ый, Джек. - Его шатнуло, лицо покрылось испариной, и, тряхнув головой, он хрипло осведомился: - Бокор Ходжа, выжил он или нет? После недолгих поисков, искромсанное тело бокора нашли наполовину свесившимся в трюм. - Мертв, Фил, - сказал кто-то сквозь зубы. - Что ж, отыщите тогда, где он прятал свои снадобья, и тащите сюда, ко мне, а заодно и тяжелораненых. - Дэвис повернулся к Шэнди и вполголоса пояснил: - Сушеная печень, копченое мясо да изюм - их постоянный рацион, особенно когда они имеют дело с серьезной магией. А мне пришлось сегодня изрядно выложиться. Эти духи огня были ненасытны. - Да, видел. А почему печень, мясо и изюм? - Представления не имею. Утверждают, что это делает десны красными, но у всех бокоров все равно белесые десны. - Дэвис вздохнул, помолчал и легонько хлопнул Шэнди по спине. - Совсем забыл. Там ром, где-то на носу. Мне он понадобится, чтобы пробудить духа-покровителя. Пора о ране позаботиться - да и ты, думаю, не против пропустить глоток-другой. - О да! - с горячностью ответил Шэнди. - Ходж выжил? - поинтересовался Дэвис у одного из пиратов. - Нет, Фил, он получил пулю в живот, когда мы прыгали за борт, и пошел ко дну. - Ладно, все равно я здесь. Держать курс на юго-запад! - приказал Дэвис приунывшей команде, - Тем, кто ранен слишком тяжело, чтобы работать, - чинить паруса, сращивать канаты. Нам придется плыть день и ночь, чтобы вовремя поспеть во Флориду. - А, черт побери, Фил, - возразил старый поджарый пират. - "Дженни" слишком разбита. Никто нас не обвинит, если мы поворотим обратно, на Нью-Провиденс. Дэвис по-волчьи осклабился: - С каких это пор нас стало заботить, кто чего скажет, а? "Кармайкл" - мой корабль, и я хочу его вернуть. Уверен, что Эд Тэтч скоро станет королем Вест-Индии, и когда все это утрясется, я хочу быть рядом. Плохо, что кое-кто из вас, стариков, еще помнит мирные корсарские деньки, потому что те времена безвозвратно миновали. Зарубите себе на носу: лето прошло, наступает сезон империи. Через несколько лет, вероятно, нигде в Карибском море нельзя будет тихо посиживать где-нибудь, греясь на солнышке, и поджаривать захваченную испанскую скотинку на костре. Грядет новый мир, нужно только протянуть руку и взять его, и мы - те самые, кто знает, как жить в нем, в этом новом мире, не притворяясь, будто это часть Англии, Франции или там Испании. И единственное, что нам может помешать, так это наша собственная лень. - Ну, Фил! - отозвался пират, немало озадаченный цветистой тирадой. - Лениться я умею лучше всего. Дэвис отмахнулся: - Тогда выполняй приказы. Держись меня и будешь есть и пить до отвала, а погибнешь, так тогда тебе без разницы. Он потянул Шэнди вперед, к раскачивавшемуся носу корабля, и когда они туда добрались, пошарил под грудой парусины и с возгласом радости вытащил бутылку. Дэвис зубами выдернул пробку и сунул бутылку в руки Шэнди. Тот сделал несколько глотков нагретого солнцем напитка. Ром был наполовину жидким, наполовину газообразным. И когда Шэнди вдохнул, передавая бутылку, то почувствовал, будто сделал еще один лишний глоток. - А теперь объясни мне, - сказал Дэвис, пропустив добрую порцию, - почему ты застрелил Уилсона? Шэнди развел руками: - Он собирался выстрелить в тебя. Как сказал тот мичман, это было бы убийством. Дэвис пристально посмотрел ему в глаза: - Да? И причина только в этом и больше ни в чем? Шэнди кивнул: - Именно, да поможет мне Бог. - А когда ты переоделся и заявил, что тебя заставили присоединиться к нам, что ты вовсе не пират, это было искренне? Шэнди с тоской вздохнул: - Да. Дэвис удивленно покачал головой и отхлебнул рома. - Э-э, Фил... а кто этот Пичи Бандер? - М-м? - Дай-ка мне хлебнуть. - Шэнди сделал несколько глотков и вернул бутылку. - Перчер Бандер, - повторил он несколько невнятно, голова кружилась от выпитого. - Ну знаешь, тот самый, который рассказал тебе о капитане Уилсоне. Это все правда? - А-а-а... - расхохотался Дэвис. - Панда Бичер! Он торговал, да и сейчас, наверное, торгует пряностями, и он всегда норовил пользоваться услугами капитанов военного флота для перевозки своего добра. Это незаконно, но большинство торговцев охотно идут на это. Они платят капитанам вполне достаточно, и в то же время это обходится им куда дешевле, чем услуги торгового флота с необходимостью оплачивать страховку и военный эскорт, который убережет их от пиратов. Я сам оттрубил в королевском флоте двадцать четыре года и знаю, что почти все капитаны зарабатывают прибавку к жалованью, обслуживая Панду и ему подобных, хотя в случае поимки им и грозит трибунал. Имя капитана корвета я узнал из разговоров на шлюпке, а потом притворился, будто знаю его. Шанс, что он окажется ни в чем не замешан, был невелик. Вдобавок в девяностых годах Панда владел парочкой публичных домов, которые специализировались на обслуживании королевских офицеров. Я слышал, что... тяготы и заботы службы в Карибском море заставляли молодых офицеров предпочитать экзотику: мальчиков, понимаешь, плетки, восточные вариации. И вполне могло статься, что Уилсон принадлежал к числу клиентов Панды. Шэнди осоловело кивнул. - И ты потому задал такой вопрос, чтобы казалось, будто он относится и к тому, и к другому, да? - Именно. Так или иначе мой вопрос попал в точку, верно ведь? Хотя теперь-то мы уже никогда не узнаем, что именно задело капитана. Появился Скэнк, сунул Дэвису вонючий парусиновый мешок и заторопился прочь, вытирая руки о штаны. Дэвис вытащил почерневший кусок мяса и без всякого удовольствия откусил. - Видишь ли, - продолжил он, набивая рот колбасой и старательно ее прожевывая, - после проклятого Утрехского договора, оставившего без работы экипажи каперов, превратившего матросов в обыкновенных батраков, в результате чего я стал пиратом, я дал себе клятву, что меня не повесят. За свою жизнь я насмотрелся, как людей вешают... так что, - он запил ромом мясо, - я был чертовски рад, что вовремя припомнил Панду Бичера... ну как может быть доволен человек, оказавшийся на крохотном необитаемом островке с оружием в руках. Шэнди сдвинул брови, пытаясь понять мысль собеседника, потом понимающе кивнул. - Это было самоубийство! - крикнул он, слишком пьяный, чтобы проявлять такт. - Ты хотел, чтобы он тебя убил? - Предпочитал, давай скажем так, предпочитал суду и неизбежной петле. Да. - Он снова покачал головой, явно все еще пораженный поведением Шэнди. - И все из-за того, что это выглядело бы как убийство? Шэнди махнул рукой в сторону остальных пиратов. - Любой из них поступил бы так же. - Уже обеспечив себе безопасность? - Дэвис рассмеялся. - Да никогда! Ни за что на свете, ни один из них. Ты помнишь Лота? - Прошу прощения? - Лот, Лот... ну тот парень из Библии с женой, которая была сделана из соляной глыбы... - Ах, этот Лот, - Шэнди кивнул, - да, конечно. - Помнишь, как Яхве зашел к нему? Шэнди наморщил лоб. - Нет. - Ну, в общем, Яхве сказал ему, что собирается разрушить город, потому что все кругом сущие подонки, так Лот ему в ответ: постой, постой, а если я найду десять порядочных парней, ты оставишь город в покое? Яхве пыхтел, вилял, но в конце концов согласился, что да, найдись десять добродетельных мужей, то не станет он приканчивать городишко. Тогда Лот, хитрюга, понимаешь ли, говорит: ну а как быть, если, например, только трое? Яхве вскакивает, начинает бегать туда-сюда, думает, а потом говорит: ладно, сойдут и трое. И тут Лот спрашивает, а как тогда насчет одного? Яхве совсем сбит с толку, так ему хотелось разнести городишко, но все ж соглашается, что и один тоже годится. Да только Лот так и не смог найти ни одного порядочного человека. Вот Яхве и разрушил город. Дэвис махнул рукой в сторону остальных - жестом, который включал и "Кармайкл", и остров Нью-Прови-денс, да и, пожалуй, все Карибское море. - Не вздумай, Джек, совершить такую же глупость и подумать, будто сможешь найти среди них хоть одного порядочного человека.  * КНИГА ВТОРАЯ *  Пасынки родины, изгнаны ею, В новой земле не нашли мы поживы: Все захватили тут те, кто умнее, Мы же, тупицы, и здесь еле живы. Так встанем же, братья, так сдвинем же кружки, Помянем погибших - что нам остается? Стоять кто не может - поможем друг дружке И выпьем за тех, кому смерть улыбнется. Бартоломью Даулинг ГЛАВА 9 С моря дул ровный вечерний бриз, раскачивая три корабля, стоявших на якоре борт о борт. Он подхватывал искры костров на берегу и уносил их в сумеречную темноту кипарисовых болот Флориды. Бет Харвуд выглянула из хижины на сваях, которую пираты выстроили на невысоком песчаном взгорке, окинула взглядом небо и море и вдохнула полную грудь морского свежего воздуха, молясь, чтобы этот чистый бриз не утихал до утра. Ей не хотелось провести третью ночь подряд в душном "противомоскитнике" - тесном ящике с полотняными стенками, который ее отец заставил пиратов сколотить. Она никогда не думала, что будет с сожалением вспоминать те два с половиной года, что провела в монастыре в Шотландии. Но теперь она оплакивала тот день, когда отец забрал ее оттуда. Бледные безмолвные монахини в рясах и капюшонах, голые каменные стены, неизменная овсянка с кусочками жухлых овощей и ни одной книги во всем монастыре, даже Библии. По правде говоря, она так никогда и не узнала, ни к какому ордену принадлежали монахини, ни даже какой веры они придерживались. В монастыре не было ни картин, ни статуй, ни распятий; его обитатели могли оказаться кем угодно, хоть магометанами. Но по крайней мере они оставляли ее в покое и ничем не стесняли, и она была вольна прогуливаться по саду, кормить птиц, либо взбираться на окружающую монастырь стену и наблюдать за дорогой, петлявшей по вересковым пустошам, в надежде увидеть хоть кого-нибудь. Иногда ей удавалось заметить фермера на телеге, охотника с собаками, но странное дело, когда она махала им, они всегда торопились прочь, будто опасались этого места. И тем не менее она чувствовала себя куда более близкой к этим далеким, торопящимся прочь фигуркам, чем к ушедшим в себя монахиням. В конце концов в ее жизни все были чужими и далекими. Ее мать умерла, когда Бет исполнилось тринадцать, и в это же время отец тоже отдалился. Он оставил свой преподавательский пост в Оксфорде, отдал дочь на попечение родственников и надолго исчез из ее жизни - занятый "независимыми изысканиями", как он это называл. И ей было пятнадцать, когда он повстречался с Лео Фрейдом... Хруст песка под сапогами заставил ее посмотреть вниз. Она с облегчением увидела, что приближался по крайней мере не Френд, а кто-то другой. Щурясь против закатного солнца, она не сразу узнала гостя, пока он не поднялся по ступеням и не вошел в хижину, наклонив голову в низкой двери. И тогда ее губы тронула легкая улыбка, ибо это был всего лишь старина Стид Боннет. Он прибыл вчера на своем корабле "Возмездие", и несмотря на то, что был пиратским капитаном и партнером Тэтча Черной Бороды, он был человеком благовоспитанным и в нем отсутствовали издевательская сардоническая насмешливость Фила Дэвиса и варварская одержимость ее отца. Бет не раз гадала, что же все-таки заставило его стать пиратом. - О, простите, - пробормотал он, поспешно стаскивая с головы шляпу, - я, право, не думал... - Ничего, ничего, мистер Боннет, - она махнула рукой в сторону бревна, служившего лавкой, - прошу вас, присаживайтесь. - Благодарю вас, - сказал он, садясь. В этот момент из зарослей взлетела какая-то птица с длинной шеей, резко закричала и пронеслась над самыми головами людей. Боннет от неожиданности подскочил и подозрительно покосился в сторону болот. - Вы сегодня, похоже, чем-то расстроены, мистер Боннет, - попыталась завязать разговор Бет. Он взглянул на нее и, казалось, только сейчас по-настоящему увидел девушку. Боннет облизнул губы и рассеянно улыбнулся, но уже через мгновение снова нахмурился и отвел глаза. - Озабочен? Хм, я постоянно лезу на рожон после этого спектакля в Чарлстоне... перед тем как Тэтч потребовал выкуп, они всерьез поверили, что мы намерены штурмовать город... Я видел - в подзорную трубу, знаете ли, - женщины, дети рыдали, метались по улицам города... Боже мой, и все ради чего?! Ящика черного медицинского табака, чтобы он мог спокойно заглянуть в бухту Окракок. Вдобавок иногда я