Жюль Верн. Маяк на краю света --------------------------------------------------------------------------- Собрание сочинений в пятидесяти томах Перевод с французского С. П. Полтавского OCR Кудрявцев Г.Г. М.: ТОО ФРЭД, 1996 ББК 84.4 Фр В 35 ISBN 5-7395-0016-5 (т. 13) ISBN 5-7395-0009-5 --------------------------------------------------------------------------- Содержание Глава первая. МАЯК Глава вторая. ОСТРОВ ШТАТОВ Глава третья. ТРИ СТОРОЖА Глава четвертая. ШАЙКА КОНГРА Глава пятая. ШХУНА "МОЛ" Глава шестая. БУХТА ЭЛЬГОР Глава седьмая. ПЕЩЕРА Глава восьмая. ИСПРАВЛЕНИЕ ПОВРЕЖДЕНИЙ ШХУНЫ Глава девятая. ВАСКЕЦ Глава десятая. ПОСЛЕ КОРАБЛЕКРУШЕНИЯ Глава одиннадцатая. ГРАБИТЕЛИ ВЫБРОШЕННЫХ МОРЕМ ОСТАТКОВ КОРАБЛЕКРУШЕНИЯ Глава двенадцатая. ВЫХОД ИЗ БУХТЫ Глава тринадцатая. ТРИ ДНЯ Глава четырнадцатая. РАССЫЛЬНОЕ СУДНО "САНТА-ФЕ" Глава пятнадцатая. РАЗВЯЗКА ^TГлава первая - МАЯК^U Солнце скрывалось за цепью холмов. День был чудный. На северо-востоке и на востоке, там, где море сливается с небом, несколько маленьких облаков отражали последние лучи, догоравшие перед наступлением сумерек, довольно продолжительных под 55 градусом широты южного полушария. В момент, когда виднелась уже лишь верхняя часть солнечного диска, с рассыльного судна "Санта-Фе" раздался пушечный выстрел, и над бригантиной {Бригантина - легкое трехмачтовое судно.} взвился флаг Аргентинской республики. В то же время на вершине маяка, выстроенного на расстоянии ружейного выстрела от бухты Эльгор, где стоял на якоре "Санта-Фе", вспыхнул яркий свет. Два сторожа, рабочие на берегу и толпившиеся в носовой части корабля матросы приветствовали этот впервые загоревшийся на отдаленном побережье огонь громкими криками. В ответ послышались два выстрела. Эхо повторило их. Согласно правилам военных кораблей "Санта-Фе" спустил флаг, и на острове, лежащем там, где сливаются воды Атлантического и Тихого океанов, снова водворилась тишина. Рабочие тотчас отбыли на корабль, и на материке остались лишь три сторожа. Один из них стоял на вахте {Вахта - посменное дежурство.}, другие два, прежде чем вернуться домой, стали прогуливаться по берегу. - Завтра рассыльное судно снимается с якоря, Васкец, - сказал первый. - Да, Фелипе, - отвечал Васкец, - надо надеяться, что оно благополучно возвратится в гавань. - Далеко это, Васкец! - Не дальше, чем из гавани сюда, Фелипе. - Я думал, что дальше, - засмеялся Фелиие, - А пожалуй, что и так, - заметил Васкец, - Когда дует противный ветер, идти обратно отсюда приходится гораздо дольше, чем сюда. Но при исправной машине и парусах пройти тысячу пятьсот миль вовсе не так трудно. - Командир Лафайет хорошо знает дорогу, Васкец, - Дело нехитрое, дорога прямая. Сюда он шел на юг, назад пойдет, держа курс на север. Если будет дуть береговой ветер, он пойдет под прикрытием берега, как по реке. - По реке с одним только бересом, - отвечал Фелипе. - Лишь бы берег был хороший, а тут он будет расположен на ветру и потому послужит прикрытием. - А если ветер переменится? - Будем надеяться, Фелипе, что этого не случится и что недели черев две "Санта-Фе", пройдя тысячу пятьсот миль {Морская миля - 1 1/4 километра.}, станет на якорь в Буэнос-Айресе, - Ну а если ветер подует с востока?.. - То ни вдоль побережья, ни в открытом море кораблю не встретить гавани, в которой можно было бы укрыться. - Совершенно верно. На всем протяжении берегов Патагонии {Патагония - обширная территория Южной Америки, составляющая самый южный треугольник Американского материка. С 1881 года поделена между Чили и Аргентиной.} и Огненной Земли {Огненная Земля - архипелаг, состоящий из 11 больших и свыше 30 маленьких островов. Находится у южной оконечности Южной Америки, на границе между Атлантическим и Тихим океанами. От материка Огненную Землю отделяет Магелланов пролив.} нет ни одного порта. Надо сторониться берега, держаться возможно дальше от него в открытом море. - Однако нет причин думать, Васкец, что погода переменится. - Я тоже так полагаю, Фелипе. Теперь начинается лето. У нас впереди целых три месяца... - Да, - согласился Васкец, - работы кончились как раз вовремя. - Да, да, в начале декабря. Это все равно что июнь на Севере. В это время года не бывает уже таких шквалов которые швыряют корабль, как щепку, и могут сорвать паруса. А когда "Санта-Фе" будет в гавани, пусть свистит ветер, пусть воет буря сколько угодно! Наш остров не потонет, уцелеет и маяк! - Конечно, Васкец. Впрочем, корабль, сдав донесения, снова вернется сюда и привезет смену. - Через три месяца, Фелипе... - Остров будет на том же месте. - Будем здесь и мы, - сказал Васкец, потирая руки и выпуская из трубки большую струю дыма так, что лицо его скрылось, как в облаке. - Мы здесь ведь не на корабле, который может унести шквалом {Шквал - порывистый ветер на море.}. А если это даже и судно, то оно прочно прицеплено к хвосту Америки и не сорвется с якоря... Место здесь ненадежное, не спорю! Море вокруг мыса Горн {Мыс Горн - самый южный мыс Америки, южная оконечность небольшого острова Горн.} пользуется дурной славой! Кораблекрушений здесь бывает множество, и любители собирать то, что выбрасывается морем, могли бы здесь обогатиться! Но все это скоро изменится, Фелипе! Вот он, остров, Остров Штатов, а на нем маяк, который не погасит никакой вихрь, хотя бы он разразился сразу со всех сторон!.. Корабли будут издали видеть огонь и обходить опасное место. Направляясь к маяку даже в самые темные ночи, они не рискуют разбиться ни о скалы мыса Сан-Хуан, ни о стрелку Сан-Диегос или Фаллоус. Поддерживать огонь мы будем. Оживление Васкеца вдохнуло мужества и в его товарища. В самом деле, Фелипе, пожалуй, представлял себе три месяца, которые должен был провести на этом отдаленном пустынном острове, отрезанном от остального мира, уж в чересчур мрачном свете. - Видишь ли, друг мой, - продолжал Васкец, - уже сорок лет плаваю я по морям Старого и Нового Света. Был юнгой, матросом, был и судовладельцем. А теперь, на старости, не могу себе представить ничего лучшего, как быть сторожем маяка. Да какого маяка! Маяка на краю света!.. Название это было вполне заслуженное. Маяк стоял на необитаемом острове, далеко от материка. - Скажи, Фелипе, - спросил Васкец, вытряхивая пепел из трубки на ладонь, - в котором часу ты сменишь Морица? - В десять часов. - Ладно. А в два часа ночи я приду и сменю тебя до утра. - Хорошо, Васкец. А теперь пойдем-ка спать: утро вечера мудренее. - Пора на боковую, Фелипе! Васкец и Фелипе направились к маяку и вошли в свое жилище. Дверь закрылась за ними. Ночь прошла спокойно. На рассвете Васкец загасил горевший в течение двенадцати часов маяк. Слабые в Тихом океане, особенно у побережья Америки и Азии, приливы очень сильны в Атлантическом океане и дают себя чувствовать даже в отдаленном Магеллановом проливе {Магелланов пролив - пролив, отделяющий материк Южной Америки от островов Огненной Земли. Открыт в 1520 году известным португальским мореплавателем Магелланом.}. Отлив начался в шесть часов утра. Чтобы воспользоваться им, рассыльное судно должно было бы сняться с якоря на заре. Так как не все еще было готово, командир решил выйти из Эльгорской бухты лишь с вечерним приливом. Военный корабль Аргентинской республики "Санта-Фе", в двести тонн водоизмещением {Водоизмещение корабля - объем вытесняемой им воды. Вес этого объема воды равен весу корабля, поэтому обыкновенно водоизмещение корабля выражают в весовых единицах.}, с машиной в сто шестьдесят лошадиных сил, находился под командой капитана и старшего офицера. На нем, вместе с рабочими, было человек пятьдесят экипажа. "Санта-Фе" нес береговую охрану от устья Рио-де-ла-Платы до пролива Лемера в Атлантическом океане. В те времена кораблестроение не знало еще быстроходных судов, крейсеров, миноносцев и т. д. Скорость винтового парохода "Санта-Фе" не превышала девяти миль в час, но этого было вполне достаточно, чтобы охранять берега Патагонии, куда и заходили-то лишь рыболовные суда. На этот раз на рассыльное судно была возложена обязанность наблюдать за постройкой маяка, предпринятой аргентинским правительством у входа в пролив Лемера. На этом же судне были доставлены рабочие и необходимый строительный материал. Наконец, работы, производившиеся под руководством опытного инженера из Буэнос-Айреса, были окончены. Уже недели три стоял "Санта-Фе" на якоре в гавани Эльгор. На берег было свезено съестных припасов на четыре месяца. Убедившись, что оставляемым на новом маяке сторожам не придется испытывать недостатка ни в чем до прибытия новой смены, командир Лафайет собирался доставить на родину рабочих. Если бы не задержали некоторые непредвиденные обстоятельства, пароход "Санта-Фе" уже месяц тому назад был бы в порту. За все время стоянки в хорошо защищенной от северного, южного и западного ветров бухте корабль не подвергался никакой опасности. Теперь можно было опасаться бурь в открытом море. Но весна была мягкая, а в начале лета море в окрестностях Магелланова пролива еще не так грозно. В семь часов утра капитан Лафайет и старший офицер Риегаль вышли из своих кают, находившихся в кормовой части судна. Матросы оканчивали мытье палубы. В то же время шли приготовления к снятию с якоря: с парусов снимали чехлы, чистили медные части, нактоузы {Нактоуз - деревянная или медная башенка, служащая подставкой для компаса.}, поднимали спасательную шлюпку. Другая, маленькая шлюпка оставалась пока спущенной, чтобы поддерживать сношения с берегом. Когда взошло солнце, на мачте подняли флаг. Три четверти часа спустя на баке {Бак-передняя часть верхней палубы корабля до фок-мачты.} ударили четыре раза в корабельный колокол, и на вахте сменились дежурные матросы. Позавтракав вместе, командир и его помощник вышли на ют {Ют - задняя часть верхней палубы корабля, от бизань-мачты до кормы.}, взглянули на довольно ясное в это утро небо и приказали спустить шлюпку. Напоследок командиру захотелось взглянуть еще раз на маяк, жилище сторожей и магазины для хранения съестных припасов и горючих материалов, а также убедиться, хорошо ли действуют аппараты. Выйдя на берег, оба офицера направились к маяку. Мысль, что эти три сторожа должны остаться одни на унылом, необитаемом острове, беспокоила их. - Это, право, тяжело, - говорил командир. - Хотя, конечно, все три сторожа - старые моряки и привыкли к суровой жизни. Может быть, для них служба на суше представляет известного рода отдых" - Несомненно, - отвечал Риегаль, - но быть сторожем маяка на часто посещаемых кораблями берегах или поблизости от материка и жить на этом пустынном острове, который моряки стараются обойти возможно дальше, - большая разница. - Согласен с вами, Риегаль. Но через три месяца их сменят. Васкец, Фелипе и Мориц будут первыми в очереди, и притом в самое благоприятное время года,. - Правда, им не придется пережить ужасов жестокой зимы мыса Горн. - Да, зимы здесь бывают суровые, - подтвердил капитан. - Несколько лет назад я выходил на разведки в пролив, доходил до Огненной Земли и Земли Отчаяния, мыса Дев и мыса Пилара, и пережил самые ужасные бури, какие только можно видеть! Впрочем, у наших сторожей теплое жилье, штормы не повредят его. Им хватит и припасов и угля, если бы даже им пришлось пробыть здесь не три, а пять месяцев. Они здоровы, и надо надеяться, что, вернувшись, мы найдем их целыми и невредимыми. Воздух здесь холодный, но чистый! К тому же, помните, Риегаль, сколько охотников вызвалось на предложение морского начальства ехать на "маяк на краю света" в качестве сторожей? Офицеры подошли к маяку. Васкец и его товарищи уже ждали их. Капитан Лафайет внимательно осмотрел сторожей маяка. На ногах у них были большие сапоги, на голове - капюшоны из непромокаемой ткани. - Все ли обстояло благополучно сегодня ночью? - спросил он старшего сторожа. - Все. Все вполне благополучно, - отвечал Васкец. - Вы не заметили ночью никакого судна? - Нет. Небо было безоблачно, и мы увидели бы огонь по крайней мере за четыре мили. - А как горел фонарь? - Отлично, до самого восхода солнца. - Не холодно вам было в сторожке? - Нет. Она теплая, и ветер не проникает через двойные стекла. - Я хочу осмотреть ваше помещение, потом маяк. - Пожалуйста, господин командир, - ответил Васкец. Жилье сторожей помещалось в нижней части башни, толстые стены которой были способны выдержать самые сильные штормы Магелланова пролива. Офицеры осмотрели обе очень прилично обставленные комнаты. Здесь не страшны были ни дожди, ни холод, ни столь ужасные под этой антарктической {Антарктический - южный полярный, арктический - северный полярный.