двигались и сфокусировались на мне, в тот же момент я нажал спуск, и золотая голова и антенны, казалось, превратились в пепел, а золотистое тело упало в люк. Серебряная труба хоть и лишилась почти полностью заряда, но для незащищенного врага оставалась ужасным оружием. Как разгневанная оса, я подлетел к открытому люку поврежденного корабля и выстрелил прямо в люк, заполнив внутренности огнем. Корабль, как воздушный шар, отлетел в сторону и взорвался в воздухе, а я устремил свой корабль к земле. Я действовал быстро, но все-таки недостаточно быстро, потому что пластиковый купол надо мной, казалось, улетел по ветру, оставив за собой шлейф осколков. Укрываясь за остатками пластикового щита от ветра, я пытался справиться с управлением. Серебряная труба лежала в отверстии невредимой, но ее заряд почти истощился, и она больше не представляла угрозы для кораблей Сарма. В нескольких ярдах от поверхности я овладел кораблем и, увеличив скорость, устремился в середину зданий, продолжая держаться в нескольких футах над поверхностью. Корабль Сарма пролетел надо мной, как коршун, и начал кружить. Я мог бы легко сбить его, но моя труба перестала быть оружием. Здание слева от меня, казалось, подпрыгнуло в воздух и исчезло. Я понял, что ничего не могу сделать, и потому постарался держаться под нападающим. Он повернул, но я оставался под ним, близко, слишком близко, чтобы он мог использовать разрушительный конус. Ветер свистел мимо, меня чуть не отбросило от приборов корабля. И тут я увидел нечто неожиданное. Второй корабль Сарма медленно поворачивал, нацеливаясь на своего товарища. Я не мог поверить в увиденное, но ошибки не было: конус поднимался, нацеливался. Корабль за мной повернул и попробовал уйти, но понял, что это не удастся, снова повернул и начал нацеливать собственный конус. Я прижался к поверхности за мгновение до того, как корабль надо мной вдруг молча взорвался в буре металлической пыли, сверкающей в свете шаров-ламп. Под прикрытием остатков этого корабля я устремился в улицы комплекса и потом зашел сзади последнего корабля. Мой диск двигался неуверенно, он почти не отвечал на команды. К своему отчаянию, я увидел, как последний корабль медленно поворачивается ко мне, как поднимается разрушительный конус. Мне казалось, что я беспомощно вишу в воздухе, ожидая уничтожения. Я понимал, что мне не уйти от действия разрушительного луча. Всем своим весом я обрушился на приборы диска, но они не отвечали. Диск плыл над кораблем противника, нырял носом и оставался в пределах досягаемости конуса. И тут без всякого предупреждения половина моего корабля исчезла, остальная полетела на здания внизу; я схватил серебряную трубу и прыгнул вниз, на палубу вражеского корабля. Подполз к люку и потянул за ручку. Люк закрыт. Корабль начал крениться. Вероятно, пилот услышал удары обломков и решил сбросить их вниз, а может, он просто знает, что я наверху. Я направил серебряную трубу на петли люка и нажал спуск. Корабль накренился круче. Труба почти разрядилась, но стрелял я вплотную, и потому даже слабый луч расплавил петли люка. Я рванул крышку люка, она откинулась, и я повис, держась одной рукой за край, в другой сжимая трубу, а корабль лежал на боку в воздухе. Прежде чем корабль смог повернуться, я бросил трубу внутрь и спрыгнул за ней. И тут корабль перевернулся вверх дном, и я встал на его потолке. Корабль снова повернул, занял нормальное положение, а я нашел свою трубу. Внутри корабля темно, так как экипаж состоял из одних царей-жрецов, но открытый люк давал немного света. Открылась передняя дверь, и показался царь-жрец. Удивленный, он смотрел на открытый люк. Я нажал спуск, труба в последний раз рявкнула огнем и окончательно отказала, но золотое тело царя-жреца почернело и было перерезано наполовину; оно по стене скользнуло на пол у моих ног. За первым показался второй царь-жрец, я снова нажал спуск, но на этот раз никакого ответа не было. В полутьме я видел, как свернулись антенны царя-жреца. Я швырнул бесполезную трубу в царя-жреца и ударил его в грудь. Массивные челюсти один раз раскрылись и закрылись. Выступили вперед роговые лезвия. Я выхватил меч, с которым не расставался, и с боевым криком Ко-ро-ба устремился вперед. Но тут же неожиданно нырнул под его вытянутыми передними конечностями и ударил по ним. Из сигнальных желез царя-жреца полился поток запахов, царь-жрец склонился на бок, устремив ко мне хватательные крюки. Теперь он волочил живот по полу, но тащился ко мне, щелкая челюстями. Я проскочил между двумя лезвиями и наполовину разрубил его череп. По телу царя-жреца пробежала дрожь. Я отступил. Так вот как можно убить царя-жреца, подумал я, в этом месте можно нанести смертельную рану, перерезав нервную сеть. Потом мне это показалось маловероятным: здесь располагаются его самые чувствительные органы, антенны. И тут царь-жрец протянул ко мне антенны, будто я домашний мул. В этом жесте было что-то жалобное. Он хочет, чтобы я причесал его антенны? В сознании ли он? Или обезумел от боли? Я стоял, не зная, что делать, и тут царь-жрец выполнил свое намерение: повернув большую золотую голову, он прижал антенны к лезвию моего меча и отрубил их от головы; и вот через мгновение, замкнувшись в мире собственной боли, отказавшись от внешнего мира, в котором он больше не царь, он скользнул на стальной пол корабля и умер. Как я установил, на корабле было только два царя-жреца, один, вероятно, у управления, другой у оружия. Теперь неуправляемый корабль висел там, где его оставил второй царь-жрец, по-видимому, пилот, когда он пошел узнавать, что случилось с товарищем. В корабле было темно, только через открытый люк пробивалось немного света. Я наощупь направился к приборам управления. И здесь, к своей радости, обнаружил две полностью заряженные серебряные трубы. Направив трубу вверх в рулевой рубке, я выстрелил, чтобы пробить дыру и впустить свет. Теперь мне стали видны приборы, и я начал их рассматривать. Я увидел множество стрелок распознавателей запахов, различные переключатели, кнопки, шкалы. Все это не имело для меня смысла. Приборы моего корабля рассчитаны на визуально ориентирующийся организм. Тем не менее, проведя аналогию со своими приборами, я нашел шар, контролирующий направление; с его помощью можно наметить любое направление из данной точки; нашел я также приборы, регулирующие высоту и скорость. Однажды я сильно столкнулся со стеной здания и сквозь свое самодельное окно вверху видел, как лопаются энергетические шары-лампы, но вскоре мне удалось благополучно посадить корабль. Поскольку я не знал, где нахожусь, и не мог проделать в корабле еще отверстия, не рискуя взорвать его, я решил оставить корабль. Особенно меня беспокоил обратный путь в нем по туннелям. К тому же, подумал я, если мне и удастся на нем добраться до наших позиций, вероятно, Миск тут же его уничтожит. Поэтому безопаснее оставить корабль и добираться до расположения Миска через какую-нибудь вентиляционную шахту. Я выбрался из люка и соскользнул на землю. Здания комплекса пусты. Я осмотрелся, увидел пустые улицы, пустые окна, тихий комплекс, еще недавно полный жизни. Мне показалось, что я услышал какой-то звук, и я прислушался, но больше ничего не услышал. Однако мне трудно было избавиться от мысли, что за мной следят. Неожиданно я услышал механический голос переводчика: - Ты мой пленник, Тарл Кабот. Я повернулся, держа наготове серебряную трубу. Прежде чем я смог нажать спуск, до меня донесся странный запах. Поблизости я увидел Сарма, а рядом с ним Парпа. Глаза этого существа сверкали, как медные диски. Хотя мой палец лежал на спуске, у меня не было сил его нажать. - Он анестезирован, - послышался голос Парпа. Я упал к их ногам. 30. ПЛАН САРМА - Ты подвергся имплантации. Я услышал откуда-то издалека эти слова, они доносились неотчетливо, я попытался пошевелиться и не смог. Открыв глаза, я обнаружил, что смотрю в два огненных диска зловеще выглядящего круглого Парпа. За ним виднелась целая батарея энергетических шаров, которые светили мне прямо в лицо. С одной стороны стоял царь-жрец, коричневого цвета, очень худой и угловатый, по внешнему виду очень старый, но антенны его казались не менее живыми, чем у его более золотых собратьев. Руки и ноги у меня были в стальных захватах, я лежал на узкой тележке на колесах. Аналогично были закреплены горло и талия. - Познакомься с царем-жрецом Куском, - сказал Парп, указывая на высокую угловатую фигуру, возвышавшуюся сбоку. Итак, это тот, сказал я себе, кто создал Ал-Ка и Ба-Та, биолог, один из лучших в рое. Я осмотрел помещение, с трудом поворачивая голову, и увидел, что это что-то вроде операционной, оно заполнено инструментами, стойками со множеством щипцов, зажимов и ножей. В углу большая, похожая на барабан машина с плотно запирающейся дверцей - возможно, стерилизатор. - Я Тарл Кабот из Ко-ро-ба, - сказал я слабо, будто пытался уверить себя в том, кто я такой. - Больше нет, - улыбнулся Парп. - Подобно мне, ты удостоен чести быть созданием царей-жрецов. - Ты подвергся имплантации, - донеслось из переводчика - высокой коричневой фигуры рядом с Парпом. Я почувствовал себя больным и беспомощным. Впрочем, я не испытывал ни боли, ни неудобства. Но понял, что эти существа врастили мне прямо в ткань мозга золотую контролирующую решетку, которая управляется из смотровой комнаты царями-жрецами. Я вспомнил человека, которого когда-то встретил на одинокой дороге вблизи Ко-ро-ба; он, подобно роботу, должен был повиноваться приказам царей-жрецов, пока не попытался сопротивляться; сеть была перегружена и сожгла его мозг, дав ему наконец свободу смерти. Я пришел в ужас. Пойму ли я, что происходит, буду ли в состоянии что-то испытывать, находясь под контролем царей-жрецов? Больше всего я боялся, что меня будут использовать, чтобы причинить вред Миску и моим друзьям. Меня могут послать к ним шпионить, срывать их планы, может, даже убить Миска, Ал-Ка, Ба-Та и других предводителей, моих друзей. Я задрожал от ужаса, и Парп, видя это, засмеялся. Как бы мне хотелось добраться до его жирного горла! - Кто это сделал? - спросил я. - Я, - ответил Парп. - Операция не трудная, и я проводил ее много раз. - Он член касты врачей, - сказал Куск, - и в искусстве хирургии превосходит даже царей-жрецов. - Из какого города? - спросил я. Парп внимательно взглянул на мен. - Из Трева. Я закрыл глаза. Мне показалось, что при сложившихся обстоятельствах, пока я еще распоряжаюсь собой, я могу убить себя. Иначе я превращусь в оружие Сарма, буду вредить своим друзьям, уничтожать их. Меня всегда пугала мысль о самоубийстве, потому что жизнь казалась мне бесценной, и хоть человеку дается немного времени, надо его ценить, даже если живешь в боли и печали. Но в данных обстоятельствах - вероятно, мне нужно отказаться от дара жизни, потому что есть нечто более ценное, и если бы это было не так, сама жизнь была бы не так ценна. Куск, мудрый царь-жрец, вероятно, знакомый с человеческой психологией, повернулся к Парпу. - Ему нельзя позволить кончить свою жизнь, прежде чем будет активирована контрольная сеть, - сказал он. - Конечно, - подтвердил Парп. Сердце мое упало. Парп вывез тележку, на которой я лежал, из комнаты. - Ты человек, - сказал я ему, - убей меня. Он только рассмеялся. Выйдя из операционной, он достал маленькую кожаную коробочку, извлек оттуда острое лезвие и поцарапал мне руку. Мне показалось, что потолок начал вращаться. - Слин, - выбранил я его. И потерял сознание. Моей тюрьмой оказался резиновый диск не менее фута толщиной и десяти футов в диаметре. В центре диска, заглубленное, так что я не мог удариться о него головой, находилось железное кольцо. От него отходила тяжелая металлическая цепь, ведущая к толстому металлическому ошейнику у меня на горле. На ногах у меня кандалы, руки связаны за спиной стальными наручниками. Диск поместили в штабе Сарма, и мне кажется, ему это было приятно. Он часто подходил ко мне, насмехаясь, рассказывая об успехах своих боевых планов