Жюль Верн. Золотой вулкан --------------------------------------------------------------------------- Собрание сочинений в пятидесяти томах. Т. 11 Перевод с французского С. П. Полтавского OCR Кудрявцев Г.Г. М.: ТОО ФРЭД, 1994 ISВN 5-7395-0014-1 (т. 11) 1SВN 5-7395-0009-5 ББК 84.4 Фр. 771-94 К --------------------------------------------------------------------------- Составление А. В. Кукаркин . 1992 ОГЛАВЛЕНИЕ  * ЧАСТЬ ПЕРВАЯ *  Глава первая. АМЕРИКАНСКИЙ ДЯДЮШКА Глава вторая. СУММИ СКИМ ПРОТИВ ЖЕЛАНИЯ ВОВЛЕКАЕТСЯ В ПРИКЛЮЧЕНИЯ Глава третья. В ДОРОГЕ Глава четвертая. ДОСАДНОЕ СОСЕДСТВО Глава пятая. НА БОРТУ "ФУТБОЛА" Глава шестая. ЖАННА ЭДЖЕРТОН И Кo Глава седьмая. ЧИЛЬКУТ Глава восьмая. К СЕВЕРУ Глава девятая. КЛОНДАЙК Глава десятая. СПОРНЫЕ ГРАНИЦЫ Глава одиннадцатая. ОТ ДОУСОНА К ГРАНИЦЕ Глава двенадцатая. ПЕРВЫЕ ШАГИ ЗОЛОТОИСКАТЕЛЬНИЦЫ Глава тринадцатая. ПРИИСК N 129 Глава четырнадцатая. РАЗРАБОТКА ПРИИСКОВ Глава пятнадцатая. НОЧЬ С 5 НА 6 АВГУСТА  * ЧАСТЬ ВТОРАЯ *  Глава первая. ЗИМА В КЛОНДАЙКЕ Глава вторая. ИСТОРИЯ УМИРАЮЩЕГО Глава третья. СУММИ СКИМ ОТПРАВЛЯЕТСЯ СОВСЕМ НЕ В МОНРЕАЛЬ Глава четвертая. СПРК-СИТИ Глава пятая. УРОК БОКСА Глава шестая. ЦЕЛЬ ДОСТИГНУТА Глава седьмая. НЕОЖИДАННОЕ ОСЛОЖНЕНИЕ Глава восьмая. БЕН РАДДЛЬ НАХОДИТ ВЫХОД Глава девятая. ОХОТА НА ЛОСЕЙ Глава десятая. ПУСТЫНЯ ОКАЗЫВАЕТСЯ НАСЕЛЕННОЙ Глава одиннадцатая. ПЕРЕД БИТВОЙ Глава двенадцатая. ОСАЖДЕНИЕ Глава тринадцатая. ЩИТ ПАТРИКА Глава четырнадцатая. ИЗВЕРЖЕНИЕ Глава пятнадцатая. ЖАННА ЭДЖЕРТОН, СУММИ СКИМ И БЕН РАДДЛЬ В НЕДОУМЕНИИ Глава шестнадцатая. РАЗГАДКА Глава семнадцатая. СВЕДЕНИЕ СЧЕТОВ ^TЧАСТЬ ПЕРВАЯ^U ^TГлава первая - АМЕРИКАНСКИЙ ДЯДЮШКА^U 17 марта 1898 года почтальон улицы Жака Картье в Монреале доставил в дом N 29, по адресу Сумми Скима письмо. Это письмо гласило: "Нотариус Снуббин, выражая свое почтение господину Сумми Сниму, просит пожаловать немедленно в контору по делу, касающемуся его интересов". По какому поводу нотариус хотел видеть г-на Сумми Скима? Как и все в Монреале, последний знал нотариуса Снуббина как прекрасного человека и верного, осторожного советника. Он был канадец по происхождению и имел лучшую нотариальную контору в городе. Шестьдесят лет назад она принадлежала известному нотариусу Нику, настоящее имя которого, как гурона {Гуроны - некогда могущественное, а ныне истребленное американцами индейское темя в Северной Америке Гуроны занимали области к северу от озера Онтарио и реки Св. Лаврентия и восточные берега озера Гурон.} по рождению, было Николай Сагамор и личность которого сыграла видную роль в ужасном деле Моргаза, прогремевшем около 1837 года. Сумми Ским, крайне удивленный письмом нотариуса Снуббина, тотчас отправился по приглашению; через полчаса он уже был на площади рынка Бон-Секур и входил в кабинет нотариуса. - Добрый день, господин Ским! - встретил его нотариус. - К вашим услугам... - И я также к вашим услугам, - ответил Сумми Ским, усаживаясь у стола. - Вы первый пришли на свидание, господин Ским. - Первый, говорите вы, господин Снуббин? А разве я приглашен к вам не один? - Такое же письмо, какое получили вы, должен был получить и ваш кузен, господин Бен Раддль. - В таком случае следовало бы сказать не "должен был получить", а "получит", - заявил Сумми Ским. - Бена Раддля сейчас нет в Монреале. - А он скоро вернется? - Через три или четыре дня. - Вот досада! - То, что вы хотите нам сообщить, так спешно?.. - Да, если хотите, - ответил нотариус. - Во всяком случае, я сообщу вам, в чем заключается дело, о котором мне поручено известить вас, а вы уж не откажите передать о нем господину Бену Раддлю, когда он вернется. Нотариус надел очки и порылся в разбросанных на столе бумагах. Взяв один из конвертов и вынув из него письмо, он, прежде чем начать читать, сказал: - Ведь господин Ским и господин Раддль - племянники господина Жозиаса Лакоста? - Да, моя мать и мать Бена Раддля были его сестрами. Но со времени их смерти -уже семь или восемь лет - всякие сношения между нами и дядюшкой прервались. Нас разъединили совершенно разные интересы. Дядюшка уехал из Канады в Европу... Одним словом, с тех пор он не давал о себе никаких вестей, и мы не знаем, что сталось с ним. - Он умер, - объявил нотариус Снуббин. - Я только что получил известие о его кончине, последовавшей шестнадцатого февраля. Хотя всякие отношения между Жозиасом Лакостом и его родственниками давно уже прекратились, это известие все же огорчило Сумми Скима. Его кузен Бен Раддль и он не имели ни отца, ни матери. Единственные дети своих родителей, они оставались со смертью дяди одни на свете. Сумми Ским думал теперь об этом. Несколько раз они пытались узнать, что сталось с их дядюшкой. Они все же надеялись увидеть его когда-нибудь, и вот его смерть разрушила эту надежду. Жозиас Лакост, мало общительный по натуре, был всегда очень предприимчивым человеком. Лет двадцать назад он уехал из Канады с целью составить себе состояние. Будучи холостяком, он не боялся рисковать с помощью разных спекуляций увеличить то небольшое состояние, которым обладал. Осуществилась ли его надежда? Не разорился ли он? Его темперамент заставлял его рисковать всем и во всем. Племянники были единственными его наследниками. Получат ли они что-нибудь после его смерти? По правде говоря, Сумми Ским никогда об этом не думал. По-видимому, он не думал об этом и теперь, взволнованный известием о смерти родственника. Нотариус Снуббин, предоставив клиента самому себе, ожидал, когда последний обратится к нему с вопросами, на которые он уже приготовился отвечать. - Господин Снуббин, - спросил Сумми Ским, - смерть нашего дядюшки последовала шестнадцатого февраля? - Да, шестнадцатого февраля, господин Ским. - Вот уже двадцать девять дней?.. - Да, двадцать девять дней. Столько времени потребовалось на то, чтобы это известие дошло до меня... - Значит, наш дядюшка был в Европе, в какой-нибудь отдаленной ее части? - спросил Сумми Ским. - Нет, совсем нет, - ответил нотариус. Он протянул собеседнику конверт, на котором стоял канадский штемпель. - Вы с господином Беном Раддлем - наследники настоящего американского дядюшки. Теперь остается только выяснить, обладает ли этот дядюшка всеми классическими качествами американского дядюшки. - Итак, - сказал Сумми. Ским, - он находился в Канаде, и мы ничего об этом не знали. - Да, в Канаде. Но в самой отдаленной ее части, почти на границе, отделяющей нашу страну от Аляски, сообщение с которой медленно н затруднительно. - Это Клондайк, как я полагаю, господин Снуббин? - Да, ваш дядюшка обосновался месяцев девять назад в Клондайке. - Девять месяцев! - повторил Сумми Ским. - Проезжая через Америку в эту область золотой руды, он даже не подумал заглянуть в Монреаль пожать руку своим племянникам!.. - Что вы хотите? - ответил нотариус. - Вероятно, господин Жозиас Лакост торопился в Клондайк, как спешат туда тысячи... я сказал бы, тысячи больных, одержимых золотой лихорадкой, которая сделала и сделает еще многих несчастными. Со всех концов мира стекаются к залежам золота тысячи людей. После Австралии - Калифорния, после Калифорнии - Трансвааль, после Трансвааля - Клондайк. После Клондайка найдутся какие-нибудь друтие золотоносные земли... И так будет продолжаться до последнего дня... я хочу сказать - до последнего месторождения золота! После этого нотариус Снуббин сообщил Сумми Скиму все, что он знал по данному делу. В начале 1897 года Жозиас Лакост прибыл в Доусон, столицу Клондайка, со всеми необходимыми золотоискателю принадлежностями. С июля 1895 года, после того как в Гольд-Боттоме, притоке Гунтера, было найдено золото, к этому району было привлечено общее внимание. На следующий год Жозиас Лакост появился в этом районе, куда уже стекалась толпа золотоискателей, с целью приобрести на оставшиеся у него деньги какой-нибудь прииск. Несколько дней спустя он действительно сделался владельцем прииска N 129, расположенного на реке Форти-Майльс-Крик, одном из притоков Юкона, главной водной артерии Аляски и северо-западной Канады. Изложив все это, нотариус Снуббин прибавил: - Кажется, этот прииск, судя по тому, что пишет мне губернатор Клондайка, до сих пор не дал всего того, чего ожидал от него господин Жозиас Лакост. Во всяком случае, он, по-видимому, не истощен. Быть может, ващ дядюшка - не умри он преждевременно - извлек бы в конце концов из этого прииска те выгоды, на которые надеялся. - Значит, дядюшка умер не от нужды? - спросил Сумми Ским. - Нет, - ответил нотариус, - письмо об этом ничего не говорит. Он умер от тифа, который губителен в том климате и уносит много жизней. Захворав, господин Лакост немедленно оставил прииск. Скончался он в Доусоне. Так как известно было, что он уроженец Монреаля, то губернатор и написал мне, чтобы я отыскал родственников и сообщил им об этой смерти. Бен Раддль и вы, господин Ским, слишком хорошо известны в Монреале и пользуетесь такой прекрасной репутацией, что я не мог колебаться. Поэтому немедленно пригласил вас обоих в мою контору ознакомиться с завещанием покойного в вашу пользу. - Завещание в нашу пользу! Сумми Ским иронически улыбнулся. Он подумал о том, как печально должна была протекать жизнь Жозиаса Лакоста в тяжелой обстановке трудного ремесла золотоискателя... Не вложил ли он в это дело все свои оставшиеся средства, купив прииск, быть может, по чрезмерной цене, как часто случается с золотоискателями?.. Не умер ли он даже с долгами?.. После таких размышлений Сумми Ским сказал нотариусу: - Господин Снуббин, весьма возможно, что наш дядюшка оставил после себя запутанные дела... В таком случае мы - я отвечаю также за моего кузена Раддля - не оставим запятнанным его имя. Если нужны жертвы, то мы готовы их понести, не задумываясь. Поэтому нужно будет как можно скорее узнать, в каком положении находятся дела дядюшки... - Позвольте вас прервать, мой дорогой, - сказал нотариус. - Зная вас, я не удивляюсь вашим чувствам. Но я не думаю, чтобы пришлось прибегать к тем жертвам, о которых вы говорили. Хотя и возможно, что ваш дядюшка умер, не оставив состояния, но не надо забывать, что он был собственником прииска на Форти-Майльс-Крик, который имеет достаточную ценность, чтобы покрыть все денежные обязательства покойного, если они вообще имеются. Теперь это владение стало нераздельной собственностью вашего кузена Бена Раддля и вас как ближайших наследников Жозиаса Лакоста. Нотариус прибавил, что надо, однако, действовать с известной осторожностью. Следовало бы принять это наследство только в случае его выгодности. Наследники, прежде чем решаться на это, должны были, по его мнению, выяснить актив и пассив наследства. - Я займусь немедленно этим делом, господин Ским, - закончил он, - и наведу самые точные справки... Во всяком случае, кто знает?.. Прииск всегда прииск, даже если он ничего не дал до сих пор... Достаточно счастливого удара лопаты, чтобы наполнить карман, как говорят золотоискатели... - Так, значит, решено, гостюдин Снуббин, - ответил Сумми Ским. - Если прииск нашего дядюшки имеет какую-нибудь ценность, то мы постараемся отделаться от него при наивыгоднейших условиях. - Конечно, - подтвердил нотариус, - и я надеюсь, что вы окажетесь в этом вопросе солидарным с вашим кузеном. - Я тоже очень на это надеюсь, - заметил Сумми Ским, - я не думаю, чтобы Бену Раддлю пришла в голову мысль самому эксплуатировать... - Кто знает, господин Ским? Господин Бен Раддль - инженер. Он человек предприимчивый и решительный. Он может соблазниться! И если бы он, например, знал, что прииск вашего дядюшки расположен на хорошей земле... - Я ручаюсь вам, господин Снуббин, что он не поедет его смотреть. Он сам должен вернуться через два или три дня, мы посоветуемся с ним на этот счет и попросим вас принять все нужные меры или для продажи прииска тому, кто больше всего даст за него, или же - что кажется мне самым вероятным - для того, чтобы расплатиться с долгами дядюшки Жозиаса Лакоста. С таким пессимистическим заключением Сумми Ским оставил контору нотариуса. Он обещал зайти через два или три дня и вернулся домой на улицу Жака