} широтой снежные метели. Комнаты разделялись коридором, в глубине которого находилась дверь на лестницу, проходящую внутри башни. - Поднимемся, - сказал капитан Лафайет. - К вашим услугам, - отвечал Васкец. - Нам никого не надо в провожатые, кроме вас. Васкец сделал знак товарищам остаться в коридоре. Затем он открыл дверь на лестницу, и оба офицера последовали за ним. Эта винтовая каменная лестница была вырублена в стене. Проделанные в каждом этаже окна освещали ее. Поднявшись в верхнее помещение маяка, над которым находились фонарь и осветительные аппараты, офицеры уселись на шедшей полукругом вдоль стены скамейке. В комнате было четыре окна, выходивших на все четыре стороны горизонта. Хотя ветер был слабый, здесь, на высоте, он казался довольно свежим. Свист ветра заглушали порой пронзительные крики широко взмахивавших крыльями чаек, фрегатов {Фрегат - крупная тропическая птица, живущая по берегам морей.} и альбатросов. Капитан Лафайет и старший офицер взобрались по лестнице на галерею, окружающую фонарь маяка, чтобы посмотреть на остров и море. Вся западная часть острова и океана была пустынна. На северо-западе виднелся мыс Сан-Хуан. У подножия башни лежала бухта Эльгор. По берегу ходили взад и вперед матросы с "Санта-Фе". Нигде вдали не видно было ни паруса, ни дыма. Всюду расстилалось необъятное море. Пробыв на галерее маяка с четверть часа, оба офицера спустились вместе с Васкецом и отправились на корабль. После обеда капитан Лафайет и старший офицер Риегаль снова высадились на берег. Перед отъездом им хотелось еще раз осмотреть северный берег бухты. Лоцманов на пустынном Острове Штатов не было, и командир уже несколько раз без их помощи входил днем в маленькую бухточку у подножия маяка и бросал там якорь. Но из осторожности он старался как можно лучше исследовать эту еще мало известную местность. Итак, оба офицера вышли на новые разведки. Миновав узкий перешеек, соединяющий мыс Сан-Хуан с островом, они осмотрели берег порта того же имени, очень похожий на расположенный напротив мыс Эльгор. - Это прекрасный порт, - заметил командир. - Он настолько глубок, что в него могут войти даже большие суда. Жаль только, что доступ в него довольно труден. Но если поставить напротив эльгорского маяка другой, хотя бы и более слабый, то застигнутые бурей корабли могут спасаться в этой гавани. - Это последняя гавань по эту сторону Магелланова пролива, - сказал Риегаль. Оба офицера возвратились в четыре часа. Простившись со стоявшими на берегу Васкецом, Фелипе и Морицем, они отбыли на корабль. К пяти часам облака черного дыма повалили из пароходной трубы. "Санта-Фе" готовился сняться с якоря с началом прилива. В три четверти шестого командир приказал ходить на шпиле. Избыток пара выпустили через предохранительный клапан. Старший офицер, стоя на баке, наблюдал за поворотами корабля. Становой якорь подняли на кранбалк и взяли на фиш. Сопровождаемый прощальными сигналами трех сторожей, "Санта-Фе" пустился в плавание. Несмотря на подбадривания Васкеца, товарищи его с волнением смотрели вслед удалявшемуся судну. В свою очередь и бывшие на корабле с не меньшим волнением покидали на островке самой южной части Америки своих товарищей. "Санта-Фе" медленно двинулся вдоль северо-западного побережья Эльгорской бухты. Еще не было восьми часов, когда он вышел в море. Вскоре стемнело, и маяк на краю света заблестел на горизонте, как далекая звезда. ^TГлава вторая - ОСТРОВ ШТАТОВ^U Остров, или Земля Штатов расположен у юго-восточной окраины Южной Америки. Это самый восточный клочок архипелага в Магеллановом проливе. Конвульсиями плутонической эпохи его отбросило на пятьдесят пятую параллель, всего на расстояние каких-нибудь семи градусов от Антарктического полярного круга. Корабли, огибающие мыс Горн по пути с северо-востока на юго-запад или обратно, охотно заходят на этот островок, находящийся как бы на границе двух океанов. Открытый в XVII веке голландским мореплавателем Лемером канал отделяет Остров Штатов от Огненной Земли, находящейся от него в 25-30 километрах. Канал этот сокращает кораблям путь и спасает их от страшной зыби, в полосу которой неминуемо попадают суда, огибающие Остров Штатов морем. Остров этот граничит с каналом с восточной стороны на протяжении десяти миль, от мыса Сан-Антуан до мыса Кемпе, и паровые или парусные суда, защищаемые им, проходят здесь с меньшим риском, чем с южной стороны острова. Длина Острова Штатов с востока на запад, между мысами Сан-Бартелеми и Сан-Хуан - тридцать девять миль; ширина - от мыса Кольнета до мыса Уэбстера - одиннадцать миль. Берега Острова Штатов очень извилисты и состоят сплошь из заливов, бухт и бухточек, вход в которые заграждается порою цепью островков или подводных рифов. Немало кораблей потерпело крушение у этих берегов, окаймленных то отвесными утесами, то огромными скалами, о которые даже в тихую погоду яростно бьются волны. Остров необитаем, но, вероятно, на нем можно было бы жить, особенно летом, то есть в течение ноября, декабря, января и февраля {В Южном полушарии Земного шара летними месяцами являются наши зимние месяцы, так как благодаря наклону земной оси Южное полушарие нагревается в эти месяцы больше чем северное.} cтада нашли бы достаточный подножный корм на обширных равнинах в центре острова и в области на восток от гавани Парри, между мысами Конвей и Уэбстер. Как только толстая снежная пелена растает под лучами антарктического солнца, трава, зеленея, начинает пробиваться из земли, сохраняющей до самой зимы живительную влагу. Жвачные животные, акклиматизировавшиеся в окрестностях Магелланова пролива, вероятно, отлично ужились бы и на острове, только с наступлением зимних холодов пришлось бы перевести их в более мягкий климат Патагонии или хотя бы Огненной Земли. Впрочем, на острове живут дикие олени, мясо которых, если его хорошо зажарить, довольно вкусно. Эти животные не погибают от голода в долгую суровую зиму лишь благодаря своему умению отыскивать и выкапывать из-под снега мох и корни, которыми они питаются. Во внутренней части острова, кроме равнин, попадаются и леса с чахлой, недолговечной, чаще желтой, чем зеленой, листвой. Из древесных пород встречается антарктический бук, достигающий иногда двадцати метров в вышину, с горизонтально распростертыми ветвями, барбарис и гаультерия, - растение, напоминающее по своим свойствам ваниль. Но равнины и леса занимают только четверть поверхности Острова Штатов. Вся остальная часть покрыта скалистыми плоскогорьями. Преобладающей горной породой является кварц. Глубокие ущелья изрезывают горы, всюду тянутся длинные гряды валунов ледникового происхождения. В зимнее время под гладким снежным покровом равнины центральной части острова похожи на степи. Но, по мере того как продвигаешься на запад, почва меняет свой характер, а у самого побережья уже представляет собой массу высоких отвесных скал. Конусообразные и остроконечные морщинистые утесы достигают тысячи метров высоты над уровнем моря. С их вершины можно было бы осмотреть весь остров. Это последние отроги огромной цепи Анд {Анды, или Кордильеры - горная цепь, проходящая вдоль западного берега Северной и Южной Америки.}, которая, словно позвоночник Американского материка, тянется с севера на юг. При суровых климатических условиях, под резким дыханием ужасных ураганов, флора острова не блещет разнообразием. Только вблизи Магелланова пролива да на Мальвинском архипелаге, находящемся в ста милях от побережья Огненной Земли, встречается кое-какая растительность: бесцветный ракитник, бедренец, мятлица, вероника. В тени лесов, среди степной травы, бледные цветы блекнут, едва успев раскрыть свои венчики. У подножия прибрежных скал, на их склонах, всюду, где есть немного земли, растет мох, а у подножия деревьев - кое-какие съедобные корни, например, корни вида азалеи, употребляемые американскими племенами вместо хлеба, но, в общем, малопитательные. На каменистом Острове Штатов нет ни ручьев, ни рек. Но лежащий в течение восьми месяцев в году толстым слоем снег тает в теплое время года под косыми лучами солнца и поддерживает постоянную влажность почвы. Всюду образуются небольшие озера, пруды, в которых до первых заморозков стоит вода. В то время, к которому относится наш рассказ, вода стекала с окружающих маяк высот и образовывала ручьи и водопады, которые впадали в маленький Эльгорский залив или бухту Сан-Хуан. Но если остров беден флорой и фауной, то море вокруг него кишит рыбой. Потому-то, несмотря на опасность, которая угрожает судам в проливе Лемера, жители Огненной Земли часто приезжают сюда на рыбную ловлю. Тут ловятся мерланы, корюшка, вьюны, бониты, дорады, колбени, головли. В это время года китообразные - киты, кашалоты, тюлени и моржи - также охотно приближаются к острову, так что большие рыболовные суда нашли бы здесь обильную добычу. Животные эти спасаются в антарктических морях от безжалостных преследований рыбаков. На всем побережье острова, в бухточках, на подводных скалах - масса съедобных и иных ракушек, устриц, морских блюдец, труборогов, а подводные рифы так и кишат различными ракообразными. Белые, как лебеди, альбатросы, буревестники, лонзики, морские жаворонки и шумные, крикливые чайки являются представителями мира пернатых. Из всего сказанного не следует, однако заключать, что Чили и Аргентинская республика желают завладеть Островом Штатов. В общем, он представляет собой большую, почти необитаемую скалу. Кому же принадлежал этот остров в то время, к которому относится наш рассказ? Сказать можно только одно, что он составлял часть архипелага в Магеллановом проливе, еще не разделенного между обеими республиками южной окраины Американского материка {С 1881 года Остров Штатов принадлежит Аргентинской республике.}. В летнее время жители Огненной Земли изредка заезжают на остров, спасаясь от бури. Коммерческие же суда проходят обыкновенно Магеллановым проливом, который точно очерчен на морских картах и которым, благодаря успехам пароходства, можно идти безопасно и с востока и с запада. На Остров Штатов заходят только корабли, которые уже обогнули или собираются обогнуть мыс Горн. Аргентинская республика, по инициативе которой был выстроен "маяк на краю света", заслуживает благодарности. До того времени сторожевой огонь не освещал этих мест от входа в Магелланов пролив, у мыса Дев в Атлантическом океане, до его выхода, у мыса Пилара, в Тихий океан. Маяк Острова Штатов значительно облегчал мореплавание в этих опасных местах. Даже на мысе Горн нет маяка, который мог бы освещать кораблям, пришедшим из Тихого океана, вход в пролив Лемера. Аргентинское правительство решило соорудить новый маяк в бухте Эльгор. Работа продолжалась целый год, и 9 декабря 1859 года состоялось открытие маяка. В ста пятидесяти метрах от бухты почва поднималась метров на сорок и образовывала плоскогорье в четыреста или пятьсот квадратных метров. Эту возвышенность обнесли каменной стеной, и она послужила основанием для башни маяка. Башня эта возвышалась над пристройками, жильем и магазинами. В пристройке находились: 1) комната для сторожей, с кроватями, шкафами, столами, стульями и чугунной печью, труба которой была выведена на крышу; 2) общий зал, служащий в то же время столовой, с чугунной печью, столом посредине, висячими лампами, часами, стенными шкафами, в которых хранились зрительные трубы, барометры, термометры и запасные лампы для замены фонаря в случае, если он погаснет; 3) магазины, в которых сложено было припасов больше чем на полгода, хотя возобновить их предполагалось через три месяца; тут были всякого рода консервы, солонина, сало, сушеные овощи, морские сухари, чай, кофе, сахар, бочонки с виски и водкой и наиболее часто употребляемые в обиходе медикаменты; 4) склад масла, необходимого для поддержания огня в фонаре маяка; 5) склад топлива, припасенного на долгую антарктическую зиму. Строительные материалы добывались тут же, на острове, и отличались прочностью. Соединенными железными связями и плотно пригнанные друг к другу камни образовали крепкую стену, способную выдержать сильные бури и ужасные ураганы, так часто бушующие на далекой границе двух самых обширных океанов Земного шара. Васкец был прав, говоря, что эту башню не унесет ветром. Он и его товарищи взялись поддерживать огонь на маяке и решили выполнить свою обязанность, несмотря ни на какие штормы Магелланова пролива. Башня имела тридцать два метра в вышину, что вместе с вышиною террасы составляло семьдесят четыре метра над уровнем моря. Таким образом, огонь маяка должен бы был быть виден за пятнадцать миль, на самом же деле его можно было различать лишь на расстоянии десяти миль. В то время не могло быть и речи об электрических фонарях. К тому же на отдаленном от материка островке важно было применить такую систему, которая требовала бы как можно меньше исправлений и починок. Вот почему применили освещение посредством масла, со всеми новейшими усовершенствованиями, известными науке и промышленности. В конце концов, хорошо было и то, что маяк можно было видеть на расстоянии десяти миль. Завидев маяк, идущие с северо-востока и юго-востока корабли еще имели возможность изменить направление, чтобы войти в пролив Лемера или обогнуть остров с юга. Надо было только в точности исполнять опубликованную морскими властями инструкцию и держаться так, чтобы маяк был на норд-норд-весте {Норд-норд-вест - северо-северо-восток, - морской термин, обозначающий направление на северо-восток с большим уклоном к северу.