---------------------------------------------------------------
   © Copyright Рюноске Акутагава
   © Copyright Людмила Ермакова (ermakova(АТ)gol.com), перевод с японского
   Date: 14 Aug 2003
---------------------------------------------------------------

     В конце  концов Краб все же сумел отомстить Обезьяне, отнявшей  у  него
рисовый  колобок. С помощью Ступки, Осы и Яйца он  убил ненавистного  врага.
Ныне можно уже и  не пересказывать эту историю. Но  вот о том, как сложилась
судьба Краба и его сторонников после  смерти  Обезьяны, поведать необходимо.
Ведь в сказке об этом не сказано ни слова.
     Больше того, сказка даже представляет  дело так,  будто Краб вернулся к
себе в  норку, Ступка - в угол кухни, Оса - в свое гнездо под карнизом, Яйцо
- в ящик с рисовой шелухой, и все они зажили мирно и спокойно.
     А между тем это неправда. После  того, как они отомстили Обезьяне,  все
они  были арестованы  полицией и посажены в  тюрьму. Притом после  судебного
разбирательства главного преступника - Краба - приговорили к смертной казни,
а  его сообщников  - Ступку, Осу и Яйцо  - к пожизненной  каторге. Читатель,
знакомый только со сказкой, может быть, усомнится в том, что их судьбы могли
принять такой оборот. Но это факт. Не подлежащий ни малейшему сомнению факт.
     Краб, по его  собственному свидетельсту, отдал рисовый  колобок в обмен
на хурму. Обезьяна же не только подсунула ему незрелые плоды  вместо спелых,
но  прямо-таки  забросала его зеленой хурмой,  явно имея в виду  нанести ему
увечье.
     Однако никакими расписками  при этом  Краб и Обезьяна  не обменивались.
Собственно, это не так уж важно, ведь договорились они просто о факте обмена
рисового  колобка на хурму, а спелость последней никак не  оговаривалась.  В
конце  концов,  пусть даже Обезьяна и  принялась  швырять  в  него  жесткими
незрелыми  плодами, разве есть какие-нибудь  свидетельства злого умысла с ее
стороны?  Не удивительно,  что  и  знаменитый  адвокат Имярек, выступавший в
защиту  Краба,  не  смог  придумать  ничего  умнее,  чем  только  взывать  к
состраданию  судей.  Рассказывали, что  этот адвокат,  с сочувственным видом
вытирая  Крабу его пузырьки-слезы, говорил ему: "Смирись!" Но так никто и не
разобрался, к чему относится это "смирись, - то ли к смертному приговору, то
ли к тому огромному гонорару, который запросил адвокат.
     Да и среди тех,  кто выражал  общественное  мнение в  прессе,  тоже  не
нашлось  почти никого, кто  бы сочувствовал Крабу. Ведь он убил  Обезьяну из
сугубо личных  побуждений.  С  досады,  что  та обвела  его  вокруг  пальца,
воспользовшись его незнанием и опрометчивостью - разве нет? Но в нашем мире,
где сильный  всегда побеждает слабого, волю  своему  гневу дает либо глупец,
либо безумец. И критических высказываний такого рода было немало.
     Вот, например,  некий барон,  глава коммерческого совета,  был со  всем
этим полностью согласен, но сверх того еще пришел к заключению и объявил  во
всеуслышание,  что  от убийства  Обезьяны  веет духом модных нынче  "опасных
мыслей". Наверно, поэтому, после того как вся эта история  кончилась, барон,
по слухам, кроме камердинера-телохранителя завел еще свору бульдогов.
     Добавим, что  месть Краба не снискала одобрения и  среди так называемых
интеллигентных людей. Некий университетский профессор, исходя  из логических
предпосылок,  заявил, что убийство  Обезьяны  Краб совершил  во имя мести, а
месть как таковую добрым деянием он  считать отказывается. Затем некий лидер
социалистов сказал, что Краб  был явным приверженцем  частной собственности,
будь то хурма  или рисовый колобок, так  что и Ступка,  и Оса, и Яйцо также,
