онтурами на черном фоне В шесть часов утра было уже совсем светло. Облака, поднявшиеся довольно высоко, быстро бежали по небу. Пенкроф и его спутники находились в это время приблизительно в шести милях от Труб. Берег, по которому они шли, был совсем плоский; со стороны моря его окаймляла гряда скал, верхушки которых едва торчали из воды, так как было время наибольшего прилива. Местность слева была покрыта дюнами, усеянными колючим кустарником, и имела вид дикой песчаной пустыни. Очертания берега казались довольно однообразными, единственной преградой, защищавшей его от ярости океана, была цепь невысоких холмов. То тут, то там виднелись искривленные деревья, тянувшиеся ветвями к западу Далеко сзади, на юго-западе, зеленела опушка леса. Неожиданно Топ начал проявлять признаки волнения. Он то убегал вперед, то возвращался к Пенкрофу, как бы прося его ускорить шаги. Умная собака свернула влево и, повинуясь безошибочному инстинкту, уверенно направилась к дюнам. Пенкроф и его спутники последовали за нею. Вся окружающая местность казалась совершенно пустынной. Нигде не было видно ни одного живого существа. Дюны были отделены от моря широкой полосой земли, покрытой прихотливо разбросанными пригорками и холмами. Это была как бы маленькая песчаная Швейцария, и чтобы, не заблудиться среди дюн, требовалось исключительное чутье. После пятиминутной ходьбы журналист, Пенкроф и Харберт оказались перед своего рода пещерой, вырытой в задней стене высокой дюны. Тут Топ остановился и громко залаял. Спилет и его спутники вошли в этот грот. Посреди него они увидели Наба, стоящего на коленях. Подле него на травяной подстилке лежал человек. Это было тело инженера. ГЛАВА VIII Жив ли Сайрес Смит? - Рассказ Наба. - Отпечатки ног. --Неразрешимый вопрос. - Первые слова инженера. - Следы узнаны. - Возвращение в Трубы. - Бедный Пенкроф! Наб не пошевелился. Пенкроф бросил ему всего одно слово: - Жив? Ответа не последовало. Гедеон Спилет и Пенкроф побледнели. Харберт застыл на месте в полном отчаянии. Но было ясно, что бедный негр, поглощенный своим горем, не видел товарищей и не слышал слов моряка. Журналист опустился на колени перед неподвижным телом Сайреса Смита и, расстегнув на нем одежду, приложил ухо к его груди. Прошла минута, - целый век! - пока Спилету удалось уловить едва слышное биение сердца. Наб слегка выпрямился и смотрел перед собой невидящими глазами. Никогда человеческое лицо не. выражало такое отчаяние. Наба нельзя было узнать - до того он был утомлен и измучен горем. Он думал, что его хозяин мертв. Гедеон Спилет после долгого, внимательного исследования инженера поднялся на ноги и сказал: - Жив! Пенкроф, в свою очередь, опустился на колени возле Сайреса Смита. Его чуткое ухо также уловило слабое сердцебиение. Приложив губы к губам инженера, он почувствовал, что тот дышит. Харберт, по знаку журналиста, бросился за водой. В ста шагах от пещеры он увидел небольшой ручеек, сильно раздувшийся от прошедших накануне дождей. Но воду не во что было взять - в дюнах не было ни одной раковины. Юноша погрузил в воду носовой платок и бегом возвратился в пещеру. К счастью, этого влажного платка оказалось достаточно. Гедеон Спилет хотел лишь слегка смочить губы инженера. Несколько капель свежей влаги произвели мгновенное действие. Из груди Сайреса Смита вырвался вздох, и он невнятно пробормотал какую-то фразу. - Мы спасем его! - сказал журналист. При этих словах к Набу вернулась надежда. Он быстро раздел своего хозяина, чтобы посмотреть, не ранен ли он. На голове, груди и конечностях инженера не оказалось, однако, ни синяков, ни даже царапин, что было весьма удивительно, так как тело Сайреса Смита, несомненно, ударялось о скалы. Даже руки инженера были невредимы. Казалось непонятным, почему на них не осталось следов ударов о подводные камни. Но это обстоятельство, конечно, должно было разъясниться впоследствии. Когда Сайрес Смит будет в состоянии говорить, он расскажет о том, что с ним случилось. Теперь же его надо возвратить к жизни. Энергичное растирание должно привести к этой цели. Основательный массаж быстро согрел инженера, и он сделал легкое движение рукой. Дыхание его стало более правильным. Он, очевидно, погибал от истощения, и, не приди вовремя Гедеон Спилет со своими спутниками, Сайресу Смиту был бы конец. - Ты, значит, думал, что твой хозяин мертв? спросил Пенкроф Наба. Да, - ответил Наб. - Если бы Топ не нашел вас и не привел сюда, я бы похоронил моего хозяина и умер бы рядом с ним. Как мы видим, жизнь Сайреса Смита действительно висела на волоске. Потом Наб рассказал, что произошло. Накануне утром, покинув Трубы, он направился по берегу на север, достиг той части побережья, которую уже обследовали раньше. Там - по правде сказать, без всякой надежды - он вновь начал искать на песке и среди скал следы своего хозяина. Особенно внимательно он осмотрел часть суши, не досягаемую для волн, так как на краю берега всякий след был бы смыт приливом и отливом, Наб не рассчитывал больше найти Сайреса Смита живым. Он хотел обнаружить хотя бы труп своего господина и собственными руками похоронить его. Долго искал Наб, но его старания были напрасными. Этот берег, видимо, никогда не был обитаем людьми. Тысячи раковин, не унесенных морем и лежавших за чертой прилива, оставались нетронутыми. Ни одна из них не была раздавлена. На площади в двести-триста ярдов (9) не видно было ни малейших признаков чьей-либо высадки. Наб решил пройти еще несколько миль. Течение могло унести тело куда-нибудь дальше. Волны обычно выбрасывают на сушу труп, плавающий у плоского берега; Наб это знал, и ему хотелось в последний раз взглянуть на своего господина. - Я прошел по берегу еще две мили, осмотрел прибрежные утесы и побережье и уже потерял надежду что-нибудь найти. И вдруг вчера, часов в пять вечера, я увидел отпечатки ног... - Отпечатки ног! - воскликнул Пенкроф. - Да,- подтвердил Наб. - И эти отпечатки начинались у самых скал? - спросил журналист. - Нет,- отвечал Наб,- у черты прилива. Между линией прилива и подводными камнями они, вероятно, стерлись. - Продолжай, Наб, - сказал Гедеон Спилет. - Когда я увидел эти отпечатки, я чуть с ума не сошел. Они были совершенно ясны и вели к дюнам. Я бежал по этим следам четверть мили, стараясь их не стереть. Через пять минут, когда уже темнело, я услышал лай собаки. Это был Топ. Он и привел меня сюда, к моему хозяину. В заключение Наб рассказал, как тяжело ему было увидеть это бездыханное тело. Он пытался уловить в нем признаки жизни. Теперь, когда он нашел своего хозяина мертвым, ему так хотелось, чтобы он был жив! Но все его усилия оказались тщетны. Оставалось лишь отдать последний долг человеку, которого он так любил. Наб вспомнил о своих товарищах. Им тоже, наверное, будет приятно в последний раз взглянуть на бедного Смита. Топ здесь. Что, если попробовать положиться на чутье верного пса? Наб несколько раз произнес имя Гедеона Спилета, которого Топ знал лучше, чем других. Потом он показал на юг, и Топ быстро умчался в этом направлении. Мы уже знаем, как, руководясь инстинктом, который может показаться почти сверхъестественным, так как Топ никогда не бывал в Трубах, умная собака все же прибежала туда. Товарищи Наба с величайшим вниманием слушали его рассказ. Им было совершенно непонятно, почему Сайрес Смит после долгой борьбы с волнами и перехода через подводные скалы не получил ни одной царапины. Столь же необъяснимым казалось и то, что инженеру удалось добраться до этой затерянной среди дюн пещеры, удаленной от берега больше чем на милю. - Значит, это не ты, Наб, перенес сюда твоего хозяина? спросил журналист. - Нет, не я, - ответил Наб. - Совершенно очевидно, что мистер Смит пришел сам,- сказал Пенкроф. - Действительно, это очевидно, - заметил Гедеон Спилет. Но тем не менее это невероятно. Объяснение этим обстоятельствам мог дать только сам инженер. Оставалось лишь ждать, пока к нему вернется способность речи. К счастью, жизнь вступала в свои права. Растирание восстановило кровообращение. Сайрес Смит снова сделал движение руками, потом пошевелил головой. И снова из его уст вырвались какие-то нечленораздельные звуки. Наб, наклонившись над Смитом, громко звал его. Но инженер, видимо, не слышал. Глаза его были по-прежнему закрыты. Жизнь проявлялась пока только в движениях; чувства еще не пробудились. Пенкроф горько сожалел, что у него нет огня. И добыть его было невозможно, так как моряк, к несчастью, забыл захватить с собой жженую тряпку, которую легко было зажечь искрой от удара двух камешков. В карманах Сайреса Смита тоже не оказалось ничего, кроме часов. По общему мнению, было необходимо как можно скорее перенести инженера в Трубы. Однако усилия его товарищей привели Смита в создание скорее, чем они предполагали. Холодная вода, которой ему смачивали губы, понемногу возвращала его к жизни. Пенкрофу пришла в голову мысль подбавить в воду немного соку из мяса дичи, которое он захватил с собой. Харберт сбегал на берег моря и принес две большие двустворчатые раковины. Моряк составил нечто вроде микстуры и влил ее в рот инженеру, который с видимым удовольствием проглотил эту смесь. Вскоре после этого он открыл глаза. Наб и журналист склонились над ним - О господин, о господин! вскричал Наб. Инженер услышал эти слова Он узнал Спилета и Наба, а затем и остальных своих товарищей. Рука его слабо пожала их руки. Из его уст снова вырвалось несколько слов, которые он уже произносил прежде. Какая-то мысль, видимо, даже теперь, не давала покоя инженеру На этот раз все его поняли. - Остров или материк? - шептал он - Черт возьми! - воскликнул Пенкроф, будучи не в силах сдержаться - Какое нам до этого дело, если вы живы, мистер Смит! Остров или материк? После узнаем Инженер слегка кивнул головой и как будто задремал Его сон не стали тревожить Журналист сейчас же принял меры к тому, чтобы доставить Смита в Трубы, в лучшие условия. Наб, Пенкроф и Харберт вышли из пещеры и направились к высокой дюне, увенчанной несколькими хилыми деревцами. По дороге моряк все время повторял - Остров или материк! Думать об этом, когда душа едва держится в теле! Каков человек! Взобравшись на верхушку дюны, Пенкроф и его товарищи голыми руками обломали большие сучья довольно худосочного дерева, походившего на приморскую сосну, вконец изнуренную ветром Из этих сучьев были сделаны носилки. Если покрыть их листьями и травой, на них нетрудно будет перенести инженера в Трубы. На все это потребовалось минут сорок. Около десяти часов матрос, Наб и Харберт вернулись к Сайресу Смиту, которого ни на мгновение не покидал журналист. Инженер к этому времени очнулся от сна, больше похожего на забытье. Легкая краска оживила его мертвенно-бледные щеки. Приподнявшись на локте, он осмотрелся вокруг и спросил, где находится. - Не утомитесь ли вы, слушая меня, Сайрес? - спросил журналист. - Нет,- ответил инженер - Мне думается, сказал моряк,- что мистеру Смиту будет куда легче вас слушать, если он поест еще немного желе из дичи. Это ведь, правда, дичь, мистер Сайрес,- прибавил Пенкроф, предлагая инженеру глотнуть сока, к которому он на этот раз подмешал крошки мяса. Сайрес Смит проглотил кусочек дичи. Остатки поделили между собой товарищи инженера. Они были очень голодны и нашли этот завтрак довольно скудным. - Ничего, сказал Пенкроф.- Настоящая еда ждет нас в Трубах. Вам не мешает знать, мистер Сайрес, что таи, на юге, у нас есть дом с комнатами, кроватями и отоплением, а в буфете хранится несколько дюжин птиц, которых наш Харберт называет трегонами. Носилки для вас уже готовы, и как только вы почувствуете себя достаточно сильным, мы перенесем вас в наше жилище. - Спасибо, мой друг. ответил инженер.