}, если корабль намеревался огибать остров с зюйда, и на зюйд-зюйд-весте {Зюйд - юг. Зюйд-зюйд-вест - юго-юго-восток.}, если предполагалось войти в пролив Лемера. Мыс Сан-Хуан должен был при этом остаться налево, а стрелка {Стрелка - узкая песчаная полоса, выдающаяся в море.} Севераль, или Фаллоус, - направо; все эти эволюции корабль должен был проделать вовремя, чтобы не оказаться прибитым течением и ветром к берегу. Кроме того, в случае, если бы корабль захотел зайти в бухту Эльгор, держа курс на маяк, он мог легко войти в гавань. Таким образом, на обратном пути "Санта-Фе" мог спокойно войти в бухточку даже ночью. От наиболее глубокого места бухты до мыса Сан-Хуан три мили расстояния, а так как огонь маяка виден за десять миль, то рассыльное судно могло заметить его, находясь еще в семи милях от прибрежных рифов острова. В старину маячные фонари снабжались параболическими зеркалами {Параболические зеркала - выпуклые стекла, посылающие световые лучи в виде расходящегося конуса, отчего значительная часть "боковых" лучей рассеивается в пространстве.}, поглощавшими половину света. Но прогресс науки сказался и здесь. В описываемое нами время уже применялись диоптрические {Диоптрические прожекторы - состоят из скомбинированных таким образом двояковыпуклых зеркал, посылающих световые лучи прямым столбом.} прожекторы, при которых терялась лишь небольшая часть лучей. В фонаре маяка были установлены лампы с концентрическими фитилями. Огонь ламп, при небольших размерах, был очень интенсивен и мог быть сосредоточен почти в самом фокусе отражательного зеркала. Находящийся внутри фонаря диоптрический прибор состоял из целой системы зеркал с одним общим фокусом. Благодаря этому цилиндрический сноп параллельных лучей, отброшенных системой зеркал, передавался наружу в наилучших условиях видимости. Покидая остров в довольно ясный день, командир рассыльного судна вполне мог убедиться, что новый маяк действует исправно. В усердии и исполнительности Васкеца и его товарищей сомневаться было нельзя. Их выбрали из огромного числа кандидатов, и на прежней службе своей они зарекомендовали себя добросовестностью, храбростью и выносливостью. Несмотря на то, что пустынный Остров Штатов находился в тысяче пятистах милях от Буэнос-Айреса, откуда могли быть присланы припасы и помощь, сторожам маяка, по-видимому, не угрожала никакая опасность. Жители Огненной Земли заглядывают сюда только летом, к тому же это совершенно безобидные люди. Окончив ловлю рыбы, они спешно переправляются через пролив Лемера на берега Огненной Земли или на острова архипелага. За исключением этих туземных рыбаков, никто никогда не показывался на острове. Мореплаватели слишком боятся его негостеприимных берегов, чтобы какой-нибудь корабль рискнул подойти к ним. Впрочем, на случай появления подозрительных людей в бухте Эльгор были приняты все предосторожности. Железные решетки заграждали окна жилища и магазинов, а двери запирались засовами. Кроме того, Васкец, Фелипе и Мориц были вооружены винтовками и револьверами, и у них было достаточно боевых припасов. Наконец, вход в башню закрывался массивной железной дверью, взломать которую было невозможно. Немыслимо было проникнуть в башню и через узкие, заделанные прочными решетками бойницы лестницы. На галерею же, окружающую фонарь маяка, можно было бы взобраться разве лишь по громоотводу. ^TГлава третья - ТРИ СТОРОЖА^U Движение судов вблизи Острова Штатов оживленнее всего с ноября по март. Правда, в это время года бывает сильная зыбь, но все же штормы налетают реже. Пароходы и парусные суда, пользуясь сравнительным затишьем, охотнее огибают мыс Горн и обходят новый материк. Впрочем, корабли показываются в проливе Лемера и южнее Острова Штатов все же так редко, что почти не нарушают однообразия долгих дней этого времени года. С тех пор как были усовершенствованы пароходы, а морские карты стали точнее, и плавание по Магелланову проливу-менее опасно, суда преимущественно избирают этот кратчайший и более легкий путь. Однообразие - обычный удел жизни на маяках; но большинство сторожей - старые матросы или рыбаки, и оно не тяготит их. Они не считают часов и всегда найдут чем заняться и развлечься. Обязанности маячных сторожей не ограничиваются поддержанием огня от заката до восхода солнца. Васкецу и его товарищам было поручено зорко осматривать окрестности бухты Эльгор, отправляться несколько раз в неделю на мыс Сан-Хуан, наблюдать за побережьем до стрелки Севераль, но никогда не отходить от маяка дальше трех-четырех миль. Они должны были вести "маячную книгу", заносить в нее обо всем происшедшем, о проходивших мимо парусных и паровых судах, их национальности, названии. В этой книге отмечалась высота приливов, сила и направление ветра, перемена погоды, продолжительность дождей, повышения и понижения барометра, сведения о грозах, температуре и других явлениях, необходимых для составления метеорологической карты. Васкец, родом аргентинец, как Фелипе и Мориц, должен был исполнять на Острове Штатов обязанности главного сторожа маяка. Ему было сорок семь лет. Сильный, здоровый, выносливый, моряк этот много раз пересекал все сто восемьдесят параллелей; решительный, энергичный, привычный к опасности, не раз видел он смерть лицом к лицу. Назначили его старшим не по летам, а за твердость характера и доверие, которое он внушал. Когда он служил в военном флоте Аргентинской республики, он пользовался всеобщим уважением, а когда оказался в числе кандидатов на место хранителя маяка на Острове Штатов, морские власти ни минуты не поколебались предоставить ему это место. Фелипе и Морица взяли по рекомендации Васкеца, который знал их давно. Первому было лет сорок, второму - тридцать семь. Фелипе был холостяк. У Морица была жена, служившая у хозяйки меблированных комнат в Буэнос-Айресе; детей у них не было. Через три месяца "Санта-Фе" должен был доставить на Остров Штатов трех других сторожей, а Васкеца и двух его друзей отвезти обратно в Буэнос-Айрес, где они должны были отдохнуть в течение трех месяцев и потом снова вернуться - на смену маячной стражи. Во второй раз им привилось бы провести на маяке три зимних месяца: июнь, июль и август. Первое пребывание на острове должно было быть сравнительно сносным, но по вторичном возвращении им пришлось бы испытать много неприятного. Однако это нисколько не пугало их. Васкец и его товарищи уже настолько привыкли к переменам климата, что холод, бури и стужа антарктической зимы были им нипочем. Точно с 10 декабря началась правильно организованная служба. Лампы горели каждую ночь под наблюдением дежурного сторожа, в то время как два других отдыхали. Днем они осматривали и чистили лампы, меняли светильни, и к закату солнца фонарь снова бросал вдаль сильный сноп лучей. Время от времени, согласно инструкции, Васкец с одним из товарищей отправлялся пешком или в небольшой полупалубной парусной шлюпке в Эльгорскую бухту. Шлюпка эта стояла в маленькой бухточке, где высокие береговые утесы хорошо укрывали ее от восточных ветров - единственных, которые представляли здесь опасность. Само собой разумеется, пока двое сторожей отправлялись к бухте или в ее окрестности, третий непременно оставался на верхней галерее маяка. Могло случиться, что какой-нибудь корабль, проходя мимо Острова Штатов, вздумал бы дать сигнал. Поэтому один сторож должен был оставаться неотлучно на посту. С террасы видно было море на востоке и на северо-востоке. Высокие прибрежные скалы закрывали вид в других направлениях. Таким образом, чтобы сигнализировать проходящим кораблям, нужно было непременно находиться в дежурном помещении. Первые дни после ухода рассыльного судна прошли без всяких событий. Было довольно тепло, и стояла хорошая погода. Стоградусный термометр {Стоградусный термометр - термометр Цельсия, имеющий точку кипения воды на 100 градусах.} показывал иногда десять градусов тепла. Днем ветер дул с моря, а к вечеру переходил в северо-западный и дул с равнин Патагонии и Огненной Земли. В течение нескольких часов шел дождь, парило, и можно было даже ожидать грозы. Под влиянием живительных солнечных лучей начала пробиваться растительность. Соседний с маяком луг сбросил с себя белый снежный покров и расцветился бледной зеленью. Так и манило прилечь под свежей листвой антарктической буковой рощи. Вздувшийся от вешних вод ручей впадал в бухточку. У подножия деревьев, по склонам скал, показались мох, лишаи, ложечная трава, известная своими целебными противоцинготными {Цинга - болезнь, порождаемая однообразной м содержащей мало витаминов пищей. Выражается разрыхлением и кровоточивостью десен, появлением кровоподтеков на теле, общей слабостью.} свойствами. Словом, на несколько недель на окраине Американского материка наступило лето, - весною это время года назвать нельзя, потому что в местности вблизи Магелланова пролива не знают, что такое весна. День клонился к вечеру, но еще рано было зажигать огонь на маяке. Васкец, Фелипе и Мориц сидели на балконе, окружавшем фонарь, и болтали. Главный сторож направлял разговор. - Как вам нравится жизнь на маяке, братцы? - спросил он, набивая трубку. - Ну, соскучиться-то и устать мы не успели! - отвечал Фелипе. - Конечно, - подтвердил Мориц. - Да и все-то три месяца, я уверен, пройдут незаметно. - Так, так, друг мой: пройдут, как корвет {Корвет - трехмачтовый парусный корабль с открытой батареей и 20-30 орудиями.}, несущийся под своими бом-крюйс-брамселями и лиселями {Бом-крюйс-брамсели, лисели и др. - названия парусов.}. - Однако мы не видели сегодня ни одного корабля, - заметил Фелипе. - Будут и корабли, Фелипе, - возразил Васкец, смотря в кулак, словно в зрительную трубу. - Жаль было бы, если бы напрасно выстроили на Острове Штатов такой прекрасный маяк, освещающий море на расстоянии десяти миль. - Еще никто не знает о его существовании, - сказал Мориц. - Ну конечно! - откликнулся Васкец. - Еще не всем капитанам известно, что этот берег теперь освещен. Когда они узнают это, они охотно будут подходить к берегу. Впрочем, мало знать, что здесь есть маяк, надо еще знать, что он светится от заката до восхода солнца. - Об этом узнают лишь тогда, когда "Санта-Фе" прибудет в Буэнос-Айрес, - заметил Фелипе. - Правильно, - одобрил Васкец, - когда опубликуют донесение Лафайета, власти поспешат распространить его среди моряков всех стран света. Многие мореплаватели и теперь уже знают обо всем, что здесь произошло. - "Санта-Фе" ушел три дня назад, - начал высчитывать Мориц, - в плавании он пробудет... - Ну, что там считать! - прервал его Васкец. - Он пробудет в дороге еще с неделю. Погода дивная, море спокойно, ветер попутный. Корабль идет день и ночь на всех парусах и, наверно, делает девять - десять узлов* в час. - Я думаю, что он теперь уже вышел из Магелланова пролива и обогнул мыс Дев, - сказал Фелипе. - Непременно, - согласился Васкец, - а теперь он бежит вдоль берегов Патагонии быстрее патагонских лошадей. Впрочем, кто знает, бегают ли люди и лошади в Патагонии так быстро, как фрегат {Фрегат - трехмачтовый корабль с двумя батареями, закрытой и открытой.