житаморн Сол и не подозревал, что кто-то по злобе забыл о тебе. Твое обвинение в забывчивости вкупе с моим свидетельством свалит ее. Ну что скажешь? Су-сухирис сунул кубик в машину, и сверкающий розовый шар перекрыл желтое пламя Джитаморн Сол. Теперь пропуск был по всем правилам. Валентин подумал, что вся интрига была почти сродни замысловатости самого Лабиринта; но она сработала, и сработала успешно. Пусть теперь эти двое строят друг другу козни, а он пойдет к министрам. Вероятно, мажордомы будут разочарованы тем, как он выполнит свои обещания, поскольку он намеревался если сможет, отстранить от власти обоих ссорящихся соперников. Однако он не чувствовал себя вполне чистым и безгрешным по отношению к тем, чья роль в управлении, видимо состояла в том, чтобы препятствовать и возражать. Он взял кубик у Дондак-Саямира и благодарно склонил голову. - Да будет тебе вся власть и престиж каких ты заслуживаешь, - сказал он елейно и вышел. 8 Стражи внутреннего Лабиринта, казалось, были ошеломлены что кто-то снаружи ухитрился получить разрешение на вход в их царство. Они подвергли кубики сканированию, с большой неохотой признали его законным и пропустили Валентина с его спутниками. Узкая тупоносая повозка быстро и бесшумно несла их по проходам этого внутреннего мира. Замаскированные чиновники, сопровождавшие их, казалось, и не вели повозку, да это было бы нелегкой задачей, поскольку на этих уровнях Лабиринт бесконечно разветвлялся и кружился. Любой чужой быстро и безнадежно затерялся бы в тысячах изгибов, поворотов и перепутанных коридоров. Но повозка, как видно, плыла под каким-то тайным управлением по кратчайшей, хотя отнюдь не прямолинейной дороге вглубь и вглубь, в кольца скрытых проулков. На каждом контрольно-пропускном пункте Валентина допрашивали недоверчивые чиновники, почти неспособные понять, как это пришедший извне едет к министрам Понтификса. Их бесконечные колкости были надоедливыми, но пустыми. Валентин размахивал своим кубиком-пропуском, как волшебным жезлом.. - У меня поручение высочайшей важности, - повторял он снова и снова, - и я буду говорить только с высшими членами Двора Понтификса. - Вооружившись всем своим достоинством и правом командовать он отметал все возражения, все увертки. - Вам же будет хуже, если вы станете меня задерживать. И вот наконец - Валентину казалось, что прошло сто лет с тех пор, как он вошел в Лабиринт через Врата Лезвий - он очутился перед Шинаамом, Дилифоном и Нарамир - тремя из пяти министров Понтификса. Они приняли его в темной холодной комнате, сделанной из громадных блоков черного камня, с высеченным потолком и остроконечными арками. Неприятное, давящее помещение, более похоже на подземную тюрьму, чем на совещательную комнату. Войдя туда, Валентин почувствовал весь вес Лабиринта. Он был как бы прижат здесь, в этом царстве вечной ночи, под гигантским холмом земли и многими милями извилистых переходов. Это путешествие в глубь Лабиринта высушило его, как если бы он не спал несколько недель. Он коснулся рукой Делиамбера, и вруон дал ему звенящий заряд энергии. Он взглянул на Карабеллу, и она послала ему воздушный поцелуй. Он посмотрел на Слита, и тот кивнул и ухмыльнулся. Он взглянул на Залзана Кавола, и гордый седой скандар сделал быстрое жонглирующее движение руками, чтобы подбодрить Валентина. Его спутники, его друзья, его оплот в этом долгом и удивительном путешествии. Он узнал всех министров, они были без масок и сидели рядом в креслах, величественных, как троны. Шинаам был в центре. Министр внешних сношений, гейрог по происхождению, змееподобный, с холодными глазами и мелькающим раздвоенным красным языком. Направо от него сидел Дилифон, личный секретарь Тивераса, хрупкая призрачная фигура с белыми, как у Слита волосами, увядшей пергаментной кожей и горящими, как угли, глазами - из древней расы. А по левую руку гейрога сидела Нарамир, имперская толковательница снов, стройная элегантная женщина, явно преклонного возраста, поскольку ее сотрудничество с Тиверасом восходило к тем временам, когда он был еще Короналем. У нее была гладкая без морщин, кожа, темно-рыжие волосы, пышные и блестящие. Только отстраненное, загадочное выражение глаз намекало на мудрость, опыт, накопленную за много десятилетий силу. Вот какова она была. Какое-то колдовство, решил Валентин. - Мы прочитали твою петицию, - сказал Шинаам низким скрипучим голосом с легким шипением. - Нам трудно поверить в такую историю. - Вы говорили с Леди, моей матерью? - Мы говорили с Леди. Она признает тебя своим своим сыном. - Она требует, чтобы мы сотрудничали с тобой, - сказал Дилифон надломленным голосом. - Она явилась нам в послании, - мягко, музыкально произнесла Нарамир, - Она поручает тебя нам и просит, чтобы мы оказали тебе всю помощь, которую ты потребуешь. - И что же дальше? - спросил Валентин. - Существует возможность, - сказал Шинаам, - что Леди была обманута. - Вы думаете, что я самозванец? - Ты просишь нас поверить, - сказал гейрог, - что Корональ Маджипура был приведен младшим сыном Короля Снов в бессознательное состояние, извлечен из его собственного тела - что лишило его памяти - и помещен в совершенно иное тело, удачно оказавшееся под руками, а узурпатор вошел в пустой корпус Короналя, сохранив собственное сознание. Мы находим, что в это весьма трудно поверить. - Существует искусство переносить дух из одного тела в другое, - сказал Валентин. - Вот прецедент. - Нет прецедента, - возразил Дилифон, - чтобы таким образом переносили Короналя. - Однако это случилось. Я Лорд Валентин, милостью Леди вылечил свою память и прошу поддержки Понтификса в возвращении ответственности, которую он возложил на меня после смерти моего брата. - Да, - сказал Шинаам, - если бы тот, кем ты себя называешь, был действительно ты, тебя, вероятно, нужно вернуть в Горный Замок. Но как мы можем это знать? Это очень серьезное дело. Оно несет гражданскую войну. Как можем мы советовать Понтификсу ввергнуть мир в агонию на основании утверждения какого-то молодого чужака, который... - Свою мать я уже убедил в своей подлинности, - указал Валентин. - Мой мозг был открыт ей на Острове и она видела, кто я. - Он коснулся серебряного обруча на лбу. - Как вы думаете, откуда я взял этот прибор? Это ее дар, из ее собственных рук, когда мы с ней были во Внутреннем Храме. - В том, что Леди признала тебя и поддерживает, нет никакого сомнения, - спокойно заметил Шинаам. - Но вы сомневаетесь в ее суждениях? - Мы требуем более веских доказательств, - сказала Нарамир. - Тогда позвольте мне сейчас же дать послание, чтобы я мог убедить вас в справедливости своих слов. - Как желаешь, - сказал Дилифон. Валентин закрыл глаза и вошел в транс. Из него со страстью и убеждением хлынул сияющий поток его существа. Однако он чувствовал, что неспособен преодолеть непоколебимый скептицизм министров Понтификса. Мозг гейрога был полностью недоступен для Валентина - стена, такая же недоступная, как белые утесы Острова Сна. Валентин ощущал лишь туманные проблески сознания за мысленным щитом Шинаам и не мог пробить его, хотя изливал на этот щит всю свою силу. Мозг дрожащего старого Дилифона тоже был отделенным, но не потому, что был экранирован, а потому, что был открытым пористым, как соты, и не представлял сопротивления; Валентин проходил через него, как сквозь воздух. Ему удалось ощутить контакт только с мозгом Нарамир, но и то неудовлетворительный. Казалось, она пила его душу, впитывала все, что он давал, но все это высыхало в бездонных глубинах ее существа, так что он почти физически чувствовал, что все куда-то проваливается. Он посылал и посылал, но так и не добрался до центра ее духа. Но он не отступал. С яростной силой он бросал всю полноту своего духа, называл себя Лордом Валентином из Горного Замка и требовал от них доказательств, что он кто-то другой. Он дошел до глубины воспоминаний о матери, о короле-брате, о своем воспитании, о своем свержении в Тил-омоне, о странствиях по Зимролу - обо всем, что сформулировало человека, пробившегося в недра Лабиринта за помощью. Он полностью отдавал себя, пока не выдохся, не оцепенел от истощения. Он повис в поддерживающих руках Слита и Карабеллы, как ненужная одежда, сброшенная владельцем. Он вышел из транса, боясь провала. Он дрожал от слабости, пот покрыл тело, перед глазами все плыло, и дико болели виски. Он старался обрести силы, закрыл глаза и глубоко дышал. А затем посмотрел на трех министров. Их лица были жесткими и сумрачными, глаза - холодными и неподвижными. Они выглядели надменными, презрительными и даже враждебными. Валентин испугался вдруг: может, эти трое - ставленники Доминика Барджазеда? Чего он может просить у своих врагов? Нет, это невозможно, немыслимая вещь, это порождение его усталого мозга, уверял он себя. Нельзя поверить, что заговор против него достиг самого Лабиринта. - Ну? - хрипло спросил он. - Что вы теперь скажите? - Я ничего не почувствовал, - сказал Шинаам. - Я не убежден, - сказал Дилифон. - Такие послания может дать любой колдун. Твои искренность и страстность могут быть и притворными. - Я согласна, - сказала Нарамир, - Послание может быть как настоящим, так и лживым. - Нет! - закричал Валентин. - Я был широко открыт перед тобой! Ты не могла не видеть! - Не достаточно широко, - ответила Нарамир. - Что ты имеешь в виду? - Давай сделаем снотолкование вдвоем. Здесь в этой комнате, при этих свидетелях. Пусть наши мозги станут по истине одним. Тогда смогу я оценить правдоподобность твоей истории. Согласен? Выпьешь наркотик? Со мной? Валентин обеспокоенно взглянул на своих спутников и увидел на их лицах отражение своей тревоги - у всех, кроме Делиамбера, выражение лица которого было пустым и нейтральным, словно Делиамбер был совершенно в другом месте. Рискнуть? Смеет ли он? Наркотик может лишить его сознания, сделать абсолютно прозрачным, полностью уязвимым. Если эти трое связаны с Барджазедом и хотят сделать Валентина беспомощным, это, видимо, нелегкое дело. Предложение войти в его мозг исходит не от какой-нибудь деревенской толковательницы, а от толковательницы Понтификса, женщины по крайней мере столетнего возраста, хитрой и могущественной, прославленного мастера Лабиринта, контролирующей все включая самого Понтификса. Делиамбер намеренно не подал никакого знака. Решение целиком лежит на Валентине. - Да, - сказал он, глядя ей в глаза. - Если ничто другое не подходит, пусть будет толкование. Здесь. Сейчас. 