- Через час или два мы сможем двинуться. А теперь, Спилет, ' рассказывайте. Журналист кратко сообщил Смиту обо всем, что произошло в его отсутствие. Он рассказал о тех событиях, которые не могли быть известны инженеру: о падении шара; о высадке на землю, которая, будь то остров или материк, была, видимо, необитаема; об открытии Труб; о поисках инженера; о преданности Наба; о сообразительности верного Топа и обо всем прочем. - Так, значит, не вы нашли меня на берегу? - спросил инженер еще не окрепшим голосом. Нет, ответил журналист. - Это не вы принесли меня сюда в пещеру? - Нет. - На каком она расстоянии от прибрежных утесов? - Приблизительно в полумиле, - сказал Пенкроф.- Если вы удивлены, мистер Сайрес, то и мы тоже никак не ожидали видеть вас в этом месте. - Действительно, это очень странно,- сказал инженер, который понемногу оживлялся, весьма заинтересованный этими подробностями. - Не можете ли вы рассказать нам, что случилось после того, как вас унесло водой? - продолжал Пенкроф. Сайрес Смит собрался с мыслями. Он помнил лишь весьма немногое Налетевшая волна вырвала его из сетки аэростата. Сначала он погрузился на несколько сажен в воду. Выбравшись на поверхность, он почувствовал в полумраке, что около него копошится живое существо. Это был Топ, который бросился ему на помощь. Подняв глаза, инженер не увидел больше шара, который, освободившись от груза, унесся, как стрела Среди гневных волн Сайрес Смит увидел берег, который был от него не ближе чем в полумиле Тогда он попробовал бороться с волнами и энергично поплыл вперед Топ уцепился зубами за одежду хозяина и поддерживал его. Но вдруг быстрое, как молния, течение подхватило инженера и понесло к северу После четверти часа упорной борьбы он пошел ко дну, увлекая Топа за собой в пучину С этого мгновения и до той минуты, когда он очнулся среди своих товарищей, Сайрес Смит ничего уже не помнил. - Однако,- заметил Пенкроф,- вас, несомненно, выбросило на берег и вы нашли в себе силы дойти до этого места Ведь Наб видел отпечатки ваших шагов. - Да, это так,- задумчиво произнес инженер.- А вы не видели других следов человека на этом побережье? - Ни одного,- отвечал журналист.- Да если бы вам и встретился случайно некий спаситель, оказавшийся на месте как раз вовремя, то не для того же он вытащил вас из воды, чтобы тотчас же покинуть! - Вы совершенно правы, дорогой Спилет.. Скажи, Наб, - продолжал инженер, обращаясь к своему верному слуге, - это не ты , ты не мог бы, в минуту рассеянности, когда... Нет, это вздор. Уцелел ли еще хоть один из этих следов? - Да, господин,- ответил Наб, - тут, у входа, у самой дюны, в месте, защищенном от дождя и ветра. Остальные следы стерла буря.. - Пенкроф,- сказал Сайрес Смит,- возьмите, пожалуйста, мои башмаки и посмотрите, подходят ли они к этим следам. Моряк исполнил просьбу инженера. Харберт и Пенкроф, под предводительством Наба, отправились к тому месту, где негр видел следы. Когда они ушли, Сайрес Смит сказая журналисту: - Произошли необъяснимые вещи. Да, все это действительно необъяснимо,- отве тил Гедеон Спилет - Не будем пока ломать себе голову, дорогой Спилет. Мы поговорим об этом после. Через несколько минут моряк, Наб и Харберт возвратились обратно. Сомневаться было невозможно: башмаки инженера точно подходили к сохранившимся следам. Следовательно, их оставил на песке Сайрес Смит. - Ну что .же, - сказал инженер, - значит, у меня самого была галлюцинация, жертвой которой я считал Наба. Я ты, как лунатик, не сознавая этого, и Топ по инстинкту привел меня в эту пещеру после того, как спас из морских волн . Сюда, Топ! Поди сюда, собака моя! Великолепное животное с громким лаем подскочило к своему господину, который ласково погладил его Нельзя не признать, что это было единственное объяснение обстоятельств, приведших к спасению Сайреса Смита. Топ по праву явился героем этого спасения Около полудня Пенкроф осведомился у инженера, можно ли его переносить. Вместо ответа Смит с усилием, свидетельствовавшим о непреклонной воле, поднялся на ноги. Однако ему сейчас же пришлось опереться на плечо моряка, чтобы не упасть. . - Ну вот и хорошо, - сказал Пенкроф. - Подать сюда носилки господина инженера! Носилки были принесены Поперечные сучья покры ли мхом в длинными стеблями травы. Затем Сайрес Смит был положен на носилки, и маленький отряд направился к берегу. Один конец носилок нес Пенкроф, другой - Наб. Идти предстояло восемь миль. Но так как двигаться приходилось медленно, с остановками, то расстояние до Труб могло быть пройдено не менее чем за шесть часов. Как и накануне, дул сильный ветер, но дождь, к счастью, прекратился Приподнявшись на локте, инженер оглядывал побережье и особенно внимательно всматривался в противоположную от моря сторону Он не разговаривал, а только смотрел, и вид местности, неровности почвы, лес и различные продукты природы отчетливо запечатлелись в его мозгу Часа через два усталость, однако, взяла свое, и Сайрес Смит заснул на носилках В половине пятого экспедиция достигла срезанной грани стеньг и вскоре была уже у Труб Все остановились. Носилки положили на песок Сайрес Смит спал так крепко, что не проснулся К величайшему своему удивлению, Пенкроф убедился, что вчерашний ураган сильно изменил вид местное ти. Произошли довольно значительные обвалы На берегу лежали большие глыбы скал, все побережье было покрыто густым ковром морской травы и водорослей Очевидно, море залило островок и докатилось до гранитного вала Перед входом в Трубы земля была покрыта глубокими рытвинами Несомненно, она выдержала бешеный натиск волн Страшное предчувствие мелькнуло в мозгу Пенкрофа Как стрела, он бросился в коридор Почти тотчас же он вышел оттуда и застыл на месте, оглядывая своих товарищей. Огонь погас. Зола, залитая водой, превратилась в липкую грязь Жженая тряпка, которая должна была заменить трут, исчезла Море ворвалось в коридор и совершенно разорило Трубы! ГЛАВА IX Сайрес здесь - Попытки Пенкрофа Трение дерева Остров или материк? - Планы инженера В каком месте Тихого океана? - В гуще леса - Итальянская пиния - Охота за дикой свиньей - Долгожданный дым Пенкроф в нескольких словах рассказал журналисту, Набу и Харберту о том, что случилось. Событие, которое могло иметь весьма важные последствия - так, по крайней мере, думал Пенкроф, - произвело на друзей почтенного моряка неодинаковое впечатление. Наб весь отдался радости свидания со своим господином и пропустил слова Пенкрофа мимо ушей. Харберт в известной степени разделял опасения моряка. Что же касается Гедеона Спилета, то, выслушав Пенкрофа, он кратко ответил: - Честное слово, Пенкроф, это мне совершенно все равно. - Но, говорю вам, наш огонь погас! - Экая беда! - И его нечем разжечь. - Подумаешь! - Но послушайте, мистер Спилет... - Разве Сайрес не с нами? - сказал журналист. - Разве наш инженер не здесь? Он уж сумеет придумать способ добыть огонь! - Но из чего? - Из ничего! Что мог Пенкроф ответить на это? Он не ответил ни слова, так как, в сущности, надеялся на Сайреса Смита не меньше своих товарищей. Инженер казался им воплощением изобретательности, хранилищем всех человеческих знаний. Лучше быть вместе с Сайресом на пустынном острове, чем без Сайреса в самом культурном из американских городов. При нем не придется терпеть ни в чем недостатка. С ним не может быть места отчаянию. Если бы этим почтенным людям сказали, что их остров погибнет от извержения вулкана, что его поглотят океанские волны, они невозмутимо ответили бы: "Сайрес здесь. Поговорите с Сайресом!" Но пока что инженер снова погрузился в забытье, вызванное, вероятно, утомительным путешествием. Взывать к его находчивости было бессмысленно. Приходилось поэтому довольствоваться весьма скудной трапезой. Мясо тетеревов было уже съедено, и не было никакого способа зажарить какую-нибудь дичину. К тому же трегоны, отложенные про запас, исчезли. Необходимо было принять какие-то меры. Прежде всего Сайреса Смита перенесли в центральный коридор. Там удалось устроить для него сносное ложе из водорослей и морских трав, которые почти не подмокли. Крепкий сон должен был восстановить силы инженера не менее чем самая обильная пища. Наступила ночь. Ветер направился на северо-восток, и температура сильно упала. Перегородки, поставленные Пенкрофом, были разрушены бурей, и по Трубам гулял жестокий сквозняк- Смиту пришлось бы довольно плохо, но его друзья скинули с себя пиджаки и куртки и заботливо укутали инженера. Ужин в этот вечер состоял из порции неизменных литодом, собранных на берегу Харбертом и Набом. К этим моллюскам Харберт прибавил немного съедобных водорослей, которые он нашел на высоких скалах. Эти водоросли из семейства фукусовых принадлежат к виду саргассов. В высушенном состоянии они представляют собой студенистую массу, довольно богатую питательными веществами. Журналист и его товарищи, поглотив порядочное количество литодом, принялись сосать эти водоросли, которые показались им довольно вкусными. Надо заметить, что на азиатском побережье они составляют неизменную пищу туземцев. - Как бы то ни было,- заметил моряк,- мистеру Сайресу пора прийти нам на помощь. Холод становился очень чувствительным, и не было никакой возможности с ним бороться. Не на шутку расстроенный, моряк всеми средствами пытался добыть огонь. Даже Наб помогал ему в этом деле, Он собрал немного свежего мха и, ударяя камнем о камень, высек из них искры. Но мох, воспламеняющийся с трудом, не вспыхнул. К тому же искры, представлявшие собой частицы раскаленного кремня, были значительно меньше тех, которые вылетают из стального огнива. Попытка Наба окончилась неудачей Тогда Пенкроф, ничуть не надеясь на успех, попробовал все-таки, по примеру дикарей, потереть друг о друга два сухих куска дерева. Конечно, если бы энергию, которую затратили Наб с Пенкрофом, можно было превратить в тепло, ее, наверное, хватило бы для отопления котла океанского парохода. Но результат их усилий равнялся нулю. Куски дерева, правда, разгорелись, но значительно меньше, чем сами участники этой операции. После часа работы Пенкроф был весь в поту и с досадой отбросил куски дерева, сказав: - Не говорите мне, что дикари добывают огонь таким образом! Я скорее поверю, что летом идет снег. Мне легче зажечь собственные руки, потирая их друг о друга. Отвергая этот способ, Пенкроф был, конечно, неправ. Достоверно известно, что дикари зажигают куски дерева посредством быстрого трения. Но не всякое дерево годится для этого, и, кроме того, нужно, как говорится, знать прием. По-видимому, Пенкроф не знал приема. Досада моряка скоро прошла. Харберт поднял брошенные им куски дерева и, в свою очередь, начал усердно тереть их друг о друга. Здоровый моряк невольно расхохотался, видя, как юноша старается успеть в том, в чем он, Пенкроф, потерпел неудачу. Три, три на здоровье, мой мальчик! - сказал он. - Я и тру, - со смехом ответил Харберт, - но только для того, чтобы согреться и не дрожать от холода. Скоро мне будет так же жарко, как тебе. Предположение Харберта оправдалось, но, как бы то ни было, от надежды добыть огонь пришлось временно отказаться. Гедеон Спилет раз двадцать повторил, что такой пустяк нисколько не затруднит Сайреса Смита. А пока что он улегся на своем песчаном ложе в одном из коридоров. Харберт, Наб и Пенкроф последовали его примеру. Топ уже мирно спал у ног своего хозяина. На другой день, 28 марта, инженер, проснувшись часов в восемь утра, увидел возле себя своих товарищей, которые ожидали его пробуждения. Как и накануне, его первые слова были: - Остров или материк? Как видит читатель, эта мысль не покидала его. - По правде сказать, мы этого не знаем, мистер Смит,- ответил ему Пенкроф. - Вы до сих пор этого не знаете? - Но узнаем, когда вы будете нашим проводником в этих краях, - прибавил моряк. - Я, кажется, уже могу ходить, а значит, гожусь в проводники, - ответил инженер и без особых усилий приподнялся и встал. - Вот это здорово! - воскликнул Пенкроф. - Я больше всего пострадал от истощения,- продолжал инженер. - Немного пищи, друзья мои, и все будет хорошо. У вас, конечно, имеется огонь? Ответ на этот вопрос последовал не сразу. Наконец Пенкроф горестно сказал: - Увы, у нас нет огня, мистер Сайрес! Точнее говоря, у нас больше нет огня. И моряк рассказал Смиту о том, что произошло накануне. Повествование о единственной спичке и о бесплодной попытке добыть огонь трением очень позабавило инженера. - Мы что-нибудь придумаем, - сказал он. - Если нам не удастся найти вещество, подобное труту... - Что тогда? - тревожно спросил моряк. - Тогда мы сделаем спички. - Зажигательные? - Да. - Вот и все! Ничего нет легче этого! - воскликнул Гедеон Спилет, хлопая моряка по плечу. Пенкроф подумал про себя, что это не так просто, но не стал возражать. Все вышли наружу. Погода улучшилась. Над морем поднималось яркое солнце, зажигая золотыми блестками призматические выпуклости гранита. Быстро оглядевшись вокруг, инженер уселся на обломке скалы. Харберт подал ему пригоршню ракушек и водорослей. - Это все, что у нас есть, мистер Сайрес, - сказал он. - Спасибо, мой мальчик,- ответил инженер.