Картье, где жил вместе со своим кузеном. Сумми Ским был сыном англосаксонца, а его мать была француженка из Канады. Его род восходит к 1759 году. Обосновавшись в Нижней Канаде, в Монреале, их семья завладела обширными лесами, землями и лугами, которые и составляли главную часть их состояния. Ему было тридцать два года; роста он был выше среднего; имел приятное лицо и крепкое сложение человека, привыкшего жить в деревне; глаза темно-синие; бороду белокурую. Вообще Сумми Ским представлял собой тип довольно симпатичного француза-канадца. Беззаботный и чуждый честолюбия, он жил доходами со своих поместий - жизнью землевладельца-фермера лучшей части Канады. Его состояние, не будучи громадным, все же позволяло ему удовлетворять все свои сравнительно скромные желания, и он никогда не чувствовал потребности сделать попытку увеличить его. Большой любитель рыбной ловли, он имел в своем распоряжении всю сеть притоков и маленьких речек бассейна реки Св. Лаврентия, не говоря о многочисленных в этой части Америки озерах. Любя также охоту, он мог с полной свободой предаваться ей среди обширных равнин и изобилующих дичью лесов, которые занимают большую часть этой области Канады. Принадлежащий обоим кузенам дом не отличался роскошью, но имел все нужное для комфорта и находился в одном из таких кварталов Монреаля, в стороне от промышленного и коммерческого центра города. Здесь они оба проводили, в нетерпеливом ожидании лета, канадские зимы, достаточно суровые, хотя эта часть Нового Света и расположена на параллели Центральной Европы. Страшные ветры, которые не задерживаются в этих местах горами, и метели, несущиеся из северных областей, разражаются здесь с необыкновенной силой. В Монреале, правительственной резиденции с 1843 года, Сумми Ским мог бы найти случай принять участие в общественных делах. Но, имея независимый характер, он пренебрегал официальным миром, принимал мало участия в жизни высшего общества и местных дельцов и ненавидел политику. К тому же он охотно подчинялся владычеству Великобритании в Канаде и никогда не принимал участия в борьбе партий, которая разделяла жителей Канады на враждебные лагери. Одним словом, это был "философ", любящий удовольствия жизни и чуждый всякого честолюбия. С его точки зрения, всякая перемена в жизни являлась лишь увеличением забот и нарушением покоя. Понятно, что этот "философ" никогда не думал о браке. Не помышлял он о нем и теперь, хотя ему перевалило за тридцать лет. Если бы мать его не умерла - известно, как женщины любят внучат, - может быть, он и сделал бы усилие, нужное для того, чтобы жениться и подарить своей матери невестку. В этом случае, само собой разумеется, жена Сумми Скима разделяла бы все его вкусы. Среди многочисленных семейств Канады, где часто насчитывается до двух дюжин детей и больше, он нашел бы и в городе, и в деревне простую, здоровую девушку, которая оказалась бы подходящей для него женой. Но г-жа Ским умерла уже пять лет назад, тремя годами позже своего мужа, и с тех пор можно было без риска держать пари, что никогда мысль о браке не смутит ее сына. Как только погода в этом суровом климате начинала смягчаться, как только восходящее все раньше и раньше солнце предвещало возвращение весны, Сумми Ским спешил покинуть свой дом на улице Жака Картье. Он отправлялся тогда на свою ферму "Зеленая Поляна", расположенную в двадцати милях к северу от Монреаля, на левом берегу реки Св. Лаврентия. Здесь он снова отдавался деревенской жизни вплоть до суровой зимы, во время которой замерзают все реки, а равнины покрываются плотным снежным ковром. Здесь он жил среди фермеров, мужественных людей, уже полвека находящихся на службе у его семьи. Ферма "Зеленая Поляна" приносила ежегодно около тридцати тысяч франков дохода, который оба кузена, не разделившие между собой ни своего имения, ни дома в Монреале, получали пополам. На ферме возделывалась плодородная почва, богатая пастбищами, на которых паслись многочисленные стада; к доходам от пашни и скотоводства присоединялся доход с великолепных лесов, покрывающих еще и до сих пор территорию Канады, в особенности ее восточную часть. Хозяйственные постройки фермы заключались в конюшнях, амбарах и скотном дворе, были прочны, хорошо содержались и имели все необходимое для современной сельскохозяйственной культуры. При въезде в обширную, обсаженную деревьями усадьбу на лужайке находился деревенский дом владельца, простой, но не лишенный комфорта. Таково было то место, где Сумми Ским проводил лучшие дни своей жизни и куда приезжал на несколько дней провести хорошее время года всегда спешивший куда-нибудь Бен Раддль. Сумми Ским ни за что на свете не пустился бы в одно из тех многочисленных предприятий, которыми кишит предприимчивая Америка с ее промышленными и коммерческими спекуляциями, железными дорогами, банками, рудниками, мореходными обществами и компаниями. Нет! Он питал отвращение ко всему, что было связано с риском или даже просто случайностью. Терпеть урон от изменчивости случая, чувствовать себя рабом всяких неожиданностей, которые нельзя ни предотвратить, ни предвидеть, просыпаться утром с мыслью: богаче я или беднее, чем вчера, - это казалось ему отвратительным, и он предпочел бы никогда не засыпать или никогда не просыпаться. В этом заключался глубокий контраст между обоими кузенами. Что они были сыновьями двух родных сестер, что оба они были по крови французы, в этом не могло быть сомнений. Но отец Сумми Скима был англосаксонец, а отец Бена Раддля - американец. А между англичанами и янки существует, очевидно, значительная разница, которая с годами все увеличивается. Джонатан и Джон Буль {Джонатан - общее собирательное название американцев. Джон Буль (буквально: Иван-бык) - насмешливая кличка англичан, данная им за их упорство и настойчивость.} если и родственники, то очень отдаленные, и это родство, по-видимому, со временем совершенно исчезнет. Различие ли происхождения или другая причина создали эту противоположность их характеров, во всяком случае, достоверно то, что оба кузена, решившие никогда не расставаться друг с другом, имели не только различные вкусы, но и разные темпераменты. Бен Раддль был меньше ростом, имел черные волосы и черную бороду и, будучи моложе Скима на четыре года, смотрел на жизнь под совершенно иным углом зрения. В то время как один довольствовался жизнью помещика и наблюдал за своими урожаями, другой увлекался спекулятивным и промышленным движением своей эпохи. Он был инженер и уже принимал участие в нескольких предприятиях, в которых американцы стремятся превзойти всех смелостью замысла и дерзостью выполнения. В то же время он хотел быть богатым - не обладать богатством наших посредственных миллионеров, а ворочать миллиардами американцев. Сказочные богатства Гульда, Асторов, Вандербильтов, Рокфеллеров, Карнеджи, Морганов и других жгли его мозг. Он мечтал о необыкновенных случаях, благодаря которым можно в несколько дней подняться на вершину славы и могущества или, может быть, быть сброшенным в несколько часов в бездну разорения. И вот, в то время как Сумми Ским менял место лишь при переездах в "Зеленую Поляну", Бен Раддль неоднократно объездил Соединенные Штаты, переплывал Атлантический океан, посетил часть Европы, ни разу, однако, еще не поймав судьбы за хвост. Он и теперь только что вернулся из заокеанской поездки и тем не менее не знал ни минуты покоя, ища то громадное дело, в котором он мог бы принять участие. Это различие их вкусов было большим огорчением для Сумми Скима. Он постоянно опасался, что Бен Раддль покинет его или же, увлекшись каким-нибудь предприятием, расстроит их скромное состояние, которое обеспечивало им обоим независимое и свободное существование. Это было постоянной темой споров обоих кузенов. - Ну скажи, наконец, Бен, - говорил Сумми, - ну к чему ведет погоня за тем, что ты так громко называешь большими делами? - Это ведет к тому, что можно сделаться богатым, очень богатым, Сумми, - отвечал Бен Раддль. - Но к чему быть таким богатым, кузен? Это совсем не нужно; можно вполне быть счастливым в "Зеленой Поляне". Что ты станешь делать со своими богатствами? - Новые, еще более прибыльные дела, кузен. - С какой целью? - С целью собрать еще больше золота, которое я употреблю на еще более прибыльное дело. - И так далее? - И так далее. - До смерти, конечно? - заметил иронически Сумми Ским. - До смерти, Сумми, - хладнокровно отвечал Бен Раддль. ^TГлава вторая - СУММИ СКИМ ПРОТИВ ЖЕЛАНИЯ ВОВЛЕКАЕТСЯ В ПРИКЛЮЧЕНИЯ^U Возвратившись домой, Сумми Ским сделал распоряжения, к которым его обязывала смерть Жозиаса Лакоста, и отправил об этом сообщения друзьям. Что касается денежных дел умершего дядюшки, то по этому вопросу предстояло еще объяснение с нотариусом Снуббином после того, как нотариус получит ответ на свой телеграфный запрос о наследстве. Бен Раддль вернулся в Монреаль лишь через пять дней, утром 2 марта. Он пробыл около месяца в Нью-Йорке, где вместе с другими инженерами изучил гигантский проект постройки моста через Гудзон. Бен Раддль отдался этой работе со всей страстью инженера. Но, по-видимому, постройка моста не могла начаться в ближайшем будущем. О ней много писали в газетах, ее обсуждали, строили проекты, но до начала работ должен был пройти, вероятно, год, а то и два. Поэтому Бен Раддль решил вернуться в свой родной город. Его отсутствие показалось Сумми Скиму бесконечно длинным. Как он сожалел, что не может обратить его в свою веру, что не в силах заставить его полюбить беззаботное существование. Это предприятие с мостом через Гудзон еще больше увеличивало его беспокойство. Если Бен Раддль примет в нем участие, то не задержит ли это его надолго, быть может на годы, в Нью-Йорке? Тогда Сумми Ским должен был бы остаться один и в их доме, и на ферме "Зеленая Поляна". Как только инженер вернулся, кузен сообщил ему о смерти их дядюшки Жозиаса, последовавшей в Доусоне, и о том, что единственное оставшееся после него наследство - это прииск N 129 на берегу Форти-Майльс-Крик, на территории Клондайка. Услышав это название, весьма громкое в то время, инженер навострил уши. По-видимому, он принимал это известие о возможности стать собственником золотого прииска далеко не с равнодушием Сумми Скима. Но каковы были его мысли на этот счет, он пока не высказывался. По своей привычке вникать в дело он хотел прежде обдумать вопрос. Суток было довольно для того, чтобы он взвесил доводы за и против этого дела, и на другое же утро, во время завтрака, он огорошил Сумми Скима неожиданным заявлением: - Нам следовало бы, кузен, немного поговорить об этом Клондайке. - Если только немного, то отчего не поговорить... - Немного... а пожалуй, и очень много, Сумми. - К твоим услугам, Бен! - Нотариус не сообщил тебе подробностей о правах владения этим прииском номер сто двадцать девять? - Нет, - ответил Сумми Ским, - я не считал нужным расспрашивать об этом. - Узнаю тебя в этом, Сумми! - воскликнул, смеясь, Бен Раддль. - Зачем это было нужно? - возразил Сумми. - Я думаю, что не стоит особенно хлопотать об этом деле. По-моему, все очень просто: или это наследство имеет некоторую ценность - тогда мы продадим его наивыгоднейшим для нас образом, - или же, что мне кажется гораздо более вероятным, оно не имеет никакой ценности - тогда мы не станем им даже заниматься. - Ты прав, - согласился Бен Раддль. - Но спешить нам незачем. С этими приисками никогда не знаешь... Думаешь, что они бедны, истощены... и вдруг один удар лопаты дает состояние! При этих словах Сумми Ским почувствовал некоторое беспокойство. - Но в том-то и дело, мой дорогой Бен, - сказал он, начиная горячиться, - что это лучше нас должны знать те местные люди, которые разрабатывают сейчас эти прославленные прииски Клондайка. Если прииск Форти-Майльс-Крик стоит чего-нибудь, то, повторяю, мы попробуем отделаться от него с наибольшей выгодой. Но так как очень маловероятно, что дядюшка Лакост умер как раз накануне того дня, когда он мог сделаться миллионером... - Вот это-то и нужно установить, - ответил Бен Раддль. - Ремесло золотоискателя дает иногда именно