сно. - Она
подняла  на Карлсена глаза;  его поразило, что во взгляде у  нее читалось то
же, что и  у  Джелки, когда та  лежала, обессилев после родов  (у  них тогда
появилась Джанетта).
     - Ступайте наверх, займите Ганса и Перси, ладно?  -  она опасалась, что
те спустятся и застанут ее в таком состоянии.
     - Безусловно.
     - Наверх и сразу направо.
     Он медленно поднялся по лестнице. Из-за двери слышен был голос Фаллады.
Карлсен, постучав, вошел.
     - Ваша жена послала меня посмотреть, где вы там.
     - О, Господи, - спохватился Фаллада, - нам, наверное, пора вниз.
     - Ничего, ничего, - поспешно упредил Карлсен, - я думаю, она понимает.
     Хезлтайн поднялся из-за стола обменяться рукопожатием.
     - Хорошо выглядите, Карлсен. Наслышан о ваших невероятных похождениях в
Швеции. Прошу, присаживайтесь. Виски?
     - Спасибо, не надо. Я уже выпил рюмку бренди.
     - Тогда еще одну.
     Наливая, Хезлтайн спросил:
     - Насколько серьезно вы воспринимаете все это, насчет премьер-министра?
     - Не знаю, что и ответить, - признался Карлсен. - По сути, мне известно
об этом не больше, чем вам. Я просто услышал в записи свой голос.
     - Вы не помните, что наговорили?
     - Я вообще ничего не помнил, пока был под гипнозом.
     - Откровенно говоря...  -  Хезлтайн некоторое время подыскивал слова. -
Понимаете, я пробыл на  Даунинг-стрит всю вторую половину дня. Мне просто бы
в голову не пришло, что...
     Его прервал телемонитор. Он нажал кнопку приема.
     - Алло?
     -  Сэр Перси?  На  связи  главный констебль Дакетт. Через  пару  секунд
послышался другой голос:
     - Алло, Перси, опять  я, - произнес собеседник с  протяжным йоркширским
акцентом.
     - Есть новости?
     -  Э-э...  да, да. Я навел справки по Артуру Прайсу. У него в Пенистоне
завод электронных устройств, буквально через пустырь от Холмфирта.
     - А больница?
     - Вот здесь сложнее. В районе Хаддерсфилда их  всего пять,  одна из них
психиатрическая. Единственная, что возле Холмфирта - это "Терлстон".
     - "Терлстон"? Это который дурдом?
     - Ага, для маньяков. Прямо на пустыре, миля от города. Хезлтайн секунду
помолчал, затем сказал:
     - О'кей, Тед, отлично. Здорово помог. Завтра, может, увидимся.
     - Сам, что ли, нагрянешь? - констебль, очевидно, был удивлен.
     - Можешь потребоваться. Тогда и увидимся.
     - Вот  это оно и есть, -  коротко  заключил Карлсен, когда освободилась
линия.
     Хезлтайн посмотрел на него с удивлением.
     - "Терлстон"? Откуда вы знаете?
     - Пока не  знаю. Но если  это лечебница для маньяков, то там они скорее
всего...
     -  Он  прав, -  взволнованно  подтвердил  Фаллада. -  До  знакомства  с
Гейерстамом я  над  этим  не задумывался,  но  эти  нелюди,  вероятно, могут
овладевать людьми, не  убивая их  физически. Когда  я  увидел, как изменился
почерк у Магнуса после его  Черного Паломничества, я вдруг понял,  что в нем
было двое людей, в одном и том же теле.
     - Какой еще, к черту, Магнус? - не вытерпел Хезлтайн.
     - Потом объясню. Пока я просто хочу сказать, что лечебница для маньяков
- просто идеальное прибежище для вампира.
     - Коли  так... -  Хезлтайн поглядел  на часы.  -  Боюсь,  мы  не  можем
откладывать на завтра. - Он взглянул на Карлсена, затем на Фалладу. - Как вы
насчет этого?
     Фаллада пожал плечами.
     - Я готов куда угодно,  в любое  время.  За Олофа сказать не  могу. Его
дома ждут жена с детьми.
     -  Ничего, - сказал  Карлсен. - Они  знают, что буду  как  только,  так
сразу.
     -  Хорошо. В  таком  случае... - он набрал  номер.  - Алло...  Сержанта
Паркера, пожалуйста... Ага,  Паркер! Мне на ночь нужен будет "шершень". Надо
выехать в Йоркшир. Вы свободны, чтоб нас забрать?
     - Буду через десять минут, когда вернется Калвершоу.
     -  Добро.  Превосходно! Сядьте  на  Бергрэйв  Сквер и  позвоните, когда
прибудете.  -  Он  положил  трубку  и  повернулся к Карлсену.  -  Набирайте,
капитан,  если надо  позвонить жене. А  там посмотрим - может,  дозвонюсь до
главного надзирателя "Терлстона", предупрежу, чтобы нас ждал.
     Через  двадцать минут они уже смотрели, как тает внизу  неоновое сияние
города. Впереди,  насколько охватывал  глаз,  нескончаемой полосой  тянулись
огни  Большого  Северного  шоссе.  "Шершень"  мчался  гораздо  ниже  обычных
воздушных  маршрутов  со  скоростью  пятьсот  километров  в  час.  По  шоссе
нескончаемым потоком двигались машины.
     -  Официально,  - проронил  Хезлтайн, - уезжая из  Лондона,  я  нарушаю
указания.
     - Почему?
     -  Я должен  быть строго  подчинен министру внутренних  дел  и о каждом
происшествии  докладывать прямо  ему.  Премьер  меня  за  этим и  вызывал  -
координировать розыск пришельцев.
     - Каким образом, не объяснил? - поинтересовался Карлсен.
     - Нет. Но  и, в общем-то, обмолвился - намеком, не напрямик - что  вы с
Фалладой, по его мнению, немного "того". И все равно: сидели с ним до упора,
размышляли, как будем систематизировать сообщения.
     - А если сообщений не поступит,  - с едким сарказмом сказал Фаллада,  -
он это использует как доказательство, что никакой опасности нет.
     Несколько минут все молчали, погруженные в собственные мысли.
     - Как вы  думаете, есть какой-то способ проверить,  вампир человек  или
нет? - спросил наконец Хезлтайн.
     Карлсен покачал головой. Фаллада посмотрел на него с удивлением.
     - Почему же? Конечно, есть. Мы же пробовали его на тебе нынче утром.
     - Что за средство? - полюбопытствовал Хезлтайн.
     - Радистезия, маятник.
     Карлсен хмыкнул.
     - Что-то  я не заметил  никаких  показаний,  разве  единственно,  что я
мужчина.
     - Да, но ты же пропустил самое интересное. Ты тогда спал.
     - Может, поясните? - попросил Хезлтайн.
     -  При  разной  длине  он  реагирует  на  разные  сущности:  шестьдесят
сантиметров  на мужчину, семьдесят  четыре - на женщину.  Граф говорил,  что
использовал его  в  свое время  -  проверить,  не  одержим  ли один  из  его
пациентов вампиром  - так вот:  когда над тем человеком завели маятник,  тот
реагировал и  на мужской, и на  женской длине. Потому он и решил попробовать
маятник на Олофе.
     - И что вышло?
     - Маятник отреагировал и  как на  мужчину, и  как на женщину. Но это не
все. Гейерстам согласился, что это может оказаться  и совпадением, поскольку
женская длина означает также опасность. И он  решил  испытать Олофа на длине
свыше ста сантиметров - длине смерти и сна. За этой длиной, понятно, никакой
реакции быть  не  должно, смерть -  предел всему. Пока  Олоф  спал,  старуха
проверила его на сотне сантиметров, и реакция была достаточно сильной. Тогда
она  удлинила  отрезок  до ста  шестидесяти  - сто сантиметров  плюс обычная
мужская длина. Вообще никакой реакции. Прибавила до ста семидесяти четырех -
сотня  плюс женская длина.  И эта сволочь  как  начала  крутиться  - жуткими
кругами!
     - И что из того? - невозмутимо спросил Хезлтайн.
     - Он толком  не мог  сказать.  Но  заметил: <i>возможно</i>, то,  что вызывает
реакцию, уже мертво.
     Карлсен почувствовал, как шевелятся волосы на затылке.
     - Я этому не верю,  - проговорил он до странности сдавленным голосом. -
Эти существа вполне живы.
     - Я просто пересказываю слова Гейерстама,  - пожал плечами Фаллада. - Я
тоже   согласен,   в   этих   существах   не   может   быть   ничего   особо
сверхъестественного.
     - Смотря что считать сверхъестественным, - заметил Хезлтайн.
     - Ну, мертвецов там... привидений. Что там еще может быть?
     Карлсен теперь  ощущал уже знакомое отчаяние  и безнадежность, чувство,
что мир вдруг сделался невероятное отчужденным. Он привык к пустоте космоса,
но   дажей  за   пределами   Солнечной  системы  никогда  не  терял  чувства
принадлежности  к Земле,  человечеству.  Теперь  же  душу полонил  пугающий,
леденящий холод - словно катишься в стылую бездну, отлученный от всех и вся.
Глядя  расширенными глазами на нескончаемую череду огней  Большого Северного
шоссе,  на отдаленное  неоновое  зарево  какого-то  города  -  должно  быть,
Ноттингема - Карлсен оторопело сознавал зыбкость и ненадежность окружающего.
В душе поднимался страх. И  вдруг, столь же внезапно, исчез - да так быстро,
что  и  не  сообразишь,  отчего.  В  неожиданном  проблеске  озарения  страх
представился абсурдным. Тут огни внизу стали ярче; Карлсена охватил восторг,
светлое облегчение.  Все  это  накатило  и  пронеслось,  оставив смятение  и
растерянность. Он закрыл уставшие глаза.
     - Просыпайся, Олоф. Прибыли, - послышался над ухом голос Фаллады.
     Под  посадочными  огнями  "шершня" мелькали  верхушки  деревьев, машина
снижалась на узкое безлюдное шоссе.
     - Где это мы? - спросил Карлсен.
     - К югу  от Хаддерсфилда, в нескольких милях,  - отозвался через  плечо
пилот. - Холмфирт где-то рядом.
     Карлсен посмотрел на часы.  Девять  пятнадцать -  проспал, оказывается,
полчаса.
     "Шершень",    коснувшись   дороги,   отключил   реактивные   двигатели;
одновременно  сработал механический  привод, и короткие  крылья втянулись  в
бока; воздушное  судно фактически  преобразилось  в  большой  автомобиль. Не
проехав и сотни  метров, они остановились у развилки. Одна стрелка указателя
ориентировала на Барнсли, другая - на Холмфирт.
     - Не так уж и поздно, -  заметил Хезлтайн. - Пожалуй,  успеем навестить
мистера Прайса. Сержант, разберитесь у себя и выясните,  где здесь Аппертон-
роуд.
     Пилот поиграл клавишами компьютера.  На мониторе развернулась  дорожная
схема Холмфирта, одна из дорог высветилась красным.
     - Нам везет, - сказал Паркер. - Мы, сдается, на ней и стоим.
     Им не потребовалось и пяти минут, чтобы отыскать дом - респектабельного
вида  одноэтажный  особнячок  из  стекла и фиброфлекса, окруженный  солидным
газоном  сто на  сто;  фонарь  выхватывал  из  темноты  декоративный  пруд и
цветочные клумбы.
     Дверь на  звонок  открыла  пожилая  осанистая  женщина;  она растерянно
оглядела троих незнакомцев. Хезлтайн показал удостоверение.
     - Мы можем переговорить с вашим мужем?
     - По налогам? - натянуто спросила она.
     - Нет, что вы, - утешил  Хезлтайн.  - Беспокоиться не  о чем. Он бы мог
нам помочь кое-какой информацией.
     - Сейчас, погодите  секунду... - она исчезла внутри. Хезлтайн посмотрел
на своих спутников и лукаво подмигнул.
     - Сразу видно, у кого что болит.
     Прошло несколько минут, и женщина возвратилась.
     - Прошу вас, входите.
     Она  провела  их  в гостиную  с  плотно  задернутыми  шторами.  Там,  в
инвалидном   кресле  на  колесах,   сидел   здоровенный  пожилой  мужчина  с
уставленным закуской подносом на коленях.
     - Мистер Артур Прайс? - осведомился Хезлтайн.
     -   Я,   -  ответил   сидящий  -   само   спокойствие,   только   глаза
настороженно-любопытные.
     - Э-э...  Кажется,  какая-то ошибка. Вам принадлежит  "Кристалл Флэйм",
номер КБХ 5279Л?
     - Хм... Мне.
     - Вы сегодня на нем выезжали?
     - Нет, куда ему теперь! - тревожно воскликнула женщина.
     - Умолкни, Нелл, - оборвал ее муж. - А что, врезался в кого?  - спросил
он у Хезлтайна.
     - Нет, что  вы.  Нам просто нужно найти человека, который ездил  на нем
сегодня утром.
     - Тогда, наверное, Нед, - подумала вслух хозяйка.
     - Да замолчишь ты!
     - Кто такой Нед? - спросил Хезлтайн.
     -  Сын наш, - хозяин гневно сверкнул глазами на жену. - Управляет делом
с той поры, как меня прихватило.
     - Ясно. Нельзя ли мне узнать его адрес?
     -  Да вот он, через дорогу, - кивнул, помолчав, Артур Прайс.  - А в чем
дело-то?
     -  Совершенно  серьезно, ничего  такого,  мистер  Прайс. Мы разыскиваем
пропавшего и думаем: может ваш сын нам что-нибудь скажет? Какой у него номер
дома?
     - Сто пятьдесят девять, - пробурчал инвалид.
     Хозяйка проводила их до ворот и указала на дом в пятидесяти метрах.
     - Вон тот, с красными шторами, не ошибетесь.
     Дом  с  красными шторами  смотрелся явно беднее  своего соседа  - газон
нестрижен, зарос. Машина,  которую искали, стояла перед гаражом. В  ответ на
звонок Хезлтайна из миниатюрного громкоговорителя послышалось:
     - Кто там?
     - Полиция. Можно  поговорить с мистером Прайсом? Ответа не последовало,
но через  полминуты дверь открыла невысокая блондинка со спящим ребенком  на
руках.  Ее  можно было бы  назвать хорошенькой, если бы не такой  загнанный,
замученный вид.  Неловко  посмотрев  через  голову ребенка, прикорнувшего  у
материнского плеча, она шепотом спросила:
     - Вам чего?
     - Нельзя ли поговорить с вашим мужем?
     - Он уже спит.
     - Вы бы посмотрели, может, еще нет? Очень надо.
     Ее  взгляд  с  немой  тоской переходил с  одного непрошеного  гостя  на
другого; очевидно, ее сильно пугала тихая властность в голосе Хезлтайна.