- Пока что на утро хватит и этого. Он с аппетитом съел свой скудный завтрак, запив его свежей водой, принесенной из реки в большой раковине. Товарищи Смита безмолвно смотрели на него. Кое-как утолив свой голод, инженер скрестил руки на груди и сказал: - Итак, друзья мои, вы еще не знаете, куда закинула нас судьба - на материк или на остров? ~ Нет, мистер Сайрес,- ответил юноша. - Мы узнаем это завтра. А пока нам делать нечего, - Одно дело есть,- возразил Пенкроф. - А что же нам делать? - Огонь, - заявил моряк, который тоже страдал навязчивыми идеями. - Мы добудем огонь, Пенкроф,- ответил Сайрес Смит. - Вчера, когда вы меня сюда несли, я как будто заметил на западе гору, возвышающуюся над этой местностью. - Вы не ошибаетесь, - подтвердил Гедеон Спилет. Эта гора, вероятно, довольно высока. - Очень хорошо,- сказал инженер. Завтра утром мы взберемся на ее вершину и увидим, что представляет собой эта земля: остров или материк. До тех пор делать нам нечего. - А огонь? - снова повторил упрямый моряк. - Будет вам и огонь, Пенкроф,- сказал Гедеон Спилет.- Потерпите немного. Пенкроф посмотрел на журналиста с таким видом, точно хотел сказать: "Ну, если за это дело возьметесь вы, нам нескоро придется отведать жаркого". Однако он смолчал. Сайрес Смит ничего не ответил на слова моряка Вопрос об огне, видимо, очень мало его тревожил После нескольких минут размышления он сказал: - Друзья мои, наше положение, может быть, и плачевно, но, во всяком случае, оно вполне ясно Либо мы находимся на материке, и тогда ценой известных усилий мы достигнем населенных мест, либо наша земля - остров. В последнем случае возможно одно из двух: если этот остров обитаем, мы как-нибудь выберемся отсюда с помощью его жителей; если же на нем нет жителей, нам придется выпутываться самостоятельно - Да, действительно, это очень просто,- сказал Пенкроф - Но где же, по-вашему, лежит этот материк или остров, на который нас занесла буря? - спросил Гедеон Спилет. В точности я этого сказать не могу, ответил инженер, - но, судя по всем данным, мы находимся в Тихом океане. Когда мы покинули Ричмонд, ветер дул с северо-востока, и самая его сила говорит за то, что он не изменил направления. Если мы действительно летели с северо-востока на юго-запад, то наш путь лежал над штатами Северная Каролина, Южная Каролина и Георгия, над Мексиканским заливом, над самой Мексикой в ее узкой части и над частью Тихого океана. Я думаю, мы покрыли не меньше шести-семи тысяч миль, и если ветер переменился хоть на полрумба, то он отнес нас либо к архипелагу Мендана, либо на острова Паумоту. Если же предположить, что скорость ветра была значительней, чем я думаю, то мы могли достигнуть даже Новой Зеландии. В случае правильности этой последней гипотезы нам будет легко вернуться на родину. Кого-нибудь, англичан или маори, мы, несомненно, встретим. Если же мы находимся на каком-нибудь необитаемом островке Микронезийского архипелага, нам, быть может, удастся это установить, взобравшись на вершину этой горы. В таком случае, придется устраиваться здесь навсегда. - Навсегда! - воскликнул Гедеон Спилет. - Вы говорите - навсегда, мой дорогой Смит? - Разумнее заранее приготовиться к худшему, чтобы не разочароваться потом, - ответил инженер. - Хорошо сказано,- заметил Пенкроф.- Будем надеяться, что этот остров - если мы и вправду на острове - не лежит в стороне от морских путей. Это было бы уж слишком обидно. - Для того чтобы узнать, как обстоит дело, нам нужно прежде всего подняться на гору,- ответил Смит. - Но не слишком ли утомит вас подъем, мистер Сайрес? - спросил Харберт. - Надеюсь, что нет, если только вы с Пенкрофом окажетесь хитрыми и ловкими охотниками,- ответил инженер. - Мистер Сайрес, - вмешался Пенкроф, - вы, кажется, говорите насчет дичи? - Принести-то ее я принесу, а вот касательно жаренья - не знаю. - Приносите, приносите, Пенкроф,- ответил Сайрес Смит. Было решено, что инженер и Спилет останутся в Трубах и обследуют побережье и верхнее плато. Тем временем Наб, моряк и Харберт отправятся в лес за новым запасом топлива и дичи - пернатой или пушной. Часов в десять утра они тронулись в путь. Харберт был полон надежд, Наб сиял от радости, а Пенкроф бормотал про себя: Если я вернусь и найду дома огонь, я буду знать, что он упал с неба. Охотники двинулись вверх по берегу Дойдя до излучины реки, моряк спросил товарищей: - С чего начнем с охоты или со сбора дров? - С охоты, - ответил Харберт. - Видишь, Топ уже делает стойку. - Ну что же, будет охотиться, согласился Пенкроф.- Потом мы вернемся сюда и наберем хворосту Харберт, Наб и Пенкроф выломали себе по хорошей еловой дубине и последовали за Топом, весело прыгавшим в траве На этот раз, вместо того чтобы идти по берегу, охотники углубились в лес По-прежнему в нем преобладали хвойные деревья, принадлежащие к семейству сосновых. В отдельных местах сосны росли не так густо и достигали огромной величины Их значительные размеры как будто указывали, что эта местность лежит в более высоких широтах, чем предполагал инженер Редкие прогалины, утыканные старыми пнями и покрытые хворостом, хранили неисчерпаемые запасы топлива. За прогалинами деревья снова смыкались в почти непроходимую чащу. Ориентироваться среди этих девственных зарослей было не так-то легко. Время от времени Пенкроф отмечал свой путь вехами, которые можно было заметить без груда. Но, быть может, охотники напрасно не пошли берегом, как сделали Пенкроф и Харберт в прошлый раз После часового блуждания по лесу они не встретили никакой дичи. Топ, бегая под нижними ветками, только спугивал птиц, к которым невозможно было приблизиться. Даже трегонов нигде не было видно, и моряку предстояла неизбежная перспектива вернуться к болотам, где он так успешно ловил на удочку глухарей. - Эге, Пенкроф, - сказал Наб слегка насмешливым гоном, - если у тебя и дальше будет не больше дичи, огня для нее потребуется немного - Потерпи, Наб,- ответил моряк, - дичи-то нам, во всяком случае, хватит. - Ты, видно, не очень полагаешься на мистера Сайреса? - Нет, я на него полагаюсь. - Но ты не веришь, что он добудет огонь? - Поверю, когда увижу, что дрова пылают на очаге. - Раз мой хозяин сказал, значит огонь будет. - Посмотрим. Солнце еще не достигло высшей точки над горизонтом. Экспедиция продолжалась. Скоро Харберт сделал важное открытие - он нашел дерево со съедобными плодами. Это была итальянская пиния, приносящая превосходные орехи, которые очень ценятся в умеренных зонах Америки и Европы. Орехи эти были уже спелые, и Харберт с товарищами с удовольствием ими полакомились. - Превосходно! - сказал Пенкроф.- Водоросли вместо хлеба, сырые ракушки на жаркое и сосновые ядрышки на сладкое - вот самый подходящий обед для тех, у кого нет в кармане ни одной спички. - Не нужно жаловаться,- сказал Харберт. - Я и не жалуюсь, мой мальчик, - ответил Пенкроф.- Мне только кажется, что в нашем меню мяса слишком уж маловато. - Топ что-то увидел! - закричал Наб и бросился в чащу, где слышался громкий лай умного пса; к лаю примешивалось какое-то странное хрюканье. Харберт и Пенкроф последовали за Набом. Если недалеко была дичь, то не время было обсуждать вопрос, как изжарить добычу, ибо прежде всего ее следовало поймать. Войдя в чащу, охотники сейчас же увидели Топа, который вцепился в ухо какого-то животного и старался его свалить. Это четвероногое, похожее на кабана, было длиной около двух с половиной футов. Его покрывала грубая темно-коричневая негустая шерсть, более светлая на брюхе. Его лапы с когтями, плотно прижатые к земле, были, по-видимому, соединены перепонкой. Харберт узнал в нем дикого кабана, одного из самых больших представителей отряда грызунов. Кабан не пытался освободиться и только тупо вращал глазами, заплывшими толстым слоем жира. Вероятно, он видел людей в первый раз. Наб крепко сжал в руке дубину и хотел уже ударить животное, как вдруг кабан вырвал ухо из пасти Топа и с громким ворчанием кинулся на Харберта. Едва не. опрокинув растерявшегося юношу, кабан быстро исчез в лесу. - Вот гадина! - закричал Пенкроф. Трое. охотников бросились вслед за Топом. В ту минуту, когда пес почти догнал кабана, тот неожиданно скрылся в большом болоте, осененном столетними соснами. Наб, Харберт и Пенкроф остановились. Топ бросился в воду, но кабан, спрятавшись в глубине, не показывался больше. - Подождем, - сказал юноша. - Он скоро должен высунуться, чтобы подышать. - А он не утонет? - спросил Наб. - Нет, - сказал Харберт. - Ведь на лапах у него перепонки. Это почти земноводное животное. Но будем внимательно следить за ним. Топ продолжал плавать в болоте. Пенкроф, Наб и Харберт встали на противоположных концах берега, чтобы отрезать отступление кабану, которого Топ так тщетно искал под водой. Харберт не ошибся: через несколько минут животное показалось на поверхности. Топ одним прыжком вскочил кабану на спицу и не дал ему снова нырнуть в воду. Через мгновение кабан был вытащен на берег, и Наб прикончил его ударом дубины. - Ура! - торжествуя, вскричал Пенкроф.- Только бы был огонь, а уж мы обгрызем эту добычу до костей. Пенкроф взвалил кабана на плечи и, увидев по солнцу, что уже почти два часа, дал сигнал трогаться в обратный путь. Чутье Топа очень помогло охотникам. Благодаря умному животному они легко нашли дорогу домой. Спустя полчаса отряд достиг излучины реки. Как и в прошлый раз, Пенкроф быстро соорудил сплавной плот, хотя этот труд казался ему довольно бесполезным, раз у них не было огня. Пустив дрова плыть по течению реки, охотники направились к Трубам. Но, пройдя шагов пятьдесят, Пенкроф снова разразился громким "ура" и, указывая рукой на скалу, крикнул: - Харберт! Наб! Смотрите! Над утесами вились густые клубы дыма. ГЛАВА Х Изобретение инженера. - Вопрос, который очень тревожит Сайреса Смита. - Подъем на гору. - Лес. - Вулканическая почва. Траропаны. - Муфлоны. - Первая площадка. - Ночной лагерь. - На вершине горы. Через несколько секунд охотники подошли к ярко пылающему огню. Сайрес Смит и журналист стояли около него. Пенкроф, с кабаном в руках, молча смотрел на обоих. - Вот видите, старина! - вскричал Гедеон Спилет. - Огонь, настоящий огонь, на котором прекрасно изжарится эта чудесная дичь. - Но кто... зажег его? - спросил Пенкроф. - Солнце! Ответ Гедеона Спилета был вполне точен: солнце действительно было источником тепла, которое столь восхищало Пенкрофа. Моряк не хотел верить своим глазам, он был до такой степени изумлен, что не мог вымолвить ни слова. - У вас, значит, была линза, мистер Сайрес? - спросил Харберт. - Нет, мой мальчик, но я сделал ее, - отвечал инженер. И он показал Харберту прибор, заменивший ему линзу. Это были два стекла, снятые с часов инженера и Спилета. Наполнив их водой и скрепив их края с помощью глины, Сайрес Смит сфабриковал настоящее зажигательное стекло, которое сосредоточило лучи солнца на охапке сухого мха и воспламенило его. Пенкроф воззрился на этот "аппарат", потом безмолвно перевел глаза на инженера. Этот взгляд был красноречивей слов. Смит казался Пенкрофу, если не божеством, то, во всяком случае, сверхчеловеком. Наконец к нему вернулся дар речи. и он воскликнул: - Запишите это в вашу книжечку, мистер Спилет, обязательно запишите! - Уже