райне удивленный появлением этой пустоты, удержал его. - Погоди, пока воздух очистится, - сказал он. - Да, берегись вредных газов, - подтвердил Симон Форд. Четверть часа прошло в тревожном ожидании. Потом в отверстие ввели фонарь на конце шеста, и он продолжал гореть так же ярко. - Ступай вперед, Гарри, - сказал Джемс Старр. - Мы за тобою. Пробитое динамитом отверстие было более чем достаточно для того, чтобы мог пройти человек. Гарри, не колеблясь, вошел туда с фонарем в руке и исчез во мраке. Джемс Старр, Симон Форд и Мэдж, не двигаясь, ждали его. Прошла минута, показавшаяся им очень долгой. Гарри не появлялся и не подавал голоса. Подойдя к отверстию, Джемс Старр не увидел даже огонька его лампы, которая должна была освещать эту подземную пещеру. Не оступился ли как-нибудь Гарри? Не провалился ли молодой горняк в какую-нибудь яму? Или его голос уже не долетал до спутников? Старый мастер, не слыша ничего, хотел уже в свою очередь лезть в отверстие, когда показался свет, сначала слабый, затем усилившийся, и послышался голос Гарри: - Идите, мистер Старр! Идите, отец! Путь в Новый Эберфойл свободен! 9. НОВЫЙ ЭБЕРФОЙЛ Если бы с помощью какой-нибудь сверхъестественной силы инженерам удалось сразу приподнять слой земной коры толщиною в тысячу футов в той полосе Англии, где расположены все реки, озера, заливы и береговые области графств Стерлинг, Думбартон и Ренфру, то они нашли бы под этой огромной крышкой колоссальную пустоту, для сравнения с которой в мире найдется только одна подобная ей - знаменитая Мамонтова пещера в Кентукки. Эта пустота состоит из сотен ячеек всевозможных форм и размеров. Она похожа на причудливо расположенный улей огромных масштабов, который мог бы приютить вместо пчел всех ихтиозавров, мегатериев и птеродактилей доисторических эпох. Целый лабиринт ходов, то расположенных выше соборных сводов, то низких, узких и извилистых, то идущих горизонтально, то поднимающихся и спускающихся наклонно по всем направлениям, соединял эти ячейки и создавал свободное сообщение между ними. Опоры этих сводов, словно заимствованных из всех архитектурных стилей, толстые стены, прочно вставшие между проходами, самые своды - все это состояло из песчаника и сланцевых пород. Но между слоями пустых пород шли сильно сдавленные ими превосходные угольные жилы, словно по запутанной сети кровеносных сосудов текла черная кровь этой странной залежи. Залежь простиралась по меридиану на сорок миль, заходя даже под ложе Северного канала. Мощность этого бассейна можно было рассчитать лишь путем разведок, но она, по-видимому, превышала мощность угленосных пластов Кардиффа в Уэлсе и Ньюкасла в графстве Нортумберленд. Эксплуатация этой залежи сильно облегчалась тем, что ввиду причудливого расположения слоев вторичного периода и сжатия минеральных веществ в эпоху затвердевания этого массива сама природа прорыла в Новом Эберфойле множество переплетающихся ходов и туннелей. Да, сама природа! С первого взгляда могло показаться, что открыты древние, давно покинутые копи. Но это было не так. Подобные богатства не забрасывают. Люди-термиты еще не вгрызались в эту часть шотландских недр, и все это было создано природой. Но, повторяем, никакие подземные гробницы Египта и катакомбы древнего Рима нельзя было с этим сравнить, - разве только знаменитую Мамонтову пещеру, в которой на протяжении более двадцати миль насчитывается двести двадцать шесть коридоров, одиннадцать озер, семь рек, восемь водопадов, тридцать два бездонных колодца и пятьдесят семь куполов, причем некоторые из них достигают более четырехсот пятидесяти футов в высоту. Как и эта пещера, Новый Эберфойл был созданием не человеческих рук, а самого бога. Таковы были новые, неслыханно богатые владения, честь открытия которых по праву принадлежала старому мастеру. Десять лет жизни в старых копях, редкостное упорство в розысках, твердая уверенность, поддерживаемая чудесным шахтерским чутьем, - все это привело к тому, что он добился успеха там, где очень многие потерпели бы поражение. Почему скважины, пробуренные некогда под руководством Джемса Старра, остановились именно на этой глубине, на самой границе новой залежи? Случайно, конечно, но в подобных разведках случай играет большую роль. Как бы то ни было, здесь, в недрах Шотландии, находилось нечто вроде подземного графства, которому, чтобы быть обитаемым, не хватало только лучей солнца или какого-нибудь искусственного светила, которое могло бы его заменить. Вода была собрана там в нескольких впадинах, образуя большие пруды или даже озера, обширнее озера Кэтрайн, находившегося как раз над ними. Конечно, на этих озерах не было движения воды, течений, прибоя. В них не отражался силуэт какого-нибудь готического замка. Ни березы, ни дубы не склоняли с их берегов свои ветви; горы не отбрасывали длинные тени на поверхность этих вод, пароходы не бороздили их, никакие огни не отражались в них, солнце не заливало их своими яркими лучами, луна никогда не поднималась над их горизонтом. Но все же эти глубокие озера, зеркальная гладь которых никогда не морщилась от ветра, не были бы лишены своеобразной прелести при свете какого-нибудь электрического светила; а если бы их соединить сетью каналов, то они удачно дополнили бы географию этой удивительной подземной страны. В этом подземелье, хотя и вовсе непригодном для выращивания растений, могло бы укрыться целое население. И кто знает, не найдет ли когда-нибудь бедный класс Соединенного королевства себе убежище в копях Эберфойла, как и в копях Кардиффа и Ньюкасла, когда и там запасы угля будут исчерпаны? 10. ТУДА И ОБРАТНО Услыхав голос Гарри, Джемс Старр, Мэдж и Симон Форд прошли сквозь узкое отверстие, соединявшее шахту Дочерт с Новым Эберфойлом. Они очутились в довольно широком проходе. Казалось, он пробит рукой человека, проделан кайлом и лопатой для разработки новой залежи. Разведчики недоумевали, не попали ли они, по странной случайности, в какую-то старинную шахту, о существовании которой не было известно даже старейшим углекопам. Но нет! Геологические пласты в эпоху, когда происходило отложение слоев вторичного периода, "пощадили" этот проход. Может быть, он служил некогда руслом бурному потоку, в котором поверхностные воды смешивались с занесенными илом растениями; но сейчас он был так же сух, как если бы был прорыт несколькими тысячами футов ниже, в гранитоидных породах. Однако воздух проникал сюда свободно: это значило, что проход соединяется какими-нибудь природными "вентиляционными ходами" с поверхностью земли. Это замечание, сделанное инженером, было вполне справедливо: можно было предвидеть, что устроить вентиляцию на новой шахте будет нетрудно. Что касается рудничного газа, сочившегося сквозь сланцевую стенку, то он скопился, по-видимому, в каком-нибудь "кармане", то есть полости, сейчас опустевшей. В галерее, где они находились, не было и признаков газа. Однако Гарри из предосторожности взял с собой только безопасную лампу, которая могла гореть двенадцать часов. Сделанные открытия превзошли все ожидания Джемса Старра и его спутников. Вокруг них был только уголь! От радостного волнения они не могли говорить, даже Симон Форд проявлял свои чувства лишь в коротких восклицаниях. Быть может, с их стороны было неосторожностью заходить в подземелье так далеко. Ба! они вовсе не думали о возвращении. Было так хорошо идти по удобному, почти прямому проходу, не опасаясь ни трещин, преграждающих путь, ни воздуха, отравленного вредными газами. Следовательно, не было никаких причин останавливаться, и Джемс Старр, Мэдж, Гарри и Симон Форд шли так в течение часа, причем ничто не указывало им, в какую сторону идет этот неизвестный туннель. И они, конечно, пошли бы еще дальше, если бы не достигли конца этой широкой галереи, по которой продвигались с первой же минуты, как попали в новое угольное месторождение. Проход заканчивался огромной пещерой, размеров которой нельзя было определить. На какой высоте закруглялся купол этой пещеры, на каком расстояния находилась ее противоположная стена, - мрак не давал рассмотреть. При свете лампы разведчики могли установить лишь то, что в пещере находится огромный пруд или озеро со стоячей водой, высокие, скалистые берега которого терялись в темноте. - Стоп! - вскричал Симон Форд, вдруг остановившись. - Еще шаг, и мы можем скатиться в пропасть! - Давайте отдохнем, друзья мои, - предложил инженер. - Нужно подумать и о возвращении. - Наша лампа может гореть еще десять часов, - сказал Гарри. - А все-таки сделаем привал, - повторил Джемс Старр. - Признаюсь, мои ноги нуждаются в отдыхе. А вы, Мэдж, не устали после такой долгой ходьбы? - Нет, не очень, мистер Джемс, - ответила крепкая шотландка. - Мы привыкли ходить по копям Эберфойла целыми днями. - Э! - прибавил Симон Форд. - Мэдж пройдет вдесятеро больше, если понадобится. Но я опять спрошу вас, мистер Джемс, заслуживало ли мое сообщение вашего внимания? Посмейте только сказать "нет", мистер Джемс, посмейте! - Э, дружище, я давно уже не испытывал такой радости! - ответил инженер. - То немногое, что мы уже разведали в этой чудесной залежи, указывает на ее значительную протяженность по крайней мере в длину. - И вширь и вглубь тоже, мистер Джемс, - возразил Симон Форд. - Это мы узнаем позже. - А я за это ручаюсь! Положитесь на чутье старого шахтера, оно меня никогда не обманывало. - Охотно вам верю, Симон, - ответил инженер улыбаясь. - Но, насколько можно судить по этой предварительной разведке, тут запасов угля хватит по меньшей мере на несколько веков. - Конечно, - вскричал Симон Форд. - Я так и думаю, мистер Джемс! Пройдет не меньше тысячи лет, прежде чем из нашей новой шахты будет вынут последний кусок угля! - Дай-то бог! - произнес Джемс Старр. - Что касается качества угля, выходящего на поверхность этих стен... - Великолепное, мистер Джемс, великолепное! Да вот, посмотрите сами. С этими словами Симон Форд отколол ударом кайла кусок от черной стены. - Взгляните только, - повторял он, поднося уголь к лампе. - Видите, как он блестит! У нас будет жирный, смолистый уголь. А как он разбивается на куски, - почти без пыли! Ах, мистер Джемс, лет двадцать назад это месторождение было бы опасным соперником для свэнсийского и кардиффского угля! Ну, что ж, кочегары и сейчас будут драться из-за этого угля. Если нам он и будет стоить дешево, то все равно будет продаваться дорого наверху. - Верно, - сказала Мэдж, взяв осколок угля и разглядывая его с видом знатока, - уголь очень хороший. Возьмем его, Симон, с собой, принесем в коттедж. Я хочу, чтобы первый кусок этого угля сгорел в нашей печи. - Хорошо сказано, жена, - ответил старый мастер. - И ты увидишь, что я не ошибся. - Мистер Старр, - спросил тут Гарри, - представляете ли вы себе хотя бы приблизительно направление того длинного прохода, по которому мы шли все время? - Нет, мой мальчик, - ответил инженер. - Будь у меня компас, я мог бы определить его общее направление. Но без компаса я здесь, словно моряк в открытом море среди тумана, когда отсутствие солнца не позволяет ему определиться. - Конечно, мистер Джемс, - возразил Симон Форд. - Но не сравнивайте, пожалуйста, нашего положения с положением моряка, у которого всегда и везде под ногами бездна. Мы здесь находимся на суше, и нам нечего бояться утонуть. - Не буду огорчать вас, старина Симон, - ответил инженер, - я нисколько не намеревался обидеть новую эберфойлскую залежь несправедливым сравнением. Я хотел только сказать, что мы не знаем, где находимся. - Под почвой графства Стерлинг, мистер Джемс, - сказал Симон Форд. - И я в этом уверен, как в... - Слушайте! - прервал его Гарри. По примеру старого горняка все стали прислушиваться. Изощренный слух шахтера уловил шум, отдаленный рокот. Вскоре то же услышали и остальные. Из верхних слоев массива доносились, хотя и очень слабо, какие-то раскаты, которые то затихали, то нарастали. Все четверо прислушивались некоторое время, не произнося ни слова. Потом Симон Форд воскликнул: - Э, клянусь святым Мунго! Разве в Новом Эберфойле уже бегают по рельсам вагонетки? - Отец, - сказал Гарри, - мне кажется, что это шумят волны, разбиваясь о берег. - Но мы ведь находимся не под морем, - возразил старый мастер. - Нет, - ответил инженер, - но вполне возможно, что