охо слышите? - Она наслаждалась. - Я отпускаю вас, сударь. Пилот порывисто протянул к ней руку, но тут же ее убрал. Ему оставалось либо ударить ее, либо немедленно уйти. Джейн холодно смотрела на него. Ее охватило нездоровое возбуждение, захотелось узнать, как далеко она может зайти, дразня его. Внезапно с полуприглушенным криком он подскочил к ней, схватил за подбородок и грубо повернул ее голову к свету: - Святой волк! Да ведь вы человек! Джейн вырвалась: - Вот как вы обращаетесь с дамами? Доброй ночи, сэр. - Я проходил Вратами Сна семнадцать раз. В таких вещах я не могу ошибиться. - И что же вы теперь сделаете? - спросила Джейн. - Пошлете меня на детферму? Я вполне здорова, меня можно вязать. От меня можно получить десять или даже двадцать метисов, пока я не начну стариться. Ударь она его, Горец не побледнел бы сильнее. Он отступил назад, сжав кулаки и блестя глазами. Он хотел что-то сказать, но передумал. И все же Горец не уходил. - А, вот вы где! На балкон вышел Гальяганте. За ним его друзья. Воздух заискрился. Джуиссанте сказала: "Мы решили пойти в народ", и Инколоре пояснила: "Мы собираем компанию пойти на гоблинскую ярмарку", и сам Гальяганте спросил довольно равнодушно: "Не хотите с нами?" - Конечно! - ответила Джейн. - Почему бы и нет? Конечно, я с вами. - Я тоже присоединяюсь, - мрачно сказал Горец. *** Пошли всемером: Гальяганте, по обе стороны которого Джуиссанте и Инколоре попеременно перевешивали одна другую, как две чашки колеблющихся весов, Горец, Джейн и два худородных эльфа, Флористан и Эспландиан, не столько гости, сколько подчиненные Гальяганте. Слуги подали плащи. Дамы, в том числе Джейн, надвинули поглубже капюшоны на лица. Все надели белые маски. Они спустились на улицу экспресс-лифтом и весело зашагали к гоблинской ярмарке. - Эй, подходи, заходи, не проходи! - надрывался гоблин-зазывала. Громкая, но плохая музыка лилась из ветхих громкоговорителей, назойливый ритм подчеркивался басами. Гальяганте шевельнул пальцем, гоблин пропустил их, они вошли в вестибюль с зеркальными стенами. Зашуршали банкноты. Гостей ввели в маленький темный кинозальчик. Пол был покрыт липким линолеумом. На экране голова кобольда много больше натуральной величины что-то жевала с открытым ртом. Они стоя смотрели, как бифштексы, бананы, устрицы, шоколадные батончики и бесконечные миски горячей овсянки исчезают в огромной пасти или вылетают оттуда влажными комками. Несколько зрителей сидело на тесных сиденьях. Когда у Джейн от музыки заломило в висках, Гальяганте открыл заднюю дверь. Они вышли в пахнущий карболкой коридор и поднялись по узкой лестнице. Снова зашелестели деньги, и другой гоблин шагнул в сторону, пропуская их в дверь. Они вошли. За дверью оказался вестибюльчик, из которого полукругом расходились новые двери. Гальяганте вошел в одну из них. Джуиссанте толкнула другую. Один из эльфов, кажется, Эспландиан, сунул Джейн пригоршню жетонов. Она тоже выбрала себе дверь. Там стоял стул. Она села. Пронизанный пылинками луч света падал на висящую на стене машинку с прорезью для жетонов. Она бросила туда сразу все. Взвилась шторка, закрывающая окошечко, стала видна полукруглая сцена. В центре ее стояло низкое кресло, на котором корчился тролль, одетый в носки, зашнурованные коричневые башмаки и закатанную до подмышек серую майку. Большое волосатое пузо вздымалось горой. Веки его были плотно сомкнуты, причем так давно, что успели срастись. В окошке, выходящем на сцену с противоположной стороны, Джейн увидела Горца. Его белая маска была повернута к ней. Тролль застонал. У него была могучая эрекция. Пенис был цвета сырого мяса, словно с него содрали кожу, с фиолетовым, как синяк, концом. Сначала Джейн показалось, что тролль занимается мастурбацией, но, когда он повернулся, она увидела культю у плеча и поняла, что у него нет рук. Потом жетоны кончились, окошечко захлопнулось, и компания снова собралась перед дверью. - Я бы хотел увидеть приватное представление, - сказал Гальяганте гоблину с узкими усиками, напоминавшими полоску грязи, присохшей к верхней губе. Они коротко переговорили. Гоблин проводил их на два этажа ниже, через складское помещение с протекающими трубами, в крохотный театрик. Здесь имели место слабые попытки создать уют. Перед низкой сценой были расставлены маленькие столики. Из динамиков раздавался тяжелый рок, и подвешенный под потолком зеркальный шар разбрасывал по залу световые блики. Они сели. - Это, наверное, интересно, - заметила Джуиссанте. - Вы на меня смотрите, сэр? - спросила Джейн. Горец покачал головой, угрюмо глядя на свою маску, которую он сжимал в руках. - Боюсь, что это все не по мне. - Если вам здесь не нравится, зачем вы вообще напросились с нами? К столику подошла малоодетая нимфа. - Фалернского! - приказал Гальяганте и сунул ей в трусики несколько бумажек. Он стащил с себя маску и положил рядом с пепельницей. Здесь было жарко и душно, но Джейн решила маску не снимать. Вскоре два гнома вывели на сцену того самого безрукого тролля. Они сняли с него халат. Он был одет все так же: носки, туфли и майка. Один из гномов ткнул его палкой. Тролль рухнул на колени. Нимфа принесла вино и по корзинке с серебряными монетками на каждой столик. Усатый гоблин включил микрофон. - Даммы-госсда! - Он перекрикивал музыку, микрофон трещал, сам он хрипел. - Уважаммы-пас-титли, пачтенны-битли-скусства... - Жаббы-сковорда, - передразнил его один из эльфов. - Искаттли-ощщений, - засмеялась Инколоре. - Честьмем-вас-привессть-нанашш-прествленни. - Лампы в зале погасли, синие и красные лучи осветили тролля на сцене. - Своння-высспаит-звестнпрс-слав-ллнннепрвзденнны... Тоби Буме! Они снисходительно похлопали. Гном с палкой угостил Тоби по шее. Тролль вздрогнул и звонко заговорил: - Холодная война окончена, и мы стоим в преддверии нового мирового порядка. Опасности подстерегают на каждом шагу. Глядите на кофейную гущу, ловите оттенки. Время тяжелое, можете мне не рассказывать. Но я всегда был оптимистом и не советую шарахаться от собственной тени. Это вам не игрушки и не балаган. Американский народ еще себя покажет. Наши храбрые бомбы еще впишут славную страницу. Приветствую вас, герои психушки. Он откинулся назад, заверещал что-то уже совсем непонятное, закончив криком: - И одним словом итожа все - рабочие места! Первый гном утихомирил его новым ударом по шее, Второй гном схватил его сзади за уши и пригнул к полу. Подбородок тролля задрался кверху. Тролль протестующе застонал, и первый гном съездил ему палкой по зубам. Медленно, с усилием, Тоби стал раскрывать рот все шире и шире. Захрустели челюстные суставы. А он все раздирал свой рот, делая его невозможно большим и круглым. Рот превратился в широкий черный туннель, ведущий к внутренностям. Грянул громовой аккорд: гоблин включил музыку на полную мощность. Гальяганте лениво сунул руку в корзинку, вынул монетку и бросил ее небрежным движением. Монетка долетела до сцены и упала в разверстую пасть. - Браво! - воскликнула Джуиссанте. Она тоже бросила и тоже попала. За ней Инколоре. Четвертая монета, брошенная Джейн, пролетела бы мимо, но Тоби, руководимый каким-то шестым чувством, вытянул шею и поймал ее. Теперь монеты летели на сцену сплошным потоком. Тоби Буме отчаянно дергался во все стороны, не желая пропустить ни одной. Он заглотал уже невероятное количество монет. Джейн, перестав на минутку бросать, искоса взглянула на Горца. Он барабанил пальцами по столу - единственный из всех, кто ничего не бросил. Она со стуком шлепнула на стол перед ним монету. - Присоединяйтесь, господин пилот! Он так резко отодвинул свой стул, что чуть не упал сам. Стул перевернулся. Горец выбежал из зала. Чувствуя непонятную обиду, Джейн бросила сразу целую пригоршню монет, размахнувшись изо всех сил. Тоби приподнялся с колен, непременно желая поймать их. Некоторые он проглотил, но большинство попало в лицо и живот, оставив красные пятна ушибов. Фата Джуиссанте, смеясь от души, положила теплую ладонь на плечо Джейн. - Ну а вы сами? Вы бы сумели поймать столько монет, если бы довелось? - Я не смогла бы так широко открыть рот. - Вы могли бы стоять на голове и ловить их вашей belle-chose. - Она повернулась к Гальяганте: - Сколько ты за нее хочешь? - Наличными? - Гальяганте прикинул: - Как минимум в три раза больше того, что потратил. Но я пока не готов продавать. У меня есть план пробраться на телевидение. Я ведь туда немало денег вложил. Теперь хочу вложить идеи. Подошла нимфа с новыми корзинками. Тоби Буме был уже почти полон. Каждая монета теперь падала в его глотку со звоном. - Извините меня, - сказала Джейн. Она взяла сумочку и встала. Гоблин ткнул пальцем через плечо в сторону дамской комнаты. Джейн пошла туда. Там было грязно. Даже не заходя в кабинки, можно было сказать, что многие унитазы забиты. Она перешагнула через лужу, подошла к зеркалу, сняла маску. Краска на лице размазалась. Раскрылась дверь, вошла фата Инколоре. Тоже сняла маску перед зеркалом. Соскребла что-то с зуба. Достала серебряную коробочку. - Нюхнешь? - спросила она. - Ладно. Инколоре положила коробку на край раковины, отмерила две дозы. Свернув трубочкой банкноту, протянула Джейн. Джейн поднесла конец трубочки к носу и наклонилась к кучке порошка. Она почувствовала удар сразу в горле и в голове. Откуда-то возникло ощущение широкой зеленой лужайки. Как будто в комнате, о существовании которой она ничего не знала, зажегся свет. Инколоре вынюхала вторую порцию, а банкноту скомкала и бросила в угол. - Что у тебя произошло с Горцем? Ты его вывела из себя. - Правда? - небрежно спросила Джейн. - Должно быть, я сказала что-то не то. - Ну и ну! - Инколоре прикоснулась к коробочке, и та исчезла. - Сначала фата Джуиссанте, потом мой брат. Ты, видно, со всем светом воюешь. - Если и так, вас это не касается. - Я скажу прямо. Мой брат явно заинтересовался тобой. У меня есть причины поощрять это увлечение. - Мечтать не запрещается. - Джейн потянулась за маской. Инколоре взяла ее за руку. - Гальяганте слишком разбрасывается. Эта его идея заняться телевидением... - Она пожала плечами. - Это безнадежно. Он сам еще не знает, как тебя использовать. Понимаешь меня? Если у него будут проблемы с фондами, он постарается вернуть то, что вложил. У него не будет выбора. Он продаст тебя Джуиссанте. - Ее темные глаза смотрели серьезно и сердито. - И это будет сделка, о которой ты очень пожалеешь. - Меня нельзя продать, - резко сказала Джейн. - Я не собственность Гальяганте. Джуиссанте купить меня не может. А вы вообще ни при чем. - Ты все-таки странное создание. - Инколоре провела рукой по лицу. Во рту у нее появилась дымящаяся сигарета. Она выпустила дым из ноздрей. - Слушай, что я предлагаю. У меня нет большого желания финансировать очередные затеи Гальяганте. Но я повожу его за нос недельку-другую, если ты согласишься, чтобы я тебе кое-что показала. - Что? - Тебе понравится. - Она отщипнула горящий кончик сигареты и проглотила. Остальное бросила на пол. - Позвони моей секретарше, мы договоримся о времени. *** Гальяганте заторопился уходить. Они спустились следом за ним еще по одной обшарпанной лестнице. Коридор загораживала поставленная поперек метла, так что они свернули и попали в комнату со множеством стеклянных кабинок, куда зазывали гурии в микроскопических ярко-розовых бикини и кожаной сбруе с блестящими кнопками. Джейн внезапно подумалось, что гоблинская ярмарка, наверное, не имеет конца. Вполне возможно, что через городские подвалы и подземелья тянется бесчисленное множество глухих комнат и залов для оргий, с запахами гари и грязных туалетов, с назойливой музыкой, и там толкутся бесчисленные бездельники и отбросы общества. Ей было скучно, она устала, она не понимала, что здесь делает. Полная безнадежность. Джейн подавила зевок. - Фата Джена скучает с нами, - сказал один из двоих, возможно Флористан. - Нет, ничего. - Может быть, наши удовольствия для нее слишком изысканны. - Если тот был Флористан, этот, стало быть, Эспландиан. - А почему бы нам не пойти куда-нибудь, где Джене понравится? - Если есть на свете такое место. Они