-- Ну теперь нам нечего больше делать,-- сказал Николь,-- поэтому я предлагаю... -- Что? -- спросил Барбикен. -- Лечь спать. -- Вот тебе на! -- вскричал Ардан. -- Мы уже сорок часов не смыкали глаз! Несколько часов сна восстановят наши силы. -- Ни за что не лягу! -- воскликнул Мишель. -- Ну что ж! Вольному -- воля. А я уже сплю! И, растянувшись на диване, Николь тотчас же захрапел. -- Николь прав,-- решил Барбикен.-- Я последую его примеру. Через несколько минут басовый храп председателя вторил баритону Николя. -- И у практичных людей иногда бывают дельные мысли,-- сказал Мишель Ардан, очутившись без собеседников. И, вытянув длинные ноги, подложив под голову мускулистые руки, он присоединился к друзьям. Но сон наших путешественников не мог быть спокойным и продолжительным. Все трое были слишком озабочены. Около семи часов утра они уже проснулись и вскочили на ноги. Ядро продолжало удаляться от Луны, все больше поворачиваясь к ней своей верхушкой. Явление это благоприятствовало планам Барбикена, хотя он и не мог найти ему объяснения. До намеченного ими срока пуска ракет оставалось семнадцать часов. Этот день показался нашим друзьям нескончаемым. Как ни велика была их отвага, сердца путешественников невольно замирали при мысли, что скоро наступит минута, когда решится вопрос -- суждено ли ум упасть на Луну или вечно вращаться вокруг нее. Они считали часы и минуты, казавшиеся им бесконечными, Барбикен и Николь погрузились в расчеты. Ардан ходил взад и вперед по тесной каюте снаряда и поглядывал на бесстрастную Луну. Время от времени путников охватывали воспоминания о Земле; они видели перед собой своих друзей, членов "Пушечного клуба", и прежде всего самого дорогого их сердцу Дж. Т. Мастона. В эту минуту почтенный секретарь, вероятно, занимал свой пост в Скалистых горах. О чем он думал, если гигантский окуляр его телескопа позволял ему наблюдать за снарядом? Он, несомненно, видел, как ядро скрылось за южным полюсом Луны, а теперь, вероятно, обнаружил, как оно заворачивает из-за северного полюса. Он решил, должно быть, что снаряд превратился в спутник Луны! Распространил ли Мастон эту новую сенсацию по всему свету? Как отнесся он к столь неожиданной развязке их дерзкого предприятия?.. День прошел без приключений. Наступила полночь. Начинался день 8 декабря. Еще час -- и точка равного притяжения будет достигнута. С какой скоростью летел сейчас снаряд? Вычислить это было невозможно. Но Барбикен не ошибался в расчетах. В час ночи скорость ядра должна была равняться нулю. К тому же момент остановки снаряда в нейтральной точке должен был ознаменоваться характерным явлением: здесь находилась линия равновесия земного и лунного притяжения. В этом месте предметы не должны иметь веса. Этот интересный факт, так сильно поразивший Барбикена и его друзей в начале путешествия, должен был повториться и на обратном пути в соответствующих условиях. Именно в эту самую минуту и следовало действовать. Коническая верхушка ядра уже заметно повернулась к лунному диску. При таком положении снаряда сила отдачи ракет бросит ядро прямо на Луну. Итак, все благоприятствовало успеху задуманного друзьями плана. Если в нейтральной точке скорость снаряда дойдет до нулевой, будет достаточно самого легкого толчка, чтобы вызвать падение снаряда на Луну. -- Без пяти минут час,-- прошептал Николь. -- Все в порядке,-- ответил Ардан, поднося заготовленный фитиль к горящей газовой горелке. -- Подожди,-- сказал Барбикен, посмотрев на хронометр. В эту минуту вес почти не ощущался. Путешественники могли обнаружить полное исчезновение силы тяжести на самих себе. Если они еще и не находились в мертвой точке, то были где-то совсем рядом. -- Час!-- сказал Барбикен. Ардан поднес зажженный фитиль к запальному шнуру, к которому были присоединены все ракеты. Из-за отсутствия воздуха детонации не последовало, но Барбикен увидел в окно пламя взрыва, которое очень скоро погасло. Снаряд содрогнулся, и путешественников изрядно встряхнуло. Трое друзей, безмолвные, еле переводя дыхание, напрягали все свое зрение, весь слух. Среди полной тишины казалось, что слышно, как бьются их сердца. -- Ну что, падаем? -- спросил, наконец, Мишель. -- Нет! -- ответил Николь.-- Дно снаряда не поворачивается к лунному диску... В эту минуту Барбикен, стоявший у окна, обернулся к своим спутникам. Лицо его покрывала смертельная бледность, брови были нахмурены, губы стиснуты. -- Мы падаем,-- сказал он. -- Наконец-то! На Луну? -- вскричал Мишель. -- На Землю! -- ответил Барбикен. -- Черт возьми! -- воскликнул Мишель, но тут же философски добавил: -- Ну что делать! Залезая в это ядро, мы ведь не очень-то рассчитывали выбраться из него целыми и невредимыми. С этой минуты действительно началось стремительное падение снаряда на Землю. Благодаря некоторой скорости, все еще сохранявшейся снарядом, он успел пересечь нейтральную линию, прежде чем друзья зажгли ракеты, и поэтому взрыв их уже не мог изменить его направления. Та же скорость, которая благоприятствовала снаряду при прохождении нейтральной линии по пути на Луну, увлекла его теперь за эту линию и на обратном пути. Законы физики требовали, чтобы, описывая эллиптическую орбиту, ядро снова прошло по раз уже пройденному пути. И вот теперь снаряд летел на Землю, притом со все возрастающей скоростью, вследствие непрерывно усиливающегося земного притяжения. Страшное падение с высоты 78 тысяч лье, которого уже ничто не в состоянии было ослабить! По законам баллистики снаряд должен был удариться о Землю со скоростью, равной его первоначальной скорости по вылете из колумбиады, то есть достигающей 16 тысяч метров в секунду. Чтобы более наглядно представить себе эту цифру, вспомним, что согласно проведенным расчетам предмет, брошенный с одной из башен собора Парижской богоматери, высотой в 200 футов, упадет на мостовую со скоростью 120 лье в час. Снаряд же должен был удариться о Землю со скоростью 57 600 лье в час. -- Мы погибли! -- хладнокровно произнес Николь. -- Ну что ж,-- отозвался Барбикен в каком-то религиозном экстазе.