9 Они похоже, ожидали этого. Прислужники по сигналу принесли все необходимое: толстый ковер ярких цветов с темно-золотой каймой, высокий графин из белого полированного камня и две изящные фарфоровые чаши. Нарамир вошла со своего кресла, своими руками налила в чаши сонного вина и одну предложила Валентину. Он взял чашу, но выпил не сразу. Однажды он так же принял вино из рук Доминика Барджазеда, и от одного глотка все изменилось. Может ли он сейчас выпить это, не опасаясь последствий? Кто знает, какое новое колдовство приготовлено здесь для него? Где он проснется и в каком обличье! Нарамир молча наблюдала за ним. Глаза толковательницы снов были непроницаемы, таинственны, пронзительны. Она улыбалась почти двусмысленной улыбкой, то ли ободряющей, то ли торжествующей. Он поднял чашу в коротком салюте и поднес к губам. Эффект был мгновенным и неожиданным. Валентин покачнулся. Туман и паутина окутали его мозг. Может, эта специя была много крепче, чем та, что давала ему Тизана в Фалкинкипе? Какая-то дьявольская добавка Нарамир? Или он сам был сейчас чувствителен - усталый и истощенный от пользования обручем? Затуманенными глазами он увидел, что Нарамир выпила свое вино, бросила пустую чашу прислужнику и быстро сняла платье. Ее нагое тело было гибким, гладким, девичьим - плоский живот, стройные бедра, высокие округлые груди. Колдовство, подумал Валентин. Да, колдовство. Кожа ее имела глубокий коричневый оттенок. Почти черные соски уставились на Валентина, словно слепые глаза. Он был уже слишком опьянен наркотиком, чтобы раздеться самому: это сделали руки его друзей. Он почувствовал холод и понял, что он голый. Нарамир поманила его к ковру. Валентин подошел на подгибающихся ногах и она уложила его. Он закрыл глаза, представляя что он с Карабеллой, но Нарамир ничуть не походила на Карабеллу. Ее объятия были сухими и холодными, тело твердое, неэластичное. В ней не было ни тепла, ни вибраций. Ее юность была лишь хитроумной проекцией. Лежать в ее объятиях было все равно, что на ложе из гладкого холодного камня. Всепоглощающее озеро тьмы окружило его, густая, теплая маслянистая жидкость становилась все глубже, и Валентин легко уходил в нее, чувствуя, как она приятно скользит по его ногам, по талии, по груди. Он чувствовал, что его засасывает водоворот, как в тот раз, когда его заглотил морской дракон. Так легко и приятно было не сопротивляться, куда лучше, чем бороться. Так привлекательно, так маняще - отказаться от всякой воли расслабиться, принять все, что может случиться, позволить себе идти вниз. Он устал. Он так долго боролся. Теперь он может отдыхать и позволить черному прибою сомкнуться над ним. Пусть другие храбро сражаются за честь, за власть, за аплодисменты. Пусть другие... Нет. Вот чего они хотели: поймать его в ловушку его собственной слабости и усталости. Он был слишком доверчив, слишком бесхитростен; он ужинал с врагом, не знал этого, и был погублен; он будет погублен еще раз, если откажется сейчас от усилий. Сейчас не время погружаться в теплые черные озера. Он поплыл вверх. Сначала это было трудно, потому что озеро было глубоким, а черная жидкость, липкая и тяжелая, сжимала его руки. Но после нескольких взмахов Валентин нашел способ сделать свое тело более угловатым, как режущее лезвие. Он двигался все быстрее, руки и ноги работали согласованно. И озеро, которое искушало его забвением, теперь дало ему поддержку. Оно твердо держало его на плаву, пока он быстро плыл к далекому берегу. Солнце, яркое, безмерно громадный пурпурно-желтый шар, бросало ослепительные лучи по воде, как огненный след. - Валентин! Голос был низкий, раскатистый, как гром. Валентин не узнал его. - Валентин, почему ты так упорно плывешь? - Чтобы достичь берега. - А зачем? Валентин продолжал плыть. Он видел остров, широкий белый пляж, заросли высоких деревьев, лианы, плотно опутавшие их вершины. Он плыл и плыл, но все не приближался к берегу. - Вот видишь, - сказал громовой голос. - Нет смысла утомляться. - Кто ты? - спросил Валентин. - Я лорд Спорифон, - сказал величественно звучный голос. - Кто? - Лорд Спорифон Корональ, преемник Лорда Скоула, ныне Понтификса. Я советую тебе отказаться от этой глупости. Чего ты надеешься достичь? - Горного Замка, - ответил Валентин и поплыл быстрее. - Но Корональ - я! - Никогда.. не слышал... о тебе... Лорд Спорифон издал визгливый звук. Гладкая маслянистая поверхность озера зарябила и пошла складками. Валентин заставлял себя двигаться вперед, но быть уже не угловатым, а чем-то тупым и упрямым, и пробиваться через завихрения руками и ногами. Берег был уже близок. Валентин спустил ноги и почувствовал внизу песок, горячий, корчащийся, убегающий из-под ног - но не настолько сильно, чтобы помешать Валентину выбраться на берег. Он выполз на пляж и на секунду встал на колени. Подняв глаза, он увидел бледного худого человека, смотревшего на него печальными голубыми глазами. - Я Лорд Гонзимар, - тихо сказал человек. - Корональ из Короналей, которого никогда не забудут. А это - мои бессмертные спутники. - Он сделал жест, и берег заполнился мужчинами, очень похожими на первого, ничем не примечательными, неинтересными, незначительными. - Это Лорд Стрейн, это Лорд Пранкипин, Лорд Мейк, Лорд Скоул, Лорд Спорифон, великие и могущественные Коронали. Падай ниц перед ними! Валентин засмеялся. - Вы полностью забыты. - Нет! Нет! Валентин указал на последнего в ряду. - Ты - Спорифон. Никто не помнит тебя. - Лорд Спорифон, будь любезен. - А ты - Лорд Скоул. Три тысячи лет начисто стерли твою славу. - Ты ошибаешься. Мое имя записано в списке Властителей. Валентин пожал плечами. - Это верно. Ну и что из того? Все вы - Лорд Пранкипин, Лорд Мейк, Лорд Гонзимар - всего лишь имена, и ничего больше. Только имена... - Только имена... - как эхо отозвались они тонкими жалобными голосами и стали уменьшаться, сжиматься, пока на берегу не оказались крошечные существа бегающие вокруг и выкрикивающие свои имена резкими взвизгиваниями. Затем они исчезли, и на их месте оказались маленькие белые шары, не крупнее жонглерских мячей. Валентин наклонился рассмотреть их и увидел, что это черепа. Он подобрал их и стал подбрасывать в воздух, ловить и снова бросать, и они летели сверкающим каскадом. Их челюсти щелкали и дребезжали. Валентин усмехнулся. Сколькими он может жонглировать за раз? Здесь было всего шесть. Но за все прошлые столетия и тысячелетия были семь Короналей. Он мог бы жонглировать всеми. Он достал из воздуха самых великих - Конфалума, Престимиона, Стиамота еще дюжину, сотню, и всех их бросал и ловил. Никогда еще на Маджипуре не было такого искусного жонглирования! Но теперь это были уже не черепа: они превратились в сверкающие многогранные диадемы, шары - тысячи имперских шаров рассыпающих искрящийся свет во всех направлениях. Он безошибочно жонглировал ими, знал, какого правителя представлял каждый шар - вот Лорд Конфалум, вот Лорд Спорифон, вот Лорд Деккерт - и всех их бросал вверх, так что они составили громадную перевернутую пирамиду света. Все королевские особы Маджипура танцевали над ним и все возвращались к золотоволосому улыбающемуся человеку, крепко стоящему на горячем песке золотого пляжа. Он поддерживал всех их. Вся история планеты была в его руках, и он помогал ей в ее полете. Ослепительные диадемы составили наверху громадную горящую звезду света. Не переставая жонглировать, Валентин пошел с пляжа по дюнам к плотной стене зарослей. Деревья расступались перед ним, освобождая ему путь - ярко-красную мощеную дорогу, ведущую в глубь острова. Вдали он увидел низкие серые холмы предгорья, переходившие в гранитные уступы, за которыми были зубчатые пики гигантской горной цепи, тянувшейся до середины континента. И на самом высоком пике, на страшной высоте раскинулись опорные стены Замка. Валентин шел к нему, не переставая жонглировать. Мимо него по тропе проходили фигуры, уступали ему дорогу, махали, улыбались, кланялись. Лорд Вориакс, Леди, Понтификс Тиверас - все они сердечно приветствовали его, и он тоже махал им не уронив ни одной диадемы, не нарушив ясного рисунка жонглирования. Вот он уже в предгорье и поднимается вверх без усилий, вокруг него собирается толпа - все его друзья и множество других хьорты, гейроги, вруоны, лимены, торговцы, фермеры, рыбаки, акробаты, герцог Насимонт, предводитель разбойников, Тизана, Джитаморн Сол и Дондак Саямир, держался за руки, орда пляшущих метаморфов, шеренга драконьих капитанов с гарпунами, лесные братья, раскачивающиеся на деревьях вдоль тропы - все поют, смеются, провожают его в Замок, Замок Лорда Малибора, Замок Лорда Спорифона, Лорда Кронфаулима, Лорда Стиамота, Замок Лорда Валентина... Замок Лорда Валентина... Он уже почти там. Хотя горная дорога идет почти отвесно вверх, хотя густой туман низко стелется над ней, он идет дальше, ускоряет шаг, подскакивает, бежит, жонглируя сотнями блестящих сфер. Он видит три громадных огненных столба. Подойдя ближе, он узнает их: Шинаам, Дилифон и Нарамир стоят бок о бок на его пути. - Куда ты идешь? - спрашивают они хором. - В замок. - Чей? - Замок Лорда Валентина. - Кто ты? - Спросите их, - говорил Валентин, показывая на толпу за собой. - Пусть они скажут вам мое имя. - Лорд Валентин! - кричит Шанамир, первым приветствуя его. - Он Лорд Валентин! - кричат Карабелла, Слит и Залзан Кавол. - Лорд Валентин Корональ! - кричат метаморфы, драконьи капитаны и лесные братья. - Это правильно? - спрашивают министры Понтификса. - Я Лорд Валентин, - отвечает он и высоко подкидывает тысячу диадем, и они летят вверх, пока не скрываются во мраке, что живет между мирами, и оттуда медленно плывут вниз, мерцающие и искрящиеся, как снежные хлопья на склонах северных гор, и когда они касаются Шинаама, Дилифона и Нарамира, три министра тут же исчезают, оставив позади лишь серебряный блеск, и ворота Замка раскрываются. 10 Валентин проснулся. Он почувствовал шерсть ковра под своим голым телом, увидел остроконечные арки, каменный потолок высоко вверху. Мир сна был еще так жив, что Валентину на миг захотелось вернуться в него, а не оставаться в этом помещении с затхлым воздухом и темными углами. Но он сел и огляделся. Его спутники сгрудились у дальней стены, напряженные и испуганные. Он повернулся в другую сторону, рассчитывая увидь трех министров, снова восседающих на своих тронах. Они и в самом деле были тут, но появилось еще два великолепных кресла, так что теперь перед Валентином сидело пятеро. Нарамир, уже одетая, сидела слева. В середине был круглолицый мужчина с широким тупым носом и темными глазами. Валентин узнал в нем Горнкейста, главного спикера Понтификса. Рядом с ним сидел Шинаам, а крайнее правое кресло занимал незнакомый Валентину человек - тонкогубый, с резкими чертами лица, с серой кожей, иноземец. Все пятеро строго смотрели на Валентина издали, словно были членами тайного судилища, собравшимся для вынесения приговора. Валентин встал, не делая попыток одеться. Почему-то казалось, что перед этим судилищем положено стоять голым. - Твой мозг ясен? - спросила Нарамир. - По-моему, да. - После того, как кончился твой сон, ты проспал еще час. Мы ждали, когда ты проснешься. - Она указала на серокожего. - Это Спилтрейв, врач Понтификса. - Я так и подумал, - сказал Валентин. - А этого человека, - она указала на того, кто сидел в центре, - ты, наверное знаешь. Валентин кивнул. - Да. Горнкейст. Мы встречались. - И, широко улыбнувшись, добавил: - Только я тогда был в другом теле. Вы согласились с моим утверждением? - Мы согласились с твоим утверждением, Лорд Валентин, - мелодичным голосом сказал Горнкейст. - Великое и удивительное преступление свершилось в этом мире, но все будет поправлено. Оденься. Тебе не пристало появляться голым перед Понтификсом. Горнкейст возглавил процессию в имперский тронный зал. За ним шли Нарамир и Дилифон с Валентином посредине. Спилтрейв с Шинаамом замыкали шествие. Спутникам Валентина не позволили идти. Они шли по узкому, с высоким сводом туннелю из сияющего зеленоватого стекла, в глубине которого мелькали странные искаженные отражения. Туннель завивался спиралью в глубину с легким уклоном. Через каждые пятьдесят шагов туннель полностью перегораживался бронзовой дверью; Горнкейст прикасался пальцем к скрытой панели, и дверь бесшумно отходила, пропуская их в следующий отрезок туннеля. Наконец они дошли до двери, богато украшенной резным золотым символом Лабиринта и выше его - имперской монограммой Тивераса. Валентин знал, что это было самое сердце Лабиринта, самая глубокая и центральная его точка. И когда от прикосновения Горнкейста эта последняя дверь отошла в сторону, они оказались в громадной светлой сферической комнате с круглыми стеклянными стенами, где на роскошном троне сидел Понтификс Маджипура... Валентин видел Понтификса Тивераса пять раз. Первый, когда Валентин был еще ребенком, а Понтификс прибыл в Горный Замок на свадьбу Лорда Малибора; второй через несколько лет, на коронации Лорда Вориакса, через год - на свадьбе Вориакса, в четвертый - когда Валентин приехал в Лабиринт по поручению брата, а последний - три года назад, когда Тиверас приехал на коронацию Валентина. Понтификс и при первой встрече с Валентином был уже стар: огромного роста, худой, отталкивающего вида человек с грубым угловатым лицом, с очень черной бородой и мрачными, глубоко сидящими глазами; чем старше он становился, тем более подчеркнутыми становились эти его характерные черты, и он выглядел чем-то вроде трупа - негнущийся, медленно двигающийся, старый засохший стебель человека, но тем не менее внимательный, знающий, все еще мощный духом, все еще излучающий ауру безмерной власти и величия. Но теперь... Трон, на котором сидел