го класса, зовут его Майлс Тигарден. Он займет у нас немного времени, чтобы разъяснить вам правила поведения для новичков. Выслушайте его предельно внимательно - он один из лучших учеников, гордость школы и, кстати, староста своего класса. Пожалуйста, мистер Тигарден. Откинувшись на стуле, Торп обвел нас добродушно-покровительственным взглядом. - Благодарю вас, мистер Торп, - сказал старшеклассник. - Итак, правила поведения для новичков достаточно просты, и ничего такого страшного в них нет. Неукоснительно им следуйте, знайте свое место - и у вас будет все в порядке. Начнем с того, что вы обязаны носить фуражки повсюду в школе, за исключением классных комнат, а также по дороге домой из школы, во время спортивных соревнований, различных собраний и прочих мероприятий. К старшеклассникам обращайтесь: "мистер такой-то". Каждого из нас вы должны знать по имени, это очень важно. То же самое относится к знанию песен, гимнов и прочей информации, изложенной в листках, которые вам были розданы. Если кто-то из старшеклассников вдруг уронит книгу, вы обязаны поднять ее и передать ему либо отнести туда, куда он скажет. Если вы увидите старшеклассника стоящим перед закрытой дверью, обратитесь к нему по имени и откройте перед ним дверь. Если старшеклассник просит завязать ему шнурки, завяжите и поблагодарите за оказанное доверие. Короче, выполняйте все, что вам скажет старшеклассник, причем без промедления, даже если распоряжение покажется вам нелепым. Это понятно? Если старшеклассник что-то у вас спросит, прежде чем ответить, обратитесь к нему по имени. Следуйте этим правилам, и проблем у вас не будет. - Это все? - спросил мистер Торп. - Благодарю, вы свободны. Тигарден сгреб свои учебники с учительского стола поспешно покинул класс. Мистер Торп опять оглядел нас, теперь уже без тени добродушия. - Кто скажет, почему так важно то, что вы сейчас услышали? - Он замер выжидательно, но ответа не получил. - Ну хорошо, вспомните, на чем сегодня утром мистер Брум особенно заострил внимание. Итак?.. Незнакомый мне парнишка, подняв руку, ответил: - На моральных принципах школы, сэр. - Прекрасно. Тебя зовут... Холлингсуорс? Молодец, Холлингсуорс, умеешь быть внимательным. Похоже, один ты слушал, в то время как остальные клевали носом... А что такое эти принципы, что есть дух школы? Это значит, что на первом месте для вас должна стоять сама школа, и только потом - ваше собственное "я". Вы этого пока не осознаете, а вот Майлс Тигарден давно проникся этим принципом и следует ему неукоснительно. Потому-то он и стал старостой. Торп поднялся во весь свой высоченный рост. - Теперь перейдем к вам. Ну, во-первых, внешний вид... Посмотрите на себя со стороны. Повторяю: взгляните.., на себя.., со стороны! Ведь большинство из вас выглядят так, словно не ночевали дома, а у некоторых волосы, да еще немытые, закрывают глаза. Черт знает что такое! И вообще, вы смахиваете на закоренелых лодырей. Лодырь! Для меня это звучит как оскорбление, да и не только для меня. Подобным внешним видом вы оскорбляете старших ребят, и, уверяю вас, они вам этого не спустят. Запомните: это не простая школа. Нет, не простая! - Последние слова он прямо-таки проорал, заставив нас подскочить на стульях. - Не простая это школа! Ничего, мы вас перевоспитаем, каждого из вас, а кто будет упираться, тот обречен. Обречен, понятно вам? Все, надеюсь, понимают значение этого слова? Обреченный - это тот, кому суждено попасть в беду или даже погибнуть. Так вот, тот, кто по незнанию или злонамеренно будет нарушать моральные принципы нашей школы, обречен на гибель! Торп, шумно вдохнув в себя воздух, провел ладонью по гладко причесанной седой шевелюре. Да он просто псих - таково было наше первое впечатление. Впоследствии мы узнали, что подобные эмоциональные взрывы были для него обычным делом. Глава 13 УЧИТЕЛЯ Проведя в школе первые недели, мы получили весьма полное представление о наших учителях. В отличие от психованного Торпа мистер Фитцхаллен был просто очаровашкой; мистер Уиппл, не способный внушить нам ни любви к нему, ни страха, тщетно старался вызвать одновременно оба чувства и добился того, что мы его ни в грош не ставили; мистер Уэзерби, педагог от Бога, прямо-таки мастерски провел нас сквозь дебри начального курса алгебры (между прочим, Дейв Брик неожиданно проявил просто потрясающие способности к математике, он даже принялся таскать повсюду логарифмическую линейку в кожаном футляре, прицепленном к ремню). Торп нагонял на нас панический ужас; Фитцхаллен, выходец из очень состоятельной семьи, отказался от зарплаты в пользу школы и таким образом заработал привилегию брать для изучения то, что нравилось ему (прежде всего "Семейные сказки" братьев Гримм, "Одиссею", "Большие надежды", "Гекльберри Финна", а также Э. Б. Уайта, которого считал непревзойденным стилистом); Уиппл же был настолько ленив, что на уроках большую часть времени просто зачитывал нам вслух учебник. Единственное, что его по-настоящему интересовало, - это спорт: Ридпэт взял его себе в помощники. Их личная жизнь была для нас тайной, покрытой мраком до такой степени, что, когда они на школьных праздниках появлялись с женами, мы все равно не могли поверить в существование последних, полагая, что учителя, как и мы сами, должны были жить с родителями. Впрочем, точно так же мы понятия не имели, где они жили: их домом нам казался старинный школьный особняк вместе с новой пристройкой и спортзалом. Глава 14 После урока Фитцхаллена мы столкнулись в коридоре с группой старшеклассников, выходивших из соседней аудитории, где у них был урок французского. Имена большинства из них я уже знал по начальной школе, да и всезнайка Бобби Холлингсуорс заранее оповестил нас, кто есть кто. Они окружили нас, как только Фитцхаллен отправился в учительскую. Ко мне подвалил не кто иной, как Стив Ридпэт собственной персоной, - он просто-таки навис надо мною, и мне пришлось задрать голову, чтобы, как полагалось, смотреть ему в лицо. Краем глаза я заметил, что возле Дэла Найтингейла остановился Терри Питере, заместитель старосты их класса, а еще один, по имени Холлис Уэкс, сорвал фуражку с головы Дейва Брика. Еще несколько старших, с ухмылкой посмотрев на эту пару - Холлис Уэкс был никак не выше Брика, - прошли по коридору мимо нас по своим делам. - Ну ты, насекомое, отвечай живо: как меня зовут? - процедил Стив Ридпэт. Я сказал. - А тебя как? Я и это сказал. - А ну, подними мои учебники. - Он "уронил" четыре толстых фолианта и несколько тетрадок, которые были у него в руках. - Да поторопись, салага: у меня скоро урок. - Сейчас, мистер Ридпэт... Я нагнулся, а когда выпрямился, он, склонившись, уставился прямо мне в лицо и прошипел: - Ах ты, вонючий сопляк... Теперь, столкнувшись с ним лицом к лицу, я убедился, насколько подходило ему прозвище: Ридпэт-младший был в самом деле тощим как скелет. Кости так и выпирали, воротник свободно болтался вокруг шеи, в обтянутой пергаментной кожей физиономии с глубоко запавшими глазницами не было ни кровинки - казалось, на меня скалился череп. Его блеклые глаза под еле заметными стрелочками коричневато-серебристых бровей были цвета добела застиранных джинсов. От него исходил сильнейший запах лосьона для бритья, однако невозможно было представить себе, как на такой коже могло что-либо произрастать. - Ты, гаденыш, испортил мне контрольную работу. - Скелет сунул мне под нос слегка помятый листок бумаги. - Пять отжиманий, живо! - Прекрати, Стив! - попытался урезонить его Холлис Уэкс. Я посмотрел в его сторону - он слегка приобнял Дейва Брика, который стоял по стойке "смирно" и держал учебники Уэкса на вытянутых руках. - А ты не встревай, - огрызнулся Скелет. - Пять отжиманий, быстренько! - повторил он мне. Мне ничего не оставалось, как пять раз отжаться прямо на полу коридора. Однако представление на этом не закончилось. - Как звали первого директора, ты, сопляк? - Б. Тармен Бантер, - мгновенно отреагировал я. - В каком году он основал школу и как она в то время называлась? - Мистер Бантер основал академию Лоудстар в 1894 году. - Не правильно, салага, год не тот, - прошипел Скелет и влепил мне затрещину. Удар был не очень сильным, однако костяшки его пальцев вонзились мне в затылок, словно вязальные спицы. Удар не застал меня врасплох: глаза Стива сверкали такой злобой, что я предполагал что-нибудь подобное. Просветлев, будто получил несказанное удовольствие, Скелет повернулся и бросил через плечо: - Ладно, отдохни пока: у меня урок... Сделал он, однако, лишь пару шагов и вдруг остановился словно вкопанный: - А это что еще за чудо-юдо жирное? - Это Брик, - ответил ему Холлис Уэкс. Дейв Брик покрылся потом, и фуражка съехала ему на нос. - Брик?! - расхохотался Ридпэт. - Ты только посмотри на него... - Двумя костлявыми пальцами он ухватил Брика за складки кожи под подбородком. - Ну-ка, Брик, сколько книг в школьной библиотеке? Брик, как меня зовут? - Скелет сыпал вопросами, ухватив теперь беднягу Дейва за толстую щеку. - Что, жирняк, не знаешь? - Н-нет, сэр, - всхлипнул Брик. - Меня зовут мистер Ридпэт. Запомни мое имя, тупица. Надо же, Брик... Брик-педрик! Ведь ты - педрила, да? Признавайся: педрила? Брик-педрик с волосами как у зулуса... Ты лучше подстригись, Брик-педрик, а то у тебя там грязи больше, чем у моего батюшки под машиной. Стоя все еще с учебниками Скелета в руках, я заметил, что к нам приблизились Том Фланаген и Дэл Найтингейл. - А это что за красавчик? - спросил Ридпэт у Терри Питерса. - Найтингейл, - усмехнулся тот. - Ба, Найтингейл! - проворковал Скелет. - Так я и думал. А ты, Найтингейл, и впрямь похож на маленького грека. Так это ты, Найтингейл, фокусничаешь с картами, а? Ну ладно, птенчик, тобой я займусь попозже. Вот имечко как раз для тебя <Nightingale (англ.) - соловей.>. Спой, птенчик, не стыдись... - Скелет, похоже, вошел в раж. Вдруг он повернулся ко мне: - А ты, сопляк, подпоешь, да? Вот дьявол, пора, - взглянул он на часы. - Давай сюда учебники. Он вместе с Питерсом и Уэксом умчался прочь по коридору. - Похоже, вы, ребята, заработали себе клички, - грустно усмехнулся Том Фланаген. Глава 15 Непотребная кличка, данная Скелетом Ридпэтом Дейву Брику, и в самом деле намертво приклеилась к нему, в отличие от Дэла Найтингейла, который заработал нечто похуже после футбольной тренировки в первую октябрьскую пятницу. Неделей раньше наша младшая команда позорно продула свою первую игру со счетом 7:21 <Речь идет об американском футболе.>. Единственным, кто в той игре хоть что-то смог, был Чип Хоган; я же, к счастью, находился среди зрителей вместе с Дэлом, Моррисом Филдингом, Бобом Шерманом и другими. После той злополучной встречи Уиппл и Ридпэт провели с нами четыре тренировки, гоняя нас немилосердно. Мы с Шерманом терпеть не могли этот варварский вид спорта и не могли дождаться перехода в третий класс, где можно будет заниматься европейским футболом. В отличие от нас Моррис Филдинг просто обожал игру, к которой не имел, к своей досаде, абсолютно никаких способностей, а потому почти не покидал скамейку запасных. Когда же это все-таки случалось, сам Ридпэт восхищался бульдожьей цепкостью Филдинга, которой тот старался восполнить недостаток мастерства. Дэл, при его весе чуть больше девяноста фунтов, не имел ни малейших шансов. Форма с защитными накладками, придававшая большинству из нас вид здоровяков, делала его похожим на комарика, обложенного мешками с песком. На тренировках он мгновенно уставал, а после пробежки с барьерами (ими служили старые автомобильные покрышки) и полусотни прыжков на корточках Дэл передвигал ноги так, как будто они налились свинцом. После прыжков на корточках Ридпэт выстроил нас возле тренажера для отработки приемов перехвата мяча - тяжелой металлической конструкции с болтающимися на верхней перекладине боксерскими грушами. Мы, следуя указаниям Ридпэта, разбились на пары напротив друг друга: один оттягивал грушу на себя и отпускал ее, другой же должен был ее поймать. Я оказался в паре с Моррисом Филдингом, а Том Фланаген - с Дэлом. Принимая пущенную Томом грушу, Дэл не удержался на ногах и рухнул в песок. - Повторить! - крикнул Ридпэт. На сей раз Том запустил грушу чуть сильнее, и Дэл, встретившись с тяжелым снарядом, опять свалился как подкошенный. - Черт тебя побери, - взвизгнул Ридпэт, - ты кто, Флоренс Найтингейл? <Найтингейл, Флоренс (1820-1910), - английская медсестра, организатор и руководитель отряда санитарок во время Крымской войны 1853-1856 гг.