ранен прямо в грудь и, казалось, смертельно. С закрытыми глазами, лицом, белым как воск, он оставался недвижим, не слыша звавшего его Бриана. Ивенс нагнулся над телом мальчика. Он расстегнул куртку, разорвал рубашку, залитую кровью. Из узкой треугольной раны у четвертого ребра на левом боку лилась кровь. Удар кортика не затронул сердца, потому что Донифан еще дышал. Но можно было опасаться, что он задел легкое, так как дыхание было чрезвычайно слабым. - Перенесем его в грот! - сказал Гордон. - Только там мы можем позаботиться о нем. - И спасти его! - воскликнул Бриан. - Мой бедный товарищ... Это ради меня ты подверг себя опасности. Ивенс одобрил предложение отнести Донифана в грот, тем более что теперь нельзя было ожидать возобновления атаки. Вероятно, Уэльстон, видя, что дело принимает дурной оборот, решил отступить в глубину леса. Более всего беспокоило Ивенса то, что он не видел ни Уэльстона, ни Брандта, а это были самые грозные силы шайки. Надо было осторожно перенести Донифана. Костар и Сервис поспешили устроить носилки из веток, на которые и был положен мальчик, все еще не приходивший в сознание. Потом четверо из его товарищей тихо его подняли, тогда как другие окружили его, с заряженными ружьями и с револьверами в руках. Процессия достигла подножия холма Окленда. Здесь было удобнее нести, чем по берегу озера; идя вдоль утеса, им приходилось смотреть только вправо и назад. Ничто не нарушало их шествия. Изредка Донифан испускал такие мучительные стоны, что Гордон делал знак остановиться, чтобы послушать, дышит ли он, а затем снова продолжали идти. Оставалось всего восемьсот или девятьсот шагов до грота, дверь которого не была еще видна из-за скалы, Вдруг раздались крики со стороны Зеландской реки. Фанн бросился по этому направлению. Очевидно, на грот напал Уэльстон с двумя разбойниками. Действительно, вот что произошло, как это потом узнали. В то время как Рокк, Коп и Пайк, спрятавшись за деревьями, стреляли в маленькую группу штурмана, Уэльстон, Брандт и Бук, вскарабкавшись на холм Окленда, поднялись по высохшему руслу ручья. Быстро пробежав самое высокое плоскогорье, они спустились недалеко от входа в кладовую. Им удалось выломать дверь, которая не была заставлена, и войти в грот. Штурман быстро бросился на помощь. Тогда как Кросс, Феб и Гарнетт остались при Донифане, которого нельзя было оставить одного, Гордон, Бриан, Сервис и Уилкокс бросились по направлению к гроту по самой ближайшей дороге. Спустя несколько минут они увидели Уэльстона, выходившего из двери зала с ребенком в руках; он направлялся к реке. Это был Жак. Напрасно Кэт, бросившаяся на Уэльстона, пыталась вырвать Жака у него из рук. Мгновение спустя появился Брандт, схвативший маленького Костара и уносивший его по тому же направлению. Бакстер бросился на Брандта, но последний толкнул его с такой силой, что Бакстер упал. Остальных детей - Доля, Дженкинса, Айверсона - не было видно, так же как и Моко. - Неужели их убили в пещере? Между тем Уэльстон и Брандт быстро добрались до берега реки. У них была возможность переехать ее, потому что Бук был с яликом, который он вытащил из кладовой. На левом берегу их невозможно будет догнать, и они вернутся к себе в лагерь с Жаком и Костаром, которые станут заложниками в их руках! Поэтому Ивенс, Бриан, Гордон и Уилкокс бежали, не переводя дыхания, надеясь достичь спортивной площадки прежде, чем Уэльстон, Бук и Брандт будут за рекой. Стрелять в них нельзя было, так как можно было попасть в Жака и Костара. Но Фанн был там. Он бросился на Брандта и держал его за грудь. Защищаясь от собаки, Брандт должен был отпустить Костара, в то время как Уэльстон спешил унести Жака в ялик. Вдруг из зала кто-то выскочил. Это был Форбс. Уэльстон не сомневался, что Форбс присоединится к своим прежним товарищам. - Ко мне, Форбс, сюда! - закричал он ему. Ивенс остановился и собрался уже стрелять, как вдруг заметил, что Форбс бросился на Уэльстона. Уэльстон, удивленный этим нападением, которого он никак не мог ожидать, должен был оставить Жака и, обернувшись, ударил Форбса кортиком, Форбс упал к ногам Уэльстона. Все