орные и нас не нужно кормить - мы все равно умрем. - Я сейчас перебью этих тварей, - со злостью сказал Грэн. Он выпустил из объятий Яттмур и сел. - Морэл, что мне с ними делать? Это ты виноват, что у нас такие неприятности. Давай, выручай. "Пусть бросают сеть и ловят рыбу", - задребезжал морэл. - Отлично, - Грэн вскочил, помог подняться Яттмур и начал выкрикивать команды Рыбакам. Жалкие и неуклюжие, они с трудом расправили сеть и бросили ее за борт. Море в этом месте кипело жизнью. Очень скоро сеть натянулась, и все почувствовали, что по ней лезет что-то большое. Лодка накренилась. Над бортом показались две огромные клешни. Рыбаки закричали и бросились прочь. А Грэн остался. Над бортом возвышалась огромная, больше чем у Грэна, голова омара. Грэн выхватил нож и ударил два раза - по одному в каждый глаз. Без единого звука морское чудовище сползло обратно в морские глубины. А Рыбаки, сбившись в кучу у противоположного борта, громко стонали. Грэн резко развернулся и закричал, размахивая руками: - Я с вас шкуру спущу живьем, если сейчас же сеть не будет выбрана! - Он и сам очень испугался, но старался не показывать этого. - Пошевеливайтесь! Ну! Они выбирали сеть, полную рыбы, которая билась и плескалась. - Прекрасно! - закричала Яттмур, обнимая Грэна. - Любовь моя, я так голодна. Но теперь мы будем жить. Я знаю, скоро эта Длинная Вода кончится. Но лодка плыла и плыла. Они ложились спать еще раз, затем еще раз. И воздух не становился теплее. Однажды они проснулись и почувствовали, что палуба под ними не движется. Грэн открыл глаза и увидел полоску песка и кусты. В лодке находились только он и Яттмур. - Морэл! - закричал Грэн, вскакивая. - Ты никогда не спишь - почему ты не разбудил меня и не сказал, что вода закончилась, и все толстуны сбежали? Он посмотрел на океан, который пригнал их сюда. Яттмур молча встала, сложила руки на груди и начала рассматривать большую скалу, возвышающуюся прямо из близлежащих кустов. В голове у Грэна морэл изобразил что-то похожее на смех: "Рыбаки далеко не уйдут. Пусть они сначала проверят, нет ли здесь скрытых опасностей. А не разбудил я вас потому, что вам нужно было выспаться. Вам понадобятся все силы, которые у вас есть. Может быть, это и есть то место, где мы создадим наше новое королевство, друг мой!" Грэн посмотрел вверх и, не увидев траверсеров, воспринял это, как плохое предзнаменование. - Я думаю, что нам надо сойти на берег, - сказал он. - Я лучше останусь в лодке, - ответила Яттмур, не сводя глаз со скалы. Но когда он протянул ей руку, она взяла ее и перелезла через борт без лишних слов. Грэн слышал, как от страха у нее стучали зубы. Они стояли на неприветливом берегу и осматривались. Высоко в небе одиноко парил спидсид, время от времени плавно меняя направление полета. Его деревянные крылья скрипели, как корабельные снасти. Люди услышали этот скрип и посмотрели вверх. Птица увидела землю. Медленно, большими кругами, она стала опускаться. - Она нападет на нас? - спросила Яттмур. Им нужно было выбрать место, где спрятаться: или под лодкой, или в джунглях, которые сплошной зеленой массой накатывались на песчаный берег. Если эта огромная птица будет нападать, то лодка их не защитит; вместе, мужчина и женщина, нырнули в листву. Теперь спидсид быстро опускался до прямой, Крылья его не двигались. Жестко раскинутые в стороны они вибрировали, издавая при этом громкий звук. И, хотя размеры его были огромны, спидсид представлял из себя не что иное, как жалкое подобие настоящих птиц, которые когда-то парили в небесах над землей. Последняя из птиц погибла много веков назад, когда солнце, войдя в последнюю фазу своего существования, залило Землю и небо потоком радиации. Внешне спидсид был похож на вымершего авиана. И теперь небеса наполнил треск его крыльев. - Грэн, он видел нас? - спросила Яттмур, выглядывая из листьев. В тени возвращающейся скалы было холодно. В ответ Грэн еще сильнее сжал ее руку. Прищурившись, он тоже всматривался в небо. Он не хотел говорить: и потому, что ему было страшно, и потому, что он был зол. Тем более, что молчал морэл, заняв выжидающую позицию. Теперь уже было очевидно, что птица не может выровнять свой полет так, чтобы не избежать столкновения с землей. Она стремительна неслась вниз, к земле. По кустам промелькнула ее тень, на деревьях от ветра крыльев зашевелились листья - и наступила тишина. Люди не услышали удара, хотя птица должна была столкнуться с землей не далее, чем в пятидесяти ярдах от места, где они прятались. - Боже мой! - воскликнул Грэн. - Неужели что-то поглотило ее?! Он даже не пытался представить себе нечто такое огромное, способное проглотить птицу спидсид. 17 Они стояли и выжидали, но ничто не нарушало тишину. - Она исчезла, как призрак, - сказал Грэн. - Пойдем посмотрим, что произошло. Яттмур вцепилась в него и потянула назад. - Это незнакомое место. Оно таит в себе много опасностей. Давай не будем натыкаться на них. Ведь вокруг их столько, что скоро они нас сами найдут. Мы даже не знаем, где мы находимся. Сначала нужно узнать, что это за место в можно ли здесь жить. - Я предпочитаю сам находить опасности, нежели позволить им найти себя. Но, наверное, ты права, Яттмур. Мои кости подсказывают мне, что это гиблое место. Что случилось с этими глупыми людьми-тамми? Они вышли на берег и медленно пошли вдоль него, постоянно оглядываясь по сторонам. Они пытались обнаружить следы своих несчастных попутчиков. И следы не заставили себя долго искать. - Они были здесь, - сказал Грэн, подбегая к месту, где множество следов - неглубоких и нечетких - говорило о том, что именно здесь тамми выбрались на берег. Были и отпечатки рук. Вероятно, некоторые из тамми вылазили на берег на четвереньках. Следы четко показывали направление, в котором они ушли. Следы вели к деревьям, которые тянулись полосой между берегом и скалой. Грэн и Яттмур, идя по следам, зашли в тень деревьев, и вдруг какой-то непонятный глухой звук заставил их остановиться. Стоны раздавались где-то совсем рядом. Грэн достал нож и, глядя на лес, крикнул: - Кто бы ты ни был, выходи сам, иначе я выволоку тебя оттуда! Стоны усилились. Они стали похожи на поминальную молитву и детский лепет одновременно. - Это тамми! - воскликнула Яттмур. - Не сердись на него, ему, наверное, больно. Ее глаза уже привыкли к полумраку, и она побежала вперед. На траве, тесно прижавшись, лежали четыре Рыбака. Увидев Яттмур, они задрожали и попытались вскочить. - Я не сделаю вам больно! - сказала Яттмур. - Мы искали вас, и очень хорошо, что нашли. Я вижу, с вами все в порядке. Вставайте и давайте возвращаться к лодке. Услышав это. Рыбаки загалдели все хором. - О, великие пастухи! Ваше появление делает наше существование еще более жалким. И хотя мы знаем, что вы убьете нас, несчастных, беспомощных людей-тамми, мы все равно очень рады видеть вас. - Хватит мямлить, - оборвал Грэн. - Мы не убийцы и никогда не хотели причинить вам вреда. - Какой ты умный, хозяин! Ты делаешь вид, что не понимаешь, какое зло ты причинил нам, отрубив наши хвосты! Теперь ты вновь поймал нас, и мы знаем, что ты убьешь нас! Грэн легонько шлепнул по щеке ближайшего к нему тамми, который изогнулся при этом так, словно ему нанесли смертельный удар. - Замолчите, глупые мямли! Мы не сделаем вам ничего плохого, если вы доверитесь нам. Вставайте и скажите нам, где все остальные. Его приказ вызвал еще больший поток слез и причитаний. Рыдая, Рыбаки пытались поймать за ноги Грэна и Яттмур, чтобы поцеловать их, а Грэн и Яттмур, в свою очередь, прыгали, чтобы избежать их объятий. - С ними почти все в порядке, - сказала Яттмур, которая пыталась осмотреть их, в то время, как Рыбаки продолжали плакать и причитать, - царапины, синяки и ничего больше. - Сейчас я их вылечу! - прорычал Грэн. Его схватили за ногу, он ударил ногой в чье-то круглое лицо. Движимый ненавистью и отвращением, он схватил одного из тамми и, сильно встряхнув, поставил его на ноги. - Какой ты сильный, хозяин! - простонал тот и сразу же попытался поцеловать Грэну руку. - Ты намного сильней нас - бедных маленьких умирающих тамми, у которых кровь портится из-за того, что плохо и еще все плохо, увы! - Я затолкаю твои зубы тебе в глотку, если ты не замолчишь! - пообещал Грэн. С помощью Яттмур он поднял на ноги трех других тамми, которые не переставали хныкать. Как и говорила Яттмур, вое они были целы и невредимы, и только жалость к самим себе переполняла их. Кое-как успокоив тамми, Грэн спросил, куда девались их шестнадцать товарищей. - О прекрасный бесхвостый! Ты решил пощадить нас четверых, чтобы получить большее удовольствие, когда ты убьешь целых шестнадцать тамми. Какое самопожертвование! Мы с удовольствием расскажем тебе, какую радость мы испытали, показывая, куда ушли остальные шестнадцать. Ведь теперь ты нас пожалеешь и даруешь нам жизнь. И мы будем получать удовольствие от твоих тычков и затрещин. Шестнадцать оставили нас здесь умирать в мире, а сами убежали туда. А теперь ты догонишь их и убьешь. И тамми показали в направлении берега. - Оставайтесь здесь и ведите себя тихо! - приказал Грэн. - Мы вернемся за вами, когда найдем ваших товарищей. Только никуда не уходите, а то вас съедят. - Мы будем ждать в страхе, даже если мы уже умрем. - Надеюсь, что так и будет. Грэн и Яттмур пошли вдоль берега. Вокруг было тихо, даже морские волны почти бесшумно выплескивались на берег, и тем не менее люди ощущали огромное беспокойство, словно на них смотрели миллион невидимых глаз. Они шли и внимательно смотрели по сторонам. Выросшие в лесу, они не представляли себе ничего более враждебного и чужого, чем море. И тем не менее берег здесь тоже был каким-то странным. И странным он был не потому, что деревья с большими, похожими на перья листьями, казалось, приспособились к более холодному климату, и были им незнакомы. И не потому, что сразу же за деревьями возвышалась отвесная скала, такая крутая и такая серая, уходящая так высоко в небо, что все вокруг казалось крошечным. Было еще что-то, чему они не могли дать названия. И это что-то еще больше ощущалось после их нелепой стычки с Рыбаками. А бесшумное бормотание моря вселило смятение в их души. Оглянувшись через плечо, Яттмур еще раз посмотрела на скалу. По небу неслись облака. Они огибали скалу, и, казалось, она вот-вот упадет. Яттмур бросилась на песок и потянула за собой Грэна. - Могущественная скала падает на нас! - закричала она. Грэн взглянул вверх. И тоже увидел это: огромная высокая ехала медленно валилась прямо на них. В поисках укрытия они вжались в прибрежные камни, прильнув лицами к жесткому влажному песку. Они были созданиями, принадлежавшими лесу в этом мире большой теплицы; очень многое здесь им было непонятно, и реакция у них была одна - страх. По привычке Грэн обратился к морэлу, покрывавшему уже его шею и голову. - Морэл, спаси нас! Мы верили тебе, а ты привел нас в это ужасное место. Теперь ты должен увести нас отсюда раньше, чем упадет скала. "Если ты умрешь, я тоже умру", - задребезжало в голове у Грэна. А потом морэл добавил: "Вы можете вставать. Движутся облака, а скала - стоит". Прошло некоторое время; по-прежнему шумел океан. Наконец Грэн решился проверить правильность этого наблюдения, тем более что прошло уже достаточно времени, а скала оставалась на месте. Грэн поднял голову. Яттмур всхлипнула. Скала - падала. Взяв себя в руки, Грэн более пристально посмотрел на нее. Казалось, она выплывает из облаков прямо на него. Но, наконец, Грэн убедился в том, что она не движется. Посмотрев на Яттмур, он легонько толкнул ее. - Скала не причинит нам вреда, - сказал он. - Мы можем идти. Она подняла лицо, на котором виднелись следы от вдавившихся камешков, а некоторые и сейчас оставались на щеках. - Это волшебная скала! Она все время падает и в то же время не падает никогда, - сказала она, внимательно осмотрев скалу. - Она не нравится мне. У нее есть глаза, и она смотрит на нас. Они пошли дальше, и Яттмур время от времени нервно поглядывала вверх. С моря шли облака, отбрасывая тень на землю. Берег все время круто поворачивал. Во многих местах побережье было завалено огромными камнями. Пробираться сквозь эти завалы было очень трудно: ведь двигаться нужно было как можно тише. - Скоро мы придем