надвигались на нее, эти эльфийские ничтожества, и их глаза недобро поблескивали в прорезях масок. Джейн отшатнулась от них, чего-то вдруг испугавшись, побежала, увидела перед собой арку. Над стеклянной дверью, в окаймлении мигающих лампочек, висела вывеска: АДСКИЕ ГОРИЛЛЫ ПРИГЛАШАЮТ. Сны наяву. Губительные наркотики. Омерзительные фантазии. - Я думаю, - сказал Гальяганте, - что наша Джена найдет здесь то, что ей надо. - Он открыл перед ней дверь. - Прошу! *** - О да, о да, в восхищении приветствуем вас! Они сидели на мягких стульях в небольшом фойе, а пожилой гоблин, толстый и лысый, распинался перед ними. Он подпрыгивал, кланялся и беспрестанно потирал руки. - О да, - говорил он, - конечно, мы знаем! Еще бы, кому и знать, как не нам! Знаем лучше вас самих. Ваши отвратительные секреты, ваши грязные тайны! То, что вы никому не откроете! Первая любовь! Промывание желудка! Восемь ярдов пожелтевших, старых кружев! - Он осклабился в сторону Гальяганте. - Рыболовные крючки! И все прочее! Гальяганте достал толстую пачку банкнот: - Вот ее обслужите! Гоблин кинулся к нему, протягивая обе руки, но фата Инколоре перехватила пачку. Отсчитав половину, она вернула остальное Гальяганте. - Раз уж мы планируем деловое партнерство, - сказала она, - не худо бы сначала научиться считать деньги. Он пытливо посмотрел на нее: - Ты мы, значит, будем партнерами? - Поживем - увидим. - Сюда, пожалуйста. - Гоблин показывал на неприметную дверь - гнусно-омерзительно, дивно-восхитительно. - Только для вас! Джейн колебалась. Заходить ужасно не хотелось. Там, за дверью, ее ждало что-то страшное, она знала. Знала, что всю жизнь потом будет жалеть, что увидела это. - Вы что, боитесь? - подначивала Джуиссанте. Это был вызов. - Я? Боюсь? - Джейн вошла в дверь и решительно захлопнула ее за собой. Что бы за порогом ни оказалось, она не намерена показывать им свои чувства! Комната размером с баскетбольную площадку, без мебели. Несколько гномов, сидя на корточках, смотрели в углу телевизор. Увидев Джейн, моментально его выключили и убежали через разные двери. Потом двое из них вернулись, волоча старинный патефон, заводящийся вручную. Третий нес восковой валик. Гном вставил валик, повернул несколько раз ручку, опустил иголку. Полились скрипучие звуки старинного вальса. К стенам прислонились лестницы. Через весь зал мгновенно протянулись бумажные гирлянды. За дверью послышались шаги. Три гнома ввели Болдуина, Болдуин был во фраке, дорогом и поношенном ровно настолько, чтобы было видно, что он собственный, а не прокатный. Старый эльф с трудом волочил ноги. Белые руки, усыпанные коричневыми старческими веснушками, безжизненно висели. Голова медленно поворачивалась из стороны в сторону, как у черепахи. Глаза его смотрели в никуда, в другой мир. "Я не боюсь, - сказала себе Джейн. - Я не буду бояться". Голова Болдуина повернулась к ней. Он остановился. И посмотрел на Джейн. Гномы радостно засуетились вокруг нее. Один снял с Джейн маску, другой подхватил плащ. Они подтолкнули ее вперед, положили ее левую руку на плечо Болдуина. Одну из его неживых рук вложили в ее руку, другую обвили ей вокруг талии. Джейн и Болдуин танцевали. Под скрипучую музыку патефона они кружились в вальсе по всему залу. Оба двигались неуклюже, но гномы их поддерживали и направляли. Они кружились и кружились - вальс был бесконечен. Сначала Джейн смотрела в Болдуинову манишку. Но между ними пролез гном и маленьким кулачком толкнул ее подбородок вверх. Она посмотрела в бледно-серые глаза Болдуина. Что-то в его взгляде мелькнуло. Губы задрожали, словно он пытался что-то сделать или сказать, но забыл, как управляют лицом. Они опять дрогнули. На третий раз у него получилось. Болдуин вытянул губы, словно маленькая девочка, которая просит ее поцеловать. Он слегка чмокнул ими. Джейн затрясла головой: "Нет!" Он снова сложил губы трубочкой. Потянулся к ней. От него пахло тлением. Руки старика ожили, пальцы подались к Джейн. - Нет! - Джейн отшатнулась от него изо всех сил. Но вырваться ей не удалось. При всей его дряхлости и немощи хватка Болдуина оказалась крепкой. Руки его стали как полосы металла. Медленно, неостановимо он прижимал Джейн к себе. Рот прижался к ее губам. Она пробовала отвернуться, но гномы крепко держали ее голову. Он втолкнул свой язык ей в рот. Язык вошел как ключ в замочную скважину. Она открылась. И сразу все вокруг стало другим. Комната, гномы, сам Болдуин - все это ушло куда-то, растворилось, как воск в карболовой кислоте. У Джейн закружилась голова. Такого с ней еще не бывало. Ее словно перенесли в какое-то новое измерение, не воспринимаемое обычными чувствами. Другое пространство сомкнулось вокруг нее. - Джейн! Она даже не повернула головы. Ее внимание было приковано к окну, к тому страшному, что она там видела. Рамы были грязные, на подоконнике валялись дохлые мухи. Белая краска пошла пузырями и легко отдиралась чешуйками, если нажать. Острые края чешуек могли больно вонзиться в палец, хотя не до крови. Но не это было самое страшное. - Я тебе яблочек принесла, - сказала Сильвия. - И хороших бананчиков. И блок "Салем", ментоловых, длинных, какие ты любишь. Я их отдала сестре. Хотела бы я все-таки знать, сколько ты выкуриваешь. Уверена, что она таскает у тебя сигареты. Небо было хмурое, но дождем, кажется, не грозило. Скорее казалось, что так будет всегда - сумрачно и уныло. Вид из окна был безобразный, хотя считалось наоборот. Газон стригли чуть ли не через день, сквозь редкую травяную щетину просвечивала земля. Они, должно быть, боялись, что какая-нибудь травинка вырастет в полный рост, выпрямится свободно. Для Джейн этот газон был символом угнетения. Но страшное было и не это. - Присядь-ка тут, на кровати, я тебя причешу. Джейн повернулась к матери. Какая она бледная, усталая, как постарела! Сильвия улыбалась, как всегда, когда навещала ее, - отважной, бодрой улыбкой, словно бы говорила: "У нас все хорошо!", но глаза глядели печально и устало. Джейн подошла к кровати, села. Она была тяжелая, Толстая, неповоротливая. Слишком много мучного, слишком мало движения, а главное - ради чего за собой следить? Сильвия присела рядом, взяла щетку, стала причесывать дочь. Какие у нее ловкие, умелые пальцы! Джейн представила себе, как хороша была мать в молодости, как весела, кокетлива - пока не появилась она. - Я видела на днях тетю Лилиан, - сказала Сильвия. - Говорит, Альберт решил вернуться к жене, представляешь? Это который же раз - третий уже. Нет, нам их просто не понять! Она закурила, критически глянула на волосы дочери: - Может, косу заплести? "Мама, - хотела она сказать, - мама, я хочу домой". Но не сказала ничего. Она никогда ничего не говорила. Джейн приподняла голову и снова посмотрела в окно. Отсюда было не видно, но она представила себе это, страшное, на которое смотрела, когда в палату явилась мать. Страшное было - ее отражение. Одутловатое, неряшливо накрашенное лицо, вечная обида в темных глазах. Взгляд отсутствующий, словно она не здесь, словно ее внимание где-то за миллион световых лет отсюда. А ведь лучше не будет, осенило ее. Она в ловушке. Она навсегда останется в этой лечебнице, будет стареть, толстеть, будет по капле высасывать жизнь из своей матери, пока не высосет до конца. Тогда некому станет ее навещать. Она останется одна. Горечь, старость, медленное разложение заживо - и пустота в конце. Джейн заплакала. От неожиданности Сильвия выронила щетку. Щетка загремела по полу. *** Болдуин убрал язык. Он отпустил Джейн. Она стремительно обернулась. Испуганные гномы разбежались. Джейн дергала ручку двери изо всех сил, дверь дрожала, но не поддавалась, пока она не сообразила, что надо просто толкнуть. Выйдя в фойе, она обнаружила, что все ушли без нее. Только гоблин поспешил вперевалку навстречу, подал, широко улыбаясь, маску и плащ. - Ну как? Прелестно? Омерзительно? Понравилось? Приходите еще! *** Все эльфы такие. Склонны к измене и перемене. Только что они ваши лучшие друзья, а через минуту они вас бросят. Их и винить нельзя, такая у них природа. Если вы куда-нибудь идете в компании с эльфом, будьте готовы остаться в одиночестве посреди улицы, ночью, ногами в луже и с полным карманом сухих листьев. Такова жизненная реальность, твердила себе Джейн, целый час добираясь по темным, полным опасностей улицам до Кэр-Гвидион. Чего бы ей по-настоящему хотелось - так это скормить всех эльфов Тейнду. Если бы она могла втолкнуть их в Адские Врата, она сделала бы это радостно и собственноручно. К тому времени, как Джейн добралась до апартаментов Гальяганте, она слегка оправилась от встречи с Болдуином. Но ее одолевала усталость, настроение было плохое, общаться ни с кем не хотелось. "Что я делаю здесь?" - спрашивала она себя. Если бы не обещание, данное Меланхтону, сегодня его накормить, она давно бы уже была дома. Джейн сняла маску, бросила слуге плащ. В прихожей возник выскочка Аполлидон. Он увидел ее и немедленно заговорил с ее грудями. - Я здесь изгой, - пожаловался он. - Со мной обращаются как с какой-нибудь шушерой. Никто не уважает мое знатное происхождение. - Да, они очень важничают, - равнодушно поддакнула Джейн. Аполлидон все пялился на ее костюм. В свитере и джинсах он бы ее не узнал. - Если бы я вдруг исчез навсегда, никто бы и не заметил! Я так одинок, всем на меня наплевать! Джейк вдруг осенило. Вот же он, тот, кто ей нужен! Она решила попробовать. Взяв Аполлидона за руку, она послала импульс желания в его нервную систему. Это было то же самое, что проделала с ней самой фата Джуиссанте. Конечно, у Джечи по неопытности получилось хуже, но, судя по реакции выскочки, все-таки получилось. Он вздрогнул и первый раз за все время посмотрел ей в глаза. Их взгляды встретились. У него от желания расширились зрачки. И тут он понял, что она с ним сделала, и залился краской. - Ты просто чудо! - торопливо сказала Джейн, пока он не отвернулся. - Пошли ко мне! Глава 21 Прижавшись щекой к бедру Томми-мокрошлепа, Джейн поигрывала его пенисом. Такой забавный, думала она с умилением. Ей вообще нравились пенисы. Милые, смешные штуки! И дурацкий колпак хорошо ими украсить, и на скипетре к месту. Только в такие минуты, сразу же после секса, она чувствовала себя спокойно и мирно. Джейн так любила это тихое, ничем не омрачаемое довольство и старалась продлить его как только могла, старалась завернуться в него, как в одеяло, укрывающее от мрака и ужаса жизни. И ненавидела грубый миг пробуждения. - Эй! Раз уж ты там, может, на губной гармошке сыграешь? Она отмахнулась. - И так хорошо! - Она поскребла ногтем влажное пятнышко на простыне и, наставив палец на пенис, произнесла: - Ну-ка вставай, друг Бамбл! Ну-ка, подрасти! - Другой рукой она изобразила знак духовного расширения. Теперь другу Бамблу деваться было некуда. Раз она знала его имя и все делала правильно, прошлось встать. Ну, хватит развлекаться. Пора за работу. Она приподнялась, повернулась и, склонившись над неподвижным торсом Томми, пригласила мистера Бамбла к Маленькой Джейн. - Ты снова хочешь попробовать фокус с шарфом? - Нет, я хочу кое-что получше. Но для этого мне нужно твое настоящее имя. - Ой, ну зачем? - забормотал Томми. - Нет, нехорошо. - Зачем? - Она наклонилась к нему, легонько задела его лицо грудью, мазнула соском по губам, потом вытянула руку и ухватила его внизу. Он со всхлипом втянул воздух. - Тебе ведь понравилось с шарфом? - Да, но... - Ну а сейчас будет еще лучше! *** В небольшой кухоньке, которой Джейн никогда не пользовалась, был стенной шкаф. Она открыла дверцу и пихнула туда одежду Томми. Шкаф уже был забит - шелк, хлопок, кожа. Красивая Аполлидонова шляпа с пером валялась где-то в самом низу, ее, наверное, совсем раздавило. Джейн захлопнула дверь. - Видок сегодня приставал с вопросами, - сказала она. - Да? - Тебе что, больше нечего сказать, кроме "да"? Тебя не волнует, что Видок вышел на твой след? - Нет. - А зря. Он знает, что у меня что-то неладно в прошлом. Очень скоро он будет знать все. Струя пара с сердитым шипением ударилась в стену. Но голос дракона был холоден и спокоен: - Ах, ей с