ы, находящейся в другом полушарии, практически невозможно. Поэтому Шанданьяк и решил сам отправиться туда, где жил его дядя Себастьян. Он мог только догадываться, с какими проблемами ему придется столкнуться: ведь ему, иностранцу, предстояло предъявить уголовное обвинение, нанять местного адвоката и выяснить, какие - если вообще они существуют - местные законы были при этом нарушены... Нет, он просто знал, что должен оказаться лицом к лицу с дядей: пусть тот знает, что преступление раскрыто, что он виновник смерти обворованного брата... Шэнди налег на весла и, глядя на играющие на своих руках мускулы, мрачно улыбнулся Работа шла вовсю. Вдобавок к новым орудиям, запасам пороха и ядрам на борт "Кармайкла" были погружены магические предметы, необходимые для обрядов вуду. Какое-то магическое действие требовало наличия большого зеркала; в числе прочей добычи другой пиратский экипаж захватил несколько зеркал, и одно из них было продано Грустному Толстяку - главному бокору Дэвиса; Шэнди поручили доставить его на борт. Занимаясь этим, Джон глянул на свое отражение и в первую секунду даже не узнал себя: ему показалось, будто он видит кого-то из пиратов. После нескольких недель изнурительного труда на "Кармайкле" его плечи и грудь стали шире, а талия тоньше, на руках появились новые шрамы, а щетина на щеках превратилась в бороду. Борода, как и отросшие волосы, которые теперь для удобства он завязывал на затылке шнурком, выгорела. Но даже не это делало его похожим на заправского пирата, а тот темный загар, который он приобрел за недели работы без рубашки на тропическом солнце. Да уж, подумал он, остается только прокрасться в ворованное поместье дядюшки Себастьяна и, когда тот будет гонять браконьеров по кустам - чем там еще занимаются аристократы, - выскочить прямо на него и припугнуть саблей. Но тут его злорадная ухмылка стала добродушной: он припомнил свой последний разговор с Бет Харвуд. Девушке удалось сбежать от Лео Фрейда, и они с Шэнди отправились на южный берег острова в тот послеобеденный час, когда дует прохладный бриз и попугаи с криками летают над головой. Джон рассказал ей о своем отражении в зеркале: как он подумал, будто увидел одного из пиратов Дэвиса. - Я хочу сказать - одного из остальных пиратов, - добавил он с оттенком мальчишеской гордости в голосе. Бет снисходительно рассмеялась и взяла его за руку. - Вы вовсе не член их команды, - возразила она. - Разве вы могли бы стрелять в матросов или убить такого человека, как капитан Чаворт? Снова став серьезным и надеясь, что загар скроет краску, которая залила лицо, Шанданьяк буркнул: - Нет. Какое-то время они шли молча, и только когда впереди показался "Кармайкл" и настало время возвращаться, она отняла руку. Налегая на левое весло, чтобы развернуть лодку к берегу, Шэнди бросил взгляд через плечо и увидел Скэнка и прочих, поджидающих его возле груды плит каррарского мрамора, которая с утра заметно уменьшилась. Белый песок ослепительно сверкал под лучами полуденного солнца, по нему, словно заплатки, были рассыпаны выцветшие палатки, а дальше начинались джунгли. По гребню дюны шла женщина в рваном лиловом платье. Веннер вошел в воду, когда лодка приблизилась к берегу. Шэнди выпрыгнул, вместе они, ухватившись за планшир, вытянули лодку на песок. - Если ты устал, Джек, я могу и сам перевезти весь этот мрамор, - дружелюбно предложил Веннер с улыбкой, которая, как и загар, никогда не сходила с его лица. За его спиной маячил мистер Берд - тот самый негр, которому все казалось, будто его обзывают собакой. - Да нет, не надо, Веннер, - откликнулся Шэнди, наклоняясь и хватаясь за край мраморной плиты. Он поднял ее и на несгибающихся ногах поковылял к лодке. Там он погрузил камень сначала за заднюю банку, а затем на дно. - На "Кармайкле" они уж сами вытягивают их на канатах, мое дело - перевязывать их веревками. - Он двинулся за новой плитой, разминувшись со Скэнком, который тоже нес такой же груз. - Хорошо, - заметил Веннер, берясь за край глыбы. - Не высовываться и не рвать пупок - вот мой девиз. Они вместе подхватили большую плиту и потащили ее, и Шэнди задумчиво посмотрел на Веннера. Тот всегда норовил уклониться от тяжелой работы, но именно он не дал убить Шэнди в тот день, когда Дэвис захватил "Кармайкл", а его философия ненадрывания пупка искушала Шэнди поделиться с ним своим планом бегства. Веннер должен был расценить предстоящий вояж как ненужную тяготу, и уж коли Шэнди собирался прятаться на берегу до тех пор, пока "Дженни" и "Кармайкл" не выйдут в море, а затем выйти из джунглей и дождаться прибытия нового губернатора, то товарищ, который бы знал остров как свои пять пальцев, был просто необходим. Мистер Берд тоже подхватил одну из глыб и, неуклюже переваливаясь и подозрительно оглядываясь, потащил ее к лодке. Шэнди уже собирался спросить у Веннера, где бы они могли уединиться после работы и обсудить некоторые практические аспекты высказанных им убеждений, но позади зашуршал песок, и Шэнди обернулся посмотреть, кто к ним приближается. Это оказалась женщина в лиловом платье, и когда они опустили глыбу в лодку, Шэнди, прикрыв ладонью глаза от солнца, пригляделся к ней. - Здорово, Джек, - окликнула она его, и Шэнди с опозданием сообразил, что это не кто иной, как жена Джима Бонни. - Привет, Энн, - отозвался он, раздосадованный тем, что, как всегда при ее появлении, ощутил озноб, а сердце начало колотиться быстрее, хотя это была всего лишь коренастая девушка с торчащими вкривь и вкось зубами. Если рядом с Бет он немного стыдился своей бороды, отросших волос и темного загара, то, когда к нему подходила жена Бонни, Шэнди втайне гордился этим. - Все еще грузите балласт? - спросила она, кивая на "Кармайкл". Этот непривычный термин она выучила в один из дней, когда наблюдала за его работой. - Угу, - откликнулся он, выбираясь из воды и стараясь не коситься на ее полные груди, видные под небрежно застегнутым платьем. Он заставил себя сосредоточиться на том деле, которым занимался. - Кончаем грузить подвижный балласт. Прежде "Кармайкл" сильно кренился, особенно при сильном ветре. Чуть не сбросил нас всех с палубы, когда разворачивался к "Дженни". - Ему вспомнился опрокинутый стол и летящие за борт салфетки, когда они с Бет, ухватившись за леер и друг за друга, пытались удержаться на ногах. Он вдруг сообразил, что его взгляд снова прикован к груди Энн. Шэнди отвернулся и суетливо подхватил очередную глыбу мрамора. - Да это же целая прорва работы! - заметила Энн. - И зачем вы столько вкалываете? Шанданьяк пожал плечами: - Моря и стихии нам не подвластны - мы либо принимаем их правила, либо идем ко дну. Он поднял глыбу, повернулся к ней спиной и побрел к лодке, где мистер Берд и Скэнк опускали на дно предыдущую. Веннер же уже сидел на песке, демонстративно, с деловитой озабоченностью рассматривая пятку. От напряжения сердце тяжело ухало в груди, в ушах шумело, он даже не слышал, как Энн вслед за ним вошла в воду. Скэнк и мистер Берд уже вышли на берег, когда Шэнди опустил свою ношу, распрямился и повернулся: в тот же миг Энн его поцеловала. Руки Энн обвились вокруг его шеи, рот слегка приоткрылся, и голой грудью сквозь материю платья он почувствовал твердые соски ее грудей. Как и от всех обитателей острова, от нее исходил запах пота и спиртного, но вместе с тем и какой-то особый, женственный аромат, и он так подействовал на Шэнди, что, позабыв о своих решениях, о Бет и ее отце, о своем дядюшке и всем остальном, он обнял ее и прижал к себе. Эта девушка, солнечные лучи, опалявшие голую спину, теплая вода, плескавшаяся вокруг ног, казалось, на мгновение приковали его к острову, словно корни - дерево, им двигали лишь неосознанные инстинкты. Однако, опомнившись, Шэнди опустил руки, и девушка тут же отступила назад, весело улыбаясь. - Зачем?.. - внезапно охрипшим голосом произнес Шэнди и затем, прокашлявшись, повторил вопрос уже нормальным тоном: - Зачем ты это сделала? Она расхохоталась: - Зачем? На счастье, парень. - Эй, Джек, не зевай, - негромко окликнул его Скэнк. Увязая в песке, Джим Бонни сбегал вниз по дюне. Его голова была повязана темным платком, а лицо побагровело от прилива крови. - Шэнди! Сукин ты сын! - взвизгнул он. - Ах ты гад ползучий! Шэнди, хоть и ожидал неприятностей, спокойно повернулся к нему: - Чего тебе, Джим? Тот подбежал к самой кромке прибоя, остановился напротив своей жены, и на мгновение показалось, что он ударит ее. Но Бонни заколебался, отвел взгляд и, снова нахмурившись, взглянул на Шэнди. Он вытащил из кармана складной нож - Шэнди отступил, хватаясь за свой собственный, - но Бонни раскрыл нож, надрезал указательный палец левой руки и стряхнул капельки крови с лезвия в сторону Шэнди, что-то бормоча на невероятной смеси языков. Шэнди вдруг заметил, что солнце нестерпимо палит спину, но тут Скэнк прыгнул на спину Бонни, заставив его упасть на колени в воде, затем ловко спрыгнул и босой ногой двинул Бонни промеж лопаток, окунув его лицом в воду. Бонни заколотил руками по воде, отплевываясь и ругаясь, но неожиданно жар, охвативший Шэнди, прошел. Скэнк пнул Бонни в бок. - Не забыл ли ты о кое-каких правилах, а, Джим? - поинтересовался Скэнк. - Никаких штучек вуду, если это не дуэль. Разве не так? Бонни попытался выбраться из воды, опершись руками о дно, но Скэнк снова пнул его, и тот опять нырнул лицом в соленую воду. Шэнди глянул на Энн и заметил на ее лице озабоченность. Мистер Берд наблюдал за разыгравшейся сценой с явным неодобрением. - Ведь ты даже не бокор, - продолжил Скэнк, - и на острове найдется достаточно сопляков, которые заставят твою голову пылать, как факел, да еще и от души похохочут над всеми твоими талисманами. А Шэнди в этом деле новичок и ни черта не смыслит ни в чем таком. Или ты считаешь, Дэвиса порадует твоя выходка, когда я ему расскажу? Бонни выполз на берег и поднялся на ноги: - Но... но ведь он... он же целовал мою... Скэнк с угрожающим видом двинулся к нему. - Думаешь, он порадуется? - гнул он свое. Бонни поспешно попятился, вздымая брызги. - Не говори ему. - Убирайся отсюда, - велел Скэнк, - да и ты, Энн, тоже. Не поднимая на Шэнди взгляда, Энн последовала за мужем, с которого ручьями стекала вода. Шэнди обернулся к Скэнку: - Ничего не понимаю, но спасибо, Скэнк. - А, потом разберешься. - Скэнк оглядел лодку. - Она сидит уже довольно глубоко, еще один блок, и хватит. Шэнди подошел к грубо сколоченным саням, на которые были навалены куски мрамора, и только сейчас заметил Веннера, который даже не встал во время стычки. Он все так же добродушно улыбался, однако внезапно Шэнди почувствовал, что желание делиться с ним своими планами исчезло. ГЛАВА 4 Поскольку на следующее утро "Кармайкл" должен был отплыть, то разговоры вокруг костров этой ночью представляли собой фантастическую смесь предложений, предостережений и откровенных небылиц, Джек Шэнди не разделял тревог остального экипажа, поскольку собирался сбежать до отплытия, однако и ему было интересно послушать рассказы о кораблях с матросами-зомби, которые видели только обреченные люди, да и то лишь в глухую полночь, о различных магических предостережениях, которые понадобятся во Флориде, столь далекой от защиты духов-покровителей, об испанцах, частенько встречавшихся в Мексиканском заливе, и о том, какую тактику лучше всего применять в подобных стычках. Пересказывались старые легенды, и таким образом Шэнди узнал историю пирата Пьера Ле Гранда, который с маленькой шхуной и с горсткой людей захватил галеон из испанского флота, перевозившего золото в Старый Свет лет пятьдесят тому назад, и выслушал вдохновенный рассказ о четырехчасовом морском сражении между английским судном "Шарлотта Бейли" и испанским "Nuestra Senora de Lagrimas"(4), закончившимся тем, что потонули оба корабля. Пираты пытались перещеголять друг друга рассказами о вампирах - демонах женского пола, благодаря которым последние часы тех, кто был выброшен на безжизненный остров, оказывались окрашены кошмарными сексуальными переживаниями. "Кармайкл" должен был встретиться во Флориде с кораблем Черной Бороды "Месть королевы Анны", и, конечно же, сплетни вокруг костров касались и красочной фигуры этого пиратского предводителя. Высказывались догадки по