубокую воду, и Брок прочитал заупокойную молитву. Когда он закончил, он проклял своего сына и столкнул гроб в морскую пучину. Они вернулись на "Белую Ведьму", и Брок ушел в свою каюту, запер дверь и заплакал по своему сыну и по своей дочери. Он заплакал в первый раз с тех пор, как стал мужчиной, и радость жизни ушла из него. Всю ночь ветер и дождь постепенно усиливались. К рассвету дождь превратился в ливень, но не чрезмерный; волнение на море стало сильным, но не угрожающим. Брок спал, не снимая одежды, и на палубу вышел с покрасневшими глазами. Он проверил барометр: ртутный столб упрямо показывал все те же 29,8 дюйма. Он постучал по стеклу согнутым пальцем, но показания прибора не изменились. -- Доброе утро, сэр, -- приветствовал его Пенниуорт. Брок равнодушно кивнул. -- Я думаю, это просто буря, -- сказал Пенниуорт, встревоженный отрешенным видом хозяина. Брок пристально всмотрелся в море и в небо. Одеяло облаков повисло в каких-нибудь трех-четырех сотнях футов над головой и скрыло вершины гор острова и Пик, но в этом тоже не было ничего необычного. Брок заставил себя пройти на нос и проверить якорные канаты. Они прочно удерживали корабль: три якоря и три троса толщиной с бедро взрослого человека. Достаточно, чтобы выдержать любой шторм, подумал он. Но это не доставило ему удовольствия. Он не почувствовал ничего. "Китайское Облако", аккуратный и отдраенный до блеска, мягко покачивался на своей стоянке, его вахта сбилась в кучку на подветренной стороне квартердека. Все остальные корабли тоже стояли спокойно, среди них выделялась громада флагмана. Несколько запоздавших сампанов и джонок искали, куда бы приткнуться у плавучей деревни, прилепившейся к подветренному берегу крошечного залива рядом с Глессинг Пойнтом. Брок спустился вниз, и Пенниуорт вместе с остальными вахтенными офицерами и матросами вздохнул, проводив его взглядом. -- Он постарел со вчерашнего дня, -- покачал головой Пенниуорт. -- И выглядит так, словно умирает стоя на ногах. При свете хмурого утра Струан осматривал грубо сколоченные ставни второго этажа. Он спустился вниз, на первый этаж, и проверил там остальные окна. Взглянул на барометр: 29,8 дюйма, и не падает. -- Черт побери! -- вырвалось у него, и громкое эхо его голоса запрыгало по всему зданию. -- Либо начинай падать, либо прекращай этот растреклятый потоп и давай покончим со всем этим. -- Что там, Тай-Пэн? -- крикнула Мэй-мэй с лестничной площадки наверху. Она выглядела миниатюрной и очаровательной. -- Ничего, девочка. Возвращайся в кровать. Мэй-мэй слушала шум дождя и жалела, что она не в Макао, где перестук дождевых капель по крыше звучал так приятно. -- Этот дождь мне не нравится, -- сказала она. -- Надеюсь, с нашими детьми все хорошо. Я очень скучаю по ним. -- Да. Возвращайся в постель, будь умницей. Я выйду ненадолго. Она весело помахала ему рукой: -- Смотри, будь осторожен. Струан надел морской сюртук из толстой плотной ткани и вышел. Теперь дождь падал косо. Он не усилился за последний час. Скорее даже, подумал Струан, он, как будто, стихает понемногу. Тучи висели совсем низко. Струан посмотрел на "Китайское Облако". С моим красавцем все в порядке, удовлетворенно отметил он про себя. Он вернулся в факторию и еще раз взглянул на барометр. Никаких перемен. Он как можно плотнее позавтракал и приготовился выйти снова. -- Туда! Сюда! Почему ты такой нетерпеливый? Куда ты теперь идешь, хейа? -- спросила Мэй-мэй. -- К начальнику гавани. Хочу убедиться, что у Кулума все хорошо. Ни в коем случае не выходи из здания и не открывай ни окон, ни дверей. Это приказ, Верховная ты там госпожа Тай-тай или не Верховная госпожа Тай-тай. -- Да, Муж мой. -- Мэй-мэй поцеловала его. Куинз Роуд превратилась в грязное месиво и была почти пуста. Но ветер и дождь взбодрили его: это было лучше, чем сидеть взаперти в фактории. Все равно что весна на северо-востоке Англии, подумал он, хотя нет, там, пожалуй, дождит посильнее. Он вошел в контору начальника гавани и стряхнул с себя дождевые капли. Глессинг встал из-за своего рабочего стола. -- Доброе утро. Странный какой-то шторм, вам не кажется? Чашку чая? -- Он показал рукой на кресло: -- Вы, наверное, ишете Кулума и миссис Струан. Они ушли к утренней службе. -- А? -- Вернутся с минуты на минуту. Сегодня воскресенье. -- О, я совсем забыл. Глессинг налил им чаю из огромного чайника, который поставил потом на жаровню. Комната была большая, повсюду в глаза бросались рулоны карт. Сквозь потолок, сложенный из тяжелых бревен, поднималась мачта, рядом с ней был устроен люк. Сигнальные флажки лежали ровными стопками, мушкеты стояли в козлах, и вся комната выглядела чистой и аккуратной. -- Что вы думаете об этом шторме? -- Если это тайфун, то мы стоим прямо на его пути. Это единственный ответ. Если ветер не упадет или не переменится, значит его центр -- или, как говорят, "око" -- пройдет прямо через нас. -- Да поможет нам Бог, если вы правы. -- Да уж. -- Однажды я попал в тайфун, недалеко от Формозы. Никогда бы не хотел вновь очутиться в таком море, а ведь мы были далеко от "ока". Если такая штука вообще существует. Порыв тяжелого от дождя ветра загремел штормовыми ставнями. Они посмотрели на указатель направления. Он все так же неизменно показывал на север. Глессинг поставил свою чашку на стол. -- Я в долгу перед вами, мистер Струан. Позавчера я получил от Мэри письмо. Она рассказала мне, как вы были добры к ней -- вы и Кулум. Особенно вы. Судя по письму, ей уже гораздо лучше. -- Я навестил ее перед самым отъездом. Она действительно выглядит сейчас в десять раз лучше, чем когда я увидел ее в первый день. -- Она пишет, что ее отпустят через два месяца. И что вы сказали Паписту, будто возьмете на себя ответственность за нее. Это, разумеется, теперь моя обязанность. -- Как вам угодно. Это была всего лишь формальность. -- Струан спросил себя, как поступит Глессинг, когда узнает правду о Мэри. А он ее обязательно узнает. Как только Мэй-мэй может думать иначе? -- Врач сказал, что с ней случилось? -- Желудочное расстройство. -- Вот и она так написала. Еще раз -- спасибо. -- Глессинг передвинул карту, разложенную на столе, и смахнул с полированного тика лужицу пролитого чая. -- Кулум как-то рассказал мне, что мальчишкой вы служили на королевском флоте. У Трафальгара. Надеюсь, вы извините мое любопытство, но мой отец тоже имел честь участвовать в этом сражении. Я спрашивал себя, на каком вы служили корабле. Он был флаг-адъютантом при адмирале лорде Коллингвуде на... -- На "Королевском Суверене", -- договорил за него Струан. -- Да. Я был на борту. -- Клянусь Юпитером! -- только и смог произнести Глессинг. Струан нарочно держал это в секрете от Глессинга, всегда зная, что на руках у него есть лишний туз на случай, если ему понадобится перетянуть капитана на свою сторону. -- Да. Конечно, я не помню вашего отца. -- Я-то был всего лишь "пороховой мартышкой" и к тому же перепугался до безумия. Но адмирал там был, и я служил на "Королевском Суверене". -- Клянусь Юпитером, -- повторил Глессинг. Однажды, еще мальчиком, он видел этот стодесятипушечный линейный корабль на Спитхедском смотре [оржественный смотр судов военно-морского флота на якорной стоянке Спитхед в районе Портсмута.]