-- Это только еще больше углубит наш опыт. Теперь уже сам бог посвятит нас в тайны своего творения. На том свете наша душа уже не будет нуждаться для познания Вселенной ни в машинах, ни в приборах! Она сольется воедино с вечной мудростью! -- И то верно,-- ответил Мишель.-- На "том свете" мы уж во всяком случае будем вознаграждены за неудачу с какой-то жалкой планетишкой, называемой Луной. Барбикен с видом глубочайшей покорности судьбе скрестил руки на груди. -- Предаю судьбу свою на волю неба! -- сказал он. ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ. Промеры "Сускеганны". -- Ну что, лейтенант, как идут работы? -- Полагаю, что дело подходит к концу,-- ответил лейтенант Бронсфильд.-- Но кто бы предположил, что у самой суши может быть такая глубина: всего в какой-нибудь сотне лье от американского берега. -- Действительно, здесь очень глубокая впадина,-- сказал капитан Бломсбери.---В этом месте находится подводная долина, размытая течением Гумбольдта, которое омывает берега Америки вплоть до самого Магелланова пролива. -- Такие большие глубины затрудняют прокладку телеграфного кабеля. Плоское дно, по которому проложен американский кабель между Валенцией и Ньюфаундлендом, куда удобнее. -- Не спорю, Бронсфильд. А осмелюсь спросить, лейтенант, как обстоит дело в данную минуту? -- Сейчас у нас размотано уже двадцать одна тысяча футов троса, а ядро, которое тянет лот, еще не коснулось дна, потому что иначе лот поднялся бы наверх сам собой. -- Остроумнейшая машина -- этот снаряд Брука. С какой точностью позволяет он измерять глубины! -- Дно! -- крикнул один из матросов, наблюдавший за работой. Капитан и лейтенант направились к корме. -- Ну что, какова глубина? -- спросил капитан. -- Двадцать одна тысяча семьсот шестьдесят два фута,-- ответил лейтенант, записывая эту цифру в блокнот. --Отлично, Бронсфильд! Я нанесу эти показаний на карту. А теперь прикажите выбрать лот. С ним еще будет возни на несколько часов. Тем временем механик распорядится развести пары, и, как только вы кончите, мы снимемся с якоря. Уже десять часов вечера, и я, с вашего позволения, отправляюсь спать. -- Спокойной ночи! -- любезно ответил лейтенант. Капитан "Сускеганны" -- отличный человек и добрейший начальник -- отправился в свою каюту, выпил грогу, осыпав буфетчика нескончаемыми похвалами, лег на кровать, поблагодарив слугу за уменье стелить постель, и заснул сном праведника. Было десять часов вечера. Одиннадцатый день декабря постепенно переходил в самую упоительную южную ночь. Корвет "Сускеганна" мощностью в пятьсот лошадиных сил, принадлежащий национальному флоту Соединенных Штатов, производил промеры дна Тихого океана приблизительно в ста лье от американского берега против узкого полуострова, вытянувшегося со стороны Мексиканского берега. Ветер мало-помалу стих. Воздух словно замер. Флаг неподвижно висел на мачте корвета. Капитан Джонатан Бломсбери -- родственник полковника Бломсбери, одного из активнейших членов "Пушечного клуба", женатого на урожденной Горшбидден -- тетки капитана и дочери почтенного коммерсанта из Кентукки,-- капитан Бломсбери не мог нарадоваться на прекрасную погоду, способствующую успешному завершению измерительных работ. Ряд промеров, произведенных "Сускеганной", имел целью исследовать глубины, наиболее благоприятные для прокладки подводного кабеля между Гавайскими островами и Американским материком. Эти работы выполнялись по проекту одной крупной компании, директор которой -- предприимчивый Сайрус Филд -- предполагал охватить сетью телеграфных проводов все острова Океании -- грандиозное предприятие, достойное американцев. Корвету "Сускеганна" были поручены первые промеры. В ночь с 11 на 12 декабря корвет находился на 27В°7' северной широты и 41В°37' западной долготы по Вашингтонскому меридиану. Луна в последней своей четверти начинала подыматься над горизонтом. По уходе капитана Бломсбери лейтенант Бронефильд и кое-кто из офицеров собрались на юте. При появлении Луны их мысли устремились к ночному светилу, на которое в те дни были обращены глаза всего полушария. Даже лучшие морские трубы не могли бы обнаружить снаряда, блуждавшего где-то вокруг Луны, но телескопы всего мира были в эту минуту направлены на нее, и миллионы людей не отводили глаз от ее сверкающего диска. -- Вот уже десять дней, как они улетели,-- сказал лейтенант Бронсфильд.-- Где-то они сейчас? -- Прибыли к месту назначения! -- воскликнул молодой мичман.-- И сейчас они, должно быть, как всякий путешественник, прибывающий в новое место, заняты прогулкой по окрестностям. -- Не смею сомневаться в ваших словах,-- ответил, улыбаясь, лейтенант. -- Сомневаться в их прибытии действительно невозможно,-- заметил другой офицер.-- Снаряд должен был достигнуть Луны в момент ее полнолуния, пятого числа, в полночь. Теперь у нас одиннадцатое декабря, прошло, стало быть, шесть суток. А за шесть суток можно вполне успеть устроиться со всеми удобствами на новом месте. Мне ясно представляется, как наши отважные земляки расположились где-нибудь в глубокой долине, на берегу лунного ручья, около снаряда, наполовину ушедшего при падении в вулканическую почву. Я вижу, как Николь, вооружившись нивелиром, измеряет рельеф местности, Барбикен приводит в порядок свои путевые заметки, а Мишель Ардан разгуливает по лунным полям, покуривая душистую сигарету. -- Да! Да! Так оно и должно быть! -- воскликнул мичман в восторге от идиллической картины житья-бытья лунных новоселов. -- Дай бог, чтоб это было так,-- сказал лейтенант Бронсфильд, не проявляя никакого восторга.-- К несчастью, мы никогда не сможем получить никаких непосредственных известий от наших друзей. -- Извините, лейтенант, разве Барбикен разучился писать? -- спросил мичман. Шутка мичмана была встречена всеобщим смехом. -- Не письма,-- с живостью подхватил мичман,-- не письма, конечно! Почта тут ни при чем. -- Может быть, вы ждете телеграммы? -- с иронией осведомился один из офицеров. -- Нет, и не телеграммы,-- ответил мичман, нимало не смущаясь.