поводу того, почему он вновь возвращается в этот необжитый уголок континента, где пару лет назад он углубился в джунгли в поисках источника колдовской силы и вернулся один, хромая, больной и истощенный, преследуемый духами, которые теперь изводили его, как блохи - бродячего пса. Шэнди приготовил по случаю отплытия лучший обед за все эти недели и, сытый и слегка пьяный, наслаждался этим вечером... пока не заметил других членов экипажа, тех, кто не пил и не хохотал у костров. Несколько человек ушли в палатку, и один раз, когда бриз стих, Шэнди показалось, будто он слышит оттуда тихие причитания. К тому же он обратил внимание на Скэнка, сидевшего в темноте под пальмой и тщательно точившего кинжал, на его молодом лице было выражение сосредоточенности и даже печали. Шэнди поднялся и прошелся по берегу. В полумиле, в темноте, на фоне звезд, едва различался Свиной остров, чуть ближе покачивались голые мачты. Шэнди услышал шаги сзади, и когда он повернулся, собираясь вернуться обратно к кострам, то увидел высокую фигуру Дэвиса, который направлялся прямо к нему с двумя бутылками вина в руках. За спиной пирата у костра музыканты настраивали свои разнокалиберные инструменты. - А, вот ты где, - протянул Дэвис пьяно. - Ну кто, как не кок, заслуживает лучшего вина. - И он протянул Шанданьяку одну из бутылок, у которой, за неимением штопора, было отбито горлышко. - Спасибо, капитан, - откликнулся Шэнди, беря протянутую бутылку и с сомнением глядя на неровные, зазубренные края. - "Шато Латур" 1702 года, - сказал Дэвис, запрокидывая бутылку и делая большой глоток. Шэнди понюхал вино, поднял бутылку и пригубил напиток. Это было самое сухое, самое ароматное бордо, какое ему когда-либо доводилось пробовать. А ведь в свое время им с отцом случалось пробовать отличнейшие вина. Однако он не позволил ни малейшему удовольствию отразиться на своем лице. - Ха! - воскликнул он с наигранной беззаботностью. - Жаль, что я не нашел его, когда искал специи для жаркого. - В жаркое, говоришь? - Лицо Дэвиса, освещенное только с одной стороны пламенем костра, скривилось в кислой улыбке. - Ты вот послушай, когда я еще совсем мальцом жил в Бристоле, вечером под Рождество окно нашей плотницкой мастерской, где я был подмастерьем, разбили уличные мальчишки. Что не забрали с собой, то поразбросали крутом, и там еще был... - он помедлил, хлебнув из бутылки, - ...был еще этот набор фигурок церковных хористов, маленьких таких, не больше пальца, раскрашенных. Одна из фигурок упала в снег, и кто-то из пацанов зацепил ее ногой, когда удирал, она вылетела на улицу. И помнится, я потом все время думал, что бы там ни случилось с этим крошкой-хористом, а ему уже никогда не сидеть в своем ящичке, это уж точно. Дэвис повернулся к гавани и полной грудью вдохнул морской ветер. - Я знаю, что ты задумал, - бросил он Шэнди через плечо. - Ты, конечно же, слышал, что сюда должен прибыть Вудс Роджерс и объявить амнистию, решил ночью тихонько улизнуть и спрятаться в джунглях, пока не отплывет "Кармайкл". Нет, нет, не перебивай, я выслушаю тебя потом. А ты вернешься и по-прежнему будешь коком, греясь на солнышке, до самого прибытия Роджерса, верно? После продолжительной паузы Шэнди тихо рассмеялся и сделал еще один глоток чудесного вина. - А одно время это казалось мне хорошей идеей, - признал он. Дэвис кивнул и повернулся лицом к нему. - Да, мысль неплохая, - согласился он. - Но ты все еще считаешь, будто можешь вернуться в ту витрину, из которой выпал, понимаешь? Ты никогда не сможешь вернуться к тому положению, которое занимал. - Отхлебнув из бутылки, Дэвис вздохнул и пятерней взъерошил спутанные волосы. - Во-первых, дезертирство с корабля накануне выхода в море, - произнес он, - у нас карается смертной казнью, так что, если ты заявишься в лагерь после отплытия "Кармайкла", тебя просто прикончат. Не без сожаления, конечно, поскольку парень ты симпатичный, да и готовишь хорошо. Но правила есть правила, сам понимаешь. Помнишь Ванринхема? Шэнди кивнул. Это был парень лет восемнадцати, которого осудили на смерть лишь за то, что он прятался в трюме, когда по его бригантине открыл огонь корабль королевского флота. Пиратское судно дотащилось в бухту Нью-Провиденс, капитан, дородный ветеран по имени Барджес, заверил юношу, что наказание будет смягчено ввиду его молодости и неопытности... а спустя пару часов, той же ночью после обеда, подошел к Ванринхему сзади и со слезами сожаления на глазах прострелил тому голову. - Во-вторых, - продолжал Дэвис, - ты ранил меня уже после того, как сдался. Я понимаю, ты вскипел после того, как я пристрелил твоего друга, хотя мог бы обойтись с ним и помягче, согласен. Но ведь и он тоже уже сдался. Во всяком случае, ты обязан жизнью тому обстоятельству, что тогда мне не хотелось связываться с Веннером, и когда я предоставил тебе выбор, это не был выбор между смертью и тремя неделями бесплатной жратвы и выпивки на тропическом берегу. Ты мне многим обязан, и я не собираюсь освобождать тебя от твоих обязательств. Наконец музыканты, придя к соглашению, заиграли "Зеленые рукава"(5), и грустная старинная мелодия, такая знакомая и такая неуместная здесь, полилась над пустынным берегом. Пронзительные крики тропических птиц звучали насмешкой над ней, заставляя старый мир со всеми его атрибутами, богами и философией казаться далеким и призрачным. - И в-третьих, - жесткие нотки перестали звучать в голосе Дэвиса, - может, всех этих королей и торговцев на той стороне Атлантики ждет потеря их новых земель. Для них Европа и Азия представляются огромной шахматной доской, на которой они разыгрывают свои партии. И они видят нашему новому миру всего два применения: для них он источник быстрой наживы и место ссылки преступников. Вполне может статься, такой посев дает совершенно неожиданные всходы, так что Роджерс обнаружит, прибыв сюда, что никому не нужно королевское помилование, да и никто не получит от него пользы. Что значит амнистия, дарованная человеком, который правит маленьким холодным островком на другой стороне мира? Морской бриз стал прохладным, зашелестели листья пальм, и запрыгало, заколебалось пламя костров. Слова Дэвиса смутили Шэнди, и не в последнюю очередь потому, что лишили смысла его путешествие сюда. Внезапно он почувствовал, что действия его дяди кажутся ему чисто прагматическими, как охота голодных чаек на детенышей морских черепах. И его собственная миссия предстала теперь такой же глупостью, как и попытка учить чаек сострадать. Он открыл было рот, собираясь что-то сказать, однако в этот момент кто-то крикнул от костра: - Фил! Кэп Дэвис! Тут кое-кто из парней задает вопросы, не знаю, как ответить. Дэвис бросил бутылку на песок. - Это Веннер, - произнес он задумчиво. - Как этот выпад делается? Отводишь клинок, обманным движением целишь в корпус, а когда противник парирует, подныриваешь и пронзаешь бок? Шэнди закрыл глаза и ясно представил действие. - Верно, надо только не забыть проскочить мимо противника. - Понял. - И, повысив голос, Дэвис крикнул: - Уже иду, Веннер! Они оба двинулись к кострам, и Дэвис вытащил из-за пояса пистолет. - Если Веннер поведет честную игру, я с ним справлюсь, - тихо сказал он. - Если же нет, я бы хотел, чтобы ты стоял за спиной и подстраховывал меня... - Он оборвал фразу и устало рассмеялся. - А, не важно. Я и забыл, что разговариваю с маленьким деревянным хористом. - Он спрятал обратно пистолет и прибавил шагу. Шэнди последовал за ним, злясь на себя - отчасти из-за того, что оказался отстранен от участия в событиях, но отчасти - как ребенок, отказавшийся от участия в проказе, жалеет об этом, - из-за своего решения остаться в стороне. Лео Френд спустился по дорожке, выложенной песчаником, которая вела вниз от разрушенного форта, путаясь в своих широких, как юбки, штанинах, потея в своем нарядном камзоле, разукрашенном лентами, побрел через песчаные дюны к кострам, где расположился экипаж Дэвиса. Следом, всхлипывая от ярости, шла Бет Харвуд, с ожесточением выдирая из волос мумифицированную лапу собаки, которую сунул туда Лео Френд. "Это послужит вам охраной, если вдруг меня не окажется рядом", - нетерпеливо рявкнул он перед тем, как бесцеремонно вытолкал ее из комнаты и, подталкивая, потащил за собой. Она не отставала от него, но Лео Френд то и дело оборачивался к ней и, задыхаясь, хрипел: - Нельзя ли побыстрее? И каждый раз украдкой заглядывал ей за ворот платья. Черт бы побрал все эти проволочки, думал про себя Френд, и всех этих идиотов, с которыми приходится иметь дело, чтобы добраться до желанной цели во Флориде. И почему так распорядилась капризная судьба, что обнаружить ее выпала честь вздорным, невежественным бандитам? Хотя, если бы это место нашли более умудренные и хитрые, нам с Харвудом не удалось бы с такой легкостью манипулировать ими. Похоже, Черная Борода даже чересчур умен: вот и сейчас он не слишком-то торопится, ждет, когда мы отправимся в это путешествие во Флориду, и лишь тогда присоединится к нам. Бог ты мой! Он мог просто купить все эти лекарственные снадобья. Так нет: он осадил Чарлстон, захватил девять кораблей и целую толпу заложников, включая советника губернатора, а взамен в качестве выкупа потребовал от них ящик снадобий. Хотел бы я знать, с раздражением подумал Френд, то ли он выпендривается, поддерживая свои экипажи в боевой готовности, то ли разыгрывает весь этот спектакль для прикрытия других своих темных делишек. Но в каких таких его планах может фигурировать побережье Каролины, где господствует закон и порядок, а общество достигло таких же высот цивилизации, как в Старом Свете? Он взглянул на Бет Харвуд, которая наконец выпутала собачью лапу из волос и брезгливо отшвырнула ее в сторону. Лео торопливо прошептал заклинание и сделал странный жест, словно поглаживая воздух. В ту же секунду платье Бет задралось, словно под сильным порывом ветра. Однако она успела удержать его руками, и выше колен подол не поднялся. Ну погоди, девица, подумал он, и во рту у него пересохло, сердце тяжело заколотилось. Ты вскоре так будешь сохнуть по мне, что дыхание не сможешь перевести. Грузная фигура Лео Френда вклинилась в толпу пиратов, когда с другой стороны лагеря из темноты показался Дэвис. Капитан уверенно улыбался, и Лео Френд лишь закатил глаза к небу. "Ох, избавь нас от этого спектакля, капитан, - подумал толстяк. - Уж здесь-то тебе ничего не грозит, если только ты не станешь испытывать мое терпение своими ужимками". - А вот и наш капитан! - воскликнул один из пиратов - широкоплечий рыжий мужчина с широким веснушчатым улыбающимся лицом. И хотя кое-кто в толпе сердито хмурился, Френд не выпускал из виду этого улыбающегося пирата, поскольку ощущал, что именно в нем таится реальная угроза. - Фил, - демонстрируя искреннюю озабоченность, обратился к Дэвису рыжий, - тут кое-кто из парней никак в толк не возьмет, собственно, для какого дела мы все тут горбатились, снаряжая "Кармайкл"? Какие опасности нам предстоят и какую выгоду мы получим? Я попытался им растолковать в общих чертах, но они требуют конкретных ответов. - А я-то думал, у них хватит мозгов не обращаться к тебе за деталями, Веннер, - непринужденно откликнулся он, хотя Френд уловил настороженность и напряженность в тоне Дэвиса. Френд заметил нового рекрута, приятеля Бет - как его там по имени? - ах да, Шэнди! - пробиравшегося сквозь толпу вслед за Дэвисом, и на секунду подумал: не сделать ли так, чтобы этого вездесущего кукольника убили, или, еще того лучше, покалечили, или сделали из него полного кретина хорошим ударом по голове. Френд с сожалением отказался от этой мысли: сдержать готовую взбунтоваться толпу пиратов и так было нелегко, не приходилось думать о том, чтобы заставить их прихлопнуть эту надоедливую муху. Он сосредоточился на Веннере, чье улыбающееся лицо тем не менее лоснилось от пота. - Именно так я им и сказал, кэп, - ответил Веннер, и в это мгновение для всех стала очевидна фальшь его улыбки, - но вот тут некоторые говорят, что просто не поплывут с нами, раз мы намерены отправиться в это проклятое место во Флориде, где Тэтч подцепил столько нечисти. Дэвис только пожал плечами: - Любой, кого не устраивает мое обещание обогатить команду или кто сомневается в моих