это произошло так быстро, что в этот момент Ивенс, Бриан, Гордон, Сервис и Уилкокс были еще за сто шагов от них. Уэльстон снова хотел схватить Жака, чтобы унести его в ялик, где Бук с Брандтом, освободившись от Фанна, ждали его. Но он опоздал. Жак, вооруженный револьвером, выстрелил ему прямо в грудь. Уэльстон, тяжелораненый, с трудом дополз к своим товарищам, которые приняли его в лодку и отчалили. В ту же самую минуту раздался сильный выстрел, ядро попало в ялик, и негодяи исчезли. Это юнга выстрелил из маленькой пушки через амбразуру кладовой. Теперь, за исключением двух негодяев, исчезнувших в чаще леса, остров Черман был освобожден от разбойников с "Северна", унесенных в море течением Зеландской реки. ^TГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ^U Реакция. - Герои битвы. - Смерть несчастного. - Экскурсия в лес. - Выздоровление Донифана. - У Медвежьего утеса. - Починка. - Отъезд 12 февраля. - Спуск по Зеландской реке. - Привет заливу Sloughi. - Последняя точка острова Черман. Новая жизнь началась теперь для юных колонистов острова Черман. Они были как бы подавлены своим успехом, которому еще не могли верить. Когда опасность прошла, то им она казалась большей, чем раньше, то есть такой, какой она была в действительности. Если бы не Форбс, то Уэльстон, Бук и Брандт ускользнули бы от них! Моко не решился бы выстрелить, боясь убить Жака с Костаром. Что бы произошло потом? На какие уступки пришлось бы пойти? Теперь, когда опасность миновала, Бриан и его товарищи могли спокойно обсуждать это положение. Хотя об участи Рокка и Копа никто не знал, но спокойствие снова воцарилось на острове Черман. Героев битвы чествовали по их заслугам. Моко - за удачный выстрел из пушки, Жака - за хладнокровие, которое он выказал, выстрелив из револьвера в Уэльстона, наконец, Костара, "который поступил так же, если бы у него был пистолет!" И на долю Фанна досталась добрая часть ласк, не считая кости, которой его наградил Моко за то, что тот так смело напал на негодяя Брандта, уносившего маленького мальчика. Само собой разумеется, что после выстрела из пушки Бриан поспешил вернуться к месту, где его товарищи стерегли носилки. Несколько минут спустя Донифан был внесен в зал, все еще не приходя в сознание, тогда как Форбс, поднятый Ивенсом, лежал на кровати в кладовой. В продолжение всей ночи Кэт, Гордон и Бриан присматривали за обоими ранеными. Донифан был опасно ранен, но так как он дышал довольно правильно, то это значило, что кортик не коснулся легкого. Чтобы перевязать ему рану, Кэт прибегла к известным листьям, которые обыкновенно употребляют на Дальнем Востоке, они росли на некоторых кустарниках по берегам Зеландской реки. Это были листья ольхи. Их растирали и клали, как компресс, чтобы предупредить загноение раны, что могло быть очень опасно. Форбс, которому Уэльстон попал в живот, был смертельно ранен и, придя в сознание, в то время как Кэт ухаживала за ним, прошептал: - Благодарю, добрая Кэт... благодарю!.. Это бесполезно!.. Я погиб. И слезы потекли из его глаз. Несчастного мучили угрызения совести. Он принимал участие в резне на "Северне" под влиянием дурных советов, но, узнав об ужасной участи, которая грозила мальчикам, он ради них решил пожертвовать своей жизнью. - Не отчаивайся, Форбс! - сказал ему Ивенс. - Ты искупил злодеяния... Ты будешь жить... Но несчастный должен был умереть! Несмотря на оказываемые заботы, ему делалось все хуже. В те минуты, когда боль утихала, его беспокойные глаза обращались к Кэт и Ивенсу!.. Он пролил кровь, и его кровь пролилась во искупление прошлого... Около четырех часов утра Форбс скончался. Он умер кающимся в грехах, прощенный людьми, прощенный Богом, избавившим его от долгой агонии, и почти без страдания испустил последнее дыхание. Его похоронили на следующий день в могиле, вырытой подле места, где лежал Франсуа Бодуэн, и два креста обозначали их могилы. Пока Рокк и Коп находились еще на острове, нельзя было считать себя вне опасности. Потому Ивенс решил покончить с ними, прежде чем отправиться в гавань Медвежьего Утеса. Гордон, Бриан, Бакстер, Уилкокс и он отправились