-- Сообщение с Землей им очень легко установить графическим способом. -- Как же это так? -- При помощи лонгспикского телескопа. Вы знаете, что он приближает Луну к Скалистым горам на расстояние двух лье и позволяет видеть на ее поверхности все предметы диаметром не менее девяти футов. Наши лунные герои должны смастерить исполинскую азбуку, начертить слова длиной в сто туазов, а фразы -- длиной в целые лье! Таким способом они легко могли бы ознакомить нас со своим положением. Все громко зааплодировали изобретательному мичману. Лейтенант Бронсфильд признал его мысль вполне выполнимой. Кроме того, он предложил еще один способ непосредственной связи с Землей при помощи пучков ярких лучей, отраженных параболическими зеркалами. Эти лучи были бы так же видимы с Венеры или Марса,. как планета Нептун видима с Земли. В заключение он заявил, что блестящие точки, не раз наблюдавшиеся на ближайших планетах, возможно, были сигналами, которые подавали оттуда Земле. Впрочем, лейтенант оговорился, что если описанным способом и можно получать известия с Луны, то сообщения с Земли посылать нельзя, разве только обитатели Луны имеют в своем распоряжении приборы для дальних наблюдений. -- Самое интересное, по-моему,-- это узнать, что сталось с путешественниками, что они делают, что видят,-- вмешался один из офицеров.-- Впрочем, если этот первый опыт удастся, в чем я не сомневаюсь, его, конечно, повторят. Колумбиада ведь по-прежнему врыта в землю во Флориде. Значит, дело только в снаряде да в порохе; всякий раз, как Луна будет проходить через зенит, в нее можно будет выпалить зарядом... экскурсантов. -- Мастон, без сомнения, на днях присоединится к своим друзьям! -- сказал лейтенант. -- Пусть только скажет слово, я охотно полечу вместе с ним! -- воскликнул мичман. -- Ну, в охотниках недостатка не будет,-- возразил Бронсфильд,-- дай только волю, половина обитателей Земли эмигрирует на Луну! Разговоры офицеров затянулись до часу ночи. Трудно пересказать все фантастические теории, все невероятные проекты, предлагавшиеся молодыми смельчаками. После попытки Барбикена слово "невозможно" перестало существовать для американцев. Строились планы отправить на Луну не только комиссию ученых, но целую армию с пехотой, артиллерией и кавалерией для завоевания лунного мира. К часу ночи работы по подъему лота еще не были закончены. Оставались невыбранными десять тысяч футов, и эта операция требовала еще нескольких часов. По распоряжению капитана огни в топках были разведены, давление в котлах поднималось. "Сускеганна" была готова к немедленному отплытию. В эту минуту -- в 1 час 17 минут ночи -- лейтенант Бронсфильд направился было к своей каюте, как вдруг его внимание было привлечено отдаленным свистом. Лейтенант и его товарищи подумали сначала, что свист вызван утечкой пара; но, подняв голову, они удостоверились, что звук доносится с очень большой высоты. Сила этого странного звука нарастала с ужасающей быстротой, и не успели офицеры обменяться мнениями о его происхождении, как перед их ослепленными глазами показался громадный болид, докрасна раскаленный от трения об атмосферные слои. Огненная масса продолжала расти на глазах и, наконец, с невероятным грохотом обрушившись на бушприт корвета, разбила его и с оглушительным шипением исчезла в волнах... Упади эта масса несколькими футами ближе -- и "Сускеганна" была бы опрокинута в океан со всем своим экипажем. Капитан Бломсбери выскочил полуодетый на бак, куда бросились и все офицеры. -- Будьте так добры, скажите, что случилось, господа? -- спрашивал капитан.-- Что такое? -- Капитан, "они" вернулись! -- воскликнул мичман. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ. Снова Дж. Т. Мастон. Смятение на борту "Сускеганны" было немалое. Офицеры и матросы и не думали об опасности, которая им только что угрожала, хотя судно могло быть раздавлено или же получить пробоину и затонуть. Нет, все их мысли были поглощены катастрофой, завершившей дерзкое предприятие. -- "Они" вернулись! -- воскликнул молодой мичман, и все тотчас же поняли, кого он имеет в виду. Никто не сомневался в том, что болид, исчезнувший в волнах, был снарядом "Пушечного клуба". -- Они погибли! -- утверждали одни. -- Они живы! -- настаивали другие.-- Слой воды очень глубок и потому ослабит силу падения. -- Но ведь у них нет воздуха,-- говорил третий,-- они должны непременно задохнуться! -- Они сгорели! -- решил кто-то.-- Снаряд, пролетая через атмосферу, превратился в раскаленную массу. -- Как бы там ни было, живых или мертвых, их необходимо вытащить! -- решили, наконец, все в один голос. Капитан Бломсбери собрал на совещание всех офицеров. Надо было немедленно на что-нибудь решиться. Прежде всего следовало, конечно, вытащить снаряд. Операция -- трудная, но возможная. Однако для этого корвет не обладал достаточно мощным и точным оборудованием. Решено было тотчас же отправиться в ближайший порт и известить "Пушечный клуб" о падении снаряда. Это решение было принято единодушно, и оставалось только выбрать порт. На ближайшем берегу на 27В° широты такой пристани не имелось. Несколько выше, за полуостровом Монтеррей, был расположен крупный город, давший название полуострову. Но этот город, стоящий на рубеже пустыни, не соединялся с материком телеграфной линией, а такое важное сообщение можно было передать с надлежащей быстротой только при помощи телеграфа. Несколькими градусами выше находился порт Сан-Франциско. Из столицы золотоносного края легко было снестись с центром Соединенных Штатов. Если корвет пойдет на всех парах, он прибудет в Сан-Франциско без малого через двое суток. Следовало немедленно отправляться в путь. Корвет стоял под парами и был готов к немедленному отплытию. В воде еще оставалось две тысячи брассов троса, но капитан, не желая терять ни минуты драгоценного времени, решил его перерезать. -- Мы прикрепим конец троса к бую,-- сказал он,-- который, кстати, поможет нам найти место падения снаряда. -- Координаты этого места известны -- мы находимся на двадцать седьмом градусе седьмой минуте северной широты и сорок одном градусе тридцать седьмой минуте западной долготы,-- заметил лейтенант. -- Прекрасно, мистер Бронсфильд,-- отвечал капитан.