и действий. Я заметил, что конечность, которую я отрубил в помещении Матери, теперь отросла. Сарм помахал этой конечностью, более золотой и свежей, чем остальное тело. - Вот еще одно преимущество царей-жрецов перед людьми, - сказал он, и его антенны согнулись. Я молча выслушал его заявления, поражаясь жизненной восстановительной силе царей-жрецов, этих грозных золотых врагов, которым посмели противостоять люди. Я не знал, правду ли говорит мне Сарм, но кое в чем был уверен, а многое узнавал случайно из разговоров царей-жрецов и прислуживавших им мулов-имплантов. Обычно в штабе был переводчик, и мне не трудно было следить за разговорами. Преобразователь установили ради таких, как Парп, который проводил много времени в штабе. Много дней в бессильной ярости я сидел или лежал в диске, а снаружи бушевала битва. Но почему-то Сарм не активировал мою контрольную сеть и не посылал меня со своими заданиями. Парп, попыхивая трубкой, постоянно находился рядом. Трубку он все время раскуривал маленькой зажигалкой, которую я вначале принял за оружие. Гравитационный разрыв больше не использовался в боевых действиях. Оказалось, что Миск, с самого начала не доверявший Сарму, сам подготовил такое оружие, но не трогал бы его, если бы Сарм не применил первым. Но теперь войска Миска тоже обладали таким оружием, и Сарм в страхе перестал пользоваться своим. В войне использовались новые корабли, построенные людьми Миска, и диски, бронированные сторонниками Сарма. Я узнал, что в ангарах роя не осталось больше пригодных к использованию наблюдательных кораблей. С другой другой стороны, корабли обеих сторон, по-видимому, нейтрализовали друг друга, и война в воздухе, не приведя нас к победе, как надеялись мы с Миском, тоже зашла в тупик. Вскоре после неудачи гравитационного нападения Сарм распространил в занятых войсками Миска районах различные болезнетворные микроорганизмы, многие из которых не вырывались на свободу уже несколько столетий. Но хоть эти невидимые нападающие были очень опасны, привычка царей-жрецов и мулов к личной гигиене, а также постоянное использование бактерицидных лучей предотвратили и эту угрозу. Самым свирепым и диким шагом, по крайней мере по мнению царей-жрецов, было высвобождение золотых жуков из их туннелей в окрестностях роя. Свыше двухсот этих жуков на изолированных дисках, которые пилотировали цари-жрецы в кислородных масках, было доставлено к районам роя, контролируемым ничего не подозревавшим Миском и его армией. Выделения волосков гривы жука, которые так подействовали на меня в замкнутом туннеле, оказывали непреодолимое воздействие на чувствительные антенны царей-жрецов, гипнотизируя их, делая совершенно беспомощными, завлекая к жуку, который своими полыми клещевидными челюстями высасывал из них телесные жидкости. Цари-жрецы Миска начали покидать свои укрытия и наблюдательные посты, выходить на улицы, наклонив вперед тела, устремив антенны в сторону жуков. Сами цари-жрецы ничего не говорили, ничего не объясняли своим недоумевающим товарищам-людям, они просто откладывали оружие и направлялись к жукам. И тут какая-то храбрая женщина, бывший мул, так и оставшаяся неузнанной, разобралась в ситуации, выхватила заостренный кол у одного из изумленных растерянных пастухов и бросилась на жуков, она била их, колола, отгоняла своим копьем, и тут же пастухи бросились ей на помощь и отогнали ужасных куполообразных хищников, прогнали их туда, откуда они пришли. И на следующий день уже один из разведчиков Сарма положил оружие и, как говорят цари-жрецы, предался радостям золотого жука. Теперь жуки бродили по всему рою и представляли больше угрозы войскам Сарма, чем Миска, потому что теперь никто из царей-жрецов Миска не выходил без сопровождающих людей, которые отгоняли встреченных золотых жуков. И в следующие дни жуки, естественно, переместились в районы Сарма, потому что там не было кричащих людей с их острыми палками. Опасность была так велика, что все имплантированные мулы, включая даже Парпа, отправились на улицы защищать царей-жрецов. Странно с человеческой точки зрения, но ни Сарм, ни Миск не позволяли людям убивать золотых жуков. По причинам, которые я укажу ниже, они не хотели убивать эти опасные существа со сросшимися крыльями. Золотые жуки, бродящие по рою, заставили Сарма для спасения обратиться за помощью к людям, потому что люди, особенно в хорошо вентилируемых туннелях роя, не поддавались наркотическому воздействию жуков, этому запаху, который полностью выводил из строя чувствительные антенны царей-жрецов. Сарм объявил амнистию всем прежним мулам, предлагая им снова возможность стать рабами царей-жрецов. К этому щедрому предложению, чувствуя, что оно может не оказаться непреодолимым, он добавил лишние порции соли и по две самки мула на каждого мужчину после окончательного разгрома войск Миска, когда предположительно будет захвачено много самок. Их и раздадут победителям. Женщинам в войсках Миска он предлагал золото, драгоценности, дорогие ткани, разрешение отращивать волосы и рабов-мужчин, которые опять-таки будут распределены после победы. К этому он добавлял убедительные соображения, что его войска по-прежнему превосходят войска Миска как по числу царей-жрецов, так и по огневой мощи, что победа неизбежно будет за ним и что в такое время хорошо быть у него в милости. Хотя сам я, конечно, не отказался бы от Миска и свободы и не присоединился бы к Сарму, я вынужден был согласиться, что конечная победа может оказаться на его стороне и его предложения соблазнительны для бывших мулов, особенно тех, кто занимал высшее положение в рое до войны. Мне не следовало удивляться, но все же я удивился, когда одним из первых дезертиров из войска Миска оказалась предательская Вика из Трева. Я узнал об этом однажды утром, проснувшись от удара кожаного хлыста. - Проснись, раб! - послышался голос. С криком гнева я, борясь с цепями, встал на колени; цепь и металлический ошейник удерживали меня на месте. Снова и снова бич хлестал меня, направляемый рукой девушки. Тут я услышал ее смех и узнал своего мучителя. Хотя лицо ее было закрыто завесой, ошибиться в голосе, в позе было невозможно. Женщина, стоявшая надо мной с хлыстом, одетая в драгоценные шелка, в золотых сандалиях и пурпурных перчатках, эта женщина была Викой из Трева. Она отбросила с лица завесу, откинула голову и рассмеялась. И снова ударила меня. - Теперь я хозяйка! - прошипела она. Я спокойно разглядывал ее. - Я был прав, - сказал я наконец. - Хотя и надеялся, что ошибаюсь. - О чем это ты? - Ты достойна только участи рабыни. Лицо ее исказилось от гнева, и она снова ударила меня, на этот раз по лицу. Я ощутил вкус своей крови. - Не порань его серьезно, - сказал стоявший сбоку Сарм. - Он мой раб! - ответила она. Антенны Сарма свернулись. - Ты получишь его после моей победы, - сказал Сарм. - Тем временем я его использую. Вика нетерпеливо, почти презрительно взглянула на него и пожала плечами. - Хорошо, - сказала она, - я могу подождать. - А мне она издевающимся тоном сказала: - Ты заплатишь. Заплатишь так, как только я, Вика из Трева, умею заставлять платить мужчин. Я был доволен тем, что потребовался царь-жрец, чтобы меня приковали у ног Вики, что я не сам в надежде на ее милости надел на себя рабский ошейник. Вика, взмахнув полами платья, повернулась и вышла из помещения штаба. Сарм подошел ближе. - Видишь, мул, - сказал он, - как цари-жрецы используют против людей их собственные инстинкты. - Да, - ответил я, - вижу. Хотя тело мое горело от ударов хлыста, больше угнетала меня мысль о Вике. Я ведь знал, кто она такая, и все же в глубине души надеялся, что ошибаюсь. Сарм подошел к встроенной в одну из стен панели. Он нажал кнопку. - Я активирую твою контрольную сеть, - сказал он. Я застыл в своих цепях. - Проверочные тесты очень просты, - продолжал Сарм, - и могут заинтересовать тебя. В комнату вошел Парп и остановился около меня, попыхивая трубкой. Я заметил, что он отключил свой переводчик. Сарм повернул ручку. - Закрой глаза, - прошептал Парп. Я не испытывал никакой боли. Сарм внимательно смотрел на меня. - Может, нужно увеличить напряжение, - сказал Парп, возвышая голос, чтобы он донесся до переводчика Сарма. Следуя этому предложению, Сарм снова коснулся первой кнопки. Потом опять повернул ручку. - Закрой глаза, - настойчиво прошептал Парп. Я почему-то послушался. - Открой, - сказал Парп. Я открыл. - Опусти голову. Опустил. - Поверни голову по направлению часовой стрелки, - сказал Парп. - Теперь против часовой стрелки. Удивленный, я выполнял его советы. - Ты был без сознания, - предупредил меня Парп. - Теперь ты больше не под контролем. Я огляделся и увидел, что Сарм выключил машину. - Что ты помнишь? - спросил Сарм. - Ничего. - Сенсорное восприятие проверим позже, - сказал Сарм. - Начальные реакции кажутся вполне обнадеживающими, - громко сказал Парп. - Да, - согласился Сарм, - ты отлично выполнил работу. Сарм повернулся и вышел из помещения штаба. Я посмотрел на Парпа, который улыбался и пыхтел трубкой. - Я не имплантирован? - Конечно, нет. - А как же Куск? - Он один из нас. - Но почему? - Ты спас его детей. - Но у него нет пола и нет детей. - Ал-Ка и Ба-Та, - сказал Парп. - Ты думаешь, цари-жрецы не способны на любовь? Теперь заключение в диске меньше раздражало меня. Парпа опять отправили на улицы отгонять золотых жуков. Я узнал из разговоров в штабе, что немногие люди, сражавшиеся в войсках Миска, поддались на уговоры Сарма, но все же некоторые, подобно Вике из Трева, решили переметнуться на сторону победителя. Лишь несколько человек, мужчин и женщин, пересекли линию и поступили на службу к Сарму. Сарм привел из помещений царей-жрецов всех рабов, бывших там, по большей части рабынь комнат. Сами по себе, испуганные, недоумевающие, они мало чем могли помочь, но представляли собой приманку для мужчин, побуждая их дезертировать; девушки были, так сказать, наградой за предательство, и поскольку красота рабынь комнат была хорошо известна в рое, я считал, что они могли сыграть свою роль; но, к моему удивлению и радости, не более полудесятка мужчин явились за этими прекрасными призами. Война продолжалась, и на меня все большее впечатление производили верность и храбрость людей, служивших Миску; они за горсть грибов, глоток воды и свободу готовы были отдать свои жизни в самой странной схватке, в какой приходилось участвовать людям. Вика приходила ко мне ежедневно, но ей больше не разрешали хлестать меня. Вероятно, была причина для ее ненависти ко мне, но я все же удивлялся глубине и силе этой ненависти. Позже ей поручили кормить меня, и она наслаждалась, бросая мне куски гриба или глядя, как я лакаю воду из чашки, которую она ставила на диск. Я ел, потому что хотел сберечь силы, потому что они могли мне понадобиться. Сарм, который обычно находился в комнате, казалось, получает удовольствие, следя за ее издевательствами, потому что стоял, свернув антенны, а она оскорбляла меня, насмехалась, иногда била своим маленьким кулаком. Очевидно, он был расположен к этой новой самке мула и часто приказывал ей в моем присутствии расчесывать ему антенны, а она как будто радовалась этим приказам. - Какое ты жалкое существо, - говорила она мне, - и какой золотой, сильный, смелый и красивый царь-жрец! А Сарм протягивал к ней антенны, чтобы она могла расчесывать тонкие золотые волоски. Почему-то это занятие Вики раздражало меня, и я, несомненно, не сумел этого скрыть: и Сарм все чаще давал ей в моем присутствии такой приказ, и я с гневом заметил, как она этому радуется. Однажды я гневно крикнул ей: - Прирученный мул! - Молчи, раб, - горячо ответила она. Потом посмотрела на меня и весело рассмеялась. - За это ты сегодня ляжешь спать голодным. Улыбаясь про себя, я вспомнил, как однажды, будучи хозяином, чтобы проучить ее, не дал ей еды на ночь. Теперь я останусь голодным, но, сказал я себе, я это заслужил. Пусть подумает над моими словами, Вика из Трева, прирученный мул! Мне хотелось обнять ее и прижать