над нами лежит озеро Кэтрайн. - Значит, свод не очень толст в этом месте, если шум воды слышен так ясно? - Да, не очень, - ответил Джемс Старр. - Потому-то эта пещера так высока и обширна. - Должно быть, вы правы, мистер Старр, - произнес Гарри. - Кроме того, наверху такой дождь, - продолжал Джемс Старр, - что вода в озере должна подняться наравне с заливом Форта. - Э, что за важность в конце концов! - возразил Симон Форд. - Угольный пласт не станет хуже от того, что лежит под озером. Уже не в первый раз за углем отправляются под самое дно морское. Если нам придется разведать все недра и глуби под Северным каналом, - что в этом плохого? - Прекрасно! - воскликнул инженер и невольно улыбнулся при виде энтузиазма старого мастера. - Проведем наши штреки под морскими волнами! Изрешетим ложе Атлантического океана! Пойдем навстречу нашим американским товарищам, прорубая себе путь под океанским дном! Пробьем Земной шар до самого центра, если нужно, чтобы вырвать оттуда последний кусок каменного угля! - Вы смеетесь, мистер Джемс? - недоуменно спросил Симон Форд. - И не думаю, старина Симон! Ничуть! Но вы полны такого энтузиазма, что увлекаете в область несбыточного и меня. Вернемся к действительности, она и без того прекрасна. Оставим здесь кайла, мы вернемся за ними когда-нибудь в-другой раз, а сейчас пойдемте обратно в коттедж. Пока ничего иного и не оставалось делать: позднее сюда придут инженер с бригадой горняков, захватив с собою лампы и необходимые инструменты, и начнут разработку Нового Эберфойла. Теперь же необходимо было вернуться в шахту Дочерт. Впрочем, дорога не представляла трудностей. Проход шел сквозь угольный массив, почти напрямик к отверстию, пробитому динамитом, так что опасности заблудиться не было. Но в тот момент, когда Джемс Старр повернулся к проходу, Симон Форд остановил его. - Мистер Джемс, - сказал он. - Видите ли вы эту огромную пещеру, это подземное озеро, чьи воды едва не касаются наших ног? Ну вот, я хочу переселиться сюда, здесь я построю себе новый коттедж, и если какие-нибудь отважные товарищи захотят последовать моему примеру, то меньше чем через год в нашей старой Англии вырастет еще один поселок! Джемс Старр одобрительно улыбнулся проектам Симона Форда, пожал ему руку, и все трое, а Мэдж за ними, углубились в проход, дабы вернуться на шахту Дочерт. На первой миле обратного пути не случилось ничего особенного. Гарри шагал впереди и освещал дорогу, поднимая лампу над головой. Он шел все время по главному штреку, не отклоняясь в узкие туннели, расходившиеся вправо и влево. Казалось, обратный путь будет таким же легким, как и путь в новую залежь, но вдруг неожиданный случай поставил разведчиков в затруднительное и опасное положение. В ту минуту, когда Гарри поднял свою лампу повыше, воздух вдруг всколыхнулся, словно от взмаха невидимых крыльев. Что-то ударило в лампу сбоку, она выскользнула из рук у Гарри, упала на каменистую почву и разбилась. Джемс Старр со своими спутниками очутились в полной темноте. Керосин из лампы разлился, и она не могла больше служить. - Эх, Гарри, - воскликнул Симон Форд, - ты хочешь, чтобы мы сломали себе шею, возвращаясь в коттедж? Гарри не ответил. Он задумался. Должен ли он видеть в этом случае снова руку таинственного существа? Не живет ли в недрах земли какой-то недруг, необъяснимая вражда которого может создать в будущем серьезные осложнения? Заинтересован ли кто-нибудь в том, чтобы охранять новую угольную залежь от всяких попыток к разработке? Правда, это было невероятно, но факты говорили сами за себя, их накопилось так много, что простые догадки могли превратиться в уверенность. Положение разведчиков оказалось незавидным. Им предстояло пройти в глубочайшем мраке еще миль пять по проходу, ведущему к шахте Дочерт, да оттуда оставалось еще с час пути до коттеджа. - Идемте, - сказал Симон Форд. - Нельзя терять ни секунды. Будем подвигаться вперед ощупью, как слепые. Заблудиться здесь невозможно. Туннели, которые попадаются на пути, узки, как кротовые норы, а по главному проходу мы непременно придем к пролому, в который вошли. А дальше уже идет старая шахта. Мы ее знаем наизусть, нам с Гарри не в первый раз бродить по ней в темноте. Впрочем, там ведь мы оставили лампы. Итак, в путь! Гарри, ступай вперед! Мистер Джемс, вы - за ним. Мэдж, ты пойдешь за мистером Джемсом, а я буду в арьергарде. Главное, не разбиваться, и если уж нельзя держаться рядом, будем идти след в след. Оставалось только подчиниться указаниям старого мастера. Как он сказал, сбиться с дороги, идя ощупью, было невозможно. Пришлось только заменить глаза руками и довериться тому инстинкту, который у Симона Форда и его сына был развит в высшей степени. Итак, Джемс Старр и его спутники двинулись в путь в указанном порядке. Они не разговаривали, но совсем не от недостатка мыслей. Становилось очевидным, что у них есть враг. Но кто он и как защищаться от его коварных, подготовленных нападений? Вот какие тревожные мысли возникали в мозгу у всех. Однако не время было падать духом. Вытянув руки, Гарри продвигался уверенным шагом. Он переходил от одной стены прохода к другой. Если ему встречались углубления или боковые отверстия, он ощупью убеждался, что уклоняться туда не следует, так как углубление невелико, а отверстие слишком узко; таким образом он не терял направления. Это трудное возвращение, совершавшееся в полной темноте, где не видно было ни зги, продолжалось около двух часов. Рассчитав время и приняв во внимание, что идти надо было медленно. Джемс Старр полагал, что выход должен быть уже близко. Действительно, почти тотчас же Гарри остановился. - Мы что, дошли, Гарри? - спросил Симон Форд. - Да, - ответил молодой горняк. - Ну, ищи теперь отверстие, соединяющее Новый Эберфойл с шахтой Дочерт. - Его нет, - ответил Гарри, руки которого встречали только сплошную стену. Старый мастер шагнул вперед и начал сам ощупывать слой сланца. Вдруг он вскрикнул. Либо разведчики заблудились на обратном пути, либо отверстие, пробитое в стене динамитом, было недавно заделано. Как бы там ни было. Джемс Старр со своими спутниками оказался замурованным в Новом Эберфойле! 11. ОГНЕННЫЕ ЖЕНЩИНЫ Через неделю после этих событий друзья Джемса Старра начали сильно беспокоиться. Инженер исчез, и его исчезновения ничем нельзя было объяснить. Из расспросов его слуги выяснилось, что он сел на пароход на пристани Грэнтон, а от капитана "Принца Уэльского" стало известно, что он высадился в Стерлинге. Но с этого момента следы Джемса Старра терялись. Симон Форд в своем письме просил инженера сохранять тайну, и Джемс Старр не сказал никому, что едет в Эберфойл. В Эдинбурге только и было разговоров, что о необъяснимом исчезновении инженера. Сэр Эльфистон, председатель Королевского института, сообщил своим коллегам о письме, которое прислал ему Джемс Старр, с извинением, что не сможет быть на очередном заседании. Двое или трое друзей инженера показали подобные же письма. Но если эти документы доказывали, что Джемс Старр уехал из Эдинбурга, - а это и без них было известно, - то они не объясняли, что с ним случилось. Неожиданная отлучка Джемса Старра, столь несогласная с его привычками, могла вызвать недоумение, а потом и тревогу, так как она затягивалась. Никто из его друзей не мог предположить, что он отправился на Эберфойлские копи. Все знали, что он вовсе не стремится снова увидеть места своей прежней деятельности. Он не был там с того самого дня, как на поверхность поднялась последняя бадья. Однако поскольку пароход высадил его на пристани Стерлинг, то розыски были направлены в эту сторону. Но и тут розыски не дали никаких результатов. Никто не помнил, чтобы видел инженера в этих краях. Всеобщее любопытство мог бы удовлетворить лишь Джек Райан, встретивший его вместе с Гарри на одной из площадок в стволе Ярроу. Но веселый парень, как известно, работал на ферме Мельроз, в сорока милях юго-западнее, в графстве Ренфру, и даже не подозревал, что об исчезновении Джемса Старра так тревожатся. А через неделю после своего посещения коттеджа Джек Райан преспокойно распевал бы на вечеринках клана Эрвин, не будь у него тоже повода для серьезной тревоги, о котором будет сказано далее. Джемс Старр был слишком значительным и уважаемым человеком не только в городе, но и во всей Шотландии, чтобы что-нибудь касающееся его могло пройти незамеченным. Лорд-префект, главное официальное лицо Эдинбурга, судьи, советники - в большинстве своем друзья инженера - приступили к самым деятельным розыскам. Повсюду были разосланы агенты, но они ничего не нашли. Пришлось поместить в главнейших газетах Соединенного королевства заметку об инженере Джемсе Старре с описанием его примет и датой отъезда из Эдинбурга и ждать результатов. Это не могло не вызвать сильной тревоги. Ученый мир Англии был близок к тому, чтобы поверить в окончательное исчезновение одного из своих выдающихся членов. В то время как все так тревожились о Джемсе Старре, личность Гарри была предметом не меньшего беспокойства. Но судьба сына старого шахтера не занимала собою общественное мнение, а смущала покой лишь его друга, Джека Райана. Мы помним, что при встрече в стволе Ярроу Джек Райан просил Гарри быть на празднике Эрвинского клана. Гарри согласился и твердо обещал прийти, а Джек не раз убеждался, что его друг всегда верен своему слову. Что он обещал, то и делал. И вот на Эрвинском празднике ни в чем не было недостатка - ни в песнях, ни в плясках, ни в развлечениях всякого рода, - не было только Гарри Форда. Джек Райан начал даже досадовать на него, так как отсутствие друга портило ему настроение. Он даже сбился посреди одной из своих песен и впервые в жизни запнулся во время джиги, обычно снискивавшей ему заслуженные похвалы. Нужно сказать, что заметка о Джемсе Старре, помещенная в газетах, еще не попадалась на глаза Джеку Райану. Поэтому честный малый тревожился только об отсутствии Гарри и думал, что лишь какое-нибудь важное обстоятельство могло помешать его товарищу выполнить свое обещание. На следующий день после Эрвинского праздника Джек Райан собирался поехать поездом в Глазго, чтобы оттуда отправиться в шахту Дочерт, и он бы так и сделал, если бы не помешало событие, чуть не стоившее ему жизни. Случай этот был такого рода, что мог бы подтвердить правоту всех суеверных людей, каких было немало на ферме Мельроз. Вот что произошло в ночь на 12 декабря. Эрвин, приморский городок графства Ренфру, насчитывающий около семи тысяч жителей, расположен в крутом изгибе шотландского побережья, почти у входа в Клайдский залив. Его порт, довольно хорошо защищенный от ветров, дующих с открытого моря, освещается ярким маяком, который указывает место для причала, так что осторожный моряк не может ошибиться. Поэтому в этой части побережья крушения бывают редко, и корабли каботажного или дальнего плавания, если они идут Клайдским заливом, чтобы попасть в Глазго, входя в Эрвинский залив, могут маневрировать вполне безопасно даже в самые темные ночи. Если у городка есть хотя бы самое маленькое историческое прошлое, да к тому же его замок принадлежал некогда Роберту Стюарту, то у него непременно имеются развалины. В Шотландии же во всех развалинах обитают духи, - по крайней мере так думают везде, в нагорьях и на равнинах. А самыми древними развалинами, пользовавшимися в этой части побережья самой дурной славой, были именно развалины замка Роберта Стюарта, носившие имя Дендональд Кэстль. В то время замок Дендональд - убежище всех бродячих духов в стране - был совершенно заброшен. Мало кто посещал высокую скалу над морем, в двух милях от города, где возвышался замок. Иногда какой-нибудь проезжий желал осмотреть эти исторические руины, но ему приходилось идти туда одному: жители Эрвина ни за какие деньги не согласились бы послужить проводниками в это страшное место. Здесь ходили рассказы об "Огненных женщинах", населявших старый замок. Самые суеверные люди утверждали даже, что видели эти фантастические создания собственными глазами. Конечно, в числе их был и Джек Райан. Правда же состояла в том, что время от времени то на полуразрушенной стене, то на вершине башни, возвышающейся над развалинами замка Дендональд, появлялись длинные языки пламени. Были ли эти языки похожи