говорю совсем не то, что хотел бы, и поступаю совсем не свойственным мне образом. Странно, гм! Даже сны... и те мне больше не принадлежат. Бриз с моря слегка изменил направление, кинул в лицо Бет длинную каштановую прядь волос, и она с опозданием ощутила исходящий от Боннета густой аромат бренди. У нее вдруг возникла мысль, но, боясь разочарования, она тут же подавила радостную надежду. Бет прикусила нижнюю губу. Следует соблюдать осторожность... - Откуда вы родом? - спросила она. Он долго молчал, и Бет усомнилась, слышал ли Боннет ее вопрос и собирается ли отвечать. "Мне надо выбраться отсюда, - думала она, - выбраться любым способом. Я хочу убедиться, что где-то там, вдали от Фрейда и отца, мой рассудок перестанет казаться мне чем-то хрупким и зыбким". - Барбадос, - наконец прошептал он хрипло. - Я... владел плантациями сахарного тростника. - А-а, так вы разорились? - Ничего подобного, все шло как нельзя лучше, - буркнул он угрюмо. - Я - армейский майор в отставке... рабы, конюшни, все такое... плантации процветали... Я был джентльменом, да. Бет подавила желание задать вопрос, который так и вертелся на языке: если это все правда, то почему же он тогда стал пиратом. Но вместо этого спросила совсем другое: - Вы хотели бы вернуться? Снова Боннет внимательно посмотрел на нее: - Да. Но я не могу. Меня повесят. - А если воспользоваться королевской амнистией? - Я... - Боннет нервно принялся грызть заусеницу на пальце. - Тэтч мне этого никогда не позволит. Сердце Бет бешено колотилось в груди. - Мы могли бы тайком ускользнуть сегодня ночью: я и вы. Сейчас все озабочены только тем, что собираются делать там, вверх по реке. - И глянув направо, она уже в который раз подивилась, почему эта болотная топь называется рекой. Боннет нервно улыбнулся, облизнув сухие губы и снова обдав Бет запахом бренди. - Вы и я, - сказал он, протягивая пухлую руку. - Да, - ответила она, делая шаг назад. - Бежать. Сегодня же в ночь. Когда хунзи канцо будет занят на реке. Упоминание Тэтча мигом протрезвило Боннета. Он скорчил гримасу и опять принялся грызть заусеницу. Не желая, чтобы он заметил в ее глазах отчаянную надежду, Бет Харвуд отвернулась к болотам. Возможно, подумала она, их потому и называют рекой, что вода в этих маленьких болотцах медленно перетекает из одного в другое. Вся вода здесь текла на запад, но так медленно, что это напоминало пропитку бисквита ромом, вечерние туманы тоже двигались в этом направлении; попав в них, можно было вымокнуть, как в настоящей реке. Она закрыла глаза. Называть эту трясину рекой - как это типично для всего ненавистного Нового Света: все здесь сырое, несформировавшееся, лишь отдаленно напоминает упорядоченное, цивилизованное восточное полушарие. Она услышала, как за спиной зашевелился Боннет, и перед тем как повернуться к нему, Бет успела подумать: быть может, именно первозданность здешней природы - причина стремления сюда ее отца, причина, заставившая его взять ее с собой. Боннет наклонился к ней, и в ранних сумерках она различила твердую решимость на его пухлом старческом лице. - Я так и сделаю, - сказал он полушепотом. - Думаю, я должен. Думаю, если я отправлюсь вверх по реке, меня ждет конец... Хотя, без сомнения, мое тело еще будет дышать, ходить, и говорить, и выполнять приказы Тэтча. - На борту вашего корабля хватит матросов, чтобы поднять паруса? - спросила Бет, так порывисто поднимаясь на ноги, что хижина зашаталась на своих опорах. Боннет прищурился: - "Возмездие"? Нет, нет, воспользоваться им мы не можем. Уж не воображаете ли вы, мисс, что никто ничего не увидит и не услышит, когда мы поднимем якорь, поставим паруса и покинем стоянку?! Нет, мы раздобудем шлюпку, что-нибудь, из чего можно будет соорудить мачту и парус, обернем уключины тряпками и на веслах пойдем вдоль берега, а там положимся на судьбу в открытом море. Господь более милостив, чем Тэтч. - Он внезапно ахнул и схватил ее за запястье. - Черт меня подери! Это ловушка? Тэтч подослал вас, чтобы проверить меня?.. Я же совсем забыл, ваш отец его компаньон... - Нет, - резко ответила Бет. - Это не ловушка, я действительно хочу бежать отсюда. Давайте же немедленно займемся этой шлюпкой! Боннет отпустил руку Бет, хотя, казалось, ее слова не слишком убедили его. - Но ведь, как я слышал, вы с ними уже месяц. Почему же вы до сих пор не бежали? Мне кажется, что это куда легче было сделать на Нью-Провиденс. Бет вздохнула. - Это ни при каких обстоятельствах не было бы легко, но... Еще одна птица захлопала крыльями рядом, и они оба нервно вздрогнули. - И к тому же, пока мы не прибыли сюда, я не думала, что отец замышляет зло против меня, но теперь... в общем, он не замышляет ничего плохого, но... вот позавчера хотя бы, когда мы высаживались на берег, я порезалась. Мой отец был прямо вне себя от волнения, что моя рана может загноиться и вызвать лихорадку. Он сказал Лео Френду, что защитная магия карибов, - она с отвращением произнесла эти слова, - здесь не очень действенна, и им надо не спускать с меня глаз ни на минуту и оберегать... Только его обеспокоенность была какой-то отстраненной, обезличенной, это было не беспокойство отца о здоровье дочери, а скорее... ну не знаю, как выразить, ну может, беспокойство капитана за судно, от которого зависит его жизнь. Боннет не слишком внимательно вслушивался в сбивчивую речь Бет. Он поправил букли парика, вновь облизнул губы, затем поднялся и приблизился к ней. На его пухлом лице появилась робкая улыбка, которой он пытался придать игривость. Голос его стал хриплым: - Скажите мне, у вас есть кто-нибудь?.. Бет, стараясь не смотреть ему в лицо, с печальной улыбкой ответила: - Да. Глупость, конечно, но... Я сама ничего не понимала до вторника, когда он погиб... он был на борту того шлюпа, "Дженни", и Френд говорит, что никто не мог там выжить после бортового залпа в упор... Я, право, не хотела бежать без... в общем, вы никогда не встречали его. Это человек, который был пассажиром на "Кармайкле"... Боннет вытянул губы дудочкой и сделал шаг назад, снова расслабив толстый живот. - Знаете ли, у меня нет никакой необходимости брать вас, - отрезал он. Бет моргнула удивленно и обернулась: - Что? Конечно, я вам нужна. Если вы меня не возьмете, то я могу просто поднять тревогу. - Она вдруг вспомнила, что, несмотря на обходительные манеры, перед ней все же пират, и поспешно добавила: - В любом случае ваше дело в глазах официальных лиц только выиграет, если вы не просто раскаетесь, но и сможете представить вдобавок освобожденную вами пленницу Черной Бороды. - Да, в этом что-то есть, согласен, - буркнул Боннет. - Ну что ж, тогда слушайте: прямо сейчас мы порознь спустимся на берег. Там на песке одна из шлюпок "Возмездия". Вы меня увидите подле нее... Вы заберетесь в нее и спрячетесь, там есть старая парусина... Прилив уже начался, так что мне будет не трудно столкнуть шлюпку в воду. Затем я подгребу к своему кораблю, загружу как можно больше провизии и всего необходимого - сколько смогу, конечно, не вызывая подозрений своего ненадежного экипажа, а затем погребу на юг вдоль берега. Кстати, вы умеете править по звездам? - Нет, - сказала Бет. - Но вы ведь умеете? - Да, конечно, - поспешно согласился Боннет. - Я просто... э-э-э... я думал о тех моментах, когда я буду спать. Но в любом случае, если мы отправимся на юг, то довольно скоро окажемся на торговых путях, и тогда, - добавил он, поворачиваясь к выходу, - если я успею убраться подальше, прежде чем он узнает, что я сбежал, может, ему и не удастся вернуть меня назад. Это не успокоило страхов Бет, но она все же спустилась следом за ним по лестнице и двинулась в противоположную сторону. Она собиралась обогнуть все три костра, а затем спуститься к берегу, скрывшись таким образом от всевидящего ока Лео Френда. Медленно, о чем-то глубоко задумавшись, Стад Боннет двигался навстречу кострам, грузно ступая по рыхлому песку. Выражение грусти почти облагораживало его дряблое лицо. Редкие пучки травы, попадавшиеся под ноги, хрустели и шуршали под толстыми подошвами сапог. Говорить о побеге с дочерью Харвуда... даже позволить себе увлечься ею, глупо и наивно надеяться на взаимность - все это с пугающей ясностью вернуло к воспоминаниям о той жизни, которую он вел еще три месяца назад. Конечно, даже если он и сумеет вырваться из цепкой хватки Тэтча и получит помилование, то едва ли сможет вернуться на Барбадос к жене. И в этом было хоть какие-то утешение. Быть может, где-нибудь в другой стране, под другим именем, он сможет начать все заново. В конце концов ему исполнилось лишь пятьдесят восемь. Если следить за собой, то еще лет десять можно не беспокоиться о примирении с Богом, и найдется немало молодых женщин, достойных его внимания. На мгновение улыбка тронула его лицо, руки невольно шевельнулись, оглаживая воображаемые округлости, и он ощутил прилив былой уверенности в себе. Женщина, на которой он женился четыре года назад, лишила его веры в собственные силы, превратила прежде сурового, непреклонного офицера в никчемного, жалкого человечка. И лишь после встреч с девицами из "Рамоны" к нему все вернулось опять. Но эта мысль вызвала воспоминание о том, в каком ужасном состоянии он оставил последнюю из этих девиц, и это воспоминание вернуло его в реальность, в тот кошмар, в котором он жил все эти последние три месяца. Морщинистые руки старика бессильно упали. На залитой багрянцем заката глади океана, словно черный скелет доисторического чудовища, стояло на якоре судно Тэтча "Возмездие королевы Анны". Боннет отвел глаза, опасаясь, что Тэтч способен прочесть его мысли даже по одному-единственному взгляду. Побег должен непременно удаться, размышлял Боннет, ступая по болотистой почве. Слава Богу, что король обещал полную амнистию. Ни в чем из происшедшего не было моей вины, но ведь ни один суд не поверит в это. Ну какой законник способен понять, как хунзи канцо способен использовать твою кровь, чтобы отделить разум от тела? Я не снаряжал "Возмездие", я даже не уверен, что это именно я убил ту девицу из "Рамоны", хотя готов признать, что именно моя рука нанесла удар ножкой табурета... и снова, и снова, и снова... так что, хотя я не помню этого, мое плечо ныло несколько дней, и даже если это сделал я, то я был опоен... И кто, вы полагаете, выбрал именно эту девицу для меня, именно с такими чертами лица, кто подбил ее воспользоваться таким тоном и сказать именно те слова?.. Ужасная мысль точно громом поразила его. Он остановился как вкопанный, но грузное тело по инерции подалось вперед, и он чуть не упал. А почему, собственно, он полагает, что Тэтч впервые заметил его у "Рамоны"? И только тогда решил, что денежный плантатор, бывший военный окажется полезным партнером? Что, если - несмотря на то, что сейчас ему следовало бы больше беспокоиться об угрожающих ему опасностях, лицо Боннета залилось краской унижения, - что, если он был на примете у Тэтча задолго до этого? И все происшедшее с ним было заранее подстроено? Что, если та первая девица лишь притворялась, будто подвернула ногу, а на самом деле просто была выбрана за свою худобу, чтобы он смог поднять ее и отнести в дом, на кровать. Она, да и другие девицы отказывались принимать плату от него во время последующих визитов, уверяя, что его уникальные мужские дарования были им достаточной наградой, лучшим средством от всякого рода недомоганий, обмороков и мигреней... Но что, если Тэтч платил им за услуги?! И платил дорого, поскольку к их обычным обязанностям добавлялась необходимость играть роль. Он вновь бросил взгляд на темное судно Тэтча, взгляд, полный ненависти. "Так все, должно быть, и было, - подумал он. - Тэтч хотел накрепко привязать меня к себе, он наблюдал за мной, чтобы найти самый легкий, самый верный способ вырвать меня из привычного окружения. Если бы я не был женат на этой стерве, он нашел бы другой рычаг... Интересно, какой именно?.. Он мог бы подстроить запрещенную законом дуэль, от которой по законам чести было бы невозможно уклониться. А может, сыграл бы на моей честности? Загнал бы в такую ситуацию, когда пришлось бы разориться, заплатив долги собственной жены... Ну конечно, я облегчил ему задачу. Единственное, что от него