такие неожиданные сюрпризы. Тут постоянно можно наткнуться на счастливую жилу. Ты сам знаешь, что среди золотоискателей были такие, которым не приходилось жаловаться на судьбу... - Да, - ответил Сумми Ским, - один на сто, на тысячу, даже на сто тысяч человек. Я хочу спорить не о словах, а только о фактах. Сумми Ским, чувствуя, куда клонит его кузен, придрался к его словам, затронувшим щекотливую тему, и между обоими братьями завязался обычный спор. - Мой друг, разве наследство, оставленное нам нашими родителями, недостаточно? Разве наши доходы не обеспечивают нам благосостояние и независимость? Если я говорю тебе это, то лишь потому, что ты, по-видимому, придаешь этому делу больше значения, чем оно заслуживает. В самом деле, разве мы не достаточно богаты?.. - Никогда человек не бывает достаточно богат, если он имеет возможность сделаться еще богаче. - Если только не сделаться слишком богатым, Бен, как некоторые миллиардеры, у которых столько же забот, сколько миллионов, и которым гораздо труднее бывает сохранить состояние, чем приобрести его. - Ну, ну, - ответил Бен Раддль, - философия - хорошая вещь, но не следует ею злоупотреблять. К тому же не приписывай мне того, чего я не говорил. Я не рассчитываю найти на прииске дядюшки Жозиаса целые тонны золота. Я просто хочу навести точные справки. - Конечно, мы наведем справки, Бен, конечно. Я желаю только одного: чтобы после этих справок нам не пришлось ввиду расстроенных дел дядюшки и в целях поддержания чести нашей семьи... Я обещал господину Снуббину, что в этом случае... - Ты хорошо сделал, Сумми, - прервал его Бен Раддль. - Но мне сейчас еще рано тревожиться этими соображениями, которые, вероятно, не оправдаются. Если бы у дядюшки были кредиторы, то они, будь покоен, заявились бы уже давно. Поговорим лучше о Клондайке. Ты, конечно, знаешь, что для меня не новость эти прииски. Хотя разработка их началась всего два года назад, тем не менее я перечитал все, что опубликовано о богатствах этой территории. И я могу тебе сообщить о таких вещах, которые поколеблют даже твое безразличие. После Австралии, Калифорнии, Южной Африки можно было предположить, что на земном шаре нет других приисков. И вот в этой части Северной Америки, на границе Аляски и Канады, случай дал возможность найти золотые россыпи. Притом эта область Северной Америки, по-видимому, оказалась даже рекордной. Золотые россыпи находятся не только в Клондайке, но даже в Онтарио, на Мичипикотене, в Британской Колумбии, где уже образовались такие могущественные компании, как Уор-Игль, Стандарт, Сюлливангруп, Алхабарка, Ферм, Синдикат, Санс-Поль, Карибу, Дир-Трэль, Георг-Рид и многие другие, акции которых стоят чрезвычайно высоко и прочно. Кроме того, там есть богатейшие россыпи серебра, меди, железа и угля. Что касается специально Клондайка, то подумай, Сумми, о протяжении этой золотоносной области. Она имеет двести пятьдесят лье {Лье - мера длины, около 4 километров.} в длину и около сорока в ширину. И это только в пределах Канады, не принимая во внимание россыпей Аляски! Не правда ли, вот где обширное поле для человеческой предприимчивости! Самое, может быть, обширное поле, открытое на поверхности земли. Кто знает, может быть, производительность этой области будет исчисляться не в миллионах, а в миллиардах! Бен Раддль мог бы долго говорить на эту тему. Сумми Ским уже не слушал его; он лишь пожал плечами и сказал: - Ну, Бен, очевидно, у тебя лихорадка. - Как?.. У меня лихорадка?.. - Да, золотая лихорадка, как она бывает у многих других; к сожалению, она не перемежающаяся, и хиной ее не излечишь. - Успокойся, Сумми, - ответил Бен Раддль, смеясь, - мой пульс бьется не сильнее обыкновенного. К тому же я не простил бы себе, если бы мог повредить твоему великолепному здоровью, заразив тебя лихорадкой... - О, я застрахован! - ответил тем же тоном Сумми Ским. - Но я с сожалением - сознаюсь в этом - смотрю, как ты увлекаешься несбыточными фантазиями, которые не могут привести ни к чему хорошему... - Откуда ты взял это? - прервал его Бен Раддль. - Сейчас идет речь лишь об изучении дела и об извлечении из него выгод, если это возможно. Ты думаешь, что наш дядюшка не был счастлив в своих спекуляциях. Возможно, конечно, что прииск Форти-Майльс-Крик дал ему больше грязи, чем золотых слитков. Но возможно, что у него лишь не хватило средств на эксплуатацию. Может быть, он работал без необходимой системы, без необходимого руководства... - ...инженера, не так ли, Бен? - Конечно, инженера. - Тебя, например? - Отчего же нет? - ответил Бен Раддль. - Во всяком случае, сейчас речь об этом. Прежде всего надо хорошенько ознакомиться с делом. Когда мы будем знать, как отнестись к ценности прииска, мы уже будем знать, что нам делать. На этом разговор прервался. В общем, трудно было бы что-либо возразить Бену Раддлю. Прежде чем на что-нибудь решаться, было естественно навести все необходимые справки. Что инженер был человек серьезный, умный и практичный, тоже не подлежало сомнению. Сумми был также огорчен и обеспокоен тем, что его кузен с такой жадностью набросился на добычу, так неожиданно подвернувшуюся его честолюбию. Удастся ли ему удержать брата? Во всяком случае, ни при каких обстоятельствах Сумми Ским решил не расставаться с Беном Раддлем. Их интересы останутся общими, что бы ни случилось. Тем не менее он проклинал несчастную мысль дядюшки Жозиаса Лакоста отправиться искать счастья в Клондайке, где его ждали нищета и смерть, и ему хотелось, чтобы справки подтвердили, что этим делом не нужно больше заниматься. После полудня Бен Раддль отправился в контору нотариуса и справился о правах владения, которые оказались в полном порядке. Большого масштаба план с точностью определял положение приискового участка N 129. Он находился в сорока двух километрах от форта Кудахи - городка, основанного Гудзоновской компанией на правом берегу Форти-Майльс-Крик, одного из бесчисленных притоков большой реки Юкон. Протекая по восточной части территории Канады, Юкон орошает Аляску, и воды его, канадские в верхнем течении, в нижнем течении стали американскими, после того как эта обширная область была уступлена русскими Соединенным Штатам. - Вы не заметили одной довольно любопытной особенности, господин Снуббин? - сказал Бен Раддль, рассмотрев карту. - Форти-Майльс-Крик пересекает до своего впадения в Юкон сто сороковой меридиан, выбранный пограничной линией между Канадой и Аляской. А этот меридиан сливается с восточной границей нашего участка, который, таким образом, расположен с математической точностью на общей границе обеих областей. - В самом деле, - подтвердил нотариус. - Право, - заметил Бен Раддль, продолжая свое рассуждение, - это положение кажется мне с первого взгляда очень благоприятным. Нет основания думать, чтобы Форти-Майльс-Крик находился в менее благоприятных условиях, чем реки Клондайка или их приток Бонанца, или же такие притоки этих притоков, как Виктория, Эльдорадо и другие, столь богатые золотом и столь излюбленные золотоискателями! Бен Раддль пожирал глазами эту удивительную местность. Еще бы! Реки ее изобилуют драгоценным металлом, тонна которого, по таксе доусонской биржи, стоит два миллиона триста сорок две тысячи франков! - Извините меня, господин Раддль, - заметил нотариус, - я хочу вас спросить: вы намерены сами эксплуатировать прииск Жозиаса Лакоста? Бен Раддль сделал уклончивый жест. - Дело в том, что господин Ским... - настаивал нотариус. - Сумми не мог высказаться окончательно, - сказал Бен Раддль, - а я не берусь сказать свое мнение, пока не получу всех нужных сведений... И если окажется нужным, то я со своей стороны... - Вы готовы были бы предпринять это далекое путешествие в Клондайк? - спросил нотариус Снуббин, качая головой. - Почему же нет? Что бы ни думал Сумми, дело стоит того, чтобы из-за него похлопотать... Раз мы будем в Доусоне, то узнаем... Даже если и продавать этот прииск, то, согласитесь, чтобы определить его стоимость, лучше всего было бы его осмотреть. - Нужно ли это? - заметил нотариус. - Да, хотя бы для того, чтобы найти покупателя. Нотариус собирался ответить, но ему помешал вошедший с депешей служащий. - Если ехать только из-за этого, - сказал он, распечатав телеграмму, - то от такого труда может избавить телеграф, господин Раддль. Сказав это, нотариус Снуббин протянул Бену Раддлю телеграмму, посланную восемь дней назад. Будучи передана из Доусона в Ванкувер, она теперь пришла в Монреаль по канадской телеграфной линии. Телеграмма гласила, что "Англо-американское общество транспортирования и торговли", обладающее уже восемью приисками, эксплуатацией которых руководит капитан Хэли, предлагает купить приисковый участок N 129 Форти-Майльс-Крик за пять тысяч долларов, которые будут высланы по получении телеграммы о согласии. Бен Раддль взял телеграмму и читал ее с тем же вниманием, с каким он изучал план владения. - Что вы скажете на это, господин Раддль? - спросил нотариус. - Ничего, - ответил инженер. - Достаточна ли предложенная сумма? Пять тысяч долларов - за прииск в Клондайке!.. - Всегда хорошо получить пять тысяч долларов. - Десять - еще лучше, господин Снуббин. - Очевидно. Я полагаю, однако, что господин Ским... - Сумми согласится с моим мнением, если я сумею представить в его пользу достаточные основания. И если я докажу ему, что необходимо предпринять это путешествие, он поедет - не сомневайтесь. - Он!.. - воскликнул нотариус. - Счастливейший, самый независимый человек, которого когда-либо приходилось видеть нотариусу за всю свою практику! - Да, этот счастливый, независимый человек согласится ехать, если я докажу ему, что он может удвоить и свое счастье, и свою независимость... И потом, чем мы рискуем? Мы же всегда можем согласиться на предложенную синдикатом цену. Оставив контору нотариуса, Бен Раддль, продолжая обдумывать принятое им решение, отправился ближайшим путем домой. Когда он подходил к дому на улице Жака Картье, его мнение сложилось окончательно. Он тотчас поднялся в комнату своего кузена. - Ну что же? - спросил последний. - Ты видел нотариуса Снуббина? Есть что-нибудь новое? - Да, Сумми, есть и новое, и новости. - Хорошие? - Великолепные. - Ты рассмотрел права владения? - Как следует. Они в полном порядке, и мы действительно владельцы приискового участка номер сто двадцать девять. - Вот что увеличит наше состояние! - заметил, смеясь, Сумми Ским. - Больше, чем ты полагаешь, может быть, - серьезно сказал инженер, протягивая кузену депешу "Англо-американского общества транспортирования и торговли". - Да это восхитительно! - воскликнул последний. - Продадим как можно скорее наш прииск этой компании! - Зачем уступать за пять тысяч долларов то, что может стоить гораздо больше? - возразил Бен Раддль. - Однако, мой дорогой Бен... - Однако твой дорогой Бен утверждает, что так дела не делаются. Чтобы не попасть впросак, необходимо видеть собственными глазами, убедиться, как говорят, воочию. - Ты все свое... - Больше чем когда-либо. Подумай, Сумми. Если нам делают это предложение, то лишь потому, что знают ценность нашего прииска, знают, что он стоит дороже. Вдоль берегов рек или в горах Клондайка есть немало свободных приисков... - Почем ты знаешь? - И, - продолжал Бен Раддль, - не слушая вопроса, - если общество, которое владеет уже несколькими приисками, хочет купить именно наш, то, конечно, предлагая пять тысяч долларов, оно имеет на это не пять тысяч, а десять, сто тысяч причин... - ...миллион, десять миллионов, сто миллиардов, - продолжал Сумми Ским насмешливо. - В самом деле, Бен, ты играешь цифрами. - Цифры - это жизнь, мой друг, и я нахожу, что ты занимаешься ими слишком мало... - А ты, может быть, слишком много. - Полно, Сумми, я говорю с тобой совершенно серьезно. Я не сразу решился ехать. Но после получения этой телеграммы я решил дать этому обществу ответ на его предложение лично. - Что?.. Ты хочешь ехать в Клондайк? - Да. - Не имея никаких дальнейших сведений? - Сведения я получу на месте. - И ты опять оставишь меня одного? - Нет, потому что ты поедешь со мной. - Я? - Ты. - Никогда! - Нет, поедешь, потому что дело касается нас обоих. - Я дам тебе доверенность. - Я от нее отказываюсь, мне нужно тебя самого. - Путешествие за две тысячи лье!.. - Совсем нет! Всего за две тысячи пятьсот. - Какой ужас!.. И оно продолжится... - ...