} первого ранга под парусами! Нет ничего удивительного, что оставшиеся на маяке люди все еще думали о "Санта-Фе". Ведь этот корабль был как бы последним клочком их страны, который от них теперь оторвался. И вот они мысленно следили за ним. - Что ты сегодня наловил? - спросил Васкец у Фелипе. - Улов был довольно хороший. Я поймал на удочку десять колбеней. - Отлично. Ты не бойся, в заливе их еще много осталось. Говорят, что чем больше ловишь рыбы, тем ее больше делается в море. А нам это на руку. Питаясь рыбой, мы сбережем свой запас солонины и овощей. - А я был в буковом лесу, - сообщил Мориц, - и открыл там кое-какие корни, которые сумею приготовить лучше, чем это делал наш корабельный кок {Кок - судовой повар.}. Увидите, как это будет вкусно! - Очень приятно. Свежая дичь, рыба и зелень лучше всяких консервов, - сказал Васкец. - Хорошо было бы, если бы к нам сюда забрели какие-нибудь жвачные животные, например парочка ланей! - вздохнул Фелипе. - Я тоже не отказался бы от филе или окорока лани, - отвечал Васкец. - Хороший кусок дичины никому не вреден. Если дичь появится, мы постараемся подстрелить ее. Только одного не забывайте, братцы: в погоне за добычей не следует забираться далеко от маяка. Так и в инструкции сказано: удаляться от маяка можно только для того, чтобы наблюдать за Эльгорской бухтой да за морем между мысом Сан-Хуан и стрелкой Диегос. - А если на расстоянии ружейного выстрела подвернется дичь? - спросил Мориц. - На расстоянии одного, даже двух или трех выстрелов - еще туда-сюда, - сказал Васкец. - Но лань - пугливое животное, и едва ли нам придется увидеть пару ветвистых рогов вот там, на скалах, по соседству с буковым лесом. Действительно, за все время производства работ вблизи Эльгорской бухты ни одно животное здесь не показывалось. Старший офицер с "Санта-Фе", страстный охотник, несколько раз пробовал охотиться на ланей. Он ходил за пять, за шесть миль и - напрасно. Лани на острове хотя и водились, но не подпускали к себе на расстоянии выстрела. Может быть, охота была бы удачнее, если бы старший офицер перешел через горы, за пределы порта Парри, на другую сторону острова. Но в западной части острова высились остроконечные, почти неприступные утесы, и никто из экипажа "Санта-Фе" не ходил на рекогносцировку к мысу Сан-Бартелеми. В ночь с 16-го на 17 декабря на башне между шестью и десятью часами вечера стоял на вахте Мориц. И вот в пяти или шести милях расстояния, в восточном направлении, на море показался сигнальный огонек корабля, первый со дня открытия маяка. Мориц подумал, что это может интересовать товарищей, и пошел за ними. Они еще не спали. Васкец и Фелипе поднялись вместе с ним на башню и стали наблюдать в зрительную трубу. - Это белый огонь, - заметил Васкец. Зеленые и красные огни зажигаются по правому и левому борту, белый огонь поднимается обыкновенно на штагах {Штаг - снасть, удерживающая мачту спереди.} фок-мачты {Фок-мачты - первая от носовой части мачта корабля.}. Очевидно вблизи острова находился пароход. Он держал курс на мыс Сан-Хуан. Маячные сторожа старались угадать, куда он повернет - в пролив Лемера или на юг. В течение получаса следили они за ходом приближавшегося судна и наконец поняли, куда оно идет. Пароход направлялся на зюйд-зюйд-вест, к проливу, оставляя маяк с левого борта. После того как он миновал гавань Сан-Хуан, его красный огонек промелькнул и исчез в темноте. - Это первый пароход, который прошел в виду "маяка на краю света"! - воскликнул Фелипе. - Но не последний, - возразил Васкец. На следующее утро Фелипе заметил на горизонте большое парусное судно. Легкий юго-восточный ветерок рассеял туман, и в прозрачном воздухе легко было разглядеть находившийся на расстоянии менее десяти миль корабль. Васкец и Мориц пришли на зов товарища на верхнюю галерею маяка. Корабль виднелся за последними береговыми утесами, правее Эльгорской бухты, между стрелками Диегос и Севераль. Он шел полным ходом, под всеми парусами, со скоростью двенадцати-тринадцати узлов в час; но так как держал курс прямо на остров, трудно было определить, собирается ли он пройти севернее или южнее острова. Как настоящие моряки, Васкец, Фелипе и Мориц заинтересовались этим вопросом и поспорили. Прав оказался Мориц, утверждавший, что корабль вовсе не собирается входить в пролив. В самом деле, подойдя на полторы мили к берегу, он придержался к ветру, чтобы обогнуть стрелку Севераль. Это было большое трехмачтовое судно, не меньше тысячи восьмисот тонн вместимостью, очень напоминавшее американские быстроходные клиппера {Клиппер - старинное парусное судно, по конструкции близкое к шхуне.}. - Пусть моя зрительная труба превратится в зонтик, если этот пароход вышел не из верфей Новой Англии! - воскликнул Васкец. - Может быть, он даст нам сигнал? - сказал Мориц. - Он исполнит только свой долг, - отвечал главный сторож. Когда клиппер обогнул стрелку Севераль, он действительно подал сигнал. На гафеле {Гафель - наклонный брус, упирающийся одним концом в мачту и служащий для крепления паруса.} выкинули ряд флагов, значение которых Васкец немедленно выяснил, заглянув в книгу, лежавшую в дежурной комнате. Название корабля было "Монтанк", и шел он из Бостонского порта в Новой Англии, в Соединенных Штатах Америки. Сторожа выкинули в ответ аргентинский флаг и следили за кораблем, пока верхушки его мачт не исчезли за высотами Уэбстера на южном берегу острова. - Счастливого пути, "Монтанк"! - воскликнул Васкец. - Благополучно миновать тебе мыс Горн! В последующие дни море оставалось пустынным. Только с восточной стороны горизонта промелькнуло несколько парусов. Проходившие на расстоянии десяти миль от Острова Штатов корабли, по-видимому, не старались приблизиться к берегу. По мнению Васкеца, это были китобойные суда, вышедшие на ловлю в Антарктику. Сторожа заметили также несколько дельфинов-великанов, которые зашли сюда с более северных широт. Они плыли в Тихий океан и не подходили к стрелке Севераль. До 20 декабря в книгу, исключая метереологических наблюдений, нечего было заносить. Погода стала переменная, и ветер дул то с норда {Норд - север.}, то с зюйд-оста {Зюйд-ост - юго-восток.}. Несколько раз шли сильные дожди с градом, что свидетельствовало об известной насыщенности воздуха электричеством. Можно было ожидать гроз, обычно довольно сильных в это время года. Утром 21-го Фелипе прохаживался взад и вперед по террасе, покуривая трубку. Вдруг на опушке букового леса показалась голова животного. Фелипе принес зрительную трубу и стал смотреть. Животное оказалось крупной ланью. Представлялся хороший случай поохотиться. На крик Фелипе на террасу прибежали Васкец и Мориц. Посоветовавшись, они решили преследовать лань, мясо которой, в случае удачной охоты, могло послужить хорошим дополнением к имеющимся припасам. Решено было, что Мориц, вооружившись винтовкой, попытается незаметно обойти лань, а потом погонит ее к бухте, где будет караулить ее Фелипе. - Будьте только осторожны, братцы, - советовал Васкец. - У лани превосходный слух и обоняние. Если только она почует Морица, то побежит так стремительно, что ни подстрелить, ни обойти ее не удастся. Если это случится, пусть убегает, вы же не увлекайтесь охотой и не уходите далеко от башни. Слышите? - Понимаем, - отвечал Мориц. Васкец и Фелипе остались на площадке; посмотрев в зрительную трубу, они убедились, что лань стоит все на том же месте, и сосредоточили все свое внимание на Морице. Мориц шел к буковому лесу. Под прикрытием деревьев ему должно было удаться дойти незаметно до скал и, вспугнув животное, погнать его по направлению к бухте. Товарищи следили за Морицем, пока он не скрылся в лесу. Прошло около получаса. Лань стояла неподвижно. Мориц давно уже должен был выстрелить в нее. Васкец и Фелипе ждали, что вот-вот грянет выстрел, и животное упадет раненое или пустится со всех ног бежать. Между тем выстрела все не было слышно, а лань, к величайшему удивлению Васкеца и Фелипе, вместо того, чтобы бежать, растянулась на скалах, как безжизненное тело. Почти в тот же момент на скале появился Мориц. Он бросился к лани, наклонился над нею, ощупал ее и, поднявшись, махнул товарищам рукой, как бы призывая их на помощь. - Что-то не ладно, - сказал Васкец. - Пойдем-ка, Фелипе. Оба поспешно спустились с террасы и направились к буковому лесу. Бежали они не больше десяти минут. - Ну, что же лань? - спросил Васкец. - Вот она! - сказал Мориц, указывая на лежавшее у его ног животное. - Мертвая? - допрашивал Фелипе. - Мертвая, - отвечал Мориц. - От старости, что ли? - спросил Васкец. - Нет, от ран. - Так она ранена? - Да, в бок, пулей. - Пулей? - повторил Васкец. Действительно, раненая лань дотащилась до этого места и тут издохла. - Значит, на острове есть охотники?.. - прошептал Васкец и озабоченно оглянулся кругом. ^TГлава четвертая - ШАЙКА КОНГРА^U Если бы Васкец, Фелипе и Мориц побывали на западной окраине Острова Штатов, они увидели бы, что западный берег ничуть не походит на побережье острова между мысом Сан-Хуан и стрелкой Севераль. Береговые утесы в тридцать пять метров вышиной спускались здесь отвесной стеной в воду. Даже в тихую погоду у подножия их яростно бились волны прибоя. Перед этими бесплодными береговыми утесами, в расщелинах, скважинах и трещинах которых ютились мириады морских птиц, тянулись гряды рифов. Некоторые из этих подводных камней имели до двух миль в ширину, как это видно было во время отлива. Между этими банками {Банки - возвышения морского дна, над которыми глубина воды не превышает четырех метров.} проходили узкие извилистые каналы, доступные разве лишь для мелких судов. На высоком песчаном берегу кое-где виднелись тощие водоросли, да всюду валялись разбитые волнами раковины. В береговых утесах можно было встретить множество глубоких, мрачных сухих гротов с узкими отверстиями. Ни во время шквалов, ни при зыби, даже в страшное время равноденствия, когда морская вода поднимается на большую высоту, эти пещеры не затоплялись. Чтобы проникнуть в них, надо было взбираться по каменистым откосам и обвалившимся скалам. Перебираясь через трещины, еще можно было достигнуть гребня гор, но чтобы дойти до центрального плоскогорья острова, надо было подняться на вершину в девятьсот метров высотой. В общем, эта часть острова была более дикой и пустынной, чем противоположный берег у Эльгорской бухты. Хотя горы Огненной Земли и Магелланова архипелага несколько защищают западную часть Острова Штатов от северо-западных ветров, море бушует здесь с такой же яростью, как и вблизи мыса Сан-Хуан, от стрелки Диегос до стрелки Севераль. Таким образом, кроме маяка, выстроенного со стороны Атлантического океана, было бы нелишним построить второй маяк и со стороны Тихого океана, - для судов, которые, обогнув мыс Горн, направляются в пролив Лемера. Может быть, правительство Чили последует со временем примеру Аргентинской республики. Во всяком случае одновременное устройство маяков на двух концах Острова Штатов причинило бы много неудобств шайке разбойников, поселившихся близ мыса Сан-Бартелеми. Грабители высадились в Эльгорской бухте несколько лет назад и приютились в глубокой пещере среди береговых утесов. Они чувствовали себя здесь в полной безопасности, потому что корабли никогда не заходили на Остров Штатов. Шайка состояла из двенадцати человек; предводителем ее был некто по имени Конгр, а его правой рукой и помощником - Каркант. Все они были уроженцы Южной Америки: пять - аргентинцев или чилийцев по происхождению, остальных, должно быть, Конгр завербовал среди жителей Огненной Земли; им пришлось только переехать пролив Лемера, чтобы очутиться на острове, хорошо знакомом им по рыбной ловле. Каркант был чилиец родом, но никто не знал, в каком городе или какой деревне республики, в какой семье он родился. Ему было лет под сорок. Роста он был среднего, довольно худощавый, но с сильно развитыми мускулами. По характеру это был скрытный и жестокий человек, который не отступил бы ни перед каким злодейством или даже убийством. Никому не было известно и прошлое атамана разбойничьей шайки. Сам он никогда не обмолвился о своем происхождении и национальности. Трудно сказать даже, действительно ли его звали Конгром. Впрочем, имя его встречается довольно часто среди туземцев Магелланова архипелага и Огненной Земли. Когда капитан Дюмон-Дюрвиль {Дюмон-Дюрвиль (1790-1843 гг.) - французский мореплаватель и натуралист. В 1822-1825 годах совершил первое кругосветное путешествие, в 1826 году предпринял второе кругосветное путешествие, давшее как и первое, богатый материал по исследованию посещаемых им мест.