требовалось, так это оплатить услуги девиц из "Рамоны", которые вернули мне то, что отняла у меня моя жена. А потом в конце концов опоить меня и подослать девицу, которая была абсолютной копией моей жены: и внешностью, и ненавистными манерами... И когда потом мой организм избавился от наркотика, когда я с ужасом смотрел на эту мертвую девицу, которая больше ни на кого не была похожа... И вот тогда этот ужасный великан вдруг появляется в комнате с улыбкой на лице, холодном как гранитная скала, и предлагает мне выбор. Так называемый выбор..." ГЛАВА 10 Справа от Бет Харвуд тянулось обширное болото, которое, по словам пиратов, уходило далеко в глубь страны - место, где вода и земля сливались друг с другом, становились практически неразличимыми; где в озерцах плавали змеи, а вдоль берегов по скользкой илистой траве ползали рыбы; где сами контуры этого дьявольского лабиринта постоянно менялись, делая карты не более надежным ориентиром, чем облака в небе. Неподвижный воздух здесь напоминал стоячую воду болот, да и вся атмосфера, наполненная миазмами, была такой густой и тягучей, что даже крупные насекомые, в других местах вовсе не способные оторваться от земли, здесь летали и кружили над головами. Бет бросила взгляд в сторону болот, и там, далеко, в глубине проток, неожиданно всплыл мерцающий огонек из тех, которые пираты называли блуждающими духами. Фосфоресцирующий шар поднялся над прядями ночного тумана, неуверенно поколебался меж кипарисов и свисающего космами испанского мха, а потом так же медленно, как и появился, погрузился в разлив ночного тумана. Яркое сияние его стало призрачным, а потом и совсем погасло. Она посмотрела на море, чья поверхность теперь, в ночи, отливала сталью. Полчаса назад солнце зашло, оставив после себя такое багровое полыхающее зарево, что высокие облачка далеко в небе до сих пор отливали розовым. И благодаря тому, что она находилась выше по склону и глаза ее не были ослеплены отблеском костра, Бет Харвуд разглядела появившийся на горизонте парус мгновением раньше, чем пираты. Вначале с одного из кораблей по воде донесся слабый неразборчивый крик, а потом один из пиратов у костра вскочил и заорал: - Парус! Весь берег наполнился бегущими фигурами - пираты спешно грузились в шлюпки, инстинктивно предпочитая находиться на воде, если вдруг нагрянет опасность. Бет застыла в нерешительности. Если парус - такой крохотный и одинокий - принадлежал кораблю королевского флота, то она уж точно не хотела быть на борту любого судна, которое попытается скрыться. Однако, если она спрячется, останется на берегу, станет ли капитан королевского корабля высаживать на берег матросов, чтобы поймать скрывающихся пиратов? И в этот момент рядом раздался чей-то смешок. Бет от неожиданности подпрыгнула, с трудом удержавшись от крика. Из-за купы скрюченных кленовых деревьев появился Лео Френд. - Ночной променад, моя д-д... Элизабет? Бет обратила внимание на то, что глаза его выкачены, а улыбка на лице появляется и исчезает, как тень под порывами ветра. - Э-э... да, - выдавила она, лихорадочно соображая, как бы получше избавиться от него. - Что там за парус, как вы думаете? - Не имеет значения, - сказал Френд голосом более визгливым, чем обычно. - Королевский флот, пираты-конкуренты - теперь уже поздно, нас не остановишь. - Улыбка появилась на его толстых губах и снова исчезла. - И з-завтра м-мы... з-завтра отплываем отс-с... проклятие!.. отсюда. - Он вытянул из рукава кружевной платочек и промокнул влажный лоб. - А пока я прогуляюсь вместе с вами. - Я хочу спуститься к кострам и посмотреть, что происходит. - Бет прекрасно знала, что с того момента, как Лео подстрелил Дэвиса, он, несмотря на все свои многочисленные амулеты, с большой неохотой появляется в компании пиратов, справедливо опасаясь за свою жизнь. - Твой приятель корсар м-мертв, Элизабет, - отрезал Френд, стряхивая с себя напускное благодушие, - и по меньшей мере недостаток воображения подыскивать ему замену среди такого же сброда. Бет ничего не ответила и легкими шагами сбежала с откоса. К своему ужасу, она услышала тяжелые шаги Лео Фрейда за своей спиной. Она заторопилась, лихорадочно соображая, как же избавиться от Лео Френда и отыскать Боннета. Пират на "Кармайкле" прокричал что-то, чего Бет не расслышала, но его сообщение эхом пролетело по всему берегу. - Это же, тысяча чертей, "Дженни"! - послышался удивленный возглас где-то совсем неподалеку. - "Дженни" улизнула от корвета! И без всякого перехода паника переросла в ликование. Забили в колокола на "Кармайкле" и на "Возмездии" капитана Боннета - хотя корабль Тэтча остался безмолвен, - палили из мушкетов в потемневшее небо, и музыканты поспешно похватали свои инструменты и начали весело играть. Довольная теперь, что это не корабль королевского флота. Бет Харвуд почти бегом устремилась вниз, а Френд, видя, что судно не из тех, на котором она могла бы бежать, с оскорбленным видом замедлил шаг. Обладая значительно меньшей осадкой, чем остальные три корабля, "Дженни" подошла совсем близко к берегу, прежде чем встать на якорь, и лязг якорной цепи потерялся в общем гвалте радости на берегу. Несколько человек на борту не стали дожидаться, пока спустят шлюпки, а, разбежавшись, попрыгали в воду, рассчитывая, что там окажется достаточно мелко. Мало кто из пиратов умел плавать, но кто умел, воспользовался случаем показать себя. Они отфыркивались, как дельфины, били по воде руками, кувыркались в воде. Однако один из них, не тратя времени попусту, кролем добрался до берега и первым выбрался на сушу, уловив момент между двумя накатами волн. - Ну, слава святым, кок наш уцелел! - заорал кто-то на берегу. - Состряпай нам обед, Шэнди, пока капитаны не двинулись в болота, - подхватил другой пират. К этому времени и остальные моряки начали выбираться на берег, и Джек сумел уклониться от особенно горячей встречи. Он огляделся, защищая глаза от света костров, и его бородатое лицо озарила улыбка, когда он увидел появившуюся из темноты гибкую фигурку Бет Харвуд. Она заторопилась к нему, Шэнди к ней, и когда они встретились, Бет показалось совершенно естественным броситься ему на шею. - Все говорили, что вы все погибли от этого залпа, - задыхаясь, прошептала она. - Многие и в самом деле погибли, - ответил он. - Послушайте, последние пять дней мы много говорили с Дэвисом, и... - Нет, это вы слушайте, Стид Боннет и я собираемся украсть лодку и бежать сегодня ночью. Я уверена, что и для вас найдется место. С прибытием "Дженни" нам придется побег немного отложить, но, с другой стороны, суматоха наверняка отвлечет их внимание. Вот что вы должны сделать: походите по берегу, дождитесь, пока Боннет выберет шлюпку, и тогда следите за мной, я... - Шэнди! - донесся крик из толпы у костров. - Джек! Да где ж ты, черт бы тебя побрал?! - Проклятие, - выругался Шэнди. - Я скоро вернусь. И он размашистыми шагами направился к кострам. - А, вот он! - вскричал Дэвис. - Разрешите представить, джентльмены, моего нового старшину-рулевого! Ответом ему были редкие возгласы одобрения. Дэвис продолжал: - Знаю, знаю, вы все считаете, что он лучше всего умеет показывать представления да готовить. И я так думал, но оказалось, что настоящих качеств в нем хоть отбавляй: мужество, хитрость, умение обращаться с пистолетом. Хотите знать, как нам удалось разделаться с корветом? Пираты завопили. Бет Харвуд сделала несколько шагов назад, с окаменевшим лицом следя за толпой. Шэнди оглянулся на нее, желая что-то сказать, но множество рук выпихнули его на свободное место рядом с Дэвисом. Предводитель пиратов весело ухмыльнулся. Хотя последние пять дней Дэвис и крыл на чем свет стоит отсутствующего бокора, он сам сумел все же "разбудить духа-покровителя" и заставил его на себя поработать, так что теперь раненые на "Дженни" поправлялись, а плечо Дэвиса и вовсе зажило. - После того как я с раной в плече свалился с "Кармайкла", - громко проговорил Дэвис, - обстоятельство, которым я в ближайшем будущем непременно займусь, - меня подобрали моряки флота Его Величества. "Дженни" была подбита и захвачена, весь уцелевший экипаж под вооруженной охраной, за исключением нашего приятеля Шэнди, который сказал капитану корвета так: "О Боже мой, сэр, я не пират, я не имею ничего общего с этим вонючим вшивым сбродом, меня силой заставили присоединиться к ним. Я с радостью готов выступить против них свидетелем на суде". Прибывшие с "Дженни" матросы восхищенно заорали: - Вот-вот, так оно и было, Фил! Невинен, как какой-нибудь проклятый ягненок, подумал капитан про нашего Джека! - Но, - продолжил Дэвис, - когда никто не видел, он мне подмигнул, я сразу смекнул, что здесь что-то неспроста. Жду. И тут Джек убедил капитана, что меня, мол, надо непременно допросить с глазу на глаз, в кают-компании, и только они все там собрались: капитан, трое офицеров да нас двое - только дверь закрылась, как Джек выхватывает пистолет и первым же выстрелом отправляет капитана на тот свет! На этот раз не отдельные крики, а рев пронесся над собравшейся толпой. Все ликовали. Несмотря на сопротивление, Шэнди подхватили и пронесли на руках вокруг костров. Бет сделала еще шаг назад, потом повернулась и кинулась бежать в темноту, не слушая больше, как Дэвис расписывает подвиги Шэнди. Она нашла Боннета. Тот стоял на песке, глядя куда-то в море, но по наклону широкополой шляпы она поняла, что смотрит он на звезды. - Отправляемся быстрее, - выдохнула запыхавшаяся Бет. - Боюсь, что я выдала наши планы человеку, который может предать нас. Но если мы будем действовать быстро, то это уже не будет иметь никакого значения. Мы можем использовать прибытие "Дженни" в своих интересах. Притворитесь, что провизия в шлюпке нужна для пополнения запасов "Дженни". Ради Бога, поторопитесь! Каждая секунда... Слова застряли у нее в горле, ибо, когда Боннет повернулся к ней, на лице его играла несвойственная ему саркастическая улыбка. - Ах, - сказал он тихо. - Бегство, вот как? Это объясняет его тревогу и волнение - очень заметные для того, кто чувствителен к таким вещам. - Боннет пожал плечами и не без симпатии в голосе добавил: - Мне жаль. Обе фигуры, которые вы собираетесь убрать с доски, важны именно сейчас. Бет ахнула и в отчаянии опрометью бросилась бежать обратно к кострам. Все ее сложившиеся представления об окружающем мире впервые оказались под сомнением: она точно знала, хотя и не надеялась найти этому разумное объяснение, что, хотя слова произносил Боннет, говорил с ней кто-то другой. Шенди выругался вполголоса. Он потерял Бет из виду, а ведь он так надеялся перехватить ее прежде, чем до нее дойдут досужие пересуды экипажа "Дженни" о том, как он освободил Дэвиса. Он уже собирался потребовать, чтобы пираты наконец поставили его на ноги, когда уловил уже знакомый запах раскаленного металла. Он насторожился, пытаясь припомнить кое-что из уроков, которые дал ему Дэвис за последние пять дней. Он выдохнул воздух и забормотал одно из простейших охранительных заклинаний, одновременно пытаясь извернуться так, чтобы поочередно оказаться лицом ко всем четырем сторонам света. Больше всего жжение в носу ощущалось, когда он повернулся лицом к самому дальнему костру. И на секунду приглядевшись, Шенди сумел, как ему казалось, различить коренастую, рыжеголовую фигуру Веннера. Джон тотчас вытянул руку, изобразив пальцами замысловатую комбинацию, которой его научил Дэвис. Но как только Веннер понял, что Шэнди видит его, он отвернулся, и запах тут же исчез. Шэнди со свистом втянул воздух в легкие. Пираты, которым наконец надоело это развлечение, опустили Шэнди на утоптанный песок. "Ну что ж, по крайней мере теперь известно, - подумал Шэнди, - что Веннер имеет веские возражения против моего нового назначения". Крики, вопли и хохот неожиданно стали стихать. Сначала умолкли те, кто стоял на самом берегу, а потом и остальные, только один какой-то упившийся ветеран зашелся в судорожном приступе смеха, да мистер Берд не преминул напомнить всем, что он не собака. После этого воцарилась полнейшая тишина, только со стороны моря доносилось приглушенное поскрипывание весел в уключинах. Шэнди настороженно огляделся по сторонам, не понимая, что происходит. - Что стряслось? - шепотом