словах, может потолковать со мной один на один. Любой, кто намерен дезертировать, прекрасно знает, какое наказание за это предписано правилами. Ну а ты сам, Веннер, в какую категорию входишь? Наблюдавший за происходящим со стороны Лео Френд что-то прошептал и поднял руку. Веннер попытался ответить, но издал лишь полуприглушенное хрипение. "Следует ли мне заставить его спровоцировать стычку, в которой его убьют? - размышлял Френд, - или все-таки оставить в живых?" Да нет, пусть, пожалуй, живет. Толпа и без того полна ярости и страха, не стоит раздувать это пламя. Лео опять что-то прошептал и резко махнул рукой. Веннер неожиданно скорчился, перегнувшись пополам, и его вырвало на песок. Стоявшие рядом подались в сторону, и прокатившийся смех разрядил напряженную атмосферу. Играя на публику, Дэвис сказал: - Да, веским аргументом это не назовешь. Толстые пальцы Френда затанцевали в воздухе. Выпрямившись, Веннер произнес громко, но запинаясь: - Нет... Фил... я тебе... верю... что происходит? Ведь это же не я... я просто выпил... и хотел слегка завести ребят... мы ведь все знаем... ты всегда о нас... черт побери!.. заботишься... Дэвис удивленно приподнял брови и принялся подозрительно оглядываться по сторонам. Однако слова Веннера показались убедительными по крайней мере одному пирату, и он со всего размаха двинул пошедшему на попятный бунтовщику в челюсть. - Проклятый предатель, - пробормотал он. Веннер сел на песок, из разбитого носа потекла кровь. - Я скорее положусь на твое слово, кэп, чем на его. Дэвис улыбнулся: - Смотри не забудь. Том. На краю толпы, за спинами пиратов, Лео тоже улыбнулся: все здесь удавалось куда легче, чем на родине. Он повернулся к Элизабет Харвуд. - Теперь мы можем вернуться обратно в форт, - сказал он ей. Она удивленно посмотрела на него: - И это все? Вы мчались сюда так, что я думала, сердце не выдержит, только посмотреть, как стошнит человека и как его ударят? - Я должен был обеспечить именно такое развитие событий, - терпеливо пояснил Френд. - Ну а теперь пошли. - Нет, - возразила Бет, - раз уж мы здесь, пойду поздороваюсь с Джоном. Лео с гневом обернулся к ней, но спохватился. Он сально усмехнулся и иронично вскинул бровь. - Этот поваришка, да, кажется, он здесь, - закипая, выдавил он сквозь зубы, - если только это не мокрая курица, судя по запаху. - Ступайте обратно в форт, - сказала она устало, - Чтобы вы могли уединиться с ним, - брызгая слюной, завизжал Френд, заикаясь и кляня себя за то, что начинает заикаться всякий раз, когда речь заходит о сексе. - 3-забудьте об этом, моя д-д... Элизабет. Ваш батюшка в-велел мне не спускать с вас глаз. - Он добродетельно покачал головой. - Поступайте как угодно, проклятый недотепа, - произнесла она тихо, и со странным и нежеланным проблеском прозрения Френд осознал, что слово "проклятый" было не просто фигурой речи. - Я пойду и поговорю с ним, а вы вольны следовать за мной или нет. - Я прослежу за вами и отсюда, - бросил ей вслед Френд, повышая голос. - Можете не бояться, что я за вами последую: я не собираюсь оскорблять свое обоняние исходящей от него вонью. Поскольку противостоянне у костра разрешилось мирно, кое-кто из пиратов и проституток начал поглядывать па Френда, ожидая, что теперь их развлечет он - и явно не были разочарованы, поскольку начали шептаться и хихикать, закрывая рты грязными, но унизанными перстнями руками. Френд нахмурился, поднял было руки, но усталость давала себя знать, и он лишь ограничился тем, что презрительно бросил в пустоту: "Крысы". Он взобрался на дюну, встал там и, драматически сложив на груди руки, принялся следить за дочерью Харвуда. Бет нашла Шэнди, и они отошли на дюжину ярдов. Презирайте меня, подумал Френд, презирайте, у вас осталась на это всего лишь неделя. Впервые за все эти годы Френду вспомнился старик, который наставил его на путь, ведущий к - толстяк насладился пришедшим на ум выражением - божественному могуществу. Сколько же тогда ему было? Лет восемь, но он уже знал греческий и латынь, читал "Принципы" Ньютона и "Превращение металлов" Парацельса, и уже мелкие людишки из зависти к его пышущему здоровью и интеллекту начинали ненавидеть и бояться его. Даже отец его, ревнуя к величию, которого он никогда не мог постичь своим скудным умом. заставлял Лео выполнять бессмысленные физические упражнения и урезывал дневную норму сладостей, которые поддерживали необходимый уровень сахара в крови. Только его мать воистину признавала его гений и позаботилась о том, чтобы он не ходил в школу с прочими ребятами. Да, верно, ему было около восьми, когда он увидел оборванного старика, заглядывающего в заднее окно кондитерской лавки. Это был деревенский дурачок, и его привлек к окну заманчивый запах только что испеченных кексов с фруктами. Фрейда поразила его жестикуляция - руки старика делали роющие движения в воздухе, словно преодолевая сопротивление; тогда-то Френд впервые ощутил странный запах, похожий на запах раскаленного металла. Френд, несмотря на то, что думали окружающие по поводу его жирного тела, был ловок и подвижен. Он бесшумно влез на ящик позади бродяги, чтобы все видеть, - и то, что он увидел, заставило его детское сердце заколотиться. Пирог рывками плыл по воздуху к старику, и каждый новый рывок совпадал с движениями его рук, Девушка-лавочница стояла в дальнем углу на четвереньках, и ей, похоже, было совсем не до пирога, плывшего по воздуху: ее сильно рвало. И каждые несколько секунд старикашка отвлекался от своего занятия и с противным хихиканьем делал пассы, от которых одежда девушки начинала задираться вверх, Возбужденный увиденным, Лео сполз с ящика и спрятался, а потом, несколько минут спустя, последовал за стариком, который, радостно улыбаясь, удирал с украденным пирогом. Мальчик следил за стариком почти весь день, наблюдая, как тот добывал себе обед, пиво и заставлял подолы юбок вспархивать над головами девиц, и все это достигалось одними жестами и бормотанием. У Лео Френда даже дыхание перехватило, когда он сообразил, что никто из ограбленных и тех, с кем так бесцеремонно обошлись, не понимал, что всему виной хихикающий, подмигивающий старый бродяга, что-то бормочущий себе под нос. В ту ночь старик сломал замок заколоченного дома и, зевая во весь рот, укрылся в нем. На следующее утро Лео Френд уже расхаживал перед этим домом, держа в руках роскошный торт, самый огромный, самый сладкий, какой он только сумел купить на деньги, вытащенные из коробки, где его отец хранил плату за аренду земли. Это было зрелище, от которого слюнки потекли бы у любого любителя сладостей. Мальчик старательно восстановил слой крема, чтобы скрыть следы своих манипуляций с начинкой. Лео Френду пришлось расхаживать так почти полтора часа. Его коротенькие ручки занемели от тяжести торта, когда наконец старик, зевая и потягиваясь, вышел из дома. Теперь он был одет в нарядный бархатный кафтан на подкладке из тафты. Лео поднял торт повыше и прошел мимо старика. Он только порадовался, когда у него вдруг схватило живот, а торт, вырвавшись из рук, поплыл по воздуху. От острых колик мальчишка согнулся пополам и начал кататься по земле, однако все-таки нашел в себе силы приоткрыть глаза и проследить за судьбой своего торта. Тот взмыл прямо вверх, повис в воздухе, а потом опустился на землю по другую сторону дома. Хихикая, старик опять скрылся в доме, и колики тут же ослабли. Мальчик с усилием поднялся на ноги, доковылял до двери и тихо проскользнул внутрь. Ему было хорошо слышно, как старик с чавканьем поедает торт в соседней комнате, и Френд терпеливо дожидался, пока хруст бисквита не сменился стонами. Френд смело прошел в комнату, где старик катался по полу между мебелью, покрытой пыльными чехлами, - Противоядие я спрятал, - писклявым голосом сообщил мальчик. - Скажи, как у тебя получается эта магия, и я тебе его отдам. Ему пришлось повторить эту фразу несколько раз, все громче и громче, но наконец старик понял. С остановками, прибегая к жестикуляции, когда не хватало слов, старик объяснил принцип используемого им колдовства, концепцию простейшую, но далеко не очевидную: он рассказал, как сделать захват, как манипулировать предметом, чтобы увеличить силу воздействия. Парнишка очень быстро ухватил основную мысль, но предусмотрительно настоял, чтобы старик на практике обучил его, как двигать вещи на расстоянии, прежде чем дать тому снадобье. Когда Френд сумел так резко поднять кушетку, что она отбила часть штукатурки с потолка, старик принялся умолять его, прося положить конец невыносимой боли. Френд со смехом исполнил его просьбу, после чего незаметно вернулся домой, оставив в доме скорчившийся труп - в качестве подарка вернувшимся хозяевам. С возрастом, изучив книги и летописные записи о древней магии - поразительно, до чего же последовательно от страны к стране сохранялись магические обряды, - Лео пришел к горькому выводу, что действительно великолепное колдовство, делающее человека могучим, как божество, с течением столетий стало просто невозможным. Магия, словно родник, бивший ключом в древние времена, из которого каждый мог наполнить себя, как сосуд, доверху, теперь превратилась в грязную лужицу, и уже невозможно было зачерпнуть из нее больше пары капель, да и то с большим трудом... как будто магические знания были камнями, образующими дорожку в небе, но вот небо расширилось, растащив зыбкий мостик, и где раньше маги без всяких усилий перескакивали с камня на камень, теперь приходилось тратить всю жизнь, чтобы только перепрыгнуть с одного на другой. Но он работал с тем, что оставалось в его распоряжении, и уже к пятнадцати годам был способен получить любую вещь, какую хотел, и заставить человека против воли делать все, что ему, Лео, заблагорассудится... И тогда он попытался все объяснить своей матери, которая единственная верила в него, дать ей доступ в тот тайный мир, который он обрел. Он так и не мог потом вспомнить, что же произошло... лишь помнил, что отец ударил его, и он бежал из дома родителей, так никогда уже больше туда и не вернувшись. Навыки колдовства позволили ему жить обеспеченно следующие пять лет, пока он был студентом. Самая лучшая еда, одежда, апартаменты - стоит только захотеть. Однако глубокое недоверие к сексу удерживало его от рискованных экспериментов, оставляя на его долю лишь смущающие, унизительные, пачкающие простыни сны. И вот однажды он встревожился не на шутку, как встревожился бы наркоман, обнаружив, что ему уже не хватает обычной дозы опиума, - поняв, что ему хочется - нет, ему необходимо, - получить нечто большее. Ведь в конце концов магия была прекрасна не потому, что давала ему все, его привлекала власть, даруемая ею, подчинение себе чужой воли, ощущение собственной мощи, распространяющейся вокруг. Для него было мучительно сознавать, что его господство над другими людьми небезгранично, что существуют провалы в созданном им мире, провалы, сопротивляющиеся его влиянию, как навощенная поверхность клише сопротивляется чернилам: он не мог полностью овладеть умами других людей. Он мог заставить их повиноваться против воли, но побудить их желать этого - было выше его возможностей. И до тех пор, пока в другом человеке сохранялось хотя бы малейшее движение протеста или сопротивления, его господство не было абсолютным. А именно абсолютное господство было ему необходимо... Но до того, как он встретил на своем пути Бенджамена Харвуда, Френд не верил, что это на самом деле возможно. ГЛАВА 5 - А почему вы его так называете? - раздраженно спросила Бет Харвуд. - Как? Хунзи канцо? - переспросил Шэнди. - Так это его титул. А как еще? Называть его Тэтч - фамильярно, а Черной Бородой - слишком театрально. - Его титул? И что он значит? - Это значит, что он... э-э-э... посвященный, что он прошел обряд огня. - Посвящен? Во что? - Она казалась смущенной тем, что Шэнди оказался посвящен в подобные вещи. Шэнди собрался было ответить, но потом лишь пожал плечами: - А, все это выдумки про колдовство. Даже живя там, в старом форту, вы не могли не заметить, что магия здесь используется так же часто и обыденно, как огонь в Англии. - Конечно, я заметила, как суеверны все эти люди. Думаю, во всех примитивных сообществах... - Она замерла и подняла на Шэнди