к груди, откинуть ее голову, прижаться губами к ее губам, как я целовал, когда был ее хозяином. Я выбросил эти мысли из головы. Тем временем медленно, но неотвратимо война стала поворачиваться не в пользу Сарма. Самым значительным происшествием стал приход целой делегации царей-жрецов во главе с самим Куском, которые сдались Миску и захотели воевать на его стороне. Это решение, очевидно, явилось результатом долгих размышлений и обсуждений среди царей-жрецов, которые первоначально поддержали Сарма, потому что он перворожденный, но возражали против его способов ведения войны, особенно против обращения с мулами, использования гравитационного оружия, попытки распространить заразные болезни и наконец против отвратительного и ужасного, с точки зрения царей-жрецов, освобождения золотых жуков. Куск и его последователи пришли к Миску, когда в войне все еще было равновесие, и нельзя было усомниться в том, что из решение продиктовано не личными соображениями и интересами. Больше того, в тот момент казалось, что они по принципиальным соображениям присоединились к проигрывающей стороне. Но после этого другие цари-жрецы, пораженные поступком Куска, начали говорить о необходимости кончить войну, а многие переходили линию фронта. В отчаянии Сарм собрал свои силы, оборудовал семьдесят дисков и устремился на позиции Миска. Очевидно, войска Миска этого ждали, и корабли Сарма были остановлены у баррикад и попали под сильный огонь с ближайших крыш. Вернулось только четыре диска. Стало ясно, что Сарм перешел к обороне, потому что я слышал приказ об охране ближайших к штабу туннелей. Однажды я услышал звук выстрела из серебряной трубы не более чем в нескольких сотнях ярдов. Я с яростью рвал цепи и ошейник, державшие меня в беспомощности, когда судьба войны решалась на улицах. Потом наступила тишина, и я решил, что наступление Миска отбито. Порцию грибов мне срезали на две трети. И я заметил, что цари-жрецы теперь не кажутся такими золотыми, какими я их знал, грудь и живот у них приобрели коричневатый оттенок. Я знал, что это ассоциируется с жаждой. Я понял, что только теперь начинает сказываться отсутствие припасов с плантаций и пастбищ. Наконец Сарм дал мне понять, почему мне сохранили жизнь. - Говорят, между тобой и Миском роевая правда, - сказал он. - Посмотрим, так ли это. - Что это значит? - спросил я. - Если между вами роевая правда, - ответил Сарм, сворачивая свои антенны, - Миск будет готов умереть за тебя. - Не понимаю. - Его жизнь за твою, - сказал Сарм. - Никогда! - ответил я. - Нет, - воскликнула Вика, стоявшая позади. - Он мой! - Не бойся, маленький мул, - сказал Сарм. - Мы возьмем жизнь Миска, а ты получишь своего раба. - Сарм предатель, - сказал я. - Сарм царь-жрец, - ответил он. 31. МЕСТЬ САРМА Было назначено место встречи. Одна из площадей на территории, контролировавшейся силами Сарма. Миск должен был один прийти на эту площадь и там встретиться со мной и Сармом. Никто не должен был брать с собой оружие. Миск сдастся Сарму, а я - теоретически - получу свободу. Но я знал, что Сарм не собирается выполнять свою часть условий, что он намерен убить Миска, тем самым сломить сопротивление оппозиции и сохранить меня рабом для Вики или, что еще вероятнее, убить и меня, хотя при этом он и вызовет разочарование своего прирученного мула. Когда с меня сняли цепи, Сарм сообщил мне, что маленький ящичек, который он несет, активирует мою контрольную сеть, и при первой же попытке неповиновения он повысит напряжение и буквально сожжет мой мозг. Я сказал, что понимаю. Интересно, что сказал бы Сарм, узнав, что Парп и Куск на самом деле не подвергли меня имплантации. Несмотря на договоренность об отсутствии оружия, Сарм подвесил к ремню переводчика, так чтобы спереди не было видно, серебряную трубу. К моему удивлению, прирученный мул Сарма, Вика из Трева, захотела сопровождать своего золотого хозяина. Вероятно, боялась, что он убьет меня и лишит мести, которой она так долго ждала. Он вначале отказал ей, но она так упрашивала, что он наконец согласился. - Я хочу увидеть торжество своего хозяина! - просила она, и этот аргумент, казалось, тронул золотого Сарма, и Вика оказалась членом нашей группы. Меня заставили идти в десяти шагах перед Сармом, который держал в передней конечности контрольный ящик. Сарм верил, что может контролировать мой мозг. Вика шла рядом с ним. Наконец вдали на площади показался Миск. Какую нежность испытал я в этот момент к золотому гиганту: ведь он, царь-жрец, отдавал свою жизнь за мою, просто потому что мы однажды соприкоснулись антеннами, что мы были друзьями, потому что между нами роевая правда. Он остановился, и мы остановились. А потом мы медленно пошли навстречу друг другу по плитам площади в тайном рое царей-жрецов. Когда мы были еще за пределами досягаемости серебряной трубы, но достаточно близко, как я надеялся, чтобы Миск меня услышал, я побежал вперед, высоко вскинув руки. - Уходи! - закричал я. - Это ловушка! Уходи! Миск остановился. В переводчике Сарма за мной послышалось: - За это ты умрешь, мул. Я повернулся и увидел Сарма. Все его огромное, подобное золотому лезвию тело дрожало от гнева. Маленькие хватательные крюки на передних конечностях крутили ручку ящика. - Умри, мул, - сказал Сарм. Но я продолжал спокойно стоять перед ним. Сарму потребовалось мгновение, чтобы понять, что его обманули; он отшвырнул ящичек, который разбился о камни площади. Я стоял, готовый к огню серебряной трубы; Сарм достал ее и направил мне в грудь. - Ну, хорошо, - сказал он, - пусть будет серебряная труба. Я напрягся, ожидая вспышки пламени, этого неудержимого потока, который сожжет мою плоть. Сарм нажал спуск, я услышал негромкий щелчок, но труба не выстрелила. Сарм снова отчаянно нажал на спусковой механизм. - Не стреляет! - послышалось из транслятора Сарма; он был потрясен. - Да, - воскликнула Вика, - я разрядила ее сегодня утром! Девушка побежала ко мне в блеске многоцветных шелков, извлекла из-под одежды мой меч и с поклоном протянула его мне. - Кабот, мой хозяин! - воскликнула она. Я взял меч. - Встань, Вика из Трева, - сказал я, - отныне ты свободная женщина. - Не понимаю, - послышалось из переводчика Сарма. - Я пришла, чтобы увидеть торжество своего хозяина! - воскликнула Вика дрожащим от эмоций голосом. Я мягко отстранил ее. - Не понимаю, - снова донеслось из переводчика. - Поэтому ты и проиграл, - сказал я. Сарм швырнул в меня трубу, я уклонился и услышал, как она гремит на камнях площади. И тут, к моему изумлению, Сарм повернулся и убежал с площади, хотя перед ним был всего лишь человек. Вика в плачем бросилась ко мне в объятия. Через несколько мгновений к нам присоединился Миск. Война закончилась. Сарм исчез, и с его исчезновением и предполагаемой смертью сопротивление Миску прекратилось, потому что держалось оно только на личном престиже Сарма, на том, что он перворожденный. Цари-жрецы, служившие ему, в основном верили, что их поведение соответствует законам роя, но теперь, после исчезновения Сарма, старшим в рое становился Миск, и в соответствии с теми же законами роя теперь все подчинялись ему. Трудно было решить, что делать с теми бывшими мулами, которые дезертировали из армии Миска, поддавшись на уговоры Сарма и поверив, что он побеждает. Мне было приятно узнать, что в целом таких насчитывалось семьдесят пять - восемьдесят человек. Две трети из них мужчины, остальные женщины. Интересно, что среди них не было ни одного носителя гура, ни одного работника с грибных плантаций или пастбищ. Появились Ал-Ка и Ба-Та с двумя пленницами, испуганными молчаливыми девушками, красивыми, одетыми сейчас в короткие без рукавов рубашки из пластика. Девушки склонились у их ног. Они были соединены цепью, которая висячими замками крепилась к их ошейникам; руки у них были связаны за спиной рабскими наручниками. - Дезертиры, - сказал Ал-Ка. - Где ваше золото, ваши драгоценности и шелка? - спросил Ба-Та у девушек. Они молчали, опустив головы. - Убить их прямо сейчас? - спросил Ал-Ка. Девушки переглянулись и задрожали от страха. Я внимательно взглянул на Ал-Ка и Ба-Та. Они подмигнули мне. Я подмигнул им в ответ. План стал мне понятен. Я видел, что у них нет ни малейшего намерения причинять вред этим прекрасным созданиям, теперь находящимся в их власти. - Если хотите... - сказал я. Девушки испустили крик ужаса. - Нет! - умоляюще сказала одна, а другая прижалась головой к ногам Ба-Та. Ал-Ка разглядывал их. - У этой, - сказал он, - сильные ноги. Ба-Та оглядел вторую. - Она кажется здоровой. - Хочешь жить? - спросил Ал-Ка у первой девушки. - Да! - Хорошо, - сказал Ал-Ка, - будешь жить... моей рабыней. - Хозяин! - сказала девушка. - А ты? - строго спросил Ба-Та у второй. Не поднимая головы, та ответила: - Я твоя рабыня, хозяин!. - Поднимите головы, - приказал Ал-Ка, и обе девушки с дрожью повиновались. И тут, к моему удивлению, Ал-Ка и Ба-Та достали золотые ошейники, явно приготовленные заранее. Послышались два коротких щелчка, и ошейники закрылись на горле девушек. Я подумал, что это единственное золото, которое они увидят в ближайшее время. На одном ошейнике было выгравировано "Ал-Ка", на другом "Ба-Та". Потом Ал-Ка открыл замки на цепи девушек, и он со своей ушел в одну сторону, а Ба-та со своей - в другую. Больше два прежних мула не казались неразлучными. За каждым шла девушка, с руками, по-прежнему связанными за спиной. - А какова будет моя участь? - рассмеялась Вика из Трева. - Ты свободна, - напомнил я ей. - Но моя судьба? - с улыбкой спросила она. Я рассмеялся. - Та же, что у них, - ответил я, взял на руки и вынес из помещения. В течение пяти дней мы с Миском решали, как организовать жизнь роя после войны. Проще всего было восстановить все службы и обеспечить необходимым царей-жрецов и людей. Гораздо труднее принять политическое решение, добиться, чтобы эти два разных вида жили мирно и процветали в одном и том же поселении. Миск готов был предоставить людям голос в решении дел роя; больше того, он готов был тем, кто не хочет оставаться в рое, помочь вернуться в свои города. Мы обсуждали эти вопросы, когда внезапно пол помещения подпрыгнул и раскололся. Одновременно две стены рухнули. Миск закрыл меня своим телом и потом со своей огромной силой приподнялся, сбросив груду камней. Весь рой дрожал. - Землетрясение! - воскликнул я. - Сарм не умер, - ответил Миск. Пыльный, покрытый беловатым порошком, он, не веря своим глазам, рассматривал разрушения. Мы видели, как на удалении стена купола над комплексом начала раскалываться, на здания падали огромные камни. - Он собирается уничтожить рой, - сказал Миск. - Он уничтожит всю планету. - Где он? - спросил я. - В энергетическом центре. Я выбрался из-под камней, выбежал из комнаты и прыгнул на первый же транспортный диск. Дорога оказалась разбитой, усеянной обломками, но диск поднимался над ними на газовой подушке и, наклоняясь и прыгая, двигался вперед. Вскоре, несмотря на то что диск был поврежден падающими камнями и я едва мог видеть сквозь висящие в туннелях облака пыли, я оказался у энергетического центра. Соскочив с диска, я побежал к входу. Дверь оказалась закрытой, но я отыскал ближайшее вентиляционное отверстие и вырвал решетку. Меньше чем через минуту, сняв вторую решетку, я спрыгнул на пол огромного куполообразного помещения энергетического центра. Ни следа Сарма. Сам я не знаю, как чинить оборудование, поэтому я подошел к входной двери, открыл замок - он был заперт изнутри, - и распахнул дверь настежь. Теперь смогут войти Миск и инженеры. И тут же от выстрела из серебряной трубы дверь над моей головой почернела. Подняв голову, я увидел на узком мостике, который идет по наружной поверхности купола, закрывающего энергетическую установку, Сарма. Еще один выстрел чуть не сжег меня, оставив лужу расплавленного мрамора в пяти футах от того места, где я стоял. Уклоняясь от выстрелов, я побежал к стене, там Сарм сверху не сможет достать меня огнем. Я видел его сквозь голубоватый купол, закрывавший