на человеческие фигуры? Заслуживали ли они названия "Огненных женщин", данного им жителями побережья? Очевидно, это была лишь иллюзия склонных к суеверию умов; наука же могла бы найти этому явлению вполне естественное объяснение. Во всяком случае, по всей стране твердо знали, что Огненные женщины часто навещают развалины старого замка и иногда, особенно в темные ночи, устраивают там диковинные хороводы. Каким бы храбрецом ни был Джек Райан, он не посмел бы поиграть для них на своей волынке. - Довольно с них и Старого Ника, - говорил он, - а в его сатанинском оркестре я не нужен! Понятно, эти необычные привидения были обязательной темой разговоров по вечерам. У Джека Райана был целый запас легенд об Огненных женщинах, и, когда ему приходилось о них рассказывать, он мог говорить без конца. Итак, в вечер праздника Эрвинского клана, после обильных возлияний эля, бренди и виски, которым заканчивалось пиршество, Джек Райан не преминул вернуться к своей любимой теме, к великому удовольствию, а быть может, и к великому страху слушателей. Вечеринка происходила в обширном сарае фермы Мельроз, недалеко от берега. Посредине в большом железном треножнике пылал кокс. Густой туман катился над волнами, гонимыми к берегу сильным юго-западным ветром. Ночь была черная; в облаках не было ни одного просвета; земля, море и небо сливались в глубокой тьме. В такую погоду плохо пришлось бы судну, отваживавшемуся войти, в Эрвинскую бухту. Вообще эта маленькая бухта посещается мало - по крайней мере крупными судами. Торговые суда, парусные или паровые, если хотят войти в Клайдский залив, причаливают к берегу немного севернее. В этот вечер, однако, запоздалый рыбак подивился бы, увидев корабль, направлявшийся к берегу. А если бы вдруг стало светло, он не только удивился бы, но и испугался, так как этот корабль шел под ветром, распустив все свои паруса. Узкое устье залива было окаймлено огромными скалами, и войти в него было трудно; к тому же неосторожный корабль рисковал сейчас тем, что, приблизившись к скалам, мог о них разбиться. Вечер заканчивался последним рассказом Джека Райана. Слушатели перенеслись в мир привидений и были настроены так, что вполне могли в него поверить. Вдруг снаружи раздались крики. Джек Райан оборвал свой рассказ, и все выбежали из сарая. Ночь была темная; порывы ветра несли с моря косые струи дождя. Два или три рыбака, держась за скалу, чтобы противостоять напору бури, громко звали, напрягая голос. Джек Райан со спутниками подбежал к ним. Рыбаки кричали не обитателям фермы, а кораблю, который несся навстречу гибели, не подозревая об этом. В самом деле, в нескольких кабельтовых от берега смутно виднелась темная масса. По сигнальным огням было видно, что это корабль: на бизань-мачте у него был белый огонь, на правом борту зеленый, на левом красный. Очевидно, судно на всех парусах приближалось прямо к берегу. - Погибнет корабль! - вскричал Джек Райан. - Да, - ответил один из рыбаков, - и теперь уже он не сможет переменить галс, если даже заметит опасность! - Надо подать сигнал! - закричал один из шотландцев. - Какой? - возразил рыбак. - Такой ветер затушит любой факел. Пока они обменивались этими быстрыми словами, крики раздались снова. Но кто мог услышать их при бушующем ветре? Корабль уже не мог избежать своей участи. - Зачем же он так маневрировал? - вскричал один моряк. - Неужели хочет подойти к берегу? - спросил другой. - Разве капитан не знает об Эрвинском маяке? - спросил Джек Райан. - Вероятно, знает, - ответил один из рыбаков, - если только не обманут каким-нибудь... Не успел рыбак договорить, как Джек Райан испустил страшный вопль. Был ли он услышан экипажем? Едва ли, да и во всяком случае слишком поздно, чтобы корабль мог отклониться от линии бурунов, белевшей во мраке. Но этот крик не был, как могло показаться, последней, отчаянной попыткой Джека предупредить гибнущих людей. В эту минуту Джек Райан стоял к морю спиной. Его спутники тоже смотрели на что-то, находившееся в полумиле от них. Там был замок Дендональд. На вершине башни извивался под порывами ветра длинный язык пламени. - Огненная женщина! - с ужасом закричали суеверные шотландцы. По правде говоря, нужно было обладать богатым воображением, чтобы найти в этом пламени сходство с человеком. Развеваясь по ветру, как светящийся флаг, оно порою отрывалось от вершины башни и словно готово было погаснуть, а через мгновенье снова прилеплялось к ней своим синеватым кончиком. - Огненная женщина! Огненная женщина! - кричали в испуге крестьяне и рыбаки. Все объяснялось. Очевидно, корабль, затерявшись в тумане, сбился с пути и принял пламя, игравшее на вершине замка Дендональд, за огонь Эрвинского маяка. Капитан думал, что находится у входа в залив, расположенный в десяти милях севернее, и несся прямо к берегу, где для него не было никакого прибежища. Что предпринять, чтобы спасти судно, если еще не поздно? Может быть, подняться на развалины и погасить пламя, чтобы его не принимали больше за свет маяка? Конечно, так и нужно было бы сделать, и немедленно; но какой шотландец мог бы подумать, а подумав - найти в себе смелость посягнуть на Огненную женщину? Один разве Джек Райан. Он был отважен, и, как ни укоренились в нем предрассудки, они не могли бы остановить его великодушного порыва. Но было поздно. Среди грохота стихии раздался страшный треск. Корабль сел кормой на мель. Огни его погасли. Беловатая линия бурунов, казалось, сломалась: корабль остановился на ней, опрокинулся на бок и разбился о рифы. В тот же миг, по странному совпадению, которое могло быть только случайным, длинное пламя исчезло, словно сорванное сильным порывом ветра. Море, небо, берег снова погрузились в глубочайший мрак. - Огненная женщина! - в последний раз вскричал Джек Райан, когда это непонятное явление, сверхъестественное для него и его товарищей, вдруг исчезло. Тут мужество, покинувшее суеверных шотландцев перед призрачной опасностью, вернулось к ним перед лицом реальной опасности, - нужно было спасать своих ближних. Разыгравшиеся стихии не пугали их. Обвязав себя веревками, они кинулись на помощь потерпевшему крушение кораблю, обнаруживая теперь столько же героизма, сколько проявляли до этого суеверия. К счастью, спасти людей им удалось, хотя некоторые из спасателей, в том числе и отважный Джек Райан, сильно ушиблись о камни. Но капитан корабля и восемь человек экипажа были доставлены на берег живыми и невредимыми. Корабль оказался норвежским бригом "Мотала", шедшим в Глазго с грузом леса. Капитан, введенный в заблуждение огнем, пылавшим на башне замка Дендональд, направил судно прямо к берегу, вместо того чтобы войти в Клайдский залив. Теперь от "Мотала" не осталось ничего, кроме обломков, которые прибой разметал по береговым скалам. 12. ПОДВИГИ ДЖЕКА РАЙАНА Джека Райана и трех его товарищей, тоже раненных, перенесли на ферму Мельроз, где им немедленно была оказана помощь. Джек пострадал больше всех, так как в тот момент, когда он, обвязавшись веревкой, кинулся в море, яростные волны швырнули его на риф. Еще немного, и товарищи вытащили бы на берег только его безжизненное тело. Отважный юноша был принужден пролежать два дня в постели, что его страшно бесило. Однако, когда ему позволили петь сколько угодно, он стал терпеливее переносить свою беду, и веселые переливы его голоса постоянно оглашали ферму. Но в этом приключении он почерпнул еще более живое чувство страха перед всякими гномами и духами, которые любят беспокоить бедных людей, и обвинял их в гибели "Мотала". Невозможно было бы уверить его, что никаких Огненных женщин не существует и что пламя, внезапно появившееся на развалинах, вызвано только физическими причинами. Его товарищи еще упорнее, чем он, держались своего суеверия. По их мнению, Огненная женщина умышленно завлекла "Мотала" на берег, а ее не притянешь к ответственности - это все равно что оштрафовать ураган! Судебные чиновники могут возбуждать преследование сколько им вздумается: пламя не посадишь в тюрьму, неосязаемое существо не закуешь в цепи. И нужно сказать, что проведенное в дальнейшем расследование подтвердило, по крайней мере с виду, такой суеверный взгляд. В самом деле, судейский чиновник, которому поручили расследовать крушение, явился, чтобы опросить свидетелей катастрофы. Все стояли на том, что крушение было вызвано сверхъестественным появлением Огненной женщины на развалинах замка Дендональд. Разумеется, правосудие не могло удовлетвориться такими объяснениями. Несомненно, в развалинах произошло нечто вполне естественное. Но было ли это случайностью или злым умыслом? Вот что предстояло выяснить следователю. Пусть слова "злой умысел" не удивляют читателя. Не нужно углубляться в историю, чтобы найти им подтверждение. Многие грабители судов на бретонском берегу занимались тем, что заманивали корабль на рифы и после его крушения делали между собой добычу. То купа смолистых деревьев, зажженных ночью, заводила корабль в такие места, откуда он больше не мог выйти; то факел, привязанный к рогам быка и движущийся по прихоти животного, обманывал экипаж относительно пути, по которому нужно следовать. В результате подобных козней неизбежно следовало кораблекрушение, которым пользовались злоумышленники. Потребовалось вмешательство правосудия, чтобы уничтожить это варварство. Могло случиться, что и в этом случае преступная рука воскресила старые повадки береговых грабителей. Так думали полицейские агенты, что бы ни говорили Джек Райан и его товарищи. Узнав о расследовании, люди разделились на два лагеря: одни только пожимали плечами, другие, более робкие, заявляли, что такой вызов, брошенный сверхъестественным существам, наверняка приведет к новым катастрофам. Тем не менее расследование велось очень тщательно. Полицейские агенты отправились в замок Дендональд и провели там самые кропотливые розыски. Следователь хотел прежде всего установить, не сохранилось ли на земле следов, которые можно было бы приписать кому-либо другому, кроме духов. Но никаких следов, ни старых, ни позднейших, не обнаружили, хотя земля, размокшая накануне от дождя, сохранила бы малейший отпечаток. - Следы духов! - вскричал Джек Райан, узнав о неуспехе первых розысков. - Это все равно, что искать на болоте следы блуждающего огонька. Итак, первая часть расследований не дала результатов. Невероятно было, чтобы вторая дала что-нибудь большее. Речь шла о том, чтобы определить, каким образом мог быть зажжен огонь на вершине башни, какие материалы послужили горючим и, наконец, что после этого горения осталось. Обнаружить следов разжигания огня не удалось: ни обгоревших спичек, ни клочков бумаги найдено не было. Точно так же не нашли ни сухой травы, ни сучьев, ни поленьев, хотя ясно было, что топлива нужно было немало, чтобы поддерживать ночью столь сильное пламя. Что касается остатков костра - их тоже нигде не оказалось. Полное отсутствие золы, пепла, углей, головешек, сажи даже не позволяло определить, в каком месте был зажжен огонь. Ни на земле, ни на скалах не было никаких черных пятен. Может быть, кто-либо из злоумышленников держал огонь в руках? Это было малоправдоподобно, так как, по словам свидетелей, пламя было огромное, - настолько, что экипаж "Мотала" мог, несмотря на туман, различить его в нескольких милях от берега. - Так! - вскричал Джек Райан. - Огненная женщина умеет обходиться без спичек! Ей стоит дунуть, чтобы воздух вокруг нее воспламенился, а золы от ее костра никогда не остается! Таким образом, следственные власти остались при своих хлопотах, а ко множеству местных легенд прибавилась еще одна, которая должна была увековечить гибель "Мотала" и неоспоримо доказать существование Огненных женщин. Такой храбрый и крепко сложенный юноша, как Джек Райан, не мог, конечно, долго оставаться в постели. Ушибы и растяжение связок не могли уложить его на большой срок. Ему было некогда болеть. А кому в здоровом климате Южной Шотландии некогда болеть, тот и не болеет. Итак, Джек Райан быстро поправился. Едва встав на ноги, он решил, прежде чем снова взяться за работу на ферме, выполнить одно свое намерение. Он хотел навестить своего друга Гарри и узнать, почему тот не пришел на Эрвинский праздник. Со стороны такого человека, как Гарри, всегда выполнявшего свои