видимо, были носителями реакционных идей, и не исключено,  что на самом деле
они  с самого начала  были  подосланы  Комитетом  Ультра-правых Патриотов. А
глава некоей буддистской организации заявил,  что Крабу, по всему видать, не
было свойственно  чувство  буддийского  милосердия:  если  бы оно  было  ему
ведомо, то Обезьяна, забрасывающая его зеленой хурмой, вызвала бы у него  не
ненависть, а, наоборот, сострадание. "Вот если бы он послушал хоть разок мою
проповедь...", - так вроде бы сказал тот буддист.
     А  некий...  в  общем, в  каждой  области  были  свои выдающиеся  люди,
высказывавшиеся по этому поводу,  и все они  высказались против мести Краба.
Отыскался только один рьяный защитник Краба, некий член парламента, пропойца
и к тому же поэт, который принял  сторону Краба.  Он провозгласил, что месть
Краба  соответствует духу бусидо.  Однако к этим  старомодным аргументам уже
никто   не  прислушивался.  Более  того,  газеты  судачили,  что  этот  член
парламента  по злопамятству своему все никак не  может забыть, что несколько
лет назад, в зоопарке, на него помочилась одна Обезьяна.
     Читатель, знакомый только  со  сказкой, верно, прольет слезу сочувствия
над  печальной  судьбой  Краба.  Но его  смерть закономерна, скорбь по этому
поводу - не  более, чем дамские или инфантильные сантименты. Вся Поднебесная
была согласна в том, что Краб умрет поделом. И действительно,  рассказывают,
что после исполнения приговора судья, прокурор,  адвокат,  тюремщик, палач и
тюремный  священник  проспали беспробудно  сорок  восемь часов. Более  того,
говорят, что  все они видели во сне врата рая. По их рассказам, рай - что-то
вроде  роскошного  универмага, одновременно смахивающего на замок феодальных
времен.
     Хочу рассказать  в двух  словах и о том,  что случилось с  семьей Краба
после его смерти.  Жена его стала проститукой. Толкнула ее на  это нужда или
ее  природная  склонность  - на  данный момент еще не выяснено.  Старший сын
Краба  после  смерти  отца,  выражаясь  языком  газет,  "пережил  внутреннее
перерождение". Сейчас он, кажется, заведует отделом у биржевого маклера, или
что-то  в  этом роде. Этот краб  как-то  затащил  к  себе  в  норку раненого
приятеля, чтобы съесть мясо своего сородича. Именно этого краба  Кропоткин в
книге "0  взаимопомощи" привел как пример того, что даже крабы  заботятся  о
сородичах.
     Средний же сын Краба пошел в писатели. А уж раз  он стал писателем, то,
естественно, ничем иным, кроме  женщин не увлекается. Ну разве что еще время
от  времени, не без иронии, на примере судьбы своего  папы-краба  лишний раз
берется доказывать, что добро есть лишь иное название зла.
     А младший сын был дурак, так что ему ничего и не оставалось,  как стать
просто крабом. Вот однажды  полз он по-крабьи боком и видит -  лежит рисовый
колобок. А  он  как  раз больше всего любил полакомиться рисовыми колобками.
Вот  подцепил он большой клешней  добычу.  Тут обезьяна, сидевшая  на  ветке
большой хурмы и искавшая на себе вшей... Вряд ли есть надобность продолжать.
     В конце концов дело опять  может дойти до сражения краба с обезьяной, и
как бы  ни  сложилось дело, единственный  непреложный факт  -  это  что краб
неизбежно будет убит во имя родины.
     А теперь  слово за  вами,  читатели страны  Поднебесной!  Ведь  и  вы в
большинстве своем крабы!


   Март 1923 г.

   [Речь идет о японской народной сказке, пользующейся в  Японии  всеобщей
известностью. Один из ее вариантов имеется в сборнике  "Японские  сказки",
М. 1956 ("Месть краба").]

Популярность: 7, Last-modified: Thu, 14 Aug 2003 10:56:44 GmT