сколько будет нужно. Может случиться, и это вполне возможно, что нам будет выгоднее не продавать, а самим эксплуатировать наш прииск. - Как!.. Эксплуатировать! - воскликнул совершенно растерянный Сумми Ским. - Тогда это целый год... - Два, если будет нужно. - Два года! Два года! - повторил Сумми Ским. - Что ж такого, - воскликнул Бен Раддль, - если каждый месяц, каждый день, каждый час будет увеличивать наше состояние! - Нет! Нет!.. - восклицал Сумми Ским, забираясь вглубь своего кресла, как человек, решившийся никогда его не покидать. Но ему приходилось иметь дело с сильным противником. Бен Раддль, очевидно, не намерен был щадить его до тех пор, пока не победит. - Что касается меня, Сумми, - заявил он, - я решил ехать в Доусон; и я не могу поверить, чтобы ты отказался мне сопутствовать. К тому же ты засиделся!.. Надо наконец посмотреть тебе свет... - Ну, - заметил Сумми Ским, - если бы я хотел, то мог бы посетить другие места в Америке или в Европе. Конечно, я не начну с того, чтобы ехать в этот противный Клондайк... - ...который покажется тебе премилым, Сумми, когда ты сам убедишься, что он засеян золотым песком и вымощен золотыми плитами. - Бен, мой дорогой Бен! - умоляюще сказал Сумми Ским. - Ты меня пугаешь. Да, ты меня пугаешь!.. Ты хочешь браться за дело, в котором тебя ожидают лишь разочарования... - Увидим! - ...начиная с этого проклятого прииска, стоимость которого, вероятно, не превышает стоимости грядки капусты... - Но почему же в таком случае эта компания стала бы предлагать за него тысячи долларов? - И когда я думаю, Бен, что за этим прииском надо ехать в страну, где температура падает на пятьдесят градусов ниже нуля... - Будем топить печи. На все Бен Раддль находил возражения. Отчаяние Сумми не производило на него никакого впечатления. - А "Зеленая Поляна", Бен? - вздыхал кузен. - Что ж такого, в Клондайке достаточно дичи и рыбы. Ты будешь охотиться и заниматься рыбной ловлей в новой стране, где найдешь много любопытного. - Но наши фермеры?.. - стонал Сумми. - Смогут ли они жалеть о нашем отсутствии, когда после нашего возвращения мы окажемся достаточно богатыми, чтобы понастроить им новые фермы и скупить весь округ? В конце концов Сумми Ским должен был признать себя побежденным. Нет, он не мог отпустить своего кузена в Клондайк одного. Он должен ехать с ним, хотя бы для того, чтобы заставить его скорее вернуться. В тот же день капитану Хэли, директору "Общества транспортирования и торговли", летела по канадской телеграфной линии депеша, извещавшая его о скором отъезде из Монреаля в Клондайк Бена Раддля и Сумми Скима, собственников приискового участка N 129. ^TГлава третья - В ДОРОГЕ^U Направляющиеся в Клондайк туристы, коммерсанты, эмигранты и золотоискатели могут ехать из Монреаля на Ванкувер, не меняя поезда и не покидая территории Канады, или Британской Колумбии, - по Тихоокеанской канадской железной дороге. Высадившись в Ванкувере, они должны затем уже выбирать любой путь сообщения: пароход, лодку, лошадей, могут ехать верхом или в экипаже; чаще всего большую часть дороги приходится идти пешком. Раз вопрос об объезде был решен, Сумми Скиму оставалось доверить все, касающееся деталей путешествия, кузену Бену Раддлю, который должен был позаботиться о выборе маршрута и о приобретении всего необходимого для дороги. Путешествие это было делом честолюбивого и умного инженера, на нем лежала и вся ответственность за него. Прежде всего, Бен Раддль совершенно справедливо заметил, что с отъездом не надо медлить. Было важно, чтобы наследники Жозиаса Лакоста попали в Клондайк к началу лета, которое лишь на несколько месяцев согревает эту далекую страну, расположенную на границе Северного полярного круга. Действительно, когда он справился с уставом канадских золотых промыслов, относящимся и к округу Юкон, то в параграфе девятом этого устава он прочел: "Всякий прииск переходит в общественную собственность, если он остается без разработки в течение двух недель во время летнего сезона (определяемого комиссаром), за исключением случаев, где на это дается специальное разрешение". Начало же летнего сезона, если он ранний, считается обыкновенно с середины мая. Таким образом, если бы с этого времени прииск Жозиаса Лакоста оставался неразработанным дольше двух недель, он переходил в собственность Канады. И, вероятно, американский синдикат не преминул бы указать администрации на всякий повод к нарушению правил владения на участке, который он хотел приобрести. - Ты понимаешь, Сумми, - объявил Бен Раддль, - что мы не должны дать себя обойти? - Я понимаю все, что тебе угодно, - ответил Сумми Ским. - Тем более что я совершенно прав, - прибавил инженер. - Я в этом не сомневаюсь, Бен. К тому же я ничего не имею против скорейшего отъезда из Монреаля, если благодаря этому мы можем скорее вернуться. - Мы останемся в Клондайке лишь столько, сколько будет нужно, Сумми. - Хорошо, Бен. Когда мы едем? - Второго апреля, - ответил Бен Раддль. - Дней через десять. Сумми Ским, скрестивший было руки и опустивший голову, хотел воскликнуть: "Что!.. Так скоро?.." - но замолчал, так как никакие стоны его не помогли бы. К тому же, назначая отъезд на 2 апреля, Бен Раддль поступал очень умно. Установив маршрут, он предался целому ряду размышлений, сопровождавшихся длинными вычислениями, с которыми он справлялся мастерски. - Чтобы добраться до Клондайка., - сказал он, - нам не нужно выбирать дорог, так как их существует всего одна. Может быть, когда-нибудь будут ездить на Юкон через Эдмонтон и форт Сент-Джон, следуя затем по Пис-Ривер, которая в северо-восточной части Британской Колумбии протекает по округу Кассиара... - Эта область богата дичью, как я слышал, - прервал Сумми Ским, предаваясь своим охотничьим мечтам. - Почему бы, в самом деле, не ехать этим путем? - Потому что после Эдмонтона нам пришлось бы сделать тысячу четыреста километров пешком по таким местностям, которые еще почти не исследованы. - В таком случае, какой же путь ты выберешь, Бен? - Па Ванкувер, конечно. Вот точные цифры, которые дадут тебе ясное понятие о длине нашего маршрута: от Монреаля до Ванкувера - четыре тысячи шестьсот семьдесят пять километров, а от Ванкувера до Донсона - две тысячи четыреста восемьдесят девять. - Что в итоге, - сказал Сумми Ским, - составит семь тысяч сто шестьдесят четыре километра. - Совершено верно, Сумми. - Ну, Бен, если мы привезем столько же килограммов золота, сколько мы проедем километров... - Это составит, считая обычную стоимость килограмма золота в две тысячи триста сорок франков, шестнадцать миллионов семьсот шестьдесят три тысячи семьсот шестьдесят франков. - Хорошо еще, если мы привезем хоть семьсот шестьдесят франков! - пробормотал сквозь зубы Сумми Ским. - Что ты говоришь, Сумми? - Ничего, Бен, решительно ничего. - Такая сумма меня нисколько не удивила бы. Разве не объявил географ Джон Минн, что Аляска даст больше золота, чем Калифорния, добыча которой за один тысяча восемьсот шестьдесят первый год дала четыреста пять миллионов? Почему бы Клондайку не прибавить своей части к тем двадцати пяти миллиардам франков, которыми исчисляется богатство золотых россыпей земного шара? - Это мне кажется вполне возможным, - подтвердил с мудрой осторожностью Сумми. - Но, Бен, надо подумать о приготовлениях... В этот невероятно далекий край нельзя же ехать, имея одну смену белья и две пары сапог. - Не беспокойся ни о чем, Сумми, я беру на себя все хлопоты. Тебе нужно будет только сесть в поезд в Монреале и вылезти из него в Ванкувере; что касается наших приготовлений, то они не будут похожи на приготовления эмигранта, который, отправляясь в далекую страну, в силу необходимости берет с собой довольно много багажа. Мы найдем все нужное на прииске дядюшки Козиаса. Нам надо лишь самим добраться до места. - Это тоже чего-нибудь да стоит! - воскликнул Сумми Ским. - Но больше всею нам надо позаботиться о том, чтобы не пострадать от холода... Бррр!.. Я уже сейчас замерзаю до конца ногтей. - Позждно, Сумми. Когда мы доберемся до Доусона, будет лето в разгаре. - Но зима вернется же когда-нибудь?.. - Будь покоен, - ответил Бен Раддль. - Даже и зимой у тебя будет все нужное: хорошая одежда и хорошая пища. Ты вернешься в гораздо лучшем виде, чем уедешь. - Ну нет, этого я не хочу! - запротестовал Сумми Ским, который начинал уже сдаваться. - Предупреждаю тебя, что если я должен буду прибавить в весе хоть на пять килограммов, то я остаюсь! - Шути, Сумми, шути сколько тебе угодно... только доверься мне. - Да... доверие необходимо. Итак, решено: второго апреля мы отправляемся в дорогу в качестве золотоискателей... - Да... До второго мне достаточно времени на приготовления. - В таком случае, Бен, раз я имею еще впереди десять дней, я проведу их в деревне. - Как хочешь, - сказал Бен Раддль, - хотя я не думаю, чтобы в "Зеленой Поляне" было теперь очень хорошо. Сумми Ским мог бы ответить, что, во всяком случае, там не хуже, чем в Клондайке. Но он предпочел воздержаться и заметил только, что ему доставит большое удовольствие провести несколько дней среди фермеров, увидеть поля, покрытые снегом, леса, одетые инеем, покрытую льдом реку Св. Лаврентия. Потом, даже и в холода охотнику всегда представляется случай убить какую-нибудь дичь-птицу или пушного зверя, не говоря уж о хищниках: медведях, пумах и других, которые бродят в окрестностях. На эту поездку к себе в имение Сумми смотрел как на прощальную. - Ты должен был бы поехать со мной, Бен, - сказал он. - Ты думаешь? - ответил инженер. - А кто же займется приготовлениями к отъезду? На другой день Сумми Ским сел в поезд, был встречен на станции "Зеленая Поляна" экипажем и после полудня подъезжал к ферме. Когда фермеры узнали о причине его раннего посещения, они с сомнениями покачали головами. - Да, - сказал Сумми Ским, - Бен Раддль и я уедем в Клондайк, в эту чертову страну, такую далекую, что нужно два месяца для того только, чтобы добраться до нее, и столько же, чтобы вернуться оттуда. - И все это для того, чтобы собрать золотые самородки! - сказал один из крестьян. - Если еще соберешь их, - прибавил другой, неодобрительно пожимая плечами. - Что ж поделаешь! - сказал Сумми Ским. - Это как лихорадка или, вернее, как эпидемия, которая время от времени обрушивается на людей и уносит многочисленные жертвы. - Но зачем вам ехать туда? - спросила старая фермерша. Сумми Скиму пришлось объяснять, как он и кузен получили в наследство прииск после смерти дядюшки Жозиаса Лакоста и почему Бен Раддль находил нужным их присутствие в Клондайке. - Да, - сказал старик, - мы слышали о том, что делается на границе Канады, и о той нищете, которую испытывают там люди. Но вы, господин Сумми, не останетесь, конечно, в том краю, и когда вы продадите вашу кучу грязи, вы вернетесь... - Конечно, вернусь! Но пока что пройдут пять-шесть месяцев, и лето кончится... Я потеряю ведь целое лето!.. - А потерянное лето - грустная зима! - прибавила старуха. Проведя в "Зеленой Поляне" неделю, Сумми Ским решил, что ему пора вернуться к Бену Раддлю. При мысли, что через несколько недель апрельское солнце засияет над "Зеленой Поляной", что из-под снега покажутся первые побеги зелени, что без этого проклятого путешествия он вернулся бы сюда, как и каждый год, чтобы жить здесь до первых зимних холодов, Сумми Ским невольно раздражался. В течение этих восьми дней он смутно ожидал, что от Бена Раддля придет письмо и известит его, что проекты отменяются... Но письмо не приходило. Ничто не изменилось. Отъезд должен был состояться в назначенный день. Сумми Ским должен был поехать на вокзал, и 31 марта, утром, он был уже в Монреале, лицом к лицу со своим кузеном. - Ничего нового? - спросил он, останавливаясь перед ним в виде вопросительного знака. - Ничего, Сумми, кроме разве того, что все приготовления к отъезду закончены. - Значит, ты "достал... - ...