вопросами надоедают! Надо же мне было связаться с таким жалким существом! Да что ты знаешь! За нами по пятам идут такие силы, что у тебя кровь в жилах застынет, если ты их сможешь хотя бы вообразить. Восемь раз за последний год мы были на волосок от разоблачения. И сейчас за всеми источниками высокооктанового горючего тщательно следят. Они знают, что я где-то здесь, и знают, сколько горючего я взял с собой. Они не сомневаются, что рано или поздно я попытаюсь раздобыть еще. Так бы и вышло, если бы мы не отыскали другой источник энергии. - Какие силы? Назови их! - Их имена, кроме одного, ничего тебе не скажут. А того единственного, которого ты знаешь, ты наверняка недооцениваешь. Скажи я тебе, что три ночи подряд по коридору перед этой самой квартирой бродил Болдуин, ты бы... - Ах, Болдуин! - беззаботно сказала Джейн. - Я тебе не рассказывала, как мы с ним танцевали? Угадай, чего он хотел. - Не давай ему целовать себя! - Взволновавшись, Меланхтон заревел так, что стальной каркас Термаганты задрожал снизу доверху. Джейн чуть не упала. В столовой с буфета свалилась ваза и разбилась вдребезги. - А почему? - спросила Джейн. - Что страшного, если и поцелует? - Она, конечно, заметила: дракон знает, что Болдуин хотел ее поцеловать. И что он почему-то решил, что Болдуину это не удалось. Она все-таки была орешком покрепче, чем думал Меланхтон. Он снова замолчал. - Ты все время мне врешь! Да будь ты проклят! Я-то тебя не обманываю. Мы ведь партнеры, верно? Когда ты бросишь свои дурацкие игры и фокусы? Почему мы не можем работать сообща? Дракон молчал. Немного подождав, Джейн пошла в ванную принять душ. Через двадцать минут, когда она вышла, обернув полотенцем голову, дракона нигде не было видно. Он скрылся за созданной им иллюзией: стены, занавешенные окна, висячие корзинки с вьющимися растениями. Но воздух, пронизываемый его злобным взглядом, звенел от напряжения. - Ну что? - сердито сказала Джейн. Долгое молчание. Наконец неохотно дракон заговорил: - Ты права. У нас мало времени. Надо скорее заканчивать приготовления. - Знаю я, чего ты хочешь. Забудь об этом. Только не сегодня! - Нет, сегодня, - настаивал дракон. - Мне нужно еще. - Еще? Я скормила тебе не меньше сотни имен. Куда тебе столько? - Я скажу, когда будет достаточно. Джейн ждали непрочитанный сценарий и невыученная роль. Она не спала три ночи, это начало сказываться на цвете лица. Она собиралась лечь в постель пораньше, с детективом поглупее и с питательной маской на лице. - Ну дай мне хоть одну ночь передохнуть! - Смерть, муки и разрушение, - сказал дракон, - цель моей жизни. Твои вопли были бы для меня лучшей музыкой, твои мучения - слаще крови невинных младенцев, твоя медленная смерть - наслаждением. Так что не одна ты чем-то жертвуешь. Нужна тебе, в конце концов. Богиня или нет? Она противник хитрый, я должен идти на нее в полной силе, иначе и начинать не стоит. Если не хочешь помогать, так и скажи. Тогда я умерю замыслы. У меня не будет сил погубить Госпожу, но уж город-то этот со всеми башнями я всяко могу стереть с лица земли. Вся квартира пропахла его возмущением и холодным железом. Джейн со вздохом посмотрела на часы. Он всегда побеждал в таких спорах. Может быть, она сама подсознательно хотела ему проиграть. Может быть, из-за того, что она жила так близко от него, его ледяные страсти отзывались в ее теле желанием. Во всяком случае. Маленькая Джейн всегда была на стороне Меланхтона. Да и ее самое принятые на себя обязанности не так обременяли, как она боялась поначалу. - Мне утром фотографироваться, - сказала она. Агентам нужна была серия снимков для презентации ее нового имиджа. Насколько сама Джейн могла понять, новый имидж отличался от старого только тем, что она теперь ходила в красной коже, а не в черной. И все-таки на две недели все рабочее расписание было скомкано ради этих съемок. Да ладно, в конце концов, она может заглотать амфетаминку за завтраком. Лишь бы не привыкнуть. - Хорошо, сниму кого-нибудь в баре. - Ты моя потаскушечка! - ласково сказал Меланхтон. *** В конце съемки, когда ассистенты фотографа начали убирать оборудование, подошел Коринд и, отложив свою тросточку, обнял Джейн за плечи. Коринд был чрезвычайно тощий апатичный эльф в черном и такой манерный, что были трудно разобраться в его характере и истинных чувствах. Ходили слухи, что он вообще не эльф, а выбившийся наверх ночной бука. Во всяком случае, Джейн ни разу не видела его при дневном свете. Но к ней он относился неплохо. Привычным движением сунув тросточку под мышку, Коринд сказал: - Милая, должен тебе сообщить, я работал на своем веку со многими звездами, с суперзвездами - а ты знаешь, что я льщу только при крайней необходимости, - но ничего подобного я никогда не видел. Ты была просто - ужасна! - Извини, но... - Да, да, да! Секс, наркотики, тусовки. Думаешь, я не понимаю? Ты ходишь в лучшие клубы, уходишь оттуда с красивыми мальчиками, делаешь с ними что тебе нравится. - Джейн терпеливо слушала. - Поверь, киска, я все это прекрасно понимаю. Но послушай меня. Твои богатство и сомнительная известность получены в кредит. Они тобой не заслужены и держатся на ожиданиях. Все это может исчезнуть в один миг. Это все равно что мчаться на машине, наращивая скорость. - Он значительно поднял брови. - Ты бодра и переполнена энергией. Выглядишь чудесно. Веселишься как никогда в жизни. Но рано или поздно врезаешься в дерево. И тогда приходится платить по всем счетам. Понятно я говорю? - Д-да, - тоненьким голоском проговорила Джейн. - Ну и хорошо. Пойди теперь домой и отоспись. - Коринд, я пошла бы, честное слово. Но я договорилась с фатой Инколоре... Глаза Коринда блеснули. Он стукнул тростью по полу и повернулся на каблуках. Через плечо крикнул: - Эй, кто-нибудь, сократите путь для фаты Джены, у нее важная встреча в городе. Несмотря на все колкости, Коринд был в сущности очень милый. Жаль, что пришлось его обидеть. Джейн надеялась, что он не стал ее врагом. Эта мысль беспокоила ее всю дорогу до Триденты. *** Вход в резиденцию Инколоре - а точнее было бы сказать, в физическую составляющую проекции резиденции Инколоре на данную местность - был скромен и малозаметен. Дверь открылась от одного прикосновения и бесшумно закрылась за ее спиной. Джейн неуверенно прошла через полутемный вестибюль-пристройку и вступила в удивительную галерею. Здесь витали тени, и величественные своды смыкались высоко над головой, теряясь в полумраке. Вдоль серых гранитных стен высились стройные ряды белых колонн, слабо светящихся в серой дымке. Сначала Джейн думала, что эти колонны мраморные, но, прикоснувшись к одной из них, почувствовала тепло и живую гладкость слоновой кости. В изумлении она снова посмотрела вверх, на своды, и у нее голова пошла кругом: она поняла, что стоит внутри грудной клетки какого-то гигантского существа, чьи отполированные ребра послужили каркасом гранитной постройки. Как могло существовать такое животное? Как его не раздавила собственная тяжесть? Откуда бралось столько пищи, чтобы прокормить его? У него, наверное, был замедленный обмен веществ. Наверное, оно двигалось мучительно медленно, и проходили столетия, пока у него мелькала мысль, тысячи лет, пока оно делало еле заметное движение. - Вот и ты! Фата Инколоре энергичным шагом вышла в коридор, натягивая перчатки. - Пошли? - Пошли. Почему бы и нет? - Джейн продолжала с любопытством глядеть на колонны. Она не могла от них оторваться. Инколоре заметила это. - Моя прародительница. - О! - Джейн последовала за хозяйкой в крытую террасу за правым рядом колонн. Оттуда они на открытом лифте, где тоже было полутемно, поднялись в верхнюю галерею. Узкий коридор вел в еще более глубокую тень. С каждым шагом они все дальше удалялись от входа. - Я думала, мы куда-то хотели пойти, - сказала Джейн. - Да. В то место, которое я хотела тебе показать. - Вы не попросите кого-нибудь сократить путь? Инколоре шла впереди - серый силуэт в любую минуту мог затеряться среди теней. Она шла быстро, длинными шагами, и Джейн приходилось бежать, чтобы не потеряться. - В этом нет необходимости. В моем доме есть двери, ведущие куда угодно. Куда мне надо. Она остановилась, вытянув руку, и оглянулась через плечо. Ее глаза светились, как у хищника, - ровным, холодным светом. - Сюда. Джейн вошла в дверь, и ее ослепил солнечный свет. Когда к ней вернулось зрение, она поняла, что находится в больничной палате. Запах антисептика, характерные больничные белые занавески. Они были полузадернуты, и перед ними плясали пылинки в лучах света, густого и золотистого, словно мед. Джейн знала, что никаких больниц поблизости от Триденты нет. В коридоре застучали каблуки. Инколоре закрыла дверь поплотнее. Вновь стало тихо. Дверь, через которую они вошли, исчезла без следа у Джейн за спиной. Посреди комнаты стояла капельница, рядом с капельницей - стеклянный гроб. В нем спала женщина. Она была худая, высохшая, истощенная. Сквозь тонкие седые волосы просвечивала розовая кожа. Лицо бороздили морщины. Сначала она показалась Джейн очень старой, потом - не очень, но сильно измученной. Должно быть, только во сне обрела она печальное спокойствие. Лоб и кожа в уголках глаз были напряжены, словно она всматривалась вдаль. Но в складке губ был покой. Радости на ее лице не было. В нем читалось заслуженное долгой борьбой избавление от страданий. - Она человек, - сказала Инколоре. - Похищенная, как и ты. - Не понимаю, о чем вы... - начала Джейн. Но видя, что эльфа смотрит на нее снисходительно, спросила: - Как вы узнали? - Деточка моя, это же наш семейный бизнес, ты не забыла? От меня ты так же не можешь скрыть свою природу, как и от Горца. - Она коротко рассмеялась: - Не волнуйся, я не выдам твою тайну. Зачем волноваться из-за потери одной, когда их сколько угодно? Помолчав, Джейн спросила: - А что с ней? - Синдром спящей красавицы. - Фата Инколоре окунула окурок в стакан с водой и вытряхнула из пачки следующую сигарету. - Этим часто болеют похищенные люди в определенном возрасте. Ведь их место не здесь. Этот мир отталкивает их или наоборот. В конце концов тебя это тоже ждет. Ты как, не боишься? - Да. - Джейн всматривалась как зачарованная в лицо женщины. Пыталась понять ее, вжиться в сны, разыгрываемые в театре спящего мозга. - Нет. Не знаю. Кто она такая? - Ее зовут Элизабет. - Элизабет. - Джейн попробовала это имя на вкус, прислушалась к его странному звучанию. Она впервые в жизни видела чистокровного человека, не считая самой себя. - Похоже, что у нее была трудная жизнь. - А как могло быть иначе? - У окна на небольшом столике, рядом со стаканом, послужившим Инколоре пепельницей, и вазой с увядающими цветами, стояла карликовая сосна в глазурованном глиняном горшке. Инколоре подняла горшок, держа его на ладони. - Этому дереву более ста лет. Знаешь, как получают такие деревья? - Обматывают проволоку вокруг ствола, да? Ограничивают приток воды и питательных веществ из почвы. И еще подрезают. - Да. А ведь это всего лишь растение. Чтобы воспитать полукровку, нужно затратить труда много больше. Но мы - умелые садовники. Начинают с того, что мальчиков-полукровок поселяют с матерями в маленьких хижинах, в огороженном стеной поселке, специально построенном для них на одном из Южных островов, где вечное лето. Там чудные места, тебе бы понравилось. Жизнь там приятная. На холмах все время звучит смех. И материнская любовь, и сыновняя поощряются. Некоторые матери, правда, отказываются сотрудничать. Тогда их разлучают с мальчиками и посылают на те же заводы, куда отправили их дочерей. Но большинство - да что там, понятно. Богиня не дала им выбора. Они поневоле любят свою плоть и кровь. Они растят сыновей и стараются не думать о будущем. Но в саду есть еще служители, сказители, учителя, чья обязанность не дать детям забыть о благородном наследии их отцов. Подросших мальчиков наряжают в шелка и везут в гости к эльфийской родне. В отцовских домах у них есть личные слуги. Они впервые узнают вкус богатства. Им ни в чем не отказывают. Высокопоставленные родственники обращаются с ними с величайшей снисходительностью