спросил он пирата, стоявшего рядом. - Шлюпка подваливает к берегу, что в этом особенного? Правая рука пирата вскинулась было ко лбу, а затем медленно потянулась к затылку и почесала его. Шэнди догадался, что парень сначала хотел перекреститься. - Тэтч плывет. - А. - Шэнди кивнул и повернулся к морю. На полпути между берегом и погруженной в темноту "Местью королевы Анны" показалась шлюпка. В ней можно было различить две фигуры, у одной из них - той, что повыше, - в волосах, казалось, сверкала тиара из светлячков. И Шэнди вновь с обостренной горечью ощутил сожаление по поводу того, что капитан Уилсон попытался пристрелить Дэвиса. Ему как-то разом припомнились все истории о человеке, который сейчас приближался к берегу на шлюпке. Он вдруг подумал, что Тэтч Черная Борода - самый удачливый из всех флибустьеров, сумел неплохо приспособиться к условиям западного мира. Он казался теперь такой же неотъемлемой частью Карибского моря, как Гольфстрим. Шэнди кинул взгляд на Дэвиса. Предводитель пиратов стоял, стиснув зубы и прищурившись, но, несмотря на хмурый вид и впалые щеки, Шэнди подумал, что именно так выглядел этот человек в молодости: решительным и никому не показывающим своих сомнений в выбранном курсе. Неподалеку заскрипел песок под сапогами, и, оглянувшись, Шэнди увидел рядом однорукого Бенджамена Харвуда, пристально смотревшего на приближающуюся лодку. Харвуд, похоже, тоже скрывал собственные чувства, но в противоположность Дэвису от него исходила волна возбуждения и нетерпения. Припоминая кое-что, рассказанное Дэвисом о Харвуде, Шэнди понял причину такого нетерпения. И хотя он признавался себе, что Харвуд - убийца, он знал, что, будь он на месте Харвуда, только страх, а отнюдь не добродетель, мог бы заставить его отказаться от затеянного Харвудом дела. На гребне набежавшей волны шлюпку вынесло на берег, и, улучив момент, Тэтч перешагнул через планшир и зашлепал к берегу. Его гребец - челюсть у него, с содроганием заметил Шэнди, была подвязана, - остался сидеть в лодке, он не пытался ни вытащить шлюпку на берег, ни отплыть на более глубокое место. Тэтч поднялся по пологому склону и остановился на гребне песчаной дюны. Шэнди ясно различал грузный силуэт на фоне лилового закатного неба. Его треуголка в окружении роя красноватых светляков придавала всей фигуре нечто мистическое. Тэтч напоминал вырвавшегося из ада трехрогого демона. Тэтч вышел на свет, и светляки тут же превратились в тлеющие концы фитилей, вплетенных в спутанную гриву волос и бороду. Он был высок, выше, чем Дэвис, и массивен, словно гранитный утес. - А, вот мы наконец и встречаемся спустя год, мистер Харвуд, - прогудел Тэтч. - Вы предоставили нам замечательный корабль, как и обещали, я же привез травы, которые вы требовали. И несмотря на все ваши опасения, как видите, я не опоздал. Мы встретились здесь, как и договаривались, в канун праздника урожая. - Он говорил по-английски с легким акцентом, и Шэнди никак не мог определить: то ли по происхождению он не англичанин, то ли его просто не заботит произношение. - И пусть каждый из нас получит то, чего хочет. За его гигантской фигурой Шэнди увидел, как Лео Френд, все еще не в силах отдышаться от быстрой ходьбы, украдкой ухмыльнулся. И только теперь Шэнди вдруг впервые подумал, что у этого толстого доктора, пожалуй, свои какие-то тайные цели. Тэтч прошел на середину утоптанной площадки, и Шэнди отметил, что лицо Черной Бороды лоснится от пота, возможно, оттого, что на нем был плотный черный кафтан, разлетающиеся полы которого хлопали по щиколоткам. - Фил? - вопросительно произнес Тэтч. - Здесь, сэр, - выступил вперед Дэвис. - Ты уже окреп? Можешь пойти с нами? - Испытайте. - О да, не сомневайся. Сейчас время испытаний. - Тэтч ухмыльнулся волчьим оскалом. - Ты ослушался приказа, Фил. Дэвис ухмыльнулся в ответ: - Да уж, ты бы так не поступил, это точно. - Ха! - Гигант оглядел сгрудившуюся вокруг толпу, разделившуюся на три группы - соответственно экипажам кораблей. - Кто еще... - Он внезапно осекся, его взгляд упал на широкую манжету кафтана, и лицо окаменело. Стоявшие поблизости пираты подались назад, бормоча заговоры от нечистой силы. Харвуд же и Френд даже наклонились вперед, внимательно глядя на Тэтча. Шэнди тоже уставился на гиганта, хотя и без такого интереса. Ему на мгновение показалось, что манжета шевельнулась и от нее взвихрился в воздух завиток сизого дыма, потом он ясно увидел, как по двум пальцам руки Тэтча заструилась кровь. Тяжелые капли медленно срывались и падали на песок. Плотный материал кафтана вдруг стал впучиваться и подергиваться, словно под ним затеяла возню целая стая крыс. - Рому, - бросил гигант спокойно, хотя его голос все же выдавал напряжение. Один из пиратов с "Кармайкла" торопливо протянул ему кувшин, но Дэвис успел ухватить того за воротник. - Просто ром не годится, - буркнул он. Дэвис выхватил кувшин из рук пирата, жестом потребовал себе чашу, плеснул в нее рома, затем поспешно открыл свой рожок с порохом, сыпанул горсть. - Джек, огня мне, быстро! Шэнди кинулся к ближайшему костру, выхватил пылающий сук и поспешил к Дэвису, который подставил чашу. Шэнди, не задумываясь, поднес пламя к рому. Напиток забурлил и запылал, Дэвис поднес чашу Тэтчу. Шэнди показалось, что он видит нечто вроде ощипанной птицы, прильнувшей к ладони Тэтча, но его отвлекло то, как пират запрокинул голову и выплеснул содержимое чаши себе в рот. На мгновение, казалось, пламя охватило всю его голову, но огонь тут же исчез, оставив лишь корону тлеющих фитилей и облачко клубящегося дыма над головой. Только Шэнди успел заметить, как подозрительно живо оно смахивает на искаженную гневом физиономию, как дымок рассеялся. - Кто с нами пойдет? - хрипло спросил Тэтч. - Я и мой старшина, Джек Шэнди, - деловито ответил Дэвис. - Боннет, конечно же, Харвуд, наверное, помощник Харвуда - Лео Френд, вон тот толстяк... и дочь Харвуда. Многие стали оглядываться на Шэнди, и он постарался скрыть собственное изумление. Шэнди рассердило, что Дэвис не предупредил его о Бет, ведь Дэвис описал ему эти гиблые болота и не менее гиблое "место магического равновесия", которое они должны были отыскать в глубине непроходимых топей, полных самых отвратительных тварей. Он просто и представить себе не мог, как Бет Харвуд вынесет все эти ужасные испытания. - Твой старшина? - прогудел Тэтч, с отсутствующим видом раздавив чашу. - А что стало с Хеджем? - Он погиб, когда мы бежали с английского корвета, - сказал Дэвис. - Это благодаря Шэнди мы оттуда выбрались. - Да, слышал кое-что, - задумчиво проговорил Тэтч. - Шэнди, покажись. Шэнди выступил вперед. Вождь пиратов посмотрел на него, и Шэнди физически ощутил на себе тяжесть пристального, сосредоточенного взгляда. Какое-то мгновение Тэтч смотрел ему в глаза, оценивающе рассматривая его, и Шэнди бросило в жар. Он ощущал, как все закоулки памяти обшариваются этим властным, пронзительным взглядом. - Вижу, "Громогласный Кармайкл" нес больше, чем мы подозревали, - сказал он тихо, почти с подозрением, а затем громче добавил: - Добро пожаловать в реальный мир, Шэнди. Вижу, Дэвис сделал правильный выбор. - Благодарю вас, сэр. - Шэнди услышал свой собственный голос. - Хотя не... я хочу сказать, это не совсем... - Да, так оно и бывает. Проявишь себя сегодня, когда мы достигнем родника... И хотя мы путешествуем с Бароном Субботой и Мэтром Каррефуром, умей и сам постоять за себя. Он отвернулся, и Шэнди почувствовал себя так, словно с солнцепека нырнул в благодатную тень. Он подавил вздох и позволил себе несколько расслабиться. Волны, почти затопившие лодку Тэтча, прибили ее наконец к отмели, и несколько матросов принялись выгружать огромный ящик. Они действовали неуклюже и неловко, поскольку боялись приближаться к застывшей фигуре матроса на корме. Тэтч глянул на них, презрительно сплюнул и направился к лодке, чтобы лично проследить за разгрузкой. Шэнди развернулся и чуть было не столкнулся с гигантской тушей Печального Толстяка. Ночь гигантов, подумал Шэнди, стараясь обогнуть бокора. - Простите, - сказал он, совершенно забыв, что бокор глух. - Простите, сэр, вы не видели Фила? Э-э... капитана Дэвиса? А, черт, да. Вы ведь не слышите, верно? Так что же я... - Шэнди оборвал себя на полуслове под пристальным взглядом бокора. "Почему же, черт подери, эти люди не глядят так друг на друга или на других", - поежившись, подумал он. В отличие от Тэтча, во взгляде которого угадывалось лишь легкое подозрение. Печальный Толстяк взирал на него с явным сомнением, даже с разочарованием, словно Шэнди был бутылкой дорогого вина, которое кто-то надолго оставил лежать на солнцепеке. Шэнди нервно улыбнулся колдуну и заторопился прочь. Дэвис, как он теперь видел, стоял на краю песчаного склона, всего в нескольких ярдах. Дэвис заметил Шэнди, улыбнулся и кивнул в сторону Черной Бороды: - Могуч, а? - Видит Бог, - без улыбки согласился Шэнди. - Послушай, Фил, ты мне ни разу не говорил, что Бет Харвуд отправляется с нами в болота. Дэвис поднял бровь: - Разве? Да, пожалуй. Во всяком случае, это тебя не касается. Шэнди показалось, что слова Дэвиса звучат так, будто тот оправдывается. И это обстоятельство еще больше встревожило Шэнди. - Что они собираются с ней сделать? Дэвис вздохнул и покачал головой: - Право, Джек, я не уверен, хотя и знаю, как озабочены они тем, чтобы с ней ничего не случилось. Насколько я понимаю, дело тут в высокой магии. - Имеющей отношение к умершей жене Харвуда. - О да, конечно, - согласился Дэвис. - Как я тебе уже рассказывал на "Дженни", стариканом Харвудом движет только эта надежда. Шэнди встревоженно покачал головой: - Да, но ведь ты же сказал, что карибские лоа здесь слабы. Бог мой, как же они могут уберечь ее в этих гиблых болотах? И кстати, кто такой Мэтр Каррефур? - А, это наш старый приятель, дух-покровитель. Тэтч просто правильно произнес его имя. Это означает Господин Перекрестков, Хозяин Возможностей, другими словами. Хозяин Удачи. Но ты прав, он, Барон Суббота, да и все остальные духи-приятели слабеют по мере того, как мы продвигаемся на север, все дальше от мест, к которым они привязаны. Естественно, что здесь тоже найдутся лоа, но они индейского происхождения - хуже, чем бесполезные. Одним словом, здесь можно полагаться только на свои силы. Как Тэтч сказал: умей постоять за себя. Ну конечно, после того, как мы доберемся до магического места, родника или как там его... и если Харвуд сдержит свое обещание и сумеет показать, как им воспользоваться и не стать одержимым бесами вроде Тэтча, который случайно набрел на это место, тогда и беспокоиться не о чем. Да мы сможем тогда просто улететь оттуда, как птицы. Шэнди обеспокоенно нахмурился: - Черт побери, не пойму, зачем Тэтчу вообще понадобилось сюда забираться. Понятно, он слышал, наверное, что в этих джунглях есть волшебный источник, но зачем ему надо было туда идти: преодолевать все эти трудности, да к тому же и не владея достаточно магией, чтобы защитить себя от неприятностей? Дэвис открыл было рот, а потом хмыкнул и покачал головой: - Сколько времени ты в Новом Свете, Джек? - Ты прекрасно знаешь. - Да, верно. Будем считать, что месяц, так? Я впервые увидел эти острова, когда мне было шестнадцать, через год после того, как вербовщики сцапали меня в Бристоле и забрили во флот Его Величества короля Англии. Нет, нет, дай мне договорить, потом скажешь. В общем, я стал матросом на фрегате "Лебедь", и в мае 1692 года - мне тогда как раз исполнилось восемнадцать - "Лебедь" стал на рейд в Порт-Ройяле, в те дни единственном крупном порту Ямайки. Мы чистили днище в ста ярдах к западу от форта Карлайль. - Дэвис вздохнул. - Лет за десять до того Порт-Ройял был настоящим адом, базой Генри Моргана, но когда я туда попал, это был просто уютный и оживленный городишко. Одним словом, на второй день июня, когда мои товарищи вкалывали, сдирая ракушки с бортов, меня послали на склад доложить о возникшей путанице в поставках провианта. Закончив, я заглянул в таверну Литтлтона. И вот скажу тебе, Джек, только я вышел из таверны, под завязку накачавшись пивом и отведав отменного рагу из говядины и черепахи, как мостовая у меня под ногами содрогнулась и из глубин острова