     - Ну, я не знаю... Придется минуту подождать...
     - Разумеется.
     Они смотрели, как  женщина тяжелой  поступью  поднимается по  лестнице,
чуть покачиваясь под весом ребенка. Прошло несколько минут.
     - Вспоминаю прежние времена,  когда был участкевым, - сказал со вздохом
Хезлтайн. - Терпеть не мог нарушать людской покой.
     Они стояли, оглядывая прихожую с детской коляской, велосипедом и ящиком
с  игрушками. Спустя пять минут наверху лестницы  показался мужчина. Пока он
спускался,  Карлсен успел  рассмотреть:  рыжеволосый, не по годам грузный, с
нездоровым цветом лица. Глаза беспокойные, рыскают по сторонам.
     Когда Хезлтайн извинился за неожиданное вторжение и вежливо спросил, не
уделит  ли  тот несколько минут, мужчина, похоже, облегченно перевел дух. Он
показал глазами на лестницу и пригласил гостей в дом.
     Единственным освещением в гостиной был большущий цветной телевизор. Нед
убавил звук  и  включил  бра.  Затем  плюхнулся в кресло,  протирая кулаками
глаза. Руки мускулистые, покрытые жесткой рыжей шерстью.
     - Мистер  Прайс, - обратился к  нему Хезлтайн,  -  сегодня,  примерно в
одиннадцать тридцать утра, вы в районе пустыря сидели у себя в машине - той,
что сейчас возле дома...
     Тот хмыкнул,  но  ничего  не сказал. Вид у него был  такой,  будто  его
сейчас  только  растормошили   от  глубокого  сна.  Карлсен  чувствовал  его
усталость и растерянность.
     - Нас интересует женщина, платье в красную  и желтую  полоску...  - дал
понять Хезлтайн.
     Прайс, жуликовато отведя глаза, уставился в пол. Прокашлялся.
     - Я что, закон нарушил? - спросил он с вызовом.
     - Да нет, что вы, мистер Прайс,  - сказал Хезлтайн утешительно. - Никто
и не говорит, что нарушили.
     - А тогда что за дела? - процедил Прайс.
     Верный подход наметил Карлсен.  Он оглядел фотографии на полке - хозяин
на них, большей  частью,  скалился  или  хохотал  в  кругу  приятелей.  Лицо
экстраверта,  недолюбливающего,  когда  его  в чем-нибудь обвиняют.  Карлсен
уселся на стул так, чтобы видеть лицр собеседника.
     - Хочу быть с вами откровенным, мистер Прайс. Нам нужна ваша помощь - и
все, что бы  вы  сейчас ни говорили, не  выйдет за стены  этой комнаты.  Нам
просто надо знать, что с той девахой.
     Говоря,  он  тихонько  положил  руку  Прайсу  на  плечо.  Озарение было
мгновенным и  неожиданным, будто вдруг подсоединяешься к чужому  телефонному
разговору. Он сидел в машине,  и картина представилась знакомой, как во сне.
Дело  было  на стоянке у  пустыря.  Он  читал газету,  на первых порах и  не
замечая женщины, сидящей неподалеку на скамейке. И вот женщина уже в машине.
     - Что она натворила? - спросил Прайс.
     - Да ничего. Но надо ее  разыскать.  Куда  вы поехали, когда она к  вам
подсела?
     - Подрулили к водозаборнику... - неохотно признался Нед.
     У Карлсена перед глазами развернулось ясное, четкое изображение: заднее
сиденье, совершенно  обалдевший от  счастья  мужик -  ого! подпустила руку к
самой заднице! Ба-а, да еще и трусов нет!
     - Вы развлекались. Дальше что?
     Наверху  что-то  глухо  стукнуло.  Карлсен  почувствовал  облегчение  у
греховодника: жена еще наверху, не подслушивает у двери.
     -   Посидели   с  ней,  поболтали.   Потом  она  предложила:  поедем-ка
куда-нибудь в номер. Мы махнули и Лидс...
     - В "Европа-Отель", - кивнул Карлсен. - И когда вы оттуда уехали?
     - Где-то в семь.
     - А ее к этому времени уже не было?
     - Вы, я вижу, и так уже все знаете.  - Мужчина пожал плечами. От  этого
движения рука Карлсена соскользнула с его плеча, и контакт тотчас прервался.
     Карлсен встал.
     - Благодарю вас, мистер Прайс. Вы очень нам помогли.
     Когда подходили к двери, Хезлтайн спросил:
     - Вы договорились с ней встретиться опять?
     Мужчина, вздохнув, молча кивнул. Тяжело поднявшись на ноги, он проводил
гостей до двери. Открывая, посмотрел Карлсену прямо в лицо.
     - Вы,  небось,  про  меня невесть  что думаете?  А между тем,  часто ли
мужику выпадает такая удача...
     Карлсен в ответ улыбнулся.
     - Вы уж извините, но все же она вас, видно, здорово утомила.
     Парень оскалился, на миг в глазах мелькнула добрая смешинка.
     - Оно того стоило!
     Когда шли обратно к "шершню", Хезлтайн спросил:
     - И что, в самом деле?
     - Что?
     - Стоило?
     - По его  разумению, да.  Она  вытянула из него энергию, но он ее через
пару дней восстановит. Это не страшнее тяжкого похмелья.
     - И постоянного рецидива не будет?
     - Если вы насчет того, станет ли он вампиром, ответ отрицательный.
     - Почему ты так считаешь? - быстро спросил Фаллада.
     - Я... я не знаю. Просто чувствую. Хотя и не могу сказать, почему.
     Хезлтайн покосился на него с любопытством, но ничего не сказал.
     Сержант изучал геодезическую схему.
     - Я только сейчас выходил по рации на ту  психушку. Думаю, наверно, вон
те огни, на верху холма. - Он указал вдаль.
     Хезлтайн посмотрел на часы.
     - Давайте-ка перебираться туда. Времени уже порядочно.
     Через  три  с небольшим  минуты  огни  "шершня"  выхватили  из  темноты
массивное серое здание  на вершине холма. Когда приблизились,  огни  в окнах
один за другим начали меркнуть.
     - Десять часов, - понял Фаллада. - Отбой по палатам.
     Лужайка  перед лечебницей  освещалась мощным прожектором.  Когда машина
сдавала высоту, снижаясь на газон, Хезлтайн спохватился:
     - Ничего, что мы садимся? Радары не взвоют?
     - Он их уже отключил, сэр. Я сказал, что мы прибудем около десяти.
     Когда сели,  двери главного  входа  отворились,  и  на фоне  хлынувшего
наружу света, возник массивный силуэт.
     - Это, наверно, главный  надзиратель,  - понял Хезлтайн,  - которому  я
звонил. Судя  по  манерам, большой  шутник.  -  Когда  вылезли на траву,  он
негромко  сказал  Фалладе  на ухо:  - и  говорит,  кстати, что  большой  ваш
почитатель.
     - Надеюсь, одно другому не помешает, - в тон заметил Фаллада.
     - Вышедший из двери человек шагнул навстречу.
     - Что ж, большая честь, комиссар, просто великая... Доктор Армстронг.
     Туловище у  доктора  было необъятное  -  килограммов  сто двадцать,  не
меньше. Одет  в  свободный серый костюм, отстающий от  моды лет на двадцать.
Сочный, мелодичный актерский голос.
     Хезлтайн пожал ему руку.
     - Очень любезно с вашей стороны не отказать нам в столь позднем приеме.
Это доктор Ганс Фаллада. А это капитан Олоф Карлсен.
     Армстронг запустил пухлую ладонь в седой ежик на голове.
     - Покажите мне, где упасть! Столько знаменитых гостей - и все сразу!
     Карлсену при рукопожатии бросилось в глаза, какие  у  доктора  крупные,
прокуренные зубы.
     Армстронг завел их  в вестибюль. Запах фиалковой полироли  лишь оттенял
застоялую вонь  пота  и кухни. Армстронг тараторил  без умолку; медоточивый,
богатый голос эхом отдавался в пустом вестибюле.
     - Ну  <i>надо</i> ж, жены моей здесь нет! Она ж  позеленеет от зависти. Гостит
сейчас  у  родни в Абердине. Сюда, пожалуйста. А  пилот  ваш  что? Разве  не
зайдет?
     - Пусть посидит там. Посмотрит телевизор.
     - Боюсь, здесь у нас беспорядок, черт ногу сломит. Карлсен заметил, что
дверь в жилую часть у Армстронга окована металлом.
     - Все хозяйство сейчас на мне... А, Джордж, ты еще здесь?
     Пригожего вида паренек с косинкой в глазу и блаженным взором сказал:
     - Уже почти кончил.
     -  Ладно, оставь до завтра. Пора  уже  в палату. Только сначала принеси
льда из холодильника.  -  Когда паренек вялой  походкой удалился,  Армстронг
сообщил шепотом: - Один из тихоньких. Восхитительный мальчик.
     - Какими судьбами здесь? - поинтересовался Карлсен.
     - Убил сестренку. Ревность, знаете ли. Прошу, садитесь, господа. Виски,
а?
     - Спасибо.
     Фаллада обратил внимание на лежащий у кресла раскрытый журнал.
     - О, да вы читаете мою выдержку по вампиризму, - заметил он.
     -  Да,  конечно! Я  сохранил все четыре  статьи из "Британского журнала
психологии". Абсолютное совершенство! Вам бы книгу написать.
     - Уже написана.
     -  Да вы что! Какая  прелесть!  Просто не терпится прочесть. - Он сунул
Фалладе граненый стакан, до половины наполненный виски. - Здесь все как есть
правда. Жена меня просто иссушает. - Он расплылся в  улыбке: дескать, шутка.
- Содовой?
     Паренек поставил на стол тарелку с кубиками льда.
     - Хороший мальчик, -  похвалил  Армстронг.  - А теперь спать. Спокойной
ночи!
     Когда дверь закрылась, Фаллада спросил:
     - Что, если он сейчас возьмет и выйдет через переднюю дверь?
     - Далеко не уйдет. Здесь всюду датчики.
     - А если выпустит кого-нибудь из особо опасных?
     - Исключено. Они заперты  в отдельных камерах.  -  Армстронг сел. - Ну,
господа, за ваше  здоровье!  Просто глазам  не верю, что  вы  здесь.  -  Его
восторженно-елейная словоохотливость вызывала невольную симпатию. - Надеюсь,
до утра?
     -  Благодарю, -  сказал  Хезлтайн,  -  но  мы  уже  заказали  номера  в
хаддерсфилдском "Континентале".
     - Это можно легко отменить.
     - А что, это мысль, - подумал вслух Фаллада. - Возвращаться нам утром.
     -  Превосходно! Будем  считать,  что  решили.  Постелили вам  в крыле у
персонала. А теперь - чем могу. быть полезен?
     Хезлтайн чуть подался вперед.
     - Я  вижу,  вы  читаете статью  Фаллады о  вампиризме.  А  в  настоящее
существование вампиров вы верите?
     Слущая Хезлтайна, Карлсен ощутил вдруг в душе растущую воронку пустоты,
скольжение по наклонной куда-то в бездну.  Голоса потускнели, отдалились, их
вытеснил мертвенный космический холод. Энергия стала отливать из тела, будто
кто  вскрыл вдруг  вену  и  пустил  кровь.  Он  вновь  почувствовал агонию и
смятение  на реликте,  и  ответную напряженность у  той, пришлой,  которая в
данный  момент подсасывала  его, Карлсена, энергию. Комната обрела зыбкость,
словно  тонкая серебристая пелена  дыма,  словно водопад,  завесой  вставший
перед глазами. Карлсен плыл вниз, как лист с высокого дерева. Одновременно с
тем ощущалось возбуждение внизу живота и в паху. На секунду Карлсен  приятно
расслабился,  затем  попытался  воспротивиться.  Потеря  энергии моментально
прекратилась. Но теперь чувствовалась пустота, тяжесть и усталость. Вампирша
по-прежнему тянула энергию - сейчас,  правда, понемногу. С легким изумлением
Карлсен понял,  что она не сознает его присутствия рядом. Расстояние было им
без разницы: что миллион километров, что сто метров - все едино.
     До слуха  донесся голос Армстронга, и Карлсен  на миг изумленно застыл,
внимая  невероятным  вещам,  которые тот  излагал.  Тут  до него дошло,  что
Армстронг  вслух  их  фактически не  произносит. Он рассказывает об одном из
своих пациентов; но в то же время интонации приоткрыли его потаенные мысли и
чувства.  Главный  надзиратель  "Терлстона" предстал перед  Карлсеном эдаким
грузным  мягкобрюхим  моллюском,   лениво  фланирующим  в   аквариуме  своей
лечебницы для маньяков - медуза, толстопузый пиратский фрегат в теплом море.
По своей природе  Армстронг был существом обоеполым, причем интересовался не
только мужчинами  и женщинами, но  всеми существами,  в  коих  бьется жизнь.
Беспокойство вызывала его глубокая, ненасытная плотоядность.  Его  влекло  к
своим  подопечным какое-то  нездоровое, похотливое  любопытство.  У  себя  в
воображении  он  уже  рисовал  такое, что  им  и  не  снилось. Когда-нибудь,
поддавшись слабине, он мог бы  совершить изуверское  преступление. На данный
же момент Армстронг был сама осторожность, затаившееся животное.
     - Зовут ее не Хелен, а Эллен, - поправлял он. - Эллен Дональдсон. Она у
меня  два  года  руководит женским  персоналом.  Не  так  опасно,  как  вам,
вероятно,  кажется.  Кроме того, женщинам проще с пациентами  мужского пола.
Действует успокаивающе.
     -  Я  мог  бы с  ней встретиться?  -  спросил  Карлсен.  Все  удивленно
посмотрели на него.
     -  Разумеется,  -  сказал  Армстронг. - Думаю, она еще  не  легла. Я ей
сейчас велю подойти.
     - Нет, мне бы хотелось с глазу на глаз - объяснил Карлсен.
     Нависла тишина. Наконец Фаллада спросил:
     - Ты не рискуешь?
     - Со  мной все будет в порядке.  Я  с ней  раз уже встречался и ничего,
выжил.
     - Вы с ней знакомы? - удивился Армстронг.
     - Он имеет в виду ту гостью.
     - А, ну конечно.
     Карлсен чувствовал, что  у надзирателя в мыслях. Армстронг всех  считал
немного  сумасшедшими... или, по  крайней  мере, без понятия о том, чего они
сами хотят. Уверенность  в себе давала ему чувство превосходства. Он так был
снедаем  собственной  тайной  страстью, что все  выбивающееся из  ее  границ
наружу воспринимал условно.
     - Зачем она тебе сейчас? - спросил Фаллада. - Нельзя подождать до утра?
     Карлсен покачал головой.
     - Они наиболее активны ночью. Лучше сейчас.