записано, - ответил журналист. С помощью Наба Пенкроф наставил вертел, и вскоре кабан, должным образом выпотрошенный, жарился на ярком огне, словно обыкновенный поросенок. Трубы снова стали обитаемыми, не только потому, что огонь согревал коридоры, но и потому, что загородки из камня и песка были восстановлены. Как видно, инженер и Гедеон Спилет хорошо поработали за день. Силы Сайреса Смита почти восстановились; чтобы испытать себя, он даже поднялся на верхнее плато. Оттуда он долго смотрел на вершину, которой собирался достигнуть на другой день. Привыкший на глаз определять высоту и расстояние, инженер считал, что эта гора находится в шести милях к северо-западу и возвышается на три тысячи пятьсот футов над уровнем моря. Наблюдатель, находившийся на ее макушке, мог, следовательно, обозреть горизонт в районе не меньше пятидесяти миль. Очевидно, Смиту нетрудно будет разрешить вопрос: "остров или материк?", который он не без основания считал важнее всех прочих. Ужин оказался вполне удовлетворительным. Мясо кабана нашли очень вкусным, а из водорослей и орехов вышла отличная закуска. За едой инженер больше молчал, он обдумывал план действий на завтра. Раза два Пенкроф заговаривал о том, что следует предпринять, но Сайрес Смит, человек по натуре методический, в ответ только качал головой. - Завтра мы будем знать, что нам делать, и станем действовать соответственно,- сказал он. Покончив с едой, подбросили на очаг новую охапку сучьев, и обитатели Труб, в том числе и верный Топ, погрузились в глубокий сон. Ничто не нарушило спокойствия ночи, и на утро 29 марта они проснулись свежие, бодрые и готовые к походу, который должен был решить их судьбу. Все было готово для экспедиции. Остатками кабана Сайрес Смит и его товарищи могли бы питаться еще сутки. К тому же они твердо надеялись пополнить свои запасы в пути. Инженер и Гедеон Спилет снова вставили часовые стекла на место, и Пенкроф, чтобы иметь трут, спалил еще кусок своего платка. А кремня в этой почве вулканического происхождения должно было быть сколько угодно. В половине восьмого утра исследователи, вооруженные дубинами, выступили из Труб. По предложению Пенкрофа, было решено направиться к горе по уже известной дороге через лес и вернуться другим маршрутом. Эта дорога была, к тому же, и самой краткой. Путники обогнули южный угол стены и пошли вдоль левого берега реки - до того места, где она сворачивала на юго-запад. Путь, проложенный накануне среди хвойных зарослей, был легко обнаружен, и к девяти часам утра Сайрес Смит и его товарищи достигли западной окраины леса. Поверхность почвы была сначала довольно ровной; небольшие болота сменились сухим песком. Дальше наметился небольшой подъем, ведший от берега в глубь местности. Среди зарослей изредка виднелись какие-то убегающие животные. Топ немедленно кидался за ними, но Сайрес Смит тотчас же призывал его обратно, так как время для охоты еще не наступило. Позже - другое дело. Инженер был не такой человек, чтобы отвлечься от своего основного плана. Можно было с уверенностью сказать, что он даже не обращал внимания на внешний вид и естественные богатства окружающей природы. Его единственной целью было подняться на гору, и он неуклонно стремился к ней. В десять часов сделали короткий привал. По выходе из леса путники могли хорошо обозреть рельеф местности. Гора состояла из двух конусов. Первый из них, усеченный на высоте двух с половиной тысяч футов, был окружен прихотливо разбросанными отрогами, похожими на раздвинутые когти огромной птичьей лапы. Эти отроги разделялись множеством долин, поросших деревьями, купы которых достигали вершины первого конуса. Северо-восточный склон горы казался менее лесистым. На нем виднелись какие-то темные глубокие полосы - вероятно, потоки лавы. На первом конусе покоился второй конус, со слегка округленной вершиной, стоявший несколько наискось. Он походил на большую круглую, сдвинутую на ухо шляпу. Казалось, конус состоял из обнаженных пород, кое-где прорезанных красноватыми утесами. Вершины второго конуса и стремились достигнуть путники. Выступы окружавших ее отрогов представляли самый удобный путь к этой цели. Мы находимся на вулканической почве, - сказал Сайрес Смит. Его друзья, идя за ним следом, начали понемногу подниматься по заднему склону отрога, который извилистой и не слишком крутой линией вел к первому плато. В этом месте почва изобиловала буграми, созданными работой подземных сил. Там и сям виднелись переносные валуны, глыбы базальта, куски пемзы, вулканического стекла. Редкими купами попадались хвойные деревья, которые лишь несколькими сотнями метров ниже, на дне узких ущелий, росли густыми массивами, почти не проницаемыми для солнечных лучей. В начале восхождения на нижней гряде скал Харберт заметил отпечатки следов каких-то больших диких животных, по-видимому, недавно побывавших здесь. - Эти звери, должно быть, не очень охотно уступят нам свои владения, - сказал Пенкроф. - Ну что ж, - заметил журналист, которому уже приходилось охотиться на индийских тигров и африканских львов. - Мы, несомненно, сумеем с ними расправиться. Но пока что будем настороже. Путники понемногу поднимались, но дорога к вершине, удлиняемая обходами и различными препятствиями, была долгая. Иногда земля вдруг уходила из-под ног, и путники оказывались на краю глубоких расщелин, которые приходилось обходить. Возвращение назад и поиски более доступной тропинки требовали времени и сил. К полудню, когда маленький отряд остановился, чтобы позавтракать под сенью развесистых сосен, на краю ручья, стремительного, как водопад, до первого плато оставалось еще полдороги. Было очевидно, что его удастся достигнуть не раньше наступления сумерек. С этого пункта вид на океан бы ч обширнее, но справа его заслонял острый юго-восточный мыс, и нельзя было сказать, примыкает ли берег к какой-либо земле, скрытой от взоров. Слева видимость, правда, простиралась на несколько миль к северу, но на северо-западе, в том месте, где стояли наши исследователи, резко выступал вперед край мощного отрога довольно странной формы, являвшегося как бы опорой центрального конуса Вопрос, который так беспокоил Сайреса Смита, все еще оставался поэтому загадкой В час дня восхождение возобновилось Путникам пришлось отклониться к юго западу и снова зайти в глубь густых зарослей Там под сенью деревьев летали птицы из семейства фазановых, так называемые трагопаны, с мясистым подгрудком на горле и двумя тонкими цилиндрическими наростами позади глаз. Трагопаны были величиной с петуха Самка отличалась сплошным коричневым оперением, тогда как самец блистал ярко-красными перьями с маленькими белыми крапинками. Сильным и ловким ударом камня Гедеон Спилет убил одного из этих пернатых, на которого не без жадности взирал Пенкроф, проголодавшийся на свежем воздухе. Выйдя из леса, наши "альпинисты", помогая друг другу, поднялись по очень крутому скату высотой футов в сто и достигли верхней площадки, поросшей редкими деревьями Почва этой площадки была, видимо, вулканического происхождения. Теперь предстояло вернуться к западу, описывая сложные петли, чтобы облегчить себе путь Склоны горы были почти отвесны, и приходи лось тщательно выбирать место, куда поставить ногу Наб и Харберт шли во главе, Пенкроф - в арьергарде, Сайрес Смит и журналист двигались между ними. Звери, обитавшие на этих высотах - а их, судя по следам, было немало, несомненно, принадлежали к животным с верной поступью и сильными мускулами, вроде серн или горных коз Некоторые из них попались на глаза путникам, и Пенкроф окрестил их другим названием. - Бараны! - внезапно закричал он Путники остановились шагах в пятидесяти от небольшой группы рослых животных с крепко загнутыми приплюснутыии рогами и длинной шелковистой бурой шерстью Это были не простые бараны Они принадлежали к виду, распространенному в гористых местностях умеренной зоны, и, по словам Харберта, назывались муфлонами - А годятся они на жаркое? - спросил Пенкроф. - Да, - ответил Харберт. - Ну, так, значит, это бараны. Муфлоны, неподвижные среди обломков базальта, с удивлением смотрели на двуногих, которых, очевидно, встретили в первый раз Потом в них внезапно проснулся страх, и они быстро скрылись, прыгая по скалам До свидания! - крикнул Пенкроф с таким смешным выражением лица, что Сайрес Смит, Спилет, Харберт и Наб не выдержали и расхохотались Восхождение продолжалось На склонах горы часто можно было заметить следы лавы, разбросанные прихотливыми узорами Иногда дорогу преграждали маленькие потухшие вулканчики, и приходилось идти вдоль их краев. В некоторых местах попадались отложения кристаллической серы, окруженной веществами, которые обычно извергаются огнедышащими горами вместе с лавой: вулканическим туфом с неправильными, сильно обожженными кристаллами и беловатым пеплом, состоящим из бесконечного множества кристалликов полевого шпата По мере приближения к первой площадке, образованной поверхностью усеченного конуса, восхождение становилось все более затруднительным К четырем: часам дня верхняя лесная зона осталась позади Только изредка попадались отдельные сосны, судорожно искривленные и тощие Им, вероятно, нелегко было бороться с ветром на этой значительной высоте К счастью для инженера и его спутников, погода стояла хорошая, было тихо Сильный ветер на высоте трех тысяч футов немало затруднил бы их продвижение. Воздух был совершенно прозрачен. Вокруг царила полная тишина Путники не видели солнца, скрытого от их взоров колоссальным верхним конусом, который застилал горизонт с юго-запада. Его огромная тень становилась все длиннее, по мере того как дневное светило склонялось к западу. Легкая дымка, скорее туман, чем облака, появилась на востоке, окрашенная лучами солнца во все цвета радуги. Всего пятьсот футов отделяли путников от площадки, на которой они хотели остановиться на ночлег, но непрестанные зигзаги удлинили это расстояние до двух миль. Почва все время, так сказать, уходила из-под ног. Откосы горы часто были столь отвесны, что путники соскальзывали вниз по застывшей лаве, если выветрившиеся борозды не давали опоры ноге. Незаметно подкрались сумерки, и было уже почти темно, когда Сайрес Смит и его товарищи, сильно уставшие от семичасового восхождения, добрались наконец до вершины первого конуса. Тут встал вопрос об устройстве лагеря и подкреплении сил пищей и сном. Вторая площадка горы покоилась на скалах, среди которых нетрудно было найти убежище. Топлива было не особенно много. Все же можно было развести костер из сухой травы и веток кустарника, который рос на площадке. Пенкроф принялся укладывать камни для очага, а Наб с Харбертом занялись собиранием топлива. Вскоре они вернулись с большой охапкой сучьев. Пенкроф высек огонь, жженая тряпка загорелась, и пламя, раздуваемое мощными легкими Наба, весело вспыхнуло под прикрытием скал. Огонь должен был лишь защищать от ночной прохлады, так как Наб решил не жарить фазана и приберечь его на завтра. Меню ужина составилось из остатков кабана и нескольких дюжин орехов пинии. К половине седьмого с едой было покончено. После ужина Смиту пришла мысль обследовать, пока еще не совсем стемнело, широкую круглую площадку, на которой располагался верхний конус горы. Перед тем как лечь спать, он хотел выяснить, можно ли обойти этот конус снизу, в случае если слишком отвесные склоны не позволят взобраться на вершину. Этот вопрос очень беспокоил инженера: Смит предвидел, что с северной стороны площадка может оказаться неприступной. Если же невозможно будет ни добраться до вершины горы, ни обойти ее снизу, западная часть местности окажется необследованной, и цель восхождения будет не вполне достигнута. Инженер, предоставив Пенкрофу и Набу устраивать ночлег, а журналисту - записывать события за день, не считаясь с утомлением, двинулся вдоль круглой площадки по направлению к северу. Харберт сопровождал его. Ночь была тихая и спокойная. Мрак еще не очень сгустился. Сайрес Смит и юноша безмолвно шагали друг возле друга. В некоторых