Тиверас, был тот же, что видел Валентин при первом своем посещении Лабиринта: роскошное золотое сидение с высокой спинкой, к которому вели три широкие низкие ступени. Но теперь этот трон был полностью заключен в шар голубоватого стекла, где тянулась широкая сеть поддерживающих жизнь трубок, составляющая как бы кокон. Прозрачные трубки с цветными жидкостями, счетчики и шкалы, измерительные пластинки на щеках и лбу Понтификса, провода, соединения и зажимы - все это выглядело дико и пугающее, хотя бы уже потому, что ясно показывало; жизнь Понтификса держалась не в Понтификсе, а в приборах, окружающих его. - И давно он... так? - прошептал Валентин. - Система была разработана двадцать лет назад, - с явной гордостью ответил Спилтрейв, - но только последние два года мы держим его в ней постоянно. - Он в сознании? - О, да, да, в сознании, - ответил врач, - Подойди ближе. Посмотри на него. Валентин неловко подошел и остановился в футе от трона, вглядываясь в удивительного старика в стеклянном пузыре. Да он увидел, что свет еще горит в глазах Тивераса, бесплотные губы решительно сжаты. Кожа на черепе Понтификса стала совсем пергаментной, а длинная борода, все еще на удивление черная, сильно поредела. Валентин взглянул на Горнкейста. - Он узнает людей? Он говорит? - Конечно. Дай ему время. Глаза Валентина встретились с глазами Тивераса. Стояла страшная тишина. Старик нахмурился, зашевелился, быстро провел языком по губам. Затем он издал дрожащий звук, вроде хныкающего стона. Горнкейст сказал: - Понтификс приветствует своего возлюбленного сына Лорда Валентина Короналя. - Валентин подавил дрожь. - Скажи его величеству... скажи ему. Скажи, что его сын Лорд Валентин Корональ пришел к нему с любовью и почтением, как всегда. Так было принято: никто никогда не говорил непосредственно Понтификсу, а только через главного спикера, который должен был все повторять, хотя практически этого не делал. Понтификс снова сказал что-то столь же неразборчивое. Горнкейст пояснил: - Понтификс выражает озабоченность беспорядком в королевстве. Он спрашивает, что планирует Лорд Валентин для приведения всего в должный вид. - Скажи Понтификсу, что я планирую идти к Замковой Горе и призвать всех граждан к содействию мне. Я прошу его указания заклеймить Доминика Барджазеда как узурпатора и осудить всех, кто поддерживает его. Понтификс издал более живые звуки, резкие и высокие, с сильнейшей энергией. - Понтификс желает быть уверенным, - сказал Горнкейст, - что ты будешь избегать сражения и уничтожение жизней, насколько это возможно. - Скажи ему, что я предпочел бы взять Замок, не потеряв даже одной жизни с той или другой стороны, но не знаю, удастся ли это. Странные булькающие звуки. Горнкейст растерянно прислушался. - Что он сказал? - шепоток спросил Валентин. Главный спикер покачал головой. - Не все сказанное его величеством можно перевести. Иногда он заходит в слишком далекие для нашего понимания области. Валентин кивнул. Он с жалостью и даже с любовью смотрел на гротескного старика, запертого в шаре, который поддерживал в нем жизнь, и способного общаться только такими стонами. Более чем столетний, много десятилетий являющийся высшим монархом планеты, теперь он лепечет и булькает, как младенец, и все-таки где-то в разлагающемся и размягчающемся мозгу, все еще тикает разум прежнего Тивераса, захваченный разрушением плоти. Смотреть на него теперь значило понять конечную бессмысленность высшего титула: Коронали жили в мире обязанностей и моральной ответственности лишь для того, чтобы унаследовать Понтификат и в конце концов исчезнуть в Лабиринте и в старческом слабоумии. Интересно, часто ли Понтификсы становятся пленниками своих спикеров, врачей и толковательниц снов и легко ли отказаться от мира ради того, чтобы великое чередование Властителей привело бы на трон более жизнеспособного человека. Теперь Валентин понял, почему система разделила исполняющего и управляющего, почему Понтификс со временем уходит от мира в этот Лабиринт. Придет и его время спуститься сюда, но, может быть, по воле Божеств, это случится не скоро. Он сказал: - Скажи Понтификсу, что Лорд Валентин Корональ, его приемный сын, сделает все, что в его силах, чтобы залечить трещину в ткани общества. Скажи Понтификсу, что Лорд Валентин надеется на поддержку его величества, без которой не может быть скорой поправки. Сначала на троне было молчание, потом долгий, болезненный, неразборчивый поток звуков, повышающихся и понижающихся, как мелодии гейрогов. Горнкейст напряженно выхватил то тут, то там обрывки смысла. Понтификс замолчал, а смущенный Горнкейст сжал челюсти и прикусил губу. - В чем дело? - спросил Валентин. - Он думает, что ты Лорд Малибор, - удрученно ответил Горнкейст. - Он предупреждает тебя насчет риска выхода в море и охоты на драконов. - Мудрый совет, - заметил Валентин, - Но несколько запоздавший. - Он сказал, что Корональ слишком ценная фигура, чтобы рисковать жизнью в таких развлечениях. - Скажи ему, что я согласен и что если я снова попаду в Замок, я вплотную займусь моими задачами и буду избегать любых таких отвлечений. Врач Спилтрейв выступил вперед и сказал: - Мы утомили его. Боюсь, что аудиенцию придется закончить. - Еще минутку, - попросил Валентин. Спилтрейв нахмурился, но Валентин, улыбаясь, подошел к самому подножию трона, встал на колени, протянул руки к древнему существу в пурпурном стеклянном пузыре, вошел в транс и послал Тиверасу свой дух с импульсами почтения и любви. Показывал ли кто-нибудь когда-нибудь любовь и привязанность страшному Тиверасу? Скорее всего, нет. Но много десятилетий этот человек был центром и душой Маджипура, и теперь, сидя здесь, затерянный в безвременном сне управления и сознавая лишь иногда свою былую ответственность, он заслужил, чтоб его приемный сын и будущий преемник высказал ему такую любовь, и Валентин дал ее полностью, насколько позволила мощь обруча. И Тиверас как бы окреп, глаза его засияли, щеки чуть заметно покраснели. Неужто эти дрожащие губы улыбнулись? Неужели левая рука Понтификса слегка приподнялась благословляющим жестом? Да. Да. Вне всякого сомнения, Понтификс почувствовал волну тепла от Валентина, был рад этому и ответил. Тиверас сказал что-то почти различимое. Горнкейст произнес: - Он говорит, что дарует тебе свою полную поддержку, Лорд Валентин. "Живи подольше, старик, - думал Валентин, вставая и кланяясь. - Вероятно, тебе лучше бы уснуть вечным сном, но я желаю тебе долгой жизни, потому что у меня есть работа на Замковой горе." Он повернулся и сказал пяти министрам. - Пошли. Я получил то, что мне нужно. Они тихо вышли из тронного зала. Когда дверь за ними закрылась Валентин спросил Спилтрейва: - Долго ли может прожить так? Врач пожал плечами. - Почти неограниченно. Система отлично поддерживает его. Мы можем сохранить его, поправляя все время от времени, еще сто лет. - Это не обязательно. Но хорошо бы ему остаться с нами еще лет двенадцать-пятнадцать. Вы можете это сделать? - Рассчитывай на это, - сказал Спилтрейв. - Ну и хорошо. Валентин посмотрел в сияющий винтовой проход. Он достаточно долго пробыл в Лабиринте. Пора вернуться в мир солнца и ветра и живых вещей и уладить дело с Домиником Барджазедом. Он сказал Горнкейсту: - Отведите меня к моим людям и приготовьте транспорт к внешнему миру. А перед своим отъездом я хотел бы детально изучить военные силы и вспомогательный персонал, какие вы можете предоставить в мое распоряжение. - Слушаюсь, Милорд, - сказал главный спикер. Милорд. Это был первый показатель покорности, который он получил от министров Понтификса. Главное сражение еще впереди, но Валентин, услышав это слово, почувствовал, что он уже как бы достиг Замка.  * ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. КНИГА ЗАМКА *  1 Подъем из глубины Лабиринта был произведен куда быстрее, чем спуск, потому что по бесконечной спирали спускался никому не известный авантюрист, лавирующий меж равнодушных чиновников, а вверх поднимался властитель королевства. Теперь для него не было извилистых переходов с уровня на уровень, с кольца на кольцо, через все хитросплетения берлоги Понтифика, Дома Записей, Арены и прочего. Он и его товарищи поднимались быстро и без задержки по проходу, предназначенному только для Властей. Уже через несколько часов они достигли верхнего кольца, гостиницы на краю подземного города. Как ни быстро они поднялись, новости о личности Валентина дошли сюда еще быстрее. Каким-то образом через весь Лабиринт прошло известие, что здесь Корональ, таинственно измененный, но тем не менее Корональ, и когда Валентин вышел из имперского прохода, там уже собралась громадная толпа, разглядывающая его, как невиданного девятиголового змея. Толпа молчала. Кто-то сделал знак горящей звезды, некоторые выкрикнули его имя, но основная масса только глазела. Лабиринт был владением Понтификса, и Валентин понимал, что преклонение перед Короналем будет где угодно на Маджипуре, но только не здесь. Благоговейный страх - да. Почтение - да. Но прежде всего - любопытство. Никакого воодушевления и приветственных жестов, какие наблюдал Валентин, когда поддельный Корональ ехал в церемониальной процессии по улицам Пидруда. Вот и хорошо, подумал он. Он не привык быть объектом поклонения, да и не стремился к этому. Вполне достаточно, даже более чем достаточно, что его теперь признавали за того, кем он себя называл. - Так ли будет все легко? - спросил он Делиамбера. - Просто ехать по Алханролу, объявляя себя настоящим Лордом Валентином, и все само падет мне в руки? - Очень сомневаюсь. Барджазед носит облик Короналя. Он держит печати власти. Здесь, внизу, если министры Понтификса сказали, что ты Корональ, граждане будут приветствовать тебя как Короналя. Скажи они, что ты Леди Острова, и здешние жители наверняка станут приветствовать тебя как Леди Острова. Я думаю, что вне Лабиринта все будет по-другому. - Я не хочу кровопролития, Делиамбер. - Никто не хочет. Но кровь прольется, прежде чем ты снова сядешь на трон Конфалума. Этого не избежать, Валентин. Валентин угрюмо сказал: - Я, кажется, скорее оставил бы власть Барджазеду, чем ввергнул эту планету в какое-нибудь насилие. Я хочу мира, Делиамбер. - Мир и будет, - сказал маленький колдун. - Но дорога к миру не всегда бывает мирной. Смотри, твоя армия уже собралась. Валентин увидел неподалеку кучу народа, частью знакомого, частью нет. Здесь были все те, кто шел с ним в Лабиринт, но было также несколько сотен, носивших цвета Понтификса, уже собравшееся первое отделение - чего? Войска? У Понтификса не было войск. Гражданского ополчения? В любом случае - армии Лорда Валентина. - Моя армия, - сказал Валентин. Слово имело горький привкус. - Армия откуда-то из времен Лорда Стиамота. Делиамбер, сколько тысяч лет прошло со времени последней войны на Маджипуре? - Долгое время все было спокойно, - ответил вруон, - но, тем не менее, маленькие армии существуют: телохранители Леди, слуги Понтификса... а как насчет рыцарей Короналя, а? Как ты их назовешь, если не армией? Они носят оружие, они тренируются на полях Замковой Горы - кто они, Валентин? Лорды и леди забавляющиеся играми? - Я именно так и думал, когда был одним из них. - Пора думать по-другому, Милорд. Рыцари Короналя составляют ядро военной силы, и только дурак может думать иначе. Ты непременно обнаружишь это, когда подойдешь поближе к Горе. - Неужели Доминик бросит моих собственных рыцарей в сражение против меня? - в ужасе спросил Валентин. Вруон холодно взглянул на него. - Человек, которого ты называешь Домиником Барджазедом, в данный момент Лорд Валентин Корональ, и рыцари Замковой Горы клялись ему в верности. Ты забыл об этом? При удаче и умении ты, может быть, убедишь их, что они клялись душе и разуму Лорда Валентина, а не его лицу и бороде. Но некоторые останутся верными тому, кого считают тобой, и его именем поднимут мечи против тебя. Противно было даже подумать об этом. После восстановления памяти Валентин не раз думал о своих компаньонах, благородных мужчинах и женщинах, с которыми он вырос и учился, чьи