     -  Ладно,  -  кивнул  Хезлтайн. -  Может, вы  и правы. Только постойте,
возьмите это.
     Он протянул Карлсену пластмассовую коробочку, пять на пять сантиметров,
с кнопкой посередине. Стоило кнопку нажать, как в кармане куртки у Хезлтайна
заверещал непрерывный высокочастотный зуммер.
     - Если понадобимся, нажми сюда. Секунда - и  мы тут как тут. - Он убрал
палец с кнопки, и зуммер умолк.
     - Где она? - осведомился Карлсен. Армстронг тяжело поднялся на ноги.
     - Я вас провожу.
     Он вывел Карлсена  через  главную  дверь, и они,  пройдя дорожкой вдоль
газона и миновав  окруженный стенами сад с круглым озерцом, вышли к закрытым
воротам. Надзиратель вынул из кармана ключ и отпер ворота. Глазам  открылось
длинное приземистое здание, с фонарем над каждым входом.
     - Это у нас квартиры медсестер. Мисс Дональдсон живет в первой с конца,
номер один.
     - Благодарю.
     - Может, мне лучше войти и вас представить?
     - Я бы, в общем-то, обошелся.
     - Тогда ладно. С внутренней стороны ворота  открываются без ключа. Если
через полчаса не возвратитесь, мы придем к вам.  - Судя по голосу, он шутил,
но присутствовал и оттенок серьезности.
     Ворота  захлопнулись  за  спиной. Карлсен  поднялся  на первое  с  края
крыльцо и позвонил. В динамике послышалея женский голос.
     - Кто там?
     Наклонившись, он приблизил губы к микрофону:
     - Моя фамилия Карлсен. Мне бы хотелось с вами переговорить.
     Он ожидал дотошных расспросов, но  динамик затих. Через  секунду  дверь
открылась.  Стоящая в  проеме женщина  оглядывала его  с  любопытством,  без
всякой боязни.
     - Вам чего?
     - Можно войти на пару слов?
     - Как вы сюда прошли?
     - Меня привел доктор Армстронг.
     - Входите.  -  Она  посторонилась,  давая пройти.  Закрыв  за Карлсеном
дверь, решительно прошла к телемонитору.
     - Алло? - послышался почти сразу, голос Армстронга.
     - У меня здесь некий господин Карлсен. Вы в курсе?
     - Да. Это я его привел. Это капитан Карлсен.
     - Ясно. - Телеэкран погас.
     Все это  время  Карлсен  стоял у  двери,  глядя  на женщину  и чувствуя
разочарование.   Почему-то  думалось,   что   навстречу  выйдет   непременно
красавица. Эта же  была, по сути, простушка. На вид лет  тридцать пять, лицо
уже утратило  свежесть. Фигура  ничего, но уже начала раздаваться.  И шов на
шерстяном зеленом платье какой-то перекошенный.
     - Что  вас  ко мне  привело? -  голос  бесстрастно-металлический, как у
телефонного оператора.
     На миг Карлсен удивился: не произошла ли ошибка?
     - Можно присесть?
     Женщина,  пожав  плечами,  указала  на  кресло. Надо  было найти  повод
коснуться ее, но она стояла слишком далеко.
     - Мне бы хотелось  расспросить о человеке,  с которым вы провели вторую
половину дня. О мистере, Прайсе.
     - Не понимаю, о чем вы говорите.
     - А я думаю - понимаете. Покажите вашу руку.
     Эллен Дональдсон подняла на Карлсена изумленные глаза.
     - Не поняла?
     - Руку покажите.
     Она  стояла,  вжавшись  спиной  в  узкое  пространство между  стеной  и
столиком. И тут  неожиданно возник  контакт. Они играли в  игру, и оба знали
правила. Ее  глаза неотрывно  смотрели  на Олофа.  Вот  женщина сделала  шаг
навстречу - медленно,  очень медленно. Он  подался вперед  и взял  ее за обе
ладони. Энергия вспыхнула, словно электрический разряд. Женщина покачнулась,
пришлось ее удержать. Энергия перетекла из нее в него.
     Карлсен посмотрел ей в лицо - взгляд остекленевший, как в трансе. Слова
были ни к чему, он чувствовал движение ее мысли.
     - Как его зовут? - Карлсен до боли сжал ей голые руки.
     - Не знаю, - женщина бессильно припала к его плечу.
     - Говори. - Она немо покачала головой.
     - Сейчас ударю.
     Карлсен еще  сильнее  стиснул  ей  руки.  Она  опять  качнула  головой.
Расчетливо, как  при  игре в  гольф, он чуть  отвел  ее лицо и  дал  звонкую
оплеуху.
     В дверь постучали.  Карлсен вздрогнул от неожиданности; она же, похоже,
не замечала вообще ничего.
     - Кто там? - отрывисто спросил он.
     Снова стук. Карлсен опустил Эллен в кресло и подошел к двери. Там стоял
Фаллада.
     - Тут все в порядке?
     - Да, конечно. Заходи.
     Зайдя в комнату, Фаллада увидел женщину.
     -  Добрый  вечер,  -  вежливо  поздоровался  он. Что-то  поняв,  быстро
посмотрел на Карлсена. - Что с ней?
     Карлсен  сел  на подлокотник  кресла. Лицо у  женщины  пылало, по щекам
струились слезы.
     -  Ничего  такого,  - Карлсен почувствовал  недоумение Фаллады.  -  Она
совершенно безобидна.
     - Она нас слышит?
     - Возможно. Но ее это не волнует. Она как голодный ребенок.
     - Голодный?
     - Хочет, чтобы я ее колотил.
     - Ты серьезно? - у Фаллады это просто не укладывалось в голове.
     - Абсолютно. Видишь, когда за нее берется вампирша, она начинает цедить
энергию из своих жертв. Но сама всю ее потом сдает. Прямо как потаскуха, что
ворует для своего сутенера. Или вот если я беру из нее энергию...  - Карлсен
положил руку  ей на предплечье, - она отзывается автоматически.  Установлена
на то, чтобы давать.
     - Ты сейчас забираешь энергию?
     -  Понемногу, чтобы не приходила полностью  в сознание. Если перестать,
она очнется.
     - Как та девушка вчера ночью, мисс Бенгтссон?
     - Да, только у той было просто нормальное женское вожделение. Здесь все
гораздо хуже. Ей хочется, чтобы ее полностью уничтожили.
     - Крайняя форма мазохизма.
     - Именно.
     - Может, лучше ее оставить?
     -  Когда выясню,  что мне надо. Имя  заключенного, который цедит из нее
энергию.
     Фаллада  опустился перед  женщиной  на колени и приподнял ей одно веко.
Взгляд был совершенно пустой - ее интересовал только Карлсен.
     - Ты можешь вчитываться ей в мысли?
     - Она сопротивляется. Не хочет говорить.
     - Почему?
     - Я же тебе сказал. Хочет, чтобы я ее сначала поистязал.
     Фаллада встал.
     - Мне выйти?
     - Без  разницы. Если тебе  все  равно, можешь подождать. Лично мне  это
удовольствия не доставляет. Встань, - велел он женщине.
     Та медленно  выпрямилась,  уголки  губ коверкала  ухмылка. Карлсен сжал
Эллен руками. Было видно, как она болезненно скривилась, когда рука надавила
на спину.
     - Имя, - потребовал Карлсен.
     Женщина со стылой улыбкой покачала  головой.  Он снова  надавил  ей  на
спину. Женщина со свистом  втянула воздух и опять скривилась, но в очередной
раз покачала головой.
     - Что там у нее? - спросил Фаллада.
     - Не  знаю. - Карлсен нащупал на  платье замок молнии и рванул вниз, до
самой  талии.  Открывшаяся  в  прорези  спина  была  исполосована  багровыми
царапинами.
     - Свежие, - заключил Фаллада, приглядевшись. -  Сувенирчик от давешнего
любовника.
     Касаясь  голой кожи  кончиками пальцев,  Карлсен чувствовал, как  к ним
приливает энергия. Он начал стаскивать платье с плеч.
     - Ты что делаешь? - не сдержался Фаллада.
     - Не хочешь смотреть - иди в другую комнату.
     - Да почему?  Я  природный обожатель  таких  сцен.  Наконец,  благодаря
усилиям Карлсена, платье  упало к ногам. На  женщине остались лишь, лифчик и
трусики,  застегнутые  у пояса  на маленькую булавку. Эллен обвила  Карлсену
шею. Он подпустил ее вплотную, чувствуя через одежду сочащееся  тепло нагого
тела. Для  более  тесного  контакта полагалось бы  снять и свою  одежду,  но
присутствие  Фаллады  все-таки  сдерживало.  Положив женщине  одну  руку  на
ягодицы,  другую  -  на  исполосованную  рубцами  ямку  между лопатками,  он
притиснул ее к  себе. Эллен болезненно сморщилась; когда же он приник губами
к ее  рту - самозабвенно закрыла глаза. Жизненная энергия хлынула из ее губ,
отвердевших сосков и низа живота.
     -  Невероятно,  -  кашлянув,  подал  голос  Фаллада,  -  у  нее   спина
бледнеет...
     Эллен, на секунду высвободив рот, - жарко шепнула:
     - Ну, ну!
     - Мне <i>точно</i>  оставаться...  или  я  пока  пойду?  -  учтиво осведомился
Фаллада.
     Карлсен не отозвался. Он  делал то, что она просила: жадно, взахлеб пил
ее энергию,  словно намереваясь  лишить  ее  жизни.  Чувствовалось, как она,
возбужденно подрагивая, льнет к нему всем телом; шею стиснула так, что стало
трудно  дышать. Налегая,  женщина сладострастно  терлась  об него животом  и
бедрами. Но вот ее хватка ослабла, колени подогнулись.
     Фаллада  вовремя подскочил,  иначе  бы она рухнула  на  пол.  Олоф взял
женщину  на  руки  и  понес  в спальню.  Там,  под розовым  абажуром,  горел
светильник,  постель была  уже расправлена  ко  сну.  Карлсен положил  Эллен
Дональдсон на кровать.
     -  Впервые видел, чтобы женщина  доходила  до оргазма  стоя, - хохотнул
Фаллада, стоя в дверях. - Кинси был бы в восторге.
     Карлсен прикрыл ее одеялом. Ко лбу у  нее пристала прядка волос. В углу
рта виднелся пузырек слюны. Выключив свет, он тихо, пятясь задом вышел.
     Едва  ступили  наружу,  как  пошел дождь  - мелкая  морось, принесенная
ветром   из  далеких  болотистых  низин.  В  воздухе  сладковато  попахивало
ракитником  я  вереском.  Карлсена  ошеломило  ощущение внезапного восторга,
электрическим  сполохом мелькнувшее через тело. Миг - и  оно  исчезло, будто
кто  щелкнул  выключателем.  Карлсен  удивился,  но минуту спустя в голове и
следа не осталось.
     - Так ты и не выяснил, чего хотел, - сказал Фаллада.
     - Выяснил достаточно.
     Над  лужайкой  уже  стояла  темень,  виднелся  лишь   силуэт  "шершня",
обозначенный  фосфоресцирующей  краской. Со  стороны  стоящих в рад  длинных
приземистых зданий навстречу по лужайке кто-то шел.
     - Все в норме? - послышался голос Армстронга.
     - Отлично, благодарю, - отозвался Карлсен.
     - Сержант ваш решил лечь спать. Кстати,  ваши  постели в  конце, вон те
три комнаты, - он указал на фонари, горящие над дверьми.
     Вставив  ключ,  надзиратель открыл дверь главного  входа.  В  вестибюле
теперь горел лишь синий ночник.
     Хезлтайн мерил шагами комнату.
     -  Ну наконец-то, - облегченно вздохнул он, - я уже начал беспокоиться.
-  Там, наверху,  - он повернулся  к Армстронгу, - сейчас раздавался  жуткий
шум, кто-то ревел белугой.
     -  У   нас  тут  многие  мучаются  кошмарами,  -  невозмутимо   заметил
надзиратель.
     -  Если бы я  описал одного из них, -  спросил  Карлсен, - вы бы смогли
сказать, кто это?
     - Очевидно, да. Если не я, то главный санитар.
     - Крупный мужчина, под два метра. С большим носом  - горбатый такой - и
рыжие волосы, с проплешиной...
     - Знаю кто, - перебил Армстронг. - Ривс. Джейф Ривс.
     - Это который детоубийца? - уточнил Фаллада.
     - Он самый...
     - Вы не можете о нем рассказать? - спросил Карлсен.
     -  Ну...  Он  здесь  уже  -  ого!   -  пять  лет.  Отклонение  довольно
существенное:  интеллект  десятилетнего  ребенка.  И  преступления  совершал
большей частью в пору полнолуния; четыре убийства и двадцать изнасилований с
извращением. Ловили два года - мать укрывала.
     - Если я верно помню, -  -  заметил Фаллада, - он заявлял,  что одержим
бесом?
     - Или каким-то демоном, - надзиратель повернулся к Карлсену. - Извините
за вопрос, а от кого вы получили эти сведения?
     - От медсестры, Эллен Дональдсон.
     - И она что - не назвала его по имени?
     - Я не спросил.
     Армстронг пожал плечами;  Карлсен чувствовал: подозревает,  что он него
что-то утаивают.
     -  Этот  человек   содержится  совместно   с  другими  заключенными?  -
поинтересовался Хезлтайн.
     - На данный  момент нет.  Завтра  полнолуние, поэтому  его  перевели  в
отдельную камеру.
     -  Вы хотите  видеть  его  прямо  нынче, ночью?  -  спросил  Хезлтайн у
Карлсена.
     - Подождем до завтра, пока в нем поубавится активности, - покачал тот в
ответ головой.
     - Хотите, пошлю за Лэмсоном, главным санитаром? - оживился Армстронг. -
Он, может, подметил, проявились ли у  Ривса черты этого... вампиризма.  -  В
голосе его чуть заметно сквозила ирония.
     -  Нет  необходимости,  - отвечал  Карлсен.  - Он ничего не  заметит  -
единственно  разве,  что  у  этого Ривса чуть прибавилось  ума в сравнении с
обычным.
     -  Тогда позвать  надо обязательно, -  зажегся  Армстронг.  -  Я просто
изнываю от любопытства.
     Карлсен  пожал  плечами.  Армстронг,  истолковав  это  как  разрешение,
незамедлительно нажал кнопку переговорного устройства.
     - Лэмсон, - позвал он, - подойдите-ка сюда.
     Минуту посидели молча.
     - Я  так и не возьму в толк, - утомленно пробормотал Хезлтайн, - почему
тот пришелец должен выбрать себе именно маньяка. Для него что, есть какая-то
разница? Ведь можно вселиться в любого.
     - Не совсем, -  пояснил Карлсен.  -  Выбрать преступника  -  особенно с
отклонениями, психопата - почти то же самое, что вселиться в  пустующий дом.