} зашел во время плавания "Астролябии" и "Прилежного" в гавань Пеккет в Магеллановом проливе, к нему явился патагонец, которого звали Конгром. Но едва ли атаман Конгр принадлежал к этому племени. У патагонцев широкие челюсти, узкий лоб, продолговатые глаза, приплюснутый нос, и все они обычно высокого роста. Конгр не походил на этот тип, и в лице его не было и тени той кротости, которой отличаются представители этого племени. Конгр был пылок и энергичен. Это можно было сказать при одном взгляде на суровые черты его лица, обросшего густой бородой, в которой уже начала пробиваться седина, хотя Конгру было не больше сорока лет. Это был типичный бандит, злодей; не было преступления, которым он не запятнал бы себя; ему ничего не оставалось больше, как укрыться на этом необитаемом острове, у которого одно только побережье было до некоторой степени известно морякам. Чем жил, однако, Конгр со своей шайкой с тех пор, как поселился на острове? Постараемся объяснить это в общих чертах. Когда Конгр и Каркант, спасаясь от грозившей им за их преступления виселицы, бежали из Пунта-Аренас, главного порта Магелланова пролива, они направились на Огненную Землю, где трудно было бы их преследовать. Здесь они узнали от туземцев, что близ Острова Штатов, в то время еще не освещенного маяком, часто происходят кораблекрушения. Конечно, море должно было выбрасывать на берега острова груз погибших кораблей, иногда довольно ценный. Конгру и Карканту пришла мысль организовать банду для разграбления остатков погибших судов. К ним присоединились еще два-три бандита, которых они встретили на Огненной Земле, да человек десять туземцев. Они переправились на туземном судне через пролив Лемера. Конгр и Каркант были опытные моряки, - они много плавали в наиболее опасных местах Тихого океана, - но и им не удалось избежать катастрофы. Их судно отбросило на восток порывом ветра, и оно разбилось о скалы мыса Кольнег в то самое время, когда готовилось войти в тихие воды порта Парри. Бандиты добрались в брод до Эльгорской бухты. Ожидания их оправдались. Песчаный берег между мысом Сан-Хуан и стрелкой Севераль был покрыт остатками давнишних и недавних кораблекрушений. Тут были целые тюки товаров, ящики со съестными припасами, которых им могло хватить на несколько месяцев, оружие, револьверы, ружья, металлические ящики с прекрасно сохранившимися патронами, ценные слитки золота и серебра, очевидно, остатки груза погибших австралийских кораблей, мебель, доски от обшивки судов, разнообразные обломки и несколько скелетов; но не было ни единого живого существа, спасшегося от кораблекрушения. Моряки хорошо знают этот ужасный Остров Штатов. Стоило буре прибить корабль к этому берегу, чтобы он погиб безвозвратно со всем экипажем и грузом. Конгр с товарищами поселился не в глубине самой бухты, а у входа в нее, чтобы удобнее было наблюдать за мысом Сан-Хуан. Случайно он открыл большую пещеру, вход в которую зарос густыми водорослями, ламинариями и фукусами, и расположился в ней со всей бандой. Прибрежные утесы защищали пещеру от морского ветра. Разбойники перенесли в свое новое жилище мебель, койки, одежду, съестные припасы, ящики с сухарями, бочонки с вином и водкой, - словом, все, что найдено было на берегу. Особенно ценные находки, например, золото, серебро, драгоценные каменья, сложили в соседней пещере. Конгр надеялся когда-нибудь завлечь предательски какое-нибудь судно в бухту, захватить его, нагрузить драгоценной добычей и удалиться на один из островов Тихого океана, где он некогда совершал свои первые морские грабежи. До сих пор такого случая не представилось, и пираты не могли покинуть Остров Штатов. Зато в течение двух лет богатство их увеличилось. За это время погибло несколько кораблей, и они награбили много добычи. По примеру живущих на некоторых побережьях Старого и Нового Света искателей выбрасываемых морем остатков после кораблекрушений, негодяи даже иногда завлекали суда в опасные места. Стоило показаться кораблю в виду берега ночью, когда свирепствовал восточный ветер - и разбойники тотчас зажигали костер в направлении подводных рифов. Если кому-нибудь из потерпевших крушение удавалось спастись, злодеи немедленно убивали его. Так жила на острове разбойничья банда. Конгру удалось погубить несколько судов, но не удалось привлечь ни одного в Эльгорскую бухту и завладеть им. По доброй воле ни одно судно не заходило в эту мало известную морякам бухту; да если бы случайно и попало туда, экипаж корабля мог ведь справиться с пятнадцатью разбойниками. Время шло, и пещера все больше и больше наполнялась ценными остатками грузов. Можно себе представить, какое нетерпение, какая ярость овладевали Конгром и его товарищами. Он и Каркант только об одном думали и говорили: - Какая досада сидеть на этом острове с грузом, ценностью свыше ста тысяч пиастров! {Пиастр - серебряная испанская и мексиканская монета.} - говорил Каркант. - Надо во что бы то ни стало выбраться отсюда! - отвечал Конгр. - Когда и как? - спрашивал Каркант, и вопрос этот оставался всегда без ответа. - Наши припасы истощаются, - продолжал Каркант. - Пока нас еще выручает рыбная ловля; а вот охота скоро перестанет давать нам добычу! И что за суровые зимы приходится нам переносить на этом острове! Неужели мы должны пережить еще несколько таких зим? Что мог ответить на все это Конгр? По природе он был неразговорчив и необщителен; но гнев так и кипел в нем при сознании собственного бессилия! Да, он был совершенно бессилен. Уж если шайка не может захватить корабль, то пусть бы какая-нибудь шлюпка с Огненной Земли пристала к берегу! Завладев ею, сам Конгр или Каркант с одним из чилийцев могли бы переплыть Магелланов пролив, а оттуда пробраться в Буэнос-Айрес или Вальпараисо. А там, - были бы лишь деньги, - всегда можно купить судно в полтораста или двести тонн, которое при помощи нескольких наемных матросов можно привести в Эльгорскую бухту. В бухте легко избавиться от экипажа... Затем вся банда со своими богатствами могла бы отправиться на корабле на Соломоновы острова {Соломоновы острова - группа островов в Тихом океане к северо-востоку от Новой Каледонии} или на Новые Гебриды. В таком положении было дело, когда вдруг произошло нечто неожиданное. В начале октября 1858 года в виду острова показался пароход, на котором развевался аргентинский флаг. Он вошел в Эльгорскую бухту. Конгр и другие разбойники тотчас же узнали, что это военный корабль, против которого они не могли ничего предпринять. Тщательно замаскировав вход в пещеру и уничтожив всякие следы своего присутствия, разбойники удалились в глубь острова, чтобы выждать, когда уйдет корабль. Это был пришедший из Буэнос-Айреса "Санта-Фе", доставивший на Остров Штатов инженера, который должен был выбрать место для маяка. Рассыльное судно оставалось в Эльгорской бухте всего несколько дней и ушло, не обнаружив места, где скрылись Конгр и его приверженцы. Впрочем, Каркант успел пробраться к бухточке и узнать, с какой целью приходил "Санта-Фе" на Остров Штатов. В Эльгорской бухте хотят выстроить маяк! Но ведь это значит, что разбойничьей шайке остается одно - убраться подобру-поздорову! Разбойники непременно так и сделали бы, если бы могли. Но Конгр не мог покинуть остров, а потому решил перебраться в западную часть его, к мысу Сан-Бартелеми, где тоже было много пещер. Рассыльное судно ушло, но оно должно было скоро вернуться с артелью рабочих, поэтому Конгр, не теряя времени, приказал перенести все необходимое в западную часть острова, в расчете на то, что, может быть, придется прожить там целый год. Он надеялся, что на таком расстоянии от мыса Сан-Хуан никто не откроет его. Перенести все, что было сложено в двух пещерах, не удалось. Пришлось ограничиться переноской съестных припасов, консервов, постельных принадлежностей, одежды и лишь некоторых драгоценных вещей. Все остальное оставили на произвол судьбы в пещерах, вход в которые старательно завалили камнями. Через пять дней после того, как разбойники оставили старое пепелище, снова прибыл и стал на якорь в Эльгорской бухте "Санта-Фе". Он доставил на остров рабочих и материалы. Маяк решено было строить на террасе. Начались работы, которые, как известно, были благополучно доведены до конца. Итак, разбойничья банда Контра приютилась близ мыса Сан-Бартелеми. Тут протекал образовавшийся от таяния снегов ручеек, который доставлял им пресную воду. Рыбная ловля, а до некоторой степени и охота давали возможность приберегать захваченные при бегстве из Эльгорской бухты съестные припасы. Конгр и Каркант ожидали с нетерпением, когда постройка маяка будет окончена, а "Санта-Фе" уйдет, чтобы вернуться не раньше трех месяцев с новой сменой сторожей. Следует сказать, что Конгр и Каркант прекрасно знали все, что происходит в бухте. Подкрадываясь к маяку с южного или северного побережья или из внутренней части острова, или же наблюдая с высот, они составили себе понятие о ходе работ. Конгр ждал окончания работ и надеялся наконец осуществить свой давнишний план. Может быть, когда Эльгорская бухта будет освещена маяком, какой-нибудь корабль зайдет в нее, и тогда-то ему с товарищами удастся, истребив предварительно экипаж, захватить судно. Конгра нисколько не беспокоило, что офицеры "Санта-Фе" могут отправиться исследовать западною часть острова. Никому не могла прийти охота, по крайней мере в этом году, пуститься на разведку к мысу Сан-Бартелеми, по обнаженным плоскогорьям и почти неприступным оврагам. Это стоило бы неимоверных усилий. Правда, у командира рассыльного судна могла явиться мысль обойти остров с моря; но едва ли даже в этом случае он решился бы высадиться на окруженный рифами берег. Во всяком случае, разбойники сумели бы вовремя укрыться. Ничего подобного, однако, не случилось. Наступил декабрь, постройка маяка приближалась к концу; скоро там должны были остаться одни сторожа. Первые лучи, которыми маяк осветит ночной мрак, оповестят об этом Конгра. В течение последних недель кто-нибудь из разбойников каждый вечер взбирался на одну из конусообразных вершин, с которых можно было за семь или восемь миль видеть маяк. Наблюдавший должен был тотчас же сообщить, как только на маяке в первый раз засветится огонь. В ночь с 9-го на 10 декабря дежурил Каркант, и на его долю выпало принести эту весть на мыс Сан-Бартелеми. - Черт зажег огонь на маяке, пусть бы черт и загасил его! - сказал он Конгру, вернувшись в пещеру. - Нам этот маяк не нужен! - отвечал Конгр, грозно потрясая кулаком по направлению востока. Четыре дня спустя, в начале следующей недели, Каркант охотился в окрестностях порта Парри и подстрелил лань. Мы уже знаем, что животное убежало и упало на опушке букового леса, где его нашел Мориц. Узнав, что на острове есть жители, кроме них, Васкец и его товарищи стали бдительнее наблюдать за соседней с Эльгорской бухтой местностью. Наконец Конгр пожелал возвратиться с мыса Сан-Бартелеми к мысу Сан-Хуан. Бандиты решили оставить все свое имущество в пещере. С собой они решили взять