местах площадка неожиданно расширялась, и они без труда могли идти рядом. Порой обвалы преграждали путь, оставляя лишь узкую тропинку, по которой два человека могли пробираться лишь гуськом. Минут через двадцать инженеру и Харберту пришлось остановиться. Начиная с этого места, склоны обоих конусов почти соприкасались. Между ними нельзя было заметить даже небольшого промежутка. Обойти эту гору, склоны которой поднимались под углом в 70 градусов, было невозможно. Но если инженеру и юноше пришлось отказаться от кругового обхода, зато они получили возможность возобновить восхождение вверх. Перед ними открылась глубокая впадина в массиве горы. Это был, так сказать, зев кратера, то "горлышко", через которое выходили жидкие изверженные породы, когда вулкан еще действовал. Отвердевшая лава и покрытый коркой шлак образовали нечто вроде естественной лестницы с широкими ступенями, по которым было легче достигнуть вершины. Сайрес Смит с одного взгляда оценил положение. Не колеблясь ни минуты, среди все более сгущающейся тьмы, он направился в огромную расщелину. Харберт последовал за ним. До макушки конуса оставалось еще с тысячу футов. Окажутся ли внутренние склоны горы достаточно удобными для восхождения? Это будет видно впоследствии. Инженер намеревался идти вверх, пока что-нибудь его не остановит. К счастью, углубления, сильно вытянутые в длину, шли внутри кратера широкой спиралью, что значительно облегчало подъем. Что же касается самого вулкана, то он, несомненно, давно потух. Над его макушкой не было и следов дыма, в глубоких впадинах не сверкал огонь; ни малейшего шума, движения, шороха не слышалось в бездонной пропасти, доходившей, быть может, до самых недр земли. В воздухе кратера не чувствовалось и признаков сернистого запаха. Вулкан не спал - он совсем потух. Попытка Сайреса Смита должна была привести к удаче. Поднимаясь по внутренним стенкам кратера, инженер и Харберт заметили, что его отверстие постепенно расширяется. Участок неба, ограниченный краями конуса, стал значительно шире. С каждым шагом в поле зрения путников попадали все новые и новые звезды. Великолепные созвездия Южного полушария ярко сияли над их головами. В зените блистал чистым светом Антарес Скорпиона и подле него Бета Центавра. Затем, по мере расширения кратера, появилось созвездие Рыб, Южный Треугольник и, наконец, почти на самом полюсе мира, блестящий Южный Крест - Полярная звезда Южного полушария. Было около восьми часов, когда Сайрес Смит и Харберт достигли верхнего гребня горы на вершине конуса. Мрак стоял такой полный, что было невозможно окинуть взглядом площадь в две мили. Была ли эта неведомая земля окружена морем или она примыкала с запада к какому-нибудь материку? На этот вопрос еще нельзя было ответить. На западе ясно обрисовывалась полоса облаков, еще более подчеркивая темноту, и взор не мог определить, сливается ли море с небом. Но вдруг на горизонте появилось бледное пятно света. Оно медленно опускалось, по мере того как облака поднимались к зениту. Это был гонкий серп луны, уже готовой закатиться. Но ее света было достаточно, чтобы четко обрисовать линию горизонта, не закрытую теперь облаками. Инженеру удалось заметить ее мерцающий отблеск на ровной поверхности океана. Сайрес Смит схватил Харберта за руку. - Остров! - сказал он торжественно. Последний луч ночного светила угас в волнах. ГЛАВА XI На вершине горы. - Внутренность кратера. - Всюду море. -Ни полоски земли в виду. Вид берега с птичьего полета. Гидрография и орография (10). - Обитаем ли остров? - Крещение всех частей острова. - Остров Линкольна. Полчаса спустя Сайрес Смит и Харберт вернулись в лагерь. Инженер кратко сообщил своим товарищам, что земля, на которую забросил их случай, оказалась островом и что завтра придется решать, как быть дальше. Затем каждый из островитян устроился, как мог лучше, для ночлега, и тихой ночью, в базальтовой впадине, на высоте двух тысяч пятисот футов над морем, они наконец насладились заслуженным отдыхом. На другой день, 30 марта, после скудного завтрака, состоявшего только из жареного трагопана, Сайрес Смит решил снова подняться на вершину горы. Ему хотелось еще раз осмотреть остров, где потерпевшим крушение придется остаться надолго, быть может, на всю жизнь. Инженер намеревался определить, насколько этот клочок земли отдален от материка и не лежит ли он на пути судов, которые заходят на острова Великого океана. На этот раз товарищи Сайреса тоже приняли участие в походе. Им не терпелось осмотреть остров, который должен был обеспечить их всем необходимым для жизни. Около семи часов утра Сайрес Смит, Харберт, Пенкроф, Гедеон Спилет и Наб покинули лагерь. Никто из них, видимо, не тревожился о своей судьбе. Каждый, разумеется, верил в себя, но надо сказать, что у Сайреса Смита эта уверенность покоилась на иных основаниях, чем у его товарищей. Инженер был спокоен и убежден, что сумеет вырвать у этой дикой природы все нужное для себя и для своих спутников; последние чувствовали себя в полной безопасности именно потому, что с ними был Сайрес Смит. Это, впрочем, вполне понятно. Пенкрофа, например, после случая с огнем уже ничто бы не смутило - даже если бы он очутился на голой скале, - лишь бы только инженер был с ним рядом. - Ничего,- говорил бравый моряк.- Выбрались же мы из Ричмонда, не спрашивая разрешения у властей! Только черт может помешать нам покинуть место, где нас никто не будет задерживать. Сайрес Смит пошел той же дорогой, что накануне. Исследователи обогнули конус, идя по плато, и достигли жерла огромной скважины. Погода была великолепная. Солнце поднималось на ясном небе, заливая своими лучами восточный склон горы. Путники подошли к кратеру, имевшему именно такую форму, как определил инженер, рассматривая его в полумраке: он представлял собой воронку, вздымавшуюся, постепенно расширяясь, на тысячу футов над плато. У подножия трещины змеились широкие и густые потоки лавы, отмечая движение вулканических веществ, бороздивших северную часть острова. Покатость внутренних стенок кратера не превышала тридцати пяти - сорока градусов, и подниматься по ним оказалось совсем нетрудно. Они были покрыты следами древних вулканических пород, которые, вероятно, изливались через верхнее отверстие конуса, пока боковая трещина не открыла им новый выход. Что же касается глубины хода, соединявшего недра земли с кратером, то определить ее на глаз было невозможно, так как ход терялся во тьме. Но вулкан окончательно потух - это было несомненно. Еще не было восьми часов, когда инженер и его товарищи достигли вершины конического бугра, возвышавшегося над северной оконечностью кратера. - Море, всюду море! - вскричали островитяне, не будучи в силах удержать это восклицание. И действительно, их со всех сторон окружало море, безбрежная пелена воды. Поднимаясь на вершину конуса, инженер, быть может, рассчитывал увидеть невдалеке какой-нибудь остров, который ему не удалось рассмотреть накануне в темноте. Но до самого горизонта, то есть больше чем на пятьдесят миль в окружности, не было видно ни полоски земли, ни одного паруса. Беспредельная пелена воды казалась пустынной; остров находился как бы в центре окружности, диаметр которой представлялся бесконечным. Несколько минут инженер и его спутники простояли неподвижно и в полном безмолвии, оглядывая океан во всех направлениях. Глаза их обыскивали его поверхность до пределов видимости. Но даже Пенкроф, одаренный столь чудесной остротой зрения, ничего не увидел. А Пенкроф, несомненно, различил бы очертания земли, даже самые туманные, если бы она существовала, потому что природа поместила под его густыми бровями вместо глаз настоящие телескопы. Потом взгляды путников перенеслись на остров, который был им виден как на ладони. Гедеон Спилет первый нарушил молчание и спросил: - Каковы могут быть размеры этого острова? В самом деле, посреди безбрежного океана он не казался особенно большим. Несколько минут Сайрес Смит размышлял. Он окинул внимательным взглядом очертания острова, сделал поправку на высоту своего наблюдательного пункта и ответил: - Друзья мои, я, вероятно, не ошибусь, если скажу, что протяжение береговой линии острова превышает сто миль... - И, следовательно, его площадь?.. - Ее размеры трудно определить. Очертания острова слишком прихотливы. Если расчет Сайреса Смита был правилен, то остров по величине почти равнялся Мальте или Занте в Средиземном море. Значительно более неправильный по очертаниям, он в то же время был далеко не так богат мысами, выступами, заводями и бухтами; его странная форма поражала взор. Когда Гедеон Спилет, по предложению инженера, зарисовал контуры острова, все нашли, что он похож на какое-то фантастическое животное - гигантского моллюска, заснувшего на волнах океана. Вот каковы были очертания острова, которые достаточно верно зарисовал Гедеон Спилет. На восточной стороне, то есть там, где высадились потерпевшие крушение, берег имел форму широкого полукруга, края которого окаймляли обширную бухту; на юго-западе она оканчивалась острым мысом, которого Пенкроф не увидел во время своей первой экспедиции, гак как он был закрыт выступом берега С севере запада бухту замыкали два других мыса, между которыми проложил себе дорогу узкий залив, похожий на раскрытую пасть огромной акулы. В направлении с северо-востока на северо-запад берег закруглялся, напоминая приплюснутый череп дикого зверя, и затем снова поднимался в виде горба; таким образом, очертания этой части острова, центром которой был вулкан, не отличались большой определенностью. От вулкана берег тянулся к югу и северу довольно ровной линией, прорезанной небольшой узкой бухтой, и заканчивался длинной косой, похожей на хвост гигантского аллигатора (11). Эта коса представляла собой настоящий полуостров, выступавший в море больше чем на тридцать миль от уже упомянутого юго-восточного мыса. Берега полуострова закруглялись, образуя широко открытый рейд, ограниченный нижним берегом этого столь причудливого по своим очертаниям острова. В самом узком месте, то есть между Трубами и бухтой, расположенной на западном берегу параллельно береговой линии, ширина острова не превышала десяти миль, но длина его от северо-восточной "челюсти" до конца юго-западной косы составляла по меньшей мере миль тридцать. Что же касается поверхности острова, то она, в общем, имела такой вид: южная его часть, от горы до берега, была покрыта густым лесом; на севере тянулись бесплодные пески. Сайрес Смит и его товарищи были очень удивлены, заметив между вулканом и восточным берегом озеро, окаймленное зелеными деревьями, о существовании которого они до сих пор не подозревали. С вершины вулкана казалось, что оно находится на уровне моря; однако, подумав, Сайрес Смит высказал мнение, что озеро выше моря, по крайней мере, на триста метров, так как плато, которое служит ему бассейном, является прямым продолжением береговой возвышенности. - Так, значит, это озеро пресноводное? - спросил Пенкроф. Безусловно,- ответил инженер.- Оно, несомненно, питается водами, стекающими с горы. - А вон речка, которая впадает в него,- сказал Харберт, указывая на небольшой ручеек, истоки которого терялись в западных отрогах горы. - Ты прав, Харберт,- ответил Сайрес Смит.