. -- Корабельная команда из восьмисот тридцати шести человек и будущий Тай-Пэн "Благородного Дома". Не удивительно, что мы победили, клянусь Богом. -- Благодарю вас, -- сказал Струан. -- Только я мало какое отношение имел к сражению. -- Клянусь честью, Тай-Пэн -- вы позволите вас так называть? -- я думаю, это замечательно. Я очень рад. В самом деле. Честное слово! Раньше ненавидел вас всей душой, как вы знаете. Теперь уже нет. Я по-прежнему считаю, что принял верное решение в сражении у Чуэн-пи, но сейчас я понимаю, что этот проклятый тупоголовый недоносок Лонг-стафф, чтобы его разорвало, был прав, когда сказал, что будь я на вашем месте, а вы -- на моем, наше отношение к этому не изменилось бы. -- За что это вы так взъелись на Лонгстаффа? -- Лицо Глессинга сразу утратило мягкость. -- Этот чертов ублюдок набрался наглости вмешиваться в дела королевского флота! Он "предложил" адмиралу отослать меня домой! Благодарение Богу, адмирал сам офицер королевского флота, а этого мерзавца выкинули к чертям! И раз уж мы заговорили об идиотах -- я уверен, вы читали вчерашнюю газету. Это безмозглое ничтожество Каннингтон! Как он смеет утверждать, что Гонконг -- лишь Богом забытая скала, на которой всех домов раз-два и обчелся? Абсолютный нахал, черт бы его побрал! Лучшая гавань на свете! Как он смеет утверждать, что мы ничего не понимаем в морском деле? Струан вспомнил первый день -- Господи, неужели это было всего шесть с небольшим месяцев назад? -- и понял, что не ошибся тогда. Глессинг может пойти ко дну вместе с Гонконгом, но не отступится и будет драться насмерть, чтобы защитить свой Глессинг Пойнт. -- Может быть, новый посланник, Уэйлен, согласится с Каннингтоном? -- Нет, если это хоть в чем-то будет зависеть от меня. Или от адмирала. Его едва удар не хватил, когда он узнал об этом. Оно и понятно. Вы посмотрите на наш флот. Ему тут так уютно и спокойно, как в Портсмутской гавани. Где бы, спрашивается, мы были без Гонконга в день вроде сегодняшнего? Господи милостивый! Да я был бы напуган до смерти, стой я сейчас на якоре в Макао. Без Гонконга нам не обойтись, тут и говорить нечего. Даже этот идиот генерал в кои-то веки прозрел и абсолютно с нами согласен, -- и Глессинг продолжал громогласно возмущаться, проклиная Кан-нингтона и Лонгстаффа к большому удовольствию Струана. Дверь распахнулась, и влажный ветер зашелестел картами. Вошли Кулум и Тесс. Несмотря на непогоду, настроение у юной четы было прекрасное. -- О, привет, Тай-Пэн, -- сказал Кулум, увидев отца -- Нельзя ли нам чаю, Глессинг, старина? Мы вознесли молитву в твою честь! -- Спасибо. -- Глессинг показал на чугунный чайник, стоявший на жаровне. -- Наливайте сами. Тесс сделала книксен Струану и сняла насквозь промокший плащ. -- Доброе утро, Тай-Пэн. -- Вы сегодня очаровательны, миссис Струан, -- сказал он. Она вспыхнула и, отвернувшись, занялась разливанием чая. -- Вид у вас обоих как будто счастливый, -- заметил Струан. -- Так и есть, -- ответил Кулум. -- Мы принесли нашу благодарность Господу. И за то, что он послал новый ветер, тоже. -- Ты не хочешь передумать, парень? Перейти в резиденцию? -- Нет, спасибо. Здесь мы в безопасности. Струан обратил внимание на маленькую серебряную коробочку, богато украшенную драгоценными камнями, которая позвякивала на цепочке для часов у пояса Кулума. -- Что это, Кулум? -- Подарок на память Я получил его от Тесс. -- В маленькой коробочке лежали теперь двадцать соверенов Бро-ка, и Кулум опять чувствовал себя виноватым, ибо он так и не сказал Тесс о том, что это за деньги. Он положил их в коробочку, когда они с Тесс вчера переезжали на берег с "Белой Ведьмы", как напоминание ему о Тайлере Броке, о том, что Брок поступил несправедливо, не дав ему оправдаться. -- Эта вещица принадлежала моей бабушке. Небогатый, конечно, свадебный подарок, -- сказала Тесс Струану. -- Но раз нет ни приданого, ни всего остального... нищим выбирать не приходится. -- На этот счет не беспокойся, девочка. Ты теперь часть "Благородного Дома". Когда вы переезжаете в ваш дом? -- Через три недели, -- одновременно ответили Тесс и Кулум и рассмеялись, вновь почувствовав себя счастливыми. -- Хорошо. Мы непременно отметим этот день. Ну что же, до встречи! -- Вы только посмотрите на этого сумасшедшего, Тай-Пэн! -- воскликнул Глессинг. Стоя у окна, он рассматривал в подзорную трубу лорку, которая под зарифленными парусами быстро продвигалась к гавани восточным проливом. -- Какого дьявола он там делает? Сегодня не подходящий день для морских прогулок. -- С вашего позволения, мистер Струан, я дам ему сигнал швартоваться у вашего причала в Счастливой Долине. Ему будет трудно бросить якорь на рейде. А ваш причал пуст. -- Да, с удовольствием. Что это за судно? -- Лорка королевского флота. Идет под вымпелом помощника капитан-суперинтенданта. -- Глессинг одним резким движением сложил трубу. -- Ее капитану, вышедшему из Макао в такую погоду, нужно проверить голову у врача. Или у мистера Монсея появилось чертовски срочное дело. Что вы думаете на этот счет? Струан усмехнулся: -- Я не ясновидящий, и хрустального шара у меня нет, капитан Глессинг. Глессинг отдал необходимые распоряжения матросу, который споро привязал сигнальные флажки к фалу. Он открыл люк в потолке, и на них стали попадать брызги дождя, пока флажки поднимали на мачту. -- Где Лонгстафф? -- спросил Струан. -- На флагмане, -- ответил Глессинг. -- Признаться, и я чувствовал бы себя спокойнее на плаву. -- А я нет, -- заметил Кулум. -- О Господи, нет, -- поддержала его Тесс. Струан допил свой чай. -- Ну, я пойду. Если я понадоблюсь, вы знаете, где меня найти. -- Однако ж... я хочу сказать, это не опасно, Тай-Пэн? -- спросила Тесс. -- Лихорадка Счастливой Долины и все такое? А вы там? -- Ветер и дождь развеют ядовитые газы, -- ответил Дирк Струан с уверенностью, которой