>. Флоренс... Потешное имя времен королевы Виктории. Услышав его, мы так и прыснули: забавно Ридпэт окрестил Дэла. Сам Ридпэт тоже рассмеялся, и как раз в этот момент на поле появился мистер Уиппл со своим личиком херувима. Ридпэт направился к кромке поля, где старшая команда приступала к разминке, однако смена тренеров произошла слишком поздно для Дэла. - Становись-ка, Флоренс, со мной в пару, - крикнул ему мускулистый, симпатичный парнишка по имени Пит Бейлис. Все, прозвище прилипло к Дэлу... В течение следующего часа мы под присмотром Уиппла занимались тем, что бегали туда-сюда по полю. Мы со старшими ребятами пользовались одной раздевалкой. Не успели мы сбросить форму и принять душ, как в гулкое, провонявшее потом помещение ввалились старшеклассники, и среди них, конечно. Скелет Ридпэт - весь вымазанный грязью, со ссадиной на левой щеке. Футболом он занимался лишь постольку, поскольку его заставлял отец, причем из рук вон плохо: в последней игре он, выпущенный на замену за пятнадцать минут до финального свистка, умудрился за это время дважды нарушить правила. Переодевался Скелет медленнее остальных: одноклассники его были уже в душевой, а он только еще отвязывал щитки. Я заметил, как он посмотрел в нашу сторону, чему-то ухмыляясь про себя. Раздевшись наконец до трусов, он направился к нам, остановился чуть поодаль и, уперев руки в бока, проговорил: - У нас что теперь - смешанная школа? Мальчики с девочками, да? - Он точно из могилы вылез, - шепнул мне Шерман, глядя на его костлявую фигуру. Ридпэт злобно покосился на нас, раздосадованный, что не расслышал замечания Шермана, однако мы его сейчас интересовали мало. - Итак, в нашем дружном коллективе появилась девочка, - продолжал он, уставившись на Дэла Найтингейла. От нехорошего предчувствия Дэл, стоявший в одних трусах, задрожал как осиновый лист. - Эй, Флоренс, ты разве не знаешь, что бывает с девочками, которых мальчики застукают в своей раздевалке? - не унимался Скелет. - Тебе что, показать? - Заткнись, - не выдержал Том Фланаген. Ридпэт замахнулся, однако Том находился от него футах в семи. - Ах ты, маленький засранец... Это твоя подружка, да? Ну, Флоренс, отвечай: ты его подружка? Он шагнул к Дэлу - тот был почти в два раза его ниже - и встал над ним, покачиваясь из стороны в сторону, словно громадный костлявый белый червь. Ни у кого из нас - а в раздевалке оставалось сейчас человек десять-двенадцать - не было сомнений, что он ненормальный: его поведение вышло далеко за рамки обычных школьных шуточек. Мы замерли, не в силах сообразить, что от него ждать дальше: он, похоже, совсем ополоумел. Его физиономия с синяком исказилась гримасой, и он прошипел: - А почему бы тебе, Флоренс, не пососать мой... Том Фланаген молнией метнулся к Ридпэту, и тот еле успел подставить кулак. Удар пришелся Тому в грудь. Изо рта Скелета закапала слюна, и он с яростью оттолкнул Тома. В этот момент из душа появился Брюс Бивер из третьего, предвыпускного, класса. Был он голый, только зеленое школьное полотенце болталось на шее (впоследствии его и еще одного парня исключили из школы за курение). - Эй, Скелет, - крикнул он, - чем это ты тут занимаешься? Здесь же с минуты на минуту появится твой старик! Ты что, офонарел? - Ненавижу этих сопливых жирняев, - пробормотал Скелет и повернулся к нам спиной. Сзади он выглядел еще более тощим и тщедушным. Хлопнула входная дверь, и донесся голос мистера Уиппла: "Один лишь Хоган делает все как надо..." Брюс Бивер, покачав головой, принялся вытираться. Вслед за Ридпэтом-старшим и Уипплом в раздевалку проник глоток свежего воздуха. Я заметил, как мистер Ридпэт, глядя на сына, с трудом сохранял улыбку на лице. Глава 16 Две недели спустя наша команда встречалась в тренировочной игре со старшеклассниками. Сидя, как обычно, на скамейке запасных, я видел, как Том Фланаген то и дело сбивал с ног Скелета Ридпэта, делая это, даже когда борьба за мяч проходила на другом конце поля. После того как он сотворил это в третий раз, Скелет дождался, пока Уиппл отвернется, и ударил Тома по лицу. В следующей игре Том Фланаген, отбирая у Скелета мяч, так жестко (впрочем, в пределах правил) повалил его на поле, что звук падения был слышен с трибуны. - Отлично сыграно, просто великолепно! - восхитился мистер Ридпэт. - Вот он, дух школы! Глава 17 СУББОТА, ПОЛНОЧЬ: В ДВУХ СПАЛЬНЯХ Мальчики лежали на отдельных кроватях в спальне Дэла, переговариваясь в темноте. Заснуть им не давали его крестные - Тому было отлично слышно, как Тим Хиллман периодически орал на Валерию: "Ну ты, сука". За ужином оба напились, хотя Валерия чуть меньше, чем муженек. Бад Коупленд накрыл мальчикам стол на кухне, а убирая после ужина посуду, заметил: - Теперь жди ночью неприятностей... Вам, ребятки, лучше залечь пораньше и закрыть уши, чтоб не завяли. Но выполнить его совет было невозможно: вопли Тима и вялые отругивания Валерии разносились по всему дому. - Дядя Коул говорит, что Тим так пьет, чтобы забыться, - послышался голос Дэла из темноты. - Когда он пьян, он сам себе кажется другим: таким, каким хотел бы быть. - Ты думаешь, он хочет быть таким? - Думаю, да. - Невероятно. - Дядя Коул всегда прав, можешь мне поверить. Он никогда не ошибается. Хочешь узнать, что он говорит о магии? - Конечно. - Это почти как с Тимом: дядя Коул утверждает, что настоящий фокусник - он предпочитает слово "маг" - должен абстрагироваться от повседневности, переделать себя, ибо у него - особое предназначение. Только тот маг, который осознает себя как частичку вселенной, способен стать по-настоящему великим. - Осознать себя частичкой вселенной? - Да, маленькой частичкой, но при этом вобравшей в себя всю вселенную. Все, что вне этой частички, должно также присутствовать и внутри ее. Ты меня понимаешь? - Думаю, да. - Тогда ты должен понять, почему я хочу стать магом. Знания - это разум, так? Спорт - это тело, мускулы. А маг приводит в действие всего себя: как разум, так и тело. Дядя Коул говорит, что маг синтезирует в себе все. Синтез, понимаешь? Магия - это музыка и кровопролитие, рассудок и жестокость. Все это и многое другое необходимо обнаружить в себе и научиться этим управлять. Именно таким путем и можно абстрагироваться от окружающего мира. - Так, значит, все дело в умении управлять собой? - Да, и не только собой. Это значит - стать как Бог. Том понимал, что Дэл ждет его ответа, однако сказать ничего не мог. Он вовсе не был религиозен - даже не переступал порога церкви с самого Рождества в прошлом году, тем не менее последняя фраза Дэла чрезвычайно его расстроила, показавшись явно кощунственной. Даже в темноте, на расстоянии. Том не увидел, а почувствовал улыбку Дэла, когда тот проговорил: - А ведь в тебе тоже есть жестокость. Я видел, как ты обошелся со Скелетом во время игры. x x x Предмет их разговора - в ком уж точно жестокости было хоть отбавляй - лежал, как и двое младших мальчиков, без сна, и даже то, что проносилось у него в голове, имело поразительное сходство с темой их беседы. Дэл Найтингейл несказанно поразился бы, узнай он об этом. Отличие состояло в том, что тишину вокруг разрывали не пьяные вопли, а музыка Бо Диддли, такая напряженная, пульсирующая, мощная, что проникала ему под кожу и, казалось, могла приподнять его тщедушное тело с кровати, заставив воспарить. Скелет прекрасно сознавал себя не частичкой, а частью вселенной, и ненависть - главная черта его натуры - проходила стержнем через его собственную вселенную. Скелету тоже доводилось видеть во сне грифов - обитателей пустыни, внезапные и яростные всполохи в пустынном небе, фиолетово-багровый песок в сумерках. Уже в раннем детстве, голодном и тоскливом, он знал, что подобные явления ему близки как никому, созвучны мрачным нотам, которые доносились из глубин его души. Окружающие были для него слепыми котятами: одни смотрели на эту выжженную пустыню и не видели, точнее, не желали ее видеть, другие старались отгородиться от истины, первоосновы как их собственной натуры, так и вселенной вообще. Истина же в том, что жестокость свойственна любому, что каждый человек в душе - убийца, более того, жестокость глубоко сидит в любом растении, даже в песчинке. Дотроньтесь до дерева - и вы почувствуете, как по нему текут ядовитые соки, высасываемые из подземных глубин и перекачиваемые через кору, ветви и крону в воздух... В последнее время, заклеивая стены своей комнаты "штуковинами" - картинками, изображающими страх и боль, он все сильнее и сильнее проникался пониманием этой истины. Постепенно в его голове начали формироваться некоторые новые соображения, относящиеся к этой теме, над чем, однако, он пока не решался задуматься всерьез. Соображения эти были продолжением его, Скелета Ридпэта, натуры, но при этом самого его пугали, ибо далеко выходили за некие дозволенные рамки. И вот, в последнее время... ...В последнее время... ...Эти мысли стали все настойчивей овладевать им. С развешанных по стенам картинок сходил человек и снимал широкополую шляпу, чтобы он смог рассмотреть его лицо: то было лицо зверя. Человек этот демонстрировал ему, как прав он был в своих размышлениях-догадках о сущности вещей и как мало, однако, он знал об этом. Тот человек был одновременно повсюду и нигде, существовал в его воображении и в то же время вполне осязаемо бродил из одной комнаты в другую, он был животным, деревом, пустыней, птицей.., носил длинный, до пят, плащ с поясом, а шляпа скрывала его лицо - он был реальностью. Он разговаривал со Скелетом, когда тот думал о нем, и он внушал ему: "Я здесь затем, чтобы тебя спасти". Он что-то требовал от несчастного Скелета, он подчинял его себе, и тот ради него, не задумываясь, отрубил бы на руке все пальцы, если бы человек этого захотел. Сила его не знала преград. Он был порождением грозы, сыном молнии и грома. "Он - это я, - думал Скелет. - Я..." Ридпэт-младший уставился во тьме на одну из фотографий, где была запечатлена громадных размеров птица. Глава 18 "ГУСИНАЯ ПАСТУШКА" - В некотором царстве, в некотором государстве жила-была старая королева, - читал мистер Фитцхаллен вслух. - Супруг ее давным-давно умер, осталась только красавица дочка. Так начинается сказка "Гусиная пастушка". Как вы думаете - о чем она? Как обычно, первым поднял руку Бобби Холлингсуорс: - О красавице дочке. - Правильно. Итак, король умер, остались старая королева с молодой и прекрасной дочерью. Принцессе, уже наполовину сироте, вскоре, надо думать, предстоит разлучиться с матерью и пуститься в дальнюю дорогу. И действительно, об этом говорится уже в следующей фразе сказки: ее выдают замуж за принца, и она отправляется к жениху в далекую страну. Как видите, события развиваются по классическому для сказки сценарию... Кто скажет, что ее ждет дальше? На этот раз ответил Хоуи Стерн: - С принцессой отправляется служанка - жестокая и злобная. Она издевается над принцессой, а потом умудряется занять ее место. - Совершенно верно. Помните, мы говорили о роли личности, индивидуальности, анализируя другие сказки? Вот и тут то же самое. Итак, служанка лишает нашу героиню индивидуальности, можно сказать, похищает ее личность. Волшебный талисман принцессы - лоскут с тремя капельками крови - пропадает, и злая служанка подчиняет ее своей воле, заставляя поменяться с ней одеждой. Одежда - это символ нашей индивидуальности: так мы сообщаем окружающим, кто мы такие, но одновременно можно скрыть при помощи одежды свою действительную сущность. Итак, служанка выходит замуж за принца, а настоящую принцессу отсылают помогать Конраду, который пасет гусей. Теперь скажите: может что-либо подобное произойти на самом деле? - Ни в коем случае, - ответил Боб