А  этот  человек, ко всему, еще  и сам уверен, что одержим бесом. Поэтому не
удивится, если окажется одержим вампиром.
     - А что тогда  с этой медсестрой, Дональдсон? Она же, я так понимаю, не
преступница?
     - Здесь дело, скорее, не в преступлении, а в раздвоении личности.
     Фаллада кивнул.
     -  Аксиома  психологии.  Любой  человек,  подверженный  мощным  позывам
подсознания, таит в своей оболочке как бы двоих людей.
     -  Если  вы  полагаете,  что Эллен  Дональдсон  страдает от  раздвоения
личности, - вставил Армстронг, -  я единственно могу сказать, что никогда за
ней такого не замечал.
     Фаллада хотел было ответить, но Карлсен опередил:
     -  Здесь  речь не  о  какой-то  психической болезни. У нее  проблема по
женской    части:   сильное   сексуальное   влечение,    и   нет   мужа.   И
привлекательность,   она  чувствует,  уходит.  А  коль  скоро  это  существо
подспудно утоляет ее сексуальный голод, она безотказна...
     Раздался стук  в  дверь. Армстронг  открыл. На пороге  стоял высоченный
верзила с телосложением штангиста. При виде Фаллады с Карлсеном глаза у него
зажглись дружелюбным интересом.
     Армстронг опустил на плечо вошедшему руку.
     - Это, -  отечески провозгласил он, - мой неоценимый  помощник и правая
рука, Фред Лэмсон. Фред, эти господа интересуются Ривсом.
     Лэмсон  кивнул   -  он,  очевидно,   надеялся,  что  его  познакомят  с
присутствующими, но Армстронг не намеревался затягивать вступительную часть.
Карлсен со скрытой усмешкой отметил про себя, как  Армстронг  на нет  сводит
дух показного товарищества своей нетерпеливой заносчивостью.
     - Фред,  а скажи-ка, ты  замечал в Ривсе какие-то перемены за прошедшие
недели?
     - Нет... - Лэмсон медленно покачал головой.
     - Совсем никаких? - Армстронг улыбнулся. - Спасибо, Фред.
     - Я  говорил о <i>неделях</i>,  - все так  же  неспешно уточнил  Фред. - А вот
последнюю пару дней он что-то не очень на себя похож.
     - Это как? - нетерпеливо спросил Армстронг.
     - Ну, прямо так, навскидку, не скажешь...
     - Он показался вам более чутким? - подсказал Карлсен.
     Лэмсон запустил пятерню в коротко стриженные волосы.
     - Думаю, так оно и есть... Скажу вот  что. Когда тихий, сокамерники его
обычно  слегка шугают. А вот последние  пару дней,  я обратил внимание,  они
предпочитают к нему не соваться.
     - Так ведь полнолуние же! - напомнил Армстронг.
     -  Ну и что,  что  полнолуние, - упрямо  возразил Лэмсон. - А то  я его
раньше  не видел! Да, он обычно становится в это время напряженным, нервным.
Но нынче  с ним что-то не  то. Правильно говорит этот господин: он как будто
бы стал более чутким...
     - Вы когда-нибудь прежде такое замечали? - спросил Фаллада.
     - Да пожалуй, нет. Он обычно ведет себя по-иному...
     - Но он сейчас в одиночке? - вмешался Армстронг.
     -  Ну  да,  мы на  это время всегда его  изолируем. Только сейчас,  мне
кажется, оно ему особо и не надо. Он не показался мне... этим, как его...
     Пока он подыскивал слова, Армстронг с показной строгостью бросил:
     - Ладно, Фред,  спасибо. Мы только  это  и хотели узнать. Можешь теперь
идти. Видя мелькнувшее на лице здоровяка раздражение,
     Карлсен сказал как можно теплее:
     - В самом деле, огромное спасибо. Вы очень нам помогли.
     - Да что вы, сэр, не за что, - улыбнулся гостям Лэмсон и вышел.
     -  Кстати, наводит на,  мысль, - заметил Карлсен. -  Пришелец не желает
привлекать  внимания.  Но  не  сознает,  что  личность  психопата  в  период
полнолуния  меняется,  и  это,  в  конце концов,  само  по  себе  привлекает
внимание...
     -  Ну  что,  легче  становится  уверовать  в вампиров?  -  посмотрел на
Армстронга Фаллада.
     - Странно... Очень странно, - ответил тот уклончиво.
     Карлсен, зевнув, поднялся.
     - Пойду-ка я, наверное, спать.
     При обычных обстоятельствах работа  и положение Армстронга  внушали  бы
Карлсену  благоговейный ужас;  теперь  же,  напрямую  воспринимая  узость  и
убожество надзирателя - тщеславие вкупе с неуемной жаждой  обожания -  он не
ощущал ничего, кроме неприязни.
     - По одной, на сон грядущий?
     Хезлтайн последовал примеру Карлсена.
     - Мы все устали. Пора укладываться.
     - Этот самый Ривс, - вспомнил Карлсен, - когда - обычно завтракает?
     - Примерно в восемь.
     - Нельзя будет подмешать ему в еду транквилизатор, легкое снотворное?
     - Видимо, можно. Если считаете, что это необходимо...
     - Благодарю.
     Надзиратель проводил их к  выходу. В  вестибюле им  встретился  Лэмсон,
спускающийся со второго этажа.
     - Где вы были? - вскинулся Армстронг.
     - Да проверял Ривса, сэр. После нашего разговора мне подумалось...
     - Он вас видел? - осведомился Карлсен.
     - "Видел" - не то слово. Смотрел во все глаза.
     Они шли через темную лужайку, Фаллада с Лэмсоном чуть впереди.
     -  Не  надо было ему там маячить,  -  тихим голосом  сокрушенно заметил
Карлсен.
     - А что?  - спросил  Хезлтайн  недоуменно,  -  это же  в порядке вещей:
делать ночной обход.
     - Вот уж не знаю... А, ладно! Чего уж теперь.
     Их три комнаты располагались по соседству друг с другом. Сержант Паркер
перенес из "шершня" сумки.
     Карлсен переоделся  уже в  пижаму,  когда в  дверь  негромко постучали.
Заглянул Фаллада с плоской бутылочкой.
     - Не возражаешь против семи капель перед сном?
     - Славная мысль!
     Стаканы  отыскались  в  ванной  комнате. Фаллада скинул куртку, ослабил
галстук. Чокнулись.
     - Ну, ты меня  просто  очаровал своими  замечаниями насчет  раздвоенной
личности. Ты в самом деле считаешь, что эти  нелюди не в силах вторгнуться в
человека со здоровой психикой?
     Карлсен, сидящий скрестив ноги на постели, покачал головой.
     - Я этого не говорил. Завладеть они, очевидно, могут кем угодно - силой
или  хитростью. Только  здорового  человека  им приходится  под  благовидным
предлогом уничтожать. Первых своих жертв они,  видно,  так именно и убрали -
того же Клэппертона.
     - А премьер-министр? - спросил Фаллада.
     - Я... ох, не знаю. В голове не укладывается, и все  же... что-то в нем
такое есть. - Он, нахмурившись, изучал  дно стакана. -  Не только в  нем, во
всех политиках: некая способность к двоемыслию. Они не могут себе  позволить
быть  честными,  как  большинство   людей.  Вся  эта  постоянная  верткость,
уклончивость...
     - Напомнить? Политиканство - вот как это называется.
     - Пожалуй.  То же самое  я замечал и за  многими священниками: ощущение
такое,  что они  -  профессиональные  лжецы.  Или, по  крайней мере,  жертвы
собственного  двуличия.  - Он  неожиданно оживился. - Да,  именно. Двуличные
легче всего и поддаются вампирам. Люди, у которых правое полушарие действует
обособленно  от  левого. Вот именно такое  впечатление у меня от  Джемисона.
Человек, который и сам не знает, искренне он говорит или нет.
     Оба замолчали, каждый погрузился в свои мысли. Фаллада потягивал виски.
     - А если их действительно ничем не  взять, что тогда?  -  спросил он. -
Если их никак не выдворить с Земли? Надо ведь и такую возможность учитывать,
-  добавил  он,   не  дождавшись  ответа  от   Карлсена.  -  В   мире  полно
преступников-психопатов.  Ловим  одного  - они тут же в другого.  Ты так  не
думаешь?
     У Карлсена глубоко в сознании  опять мелькнул проблеск, после  чего все
сразу же растеклось и возникло ощущение нереальности.
     - Не знаю я, - выговорил он. - Просто не знаю.
     Фаллада поднялся.
     - Ты устал. Спи,  не  буду мешать. - И, взявшись  уже за дверную ручку,
приостановился.  -  А  все-таки  подумай.  Может, есть какая-то  возможность
установить что-то вроде связи с этими существами? Мы теперь знаем, что им не
обязательно <i>убивать</i> людей, чтобы получить пропитание. Взять этого, Прайса. У
меня такое впечатление: он давал свою  энергию с превеликим удовольствием. И
снова отдаст, лишь бы занырнуть еще раз в постель  с той бабенкой... Надо бы
взять это на заметку.
     - Ладно, - улыбнулся Карлсен. - Обещаю взять.
     -  Спокойной ночи, - сказал Фаллада. - Если нужен  буду - я  в соседней
комнате.
     Он тихо вышел, Карлсен прошел к двери, щелкнул  язычком  замка.  Слышно
было, как Фаллада возится за стенкой; затем шум  воды в умывальнике. Карлсен
залез  в постель  и  выключил свет.  Фаллада был  прав: он устал.  Но стоило
закрыть  глаза, как ощутилась непонятная раздвоенность. Вот он, казалось бы,
в  кровати, думает о планах на завтра, но какая-то  его  часть в то же время
отстранена  и  смотрит  на  него, Карлсена,  как  на  незнакомца. И холодом,
отчуждением повеяло вновь. Наконец бренное тело  стало  втягиваться  в  омут
дремоты,  на  что  равнодушно взирал  отстраненный  ум.  Спустя  секунду все
кануло.

     Сознание возвращалось как свет, цедящийся через темную толщу воды. Олоф
лежал в полусне,  окруженный  укромным,  оберегающим теплом,  как  в утробе.
Глубокая, блаженная  раскрепощенность... и время утратило  бег. И  тут-то он
осознал, что пришелица здесь.  И  впрямь, она находилась возле, на кровати -
грациозная  блондинка,  которую  он последний  раз видел в ИКИ.  Она была  в
каком-то  тонком, полупрозрачном  одеянии.  Карлсен  был достаточно в  себе,
чтобы понять: такое невозможно, ее тело осталось в Гайд-парке. Она же,  чуть
повернув голову, отозвалась полуулыбкой и тихонько покачала головой. Карлсен
помнил, что глаза у него закрыты,  так  что все это должно происходить вроде
как во  сне.  Хотя и на сон не похоже: все  видится неколебимым и достаточно
достоверным.
     Ее руки вкрадчиво потянулись под пижаму; на солнечном сплетении Карлсен
ощутил прохладные кончики  пальцев. В нем шевельнулось желание. Рука женщины
ослабила поясной шнурок  и скользнула ниже. Одновременно у себя на губах  он
ощутил мягкую сладость ее губ;  кончиком языка она  приоткрыла ему рот. Руки
Карлсена  лежали  по бокам,  как  плети, он  не  находил  в  себе  силы  ими
шевельнуть. Опять  закралось сомнение, не сон ли это, но определить никак не
удавалось.
     Она  не изъяснялась  словами,  но  чувства передавались  напрямую.  Она
предлагала себя, внушая, что стоит лишь пожелать - и она готова отдаться. Ее
пальцы  вкрадчиво  скользили  по  телу, воспламеняя  нервы;  те  отзывались,
подобно кристаллам,  отражающим свет.  Олоф никогда еще не испытывал  такого
физического  наслаждения.  Опять  попытался шевельнуть  руками  -  тело было
словно парализованное, немое.
     Он почувствовал, как она  склоняется над  ним;  кончик  языка  трепетно
пробежал   по  шее,  затем  через  грудь.   Сладострастие   стало   поистине
мучительным.  Женщина словно твердила: тело относительно, именно ум способен
ощутить свободу. И все в нем ликующе соглашалось.
     И  тут вдруг  до  Карлсена дошло, что ум у него,  как и  тело, в полной
пассивности;  воля истаяла.  Он  сознавал  лишь  <i>ее</i>  волю - силу,  способную
переплавить  его  сущность.  В   душе  темным  комом  сгустился  дискомфорт,
предвестник  рывка   назад.   Он   почувствовал   ее   нетерпение,   вспышку
повелительного гнева. И  само  отношение, похоже, переменилось. Не предлагая
уже себя, не волнуя проникновенной  лаской, она велела вести себя по-умному.
В памяти вдруг всплыл эпизод, которого  капитан не вспоминал вот уж тридцать
лет:  как  сестренка  пыталась  уговорить его поменять заводную  собачку  на
плюшевого мишку. Сестренка тогда разозлилась - и давай выкручивать ему руки.
И, как тогда, нажим вызвал бездумно упрямое сопротивление. Карлсен знал, что
стоят  ей возвратиться  к уговорам - и он  не устоит. У  нее были все карты.
Кроме  одной:  она не умела сдерживать собственный гнев.  Не терпела,  когда
перечат.  Перед  глазами  на  миг   всколыхнулась  кипящая  бездна  гневного
отчаяния.  Карлсен  напрягся, пытаясь отстранить неведомую гостью. Та уже не
ласкала,  а крепко; держала его,  и припавший рот сделался вдруг плотоядным.
Возникла  иллюзия,  будто его держит  спрут,  опутав  всего  щупальцами, уже
выискивая  горло. Темный страх  ожег нервы, и Карлсен  неистово забился. Она
еще подержала его, демонстрируя силу, однако убийственная ярость поостыла.
     Несмотря на то,  что Олоф  проснулся  окончательно, он все  еще  не мог
шевельнуться. Страх полностью опустошил его, сил бороться больше не было. Он
по-прежнему ощущал ее мысли и чувства, и теперь сознавал, <i>что</i> не дает ей его
убить. Страх вихрем взметнул в нем  память  о  тех многих,  кто  боролся  за
жизнь, но оказался втянут в жадный  водоворот. Опомнилась и она:  на  данный
момент  смертей  быть не должно. Это сорвет весь замысел.  Даже  если сейчас
завладеть его телом, подлог вскоре  раскроется. Фаллада заметит перемену, то
же и семья. Его надо оставить живым.
