ения. Все кончилось. Его кража совершена. Он - мужчина. Он побывал рядом с Чудовищем и остался жив. Он встретился с Чужаками и имел с ними дело как представитель Человечества. Ему есть что рассказать своему дяде! Его дядя. Где его дядя? Где отряд? Неожиданно осознав, что все совсем не так как надо, Эрик с трудом поднялся на ноги и осторожно вернулся к открытой двери. Убежище было пусто. Никто не ждал его. Но это было невероятно! Отряд никогда не считал посвящаемого заблудившимся или потерянным по крайней мере до истечения двух дней. В отсутствие вождя, конечно, этот срок измерялся периодами сна капитана отряда. Любой отряд ждал бы не меньше двух дней, прежде, чем вернуться домой. А его дядя - Эрик не сомневался в этом - подождал бы его даже немного дольше. Он же отсутствовал в течение такого короткого промежутка времени! Что здесь произошло? Он подполз к двери и выглянул. На этот раз он не почувствовал головокружения. Глаза быстро привыкли к другому масштабу. Чудовище было чем-то занято в другом конце кладовой. Оно всего-навсего пересекало комнату, а не преследовало его и не нападало на него. Очевидно, оно вовсе его не заметило. Фантастика! И это учитывая весь тот шум, который он поднял! Всю эту беготню и стук в дверь! Чудовище резко повернулось, сделало несколько гигантских шагов и бросилось на строение, в котором Эрик встречался с Чужаками. Стены, пол, и все остальное задрожало в ответ на движение огромного тела, когда то немного поворочалось и затихло. Эрик был потрясен, но вскоре понял, что существо всего лишь легло. Это загадочное строение, в конце концов, действительно было частью мебели. Интересно, что в это время почувствовали Артур Организатор, Вальтер Искатель Оружия и все остальные, спрятавшиеся там? Эрик усмехнулся. В это мгновение Чужаки, должно быть, утратили часть своего высокомерия и спеси. Однако, ему надо было еще многое сделать, многое выяснить. Он просунул пальцы под дверь и попытался поднять ее. Она была ужасно тяжелой! Он толкал ее медленно, с большим трудом, сначала одну сторону, потом другую, двигая ее назад к дыре в стене. Последний толчок - и она встала на свое место. Только тонкая изогнутая борозда выдавала ее существование. Теперь он мог осмотреться. Здесь произошла схватка, это абсолютно точно. Короткая, но жестокая схватка. Тщательно осмотрев место, Эрик обнаружил явные признаки боя. Отломанный наконечник копья. Немного крови на стене. Кусок порванного мешка. Конечно, тел не было, маловероятно обнаружить тела после битвы. Представитель любого племени из обитающих в убежищах знал, что одним из неизбежных следствий победы была необходимость вытащить тела из проходов и избавиться от них. Никто никогда не оставил бы трупы врагов разлагаться в коридоре. Итак, здесь произошло сражение. Он был прав - дядя Томас и его отряд не ушли и не оставили его. Должно быть, на них напали превосходящие по силе враги. Отряд некоторое время удерживал свои позиции, потом понес потери и был вынужден отступить. Но кое-что было непонятно. Во-первых, военные группы Чужаков никогда обычно не подходили так близко к территории Чудовищ. Убежища, в которых жили люди Человечества, - естественная цель военного отряда, располагались гораздо глубже. В этой точке можно было обнаружить разве что небольшую группу, отправившуюся за продовольствием. А в крайнем случае воины его дяди, полностью вооруженные, находящиеся в боевой готовности, могли легко справиться с одиночным отрядом ткачей, оружейников и торговцев из упаднических задних убежищ. Они бы отбросили их назад, взяли бы нескольких из них в плен и продолжали бы ждать его. Оставалось только две вероятности: атака большого отряда из трех или четырех групп, что еще менее вероятно, отряд других воинственных людей, живущих в передних убежищах. Но на них это не похоже. Если бы они собирались отправиться на территорию Чудовищ, они скорее пробили бы свою собственную дверь в стене. Зачем им нарываться на неприятности у двери, принадлежащей другим? Они бы также направились в населенные убежища, если бы преследовали какую-то иную цель, кроме самой важной - кражи у Чудовищ для нужд своего племени. И еще. Если только отряд его дяди не был уничтожен до последнего человека, - мысль, которую Эрик отбрасывал как крайне невероятную - оставшиеся в живых, согласно данной человечеству клятве, сделав все, что от них требовала военная ситуация, преследование или отступление, вернулись бы как можно скорее к месту, куда должен был возвратиться посвящаемый, совершив свою кражу. Ни один воин не осмелился бы взглянуть в лицо женщине, если бы он не сделал этого. Возможно, нападение произошло совсем недавно. Возможно, люди из отряда его дяди были недалеко, и все еще пробивали себе путь от одного конца убежища к другому; избавившись от врагов, они поспешат назад, к нему. Нет, в этом случае он слышал бы шум сражения. А в убежищах стояла пугающая тишина. Эрик задрожал. Воину не полагается находиться вне пределов своих убежищ одному. Он слышал о непринадлежащих ни к какому племени Чужаках; однажды, еще ребенком, он наслаждался сложной казнью человека, которого изгнали из его племени за какое-то серьезное преступление и который забрел в окрестности Человечества - но этих людей едва ли можно было считать людьми: человеческих существ должны окружать племена, отряды, общества. Быть одному - ужасно. Просто немыслимо. И не вспомнив о еде, хотя после своей кражи он страшно проголодался, Эрик быстро направился вперед по коридору. Через некоторое время он перешел на бег. Он хотел попасть домой как можно скорее - снова оказаться среди своих. Он протянул руку к петле за спиной и достал оттуда два копья. Неприятное это занятие - идти по коридорам в полном одиночестве. Они были такими пустыми и такими тихими! Они не казались такими тихими, когда он ходил в походы с отрядом. И такими пугающе мрачными. Эрик никогда раньше не задумывался над тем, какая огромная разница между освещением, которое получаешь от одного прикрепленного ко лбу фонарика и от обычного отрядного комплекта в полдюжины. Он обнаружил, что все более и более настороженно всматривается в неожиданные тени, появляющиеся там, где стена резко поворачивала: он резко набирал скорость, когда пробегал мимо черных проемов ответвлявшихся убежищ. В любом из этих мест его мог ждать враг, услышавший звук его приближавшихся шагов. Например, враг, который напал на отряд его дяди, - горстка жестоких убийц-Чужаков, или целая их банда, а то, может быть, и что-нибудь похуже. Он вдруг вспомнил легенды о неупоминаемых вслух существах, которые прятались в пустых убежищах, существах, которые убегали при приближении отряда воинов, но которые бесшумно подкрадывались к одинокому человеку. Огромные существа, которые заглатывали человека, крошечные существа, сотнями набрасывавшиеся на него и разгрызавшие свою жертву на кусочки... Эрик не переставая крутил головой, осматриваясь по сторонам: по крайней мере, он должен был позаботиться о том, чтобы его не застали врасплох. Как ужасно быть одному! И все же, сквозь одолевавший его страх мыслями он снова и снова возвращался к проблеме исчезновения его дяди. Эрик не мог поверить в то, что с ним могло случиться что-то серьезное. Томас Уничтожитель Ловушек был ветераном слишком многих кровавых приключений, слишком многих неравных битв. Куда же он делся? Куда увел свой отряд? И почему нигде не слышно ни звука, почему нет никаких признаков присутствия отряда в этой бесконечности мрачных, полных ужасов коридоров? К счастью, он был Эриком Глазом. Он знал дорогу назад и в отчаяньи спешил домой, не чувствуя ни малейших сомнений в выборе пути. Показывающая машина была права: он никогда не заблудится. Дайте ему только благополучно добраться до Человечества, и он будет Эриком Глазом. Ну вот снова: кто был прав, показывающая машина или его дядя? Предсказание, давшее ему имя, исходило от машины, но его дядя утверждал, что это все обман. Предсказание было выбрано, и его имя предложено женщинам задолго до церемонии. И - главное - его дядя был приверженцем чужой науки, был связан с Чужаками, которые тоже служили чужой науке!.. Эрик чувствовал, что за последние два дня слишком многое свалилось на его