- Если этот ручей питает озеро, значит невдалеке от моря должен быть сток, по которому изливается излишек воды. Мы проверим это, когда вернемся. Маленький этот поток и река, уже открытая раньше, составляли водную систему острова; такой, по крайней мере, она представлялась нашим исследователям. Однако было вполне возможно, что среди густых зарослей, превращавших две трети острова в сплошной лес, текли и другие реки, впадающие, в море. Это казалось вероятным, так как лесистая часть острова изобиловала великолепными образцами флоры умеренного пояса. На северной его окраине не было, наоборот, и признака ручья или реки. На северо-западе, в болотистых местах, могли обнаружиться скопления стоячей воды. Этот район, покрытый только бесплодными песками, резко отличался от остальной части острова, поражавшей плодородием почвы. Вулкан находился не в центре острова, а в северо-западной его оконечности, как бы на границе двух зон. На юго-западе и юго-востоке подножие горы густо поросло лесом, но с северной стороны нетрудно было заметить разветвление отрогов, которые постепенно исчезали в песках. С этой же стороны пробила себе выход лава во время извержений; широкая дорога, прорытая вулканическими породами, тянулась вплоть до узкой "челюсти" северо-восточного залива. Сайрес Смит и его товарищи целый час простояли на вершине горы. Остров расстилался перед ними, словно раскрашенная рельефная карта - зеленая в лесистых местах, желтая на песчаных равнинах, голубая там, где была вода. Они охватили взглядом всю карту, и только земля, скрытая мощной растительностью, дно тенистых долин и глубины узких ущелий оставались недоступны их взорам. Теперь предстояло разрешить один важный вопрос Ответ на него должен был иметь большое влияние на будущее потерпевших крушение. Был ли остров обитаем? Этот вопрос был поставлен журналистом, хотя казалось, что после тщательного осмотра острова на него можно было ответить только отрицательно Нигде не было заметно следов человеческой руки Ни одного селения, ни одной рыболовной тони на берегу. Нигде не поднимался дымок, который бы свидетельствовал о присутствии людей Правда, целые тридцать миль отделяли исследователей от крайней оконечности острова, то есть косы, которая выступала в море на юго-западе, и на таком расстоянии даже глаза Пенкрофа не могли бы заметить человеческое жилье Невозможно было также приподнять зеленую завесу, покрывавшую три четверти острова, и посмотреть, не таится ли за ней какое-нибудь селение Но обитатели островов, возникших из недр Великого океана, обычно селятся ближе к берегу, а берег казался совершенно пустынным. Итак, до более подробного исследования остров можно было считать необитаемым Но не посещают ли его, хотя бы время от времени, туземцы с соседних островов? Ответить на этот вопрос было трудно На протяжении почти пятидесяти миль вокруг не было видно ни полоски земли. Но пятьдесят миль - небольшое расстояние для малайской пироги или для прадо полинезийца. Все зависело, следовательно, от того, одиноко ли стоит этот остров посреди океана или вблизи него есть другие острова. Удастся ли Сайресу Смиту определить без инструментов его широту и долготу? Это было нелегкой задачей. До выяснения этого вопроса не мешало принять некоторые меры на случай возможной высадки нежелательных гостей Исследование острова было закончено: удалось определить его очертания, зафиксировать рельеф местности, вычислить площадь и установить распределение вод и гор. На плане журналиста было в общих чертах отмечено расположение лесов и равнин Теперь оставалось лишь спуститься вниз по склонам горы и исследовать минеральные, растительные и животные богатства острова. Но, прежде чем дать сигнал о спуске, Сайрес Смит обратился к своим товарищам и сказал спокойным и серьезным тоном: - Вот, друзья мои, каков тот клочок земли, на который забросил нас случай. Здесь придется нам жить - и, возможно, очень долго. Быть может, мы неожиданно будем спасены, если какое-нибудь судно случайно пройдет мимо острова. Я говорю "случайное, так как наш остров невелик и не имеет даже гавани, где мог бы остановиться корабль. Боюсь, что он находится в стороне от обычных морских путей, то есть слишком далеко к югу для судов, заходящих на острова тихоокеанского архипелага, и слишком далеко к северу для тех кораблей, что идут в Австралию, огибая мыс Горн. Я не хочу скрывать от вас истинного положения вещей. - И правильно поступаете, дорогой Сайрес! - быстро ответил журналист. - Вы имеете дело с мужчинами. Мы вам верим, и вы можете вполне на нас положиться. Не так ли, друзья? - Я буду слушаться вас во всем, мистер Сайрес! - воскликнул Харберт, крепко сжимая руку инженера. - За моим хозяином - всюду и всегда! - вскричал Наб. - Что до меня,- сказал моряк,- пусть меня не зовут Пенкрофом, коли я стану отлынивать от работы. Только у меня есть одна просьба. - Какая же? - осведомился Гедеон Спилет. - Будем считать себя. не потерпевшими крушение воздухоплавателями, а колонистами, которые прибыли сюда, чтобы основать поселение. Сайрес Смит не мог удержаться от улыбки. Предложение Пенкрофа было принято. Инженер поблагодарил товарищей и сказал, что он рассчитывает на их энергию и помощь. - А теперь в путь, к Трубам! - воскликнул Пенкроф. - Еще одну минуту, друзья, - сказал инженер. - Мне кажется, следовало бы как-нибудь назвать этот остров, его мысы, выступы, реки и ручьи. - Совершенно правильно, - сказал журналист. - Тогда нам легче будет давать друг другу указания и выполнять их. - Действительно, если можешь сказать, куда идешь или откуда приходишь, это уже немало,- заметил Пенкроф.- По крайней мере, похоже, что находишься в цивилизованной стране. - Вот, например, Трубы,- сказал Харберт. - Верно,- отозвался Пенкроф.- Даже такое название все-таки лучше, чем никакого, а оно само пришло мне. в голову. Сохраним ли мы его для нашего первого лагеря? - Конечно, Пенкроф, раз уж вы так его окрестили. - Ладно! - воскликнул Пенкроф, который чувствовал себя в ударе. - Окрестить другие места тоже нетрудно. Назовем их, как робинзоны, про которых мне часто рассказывал Харберт: бухта Провидения, Страна Кашалотов, мыс Обманутой Надежды... - Лучше по именам: мистера Смита, мистера Спилета, Наба, - предложил Харберт. - Мое имя! - воскликнул Наб, сверкнув своими ослепительно белыми зубами. - А почему же нет? - сказал Пенкроф. - Порт Наба - это звучит прекрасно. Мыс Гедеона... - Я предложил бы названия, встречающиеся на нашей родине,- проговорил журналист. Для главных пунктов,- сказал Сайрес Смит,- для бухт и морей это мне нравится. Назовем, например, ту большую бухту на востоке - бухтой Союза, широкую выемку на западе - бухтой Вашингтона (12), гору, на которой мы сейчас стоим,- горой Франклина (13), озеро, которое мы там видим,- озером Гранта. Это будет самое лучшее. Их названия будут напоминать нам о родине. Но для речек, заливов, мысов и выступов лучше выбрать названия, отражающие особенности их формы. Они лучше утвердятся в памяти, и это будет разумнее. Очертания нашего острова достаточно необычны, и нелегко будет придумать живописные названия. Что же касается потоков, которые нам еще неизвестны, неисследованных лесов и бухточек, которые мы откроем впоследствии, мы их окрестим постепенно, по мере надобности. Что вы скажете на это, друзья? Предложение инженера было единогласно принято его товарищами. Остров расстилался перед ними, словно развернутая карта, и оставалось только присвоить какие-нибудь названия ее вдающимся и выступающим углам и выпуклостям. Гедеону Спилету предстояло их записать, и таким образом географическая номенклатура острова должна была быть окончательно установлена. Прежде всего, следуя предложению инженера, окрестили бухту Союза, бухту Вашингтона и гору Франклина. - Теперь,- сказал журналист,- я предложил бы назвать этот полуостров, выступающий в море на юго-западе, Змеиным полуостровом, а выгнутую косу, которой од заканчивается, мысом Пресмыкающегося. Он действительно очень похож на хвост крокодила. - Принято, - сказал инженер. - А другую оконечность, которая так напоминает разинутую пасть, назовем заливом Акулы. - Хорошо придумано! - воскликнул Пенкроф.- Мы завершим картину, если назовем обе челюсти мысом Челюстей. - Но мысов ведь два, - заметил Гедеон Спилет. - Ну что ж, - ответил Пенкроф. - У нас будет мыс Северной Челюсти и мыс Южной Челюсти. - Записано, - сказал Спилет. - Остается только как-нибудь назвать стрелку на юго-восточной оконечности острова. - сказал Пенкроф. - То есть оконечности бухты Союза, - уточнил Харберт. - Мыс Когтя! сейчас же вскричал Наб, которому тоже хотелось окрестить какую-нибудь часть своих владений. И действительно, Наб нашел превосходное название, так как мыс был похож на мощную когтистую лапу фантастического животного, каким казался весь этот странный остров. Пенкроф был восхищен таким оборотом дела. Несколько приподнятое воображение исследователей вскоре создало еще ряд названий. Река, близ которой шар выбросил колонистов и которая снабжала их питьевой водой, была названа рекой Благодарности - в знак признательности судьбе. Островок, на который вышли вначале потерпевшие крушение, получил название острова Спасения. Плато, венчающее стену над Трубами, с которого можно было видеть всю большую бухту, окрестили плато Дальнего Вида. И, наконец, непроходимая чаща, покрывающая Змеиный полуостров, была наречена лесом Дальнего Запада. Таким образом, видимые и известные части острова получили названия. В будущем, по мере новых открытий, номенклатура их должна была постепенно пополняться. Что же касается положения острова относительно стран света, то Сайрес Смит определил его приблизительно по высоте и положению солнца на небе, причем оказалось, что на востоке лежат бухта Союза и все плато Дальнего Вида. На следующий день инженер намеревался отметить точное время восхода и захода солнца, установить положение дневного светила на небе в этот промежуток и таким образом определить, где находится север. (В Южном полушарии солнце, достигнув на небе высшей точки, склоняется в своем кажущемся движении к северу, а не к югу, как в северных широтах.) Пока что все было закончено, и колонистам оставалось только спуститься с горы Франклина и вернуться в Трубы. Но неожиданно Пенкроф вскричал: - Ну и рассеянный же мы народ! - Что такое? - осведомился Гедеон Спилет, который закрыл свою записную книжку и поднялся, собираясь тронуться в путь. - А наш остров? Мы забыли его окрестить! Харберт хотел было предложить назвать остров именем Сайреса Смита, и все бы охотно поддержали его, но тут инженер сказал: - Назовем его, друзья, в честь великого гражданина, который борется теперь за единство республики Назовем его островом Линкольна (14)! Троекратное "ура" было ответом на это предложение Вечером, перед тем как заснуть, колонисты долго говорили об Америке, об ужасной войне, заливающей ее кровью, и никто из них не сомневался, что южане вскоре потерпят поражение, и дело Севера дело справедливости - восторжествует благодаря Гранту и Линкольну. Это было 30 марта 1865 года. Колонисты не знали, что две недели спустя в Вашингтоне совершится страшное злодеяние, и Авраам Линкольн падет, сраженный пулей фанатика. ГЛАВА XII Регулирование часов. - Пенкроф доволен. - Подозрительный дым - Течение Красного ручья. - Флора острова Линкольна - Животный мир Горные фазаны - Погоня за кенгуру - Агути Озеро Гранта Возвращение в Трубы Окинув последним взглядом местность, колонисты острова Линкольна обошли вокруг узкой вершины кратера и спустя полчаса уже снова были на первом плато, у своего ночного лагеря. Пенкроф решил, что уже пора завтракать. По этому поводу был поднят вопрос о необходимости правильно поставить часы Сайреса Смита и журналиста Как мы уже знаем, вода пощадила часы Гедеона Спилета, который раньше других был выброшен на песок далеко от моря. Это был прекрасно отрегулированный инструмент, настоящий карманный хронометр, и Гедеон Спилет каждый день аккуратно заводил его Что же касается часов инженера, то они, разумеется. остановились и стояли все время, пока Сайрес Смит находился в дюнах Инженер завел их и, определив по солнцу, что около девяти часов утра, поставил стрелки на это время. Геде он Спилет собирался сделать то же самое, но Сайрес Смит движением руки остановил его и сказал: - Нет, подождите, дорогой друг Ваши часы сохранили ричмондское время? - Да. - Следовательно, они поставлены по меридиану этого города, который почти совпадает с меридианом Вашингтона? Разумеется. - Ну, так и не трогайте их Заводите ваши часы как можно аккуратнее, но не переводите стрелок. Их показания могут быть нам полезны. "Вот уж не знаю чем!" - подумал Пенкроф. Колонисты позавтракали, и притом так плотно, что все запасы дичи и зерен оказались исчерпанными. Но это ничуть не потревожило Пенкрофа - он рассчитывал их пополнить на обратном пути. Тот, кому достается довольно скудный паек, наверное, сумеет отыскать в кустах какую-нибудь дичину. Кроме того, моряк был намерен без дальнейших околичностей просить инженера изготовить порох и несколько охотничьих ружей По его мнению, это не должно было представить никаких трудностей для инженера Покидая плато, Сайрес Смит предложил товарищам вернуться в Трубы другой дорогой Ему хотелось обследовать озеро Гранта, окаймленное красивой зеленой рамкой Путники двинулись вдоль гребня одного из отрогов, в котором, вероятно, находились истоки ручья, питающего озеро В разговоре колонисты называли различные части острова их новыми именами, что очень помогало им объясняться. Хар берт и Пенкроф один еще совсем юный, а другой непосредственный, как ребенок - были в восторге Моряк то и дело восклицал - Эге, Харберт, как здорово! Теперь мы не можем заблудиться. Пойдем ли мы по дороге к озеру Гранта или выйдем к реке Благодарности лесом Дальнего Запа да, мы все: равно окажемся возле плато Дальнего Вида и, значит, возле бухты Союза! Было у словлено, что колонисты, не сбиваясь в кучу, все же будут держаться поблизости друг от друга Очень возможно, что в густом лесу водятся опасные животные, и следовало быть настороже. Пенкроф, Наб и Харберт шли во главе, предшествуемые Топом, который рыскал в кустах. Инженер и Гедеон Спилет следовали за ними Журналист держал наготове карандаш, чтобы записать малейшее происшествие. Инженер почти все время молчал и иногда сворачивал в сторону, подбирая с дороги какой-нибудь камень или растение, которое он безмолвно клал в карман - Что это он, черт возьми, подбирает? - бормотал Пенкроф.