широко раскрытые глаза. - Бог мой! Джон, но вы-то, надеюсь, не верите во все это? Шэнди нахмурился и перевел взгляд с костра на темную стену джунглей. - Я не хотел бы обидеть вас притворством. Здесь новый мир, и пираты живут с этой природой в куда более тесном контакте, чем любой европеец в Кингстоне, Картахене или Порт-о-Пренсе, пытающийся перенести сюда как можно больше реалий Старого Света. Если уж вы не сомневаетесь в истинах Ветхого Завета, то должны признать существование сверхъестественного и не торопиться с выводами по поводу того, что возможно в этом мире, а что - нет. Мистер Берд яростно отшвырнул кусок мяса, который жевал, и, вскочив, заозирался по сторонам. - Я не собака! - заорал он, мотая головой, и золотые серьги в его ушах засверкали в свете пламени. - Ты - сукин сын! Бет с тревогой оглянулась на него. Шэнди улыбнулся, взял ее за руку и прошептал на ухо: - Не стоит пугаться, редкая ночь обходится без его воплей. На что бы он там ни злился, но это никак не связано ни с Нью-Провиденс, ни с 1718 годом. - Черт бы тебя побрал! - продолжал кричать мистер Берд. - Не собака, не собака, не собака я! - Похоже, его как-то раз обозвали собакой, и с тех пор он, как напьется, вспоминает старую обиду, - тихо пояснил Шэнди. - Да, - уныло согласилась Бет. - Но, Джон, вы же не хотите сказать, что... ну, право, не знаю... что вы и сами носите все эти талисманы, чтобы духи оберегали вас? - Нет, - ответил Шэнди, - но я явственно помню, как разрядил пистолет прямо в живот вашего доктора, когда он как раз и носил подобный талисман. Это было в тот самый день, когда пираты захватили "Кармайкл". И еще, в первую неделю здесь, я как-то поймал курицу, сварил ее и съел, а на следующий день меня свалила лихорадка. Старый комендант Сауни брел мимо, как всегда бормоча себе что-то под нос и отмахиваясь от невидимых мух, и заглянул ко мне в палатку, где я метался и стонал от боли. И первым же делом он спросил, не ел ли я случаем курицу с выцарапанными на клюве словами. Я и в самом деле заметил какие-то знаки на клюве этой птицы, о чем ему и сказал. "Так я и думал, - пробурчал комендант, - это та самая курица, в которую я загнал лихорадку Рунсивелла. Ты, дружочек, никогда больше не ешь куриц, у которых на клюве написаны слова, иначе схлопочешь что-нибудь такое, от чего кто-то другой пожелал избавиться". Он достал мне другую курицу, проделал с ней какой-то трюк, и уже на следующий день я был совершенно здоров. - О Боже, Джон! - воскликнула Бет, всплескивая руками. - Только не говорите мне, что вас и в самом деле излечили его трюки! Слегка раздраженный, Шэнди лишь пожал плечами. - Эту курицу я бы не стал есть ни под каким соусом. Он решил не рассказывать ей о человеке, которого он видел однажды ночью на берегу. Карманы его были разорваны, челюсть подвязана веревкой с узлами, так что человек не мог говорить, и когда Шэнди проходил мимо, он заметил, что кафтан не застегнут на пуговицы, а наглухо зашит. Рассказывать об этой встрече Бет было бессмысленно, как и сообщать потом о людях, одетых таким образом. Она выказала свое отношение ко всей этой чепухе выразительным жестом. - Джон, - настойчиво заговорила она, - Френд следит за мной и не даст мне здесь задерживаться. Вы не могли бы мне сказать, куда мы завтра утром отплываем? Шэнди недоуменно моргнул. - Но ведь вы же не примете в этом участия, верно? - Мы тоже отправляемся. Мой отец... - Вы уверены? Я полагал, раз Вудс Роджерс вот-вот будет здесь, вашему отцу следовало бы... - Да, Джон, да, я сегодня разговаривала с отцом, первый раз за последнюю неделю. Он все еще таскает с собой эту противную вонючую шкатулку. Он сказал, что я отплываю завтра вместе со всеми. Он все говорил и говорил... я ничего не поняла из его бреда. Он все твердил, как надежно я буду защищена от всякого вреда и болезней, но ни словом не обмолвился о том, куда мы направляемся и главное. - зачем. - Иисусе! - Шэнди глубоко вдохнул. - Дэвис тоже ничего не говорит, но, по слухам, мы отплываем на западное побережье Флориды. Место, где хунзи... э-э-э... в общем, именно туда, где Тэтч случайно позволил духам прицепиться к нему. - Джек улыбнулся ей, однако улыбка получилась неуверенная и нервная. - Что-то вроде того, как это делают миноги или пиявки. Во всяком случае, - добавил он поспешно, надеясь, что ему удастся скрыть собственные нехорошие предчувствия, - мы должны встретиться там с Черной Бородой. - Боже, спаси и помилуй, - тихо прошептала она. "Боже и дух-покровитель", - подумал при этом Шэнди. Кряхтя, раскидывая песок неуклюжими ногами и переваливаясь из стороны в сторону, к ним приблизился Лео Френд. - Достаточно, Элизабет, - пропыхтел он. - В форту нас... уже давно ждет обед. - Он промокнул лоб кружевным платочком. Бет Харвуд бросила такой выразительный взгляд на казаны, в которых кипело варево, что Шэнди невольно переспросил: - Обед? - Зелень, черный хлеб и прочая дрянь, - вздохнула она. - Скромно, но питательно, - объявил Френд. - Мы должны заботиться о ее здоровье. - Он тоже покосился на казаны, сделал вид, что его тошнит, затем подхватил Бет под руку и повел прочь. Поблизости двое пиратов рассмеялись и сострили, что того и следовало ожидать: девушки всегда предпочитали парням с честными сердцами разнаряженных попугаев. Шэнди тоже засмеялся, правда, несколько натянуто, и высказал предположение, что причина скорее всего - неунывающая натура Лео Френда. Он отказался от жаркого, по попросил еще одну бутылочку "Латура" с отбитым горлышком, а затем двинулся к берегу, в сторону "Кармайкла". Нос корабля все еще находился в узком проливе, удерживаемый подпорками и последними двумя канатами, привязанными к деревьям на берегу, а корма сидела в воде бухты. Несмотря на теперешнее беспомощное положение, "Кармайкл" сейчас казался Шэнди гораздо более родным, чем был весь тот месяц, что он провел на его борту в качестве пассажира. Теперь Шэнди знал строение корабля как свои пять пальцев: он, как обезьяна, карабкался по вантам, когда они чинили такелаж, орудовал топором, когда сносили носовой бак и леера. С него сходило семь потов, когда он пилой и сверлом делал порты для новых пушек. Он провел бесчисленное множество часов в маленькой корзинке, вися между бортом и водой, счищая водоросли и ракушки с досок, выковыривая червей и вколачивая тонкие блестящие латунные талисманы, заговоренные бокором Дэвиса для защиты обшивки корабля. И завтра, думал он, приближаясь к судну, завтра "Кармайкла" спустят на воду, затем мы поднимем паруса и отправимся в путь. И моя жизнь пирата вступит в новую фазу. Шэнди заметил, что под крутым боком корабля кто-то сидит. Присмотревшись, он разглядел, что это полусумасшедший старик, которого все пираты неизменно называли "комендант". Быть может, потому, что никто толком не знал, как его зовут - хотя Шэнди приходилось слышать, как его величали Сауни, Гонси или Понси. И эта сцена перед Шэнди - старик, сидящий под корабельным бушпритом, - что-то ему смутно напоминала - то ли картину, то ли какую-то историю. И странным образом это полузабытое воспоминание придавало удивительное достоинство Сауни. Оно вдруг помогло Шэнди увидеть в старике не просто полоумного бродягу, а нечто большее, И тут он понял, кого напоминает ему старик: древнего Язона, сидящего под корпусом покинутого "Арго". - Кто там? - дрожащим голосом позвал старик, заслышав наконец хруст песка под ногами. - Джек Шэнди, губернатор. Хотел взглянуть на корабль напоследок, перед дорогой. - Принес мне выпить? - Э-э... да. - Шэнди отхлебнул вина и передал полупустую бутылку старику. - Ты завтра отплываешь? - Верно, - удивленно ответил Шэнди: он бы и не подумал, что старик еще о чем-то способен помнить. - А, воссоединиться с хунзи канцо и его щенком? Шэнди присмотрелся к старику, гадая, не нашло ли на того очередное просветление. - Каким щенком? - Боннетом. Я видел, как ты управляешь марионетками: заставляешь маленьких ребяток плясать под свою дудку, дергая за веревочки. - А, да. - Шэнди знал о новом пирате Стиде Боннете, который недавно по совершенно непонятным причинам вдруг бросил вполне преуспевающую плантацию на Барбадосе и уже спустя короткое время прославился среди пиратов своей неугомонностью и отвагой, однако Шэнди ни разу не слышал, чтобы этот человек был каким-то образом связан с Черной Бородой, Хотя, впрочем, вряд ли можно было считать Сауни надежным источником информации. - Вы, как я слышал, на север подадитесь, - продолжал старик, отхлебывая из бутылки. - Во Флориду. - Это название он произнес с сильным испанским акцентом. - Прекрасное название. Страна лихорадки. Знаю я те места. Я там немало положил карибских индейцев в свое время. Да и меня раз подстрелили стрелой. С ними надо держать ухо востро, самые коварные из всех индейцев. Людоеды. Они там женщин и детей из других племен держат в загонах, ну как мы скот. Шэнди не поверил этому, однако из вежливости присвистнул и покачал головой: - Проклятие, уж я-то буду держаться от них подальше. - Да уж, не помешает. По крайней мере пока не доберешься до этого чертова гейзера. Ну а уж потом, если знаешь, как с ним управляться, то тебе уже беспокоиться не о чем. - Вот это мне по душе, - согласился Шэнди, - чтоб ни о чем не беспокоиться. Сауни хмыкнул и произнес что-то по-испански, И хотя Шэнди в какой-то мере освоил примитивный язык, на котором говорили пираты-полукровки, произношение старика ему было совершенно непонятно. Оно показалось ему одновременно архаичным и чересчур правильным. Однако речь свою "губернатор" закончил таким непечатным выражением по-английски, способность к каким Шэнди еще только надеялся обрести. Шэнди засмеялся, распрощался со стариком и направился обратно. Сделав несколько шагов и оказавшись на вершине дюны, он остановился и обернулся. Корабль был развернут к нему, и потому Шэнди сумел разглядеть в темноте шканцы и полуют. Он попытался прикинуть, где был убит Чаворт, где стоял раненый Дэвис и где был он сам, Шэнди, с Бет Харвуд, когда они кормили чаек сухарями. Он обратил внимание, что часть лееров, через которые они оба перегибались, следя за птицей, теперь была вырезана, и на мгновение Шэнди вдруг обеспокоила мысль, что он даже не может вспомнить, не сам ли их снес. Он попытался вообразить, какие же еще могут развернуться события на этой палубе, и поразился тому, что ясно представил себя их участником. "Ведь это совсем не так! - сказал он себе с нервной улыбкой. - При первой же возможности мы с Бет обязательно сбежим с корабля. И потом судно поплывет к далеким берегам уже без меня, несмотря на весь пот (и кровь - когда стамеска соскальзывала), впитавшийся в доски. Я должен заняться и дядюшкой, по которому плачет виселица". Шэнди опять повернул к кострам и зашагал в их направлении, сообразив, что находится совсем недалеко от того места, где видел человека с оторванными карманами и перевязанной челюстью. И воспоминания об этом заставили его прибавить шагу, не потому, конечно, что тот человек выглядел угрожающе, а скорее из-за сказанного Дэвисом, когда Шэнди упомянул о встрече. Дэвис сплюнул и с досадой потряс головой: - Должно быть, Дюплесси с корабля Тэтча. Последнее время Тэтч стал пренебрегать мелочами. Дюплесси был бокором на его корабле и задолжал многим лоа, а такой долг не списывает даже смерть. Как я понимаю, Тэтч похоронил его без соответствующего ритуала. - Похоронил? - вытаращил на него глаза Шэнди. Дэвис ухмыльнулся и, презрительно передразнивая аристократический выговор, процитировал заключительную фразу известной шутки: - Пришлось - он был мертв, знаете ли. - И уже нормальным тоном добавил: - По крайней мере хоть сапоги с него снять не забыл. Привидения подобного рода обожают отираться на кораблях. А если они еще и обуты, то всю ночь не заснуть от бесконечного топота. Когда Шэнди вернулся к кострам, большинство уже разбрелось по хижинам, а оставшиеся явно всерьез намеревались коротать ночь за бутылкой. Шэнди решил, что выпил достаточно, чтобы уснуть, и направился к своей крохотной хижине, которую он выстроил из плавника и Обрывков парусины под деревьями. Он поднимался вверх по склону дюны, но замер на месте, когда из ночной тьмы донесся глубокий бас, тихо приказавший ему остановиться. Шэнди