донесся то ли гром, то ли грохот пушечной канонады. Я обернулся: фасад таверны мгновенно рассекли трещины, словно резали пирог, и стена обвалилась. Мостовая под ногами расползалась прямо на глазах - поперечные трещины, щели... - и рушилась в море, а следом за ней и весь город. Шэнди жадно ловил каждое слово, на время даже позабыв о теме разговора. - Думаю, я пробыл под водой минуты три, - продолжил Дэвис. - Море бурлило, кипело, оно швыряло меня из стороны в сторону и буквально раздирало на части. Камни, бревна, мы все словно варились в одном гигантском котле. Потом наконец я вынырнул на поверхность и уцепился за какую-то балку, которую, словно спички, швыряли бешеные волны. Позже меня подобрал мой "Лебедь", один из немногих уцелевших кораблей. Может быть, его не разбило как раз потому, что он лежал на боку в момент землетрясения. Судно бороздило новый залив, который еще до полудня был Порт-Ройялем, и мы вылавливали выживших. И знаешь, море было белым, бурлило и кипело. Я позже слышал, что тогда погибло две тысячи человек. - Боже, - отозвался Шэнди потрясенно и, спохватившись, добавил: - Но как это связано с... - Ах да, извини, слишком увлекся воспоминаниями. В трех кварталах от гавани, на Брод-стрит, в тот же самый ужасный день старый колдун из Англии - вроде Харвуда - пытался воскресить человека. Не думаю, чтоб он был большой знаток в таком деле, но в тот день с ним был шестнадцатилетний парнишка, который вырос среди беглых чернокожих рабов в горах Ямайки. Парнишка, хотя и белый, приобрел основательные познания в обрядах вуду и как раз за год до этого был посвящен самому страшному из всех лоа, Повелителю Кладбищ, Барону Субботе, чьим тайным символом является тлеющий огонь. Они упражнялись в магии воскрешения, пытаясь научиться вселять старые души в новые тела. А для этого требуется свежая человеческая кровь, вот они и схватили какого-то беднягу. Старый англичанин уже пытался делать это и раньше, не знаю, может, ему и удавалось в особо удачные дни оживить парочку тараканов, но вот в тот день в паре с ним работал этот шестнадцатилетний парень, ясно? - Что ясно? - эхом отозвался Шэнди. - В общем, как оказалось - а никто из них в то время того не знал, хотя, может, старым бокорам и уж точно карибским индейцам до них это было известно, - такое трудное колдовство, как воскрешение, должно совершаться на море. Это имеет какое-то отношение к родству между кровью и соленой водой, как я понимаю. Так вот, этот белый мальчишка оказался самым сильным прирожденным магом среди белых... и вот он в Порт-Ройяле - на суше! - взялся за воскрешение. Шэнди выждал немного и прервал затянувшуюся паузу: - Да, и что? - И вот город Порт-Ройял нырнул под воду, Джек. - А. - Шэнди оглянулся на черный океан. - Этот... этого шестнадцатилетнего парня... - ...звали Эд Тэтч. И с тех самых пор он все пытается освоить этот трюк с воскрешением. Именно это и привело его сюда, на эти берега, два года назад. Ты об этом спрашивал, помнишь? - Да. - Шэнди не почувствовал особого удовлетворения. - Ну ладно, а что же это за магическое место или родник, который мы должны найти в джунглях? Дэвис моргнул. - Я думал, ты знаешь, Джек. Это дыра в стене между жизнью и смертью. И любому, кто там окажется, может перепасть с той или другой стороны. Ты что, ничего не слышал об этой истории? Именно ее безуспешно искал Хуан Понсе де Леон, только он называл это Фонтаном юности. ГЛАВА 11 Когда окончательно стемнело, Тэтч, Дэвис и все остальные, допив остатки рома, направились на север к берегу реки, где их поджидали шлюпки, и Бенджамен Харвуд заставил себя подняться и последовать за остальными. Грезы наяву, за последние два года становившиеся все более ясными и настойчивыми, теперь приобрели такую яркость, что их можно было назвать галлюцинациями. И лишь постоянным усилием воли Харвуд удерживал себя в рамках реальности, заставляя себя не обращать внимания на те видения, которые, как он знал, существуют лишь в его воображении. "Сейчас 1718 год, - повторял он себе, - я на западном побережье Флориды с пиратом Эдвардом Тэтчем и... моей дочерью... как же ее зовут, черт возьми? Только не Маргарет... Элизабет! Точно, именно так. Несмотря на то, что я вижу сейчас, на самом деле я не в церкви города Челси... мне не сорок три года, и сейчас не 1694 год, и вижу я не свою невесту, мою ненаглядную Маргарет, мою жизнь, мое прибежище... нет, это наша дочь, сосуд... сосуд для духа..." Харвуд, жмурясь от ярких солнечных лучей, падающих сквозь широкое окно ризницы, вернул фляжку своему шаферу. - Спасибо, Питер, - улыбнулся он. Он заглянул в щель между двух створок боковой двери церкви, но движение меж скамей не прекращалось, люди рассаживались, да и священник еще не появился, лишь один напуганный мальчик из хора возился возле алтаря... - Еще есть время, - сказал он другу. - Ну-ка погляжусь еще разок в зеркало. Харвуд пересек притвор и бросил взгляд в зеркало, которое он установил на маленькой полочке. Питер улыбнулся ему вслед: - Грех тщеславия, Бен. - Капля тщеславия сегодня простительна, - ответил Харвуд, приглаживая длинные каштановые локоны. Хоть Харвуд и был книжным червем, он гордился своими пышными кудрями и, вразрез с господствующей модой, никогда не носил парика. Он всегда появлялся в обществе в "своих собственных волосах", и, несмотря на возраст, седины у него еще не было. - Что-то Маргарет я не вижу, - заметил Питер, приоткрывая дверь и заглядывая в щелочку. - Готов держать пари, она передумала. Даже от такого невинного замечания у Харвуда холодок пробежал по спине. - Бог мой, Питер, не шути ты так. Да я просто сойду с ума. Я... - Шучу, шучу, ну что ты, - успокоил его Питер, хотя за его веселостью крылась легкая обеспокоенность. - Не волнуйся так, она, конечно же, появится. Вот, хлебни еще бренди, а то ты самый бледный жених, какого видела эта церковь. Харвуд взял протянутую флягу и сделал большой глоток. - Спасибо, однако хватит. Не годится быть пьяным во время церемонии. - Мне сажать ее в шлюпку? - спросил Питер, задергивая портьеру на окне, отчего они оказались в темноте, которую разгоняла только лампа, раньше не замеченная Харвудом. Воздух внезапно посвежел, но пах морем и болотами. У Харвуда мелькнула мысль, что священнику надо бы чаще проветривать церковь - за столетия запахи ладана, изъеденных молью занавесей, сухой бумаги молитвенников стали невыносимы. - Пожалуй, ты все же перепил, Питер, - возмутился Харвуд, который не мог разглядеть себя в зеркале. - Отдерни же наконец портьеру. - Сейчас не время для видений, мистер Харвуд, - сказал кто-то, предположительно Питер. - Пора садиться в шлюпки. Харвуд обернулся и с ужасом обнаружил, что лампа вдруг превратилась в костер, и даже не в один, пылающий в боковом притворе. - Питер, - выкрикнул он, - церковь горит! Он повернулся к своему шаферу, но вместо худощавой, элегантной фигуры Питера увидел до безобразия толстого молодого человека в нелепом одеянии. - Вы кто? - спросил Харвуд с испугом, ибо теперь он был уверен, что с невестой что-то приключилось. - С Маргарет все в порядке? - Она мертва, мистер Харвуд, - раздраженно бросил толстомордый юнец. - Вот почему мы здесь, вспомнили? - Мертва! - Тогда, должно быть, он пришел в церковь на похороны, а не на свадьбу. Но почему же тогда гроб такой маленький - квадратная деревянная коробка со стороной всего полтора фута? И отчего же он так отвратительно пахнет тленом? Харвуд наконец вырвался из цепких объятий иллюзий, и воспоминания последней четверти столетия обвалились на него разом, как лавина, оставив его слабым седым стариком. - Да, мертва, - повторил Лео Френд и добавил отчаянно: - И вы будете вести себя разумно эти последние пару пару часов, даже если для этого мне придется взять вас под контроль! - Успокойтесь, Лео, - сказал Харвуд, стараясь придать голосу веселость. - Да, конечно, усадите...Элизабет в шлюпку. Харвуд уверенно спустился по склону на берег реки, где их ждали шлюпки и где теперь вскрывали деревянный ящик, доставленный с корабля Тэтча, но все же шаги его были неровными - Харвуд все время сбивался на мерный торжественный ритм, каким пристало идти по проходу в церкви под руку с невестой. Вдоль берега ярдов на сто корни мангровых деревьев были вырублены все, и пираты, стоя по колено в черной, играющей отблесками факелов воде, передавали друг другу упакованные в клеенку тюки, укладывая их в шлюпки. На корме каждой был установлен смоляной факел, и в колеблющемся свете Харвуд увидел, что Дэвис и кок уже сидят в одной из шлюпок и удерживают ее на месте, держась за обрубок мангрового дерева. - ...В здравии и болезни, пока смерть не разлучит вас? - спросил священник, улыбаясь паре, преклонившей перед ним колени. Уголком глаза Харвуд заметил, что мальчик из хора все еще здесь и по-прежнему выглядит перепуганным... нет, скорее растерянным, чем перепуганным. - Обещаю, - сказал Харвуд. - Что-что, босс? - переспросил пират, только что вытащивший последний тюк из ящика и кинувший его через борт шлюпки. - Он говорит, что обещает, - хихикнул его сосед. Первый пират подмигнул своему компаньону: - Да, он такой, наобещать может. - Ха-ха! Харвуд недоумевающе огляделся, потом улыбнулся: - Очень забавно. Обещаю вам, джентльмены, что обязательно прихвачу для вас пару сувениров в память о Фонтане юности. Ухмылки как ветром сдуло с лиц пиратов. - Мы вовсе не хотим обидеть вас, сэр, - угрюмо произнес один из них. - И все же я не забуду. Он глянул через плечо на приближающегося Лео Френда. - Мы сядем в эту лодку, - сказал он перетрусившим пиратам, указывая на одну из шлюпок. - Подведите ее ближе и держите крепче, мой спутник весьма грузен. Пираты молча повиновались и из страха перед Харвудом подтащили шлюпку так близко к берегу, что тот шагнул в нее, даже не замочив ног. Несколько человек осыпали его рисом, несмотря на то, что Харвуд был против такого обычая. Но это нисколько не испортило ему настроения, и он улыбался, садясь в карету со своей молодой женой. Он был слишком взволнован и счастлив, чтобы обращать внимание на подобные досадные мелочи. Харвуд широко улыбнулся. - Благодарю вас, - крикнул он опешившим пиратам и Лео Френду. - Мы приглашаем вас всех на обед после возвращения из Европы. Шэнди перегнулся через борт шлюпки, чтобы лучше видеть Харвуда. А старик все улыбался и махал рукой, прощаясь с теми, кто оставался на берегу, к изумлению пиратов, Френда и Бет, которая в сопровождении похожего на лунатика Стида Боннета направлялась к шлюпке отца. Пожалуй, она все же права, подумал Шэнди, отец ее явно помешался. Луна все чаще и чаще скрывалась за рваными тучами, и вскоре начал накрапывать теплый дождь. Снаряжение погрузили, пассажиры разместились: Тэтч со своим странным гребцом в первой шлюпке, Харвуд, Френд, Элизабет и Боннет - в следующей, и Шэнди с Дэвисом - в третьей. Шэнди с удивлением отметил, что Печальный Толстяк с ними так и не отправился. Может, толстый бокор знал о чем-то, что не было известно людям в лодках? Шлюпки отвалили от берега, противно заскрипели весла в уключинах. От факелов поднимался пар, и все путешественники, за исключением Бет Харвуд, принялись тихо напевать мотив без слов, долженствующий привлечь внимание Барона Субботы и Мэтра Каррефура, но через несколько минут умолкли, словно ощутив неуместность этого. Грести вверх против медленного течения было легко, и вскоре зарево трех костров на берегу затерялось далеко позади. Шэнди примостился на носу и, всматриваясь в непроглядную тьму вокруг, откуда то и дело выплывали колышущиеся силуэты узловатых кипарисов, похожих на гигантских черных монахов в высоких клобуках или камни, но только никак не на деревья, вполголоса сообщал направление Дэвису, настоявшему на том, чтобы грести, несмотря на лишь недавно зажившее плечо. Во тьме с окружавших болот доносилось хлюпанье, плеск и бульканье, однако Шэнди не видел ничего движущегося, за исключением перламутрово-радужных пятен на воде, которые иногда преображались в протянутые руки и искаженные лица, чьи разинутые рты выкрикивали неслышные слова. Киль шлюпки разрезал их, и пятна распадались, исчезая без следа. Шлюпка Тэтча шла впереди, и среди ночных звуков застывшего леса до Шэнди