голову. Такая значительная часть его мира изменилась. Словно стены убежищ сдвинулись вверх и в сторону, и теперь убежища напоминали больше территорию Чудовищ, чем человеческое жилье. Он приближался к своим. Коридоры теперь выглядели дружелюбнее, казались более знакомыми. Он заставил себя бежать быстрее, хотя был на грани истощения. Он хотел оказаться дома, стать Эриком Глазом, сообщить Человечеству о том, что произошло, чтобы поисковая и спасательная группа отправилась за его дядей. Дверь на территорию Чудовищ... Кто поставил ее на место? Если действительно произошло сражение, и отряд его дяди отступил с боем, неужели нападавшие остановились бы для того, чтобы аккуратно поставить дверь назад? Может, это объясняется неожиданным нападением и полным уничтожением отряда? В таком случае, прежде чем оттащить тела, враг имел возможность закрыть проход, чтобы обезопасить себя от Чудовищ. Но кто, кто был способен на такое неожиданное нападение, кто мог полностью уничтожить лучший отряд во всем Человечестве? Ему придется узнать ответ у одного из других капитанов, а может быть, у мудрой старухи из Общества женщин. Вступив на территорию Человечества, Эрик заставил себя перейти на шаг. В любой момент он мог наткнуться на часовых, а у него не было ни малейшего желания погибнуть от брошенного копья. Часовые будут реагировать мгновенно, увидев бегущего в темноте человека. - Эрик Единственный, - кричал он через шаг, называя себя. - Это Эрик Единственный. Затем он вспомнил кражу и с гордостью изменил свое имя. - Эрик Глаз. Это Эрик Глаз, Разведчик, дальше видящий, четче видящий. Эрик Глаз возвращается к Человечеству! - Странно, но не слышалось ответных криков, подтверждавших, что его узнали. Эрик ничего не понимал. Неужели напали на все Человечество и прогнали его из убежищ? Часовой должен отвечать на знакомое имя. Что-то было не так, совсем-совсем не так. На последнем повороте он увидел часового в противоположном конце коридора. Вернее, он увидел людей, которых принял поначалу за трех часовых. Они изумленно смотрели на него, и он узнал их. Стефан Сильная Рука и два человека из его отряда. Очевидно, он прибыл как раз в тот момент, когда происходила смена часовых. Это объясняло присутствие Стефана и второго воина. Но почему они не ответили на его крик? Они стояли молча и пока он приближался, все еще держали копья наготове, а не опустив их в знак приветствия. - Эрик Глаз, - повторил он, озадаченный. - Я совершил свою кражу, но что-то случилось с остальными... Его голос затих, когда Стефан подошел к нему. Лицо капитана было мрачным, мышцы напряжены до предела. Острие копья коснулось груди Эрика. - Не двигаться, - предупредил Стефан. - Барни, Джон, свяжите его. Мы поймали эту маленькую крысу! 6 Эрику связали руки за спиной ремнями от его собственного мешка, отобрали у него копья и повели, подталкивая и пиная, в большое центральное убежище Человечества. Место почти нельзя было узнать. Под руководством Оттили Первой Жены Вождя толпа женщин - на первый взгляд казалось, что там собрались все женщины Человечества - устанавливала напротив Королевского Холма платформу. Учитывая то, что Человечество страдало от катастрофической нехватки строительных материалов, сооружение такого рода было чем-то из ряда вон выходящим. Вся эта суета пробудила в памяти Эрика какие-то смутные воспоминания. Но его перетаскивали с места на место слишком быстро, и вокруг происходило слишком много других невиданных ранее вещей, чтобы он мог сосредоточиться и вспомнить подробнее. Он заметил, что две женщины не работали под руководством Оттили. Они лежали связанные по рукам и ногам у дальней стены убежища. Они обе были покрыты кровью и по всем признакам прошли через длительные и жестокие пытки. Он понял, что они уже стоят на пороге смерти. Когда его проводили мимо, он узнал их. Это были жены Томаса Уничтожителя Ловушек. "Только подождите, когда дядя вернется назад! Кто-то заплатит за это" - подумал он со скорее неестественно спокойным изумлением, чем с ужасом. Он чувствовал, что всеми силами должен сопротивляться ужасу. Только подпусти его поближе, и он просочится через твои мысли прямо в память и вызовет воспоминания, которых Эрик пытался избежать. Вокруг было полно вооруженных людей, которые бегали туда-сюда: от своих капитанов к неизвестным целям в примыкавших коридорах. Между взрослыми суетились дети, поднося материалы работавшим женщинам. В воздухе постоянно раздавались команды: "Иди туда-то"... "Принеси еще"... "Поторопись"... В воздухе стоял стойкий запах большого количества людей, поры которых активно выделяют пот. Но пахло не только потом. Эрик понял это, когда его притащили к основанию Королевского Холма. Пахло гневом. Гневом и страхом всего Человечества. Франклин Отец Многих Воров стоял на Королевском Холме, неуклюже держа в толстых руках копья, и быстро говорил что-то группе воинов, капитанов и - да, действительно! - Чужаков. Даже сейчас Эрик обнаружил, что его все еще изумляют эти фантастические события. Чужаки в самом центре Человечества! Свободно ходят повсюду и носят с собой оружие! Когда вождь заметил Эрика, его лицо расплылось в широкой улыбке. Он подтолкнул локтем стоявшего рядом с ним Чужака и показал на пленника. - Это он, - сказал Франклин. - Это племянник. Тот, который попросил третью категорию. Теперь мы поймали всех. Чужак не улыбнулся. Он бросил быстрый взгляд на Эрика и отвернулся. - Напрасно ты так думаешь. На наш взгляд, вы просто поймали еще одного. Улыбка Отца Многих Воров сменилась неуверенной ухмылкой. - Ну, ты знаешь, что я имею в виду. Этот чертов дурак сам сюда вернулся. Это избавило нас от хлопот, я это хотел сказать, не так ли? - Не получив ответа, он пожал плечами и сделал повелительный жест в сторону охранявших Эрика воинов. - Вы знаете, куда его поместить. Мы очень скоро будем готовы. Острие копья снова вонзилось в спину Эрика, и его повели вперед, ко входу в маленькое убежище. Но прежде чем они успели дойти до него, он услышал, как Франклин Отец Многих Воров прокричал Человечеству: - Вот идет Эрик, люди мои. Эрик Единственный. Теперь мы поймали всех из этой вонючей банды! На мгновение все остановились и устремили на него свои взоры. Эрик задрожал, услышав, как со всех сторон полетели приглушенные выкрики, полные ненависти и злобы. Кто-то подбежал к нему. Гарриэт Рассказчица Истории. Лицо ее исказила отвратительная гримаса. Она сунула руку в волосы и вытащила из них длинную булавку. Ее рыжие волосы плясали вокруг лица и шеи, подобно языкам пламени. - Ты прислужник чужой науки! - завопила она, нацелившись булавкой прямо в глаз Эрику. - Ты грязный, вонючий прислужник чужой науки! Эрик отвернулся, но она все же бросилась на него. Стражники кинулись к девушке и схватили ее, но она успела махнуть булавкой; один резкий взмах, который распорол всю его правую щеку. - Оставь немного и остальным, - урезонивал ее один из стражников, возвращаясь к Эрику. - В конце концов он принадлежит всему Человечеству. - Нет! - завопила она. - Он прежде всего принадлежит мне. Я собиралась стать его подругой, после того как он вернется со своей кражи! Правда, мама? - Официально об этом не заявлялось, - услышал Эрик слова Риты Хранительницы Записей; он пытался остановить кровь, подняв плечо и прижав его к ране. - Ничего официального и не могло быть до тех пор, пока он не достигнет зрелости. Так что, Гарриэт, дорогая, тебе просто придется подождать своей очереди. Тебе придется подождать, пока старшие закончат разбираться с ним. Но тебе еще много останется. - Нет, не останется, - надулась девушка. - Я знаю, какие вы. Что после вас может остаться? Эрика снова потащили ко входу в маленькое убежище. В тот момент, когда он оказался внутри, один из стражников ударил его по спине так, что у Эрика перехватило дыхание. От толчка он полетел вперед, отчаянно пытаясь сохранить равновесие, и врезался в противоположную стену; он тяжело упал на пол, так как не смог выставить руки, чтобы смягчить удар. Позади, в главном убежище раздался взрыв смеха. С трудом он перевернулся на бок. Кровь снова хлынула из раны на щеке. Совсем не таким представлял он свое возвращение домой после кражи - совсем не таким! Что происходит? Он