пригляделся к скользящим в лунном свете теням листьев пальм и в конце концов различил огромную черную фигуру, по-турецки восседавшую посередине начерченного на песке круга, тщательно очищенного от мусора. - Не входи в круг, - предупредил человек, не оборачиваясь, и Шэнди с опозданием узнал бокора Дэвиса, Печального Толстяка. Считалось, что он глух, и потому Шэнди только кивнул, опять же с опозданием сообразив, что это еще более бессмысленно, чем говорить с бокором, раз тот сидит к нему спиной. Шэнди сделал шаг назад, Печальный Толстяк не оборачивался. Он тыкал в воздух деревянным ножом, который всегда носил с собой; казалось, нож встречает сопротивление. - Raasclaat, - выругался он тихо, а затем прогудел: - Не могу утихомирить этих толстых ублюдков. Спорю с ними с самого вечера. - Э-э... - неуверенно протянул Шэнди, озираясь по сторонам и вспоминая, есть ли другой путь по склону к хижине, поскольку Печальный Толстяк перекрыл эту тропинку. - Почему бы мне... Бокор резко выкинул руку с деревянным ножом вверх, устремив лезвие в небо. Шэнди невольно поднял глаза и в темноте меж крон двух пальм вдруг увидел прочерк падающей звезды, как линию, проведенную светящимся мелом на грифельной доске. Несколькими секундами позже ветер на мгновение стих, а затем снова подул, но теперь уже явно сильнее. Печальный Толстяк опустил руки и неожиданно легко для своей грузной фигуры поднялся на ноги. Он одарил Шэнди ободряющей улыбкой и посторонился. - Иди, - пробасил он. - Теперь это только черта на песке. - Спасибо. - Шэнди проскользнул мимо гиганта, пересек круг и пошел дальше. Он слышал, как Печальный Толстяк тяжелой поступью удаляется к морю, слышал, как, хмыкнув, тот пробурчал себе под нос: "C'etait impossible de savoir ci c'etait le froid ou la faim"(6). Бокор снова хмыкнул, но Шэнди больше ничего не слышал. Шэнди несколько минут смотрел ему вслед, словно колеблясь: не последовать ли за ним. Наконец, бросив опасливый взгляд на звезды, он направился к своей хижине, радуясь, что построил ее под чистым навесом ветвей. ГЛАВА 6 - Эй, держи, Джек! - сказал Скэнк, сунул в руки Шэнди деревянную кружку с ромом и снова присоединился к матросам, натягивавшим канат. - Еще один глоток, и я свалюсь за борт! - крикнул он весело. - Спасибо! - откликнулся Шэнди. Похоже, его новые товарищи привыкли быть постоянно навеселе. Он оглянулся. За кормой уходил вдаль зелено-лиловый остров: неровная полоска выделялась на синем фоне океана, Ему вдруг пришло в голову, что ему будет не хватать Нью-Провиденс. Скэнк вернулся на ют, облокотился на каронаду. - Угу, - сказал он, словно соглашаясь с чем-то, что сказал Шэнди. - Может, нам этого острова больше и не увидеть. На следующий год, пожалуй, загнать добычу будет куда сложнее. Теперь ведь нет обычного, всем известного места, куда купцы могли бы присылать своих агентов. Шэнди пригубил ром. - Коммерсанты заключают сделки с пиратами? - Ну да, а с чего, ты думаешь, они иначе разбогатели бы? И остались богатыми? Они, конечно, не являются сюда лично, а присылают управляющих да поверенных для закупок. А при особенно больших сделках мы даже сами доставляем товар, куда скажут. Сколько раз я безлунной ночью, обернув уключины тряпками, водил груженые лодки в какую-нибудь потайную бухточку на Ямайке, Гаити или Барбадосе, Ведь это всем выгодно: мы продаем задешево, потому что сами ничего не платим. Не так уж всем это выгодно, подумал Шэнди. - А эти торговцы, они знают, что товар краденый? - А то как же, Джек. Если хочешь знать, некоторые богачи даже подкупают королевскую береговую охрану, чтобы моряки смотрели в другую сторону, когда мы переправляем груз. Вот Тэтч и знается с купцами-богачами, с Боннетом на Барбадосе - правда, он сам теперь пират, хотя и непонятно зачем. Лапин и Шандирнак на Гаити, и... - Кто, кто на Гаити? - Шэнди вцепился в свернутый парус и только отчаянным усилием не выронил кружку с ромом. - Лапин - это значит кролик, и в общем, прозвище ему подходит. - И Шандирнак... или как там французишки его называют... - Скэнк пьяно нахмурился. - Твое настоящее имя тоже ведь как-то так звучит, да? - Вроде того. - Шэнди глубоко вздохнул и поинтересовался: - Этот... тип, Шандирнак, он что, постоянно скупает добычу у ва... у нас? - А, он настоящий прожектер. Тэтч обожает прожектеров. Им всегда вот-вот должно подфартить, понимаешь? Ну как-то так выходит, что и через год, когда встречаешься с ними, они все еще ждут удачи. Когда у них есть деньги, они готовы тут же расплатиться с нами, а когда денег нет, им нужен кредит, а уж богачам Тэтч всегда рад его предоставить. - Такой долг, наверное, довольно трудно стребовать, - рассудил Шэнди. Скэнк одарил его снисходительной улыбкой, оттолкнулся от каронады и побрел назад на корму. Шэнди остался на полубаке, и улыбка медленно расплылась на его лице. Глаза сузились в предвкушении того дня, когда он сможет воспользоваться этой информацией, чтобы прижать своего дядюшку. Он теперь был рад, что пираты отправлялись к необитаемому побережью Флориды, а не собирались ввязаться в какую-нибудь стычку, ибо было просто немыслимо погибнуть, не расквитавшись с братом отца. Как только они выбрались с мелководья у Багамских островов и вошли в глубокие воды пролива, Ходж - худощавый улыбчивый шкипер "Дженни" - подозвал Шэнди и объявил, что тому пора отрабатывать свой хлеб. И следующие пять часов Шэнди некогда было и пот стереть со лба. Он научился натягивать гафель правильно, с крохотными складочками, которые располагались параллельно рее. К своему удивлению, он вдруг узнал, что снасти - это совсем не то, что он раньше думал, И теперь он научился кое-каким тонкостям установки парусов для лавирования против ветра. Поскольку "Дженни" была более маневренна, чем "Кармайкл", Ходж решил преподать новому рекруту урок мореходства. Довольно быстро он научил Шэнди разным премудростям: как закладывать галсы, как по дрожанию деревянных колец, которыми крепился основной парус грот-мачты, угадывать тот единственный момент, когда необходимо слегка повернуть штурвал, чтобы полнее использовать силу ветра. И словно решив пополнить образование Шэнди, далеко на востоке в чистом голубом небе из-за горизонта выплыло сизое пятнышко, и хотя туча находилась за много миль, Ходж погнал всю команду ставить штормовой гик и обрасопливать паруса, готовясь к приближающемуся шторму. Это называлось у него "снимать выстиранное белье". Он же вызвал на палубу старика-бокора, чтобы тот насвистел дагомейскую мелодию, утихомиривающую ветер; по его команде матросы подтягивали канаты и разворачивали реи, чтобы шквал не сломал их. Сизое облачко неслось по кобальтовой синеве неба. Шэнди, которому никогда раньше не доводилось обращать внимание на погоду, теперь был поражен скоростью, с которой шторм надвигался на корабли. Через час он уже их нагнал. Даже при зарифленных парусах корабль резко накренился на левый борт при первом порыве ветра. Вслед за ветром хлынул ливень. Вода вокруг бортов тут же вспенилась и побелела от брызг, словно вскипев, а силуэт "Кармайкла" едва просматривался сквозь мглистую пелену. Ходж приказал ослабить гитовы. Шэнди удивило то, что шкипера, похоже, ничуть не испугала перемена погоды. - Это опасно? - нервно спросил у шкипера Шэнди. - Это? - отозвался Ходж, перекрикивая грохот ливня и вой ветра. - Это пустяки. Так, только одежку замочить. Вот если бы сначала дождем накрыло, а потом налетел ветер, вот уж тут-то было бы над чем подумать. Шэнди кивнул и пробрался обратно на полубак. Дождь был теплый, и, как справедливо заметил Ходж, смыть с себя соль им не повредило бы; так что назавтра их одежда высохнет и наконец перестанет быть липкой от морской воды. Первый натиск ливня ослаб, и теперь "Кармайкл" снова явственно виднелся впереди. Через несколько часов Шэнди, он знал, ожидал ночлег в трюме в мокрой одежде, он надеялся, что Бет Харвуд повезло больше и что ей найдется более приличное место. Он оперся спиной о каронаду, расслабил ноющие мышцы и принялся дожидаться новых приказов шкипера. Все свободное время следующего дня матросы тренировались в стрельбе из пушек. Шэнди, который по роду своей бывшей профессии всегда был ловок во всех тонких работах, вскоре стал настоящим экспертом в том, как наводить каронаду на цель, вовремя запаливать фитиль, при этом не сбивая наводку и отскакивая, чтобы не опалило глаза при взрыве порохового заряда. Когда он разнес в щепки подряд несколько бочонков, которые скидывали за борт в качестве целей, Ходж тут же произвел его в старшего пушкаря, и к сумеркам пираты стали мазать куда реже, чем утром. Третий день был целиком посвящен маневрам, и к полудню Шэнди уже позволили встать к рулю и даже отдавать приказы; он сумел за двадцать минут совершить полный круг вокруг "Кармайкла". Потом были учебные тревоги и боевые учения, и Дэвис для пущего правдоподобия сделал несколько выстрелов рядом по борту. Шэнди испытывал гордость от того, что он так ловко карабкается теперь по вантам и уверенно передвигается по палубе, и от того факта, что, хотя многие пираты возражали против такой нагрузки, он чувствовал лишь приятную усталость, когда вечернее солнце начало высекать золотые искры из волн. Однако вся его радость мигом улетучилась, когда Дэвис проорал с "Кармайкла", что прошлой ночью они потеряли слишком много времени, лежа в дрейфе, а потому и сегодня обоим судам придется плыть всю ночь до самого рассвета. Шэнди досталась полночная вахта, и первое, что он усвоил, когда выполз на палубу, это то, что ночью холодно и сыро. Роса обильно покрывала все кругом, и даже неструганные доски палубы сделались скользкими. Шэнди с трудом пробирался в темноте на корму, и каждый раз, когда ему приходилось хвататься за канаты, чтобы удержаться на ногах, холодная струйка воды сбегала в рукав. Угловатое насмешливое лицо Ходжа, сидевшего за компасом, освещенным красной лампой, которая не слепила глаза, казалось почти демоническим. К облегчению Шэнди, задания, которые давал ему шкипер, были легки и нечасты: время от времени обходить с лампой палубу и осматривать канаты, вести наблюдение на носу на тот маловероятный случай, если какой-нибудь корабль встретится им в этих водах, а заодно проверять, горит ли под бушпритом лампа, благодаря которой рулевой с "Кармайкла" мог, не слишком приближаясь к шлюпу, в то же время не потерять его в темноте. Корабль огромной черной башней высился по правому борту, хлопал парусами и скрипел. Но когда Шэнди смотрел в другую сторону, на залитый лунным светом безбрежный океан, ему чудилось: он слышит какие-то голоса и видит чьи-то призрачные руки, которые настойчиво манили и звали его за собой. В четыре часа утра Ходж угостил Шэнди подогретым ромом, сказал ему, кого разбудить на смену, и отослал в трюм спать. В полдень следующего дня, вторника 26 июня, как раз когда оба корабля вошли в течение Гольфстрим между островами Бимини и полуостровом Флорида, их повстречал английский королевский корвет. Когда они впервые заметили маленькое белое пятнышко на южном горизонте, то решили, что это обычное торговое судно, такое же по размерам, как и "Кармайкл". Кто-то без особого энтузиазма предложил захватить его вместо того, чтобы плыть во Флориду. Но уже через несколько минут впередсмотрящий с подзорной трубой возбужденно прокричал, что это английский военный корабль. Эта новость вызвала некоторое напряжение, но никакой паники не последовало. Переоснастка "Кармайкла" сделала его гораздо более быстрым, а "Дженни" могла укрыться на мелководье у Бимини, где ее восьмифутовая осадка позволяла безопасно маневрировать вне пределов досягаемости военного корабля. Однако "Кармайкл" продолжал мчаться на юго-запад под всеми парусами, да и Ходж не отдавал команды повернуть "Дженни". - Чего мы ждем, кэп? - спросил недоумевающе шорокоплечий бородатый гигант. - Если мы сблизимся с ними, потом трудно будет стряхнуть их с хвоста. Шэнди сидел на корточках за горизонтальным брусом, на котором крепился якорь, и вопросительно смотрел на Ходжа. Ему показалось, что он заметил некоторую бледность под густым слоем загара, но шкипер лишь грязно выругался и покачал головой: - Пока будем удирать, а потом снова ложиться на курс, уйдет по меньшей мере день. Из-за