иногда доносилось странное громкое шипение, которое издавал гребец. К этому временами примешивался голос Френда, дававшего указания Боннету, сидевшему на веслах, и изредка тихий, бессмысленный смешок Харвуда. Бет, съежившись, сидела подле отца. Неожиданно Шэнди осознал, что вот уже несколько минут слышит неумолчный странный шелест, до сих пор сливавшийся с плеском весел и скрипом уключин. Шелест напоминал тревожный тихий говор огромной толпы. В окружающий мир к тому же вторгся новый запах, вытеснивший собой ставшие уже привычными ароматы смолистых кипарисов, гниющей растительности и стоячей воды. Как только Шэнди почувствовал его, он сразу понял, что подсознательно ждал чего-то подобного. Он резко выдохнул воздух, прочистил горло и сплюнул за борт. - Ага, - буркнул Дэвис, который и сам не испытывал особой радости, - похоже на вонь от пушек, которым не дают остыть. Харвуд тоже, похоже, заметил его, потому что перестал наконец хихикать и повелительно скомандовал: - Добавьте ту траву в факелы! Шэнди развязал клеенчатый тючок, лежавший на дне шлюпки, и осторожно начал кидать сухую траву в огонь факела. Трава разом вспыхнула, дым повалил густыми клубами, и Шэнди отпрянул назад, отплевываясь и откашливаясь от едкого запаха. "Можно не беспокоиться, разгонит ли эта гадость духов, - подумал Шэнди. - От нее сбегут даже деревянные фигуры с бушпритов". Особого страха Шэнди не испытывал, но в то же время ощущал, что его нынешнее состояние схоже с его хладнокровием на борту "Кармайкла" и основывается оно на незнании опасности. "Но ведь Тэтч здесь уже был один раз, - сказал себе Шэнди, - и не так уж при этом пострадал... К тому же он наткнулся на это место случайно, притягиваемый магическими флюидами источника или чего там еще... Как бабочка, летящая на пламя. А с нами теперь есть проводник, который знает, как управляться с подобными силами..." Но его уверенность несколько поувяла, когда он вспомнил, что Харвуд явно безумен. И почему это Тэтч, интересно, запретил им брать с собой пистолеты? Река сузилась или, точнее, разбилась на множество заросших проток, нормально грести стало невозможно, и веслами пришлось пользоваться, как шестами. Шлюпка Тэтча по-прежнему шла впереди, а шлюпка Шэнди замыкала процессию. Влажные лианы и ветви деревьев все теснее и теснее смыкались над головами, и у Шэнди закрадывалось подозрение, не преследует ли их по болотам нечто гигантское, невидимое, беззвучное. Он попытался заставить свое воображение убавить прыть, хотя неумолчный шелест становился все сильнее и доносился теперь со всех сторон. Одним коленом опираясь на банку, Шэнди то отталкивался веслом от топкого дна реки, то поднимал глаза и, щурясь в едком дыму, пытался разглядеть, в какие протоки свернули лодки впереди. Искры от факела на носу все время летели на него, и Шэнди рассеянно смахивал их, пока не почувствовал жжение на талии. Он глянул туда, но упавших искр не увидел. Он провел рукой по рубашке и обнаружил, что железная пряжка пояса, да и нож в чехле сильно нагрелись. Теперь он обратил внимание и на подозрительное тепло там, где были пряжки его сапог. - Э? - начал он, оборачиваясь к Дэвису, но не успел даже сообразить, о чем спросить, как раздался крик Харвуда. - Железо! - выкрикнул тот. - Без сомнения, древние суеверия, связывавшие железо с магией, справедливы. Пожалуй, будет разумно избавиться от железных предметов, насколько возможно... - Оружие оставить! - пробасил Тэтч. - Я уже был здесь, оно не слишком раскаляется. Терпеть можно. И не выбрасывайте пояса с пряжками, иначе штаны свалятся. Вопль, раздавшийся в ответ из тьмы, заставил Шэнди подпрыгнуть. Однако Дэвис, наваливаясь на свое весло, тихо рассмеялся и сказал: - Это не привидение, это просто птица, такая коричневая с белым, она ест улиток. - Ох... верно. Шэнди вытащил свое весло, положил его вдоль борта и осторожно, словно открывая еще горячий панцирь омара, расстегнул пряжку. Затем он вытащил нож - даже сквозь чехол чувствовался жар, - разложил ремень на планшире и аккуратно отрезал пряжку. Она, булькнув, упала в воду, плещущуюся на дне шлюпки. Он сунул горячий нож обратно в ножны и снова взялся за весло. Дэвис, который все так же ритмично продолжал отталкиваться веслом от илистого дна, насмешливо усмехнулся: - Смотри, чтоб штаны с тебя не свалились. Всем телом наваливаясь на весло, Шэнди подумал: то ли они все еще плывут по воде, то ли уже просто тащатся по грязи. - Следи лучше... чтобы твои штаны... не загорелись, - пропыхтел он. Три шлюпки ползли и ползли сквозь сырые джунгли, окутанные дымкой от факелов. Дым разъедал глаза, и чтобы дать им немного отдохнуть да к тому же опасаясь, как бы какой-нибудь болотный монстр не подкрался к ним под покровом тьмы, Шэнди оглядывался по сторонам. Вскоре он, к своему облегчению, обнаружил, что неясный шелест, так беспокоивший его, издают круглые грибы, похожие на дождевики, которых вокруг становилось все больше и больше. Он даже попытался найти логическое объяснение этому феномену. Скорее всего корни этих растений уходят далеко вглубь, достигая подземных каверн, и воздух из-за разницы температуры устремляется вверх, производя странные звуки. Однако по мере того как они все дальше и дальше заплывали в болота, грибы становились все крупнее, и ему стали чудиться на них выпуклости и впадины, подозрительно напоминавшие глаза и нос. Ощущение присутствия таящегося во тьме гигантского безмолвного существа становилось все сильнее. И Шэнди со страхом оглядывал переплетения лиан и ветвей, поблескивающих в свете луны, подозревая, что именно за ними скрывается нечто гигантское, страшное. Оно было древним повелителем этих мест и состояло из этих болот, деревьев и лиан, амфибий и рептилий. Видимо, и остальные это ощущали. Френд грузно поднялся на ноги и едва не затушил факел на их лодке, положив вдвое больше, чем требовалось, травы. Пламя на мгновение угасло, а потом вспыхнуло в облаке дыма, который взвился вверх к нависающим ветвям. И совершенно внезапно откуда-то с неба на них обрушился дикий вопль такой силы, что лепестки с цветов на деревьях посыпались вниз, а вода вокруг покрылась рябью. Вопль отзвенел и укатился прочь, оставив за собой только крики и гомон переполошившихся птиц, но вскоре замолкли и они. Их продолжал сопровождать лишь неумолчный шелест грибов. Шэнди глянул на ближайшее их скопление и увидел, что теперь они определенно напоминали лица, и по тому, как дрожали веки, догадался, что вскоре он встретит их взгляды. Позади Дэвис вполголоса сыпал ругательствами, не умолкая. - Только не говори мне, - сказал ему Шэнди довольно твердым голосом, - что это кричала птица, одна из тех, которые питаются улитками. Дэвис хмыкнул и ничего не ответил. До Шэнди донесся тихий плач Бет. - Ах, моя милая Маргарет, - произнес Бенджамен Харвуд задыхаясь, но радостно. - Пусть слезы радости будут единственными, которые ты когда-либо прольешь. Сделай милость, прояви благосклонность к сентиментальному оксфордскому профессору. Сегодня, в день нашей свадьбы, я хотел бы прочесть тебе сонет, который сочинил. - И он откашлялся. Присуствие духа болот незримой тяжестью наваливалось на всех. Сквозь толстую кожу сапога пряжки жгли стопы все сильнее и сильнее. - О, Маргарет, лишь Данте муза... - Мы добрались до суши, - разнесся по болоту голос Тэтча. - Отсюда пойдем пешком. "Бог мой", - подумал Шэнди. - Он что, шутит? - поинтерсовался он без особой надежды. Вместо ответа Дэвис бросил весло на дно шлюпки, перелез через борт и спрыгнул в воду. Протока оказалась ему по пояс. - ...Воспела б страсть сего союза... - не обращая внимания на происходящее, продолжал декламировать Харвуд. Шэнди глянул вперед. Тэтч выдернул факел из подставки и теперь вместе со своим гребцом-зомби переходил протоку вброд, направляясь к берегу. Они двигались, а вокруг метались и порхали чернильные тени. И по мере того как факел Тэтча освещал берег, становилось видно все больше и больше белесых грибов-голов. - Мистер Харвуд, - шипел Лео Фрейд, тряся за плечо однорукого спутника. - Мистер Харвуд, да очнитесь вы, черт побери. - Когда на перекрестке судеб Бог дал возможность мне Оставить мрачные леса... Шэнди явственно видел, как содрогаются плечи Бет. А Боннет сидел неподвижно, словно манекен. Тэтч со своим гребцом выбрались на берег и, цепляясь за лианы и низкие ветви, остановились, не обращая ни малейшего внимания на шары под ногами. - Он нужен нам в полном рассудке, - крикнул Тэтч Лео Френду, - ударь его как следует. Если это не поможет, то я спущусь и займусь им сам. Френд нервно улыбнулся, облизнул губы, занес пухлую руку и ударил Харвуда по улыбающемуся лицу. Харвуд издал вопль, похожий на всхлип, некоторое время недоуменно оглядывался и наконец пришел в себя. - Уже недалеко, - терпеливо объяснил ему Тэтч. - Но шлюпки придется оставить здесь. Харвуд с минуту вглядывался в воду, в вязкий склон берега, торчавшие корни деревьев и наконец сказал: - Нам придется нести девушку. - Я помогу, - крикнул Шэнди. Френд метнул в Шэнди злобный взгляд, но Харвуд бросил, не оборачиваясь: - Нет, я, Френд и Боннет справимся сами. - Верно, - прогудел Тэтч. - Остальным и так хватит работенки прорубаться сквозь эти джунгли. Шэнди вздохнул и опустил весло. Он раскачал факел и, выдрав его из крепления, подал его и траву Дэвису, а затем и сам выбрался из шлюпки. В сапоги немедленно залилась вода, и прохладная болотная жижа остудила его разгоряченные ноги. ГЛАВА 12 С полчаса их странная процессия брела по низинной, болотистой местности, разбрызгивая грязь, спотыкаясь о кочки и переплетения корней, от одного сухого островка до другого. У Шэнди устала правая рука, которой он ножом прорубал дорогу, пот тек со лба, но он упорно шел все дальше и дальше, внимательно следя за тем, чтобы факел в левой руке не затухал и чтобы дымок от трав не прекращался ни на минуту. Харвуд, Боннет и Френд, шатаясь, плелись позади, останавливаясь каждые несколько ярдов, чтобы поудобнее перехватить то, что несли: факел, ящики Харвуда и Бет. Раза два Шэнди слышал всплески, сопровождаемые взрывами визгливой ругани Харвуда и рыданиями Бет. Вскоре после того, как их восьмерка ступила на берег, головы-грибы начали периодически чихать, выпуская в воздух маленькие облачка белого порошка, похожего на споры или пыльцу. Густой, низко стелющийся дым факелов, однако, отгонял их, словно каждый факел был источником сильного ветра, не действующего, правда, ни на что, кроме порошка. - Вот эта пыльца, - выдохнул Харвуд, когда несколько шаров поблизости чихнули одновременно, - вот она... от нее у тебя эта зараза, Тэтч. Тэтч расхохотался, срубая молодое деревце перед собой одним взмахом ножа. - Рассадники привидений, да? Шэнди, оглянувшись назад, заметил, как Харвуд недовольно поморщился, смущенный отсутствием научной строгости в этом определении. - Приблизительно так, - буркнул он, наклонившись вперед и поудобнее устраивая ноги дочери на своих плечах. Шэнди сосредоточился на своей задаче. Все это время он старался держаться как можно дальше от гребца Тэтча, который столь механически размахивал своим мачете, что напомнил Шэнди приводимые в движение водой фигуры в садах Тиволи в Италии. В результате Шэнди все время оказывался между Дэвисом и Тэтчем. Ощущение присутствия огромного невидимого существа усилилось вновь, и опять Шэнди чувствовал, как это нечто склоняется над ними, негодуя против того, что восемь чужаков осмелились вторгнуться в его владения. Воткнув нож в дерево, Шэнди густо посыпал факел травой из клеенчатого мешка. Дым облаком взмыл вверх, едва не ослепив его, пока Шэнди выдирал нож из ствола. На этот раз, когда дым растворился в листве деревьев, лес потрясло глухое рычание, так что даже вязкая почва под ногами содрогнулась. В ворчании явственно читались раздражение и гнев; было совершенно очевидно, что ни одно существо из плоти и крови к этому звуку не причастно. Тэтч шагнул назад, подозрительно оглядев стену зарослей. - В первый раз, когда я тут был, - пробормотал он, обращаясь к Дэвису и Шэнди, - я разговаривал с туземцами, с индейцами из племени крик, лечил их в обмен на сведения. Они упоминали о существе, которое называли "эсте фаста". Сказали, что это значит "дайте человека". Похоже, какая-то местная разновидность лоа. Вот я и думаю, не наш ли это рычун. - Но он-то не лез к тебе тогда, - глухо проговорил Дэвис. - Нет, - согласился Тэтч. - Но в тот раз у меня и не было средства от привидений. Вероятно, он решил, что ему нет нужды вмешиваться. "Великолепно", - подумал Шэнди. Он перевел взгляд на освещенные факелом переплетения ветвей и на одну или две секунды раньше остальных заметил, что ветви и лианы извиваются в неподвижном воздухе. Тут движение заметил и Тэтч, и как только растения приняли очертание гигантской руки, тянущейся к путникам, он бросился вперед, обронив факел, и рубанул наотмашь, рассекая лианы и ветви на куски. - Ну давай, дьявол, - прорычал Тэтч. Он и сам представлял собой пугающее зрелище: оскаленные зубы, вращающиеся безумные глаза, тлеющие фитили в бороде и волосах. - Попробуй только еще помахать на меня ветвями! И не дожидаясь ответа незнакомого лоа, он устремился вперед, крича и размахивая над головой мачете. - Выходи, ты, слизняк, nammy-оул! - взревел он, переходя, как решил Шэнди, на диалект ямайских горных племен. - Да разве по силам жалкому дегче бунгодйппи напугать хунзи канцо?! Шэнди уже почти не видел Тэтча, было лишь слышно, как мачете с хрустом врубается в заросли, как шелестят, разлетаясь в разные стороны, обрывки лиан. Пригнувшись и выставив вперед нож, Шэнди думал, что, вероятно, это бешенство - единственный способ для Тэтча избавиться от страха. Тут великан-пират снова выскочил из темноты. Часть фителей в бороде и волосах потухла, но он все еще являл собой впечатляющее зрелище. Тэтч подскочил к нему и выхватил из кармана камзола мешочек с травой. Зубами разорвав клеенку, Тэтч швырнул траву прямо в грязь перед собой. - Ага! - заорал он, обращаясь к джунглям. Он выхватил у Шэнди факел и ткнул его в рассыпанную траву. - Отныне ты мой раб! Взлетели облака пара и дыма, воняющего раскаленной грязью и горящей травой, вызвав такой душераздирающий вопль нечеловеческого гнева и боли, что джунгли содрогнулись. Шэнди упал, и на него посыпались листья. Пытаясь подняться и ворочаясь в скользкой жиже, Шэнди видел силуэт Тэтча, который стоял, широко расставив ноги и запрокинув бородатую голову, издавая оглушительное хриплое рычание. Звук был ужасен: так доисторические огромные ящеры вызывали друг друга на бой. Шэнди подумалось, что ему гораздо ближе волки, вой которых не раз доводилось слышать в те далекие годы, когда они вдвоем с отцом путешествовали по северным землям. Троица, несшая Бет, остановилась как вкопанная. Шэнди, пригнувшись, стоял с одной стороны Тэтча, бледный, спокойный Дэвис с саблей наголо - с другой. Внезапно порыв ветра унес отголоски вопля Тэтча, и остался только шелест грибов-голов. Ни одна птица не посмела крикнуть. Шэнди вдруг осознал, что эти шары действительно открыли глаза и говорят на разных языках, а не шелестят. Ближайший к нему жаловался по-французски: как это жестоко, что такую пожилую женщину забыли ее подлецы-дети. А гриб поближе к Дэвису на шотландском диалекте бормотал советы, какие мог бы давать отец сыну, отправляющемуся в большой город. Шэнди с удивлением услышал, как тот наставляет отпрыска помалкивать насчет религии и казни короля. "Казнь короля? - удивленно подумал Шэнди. - Что, кто-то прикончил короля Георга... или речь идет о казни Карла I в прошлом веке?" Тэтч медленно опустил голову, яростным взглядом уставился на небольшой лавр, усыпанный плодами, а затем одним взмахом мачете срубил его. И когда оно упало, вместо путаницы ветвей и лиан открылся провал тьмы, потянуло прохладой и вдали забрезжило смутное сияние, как будто за горизонтом находился ярко освещенный город. Тэтч смачно выругался и шагнул в образовавшийся проем; его гребец последовал за ним. Шэнди и Дэвис обменялись взглядами, пожали плечами и шагнули в темноту. Джунгли исчезли. Перед ними простиралась равнина, освещенная луной. Ярдах в двухстах перед ними тянулся парапет, окружавший огромный круглый бассейн, больший, чем Колизей. Вдали, над центром бассейна, висело огромное светлое пятно - то ли отблеск огня, то ли брызги, - и вся светящаяся масса медленно вздымалась и опадала, как плавающие в меду опалы. Глядя на мелькающие огни, Шэнди с холодком в груди осознал, что не имеет никакого представления о том, далеко ли до них. То они казались ему радужными стеклянными бабочками, вьющимися на расстоянии вытянутой руки от факела Харвуда, то - неким небесным феноменом, отстоящим от Земли дальше, чем солнце и планеты. Да и в самом бассейне, как заметил позже Шэнди, заключалась странность - как он ни щурился и ни вглядывался, он вынужден был признать, что определить высоту парапета просто невозможно. Далеко слева и справа от стены к центру уходили ажурные мосты. Пряжки на сапогах Шэнди стали невыносимо горячими. Обжигаясь о рукоять ножа, он наклонился и спорол их. Он старался не думать о кожаных ножнах, которые теперь начали дымиться, и о том, когда же наступит черед гвоздей, которые держат подметки. Слава Богу, что Тэтч запретил брать пистолеты. - Дальше я не ходил, - тихо заметил Тэтч, обернулся к Дэвису и осклабился. - Давай пройди до края бассейна. Дэвис сглотнул и сделал шаг вперед. - Стой! - крикнул Харвуд. Он, Френд и Боннет, спотыкаясь, только что прошли в проем в стене джунглей. Они едва успели опустить Бет на землю, прежде чем сами повалились на черный песок. Харвуд первым принял сидячее положение. - Направления здесь теряют смысл. Можно идти прямо, пока не умрешь от истощения, но так и не приблизиться к фонтану. Скорее всего он будет перемещаться по кругу, не давая приблизиться. Тэтч засмеялся: - Я не собирался давать ему уйти далеко, Харвуд. Однако ты прав, так оно и было. Два дня я шел к нему, прежде чем понял, что добраться до него невозможно. И еще три дня мне понадобилось, чтобы вернуться туда, где мы стоим. Харвуд принялся отряхиваться. - Дней? - спросил он сухо. Тэтч бросил на него удивленный взгляд. - Пожалуй, нет. Солнце всходило, это верно, рассвет тут же сменялся закатом, дня между ними не было. Харвуд кивнул: - Мы сейчас на самом деле не во Флориде, во всяком случае, не более во Флориде, чем в любом другом месте. Кто-нибудь из вас серьезно изучал Пифагора? Дэвис и Тэтч признали, что нет. - Противоречия в его философии здесь не являются противоречиями. Я уж не знаю, имеет ли здесь место общий случай или какой-то частный вариант, но корень из двух здесь не является иррациональным числом. - Бесконечность - апейрон, в том виде, в каком она существует здесь, никак не противоречила бы Аристотелю, - добавил Лео Френд, на этот раз, похоже, в виде исключения совсем забывший о Бет Харвуд. - Отличные новости для Гарри Стоттла, - сказал Тэтч. - Здесь я смогу избавиться от моих приведений? - Да, - ответил Харвуд. - Для этого надо просто доставить тебя к бассейну. Тэтч махнул в сторону фонтана: - Веди нас. - Поведу. - Харвуд потянулся к сверткам, которые принес с собой, и осторожно опустил их на песок. Пока Харвуд и Френд развязывали свертки, Шэнди подошел к Бет. - Как вы себя чувствуете? - были единственные слова, которые пришли ему в голову. - Хорошо, спасибо, - механически ответила она. Ее глаза невидяще смотрели в пустоту, она дышала неглубоко и часто. - Держитесь, - прошептал Шэнди, сердясь на свою беспомощность. - Как только мы вернемся к морю, клянусь, я вызволю вас отсюда и... Ее ноги подкосились, и она начала падать. Шэнди успел подхватить ее и, поняв, что она потеряла сознание, осторожно опустил ее на песок. Лео Френд тут же оттолкнул его и принялся нащупывать пульс и подымать веко, чтобы определить, реагирует ли зрачок на свет. Шэнди поднялся и поглядел на Харвуда, который зажигал от факела лампу, доставленную в одном из свертков. - Как вы можете так поступать с собственной дочерью? - спросил его Шэнди хрипло. - Сукин вы сын. Надеюсь, что ваша Маргарет оживет и проклянет вас, а потом растает в мерзкую, вонючую лужу, такую же поганую, как ваша душа. Харвуд бросил на него равнодушный взгляд и снова вернулся к своей работе. Он запалил фитиль лампы и теперь опускал колпак. Колпак был металлический, и в нем в определенном порядке оказались прорезаны щели. На песок лег узор из переплетающихся полосок света. Шэнди шагнул к однорукому, но Тэтч преградил ему дорогу. - Потом, сынок, - сказал пират. - Харвуд сейчас мне нужен, и если ты помешаешь моим планам, то я тебе выпущу кишки. - Он повернулся к Харвуду. - Ты готов? - Да. - Харвуд воткнул пылающий факел в песок и поднялся, держа лампу в руке. Деревянная шкатулка свисала с его пояса, как рыболовный садок. - Она пришла в себя? - спросил он у Лео Френда. - Да, - отозвался толстяк. - Это был просто обморок. - Несите ее. Харвуд поднял лампу единственной рукой и стал вглядываться в отбрасываемый ею световой узор, потом кивнул и двинулся в направлении, ведущем чуть прочь от фонтана. Френд с трудом выпрямился с Бет на плече, хотя от усилий кровь прилила к лицу. Он затопал вслед за Харвудом, дыша натужно и громко. За ним последовали все остальные. Боннет и гребец Тэтча замыкали процессию. Они шли не без остановок. Харвуд часто сомневался, всматривался в рисунок, образованный отблесками света, и принимался энергично спорить с Лео Фрейдом о математических тонкостях. Один раз Шэнди услышал, как Френд указал на ошибку в "ваших антиньютоновских уравнениях". Несколько раз они меняли направление и довольно долго кружили на одном месте, однако Шэнди заметил, что, каким бы ни было их видимое движение, луна все время висела над его левым плечом. Он только поежился от этого, воздержавшись от саркастических комментариев. Факел, который Харвуд воткнул в песок, часто был виден впереди, сзади и один-два раза сбоку. Но каждый раз, когда Шэнди смотрел на него, он отдалялся все дальше и дальше. Сам фонтан оставался чем-то неопределенным, определить расстояние до него было невозможно, но Шэнди все же заметил, что зазор между ажурными мостами явно сократился. И тогда он увидел толпу. Вначале Шэнди подумал, что это стелющийся туман, но чем больше он приглядывался к неровным полосам на горизонте, тем лучше различал, что состоят они из сотен тысяч молчаливых фигур, которые мечутся из стороны в сторону. Руки взметались ввысь и колыхались, словно трава на ветру. - Никогда бы не поверил, - тихо сказал Харвуд, отвлекаясь от своих подсчетов, - что смерть постигла столь многих. "Ад, - подумал Шэнди, - песнь третья, если не ошибаюсь. Впрочем, сейчас это не имеет значения". Мосты теперь почти совсем сблизились, и небо начало светлеть в том месте, где мог находиться восток. Световой рисунок от лампы Харвуда на песке явственно приобретал багрово-ржавый оттенок. Харвуд и Френд заторопились. Формы, вздымавшиеся и опадавшие в самом сердце источника, все больше и больше серели, теряя цвет, и походили на облака водяной пыли, а не на всполохи огня. С приближением дня мертвая тишина становилась совсем противоестественной: ни щебета птиц, ни шороха листвы, даже тысячи мечущихся душ и сам фонтан не издавали ни единого звука. Воздух посвежел с тех пор, как они оставили джунгли, хотя ноги согревались от железных гвоздей в сапогах, да и руки можно было погреть над дымящимися ножнами. Шэнди то и дело оглядывался на далекую точку оставленного факела, поэтому чуть не сбил с ног Харвуда, когда вся группа остановилась. Теперь перед ними был всего один мост, широкой аркой вздымавшийся над бассейном. Мост был шириной в шесть футов и вымощен широкими плоскими плитами, перила достигали уровня плеч, и хотя издали мосты казались крутыми, теперь стало видно, что мост почти совершенно горизонтален, очень постепенно поднимаясь к тому месту, где он исчезал в колышущемся облаке. Как ни странно выглядел мост, Шэнди показалось, что он уже его видел. - Твой черед, - сказал Харвуд Тэтчу. Великан-пират, чей пояс и сапоги дымились и искрились, словно тлеющие фитили в спутанной бороде и волосах, шагнул на мост... ...