Шерман. - Помимо одежды есть множество признаков, по которым принцессу легко отличить от служанки. Например, речь... И даже ту же самую одежду они будут носить по-разному. - То есть существует очень много мелких признаков, определяющих социальное положение человека, - подвел итог мистер Фитцхаллен. - Абсолютно правильно. Однако из сказки следует, что человека можно лишить индивидуальности, похитить его личность, подменив ее своею собственной. Так что ответил ты верно, тем не менее суть вопроса здесь гораздо глубже. Существует теория о том, что каждый человек обладает так называемой тенью, и эта тень способна вселяться в своего хозяина, подменяя его личность. Теория эта еще более невероятна, чем то, что происходит в нашей сказке, и одновременно она более пугающая. В самом деле, если существует сама возможность похитить, подменить личность, то, значит, и в каждого из нас может вселиться кто-то или даже что-то. - Учитель сделал паузу, давая время нам осмыслить это неожиданное заключение. - Кто-нибудь знает, каким образом принцессе удалось вернуться в свое прежнее качество? Тут заговорил Дэл: - Отец принца заставляет ее поведать свою историю перед камином, а сам подслушивает через дымоход и таким образом узнает, кто она на самом деле. - Да, но что его побудило к этому? - Фалада, - ответил уже Том Фланаген. - Правильно, Фалада. Лошадь, подаренная ей матерью. - Это волшебство, магия, - с улыбкой пояснил Дэл. - Она вновь обрела собственную личность при помощи магии. - Ты далеко пойдешь, - заметил Фитцхаллен. - Точно, здесь имело место волшебство. Злая служанка приказала отрубить Фаладе голову и, словно охотничий трофей, повесить ее на стену. Как-то раз Конрад, тот самый, что пас гусей, услышал, как его помощница заговорила с лошадиной головой и та ответила ей: "О, моя несчастная принцесса, если б королева-мать узнала про твою беду, сердце ее разбилось бы навеки". Таким образом, то, что нам знакомо и привычно - здравый смысл, признаки, характеризующие социальное положение, и тому подобное, - здесь обращается в ничто, и мы вступаем в некий потусторонний, волшебный мир, мир, в котором невозможного нет. Помните начало сказки? "В некотором царстве, в некотором государстве..." Неважно, что за этим последует: слова эти уже сами по себе дают понять, что перед вами - необыкновенный мир, где общепринятые правила не действуют. Здесь звери говорят, а люди превращаются в зверей - в общем, все становится с ног на голову. Но в конце концов... Он вопросительно взглянул на нас. - В конце концов все возвращается на свои места, - сказал Дэл. - Разумеется, волшебным образом, иначе говоря, с помощью магии. - Временами, Найтингейл, твоя голова работает просто великолепно, - поставил точку мистер Фитцхаллен. x x x Звонок возвестил окончание урока. Я в очередной раз восхитился чувством времени, которым обладал мистер Фигцхаллен. Оно представлялось частью того мира, что мы сейчас обсуждали, а вовсе не обыкновенного школьного мирка. Мистер Фитцхаллен и мальчики принялись складывать книги, как вдруг сидевший со мной Том Фланаген что-то проворчал себе под нос, скорее рассерженно, чем изумленно. А изумиться было чему: карандаш его парил в воздухе, примерно в футе от тетрадки. Том тут же схватил его, причем, как мне показалось, сделал это с некоторым усилием, словно карандаш приклеился к тому месту, где завис. Слегка смутившись, Фланаген быстро сунул карандаш в карман рубашки, пожал плечами и буркнул в мою сторону: - Ну что ты так уставился? Что-нибудь забавное увидел, да? В конце концов я решил, что Том просто проделал нелепый, хоть и ловкий трюк: подбросил карандаш, а я взглянул на него как раз в тот миг, когда он, достигнув верхней точки траектории, должен был упасть. Глава 19 Половина третьего ночи. Внезапно и бесповоротно пробудившийся Скелет Ридпэт скинул с себя одеяло: в доме было безумно жарко. Из за стены доносился громкий храп отца вперемежку с постаныванием и всхлипами - от этих звуков Скелета передернуло. Скорчив гримасу, он потянулся к выключателю. И тут же едва не завопил: прямо над головой, футах в восьми от его глаз, зависло то самое видение, из-за которого он и проснулся, - громадная серая птица с распростертыми крыльями и растопыренными когтями. И все же птица была не совсем та: сейчас он видел орла, а это чудище из сна... Нет, то был определенно не орел. Птица билась крыльями об оконную раму снаружи, приказывала впустить ее, и пробудился он как раз от ужаса, представив себе, что произойдет, если он повинуется настойчивым командам жуткой говорящей твари. Теперь он понимал, что принял за ее голос отвратительный отцовский храп. Сделав над собой усилие, чтобы успокоиться и прогнать кошмарное видение, он окинул взглядом картинки - или, как он говорил, "штуковины" - вокруг фотографии парящего орла: орудия, ведущие огонь по неведомым целям, окровавленные тела, младенец, поднятый в воздух на острие копья. Изображения рукотворных ужасов сменялись городскими пейзажами, роскошными автомобилями и фотографиями шикарных женщин, которым на место лиц он приклеил головы животных, главным образом шакалов и человекообразных обезьян. Каждый участок стен занимали "штуковины", подобранные по какой-то определенной теме, причем вся эта на первый взгляд беспорядочная мозаика создавала единую картину, одну общую "штуковину". Так оно и было задумано давным-давно, много лет назад, когда он бросил все прочие увлечения и стал обклеивать картинками стены комнаты. Еще в то время он предвидел, что однажды все эти картинки, повинуясь мощному импульсу, сформируют единое грандиозное эпическое полотно. Начал он с собирания изображений того, что искренне и глубоко ненавидел, - символов так называемого образа жизни Карсона: новеньких автомобилей, громадных холодильников, набитых едой, красиво одетых женщин, футбольных "звезд". Все, что отец и коллеги отца возвели в ранг жизненных ценностей, что в своей совокупности составляло тот мир, который он мечтал взорвать, все это доставляло ему некое болезненно-извращенное наслаждение: он обожал смотреть на то, что было ему так ненавистно. Он аккуратно вырезал все комично-жуткие изображения, попадавшие на глаза, и вклеивал эти кошмарики среди столь презираемых атрибутов "образа жизни Карсона". Таким образом создавался безумный коллаж, в отдельных местах доходивший до четырех слоев наклеенных одна на другую "штуковин", и постепенно наверху оказывалось то, что, по мнению Скелета, и составляло истинную сущность этого мира. Год назад его приятно поразило неожиданное осознание того, что своеобразная картина мироздания, создаваемая им на стенах комнаты, есть зеркальное отражение его собственной натуры. К такому выводу он пришел за завтраком, с отвращением прожевывая безвкусный бифштекс под неизменную отцовскую нотацию о пользе занятий спортом, и эта мысль настолько потрясла его, что он уронил стакан с "кока-колой". Однако следующим летом мысль эта оказалась вытесненной другой, еще более ошеломляющей и угрожающей настолько, что он не позволял себе в нее углубляться. Тем не менее она упрямо сверлила его мозг всякий раз, когда он закрывал за собой дверь собственной спальни. То, что он создал на стенах этой комнаты, отнюдь не являлось отражением его внутреннего мира. Это было не зеркало, а окно. Окно, которое открывалось не внутрь, а наружу. Причем открывалось оно не сразу: то, что в действительности лежало там, снаружи, представало перед его взором постепенно, фрагментарно. В последнее время на стене стали появляться изображения человека в длинном черном плаще, который вызывал ассоциации со злыми королями и кровожадными волками из сказок Фитцхаллена. Как он отыскал того, кто ему был нужен? Или, быть может, тот нашел его? Так или иначе, именно этот человек с его широкополой шляпой и указующим перстом должен помочь ему составить из фрагментов мозаики единую картину, которая и будет окончательной. Скелет спрыгнул с постели и принялся лихорадочно копаться в куче иллюстрированных журналов. x x x - У нашей школы существовала своя тайна, - говорил мне Том. - И то ужасное происшествие во время нашего с Дэлом представления, или, если хочешь, магического действа, лишь поставило финальную точку в этой тайне, однако не дало разгадки. Разгадку эту следует искать в Обители Теней, точнее, сама Обитель Теней является разгадкой. Во сне Скелету являлся человек в длинном плаще и широкополой шляпе. Являлся он и мне. Разумеется, я ничего не знал про видения Скелета - а если б даже знал, какой в том прок ? Ты видел на уроке у Фитцхаллена, как мой карандаш внезапно завис в воздухе, и, как я понимаю, решил, что это некий обман зрения. Я и сам на твоем месте сделал бы аналогичный вывод: в конце концов, человеку свойственно искать рациональное объяснение явлениям, кажущимся сверхъестественными. Например, когда Ури Геллер проделывает свои трюки, люди предпочитают не верить собственным глазам. Однако ты заметил мое смущение - я даже покраснел. Со мной творилось тогда нечто странное. Выражение "кошмары во сне" вряд ли подойдет, скорее - "кошмары наяву"... В любом случае никто не знал, что со мной происходило, даже Дэл. Случалось, я проводил целые дни так, как будто и не просыпался: в школе и после занятий меня продолжали преследовать неясные, но страшные видения, предзнаменования... Хочешь примеры? Во-первых, временами мне мерещились птицы - будто они наблюдают за мной, выслеживают меня. Так, однажды по пути домой на обед я обратил внимание на стайку воробьев: каждый из них сверлил меня своими глазками-бусинками. Дома я выглянул в окно гостиной и увидел на газоне малиновку, которая тут же обернулась и уставилась на меня через стекло, словно хотела что-то мне сказать. И так было несчетное число раз... Сначала я перепугался - думал, что у меня крыша поехала, однако потом мне это стало даже нравиться. Но вот другие вещи понравиться не могли никак. Помню как-то раз, за неделю или две до экзаменов, я подошел к школе и чуть не упал в обморок: вместо вестибюля, лестницы и дверей библиотеки передо мной - всего лишь на секунду, ну, максимум на две-три - предстало нечто вроде джунглей. Воздух вдруг стал горячим и влажным, я очутился среди невероятно густых зарослей: деревьев было столько, сколько в жизни я не видел; увитые лианами, они сцепились кронами так, что образовали над головой сплошной зеленый покров. Одновременно я ощутил небывалый прилив энергии. В этот миг листва передо мной расступилась, и выглянула звериная морда. Я чуть не потерял сознание, и тут же все встало на свои места: и лестница, и дверь в библиотеку, и даже Терри Питере, который дал мне пинок под задницу, чтобы пошевеливался. Подобные "кошмары наяву" стали посещать меня примерно раз в месяц после того, как я подружился с Дэлом. Но и это еще не все. Были и ночные кошмары. Практически каждую ночь я, заблудившись в дремучем лесу, спасался бегством от охотившихся на меня диких зверей или же летал в поднебесье, зная, что вот-вот рухну на землю... Странная, однако, вещь: какими бы жуткими ни были те кошмары, меня не покидало ощущение, что все это происходит на самом деле. Как будто я заглянул внутрь некоего таинственного механизма, что управляет ходом вещей во вселенной, и увидел, точнее, почувствовал хитросплетение великого множества шестеренок, поршней и тому подобных штуковин. Я испытывал страх и одновременно странное чувство удовлетворения от знания чего-то недоступного другим. Разумеется, понять принцип работы этого грандиозного механизма я не мог, но, по крайней мере, я его видел. Вообрази, к примеру, что перед тобою вдруг разверзлась твердь небесная и ты увидел гигантское колесо, которое вращает нашу Землю вокруг Солнца, тогда ты, может быть, поймешь мои ощущения. Хотя подобные ощущения возникали не всегда. Иногда я видел приближающийся ко мне темный силуэт, причем он двигался, словно паря в воздухе, как и я сам. В руке у него был кинжал, а может, меч - в общем, какой-то длинный и опасный предмет. Он все приближался и приближался, постепенно заполняя собой поле зрения, и вдруг.., он