дождя в субботу и маневров в воскресенье мы и так уже припозднились. Того и гляди опоздаем на наше рандеву во Флориде. Нет, парни, на этот раз пусть драпает королевский флот. "Кармайкл" вооружен не хуже, чем этот корвет, да и мы сами не рыболовное суденышко. У нас еще про запас есть дух-покровитель, не говоря уж о Лекбе и Босу. Коренастый седой моряк недоверчиво уставился на Ходжа, потом, словно объясняя что-то ребенку, указал на приближающиеся паруса и медленно, с расстановкой произнес: - Генри, это же чертов королевский флот. Ходж сердито повернулся к нему: - Противник на горизонте, Исаак, и сегодня я капитан, и вдобавок старший у нас - Дэвис. Бог и все его ангелы, ты что ж, думаешь, будто мне самому нравятся такие приказы? Приятель, если мы сейчас отступим, считай, хунзи канцо всех нас превратит в зомби; теперь же ничего худшего, чем смерть, нам не грозит. К удивлению и тревоге Шэнди, экипаж воспринял эту странную логику хоть и без особой охоты, но и без возражений. Все кинулись готовиться к бою. Часть парусов зарифили, двух матросов послали на мачту поливать оставшиеся паруса квасцами, чтобы уберечь их от огня, канаты заменили цепями, пушки выкатили, так что теперь их черные жерла торчали из люков. Бокор, стоя возле бушприта, начал что-то декламировать и кидать осколки разбитого зеркала в сторону английского корвета. Шэнди приказали наполнить все пустые ведра водой, а заодно намочить запасную парусину и обмотать ее вокруг бочонков с порохом. Последние три недели Шэнди несколько гордился в душе тем, как решительно вел себя во время захвата "Кармайкла", теперь же, видя, как трясутся его руки, вытаскивая очередное ведро с морской водой, он понял, что его относительное хладнокровие в тот день явилось скорее результатом шока, и даже более того, результатом невежества, поскольку осознание опасности пришло, только когда все закончилось. На этот раз беда надвигалась с мучительной неторопливостью, и сейчас он знал наперед, как человек умирает от выстрела в голову или удара сабли в живот. На этот раз он испытывал такой ужас, что чувствовал себя как пьяный - все цвета казались чересчур яркими, сочными, звуки слишком громкими. Он балансировал между слезами и рвотой и каждую секунду боялся попросту обмочить штаны. Когда он наконец расставил ведра с водой вокруг бочонков с порохом и накрыл их мокрым парусом, то заторопился на палубу, где его немедленно приставили к пушке и сунули в руки дымящийся запальный шнур. - Не стреляй раньше, чем прикажет Ходж, Джек, - рявкнул пират, - а уж тогда не мажь. Шэнди посмотрел вдоль выщербленного ствола пушки. Все три корабля шли курсом на восток, но "Кармайкл" и "Дженни" держали круче к ветру. Военный корабль поворачивался к ним бортом, похожим на черно-бежевую шахматную доску от открытых пушечных портов. "Нет, не могу я стрелять по английскому военному кораблю, - подумал Шэнди. - Но если я откажусь, меня убьют пираты. И если уж на то пошло, начни я мазать, меня прикончат сами англичане вместе со всеми остальными на борту. Бог мой, да у меня же просто нет никакого выхода!" От борта английского корвета отделилось белое облачко дыма, мгновение спустя донесся раскатистый грохот выстрела, и прямо перед глазами Шэнди неподалеку от борта вырос столб воды, постоял мгновение и опал сверкающими на солнце брызгами. - Недолет! - прокричал визгливый от напряжения голос Ходжа. - Корвет у нас на прицеле! Огонь! Как и многие солдаты до него, Шэнди к своему удивлению обнаружил, что интенсивная, изнурительная муштра предыдущих дней сделала подчинение приказу автоматическим - он еще не успел решить, повиноваться или нет, а руки уже навели ствол пушки, поднесли запал к фитилю, а затем он перебежал к следующей пушке. Ну что ж, подумал он с отчаянием, наводя вторую пушку, теперь обратной дороги нет. Раз уж все так складывается, теперь придется работать не за страх, а за совесть. В тот момент, когда он прикоснулся запальником к фитилю второй пушки, все семь пушек правого борта выстрелили тоже, и шлюп, кренившийся под ветром, отдачей почти выпрямило. И тут же "Громогласный Кармайкл" с поразительной для корабля такого размера скоростью ринулся в окутавшееся дымом пространство между корветом и шлюпом, вплыл, оказавшись так близко от "Дженни", что Шэнди разглядел знакомые лица матросов на вантах и явственно расслышал, как Дэвис скомандовал: "Огонь!" - за секунду до того, как пушки правого борта дали залп, прозвучавший, как близкий раскат грома. Клубящееся облако дыма на мгновение скрыло из виду паруса корвета. "Дженни" продолжала разворачиваться к ветру, следуя за "Кармайклом", и когда пушечный дым рассеялся, Шэнди с ужасом увидел корвет, явно не поврежденный, преследующий "Дженни" всего лишь в сотне ярдов. И лишь когда Скэнк схватил его в охапку и толкнул к пушке и он механически навел ее, Шэнди сообразил, что корвет все же не избежал повреждений. Абордажные сети вдоль бортов были полны обломков рей и рангоута, шахматный порядок пушечных портов нарушался полудюжиной свежих зияющих дыр. Одновременно Шэнди вспомнил, что "Дженни" двигается гораздо быстрее, чем корвет, и через минуту-другую окажется в безопасности перед его носом. Совершенно очевидно, что Дэвис вопреки собственной безопасности вклинился между двумя кораблями, чтобы дать возможность шлюпу ускользнуть. - Цель в пушку на носу! - заорал над ухом Скэнк, и Шэнди послушно навел ствол на сияющий металл носовой пушки корвета и поджег фитиль. Его пушка басисто рявкнула, и, щурясь сквозь дым, он с удовольствием заметил, как пыль и щепки полетели оттуда, куда он целил. - Отлично! - гаркнул Скэнк. - Ну-ка задай им! Дым окутал борт корвета, но грохот пушечного залпа затерялся в треске и грохоте, потрясших "Дженни". Шэнди отшвырнуло от пушки в гущу столпившихся позади пиратов. Оглушенный и контуженный, он оказался распростерт на чьем-то безжизненном теле, пытаясь втянуть воздух в легкие и не захлебнуться кровью, наполнившей рот. Сквозь звон в ушах едва доносились вопли ярости и паники, и Шэнди вдруг почувствовал, как изменилось - стало медленным и неуклюжим - движение шхуны. Ходж торопливо выкрикивал команды, и Шэнди наконец с усилием приподнялся и сел, кашляя и отплевываясь. С тревогой он оглядел себя и с облегчением понял, что руки и ноги целы - не перебиты и не сломаны. Облегчение было тем более велико, когда он огляделся по сторонам. Трупы и раненые усеивали всю палубу, паруса были порваны, забрызганы кровью, а потемневшее от стихий дерево мачты и бортов исцарапано шрапнелью и сверкало теперь на солнце свежими разломами. Это выглядит, мелькнула смутная мысль, будто разгневанный Бог прошелся граблями по несчастной "Дженни". - Румпель! Румпель на правый борт! Черт бы вас всех драл! - орал Ходж, смахивая со лба кровь. - И кто-нибудь, держите парус! Рулевой пытался выполнить приказ, но беспомощно повалился на колени, кровь хлынула из рваной раны на груди. Скэнк отчаянно было кинулся к парусам, но опоздал. "Дженни", потерявшая управление в тот момент, когда картечь огненным вихрем пронеслась по ее палубе, развернулась носом по ветру и по крайней мере несколько минут была напрочь лишена возможности маневра. Высокая, грациозная корма корвета с грохотом врезалась в борт "Дженни", абордажные крюки вцепились в палубу, и хриплый от возбуждения голос прокричал: - На каждого из вас, подонки, нацелен пистолет! Бросай оружие! Когда спустим лестницу, подниматься на борт по одному и медленно! ГЛАВА 7 Хотя над головой, запутавшись в снастях, болтались обломки рей и рангоута, палуба корвета была безупречно чиста, фалы свернуты в безукоризненные спирали, а не брошены как попало (именно так это обычно было на "Дженни"). Правда, Шэнди не слишком смотрел себе под ноги, поскольку все время задирал голову, стараясь не капать кровью на светлые, с песком продраенные дубовые доски палубы. Его нос кровоточил не переставая с момента залпа корвета. Вся левая сторона головы просто разламывалась от боли и до нее нельзя было дотронуться. Шэнди решил, что ядро попало в пушку, у которой он стоял, и та, отскочив, ударила его по виску. Вместе с десятью другими относительно не пострадавшими членами экипажа он стоял теперь позади барабана кабестана, стараясь не слышать стоны и крики тяжело раненных пиратов, оставленных на борту "Дженни". Матросы корвета, выстроившиеся вдоль бортов, держа пиратов под прицелом, были одеты в узкие серые куртки, полосатые штаны и кожаные шапки. И эта простая одежда делала яркие облачения пиратов, вымазанные сажей и смолой, смешными. Искоса поглядывая на моряков, Шэнди заметил, что в выражениях их лиц кроме презрения и гнева крылось еще нечто, и это не придало ему уверенности в себе. В их взглядах сквозило любопытство к людям, которые, хотя сейчас живы и дышат, очень скоро перестанут дышать в тугой петле палача. Хотя "Кармайкл" и казался теперь лишь далекой пирамидой парусов на горизонте, капитан корвета все же приказал спустить шлюпку; глядя в подзорную трубу со своего места на полуюте, он засмеялся: - Черт подери, Хендрикс оказался прав! Кто-то из этих подонков и впрямь свалился за борт! Мои ребята выловили его. - Он повернулся и оглядел пленников с жесткой ухмылкой. - Похоже, один из ваших приятелей не вынес разлуки и решил составить вам компанию. На мгновение эта новость озадачила Шэнди. Потом он решил, что это, должно быть, Бет, которой удалось воспользоваться неизбежной сумятицей во время боя и которая предпочла прыгнуть за борт, лишь бы сбежать от пиратов и своего безумного отца. Он надеялся, что так оно и случилось. Тогда для них обоих закончится наконец вся эта ужасная эскапада. Дэвис, Тэтч Черная Борода, Харвуд, Френд - все они могут отправляться во Флориду или хоть к черту на рога, его это нисколько не заботило. Это напомнило ему, что пора бы уже перестать безвольно озираться по сторонам, поминутно ощупывая языком пустоту на месте одного из зубов, и объявить капитану, кто он такой и как оказался на борту шлюпа. Он набрал в грудь воздуха, заставил себя поднять глаза и, умоляюще протянув руки, сделал шаг вперед: это чуть не стоило ему жизни, поскольку один из матросов тут же выстрелил в него. Шэнди слышал звук выстрела и почувствовал, как пролетела над ухом пуля. Он рухнул на колени, не опустив руки. - О Господи! - завопил он. - Не стреляйте, я же ничего не сделал! - Черт бы тебя побрал! - заорал капитан, внимание которого привлек выстрел. - Эй ты, марш на место, к своим приятелям! - Они вовсе мне не приятели, капитан! - откликнулся Шэнди, осторожно поднимаясь и стараясь сохранить видимость спокойствия. - Меня зовут Дже... Джон Шанданьяк. Я был пассажиром на борту "Громогласного Кармайкла", когда его взял на абордаж Фил Дэвис со своими людьми. Во время этого... этой стычки я ранил Дэвиса, поэтому вместо того, чтобы отпустить на лодке вместе с экипажем, меня под страхом смерти вынудили присоединиться к пиратам. Они также принудили остаться на борту другого пассажира - Элизабет Харвуд, и как я подозреваю, именно она прыгнула за борт "Кармайкла". - Невольно оглянувшись на своих недавних товарищей, Шэнди прочитал в их глазах не только презрение, но и ненависть и, поворачиваясь к капитану, быстро добавил: - Я понимаю, понадобится время, чтобы проверить мой рассказ, но я прошу вас содержать меня где-нибудь отдельно от остальных... Хотя бы просто для того, чтобы я остался жив и мог выступить свидетелем на суде над Филом Дэвисом. Капитан перегнулся через перила полуюта и, прищурившись, посмотрел на Шэнди в упор. - Дэвис? - Он перевел взгляд на пиратов, толпившихся вокруг кабестана, затем глянул в сторону "Дженни". - Он здесь? Ранен? - Нет, - ответил Шэнди и кивнул в сторону удаляющегося корабля. - Он на "Кармайкле". - А-а-а, - протянул капитан. - Тогда суд над ним будет еще не скоро. - Он мигнул и посмотрел вниз на Шэнди. - Пассажир с "Кармайкла", которого заставили присоединиться к пиратам? Что ж, тогда вам приятно - или не очень - будет узнать, что мы можем немедленно проверить ваш рассказ. Мы только в пятницу покинули Кингстон, а "Кармайкл" был захвачен месяц назад, так что наши текущие бюллетени должны упомянуть об этом. - Он повернулся к стоящему рядом мичману. - Принесите, пожалуйста, журнал с