дня на три, на четыре съестных припасов, рассчитывая найти все остальное на маяке. В первый день они должны были пройти треть расстояния, так как знали кратчайшую тропинку через центральную часть острова. Пройдя десять миль по гористой местности, они думали отдохнуть в тени деревьев или в каком-нибудь гроте; на другой день они могли выйти до восхода солнца и пройти такое же расстояние, как накануне, а на третий день к вечеру должны были спуститься к берегу Эльгорской бухты. Конгр не знал, что на маяке три сторожа, и думал, что там только двое. Но это не имело значения. Васкец, Фелипе и Мориц едва ли могли оказать сопротивление целой шайке разбойников, о близости которых они не подозревали. Убив двух сторожей в сторожке, бандиты легко могли расправиться и с третьим, стоящим на вахте. Завладев маяком, Конгр перенес бы с мыса Сан-Бартелеми все оставленное там имущество и снова спрятал бы его в пещере близ Эльгорской бухты. Таковы были планы бандита. Замысел должен был удаться, но что ожидало Конгра дальше - это было неизвестно. Дальнейший ход дела зависел не от него. В Эльгорскую бухту может зайти какое-нибудь судно. С прибытием "Санта-Фе" в американский порт весть о новой якорной стоянке не замедлит распространиться среди моряков. Поэтому очень возможно, что судно, особенно небольшое, предпочтет зайти в освещенную новым маяком бухту, чем идти в бурю в пролив или огибать остров с южной стороны. Конгр решил завладеть таким судном, и бежать на нем в Тихий океан, где никто не станет преследовать его за совершенные им преступления. Все это, однако, должно было произойти до возвращения "Санта-Фе". Если разбойники не успеют бежать до этого времени, Конгр и его товарищи должны будут вернуться на мыс Сан-Бартелеми. А тогда уже дело будет плохо. Узнав об исчезновении трех сторожей, командир Лафайет, конечно, догадается, что их увели или убили. Начнут разыскивать их по всему острову. "Санта-Фе" уйдет не раньше чем исследовав остров вдоль и поперек. Как избежать тогда преследования, как изыскивать средства к существованию? Ведь в случае надобности аргентинское правительство пошлет сюда и другие корабли. Даже если Конгру посчастливится захватить туземную шлюпку, - а это маловероятно, - пролив будут охранять так зорко, что едва ли удастся бежать на Огненную Землю. Или, может быть, счастье улыбнется бандитам и представится возможность покинуть остров, пока еще не поздно? Вечером 22 декабря Конгр и Каркант беседовали, гуляя у мыса Сан-Барте леми и, по свойственной морякам привычке, поглядывая то на небо, то на море. День был серенький. На горизонте всплывали облачка. Дул сильный норд-ост. Было половина седьмого вечера. Конгр и товарищи собирались уже на покой. - Так, значит, мы оставим все свое имущество на мысе Сан-Бартелеми? - спросил вдруг Каркант. - Да, - отвечал Конгр. - Когда мы будем хозяевами на маяке, мы перенесем все туда... Он не докончил фразы. Взор его скользнул по морю. - Посмотри-ка туда, Каркант, - сказал он. Каркант взглянул по указанному направлению. - О, это корабль! - воскликнул он. - Я не ошибаюсь. - И, кажется, он приближается к нашему острову! - заметил Конгр. В самом деле, милях в двух от мыса Сан-Бартелеми, лавируя, шел под парусами корабль. Несмотря на противный ветер, судно продвигалось вперед и к вечеру могло войти в пролив, если только оно направлялось именно туда. - Это шхуна, - сказал Каркант. - Да, шхуна в полтораста-двести тонн вместимостью, - подтвердил Конгр. Было очевидно, что шхуна старалась войти в пролив и вовсе не собиралась огибать мыс Сан-Бартелеми. Интересно было знать, очутится ли она с наступлением ночи на высоте мыса и не рискует ли под напором ветра разбиться о подводные рифы. Вся банда столпилась на стрелке мыса. Уже не впервые за время своего пребывания на Острове Штатов разбойники видели на таком близком расстоянии от берега корабль. Известно, что в подобных случаях они даже умышленно завлекали судно на подводные камни. Кто-то предложил зажечь костер и на этот раз. - Нет, - отвечал Конгр, - постараемся захватить эту шхуну целой и невредимой. Ветер и течение встречные. Скоро совсем стемнеет. Шхуна не будет в состоянии войти в пролив. Завтра она будет еще стоять в виду мыса, и мы тогда увидим, что можно предпринять. Час спустя непроницаемая тьма окутала шхуну, на которой не было даже зажжено огней. Ночью ветер переменил направление и подул с зюйд-веста. На следующее утро, когда Конгр и его товарищи вышли на берег, они увидели, что шхуна потерпела крушение у рифов мыса Сан-Бартелеми. ^TГлава пятая - ШХУНА "МОЛ"^U Был ли Конгр когда-нибудь моряком? Каким судном и в каких морях командовал он? Об этом знал только Каркант, бывший при нем старшим офицером во время его разбойничьих подвигов. Чин этот он сохранил и теперь, на Острове Штатов. Этих двух негодяев смело можно было назвать пиратами. Чем, если не пиратством, занимались они вблизи Соломоновых островов и Новых Гебрид? Спасаясь от крейсеров, высланных для их поимки Англией, Францией и Америкой, пираты удалились сначала в Магелланов пролив, потом на Остров Штатов, где превратились в простых грабителей остатков кораблекрушений. Пятеро или шестеро товарищей Карканта и Конгра тоже были когда-то матросами на рыболовных или коммерческих судах и привыкли к морю. Туземцы Огненной Земли могли дополнить состав экипажа в случае, если шайке удастся захватить шхуну. Судя по корпусу и рангоуту {Рангоут - название всех деревянных частей корабля, несущих на себе мачты, реи и пр.}, шхуна имела не больше ста пятидесяти - двухсот тонн водоизмещения. Западный порыв ветра отбросил ее ночью на песчаную отмель, усеянную скалами, о которые она и разбилась. Но, по-видимому, корпус ее уцелел. Накренившись на левый борт, с покосившимся форштевнем {Форштевень - продольный брус в передней части корабля, служащий скреплением для бортов и волнореза.}, шхуна была обращена правым бортом к морю. При таком положении шхуны было нетрудно разглядеть всю ее палубу от бака до шканцев {Шканцы - средняя часть верхней палубы, от грот-мачты до бизань-мачты.}. Грот {Грот-мачта - средняя мачта трехмачтового судна} и фок-мачты, бушприт {Бушприт - наклонный брус в носовой части корабля, служащий для спуска и подъема якоря.} со снастями, с наполовину взятыми на гитовы {Гитовы - снасти, служащие для уборки парусов} парусами, с закрепленным фоком, малым бом-брамселем {Названия парусов} и флагштоком были в порядке; словом, весь рангоут уцелел. Накануне вечером, когда шхуна показалась в виду мыса Сан-Бартелеми, она боролась с довольно сильным норд-остом и, повернув на правый галс {Галс - положение судна относительно ветра.}, старалась пройти в пролив Лемера. Когда шхуна скрылась в ночном мраке от наблюдавших за нею Конгра с товарищами, ветер начал стихать, и судно уже не могло идти с прежней скоростью. Вероятно, ночью ему пришлось повернуть через фордевинд {Фордевинд - направление судна, когда оно идет по ветру}, и сильным течением его прибило к рифам. Брасопка рей {Брасопка рей - поворачивание рей - поперечных брусьев, к которым прикрепляются паруса особыми снастями - брасами} доказывала, что экипаж всячески старался перенять ветер. Но, должно быть, это было сделано слишком поздно, и шхуна села на мель. Об участи капитана и экипажа можно было только строить догадки. Вероятно заметив, что шхуну относит течением и ветром к опасному, усеянному рифами берегу, они спустили на море шлюпку, чтобы не быть разбитыми вместе с кораблем о подводные камни. Это была несчастная мысль. Останься экипаж на корабле, он уцелел бы. Теперь же все, от капитана до последнего матроса, должно быть, погибли, а шлюпка плавала килем вверх, в двух милях на северо-восток, и ветром ее прибило к бухте Франклина. Добраться до шхуны во время отлива было нетрудно. Прыгая со скалы на скалу, можно было дойти до мыса Сан-Бартелеми до самого места крушения. Конгр, Каркант и еще два пирата так и сделали. Остальные остались на берегу наблюдать, не покажется ли где-нибудь спасшийся от гибели моряк. Когда Конгр со своими спутниками достиг шхуны, он увидел что она лежит почти на суше. С приливом, однако, вода должна была подняться на два-три метра, и, если только шхуна не была повреждена в носовой части, ее должно было поднять волнами. Конгр не ошибся: судно было в сто шестьдесят тонн водоизмещения. Обойдя шхуну, он прочитал на корме ее надпись: "Мол", Вальпараисо. Итак, в ночь с 22-го на 23 декабря вблизи Острова Штатов потерпел крушение чилийский корабль. - Вот так находка! - сказал Каркант. - Если только в борту шхуны нет пробоины, - заметил один из сопровождавших его людей. - Повреждения можно починить, - отвечал Конгр. Он осмотрел подводную часть шхуны со стороны моря. Обшивка, по-видимому, нигде не пострадала. Вонзившийся в песок форштевень, так же как и ахтерштевень {Ахтерштевень - продольный брус в задней части корабля, служащий скреплением бортов.}, и руль оказались в исправности. О состоянии того борта, на котором лежало судно, трудно было судить; надо было дождаться, чтобы шхуну подняло приливом. - На судно! - скомандовал Конгр. Взобраться на шхуну с накренившегося левого борта было очень легко; но ходить по палубе оказалось почти невозможно - приходилось продвигаться ползком, удерживаясь за абордажные сетки {Абордажные сетки - сетки на бортах корабля, применяющиеся в случае абордажной схватки (борт-о-борт) с неприятельским кораблем.}. Конгр и его спутники шли, опираясь на руслени {Руслени - площадки снаружи судна, по бортам, к которым прикреплены ванты - снасти, укрепляющие мачту с боков.} грот-мачты. За исключением нескольких не ошвартованных {Ошвартованный - закрепленный.} шестов, все осталось на своем месте. Так как шхуна обладала слишком острым килем {Киль - продольный брус, идущий в нижней, подводной части корабля.} и отвесными флортимберсами {Флортимберсы - одна из составных частей корпуса судна.}, она должна была быстро подняться с приливом, если бы только не наполнилась водой вследствие пробоины в подводной части. Контр прежде всего пробрался в рубку {Рубка - застекленная башенка на верхней палубе, в которой сосредотачивается все управление кораблем.}, дверь которой открывалась с трудом. Потом вошел в капитанскую каюту, вынул из ящика судового шкафа документы и вышел на палубу, где его ожидал Кар-кант. Они вместе просмотрели бумаги и узнали, что шхуна "Мол", в сто пятьдесят семь тонн водоизмещения, вышла 23 ноября из порта Вальпараисо в Чили, под командой капитана Палья, по направлению Фолклендских островов, и что на ней было шесть человек матросов. Благополучно обогнув мыс Горн, "Мол" готовился войти в пролив Лемера, но потерпел крушение у Острова Штатов. Капитан и матросы, по-видимому, погибли в море; если бы уцелел хоть один из них, он оказался бы на мысе Сан-Бартелеми, между тем уже рассвело, а никого не было видно. Шхуна шла без груза. Но Конгру важно было то, что он может завладеть судном и, взяв с собою награбленное, уйти на нем с острова, если только удастся сняться с мели. Чтобы осмотреть трюм, надо было освободить его от балласта, состоявшего из старого железного лома. Но на это потребовалось бы слишком много времени, а шхуна подвергалась слишком большой опасности в том случае, если ветер станет свежее. Прежде всего необходимо было снять ее с мели, как только ее станет поднимать волной прилива. До прилива оставалось всего несколько часов. - Надо все приготовить, чтобы сдвинуть шхуну с мели, когда под килем будет достаточно воды, - сказал Конгр. - Может быть, у нее нет повреждений и течи. - А вот сейчас узнаем, - отвечал Каркант, - начинается прилив. А потом, что нам делать, Конгр? - Сдвинем шхуну с мели, отведем ее в бухту Пингвинов и поставим перед пещерами. Так как она сидит в воде всего на два метра, то там она не сядет на мель даже во время отлива. - А потом? - Потом мы нагрузим на нее все, что захватили с собой из Эльгорской бухты. - А потом? - продолжал допрашивать Каркант. - Потом увидим, что делать, - отвечал Конгр. Чтобы не пропустить время прилива, они немедленно принялись за дело. К полудню надо было во что бы то ни стало отвести шхуну в бухту, где она была бы в