знал, где находится. Крошечное тупиковое убежище рядом с местом встречи всего Человечества, нечто вроде маленькой пещеры, которую использовали главным образом для хранения запасов. Лишние пища и предметы, украденные у Чудовищ, хранились здесь, пока их не набиралось достаточно для торгового похода в задние убежища. Иногда также здесь держали Чужаков-мужчин, взятых в плен во время битвы, пока Человечество выясняло, ценит ли его племя настолько, чтобы заплатить за него что-то существенное в качестве выкупа... А если нет... Эрик вспомнил необычное сооружение, которое женщины создавали возле Королевского Холма, и содрогнулся. Воспоминания, которые он до сих пор подавлял, ожили. И они соответствовали тому, как вела себя Гарриэт, и тому, что сказала ее мать Рита Хранительница Записей. Нет! Они не могли планировать такое для него! Он был членом Человечества, почти воином. Они не делали такое даже с Чужаками, захваченными в плен. Воина всегда уважали как воина. В худшем случае он заслуживал приличной, спокойно приводимой в исполнение казни. Кроме... кроме... - Нет! - застонал он. - Нет! Единственный стражник, который остался охранять его у входа в убежище, повернулся и насмешливо посмотрел на него. - Да! - сказал он. - Еще как да! Мы собираемся хорошо повеселиться с вами двумя, как только женщины скажут, что все готово. Он кивнул, зловеще улыбаясь, и снова отвернулся от Эрика, устремив свой взгляд в центр главного убежища и стараясь не пропустить ничего из того, что там происходит. С вами двумя? Впервые Эрик осмотрел маленькое хранилище. Там почти не было никаких продуктов, но с одной стороны в свете своего фонарика, все еще прикрепленного к его лбу (как он гордился, когда дядя прикрепил ему его у двери, ведущей на территорию Чудовищ!) он увидел мужчину, лежащего связанным возле стены. Своего дядю! Эрик подтянул колени и быстро пополз к нему. Ему было больно: ведь живот и бока не такие мозолистые и не так привыкли к грубому полу убежища, как ноги. Но какое значение теперь имели несколько лишних царапин? Уничтожитель Ловушек был почти без сознания. С ним обошлись жестоко, и он выглядел почти так же ужасно, как его жены. Волосы на голове покрывала толстая корка засохшей крови. Эрик понял, что ему пробили голову древком копья. И в нескольких местах на его теле: на правом плече, сразу же над левым бедром, глубоко в ноге - зияли отверстия серьезных ран, кровоточащих и неперевязанных. - Дядя Томас, - позвал Эрик. - Что случилось? Кто это с тобой сделал? - Раненный открыл глаза и вздрогнул. Он ошарашенно посмотрел по сторонам, словно подумал, что это стены разговаривают с ним. Его мощные руки зашевелились под крепко стянувшими их веревками. Когда он наконец обнаружил Эрика, то улыбнулся. Этого не стоило делать. Ему выбили большую часть передних зубов. - Привет, Эрик, - пробормотал он. - Как закончилась битва? Как остальная часть отряда? Кто-нибудь ушел? - Я не знаю. Именно об этом я и хотел спросить тебя! Я вернулся со своей кражи, вас не было, отряда не было. - Я пришел сюда, но все сошли с ума! Здесь Чужаки, ходят по нашим убежищам с оружием. Кто они такие? Глаза Томаса Уничтожителя Ловушек медленно потемнели. Теперь их взгляд сфокусировался, и в нем проскальзывали искры понимания. - Чужаки? - переспросил он тихо. - Да, в отряде Стефана Сильной Руки были Чужаки. Они сражались против нас. Этот наш вождь - Франклин, он связался с Чужаками после того, как мы вышли в поход. Должно быть, они давно работали вместе, поддерживали связь друг с другом. Человечество, чужаки, какая разница, если речь идет об угрозе их вшивой науке предков? Мне следовало это знать заранее. - Что? - взмолился Эрик. - Что тебе следовало знать? - Именно так они подавили чужую науку в другом восстании давным-давно. Вождь есть вождь. У него больше общего с другим вождем, чем со своим собственным народом. Если ты нападаешь на науку предков, ты создаешь угрозу их власти. В таком случае они действуют сообща. Они будут давать друг другу людей, оружие, информацию. Они сделают все что смогут против общего врага. Против тех людей, которые действительно хотят нанеси ответный удар по Чудовищам. Мне следовало знать это! Черт возьми, - застонал Уничтожитель Ловушек, - я видел, что вождь и Оттили что-то подозревают. Я должен был понимать, как они собираются поступить. Они собирались позвать Чужаков, обменяться информацией и объединиться против нас! Эрик ошеломленно смотрел на своего дядю, начиная понимать, о чем тот говорит. Точно так же, как существовала тайная организация сторонников чужой науки, которая не знала границ племен, существовал и тайный союз вождей, основанный на религии науки предков, которая служила основой их власти. А власть руководительниц Общества Женщин, только подумать об этом! Всеми своими привилегиями они были обязаны знанию науки предков. Отними ее у них, и они станут обычными женщинами, все их магические способности будут необходимы только для того, чтобы отличить съедобную пищу от яда Чудовищ. Хрипя от боли, извиваясь в стягивавших его веревках, Томас Уничтожитель принял сидячее положение у стены. Он качал головой, словно пытался вытрясти из нее воспоминания. - Они подошли к нам, - сказал он с трудом, - Стефан Сильная Рука и его отряд подошли к нам, как только ты отправился на территорию Чудовищ. Отряд Человечества с посланием от вождя, кто мог что-либо заподозрить? Они могли прийти с сообщением, что на наши убежища напали Чужаки! - Раздался лающий кашель, и из его рта хлынула кровь. - С ними были Чужаки, которые попрятались на протяжении всего пути в коридорах. Толпы и толпы Чужаков. Эрик попытался представить себе, что произошло. - Потом, смешавшись с нами, когда большинство из нас убрали копья в петли, они напали на нас. Эрик, это был действительно хороший удар. Они застали нас врасплох настолько, что им даже не понадобилась посторонняя помощь. Не думаю, что кто-то из нас еще остался в живых к тому времени, когда подбежали Чужаки. Я лежал на полу, сражаясь голыми руками. Не знаю, что произошло с остальными. Чужаки повалили толпами. Больше я ничего не видел. Кто-то нанес мне чертовски сильный удар, странно, что я очнулся после него, - его голос стал еще более хриплым и тихим. - Жаль, что мне не повезло... Грудь Уничтожителя Ловушек вздымалась: из нее доносился странный скрежещущий звук. - ...Они притащили меня сюда. Мои жены! Они были заняты моими женами. Эти суки из Общества Женщин - Оттили, Рита, - это их дело - они приволокли моих жен и стали обрабатывать их на моих глазах. Я отключался и снова приходил в себя, отключался и снова приходил в себя. Я был в сознании, в то время как они... Его речь снова сменилась нечленораздельным бормотанием, голова упала на грудь. На мгновение голос стал четким, но Томас потерял нить разговора. - Они были хорошими женщинами, - промычал он. - Обе. Хорошие, хорошие девочки. И они любили меня. Они могли бы занять более важное положение. Франклин, должно быть, десятки раз предлагал им обрюхатить их, но они каждый раз отклоняли его предложение. Они по-настоящему любили меня. Эрик едва не заплакал. Он мало общался с ними, достигнув возраста посвящения, но в детстве они дали ему всю ту любовь, которую, как помнил Эрик, могла дать только мать. Они наказывали его и ласкали, вытирали ему нос. Они рассказывали ему истории и учили его наставлениям науки предков. Ни у одной не было сына, который выжил бы в разнообразных бедствиях и катастрофах, которые Чудовища время от времени обрушивали на Человечество. Ему повезло. Ему достались та забота и любовь, которые получили бы их собственные сыновья. А их верность Томасу Уничтожителю Ловушек была постоянным источником изумления в Человечестве. Она стоила им большего, чем просто большие здоровые пометы, к которым вождь имел давно доказанную способность: такое необычное, почти не женское поведение лишило их высокого положения в Обществе Женщин, которое они занимали бы в противном случае. А теперь они были мертвы или умирали, а их оставшиеся в живых детишки будут отданы другим женщинам, значительность которых таким образом существенно усилится. - Скажи мне, - попросил он своего дядю, - почему Общество Женщин убило их? Что такого ужасного