рапортами, мистер Нурс. - Есть, сэр. - И юноша быстро спустился по трапу и исчез в каюте. - Для подневольного ты слишком хорошо обращался с пушкой, - прошипел за спиной Скэнк. - Предатель, сукин сын! - сплюнул он. Кровь прилила к лицу Шэнди. Ему вдруг вспомнился тот день, когда Скэнк спас его от Бонни - была ли попытка того использовать колдовство действительной или нет. Его так и подмывало напомнить Скэнку, при каких обстоятельствах три с лишним недели назад его захватили на борту "Кармайкла", но он подавил в себе это желание и лишь негромко попросил ближайшего моряка: - Можно мне немного отойти? - Ладно, - сказал матрос, - только медленно. Шэнди отодвинулся в сторонку, слыша, как за спиной пираты угрюмо обсуждают: трус ли он по своей предательской натуре или просто по необходимости. Обернувшись к морю, он посмотрел на возвращающиеся шлюпки и, щурясь от бликов солнца на мокрых веслах, попробовал разглядеть, действительно ли там Бет Харвуд или кто-то еще. Капитан опустил подзорную трубу и сухо заметил: - Того, кто там находится, наверняка зовут не Элизабет. "Черт возьми, - с досадой подумал Шэнди, - так она все еще с ними. Ну какого же дьявола она не додумалась прыгнуть за борт? Что ж, это теперь не мое дело. Пусть теперь этот капитан или кто-нибудь другой отправляется на поиски и спасает ее. Лично я отправляюсь на Гаити. К тому же, может, Френд и ее отец ничего плохого против нее и не замышляют". Он невесело улыбнулся собственной наивности и припомнил один за другим все рассказы, слышанные о Черной Бороде. Как-то раз тому взбрело в голову устроить самодельную преисподнюю. Он загнал весь экипаж в трюм, подпалил горшки с серой и никому не давал выбраться под дулом пистолета до тех пор, пока половина команды не потеряла сознание от удушья. Но даже тогда он самым последним поднялся на палубу подышать свежим воздухом. И хотя эта дурацкая выходка рассматривалась как очередная варварская шутка, но ритуальный характер события кое-кто все-таки подметил; один бокор спьяну намекнул, что это было необходимым возобновлением статуса Черной Бороды как хунзи канцо и что обряд прошел не вполне успешно, поскольку никто из экипажа не умер. Шэнди припомнились слухи о его связях с одним из самых ужасных лоа - по имени Барон Суббота, чьими владениями были кладбища и чьим секретным дрогу являлся тлеющий огонь. Именно поэтому Черная Борода всегда вплетал в свои космы и бороду тлеющие фитили перед тем, как вступить в сражение. И еще Шэнди припомнил о внешне безумных, но вполне объяснимых с точки зрения магии ритуалах бракосочетания, которым Черная Борода подвергал любую несчастную женщину, попадавшую ему в когти. И Шэнди подумал о бесполезном мужестве Бет и о ее жизнерадостной натуре, обнаружившейся лишь на какие-нибудь полчаса на полуюте "Кармайкла" три недели назад. Появился мичман Нурс с переплетенным журналом и подошел к капитану. - Спасибо, мистер Нурс. - Капитан сунул подзорную трубу под мышку и взял том. Пару минут он сосредоточенно листал страницы, а затем уже с меньшей суровостью снова глянул на Шэнди. - Здесь действительно упоминается Джон Шанданьяк, которого насильно рекрутировали пираты. - Он перелистнул страницу. - Где и когда вы поднялись на борт "Кармайкла"? - Утром третьего июня в доке компании "Бэдсфорд" в Бристоле. - И... минуточку... с каким кораблем вы шли вместе через пролив Святого Георгия? - С "Мершоном". Они повернули на север за мысом Бизани, а направлялись к островам Аран и Галоуэю. Какое-то время капитан стоял, опустив журнал, и молча смотрел на стоявшего перед ним Шэнди. - Гм, - сказал он и, вернувшись к странице, которую просматривал перед этим, заметил: - Верно, и экипаж "Кармайкла" упоминает также нападение Шанданьяка на Дэвиса... Это выглядит очень смелым поступком. - Ха, - презрительно сплюнул Скэнк. - Напал внезапно. Дэвис, тот даже и не видел его. - Спасибо, молодой человек, - поблагодарил капитан Скэнка с ледяной улыбкой. - Ваши слова великолепно подтверждают сделанное заявление. Мистер Шанданьяк, вы можете перейти от этих негодяев сюда, на мостик. Шэнди облегченно вздохнул и расслабился. Он только теперь почувствовал, что, не осознавая того, все эти недели пребывал в напряжении, живя среди людей, для которых дикарское насилие было обыденным явлением. Он пересек палубу и взобрался по трапу на мостик. Стоявшие там офицеры потеснились, с нескрываемым любопытством разглядывая его. - Вот, - сказал капитан, протягивая ему подзорную трубу, - взгляните, не могли бы вы опознать нашего пловца? Шэнди бросил взгляд на шлюпку, приближающуюся к кораблю, взлетая вверх и вниз на голубой волне, и ему даже не понадобилась труба. - Это Дэвис, - тихо произнес он. Капитан вновь обратился к юному мичману. - Не спускайте глаз с пленных, мистер Hype, - приказал он, кивая в сторону унылой кучки пиратов подле кабестана. - Дэвиса же пришлете в кают-компанию. Мистер Шанданьяк, мне понадобится ваше присутствие в качестве свидетеля. "О Боже!" - подумал Шэнди. - Хорошо, капитан. Капитан направился было к лестнице, но остановился: - Есть еще время, мистер Шанданьяк, пока пленника не поднимут на борт. Боцман покажет, где можно получить одежду, если вы хотите избавиться от своего... м-м-м... наряда. - Благодарю вас, капитан, я с удовольствием воспользуюсь вашим предложением. Среди королевских офицеров в синей форме, сверкающих медных пуговиц и эполет Шанданьяк действительно начинал чувствовать себя клоуном в своих красных штанах и расшитом золотом поясе, хотя подобный костюм там, на острове, был в порядке вещей. Издалека до него донесся презрительный смешок Скэнка. Позже, чувствуя себя куда более цивилизовано в клетчатой рубашке, парусиновых штанах, серых шерстяных чулках и башмаках, Шанданьяк сидел у длинного стола в кают-компании и задумчиво смотрел в окно на корме, которое было слишком велико, чтобы называться иллюминатором; одна створка с мелкими стеклами в свинцовой оправе была распахнута, чтобы дать доступ теплому ветру. Он размышлял над тем, чем займется после того, как разберется с дядей. Вернуться в Англию и вновь наняться бухгалтером? Он с сомнением покачал головой. Англия теперь казалась такой далекой и холодной. И тут ему в голову пришла мысль, которая немного успокоила мучившее его чувство вины, не оставлявшее его с того самого момента, как он опознал пленника в шлюпке. Теперь Шэнди знал, чем он займется: он приложит все усилия, чтобы скорейшим образом арестовали, осудили и посадили в тюрьму его дядюшку, после чего воспользуется, без сомнения, значительными средствами, которые перейдут к нему, чтобы вызволить Бет Харвуд. Ему казалось вполне реальным нанять судно какого-нибудь знающего Карибское море капитана с жадной до добычи командой... За переборкой послышался топот ног, дверь открылась, и два офицера ввели Фила Дэвиса. Руки предводителя пиратов были связаны за спиной, а вся левая сторона мокрой от соленой воды рубашки пропиталась кровью. Лицо, наполовину скрытое спутанными мокрыми волосами, было бледным и осунувшимся более обычного. Однако он сохранял на лице невозмутимую улыбку, усаживаясь на стул, а когда заметил Шэнди, то подмигнул ему: - Ну что, обратно в витрину водворился, а? - Похоже, - ровно ответил Шэнди. - И никаких щербинок? Краска не облупилась? Шэнди не ответил. Сопровождавшие пленника офицеры уселись с двух сторон от Дэвиса. Дверь вновь отворилась, и появились капитан с мичманом. Мистер Нурс, несший перо, чернильницу и бумагу, сел рядом с Шэнди, а капитан тяжеловесно опустился в кресло напротив Дэвиса. У каждого был пистолет и кортик. - Укажите в протоколе, мистер Нурс, - сказал капитан, - что во вторник 26 июня 1718 года мы извлекли из моря пиратского капитана Филипа Дэвиса, который упал за борт захваченного корабля "Громогласный Кармайкл" как следствие выстрела в спину одним из его приспешников. - Всего лишь навсего задело плечо, - сказал Дэвис, обращаясь к Шэнди. - Сдается мне, что это был тот толстяк, Френд. - С какой стати Френду вдруг вздумалось в тебя стрелять? - изумился Шэнди. - "Дженни" сопровождала "Кармайкл", - ответил Дэвис, и видно было, какого напряжения ему стоили эти слова, - лишь для того, чтобы отвлечь на себя огонь в случае опасности... чтобы сам "Кармайкл" мог добраться до цели без всяких препятствий. Ходж это знал, но мне показалось, что если развернуть "Кармайкл" еще разок и врезать по этим сволочам, то мы все могли бы унести ноги. Френд дьявольски обозлился еще во время первого маневра... Так что когда я начал отдавать команды о втором залпе... верно, в этом я отступал от данного мне наказа... пуля сшибла меня. Дэвис было засмеялся, но поморщился и только криво усмехнулся: - Хорошо еще, дух-покровитель поддержал меня вовремя... иначе пуля могла запросто перебить мне хребет. Испарина покрыла его лицо. Шэнди горестно покачал головой. - Нет чести между ворами, вот так-то, - заметил капитан. - Филип Дэвис, тебя отвезут в Кингстон для суда за многие преступления, включая недавнее злодеяние - убийство Артура Чаворта, законного капитана "Громогласного Кармайкла". - Капитан прокашлялся. - Желаешь ли ты сделать какое-нибудь заявление? Дэвис подался вперед и, осклабившись, взглянул на капитана. - Уилсон, не так ли? - сказал он хрипло. - А, точно, Сэм Уилсон, собственной персоной. Я тебя узнал. Что, заявление для суда? - Он оценивающе прищурился, глядя на капитана. - Нет, благодарю. Однако скажи мне, Сэм. - Дэвис взял себя в руки и выпрямился. - Правда ли то, что Панда Бичер рассказывает про тебя? Уилсон сжал побелевшие губы, его взгляд встревоженно обежал лица присутствующих офицеров, затем быстрым движением поднялся, выхватил пистолет, взвел курок и прицелился. В тот же момент Шэнди вскочил на ноги и, перегнувшись через стол, успел отбить дуло пистолета в сторону, когда капитан спустил курок. От грохота выстрела у него вновь зазвенело в ушах, однако он все же расслышал крик капитана: - Черт бы тебя побрал, Шанданьяк! За одно это ты заслуживаешь ареста! Нурс, дайте мне свой пистолет! Шэнди глянул на Дэвиса, который напрягся, но не выказал испуга, а затем на Нурса. Юный мичман в ужасе затряс головой. - Это будет убийство, если вы его застрелите, капитан, - пронзительным голосом запротестовал он. - Он должен предстать перед судом! Если мы... Капитан Уилсон грязно выругался, и хотя Нурс и Шэнди предостерегающе вскрикнули почти одновременно, перегнулся через стол, вырвал пистолет у одного из сидевших рядом с Дэвисом оцепеневших офицеров, отступил на шаг, чтобы никто не мог ему помешать, поднял пистолет... ...