безопасности на случай бури и где вода была довольно глубока. Прежде всего Конгр велел снять якорь с кран-балка правого борта и укрепить его вдали от банки, во всю длину якорной цепи. Таким способом, лишь только киль поднимет волной, шхуну можно было буксировать на более глубокое место. Разбойники успели бы достигнуть бухты раньше, чем начнется отлив, и тогда в тот же день смогли бы осмотреть трюм шхуны. К тому времени, когда прилив могучей волной должен был покрыть всю отмель, все приготовления были окончены. Конгр, Каркант и человек шесть разбойников взобрались на шхуну, остальные возвратились к береговым утесам. Теперь оставалось одно - ждать. Часто ветер свежеет с приливом, а этого следовало опасаться больше всего, так как шхуну могло отнести еще дальше на мель, тянувшуюся по направлению к берегу. Тут же была самая низкая вода во время отливов, и шхуне ни за что не удалось бы сняться с мели, если бы ее прибило хоть на полкабельтова к берегу. Но случай благоприятствовал планам Контра. Ветер подул на юг и даже способствовал снятию судна с мели. Конгр и остальные бандиты стояли на носу, так как передняя часть шхуны должна была очутиться на воде раньше, чем остальная ее часть. Если шхуна начнет вертеться на шпиле, то форштевень скоро очутится в воде, и тогда можно будет вытянуть шхуну на буксире на глубокое место. Между тем уровень воды повышался, Корпус корабля начал вздрагивать под влиянием прилива. Волн не было, чувствовалась только зыбь. Более благоприятных обстоятельств трудно было ожидать. Конгр уже был уверен, что ему удастся снять шхуну с мели и отвести ее в безопасную бухту Франклина. Но одно обстоятельство смущало его. Что если левая сторона шхуны пробита? Осмотреть ее было нельзя, потому что судно лежало на ней, а потом, если бы в ней оказалась пробоина, на последнюю некогда было бы наложить пластырь; шхуна наполнится водой, и ее придется оставить на мели, где первая же буря окончательно разобьет ее. С волнением ожидали Конгр и его товарищи полного прилива. Если где-нибудь пробита обшивка или выпала конопатка, - вода зальет трюм, и шхуна не встанет. Но мало-помалу они успокоились. Корпус шхуны погружался все больше и больше. Вода поднималась, но не заливала судна. Очевидно, оно не имело пробоин, и палуба начинала принимать горизонтальное положение. - Течи нет! - воскликнул Каркант. - Смотри за шпилем! - скомандовал Конгр. Люди ожидали только приказа, чтобы привести шпиль в движение. Наклонившись над кранбалком, Конгр наблюдал за прибывавшей уже в течение двух с половиной часов водой. Форштевень уже поднялся, и киль не касался больше дна, но ахтерштевень и руль еще не были свободны. Через полчаса, впрочем, должна была подняться на воде и корма. Чтобы поскорее снять шхуну с мели, Конгр скомандовал ходить в шпиле. Шпиль завертелся. Цепь натянулась, но форштевень не повернулся к морю. - Осторожно! - закричал Конгр. Он боялся, как бы якорь не отцепился от грунта, укрепить же его вторично было бы трудно. Шхуна совсем поднялась, и, осмотрев трюм, Каркант убедился, что вода не проникала в него. Итак, если даже и были в шхуне повреждения, то обшивка все же везде целая. Можно было надеяться, что "Мол" не пострадал ни во время посадившего его на мель шторма, ни в течение проведенных на банке двенадцати часов. При таких условиях можно было быстро доставить шхуну в бухту Пингвинов. Днем ее можно было нагрузить, а на следующий день она могла бы уже выйти в море. Но надо было спешить, пока дует попутный ветер, чтобы "Мол" мог войти в пролив Лемера или обогнуть южный берег Острова Штатов и выйти в Атлантический океан. В это время года приливы довольно слабы, и в девять часов вечера вода достигла самого высокого уровня. К счастью, шхуна была плоскодонная, и можно было рассчитывать, что ее легко будет снять с мели. Действительно, около половины девятого поднялась и корма. Шхуна стала бить по грунту задней частью киля, не рискуя получить повреждения. Конгр решил, что настал благоприятный момент для буксировки. По его приказанию матросы опять заходили в шпиле. Когда навертели на шпиль несколько метров цепи, "Мол" повернулся носом к морю. Якорь не отделялся от грунта; он крепко зацепился за скалу, и скорее сломался бы, чем уступил тяге шпиля. - Смелей, ребята! - крикнул Конгр. Все, не исключая и Карканта, налегли на ручки шпиля, а Конгр, нагнувшись над гакабортом {Гакаборт - кормовой борт на верхней палубе.}, наблюдал за кормой. Был момент, когда всеми овладел страх: до конца прилива оставалось всего двадцать минут, а между тем задняя часть киля все еще продолжала бить о грунт. Если не удастся сейчас же снять шхуну с мели, она останется стоять на месте до следующего прилива. Между тем в следующие дни прилив будет еще слабее и усилится лишь через двое суток. Еще одно, последнее усилие! Люди приходили в ярость от сознания своего бессилия. Быть на корабле, которого они так долго ждали, знать, что от него зависит их свобода и спасение, - и не быть в силах снять его с песчаной отмели!.. Посыпались ругательства, проклятия. Матросы тяжело дышали, налегая грудью на шпиль. Только бы не сломался и не отделился от грунта якорь! А то придется ждать до вечера и бросить снова якорь, и уже не один. Кто знает, что будет через двадцать четыре часа! Не переменится ли погода!.. На северо-востоке уже показались тучи. Правда, отмель была защищена высокими прибрежными утесами, но, если море взволнуется, зыбь легко может разбить севшее накануне на мель судно. К тому же даже слабый норд-ост мог помешать шхуне войти в пролив. Вместо того чтобы идти полным ходом, "Молу" несколько дней придется лежать в бейдевинд {Лежать в бейденвинд - стоять в таком направлении к ветру, чтобы он дул навстречу под некоторым углом.}, а в плавании опасна всякая задержка. Море поднялось до высшего уровня; через несколько минут должен был начаться отлив. Вся банка покрылась водой. Только кое-где виднелись верхушки рифов. Исчезла под водой и стрелка мыса Сан-Бартелеми. Волны прилива омыли песчаный берег и отступили. Начинался отлив. Скоро должны были выступить из-под воды и окружающие отмель камни. Снова посыпались проклятья. Запыхавшиеся, утомленные люди готовы были бросить бесцельный труд. Но Конгр, со сверкающими от бешенства глазами, с топором в руках, бросился к ним, угрожая раскроить череп первому, кто оставит свое место у шпиля. Все знали, что он не задумается исполнить угрозу. Матросы снова навалились на ручки шпиля. Цепь натянулась так, что вот-вот готова была разорваться, и сорвала медную обшивку клюза {Клюзы - обделанные металлическими муфтами отверстия в бортах для якорных канатов.}. Но вот послышался стук. Зубец шпиля вошел в свою вырубку. Шхуна слегка повернула к морю. Руль задвигался и освободился из грунта. - Ура!.. Ура!.. - закричали все, почувствовав, что шхуна сдвинулась с мели. Быстрее заходили матросы в шпиле, и несколько минут спустя вытянутое за якорь судно вышло на глубокое место. Конгр бросился к колесу. Отдали цепь, отделили якорь от грунта и подняли его на кранбалк. Оставалось только осторожно пройти между рифами и войти в бухту Франклина. Контр приказал поднять фок. Глубина вокруг была вполне достаточна. Через полчаса, обойдя последние подводные камни у побережья, шхуна стала на якорь в бухте Пингвинов, в двух милях от мыса Сан-Бартелеми. ^TГлава шестая - БУХТА ЭЛЬГОР^U Итак, шхуну удалось снять с мели. Но это было еще не все. Надо было еще уберечь шхуну в небольшой бухте соседнего с мысом Сан-Вартелеми побережья от морского волнения и северо-западных ветров. В период равноденствия приливы очень сильны, и шхуна не могла без риска простоять и суток в этой гавани. Конгр знал это и хотел выйти из бухты со следующим отливом, которым рассчитывал воспользоваться, чтобы войти в пролив Лемера. Надо было, однако, еще раз тщательно осмотреть корабль снаружи и внутри. Плавание предстояло дальнее, и хотя Конгр и думал, что в шхуне нет течи, все же, если не обшивка, то набор ее мог быть поврежден, и необходимо было починить все это. По приказанию атамана люди стали выгружать из трюма наполнявший его до флортимберса правого и левого борта балласт. Чтобы не терять времени и трудов, - особенно дорого было время, - балласт не стали переносить на берег. Состоявший из старого железа балласт перетащили сначала с передней на кормовую часть трюма и осмотрели внутреннюю обшивку носовой части. Конгр лично производил осмотр судна. Ему помогали Каркант и один чилиец, по имени Варгас, бывший когда-то плотником на корабельной верфи в Вальпараисо и хорошо знавший свое дело. Никаких повреждений не было во всей части от фортштевня до степса {Степс - выемка, в которую входит мачта.} фок-мачты. Флортимберс, набор, обшивка - все было в исправности. Заклепанные медными нагелями {Нагель - металлический стержень.} части ничуть не пострадали от крушения. Затем перенесли балласт в носовую часть и осмотрели корпус судна от Фок - до грот-мачты, - здесь тоже все оказалось в исправности: пиллерсы {Пиллерсы - стойки на судах, поддерживающие палубы. Расположены в трюме.} не погнулись, лестница осталась на своем месте. Осмотрели и последнюю часть трюма до самого ахтерштевня. Тут оказалось довольно серьезное повреждение. Правда, течи не было, но набор левого борта вогнулся на протяжении полутора метров. Вероятно, шхуна ударилась левым боком о скалу. Обшивка и ворса {Ворса - старая пеньковая снасть, которой конопатят корпус судна.} уцелели и помешали воде проникнуть в трюм, но все же повреждение принадлежало к числу серьезных, и моряки должны были исправить его. Починку надо было начать тотчас же, до выхода в море, и даже при наличности всех материалов и инструментов ее нельзя было окончить раньше недели. Восторженное настроение, овладевшее Конгром и его товарищами, когда они сняли шхуну с мели, омрачилось, едва они выяснили настоящее положение дел. Снова раздались проклятия, на этот раз основательные. Неужели нельзя будет воспользоваться шхуной? Неужели не удастся бежать с Острова Штатов? - Повреждение, правда, серьезное, - сказал Конгр. - В таком состоянии шхуна может дать трещину при первой же буре, а до Тихого океана - сотни миль! Отправляться так - значило бы пойти вскоре ко дну. Но судно можно починить, и мы его починим! - Где? - озабоченно спросил один из чилийцев. - Надеюсь, не здесь? - сказал другой. - Нет, в бухте Эльгор, - решительно отвечал Конгр. Действительно, шхуна могла дойти до бухты в сорок восемь часов. Она могла обойти остров или с южной или с северной стороны. В пещере, где сложена была награбленная добыча, плотник, которому была поручена починка шхуны, мог найти все нужные материалы и инструменты. Если бы понадобилось, шхуна могла бы оставаться в бухте две, даже три недели. Впереди оставалось еще два летних месяца, и Конгр с товарищами имел возможность покинуть Остров Штатов на хорошо исправленном корабле. Конгр всегда мечтал уйти с мыса Сан-Бартелеми и прожить некоторое время в Эльгорской бухте. Ни в каком случае он не желал потерять богатую добычу, сложенную в пещере и брошенную во время бегства на другой конец острова. Теперь планы его изменились лишь в вопросе о продолжительности стоянки. Он понял, что ему придется пробыть в бухте дольше, чем он рассчитывал. Мало-помалу разбойники успокоились и стали готовиться к отплытию с наступлением завтрашнего отлива. Присутствие на маяке сторожей ничуть не смущало пиратов. Вот что сказал Конгр по этому поводу Кар-канту, когда они остались вдвоем: - До появления шхуны я хотел завладеть Эльгорской бухтой, не изменяю своего намерения и теперь. Но, вместо того чтобы подойти незаметно с суши, мы открыто придем с моря. Шхуна станет в бухточке на якорь. Нас примут, ничего не подозревая... и... Конгр докончил свою мысль жестом, смысл которого Каркант хорошо понял. Счастье, казалось, улыбалось негодяю. Только случайность могла спасти Васкеца, Фелипе и Морица от угрожавшей им гибели. Приготовления к отъезду продолжались целый день. Конгр приказал положить балласт на прежнее место и нагрузить шхуну припасами, оружием и всем, что было в распоряжении пиратов на мысе Сан-Бартелеми. Погрузка потребовала мало времени. Прошло уже больше года с тех пор, как Конгр с товарищами бежали из Эльгорской бухты. Все это время они питались исключительно принесенными с собой съестными припасами. Их оставалось немного, и пираты сложили их в баталер-камере {Баталер-камера - каюта, служащая складом боеприпасов.