-- Будьте так добры, прикажите перерезать трос. Огромный буй, снабженный для устойчивости тяжелыми шестами, был спущен на воду. Конец троса был накрепко привязан к бую, чтобы волнение не могло отнести буй слишком далеко от места падения снаряда. Механик уведомил капитана, что корвет готов к отплытию. Капитан, поблагодарив его, приказал держать курс на северо-восток. Корвет на всех парах понесся к бухте Сан-Франциско. Было три часа утра. Пройти двести двадцать лье для такого быстроходного судна, как "Сускеганна", было нипочем. Судно покрыло это расстояние за тридцать шесть часов и 14 декабря в 1 час 27 минут пополудни вошло в бухту Сан-Франциско. При виде корвета, идущего под всеми парами, с обломанным бушпритом и поврежденной мачтой, жители города заволновались, и огромная толпа любопытных мгновенно собралась на набережной. Бросив якорь, капитан Бломсбери и лейтенант Бронсфильд спустились в восьмивесельную шлюпку, которая тотчас же доставила их на берег. -- Телеграф? Где телеграф? -- спрашивали они, не отвечая ни на какие вопросы. Портовый офицер сам проводил их на телеграфную станцию. Толпа бросилась за ними. Бломсбери и Бронсфильд вбежали в контору. Телеграмма была послана в четырех экземплярах следующим адресатам: во-первых, секретарю морского ведомства в Вашингтон, во-вторых, вице-председателю "Пушечного клуба" в Балтимор, в-третьих, почтенному, Дж. Т. Мастону в Лонгспик, на Скалистые горы, и, наконец, в-четвертых, помощнику директора Кембриджской обсерватории. Телеграмма гласила: "На 27В°7' северной широты и 41037/ западной долготы, 12 декабря, в 1 час 17 минут пополуночи, упал в Тихий океан снаряд колумбиады. Ждем инструкций. Капитан "Сускеганны" Бломсбери". Через пять минут новость облетела весь город. До шести часов вечера о потрясающей катастрофе узнала вся Америка; а после полуночи подводный телеграф оповестил о результатах знаменитого американского предприятия всю Европу. Мы отказываемся привести отклики на неожиданную развязку дерзкого путешествия, ежеминутно поступавшие со всего света. Получив телеграмму, секретарь морского ведомства передал приказ капитану "Сускеганны" ждать дальнейших распоряжений в бухте Сан-Франциско, не спускать паров и быть готовым к выходу в море. Астрономы Кембриджской обсерватории собрали чрезвычайное совещание и с невозмутимостью, свойственной ученым корпорациям, мирно и не спеша принялись обсуждать происшествие с научной точки зрения. В "Пушечном клубе" телеграмма произвела форменный взрыв. Все артиллеристы как раз были в сборе. Вице-председатель клуба, почтенный Уилкам, только что огласил телеграмму Мастона и Бельфаста, извещавших, что снаряд находится в поле зрения их гигантского лонгспикского телескопа. Кроме того, в телеграмме было сказано, что снаряд, задержанный лунным притяжением, перешел на роль второстепенного спутника Солнечной системы. Нам-то уже известно истинное положение дела. Таким образом, при обсуждении одновременно полученных и совершено противоречивых телеграмм Дж. Т. Мастона и капитана Бломсбери все члены клуба раскололись на два лагеря: одна партия утверждала, что снаряд упал в океан,-- значит, путешественники так или иначе возвратились; другая партия, основываясь на сообщениях Мастона, считала, что капитан Бломсбери ошибся. По мнению этой партии, мнимый снаряд был попросту болидом, падучей звездой, которая и повредила нос .корвета. Последнее утверждение было трудно оспаривать, так как падающее тело летело с такой быстротой, что разглядеть его было немыслимо. Капитан "Сускеганны" и его офицеры легко могли ошибиться. Впрочем, один факт говорил в их пользу: если бы снаряд действительно упал на Землю, то его столкновение с земным шаром должно было произойти именно на 27 градусе северной широты между 41 и 42 градусами западной долготы, если учитывать срок, истекший с момента вылета снаряда и вращательное движение Земли. Как бы то ни было, в "Пушечном клубе" было единогласно решено, что брат Бломсбери, Билсби, и майор Эльфистон немедленно отправятся в Сан-Франциско и примут все необходимые меры для того, чтобы извлечь снаряд из глубин океана. Преданные друзья, ни минуты не медля, отправились в путь. Железная дорога, которая в скором времени пересечет всю Центральную Америку, быстро доставила их до Сен-Луи, где их уже дожидался дилижанс-экспресс. В ту самую минуту, когда секретарь морского ведомства, вице-председатель "Пушечного клуба" и заместитель директора обсерватории читали телеграмму из Сан-Франциско, почтенный Мастон переживал самое сильное в своей жизни волнение. Это волнение не могло сравниться даже с чувствами, испытанными им в момент выстрела знаменитой колумбиады, и едва не стоило ему жизни. Напомним, что секретарь клуба тотчас после выстрела колумбнады и почти с такой же быстротой, как и самый снаряд, направился к своему посту в Лонгспике в. Скалистых горах. Ему сопутствовал директор Кембриджской обсерватории Бельфаст. Прибыв на место, оба приятеля заняли пост у громадного телескопа и неотлучно дежурили при нем. Читатель помнит, что рефлекторы гигантского телескопа были устремлены для front vie w (2), как говорят англичане. При такой установке получалось только одно отражение наблюдаемого объекта, но, с другой стороны, оно обеспечивало более четкую его видимость. Вследствие этого Мастон и Бельфаст во время наблюдений должны были находиться на площадке у верхней части телескопа, а не у нижней. Они взбирались наверх по винтовой лесенке, представлявшей по своей легкости чудо инженерного искусства,--так что огромная металлическая труба глубиной в двести восемьдесят футов с металлическим зеркалом, вделанным в его дно, оказывалась у них под ногами. Таким образом, ученые проводили все свое время на узенькой площадке над телескопом, проклиная дневной свет, скрывавший от них Луну, и облака, которые упорно застилали ее ночью. Какова же была их радость, когда, наконец, после нескольких дней тщетных поисков и ожиданий, в ночь с 5 и 6 декабря, они обнаружили снаряд, в котором странствовали по Вселенной их друзья. Однако их радость быстро сменилась глубоким разочарованием. Положившись на это первое наблюдение, они и распространили по всему свету в своей телеграмме ложное сообщение о том, что снаряд обращается по эллиптической орбите вокруг Луны и превратился в ее спутника. С этой минуты снаряд исчез из их поля зрения, что легко было объяснить его происхождением позади лунного диска. Можно себе представить, с каким нетерпением пылкий Мастон и его товарищи ждали появления снаряда с другой стороны диска. В течение всей ночи им то и дело мерещилось, что снаряд вот-вот появится из-за Луны, но он не появлялся! По этому поводу между ними не замедлили возникнуть нескончаемые горячие споры и стычки. Бельфаст утверждал, что снаряда не видно. Мастон же уверял, что снаряд виден "как на ладони". -- Это снаряд! -- говорил Мастон. -- Нет,-- отвечал Бельфаст.