туда, откуда ушли, - сказал Грэн, оглянувшись назад и увидев, что их лодка скрылась за огромной центральной скалой. "Правильно, Грэн, - ответил морэл. - Мы на маленьком острове". - Но ведь мы не сможем здесь жить. "Я думаю, что нет". - А как мы отсюда выберемся? "Так же, как и прибыли сюда - на лодке. Из этих огромных листьев мы сделаем паруса". - Я ненавижу лодку, морэл, и воду ненавижу! "Наверное, ты предпочитаешь умереть? Как мы сможем жить здесь, Грэн? Это же всего лишь большой кусок камня, окруженный узкой полоской песка". Грэн задумался и решил не пересказывать свой диалог с морэлом Яттмур. Самым правильным ему представлялось принять окончательное решение, когда они обнаружат остальных Рыбаков. Он почувствовал, что Яттмур, все чаще и чаще оглядываясь, смотрит на огромную скалу. - Что случилось? - резко спросил он. - Смотри, куда ты идешь, иначе сломаешь себе шею! Она взяла его за руку. - Ш-ш! Она услышит тебя, - прошептала она. - У этой огромной скалы миллион глаз, и она все время смотрит на нас. Он начал поворачивать голову, но Яттмур быстро затащила его за большой камень. - Не подавай вида, что мы знаем. Лучше выгляни отсюда. Только осторожно. У Грэна сразу пересохло во рту. Он выглянул из-за камня и внимательно посмотрел на серую глыбу. Облака закрывали солнце, отбрасывая на скалу густую тень, где она имела еще более устрашающий вид. Грэн еще раньше заметил, что вся скала покрыта какими-то ямами, но только сейчас он увидел, в каком четком порядке расположены эти ямы, как сильно они напоминают глазницы и как жутко они смотрят на него со скалы. - Ты видишь? - спросила Яттмур. - Какие ужасные вещи здесь происходят! Это страшное место, Грэн. С тех пор, как мы сюда приплыли, мы не видели ничего живого. Ничто не шевелится в деревьях, ничто не бегает по берегу, и ничто не лазает по этой скале. Мы видели только птицу, которую что-то проглотило. Только мы - единственные живые существа здесь, но как долго это будет продолжаться?! В это время на скале произошло какое-то движение. Бесцветные глаза - теперь в этом не было никакого сомнения - бесчисленное их количество, одновременно перекатилось и посмотрело в другом направлении. В море. Почувствовав напряжение каменного взгляда, Грэн и Яттмур обернулись. С места, где они прятались, сквозь щель между камнями, была видна только узкая полоска моря. Но и этого было достаточно, чтобы разглядеть далеко в серой воде пенистый след того, что плыло к берегу. - О, боги! К нам приближаются чудовища! Бежим обратно к лодке! - предложила Яттмур. - Лежи тихо. Нас не видно среди этих камней. - Волшебная башня призывает чудовище, чтобы оно съело нас! - Чепуха, - сказал Грэн, но в душе ему тоже было страшно. Не шевелясь, они смотрели на море. Пошел дождь, и видимость резко упала. Очертания чудовища были не ясными. Можно было различить только два огромных плавника, которые периодически рассекали воду. В какое-то мгновение им показалось, что они увидели голову, но дождь усилился, и больше они вообще ничего но могли разглядеть. Море кипело. С тяжелых низких туч на него обрушились потоки воды, и все погрузилось в сплошную серую мглу. Спеша укрыться от дождя, Грэн и Яттмур бросились в джунгли и прижались к стволу дерева. Дождь не утихал. По-прежнему была видна лишь едва различимая граница прибоя. Из мглы донесся глухой низкий звук, похожий на стон. Морское существо подавало голос, спрашивая направление движения. Почти в ту же секунду прозвучал ответ. Теперь свой голос подавала скала. Глухой, дребезжащий звук донесся откуда-то из ее основания. Услышав его, Яттмур вцепилась в Грэна и заплакала. Но помимо ее плача, помимо шума дождя и отзвуков голоса скалы, Грэн уловил еще один, звук, который издает человек, когда он сильно напуган. Крик быстро стих. Но этого было достаточно, чтобы Грэн услышал в нем одновременно мольбу и упрек и узнал его. - Потерявшиеся тамми! - крикнул он. - Они должны быть где-то рядом. Он оглянулся по сторонам, прикрывая ладонью глаза от дождя. Вокруг под ударами дождя шевелились листья. Грэн видел только лес, согнувшийся под напором воды. Грэн не двигался. Рыбакам придется подождать, пока не закончится дождь. И он продолжал стоять, обняв одной рукой Яттмур, и оба они по-прежнему смотрели на море. Но вот серое однообразие было нарушено взметнувшимися волнами. - О, боги! Чудовище пришло за нами! - выдохнула Яттмур. Большое омерзительное существо вышло на мелководье и двигалось к берегу. Они увидели, как вода ручьями стекает с его крупной плоской головы. Узкая и большая, похожая на скальную трещину пасть, раскрылась. Яттмур вырвалась из объятий Грэна и, страшно крича, побежала вдоль берега - туда, откуда они пришли. - Яттмур! Грэн уже готов был рвануться за ней, как вдруг, неожиданно всем своим весом на него навалился морэл. Какое-то мгновение Грэн стоял, застыв в позе бегуна, полностью парализованный, а потом, потеряв равновесие, повалился на мокрый песок. "Оставайся на месте, - задребезжал морэл. - Мы явно не нужны чудовищу. Поэтому мы должны остаться и посмотреть, что произойдет дальше. И если мы не будем шуметь, то все будет в порядке". - Но Яттмур... "Пусть бежит. Ты сможешь найти ее позже". Сквозь шелест дождя послышались длинные протяжные стоны. Тяжело дыша, существо проползло, оставляя глубокий след на песке, в нескольких ярдах от того места, где лежал Грэн. Глядя на его туловище, размытое пеленой дождя, слыша тяжелое дыхание и видя то, с каким трудом существо передвигается, Грэн подумал, что перед ним - символ боли из детского сна. Голова таинственного существа уже скрылась в деревьях. И теперь Грэн видел только туловище, рывками двигавшееся вперед на своих плавниках, но вскоре исчезло и оно. И, наконец, джунгли поглотили хвост. "Иди и посмотри, куда оно уползло", - приказал морэл. - Нет. Грэн встал на колени. Бок, на который он упал, был коричневым от налипшего на него песка. "Делай, что я говорю", - задребезжал морэл. Он всегда помнил о своей первоочередной задаче: распространяться и размножаться как можно дальше и как можно больше. И хотя вначале этот человек, благодаря его разуму, казался хорошим выбором, сейчас он не оправдывал надежд; существо, лишенное разума, но обладавшее такой огромной силой, вдруг показалось ему более подходящим объектом. Морэл подтолкнул Грэна вперед. Идя вдоль края леса, они подошли к следам, оставленным морским существом. Скорее, они напоминали траншею глубиною в человеческий рост. Грэн опустился на колени; сердце его забилось чаще. Существо не могло уйти далеко; воздух был наполнен солоноватым запахом гнили. Выглянув из-за дерева, он провел глазами глубокий след. Полоска джунглей здесь неожиданно обрывалась, а через некоторое расстояние - возобновлялась. Через этот проход след уходил к большой пещере, расположенной у подножия скалы. И хотя размеры пещеры были различимы - она была достаточно большой, чтобы в ней поместилось морское существо, но не больше - пещера была пуста и была похожа на каменный рот, застывший в зевке. Все еще недоумевая, Грэн вышел из-за деревьев, чтобы рассмотреть все получше, и тут же увидел несколько, но далеко не всех, Рыбаков. Прижавшись друг к дружке, они сидели под скалой, недалеко от входа в пещеру. В типичной для них манере они нашли себе убежище под скальным выступом, с которого на них сейчас стекал поток воды. Они выглядели донельзя промокшими; жалкими и напуганными. При появлении Грэна они издали панический вопль и в страхе прикрыли руками свои гениталии. - Идите сюда! - позвал Грэн, по-прежнему оглядываясь в поисках внезапно исчезнувшего морского чудовища. Несчастные люди-тамми были полностью деморализованы. Грэн узнал этот идиотский крик - так же они кричали, когда увидели чудовище. Теперь они явно хотели убежать от него, двигаясь кругами, как стадо овец, и все время издавая какие-то бессмысленные звуки. Подобная глупость окончательно разозлила Грэна. Он схватил тяжелый камень. - А ну, выходите ко мне, пузатые нытики! - крикнул он. - Быстро! Пока чудовище не увидело вас! - О ужас! О, хозяин! Все ненавидят нас, честных тамми, - заплакали они, толкая друг друга и поворачиваясь к Грэну спиной. - Вернитесь! - закричал он, выбегая на середину прогалины. - Отойдите от пещеры! Они не обращали на него никакого внимания. Дружно скуля, они бросились в пещеру, и сразу же внутри ее резко зазвучало эхо их крика. Грэн побежал за ними. Воздух был насквозь пропитая тяжелым соленым запахом чудовища. "Уходи отсюда немедленно", - очнулся морэл, подкрепляя свой приказ судорогой, прошедшей по всему телу Грэна. Все стены и потолок пещеры были усеяны каменными выступами, каждый из которых заканчивался глазницей, похожей на те, которые были снаружи. И эти глазницы тоже смотрели; как только Рыбаки ткнулись в них, веки открылись и они уставились на Рыбаков; сначала их было немного, затем - все больше и больше. Поняв, что бежать дальше некуда. Рыбаки повалились в песок и громко запричитали. - О, большой могущественный бог с крепкой кожей! О, Тот, который быстро бегает и всех ловит! Посмотри, как мы бежали к тебе, когда увидели тебя! Какая большая честь для нас видеть тебя. Мы бежали прямо к тебе, но наши ноги сами понесли нас по неправильному пути. Это все из-за дождя! А глаза все открывались и открывались, устремляя свои каменные взоры на группу людей. Грэн схватил одного из Рыбаков за волосы и сильным рывком поставил на йоги. Остальные быстро замолчали. Наверняка каждый из них радовался, что досталось не ему. - А сейчас - слушайте меня внимательно, - сказал Грэн сквозь сжатые зубы. Он начинал ненавидеть этих людишек лютой ненавистью. - Я не хочу зла никому из вас. И я уже говорил вам об этом. Вы все должны немедленно убраться отсюда. Здесь опасно. Все - обратно на берег! Быстро! - Ты забросаешь нас камнями! - Неважно, что я сделаю! Выполняйте, что приказано. Пошевеливайтесь! - И, сказав это, он швырнул тамми, которого держал, к выходу из пещеры. И тут началось то, что осталось в памяти Грана, как мираж. В пещере открылись все глаза. Время остановилось. Все стало зеленым. Рыбак, которого отбросил Грэн, встал на одну ногу, развел руки в стороны и замер в такой нелепой позе, тоже позеленев. Дождь, видимый из пещеры, позеленел. Все стало зеленым и неподвижным. Все начало уменьшаться, съеживаться, сжиматься. Все превратилось в одну маленькую каплю дождя, падающую бесконечно с небес. Или в песчинку, одну из бесчисленного множества, пересыпающуюся в песочных часах Времени. Или в протон, проносящийся сквозь бесконечный Космос своего бытия. Чтобы, наконец, стать бесконечно необъятным... чтобы достичь бесконечного богатства несуществования... и стать Богом... превратиться в вершину творения... собрав воедино миллиарды миров... пролетая сквозь несотворенные пласты зеленой материи, ожидающей того часа или тысячелетия, когда она будет использована... Он ведь летел, не так ли? А эти веселые пятнышки рядом (или не рядом?) с ним, которых он, или не он, а кто-то другой, в другой памяти, когда-то называл "люди-тамми". И если это был полет, а не что-то совершенно другое, как, например танец или пение, тогда это действительно происходило в этой зеленой вселенной, наполненной удовольствием, в среде, отличной от воздуха, и в пространстве, не изменяющемся во времени. И они парили в свете, излучая свет. И они были не одни. Здесь было все. Жизнь сменила Время, которое стало Жизнью; Смерть ушла. И все было похожим друг на друга. В том, другом, неопределенном существовании, о котором сейчас было даже трудно вспомнить, и которое казалось сном во сне, то, другое, существование ассоциировалось с песчаным берегом и серым дождем (серым? он должен быть зеленым, ибо зеленый не имеет сходства), в том существовании были падающая с неба птица и огромное существо, выплывающее из морских глубин... и они прошли сквозь... мираж, и были здесь в пространстве, наполненном удовольствием. И всем казалось, что есть время и место для всего, - они могли расти и развиваться, без борьбы, развиваться вечно, если захочется, - и людям-тамми, и птице, и чудовищу. Грэн чувствовал, что мираж действует на него не так, как на других. Но это было неважно. Ему было хороню в этом полете, где не было ни времени, ни расстояния. И тем не менее