привязанности и дружба были главными в его жизни до того, как узурпатор разбил эту жизнь. Смелый охотник Илидат из Морвела, златовласый проворный Стасилейн, отличный лучник Тонигорн, и многие другие - теперь для него только имена, теневые фигуры из далекого прошлого, однако же эти тени могут обрести жизнь, цвет и силу. Неужели они выступят против него в войне? Его друзья, его любимые товарищи? Что ж, если ему придется сражаться с ними за Маджипур - пусть будет так, но думать об этом не хотелось. Он покачал головой. - Может, удастся избежать этого. Пошли. Нам пора уходить отсюда. Возле выхода, называемого Вратами Вод, он встретился со своими ликующими последователями и с офицерами, предоставленными ему министрами Понтификса. Похоже, это была способная команда, явно радующаяся возможности покинуть мертвящие глубины Лабиринта. Их лидером был невысокий, крепко сложенный человек по имени Ирманар, с тугими завитками рыжеватых волос и короткой, кудрявой же остроконечной бородкой. По своим габаритам, движениям и открытости он вполне мог быть братом Слита. Валентину он сразу понравился. Ирманар сделал Валентину знак горящей звезды быстрым официальным жестом, тепло улыбнулся и сказал: - Я буду рядом с тобой, Милорд, пока ты не окажешься снова в твоем Замке. - Да будет легким путешествием на север, - сказал Валентин. - Ты выбрал дорогу? - На речном судне по Глейгу будет всего быстрее, или нет? Ирманар кивнул. - В любое время года - да. Но осенью идут дожди необычной силы. - Он достал маленькую карту центрального Алханрола; на куске темной ткани блестящей краской были показаны округа от Лабиринта до Замковой Горы. - Видишь, Милорд, Глейг спускается с Горы и впадает в озеро Рогойз, а его разлив появляется здесь и продолжается до Врат Вод. Как раз сейчас река вздулась и опасна от озера до Пендивейна. А там мы сможем погрузиться на корабль до верховьев Глейга. - Разумно. Ты знаешь дорогу? - Довольно хорошо, милорд. - Он ткнул пальцем в карту. - Многое зависит от того, насколько сильно залита равнина Глейга - так ли сильно, как об этом говорят. Я бы предпочел идти через долину Глейга вот таким образом, обогнув северную сторону озера Рогойз и не отходя от реки. - А если долина залита? - Тогда пойдем более дальней дорогой. Но земля там сухая, неприятная, почти пустыня. Трудно будет с провиантом. И там мы окажемся слишком близко к этому месту, - он показал на карте точку к северо-востоку от озера. - Велализер? - спросил Валентин. - Руины? Почему это тебя смущает, Ирманар? - Нездоровое место, Милорд, дурное. Там бродят духи. Воздух заражен неотмщенными преступлениями. Мне не нравится то, что рассказывают о Велализере. - С одной стороны у нас наводнение, с другой - развалины, населенные призраками, здорово, а? - Валентин улыбнулся. - А почему бы не пойти на юг от реки? - На юг? Нет, Милорд. Ты помнишь пустыню, через которую ты ехал от Треймона? На юге много хуже: ни капли воды, никакой еды, только песок и камни. Я скорее пройду прямиком через Велализер чем по южной пустыне. - Выходит, у нас нет выбора? Остается только долина Глейга. Будем надеяться, что она не очень сильно залита. Когда выступаем? - Когда ты желаешь? - Два часа назад, - сказал Валентин. 2 После полудня армия Лорда Валентина вышла из Лабиринта через Врата Вод. Эти ворота были широкими и обильно украшенными, как и полагалось для правительственного входа. Жители Лабиринта собирались толпами, чтобы поглядеть, как выезжает Лорд Валентин со своими спутниками. Как хорошо было снова увидеть солнце, снова вдохнуть настоящий воздух - не сухой жесткий воздух пустыни, а мягкий сладкий воздух низкой долины Глейга. Валентин находился в первой из длинной процессии плавучих повозок. Он приказал открыть в ней окно. - Воздух-то - как молодое вино! - воскликнул он. - Ирманар, как ты можешь жить в Лабиринте, зная, что снаружи? - Я родился в Лабиринте, - спокойно ответил офицер. - Мой народ служил Понтификсу в течение пятидесяти поколений. Мы привыкли к тамошним условиям. - Значит, свежий воздух тебе неприятен? - Почему неприятен? - удивился Ирманар. - Нет, отнюдь. Я ценю его качество, Милорд. Просто он... как бы это сказать... не необходим мне. - А вот мне необходим, - смеясь сказал Валентин. - А посмотри, как все кругом свежо и зелено! - Осенние дожди несут жизнь этой долине, - сказал Ирманар. - Как я понимаю, в этом году излишне много жизни, - заметила Карабелла. - Ты не знаешь, насколько сильно наводнение? - Я послал разведчиков, - ответил Ирманар. - Скоро узнаем. Караван шел по мирной, спокойной местности. Здесь Глейг не выглядел особо неуправляемым, вроде бы спокойный поток, как подумал Валентин. Правда, это была не сама река, а нечто вроде канала, устроенного тысячи лет назад, чтобы связать озеро Рогойз с Лабиринтом. Сам Глейг, как вспоминал Валентин был куда более впечатляющим - быстрая широкая река, благородная, но, конечно, едва ли не ручеек по сравнению с могучим Зимром на другом континенте. В первое свое посещение Лабиринта Валентин плыл по Глейгу летом, причем сухим летом, и река была достаточно спокойной. Но сейчас совсем другой сезон, и Валентину не хотелось бы снова попасть в разлив, он хорошо помнил ревущий Стейч. Если бы им податься немного на север, тогда все было бы в порядке, пусть даже пришлось бы проехать через развалины Велализера - и это не так плохо, хотя суеверный Ирманар не хотел этого. В эту ночь Валентин впервые ощутил прямое противодействие узурпатора. Едва он уснул, как пришло послание от Короля, зловещее, сильное. Сначала он почувствовал тепло в мозгу, жар быстро накапливался и превратился в пожарище, с яростной силой бьющее в стенки черепа. Яркая игла света пронзила его душу. Злобной костью ощущался прилив агонизирующей пульсации. И вместе с этими ощущениями пришло нечто еще более болезненное. Его разум пропитало чувство вины и стыда, сознание провала и неудачи обвинения, что он предал и обманул тех кто выбирал его в правители. Валентин принимал послание, пока мог вытерпеть. Затем он с криком проснулся, весь в поту, дрожащий, как бы избитый. - Милорд! - шепотом окликнула его Карабелла. Он сел, закрыв лицо руками. Он не мог говорить. Карабелла прижала его к себе, погладила по голове. - Послание, - выговорил он наконец. - От Короля. - Его уже нет, любимый, все прошло. - Она покачивалась, обняв его, и постепенно его ужас и паника отступили. - Плохое, - сказал он. - Хуже, чем в нашу первую ночь в Пидруде. - Не могу ли я чем-нибудь помочь? - Не думаю. Они обнаружили меня, и теперь Король не оставит меня в покое. - Это был просто страшный сон, Валентин... - Нет. Нет. Послание от Короля. Первое из многих. - Я позову Делиамбера, - предложила она. - Может, он знает, что делать? - Не уходи, Карабелла. Не оставляй меня. - Но сейчас все в порядке. Пока ты не спишь, посланий не будет. - Не оставляй меня, - пробормотал он. Но она погладила его, заставила снова лечь и пошла за колдуном. Тот выглядел серьезным и расстроенным. Он коснулся Валентина, чтобы погрузить его в сон без сновидений. В следующую ночь Валентин вообще боялся уснуть, но в конце концов сон пришел и снова принес с собой послание, еще более ужасное, чем первое. В его мозгу кружились образы - пузыри света с отвратительными лицами, цветные шары, которые насмехались над ним и обвиняли его, серебряные копья жарких лучей били в него. Затем вокруг него закружились метаморфы, странные, текущие, они махали ему тонкими пальцами, визгливо хохотали, называли его трусом, слабаком, дураком, простаком. И отвратительные масляные голоса нестройно пели детскую песенку: У старого Короля Снов Каменное сердце. Он никогда не спит... Смех, нестройная музыка, шепот за порогом слышимости... Пляшущие скелеты мертвые братья скандара, призрачные, изувеченные, окликали его по имени... Валентин заставил себя проснуться и несколько часов ходил по тесной повозке. В следующую ночь пришло третье послание, хуже первых двух. - Что же мне, никогда больше не спать? - спрашивал он себя. Когда он сидел бледный и измученный, к нему пришли Делиамбер и иерарх Лоривейд. - Я слышала о твоих неприятностях, - сказала она. - Разве Леди не показала тебе, как защищаться обручем? Валентин тупо взглянул на нее. - Что ты имеешь в виду? - Одна Сила не может напасть на другую, Милорд. - Она коснулась обруча на его голове. - Он отгонит атаку, если ты будешь правильно пользоваться им. - А как? - Когда ты готовишься ко сну, сплети вокруг себя стену силы. Проецируй свою личность, наполни воздух вокруг себя своим духом. И тогда никакое послание не заденет тебя. - Ты научишь меня? - Постараюсь, Милорд. В твоем усталом и изможденном состоянии он сумел проецировать лишь тень силы, а не полные возможности Короналя, хотя Лоривейд добрый час тренировала его в обращении с обручем. Четвертое послание все-таки пришло в эту ночь. Но оно было много слабее предыдущих, и Валентину удалось избежать его тяжелых эффектов. Он, наконец, погрузился в спокойный сон. Днем он чувствовал себя почти в порядке и много занимался обручем. В последующие ночи послания приходили, но очень слабые, пробные, пытающиеся отыскать уязвимое место в его броне. Валентин отражал их с растущей уверенностью. Он чувствовал напряжение постоянной бдительности, и оно утомляло его. Затем было несколько ночей, когда он не чувствовал, как щупальца Короля Снов пытались проникнуть в его спящую душу, но свою защиту поддерживал и выше невредимым. Они ехали вдоль низины Глейга еще пять дней, а на шестой день явились разведчики Ирманара. - Наводнение не столько сильно, как говорили, - сообщил Ирманар. - Прекрасно, обрадовался Валентин. - Значит, продолжаем ехать к озеру и там берем корабль? - Между нами и озером находятся вражеские силы, Милорд. - Силы Короналя? - По-видимому, Милорд. Разведчики сообщили только, что поднялись на гребень Луманцар, чтобы взглянуть на озеро и окружающую его равнину, и видели там расположение отрядов и значительные силы молиторов. - Наконец-то война! - радостно закричала Лизамон. - Нет, - сумрачно сказал Валентин. - До Замковой Горы еще тысяча миль. Вряд ли мы можем начинать сражение так далеко на юге. К тому же я надеюсь вообще избежать войны или хотя бы отсрочить ее до последней минуты. - Что будем делать, Милорд? - Пойдем, как шли, на север по долине Глейга, но свернем на северо-запад при любом движении этой армии в нашу сторону. Я имею в виду - обойдем ее, если возможно, и отплывем по реке, а они пусть себе сидят у озера и ждут, когда мы там появимся. - Идти кругом? - заморгал Ирманар. - Если я не ошибаюсь, Барджазед послал их охранять подступы к озеру. Они не пойдут за нами слишком далеко вглубь. - Но там... - Да, я знаю. - Валентин положил руку на плечо Ирманара и сказал мягко: - Прости меня, друг, но я думаю, что мы можем совершить обход по Велализеру. - Я боюсь этих развалин, Милорд, и не один я. - Понятно. Но у нас есть могучий колдун и много храброго народа. Что может пара призраков против Лизамон Холтен, Кона из Кианимота, Слита, Карабеллы или Залзана Кавола? Позволим скандару немного покричать на этих призраков и они будут бежать до самого Стойена! - Милорд, твое слово - закон. Но я с детства слышал страшные рассказы о Велализере. - Ты когда-нибудь бывал там? - Нет, конечно. - А знаешь кого-нибудь, кто был? - Нет, Милорд. - Можешь ли ты точно знать об опасностях того места? - Нет, Милорд. - Но перед нами армия врага и орда ужасных военных молиторов, верно? Мы не знаем, что сделают призраки, но зато отлично знаем, какие бедствия принесет нам сражение. Я считаю, что надо уклониться от битвы и попытать счастья с призраками. - Я бы предпочел другой путь обхода - сказал Ирманар, пытаясь улыбнуться, - но я буду рядом с тобой, Милорд, даже если ты велишь мне идти пешком через Велализер безлунной ночью. Можешь быть уверен в этом. - Я и не сомневался, - сказал Валентин. - И мы выйдем невредимыми из Велализера, Ирманар. Можешь быть уверен в этом. Пока что они продолжали путь в прежнем направлении. По мере их продвижения на север почва постепенно поднималась. Скоро река уже