     Карлсен ощутил нажим  иного  рода.  В  постели  теперь никого  не было;
очнувшись, он понял, что никто сюда и не ложился. Пижама, как и раньше, была
застегнута, поясной  шнурок затянут. И пришлая оставила свой  женский облик,
сделавшись  совершенно   абстрактным,  бесполым   созданием.  И  сейчас  оно
находилось снаружи, силясь проникнуть в тело. Ментальные силы Карлсена; были
начеку,  подобно  рукам,  плотно  закрывающим  лицо;  она сейчас  стремилась
просочиться  меж  пальцев,  потеснить его  волю  и  внедриться  в  сущность.
Действия  были   беспощадно  холодными  и  злонамеренно  жестокими,   как  у
насильника. Хотелось завопить, но это бы ослабило блок.
     Чувствовалось, что защита не выдерживает под неослабным, все тяжелеющим
натиском;  чужая мощь  упорно  пыталась  внедриться.  Он понял,  что за этим
последует. Существо думает проникнуть в его нервную систему и отделить ее от
воли  - он  станет  узником в собственном мозгу,  обездвиженным, как муха  в
паучьих тенетах. Внешне  он останется прежним, но только из-за того, что  ей
не обойтись без его знаний и навыков.
     Мысль  о  непрошеном  соседе,  от  которого  не  избавиться,  наводнила
Карлсена отчаянной силой. Стиснув зубы, он стал молча выталкивать чужого. На
этот раз он замкнул сознание наглухо, свернулся  в клубок как еж. Хватка  же
давила с прежней силой, надеясь его  истощить. Никто  больше не притворялся,
все шло в открытую. Они враги - и этого уже ничем не изменить.
     Прошло  минут   десять,  может,  больше.   Сила   к   Карлсену   начала
возвращаться. Главным оружием  врага был  страх. А тут  где-то в сокровенной
своей глубине Олоф обнаружил, что  страха нет. Он  уличил врага в  слабости,
гневное желание  навязать свою волю  лишало  того  расчетливости.  Он жаждал
безраздельного господства любой  ценой - а получается, возобладать над своим
ненавистником не  удается! От такой мысли ярость у  врага  снова сгустилась,
блеснув  черной молнией гнева. Он  усилил натиск,  неистово штурмуя твердыню
человеческой  воли. И опять  Карлсен воспротивился  с  силой отчаяния. Через
несколько минут стало ясно, что и  этот  штурм отражен. Некая инстинктивная,
врожденная  неприязнь усугубляла  внутреннее сопротивление. Он  почувствовал
взрыв  мощи, готовность держаться, в случае  необходимости  и  дни, и  целые
недели.
     Карлсена наполнила неизъяснимая гордость. Это существо превосходило его
во всех отношениях; сила его и искушенность невольно  заставляли чувствовать
себя ребенком; вместе с тем, какой-то первозданный вселенский закон никак не
давал ему подмять непрочную человеческую сущность без ее на то согласия.
     Натиск  вдруг сошел на  нет. Открыв плотно  зажмуренные глаза,  Карлсен
увидел, что  рассвет за окном  уже  окрасил небо в бледные  тона. А  сам он,
наконец, один. Шевельнув  рукой,  он  с  удивлением обнаружил, что  простыня
отсырела от пота, словно ночью у него был жар. И пижама такая, будто стоял в
ней  под душем.  Завернувшись  в  сырую простыню, Карлсен взбил под  головой
подушку  и  закрыл  глаза.  Комната  казалась странно  безмятежной и пустой.
Спустя секунду он уже глубоко спал.
     Проснулся Карлсен  от  того, что  кто-то ковырялся  ключом  в  замочной
скважине. Оказалось, Лэмсон, главный санитар; вошел он с подносом.
     - Доброе  утро, -  весело поздоровался  он.  -  Кстати,  в  самом  деле
прекрасное. Кофе?
     Карлсен, побарахтавшись, сел.
     - Вот за это спасибо. Который час?
     - Восемь пятнадцать. Доктор Армстронг говорит, завтрак через полчаса. -
Он поставил поднос Карлсену на колени.
     - А это что? - Карлсен кивнул на броского вида журнал, лежавший тут же,
на подносе. Обложка, вроде, была знакомая.
     -  А,  это!  Вы  уж,  сэр,  пожалуйста, не  откажите. -  Лэмсон  извлек
откуда-то ручку. - У меня племянник вами просто бредит. Вы тут для него свое
фото не подпишете?
     - Конечно, сделаем.
     - Я через пару минут  вернусь, сейчас только разнесу кофе  остальным. А
второй, с вами - доктор Фаллада, тот, что ведет "Доктор Детектив"?
     - Верно.
     - И третьего я, кажется, тоже видел по телевизору?
     - Сэр Перси Хезлтайн, главный комиссар полиции. Лэмсон присвистнул.
     -  Не каждый  день такие  гости. Куда  там,  к  нам  вообще  редко  кто
наведывается... Кроме родственников, разумеется.
     Он  вышел, оставив дверь чуть приоткрытой. Карлсен посмотрел вслед, как
он катит тележку от двери к двери.
     Прихлебывая кофе,  он перечитывал статью. Именовалась она "Олоф Карлсен
- человек столетия". Карлсен поморщился, вспомнив  безостановочную рекламную
трескотню трехмесячной давности - сил и нервов  тогда  было вымотано больше,
чем в самой заковыристой космической экспедиции. И если бы одна такая!  А то
ведь десятки - сентиментальные, для домохозяек, с цветным разворотом, где он
с Джелкой и детьми.
     -  Как зовут вашего  племянника? - спросил  он  у, Лэмсона,  когда  тот
вернулся.
     - Джорди Бишоп.
     На фото  Карлсен  написал:  "Для  Джорди, с  наилучшими пожеланиями", и
возвратил журнал и ручку Лэмсону.
     -  Ну все, он просто упадет. - Санитар посмотрел на фото. - Симпатичные
у вас ребятишки.
     - Спасибо...
     - Повезло  вам...  - он свернул журнал трубкой и  сунул в карман белого
халата.
     - У вас есть дети?
     - Нет. Жена не хотела заводить.
     - Вы женаты?
     - Был. Теперь все. Разошлись...
     Карлсен сменил тему.
     - Вы видели сегодня этого, Ривса?
     - Да,  конечно. Отнес ему  завтрак  в  семь.  Положили снотворного, как
советовал доктор.
     - И как он?
     - Он-то? Думаю, подмешивать и смысла не было.
     - Почему?
     -  Он  был вполне уже спокоен.  - Тут санитар изобразил дебила:  пустые
глаза навыкате, рот раззявлен, руки болтаются вдоль туловища.
     - Оно его усыпит?
     - Нет. Он просто закайфует, разомлеет. Если перед гипнозом, то усыплять
не надо.
     - Откуда вы знаете  насчет гипноза? - спросил Карлсен с любопытством. -
Армстронг сказал?
     Лэмсон широко улыбнулся.
     - Зачем?  Он мне сказал смешать  для инъекции ноотропин  с мефидином. А
это только перед гипнозом или  при тяжелом шоке. А Ривс сейчас, я знаю, не в
шоке.
     - Вам бы детективом быть!
     Лэмсон, очевидно, был польщен.
     - Благодарю.
     - Как этот состав действует?
     -  Наступает легкий нервный  паралич - ум  пустеет,  если так понятнее.
После этого  гипнотизировать  легко.  Доктор  Лайелл -  он здесь  раньше был
начальником - постоянно его пользовал. А Армстронг говорит, что не одобряет.
     - Почему же?
     Санитар, пожав плечами, саркастически хмыкнул.
     -  Говорит,  это  эквивалент  промывки  мозгов...  -  остро  глянув  на
Карлсена,  он решил, что тому можно доверять, и сказал,  - а  я думаю, фигня
все это. Доктор Лайелл никого не думал промывать. Просто с душой относился к
людям...
     - Я понимаю,  о  чем вы, -  сочувственно сказал  Карлсен. Он уже сделал
вывод:  человек  вроде  Армстронга  всегда  придумает  какое-нибудь  высокое
моральное оправдание собственной лени.
     - Что-то я не очень уверен, что понимаете, - вздохнул Лэмсон.
     -  Не  очень? А  для чего,  по-вашему,  мы  здесь?  Лэмсон  в  смятении
посмотрел на него.
     - Вы хотите сказать...
     В дверь постучали. Голос Фаллады окликнул:
     - Олоф, завтракать идем? - дверная ручка повернулась.
     - Ой,  -  спохватился Лэмсон,  -  пора  уже обратно.  Еще  увидимся.  -
Посторонившись перед Фалладой, он вышел.
     - Все еще лежишь? Ладно, я позже...
     - Нет-нет, заходи.  - Фаллада  вошел и прикрыл за собой дверь. -  Я тут
разговаривал с Лэмсоном.
     - Человек, похоже, неплохой.
     -  Да уж!  - собрав в  охапку одежду,  Карлсен  зашел в ванную, оставив
открытой дверь. - Он нынче ночью  заходил  проведать Ривса. И,  похоже, всех
нас засветил.
     - С чего ты взял?
     Карлсену по определенной причине  не хотелось  распространяться  о том,
что случилось ночью: все же слишком сокровенное.
     - Он говорит, Ривс поутру вернулся в нормальное состояние.
     - Нормальное?
     - Опять кретин кретином.
     Оба замолчали. Карлсен заправлял в штаны рубашку.
     - Что, думаешь, перепорхнула?
     - Похоже на то, - ответил он, водя по щекам электробритвой.
     Опять замолчали, пока он  не закончил. Карлсен вышел из ванной, легкими
шлепками нанося на лицо лосьон после бритья. Фаллада в это время неприкаянно
стоял  возле  окна  и, сунув руки в  карманы  куртки,  пригорюнясь,  смотрел
куда-то вдаль.
     - Так что, эта... тварь все еще на прыжок нас опережает?
     - Боюсь, что да.
     - Может, она перешла обратно в женщину, медсестру?
     - Может быть. И выяснила, что нам про нее уже известно.
     - И  вообще, может находиться здесь  невесть где  - или вовсе не здесь,
если на то  пошло,  -  не  то чтобы спросил,  а  как законченный  факт подал
Фаллада, избавляя Карлсена от необходимости отвечать.
     Карлсен  свернул пижаму  и  запихал  ее в сумку. Фаллада задумчиво,  не
мигая, на него смотрел.
     - Разве попробовать снова тебя загипнотизировать...
     - Не надо.
     - А что?
     - Опасно! Вдруг  она возьмет и вселится в <i>меня</i>,  пока я под гипнозом. А
во-вторых, все равно напрасный труд. Я потерял с ней контакт.
     - Ты уверен?
     - Стопроцентно.
     Фаллада, по  счастью,  удержался  от  расспросов. На  солнечной лужайке
возле "шершня" лежал на спине сержант Паркер, проверяя турбины вертикального
взлета.
     - А вы что не идете завтракать?
     - Спасибо, сэр, я уже поел с медперсоналом.
     - Вы не видели там одну женщину, медсестру Дональдсон?
     -  А  как  же,  -  сержант  осклабился.  -  Она  без  остановки  о  вас
расспрашивала.
     - Вот как! И что именно?
     - Ну, насчет того, женаты вы или нет... - сержант подмигнул.
     - Мерси.
     Когда тронулись дальше, Карлсен сказал Фалладе:
     - Вот и ответ на твой вопрос.
     - Ответ?
     -  Будь она одержима пришельцем, она бы вопросов не задавала. Держалась
бы тише воды, ниже травы.
     - Да, оно так...  -  задумчиво  согласился  Фаллада  и  улыбнулся. - Ты
становишься Шерлоком Холмсом.
     Столовая у  Армстронга располагалась на солнечной стороне. Хезлтайн уже
ждал.
     Армстронг потер руки.
     - Доброе утро! Погода великолепная. Как, хорошо спалось?
     Гости дружно угукнули.
     - Лэмсон  дал  Ривсу транквилизатор,  -  сообщил Армстронг. -  Понятное
дело, в кофе. Я сказал  ему  также заготовить немного седативного препарата.
Если задавать под гипнозом вопросы - это ведь самый простой способ, верно?
     -  Отлично,  -  рассеянно  пробормотал  Фаллада. -  У  вас  всегда  все
предусмотрено.
     - Я из кожи вон готов лезть, лишь бы хоть чем-то пригодиться. Просто из
кожи вон. Джордж, давай-ка  еще  кофе!  - повелительно  крикнул Армстронг на
кухню. Он  стоял возле двери,  лучась  улыбкой. -  Пожалуйста, усаживайтесь.
Меня  не ждите, я  уже поел. А  теперь  я  вас оставляю, надо делать  обход.
Джордж вам все обеспечит. - Он вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
     Косенький  паренек, одетый теперь в белый халат, принес  кофе  и дольки
грейпфрута. Когда они остались одни, Фаллада сказал:
     - Боюсь, это будет пустой тратой времени.
     - Почему? - вскинул голову Хезлтайн.
     -  Это  только  подозрение, -  уточнил  Карлсен.  -  Я  разговаривал  с
Лэмсоном.  Он  сказал,  что Ривс  опять переменился. Чуткости той уже нет. -
Карлсену по-прежнему не хотелось распространяться о ночном происшествии.
     - Так что вы предлагаете? - недоуменно спросил Хезлтайн.
     -  Давайте продолжать в том же  духе,  -  вздохнул Карлсен. -  Допросим
этого Ривса, хуже не будет.
     -  Может,  он  все еще  в  контакте  с  пришельцем,  как  ты  тогда,  -
предположил Фаллада. - Вдруг сможете даже сказать, где он теперь.
     - Что ж, возможно, - согласился Карлсен, зная наперед, что все это зря.
     Паренек принес яичницу с беконом. Ели молча. Чувствовалось, что Фалладу
с  Хезлтайном тревожит  возможность  неблагополучного  исхода.  Карлсена  же
почему-то  наполнило  странное,  пассивное  равнодушие  -  может,  следствие
непомерного напряжения нескольких прошедших суток.
     Армстронг  возвратился к  концу завтрака,  ведя за  собой Лэмсона и еще
одного санитара.
     -  Ну,  как,  хватило?  Славно!  Я всегда  начинаю  день  с  добротного
завтрака.  - На надзирателе был  белый  халат;  бросалась в глаза бравурная,
наигранная  веселость. - Убежден, именно  в этом беда с  половиной  местного
контингента.
     - Из-за завтрака? - непонимающе взглянул Хезлтайн.
     -  Скорее из-за  отсутствия  оного. Люди  так  и не выработали  в  себе
привычку завтракать. И результат: взвинченность, дурное настроение, гастрит,
и  вообще  хандра.  Если и  вправду хотите  извести преступность  в  Англии,
добейтесь, чтобы все плотно завтракала... А, капитан? - он легонько похлопал
Карлсена по плечу.
     - Да, согласен, - кивнул тот.
     И  тут понял, <i>что</i>  именно  переменилось. Он напрочь утратил способность
вчитываться  в умы окружающих.  Это он понял, когда  Армстронг  коснулся его
плеча; контакт вышел безликий, изнутри человека уже не было видно.