обещания, это отсутствие было необъяснимым. Кроме того, невероятно было, чтобы сын старого мастера не слыхал о катастрофе "Мотала", подробно описанной в газетах. Он должен был узнать о роли, которую Джек Райан играл в спасении погибавших, о" том, что с ним случилось. Почему же он не явился на ферму пожать руку своему другу? Что за невнимание! Нет, если Гарри не пришел, значит он не мог прийти. Джек Райан готов был скорее отрицать существование Огненных женщин, чем поверить, что Гарри способен изменить дружбе. Итак, уже через два дня после крушения Джек Райан бодро отправился в путь. Крепкий парень уже совершенно не чувствовал своих ушибов. Разбудив веселой песней эхо скалистого берега, он отправился на станцию железной дороги, идущей через Глазго и Стерлинг в Колландер. Там, пока он ожидал поезда, внимание его привлекли объявления следующего содержания: "4 декабря инженер Джемс Старр из Эдинбурга сел на пристани Грэнтон на пароход "Принц Уэльский" и в тот же день высадился в Стерлинге. С тех пор о нем ничего не известно. Все сведения, касающиеся его, просят адресовать председателю Королевского института в Эдинбурге". Джек Райан, остановившись перед этим объявлением, перечел его дважды, крайне изумляясь. - Мистер Старр! - вскричал он. - Но как раз четвертого декабря я встретил его с Гарри на лестницах в стволе Ярроу! Прошло вот уже десять дней! И с тех пор он больше не появлялся... Не этим ли объясняется и то, что мой приятель не пришел на Эрвинский праздник? Не тратя времени на письменное сообщение председателю Королевского института о том, что он знал о Джемсе Старре, честный малый прыгнул в поезд, твердо решив отправиться прежде всего к стволу Ярроу. Там он, если нужно, спустится на дно шахты Дочерт, чтобы найти Гарри, а с ним и инженера Джемса Старра. Через три часа он вышел из поезда на станции Колландер и быстро направился к стволу Ярроу. - Они не появлялись больше, - говорил он себе. - Почему? Возникло какое-нибудь препятствие? Или их задержала в глубине шахты важная работа? Я это узнаю! И Джек Райан, ускорив шаги, достиг ствола Ярроу меньше чем за час. Снаружи ничто не изменилось. Вокруг такое же молчание. Ни одного живого существа в этой пустыне. Джек Райан вошел под разрушенный навес, прикрывающий устье ствола. Он вгляделся в пропасть - и ничего не увидел; он прислушался - и ничего не услышал. - А моя лампа! - вскричал он. - Почему она не на обычном месте? Лампа, которой пользовался Джек Райан, посещая шахту, стояла обычно в углу, возле площадки верхней лестницы. Сейчас ее там не было. - Вот и первое осложнение, - сказал Джек Райан, начиная беспокоиться. Потом, не колеблясь, несмотря на все свое суеверие, он воскликнул: - Я пойду, будь там темнее, чем в преисподней! И он стал спускаться по длинному ряду лестниц, уходивших в бездонный колодец. Чтобы решиться на это, Джек Райан должен был хорошо помнить свои прежние шахтерские привычки и знать наизусть шахту Дочерт. Впрочем, он спускался очень осторожно. Ноги его ощупывали каждую ступеньку. Некоторые из них были источены червем. Всякий неверный шаг означал гибельное падение в пропасть глубиною в полторы тысячи футов. Поэтому Джек Райан считал каждую пройденную площадку между лестницами. Он знал, что ступит на дно шахты только после тридцатой. А там уж будет нетрудно, как он думал, найти коттедж, находившийся, как известно, в конце главного штрека. Так достиг он двадцать шестой площадки. От дна шахты его отделяло только двести футов. Он опустил ногу, чтобы нащупать первую ступеньку двадцать седьмой лестницы. Но его нога повисла в пустоте, не встретив никакой опоры. Он опустился на колени и попытался рукой найти конец лестницы... Напрасно. Было ясно, что двадцать седьмой лестницы на месте нет. Следовательно, ее убрали. - Уж не прошел ли здесь Старый Ник! - сказал он себе с некоторым страхом. Джек Райан стоял, скрестив руки, стараясь разглядеть что-нибудь в этой непроницаемой тьме. Потом ему пришло в голову, что если он не может спуститься, то, значит, обитатели шахты не могут подняться. Действительно, между внешним миром и глубинами шахты не было больше никакого сообщения. И если нижние лестницы ствола Ярроу были сняты после его последнего посещения, то что сталось со старым Симоном Фордом, с его женой, сыном и с инженером? Длительное отсутствие Джемса Старра доказывало, что он не покидал шахты с того дня, как Джек Райан встретил его в стволе Ярроу. Как же существовали с тех пор обитатели коттеджа? Хватило ли съестных припасов этим несчастным, запертым под землей на глубине полутора тысяч футов? Все эти мысли мгновенно промелькнули в голове у Джека Райана. Он понял, что один не сможет сделать ничего, чтобы добраться до коттеджа. В том, что за этим перерывом сообщения в стволе кроется злой умысел, он не сомневался. Судебные чиновники, конечно, убедятся в этом, но их нужно поскорее предупредить. Джек Райан наклонился с площадки. - Гарри! Гарри! - закричал он своим могучим голосом. Эхо повторило несколько раз имя Гарри и замерло в глубинах ствола Ярроу. Джек Райан быстро поднялся по верхним лестницам и вышел на дневной свет. Он решил не терять времени. Без отдыха, одним духом добежал он до станции Колландер. Там ему пришлось подождать лишь несколько минут, пока подошел эдинбургский экспресс, и в три часа пополудни он уже явился к лорду-префекту столицы. Там его сообщение выслушали. Точность приводимых им подробностей не оставляла сомнений в их правдивости. Немедленно дали знать сэру Эльфистону - не только коллеге, но и личному другу Джемса Старра, - и он попросил разрешения руководить розысками, которые решено было провести в шахте Дочерт незамедлительно. В распоряжение сэра Эльфистона предоставили несколько агентов. Они взяли с собой лампы, кайла, длинные веревочные лестницы, не забыв также о пище и лекарствах. Затем под предводительством Джека Райана все отправились на Эберфойлские копи. В тот же вечер сэр Эльфистон, Джек Райан и агенты прибыли к устью ствола Ярроу и спустились до двадцать шестой площадки, на которой Джек останавливался несколькими часами раньше. В глубину ствола спустили лампы, привязанные к длинным веревкам, и убедились, что четырех последних лестниц нет. Не было сомнений, что всякое сообщение между поверхностью и недрами шахты намеренно прервано. - Чего мы ждем, сударь? - нетерпеливо спрашивал Джек Райан. - Ждем, чтобы лампы были подняты, мой друг, - ответил сэр Эльфистон. - Потом мы спустимся в нижний штрек, и ты поведешь нас... - К коттеджу! - вскричал Джек Райан. - А если нужно, то и в самые глубокие пропасти шахты! Как только лампы были подняты, агенты прикрепили к площадке веревочную лестницу. Она, разворачиваясь, упала вниз. Нижние площадки были целы, и ими можно было пользоваться, чтобы спускаться с одной на другую. Спуск был очень труден. Джек Райан первым повис на колеблющейся лестнице и первым достиг дна шахты. Вскоре к нему присоединились сэр Эльфистон и агенты. Круглая площадка, составлявшая дно ствола Ярроу, была совершенно пуста, и сэр Эльфистон немало удивился, услыхав восклицание Джека Райана: - Вот обломки лестницы, - они наполовину обгорели! - Обгорели? - повторил сэр Эльфистон. - Да, верно, вот и головешки. - Как вы думаете, сэр, - спросил Джек Райан, - зачем понадобилось инженеру Джемсу Старру сжигать эти лестницы и прерывать всякое сообщение с внешним миром? - Да, - задумчиво ответил сэр Эльфистон. - В путь, друг мой, в коттедж! Там все выяснится! Джек Райан с сомнением покачал головой и, взяв лампу у одного из агентов, быстро направился по главному штреку шахты Дочерт. Остальные последовали за ним. Через четверть часа сэр Эльфистон со спутниками достигли углубления, в конце которого был выстроен коттедж Симона Форда. Света в окнах не было. Джек Райан кинулся к двери и быстро распахнул ее. Коттедж был пуст. Комнаты темного жилища были тщательно осмотрены. Внутри - никаких следов насилия. Все оказалось в порядке, словно старая Мэдж еще была здесь. Запас провизии был еще достаточно велик, чтобы семейству Форд его хватило на несколько дней. Таким образом, отсутствие хозяев было необъяснимым. Но представлялось ли возможным установить, когда они ушли? Вполне, так как в этом подземелье, где нельзя было отличить день от ночи, Мэдж обычно помечала каждый день крестиком в своем календаре. Этот календарь висел на стене в гостиной. Последний крестик был сделан 6 декабря, то есть через день после прибытия Джемса Старра, что мог подтвердить и Джек Райан. Очевидно, 6 декабря, десять дней назад, Симон Форд, его жена, сын и гость покинули коттедж. Могло ли такое долгое отсутствие объясняться тем, что инженер предпринял новую разведку? По-видимому, нет. Так по крайней мере думал сэр Эльфистон. Тщательно осмотрев коттедж, он положительно не знал, что предпринять. Тьма была непроглядная. Только лампы в руках агентов освещали, как звезды, этот непроницаемый мрак. И вдруг Джек Райан вскрикнул. - Там! Там! - повторял он, и его рука указывала на довольно яркое пятно света, двигавшееся в темной глубине штрека. - Друзья, бежим на этот свет! - сказал сэр Эльфистон. - На огонек духа? - вскричал Джек Райан. - К чему? Мы его никогда не догоним. Председатель Королевского института и агенты, мало склонные к суеверию, кинулись к мелькающему огню. Джек Райан, поборов свой страх, бросился за ними. Это была долгая и утомительная погоня. Казалось, светлый огонек находится в руках у небольшого, но поразительно проворного существа, которое ежеминутно исчезало за поворотами и снова показывалось в глубине какого-нибудь поперечного штрека. Быстро кидаясь из стороны в сторону, оно скрывалось из виду. Казалось, что оно пропало окончательно, но вдруг фонарик снова бросал свой яркий луч. В общем, расстояние между ним и преследователями сокращалось медленно, и Джек Райан не без основания думал, что догнать его невозможно. Бесполезная погоня длилась уже час. Сэр Эльфистон со спутниками углубились в юго-восточную часть шахты Дочерт. Они тоже начали спрашивать себя, не имеют ли дела с неуловимым блуждающим огоньком. В этот момент, однако, расстояние между огоньком и его преследователями начало как будто уменьшаться. Утомилось ли убегавшее существо, или оно хотело увлечь сэра Эльфистона и его спутников туда, куда, быть может, были завлечены обитатели коттеджа, - трудно сказать. Во всяком случае, агенты, видя, что цель стала ближе, удвоили усилия. Огонек, блестевший все время больше, чем в двухстах шагах, находился теперь ближе, чем в пятидесяти, и это расстояние продолжало сокращаться. Тот, кто нес фонарик, стал виден яснее. Иногда, когда он поворачивал голову, можно было смутно различить профиль человеческого лица, - если только не дух принял этот облик. Джек Райан был вынужден признать, что имеет дело с существом отнюдь не сверхъестественным. - Смелее, товарищи! - кричал он, прибавляя ходу. - Оно устает! Мы скоро догоним его, и если оно говорит так же хорошо, как и бегает, то многое сможет рассказать нам! Однако погоня становилась все труднее. В самой глубокой части шахты штреки скрещивались, как ходы лабиринта. В такой путанице беглец легко мог ускользнуть: для этого ему было достаточно погасить свой фонарик и броситься в сторону, а какой-нибудь темный проход. "В сущности, - думал сэр Эльфистон, - если он хочет скрыться от нас, почему он этого не делает?" Неуловимое существо до сих пор не гасило фонарь, но едва подобная мысль промелькнула у сэра Эльфистона, как огонек вдруг исчез, и агенты, продолжая погоню, почти тотчас же очутились перед узким отверстием между сланцевыми пластами, в конце низкого прохода. Проскользнуть туда, поправив свои лампы, было для сэра Эльфистона, Джека Райана и их спутников минутным делом. Но не сделали они и сотни шагов по новому проходу, более широкому и высокому, как внезапно остановились. У стены лежали на земле четыре тела - четыре трупа, быть может. - Джемс Старр! - проговорил сэр Эльфистон. - Гарри! Гарри! - вскричал Джек Райан, бросаясь к своему другу. Действительно, это были инженер, Мэдж, Симон Форд и Гарри. Они лежали без движения. Но вдруг одно из распростертых тел приподнялось, и послышался слабый шепот старой Мэдж: - Их!.. Сначала их... Сэр Эльфистон, Джек Райан и агенты поспешили привести в чувство инженера и его спутников, дав им выпить несколько капель укрепляющего лекарства. Это им удалось почти сразу. Несчастные, десять дней погребенные в Новом Эберфойле, умирали от истощения. И если они не умерли за время своего долгого заключения, - как сказал Джемс Старр сэру Эльфистону, - то лишь потому, что трижды находили подле себя хлеб и кувшин воды. Несомненно, сострадательное существо, которому они были обязаны жизнью, не могло сделать для них большего. Сэр Эльфистон спросил себя, не было ли это делом того же неуловимого создания, которое привело их прямо к месту, где лежали Джемс Старр и его товарищи. Как бы то ни было, инженер, Мэдж, Симон Форд и Гарри были спасены. Их отвели в коттедж, пройдя через то самое отверстие, которое неуловимый проводник как будто нарочно указал сэру Эльфистону. Того отверстия, которое Джемс. Старр и его товарищи пробили динамитом, они не могли найти потому, что оно было плотно заделано нагроможденными друг на друга каменными глыбами. В глубокой тьме им не удалось ни распознать, ни разрушить эту преграду. Значит, пока они обследовали огромное подземелье, чья-то враждебная рука намеренно прервала всякое сообщение между Старым и Новым Эберфойлом! 