он сейчас не испытывал. -- Не забывай, Тесс, у нас еще осталось немного хинной корки, а скоро ее у нас будет в достатке, сказал Кулум. -- Тай-Пэн, по-моему, это новое предприятие -- замечательная идея. Услуга всему человечеству. Струан рассказал Кулуму о договоренности с Купером еще до того, как это появилось в газете. Он также посоветовал Кулуму проводить больше времени в обществе американца; чем больше он думал об объединении Купера с Кулумом, тем больше его привлекала эта идея. "Джефф очень умный человек, парень. Тебе понравится работать с ним". Он надел свой дождевик. -- Ну, я пошел. Послушайте, вы двое. Пусть Брок вас не тревожит. Не переживай за своего отца, девочка. Я уверен, он изменит свое решение, если ему дать время. Просто дайте ему время. -- Я надеюсь на это, -- проговорила Тесс. -- О, я так надеюсь на это. Следуя к двери, Струан остановился около барометра. -- Боже милосердный! Он упал до 29,5 дюйма! Глессинг встревоженно посмотрел на часы. Было почти десять. -- Черт возьми, получается почти полдюйма за полчаса. Он сделал отметку в графике и последовал за Струаном, который в два прыжка выскочил в дверь. На востоке горизонт почернел, море там слилось с небом. Ветер, не поменявший направление ни на градус, стал более яростным, порывистым, дождь усилился. -- Вот и он, теперь можно не сомневаться, -- процедил Струан сквозь зубы. -- Задраивайтесь наглухо, в этом единственное спасение. -- Он пустился бегом по Куинз Роуд к Счастливой Долине. -- Быстро внутрь! Кулум, Тесс! -- приказал Глессинг. Он захлопнул дверь и задвинул тяжелый засов. -- Что бы вы ни делали, не открывайте дверей до моих дальнейших распоряжений. -- Он прикрыл деревянными щитами штормовые окна с двойными рамами и проверил все замки и крепления, чувствуя, что Струан был прав. Око тайфуна пройдет прямо над ними. -- Я очень рад, что ты помирился с отцом, Кулум. Ну, а теперь, я думаю, небольшой завтрак, -- сказал он, стараясь успокоить их. -- Миссис Струан, вы не возьмете на себя роль хозяйки? Глава 7 Струан бежал изо всех сил. Несколько китайских кули с портшезами спешили в Тай Пинь Шан; оказавшиеся на дороге европейцы торопились в свои убежища. Сквозь пелену дождя Струан увидел лорку, она была в гавани как раз напротив него и быстро продвигалась к Счастливой Долине, не убирая рифов. Кипящее море было тусклого серо-зеленого цвета. Темная линия шквала с невероятной скоростью пронеслась через гавань, ее край задел лорку, сорвал грот и перевернул ее. Струан напрягся всем телом, и шквал поглотил его. Он длился всего несколько секунд, но шотландец почувствовал, как слепящий дождь, подстегнутый ветром, хлестнул его, словно плетью, и едва не сбил с ног. Когда он смог открыть глаза, он посмотрел на море. Каким-то чудом лорка осталась на плаву, ковыляя вперед на одной бизани; ее палубу заливала вода, сзади тащились обрывки грота. Струан опять побежал. Он подоспел к своему причалу в Счастливой Долине как раз в тот момент, когда покрытый белой пеной вал подхватил лорку и швырнул ее на сваи. Матрос спрыгнул с планширя с носовым швартовым в руках, но поскользнулся и упал между причалом и кораблем. Он ухватился руками за край причала, пытаясь подтянуться, и пронзительно вскрикнул, когда лорка ударилась о пирс и перерубила его пополам. Когда море оттащило корабль назад, матроса уже не было видно. Струан закричал перепуганным вахтенным и метнулся вперед. Один из них перебросил ему канат, и он закрепил его за стойку. Другой, положившись на свою судьбу, прыгнул на причал с кормовым швартовым и удержался. Море поднималось, лорка заскрежетала бортом о сваи причала, потом замерла, натянув канаты, и люди стали спрыгивать на берег. -- Бегите к фактории! -- Струан сделал им знак следовать за ним и побежал к передней двери. Он распахнул ее, борясь с сильным ветром. Восемь человек команды вбежали внутрь, бормоча проклятия и благословляя свою удачу. Струан стянул с себя насквозь промокшую одежду и тут заметил Горацио и Монсея. -- Великий Боже, что ты здесь делаешь, Горацио? Приветствую вас, мистер Монсей! -- Я уже думал, что нам никогда не добраться до берега, -- прохрипел Монсей. Грудь Горацио ходила ходуном. Он прислонился к стене, и его вырвало. Дверь открылась, и сопровождаемый ветром и дождем в холл сердито вошел капитан лорки -- молодой лейтенант королевского флота. Он остановился и отряхнулся, как собака. Струан подошел к двери и захлопнул ее. -- Клянусь Господом Богом Моисеевым! -- обратился капитан к Струану. -- Вы видели это небо? -- Какого дьявола вы забыли в море в такой день? У вас что, не хватило соображения воспользоваться своими глазами в Макао? -- Хватило, клянусь Богом! Но мне приказали идти на Гонконг, поэтому я пошел на Гонконг. Мы все в руках маньяка! -- Что? -- Этот чертов капитан-суперинтендант торговли, сэр Клайд в-господа-бога-мать Уэйлен, черт бы его побрал! Этот пустоголовый ирландец едва не утопил мой корабль со всей командой, сукин сын. Я сказал ему, что погода испортилась, но он лишь глянул на небо и фыркнул: "Вам хватит времени туда добраться. Приказываю выйти в море!" Благодарю тебя, Господи, за Гонконг. -- Как сейчас в открытом море? -- Еще один час, и нам бы пришел конец. Волны в двадцать, тридцать футов. А этот проклятый ветер! Дует без устали и не меняется -- что-то невероятное! Так это тайфун или нет? Как такое возможно? -- Шторм приближается к нам строго с востока, и мы стоим прямо на его пути, парень. -- О Боже, защити нас! -- Будьте как дома. Я позабочусь о чае и роме для ваших матросов. -- Благодарю вас, -- сказал молодой человек. -- Извините мою несдержанность. Струан подошел к Монсею и Горацио: -- Вы в состоянии подняться наверх, мистер Монсей? -- Да. Благодарю вас, Тай-Пэн. Вы очень любезны. -- Помогите мне с Горацио. -- Конечно. Даже не знаю, что это нашло на беднягу. Он стенает и бормочет что-то нечленораздельное от самого Макао. Крайне необычное поведение. -- Это страх, -- ответил Струан. Они помогли Горацио снять мокрый сюртук. Его лицо теперь было грязно-серым, он почти совсем обессилел от рвоты. Струан и Монсей, поддерживая его с обеих сторон, наполовину внесли его вверх по лестнице и положили на кушетку в западном крыле, в комнатах, когда-то принадлежавших Роббу. Струан подошел к буфету и налил всем бренди. Монсей дрожащей рукой принял бокал и тут же осушил его. Струан налил ему еще. -- Спасибо. -- Дайте немного Горацио, -- сказал Струан. -- Я вернусь через минуту. Он прошел по коридору до лестничной площадки и проследовал дальше, по