-- Это лавина, сорвавшаяся с лунной горы! -- Увидим, завтра увидим! -- Нет, больше мы его уже не увидим! Он исчез в пространстве! -- Нет! -- Да! В минуты подобных споров раздражительность и запальчивость секретаря "Пушечного клуба" представляли серьезную опасность для уважаемого Бельфаста . Жизнь вдвоем в Скалистых горах скоро сделалась бы невыносимой для обоих ученых, если бы неожиданнее событие не положило конец их вечным спорам. В ночь с 14 на 15 декабря оба "непримиримых друга" занимались своими обычными наблюдениями лунной диска. Мастон по обыкновению разносил Бельфаста, который, со своей стороны, тоже не оставался в долгу. Секретарь клуба в сотый раз утверждал, что он видел снаряд и в одном из его окон даже разглядел лицо Ардана. В жару спора вспыльчивый Мастон размахивал железным крюком, заменявшим ему руку, что было далеко не безопасно для его собеседника. Внезапно, ровно в десять часов вечера, на наблюдательной площадке появился слуга Бельфаста и подал ему телеграмму. Это было извещение капитана "Сускеганны". Бельфаст разорвал конверт, прочитал текст телеграммы и вскрикнул. -- Что такое? -- крикнул Мастон. -- Снаряд! -- Ну? -- Упал на Землю! Ответом ему был дикий вопль Мастона. Бельфаст быстро обернулся и увидел, что его злополучный товарищ, свесившись над трубой телескопа, не удержал равновесия и провалился туда, как в колодец. Падение с высоты двухсот восьмидесяти футов! Бельфаст опрометью кинулся к отверстию рефлектора. Заглянув в трубу, он с облегчением вздохнул: Мастон, зацепившись металлическим крюком за одну из внутренних подпорок телескопа и повиснув на ней, испускал громкие вопли. Бельфаст позвал помощников, которые при помощи грузоподъемных блоков не без труда извлекли из телескопа неосторожного Мастона. Он появился, наконец, целым и невредимым у верхнего отверстия трубы телескопа. -- Что, если бы я разбил зеркало? -- сказал он. -- Вам пришлось бы за него заплатить,-- строго ответил Бельфаст. -- Так, значит, этот проклятый снаряд упал? -- спросил Мастон. -- В Тихий океан! -- Едем! Через четверть часа Мастон и Бельфаст спускались по склонам Скалистых гор и через два дня, загнав по дороге пятерых лошадей, прибыли одновременно со своими друзьями из "Пушечного клуба" в Сан-Франциско. Эльфистон, Бломсбери-брат и Билсби кинулись к ним навстречу. -- Что делать? -- кричали они.-- Вытащить снаряд,-- отвечал Мастон,-- и как можно скорее! ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ. Спасение. Место, где снаряд погрузился в волны, было точно известно, но какими средствами выловить его и поднять на поверхность океана? Эти средства надо было тут же изобрести и изготовить. Такая безделица не могла, конечно, затруднить американских инженеров. Они были уверены, что при помощи якорей и паровых машин им удастся поднять снаряд, вес которого к тому же должен был значительно уменьшиться благодаря плотности воды. Но дело заключалось не только в подъеме снаряда. Надо было спасти путешественников. Никто не сомневался в том, что они еще живы. -- Они живы, живы! -- беспрестанно повторял Мастон, заражая всех своею уверенностью.-- Наши друзья -- люди ловкие и сообразительные. Не могли же они упасть, как последние дураки. Они живы, но времени терять нельзя. Еда и питье -- пустяки, всего этого им хватит надолго. Но воздух! Воздух! Вот в чем скоро может оказаться недостаток! Скорее, скорее! Не теряйте ни минуты. И времени действительно не теряли. На "Сускеганне" велись приготовления к новым работам. Все ее машины были присоединены к подъемным лебедкам. Алюминиевый снаряд весил всего 19250 фунтов и, следовательно, гораздо легче трансатлантического кабеля, который корвет поднял со дна Атлантического океана. Единственное затруднение представляла коническая форма снаряда и его гладкие стенки, за которые трудно было ухватиться. Инженер Мерчисон немедленно прибыл в Сан-Франциско, чтобы изготовить громадные автоматические железные захваты, которые, зацепив снаряд своими мощными лапами, уже не выпустили бы его, подняв до самой палубы корвета. Кроме того, Мерчисон распорядился заказать скафандры, которые благодаря своей прочности и водонепроницаемости позволяют водолазам исследовать морское дно. На корвет была также доставлена очень остроумно сконструированная камера со сжатым воздухом. Это была настоящая комната с иллюминаторами вместо окон. При наполнении ее резервуаров водой она могла погрузиться на очень большую глубину. Такие камеры, к счастью, уже применялись в бухте Сан-Франциско при постройке подводной плотины, и это значительно сократило срок подготовительных работ. для подъема снаряда. Однако, несмотря на совершенство оборудования, на все искусство ученых, которым предстояло им пользоваться, успех подъемных работ был сомнителен. Подъем снаряда с глубины двадцати тысяч футов мог представить много непредвиденных трудностей. Кроме того, вставал и другой вопрос: как вынесли обитатели снаряда страшный удар от соприкосновения с Землей, который вряд ли был в достаточной степени смягчен слоем воды в двадцать тысяч футов? А главное, надо было торопиться. Мастон день и ночь подгонял рабочих. Сам он готов был на все: и напялить водолазный скафандр и залезть в воздушную камеру, лишь бы поскорее отыскать своих отважных друзей. Однако, несмотря на быстроту изготовления различного оборудования, несмотря на крупные суммы, предоставленные правительством Соединенных Штатов "Пушечному клубу", прежде чем все подготовительные работы были закончены, прошло пять долгих дней, показавшихся всем пятью веками! За это время всеобщее нетерпение накалилось до предела. По проводам