отрубал своим оружием мне руки, сразу обе. Во всяком случае, их пронизывала такая жуткая боль, что казалось - они отрублены... Я внимательно посмотрел на шрамы, розовеющие на кистях его рук. - Об этом мы еще поговорим, - сказал мне Том. Глава 20 В течение последующих недель Скелет Ридпэт походил на черепаху, спрятавшуюся в панцирь. Вид у него был отсутствующий, под глазами образовались синяки. Лишь однажды, в первую субботу ноября, он напомнил себя прежнего: проезжая по бульвару Санта-Роза, он остановился у кондитерской, вылез из машины и отвесил выходившему оттуда Дейву Брику такую затрещину, что толстячок едва удержался на ногах. Оказалось, тот забыл надеть школьную фуражку. Однако головы как у старшеклассников, так и у нас были заняты другим: предстояли весьма суровые зачеты, а там, глядишь, уже и январские экзамены не за горами. Кроме того, за полторы недели до зачетов должны были состояться "домашние" игры с нашим извечным соперником - школой Ларча, а на следующий же вечер был назначен первый в этом году школьный бал. Это последнее мероприятие было не для новичков, однако шестерым из нас предстояло исполнять на балу роль официантов - в белых пиджаках и, разумеется, фуражках. Все мы знали, что зачеты и экзамены не сулят Скелету ничего хорошего, и надеялись, что он таки вылетит в конце концов из школы. Впрочем, надежда эта была слабой. Те же, кому предстояло быть на балу официантами, уповали лишь на то, что Скелет туда не явится: должен же он понимать, что вряд ли какая-нибудь девушка согласится с ним потанцевать. Смесь отвращения и страха была тем чувством, которое мы все без исключения испытывали к Скелету Ридпэту. Том Фланаген был в наших глазах героем, потому что весьма круто проучил Ридпэта, ударившего его по лицу на футбольном поле, и доказал тем самым, что зло должно и может быть наказано. Именно в те две-три недели, когда Скелет переключил свое внимание с нас на другие, надо думать, неприятные для него вещи, Том и Бобби Холлингсуорс заметили его однажды у двери директорского кабинета, но он поспешил скрыться за аркой. Тут же было сделано естественное предположение, что Змеюка Лейкер вызвал его, чтобы объявить об исключении. Спустя пару дней Том, отправленный мистером Уэзерби к директору отнести отчет о посещаемости, буквально нос к носу столкнулся возле двери кабинета со Скелетом. Тот не стал прятаться, а махнул нетерпеливо и повелительно костлявой рукой: с дороги! Чуть позже в тот же день школу облетела новость об исключении Брюса Бивера и Харлена Уиллоу за курение в туалете спортзала. Известие это так нас взбудоражило, что мы тут же забыли о странных перемещениях Скелета возле кабинета директора. По такому поводу Лейкер Брум созвал общешкольное собрание, ради чего была отменена тренировка после уроков. Пока мистер Ридпэт сидел мрачнее тучи на заднем ряду, горюя о потерянных полутора часах подготовки, столь драгоценных перед предстоящей нелегкой игрой, Брум долго и нудно говорил, что в школе случилось "несчастье": двое безусловно способных учеников покрыли себя позором и, возможно, сами себя лишили будущего; это, конечно, трагедия для них, однако тяжесть их проступка лишила его возможности помочь им. При этом на его физиономии не было и тени сожаления: наоборот, он выглядел страшно довольным. Нам с первого ряда это было особенно хорошо заметно. Глава 21 В последние четыре дня перед игрой Ридпэт совершенно озверел на тренировках: он заставлял нас повторять одни и те же приемы по десять-двенадцать раз кряду. В его предыгровых раскладках мы были не более чем крестиками-ноликами, которыми можно манипулировать как заблагорассудится. Каждая тренировка заканчивалась тремя кругами бега вокруг поля, что обычно служило наказанием лишь для абсолютно бестолковых или неуклюжих. Это и в действительности было своего рода наказанием - за потерю Бивера и Уиллоу, которые неизменно попадали в основной состав команды старшеклассников и были там в числе лучших. После тренировок мы еле доползали домой - все в синяках, кровоподтеках и с разбитыми носами, не в силах не только делать уроки, но даже смотреть телевизор. В день игры поле вылизали тщательнейшим образом, а разметку обновили мелом. Небо сияло безоблачной голубизной. Несмотря на позднюю осень, еще не похолодало. Трибуны постепенно заполнялись возбужденными родителями, причем мужчины в большинстве своем были, несомненно, выпускниками школы Карсона - это прямо-таки читалось на их физиономиях. Шерман, Хоуи Стерн, Моррис Филдинг и, конечно, я сидели на скамейке запасных и наблюдали, как наша младшая команда проигрывает Ларчу по всем статьям. Мяч трижды побывал в нашем зачетном поле, на что мы сумели ответить лишь один голом. Старшеклассники выбежали на поле под приветственный рев публики, перекрываемый истошными воплями самых рьяных болельщиков, - большинство отцов явились на игру явно не с пустыми фляжками. Однако шум стих уже после первых минут игры: наши выглядели на поле просто катастрофически беспомощно. Дальнейшее описывать не буду - результат говорит сам за себя: 21:0 в пользу Ларча. Мистер Ридпэт совершил фатальную ошибку, выжав из нас все соки на тренировках. Глава 22 По правде говоря, я воздерживаюсь от описания игры главным образом из-за того, что внимание мое, да и не только мое, было отвлечено неким странным эпизодом. По окончании игры младших команд нашему классу достались места лишь в заднем ряду трибуны, откуда был прекрасно виден травянистый склон по ту сторону поля. Когда гостевая автостоянка возле личного входа директора Брума оказалась заполненной до отказа, родители стали парковать машины вдоль этого склона, и теперь их "бьюики", "линкольны" и несколько "эм-джи" выстроились в длинную шеренгу, уставившись блестящими решетками радиаторов прямо на нас. Где-то к концу первого тайма я бросил в ту сторону случайный взгляд: между двух автомобилей стоял незнакомец. Он явно не был одним из родителей и уж тем более выпускником Карсона - об этом красноречиво говорили его длинный, почти до пят, плащ с поясом и старомодная широкополая шляпа из мягкого коричневого фетра, натянутая чуть ли не на глаза. Руки он держал в карманах. В общем, выглядел он, как Шелдон Леонард в телесериале "Международная интрига". Тогда, в конце пятидесятых, плащи свободного покроя с поясом и широкополые, натянутые на глаза шляпы были совершенно не типичны на американском Западе и скорее ассоциировались с Европой, неся в себе романтический дух путешествий, дальних стран, международного шпионажа. Ничто в этом весьма экзотическом типе не указывало даже на малейший интерес к футболу вообще и к встрече между двумя школьными командами в частности. И тут я ощутил реакцию Дэла Найтингейла на появление таинственного незнакомца. Дэл, сидевший рядом с Томом Фланагеном в трех рядах от меня, внизу, взглянул в ту сторону одновременно со мной. Человек, одетый на манер Шелдона Леонарда, произвел на него поразительное впечатление: Дэл оцепенел, словно кролик перед удавом, и держу пари, что, если б его в тот момент кто-нибудь тронул за плечо, он задрожал бы мелкой дрожью. Затем он как-то пискнул, будто электронный прибор, - вероятно, то был возглас изумления. Появление незнакомца произвело неотразимый эффект еще на одного персонажа моего повествования: сидевший в форме Скелет Ридпэт чуть не свалился со скамейки запасных. В этот момент человек в плаще попятился за машины и скрылся из виду. Скелет обернулся и окинул взглядом задние ряды. Голова его, торчавшая из неестественно широченных под защитными накладками плеч, казалась малюсенькой виноградиной, в лице же не было ни кровинки. Глава 23 "ИНОГДА Я ПРОСТО СЧАСТЛИВ" С потолка аудитории свисали длинные разноцветные ленты; ряды металлических стульев были убраны, чтобы освободить место для танцев; столы расставлены по периметру и накрыты темно-синими скатертями. Бал еще не начался - было без десяти восемь, и кроме нас, шестерых "официантов", в помещении находились лишь распорядители: мистер и миссис Роббин. Мистер Роббин, учитель физики и химии, - худой седеющий мужчина, его чопорную манеру держаться подчеркивали очки с толстенными стеклами. Супруга была выше его ростом, волосы она зачесала наверх и собрала в пучок. Сидя рядышком у стены, среди спиралей серпантина всех цветов радуги, Роббины своей несовременной и чересчур "ученой" внешностью напоминали доктора и мадам Кюри. До сих пор мы с Роббинами не были знакомы: преподавали они только в старших классах. Здороваясь с нами, они ограничились сухим кивком. Неожиданно мистер Роббин обратился к Дэлу: - Ты Найтингейл, не так ли? Новичок? А дело в том, что по школе прокатились слухи, будто Дэл Найтингейл, потеряв родителей, стал обладателем сказочного наследства и якобы банк, являющийся его опекуном до достижения совершеннолетия, фактически принадлежит ему. Роббин постучал указательным пальцем по циферблату часов: - Сегодня запустят спутник. Без пяти десять. Искусственная звезда.... Помимо меня самого, Дэла и Тома "официантами" были Бобби Холлингсуорс, Моррис Филдинг и Том Пинфолд, футбольный фанат, до сих пор не пришедший в себя после игры. Моррис, который занимался фортепиано, напросился сам на эту должность, надеясь послушать оркестр. Музыканты, волоча за собой футляры с инструментами, явились вскоре после восьми, а вслед за ними зал стали наполнять ученики второго и третьего классов. Те, что пришли с девушками, немедленно отправились за бумажными стаканчиками с пуншем, остальные, прислонившись к стене, принялись наблюдать за происходящим на сцене. Казавшиеся гномами на необъятной авансцене, одиннадцать музыкантов расселись на стульях и стали настраивать инструменты и перелистывать ноты. Моррис и я уже были наслышаны о тенор-саксофонисте в темных очках и возлагали на него большие надежды. Наконец музыканты заиграли "Маленький отель". В половине девятого появились и первые старшеклассники - Холлис Уэкс и Пол Дерринджер, разумеется с девушками. Увидев, что никто еще не танцует, они уселись за один из столиков, предназначенных только для старших, и принялись озираться в поисках белых курточек официантов, то есть нас. - Самое время хорошо повеселиться, после того как нам надрали задницы на поле, - услыхал я замечание Уэкса, подойдя к их столику. - Всем джин с тоником, - бросил он мне небрежно; после этого, оглядев сцену, скривился: - Вы только посмотрите на это убожество - вот уж лабухи так лабухи. Один еще к тому же и слепой... Эй, ты! - Это уже в мою сторону: я только отошел от столика, чтобы принести им пунш. - Организуй-ка нам братьев Эверли заодно! В течение следующих двадцати минут явилось большинство старшеклассников. Одеты они были весьма небрежно, как и их родители, присутствовавшие на игре: на балах школа отдыхала от традиционных пиджаков и галстуков. На танцплощадке закружились первые пары - из тех, что посмелее. Мистер и миссис Роббин поднялись из-за столика и принялись со скучающим видом бродить между танцующими. Мы с Бобби Холлингсуорсом занялись приготовлением очередной порции пунша, смешивая в хрустальном кувшине виноградный сок, содовую воду и безалкогольное пиво. Оркестр заиграл польку. Мистер Роббин водил головой туда-сюда, словно измеряя расстояние между ближайшими к нему парами. Как и Дейв Брик, он не расставался с логарифмической линейкой и сейчас, оказавшись вдруг без этого необходимого инструмента, выглядел каким-то потерянным. Саксофонист в солнечных очках заиграл соло, полностью оправдав возлагавшиеся на него надежды. Бобби Холлингсуорс, на секунду оторвавшись от адского пойла, с усмешкой показал кивком на Терри Питерса. Тот стоял возле одной из дверей в компании сногсшибательной девицы и, озираясь по сторонам (не смотрит ли на него мистер Роббин?), свинчивал крышку плоской серебристой фляжки. Открыв ее, он плеснул оттуда в стакан из-под пунша и себе, и своей спутнице. К нам подскочил Моррис Филдинг с подносом: - Шесть стаканов... Нет, вы слышали, как он играет? Обалденно! Кому он, интересно, подражает: Биллу Перкинсу или Зуту Симсу? Моррис отошел от нас со своими