и очень надменно. Потом их снова одевают в грубую шерсть и возвращают в хижины. Такими средствами им придают нужную форму. Честолюбие поощряется. Зависть и ревность неизбежны. Когда они начинают взрослеть, их эльфийские кузины ложатся с ними в постель, учат светским манерам и презрительно обрывают на людях. Их отцы дают им понять, что они всего лишь незаконнорожденные, смешанной крови, что признаны они никогда не будут. Дело матерей - вытирать им слезы унижения. Как ты думаешь, чем это кончается? - Они начинают презирать своих матерей. - Вот именно. Пропустим несколько лет, можешь представить все сама. И вот самых лучших, самых удачно изуродованных метисов приглашают в Академию. Стать пилотом - это далеко превосходит их разумные ожидания и близко, очень близко к самым их безумным мечтам. Они ведь не знают, что для этого они с рождения и предназначались. Гонец вручает им приглашение далеко от хижин, в лесу, у ворот, которые на их памяти никогда не открывались. Тот, кого приглашают, должен отбыть немедленно. Он тут же должен выйти в эти ворота, не зайдя домой за плащом, за едой на дорогу. Не простившись, зная, что будет чувствовать его мать, он покидает ее без единого слова сожаления. Ему говорят, что он больше не увидит ее никогда. - И он ее предает, - сказала Джейн. - Он ее предает. - Но какой в этом смысл? - Они чувствуют вину, - сказала Инколоре. - Это такая редкость. Этому цены нет. Признаться, я сама здесь до конца не все понимаю, хотя состояние семейства Инколоре построено на этом. Но принцип тут простой. Предав свою кровь, юные воины чувствуют боль и вину предательства очень глубоко. Их верность другой половине крови, той, которая им осталась, несокрушима. А это весьма желательное качество для тех, кто имеет дело с такими опасными созданиями, как драконы, и должен дышать их вероломством каждый день. Изящным движением она поставила сосну на место. Джейн всматривалась в лицо женщины. Оно заслонило ей все и казалось большим и загадочным, как неизвестный континент. Она может заблудиться в нем, если не будет осторожна. - Куда она смотрит? Инколоре не успела ответить. Открылась дверь и вошел Горец. Увидев Джейн, он застыл на месте, взволнованный. В руке у него был большой букет. - Извините, я не знал... - начал он. И не договорив, изумленно спросил: - Как вы сюда попали? - Приветствую тебя, брат! - сказала Инколоре. - А-а-а! - Это был почти вздох. - Вот оно что! Джейн нахмурилась: - Может быть, кто-нибудь мне объяснит, что происходит? - Я прихожу сюда раз в неделю, навестить свою мать. - Горец отвернулся и положил цветы на столик. Он выбросил из вазы старый букет, заменил воду и поставил новый. - Моя полусестрица знает это. Без сомнения, у нее были причины подстроить нашу встречу. Он снова повернулся к ним лицом, с чопорным и формальным выражением. С легким поклоном он протянул Джейн маргаритку. - Я прошу прощения за своих родственников, госпожа. Я вижу, что ваше участие в этом фарсе непреднамеренно. - Не будь таким занудой, - сказала Инколоре. - Джена, сними кофточку, покажи моему брату, какая у тебя красивая грудь. Джейн залилась краской. Но Горец только сказал: - Не оскорбляй эту девушку, Лесия. Ты не заставишь нас полюбить друг друга такими дешевыми приемами. Лесия Инколоре с упрямой улыбкой сложила руки на груди. Длинные черные ногти неприятно вонзились в кожу. - Очень досадно, - сказала она, - когда расстраивают твои планы. Горец чуть улыбнулся: - По определению. - Помолчи. Вот ты. Здесь все напоминает тебе о смерти и смертной природе. Вот Джена. Только что она своими глазами убедилась, какой ты верный и надежный. Вы двое сберегли бы мне массу усилий и труда, если бы немедленно и безумно возжелали друг друга. Не обращая внимания на сестру. Горец подошел к гробу и положил руку на крышку. Постояв так немного, он повернулся. - С твоего разрешения, - сказал он, - я уйду тем путем, каким вы пришли. - Он пошарил рукой в воздухе. Что-то щелкнуло, и открылась дверь и тени за ней. - Фата Джена! - Он твердо посмотрел ей в глаза. - Неизменно пребываю вашим покорным слугой. - У него ляжки пятнистые, - сказала Инколоре. - Как у оленя. Он выскочил в дверь так стремительно, что пронесся легкий ветерок. Инколоре вздохнула: - Верность тех, которых предали и предают! Есть ли что грустнее на белом свете? - Есть, и немало. - Джейн заложила маргаритку за ухо. Поправила растрепанную прядь. - Какого дьявола вы это затеяли? Фата Инколоре с досадой махнула рукой: - Да просто попробовала вмешаться не в свое дело, только и всего! Я решила, что у вас двоих все задатки до чрезвычайности усложнить друг другу жизнь. Меня бы это развлекло. - Развлекло? Что за вздор! Вы могущественная эльфа! Неужели вам нечем больше заняться? - Для меня важно влезать в эфемерные события ваших мелких жизней, чтобы убедить себя, что они имеют значение. Чтобы ухватиться, удержаться... - Она внезапно замолчала. - Чтобы... - По ее телу прошла судорога. Одна рука непроизвольно затряслась. Она издала вопль. Ее глаза загорелись, изо рта вырвался сноп света. Словно какое-то божество, схватив ее за волосы, заставило вырваться наружу ядерные пожары, бушующие внутри. Отшатнувшись, заслоняясь рукой, Джейн закричала: - Что это? Что мне сделать? - Там... Пилюли... - Инколоре задыхалась. - Там... В доме Инко... - Она замолчала, плотно сжала рот и глаза. Когда она их открыла, огни исчезли, и лицо уже казалось нормальным. Но это было другое лицо. - Гвен? Гвен с улыбкой приложила к губам палец и подмигнула. Джейн хотела спросить у подруги, как она пережила жертвоприношение на футбольном поле, как возродилась в Инколоре. Но тут лицо Гвен вытянулось и потемнело. На лбу выросли рога. Джейн схватила ее за плечи, но та с шипением потянулась к ее шее острыми, как иглы, зубами. Джейн отскочила: - Перестань! Существо покачнулось, выпрямилось, похудело, выросло. На мгновение Джейн показалось, что оно хочет превратиться в змею. Но тут перед ней возникло явно мужское лицо. - Ну что за безобразие! - проворчал благородный господин Корво. - Скажите Инколоре, что если она настолько не владеет собой, то пусть... - Он осекся, запрокинулся и изменил обличье. Джейн шарила рукой в воздухе, ища ручку двери, ведущей в дом Инколоре. Но у нее не получалось. Значит, она не сможет вернуть Инколоре домой. А с Инколоре произошло последнее превращение. Она зацепила пальцем подбородок Джейн и заставила посмотреть себе в глаза. Джейн в ужасе вздрогнула, увидев знакомые, сияющие острым умом глаза. - Ну и ну! - расхохоталась Джуиссанте. - Вот это возможность! Она поднесла тонкий пальчик к красивым губам. - Так, с чего начнем? Может, для начала отрежем у тебя что-нибудь лишнее, киска, как ты думаешь? - Джейн в отчаянном испуге сделала шаг назад. - Ба! Не будем растрачивать такую бесценную возможность на пустяки. Надо сделать что-нибудь замечательное, чтобы надолго запомнилось. Неожиданным движением фата Джуиссанте открыла дверь, которая вела в тень. Схватив Джейн за руку, она втащила ее в дом Инколоре. *** Джуиссанте, проведя Джейн через тени, тащила ее наверх по бесконечно длинной винтовой лестнице. - Мы все - пузыри земли, - сказала она, - ты знаешь это? - Пустите! - Про себя Джейн отчаянно звала Меланхтона. Дракон не отзывался. Она добралась до самых тайных, глубинных ущелий мозга, где он обычно таился в молчаливом, настороженном ожидании. Его там не было. Он снова покинул ее в беде. - Ты ведь алхимик и понимаешь, что все состоит из одной и той же материи. Разница между деревом и дриадой не в составе, а в структуре. - К лестнице льнули холодные клочья тумана. Изредка попадались жаровни с углями. Они слабо серебрились в густой дымке, от них пахло гарью. Отсыревшие угольки еле тлели. - Если бы дерево осознало себя, оно портило бы воздух и ело мясо. - Зачем вы мне это говорите? - Неужели непонятно? - Лестница все не кончалась. - Ты не задумывалась, почему мы так подвержены гневу, страсти, зависти? Почему у нас так много семейной вражды, мимолетных романов, сплетен? Они нужны нам. Наше понимание мира и самих себя так велико, что граница между миром и нами размывается. Нам постоянно угрожает опасность раствориться. А Инколоре, бесспорно, - среди нас одна из самых великих. Ходят даже слухи... Ну, неважно. Наши мелкие недостатки - это трение, которое позволяет нам не соскользнуть с поверхности жизни. Оторвав Джейн от земли, Джуиссанте тащила ее под мышкой, как тряпичную куклу, с той разницей, что Джейн отчаянно вырывалась. Джуиссанте на минутку остановилась на лестничной площадке, и Джейн встала на ноги. Они понеслись дальше. Каблучки Джуиссанте высекали из ступенек искры. - Но если... Если вы на самом деле не вы... - Когда тебя тащат за руку, трудно ясно думать. - Если вы на самом деле фата Инколоре, почему вы ведете себя как... - Ты что, плохо соображаешь? Или не слушаешь, что я тебе говорю? Индивидуальность - это иллюзия. Думаю, даже ты можешь это понять. И фата Инколоре, и фата Джуиссанте - всего лишь игры материи. Я не больше Лесия Инколоре, чем ты. Они все поднимались. Энергия фаты Джуиссанте была неистощима. Джейн не хватало воздуха. Голова кружилась. На мгновение ей показалось, что вокруг бродят призраки всех ее жертв, дергая за волосы, щипля своими тонкими злыми пальцами, молчаливо требуя возвращения украденных имен. Она потрясла головой, и они исчезли. - ...спросишь ты. Да, иногда рождается ребенок без тайного имени. У него нет тонкого тела, понимаешь? Нет индивидуальности. Глаза, мозг, пальцы, все органы - все на месте н в полном порядке. Но он ничего не чувствует, не понимает, ни на что не реагирует. Отдай мое имя, сказал Эмери. Джейн быстро повернулась, но его не было. Отдай, сказал Грызун, сказал Аполлидон, сказал Гандалак. Отдай мне, сказали Лип и Глоам, мою жизнь, сказал Гипаллаж. Слишком много их было, чтобы разобрать, кто что сказал, и никого из них не было здесь, а фата Джуиссанте продолжала: - Когда это случается, такой ребенок поступает в собственность государства. Отправляют дракона через Врата Сна и в нижнем мире похищают тонкие тела человеческих детей - там эти тела называют душами. Материальные предметы нельзя перенести в верхний мир, а вот души... "Я не чувствую вины, - сказала Джейн призракам. - Уходите". Они взвились вокруг нее, менее материальные, чем скелеты осенних листьев, сердито тычась ей в бока, в губы, как заблудившиеся бабочки. Удивительно, что Джуиссанте их не видела. Джуиссанте оглянулась через плечо. - Если не будешь слушать внимательно, мне придется вырвать тебе глаза. - Нет, пожалуйста! - с трудом прошептала Джейн. Наконец они дошли до верхней площадки. Измученная, задыхающаяся Джейн с облегчением остановилась. Джуиссанте распахнула костяную дверь. - Это ее алтарь, святая святых. Череп. Они вошли. Разлился холодный белый свет и прогнал призраков. Стены были из кости, пол застелен выцветшими коврами. С низкого потолка свисали лампы. Бледная стена делила помещение на две комнаты так, что можно было видеть либо одну, либо другую, но не обе сразу. В каждой комнате перед окном стоял стул с высокой спинкой. Окна имели форму глазниц с толстыми хрустальными стеклами. Джуиссанте втащила Джейн в левую комнату. - Мы находимся в черепе родоначальницы Инколоре. Если прислушаешься, услышишь идущий из глубины костей гул. Это ее голос. Если так, значит, прародительница фаты Инколоре была еще более странным существом, чем можно было думать, судя по ее останкам. Потому что ошеломляющее ощущение несущественности существования наплывало на Джейн со всех сторон. Здесь, чувствовала она, ничто не стремится оставаться самим собой. Письменному столу из белого клена было безразлично, положат в его ящик письмо или нальют машинного масла, оставят стоять здесь или зароют в землю, выкинут под дождь или бросят в огонь. Алебастровый крокодил трепетал на грани полета. - Что... Что вы собираетесь со мной сделать? - Вот я тебе и объясняю, дурочка! Я хочу разрушить твое грубое тело, а тонкое поместить в дрозда или в малиновку. У тебя будет собственная клетка. - Она стала рыться по шкафам. - А еще