и электрическим кабелям по всему свету шел непрерывный поток телеграмм. Спасение Барбикена, Николя и Мишеля Ардана превратилось в международное дело. Все страны, подписавшиеся под займом "Пушечного клуба", были непосредственно заинтересованы в благополучном спасении путешественников. Но вот подъемные цепи, воздушная камера и автоматические захваты были доставлены на борт корвета. Мастон, Мерчисон и делегаты "Пушечного клуба" заняли свои каюты. Оставалось только отправиться в путь. 21 декабря, в восемь часов вечера, корвет при благоприятной погоде вышел в море: дул северо-восточный ветер, было довольно холодно, и море было спокойно. Все население Сан-Франциско высыпало на набережную и безмолвно провожало отплывающих, приберегая овации к их возвращению. "Сускеганна", быстро набирая пары, вышла из бухты. Не будем передавать всех разговоров между офицерами, матросами и пассажирами корвета. Все думали только об одном, все сердца волновало только одно чувство: что испытывают Барбикен и его товарищи в то время, как идет подготовка к их спасению?! В состоянии ли они сами что-нибудь предпринять, чтобы высвободиться из снаряда? Все эти вопросы оставались, конечно, без ответа. Да и что бы ни предприняли мужественные путешественники, все их попытки неминуемо потерпели бы крах. На дне океана, на глубине около двух лье, все старания наших пленников были заранее обречены на неудачу. 23 декабря в восемь часов утра корвет должен был прибыть к месту рокового происшествия. Для точной ориентировки пришлось дожидаться полдня. Буй, к которому прикрепили трос, еще не был найден. В полдень капитан Бломсбери с помощью офицеров, проверявших наблюдения в присутствии делегатов "Пушечного клуба", определил географические координаты судна. Томительная минута! "Сускеганна" находилась в нескольких километрах к западу от того места, где снаряд погрузился в волны. Судно тотчас направилось к этой точке. В сорок семь минут первого показался буй. Он был в полной исправности и его почти не отнесло. -- Наконец-то! -- воскликнул Мастон. -- Что ж, начнем? -- спросил капитан Бломсбери. -- Не теряйте ни секунды! -- ответил Мастон. Приняты были все меры, чтоб корвет держался на воде неподвижно. Прежде всего, по мнению инженера Мерчисона, требовалось определить, где именно находится снаряд. Накачали воздух в подводные машины, предназначенные для поисков. Управление этими машинами представляло некоторую опасность: на глубине двадцати тысяч футов под водой машины подвергались очень значительному давлению, и любая их неисправность могла повлечь за собой гибельные последствия. Мастон, Бломсбери-брат и Мерчисон, не думая об опасности, заняли места в подводной воздушной камере; капитан стал на мостике корвета для наблюдения за спасательными операциями, готовый при первом же сигнале застопорить или отдать цепи. Винт корвета выключили, все машины переключили на лебедку, которая должна была в случае необходимости поднять камеру на борт. Спуск камеры начался в 1 час 25 минут дня; под тяжестью наполненных водой резервуаров камера погрузилась в воду. Теперь весь экипаж корвета был в равной мере обеспокоен как участью спасаемых, так и судьбой спасителей. Что касается последних, то они, совершенно забыв о себе, прильнули к окнам камеры, внимательно вглядываясь в толщу окружавшей их воды. Спуск совершился быстро. В 2 часа 17 минут Мастон и его два спутника достигли дна Тихого океана. Но они ничего не увидели, кроме бесплодной пустыни, не оживляемой никакими признаками морской флоры или фауны. Свет ламп, снабженных сильными рефлекторами, позволял вести наблюдения на значительном пространстве. Снаряда нигде не было видно. Невозможно передать нетерпение отважных водолазов. Камера имела электрическое сообщение с корветом. Подали условный сигнал, чтобы "Сускеганна" переместила камеру, отстоявшую на несколько метров от самого дна океана, на милю дальше. Водолазы обследовали подводную равнину, то и дело поддаваясь зрительным иллюзиям и тотчас же разочаровываясь. Они принимали за снаряд то подводную скалу, то какую-нибудь неровность дна. -- Где же они? Где они? -- восклицал Мастон. Бедняга громко призывал Николя, Барбикена, Ардана, как будто его злополучные друзья могли услышать и ответить ему сквозь непроницаемую толщу воды. Поиски продолжались до тех пор, пока в камере не вышел весь кислород. Когда дышать стало трудно, водолазам пришлось возвратиться на поверхность. Они начали подниматься около шести часов вечера, а на палубу корвета взошли только около полуночи. -- До завтра! -- сказал Мастон, едва успев ступить на палубу. -- Да, до завтра,-- ответил капитан Бломсбери. -- Будем искать в другом месте. -- Хорошо. Мастон по-прежнему не сомневался в успехе, но его товарищи после первых часов воодушевления и надежд поняли всю трудность задуманного предприятия. То, что казалось таким легким и возможным в Сан-Франциско, здесь --в открытом океане -- представлялось почти неосуществимым. Шансы на успех с каждой минутой таяли, и приходилось рассчитывать только на волю слепого случая. На следующий день 24 декабря, несмотря на вчерашнюю усталость, розыски возобновились. Корвет переместился на несколько минут к западу, и наполненный воздухом воздушный колокол вместе с водолазами снова погрузился в океан. Снова целый день прошел в бесплодных поисках. Морское дно было пустынно. В таких же тщетных розысках прошли дни 25 и 26 декабря. Подумать только, злополучные узники снаряда были заключены в нем уже двадцать шесть дней... Может быть, как раз в эти минуты они переживали первые приступы удушья, если только они уцелели и выдержали страшный удар при падении? Вместе с воздухом их покидали и мужество и душевные силы! -- Воздух -- допускаю,-- неизменно отвечал на подобные догадки Мастон,-- но мужество их не оставит никогда! 28 декабря, после новых двухдневных поисков, никакой надежды на спасение друзей уже не оставалось. В неизмеримой бездне океана снаряд был ничтожной песчинкой. Приходилось отказаться от бессмысленных розысков. Но Мастон и слышать не хотел о возвращении. Он отказывался тронуться с места, прежде чем не найдет хотя бы могилы своих друзей. Капитан Бломсбери, однако, уже не мог задерживаться дольше и, несмотря на вопли и протесты секретаря "Пушечного клуба", отдал приказ готовиться к отплытию. 