они сделали? Он увидел, что Томас снова поднял голову и смотрит на него. С жалостью. Он почувствовал, как его собственное тело сковало холодом, еще до того, как Уничтожитель Ловушек заговорил. - Ты все еще не позволяешь себе думать об этом? Я не виню тебя, Эрик. Но оно там. Его готовят для нас. - Что? - спросил Эрик, хотя где-то глубоко внутри него уже родился ужасный ответ, и он его знал. - Нас объявили вне закона. Они говорят, что мы виновны в самом тяжелом преступлении. Мы больше не принадлежим к Человечеству, ты, я, моя семья, мой отряд. Мы вне Человечества, вне закона, вне религии. А ты знаешь, что делают с объявленными вне закона, Эрик, не так ли? Все что угодно. Все. Эрик помнил, что с самого детства всегда ждал церемоний такого рода. Один из отрядов воинов захватывал Чужака, определяли, что он был изгоем. Обычно это легко было определить. Например, никто, кроме объявленного вне закона, не стал бы бродить по убежищам в одиночестве, без отряда или, по крайней мере, без товарища, который прикрывал бы его спину. А в случае, если имелось хоть малейшее сомнение, ответ на требование выкупа, переданное его племени, прояснял положение пленника. Нередко ответом был рассказ о каком-то непростительном святотатстве, каком-то абсолютно чудовищном преступлении, которое можно наказать только самым страшным проклятием, полной анафемой и лишением всех привилегий человеческого существа. Делайте с ним, что хотите. Он больше не является одним из людей, он все равно что Чудовище. Затем объявлялось что-то вроде праздника. Из кусочков дерева, украденных на территории Чудовищ и припрятанных женщинами специально для этой цели, члены Общества Женщин воздвигали сооружение, особенности которого передавались от матери к дочери в течение многих поколений еще со времен предков, построивших показывающую машину. Оно называлось сценой или театром, Эрик также слышал, иногда его называли плахой. В любом случае, каким бы ни было его истинное имя, большинство касающихся его подробностей являлись частью тайных знаний Общества Женщин и мало заботили мужчин. Однако было нечто, что знали все. На нем развернется живая религиозная драма: окончательный триумф Человечества над греховностью Чудовищ. Для этого центральное действующее лицо должно отвечать двум требованиям. Это должно быть разумное существо, как и Чудовища, чтобы его можно было заставить страдать так, как в один прекрасный день Человечество заставит страдать Чудовищ; и это должен быть не человек, как и Чудовища, чтобы каждая капля негодования и ненависти была пролита на его плоть без малейшего намека на сожаление или сострадание. Для этой цели объявленные вне закона подходили идеально, так как все были согласны с тем, что такие отвратительные существа перестали быть членами человеческой расы. Когда в плен попадал объявленный вне закона, работа в убежищах останавливалась, и военные отряды Человечества отзывались домой. Это было великое время, веселое время, время праздника. Даже дети делали все что могли, для того, чтобы подготовить это славное событие: выполняли поручения работавших женщин, подносили питье и еду доблестным стражникам, - даже дети хвастались друг другу, как они выразят свою ненависть к пойманному представителю нелюдей, этому связанному и вопящему существу. Каждый получал такую возможность. Все, начиная с вождя и кончая самым маленьким ребенком, способным процитировать наставления, все по очереди взбирались на сцену, или театр, или плаху, которую воздвигали женщины. Всех сжигало желание излить часть ненависти Человечества на существо, объявленное изгоем, как пролог того, что однажды они все вместе сделают с Чудовищами, укравшими их мир. Сара Целительница Болезней была одной из первых в этом ритуале, после чего она стояла на сооружении и внимательно следила за церемонией. В ее обязанность входило следить, чтобы никто не зашел слишком далеко, чтобы каждый честно и справедливо принял участие в происходящем и даже чтобы в самом конце строение сжигалось дотла - вместе с окровавленной жертвой - как символ того, что Чудовища должны быть превращены в пепел и развеяны по ветру. И Человечество вернется в свой дом, - распевала она в то время как обгорелые останки презрительно вышвыривали из убежища. - И с Чудовищами будет покончено. С ними будет покончено навсегда и на всей широкой Земле не будет никого, кроме Человечества. После этого начинались празднества, танцы, песни. Мужчины и женщины удалялись в более темные коридоры, дети скакали и носились по центральному убежищу, старики засыпали с широкими довольными улыбками. Все радовались тому, что нанесли хотя бы символический удар Чудовищам. Все чувствовали себя властелинами Творения, какими были их предки. Эрик вспомнил то, что он сам делал, и то, что делали другие в таких случаях. Его тело содрогнулось от ужаса. Ему пришлось подтянуть плечи к шее и сгорбиться, напрячь мышцы рук и ног. Наконец нервная дрожь прекратилась. Он снова мог думать. Только он не хотел думать. Те, другие, те изгои на предыдущих церемониях такого рода давным-давно, неужели они тоже испытывали такой отчаянный страх, ожидая, пока будет закончено сооружение плахи? Неужели они дрожали вот так же, чувствовали, как их спины становятся мокрыми, как внутри все сжимается, как содрогается их уязвимая плоть? Эта мысль никогда раньше не приходила ему в голову. Он смотрел на обреченных как на существа, совершенно не имевшие ничего общего с человеком, как на символ всего того, что было чуждо. Об их чувствах думали не больше, чем о чувствах тараканов, снующих в кладовых. Их давили медленно или быстро, как кому нравилось. Какая разница? Тараканов было не жалко. Человек не отождествлял себя с ними. Но сейчас, когда его самого вот-вот должны были раздавить, он понял, что разница существовала. Он был человеком. Неважно, чем его объявило Человечество и его вожди - он был человеком. Он испытывал человеческий страх, он испытывал отчаянное человеческое желание жить. Значит, и те, другие, чувствовали то же. Изгои, которых он помогал разрывать на кусочки. Они были человеческими существами. Совершенно человеческими. Они сидели здесь, так же, как сидит сейчас он, и ждали начала своих мучений... На его памяти только дважды члены Человечества объявлялись вне закона. Оба случая произошли давным-давно, еще до того как он стал учеником воинов. Эрик попытался вспомнить былые жертвы. Он хотел дотянуться до них и почувствовать их сострадание, что-то вроде сострадания, пускай даже мертвых. Лучше быть мертвым, чем таким, как этот избитый окровавленный человек рядом с ним, опустивший пробитую голову на израненную грудь и бормочущий что-то полубезумное. Какими же они были? В первом случае в памяти всплывало только стонущее кровавое месиво перед тем, как разжигаемым костром. Никаких воспоминаний о человеке. А во втором случае... Эрик резко сел, веревки врезались ему в тело. Второй человек, которого должны были объявить вне закона, убежал! Эрик так никогда и не узнал, как он это сделал: он помнил только, что стражника жестоко наказали и что отряды воинов еще долгое время после этого охотились за ним в дальних коридорах. Убежать! - Вот, что надо сделать. Он должен убежать. Раз уж его объявили вне закона, у него нет надежды на прощение, на смягчение приговора. Религиозные тона готовящейся церемонии были слишком сильны, чтобы ее могло остановить что-либо, кроме исчезновения главного действующего лица. Да, убежать. Но как? Даже если бы ему удалось освободиться от пут, которые крепко связывали его руки, у него не было оружия. Стражник мгновенно проткнет его копьем. А если ему это не удастся, снаружи полно других воинов, почти вся военная сила Человечества. Как? Как? Он заставил себя спокойно проанализировать все возможные варианты. Он знал, что у него мало времени. Совсем скоро строительство будет закончено, и руководительницы Общества Женщин придут за ним. Эрик принялся за узлы на веревках. Особой надежды на успех, конечно, не было. Если ему удастся освободить руки, возможно, он сможет осторожно подползти к выходу, неожиданно выпрыгнуть и броситься бежать. Даже если они метнут ему в спину копье, что из этого? Разве это не лучше и не быстрее, чем