все, за исключением провизии, которую мы приобретем в пути. Я занялся лишь одеждой. Что касается оружия, то у тебя есть свое, а у меня свое: два хороших ружья, к которым мы привыкли, и полные охотничьи костюмы с принадлежностями. Но так как нам невозможно обновить свой гардероб, то вот кое-что из белья, обуви и одежды. Из осторожности мы возьмем с собой фланелевые рубашки, камзолы и кальсоны из шерсти, фуфайки из толстого трикотажа, костюмы из мехов, панталоны из толстого сукна и из холста, костюмы из синего холста, кожаные куртки с меховой подкладкой и капюшонами, непромокаемые морские костюмы с такими же капюшонами, плащи из каучука, шесть пар носков по мерке и шесть пар номером больше, меховые рукавицы и кожаные перчатки, охотничьи сапоги на гвоздях, мокасины, лыжи, платки, салфетки... - Караул! - воскликнул Сумми Ским, поднимая руки к небу. - Уж не хочешь ли ты устроить базар в столице Клондайка? Тут на десять лет добра! - Нет, только на два года. - Только!.. - повторил Сумми. - Твое "только" ужасно. Ведь речь идет о том, Бен, чтобы съездить в Доусон, продать прииск номер сто двадцать девять и затем вернуться в Монреаль. Но для этого не нужно же, черт возьми, два года! - Конечно, Сумми, если нам дадут за прииск то, что он стоит. - А если не дадут? - Мы попробуем его эксплуатировать сами, Сумми. Не рассчитывая получить другого ответа, Сумми Ским не стал больше настаивать. Второго апреля с утра оба кузена были на вокзале, куда перевезли и их багаж. В общем, вещей у них было немного: их должно было сильно прибавиться лишь после Ванкувера. Если бы путники, прежде чем уехать из Монреаля, обратились к Канадской Тихоокеанской компании, то они могли бы получить билеты на пароход до Скагуэя. Но Бен Раддль не решил еще, каким путем он поедет в Доусон - морем, пароходом по Юкону до Клондайка или сухим путем, который от Скагуэя тянется через горы, равнины и озера Британской Колумбии. Итак, оба кузена отправились - Сумми - покорный, его кузен - полный надежд, - удобно разместившись в отличном вагоне первого класса. Впрочем, это было необходимым удобством, раз приходится совершать путешествие в четыре тысячи семьсот километров, которое от Монреаля до Ванкувера тянется шесть дней. Оставив Монреаль, поезд идет той частью Канады, которая заключает в себе различные округа ее центральной и восточной части. Только пройдя область Великих озер {Область великих озер - территория США вблизи Канады, с крупнейшими озерами североамериканского континента: Верхнее, Мичиган, Гурон, Эри, Онтарио.}, поезд углубляется в малонаселенную, в особенности с приближением к Колумбии, а иногда и совершенно пустынную страну. Погода стояла прекрасная. Воздух был живительный, небо покрыто легкими облаками. Термометр стоял почти на нуле. Теряясь вдали, разворачивались перед глазами обширные снежные равнины, которые через несколько недель должны были зазеленеть и по которым должны были потечь освободившиеся ото льда реки. Многочисленные стаи птиц, опережая поезд, направлялись к западу, широко махая крыльями. С обеих сторон пути вплоть до леса, стоявшего на горизонте, можно было разглядеть на снегу следы животных. Вот следы, которые дали бы возможность охотнику сделать хороший выстрел! Но пассажирам поезда, шедшего к Ванкуверу, было не до охоты. Если в нем и были охотники, то не за дичью, а за золотыми самородками, и собаки, которых они везли с собой, совсем не были обучены делать стойку на куропаток и зайцев или преследовать медведей. Нет, эти собаки - простые упряжные животные - предназначались возить сани по ледяной поверхности озер и рек в части Британской Колумбии, лежащей между Скагуэем и Клондайком. Золотая лихорадка, собственно говоря, лишь начиналась. Но приходили все новые известия об открытии россыпей на Эльдорадо, на Бонанце, на Гентере. на "Медведе", на Гольд-Боттоме и на всех притоках реки Клондайк. Говорили о приисках, где промывалось золота на полторы тысячи франков за один раз. Приток эмигрантов все увеличивался. Они бросались в Клондайк, как раньше бросались в Австралию, Калифорнию, Трансвааль, и транспортные компании не справлялись с работой. К тому же ехавшие этим поездом не были представителями обществ и синдикатов, образованных при поддержке крупных банков Америки и Европы, снабженные отличными инструментами, одеждой и провиантом, которые могли быть возобновлены во всякое время специальным подвозом, эти люди имели все основания не бояться будущего. Пассажирами же поезда были лишь бедняки, испытавшие все тяготы жизни, выгнанные нищетой с родины, готовые всем рисковать. Им нечего было терять, и мысль их, надо сознаться в этом, сосредоточивалась на надежде одним ударом составить себе состояние. Поезд шел полным ходом. Сумми Ским и Бен Раддл не могли пожаловаться на недостаток комфорта в течение этого длинного путешествия: днем в их распоряжнии был вагон-гостиная, ночью - вагон-спальня. В курительной они могли курить с таким же удобством, как и в любом кафе Монреаля, в вагоне-столовой - пользоваться отличным столом. Наконец, если бы они захотели в пути принять ванну, был и вагон-ванная. Но, несмотря на все это, Сумми Ским все же вздыхал при мысли о своей усадьбе в "Зеленой Поляне". Через четыре часа поезд достиг Оттавы, столицы Канады, - великолепного города, который, расположившись на вершине холма, господствует над окружающей местностью. Дальше за ним можно было увидеть его соперника Торонто - древнюю столицу Канады, теперь развенчанную. Следуя прямо на запад, поезд достиг станции Садбери. Здесь железнодорожный путь разделялся на две ветки, проходившие по богатой местности, где производится добыча никеля. Путешественники поехали по северной ветке, обходящей Верхнее озеро и ведущей к Порт-Артуру, лежащему около форта Вильяма. В Герон-Бэйе, в Шрейбере и на других станциях вдоль обширного озера остановки поезда были достаточно продолжительны, и оба кузена, если бы хотели, могли бы убедиться в важности его портов с пресной водой. Затем, пройдя Игнас и Игл-ривер, лежащие в местности, богатой рудниками, поезд привез их в крупный город Виннипег. Именно здесь при иных обстоятельствах остановка на несколько часов показалась бы чересчур короткой Сумми Скиму, которому хотелось удержать в памяти хоть какие-либо воспоминания об этом путешествии. Если бы он не был загипнотизирован Клондайком, то, конечно, охотно посвятил бы день или два осмотру этого города с сорокатысячным населением, а также и других соседних городов западной Канады. К сожалению, Сумми Ским не был расположен делать наблюдения. И поезд снова забрал пассажиров, которые большей частью ехали как груз - не для удовольствия, а лишь для того, чтобы кратчайшим путем достигнуть конечной цели путешествия. Тщетно Бен Раддль пробовал обратить внимание владельца "Зеленой Поляны" на окружающее. - Ты не замечаешь, Сумми, - говорил он, - как великолепно обработана эта страна? - А! - меланхолично отзывался Сумми Ским. - И какие здесь великолепные луга! Говорят, буйволы водятся здесь тысячами. Вот где хорошая охота, Сумми! - Да, - равнодушно согласился Сумми Ским. - Я скорее предпочел бы провести шесть месяцев, даже шесть лет здесь, чем шесть недель в Клондайке. - Ну! Если в окрестностях Доусона нет буйволов, - возразил, смеясь, Бен Раддль, - то ты вознаградишь себя лосями. Пройдя город Регину, поезд направился к проходу Кроу-Нью-пасс в Скалистых горах, затем, после остановки на несколько часов в Калгари, - к границе Британской Колумбии. От этого города идет ветвь по направлению к Эдмонтону, где кончается железнодорожный путь, по которому едут иногда эмигранты, направляющиеся в Клондайк. Проходя через Пис-ривер и форт Сент-Джон, потом через Диз, Фрэнсис и Пелли-ривер, эта дорога соединяет северо-восточную часть Британской Колумбии с Юконом через округ Кассиара, знаменитый своей дичью. Это была настоящая "дорога охотников", которую Сумми Ским, конечно, предпочел бы если бы он находился здесь для своего удовольствия. Впрочем, она трудна и длинна и вынуждает путешественника все время на протяжении двух тысяч километров заботиться о возобновлении провианта. Правда, эта область чрезвычайно богата золотом; его можно промывать почти в любой речке. Но здесь нельзя достать нужных материалов. Поэтому разработка в ней золота станет возможной лишь тогда, когда канадское правительство устроит здесь на расстоянии пятнадцати лье друг от друга станции, где можно будет менять лошадей. Проезжая через Скалистые горы, путешественники любовались гордо возвышающимися вершинами, покрытыми вечными снегами. Кругом стояла тишина, нарушаемая лишь грохотом поезда. По мере того как поезд приближался к западу, перед ним открывались все новые области, изобилующие необработанными полями с неистощенной почвой, дающей обильные урожаи. То была территория Кутаво. Здесь, на золотых полях Карибу, было найдено, да и теперь еще в изобилии находится, золото в многочисленных речках, которые несут в своих водах золотой песок и золотые блестки. Невольно являлся вопрос, почему золотоискатели так мало посещают этот доступный край и предпочитают тяжелое и длинное, сопряженное с большими затратами путешествие в Клондайк. - В самом деле, - заметил Сумми Ским, - дядюшка Жозиас должен был бы искать счастья здесь, в Карибу... И мы уже были бы на месте... Мы знали бы уже теперь, что стоит его предприятие. Мы бы продали его в одни сутки, и наше отсутствие дома продолжалось бы не больше недели!.. Сумми Ским был прав. Но ему предназначено было ехать именно в ужасный Клондайк и копаться там в грязи Форти-Майльс-Крик. Поезд все продолжал идти, увлекая Сумми Скима дальше и дальше от Монреаля и "Зеленой Поляны", к границе колумбийской территории, пока наконец 8 апреля после благополучного путешествия не доставил его вместе с кузеном Беном Раддлем на вокзал Ванкувера. ^TГлава четвертая - ДОСАДНОЕ СОСЕДСТВО^U Город Ванкувер расположен не на острове того же названия. Он находится на узком полуострове, который тянется от колумбийской территории. Это только старая столица. Теперешний же главный город - Виктория, население которого достигает шестнадцати тысяч человек, построен именно на острове, на юго-восточном берегу, где находится также и Нью-Вестминстер с его десятью тысячами жителей. Ванкувер лежит при входе в открытый залив, который выходит в изрезанный излучинами пролив Хуана-де-Фука, тянущийся к северо-западу. Проходя сначала по южному берегу острова, канал огибает его затем с востока и с севера. Таким образом, порт Ванкувера легко доступен как судам, приходящим с Тихого океана, так и тем, которые спускаются вдоль канадского берега или поднимаются вдоль берега Ссверо-Американских Соединенных Штатов. Чего ожидали основатели Ванкувера для его будущего? Несомненно, размеры города были бы достаточны и на сто тысяч жителей, да и такое население свободно двигалось бы по самой маленькой из улиц Ванкувера, геометрически правильно разбитых под прямыми углами. В городе есть банки, гостиницы, он освещается газом и электричеством, обслуживается мостами, перекинутыми через лиман Фальс-Бей, и имеет парк, разбитый на северо-западном полуострове на пространстве трехсот восьмидесяти гектаров. Выйдя из вокзала, Сумми Ским и Беи Раддль направились в Вестминстер-отель, где они хотели остановиться до отъезда в Клондайк. Труднее всего оказалось найти помещение в этом переполненном путешественниками отеле. Поезда и пароходы привозили до тысячи двухсот человек в день. Легко представить себе ту выгоду, которую извлекал из этого город, особенно та часть его населения, которая обирала иностранцев, заставляя их платить невероятные цены за еще более невероятно скверную провизию. Конечно, это временное население Ванкувера оставалось в нем самое короткое время, так как все эти авантюристы стремились как можно скорее добраться до территории, золото которой притягивало их, точно магнит железо. Но не так-то легко было выбраться из города, и на многочисленных пароходах, шедших к северу, после неоднократных остановок в портах Мексики и Соединенных Штатов очень