     -  Ну что, джентльмены, готовы приступать? - Армстронг  потер руки. Все
посмотрели на Карлсена; само собой почему-то подразумевалось,  что решение -
за ним.
     - Да, конечно, - ответил он, вставая.
     - Тогда давайте так: мы с Лэмсоном входим первыми. Он подумает, что это
обычный  медосмотр.  В  период  полнолуния  я  постоянно замеряю ему уровень
адреналина, - доверительно сообщил он Фалладе. - Если он слишком высок, есть
опасность,  что  больной   впадет  в   буйство,   и   тогда   мы   применяем
транквилизаторы.  -  Он  повернулся  к Карлсену и Хезлтайну. - Вы,  пожалуй,
воздержитесь стоять на виду, пока мы не сделаем укол.
     Следом  за надзирателем они прошли через вестибюль и поднялись  на  два
пролета. Чувствовалось, что место - не из веселых. Построена  лечебница была
где-то  в   начале  столетия,  когда  психические  болезни  достигли   пика.
Архитектура  была  сугубо  функциональна.  Пластиковые  стены,   создававшие
некогда впечатление легкости и  света, пообтерлись и замусолились. На каждой
площадке имелись зеленые металлические двери с облупленной краской.
     - Это  общие палаты, - указал Армстронг. - Одиночки у  нас  на  верхнем
этаже, со  звукоизоляцией,  чтобы не  тревожить  других больных. Откройте-ка
дверь, Нортон.
     Медбрат вставил  в  замочные скважины  два разных ключа  и одновременно
повернул. Дверь отворилась без малейшего скрипа. Стены открывшегося коридора
украшала мозаика, изображающая горный пейзаж.
     - Ривс в  комнате на  том конце,  - показал  Армстронг. Карлсен обратил
внимание, что он избегает употреблять куда более уместное слово - камера.
     В дальнем  конце  коридора  отворилась  дверь,  и  оттуда  вышла  Эллен
Дональдсон, тщательно заперев ее  за собой. Женщина оторопело посмотрела  на
такую большую  процессию; затем встретилась  глазами  с  Карлсеном -  и враз
побледнела. Поравнявшись с шагающим навстречу Армстронгом,  она схватила его
за рукав.
     - Мне можно вас на секунду, доктор?
     - Не сейчас,  сестра. Мы заняты, - отмахнулся он и,  не останавливаясь,
прошел мимо.
     - Но я насчет Ривса...
     - Я сказал: не сейчас, - резко  повернувшись, бросил доктор - негромко,
но таким приказным тоном, что хоть руки по швам вытягивай.
     Двое  санитаров удивленно переглянулись.  Медсестра отвернулась и пошла
прочь. Карлсен ожидал, что она мельком взглянет на него, но она не поднимала
глаз. Что странно: не по чину, казалось бы, старшей медсестре уходить эдакой
побитой кошкой, осаженной явно  несправедливо  и сгоряча;  тем не менее, она
покорно удалилась.
     Нортон отпер дверь  и посторонился, пропуская Армстронга.  Надзиратель,
не оборачиваясь, сделал  остерегающий жест: дескать, не приближаться! Лэмсон
наполнял одноразовый шприц.
     И вот тут Карлсена осенило. Разом,  без тени сомнения,  он уловил,  что
Армстронг  приютил в  себе  вампира.  Одновременно с тем,  в  яркую  секунду
просветления, он понял, что  делать. Улыбаясь, он медленно потянулся рукой к
Лэмсону. Тот застыл в немом изумлении, но шприц уступил. Одним широким шагом
Карлсен  прошел  мимо Нортона.  Армстронг, согнувшись, стоял над лежащим  на
койке человеком, елейным голоском здороваясь:
     - Доброе утречко, Ривс...
     Не  успев  договорить,  надзиратель поперхнулся:  Карлсен  левой  рукой
стиснул  ему  шею  и дернул на себя. Нортон  что-то  прокричал.  Карлсен был
совершенно спокоен.  И откуда столько силы взялось - приняв всю тушу доктора
себе на  грудь,  Карлсен тщательно  наметил  место  для укола и вогнал  иглу
Армстронгу сквозь  халат.  Надзиратель мощно  дернулся.  Карлсен неторопливо
утопил поршень.  Лэмсон  продвинулся  к изголовью кровати, откуда видно было
лицо Карлсена. Когда их  взгляды встретились,  Карлсен с  улыбкой кивнул. Он
чувствовал, что полностью владеет ситуацией. Туша Армстронга, выскользнув из
рук, грузно осела на пол. С неожиданным проворством он вдруг перевернулся на
живот  и облапил  ноги Карлсену.  Тот, смиренно  дождавшись, резко  упал  на
колени,   ударив  ими   Армстронга   между  лопаток;   надзиратель  оказался
пригвожденным  к  полу.  В  ту  же  секунду  Лэмсон  схватил  Армстронга  за
дергающиеся ноги.  Секунду Армстронг  упорствовал,  затем движения его стали
слабее - и,  наконец,  стихли. Когда  Карлсен приподнял  ему  голову,  глаза
доктора были пустые и остекленевшие.
     - Зачем вы это? - спросил Хезлтайн неожиданно спокойным голосом.
     Карлсен благодарно улыбнулся Лэмсону.
     - Благодарю за помощь!
     -  Надо  было мне  сказать, - дружески  попенял  Лэмсон.  -  Мне всегда
казалось, в нем что-то странное...
     - Нельзя было рисковать. - Карлсен повернулся к Фалладе с Хезлтайном. -
Давайте перетащим его куда-нибудь  в  пустую комнату. Я хочу  его допросить,
прежде чем пройдет действие укола. Куда его можно? - спросил он Лэмсона.
     - Наверно, вниз, в хирургическую. Подождите минуту, я возьму каталку. -
Он поспешно вышел и вскоре возвратился со складным креслом из кожзаменителя.
- Ну-ка помоги, Кен.
     Тут Карлсен впервые посмотрел на лежащего  в кровати человека. Того вся
эта  возня,  похоже,  никак  не  трогала. Человек  с бездумным  спокойствием
таращился  в потолок.  Был он  высок  и  дюжего сложения, только  подбородок
покатый, вялый.  Несмотря на широкие плечи и здоровенные ручищи, впечатления
опасного он не создавал.
     - Я свезу его вниз на  лифте, - сказал Лэмсон. -  Встречу вас на первом
этаже у лестницы.
     Едва санитары отъехали, Фаллада спросил:
     - Что случилось?
     - Я понял, что вампир перешел в Армстронга.
     - Вы в этом уверены? - пытливо посмотрел на капитана Хезлтайн.
     - Абсолютно. Надо было раньше догадаться. Не знаю, почему не додумался.
По   логике,  Армстронг  непременно  должен  был  стать   следующей  пешкой.
Скользкий, тщеславный, на уме сплошь пакостные извращения.
     - А Лэмсон как мог знать?
     -  Да вы что, откуда? -  рассмеялся Карлсен. -  Просто  мы утром с  ним
разговаривали, и мои слова его на это натолкнули. А он Армстронга терпеть не
может.
     - Откуда ты знаешь, что эта нечисть все еще в Армстронге? - обратился к
нему Фаллада. - Что ей мешает перекинуться в кого-то другого?
     Карлсен тряхнул головой.
     - Пока  Армстронг без  сознания,  ей  деваться  некуда.  Она  вынуждена
существовать с его телом на равных.
     - Ты точно знаешь?
     -  Нет, но вдумайтесь: как же иначе? Вряд ли она может  перепорхнуть за
секунду.  Дело  отнюдь  не  простое,  все  равно  что  влезать  в  скафандр.
Уходит-таки время.
     Подошел  лифт.   Армстронг   навзничь   лежал   на   каталке,   откинув
бесчувственную голову с открытыми глазами на толкающего коляску Лэмсона.
     - Вот сюда, сэр. - Лэмсон завел их в комнату по соседству с площадкой.
     Это  был  небольшой кабинет  со  стандартными картотечными  стеллажами,
справочниками  и  подшивками  "Британского  медицинского  журнала".  Карлсен
попросил санитаров перегрузить Армстронга  на  кушетку. Он задернул шторы  и
подвинул настольную лампу, чтобы светила прямо в ледяные немигающие глаза.
     - Вы можете организовать еще одну дозу седативного?
     На лице у Лэмсона читалось сомнение.
     - Думаю, да, сэр. Но одной обычно достаточно.
     - Может понадобиться. Сколько длится действие?
     - Часа два, как минимум.
     - Тогда, возможно, потребуется еще.
     Когда санитары вышли, Хезлтайн негромко заметил:
     - Вам бы не надо распространяться об этом вашим коллегам.
     - Что вы, сэр, - всплеснул руками Лэмсон. Мы же понимаем...
     Хезлтайн бесшумно закрыл дверь и запер ее изнутри.
     - Вторая  доза может  быть  опасна, тебе не кажется? - опасливо спросил
Фаллада. - От нее нагрузка на сердце.
     - Знаю. Только эта нечисть крепче,  чем нам кажется. Еще, чего доброго,
упустим...
     Наклонившись  над тушей Армстронга, он аккуратно прикрыл ему глаза.  Из
письменного  стола  достал  электронный капсульный  диктофон и  поставил  на
столик  у изголовья  кушетки. Убедившись, что  приборчик работает,  нажал на
кнопку. Сам  присел на краешек кушетки, подавшись вперед,  так что  рот  был
возле самого уха доктора.
     - Армстронг! Вы меня слышите?
     Веки  чуть дрогнули, но  губы  оставались неподвижны. Карлсен  повторил
вопрос и добавил:
     - Если слышите, скажите "да".
     Губы приоткрылись. Чуть погодя Армстронг прошептал:
     - Да.
     - Вы знаете, где вы сейчас находитесь?
     Вопрос  опять  пришлось  повторить.  И  тут  лицо  Армстронга  исказила
плаксивая гримаска, как у обиженного ребенка. Голос его звучал подавленно.
     - Я  не  хочу здесь оставаться.  Я хочу уйти.  Я  боюсь.  Пустите меня.
Пустите...  -  голос  был  едва  уловим.  Губы  несколько секунд  продолжали
шевелиться, но с них не слетело ни единого звука.
     - Где вы?
     Молчание длилось больше  минуты. Карлсен повторил вопрос несколько раз.
Чувствовалось, что Армстронг выдавливает слова с большим трудом.
     - Они не дают мне говорить...
     - Кто "они"?
     Ответа не последовало.
     -  Послушайте, Армстронг, - с нажимом заговорил Карлсен. - Если хотите,
чтобы мы помогли вам выбраться, скажите, где вы находитесь. Где вы?
     На губах у  Армстронга запузырилась  слюна. Он  тяжело,  с  присвистом,
задышал.
     - Я... здесь, - выдавил он; остальное утонуло в надсадном сипении.
     И тут его  тучное тело словно подбросило.  Армстронг  зашелся протяжным
воплем, от которого веяло таким нечеловеческим ужасом, что все содрогнулись.
Втроем они  навалились на неистово бьющееся тело, пытаясь его удержать.  Это
оказалось непросто: сопротивление  было поистине железным. Уступив, наконец,
Армстронг  унялся, тяжко дыша; Карлсен сидел у него на одной руке,  Хезлтайн
на другой, Фаллада - на обеих ногах.
     - Армстронг, - обратился к надзирателю Карлсен, - вы можете видеть, <i>кто</i>
держит вас в плену?
     - Да. - Глаза его распахнулись - незрячие, безумные от ужаса.
     - Скажите ему, чтоб говорил с нами. Скажите. Тело неожиданно дернулось,
норовя  свалиться с кушетки;  Карлсен с  Хезлтайном придержали его. В  дверь
раздался стук. От неожиданности все вздрогнули.
     - Кто?
     - Лэмсон, сэр. Принес вам ноотропина с мефидином.
     Фаллада отпер дверь.
     - Ага, благодарю.
     - Вы ведь знаете,  как его использовать, сэр? Дождетесь, пока он придет
в чувство, и только тогда очередную дозу.
     -  Не беспокойтесь, мы знаем. - Фаллада, не церемонясь, захлопнул дверь
и снова ее запер.
     Армстронг пока лежал  тихо.  Карлсен расстегнул  ему  манжет и  закатал
рукав  на пухлой, волосатой руке. Выше локтя никак не шло. Хезлтайн подал со
столика хирургические ножницы. Карлсен вспорол рукав от  запястья до  самого
плеча. Стоило взять шприц,  как  Армстронг сел и дернулся в сторону. Карлсен
выронил  шприц  и  снова схватил толстяка за руку.  Хезлтайн помог водворить
Армстронга обратно на кушетку.
     - Ганс, бери шприц, действуй! - решительным голосом сказал Карлсен.
     И тут из губ Армстронга исторгся голос настолько спокойный и уверенный,
что все невольно застыли на месте.
     - Нет нужды. Если вы меня отпустите, я обещаю покинуть Землю.
     Фаллада со шприцом в руке замялся в нерешительности.
     -  Давай, вводи.  Он все лжет.  Если  не сделать  укол, он через десять
минут ускользнет. - Мышцы  под руками у него в секунду  налились твердостью,
пришлось навалиться изо всех сил, чтобы удержать бьющуюся тушу.
     Снова грянул голос:
     - Карлсен, ты меня разочаровываешь. Я думал, ты понял.
     Карлсен удержал в себе соблазн вступить в дискуссию.
     - Давай, давай, - кивнул он  Фалладе. Ганс всадил  иглу как раз над тем
местом, где сочилась струйка крови от первого  укола, и  выжал  поршень. Они
сидели, наблюдая  за  лицом Армстронга.  Через  минуту с  небольшим  дыхание
углубилось. Взор окаменел, и чуть отвисла челюсть.
     - Ты меня  еще  слышишь? - спросил Карлсен, одновременно прислушиваясь.
Ответа не последовало.
     - Может, дали слишком много, - подумал вслух Хезлтайн.
     Карлсен покачал головой. Он заговорил Армстронгу в самое ухо.
     - Слушай. Если понадобится, мы  будем держать тебя  в  таком  состоянии
целыми днями, неделями. До тебя доходит?
     -  Да.  - Голос  прежний,  но  только доносился  слабее, не так  четко.
Дыхание сделалось прерывистым.
     - Как бы не кончился, - забеспокоился Фаллада.
     - Даже если и кончится, чего  уж  теперь, -  жестко  сказал  Карлсен. -
Нечисть погибнет вместе с ним. Так что одно другого стоит.
     - Всех нас не уничтожить, - глухо рокотнул голос.
     - Ничего, постараемся,  - заверил  Карлсен. - Пошлем на  вашего циклопа
боевые корабли. - Он наклонился ближе. - И особое внимание уделим тем желтым
моллюскам.