он чувствовал, что отстает от других. Скорость его полета падала. Появилось беспокойство, и он ощутил присутствие временного измерения, иначе он не отставал бы от других. И они бы не оглядывались на него, улыбаясь и кивая головами: птица, животное, люди-тамми. И не расцветали бы буйной зеленью различные растения, заполняя расстояние между ним и его попутчиками. И он бы не гнался за ними, крича и все равно отставая. И вдруг все то, что он уже успел полюбить, и к чему успел привыкнуть, стало исчезать. Его охватил страх - страх потерять этот зеленый рай, где так сладко кружится голова. Но миллион глаз сказали "Нет!" и выплюнули его обратно в мир, которому он принадлежал... Он лежал в пещере, распластавшись на истоптанном песке, раскинув в стороны руки и ноги. Он был один. Над ним миллион каменных глаз с отвращением закрылись, и в его мозгу утихла зеленая музыка. Грэн почувствовал себя жутко одиноким. По-прежнему шел дождь. Грэн понял, что его отсутствие, казавшееся ему бесконечно долгим, длилось какое-то мгновение. Время... или что там еще... было, наверное, субъективным феноменом, механизмом в кровообращении человека, чуждым растениям. Грэн сел, пораженный собственными мыслями. - Морэл! - прошептал он. "Я здесь..." Последовало долгое молчание. Наконец грибок заговорил. "У тебя есть разум, Грэн. Поэтому скала не приняла тебя. Нас. Тамми были почти такими же неразумными, как морское животное или птица. Они были приняты. И теперь то, что для нас мираж, для них - реальность. Их приняли". И вновь - молчание. - Приняли куда? - спросил Грэн. - Все было так красиво... Морэл ответил уклончиво: "Нынешний век - век растений. Они покрыли зеленью всю Землю, развиваясь и распространяясь очень стремительно. Они приняли различные формы и давно заполнили все возможное экологическое пространство. Земля перенаселена до предела. Везде - растения, которые растут и распространяются бездумно и беспорядочно, усугубляя и без того до предела обострившиеся проблемы произрастания и выживания. Когда твой дальний предок - человек - правил этой планетой, он знал, что надо делать с заросшей клумбой в его саду. Он или трансплантировал, или просто удалял. Теперь природа каким-то образом изобрела своего собственного садовника. Скалы превратились в передатчики. По-видимому, на побережьях есть много станций, подобных этой, ... станций, где неразумное существо, или близкое к нему по своему развитию, может быть принято к последующей передаче; станций, где растения могут быть трансплантированы". - Трансплантированы куда? - спросил Грэн. - Где это место? Ему показалось, что в голове у него прозвучало нечто похожее на вздох. "Неужели ты не видишь, что это всего лишь мои предположения, Грэн? С тех пор, как мы вместе, я тоже отчасти стал человеком. Многообразие форм жизни - бесконечно. Для тебя солнце - это одно, для цветка - совсем другое. В нас море вселяет ужас, а для этого огромного существа, которое мы видели... Невозможно описать то, где мы были, да и как, если все, что произошло, - очевидно в своей алогичности". Грэн неуверенно поднялся на ноги. - Меня тошнит, - сказал он. Покачиваясь, он вышел из пещеры. "Чтобы постичь другие формы существования... проникнуть в другие измерения..." - вещал морэл. - Ради богов, заткнись! - закричал Грэн. - Зачем мне знать обо всем этом, если оно мне недоступно. Не хочу! Все! Это был мираж. А теперь оставь меня в покое. Меня тошнит. Дождь был уже не таким сильным. Грэн дошел до ближайшего дерева и прислонился к нему спиной. Болела голова, слезились глаза, в животе все переворачивалось. Они сделают паруса из больших листьев и уплывут отсюда - он, Яттмур и четыре оставшихся в живых Рыбака. Они должны уплыть отсюда. Если станет еще холодней, они сделают себе одежду из этих же больших листьев. Это был далеко не рай, но жить здесь, в общем-то, можно. Его рвало, когда он услышал крик Яттмур. Он поднял голову, слабо улыбаясь. Она возвращалась, идя не спеша по мокрому берегу. 18 Они стояли, взявшись за руки, и он сбивчиво пытался рассказать ей о том, что произошло с ним в пещере. - Я рада, что ты вернулся, - сказала она нежно. Он виновато склонил голову, думая о тех незнакомых ранее ощущениях, которые он испытал. Он почувствовал, что смертельно устал. Мысль о том, что снова придется плыть по воде, ужасала Грэна, но тем не менее он понимал, что оставаться на острове нельзя. "Тогда пошевеливайся, - сказал морэл. - Ты такой же неповоротливый, как и люди-тамми". Все еще держась за руки, они развернулись и медленно пошли по берегу. С моря, неся дождь, дул холодный ветер. Четыре Рыбака стояли, тесно прижавшись друг к другу, там, где их оставил Грэн. Увидев приближающихся к ним Грэна и Яттмур, они дружно повалились в песок. - Прекратите это, - сказал Грэн. - Нас ждет дело, и вы будете выполнять свою часть работы. Все вместе они направились к лодке. Над океаном дул резкий свежий ветер. Траверсеру, зависшему высоко в небе, лодка и шесть ее пассажиров казались всего лишь дрейфующим бревном, которое медленно удалялось от острова с одной-единственной скалой. Абсолютная беспомощность, но вместе с тем и таинственность положения, в котором оказались люди, угнетала их, хотя они и смирились со своей второстепенной ролью в этом мире. И теперь, ко всем их неприятностям, прибавился еще и туман, появившийся внезапно и окутавший лодку тугой пеленой. - Это самый густой туман, который, я когда-либо видела, - сказала Яттмур. - И самый холодный, - уточнил Грэн. - Ты не заметила, что происходит с солнцем? Во все сгущающемся тумане уже не было видно ничего, за исключением воды, да и то только у бортов, и огромного красного солнца, которое низко висело над водой в направлении, противоположном тому, в котором плыли люди. Яттмур еще сильнее прижалась к Грэну. - А ведь солнце было прямо над нами. Теперь же мир воды грозит поглотить его. - Морэл, что происходит, когда нет солнца? - спросил Грэн. "Там, где нет солнца, есть темнота, - продребезжал морэл и добавил с иронией: - Мог бы и сам догадаться. Мы вошли в мир вечного заката, а течение уносит нас все дальше и дальше". Морэл вещал, тщательно подбирая слова, и тем не менее Грэн дрогнул перед страхом неизвестности. Он еще крепче прижал к себе Яттмур и пристально посмотрел на солнце - тусклое и огромное, светящее сквозь тяжелый от влаги воздух. В то время, как он смотрел на солнце, что-то темное и бесформенное (они наблюдали это ранее по правому борту) вдруг вклинилось между лодкой и солнцем, отколов от него кусок. В это же мгновение туман сгустился, и солнце исчезло из виду. - Ох! Ах! - в ужасе закричали тамми. Они сидели на носу, на куче больших листьев. Теперь же они подползли к Грэну и Яттмур и схватили их за руки. - Какое-то существо съело солнце. О, Великий пастух! - Замолчите, - сказала Яттмур. - Мы напуганы так же, как и вы. - Нет, мы не напуганы! - со злостью крикнул Грэн, вырывая у тамми свою руку. - Никто не может быть напуган так, как они, потому что они напуганы постоянно. А ну - назад! Мямли! Как только туман рассеется, солнце появится вновь. - Ты храбрый безжалостный пастух! - закричал один из Рыбаков. - Ты спрятал солнце, потому что ты нас больше не любишь. Но мы все равно получаем удовольствие от твоих тумаков и грубых слов! Ты... Грэн ударил его и сразу же ощутил, как напряжение спало. Бедняга, завывая, откатился назад. Остальные навалились на него, поколачивая его за то, что он не выражает своего удовольствия по поводу полученной затрещины, которой хозяин почтил его. В ярости Грэн принялся разбрасывать тамми в разные стороны. И вдруг от сильного удара они все повалились на палубу. На них посыпался дождь из прозрачных колючих щепок. Яттмур подобрала одну из них и внимательно посмотрела на нее. Щепка на глазах меняла свою форму, уменьшалась, и, наконец, на ладони Яттмур осталась только маленькая лужица. В удивлении она уставилась на руку. Прямо перед лодкой возвышалась стена из такого же белого прозрачного вещества. - Ох! - вырвалось у нее. Она поняла, что они ударились о то "что-то", которое они уже видели. - Гора из тумана поймала нас. Грэн вскочил, прикрикнув на тамми, чтобы они замолчали. На носу лодки образовалась пробоина, сквозь которую просачивалась вода. Грэн подошел к борту и оглянулся. Теплое течение отнесло их к стеклянной горе, которая плавала в море. На уровне воды гора была разъедена, и образовалась ниша. Благодаря этому ледяному уступу, к которому их прибило, разбитый нос лодки держался над водой. - Мы не утонем, - сказал он Яттмур. - Под нами выступ. Но от лодки толку уже мало: она утонет, как только соскользнет с уступа. Лодка действительно наполнялась водой, о чем свидетельствовали вое усиливающиеся крики Рыбаков. - Что же делать? - спросила Яттмур. - Может, лучше было бы остаться на том острове со скалой? Сомнения переполняли Грэна. Он посмотрел по сторонам. Длинный ряд похожих на зубы белых щепок нависал над лодкой. Казалось, что челюсти вот-вот сомкнутся и перекусят суденышко пополам. На людей капала обжигающе холодная вода. Они вплывали прямо в пасть к стеклянному чудовищу! Уже видны были его внутренности: голубые, зеленые, прозрачные, некоторые светились оранжевым. - Это ледяное чудовище приготовилось съесть нас! - вопили тамми, катаясь по палубе. - Ох, пришла наша смерть, мы умрем в этих страшных челюстях! - Лед! - воскликнула Яттмур. - "Ну, конечно! Удивительно, но эти глупые толстячки правы". - Грэн, это вещество называется льдом. В болотистых низинах, рядом с Длинной Водой, там, где живут тамми, растет цветок, который называется колдер-полдер. В определенное время эти цветы, которые растут и цветут только в тени, вырабатывают такой лед, чтобы хранить в нем семена. Детьми мы бегали на болота, чтобы достать эти льдинки и полизать их. - А теперь эта большая льдина оближет нас, - сказал Грэн, съежившись под струей холодной воды, стекавшей ему на лицо. - Что делать, морэл? "Здесь небезопасно. Поэтому нужно выбираться отсюда, - задребезжал он. - Если лодка соскользнет с ледяного уступа, то утонут все; кроме тебя, потому что ты один умеешь плавать. Нужно немедленно покинуть лодку. И возьмите с собой Рыбаков". - Хорошо! Яттмур, дорогая, выбирайся на лед, а я выгоню этих глупцов. А глупцам очень не хотелось покидать лодку, несмотря на то что палуба ее уже находилась под водой. Грэн прикрикнул на них, и они бросились врассыпную. А увидев, что он приближается, громко закричали. - Спаси нас! Спаси нас! О, Великий пастух! Должно быть, мы вели себя очень плохо, коль ты так обращаешься с нами. Со злостью Грэн бросился на ближайшего и самого волосатого из них. Тамми заверещал и попытался увернуться. - Не меня, о великий, ужасный дух! Убей трех других, которые не любят тебя, а не меня, который любит тебя... Грэн схватил его. Тамми начал падать, его причитания перешли в истеричный вопль, и со всего размаху он плюхнулся в воду. Грэн тут же навалился на него; они барахтались в ледяной воде до тех пор, пока Грэну не удалось схватить Рыбака за горло. Прилагая значительные усилия, он подтащил его к борту. Одним мощным рывком Грэн вышвырнул тамми из лодки, и тот, пролетев по воздуху, с криком упал к ногам Яттмур. Усмиренные столь красноречивым проявлением силы, оставшиеся три Рыбака молча покинули свое убежище на корме и перелезли в утробу ледяного зверя. От страха и холода стучали зубы. Грэн перебрался последним. Какое-то время все шестеро стояли и смотрели в грот, который, по крайней мере для четверых из них, был гигантским горлом. Треск, раздавшийся сзади, заставил их обернуться. Один из свисавших ледяных клыков треснул и обломился; он вонзился в палубу, словно кинжал, и разлетелся на множество блестящих кусочков. И, как бы отвечая на сигнал, из-под лодки донесся более громкий звук. Выступ, за который держалась лодка, подался; на какое-то мгновение показался тонкий ледяной язык. Не успел он скрыться под водой, как лодку подхватило течение. Они видели, как она удалялась, быстро наполняясь водой. Какое-то время они провожали ее глазами; туман немного поднялся, и сквозь него слабо пробивалось солнце. Подождав, пока очертания растворятся в тумане, расстроенные Грэн и Яттмур отвернулись. Теперь их прибежищем стал айсберг. В наступившей тишине