часто не хватало места. Две дороги ведут из Ванкувера в Клондайк. Одна идет по Тихому океану, до порта Михаила на восточном берегу Аляски, лежащего у устья Юкона, а оттуда вверх по течению этой реки до Доусона. Другая идет сначала морем от Ванкувера до Скагуэя, потом тянется оттуда сухим путем до столицы Клондайка. Какую из этих дорог намерен был выбрать Бен Раддль? Как только оба кузена нашли себе комнату, Сумми Ским немедленно спросил: - Сколько времени, Бен, придется нам пробыть в Ванкувере? - Всего несколько дней, - ответил Бен Раддль. - Я не думаю, чтобы пришлось долго ждать прихода "Футбола". - Что это за "Футбол"? - спросил Сумми. - Пароход Канадской Тихоокеанской компании, который доставит нас в Скагуэй и на котором я сегодня же возьму для нас два места. - Итак, Бен, ты сделал выбор между различными дорогами в Клондайк? - Он сам собой напрашивался, Сумми. Мы поедем по наиболее излюбленной путешественниками дороге вдоль берега колумбийской территории и под прикрытием островов легко достигнем Скагуэя. В это время года русло Юкона загромождено льдами, и суда часто погибают во время ледохода или по крайней мере задерживаются им до июля. "Футбол" же дойдет до Скагуэя или даже до Диэи в одну неделю. Правда, высадившись там, нам придется перевалить через довольно крутые склоны Чилькута и Уайт-пасса. Но зато дальше, частью сухим путем, частью озерами, мы без особого труда достигнем Юкона, который доставит нас в Доусон. Я рассчитываю, что мы будем на месте до июля, то есть в самом начале лета. А пока нам остается лишь терпеливо ждать прибытия "Футбола". - Откуда придет этот пароход с таким спортивным названием? - спросил Сумми Ским. - Именно из Скагуэя, так как он совершает прямые рейсы между этим городом и Ванкувером. Его ждут самое позднее четырнадцатого числа этого месяца. - Только четырнадцатого! - воскликнул Сумми. - А-а! - сказал Бен Раддль, смеясь. - Теперь ты торопишься больше меня. - Конечно, - подтвердил Сумми, - потому что, прежде чем вернуться, надо доехать! В продолжение этого пребывания в Ванкувере обоим кузенам дела было немного. Покупать что-либо для дальнейшего пути им не пришлось. Не нужно было также приобретать им и необходимых приспособлений и инструментов для разработки прииска, так как они ожидали найти все нужное на месте, на участке дядюшки Лакоста. Что касается комфорта, которым они пользовались на железной дороге, то такой же комфорт ожидал их и на "Футболе". Таким образом, заботы о путешествии откладывались до Скагуэя, где Бену Раддлю предстояло найти и купить все необходимое для переезда до Доусона. Там должны были понадобиться и лодки для плавания по озерам, и собаки для саней - это был единственный способ передвижения по ледяным равнинам Севера. Предстояло ли купить все это или можно было нанять какого-либо возчика, который взялся бы доставить их в Доусон, этого Бен Раддль еще не знал. Но в обоих случаях путешествие должно было стоить очень дорого. Впрочем, не достаточно ли было для покрытия всех этих расходов - да еще с избытком - одного золотого самородка?.. Несмотря на вынужденное безделье, оба кузена не скучали, так как оживление города и приток путешественников были чрезвычайны. А что может быть интереснее наблюдений за прибытием поездов, идущих из Канады или Соединенных Штатов? Что может быть любопытнее высадки тысяч пассажиров, которых доставляли беспрестанно в Ванкувер пароходы? Сколько людей в ожидании отъезда в Скагуэй бродили вдоль улиц, не имея пристанища, кроме деревянной платформы залитого электрическим светом порта! Зато среди этой разношерстной толпы авантюристов без пристанища, привлеченных сюда золотым миражом Клондайка, много было дела полиции. На каждом шагу попадались полицейские, одетые в темные костюмы цвета сухих листьев и готовые вмешаться в беспрестанные ссоры и драки, которые грозили кончиться кровопролитием. Из газет Сумми Ским узнал, что зимой температура в Клондайке падает до шестидесяти градусов ниже нуля по Цельсию. Долго он не мог поверить этому, но у одного оптика в Ванкувере он заметил несколько термометров, шкала которых ниже нуля была размечена на девяносто градусов "Ну! - тщетно старался он успокоить себя, - это игра самолюбия... Девяносто градусов!.. Возможно, жители Клондайка, гордящиеся исключительными морозами своей страны, кокетничают этим и хотят заставить считать их выше того, что есть на самом деле". Тем не менее это беспокоило Сумми Скима В конце концов он решился зайти к одному оптику в магазин, чтобы поближе взглянуть на эти страшные термометры. Все термометры, показанные ему купцом, были не Фаренгейта, какие обыкновенно употребляются в Англии, а Цельсия, главным образом принятые в Канаде, где сильны еще французские традиции. Рассмотрев термометры, Сумми Ским должен был сознаться, что он не ошибся. Эти термометры были действительно приспособлены для таких ужасных холодов. - Эти термометры хорошо выверены? - спросил Сумми Ским, чтобы сказать что-нибудь. - Без сомнения, сударь, - ответил оптик. - Вы останетесь ими довольны. - Уж конечно, не в тот день, когда они вздумают показывать шестьдесят градусов холода, - объявил Сумми Ским самым серьезным тоном. - Во всяком случае, они показывают верно, - заметил купец. - Но, - продолжал допытываться Ским, - скажите, пожалуйста, ведь эти инструменты, выставленные у вас на прилавке, - только реклама. Я не думаю, чтобы на самом деле... - Что? - ...ртуть падала до шестидесяти градусов. - Очень часто, сударь, - с живостью подтвердил купец, - очень часто, и даже еще ниже. - Еще ниже? - Почему же нет? - ответил оптик не без гордости. - Если вам угодно, сударь, вот термометр со шкалой до ста градусов... - Спасибо, спасибо, - поспешил ответить перепуганный Сумми Ским. - Шестьдесят градусов мне кажется более чем достаточно! И в самом деле, к чему покупать такой градусник? Когда глаза под покрасневшими веками горят от ледяного северного ветра, когда пар от дыхания превращается в снег, когда нельзя дотронуться до металлического предмета, не оставив на нем собственной кожи, когда приходится мерзнуть у самых жарких очагов, точно огонь потерял свою теплоту, - мало интереса знать, достигает убивающий вас холод шестидесяти или ста градусов. Между тем дни шли, и Бен Раддль не скрывал своего нетерпения. Уж не задержался ли "Футбол" в море? Известно было, что он ушел из Скагуэя 7 апреля. Так как переход этот длился не больше шести дней, то он должен был прибыть в Ванкувер тринадцатого. Пароход, предназначенный для эмигрантов и их багажа, должен был, правда, остановиться здесь на очень короткое время, так как он не брал никакого груза. Для очистки котлов, погрузки угля и пресной воды и принятия на борт нескольких сот пассажиров, которые заранее заказали себе места на пароходе, было бы достаточно одних или полутора суток. Что касается тех пассажиров, которые не позаботились своевременно о местах на "Футболе", то им приходилось ожидать следующих пароходов. До этого же ввиду недостатка в Ванкувере гостиниц и постоялых дворов они должны были ночевать под открытым небом. По их нужде в настоящем можно было предвидеть, что их ожидает в будущем. Большинству этих жалких людей предстояло испытать такие же лишения и на пароходах, которые должны были перевезти их из Ванкувера в Скагуэй, и еще большие лишения во время бесконечного, ужасного путешествия их оттуда до Доусона. Места в носовых и кормовых каютах едва было достаточно для самых счастливых; в междудечном {Междудечное пространство - пространство между палубами корабля.} пространстве размещаются целыми семьями, причем за все шесть-семь дней перехода пассажиры должны сами заботиться о всех своих нуждах. Что касается всех остальных, то они вынуждены сидеть в трюмах, точно животное или груз. И все-таки это лучше, чем подвергаться на палубе резким переменам погоды, снежным бурям и ледяному ветру, довольно частым в этой области, близкой к полярному кругу. Кроме эмигрантов, наводнивших Ванкувер со всех концов Старого и Нового Света, в городе находились еще несколько сот приисковых рабочих, которые не остаются на зиму на ледяных равнинах Доусона. Зимой невозможно продолжать эксплуатацию приисков. Когда почва покрыта на два, а то и на четыре метра снегом, когда об этот толстый снежный покров, заледенелый от сорока-, пятидесятиградусного мороза, ломаются лопаты и заступы, волей-неволей приходится прекращать работы. Поэтому те из золотоискателей и рабочих, которые имеют такую возможность и которым в известной мере улыбнулось счастье, предпочитают вернуться на зиму в главные города Британской Колумбии. Здесь они тратят свое золото с непостижимой расточительностью и поразительным легкомыслием. Они почему-то уверены, что счастье не отвернется от них, что будущий сезон будет опять благоприятным, что им удастся открыть новые залежи и добыть целые горы золота. Они занимают лучшие комнаты в отелях и лучшие каюты на пароходах. Как очень скоро заметил Сумми Ским, среди этих золотоискателей были самые грубые, самые дерзкие, самые шумные люди, которые предавались всем крайностям разгула в вертепах и разных казино, где они со своим золотом держали себя "большими господами". По правде говоря, Сумми Ским мало интересовался этими людьми. Полагая - в чем он, может быть, ошибался, - что ему никогда не придется иметь что-либо общее с этими подозрительными авантюристами, он рассеянно слушал то, что говорила о них городская молва, и быстро забывал об этом. Четырнадцатого апреля утром он и Бен Раддль прогуливались по набережной. Вдруг они услышали гудок пароходной сирены. - Уж не "Футбол" ли это, наконец?! - воскликнул Сумми. - Не думаю, - ответил Бен Раддль. - Этот гудок слышен с юга, а "Футбол" должен прийти с севера. Действительно, это оказался пароход, шедший в Ванкувер через пролив Хуана-де-Фука с юга, а не из Скагуэя. Тем не менее от нечего делать Бен Раддль и Сумми Ским направились к оконечности мола {Мол - насыпь из камней, выступающая в море и служащая волнорезом.}, где томилось множество народу, высыпавшего на набережную к приходу каждого парохода, с которого высаживались несколько сот пассажиров, в ожидании другого парохода, идущего на север. Зрелище было действительно любопытное. Пароход, возвестивший свистком о своем приближении, был "Смит" - судно грузоподъемностью в две с половиной тысячи тонн, которое только что обошло все порты побережья начиная с мексиканского порта Акапулько. Специально приспособленное для прибрежного плавания, оно опять возвращалось из Ванкувера на юг, высадив здесь своих пассажиров, которые должны были еще больше переполнить город. Как только "Смит" пристал к набережной и спустил трап, все пассажиры бросились к сходням. В мгновение ока произошла такая давка и толкотня, что трудно было протиснуться. Но не таково было, очевидно, мнение одного из пассажиров, который самым грубым образом старался первым сойти на берег. Конечно, это был человек бывалый, знавший хорошо, как важно раньше других записаться в конторе отправления пароходов, идущих к северу. Он был высокого роста, сильный и грубый, имел черную бороду, бронзовый цвет лица, как у южан, жесткий взгляд и злое лицо, придававшее ему несимпатичный вид. Его сопровождал другой пассажир, по-видимому той же национальности, который производил впечатление такого же нетерпеливого человека. Вероятно, другие пассажиры спешили не меньше этого южного грубияна. Но опередить его, не обращавшего никакою внимания на замечания капитана и помощников, толкавшего локтями своих соседей и грубо ругавшегося не то по-английски, не то по-испански, было трудно. - Ого! - воскликнул Сумми Ским. - Вот кого можно назвать "приятным" попутчиком! Если только он поедет на "Футболе"... - Велика беда! Всего несколько дней перехода, - ответил Бен Раддль. - Мы сумеем отстраниться от него или по крайней мере заставим его держаться от нас в стороне. В это время находившийся около обоих кузенов какой-то любопытный из толпы воскликнул: - Да ведь это проклятый Гунтер! Вот кто наделает сегодня вечером скандалов, если только не уедет сегодня же из Ванкувера. - Ты