коридору восточного крыла. Его комнаты занимали южную сторону на этом этаже. Мэй-мэй, Йин-си, А Сам и Лим Дин играли в маджонг на маленьком столике в просторной гостиной. Комнату освещали фонари, язычки пламени весело подрагивали. -- Хэллоу, Тай-Пэн, -- приветствовала его Мэй-мэй. Она взяла следующую костяшку из бамбука и слоновой кости и с проклятием шлепнула ею о стол. -- О, вонючий день, Тай-Пэн! -- посетовала она. -- Мой йосс уж-жасно плохой. Я не выиграла ни одной игры. Мы играем уже сколько часов, я потеряла четыре сотни наличными. О горе, горе, горе! Я рада тебя видеть, все равно. Дождь забарабанил в ставни, ветер усиливался. -- Проклятый шум! Ты можешь одолжить мне немного тэйлов? Я в бедности! -- Я вычту их из твоего содержания. Играй дальше, девочка. -- Струан усмехнулся. -- У нас гости внизу и по всему дому, поэтому никуда не выходи. -- Зачем выходить? Он вернулся в комнаты Робба. Монсей понемногу приходил в себя. Он снял мокрую одежду и завернулся в одеяло. Горацио беспокойно спал. -- Бог спас нас в этот раз, Тай-Пэн. -- За каким дьяволом вам понадобилось покидать Макао? Сами зовете беду. Вы должны были видеть, какая погода на море. -- Официальное поручение, Тай-Пэн, --саркастически усмехнулся Монсей. -- Его имперское превосходительство Уэйлен прибыл с фрегатом вчера вечером. Он отрядите меня на Гонконг с официальной депешей для экс-посланника. В эту погоду, если угодно! Как будто день или два имеют какое-то значение! У меня не хватило духу сообщить ему, что "большая новость" уже давно появилась в газете. -- Что он из себя представляет? -- Я бы сказал, поладить с ним будет нелегко. Он прибыл в Макао около полуночи на борту фрегата, без всякого уведомления. Через четыре минуты я был вызван к нему. Он предъявил свои полномочия, дал мне прочитать депешу министра иностранных дел -- она, кстати, дословно совпадает со статьей Скиннера; как только этим чертовым газетчикам удается раньше всех знакомиться с секретными документами? и приказал отплыть с рассветом, чтобы немедленно вручить депешу Лонгстраффу. Сказал, что прибудет на Гонконг следом за мной и что Лонгстафф должен покинуть Азию безотлагательно. Что я должен увидеться с адмиралом и генералом и передать им, чтобы они подготовили все для немедленного отплытия на север. -- Монсей с размаху плюхнулся в кресло. -- Ирландец. Что еще я могу сказать? -- А почему он не явился прямо сюда? -- Нельзя же иметь здесь двух полномочных посланников одновременно -- строго против правил, мистер Струан. Благодарение Богу, существует еще такая вещь, как протокол. Я должен сразу же сменить Лонгстаффа на его посту. Как только он покинет гавань, я смогу проинформировать его превосходительство. Тогда и он прибудет. Порыв ветра ударил в ставни, и они загремели. -- Черт бы побрал этого человека. Он едва не прикончил меня. С таким посланником в Азии поднимется большой шум. Первое, что он сказал, было: "Насколько это касается меня, ваша чертова скала может идти ко дну". Нет, честное слово! Если не возражаете, я вздремну на несколько минут. Что-то я не в себе. Горацио застонал, и его опять вырвало. -- Дайте ему еще бренди, -- сказал Струан. -- В соседней комнате вы найдете кровать. Он спустился вниз посмотреть, как устроилась команда лорки. Матросы уже успели разыскать съестное и выпивку. Те, кто не пил и не ел, спали или пытались заснуть. Барометр показывал 29,1 дюйма и продолжал падать. -- Господи, да ведь это получается больше чем три десятых дюйма в час, -- заметил юный лейтенант. Он был высокого роста, светловолосый.-- О, кстати, мистер Струан, я -- лейтенант королевского флота Вассерли-Смит. -- Струан пожал протянутую руку. -- Спасибо за то, что приютили нас. Окно в северной стене распахнулось, и в холл ворвался ветер с дождем. Три матроса захлопнули раму и снова заперли ставни. -- Думаю, мне следует взглянуть на свой корабль, -- сказал лейтенант. -- Тогда вам лучше смотреть отсюда. -- Струан провел его по коридору к окну, которое было закрыто тяжелыми ставнями, но находилось с подветренной стороны северного ветра. Он осторожно открыл его и выглянул наружу. Он увидел "Китайское Облако" и "Отдыхающее Облако", спокойно покачивающиеся на волнах. Лорка лейтенанта поднималась и опускалась, скрипя и скрежеща бортом о сваи, а на востоке горизонт уже исчез. Непроглядная черная мгла. И эта мгла надвигалась на них. -- С вашим кораблем все в порядке, лейтенант, в большей безопасности он уже не будет. -- Да. -- Молодой офицер бросил последний испуганный взгляд на восточную часть неба и запер ставни -- Это мое первое судно. Я в этих водах всего несколько месяцев. Что происходит при тайфуне? -- Из шторма на тебя налетают Повелители Ветров. -- А что это такое? -- Порывы. Шквалы. Иногда их еще называют Ветрами Дьявола. Глава 8 Первый из Повелителей Ветров промчался по гавани час спустя и обрушился на "Отдыхающее Облако". Якорные канаты с громким треском лопнули, и судно, беспомощное в кромешной тьме, стало сносить. Маусс, сидя в одной из кают, поднял глаза от Библии и возблагодарил Бога за все милости Его и за Хун Хсу-чьюна. Новый шквал опрокинул "Отдыхающее Облако", Маусса швырнуло на перегородку, и он потерял сознание. Ветер гнал корабль, почти лежавший на боку, к берегу. На его пути стояла "Бостонская Принцесса" Купера -- Тиллмана. Два корабля яростно столкнулись, бушприт "Отдыхающего Облака" врезался в надводную часть американского судна, оттолкнув его и повредив обшивку, потом плавучий склад Струана развернулся кормой к берегу и понесся дальше. Буря бросила эту громадину на деревню сампанов, потопив десятки крошечных лодочек, и с размаху вынесла на берег. Сотни китайцев тонули, а те, чьи сампаны пока уцелели, сбились в дрожащие кучки под навесами из бамбука. Но следующий Повелитель Ветров унес эти жалкие перекрытия и с ними много семей. На "Бостонской Принцессе" Джефф Купер с трудом оторвался от пола главной каюты и помог подняться Шевон. Шторм набирал силу, обрушивая на корабль шквал за шквалом, но его якорные канаты выдерживали натиск. -- Ты в порядке? -- прокричал Купер, перекрывая рев урагана. -- Кажется, да. О Боже, помоги нам! -- Оставайся здесь! -- Купер открыл дверь каюты и стал пробираться через окружавший его кавардак к палубе. Но ветер и горизонтально летящий дождь прогнали его вниз. Он спустился на три палубы и прошел по коридору в трюм. Подняв над головой фонарь, он огляделся. Там, куда ударил бушприт "Китайского Облака", шпангоуты треснули, и швы начали расходиться. Купер вернулся к