13. КОЛСИТИ Через три года после описанных событий печатные путеводители Жоанна или Муррея стали рекомендовать многочисленным туристам, посещающим графство Стерлинг, "провести несколько часов в копях Нового Эберфойла". Никакие копи ни в какой стране Старого или Нового Света не представляли более любопытного зрелища. Прежде всего посетитель спускался без всякого труда и риска до самого дна разработки, на глубину полутора тысяч футов. В семи милях юго-западнее Колландера на поверхность земли выходил наклонный туннель с монументальным входом, украшенным зубцами и башенками. Этот широкий, со слабым уклоном туннель вел прямо в подземелье, так чудесно созданное природой в толще шотландской почвы. Возникший под землей графства поселок с гордым названием "Колсити" ["Город угля" (англ.)] обслуживался двухколейным рельсовым путем, поезда приводились в движение гидравлической тягой. Посетитель, прибывавший в Колсити, оказывался в особой обстановке, - электричество служило здесь главным источником света и тепла. Действительно, вентиляционные стволы, хотя и многочисленные, не могли бы в достаточной мере разогнать мрак Нового Эберфойла. Тем не менее эту темную пещеру заливал яркий свет, так как множество электрических дисков заменяло диск солнечный. Подвешенные к сводам, укрепленные на естественных колоннах, непрерывно питаясь током, доставляемым электромагнитными машинами, эти светила, попеременно игравшие роль то звезд, то солнца, щедро освещали подземный мир. Когда наступало время отдыха, довольно было повернуть выключатель, чтобы создать в глубинах этих копей искусственную ночь. Все осветительные аппараты, большие и маленькие, работали в вакууме, то есть их светящиеся дуги вовсе не соприкасались с окружающим воздухом. Если бы даже к воздуху был примешан в опасном количестве рудничный газ, бояться взрыва было нечего. Поэтому электричество широко применялось для всех нужд домашнего хозяйства и промышленности как в коттеджах Колсити, так и в забоях Нового Эберфойла. Нужно сказать прежде всего, что предположения Джемса Старра относительно новой залежи вполне оправдались. Богатства угольных месторождений были неисчерпаемы. Кайло шахтеров впервые вонзилось в новые пласты в западной части пещеры, в четверти мили от Колсити. Следовательно, новый поселок не был центром разработок. Подземные работы связывались с надземными непосредственно по вентиляционным и подъемным стволам, по которым происходило сообщение между различными горизонтами шахты, а также с поверхностью земли. Большой туннель, по которому ходили поезда с гидравлической" тягой, предназначался только для перевозки пассажиров. Читатель помнит ту замечательную, громадную пещеру, в которой старый мастер остановился со своими спутниками во время первой разведки. Над ними где-то высоко возносился стрельчатый купол. Устои, на которых он покоился, терялись на высоте трехсот футов, - грот мог равняться высотою с Мамонтовым залом в Кентуккийской пещере. Известно, что этот огромный зал, самый крупный во всех американских пещерах, может вместить пять тысяч человек. В этой части Нового Эберфойла зал был таких же размеров и почти такого же вида. Но вместо великолепных сталактитов знаменитой пещеры взгляд останавливался здесь на выступах угольных пластов, которые повсюду торчали из стен, словно под давлением сланцевых слоев. Они походили на рельефы из черного янтаря, грани которых сверкали под лучами осветительных дисков. Под этим сводом расстилалось озеро, протяжением примерно такое же, как Мертвое море в Мамонтовой пещере, - глубокое озеро, прозрачные воды которого кишели безглазыми рыбами и которое инженер назвал озером Малькольм. Здесь, в этом огромном естественном подземелье, Симон Форд выстроил себе новый коттедж, который не променял бы на лучший особняк на улице Принцев в Эдинбурге. Это жилище стояло на берегу озера, и пять его окон глядели на мрачные воды, простиравшиеся далеко за пределы человеческого зрения. Через два месяца рядом с коттеджем Симона Форда появилось другое жилище: это был дом Джемса Старра. Инженер отдался Новому Эберфойлу душой и телом. Он тоже захотел жить там, и только неотложные дела могли заставить его подняться на поверхность. Здесь, внизу, он был среди углекопов и жил их жизнью. С открытием новых залежей все рабочие старых копей забросили плуг и борону, чтобы снова взяться за лом и кайло. Привлеченные уверенностью, что в работе не будет недостатка, и высокой платой, которую успешные разработки позволяли дать рабочим, они покинули поверхность земли ради ее недр и устроились в шахте, по своему природному строению удобной для таких поселков. Кирпичные домики шахтеров живописно расположились по берегам озера Малькольм и под арками, как контрфорсы собора поддерживающими своды. Забойщики, дробящие породу, десятники, руководящие работами, откатчики, перевозящие уголь, крепильщики, подпирающие стойками галереи, дорожники, которым поручен ремонт путей, бутовщики, заполняющие камнем выработанные забои, - словом, все рабочие, занятые на подземных работах, поселились в Новом Эберфойле, и так постепенно образовался Колсити, расположенный под восточной оконечностью озера Кэтрайн, в северной части графства Стерлинг. Таким образом на берегах озера Малькольм возникло что-то вроде фламандского селения. Над ним, на огромной скале, подножье которой омывалось водами подземного озера, возвышалась часовня, посвященная святому Жилю. Когда этот подземный город освещался лучами электрических солнц, подвешенных к пилястрам сводов или под арками куполов, он являл вид несколько фантастический, необычный, вполне оправдывавший рекомендацию путеводителей. Поэтому туристов там всегда было много. Разумеется, жители Колсити гордились своим подземным городом. Они редко покидали его, по примеру Симона Форда, никогда не желавшего подниматься на поверхность. Старый мастер утверждал, что там, наверху, всегда идет дождь. И, принимая во внимание климат Соединенного королевства, нужно признать, что он был не совсем неправ. Итак, жители Нового Эберфойла процветали. За три года они достигли известного благосостояния, которого никогда не добились бы наверху. Многие из детей, рожденных после возобновления работ, никогда не дышали вольным воздухом. Джек Райан говорил поэтому: - Вот уже полтора года, как их отняли от груди, а они все еще не появлялись на свет! Нужно сказать, что Джек Райан одним из первых откликнулся на призыв инженера. Веселый малый счел своим долгом вернуться к прежнему ремеслу, и ферма Мельроз потеряла своего певца и музыканта. Но это не значило, что Джек Райан перестал петь. Наоборот, звонкое эхо Нового Эберфойла надрывало свои каменные легкие, вторя ему. Джек Райан поселился в новом коттедже Симона Форда. Ему предложили комнату, и он принял ее не чинясь, как и подобает такому простому, открытому человеку. Старая Мэдж любила его за доброту и неизменно хорошее настроение. Она почти целиком разделяла его представления о фантастических существах, будто бы населяющих шахту; и, оставаясь одни, они рассказывали друг другу страшные сказки, вполне достойные того, чтобы обогатить северную мифологию. Итак, Джек Райан пришелся в коттедже всем по душе. Впрочем, он действительно был славный парень и хороший работник. Через полгода после возобновления работ-его уже назначили бригадиром. - Вот как хорошо пошло дело, мистер Форд, - говорил он через несколько дней после своего переселения. - Вы нашли новый пласт, и если чуть не заплатили за это открытие своей жизнью, так это не слишком дорого! - Нет, Джек, и не было бы дорого, даже если бы мы действительно заплатили своей жизнью, - ответил старый мастер. - Но ни мистер Старр, ни я никогда не забудем, что мы обязаны своим спасением тебе. - Ну, нет, - возразил Джек Райан. - Вы обязаны этим своему сыну Гарри, потому что он так любезно принял мое приглашение на Эрвинский праздник... - И не пришел туда, не так ли? - ответил Гарри, пожимая руку своему другу. - Нет, Джек, тем, что нас нашли в этой шахте живыми, мы обязаны тебе: ты едва оправился от своих ран, но не потерял ни дня, ни часа... - Ну, нет! - повторил упрямый малый. - Я не позволю говорить то, чего нет! Я, конечно, поторопился узнать, почему ты не пришел, Гарри, вот и вся моя роль. Но, чтобы воздать должное каждому, я прибавлю, что без этого неуловимого духа... - А! я так и знал! - вскричал Симон Форд. - Духа! - Духа, гнома, сына феи, - повторил Джек Райан, - внука Огненных женщин, уриска, кого хотите! А все-таки верно то, что без него мы никогда не попали бы в галерею, из которой вы не могли больше выйти! - Несомненно, Джек, - ответил Гарри. - Остается только узнать, настолько ли сверхъестественно это существо, как тебе хочется думать. - Еще бы! - вскричал Джек Райан. - Такое же сверхъестественное, как и домовой, которого ты бы увидел с огоньком в руке и захотел бы поймать, а он ускользал бы, как сильф. Существо это появилось перед нами с огоньком в руке и исчезло, словно тень. Но будь покоен, Гарри, рано или поздно мы его разыщем. - Правильно, Джек, - сказал Симон Форд, - домовой это или нет, но мы будем его разыскивать, а ты нам поможешь. - Наживете вы себе с этим хлопот, мистер Форд, - ответил Джек Райан. - Ничего, Джек, пусть только представится случай! Легко представить себе, как освоилось с Новым Эберфойлом семейство Форд, особенно Гарри. Молодой шахтер изучил самые тайные закоулки его. Он даже научился определять, какой точке поверхности соответствует та или иная точка копей. Он знал, что вот над этим пластом простирается Клайдский залив, а вон там протянулось озеро Ломонд или Кэтрайн; такие-то столбы служат опорой для Грампианских гор, тот свод - фундаментом Думбартона; над этим большим прудом проходит железная дорога в Боллок; там кончается шотландское побережье, а здесь, начинается море, шум которого ясно слышен во время великих бурь поры равноденствия. Гарри был бы великолепным проводником по этим естественным катакомбам; то, что альпийские проводники делают среди снежных вершин, при ярком свете, он мог бы делать в шахте, в полной тьме, но с тою же несравненной верностью инстинкта. А как он любил свой Новый Эберфойл! Сколько раз, прикрепив к шляпе лампочку, проникал он в самые дальние уголки копей! Он исследовал озера на челноке, которым ловко управлял. Он даже охотился, так как в пещеру налетало множество, дикой птицы, куликов, шилохвостов, чистиков, питавшихся рыбой, которой кишели эти черные воды. Казалось, глаза Гарри созданы для темных подземелий, как глаза моряка - для дальних горизонтов. Но, странствуя, Гарри был увлечен надеждой найти таинственное существо, чье вмешательство, правду сказать, более всего способствовало спасению жизни его спутников и его самого. Удастся ли ему это? Да, конечно, - если верить предчувствиям. Нет, - если судить по тому, что до сих пор он ничего не достиг своими поисками. Что касается нападений, которым семейство старого мастера подвергалось до открытия Нового Эберфойла, то они не возобновлялись больше. Так обстояли дела в этой необычной местности. Не нужно думать, что в то время, когда Колсити только еще начинало обстраиваться, в подземном городе не было никаких развлечений и что жизнь там была скучная. Напротив. Население города, спаянное одинаковыми интересами, одинаковыми вкусами и обладавшее почти одинаковым достатком, составляло в сущности одну большую семью. Все знали друг друга, все жили вместе, и потребности подниматься за развлечениями наверх почти не ощущалось. Кроме того, приятными развлечениями служили по воскресеньям прогулки по шахте, экскурсии по прудам и озерам. Нередко на берегах озера Малькольм раздавались звуки волынки. Шотландцы сходились на зов своего родного инструмента. Начинались танцы, и Джек Райан в своем костюме горца был королем праздника. Словом, Колсити, по словам Симона Форда, уже мог бы соперничать со столицей Шотландии, городом, который подвержен зимним холодам, летнему зною, непогодам, а из-за своего воздуха, загрязненного дымом заводов, вполне справедливо заслужил название "Старой коптильни". 