видишь. Бен, - заметил Сумми Ским своему кузену, - я не ошибся Этот человек своего рода знаменитость. - Да, - согласился Бен, - он, по-видимому, очень известен. - И не к своей выгоде! - Это, конечно, - заметил Бен Раддль, - один из тех авантюристов, которые отправляются в Америку на зиму, а летом возвращаются в Клондайк, чтобы начать новые работы на приисках. Действительно, Гунтер возвращался с родины, из Техаса. Он прибыл в Ванкувер с целью ехать дальше на север на первом попавшемся пароходе Оба они, с товарищем, были испано-американские метисы {Метис - туземец смешанной крови (от брака белых с индейцами)}. В этой пестрой толпе искателей золота они находили среду, которая отвечала их грубым инстинктам, страстному характеру и беспокойному темпераменту, их вкусу к беспорядочной жизни авантюристов, где все дается случаем. Узнав, что "Футбол" не пришел еще и, по всей вероятности, уйдет из Ванкувера только через двое суток после своего прихода, Гунтер отправился в Вестминстер-отель, где оба кузена остановились шесть дней тому назад. Сумми Ским, входя в подъезд отеля, встретился с ним нос к носу. - Ну, верно, нам от него не уйти! - проворчал себе под нос Сумми. Напрасно он старался победить в себе то неприятное впечатление, которое произвела на него встреча с этим субъектом. Как он ни уверял себя, что он и Гунтер, затерявшись в огромной толпе эмигрантов, не имеют почти никаких шансов когда-либо встретиться вновь, незнакомец беспокоил его. Два часа спустя он, почти не отдавая себе ясного отчета, точно по инстинкту, обратился в контору отеля, желая узнать, кто этот человек. - Гунтер, - ответили ему. - Кто же его не знает! - Это собственник приискового участка? - Да, участка, который он разрабатывает сам. - И где расположен этот участок?.. - В Клондайке. - А более точно?.. - На Форти-Майльс-Крик. - На Форти-Майльс-Крик! - повторил с изумлением Сумми. - Это в самом деле любопытно. Жалко, что я не знаю номера его участка. Я был готов побиться об заклад... - Этот номер может вам сообщить всякий в Ванкувере. - Какой же это номер? - Номер сто тридцать один. - Тысячу дьяволов! - воскликнул Суммн. - А наш - сто двадцать девять! Мы соседи этой прелести. Вот где можно ожидать всяких любезностей! Сумми Ским не ошибся. ^TГлава пятая - НА БОРТУ "ФУТБОЛА"^U "Футбол" вышел в море 16 апреля, с опозданием на двое суток. Если на этом пароходе грузоподъемностью в тысячу двести тонн было пассажиров не больше, чем тонн, то лишь потому, что инспектор навигации не разрешил взять большее количество пассажиров, так как и без того пароход был перегружен сверх нормы. В течение суток береговые краны погружали на пароход бесчисленные узлы и багаж пассажиров, главным образом тяжелые приисковые инструменты, к которым прибавилось потом целое стадо быков, лошадей, ослов и северных оленей, не говоря уж о нескольких сотнях собак, которые предназначались для перевозки саней через область озер. Пассажиры "Футбола" принадлежали ко всем национальностям. Тут были и англичане, и канадцы, и французы, и норвежцы, и шведы, и немцы, и австралийцы, и американцы, северные и южные, одни с семьями, другие без них. Весь этот шумный люд внес на пароход живописный беспорядок. В каютах число коек увеличено было до трех и четырех вместо обычных двух. Пространство между деками (палубами) представляло собой огромный дортуар {Дортуар - общая спальня в закрытом учебном заведении или общежитии.} с целым рядом козел, между которыми были подвешены гамаки. Что касается палубы, то по ней трудно было даже двигаться. Бедняки, не получившие кают, которые стоят тридцать пять долларов, теснились здесь около бортовых сеток и люков. Здесь они ели и здесь же, на виду у всех, отправляли все свои хозяйственные службы и нужды. Бену Раддлю удалось получить два места в одной из кормовых кают. Третье место в той же каюте было занято норвежцем по имени Ройет, обладателем прииска на Бонанце, одном из притоков Клондайка. Это был человек мирный и мягкий, отважный и осторожный в одно и то же время, как все вообще скандинавы, которые достигают успеха благодаря своему упорству. Как уроженец Христиании, он провел зиму в родном городе и возвращался теперь в Доусон. Малообщительный, он оказался, в общем, очень покладистым товарищем по путешествию. Счастье обоих кузенов, что им не пришлось оказаться в одной каюте с техасцем Гунтером. Впрочем, если бы они даже хотели быть там, это им не удалось бы. С помощью золота Гунтер получил для себя и для своего товарища четырехместную каюту. Тщетно некоторые пассажиры просили этих грубых людей уступить им два свободных места. Все они получили резкий отказ. Как видно, Гунтер и Малонтак звали спутника техасца - не были стеснены в деньгах. То, что они зарабатывали на своем прииске, они тратили самым безумным образом, пригоршнями бросая золото на игорные столы. Само собой разумеется, большую часть времени они проводили в игорном зале "Футбола". Выйдя из порта Ванкувер в шесть часов утра, "Футбол" двинулся по каналу к северной его части. Отсюда ему оставалось только, держась недалеко от американского берега, большей частью под прикрытием островов Королевы Шарлотты и Принца Уэльского, подняться до места назначения. В течение этих шести дней плавания кормовые пассажиры не могли покидать юта {Ют - задняя палуба корабля.}. Гулять по палубе было невозможно, так как она была вся завалена и заставлена перегородками, в которых везли животных - быков, лошадей, ослов и оленей. Кроме того, по всей палубе бродили воющие собаки и группы подавленных нищетой эмигрантов и их жен, окруженных болезненными детьми. Эти ехали не для разработки за свой счет каких-либо приисков, а для того, чтобы наняться на службу синдикатов. - Ты сам этого хотел, Бен, - сказал Сумми Ским в тот момент, когда пароход выходил из гавани. - Вот мы и на пути в Эльдорадо. Мы тоже сделались частицей этою общества искателей золота, которое едва ли принадлежит к числу лучших. - Было бы странно, если бы это было иначе, мой дорогой Сумми, - ответил Бен Раддль. - Надо брать вещи такими, каковы они есть. - Я предпочел бы вовсе не брать их, - возразил Сумми. - Да и, по правде говоря, Бен, мы совсем для этого не годимся. Что мы получили в наследство прииск - ну, это так! Но если бы даже он был усеян золотом, это вовсе не значит, что нам надо сделаться золотоискателями. - Ну хорошо, хорошо... - ответил Бен Раддль, слегка пожимая плечами. Это совсем не успокоило Сумми Скима, и он продолжал: - Мы едем в Клондайк, чтобы продать прииск нашего дядюшки Жозиаса, не так ли? Но знаешь, при одной мысли, что мы заразимся инстинктами, страстями и нравами этой толпы авантюристов... - Берегись, - сказал Бен Раддль, смеясь, - ты сделаешься проповедником, Сумми! - А почему бы нет, Бен? Да, мне отвратительны эта жажда золота и это ужасное желание богатства, которые обрекают людей на такое жалкое существование. Это какая-то азартная игра. Это скачка с препятствиями из-за золотого самородка! Ах, когда я подумаю, что, вместо того чтобы плыть на этом пароходе в чудовищно далекий край, я мог бы быть в Монреале и готовиться к тому, чтобы приятно провести лето в "Зеленой Поляне"... - Ты обещал мне, Сумми, что не станешь упрекать меня. - Я кончил, Бен; это в последний раз. С этих пор я думаю лишь о том, как бы... - ...скорее прибыть в Доусон? - спросил не без иронии Бен Раддль. - Как бы скорее вернуться, Бен, - откровенно ответил Сумми Ским. Пока "Футбол" шел каналом, пассажиры не страдали от морской качки. Она едва чувствовалась. Но когда пароход миновал северную оконечность острова Ванкувер, он оказался в открытом море. Погода стояла холодная, ветер дул резкий. Довольно крупные волны разбивались о колумбийский берег. Сильный дождь сменился снежной метелью. Можно представить себе, что должны были испытать палубные пассажиры, подверженные в большей части морской болезни. Страдали и животные. К свисту ветра присоединился такой концерт мычания, блеянья и ржания, о котором трудно было бы дать представление. Вдоль борта бегали и валялись собаки, которых невозможно было держать взаперти или на привязи. Некоторые из них сделались как бешеные, бросались на пассажиров. Боцману пришлось нескольких из них застрелить из револьвера. Техасец Гунтер и его товарищ Малон с первого же дня плавания проводили все время у игорного стола в компании игроков. В зале, где шла игра, образовался настоящий притон, откуда днем и ночью неслись проклятия и самая грубая ругань. Что касается Бена Раддля и Сумми Скима, то бесполезно говорить, что они мужественно переносили дурную погоду. Они, в качестве присяжных наблюдателей, целый день проводили на юте и уходили в свою каюту лишь на ночь. Их привлекало зрелище громадной толпы на палубе и на юте, где попадались типы если и не такие разношерстные, как на палубе, зато более характерные; здесь были высшие представители породы авантюристов. В первые же часы перехода они заметили двух пассажиров, точнее, двух пассажирок, которые резко выделялись среди других. То были две женщины или, вернее, девушки двадцати - двадцати двух лет, судя по сходству - сестры: одна блондинка, другая брюнетка, обе небольшого роста, очень красивые. Они не расставались. Блондинка постоянно находилась около брюнетки, которая, как казалось с первого взгляда, играла первую роль. С утра они долго гуляли вместе по корме, потом спускались на палубу, ходили среди нищих пассажиров и, останавливаясь около матерей, обремененных детьми, оказывали им тысячи тех мелких услуг, на которые способны только женщины. Много раз Бен и Сумми смотрели с юта на это трогательное зрелище, и их интерес к обеим девушкам все возрастал. На окружающем грубом фоне их сдержанность, их очевидное превосходство до такой степени бросались в глаза, что ни один из разнузданных людей, с которыми они сталкивались почти ежеминутно, не осмелился быть с ними невежливым. Что делала на "Футболе" эта прелестная молодая парочка? Оба кузена задавали себе этот вопрос, не будучи в состоянии на него ответить. И их симпатия к девушкам еще больше возрастала с увеличением любопытства. К тому же нельзя было не заметить, что обе девушки приобрели поклонников и среди других пассажиров. Во всяком случае, двое из них обращали на девушек особенное внимание. Эти двое были не кто иные, как техасец Гунтер и его товарищ Малон. Всякий раз, когда они решались покинуть игорный стол, чтобы немного подышать чистым воздухом, они давали этому новое доказательство. Толкая друг друга локтями и перемигиваясь самым бесцеремонным образом, они громко обменивались грубыми замечаниями и ходили вокруг обеих сестер, которые, впрочем, казалось, вовсе не замечали их присутствия. Часто Бен Раддль и Сумми Ским, присутствуя при этих маневрах, хотели вмешаться. Но по какому праву они сделали бы это? В конце концов, Гунтер и Малон не переходили возможных в этом обществе границ и жертвы их грубой назойливости не обращались ни к кому за помощью. Поэтому оба кузена ограничивались тем, что следили издали за своими будущими соседями на Форти-Майльс-Крик, все больше желая, однако, чтобы случай позволил им познакомиться с обеими пассажирками. Этот случай представился только на четвертый день переезда. В это время "Футбол", прикрытый островом Королевы Шарлотты, шел в более благоприятных условиях. Море было спокойно. В стороне берега виднелись фиорды {Фиорды - глубоко вдающиеся в материк узкие и глубокие морские бухты, разветвляющиеся на меньшие по объему заливчики, окаймленные высокими скалистыми берегами.