лучше в поросеночка. Хорошенького, розовевького. Инколоре сможет водить тебя на ленточке. - Она на мгновение обернулась. - Да не смотри ты так! Поросенком быть гораздо лучше, чем малиновкой. Его хотя бы можно приучить не гадить в комнате. - Звенели и стукали бутылки. - Посиди пока на стуле, но в окно не смотри. Оно может показать тебе такое, что тебе не понравится. Джейн оставалось только повиноваться. Правда, она все-таки рискнула и бросила взгляд в окно. Оно выходило в пустую комнату с парой грубых ботинок на полу. От них тянулась бледная тень. Один ботинок лежал на боку. Подошва была грязная, шнурки мокрые. Хоть убейте, Джейн не представляла себе, зачем окну показывать такие вещи. И все-таки ее мучительница была права - ее почему-то охватил необъяснимый ужас при этом зрелище. - В алтаре два окна. Одно глядит на правду, другое на ложь. И даже Лесия Инколоре не знает, которое где. - Джуиссанте перевернула коробку и ногой разбросала ее содержимое по комнате. - И здесь нету! Да где же он, во имя Аргеи? Этот стул, а может быть, сама комната действовали усыпляюще. Джейн глядела на свои руки и не могла встать. - Ага! - Фата Джуиссанте торжествующе подняла телефонный аппарат без проводов. Набрала номер. Подождала, потом сказала: - Говорит фата Инколоре. Пришлите, пожалуйста, поросенка. Да. Нет, я хочу хорошенького. Миленького, да. Мне очень важно, чтобы он был миленький. Нет, боровка не надо. Свинку. Слушая это, Джейн понимала, что надо бояться. Но как-то не получалось. Апатия, не дающая встать со стула, охватила все тело. Если она не предпримет чего-нибудь немедленно, она уже никогда ничего не сделает. Ее пальцы, будто сами по себе, добрели до волос и взялись за маргаритку, которую дал ей Горец. Она посмотрела на цветок и сжала его, смяв лепестки. - Скоро вы сможете его доставить? Да! Еще атласную подушку! Глядя на свои руки, Джейн сосредоточилась на тайном имени Горца и призвала его. Это было мощное заклинание. Она прибегала к такому впервые, но теорию знала в совершенстве. "Тетигистус, - раздавался ее шепот в ледяном оцепеневшем мозгу. - Тетигистус, приди ко мне". Джуиссанте резко обернулась, еще держа телефон. - Что ты сейчас сделала? - крикнула она. - Ты что-то сделала. Что? Джейн ответила туманной улыбкой. Остатки воли ушли на призыв, и теперь она была совершенно бессильна. Даже произнести что-то она не могла. На лестнице послышались шаги. Открылась дверь, вошел Горец. Он понял все с одного взгляда и действовал без колебаний. Рванувшись вперед с почти неуследимой для глаза скоростью, он вырвал из рук Джуиссанте телефон. С испуганным криком она бросилась на него, вонзила ногти ему в лицо, добираясь до глаз. Но Горец ловким движением охватил ее запястья и заломил руки за спину. Она изогнулась всем телом, норовя впиться зубами в его яремную вену. Этого он и ждал. На мгновение ее рот оказался у самого его уха. - Куносаура! - шепнул он так тихо, что при обычных обстоятельствах Джейн не смогла бы расслышать. Но она знала его тайное имя, и он был здесь по ее зову. Поэтому то, что он произнес, сразу пришло к ней. Куносаура. Что значило "собачий хвост". Это было истинное имя Лесии Инколоре. И сразу облик Джуиссанте начал таять. Черты лица стали меняться, что-то делалось мягче, что-то тверже, острее. Когда все кончилось, перед ними снова была Инколоре. Ее глаза закрылись, и тело бессильно поникло. Горец держал ее на руках. - Откройте, пожалуйста, эту дверь. - Он сделал жест подбородком. С возвращением фаты Инколоре апатия Джейн рассеялась. Она вскочила со стула и открыла узкую дверь, на которую указал Горец. В этой комнате все стены были увешаны карнавальными масками. Окон не было. Горец усадил сестру в кресло. - В шкафчике есть аптечка с лекарствами, - сказал он. - Когда очнется, дадим ей две белые таблетки. Этого хватит. Джейн склонилась над фатой Инколоре. чтобы убедиться, что ей удобно. Потом выпрямилась. Они с Горцем робко поглядели друг на друга. - Да, - сказал Горец, - повезло, что я оказался рядом. - Да, - сказала Джейн, - повезло. - Прошу прощения, госпожа, что второй раз за один день навязываю вам свое присутствие. Я знаю, что противен вам... - Вовсе нет! Ничуть, ни капельки! Горец шагнул к ней. Она шагнула от него. Он остановился и поглядел с недоумением. - Но тогда почему? Если я вам не противен, почему вы держитесь так, словно я ваш враг? Почему вы все время стараетесь уязвить меня? - Я не хочу вас впутывать в эту мерзость. Вы многого не знаете. Я не хочу, чтобы вам было больно. - Больно? - Горец был самым отважным и искренним существом, какое ей только встречалось. - Лишь бы честь моя не была затронута, а в остальном можете обращаться со мной как вам угодно. Мучайте меня, если вам это доставит удовольствие. Мучительнее вашего пренебрежения все равно не может быть ничего. Этого она не предвидела. Чтобы снова овладеть ситуацией, она сказала так холодно, как только смогла: - Политические игры вашей сестры зашли слишком далеко, сударь. Она хотела превратить меня в свинью. - Внезапно до нее дошла смешная сторона происшествия, и она расхохоталась. - В свинью! - Это была фата Джуиссанте, - напомнил Горец. - Но вы имеете право сердиться, и если я не могу загладить обиду, позвольте хотя бы объяснить. - Он вздохнул и потер кончик носа. - Глаза этого черепа - сложный механизм. Большое превращение, совершенное под одним из этих глаз, могло бы... трудно подобрать слово - искривить? Нет - навязать себя глазу, так что он не захочет видеть ничего, кроме превращения снова и снова. Это очень ослабило бы могущество Лесии. Но много странных поступков совершается во имя любви. - Любви? К кому? - К Лесии, естественно. Бедная Джуиссанте! Она полна ужаса перед тем днем - а он близится, - когда Лесия поднимется в коллегию невидимых, станет одним из хранителей. Стать хранителем - это великое событие и очень большая честь. У всех заинтересованных лиц это вызывает весьма бурные эмоции. - Он пожал плечами. - Даже при самых лучших обстоятельствах могущественные играют в очень детские игры, когда дело касается любви. Джейн надолго задумалась. Наконец спросила: - Значит, вот кто такой Болдуин? Хранитель? Все его тепло моментально испарилось, как туман на ветру. - Откуда вам известно имя Болдуина? - сурово спросил он. - Болдуин - один из Восьми. Никто не должен о нем знать. Джейн прикоснулась к его камзолу, расстегнула две верхние пуговицы, погладила пальцами грудь. Он растерялся и замолчал. - Где вы живете? - спросила она. - Мне нужен точный адрес. - Кэр-Ариан, северная сторона, 9743-А, площадка Д. Джейн второй раз произнесла его тайное имя. - Иди домой, - сказала она. - Забудь все, что здесь было. Она неохотно убрала руку. И Горец ушел. *** Проглотив пилюли, фата Инколоре вздрогнула. Бледность с ее лица ушла. - Похоже, я у тебя в долгу? - Мне ваша благодарность не нужна! - Я так и думала. - Длинные пальцы забарабанили по крышке ящичка с лекарствами. - Наверное, если бы я пообещала устроить так, чтобы некий юный и стойкий пилот в одну из ближайших ночей, обнаженный и пылкий, оказался в твоей постели, ты бы снова на меня зарычала. Джейн сложила руки на коленях и ничего не ответила. - Ты удивительно парадоксальное существо. Я таких еще не видела. - Лесия засмеялась. - Ладно, переменим тему. Я тебе не показывала свою коллекцию? - Небрежным движением руки она показала на маски, висящие на стене. Неподвижные лица глядели на Джейн - пустые, самоуверенные, привлекательно бездушные. - Нет. - Они довольно ценные. И к тому же полезные. Но, что мне в них нравится, - при всей магии, которая потребовалась, чтобы их изготовить, это не просто амулеты. Это инструменты, действие которых зависит от умения и таланта того, кто их надевает. - Я не поняла. - Возьмем, например, эту. - Она сняла со стены полумаску, украшенную перьями. Вокруг прорезей для глаз поднимались два крыла, скрывающие лоб и нос. Рот оставался открытым. - Чтобы наделить маску силой, принесли в жертву трех быков. Но ее власть проявится лишь в умелых руках. Джейн невольно заинтересовалась. - В этой маске тебя никогда не узнают, если будешь молчать. Такую маску часто надевают при случайных связях, чтобы не повредить своей репутации. Но предназначена она для того единственного, кто запрещен тебе, но кого ты хочешь. Ты должна хотеть его отчаянно, страстно, чтобы сила твоего желания была видна ему. Ты должна отбросить всякий стыд, должна делать вещи, на которые не считала себя способной, и наслаждаться ими. Ты должна изумить и потрясти своего возлюбленного. Ты должна измучить его, лишить сил, чтобы, когда ты оторвешься от него при первых проблесках утра, он не смог бы даже пошевелить рукой, удерживая тебя, хотя и хотел бы удержать. Все время, пока вы вместе, он будет смотреть в твои глаза, хотя маска не даст ему запомнить их цвет, и видеть там пылающую и яростную любовь к нему. Твои глаза станут зеркалами его внутренней сущности, они покажут ему самого себя таким, каким он никогда себя не видел, - огненным. Он спросит, кто ты, - молчи. Он спросит, любишь ли ты его, - улыбайся и отворачивайся. Он будет изучать цвет и форму твоих сосков, узнает, легко ли охватить твою грудь его руке, его губам. Он запомнит твои вздохи и стоны, он будет щекотать тебя, чтобы послушать музыку твоего смеха. Он сохранит в своем сердце запах и вкус каждого уголка твоего тела, нежную ямочку на шее, теплые местечки в складках бедер. Запомнит, как меняется запах и вкус самого твоего сокровенного места по мере того, как растет твое возбуждение. Желание узнать, кто же она, та, что так любит его, - естественно. И на первых порах он испытывает только обыкновенное любопытство. Может быть, у него есть какие-то догадки о том, кто ты. Он начинает искать тебя - сначала лениво, между делом. Конечно, узнать тебя наверняка можно только во время любви. Ты не должна быть одной из тех, многих, кого он укладывает в свою постель. Ты будешь мучительно ревновать к ним ко всем, но напрасно. Потому что в постели он будет вдыхать их пот, пробовать его на язык под коленями и за ухом и думать: нет, это опять не она. Лесия повесила маску на стену. Ее руки двигались грациозно, как бабочки. - Сначала им движет простое любопытство. Но потом он теряет власть над собой. Проходят месяцы. Он одержим. Соперницы, которых ты когда-то с полным основанием опасалась, одна за другой уходят, оскорбленные, - какая женщина не поймет, что тот, кто лежит с ней, думает о другой? А ты По-прежнему неуловима. Твой возлюбленный начинает безумствовать. Теперь им движут только любовь и желание. И тут ты делаешь свой ход... Было поздно. Если она хотела вернуть расположение Коринда, следовало утром явиться бодрой и полной сил. Она хотела уйти, но Инколоре, на которую продолжали действовать возбуждающие таблетки, задержала ее еще на целый час. Они обсудили перипетии личной жизни благородного господина Корво и шансы фаты Джуиссанте на сенаторскую мантию. Поговорили о военных новостях, обсудили преимущества горностаевых потрохов как катализаторов в амулетах для увлажнения кожи, а также проблему компенсации дополнительных капиталовложений повышением производительности труда. Наконец Джейн собралась уходить. У двери она остановилась и, словно это только что пришло ей в голову, сказала: - Кстати, не дадите ли вы мне на время эту маску? - Моя милая! А зачем, по-твоему, я ее тебе показала? Джейн собиралась идти домой. Но вместо Термаганты ноги сами привели ее к Кэр-Ариан. "Нет, я туда не пойду, - думала она, поднимаясь на лифте к площадке Д. - Я только доеду до этого этажа, а потом сразу вниз. Двери лифта раскрылись, она вышла. - Я только пройду мимо двери, стучать не буду". Она постучала. Маску фаты Инколоре она всю дорогу держала в руке. Сейчас она нетерпеливо сунула ее в сумочку. Горец открыл дверь. - Джена, - сказал он тихо. - Можно войти? Глава 22 Проснулась Джейн на рассвете. Осторожно распутала простыни, выбралась из объятий Горца. Потом быстро оделась, сунув бельишко в сумку. Маску Инколоре, которая так и не пригодилась, взяла тоже. Горец легонько похрапывал. Джейн посмотрела