лежала в ста футах ниже долины, как узкая светлая нитка, окаймленная густыми зарослями кустарника. А над дорогой теперь нависал край длинного гребня. Ирманар сказал, что это гребень Луманцар, и с его вершины можно видеть местность на очень большое расстояние. Валентин, Слит, Делиамбер и Ирманар поднялись по краю гребня. Внизу лежали природные террасы, уровень за уровнем спускаясь от гребня к широкой равнине, центр которой занимало озеро Рогойз. Озеро казалось огромным, как океан. Валентин помнил, что оно большое, да и должно быть большим, потому что Глейг собирал воду со всего юго-западного склона Замковой Горы и нес ее в озеро; но таким огромным Валентин его не помнил. Теперь ему стало понятно, почему городки по берегам озера строились на высоких сваях: теперь эти городки были уже не на берегу, а далеко в воде, и нижние этажи домов хоть и стояли на столбах, вероятно, заливались водой. - Очень высокая вода, - сказал он Ирманару. - Да, почти вдвое больше обычного. Но, говорят, бывает и похуже. - Где твои разведчики видели армию? Ирманар оглядел горизонт в подзорную трубу. Быть может, они ушли обратно на Гору, подумал Валентин, а может, разведчики просто ошиблись и армии вообще здесь не было... - Вон там, Милорд, - сказал Ирманар. Валентин взял подзорную трубу. Сначала он увидел только деревья и луга и потоки воды из переполненного озера, но Ирманар направил трубу, и Валентин увидел. Невооруженному взгляду солдаты показались бы скорее скопищем муравьев неподалеку от озера. Но это были не муравьи. Тысяча отрядов стояла там лагерем. Ну, может, поменьше, но все равно громадная армия, слишком большая для планеты, где было забыто само понятие войны. Она в несколько раз превосходила армию Валентина. Здесь же паслось около сотни молиторов - массивных бронированных животных, искусственно выведенных в древние времена. На Замковой Горе молиторов часто использовали как боевые орудия в рыцарских играх. Они двигались исключительно быстро на толстых коротких ногах и могли причинять большие разрушения, когда высовывали голову из-под непробиваемого панциря, кусали, разрывали и давили. Валентин видел, как они разрывали все поле сильными кривыми когтями, как они неуклюже носились взад и вперед, сталкиваясь и ударяя друг друга головами в тупой ярости. Десяток таких животных, поставленных на дороге, блокирует ее лучше любой стены. Слит сказал: - Мы могли бы напасть неожиданно, послать один отряд навести беспорядок среди молиторов и обойти с другой стороны, пока... - Нет - возразил Валентин. - Сражаться было бы ошибкой. - Если ты думаешь, Милорд, - настаивал Слит, - что ты завоюешь Замковую Гору, никого пальцем не тронув, то ты... - Я знаю, что кровопролитие будет, - резко прервал его Валентин, - но я хочу свести его к минимуму. Эти отряды внизу - армия Короналя; помни это, помни, кто настоящий Корональ. Они не враги, враг только Доминик Барджазед. Мы будем сражаться только тогда, когда нас вынудят, Слит. - Значит, сменим дорогу? - хмуро спросил Ирманар. - Да. Пойдем на северо-запад от Велализера. Затем обогнем дальнюю сторону озера и пойдем по дороге к Пендивейну, если нас там не ожидает еще одна армия. У тебя есть карта? - Только по долине и на половину пути к Велализеру. Дальше там пустыня, Милорд, и карты мало что дают. - Что ж, попытаемся обойтись без карт, - сказал Валентин. Когда караван пошел обратно к перекрестку, который уводил от озера, Валентин подозвал к своей повозке разбойничьего герцога Насимонта. - Мы направляемся к Велализеру, и, может быть, нам придется идти прямо через него. Тебе знакомы эти места? - Я был там однажды, Милорд, когда был молодым. - Искал призраков? - Искал сокровища древних, чтобы украсить свой дом и поместье. Нашел очень мало. Видимо, это место было уже давно и основательно разграблено. - Значит, ты не боялся рыскать по городу призраков? Насимонт пожал плечами. - Я слышал легенды. Но я был молод и не труслив. - Поговори с Ирманаром. Скажи ему, что ты был в Велализере и остался жив. Ты можешь проводить нас туда? - Это было сорок лет назад, Милорд, но я постараюсь. Изучая заплатанные, неполные карты, данные Ирманаром, Валентин заключил, что единственная дорога, которая не приведет их к опасной близости ожидающей их армии, пройдет по краю разрушенного города, если не прямо через него. Валентин не жалел об этом. Развалины Велализера, как бы они не пугали легковерных, были, по сведениям, благородного вида. Кроме того, едва ли Доминик Барджазед поставит там отряды ожидать Валентина. Обход может оказаться выгодным, если фальшивый Корональ рассчитывает, что Валентин пойдет по дороге выше Глейга. Если путешествие по пустыне не будет слишком тяжелым, они, может быть, могут держаться к северу от реки и воспользоваться преимуществом неожиданности, когда в конце концов повернут к Замковой Горе. Пусть себе Велализер выпустит духов если может, думал Валентин. Лучше обедать с призраками, чем идти под гребнем Луманцар в зубы молиторов Барджазеда. 3 Дорога от озера шла через невероятно сухую территорию. Темная плодородная почва равнины сменилась легким кирпично-красным песком, где лишь в небольшом количестве росли кривые колючие растения. Дорога постепенно поднималась к невысоким холмам, отделявшим район Рогойза от пустыни Велализерской равнины. Ирманар послал разведчиков в надежде найти подходящую дорогу по той стороне холмов, что была обращена к озеру - чтобы не приближаться к развалинам. Но дороги там не было. Волей-неволей приходилось идти через холмы и спускаться в район, населенный духами. Ближе к вечеру они начали спуск. Стали собираться тяжелые тучи, и закат протянулся по западной части неба, как громадное кровавое пятно. Перед наступлением темноты тройной луч темно-красного цвета прорезал тучи и осветил странным сиянием развалины Велализера. Громадные блоки голубого камня устилали землю. Мощная стена монолитов в две, а в нескольких местах и в три ряда кладки шла больше чем на милю с западного края города, резко заканчиваясь грудой каменных кубов. Еще видны были контуры широко разбросанных зданий - целый форум дворцов, базилик и храмов, наполовину занесенных песком. На востоке поднимались шесть колоссальных остроконечных пирамид с узким основанием, поставленных в один ряд, и остаток седьмой, которая, видимо, была разрушена с яростной энергией, потому что обломки лежали вокруг широкой дугой. Впереди, где горная дорога выходила в город, были две широкие каменные платформы высотой в восемь или десять футов и достаточно широкие для маневров солидной армии. Вдали Валентин увидел громадное овальное здание, возможно, арену, с высокими стенами, с множеством окон и грубым рваным проломом в одном конце. Масштабы всего, в том числе и пространства, поражали. По сравнению с этим местом безымянные руины с другой стороны Лабиринта, где обитал герцог Насимонт, казались самыми тривиальными. Дневной свет исчез; разрушенный город стал более бесформенным и в темноте казался хаотическими кучами. Насимонт сказал: - Милорд, дорога идет между теми двумя платформами, через группу строений позади них и вокруг шести пирамид, с северо-восточной стороны. В темноте идти трудно, даже при лунном свете. - Мы и не пойдем в темноте. Разобьем лагерь и будем ждать утра. Вечером я хочу осмотреть развалины, уж раз мы здесь. Ирманар приглушенно кашлянул. Валентин глянул на маленького офицера, на его унылое лицо. - Успокойся, - шепнул он. - Я думаю духи позволят нам побыть сегодня здесь. - Милорд, для меня это дело не предмет шуток. - А я и не думаю смеяться, Ирманар. - Ты хочешь идти к развалинам один? - Один? Нет, не думаю. Делиамбер, пойдешь со мной? Слит? Карабелла? Залзан Кавол? И ты, Насимонт, ты уже бывал здесь и меньше боишься, чем кто-либо из нас. Пойдешь? Главарь бандитов улыбнулся. - Я в твоем распоряжении, Лорд Валентин. - Хорошо. А ты, Лизамон? - Конечно, Милорд. - Вот у нас и группа из семи исследователей. После ужина и пойдем. - Восемь исследователей, Милорд, - спокойно сказал Ирманар. - Зачем бы... - Милорд, я дал клятву быть рядом с тобой, пока Замок не станет вновь твоим. Если ты идешь в мертвый город - я иду с тобой. Если опасность нереальна - бояться нечего, а если реальна - мое место рядом с тобой. Прошу тебя, Милорд. Ирманар, похоже, был абсолютно искренен. Лицо его было напряженным, но, как подумал Валентин, больше из опасения, что его не возьмут, чем от страха перед тем, что может скрываться в развалинах. - Прекрасно, - согласился Валентин. - Отряд из восьми членов. В этот вечер луна была почти полной и в ее холодном свете город безжалостно показывал воздействие тысячелетней заброшенности, которое не так бросалось в глаза при более мягком, более фантастическом свете красного заката. У входа была полустертая табличка с почти неразборчивой надписью, что Велализер - королевский исторический заповедник по указу Лорда Симинейва Короналя и Понтификса Калинтана. Но они правили пять тысяч лет назад, и после их смерти указа, как видно, не слишком придерживались. Камни двух громадных платформ растрескались, стали шероховатыми, в трещинах между плитами рос мелкий сорняк с клейкими стеблями; он с неистощимым терпением раздвигал громадные блоки. В некоторых местах расстояние между блоками позволяло укорениться даже кустарнику. Еще одно-два столетия - и целый лес кустарника захватит платформы, и громадные квадратные плиты полностью скроются из виду. - Все это следует расчистить, - сказал Валентин, - подправить руины, какими они были до появления этой растительности. Как могли допустить такое пренебрежение? - Об этом месте никто не заботится, - сказал Ирманар. - Никто и пальцем не коснется. - Из-за метаморфов, - ответил Насимонт. - Эти развалины вдвойне прокляты. - Почему вдвойне? - Разве ты не знаешь легенды, Милорд. - Нет, расскажи. - Когда Маджипуром правили метаморфы, Велализер был их столицей. Двадцать или двадцать пять тысяч лет назад это был самый крупный город на планете. В нем было два или три миллиона жителей, и племена со всего Алханрола платили ему дань. На этих платформах устраивались фестивали, и каждую тысячу лет бывал особый фестиваль, который отмечался постройкой пирамиды, так что городу было по крайней мере семь тысяч лет. Я не знаю, что именно метаморфы считали злом, но, во всяком случае оно здесь процветало. Это был главный город всякой мерзости. Жители провинций испытывали к нему отвращение, потом стали возмущаться и в один прекрасный день выступили против города, сравняли с землей храмы и большую часть городских стен, уничтожили места, где творилось зло, а часть жителей города выслали, часть обратили в рабство. Мы знаем, что резни не было, потому что тут было полно зарытых сокровищ - я сам искал их, как тебе известно, - и если бы здесь оставались миллионы закопанных скелетов, они были бы найдены. Так что этот город был разрушен и покинут задолго до появления на Маджипуре людей, и на нем лежит проклятие. Реки, питавшие город, были отведены, и вся равнина стала пустыней. И пятнадцать тысяч лет назад никто не жил здесь, кроме призраков тех, кто умер при разрушении города. - Рассказывай дальше, - попросил Ирманар. Насимонт пожал плечами. - Больше ничего не знаю, друг. - О призраках, - сказал Ирманар. - Знаете ли вы, сколько времени им суждено бродить здесь? До сих пор, пока метаморфы снова станут править Маджипуром, а мы сделаемся их рабами. И тогда Велализер снова выстроят на старом месте, и он будет больше, чем раньше, и снова станет столицей Изменяющих Форму и души мертвых, наконец, будут освобождены от камней, которые держат их здесь. - Ну, им долго еще предстоит цепляться за камни, - заметил Слит. - Нас двадцать миллиардов, а метаморфов - горсточка, и та живет в джунглях. Какая это угроза? - Они уже ждали восемь тысяч лет, - сказал Ирманар, - с тех пор как Лорд Стиамот сломил их силу, и будут ждать еще столько же, если понадобится. Но они мечтают о возрождении Велализера и не откажутся от своей мечты. Я иногда слышал во сне, как они рассуждают о том дне, когда башни Велализера поднимут вновь, и это пугало