29 декабря, в девять часов утра, "Сускеганна", держа курс на северо-восток, снова двинулась к бухте Сан-Франциско. Было десять часов утра. Корвет удалялся с небольшой скоростью, словно с сожалением покидая место катастрофы. Вдруг матрос, наблюдавший с брам-стеньги море, крикнул: -- На траверсе под ветром буй! Все офицеры схватились за подзорные трубы. Они разглядели в указанном направлении предмет, с виду похожий на бакен, служащий для указания фарватера в гаванях и на реках. Но, как это ни странно, на конической верхушке этого бакена, выступавшего на пять-шесть футов над водой, развевался по ветру флаг. В солнечных лучах буй сверкал точно выплавленный из серебра. Капитан Бломсбери, Дж. Т. Мастон, делегаты "Пушечного клуба" поднялись на мостик и безмолвно рассматривали странный, несущийся по прихоти волн предмет. Все глаза с еле сдерживаемым лихорадочным волнением были устремлены на замеченный буй. Никто не осмеливался высказать догадку, вертевшуюся у всех на языке. Корвет приблизился к бую на расстояние двух кабельтовых. Весь экипаж корвета вздрогнул как один человек. Флаг был американский. В эту минуту раздалось какое-то странное рычание, и почтенный Мастон снопом повалился на палубу. Забыв о том, что его правая рука заменена железным крюком, и о том, что череп его покрыт лишь тонким гуттаперчивым колпачком, он изо всех сил хватил себя крюком по голове. Все бросились к нему. Его подняли, привели в чувство. -- Ах! Трижды болваны! Четырежды идиоты! Пятикратно дураки! -- выкрикивал он, едва придя в сознание. -- Что? Кто? Почему? -- посыпалось на него со всех сторон.-- Что такое? -- Как что такое? -- Да объясните же, наконец! В чем дело! -- Да в том, безмозглые головы, что снаряд весит всего-навсего девятнадцать тысяч двести пятьдесят фунтов! -- проревел пылкий секретарь "Пушечного клуба". --Ну и что? -- А то, что он вытесняет двадцать восемь тонн воды или пятьдесят шесть тысяч фунтов, и, следовательно, должен был всплыть на поверхность. Трудно передать, с какой неподражаемой интонацией произнес почтенный секретарь это слово "всплыть"!.. Он был совершенно прав. Все! Да, все ученые забыли основной закон, по которому снаряд благодаря своему весу, погрузившись при падении в глубь океана, вскоре должен был непременно всплыть на поверхность!.. И вот теперь снаряд преспокойно колыхался на морских волнах. На море были тотчас же спущены шлюпки; в одну из них вскочили Мастон и его приятели. Волнение достигло высшего предела. В то время как шлюпки приближались к снаряду, все сердца готовы были разорваться. Что сталось с пассажирами снаряда? Живы ли они или умерли? Ну конечно, живы! Живы, если только смерть не настигла Барбикена и его товарищей уже после того, как они выкинули флаг! На шлюпках царило глубокое безмолвие. Сердца замирали. В глазах темнело. Одно из окон снаряда было отворено. Осколки стекла, торчавшие в раме, доказывали, что оно было разбито. Это окно находилось сейчас на высоте пяти футов над водой. Шлюпка, где сидел Мастон, причалила к снаряду. Мастон рванулся к разбитому окну. В эту минуту послышался веселый и звонкий голос Ардана, который победоносно возглашал: -- Пустышки, Барбикен, со всех сторон -- пустышки! Барбикен, Мишель Ардан и Николь играли в домино. ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ. Заключение. Читатель помнит, с каким волнением и сочувствием все провожали смелых путешественников. Если начало дерзкого предприятия вызвало такое возбуждение и в Новом и Старом Свете, то с каким же энтузиазмом должно было встретить население обоих полушарий Земли их возвращение?! Миллионы наводнивших Флоридский полуостров приезжих готовы были ринуться навстречу славным исследователям. Никто из несметного множества иностранцев, съехавшихся со всех концов света к американским берегам, не допускал и мысли, что покинет территорию Соединенных Штатов, не повидав Барбикена, Николя и Мишеля Ардана. Нет, конечно,-- и это страстное желание людей было достойным ответом на благородный подвиг. Три представителя человеческого рода, покинувшие земной шар и возвратившиеся из необычного путешествия по пространствам Вселенной, принимались с таким же восторгом, с каким был бы встречен сам пророк Илья, спустись он с небес на Землю в своей колеснице. Только бы их увидеть, только бы их услышать -- таково было всеобщее желание. Это желание поголовно всех граждан Соединенных Штатов необходимо было удовлетворить, и при этом как можно скорее. Барбикен, Ардан и Николь в сопровождении друзей немедленно отправились в Балтимор, где были встречены с неописуемым энтузиазмом. Путевые заметки Барбикена были тотчас же подготовлены к печати. "Нью-Йорк геральд" не замедлил купить эту рукопись за цену, еще не установленную достоверно, но, должно быть, баснословную. И то сказать, пока на страницах газеты печаталось "Путешествие на Луну", тираж ее достиг пяти миллионов экземпляров. Через три дня после того как путешественники возвратились на Землю, малейшие подробности их странствований были уже известны всему свету. Теперь публика жаждала видеть трех героев сверхчеловеческого подвига. Исследования, произведенные Барбикеном и его спутниками, дали возможность проверить различные теории, относящиеся к земному спутнику. Ведь эти ученые все наблюдали de visu (3) и в совершенно особых условиях. Теперь стало ясно, наконец, какие из гипотез относительно строения, происхождения и обитаемости Луны должны быть отброшены, а какие приняты; путешественники открыли последние тайны прошлого Луны, ее настоящего и будущего. Трудно было спорить с исследователями, которые видели гору Тихо, самое поразительное орографическое явление лунного диска, с расстояния сорока километров; трудно возражать ученым, чьи глаза погружались в пропасти цирка Платона... Что можно было противопоставить показаниям трех храбрецов, которые благодаря случайностям своего странствия пролетели над невидимым полушарием лунного диска, до сих пор недоступного зрению человека? Они имели теперь право диктовать