на него, спящего. Рот у него приоткрылся, вид был глуповатый, родной. Она бы его поцеловала, да боялась разбудить. Ей нужно было уходить. На улицах почти никого не было. Воздух, свежий и прохладный, омывал Город светом раннего утра. Джейн шла быстро, почти бежала, для тепла размахивая руками. Она стала напевать старую песенку: Что, скучал? Целуй скорей. Не гляди, что я избита... Молоденькая девушка-сокол прислушалась к ее пению, засмеялась, взлетела и пропала в золотом блеске зари, пляшущем в миллионах оконных стекол. Джейн тряхнула головой и запела громче: Обними и сок мой пей, Я, как гроздь... Ее голос звенел, отражаясь от каменных стен. Она была счастлива. Какое дивное, чудесное утро! Хорошее настроение держалось у нее до самой Термаганты. *** Черный дым валил из окон верхних этажей. Стены покрывала копоть. Жильцы Термаганты, спасаясь от огня, толпились на улице. Русалки, ореады и теги-юристы возбужденно топтались на тротуаре. Манекенщицы, мымры и лешие ожесточенно спорили, яростно жестикулируя и показывая наверх. Трое наркодеров притащили большой колокол и медленно, ритмично били в набат. Она застыла на месте. В высоте что-то вспыхнуло, рвануло, словно гром загремел. Джейн показалось, что ее ударили в живот. Вся радость ушла. Все было кончено. Подъехал верховой полицейский, тесня толпу металлической конской грудью. - Отойдите! - приказал он Джейн. - Но мне надо туда! - Туда нельзя. У нас приказ. Он поднял копье, и ей пришлось отойти. Появились еще полицейские, начали оцеплять здание. Что-то шевельнулось у нее в голове, там, где был раньше дракон. Меланхтон вернулся, молчаливо и тяжело угнездился в мозгу. Джейн охватило тревожное желание немедленно войти в дом. Надо как-то обойти полицейских. Она достала маску Инколоре и внимательно осмотрела изнанку. Джейн примерно представляла себе, как эта маска работает, и не сомневалась, что может добавить к ней заговор на невидимость. Все, что ей было нужно, - немного аммиачной соли, красная тинктура и лист бузины. Конечно, через пять минут маска сгорит, но пяти минут хватит. Она побежала за угол, в аптеку. *** Все пассажирские лифты поднялись к горящему этажу, огонь притянул их, как мошек. Но грузовые лифты были примитивными машинами с ручными управлением. Джейн поехала на грузовом. Три раза за время долгого подъема на семьдесят третий этаж раздавались взрывы. Каждый раз она останавливала кабину, боясь, что взрыв повредил механизм или покорежил шахту. Она боялась, что огонь не пустит ее домой. Но, когда она доехала до своего этажа, там витал лишь легкий дымок. Было неожиданно тихо. Она чувствовала во рту горечь горящего пластика и обугленного дерева. Она вошла в перекошенную прихожую. Маска раскалилась, она ее сбросила. Искрясь и потрескивая, маска упала на пол и вспыхнула. Джейн оставила ее догорать на полу. Дверь к дракону упала, как только она к ней прикоснулась. От квартиры ничего не осталось. Вся мебель была разломана в щепки, внутренние стены снесены, с потолка торчали обломки дранки. Меланхтон был весь на виду - черная железная гора. В центре комнаты лежал Видок, рядом с ним - короткий обоюдоострый меч. Это был эльфийский меч силы - Джейн узнала его по черной рукоятке и едва ощутимому притяжению намагниченного лезвия. Видок был мертв. Пол устилали крошечные тела, черные, обугленные. У плинтусов их скопились целые кучки - тысячи мертвых тел. С мерионами было покончено. Джейн стало очень жаль этих противных маленьких фашистов. Сама не зная зачем, она наклонилась над Видоком, погладила его короткие седоватые волосы. Они были очень мягкие. Лицо его в смерти стало открытым, простодушным, невинным. Теперь, когда было поздно, она пожалела, что не сошлась с ним поближе. Каким другом он мог бы стать! И вот его уже нет. - Какой он сильный! - прошептала она. - Думаешь, все эти разрушения - его работа? - проворчал Меланхтон. - Нет, только наполовину. Она посмотрела на дракона. - Твой Видок был дурак. Он решил захватить меня в одиночку. Но все же у него хватило ума дать знать, куда он идет. Скоро здесь будут другие, и уж они-то никак не дураки. Мне бы еще месяц на подготовку! Но справимся и так. Пора уходить. Пора нам с тобой пройти Адские Врата и штурмовать Спиральный дворец. Джейн подняла голову. Ей бы сейчас ощущать подавленность. Видок погиб, мерионы погибли. Без сомнения, столкновение дракона с Видоком оставило и другие жертвы. А когда они вылетят из Термаганты, все, кто собрался на улице, будут погребены под обломками башни. И это только начало. Они пустятся в разрушительный поход против величайшего Врага, чтобы, погибнув самим, уничтожить весь мир, всю историю. Она чувствовала восторг. - А справимся? - спросила она, уже поднимаясь в кабину. Джейн швырнула на пол свою легкую курточку, захлопнула люк. Ее пилотская куртка лежала в кресле. Она надела ее. - Придется справиться. - Меланхтон говорил мягко, но уверенно и самодовольно. Он не сомневался в своем разрушительном могуществе. Один за другим включались двигатели. Задрожали стены, засветились зеленые огоньки на приборной панели. В кабине запахло кожей и смазочным маслом. Джейн надела кислородную маску, села в кресло, стиснула рукоятки. Иглы вонзились в вены. Шлем опустился на голову. Она снова слилась в ощущениях с драконом. С трех сторон Термаганту окружали небоскребы. Взлетать в этих направлениях было небезопасно. Их курс лежал на восток, на восходящее солнце. Вибрация двигателей уже начала разрушать стены. Летели куски лепнины, вываливались кирпичи. Джейн вызвала системы вооружения, и контрольные рукоятки выдвинулись перед ней в три ряда, как клавиши того великого органа, на котором играла Богиня, творя этот мир. Все было на местах. - Готов? - спросила Джейн. - Меня еще не было, а я уже был готов. - Поехали! *** Они вылетели, стерев в порошок три этажа. Джейн видела, как пирамидальная верхушка Термаганты медленно расходится серым облаком, как расплываются очертания рушащихся стен. Из окон соседних зданий вылетали стекла, в воздухе порхали осколки, горящие красными отблесками пламени. И вот дракон поднялся в небо. Большой Серый город уходил все ниже. Паутина улиц и скопления зданий постепенно сменялись простором окраин. Над Ревущим болотом они летели очень низко, на высоте деревьев, если бы там были деревья. Внизу мелькали окна трясины, кладбища грузовиков, цистерны с нефтью, свалки отходов. Мелкие пруды и речушки серебрились, сияя радужными бликами пролитой нефти. Узкие дороги извивались, как змеи. - Выше! Выше! - закричала Джейн, и дракон вильнул вверх, едва не врезавшись в высоковольтную линию. Провода задрожали от воздушной волны. - Почему ты летишь так низко? Почему не поднимаешься? - Мы проходим под их радаром, - проворчал Меланхтон. - Ты когда-нибудь слышала о радарах? На горизонте выделялся темным пятном драконостроительный завод. Джейн вывела две пушки и вызвала систему наведения. Перед глазами у нее появился прицельный крест, слегка колеблясь, пока механизмы наведения ощупывали контуры цели. - Первый заход! - сказала Джейн. - Ворота в щепки, Часохрон в клочья, камень Богини в песок! - Ее охватило упоение свободы, восторг мести. Остановить Джейн уже не могло ничто. - Будет суке предупреждение! - Она знала, что никакой Богини не существует, что это просто метафора, обозначающая все, что есть в мире непознаваемого, что силы, против которых они восстали, могучи, хотя и не имеют лица. Но так было приятнее. - Она этого не заметит, - рыкнул дракон. Он с удовольствием подыгрывал ей. Что-что, а механизмы ненависти он знал хорошо. - Ее только прямым попаданием проймешь. Джейн подправила прицел, наведя скрещение линий на заводские стены. - Будет и прямое! Они прогремели над воротами, низко и тяжело, на малой скорости, и два сгустка пламени расцвели за ними. Меланхтон свернул направо, и они отбомбились над сортировочной. Драконы вопили внизу, корчились в агонии, горели и умирали, заполняя все частоты яростными воплями. Одному удалось взлететь, но у него взорвался бак с горючим, и он, вращаясь в воздухе, рухнул на крышу литейки. Радостно смеясь, Меланхтон и Джейн разворачивались для второго захода. Внизу бегали и суетились. Из литейки вырывались языки пламени. По радио, сквозь шум и треск помех, сквозь бешеный рев гибнущих драконов, раздавались голоса, требуя, чтобы нападающие назвали себя, угрожая, умоляя о помощи, вызывая истребители. Взлетел на воздух сборочный цех. Другой взрыв снес то, что еще оставалось от передней стены. Джейн показалось, что какие-то маленькие фигурки, меньше муравьев, мелькнули и исчезли в дыму. Кто-то пытался спастись. "Бегите, бегите", - подумала Джейн. Они снова пронеслись над сортировочной, чтобы убедиться, что первым заходом покончили со всеми. Внизу бушевал ад. Сквозь дым Джейн рассмотрела двух драконов, схватившихся в смертельной схватке, полных ярости даже в свои последние минуты. Другие все еще корчились в огне. Опасности они уже не представляли. Джейн стала разворачивать дракона для третьего захода. Большая часть стены была разрушена. - Они близко! - крикнул Меланхтон. Радары показывали три точки, поднимающиеся на горизонте. - Еще разик! При последнем облете Джейн не стреляла. Она пыталась разглядеть корпус, где была ее спальня. Ей показалось, что она его узнает, но они уже пролетели мимо. Среди пламени мелькнула лишь крыша. "Бегите, - молча приказала она детям. - Не оглядывайтесь". Если Колючка и Холстина еще живы, они спасутся, она не сомневалась. У них хорошая приспособляемость. Но другие... - Я свое слово сдержал, - сказал Меланхтон. - Теперь дело за тобой. Держись твердо и иди на вираж по моей команде. У них на такой скорости очень большой радиус поворота. Нам это на руку. Успеем откусить кусок с краю. - Есть! Преследователи, пока крохотные, как песчинки, были ясно видны. Джейн слышала по радио их голоса - холодные и резкие голоса молодых технократов и яростный рык машин. - Я их вижу. Сокол, держись по курсу. Как там с идентификацией? - Вас понял. Сейчас разберемся. Все в порядке, это он, наш голубчик. - Вырви их вонючие кишки! - Порох, вы отклоняетесь от курса. - Ну сейчас я его сделаю! - Сокол, Порох, ракеты "воздух-воздух" к бою! Зацепите цель! У Джейн похолодело внутри. Горец. Она узнала его по голосу. Но ведь этого просто не может быть. Она оставила его, спящего, за много миль от базы истребителей. Ах да, он имел доступ в дом Инколоре, а Лесия говорила, что там есть двери, открывающиеся куда угодно. И если его вдруг вызвали, то добраться он мог очень быстро. - Давай! - проревел Меланхтон. Джейн резко сменила курс. Истребители, скидывая скорость закрылками, пронеслись мимо и растаяли вдали. Меланхтон теперь летел прямо на север. Джейн увеличила обороты. - Полный вперед! - скомандовал дракон, перестроившись на максимальную скорость. - Хватит время терять! Летим к Адским Вратам. - А где они? - Навигационные системы не помогали. - Здесь нет такой отметки. Как их искать? - Где? Дура! Адские Врата - это не место. Это состояние! По команде Меланхтона, Джейн задрала ему нос вертикально. Скорость не успела упасть, она включила ракетные ускорители. Ускорение прижало ее к креслу, расплющило лицо. Она потеряла обзор - все прыгало и скакало, она боялась повернуться и смотрела прямо перед собой. Дракон помог ей, подкачал крови в голову, чтобы Джейн не потеряла сознание. Дымовые башни, возвышающиеся над ними, исчезли. - Строимся. Смотрите, они поднимаются. - Отставить, Порох. - Я могу по ним влепить. - Отставить! На экране вспыхивали личные номера переговаривающихся драконов. 2928: "Иди сюда, крошка, мы тебя поучим экспериментальной энтелехии". 