     Фаллада взглянул с удивлением,  но ничего не сказал. Веки  у Армстронга
устало смежились. Лицо потеряло всякое выражение, кожа как-то обмякла.
     - У  нас здесь еще один шприц, -  сообщил Карлсен. - Будешь отвечать на
наши вопросы, или вводим?
     Некоторое время лежащий безмолвствовал. Затем голос произнес:
     - Задавайте ваши вопросы.
     - Как твое имя?
     - Вам его не выговорить. Можете звать меня Г'роон.
     - Ты мужчина или женщина?
     - Ни то, ни другое. Нашей расе не присущ пол, как вашей.
     - Какая у тебя раса? - вклинился Хезлтайн.
     -  Можете  назвать  ее  Ниотх-Коргхай.   Хотя  человеческими   связками
произносить все равно бесполезно: звучит совсем не так.
     - Откуда ты? - задал вопрос Фаллада.
     - С  планеты под звездой... назовем ее Ригел. Ее не видно, даже в самые
мощные ваши телескопы.
     - Твой возраст?
     -  По вашему  земному  исчислению, пятьдесят  две тысячи лет. Все  трое
многозначительно переглянулись.
     - У вас все живут так долго? - спросил Карлсен.
     - Нет. Только мы, Уббо-Сатхла. Мы - это те, кого вы именуете вампирами.
Диктофон прилежно записывал сказанное.
     - А остальные Ниотх-Коргхай? Сколько они живут? - продолжил Фаллада.
     - Примерно триста ваших земных лет.
     - Как вы стали вампирами? - спросил Хезлтайн.
     - Это долгая история.
     - Все равно,  нам  надо  знать.  Рассказывай!  Несколько  минут  стояла
тишина; Карлсен уже начал подумывать, что  существо не  собирается отвечать.
Но вот голос снова ожил:
     - Наша планета полностью покрыта водой. И раса наша, как вы догадались,
имеет  форму, что  называется, моллюсков. Только  у здешних моллюсков  мозга
почти  нет.  У  Ниотх-Коргхай же, наоборот,  высоко развиты  мозг и  нервная
система. Тела у нас необычайно  легки, поэтому  мы можем жить при  громадном
давлении. Наша жизнедеятельность основана на элементе под названием флюорин,
которым изобилуют наши моря, как  ваши - хлоридом  натрия. Под морями у  нас
существуют огромные природные  пещеры, которые  и стали нашими городами. Они
гораздо больше ваших пещер на  Земле - самые мелкие по пятнадцать километров
в высоту.
     Когда на вашей планете господствовали гигантские ящеры, у  нас уже была
высокоразвитая  цивилизация.   Человеческий  ум   любит   загромождать  себя
техническими проблемами  и возвеличивает науку. Ниотх-Коргхай  занимает лишь
то, что у вас зовется религией и философией. Каждый из нас стремится познать
Вселенную и  максимально с ней слиться. Этим объясняется и то,  почему у нас
нет  обособленных полов,  как  на  земле. Ваши тела передают  искру жизни  в
момент наивысшего полового  возбуждения. Ниотх-Коргхай,  в  отличие  от вас,
могут получать такую энергию напрямую из эфира. Они проникаются любовью не к
себе  подобным, а ко Вселенной. И в момент наивысшего созерцания зачинают от
жизненной энергетики Вселенной.
     Познав космические тайны, мы научились  также проецировать  свои умы  в
отдаленные  галактики.  Наведывались и  на  вашу Землю,  когда здесь  только
начинали  остывать  моря.  Мы  научили  растительных  обитателей Марса,  как
обустроить  свою цивилизацию  под водой,  помогли существам с планеты Плутон
вовремя перебраться на планету двойной  звезды Сириус,  когда их собственный
мир утратил атмосферу. Величайшим нашим достижением  была помощь в эвакуации
более  сотни планет в Крабовидной туманности,  прежде  чем  она взорвалась и
обратилась в сверхновую звезду.
     Вы,  земные  создания, понятия не  имеете  о  грандиозных  пертурбациях
межзвездного пространства. У вас слишком мелкий масштаб. А вот Ниотх-Коргхай
видели  рождение  и  смерть  галактик,   видели,  как  из  ничего  возникают
вселенные. Вы должны понимать, что такие микрокосмы  -  живые существа.  Они
существуют   обособленной  космической   жизнью   на   уровне,   недоступном
биологическим организмам. Религия Ниотх-Коргхай провозглашает, что Вселенная
сама по себе - гигантский мозг, в котором миры - просто отдельные клетки.
     Пятьдесят  тысяч лет назад  на  вашей Земле подошел к концу  ледниковый
период, и люди той поры - вы их зовете неандертальцами - немногим отличались
от  обезьян.   Ниотх-Коргхай   решили,  что   условия   на   вашей   планете
благоприятствуют занятному эксперименту -  попытке произвести более разумную
форму жизни.  Это было при жизни  Ккубен-Дротх,  одного из  наших выдающихся
специалистов в биологии...
     - Если я не ослышался, у вас ведь не было науки? - перебил Фаллада.
     Существо смолкло. Через полминуты  стали  уже  опасаться, что  рассказу
конец. Но вот снова послышался голос:
     -  У нас  не было  технологии  в  вашем смысле. Нам она  не  нужна, для
простейших надобностей нам вполне хватало моря.  Однако науку рождает душа и
воля. Целью было убедить людей  каменного века развивать свой разум. Никакое
существо не будет развиваться без  собственной на  то воли. Нам  приходилось
вживлять  в  эти  существа  тягу к  познанию, а  это  удавалось  лишь  путем
внедрения в  их сущность - тогда они начинали мечтать. Вы  не представляете,
насколько  это  было  трудно.  Такое  воздействие  вызывало  у   тех  ранних
человеческих особей интенсивное удовольствие, но  оно бесследно  гасло через
несколько  секунд.   Это  было  все  равно  что  обучать  алгебре   обезьян.
Ккубен-Дротх полжизни посвятил этом у  делу, но умер, так и не увидев плодов
своей деятельности. Еще семьсот лет истекло, прежде чем были созданы мужчина
и женщина, чье потомство  явилось первыми подлинно человеческими особями. Мы
назвали  их Есдрам и Солайех. В вашей мифологии  они  сохранились как Адам и
Ева.
     Так  вот, семьсот лет мы жили в  мозгу и телах людей. И  в определенном
отношении это было  небезопасно. Их жизненная энергия поддерживала жизнь и в
нас. Мы наслаждались  их пьянящей чувственностью, хотя поначалу питали к ней
неприязнь. Ваш мир был жесток и опасен, но удивительно красив.
     Мы же были  учеными,  и нам хватало беспристрастия понять,  что настало
время   предоставить  человечество  самому  себе.  Постепенно,  сотнями,  мы
покидали Землю и возвращались в свою звездную систему...
     - Извините, что  снова  перебиваю,  - вмешался Фал-лада, - но до  этого
Ригела отсюда, по меньшей мере, сотни световых лет. Сколько же у вас времени
ушло на такое путешествие?
     Снова  наступила продолжительная пауза,  как будто существу требовалось
время на обдумывание. Наконец оно сказало:
     - Вы забываете,  что энергия Вселенной существует на разных уровнях. На
физическом самая большая  скорость  -  скорость  света. На  нашем же  уровне
двигаться можно в тысячи раз быстрее. Перелет у нас занимал меньше года.
     Наша группа  при  отлете  была  последней. Мы намеренно задержались  на
максимальный срок.  Затем мы довершили переход на нужный уровень космической
энергии - можно назвать ее пятым измерением - и отправились в путь.
     Вот тогда,  на обратном  пути,  и случилась  беда. Все вышло  по чистой
случайности, предвидеть  такое  было просто  невозможно.  Покрыв уже  больше
половины расстояния, мы обнаружили,  что пролетаем  в нескольких сотнях миль
от сжимающейся звезды - черной дыры. Это наиредчайшие  объекты во Вселенной,
из  нас   с  ними  никто  прежде   не  сталкивался.  В  конечном  итоге  они
проваливаются из обычного в гиперпространство. Мы решили исследовать явление
-  и это  стало  роковой ошибкой. Некоторых из  нас  эта немыслимая  воронка
втянула   в  себя.  Летевшие  впереди,  прежде  чем  их   поглотало,  успели
предупредить, чтобы мы держались как можно дальше. Но  уходить оказалось уже
слишком поздно, силы были несравнимы. Единственное, что можно было сделать -
это лишь оттянуть кончину. Мы пошли на это, пустившись вокруг черной дыры по
орбите.  Так  и  витали,  неумолимо  приближаясь  к  ней  под  силой  чужого
тяготения.  Некоторые  из  нас  окончательно потеряли надежду  и  безропотно
соскользнули   в   ничто.  Остальные  же  продолжали  бороться,  намереваясь
держаться до самого конца.
     Так  прошло  более  тысячи  лет,  и  вдруг  черная  дыра  исчезла.  Она
исторглась из здешнего пространства, и мы оказались на свободе. Но полнейшее
истощение не давало  сплотить силы  и настроиться на нужный уровень энергии.
Мы  были свободны,  но брошены на  произвол судьбы в космической  бездне, на
расстоянии в четыреста световых лет от своей звездной системы.
     Тогда мы и начали грезить о той прекрасной поре, когда жили на Земле, и
к нам  приливала энергия из живых тел. Мы снова тронулись в путь - медленным
ходом, разыскивая по пути обитаемые планеты, подобные Земле. Их по Вселенной
- миллионы,  так что, если бы не истощение,  мы бы без труда  нашли  то, что
искали. А так плутали больше года,  прежде чем, хоть на что-то натолкнулись.
Ту  планету  населял  примитивный вид животных наподобие динозавров,  только
гораздо крупнее. Их грубая энергия вызывала отвращение, но голод заставлял с
этим   мириться.  Мы  упивались  ею  допьяна,  изводя  тех  тварей  сотнями.
Насытившись,  мы   приглушили   отчаяние,  преображение  же   энергии   было
по-прежнему невозможно. Того  хуже: их энергия, более низкая по уровню, лишь
затрудняла этот процесс. И мы  двинулись  дальше в  поисках  планеты с более
развитой формой жизни.
     Да,  мы  действительно превратились  в разрушителей, но у  нас  не было
иного   выбора.   Нас  можно  было  сравнить   с  затерявшимися  в   пустыне
землепроходцами: чтобы  выжить,  приходилось  охотиться  на  все  подряд.  А
встречалось много населенных миров.  Порой  их обитатели владели необходимой
нам  энергией,  но  всегда  в ней  отказывали. Приходилось  забирать  силой,
уничтожая тех, кто слишком слаб.
     На  планете  системы  Альтаир мы  повстречались  с  существами,  внешне
удивительно схожими с нашими  собратьями, и завладели  их телами. Постепенно
мы свыклись с  уделом  бездомных  странников.  Теперь  же, когда  обзавелись
телами,  начала проходить и неизбывная тоска  по  дому.  Кроме того,  до нас
дошло, что  мы, фактически, обрели бессмертие. Вначале мы восприняли это как
какое-нибудь странное последствие  нашего сурового испытания в черной  дыре.
Мы  решили для пробы воздержаться от  поглощения  чужой энергии.  Результат:
возрастные  изменения пошли обычным порядком. Поэтому было ясно: если хочешь
остаться  в  живых,  выбора  нет. Так  что  пришлось  возобновить поглощение
жизненной энергии из других  существ. Мы научились это  делать, не уничтожая
их при  этом  физически -  как люди доят коров.  Это  не только  было  более
гуманно, но и сохраняло в целости источник питания. Среди нас самих  нашлись
такие, кто  счел такое решение непорядочным и предпочел умереть от старости.
Остальные же  свыклись с новым уделом  -  вампиров, или  паразитов сознания.
Ведь это, в конце концов, закон природы: одни живые существа поедают других,
и так со всеми.
     На  планете  в  системе  Альфа Центавра  мы  начали строить космический
корабль.  Огромный,  потому что  хотелось,  чтобы  он  напоминал  о  доме, о
гигантских подводных пещерах нашего мира. Двадцать  с лишним тысяч лет назад
мы  вновь  явились в вашу  Солнечную систему. Мы рассчитывали  застать здесь
своих  собратьев -  ведь  они намеревались  периодически наведываться  сюда,
наблюдать за  прогрессом. Нас постигло разочарование, но, тем  не менее,  мы
остались. Люди по-прежнему были охотниками, обитающими в пещерах; мы научили
их земледелию, а также строительству поселений близ  воды. Когда  же  делать
больше  ничего не оставалось,  мы возвратились к Альфе Центавра и продолжили
изыскания...
     Карлсен тихонько встал и подошел к  двери. Остальные были так увлечены,
что не заметили, как он открыл дверь и тихонько прикрыл ее за собой.
     В вестибюле навстречу ему попался тот самый санитар, Нортон.
     - Где мне найти Фреда Лэмсона?
     - Он сейчас во второй палате. Подождите, я его позову. Лэмсон спустился
по лестнице через пару минут.
     - Мне бы еще одну дозу того снотворного, - обратился к нему Карлсен.
     -  Вы уверены? -  спросил тот с  некоторым беспокойством. - Вы  знаете,
насколько сильная эта вещь?
     - Знаю. Но было бы хорошо, если б вы все-таки принесли.
     - Ладно. Сейчас сделаю,
     Карлсен  дожидался в вестибюле; было слышно, что голос из  операционной
продолжает  вещать.  На  таком  расстоянии он  напоминал монотонное  гудение
компьютера. Чувствовалось, что сила его голоса возросла.
     Лэмсон спустился по лестнице и протянул небольшую картонную коробочку.
     - Здесь еще один шприц.  Только  будьте осторожны.  большая  доза может
вообще убить!
     - Не беспокойтесь.
     - Что там у него на уме? - полюбопытствовал Лэмсон.
     Карлсен легонько хлопнул санитара по плечу.
     - Сказать - не поверите! Но скоро все узнаете. Спасибо за помощь.
     Он тихо открыл дверь хирургической. Стояла тишина.  Хезлтайн на секунду
повернул голову и  отвернулся.  Очевидно,  кто-то  задал вопрос.  Голос - на
редкость блеклый - словно по бумажке, отвечал:
     - Обрести человеческие  тела  было просто необходимо, чтобы вступить  в
контакт с вашей расой. Если изучить их глубже, можно обнаружить содержание в
них силикона вместо карбона.
     - В таком  случае, заметил  Хезлтайн, - почему вы исчезли, вместо того,
чтобы выйти на контакт?
     Ответ последовал быстрее обычного.
     -  Ответ  вам  известен.  Меня  привели  в  чувство  -  и,  прежде  чем
окончательно очнуться, я успел совершить убийство.