шестью стаканами, и одновременно Терри Питере вывел свою девицу за дверь, причем так быстро, что их ухода почти никто и не заметил. Бобби Холлингсуорс захихикал, но вдруг осекся. Я тоже замер: в зал змеей вполз Скелет Ридпэт, в черном свитере и черных же брюках. Он определенно был то ли возбужден, то ли пьян - даже его обычно бледная как смерть физиономия раскраснелась. Скелет стал пробираться между столиками, направляясь к сцене. Саксофонист заиграл "Иногда я просто счастлив", однако я его уже не слушал: все мое внимание переключилось на Скелета. А тот, по пути прихватив с незанятого столика стакан пунша, приблизился со спины к Дэлу Найтингейлу, оттянул ему воротник и опорожнил туда стакан. x x x От неожиданности Дэл подскочил и взвизгнул, словно месячный щенок, затем обернулся, увидел, кто перед ним, и, отпрянув, чуть не свалился на столик. - Ой, Флоренс, ради Бога извини, - проговорил Скелет, виновато разводя руками. Слова эти я разобрал с трудом, зато прекрасно уловил оскорбительно-насмешливый тон Скелета. Дэл и Стив, один - маленький, в белой курточке, другой - длинный, весь в черном, похожий на костлявого червя, двигались по кругу, пятясь. Кроме двух-трех старшеклассников за соседним столиком, за этой сценой ошеломленно наблюдали только Бобби Холлингсуорс и я. Когда они обошли столик, Скелет опять разинул пасть: - Увидимся позже, Флоренс, да? Дэл снова отпрянул, ударился о тот же самый столик, повернулся и выбежал в коридор. Скелет же плюхнулся на один из стульев, провел костлявой ладонью по лицу и мерзко осклабился. Потом на его физиономию вернулось то отрешенное выражение, которое не сходило с него все последнее время. Когда музыканты объявили перерыв, я видел, как Скелет поднялся по ступенькам на сцену и скрылся за подставками для инструментов. После того как оркестр вернулся, мистер Роббин то и дело посматривал на часы, а когда решил, что спутник уже можно наблюдать в небе, сложил руки рупором и крикнул на весь зал: - Кто хочет видеть настоящее чудо, пожалуйте на выход! Расслышала его, надо думать, лишь стоявшая рядом верная супруга, по крайней мере остальным было наплевать. Тогда он крикнул еще громче: - Идемте же! Это важнее ваших танцев! - Он махнул оркестру, чтобы перестал играть: - И вы, ребята, отдохните. Глотните свежего воздуха. - Иди в задницу! - ответил басист, вызвав одобрительные улыбки танцующих. Оба саксофониста немедленно сунули сигареты в зубы. Остальные музыканты, пожав плечами, отложили инструменты в сторону. Глава 24 О ЧЕМ ПОЗЖЕ РАССКАЗАЛ ТОМ Когда, как рассказал Том, зал опустел, Скелет наконец выполз из-за сцены и уселся возле стола, где мы готовили пунш, футах в пятнадцати от двери в коридор. Когда Дэл вернулся из туалета, куда его сопровождал Том, Скелет встретил их глумливой ухмылкой: - Что, Флоренс, почистила перышки? Да уж, наверное, неприятно, когда эта гадость стекает прямо по спине. - Отстань от него, - сказал Том. Мальчики, обойдя Ридпэта, направились к дальнему концу длинного стола. - А ты не лезь, болван. Я что - с тобой разговариваю? - Ридпэт повернулся вместе со стулом так, чтобы оказаться к ним лицом. Никого больше в зале не было, за исключением двух музыкантов, которые курили на сцене, и нескольких парочек, обнимавшихся в дальнем конце аудитории. - Ты, Флоренс, боишься меня, да? Вопрос был задан напрямую... - Да, - пробормотал Дэл. - Что - да? - Да, мистер Ридпэт, боюсь. - Вот так-то лучше. Потому что ты будешь делать все, что я скажу, как и положено тебе, вонючка. Один твой вид, Флоренс, вызывает у меня тошноту: ты мне напоминаешь клопа или таракана... Ридпэт поднялся, и Том заметил что-то белое в уголках его рта. Схватив стакан с пуншем, он швырнул его прямо в Дэла. Тот еле успел отскочить. Том открыл было рот, но Скелет злобно прошипел: - Ты, Фланаген, лучше отвали, не то я разорву тебя на мелкие кусочки. - После этого он вновь повернулся к Дэлу. Глаза его горели. - Ты ведь его тоже видел... Дэл покачал головой. - Видел, я знаю. Я наблюдал за тобой... Кто он? Говори, крысенок, кто он такой? Он что-то хочет от меня, да? Ему от меня чего-то надо, так ведь? - Ты псих, - проговорил Дэл. - О, нет, нет, нет, - быстро забормотал Скелет, наклоняясь к самому лицу Дэла. - Послушай, ведь на нас никто не смотрит... Мы будто одни здесь... - Он словно клещами вцепился Дэлу в запястье. - Ну скажи же мне, кто он. И опять Дэл покачал головой. - Ты видел его... Ты знаешь, кто он... В отвращении содрогнувшись всем телом, Дэл сделал попытку вырваться, однако Скелет с быстротой молнии переместил хватку с запястья на ладонь Дэла и сжал ее изо всех сил. - Что, девочка, - зашипел он, - хочешь от меня удрать, малышка? Он стиснул ладонь Дэла так, что кости, казалось, вот-вот хрустнут. Том схватил Скелета за клешню, но тот с удивительной легкостью вырвался, при этом чуть не вздернул Дэла в воздух. Бросив на Тома злобный и одновременно какой-то полный отчаяния взгляд, Ридпэт внезапно рванул кисть Дэла вниз, к кувшину с пуншем. В последнее мгновение он разжал пальцы и кулаком ударил сверху по руке Дэла, со страшной силой саданув ею по кувшину. Крик Дэла смешался со звоном расколоченного вдребезги кувшина. Жидкость кирпичного оттенка залила стол и забрызгала все вокруг. Скелету досталось меньше - он непостижимым образом успел отскочить. Дэл едва не упал в обморок прямо на стол. - Я должен знать, - крикнул напоследок Ридпэт, выбегая в коридор. x x x Когда все налюбовались красноватой точкой, проплывшей в небе над футбольным полем, и возвратились в зал, Том с Дэлом вытирали тряпкой пол. Дэл с перекошенным от боли лицом одной рукой водил тряпкой по полу, другую же держал навытяжку, чтобы кровь из пореза на костяшках кисти капала в мусорное ведро. - Бог ты мой, до чего ж вы неуклюжи, - укоризненно произнес мистер Роббин и велел супруге сходить в учительскую и принести из аптечки вату, бинт и йод. Глава 25 НОЧЬЮ - Но мне-то можешь сказать? Ведь я - твой лучший друг! - Мне нечего сказать... - Я, кажется, уже и сам догадываюсь, кто это был. - Какой-то щеголь. - Ну что это еще за страшная тайна?! - Что ты ко мне пристал? Поинтересуйся лучше у Скелета, а я понятия не имею, о чем он говорил. Глава 26 ALIS VOLAT На следующий уик-энд у нас была назначена игра на выезде - в Вентноре, городке еще побогаче нашего, расположенном примерно в сотне миль на север. Школа там в отличие от Карсона была перворазрядной, известной по всему Юго-Западу. Еще бы: она, единственная в трех штатах, обладала собственной командой яхтсменов, не говоря уже о том, что ее ученики занимались также фехтованием и регби. Мы считали школу Вентнора скопищем невыносимых снобов. Она кроме всего прочего славилась коллекцией антикварного фарфора и стекла - предполагалось, что это чрезвычайно способствует эстетическому воспитанию учащихся. Мы отправились в Вентнор на школьном автобусе. Дорога заняла два с половиной часа. Сразу по прибытии нас угостили "кока-колой" с сандвичами - гостеприимные хозяева позаботились, чтобы мы перед игрой немного подкрепились. Впрочем, родительский комитет, организовавший угощение, преследовал несколько иную цель: познакомить нас с будущими друзьями-соперниками. Знакомство, однако, не состоялось: вентнорцы сгрудились в одном конце школьной столовой, интерьер которой был словно скопирован с кабинета нашего директора Брума (а может, наоборот?), мы - у противоположной стены... Скелет Ридпэт, молчавший всю дорогу, выдул шесть или семь стаканов "кока-колы", после чего принялся разглядывать экспонаты из знаменитой коллекции антиквариата, выставленные здесь же на полках. Всякий раз, как взгляд его падал на Дэла, физиономию искажала злобная гримаса. За это время Скелет еще больше отощал и выглядел готовым кандидатом на больничную койку. Кисть Дэла, до сих пор забинтованная, ярко белела на фоне его оливковой кожи. Одет он был в голубой блейзер и белоснежную сорочку с галстуком в красно-синюю полоску и в этой благопристойной экипировке казался старше своих лет. Перебинтованная рука, словно боевая медаль, придавала ему некий романтический ореол. Вообще я как бы увидел его с новой, незнакомой стороны, при этом у меня появилось предчувствие чего-то совершенно необыкновенного, что ожидало Дэла. - Подъем, ребята, и вперед, - скомандовал, кашлянув в кулак, мистер Ридпэт и повел нас в раздевалку. x x x Как и в прошлый раз, обе игры закончились для нас весьма плачевно. Младшая команда снова пропустила три мяча в зачетное поле. Старшие начали чуть лучше и даже после первых пятнадцати минут вели в счете, однако Вентнору удалось выйти вперед еще до перерыва, а в самом начале второго тайма их защитник по имени Крич пробежал с мячом не меньше тридцати ярдов и приземлил его в зачетном поле. После этого наша защита, да и вся команда, просто развалилась, и вентнорцы творили на поле что хотели, не встречая ни малейшего сопротивления. - У них тут денег куры не клюют - они же просто покупают футболистов со стороны, - заявил Чип Хоган, когда мы, покинув трибуны, понуро брели вдоль великолепного поля назад к столовой, где нам был обещан прощальный ужин. - Ты видел тех двоих амбалов в полузащите и того монстра-защитника? Я знаю их: они не местные. Им предоставили стипендии, бесплатное жилье, форму и даже усиленное питание. Не то что у нас... - Он скрипнул зубами. - Ладно, увидимся на их чертовом ужине. И он припустил бегом: ходить не спеша Чип просто не умел. Я мог бы последовать за ним прямо через поле, а затем вверх по склону к главному зданию или же по дорожке, что шла вдоль пруда, то есть в обход. Последний путь выбрала примерно половина нашего класса: после второго разгромного поражения кряду ребята сгорали со стыда и всячески старались оттянуть свидание как с победителями, так и с собственным тренером. Поколебавшись, я присоединился к своим друзьям. - Господи, как мне неохота тащиться на этот ужин, - вздохнул Бобби Холлингсуорс. - К сожалению, - сказал Моррис, - выбора у нас нет, но, по правде говоря, я бы предпочел свалиться прямо здесь в траву и выспаться. - В автобусе выспишься, - усмехнулся Том. - Точно, - вставил Бобби, - а Ридпэт споет тебе колыбельную... - Сунув руки в карманы, он посмотрел по сторонам. - Нет, каково местечко, а? Вот уж точно, гнездо нуворишей... Меня прямо тошнит от всего этого. - А мне этот городок кажется довольно симпатичным, - возразил Дэл. - Да иди к дьяволу, Флоренс, - взорвался Бобби. - Ну и покупай все это дерьмо! Сделаешь кому-нибудь рождественский подарок... - Не выступай, Бобби, остынь, - принялся успокаивать его Том. - Конечно, ты не в себе из-за очередного проигрыша, и все же... - Конечно, - усмехнулся Бобби, и не подумав извиниться, - в отличие от тебя. Тебе же нравится проигрывать? Ну подумаешь, испортили игру, сели в автобус и убрались восвояси - что тут особенного? А ты уговори Флоренс купить автобус - тогда мы выкинем оттуда Ридпэта, и все дела. Бог ты мой, ну что за кретины! Перепалка, грозившая перерасти в настоящую потасовку, явно осточертела Дэлу. Поежившись, он пробормотал, что стало холодать, с явным намеком на то, что пора присоединиться к остальным, которые, наверное, уже в столовой. С места, где мы стояли, переругиваясь, отделенные от пруда несколькими разлапистыми деревьями, была прекрасно видна вся школьная территория вплоть до спортзала. Старшеклассники, уже переодевшись и приняв душ, двигались небольшими группами к административному зданию. Слишком большое расстояние и сгущавшиеся сумерки мешали рассмотреть их лица, однако распознать, кто есть кто, можно было без труда - по одежде и по походке. Майлс Тигарден и Терри Питере брели между двух зданий, при этом Тигарден так сутулился, что, казалось, пытался что-то отыскать в траве. - Скотина, - пробормотал Том, когда Скелет Ридпэт вышел из спортзала (его-то фигуру не узнать было невозможно). Скелет довольно бодро зашагал к административному зданию: вот уж кому на всякие там проигрыши глубоко наплевать! Дэл - он был уже в шести-семи футах от нас - вдруг тихо застонал, будто получил несильный удар под дых: человек - тот самый, похожий на Шелдона Леонарда, - шествовал перед нами по направлению к трибунам. Его прямая как палка фигура казалась чуть размытой в сумерках, шляпа, как и раньше, была низко надвинута на лоб, широкий пояс обхватывал плащ в талии. - Идем, Дэл, - позвал Том. Но Дэла словно парализовало. Тогда и мы принялись наблюдать за удаляющимся незнакомцем. - Что, дворник работает здесь допоздна? - поинтересовался Бобби Холлингсуорс. - Надеюсь, в темноте он сломает себе шею... Дэл поднял забинтованную руку, как будто защищаясь или давая кому-то сигнал. - Какого черта мы уставились на дворника? - проворчал Моррис Филдинг. - Мне тоже становится холодно. - Да он вовсе не дворник, - возразил Боб Шерман, - наверное, отец кого-нибудь из местных богатеньких. Такие плащи стоят пару со ген. - Не заливай, - сказал Моррис и решительно двинулся к школе. - Две сотни, говорю тебе, - настаивал Шерман. Мы все, исключая Морриса, словно завороженные продолжали пялиться на удаляющегося человека. Широкие полы его плаща и концы пояса трепетали на ветру. От него, казалось, исходило некое таинственное сияние, вот только было оно темным, темнее сумерек. Уже во второй раз за день в мозгу у меня промелькнуло, что это не простой смертный, а персонаж таинственного потустороннего мира. Фигура наконец скрылась за главной трибуной. - Да идем же, - взмолился Том. - Догоним Морриса. И тут вдруг в сотне ярдов от нас Скелет Ридпэт испустил дикий вопль. Это был не вопль ужаса, нет, скорее, как ни удивительно, - некий торжествующий крик. Костлявые руки взметнулись над головой, тело стало извиваться в какой-то безумной пляске. Вслед за этим сзади слабо послышалось хлопанье крыльев, и, обернувшись, я увидел громадную птицу в момент ее взлета над трибуной стадиона. - Да, пора идти, - бесцветным голосом сказал Дэл. Взяв Тома за руку, он повел его по дорожке - догонять Морриса Филдинга. x x x Не могу умолчать еще об одном происшествии того же злополучного дня. В столовой было гораздо больше народу, нежели в первый раз: теперь тут толклись еще и родители. Одеты они были с иголочки, да и вообще выглядели на миллион долларов - ясное дело, после такого исхода игр чего уж желать больше... Получив свою порцию, я пристроился к Дейву Брику. - Вот что я тут вычислил, - обратился он ко мне, убирая свою логарифмическую линейку назад в футляр. - Оказывается, их школьная территория в два и три десятых раза превышает нашу. - Потрясающе, - прокомментировал я это великое открытие. Мимо нас продефилировал Скелет Ридпэт. Он был похож на лунатика. Мы с Бриком посторонились, давая ему дорогу, но он на нас даже не покосился, а продолжал незряче двигаться, пока не уперся в стенку. Волосы его, до сих пор не высохшие после душа, слиплись и свисали перьями. Некоторые из родителей взглянули на него и тут же отвели глаза. Тем временем Скелет как автомат приблизился к полкам с антиквариатом, к которым уже присматривался перед игрой. И тут мы с Дейвом Бриком не поверили своим глазам: Ридпэт-младший взял с одной из полок маленькую стеклянную штуковину и опустил ее в собственный карман. Глава 27 В КОМНАТЕ ТОМА Здесь не было ни звездных карт, ни черепов, ни аквариума с экзотическими рыбками; не было также фотографий знаменитых фокусников - только снимки самого Тома и его отца, то верхом на лошадях и с ружьями в прерии Монтаны, то на лодке с удочками. Единственной картинкой, не относящейся непосредственно к Тому, была репродукция одного из произведений "голубого периода" Пикассо - с печальными акробатами. Одну стену полностью занимал встроенный стеллаж с книгами. По возвращении из Вентнора мальчики вторично поужинали, на сей раз с родителями Тома, после чего отправились в спальню немного позаниматься. В половине одиннадцатого Дэл заявил, что у него уже глаза слипаются, закрыл учебники и нырнул в гостевую постель. - Завалишь математику, - попытался урезонить его Том. - А, наплевать, - отмахнулся Дэл, зарываясь головой глубже в подушку. - Я же не Дейв Брик. - Ну, тогда мне тем более плевать! Вот только экзамены уже в среду... Том бросил вопросительный взгляд через плечо: но Дэл лежал неподвижно, вниз лицом. Внезапно Том почувствовал, как от щуплой фигурки друга невидимыми волнами исходят флюиды страдания. На мгновение они смешались в мозгу Тома с собственным ощущением близкой тяжелой утраты, и мальчик едва сдержал подступившие вдруг рыдания. За ужином отец выглядел так, будто мысли его витают далеко-далеко, где-то в горах за тысячу миль: днем он прошел очередную консультацию у доктора, которая сильно затянулась. Мальчик нутром чуял предстоящий вскоре "серьезный разговор" с отцом или с матерью, после которого вся жизнь семьи кардинально переменится. Том тупо уставился на стену. Он как будто видел на кремового цвета штукатурке зеркальное отражение собственного лица, только постаревшего на десять, двадцать лет, с таким же выражением щемящего одиночества в глазах, как.., как у Скелета Ридпэта... "Одинок, как Дэл", - мелькнуло вдруг у него в голове. Он обернулся, локтями отодвинув в сторону учебники. - Тебе не кажется, что нам пора все это обсудить? Дэл чуть расслабился, вытянувшись на кровати. - Н-наверное... - Еще в автобусе я чуть не откусил себе язык, понимая, что там ты ни за что на свете не захочешь говорить. Дэл согласно кивнул. - И то же самое за ужином. - Верно. Перевернувшись вверх лицом, Дэл посмотрел на друга. - Мы с тобой провели здесь за учебниками часа три. Думаешь, я не видел, как ты раза по четыре перечитывал одно и то же? И выглядишь ты, надо сказать, ужасно. Я так от всего этого устал, что терпение мое вот-вот лопнет. Тебе не кажется, что время наступило уже давно? - Для чего? - Чтобы ты мне рассказал наконец про того типа. - Не могу. Я сам ничего не знаю. - Да перестань же ты! Думаешь, я тебе поверю? - Но это в самом деле так. Почему ты считаешь, что я должен что-то знать о нем? Теперь Дэл сидел на кровати, подтянув колени к подбородку и уронив на них голову. Тому показалось, что он старается весь сжаться, как бы уменьшиться в размерах. - Потому что... - Внезапно Том потерял всякую уверенность. Собравшись с духом, он выпалил: - Сдается мне, это тот человек, который постоянно у тебя на языке. Твой замечательный дядюшка. - Ничего подобного. Дэл совсем сжался в комочек. - Тогда докажи, что это не так. Дэл поднял голову: - Хочешь поговорить о дяде Коуле? Изволь. Я точно знаю, что сейчас он в Новой Англии, изучает магию. - Изучает магию? - Ну конечно! Именно этим он и занимается, именно там сейчас находится. Почему ты этого не знал? Потому что не спрашивал. По-моему, он тебя раньше и не интересовал вовсе. - Дэл часто-часто заморгал, лицо его задрожало. - Послушай, Дэл... - Том был растерян. - Я... Я не знал... "Я не знал, что ты мне ответишь, - пронеслось у него в мозгу. - Да еще это предупреждение Бада Коупленда в день нашего знакомства: будь осторожен, Рыжик!" - Ну конечно же, он меня очень заинтересовал, - сказал он вслух. - Ага, тебя и еще Скелета... - Дэл снова уронил голову на колени. Помолчав, он как-то сдавленно проговорил: - Да, все меняется. - Что? - Меняется все. Я-то надеялся, что все всегда останется по-прежнему, тогда можно заранее сказать... Заранее сказать, что есть и что будет. Неожиданно Дэл свесил ноги с кровати и сел совершенно прямо. - У меня такое странное ощущение... - Он весь напрягся, словно йог на ложе, утыканном гвоздями. - Ты читал "Франкенштейна" или "Историю Гордона Пима"? Нет? Так вот, я чувствую, что меня несет к чему-то, напоминающему конец этих книг: вокруг лишь ледяное безмолвие, все белым-бело, весь мир то ли застыл от холода, то ли, наоборот, кипит - не важно... И ледяные глыбы... Никакого выхода оттуда, одни лишь ледяные глыбы. И что-то такое, по-настоящему ужасное, все ближе и ближе... - Ну разумеется, - сказал Том, - и тут вдруг появляется прекрасный принц, произносит магическое заклинание, три ворона кладут к твоим ногам волшебные талисманы, а громадная рыбина уносит тебя оттуда на спине. Он попытался выдавить усмешку. - Нет, - Дэл был невозмутим, - все не так. Ты не забыл любимое выражение мистера Торпа, если кто-то не в состоянии ответить на его вопрос? Hie vigilans somniat - "Он, бодрствуя, спит". Вот и со мной такое происходит: я будто не живу, а сплю и вижу сны, при этом сам не верю в них. - Внезапно он спросил: - Как бы тебе понравилось жить вместе с Тимом и Валерией Хиллманами? - Что это ты... - Ну ладно, ладно. Мы в самом деле говорили вовсе не об этом. - Да, давай лучше вернемся к ледяным глыбам, прекрасному принцу, трем воронам и волшебной рыбине. - Правильно, ну их, Хиллманов... Знаешь, о чем я подумал? - Что пора спать? - Твой принц, вороны и вся эта ахинея... Так сказать, спасательная экспедиция... - Ну так что же? - На Рождество я собираюсь навестить дядю Коула. Хочешь, поедем вместе? Как раз и познакомишься с ним. Том закружился в водовороте противоречивых чувств: страх смешивался с приятным ожиданием чего-то необыкновенного, ощущение собственной беззащитности - с надеждой обрести могущественного покровителя. Ему захотелось обнять Дэла, но, взглянув на друга, он понял, что тот сейчас далеко-далеко, среди своих ледяных глыб. И тут Том вспомнил об отце. - Нет, Дэл, не могу. Извини, но я действительно не могу. Через какое-то мгновение до Тома дошло, что Дэл беззвучно плачет. - Господи, Дэл, перестань... Когда-нибудь я смогу. Я смогу, Дэл. Ну прекрати же! Лучше покажи что-нибудь с картами: как ты их хитро тасуешь, например... - Как прикажешь, мой повелитель. Тасовать карты можно и не просыпаясь... Глава II МАГИЧЕСКОЕ ДЕЙСТВО Глава 1 В понедельник Лейкер Брум собрал нас в самой большой аудитории, чтобы объявить о пропаже из столовой в школе Вентнора стеклянной фигурки совы, сделанной в восемнадцатом веке. Тем же ледяным тоном он добавил, что, по мнению вентнорского директора, фигурка была украдена в день футбольного матча. - Мистер Данмур - человек очень тактичный, и потому он воздержался от прямого обвинения нашей школы в том, что среди нас есть личности настолько гнусные, что могут быть способны на воровство, - заявил Змеюка Лейкер. - Однако налицо ряд неопровержимых фактов. Школьный завхоз регулярно удаляет пыль с коллекции, и в последний раз протирал экспонаты на открытых полках в субботу в четверть двенадцатого, то есть незадолго до нашего приезда. Хозяева делали все, чтобы у вас, джентльмены, осталось благоприятное впечатление о Вентноре. Пропажа обнаружилась вскоре после нашего отъезда, о чем было немедленно доложено мистеру Данмуру. Это серьезнейшая потеря не только из-за собственной стоимости фигурки - около тысячи двухсот долларов, но и потому, что без нее коллекция, которая оценивается в несколько сотен тысяч, является неполной, что сильно уменьшает ее ценность. Мистер Брум протер стекла очков, вышел из-за кафедры и приблизился вплотную к нашему первому ряду. - Кроме того, вопрос стоит о том, что вообще бесценно: о чести нашей школы. Я отказываюсь верить в то, что кто-то из наших учеников способен на подобного рода низость, однако я просто вынужден поверить в этот поистине отвратительный факт. Тот, кто украл фигурку, находится сейчас здесь, среди вас, и слышит мои слова. Вентнорская школа является интернатом. Уже в субботу, а также в воскресенье был произведен тщательнейший обыск в помещениях, занимаемых как учащимися, так и преподавательским составом, причем все до одного оказывали в этом деле всяческое содействие. Джентльмены, вы, надеюсь, понимаете, что отсюда вытекает для нас с вами? Очки вернулись на разгневанное лицо директора. - Лишь некоторые из наших учеников способны на такую мерзость, и мы их знаем. Как мне кажется, личность вора нам известна. Так пусть же лучше он сам признается. Я требую, чтобы он сегодня же подошел лично ко мне. Ему же будет легче, если он добровольно возьмет на себя ответственность за содеянное. Если ему хватит на это смелости, наказание может быть ограничено исключением из школы. В противном случае будут предприняты более суровые меры. Склонив голову, мистер Брум уставился на первые два ряда. Глаза его метали молнии. С Дейва Брика он перевел взгляд на Боба Шермана, затем - на Дэла Найтингейла. - Я вам гарантирую, - сказал он с расстановкой, - что в любом случае виновный будет найден. Все свободны. Мы высыпали в коридор. Дейв Брик ухватил меня за локоть: - Он смотрел прямо на меня! Наверное, думает, что это я. - Тихо, - прошептал я ему. - Что же нам делать? Я прекрасно понимал, что он имел в виду. Мы оба поискали глазами Скелета Ридпэта - тот, руки в карманах, как ни в чем не бывало вышагивал по коридору, чему-то усмехаясь про себя. Рассказать про то, чему мы стали свидетелями там, в вентнорской столовой? Для этого мы оба слишком его боялись... Не говоря более ни слова, мы с Дейвом двинулись по лестнице наверх. - Но ведь они должны же понимать, - не выдержав, заныл Дейв. - Ясно как день, что никто, кроме него... Мы уже были у двери в класс мистера Торпа, и Дейв Брик, осекшись, испустил тяжкий вздох, в котором слышалось отчаяние. Он побледнел и весь покрылся гусиной кожей - страх сделал его и в самом деле похожим на вора. Мистер Торп принялся орать практически с первой же секунды. Из всей его тирады мне запомнилось одно лишь выражение, разумеется, на латыни: "Mala causa est quae requirit misericordiam", то есть "Лишь плохой поступок нуждается в милосердии". Говорил он якобы о предстоящих экзаменах, однако мы прекрасно понимали, что настоящим поводом являются не они. Несколько раз он употребил словечко "vermin" <Преступник (лат.).