установку, высоко вверху - золотая фигура на узком мостике у самого верха купола. Он выстрелил в меня, прожег дыру в куполе, обнажив энергетическую установку. Тем же выстрелом он вырвал часть купола возле того места, где я стоял. Следующим выстрелом через отверстие сверху он может принести много вреда, и я переменил позицию. Но тут Сарм как будто утратил интерес ко мне, может быть, решил, что я убит, а вернее, хотел сохранить заряды для более важных дел, потому что он начал методично стрелять в щиты управления, уничтожая их один за другим. Потом он выстрелил прямо в установку, и она загудела, столбы пурпурного пламени подняли из нее чуть не до дыры, пробитой Сармом в куполе. С одной стороны, хотя я тогда едва обратил на него внимание, показалась еле видная куполообразная золотистая фигура золотого жука; очевидно, испуганный и сбитый с толку, он пробрался из туннеля через открытую дверь в помещение установки. Где же Миск и его инженеры? Вероятно, туннели обрушились, и сейчас их пытаются пробить, чтобы добраться до энергетического центра. Я знал, что должен попытаться остановить Сарма, но что же мне делать? Он вооружен серебряной трубой, а у меня только стальной горянский меч. Сарм долго стрелял в щиты у стен, несомненно, решив уничтожить приборы управления. Я надеялся, что так он истощит заряд у своего оружия. Оставив свое убежище, я устремился к мостику и скоро оказался на этом узком переходе. Он шел вокруг купола, который теперь едва сдерживал огненную ярость, волнующееся море огня, бившееся о гладкие стены. Я быстро поднимался по мостику и вскоре ясно увидел Сарма на самом верху купола; именно там он мне демонстрировал могущество царей-жрецов и объяснял, как видоизменение нервной сети привело к этому могуществу. Сарм не замечал моего приближения, по-видимому, не мог поверить, что я решусь преследовать его в таком опасном месте. Но тут он повернулся, увидел меня, казалось, удивился, но тут же взметнулась серебряная труба, и я изо всех сил побежал по стальным ступеням. Затем стена купола разделила меня и царя-жреца. Он выстрелил, пробив дыру сначала в одной стене купола, а потом в другой, прямо подо мной. Дважды еще стрелял Сарм, и дважды я уворачивался, стараясь, чтобы между нами все время находилась двойная стена купола. Потом я увидел, как он повернулся и продолжил стрельбу по щитам. Увидев это, я снова начал подниматься по лестнице. Потом, к своей радости, увидел, что из трубы больше не вырывается пламя, у оружия Сарма кончился заряд. Что теперь будет делать Сарм? Со своего положения на верху купола он ничего не может сделать, хотя для стрельбы по щитам это была идеальная позиция. Жалеет ли он, что потратил много зарядов для стрельбы по мне? Чтобы причинить дальнейший вред, он должен спуститься и перейти к щитам по другую сторону купола, но для этого ему нужно миновать меня, а я решил не позволить ему этого. Медленно я поднимался по мостику, избегая поврежденных ступеней. Сарм, казалось, не торопится. Он ждет меня. Я видел, как он отшвырнул свою серебряную трубу, видел, как она упала в одно из отверстий в куполе прямо в огненное бушующее море внизу. И вот я стою не более чем в десяти ярдах от царя-жреца. Сарм смотрел, как я приближаюсь, теперь он нацелил на меня свои антенны и выпрямился во весь свой золотой рост. - Я знал, что ты придешь, - сказал он. Каменная стена слева треснула, отдельные ее камни полетели с грохотом вниз. Туча пыли на мгновение скрыла фигуру Сарма. - Я уничтожаю планету, - сказал он. - Она выполнила свое назначение. - Он смотрел на меня. - Она дала убежище рою царей-жрецов. Но больше царей-жрецов нет, остался только я, Сарм. - В рое еще много царей-жрецов, - ответил я. - Нет, - возразил он, - есть только один царь-жрец, перворожденный, Сарм, тот, что не предаст рой, кого любила Мать, который хранил древние законы своего народа. Подобная лезвию фигура царя-жреца, казалось, дрожит на мостике, его антенны будто развеваются на ветру. С потолка падало все больше камней, оно стучали о голубую поверхность внутреннего купола. - Ты уничтожил рой, - сказал Сарм, глядя на меня. Я ничего не ответил. Даже не доставал меч. - Теперь я уничтожу тебя, - сказал Сарм. Меч покинул ножны. Сарм взялся за стальные перила слева от себя и с невероятной силой царя-жреца одним рывком вырвал стальной прут восемнадцати футов длиной. Легко, как деревянной палочкой, взмахнул им. Этот прут - страшное оружие, он легко может ударить меня, отбросить на двести футов к противоположной стене, прежде чем я приближусь к нему. Я отступил, Сарм начал приближаться. - Примитивно, - сказал Сарм, разглядывая свою стальную дубину, потом снова взглянул на меня, антенны его свернулись. - Ничего, подойдет. Я знал, что не смогу отступать долго, Сарм гораздо быстрее, он догонит меня, прежде чем я смогу повернуться. Я не могу прыгнуть в сторону: там только гладкий крутой изгиб стены купола, я скользну к смерти и упаду, как те камни с крыши, в дымный огненный рокот внизу. А передо мной Сарм, с дубиной наготове. Если он первым ударом промахнется, может быть, я смогу подобраться ближе, но мне казалось маловероятным, что он промахнется. Не очень подходящее место для смерти. Если бы только я мог отвести взгляд от Сарма и в последний раз взглянуть на чудесный рой и на разрушение, которому он подвергается. В воздухе висели тучи пыли, внизу слышали удары падающих камней, стены дрожали, купол и мостик, прикрепленный к нему, вздрагивали и корчились. Я представил себе, как вздымаются волны далекой Тассы, как в нее рушатся утесы Сардара, Вольтая и Тентиса; рушатся горы и воздвигаются новые, обширные поля Са-Тарна раскалываются, падают башни городов, ограда из черных бревен, окружающая Сардар, разрывается в сотнях мест. Я представлял себе панику в городах Гора, раскачивающиеся корабли в море, паническое бегство диких животных, и из всех людей только я нахожусь в месте, где началось все это опустошение, только я смотрю на виновника этих разрушений, золотого разрушителя планеты. - Бей, - сказал я. - И покончим с этим. Сарм поднял стальной стержень, и я ощутил в его позе смертоносную решимость, все золотые волоски застыли неподвижно, сейчас длинные стержень свистнет и обрушится на мое тело. Я скорчился с мечом в руке и ждал удара. Но Сарм не ударил. К моему удивлению, он опустил стержень и застыл, будто напряженно к чему-то прислушивался. Антенны его дрогнули и напряглись, но не застыли, все чувствительные волоски заколебались. Тело его неожиданно расслабилось. - Убей его, - сказал он. - Убей его. Я подумал, что это он себе, чтобы покончить со мной, но почему-то тут же понял, что это не так. Потом тоже почувствовал что-то и обернулся. За мной, поднимаясь по узкому мостику, перебирая своими шестью маленькими конечностями, медленно переваливая золотым куполообразным телом со ступеньки на ступеньку, двигался золотой жук, которого я видел внизу. Грива на его спине поднялась, как антенны, ее волоски странно, мягко шевелились, как шевелятся подводные растения в холодных течениях моря. До меня донесся наркотический запах от этой поднятой извивающейся гривы, хотя я стоял высоко в свежем воздухе, на вершине купола. Стальной прут выпал из конечности Сарма, скользнул по выпуклой стене купола и с грохотом упал далеко внизу. - Убей его, Кабот, - послышалось из переводчика Сарма. - Убей его, Кабот, пожалуйста. - Царь-жрец не мог пошевелиться. - Ты человек, - доносилось из переводчика. - Ты можешь его убить. Убей его, Кабот, прошу тебя. Я отстранился, вцепившись в перила. - Нельзя, - сказал я Сарму. - Великий грех убивать золотого жука. Мимо меня медленно протиснулось большое куполообразное тело под сросшимися крыльями, вытягивая к Сарму антенны, открывая трубчатые челюсти. - Кабот, - послышалось из переводчика. - Так люди используют инстинкты царей-жрецов против них самих, - сказал я. - Кабот... Кабот... Кабот... - из преобразователя. И тут, к моему изумлению, когда золотой жук приблизился к Сарму, царь-жрец опустился на все конечности, будто встал на колени, и неожиданно погрузил лицо и антенны в извивающуюся гриву золотого жука. Я видел, как трубчатые челюсти пронзили грудь царя-жреца. Облако пыли повисло между мной и этой парой, застывшей в объятиях смерти. О купол ударялись камни и с грохотом обрушивались вниз. Весь купол и мостик, казалось, приподнимаются и вздрагивают, но вцепившиеся друг в друга существа не обращали на это внимание. Антенны Сарма погрузились в гриву золотого жука, его хватательные крючки гладили золотистые волоски гривы, он даже пытался слизывать их выделения. - Радость, - донеслось из переводчика Сарма. - Радость, радость. Я не мог не слышать звуков всасывания. Это работали челюсти золотого жука. Я понял, почему золотым жукам разрешалось жить в рое, почему цари-жрецы не уничтожили их, хотя это и означало их собственную смерть. Должно быть, волоски золотого жука, покрытые наркотическими выделениями, давали царям-жрецам достойную компенсацию за тысячелетия аскетических поисков разгадок научных тайн, приводили к прекрасной кульминации эти долгие-долгие жизни, посвященные рою, его законам, обязанностям и усилению его могущества. Я знал, что у царей-жрецов мало радостей, и теперь понял, что самая большая среди них - это смерть. Один раз Сарм, великий царь-жрец, невероятным усилием воли оторвал голову от золотых волосков и посмотрел на меня. - Кабот, - донеслось из переводчика. - Умри, царь-жрец, - негромко сказал я. Последнее, что я услышал из транслятора Сарма, было слово "радость". В последней смертельной судороге Сарм вырвался из объятий золотого жука, тело его распрямилось на все великолепные двадцать футов роста. Так он стоял на мостике на вершине большого купола, а под ним ревел и гудел энергетический центр царей-жрецов. В последний раз Сарм огляделся, антенны его обозревали величие роя, потом он покачнулся, сорвался с мостика, упал на поверхность купола и скользнул на обломки внизу. Раздувшийся медлительный жук медленно повернулся ко мне. Одним ударом меча я разрубил его голову. Ногой столкнул его тело с мостика и смотрел, как оно скользит по стене купола и, как тело Сарма, падает вниз. Я стоял на вершине купола и смотрел на гибнущий рой. Далеко внизу у входа я видел золотые фигуры царей-жрецов. Среди них был и Миск. Я повернулся и начал спускаться. 