Шевон. -- Все в порядке, -- солгал он. -- Только бы канаты выдержали. Повелитель Ветров промчался по Глессинг Пойнту, переломил флагшток и, словно копье, швырнул его в здание, где помещалась контора начальника гавани. Флагшток пробил гранитную стену и оторвал Глессингу руку у локтя. Он пронзил все строение насквозь и замер в противоположной стене, отшвырнув Кулума в сторону и забросав Тесс обломками кирпича, щепками и горячими углями из жаровни. Дождь и ветер с воем ворвались в разбитые стены, и платье Тесс вспыхнуло. Кулум с трудом поднялся на ноги и начал колотить по горящей материи голыми руками. Потушив огонь, он сжал Тесс в объятиях. Она была без сознания. Ее лицо побелело, волосы были опалены с одного края. Он сорвал с нее платье и внимательно осмотрел. Спина была в ожогах. В его сознание вдруг ворвался дикий крик. Повернув голову, он увидел Глессинга: кровь хлестала у него из культи. А у другой стены он увидел оторванную руку. Кулум поднялся, но не смог сделать ни шага. -- Ну же, сделай что-нибудь, Кулум! -- закричал он себе, перекрывая вой ветра. Мышцы подчинились ему, он схватил обрывок сигнального фала, перетянул руку выше локтя и остановил кровотечение. Потом попытался решить, что ему делать дальше, и тут вспомнил, что делал его отец, когда был ранен Сергеев. -- Очисти рану, -- сказал он вслух. -- Вот что ты должен сделать. Очисти, а потом прижги ее. Он нашел чайник. В нем еще оставалась вода, поэтому он сразу опустился на колени рядом с Глессингом и начал промывать кровавый обрубок. -- Держись, старина, -- бормотал он, чувствуя, как муки Глессинга разрывают ему душу. Тесс, всхлипнув, пришла в себя. Она поднялась на ноги. Ветер кружил по комнате бумаги, флажки, пыль, почти ослепляя ее. Потом ее взгляд очистился, и она закричала. Кулум в панике обернулся и увидел ее безумный взгляд, прикованный к оторванной руке Глессинга. -- Помоги мне! Разыщи каминные клещи! -- заорал он во всю силу легких. Она покачала головой, отшатнулась в истерике, и в следующий миг приступ рвоты перегнул ее буквально пополам. -- Найди эти растреклятые клещи! -- в бешенстве проревел Кулум, руки его горели огнем. -- Потом пусть тебя рвет, потом! Тесс заставила себя выпрямиться, потрясенная злобой, звучавшей в его голосе. Она принялась искать клещи. -- Ради Бога, скорее! Наконец она нашла их и, словно в кошмарном сне, протянула Кулуму. Он взял ими пылающий уголь и прижал его к культе. Глессинг вскрикнул и потерял сознание. Вонь от горелого мяса была невыносима. Кулум боролся с тошнотой, пока вся культя не была тщательно обработана. Потом он отвернул голову в сторону, и его вырвало. Брок отвернулся от барометра. Корабль вибрировал всем корпусом, стонали бимсы и шпангоуты. -- 28,2 дюйма, Лиза! Он никогда еще не падал так низко! Лиза обняла Лиллибет и попыталась справиться со своим страхом. -- Интересно, где сейчас Тесс. О Господи, защити ее. -- Да, -- сказал Брок. Вдруг бревна пронзительно завизжали, и корабль лег на бок, но потом выпрямился. -- Я иду на палубу! -- Останься здесь! Ради Бога, милый, побереги... -- Она замолчала, потому что он уже вышел. -- Когда это кончится, мама? -- плача, спросила Лилли-бет. -- Теперь уже в любую минуту, милая. Брок осторожно высунул голову с подветренной стороны трапа, ведущего на ют. Он поднял взгляд на мачты. Они изогнулись, как прутья. Раздался чудовищный треск, и он увидел, как грот-стень-штаг переломился. -- Эй, на вахте! -- прокричал Брок вниз. -- Вахта левого борта -- наверх! Повелитель Ветров с ревом налетел с севера, лопнул один фал, другой, третий, грот-мачта надломилась у самого основания, врезалась в бизань, и обе мачты с реями и такелажем рухнули на палубу, в щепки разнеся трап на ют. "Белая Ведьма" опасно накренилась. Брок выбрался из-под обломков и набросился на перепуганную команду. -- Все наверх, мерзавцы! Если хотите жить! Рубите такелаж! Мачты в море или нам конец! Он выгнал команду на палубу и, держась одной рукой, лихорадочно рубанул топором по грота-гардели, борясь со свирепым ветром, полуслепой от дождя, заливавшего ему лицо. Он вспомнил другой тайфун, который стоил ему глаза, и помолился про себя, чтобы его единственный глаз остался цел, чтобы Тесс была в безопасности и чтобы Лиза и Лиллибет не сгинули в пучине. Строительные леса нового города уже давно были разрушены. Повелитель Ветров устремился на берег, уничтожив то, что оставалось от армейских палаток, и превратив доки в руины. Он смахнул с лица земли винные лавки, пабы и притоны рядом с доками и повалил учреждение миссис Форте-рингилл, в клочья разметав картины и похоронив Аристотеля Квэнса под обломками. Потом он проложил прямую, как стрела, просеку в лачугах Тай Пинь Шана, уничтожив сотню семей, и забросил обломки домов на грудь Пика в миле от города. Глубоко под землей на склоне холма, где располагался Тай Пинь Шан, в подвале, который он построил тайком от всех, скорчившись сидел Гордон Чен и поздравлял себя с такой предусмотрительностью. Стены подвала были выложены камнями, так что убежище получилось надежным; и хотя он знал, что дома над его головой больше нет, он радостно напоминал себе, что все его ценности здесь с ним, а новый дом построить нетрудно. Его взгляд скользнул по пачкам бухгалтерских книг, стопкам купчих на землю, долговых обязательств, непогашенных векселей и закладных, по сундукам с серебром, шкатулкам с нефритами, штукам дорогих шелков и бочонкам самого лучшего вина. И остановился на его наложнице, Драгоценном Цветке. Она удобно устроилась под одеялом из легчайшего пуха на кровати, поставленной у одной из стен. Он выпил еще одну крохотную чашечку чая и забрался в постель рядом с ней. Ты очень умный парень, сказал он себе. Ветер и дождь стучались в северную стену фактории Струана в Счастливой Долине. Время от времени ее атаковал один из Ветров Дьявола. Но если не считать коротких содроганий и ужасающего шума, здание стояло твердо. Струан подносил спичку к сигаре. Сидеть внутри дома и ничего не делать было невыносимо. -- Ты слишком много-много куришь, -- прокричала Мэй-мэй. -- Курение успокаивает нервы. -- Грязная привычка. Вонючая. Он ничего не ответил, лишь опять посмотрел на барометр. -- Зачем ты смотришь на него каждые десять минут? -- Он показывает, где сейчас шторм. Когда он перестанет падать, центр будет над нами. Потом он начнет подниматься. Я так думаю. -- Я не очень с удовольствием счастлива, что мы здесь, Тай-Пэн. В Макао было бы гораздо лучше. -- Я так не думаю. -- Что? -- Я так не думаю! -- О! Сегодня нам опять