> - в общем, это был кошмарный урок. Настроение у нас стало еще более гнусным. Звонок мы встретили с облегчением. Проходя по застекленной галерее, я заметил, как Скелет выскользнул из здания через запасной выход. "Ну и черт с тобой, - подумал я, - сделай одолжение: уматывай". Глава 2 В тот же понедельник на стене у библиотеки были вывешены результаты зачетов. Протолкнувшись к листку нашего класса, я пробежал глазами список, нашел себя и выяснил, что оценки у меня были примерно такими же, как у моих основных "конкурентов". Старшеклассники, сгрудившиеся у своего списка, издавали то горестные вздохи, то победные выкрики. Миссис Тьют, библиотекарша, с громадным трудом пробилась сквозь толпу к своим владениям, при этом прическа ее растрепалась, а лицо побагровело. Впрочем, такие лица были у большинства учителей с того момента, как директор объявил о краже в Вентноре. После обеда я обнаружил, что у списка старшеклассников торчит один лишь Холлис Уэкс. Я подошел к списку. - Там, на балу, ты так и не принес мне джина с тоником, - насмешливо, но беззлобно сказал Уэкс. - Ну и новички в этом году - ничего нельзя доверить. - Прошу прощения, сэр, - ответил я ему в тон, разыскивая фамилию Скелета и ожидая увидеть одни единицы. Каково же было мое удивление, когда напротив строчки "Ридпэт С." я обнаружил три пятерки и две четверки. У Холлиса Уэкса не было ни одной оценки выше тройки. - Все-таки ты засранец, - заявил он и "уронил" на пол свои учебники. Мне, разумеется, пришлось поднять их, затем десять раз отжаться от пола, а также завязать ему шнурки. Глава 3 Лейкер Брум вызвал Дейва Брика в свой кабинет. Произошло это во время урока мистера Торпа, а соответствующего содержания записка была доставлена миссис Олинджер. Лицо ее было непроницаемо-холодным, словно айсберг, так что даже Торп не посмел выразить неудовольствие вторжением секретарши, а молча пробежал глазами записку, после чего бросил: - Брик, к директору. Бедняге Брику-педрику ничего не оставалось, как сунуть книги и тетради в портфель и на негнущихся ногах поплестись к двери. Перед зачетами он таки посетил парикмахерскую, и голова его теперь напоминала ярко-розовый баскетбольный мяч. Отсутствовал он на обоих оставшихся до обеда уроках, и мы лишь терялись в догадках и предположениях. - Да ничего ему не грозит, - успокаивал всех Шерман. - Просто Змеюка хочет показать, что он пока еще капитан потерявшего было управление корабля. Вот увидите, за Бриком последуют другие. За обедом место Дейва тоже пустовало. Тревога наша все росла, а учителя, напротив, явно расслабились. И тут до нас стало доходить, что, по-видимому, учителя вздохнули с облегчением, полагая, что вор обнаружен, что это именно Брик и что его из школы уже выперли. Я для себя решил, что, если худшие опасения подтвердятся, поговорю с глазу на глаз с мистером Фитцхалленом и расскажу ему все как было. Брик отыскался возле запасного выхода: он сидел на бетонных ступеньках, постукивая по ним своей логарифмической линейкой. Мы - не помню уже, пятеро или шестеро - как раз возвращались с обеда коротким путем и, увидев его там, застыли как вкопанные, не зная, как себя вести. Однако тут же поняли, что он бы тут не торчал, если б директор вышвырнул его из школы. Конечно, сразу посыпались вопросы. Отвечать у него определенно не было ни малейшего желания. - Да бросьте вы, - отпирался он, - мы очень мило побеседовали, только и всего. Ну вот ей-богу, правда! До нашего появления он плакал - это было ясно по его виду, но о причине говорить он ничего не стал, а расспрашивать мы постеснялись. Бобби Холлингсуорс уже было собирался что-то брякнуть по этому поводу, однако вовремя прикусил язык. Несомненно, Дейв Брик получил от Змеюки Лейкера по полной программе, причем абсолютно незаслуженно, и с честью выдержал это поистине тяжелейшее испытание. Никогда - ни до того, ни после - Дейв Брик не вызывал со стороны одноклассников такого понимания и сочувствия, как в тот момент. Глава 4 После следующего урока у нас было свободное время, и Брик подсел ко мне в библиотеке, шепнув на ухо: - Нам нужно поговорить. Пойдем куда-нибудь. Спросив у миссис Тьют разрешения выйти, мы собрали учебники, спустились в аудиторию, где проходил школьный бал, и поднялись на сцену. Моррис Филдинг что-то наигрывал на фортепиано, однако он настолько был сконцентрирован на музыке, что лишь кивнул нам, пока мы пробирались в самый темный уголок за сценой. Сюда не проникали даже звуки фортепиано, лишь логарифмическая линейка Брика позвякивала о металлическое кольцо, которым крепилась к поясу. - Я ничего ему не сказал. Честное слово, ничего. Он впился в меня, как клещ, ну ты знаешь, как он это умеет... Дейв всхлипнул, но сумел сдержаться, боясь, очевидно, что услышит Моррис. Коротенький и толстый, стриженный почти наголо, он выглядел как гигантский младенец-грудничок, однако, подумалось мне, каким же мужеством нужно обладать, чтобы в его ситуации не рассказать обо всем Бруму! - Я упрямо повторял, что ни в чем не виноват, и все... Не мог же я заложить ему Скелета, а? Как ты считаешь? - И что же, он отпустил тебя? - уклонился я от ответа. - Отпустил в конце концов. Заявил, что верит мне и при этом надеется, что я осознаю, насколько необходимо отыскать виновного. Потом он попросил меня передать миссис Олинджер и мистеру Уэзерби вот это. - Он вытащил из кармана пиджака две одинаковые бумажки, запятнав их потными пальцами. - Какое-то объявление... Он и сам еще не знал, о чем оно. Оказалось, о том, что учащимся со второго полугодия разрешается создавать клубы по интересам. - Только и всего-то? - удивился Брик. Не в силах стоять дольше на подгибающихся ногах, он тяжело опустился на свернутый в рулон занавес. Лицо его выражало одновременно чувства облегчения и разочарования. Еще бы: после всего, что он так мужественно вытерпел в директорском кабинете, каково было узнать, что Брум просто-напросто использовал его как мальчика на побегушках! - Ну и что? - попытался успокоить я его. - Главное, он понял, что ты ни в чем не виноват. - Так, значит, он ни в чем не виноват? - раздался до боли знакомый голос. Мы вздрогнули: в полумраке, словно привидение, нарисовался силуэт Скелета Ридпэта собственной персоной. - Брик-педрик ни в чем не виноват, так вас надо понимать? А ну, щенки, пошли отсюда к чертовой бабушке, и чтоб я вас здесь больше никогда не видел! - Он повернулся к Моррису: - И ты, Филдинг, оставь этот чертов инструмент в покое. - Я имею право играть на фортепиано, - спокойно возразил Моррис. - Пра-а-аво?! Ты еще мне говоришь о правах? Вот дерьмо! - Скелет вдруг весь затрясся, как отряхиваются от воды собаки, подлетел к Моррису, схватил его костлявыми пальцами за горло и принялся стаскивать с табуретки. - Твое единственное право - повиноваться мне беспрекословно и не вякать, слышишь, ты, ублюдок? Убери свои грязные лапы с инструмента! Сначала Моррис пытался сопротивляться, но потом, видимо, решил, что лучше поступиться чувством собственного достоинства, нежели пожертвовать собственной шеей. Скелет сбросил его с табурета и швырнул на пол. - Ни один из вас, говнюков, больше никогда сюда и близко не подойдет, усвоили? Держитесь отсюда подальше, слышите, вы? - Он провел ладонью по лицу, больше похожему на скалящийся череп. - Что ты на меня пялишься? - повернулся он вдруг к Брику. Дейв все еще неуклюже восседал на бархатном рулоне. - Что ты пялишься? - повторил Скелет. - Ненавижу тебя, - проговорил внезапно Дейв. - Думаешь, не знаю, что ты... Первая фраза выскочила из него на одном дыхании, вторая же застряла на полуслове. - Что - я? Скелет угрожающе придвинулся к нему. - Н-ничего... - То-то же. - Скелет оглянулся по сторонам, как будто в поисках невидимых свидетелей. Не обнаружив их, он треснул Брика по шее. - Кыш отсюда, быстро! И, повторяю еще раз, держитесь от этого места подальше! Мы ретировались. Дейв Брик, морщась от боли, потирал шею. У нас было еще два урока, во время которых он не говорил, а скорее квакал. То же самое можно сказать и о Моррисе Филдинге. Однако после тренировки нормальный голос Брика почти восстановился. По пути в раздевалку он заявил мне: - Если он сделает что-нибудь подобное еще раз, клянусь, я заложу его. Пускай тогда убивает меня - плевать я на него хотел. Глава 5 В продолжение двух недель, предшествовавших рождественским каникулам, за которыми почти сразу же последовали экзамены по итогам первого полугодия, в школе, а точнее, главным образом в нашем, младшем, классе подспудно, практически незаметно стороннему взгляду, бурлили два водоворота. Первый, разумеется, был вызван организованным Змеюкой Брумом частным расследованием факта кражи стеклянной совы. Неделю спустя после трехчасового допроса Дейва Брика аналогичным образом был отозван с урока латыни Боб Шерман. На этот раз, однако, "хоронить" подозреваемого не спешили; только несколько ребят - среди них Пит Бейлис, Том Пинфолд и Маркус Рейли - принялись утверждать, что виновный обнаружен и "дело о сове" можно считать закрытым. Однако все они, будучи футбольными фанатами, терпеть не могли Шермана за то, что тот без должного уважения относился к их кумирам. Как и в случае с Бриком, Боба мы обнаружили у запасного выхода, возвращаясь с обеда. Выглядел он молодцом, хоть и немного утомленным, и вовсе не желал быть в центре всеобщего внимания. - Прими наши поздравления, - протянул я ему руку. - У него определенно крыша поехала, - заявил вместо ответа Боб, имея в виду директора. - Если бы мне приспичило разбогатеть, я организовал бы лучше похищение нашей Флоренс, получил выкуп и обеспечил себя на всю оставшуюся жизнь. x x x За два дня до того, как наступила очередь Дэла предстать перед директором для трехчасового допроса, истек срок подачи заявок на формирование клубов по интересам. Это и было тем вторым водоворотом, в который оказался втянут вместе со всей школой наш класс в течение недель, предшествовавших рождественским каникулам. Большинство восприняло эту инициативу с юмором, и среди предложений фигурировали, к примеру, такие, как "Клуб гурманов" (основная идея - питаться не в школьной столовой, а в городских ресторанах), "Клуб хронических бездельников", "Плейбой-клуб", а также клубы поклонников "Харди Бойз" <Серия детских детективных книг, выходивших с 1926 г.