}, похожие на фиорды Норвегии, которые должны были не раз вызвать воспоминания о родине у спутника по каюте Бена Раддля и Сумми Скима. Вокруг этих фиордов возвышались высокие скалы, по большей части покрытые лесом. Между ними виднелись деревушки или хижины рыбаков, а иногда одинокие домики, обитатели которых, индейцы по происхождению, жили охотой и рыбной ловлей. Завидев "Футбол", они подъезжали на лодках продавать различные продукты, которые легко находили покупателей. Если за береговыми скалами виднелись в некотором отдалении покрытые снегом вершины гор, то со стороны острова Королевы Шарлотты открывались лишь длинные поляны или леса, все белые от инея. То тут, то там виднелись также хижины, расположенные у берегов узких речек, на которых качались в ожидании благоприятного ветра рыбачьи лодки. Оба кузена познакомились с симпатичными девушками в тот момент, когда "Футбол" подходил к оконечности острова Королевы Шарлотты. Это случилось самым обыкновенным образом, в связи с благотворительным сбором, который предприняли девушки в пользу бедной женщины, родившей на пароходе ребенка, к счастью крепкого и здорового. Сопровождаемая, по обыкновению, блондинкой, брюнетка подошла после других пассажиров к Бену и Сумми. Подав несколько монет, Бен Раддль завязал непринужденный разговор, причем без труда узнал то, что хотел. Оказалось, что девушки не родные сестры, а кузины, что года их, если не считать нескольких дней разницы между ними, были одинаковы и что их фамилия Эджертон, а имена: блондинки - Эдита, а брюнетки - Джейн, или Жанна. Эти разъяснения дала Жанна, нисколько не стесняясь. После того обе девушки удалились, причем блондинка не произнесла ни одного слова. Любопытство Бена и Сумми не было удовлетворено этими краткими объяснениями. Эджертон - это была фамилия двух братьев, одно время гремевшая по всей Америке. Большие дельцы, они в несколько часов создали себе на спекуляции хлопком состояние, сделавшееся потом колоссальным. Но счастье изменило им. Оба Эджертона сразу разорились и исчезли в безвестной массе, как исчезли и исчезнут в ней еще многие другие. Было ли что-нибудь общее между этими сказочными миллиардерами и молодыми пассажирками "Футбола"? Получить ответ на этот вопрос было очень легко. Лед был сломлен теперь, и, конечно, не вблизи полярного крута люди сохраняют лед в своих отношениях. Поэтому не прошло и часа, как Бен Раддль подошел к Жанне Эджертон и снова завязал с ней разговор, прямо задав ей этот вопрос. Ответ не заставил себя ждать. Да, Эдита и Жанна Эджертон были действительно дочерьми этих двух "королей хлопка", как называли когда-то их отцов. Им было по двадцать два года, и у них не было ни крупинки того золота, которое их отцы загребали лопатами. Они остались сиротами. Их матери умерли уже давно, в один и тот же день, шесть месяцев спустя после того, как оба брата Эджертоны погибли во время крушения поезда. Пока Бен Раддль распрашивал, а Жанна отвечала ему, Эдита и Сумми оба хранили молчание. Более застенчивые и, во всяком случае, менее решительные, они прислушивались к разговору. - Не будет нескромностью с моей стороны, мисс Эджертон, - продолжал расспрашивать Бен Раддль, - спросить вас, с какой целью вы предприняли это далекое и тяжелое путешествие? Оно удивило и меня, и моего кузена, когда мы заметили вас на борту "Футбола". - Нисколько, - ответила Жанна Эджертон. - Старый знакомый моего дядюшки, доктор Пилькокс, только что назначенный директором госпиталя в Доусоне, предложил место надзирательницы и сестры милосердия моей кузине Эдите, которая тотчас же приняла его и немедленно пустилась в путь. - В Доусон?! - Да, в Доусон. Взгляды обоих кузенов, Бена Раддля - всегда спокойный, а Сумми - начинавший выражать удивление, обратились на блондинку Эдиту, которая нисколько ими не смутилась. И чем внимательнее они приглядывались к ней, тем менее безрассудным представлялось им ее отважное предприятие. Очевидно, Эдита была совсем иной, чем ее кузина. У нее не было такого решительного взгляда, такой свободы обращения, такой осанки. Но внимательный наблюдатель заметил бы, что в смысле энергии и воли она ей не уступит. Имея различные натуры, обе девушки обладали равноценными качествами характера. Если одна обладала решимостью и волей, то другая поражала цельностью, методичностью и последовательностью. Смотря на ее гладкий четырехугольный лоб, на ее голубые, светящиеся умом глаза, легко можно было понять, что все новейшие идеи и впечатления принимались и усваивались ею в удивительном порядке, точно Эдита Эджертон раскладывала их по ящикам, откуда могла вынимать по своему усмотрению; вообще эта прелестная головка обладала, по-видимому, удивительной способностью к систематизации. Без сомнения, эта девушка имела темперамент настоящего администратора, с которым она могла оказать большую пользу госпиталю в Доусоне. - Хорошо, - сказал Бен Раддль, не выражая ни малейшего удивления. - А вы, мисс Жанна, вы тоже собираетесь посвятить свои силы облегчению человеческих страданий? - О, я... - ответила, улыбаясь, Жанна, - я оказалась менее счастливой, чем Эдита, и у меня сейчас нет никакого общественного положения. Но так как ничто не удерживало меня на Юге, то я предпочла поехать искать счастье на Севере, вот и все. - Что же вы намерены делать? - Да то же делать, - ответила спокойно Жанна, - что и все: искать золото. - Что?! - воскликнул совершенного опешивший Сумми. Нужно сказать правду, что и Бену Раддлю понадобилось все его самообладание, чтобы не последовать примеру кузена и не изменить принципу, что человек не должен ничему удивляться. Эта молодая девушка будет золотоискательницей!.. Жанна, обидевшись на замечание Сумми Скима, обернулась к нему. - Что же в этом особенного? - спросила она вызывающим тоном. - Но... мисс Жанна... - продолжал Сумми, не оправившийся еще от смущения. - Подумайте только... женщина!.. - А почему бы, сударь, скажите, пожалуйста, не делать женщине того же, что делаете вы? - возразила Жанна Эджертон невозмутимо. - Я!.. - запротестовал Сумми. - Но я не золотоискатель!.. Я ,просто владелец прииска, и если я еду в этот проклятый край, то, поверьте, против своего желания. Мое единственное желание - вернуться как можно скорее. - Пусть так! - согласилась Жанна с оттенком пренебрежения в голосе. - Но вы здесь не один. То, что пугает вас, делают тысячи других. Почему их примеру не может последовать женщина? - Однако... - пробормотал снова Сумми. - Мне кажется... сила... здоровье... да, наконец, просто костюм, черт возьми! - Здоровье? - повторила Жанна Эджертон. - Я вам могу пожелать иметь мое. Сила? Игрушка, которая у меня в кармане, дает мне ее столько, сколько нет у шести атлетов. Что касается моего костюма, я не вижу, почему он хуже вашего. Может быть, на свете есть гораздо больше женщин, способных носить панталоны, чем мужчин, достойных того, чтобы носить женские юбки. Сказав это, Жанна Эджертон прервала разговор, кивнув совершенно покоренному ею Сумми. Затем она пожала Бену Раддлю руку и удалилась, сопровождаемая своей молчаливой кузиной, которая во все время этого разговора не переставала улыбаться. Между тем "Футбол" миновал северную оконечность острова Королевы Шарлотты. Выйдя в пролив Диксона, замыкающийся островом Принца Уэльского, пароход вновь очутился в открытом море. Но ветер, сменившись на северо-восточный, дул теперь с материка, и качка значительно ослабела. Именем Принца Уэльского называется целый архипелаг, оканчивающийся на севере множеством мелких островков. За ним тянется остров Баранова, где русские основали Ново-Архангельский форт и где находится город Ситка, сделавшийся областным центром со времени уступки Аляски Россией Северо-Американским Штатам. Вечером 19 апреля "Футбол" прошел в виду порта Спмпсон, последнего канадского пункта на материке. Через несколько часов после этого пароход был в водах американского штата Аляска, а 20 апреля, утром, он остановился в порте Врангеля, в устье реки Стикин. В городе можно было насчитать всего около сорока домов, несколько лесопилок, гостиницу, казино и несколько игорных домов, которые во время сезона золотодобычи делали прекрасные дела. Во Врангеле высаживаются те из золотоискателей, которые направляются в Клондайк по реке Телеграфной, а не по озерной дороге, идущей от Скагуэя. Эта дорога имеет протяжение не менее четырехсот тридцати километров, которые приходится делать при самых тяжелых условиях. Зато, с другой стороны, она дешевле других. Поэтому, несмотря на полученные указания, что санного пути еще нет, около пятидесяти пассажиров сошли с парохода, решившись преодолеть опасности и трудности этого путешествия по бесконечным равнинам Полярной Колумбии. Начиная от Врангеля пролив становится уже, извилины его - капризнее. Пройдя через настоящий лабиринт островов, "Футбол" достиг Жюно, деревни, которая находится на пути к тому, чтобы сделаться городом, и названа была так в 1882 году по имени основателя. За два года до этого тот же самый Жюно и его товарищ Ричард Гаррис открыли россыпи Сильвер-Боу-Бэссин, откуда они через несколько месяцев привезли на пятьдесят тысяч франков золота в самородках. С этого времени началось нашествие сюда золотоискателей, привлеченных слухом об этом открытии, и впервые началась эксплуатация золотоносных земель в области Кассиара, предшествовавшая эксплуатации Клондайка. Вскоре после того прииск Тридвилль, на котором работали двести сорок толчейных пестов, обрабатывал до пятнадцати тысяч тонн кварца и приносил до двух миллионов пятисот тысяч франков в год. Когда Бен Раддль сообщил Сумми Скиму об удивительных результатах, достигнутых на этой территории, последний ответил: - Вот жалость, что дядюшка Жозиас не поехал этим путем, направляясь на свой будущий прииск на Форти-Майльс-Крик!.. - Почему, Сумми? - Потому что он остался бы тут и мы могли бы сегодня сделать то же самое. Сумми Ским говорил о золоте. Если бы дело шло только о том, чтобы добраться до Скагуэя, жаловаться не приходилось бы. Но тут-то, наоборот, и начинались настоящие трудности. Предстоял переход через перевал Чилькут, чтобы добраться по озерам до левого берега Юкона. А между тем как торопились все пассажиры достигнуть этого края, который орошала большая водная артерия Аляски! Если они думали о будущем, то не для того, чтобы останавливаться мыслью на трудностях, испытаниях, опасностях и разочарованиях. Для них на горизонте все явственнее вырастал золотой мираж. После Жюно пароход поднялся по каналу, доступному для пароходов небольшого водоизмещения вплоть до Скагуэя, куда должны были прибыть на следующий день. Дальше до города Диэи могли пройти лишь плоскодонные суда. На северо-западе блестел возвышающийся на восемьдесят метров ледник Мюра, с которого в Тихий океан беспрестанно с шумом обрушиваются лавины. В течение этого последнего вечера, который пассажирам предстояло провести на пароходе, в игорном зале завязалась отчаянная игра. Многие из тех, кто посещал его во время плавания, должны были оставить здесь все до последнего доллара. В числе этих отчаянных игроков находились, конечно, и оба техасца - Гунтер и Малон. Другие, впрочем, были не лучше, и вряд ли стоило делать различие между этими авантюристами, которые были завсегдатаями во всех игорных домах Ванкувера, Врангеля, Скагуэя и Доусона. По шуму, который доносился из игорного зала, можно было судить о тех плачевных сценах, которые там происходили. Можно было опасаться, что в дело вмешается капитан "Футбола". Пассажиры заперлись в своих каютах. Было десять часов, когда Сумми Ским и Бен Раддль решили вернуться в свою каюту. Открыв дверь в большой зал, через который им нужно было пройти, они заметили Жанну и Эдиту Эджертон, которые в это время шли к себе. Оба кузена направились к ним, чтобы пожелать девушкам спокойной ночи, как вдруг дверь игорного зала с шумом открылась и из него вышли человек двенадцать игроков. Во главе их находился Гунтер, сильно пьяный и дошедший до последнего градуса возбуждения. Потрясая левой рукой бумажником, набитым банковскими билетами, он ревел от радости. Группа авантюристов составляла его свиту и громко приветствовала его. - Хип! Хип! Хип! - выкрикивал Малон. - Урра! - гремел хор, как один человек. - Урра! - повторил Гунтер. Затем, пьянея, он закричал громовым голосом: - Буфетчик! Шампанского!.. Десять, двадцать, сто бутылок шампанского!.. Я обыграл всех сегодня!.. Все выиграл!.. - Все! все! все! - ревел в ответ ему хор. - И я приглашаю всех пассажиров и экипаж от капитана до последнего матроса! Привлеченные шумом, пассажиры заполнили зал. - Урра! Браво, Гунтер! - кричали авантюристы, аплодируя и руками