- Честное слово, я бы не стал из за этого нагибаться! Около десяти часов маленький отряд миновал последние уступы горы Франклина. Земля здесь была покрыта лишь кустарниками и редкими деревьями Желтая, высохшая равнина тянулась на целую милю, доходя до- самой опушки леса. Изрытая поверхность этой равнины была усеяна огромными глыбами базальта, который понадобилось, чтобы остыть, триста пятьдесят миллионов лет. На ней, однако, не было видно следов лавы, которая изливалась главным образом по северным склонам горы. Сайрес Смит рассчитывал беспрепятственно достигнуть ручья, который, по его мнению, должен был протекать под деревьями, вдоль опушки леса Но вдруг он увидел, что Харберт поспешно направился назад, а Пенкроф с Набом спрятались за скалы. - Что такое? - спросил Гедеон Спилет. - Дым,- ответил Харберт.- Мы увидели между скалами в ста шагах от нас столб дыма. - Как! Здесь могут быть люди? - вскричал Гедеон Спилет. - Не будем им показываться, пока не узнаем, с кем мы имеем дело, сказал инженер - Присутствие туземцев на этом острове больше испугало бы меня, нежели обрадовало Где Топ? Топ впереди. Он не лает? - Нет - Странно! Попробуем его позвать. Через несколько мгновений инженер, Гедеон Спилет и Харберт нагнали своих двух товарищей и тоже притаились за обломками базальта Они явственно увидели желтоватый дым, который, извиваясь, поднимался в воздухе Инженер легким свистом подозвал Топа и, сделав своим товарищам знак его подождать, осторожно пополз между скалами Колонисты не двигались с места, с беспокойством ожидая результатов этой разведки Вскоре Сайрес Смит криком позвал их к себе. Товарищи инженера, радостные, подбежали к нему и сразу почувствовали резкий, неприятный запах, пропитавший воздух Инженеру достаточно было ощутить этот запах, чтобы догадаться, что означает дым, который сначала его встревожил - Это огонь, или, скорее, дым, обязан своим происхождением самой природе, сказал он. - Здесь протекает сернистый источник, который поможет нам лечить болезни горла - Здорово! - воскликнул Пенкроф - Как жаль, что я не простужен! Колонисты направились к тому месту, откуда выходил дым. Они увидели между скалами довольно обильный сернистый источник. Он издавал резкий запах сернистого водорода. Сайрес Смит опустил руку в воду и убедился, что она масляниста на ощупь Попробовав воду, он нашел ее сладковатой Что же касается температуры источника, то, по мнению инженера, она равнялась 95 градусам по Фаренгейту (35 градусов выше нуля по стоградусной шкале). Харберт поинтересовался, на чем основано это его определение - Очень просто, мой мальчик,- сказал инженер - Погрузив руку в воду, я не ощутил ни тепла, ни холода. Следовательно, температура воды соответствует температуре человеческого тела, которая приблизительно равна девяноста пяти градусам по Фаренгейту. Сернистый источник был в данное время совершенно бесполезен колонистам, и они направились к густой опушке леса, находившейся в нескольких сотнях шагов. Там, как и думал инженер, протекала быстрая речка. Ее прозрачные воды струились между высокими берегами, покрытыми красной землей, цвет которой свидетельствовал о наличии в ней железа. Из-за этой окраски речка немедленно получила название Красного ручья, так как, в сущности, это был скорее большой ручей, глубокий и прозрачный, образовавшийся из горных потоков. В некоторых местах он мирно струился по песку, в других с шумом несся по скалам или водопадом устремлялся к озеру. Длина его составляла полторы мили, ширина - от тридцати до сорока футов. Вода в этом ручье была пресная это заставляло предполагать, что озеро тоже было пресноводным. Это обстоятельство могло оказаться очень полезным в том случае, если бы на берегу озера удалось найти более удобное жилище, чем Трубы Большинство деревьев, осенявших берега ручья, принадлежали к породам, распространенным в умеренных поясах Австралии или Тасмании. Это не были заросли, как в той части острова, в нескольких милях от плато Дальнего Вида, которую колонисты успели уже исследовать. В это время года - в апреле, который в южном полушарии соответствует европейскому октябрю, листва на деревьях еще не поредела. Среди них преобладали казуарины и эвкалипты. Купы австралийских кедров возвышались вокруг прогалин, покрытых густой травой, но кокосовые пальмы, столь многочисленные на тихоокеанском архипелаге, видимо, отсутствовали на острове Линкольна, расположенном в слишком низких широтах. - Какая жалость! - воскликнул Харберт - Это такое полезное дерево, и плоды его так красивы! Что же касается птиц, то лес прямо кишел ими в негустых ветвях казуарин и эвкалиптов, где ничто не мешало им распускать крылья. Черные, серые и белые какаду, попугаи, окрашенные во все цвета радуги, зеленые корольки с красным хохолком летали взад и вперед, наполняя воздух оглушительным щебетанием. Внезапно в одной из зарослей поднялся какой-то странный, нестройный шум: пение птиц, крики зверей и своеобразное щелканье, которое можно было принять за звуки туземной речи. Наб и Харберт, забыв элементарную осторожность, бросились к этой заросли. К счастью, они увидели не диких животных и не страшных дикарей, а всего-навсего с полдюжины певчих пересмешников, которых называют горными фазанами. Несколько ловких ударов палкой прекратили этот концерт и доставили колонистам прекрасную дичь на ужин. Харберт увидел также красивых голубей с бронзовыми крыльями. У некоторых из них были великолепные гребешки, других, подобно их родичам, Port-Macquarie, украшало зеленое оперение. Но поймать их оказалось столь же трудно, как ворон и сорок, которые улетали целыми стаями. Один выстрел из дробовика сразу уничтожил бы стаю этих птиц, но у наших колонистов пока еще не было других орудий охоты, кроме камней и палок. Нельзя сказать, что эти примитивные орудия удовлетворяли их. Особенно ясно проявилось несовершенство их орудий, когда в зарослях пробежало, прыгая и взлетая в воздух на тридцать футов, большое стадо четвероногих. Это были настоящие летучие млекопитающие. Они прыгали так проворно и так высоко, что казалось, будто они скачут по деревьям, как белки. - Это кенгуру! - вскричал Харберт. - А их можно есть? - осведомился Пенкроф. - Если их потушить, - сказал журналист, - они не уступят самой хорошей дичи. Не успел Гедеон Спилет закончить эту фразу, как раззадоренный моряк в сопровождении Наба и Харберта кинулся по следам кенгуру. Сайрес Смит тщетно пытался остановить их. Но столь же тщетным должно было оказаться преследование этих проворных животных, которые подпрыгивали, как мячи. После пятиминутной погони охотники совершенно запыхались, и стадо кенгуру скрылось в кустах. Топ потерпел такую же неудачу, как и его хозяева. - Мистер Сайрес, воскликнул Пенкроф, как только инженер и журналист подошли к нему, - мистер Сайрес, вы сами видите, что нам необходимы ружья! Их можно будет сделать? Может быть. ответил инженер. - Но сначала мы изготовим лук и стрелы. Я уверен, что вы скоро научитесь владеть ими так же искусно, как австралийские охотники. - Луки, стрелы! - с презрительной гримасой сказал Пенкроф. - Это детские игрушки - Не привередничайте, друг Пенкроф,- отозвался журналист. - Лук и стрелы много веков заливали весь мир кровью. Порох изобретен совсем недавно, а войны, к несчастью, вещь столь же древняя, как человеческий род. Это правильно, мистер Спилет, - сказал Пенкроф. - Я всегда говорю, не подумав. Простите меня. Между тем Харберт, увлекшись своей любимой наукой естествознанием, снова заговорил о кенгуру. Имейте в виду, сказал он,- что кенгуру этой разновидности труднее всего поймать. Это были великаны с длинным серым мехом. Но, если я не ошибаюсь, существуют еще черные и красные кенгуру, скалистые кенгуру и сумчатые крысы, завладеть которыми уже легче Кенгуру насчитывают не меньше дюжины видов. - Для меня,- наставительно сказал моряк, существует только одна разновидность кенгуру "кенгуру на вертеле", но как раз эта разновидность обошла нас сегодня. Новая классификация почтенного моряка вызвала общий хохот. Пенкроф не скрыл своего огорчения, что его обед будет состоять из одних фазанов Но судьба и на этот раз проявила к нему благосклонность. Топ, который чувствовав что и его интересы тоже в достаточной степени затронуты, бегал и рыскал повсюду, подгоняемый чутьем, удвоенным диким аппетитом Вероятно, он при этом охотился только для себя, и если бы ему на зуб попалась какая-нибудь дичина, охотники вряд ли полакомились бы ею. Но Наб хорошо делал, внимательно следя за Топом. Около трех часов собака скрылась в кустах, и вскоре оттуда послышалось глухое ворчание. Очевидно, Топ схватился с каким-то зверем. Наб кинулся на шум и увидел, что Топ с жадностью пожирал какое-то четвероногое животное. Опоздай Наб на десять секунд - и оно бы окончательно перешло в желудок Топа, так что породу его нельзя было бы и определить. Но, к счастью, Топ наткнулся на целый выводок этих животных. Он убил с одного раза трех грызунов - найденные им животные принадлежали именно к этому отряду, - остальные два лежали на земле бездыханные. Наб с торжествующим видом вышел из кустов, держа в каждой руке по экземпляру. По величине эти грызуны несколько превосходили зайца. Их желтый мех был усеян зеленоватыми пятнами, а хвост существовал лишь в зачаточном виде. Это были мара - животные, похожие на агути, но несколько больше по величине, чем их родичи из тропических стран,- настоящие американские кролики с длинными ушами и пятью коренными зубами с каждой стороны челюсти Эта последняя особенность отличает их от агути. - Ура! - закричал Пенкроф. - Вот и жаркое приехало! Теперь можно возвращаться домой. Колонисты снова двинулись в путь. Красный ручей по-прежнему струил свои прозрачные воды под сенью казуарин, банксий (15) и гигантских камедных деревьев. Великолепные лилии возвышались на двадцать футов с лишком. Другие древовидные растения, не знакомые юному натуралисту, склоняли свои ветви над ручьем, который тихо журчал в своей зеленой колыбели. Ширина потока значительно увеличилась, и Сайрес Смит решил, что это указывает на близость устья И действительно, выйдя из лесной чащи, колонисты увидели его. Наши исследователи достигли западного берега озера Гранта. Там было на что посмотреть. Озеро, имевшее