14. НА ВОЛОСКЕ Итак, все заветные желания семейства Форд были исполнены, и оно было счастливо. Но все же можно было заметить, что Гарри, всегда несколько мрачный по характеру, все больше "замыкается в себе", по выражению Мэдж. И даже Джеку Райану, несмотря на свое заразительное добродушие, не удавалось развеселить его. Однажды, в июньское воскресенье, два друга прогуливались по берегу озера Малькольм. Колсити отдыхал. Наверху свирепствовали грозы. Сильные дожди и жара вызывали густые испарения. На поверхности графства нечем было дышать. Напротив, в Колсити царили полное спокойствие, приятная температура: ни дождя, ни ветра. Борьба стихий здесь не чувствовалась. Поэтому туристы из Стерлинга и окрестностей спустились сюда в поисках прохлады. Электрические диски сияли так, что им наверняка позавидовало бы британское солнце, более тусклое, чем полагалось бы для воскресного дня. Джек Райан старался обратить внимание Гарри на шумное сборище туристов, но тот, казалось, едва вслушивался в его слова. - Посмотри же, Гарри, - восклицал Джек Райан, - как они торопятся взглянуть на нас! Полно, друг, отгони свои печальные мысли, чтобы не создать превратного представления о нашем царстве! А то эти люди сверху подумают, что мы можем позавидовать их судьбе. - Джек, - ответил Гарри, - не беспокойся обо мне. Ты весел за двоих, и этого довольно. - Забери меня Старый Ник, - возразил Джек Райан, - если твоя меланхолия не отражается в конце концов и на мне! Глаза у меня туманятся, губы сжимаются, смех застревает в горле, песни ускользают из памяти... Ну, Гарри, в чем же дело? - Ты знаешь, Джек. - Ты думаешь все о том же? - Все о том же. - Ах, бедный мой Гарри! - воскликнул Джек Райан, пожав плечами. - Если бы ты приписал все это духам шахты, как я, у тебя на сердце было бы спокойнее. - Ты знаешь хорошо, Джек, что духи существуют только в твоем воображении. Со времени возобновления работ в Эберфойле ни одного из них не видели. - Пусть так, Гарри! Но если духи не показываются, то, по-видимому, и те, кому ты хочешь приписать все эти необычайные происшествия, тоже не показываются. - Я их разыщу, Джек! - Ах, Гарри, Гарри! Духов Нового Эберфойла поймать нелегко! - Я их найду, твоих предполагаемых духов, - повторил Гарри с величайшей убежденностью. - Значит, ты хочешь покарать?.. - Покарать и вознаградить, Джек. Если одна рука замуровала нас в этом проходе, то я не забываю, что другая нас спасла. Нет, я не забуду этого! - Э, Гарри, - возразил Джек Райан, - уверен ли ты, что эти руки не принадлежат одному и тому же существу? - Почему, Джек? Откуда тебе могла прийти в голову такая мысль? - Ну... знаешь, Гарри... Существа, живущие в этих глубинах... они не такие, как мы... - Такие же, Джек! - Нет, Гарри, нет... Да и нельзя предположить, чтобы какому-нибудь сумасшедшему удалось... - Сумасшедшему! - прервал Гарри. - Это у сумасшедшего такая последовательность в мыслях? По-твоему, тот злодей, который с того дня, как он бросил камень в стволе Ярроу, не переставал делать нам зло, - сумасшедший? - Но он больше его не делает, Гарри. Вот уже три года как ни против тебя, ни против твоих близких не было предпринято ничего дурного. - Все равно, Джек, - возразил Гарри. - Я чувствую, что это злобное существо, кем бы оно ни было, не отказалось от своих планов. На чем я основываюсь, говоря так, я не смогу тебе объяснить, но ради всех нас и ради новых копей я хочу знать, кто он такой и откуда взялся! - Ради всех нас? - удивленно спросил Джек Райан. - Да, Джек, - продолжал Гарри. - Возможно, что я неправ, но во всем этом деле я вижу враждебный умысел. Я часто об этом думал и едва ли ошибаюсь. Вспомни весь ряд необъяснимых явлений, логически связанных между собою. Анонимное письмо, противоречащее письму моего отца, доказывает прежде всего, что кто-то узнал о наших планах и хотел нам помешать. Затем, мистер Старр приезжает к нам в шахту Дочерт. Едва я ввожу его туда, как на нас сбрасывают огромный камень; лестницы в стволе Ярроу сжигают, чтобы прервать сообщение с поверхностью. Начинается наша разведка. Опыт, который должен доказать существование новой залежи, терпит неудачу, так как трещины в сланце замазаны. Несмотря на это, опыт проделан, пласт найден. Мы возвращаемся. Вдруг - необычайное движение воздуха, лампа разбита, мы оказываемся в непроницаемой тьме. Нам удается, однако, пройти по главной галерее... но из нее нет выхода: отверстие заделано, мы замурованы, отрезаны от мира... Ну, Джек, разве ты не видишь во всем этом преступного умысла? Да! В копях скрывалось существо, до сих пор неуловимое, но не сверхъестественное, как ты упорно думаешь. С целью, которой я не могу понять, оно хотело преградить нам доступ в шахту. Оно было здесь!.. Предчувствие говорит мне, что оно здесь и сейчас, и кто знает, не готовит ли оно нам еще какого-нибудь ужасного удара!.. Так вот, Джек, пусть даже с опасностью для жизни, но я найду его! Гарри говорил с такой убежденностью, что сильно поколебал своего друга. Джек Райан чувствовал, что Гарри прав, - по крайней мере относительно прошлого. Каковы бы ни были причины всех этих фактов - естественные или сверхъестественные, - сами они были от этого не менее очевидными. Однако добрый малый не отказывался от своего собственного объяснения этих явлений. Но, понимая, что Гарри никогда не поверит во вмешательство таинственных духов, он ухватился за случай, казавшийся несовместимым с враждебными чувствами, направленными против семейства Форд. - Пусть так, Гарри, - произнес он, - я должен в некоторых пунктах согласиться с тобою. Но не думаешь ли и ты, что какой-нибудь благодетельный дух, принося вам хлеб и воду, мог спасти вас от... - Джек, - прервал его Гарри, - благородное создание, которое ты считаешь сверхъестественным, существует так же реально, как и злодей, о котором я говорю, и я буду искать их везде, вплоть до самых отдаленных глубин. - Но есть ли у тебя какие-нибудь указания, которые помогли бы тебе в твоих поисках? - Может быть, - ответил Гарри. - Слушай внимательно. В пяти милях от Нового Эберфойла, в той части массива, которая находится под озером Ломонд, есть природный колодец, спускающийся отвесно на огромную глубину. Неделю назад я захотел его измерить. И вот, пока мой отвес опускался, а сам я наклонился над колодцем, мне показалось, что воздух внутри колышется, как от взмахов больших крыльев. - Какая-нибудь большая птица залетела в глубинные штреки, - заметил Джек. - Это не все, Джек, - продолжал Гарри. - Сегодня утром я вернулся к этому колодцу и, прислушавшись, уловил в нем какие-то стоны. - Стоны? - вскричал Джек. - Ты ошибся, Гарри! Это был порыв ветра... если только какой-нибудь дух не... - Завтра, Джек, - продолжал Гарри, - я узнаю, в чем дело. - Завтра? - переспросил Джек, взглянув на своего друга. - Да! Завтра я спущусь в эту пропасть. - Гарри, это значит искушать провидение! - Нет, Джек, нисколько, потому что я буду просить бога помочь мне в моем предприятии. Завтра мы с тобой пойдем к этому колодцу вместе с товарищами. Длинная веревка, которой я обвяжусь, позволит вам опускать и поднимать меня по сигналу. Могу я рассчитывать на тебя? - Гарри, - ответил Джек Райан, покачав головой, - я сделаю все, чего ты просишь, но, повторяю, ты поступаешь неправильно. - Лучше поступить ошибочно, чем мучиться оттого, что ничего не сделал, - решительно возразил Гарри. - Итак, завтра утром, в шесть часов, и никому ни слова! Прощай, Джек! И, чтобы не продолжать разговора, в котором Джек Райан попытался бы снова возражать против его планов, Гарри поспешил проститься со своим товарищем и вернулся в коттедж. Нужно, однако, согласиться, что опасения Джека не были преувеличены. Если молодому горняку угрожал личный враг и находился он в глубине колодца, куда Гарри намеревался спуститься, то молодой горняк подвергался несомненной опасности. Однако можно ли было допустить, чтобы враг скрывался именно там? - Кроме того, - твердил Джек Райан, - зачем искать причины всех этих случаев, если их так легко объяснить сверхъестественным вмешательством духов нашей шахты? Как бы то ни было, на следующее утро Джек Райан и трое шахтеров из его бригады сопровождали Гарри к таинственному колодцу. Гарри ничего не сказал о своем плане ни Джемсу Старру, ни своему отцу, а Джек Райан умел держать язык за зубами. Остальные рабочие, видя их сборы, подумали, что дело идет просто о разведке залежи по вертикальному направлению. Гарри запасся веревкой длиною около двухсот футов. Она была нетолстая, но прочная и вполне могла выдержать его вес. Гарри не должен был ни спускаться в колодец, ни подниматься. Этот труд доставался на долю его товарищей. Сигналом должно было служить подергивание веревки. Отверстие колодца было довольно широкое - около двенадцати футов в диаметре. Поперек него положили балку, так, чтобы веревка, скользя по ней, разматывалась как раз посредине колодца. Это было необходимо для того, чтобы Гарри при спуске не ударялся о стены. Гарри был готов. - Ты настаиваешь на том, чтобы исследовать эту пропасть? - тихо спросил у него Джек Райан. - Да, Джек, - ответил Гарри. Его обвязали веревкой вокруг стана, потом подмышками, - чтобы он не перевернулся. Таким образом руки у Гарри оставались свободными. К поясу он подвесил безопасную лампочку и широкий шотландский нож в кожаных ножнах. Он добрался до середины балки, через которую была перекинута веревка, и товарищи начали медленно опускать его в колодец. Так как веревка слегка крутилась, то свет лампочки последовательно поворачивался кругом, и Гарри мог тщательно осматривать стены. Стены колодца состояли из углистого сланца и были такими гладкими, что по ним невозможно было бы взобраться наверх. Гарри рассчитал, что спускается с умеренной скоростью - около фута в секунду. Таким образом у него была возможность все хорошо видеть вокруг и подготовиться ко всякой неожиданности. В течение двух минут, то есть до глубины около ста двадцати футов, спуск происходил без всяких задержек или осложнений. В стенках колодца, суживавшегося наподобие воронки, не было никаких боковых ходов. Но снизу тянуло свежим воздухом, и Гарри решил, что нижний конец колодца сообщается с каким-нибудь ходом нижнего яруса пещеры. Веревка постепенно разматывалась. Темнота была абсолютная, тишина тоже. Если живое существо, кем бы оно ни было, нашло себе убежище в этой таинственной бездне, то либо его сейчас здесь не было, либо оно затаилось, не выдавая своего присутствия ни малейшим движением. Гарри, все более настораживавшийся по мере своего спуска, обнажил нож и держал его наготове в правой руке. На глубине ста восьмидесяти футов он почувствовал, что ноги его коснулись дна колодца, а веревка ослабела и не разматывалась больше. Гарри перевел дыхание. Одно из его опасений не оправдалось: никто во время спуска не перерезал у него над головой веревку. Впрочем, он не заметил в стенках колодца никаких углублений, где могло бы спрятаться живое существо. Нижний конец колодца был сильно сужен. Сняв лампу с пояса, Гарри стал освещать почву. Он не ошибся в своих заключениях: отсюда шел узкий проход в сторону, в нижние горизонты залежи. Войти туда можно было лишь согнувшись и двигаться дальше на четвереньках. Гарри хотел узнать, куда