придется спагь здесь? -- спросила она, устав от крика. -- Я бы не хотела, чтобы ты, или Йин-си, или даже это черепашье дерьмо А Сам заболели лихорадкой. -- Думаю, нам это не грозит. -- Что? -- Нам это не грозит! -- Он посмотрел на часы. Они показывали двадцать минут третьего. Но, выглянув в щель в ставне, он ничего не увидел. Лишь какое-то неясное движение во тьме и горизонтальные прочерки дождя на оконном стекле. Он порадовался, что они находятся с подветренной стороны. Эта часть здания выходила на восток, запад и юг и была защищена от неистовства урагана. И Струан благодарил судьбу, что они на берегу. Ни один корабль не в состоянии выдержать такое, говорил он себе. Ни одна гавань мира не сможет долго защищать флот от такого проявления Божьего гнева. Готов поспорить, что Макао сейчас получает свое сполна. Там спрятаться негде. Бьюсь об заклад, половина кораблей в гавани пошли ко дну, и десять тысяч джонок и сампанов разбросаны на пятьсот миль по всему побережью. Да. А тот корабль, что мы послали в Перу? Я уверен, что тайфун зацепил его и он пропал, и отец Себастьян вместе с ним. -- Пойду проведаю остальных. -- Не уходи надолго, Тай-Пэн. Он прошел по коридору, проверяя запоры на ставнях. Потом миновал лестничную площадку, рассеянно поправил картину Квэнса на стене и вошел в апартаменты Робба. Горацио сидел, полускрытый тенью, в бамбуковом кресле, в котором когда-то давно сидела Сара, и в неверном, мерцающем свете фонарей Струану на мгновение показалось, что это и есть Сара. -- Привет, Горацио. Где Монсей? Горацио посмотрел на Струана, его глаза были пусты. -- Я нашел А Тат, -- сказал он чужим голосом. -- Я не слышу, парень. Здесь нужно кричать. -- А Тат. О да, я нашел ее. -- Что? Горацио разразился сатанинским смехом, словно не замечая Струана. -- У Мэри был выкидыш. Она грязная шлюха, подстилка для вонючих язычников, и была ею много лет. -- Чепуха. Все это чушь, дружище. Не верь этому, -- сказал Струан. -- Я нашел А Тат и плетью выбил из нее правду. Мэри дьявольская шлюха, которая спит с китайцами, и она носила в своем чреве ублюдка-полукровку. Но А Тат дала ей яд, чтобы убить его. -- Снова взвизгивающий хохот. -- Но я поймал А Тат и бил ее до тех пор, пока она не сказала мне всей правды. Она была сводней Мэри. Мэри продавалась язычникам за деньги. -- Его взгляд опять остановился на крошечном язычке пламени внутри фонаря. -- Глессинг никогда не женится на китайской шлюхе. Поэтому она снова станет моей. Моей целиком. Я прощу ее, если она приползет на коленях и будет просить, умолять, -- Горацио. Горацио! -- Она вся будет моей. Как когда мы были маленькими. Она снова будет моей, только моей. Я прощу ее. Чудовищный шквал потряс здание. Потом -- еще один, и еще, и дом задрожал, словно очутился среди десяти тысяч яростных вихрей. Струан услышал, как с треском распахнулись ставни и задребезжали стекла. Он сорвался с места и бросился по коридору в свои комнаты. Мэй-мэй и Йин-си прижались друг к другу на постели, дрожа от страха, А Сам стонала, пораженная ужасом. Струан бросился к кровати и сжал Мэй-мэй в объятиях. Вой, рев, свист разбушевавшейся стихии нарастали, не зная предела. И вдруг шторм разом стих, словно провалился куда-то. Наступила тишина. Сквозь щели в ставнях в комнату стал просачиваться свет, с каждой секундой становясь все ярче. -- Что случилось? -- спросила Мэй-мэй, в поглотившей все звуки тишине ее голос казался голосом из другого мира. Струан опустил Мэй-мэй на постель и подошел к окну. Он приник глазом к одной из щелей, потом осторожно открыл окно и распахнул ставни. В комнату ворвался сухой, горячий воздух, заставив его поморщиться. Не веря своим глазам, он смотрел на гавань. "Китайское Облако" все так же покачивался на своей стоянке. "Белая Ведьма" лишилась мачт, и обрубленные фалы свисали с обоих бортов. "Отдыхающее Облако" выбросило на берег у Глессинг Пойнта. Лорка осталась пришвартованной к причалу компании. Он увидел один из фрегатов на берегу, судно лежало на боку гораздо выше линии прибоя. Но весь остальной флот, десантные корабли и торговые суда невредимые стояли на якоре. Над головой сияло солнце, редкие космы облаков белели в голубом небе. Но море в гавани обезумело. Пирамиды волн поднимались с поверхности и сталкивались друг с другом. Он увидел, как "Китайское Облако" захлестнуло водой через оба борта, нос и корму одновременно. Вдалеке из моря вырастала кольцом окружавшая их гигантская стена грозовых туч. Это было что-то невиданное: она поднималась вверх на шестьдесят тысяч футов. И надо всем, если не считать плеска волн друг о друга, -- неземная тишина. -- Мы в центре! -- Что? -- Это называют глазом урагана. Вот он. Самый центр! Мэй-мэй, Йин-си и А Сам торопливо подбежали к окну. -- Флот уцелел, клянусь всеми святыми! -- ликовал Струан. -- Корабли целы. Они целы. -- Вдруг радость исчезла с его лица. Он захлопнул ставни и окна и запер их. -- Пошли, -- встревоженно сказал он, распахивая дверь, и они в изумлении последовали за ним. Он пробежал по коридору через лестничную площадку в другое крыло и открыл дверь комнаты, выходившей прямо на север. Ставни были сильно расшатаны, а одно окно разбилось, и пол был усыпан осколками стекла. -- Оставайтесь здесь, -- сказал он. -- В чем дело, Тай-Пэн? Шторма больше нет. -- Делайте, как я говорю. -- Он торопливо вышел. Мэй-мэй пожала плечами и уселась на поломанный стул. -- Что случилось с Отцом? -- спросила Йин-си. -- Не знаю. Иногда я его действительно не понимаю. Хвала небу, что этот шум прекратился. Тихо кругом, правда? Так тихо, что мне почти больно. Йин-си подошла к окну и открыла его. -- О, посмотрите! -- воскликнула она. -- Как это прекрасно! Я так рада, что ураган кончился. Мэй-мэй и А Сам встали рядом с ней. Брок стоял на палубе, парализованный. Он видел, как волны надвигаются на него сразу отовсюду, но здесь, с подветренной от берега стороны, волны были небольшие. Окружавшие их грозовые тучи были похожи на стены огромного собора шириной в пять миль. Но эти стены двигались. Восточный квадрант неумолимо надвигался на них. -- Что происходит, милый? -- спросила Лиза, появляясь на палубе вместе с Лиллибет. -- О, какая красота! -- Ах, мне так нравится, -- прощебетала Лиллибет. -- Мы в оке тайфуна. В самом его центре! -- выкрикнул Брок. Матросы, выходившие на палубу, повернулись и посмотрели на него. -- Ой, глядите-ка! -- воскликнула Лиллибет. Она показывала на остров. -- Как смешно! Деревья, там и тут росшие на острове, белели голыми стволами на фоне коричневой земли: их ветви лишились всех листьев до единого. Новый Куинз Таун почти исчез, а Тай Пинь Шан превратился в груду развалин. На берегу стали появляться крохотные фигурки людей. -- Ступайте вниз, -- проскрежетал Брок. Озадаченно посмотрев на него, Лиза и Лиллибет спустились по трапу. -- Капитан Пенниуорт! -- Да, сэр. -- Советую вам приготовиться к встрече со своим Создателем, -- сказал Брок. -- Только Ему известно, что там, по ту сторону дьяволовых туч. Всем спуститься вниз! Он взял подзорную трубу и навел ее на резиденцию "Благородного Дома". Он увидел Струана, стоящего в группе людей перед дверью. В окнах третьего этажа показалось несколько голов. Брок сложил трубу. -- Лучше тебе зайти в дом, Дирк, -- тихо проговорил он. Он захлопнул то, что осталось от люка над трапом, задраил его, как мог, и спустился вниз. -- Думаю, пришла нам пора читать молитвы, -- спокойно и легко сказал он. -- О, хорошо, -- кивнула Лиллибет. -- Можно я первая прочитаю? Как перед сном? Кулум обнимал Тесс одной рукой. -- Если мы выберемся отсюда живыми, будь я проклят, если я тут останусь, -- говорил он. -- Мы уезжаем домой, и к дьяволу этот остров. -- Да, -- сказала Тесс, потрясенная царившим вокруг хаосом. Она с ужасом посмотрела на приближающуюся черную стену. Стена проглотила полуостров Кулун. -- Нам лучше вернуться. Кулум закрыл за ней дверь. Обожженные ладони болели невыносимо, но он, сжав зубы, задвинул засов. Она пробралась к Глессингу и опустилась рядом с ним на колени. Его лицо было лицом трупа, но сердце билось. -- Бедный Джордж. Струан прикидывал на глаз расстояние от причала до "Китайского Облака" и до ближайших грозовых туч на востоке. Он понимал, что у него нет времени раздобыть катер, поэтому он подбежал к концу пирса и сложил ладони рупором. -- Орлов! -- прогремел он. -- Эгей, на "Китайском Облаке"! -- Его голос жутким эхом прокатился по гавани Счастливой Долины, и он увидел, как Орлов махнул ему рукой, и до него донеслось слабое "Да?". -- Разверни его к югу! Теперь ветер придет с юга! Встань носом на юг! -- Да, -- услышал он ответ Орлова и через секунду увидел, как на нос заспешили матросы. Они спустили на воду катер и изо всех сил налегли на весла, разворачивая корабль. Струан поспешно вернулся к матросам, стоявшим у двери фактории. -- Заходите внутрь! Некоторые из них подчинились, но молодой лейтенант все не мог оторвать ошеломленного взора от своей лорки и от гавани. -- Великий Боже, она все еще на плаву! И посмотрите на флот... посмотрите на корабли! Я думал, их уже разнесло в щепки, а тут всего лишь один фрегат выбросило на берег, да вон тот клипер потерял мачты. Невероятно, клянусь Богом! На юг, вы сказали? Почему? -- Пойдемте, -- сказал Струан, потянув его за руку. -- Заходите в здание и соберите там своих людей. -- А в чем дело? -- Ради Бога, через несколько минут центр пройдет над нами. И тогда ветер развернется... я думаю, что он развернется и будет дуть с юга. Прикажите своим людям... Его едва не сшиб с ног Горацио, который выскочил из двери и побежал по Куинз Роуд в сторону доков. -- Вернись, дурень, ты погибнешь! -- крикнул Струан ему вслед, но Горацио словно не слышал его. Струан бросился за ним. -- Горацио! Дьявольщина, да что с тобой? -- произнес он, догнав его и схватив за плечи. -- Я должен рассказать Глессингу. Покончить со всей этой мерзостной женитьбой, -- взвизгнул Горацио. -- Отойди от меня... убийца! Ты и твоя грязная кровожадная шлюха! Я еще увижу, как вас обоих вздернут! -- Он вырвался и побежал дальше. Струан было опять бросился за ним, но начал накрапывать дождь, и он остановился. Черная стена туч уже наполовину поглотила гавань, море кипело у ее подножья. -- Он увидел, как команда катера взобралась на "Китайское Облако" и исчезла внизу. Орлов махнул ему рукой в последний раз и тоже пропал из виду. Струан повернулся и бросился назад, моля Бога, чтобы ему вовремя удалось достичь фактории. Порыв ветра вцепился в него, и он удвоил усилия. Под страшным ливнем он взлетел на порог и оглянулся. Горацио вдоль берега выбегал из Счастливой Долины. Стена накрыла доки, и Горацио стал исчезать в пелене дождя. Струан увидел, как он остановился и поднял лицо к небу. В следующий миг крошечную фигурку подхватило и понесло по воздуху, как сорванный лист. Струан распахнул дверь и захлопнул ее за собой. Но прежде чем он успел запереть ее, кругом потемнело, и в холл ворвался Повелитель Ветров, отбросив его на середину зала. Он выбил все окна на первом этаже и убил трех матросов. И пропал. Струан поднялся на ноги, удивляясь тому, что он до сих пор жив. Он бросился к двери и, собрав всю свою огромную силу, закрыл ее и задвинул засов. Вихрь промчался снаружи окон, высасывая из фактории бумаги, фонари, обломки мебели -- все, что не было прибито к полу и стенам. Подбежав к лестнице, Струан наткнулся на раздавленное тело молодого лейтенанта. Он остановился и нагнулся над ним, но новый шквал потащил его назад и унес труп с собой. Уцепившись за перила и преодолевая чудовищное сопротивление ветра, Струан стал карабкаться вверх по лестнице, к спасению. Шторм налетел с юга, и "Белая ведьма" пьяно клюнула носом. Шквал опрокинул ее на бок и двинул вперед, но якорные канаты выдержали, клипер каким-то чудом выпрямился и, дрожа всем корпусом, развернулся носом к ветру. Брок поднял с пола Лиллибет и Лизу и положил их назад на кровать. Он прокричал им слова ободрения, но они не слышали его, и все трое отчаянно уцепились за стойки, борясь за свою жизнь. По трапу вниз устремилась вода, она стала биться о дверь каюты, просачиваясь снизу. В корабль с налета врезался Ветер Дьявола. Раздался громоподобный треск, клипер вздрогнул, и Брок понял, что один из якорных канатов оборвался. На борту "Бостонской Принцессы" Шевон зажимала ладонями уши, пытаясь заглушить вой ветра, терзавшего корабль. Купер почувствовал, как оборвался последний канат. Он крикнул Шевон, чтобы она ухватилась за что-нибудь, но девушка не слышала его. Тогда он пробрался к ней и, напрягая все силы, прижал к стойке. Судно накренилось. Его левый фальшборт вынырнул из моря, потом опять черпнул воды, и оно стало тонуть. Шторм подхватил его и бросил на русский корабль. В главной каюте огромной бригантины вдребезги разбился стеклянный буфет, засыпав пол осколками хрусталя, фарфора и бутылок. Сергеев крепче вцепился в стойку, чертыхнулся и прочел молитву. Когда корабль выпрямился, став носом к ветру, он отшвырнул носком сапога осколки из-под ног, прочел еще одну молитву и налил себе еще бренди, Чума на