они избрали единственно возможный путь, подъем по круглому ледяному тоннелю. Четыре Рыбака послушно следовали сзади. Их окружали холодные лужи и острый лед, от которого малейший звук отскакивал многократным эхом. С каждым шагом эхо усиливалось, а тоннель сужался. - О, боги! Я ненавижу это место! Лучше бы мы утонули вместе с лодкой! Сколько еще мы сможем пройти? - спросила Яттмур, увидев, что Грэн остановился. - Все, - мрачно подвел он итог. - Впереди стена. Мы в ловушке. Свисая почти до самого низа, путь им перекрыло несколько больших сосулек, да так надежно, как если бы это была железная решетка. А за последней белела гладкая ледяная стена. - Всегда - проблемы, всегда - трудности, каждый раз что-то новое, как будто без этого жить нельзя! - сказал Грэн. - Человек - трагическая ошибка в этом мире, иначе мир был бы добрее к нему! "Я тебе уже говорил, что ты и тебе подобные и есть ошибка природы", - задребезжал морэл. - Мы были счастливы, пока ты не влез в нашу жизнь. - "До меня ты был растением!" Взбешенный словами морэла, Грэн схватился за одну из сосулек и дернул. Она обломилась над его головой. Вооружившись сосулькой как копьем, он метнул ее в ледяную стену. Стена от удара рухнула, наполнив тоннель звоном, от которого заложило уши. Лед потоком хлынул на людей, засыпав их по щиколотки, в то время, как они стояли, закрыв глаза и прикрыв уши руками; им казалось, что айсберг рушится. Когда грохот стих, они открыли глаза, и сквозь образовавшийся огромный проем увидели совершенно незнакомый новый мир. Айсберг, попав в водоворот, уткнулся в маленький островок, и, сжимаясь в его объятиях, медленно превращался в живую воду. И хотя островок выглядел далеко не гостеприимным, люди вздохнули с облегчением, увидав зеленые растения. Здесь они смогут отдохнуть и нормально поесть; на рыбу они не могли уже смотреть. И еще у них под ногами будет земля, которая не раскачивается из стороны в сторону. Оживились даже Рыбаки. Радостно повизгивая, они вместе с Грэном и Яттмур обошли ледяной выступ и устремились к цветам. Вез лишних напоминаний они перепрыгнули узкую полоску синей воды и очутились на спасительном берегу. Островок определенно не представлял собой райский уголок. Камни и обломки скалы почти полностью покрывали его. Но маленькие его размеры таили в себе одно преимущество - островок был слишком крохотным, чтобы приютить растительных хищников - обитателей континента. А с другими неприятностями Грэн и Яттмур как-нибудь справятся. К огромному огорчению Рыбаков, на острове не росло дерево-тамми, к которому они могли бы прикрепиться. Морэл, в свою очередь, был разочарован отсутствием на острове ему подобных: тем более что он рассчитывал подчинить себе Яттмур и Рыбаков - так, как он сделал это с Грэном, но его масса была все еще недостаточной для того, чтобы сделать это, и он рассчитывал в этом деле на помощь союзников. А Грэн и Яттмур очень расстроились, не обнаружив на острове признаков пребывания людей. В качестве компенсации вытекал прозрачный ручей из-под скалы и журчал между камнями, покрывавшими большую часть островка. Ручеек стекал на прибрежную полосу и следовал дальше в море. Не сговариваясь, они бросились к воде и стали жадно пить, не обращая внимания на слабый солоноватый привкус. Словно дети, позабыв о невзгодах, вдоволь напившись, они бросились в воду и принялись с удовольствием плескаться; но, к сожалению, вода была очень холодной и время принятия ванн пришлось сократить. А затем они начали обустраиваться. Какое-то время они жили на островке, и ничто другое не интересовало их. В этом мире вечного солнечного заката воздух все время оставался холодным. Из листьев они смастерили себе одежду и утеплили ее мхом. Иногда на островок опускался туман, но затем снова светило низкое солнце. Иногда они спали, иногда - просто лежали на солнечной стороне камней, лакомились плодами, прислушиваясь, к стонам проплывающих мимо айсбергов. Рыбаки возвели для себя убогий шалаш на некотором удалении от жилища Грэна и Яттмур. Однажды, когда они спали, шалаш обвалился. С тех пор Рыбаки укладывались на ночь под открытым небом, тесно прижавшись друг к другу и укрывшись листьями. Близко Грэн их не подпускал. Как хорошо вновь обрести счастье! Когда Грэн и Яттмур занимались любовью, тамми прыгали вокруг, в волнении пошлепывая друг друга и прославляя ловкость своего господина. На острове росли стручки, похожие на горох, которые время от времени тарахтели; ползали растительные ящерицы, летали сердцевидные бабочки с широкими крыльями, существовавшие по законам фотосинтеза. Жизнь, не ограниченная закатом или восходом солнца, продолжалась. И, если бы не морэл, люди бы стали составной частью природы этого островка. "Мы не можем оставаться здесь, - сказал он однажды, когда Грэн и Яттмур пробудились после крепкого сна. - Вы отдыхаете довольно долго и наверняка уже восстановили свои силы. Нам нужно снова отправляться в путь, чтобы найти людей и построить свое королевство". - Ты говоришь глупости, морэл. У нас нет лодки. Мы навсегда останемся на этом острове. Да, здесь прохладно, но мы видели места и похуже. Давай останемся здесь и никуда больше не пойдем. Они купались обнаженные в одной из больших луж в центре острова. Жизнь была прекрасна и беззаботна. Яттмур шлепала красивыми ногами по воде и пела одну из песен племени пастухов. А Грэн с тяжелым сердцем слушал отвратительный голос, звучащий в его голове. Все больше и больше он олицетворял собой то, что не нравилось Грэну. Внезапно немой их диалог прервал крик. Кричала Яттмур. Нечто, похожее на руки с шестью толстыми пальцами, ухватилось за ее лодыжку. Грэн бросился в воду и без труда вытащил это существо. Пока он его рассматривал, существо все время предпринимало попытки вырваться из его рук. - Извини, что я закричала, - сказала Яттмур. - Это одно из тех существ, которых тамми зовут кролпами. Они выходят на сушу с моря. Тамми ловят их, вскрывают и едят. Мясо у них жесткое, но зато сладкое на вкус. Серые, узловатые и очень холодные пальцы кролпа лениво сгибались и разгибались. Наконец Грэн бросил его на берег, и кролп мгновенно скрылся в траве. - Кролпы выходят из моря и на земле роют себе норы. Я несколько раз видела, как они это делают, - сказала Яттмур. Грэн не ответил. - Тебя что-нибудь беспокоит? - спросила она. - Нет. Он не хотел говорить ей о намерении морэла снова двинуться в путь. Тяжело, почти как старик, опустился на землю. И хотя Яттмур беспокоила произошедшая с Грэном перемена, она решила не настаивать и отошла в сторону. Все чаще она стала замечать, что Грэн как-то отдаляется от нее, замыкается в себе; и она знала, что виновен в этом морэл. А у Грэна в голове морэл давал о себе знать. "Ты погряз в лености. Мы должны сделать что-нибудь". - Нам хорошо здесь, - мрачно возразил Грэн. - И, кроме того, я уже сказал, что у нас нет лодки, на которой бы мы смогли доплыть до большой земли. "Лодка - не единственное средство, при помощи которого можно пересечь море", - сказал грибок. - О, морэл, прекрати умничать, пока мы все не погибли из-за этого. Оставь нас в покое! Мы счастливы здесь. "Счастливы, да! Наверное, если бы ты мог, то пустил бы корни и оброс листьями! Грэн, ты не знаешь, для чего ты живешь. Тебя ждут удовольствия и власть, если только ты поможешь мне привести тебя к ним". - Убирайся! Я не понимаю тебя! - Грен вскочил, словно хотел убежать от морэла, но тот крепко схватил его, приковав к земле как вкопанного. Собрав все свои силы, Грэн начал посылать морэлу волны ненависти - бесполезно, потому что голос продолжал звучать в его голове. "Поскольку ты считаешь невозможным быть моим партнером, тебе придется стать моим рабом. Дух познания мертв в тебе; ты будешь выполнять приказы". - Я не понимаю, о чем ты говоришь! - закричал Грэн вслух. Крик его разбудил Яттмур; она села и молча посмотрела на Грэна. "Ты слишком многим пренебрегаешь, - продолжал морэл. - Я могу познавать мир только через твои ощущения, и тем не менее я анализирую их, пытаясь найти, что за ними сокрыто. Там, где ты не извлекаешь абсолютно ничего из полученной информации, я имею очень много. Путь, по которому я иду, ведет к могуществу. Посмотри еще раз по сторонам, на эти камни, по которым ты лазаешь, не обращая на них никакого внимания". - Убирайся! - закричал снова Грэн. И в тот же миг согнулся пополам от пронзившей его боли. Яттмур подбежала к нему и взяла в свои ладони его голову, пытаясь облегчить Грэну страдания. Она заглянула ему в глаза. Подошли Рыбаки и молча встали у нее за спиной. - Это - волшебный грибок? - спросила она. Грэн слабо кивнул. Все его тело жгла нестерпимая боль. Казалось, она сейчас разорвет его на части. Грэн не мог даже пошевелиться. Наконец, боль утихла. Почти шепотом он сказал: - Мы должны помочь морэлу. Он хочет, чтобы мы очень внимательно осмотрели эти камни. Дрожа всем телом, он поднялся, чтобы выполнить приказ. Яттмур стояла рядом, держа его за руки. - После того, как осмотрим камни, мы наловим рыбы и съедим ее вместе с плодами, - вымолвила она нежно, почувствовав, что сейчас Грэн, как никогда, нуждается в поддержке. Грэн посмотрел на нее с благодарностью. Большие камни когда-то составляли часть естественного пейзажа. Там, где раньше бежал ручей, сейчас были только грязь и галька. На них росли трава и осока. Люди увидели растение, у которого коробочки с семенами раскачивались на высоких стеблях. Это растение привлекло их внимание еще тогда, когда они находились на айсберге. Яттмур в шутку назвала их сталкерами [stalk - стебель (англ.)], и лишь со временем все поняли, каким точным оказалось это определение. По камням, словно большая застывшая змея, бежали корни сталкера. - Посмотри, какие странные эти растения, - усмехнулась Яттмур. - Они растут почти везде. - Самое интересное, что корни одного растения могут срастаться с корнями другого или уходить в землю, - сказал Грэн, приседая возле двух сросшихся корней, один из которых уходил к одному растению, другой - к другому. А в том месте, где корни срослись, они, огибая камень, сквозь трещину уходили вниз, к земле. "На сегодня - хватит", - сказал морэл. - "Можете спускаться обратно". - И, помолчав немного, добавил: - "Я хочу подумать. Мы должны помочь себе сами. Больше всего меня заинтересовали сталкеры. А сейчас - ведите себя тихо и не мешайте мне". Он не общался с Грэном довольно долго. Грэн и Яттмур вновь были предоставлены самим себе. 19 Помня о том, что говорил морэл, Грэн внимательно присматривался к сталкерам. Несмотря на наличие мощной корневой системы, цветы явно находились на более низкой ступени развития, хотя и тянулись к солнцу, привлекая сердцевидных бабочек. Под пятью простыми яркими лепестками находился непропорционально большой стручок с семенами, похожий на шестигранную коробочку. Пушистые семена наполовину выступали из коробочки, напоминая морские анемоны. Все это Грэн отметил без особого интереса. Но вот то, что происходило со сталкером после оплодотворения, было удивительным. Яттмур проходила мимо одного из них, когда на цветок села древесная пчела и залезла в пестик. На опыление цветок отреагировал мгновенно. Со странным свистящим звуком цветок и коробочка взметнулись в небо, подброшенные пружиной, вырвавшейся из коробочки. Яттмур и Грэн, напуганные и удивленные одновременно, бросились под ближайший куст. Они увидели, что пружина раскручивается уже медленнее. Скорее всего, под воздействием солнечных лучей она выпрямилась и превратилась в длинный стебель. Высоко над ними в лучах солнечного света плавно качнулась шестигранная коробочка. Королевство растений мало интересовало людей. Все, что не представляло собой опасности, утрачивало для них всякую привлекательность. Они уже видели сталкеров, раскачивавшихся высоко в небе. Недалеко от них взметнулся вверх еще один. - Пошли обратно, - сказал Грэн. - Давай лучше искупаемся. Не успел он договорить, как на него обрушился морэл. Грэн попытался оказать сопротивление, но очень скоро упал в кусты, корчась от головной боли. - Грэн! Грэн! Что с тобой? - закричала Яттмур, подбегая к нему и хватая его за плечи. - Я... я... - он не мог произнести ни слова. Губы его посинели, а руки и ноги свело судорогой. Морэл наказывал Грэна, парализуя его