> и Элвиса Пресли. Эти и подобные им дурашливые заявки были с порога отметены мистером Уэзерби и остальными членами комиссии, специально созданной для проработки предложений. Лишь немногие заявки проскочили это сито и дошли до мистера Брума, который одобрил только три, причем одна из них - относительно Общества Дж. Д. Сэлинджера - так и не воплотилась в жизнь. Идея эта умерла сама собой, поскольку ее авторы, двое старшеклассников, слишком отождествляли себя с Холденом Колфилдом <Главный герой романа Джерома Дэвида Сэлинджера "Над пропастью во ржи".>, чтобы еще и посещать какие-то там собрания. Моррис Филдинг основал "Общество любителей джаза" и даже с течением времени привлек туда двух членов, учеников второго класса: ударника и басиста, которые с лихвой компенсировали отсутствие таланта избытком энтузиазма. Несомненно, Брум одобрил это предложение с такой легкостью лишь потому, что приглашаемому на школьные балы оркестру вроде бы нашлась бесплатная замена. Согласился он и с созданием "Кружка иллюзионистов". Том Фланаген считал, что идея эта прошла, поскольку показалась Бруму вполне невинным развлечением детишек даже после его "беседы" с Дэлом. Так это или нет, в любом случае следует отметить один небезынтересный факт. После ставшей уже традиционной процедуры вызова к директору с урока Торпа Дэл вошел в высочайшие апартаменты, и первое, что он увидел на девственно чистом столе Змеюки, был листок с заявкой, которую он собственноручно отпечатал на машинке шестью днями ранее. Конечно, Дэл предположил, что по этому поводу его и вызвали, и ему сразу полегчало: в конце концов, с какой стати подозревать его в краже стеклянной безделушки? И в самом деле, Брум встретил его чуть загадочной улыбкой: - Как я погляжу, твой интерес к магии не ограничивается карточными фокусами, не так ли? - Конечно же, сэр, он гораздо глубже, - ответил Дэл. - Ну и насколько он глубок? Подвоха Дэл никак не ожидал - он наивно полагал, что Брум проявляет к нему искренний, без задней мысли, интерес. - Сэр, это мое самое глубокое увлечение, даже, наверное, дело всей жизни, - признался он. - Поня-я-ятно... Откинувшись на спинку кресла, директор задрал ноги на край стола - типичная поза вечно загруженного делами начальника, решившего слегка расслабиться. Серьезное усталое лицо, манжеты, выглядывающие из рукавов пиджака, очки в строгой роговой оправе и даже собака, мирно дремавшая у кресла, - все прекрасно соответствовало этому образу. - Так, значит, это - дело всей твоей жизни? Ты действительно намереваешься пойти по этой, гм.., несколько необычной стезе? - Да, это моя мечта, - заверил его Дэл. - И кое-чему я уже научился. - Не сомневаюсь, - улыбнулся Брум. - Расскажи-ка мне подробнее, что ты думаешь о так называемой магии: ну, о фокусах и тому подобном. - О, - возбужденно заговорил польщенный Дэл, - это нечто гораздо большее, нежели фокусы. Конечно, магия - это и развлечение, и игра, однако... - он замялся, подбирая слова, - прежде всего, я бы сказал, это совершенно особое мировоззрение, образ мыслей и образ жизни. - Что ж, теперь я в самом деле вижу, что это для тебя серьезно. - Брум, опустив ноги, сдвинул листок Дэла на край стола. - Скажи, тебе нравится у нас в школе? Неприятностей никаких не было за это время? - Очень нравится, - заверил его Дэл. - Хотя, конечно, кое-какие неприятности были. - Касательно того малосимпатичного прозвища, да? - Ну, - замялся Дэл, - в общем-то да, сэр. - Я могу придумать кое-что более для тебя подходящее. Не ожидавший подвоха Дэл простодушно поинтересовался: - Что, сэр? - Вор. Трус. Подлец. Надеюсь, теперь тебе все ясно? С этого момента и начался собственно допрос, проходивший по уже знакомому сценарию. Глава 6 УРОК ЭКОНОМИКИ Когда отец Тома вынужден был сократить работу наполовину, затем - на две трети, Том снова увидел грифа. К тому времени Хартли Фланаген потерял сорок фунтов веса. Хотя он и не бросил свою юридическую службу и даже занятия в Клубе легкой атлетики, его все больше приводили в уныние растущие мешки под глазами и старые костюмы, висевшие теперь на нем будто на вешалке. Очень скоро, тоскливо размышлял он, сил у него достанет лишь на дорогу из дома в больницу, хорошо еще, если и обратно... С наступлением зимы футбольные тренировки на свежем воздухе временно уступили место занятиям баскетболом в зале. Том резко переменился: куда только девались его прежние энергия и оптимизм? В учебе он тоже сильно сдал. Теперь он страшился решительно всего: боялся, что провалит экзамены, что у него поедет крыша, что его вышибут из баскетбольной команды, но более всего он боялся за отца. Никогда еще он не ощущал дыхание смерти так близко, как теперь. Что будет с ним, если отец умрет, если он вообще останется без отца? Когда он задумывался об этом - а такое теперь бывало то и дело, - перед глазами вставала знакомая картина: темная, покрытая мраком долина, так и дышащая угрозой. "Да", - сказал ему гриф. В клекоте птицы он теперь не только разбирал слова, но и понимал их смысл. Гриф говорил ему: "Да, все правильно. Темная долина, полная опасностей. Это то, что тебя ожидает. Но, мальчик мой, чего же ты хотел? Остаться навсегда ребенком ?" Нет, но... "Да, именно на это ты надеялся". Что ж, ты прав... Гриф понимающе кивнул. Том видел его все в той же пустыне, где солнце стояло в зените и не было теней. "А знаешь, что с тобой произойдет, когда ты попадешь в эту долину?" Ответа не было: ужас, парализовавший Тома, казалось, забрался ему под кожу. "Понятно что, мой мальчик: ты погибнешь. Без поддержки и защиты ты погибнешь". Том краем глаза заметил, как дочиста обглоданный скелет, бывший когда-то его отцом, повернулся и вперил в него взгляд незрячих глазниц. "Теперь, мальчик мой, я - твой отец, твоя поддержка и защита. Я, а также все, что вокруг тебя в этой долине". Сковавший его ужас вызвал теперь дрожь по всему телу. Гриф приблизился, не отводя от него сверкающих, все понимающих глаз. Мерзкая птица. Пожиратель падали. Гадина. "Ну хватит, птенчик!" Сложив крылья за спиной, гриф сделал молниеносный бросок, и его громадный желтый клюв впился Тому в руку. Разбудил его собственный пронзительный крик. x x x Скелету гой же ночью приснился здоровенный муравейник, где у муравьев были лица учеников младшего класса. Они беспорядочно сновали туда-сюда по бесчисленным проходам и закоулкам, останавливаясь лишь для того, чтобы пискляво поболтать друг с другом о какой-то ерунде. В руках у него была кочерга, и он уже собирался разворошить ею этот чертов муравейник, как вдруг раздался грохот, словно откуда-то накатилось колоссальное цунами. Перед его глазами возникла на какой-то миг незабываемая коричневая шляпа, натянутая на лоб, чтобы скрыть лицо, которое человеческим назвать никак было нельзя. Ужас охватил его, и в этот момент он проснулся. Грохот тем не менее не стих, наоборот, усилился. Он уже знал, что это такое, но страх мешал ему выглянуть в окно. Он, переборов себя, все-таки взглянул, и тут его чуть не вытошнило: в окно к нему рвался не знакомый орел, а неимоверных размеров белая сова, четко выделяющаяся на черном фоне ночи. Он мог рассмотреть буквально каждое перо огромных крыльев, которыми сова упрямо молотила по стеклу, требуя, чтобы ее впустили. Скелет отлично понимал, что, если он откроет окно, пернатое чудовище тут же разорвет его на мелкие кусочки. Голова у совы была ничуть не меньше его собственной... Скелет, дрожа от страха, вжался в стену. Что, если орел с фотографии на потолке вдруг тоже оживет и набросится на него, стараясь выклевать глаза? Помимо воли он прижал кулаки к глазницам, защищаясь, потом в отчаянии зарылся лицом в подушку. Глава 7 За два дня до начала рождественских каникул настала моя очередь нести в учительскую отчет о посещаемости. Миссис Олинджер, в своей неизменной шерстяной кофте, вела одну из битв бесконечной и идущей в любой школе войны между преподавателями и администраторами. На сей раз противником ее был мистер Пэтбридж, учитель французского, изнеженно-томный блондин с красиво очерченным ртом. Носил он твидовые, слегка приталенные пиджаки, разумеется, французского производства, как и его элегантные очки в тонкой оправе. Миссис Олинджер по-настоящему наслаждалась сражением с ним и отвлекаться на меня положительно не желала. - Никак я не могу понять, - скулил мистер Пэтбридж, - ну почему нельзя вести дела так, чтобы для каждого документа было свое, определенное место? В руках у него была стопка экзаменационных листов, а всем своим видом он словно восклицал: "Ох уж эти женщины?." - И не поймете, - хладнокровно отбрила миссис Олинджер. - Да, дорогуша, где уж мне... - Видите ли, мистер Пэтбридж, документы у нас постоянно находятся в работе, их становится все больше и больше. Кроме того, есть еще один аспект: сохранность и безопасность. - Боже милостивый! - Вам что-то не нравится, мистер Пэтбридж? - Да, миссис Олинджер, не нравится. Вместо того чтобы просто сложить экзаменационные листы в одну из папок, местонахождение которой мне точно известно, я должен ждать, пока вы, применив теорию случайных чисел, не соизволите указать мне, куда их наконец положить. При этом мы оба теряем драгоценное время и... - А я, мистер Пэтбридж, теряю свое драгоценное время из-за того, что вы упорно не желаете мыть за собой чашки после кофе. К тому же вы подаете дурной пример остальным. Я наблюдал из коридора за их перепалкой. Внезапно рядом выросла длинная костлявая фигура. С гнусной ухмылкой Скелет Ридпэт "уронил" на пол целую кучу учебников. Пока я нагибался и поднимал их, кляня про себя на чем свет стоит и миссис Олинджер, и Скелета, секретарша сдержанно-гневным тоном разъяснила преподавателю французского ту непререкаемую истину, что ее время несравненно ценнее его собственного, после чего с готовностью приняла у Скелета кучку мелочи и протянула ему чистую тетрадь. Тот, окатив меня презрением, забрал свои учебники и отошел в сторонку. Наконец миссис Олинджер удостоила меня своим драгоценным вниманием, однако не преминула проворчать: - Ну что вы, малыши, вечно сшиваетесь возле учительской? Заняться больше нечем, да? Когда я вышел, Скелет все еще торчал в коридоре, делая вид, что подводит стрелки наручных часов. Чуть позже в тот же день мистер Брум передал через миссис Олинджер и мистера Уэзерби, что "Общество любителей джаза" Морриса Филдинга и "Кружок иллюзионистов" Дэла должны продемонстрировать свое искусство перед всей школой в рассчитанном на час представлении, которое назначено на апрель. В конце дня мистер Уэзерби огласил это распоряжение. Моррис занервничал, а Дэл с Томом пришли в восторг. Глава 8 Для всех нас, за одним-единственным исключением, рождественские каникулы стали долгожданным, хоть и кратковременным отдыхом от школы. Я с родителями отправился в Лос-Анджелес навестить бабушку и дедушку; Моррис - тоже, разумеется, с родителями - уехал в Аспен покататься на лыжах, а заодно продумать программу для своего трио, так чтобы за отведенные полчаса у слушателей совсем не завяли бы уши. Все остальные традиционно праздновали Рождество у семейного очага. Когда мы вернулись из Калифорнии, я тут же на автобусе домчался до дома Фланагенов, но Тома, как мне сообщили, не было. Не было у них также рождественской елки, никаких праздничных украшений, одни лишь книги и настольные игры - очевидно, подарки Тому от родителей - валялись кучей на полу гостиной. Мать его выглядела просто измученной, осунувшейся донельзя. Все это - ее изможденное лицо, отсутствие праздничного убранства и жалкая кучка никому не нужных подарков - создавало тягостное впечатление запустения и безысходности. Глава 9 Экзамены по итогам первого полугодия проходили в течение четырех дней в помещении возле футбольного поля, где тренеры обычно собирали перед матчем команды и давали установку на игру. По стенам были развешаны старые фотографии как "звезд", так и местных футболистов, среди которых оказалось немало знаменитостей. Трудно поверить, но когда-то школа Карсона была совсем не похожа на теперешнюю... Все эти четыре дня Том Фланаген походил на человека, занесенного внезапным ураганом в страну Оз или же превращенного в ледяную статую. Сказать, что вид у него был отсутствующий, значило не сказать ничего. Должно быть, он просто-напросто не понимал, кто он такой и что здесь делает. Результаты экза