то, другое? Но они этого не сделают. Он понимал это. Разве что ему очень повезет, и какой-то воин сделает это машинально. В подобных случаях, когда надо задержать, а не убить, целятся в ноги. В Человечестве было по крайней мере с десяток воинов, которые были настолько опытными, что могли сбить его даже с расстояния в двадцать-двадцать пять шагов. И еще десяток таких, кто сможет его догнать. В конце концов, он ведь не Рой Бегун. Рой! Сейчас он мертв и его тело уничтожили. Эрик пожалел о том, что поссорился с Роем. Мимо входа в убежище прошел Чужак, бросив почти безразличный взгляд внутрь. Через мгновение за ним последовали еще два Чужака. Эрик догадался, что они уходят до начала церемонии. Возможно, они хотят присутствовать только на своих собственных церемониях - со своими людьми. Вальтер Искатель Оружия, Артур Организатор - сидят ли они сейчас в таких же кладовках в ожидании такой же медленной смерти? Эрик сомневался в этом. Он как-то не мог представить, чтобы этих людей поймали так же легко, как его дядю и его самого. Он был уверен, что Артур слишком умен, а Вальтер, Вальтер достал бы какое-то фантастическое оружие, о котором никто никогда не слышал и которого никто никогда не видел... Как то, которое сейчас находилось у него в мешке - тот красный шарик, который дал ему Искатель Оружия! Был ли он оружием? Он не знал. Но даже если и не был, у него создалось впечатление что этот шарик может вызвать какое-то смятение среди людей. "Он должен ошеломить их и привлечь их внимание", сказал ему Вальтер на территории Чудовищ. Любое общее замешательство могло бы помочь ему и его дяде убежать. Но в том-то и была главная проблема - дядя. Его руки были крепко связаны, в этом он уже убедился, и ему нужна была помощь дяди, чтобы хоть что-нибудь сделать. А Уничтожитель Ловушек был слишком плох, чтобы хоть чем-то оказаться полезным. Он разговаривал сам с собой, ровным монотонным шепотом, что-то доказывая себе. Верхняя часть его туловища все ниже и ниже склонялась к ногам. Время от времени бормотанье прерывалось резким стоном. Это раны давали о себе знать с новой силой. Эрик знал, что большинство людей в таком состоянии уже давно бы умерли. Только такое мощное тело, как у Уничтожителя Ловушек, смогло продержаться так долго. И кто знает, если им удастся убежать, возможно, раны его дяди при должном уходе и покое заживут. Если только они смогут убежать! - Дядя Томас, - позвал он, - наклонившись к нему и настойчиво привлекая внимание воина. - Думаю, я знаю выход. Думаю, я нашел способ убежать. Никакого ответа. Окровавленная голова продолжала бубнить тихим монотонным голосом. Бормотанье. Бормотанье. Бормотанье. Стон. Бормотанье. Бормотанье. - Твои жены, - в отчаянии произнес Эрик. - Разве ты не хочешь отомстить за своих жен? Это, кажется, привлекло внимание. - Мои жены, - проговорил хриплый голос. - Они были хорошими женщинами. Действительно, хорошими женщинами. Они никогда не подпускали к себе Франклина. Они, действительно, были хорошими женщинами. Но тут проблеск в сознании снова сменился бессвязным бормотанием. - Убежать! - шептал Эрик. - Разве ты не хочешь убежать? Из медленно раскрывшегося рта дяди вытекла тонкая струйка густой крови. Другого ответа не было. Эрик посмотрел на вход в убежище. Стоящий там стражник больше не поворачивался, чтобы время от времени взглянуть на пленников. Строение в центральном убежище, очевидно, было почти готово, и интерес к окончательным приготовлениям заставил воина отойти на пару шагов от входа. Он смотрел в центр главного убежища, абсолютно зачарованный. Ну, это уже кое-что. Это давало им шанс. С другой стороны, это также означало, что им осталось жить считанные минуты. Не сводя глаз со стражника Эрик прислонился к стене и принялся тереть связывающие его руки веревки мешка о самые острые выступы, которые смог найти. Но он понял, что это будет недостаточно быстро. Если бы только в этом месте был наконечник копья, что-то острое. Он лихорадочно осмотрелся по сторонам. Нет, ничего. Несколько полных мешков с едой, по которым бегали тараканы. Ничего, что могло бы ему помочь освободиться. Его дядя был единственной надеждой. Он должен как-то вывести его из этого состояния. Эрик подполз ближе к Томасу и приложил губы к разбитому уху Уничтожителя Ловушек. - Это Эрик, Эрик Единственный. Ты помнишь меня, дядя? Я отправился на кражу, я отправился на кражу вместе с тобой. Третья категория. Помнишь, я заявил о третьей категории, как ты и говорил мне? Я совершил свою кражу, она прошла успешно. Я сделал все то, что ты мне велел сделать. Теперь я - Эрик Глаз, так ведь? Скажи мне, я - Эрик Глаз? Бормотанье и стоны. Казалось, этот человек утратил разум. - А как же Франклин? Он ведь не может сделать это с нами, или может, дядя Томас? Разве ты не хочешь убежать? Разве ты не хочешь отомстить Франклину, Оттили за то, что они сделали с твоими женами? Разве не хочешь? Не хочешь? - Он должен пробиться к разуму своего дяди сквозь сгущавшийся туман беспамятства. В полном отчаянии он опустил голову и вонзился зубами в его раненое плечо. Ничего. Только непрекращающийся поток убеждающей в чем-то тарабарщины. И тонкая струйка крови, вытекающая изо рта. - Я видел Артура Организатора. Он сказал, что знает тебя уже давно. Когда ты с ним встретился, дядя Томас? Когда ты впервые встретился с Артуром Организатором? Голова Уничтожителя Ловушек упала еще ниже, плечи опустились. - Расскажи мне о чужой науке. Что такое чужая наука? - Эрик сам теперь говорил почти нечленораздельно, отчаянно пытаясь найти ключ, который отворил бы мозг дяди. - Артур Организатор и Вальтер Искатель Оружия важные люди среди сторонников чужой науки? Они вожди? Как называется строение, в котором они прятались? Чем оно служит Чудовищам? Они говорили о других племенах, о племенах, о которых я никогда раньше не слышал. Сколько других племен существует? Эти другие племена... - Наконец-то. Он нашел ключ. Он пробился. Голова Томаса, качаясь, приподнялась, в глазах все еще стоял туман. - Другие племена. Смешно, что ты спросил о других племенах, что ты спросил... - Почему? Что в них такого особенного? - Эрик попытался удержать ключ на месте, продолжая поворачивать его. - Почему бы мне не спросить о них? - Твоя бабушка была из другого племени, совсем чужого племени, живущего в далеких убежищах. Я помню, что услышал о нем, когда был маленьким мальчиком, - кивнул себе самому Томас. - Отряд твоего отца отправился в далекий поход, в самый далекий из тех, какие они когда-либо предпринимали. Они захватили твою бабушку и привели ее к нам. - Мою бабушку? - На мгновение Эрик забыл о том, что для него готовится в главном убежище. Он знал, что с его бабушкой связана какая-то особая тайна. О ней редко упоминали в Человечестве. До сих пор он считал, что это из-за того, что ее сын был ужасно невезучим. Помет, в котором был только один ребенок, и смерть вместе с женой на территории Чудовищ. Самое ужасное невезение, которое может выпасть на долю человека. - Моя бабушка была из другого племени? - Не из Человечества? Он, конечно, знал, что нескольких женщин захватили у других племен в соседних убежищах и что сейчас они могут считаться полноправными членами Человечества. Иногда женщина из их собственного племени пропадала, когда забредала слишком далеко в боковое убежище и натыкалась на отряд Чужаков. В конце концов, если ты крадешь женщину у чужого племени, ты крадешь существенную часть их знаний. Но он никогда не предполагал... - Дора Поющая о Снах, - голова Томаса болталась из стороны в сторону, полуразборчивые слова смешивались с кровавой слюной. - Ты знаешь, почему твою бабушку называли Поющей о Снах, Эрик? Женщины любили повторять, что то, о чем она говорила, происходит только во сне, и что она не может говорить просто, как другие люди, - она может только петь о своих снах. Но она многому научила твоего отца, и он был похож на нее. Женщины побаивались быть его подругами. Моя сестра была первой, отважившейся на это, и все говорили, что она заслужила то, что получила. Вдруг Эрик осознал, что звуки доносящиеся из главного убежища, стали другими, более тихими. Неужели они уже идут за ним? - Дядя Томас, послушай! У меня есть идея. Эти Чужаки - Вальтер, Артур Организатор - они дали мне сувенир Чудовищ. Я не знаю, что он делает, я не могу добраться до него. Я повернусь. Попытайся залезть ко мне в мешок кончиками пальцев и... Уничтожитель Ловушек не обратил на его слова никакого внимания. - Она была сторонницей чужой науки, - бубнил он сам себе. - Твоя бабушка была первой сторонницей чужой науки, которая появилась в Человечестве. Я думаю, в ее племени все были приверженцами чужой науки. Представь только, все племя состоит из сторонников чужой науки! Эрик застонал. Этот полусумасшедший человек был его единственной надеждой на побег. Эта окровавленная развалина, которая когда-то была самым гордым, самым опытным капитаном отряда! Он снова взглянул на стражника. Тот по-прежнему смотрел в сторону Центрального убежища. Теперь не было слышно вовсе никакого шума, стояла леденящая душу тишина, вероятно, десятки глаз светились в предвкушении... И шаги - или это были не шаги? Он должен найти способ заставить своего дядю помочь ему! - Томас Уничтожитель Ловушек, - сказал он резко, едва удерживаясь от крика. - Послушай меня. Это приказ. В моем мешке есть одна штука, шарик из какого-то липкого материала. Мы повернемся друг к другу спиной и ты постараешься пальцами вытащить его оттуда. Ты слышишь меня? Это приказ, военный приказ! Его дядя кивнул совершенно покорно. - Я был воином с давних времен, - пробормотал он, поворачиваясь. Третью часть всего этого времени - капитаном отряда. Я отдавал приказы и выполнял их, отдавал и выполнял. Я всегда подчинялся приказам. Я всегда говорил: как ты собираешься отдавать приказы, если ты не... - Сейчас, - сказал ему Эрик, прислоняясь к нему спиной и наклоняясь так, чтобы мешок оказался как раз под связанными руками дяди. - Протяни пальцы. Вытащи шарик из липкого вещества. Он прямо на самом верху. И поспеши! Да! Это был звук шагов. Нескольких человек. Руководительницы Общества Женщин, вождь, сопровождающие воины. И стражник, наблюдавший за этой процессией, мог вспомнить о своих обязанностях и повернуться к пленникам. - Поспеши! - потребовал Эрик. - Быстрее, черт возьми! Это тоже приказ. Доставай быстрее! Быстрее! Все это время ищущие пальцы Томаса шарили по мешку, а Эрик прислушивался с ужасом и нетерпением к шагам приближавшихся палачей, и все это время где-то в глубине своей души не переставал удивляться тому, что смог отдавать приказы опытному капитану отряда с невероятной властностью в голосе. - Теперь ты бродишь там, где находится убежище племени твоей бабушки - неожиданно начал Томас, возвращаясь к прежней теме, словно они проводили время в приятной беседе после хорошей обильной еды. - Забудь об этом! Выбрось из головы эту ерунду. Доставай шарик! - Его трудно описать, - не умолкал голос Томаса. - Очень далеко от нас их убежище, очень далеко. Ты знаешь, Чужаки называют нас людьми передних убежищ. Ты знаешь это, не так ли? Чужаки - люди задних убежищ. Ну, а народ твоей бабушки - люди самых нижних убежищ. Эрик почувствовал, как пальцы дяди сжали что-то в мешке. Три женщины, руководившие Обществом Женщин, вошли в кладовую: Оттили Предсказательница Судьбы, Сара Целительница Болезней и Рита Хранительница Записей. С ними были вождь и два капитана, полностью вооруженные. 7 Оттили Первая Жена Вождя шла во главе. Она остановилась у входа в убежище, остальные столпились вокруг нее. - Посмотрите на них, - насмешливо произнесла она. - Они пытаются освободить друг друга! Интересно, что они собираются делать, если развяжут веревки! Франклин вышел вперед и серьезно посмотрел на двух мужчин, сидящих на корточках спина к спине. - Они попытаются убежать, - произнес он, продолжая шутку своей жены. - Они думают, что освободят руки, и конечно же, Томас Уничтожитель Ловушек и его племянник даже с голыми руками смогут справиться с лучшими воинами Человечества! И тут Эрик почувствовал, как ищущие руки покинули мешок, к которому были привязаны его собственные. Что-то упало на пол. Звук был странным, что-то среднее между всплеском и шлепком. Эрик мгновенно повернулся на звук, поджав под себя ноги и открыв рот. - Ты никогда не видел ничего похожего на убежища народа твоей бабушки, - продолжал бубнить его дядя, словно то, что сделали его руки, никак не касалось его. - И я тоже, хотя я слышал разные истории. - Он долго не протянет, - сказала Сара Целительница Болезней. - Нам придется поразвлечься за счет мальчика. "Единственное, что тебе надо сделать, это отщипнуть кусочек пальцами, - так сказал Вальтер Искатель Оружия. - Потом плюнь на него и бросай. Бросай как можно быстрее и как можно дальше". Он не мог воспользоваться своими пальцами, поэтому наклонился к красному шарику и откусил кусочек. Затем прикоснулся языком к странному мягкому веществу, смачивая его слюной. И одновременно, оттолкнувшись от пола согнутыми пальцами, рывком поднял тело. Не в состоянии использовать руки для того, чтобы сохранить равновесие, он, шатаясь, с трудом выпрямился и повернулся лицом к руководительницам Общества Женщин и Франклину. "После того, как ты на него плюнешь, быстро бросай его. Так быстро и так далеко, как только сможешь..." - Не знаю, что он делает, - произнес кто-то, - но мне это не нравится. Пропустите меня. Стефан Сильная Рука вышел вперед, сжимая копье и приготовившись нанести удар. Эрик закрыл глаза, откинул голову как можно дальше назад и сделал глубокий-глубокий вдох. Затем дернул головой вперед, сильно ударив языком по предмету, находящемуся у него во рту. Он выдохнул с такой силой, что выдох превратился в резкий лающий кашель. Липкая масса вылетела изо рта, и он открыл глаза, чтобы проследить за траекторией ее полета. Какое-то мгновение он не мог ее нигде найти; затем обнаружил, благодаря странному выражению на лице Стефана Сильной Руки, его страшно закатившимся глазам. На лбу капитана появилось маленькое красное пятно. "Что должно произойти?" - думал Эрик. Он выполнил указания так точно, как только было возможно в данных условиях, но не имел ни малейшего представления о том, что должно сделать красное вещество, смоченное его слюной. Он наблюдал за ним с надеждой и ожиданием. Стефан медленно поднял свободную руку, чтобы вытереть лоб. Эрик перестал надеяться. Ничего не произойдет. "Чужаки, - подумал он с отчаяньем, - вот что получается, когда доверяешь Чужакам..." Звук взрыва был таким оглушительным, что на мгновение Эрик решил, что рухнул потолок убежища. Его отбросило к стене, и он упал, словно его ударили древком копья. Он вспомнил кашель, с которым выплюнул маленький шарик изо рта. Может, это эхо его кашля, чудовищное, оглушительное эхо? Когда стены маленького убежища перестали вибрировать и грохот прекратился, он наконец поднял голову. Кто-то визжал. Это была Сара. Она смотрела на Стефана Сильную Руку. Она стояла сразу позади него. Вытаращив глаза, она смотрела на него и визжала резко и пронзительно. Ее рот был открыт так широко, что, казалось, она разорвет его. И каждый раз, когда она переводила дыхание, ее рука поднималась и показывала на Стефана. Она все время поднимала руку и показывала в одну точку, словно хотела, чтобы все присутствовавшие поняли, почему она так визжит. У Стефана Сильной Руки не было головы! Его тело кончалось шеей, и лохмотья кожи падали ему на грудь беспорядочными волнами. На месте головы бил фонтан крови. Его туловище все еще стояло прямо, ноги были широко расставлены, как обычно принято у хорошего воина, одна рука держала копье, а другая застыла в движении вверх. Тело стояло, невероятно прямое, высокое и живое. И вдруг оно словно развалилось на части. Сначала из правой руки медленно выпало копье и грохнулось на пол. Затем руки повисли вдоль подогнувшихся коленей, и все большое мускулистое тело обмякло, словно кости покинули его. Оно шлепнулось на пол, одна рука отлетела в сторону, нога перекрутившись, отскочила в другую сторону, словно причудливой формы кожаный мешок швырнули на пол. Несколько мгновений тело дергалось, булькающий фонтан крови превратился в лениво текущую реку. Наконец оно затихло, неподвижная куча из конечностей и торса. Следов исчезнувшей головы нигде не было видно. Сара Целительница Болезней перестала визжать и, шатаясь, повернулась к своим спутникам. Их испуганные