в тот же день с ружьями и револьверами, сопровождаемые Фанном, благодаря чутью которого можно было напасть на след. Поиски не были ни трудны, ни продолжительны и ни опасны. Нечего было бояться двух приятелей Уэльстона. Коп, которого можно было найти по кровавым следам, лежал мертвым в каких-нибудь ста шагах от того места, где был сражен пулей. Подняли также тело Пайка, убитого в начале схватки. Внезапное исчезновение Рокка, как будто он провалился сквозь землю, было объяснено таким образом: он упал, смертельно раненный, в одну из ям, вырытых Уилкоксом. Три тела были погребены. Потом штурман и его товарищи вернулись в грот и объявили всем, что больше нечего бояться. Радость была бы полная, если бы Донифан не был так серьезно ранен! Все жили надеждой на его выздоровление. На следующий день Ивенс, Гордон, Бриан и Бакстер поставили на очередь вопросы, требовавшие немедленного решения. Особенно важно было завладеть шлюпкой с "Северна", для этого надо было идти к Медвежьему утесу и прожить там некоторое время, чтобы исправить лодку. Было решено, что Ивенс, Бриан и Бакстер отправятся туда по озеру и по Восточной реке. Так было и безопаснее, и скорее. Ялик, найденный в одном из водоворотов реки, нисколько не пострадал от залпа. Туда нагрузили инструменты для починки судна, провизию, заряды, и при попутном ветре утром 6 декабря ялик отчалил, управляемый Ивенсом. Переезд через Семейное озеро совершился быстро. В двенадцатом часу Бриан указал штурману на маленькую речку, через которую вода из озера текла в русло Восточной реки, и ялик, пользуясь отливом, спустился к устью. Неподалеку от устья шлюпка, вытащенная на берег, лежала на песке Медвежьего утеса. После очень подробного осмотра тех поправок, которые должны были быть сделаны, Ивенс сказал: - У нас есть инструменты, но у нас нет материала, во Френ-дене есть доски, оставшиеся от "Sloughi". Не могли бы мы перевезти лодку в Зеландскую реку? - Это именно то, о чем я думал, - ответил Бриан. - Полагаю, это можно сделать, - сказал Ивенс. - Если шлюпка прошла от Севернских берегов до Медвежьего утеса, отчего же ей не пройти от Медвежьего утеса до Зеландской реки? Там работать много удобнее, и ведь из Френ-дена мы отправимся до бухты, а оттуда выйдем в открытое море! Несомненно, если этот проект можно было осуществить, то ничего нельзя было представить лучше. Поэтому было решено воспользоваться приливом следующего дня, чтобы подняться в ялике вверх по Восточной реке, ведя шлюпку на буксире. Прежде всего, Ивенс принялся заделывать пробоины в лодке затычками из пакли, и эта первая работа закончилась незадолго до вечера. Ночь провели в том гроте, где Донифан с товарищами останавливались в первый раз. На другой день рано утром Ивенс, Бриан и Бакстер, пользуясь приливом, отчалили. Сначала шли на веслах, но как только прилив усилился, они перестали грести. Лодка, отяжелевшая от проникавшей в нее воды, продвигалась с большим трудом. Было уже пять часов вечера, когда ялик достиг правого берега Семейного озера. Штурман находил неосторожным идти ночью. К вечеру ветер стал стихать, но к утру он снова посвежеет. Расположились лагерем, поужинали и сладко заснули, прислонившись головой к стволу большого бука. - Отчалим! - это были слова, произнесенные штурманом, как только первые утренние лучи осветили воды озера. С наступлением дня, как и ожидали, поднялся северовосточный ветер. Более благоприятной погоды нельзя было желать. Парус был поднят, и ялик, продолжая тянуть на буксире затопленную до планшира лодку, направился к востоку. Ничего особенного не произошло во время этого переезда по Семейному озеру. Ради осторожности Ивенс был постоянно готов перерезать канат на случай, если бы шлюпка начала тонуть, потому что она увлекла бы за собой и ялик. Этого можно было опасаться, так как тогда пришлось бы отложить отъезд на неопределенное время и, может быть, еще долго пробыть на острове Черман" Наконец, около трех часов дня на западе показались высоты холма Окленда. В пять часов ялик и шлюпка вошли в Зеландскую реку и причалили к маленькой плотине. Крики "ура" встретили Ивенса