6613: "Ха-ха-ха!" 8607: "Твой пилот нас слышит? Сообщение для него. Давай попку, детка, и приготовься к практикуму по онтологии". Ей стало противно, и она поставила фильтр, оставив только спокойные голоса пилотов. - Сокол, можете идти по радару? - Никак нет. Горец. - Странная тактика. Вы что-нибудь понимаете? - Похоже, они заходят на ВС. - И я так думаю. Порох, установите точку перехвата. Сокол, то же самое, слева. Я сажусь ему на хвост и гоню к вам. - Вас понял. - Я тоже! Преследователи имели преимущество в высоте. Поднимаясь еще выше, Джейн потеряла половину дистанции. - Наглые мерзавцы! - сказал Меланхтон. - Думают, они нас загнали. Выводи задние пушки. Если подойдут поближе, стреляй. Главное, их отогнать. - Ясно! - Джейн трясло и мотало, как игральные кости перед броском. Она еле смогла выполнить распоряжение. Огни на панели замерцали. Это Меланхтон включил два блока сверхпроводников, расположенных у брюшных люков. - Я никогда не понимала, для чего эти штуки. - Сейчас увидишь. Меланхтон дал на опоясывающем экране почти круговой обзор. Джейн ясно видела электромагнитные поля, исходящие из его железного тела подобно крыльям. Ярко-синие сполохи зажглись там, где поля взаимодействовали с ионизированным воздухом. - Так я и думал. Они делают заход на ВС. - Зачем им Врата Сна? Хотя никаких других объяснений я не вижу. Порох, держи курс. Сделаем, как по нотам. - Вас понял, Горец. Они уже выскочили из атмосферы, и Меланхтон отключил ускорители. Синие факелы энергии потускнели, вошли зыбью в структуру пространства. Дракон теперь летел по инерции, как ядро. После перегрузки внезапная невесомость чуть не вывернула Джейн наизнанку. Она сглотнула. Быстро проверила все системы. Все было в порядке. - Ты можешь установить с ними электронную связь? Я хочу кое-что сказать командиру. - Я влез в их систему, как только они появились на горизонте, - презрительно сказал Меланхтон. - Пожалуйста! Можешь поворковать со своим любезным в виртуале. На внутреннем экране шлема появилось лицо Горца. - Джена! - воскликнул он изумленно. - Что ты здесь делаешь? Она не могла выдавить из себя ни слова. - Тебя похитили! - понял он. С болью в сердце она ответила: - Чушь! Я знаю, что делаю. - Через все фильтры неразборчиво пробивалось рычание драконов. Их ярость была убедительнее всяких слов. Джейн не могла их не слышать. Словно все ее кости, клетки, органы обрели голос. - У меня нет будущего. Всю жизнь меня вовлекали в жульнические игры. Карты крапленые, и я обречена на поражение еще до начала игры. Это не слова! Какой выбор у меня был? Только этот! Я могла либо покорно глотать поражение, либо перевернуть стол и смешать карты. Меня обманывали с самого начала - и я тоже не собираюсь играть честно. С трудом произнося слова. Горец сказал: - Ты не можешь вернуться через Врата Сна. Что бы ни сказал тебе твой дракон, он солгал. Драконы лживы. Ты не знаешь, что ждет тебя на другой стороне. Если вы перейдете, тебя... - Его лицо исчезло с экрана. Но Джейн знала Меланхтона слишком хорошо, чтобы этот фокус ему удался. Она мгновенно отменила его команды. Лицо Горца вернулось. - ...навсегда. Грубое тело, которое ты оставила там, еще живо. По закону сродства тебя притянет к нему. Силовые линии Меланхтонова электромагнитного поля сплющились, задрожали, словно им приходилось преодолевать сопротивление среды. - Да? - Ты не сможешь воссоединиться с ним. - Дракон Горца что-то сказал ему в наушники, и Горец нетерпеливо отмахнулся. - Ты будешь в старом теле как в западне. Не будешь говорить, не будешь реагировать ни на что. Не будешь понимать, что тебе говорят. Возможно, даже своими сфинктерами управлять не сможешь. - Ну, хватит с меня этого бреда! - Она не хотела говорить с ним так грубо, но рычание драконов раздражало и отвлекало ее. Тройной поток ярости в сочетании с растущим беспокойством ее собственного дракона отзывался в крови биением и гулом. - Я только хотела тебе сказать: прощай! Я хотела сказать: не поминай лихом. И все. А ты столько болтаешь. - Выслушай меня! Ты не знаешь... Она перебила: - Я все знаю. Знаю самое худшее. Ничего нового ты мне не скажешь. Меня целовал Болдуин. В рычании Меланхтона был страх, но в то же время и облегчение. Именно это он пытался от нее скрыть: если их ждет успех, у нее пятьдесят шансов из ста угодить в итоге в свое старое тело. И если вселенная погибнет не целиком, ей придется провести остаток жизни пленницей непослушной плоти. Но Джейн было все равно. Она сама давно все поняла. Ее воля была так же непоколебима, как у дракона. - Я помочь тебе хочу, пойми же! - Горец наконец рассердился. - Ты делаешь ужасную ошибку. - Помочь? О чем это ты? Если я вернусь, меня что, пустят гулять на свободе? Все будет забыто? Я смогу продолжать свою карьеру с того места, где остановилась? Может, ты на мне женишься и увезешь в чистенький беломраморный городок в зеленых долинах Маг-Мелл? Так, что ли? Горец закусил губы. Глаза его горели. Электромагнитные поля успокоились, сжались в полосу и исчезли совсем. - Вот и ворота, - объявил дракон. На звездной чаше пространства почти на пределе видимости зыбким темным пятном проступили Адские Врата. В стороне от них блестели две яркие точки - это подлетали товарищи Горца, которые поначалу думали, что появятся другие Врата. Голос Горца поднялся в недоумении: - Черт возьми, чего же ты хочешь? Здесь все нестабильно, одно ложное движение поставит оба мира на грань гибели. Сквозь Адские Врата тебе не пройти. Он был измучен и бледен. Джейн хотелось его обнять. "Я тебя люблю, - думала она. - Я хочу тебя". Но какая-то злая и могучая сила заставляла ее не утешать, а злить и дразнить его. Она не понимала, что это за сила, но не могла ее побороть. Дракон фыркнул с отвращением: - Еще как могу! - Я послан для охраны, - сказал, задыхаясь, Горец. Он был красен и еле сдерживался. - Не рассчитывайте сыграть на моих чувствах, госпожа. Я не пожертвую ради вас своей честью. - Никто тебя и не просит! Адские Врата мерцали перед ними, возникнув из ничего, - дышащая двояковыпуклая дыра в пустоте. Два пилота, шедшие впереди, понимая, что не смогут заложить настолько крутой вираж, чтобы влететь туда вслед за ней, отступили. Их драконы рычали и выли в обманутой надежде на битву. Но Горец прочно держался у нее на хвосте, он был полон решимости. - Я тебя в последний раз предупреждаю! - Говори что хочешь. - Джена! Адские Врата взрывом ударили ей в лицо. *** Они летели над бушующим белым океаном. Его поверхность бурлила и клокотала. Над ней вздымались гигантские протуберанцы, яркие, как электрические прожектора. От одного из них дракон и Джейн едва уклонились. Протуберанец покачался, словно собираясь на них обрушиться, но тут океан втянул и поглотил его. - Это еще что такое? - спросила Джейн. - Квантовая неопределенность. Хаос. Неоформленная материя, - рассеянно ответил Меланхтон. - Точного термина не существует. И плевать. Следи только, чтобы эти штуки нас не задели. Впереди, в пустом небе, появилась белая раковина величиной с ноготь большого пальца. Спиральный дворец! Горец пальнул по ним ракетой "воздух-воздух". Ракета мчалась яростно и стремительно. Драконова система слежения воспроизводила ее боевую песнь все нарастающим электронным визгом. Джейн вовремя уклонилась вправо. Ракета пролетела мимо крыла. Из океана к ним снова метнулся протуберанец, и Джейн быстро вернулась на курс. - Цер-мать-его-нунн! Почему не подняться повыше над этой пропастью? - Специфика местных условий. Выше нельзя. Не обращай внимания. Твой летчик слишком близко. Осади-ка его. Джейн с запозданием вспомнила про кормовые пушки и выстрелила. Дракон Горца легко уклонился и почти не потерял скорости. Джейн увернулась от нового протуберанца и увидела, как Горец чудом выскользнул из-под падающей арки первовещества. Пилот он был все-таки потрясающий! Два черных взрыва расцвели в воздухе слева и справа от Горца. Это были его товарищи. - Что, не ждали? - Надеюсь, что-нибудь и на нашу долю осталось? Они построились и теперь то появлялись поочередно, то исчезали, заслоняемые вздымающимися, падающими, изгибающимися столпами света. Внезапно в наушниках раздался ясный и звонкий голос Горца. Он пел: Я даму оплачу мою - она умерла. О, плачьте по даме моей, хотя наши слезы Ее не вернут, не растопят покой ледяной дорогого чела. Джейн едва успела увернуться от очередного выброса протоматерии. - Он с ума сошел! - сказала она. - Что это значит? - Он поет погребальную песнь по тебе. - Голос Меланхтона звучал странно, почти сочувственно. - Это у них полковая традиция, не обращай внимания. Глубокая октава 8607-го оттенила высокий голос Горца. К ним присоединились Сокол со своим 2928-м и Порох с 6613-м. Теперь они пели вместе: А где же, могучая Матерь, где Ты была, Когда, Твоя дочь, стрелой пронзенная, пала, Когда пронзила ей грудь, прилетев из мрака, стрела? В их пении была странная, неземная красота. Джейн на мгновение представила себе, что бы было, если бы Меланхтон подчинялся ее воле, такой же сильный, но покорный. - Ничтожества! - проревел Меланхтон. - Будь у вас хоть капля самоуважения, вы бы выкинули этих жалких тварей и присоединились ко мне. Блюдолизы! Рабы! Но пение продолжалось. Лес хаотических выбросов отделил преследователей от них. Те догоняли - медленно и упорно. - Я еще жива! - прокричала им Джейн. Не обращая внимания на ее крик, они допели погребальную песнь до конца. Пение не отвлекало их от дела и даже, наоборот, помогало сосредоточиться. К концу песни они заметно приблизились. - Подай-ка в сторону, Горец, - протянул Сокол, - я по ним садану. - Нет. - Слушай, я попаду. Я удобно стою. - Нет! - Мы на пределе, - сказал Порох. - Горючего у нас на две-три минуты, если мы хотим вернуться на базу целыми. Надо стрелять. - Нет! Я ее возьму. Дракон Горца завис над слепой зоной Джейн, то входя в поле ее зрения, то покидая его. Ирония заключалась в том, что он защищал ее от ракет своих спутников. - Горец, отойди к ...! - Тройной залп прямой наводкой, командир! Вспомни, чему нас учили! - Говорю вам, я ее возьму! Он подбирался все ближе, держась в непростреливаемом секторе. Джейн поняла, что стряхнуть его не удастся. Даже если б его дракон не был моложе, сильнее, быстрее Меланхтона - все равно она не могла тягаться с Горцем в мастерстве пилотажа. Спиральный дворец приближался, но медленно, слишком медленно! - Приближается момент истины, - проговорил Меланхтон. На экране Джейн видела четыре световые стрелки, ползущие по оранжевой кривой. Кривая показывала дальность стрельбы из орудий. Никто не мог пересечь ее и надеяться остаться в живых. Сокол и Порох, затормозив своих разочарованных драконов почти у самой оранжевой границы, начали отступать. Увидев, что командир продолжает вести преследование, они стали звать его, и в их голосах неожиданно зазвучал страх. - Горец, пора! - Эй, друг! Поворачивай! - Горец! Джейн выключила их. Она видела виртуальное лицо Горца, глядящего на ее виртуальное изображение. По краям, где дрожали радужные ореолы, она различала изогнутую линию своего инверсионного следа, видимую на сверхвысоких и сверхнизких частотах, - раскаленный ионный след сотни истинных имен, собранных ею с таким трудом и теперь сжигаемых в отчаянном ускорении. Дракон Горца был уже почти на оранжевой черте. - Я тебя в последний раз предупреждаю, - сказала Джейн, - поворачивай! - Ни в коем случае, - угрюмо ответил он. - Мы уйдем вместе. - Ну как хочешь, - прохрипела она. На экране Горец был прекрасен, как молодой бог. Его лицо светилось пламенем битвы. Удирающие соратники что-то, видимо, сказали ему, потому что его лицо вдруг исказилось. - Она моя! - крикнул он. - Никто, не возьмет ее, кроме меня! - Иди ко мне, любовь моя, возьми меня! - крикнула Джейн. - Что возьмешь, все твое! Дракон Горца пересек черту. - Черт! - Меланхтон пробормотал это так мрачно, что возбуждение Джейн как рукой сняло. - Черт? Почему "черт"? - А ты подумай. 