нервную систему. "Я был слишком добр к тебе, Грэн. Ты - растение! Я ведь предупредил тебя. И впредь я буду командовать, а ты - подчиняться. И хотя я не ожидаю, что ты будешь думать, ты по крайней мере сможешь наблюдать. А уж думать буду я. Мы - на пороге того, чтобы обнаружить нечто важное, касающееся этих растений, а ты отворачиваешься и уходишь. Ты что, хочешь все время корчиться на этом камне? А теперь лежи тихо, или тебе предстоит еще несколько очень неприятных минут". Со стоном Грэн перевернулся на живот. Словно почувствовав его боль, Яттмур попыталась поднять его. - Это волшебный грибок! - сказала она чуть не плача, с отвращением глядя на твердый блестящий нарост, покрывавший шею ее друга. - Грэн, любовь моя, пойдем! Опускается туман. Нам нужно возвращаться. Грэн покачал головой. Его тело вновь принадлежало ему, по крайней мере сейчас, судороги прекратились, но ужасная слабость не покидала его. - Морэл хочет, чтобы я оставался здесь, - тихо сказал он. - А ты - возвращайся. Яттмур поднялась, заломив в отчаянии руки. Она еще раз убедилась в том, насколько они беспомощны. - Я скоро вернусь, - сказала она. - Нужно присмотреть за тамми. Они так глупы, что, если им не напоминать, забывают поесть. Спускаясь вниз по склону, она заклинала: "О, духи солнца! Изгоните этот жестокий и коварный грибок, пока он не убил моего любимого мужчину". Наполовину скрытый кустами, Грэн лежал там, где его оставила Яттмур. Со скрипом в небо взмыл третий сталкер. Грэн уже заметил, что сейчас, когда солнце спряталось, сталкер выпрямлялся гораздо медленнее, чем его предшественники. Большая земля исчезла из виду. Мимо пролетела бабочка, а человек все так же лежал на холме, один в этом огромном враждебном мире. Где-то далеко застонал айсберг, и стон его монотонным эхом разнесся над океаном. Грэн был один; морэл изолировал его от ему подобных. Однажды он вселил в него надежду и разбудил мечты о победах; теперь же, даже при одной мысли о грибке, Грэна тошнило; но он не знал способа избавиться от него. "Вот еще один", - бесцеремонно нарушил ход его мыслей морэл. От близлежащего камня поднялся четвертый сталкер. Его коробочка возвышалась над Грэном, раскачиваясь, словно отрубленная голова. Ветер подхватил ее, она качнулась сильнее и ударилась о соседнюю коробочку. Похожие на анемоны протуберанцы сцепились, и сталкеры так и остались вместе, раскачиваясь на своих зеленых стеблях. "Ха! - воскликнул морэл. - Смотри дальше! Эти цветы - не отдельные растения. Шесть цветов с единой корневой системой превратятся в одно растение. Они произрастают из тех шестипалых клубней, которые мы видели, - из кролпов. Подожди еще немного и ты увидишь оплодотворение двух оставшихся цветков". Возбуждение морэла частично передалось Грэну. Оно согревало его, по-прежнему лежащего на холодных камнях, наблюдавшего и выжидающего. Вернулась Яттмур. Она укрылась его покрывалом, сплетенным тамми, и молча легла рядом. Наконец, опыленный, поднялся пятый сталкер. Как только стебель его выпрямился, он качнулся и соединился с соседним; после этого они как бы кивнули паре, образовавшейся ранее, а затем соединились уже вместе; теперь над людьми на длинных стеблях раскачивались соединенные четыре коробочки. - Что это значит? - спросила Яттмур. - Подожди, - прошептал Грэн. Последний, шестой сталкер, устремился к своим братьям. Покачиваясь, он завис в тумане в ожидании порыва ветра. Подул ветер. И почти без единого звука все шесть коробочек соединились, образовав одно прочное тело. В тумане растение напоминало живое существо. - Мы можем уже уходить? - спросила Яттмур. Грэн дрожал. "Попроси девушку принести тебе поесть, - дребезжал морэл. - Ты пока никуда не идешь". - Ты что, собираешься оставаться здесь навсегда? - настаивала Яттмур. Грэн покачал головой. Он не знал. Резко повернувшись, она исчезла в тумане. Прошло довольно много времени, прежде чем она вернулась, а сталкер сделал очередной шаг в своем развитии. Туман немного рассеялся. Горизонтальные солнечные лучи попали на сталкера. Получив эту небольшую порцию тепла, бронзовый на солнце сталкер шевельнул одним из своих шести стеблей. Его основание со щелчком отделилось от корневой системы и превратилось в ногу. То же проделали и оставшиеся пять стеблей. И, стоило последнему стеблю превратиться в ногу, как сталкер развернулся и начал... - да, ошибки быть не могло - коробочки с семенами начали двигаться вниз по холму, медленно, но уверенно. "Иди за ним", - приказал морэл. Поднявшись, Грэн пошел по пятам за существом, едва поспевая. Яттмур молча шла сбоку. Казалось, сталкер шел к берегу обычным, давно известным ему маршрутом. Увидев приближающееся существо, тамми с криками разбежались. Не обращая на них никакого внимания, сталкер двигался вперед. Осторожно переступив через шалаш Грэна и Яттмур, вышел на песок. Не останавливаясь, он вошел в воду; на поверхности остались только коробочки. Сталкер продолжал двигаться к континенту, и люди следили за ним до тех пор, пока его не поглотил туман. "Ты видишь! - закричал морэл так громко, что Грэн схватился за голову. - Вот так мы уйдем с острова! Грэн! Эти сталкеры растут здесь. Здесь они достигают уровня наивысшего развития, а затем возвращаются на континент, чтобы отложить семена. И если это растение может добраться до берега, то оно может взять с собой и нас". Грэну стоило огромных усилий растолковать все это Рыбакам. Для них островок был чем-то надежным, и они собирались жить здесь, несмотря на все лишения. Покидать его они не хотели. - Мы не можем оставаться здесь: скоро кончится пища, - говорил Грэн, обращаясь к стоявшему перед ним тамми. - О, великий человек! Конечно, мы рады согласиться с тобой. Если пища кончится, то мы вместе с вами уйдем отсюда на сталкере. А пока у нас есть много вкусной пищи, не уходи никуда. - Потом может быть слишком поздно. Мы должны идти сейчас, пока уходят сталкеры. Не полагаясь больше на силу своих слов, Грэн взял палку. И тамми, быстро уверовавшие в справедливость его аргументов, начали делать то, что от них требовал Грэн. Он подвел их к шести цветкам сталкера, росших на краю большого камня на самом берегу. Их почки раскрылись какое-то мгновение назад. Следуя инструкциям морэла, Грэн и Яттмур собрали немного пищи и, завернув ее в листья, прикрепили к коробочкам сталкера. Наконец, все приготовления в дорогу закончились. Опять-таки при помощи силы Грэн заставил четырех тамми влезть на четыре коробочки. Приказав им держаться покрепче, Грэн по очереди обошел коробочки, сильно нажимая рукой на мучнистый центр каждого из цветков. Одна за одной, под громкие крики пассажиров, коробочки поднялись в воздух. И только с четвертой коробочкой все получилось не так, как планировалось. Этот цветок рос на самом краю камня. И когда пружина раскрутилась, из-за дополнительного веса коробочки стебель ушел в сторону, а не вверх. Цветок завис над морем, а тамми, чьи ноги соскользнули, задергал ими в воздухе, крича. - О, дерево-тамми! Помоги своему любимому толстому сыну! Но помощь не пришла. Тамми сорвался и с криком упал в море. Его подхватило течение, и вскоре голова его скрылась под водой. Освободившись от своей ноши, сталкер быстро выровнялся и соединился с тремя поднявшимися стеблями. - Наша очередь, - сказал Грэн, поворачиваясь к Яттмур, которая все еще смотрела в море. Он схватил ее за руку и потянул к двум оставшимся цветкам. Стараясь не показывать своего раздражения, Яттмур высвободила руку. - Мне что, нужно поколотить тебя, как тамми? - спросил Грэн. Она не засмеялась, а он не выпустил из руки палку. Увидев, что Яттмур не тронулась с места, Грэн приподнял свое орудие. Покорно она влезла на большую зеленую коробочку. Они крепко вцепились в растения и ударили по пестикам. В следующее мгновение они уже раскачивались в воздухе. Яттмур обуял страх. Она лежала лицом вниз, среди больших тычинок. Густой запах цветка затруднял дыхание, а голова кружилась так, что невозможно было пошевелиться. Чья-то рука робко тронула ее за плечо. - Если тебе от страха захотелось есть, не ешь плохой цветок сталкера, а попробуй вкусную пищу без ног, которую мы, умные Рыбаки, наловили в пруду. Она подняла голову и увидела тамми. Подбородок его нервно подергивался, а глаза были круглыми и нежными. Покрывавшая волосы пыльца сделала их необычайно светлыми. Яттмур расплакалась. Неожидавший подобной реакции тамми подполз к ней и положил свою волосатую руку ей на плечо. - Не надо проливать так много слез из-за рыбы, ведь она не причинит тебе зла, - сказал он. - Да я но поэтому! Сколько бед принесли мы вам, несчастные тамми! - О, мы бедные, потерявшиеся тамми, - начал он, и два его товарища присоединились к нему. - Действительно, вы причинили нам столько страданий. Грэн наблюдал за тем, как шесть коробочек соединились. Он внимательно смотрел вниз, стараясь уловить первые признаки освобождения ног сталкера от корневой системы. Громкие причитания заставили его повернуться. Палка с шумом опустилась на пухлые плечи. Тамми, который утешал Яттмур, с криком отскочил. Его товарищи попятились. - Оставь ее в покое! - зарычал Грэн. - Ты, грязный, волосатый хвост! Если ты еще раз прикоснешься к ней, я сброшу тебя на камни! Яттмур резко повернулась к Грэну и подалось вперед, оскалив зубы. Но она не сказала ни слова. Все замолчали. Наконец, сталкер зашевелился. И когда он сделал первый шаг, Грэн ощутил волнение и триумф морэла. Сталкер остановился, удерживая равновесие, затем двинулся вновь. Снова остановился. Потом опять пошел, но уже уверенней. Медленно он спустился с камня, пересек островок и подошел к тому месту на берегу, где уходили в воду все его родственники. Здесь течение было очень слабым. Без промедления он зашел в море и начал быстро погружаться. Вскоре все его ноги оказались под водой. - Прекрасно! - воскликнул Грэн. - Прочь от этого ненавистного острова! - Он нам ничего плохого не сделал. Здесь мы не встретили врагов, - ответила Яттмур. - Ты ведь сам высказывал желание остаться здесь. - Мы не смогли бы оставаться здесь все время, и он с презрением объяснил ей то, что говорил тамми. - Твой волшебный морэл только и умеет, что складно говорить. Он только и думает о том, как бы использовать нас. Но сталкеры растут не для него. Они существовали на этом острове задолго до нашего прибытия. Они растут для себя, Грэн. И на континент сейчас они идут для себя, а не для нас. Мы едем на них и думаем, что мы умные. А мы умные? Эти несчастные Рыбаки тоже называют себя умными, но мы же знаем, какие они глупые. А что, если и мы такие же? Никогда еще она не говорила с ним так. Грэн уставился на нее, не зная, что ответить. Выручило раздражение. - Ты ненавидишь меня, Яттмур! Иначе ты не говорила бы так. Я сделал тебе больно? Я что, не защищал и не любил тебя? Мы знаем, что тамми - глупцы. Но мы не такие, как они, и мы не можем быть глупыми. Твои слова причиняют мне боль. Яттмур, казалось, не слышала его. И спокойно продолжила, словно Грэн вообще ничего не говорил. - Мы едем на этом сталкере, но мы не знаем, куда он идет. Мы подменяем его желания своими. - Конечно же, он идет на континент, - буркнул Грэн. - Так ли это? Тогда почему бы тебе не оглянуться. Грэн посмотрел в указанном ею направлении. Вдали виднелся континент, и они двигались к нему. Затем сталкер попал в течение и пошел против него параллельно берегу. Грэн молча смотрел до тех пор, пока не осталось никаких сомнений относительно того, что происходит. - Довольна, да? - прошипел он. Яттмур не ответила. Она опустила руку в воду и тут же выдернула ее. К острову их прибило теплое течение. А это течение было холодным, и сталкер шел сейчас туда, где оно начиналось. При мысли об этом у Яттмур сжалось сердце. ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ 20 В ледяной воде все чаще стали попадаться айсберги. Сталкер упорно шел своим путем. Один раз он почти полностью ушел под воду. Пятеро пассажиров промокли до нитки. Двигался он не один. К нему присоединились сталкеры с других островов, и все они шествовали в одном направлении. Наступило время миграции их к местам, где они отложат семена. В пути одни из них будут раздавлены айсбергом, а другие же дойдут невредимыми. Время от времени к людям, на их импровизированный плот взбирались кролпы, похожие на тех, что они видели на острове. Серые от холода клубни вылазили из воды и в поисках теплого местечка осторожно передвигались от одного края сталкера - к другому. Один кролп залез Грэну на плечо. С отвращением тот забросил его далеко в море. Тамми почти не обращали внимания на мокрых непрошеных гостей, ползающих по ним. Грэн понял, что до берега они доберутся не так скоро, как он предполагал, и поэтому ограничил потребление пищи тамми, и они все впали в уныние. Тем более, что от холода они не чувствовали себя лучше. Казалось, солнце вот-вот утонет в море, и в то же время холодный ветер дул почти постоянно. Однажды с черного неба на них обрушился град, и всем стало очень больно: ведь они были абсолютно беззащитны. Самому невосприимчивому из них могло бы показаться, что они путешествуют в никуда. Клочья тумана, накатывавшиеся на них, усиливали это впечатление. Когда туман немного рассеялся, они увидели на горизонте черную полоску, которая появилась и больше уже не исчезала. Но наступил момент, и сталкер, наконец, свернул с прямого пути. Дремавших в центре коробочек Грэна и Яттмур разбудил галдеж тамми. - Холодная вода уходит, стекая по длинным ногам. Замерзшие тамми снова будут сухими. И мы все радуемся этому, потому что мы должны быть сухими, иначе мы умрем. Нет ничего лучше, чем быть теплым, сухим тамми, а теплый, сухой мир как раз приближается к нам. Грэн открыл глаза, чтобы посмотреть, чем вызвано подобное оживление. И, действительно, вода уже не закрывала ноги сталкера полностью. Он вышел из холодного течения и сейчас двигался к берегу. Все время с одинаковой скоростью. Уже показался берег, густо заросший лесом. - Яттмур, мы спасены! Наконец-то мы движемся к берегу! - впервые за долгое-долгое время обратился к ней Грэн. Яттмур поднялась. Встали и тамми, взявшись за руки в порыве радости. - Скоро мы все будем хорошими сухими ребятами! - закричали они. - Первое, что мы сделаем, так это разведем костер, - сказал Грэн. Яттмур радовалась, видя, что к нему вновь возвращается хорошее настроение. Но, словно предчувствуя что-то нехорошее, она спросила: - А как мы спустимся на землю? В глазах Грэна вспыхнул гнев. Слова Яттмур испортили ему праздник. Грэн не ответил сразу, и она решила, что он советуется с морэлом. - Сталкер скоро найдет место для откладывания семян, - сказал Грэн. - И тогда он опустится на землю, а мы сойдем с него. Тебе не о чем беспокоиться: я контролирую ситуацию. Она не могла понять, почему он разговаривает с ней таким ледяным тоном. - Но ты не держишь положение под контролем, Грэн. Сталкер идет туда, куда хочет, и мы бессильны здесь что-либо предпринять. Вот об атом я и беспокоюсь. - Ты беспокоишься; потому что ты глупая, - ответил Грэн. Очень обиженная, она все же, как могла, старалась успокоить и себя и Грэна. - Как только сойдем на землю, мы все успокоимся. Может быть, тогда ты станешь добрее ко мне. Сталкер приближался к берегу. Люди заметили четыре или пять ему подобных, которые делали то же самое. Их движения, внешность и сходство с живыми существами выделяли их на фоне мрачной природы. Окружавшая Грэна и Яттмур жизнь резко отличалась от мира, из которого они ушли. От того, прежнего, мира теплицы здесь осталась только тень. Несмотря на то что над горизонтом низко висело кроваво-красное солнце, сумерки покрывали все. Море казалось безжизненным. По берегам его не виднелось зловещих-морских водорослей, в воде не плескалась рыба. Картину запустения дополняло абсолютное спокойствие океана. Повинуясь инстинкту, сталкеры выбрали для миграции время, когда штормы уже миновали. На земле также господствовали тишина и спокойствие. Здесь рос лес. Но, оглушенный тенью и холодом, живой лишь наполовину, он задыхался в голубых и серых красках вечного вечера. Двигаясь над деревьями, люди посмотрели вниз и увидели, что листва их покрыта плесенью. - Когда мы остановимся? - прошептала Яттмур. Грэн молчал, но она не ожидала ответа. С каменным лицом он пристально вглядывался вперед, не обращая внимания на нее. Сдерживая свой гнев, она до боли сжала кулаки, - так сильно, что ногти вонзились в ладони; она понимала, что Грэн ни в чем не виноват. Осторожно ступая, сталкеры двигались над лесом. Они шли, а солнце, наполовину скрытое за угрюмой листвой, все время оставалось сзади. Они шли в темноту, которая означала конец мира и света. С деревьев поднялась стая птиц и полетела на солнце; а они все шли, не останавливаясь. Несмотря на растущее понимание опасности, у людей сохранился хороший аппетит. Когда им хотелось спать, они спали, тесно прижавшись друг к другу. Однако Грэн по-прежнему ни с кем не разговаривал. Окружающий их пейзаж изменился, хотя и не в лучшую сторону. Сталкер пересекал низину. Под ними раскинулась темнота, хотя тело сталкера и было слабо освещено солнечным светом. По-прежнему их окружал лес - изуродованный, напоминающий слепца, неуверенно шагающего вперед, выставив перед собой руки и растопырив пальцы, во всем облике которого сквозит страх. Листьев на деревьях почти не было, а обнаженные ветви приняли самые причудливые формы; могучее дерево, которое за прошедшие столетия превратилось в джунгли, боролось за право произрастания там, где никогда не собиралось расти. Впереди простиралась тьма. И, как бы подчеркивая окружающую темноту, возвышался небольшой холм. Он стоял, удерживая на своих разбитых плечах всю тяжесть ночи. Солнце освещало вершину холма, и она отливала золотом. За холмом ждала неизвестность. Сталкер подошел к подножию холма и начал подъем. Через долину, по направлению к холму, двигались еще пять сталкеров. Один уже находился совсем рядом, остальных почти полностью скрывала мгла. Подъем давался сталкеру с трудом, но он упорно шел вперед. Здесь тоже рос лес. Для этого ему пришлось пробиться через вечную темень долины. И тут, на последнем освещенном клочке земли, на склонах холма, обращенных к заходящему солнцу, лес рос, словно вспомнив о своем былом могуществе. - Сталкер, наверное, остановится здесь, - сказала Яттмур. - Как ты думаешь, Грэн? Они достигли вершины, но сталкер продолжал идти дальше. - Я не знаю. Да и откуда мне знать? - Он должен остановиться здесь. Куда же он идет?! - Говорю тебе, я не знаю! - А твой морэл? - Он тоже не знает. Оставь меня в покое. Подожди немного, и сама все увидишь. Даже тамми замолчали, глядя по сторонам на незнакомую местность со смешанным чувством надежды и страха. Даже не думая останавливаться, сталкер шагал вперед; его ноги продолжали выбирать наиболее безопасный путь. Судя по всему, если он и собирался где-то остановиться, то только не здесь, на этом последнем бастионе тепла и света. - Я прыгаю! - закричал Грэн, вскакивая. Его глаза стали дикими, и Яттмур не поняла, сказал это Грэн или же морэл. Она обхватила руками его колени и закричала, что он разобьется. Он поднял палку, чтобы ударить ее, и замер - сталкер, не останавливаясь, перевалил через вершину холма и начал спуск по неосвещенному склону. Еще какое-то мгновение солнце светило им. Перед ними промелькнули мир, окрашенный золотом, море черной листвы, еще один сталкер, идущий слева от них. А затем все это закрыл поднявшийся холм, и их окутал мир ночи. Они закричали - все одновременно, но крик их поглотили окружавшие невидимые просторы. Яттмур казалось, что произошла одна-единственная перемена: из жизни они шагнули в смерть. Не говоря ни слова, она уткнулась лицом в мягкий волосатый бок сидевшего рядом тамми. Ухватившись за то, что сказал ему морэл, Грэн произнес: - В этом мире одна его часть всегда повернута к солнцу; мы двигаемся туда, где все время ночь, - туда, где вечная тьма. Зубы его стучали. Яттмур прикоснулась к Грану, открыла глаза и посмотрела ему в лицо. В темноте на нее смотрело лицо призрака, но тем не менее она почувствовала себя лучше. Грэн обнял девушку и прижался щекой к ее лицу. 21 Земля была густо усеяна камнями и обломками скал. Все это было принесено сюда древней рекой, которой больше не существовало; русло ее пролегало в долине. Они по-прежнему шли над землей, над которой ничего не росло. - Давайте умрем! - простонал один из Рыбаков. - Это так ужасно - жить в стране смерти. Сделай, чтобы все было правильно, о, Великий пастух. Воспользуйся своим маленьким безжалостным мечом. Позволь нам покинуть эту бесконечную страну смерти! - О, холод обжигает нас! - запричитали тамми хором. Грэн не обратил внимания на их стоны. Когда же, наконец, они окончательно надоели ему, и он поднял палку, чтобы побить их, его остановила Яттмур. - Они ведь совершенно правы. Я бы тоже поплакала вместе с ними, потому что скоро мы все умрем. Мир кончился, Грэн. Здесь властвует только смерть. - Может быть, мы несвободны сейчас. Но ведь сталкеры-то абсолютно свободны. Они не пойдут навстречу своей смерти. Ты превращаешься в тамми, женщина! Немного помолчав, Яттмур ответила: - Я хочу тепла, а не упреков. Я чувствую смертельную слабость. Она говорила, не зная, что слабость, которую она приняла за смерть, на самом деле была новой жизнью. Грэн не отреагировал. Сталкер шел вперед. Убаюканная причитаниями тамми, Яттмур заснула. Первый раз она проснулась от холода: плач прекратился; вокруг все спали. Второй раз она проснулась и услышала, как плачет Грэн. Но, находясь в состоянии апатии, она вновь погрузилась в беспокойный сон. Открыв глаза в очередной раз, она мгновенно проснулась. Прямо перед ними, в зловещем сумраке висела бесформенная красная масса. Испугавшись, и в то же время надеясь на что-то, Яттмур затрясла Грэна за плечо. - Смотри, Грэн! - закричала она, показывая вперед. - Там что-то горит! Куда мы идем? Сталкер пошел быстрее, словно увидев конечную цель своего пути. В окружающей темноте совершенно невозможно было разобрать, что находится впереди. Долгое время им приходилось пристально вглядываться в темноту, прежде чем они увидели, куда они движутся. Прямо перед ними начинался горный кряж. И, по мере того, как сталкер поднимался вверх, они рассмотрели все, что находилось позади него. Вдалеке возвышалась гора с тройной вершиной. Именно она светилась красным. Сталкер достиг вершины кряжа, и люди увидели гору уже полностью. Незабываемое зрелище! Посреди пустыни возвышалась гора - высокая и величественная. Ее основание растворялось во мгле; а вершины так высоко уходили в небо, что их освещало солнце, и они светились розовым теплом и отбрасывали свет к подножию, сокрытому во мраке. Взяв Яттмур за руку, Грэн молча показал в сторону. Другие сталкеры шли путем, который они только что преодолели. Их холодные мрачные фигуры вносили элемент жизни в этот мир безмолвия и одиночества. Яттмур разбудила тамми, чтобы они тоже посмотрели. Три толстых существа схватились за руки и уставились на гору. - О, глаза видят хорошее, - вздохнули они. - Очень хорошее, - подтвердила Яттмур. - О, очень хорошее! Этот большой кусок дня, этот холм, выросший в стране ночи и смерти! Это теплое солнце! Здесь будет наш дом! - Может быть, - согласилась она, хотя уже предвидела трудности, о существовании которых не подозревали тамми. Они поднимались. Становилось светлее. Наконец люди пересекли границу света и тени. И вновь для них засветило благословенное солнце. Они смотрели на него до тех пор, пока глазам не стало больно. Темно-красное солнце имело форму лимона. Оно пылало над изорванным горизонтом, освещая панораму ночи. Разбитый острыми скалами, торчащими из темноты, на великое множество лучей, солнечный свет рисовал золотой узор, красота которого поражала. Не обращая внимания на эти красоты, сталкер продолжал подъем, поскрипывая ногами при каждом шаге. Наконец он вошел в низину, расположенную почти посередине двух вершин, и остановился. - О, боги! - воскликнул Грэн. - Я думаю, что он не понесет нас дальше. Тамми радостно закричали, но Яттмур тревожно посмотрела по сторонам. - Как мы сойдем на землю, если сталкер не опустился. Что сказал морэл? - спросила она. - Мы должны слезть, - сказал Грэн, подумав и убедившись, что сталкер не проявляет признаков движения. - Тогда ты слазь первый, а я посмотрю. От холода, и от того, что мы все время лежали, мои руки и ноги превратились в негнущиеся палки. Презрительно глядя на Яттмур, Грэн встал и потянулся. Затем посмотрел по