и его товарищей, которых рассчитывали увидеть только через несколько дней. Во время их отсутствия состояние здоровья Донифана немного улучшилось. Смелый мальчик мог ответить на пожатие руки Бриана. Дыхание стало свободное. Хотя его и держали на очень строгой диете, но силы начинали возвращаться к нему, и от травяных компрессов, которые Кэт меняла каждые два часа, можно было ожидать, что его рана скоро закроется. Без сомнения, выздоровление пойдет медленно, но в Донифане было столько жизненных сил, что его полное выздоровление было вопросом времени. Со следующего дня принялись чинить лодку. Прежде всего с большим трудом втащили ее на берег. Длиной в тридцать футов, шириной в шесть, она должна была вместить семнадцать пассажиров. После этого работы пошли правильным порядком. Ивенс, такой же хороший плотник, как и отличный моряк, понимал, что надо делать, и оценил ловкость Бакстера. Материала было достаточно, так же как и инструментов. Обломками бортов от шхуны можно было починить пробоины, обшивные доски, разломанные бруски; старой осмоленной паклей законопатили щели. Шлюпка была с палубой, так что в плохую погоду было где укрыться, хотя в это время года погода стояла хорошая. Марс-мачту со "Sloughi" употребили на грот-мачту, и Кэт по указаниям Ивенса скроила фок, а также гик-лисель для кормы и для носа. С такой оснасткой лодка будет лучше уравновешена и может пользоваться каким угодно ветром. Эти работы, длившиеся тридцать дней, были кончены восьмого января. Штурман приложил все свое старание, чтобы исправить шлюпку. Надо было, чтобы она была пригодна для плавания по каналам Магелланова архипелага и, если понадобится, была бы в состоянии пройти несколько сотен миль до фактории Пунта-Аренас на восточном берегу полуострова Брансуик. Надо упомянуть, что в течение этого времени Рождество отпраздновали с известной торжественностью, а также и 1 января 1862 года, который юные поселенцы твердо надеялись не доживать на острове Черман. К этому времени Донифан поправился настолько, что мог выходить из дома, хотя еще был очень слаб. Хороший воздух и более питательная пища явно возвращали ему силы. К тому же его товарищи не рассчитывали уехать прежде, чем он не будет в состоянии перенести переезд в несколько недель. Жизнь вошла в свою колею. Уроки, гулянья, собрания были более или менее восстановлены. Дженкинс, Айверсон, Доль и Костар считали прошедшее время как бы каникулами. Как и надо предполагать, Уилкокс, Кросс и Феб возобновили охоту в южных болотах и в лесу. Они теперь пренебрегали сетями и силками, несмотря на советы Гордона беречь заряды. Часто раздавались выстрелы, и кладовая Моко обогащалась свежей дичью, что позволяло приберечь консервы для путешествия. Если бы Донифан мог снова принимать участие в охоте, с каким увлечением он отдался бы этому удовольствию. Его мучило, что он не может присоединиться к своим товарищам! Но приходилось безропотно покоряться судьбе. Наконец в середине января Ивенс приступил к нагрузке лодки. Хотя Бриан и другие хотели увезти все, что они спасли от кораблекрушения "Sloughi", но это было невозможно за недостатком места, и приходилось выбирать. Первым делом Гордон отложил в сторону деньги, взятые с яхты, которые им могут пригодиться при возвращении на родину. Моко нагрузил лодку съестными припасами в достаточном количестве для пропитания семнадцати пассажиров не только на предполагаемые три недели, но также на тот случай, если благодаря какому-нибудь приключению на море они должны будут высадиться на один из архипелагов, прежде чем достигнут Пунта-Аренас, Порта-Галант или порта Тамара. Потом, то, что оставалось от боевых запасов, было разложено в ящики шлюпки, так же как ружья и револьверы Френ-дена. Донифан просил взять две маленькие пушки. Бриан просил также, чтобы взяли всю одежду, большую часть книг из библиотеки, посуду, а также одну из печей кладовой, наконец, необходимые для плавания инструменты, морские часы, компасы, лаги, фонари, включая и каучуковую лодку. Уилкокс выбрал те сети, которыми дорогой можно было пользоваться. Пресную воду из Зеландской реки Гордон разлил