около семи миль в окружности и простиравшееся на площади в двести пятьдесят акров (16), окаймляла рамка разнообразных деревьев. На востоке сквозь живописные просветы зеленой завесы виднелась ослепительная гладь моря. На севере озеро образовало слегка вогнутую излучину, составлявшую резкий контраст с острой линией нижней стенки. На берегах этого маленького Онтарио кишело множество водяных птиц "Тысячи островов" американского озера были здесь представлены скалой, возвышавшейся над поверхностью воды в нескольких сотнях футов от южного берега. На этой скале посели лись множество зимородков; взгромоздясь на камень, они сидели, важные, недвижимые, следя за проплывающей рыбой, и вдруг с пронзительным криком бросались в воду и выплывали с добычей в клюве. На берегах озера и на острове гордо расхаживали дикие утки, пеликаны, водяные курочки, красноклювки, филероны, язык которых имеет форму кисточки, и несколько экземпляров великолепных лирохвостов. Вода в озере была пресная, прозрачная, слегка черноватая. На поверхности все время вскипали, перекрещиваясь, небольшие концентрические водовороты, что указывало на изобилие рыбы. - Вот красивое озеро! - сказал Гедеон Спилет - Хорошо бы пожить здесь на берегу. - И поживем,- ответил Сайрес Смит. Чтобы кратчайшим путем вернуться в Трубы, колонисты спустились до того места, где берега озера сходились углом. Не без труда проложив себе дорогу сквозь кусты и заросли, которых еще не касалась рука человека, они направились к морскому берегу, желая выйти на северную сторону плато Дальнего Вида. Пройдя еще две мили, они увидели из-за деревьев плато, поросшее густой травой, за которым расстилалось безбрежное море. Чтобы вернуться в Трубы, оставалось пересечь плоскогорье наискось и спуститься к излучине, образован ной первым поворотом реки Благодарности. Но инженеру хотелось установить, как и куда изливались избыточные воды озера. Поэтому исследователи прошли под сенью деревьев еще полторы мили к северу Где нибудь, несомненно, должен был быть спуск; вероятнее всего, вода изливалась через расщелину в граните Ведь озеро Гранта, в сущности, представляло собой гигантский бассейн, который постепенно наполнялся водой Красного ручья, и избыток ее должен был изливаться через какой-нибудь спуск Если бы это действительно оказалось так, инженер рассчитывал попытаться использовать силу водопада, которая пропадала даром. Исследователи прошли еще милю вдоль берега озера, вверх по плато, но Сайресу Смиту так и не удалось обнаружить водоспуск, хотя он, несомненно, существовал. Было половина пятого Пришлось возвратиться домой, чтобы приготовить обед. Маленький отряд повернул обратно, и Сайрес Смит с товарищами направился в Трубы по левому берегу реки Благодарности. По возвращении немедленно развели огонь, и Наб с Пенкрофом, которые взяли на себя обязанность готовить пищу, быстро изжарили агути; их стряпня имела большой успех. После ужина, когда все собрались ложиться спать, Сайрес Смит вынул из кармана несколько образчиков минералов и сказал' - Друзья мои, вот железная руда, вот серный колчедан, вот глина, вот известь, вот уголь. Все это дает нам природа, и такова ее доля участия в общей работе. Теперь будущее за нас! ГЛАВА XIII Что можно найти на шее у Топа - Изготовление луков и стрел Кирпичный завод - Обжигательная печь - Различная кухонная посуда Первый суп - Чернобыльник. - Южный Крест. - Важное астрономическое наблюдение - Итак, с чего же мы начнем, мистер Сайрес"? - спросил Пенкроф на следующее утро - С самого начала,- ответил Сайрес Смит И действительно, колонисты были вынуждены начать именно "с начала" У них не было даже орудий, необходимых для изготовления инструментов, и они находились в худших условиях, чем природа, у которой "достаточно времени, чтобы экономить силы". Времени у них было мало, и если благодаря опыту прошлого они не должны были ничего изобретать, то зато были вынуждены все выделывать сами. Железом и сталью они располагали только в виде руды, гончарными изделиями - в виде глины, бельем и одеждой - в виде сырья для прядения. Следует, впрочем, сказать, что наши колонисты были мужчинами в самом лучшем смысле слова. У Сайреса Смита не могло быть более разумных, преданных и трудолюбивых товарищей. Инженер успел их расспросить; он знал способности каждого. Гедеон Спилет, очень талантливый журналист, который всему учился, чтобы иметь возможность обо всем говорить, должен был оказать большую помощь в колонизации острова как своей головой, так и руками. Он не отказывался ни от какой работы. Будучи страстным охотником, Спилет легко мог превратить в ремесло то, что раньше считал только забавой. Харберт, благородный и честный юноша, уже теперь очень сведущий в естественной истории, несомненно, мог принести немалую пользу общему делу. Наб являл собой воплощенную преданность. Ловкий, сметливый, неутомимый и сильный, железного здоровья, он кое-что понимал в кузнечном деле и мог оказаться очень полезным колонистам. Что же касается Пенкрофа, то он плавал по всем океанам, был плотником на корабельных верфях в Бруклияе, младшим портным на кораблях, земледельцем и садовником во время отпуска и т. д. Как все морские люди, он был годен на все и все умел делать. Поистине, трудно было бы собрать в одном месте пять человек, лучше приспособленных для борьбы с судьбой и более уверенных в победе! "С самого начала",- сказал Сайрес Смит. "Начало", которое он имел в виду, должно было заключаться в изготовлении орудия, способного преобразовывать естественную продукцию природы. Известно, какую роль играет тепло в этих преобразованиях. Топливо - дрова или каменный уголь - можно было использовать непосредственно. Оставалось, значит, построить печь для его использования. - Для чего нам понадобится печь? спросил Пенкроф. - Чтобы изготовлять необходимые гончарные изделия, ответил Сайрес Смит. - Но из чего мы построим печь? - Из кирпичей. - А кирпичи из чего мы сделаем? - Из глины. . В путь, друзья! Чтобы избежать переноски, мы установим мастерскую на самом месте производства. Наб будет доставлять нам пищевые продукты, а огня, чтобы их варить, у нас хватит. - Все это так, сказал журналист. - Но что, если не хватит продуктов? Ведь у нас нет охотничьих приспособлений. О, если бы у нас был хоть один ножик! - воскликнул Пенкроф. - Что тогда? спросил Сайрес Смит. - Тогда бы я мигом сделал стрелы и лук, и в нашем буфете было бы сколько угодно дичи - Да, нож, острое лезвие...- повторил инженер, как будто думая вслух Его взгляд обратился на Топа, который бегал по берегу. Вдруг глаза инженера заблестели. - Эй, Топ, сюда! крикнул он. Собака быстро подбежала к хозяину. Сайрес Смит обнял руками голову Топа и, расстегнув ошейник, сломал его пополам. - Вот вам два ножа, Пенкроф,- сказал он. Ответом было двукратное "ура" моряка Ошейник Топа был сделан из тонкой полоски закаленной стали. Оставалось только поточить лезвия на куске песчаника, чтобы заострить края, и затем снять "бородку" на более тонком камне. Песчаниковых скал было на берегу сколько угодно, и два часа спустя инвентарь колонистов состоял уже из двух острых лезвий, которые без труда удалось насадить на крепкие деревянные ручки. Приобретение этого первого инструмента было встречено криками торжества. Это действительно было ценное достижение, и притом весьма кстати Отряд тронулся в путь. Сайрес Смит намеревался вернуться на западный берег озера, где он накануне нашел глину. Образчик ее он взял с собой. Колонисты двинулись берегом реки Благодарности, пересекли плато Дальнего Вида и, пройдя не больше пяти миль, достигли полянки, расположенной в двухстах шагах от озера Гранта. По дороге Харберт увидел дерево, из ветвей которого южноамериканские индейцы делают луки. Оно принадлежало к семейству пальмовых, не приносящих съедобных плодов. С него срезали длинные прямые ветки, очистили их от листьев и обстругали - к середине потолще, а на концах потоньше. Теперь оставалось лишь найти растение, годное для того, чтобы сделать из него тетиву. Гибиск, обладающий необыкновенно крепкими волокнами, которые можно сравнить с сухожилиями животных, оказался подходящим для этой цели Таким образом, Пенкроф получил несколько мощных луков, которым не хватало лишь стрел. Последние легко было изготовить из прямых и твердых веток без сучков, но для наконечников требовался материал, способный заменить железо, а такого материала пока что не было. Однако Пенкроф решил, что он уже выполнил свою часть работы, и предоставил остальное случаю. Колонисты достигли местности, которую обследовали накануне. Почва под их ногами состояла из глины, употребляющейся для изготовления черепицы и кирпича, а потому вполне пригодной для того предприятия, которое предполагалось осуществить Обработка ее не представляла никаких трудностей Достаточно было обезжирить глину песком, сформовать ее в кирпичи и обжечь их на огне. Обычно кирпичи складывают в формы, но инженер предпочел выделывать их руками. На это ушел остаток дня и весь следующий день. Глину, пропитанную водой, месили руками и ногами и потом резали на части равной величины. Опытный рабочий может изготовить вручную до десяти тысяч кирпичей за полсуток, но пятеро кирпичников с острова Линкольна в течение целого рабочего дня сделали не больше трех тысяч штук, которые бьпи сложены плотными рядами Через три-четыре дня они должны были высохнуть, после чего их предполагалось обжечь Днем 2 апреля Сайрес Смит решил определить положение острова относитеяьно стран света. Накануне он точно установил, сделав поправку на преломление, в котором часу солнце скрылось за гори зонтом. Утром инженер с неменьшей точностью отметил время восхода солнца. Между закатом и восходом прошло двенадцать часов двадцать четыре минуты. Следовательно, рассуждал инженер, в этот день солнце через шесть часов двенадцать минут после восхода пересечет меридиан (17), и точка пересечения будет на севере. В указанное время Сайрес тщательно отметил эту точку и, проведя мысленно кривую между солнцем и двумя деревьями, которые должны были служить опорными пунктами, получил постоянный меридиан для дальнейших вычислений Два дня, оставшиеся до начала обжига кирпичей, были потрачены на сбор топлива Колонисты нарезали свежих веток и подобрали весь хворост, лежавший под деревьями. При этом они не забывали и об охоте, тем более что Пенкроф обладал теперь несколькими дюжинами стрел с очень острыми наконечниками Эти наконечники были доставлены Топом, который притащил дикобраза - животное, мало подходящее для еды, но очень цепкое из-за своих игл Эти иглы плотно прикрепили к концам стрел и, чтобы они летели ровнее, привязали к ним по нескольку перьев какаду Харберт и журналист быстро превратились в метких стрелков из лука, поэтому в Трубах появилось много разной дичи: голубей, агути, глухарей, диких свиней и т. д.. Большинство этих животных были убиты в лесу на левом берегу реки Благодарности Этот лес назвали лесом Якамара - в память о птице, которую Харберт и Пенкроф пытались преследовать во время первой экскурсии. Дичь ели в свежем виде, а окорока диких свиней подвергли копчению, предварительно приправив благовонными листьями Такая пиша, правда весьма питательная, была несколько однообразна - жаркое да жаркое, а колонисты с радостью услышали бы бульканье супа на очаге; но для этого приходилось ждать, пока будет готова обжигательная печь и у них появится горшок. Во время прогулок неподалеку от кирпичной фабрики охотники видели следы каких-то крупных животных, вооруженных мощными когтистыми лапами, но определить, что это за животное, они не могли. Сайрес Смит посоветовав им соблюдать величайшую осторожность, так как весьма вероятно, что в лесу водятся опасные звери. Так оно и оказалось Гедеон Спилет и Харберт однажды увидели животное, похожее на ягуара. К счастью, зверь не напал на них, и они остались целы и невредимы. Гедеон Спилет твердо решил, что как только у него будет в руках одно из ружей, которых так настойчиво требовал Пенкроф, он пр