32. НА ПОВЕРХНОСТЬ - Это конец, - сказал Миск. Он лихорадочно работал у контрольных приборов, его антенны напрягались, читая показания стрелок запахов. Рядом работали другие цари-жрецы. Я посмотрел на разбитое золотое тело Сарма, лежавшее среди обломков на полу, полускрытое тучами пыли. Услышал, как подавилась рядом девушка, и обнял плечи Вики из Трева. - Нам потребовалось время, чтобы пробиться к тебе, - сказал Миск. - Но теперь уже поздно. - Планета? - спросил я. - Рой... мир... - ответил Миск. Пузырящаяся масса под куполом начала прожигать его, послышался треск, полились ручейки густого шипящего вещества, они, как голубая лава, протискивались в трещины купола. На внешней поверхности купола образовывались капли того же вещества. - Мы должны уходить отсюда, - сказал Миск, - купол расколется. Он указал на стрелку показателя запахов; я, конечно, ничего не смог понять. - Пошли, - послышалось из переводчика Миска. Я поднял Вику и понес ее из рушащегося помещения, за нами торопились цари-жрецы и сопровождавшие их люди. Я повернулся только один раз и увидел, как Миск склонился к телу Сарма, лежащему среди обломков. Послышался громкий треск, стена купола раскололась, и оттуда полился поток густой раскаленной жидкости. А Миск по-прежнему возился у тела Сарма. Пурпурная масса приближалась к царю-жрецу. - Быстрее! - закричал я ему. Но царь-жрец не обращал на это внимания, пытаясь сдвинуть большой каменный блок, прижавший одну из конечностей мертвого Сарма. Я опустил Вику за груду камней и побежал к Миску. - Идем! - Я постучал кулаком по его груди. - Быстрее! - Нет, - ответил Миск. - Ом мертв! Оставь его! - Он царь-жрец, - сказал Миск. Голубая лава приближалась с шипением. Мы вдвоем подняли камень, Миск нежно поднял разбитое тело Сарма, и мы заторопились к отверстию, а голубая шипящая раскаленная жидкость поглотила то место, где мы только что стояли. Миск, несущий Сарма, остальные цари-жрецы и люди, включая нас с Викой, выбрались из энергетического центра и направились к комплексу в середине прежней территории Сарма. - Почему? - спросил я Миска. - Потому что он царь-жрец. - Он предатель, - сказал я, - он изменил рою, он коварно убил бы тебя а теперь он уничтожил ваш рой и всю планету. - Все равно он царь-жрец, - ответил Миск и нежно коснулся антеннами разбитого тела Сарма. - И он перворожденный. И его любила Мать. Сзади раздался сильный взрыв, и я понял, что купол не выдержал, и теперь весь энергетический центр разрушен. Туннель, по которому мы шли, подпрыгнул и изогнулся у нас под ногами. Мы подошли к проходу, который Миск, цари-жрецы и люди прорубили сквозь обломки, прошли по нему и оказались в одном из больших комплексов. Было холодно, и все люди, включая меня, дрожали в своих коротких пластиковых одеяниях. - Смотри! - крикнула Вика, указывая вперед. И мы все увидели высоко вверху, наверно, в миле над нами, открытое голубое небо Гора. Большая щель, с краев которой все еще падали камни, появилась в потолке роя, прорезала многочисленные пласты над ним, пока сквозь отверстие не стало видно прекрасное голубое небо мира наверху. Многие люди громко закричали от удивления: они никогда не видели неба. Цари-жреца заслонили свои антенны от яркого солнечного света. И мне вдруг пришло в голову, почему цари-жрецы так зависят от людей, так нуждаются в них. Они не выносят солнечных лучей! Я посмотрел на небо. И понял, какой была боль и радость ночного полета. Его крылья, сказала Мать, как потоки золота. - Как оно прекрасно! - воскликнула Вика. - Да, прекрасно, - согласился я. Я вспомнил, что уже девять лет девушка не видела неба. Обнял ее за плечи и держал, а она плакала, обратив лицо к далекому небу. В этот момент из-за угла ближайшего здания показался один из кораблей Миска. На нем был Ал-Ка в сопровождении своей женщины. Корабль приземлился рядом с нами. Через мгновение появился второй - с Ба-Та. С ним тоже была женщина. - Пришло время каждому выбирать место смерти, - сказал Миск. Цари-жрецы, конечно, не покинут рой. К моему удивлению, большинство людей, в основном те, кто вырос в рое и считает его своим домом, тоже пожелали остаться. Другие, однако, охотно садились на корабли, чтобы улететь в отверстие вверху. - Мы уже вылетали много раз, - сказал Ал-Ка, - и другие корабли тоже, потому что рой в десятке мест разбит и открыт под небом. - Где ты хочешь умереть? - спросил я Вику из Трева. - Рядом с тобой, - просто ответила она. Ал-Ка и Ба-Та, как я и ожидал, передали свои корабли другим пилотам, потому что намерены были остаться в рое. Их женщины, к моему удивлению, добровольно решили остаться рядом с мужчинами, которые надели им на шеи золотые ошейники. Я увидел вдали Куска. Ал-Ка и Ба-Та в сопровождении своих женщин пошли к нему. Они встретились в ста ярдах от меня, и я видел, как царь-жрец положил передние конечности на плечи людей, и они стояли и ждали конца роя. - Наверху нет безопасности, - сказал Миск. - Здесь тоже, - ответил я. - Верно, - согласился Миск. В удалении раздался глухой взрыв, мы услышали грохот обвала. - Гибнет весь рой, - сказал Миск. Я увидел слезы на глазах людей. - Неужели мы ничего не можем сделать? - спросил я. - Ничего, - ответил Миск. Вика посмотрела на меня. - А ты где хочешь умереть, Кабот? Я увидел, что последний корабль готовится к полету вверх, в отверстие в крыше комплекса. Хорошо бы выбраться на поверхность, под голубое небо, взглянуть на зеленые поля за черным Сардаром. Но я сказал: - Я решил остаться с Миском, моим другом. - Хорошо, - сказала Вика, прижимаясь головой к моему плечу. - Я тоже остаюсь. - Кое-что из твоих слов не переводится, - заметил Миск, нацелив на меня антенны. Я посмотрел в большие золотые глаза Миска, на левом виднелся беловатый шрам - сюда попало лезвие Сарма в битве в помещениях Матери. Я даже не мог сказать ему, что чувствую, потому что в его языке нет нужных слов. - Я сказал, что хочу остаться с тобой. Между нами роевая правда. - Понимаю, - сказал Миск и легко притронулся ко мне антеннами. Правой рукой я слегка сжал чувствительный отросток, лежавший на моем левом плече. Мы вместе смотрели, как медленно поднимается последний корабль, как он белой звездочкой исчезает в голубизне снаружи. Куск, Ал-Ка, Ба-Та и их женщины пошли к нам через обломки. Мы стояли на неровных сдвинувшихся камнях площади. Справа на одной стене в каскадах искр взорвалось несколько шаров-ламп; искры летели вниз и гасли, не коснувшись пола. Несколько камней обрушилось сверху, они падали на крыши зданий и пробивали их, разбивались на улицах. Пыль затянула комплекс, и я полой платья закрыл лицо Вики, чтобы защитить его. Тело Миска было покрыто пылью, пыль набилась мне в глаза и в горло. Я улыбнулся про себя: Миск занялся очисткой. Мир может рушиться вокруг, но он не забудет о необходимости причесаться. Вероятно, пыль очень мешает ему, действует на чувствительные волоски. - К несчастью, - сказал мне Ал-Ка, - вторая энергетическая установка еще не завершена. Миск прекратил причесываться, Куск тоже уставил антенны на Ал-Ка. - Что за вторая установка? - спросил я. - Установка мулов, - ответил Ал-Ка, - ее строили пятьсот лет, готовя восстание против царей-жрецов. - Да, - подтвердил Ба-Та, - ее построили инженеры мулы, выучившиеся у царей-жрецов, они в течение столетий собирали ее из украденных деталей в далеком районе старого роя. - Я об этом не знал, - сказал Миск. - Цари-жрецы недооценивали мулов, - заметил Ал-Ка. - Я горжусь своими детьми, - сказал Куск. - Мы не инженеры, - ответил Ал-Ка. - Да, - согласился Куск, - но вы люди. - Очень немногие из мулов знали об этой установке, - сказал Ба-Та. - Мы сами об этом не знали, пока к нам в войне не присоединилось несколько техников. - А где эти техники сейчас? - спросил я. - Работают, - ответил Ал-Ка. Я схватил его за плечи. - Можно ли ввести установку в действие? - Нет, - сказал Ал-Ка. - Тогда почему они работают? - спросил Миск. - Это по-человечески, - ответил Ба-Та. - Глупо, - заметил Миск. - Но по-человечески, - повторил Ба-Та. - Да, глупо, - снова сказал Миск, и антенны его согнулись, но потом он мягко коснулся ими плеча Ба-Та, желая показать, что не хотел его обидеть. - А что нужно? - спросил я. - Я не инженер, - ответил Ал-Ка. - Не знаю. - Он посмотрел ан меня. - Но это имеет какое-то отношение к силам ура. - Эта тайна хорошо охранялась царями-жрецами, - сказал Ба-Та. Миск задумчиво поднял антенны. - У нас есть деструктор ура, который я соорудил в ходе войны, - послышалось из его переводчика. Они с Куском быстро соприкоснулись антеннами и мгновение держали их вместе. Потом разъединили. - Компоненты деструктора можно переналадить, - продолжал Миск, - но маловероятно, чтобы силовая петля замкнулась удовлетворительно. - Почему? - спросил я. - Во-первых, - сказал Миск, - энергетическая установка, сооруженная мулами, вероятно, чрезвычайно неэффективна; во-вторых, она сооружалась из частей, которые крали много столетий, и поэтому вряд ли их удастся совместить с частями деструктора. - Да, - согласился Куск, и его антенны угнетенно обвисли, - вероятность не в нашу пользу. Огромный камень упал с крыши и, как большой резиновый мяч, проскакал мимо нас. Вика закричала и теснее прижалась ко мне. Миск и Куск больше, чем когда-либо, начали раздражать меня. - Есть ли хоть какой-нибудь шанс? - спросил я у Миска. - Может быть, - ответил Миск, - потому что я сам не видел их установку. - Но по теории вероятности, - подхватил Куск, - шансов нет. - Шанс есть, но исключительно малый, - размышлял Миск, расчесывая чувствительные волоски. - Согласен, - признал Куск. Я схватил Миска, чтобы остановить это бесконечное расчесывание. - Если есть хоть какой-то шанс, - закричал я, - нужно попробовать! Миск посмотрел на меня, и его антенны удивленно приподнялись. - Я царь-жрец, - сказал он. - Вероятность такова, что царь-жрец, как разумное существо, за это не возьмется. - Но ты должен взяться! - закричал я. Еще один камень упал в ста ярдах от нас и проскакал мимо. - Я хочу умереть с достоинством, - сказал Миск, мягко отбирая у меня переднюю конечность и возобновляя расчесывание. - Царю-жрецу не полагается суетиться, как человеку, бороться, когда нет никакой надежды на успех. - Если не ради тебя самого, - сказал я, - то ради людей - в рое и за его пределами. У нас единственная надежда на вас. Миск перестал расчесывать волоски и посмотрел на меня. - Ты этого хочешь, Тарл Кабот? - спросил он. - Да, - ответил я. А Куск посмотрел на Ал-Ка и Ба-Та. - Вы тоже этого хотите? - Да, - сказали Ал-Ка и Ба-Та. И в этот момент в облаках пыли я увидел в пятидесяти ярдах от нас круглое куполообразное тело одного из золотых жуков. Почти одновременно Миск и Куск подняли свои антенны и задрожали. - Нам повезло, - послышалось из преобразователя Куска. - Да, - согласился Миск, - теперь не нужно отыскивать золотого жука. - Вы не должны сдаваться золотому жуку! - закричал я. Я видел, как антенны Миска и Куска повернулись в сторону золотого жука, видел, как жук остановился, как начала подниматься его грива. И ощутил странный наркотический запах. Я выхватил меч, но Миск мягко схватил меня за руку и не позволил наброситься на золотого жука и убить его. - Нет, - сказал он. Жук подполз ближе, и я увидел, что его грива развевается, как подводное растение, захваченное течением. - Ты должен сопротивляться, - сказал я Миску. - Я умру, - ответил Миск, - не отравляй мне эту радость. Куск сделал шаг к жуку. - Ты должен бороться до конца! - крикнул я. - Это конец, - послышалось из переводчика Миска. - Я старался. А теперь я устал. Прости меня, Тарл Кабот. - Так хочет умереть наш отец? - спросил Ал-Ка у Куска. - Вы не понимаете, дети мои, - ответил Куск, - что значит золотой жук для царей-жрецов. - Мне кажется, я понимаю, - воскликнул я, - но вы должны сопротивляться! - Неужели ты хочешь, чтобы мы погибли, занятые бесполезной работой, умерли глупцами, лишенными последних радостей золотого жука? - спросил Миск. - Да! - воскликнул я. - Так не поступают цари-жрецы. - Так пусть отныне они так поступают! - крикнул я. Миск распрямился, его антенны развевались, все тело дрожало. Он стоял дрожа, в облаке пыли, среди падающих обломков. Смотрел на собравшихся вокруг людей, на приближающегося золотого жука. - Прогони его, - послышалось из транслятора Миска. С криком радости я устремился к золотому жуку, и Вика, Ал-Ка, Ба-Та и их женщины присоединились ко мне; мы пинали жука, толкали его, отскакивали от его трубчатых челюстей, бросали в него камни и наконец отогнали. Потом вернулись к Миску и Куску, которые стояли, соединив антенны. - Отведите нас к установке мулов, - сказал Миск. - Я вам покажу, - воскликнул Ал-Ка. Миск снова повернулся ко мне. - Я желаю тебе добра, Тарл Кабот, человек, - сказал он. - Подожди, - ответил я, - я пойду с вами. - Ты ничем не можешь помочь, - сказал он. Антенны Миска наклонились ко мне. - Стой на ветру и снова взгляни на небо и солнце. Я поднял руки, и Миск осторожно коснулся моих ладоней антеннами. - Желаю тебе добра, Миск, царь-жрец, - сказал я. Миск повернулся и ушел в сопровождении Куска и остальных. Мы с Викой остались одни в разрушающемся комплексе. На мгновение показалось, что вся крыша над нами раскололась и обвисла. Я схватил Вику на руки и побежал. С невероятной легкостью мы как будто плыли по направлению к туннелю, и, оглянувшись, я увидел, что крыша медленно обваливается, как каменный снегопад. Я ощущал изменение в силе тяжести планеты. Может быть, скоро она расколется, превратится в пылевой пояс в нашей системе, а пояс этот изогнется и гигантской спиралью, как падающая птица, ринется в недра пылающего