}. Койки, платье, домашняя утварь, золото, серебро были размещены в жилой палубе, рубке и трюме; сюда же рассчитывали погрузить и скрытую в пещере добычу. К четырем часам дня шхуна была нагружена. Можно было бы выйти в море сейчас же, но Конгр не хотел предпринимать плавания вдоль усеянного рифами побережья ночью. Он еще не решил, пойдет ли он проливом Лемера, чтобы достигнуть мыса Сан-Хуан. Это будет зависеть от направления ветра. Если ветер подует южный, можно будет пройти проливом, если свежий северный - это окажется невозможным. В последнем случае безопаснее будет обогнуть остров с юга, под прикрытием берега. Но и в том и другом случае идти придется не больше тридцати часов. Наступил вечер, а никаких перемен в погоде не произошло. Солнце зашло при совершенно чистом небе. В момент, когда солнечный диск скрылся на горизонте, между небом и водой скользнул зеленоватый луч {Любопытных особенностей этого луча Жюль Берн подробно касается в своей повести "Зеленый луч".}. Можно было ожидать, что ночь будет спокойная, и это ожидание оправдалось. Почти все матросы провели эту ночь на шхуне, кто в жилой палубе, кто в трюме. Конгр занял капитанскую каюту, Каркант - каюту старшего офицера. Несколько раз выходили они на палубу, чтобы посмотреть на небо и море и удостовериться, что даже во время полного отлива шхуне не угрожает опасность и что завтра можно будет сняться с якоря. Утром солнце взошло во всем своем великолепии. На этой широте редко приходится видеть его на таком безоблачном горизонте. Чуть свет Конгр сел в шлюпку и пробрался по узкому каналу до прибрежных скал, находившихся почти у самого мыса Сан-Бартелеми. С этой возвышенности он мог окинуть взглядом большую часть моря. Только на востоке, между мысами Сан-Антуан ш Кемпе, виднелись горы. На юге море было спокойно, но у входа в канал оно уже волновалось, потому что ветер свежел. В открытом море не было видно ни паруса, ни пароходного дыма. Можно было надеяться, что на пути к мысу Сан-Хуан шхуна не встретит ни одного судна. Контр быстро принял решение. Опасаясь сильного ветра и не желая подвергнуть шхуну опасности, он решил войти в Эльгорcкую бухту, обогнув мыс Кемне, Уэбстер, Севераль и Диегос. Обходить остров с северной или с южной стороны безразлично - расстояние было одинаково. Спустившись со скалы, Конгр пошел к пещере и посмотрел, не забыли ли в ней чего-нибудь, что могло изобличить присутствие людей в западной части Острова Штатов. В восьмом часу вечера начался отлив, которым следовало воспользоваться, чтобы выйти из бухточки. Якорь подняли на кранбалк. Подняли клипер и штормовой латинский парус: этого было достаточно для того, чтобы северо-восточный ветер мог вывести шхуну из района отмелей. Конгр стоял у руля, Каркант - на носу. Через десять минут шхуна вышла из архипелага подводных камней. Стала ощущаться килевая и боковая качка. По приказанию Конгра подняли фок, бригантину, наконец марсель {Фок, бригантина, марсель - названия парусов.}. Под этими парусами "Мол" взял курс на юго-запад с целью обогнуть стрелку Сан-Бартелеми. Через полчаса "Мол" обошел скалы мыса и круто придержался к ветру. Южный берег оставался в трех милях. Конгр и Каркант убедились, что судно легко идет под всеми парусами. На нем можно было смело пуститься в летние месяцы по Атлантическому океану, оставив за собой последние острова Магелланова архипелага. Конгр мог бы войти в Эльгорскую бухту в тот же вечер, но он предпочитал остановиться где-нибудь у побережья, пока солнце не зашло за горизонт. Вот почему он не поднял брамселя на фок-мачте и довольствовался тем, что шхуна делает от пяти до шести миль в час. В первый день "Мол" не встретил ни одного судна. Уже смеркалось, когда ой, пройдя почти половину расстояния, стал на якорь на восток от мыса Уэбстера. В этом месте были самые высокие береговые утесы и множество громадных скал. Шхуна встала в расстоянии одного кабельтова от берега, в защищенной косою бухте. Даже в гавани судно не могло быть лучше защищено. Правда, если бы ветер был южный, было бы небезопасно и тут, так как волнуемое полярной бурей море здесь так же грозно, как и вблизи мыса Горн. Но погода благоприятствовала Конгру и его товарищам: ветер продолжал дуть с северо-востока. Ночь с 25-го на 26 декабря была одной из самых спокойных. К десяти часам вечера ветер утих и начался снова с четырех часов утра. Лишь только забрезжила заря, Конгр стал готовиться к отплытию. Снова подняли паруса, завертелся, вытягивая якорь, шпиль, и "Мол" двинулся в путь. Мыс Уэбстер вдается в море на протяжении четырех или пяти миль, и шхуне пришлось вернуться к берегу, который тянется на расстоянии двадцати миль на восток к стрелке Севераль. Подойдя к берегу, шхуна под прикрытием высоких береговых утесов вошла в спокойную полосу моря. Берег пролива был ужасен. Огромные каменные глыбы усеивали скалистое побережье вплоть до места, до которого доходят волны прилива. Между подводными рифами не могла бы пройти и пристать к берегу даже лодка, не только небольшое судно. Ни одной доступной бухточки, ни одной песчаной отмели, где можно было бы высадиться! Шхуна вала средним ходом в трех милях от берега. Не зная этого побережья, Конгр избегал приближаться к суше, но в то же время он не хотел уходить и в открытое море, а старался держаться в спокойной полосе. В десять часов шхуна дошла до бухты Блоссом и все-таки попала в район зыби. Ветер вздымал длинные волны, под напором которых шхуна стонала. Обогнув длинную косу, заграждавшую бухту с восточной стороны, шхуна придержалась к ветру, потом повернулась левым бортом к открытому морю. Конгр сам встал у руля. Натянув все шкоты {Шкоты - снасти, растягивающие подветренную сторону паруса,}, он старался держаться как можно круче. Около четырех часов пополудни он стал держать курс прямо на Эльгорскую бухту, оставляя стрелку Севераль в четырех милях расстояния на северо-запад. С этого пункта весь берег до самого мыса Сан-Хуан открывался как на ладони. С противоположной стороны мыса Диегос показалась башня "маяка на краю света", которую Конгр видел впервые. В найденную в каюте капитана Палья зрительную трубу он разглядел даже стоявшего на галерее и смотревшего на море сторожа. До заката солнца оставалось еще три часа, так что шхуна могла дойти до якорной стоянки засветло. Приближение шхуны к Острову Штатов не могло пройти незамеченным. Пока шхуна поднималась к ветру, Васкец и его товарищи думали, что она направляется к Мальвинским островам, но когда она пошла правым галсом, поняли, что она идет в бухту. Конгру было совсем не важно, что шхуну его заметили, что намерение его стать на якорь в бухте - не тайна. Это не меняло его планов. Плавание заканчивалось при благоприятных условиях. Ветер дул с востока. Держась к ветру, шхуна могла подняться, не поворачивая на другой галс, и обогнуть мыс Диегос. В противном случае неизвестно, выдержала ли бы поврежденная шхуна многочисленные повороты при лавировании, и не открылась ли бы в ней течь раньше, чем она вошла в бухту. Без этого, впрочем, не обошлось даже и при наличии создавшихся благоприятных условий. Шхуна находилась всего в двух милях от бухты, как вдруг спустившийся в трюм матрос выбежал на палубу, крича, что вода проникает в щель обшивки. Набор корабля пострадал от удара о скалы именно в этой части корпуса, и уцелевшая до сих пор обшивка дала трещину в несколько сантиметров длиной. Повреждение было не особенно серьезное. Переместив балласт, Варгас без особенного труда законопатил трещину. Но, само собой разумеется, шхуну надо было починить тщательно. В том виде, в каком она оказалась после крушения, она не могла бы пойти в воды Тихого океана. В шесть часов шхуна оказалась как раз против Эльгорской бухты, в полутора милях от нее. Конгр отдал приказ закрепить верхние паруса, без которых уже можно было обойтись. Остались только марсель, кливер и бригантина. Под этими парусами и под командой Конгра, знавшего путь лучше всякого лоцмана, шхуна могла спокойно войти в бухту и стать на якорь. Около половины седьмого на море упал яркий сноп лучей. На маяке зажгли огонь, и первое судно, которому маяк освещал путь в бухту, оказалось чилийской, попавшей в руки пиратов шхуной. В семь часов, когда солнце скрылось за высокими вершинами гор Острова Штатов, "Мол", оставив направо мыс Сан-Хуан, входил в бухту с попутным ветром. Когда шхуна проходила мимо пещер, Конгр и Каркант убедились, что замаскированные растениями и засыпанные камнями отверстия остались нетронутыми. Значит, никто не заметил их присутствия на острове, и они должны были найти свою добычу там, где они ее оставили. - Дела наши идут недурно! - сказал Каркант Контру, стоявшему рядом с ним на корме. - А скоро пойдут и еще лучше! - отвечал тот. До бухты, в которой пираты рассчитывали встать на якорь, оставалось каких-нибудь двадцать минут хода, как вдруг с песчаного берега шхуну "опросили" два человека. Это были Фелипе и Мориц. Они спустили шлюпку, готовясь подойти к шхуне. Васкец остался на вахте. Шхуна находилась уже посреди бухты. Бригантина и марсель были взяты на гитовы: Каркант спускал и кливер. Шхуна стала на якорь, и Мориц с Фелипе взошли на палубу "Мола". По данному Конгром знаку Морица ударили топором по голове, а Фелипе упал почти в тот же миг рядом с товарищем, сраженный двумя пулями из револьвера. Смерть настигла обоих мгновенно. Васкец со своего поста слышал выстрелы и видел, как убили его товарищей. Та же участь ожидала и третьего сторожа, если им удастся захватить его. От убийц нечего было ждать пощады. Бедный Фелипе! Бедный Мориц! Он не мог спасти их. Он стоял наверху, на башне, охваченный ужасом при виде этого злодеяния. Когда прошел первый момент ошеломляющего ужаса, Васкец пригнел в себя и начал лихорадочно обдумывать свое положение. Надо было как-нибудь спастись от этих злодеев. Возможно, что они и не подозревают о его существовании. Но после того как они поставят судно на якорь, некоторые из них, вероятно, придут на маяк, чтобы загасить огонь и сделать залив недоступным для других судов, по крайней мере до утра. Васкец вышел из дежурной комнаты и сбежал по лестнице вниз. Нельзя было терять ни минуты. Слышен был уже всплеск отчаливавшей от шхуны шлюпки, на которой направлялись на берег несколько человек. Васкец поспешно заткнул за пояс два револьвера, положил в ягдташ немного провизии, вышел из своего жилища, быстро спустился по склону и, никем не замеченный, исчез в темноте. ^TГлава седьмая - ПЕЩЕРА^U Ужасную ночь пережил Васкец! Несчастных товарищей его убили и выбросили за борт, и теперь отлив уносит их трупы в море! Васкец забывал, что, не будь он случайно на вахте, та же участь постигла бы и его, - он думал только о своих погибших друзьях. - Бедный Мориц, бедный Фелипе! - мысленно восклицал он. - Они доверчиво вывали навстречу этим негодяям, а им ответили револьверными выстрелами! Я не увижу их больше! Не увидят и они своей родины и семьи! А жена-то Морица ожидала, что он вернется через два месяца! Что только будет с ней, когда она узнает о его смерти. Горе Васкеца было глубоко. Он искренно любил своих двух товарищей. Знал он их давно. По его совету их взяли на должность сторожей маяка... А теперь вот он остался один-одинешенек! Откуда появилась эта шхуна? Что за разбойничий на ней экипаж? Под каким флагом плавает она и почему зашла в Эльгорскую бухту? Значит, пираты знают эту бухту? Зачем они сюда пришли?.. Зачем погасили огонь на маяке? Или они хотят помешать другим кораблям заходить в бухту?.. Все эти вопросы возникали в голове Васкеца, но ответа на них он не находил. Он даже забыл про опасность, которая ему угрожала. Между тем злодеи должны же были заметить, что на маяке было трое сторожей. Они станут разыскивать третьего и, конечно, найдут его... С того места, где Васкец укрылся, на берегу бухты, он видел, как в двухстах шагах от малой бухто