в двенадцать маленьких бочонков, которые были расставлены на дне лодки. К 3 февраля погрузка была окончена. Оставалось только назначить день отъезда, если Донифан будет чувствовать себя в состоянии перенести путешествие. Его рана совсем зарубцевалась, аппетит вернулся, и ему надо было остерегаться только много есть. Теперь, опершись на руки Бриана или Кэт, он прогуливался каждый день в течение нескольких часов. - Едем, едем! - говорил он. - Я хочу уехать как можно скорее! Море меня окончательно вылечит. Отъезд был назначен на 5 февраля. Накануне Гордон выпустил на свободу домашних животных: гуанако, вигоней, дроф и птиц, которые не выказали признательности за оказанные им заботы. - Неблагодарные! - воскликнул Гарнетт. - После такого внимания, какое мы им оказывали! - Вот каков мир! - заметил Сервис таким смешным тоном, что это философское рассуждение было принято общим смехом. На следующий день юные пассажиры отчалили в шлюпке, которая тянула за собой на буксире ялик. Но прежде чем отдать канат, Бриан и его товарищи захотели собраться у могилы Франсуа Бодуэна и Форбса. С благоговением они туда отправились, и молитва была последним воспоминанием об этих несчастных. Донифан поместился на корме лодки около Ивенса, управлявшего рулем, на носу Бриан и Моко стояли у парусов, хотя при спуске по Зеландской реке надо было больше рассчитывать на течение, чем на ветер. Остальные вместе с Фанном разместились, как хотели, на передней части палубы. Канат был отдан и весла ударили по воде. Троекратное "ура" приветствовало гостеприимное жилище, которое в течение стольких месяцев явилось надежным убежищем для юных поселенцев и не без волнения, кроме Гордона, опечаленного тем, что приходилось покидать свой остров, они смотрели, как исчезали последние деревья на берегу холма Окленда. Спускаясь по Зеландской реке, шлюпка не могла идти быстрее течения. В полдень Ивенс бросил якорь. Действительно, эта часть реки была настолько неглубока, что сильно нагруженная лодка рисковала сесть на мель. Лучше было дождаться прилива. Стоянка длилась шесть часов. Пассажиры пообедали, а Уилкокс с Кроссом отправились на охоту и убили нескольких бекасов на опушке южных болот. С кормы шлюпки Донифан смог застрелить двух великолепных тинамаусов, летевших над правым берегом. От одного выстрела он окончательно вылечился. Поздно вечером лодка вошла в устье реки. Так как в темноте трудно было управлять лодкой из-за подводных скал, то Ивенс, как осторожный моряк, захотел дождаться следующего утра, чтобы пуститься в море. Ветер стих с наступлением вечера. Полная тишина царила над бухтой. На следующий день ветер дул с суши, море было спокойно и надо было этим пользоваться. С наступлением дня Ивенс поднял бизань и фок. Шлюпка, направляемая умелой рукой штурмана, вышла из Зеландской реки. В эту минуту все взгляды обратились к вершине холма Окленда на последние скалы, которые исчезли при повороте к Американскому мысу. Был дан залп из пушки, сопровождаемый троекратным "ура", флаг Соединенного королевства был поднят на корме лодки. Через восемь часов шлюпка вошла в канал, идущий мимо Кембриджа, обогнула Южный мыс и пошла параллельно острову Королевы Аделаиды. Остров Черман скрылся за горизонтом. ^TГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ^U По каналам. - Остановка из-за встречных ветров. - Пролив - Пароход "Крафтоп". - Возвращение в Окленд. - Встреча в столице Новой Зеландии, - Ивенс и Кэт. - Заключение Нет надобности подробно описывать путешествие по каналам Магелланова архипелага, так как не произошло ничего важного. Погода все время стояла прекрасная. Притом в этих каналах, шириной в шесть, семь миль не могло быть шквала. Все эти каналы были пустынны. Один или два раза ночью виднелись огни на островах, но туземцев не было видно на берегу. Одиннадцатого февраля шлюпка, сопровождаемая попутным ветром, вошла в Магелланов пролив каналом Смита между западным берегом острова Королевы Аделаиды и землей Короля Вильгельма. Направо возвышалась остроконечная гора Святой Анны. Налево, в глубине бухты Бофорт, громоздились друг над другом некоторые