солнца. Вика у меня на руках потеряла сознание. Я бежал по туннелям, не представляя себе, что делать дальше. И оказался в первом комплексе, из которого впервые бросил взгляд на рой царей-жрецов. Двигаясь как во сне, касаясь пола через тридцать-сорок ярдов, я по рампе поднимался к лифту. И увидел только темную открытую шахту. Дверь была сломана, и в шахте валялся мусор. Висячих тросов не было, и в полусотне футов ниже я видел разбитую крышу лифта. Похоже, мы застряли в рое. И тут я увидел в пятидесяти ярдах еще одну дверь, только меньшую. Одним медленным долгим прыжком я оказался у этой двери и нажал кнопку сбоку от нее. Дверь открылась, я влетел внутрь и нажал самую верхнюю кнопку в ряду. Дверь закрылась, и лифт быстро пошел вверх. Когда она снова открылась, я увидел зал царей-жрецов, хотя огромный купол над ним теперь был разбит и части его упали на пол. Я нашел лифт, которым пользовался Парп, врач из Трева, мой хозяин в первые часы пребывания в рое царей-жрецов. Я вспомнил, что Парп вместе с Куском отказался подвергать меня имплантации и вступил в подпольную организацию сопротивления Сарму. Когда он в первый раз разговаривал со мной, как я теперь понял, он находился под контролем царей-жрецов, его контрольная сеть была активирована и слова и действия диктовались, по крайней мере в основном, из смотровой комнаты, но теперь смотровая комната, подобно большей части роя, разрушена, и даже если бы она была цела, теперь некому активировать сеть. Отныне Парп будет собственным хозяином. Вика по-прежнему без сознания лежала у меня на руках, и я укутал ее в полы одежды, чтобы защитить лицо, глаза и горло от пыли. Я направился к трону царей-жрецов. - Приветствую тебя, Кабот, - произнес голос. Я поднял голову и увидел Парпа, который спокойно сидел на троне, попыхивая трубкой. - Ты не должен здесь оставаться, - сказал я ему, с беспокойством поглядывая на обломки купола. - Мне некуда идти, - ответил Парп, удовлетворенно пыхтя трубкой. Он откинулся назад. Клуб дыма вырвался из трубки, но не поплыл, а буквально устремился вверх. - Хочу насладиться последними затяжками, - сказал Парп. Он благосклонно взглянул на меня, проплыл две или три ступени и встал рядом. Поднял край покрова, который я натянул на лицо Вики. - Она прекрасна, - сказал Парп. - Очень похожа на мать. - Да, - согласился я. - Хотел бы я знать ее получше. - Парп улыбнулся. - Я недостойный отец для такой девушки. - Ты очень хороший и храбрый человек, - возразил я. - Я маленький, некрасивый и слабый, - ответил он, - и правильно моя дочь меня презирала. - Я думаю, сейчас она бы не стала тебя презирать. Он улыбнулся и снова закрыл ее лицо. - Не говори ей, что я ее видел. Пусть забудет глупого Парпа. Как мячик, он подпрыгнул, взлетел вверх и снова уселся на троне. Ударил по ручкам трона и от этого движения чуть не полетел вверх. - Зачем ты сюда вернулся? - спросил я. - Чтобы еще раз посидеть на троне царей-жрецов, - с усмешкой ответил Парп. - Но зачем? - Может, тщеславие, - сказал Парп. - А может, воспоминания. - Он снова хихикнул, и глаза его с усмешкой устремились на меня. - Но главным образом, потому что я считаю это самым удобным сидением во всем Сардаре. Я рассмеялся. Потом посмотрел на него. - Ты ведь с Земли? - Очень, очень давно, - ответил он. - Так и не привык сидеть на полу. - Он снова захихикал. - Колени не сгибаются. - Ты англичанин. - Да, - с улыбкой сказал он. - Привезен в путешествии приобретения? - Конечно. Парп с раздражением рассматривал свою трубку. Она погасла. Он начал рыться в мешочке с табаком, который висел у него на поясе. - И как давно? - спросил я. Он начал набивать трубку табаком. С уменьшением тяготения это стало нелегкой задачей. - А что ты об этом знаешь? - спросил Парп, не глядя на меня. - Я знаю о стабилизирующей сыворотке. Парп посмотрел на меня, придерживая пальцем табак в трубке, чтобы он не улетел. - Триста лет, - сказал он и снова обратил все внимание на трубку. Он пытался затолкать в нее табак, но получалось плохо, потому что маленькие коричневые частички все время отделялись и всплывали над трубкой. Наконец ему удалось набить достаточно, чтобы они держали друг друга, и он пустил струю пламени из серебряной зажигалки. - Где ты взял табак и трубку? - спросил я, потому что на Горе ничего подобного нет. - Как ты понимаешь, - ответил Парп, - эту привычку я приобрел на Земле, и так как я несколько раз в качестве агента царей-жрецов возвращался на Землю, мне удавалось потакать ей. С другой стороны, в последнее время я стал выращивать собственный табак внизу в рое под лампами. Пол у меня под ногами подскочил. Трон накренился, потом встал на место. Парпа, казалось, больше беспокоит трубка, которая грозила снова потухнуть, чем раскалывающийся рядом мир. Наконец ему удалось справиться с трубкой. - А ты знаешь, - спросил он меня, - что это Вика отогнала золотых жуков, когда Сарм послал их на армию Миска? - Нет, - ответил я, - не знал. - Смелая девочка. - Это я знаю, - сказал я. - Действительно замечательная и красивая женщина. Парпу как будто понравились мои слова. - Да, я тоже так считаю, - сказал он. И печально добавил: - И мать у нее была такая же. Вика зашевелилась у меня на руках. - Быстрее, - сказал Парп, будто чего-то испугался, - унеси ее отсюда, пока она не пришла в себя. Она не должна меня видеть! - Почему? - Потому что она меня презирает, а я не вынесу ее презрения. - Думаю, нет. - Иди, - просил он, - иди! - Покажи мне дорогу. Парп торопливо выбил трубку о ручку трона. Пепел и невыкуренные крошки табака повисли в воздухе, как дым, а потом разлетелись. Парп сунул трубку в сумку. Он проплыл с трона на пол и, касаясь поверхности через каждые двадцать ярдов, направился к выходу. - Иди за мной, - сказал он. Держа Вику на руках, я последовал за Парпом, чья одежда вздымалась и опадала на ходу, как будто он плывет в воде. Скоро мы достигли стальной двери, Парп повернул ручку, и дверь поднялась. Я увидел, как снаружи два снежных ларла повернулись мордами к входу. Цепей на них не было. Глаза Парпа расширились от ужаса. - Я думал, они уйдут, - сказал он. - Я их освободил, чтобы они не погибли в цепях. Парп снова повернул ручку, дверь начала опускаться, но один из ларлов с диким ревом бросился к ней и успел просунуть половину тела и одну длинную когтистую лапу. Мы отскочили. Дверь прижала ларла, а он, испуганный, нажал на нее, и она погнулась. Ларл попятился, но дверь, несмотря на усилия Парпа, не закрывалась. - Ты был добр, - сказал я. - Я был дурак, - ответил Парп. - Всегда был! - Но ты ведь не мог знать. Вика откинула одежду с лица и попыталась встать. Я поставил ее, а Парп отвернулся, торопливо закрывая лицо одеждой. Я стоял у двери с мечом в руке, чтобы отогнать ларлов, если они попытаются войти. Вика стояла чуть за мной, глядя на заклиненную дверь и на двух зверей за ней. Но тут она заметила Парпа, негромко вскрикнула, посмотрела на ларлов и снова на Парпа. Краем глаза я видел, как она протянула руку и направилась к Парпу. Отвела его одежду и коснулась лица. Его глаза наполнились слезами. - Отец! - заплакала она. - Дочь моя! - ответил он и нежно обнял девушку. - Я люблю тебя, отец. И Парп зарыдал, опустив голову на плечо дочери. Один из ларлов заревел, такой голодный рев обычно предшествует нападению. Я хорошо знал этот звук. - Отойди в сторону, - сказал Парп, и я едва узнал его голос. Но отошел. Парп стоял в дверях, держа в руках крошечный серебряный цилиндр. Я тысячу раз видел, как он прикуривал от него трубку. Когда-то я принял его за оружие. Парп повернул зажигалку и направил ее в грудь ближайшего ларла. Нажал, и неожиданно вылетела струя огня Она отбросила Парпа на пять футов назад, а ближайший ларл взревел, дико взметнул лапы, оскалил клыки, белоснежная шерсть на груди почернела, на том месте, где было сердце зверя, образовалась дыра. Ларл дернулся и упал, растянувшись на камне. Парп убрал маленькую трубку. - Можешь ударить ларла в сердце? - спросил он. Для этого нужен исключительно удачный удар мечом. - Если будет возможность, - ответил я. Второй ларл, разъярившись, присел, готовясь к прыжку. - Хорошо, - не мигнув, ответил Парп. - Иди за мной! Вика закричала, я крикнул Парпу, чтобы он остановился, но Парп бросился вперед, прямо в челюсти второго ларла, тот схватил его и начал бешено трясти, а я оказался у его лап и ударил ножом между ребер, прямо в сердце. Полуразорванное тело Парпа, с переломанной шеей, со сломанными руками и ногами, выпало из челюстей зверя. Вика со слезами кинулась к нему. Я снова и снова бил мечом, пока ларл не затих. Тогда я подошел и встал за Викой. Она стояла на коленях у тела. Повернулась, посмотрела на меня и сказала: - Он так боялся ларлов. - Я знал многих храбрецов, - ответил я, - но такого храброго человека, как Парп из Трева, не встречал. Она прижалась к изуродованному телу, шелка ее одежды покрылись кровью. - Мы закроем тело камнями, - сказал я. - И я сниму шкуры с ларлов. Идти далеко, и нас ожидают холода. Она посмотрела на меня полными слез глазами и кивнула. 33. ИЗ САРДАРА Мы с Викой, одетые в шкуры снежных ларлов, направились к воротам в мрачной черной ограде, окружающей Сардар. Путешествие было необычным, но недолгим. Мы перепрыгивали через пропасти, почти плыли в холодном воздухе, и я говорил себе, что Миск, его цари-жрецы и люди, инженеры роя, проигрывают битву, которая решает, могут ли цари-жрецы и люди, действуя вместе, спасти мир, или в конце концов Сарм, перворожденный, победит, и мир, который я так люблю, превратится в обломки, сгорающие в пламенеющем погребальном костре Солнца. Путь от ворот до владений царей-жрецов в Сардаре занял у меня четыре дня, а на обратном пути уже на утро второго дня мы с Викой увидели обломки больших ворот и ограду - теперь упавшие и переломанные бревна. Скорость возвращения объяснялась не тем, что мы спускались, хотя и это сыграло свою роль, а главным образом уменьшением силы тяжести. Я мог, держа Вику на руках, быстро продвигаться по тропе, которая в других условиях была бы опасной или совершенно непроходимой. Несколько раз я просто прыгал с одного участка тропы на сто футов вниз на другой участок; иначе мне пришлось бы пройти между этими пунктами не менее пяти пасангов. Иногда я вообще отказывался от тропы и двигался напрямик, от одного утеса к другому. Когда на утро второго дня мы увидели ворота, ослабление силы тяжести достигло максимума. - Это конец, Кабот, - сказала Вика. - Да, - согласился я, - я тоже так считаю. С того места, где мы стояли на тропе, едва держась на ногах, видна была огромная толпа, из представителей всех каст Гора. Люди толпились у остатков ограды и со страхом глядели на горы. Впереди в несколько рядов, насколько я мог видеть в обе стороны, стояли люди в белой одежде посвященных. Даже с того места, где мы стояли, слышался запах бесчисленных жертвенных костров, запах горящего мяса босков, тяжелые испарения ладана, кипящего в больших котлах, подвешенных на цепях над кострами. Мы слышали непрерывные гимны, видели, как посвященные простираются ниц, умоляя царей-жрецов о милости. Я снова взял Вику на руки и, наполовину идя, наполовину плывя, направился вниз, к развалинам ворот. Когда нас увидели, в толпе послышались громкие крики, потом все стихло, все смотрели на нас. Мне вдруг показалось, что Вика стала тяжелее, и я сказал себе, что, должно быть, начинаю уставать. Я прыгнул с тропы на дно небольшого ущелья и сильно ударился ступнями при приземлении. Очевидно, неверно рассчитал расстояние. Теперь нужно прыгнуть на другую сторону, футов на тридцать вверх. Нужен всего один прыжок. Но прыгнуть я сумел только на пятнадцать футов, задел ногой камень и услышал, как он с грохотом катится вниз. Я снова прыгнул, вложив на этот раз в прыжок все силы, перепрыгнул через край ущелья футов на десять и приземлился между ущельем и воротами. У меня возникла мысль, но я не решался прислушаться к ней. Но тут я посмотрел на развалины ограды и на упавшие ворота, а за ними - на огни бесчисленных костров, на пар от котлов с ладаном. Теперь дым не расплывался и рассеивался. Нет, он стройными столбами поднимался к небу. Я закричал от радости. - В чем дело, Кабот? - воскликнула Вика. - Миск победил! - крикнул я. - Мы выиграли! Не задерживаясь, чтобы поставить ее на ноги, я длинными мягкими прыжками устремился к воротам. И только у ворот поставил Вику на землю. Передо мной была изумленная толпа. Я знал, что никогда в истории планеты человек не возвращался из Сардара. Посвященные, многие сотни, стояли склонившись перед утесами Сардара. Я видел их бритые головы, их лица казались черными на белом фоне одежд, глаза широко раскрыты и полны страха, тела в одежде их касты дрожат. Вероятно, они ожидали, что меня у них на глазах уничтожит огненная смерть. За посвященными теснились люди из сотен городов, объединившись в общем страхе и мольбе, обращенной к жителям Сардара. Я представлял себе, какой ужас и смятение привели этих людей, обычно враждующих друг с другом, сюда, к остаткам ограды, в темную тень Сардара: землетрясения, цунами, ураганы и атмосферные вихри, непонятное уменьшение силы тяжести, ослабление связи между ними и поверхностью. Я посмотрел на испуганные лица посвященных. И подумал, что, возможно, их бритые головы, традиционный древний обычай, как-то связаны с гигиенической практикой роя. Я был доволен тем, что, в отличие от посвященных, люди других каст не падали ниц. В толпе были жители Ара, Тентиса, Тарна, узнаваемые по двум желтым полоскам в поясе; из Порт-Кара, из Тора, Коса, Тироса; может быть, из Трева, родного города Вики; может быть, даже из погибшего, исчезнувшего Ко-ро-ба; и в толпе были представители всех каст, даже самых низших, таких, как крестьяне, седельщики, ткачи, козопасы, поэты и торговцы, но никто из них не пресмыкался; как странно. Я знал, что посвященные утверждают, что цари-жрецы любят их, они даже повторяют их внешность; но я знал также, что цари-жрецы никогда не стали бы пресмыкаться; похоже, что в своих усилиях походить на богов посвященные ведут себя как рабы. Один из посвященных стоял. Мне было приятно это видеть. Это был высокий человек, плотного сложения, с мягкими чертами лица, с глубоким низким голосом, который очень впечатляет в храме посвященных, построенных так, чтобы такие голоса оказывали максимальное воздействие. Глаза у него, как я заметил, в противоположность мягкому лицу, острые и проницательные. Этот человек не дурак. На левой руке, полной и мягкой, тяжелое кольцо с большим белым камнем, на камне выгравирован символ Ара. Я решил - правильно, как выяснилось позже, - что это верховный посвященный Ара, тот самый, кто занял место верховного посвященного, уничтоженного у меня на глазах огненной смертью год назад. - Я пришел из жилища царей-жрецов, - сказал я, возвышая голос, чтобы меня услышало как можно больше людей. Я не хотел разговаривать с этим человеком наедине; он потом сможет так передать содержание разговора, как ему захочется. Я заметил, как он украдкой взглянул на дым одного из костров. Дым пологой дугой уходил в небо Гора. Он знает! Он знает, что сила тяготения планеты восстанавливается. - Я хочу говорить! - воскликнул я. - Подожди, о долгожданный вестник царей-жрецов! - ответил он. Я смолк, желая узнать, что ему нужно. Человек сделал знак полной рукой, и вперед вывели белого боска, прекрасного в его длинной пушистой шерсти, с изогнутыми полированными рогами. Пушистая шерсть была расчесана, на рогах висели нити бус. Достав из сумки маленький нож, посвященный отрезал у животного прядь волос и бросил в костер. Потом сделал знак своему помощнику, и тот мечом разрезал горло животного, боск опустился на колени; кровь из горла собирал в сосуд третий посвященный. Я нетерпеливо ждал. Двое посвященных отрубили ногу боска и, в жире и крови, бросили ее в костер. - Все остальное не помогало! - воскликнул верховный посвященный, размахивая руками. Он начал быстро читать молитвы на древнем горянском; это язык, на котором посвященные разговаривают между собой и совершают свои обряды. В конце длинной, но торопливо прочитанной молитвы, рефрен которой подхватывали все посвященные, он воскликнул: - О цари-жрецы, пусть эта последняя жертва смягчит ваш гнев. Пусть запах этой жертвы будет приятен вашим ноздрям! Примите нашу жертву! Ее приносит Ом, глава всех высших посвященных Гора! - Нет! - закричали другие, верховные посвященные остальных городов. Я знал, что верховный посвященный Ара, следуя политике своего предшественника, стремится захватить власть над всеми посвященными; он заявляет, что является главой всех посвященных, но это утверждение, разумеется, отвергают верховные посвященные других городов, которые считают себя независимыми главами клана в каждом городе. Я полагал, что если Ар не завоюет остальные города и не произойдет политической реорганизации в масштабах всей планеты, требования посвященных Ара всегда будут оспариваться. - Это наша общая жертва! - воскликнул один из верховных посвященных. - Да! - поддержали его другие. - Смотрите! - воскликнул верховный посвященный Ара. Он указал на дым, который теперь поднимался почти естественно. Посвященный подпрыгнул, как бы желая проиллюстрировать свои слова. - Моя жертва приятна ноздрям царей-жрецов! - закричал он. - Наша жертва! - закричали остальные посвященные. Послышался многоголосый радостный крик: люди в толпе начали понимать, что мир возвращается к привычному порядку. Слышались радостные возгласы и благодарности царям-жрецам. - Смотрите! - закричал верховный посвященный Ара. Он указал на дым, который из-за перемены направления ветра устремился теперь прямо в Сардар. - Цари-жрецы вдыхают запах моей жертвы! - Нашей жертвы! - настаивали остальные верховные посвященные. Я улыбнулся про себя. Представил себе, как в ужасе дрожат антенны царей-жрецов при одной мысли о жирном дыме. И тут ветер опять переменился, и дым повалил от Сардара в сторону толпы. Вероятно, сейчас цари-жрецы выдыхают, подумал я, но у верховного посвященного было больше практики в истолковании знаков, чем у меня. - Смотрите! - закричал он. - Цари-жрецы посылают нам благословение, дымом жертвы они говорят нам о своей мудрости и милосердии! В толпе послышались крики радости и возгласы благодарности царям-жрецам. Я хотел использовать эту бесценную возможность, прежде чем люди Гора поймут, что сила тяготения и нормальные условия восстановились, чтобы заставить их отказаться от обычной воинственности, жить в мире и братстве, но этот момент, прежде чем я успел это осознать, был отобран у меня верховным посвященным Гора и использован в собственных целях. Теперь, когда толпа в радости начала рассеиваться, я понял, что больше не представляю никакого интереса, что я просто еще одно указание милости царей-жрецов, что кто-то - неважно, кто - вернулся из Сардара. И в этот момент я вдруг понял, что меня окружили посвященные. Их кодекс запрещает им убивать, но я знал, что они с этой целью нанимают людей из других каст. Я посмотрел на верховного посвященного Ара. - Кто ты, чужестранец? - спросил он. Кстати, понятия "чужестранец" и "враг" на горянском обозначаются одним словом. - Никто, - ответил я. Я не открою ему свое имя, свою касту, свой город. - Это хорошо, - сказал верховный посвященный. Его собраться окружали меня все теснее. - На самом деле он не пришел из Сардара, - сказал другой посвященный. Я удивленно посмотрел на него. - Да, - подтвердил другой. - Я видел. Он вышел из толпы, прошел за ограду и вернулся. Он был в ужасе. Он не пришел с гор. - Ты понял? - спросил меня верховный посвященный. - Вполне. - Но это неправда! - воскликнула Вика из Трева. - Мы были в Сардаре. Мы видели царей-жрецов! - Она богохульствует, - сказал один из посвященных. Я велел Вике молчать. Неожиданно мне стало грустно. Я подумал, какой будет судьба людей из роя, если они попытаются вернуться в свои города. Может, если будут молчать, смогут жить на поверхности, да и то не в своих городах, потому что в их городах посвященные обязательно вспомнят, что они уходили в Сардар. И я с огромной печалью понял, что то, что я знаю и знают другие, никак не изменит жизнь Гора. У посвященных свой образ жизни, свои древние традиции, свои средства существования, престиж касты, который он считают высшим на планете, свое учение, свои святые книги, церемонии и обряды, своя роль в культуре. Допустим, они узнают истину. Что это изменит? Неужели я на самом деле жду от них - от всех, что они сожгут свои одеяния, откажутся от притязаний на тайные знания и власть, разберут мотыги крестьян, иглы ткачей, займутся другими скромными работами? - Он самозванец, - сказал один из посвященных. - Он должен умереть, - заявил другой. Я надеялся, что на других людей, вернувшихся из роя, посвященные не станут устраивать облавы и сжигать их как еретиков и богохульников. Может, с ними будут обращаться, как с фанатиками, как со спятившими бездомными бродягами, невинными в своем безумии. Кто им поверит? Кто поверит на слово бродяге вопреки утверждениям могущественной касты посвященных? И даже если поверят, кто посмеет сказать об этом вслух? Похоже, посвященные победили. Я предположил даже, что многие люди вернутся в рой, где могут жить, любить и быть счастливыми. Другие, чтобы не потерять небо Гора над головой, признаются в обмане; но таких, я полагал, будет мало; однако будет много признаний тех, кто никогда не бывал в Сардаре, их наймут посвященные, чтобы дискредитировать рассказы вернувшихся. Я был уверен, что большинство вернувшихся из Сардара переберутся в новые города, где они никому не известны, и попытаются начать жизнь заново, как будто не хранится в их сердцах тайна Сардара. Я стоял, поражаясь величию и ничтожеству человека. И тут со стыдом я понял, что сам чуть не предал своих товарищей. Я намеревался воспользоваться моментом, заявить, что пришел с посланием от царей-жрецов, заставить людей жить так, как я считаю правильным, уважать друг друга, быть добрыми и достойными звания разумного существа, но какой от всего этого толк, если оно будет исходить не из сердца самого человека, а из страха перед царями-жрецами, из стремления угодить им? Нет, я не буду стараться переделывать людей, утверждая, что этого хотят цари-жрецы, хотя, возможно, на время это и подействует. Желание стать лучше должно исходить от самого человека, Если он встанет, то только на собственные ноги. И я почувствовал благодарность к верховному посвященному Ара за его вмешательство. Я понял, какими опасными могут быть посвященные, если послание, обращенное к благородству и морали человечества, вступит в противоречие с их суевериями и многочисленными впечатляющими церемониями. Верховный посвященный из Ара сделал знак остальным. - Отойдите, - приказал он, и они повиновались. Поняв, что он хочет поговорить со мной наедине, я попросил Вику отойти. Она послушалась. Мы с верховным посвященным рассматривали друг друга. Неожиданно я перестал видеть в нем врага и почувствовал, что и он больше не считает меня противником. - Ты много знаешь о Сардаре? - спросил я. - Достаточно, - ответил он. - Но тогда почему?.. - Тебе трудно будет понять. Я чувствовал запах дыма, слышал, как шипит жир боска на жертвенном костре. - Расскажи мне, - сказал я. - Большинство, - ответил он, - как ты правильно решил, простые верующие члены моей касты, но есть и другие, кто заподозрил правду и испытывает мучения, есть такие, кто подозревает истину, но делает вид, что ничего не знает. Но мне, Ому, высшему посвященному Ара, и некоторым другим высшим посвященным все это не подобает. - А чем же вы отличаетесь? - Я... и некоторые другие... мы ждем человека. - Он посмотрел на меня. - Он еще не готов. - Чего ждете? - спросил я. - Чтобы человек поверил в себя, - ответил Ом. Он улыбнулся. - Мы пытаемся оставить щель, чтобы человек заглянул и заполнил ее... и кое-кто это делает, но немногие. - Что за щель? - Мы не обращаемся к сердцам людей, - сказал Ом, - но только к их страху. Мы говорим не о любви и храбрости, не о верности и благородстве, но об обрядах, о послушании, о наказании со стороны царей-жрецов; если бы мы говорили по-другому, человеку трудно было бы вырасти. Так, в тайне от большинства членов своей касты, мы желаем собственного конца, таков наш путь к величию человека. Я долго смотрел на посвященного, думая, правду ли он говорит. Ничего более странного мне не приходилось слышать от посвященного: большинство из них поглощены ритуалами своей касты, они высокомерны и педантичны. Я вздрогнул, может, от холодного ветра с Сардара. - Именно поэтому я остаюсь посвященным. - Цари-жрецы существуют, - сказал я. - Знаю, - ответил Ом, - но какое они имеют отношение к самому важному для человека? Я немного подумал. - Вероятно, никакого. - Иди с миром, - сказал посвященный и сделал шаг в сторону. Я протянул руку, и Вика присоединилась ко мне. Верховный посвященный Ара повернулся к остальным. Он сказал: - Я не видел, чтобы кто-то пришел с Сардара. Остальные посвященные смотрели на нас. - Мы тоже не видели, - сказали они. Они расступились, мы с Викой прошли между ними и миновали ворота и разрушенную ограду, некогда окружавшую Сардар. 