меня. Вот почему я и не хотел находится здесь. Я чувствую, как они следят за этим местом, чувствую вокруг нас их ненависть, это как бы в воздухе, невидимое, но реальное... - Значит, этот город для них одновременно и проклят и свят, - Сказала Карабелла. - Нам трудно понять, как работают их мозги! Валентин сошел с тропы. Город пугал и восхищал. Он пытался представить себе, каким был этот город, его величие и пышность. А что теперь? По камням прыгают ящерицы, сорная трава раздвигает плиты огромных церемониальных бульваров. Двадцать тысяч лет! А на что была похожа Ни-мойя двадцать тысяч лет назад? Или Пидруд, или Пятьдесят Городов на склонах Замковой Горы? Будет ли цивилизация, построившая их, длиться вечно, как, говорят длится цивилизация старой матери-Земли, или когда-нибудь по развалинам Замка, Лабиринта, Острова Сна будут толпами ходить туристы и гадать, какое значение имели эти руины для древних? Мы поработали достаточно хорошо, думал Валентин, оглядываясь на тысячелетия мира и стабильности. Но сейчас прорываются диссонансы, запланированный порядок вещей прорван, нельзя предсказать, что может случиться. Метаморфы, разбитые и изгнанные, чье несчастье заключалось в том, что они владели этой планетой, а ее пожелал другой, более сильный народ, эти метаморфы могут смеяться последними. Он вдруг остановился. Что там за звук? Шаги? и тень мелькнула между камней. Валентин пристально вглядывался в темноту. Животное, подумал он. Ночное животное ищет пищу. Ведь у призраков нет тени. Призраков здесь нет. Их и вообще нет. Но все-таки... Он осторожно сделал несколько шагов. Слишком темно, слишком много упавших стен. Он смеялся над Ирманаром, но страхи офицера каким-то образом подействовали и на его воображение. Он думал о суровых, таинственных метаморфах, скользящих меж упавших зданий - привидениях, почти таких же старых, как само время, формах без тел, образов без субстанции... А затем шаги, бесспорные шаги позади... Он быстро обернулся. За ним бежал Ирманар, только и всего. - Подожди, Милорд! Валентин остановился. Пальцы его, как ни странно, дрожали. Он заложил руки за спину. - Ты не должен уходить один, - сказал Ирманар. - Я знаю, ты легко относишься к воображаемым мною разным опасностям, однако эти опасности все-таки могут и существовать. Ради всех нас ты обязан заботиться о своей безопасности, Милорд. Подошли остальные, и все вместе молча продолжали путь через освещенные луной развалины. Валентин ничего не сказал о том, что видел и слышал. Конечно, это было какое-то животное. И очень скоро животные появились: нечто вроде лесных братьев, маленькие обезьянки; они, видимо, жили в упавших строениях. Тут же в тени быстро мелькали ночные млекопитающие низшего вида - минтаны, или дроли. Но, думал Валентин, разве могли обезьяны или дроли производить звуки, похожие на шаги? Когда они шли мимо обломков базилики, Слит, шедший чуть поодаль вдруг рванулся обратно и сказал Валентину: - Я слышал что-то странное вон там, сбоку. - Привидение, Слит? - Может быть. Или просто бандит. - Или обезьянка, - легкомысленно сказал Валентин. - Я слышал всякие шорохи. - Милорд... - Ты заразился страхами Ирманара? - Я думаю, мы ходим тут уже достаточно долго, Милорд, - тихо сказал Слит. Валентин покачал головой. - Будем внимательнее следить за темными углами. Но здесь есть на что посмотреть. - Может, нам вернуться обратно, Милорд? - Не бойся Слит. Жонглер пожал плечами и отошел. Валентин вглядывался в темноту. Он ни в коей мере не недооценивал остроту слуха Слита, который жонглировал с завязанными глазами, руководствуясь только слухом. Но уйти из этого места чудес только из-за того, что они слышали странные шаги... нет, не стоит торопиться. Однако он шел уже более осторожно. Пусть призраков и не существует, но в этом странном городе глупо действовать необдуманно. Когда они рассматривали наиболее богато украшенное здание в центральном районе дворцов и храмов, Залзан Кавол, шедший впереди, вдруг резко остановился: у самых его ног упал откуда-то сверху камень. Скандар выругался: - Эти вонючие обезьяны... - Нет, я думаю, не обезьяны, - спокойным голосом перебил его Делиамбер. - Это был кто-то более крупный. Ирманар тут же осветил фонариком нависший край соседнего здания. На мгновение стал виден силуэт вроде бы человека, но затем исчез. Лизамон бросилась к дальней стороне здания, за ней последовал Залзан Кавол, размахивая энергометом. Слит и Карабелла побежали с другой стороны. Валентин хотел было последовать за ними, но Ирманар схватил его за локоть и держал с поразительной силой, говоря извиняющимся тоном: - Я не могу позволить тебе идти на риск, Милорд, если мы не знаем... - Стой! - послышался вдали бухающий голос Лизамон. Затем звуки какой-то возни, кто-то протопал по камням отнюдь не призрачным шагом. Валентину очень хотелось знать, что там, но Ирманар был прав: Короналю Маджипура не положено бегать за неизвестным врагом в темноте незнакомого места. Он услышал ругань, крики и визгливый звук боли. Почти тут же появилась Лизамон, таща человека с эмблемой горящей звезды Короналя на плече. Она обхватила его вокруг тела, и его ноги болтались дюймах в шести над землей. - Шпион, - сказала она. - Прятался наверху и следил за нами. По-моему, их было двое. - А где второй? - спросил Валентин. - Удрал. Залзан Кавол побежал за ним. - Лизамон бросила своего пленника на землю перед Валентином и прижала его ногой. - Пусть встанет, - сказал Валентин. Человек встал. Ирманар и Насимонт быстро обыскали его. Оружия не было. - Кто ты? - спросил Валентин. - Что ты здесь делал? - Ответа не было. - Говори, мы не повредим тебе. У тебя на плече горящая звезда. Ты из армии Короналя? Кивок. - Ты знаешь, кто я? Человек молча уставился на Валентина. - Ты умеешь говорить? У тебя есть голос? Скажи что-нибудь, все равно, что. - Я... если я... - Прекрасно. Значит говорить ты умеешь. - Ну - ты знаешь, кто я такой? Пленник ответил шепотом: - Сказали, что ты хочешь украсть трон у Короналя. - Нет, - сказал Валентин, - ты ошибся парень. Вор тот, кто сидит сейчас в Замке. Я. - Лорд Валентин, и требую от тебя преданности. Человек смотрел на него растерянно, непонимающе. - Сколько вас тут? - Пожалуйста, господин... - Сколько? Угрюмое молчание. - Давай я ему немного покручу руку, - предложила Лизамон. - Нет необходимости, - сказал Валентин, приблизился к перетрусившему человеку и мягко заговорил: - Ты ничего этого пока не понимаешь, но со временем все станет ясно. Я истинный Корональ, ты клялся служить мне и теперь я требую ответа. Сколько вас здесь было? На лице пленника отражались противоречивые чувства. - Только двое, господин. - Могу я верить этому? - Клянусь Леди, господин! - Двое. Ладно. И давно вы следите за нами? - От... От Луманцара. - С каким приказом? Опять колебание. - На... наблюдать за вашими передвижениями и утром сообщить в лагерь. Ирманар нахмурился. - Это значит, что второй тип уже на полпути к озеру. - Ты думаешь? - сказал хриплый голос Залзана Кавола. Скандар шагнул к ним и бросил перед Валентином тело второго человека с звездной эмблемой. Энергомет Залзана Кавола прожег в нем сквозную дыру. - Я бежал за ним с полмили, Милорд. Проворный дьявол! Он легче меня прыгал через кучи камней и начал отрываться от меня. Я приказал ему остановиться, но он продолжал бежать. И пришлось... - Закопай его где-нибудь, - отрывисто приказал Валентин. - Милорд, я плохо сделал, что убил его? - У тебя не было иного выбора, - сказал Валентин уже более мягким тоном. - Я хотел, чтобы ты поймал его, но ты не мог, так что выбора не было. Все в порядке, Залзан Кавол. Он отвернулся. Убийство потрясло его, но ничего иного он не мог требовать. Этот человек умер только потому, что был предан Короналю - или тому, кого он считал Короналем. Гражданская война получила свою первую жертву. Кровопролитие началось здесь, в городе мертвых. 4 Теперь уже никто не думал о продолжении осмотра. Все вернулись в лагерь, взяв с собой пленника. А утром Валентин отдал приказ идти через Велализер и начать поворот на северо-восток. Днем развалины не казались такими магическими, но все равно впечатляли. Трудно было понять, каким образом хилый и не пользующийся механикой народ мог сдвигать эти гигантские плиты. Но, возможно, тысячи лет назад метаморфы не отвергали механизмы. Изменяющие Форму лесов Пьюрифайна, тростниковых хижин и грязных улиц были жалкими остатками расы, некогда правившей Маджипуром. Валентин обещал себе вернуться сюда когда его дело с Домиником Барджазедом будет закончено, и детально обследовать древнюю столицу, очистить и реконструировать ее. Если удастся, он пригласит метаморфских вождей принять участие в этой работе, хотя он сильно сомневался, что они пожелают сотрудничать. Но что-то нужно было сделать для общения двух рас планеты. - Если я снова буду Короналем, - сказал он Карабелле, когда они миновали пирамиды и выезжали из Велализера, - я намерен... - Когда ты снова будешь Короналем, - поправила его Карабелла. Валентин улыбнулся. - Да, когда я снова буду Короналем, я намерен изучить всю проблему метаморфов. Ввести их снова в главный поток жизни Маджипура, если это возможно. Даже дать им место в правительстве. - Если они возьмут его. - Я имею в виду - победить эту их злобу. Я посвящу этому мое правление. Все наше общество, наше удивительное, гармоничное и сердечное королевство было основано на краже и несправедливости, и мы унаследовали привычку не замечать этого. Слит искоса взглянул на него. - Изменяющие Форму не использовали планету полностью. Их было двадцать миллионов на все это огромное пространство, когда наши предки пришли сюда. - Но эта планета принадлежала Метаморфам! - воскликнула Карабелла. - По какому праву... - Полегче, - сказал Валентин. - Не стоит спорить о нуждах первых поселенцев. Что сделано, то сделано, прошлого не воротишь, но в нашей власти изменить настоящее. Делиамбер сказал тихо, но так, что привлек внимание слушателей: - Возможно, все теперешние затруднения в королевстве являются началом возмездия за подавление метаморфов. - Что ты хочешь этим сказать? - удивленно спросил Валентин. - Только то, что мы прошли долгий путь на Маджипуре, ничего не заплатив за первородный грех завоевателей. Как тебе известно, счет накапливает проценты. И теперь эта узурпация, зло, творимое новым Короналем, стоящая перед нами война, смерть и разрушение, хаос... Может быть, прошлое начинает, наконец, сводить с нами счеты. Но Валентин не имеет никакого отношения к подавлению метаморфов, - возразила Карабелла. - Почему он должен страдать один? Почему именно его сбросили с трона, а не какого-нибудь своевольного Короналя прошлого? Делиамбер пожал плечами. - Такие дела никогда не распределяются справедливо. Почему ты думаешь, что наказан бывает только виновный? - Божество... - А почему ты считаешь Божество справедливым? За долгое время все его ошибки выправляются, каждый минус уравнивается плюсом, колонки подсчитываются и итог оказывается правильным. Но все это за долгий промежуток времени. Мы живем короткое время, и тут многое часто бывает несправедливым. Компенсирующие силы Вселенной приводят в порядок все счета, но в этом процессе размалывают как добро, так и зло. - Более того, - сказал вдруг Валентин, - может быть, я выбран орудием этих компенсирующих сил, и мне необходимо было страдать, чтобы стать эффективным. - В каком смысле? - Если бы со мной не случилось ничего необычного, я, вероятно, правил бы на Замковой Горе, как все прочие до меня, довольный собой, принимающий вещи, как они есть, поскольку не видел бы в них ничего неправильного. Но все эти приключения дали мне взгляд на мир, какого я никогда бы не имел, оставаясь укрытым в Замке. И, может быть, теперь я готов по-другому сыграть предназначенную мне роль... - Он помолчал. - Все эти разговоры впустую. Первое, что нам надо сделать - это взять обратно Замок. А уж потом поговорим о природе компенсирующих сил Вселенной и о тактике Божества. Он оглянулся на разрушенный Велализер, проклятый город древних, хаотический, но великолепный, на