     - Что  ты  делаешь? - воскликнул Фаллада. Карлсен стоял  возле кушетки,
заводя  над  голой рукой  лежащего  шприц. Голос  прервался,  сбитый с толку
прозвучавшим только  что  вопросом.  Карлсен  всадил иглу и надавил поршень.
Выдернул шприц, оставив на коже капельку крови. После паузы голос произнес:
     - Я не пойму... - и угас.
     - И я тоже, - недоуменно сказал Фаллада. - Зачем было это делать?
     Карлсен  с полминуты помолчал, наблюдая  за дыханием  Армстронга, затем
сказал:
     - Потому что надо торопиться в Лондон.
     -  А  в  этом  была  необходимость? -  спросил  Хезлтайн,  имея  в виду
лежащего. - Вы не доверяете?
     Карлсен фыркнул.
     - С чего это я ему должен доверять?
     - А почему нет? - возразил Фаллада в замешавтельстве.
     -  Потому,  что правды  здесь  лишь  половина.  Объясню, когда сядем  в
"шершень". Давайте собираться! Помогите его поднять.
     - Что ты думаешь с ним делать?
     - Взять с собой.  - Он нажал на  кнопку диктофона  и,  выстрелив оттуда
капсулу, сунул ее в карман.
     Сержант  Паркер  подремывал  на лужайке, расстегнув до  пояса  рубашку.
Заслышав  шаги,  он сел и оторопело глянул на грузную фигуру, сгорбившуюся в
каталке.
     - Помогите  нам его поднять,  - попросил  Хезлтайн.  - Надо  как  можно
скорее добраться до Лондона. Сколько, по-вашему, на это потребуется?
     - Долететь? С полчаса, если постараться.
     Минут  пять ушло,  чтобы  перевалить  грузное  тело на  заднее  сиденье
"шершня".  Еще  минута  - и уже взлетели. Лэмсон,  выйдя на крыльцо главного
входа, помахал вслед метнувшейся вверх юркой машине.
     Хезлтайн, еще не вполне опомнившийся, сказал:
     - Я не заметил каких-либо спорных моментов в его рассказе.
     -  Их было полно! Вы же сами обнаружили  один  из них. Если они приняли
человеческий облик, чтобы выйти с нами на контакт, то почему не вышли?
     -  Но  ведь  он  же объяснил?  Он  по  случайности убил  того  молодого
репортера и запаниковал...
     - <i>Такие</i>  не паникуют.  Такие все просчитывают.  Он объяснил, почему все
они лежали в анабиозе, когда мы на них наткнулись?
     - Чтобы перелет проходил быстрее. Мы ведь так же поступаем.
     - Тогда почему их так трудно было разбудить?
     - Мы не успели спросить... Вы его снова отключили.
     - Спрашивать и  не надо, - убежденно  заявил Карлсен. - Все и так ясно!
Им надо  было, чтобы  мы захватили  их с  собой  на  Землю. А когда  бы  это
сделали, они бы все, один за одним, поумирали... а мы бы  и не  заподозрили,
что  доставили  на Землю погибель.  Единственное,  что  бы  выявилось  - это
внезапный рост жестоких преступлений, садистских убийств... и тому подобное.
     Хезлтайн покачал головой.
     - Не знаю: или это я такой простак, или вы такой мнительный, - в голосе
его чувствовался легкий упрек.
     - Вот давайте еще раз, сызнова, -  предложил Карлсен. - Первым делом он
расписывает,  как их  раса  помогла человеческой эволюции.  Может, так оно и
было, хотя верить приходится исключительно на слово. Затем он  сетует на  ту
их  передрягу... И  это  тоже  могло  случиться.  А  вот после этого я  стал
замечать   несоответствия.   Они  начали  паразитировать  на  других   живых
существах. Похитили тела каких-то спрутообразных созданий на  чужой планете.
А  затем,  по рассказу,  решили сменить  рацион,  посмотреть, что  случится.
Выяснили,  что  старение   при  этом  возобновляется,   и  они  вернулись  к
паразитированию на других разумных существах.
     - Но  уже без убийства, - заметил Фаллада. - Помнишь, он еще сравнил  с
доением...
     - Ты забываешь,  что мы коров не  только доим, но и  колем на  мясо,  -
напомнил Карлсен. - Он  пытался нас  убедить,  что  со своими  жертвами  они
обращаются  чуть  ли  не запанибрата. Я этому  не верю. Почему, думаешь, они
кочуют с планеты на платету? Потому,  что они - хищники  по сути и не  могут
подавить  в  себе  соблазна  приканчивать  добычу.  Погубив жизнь  на  одной
планете, перебираются на другую.
     - Но доказательств у тебя нет, - прямо сказал Фаллада.
     - Я  это нутром чую. И  доверия  у меня к ним  нет. Здесь  у них только
гонцы, остальные все в космосе, медленно издыхают от голода.  А с чего бы им
загибаться, если бы они действительно умели "доить", уж тогда бы они, будьте
уверены, захватили достаточно еды. Потому  что объели свой запасник дочиста.
И Земле суждено было стать их очередным запасником.
     Доводы эти явно произвели эффект; но,  тем не менее, полной уверенности
еще  не было. Фаллада с  Хезлтайном обернулись на распростертое тело, словно
оно могло дать ответ.
     - Мне все кажется, мы  им чем-то обязаны, - вздохнул Фаллада. - В конце
концов, приземлились они не от  хорошей жизни, и помощь  от них человечеству
была немалая. Вон и земледелие, оказывается, их заслуга. Или, по-твоему, это
тоже все ложь?
     - Не обязательно. Они, конечно,  были  заинтересованы в нашей эволюции.
Когда  наведались на  Землю двадцать тысяч  лет  назад,  людей  на ней  было
всего-то  миллион с  небольшим,  да и  те  немногим  лучше животных.  Они  и
оставили нас  расти дальше и набираться ума с тем, чтобы возвратиться, когда
размножимся. А теперь, глядишь, налицо хранилище, которого хватит на десяток
тысяч лет.  И вот еще  что.  Он  говорит:  они прибыли на  Землю  в  надежде
повстречать кого-нибудь из своих собратьев...
     - Так ведь прямой резон.
     - Ой ли? Чем, по-твоему, собратья могли бы  им пригодиться? Выбраться к
дому, до Ориона они им  не  помогли. У  них же  нет  космических кораблей  -
просто  преображаются  в  некую более  высокую  форму  энергии,  позволяющую
нестись быстрее света.  А  <i>эти</i>,  после того,  как стали вампирами,  утратили
такую способность.
     - Откуда ты знаешь?
     -  А разве неясно? Если  бы не утратили, то  были  бы уже  у себя.  Вот
почему теперь для перелетов нужен космический корабль.
     - Но им могли бы помочь свои.
     - Ты так думаешь? Они превратились в галактических преступников. Может,
и Землю оставили, чтобы <i>скрыться</i> от своих. Изгои, прокаженные.
     -  А что,  интересная мысль, -  задумчиво протянул  Фаллада.  -  Эдакое
грехопадение...
     Сержант Паркер указал вниз.
     - Вон он, Бедфорд, сэр. Минут через десять будем уже на месте. Берем на
Скотленд-Ярд?
     Хезлтайн вопросительно посмотрел на Карлсена.
     -  Лучше  бы на Измир-Билдинг, -  направил  тот. -  Там  можно  бросить
Армстронга. Надо,  чтобы он все время  был выключен.  Годится? - спросил  он
Фалладу.
     - Вполне. Грей обо всем позаботится.
     - И что потом? - спросил Хезлтайн.
     -  Думаю,   не   ошибусь,  -   сказал  Карлсен,  -  будет  указание  от
премьер-министра,  срочно  явиться.  Станет  выпытывать,  что  вы там  такое
творите.
     - Указание <i>уже</i> есть, - веско заметил Хезлтайн. - Я сегодня утром звонил
жене. Премьер-министр желает видеть нас всех троих, и как можно скорее.
     - Что ж! Всех - так всех.
     -  С ним посложнее, это  вам не Армстронг,  - не очень уверенно добавил
Хезлтайн. - Как вы рассчитываете действовать?
     - Не  знаю.  Но в  одном уверен: с ним надо встретиться  лицом  к лицу.
Другого пути нет.
     Полицейский у двери козырнул,  узнав Хезлтайна. Через пару секунд дверь
открыла хорошенькая темноволосая девушка.
     - Нас, по-моему, дожидается премьер-министр?
     - Да. сэр. Он через минуту освободится. Пожалуйста, присядьте пока.
     - Извините, я что-то вас не помню, - сказал Хезлтайн.
     - Меня  зовут  Мерриол,  -  сказала  она  с  чуть  заметным  валлийским
акцентом, показав в улыбке  маленькие белые  зубки.  По  виду она  была чуть
старше первокурсницы.
     - Любопытно, - заметил Хезлтайн, стоило ей отлучиться из приемной.
     - Что?
     - Да так, ничего...  -  он понизил голос. - Джемисон, по слухам, питает
слабость к  молоденьким  девушкам.  И слухи,  в общем-то, небезосновательны.
Последняя пассия у него - вроде как молоденькая преподавательница с кафедры,
из Энглси.
     - Но неужели бы он потянул ее на Даунинг-стрит? - усмехнулся Фаллада. -
Это же рискованно.
     - Я тоже так думаю. А вы, Карлсен?
     Карлсен отстраненно глядел в окно. От вопроса он встрепенулся.
     - Прошу прощения. Я не слушал.
     -  Просто  странно  как-то, что  эта  девушка...  -  комиссар  замялся:
отворилась дверь.
     - Проходите, пожалуйста.
     Девушка  одарила Карлсена кокетливой улыбкой. Когда она взбегала вперед
по лестнице, он оценивающе  посмотрел на стройные длиные ноги  под  короткой
юбкой.
     Она провела их в комнату по соседству с кабинетом. Джемисон восседал за
письменным столом; человек в  очках, лет за шестьдесят, перебирал на подносе
письма.
     -  Думаю,  пока хватит, Мортон,  - сказал Джемисон. -  И не забудьте  о
звонке личному секретарю президента. -  Он улыбнулся Хезлтайну поверх очков.
-  А, скитальцы  возвратились?  Присаживайтесь,  господа.  -  К  столу  были
развернуты  три кресла. - Закурить? Сбросьте ту папку  на пол,  ей  здесь не
место. - Он щелчком переправил по глади стола  пачку сигарет. - Однако,  рад
вас видеть. Я уж начал было волноваться. Что-нибудь для меня интересное?
     -  Мы  с  капитаном Карлсеном  летали  в  Швецию,  консультироваться  у
специалиста по вампиризму, - сообщил Фаллада.
     -  В  самом  деле? Хм... мгм... очень  интересно. - Премьер  осклабился
ехидно-вежливой  улыбкой.  Перевел взгляд на Хезлтайна. -  Как  у вас,  есть
что-нибудь?
     Хезлтайн бегло переглянулся с Карлсеном.
     - Да, сэр. Рад сообщить, что мы успели поймать одного из пришельцев.
     - О, Боже! Вы серьезно?
     Изумление  в  хорошо  поставленном  голосе  было  таким искренним,  что
Карлсена  на миг охватило  сомнение. Сунув руку в карман, он вынул капсулу с
записью.
     -  Можно? -  он  подался  вперед  и,  открыв крышку  диктофона, вставил
капсулу в  прорезь и нажал на  клавишу. Послышался  монотонный,  размеренный
голос пришельца: "Наша планета полностью покрыта водой.  И раса наша, как вы
догадались,  имеет  форму,  что  называется,  моллюсков.  Только  у  здешних
моллюсков мозга почти нет. У Ниотх-Коргхай же, наоборот, высоко развиты мозг
и нервная система..."
     Все  трое  не  спускали  глаз  с  Джемисона.  Он  слушал  с  предельным
вниманием, подперев правой рукой тяжелый подбородок и почесывая указательным
пальцем скулу. Минут через пять он потянулся и выключил диктофон.
     - Просто... конечно  же... замечательно. Как вы вычислили этого... э...
вампира?
     -  Нас  этому  научил специалист из Швеции. Мы обещали держать метод  в
тайне.
     - Понятно. А что остальные двое пришельцев?
     - Один, мы выследили, находится в Нью-Йорке. Другой здесь, в Лондоне.
     - И как вы думаете их обнаружить?
     - Первое, что надо  - это передать запись в эфир,  - сказал Карлсен,  -
чтобы  до  людей  дошло,  что  <i>они</i>  существуют.  Я  уже  договорился  насчет
телеинтервью сегодня вечером, в десять.
     - Что?! - кустистые брови премьера  удивленно взметнулись. - Но это  же
нарушение нашей договоренности!
     - Когда мы договаривались, вы считали, что пришельцы мертвы, - напомнил
Карлсен. - Теперь же все обстоит иначе.
     Джемисон хлопнул ладонью по столу.
     -  Извините,  господа,  но  я  вынужден  категорически  запретить любую
самодеятельность.
     -  Извините,  -  невозмутимо возразил  Карлсен,  -  но  на  это  вы  не
полномочны. Вы лишь премьер-министр этой страны, а не диктатор,
     -  Капитан мой,  капитан,  - со вздохом сказал Джемисон,  -  вы теряете
время. -  Потянувшись, он нажал на диктофоне  красную кнопку. -  Все, записи
больше нет, я стер.
     - Ничего. Прежде чем прийти, мы сделали копии.
     - Сюда их, эти копии. Ко мне!
     - Одна уже отправлена на телецентр, - сказал Карлсен.
     - В таком случае - отозвать.
     Карлсен -  в ответ ни слова - бестрепетно смотрел премьеру  в глаза.  В
сумеречном   взоре   сидящего   через  стол   премьера  на   миг   мелькнула
растерянность.
     -  Вы или  непомерно смелы, или непомерно глупы, - непринужденным тоном
сказал Джемисон. - А скорее, и то, и другое.
     Лицо у него при  этих  словах  изменилось. Внешне оно осталось прежним,
безучастно  вежливым; а  вот в глазах проглянула  совершенно  иная сущность.
Взгляд окаменел,  налился  сталью.  Все  трое  почувствовали немую  зловещую
угрозу, присутствие деспота с неограниченной властью.  И голос у  Джемисона,
когда он  заговорил, звучал тоже по-иному. В нем не  слышалось больше  живой
напористости -  он  звучал отстраненно, чуть ли не металлически.  Было в нем
что-то холодное и настолько безразличное, что Карлсен невольно поежился.
     - Доктор  Фаллада,  мне  надо,  чтобы  вы  позвонили  сейчас  к себе  в
лабораторию и велели ассистенту прислать сюда доктора Армстронга.
     - Так вы все знали, - блекло заметил Фаллада.
     Джемисон   это   проигнорировал.  Он  нажал   на  столе  кнопку.  Вошла
девушка-валлийка.
     - Враал, надо набрать номер  ла