и, казалось, взорвался. Клочья серого тумана вдруг полетели у него из ушей, из носа, а одежда заходила волнами, задергалась. Руки самопроизвольно взметнулись вверх, когда из рукавов вырвались серые облачка. Тэтч зарычал и, несмотря на конвульсии, умудрился повернуться к ним лицом. - Оставайся там! - закричал Харвуд. - Не сходи с моста! Это твои духи обратились в бегство! Бурный исход привидений шел на убыль, но Тэтч все еще продолжал дергаться. Его пояс и сапоги загорелись. Обжигаясь, он вырвал из ножен раскаленную саблю, одним движением рассек ею пояс и отшвырнул ее на песок, затем отбросил и пояс. Потом Тэтч стащил с себя сапоги, встал и улыбнулся Харвуду. - Вот теперь оставьте все железо. "...Всяк сюда входящий", - эхом пронеслось в мозгу Шэнди. - Спускайся. Можешь подождать меня здесь вместе с остальными, - сказал Харвуд. - Твои привидения сгинули, а черной магической травы у нас в избытке. С теми двумя факелами, которые у нас остались, ее вполне хватит на обратную дорогу, мы уже не рискуем подцепить новую заразу. Я выполнил наш уговор. Мы с Лео скоро вернемся и проведем вас всех к тому месту, где этот мир соединяется с известным вам миром. Шэнди облегченно вздохнул и стал оглядываться, ища место, где бы присесть, когда заметил, что Френд и не собирается опускать Бет Харвуд. - К-кто, - заикаясь, спросил Шэнди. - Кто идет туда, а кто остается? - Лео, девушка и я, мы отправляемся вместе, - отрезал Харвуд нетерпеливо, ставя лампу на песок. Он снял пояс, сапоги, потом гротескно интимным движением присел перед Фрейдом и одной рукой расстегнул пояс толстяка. Заляпанные грязью туфли Фрейда, по-видимому, не имели железных украшений. - Я тоже иду, - объявил Тэтч, не сходя с моста. - Два года назад я шел сюда совсем не затем, чтобы стать добычей привидений. Он глянул мимо Харвуда, и через секунду Боннет и гребец шагнули вперед. Боннет принялся стаскивать пояс и сапоги, у гребца же одежда была зашита на нем, а на ногах не было никакой обуви. - Они пойдут со мной, - сказал Тэтч. Дэвис заметно осунулся с того момента, как они покинули побережье, но в глазах его промелькнул насмешливый огонек, и он начал стягивать сапоги. "Мне это вовсе не обязательно, от меня ничего не требуется, - подумал Шэнди почти спокойно. - Я и так уже на обочине реальности - я просто и шагу не сделаю дальше. Никто из них уже не вернется, и мне придется самому догадаться о магическом секрете лампы Харвуда, чтобы добраться до джунглей и найти дорогу обратно. Почему вообще я пошел с ними? Почему вообще оставил Англию?" Он обнаружил, что непоколебимо уверен: выбраться он сумеет... И тут его бросило в краску, когда он осознал - эта уверенность не более чем остатки детского убеждения: если долго и громко плакать, то обязательно кто-нибудь возьмет его за руку и отведет домой. Какое право имели эти люди ставить его в такое унизительное положение? Он глянул на Бет Харвуд, которая все еще без сознания висела на плече Лео Френда. Ее лицо по-прежнему сохраняло для него свою красоту, но было осунувшимся и носило отпечаток пережитых испытаний. Невинность, которой не угрожает ужасная опасность. Не было бы... разве не было бы гуманнее дать ей умереть сейчас, пока она без сознания и еще не подверглась мучениям? Все еще охваченный сомнениями, он поймал взгляд Лео Френда. На толстом лице доктора играла уверенная, презрительная усмешка, и он передвинул свою пухлую лапу на бедре Бет. В тот же самый момент Харвуд принялся успокоительно напевать вполголоса, опустился на четвереньки, потом распластался на песке, бормоча ласковые слова, и затрепыхался на нем в нарастающем темпе. Лео Френд побагровел и отдернул руку от бедра Бет. - Мистер Харвуд! - взвизгнул он не своим голосом. Харвуд, не прекращая движений, довольно хихикнул. - Как я заметил, он быстро выходит из этих припадков, - заметил Тэтч, - мы просто немного подождем. "Да что они все кругом, помешались, что ли, - подумал Шэнди. - Харвуд - единственный шанс, чертовски ненадежный, выбраться обратно живыми. А теперь он даже более безумен, чем губернатор Сауни. Нет никакой надежды выжить, если не вернуться немедленно. Я не хочу раньше времени оказаться среди молчаливых серых легионов на этом неестественном горизонте. Джек Шэнди не сделает ни шагу, дождется темноты, и когда вы, обреченные глупцы, не появитесь, я как-нибудь найду способ воспользоваться лампой Харвуда и назло всем доберусь до факела, джунглей, шлюпок, берега. Я, конечно, потом пожалею о своей трусости, но по крайней мере я смогу сожалеть при ярком свете солнца, попивая вино". Шэнди шагнул прочь от моста и сел. Он не собирался ни с кем встречаться взглядом, но, оглядываясь в поисках лампы Харвуда, поднял глаза на Дэвиса. Тот смотрел прямо на него. Старый пират весело улыбался, явно чем-то довольный. Шэнди улыбнулся в ответ, обрадовавшись, что Дэвис понимает его... и тогда сообразил: Дэвис решил, будто он присел снять сапоги. И тут он с отчаянием понял, что не может просто отсидеться. Все это было глупо, так же глупо, как и порыв отца, обнажившего нож против целой банды, подстерегавшей их в темной аллее, как и нападение капитана Чаворта на вооруженного пистолетом Дэвиса. Но Шэнди чувствовал, что, как и у них, у него не осталось другого пути. Он рывком сбросил сапоги и поднялся. К тому времени как Лео Френд оторвал свой взгляд от нелепо дергающейся фигуры Бенджамена Харвуда, сапоги Шэнди валялись в песке, а сам он стоял перед доктором. - В чем дело? - спросил Шэнди толстяка слегка дрогнувшим голосом. - Что, способен только лапать девиц, когда они в обмороке? Лицо Френда стало свекольного цвета. - Не б-будь-дь идди-ди... - Мне кажется, он хочет сказать: не говори чепухи, Джек, - с охотой пояснил Дэвис. - Ты уверен? - спросил Шэнди саркастически. - А мне послышалось, он хотел сказать: да, потому что только в таком состоянии их от меня не тошнит. Лео Френд попытался что-то сказать, но не мог произнести ни слова. Затем у него из носа хлынула кровь, яркие красные пятна расплылись на шелковой манишке. Колени у него подогнулись, и Шэнди на мгновение показалось, что толстяк вот-вот грохнется в обморок или скончается на месте. Однако Френд выпрямился, вздохнул полной грудью, поудобнее перехватил Бет и шагнул на мост. Харвуд перевернулся на спину и несколько мгновений блаженно улыбался, глядя в небо, затем, дернувшись, осмотрелся, поморщился и поднялся, стряхивая песок. - Мы с Фрейдом пойдем впереди, - сказал он, вступая на мост. Шэнди и Дэвис последовали за ним, а замыкали шествие Боннет и гребец. Однако стоило гребцу ступить на плиты моста, как он исчез, и его зашитая одежда кучкой свалилась на камни. Харвуд вопросительно посмотрел на Тэтча: - Твой слуга, похоже, был мертвецом? - М-м-м... да, - отозвался Тэтч. - А, - Харвуд пожал плечами. - Следовало ожидать. Что из праха придет, то в прах и обратится. Он повернулся к ним спиной и зашагал вперед. ГЛАВА 13 Некоторое время они шли молча. Единственным звуком, нарушавшим гнетущую тишину, было шлепанье босых ног по плитам. Чтобы отвлечься, а заодно удовлетворить любопытство, Шэнди принялся мысленно считать шаги. Когда счет перевалил за две тысячи, солнечный свет вновь стал меркнуть. У Шэнди не было ни малейшего представления, сколько же длился светлый период. Они, казалось, проходили теперь сквозь перемежающиеся полосы света и тени, и один раз Шэнди показалось, что он уловил запах ладана. Харвуд замедлил шаги, и Шэнди невольно глянул в его сторону. Все они шли по центральному проходу церкви. Харвуд единственный был одет в длинный нарядный кафтан, и его каштановые волосы оказались тщательно завиты; остальная часть процессии по-прежнему выглядела так же: в драных лохмотьях, грязные, босоногие. Харвуд держал одну руку на деревянном ящике, а другой размахивал при ходьбе. Теперь у него снова обе руки, без всякого удивления констатировал Шэнди, словно во сне. Он посмотрел вперед, на алтарь. Там приветливо улыбался им какой-то священник, но сбоку стоял мальчик-хорист, смотревший на них с большим ужасом, чем можно было бы объяснить просто их растерзанным внешним видом. Шэнди нервно оглянулся назад... ...И увидел, что мост, да и долина за ним погрузились в глубокие сумерки. Он опять повернул голову к алтарю, но алтарь уже таял, растекался серыми прядями, на Шэнди еще раз повеяло ладаном, и мост вновь стал мостом. "Что это было? - гадал он. - Сцена из воспоминаний Харвуда? Видели ли то же самое Дэвис и Тэтч, или же иллюзия коснулась только меня, поскольку я взглянул на Харвуда именно в тот момент, когда он думал об этом?" Шэнди заметил на плитах моста кровавые пятна. По сгусткам и каплям крови, по отпечаткам ладоней Джек заключил, что по мосту ползли двое истекающих кровью людей. Он нагнулся и тронул пальцем одно из пятен - кровь была еще свежа. По какой-то причине это открытие очень его встревожило, хотя это и казалось пустяком по сравнению со всем остальным. Впереди не было видно никого, ни идущего, ни ползущего, но Шэнди продолжал с беспокойством поглядывать вперед. В воздухе и до этого не было особой свежести, а теперь он и вовсе стал затхлым, с неясными запахами тушеной капусты и грязных простынь. Шэнди по очереди оглядел своих спутников, и когда он посмотрел на Френда, перед Шэнди внезапно возникла сцена: толстяк был совсем молод, почти мальчишка, и хотя он двигался, не отставая от остальных, он в то же время лежал в постели. Шэнди проследил за взглядом мальчика и с изумлением увидел смутные очертания женских форм за полупрозрачными занавесками. В этих фигурах присутствовала наивно преувеличенная эротичность, как в грубых мальчишеских рисунках на стенах. Но почему у них всех седые волосы? Сцена растворилась во всплеске белизны, и вновь под ногами были плиты моста. Нога Шэнди наткнулась на что-то, похожее на камешек, но он откуда-то знал, что это зуб. Ему стало не по себе. Теперь под ногами был песок, и Шэнди видел Дэвиса при свете костра. Лицо того было круглее, волосы темнее, и на Дэвисе была рваная куртка офицера английского флота. Шэнди огляделся. Они шли по берегу Нью-Провиденс, правее смутно различался Свиной остров, и костры усеивали дюны с левой стороны. Но костров было меньше, и кораблей в гавани было немного. И остовы кораблей, которые помнил Шэнди, отсутствовали. Дэвис разговаривал с Тэтчем. Шэнди не слышал их беседы, но хотя Дэвис пренебрежительно качал головой и смеялся, он все-таки казался чем-то расстроен и даже напуган. Казалось, что Тэтч на чем-то настаивал, Дэвис же не отказывался прямо, а скорее просто тянул время, явно сомневаясь в искренности предложения. В конце концов Тэтч вздохнул, отступил назад, расправил плечи и сделал жест рукой, указывая на песок. Шэнди обдало жаркой волной запаха нагретого металла, песок зашевелился, кое-где стали проглядывать белеющие кости, их становилось все больше, они сползались, соединялись вместе, пока не собрались в человеческий скелет. Дэвис стоял и смотрел; его улыбка превратилась в напряженный оскал. Скелет выпрямился и повернулся к нему... Тэтч что-то сказал, скелет опустился на колени и склонил голову-череп. Тэтч взмахнул рукой, кости вновь рассыпались бесформенной грудой, а Тэтч снова начал в чем-то убеждать Дэвиса. Дэвис по-прежнему ничего не отвечал, но насмешливый скептицизм покинул его. И Шэнди опять шел по запятнанному кровью мосту. - Скоро же мы дойдем, черт возьми? - спросил он. Заговорив, Шэнди вдруг испугался, что голос выдаст его нарастающий страх, но мертвый, стоячий воздух заглушил его слова настолько, что он едва расслышал их сам. Не обращая на него внимания, остальные продолжали идти. Пару раз Шэнди казалось, что он слышит скрежет металла по камням, задыхающиеся всхлипы впереди на мосту, но серые призрачные сумерки не давали ничего разглядеть. Воздух стал тягучим и густым, как сироп, когда еще одна крупинка сахара - и начнется кристаллизация. И хотя это вызывало у него ужас, Шэнди все же не удержался и отыскал глазами Тэтча... и на какое-то время перестал быть самим собой. Он был пятнадцатилетним подростком, известным беглым чернокожим рабом в горах, как Джонни Кон, хотя с того самого времени, как он однажды злоупотребил заклинаниями хунган, он перестал считаться подходящим учеником для уважающего себя жреца вуду и не имел больше права называть себя аджаникон. Эд Тэтч будет его настоящим именем, именем взрослого человека, и через три дня он может с полным правом носить его. Сегодня первый день его посвящения лоа, который