заброшенной пустынной равнине, затем отвернулся и молча стал смотреть на меняющийся пейзаж впереди. Теперь дорога резко повернула к северо-востоку, вверх по гряде холмов, спускаясь в плодородную долину Глейга у самого северного конца озера Рогойз. Сейчас они находились в сотнях миль от лагеря армии Короналя. Ирманар, встревоженный присутствием в Велализере двух шпионов, послал разведчиков на север, проверить, не двигалась ли армия наперерез им. Валентин счел это разумным, но решил сделать и собственную разведку. - Наведи чары, - приказал он Делиамберу, - чтобы я знал, где ожидает нас вражеская армия. Можешь? Яркие золотые глаза вруона весело блеснули. - Могу ли? Упряжное животное может есть траву? Морской дракон может плавать? - Тогда сделай. Делиамбер отошел, зашептал что-то и замахал щупальцами, свивая и переплетая их самыми замысловатыми узорами. Валентин подозревал, что большая часть колдовства Делиамбера была рассчитана на зрителей, что настоящая передача не зависит от размахивания щупальцами и произнесения формул, а только броска проницательного и сенситивного разума колдуна. Но так оно и должно быть. Пусть себе вруон делает свой маленький спектакль. Определенное количество работы напоказ было главной смазкой цивилизованной деятельности, не только у колдунов и жонглеров, но и у Короналей, Понтификса, Леди, Короля Снов, учителей священных таинств, может быть, даже у таможенников провинциальных границ и продавцов сосисок в уличных ларьках. Занимаясь делом, нельзя было быть чересчур прямым и резким, надо прикрыть его магией, театральностью. Делиамбер сказал: - Отряды Короналя, похоже, остались там, где стояли лагерем. Валентин кивнул. - Вот и хорошо. Пусть торчат там подольше, ожидая, когда мы вернемся с нашей экскурсии по Велализеру. Ты можешь отметить другие армии к северу отсюда? - На большом расстоянии не могу. Я чувствую присутствие рыцарских сил, собравшихся на Замковой Горе, но они всегда там. Я определяю небольшие отряды там и тут в Пятидесяти Городах, но тоже ничего особенного. У Короналя времени хватает. Он сидит себе в Замке и ждет, когда ты подойдешь, а затем объявит великую мобилизацию. Что ты будешь делать, Валентин, когда миллион воинов спустятся к тебе с Замковой Горы? - Думаешь, я не задумывался об этом? - Знаю, что ты думал, но мало. Следует крепко подумать - наши сотни против их миллионов. - Миллион - неудачная мера для армии, - смеясь сказал Валентин. - Жонглировать дубинками много легче, чем стволами двика-деревьев. Тебя пугает то, что впереди, Делиамбер? - Нисколько. - И меня тоже. Но, конечно, это тоже была бравада напоказ, Валентин сам понимал это. Боялся ли он? Всерьез - нет. Смерть все равно придет рано или поздно, бояться ее глупо. Валентин знал, что мало боится смерти, потому что он стоял перед ней в лесу у Авандройна, в быстринах Стейча, в брюхе морского дракона, в драке с Фарселом на Острове, и ни в одном из этих случаев не испытывал того, что можно назвать страхом. Если армия, ждущая его на Замковой Горе, затопит его малые силы и зарубит его самого - это, конечно, печально, как печально было бы разбиться в куски на порогах Стейча, но эта перспектива не ужасала его. Страх за собственную жизнь был куда менее значителен, чем страх за судьбу Маджипура. Если он, Валентин, погибнет - от неуверенности, глупости или просто от неравенства сил, Замок останется в руках Барджазедов и ход истории навеки изменится, пострадают миллиарды невинных. Предупредить это - великая ответственность, и Валентин чувствовал ее тяжесть. Если он героически погибнет, пытаясь подняться на Замковую Гору, его испытаниям придет конец, но это станет началом агонии Маджипура. 5 Теперь они ехали через мирные сельские округа, по периметру громадного сельскохозяйственного пояса вдоль Замковой Горы, снабжавшего продуктами Пятьдесят Городов. Валентин теперь все время выбирал главные дороги. Время секретности прошло. Караван бросался в глаза, скрыть его едва ли было возможно, да и наступало время, когда мир должен был узнать, что борьба за обладание Замком Лорда Валентина вот-вот начнется. Мир уже начал узнавать об этом. Разведчики Ирманара, вернувшись из города Пендивейна выше по Глейгу, принесли известия о первых контрмерах узурпатора. - Между нами и Пендивейном нет армий, - доложил Ирманар, - но в городе объявлено, что ты мятежник, разрушитель, враг общества. Заявления Понтификса в твою пользу, кажется, еще не объявлялись. Горожан Пендивейна побуждают объединяться в отряды, чтобы защитить истинного Короналя и истинный порядок вещей от твоего посягательства. И широко распространились послания. - Какого рода? - нахмурился Валентин. - От Короля. Ты, видимо, слабо поддаешься сну по ночам, но Король присутствует в твоих снах и жужжит тебе о преданности и о страшных последствиях, если Корональ будет скинут. - Естественно, - пробормотал Валентин. - Король работает для сына со всей своей энергией. Там, в Суврейле, небось день и ночь шлют послания. Но мы повернем это против него, а, Делиамбер? Король Снов говорит народу о том, как ужасно скинуть Короналя. Прекрасно. Я хочу убедить народ именно в этом. Я хочу довести до него, что эта ужасная вещь уже произошла на Маджипуре и что народ должен исправить все это. - И что Король Снов является заинтересованной стороной в этой войне, - сказал Делиамбер. - Мы должны пояснить народу и это - что выигрывает Король от изменнических действий своего сына. - Мы это сделаем, - горячо сказала Лоривейд. - С Острова с удвоенной силой идут послания Леди. Они противодействуют ядовитым снам Короля. В прошлую ночь Леди пришла ко мне во сне и показала, какое послание она пошлет. Это видение наркотизации в Тил-омоне, подмена Короналя. Она покажет народу твое новое лицо, Лорд Валентин, и окружит его сиянием Короналя, горящей звездой власти. И будет портрет фальшивого Короналя как предателя, подлого и темного духом. - Когда это будет? - спросил Валентин. - Она ждет твоего одобрения. - Тогда открой сегодня свой мозг Леди и скажи ей, что послания должны начаться. Кон из Кианимота сказал: - Мне так странно все это! Война снов! Если бы я когда-нибудь усомнился, что я в чужом мире, эта стратегия убедила бы меня. Валентин ответил с улыбкой: - Лучше сражаться снами, чем мечами и энергометами, дружище. Мы стараемся победить убеждением, а не убийством. - Война снов, - растерянно повторил Кон. - У нас на Кианимоте все по-другому. Но кто скажет, что лучше? Правда, я думаю, что здесь будут не только послания, но и сражения, прежде чем все устроится как надо, Лорд Валентин? Валентин печально взглянул на синекожего. - Боюсь, что ты прав. Через пять дней они подошли к предместьям Пендивейна. Известия о их приближении разнеслись по всей округе. Фермеры прекращали работу на полях и таращили глаза на караван плавучих экипажей, а в наиболее населенных секторах на шоссе стояли толпы. Валентин считал, что все это хорошо. Ни одна рука не поднялась против них. Толпа смотрела с любопытством, но не угрожающе. Большего он не мог ждать. Но, когда они были в дне пути от Пендивейна, передовой отряд вернулся с известием, что у западных ворот города ждет вооруженный отряд. - Солдаты? - спросил Валентин. - Гражданское ополчение, - ответил Ирманар, - наскоро организованное, судя по виду. У них нет униформы, только повязки с эмблемой горящей звезды на рукавах. - Великолепно. Горящая звезда посвящена мне. Я подойду к ним и попрошу их лояльности. - Что ты наденешь, Милорд? - спросил Виноркис. Валентин растерянно указал на простую одежду, в которой приехал с Острова - белую тунику с поясом и легкую верхнюю блузу. - Это, я полагаю. Хьорт покачал головой. - Ты должен быть одет богато и в короне. Я думаю, это очень важно. - Я не думал появляться слишком подчеркнуто. Если они увидят человека в короне, но не с лицом Лорда Валентина, которое они знают, их первой мыслью будет, что я - узурпатор. Ведь так? - Я думаю иначе, - возразил Виноркис. - Ты идешь к ним и говоришь, что ты истинный Корональ. Но ты похож на Короналя. Простая одежда и легкие манеры могут завоевать тебе друзей в спокойной беседе, но не перед собравшейся военной силой. Ты должен быть одет более впечатляюще. - А я как раз надеялся на простоту и искренность, как действовал всегда, начиная с Пидруда. - Простота и искренность - это пожалуйста, но еще и корона, - сказал Виноркис. - Карабелла! Делиамбер! Что вы посоветуете? - Небольшая подчеркнутость не повредит, - сказал вруон. - И это будет твое первое официальное выступление с требованием Замка, - сказала Карабелла, - и немного царственной пышности тебе, по-моему, хорошо послужит. Валентин засмеялся. - Боюсь, что за многие месяцы странствий я отвык от таких костюмов. Мысль о короне мне теперь кажется смешной. Вещь из изогнутого металла, напяленная на голову, немного драгоценностей... - он остановился, видя, как они разинули рты. - Корона, - продолжал он менее легкомысленным тоном, - только внешняя примета, безделушка, украшение. На детей такие игрушки производят впечатление, но взрослые горожане... - Он снова умолк. - Милорд, - сказал Делиамбер, - помнишь ли ты, что чувствовал, когда пришли к тебе в Замок и впервые одели на тебя корону? - Признаюсь, у меня дрожь пошла по спине. - Да. Пусть корона - детское украшение, глупая безделушка, но она также - символ власти, она выделяет Короналя из всех прочих, превращает просто Валентина в Лорда Валентина, наследника Лорда Престимиона, Лорда Конфалума, Лорда Стиамота. Мы живем этими символами. Милорд, твоя мать Леди многое вернула тебе от той особы, которой ты был до Тил-омона, но в тебе еще очень много от Валентина-жонглера, и вообще-то это неплохо. Но сейчас, я думаю, требуется больше экспрессивности и меньше простоты. Валентин молча слушал Делиамбера и думал, что иногда нужно позволить себе театральность, чтобы добиться желаемого эффекта. Да, они были правы, а он ошибался: - Хорошо. Я надену корону, если ее можно изготовить своевременно. Один из людей Ирманара быстро сделал для него корону из кусочков испорченного механизма плавучей повозки - единственного запасного металла, что был под руками. Рассматривая эту поспешную импровизацию, Валентин подумал, что это работа мастера: места соединений не были грубыми, лучи горящей звезды расположены на равном расстоянии друг от друга, внутренние орбиты гладко закольцованы. Конечно, ее нельзя было сравнить с подлинной короной из семи различных драгоценных металлов с инкрустацией и гравировкой, с отшлифованными редкими камнями, с тремя сверкающими камнями диниаба в лобной части. Но та корона, сделанная в великое царствование Лорда Конфалума, вызывавшая восторг более всех других атрибутов имперской пышности, была сейчас далеко, а эта, заняв свое место на его освещенной голове, вероятно, окутается магически соответствующим величием. Валентин долго держал ее в руках. Он только вчера смеялся над такими вещами, однако сегодня он чувствовал перед этой короной некоторое благоговение. - Милорд, - мягко напомнил Делиамбер, - ополчение Пендивейна ждет. Валентин кивнул. Он оделся во взятый взаймы пышный наряд: зеленую пару, принадлежавшую одному из товарищей Ирманара, желтый плащ, данный ему Эйзенхартом, тяжелую золотую цепь иерарха Лоривейд, высокие блестящие сапоги, отделанные белым мехом, позаимствованные у Насимонта. Он не носил такой одежды с того злосчастного банкета в Тил-омоне, когда был в другом теле, и ему казалось странным быть одетым столь претенциозно. Не хватало только короны. Он хотел было надеть ее, но резко остановился. Нравилось ему это или нет, но это был исторический момент: он надевает горящую звезду впервые в этом своем втором воплощении. И вдруг это событие показалось ему не столько маскарадом, сколько коронацией. Он беспокойно огляделся вокруг. - Я не должен сам надевать ее, - резко сказал он. - Делиамбер, ты мой первый министр. Сделай это. - Милорд, я не достаточно высокого роста. - Я встану на колени. - Это не годится, - сказал вруон чуть резко. Он явно не хотел делать этого. Валентин взглянул на Карабеллу, но та отступила, шепча