ведет этот ход и не оканчивается ли он новой пропастью. Он опустился на землю и пополз, но почти тотчас же наткнулся на препятствие. На ощупь ему показалось, что поперек туннеля лежит труп, и он в ужасе отпрянул назад, но потом вновь вернулся. Он не ошибся: действительно, дорогу загораживало человеческое тело. Гарри ощупал его и убедился, что хотя конечности его похолодели, но жизнь в нем еще теплилась. Притянуть его к себе, оттащить на дно колодца, направить на него свет лампы - все это заняло меньше времени, чем нужно, чтобы рассказать об этом. - Ребенок! - вскричал Гарри. Ребенок, найденный на дне этой пропасти, еще дышал, но так слабо, что Гарри боялся услышать его последний вздох. Надо было, не теряя времени, поднять бедное маленькое создание наверх, отнести в коттедж и поручить заботам Мэдж. Забыв обо всем остальном, Гарри привязал веревку к поясу, подвесил к нему лампу, взял ребенка, прижимая его к груди левой рукой, и, оставив правую с оружием свободной, дал условный сигнал осторожного подъема. Веревка натянулась, и Гарри начал медленно подниматься. Теперь он осматривался с удвоенным вниманием: опасность грозила уже не ему одному. В первые минуты все шло хорошо; казалось, ничего не могло случиться. Но внезапно Гарри ощутил словно мощное дыхание, всколыхнувшее воздух в глубине колодца. Он взглянул вниз и увидел в полумраке темную массу, которая, медленно поднимаясь, слегка задела его. Огромная птица (но какая - он не мог различить) поднималась за ним могучими взмахами крыльев. Пернатое чудовище на миг повисло в воздухе, потом со свирепым ожесточением кинулось на Гарри. Юноша мог отбиваться от ударов грозного клюва хищника только одной рукой. Он стал защищаться, стараясь как можно лучше оградить ребенка. Однако птица не трогала ребенка и нападала только на него самого. Вращение веревки мешало ему нанести ей смертельный удар. Борьба затягивалась. Гарри закричал во всю силу легких, надеясь, что его крики будут услышаны наверху. Так и случилось, ибо веревка сразу же пошла быстрее. Оставалось преодолеть еще футов восемьдесят. Птица перестала кидаться на Гарри. Но - что было еще опаснее - она набросилась на веревку, футах в двух у него над головой, там, где он не мог достать ее, вцепилась в веревку и стала рвать ее клювом. Волосы у Гарри встали дыбом. Птице удалось перервать одну из прядей. На высоте более ста футов над пропастью веревка стала постепенно сдавать. Гарри испустил отчаянный вопль. Еще одна прядь веревки лопнула под двойным грузом. Гарри выпустил нож и, сделав нечеловеческое усилие, схватился за веревку выше поврежденного места - в то самое мгновенье, когда она была готова оборваться. Но хотя рука у него была железная, он почувствовал, что веревка мало-помалу выскальзывает у него из пальцев. Он мог бы схватиться за нее обеими руками, пожертвовав ребенком, но это ему даже не пришло в голову. Тем временем Джек Райан и остальные, встревоженные криками Гарри, тянули веревку все сильнее. Гарри чувствовал, что не выдержит. Лицо у него налилось кровью. Он закрыл глаза, ожидая, что упадет в пропасть, потом снова открыл их... Птица, без сомнения испугавшись, исчезла. Что касается Гарри, то в тот миг, когда он готов был выпустить веревку, которую уже едва удерживал, его подхватили и вытащили из колодца вместе с ребенком. Тогда наступила реакция, и он без сознания упал на руки товарищей. 15. НЕЛЛЬ В КОТТЕДЖЕ Через два часа Гарри, не сразу пришедший в себя, и едва живой ребенок с помощью Джека Райана и его товарищей добрались до коттеджа. Здесь они рассказали старому мастеру все происшедшее, и Мэдж окружила заботами бедное создание, спасенное ее сыном. Гарри думал, что спас из пропасти ребенка. Но это была девушка лет пятнадцати - шестнадцати. Ее затуманенный, полный удивления взгляд, худенькое, осунувшееся от страданий личико, словно никогда не видевшее дневного света, и хрупкая, невысокая фигурка придавали ей странную прелесть. Джек Райан с некоторым основанием сравнил ее с миловидным эльфом. Вероятно, благодаря особым условиям, в которых она, быть может, жила до сих пор, девушка казалась не вполне человеческим существом. Выражение лица у нее было странное; в глазах, видимо утомленных светом лампы в коттедже, сквозило недоумение, словно все вокруг было новым для них. Когда девушку уложили в постель и стало ясно, что она возвращается к жизни, будто приходит в себя после долгого сна, старая шотландка спросила ее: - Как тебя зовут? - Нелль, - ответила девушка. - Нелль, - продолжала Мэдж, - ты больна? - Я голодна, - ответила Нелль. - Я не ела уже... уже... По этим немногим словам чувствовалось, что Нелль не привыкла говорить. Она объяснялась на старом гаэльском наречии, принятом в семье Симона Форда. Услыхав ответ девушки, Мэдж тотчас же принесла ей поесть. Нелль умирала от голода. Сколько времени она пробыла в глубине колодца - никто не мог сказать. - Сколько дней ты пробыла там внизу, дитя мое? - спросила Мэдж. Нелль не ответила. Казалось, она не поняла заданного ей вопроса. - Сколько дней? - повторила Мэдж. - Дней? - переспросила Нелль, - это слово, по-видимому, ничего ей не говорило; потом она покачала головой, как человек, не понимающий, о чем его спрашивают. Мэдж взяла руку Нелль и, тихонько поглаживая ее, спросила, ласково глядя на девушку: - Сколько тебе лет, дитя мое? Нелль опять покачала головой. - Да, да, - повторила Мэдж, - сколько лет? - Лет? - переспросила Нелль, - это слово, видимо, имело для нее не больше смысла, чем слово "день". Симон Форд, Гарри, Джек Райан и его товарищи смотрели на нее со смешанным чувством жалости и симпатии. Это бедное хрупкое существо, одетое в жалкое рубище из грубой ткани, глубоко трогало их. Гарри более всего в Нелль привлекала именно ее странность. Он подошел к ней и, взяв за руку, которую его мать только что выпустила, взглянул девушке прямо в лицо; на губах у нее появилось что-то вроде улыбки. Он спросил: - Нелль... там, внизу... в шахте... ты была одна? - Одна! одна! - воскликнула девушка, приподнимаясь. В чертах у нее выразился испуг, глаза, смягчившиеся было под взглядом молодого человека, снова стали дикими. - Одна! одна! - повторила она и вновь упала на подушку: силы вдруг оставили ее. - Бедная девочка еще слишком слаба и не может говорить, - сказала Мэдж, уложив ее опять. - Несколько часов сна и хорошая еда вернут ей силы. Идем, Симон! Идем, Гарри! Уйдемте все, друзья мои, и дадим ей уснуть. По совету Мэдж Нелль оставили одну, и через минуту она заснула крепким сном. Это происшествие наделало немало шуму не только в копях, но и в графстве Стерлинг, а вскоре и во всем Соединенном королевстве. Ореол таинственности вокруг Нелль все усиливался. Если бы девушку нашли внутри сланцевого пласта, подобно тем допотопным созданиям, которых удар кайла вызволяет из каменного плена, то и тогда этот случай не вызвал бы таких шумных толков. Сама того не зная, Нелль прославилась. Ее приключения послужили суеверным людям новой темой для фантастических рассказов. Они охотно считали Нелль духом Нового Эберфойла, и когда Джек Райан говорил об этом своему другу Гарри, тот отвечал: - Пусть так, Джек. Во всяком случае, это добрый дух. Он помогал нам, приносил хлеб и воду, когда мы были замурованы в шахте. Этим духом могла быть только она! А что касается злого духа, то если он остался в шахте, мы его непременно разыщем! Разумеется, инженера Джемса Старра тотчас же известили о случившемся. Он с величайшей осторожностью расспросил девушку, к которой уже на следующий день после появления в коттедже вернулись силы. Она показалась ему существом, совершенно не знающим жизни. Нелль была умна, и это обнаружилось очень быстро, но не имела представления о некоторых простейших вещах, - между прочим, о времени. Было очевидно, что она не привыкла делить время ни на часы, ни на дни, и даже слова эти были ей незнакомы. Кроме того, ее глаза, привыкшие к темноте, с трудом переносили блеск электричества; в темноте же ее зрение было необычайно острым, а сильно расширенный зрачок позволял ей видеть в самом глубоком мраке. Было ясно также, что ей никогда не приходилось воспринимать впечатления внешнего мира, что никакой горизонт, кроме горизонта копей, не развертывался перед ее глазами, что весь мир для нее ограничивался этими мрачными подземельями. Знала ли бедная девушка, что в мире существуют солнце и звезды, города и села, вселенная, где движутся бесчисленные миры? Это нельзя было выяснить до тех пор, пока некоторые слова, до сих пор неизвестные ей, не получат для нее определенного значения. Что касается вопроса о том, жила ли Нелль в недрах Нового Эберфойла одна, то Джемсу Старру пришлось отказаться от его разрешения. Всякий намек на это приводил странное создание в ужас. Нелль или не могла, или не хотела отвечать; в ее молчании, несомненно, крылась какая-то тайна. - Хочешь ты остаться с нами? Хочешь ли вернуться туда, где была? - спросил ее Джемс Старр. На первый из этих вопросов она ответила "О да!", на второй лишь вскрикнула от ужаса, но не сказала ни слова. Упорное молчание Нелль тревожило Джемса Старра, Симона Форда и Гарри. Они не могли забыть о странных событиях, сопровождавших открытие копей. И несмотря на то, что за три года не случилось ничего дурного, они продолжали ожидать от своего незримого врага какого-нибудь нового нападения. Собравшись большой группой и хорошо вооружившись, они исследовали таинственный колодец, но не нашли там никаких подозрительных признаков. Колодец сообщался с нижними ярусами пещеры, расположенными в угленосных слоях. Джемс Старр, Симон Форд и Гарри часто обсуждали все это. Если в шахте скрывается один или несколько злоумышленников, если они готовят новое нападение, Нелль, вероятно, могла бы сказать об этом, - но она молчала. Малейший намек на прошлое вызывал у нее слезы, и лучше было не настаивать. Со временем ее тайна, несомненно, откроется. Через две недели после своего появления в коттедже Нелль уже стала понятливой и усердной помощницей старой Мэдж. Очевидно, ей казалось вполне естественным остаться в доме, где ее так радушно приняли сострадательные люди; возможно также, что она не представляла себе, что могла бы жить где-либо в ином месте. Она вполне удовлетворялась обществом семейства Форд, а эти добрые люди само собой стали считать ее своей приемной дочерью с того мгновения, как она вошла в их дом. Нелль действительно была прелестна, а в новой жизни стала еще красивее. Несомненно, это были первые счастливые дни в ее жизни. Она чувствовала глубокую благодарность к людям, которым была обязана этим счастьем. Мэдж относилась к Нелль с материнской нежностью; старый мастер не чаял в ней души. Впрочем, ее любили все, и Джек Райан сожалел только о том, что не спас ее сам. Он часто приходил в коттедж. Он часто пел, и Нелль, никогда ранее не слышавшей пения, это очень нравилось; но видно было, что песням Джека Райана девушка предпочитает более серьезные беседы с Гарри, который мало-помалу учил ее всему, чего она не знала о внешнем мире. Нужно сказать, что с тех пор как Нелль приняла вполне естественный вид прелестной девушки, Джеку Райану пришлось признаться, что его вера в духов значительно ослабела. Кроме того, через два месяца его суеверию был нанесен новый удар. К этому времени Гарри сделал довольно неожиданное открытие, которым отчасти объяснялось появление Огненных женщин на развалинах замка Дендональд в Эрвине. Однажды, обследуя самые дальние закоулки южной части шахты, что продолжалось несколько дней, Гарри с трудом пробрался в узкий штрек между слоями сланца. Внезапно он, к своему удивлению, очутился на открытом воздухе. Штрек, поднимавшийся наклонно к поверхности земли, кончался как раз в развалинах замка Дендональд. Следовательно, между Новым Эберфойлом и холмом, на котором возвышался старый замок, существовал тайный ход. Верхнее устье его, скрытое камнями и кустарником, было совершенно невидимо извне, и не удивительно, что при расследовании его не нашли. Через несколько дней Джемс Старр, которого привел сюда Гарри, сам осмотрел этот естественный выход из угольных копей. - Вот убедительное доказательство для суеверных людей, - сказал он. - Прощайте, духи, гномы и Огненные женщины! - Не думаю, мистер Старр, - возразил