из тех великолепных ледников, которые Бриан видел на востоке острова Ганновер, который все еще продолжали называть островом Черман. Все обстояло благополучно на палубе; воздух, насыщенный морским запахом превосходно действовал на Донифана, он ел, спал и чувствовал себя достаточно сильным, чтобы выйти на сушу, когда представится случай, и снова приняться со своими товарищами за жизнь робинзонов. Днем 12 февраля со шлюпки был виден остров Тамара на земле Короля Вильгельма, гавань или, скорее, бухточка, которая была в настоящее время непосещаема, и они, не останавливаясь, обогнули мыс Тамара и взяли направление к юго-востоку по Магелланову проливу. С одной стороны была продолговатая земля Десоласьон, с ее плоскими и пустынными берегами, лишенными той растительности, которой покрыт остров Черман. С другой стороны обрисовывался причудливо изрезанный полуостров Крукер. Здесь Ивенс рассчитывал найти проходы на юг, чтобы обогнуть мыс Фроуэрд и подняться по восточному берегу до полуострова Брансуик и Пунта-Аренас. Дальше идти не было никакой надобности. Утром 13 февраля Сервис, стоявший впереди, воскликнул: - Дым с правой стороны судна! - Дым от костра рыбаков? - спросил Гордон. - Нет!.. Это скорей пароходный дым! - повторил Ивенс. Действительно, в этом направлении земли лежали слишком далеко, чтобы можно было видеть дым рыбацкого костра. Бриан тотчас же бросился к фок-мачте и с верхушки ее закричал: - Корабль!.. корабль!.. Корабль показался скоро. Это было судно водоизмещением в восемьсот или девятьсот тонн, шедшее со скоростью от 11 до 12 миль в час. Со шлюпки раздались крики "ура" и ружейные выстрелы. Лодку увидели, и десять минут спустя она подошла к пароходу "Крафтон", который шел в Австралию. В одну минуту капитану "Крафтона" Тому Лонгу рассказали о приключениях "Sloughi". К тому же о пропаже яхты знали как в Англии, так и в Америке. Том Лонг поспешил принять на корабль пассажиров яхты. Он даже предложил проводить их прямо в Окленд, что немного отклоняло его в сторону, так как местоназначением "Крафтона" был Мельбурн на юге Австралии. Переезд совершился быстро, и "Крафтон" бросил якорь на Оклендском рейде 25 февраля. Прошло два года с тех пор, как пятнадцать воспитанников пансиона Черман были унесены за две тысячи восемьсот лье от Новой Зеландии. Трудно передать радость родителей, когда вернулись их дети, которых они считали погибшими. В одно мгновение по всему городу разнеслась весть, что "Крафтон" вернул на родину потерпевших крушение. Все население сбежалось, приветствуя их радостными криками. Все хотели подробно знать, что произошло на острове Черман! Любопытство их было удовлетворено. Сначала Донифан прочел несколько лекций, пользовавшихся настоящим успехом, благодаря чему мальчик возгордился. Затем дневник Френ-дена, который вел Бакстер, был напечатан и разошелся в тысячах экземплярах, только чтобы удовлетворить читателей Новой Зеландии. Наконец, журналы Нового и Старого Света перепечатали его на всех языках, так как все интересовались катастрофой "Sloughi". Благоразумие Гордона, самоотвержение Бриана, отвага Донифана, безропотность всех маленьких и больших удивляли весь мир. Кэт и Ивенсу был оказан восторженный прием. Разве не посвятили они себя спасению этих детей? Была сделана общественная подписка в пользу Ивенса и приобретено коммерческое судно "Черман". Ивенс сделался собственником и капитаном этого судна с условием, что Окленд будет портом приписки. И когда он приезжал в Новую Зеландию, он находил всегда самый радушный прием в семьях пятнадцати мальчиков. Бриан, Гарнетт, Уилкокс и многие другие приглашали к себе жить Кэт, но она поселилась в доме Донифана, которому спасла жизнь. - Вот что следует запомнить из этого рассказа, который, как кажется, оправдывает свое название "Два года каникул". Никогда, без сомнения, воспитанники пансиона Черман не подвергнутся опасности проводить свои каникулы при подобных условиях. Но пусть все дети знают, что при порядке, усердии и мужестве нет таких опасных положений, из которых нельзя было бы выйти, и что подобные испытания, закаливая, развивают силу воли.