Азию, подумал он. Как бы я хотел оказаться сейчас дома. Чума на этот дьявольский шторм. Чума на британцев. Чума на этот гнусный остров. Чума на все. Чума на князя Тергина за то, что он послал меня сюда. Чума на Аляску -- и на эмиграцию. И на обе Америки и американцев. Но пусть будет благословенна Шевон. Да, сказал он себе, когда корабль опять накренился и застонал под натиском бури. И будь благословенна Мать Россия, и ее святость, и ее место в истории. План князя Тергина изумителен и верен, это несомненно, и я помогу осуществить его. Да. Черт бы побрал эту проклятую боль. Больше мне уже не скакать во весь опор по бескрайней степи. С этим покончено. Теперь я принужден оставить игры. Загляни в свою душу, Алексей! Эта пуля была удачей -- что это за слово, которое употребляет Тай-Пэн? -- ах, да, йосс. Пуля была йоссом. Хорошим йоссом. Теперь я могу обратить все свои силы и помыслы к служению России. Что делать? Покинуть Гонконг немедленно. Острову конец. Этот глупец, лорд Каннингтон, вбил Британии крепкий кляп в горло и дал нам ключ к Азии. Хорошо. Заключить торговую сделку с Тай-Пэном или Броком, затем как можно скорее покинуть остров и идти дальше, на Аляску. Подготовить там все для наших племен. Затем -- домой. Нет, лучше в Вашингтон. Смотреть, слушать, думать и делать то, для чего ты был рожден: служить России-матери во всех концах земли. Ее земли. Сергеев почувствовал боль в бедре, и в первый раз она доставила ему удовольствие. Очень хороший йосс, подумал он. Итак, решено. Мы уезжаем, если останемся живы. Но как быть с Шевон? Ах, клянусь распятием, вот девушка, достойная того, чтобы задуматься о ней всерьез. Ценное приобретение, с политической точки зрения, а? И с физической. Но все же этого недостаточно, чтобы жениться на ней, даже хотя ее отец -- сенатор. Впрочем, недостаточно ли? Очень может статься, что это был бы весьма разумный ход. Поразмысли над этим, Алексей. Нам понадобятся лидеры для русской Америки. Континент будет поделен на княжества. Династические браки всегда являлись одной из форм завоевания, а? Возможно, ты смог бы ускорить приближение славного часа. Клянусь святым Петром, я бы не отказался от такой любовницы. Как бы я мог это устроить? Согласится ли она? Почему бы нет? Пустоголовый болван этот Купер. Чертовски досадно, что она помолвлена. Жаль. Впрочем, она говорила, что не любит его. Тайфун достиг наивысшей силы, но кольцо гор по-прежнему охраняло гавань от его неистовой мощи. "Бостонская Принцесса", беспомощно завалившись на бок, болталась посреди гавани; волны перехлестывали через фальшборт, вода в трюмах быстро прибывала. Купер понял, что конец близок. Он обнял Шевон и прокричал, что все будет хорошо. Корабль погрузился глубже, и его понесло к Кулуну. Он тяжело царапнул килем по каменистому дну. Потом подводные скалы пропороли ему днище, и вода хлынула в трюмы потоком. В этот момент Повелитель Ветров поднял его из этого ада и швырнул боком на берег, за линию прибоя. Теперь, поменяв направление на южное, ветер несся через гребень гор на материк. И в воронке, образованной Счастливой Долиной, его невероятная сила еще больше увеличивалась. Вновь и вновь он свирепо атаковал "Благородный Дом", отыскивая его уязвимое место. Струан держал Мэй-мэй на руках в относительно спокойной комнате в северном крыле. Огонек фонаря нервно по драгивал, отбрасывая причудливые танцующие тени. Снаружи закрытых ставнями окон, с подветренной стороны бушующего урагана, была сплошная завеса тьмы. А Сам сидела на коленях на полу, а Йин-си тесно придвинулась к Струану сбоку, ища защиты. Мэй-мэй повернула голову, приложила губы к уху Стру-ана и прокричала: -- Тай-Пэн, я безудовольственно несчастна от всего этого шума. Он рассмеялся и сильнее сжал ее, а она обняла его за шею. Он знал, что теперь им ничто не грозит. Худшее осталось позади. -- Еще три или четыре часа, и все это кончится, девочка. -- Вонючий шторм. Я тебе говорила, что это дракон? Морское чудовище-дракон? -- Да. -- Кровь господня! -- Что случилось? -- Я забыла принять последнюю чашку омерзительной отравы из хинной коры, у которой вкус, как у навоза. Сегодня последний день, ладно. -- Примешь ее через несколько часов, ладно! -- Да, муж мой! -- Мэй-мэй чувствовала себя очень счастливой и совсем здоровой. Она поиграла длинными волосками сзади у него на шее. -- Надеюсь, с нашими детьми все хорошо. -- Конечно. Не тревожься, Чен Шень присмотрит за ними. -- Когда мы поедем, хейа? Я в фантастической срочности насчет замужества. -- Через три месяца. В любом случае -- перед Рождеством. -- Я думаю, ты должен взять еще одну варварскую жену Третьей Сестрой. Он расхохотался. -- Очень важно иметь много сыновей. Не смейся, клянусь Богом! -- Может быть, это и неплохая мысль, девочка, -- спрятав улыбку, сказал он. -- Возможно, мне следует иметь даже трех варварских жен. Потом есть еще ты и Йин-си. Я думаю, уж-жасно важно, чтобы перед отъездом мы взяли еще одну китайскую сестру. -- Ха! Если то, как ты обходился до сих пор со Второй Сестрой, о чем-то говорит, мы заведем любовников, клянусь Богом! -- Она поцеловала его в ухо и прокричала: -- Я очень благословенно довольна, что мой йосс дал мне тебя, Тай-Пэн! Канонада Повелителей Ветров выбила окна в южном крыле, и все здание сдвинулось, словно при землетрясении. Гвозди и скобы в крыше завизжали, уступая чудовищному напору, и следующий дьявольский шквал сорвал с фактории крышу и забросил ее в море. Струан почувствовал, как Йин-си уносит вверх неистовый вихрь Он выбросил руку, пытаясь удержать ее, но девушка уже исчезла. Струан и Мэй-мэй крепко прижались друг к другу. -- Не сдавайся, Тай-Тай! -- Никогда! Я люблю тебя, муж мой И Повелители Ветров обрушились на них. Глава 9 Солнце храбро взошло и согрело воздух над разрушенным городом и уцелевшей гаванью. Кулум нашел своего отца в развалинах фактории. Струан, неестественно сгорбившись, лежал на спине в углу одной из комнат в северном крыле, он сжимал в объятиях маленькую худую китайскую девушку. Кулум удивился, как его отец мог любить ее, потому что ему она совсем не показалась прекрасной. Однако смерть не отняла у них красоты и достоинства. Их лица были спокойны, словно они спали. Кулум вышел из комнаты, спустился по разбитой лестнице и появился на пороге. Легкий восточный ветерок коснулся его щеки. Тесс ждала его снаружи. И когда она увидела, как он беспомощно покачал головой, ее глаза тоже наполнились слезами, и она взяла его за руку. Они пошли по Куинз Роуд прочь из Счастливой Долины, не видя ничего вокруг.