с ужасом: - Я же из простонародья, Милорд. - При чем тут... - Валентин тряхнул головой. Это начало ему надоедать. Он посмотрел на иерарха Лоривейд, величавую женщину с холодными глазами. - Ты представительница леди, моей матери, и ты высокого ранга. Могу я просить тебя... Но Лоривейд ответила строго: - Милорд, корона дается Короналю властью Понтификса. Самое подходящее, чтобы ее надел на тебя Ирманар, поскольку он самый высокий служащий Понтификса среди нас. Валентин вздохнул и повернулся к Ирманару. - Полагаю, что это правильно. Ты сделаешь это? - Это великая честь для меня, Милорд. Валентин протянул корону Ирманару и опустил обруч Леди как можно ниже. Ирманар, человек невысокого роста, взял корону обеими чуть дрожащими ладонями, вытянул руки вверх и с величайшей осторожностью надел на голову Валентину. Корона была как раз впору. - Ну, вот, - сказал Валентин, - я одет... - Лорд Валентин! Виват, Лорд Валентин! Да здравствует Лорд Валентин! Все упали перед ним на колени, делая знак горящей звезды, выкрикивали его имя - все, даже инопланетник Кон. Смущенный этим, Валентин делал протестующие жесты, хотел сказать, что это не настоящая церемония, что это все только для того, чтобы произвести впечатление на горожан Пендивейна, но слова не шли из его горла, потому что он знал, что они неискренни, что это импровизированное действие было фактически его второй коронацией. И он чувствовал холод в спине, дрожь и удивление. Он стоял простирая руки, и принимал знаки почтения. Затем сказал: - Встаньте. Пошли. Пендивейн ждет нас. Разведчики доложили, что ополчение и городские власти уже несколько дней стоят лагерем перед западными воротами Пендивейна, ожидая его прибытия. Но кто знает, каково настроение народа после столь долгого ожидания и какой прием собираются оказать Валентину. До Пендивейна оставался всего час езды. Они быстро ехали через леса и широкие луга, а затем через жилые округа с маленькими каменными домами с остроконечными крышами из красной черепицы. Дальше был сам город, столица провинции, с населением в двенадцать или тринадцать миллионов. В основном, он был торгово-промышленным складом, но через него шла в Пятьдесят Городов и сельскохозяйственная продукция низин долины Глейга. У ворот ожидало по крайней мере десятитысячное ополчение. Оно заполнило дорогу, рассыпалось по проулкам рыночной площади, приютившейся у внешней стены Пендивейна. Оно было вооружено энергометами, правда, в небольшом количестве, и более простым оружием. Последний край стоял напряженно, стараясь держаться по-солдатски, что для них было явно непривычно. Валентин приказал каравану остановиться в нескольких сотнях ярдов от передней линии, чтобы между ополчением и ними было свободное пространство, вроде буферной зоны. Он вышел вперед. Слева от него шла иерарх Лоривейд в сверкающем облачении высших служащих Леди, а справа - Ирманар ярко сверкая эмблемой Понтификса на груди. За Валентином шли Залзан Кавол и его устрашающие братья, позади них - Лизамон Холтен в полной боевой форме, со Слитом и Карабеллой по бокам, Делиамбер сидел на плече великанши. Медленно, легко, безошибочно величественным шагом Валентин вошел в открытое пространство. Горожане Пендивейна зашевелились, смущенно переглядываясь, переминаясь с ноги на ногу, потирая грудь ладонями. Наступила напряженная тишина. Валентин остановился в двадцати ярдах от передовой линии и сказал: - Добрый народ Пендивейна, я - законный Корональ Маджипура и прошу вашей помощи в возвращении мне того, что мне было даровано волею Божества и указом Понтификса Тивераса. Тысячи широко раскрытых глаз неотрывно смотрели на него. Он чувствовал себя совершенно спокойно. - Я прошу выйти вперед Герцога Хольмсторга. Я прошу выйти вперед Родварда Хелигорна, мэра Пендивейна. В толпе возникло движение. Затем она распалась, и вышел полный мужчина в синем с оранжевой отделкой мундире. Лицо его казалось серым - от страха или от напряжения. Черная перевязь мэра пересекала его широкую грудь. Он сделал несколько неуверенных шагов к Валентину, яростно сигналя за спиной, чтобы этого жеста не видели стоящие перед ним; через минуту пять или шесть муниципальных чиновников смущенно и неохотно встали позади мэра. Толстяк сказал: - Я Редвард Хелигорн. Герцога Хольмсторга вызвали в Замок Лорда Валентина. - Мы уже встречались, мэр Хелигорн, - приветливо сказал Валентин. - Не помнишь? Это было несколько лет назад, когда Короналем был мой брат Вориакс, а я ехал а Лабиринт с поручением к Понтификсу. Я остановился в Пендивейне, и ты устроил банкет в мою честь в большом дворце на берегу реки. Помнишь, мэр Хелигорн? Было лето, засушливый год, река сильно обмелела, не то, что нынче. Хелигорн облизал губы и хрипло сказал: - Да. Тот, кто стал Лордом Валентином, был здесь в сухой год. Но он был черноволос и бородат. - Правильно. Произведено колдовство страшной природы, мэр Хелигорн. Теперь в Горном Замке сидит предатель, а я был изменен и выкинут. Но я Лорд Валентин, и властью горящей звезды, которую ты носишь на рукаве, требую, чтобы ты принял меня как Короналя. Хелигорн совсем растерялся. Ему явно хотелось бы находиться сейчас в любом другом месте, даже в коридорах Лабиринта или в жарких пустынях Суврейла. А Валентин продолжал: - Рядом со мной иерарх Лоривейд с Острова Сна, ближайшая наперсница моей матери, твоей Леди. Как ты думаешь, станет она обманывать тебя? Иерарх сказала ледяным тоном: - Это истинный Корональ, и Леди проявит высшую любовь к тем, кто поддержит его. - А вот стоит Ирманар, высший слуга Понтификса Тивераса, - продолжал Валентин. - Вы все слышали, - заговорил Ирманар, - указ Понтификса, что этого белокурого человека следует приветствовать как Лорда Валентина Короналя. Кто из вас выступит против указа Понтификса? Лицо Хелигорна выражало ужас. Вероятно, Валентину труднее было бы иметь дело с Герцогом Хольмсторгом, поскольку тот был высокого происхождения и весьма надменным и его вряд ли мог легко смутить человек в самодельной короне и с малым отрядом странно подобранных спутников. Но Редварду Хелигорну, простому выбранному чиновнику, много лет занимавшемуся только устройством банкетов да дебатами о налогах с товаров, это дело было не по зубам. Он сказал едва членораздельно: - Был приказ из Замка Лорда Валентина, чтобы тебя схватить, связать и представить на суд. - В последнее время из Замка Лорда Валентина немало было приказов несправедливых, неразумных и несвоевременных не так ли, мэр Хелигорн? - спросил Валентин. - Это приказы узурпатора, они ничего не стоят. Ты слышал голоса Леди и Понтификса. Ты получал послания, требующие от тебя покорности мне. - Были и другие послания, - прошептал Хелигорн. - Да, от Короля Снов! - Валентин рассмеялся. - А кто узурпатор? Кто украл трон Короналя? Доминик Барджазед, сын Короля Снов! Теперь тебе понятны послания из Суврейла? Ты понимаешь, что произошло в Маджипуре? Валентин вошел в транс и затопил беспомощного Хелигорна полной силой своего духа, полным посланием наяву от Короналя. Хелигорн зашатался. Лицо его пошло красными пятнами. Он отступил и ухватился за своих товарищей, чтобы удержаться на ногах, но те тоже получили волну от Валентина и сами едва устояли. - Дайте мне свою поддержку, друзья - сказал Валентин. - Откройте мне ваш город. Отсюда я пойду на завоевание Замковой Горы, и велика будет слава Пендивейна, первого города на Маджипуре, восставшего против узурпатора! 6 Так пал Пендивейн без единого удара Редвард Хелигорн преклонил колени перед Валентином и сделал знак горящей звезды, затем то же самое сделали два его заместителя. Внезапно тысячи людей стали оказывать знаки почтения и выкрикивать сначала без особого убеждения, а потом более уверенно: - Валентин! Лорд Валентин! Да здравствует Лорд Валентин Корональ! И ворота Пендивейна открылись. - Довольно просто, - шепнул Валентин Карабелле. - Может, так пойдет и по Замковой Горе? Застращать одного-двух жирных мэров и получить обратно тон без всяких возражений? - Вряд ли, - ответила она. - Наверху тебя ждет Барджазед с телохранителями, и его не запугаешь словами и драматическими эффектами. Сражения будут, Валентин! - Пусть бы было только одно! Она слегка коснулась его руки. - Ради тебя хочу надеяться, что будет только одно, и то небольшое. - Не ради меня, а ради всего мира. Я не хочу, чтобы мой народ погибал, исправляя то, что принес нам Доминик Барджазед. - Я не думала, что короли могут быть такими мягко сердечными, милый. Ты опечален. - Я боюсь грядущего. - Грядущее - это обязательно борьба, победа и восстановление порядка. И если ты хочешь быть настоящим Короналем, помаши своему народу рукой, улыбнись и сгони с лица трагическое выражение. Валентин кивнул. - Да, ты права. - Он взял ее за руку, быстро и нежно провел по ней губами. Повернувшись к толпам, выкрикивающим его имя, он поднял руки и принял приветствия. Было до странности знакомо въезжать в большой город, где по сторонам бульваров собрались приветствующие его толпы. Он как бы вспомнил сон - начало своей великой церемониальной поездки, как бы плыл по реке в Алейсор на западном берегу, а потом на Остров - преклонить колени перед матерью во Внутреннем Храме, потом большое морское путешествие в Зимрол. Народ приветствовал его в Пилиплоке, Велатисе, Нарабале. Парады, банкеты, возбуждение, пышность... Затем Тил-омон, где его тоже встречали приветственными криками. Он вспомнил, как был удивлен, что Доминик Барджазед сын Короля Снов, приехал из Суврейла в Тил-омон, чтобы приветствовать его и почтить пиром. Барджазеды обычно оставались дома, в своем прокаленном солнцем королевстве, сторонились человечества и заботились только о своих сонных машинах, посылая послания, поучающие, приказывающие или карающие. Банкет в тил-омоне, бокал вина из рук Барджазеда и... город Пидруд, фальшивые воспоминания о детстве где-то на востоке Зимрола... И вот теперь, столько времени спустя, на улицах большого города вновь выкрикивают его имя. Очнувшись в королевских апартаментах дворца мэрии, Валентин вызвал к себе мэра Хелигорна, все еще ошеломленного и расстроенного, и сказал: - Мне нужна флотилия речных судов, чтобы плыть к истокам Глейга. Стоимость ее будет выплачена из Имперской казны после моего восстановления. - Слушаюсь, Милорд. - Сколько отрядов ты мне можешь дать? - Каких отрядов? - Ополчения, воинов, носителей оружия. Лицо мэра выразило ужас. - Мы в Пендивейне не знаем военного искусства, Милорд. Валентин улыбнулся. - Никто на Маджипуре не знает военного искусства, благодарение Божеству. Однако, несмотря на наше миролюбие, мы сражаемся, если нам угрожают. Узурпатор угрожает всем нам. Разве ты не чувствовал жала новых непонятных налогов и непривычных указов в этом году? - Конечно, чувствовал, но... - Что - но? - резко спросил Валентин. - Мы думали, что новый Корональ хочет показать свою власть. - И вы спокойно позволите давить на вас тому, кто должен служить вам? - Милорд... - Ладно. Ты много выиграешь, когда я приведу все в порядок. Ты это понимаешь? Дай мне армию, мэр Хелигорн, и храбрость народа Пендивейна будет воспеваться в балладах тысячу лет. - Я отвечаю за жизнь моего народа, Милорд... - А я отвечаю за жизнь твоего народа и за двадцать миллиардов жизней еще. Но без армии чересчур я уязвим. С армией я выступаю как король: имперские силы решительно идут чтобы рассчитаться с врагом. Понимаешь, Хелигорн? Собери народ, скажи, что должно быть сделано, и вызывай добровольцев. - Слушаюсь, Милорд, - трепеща ответил мэр. - И смотри, чтобы добровольцы были в самом деле добровольцами! - Будет сделано, Милорд, - бормотал Хелигорн. Армия собралась быстрее, чем ожидал Валентин. Подбор, экипировка, провиант - вопрос дней. Хелигорн действительно старался - может, мечтал, чтобы Валентин как можно скорее ушел куда-нибудь в другой район. Народное ополчение, ранее собиравшееся защищать Пендивейн от вторжения претендента, теперь составило ядро поспешно собранной преданной армии - тысяч двадцать мужчин и женщин. Город с тридцатью миллионами жителей мог бы дать и больше, но Валентин не хо