34. ЛЮДИ КО-РО-БА - Отец! - воскликнул я. - Отец! Я бросился в объятия Мэтью Кабота, который со слезами обнял меня и, казалось, никогда не выпустит. Снова я вижу это строгое сильное лицо, эту квадратную челюсть. густую буйную гриву волос, так похожую на мою, это сухощавое тело, эти серые глаза, сейчас полные слез. Я почувствовал удар по спине, чуть не упал, повернулся и увидел огромного мускулистого Олдера Тарла, моего учителя в оружейном искусстве; он хлопал меня по плечу, и его ладони были подобны копытам тарна. Кто-то потянул меня за рукав, я взглянул и чуть не попал углом свитка в глаз. Свиток держал маленький человечек в синем. - Торм! - воскликнул я. Маленький человек закрыл песочного цвета волосы и водянистые светлые глаза широким рукавом своей одежды и без стыда плакал, прижавшись ко мне. - Ты испачкаешь свой свиток, - предупредил я его. Не поднимая головы и не переставая плакать, он переложил свиток под другую руку. Я схватил его, закружил, лицо его открылось, и Торм из касты писцов громко закричал от радости, его песочные волосы развевались на ветру, слезы бежали по лицу, но он так и не выпустил из рук свиток, хотя чуть не ударил им Олдера Тарла. Но вот он зачихал, и я осторожно опустил его. - Где Талена? - спросил я у отца. При этих словах Вика отступила. Но радость моя тут же исчезла, потому что лицо отца приняло серьезное выражение. - Где она? - спросил я. - Мы не знаем, - ответил Олдер Тарл, потому что отец не мог найти слов. Отец взял меня за плечи. - Сын мой, - сказал он, - жители Ко-ро-ба рассеяны, и никто из них не мог встречаться, и от города не осталось камня на камне. - Но вы здесь, - возразил я, - три человека из Ко-ро-ба. - Мы встретились здесь, - сказал Олдер Тарл, - и так как казалось, что наступает конец мира, мы решили в последние мгновения держаться вместе - несмотря на волю царей-жрецов. Я посмотрел на маленького писца Торма, который перестал чихать и теперь вытирал нос рукавом своей голубой одежды. - Даже ты, Торм? - Конечно, - ответил он. - В конце концов царь-жрец - это всего лишь царь-жрец. - Он задумчиво потер нос. - Впрочем, - согласился он, - и этого достаточно много. - Он посмотрел на меня. - Да, вероятно, я храбр. - Посмотрел на Олдера Тарла. - Не говорите другим членам касты писцов, - предупредил он. Я улыбнулся про себя. Торм явно хотел отделить друг от друга законы касты и добродетели. - Я всем скажу, - добродушно ответил Олдер Тарл, - что ты самый храбрый из всех писцов касты. - Ну, если так сформулировать, возможно, эта информация не принесет вреда, - согласился Торм. Я взглянул на отца. - Ты думаешь, Талена здесь? - Сомневаюсь, - ответил он. Я знал, как опасно женщине путешествовать по Гору без охраны. - Прости меня, Вика, - сказал я и представил ее отцу, Олдеру Тарлу и писцу Торму. Как можно короче я рассказал им, что произошло с нами в Сардаре. Закончив, я взглянул на них: поверили ли они мне? - Я тебе верю, - сказал отец. - И я, - подтвердил Олдер Тарл. - Что ж, - задумчиво сказал Торм, потому что члену его касты не подобает торопиться с выражением мнения, - это не противоречит никаким знакомым мне текстам. Я рассмеялся, схватил маленького писца и подбросил его. - Веришь мне? И еще раз покрутил его за капюшон. - Да! - закричал он. - Да! Да! Я отпустил его. - Но ты уверен? - спросил он. Я протянул руку, и он отскочил в сторону. - Мне просто любопытно, - пояснил он. - В конце концов нигде в текстах об этом не написано. На этот раз Олдер Тарл поднял его за воротник, и Торм повис в воздухе, пинаясь, в футе над землей. - Я верю ему! - закричал он. - Верю! Оказавшись в безопасности на земле, Торм подошел ко мне и дотянулся до моего плеча. - Я тебе верю, - сказал он. - Знаю, - ответил я и потрепал его за волосы. В конце концов он писец и должен соблюдать правила своей касты. - Но мне кажется, было бы разумно поменьше об этом говорить, - заметил Мэтью Кабот. И все согласились с этим. Я взглянул на отца. - Мне жаль, что Ко-ро-ба уничтожен. Отец рассмеялся. - Ко-ро-ба не уничтожен, - сказал он. Я удивился. Ведь я сам видел долину Ко-ро-ба, видел уничтоженный город. - Вот Ко-ро-ба, - сказал мой отец, порылся в кожаной сумке, которую носил через плечо и достал небольшой плоский домашний камень города, который горянская традиция считает сутью, реальностью самого города. - Ко-ро-ба не может быть уничтожен, - сказал мой отец, - потому что не погиб его домашний камень. Отец унес из города этот камень перед уничтожением. Многие годы он носил его с собой. Я взял маленький камень в руки и поцеловал: ведь это домашний камень моего города, которому я посвятил свой меч, в котором впервые сел верхом на тарна, где после двадцати лет разлуки встретился с отцом, где приобрел друзей, куда отвез Талену, мою любовь, дочь Марлениуса, некогда убара Ара, где Талена стала моей вольной спутницей. - И здесь тоже Ко-ро-ба, - сказал я, указывая на гордого гиганта Олдера Тарла и крошечного песочноволосого писца Торма. - Да, - согласился отец, - здесь тоже Ко-ро-ба, не только в домашнем камне, но и в сердцах людей. И мы, четверо жителей Ко-ро-ба, соединили руки. - Как я понял из твоего рассказа, - сказал отец, - теперь камень снова может стоять на камне, люди Ко-ро-ба снова могут жить вместе. - Да, это верно, - согласился я. Отец, Олдер Тарл и Торм переглянулись. - Хорошо, - сказал отец, - потому что нам нужно восстановить город. - Как мы найдем других жителей Ко-ро-ба? - спросил я. - Новость распространится, - ответил отец, - и они придут по двое и по трое со всех концов Гора, придут с песнями, принесут камни для стен и цилиндров своего города. - Я рад, - сказал я. Я почувствовал на своей руке руку Вики. - Я знаю, что ты должен делать, Кабот, - сказала она. - И хочу, чтобы ты это сделал. Я взглянул на девушку из Трева. Она знала, что я должен искать талену, провести, если понадобится, всю жизнь в поисках той, кого назвал своей вольной спутницей. Я обнял ее, и она заплакала. - Я все потеряю! - плакала она. - Все! - Ты хочешь, чтобы я остался с тобой? - спросил я. Она вытерла слезы с глаз. - Нет. Ищи ту, которую любишь. - А ты что будешь делать? - Мне нечего делать, - сказала Вика. - Нечего. - Можешь уехать в Ко-ро-ба. Мой отец и Тарл - лучшие мечники Гора. - Нет. В твоем городе я буду думать только о тебе, и если ты вернешься со своей любимой, что мне тогда делать? - Она задыхалась от чувств. - Ты думаешь, я такая сильная, дорогой Кабот? - У меня есть в Аре друзья, - сказал я, - среди них Казрак, администратор города. Ты можешь жить там. - Я вернусь в Трев, - ответила Вика. - Продолжу работу врача из Трева. Я знаю это искусство и узнаю еще больше. - В Треве тебя могут приказать убить члены касты посвященных. Она посмотрела на меня. - Иди в Ар, - сказал я. - Там ты будешь в безопасности. - И добавил: - Думаю, там тебе будет лучше, чем в Треве. - Да, Кабот, - ответила она, - ты прав. В Треве мне было бы трудно жить. Я был доволен, что она поедет в Трев. Хоть она и женщина, но там она сможет изучать медицину, Казрак ей в этом поможет, там она начнет новую жизнь вдали от воинственного разбойничьего Трева, сможет работать как достойная дочь искусного храброго отца. И, может, со временем забудет простого воина из Ко-ро-ба. - Только потому что я тебя люблю, Кабот, - сказала она, - я не борюсь за тебя. - Я знаю, - ответил я, прижимая к себе ее голову. Она рассмеялась. - Если бы любила хоть немного меньше, сама отыскала бы Талену из Ара и всадила ей кинжал в сердце. Я поцеловал ее. - Может, когда-нибудь, - сказала она, - я найду себе вольного спутника, подобного тебе. - Немного найдется достойных Вики из Трева, - ответил я. Она расплакалась и хотела вцепиться в меня, но я мягко передал ее в руки отца. - Я присмотрю, чтобы она благополучно добралась до Ара, - сказал он. - Кабот! - воскликнула Вика, вырвалась и с плачем бросилась ко мне в объятия. Я нежно поцеловал ее и вытер ей слезы с глаз. Она выпрямилась. - Желаю тебе добра, Кабот. - И я желаю тебе добра, Вика, моя девушка из Трева. Она улыбнулась, отвернулась, отец обнял ее за плечи и увел. Почему-то и у меня на глазах выступили слезы, хоть я и воин. - Она прекрасна, - сказал Олдер Тарл. - Да, - согласился я, - прекрасна. - И тыльной стороной ладони вытер слезы. - Но ты воин. - Да, я воин. - И пока не найдешь Талену, - продолжал Тарл, - твои спутники опасность и сталь. Это старая поговорка воинов. Я достал меч и осмотрел его. Олдер Тарл тоже смотрел на меч, во взгляде его было одобрение. - Ты сражался им в Аре, - сказал он. - Да, тот самый. - Опасность и сталь, - повторил он. - Знаю, - ответил я. - Меня ждет дело воина. И вложил меч в ножны. Мне предстояла долгая дорога, и я хотел пуститься в нее как можно быстрее. Попросил Олдера Тарла и Торма передать привет отцу, потому что не доверял себе, боялся, что при новой встрече больше не смогу с ним расстаться. И вот я попрощался со своими друзьями. И хоть встретились мы ненадолго в тени Сардара, в мгновение наша дружба, наша любовь друг к другу восстановились. - Куда ты пойдешь? - спросил Торм. - И что будешь делать? - Не знаю, - сказал я, и сказал правду. - Мне кажется, - заметил Торм, - что тебе нужно с нами возвратиться в Ко-ро-ба и там ждать. Может, Талена вернется туда. Олдер Тарл улыбнулся. - Но ведь это возможно, - сказал Торм. Да, сказал я себе, возможно, но маловероятно. Не очень велика вероятность, что такая прекрасная женщина, как Талена, сумеет вернуться одна, по одиноким дорогам, по открытым полям, через города Гора. Может быть, именно сейчас она в опасности, и некому защитить ее. Может, ей угрожают страшные звери или еще более страшные люди. Может, она, моя вольная спутница, лежит скованная в желто-голубом рабском фургоне, или подносит выпивку в таверне, или украшает сад удовольствий какого-нибудь воина. Может даже, стоит на помосте аукциона где-нибудь на улице Клейм в Аре. - Я буду возвращаться в Ко-ро-ба время от времени, - сказал я, - чтобы узнавать, не вернулась ли она. - Может, она попытается добраться до своего отца Марлениуса в Вольтайских горах, - предположил Олдер Тарл. И это возможно, подумал я, так как Марлениус после своего свержения с трона жил как изгнанный убар в Вольтае. Было бы естественно, если бы она направилась туда. - Верно, - сказал я, - и, услышав, что Ко-ро-ба восстановлен, Марлениус поможет ей туда добраться. - Это правда, - сказал Олдер Тарл. - А может, она в Аре, - предположил Торм. - Если это так и Казрак об этом узнает, он вернет ее. - Хочешь, я пойду с тобой? - спросил Олдер Тарл. Конечно, его меч мне бы пригодился, но я знал, что его первейший долг - перед городом. - Нет, - ответил я. - Ну что ж, - сказал Торм, беря свиток на плечо, как копье, - значит остаемся мы вдвоем. - Нет, - сказал я, - иди с Тарлом. - Ты понятия не имеешь, как