сторонам. Слезть без веревки, которой у них не было, невозможно. Кроме того, бугристые коробочки лишали их шанса спуститься на ноги сталкера. Грэн сел и уставился в темноту. - Морэл советует нам ждать, - сказал он и обнял Яттмур за плечи, стыдясь собственного бессилия. Они ждали. Ели пищу, которая уже начала покрываться плесенью. Когда им хотелось спать - спали. Просыпаясь, они видели, что ничего не изменилось вокруг, только на склонах появилось еще несколько сталкеров. Люди беспомощно лежали и наблюдали, как высоко над ними в небе собираются тучи. Пошел снег. Мокрые, тяжелые снежинки. Пять человек улеглись плотной кучкой, подставив снегу спины. Под ними дрожал сталкер. Постепенно дрожь сменилась резкими колебаниями. Ноги сталкера неглубоко провалились во влажную землю; сделавшись мягкими от пропитавшей их влаги, они начали сгибаться. Сталкер становился все более кривоногим. Во мгле другие сталкеры, не имеющие дополнительного веса, повторяли его движения. Ноги сталкера уходили все дальше в стороны, а тело оседало все ниже. И вдруг, истертые бесчисленными милями пройденного пути и разрушенные влагой, суставы достигли своего предела прочности и раскололись. Все шесть ног разлетелись в стороны, а тело упало на сырую землю. В момент удара шесть коробочек, составлявших его, взорвались, разбрасывая семена. Эта промокшая, присыпанная снегом развалина одновременно стала окончанием и началом путешествия сталкера. Вынужденный, как и другие растения, решать проблему перенаселения в мире теплицы, он сделал это, уйдя в царство холода, находящееся за линией времени, - там, где растут джунгли. Здесь, на этих склонах, в зоне сумерек, у сталкеров проходила одна фаза их бесконечного цикла жизни. Многие из разбросанных семян пустят ростки, а со временем - превратятся в маленьких выносливых кролпов, часть которых, отважно преодолев тысячи препятствий, наконец найдет по-настоящему теплый и светлый мир. Там они пустят корни, расцветут и продолжат свое растительное существование. Коробочки развалились, людей разбросало в разные стороны, и они попадали в грязь. Снег был настолько густым, а тучи - такими черными, что они с трудом различали друг друга, тем более что сами они тоже стали белыми от окутавшего их снега. Яттмур переживала за тамми. Ей хотелось собрать их прежде, чем они потеряются. Увидев в темноте перед собой неясные очертания, напоминающие человеческую фигуру, она побежала вперед и схватила ее. С рычанием к ней обернулось чужое лицо; она увидела желтые зубы и горящие глаза. И в следующую секунду существо исчезло во мраке. Первое доказательство того, что на горе они были не одни. - Яттмур! - кричал Грэн. - Тамми все здесь! Где ты? Перепуганная, она подбежала к нему. - Здесь что-то есть. Белое существо, совершен но дикое, с зубами и большими ушами! Тамми кричали что-то о духах тьмы и смерти, а Грэн и Яттмур смотрели по сторонам. - Да разве тут что-нибудь увидишь? - засомневался Грэн, прикрывая руками лицо от снега. Они стояли, прижавшись друг к другу и приготовив ножи. Снег перешел в дождь и вдруг прекратился. Грэн и Яттмур увидели цепочку из двенадцати белых существ, которые переходили на темную сторону горы. За собой они тянули нечто, похожее на сани, груженные мешками. Из одного мешка выпало несколько семян сталкера. Сквозь облака пробился луч солнечного света. Как будто испугавшись его, существа пошли быстрее и исчезли из виду. Грэн и Яттмур посмотрели друг на друга. - Это люди? - спросил Грэн. Яттмур пожала плечами. Она не знала, что значит - быть человеком. Тамми, которые валялись в грязи и стонали, - они - люди? Или Грэн, ставший настолько непредсказуемым, что, казалось, морэл полностью овладел им, - можно ли сказать, что он, как раньше, человек? Столько загадок, большинство из которых она даже не смогла бы сформулировать. Какие уж тут ответы... Но их тела уже ощущали тепло солнечного света. Небо переливалось свинцом и золотом. Над ними, в горе, виднелись пещеры. Они пойдут туда, разведут огонь и смогут спать в тепле. И - выживут. Отбросив с лица волосы, она стала медленно подниматься по склону. И хотя идти было тяжело, а на сердце - неспокойно, она знала, что остальные последуют за ней. 22 Жизнь на горе была терпимой, иногда - даже более, чем терпимой, ибо у человека есть особый дар: он умеет радоваться жизни. Окружавшая их природа была столь огромна и величественна, что люди ощущали себя маленькими, ничего не значащими существами. Природа играла главную роль в поставленном ею же грандиозном спектакле и мало интересовалась людьми, которые влачили свое жалкое существование и грязи и снегу, под низким томным небом. И хотя день и ночь больше не сменяли друг друга, происходили другие события, говорившие о том, что время движется. Стали частыми ураганы, а температура воздуха упала. Холодный, а временами такой нестерпимо горячий дождь вынуждал людей прятаться в пещере. Грэн помрачнел еще больше: морэл все сильнее подчинял его волю. Убедившись в том, что именно он является виновником того, что они оказались в тупике, морэл захандрил. Угнетаемый мыслью о том, что ему нужно размножаться, он почти лишил Грэна возможности общаться с попутчиками. Третье событие знаменовало собой неуклонное движение времени. Когда ревел ураган, Яттмур родила сына, который стал смыслом ее существования. Она назвала его Ларэн и сейчас отдавала ему всю себя. Сидя на склоне холма, Яттмур качала малыша на руках и что-то пела ему, несмотря на то что Ларэн давно уже спал. Верхняя часть горы купалась в лучах заходящего солнца, в то время, как основание ее утопало в ночи. Вокруг все было черно; вечную эту ночь время от времени освещали редкие солнечные лучи, и кое-где возвышались горы, словно живые существа, тянущиеся к свету. В этом царстве тьмы прятались существа, вытесненные сюда из освещенных, более обитаемых регионов. Среди этих изгнанников были и лезэрфэзеры, пара которых пролетела сейчас над головой Яттмур. Птицы наслаждались свободным полетом; сложив крылья, они падали вниз, а, поймав теплый восходящий поток воздуха, вновь взмывали вверх. Малыш проснулся, и мама развернула его так, чтобы он видел крылатых существ. - Вот они, Ларэн, смотри! Оп-ля - вниз, в долину. А вот - снова вверх! Высоко-высоко, к солнцу! Птицы летали совсем рядом. Маленький Ларэн булькал от удовольствия, протягивая к ним свои маленькие ручонки. Смеялась и Яттмур, радуясь каждому движению младенца. Одна из птиц падала. С удивлением женщина отметила, что лезэрфэзер падает вертикально вниз, а вторая птица едва поспевает за первой. На какое-то мгновение Яттмур показалось, что птица сейчас взмахнет крыльями и выровняет свой полет, но в следующую секунду лезэрфэзер ударился о землю с громким шлепком. Яттмур встала. От лезэрфэзера осталась лишь неподвижная кучка, лежащая на склоне холма. Вторая птица тревожно кружила над ним. Не одна она видела случившееся. Один из тамми, находившийся чуть поодаль, на холме, вскочил и, что-то крича, бросился к птице. В прозрачном воздухе она отчетливо различила слова, обращенные к двум его товарищам: - Идите и посмотрите на упавшую птицу с крыльями! Он бежал, громко шлепая ногами по земле. Яттмур стояла и смотрела, прижав Ларэна к себе, сожалея о том, что происшедшее нарушило ее покой. К упавшей птице приближался еще кто-то. Женщина увидела несколько фигур, которые быстро выходили из-за камней, лежащих ниже по склону. Она насчитала их восемь, сумев разглядеть маленькие носы и большие уши; одетые к белое, они четко выделялись на фоне мрачного синего пейзажа долины. За собой они тащили сани. Яттмур с Грэном назвали этих существ Горцами, и всегда внимательно следили за ними. Очень подвижные и хорошо вооруженные, они пока не причиняли людям вреда. Какое-то время Яттмур наблюдала за происходящим: трое тамми, сбегавших с холма вниз; восемь горцев, поднимавшихся вверх, и одна птица, парившая над ними, словно раздумывая, улететь ей или остаться. Вооруженных луками и стрелами горцев можно было рассмотреть даже на расстоянии. Они подняли луки, и вдруг Яттмур стало страшно за трех толстых недоумков, с которыми она делила все тяготы долгого пути. Прижав Ларэна к груди, она закричала: - Эй, тамми! Вернитесь! Первый горец отпустил тетиву. Просвистела стрела - и оставшийся в живых лезэрфэзер стал падать. Бежавший первым тамми споткнулся, и тут раненая птица упала ему на спину. Вскрикнув, он повалился в снег. Тамми и горцы встретились. Яттмур развернулась и побежала в пещеру, где жили она, Ларэн и Грэн. - Грэн! Пойдем. Пожалуйста! Тамми сейчас убьют. На них напали эти ужасные большеухие. Что же нам делать? Грэн полулежал, облокотившись спиной о камень, скрестив руки на груди. Когда вбежала Яттмур, он посмотрел на нее и тут же опустил глаза. Его бледное лицо четко выделялось на фоне коричневого грибка, который матово поблескивал, обрамляя его голову и горло толстыми складками. - Сделай же что-нибудь! - потребовала она. - Что происходит с тобой в последнее время? - Тамми нам не нужны, - сказал Грэн. Однако встал. Яттмур схватила его за руку и вытащила из пещеры. - Я успела полюбить этих несчастных, - сказала она тихо. Они посмотрели вниз по склону, туда, где в тени двигались фигуры. Три тамми возвращались, поднимаясь вверх по холму. Они тащили одного из двух мертвых лезэрфэзеров. Горцы шли с ними, и на их санях лежала вторая птица. Две группы шествовали, дружелюбно болтая, а тамми при этом еще и отчаянно жестикулировали. - Ну кто бы мог подумать?! - воскликнула Яттмур. Это была любопытная процессия. Двигались горцы странно, иногда опускаясь на четвереньки. Яттмур услышала их речь, отрывистую и какую-то лающую. Однако из-за большого расстояния она не смогло разобрать, о чем они говорили. - Что ты думаешь об этом, Грэн? - спросила она. Грэн молчал, продолжая смотреть; уже стало ясно, что тамми вместе с горцами направлялись в пещеру, где обитали тамми. Уже почти дойдя до входа в нее, они обернулись, и Грэн увидел, что они смеются, показывая на него. Яттмур посмотрела на него. Внезапно ей стало нестерпимо жаль Грэна. - Ты так мало говоришь и выглядишь таким больным, любовь моя! Мы так много пережили вместе - ты и я. И мы любили друг друга. А теперь ты словно ушел от меня. Мое сердце полно любви к тебе, и я хочу тебе только добра. Но мои любовь и доброта ничего не значат для тебя, Грэн. "О, мой Грэн!" Свободной рукой она обняла его и почувствовала, как он отстранился. Но тем не менее заговорил. Слова - словно куски льда. - Помоги мне, Яттмур. Будь терпелива. Я болен. Но Яттмур тревожило еще одно. - Тебе станет лучше. Но чем занимаются эти дикие горцы? Они могут быть друзьями. - Пойди и посмотри, - холодно сказал Грэн. Он убрал с плеча ее руку, вернулся обратно в пещеру и улегся, приняв ту же позу. В нерешительности Яттмур уселась у выхода из пещеры. Тамми и горцы давно уже скрылись в другой пещере. Пока Яттмур сидела, не зная, что предпринять, небо заволокли тучи. Пошел дождь, который потом перешел в снег. Ларэн заплакал, и Яттмур дала ему грудь. Прогремевший гром вывел Яттмур из тягостных раздумий. Она оглянулась и посмотрела на Грэна. Тот лежал, не шевелясь и не глядя на нее. Про себя Яттмур сказала: "Все наши беды - из-за этого волшебного грибка. Ларэн и я стали его жертвами, как и несчастный Грэн. Он у него на голове и в голове. Я должна найти способ помочь ему избавиться от грибка. Осознание положения не успокаивало. Взяв малыша на руки, она встала. - Я иду в пещеру к тамми, - сказала она, почти не надеясь услышать ответ. Грэн подал голос: - Тебе не следует брать Ларэна с собой в такой дождь. Оставь его со мной. Я позабочусь о ребенке. Она подошла к Грэну. И хотя свет был очень тусклым, ей показалось, что грибок в его волосах и на шее еще больше потемнел. Определенно, он увеличивался: уже он нависал надо лбом. Яттмур уже решилась было оставить Грэну малыша, как нахлынувшее внезапно отвращение остановило ее. Он смотрел на нее из-под нависшего морэла чужим взглядом, в нем Яттмур видела фатальную смесь глупости и хитрости, которые таит в себе любое зло. Инстинктивно она крепко прижала ребенка к себе. - Отдай его мне. Ему будет хорошо, - сказал Грэн. - Маленького человека можно многому научить. Обычно его движения не были резкими, но сейчас он молниеносно вскочил на ноги. Яттмур отступила, выхватив нож и оскалив, словно зверь, зубы. - Не подходи! Ларэн заплакал. - Отдай мне ребенка, - настойчиво повторил Грэн. - Ты не похож на себя. Я боюсь тебя, Грэн! Сядь. Не подходи ко мне! Он сделал шаг вперед. Движения его были странными, как будто его нервная система одновременно подчинялась двум враждебным центрам. Она подняла нож, но он не обратил на него никакого внимания. На Яттмур смотрели мутные, словно подернутые пеленой, глаза. Яттмур не выдержала. Бросив нож, она развернулась и, прижимая малыша к себе, выбежала из пещеры. Природа встретила ее раскатами грома и блеском молний, одна из которых ударила в нить огромной паутины траверсера, свисавшей с облаков. Паутина загорелась, но дождь быстро потушил пламя. Яттмур бежала к пещере тамми, боясь оглянуться. И только добежав до входа в нее, женщина почувствовала неуверенность. Но останавливаться было поздно. Увидев девушку, тамми и горцы поднялись ей навстречу. 