8607-й был вне поля ее зрения, близко к выхлопной трубе, там, где пушки Джейн не могли его достать. Сам же он стрелять, естественно, мог. Джейн поворачивала дракона влево, вправо, снова влево. Горец не отставал. А Спиральный дверец был еще далеко. - Мы его не стряхнем! - воскликнула Джейн в отчаянии. - У нас ничего не выйдет. - Тогда дай мне его имя. - Что? - Его истинное имя! - прорычал Меланхтон. - У меня есть программы на такой случай, я знаю, что делать. Дай мне его имя, и я прикажу ему самому разрушить своего дракона. - Нет! - Ты его знаешь. Оно мерцает у тебя в мозгу, как Полярная звезда. - Дракон запустил в нее невидимые щупальца. Она легко могла бы загородиться, просто выключив его электричество и тут же включив. Но на такой скорости это было слишком опасно. Они бы оба погибли. - Горец! - закричала она. - Поворачивай назад! Поворачивай! Прикосновение дракона было намеренно грубым, вызывающим отвращение. Словно рукой, перемазанной в черной патоке, шарили по белоснежной блузке. Быстро, как мокрая крыса на садовой стене, он шмыгнул в хранилища памяти. Она знала, что нет потайного места, куда бы он не мог влезть. - Да слушай же ты меня! - Он откликнулся на ее слова коротким и страшным всхлипом. В нем звучали и боль, и страсть. - Горец! Система слежения донесла визг выводимого снаряда. Резкое бибиканье, пока он наводился на цель. Радостный крик, когда наведение завершилось. - Его имя! - Дракон был уже близок к цели. Джейн мешала ему, подбрасывая случайные воспоминания: вот Крысобой стоит с расстегнутой ширинкой, вот Гвен примеряет новые бусы, вот Жужелица плачет, спрятавшись за железным ящиком, а Крутой презрительно смотрит на нее. Вот ее тащат по спиральной лестнице-позвоночнику в доме Инко... Меланхтон жадно схватился за то, что увидел. - Куносаура! - воскликнул он, и в этот момент снаряд вылетел. На мгновение Джейн увидела сферический волновой фронт, убегающий от них со скоростью звука. Должно быть, имя сестры Горца все же оказало какое-то влияние по родству, потому что, когда волна коснулась снаряда, он закувыркался и начал падать в мерцающий океан. Навстречу ему взметнулся белый протуберанец, и снаряд мгновенно перестал существовать, растворясь в потенциальном бытии. Имя Лесии тоже распалось и лишилось существования. Выводился третий снаряд. Джейн слышала его голос в наушниках вместе с голосом Горца. Горец тихонько бормотал себе под нос. Это была безумная смесь гнева, желания и отчаяния. - Иди, малышка. Ну, поближе. Да, да, теперь ты моя. - Он твердо держал своего дракона у нее за спиной, вне досягаемости пушек. Снаряд забибикал. - О да, ты моя. - Выходит, твое слово ничего не значит? - сказал Меланхтон. - Ты все это время обманывала себя, тешилась фантазиями, мечтала, как твой бравый метис остановит тебя, выбьет кинжал из рук, спасет от последствий твоих собственных деяний, возьмет на руки и унесет в теплую постель с атласными розовыми простынями, и вам отныне и навеки будет тепло и уютно, как двум червякам в одном орехе. Какая чушь! Неважно, что он чувствует, неважно, чего он хочет! Вселенная снова загнала тебя в угол - умри или убей! Других возможностей нет. Тебя это не злит? Тебе не хочется отомстить? Или ты опять раболепно подчинишься Даме Судьбе, позволишь раздавить себя, а потом возродишься для новых мучений, и опять, и опять? Выпрями же хоть раз спину! - Я... Третий снаряд радостно завопил. - Его имя! Это было неизбежно. Что она могла поделать? - Тетигистус, - прошептала она. Меланхтон испустил вопль торжества. Снаряд, не успев вылететь, взорвался прямо перед 8607-й. Дракон Горца развалился на куски. Джейн не могла на это смотреть. Она плакала яростными слезами. "Убить суку, - думала она. - Волны бешено хлестали вокруг, вздымались, извиваясь, протуберанцы. - Если я сейчас умру, пусть это будут мои последние слова, последняя мысль. Убить проклятую суку. - У нее колотилось сердце. - Убить суку убить суку убить суку". Слова догоняли друг друга у нее в голове, превратившись в вопль, в заклинание, в мантру, в истерическую молитву, в последнее неохотное признание Ее могущества. Спиральный дворец все увеличивался, разрастался, заполнял взор своими белыми стенами. Джейн чувствовала себя комаром, штурмующим материк. Меланхтон смеялся - смеялся! - а они неслись на полной скорости, паля изо всех орудий, - воплощение разрушительного безумия. Железное тело дракона судорожно дергалось, когда снаряды вылетали парами. "Я летящий камень, - думала Джейн, - я стрела в полете". Она это думала или дракон? Кабина разогрелась, пот тек по лицу, по бокам, все тело было мокрое и чесалось, а ей было наплевать на все. Для этого она родилась, для этого создана, об этом мечтала все эти долгие годы. Ее изгнали с небес - ну так она завоюет их! И наступит конец - всему. Спиральный дворец продолжал расти, заполняя все небо, заполняя вселенную, и океан под ними странно затих. И что-то произошло с драконом. Началось с того, что кончики крыльев стали хуже слушаться. Онемение быстро распространялось. Счетчик альфа-частиц показывал ноль. Конечности дракона перестали ему повиноваться. Кожная чувствительность исчезла. Все синусоиды на экранах вытянулись в прямые линии. А тем временем распространился густой молочно-белый туман, скрыв из виду квантовый океан внизу. Туман оказался сильнейшим окислителем, и по бокам дракона расползлись пятна ржавчины. В шкуре появились прорехи. Туман съедал Меланхтона. - Что случилось? - закричала Джейн. - Что происходит? Ни один прибор не показывал ничего. - О проклятие! - завыл дракон. - Смерть и ад! Проклинаю эльфов! Проклинаю тегов, гномов, кобольдов, карлов и прочих, всех мастей, степеней и рангов! Я устремляю на них глаз смерти! Я призываю на них слово гнева! Я проклинаю их криком вины! Прокляты они все и все их владыки, и силы, и власти, и учителя, и матриархи! - Что делать? Скажи, что мне делать? От дракона отваливались большие куски. Джейн ничего не слышала из-за скрежета раздираемого металла. Взорвался двигатель и свалился вниз. Джейн швырнуло на один бок, потом на другой. От дракона почти ничего не осталось, а то, что осталось, стремительно распадалось, он же все проклинал, проклинал Богиню, проклинал жизнь, проклинал все сущее. - Ответь же мне! Голос Меланхтона поднялся нечленораздельным воем, а сам он скатывался в небытие. - Мне жаль, - тихо сказала Джейн. - Мне жаль, что это так кончилось. У дракона больше не было слов. Его языковые системы разрушились. Но единение его с Джейн еще не ушло, и она знала, каким чувством проникнут его предсмертный крик. Он радовался, что она умрет тоже, и жалел только, что это будет быстрая смерть. От него ничего уже больше не оставалось, кроме крика, да и крик делался все слабее и тише. Вот остался только едва слышный отзвук. Потом тишина. Его больше не было. Недолгое мгновение Джейн продолжала существовать без него. Инерция несла ее вперед, с той же скоростью, через молочный туман. Спиральный дворец стал бесконечно громаден, но не приблизился ни на йоту. Она могла лететь целую вечность и не добраться до него. Джейн как раз хватило времени понять, что у них никогда не было ни единого шанса, что Спиральный дворец по природе своей, изначально, защищен от всех покушений женщин и драконов. И она умерла. Глава 23 Сильвия склонилась над электронным микроскопом. На ней был белый халат в пятнах от кислоты. Мама? - неуверенно произнесла Джейн. Тише! - Не поднимая головы, Сильвия зажала сигарету уголком губ. - Дай-ка прикурить, детка! Джейн поднесла огонек. - Маленькие негодники! - Мать глубоко затянулась и выпустила дым из ноздрей. - И ведь стараются же! Но такие глупые, никак не поймут, чего я от них хочу. Лаборатория с виду была самая обыкновенная, пугающе обыкновенная: стены без окон, покрытые светло-коричневой краской, табуретки с черными сиденьями. Это было необъяснимо. Последнее, что запомнила Джейн, - Меланхтон, распадающийся на части в белом тумане над квантовым океаном. А теперь - это. У нее загудело в голове. Такое же странное ощущение бывало у нее после ЛСД. - Где я? - выдохнула она. - В Спиральном дворце, - ответил мужской голос. Она обернулась. Тот, кто с ней говорил, был одет в полосатый костюм с немодными узкими лацканами. На голове у него был черный щегольской котелок, поля которого загибались с двух сторон маленькими рожками. Лицо было старое, морщинистое, но в глазах горели веселые искорки. Старые сухие губы улыбались. - Мисс Джейн! - сказал Болдуин. - Рад снова вас видеть. Джейн молча смотрела на него. - Если позволите! - Он предложил ей руку. - Буду рад стать вашим чичероне. - Кем-кем? - Проводником. - Он приподнял шляпу, приветствуя Сильвию, и повел Джейн к двери. - Спиральный дворец ведь очень обширный, и есть в нем уголки, куда вы не захотели бы забрести по ошибке. - Он шагал энергично и размашисто. Джейн поспешила за ним. *** - Когда я был молодой, у меня был "транс-эм". - Болдуин говорил тепло и доверительно, но негромко, и Джейн приходилось наклонять голову, чтобы ничего не пропустить. Она не запомнила, как захлопнулась звуконепроницаемая дверь, но ватная тишина, наступившая после этого, все еще отдавалась в ушах. - Это серьезная, мощная машина. Я с ней немало возился. Я работал сварщиком на судоремонтном заводе. В отпуск мы с приятелем отправлялись повеселиться в Форт-Лодердейл. За руль мы садились по. очереди, и у нас был термос с черным кофе и пригоршня амфетаминок, чтобы ехать, не задерживаясь в мотелях. Бывало, врубим радио на полную катушку и слушаем - а кто там? Ну, Квин, Ти Рекс, может, еще ранний Спрингстин - то, что выдавали местные ди-джеи. Так и летели по шоссе, и эти песенки омывали нас потоком электронов из ионосферы, как голос самой ночи. Если так ехать долго, ночное шоссе проникает в мозг, и испытываешь такое дзенское ощущение. Сидишь неподвижно, только руки на руле подрагивают. Весь мир пролетает мимо. Джейн нахмурилась, стараясь следить за его рассказом, где было так много незнакомых слов. Под ногой хрустнула ветка. Она подняла глаза и увидела, что они идут по тропинке в густом лесу. На ветках не было листьев, а вместо почек были части человеческих тел. На одном, поближе, росли одни руки, неподвижные в безветренном воздухе. Прозрачная жидкость сочилась из-под ногтей, собиралась в капли на кончиках пальцев и падала на черную землю с печальным плеском. - Вот раз едем мы с Джерри-Ди где-то в какой-то из Каролин. Время между двумя и тремя ночи. И видим белый "лотос" с двумя блондиночками. Ну мы им засигналили, замахали. А они показывают нам нос и жмут на газ. Я, понятно, тоже поднажал, но это был дохлый номер. У нас была мощная машина, но у них сексмотор! Обогнали они нас. Лес шел в гору по обеим сторонам тропы. Джейн подняла глаза - и не увидела линии горизонта. Она проследила взглядом и наконец увидела, что лес, поднимаясь, проходит аркой над головой и опускается с другой стороны. Они шли через громадную трубу или туннель. Он головокружительно изгибался, как артерия, проходящая в темном сердце непредставимо громадного тела, а химерический, получеловеческий лес смыкался вокруг них. - Миль через десять-пятнадцать видим - заправочная станция, кафе и этот "лотос" на стоянке. Мы подъехали, чтобы взять пару бутербродов, не выходя из машины, и увидели тех блондинок. Ну, разговорились. Когда мы отъезжали, Джерри-Ди сел в "лотос" с одной из них, а ко мне подсела ее подруга. - Это не в нашем мире было? - Джейн очень трудно было задать этот вопрос. Пока Болдуин говорил, его слова захватывали, она слушала без усилий. Как только он замолкал, ей сразу становилось трудно сосредоточиться. - Я хочу сказать, не в верхнем? Это, наверное, было в нижнем мире? - Да неужели вы думаете, что между двумя мирами есть какая-то разница? Неважно. Итак, я сижу за рулем. Блондинка в розовых шортах прижимается ко мне. Язык ее у. меня в ухе, а рука в брюках. Я свободной рукой поднимаю ей лифчик и сжимаю грудь. В воздухе брезжит откровение. Литтл Ричард по радио поет "Тутти-фрутти", и для меня очень важно, что электромагнитные сигналы передаются радиоволнами регулируемой длины, превращаются моим приемником в воздушные колебания и только где-то у меня под черепом интерпретируются как музыка. Я понял тогда, что весь мир - иллюзия, и не очень достоверная к тому же, образ, проецируемый на тонкий экран, и что, если нажать как следует, можно выйти из мира совсем. Я расстегнул ей шорты. Она повиливала попкой, помогая мне. Я сунул руку ей ,в трусики. Я размышлял о том, что все есть информация, а мои пальцы тем временем нашарили торчащий член. Я обернулся. Блондинка улыбалась от уха до уха. Я невольно стиснул ее член покрепче. Она сжала мой. Возможно, это б