Гарри, - что мы должны этому радоваться. Их преемники вряд ли лучше, чем они, а может быть, и хуже. - Это верно, Гарри, - ответил инженер, - но что же делать? Очевидно, существа, скрывающиеся в шахте, сообщаются по этому проходу с поверхностью земли. Это они, конечно, завлекли своим факелом в ту бурную ночь судно "Мотала" к берегу и, как старинные береговые пираты, ограбили бы его, не будь там Джека Райана с товарищами. Во всяком случае, все объясняется. Вот и вход в их притон! Но там ли они? - Там, потому что Нелль дрожит, когда ей говорят об этом, - убежденно ответил Гарри. - Конечно, там. Но она не хочет или не смеет об этом говорить! Очевидно, Гарри был прав. Если бы таинственные хозяева шахты покинули ее или умерли, то у девушки не было бы причин хранить молчание. Однако Джемс Старр непременно хотел проникнуть в ее тайну. Он чувствовал, что от этого может зависеть будущее новых копей. И тогда были предприняты новые, очень тщательные розыски. Предупредили судебные власти. Агенты устроили засаду в развалинах замка. Дендональд. Гарри сам в течение нескольких ночей прятался в чаще кустарников, покрывавших холм. Напрасный труд. Ничего не удалось открыть. Никто не появлялся в устье прохода. Вскоре пришлось заключить, что злоумышленники, должно быть, окончательно покинули Новый Эберфойл; что касается Нелль, то они, вероятно, считают ее погибшей в колодце, где она была оставлена. До начала разработок копь служила им надежным убежищем, безопасным от всяких преследований. Но теперь обстоятельства изменились. Притон стало затруднительно скрыть. Итак, вполне разумно было предположить, что за будущее опасаться нечего. Однако Джемс Старр не был вполне уверен в этом. Гарри тоже не хотел сдаваться и часто повторял: - Нелль явно была замешана во всей этой тайне. Если ей бояться нечего, то почему она молчит? Она счастлива с нами, - в этом сомневаться нельзя. Она любит всех нас, обожает мою мать. А если она не рассказывает о своем прошлом, о том, что могло бы успокоить нас за будущее, то, значит, над ней тяготеет какая-то тайна, раскрыть которую запрещает ей совесть. Может быть также, она считает своим долгом хранить это необъяснимое молчание больше ради нас, чем ради себя! По всем этим соображениям решено было не касаться в разговорах ничего, что могло бы напомнить девушке о ее прошлом. Но все же Гарри случилось однажды открыть ей, насколько Джемс Старр, он сам и его родители считают себя обязанными ей. Был праздничный день. Все отдыхали как на поверхности графства Стерлинг, так и в подземном царстве. Рабочие гуляли; под звонкими сводами Нового Эберфойла всюду раздавались песни. Гарри и Нелль покинули коттедж и медленно шли вдоль левого берега озера Малькольм. Электрические фонари горели здесь не так ярко, и их лучи причудливо дробились на живописных утесах, поддерживавших своды. Эта полутьма была приятна для Нелль, с трудом привыкавшей к свету. После прогулки, длившейся час, Гарри со своей спутницей остановились перед часовней святого Жиля на природной площадке, возвышавшейся над водами озера. - Твои глаза, Нелль, еще не привыкли к свету, - сказал Гарри, - и тебе не вынести солнечного блеска. - Нет, конечно, - ответила девушка, - если солнце таково, каким ты мне его описывал, Гарри. - Нелль, - возразил Гарри, - рассказывая тебе о солнце, я не мог дать тебе верного представления ни о его великолепии, ни о красотах того мира, которого ты еще не видела. Но скажи мне, возможно ли, чтобы со дня своего рождения в глубинах шахты ты никогда не поднималась на поверхность? - Никогда, Гарри, - ответила Нелль. - И не думаю, чтобы отец или мать носили меня туда даже маленькой. Я, несомненно, помнила бы об этом. - Пожалуй, - сказал Гарри. - Впрочем, в те времена, Нелль, многие, не только ты, не покидали шахты. Сообщение с внешним миром было трудное, и я знавал немало, юношей и девушек, которые в твоем возрасте совсем не знали, какая жизнь идет наверху, как не знаешь и ты. Но теперь поезд за несколько минут выносит нас по большому туннелю на поверхность земли. И я с нетерпением жду, Нелль, чтобы ты сказала мне: "Идем, Гарри, мои глаза вынесут дневной свет! Я хочу увидеть солнце! Я хочу увидеть божий мир!" - Я и скажу это, Гарри, и надеюсь, что скоро. Я пойду с тобой полюбоваться миром, и все же... - Что ты хочешь сказать, Нелль? - с живостью спросил Гарри. - Неужели ты будешь жалеть о том, что покинула черную пропасть, где ты провела первые годы своей жизни и откуда тебя извлекли почти мертвой? - Нет, Гарри, - ответила девушка. - Я лишь думала, что мрак тоже прекрасен. Если бы ты знал, что видят глаза, привыкшие к нему! В нем есть тени, - они скользят, и за их полетом хочется последовать. Иногда взору представляются переплетенные круги, от которых не хочется оторвать глаз! В самой глубине копи есть черные углубления, полные смутных отсветов. А то слышатся шорохи, словно говорящие о чем-то. Знаешь, Гарри, нужно прожить здесь долго, чтобы понять то, что я чувствую и чего не могу выразить словами! - И тебе, Нелль, было не страшно оставаться одной? - Гарри, - ответила девушка, - я ничего не боялась, именно когда я была одна. Голос Нелль слегка изменился при этих словах. Гарри, однако, счел своим долгом расспросить ее и потому продолжал: - Но ведь ты могла заблудиться в длинных коридорах, Нелль. Разве ты не боялась этого? - Нет, Гарри. Я давно знала все закоулки новых копей. - Ты выходила оттуда когда-нибудь? - Да... иногда... - ответила девушка нерешительно. - Мне случалось доходить до Старого Эберфойла. - Значит, ты знала старый коттедж? - Коттедж - да... но тех, кто там жил, видела только издали. - Это были мои отец и мать, - сказал Гарри, - это был я! Мы не хотели покинуть нашу старую шахту. - Может быть, это было бы лучше для вас, - прошептала девушка. - Но почему, Нелль? Разве открытием новой залежи мы обязаны не тому, что решили остаться здесь? И разве это открытие не было благодеянием для множества людей, нашедших заработок? Оно было счастьем и для тебя, Нелль, - ты вернулась к жизни и встретила любящие сердца! - Для меня это, конечно, счастье! - воскликнула Нелль. - Да, что бы ни случилось! Но для других... кто знает... - Что ты хочешь сказать? - Ничего... ничего!.. Но тогда - тогда было очень опасно ходить в новые копи. Да, очень опасно, Гарри! Однажды неосторожные люди проникли в эти глубины. Они зашли далеко, очень далеко... Они заблудились... - Заблудились? - переспросил Гарри, взглянув на Нелль. - Да, заблудились, - дрожащим голосом ответила девушка. - Лампа у них погасла... они не могли найти дорогу... - И там, - вскричал Гарри, - замурованные в течение недели, они были близки к смерти! И без сострадательного существа, тайком приносившего им немного пищи, без таинственного проводника, который привел к ним избавителей, они никогда не вышли бы из этой могилы! - Почему ты это знаешь? - спросила девушка. - Потому, что эти люди были Джемс Старр, мой отец, мать и я! Нелль, подняв голову, схватила молодого человека за руку и взглянула на него так пристально, что он почувствовал глубокое смущение. - Ты? - прошептала она. - Да, - ответил Гарри, помолчав. - А та, кому мы обязаны жизнью, - это ты, Нелль: это не мог быть никто другой, кроме тебя. Нелль закрыла лицо руками, не отвечая. Гарри никогда еще не видел ее такой взволнованной. - Те, кто спас тебя, Нелль, - прибавил он с волнением, - сами были обязаны тебе жизнью. Неужели ты думаешь, что они могли забыть об этом? 16. НА ДВИЖУЩЕЙСЯ ЛЕСТНИЦЕ Разработка Нового Эберфойла давала громадную прибыль. Разумеется, значительную долю ее получали инженер Джемс Старр и. Симон Форд, открывшие этот богатейший угольный бассейн. Гарри становился поэтому завидным женихом. Но он не собирался покидать коттедж. Он заменил своего отца в должности старшего мастера и ревностно следил за всеми работами. Джек Райан гордился удачей своего друга и радовался ей. Собственные его дела тоже шли хорошо. Оба виделись часто - то в коттедже, то на подземных работах. Джек Райан быстро подметил чувства, которые Гарри питал к девушке. Гарри не признавался в них, но Джек Райан хохотал от души, когда на расспросы его товарищ отвечал отрицательно. Одним из самых страстных желаний Джека Райана было сопровождать Нелль, когда она впервые выйдет на поверхность графства. Ему хотелось видеть, как девушка будет удивлена, как восхитят ее картины природы - зрелище, еще незнакомое ей. Он надеялся, что Гарри пригласит его на эту прогулку, но Гарри что-то молчал, и это несколько беспокоило его друга. Однажды Джек Райан спускался по вентиляционному стволу, которым нижний горизонт копей сообщался с поверхностью. Он воспользовался механической лестницей, одной из тех лестниц, которые, равномерно покачиваясь, сами двигались то вверх, то вниз, что позволяло подниматься и спускаться не утомляясь. Двадцать таких качаний механизма уже опустили его примерно на полтораста футов, и на одной из узких площадок лестницы он повстречался с Гарри, поднимавшимся на поверхность. - Это ты? - спросил Джек, глядя на своего товарища, ярко освещенного электрическими лампами. - Да, Джек, - ответил Гарри, - и рад тебя видеть. Я хочу предложить тебе кое-что... - Я ничего не стану слушать, пока не узнаю новостей о Нелль! - воскликнул Джек Райан. - Нелль здорова, Джек, и даже настолько, что через месяц или полтора я надеюсь... - Жениться на ней? - Ты сам не знаешь, что говоришь, Джек. - Может быть, Гарри; зато я знаю, что сделаю. - Что же? - Сам женюсь на ней, если ты не женишься! - ответил Джек Райан, расхохотавшись. - Сохрани меня святой Мунго. Она мне нравится. Очень милая, славная девушка и к тому же никогда не покидала шахты, - как раз такая жена и нужна шахтеру! Нелль - сирота, как и я, и если ты, Гарри, сам о ней не думаешь, а она захочет взглянуть на твоего друга... Гарри молча смотрел на Джека, даже и не думая отвечать ему. - Ты слышишь, Гарри, что я говорю? Не ревнуешь? - спросил Джек Райан несколько серьезнее. - Нет, Джек, - спокойно ответил Гарри. - Но если ты не собираешься жениться на Нелль, то не предполагаешь же ты, что она останется старой девой? - Я вовсе ничего не предполагаю, - ответил Гарри. Движение лестницы позволило бы в эту минуту друзьям разойтись, одному вверх, другому вниз по стволу. Однако они не разошлись. - Гарри, - сказал Джек, - ты думаешь, я серьезно говорил о Нелль? - Нет, Джек, - ответил Гарри. - Ну, а вот сейчас будет серьезный разговор. - Ты - и вдруг серьезный разговор? - Мой дорогой Гарри, - произнес Джек, - поверь, что я могу дать другу добрый совет. - Говори, Джек. - Так вот что. Ты любишь Нелль, и она достойна твоей любви. Твои родители, старик Симон, старая Мэдж, любят ее, как дочь. И тебе так легко сделать, чтобы она стала им настоящей дочерью. Почему ты не женишься на ней? - Разве ты настолько знаешь чувства Нелль, Джек, - возразил Гарри, - чтобы говорить так? - Их знают все, и даже ты сам, потому-то ты не ревнуешь ни ко мне, ни к другим. Но вот лестница спускается, и я... - Погоди, Джек, - сказал Гарри, удерживая товарища, уже спустившего ногу с площадки, чтобы встать на движущуюся ступеньку. - Ну, вот, Гарри, - со смехом вскричал Джек, - ты добьешься того, что меня разорвет пополам! - Слушай внимательно, Джек, - ответил Гарри, - потому что на этот раз серьезно буду говорить я. - Слушаю. До следующего звена лестницы, не дольше. - Джек, - продолжал Гарри, - я не хочу скрывать, что люблю Нелль. Мое заветное желание - назвать ее своей женой... - Вот и отлично... - Но пока она в таком состоянии, как сейчас, совесть не позволяет мне просить ее принять решение, которое должно быть бесповоротным. - Что ты хочешь сказать, Гарри? - Я хочу сказать, Джек, что Нелль никогда не покидала шахты, где, вероятно, и родилась. Она не знает ничего о внешнем мире, она его не видела. Ее глазам нужно ознакомиться с ним, - и сердцу, вероятно, тоже. Кто знает, какими станут ее мысли, когда она испытает новые впечатления? Ей не с чем сравнить то, что она до сих пор знала, и мне кажется, было бы обманом добиваться ее согласия, пока она не решится вполне сознательно предпочесть жизнь под землей всему остальному. Ты понимаешь меня, Джек? - Да... смутно... Я понимаю... и особенно то, что из-за тебя пропущу еще одно звено лестн