23 Грэн опустился на колени у выхода из пещеры. Он совершенно не воспринимал окружающий мир. В его сознании все перевернулось. Перед собой он видел лишь стену, усеянную множеством ячеек, и от этого похожую на пчелиные соты. И хотя у него было сто рук, он никак не мог оттолкнуть эту стену от себя; руки вязли в липкой массе, движения замедлялись. Стена уже нависала над его головой, закрывая от него окружающий мир. И в этой стене имелся только один проем. Присмотревшись, далеко-далеко он увидел маленькие фигурки. И различил очертания Яттмур, которая стояла на коленях, протягивая к нему руки, и плакала, потому что он не мог подойти к ней. Еще он увидел тамми. И... Лили-йо - лидера его старой группы. А еще он увидел себя. И вдруг мираж исчез. Беспомощно Грэн привалился к стене, и ячейки, усеивавшие стену, начали лопаться, выделяя ядовитую жидкость. Потом появились рты - жадные и коричневые, послышалось какое-то звучание. Звуки обрушились на него; он уже слышал громкий голос морэла, который раздавался повсюду. Сначала из-за страшного шума в голове Грэн не мог ничего разобрать. И только позже до него начал доходить смысл того, о чем говорил морэл. Грэн закричал; но грибок говорил спокойно, и в его голосе присутствовала даже какая-то жалость. Грэн взял себя в руки и прислушался к словам грибка. "В зарослях Номансланда - там, где живут мне подобные, такие, как ты, - не обитали. Мы жили за счет простейших растительных тварей. Они существовали без мозга; их мозгом являлись мы. С тобой все сталось по-другому. Я слишком долго копался в твоем разуме. И видел так много удивившего меня, что очень быстро забыл, зачем я здесь. Ты поймал меня, Грэн, точно так же, как я поймал тебя. Тем не менее настало время, и я вспомнил, кто я такой. Я использовал твою жизнь, чтобы иметь возможность существовать самому. Это мое предназначение. Другого пути у меня нет. Я достиг критической точки, потому что я созрел". - Я не понимаю, - сказал Грэн. "Я должен принять решение. Скоро мне придется разделиться; это - принцип моего воспроизведения, и данный процесс мне не подвластен. Я мог бы остаться здесь, в надежде, что мое потомство сумеет каким-либо образом выжить на этой голой горе, на льду, под дождем и снегом. Или... Я мог бы перейти на нового, свежего хозяина". - Не на моего ребенка. "Почему бы и нет? Ларэн для меня единственный выбор. Он молод и свеж; контролировать его будет намного проще, чем тебя. Конечно, он еще слаб, но Яттмур и ты вы оба будете присматривать за ним, пока он не сможет позаботиться о себе сам". - Если это означает, что он позаботится и о тебе, тогда - ни за что. Не успел Грэн закончить фразу, как получил удар, нанесенный прямо в мозг. Удар, который отшвырнул его в сторону. И Грэн упал, корчась от боли. "Вы с Яттмур ни при каких обстоятельствах не бросите малыша. Ты ведь знаешь это, и я могу прочесть это в твоих мыслях. Тебе известно также, что при первой же возможности вы постараетесь покинуть эти жалкие склоны и уйти на плодородные, освещенные солнцем земли. Это входит и в мои планы. Время не ждет, человек; я должен действовать в соответствии со своим предназначением. Я знаю каждую клеточку твоего организма, и мне жаль тебя, ибо я чувствую, как тебе больно. Но сейчас это ничего не значит для меня, потому что ты противишься моей воле. Мне нужен надежный и, желательно, безмозглый хозяин, который быстро поведет меня обратно в мир солнца, где я смогу оставить семена. Это - лучший вариант для моего потомства, не так ли?" - Я умираю, - простонал Грэн. - Еще нет, - продребезжал морэл. Яттмур сидела в пещере у тамми и дремала. Зловоние, множество голосов, шум дождя снаружи, - все это притупило ее ощущения. Рядом с ней, на куче сухих листьев, спал Ларэн. Тамми накормили Яттмур лезэрфэзером, приготовленным на костре, который местами почти уже обуглился. Даже Ларэн пожевал кусочек мяса. Когда она появилась у входа в пещеру, не зная, как быть ей дальше, тамми встретили ее словами: - Заходи, красивая женщина! Иди от дождя, который падает с неба, к нам. У нас тепло и сухо. - А кто эти, которое с вами? - она с тревогой посмотрела на горцев. При виде Яттмур они начали улыбаться и подпрыгивать. При ближайшем рассмотрении они оказались огромными: где-то на голову выше людей. Их широкие плечи покрывал густой мех. Когда Яттмур вошла, они встали за спиною у тамми и смотрели на нее, потом начали окружать ее, скаля зубы и переговариваясь на каком-то подобии языка. Таких страшных лиц Яттмур еще не видела никогда. У горцев были выступающие вперед челюсти, низко нависавшие над глазами брови, а в целом - лицо больше походило на рыло животного. Довершали портрет редкие желтые бороды и уши - словно куски сырого мяса, слегка заросшие волосами. Двигались горцы быстро, и, казалось, их лица ни на секунду не оставались неподвижными: длинные острые желтые зубы появлялись и исчезали за серыми губами каждый раз, когда их обладатели задавали вопросы. - Ты живешь здесь? На Большом Склоне ты живешь? С тамми, с тамми живешь? Вы живете вместе на Большом, Большом Склоне? Самый большой из горцев выпалил эту тираду, прыгая, перед ней и дико гримасничая. Он обладал настолько низким и гортанным голосом, а сами слова произносил так быстро, что Яттмур с большим трудом поняла его. - Ты, ты, - да, живешь ты на Большом, Большом Склоне? - Да, я живу на этой горе, - сказала она, взяв себя в руки. - А где живете вы? И кто вы? Вместо ответа он так широко распахнул глаза, что Яттмур увидела красные хрящи. Затем он плотно закрыл их и засмеялся высоким клокочущим смехом. - Эти меховые люди - боги, хорошие боги, красивая женщина, - объяснили ей тамми. Они были возбуждены и отталкивали друг друга, чтобы первыми излить ей свои души. - Эти меховые люди зовутся меховыми. Это - наши боги, потому что они специально пришли на Большой Склон, чтобы стать богами для маленьких добрых тамми. - Они - боги! Боги! Большие страшные боги, красивая женщина. У них есть хвосты! Это последнее предположение скорее напоминало крик победителя. Все одиннадцать завизжали и начали скакать по пещере. Действительно, у меховых людей имелись хвосты, торчащие под необычным углом. Тамми изо всех сил старались поймать и поцеловать их. Пораженная увиденным, Яттмур отшатнулась, а Ларэн, который смотрел на все это широко раскрытыми глазами, испуганно, на пределе голосовых связок, закричал. Танцующие тут же передразнили его, усиливая плач ребенка своими воплями и криками. И вдруг один из пробегавших мимо горцев выхватил Ларэна у нее из рук. Яттмур вскрикнула, но малыш был уже далеко. Он молчал, а его маленькое красное личико выражало крайнее удивление. Меховые создания перебрасывали Ларэна из рук в руки так, что малыш в любой момент мог упасть на пол или удариться головой о свод пещеры. При этом горцы очень громко и лающе смеялись. Взбешенная Яттмур бросилась на первого попавшегося ей горца и, вцепившись в его густой белый мех, почувствовала, как напряглись его мышцы. Он развернулся и вскинул руку, воткнул два пальца в нос Яттмур, сильно толкнув ее при этом. Боль ослепила ее. Отшатнувшись, она закрыла лицо руками, но, потеряв равновесие, свалилась на землю. В следующее мгновение горец бросился на нее. За ним последовали остальные. Это-то и спасло Яттмур. Меховые начали драться между собой и совсем забыли про нее. Она отползла в сторону и подобрала Ларэна, который, с неизменившимся выражением крайнего удивления на лице, целый и невредимый, лежал на земле. Всхлипывая, Яттмур прижала ребенка к груди. Он сразу же начал плакать. Яттмур в страхе оглянулась, но тут же успокоилась, увидев что горцы уже забыли о ней, прекратили драку и приготовились жарить на огне птицу. - О, не надо, чтобы глаза были мокрыми, красивая женщина, - причитали тамми, подходя к ней. Они неуклюже похлопывали ее по спине и норовили погладить по волосам. Яттмур тревожило то, как свободно, раскованно вели себя тамми, когда рядом не было Грэна. Тихим голосом она спросила: - Вы так боялись Грэна; почему же вы не боитесь этих ужасных тварей? Неужели вы не видите, насколько они опасны? - А разве ты не видишь, что у этих меховых богов есть хвосты? Только хвосты делают людей богами для нас, несчастных тамми. - Они убьют вас! - Они - наши боги, поэтому мы с радостью примем смерть от хвостатых богов. - Вы - словно дети, они же так опасны! - Да, у меховых людей очень страшные зубы. Но они не обзывают нас так, как ты и умный человек по имени Грэн. Если мы и умрем, то умрем весело. Через их головы Яттмур посмотрела на группу горцев. Их занятие заключалось в том, что они отрывали куски от лезэрфэзера и отправляли их в рот. Одновременно они передавали по кругу большую кожаную фляжку, из которой по очереди что-то отпивали большими глотками. Яттмур услышала, что между собой они разговаривают на языке тамми, только еще более исковерканном. - Как долго они пробудут здесь? - спросила она. - Они часто останавливаются у нас в пещере, потому что мы им нравимся, - сказал один из тамми, поглаживая ее плечо. - Они что, приходили к вам и раньше? Круглые лица расплылись в улыбках. - Они приходили к нам и раньше, и еще придут, потому что они любят симпатичных тамми. Ты и охотник Грэн, вы не любите тамми, поэтому вы выгнали нас на Большой Склон. А меховые скоро возьмут нас с собой искать зеленое дерево тамми. Да-да, меховые возьмут нас! - Вы уходите от нас с Грэном? - Мы уйдем и оставим вас одних жить на холодном и темном Большом Склоне, где все время - ночь. Боги заберут нас туда, где растут зеленые деревья тамми и где нет гор. В атмосфере духоты и зловония Ларэн стал капризничать, и Яттмур в замешательстве попросила тамми повторить все сказанное. Что они и сделали с огромным удовольствием. И теперь ей все стало ясно. Уже довольно долго Грэн не мог скрыть свою ненависть к тамми. Это опасные пришельцы предложили тамми взять их с собой с горы и отвести к зеленому дереву, чьими рабами они являлись. Инстинктивно Яттмур почувствовала, что зубастым горцам доверять нельзя, но убедить в этом тамми не представлялось возможным. Она поняла, что скоро на горе останутся только она с ребенком и Грэн. Ей вдруг стало ужасно жаль себя, и она заплакала. Тамми подползли ближе, стараясь утешить ее. Они дышали женщине в лицо, гладили ее грудь, трогали тело, корчили рожицы Ларэну. Она была не в состоянии противиться. - Пойдем с нами в зеленый мир, красивая женщина, подальше от этого ненавистного Большого Склона, - с нами, симпатичными парнями. С нами тебе будет хорошо, - бормотали они. Видя, что Яттмур не реагирует, они стали гладить интимные части ее тела. Она не сопротивлялась и, удовлетворив свои примитивные желания, они оставили ее в покое. Один из них потом вернулся и принес немного жареного мяса. Яттмур приступила к еде. Жуя, она думала; "Грэн убьет моего ребенка своим грибком. Поэтому, ради Ларэна, я должна уйти отсюда с тамми". Приняв такое решение, женщина почувствовала себя лучше и заснула. Ее разбудил плач Ларэна. Успокаивая его, она выглянула наружу. Как всегда, кругом было темно. Дождь прекратился; теперь гремел гром, словно бился между небом и землей в поисках выхода. Тамми и горцы спали, сбившись в одну большую кучу. Раскаты грома не мешали их сну. У Яттмур боле