глаза оторвались наконец от тела на полу. Затем все отреагировали одновременно. Они издали безумный, дикий, полный ужаса вопль, словно Сара была дирижером, а они хором. Все еще вопя, они бросились к узкому выходу из пещеры. Они проталкивались через него, пинаясь и лягаясь, напоминая какое то фантастическое чудовище с десятком рук, ног и раскачивающихся обнаженных грудей. Они утащили за собой стражника и выплеснули в главное убежище свою панику, оповещая о ней своими воплями всех находившихся там. Некоторое время Эрик слышал, как топот ног затихает в дальних коридорах. Вскоре наступила полная тишина. Было абсолютно тихо, только Томас Уничтожитель Ловушек все продолжал что-то бубнить. Эрик снова заставил себя подняться. Он не мог представить, что же случилось. Этот красный шарик - Вальтер сказал, что это оружие, но оно действовало не так, как все то оружие, о котором он когда-либо слышал. Разве что когда-то во времена предков: считалось, что у предков были такие штуки, которые разрывали вещь на части, не оставляя никаких следов. Но это был совершенно чужой предмет, принадлежавший Чудовищам, который Вальтер отыскал и украл. Что это такое? Как он оторвал голову Стефану Сильной Руке? Но об этом можно подумать в другой раз. А пока у него появился шанс. Вероятно, ненадолго, он не имел понятия, когда паника уляжется и отряд воинов отправится сюда, чтобы расследовать происшедшее. Он аккуратно переступил через красный ручей, вытекавший из шеи лежавшего. Присев над оброненным копьем, он смог ухватить его связанными руками и встал, неуклюже держа его за спиной. Нет времени перерезать путы. Не здесь. - Дядя Томас, - позвал он. Мы можем убежать. У нас есть шанс. Пошли, вставай. - Раненый капитан отряда смотрел на него без малейшего понимания... - Коридоры. Такие, каких ты никогда не видел, какие ты и представить себе не можешь, - продолжал он все тем же тихим монотонным голосом, - лампы, которые носят не на лбу. Коридоры, полные ламп. Коридоры, коридоры, коридоры... - На мгновение Эрик задумался. Этот человек будет тяжелой обузой в путешествии. Но он не мог бросить его. Это был его последний оставшийся в живых родственник, единственный человек, который не считал его изгоем и нелюдем. И каким бы изуродованным он ни был, он все равно оставался его капитаном. - Встать! - приказал он. - Томас Уничтожитель Ловушек, вставай! Это приказ, военный приказ! Вставай! - Как он и надеялся, его дядя отреагировал на старую команду. Ему удалось подтянуть ноги под туловище и напрячь их, но это было бесполезно. У него не было сил встать. Бросая через плечо опасливые взгляды на вход в убежище, Эрик подбежал к мучившемуся у стены человеку. Ему удалось подставить один конец копья под локоть дяди. Затем, используя свое бедро в качестве опоры, он с силой нажал на другой конец. Было больно и скользко, он не видел, что делает. Между усилиями он выдыхал команды: "Вставай, вставай, вставай, черт тебя возьми!" Наконец, копье опустилось. Его дядя стоял на ногах. Качаясь, но все-таки стоял. Неуклюже таща за собой копье, Эрик подталкивал капитана к выходу из кладовой. В большом центральном убежище никого не было. Оружие, горшки и разнообразные вещи лежали там, где их бросили. Законченное сооружение стояло пустым напротив Королевского Холма. Тела жен его дяди, очевидно, убрали раньше. Вождь и те, кто его сопровождал вырвавшись из убежища, бросились налево. Они пробежали мимо плахи и увлекли остальных за собой. Эрик повернул направо. Томас Уничтожитель Ловушек постоянно останавливался. Снова и снова он начинал рассказ о своем давнем путешествии в далекие задние убежища, где живут чужие племена. Эрику приходилось толкать его в спину, чтобы заставить двигаться вперед. Когда они выбрались в боковые коридоры, он почувствовал облегчение. Но только после того, как они неоднократно повернули, прошли десятки развилок и оказались в совершенно необитаемых убежищах, он понял, что может остановиться и освободиться от пут при помощи наконечника копья. После этого он освободил дядю. Затем, перебросив левую руку Уничтожителя Ловушек через свои плечи и крепко обняв его за талию, снова пустился в путь. Они двигались медленно: его дядя был тяжелым. Но чем большее расстояние будет отделять их от Человечества, тем лучше. Что, однако, за этим расстоянием? Куда им вообще следует идти? Он раздумывал над этой проблемой по мере того, как они брели вглубь тихих запутанных коридоров. Их нигде не ждут. Просто надо идти вперед. Должно быть, он размышлял вслух. К его удивлению, Томас Уничтожитель Ловушек неожиданно заговорил совершенно разборчивым, хотя и слабым голосом: - Дверь на территорию Чудовищ, Эрик. Пробирайся к двери на территорию Чудовищ, куда ты ходил совершать свою Кражу. - Зачем? - спросил Эрик. - Что нам там делать? Ответа не последовало. Голова дяди упала на грудь. Очевидно он снова возвращался в свое прежнее состояние. И все же, пока обнимавшая рука Эрика тянула его тело вперед, ноги Томаса продолжали передвигаться. В нем еще оставались какие-то жизненные силы и мужество воина. Территория Чудовищ! Неужели там они будут в большей безопасности, чем среди человеческих существ? Ну что же... Дверь на территорию Чудовищ. Им придется сделать большой круг, пройдя по многим коридорам, но Эрик знал дорогу. В конце концов, он был Эриком Глазом, сказал он себе: кому как не ему положено знать дорогу. Но так ли это? Он не испытал радость официального посвящения в мужчины, которое было обычным следствием успешной кражи. Без этого, наверное, он все еще оставался Эриком Единственным, все еще мальчиком, все еще непосвященным. Нет, он знал, кем стал теперь. Он был Эриком и больше ничего. Он изгнанник, без дома, без народа. И за исключением умирающего человека, которого он тащил за собой, с этого момента все остальные были против него. 8 Томас Уничтожитель Ловушек был тяжело ранен во время неожиданного нападения. Если бы все было как обычно, то его раны были бы тщательно обработаны и забинтованы. Сара Целительница Болезней использовала бы все свои знания, весь свой накопленный за долгие годы опыт, чтобы спасти его. Однако, в данном случае Сара сделала как раз противоположное. Сейчас напряжение побега и вынужденный безостановочный бросок, последовавший за ним, отняли у него последние силы. Его глаза остекленели, сильные плечи безвольно поникли. Это была сомнамбула, которая, покачиваясь, брела навстречу своей смерти. Когда они остановились, чтобы отдохнуть, Эрик, - предварительно внимательно прислушавшись, нет ли шума возможной погони - тщательно промыл дядины раны водой из фляг, перевязал самые ужасные из них ремнями. Это все, что он умел делать: первая помощь, которую должен оказывать воин раненому товарищу. Только глубокие целительные знания женщин могли привести к полному выздоровлению. Но в данном случае это не имело большого значения. Дела Томаса Уничтожителя Ловушек были слишком плохи. Эрик чувствовал, как при мысли о том, что он навсегда останется в одиночестве в темных нежилых коридорах, им овладевает отчаянье. Он попытался протолкнуть в рот дяди кусочки пищи и влить хоть немного воды. Голова Томаса откинулась назад, из уголков рта потекли тонкие струйки. Он дышал поверхностно и очень часто. К тому времени, когда они остановились, его тело совсем отяжелело. Сам Эрик поел с жадностью: это была его первая еда с тех пор, как он отправился на территорию Чудовищ. Он не отрываясь смотрел на своего прислонившегося к стене дядю и пытался разработать план действий, который принес бы хоть какую-нибудь пользу. В конце концов он не придумал ничего лучшего, чем снова перекинуть руку воина через свое плечо и продолжить путь к территории Чудовищ. Когда Томас Уничтожитель Ловушек оказался в вертикальном положении, его ноги снова зашагали, но на этот раз они все чаще подгибались и спотыкались. Спустя некоторое время, Эрик остановился: у него возникло чувство, что он тащит мертвое тело. Когда он попытался опустить своего дядю на пол убежища, то обнаружил, что тело почти совершенно обмякло. Томас лежал на спине. Его глаза безразлично уставились на неровный потолок, на котором лампочка, прикрепленная к его лбу, высветила яркий желтый круг. Сердце его билось