законы науке, воссоздающей лунный мир, как в свое время Кювье воссоздавал скелеты ископаемых животных. Они могли сказать: Луна была тем-то и тем-то -- обитаемым миром в эпохи, предшествующие появлению жизни на Земле! Теперь Луна -- то-то и то-то -- мир, не пригодный для жизни и потому необитаемый. Желая отпраздновать возвращение знаменитейшего своего члена и его товарищей, "Пушечный клуб" решил задать пир, но пир такой, который был бы достоин и отважных исследователей и американского народа,-- пир, в котором могли бы принять участие все американцы. Все основные линии железных дорог Америки были соединены рельсами между собою. На всех станциях железных дорог были вывешены одинаковые флаги, сооружены одинаковые пиршественные столы, с совершенно одинаковой сервировкой. В точно вычисленное время, по электрическим часам, отбивавшим секунды во всех концах Америки одновременно, все население приглашалось занять места за столами этого небывалого пира. В продолжение четырех дней, с 5 до 9 января, все движение железных дорог было приостановлено, как это бывает в Соединенных Штатах по воскресеньям, и все пути оказались свободными. И в течение четырех дней один только паровоз, с прицепленным к нему почетным вагоном, с неимоверной быстротой курсировал по железным дорогам Соединенных Штатов. На этом паровозе, кроме машиниста и кочегара, было разрешено в виде особой милости поместиться и уважаемому секретарю "Пушечного клуба" -- Дж. Т. Мастону. Почетный вагон предназначался для председателя "Пушечного клуба" Барбикена, капитана Николя и Мишеля Ардана. По свистку машиниста поезд тронулся с Балтиморского вокзала, сопровождаемый оглушительным "ура" и всеми восторженными междометиями, какие только существуют у американцев. Поезд летел со скоростью восьмидесяти лье в час. Но что значила такая скорость по сравнению с вылетом наших герое из колумбиады? Герои торжества мчались из города в город, встречая на своем пути за пиршественными столами все население, которое приветствовало их восторженными кликами. Таким образом они прокатились по восточным штатам, через Пенсильванию, Коннектикут, Массачусетс, Вермонт, Мэн и Нью-Брансуик; пересекли с севера на запад Нью-Йорк, Огайо, Мичиган и Висконсин; пронеслись на юг через Иллинойс, Миссури, Арканзас, Техас и Луизиану; перерезали юго-восток через Алабаму и Флориду, через Джорджию и обе Каролины; они посетили центры Теннесси, Кентукки, Виргинии, Индианы и, наконец, через Вашингтон возвратились в Балтимор. Нашим друзьям казалось, что в течение четырех дней вся Америка, восседавшая за одним общим колоссальным пиршественным столом, в одну и ту же секунду приветствовала их мощным единогласным "ура". Апофеоз был достоин героев. Живи они в древнейшие времена, мифы, несомненно, причислили бы их к полубогам. Какой же практический результат дало это путешествие на Луну, не сравнимое ни с одним путешествием, увековеченным в летописях человечества? Есть ли возможность завязать когда-либо непосредственные сношения с Луной? Установится ли особого рода воздушное сообщение по Солнечной системе? Возможен ли перелет с планеты на планету, с Юпитера на Меркурий, а впоследствии -- со звезды на звезду, например, с Полярной звезды на Сириус? Какой способ передвижения даст людям возможность посетить все светила, которыми усеян небесный свод? Ответить на все эти вопросы трудно, но, принимая в соображение неисчерпаемую изобретательность англосаксонской расы, никто не удивится, если американцы попытаются извлечь пользу из первого опыта Барбикена. Спустя некоторое время после возвращения путешественников с Луны появились объявления о создании "Национального общества межзвездных сообщений" с капиталом в сто миллионов долларов, выпустившего сто тысяч акций. Председателем общества был избран Барбикен, вице-председателем -- капитан Николь, секретарем по административной части -- Мастон, а директором службы движения -- Мишель Ардан. Население Соединенных Штатов отнеслось к этому начинанию чрезвычайно благосклонно, однако, со свойственной американцам деловой предусмотрительностью, была заранее создана, на случай банкротства, и арбитражная комиссия во главе с судьею-комиссаром Гарри Тролоппом и его помощником синдиком Фрэнсисом Дайтоном. 1870 Оглавление ВОКРУГ ЛУНЫ Перевод Марко Вовчок СОДЕРЖАНИЕ: Глава вступительная, которая подводит итоги первой части и служит предисловием ко второй. Глава первая. Между 10 часами 20 минутами и 10 часами 47 минутами вечера. Глава вторая. Первые полчаса. Глава третья. Путешественники устраиваются на новоселье. Глава четвертая. Немного алгебры. Глава пятая. Холод межпланетных пространств. Глава шестая. Вопросы и ответы. Глава седьмая. Минуты опьянения. Глава восьмая. На расстоянии 78 114 лье от Земли. Глава девятая. Результаты отклонения. Глава десятая. Наблюдения над Луной. Глава одиннадцатая. Фантазия и действительность. Глава двенадцатая. Поверхность Луны. Глава тринадцатая. Лунные ландшафты. Глава четырнадцатая. Ночь, длящаяся триста пятьдесят четыре с половиной часа. Глава пятнадцатая. Гипербола или парабола? Глава шестнадцатая. Южное полушарие. Глава семнадцатая. Гора Тихо. Глава восемнадцатая. Важные вопросы. Глава девятнадцатая. Борьба с невозможным. Глава двадцатая. Промеры "Сускегаины". Глава двадцать первая. Снова Дж. Т. Мастон. Глава двадцать вторая. Спасение. Глава двадцать третья. Заключение. Жюль Верн СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ В ШЕСТИ ТОМАХ ТОМ первый Редактор О. Г. Маркова Художественный редактор М. П. Тихонов Технический редактор Н. В. Яшукова Корректор Т, И. Денисьева Сдано внабор 09.02.93. Подписано к печати 24.06.93. Формат 84 X108'/зг. Бумага тип. в"-- 2. Гарнитура литературная. Высокая печать. Усл. печ. л. 31.08. Уч.-изд. л. 32,20. Тираж 250000 экз. Заказ в"--2202, Издательство "Современный писатель", 121069, Москва, ул. Поварская, 11. Издательско-полиграфнчесхое предприятие "Правда Севера". 163002, г. Архавгельск, пр. Новгородский, 32,П ПРИМЕЧАНИЕ: (1) Лунная карта (лат.). (2) Фронтальное обозрение (англ.). (3) Воочию (лат.). 03/03/00 HP, Fine Reader 4.0 pro MS Word 97, Win 98 Новикова Вера Александровна