Дэвис невозмутимо сидел, презрительно усмехаясь... Чувствуя дурноту от страха, Шэнди рванулся вперед, выхватил из-за пояса Нурса его пистолет и выстрелил в капитана. Два выстрела слились воедино, но в то время, как капитан Уилсон промахнулся и ранил в руку офицера, сидевшего справа от предводителя пиратов, пуля Шэнди отбросила капитана к переборке, пробив горло, из которого фонтанчиком брызнула кровь. Звон в голове казался нескончаемым, секунда, казалось, длилась целую вечность. Словно во сне, Шэнди медленно повернул голову и увидел изумленные лица четырех человек в каюте. Самым удивленным из всех казался Дэвис. - Иисус на кресте, парень! - воскликнул он. Облегчение на его лице сменилось ужасом. - Ты хоть понимаешь, что натворил? - Спас тебе жизнь - наверное, - выдохнул Шэнди, который отчего-то никак не мог глубоко вздохнуть. - Как будем теперь выбираться отсюда? Раненый офицер отбросил стул и попытался достать свой пистолет здоровой рукой, Шэнди шагнул к нему и почти не осознавая, что делает, ударил его по виску рукоятью зажатого в руке пистолета. Тот мешком повалился на пол. Шэнди отшвырнул свой разряженный пистолет и вырвал оружие из-за пояса упавшего офицера, а другой рукой вытянул кортик из ножен. Выпрямившись, Шэнди в два шага пересек каюту и задвинул засов на двери. - Вы двое, - велел он, оборачиваясь к мичману и офицеру, чей пистолет отобрал капитан. - Положите кортики на стол и встаньте к задней переборке. - Дэвис, вставай же, черт побери, и повернись ко мне спиной. - Дэвис подчинился, хотя боль заставила его зажмуриться и оскалить зубы. Держа под прицелом офицеров, Шэнди кортиком поддел веревочную петлю на руках Дэвиса и рванул. Тот пошатнулся, но устоял на ногах. Веревки упали как раз в тот момент, когда кто-то принялся стучать в дверь. - Все ли в порядке, капитан? - крикнул кто-то из-за двери. - Кого застрелили? Шэнди посмотрел на Нурса, угрожающе наводя на того дуло оружия. - Скажите им... скажите, что Дэвис оглушил капитана и был застрелен, - приказал он тихо. - И пусть пришлют хирурга. Нурс громко повторил все, что приказал Шэнди. Невольная дрожь в голосе придала его словам искренность. Дэвис жестом остановил Шэнди. - А пленных пиратов, - прошептал он, - пусть переведут вперед, на полубак. Нурс передал и это, матрос за дверью ответил, что все понял, и заторопился прочь. - А теперь, - повторил с отчаянием Шэнди, - теперь как нам выбираться отсюда? - Он глянул на море за кормой, искушаемый непреодолимым желанием выпрыгнуть прямо в окно и отдаться на волю волн. Бедняжка "Дженни" казалась безнадежно недосягаемой. Худощавое лицо Дэвиса слегка порозовело, и он вновь повеселел. - А хирурга-то зачем? - спросил он, ухмыляясь. Шэнди пожал плечами: - Разве иначе история не показалась бы неправдоподобной? - Может, и так. - Дэвис пригладил пятерней влажные седеющие волосы. - Что ж, если только королевский флот сильно не изменился с моих времен, то пороховой погреб прямо под нами. - Он бросил взгляд на Нурса. - Верно, дружок? - На такие вопросы я отвечать не стану, - с дрожью в голосе заявил Нурс. Дэвис подобрал один из кортиков со стола и, приблизившись к Нурсу, легонько кольнул в живот: - Ты проведешь меня туда, иначе пожалеешь. Меня зовут Филип Дэвис, не забыл еще? Нурс наверняка слышал многочисленные рассказы об этом пирате, потому что, понурившись, он тут же пробормотал: - Хорошо... если только дадите мне слово, что не тронете ни меня, ни корабль. Дэвис уставился на него. - Даю честное слово, - мягко сказал он и повернулся к Шэнди: - За этой дверью каюта капитана. Возьми одеяла и заверни в них старину Уилсона вместе с кортиками и прочим оружием, какое сможешь найти. Потом ты и этот парень, - он кивнул в сторону второго офицера, - перенесете труп туда, где находится пленная команда с "Дженни". Скажете, что это мой труп. Все поняли? Хорошо, теперь, когда пороховой погреб взорвется - а уж взрыв будет отличный, в запасе у меня есть парочка заклинаний, - так вот, когда погреб взорвется, я вылезу из переднего люка на носу с оружием. Тут ты достаешь оружие для остальных, и мы прорываемся к шлюпу. Если же я не появлюсь сразу после взрыва, не теряйте время, дожидаясь меня. Нурс, разинув рот, уставился на Дэвиса. - Вы... - заикаясь начал он, - вы же дали мне слово. Дэвис расхохотался: - Вот теперь ты видишь, чего оно стоит. Но слушай, ты, веди меня к погребу, или я отрежу тебе уши и засуну в глотку. Мне уже случалось так укрощать упрямцев. Нурс опустил взгляд, и опять у Шэнди создалось впечатление, будто мичману припомнилась еще одна история про проделки Дэвиса. Как же так случилось, с ужасом спросил себя Шэнди, что я на стороне этого монстра? Через пару минут все было готово. Шэнди с офицером закатали капитана в одеяла, спрятав под ними кортики и пару обнаруженных в каюте капитана роскошных дуэльных пистолетов. Шэнди под полой куртки держал заряженный пистолет, направив его на офицера. Дэвис с трудом натягивал на себя куртку оглушенного офицера, когда кто-то постучал в дверь. Шэнди от неожиданности вздрогнул, чуть не выронив пистолет. - Ага, прибыл хирург, - напряженным шепотом сказал Дэвис. Он встал за дверным косяком и кортиком махнул в сторону двери. - Впусти его, - приказал он Нурсу. Нурса дрожь била еще сильнее, чем Шэнди, и он в отчаянии закатил глаза, отодвигая засов. - Мы перенесли капитана в каюту, - невнятно пробормотал он, впуская хирурга. Словно заученный номер, который долго репетировали, оба проделали все быстро и четко: Дэвис вышел из-за двери и ударил старика-доктора по голове рукоятью кортика, а Нурс подхватил падающее тело под руки. - Замечательно, - удовлетворенно подытожил Дэвис, - теперь вперед! 1 В переводе В.В.Левика. 2 En garde - защита (фехтовальный термин). 3 Ах, да. Трудно сказать, умер он от голода или холода (фр.). 4 Наша матерь слез (исп.). 5 "Зеленые рукава" - популярная старинная английская песня, известная с XVI века. 6 Невозможно знать, в чем тут дело - в голоде или в холоде (фр.). ГЛАВА 8 Минутой позже Шэнди и отчаянно нервничающий офицер уже волокли по палубе закутанные в одеяла труп и оружие. Сверток оказался на удивление тяжел и неудобен, в особенности потому, что Шэнди все время приходилось держать спрятанный в складках материи пистолет наведенным на офицера. Они буквально ползли по палубе, мучительно медленно передвигая ноги. Шэнди обливался потом, и не только от жарких лучей тропического солнца, он ощущал присутствие каждого вооруженного моряка, как если бы это был скорпион на его одежде. Шэнди пытался сосредоточиться на том, чтобы дотащить неудобную ношу до полубака, и не думать о том, что произойдет, когда взорвется пороховой погреб, или когда моряки заподозрят неладное и откроют по ним огонь, или когда бледный как полотно офицер наконец сообразит, что во время схватки после взрыва он окажется меж двух огней. Так они миновали задраенный люк на средней палубе; оба тяжело дышали широко открытыми ртами. Офицер не отводил глаз от скрытой под одеялом руки Шэнди, и Шэнди понимал, что стоит рукояти пистолета выскользнуть из его потной ладони, как тот тут же бросится прочь, поднимая тревогу. Обезоруженные пленники настороженно следили за их приближением. Им уже было известно, что перетаскивают труп Филипа Дэвиса, и они испытывали горькое удовольствие от сознания того, что именно Шэнди заставили выполнять эту работу. - Только подойди еще чуть-чуть ближе, Шэнди, подлая тварь, - выкрикнул один. - Ради того, чтобы добраться до твоего горла, я согласен даже не присутствовать на собственной казни! - Так-то ты отблагодарил Дэвиса за то, что он оставил тебя в живых? - подхватил другой. - Будут за тобой зомби гоняться, будут, попомни мое слово! Кое-кто из молодых матросов захихикал, потешаясь над этим суеверием. Еще через одну нескончаемую минуту они миновали передний люк, и тут Шэнди понял: до его компаньона наконец дошло, что его ждет в ближайшие две минуты. - Эй, стреляю, - выдохнул Шэнди, но офицер разжал руки и с криком кинулся бежать. - Это ловушка! - голос его сорвался. - Дэвис сейчас в пороховом погребе! Он взорвет корабль! Шэнди вздохнул почти с облегчением: наконец-то кончилась мучительная неопределенность. Он быстро наклонился, развернул одеяло и, выкатив капитана на палубу, связал оружие в узел и замер на мгновение, озираясь. Только один из моряков понял, что происходит, и, вскинув мушкет, прицелился. Шэнди выстрелил в него почти не глядя. Он промахнулся, но и пуля противника тоже пролетела мимо, расколов поручень рядом с Шэнди. Размахивая свертком с оружием, он кинулся бежать на полубак. Раздались выстрелы. Пули засвистели вокруг Шэнди, одна из них попала в его узел. Не добежав до полубака, на котором толпились пленники, он на бегу швырнул сверток с оружием изумленным пиратам, а сам одним прыжком оказался у трапа. Со звуком, похожим на частые удары молотка, две пули врезались в дерево как раз там, где он только что был. Шэнди взлетел по трапу и кинулся к футляру с дуэльными пистолетами, найденными в каюте капитана. - Всем на "Дженни"! - выдохнул он, выхватывая пистолеты из выложенного бархатом футляра и поворачиваясь к расположенной ниже палубе. Однако прежде чем он успел решить, в кого стрелять, его неожиданно швырнуло на колени; весь корабль судорожно содрогнулся; громовой удар потряс воздух до самых верхушек мачт. Вся корма корабля как-то странно вздыбилась в растущем облаке дыма и обломков. Море на десятки ярдов закрыло клубящимся облаком, а сверху градом все падали и падали щепа и обломки. По волнам прокатился могучий басистый грохот взрыва. Потом начали заваливаться мачты; канаты лопались со звуками, похожими на пистолетные выстрелы, однако они были едва различимы в нарастающем реве еще взрывавшихся бочонков с порохом. Затем с грохотом и скрипом огромные мачты обрушились на палубу, корежа и круша борта, корабельные надстройки и людей. Палуба, на которой стоял Шэнди, накренилась к корме, и едва Шэнди успел это заметить, как крен стал еще более ощутимым. Бросив пистолеты, он на четвереньках добрался до леера и ухватился за стойку. Он посмотрел на уходящую под воду корму, однако разорванные, дымящиеся паруса и дым не давали возможности разглядеть все хорошенько. Труп капитана Уилсона скатился в воду, и на глазах Шэнди за ним последовал один из дуэльных пистолетов. Шэнди слышал, как из-под досок палубы со свистом рвется наружу горячий воздух, а вокруг все стоял дробный перестук падающих с неба обломков дерева и металла. Кто-то дернул его за руку, и, повернувшись, он увидел Дэвиса в изодранной куртке офицера. Тот стоял, перекинув ногу через леер, и что-то кричал. Слов Шэнди разобрать не мог, но понял, что Дэвис зовет его за собой, и послушно полез через леер. На морской зыби колыхалась "Дженни", ее связывал с корветом теперь лишь один канат. На глазах у Шэнди один из пиратов рубанул по нему саблей и прыгнул с задранного носа корабля, поднявшегося над водой уже футов на тридцать. - Прыгай! - завопил Дэвис, сильно толкнув Шэнди в спину, и тут же последовал за ним сам. Первые несколько минут на борту "Дженни" были кошмаром. Всего лишь дюжина мужчин, половина из которых были ранены, изо всех сил спешили поднять паруса, продранные и наполовину обгоревшие от выстрелов корвета, чтобы набрать скорость и отплыть прежде, чем корвет пойдет ко дну; в образовавшемся водовороте перевернулся бы и более крупный корабль, чем "Дженни". В конце концов, когда обреченный корабль до половины ушел под воду, задрав нос, а две перегруженные шлюпки успели отплыть примерно на тридцать ярдов к югу, грот "Дженни" наполнился ветром, и шлюп наконец принялся набирать скорость. Они были уже в ста ярдах от корабля и шли все быстрее и быстрее на юго-восток, когда военный корабль, дохнув последним облаком серого дыма, скрылся под водой, подняв белый вал водоворота. - Так держать, - приказал Дэвис рулевому. - А мы сейчас подсчитаем потери, - устало сказал он, облокачиваясь о леер. Под загаром его лицо заливала смертельная бледность и похоже было, что он едва держится на ногах. Скэнк прикрутил удерживающий джиб канат к кофель-нагелю и упал грудью на планшир, ловя ртом воздух. - Как же... черт побери... мы выбрались живыми? Дэвис хмыкнул и махнул в сторону сидевшего на корточках Шэнди. Того била дрожь, скорее от шока, чем от мокрой одежды. - Ты что, все еще не понял? Наш парень Шэнди втерся в доверие капитану, заговорил ему зубы и, как только представился случай, пристрелил его. В ошеломленной тишине, которая последовала вслед за этим заявлением, Шэнди отвернулся и стал глядеть назад, туда, где всякий раз, когда волна приподнимала корму "Дженни", еще виднелись на зеленых волнах обломки корвета. Забыв об усталости, Скэнк пробрался на корму, перепрыгивая через трупы и лавируя между завалами. - Правда?! - переспросил он голосом, внезапно осипшим от переполнявших его эмоций. - Все эти разговоры про то, что ты не один из нас, были комедиантством? Шэнди вздохнул и пожал плечами, почувствовав, как от напряжения снова одеревенели его мускулы. "Вот теперь мне уже никуда не деться от этой жизни, - подумал он. - Моряки на тех двух шлюпках знают, кто я такой, и в глазах цивилизованного общества я теперь изгой навеки". Он повернулся и улыбнулся Скэнку. - Правда, - сказал он. - И мне надо было так сыграть, чтобы и вас одурачить. Иначе вы бы мне все сорвали. Скэнк озадаченно нахмурился: - Но ведь ты же не притворялся, я был рядом, я видел. - Я же тебе рассказывал, что когда-то несколько лет подряд работал в театре, помнишь или забыл? - с наигранной легкостью ответил Шэнди. - Да ты и сам видел, что Дэвиса доставили на борт связанным, верно? Так кто же перерезал веревки, капитан, что ли? А оружие кто принес? - Черт, надо же! - пробормотал Скэнк, качая головой. - Ну ты, брат, хороший актер! Дэвис, с прищуром следивший за Шэнди, рассмеялся. - Да, что правда, то правда: актер из тебя отличн