совсем слабо. - Эрик, - произнес он едва слышно. Юноша оторвал голову от груди воина и посмотрел на мучительно открывающийся рот. - Да, дядя? - Прости меня... за то, что я втянул тебя в это. Я... я не имел права. Твоя жизнь... в конце концов... это твоя жизнь. Ты... мои жены... мой отряд... и привел... смерть... все. Прости. Эрик отчаянно пытался сдержать слезы. - Это было ради дела, - сказал он. - У нас была цель. Но наше дело потерпело неудачу. Из губ распростертого на полу человека вырвался ужасный хрип. На мгновение Эрику показалось, что это голос самой смерти. Но потом он понял, что это смех, смех, подобного которому он никогда раньше не слышал. - Дело? - выдохнул Уничтожитель Ловушек. - Дело? Ты знаешь... ты знаешь... какое это было дело? Я хотел... я хотел стать вождем. Вождем. Единственный способ, которым я мог... сделать это... чужая наука... чужаки... дело. Все... убийства... я хотел... стать вождем. Вождем! Томас прохрипел последнее слово, и все тело его напряглось, затем медленно, словно плоть превращалась в жидкость, расслабилось. Он был мертв. Эрик долгое время смотрел на тело. Он обнаружил, что ему уже все безразлично. Мозг его остался заторможенным. В его центре находился большой парализованный участок, неспособный ни чувствовать, ни мыслить. Наконец, он стряхнул с себя оцепенение, наклонился и взял тело дяди за плечи. Пятясь, он потащил его в сторону территории Чудовищ. Он кое-что еще должен был сделать. Выполнить долг, который выполнял каждый живущий в убежищах, когда поблизости кто-то умирал. Сейчас это занятие помогло ему хотя на время отвлечься от мучительных размышлений. Ему потребовались все его силы. Дядя был человеком с мощным телом. Эрик обнаружил, что ему необходимо останавливаться практически на каждом повороте, чтобы перевести дыхание. Наконец он добрался до двери, благодаря судьбу за то, что дядя умер относительно близко от нее. Он понял, почему это место было предложено в качестве цели их путешествия. Томас Уничтожитель Ловушек знал, что ему осталось недолго мучиться. Его племяннику придется избавляться от тела. Он попытался облегчить Эрику эту задачу, пройдя большую часть пути на собственных ногах. В стене возле двери на территорию Чудовищ проходила труба с пресной водой. А там, где есть такая труба, Чудовища обычно прокладывают и канализацию. Должно быть, именно в нее и спустили воинов, погибших во время боя с отрядом Стефана Сильной Руки. И Томас знал, что именно в эту трубу будут отправлены и его останки, - самое ближайшее место, где его племянник мог избавиться от него относительно безопасно. По крайней мере, это он сделал ради Эрика. Эрик обнаружил трубу довольно легко. Под ногами раздавалось постоянное бульканье и журчанье, а в том месте, где звук был самый четкий, он нашел вырезанную усилиями какого-то ушедшего поколения Человечества плиту. Возле первой трубы, подняв плиту, он увидел другую, гораздо более толстую, в которой могли поместиться два лежащих рядом человека. Твердое вещество, из которого была сделана стена, было тщательно счищено с трубы, так что хорошо виднелось место соединения. Но надо было еще приоткрыть трубу на стыке. Эрик много раз видел, как это делали старшие, но для него это была первая попытка. Не так-то просто было сдвинуть прикрывающую отверстие пластину сначала вправо, потом влево, подсунуть пальцы под край и потянуть как раз в нужный момент. Наконец появилось отверстие, из него ударил отвратительный запах канализации Чудовищ. Для Эрика смерть всегда ассоциировалась с этим зловонием, так как труба уносила не только отходы Чудовищ, но и отходы Человечества, собранные за неделю в убежищах старыми женщинами, которые не годились из-за своей слабости ни для какой другой работы. Все неживое и ненужное относилось к ближайшей канализационной трубе Чудовищ, все, что могло разложиться и сгнить. В том числе, конечно, и тела мертвых. Эрик снял с тела дядя все полезные вещи, как это обычно делали женщины. Затем подтащил его к дыре в трубе и какое-то мгновение держал за одну руку, пока течение не подхватило его. Он повторил все то, что запомнил во время подобных церемоний, завершив словами: "И поэтому, о предки, я умоляю вас принять тело этого члена Человечества, Томаса Уничтожителя Ловушек, первоклассного воина, прославленного отрядного капитана и отца девяти детей". За этим всегда следовало еще несколько строк: "Возьмите его к себе и держите у себя до тех пор, пока Чудовища не будут полностью уничтожены и Земля снова не станет нашей. Тогда вы и он, все когда-либо жившие люди поднимутся из сточных труб и радостно зашагают по поверхности нашей планеты". Но Эрик не стал произносить их. В конце концов, это было положение науки предков, а его дядя умер, борясь с ней. Интересно, что говорилось в таких случаях в чужой науке? Является ли она более могущественной, менее лживой? Он отпустил окоченевшую руку. Тело понеслось вниз по трубе. Томаса Уничтожителя Ловушек не стало, он ушел навсегда, теперь Эрик знал это. Он был мертв, спущен в сточную трубу, вот и все. Эрик закрыл отверстие, подтянул плиту назад и поставил ее на место. Он был совершенно один. Изгой, которому нечего ждать от других человеческих существ, кроме смерти в результате медленных пыток. У него не было спутников, не было дома, не было веры. Последние слова его дяди все еще лежали на дне его мозга, уродливые и жестокие: "Я хотел стать вождем!" Было отвратительно осознавать, что религия, на которой он вырос, была всего-навсего подпоркой власти, что таинственное Общество Женщин было совершенно неспособно видеть будущее человека. Но и борьба его дяди со всей этой чепухой была основана всего лишь на личной выгоде, которая заставила его пожертвовать всеми, кто ему доверял. Во что можно было после этого верить, на чем основывать свою жизнь? Неужели его родители были так же доверчивы, как самый наивный ребенок в убежищах? Они пожертвовали собой - ради чего? Ради одного суеверия вместо другого, ради тайных политических маневров одного человека, а не другого. Нет, это не для него. Он будет свободным. Он засмеялся, горько и самоуверенно. Он должен быть свободным. Ничего другого ему не остается. Выбора не было: он был изгоем. Эрик сделал несколько шагов и положил руки на дверь, ведущую на территорию Чудовищ. Одному человеку было трудно вытащить ее из отверстия. Но он напрягся и потянул. Наконец ему это удалось. Дверь сдвинулась, и он осторожно положил ее на пол убежища. Некоторое время он смотрел на нее, пытаясь придумать способ поставить ее на место после того, как он пройдет через дверной проем. Нет, один человек не мог сделать это с той, другой стороны. Ему придется оставить дверь открытой, - невероятное социальное преступление. Ну что же, он ведь больше не мог совершить никакого преступления. Все правила, придуманные человеческими сообществами, его больше не касались. Впереди был сияющий белый свет, которого так боялись он и его народ. В него он и пойдет. Здесь, где не было никаких иллюзий, где нельзя было рассчитывать ни на какую помощь, здесь он создаст свой одинокий дом, Дом изгнанника. За его спиной лежали темные, запутанные, безопасные убежища. Эрик знал, что они были туннелями в стенах, которые окружали территорию Чудовищ. В этих стенах жили люди, в страхе и невежестве. Он больше не мог так жить; он должен был встретиться с Чудовищами. Он хотел встретиться с ними и уничтожить их. Это было похоже на то, как если бы один из тараканов, живущих в кладовой, объявил войну Человечеству, которое хранило в кладовой свои припасы. Любой человек зашелся бы от смеха при такой мысли. Кто знает, что происходит в мозгу таракана, и кого это волнует? И все же одинокий таракан имел бы два особых преимущества. Первое: он раз и навсегда перестал бы беспорядочно и жадно рыскать вместе со своим племенем; и второе: враг, которого он выбрал, смотрел бы на него с равнодушным презрением. Если бы он смог найти какое-то мощное оружие и какую-то жизненно важную для Чудовищ область, где можно было бы то оружие применить... Он мрачно взвесил в уме эти два преимущества. Затем Эрик Единственный, Эрик Изгой, Эрик Осознающий Себя Отдельным Человеком, ступил через дверь на территорию Чудовищ.